Автор: Шлоссер Ф.
Теги: исторія исторія среднихъ вѣковъ переводная литература всеобщая исторія изданіе вольфа м.о
Год: 1871
Текст
ВСЕМІРНАЯ ИСТОРІЯ.
ТОМЪ V.
1111.111'11111 истопи
Ф. ШЛОССЕРА.
ТОМЪ V.
ВТОРОЕ, ОБЩЕДОСТУПНОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И УМНОЖЕННОЕ ИЗДАНІЕ.
ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА-ТИПОГРАФА И. О. ВОЛЬФА.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ, ( МОСКВА,
Гостиный Дворъ, №.№18,19 и 20. ( Кузнецкій Мостъ, д. Рудакова.
1871.
ПЕЧАТАЙ О ВЪ ТИПОГРАФІИ М. О. ВОЛЬФА (СПБ., ІЙ) ФоЙТАНКѢ, № 59).
ОГЛАВЛЕНІЕ ПЯТАГО ТОМА.
Исторія новаго времени. Исторія XVI столѣтія.
XI. Филиппъ II, король испанскій; Нидерланды и французскія войны до Генриха III.
СТР.
1. Филиппъ II и капу данъ-паша Піале.............................................. 1
2. Филиппъ II и Нидерланды до взятія Брилля........................................3
3. Истребленіе испанскихъ мусульманъ...............................................8
4. Война въ Нидерландахъ съ 1572 до Гентскаго замиренія (1576)................... 13
5» Французскія религіозныя войны до Сецъ-Жерменскаго мира........................20
6. Французскія религіозныя войны до смерти Карла IX...............................24
XII. Султанъ Селимъ II, Англія, Филиппъ И, нидерландскія и Французскія междоусобія
1. Султанъ Селимъ II; войны венгерская и итальянская................................33
2, Война въ Нидерландахъ съ 1576 до смерти донъ-Хуана Австрійскаго (1578) .... 39
3. Французскія религіозныя войны со смерти Карла IX до мирнаго эдикта Пуатье (1577). 44
4. Англія при Эдуардѣ VI............................................................50
5. Англія при Маріи......................................... ,......................58
6. Королева Елисавета Англійская до 1570 года.......................................63
7. Англія при Елисаветѣ въ семидесятыхъ годахъ......................................75
8 Французскія религіозныя войны съ 1577 до 1580.................................... 77
9. Нидерланды со смерти донъ-Хуайа Австрійскаго до прибытія герцога Анжуйскаго. . 81
10. Присоединеніе Португаліи къ Испаніи.............................................88
11. Нидерланды отъ прибытія герцога Анжуйскаго до завоеванія Антверпена (1585). . . 94
12. Французскія религіозныя войны при Генрихѣ III...................................99
13. Филиппъ II и Елисавета Англійская...............................................ИЗ
14. Франція, Испанія и Нидерланды въ концѣ шестнадцатаго вѣка......................125
ХІП, Германія и Англія въ концѣ XVI столѣтія и скандинавская исторія до этого времени.
1, Вступленіе.....................................• 140
2. Германія при Фердинандѣ I и Максимиліанѣ II.....................................140
3. Грумбахскія смуты............................................................. • 144
4. Венгрія, Трансильванія и османы при императорахъ Фердинандѣ I и Максимиліанѣ II. 150
5. Венгрія и Трансильванія при Рудольфѣ II.........................................153
6. Споры германскихъ протестантовъ и католиковъ о церкви и о церковныхъ имуществахъ при Рудольфѣ II............................................................. 159
7. Скандинавская исторія отъ Кальмарской уніи до конца шестнадцатаго столѣтія. . .164 а) До вступленія на престолъ Христіана II...............................—
Ъ) Скандинавія при Христіанѣ II........................................168
•с) Скандинавія отъ паденія Христіана II до смерти Густава Вазы.......176
й) Скандинавія отъ смерти Густава Вазы до Христіана IV и Густава Адольфа. 184
8. Конецъ царствованія королевы Елисаветы Англійский...............................188
9. Первые годы царствованія Іакова I Англійскаго, .................................203
XIV. Дополнительныя замѣчанія объ образованности и литературѣ XVI столѣтія.
1. Вступительныя замѣчанія. ..................* ..............................210
— іі —
сй».
2. Испанская поэзія въ XVI вѣкѣ..................................................... 210
3. Англійская литература въ XVI стодѣтіи. . ..................................... • • 214
4. Продолженіе исторіи отношеній французской литературы XVI вѣка къ исторіи самой націи..................................................................................219
ИСТОРІЯ НОВАГО ВРЕМЕНИ.
Исторія XVII столѣтія.
I. Европа при началѣ тридцатилѣтней войны.
1. Франція до рожденія .Пудовика XIII............................................. 227
2. Нидерланды до взятія Остенде и отношенія Генриха IV въ Савойѣ....................232
3. Нидерланды передъ тридцатилѣтней войной..........................................238
4. Германія передъ тридцатилѣтней войной............................................ 240 г
а) Герцогъ баварскій Максимиліанъ и городъ Донаувертъ.....................—
Ъ) Саксонія въ концѣ шестнадцатаго столѣтія.............................248
с) Пфэльцъ въ концѣ XVI столѣтія; основаніе уніи и лиги; начало распри за юлихское наслѣдство.....................................................250
Я) Австрія и Богемія до обнародованія Граматы Величества.................258
е) Борьба Матѳія и Рудольфа за Богемію...................................263
I) Начало царствованія императора Матѳія.................................267
Начало враждебныхъ дѣйствій между членами уніи и лиги.................269
Ь) Возобновленіе религіозныхъ несогласій въ Австріи и Богеміи и отпаденіе Богеміи отъ императора Матѳія . . . . ..................................271
II. Тридцатнлѣтняя война.
1. До вторженія войска католической лиги на Везеръ............... -................279
2. Взглядъ на исторію Скандинавіи и Россіи въ послѣднее время передъ тридцатилѣтней войной.......................................................................... 292
а) Данія и Швеція въ началѣ царствованія Христіана IV и Карла IX. . . . —
Ъ) Россія съ конца среднихъ вѣковъ до вступленія на престолъ дома Романовыхъ ....................................................................299
с) Начало царствованія Густава АдольФа...................................305
3. Тридцатилѣтняя война отъ вмѣшательства Христіана IV до назначенія Валленштейна. 307
4. Продолженіе тридцатилѣтней войны до любекскаго мира..........................‘ . 312
5. Тридцатилѣтняя война отъ любекскаго мира до отставки Валленштейна................323
6. Тридцатилѣтняя война отъ вторженія Густава АдольФа до сраженія при Лейпцигѣ или БрейтенФельдѣ...................-............. ...................................330
7. Тридцатилѣтняя война до смерти Густава АдольФа...................................340
8. ТридЦатилѣтняя война отъ смерти Густава Адольфя до сраженія при Нёрдлингенѣ . . 350
9. Протестантскія государства послѣ битвы при Нёрдлингенѣ. . . -....................358
10. Военныя дѣйствія отъ пражскаго мира до 1640 года............................• 361
Ш. Франція н Испанія при Маріи Медичи и кардиналѣ Ришлье.
1. Взглядъ на царствованіе Генриха IV.............................................367
2. Франція отъ смерти Генриха IV до вступленія Ришлье въ управленіе.................369
3. Первые министры Испаніи въ началѣ семнадцатаго вѣка и кардиналъ Ришлье до 1635. . 383
4. Ришлье возстановитель значенія Франціи въ Италіи, согласія между правительствомъ и реформатами и власти короля надъ дворомъ, принцами и знатью.....................406
IV. Послѣднее время тридцатилѣтней войны.
1. До смерти Бернгарда Веймарскаго....................................... ........ 414
2. Съ 1639 до мирныхъ переговоровъ въ Мюнстерѣ и Оснабрюкѣ........................422
3. Ришлье правитель Франціи.......................................................434
4. Испанія и Португалія во времена Ришлье........................................ 439
5. Франція въ послѣднее время правленія Ришлье....................................442
6. Начало управленія Мазарена и конецъ тридцатилѣтней войны..................... 447
I. Относительно Швеціи и ея союзниковъ........................................453
II. Относительно религіи......................................................454
III. Относительно конституціи германской имперіи..............................
V. Замѣчанія о возникновеніи во Франціи монархической придворной литераторы, которая при Лудовикѣ XIV достигла совершенства и распространилась по всей Европѣ. 456
VI. Исторія Англіи отъ смерти Елисаветы до казни Карла I.
1. Іаковъ I. . . . ............................. ....... . 462
ПІ —*
СТР‘
2. Карлъ I до шотландскаго возстанія (1640). . . . ................................469
3. Англійская революція до смерти графа СтраФФорда (въ маѣ 4641).................- 479
4. Дальнѣйшій ходъ англійской революціи до господства индепендентовъ (1645) .... 489
5. Англійская революція въ три слѣдующіе года. (1645—1647)........................ 501
6. Послѣднее время Карла I. . .................................................. 507
VII. Датская и шведская революціи.
1. Конецъ царствованія Христіана IV и начало правленія Фридриха Щ..................о20
2. Швеція при королевѣ Христинѣ. ..................................................524
3. Начало царствованія Кар'ла X и война его съ Польшей.............................525
4. Первая датская война Карла X...............................................«... 537
5. Вторая датская война Карла X....................................................540
6. Государственные перевороты въ Швеціи и Даніи....................................546
VIII. Англійская революція отъ основанія республики до смерти Кромвеля.
1. Покореніе Шотландіи и Ирландіи..................................................553
2. Англія въ правленіе Кромвеля до распущенія Долгаго парламента въ апрѣлѣ 1653. • 563
3. Кромвель- отъ закрытія Долгаго парламента до принятія титула протектора .... 567
4. Протекторатъ Кромвеля...........................................................570
(1650).
1. Раздоръ партій ремонстрантовъ и контръ-ремонстрантовъ...........................583
2. Морицъ Оранскій и его противники до окончанія Дордрехтскаго синода............ 585
3. Отъ Дордрехтскаго синода до Вестфальскаго мира..................................590
4. Штатгальтерство Вильгельма II...................................................593
X. Франція^ Испанія и Италія при М&заренѣ. Смуты во Франціи.
І. Военные и дипломатическіе успѣхи Французовъ въ Испаніи, Германіи и Нидерландахъ. . 599
2. Итальянскія возстанія и отношеніе къ нимъ Франціи...............................603
3. Смуты во Франціи, или Фронда до междоусобной войны..............................613
4. Война Фронды....................................................... л .. . . 621
5. Послѣднее время правленія Мазарена..............................................630
XI. Европа отъ смерти Мазарена до Нимвегенскаго мира.
1. Германія отъ Вестфальскаго мира до нападеній Лудовика XIV на Германію...........635
2. Англія отъ смерти Оливера Кромвеля до реставраціи Карла II......................638
‘3. Начало царствованія Карла II....................................................647
4. Лудовикъ XIV и его министры.....................................................651
5. Лудовикъ XIV, Карлъ II Англійскій и де Виттъ до Бредскаго мира..................654
6. Деволюціонная война Лудовика XIV и внутреннія дѣда Англіи и Голландіи до Ахенскаго трактата.....................................................................660
7. Франція, Англія, Германія и Нидерланды до голландской войны Лудовика XIV . . . 664
8. Голландская война Лудовика XIV до Фоссемскаго мира..............................667
9. Голландская война Лудовика XIV отъ Фосемскаго мира до сраженія при Фербеллинѣ. . 673
10. Окончаніе голландской войны Лудовика XIV.......................................681
XII. Конецъ ХѴЦ столѣтія.
1. Швеція при Карлѣ XI и Данія при Христіанѣ V.....................................687
2. Англія въ концѣ царствованія Карла II...........................................691
3. Царствованіе Іакова II............... , . 1............................* . , . 697
4. Деспотизмъ Лудовика XIV противъ папы, янсенистовъ и гугенотозъ..................701
5. Турція и Венгрія до Васварскаго перемирія,..................................... . 707
6. Императоръ Леопольдъ I и турки отъ Васварскаго перемирія до Карловицкаго мара. . 713
7. Грабежи Лудовика XIV въ Испайіи и Германіи . ...................................723
8. Англійскій переворотъ 1688 года................................................ . 726
9. Орлеацская цойца Дудовица XIV, ...................... , . 731
XI. ФИЛИППЪ п,
КОРОЛѢ ИСПАНСКІЙ; НИДЕРЛАНДЫ И ФРАНЦУЗСКІЯ ВОЙНЫ ДО ГЕНРИХА ПТ.
1. Филиппъ П и капуданъ-наіпа Піале.
Филиппъ II и> Солиманъ Великій отличались равнымъ рвеніемъ къ распространенію своихъ религій и истребленію еретиковъ и прибѣгали для этого къ одинаковымъ средствамъ. Но разница между ними была та, что испанскій король былъ христіанинъ, а основатель христіанства порицалъ насильственное обращеніе (Сотреііе іпігаге), тогда какъ основатель ислама, напротивъ того, обращалъ почти исключительно мечомъ и истреблялъ невѣрныхъ, вмѣсто того чтобы побо-рать невѣріе убѣжденіемъ. Оба эти монарха, столъ ревностные къ вѣрѣ, поступали почти одинаково въ войнахъ, которыя' вели другъ съ другомъ на Средиземномъ морѣ и на берегахъ его; но, какъ мы видѣли, Солиманъ и его вассалы, владѣтели африканскихъ разбойничьихъ государствъ, были счастливѣе Филиппа. Берега Испаніи, Италіи и Сициліи были жестоко опустошены, турками, и милліоны людей звѣрски умерщвлены или отведены въ рабство.
Хайреддинъ Барбаросса, какъ мы уже говорили (т. IV, стр. 525), основалъ въ Алжирѣ владѣніе, которымъ послѣ него правилъ сынъ его, Гассанъ. Гассанъ былъ еще молодъ и не имѣлъ опытности своего отца, такъ что слава Хайреддииа и должность великаго адмирала турецкаго флота перешли къ Піале. Піале одержалъ блистательную побѣду надъ большимъ флотомъ Филиппа и вновь отнялъ у испанцевъ островъ Джербе съ построенною на немъ крѣпостью (т. IV, стр. 626),. Филиппъ отмстилъ за это пораженіе походомъ на африканскій берегъ, гдѣ взялъ крѣпость Пиніонъ де Велесъ (т. IV, стр. 627) и такимъ образомъ пріобрѣлъ въ Африкѣ прочную опору. Тогда Солиманъ рѣшился овладѣть островомъ Мальтой и изгнать оттуда рыцарей, которые, согласно своей присягѣ, постоянно тревожили мусульманъ и нападали на богомольцевъ, ѣздившихъ въ Мекку.
Въ Константинополѣ, Пелопоннесѣ, Малой Азіи и въ Египтѣ долго шли приготовленія къ этому предпріятію. Всѣ разбойничьи владѣтели получили приказаніе явиться со всѣми своими морскими и сухопутными силами. Наконецъ, въ апрѣлѣ 1565 выступилъ- большой флотъ подъ начальствомъ капу данъ-паши Піале. На этомъ флотѣ было болѣе 30,000 человѣкъ дессанта, которымъ командовалъ третій визирь Солимана, Мустафа. Султанъ желалъ, чтобы флотъ подождалъ прибытія тринолиескаго бея Торгута; но Піале, изъ соревновенія съ Торгутомъ, •пе дождался его, хотя остальнымъ призваннымъ владѣтелямъ далъ время собраться и ожидалъ нхъ въ Пелопоннесѣ. Торгутъ не успѣлъ присоединиться къ флоту даже подъ Мальтой. Рыцари были уже давно предупреждены о походѣ турокъ, и гросмейстеръ Ла-Валетъ Парпзо, увѣнчавшій себя въ этомъ случаѣ въ борьбѣ со всѣми турецкими силами безсмертною славою, приготовился защищать островъ; но ему не удалось вдоволь снабдить свѣжею водою водоемы,
Шлоссеръ. V. 1
такъ что подъ конецъ осады вода отпускалась защитникамъ мѣрою, какъ на корабляхъ. Если бы испанскій вице-король Сициліи, донъ Гарсіасъ де Толедо, выполнилъ свое и королевское обѣщаціе и прислалъ Мальтѣ помощь, то турецкій флотъ и его многочисленный дессантъ очутились бы въ величайшей опасности; но донъ Гарсіасъ и его король были слишкомъ осторожны и боялись рискнуть. Толедо еще до прихода турокъ пріѣзжалъ на короткое время въ Мальту, гдѣ собирались рыцари и много волонтеровъ изъ всѣхъ странъ, и повторилъ обѣщаніе прислать помощь. Въ Испаніи, Италіи и Сициліи уже дѣлались большія военныя приготовленія; но вице-король больше всего думалъ о сбереженіи Тунисской крѣпости, которой испанцы владѣлихо временъ Карла V. Девятнадцатаго мая 200 турецкихъ кораблей бросили якорь съ юго-западной гавани Мальты, прежде чѣмъ подоспѣлъ христіанскій флотъ. Мустафа высадилъ 20,.000 человѣкъ войска и направилъ первое нападеніе на фортъ Сентъ-Эльмо. Цѣлый мѣсяцъ турки дрались за этотъ фортъ и только ®ъ концѣ іюня взяли его приступомъ съ огромнымъ урономъ. Во время осады они лишились 4,000 человѣкъ; но за то и христіане потеряли 1,300 воиновъ, большею частью членовъ знатнѣйшихъ фамилій Европы. Іюня 2 прибылъ, наконецъ, Торгутъ съ 23 галерами и 2,000 человѣкъ войска н остался очень недоволенъ осадою, Сентъ-Эльмо. На приступѣ этого форта онъ былъ смертельно раненъ осколкомъ скалы, который былъ оторванъ ядромъ, и вскорѣ умеръ; тѣло его было перевезено въ Триполи. Турецкій главнокомандующій Мустафа-паша и христіанскій гросмейстеръ Ла-Ва-летъ совершали одинаковыя звѣрства. Мустафа приказалъ перерѣзать до послѣдняго человѣка весь гарнизонъ Сентъ-Эльмо за его неслыханное; упорство и велѣлъ даже опозорить тѣла убитыхъ; гросмейстеръ съ своей стороны распорядился отрубить головы всѣмъ турецкимъ плѣннымъ и выстрѣлить ими изъ пушекъ въ турецкій лагерь. .
Ла-Валетъ уже. давно послалъ генуэзца Селъвато въ Сицилію къ. дону Гар>-сіасу де Толедо;, а побочнаго сына,-Медичи Миланскаго, маркиза, де Мариньяно, къ папѣ —представить имъ, что ему невозможно держаться >безъ подкрѣпленія; но испанцы остались вѣрны своей политикѣ. Наконецъ, дѣло, повидимому, стало, принимать лучшій оборотъ. Испанскій флотъ подъ, начальствомъ Кардены пока,-зался у береговъ, готовясь высадить подкрѣпленія; впрочемъ, Кардона и на этотъ разъ не рѣшился бы измѣнить политикѣ своего короля, если бы его,- не обманулъ одинъ французскій рыцарь . Испанскій адмиралъ имѣлъ отъ вице-короля повелѣніе не рѣшаться на рискованныя предпріятія и, если найдетъ - Сентъ-Эльмо уже во власти турокъ, немедленно возвратиться, не дѣлая .высадки. Къ счастію, рыцарь Вепри Брюнизэ де Кенси узналъ объ. этомъ приказѣ. Поэтому когда Кардона послалъ Мартинеса развѣдать о положеніи Сентъ-Эльмо Кенси, поспѣшилъ на встрѣчу посланному, сказалъ ему, что Сентъ-Эльмо еще держится, и уговорилъ всѣхъ, кого Мартинесъ могъ, спросить, подтвердить это извѣстіе. Такимъ образамъ испанское войско высадилась при Піетра Негра, откуда, окруженное ликующими рыцарями и мальтійцами, вступило окольною, дорогою въ городъ.
Но въ это время и къ туркамъ подоспѣлъ. Гассанъ, сынъ Хайреддпна и зять Торгута, со всѣми своими морскими и сухопутными силами. Борьба возобновилась съ удвоенною яростью. Вся Европа изумлялась мужеству и стойкости Ла-Валета въ опасной борьбѣ съ непріятелемъ, несравненно многочисленнѣйшимъ и разъяреннымъ рѣзкимъ .отвѣтомъ гросмейстера на предложеніе, сдаться, которое турки послали, ему по взятіи Сентъ-Эльмо. Къ счастію, Ла-Валетъ -узналъ отъ одного перебѣжчика-изъ турецкаго' лагеря планъ аттаки- Мустафы. Перебѣжчикъ этотъ, Филиппъ Лаекарисъ, потомокъ византійскихъ императоровъ, былъ въ дѣтствѣ взятъ въ плѣнъ, въ Цатрасѣ, осыпанъ почестями п богатствомъ, и служилъ въ славахъ. Онъ страстно желалъ возвратиться -въ христіанство и къ его защитникамъ,, бросился въ; море, и подплылъ къ берегу. Тутъ, онъ объявилъ, что Мустафа готовитъ нападеніе на фортъ св. Михаила и -заложилъ сильныя’ баг гарей на высотѣ Сентъ-Эльмо. Ла-Валетъ принялъ всѣ мѣры сообразно этому намѣренію непріятеля. Разсчитывая, ма сдѣланную брешь, Гассанъ пошелъ 12- іюля на приступъ, но послѣ долгаго боя былъ отбитъ и изъ 6,000 человѣкъ, съ которыми началъ аттаку,- вывелъ только 500.
Вице-король все еще медлилъ и выискивалъ новыя отговорки настоятели-
ныя просьбы повѣреннаго Ла-Валета, хотя и самъ король Филиппъ по временамъ торопилъ его. Джіованнй Андреа Доріа предлагалъ отправиться съ тремя кораблями въ Мальту и доставить въ крѣпость 1,200 отборныхъ воиновъ; но Толедо изъ зависти не согласился на это. Онъ далъ Доріи другое порученіе и послалъ другихъ генераловъ, у которыхъ не было ни опытности, ни энтузіазма Доріи и которые были принуждены вернуться- ни съ чѣмъ. Наконецъ, осаждающіе рѣшили одновременно аттаковать и главную крѣпость св. Михаила, и Сентъ^Анжело; ПіаДе долженъ былъ напасть на цитадель, Гассанъ на фортъ. Два мѣсяца сряду фанатическая ярость турокъ и ихъ страшная артиллерія поражали рыцарей день и ночь. Въ теченіе, этого времени, было дано десять приступовъ, но всѣ были отбиты съ огромнымъ урономъ съ обѣихъ сторонъ.
Въ отношеніи мальтійскаго, ордена, Толедо слѣдовалъ, той же робкой и себялюбивой политикѣ,, какой его король держался въ. отношеніи французскихъ религіозныхъ войнъ.. Онъ поддерживалъ осажденныхъ, какъ Филиппъ французскихъ католиковъ, но не хотѣлъ предпринять для нихъ ничего рѣшительнаго и боялся чѣмъ бы то ни было рискнуть. Доріа хотѣлъ аттаковать турецкій флотъ, но вице-король не согласился на это, потому что у испанцевъ было только 60, а у турокъ. 80 галеръ.;, Доріа хотѣлъ сдѣлать высадку, но и это. Толедо откладывалъ весь августъ; наконецъ, уже въ началѣ сентября къ Мальтѣ прибылъ, испанскій флотъ и высадилъ привезенныя.войска. Тогда было рѣшено произвести нападеніе. на турецкій флотъ. Но Піале и Мустафа не дождались этого. Они сняли осаду и 11 сентября посадили свое войско на корабли. Весь христіанскій міръ прославилъ героизмъ Ла-Валета и его рыцарей. Осада стоила, говорятъ,^мальтійскимъ рыцарямъ 5,000, а туркамъ 20,000 человѣкъ.
2. Филиппъ II а Нидерланды до взятія Брилля.
Король Филиппъ, какъ сказано выше (т. IV, стр. 632), послалъ герцога Альбу съ 14,000. человѣкъ итальянскихъ и испанскихъ войскъ, предводимыхъ лучшими генералами Европы, уничтожить религію, и 'конституцію Нидерландовъ п замѣнить тамошніе суды инквизиціею, а конституцію военнымъ деспотизмомъ, фцлиппъ и въ этомъ случаѣ,, какъ всегда, дѣйствовалъ не прямо и открыто, а втихомолку. Побочную сестру Филиппа, Маргариту Пармскую, не удалили, а обошли. Альба разставилъ по всей странѣ испанскія войска, велѣлъ укрѣпить Антверпенъ,. поступалъ какъ въ завоеванной странѣ, не обращая вниманія на правительницу, которая уѣхала въ Парму, когда убійства и пытки превысили всякую мѣру. Еще. до отъѣзда ея въ 1568 всюду загорѣлись костры, начались неслыханныя пытки и казни, постигавшія всѣхъ, у кого Альба и его помощники хотѣли отнять-имѣнія. Трехъ нидерландскихъ вельможъ, равнявшихся по сану й значенію нѣмецкимъ владѣтельнымъ князьямъ, Эгмонта, Горна и Вильгельма Нассаускаго,, .еще въ 1567 стали преслѣдовать, какъ простыхъ преступниковъ. Двухъ, первыхъ вѣроломно заманили и заключили въ тюрьму. Вильгельмъ Нассау скій съ своими братьями, Лудовикомъ и Іоанномъ, бѣжалъ въ Германію тотчасъ цо отъѣздѣ герцогини Маргариты. Альба, вопреки конституціи, учредилъ новый верховный судъ, въ основаніе рѣшеній котораго были приняты не законы, дѣйствовавшіе въ странѣ, а декреты испанской инквизиціи и кабинетные приказы короля Филиппа. Судъ этотъ Альба назвалъ совѣтомъ смутъ (С°п8еІ° йе Іаз аііегсасіопев); но нидерландцы называли его кровавымъ судомъ (Віоеігжйі). Онъ состоялъ изъ двѣнадцати членовъ. Между ними не было ни. одного члена тайнаго совѣта или даЖе брабантскаго совѣта; всѣ судьи были креатуры Альбы, частію- испанцы, частію слѣпые фанатики изъ валлоновъ. При томъ они ицѣли только совѣщательный голосъ, а рѣшеніе принадлежало президенту, которымъ былъ самъ Альба. Впрочемъ, онъ не разъ поручалъ предсѣдательство донъ Хуану д е В аргасу, не уступавшему ему самому въ грубости, жестокости, высокомѣріи, алчности и злости. Нидерландцы мѣтко охарактеризовали невѣжество этого испанца и кровавую логику его смертныхъ приговоровъ, ирипи-1*
савъ ему ломаное латинское изрѣченіе *), котораго, вѣроятно, 'Варгасъ нйкогда не говорилъ, равно какъ не говорилъ и той приписываемой ему безграмотной фразы, которой онъ будто бы отвѣчалъ депутатамъ чиновъ, когда тѣ ссылались на свои древнія льготы **). Достойными помощниками этого изверга были Луисъ дель Ріо, Яковъ Г е ссе ль съ и секретарь де ла'Торре; они за-» вели неслыханныя преслѣдованія и старалпсь, чтобы такъ же Поступали и нис-шіе суды. Странно, что недавно такой достойный человѣкъ, какъ Гранъ ванъ Принстереръ, взялся защищать Филиппа II и всѣ его именемъ совершенныя 'Злодѣйства. Это объясняется только тѣмъ, что писатель этотъ принадлежитъ къ числу тѣхъ ханжей, которые считаютъ необходимымъ защищать все, что бы ни дѣлали государи, какъ дѣла самого божества. Однако, даже католикъ Борнье не рѣшается на такой неблагодарный трудъ, хотя, очевидно, не прочь бы попытаться сдѣлать это ***). Это необходимо замѣтить, потому что (чего Борнье и не подозрѣвалъ) въ наше время явились всевозможные софисты, готовые защищать и поступки французскихъ генераловъ противъ африканцевъ й парижайъ, и варѳоломеевскую ночь.
Уже въ 1568 тысячи нидерландцевъ были принуждены покинуть свое отечество. По словамъ ванъ деръ Винкта, въ цвѣтущемъ прежде Гентѣ вскорѣ опустѣла половина домовъ. Г7 января 1568 въ Гентѣ былъ всенародно прочтенъ перйый списокъ 47 лицъ, приглашаемыхъ въ Брюссель, а 4 февраля — второй. Приглашенные были все богатые, знатные патриціи или владѣтели дворянскихъ имѣній. Они были такъ увѣрены въ своей невинности,, что 17 изъ нихъ явились по приглашенію въ судъ. Но всѣ они и еще одинъ, восемнадцатый, были 1 апрѣля публично казнены, имѣнія ихъ и прочихъ бѣжавшихъ конфискованы, а семьи пущены по міру. Бѣгство сдѣлалось общимъ. Утверждаютъ, что въ одинъ годъ болѣе 100,000 нидерландцевъ покинули отечество. Люди зажиточные, особенно шерстяные фабриканты, бѣжали въ Англію и въ сѣверные приморскіе города, что впослѣдствіи принесло большую выгоду англійской націи. -Торговля и мореплаваніе англичанъ столько же выигрывали, сколько нидерландскія падали съ тѣхъ поръ, какъ дѣятельнѣйшіе 'нидерландцы переселились въ Англію и перевели туда свои капиталы.-Нидерландская эмиграція и благосостояніе, вызванное оживленіемъ торговли и промышлености, придали необыкновенный блескъ царствованію королевы Елисаветы и высоко подняли англійскую буржуазію. Уже королева Елисавета съ трудомъ удерживала нижнюю палату въ прежнемъ повиновеніи, а ближайшій преемникъ ея не могъ сохранить прежней строгомонархической системы. Фламандцы бѣжали толпами и во Францію; эмигранты изъ сѣверныхъ провинцій шли въ Германію или занимались на своихъ мелкихъ судахъ и лодкахъ разбоемъ у мелководныхъ побережьевъ, на озерахъ и болотахъ. Ихъ нападенія очень вредили испанцамъ тѣмъ болѣе, что пиратовъ нельзя было преслѣдовать. Они были злѣйшими врагами испанцевъ, страшно досаждали Имъ и побуждали на дорогія предпріятія. Впослѣдствіи, организовавшись и получивъ отъ принца Оранскаго каперскія граматы, они были названы водяными тезами или дикими. Подобно малайцамъ, они были смѣлые пираты и вскорѣ сдѣлались въ высшей степени страшны колоніямъ и владѣніямъ испанцевъ и португальцевъ въ обѣихъ Лидіяхъ. Они составили зародышъ голландскаго флота, который въ XVII столѣтіи получилъ такое развитіе, что сравнялся съ англійскимъ.
*) Онъ будто бы сказалъ: Наегеіісі Ггахегині іешріа, сайюіісі піЬП Гесегиві сопіга; ег^о отпез беЪепѣ раѣіЬиІаге. (Еретики разрушили храмы, католики ничего противъ нихъ не сдѣлали, слѣдовательно, всѣхъ должно истребить).
**) Моп спгашоз уезігоз ргіѵііе&іоз. (Что намъ за дѣло до вашихъ вольностей).
***) Борнье говоритъ въ своемъ «Кезитё сіе. ГЬізѣоіге Де, Іа геѵоІаЫоп Ьеі^е» (въ «Мё-тоігез 4е Гаеабешіе сіе Вгпхеііез»): «(Згйсе аи ргодтёз бе Іа сіѵііізаііоп, іа |из1;іЯсаѣіоп 4е РЬіІірре II езѣ йеѵепие ітроззіЪІе аиіоигсі’Ьш. Е11е п’оЪѣіепбгаіѣ раз сіе сгёбіѣ тёше рагші Іез саиюіідиез; саг Іез ісіёез бе ѣоіегапсе гёіі^іеизе, аѵее ІездиеПез іі Іиіѣа- решіапѣ Ѣоиіе за ѵіе, оні ргёѵаіи еп Гаіі 14 тёте, ой еМёз не Гогтепі раз епсоге 1е йгоіі;». (Благодаря успѣхамъ цивилизаціи, защита Филиппа II сдѣлалась невозможною. Сами католики не повѣрили бы ёй теперь, потому что идеи религіозной терпимости, противъ которыхъ, онъ боролся всю свою жизнь, господствуютъ даже тамъ, гдѣ еще не признаны закономъ).
Графы Нассауссвіе, Вильгельмъ, Лудовикъ, Іоаннъ и Адольфъ, обратились къ императору и къ имперіи. Императоръ Максимиліанъ II дѣятельно вступился за нихъ; но Филиппъ не послушалъ его и отвѣчалъ ему оскорбительно. Многіе протестантскіе государи дали вспомогательныя войска; но на содержаніе ихъ <не достало всѣхъ пожертвованій Вильгельма. Сына Вильгельма, графа Бюрена, увезли изъ Левена, гдѣ онъ учился, въ Испанію, чтобы воспитать въ католицизмѣ. Едва ли это обстоятельство такъ огорчило его отца, какъ разсказываютъ: Вильгельмъ самъ былъ воспитанъ въ лютеранствѣ; потомъ все время службы своей при дворѣ Карла V оставался католикомъ и лишь впослѣдствіи, изъ политическихъ видовъ, сдѣлался протестантомъ-реформатомъ и сталъ обнаруживать рвеніе, которое Гренъ ванъ Принстереръ считаетъ искреннимъ. Вскорѣ число эмигрантовъ стало такъ значительно, что Вильгельмъ и его братья начали надѣяться, съ помощью войскъ, которыми ихъ снабдили ландграфъ гессенскій, курфирстъ пфальцскій и другіе не фанатическіе лютеранскіе государи, вторгнуться въ Нидерланды,, вытѣснить испанцевъ, собрать своихъ приверженцевъ й'возвратить странѣ независимость. При этомъ они болѣе всего разсчитывали на нѣмцевъ, которые должны были присоединиться въ восточной Фрисландіи къ Людовику, а въ Брабантѣ къ Вильгельму, и въ то же время ждали поддержки со стороны французскихъ гугенотовъ,, между тѣмъ какъ водяные гезы надѣялись на Англію. Въ самой странѣ они были увѣрены въ содѣйствіи даже католиковъ, которые не хотѣли принимать участія въ подавленіи независимости страны, во введеніи инквизиціи и испанскаго самовластья. Эмигранты попытались сначала напасть на Рюремонде и овладѣть имъ, но потерпѣли неудачу. Тогда Вильгельмъ съ гугенотами двухъ французскихъ пограничныхъ городовъ рѣшился вторгнуться въ Брабантъ,; а. изгнанные изъ Голландіи гезы въ союзѣ съ англичанами должны были сдѣлать нападеніе съ моря. Лудовикъ Нассаускій набралъ въ восточной Фрисландіи значительное войско, которое предполагалось соединить въ Брабантѣ съ войскомъ Вильгельма.
Для выполненія этого новаго плана Бредероде обнародовалъ в т о р о-е с о-г лишені е, въ которомъ каждый подписавшійся принималъ на себя извѣстныя обязательства. Это второе соглашеніе заключало въ себѣ такой же рѣзкій протестъ противъ герцога Альбы и товарищей его по грабежу и убійствамъ, какъ первый противъ инквизиціи и религіозныхъ преслѣдованій. Но Бредероде былъ неспособенъ вести это дѣло, такъ что для провинціи Голландіи,' гдѣ онъ изъ зависти старался ослабить вліяніе Вильгельма, смерть, постигнувшая его въ Клеве, на возвратномъ пути изъ Эмдена и Бремена, была счастьемъ.
Если бы лютеранскіе фанатики, авторы нелѣпыхъ катехизисовъ и догматическихъ книгъ, издававшихся въ то время въ Саксоніи иВиртембергѣ, не писали и не проповѣдовали тогда въ пользу испанцевъ противъ кальвинистовъ, то испанцы еще въ 1568 были бы поставлены въ большое затрудненіе. Но лютеранская агитація такъ замедляла вербовку въ Германіи, что Альба успѣлъ уничтожить предпріятіе графа Лудовика прежде, чѣмъ Вильгельмъ явился со своимъ войскомъ. Это не простая догадка, а несомнѣнный фактъ, какъ доказываетъ письмо Вильгельма отъ декабря 1569 къ его брату, Іоанну *). Лудовикъ отъ природы не только вспыльчивый, но даже дикій и грубый, двинулся изъ восточной Фрисландіи въ Гренингенскую область,, гдѣ графъ Аренбергъ командовалъ небольшимъ испанскимъ отрядомъ. Испанскій генералъ принудилъ принца дать противъ воли сраженіе, не дождавшись подкрѣпленій, которыя уже приближались къ нему. Это сра
*) Это письмо помѣщено въ III томѣ «Оранскихъ архивовъ» Грёна ванъ Принстерера (стр, 333). Въ -примѣчаніи издатель приводитъ еще нѣсколько подобныхъ мѣстъ. Въ письмѣ говорится: «Віеп евѣ ѵгаі, цпе Іев ргёйісапв ргевсЬепі аиѵегіетепі еп ргёвепсе <іе пов ат-Ьаввабеитв. еі Де сеих <іе Вгапсоів гёіогтёв, дие сеих йе Іа гёіі^іоп <іе Ргапсе еі <іе Раіз-Ваз пе вопі дие тиѣіпв, геЬеІІев, васгатепіёгев, Ьгівеигв (і’іта^ев, еі дие Гоп Гегаіѣ &гап вегѵісе ё Віеп еі Ъіеп а ѣоиѣе Іа Сгевііепеѣё <іе Іев аЪоІіг еі гиіпег». (Достовѣрно извѣстно, что -проповѣдники,. въ присутствіи нашихъ пословъ и уполномоченныхъ Французскихъ реформатовъ, открыто проповѣдуютъ, что Французскіе и нидерландскіе протестанты—бунтовщики, мятежники, святотатцы, иконоборцы и что было бы хорошо для Бога и дата всего христіанства-уничтожить и разорить ихъ въ конецъ).
женіе произошло при Винпіотенѣ и кончилось пораженіемъ АрёнберГа, который погибъ самъ съ 600 человѣкъ своего отряда; вся его артиллерія, Обозъ И военная касса достались нидерландцамъ, потерявшимъ при этдмъ младшаго брата Лудовика, Адольфа Нассаускато. Но Вильгельмъ былъ еще не готовѣ дѣйствовать, такъ что герцогъ Альба 'могъ тотчасъ обратить всѣ свои силы Противъ Лудовика и, такимъ образомъ, разрушить весь планъ нидерландцевъ.
Но предварительно Альба іотѣлъ истребить всѣхъ, кто вліяніемъ своимъ-могъ произвести у него за спиною возстаніе^ и, кромѣ1 того, казнами распространить всеобщій ужасъ. Съ полнымъ презрѣніемъ Къ нидерландскимъ законамъ онъ призвалъ 1 и '2 іюня 1568 сначала восемнадцать человѣкъ, а Потомъ дважды йо пяти важнѣйшихъ нидерландцевъ къ своему кровавому суду И казнилъ йхъ за Нарушеніе указовъ Филиппа, какъ людей, давно уже осужденныхъ испанскою Инквизиціею. Ходатайство императора и многихъ государей и владѣтелей, которымъ Эгмонтъ и Торнъ равнялись саномъ, богатствомъ и военною славою,: не могло спасти ихъ: 3 іюня они были всенародно казйены. Жестокость, алчность при конфискаціяхъ и дикая грубость испанскаго правительства очень напоминаютъ въ разсказахъ историковъ современную полицію' и юстицію Королевства Неаполитанскаго. Напа Пій V, самъ бывшій нѣкогда великимъ инквизиторомъ, наградилъ герцога Альбу за этй подвиги освященною шпагою, какъ гіетиннаго защитника католической церкви. -
Послѣ этихъ казней герцогъ Альба выступилъ противъ графа Лудовика съ 15,000 человѣкъ Войска. Хотй армія графа была многочисленнѣе,' но ‘солдата въ ней были новобранцы, а офицеры неопытны, такъ что' онъ предпочелъ вернуться изъ Грениигена въ восточную Фрисландію. Альба послѣдовалъ за нимъ и прй I е м Г у т ѣ между Эмденомъ И ЛеероМъ аттаковалъ непріятеля въ крѣпкой позиціи, прикрытой укрѣпленіями. Кровопролитное 'сраженіе продолжалось два дня, 20 и 21 іюля. Въ немъ войска Лудовйка были разбиты на голову, 7,000 убито, а самъ Лудовикъ съ трудомъ спасся бѣгствомъ. Послѣ того Альба обратился противъ Вильгельма, который', наконецъ, явился съ сильнымъ нѣмецкимъ войскомъ на Маасѣ и Шельдѣ; къ нему присоединился и ЛуДовикъ. Армія Вильгельма была такъ многочисленна, что Альба не рѣшился прямо напасть на нее. Онъ сталъ выжидать, чтобы она разсѣялась по недостатку денегъ, такъ какъ йи Вильгельмъ, ни его союзники не могли долго платить своимъ войскамъ. Императоръ Максимиліанъ черезъ сына вторично и серьезно протестовалъ въ Испаніи противъ неслыханныхъ поступковъ Альбы, такъ Какъ публичная казнъ графовъ Эгмонта и Горна сильно оскорбила многихъ нѣмецкихъ князей. Жена ЭгМонта была сестра курфирста Фридриха III пфальцскаго, жёна Горна — графиня Заар-верденъ, а самъ Вильгельмъ былъ князь германской имперіи. Разсчетъ герцога Альбы былъ очень вѣренъ. Онъ съумѣлъ удерживать братьевъ Нассаускихъ и мѣшать всѣмъ ихъ предпріятіямъ, пока войска ихъ не разсѣялись и сами они не удалились во Францію, а оттуда въ Германію. Въ это время Альба показалъ примѣръ такой африканской жестокости, что современники прозвали его марра-номъ. Онъ велѣлъ казнить присланнаго къ нему въ Мастрихтъ герольда Нассаускихъ принцевъ. Возвратясь изъ этого похода, Альба устроилъ себѣ торжественный въѣздъ въ Брюссель, какъ будто послѣ побѣды надъ грознымъ врагомъ. Изъ мѣди взятыхъ пушекъ онъ велѣлъ вылить колоссальную статую и поставилъ ее на зло и на смѣхъ нидерландцамъ въ антверпенской цитадели. Впрочемъ, спустя четыре года, она была снята по приказанію Филиппа.
Мы не будемъ подробно разсказывать нп о жестокостяхъ и разбояхъ, совершавшихся испанцами по всей странѣ, ни о пыткахъ и убійствахъ, производившихся по опредѣленіямъ судовъ. Все это подробно разсказано Метереномъ,, Брандомъ и другими нидерландскими историками. Мы замѣтимъ только, что еще до похода Альбы противъ Лудовика было казнено до 1,800 человѣкъ. Однако» не смотря на вымогательства и конфискаціи недвижимыхъ и движимыхъ имуществъ казненныхъ и подозрѣваемыхъ, королевская казна находилась въ такомъ жалкомъ положеніи, что солдатамъ не выдавалось жалованья. Испанская государственная казна была такъ же пуста. Поэтому для веденія, нидерландской войны приходилось занимать у итальянскихъ банкировъ. Не будемъ повѣрять, простирался' ли заемъ до 400,000 дукатовъ, какъ утверждаетъ Бёнтиволіо, или только до поло
вины этойцифры, макъ говоритъ Страда. Но заемъ ЭТОТъ важенъ Потому, что изъ-за этихъ денегъ Испанія дошла до разрыва съ Айгліею. Такъ какъ проѣздъ но морю, по рѣкамъ и даже по каналамъ былъ небезопасенъ отъ водяныхъ гезовъ, то корабли, на которыхъ везли эти деньги; искали спасенія въ англійской гавани, гдѣ деньги были захвачены англійскимъ правительствомъ. Королева Елисавета утверждала, что такъ какъ деньги эти не испанскія/ а итальянскія, то она беретъ ихъ себѣ на проценты. Изъ этого возгорѣлся долгій споръ. Альба послалъ въ- Англію д’Ассонви-ля доказывать, что деньги принадлежатъ ему; но королева была непоколебима. Тогда Альба прибѣгнулъ къ насильственнымъ мѣрамъ; онъ сталъ задерживать англійскіе корабли, конфисковать товары и брать въ плѣнъ купцовъ. Эта безразсудная ярость испанскаго паши сдѣлалась причиною разрыва, который принесъ пользу 'торговлѣ и морской силѣ. Англіи, а вмѣстѣ съ тѣмъ и нидерландскому возмущенію.
Недостатокъ въ деньгахъ заставилъ Альбу прибѣгнути къ нидерландскому сейму. Въ апрѣлѣ' 1569 года онъ созвалъ въ Брюссель «обраніе штатовъ, но ®е могъ добиться'общаго согласія ихъ на обременительные налоги, которыхъ онъ требовалъ съ провинцій. Нѣсколько городовъ, испугавшись угровъ, согласились заплатитъ новыя пошлины; но большинство упорствовало въ отказѣ. Испанскій родъ налоговъ, который Альба хотѣлъ ввести въ Нидерландахъ, долженъ былъ погубить и послѣднюю льготу ихъ,, а именно, право самимъ утверждать назначаемые. съ нихъ налоги. Съ этой минуты Альба поссорился и съ нидерландскими католиками, такъ какъ Здѣсь дѣло шло не о религіи и національныхъ правахъ, а объ имуществѣ и собственности. Мелочные торговцы, хлѣбопеки, пивовары и другіе ремесленники даже заперли въ Брюсселѣ свои лавки, чтобы не платить испанской алькавалы, т. е. пошлины съ каждой покупки и продажи. Альба издалъ противъ нихъ уголовный законъ и уже хотѣлъ распорядиться съ ними, какъ съ еретиками, когда его' одновременно аттаковали съ моря водяные гёзы, а на .сушѣ принцы Иассаусскіе. .
Нидерландскіе морскіе разбойники обратились къ принцу Вильгельму Оранскому, который жилъ тогда въ качествѣ нѣмецкаго владѣтельнаго князя въДиллен-бургѣ, и получили отъ него каперскія граматы, признанныя Англіей, куда они привозили свою добычу. Но число морскихъ разбойниковъ скоро до того возра-сло и нарушеніе международнаго права стало такъ явно,, что королева Елисавета была принуждена отказать имъ въ сВбемъ покровительствѣ. Однако принцу удалось переговорами доставить изгнаннымъ изъ Англіи нидерландцамъ помощь и поддержку Въ Голландіи и Зеландіи. Гёзы формально признали Вильгельма законнымъ штатгальтеромъ Голландіи и Зеландіи и уже завели сношенія съ своими земляками въ прибрежныхъ городахъ н островахъ, недоступныхъ большимъ кораблямъ. Но въ этО время они были принуждены удалиться изъ англійскихъ гаваней и подъ начальствомъ графа де ла Марка искать убѣжища въ своемъ отечествѣ. Въ концѣ марта 1572 изъ англійскихъ гаваней вышелъ флотъ въ 28 кораблей подъ предводительствомъ этого графа и попытался сначала овладѣть городомъ Энкгуйзеномъ, но йогомъ отправился на Воорне, самый сѣверный островъ Зеландіи, гдѣ занялъ укрѣпленную гавань Брилль, куда впослѣдствіи собралось множество рыболововъ и изгнанниковъ, сдѣлавшихся морскими разбойниками. ©ни разъѣзжали оттуда во всѣ стороны, перевозили добычу въ Брилль и даже завоевали укрѣпленные города Энкгуйзенъ и Флисингенъ.
Въ то время Филиппъ затѣялъ очень опасную истребительную войну съ религіозною цѣлью противъ морисковъ, или перекрещенныхъ Мавровъ, которыхъ было еще очень много въ Гранадѣ и во всей южной Испаніи, не смотря на всѣ преслѣдованія и изгнанія. Поэтому онъ притворился, что намѣренъ послѣдовать наговорамъ принца Эболи и- другихъ враговъ Альбы н лишить терцога своей благосклонности. Въ дѣйствительности же это была просто уловка. Филиппу хотѣлось угодить многочисленнымъ бельгійскимъ католикамъ въ гражданскихъ дѣлахъ, чтобы пріобрѣсти ихъ содѣйствіе въ религіозныхъ. Впрочемъ,; и самъ Альба уже пробовалъ сдѣлать это. Онъ обѣщалъ облегчить налоги, а именно десяти и двадцати-процентную подать съ движимаго и недвижимаго имущества и алькавалу, но не сдержалъ обѣщанія, потому что всѣ доходы его прекратились бы, а расходы ежедневно возрастали. Вице-король Сициліи, герцогъ Медина-Сели,
былъ назначенъ Филиппомъ на мѣсто Альбы. Онъ отправился съ флотомъ дрочивъ. водяныхъ ®ёзовъ и 11 іюля 1572 далъ разбойничьимъ кораблямъ сраженіе у мелководныхъ береговъ Фландріи, до былъ разбитъ, потому что у нидерландцевъ было 150 мелкихъ .судовъ, а у него 50 .большихъ кораблей, неудобныхъ на мелководьѣ. Онъ съ трудомъ укрылъ, .остатки св.аего флота, въ гавани Слюйса. Вслѣдствіе этого его не -сдѣлали намѣстникомъ Нидерландовъ, и чѣмъ кончилось его назначеніе, до сихъ поръ не разъяснено. Сначала онъ .оставался при Альбѣ, находился у него въ лагерѣ при осадѣ Монса и подписался подь капитуляціей этого порода.
Впрочемъ,- положеніе дѣлъ въ Нидерландахъ въ 1572 было такого рода, что герцогу .Медина-Сели естественно не хотѣлось принимать на. себѣ намѣстничества. Зеландія была совершенно потеряна; сѣверная Голландія такъ, же отпала. Энкгуйзенъ, Медембликъ, Эдамъ, Пурмерендъ и другіе голландскіе города возстали; вскорѣ, примѣру ихъ послѣдовали Лейденъ, Гуда, Дордрехтъ и Гарлемъ; на Амстердамъ и Роттердамъ надежда была также плоха. Всѣ эти города объявили, что впредь признаютъ правительствомъ только голландскіе штаты, а намѣстникомъ принца Оранскаго. Тоже самое было въ Оверъ-Исселѣ, Фрисландіи и Утрехтѣ. При. такихъ обстоятельствахъ герцогъ Медина,Сели нашелъ, быть можетъ, управленіе Нидерландами слишкомъ тягостнымъ и предпочелъ предоставить герцогу Альбѣ самому успокоивать безпорядки, имъ .возбужденные. Дѣйствительно, Альба попытался достигнуть этого мирнымъ путемъ;, трудно рѣшить, предпринялъ ли онъ это по собственному побужденію, или потому, что предвидѣть намѣреніе короля, который до сихъ поръ .одобрялъ всѣ его распоряженія. Нидерландскіе католики послали къ Филиппу депутацію и, поддерживаемые «принцемъ Эбони и другими совѣтниками Филиппа, бывшими съ самаго начала противниками герцога Альбы, представили королю, -что новые налоги .совершенно разорятъ страну; вслѣдствіе этого Филиппъ велѣлъ отмѣнить ихъ. Но въ то же время (27 іюня 1572) и самъ Альба отмѣнилъ десяти и двадцати-нроцентную подать и созвалъ общее собраніе штатовъ въ Брюссель, чтобы при ихъ содѣйствіи придумать другіе источники доходовъ.
3. Истребленіе испанскихъ мусульманъ.
Мы уже говорили (см. т. ІУ) о неоднократныхъ изгнаніяхъ и жестокихъ преслѣдованіяхъ испанскихъ мавровъ. Часть мавровъ, тщетно старалась спастись тѣмъ, что для виду приняла христіанство; шпіоны инквизиціи проникали всюду, дремѣ Гранады, Валенсіи и дикихъ горъ. Этихъ мнимыхъ христіанъ-мавровъ называли мар рана ми, а некрещеныхъ морисками. Фердинандъ Католикъ, а главное, кардиналъ Хименесъ съ такою жестокостью .преслѣдовали .остатки мавровъ и умѣли возбудить такую страшную взаимную ненависть между мавританскимъ и христіанскимъ населеніемъ Испаніи, что религіозный фанатизмъ надолго остался чертою испанскаго національнаго характера; но преслѣдованія не доходили еще до военнаго погрома. При Карлѣ У строгость нѣсколько уменьшилась. Привычки, одежда» языкъ и имена мавровъ были терпимы, и цѣлые города, какъ напримѣръ Альбайсинъ близъ Гранады,, и цѣлые округи, какъ Альпухары., и всѣ горныя долины оставались при своихъ древнихъ обычаяхъ. Но преслѣдованія не прекращались совершенно и при Карлѣ V, и неоднократно даваемыя морискамъ клятвенныя обѣщанія терпимости постоянно нарушались. Кровь лилась рѣкою, и въ теченіе сорока лѣтъ Испанія была опустошаема изгнаніемъ богатѣйшей, дѣятельнѣйшей и трудолюбивѣйшей части своего населенія.
Мы не будемъ говорить .о частныхъ случаяхъ преслѣдованій, всѣ они недавно собраны графомъ Альбертомъ де Сиркуромъ въ. трехъ томахъ его интереснаго сочиненія. Но необходимо упомянуть о преслѣдованіяхъ Филиппа, потому что они вовлекли его въ войну съ морисками именно въ то время, когда нидерландскія смуты дошли до междоусобной войны. Въ началѣ казалось, что Филиппъ и даже его величій инквизиторъ,, Фернандо д.е Вальдесъ, добровольно отказались отъ жестокой инквизиціи и гоненій, особенно въ Гранадѣ и
Валенсіи, т. е. въ провинціяхъ, гдѣ цѣлые города и деревни исповѣдовали христіанство только для жду. Въ іюнѣ 1556 папа издалъ даже бреве, которымъ лпшилъ инквизиторовъ права рѣшать дѣла объ отпаденіи отъ вѣры и далъ духовникамъ позволеніе прощалъ свѣтскія и духовныя наказанія за подобныя преступленія и разрѣшать грѣхи этого рода. Притомъ и мавры, повидимому, мало-по-малу сживались ,съ христіанствомъ,; въ Гранадѣ христіанская одежда стала почти всеобщею; въ Кастиліи ее носили тоже всѣ, и всѣ говорили по-испански; изъ коллегіи св. Михаила выходили, хорошіе священники, и даже архіепископъ гранадскій, донъ Педро Гверреро, велѣлъ іезуиту Альбутодо проповѣдовать на .арабскомъ языкѣ. Но непріятности, возникшія между гранадскимъ губернаторомъ, донъ И и ь и г о де Мендоза, и предсѣдателемъ канцеляріи, Алонзо де Сантильяна, возбудили случайно-новыя гоненія, вызвавшія въ Гранадѣ
Поводъ къ этому возстанію явился еще въ 1560; но только въ 1564 и 1565 король особеннымъ, дотолѣ неслыханнымъ .распоряженіемъ ограничилъ право носить оружіе и въ то же время издалъ предписаніе касательно одежды и обычаевъ маррановъ. Предписаніе это было такого рода, какъ будто духовенства, кетовое внушило его королю, имѣло въ виду, издавая его, истребить не только обычаи мавровъ, но и икъ самихъ. Донъ Педро Гверреро и помощникъ великаго инквизитора, донъ <Э спи но за, ^епископъ сигуэнскій и впослѣдствіи кардиналъ, >сд> жаромъ примялись за дѣло. Они - надѣялись непремѣнно достигнуть своей цѣли посредствомъ устава, .составленнаго собраннымъ по этому случаю духовенствомъ и модписанлаго Филиппомъ 17 ноября 1566;-но они упустили изъ виду, цт® обнародованіе этого устава вызоветъ общее возстаніе. Вице-король м.аркмаъ де Моядехаръ .(такъ назывался Мендоза по смерти своего отца), былъ противъ всего этого и не принялъ никакихъ предупредительныхъ мѣръ; президентъ же, донъ Педро д.е Де.с.а, на котораго они всѣ полагались, былъ неспособенъ выпутать ихъ изъ бѣды, которую они накликали.
Новый .уставъ о маврахъ не понравился не только свѣтскимъ совѣтникамъ, созваннымъ для .обсужденія его, но даже и самому Филиппу. Король согласился подписать ево только вслѣдствіе убѣжденій духовенства, что уничтоженіе мавровъ составляетъ его нравственную обязанность. Мы приведемъ отрывокъ изъ нисьма .Отадпна, профессора богословія въ Алкалѣ .(письмо это находится во второй части книги Сиркура), чтобы показать,, какія преступленія внушаютъ государямъ фанатики изъ религіознаго рвенія и дипломаты изъ политическихъ видовъ. ©щадишь пище-тъ Филиппу: «Чѣмъ болѣе будетъ убито мавровъ,, тѣмъ лучше; потому что нѣмъ .больше ихъ убьютъ, тѣмъ меньше у насъ враговъ»... 4 января 1567 донъ Педро де Деса противъ воли вице-короля торжественно при трубныхъ звукахъ .обнародовалъ въ Гранадѣ новый уставъ. Онъ былъ направленъ не противъ магометанской религіи и ея обрядовъ, потому что все это было уже давно уничтожено, а противъ древнихъ обычаевъ и привычекъ мавровъ. Подъ страхомъ смертной казни морискдмъ было запрещено говорить ла своемъ родномъ .языкѣ и слѣдовать мавританскимъ обычаямъ и костюму, хотя очевидно_ было, что уничтожить все это вдругъ невозможно. Имъ было приказано дер--жадъ двери домовъ своихъ-постоянно открытыми; женщинамъ ходить безъ покрывалъ; отказаться ®.тъ всѣхъ мавританскихъ именъ и прозвищъ и замѣнить ихъ кастильскими. Мдрискамъ было запрещено покупать въ Африкѣ рабовъ и вообще держать ихъ. Изреченія изъ корана и другія надписи, начертанныя, по восточному обычаю, на зданіяхъ, должны быть уничтожены. .Общественныя бани велѣно было закрыть и новыхъ не заводить. Мавританскіе танцы и музыка воспрещались.
Это распоряженіе возбудило сильное волненіе во всей Испаніи, особенно въ Гранадѣ. Многочисленные депутаты просили кораля отмѣнить законъ, направленный не претивъ религіи, а противъ принятыхъ обычаевъ, и важнѣйшіе придворные Филиппа поддерживали эти просьбы. Но всѣ хлопоты ихъ привели толь-іЮ къ тому, что введеніе новаго закона было отлажено до начала .слѣдующаго Фода, хотя .самъ герцогъ Альба, уѣзжавшій тогда въ Италію и Нидерланды, выразилъ 'Королю опасеніе. Филиппъ увѣрялъ, что въ этомъ дѣлѣ совѣсти онъ обратится за совѣтомъ къ лучшимъ и ученѣйшимъ богословамъ и будетъ сообра-
зоватЬся съ ихъ мнѣніемъ. Самъ Филиппъ не- давилѣ никакого отвѣта й отёй-лалъ всѣ дейутаціи къ любимцу своему, епископу, впослѣдствіи кардиналу Эспинозѣ. '
Съ этого времени въ городѣ Гранадѣ, а главное, въ сосѣднемъ' мѣстечкѣ Альбайсйнѣ, знатные и богатые члены фамилій, происходившихъ--отъ мавританскихъ царей, составили заговоръ, съ цѣлью поднять всѣхъ перекрещенныхъ май-ровъ. ГѢшйвшйсь возбудить возстаніе, заговорщики Послали тайно пословъ 'къ турецкому' султану, къ дею алжирскому, Гасану, и къ марокскому владѣтелю. Для возбужденія своихъ одновѣрцевъ въ Испаніи противъ христіанъ, они Воспо-лъ-. овались богоугоднымъ христіанскимъ учрежденіемъ;- между -новообращенными гранадскими христіанами было учреждено благочестивое братство, устроившее-на собственныя Средства госпиталь у воротъ Гранады, при церкви св. ЛазЯря, и выхлопотавшее черезъ директора этого заведенія, патера Романуса, позволеніе дѣлать по веёй Испаніи сборъ въ пользу этой больницы. Начальники альбайсин-скаго заговора воспользовались этимъ позволеніемъ, чтобы втайнѣ Извѣстить всѣхъ испайсйихъ Мавровъ о своихъ намѣреніяхъ и заготовить, для своего предпріятія Кассу. Подъ предлогомъ сбора мйлостыни двое заговорщиковъ Объѣзжали всѣ провинціи, посѣтили 110,000 домовъ и сообщили свой планѣ ихъ хозяевамъ. Никто изъ нихъ не измѣнилъ общему дѣлу. Между тѣмъ Испанцы стали подозрѣвать горныхъ мавровъ въ тайныхъ замыслахъ. Вслѣдствіе- этого отъ мавровъ потребовали выдачи оружія и произвели домовые обыски; но -оружіе было спрятано въ Многочисленныхъ горныхъ пещерахъ, которыя служили морискамъ арсеналами и магазинами для склада боевыхъ снарядовъ и съѣстныхъ припасовъ.
Возстаніе еще Долго не вспыхнуло бы, еслибы дойъ Педро- де Деса, противъ воли королевскаго государственнаго совѣта и не взирая на представленія благоразумныхъ' людей, не пошелъ еще далѣе ненавистнаго устава-. Онъ учредилъ полицію, которая отравляла существованіе всѣмъ перекрещеннымъ маврамъ. Подъ страхомъ смертной казни воспрещалось принимать въ домъ или имѣть сношеніе Съ какимъ-либо туркомъ или мавромъ. Смертная казнь полагалась даже сыну за сношенія съ отцомъ, и наоборотъ. Кто зналъ о чьихъ-нибудь сношеніяхъ этого рода И не доносилъ о нихъ правительству такъ Жё! подлежалъ смерти. Наконецъ вышло распоряженіе, которое обличало намѣреніе переселить въ Кастилію всѣхъ дѣтей перекрещенныхъ мавровъ. 8 января 1'5'68 было приказано внести въ списокъ всѣхъ дѣтей отъ трехъ до пятнадцати лѣтъ, подъ предлогомъ записать ихъ въ школы: СЪ апрѣля 1'568- жители суровой горной Альпухарской области, 17 миЛь длиною и 10 шириною, лежащей -у самаго1 подножія- хребта Вѣчнаго Снѣга (Зіегга Иеѵаііа) и потому почти неприступной, первые взялись за оружіе. Эта провинція раздѣлялась на двѣнадцать таговъ, или уѣздовъ и имѣЛа множество Деревень и нѣсколько тысячъ жителей. Но, не снесясь -съ столицею гранадскаго королевства и съ альбайсинскими заговорщиками, альпухарскіе мятежники не могли ничего предпринять. Въ Альбайсйнѣ же было много настоящихъ христіанъ, такъ что морпски не могли явно возстать до 27* -сентября-1568. Даже Избраніе главнаго предводителя, предпрп пятое въ этотъ денщ приходилось держать сперва въ глубокой тайнѣ. Двадцать седьмаго числа главы заговорщиковъ и регидаторы большей части деревень Альпухары собрались жъ алъкаваму Альбайсина, чтобы избрать главнаго предводителя изъ рода древнихъ калифовъ. Выборъ ихъ палъ на двадцати-двухъ-лѣтняго юношу, происходившаго отъ Омей-ядскихъ калифовъ. То былъ донъ Фе рна-ндо Мулей де Вало’ръ и Ко р-д ова, главный судья валорскій. По избраніи его кастильянцы прозвали его Ф ер» нандильо (Фердинандчикъ)’, а морискистали величать его Мулей Аб д а л-лаМахмедъ бенъ Омейа король гранадскій и андалузскій, то- есть по-арабски всей Испаніи; мы будемъ называть -его короче, какъ звали его современники, Венъ-Гумейя (т-. е. потомокъ Омейядовъ)1. Онъ былъ расточителенъ и запутанъ въ долгахъ, но смѣлѣе- другихъ, потому что терять ему -было нечего, а выиграть мотъ онъ много.
Зимою Бенъ-Гумейя отправился въ Альпухары черезъ хребетъ -Сіерра Невада. Но тамошнее возстаніе было совершенно безполезно, пока мятежники не владѣли Гранадою. Поэтому изъ Альпухаръ было- послано нѣсколько тысячъ, человѣкъ въ Альбайсинъ, чтобы оттуда напасть на Гранаду. Но посланные отря-
дй были задержаны Въ горахъ снѣгами, танъ что въ Айьбайсинъ прибыло только, нѣсколько сотъ человѣкъ. Тамошніе христіане и кастильянцы напали на нихъ,--а заговорщики не поспѣли подать имъ помощь, и нападеніе па Гранаду не состоялось. Тогда въ АльпухарЯх'ъ стали совершаться всевозможныя злодѣйства и опустошенія противъ христіанъ, и заговорщикп надѣялись отстоять горные проходы противъ испанскихъ войскъ, собранныхъ вице-королемъ, маркизрмъ де Мон-дехароМъ. Йспанская пѣхота, наводившая въ то время ужасъ на весь свѣтъ и завоевавшая Мексику, Перу и Чили, скоро взяла приступомъ высоты, покрытыя глубокими снѣгами, и жестоко отмстила мавританскому населенію Альпухаръ. Бенъ-Гумейя укрылся съ частію своихъ вѣрныхъ приверженцевъ въ самыхъ высокимъ1 и недосягаемыхъ мѣстностяхъ Сіерры Невады. Еслибы король Филиппъ послѣдовалъ въ это время совѣту маркиза де Мондехара и далъ амнистію, то война кончилась бы или въ декабрѣ 1568, или въ январѣ 1'569; но онъ слушался только духовенства, и въ гранадской области начались такія страшныя опустошенія и неслыханныя жестокости противъ мавровъ, что война длилась цѣлые полтора года, и прекрасная страна обратилась въ пустыню. Несчастные горцы лишились всего достоянія, были истреблены или обращены въ рабовъ. Вмѣсто амнистіи Филиппъ объявилъ, что всѣ плѣнные старше одиннадцати лѣтъ будутъ продаваемы въ раб’ство.
Война на Сьерра-Невадѣ и въ окрестностяхъ ея, особенно борьба съ Венъ-ГуМейей, очень подробно описывалась даже драматическими писателями. Мы приведемъ лишь нѣсколько фактовъ, чтобы показать, какимъ образомъ несчастный религіозный фанатизмъ испанскаго Короля въ одно и то же время опустошалъ и нидерландскія, и испанскія провинціи. С'ъ ноябряЛ 568 по апрѣль 1569. война нѣсколько разъ, казалось, была окончена, но всякій разъ возобновлялась съ новымъ ожесточеніемъ, какъ скоро кастильцы начинали новыя жестокости, по приказанію Духовныхъ и свѣтскихъ сановниковъ, присланныхъ содѣйствовать маркизу де Мондехару. Алчные солдаты, которымъ не пЛатили ни въ Испаніи, ни въ Нидерландахъ, разсѣялись и разбойничали по всей странѣ, врываясь въ жилища, выгоняя или хватая хозяевъ и продавая ихъ въ рабство. Мориски мстили за это по восточному. Всѣ попытки овладѣть Бенъ-Гумейей' въ Сіерра-Невадѣ были тщетны; онъ быстро оправлялся послѣ каждаго пораженія, снова спускался въ въ долины, овладѣвалъ своййъ царствомъ и возобновлялъ жестокія опустошенія. Въ февралѣ 1569 маркизъ дё Мондехаръ взялъ горное укрѣпленіе Гёварасъ (ре^поп) и приказалъ Перерѣзать всѣхъ взятыхъ при этомъ морисковъ до послѣдняго человѣка, такъ что даже солдаты его ужаснулись такому звѣрству. Онъ былъ .вполнѣ увѣренъ, что потушитъ этимъ пламя возстанія, и писалъ королю, что теперь маврамъ надѣта на шею петля, которую, смотря по желанію, можно отпустить или затянуть. Тогда Эспиноза, Деса и инквизиторы начали новыя жестокости, продолжавшіяся съ февраля до апрѣля, вслѣдствіе которыхъ король уже въ маѣ увидѣлъ неизбѣжность третьей войны.
Для всеобіДей исторіи война эта замѣчательна главнымъ образомъ потому, что окончаніе ея было поручено побочному брату Филиппа, д о н ъ Хуану А в-стрі'Й скому. Донъ Хуанъ былъ сынъ Карла V и Варвары Бломбергъ (мы не считаемъ нужнымъ объяснять, что матерью' его считаютъ одну высокородную принцессу). Прибывъ въ 1'559 въ Испанію, Филиппъ И, по желанію отца, взялъ донъ Хуана ко двору, призналъ его своднымъ братомъ и воспиталъ съ своимъ сыномъ отъ перваго брака, несчастнымъ донъ Карлосомъ. Теперь ему была предназначена честь во главѣ собранной со всѣхъ сторонъ въ горы арміи однимъ ударомъ покончить мавританскую войну. ЕМу долженъ былъ содѣйствовать великій командоръ ордена Сан-Яго дё Кастилья, великій адмиралъ Испаніи донъ Л у-исъ де Реквезёнсъ Съ полкомъ ветеранъ, присланнымъ изъ Неаполя. Мондехаръ еще въ мартѣ получилъ повелѣніе _ оставить свои позиціи въ горахъ, й тотчасъ по возвращеніи его въ Гранаду, Бенъ-Гумейя покинулъ горы и овладѣлъ всею окрестною страною. Робость Филиппа и недовѣріе его къ своему 22-хъ лѣтнему своДнбму брату были причиною бездѣйствія донъ'Хуана въ первый годъ его начальствованія. Король обязалъ его не предпринимать ничего безъ совѣта Мондехара и людей, которые все время портили всѣ распоряженія маркиза, а именно архіепископа гранадскаго, президента де Деса и герцога де Сессы;
.впослѣдствіи,, кромѣ ихъ, совѣтниками главнокомандующаго были назначены донъ Луисъ ,де Р.еквезедсъ .и уголовный судья (аибііог) Діего В.ирвьескоде М у.нь.я т.аре с ъ. Каковъ былъ этотъ послѣдній—видно уже изъ того, что Филиппъ пользовался его услугами въ цр.оцесі противъ своего сына, донъ Карлоса, когда подъ видомъ правосудія хотѣлъ избавиться отъ него. ‘Этй совѣтники воспрепятствовали донъ Хуану немедленно аттаковать непріятеля всѣми своими силами; при томъ оказалось, что всѣ сдѣланныя для него приготовленія отличаются болѣе внѣшностью, чѣмъ дѣйствительнымъ значеніемъ. Войска не знали дисциплины, не имѣли опытности, не было ни боевыхъ, ни съѣстныхъ припасовъ, ли денегъ. Поэтому рѣшено было послать пока маркиза де Лось Велеса ,съ однимъ отрядомъ. Отрядъ этотъ былъ отраженъ, и возстаніе распространилось -по долинамъ и по равнинѣ къ Велесъ, Малагѣ и далѣе. Если бы Рёкве-зенсу не посчастливилось удачно высадить пѣхотный полкъ и оттѣснить непріятеля, то .весь берегъ очутился бы въ рукахъ морисковъ и ихъ африканскихъ и турецкихъ .союзниковъ; сраженіе это было упорно, й Реквезенсъ съ трудомъ отстоялъ цоле .битвы претивъ войскъ Бецъ-Гумейя. Затѣмъ Бедъ-Г'умейя безпрепятственно овладѣлъ своею резиденціею въ Лаухарѣ д’Андарахинѣ и поселился во. дворцѣ послѣдняго короля Гранады. Но его окружали измѣнники, н даже его любимая жена, прекрасная Сахара, была въ сношеніяхъ съ его врагами. Противъ него составился заговоръ при содѣйствіи турецкаго отряда. Ночью заговорщики напали на него, овладѣли имъ, произвели надъ нимъ для вида судъ, приговорили жъ .казни и немедленно удавили. На его мѣсто былъ избранъ Б е н ъ-А б у. Онъ воевалъ съ кастильцами въ октябрѣ и ноябрѣ 1569 тѣмъ же способомъ, какъ и предшественникъ его; во все это время не произошло ничего рѣшительнаго.
Еще въ сентябрѣ маркизъ де Мондехаръ -былъ отозванъ, потому что враги .его сваливали ца него вину дурнаго веденія войны; но и послѣ него она шла не лучше. Филиппъ не только не показалъ маркизу неудовольствія, но назначилъ его вице-королемъ Валенсіи, а потомъ Неаполя. Остальные военные члены государственнаго совѣта, герцогъ де Сесса, донъ Луисъ Квихата и маркизъ де Лосъ Велесъ, постоянно ссорились другъ съ другомъ,, вслѣдствіе чего все не удавалось. Тридцать два полковника были отставлены за кражу денегъ и неплатежъ жалованья войску, цо точно также поступали и преемники ихъ.. Цодрядчики ничего не .доставляли,, такъ что подконецъ Начальники перестали производить смотры, чтобы непріятель не могъ узнать, до какой степени войска правительства нуждаются во всемъ необходимомъ. До 1570 ходомъ войны вполнѣ распоряжался маркизъ де Лосъ-Велесъ. Онъ такъ все запустилъ, что наконецъ, въ декабрѣ 1569 донъ Хуанъ Австрійскій потерялъ терпѣніе и обратился къ королю съ просьбою уполномочить его дѣйствовать по-своему. Донъ Луисъ де Реквезенсъ, перевезшій осадныя «орудія изъ Картеги въ Галеру и занявшій свое мѣсто въ совѣтѣ, сдѣлалъ по внушенію донъ Хуана очень подробный докладъ о веденіи войны маркизомъ де Лосъ Велесомъ и настоятельно представлялъ королю, что нельзя на- ~ дѣяться на окончаніе ея, если донъ Хуану не будетъ дано неограниченное и безусловное полномочіе вести ее. Лучшія войска Филиппа были тогда въ Нидерландахъ, и .онъ чувствовалъ, какъ опасно было бы, .еслибы въ эту минуту турки высадились и .подкрѣпили широко развившееся возстаніе. На этотъ разъ онъ подавилъ свое .обычное недовѣріе, согласился на все и даже послалъ въ Андалузію собственныхъ придворныхъ собирать ополченіе. Новые провіантмейстеры снабдили гранадскую армію припасами, добыли денегъ, и .донъ Хуанъ объявилъ, что самъ станетъ во главѣ всего ополченія и займетъ Ріо д’Альмансору въ то самое время, какъ герцогъ де Сесса вступитъ въ Альпухары.
Съ .арміей въ 24,000 регулярнаго войска и множествомъ волонтеровъ, собравшихся со всей Испаніи на защиту вѣры, донъ Хуанъ'явился въ январѣ 1570 передъ (Крѣпостью Галерой и окружилъ ее .со всѣхъ сторонъ. Это укрѣпленіе, вн-стрѳенное<въ формѣ галеры, было очень .слабо, но его защищали 5 или .6,000 мавровъ—мужчинъ, женщинъ и дѣтей, готовыхъ сопротивляться до послѣднихъ силъ, хотя уже знали, что нельзя разсчитывать на турокъ, на помощь которыхъ они дражде надѣялись. Съ 19 января по 10 февраля донъ Хуанъ нѣсколько разъ предпринималъ приступы, при чемъ потерялъ множество людей. 10 февраля при
новомъ приступѣ онъ былъ И самъ раненъ. Войско- отмстило за рану своего полководца ожесточеннымъ натискомъ, и городъ былъ, наконецъ, взятъ, причемъ всѣ защитники были изрублены безъ раэбора пола и возраста. Этимъ ударомъ окончилась опасная внутренняя войнц. Альйухары не могли долѣе держаться, и въ то' же время самъ Бенъ-Абу захворалъ и умеръ.
За эту побѣду испанцы? съ свойственнымъ имъ неумѣреннымъ хвастовствомъ провозгласили донъ Хуана передовымъ бойцомъ христіанства. Онъ позволялъ о вершатъ такія жестокости съ плѣнными женщинами и дѣтьми-, что послѣ этого странно слышать разсказы объ его, кротости и благодушіи. По ег® приказанію Галера была разрушена до основанія; жалкое мѣстечко, которое носитъ теперь это имя, построено у подножія той скалы, гдѣ она прежде стояла. 0ъ февраля до конца марта были покорены на капитуляцію крѣпости Серонъ, Типола, Пур-часъ и вся Ріо д’Альмансора. Страна была опустошена, а мавры частію сосланы на галеры, какъ государственные рабы, частію проданы въ рабство частнымъ лицамъ. Весь 1570 годъ продолжалось систематическое уничтоженіе множества городовъ й мѣстечекъ. Въ январѣ 1571 мщеніе дошло и до Альиухаръ. Тамъ въ одинъ мѣсяцъ было истреблено или Обращено въ рабство болѣе 10,000 человѣкъ.
Вслѣдъ за тѣмъ отъ двора пришло1 повелѣніе изгнать изъ страны всѣхъ мори сковъ, къ какому бы? званію или сословію они ни принадлежали, не исключая и тѣхъ, которые вели себя во время возстанія смирно. Перваго- ноября было сдѣлано начало исполненію' этого приказа. Жители Гранады, долины Лекрпнъ и округа Малаги, И 1,200' человѣкъ, взятыхъ въ округѣ Гоада, были выселены въ Эстремадуру^ Толедо', Эеиху и Кармону. Населеніе Гадикса и Ріо д’Альмансоры было принуждено переселиться въ пустыни Ла-Манча, такъ какъ фанатическіе жители обѣихъ Кастилій не хотѣли принимать этихъ враговъ церкви и грозили умертвить иХъ. Изгнанные изъ Басы остались въ Алъбасетѣ въ королевствѣ Мурсіи, а населеніе округа Альмеріи сослано въ СевилііО' па галеры. Не смотря на строгій надзоръ, множество мавровъ успѣло бѣжать въ Алжиръ и къ фецскому султану, которому они оказали важныя услуги при его блестящей побѣдѣ надъ Себастіаномъ, королемъ португальскимъ. Донъ Хуанъ и помощникъ его, донъ Луисъ де Реквезенсъ, пріобрѣли въ этой истребительной войнѣ, по нашему мнѣнію, очень дешево, славу отличныхъ полководцевъ. Тотчасъ но ©кончаніи войны, въ 1571 году, Филиппъ послалъ Реквезенса намѣстникомъ во Фландрію, а брата назначилъ главнокомандующимъ въ морской войнѣ съ оттоманскими турками. Война эта находится въ связи съ исторіей Венгріи и Италіи; мы перейдемъ къ ней, разсказавъ предварительно исторію междоусобій въ Нидерландахъ и во Франціи.
4. Война въ Нидерландахъ съ 1572 до Гентскаго замиренія (1576)»
Предпріятіе такъ называемыхъ водяныхъ гёзовъг какъ мы уже знаемъ, вызвало отпаденіе многихъ значительныхъ городовъ и гаваней въ Голландіи и Зеландіи и заставило герцога Медину Сели отказаться отъ предложеннаго ему намѣстничества. При распространеніи возстанія въ сѣверной Голландіи, Альба не принялъ энергическихъ мѣръ въ самомъ началѣ, считая болѣе необходимымъ свое присутствіе въ Геннегау, гдѣ Лудовикъ Нассасускій въ союзѣ еъ французскими гугенотами грозилъ важнѣйшимъ городамъ. Послѣ неудачной попытки взять Валансьенъ, принцъ овладѣлъ 25 мая 1572 городомъ Монсомъ, или Бергеномъ. Герцогъ Альба былъ еще занятъ подъ Бергеномъ, когда Вильгельмъ Оранскій, въ началѣ не одобрявшій (какъ видно изъ напечатанныхъ нынѣ писемъ- его) смѣлаго, предпріятія демократическихъ гёзовъ, одумался и явился на Маасѣ съ прибывшимъ изъ Германіи войскомъ. Нѣмецкіе князья были такъ извѣстны своимъ безконечнымъ строченіемъ, переговариваніемъ и обдумываніемъ, что Альба отзывался объ этихъ гордыхъ и сильныхъ государяхъ крайне презрительно, тогда какъ въ то же время высказывалъ опасеніе по поводу предпріятій демократическихъ голландцевъ п зеландцевъ, которые смѣло
разбойничали на морѣ на мелкихъ судахъ. Мнѣніе Альбы и всѣхъ другихъ современниковъ р нѣмецкихъ князьяхъ, ясно видно изъ письма, писаннаго шесть лѣтъ, спустя пфальцграфомъ Іоганомъ Казиміромъ ландграфу гессенскому. Въ этомъ письмѣ., напечатанномъ Граномъ ванъ Принстереромъ. въ его «Оранскихъ архивахъ» (VII, стр. 300), пфальцграфъ пишетъ:, «Дюкъ д'Адьба имѣлъ, случай хорошо узнать курфирстовъ и князей нѣмецкой .націи и говорилъ,, что нѣмецкіе владѣтели—знатныя особы,, что въ гербахъ и щитахъ у нихъ разные большіе и страшные звѣри,, львы, грифы, , орлы и другіе, что у нихъ большія лапы и когти, но что кусаться и царапаться они не умѣютъ. Испанцамъ, французамъ и другимъ чужестраннымъ націямъ, къ несчастію, хорошо извѣстно, что мы, нѣмцы, занимаемся больше писаніемъ, бумагомараніемъ, 'праздными съѣздами и разговорами, чѣмъ, дѣломъ, и они разсчитываютъ на это, что ведетъ къ великому униженію нѣмецкой націи» *).
Нѣмецкія войска мало помогли Вильгельму, потому что состояли изъ ревностныхъ лютеранъ или изъ разныхъ авантюристовъ. Вильгельмъ не могъ даже заставить ихъ. щадить -своихъ католическихъ земляковъ, которыхъ было очень много въ. занятыхъ имъ мѣстахъ. Онъ взялъ Рюремонде,, овладѣлъ черезъ .посредство ванъ Дорпа Мехельномъ и взялъ контрибуцію съ жителей Левена; но повсюду -поднялись крики претивъ буйства безпутныхъ нѣмецкихъ солдатъ ц рыцарей, которымъ не доплачивали жалованья. Они обнаруживали фанатическую ярость противъ священниковъ, богослуженія и вѣры католиковъ, особенно въ городахъ Дондермондѣ и Уденардѣ, которые Вильгельмъ, взялъ, чтобы выручить своего брата, осажденнаго въ Монсѣ. Только въ сентябрѣ 1572- Вильгельмъ, достигъ окрестностей Мопса, который былъ осажденъ всею испанскою арміею, но въ то же время убѣдился въ невозможности содержать долѣе свое многочисленное войско наемниковъ и платить имъ жалованье, потому что надежды, которыя онъ возлагалъ на французскихъ гугенотовъ,, были разрушены ужасами Варѳоломеевской ночи, т. е. тѣмъ неслыханнымъ злодѣйствомъ короля Карла IX, которое въ наше время разные софисты принялись восхвалять, какъ благодѣтельную мѣру. Вильгельмъ, увидѣлъ, что ему остается только поспѣшить нападеніемъ на не- , пріятельскій лагерь, хотя Альба въ то время былъ подкрѣпленъ нѣмецкими войсками многихъ католическихъ князей. Альба съ. трудомъ удержалъ свое войско отъ нападенія; архіепископъ кёльнскій, изъ графовъ Изенбурговъ, находившійся въ испанскомъ лагерѣ и болѣе кровожадный, чѣмъ самъ Альба, былъ .очень недоволенъ нерѣшительностью герцога. Но Альба былъ твердо увѣренъ, что Монсъ, , тѣсно обложенный, не замедлитъ сдаться, и потому, находя всякій рискъ безразсуднымъ, рѣшительно уклонился отъ боя. Ожиданіе его сбылось. Вильгельмъ долженъ былъ отказаться отъ дальнѣйшихъ попытокъ выручить городъ и .двинуться черезъ Мехельнъ въ Орсуа, гдѣ ему пришлось распустить войско, вслѣдствіе вспыхнувшаго въ немъ неудовольствія и мятежа. Братъ его, продержавшись въ Монсѣ три мѣсяца, сдался на почетную капитуляцію, которая обезпечивала ему Отступленіе н была соблюдена.
Военное предпріятіе принца Оранскаго неудалось, но за то онъ вполнѣ достигъ своей цѣли, какъ глава республиканской партій, своею политическою и дипломатическою ловкостью въ тѣхъ провинціямъ,, гдѣ находилась большая часть его имѣній. Въ свое отсутствіе, Вильгельмъ поручилъ провинцію Голландію своему тамошнему вице-штатгальтеру, О о ну а. Въ Тельдернѣ, Утрехтѣ и Фрисландіи возстаніе было организовано графомъ де Бэ,. женатымъ на сестрѣ Вильгельма, которая совершенно распоряжалась мужемъ. Когда, наконецъ,. Вильгельмъ лично
*) «Эег Бис сі’АГЬа Ьаі <іег СЬиг шій Гйгвѣеп ТеиѣзсЬег Каѣіол ^еІе^епІіеі'Ь зи зеіпег 2еіѣ ѵгоіе ^еѵизі,. Да ег вісЬ ѵегіаиѣеп Іаззеп, Діе Теиізсііе Рйгзйеп тгегеп ^гозге Неггп, Діе іп ііігеп. зсЬіІЙегп ипй ѵарреп Гйгеѣеа ѵіеі {уговяе ЯЬіег аів іелтеп-, $геіЖп, ’аДІ'ег ипй атиіеге, ЬШеп ^гозяе аеЬеп шмі кіаичтеп, ѣіззеп аЪег ипД кгаѣгеѣеп ‘пісМ-. ©еп Вра-шегп, Егапхозеп ипД апДегеп ГгетЬДѳп паііопеп івѣ ІеіДег лѵоЫЬекаппі,, Дазг идзегег, Дсг Теиѣз-сѣеп, ЬапДІип^еп теЬг аи? Дет зоЬгеіЪеіі, .раріег, ѵег^еѣецѣІісЬеп гизат'тепкйпйеп ипД іа^іевіип^еп Депо ’ѵгігкІісЪег ѵеггісМип^ Ьевіёдеп ип4 Ьегиііеп, ДагпасЬ зіе іЬге апзсЬІа^ гіеЫіеп ипД гесЪпищуеп тасЬеп, чѵеІсЬеѳ глѵаг Дег ТеиІзеЬеп Иаііоп аи ЬбеЬвіег ѵегкіеіпе-гип§ геісЬеп ѢЬиѣ».
прибылъ въ Голландію, то- возмутившіеся города и сословія формально признали его намѣстникомъ и назначили въ нему государственный совѣтъ. Онъ овладѣлъ въ Голландіи Гертруденбургомъ, но, вѣроятно, былъ бы принужденъ уступить герцогу Альбѣ и его сыйу до-нъ Фредриго де Толедо, еслибы они не вели войну такъ, что голландцы, извѣстные своимъ упорствомъ И стойкостью, предпочитали скорѣе погибнуть до послѣдняго человѣка, чѣмъ, сдаться. Альба послалъ своего, сына противъ голландцевъ,, и. города Цютфенъ и Нарденъ,. устрашись его, отворили испанцамъ свои ворота, но испанцы .позволили себѣ въ нихъ страшныя жестокости. Голландскимъ городамъ грозила, повидимому, та же судьба, которая постигла маррановъ въ Испаніи.; но голландцы были счастливѣе. Войскоі донъ Фредригѳ грабило и неистовствовало еще въ Мехельнѣ; въ Цют-фенѣ, гдѣ. ему было меньше добычи,, оно рубило- встрѣчныхъ и поперечныхъ. 50.Ѳ'человѣкъ было убито и}и ранено ц брошено въ рѣку.; остальные должны, были выкупать свою жизнь всѣмъ свормъ имуществомъ. Въ Нарденѣ всѣ безъ различія были перебиты, самый городъ сожженъ. Эти злодѣйства, побудили городъ Гарлемъ жъ такому отчаянному сопротивленію, что вся Европа была, изумлена, мужествомъ и любовью къ свободѣ голландскаго народа,, считавшагося флегматическимъ.
Исиисдять жестокости,, совершенныя съ обѣихъ, сторонъ при осадѣ Гарлема и; потомъ при осадѣ Алькмара, мы предоставляемъ историкамъ республики Семи Провинцій, или нынѣшняго королевства Нидерландскаго. Мы ограничимся только двумя замѣчаніями о герцогѣ Альбѣ и королѣ Филиппѣ, который во всѣхъ отношеніяхъ былъ такъ удивительно- похожъ на своего полководца. Большинство историковъ, особенно, ванъ деръ Винктъ,, обвиняютъ Альбу въ томъ, что главною цѣлью всѣхъ его злодѣйствъ въ Нидерландахъ было желаніе обогатиться добычею- казненныхъ и убитыхъ. Говорятъ,, что онъ былъ алченъ ц, не смотря на всѣ свои грабежи, никогда не платилъ своимъ, солдатамъ, которые производили за то всевозможныя безчинства. Но Метерецъ отрицаетъ это,, хотя вообще далеко не щадитъ герцога; въ, этомъ. отношеній онъ прямо говоритъ, что Альба не былъ корыстолюбивъ. Поэтому мы вполнѣ, согласны, съ мнѣніемъ и доказательствами Борнье (стр.. 28 и 29) относительно грабежей и дисциплины въ арміи Альбы. Второе замѣчаніе относится жъ любопытному явленію, которое представляетъ религіозность испанскихъ и восточныхъ фанатиковъ, въ родѣ короля Филиппа и герцога Альбы, и мнѣніе ихъ объ отношеніяхъ Богомъ поставленной власти жъ подданномъ. Всѣ риторическія характеристики такихъ людей неудачны, потому что написаны въ поэтическомъ духѣ, или людьми, воспитанными въ исключительномъ протестантизмѣ. Чтобы понять этихъ людей, надо послушать, что они сами говорятъ о себѣ. Тогда, будетъ ясно,, какимъ образомъ они могли по долгу совѣсти отрицать всякое человѣческое чувство,, не будучи, однако, совершенно безчувственными. Сохранилось письмо духовника Альбы, въ которомъ онъ описываетъ герцогинѣ послѣднія минуты ея мужа. Оно писано 14 декабря 1582, и Гренъ ванъ. Принстереръ приводитъ изъ.него слѣдующій отрывокъ (ч. VI, стр. 2.62): «Герцогъ очень- боялся смертнаго грѣха, не изъ страха адскихъ наказаній, ибо о нихъ онъ и не думалъ (цие паба 1е поѵіап), но изъ уваженія къ щедротамъ, которыми осыпалъ его Господь. Нѣкоторые говорили, будто онъ былъ слишкомъ строгъ (Летазіатепіе епіего) въ отправленіи правосудія; но я скажу на это, что онъ совершенно искренно говорилъ мнѣ, что не чувствуетъ нн малѣйшаго угрызенія совѣсти (по Іо гетогйіа Іа сопвсіепсіа) и не сознаетъ за со,бою во всю: свою жизнь ни един-о.й капли.крови, пролитой напрасно, потому что казненные имъ во Фландріи были бунтовщики й еретики». При томъ,, радъ доказалъ Борнье-, казни Эгмонта, Горна и. другихъ -совершенно невинныхъ людей послѣдовали по прямому приказу изъ Мадрита, и> Альба, говорятъ, проливалъ надъ этимъ, приказомъ слезы василиска. Филиппъ былъ, безспорно, хуже Альбы. Всякій разъ, какъ дѣло шло плохо, онъ сваливалъ вицу па свои орудія, которыя извѣстное время считались въ немилости, но потомъ снова входили въ милость. Это положительно извѣстно изъ депеши, которую французскій посланникъ- въ Мадридѣ, Сенъ Гоаръ, писалъ въ апрѣлѣ 1574 своему королю Карлу IX. Въ ней говорится, что Филиппъ вызвалъ президента «совѣта смутъ» донъ Хуана Де Варгаса и обращался съ нимъ снача
ла такъ,, какъ будто знать его не хочетъ, а вслѣдъ ‘затѣмъ лрЬгласилъ его- на тайное совѣщаніе и отправилъ съ тайнымъ посольствомъ къ герцогу Альбѣ- *).
Во время осады Гарлема, длившейся семь мѣсяцевъ (съ. декабря 1572. по 13 іюля 1573)’, Фредриго'де Толедо нѣсколько разъ, хотѣлъ покив-уть ее», и его удержали только грозныя приказанія отца. Онъ потерялъ почти все свое войско отъ безпримѣрной стойкости осажденныхъ, отъ голода, стужи и болѣзней, произвен денныхъ болотными испареніями и недостаткомъ свѣжей пищи. Послѣ безусловной сдачи Гарлема', Толедо предпринялъ осаду Алькмара, но былъ прииукденъ снять её, потому что1 нѣмецкіе, испанскіе и фламандскіе отряды- его войска,, которымъ ничего не платилось уже двадцать восемь мѣсяцевъ, отказались служить долѣе. Въ это время въ Голландіи Вильгельмъ Оранскій былъ офиціально из-‘ бранъ намѣстникомъ короля испанскаго, противъ котораго было- направлено возстаніе; самъ Вильгельмъ былъ такъ хитеръ, что прикрывалъ всѣ свои распоряженія именемъ короля для противодѣйствія демократамъ, которыхъ боялся не меньше испанцевъ, и для соблюденія консервативнаго* характера. Уѣзжая изъ страны, Вильгельмъ назначилъ вмѣсто себя намѣстника и сдѣлалъ въ старой конституцій нѣкоторыя измѣненія въ демократическомъ смыслѣ. Впрочемъ, они были совершенно ничтожны и состояли только въ томъ, что право посылать депутатовъ на собраніе, штатовъ, принадлежавшее лишь шести городамъ,, было предоставлено еще -двѣнадцати. Но Вильгельмъ въ письмахъ къ браиу жалуется на голландцевъ, которые будто бы лишены мужества, и на прерваніе сообщенія между Двумя частями провинціи, по случаю завоеванія Гарлема.,
Между тѣмъ водяные гезы на своихъ мелкихъ судахъ разоряя® испанцевъ. Они плавали по рѣкамъ и каналамъ, какъ нѣкогда нормавы,. и,. Захода вовнутрь страны, производили грабежи и опустошенія. Они составили даже' ф>лотъ изъ своихъ небольшихъ судовъ и намѣревались завоевать Миддель’бургъ, чтобы освободить всЮ' Зеландію. Это' предпріятіе было имъ также трудно, какъ испанцамъ осада Гарлема. ОНо еще продолжалось, когда великій командоръ донъ Луисъ де Реквезенсъ пріѣхалъ на смѣну герцога Альбы. Не задолго до- того онъ былъ вице-адмираломъ донъ Хуана Австрійскаго, и Филиппъ послалъ его, разсчитывая, что онъ своею личною кротостью привлечетъ къ себѣ нидерландскихъ католиковъ. Въ декабрѣ 1573 онъ прибылъ въ Нидерланды н вступилъ въ управленіе страною. Тотчасъ по прибытіи онъ черезъ Марникса де Сентъ-Альдеговда сталъ устраивать попытки примиренія; но онѣ не удались, потому что Вильгельмъ питалъ непреодолимое недовѣріе къ мавританскому коварству Филиппа. При томъ Реквезенсъ не могъ исполнить ни одного требованія нидерландцевъ, потому что' король былъ слишкомъ мало расположенъ къ умѣренности, и Реквезенсъ, котораго вообще черезчуръ хвалятъ, не могъ добиться ни уничтоженія-кроваваго совѣта смутъ, ни смягчить установленные Альбою налога; впрочемъ, лично омъ выказывалъ кротость, благородство и справедливость. Съ его прибытіемъ грабежи и-убійства прекратились, и онъ выполнилъ всѣ свои обѣщанія-. Конечно, Реквезенсъ далеко уступалъ Альбѣ военными талантами; но иредше^ ственникъ его оставилъ ему отличныхъ генераловъ и превосходныя войска. За-
*.) Мы приведемъ одно мѣсто изъ этого письма, помѣщеннаго въ «Оранскихъ архивахъ» Грёна ванъ Принстерера, ч. IV, стр. 358: «Ье ргешіег зеоіг Іеап ае Ѵйг&аз Генѣ аввёз Ъоп ѣетрз аѵесциез Ге гоі, еі Іе Іепбетаіп аи таѣіп іі у геронта, ей іі йиі аивзу иП& Ъоп Іетрз, еѣ у ѣеиі аиззу Ъіеп ассотра^пё. Ь’оп сіісѣ, ци'іі в’еп рагімаіЬіепіозі роиг в’еп аііег а АІЬе, еѣ цие Іе гоу Гега бетопзѣгаііоп б’езѣге Ігёз таі сопЬепѣ <іе Іиу, еі <Га-ѵоіве. йёза&гёаЫе ѣоиі се ди'іі а Гаісі еп Ріапйгев; еѣ ѣіепз]е бе Ъоп Ііеи, цие сеіа ее Іаісѣ роиг сопѣепѣег Іез Еіатапз еі Іеиг (іоппег раг Ьеіз Йеррогіетепѣе а епѣепдге, дие ве Н’а евѣё йе Іа ѵоііипіё Ди гоу <ріе Іе <ііѣ Дйе Іез ау* таі ігаісѣеаі Тиі ауапѣ резиабё, оие Ѣепрп4 сезѣе. тоДе се зегоіѣ екетаіп роиг ѳпігег а расійег еі айоисіт Іез ѵоііппѣез аііёвёеэ, ц-ие пе вопѣ іоигиёез зі ее п’езі; а сеиіиі диі Іез аззеирепі Іез Гаіге ]оиіг Ди героз». (Въ первый вечеръ Жанъ де Варгасъ пробылъ довольно долго у короля и на другой день опять приходилъ съ значительною-свитою и снова пробылъ довольно долго. Говорятъ, что скоро онъ поѣдетъ къ Альбѣ, и что король сдѣлаетъ видъ, что очень недоволенъ всѣми его дѣйствіями во Фландріи, я знаю изъ вѣрныхъ источниковъ, что все это дѣлается,, чтобы задобрить Фламандцевъ и показать имъ, будто король вовсе- не желалъ, чтобы съ ними такъ дурно обращались; короля убѣдили, что это вѣрнѣшій путь усмирить и укротить недовольныхъ, которые обратятся только къ тому, кто обезпечитъ имъ спокойствіе)’.
нявъ мѣсто Альбы, Реквезенсъ немедленно вооружилъ флотъ, чтобы аттаковать голландцевъ на морѣ. Шестьдесятъ кораблей, подъ начальствомъ Санчо д’А в и-л ы, Юліана РоМеро и адмирала Глимеса, отправились на выручку Мид-делъбурТа. Главнокомандующій зеландскаго флота Лудовикъ Буазо пошелъ имъ на встрѣчу, и въ концѣ января 1574= произошло кровопролитное сраженіе, на которое. Реквезенсъ смотрѣлъ съ высокой плотины. Испанцы были разбиты, и вслѣдствіе этого пораженія Миддельбургъ принужденъ былъ сдаться. На сушѣ въ новомъ предпріятіи Лудовика Нассаускаго республиканцы были не такъ счастливы, какъ на морѣ. Графъ предводительствовалъ тогда новымъ войскомъ, набраннымъ въ Германіи; но ни онъ, ни братѣ его,' Вильгельмъ, не могли тягаться съ испанскими генералами, служившими у Реквезенса въ Нидерландахъ, равно какъ и войска ихъ не могли противиться испанскимъ ветеранамъ Альбы. Лудовикъ хотѣлъ на этотъ разъ двинуться къ Нимвегену, а Вильгельмъ долженъ былъ соединиться съ нимъ изъ Зеландіи. Чтобы не допустить братьевъ до соединенія, въ Нимвегенъ было послано испанское войско подъ начальствомъ Санчо д’Авилы. Испанцы встрѣтили войска принца Лудовика за нѣсколько миль отъ Нимвегена на Моокерскомъ нолѣ, взяли приступомъ его укрѣпленный лагерь и въ два часа одержали - блистательную побѣду (44 апрѣля 1574). Армія Лудовика была частію уничтожена, частію разсѣяна; самъ онъ, братъ его Генрихъ и Христофоръ, сынъ курфирста Фридриха Ш пфальцскаго, лишились жизни. Но нидерландцы возвратили себѣ на водѣ то, что потеряли на сушѣ; 30 мая водяные' г@зы подъ предводительствомъ Буазо разбили испанскій флотъ между Лиллоо и Еаллѳо, взяли въ плѣнъ адмирала и, овладѣвъ тремя кораблями, прогнали остальные назадъ въ антверпенскую гавань.
Въ іюнѣ 1574 Реквезенсъ предпринялъ осаду Лейдена, хотя послѣ битвы на Моокерскомъ полѣ испанскія войска трудно было . удерживать въ порядкѣ.. Осада продолжалась до октября: стойкость и храбрость голландцевъ заслужили уваженіе всей Европы. Испанцы все ближе и ближе обступали городъ, гдѣ недостатки и нужда доходили до высшей степени, такъ что 6,000 жителей умерли отъ голода и отъ употребленія нездоровыхъ припасовъ. Но не смотря на все, граждане держались. При этомъ отличались знаменитые ученые археологи и латинскіе поэты, братья Іанъ и Яковъ ванъ деръДузъ изъ Норвика, болѣе извѣстные подъ латинизированнымъ именемъ Дуза. Они обнаружили удивительное самопожертвованіе ради политической и религіозной свободы своего отечества и пріобрѣли себѣ великую славу. Испанцы сдѣлали шестьдесятъ шесть окоповъ въ болѣе или менѣе близкомъ разстояніи отъ города. Вильгельмъ Оранскій самъ явился въ Голландію, чтобы, если можно, доставить въ городъ подкрѣпленіе. Оъ этою цѣлью онъ предложилъ отчаянную мѣру—прокопать плотины и, затопивъ всю страну, дать судамъ гезовъ возможность добраться до города. Испанцы, видя себя окруженными и угрожаемыми со всѣхъ сторонъ водою, покинули свои окопы. Къ счастію, они не замѣтили, что при этомъ разрушилась большая часть городской стѣны, размытая водою. Такимъ образомъ геройскіе защитники города были, наконецъ, спасены. Впослѣдствіи Вильгельмъ самъ читалъ своимъ соотечественникамъ въ дельфтской церкви письма объ ихъ чудесномъ спасеніи, и голландцы постарались вознаградить Лейденъ учрежденіемъ въ немъ университета.
Въ слѣдующемъ 1575 году король Филиппъ прикинулся готовымъ принять посредничество императора Максимиліана II, которое такъ оскорбительно отвергнулъ въ 1569 г. Въ Бредѣ начались переговоры и продолжались съ марта до іюня; но дѣло не могло подвигаться уже по той причинѣ, что. Филиппъ и слышать не хотѣлъ о терпимости. Поэтому война началась съ удвоеннымъ жаромъ. Положеніе республиканцевъ, было очень сомнительно, когда непріятель, занявъ острова Шувенъ и Дуйвеландъ, превратилъ сообщеніе - между Голландіей и Зеландіей и когда въ то же время разсѣялась надежда на англійскую помощь. Тогда-то Вильгельмъ Оранскій высказалъ великую мысль, достойную благороднаго и свободнаго человѣка, которую мы приведемъ въ выноскѣ его собственными словами и которую позднѣе наслѣдникъ его, Вильгельмъ ПІ, готовъ былъ при-
Шлоосвръ. ѵ. й
вести въ исполненіе, не задолго до спасенія его страны отъ рукъ французскаго деспота Лудовика XIV *).
Вильгельмъ Молчаливый, подобно Вильгельму III, былъ вырученъ изъ гибели въ то время, когда всего менѣе ожидалъ этого. Реквезенсъ не могъ платить своимъ солдатамъ и продолжать дорогую защиту двухъ острововъ; поэтому онъ отозвалъ испанцевъ съ Шувена и Дуйвеланда. Такимъ образомъ сообщеніе между Голландіей и Зеландіей было возстановлено. Вслѣдъ затѣмъ въ мартѣ 1576 Реквезенсъ умеръ,, не оставивъ никого, кто бы могъ удержать совершенно одичалыхъ испанцевъ, ожесточенныхъ безъ различія противъ всѣхъ нидерландцевъ. Филиппъ далъ, правда, Ренвевенсу бланкъ съ своею подписью, чтобы онъ самъ написалъ на немъ имя свОето преемника; но Реквезенсъ этого не сдѣлалъ. Такимъ образомъ управленіе переіпло къ нидерландскому государственному совѣту, котораго -испанцы не хотѣли слушаться и члены котораго были между собою въ разладѣ. Испанскіе солдаты стали бунтоваться еще тотчасъ послѣ моокерской побѣды и даже прогнали Санчо д’Авилу, который доставилъ имъ эту побѣду. Послѣ осады Лейдена они заняли Утрехтъ и притѣсняли гражданъ этого города, пока Вальдесъ не уплатилъ имъ жалованья. По смерти же Реквезенса, они стали распоряжаться какъ единственные хозяева страны.
Гопперусъ, завѣдывавшій въ Испаніи нидерландскими дѣлами, объявилъ, что только самъ король можетъ предотвратить послѣдствія вражды испанцевъ съ нидерландцами; но Филиппу не хотѣлось покидать Испанію. Поэтому онъ назначилъ намѣстникомъ своего брата, донъ Хуана Австрійскаго; а такъ- какъ принцъ не могъ выѣхать немедленно, то король послушался другаго: совѣта Гопперуса и постарался привлечь на свою сторону нидерландскихъ католиковъ, выказавъ имъ полное довѣріе. Онъ далъ положительное согласіе на то, чтобы государственный совѣтъ управлялъ дѣлами намѣстничества, п одобрилъ принятыя -имъ мѣры, распорядившись даже, чтобы государственный совѣтъ продолжалъ завѣдывать дѣлами до прибытія донъ Хуана. Это распоряженіе было сдѣлано съ непривычною въ Испаніи, особенно при Филиппѣ II, быстротою: оно помѣчено 24 марта. При тогдашнемъ положеніи дѣлъ, прп полнѣйшей всеобщей разнузданности, это распоряженіе предавало всю королевскую власть въ руки нидерландской аристократіи, такъ какъ король милостиво выразилъ свое одобреніе на всѣ дѣйствія государственнаго совѣта, прелатовъ, дворянства и городовъ провинцій. Такпмъ образомъ въ южныхъ провинціяхъ Нидерландовъ правленіе было въ рукахъ штатовъ, тогда какъ въ Голландіи и Зеландіи, напротивъ, Вильгельмъ Оранскій, въ силу старыхъ правъ намѣстниковъ, былъ почти неограниченнымъ правителемъ **),, хотя наружно все еще признавалъ Филиппа' государемъ. - Такъ какъ испанцы и начальники ихъ, занимавшіе множество фортовъ, устроенныхъ Альбою, и даже сами избравшіе себѣ предводителей, совершали неслыханныя злодѣянія, то государственный совѣтъ велѣлъ возвратить жителямъ оружіе и, наконецъ, одною изъ своихъ прокламацій возбудилъ кровопролитную схватку между гражданами и солдатами. Не смотря на сильное сопротивленіе Виліуса, Барлемрна и другихъ преданныхъ испанцамъ членовъ, онъ издалъ прокламацію, возбудившую междоусобіе п въ тѣхъ провинціяхъ, которыя до сихъ поръ оставались вѣрноподданными. Въ этомъ воззваніи, сочиненномъ Филиппомъ де Круа герцогомъ А р-: шотомъ, намѣстникомъ Фландріи, нидерландцы призывались отражать силу силою. Между тѣмъ принцъ Оранскій дѣятельно старался воспользоваться своимъ вліяніемъ и связями въ фламандскихъ провинціяхъ и удалить изъ государсівен-
*) Хотя Грёнъ ванъ Принстереръ упорно и, повидимому, основательно отрицаетъ («АгсЬіѵев», ч. V, стр. 272), что Вильгельмъ имѣлъ когда бы то ни было намѣреніе затопить всю страну и покинуть ее; но вотъ что Вильгельмъ писалъ своему брату Іоанну (т. V, стр. 27): «8і Іев ргіпеев сГАПета^пе пе ѵешііепі апеппетепі ргевіег ГогеШе, поив гетеіігопв поіге саизе еп сііеи, аѵес Гегше еврѳіг, ди’іі пе поив аЪапсіоппега роіпѣ," сот-те аивві йе повѣге соѣе поив воттев іву гёзоіих сіе пе диШег іа сіеСепсе бе ва ра-гоііе еі сіе повіге ІіЬегѣэ іивди’аи сіегпіег Ьотте». (Вели германскіе князья не захотятъ помочь намъ, мы возложимъ наше упованіе на Бога съ твердою увѣренностію, что онъ не покинетъ насъ, какъ и мы, съ своей стороны, твердо рѣшились до послѣдняго человѣка не покидать защиту его слова и нашей, свободы).
**) См. Ѳгоеп ѵац Ргіпзіегег «АгсЬіѵев». Т. V, р. 270,
наго совѣта всѣхъ членовъ, преданныхъ Испаніи. Однако, испанскіе солдаты господствовали въ Нидерландахъ до осени '1576. Они заняли цитадели Гента, Антверпена,. Утрехта и Валансьена; взяли и совершенно разграбили Алостъ, откуда, наконецъ, отправились въ Мастрихтъ, гдѣ съ ними соединились стоявшіе тамъ нѣмецкіе наемники испанцевъ. Мастрихтъ былъ тякже разграбленъ, и населеніе подверглось самому возмутительному обращенію. Вслѣдъ затѣмъ и Антверпенъ, одинъ изъ богатѣйшихъ городовъ тогдашней Европы, сталъ добычею испанскихъ солдатъ, которые грабили и опустошали его въ продолженіе трехъ дней. Итога убытковъ, нанесенныхъ ими гражданамъ этого города, мы не приводимъ, потому что показанія писателей объ этомъ слишкомъ разногласны; но все доказываетъ, что неистовства испанскихъ войскъ наносили богатымъ нидерландцамъ громадные убытки. Такъ въ Антверпенѣ погибло 7,000 гражданъ и была разграблена огромная сумма наличными деньгами, отъ 4 до 8 милліоновъ гульденовъ. Обри въ сврихъ дѣльныхъ запискахъ цѣнитъ весь убытокъ зданій, товаровъ и наличныхъ денегъ въ 24 милліона гульденовъ.
Какъ видно изъ свѣдѣній, собранныхъ Греномъ ванъ Принстереромъ въ пятой части его «Актовъ Нассаускаго дома», принцъ Вильгельмъ мастерски воспользовался этимъ временемъ, чтобы побудить государственный совѣтъ, начавшій уже бояться и за Брюссель, на поступокъ, который долженъ былъ взбѣсить короля. По его стараніямъ, государственный совѣтъ рѣшился, вопреки положительному приказанію короля, созвать общее собраніе штатовъ. Сначала чины были созваны въ Брабантѣ и Геннегау, а потомъ и въ другихъ провинціяхъ, кромѣ одного Люксембурга. Собраніе штатовъ тотчасъ сообразило, что Нидерланды не безопасны, пока гентская цитадель въ рукахъ испанцевъ. Не смотря на нерасположеніе аристократическихъ владѣтелей южныхъ провинцій къ принцу Оранскому и на недовѣріе ихъ къ его честолюбію п политикѣ, походившей на испанскую, они нуждались въ его военномъ содѣйствіи. Вильгельмъ обѣщалъ помочь имъ съ условіемъ, ч'тобы они чистосердечно соединились съ сѣверными провинціями; другими словами, онъ устроилъ союзъ между собою п южными, т. е. католическими провинціями. Переговоры были кончены уже въ концѣ сентября 1576, такъ, быстро, что уже 23 сентября Вильгельмъ отправилъ изъ Зеландіи нѣсколько тысячъ человѣкъ въ Гентъ, а за ними и другіе отряды. Испанцы подъ начальствомъ Монд.рагона храбро отстаивали гентскую цитадель противъ' гражданъ', а въ отсутствіе -своего начальника упорно держались подъ предводительствомъ его героини-жены. Вообще въ этомъ столѣтіи они во всѣхъ странахъ свѣта обнаруживали удивительный героизмъ; но защита ихъ продолжалась только до прибытія войскъ Вильгельма. По прибытіи идъ они сдали цитадель послѣ двухъ-мѣсячной обороны.
Ближайшимъ слѣдствіемъ этой сдачгі было созданіе эфемерной республики, которая все еще признавала верховную власть испанскаго короля, имѣла многоголовое правительство и нуждалась въ помощи принца Оранскаго, хотя въ то же время очень боялась его. Какъ выше сказано,-въ сентябрѣ чины южныхъ провинцій заключили союзъ съ принцемъ Оранскимъ, какъ предводителемъ сѣверныхъ провинцій, прпзнававшихъего намѣстникомъ п правителемъ. Въ силу этого союза ему была уступлена гавань Ньюпортъ, въ замѣнъ чего онъ далъ своп войска. Этотъ союзъ былъ впослѣдствіи облеченъ формальностью, и союзный договоръ былъ заключенъ въ пятнадцатидневный' срокъ. Для переговоровъ объ условіяхъ его сѣверныя провинціи назначили девять депутатовъ, и столько же послали чины католическихъ провинцій, засѣдавшіе къ Гентѣ. Вильгельмъ хлопоталъ главнымъ образомъ о томъ, чтобы заключить договоръ до прибытія донъ Хуана Австрійскаго; Вслѣдствіе чего актъ, названный гентскимъ замиреніемъ, былъ подписанъ 8 ноября 1576. Сущность договора заключалась въ томъ, что чины, дѣйствовавшіе отъ имени короля, утвердили своимъ согласіемъ, не спросивъ его, факты, которыхъ онъ никакъ не могъ признать. Такимъ образомъ они подтвердили эдиктъ объ удаленіи изъ Нидерландовъ испанскихъ, войскъ *). Да-
*) «Риівди’іів онѣ евѣё йесіагех енпетіз йе за Ма)евѣё раг Іев" соттів йи ^оиѵегпе-тепі». (Потому что коммиссары правительства объявили ихъ врагами его величества.) •
лѣе, они обѣщали уничтожить всѣ распоряженія, изданныя противъ протестантской религіи, и созвать общее собраніе штатовъ сѣверныхъ и южныхъ провинцій, чтобы не только устроить общія и частныя дѣланной установить (что, должно было крайне не понравиться королю) «терпимость и свободное отправленіе протестантской религіи въ Голландіи и Зеландіи». Между тѣмъ донъ Хуанъ былъ вызванъ изъ Милана въ Испанію и оттуда безъ денегъ и безъ войскъ прибылъ черезъ Францію въ Люксембургъ, единственную провинцію,, не принявшую участія въ гентскомъ договорѣ. Но еще до прибытія его въ Нидерланды испанцы потеряли всѣ пріобрѣтенныя ими выгоды. Цитадели Гента, Канбрэ, Валансьена и Утрехта были разрушены-. Голландія и Зеландія по договору 8 ноября 1576 тѣсно соединились съ Брабантомъ, Артуа, Фландріею, Геннегау, Валансьеномъ, Дуэ, Орши, Намюромъ, Турнэ, Утрехтомъ и Мехельномъ. Новому королевскому намѣстнику пришлось вступать въ переговоры, чтобы быть допущеннымъ въ страну.
Здѣсь мы прервемъ исторію Нидерландовъ, полагая, что изложеніе ея будетъ болѣе умѣстно въ связи съ слѣдующей исторіей Франціи, Испаніи и Англіи.
5. Французскія религіозныя войны до Сенъ-Жермепскаго мира.
Тотчасъ по заключеніи такъ называемаго Краткаго Мира (т. IV, стр. 624),. обнаружилось, что король Карлъ IX и мать его поторопились заключить его только для того, чтобы поскорѣе избавиться отъ пфальцграфа Іоганна Казиміра. и нѣмецкихъ войскъ; пришедшихъ на помощи гугенотамъ. Условія этого мира не, были выполнены, и король не только требовалъ съ протестантовъ сумму, занятую ими для уплаты пфальцграфу, но не хотѣлъ даже согласиться, чтобы деньги эти были собраны вождями реформатовъ, какъ налогъ съ евоей партіи. Притомъ довольна взглянуть на выраженія договорнаго акта- Краткаго Мира, чтобы видѣть, что онъ никакъ не могъ успокоить реформатовъ *). И точно, все, что дѣлалось при дворѣ, должно было удерживать принца Конде, адмирала Колиньи и брата его, д’Авдло, отъ распущенія своихъ войскъ. Это доказываютъ всѣ многочисленныя-тогдашнія распоряженія и-между прочимъ отставка честнаго, неспособнаго ни къ какому насилію или низости канцлера л’Опиталя, а также позволеніе, данное королю пацой, продать церковныхъ имуществъ на значительную сумму.
Читая у очевидца Ла-Ну, что толковали обѣ стороны до переговоровъ объ этомъ мирѣ, во время и послѣ нихъ, и какое страшное взаимное ожесточеніе и ненависть были возбуждены войною между католиками и протестантами, легко понять, почему уже въ сентябрѣ обѣ стороны снова взялись за оружіе. Въ августѣ поступки правительства внушали, все болѣе и болѣе сомнѣнія и адмиралу, который съ своимъ войскомъ и приверженными дворянами находился въ ша-тильонской крѣпости, и принцу Конде, жившему въ бургундскомъ укрѣпленномъ городѣ Нойс. Однажды адмиралъ поѣхалъ съ небольшою свитою въ Нойе, или, вѣрнѣе, въ сосѣдній замокъ. Провѣдавъ объ этомъ, памѣстникъ Бургундіи Та-вань, ярый врагъ еретиковъ, тотчасъ распорядился захватить обоихъ вождей гугенотовъ. Это и удалось бы, если бы Конде, не получилъ во-время предостереженія. Войска намѣстника окружили на далекое разстояніе всѣ замки, заняли всѣ броды на Луарѣ и уже приближались къ Нойе, когда принцъ получилъ увѣдомленіе. Тогда Конде, адмиралъ и всѣ ихъ спутники и свита, не медля, пустились въ бѣгство и ночью на первое сентября пробрались въ ЛагРошель, перейдя Луару въ бродъ въ неизвѣстномъ непріятелю мѣстѣ **)., Радушно принятые жителями этого города, они призвали къ себѣ всѣхъ своихъ друзей и сторон-нликовъ. Въ Ла-Рошели находилась и вдова Антуана де Бурбона, Жанна д’Альбрэ.
*) Тамъ, между прочимъ, сказано: «Миръ будетъ продолжаться іивоп’а се опе раг Іа шівегісогйе бе <ііеи іоив Іез вціеів сіи-гоі зе ігоиѵаввѳпі гёипів (іапз іа ргоіеззіоп а’ипевеиіѳ еѣ тёте гёіі^іоп», т. е., пока по благости Божіей всѣ подданные короля не соединятся въ исповѣданіи единой вѣры.
**) Равзапѣ ІаЬоіге еп ип Ііепіпассоивѣшпё.
Эта женщина, мужество которой такъ странно хвалитъ одинъ изъ ея современниковъ *), привезла съ собою сына своего, будущаго короля Генриха IV, и дочь, и привела отрядъ войска подъ начальствомъ опытныхъ офицеровъ. Протестантское войско быстро возрасло до 18,000 человѣкъ пѣхоты и 3,000 конницы. Тогда Жанна послала письмо королю, его матери, герцогу Анжуйскому и кардиналу де Бурбону, оправдывая въ немъ враждебное положеніе, принятое противъ короля ею и другими вождями протестантовъ. Екатерина Медичи,- безразсудно подавшая поводъ къ разрыву, испугалась угрожавшихъ ей значительныхъ силъ Конде, Колиньи и д’Андло. Поэтому она старалась обмануть противниковъ предложеніями мира, но протестанты не пошли на удочку.
Конде занялъ Сенъ-Жанъ д’Анжели и Ангулемъ, и стоялъ въ Пуату. Король Карлъ снова назначилъ своимъ намѣстникомъ (Ііеиіепапі іи гоі) брата своего, герцога Анжуйскаго; но какъ герцогъ самъ не могъ командовать войсками, то въ помощники ему были даны Тавань и Сансакъ. Въ послѣдніе мѣсяцы 1568 обѣ арміи маневрировали между Луарой и Гаронной, не вступая въ битву. Они совершали ужасныя злодѣянія, такъ какъ и протестанты, и католики были воодушевлены тѣмъ фанатизмомъ, къ которому такъ склонны жители южной Франціи. При томъ въ королевской арміи., не было никого, кто бы пользовался уваженіемъ солдатъ. Тавань въ «Запискахъ» своихъ горько жалуется на герцога Анжуйскаго. Протестанты же постоянно нуждались въ деньгахъ, такъ что въ началѣ 1569 Конде предоставилъ на нѣкоторое время главное командованіе адмиралу, а самъ поѣхалъ въ Ла-Рошель, чтобы достать денегъ. Правительство облегчило ему это предпріятіе своими эдиктами въ духѣ Альбы и рѣшительнымъ отказомъ протестантамъ въ терпимости, вслѣдствіе чего гугеноты готовы были жертвовать и жизнію, и имуществомъ, лишь бы отстоять себя отъ своихъ ожесточенныхъ враговъ. Король новыми эдиктами отмѣнилъ всѣ свои прежнія распоряженія въ пользу протестантовъ и запретилъ во всемъ государствѣ какую-либо другую религію, кромѣ католическо-апостольско-римской. Онъ грозилъ ослушникамъ этого эдикта лишеніемъ жизни и имущества. Кромѣ того, онъ велѣлъ протестантскому духовенству выѣхать изъ страны въ теченіе двухъ недѣль, а другимъ, декретомъ, обнародованнымъ въ то же время въ Парижѣ, объявилъ всѣмъ чиновникамъ, что если они останутся при новомъ ученіи, то лишатся должностей. Въ то же время принцъ Конде получилъ 100,000 червонцевъ, или, какъ ихъ тогда называли, англоновъ отъ королевы англійской. Пока такимъ образомъ адмиралъ занималъ вниманіе непріятеля, Конде, при которомъ находилась королева Наваррская съ своими дѣтьми, въ два мѣсяца образовалъ значительную силу, или, какъ говоритъ Ла-Ну, изъ простаго партизана сдѣлался главою могущественнаго союза **). Въ февралѣ Конде снова прибылъ къ арміи. Протестанты медлили и маневрировали, стараясь удержать непріятеля до прибытія пфальцграфа цвейбрюкеяскаго съ нѣмецкими войсками. Но королевская армія уже получила подкрѣпленіе нѣмецкой конницы, и ей хотѣлось поскорѣе рѣшить дѣло. Конде и адмиралу удавалось нѣсколько времени уклоняться отъ боя, удерживая королевское войско по ту сторону Шаранты. Но 12 марта 1569, когда Конде ночевалъ въ Жарнакѣ, а адмиралъ въ доминиканскомъ монастырѣ въ Бас-сакѣ, главныя же силы стояли при Коньякѣ, отряды, оберегавшіе переходъ черезъ Шаранту, находя неудобнымъ спать подъ открытымъ небомъ илп въ палаткахъ и не найдя удобнаго помѣщенія въ мѣстечкѣ, куда были посланы, пренебрегли своею обязанностію и отошли отъ рѣки. Королевская армія воспользовалась этимъ, пёрешла рѣку и быстро двинулась впередъ. Въ нѣсколькихъ милахъ отъ Коньяка, въ доминиканскомъ монастырѣ Бассакѣ стояли Колиньи, д’Андло и другіе, а Конде на нѣсколько часовъ пути далѣе, въ Жарнакѣ. Герцогъ Анжуйскій атаковалъ Колиньи при Бассакѣ и опрокинулъ его. Тогда Конде во главѣ высшаго дворянства и рыцарства своей партіи съ жаромъ бросился на
) <}иі п’аѵоіМе Гетше цие 1е зехе. (Была женщииною только по полу).
. **) 8отте цп’еп тоіпа <іе йеих тоіз <іе раиѵгез ѵа$аЬоп<І8, ди’ііз ёіоіепі, ііз зе ігои-
ѵегеш _ёв таіпз <іе тоуепз зиШвапв роиг Іа сопѣіпиаМои а'ипе Іоп^ие ^иегге. (Итакъ, изъ жалкихъ бродягъ въ два мѣсяца ови обратились въ распорядителей силъ, достаточныхъ для продолжительной войны).
непріятеля и вначалѣ отразилъ и оттѣснилъ его, но, увлекшись натискомъ, обнажилъ свои фланги, чѣмъ тотчасъ воспользовался Тавань, руководившій герцогомъ Анжуйскимъ, и атаковалъ протестантовъ съ фланга. Конде былъ опрокинутъ съ лошади и взятъ въ плѣнъ. Упавъ на землю, онъ подозвалъ1 офицера королевской арміи, д’Аржанса, и вручилъ ему свою шпагу. Но ’ когда д’Аржансъ уводилъ его плѣннымъ, мимо проѣзжалъ гвардейскій капитанъ герцога Анжуйскаго, Монтескью; узнавъ принца, онъ, какъ убійца, застрѣлилъ его сзади. Убитый оставилъ сына, Генриха д-.е Конде, который впослѣдствіи былъ однимъ изъ замѣчательнѣйшихъ французскихъ полководцевъ. Въ этомъ сраженіи при Жарнакѣ или, какъ называетъ <его д’Авила, при Бассакѣ, участвовалъ и молодой Генрихъ деТизъ, вскорѣ сдѣлавшійся знаменитѣе даже; своего отца, Франциска.. Реформаты потерпѣлй въ -этомъ третьемъ сраженіи, проигранномъ принцемъ Конде, небольшой уронъ по числу—всего только нѣсколько сотъ человѣкъ; но онъ былъ важенъ по значенію убитыхъ. Однихъ дворянъ, павшихъ при Жарнакѣ, Кастельно насчитываетъ больше ста. Тотчасъ послѣ сраженія адмиралъ очистилъ Жарнакъ, который былъ занятъ "герцогомъ Анжуйскимъ на другой же день, 13 марта. Колиньи,- д’Андло и другіе начальники протестантовъ имѣли при себѣ въ первое время очень мало людей, потому что были атакованы неожиданно, и сраженіе было конное; но вскорѣ къ нимъ снова собралось цѣлое войско въ Ксентѣ, гдѣ находились сынѣ убитаго принца, Генрихъ де Конде, и „сынъ Жанны д’Альбрэ, Генрихъ Наваррскій. Сраженіе это не принесло правительству никакихъ выгодъ. -Жанна д’Альбрэ, адмиралъ Колиньи п братъ, его д’Андло, вскорѣ умершій (8 мая), . возстановили духъ своихъ приверженцевъ, признавъ Генриха Наваррскаго и Генриха Конде вождями своей партіи. Оба принца, изъ которыхъ Генриху Наваррскому было тогда только 1:5 лѣтъ,, въ слѣдующихъ мѣ-> сяцахъ 1569 формально были избраны всѣми протестантами въ главнокомандую-І щіе, а адмиралъ сдѣлался ихъ наставникомъ и руководителемъ въ военномъ’ дѣлѣ. |
Почтенный старый адмиралъ принесъ большія жертвы дѣлу, которымъ руководилъ. На него не произвело никакого впечатлѣнія ни лишеніе его званія генералъ-адмирала Франціи, ни опала, ни конфискація его, имуществъ, ни разрушеніе его замковъ. Въ 1569 онъ велъ войну тѣмъ удачнѣе, что его осторожнымъ и благоразумнымъ распоряженіямъ уже не мѣшалъ храбрый, но часто слишкомъ опрометчивый и горячій Пригіцъ, Лудовикъ де Конде. Въ королевской арміи былъ только одинъ человѣкъ, равнявшійся ему въ военной опытности. То былъ маршалъ , де Тавань, которому герцогъ Анжуйскій былъ обязанъ побѣдою при Жарнакѣ и тѣмъ, что выигралъ еще одно сраженіе въ октябрѣ. Но вскорѣ придворныя интриги удалили его отъ арміи. .
Протестантская армія почти равнялась тогда числомъ королевской. Но послѣдняя имѣла тяжелую артиллерію, въ которой у протестантовъ былъ совершенный недостатокъ. Армія правительства состояла, кромѣ французскихъ войскъ, изъ итальянскихъ (папскихъ), испанскихъ и нѣмецкихъ. Маркграфъ баденскій прислалъ- конницу, а вскорѣ Кастельно привелъ еще испанскій отрядъ, присланный герцогомъ Альбою. Отрядъ этотъ присоединился къ королевской арміи въ то же врезца, какъ герцогъ Вольфгангъ Вильгельмъ цвейбрюкенскій спѣшилъ на помощь протестантамъ. Герцогъ въ соединеніи съ войсками принца Лудовика нас-саускаго совершилъ мастерской переходъ по непріятельской странѣ и, взявъ замокъ Ла-Шарите, благополучно достигъ Лиможа. Здѣсь къ нему долженъ былъ примкнуть адмиралъ; но когда Колиньи 11 іюня прибылъ въ Лиможъ, Вольфганга Вильгельма уже не было на свѣтѣ. Графъ Фольратъ фонъ-Мансфельдъ, которому онъ передъ смертію передалъ начальство, но могъ удержать множества -наемниковъ отъ намѣренія покинуть армію. Это поставило адмирала въ большое затрудненіе. Между тѣмъ маршалъ Тавань, еще командовавшій тогда отъ имени герцога Анжуйскаго арміей правительства, принудилъ его 3 октября къ сраженію при Монконтурѣ, мѣстечкѣ на югъ отъ Луары и на сѣверъ отъ Пуатье. Королевская армія одержала блистательную побѣду: по достовѣрнымъ извѣстіямъ, протестанты потеряли до 10 или 12,000 человѣкъ. Но вслѣдъ затѣмъ обстоятельства перемѣнились въ пользу побѣжденныхъ. Тавань лишился должности; изъ побѣды не извлекли никакихъ выгодъ, занявшись, вмѣсто преслѣдованія разби
таго непріятеля, осадою крѣпостей; папа, не довѣряя лживой и непостоянной Екатеринѣ Медичи, отозвалъ свои войска; тоже сдѣлалъ и король испанскій, который давалъ деньги и войска ’ только для того, чтобы поддерживать, а не прекращать безпокойства; наконецъ, въ видахъ экономіи была распущена и часть собственнаго войска. Екатеринѣ, король И герцогъ Анжуйскій отправились въ Анжеръ и принялись веселиться. Протестанты были, правда, очень ослаблены необходимостью держать гарнизоны во многихъ мѣстахъ и вслѣдствіе ежедневной убыли солдатъ и офицеровъ; но слабость правительства дала имъ возможность собраться въ Ла-Рошель для совѣщанія о продолженіи войны. Колиньи убѣдилъ собраніе въ необходимости, во избѣжаніе скораго пораженія, покинуть открытую плоскую мѣстность Пуату и отступить въ горы Лангедока.
Тогда Жанна д’Альбрэ выказала геройство, прославляемое всѣми историками и внушенное ею и, сыну своему, добродушному принцу Беарнскому. Одушевленная, подобно адмиралу, рвеніемъ къ чистому евангелическому ученію, Жанна говорила вдохновенныя рѣчи небольшому вѣрному кружку, который не покидалъ ее и адмирала и сопровождалъ послѣдняго ъъ его походѣ по юговосточнымъ провинціямъ Франціи черезъ горы. Здѣсь войско протестантовъ снова усилилось, тогда какъ роялисты занимались осадою замковъ и мѣстечекъ, а король завидовалъ славѣ, заслуженной въ войнѣ братомъ его, герцогомъ Анжуйскимъ. Ла-Ну, -одинъ изъ лучшихъ протестантскихъ генераловъ, взятый въ плѣнъ при Жар-накѣ, но лотомъ размѣненный, порицаетъ въ своихъ «Запискахъ», очень важныхъ для исторіи этой войны и замѣчательныхъ скромностью автора, начальниковъ королевской арміи, которые не преслѣдовали и не уничтожили остатковъ войскъ адмирала и дали ему возможность уйти. Еще въ Гаскони энтузіамъ, который молодые принцы умѣли возбудить’въ воинственномъ и преданномъ имъ дворянствѣ юга, скоро превратилъ небольшую горсть людей въ цѣлое войско *). Мы не будемъ подробно разсказывать искусные маневры адмирала на пути до Руссильона и оттуда по неприступнымъ горамъ до Бургундіи .-
Все это время Екатерина Медичи переписывалась съ Жанной д’Альбрэ. Она даже послала Кастеліно въ Ла-Рошель склонить королеву наваррскую къ миру. Жанна сказала послу, чтобы онъ обращался къ предводителямъ войска, и прямо объявила, что не довѣряетъ совѣтникамъ королевы Екатерины. -Она высказала, что ей извѣстны переговоры кардинала лотарингскаго съ Филиппомъ II и папой и что онй-то и присовѣтовали правительству постараться обмануть протестантовъ. Адмиралѣ разсчитывалъ тогда на войско, которое хотѣлъ привести -ему пфальцграфъ Іоганъ-Казиміръ, впослѣдствіи администраторъ Пфальца. Онъ воспитывался во Франціи при Генрихѣ II, зналъ всѣ тамошнія отношенія и уже пріобрѣлъ репутацію грознаго полководца. Поэтому самъ кардиналъ лотарингскій совѣтовалъ заключить миръ, когда въ апрѣлѣ 1570 Колиньи пошелъ прямо на Парижъ, чтобы потомъ соединиться съ пфальцграфомъ. Домъ Гизовъ былъ тогда могущественнѣе короля. Кардиналъ интриговалъ съ -Испаніей и папой, а два племянника его, Генрихъ Гизъ и маркизъ, впослѣдствіи герцогъ де Майенъ, отличились на войнѣ. Время это послѣ битвы при Монконтурѣ выказало Колиньи во всемъ его величіи. Черезъ Перигоръ, Лимузенъ, Керси, Гасконь, Дофинэ, Ліонэ, Форэ, Виварэ и Шампань онъ прошелъ сначала въ Бургундію, а потомъ съ удивительною смѣлостью, почти безъ артиллеріи, подступилъ къ самому Парижу, посадивъ пѣхоту на лошадей вмѣстѣ съ конницею. Оттуда онъ уже готовился соединиться съ Іоганомъ-Казиміромъ въ Лотарингіи; но въ это время начали серьезно помышлять о мирѣ и заключили перемиріе.
Мирные переговоры, которые Колиньи продолжалъ во все время этого похода, болѣе всего затрудняло то обстоятельство, что протестанты требовали неограниченной терпимости для своей религіи и нѣсколькихъ укрѣпленныхъ мѣстъ въ видѣ обезпеченія съ тѣмъ, чтобы имъ дозволено было занять ихъ своими гарнизонами. Для правительства это требованіе было очень непріятно. Еслибы
*) «Ьаіззапѣ сопіег запз еиірёзсЬетепѣ сезіе рейіе реіоіе <іе пеі^е; еп реи <іе іетрз еііе вё Яѣ $гоззе сотте ипе таізоп». (Они не препятствовали катиться этому клубочку снѣга, который вскорѣ сдѣлался огромной лавиной, величиной въ цѣлый домъ).
оно исполнило его, то этимъ самымъ дало бы вождямъ протестантовъ самостоятельную дщду и доставило бы недовольнымъ вельможамъ готовую прочную опору. Въ концѣ мая дворъ еще отказывался допустить протестанскую религію во всемъ королевствѣ, .соглашаясь терпѣть ее только въ нѣкоторыхъ провинціяхъ и породахъ. Изъ укрѣпленій же оръ соглашался передать протестантамъ только два. Но въ іюнѣ онъ сталъ уступчивѣе въ обѣщаніяхъ, впрочемъ, съ твердымъ намѣреніемъ не выполнять ихъ. 7 іюля 1570 Телиньи, ла-Нокль, совѣтникъ тулузскаго парламента Арно де Кавань и секретарь Генриха Наваррскаго, Ла-Шастьеръ, отправились ко двору въ качествѣ, протестантскихъ уполномоченныхъ. Со стороны правительства для переговоровъ* .съ ними были назначены генералъ, впослѣдствіи маршалъ де Биронъ, Анри де. Йенъ сеньоръ де Маласисъ и де Руаси. Но папскіе депутаты въ союзѣ съ могущественной ультрамонтанской и антинаціональной партіей, которую они уже успѣли образовать, замедлили заключеніе мира на цѣлый мѣсяцъ. Наконецъ, & августа 1570 былъ заключенъ миръ въ Сенъ-Жермень-анъ-Лэ. Сенъ-Жерменскій миръ предоставлялъ реформатамъ полную свободу совѣсти и всеобщую амнистію. Имъ были возвращены отнятыя у нихъ права, имѣнія и должности; и всѣ судебные процессы противъ нихъ прекращены. Кромѣ того, имъ было дозволено исиовѣдывать свою вѣру всюду, гдѣ она исповѣдывалась фактически до 1 августа. Въ тѣхъ же округахъ, гдѣ до этого срока не было реформатскаго богослуженія, оно дозволялось въ предмѣстьяхъ двухъ городовъ въ каждомъ округѣ; только въ Парижѣ и на 10 миль въ окружности, а также въ мѣстопребываніяхъ двора и на двѣ мили вокругъ реформатское богослуженіе воспрещалось. Наконецъ, для обезпеченія реформатамъ предоставлялись на два года четыре города: Ла-Рошель, Монтобанъ, Коньякъ и Ла-Шаритэ; принцы Наваррскій и Конде и двадцать назначенныхъ королемъ дворянъ должны были обѣщать подъ присягою, что по истеченіи этого срока города эти будутъ возвращены.
6. Французскія религіозныя войны до смерти Карла IX.
Условія Сенъ-Жерменскаго мира были невыполнимы уже потому, что выполненіе пхъ зависѣло не отъ двора, а отъ парламентовъ, отъ фанатическаго народа, отъ вельможъ, въ то время еще почти независимыхъ, отъ дворянъ-по-мѣщиковъ и отъ городскихъ магистратовъ. При томъ само правительство, заключая миръ, имѣло въ виду только успокоить протестантовъ и заманить ихъ предводителей въ извѣстныя мѣста, чтобы, два года спустя, истребить ихъ тысячами ночною рѣзнею во всемъ королевствѣ. Долго сомнѣвались, дѣйствительно ли таково' было намѣреніе правительства, не смотря на свидѣтельства Брантома, де Ту и другихъ писателей, приводимыхъ въ примѣчаніи къ «Запискамъ» герцога де Бульона *); но теперь мы имѣемъ оригинальные документы, а именно—переписку короля Карла ІХ въ 1572 году съ ліонскимъ губернаторомъ Ма-ндло **). Эта переписка, изданная въ Парижѣ въ 1830, а до тѣхъ поръ хранившаяся въ рукописи въ библіотекѣ, совершенно одинакова съ перепискою короля съ другими намѣстниками. Она ужасаетъ своимъ лицемѣріемъ. Король Карлъ и его сановное орудіе, губернаторъ Мандло, притворяются и ханжатъ другъ передъ другомъ до того, что королю удалось обмануть и современниковъ, и потомство, такъ что всѣ, говоря о немъ, даже Ла-Кретель, называютъ его благороднымъ человѣкомъ, не соглашавшимся на убійства.
Король, его братъ и мать цѣлыхъ полтора года обдумывали противъ своихъ подданныхъ и ближайшихъ родственниковъ кровожадный и вѣроломный планъ рѣзни. Слѣдить подробно за коварствомъ и злодѣяніями правительства въ теченіе 1571 года,
*) Соііееіаоп ипіѵегзеііе Дез тѳшоігев геіаіійз а ГЬізіоіге Де Ггатісе. Ѵоі. 48, ОЬзегѵ. 7, р. 413—417. „
•») СоггезропДаиее Ди гоі СЬагІев IX еѣ Ди зіеиг Де МаиДеІоѣ, ^оиѵегпеш' Де Ьуоп, репДапѣ Гаиёе 1572, ёроаие Ди шаавасге Де Іа 8ашѣ-Ваг4Ьё1ёту. Рагіз, сЬе? Сгареіеѣ, Ш> гаіге-ёДііеиг, МЮСССХХХ,
предшествовавшаго выполненію этого плана, мы не можемъ и потому изложимъ только въ общихъ чертахъ общій планъ, чтобы показать, каково было двухлѣтнее притворство правительства. Какъ показываетъ королевская корреспонденція, вначалѣ считали необходимымъ не сообщать ничего ни испанцамъ, ни папѣ, ни даже Гизамъ и обманывать самыя орудія убійствъ (большая часть писемъ къ Маидло — циркуляры); по крайней мѣрѣ Мандло прикидывается недоумѣвающимъ до самой послѣдней минуты и лицемѣритъ даже еще и тутъ. Всего ужаснѣе, что, замышляя убійства, король особенно разсчитываетъ на. смерть богатыхъ, велитъ дѣлать описи имуществъ и не запутывать бѣдняковъ, а Мандло и подобные только и помышляютъ о будущей поживѣ изъ добычи. Мы на основаніи несомнѣнныхъ документовъ покажемъ, какъ обманывали протестантовъ и какъ завлекали ихъ въ западню; потомъ представимъ въ нѣсколькихъ примѣрахъ превосходящую всякое вѣроятіе безнравственность двора и, наконецъ, возьмемъ изъ исторіи 1572 года нѣкоторые факты придворной политики, такъ называемаго нынѣ «сопрй’ёіаі», которая и въ, наше время находитъ защитниковъ. Какъ теперь, такъ и тогда убійства, грабежъ и презрѣніе божескихъ и человѣческихъ правъ совершенно оправдывались успѣхомъ, ц'считалось, что цѣль освящаетъ средства.
Главною цѣлью правительства было внушить протестантамъ безпечность и привлечь королеву наваррскую, сына ея, Генриха, принца Конде и адмирала Колиньи въ такія мѣйта, гдѣ фанатическіе католики были бы сильнѣе реформатовъ. Для достиженія этой цѣли не побоялись открыто оскорбить испанскаго короля нападеніемъ на Монсъ, притворнымъ приготовленіемъ къ войнѣ, о которой вовсе не помышляли, и даже'громко высказаннымъ предложеніемъ составить противъ Испаніи англо-французскій союзъ. Все это дѣлалось только для того, чтобы захватить въ расплохъ реформатовъ. Герцогъ де Гизъ, хотѣвшій жениться на безнравственной сестрѣ короля, Маргаритѣ де Валуа, ужасно на все это разсердился и даже удалился отъ двора, когда королевѣ наваррской обѣщали выдать принцессу за ея сына. Гизъ, правда, прослышалъ стороною о планѣ убійствъ, но уже гораздо позже. Цава послалъ въ Парижъ кардинала Алессандро съ цѣлью разстроить бракъ Маргариты. Пріѣхавъ во Францію, кардиналъ былъ посвященъ въ кровавую тайну. Наконецъ, въ тѣхъ самыхъ циркулярныхъ письмахъ, гдѣ король самъ распоряжается подробностями таинственныхъ приготовленій въ провинціяхъ, онъ постоянно выражаетъ искреннее желаніе соблюдать условія мира и полную терпимость.
Чтобы понять, какимъ образомъ могъ Карлъ IX еще съ мая 1572 заманивать несчастныхъ въ сѣти и хладнокровно разсчитывать впередъ на убійство и грабежъ, стоитъ только вспомнить, что въ то же время онъ и братъ его не стыдились совершать воровства и убійства, которыхъ не могли оправдать никакими политическими цѣлями. Король и его братъ обѣдали у парижскаго префекта (по тогдашнему—купеческій голова—ргеѵозі йез тагсЬапйя), Нантулье, и послѣ обѣда велѣли своимъ людямъ забрать всю серебряную посуду и унести съ собою. Нантулье жаловался парламенту на участниковъ такого грабежа среди бѣлаго дня. Первый президентъ хотѣлъ принять жалобу, но король велѣлъ ему сказать, чтобы онъ не трудился, потому что Нантулье обокрали слишкомъ высокія особы. Далѣе, когда молодой герцогъ де Гизъ слишкомъ настойчиво ухаживалъ за сестрой Карла, рукою которой хотѣли приманить ко двору Генриха Наваррскаго и его мать, король потребовалъ, чтобы герцогъ д’Ангулемъ убилъ его на охотѣ. Онъ показалъ герцогу двѣ шпаги и сказалъ, что одна назначена для него, если онъ не умертвитъ на охотѣ герцога де Гиза. Линьероль, приближенный герцога Анжуйскаго, имѣлъ неосторожность показать, что знаетъ кое-что о предстоящемъ истребленіи протестантовъ, и былъ умерщвленъ. На убійство его король назначилъ его смертельнаго врага, Вилькье де-Герша. Призвавъ его къ себѣ, онъ былъ крайне -удивленъ, когда Вилькье поколебался отдѣлаться отъ врага безнаказаннымъ убійствомъ. Король грубо разругалъ его и добился таки, что убійство было совершено. Циркуляры къ католическимъ губернаторамъ провинцій, извѣстные намъ изъ переписки съ Мандло, отличаются истинно дьявольскою злобою и лживостью. Въ нихъ рядомъ съ самыми святыми увѣреніями въ сохраненіи мира идутъ приказанія и распоряженія съ цѣлью привлечь протестантовъ въ мѣста, гдѣ
они были бы во власти враговъ, и приготовить солдатъ и убійцъ для ихъ истребленія.
Чтобы обмануть адмирала, намѣревались исполнить его любимую мечту— начать войну съ Испаніей. Съ этою цѣлью, завели даже переговоры съ Англіей, и англійской королевѣ предлагали въ мужья сначала одногб Карлова брата, .герцога Анжуйскаго, а потомъ другаго, герцога Алансонскаго. 19 апрѣля 1572 былъ даже'заключенъ въ Блуа формальный договоръ съ Англіей противъ Испаніи. Все это дѣлалось’ торжественно, но королевы, Екатерина и Елисавета, устроившія это дѣло, хотѣли только проверти Другъ друга. Французское правительство, чтобы успокоить реформатовъ и обмануть стараго адмирала; пожертвовало въ маѣ 1572 жизнью многихъ храбрыхъ французовъ при предпріятіи Лудовика Нассау-скаго на Валансьенъ и Монсъ (стр. 14). Далѣе, реформатамъ позволили помогать ихъ единовѣрцамъ въ Нидерландахъ; содѣйствовали адмиралу въ отправленіи въ Нидерланды волонтеровъ и регулярныхъ войскъ; наконецъ, даже собрали войско п намѣревались отправить его моремъ изъ Ла-Рошели во Фландрію. Но въ то же время выдали свои собственныя войска испанцамъ. Попытка овладѣть Валансьеномъ, какъ мы видѣли, не удалась, и Лудовикъ Нассаускій съ Ла-Ну, не смотря на все свое мужество, не могли удержать за собою Монсъ. Причину этой неудачи мы узнаемъ изъ замѣчательныхъ «Коментаріевъ» Мендуозы. Онъ говоритъ, что Екатерина Медичи и ея сынъ послали къ герцогу Альбѣ одного изъ своихъ придворныхъ; вслѣдъ за тѣмъ герцогъ сообщилъ своему сыну Фредриго де Толедо, что Жанъ Анже сеньеръ де Жанли выступилъ въ походъ съ частью войскъ, собранныхъ адмираломъ на границѣ. Этотъ отрядъ былъ истребленъ, Жанли взять въ плѣнъ и привезенъ въ Антверпенъ, гдѣ, вѣроятно, его извели тайно.
Въ апрѣлѣ 1572 былъ заключенъ договоръ о бракѣ молодаго Генриха Наваррскаго съ сестрою короля, Маргаритой де Валуа. Въ маѣ королева Жанна пріѣхала въ Парижъ со всѣми реформатскими вельможами-., 10 іюня она скончалась послѣ, пятидневной болѣзни. По увѣренію д’Авилы, ее отравили; но сочиненіе этого историка до того наполнено ошибками и намѣренными выдумками; что мы не можемъ придавать его свидѣтельству ни малѣйшей цѣны. Правда, и Де-Ту говоритъ о ходившей тогда молвѣ, будто Жанну отправили на тотъ свѣтъ по итальянскому способу—надушенными перчатками. Тѣмъ не менѣе намъ это кажется сомнительнымъ, хотя король велѣлъ вскрыть и изслѣдовать только тѣло покойной, а не голову, и потому стали толковать, что она умерла отъ яда, который дѣйствуетъ только на мозгъ. Сынъ ея, Генрихъ, тотчасъ по смерти матери принялъ титулъ короля наваррскаго.
Адмиралъ де Колиньи, обманутый приготовленіями къ войнѣ съ Испаніей, былъ заманенъ въ Парижъ, но все-таки жилъ не въ самомъ городѣ, а въ замкѣ Мадридѣ въ Булонскому лѣсу; нужно, было какъ-нибудь побудить его пріѣхать въ городъ. Это было тѣмъ труднѣе, что его со всѣхъ сторонъ уговаривали не вѣрить двору, потому что имъ держалась вся протестантская партія. Чтобы подѣйствовать, король послалъ къ нему маршаловъ де Коссе и де Монморанси, извѣстныхъ своею храбростью, и честностью. Адмиралъ безусловно довѣрился имъ, да и сами они далеко не воображали, что король затѣваетъ убійство п вѣроломство. Полагаясь на ихъ клятвы, адмиралъ рѣшился пріѣхать въ Парижъ. Здѣсь при появленіи его и потомъ, адмиралу выказывалось такое вниманіе, что онъ и реформаты совершенно успокоились въ то самое время, когда правительство собиралось воспользоваться этимъ спокойствіемъ и ^наслать на нихъ шайки убійцъ. Король послалъ Шомберга въ Германію, какъ бы для найма войскъ къ предстоящей войнѣ съ Испаніей; кромѣ того назначилъ пенсію младшему пфальц-скому принцу, ненавистному для него. Христофору, а старшаго, Іогана-Казиміра, назначилъ главнокомандующимъ. Глава реформатовъ, адмиралъ де Колиньи, былъ совершенно очарованъ лестью и двоедушіемъ двора, и король Карлъ еще въ маѣ въ циркулярѣ къ Мандло высказалъ мысль, что реформаты питаютъ къ нему такое безграничное довѣріе, что крѣпости, уступленныя имъ по мирному договору, будутъ скоро возвращены. Но ожиданіе его не сбылось,, и только благодаря этому реформаты могли тотчасъ послѣ убійствъ Варѳоломеевской ночи начать новую войну и еще разъ вынудить миръ.
18 августа 1572 торжественно совершилось бракосочетаніе сестры короля съ
Генрихомъ Наваррскимъ. Все было уже готово къ избіенію протестантовъ. Гизы давно возвратились, кромѣ кардинала, который остался въ Римѣ; сначала ихъ извѣстили о составленномъ планѣ, а потомъ подъ предлогомъ войны съ Испаніей и примиренія съ Колиньи, которому, какъ извѣстно, приписывалось участіе въ убійствѣ герцога/Франциска де Гиза, вызвали въ Парижъ. Здѣсь молодой герцогъ де Гизъ и дядя его, герцогъ д’Омаль, разыграли въ присутствіи короля трогательную комедію примпренія. Папа (уже не Пій V, а Григорій ХШ) былъ также посвященъ' въ тайну. Еще при Піѣ V король Карлъ успокоилъ его посланника, кардинала Алессандро, пріѣхавшаго помѣшать браку Маргариты, на счетъ своихъ истинныхъ намѣреній, такъ что, Алессандро даже способствовалъ браку, предъявивъ подложное папское разрѣшеніе, котораго папа никогда не выдавалъ *).
Тотчасъ послѣ бракосочетанія Генриха въ королевскомъ совѣтѣ было окончательно рѣшено избіеніе протестантовъ. Для этой цѣли въ городъ собрали кровожадную сволочь и подъ предлогомъ охраненія адмирала и съ его согласія перевели въ Парижъ королевскую гвардію, съ намѣреніемъ воспользоваться ею при рѣзнѣ. Было признано необходимымъ прежде всего убить адмирала. Единственно съ этой цѣлью тайцу убійствъ довѣрили мстительному личному црагу адмирала, Генриху Де Гизу, который до сихъ поръ ничего не зналъ о заговорѣ правительства. Герцогъ досталъ убійцу, Морвеля, которому поручили убить адмирала 22 августа, когда тотъ пойдетъ изъ Лувра домой. Король лично ободрялъ убійцу, а Генрихъ де Гизъ 'далъ ему ружье. Его-спрятали близъ монастыря Сенъ-Жермень л’Оксеруа, рядомъ съ Лувромъ, въ домѣ де Пиль -де Вильмюра, бывшаго воспитателя герцога де Гиза. Морвель выстрѣлилъ оттуда въ проходившаго адмирала черезъ рѣшетку окна, но ранилъ его только въ руку. Двери въ домъ тотчасъ выломали, но убійцу не нашли. Протестанты были такъ встревожены этимъ покушеніемъ, что Генриха Наваррскаго, который только четыре ,дня тому назадъ обвѣнчался съ сестрою короля, съ трудомъ удержали въ Парижѣ, такъ какъ и онъ, и двоюродные братья его, Конде и Конти, считали это покушеніе дѣломъ двора. Поэтому пришлось поторопиться дѣломъ, которое считалось спасительнымъ для католичества. Оно было рѣшено на 24 августа (день св. Варѳоломея). Въ'совѣщаніяхъ о жертвахъ, обреченныхъ на смерть, единогласно рѣшили пощадить молодаго короля наваррскаго; но принца Конде и нѣкоторыхъ другихъ лицъ согласились выключить изъ списка обреченныхъ только послѣ продолжительнаго спора. Зная весь ходъ этого дѣла и въ то же время помня, что король впослѣдствіи самъ хвалился имъ, съ отвращеніемъ читаешь его письма къ Мандло о покушеніи на жизнь адмирала. Въ письмахъ этихъ Карлъ притворяется, что ничего не знаетъ, выражаетъ самыя благія намѣренія, кротость и милосердіе, а между тѣмъ Мандло, черезъ его агентовъ, получалъ словесныя приказанія на счетъ рѣзни. По распоряженію короля извѣстили Гиза и его приверженцевъ, . откомандировали гвардейцевъ и швейцарцевъ католическихъ кантоновъ и составили разбойничьи отряды изъ разной фанатической сволочи. Они должны были окружить всѣ дома, гдѣ жили протестанты, и по удару въ колоколъ Сенъ-Жермень л’Оксеруа кинуться рѣзать всѣхъ по домамъ., на улицахъ и площадяхъ. Фанатическіе общинные совѣтники (есЬеѵіпз), попы и монахи приняли на себя обязанность подстрекать къ рѣзнѣ рѣчами. Вечеромъ 23 августа они начали проповѣдовать на площадяхъ и дворахъ собиравшимся толпамъ, говоря, что убіеніе еретиковъ сочтется заслугою передъ государствомъ, королемъ, Богомъ п церковью. Гизъ ручался за швейцарцевъ и за вооруженныхъ гражданъ парижскихъ кварталовъ (іев Ьоигдеоія фея диагііегя), а король велѣлъ нанять на работу 2,000 человѣкъ изъ низшаго класса. Убійцы были разставлены по улицамъ и площадямъ въ боевомъ порядкѣ. Они ' отлича
*) Іеронимъ Катена въ свЬемъ жизнеописаніи папЬх Пія V передаетъ слова короля Карла, которыми тотъ успокоивалъ его относительно своихъ намѣреній. Карлъ говоритъ его послу: «Аззигех Ъіеп 8а 8аіпіёѣё, дие 1е ѣоиѣ эе Гаіѣ еп Ъоппе іпѣепѣіоп еі роиг 1ѳ зег-ѵісе еѣ Іа ^гашіеиг де Іа Гоі саѣЪоІідие». (Увѣрьте его святѣйшество, что все дѣлается съ добрымъ намѣреніемъ на пользу и величіе католической вѣры).
лись бѣлями перевязями на рукахъ и бѣлями крестами на шляпахъ; знаки эти должны бнли имѣть всѣ католики. Гизъ, Тавань и другіе фанатики приняли на себя управленіе рѣзнею, и всѣ начали кровожадно ожидать сигнала съ колокольни сенъ-жерменской церкви.
Кровавяя сцены такъ назяваемой Парижской кровавой свадьбя или Варѳоломеевской ночи были такъ часто драматически описаня, и особенно Лакретель такъ хорошо собралъ для любопятняхъ читателей всѣ вѣрняе и невѣрные анекдоты, оставленные намъ въ такомъ множествѣ о злодѣйствахъ этого событія, что мы, имѣя въ виду только научную сторону дѣла, считаемъ себя въ правѣ сослаться на сочиненіе Лакретеля и ограничиться самымъ короткимъ разсказомъ. Убійства начали съ адмирала де Колиньи. Гизъ самъ руководилъ его умерщвленіемъ. Онъ ждалъ внизу на дворѣ, пока Бемъ съ убійцами входилъ въ домъ Колиньи. Совершивъ убійство, Бемъ велѣлъ выбросить въ окно тѣло убитаго, и фанатики дико и гнусно позорили трупъ достойнаго, честнаго п заслуженнаго старца. Эти неистовства можно объяснить грубостью и фанатизмомъ черни; но мы долго сомнѣвались въ возможности такого чудовищнаго факта, какъ-то, будто голову адмирала послали въ Римъ кардиналу лотарингскому; однако, послѣ изданія писемъ Карла IX сомнѣнія быть не можетъ. Король, какъ видно, пони малъ,, до чего отвратительно, что особенный посолъ везетъ голову черезъ Ліонъ въ Римъ, п по своему обыкновенію, предупредивъ объ этомъ ліонскаго губернатора черезъ своихъ агентовъ, самъ писалъ ему, прикидываясь возмущеннымъ и предписывая воспрепятствовать этому. Мандло въ своемъ отвѣтѣ королю также дѣлаетъ видъ, будто вѣритъ искренности королевскаго приказанія задержать посланнаго съ головою. Имъ обоимъ хотѣлось только обмануть всѣхъ, кто будетъ читать ихъ переписку, п увѣрить, что они не принимали участія въ убійствѣ *). Но въ той же перепискѣ оба они выказываютъ одинаковую алчность къ имуществу убитыхъ. Изъ числа арестованныхъ всѣ бѣдняки освобождались, и смерть постигала только богатыхъ, чтобы овладѣть ихъ имуществомъ; еще до убійствъ король предписывалъ произвести всюду точную опись имущества избранныхъ жертвъ, чтобы ничто не прошло мимо его рукъ. Мандло же убѣдительно просилъ не забыть и его въ дѣлежѣ * **).
Рѣзня началась въ Луврѣ, и во дворѣ его было убито болѣе двухъ сотъ знатнѣйшихъ протестантовъ. Отсюда убійства разлились и свирѣпствовали по всему городу въ продолженіе двухъ ночей и двухъ дней. Король старался свалить всю .вину на Гизовъ, но самъ предписывалъ продолжать рѣзню во всѣхъ провинціяхъ и городахъ вплоть до сентября. Изъ переписки съ Мандло видно, что, только спустя нѣсколько дней послѣ рѣзни въ Парижѣ, онъ рѣшился объявить по всей странѣ то, что еще 27 августа высказалъ въ парижскомъ парламентѣ о мнимомъ заговорѣ. Фанатизмъ народа, до крайности ожесточеннаго противъ протестантовъ,’пролилъ больше всего крови въ городахъ Ліонѣ, Руанѣ, Бордо, Кастрѣ, Тулузѣ, Мо, Орлеанѣ, Анжерѣ и Буржѣ. Въ одномъ Ліонѣ было убито около 1,800 человѣкъ. Въ числѣ лицъ, не послѣдовавшихъ кровавому приказу короля, Де-Ту и Лакретель ошибочно называютъ кровожаднаго, алчнаго, невообразимо коварнаго Мапдло. Мы назовемъ изъ нпхъ братьевъ Монморанси и Жена А н н ю й э, епископа Лпзье. Онъ громко высказался противъ ученія своихъ единовѣрцевъ о томъ, что истребленіе еретиковъ—дѣло доброе. Намѣстникъ Дофинэ, Бертранъ де Симіанъ, Сентъ Эранъ, губернаторъ Оверни, Л а~Ги ш ъ—Макона и Шабо Шар н и—Бургундіи также воспротивились рѣзнѣ. Всего болѣе прославился своимъ нравственнымъ мужествомъ
/*) Мандло пишетъ королю (Іеѣіге XVIII): «Д’ау аизві ге?еи, 8іге, Іа іейге ди’іі а ріеи а Ѵоіге Маіевіё сіе т’евсгіге, раг Іадиеііе еііе те ташіе аѵоіг езіё айуегѣіе, ди’іі у а ип^ Ьотте, диі евѣ рагіу раг йе 1а аѵес Іа іезіе, ди’іі аигоіі ргіве <іи Шеѣ асітігаі аргёа аѵоіг ёіё іие, роиг Іа рогіег а Коте». (Я получилъ, государь, письмо, которое ваше величество соблаговолили написать мнѣ, извѣщая меня о человѣкѣ, отправленномъ въ Римъ съ головою убитаго адмирала).
**) «М’авзеигапі дие, ві еііе а сошшепсё раг диеідиев апігев, еііе те іаіі іапѣд’Ьоп-пеиг Де пе т’оиЪИег». (Если в. в. наградили уже кого-нибудь, то надѣюсь, что не забудете и меня).
комендантъ Байонны, виконтъ д’Ортезъ. Онъ писалъ королю, что прочелъ письмо его горожанамъ и войскамъ, но встрѣтилъ въ нихъ только добрыхъ гражданъ и честныхъ, солдатъ, а не палачей. За это онъ былъ впослѣдствіи отравленъ. Въ Провансѣ, гдѣ число протестантовъ было слишкомъ значительно, графъ де-Тандъ не согласился на убійство., но, пріѣхавъ .въ Авиньонъ, былъ за это убитъ. Папа Григорій XIII, хотя возмущенный рѣзнею, душевно скорбя н влача, былъ принужденъ, однако, отслужить въ Римѣ торжественное молебствіе ВО' славу варѳоломеевской ночи, причемъ кардиналы Алессандро и лотарингскій выказали въ высшей степени неприличную радость объ успѣхѣ заговора противъ реформіатовъ. Мы не рѣшаемся приводить точнаго числа убитыхъ въ Парижѣ съ 24 пѳ 28 августа, потому что его очень трудно опредѣлить достовѣрно. Всѣ извѣстія преувеличены; особенно преувеличиваетъ Лавретель, какъ видно по- свѣдѣніямъ объ общемъ числѣ всѣхъ убитыхъ. Де-Ту, описавшій такъ подробно всю' эту ужасную исторію, считаетъ, что во всемъ государствѣ было убито ЗѲі,000; но и это число онъ приводитъ съ оговоркой (диашѵія аіі-циапі® тііюгет питегшп егейо)..Маркизъ де Рони, бывшій впослѣдствіи, подъ именемъ герцога де Сюльи, министромъ Генриха IV, насчитываетъ 70,000, а Перфиксъ въ «Жизнеописаніи Генриха IV» даже 100,000. Патеръ Греффэ въ примѣчаніи къ исторія Даніэля давно уже показалъ, что числа убитыхъ опредѣлить нельзя. Притомъ убійцы имѣли въ виду не столько количество, сколько положеніе и богатство жертвъ.
Жизнь короля- наваррскаго и принца Конде была пощажена; король только грубо обругалъ ихъ, велѣлъ арестовать и мучилъ требованіями перемѣнить религію. Относительно перемѣны религіи они выказали совершенно различные взгляды. Генрихъ Наваррскій при жизни отца своего, живя при дворѣ, былъ католикомъ и потому безъ труда согласился перемѣнить одинъ христіанскій культъ на другой (такъ какъ рѣчь только и была объ этомъ). Принцъ Конде долго сопротивлялся и согласился только тогда, когда король, грубый, дикій и бѣшеный до невѣроятія, позвалъ его къ себѣ и крикнулъ ему коротко и ясно: «Бастилія, месса, смерть!» Впрочемъ переходъ молодыхъ принцевъ въ католицизму былъ такъ явно вынужденъ, что, какъ скоро имъ удалось уѣхать отъ двора, они снова возвратились къ протестантству.
Послѣдствія всѣхъ этихъ злодѣяній оказались болѣе пагубными ихъ виновникамъ, чѣмъ жертвамъ. Ожесточеніе протестантовъ достигло высшей степени, и они увидѣли, что остается только защищать свою жизнь и имущество до послѣдней капли крови и искать спасенія за стѣнами занятыхъ ими южныхъ городовъ. Елисавета англійская, швейцарскіе реформатскіе 'кантоны' и нѣмецкіе князья- предлагали имъ свою помощь, окончательно убѣдившись теперь въ существованіи союза между Филиппомъ П и Екатериною Медичи, съ цѣлью истребленія протестантской религіи,-хотя самъ Филиппъ больше помышлялъ о политическихъ, чѣмъ о религіозныхъ цѣляхъ, и старался ослаблять, а не усиливать французское правительство. Награбленное добро не пошло французскому двору въ прокъ и было все промотано. Каждый благоразумный человѣкъ удалялся отъ него, и во всемъ правительствѣ господствовала анархія. Даже между королемъ и его матерью не было согласія. Со старшимъ братомъ свопмъ, герцогомъ Генрихомъ Анжуйскимъ, Карлъ также постоянно ссорился, а Генрихъ въ свою очередь не могъ терпѣть младшаго брата, герцога Алансонскаго.
Изъ трехъ крѣпостей юга, .занятыхъ уцѣлѣвшими реформатами, Ла-Шарптэ, Монтобана и Ла-Рошели, герцогъ Алансонскій долженъ былъ осадить важнѣйшую—Ла-Рошель; но завистливый герцогъ Анжуйскій не могъ допустить этого и въ февралѣ 1573 г. отправился самъ противъ этого города. Изъ протестантскихъ крѣпостей была взята только Ла-Шаритэ. Монтобанъ былъ спасенъ почти сказочнымъ героизмомъ сеньера де-Ренье. Де-Ренъе и виконтъ де-Гурдонъ хотѣли войти въ городъ, когда Монлюкъ двинулся противъ Монтобана съ 480 чел, конницы; но городъ не принялъ пхъ. Тогда Ренье бросился на отрядъ Монлюка, не разсчитывая, конечно, на побѣду, а съ тѣмъ, чтобы подороже продать свою жизнь; но ему удалось съ горстью людей разбить гораздо сильнѣйшаго непріятеля. Пристыженные этимъ подвигомъ, граждане Монтобана приняли Ренье и защищались противъ войскъ правительства съ такимъ отчаяніемъ п такъ удачно, что примѣру ихъ послѣдовало еще тридцать городовъ. Даже маленькое укрѣплен
ное мѣстечко Сансеръ оказало храбро® -сопротивленіе. Герцогъ де Жойёзъ, посланный противъ Нима, повидимому, и не помышлялъ о завоеваніи его да и не могъ бы сдѣлать этого, потому то туда собралось со всѣхъ сторонъ множество протестантовъ. Въ Севеннахъ много укрѣпленій было занято протестантами. Въ Швейцаріи, въ пограничныхъ нѣмецкихъ городахъ п въ Англіи толпились эми--гранты, которымъ тамошніе единовѣрцы обѣщали помощь.
Противъ сильнаго города или, вѣрнѣе, республики Ла-Рошели послали сперва Филиппа Строцци, который только издали угрожалъ ей. Наконецъ, послѣ долгаго колебанія Ла-Рошель осадилъ герцогъ Анжуйскій со всѣми силами правительства и дворянства, которое предложило ему свои услуги. Герцогъ де-Бульонъ въ своихъ запискахъ разсказываетъ, какъ очевидецъ, что герцогъ Анжуйскій капризно жертвовалъ тысячами людей въ аттакахъ противъ города и посылалъ своихъ солдатъ толпами на убой, а самъ съ дворянствомъ пировалъ тѣмъ временемъ въ лагерѣ, гдѣ его окружалъ блестящій придворный штатъ. Онъ девять разъ штурмовалъ городъ и взорвалъ семьдесятъ подкоповъ; но *осада отъ этого не подвигалась, потому что дѣла въ военномъ совѣтѣ рѣшались большинствомъ голосовъ, а Монморанси, Конде, Генрихъ Наваррскій и многіе другіе, насильно вынужденные .перемѣнить вѣру, увѣдомляли осажденныхъ о его рѣшеніяхъ. ,Де-Ту подробно описалъ защиту Ла-Рошели и стойкость осажденныхъ, которые были сильно стѣснены и терпѣли большую нужду. Изъ описанія его мы видимъ, что всѣ реформаты безъ исключенія были одушевлены героизмомъ. Даже женщины и дѣти принимали участіе въ оборонѣ. Особенно первыя выказывали фанатическую ярость, варварски избивая раненыхъ на приступахъ солдатъ. Въ королевскомъ войскѣ дисциплина совершенно исчезла, всякій уходилъ и приходилъ, какъ ему вздумается; безпорядокъ, по описанію герцога де-Бульона, былъ такъ великъ,, что понятна радость королевы и герцога Анжуйскаго при извѣстіи объ успѣхѣ интриги, которую Екатерина вела въ Польшѣ. Успѣхъ этотъ далъ имъ поводъ съ честью выпутаться изъ дѣла и побудить короля заключить новый миръ, который возвратилъ реформатамъ большую часть выгодъ, бывшихъ въ ихъ рукахъ до варѳоломеевской ночи.
Въ Польшѣ въ правленіи литовской династіи ягеллоновъ существовало національное правительство, устранявшее неудобства тамошней полумонархической, полуреспубликанской системы п избирательнаго правленія. Послѣдній король изъ дома ягеллоновъ, С и г и з м у н д ъ II Ав г у с т ъ, царствовавшій съ 1548 до 15-72 г., распространилъ границы и увеличилъ силу королевства, пріобрѣтя Лифляндію и принудивъ герцоговъ курляндскихъ признать надъ собой верховную власть Полыни. Въ то время въ Польшѣ уже была сильная протестантская партія. Курляндія и Лифляпдія вполнѣ принадлежали протестантству. Терпимость^ была выговорена, по многочисленное, вліятельное въ сенатѣ духовенство и папскіе нунціи постоянно возбуждали раздоры. Генрихъ Анжуйскій, котораго мать желала на время удалить изъ Франціи, затѣялъ увеличить въ Польшѣ анархію, коренившуюся въ основныхъ учрежденіяхъ королевства и которую впослѣдствіи онъ водворилъ и во Франціи. Узнавъ, что по смерти Сигизмунда поляки не, могутъ согласиться въ выборѣ короля, Екатерина послала младшаго сына канцлера своего Б и р а г а, воспитывавшагося въ Падуѣ, въ Польшу предложить въ короли ея любимаго сына.
Затѣя эта увѣнчалась успѣхомъ, потому что Бирагъ доказалъ сенаторамъ, что при такомъ государѣ, какъ Генрихъ,, они могутъ ограничить права короля и народа. При томъ Генрихъ пользовался славой побѣдителя при Жарнакѣ и Монконтурѣ, гдѣ былъ главнокомандующимъ.. Начатое Бирагомъ было окончено Монлюкомъ епископомъ валансскимъ, котораго подозрѣвали прежде за его терпимость въ ереси, а потомъ за тоже самое назначили посланникомъ въ Польшу. Чтобы составить въ, пользу Генриха сильную партію, Монлюкъ воспользовался, несогласіями въ польскомъ сенатѣ, -взаимною завистью магнатовъ, которые не хотѣли возводить на престолъ кого-нибудь изъ своей среды (т. е. ни одного изъ Пястовъ), и желаніемъ народа сохранить католическую религію. На избирательномъ полѣ на Волѣ собралось, говорятъ, до 30,000 польскихъ дворянъ, и послѣ десяти-мѣсячнаго междуцарствія въ короли былъ выбранъ герцогъ Анжуйскій. Между тѣмъ в'ъ Польшѣ узнали, что Монлюкъ лгалъ, увѣряя въ религіозной
терпимости Генриха; стало извѣстно, что Генрихъ принималъ дѣятельное? участіе въ ужасахъ варѳоломеевской ночи. Поэтому поляки потребовали, чтобы Генрихъ еще до отъѣзда изъ Парижа подписалъ рѣшеніе польскихъ чиновъ на кон-вокаціѳнномъ сеймѣ; Генрихъ подписалъ этотъ актъ 7 апрѣля 1573, обязавшись не наказывать и не преслѣдовать никого за религію; но епископства и другія церковныя должности оставались за католической партіей. Впрочемъ новый король былъ ограниченъ нё въ одномъ этомъ отношеніи. Онъ былъ принужденъ подписать сначала избирательную капитуляцію (расіа сопѵепіа), которая, какъ.въ Германіи, съ каждымъ новымъ царствованіемъ все болѣе и болѣе ограничивала власть королей и усиливала могущество магнатовъ, что законно учреждало анархію. Избирательная форма правленія стала еще пагубнѣе, когда было постановлено не избирать при жизни короля его преемника; притомъ ни форма, нп порядокъ, избранія не были точно опредѣлены. Какъ скоро Генрихъ подписалъ актъ, Мовлюкъ совершилъ блистательный въѣздъ въ Парижъ. Его сопровождала цѣлая толпа, польскихъ магнатовъ, пріѣхавшихту за своимъ королемъ. Они въѣхали въ Парижъ въ пятидесяти каретахъ цугомъ. Драгоцѣнные мѣха и каменья въ ихъ нарядахъ возбуждали удивленіе парижанъ, а страшныя ихъ физіономіи и рыжія бороды наводили на нихъ ужасъ. Самому Генриху не хотѣлось покидать Франціи; онъ оставлялъ тамъ свою возлюбленную, принцессу Конде, къ которой потомъ писалъ изъ Полыпи письма своею кровью, что достаточно свидѣтельствуетъ о его сумасбродствѣ. Онъ - получилъ извѣщеніе о своемъ избраніи въ лагерѣ передъ Ла-Рошелью и охотно отклонилъ бы его отъ себя, ссылаясь , па болѣзнь брата, своего, короля Карла, еслибы этому не воспротивилась мать. Въ то время Сансеръ былъ уже готовъ сдаться на капитуляцію. Но необходимость отъѣзда Генриха дала королю и его матери поводъ согласиться на снисходительныя условія съ ла-рошельскими протестантами, чтобы терпимостью въ отношеніи французскихъ протестантовъ внушить полякамъ увѣренность, что Генрихъ, какъ король польскій, сдержитъ свое слово. Въ лагерѣ при Ла-Рошели былъ заключенъ миръ. По формѣ это была просто капитуляція городовъ Нима, Монтобана и Ла-Рошели; но основанный на ней королевскій мирный эдиктъ, подписанный в,ъ іюлѣ 1572 въ Булоньскомъ замкѣ, имѣлъ гораздо болѣе обширное значеніе. Протестантскіе города признавали наружно королевскую власть, но въ сущности оставались независимыми. Ла-Рошель, хотя и согласилась признать королевскаго намѣстника, но выговорила себѣ право не впускать ни- герцога Анжуйскаго, ни его войскъ. Всѣ три города должны- были, однако,. дать двору на два года четырехъ заложниковъ. Всеобщая- терпимость, дарованная эдиктомъ, была очень ограничена. Только лица, имѣвшія судебную власть, могли отправлять богослуженіе въ своихъ домахъ и то лишь для себя и десяти - постороннихъ особъ. За то амнистія и забвеніе всего прошлаго были дарованы всѣмъ безъ исключенія.
Не смотря на его любовь къ принцессѣ Конде, Генриху пришлось, наконецъ, -ѣхать -въ Польшу. Весь скандальный французскій дворъ провожалъ его до Лотарингіи. Въ это время захворалъ король; Генрихъ уѣхалъ, а больной король былъ окруженъ неописанной сумятицей и безпутствомъ. Генрихъ отправился въ Польшу черезъ Гейдельбергъ, гдѣ при дворѣ встрѣтилъ много знатныхъ французскихъ протестантовъ, которые смотрѣли на него очень грозно. Ему пришлось выслушать не мало непріятныхъ словъ и отъ курфирста за свое участіе въ ужасахъ варѳоломеевской ночи.
Во Франціи партіи размножились. Даже жалкій младшій*братъ короля, герцогъ Алансонскій, старался выбраться въ люди, и два фаворита его составили въ его пользу родъ заговора. Королева приняла всѣ мѣры, чтобы не допустить герцога Алансонскаго захватить регентство во время болѣзни своего брата, Карла, или по смерти его. Поэтому двое пріятелей и вѣтренныхъ товарищей принца, Ла-Моль и графъ Аннибаль де Кокона, затѣяли во время болѣзни короля заговоръ противъ Екатерины Медичи. Онн устроили союзъ между важнѣйшими вельможами, въ которомъ, между прочимъ, приняли участіе маршалы де Монморанси и де Коссе, принцъ Конде и король Генрихъ Наваррскій. Цѣлью союза было соединеніе друзей герцога Алансонскаго съ протестантами. Былъ уже назначенъ день, когда герцогъ Алансонскій и Генрихъ Наваррскій должны были покинуть дворъ, находившійся тогда въ Сенъ-Жерменѣ. Но Екатерина Медичи
узнала объ ихъ планѣ и привела больнаго короля въ ярость противъ брата. С&-мого герцога Алансона она такъ запугала, угрозами, что онъ выдалъ, всѣхъ участвовавшихъ въ заговорѣ въ его пользу. Вслѣдствіе этого онъ возбудмъ противъ себя такое же общее презрѣніе, какимъ уже давно пользовался братъ его, король польскій. Королева учредила надъ герцогомъ Алансолекимъ и королемъ наваррскимъ полицейскій надзоръ (іоппоіі іепг ппе ^пагЛе). Конде бѣжалъ въ Германію; Монморанси и.Коссе были арестованы. Ихъ нельзя было -ни въ чемъ обвинить, но за то осудили другихъ. Ла-Моль и Кокона бйли обезглавлены; Франсуа де Турте, не взирая на доказательства .его дворянства., попалъ па висѣлицу за то, что слишкомъ вѣрно- служилъ, своему герцогу.
Протестанты давно уже жаловались, что условія 'мира не соблюдаются; и что преслѣдованія снова начались всюду. Они заняли нѣкоторыя укрѣпленныя мѣста' въ Нормандіи и другихъ провинціяхъ и воспользовались общей неурядицей и болѣзнью короля, чтобы произвести значительное возстаніе на югѣ. Ла-Ну, ми-ролюбивѣйшій изъ протестантскихъ полководцевъ, былъ убѣжденъ, что протестантамъ необходимо взяться 'оружіе. Ему хотя съ большимъ трудомъ удалось уговорить на это жителей Ла-Рошели, и большая часть Пуату, Сентъ-Онжа и Лангедока неожиданно снова очутились.во власти протестантовъ. Это такъ называемое масляничное возстаніе (ргізе б'агтез <1ц тагбі дгаз) передало ЛузиньЯнъ,- Мель, Фонтенэ, Понсъ, Тонэ-Шарантъ, Ройанъ, Тальмонъ и Рошфоръ во власть протестантскихъ вельможъ, соединившихся съ Ла-Ну для новой войны за вѣру. Всюду началась страшная рѣзня. Протестанты хотѣли отомстить за варѳоломеевскую ночь; католики платили имъ тѣмъ же. Въ эту минуту, когда никто уже не зналъ, кто правитъ государствомъ, умеръ король Карлъ IX 30 мая 1574. Между тѣмъ поляки стерегли наслѣдника его во дворцѣ, какъ плѣнника, чтобы не дать ему возможности покинуть ихъ тронъ и бѣжать во Францію.
XII. СУЛТАНЪ СЕЛИНЪ И,
АНГЛІЯ, ФИЛЛИПЪ II, НИДЕРЛАНДСКІЯ И ФРАНЦУЗСКІЯ МЕЖДОУСОБІЯ ДО ВСТУПЛЕНІЯ НА ПРЕСТОЛЪ ГЕНРИХА IV.
2. Султанъ Селимъ П; войны венгерская и итальянская.
ПО завоеваніи султаномъ Солиманомъ П Венгріи, вдова Іоанна Заполія, которому онъ прежде покровительствовалъ, била такъ стѣснена въ Венгріи и Трансильваніи, что предпочла оставить эти страны ивымѣнять свои владѣнія императору за герцогства Олпель и Ратиборъ (т. IV, стр. 539). Но, едва вступивъ во владѣніе этими герцогствами, она стала жаловаться на нарушеніе со стороны императора нѣкоторыхъ пунктовъ договора, на дурное состояніе зданій, гдѣ ей приходилось жить, и на ограниченность доходовъ уступленныхъ ей герцогствъ. Она отправилась съ сыномъ своимъ, Іоанномъ Сигизмундомъ, къ польскому королю Сигизмунду II, который тщетно старался помирить ее съ императоромъ. Она поддерживала постоянныя сношенія съ недовольными венграми и трансильванцами, а черезъ нихъ съ молдавскимъ господаремъ. Господарь и самъ турецкій султанъ обѣщали ей помочь ея сыну возвратить себѣ отцовское наслѣдіе. Это произвело въ Венгріи войну, которая лишила императора Фердинанда Трансильваніи, хотя въ 1556 турецкія силы были отражены отъ Шигета, гдѣ Маркъ Хорватъ во главѣ гарнизона цѣлые два мѣсяца храбро отбивалъ всѣ приступы султана. Чтобы положить конецъ страшнымъ опустошеніямъ турокъ въ пограничныхъ провинціяхъ своей имперіи, Фердинандъ нѣсколько лѣтъ сряду велъ съ Солиманомъ переговоры о мирѣ и выслушивалъ отъ него самыя обидныя грубости, пока, наконецъ, въ 1562 не добился черезъ своего посланника Бусбека (т. IV, стр. 639)' мира на Восемь лѣтъ. Онъ былъ принужденъ обязаться платить ежегодную дань въ 30,000 дукатовъ, уступить Трансильванію Іоанну Сигизмунду и принять много другихъ тяжелыхъ условій. Но разбойничьи набѣги турокъ не прекратились. Безпокойства въ Венгріи тоже продолжались. Іоаннъ Сигизмундъ не хотѣлъ ни сложить съ себя титула избраннаго короля Венгріи, ни признать верховную власть Фердинанда, ни отказаться отъ владѣній внѣ Трансильваніи.
Сынъ Фердинанда, Максимиліанъ II, наслѣдовалъ въ іюлѣ 1564 своему отцу; онъ былъ еще менѣе въ- силахъ противиться страшной силѣ турокъ. Фердинандъ сдѣлалъ большую ошибку, допустивъ раздѣлъ владѣній своего дома и тѣмъ уменьшивъ его силы, которыя и безъ того были недостаточны для хорошаго устройства и управленія подвластныхъ ему земель. Максимиліанъ П получилъ Австрію, Венгрію и Богемію; братъ его, Фердинандъ, — Тироль; третій братъ—Штирію, КарийТію, Крайнъ и Герцъ, почти ежегодное опустошаемые турками. Замѣтимъ, что второй сынъ Фердинанда, Фердинандъ Тирольскій, возстановилъ противъ себя своего отца женитьбой на дочери одного аугсбургскаго патриція, Филипиинѣ Вельзеръ. Исторія красавицы Филиппины Вельзеръ
Шлоосврь. у. ' 3
и примиренія отца съ.сыномъ была особенно разукрашена тирольцами и увѣковѣчена художниками въ Инспрукѣ.
Солиманъ II воспользовался ослабленіемъ Австріи по смерти Фердинанда I и, не смотря на заключенный за два года передъ тѣмъ миръ, предъявилъ его преемнику новыя требованія для себя и для своего вассала, Іоанна Сигизмунда Заполія. Весь остатокъ 1564 и большую часть 1565 Максимиліанъ и великій князь Трансильваніи, поддерживаемый турками, вели войну, а въ августѣ 1565 беглербегъ Босніи опустошительно вторгнулся въ Кроацію на помощь сильно стѣсненному 'Заполію. Война ограничивалась пока опустошеніемъ страны, осадой укрѣпленій; истребленіемъ храбрыхъ гарнизоновъ' и порабощеніемъ жителей. Посланники Максимиліана не могли добиться возстановленія мира, хотя при вступленіи на престолъ императоръ внесъ неуплаченную за два года дань и подавилъ верховному визирю 30,000 дукатовъ. Солиманъ былъ въ то время огорченъ неудачею мальтійскаго похода (стр. 11) и сердился на императора за взятіе Токая и за отказъ возвратить его. Въ февралѣ 156& султанъ провозгласилъ войну противъ имперіи и объявилъ походъ на Венгрію. Онъ хотѣлъ самъ стать во главѣ своихъ военныхъ силъ, чтобы взятіемъ Эрлау и Шигета, которые до тѣхъ поръ отражали всѣ нападенія турокъ, отмстить за потери, понесенныя при осадѣ Мальты. Онъ взялъ крѣпости Бѣлградъ и Темесваръ, а Офенъ уже раньше былъ въ турецкой власти; занятіемъ Эрлау и Шигета онъ надѣялся облегчить для себя осаду Рааба и Коморна и овладѣть такимъ образомъ всею Венгріею. Іоаннъ Сигизмундъ Заполій и ханъ крымскій Девлетъ-Гирей получили .приказаніе овладѣть одновремено Шатмаромъ и Токаемъ.
Походъ Сблимана былъ направленъ на Шигетъ. 3. августа 1566 турецкое войско достигло этого -тородка, расположеннаго на островѣ рѣки Альмы. Турки явились передъ нимъ уже въ тринадцатый разъ. Какъ и прежде, они нашли владѣтеля замка, Црини, готовымъ сопротивляться до послѣдней крайности. Четырнадцать дней вся турецкая армія съ невыразимою яростью штурмовала эту небольшую крѣпость; четырнадцать дней громила ее колоссальная артиллерія султана. Девятнадцатаго августа внѣшніе форты были, наконецъ, взяты Сб-лиманомъ, но внутренніе (цитадель) все еще держались. Султанъ Солиманъ не дожилъ до сдачи цитадели и умеръ въ ночь съ 5 на 6 сентября. Смерть его скрыли, желая взять сначала Шигетъ. Восьмаго сентября Црини убѣдился въ невозможности защищать долѣе цитадель. Но и тутъ онъ не сдался, а одѣлся въ великолѣпную одежду и, ставъ во главѣ 600 своихъ воиновъ, бросился съ ними на наступающаго непріятеля, предварительно выпаливъ изъ поставленныхъ при входѣ на мостъ пушекъ и поваливъ этимъ залпомъ множество нападающихъ. Онъ и вѣрный товарищъ его, Юраничъ, пали первыми, а за ними и всѣ воины ихъ. Црини былъ найденъ турк'ами еще живымъ; они отрѣзали ему голову на его собственной пушкѣ.
Великій визирь,, Мухаммедъ Соколли, еще нѣсколько недѣль скрывалъ отъ войска сйерть султана, пока сынъ и наслѣдникъ его не прибылъ изъ своего мѣстопребыванія Кутаджи въ Константинополь. 24 сентября 15.66 султанъ Селимъ II торжественно вступилъ на престолъ; онъ не обладалъ ни однимъ изъ великихъ качествъ своего отца. Новый падишахъ прямо отправился къ арміи, но по совѣту визиря не поѣхалъ въ лагерь, а дождался въ Бѣлградѣ возвращенія войска. Къ удивленію всѣхъ знакомыхъ съ варварами, составлявшими турецкое войско, визирь съумѣлъ удержать его въ порядкѣ и повиновеніи однимъ именемъ умершаго повелителя. По возвращеніи въ Константинополь, Селимъ былъ принужденъ сдѣлать разбушевавшемуся войску и улемамъ, т. е. законовѣдамъ и богословамъ,, огромные подарки; это вошло съ тѣхъ поръ въ обычай, какъ нѣкогда у римскихъ императоровъ въ отношеніи преторіанцевъ.
Во время осады Шигета императоръ Максимиліанъ съ арміею въ 80,000 человѣки, пѣхоты и 20,000 конницы стоялъ въ бездѣйствіи при Раабѣ. Должно думать, что онъ не довѣрялъ своей арміи, въ которой не было ни общаго начальствованія, ни однообразія въ вооруженіи, ни строкой дисциплины, ни качествъ, которыми были такъ страшны турецкія войска того времени. Впрочемъ, нѣкоторые австрійскіе генералы совершили нѣсколько удачныхъ набѣговъ: Іобстъ фонъ Турнъ и Гербартъ фонъ Ауерсбергъ. отмстили въ Кроаціи и Крайнѣ за
за
злодѣйства туровъ, а Швенди завоевалъ Мулкачъ-. Тѣмъ не менѣе, императоръ охотнѣе согласился бы униженно выпрашивать4 у султана миръ, нѣмъ терпѣть страшныя опустошенія въ Венгріи, Каринті®, Крайнѣ и Кроаціи. Весною 1567 Селимъ согласился на переговоры о мирѣ, въ теченіе которыхъ война тѣмъ не Менѣе продолжалась. Съ одной стороны Гассанъ-паша взялъ Пельнокъ и Ееваръ въ Трансильванія, съ другой Швенди поворилъ Мункачъ и Шатмаръ. Чтобы склонить султана къ переговорамъ, Максимиліанъ предложилъ чрезъ своихъ посланниковъ великому визирю предварительный подарокъ въ 4,000 дукатовъ, четыре серебряныхъ кубка и часы. Впослѣдствіи, чтобы воспрепятствовать князю Трансильванскому получить свою долю выгодъ., Максимиліанъ долженъ былъ еще разъ, .заплатить дань рабамъ Селима. Кромѣ обычнаго почетнаго дара султану въ 30,.000 дукатовъ, 20 вызолоченныхъ кубковъ и нѣсколькихъ часовъ, было обѣщано великому визирю ежегодно по. 2,000 дукатовъ, другому сановнику столько же денегъ единовременно, два кубка и часы, третьему 1,000 дукатовъ и два кубка, тремъ другимъ пашамъ по тысячѣ талеровъ ежегодно, толмачу, польскому ренегату Ибрагиму, 500 талеровъ, и 300 талеровъ нѣмецкому ренегату Махмуду. Кромѣ того, еврейскій банкиръ донъ Микесъ и нѣкоторые другіе сильные чиновники Порты получили по 2,000 талеровъ каждый.
Такимъ образомъ устроили, наконецъ, миръ. Заключеніе его протянулось, однако, еще семь мѣсяцевъ. Только 17 февраля 1568 заключили новый миръ на восемь лѣтъ. Мы упомянемъ о главныхъ условіяхъ его, потому что изъ нихъ ясно видны отношенія Турціи къ христіанскимъ государствамъ и безсиліе габсбургскаго дома, который долженъ былъ бы служить оплотомъ христіанства. Селимъ предоставилъ императору и его обоимъ братьямъ владѣніе Венгріей, Далмаціей, Кроаціей и Славоніей; но взамѣнъ этого Максимиліанъ и братья его уступили князю трансильванскому* господарямъ молдавскому и валахскому все, чѣмъ они въ то время владѣли; за это султанъ обѣщалъ наблюдать, чтобы они не нарушали мира. Далѣе, въ договорѣ постановлялось, что турецкія власти будутъ удерживать отъ грабежей шайки гайдуковъ, азабовъ, мартолозовъ, левендовъ п гарамиджей, т. е. разбойниковъ, что всѣ похищенія ихъ будутъ возвращаемы, а грабители наказываемы. Поединки на границахъ также воспрещались.-Разбирать возникающія ссоры должны были или турецкій правитель Офена, или главнокомандующій Максимиліана въ Венгріи,, или, наконецъ, коммиссары обѣихъ сторонъ.
Затѣмъ Селимъ заключилъ миръ и съ королемъ польскимъ. Потомъ онч, обратилъ свое вниманіе на работы по соединенію Дона съ Волгою и, наконецъ, предпринялъ, походъ въ Аравію. Во всѣхъ этихъ славныхъ предпріятіяхъ Селимомъ руководилъ его мудрый великій визирь, оставленный ему отцомъ. Но -великій, визирь не. могъ удержать султана, отъ войны съ Венеціей, возгорѣвшейся ва обладаніе. Кипромъ. Султана подговорилъ къ этой войнѣ португальскій еврей, Іосифъ Насси или донъ Микесъ, который, выѣхавъ на встрѣчу султану въ Бѣлградъ, получилъ титулъ герцога Наксоса и двѣнадцати главныхъ Цикладъ. Онъ совершенно овладѣлъ Селимомъ, когда послѣдній еще при жизни отца былъ губернаторомъ Кутаджи, и по вступленіи его на престолъ переселился съ нимъ въ Константинополь. Селимъ былъ горькій пьяница, и донъ Микесъ плѣнилъ его кипрскимъ виномъ, чѣмъ и склонилъ его на попытку отнять у венеціанцевъ островъ Кипръ.
Венеціанцы много потеряли вслѣдствіе завоеванія турками Константинополя. Сначала они были принуждены очистить Негропонтъ и много другихъ мѣстъ въ Албаніи и въ Мореѣ. Потомъ въ войнѣ съ Баязетомъ II они лишились многихъ другихъ городовъ на греческихъ берегахъ. Но особенно разорительна была для нихъ война 1538 года. Они потеряли тогда Мальвазію, Наполи ди Романію и большую часть маленькихъ островковъ Архипелага. Всѣ три войны, веденныя ими по завоеваніи Константинополя турками, стоили имъ многихъ владѣній, и кромѣ того они сдѣлались данниками султана. Единственнымъ выигрышемъ ихъ въ этихъ войнахъ было пріобрѣтеніе острововъ Кефалоніи и Кипра, изъ коихъ послѣдній своимъ положеніемъ былъ для нихъ особенно важенъ во всѣхъ отношеніяхъ. Въ это время еврей донъ Микесъ подстрекнулъ Селима, пренебрегав-з*
шаго заповѣдью Мухаммеда противъ вина, овладѣть Кипромъ, главный продуктъ котораго имѣлъ для него такое важное значеніе.
Еще Солиманъ ссорился съ венеціанской республикой изъ-за ускоковъ и ихъ пиратства; венеціанцы! успокоили его гнѣвъ, вооруживъ флотъ для преслѣдованія разбойниковъ. Но пираты укрывались между утесами въ бухтахъ и островахъ и безпрепятственно продолжали свое дѣло. Это дало Селиму поводъ къ разрыву. Хотя онъ возобновилъ союзъ съ республикой, но единственно съ цѣлью обмануть венеціанцевъ. Въ 1569 венеціанцевъ постигло важное несчастіе, которое много способствовало тому, что Селимъ, вопреки совѣту своего великаго визиря подать лучше помощь марранамъ, возставшимъ въ Испаніи противъ Филиппа II, потребовалъ отъ Венеціи Кипра, какъ древняго владѣнія калифовъ и египетскихъ владѣтелей. Несчастіе это Заключалось, въ томъ, что главный венеціянскій арсеналъ, одно изъ величайшихъ и замѣчательнѣйшихъ строеній новѣйшаго времени, наполненный матеріалами и снарядами для постройки множества кораблей, разнымъ оружіемъ и боевыми припасами для войска и флота, внезапно взлетѣлъ на воздухъ отъ- пороховаго взрыва и развалинами своими' разрушилъ много церквей,, монастырей, дворцовъ и цѣлый рядъ домовъ. Неизвѣстно, было ли это сдѣлано умышленно, по турецкому подкупу, или случайно; во всякомъ случаѣ, гибель венеціанскаго арсенала съ его несмѣтными запасами какъ нельзя болѣе соотвѣтствовала планамъ Селима.
Въ то время султанъ былъ уже готовъ къ войнѣ. ,Прежде чѣмъ отправить войско, и флотъ, онъ послалъ въ Венецію чауша илй посла и съ грозою требовалъ уступки Кипра. Венеціанскій сенатъ отказалъ султану въ требованіи* и сталъ готовиться къ войнѣ, но не могъ ничего приготовить такъ скоро. Онъ долженъ былъ ограничиться посылкою въ Кипръ 3,000 человѣкъ, и то, благодаря предувѣдомленію, которое получилъ отъ своего константинопольскаго повѣреннаго (Ьаііо). Кромѣ того, 90 галеръ, стоявшія въ венеціанской гавани, были исправлены ино-ставлены на военное положеніе. 'Затѣмъ венеціанцы прибѣгли къ тѣмъ средствамъ, къ которымъ всегда обращались въ большихъ опасностяхъ; они продали патриціямъ, достигшимъ законнаго возраста, почетныя должности, а тѣмъ, которые были слишкомъ молоды для общественныхъ должностей, позволеніе принимать участіе въ государственныхъ дѣлахъ. Кромѣ того, они обратились за помощью ко всему христіанскому міру, видя невозможность однимъ сопротивляться колоссальной силѣ турокъ. Но французскій король былъ слишкомъ занятъ истребленіемъ протестантовъ, чтобы помышлять еще о туркахъ; генуэзская республика дала только одну галеру, другія итальянскія государства и даже папа были не въ состояніи оказать большой помоги. Оставалась надежда лишь на испанскаго короля Филиппа II, владѣвшаго тогда Неаполемъ, Сициліей и Миланомъ. Его осаждали просьбами не только венеціанцы, но и папа Пій V, умоляя прислать скорѣе войско и флотъ; но, какъ прежде при осадѣ Мальты, онъ оказался скупымъ, осторожнымъ и медлилъ помощью. Къ тому же папа Пій V оскорбилъ его и императора, возведя собственною властью герцога Косьму I въ достоинство великаго герцога Тосканскаго -и короновавъ его въ Римѣ (т. IV, стр>. 587). Кромѣ того, онъ послалъ въ Сицилію, гдѣ свѣтское правительство съ титуломъ церковной монархіи имѣло папскія права (т. IV, стр. 588), своего нунція (Павла Оде-скалько). Наконецъ, папа принялъ сторону народовъ противъ государей, прибавивъ къ буллѣ противъ еретиковъ (іп соепа йотіпі), которая читалась каждый великій четвергъ, проклятіе противъ всѣхъ монарховъ и королей, налагающихъ на подданныхъ новые налоги и подати. ‘ •
' Турки вооружались въ теченіе всего 1570 года и перваго іюля высадились на Кипрѣ у города Лимазоля. Они не встрѣтилй при этомъ никакого сопротивленія, такъ какъ венеціанскій проведиторъ и его .помощники не выполнили своего долга. Турецкимъ флотомъ начальствовалъ извѣстный Піале, осаждавшій Мальту въ званіи капуданъ-пащи, а теперь бывшій визиремъ-. Десантомъ командовалъ Лала-Мустафа-паша, предводительствовавшій въ должности сераскира аравійскимъ походомъ, послѣ котораго попалъ было въ немилость, но потомъ опять удостоился расположенія султана. Снявъ съ кораблей тяжелую артиллерію, Лала-Му стафа началъ 22 іюля осаду города И и к о з і и, хотя Піале совѣтовалъ взять прежде Фамагусту. Никозію защищалъ десятитысячный гарнизонъ съ 250 пуш
ками. Турецкая армія имѣла 50,000 человѣкъ регулярнаго войска и почти столько же иррегулярнаго. Въ рядахъ венеціанскаго . гарнизона было очень мало итальянцевъ, и отъ него нельзя было ожидать долгаго сопротивленія; однако, Никозія выдержала, до сдачи въ сентябрѣ тринадцать приступовъ. Варвары поступили съ завоеваннымъ городомъ по своему всегдашнему обыкновенію. Тѣмъ не менѣе, жители острова приняли ихъ какъ освободителей, потому что венеціанцы, владѣвшіе Кипромъ 80 лѣтъ, обратили было ихъ въ рабовъ и крѣпостныхъ дворянства и вообще обращались съ ними жестоко. Другіе города были завоеваны безъ труда. Только столица острова Фамагуста не сдавалась туркамъ. Турецкая армія простояла передъ этимъ городомъ всю зиму, пока, наконецъ, Шале съ флотомъ не ушелъ въ Константинополь и въ. апрѣлѣ 1571 не возвратился съ подкрѣпленіями.
Въ кипрской войнѣ турки дѣйствовали быстро и согласно, воспользовались всѣми выгодами, которыя представляетъ для войны военно-деспотическая система. Безъ всякихъ недоумѣній и проволочекъ они продолжали свое предпріятіе, тогда какъ три христіанскія государства, Венеція, Испанія и папа, сначала долго переписывались другъ съ другомъ, разсылали пословъ, толковали о заключеніи сою-за и о предстоящихъ мѣрахъ; а потомъ, когда союзъ былъ, наконецъ, заключенъ и союзный флотъ собранъ, принялись спорить о томъ, кому изъ трехъ адмираловъ быть главнокомандующимъ. Къ счастію для венеціанцевъ, ихъ неспособный дожъ, Шетро .Передано, умеръ въ маѣ 1570, и на мѣсто его былъ избранъ умный и дѣятельный Лодовико Мончиниго. Онъ подалъ помощь Фамагустѣ во время бездѣйствія союзнаго флота, пославъ туда, въ половинѣ января 1571,Марка Антоніо Кверини съ четырьмя транспортными и двѣнадцатью военными кораблями; корабли прорвали блокаду гавани, гдѣ у турокъ по уходѣ главнаго- флота оставались однѣ галеры; венеціанцы потопили у нихъ три галеры, а ' остальныя разогнали. Конечно, Кверини не могъ спасти города, но ему удалось высадить 1,700 человѣкъ дессанта и выгрузить столько провіанта и снарядовъ, что' Фамагуста могла- держаться до іюня. Этотъ успѣхъ венеціанскаго адмирала такъ раздосадовалъ султана, что сначала онъ грозилъ смертью визирю Шале, но потомъ удовольствовался его увольненіемъ и на мѣсто его назначилъ главнокомандующимъ капуданъ-пашу Али. Два съ половиною мѣсяца съ одинаковою храбростью велись и осада, и защита Фамагусты, пока, наконецъ, въ городѣ не истощился пороховой запасъ. Тогда гарнизонъ былъ принужденъ капитулировать 1 августа. По взятіи города турки поступили въ неіръ, какъ дагомейскіе негры: измѣннически нарушивъ капитуляцію Фамагусты, они совершили надъ проведиторомъ и подчиненными его дьявольски-дикія жестокости. Всѣ эти злодѣйства турокъ на Кипрѣ описаны подробно по источникамъ новѣйшихъ историковъ османовъ,, Таймеромъ; но мы содрогаемся подобныхъ поступковъ людей, стоящихъ до такой степени ниже дикихъ звѣрей.
Между тѣмъ венеціанцы, папа и король Филиппъ II никакъ не могли согласиться иа счетъ своего союза, который назвали священнымъ союзомъ, и въ Адріатическомъ морѣ не являлось испанскаго флота. Али и калабрійскій ренегатъ,. пиратъ Оккіале, грабили и злодѣйствовали отъ береговъ Малой Азіи и Сиріи до Далмаціи. Кандія, Чериго (Дитера), Занте и Кефалонія были опустошены, й турецкій флота господствовалъ изъ Наварина надъ моремъ и на итальянскихъ берегахъ. Наконецъ, испанскій король, окончивъ войну съ маврами въ Испаніи, началъ серьезно помышлять о поданіи помощи Венеціи. Въ маѣ 1571 въ Венеціи былъ подписанъ акта-священнаго союза, а въ іюлѣ обнародованъ въ церкви св. Марка. По этому договору Филиппъ принималъ на себя половину издержекъ на предстоящую священную войну, венеціанцы три осьмыхъ, а папа остальную восьмую часть. Послѣ того въ Сициліи явился испанскій флотъ, состоявшій изъ восьмидесяти галеръ, подъ командою брата Филиппа, донъ Хуана Австрійскаго. Впослѣдствіи онъ пожалъ (не знаемъ, имѣлъ ли онъ, впрочемъ, на тр право) всю славу этой счастливой для христіанъ войны. Кромѣ того, Филиппъ нанялъ генуэзца Джіовани-Андреа Д о р і а съ принадлежавшими ему галерами. Доріа былъ отличный морякъ, но славы въ этой войнѣ пріобрѣлъ мало. Венеціанцы послали сто восемь галеръ подъ начальствомъ адмирала Се-
— 38 — бастьяно Веніеро; папа—двѣнадцать подъ командой Марка Антоніо Колонны.
Въ концѣ сентября 1571 всѣ эти силы соединились, а донъ Хуанъ съ венеціанскимъ адмираломъ согласились идти въ Архипелагъ противъ турецкаго флота. Это движеніе скоро привело къ рѣшительной битвѣ. Турецкій флотъ изъ 300 судовъ съ значительнымъ дессантомъ стоялъ въ заливѣ Лепанто. Имъ командовалъ капуданъ-паша М у синъ-3 а де-Али, имѣя подъ своимъ начальствомъ много славныхъ моряковъ, въ томъ числѣ дея алжирскаго Улуджъ-Али или Оккіале и сына Барбароссы, Али Гас-сана. Дессантомъ предводительствовалъ визирь-сераскиръ П е р т е в ъ-п а Щ а. Пертевъ-паша и Оккіале тщетно отговаривали капуданъ-пашу избѣгать сраженія. Оно произошло 8 октября 1571 при Лепанто. Христіане были расположены такъ, что Доріа занималъ самое опас-- ное мѣсто, закрытое въ началѣ отъ непріятеля островами. Впереди боевой линіи стали три адмирала съ своими адмиральскими кораблями; за ними стоялъ Гекторъ Спинола съ генуэзской «капитаной», а подлѣ него герцогъ Пармскій, Александръ Фарнезе, съ своей галерой; ди Леньи съ савойской «капитаной» занялъ мѣсто подлѣ венеціанскаго адмирала. За донъ. Хуаномъ на вице-адмиральскомъ кораблѣ «Патронѣ» находился великій командоръ Кастиліи, донъ Луисъ де Реквезенсъ. Битва была самая страшная изъ всѣхъ морскихъ сраженій со временъ Греціи и Рима; нѣсколько разъ бой переходилъ въ рукопашный, потому что корабли сходились бортами. Сначала былъ взятъ корабль капуданъ-паши, и самъ онъ убитъ. Какъ обыкновенно разсказываютъ, его голову воткнули для устрашенія турокъ на его галеру; но новый историкъ османовъ справедливо отрицаетъ это, говоря, что донъ Хуанъ оттолкнулъ офицера, который хотѣлъ передать ему голову непріятельскаго адмирала, и приказалъ бросить ее въ море. Послѣднюю битву выдержалъ Доріа противъ Оккіале. Изъ всѣхъ адмираловъ султана только Оккіале и спасъ часть турецкаго флота, всего, впрочемъ, 40 галеръ. Изъ остальныхъ девяносто были выброшены на берегъ и сожжены, 130 достались союзникамъ, которые овладѣли, кромѣ Того, 1Г7 большихъ и 256 малыхъ пушекъ. Лучшимъ трофеемъ этого сраженія было освобожденіе отъ цѣпей и тяжелаго рабства у варваровъ 15,000 христіанъ. Побѣдителямъ досталось также 3,468 рабовъ для галеръ. Стоитъ упомянуть, что въ числѣ ^раненыхъ въ этой битвѣ испанцевъ находился авторъ «Донъ Кихота», Сервантесъ. Такъ какъ мы вообще не ручаемся за числа, то замѣтимъ только мимоходомъ, что нб однимъ извѣстіямъ турки лишились 30,000, а по другимъ, болѣе вѣроятнымъ, 15,000 человѣкъ.
Слава побѣды и торжество всего христіанства были неописанны, но выгоды весьма незначительны. Венеціанцы справедливо опасались, что король Филипцъ хочетъ на ихъ счетъ ловить рыбу въ мутной водѣ, какъ обвиняли его и относительно помощи, оказываемой имъ Карлу IX противъ протестантовъ. Послѣ битвы донъ Хуану очень хотѣлось вести весь союзный флотъ къ Дарданелламъ и вызвать возстаніе грековъ, отправившихъ къ нему посольство, но на первое венеціанцы не согласились, а второе сдѣлалось невозможно, потому что Филиппъ, получивъ 'объ этомъ вопросъ, такъ долйъ медлилъ отвѣтомъ, что потомъ было уже поздно. Вскорѣ оказалось, что, не смотря на пораженіе, какого османы не терпѣли со временъ Тамерлана, и, не смотря на то, что султанъ былъ такой неспособный пьяница, какъ Селимъ II, Турція превосходила союзныя христіанскія силы. Оккіале и Піале въ два мѣсяца возстановили турецкій флотъ: первый, спасши послѣ битвы часть флота, усилилъ его потомъ на возвратномъ пути въ Константинополь, до 87 галеръ, за что султанъ назначилъ его капуданъ-пашей и приказалъ ему именоваться не Улуджъ-Али, а Калиджъ-Али, т. е. Мечъ-Али. Въ слѣдующую зиму было выстроено 15.0 новыхъ кораблей, такъ что къ веснѣ 1572 турецкій флотъ былъ въ прежнемъ своемъ составѣ, а въ іюнѣ вышелъ въ -море въ числѣ 250 галеръ.
Пріемникъ умершаго въ маѣ 1572 папы ПіяѴ, Григорій ХШ, казалось; рѣшился сохранить союзъ противъ турокъ; но венеціанцы', согласно своему знаменитому дипломатическому такту, воспользовались первымъ удобнымъ случаемъ, чтобы заключить хотя сносный миръ. Хитрый Оккіале ВЪ' 1572 году рѣшительно избѣгалъ сраженія, а тѣмъ временемъ союзные адмиралы успѣли дерессориться.
Поэтому турки справедливо отвѣчали венеціанскому повѣренному Антоніо Барбаро, говоря о битвѣ при Лепанто: «Завоеваніемъ Кипра мы отрубили вамъ руку; вы же побѣдою надъ нашимъ флотомъ обрѣзали намъ бороду. Отрубленная рука не выростетъ, а обрѣзанная бородА отростетъ гуще прежняго». Антоніо Барбаро оставался въ Константинополѣ во все время войны и великій визирь допускалъ это, потому что и въ продолженіе войны постоянно шли переговоры, особенно когда французы, все еще тѣсно связанные съ врагами христіанства и завидовавшіе славѣ Филиппа, приняли на себя посредничество. Дѣло велъ французскій иппляппикъ, епископъ акскій, де Ноайлв; венеціанцы, во что бы то ни стало, хотѣли мира. Поэтому Совѣтъ Десяти, приказалъ Барбаро соглашаться на всякія условія. Турецкій. министръ узналъ это, и, когда честный Барбаро настойчиво торговался и добился условій не совершенно невыгодныхъ, паша воспользовался этимъ приказаніемъ Совѣта и позволилъ себѣ насиліе, которое венеціанцамъ пришлось стерпѣть. Когда мирный договоръ былъ представленъ турецкому государственному секретарю, этотъ турокъ сдѣлалъ въ немъ разныя измѣненія и принудилъ уполномоченнаго подписать его въ такомъ видѣ, строго пригрозивъ ему за то, что' онъ, какъ ему извѣстно, дѣйствуетъ противъ приказанія своего правительства. Миръ былъ подписанъ 7 марта 1573, и семь условій его были такъ же тягостны, какъ были бы и безъ битвы при Лепанто. Венеціанцы должны были не только уступить Кипръ, но и обязаться выплатить туркамъ въ теченіе трехъ лѣтъ 300,000 дукатовъ военныхъ издержекъ. Кромѣ того, они отдали Сп-пото въ Албаніи, единственное ихъ пріобрѣтеніе въ эту войну, со всѣмъ оружіемъ, и обѣщали платить ежегодной дани, вмѣсто 500, 1,500 дукатовъ. Но для Венеціи всего важнѣе было возвращеніе всѣхъ своихъ торговыхъ привилегій; кромѣ того, она сохранила свои границы въ Албаніи и Далмаціи.'
'Напа очень- сердился на Венецію за этотъ миръ. Король испанскій, всегда холодный, спокойный, нерѣшительный, робкій и медленностью своею разрушавшій всѣ свои предпріятія, напротивъ того, ни; мало не разсердился и скорѣе хвалилъ венеціанцевъ за то, что они остались вѣрны св.оему дипломатическому характеру. Правда, онъ дозволилъ донъ Хуану завоевать Триполи, гдѣ господствовалъ злодѣй, возстановившій противъ себя всѣхъ; но не согласился на планъ его преобразовать Триполи въ христіанское королевство, хотя папа сильно добивался исполненія этого плана. Впослѣдствіи оказалось, что Филиппъ былъ совершенно правъ. Не далѣе какъ черезъ годъ Селимъ послалъ флотъ и армію, которые тотчасъ снова отняли у христіанъ это завоеваніе.
2. Война въ Нидерландахъ съ 1576 до смерти донъ-Хуана Австрійскаго (1578).
Слава, пріобрѣтенная въ Кипрской войнѣ донъ Хуаномъ Австрійскимъ, возбудила зависть его брата, Филиппа П, хотя король, по своему обыкновенію, тѣмъ больше показывалъ благосклонности, чѣмъ болѣе сердился. Онъ назначилъ донъ Хуана миланскимъ намѣстникомъ, но опасался его. Какъ всегда, онъ портилъ свои собственные планы тѣмъ, что, ввѣривъ исполненіе ихъ своему сводному брату, лишалъ его потомъ средствъ, безъ которыхъ ему нельзя было достигнуть цѣли. Повидимому, король былъ очень доволенъ, когда въ 1576 представился случай дать донъ Хуану новое трудное порученіе въ Нидерландахъ. Иначе онъ, по совѣту Гранвеллы, по смерти Реквезенса, снова послалъ бы намѣстницей въ Брюссель Маргариту Пармскую. Это было бы для него гораздо выгоднѣе, потому что тогда нидерландскіе штаты не могли бы взять управленіе въ свои руки. Гентскій договоръ не былъ бы заключенъ и смертельный врагъ Филиппа, Вильгельмъ Оранскій, не пріобрѣлъ бы такого сильнаго вліянія въ католическихъ провинціяхъ. Но Филиппъ рѣшился назначить въ Нидерланды брата; впрочемъ, даже рѣшившись, онъ, по обыкновенію, долго еще колебался, медлилъ и обдумывалъ.
Передъ отъѣздомъ въ Нидерланды донъ Хуанъ жилъ нѣкоторое время въ Миланѣ, потомъ отправился въ Испанію и оттуда внезапно и съ большою поспѣшностью поѣхалъ въ Нидерланды черезъ Францію подъ видомъ слуги гер
цога Оттавіо- фарнезе. Филиппъ посылалъ егр безъ войскъ и безъ денегъ въ страну, которая по Гентскому договору признавала его своимъ государемъ только по имени,, а въ сущности была уже республикой. Только, въ Парижѣ донъ Хуанъ узналъ, что можетъ ѣхать прамо въ Люксембургъ, такъ какъ эта провинція не участвовала въ гентскомъ союзѣ. Онъ прибылъ въ Люксембургъ въ тотъ самый день,, когда испанскіе солдаты совершали въ Антверпенѣ тѣ ужасны® злодѣйства, о которыхъ мы говорили выше (стр. 1§). Поэтому штаты, засѣдавщіе въ Брюсселѣ, отказались признать его власть,, пока онъ не согласится вывести пзъ страны всѣ испанскія войска и очистить всѣ крѣпости. Хотя старыя испанскія войска, и въ небольшомъ числѣ были страшны южнымъ провинціямъ, но донъ Хуанъ согласился исполнись требованіе штатовъ;, солдаты повиновались его приказанію и выступили. Послѣ того католико-аристократическая партія, штатовъ охотно допустила -бы приица въ Брюссель съ званіемъ королевскаго намѣстника, безъ всякихъ дальнѣйшихъ условій, потому что Вильгельму Оранскому и протестантамъ довѣряла еще менѣе, чѣмъ испанскому правительству; но она не могла сдѣлать этого, потому что голосъ народа слишкомъ громко протестовалъ противъ испанцевъ. Таг кимъ образомъ ей пришлось обратиться зя совѣтомъ къ самому принцу Оранскому, который все еще былъ въ Голландіи. Вильгельмъ сначала не совѣтовалъ заключать какихъ бы то ни было, компромиссовъ съ Испаніей; но, видя, что подобный совѣтъ покажется католикамъ слишкомъ смѣлымъ, предложилъ условія,, на которыхъ можно было бы пустить донъ Хуана въ Брюссель. Онъ совѣтовалъ предложити ему, если онъ хочетъ быть признанъ намѣстникомъ, подтвердить всѣ привилегіи нидерландцевъ, такъ нагло нарушенныя Альбою; признать отъ именп и по полномочію короля Гентское. соглашеніе и удалить изъ страны испанскія и всѣ прочія войска, которыя -еще недавно вели себя такъ злодѣйски. Кромѣ того, собранія генеральныхъ штатовъ должны были происходить ежегодно два или три раза, съ тѣмъ чтобы вѣдѣнію ихъ подлежали всѣ государственныя дѣла. Штаты, собравшіеся въ Брюсселѣ, приняли эти условія въ основаніе переговоровъ, открытыхъ съ донъ Хуаномъ, въ началѣ 15.77; принцъ самъ пріѣхалъ для этихъ переговоровъ на границу. Совѣщанія происходили въ Люксембургѣ, въ Гу и и въ Маршъ-анъ-Фаменѣ. Епископъ лютихскій, на йотораго императоръ Рудольфъ II возложилъ роль посредника, и герцогъ Вильгельмъ юлихскій, ревностно содѣйствовавшій епископу, всѣми силами старались примирить враждующихъ; во донъ Хуанъ тянулъ дѣло, пока на выручку къ нему не подоспѣлъ его секретарь Эсковедо, нарочно посланный къ нему Филиппомъ. Не извѣстно, какія вѣсти привезъ онъ прпнцу изъ Испаніи; какъ бы то ни было, но вторичные переговоры, происходившіе въ февралѣ 1577 въ Маршъ-анъ-Фаменѣ, кончились счастливѣе январскихъ. Донъ Хуанъ уступилъ и издалъ такъ называемый вѣчный эдиктъ. Ѳнъ состоялъ изъ девятнадцати статей, изъ которыхъ мы упомянемъ только важнѣйшія. Въ немъ отъ имени короля была обѣщана полная амнистія, признавался Гентскій договоръ, обѣщалось вывести изъ страны всѣ иностранныя войска и созвать штаты. Но въ эдиктѣ коварно умалчивалось о срокѣ этс|го созванія и объ участи штатовъ въ управленіи. Этотъ такъ называемый вѣчный, но нарушенный уже черезъ три тѣсяца эдиктъ былъ подписанъ Филиппомъ къ удивленію всего міра 7-го апрѣля 1577. Вильгельмъ Оранскій не могъ признать и обнародовать его въ Голландіи и Зеландіи уже по той причинѣ, что брюссельскіе штаты обязались въ немъ поддерживать католическую вѣру. Не смотря на то, эти провинціи, представителемъ которыхъ былъ Вильгельмъ, не отпали отъ остальныхъ, потому ито и католическіе штаты плохо вѣрили миролюбію испанцевъ. Донъ Хуанъ совершилъ 1 мая торжественный въѣздъ въ Брюссель, но штаты не отдали ему цитаделей. Притомъ кичливость этихъ титулованныхъ господъ была такъ, велика, что даже по прибытіи донъ Хуана въ Брюссель они не признавали его первенства надъ собою.
Не имѣя ни войскъ, ни крѣпостей, онъ не имѣлъ дѣйствительной силы и пользовался только призракомъ правительственной власти. Поэтому онъ вскорѣ сбросилъ маску и уже въ іюлѣ выѣхалъ изъ. Брюсселя подъ предлогомъ посѣтить развратную, королеву наваррскую, ѣхавшую на. воды въ Спа; онъ отправился въ Намюръ, гдѣ сыновья графа Барлемона начальствовали въ цитадели, которую и передали ему. Вслѣдъ затѣмъ онъ занялъ Шарлемонъ и Маріенбургъ. Донъ Ху
анъ оправдывалъ это нарущеніе вѣчнаго эдикта тѣмъ, что ему приходится принимать мѣры для огражденія себя отъ заговоровъ на его жизнь. Онъ мослахъ своего секретаря Эсковедо обратно въ Испанію, чтобы объяснить королю необходимость занять всѣ нидерландскія крѣпости и для этой цѣли опять прислать въ Нидерланды итальянскія и испанскія войска. Во всемъ онъ былъ вполнѣ правъ, потому что едва Намюръ, попалъ въ руки донъ Хуана, какъ принцъ Оранскій сталъ совѣтовать штатамъ аттаковать его всѣми силами. Разумѣется, осторожнымъ брюссельскимъ дипломатамъ и аристократамъ совѣтъ этотъ показался слишкомъ смѣлымъ и дерзкимъ, такъ что Іоаннъ Нассаускій писалъ ландграфу гессенскому, что онъ и братъ его могутъ полагаться только на демократію, которая болѣе помышляетъ объ истинномъ евангелическомъ ученіи, чѣмъ о сохраненіи дворянскихъ привилегій и 0 мамонѣ *). Гранвелла, зная очень хорошо, что изъ аристократовъ одинъ Вильгельмъ возбуждаетъ движеніе противъ донъ Хуана, не могъ понять, какимъ образомъ такая высокая особа' можетъ поступать такъ недипломатично и опрометчиво **).
Вильгельмъ Оранскій и друзья его поддерживали попытки гражданства, которое зорко наблюдало за стремленіями аристократіи и желало господствовать надъ штатами. Съ этимъ намѣреніемъ были избраны особенныя коммисіи изъ гражданъ или коллегія изъ восемнадцати лицъ, которыя предъявляли требованія народа. Они принудили католическихъ чиновъ согласиться на вступленіе голландскихъ и зеландскихъ депутатовъ въ брюссельское собраніе, въ которомъ тѣ скоро стали первенствовать. Кромѣ того, народные депутаты предупреждали штаты не поддаваться обману переговоровъ съ донъ Хуаномъ. Благодаря ихъ стараніями, брюссельское собраніе вошло въ сношенія съ курфирстомъ пфальцскимъ, котораго католики такъ боялись. Переговоры между донъ Хуаномъ и брюссельскими .штатами все еще продолжались, хотя испанскія войска уже возвращались изъ Италіи въ Нидерланды н достигли Мезьера. Штаты требовали прежде всего уничтоженія цитаделей Гента и Антверпена. Впрочемъ, республиканская партія, не дожидаясь согласія донъ Хуана, принялась всѣмъ населеніемъ этихъ городовъ, — мужчины, женщины и дѣти,—за работу и срыла цитадели до основанія. Вторымъ требованіемъ было, чтобы донъ Хуанъ снова очистилъ занятые имъ города: Намюръ, Шарлемонъ, Маріенбургъ и другіе. Принцъ былъ, повидимому, готовъ согласиться, и католическая партія уже надѣялась на примиреніе, какъ вдругъ Вильгельмъ пробудилъ демократовъ, фактически доказавъ имъ, что ихъ хотятъ обмануть. Онъ доказалъ это корреспонденціей) донъ Хуана съ его секретарёмъ, перехваченною Генрихомъ Наваррскимъ,, который переслалъ ее принцу Оранскому. Борнье, которому мы много обязаны но нидерландской исторіи, увѣряетъ, что республиканецъ Марниксъ де Сентъ-Альдегондъ, объяснявшій по порученію Вильгельма эту переписку штатамъ, придалъ ей своими комментаріями вѣроломный смыслъ, совершенно ей чуждый. Но мы другаго мнѣнія. Партія Аршота охотно заключила бы миръ съ донъ Хуаномъ, чтобы устранить Внльгельца, который былъ несравненно дальновиднѣе ея; но она не посмѣла сдѣлать этого и была принуждена даже согласиться пригласить Вильгельма изъ Антверпена въ Брюссель. Въ декабрѣ 1577 Вильгельмъ въѣхалъ въ Брюссель при громкомъ ликованіи народа. Въ собраніи штатовъ, гдѣ засѣдали депутаты Голландіи и Зеландіи, онъ далъ дѣламъ такой оборотъ, что о примиреніи съ донъ Хуаномъ съ тѣхъ норъ не могло быть и рѣчи; штаты издали формальный манифестъ о разрывѣ и распорядились приготовленіями къ войнѣ съ Испаніей, чему католическая аристо-
*) АгсЬіѵев, ѵоі. р. 811: «8о.ів4. аисЬ Ьів йаЬего топ сіеп 6гепега1-54айеп ипй Рйг-пешЪзѣеп (іедвеІЬеп. Ьапаепп піетапйз йап аііеіп «іез Негя Ргіпг ип«і ЬепеЬеп 8еіпег бгпадеп фе ѵо'п ЦоПадкІ ипй 2ее1ап«і ипй Ьіп шмі тоейег іп «іег Ргоѵіпхіеп <іег агт^ешеіпе т а п ^еѵгѳвеп, (іе.в во вісЬ хи «іег Веіі^іоп бйепіІісЬ егкіагі ип«і «іегзеІЪеп егпзіІісЪ ап$е-поттеп Ьеііе. (До сихъ .поръ за религію заступились и открыто возстали на защиту ея изъ всѣхъ чиновъ и дворянъ этой страны только господинъ принцъ, штаты Голландіи и Зеландіи, да въ другихъ провинціяхъ кое-гдѣ бѣдный простой народъ).
**) Керовапѣ виг зез ёраиіез сЬове <1е ві цгапй роіх еі сіоіЫ: сгаіпйге «Гезѣге аЪапйоітё еі йе Гаіге аизві шаіѵаіве йп дие іюиз сеих дщ з’ёіёѵепѣ сопіге зов ргіпсе паѣигеі». (Взявъ на себя такое бремя, онъ долженъ страшиться быть покинутымъ и погибнуть плачевнымъ образомъ, какъ всѣ возтсающіе противъ своего законнаго государя).
кратіяне могла воспрепятствовать. За то она постоянно подкапывалась подъ значеніе Вильгельма Оранскаго. Многіе титулованные члены этой партіи завидовали значенію и довѣрію, которымъ пользовался протестантъ. Врагами Вильгельма въ собраніи штатовъ, кромѣ аббатовъ, были Филиппъ де-Круа .герцогъ Аршотъ, братъ его, графъ Тавренъ и графъ Лаленъ. Герцогъ Аршотъ и его единомышленники были, конечно, далеки отъ чистаго патріотизма Вильгельма и его готовности къ самопожертвованію для родины. Такъ, когда Альба жестоко преслѣдовалъ и грабилъ благороднѣйшихъ нидерландцевъ, герцогъ Аршотъ былъ такъ безстыденъ, что принялъ отъ него ренту въ 4,000 ливровъ изъ конфискованныхъ имѣній своихъ несчастныхъ соотечественниковъ. Поэтому народъ былъ правъ, считая принца Вильгельма Оранскаго единственнымъ человѣкомъ, который могъ защитить его и отъ тираніи испанцевъ, и отъ корыстолюбія высшей аристократіи. По требованію народа, Вильгельмъ былъ возведенъ въ достоинство рюварта брабантскаго, что дало ему диктаторскую власть *).
Усиленіе власти принца Оранскаго побудило аристократію противопоставить ему свою креатуру, призвавъ въ Брюссель, не спросясь штатовъ, двадцатилѣтняго австрійскаго принца Матѳія, брата императора Рудольфа II. Матѳій согласился принять это приглашеніе безъ вѣдома брата. Онъ поспѣшилъ , въ Брюссель, но роль его тамъ была самая жалкая. Вильгельмъ могъ легко устроить такъ, чтобы штаты не допустили аристократическую партію до этой продѣлки; но онъ не сдѣлалъ этого, а напротивъ, позаботился даже о хорошемъ пріемѣ эрцгерцогу, не желая, какъ самъ говоритъ въ своихъ письмахъ, чтобы подобныя дрязги мѣшали въ рѣшительную минуту общественному дѣлу.
Старыхъ испанскихъ войскъ или такъ называемыхъ черныхъ отрядовъ уже не существовало; они много пострадали въ Нидерландахъ, а по возвращеніи въ Италію ихъ помѣстили въ глухихъ горныхъ мѣстностяхъ, гдѣ они быстро исчезли. Но ветерановъ все-таки оставалось, еще довольно. Филиппъ подкрѣпилъ ихъ новобранцами и миланскими полками и послалъ въ Нидерланды подъ начальствомъ сына Маргариты Пармской, Алессандро Фарнезе. Испанскія и итальянскія войска вступили въ Нидерланды въ числѣ 20,000 человѣкъ. Нидерландцы тоже навербовали войско. Оно состояло изъ людей неопытныхъ, но командовалъ ими генералъ, со славою служившій въ войнахъ Карла V. Поэтому Вильгельмъ совѣтовалъ, не дожидаясь прихода испанцевъ, немедленно напасть на принца донъ Хуана или на Намюръ.. Аристократамъ это показалось слишкомъ смѣлымъ. Они дожидались, чтобы донъ Хуанъ самъ первый сдѣлалъ шагъ, и въ ту самую минуту, когда отъ него слѣдовало ежечасно ожидать нападенія, уѣхали въ Брюссель на свадьбу, хотя штаты уже окончательно отказались повиноваться испанскому правительству, и донъ Хуанъ съ своей стороны объявилъ имъ 25 января 1578 войну. Донъ Хуанъ воспользовался отсутствіемъ многихъ предводителей нидерландскаго войска, чтобы аттаковать его. Сраженіе произошло въ намюрскомъ графствѣ при Жанблюрѣ, гдѣ намѣстникъ одержалъ полную побѣду. Въ Брюсселѣ всѣ были до того убѣждены, что донъ Хуанъ немедленно двинется на столицу, что. штаты, государственный совѣтъ и принцъ Оранскій бѣжали въ Антверпенъ. Защита Брюсселя была ввѣрена графу де Боссю съ его корпусомъ. Но донъ Хуанъ не пошелъ на Брюссель, а взялъ частью на капитуляцію, частью приступомъ нѣсколько крѣпостей, какъ-то: Жанблюръ, Левенъ, Жюдуань, Діестъ, Нивель и Бовинъ. Въ Левенѣ онъ основалъ на короткое вр^мя свою резиденцію. Но уже въ августѣ ему пришлось снова удалиться въ Намюръ, вслѣдствіе одной важной стратегической ошибки.
Вильгельмъ воспользовался этими военными дѣйствіями въ Брабантѣ, чтобы привлечь въ союзъ и тѣ изъ голландскихъ городовъ, которые, до сихъ поръ еще оставались вѣрны испанскому королю, особенно Амстердамъ. Въ то же время нидерландцы получили и внѣшнюю помощь. Елисавета Англійская не только позволила своимъ подданнымъ вступить въ нидерландскую службу, но и дала
*) Ворнье говорить: «ВпУгагѣ <1е ВгаЪапіі,. йі^піѣё езвепііеПешепі; гёѵоіиѣіоішаіге, диі пе э’ассогсіаіѣ «і’огсітаіге ци’еп саз йе сопйіѣ аѵес 1е зоиѵегаіп». (Рюварть брабантекій — должность вполнѣ революціонная, дававшаяся только при столкновеніяхъ съ монархомъ).
значительную сумму денегъ на наемъ нѣмецкихъ войскъ. Къ несчастію, они обратились въ Пфальцъ, гдѣ братъ курфиста, пфальцграфъ Іоганнъ-Казимиръ болѣе славился своимъ- барышничествомъ въ вербовкѣ войскъ и разбойничествомъ, чѣмъ военными способностями. Гранвелла справедливо смѣется въ одномъ письмѣ надъ страннымъ героемъ, избраннымъ голландцами *). Между тѣмъ католико-аристократическая партія,, видя, что Матѳій совершенно ей безполезенъ, стала искать себѣ другой опоры и выбрала человѣка, негодность котораго была довольно извѣстна всему свѣту. Эта партія искала помощи во Франціи и обратилась къ герцогу Алансонскому, принявшему съ мая 1576 титулъ герцога Анжуйскаго. Вся Европа и особенно. Вильгельмъ Оранскій знали, до чего этотъ глупый принцъ неспособенъ ни къ какому серьезному дѣлу, но Вильгельмъ, какъ ловкій дипломатъ и политикъ школы. Карла V, справедливо думалъ, что нидерландскіе реформаты могутъ такъ же удобно воспользоваться тщеславіемъ герцога Анжуйскаго, какъ воспользовались имъ реформаты французскіе. Такимъ образомъ въ іюлѣ 1578, когда нидерландское войско подъ предводительствомъ графа Боссю' возобновило непріязненныя дѣйствія, нидерландцы были въ сношеніяхъ съ тремя принцами, изъ коихъ двое, эрцгерцогъ Матѳій и герцогъ Анжуйскій, не годились, какъ говоритъ Гомеръ, ни въ совѣтъ, ни на войну, а третій, Вильгельмъ Оранскій, будучи великимъ государственнымъ человѣкомъ, далеко не могъ тягаться, какъ полководецъ, съ-испанскимъ главнокомандующимъ Алессандро Фарнезе.
Въ концѣ іюля донъ Хуанъ рѣшился аттаковать Боссю, вопреки совѣту Алессандро Фарнезе и всѣхъ опытныхъ генераловъ, которые указывали на выгоду позиціи Боссю, прикрытой съ одной стороны рѣкою Демеръ, съ другой лѣсомъ, а съ третьей насыпями. Пренебрегая всѣми совѣтами, 1 августа 1578 донъ Хуанъ аттаковалъ нидерландскую армію при Рименанѣ. Нападеніе его было отбито, и испанская армія потерпѣла бы еще болѣе, если бы принцъ Пармскій, командовавшій конницей, не прикрылъ ея отступленія.. Этимъ неудавшимся предпріятіемъ кончилось поприще, лепантскаго побѣдителя, котораго съ тѣхъ поръ снѣдала тайная скорбь. Онъ отступилъ отъ Рименана подъ пушки Намюра; братъ не посылалъ ему подкрѣпленій и велѣлъ даже убить въ Испаніи секретаря донъ Хуана, Эсковедо, вѣроятно, за то, что тотъ слишкомъ ревностно принялся хлопотать о химерическомъ проектѣ бракосочетанія принца съ Маріей Стюартъ. Вести войну съ каждымъ днемъ становилось для донъ Хуана труднѣе. Герцогъ Анжуйскій собралъ войско въ Монсѣ и принялъ титулъ протектора Нидерландовъ, подобно тому, какъ прежде титуловался во Франціи протекторомъ протестантовъ. Его положеніе подлѣ Вильгельма было, разумѣется, очень странно; хотя нидерландцы и даже принцъ Оранскій соглашались признать герцога Анжуйскаго протекторомъ и правителемъ (зоиѵегаіп) Нидерландовъ, но власть его ограничивалась одною внѣшностью и титуломъ **). Накцнецъ, донъ Хуанъ двинулся противъ Боссю, когда тотъ вознамѣрился самъ аттаковать его и сталъ угрожать Нивелп; но на пути намѣстникъ захворалъ и черезъ шесть дней умеръ въ жалкой деревушкѣ Бужи близъ Намюра (въ началѣ октября 157$). Передъ смертью онъ назначилъ принца Алессандро Фарнезе Пармскаго своимъ преемникомъ, если па то будетъ согласіе короля.
Такъ какъ мы пишемъ исторію не основанія республики Соединенныхъ Провинцій, а всеобщее обозрѣніе событій шестнадцатаго столѣтія, то должны перейти теперь къ тѣсно-связаннымъ между собою происшествіямъ во Франціи, Испаши и Англіи, отъ которыхъ зависѣла и судьба Нидерландовъ.
*) «И’ау,» пишетъ, «іиздп’оугез епіепйи, ци’іі ауе іаісі ехріоіісіе §щегге (Гітрогіапсе;— гоЬЪё еі ріііё—зі». (До сихъ поръ я еще не слыхалъ о его великихъ военныхъ подвигахъ;— развѣ только на счетъ грабежа и. разбоя).
**) «Ои’іі пе з’епіге шезѣгоіі раз еп се диі сопсегпе Іе, Гаісѣ йе Іа роіісе еѣ би §оиѵег-пешепѣ <іи рауз». (Онъ не будетъ мѣшаться въ политику и администрацію страны).
3. Французскія религіозныя войны со смерти Карла IX до мирнаго эдикта Пуатье (1577).
Мы довели исторію смутъ во Франціи (стр. 33) до того времени, когда Екатерина Медичи, по смерти своего сына, Карла IX, снова захватила управленіе государствомъ въ свои руки и, вмѣсто того чтобы возстановить миръ именемъ Генриха III, призваннаго на польскій престолъ, усилила безпорядки» партіи и интриги, раздиравшія страну; Ла-Моль и Кокона составили было заговоръ съ цѣлью похитить больнаго короля,. и въ этомъ заговорѣ принимали участіе принцъ Конде, Генрихъ Наваррскій и братъ короля, герцогъ Алансонскій. Это дало королевѣ-матери поводъ посадить въ Бастилію маршаловъ де Монморанси и де Коссе, знавшихъ объ этомъ дѣлѣ. Конде убѣжалъ въ Германію, а герцогъ Алансонскій и король Наваррскій содержались, при дворѣ подъ строгимъ полицейскимъ надзоромъ. Съ Ла-Молемъ, Кокона и нѣкоторыми другими, не принадлежавшими къ высшему дворянству, расправились, какъ мы уже знаемъ, очень строго. Семейство Монморанси и другіе, не одобрявшіе злодѣйствъ ни католиковъ, ни протестантовъ,. 'образовали третью партію, которую называли партіею политиковъ, такъ какъ они имѣли въ виду исключительно политическую цѣль. Члены этой партіи назывались и просто недовольными (іев таісопіепія). Главою этой партіи сдѣлался герцогъ Алансонскій, между тѣмъ какъ Конде и король Наваррскій все еще стояли во главѣ протестантовъ.
Положеніе короля Генриха Въ Польшѣ было очень затруднительно: онъ нашелъ тамъ такія же партіи, какія оставилъ во Франціи. Ребяческіе, легкомысленные пріятели, пріѣхавшіе съ нимъ изъ Франціи, не. понравились полякамъ, а образъ жизнИ' поляковъ не нравился французамъ, привыкшимъ къ развратной жизни французскаго двора. Получивъ въ Краковѣ чрезъ двѣ недѣли (что для того времени было поразительно скоро) , вѣсть о смерти, брата, Генрихъ не медля собрался въ дорогу. Какъ скоро это замѣтили, то собственные придворные короля стали стеречь его день и ночь, какъ узника. Для его бѣгства французскій посланникъ въ Краковѣ, де Бельевръ, возвращавшійся во Францію, заготовилъ лошадей по всей дорогѣ до австрійской границы. Затѣмъ Генрихъ ромайически скрылся отъ своихъ каммергеровъ и польской стражи и благополучно убѣжалъ, отчаянно проскакавъ верхомъ почти до самой границы и уже неподалеку отъ нея сѣлъ въ плохой экипажъ. Вся эта исторія бѣгства короля, убѣжавшаго отъ одного престола, чтобы взойти на другой, въ высшей степени комична. Для преслѣдованія и поимки его было поставлено на ноги все сельское населеніе, какъ будто для ловли какого-нибудь бѣглаго арестанта; вооруженные поселяне гнались за французами изъ королевской свиты, такъ что одинъ французъ со. страху попалъ ръ болото и просидѣлъ врь немъ по горло въ водѣ, пока погоня не разсѣялась.
Дорогою Генрихъ не думалъ ни о чемъ, кромѣ развлеченій и удовольствій, ни мало не помышляя о несчастномъ положеніи Франціи. Сначала онъ прожилъ нѣсколько времени въ Вѣнѣ, потомъ отправился въ Венецію, которая еще и въ восемнадцатомъ столѣтіи была любимымъ мѣстопребываніемъ важныхъ особъ, потому что нигдѣ не велось такой высокой игры, не было такого разврата и не задавалось такихъ баловъ и оперъ. Изъ Венеціи Генрихъ отправился въ Туринъ, гдѣ герцогъ и герцогиня савойскіе тщетно старались отстранить отъ него вліяніе сумасбродной и легкомысленной молодежи, которая всюду сопровождала его и управляла имъ, и въ то же время предостеречь ёго противъ властолюбія его матери. Добродушный императоръ Максимиліанъ II, исполненный вѣротерпимости, старался въ пребываніе новаго короля Франціи въ Вѣнѣ отвлечь его отъ фанатиковъ и убѣждалъ постараться потушить войну, которая снова вспыхнула послѣ масляничнаго возстанія.
Когда, наконецъ, король. Генрихъ III возвратился во Францію, католическая партія этой страны была раздѣлена на двѣ стороны; одни слѣдовали за. Гизами, а другіе относились къ протестантамъ дружественнѣе. Послѣдняя, къ которой принадлежали заключенные маршалы Коссе и Монморанси, называлась,
какъ мы уже знаемъ, партіею политиковъ, нейтраловъ или недовольныхъ. Партія эта разсчитывала на герцога Алансонскаго, котораго, какъ и короля Наваррскаго, королева-мать все еще держала подъ полицейскимъ надзоромъ. Эта партія состояла изъ католиковъ и была тѣмъ опаснѣе, что пока явно не принимала никакихъ враждебныхъ мѣръ. Очень многіе члены этой, партіи были намѣстниками въ провинціяхъ или комецдантами въ городахъ, содержали у себя въ помѣстьяхъ солдатъ и въ намѣстничествахъ распоряжались, какъ самостоятельные владѣтели. Поэтому отвсюду доходили слухи о нападеніяхъ на крѣпости, о мирныхъ переговорахъ и частныхъ мирныхъ трактатахъ между вождями партій. Временами иныя мѣстности успокоивались, между тѣмъ какъ въ другихъ х продолжались враждебныя дѣйствія. Дѣла пошли еще хуже, когда герцогъ Алансонскій ушелъ изъ-подъ ареста и открыто объявилъ себя защитникомъ протестантовъ.
Чѣмъ ниже падалъ въ общественномъ мнѣніи новый король, вызывая презрѣніе своимъ молодущіеМъ, гнуснѣйшимъ развратомъ, ребячествами и постыдными любимцами (ті&попк), тѣмъ болѣе'возвышалось значеніе Лотарингскихъ принцевъ. Старшій изъ нихъ,, Генрихъ де Гизъ, своими блестящими качествами походилъ во многихъ отношеніяхъ на своего отца, Франциска, и своимъ рвеніемъ къ папизму представлялъ противоположность индиферентизму короля и его брата, равно какъ и протестантскимъ принцамъ Бурбонской линіи, имѣвшимъ послѣ нихъ ближайшее право на престолъ.
По прибытіи Генриха III во Францію, принцъ Конде былъ еще въ Германіи, гдѣ надѣялся получить войско и пройти во главѣ его къ Луарѣ. Между тѣмъ въ іюлѣ и августѣ 1574 протестанты созвали общій конвентъ въМильо въ Руергѣ. Здѣсь принцъ Конде былъ признайъ главою протестантовъ, такъ какъ Генрихъ Наваррскій все еще содержался при Дворѣ; протестанты рѣшили собрать денегъ на уплату войскамъ принца. Актъ союза, заключеннаго протестантами въМильо, вскорѣ былъ подписанъ и вторымъ сыномъ коннетабля де Монморанси, маршаломъ герцогомъ Данвилемъ, котораго король безразсудно побудилъ пристать къ союзу протестантовъ, имѣвъ случай привлечь на свою сторону. При Карлѣ IX Данвиль удалился отъ двора, потому что Екатерина хотѣла арестовать его, какъ арестовала его брата; онъ уѣхалъ въ свое намѣстничество Лангедокъ, гдѣ былъ почти независимъ, какъ вообще всѣ почти намѣстники провинцій до Лудовика XIV. Когда Генрихъ III, возвращаясь изъ Польши, прибылъ въ Туринъ, герцогу и герцогиня савойскіе' вызвали къ себѣ маршала Данвиля, чтобы примирить его.съ королемъ. Но -жалкіе любимцы короля испортили, все дѣло, и маршалъ уѣхалъ въ Лангедокъ, гдѣ подписалъ Мильоскій союзный актъ протестантовъ.
Съ этого времени во Франціи исчезъ, казалось, всякій порядокъ, и разные союзы вели между собой войны во всѣхъ провинціяхъ. Власть короля и судовъ упала такъ глубоко, что безъ оружія нигдѣ ничего не значила.. Союзы, не обращая на короля вниманія, хотя и признавая его государемъ, назначали офицеровъ и чиновниковъ, собирали налоги, расходовали ихъ и? распоряжались законами и судопроизводствомъ,- военными дѣлами, торговлею,' а главное всѣмъ, что касалось внѣшняго строя реформатской религіи.
ЕДва Генрихъ III успѣлъ взойти на свой новый престолъ, какъ грязные любимцы его своими ребяческими шутками оскорбили его мелочнаго, капризнаго, какъ баба, брата, герцога Алансонскаго, который' также вознегодовалъ на короля, какъ и маршалъ Данвиль; взаимная ненависть братьевъ дала окружавшимъ ихъ возможность злоупотреблять ею для своихъ безчисленныхъ интригъ и козней, которыми наполнены всѣ «Записки» того времени; но разсказывать ихъ мы предоставляемъ французскимъ историкамъ. Наконецъ, Отмеръ де Фервакъ совершенно разсорилъ герцога Алансонскаго съ братомъ, выдумавъ, будто герцогъ задумалъ покушеніе на жизнь короля. Король хотѣлъ начать процессъ противъ брата, обвинивъ его въ намѣреніи убить своего гоеударя. Хотя королева-мать, повидимому, успѣла примирить сыновей, однако, такъ какъ герцогъ Алансонскій показалъ на допросѣ, что слышалъ о какомъ-то заговорѣ, но подробностей его не зналъ, то ненависть короля къ нему и обратно* еще болѣе усилилась. Когда Данвиль вступилъ въ союзъ съ протестантами, протестантскимъ депутатамъ, находившимся послѣ Ла-Рошельскаго мира заложниками при дворѣ, было не трудно подговорить пустаго принца убѣжать отъ двора.
Эти депутаты играли вообще странную роль; они ѣздили но порученію короля въ Германію уговаривать Конде отстать отъ своихъ намѣреній и въ то же время вели переговоры съ пфальцграфомъ Іоганномъ-Казиміромъ о нѣмецкихъ войскахъ, которыя должны были вступить подъ начальствомъ Конде во Францію; Іоганнъ Казиміръ дорого продалъ себя французамъ, хотя не имѣлъ никакихъ военныхъ дарованій. Онъ выговорилъ себѣ, что помимо' его никто це будетъ распоряжаться военными дѣйствіями, ни заключать миръ., и что относительно уплаты войскамъ онъ будетъ совершенно обезпеченъ. Но особенно важно было то условіе, впрочемъ, весьма патріотическое для нѣмца, по которому онъ хотѣлъ возвратить своему отечеству черезъ религіозныя междоусобія Франціи в,се, чего оно лишилось черезъ свои собственныя. Пфальцграфъ требовалъ, чтобы въ случаѣ примиренія враждующихъ партій во Франціи король отдалъ ему въ намѣстничество Медъ, Ту ль и Верденъ. Союзники согласились на это условіе, и Конде принялъ -титулъ намѣстника герцога Алансонскаго, который въ то же .время тайно удалился отъ двора (15'сентября 1.776). Герцогъ Алансонскій отправился сначала въ Дре, принадлежавшій къ его удѣлу, а потомъ въ Пуату къ арміи.
Въ 1575 король поручилъ Гизамъ вести войну. Полуторатысячный отрядъ французскихъ кирасировъ, предводимый Генрихомъ Гизомъ, герцогомъ Майеномъ, старшимъ Бирономъ, Таванемъ и его братомъ, разбилъ въ сраженіи при Д ор-мансѣ 1,500 нѣмецкихъ рейтаровъ. Въ январѣ слѣдующаго 1576 года въ Бургундію вступили Іоганнъ Казиміръ и принцъ Конде съ 6,000 нѣмецкихъ войскъ. Но когда войска реформатовъ и католиковъ стояли уже другъ противъ друга, Екатерина Медичи хлопотала о томъ, чтобы удалить герцога Алансонскаго отъ протестантовъ. Съ этою цѣлью она освободила маршаловъ Коссе и Монморанси и просила ихъ о посредничествѣ въ. мирныхъ переговорахъ, которые хотѣла начать. Это заставило всѣхъ думать, что королева и ея сынъ, Генрихъ, столько же боятся торжества ультракатоликовъ, которые имѣли собственное войско, предводимое Генрихомъ Гизомъ, сколько побѣды протестантовъ, надъ католиками. Когда Генрихъ Гизъ, бывшій намѣстникомъ Шадгпанп, разбилъ при Лангрѣ конницу, пытавшуюся, подъ начальствомъ Торе, перейти къ союзникамъ на ту сторону Луары, то, по общему мнѣнію, дворъ нарочно не далъ ему возможности воспользоваться побѣдой, и всѣ были убѣждены, что король опасается его военной славы и популярности между католиками. Намѣреніе королевы обмануть младшаго сына и реформатовъ не удалось; она успѣла заключить только перемиріе на семь мѣсяцевъ (съ 22 ноября 1575 по 25 іюня 1576), п притомъ на условіяхъ, которыя должны были возбудить въ ультракатолпкахъ сильное подозрѣніе противъ двора. Король обѣщалъ заплатить значительныя деньги не только для уплаты войскамъ йфальцграфа, но и за то, чтобы онъ не шелъ во Францію. Далѣе, онъ обѣщалъ отдать реформатамъ и политикамъ шесть крѣпостей, а именно: Ангулемъ, Ніоръ, Ла-ІПарите, Буржъ, Сомюръ и Мезьеръ и содержать на свой счетъ гарнизоны, которые поставятъ туда принцъ Конде и герцогъ Алансонскій. Кромѣ того, онъ обязался выдать брату нужную сумму, для содержанія гвардіи, швейцарцевъ, стрѣлковъ и жандармовъ.
Пока такимъ образомъ родственники, маршалы и чиновники принуждали Генриха III къ позорному перемирію, другіе подданные его, поляки, требовали его возвращенія, какъ бѣглеца, и когда онъ по требованію не явился, они со срамомъ отрѣшили его отъ престола и приступили къ избранію другаго короля. Нравы короля и его любимцевъ были таковы, что все жившее при дворѣ было развращено до послѣдней степени, въ томъ числѣ особенно .Генрихъ Наваррскій и жена его, сестра короля. Послѣдняя была до того безстыдна, что завлекла къ себѣ въ спальню королевскаго любимца (Дюньяста), который неограниченно управлялъ Генрихомъ III, и приказала наемному убійцѣ зарѣзать его почти въ глазахъ короля. Мужъ ея утѣшался въ ея скандальномъ поведеніи безчисленными любовными похожденіями, которыя дали французамъ богатый матеріалъ для романическихъ разсказовъ.
Перемиріе не соблюдалось ни съ одной стороны. Король хотѣлъ было отдать протестантамъ Буржъ и Ангулемъ, но коменданты не послушались его приказанія. За то протестанты получили Сенъ Жанъд’Анжели и Коньякъ. О Мезье-рѣ не могло быть и рѣчи, потому что онъ былъ слишкомъ близокъ къ опасной
границѣ. Обѣ стороны наняли нѣмецкія войска—король католическія, а гугеноты и политики—протестантскія. Въ февралѣ 1576 Конде и пфальцц>афъ Іогаинъ-Ка-зиміръ вступили съ войскомъ въ Шампань, прошли Бургундію, перешли Луару и Алье, соединились перваго марта съ союзными войсками въ Бурбонэ и провозгласили герцога Алансонскаго генералиссимусомъ. Наступило время и Генриху Наваррскому вернуться къ своимъ. Его друзья, д’Обиньи, Армапьякъ и фервакъ помогли ему уйти отъ дрора. Чтобы обмануть придворную полицію,, ему пришлось часто ѣздить на охоту за оленями, пока», наконецъ, съ одной изъ такихъ охотъ онъ внезапно уѣхалъ въ Гіэнь, которая была его намѣстничествомъ; онъ хотѣлъ занять ее прежде, чѣмъ тамъ узнаютъ, что онъ пріѣхалъ бѣглецомъ. 23 февраля онъ достигъ Гіэни и овладѣлъ въ ней властью, потому-что еще никто не зналъ, что онъ пріѣхалъ безъ позволенія короля. Но онъ не соединился съ войсками генералиссимуса и ограничился пока отправленіемъ депутатовъ на конгресъ въ Муленъ, гдѣ протестанты и политики намѣревались уговориться на счетъ условій, которыя слѣдовало предписать королю.
Король никакъ не могъ принять этихъ условій, не доставивъ торжества честолюбію нѣкоторыхъ лицъ надъ монархическою властью. Условія эти ясно показываютъ, что и вожди реформатовъ, и такъ называемые недовольные вовсе не думали о родинѣ и религіи. Всякому хотѣлось только извлечь личную пользу изъ временныхъ затрудненій короля. Генрихъ съ свѣей стороны старался выиграть время обѣщаніями, а королева—удовлетворить своего слабаго сына, герцога Алансонскаго. Кромѣ своихъ удѣловъ, онъ получилъ три провинціи: Туренъ, Берри и Анжу со всѣми почетными правами и полною правительственною властью въ гражданскихъ и военныхъ дѣлахъ, со всѣми доходами, и кромѣ того пенсію въ. 100,000 талеровъ. Съ этого Времени онъ сталъ титуловаться герцогомъ Анжуйскимъ. Удовлетворивъ такимъ образомъ главнаго предводителя, дворъ разными льготами задобрилъ и остальныхъ. Принцу Конде была обѣщана Пикардія; Іо-ганнъ-Казиміръ получилъ значительную сумму денегъ и обѣщаніе на 4 милліона.
Въ переговорахъ о пятомъ религіозномъ мирѣ, за которымъ долженъ былъ слѣдовать четвертый эдиктъ терпимости, всѣ важныя особы хлопотали только о томъ, чтобы получить побольше денегъ,, почестей и провинцій. Но Жильберъ де Леви графъ де Вантадуръ стремился къ болѣе высокой цѣли и старался о болѣе прочномъ мирѣ, который былъ бы утвержденъ на конституціонныхъ началахъ, необходимыхъ для успокоенія государства. Онъ требовалъ созванія національнаго собора для разбора религіозныхъ несогласій; созванія государственныхъ чиновъ для прекращенія политическихъ смутъ, и изданія закона, по которому они собирались бы постоянно каждые два года. Онъ предлагалъ, чтобы каждому было предоставлено выбрать себѣ какое хочетъ исповѣданіе съ тѣмъ, чтобы потомъ уже не мѣнять его. Для превращенія продажности должностей онъ совѣтовалъ, чтобы провинціи представляли королю на всякую высшую должность трехъ кандидатовъ, изъ которыхъ онъ долженъ былъ выбирать. Наконецъ, по его проекту четвертая часть доходовъ съ церковныхъ имуществъ во всѣхъ провинціяхъ должна была идти на «одержаніе школъ и больницъ. Разумѣется, все это осталось проектомъ, и мы упоминаемъ о немъ только для того, чтобы показать, что и тогда очень хорошо понимали, какъ пособить жалкому положенію народа, но что тѣ, которымъ зло приносило пользу, не хотѣли исполнять этого.
14 мая 1576 Генрихъ III самъ представилъ парламенту на утвержденіе четвертый религіозный эдиктъ. Король и мать его не думали придавать ему серьезнаго значенія и соблюдать дарованную эдиктомъ терпимость. Тѣмъ не менѣе онъ возбудилъ фанатизмъ іезуитовъ и всѣхъ ярыхъ враговъ протестантизма п вызвалъ такое негодованіе предоставленіемъ .принцу Конде намѣстничества Пикардіи, что съ этой минуты изъ незначительной католической партіи образовался страшный союзъ, поддерживаемый Испаніей. Изъ 63 пунктовъ эдикта мы проведемъ только нѣкоторые. Имъ даровалась полная свобода богослуженія безъ всякихъ ограниченій мѣстомъ и временемъ. Протестантовъ разрѣшено было допускать ко всѣмъ должностямъ. Въ каждомъ парламентѣ должна была быть палата изъ протестантскихъ и .католическихъ членовъ (сЬапаЬге ті-рагііе). Всѣ приговоры, произнесенные противъ протестантскихъ вельможъ, отмѣнялись. Въ залогъ мира королю наваррскому, герцогу Анжуйскому, принцу Конде п маршалу Дан-
вилю было дано восемь крѣпостей для протестантовъ. Разумѣется, обѣ стороны не считали этого мира прочнымъ, и условія эдикта никѣмъ и нигдѣ не выполни* лисъ; не смотря на это, короля съ негодованіемъ обвинили за дарованіе ихъ.
Значеніе, потерянное королемъ, перешло къ Гизамъ; и въ основаніи образовавшейся въ это время и быстро распространенной духовными братствами Лиги безспорно лежала мысль возвести на престолъ герцога де-Гиза. Генриха Ш не столько ненавидѣли, сколько презирали и не Хотѣли знать; ' братъ его, герцогъ Алансонскій, объявилъ себя защитникомъ протестантовъ; Генрихъ Наваррскій и принцъ Конде, имѣвшіе Послѣ нихъ ближайшія права на престолъ, были сами протестанты. Поэтому всѣ желавшіе сохраненія господства католической церкви безпокоились о будущности страны и тѣснѣе сближались между собою. Самъ Генрихъ ПІ давно покровительствовалъ католическимъ' союзамъ и братствамъ въ Парижѣ и другихъ мѣстахъ; вслѣдствіе ихъ многочисленности, лига, которая образовалась въ это время, сдѣлалась потомъ такъ же могущественна, какъ революція 1791, благодаря клубамъ. Духовныя братства пріобрѣли, значеніе и при дворѣ, вслѣдствіе распространившейся тогда моды на ханжество, церковныя ко-’медіи, процессіи и покаянія; всѣ эти религіозныя церемоніи своею пышностью привлекали толпы любопытныхъ, пріучая такимъ образомъ народъ къ праздности.
Итакъ, на защиту древней религіи, которую король былъ не въ состояніи защитить, образовалась такъ называемая священная лига. Мы скажемъ о цей подробнѣе, потому что ея основная мысль въ наше время не совсѣмъ понятна. Охраненіе католицизма было предлогомъ къ смѣлому заговору, которымъ ловко воспользовались Испанія, папа,, монахи и парламенты, чтобы возстановить противъ короля всѣхъ католиковъ. Герцогъ де Гизъ, хотя по личному характеру ' не имѣлъ ничего общаго съ Филиппомъ Эгалите, игралъ, однако, относительно Генриха III такую же роль, какъ герцогъ Орлеанскій въ революціи 1789. Настоящею цѣлью лиги было отстранить законнаго наслѣдника престола; но прежде . всего нельзя было допустить, чтобы двоюродный братъ его, $онде, былъ намѣстникомъ Пикардіи и владѣлъ крѣпостью Перонью. Впрочемъ, совершенно несправедливо утверждать, будто еще послѣ битвы при Дре, кардиналъ лотарингскій составилъ въ Тридентѣ планъ лиги, чтобы, воспользовавшись своимъ вліяніемъ на католиковъ и образовавъ во всѣхъ городахъ цѣпь католическихъ клубовъ, посредствомъ ихъ возвести свой родъ на престолъ. Въ то время объ этомъ еще никто не думалъ.
Возникновеніе лиги, глава которой, герцогъ де Гизъ, сдѣлался впослѣдствіи столь могущественнымъ, приписываютъ обыкновенно личнымъ отношеніямъ губернатора Пероны, Мондидье, и Ла-Руа-Юмьера къ принцу Конде и семейству Монморанси. Юмьеръ ненавидѣлъ Конде, и ему очень не хотѣлось, чтобы принцу, по. условіямъ послѣдняго мира, досталась Пикардія. Онъ воспользовался множествомъ проектовъ, составлявшихся для защиты религіи, и образовалъ союзъ. Актъ былъ облеченъ въ законную форму и, какъ настоящій трактатъ, начинался формулой: «Во имя Святой Троицы». Юмьеръ собралъ къ нему подписи многихъ дворянъ, глубоко преданныхъ ему и католической религіи. Апленкуръ взялся развозить этотъ документъ и собирать всюду подписи. .Текстъ этого , акта можно найти у Де-Ту и у Давиля *). Мы упоминаемъ только, что уже здѣсь былб обѣщано безграничное повиновеніе непоименованному, правда, главѣ союза, учрежденнаго для истребленія протестантства. '
Король узналъ объ этомъ тайномъ .обществѣ довольно поздно, когда къ нему успѣло уже присоединиться множество дворянъ, духовенства, гражданъ, юристовъ, городовъ и цѣлыхъ провинцій. Время было выбрано очень удачно; собраніе чй-новъ было созвано на декабрь въ Блуа, и можно было опасаться, что тамъ будутъ сдѣланы протестантамъ выгодныя предложенія, ч Когда 6 декабря собраніе открылось, братства начали уже вербовать для лиги людей во всѣхъ шестнадцати кварталахъ Парижа. Вскорѣ къ союзу пристали города Пуату и Туренъ, и какъ
*) (Въ «Метоігее бе.Наѵегв» I, 627, изд. «Соііесііоп ипіѵегееііе без Метоігев»,и въ «Мѳтоігез бе Ѵісіог РаГта Сауеѣ ои СЬгопідие Гіоѵеппаіге». ѵ. 55, р. 34, помѣщены и самый д.дтъ и его объясненіе.)
только собраніе чиновъ съѣхалось, лигисты начали противъ короля такія выходки, что можно было подумать, что герцогъ де Гизъ подъ предлогомъ религіозныхъ цѣлей прокладываетъ себѣ путь къ престолу.. Сначала король старался отклонить заявленныя ему требованія, но, видя, что это не удается, былъ до того слабъ, что1 рѣшился офиціально признать заключенную противъ него- лигу и даже. провозгласить себя ея главою. Этимъ поступкомъ онъ лишилъ себя всякаго значенія, потому что всѣ приписали его трусости; чины отказали королю въ субсидіяхъ, которыхъ онѣ требовалъ, и не согласились даже на отчужденіе коронныхъ имуществъ, но настаивали на уничтоженіи протестантства. Впрочемъ, этотъ неожиданный поступокъ короля, который, вопреки Всякому смыслу,. сдѣлался главою партіи въ собственномъ государствѣ, сначала смутилъ Гизовъ и ихъ приверженцевъ. Они думали, что имъ болѣе ничего не остается, какъ, собравшись въ большемъ числѣ и пользуясь отсутствіемъ въ собраніи протестантовъ, потребовать, чтобы гугенотамъ предложили на выборъ или отказаться отъ своей религіи, или готовиться къ войнѣ.
Слабый король приказалъ возвѣстить протестантамъ это условіе. Послѣдніе еще стояли въ полѣ и. не смотря на миръ, брали и занимали своими войсками много городовъ и укрѣпленій въ Пени, Пуату и сосѣднихъ провинціяхъ. Маршалъ Данвиль, командовавшій въ Лангедокѣ войсками политиковъ, также не прекращалъ военныхъ дѣйствій. Рѣшеніе чиновъ не произвело никакого впечатлѣнія на протестантскихъ предводителей, такъ какъ всѣ они давно объявили, что блу-аское собраніе не чины, и Сборище ихъ враговъ. Данвиль и Конде сурово отвѣтили посланнымъ: «Мы хотимъ мира; если сдержатъ данйое намъ слово; то все будетъ спокойно. Впрочемъ, мы не признаемъ чинами ваше собраніе и протестуемъ противъ всѣхъ рѣшеній, которыя .будутъ приняты противъ насъ». Король наваррскій отвѣчалъ мягче и даже выразилъ готовность перемѣнить вѣру. «Скажите собранію», сказалъ онъ, «что я всегда просилъ и прошу Господа отъ глубины души направить меня къ познанію истины. Я -молю Его, если иду по истинному пути, удержать меня на немъ; если же по ложному, то раскрытъ мнѣ глаза, и, не смотря ни на кого, Я готовъ не только отречься отъ заблужденія, но Пожертвовать всѣмъ имуществомъ и жизнію, чтобы изгнать ересь не только, изъ государства, но, если возможно, со всего свѣта». Выслушавъ эти отвѣты, чины потребовали, чтобы король началъ войну; онъ объявилъ имъ, что для этого они должны дать ему значительныя суммы; тогда они возобновили переговоры, хотя въ то же время было снаряжено войско подъ начальствомъ герцога Анжуйскаго и кромѣ того другое. Назначеніемъ герцога Анжуйскаго въ подобную минуту вполнѣ обрисовывается характеръ того времени. Онъ не сдѣлалъ ничего, что, конечно, слѣдовало предвидѣть, но за то истратилъ много денегъ. Его измѣна очень повредила протестантамъ, потому что вслѣдъ за принцемъ ихъ покинулъ и другой предводитель ихъ, маршалъ герцбгъ' Данвиль. Маршалъ, человѣкъ военный, уже давно былъ недоволенъ, что ему приходится подчиняться рѣшеніямъ бурныхъ собраній и находиться въ тѣсныхъ сношеніяхъ съ чѣмъ-то въ родѣ демократическо-іерархической республики, какую представляла протестантская партія; такимъ образомъ его, какъ и всякаго вождя партіи того времени, было легко: переманить разными выгодами. Онъ объявилъ, что предпочитаетъ повиноваться одному королю, чѣмъ толпѣ буяновъ. Однако, не смотря на измѣну герцога Анжуйскаго и маршала Данвиля, Генрихъ Наваррскій былъ непоколебимъ; -Бирону и Вильруа, посланнымъ къ нему, пришлось нѣсколько разъ возвращаться, прежде, чѣмъ- его уговорили уступить нѣкоторыя выгоды, полученныя протестантами при послѣднемъ мирѣ. Результатомъ переговоровъ былъ новый, изданный въ сентябрѣ 1577, Пуатьерскій мирный эдиктъ, дополненный тайными статьями, утвержденными королемъ наваррскимъ въ Бержеракѣ въ Перигорѣ.
Эдиктъ этотъ заключалъ въ себѣ 64 статьи, а тайный договоръ 48, и король распоряжался въ немъ, какъ будто пользовался въ государствѣ полною властью. Такъ какъ изъ всего этого очень немногое было выполнено, то мы упоминаемъ лишь о томъ, что снова возбудило подозрѣніе и злобу католиковъ противъ короля, подняло вопли фанатиковъ и усилило Гизовъ. Реформатской церкви предоставлялась свобода богослуженія, не смотря на то, что римско-католическая религія объявлялась господствующей. Король дозволялъ всѣмъ приверженцамъ но-
Шлоссеръ. V. * 4
ваго ученія снова вступить во всѣ ихъ гражданскія права и такимъ образомъ занимать, стало-быть, и мѣста даже въ парламентѣ. Онъ призналъ, что протег станты не были неправы, взявшись за оружіе,,, и что все сдѣланное ими имѣло цѣлью пользу государства. Онъ даровалъ имъ. особый судъ, за исключеніемъ парламентовъ: парижскаго, дижонскаго, руанскаго и бретанскаго, гдѣ смѣшанныхъ палатъ (сЬатЬгез ті-рагііез) не полагалось. Кромѣ того, реформатамъ отдавай лось девять городовъ, но только на четыре года и съ условіемъ выплачивать десятину, возвратить церковныя имущества, которыми они завладѣли,,, почитать католическіе праздники воздержаніемъ отъ работъ и ни въ какомъ случаѣ не додавать католикамъ поводовъ къ соблазнамъ. Реформатамъ было запрещено вести переговоры и вообще имѣть тайныя сношенія съ иностранцами. Этою статьею король хотѣлъ воспользоваться, чтобы прекратить и сношенія папистовъ съ Испаніей и особенно положить конецъ лигѣ *).
4. Англія при Эдуардѣ П.
Мы не имѣемъ намѣренія подробно разсказывать классическій періодъ исторіи англійскаго народа, промышленость, торговля, морская сила и литература котораго приняли въ это время такое неслыханное развитіе; для- этого нужно спеціальное -сочиненіе. Мы хотимъ5только вкратцѣ обозрѣть исторію Англіи въ связи съ исторіей остальной Европы.,
Въ 1547 умеръ король Генрихѣ ѴПІ, оставивъ наслѣдникомъ девятилѣтняго сына Эдуарда VI. Тогда немедленно началась лютеранская реакція противъ католиковъ, которая до этой минуты задерживалась Генрихомъ, такъ какъ онъ преслѣдовалъ лютеранство и покровительствовалъ католикамъ. Прежде всего это выразилось въ измѣненіи завѣщанія короля относительно регентства. Генрихъ опредѣлилъ совершеннолѣтіемъ своему сыну восемнадцатый годъ и назначилъ шестнадцать человѣкъ своими душеприкащиками, ввѣривъ имъ на время несовершеннолѣтія Эдуарда управленіе государствомъ; они могли править или всѣ вмѣстѣ, или поочередно. Кромѣ того, въ завѣщаніи было поименовано еще нѣсколько лицъ, которыхъ въ случаѣ нужды можно было призывать въ совѣтъ. Изъ шестнадцати регентовъ главными были: Эдуардъ Сеймуръ, братъ матери Эдуарда VI, котораго Генрихъ возводилъ отъ одной.почести къ другой и, наконецъ, сдѣлалъ графомъ Гертфордомъ, и Томасъ Кранмеръ, архіепископъ кентерберійскій; они отличались излишнимъ рвеніемъ къ протестантству и желали, какъ можно .скорѣе, произвести церковную реформу; противъ. нихъ былъ канцлеръ Райотесли, ревностный католикъ. Онъ былъ сдѣланъ графомъСоутемптономъ, а Эдуардъ Сеймуръ получилъ, титулъ герцога Сомерсета. Канцлеръ возсталъ противъ предложеній назначить герцога протекторомъ государства, но аппозиція его была .безуспѣшна. Такъ какъ отъ него , ревностнаго католика, можно было ожидать -противодѣйствія затѣваемой Кранмеромъ и Эдуардомъ Сеймуромъ реформѣ, то было положено исключить его изъ' среды шестнадцати правителей. Враги его воспользовались небольшою ошибкою въ формальностяхъ, которую Соутейптонъ сдѣлалъ по своей должности, и заставили судей постановить рѣшеніе, по которому можно было удалить канцлера отъ должности. Протекторъ возбудилъ этимъ, противъ себя неудовольствіе. Онъ завѣдывалъ политическими дѣлами,, а. Кранмеръ духовными. Знать съ завистью видѣла возвышеніе всего рода Сеймуровъ. Эдуарда *•)
*•) Въ 56-мъ параграфѣ говорится:' «Зегопѣ іопѣез Іі^иез еѣ азвосіаЬіопв еѣ соий'аігіз Гаііез еѣ а ййге, зоиз диеіциев ргёіехіе цие ее зоіѣ, аи ргёщсіісе Йе поѣге ргезепѣ ё<1іѣ саз-зёез еѣ аітиііёез, сотте поиз Іев саззопз еі аппиііопз йёГепйапѣ ехргеззетепі; а іоив поз зидеѣз <1е іаіге Йогёпаѵапі; аисппез сойваіііопв ои Іеѵёез <1е Йепіегв, Гогѣійсаѣіопз, епгоіешепіз (ГІіоттез, соп^ге^аѣіопз еѣ аззатЫёез, зоиз реіпе Й’ёіа-е рипіз гі^оигеиветепі; сотте соп-іетріезигз ѳііпГгаеіёигзйе поз огйоппасез». (Всякія лиги, общества и, братства, существующія и будущія, подъ какимъ бы то ни было предлогомъ, въ противорѣчіи съ настоящимъ эдиктомъ, уничтожаются и отмѣняются, съ запрещеніемъ всѣмъ нашимъ подданнымъ дѣлать отнынѣ складчины, денежные сборы, укрѣпленія, наборы, устроивать сборища и сходки—подъ страхомъ строгаго наказанія, какъ нарушителей нашихъ указовъ).
уже былъ герцогомъ и взялъ себѣ вакантныя послѣ осужденія герцога Норфока (т. IV, стр. 511) коронныя должности великаго казначея и великаго маршала; братъ его, Томасъ, былъ сдѣланъ, великимъ адмираломъ. Все это совершилось въ февралѣ, еще до торжественныхъ похоронъ короля. Даже Томасъ былъ недоволенъ братомъ протекторомъ, находя, что .онъ слишкомъ возвысился надъ нимъ. Тотчасъ послѣ коронаціи ребенка-короля, дядя егр, Сомерсетъ, выдалъ самъ себѣ. формальный патентъ на регентство и съ этого времени сталъ обращаться съ гноями соправителями, какъ съ подчиненными совѣтниками. Вслѣдъ за тѣмъ онъ предпринялъ походъ въ Шотландію, о которомъ намъ необходимо упомянуть, потому что впослѣдствіи вся политика Англіи до самой смерти королевы Елисаветы была направлена почти исключительно на Шотландію- и на ея несчастную королеву. Чтобы лучше выяснить эту связь, намъ необходимо еще разъ вернуться назадъ къ разсказанному выше (т. IV, стр. 510 и 544 и сл.).
Генрихъ VIII былъ въ постоянной враждѣ съ свонмъ племянникомъ, шотландскимъ королемъ Іаковомъ V, женатымъ сперва на французской принцессѣ, а потомъ на сестрѣ Франциска де- Гиза; причиною вражды было то, что шотландцы съ давнихъ поръ склонялись къ союзу съ Франціей, предпочитая его союзу съ Англіей. Послѣ блистательной побѣды Генриха надъ шотландцами и по смерти Іакова V, англійскій король сталъ стремиться присоединить Шотландію къ Англіи мирнымъ, путемъ. Онъ предлагалъ выгодныя мирныя условія съ тѣмъ, чтобы дочь Іакова V, рожденная черезъ семь дней по смерти отца, была обручена съ пятилѣтнимъ сыномъ его, Эдуардомъ, и отдана въ Англію на воспитаніе. Это,му воспротивились вдовствующая королева и двое людей, изъ которыхъ одинъ стоялъ во главѣ католической, а другой во главѣ протестантской партіи Шотландіи. То были кардиналъ де Бетюнъ, данный вдовствующей королевѣ въ помощники ея братьями,, герцогомъ Францискомъ де Гизомъ и кардиналомъ Лотарингскимъ, и присвоившій себѣ всю правительственную власть, и Джемсъ Гамильтонъ графъ Арранъ, имѣвшій ближайшія права на престолъ, если бы королева Марія умерла бездѣтною-. Арранъ былъ человѣкъ слабый и самъ не достигъ бы ничего; но когда въ Шотландію вернулись послѣ пятнадцатилѣтняго изгнанія Арчибалдъ Дугласъ графъ Ангусъ и братъ его, Вильямъ Дугласъ, то по ихъ старанію парламентъ ввѣрилъ Аррану правительственную власть. Сдѣлавшись регентомъ, онъ уступилъ желанію. Генриха VIII и заключилъ договоръ о бракѣ Маріи съ Эдуардомъ. Кардиналъ де Бетюнъ, стоявшій во главѣ французско-католической партіи, довольно сильной, чтобы воспрепятствовать этому браку,, возсталъ противъ него; договоръ не былъ утвержденъ, и принцессу не отдали Англіи. Это вызвало новое опустошительное вторженіе англичанъ въ Шотландію.
Вдовствующая королева, Бетюнъ и католическая партія были не въ состояніи бороться въ одно и въ то же время и съ англичанами, и съ регентомъ; поэтому они вызвали человѣка, котораго намѣревались противопоставить соперникомъ Аррану. То былъ Матеій Стюартъ, графъ Ле*нноксъ, давно проживавшій во Франціи, смертельный врагъ Гамильтоновъ, убійцъ его отца. Графъ Ленноксъ обезпечилъ себѣ содѣйствіе французскаго короля, прибылъ въ Шотландію и черезъ свою партію добился, что молодую королеву, вмѣсто того чтобы отдавать англичанамъ, перевезли въ укрѣпленный замокъ Стирлингъ. Своимъ преобладающимъ значеніемъ между протестантами, Ленноксъ лишилъ регента главной его опоры, такъ что Арранъ рѣшился .отреченіемъ отъ своей религіи купить поддержку вардпнала Бетюна и королевы-матери. 8 августа -1543 Арранъ отрекся въ Стирлингѣ чотъ протестантства, вслѣдствіе чего Бетюнъ и король французскій отшатнулись отъ графа Леннокса, ненавистнаго имъ за протестантизмъ, и лишили его возможности держаться въ южной Шотландіи. Ленноксъ отправился въ сѣверную Шотландію, гдѣ ему были совершенно преданы комендантъ важной крѣпости Дрмбартона и многія вліятельныя лица.
Такимъ образомъ католическая партія и кардиналъ де-Бетюнъ снова совершенно овладѣли правленіемъ, когда въ 1544 г. король Генрихъ VIII послалъ въ Шотландію армію, подъ начальствомъ графа Гертфорда и великаго адмирала Джона Додли, чтобы- принудить Шотландію возобновить брачный договоръ. Англійскія войска совершали страшныя злодѣянія и опустошенія. Они совершенно разорили 4*
города Эдинбургъ и Лейтъ, но не успѣли взять Эдинбургскую цитадель и такъ быстро покинули Шотландію, что уже 18-мая 1544 снова расположились лагеремъ въ Англіи при Бервикѣ. Отсюда открылись было переговоры съ графомъ Ленноксомъ, который надѣялся убѣдить коменданта Домбартопской крѣпости передать ее той партіи, къ какой онъ пристанетъ. 'Соединясь съ графомъ Блежарномъ, Ленноксъ предложилъ королю англійскому поддержать его своимъ вліяніемъ' на протестантовъ, и король заключилъ въ Карлейлѣ формальный договоръ съ врагами реГента Шотландіи. Изъ шести .обѣщаній, данныхъ въ этомъ договорѣ графу Легінрксу, мы упомянемъ лишь объ одномъ, такъ какъ изъ всего этого ничего не вышло; король, между прочимъ, обѣщалъ ему регентство съ условіемъ, чтобы Ленноксъ ничего не предпринималъ противъ воли Генриха VIII. Партія графа Леннокса обѣіцала Заботиться о повсемѣстной проповѣди чистаго слова Божія; всѣми силами препятствовать, чтобы противники не увезли молодую королеву во Францію, и стараться, чтобы ее ввѣрили англійскому королю; всѣми силами поддерживать послѣдняго, хлопотать о предоставленіи ему управленія Шотландіей съ титуломъ протектора; дать .Генриху въ заложники двухъ епископовъ и, наконецъ, впустить въ Домбартонъ англійскій гарнизонъ. Но Ленноксъ не могъ выполнить послѣдняго условія, потому что ошибся въ разсчетѣ на коменданта. Вслѣдствіе этого война немедленно возобновилась, но не привела ни къ какимъ результатамъ, потому что, какъ мы говорили (т. IV, стр. 545), Генрихъ VIII, увлеченный Карломъ V въ войну съ Франціей, ослабилъ свое войско, назначенное противъ Шотландіи. На помощь шотландцамъ французскій король прислалъ графа Монгомери съ значительнымъ французскимъ корпусомъ. До конца 1'545 война велась на старый ладъ, т. е. по способу казаковъ и турокъ. Шотландцы 'были при этомъ въ двойномъ выигрышѣ; во-первыхъ, королева ихъ не досталась англійскому тирану; во Вторыхъ, французскій король, заключая въ слѣдующемъ 1546 году миръ съ Генрихомъ, могъ включить въ него и Шотландію. Король англійскій долго не соглашался на это, и дѣло устроилось, только потому, что обоимъ королямъ война одинаково надоѣла. Генриху были обѣщаны' денежныя суммы, но не выплачены. По заключеніи мира съ Франціей Генрихъ продолжалъ еще нѣкоторое время войну съ Шотландіей, но, наконецъ, отозвалъ свои войска, ничего ж добившись. '
Но заключеніи мира Джо’н.ъ Ноксъ, Кальвинъ Шотландіи, возбудилъ народъ къ дикому фанатическому рвенію въ пользу своей демократической церковной реформы; кардиналъ де Бетюнъ, съ своей стороны, жестоко преслѣдовалъ протестантовъ, проповѣдуя, что для славы Божіей дозволены всякія средства. Бетюнъ жегъ людей, а Ноксъ взывалъ къ мести, и кончилось это тѣмъ, что послѣдователи Нокса убили кардинала въ его собственномъ домѣ. Совершивъ это убійство, фанатическая реформатская партія обратилась къ англійскому протектору Сомерсету и призвала его въ Шотландію. Въ мартѣ 1547. предводители этой партіи, преслѣдуемые за убійство Бетюна, заключили два договора съ Сомерсетомъ. Въ первомъ онп обѣщали всячески стараться устроить бракъ своей молодой королевы съ Эдуардомъ, а укрѣпленный замокъ, которымъ они овладѣли по умерщвленіи БетЮна, не передавать правительству, пока не получатъ на то письменнаго' приказанія отъ Эдуарда или Сомерсета. Вторымъ договоромъ они обязывались оказать сильное содѣйствіе англійскому войску, когда оно вступитъ въ Шотландію, и передать помянутый замокъ англійскимъ коммиссарамъ. Но правительство узнало объ этихъ замыслахъ, прежХе чѣмъ Сомерсетъ успѣлъ приготовиться къ войнѣ, и когда, наконецъ, въ августѣ онъ выступилъ въ походъ, то нашелъ въ Шотландіи все населеніе призваннымъ къ сопротивленію. Это ополченіе было, правда, вскорѣ распущено; но' тѣмъ не менѣе шотландское войско было гораздо многочисленнѣе англійскаго. Не смотря на это, въ сраженіи при Пийкежлейгѣ или Мусеель,бургѣ, 1Ѳ сентября 1547, шотландцы потерпѣли такое пораженіе, что- ужасъ распространился по всей странѣ, хотя трудно повѣрить, будто они лишились 14,000 или, какъ говорятъ другіе, 8,000 убитыми и 1,500 плѣнными. Несомнѣнно, что, еслибы Сомерсетъ немедленно послѣ побѣды двинулся на Стирлингъ, королева была бы отдана въ невѣсты королю Эдуарду; но Сомерсетъ не сдѣлалъ этого и, не смотря на свою побѣду, черезъ двѣ недѣли пошелъ назадъ, тогда какъ шотландцы и не думали о сопротивленіи. Скоро обнаружилось, что побудило его къ возвращенію.
Родной братъ протектора, великій адмиралъ Томасъ Сеймуръ, составилъ въ тего отсутствіе безумный планъ захватить какимъ йибудь способомъ въ свои руки управленіе и черезъ племянника своего, ребенка, короля, дѣтскою привязанностью котораго онъ пользовался, удалить протектора. Черезъ, нѣсколько дней по смерти короля Генриха, Сеймуръ женился на его вдовѣ, Екатеринѣ Парръ; но теперь вознамѣрился развестись съ нею, чтобы жениться на сестрѣ короля, Елисаветѣ. Поэтому, протектору слѣдовало спѣшить предупредить планы своего брата. Когда братъ заговорилъ о заключеніи его въ Тоуэръ, Сеймуръ струсилъ, и дѣло казалось конченнымъ. Въ слѣдующемъ 1'548 году умерла жена ега, и онъ снова началъ задумывать женитьбу на сестрѣ короля; поступки его были весьма сомнительны, и его выдалъ одинъ монетчикъ, котораго онъ подкупилъ чеканить для него монету, когда заговоръ его удастся. Сеймуръ уже привлекъ на свою сторону многихъ и хотѣлъ при помощи своихъ приверженцевъ дѣйствовать силою. Но въ это время его обвинили въ государственной измѣнѣ,, посадили 16 или 19 января 1.549 въ Т.оуэръ и нѣсколько разъ призывали къ допросу въ совѣтъ регентства и въ особую коммиссію. Генрихъ VIII такъ пріучилъ народъ къ произволу и казнямъ безъ суда, что и въ этомъ важномъ процессѣ поступали совершенно произвольно;, было рѣшено осудить великаго адмирала не судомъ, а особымъ закономъ (Ьііі о! айаішіег). Это возмутило въ немъ чувство справедливости, и онъ выказалъ въ своемъ процессѣ твердость, дѣлающую ему честь. Ему пришлось оправдаться по тридцати тремъ пунктамъ передъ присланной къ нему въ Тоуэръ ком-мцсіей; но онъ доказывалъ, что его должны гласно допрашивать перы. Когда обѣ палаты парламента послали къ нему другую коммиссію отъ себя, онъ продолжалъ стоять на своемъ, не хотѣлъ отвѣчать и требовалъ очной ставки съ обвинителями. Онъ отказался давать и письменныя показанія и, когда наконецъ, удалось убѣдить его взяться за перо, отвѣтилъ только на три пункта аи затѣмъ бросилъ перо.
Въ этомъ процессѣ нижняя палата выказала, больше нежеланія осуждать ' безъ суда.,, чѣмъ верхняя. Нижняя палата'только въ половинѣ царствованія Елисаветы начала выходить изъ того унизительнаго и ничтожнаго положенія, въ которое ее поставилъ терроризмъ Генриха ѴШ. Когда верхняя палата^ трижды прочтя обвинительный законъ (іѣе Ьііі о! аВаіпбег), передала его въ нижнюю палату, -послѣдняя согласилась на вторичное чтеніе закона, но, не смотря на настоянія верхней палаты,, требовала, чтобы великаго адмирала выслушали прежде, чѣмъ осуждать. Сомерсетъ не хотѣлъ этого; онъ объявилъ парламенту отъ имени молодаго короля, что адмирала не нужно призывать къ отвѣту въ палату. Тогда всякія возраженія замолкли; 5 марта биль былъ принятъ, а 20 марта осужденнаго казнили. Братъ его въ продолженіе всего процесса игралъ очень странную роль. Онъ постоянно присутствовалъ при всѣхъ преніяхъ въ верхней палатѣ, но потомъ не хотѣлъ одинъ подписывать смертнаго приговора, требуя, чтобы съ нпмъ подписались всѣ члены совѣта регентства. Лингардъ увѣряетъ, что въ числѣ тридцати трехъ пунктовъ не было ни одного важнаго, такъ какъ адмиралъ ничего не затѣвалъ.' явно противъ короля, а дѣйствовалъ только противъ своего брата. Онъ порицаетъ также Еранмера и Сомерсета за то, что они подписали смертный приговоръ: со стороны герцога это было неприлично и неполитично, а со стороны Кранмера совершенно- непозволительно, потому что духовному лицу нельзя марать рукъ кровавыми приговорами.
Настоящимъ виновникомъ всей этой интриги противъ адмирала былъ злобный Дадли графъ Барвикъ. Онъ надѣялся погубить протектора, поссоривъ его съ братомъ, который былъ гораздо энергичнѣе его. Лишивъ протектора помощи брата и возбудивъ противъ него всеобщее неудовольствіе, Барвикъ сталъ открыто дѣйствовать противъ него. Протекторомъ всѣ были недовольна, Совѣтъ регентства и знать были оскорблены его. гордостью и высокомѣріемъ. Еатолнкп ненавидѣли его и Кранмера за излишнее рвеніе ихъ въ реформаціи. Кромѣ того, эта партія негодовала на Сомерсета за то, что онъ внушалъ молодому королю фанатическую ярость противъ папистовъ; и дѣйствительно, нельзя не подивиться, что такой молодой мальчикъ, какъ король, могъ принимать столь живое участіе въ религіозныхъ несогласіяхъ. Наконецъ, народъ былъ до того недоволенъ, что возсталъ почти во всѣхъ графствахъ. Во Франціи война шла очень неудачно,
такъ что пришлось уступить Булонь. Безпокойства въ странѣ произошли большею частію отъ Слишкомъ торопливыхъ реформъ Браймера и Сомерсета въ литургій, потому что народъ вообще всегда видитъ и любитъ въ религій только внѣшность; но Варвйкъ возстановилъ противъ Сомерсета и дворянство, приписавъ возстанія проискамъ протектора, который будто бы хочетъ поднять Ивъ своихъ видовъ народъ противъ дворянства. Вскорѣ для намѣреній Варвйка представился благопріятный случай и далъ ему возможность пріобрѣсти партію, отвлечь дворянство отъ Сомерсета и свергнуть протектора. Сомерсетъ хотѣлъ сперва самъ идти во главѣ войска противъ мятежниковъ графства Норфокскаго, но потомъ раздумалъ и передалъ начальство графу Варвику, который, усмиривъ возстаніе,. расположилъ этимъ къ себѣ все дворянство. Даже большинство членовъ совѣта регентства такъ увѣрилось въ демократическихъ замыслахъ протектора и въ связяхъ его съ бунтовщиками,' что въ сентябрѣ 1549 многіе изъ нихъ соединились съ Барвикомъ, и регентство открыто распалось на двѣ враждебныя партіи. Сомерсетъ, архіепископъ кентерберійскій и сэръ Вильямъ Паджетъ держали 6 октября совѣтъ съ королемъ въ ГамптоНкортѣ, а, остальные члены регёйт-ства съ Барвикомъ и толпою вооруженнаго народа на Эли-Плесѣ. Первые издали манифестъ, призывая страну возстать на защиту короля, а вторые распространяли прокламаціи, полныя злобныхъ, бездоказательныхъ обвиненій противъ протектора. Наконецъ, протекторъ бѣжалъ въ Виндзоръ, куда 12 октября за нимъ послѣдовалъ Весь совѣтъ. Если бы онъ не былъ такъ слѣбъ, Не пришелъ бы въ отчаяніе и не отступился бы самъ отъ себя, аристократія, руководившая всѣмъ этиМъ движеніемъ, не посмѣла бы зайти такъ далеко, потому что то, за что такъ его ненавидѣло дворянство, привлекало къ нему крестьянъ. Онъ сильно заступался за бѣдныхъ, которыхъ очень обижали богатые общинными лугами и обращеніемъ общинной земли въ частную собственность (ёпсіозигев). Но въ рѣшительную минуту онъ растерялся; друзья же' его, Кранмеръ й Паджетъ, были Неспособны дать въ этомъ дѣлѣ благоразумнаго совѣта. Онъ вызывалъ дворянство прокламаціей въ Виндзоръ, но на зовъ никто не явился. Тогда онъ рѣшился подчиниться всѣмъ требованіямъ своихъ враговъ, къ числу которыхъ принадлежали всѣ члены совѣта регентства. Они пріѣхали въ Виндзоръ и на другой день 13 октября силою отняли короля отъ Сомерсета, арестовали протектора, составили противъ него обвинительный актъ въ 29 пунктахъ н Отправили йодъ сильнымъ конвоемъ въ Тоуэръ; казалось, они намѣрены были поступить съ нимъ, какъ онъ поступилъ съ своимъ братомъ. Однако, чтобы погубить его окончательно, имъ пришлось долго ждать и хитрить.
Всей этой интригой противъ Сомерсета руководилъ графъ Варвйкъ. Будучи совершенно равнодушенъ къ реформаціи, которой король былъ такъ преданъ, Варвйкъ счелъ нужнымъ соображаться съ желаніями дитяти Эдуарда и народа и потому нё хотѣлъ доводить врага своего до крайности, удовольствовавшись его униженіемъ. СомерсеТъ бйлъ до того малодушенъ, что согласился прочитать въ совѣтѣ, стоя на колѣняхъ, унизительное сознаніе въ лихоимствахъ, нерадивости и неспособности, признаТь справедливыми составленные противъ него обвинительные Пункты и просить пощады. Тогда былъ созванъ парламентъ, который отнёсся къ эксъ-протектору довольно-'благосклонно, что Дало Сомерсету поводъ протестовать противъ наложенныхъ на него пеней и конфискаціи имѣнія; за это онъ получилъ отъ совѣта такой нагоняй, что былъ прйнуждеНЪ согласиться на худшее еще униженіе, чѣмъ прежде. Впрочемъ, у него было столько друзей, что уже въ февралѣ 1550 была собрана на уплату еГо пени значительная сумма, Послѣ чего его выпустили изъ заключенія и возвратили всё имѣніе.
Во время этихъ внутреннихъ раздоровъ при Сомерсетѣ и Барвикѣ Англія совершенно утратила свой перевѣсъ въ войнѣ съ Франціей и- Шотландіей. Война съ Шотландіей все еще продолжалась будто бы изъ-за брака Между королевой Маріей и Эдуардомъ Англійскимъ; но уже въ 1548 Марію съ согласія шотландцевъ увезли во Францію, гдѣ она стала вести впослѣдствіи такой образъ жизни И пріобрѣла такія качества, за которыя сдѣлалась потомъ ненавистна строгимъ кальвинистамъ Шотландіи, но за то очень полюбилась французамъ (т. IV, стр. 573). Шотландцы уже въ 1548 году стали раскаиваться, что обратились за помощью къ французамъ; командиры впомогательныхъ французскихъ войскъ держали себя
въ Шот.ігяітгіи очень высокомѣрно и даже хотѣли навязать шотландцамъ въ канцлеры честолюбиваго епископа валансскаго, который ѣздилъ въ то время въ Константинополь, а потомъ устроивалъ избраніе,Генриха Ш въ короли польскіе (стр. 31). Внутреннія смуты, возбужденныя въ Англіи церковною реформою и потребовавшія вооруженной силы для усмиренія ихъ, препятствовали Сомерсету обратить вниманіе на войну съ Франціей и Шотландіей; Варвикъ, свергнувшій его, также не могъ ничего сдѣлать. Ему пришлось дѣлат^ уступки королю Генриху II, которыхъ Англія никогда не сдѣлала бы въ спокойное время. Варвикъ былъ йринужденъ даже прибѣгнуть къ помощи одного флорентинскаго интригана (за что англичане страшно негодовали на него), чтобы согласить короля Генриха II на открытіе мирйнхъ переговоровъ. Раймеръ актами доказываетъ, что за это флорентинецъ и его сынъ были награждены пенсіею. Англичане предлагали уступить французамъ Булонь и взамѣнъ этого требовали брака Маріи Шотландской съ ихъ королемъ; но Генрихъ П грубо отвѣчалъ имъ, что уже помолвилъ королеву шотландскую за своего сына, дофина Франциска. Когда зашла рѣчь объ уплатѣ пенсіи, обѣщанной Францискомъ I Генриху VIII, французы съ неудовольствіемъ отвергли это требованіе. Такимъ образомъ миръ состоялся на условіяхъ,весьма невыгодныхъ для Англіи. Булонь была возвращена французамъ со всею артиллеріею,, боевыми припасами и всѣми матеріалами. За это Генрихъ II обязался выплатить Англіи при передачѣ Булони 200,000 кромъ и столько же черезъ пять мѣсяцевъ, если шотландцамъ будутъ отданы крѣпости Донгласъ и Лаудеръ или, въ случаѣ, если онѣ уже не будутъ къ тому времени во власти англичанъ, то англійское правительство обязуется срыть крѣпости Роксборо и ЭйМутъ. Но Шотландія не была включена въ этотъ договоръ, и англичане обязались непремѣнно заключить съ ней особый миръ и не возобновлять войны, если не, получатъ на то новаго повода.
Между тѣмъ Кранмеръ, ни мало не заботясь о политическихъ дѣлалъ, старался очистить ученіе и обряды церкви отъ послѣднихъ остатковъ папизма. Варвикъ мало мѣшался въ эти дѣла-, завѣдываемыя Еранмеромъ. Архіепископѣ былъ принужденъ утверждать повелѣніями или рѣшеніями парламента всѣ религіозныя реформы, потому что духовенство и народъ вовсе не сочувствовали имъ. Онъ принималъ и призрѣвалъ въ Англіи изгоняемыхъ изъ Германіи, Италіи и Франціи ученыхъ и просвѣщенныхъ людей. Даже демократическій радикалъ Джонъ Ноксъ сдѣлался въ Англіи королевскимъ капелланомъ; странствующіе проповѣдники Петръ Мартиръ Вермиліо и Оккино получили профессорскія каѳедры (т. IV, стр. 635); Буцеръ, Фагіусъ, ТремеЛіонъ, Ласко, Кавалье, Валерандусъ Полланусъ и Анджело Флоріо пользовались покровительствомъ. Но сѣмена, посѣянныя этими людьми, не могли быстро разростись въ средѣ англичанъ, привыкшихъ къ прежней вѣрѣ. Поэтому въ царствованіе Эдуарда VI, какъ и въ правленіе отца его, обряды и релилія, литургія и догматы предписывались указами, и кто не подчинялся имъ, подвергался гоненію. Важнѣйшіе епископы, временъ Генриха ѴПІ, Гардинеръ и Боннеръ (т. IV. стр. 447), а также епископы Дей и Гитъ были отрѣшены и арестованы за старовѣрство; сводная сестра короля, католичка Марія, терпѣла сильное гоненіе за свою вѣру; нѣсколько иноземныхъ учителей (нидерландцевъ) и одна женщина казнены, какъ еретики. Не смотря на свою моло-’дость, король принималъ живое участіе въ распространеніи евангелическаго ученія, но, впрочемъ, противился преслѣдованіямъ, такъ что, напримѣръ, его съ трудомъ уговорили подписать смертный приговоръ этой еретичкѣ. Отвращеніе принцессы Марій, дочери Генриха VIII и Екатерины Арагонской, къ реформаціи не сулило долговѣчности церковнымъ реформамъ Кранмера и молодаго короля. Марія оставалась вѣрна строгой испанской религіи, въ которой ее воспитала мать; ни угрозы, ни просьбы не могли убѣдить ее выслушать протестантскаго проповѣдника. Мы не будемъ говорить о реформахъ въ церкви, предпринятыхъ при Эдуардѣ VI, потому что онѣ были слишкомъ непрочны; но необходимо разсказать, почему разстроились планы Барвика относительно отрѣшенія Маріи отъ престолонаслѣдія.
Варвикъ достигъ того, что всѣ остальные члены совѣта регентства совершенно предоставили ему вести всѣ дѣла и признали его чѣмъ-то въ родѣ протектора, хотя онъ не имѣлъ никакихъ формальныхъ правъ на такую власть н офиціально стоялъ наравнѣ съ своими сочленами. Изъ нихъ ему былъ опасенъ
Только герцогъ Сомерсетъ, который еще въ февралѣ 1550 получилъ полное прощеніе и позволеніе возвратиться ко двору, а *въ концѣ марта снова вступилъ даже въ тайный совѣтъ и былъ пожалованъ въ каммергеры. Молодой король снова обратилъ всю свою благосклонность на своего дадю и бывшаго воспитателя, такъ что можно было предвидѣть, что честолюбіе Сомерсета опять разгорится, а съ нимъ и вражда къ нему Барвика. Ожиданія эти сбылись. Мы не можемъ подробно разсказывать о всѣхъ планахъ, предположеніяхъ и мѣрахъ, изобрѣтаемыхъ соперниками другъ противъ друга. Восторжествовалъ, конечно, тотъ, кто былъ рѣшительнѣе и энергичнѣе.
Молодой король очень желалъ, чтобы Сомерсетъ возвратилъ себѣ все свое прежнее значеніе, но противъ этого былъ весь совѣтъ регентства и особенно Барвикъ. Однако, видя это, Барвикъ рѣшился взвести на Сомерсета вторичное обвиненіе и въ сентябрѣ 1551 началъ противъ него новый процессъ. Герцога обвиняли въ намѣреніи убить графа вооруженной стражей, спрятанной въ его большомъ лондонскомъ дворцѣ, донынѣ носящемъ его имя, и овладѣть особою короля. Былъ изданъ приказъ объ арестованіи герцога, который опять попалъ въ Тоуэръ. Въ то же время Барвикъ получилъ отъ короля чрезвычайное достоинство хранителя (5ѵаг<іеп) шотландской границы и титулъ герцога Нортомберленда; графъ Дорсетъ былъ сдѣланъ герцогомъ Софолькомъ, и множество другихъ креатуръ Барвика получили разныя другія достоинства, что увеличило его значеніе. Гибель герцога Сомерсета была заранѣе рѣшена. Его обвинили въ государственной измѣнѣ, будто онъ хотѣлъ похитить короля и увезти его на сѣверъ Англіи и будто похищенію короля воспрепятствовало только назначеніе герцога Нортомберленда хранителемъ границъ. Процессъ Сомерсета вели, какъ велись всѣ подобные процессы въ два послѣднія царствованія. Такъ какъ нельзя было доказать обвиненіе въ государственной измѣнѣ, то для смертнаго приговора сочли достаточнымъ умыселъ его противъ Нортомберленда. Въ Тоуэръ посадили жену Сомерсета и шестерыхъ друзей его и неожиданно взволновали гражданъ Лондона, какъ въ 1792 жителей Парижа, слухомъ о тюремномъ заговорѣ. Отъ имени короля обнародовали, будто друзья заключенныхъ въ Тоуэрѣ освободили ихъ, похитивъ при этомъ государственную печать и даже самого короля и увезли всѣхъ на островъ Уайтъ. Выдумка была нелѣпа, да притомъ, если бы даже и существовалъ подобный умыселъ, то не былъ бы уголовнымъ преступленіемъ. Судьи были заранѣе подобраны такіе, на которыхъ можно было положиться, что они осудятъ герцога Сомерсета; въ числѣ двадцати семи церовъ, засѣдавшихъ въ этомъ судѣ, находились герцогъ Нортомберлендъ и трое другихъ смертельныхъ враговъ Сомерсета. Процессъ начался 1 декабря 1551, и обвиненному не дали очной ставки съ обвинителями и свидѣтелями. Осужденіе было неизбѣжно, такъ какъ Сомерсетъ сознался, что злоумышлялъ противъ Нортомберленда и его друзей. Поведеніе подсудимаго, который на колѣняхъ молилъ о помилованіи, доказываетъ нечистую совѣсть. Онъ вспоминалъ о своемъ поступкѣ съ братомъ, но надѣялся избѣгнуть смерти. Онъ обманулся. Смертный приговоръ былъ подписанъ черезъ шесть недѣль по осужденіи, и 22 января, за день до собранія созваннаго еще имъ самимъ парламента, онъ былъ казненъ.
Народъ былъ очень недоволенъ всѣмп дѣйствіями противъ Сомерсета, тѣмъ-болѣе, что кромѣ него были казнены еще четверо мнимыхъ соумышленниковъ его. Парламентъ, созванный еще въ управленіе Сомерсета и поэтому состоявшій частью изъ его друзей, громко выразилъ свое неудовольствіе. При этомъ въ первый разъ было запрещено произвольно осуждать за политическія преступленія, чтобы впредь никого не предавали суду, не обвиняли, не судили и не приговаривали за политическія преступленія безъ свидѣтелей, обязанныхъ давать показанія подъ присягой и подтверждать въ судѣ свои обвиненія. Это показалосьНор-томберленду явнымъ порицаніемъ его образа дѣйствій, вслѣдствіе чего онъ немедленно гнѣвно распустилъ парламентъ. Созванный затѣмъ послѣдній въ царствованіе Эдуарда VI (1553) парламентъ собирался, какъ въ наше время палаты нѣмецкихъ государствъ и какъ въ 1852 законодательный корпусъ во Франціи. Англійскимъ шерифамъ были разосланы циркуляры, какъ нынче нѣмецкимъ мѣстнымъ властямъ и французскимъ префектамъ; въ нихъ предписывалось избирать лишь серьезныхъ и способныхъ (§гаѵе апсі аЬІе) людей, руководствуясь рекомен
даціями членовъ тайнаго совѣта. Сверхъ того король самъ назначилъ въ парламентъ шестнадцать членовъ изъ своихъ придворныхъ, которые, конечно, пользовались полнымъ довѣріемъ министра.
Если бы король Эдуардъ прожилъ дольше, то съ такимъ парламентомъ можно было бы сдѣлать многое. Теперь онъ послужилъ къ устраненію всякаго сопротивленія распоряженіямъ Кранмера, изъ которыхъ впослѣдствіи при Елисаветѣ образовалась полукатолпческая, полупротестантская англиканская церковь, основанная на авторитетѣ, а не на разумѣ, просвѣщенномъ писаніемъ. Кранмеръ установилъ порядокъ литургіп (Ргауег Ьоок). Такимъ образомъ онъ составилъ для своей церкви законы и достигъ того, къ чему, по счастію, безуспѣшно стремились нѣмецкіе богословы: онъ далъ англичанамъ въ религіозномъ отношеніи, кромѣ библіи, извѣстную обязательную для всѣхъ норму вѣры. Всѣмъ англичанамъ было предписано вѣрить въ 24 статьи офиціальной религіи Кранмера, и вмѣсто стараго папскаго каноническаго устава былъ изданъ новый церковный судебникъ.
Нортомберлендъ скоро убѣдился, что все созданное имъ и Кранмеромъ, уже и безъ того ненавидимое народомъ, рушится въ случаѣ смерти короля, который съ дѣтства былъ хилаго здоровья. Съ весны 1553 Эдуардъ началъ серьезно хворать; тогда Нортомберлендъ сталъ принимать мѣры для огражденія себя отъ неизбѣжной гибели, грозившей ему со стороны наслѣдницы Эдуарда, католической принцессы Маріи. Увѣряютъ, что онъ п прежде сблизился съ графомъ Дорсетомъ герцогомъ Софодькомъ въ видахъ устраненія сестры Эдуарда отъпре-столонаслѣдія. Мы сомнѣваемся, чтобы это была правда, потому что въ то время еще никто не могъ предвидѣть, что Эдуардъ умретъ бездѣтнымъ. Но несомнѣнно, что Нортомберлендъ, покровительствуя графу Дорсету, имѣлъ въ виду происхожденіе его жены. Жена его была дочерью младшей сестры Генриха VIII, Маріи, которая по смерти своего перваго мужа, Лудовика XII французскаго, вышла замужъ за англичанина Брандона, и чрезъ этотъ неравный бракъ лишилась права на престолъ. Братъ ея, Генрихъ VIII, сдѣлалъ ея втораго мужа герцогомъ Софолькомъ и въ своемъ завѣщаніи предоставилъ потомкамъ ея право на престолъ, тогда какъ права старшей сестры своей, Маргариты, жены Іакова IV шотландскаго, не обозначилъ въ точности. Дочь герцогини Софолькъ, Франциска, вышла замужъ за графа Грея маркиза Дорсета, котораго Нортомберлендъ, ради его жены, сдѣлалъ герцогомъ Софолькомъ, такъ какъ оба брата Франциски, носпвшіе одинъ за другимъ этотъ титулъ, умерли скоро другъ за другомъ. У Франциски было три дочери, изъ которыхъ старшая, Дженъ или Іоанна Грей, соотвѣтствовала планамъ герцога Нортомберленда *). Когда болѣзнь Эдуарда VI стала опаснѣе, Нортомберленду пришла несчастная мысль воспользоваться расположеніемъ короля къ Іоаннѣ Грей и безпокойствомъ его, чтобы Марія, католичка и ультрамонтанка, дочь Катерины Арагонской, не уничтожила протестантизмъ. Нортомберлендъ старался лишить Марію права на престолъ, которое отецъ закрѣпилъ за ней завѣщаніемъ. Съ этою цѣлью герцогиня Софолькъ устунила своей старшей дочери, Іоаннѣ Грей, права, которыя могли имѣть вѣсъ развѣ только по смерти обѣихъ сестеръ Эдуарда, Маріи п Елисаветы. Тогда Іоанна Грей была помолвлена за четвертаго’ сына Нортомберленда, Джильфорда Додли, и тотчасъ обвѣнчана. Во всей Англіи не было четы прекраснѣе и невиннѣе. Іоанна Грей, не смотря на то,' что ей было только шестнадцать лѣтъ, основательно
*) Родословная сестеръ Генриха. ѴШ:
Маргарита, замужемъ за Таковымъ IV Шотландскимъ.
Іаковъ V, женатый: 1) на Мадленѣ Французской.
2) на Маріи Лотарингской.
Марія Стюартъ.
Марія, замужемъ 1) за Лудовчкомъ XII Французскимъ.
2) за Брандономъ, первымъ герцогомъ Софолькомъ.
Франциска, за графомъ Греемъ герцогомъ Софолькомъ.
. Іоанна, Екатерина, Марія-
— бе
знала древніе языки и богословіе и была такъ знакома съ Библіей и съ Платономъ, какъ мало ученыхъ въ ея да и въ наше матеріальное- время. Она вела латинскую переписку съ швейцарскими реформатами, и письма ея сохраняются въ Цюрихѣ, какъ рѣдкость.
Король Эдуардъ, любившій и уважавшій ее не за красоту, а за благочестіе и невинность, согласился, когда болѣзнь его въ теченіе 1553- года стала неизле-чимою, распорядиться государствомъ, какъ частною- собственностью. Хотя Генрихъ ѴІП точно также распорядился престолонаслѣдіемъ въ своемъ завѣщаніи, но на это его уполномочилъ парламентъ и возвелъ въ статутъ его распоряженіе о престолонаслѣдіи. Завѣщаніе же Эдуарда было утверждено только тайнымъ совѣтомъ, да и то очень неохотно. Многіе изъ членовъ тайнаго совѣта долго не соглашались подписывать завѣщаніе Эдуарда, по которому престолъ передавался Іоаннѣ Грей. Верховные судьи Англіи объявили даже, что тайный совѣтъ совершитъ государственную измѣну, если нарушитъ статутъ. Однако, они рѣшились, наконецъ, подписаться. Двадцать четыре члена тайнаго совѣта и верховные судьи скрѣпили завѣщаніе, продиктованное Эдуардомъ. Только одинъ верховный судья Гальсъ, Кентскаго округа, рѣшительно- отказался нарушить права принцессы Маріи. Впослѣдствіи онъ былъ первою жертвою ея кровожаднаго фанатизма. Кромѣ членовъ тайнаго совѣта, двѣнадцати верховныхъ судей, за исключеніемъ Гальса, лорда мера и членовъ лондонскаго совѣта, устраненіе законной наслѣдницы отъ престола было одобрено многими изъ первыхъ государственныхъ сановниковъ.
5. Англія при Маріи.
Едва 6 іюля 1553 скончался король Эдуардъ VI, какъ обнаружилось, что многочисленные враги Нортомберленда не замедлятъ принять сторону Марій. Марія всю свою жизнь подвергалась гоненіямъ, мученіямъ и страданіямъ изъ-за своей несчастной матери и за свою фанатическую преданность римской религіи; поэтому она смотрѣла на протестантовъ, какъ. на. своихъ личныхъ враговъ. Передъ смертью короля ее пригласили пріѣхать въ Лондонъ, но дорогой графъ Арондель предупредилъ ее и отвезъ назадъ въ замокъ Кенинголь въ Норфок-скомъ графствѣ, гдѣ она до сихъ поръ жила. При содѣйствіи лорда Паджета, Арондель помогъ ей ниспровергнуть планы Нортомберленда. Іоанна къ чести своей не знала ничего о его интригахъ; когда Эдуардъ умеръ, она жила въ Чельси и была вызвана въ Лондонъ только 8 іюля. Здѣсь Нортомберлендъ и нѣсколько другихъ членовъ тайнаго совѣта сообщили ей 10 іюля послѣднюю волю Эдуарда; сначала она очень испугалась,, но потомъ приняла предлагаемую корону. Сцена предложенія и принятія короны риторически и драматически разукрашена писателями, которые справедливо- восхищаются Іоанной и сочувствуютъ ея печальной участи. Рапенъ Туара и Юмъ слѣдуютъ этимъ драматическимъ разсказамъ, но мы возьмемъ въ основаніе Лингарда, который разсказываетъ эти событія по письмамъ Іоанны къ Маріи.
Одиннадцатаго іюля Іоанна Грей была торжественно провозглашена королевой. Но царствованіе ея продолжалось только девять ’ дней. Въ тотъ самый день, когда Іоанна сдѣлалась королевой, въ Лондонѣ явился манифестъ Маріи, которая уѣхала между тѣмъ въ Фрамлпнгемскій замокъ; въ этомъ манифестѣ она упрекала тайный совѣтъ въ нарушеніи ея законныхъ правъ. Вскорѣ къ ней съѣхалось множество приверженцевъ, и Арондель, бывшій втайнѣ католикомъ, извѣщалъ ее обо всемъ происходившемъ въ Лондонѣ. Въ Норвичѣ она провозгласила себя королевой. Весь Норфокъ и Софолькъ приняли ея сторону; дворянство стекалось подъ ея знамена; графы Ватъ и Соссексъ, лордъ Мордаунтъ и нѣкоторые другіе набирали для нея войска. Нортомберлендъ тоже собралъ войско и хотѣлъ поручить начальство герцогу Софольку, а самому остаться въ Лондонѣ, на жителей котораго не слишкомъ полагался; но Арондель уговорилъ его принять лично командованіе. Едва онъ выступилъ изъ города, какъ Арондель отрѣзалъ его отъ сообщенія съ Іоанной. Въ его отсутствіе герцогъ Софолькъ пра-
вилъ дѣлами Іоанны Грей, и тайный совѣтъ засѣдалъ съ нимъ въ Тоуэрѣ; между тѣмъ Арондель получилъ извѣстіе, что большая часть войска покинула Нортом-берленда. Тогда онъ вызвалъ тайный совѣтъ въ городъ и уговорилъ его, лорда-мера и городской совѣтъ отказаться отъ Іоанны Грей. Затѣмъ въ Лондонѣ провозгласили Марію королевой, и лорды Арондель и Паджетъ лично поспѣшили въ Фрамлингемъ извѣстить ее, что Софолькъ сдалъ Тоуэръ и что Іоанна добровольно сложила съ себя корону. Герцогъ Нортомберлендъ при извѣстіи объ этихъ происшествіяхъ показалъ себя низкимъ и малодушнымъ. Сначала онъ сталъ заискивать расположеніе Маріи, провозгласивъ ее съ своей стороны королевой и выразивъ даже при этомъ большую радость; потомъ на колѣняхъ молилъ о пощадѣ герцога Аронделя, присланнаго арестовать его. Все это не помогло: самъ онъ, его сыновья, Іоанна Грей и мужъ ея со множествомъ друзей ихъ были посажены въ ТоуЭръ. Герцогъ Софолькъ былъ также арестованъ, но потомъ освобожденъ.
Въ концѣ іюля Марія въ сопровожденіи сестры Елисаветы вступила въ Лондонъ, а въ октябрѣ короновалась. Царствованіе ея было во многихъ отношеніяхъ въ высшей степени несчастно для Англіи, будучи преимущественно богословскимъ, а не политическимъ. Два епископа, Гардинеръ и Боннеръ, гонимые въ прошлое царствованіе' за преданность папизму, сдѣлались совѣтниками королевы; сама она съ нетерпѣніемъ ожидала той минуты, когда Англія примирится съ Римомъ; наконецъ, предполагаемый бракъ ея съ Филиппомъ II долженъ былъ привязать ее къ интересамъ Испаніи. Итакъ, Марія сдѣлалась представительницей полнѣйшей реакціи и дѣйствовала противъ духа своего времени, вмѣсто того чтобы пользоваться имъ для блага Англіи. Мы не будемъ останавливаться на частностяхъ царствованія Маріи, потому что до Елисаветы Англія играла второстепенную роль, и все, что въ исторіи ея касается общей исторіи Европы, уже изложено выше. Мы коснемся лишь нѣкоторыхъ сторонъ, которыя выказываютъ' внутреннее состояніе и управленіе страны.
Во-первыхъ, упомянемъ о реакціи въ религіозномъ отношеніи, которая сопровождалась столь же кровавыми явленіями и точно также шла въ разрѣзъ съ направленіемъ и потребностями того времени, какъ политическая реакція нашего времени, съ тою только разницею, что была нѣсколько грубѣе и откровеннѣе. Марія съ женскимъ упрямствомъ хотѣла возвратить Англію подъ сѣнь римской церкви. Сама она не находила удовольствія мучить и терзать людей несогласныхъ съ нею въ вѣрѣ; но она напустила на нихъ юристовъ и богослововъ, пострадавшихъ въ прошлое царствованіе и освобожденныхъ ею отъ преслѣдованій и заключенія. Они предложили ей сначала кроткія, потомъ жестокія и кровавыя мѣры для спасенія душъ ея подданныхъ. Изъ богословскихъ совѣтниковъ Маріи Боннеръ былъ безпощадно жестокъ; Гардинеръ же, занимавшій должность канцлера,( былъ мягче. Впрочемъ, казни еретиковъ массами начались только съ прибытіемъ въ Англію Реджинальда Поля (т. IV, стр. 507) и короля Филиппа II; но и тогда не только Гардйнеръ удалялся отъ религіознаго кроваваго суда, но даже духовникъ Филиппа, Альфонсъ де Кастро, публично проповѣдовалъ противъ истребленія еретиковъ, особенно когда казнь протестантскихъ священниковъ, Роджерса, Саундерса, Гупера и Тайлора, произвела сильное волненіе въ народѣ; осужденіе икъ было единственное, при которомъ присутствовалъ Гардинеръ. Королева ревностно старалась о соединеніи съ Римомъ, и хотя Гардинеръ противился возвращенію церквй имуществъ, распроданныхъ при Генрихѣ VIII, но Марія пожелала возвратить церкви, по крайней мѣрѣ, тѣ имѣнія, которыя перешли отъ нея въ казну. Кардинала Реджинальда Поля задерживала за границей политика Карла V, хотя онъ былъ уже назначенъ папскимъ легатомъ въ Англіи. Карлъ V боялся, что присутствіе его въ Англіи разстроитъ бракъ его сына, Филиппа II, съ Маріей. Когда, наконецъ, Поль прибылъ въ Англію, преслѣдованія поднялись сильнѣе, хотя самъ ойъ былъ человѣкъ Мягкій, высоко образованный и часто высказывался въ пользу Терпимости. Кранмеръ былъ, разумѣется, смѣненъ, послѣ чего англійская церковь Торжественно примирилась съ римской, и англійская нація была разрѣшена отъ отлученія. Реджинальдъ Поль былъ назначенъ архіепископомъ кентерберійскимъ. Потомъ, съ согласія парламента, противъ протестантовъ обратили всѣ страшные уставы, изданные противъ еретиковъ Ричардомъ II, Ген
рихомъ IV и Генрихомъ V. Большинство народонаселенія принадлежало къ протестантству, и многіе, ярые противники католицизма открыто и рѣзко выражались противъ папизма, сдѣлавшагося опять господствующей религіей. Вслѣдствіе итого было объявлено, что молитва о томъ, чтобы Господь тронулъ сердце королевы и отклонилъ ее отъ идолопоклонства и т. _п. выходки будутъ наказываемы, цдкъ государственныя преступленія. Преслѣдованія съ каждымъ днемъ усиливались, и англійскіе протестанты толпами бѣжали въ протестантскіе города і Германіи и Швейцаріи, гдѣ основывали свои собственныя церкви, но, къ сожалѣнію, своимъ сектаторскимъ духомъ возбуждали всюду раздоры.
Мы не будемъ излагать въ подробности исторію англійскихъ мучениковъ за евангеліе и жестокостей, которымъ они подвергались; однако, необходимо упомянутъ, о печальной участи трехъ ученѣйшихъ и достойнѣйшихъ прелатовъ протестантской Англіи, .Латимера, Ридли и Кранмера, которыхъ сначала обвинили въ государственной пзмѣнѣ, потомъ помиловали, но впослѣдствіи опятъ. стали преслѣдовать за вѣру. Всѣ трое были сперва посажены въ Тоуэръ по политическому подозрѣнію. Въ.мартѣ 1554 ихъ перевезли изъ Тоуэра въ Оксфордъ на диспутъ съ депутатами университета и собраніемъ духовенства (сопуосаііоп.). Латимеръ не хотѣлъ вступать въ споръ, ссылаясь на свою глубокую старость; Ридли, по обыкновенію, блистательно выдержалъ это испытаніе; Кранмеръ сталъ ссылаться на отцовъ церкви, а такъ какъ рѣчь шла только, объ евангеліи,, то былъ опровергнутъ. Вслѣдъ затѣмъ ихъ признали закоснѣлыми ..еретиками, потому что они не признали себя побѣжденными. Но прошло еще восемнадцать мѣсяцевъ,, прежде чѣмъ судьба ихъ рѣшилась. Въ сентябрѣ 1555 отъ нихъ потребовали наконецъ чрезъ папскаго и королевскаго коммисаровъ полнаго отреченія отъ ереси. Латимеръ и Ридли были непреклонны, и потому въ октябрѣ ихъ сожгли, какъ еретиковъ. Кранмеръ пока уцѣлѣдъ. Какъ основателя англиканской церкви, его хотѣли поглубже унизить, чтобы придать больше блеску тріумфу католицизма. Съ этою цѣлью его такъ напугали, что онъ рѣшился не только отречься отъ своихъ убѣжденій, но дать пять письменныхъ объясненій, какъ того требовали его противники, и даже прочесть послѣднее изъ нихъ публично. Если бы фанатики серьезно обѣщали ему за это прощеніе, какъ обѣщали товарищамъ его, Латимеру и Ридли, и если бы они сдержали свое слово, то, дѣйствительно, Могли бы восторжествовать и лишить Кранмера уваженія потомства;, но ихъ .мстительность принесла этому доброму, но слабому человѣку великую славу, а ихъ только опозорила передъ всей Англіей. Они дали ему ясно понять, что никакія униженія еъ его стороны не спасутъ его; поэтому объясненіе, которое онъ долженъ былъ прочесть всенародно, онъ написалъ такъ, что, хотя оно начиналось, казалось, полнымъ отреченіемъ, но въ концѣ выходило совершенно противное. Тогда 21 марта 1556 его сожгли; умирая онъ обнаружилъ такое благородное и достойное мужество, что этимъ совершенно, загладилъ прежнюю свою слабость.
Другая сторона исторіи царствованія Маріи касается бракосочетанія королевы. По словамъ историковъ, Марія постоянно обращалась за совѣтами и по,-мощью къ племяннику своей матери, императору Карлу V; но въ. бракосочетаніи своемъ она не оказала ему обычнаго довѣрія, когда онъ предложилъ ей въ мужья сына своего, Филиппа, II. Говорятъ, она хотѣла вознаградить своей рукой за всѣ прошлыя, гоненія одного изъ двухъ послѣднихъ, потомковъ Іоркскцго дома, Эдуарда Куртнея или Реджинальда Поля (г. IV, стр. >50-7) Куртней былъ освобожденъ ёю изъ Тоуэра, гдѣ до сихъ поръ содержался, какъ государственный узникъ, и возведенъ въ достоинство графа. Девоншира. Но это былъ грубый и безпутный малый, такъ что скоро обнаружилась невозможность сдѣлать изъ него что-либо путное. Что касается другаго потомка Іоркскаіго дома, кардинала, Реджинальда Поля, то Карлъ V,. кажется, серьезно боялся,, чтобы онъ не отвлекъ королеву отъ его сына. Поэтому онъ препятствовалъ его поѣздкѣ въ Англію, пока не заключилъ договоръ о бракосочетаніи Маріи съ Филиппомъ. Хотя Лингардъ увѣряетъ, будто Марія не могла думать о замужествѣ съ Полемъ, потому что онъ былъ старъ и хворъ, но едва ли это такъ. Полю было немного болѣе пятидесяти лѣтъ, а Маріи самой было подъ сорокъ;. хворостьПоля была также, должно быть., не сильна, потому что не помѣшала ему совершить весьма въ то время утомитель
ное путешествіе изъ Рима черезъ Апеннины и Альпы въ южную и сѣверную Германію и въ Нидерланды.
Договоръ о бракосочетаніи сына Карла V, Филиппа II, получившаго тогда отъ отца титулъ короля неаполитанскаго и управленіе Миланомъ, былъ заклю-,ченъ со стороны англичанъ весьма осмотрительно, потому что онн смертельно Ненавидѣли все испанское. Хотя мужу Маріи былъ данъ впослѣдствіи титулъ короля Англіи, но въ договорѣ было положено, чтобы каждый пзъ бракосочетающихся носилъ титулъ лишь своихъ владѣній. Далѣе было постановлено, что Филиппъ, долженъ содѣйствовать королевѣ въ управленіи государствомъ, но съ условіемъ соблюдать всѣ законы, права, привилегіи и обычаи націи. Только королева Міогла распоряжаться церковными приходами, должностями, помѣстьями, доходами и притомъ раздавать ихъ только туземцамъ. Филиппъ долженъ былъ дать клятву, что не нарушитъ правъ и привилегій сословій, не будетъ раздавать иностранцамъ придворныхъ должностей и не увезетъ пзъ Англіи ни королеву, ни дѣтей ея иначе, какъ первую по собственной ея просьбѣ, а вторыхъ по предварительному согласію дворянства^ Прочія статьи Договора мы пропускаемъ.
> Какъ ни враждебно'смотрѣли въ Англіи на испанцевъ, но обѣ палаты парламента безъ возраженій согласилась на бракъ; впрочемъ, онѣ снова подвердиля, что но заключеніи брака Марія одна будетъ пользоваться верховною властью и не уступитъ Филиппу никакого права или преимущества. И точно, парламентъ, соглашавшійся на все, не согласился впослѣдствіи на коронованіе Филиппа и отказалъ ему въ помощи противъ Франціи. Прибывъ 19 или 20 іюля 1554 изъ Ла-Коруньи въ Соутеміптонъ, Филиппъ велъ себя съ англійскими вельможами гораздо вѣжливѣе, чѣмъ прежде съ нѣмецкими и нидерландскими (т. IV, стр. 562 и 629). Онъ привѣтствовалъ ихъ не по-испански, а по-латыни, велѣлъ своимъ придворнымъ быть вѣжливыми съ англичанами и усвоивать англійскіе нравы и обычаи и въ первый разъ въ жизни выпилъ за здоровье англичанъ большой кубокъ эля (пива); вскорѣ, однако, Англія наскучила ему, п онъ не могъ долѣе оставаться въ ней. Излишняя привязанность къ нему жены была ему также въ тягость; Лингардъ никакъ не могъ убѣдить насъ, будто Филиппъ былъ нѣжнымъ супругомъ. Наконецъ, онъ покинулъ жену и, несмотря на всѣ ся просьбы, цѣлые годы жилъ съ ней розно. Марія, напротивъ того, такъ любпла .мужа, что въ Г557, когда онъ, наконецъ, возвратился цъ ней, чтобы уговорить англичанъ принять участіе въ его войнѣ съ Франціей, она дала ему то' въ чемъ до сихъ поръ парламентъ отказывалъ. Семь тысячъ англійскаго войска были посланы во Францію и не мало способствовали побѣдѣ при Сенъ-Еантевѣ (г. IV, стр. 588). Вмѣшательство Англіи въ войну испанцевъ и французовъ повлекло за собою вышеупомянутое (т. IV, стр. &91) нападеніе Гиза на Кале и потерю этой крѣпости, завоеванной англичанами нѣсколько столѣтій тому назадъ. Англичане живѣе чувствовали и больше оплакивали эту потерю, чѣмъ многочисленныя жертвы кровожадныхъ религіозныхъ гоненій Маріи, которыхъ насчитываютъ отъ 500 до 800.
Говоря о царствованіи Маріи, мы упомянемъ еще о политическихъ дѣйствіяхъ ед и О' произволѣ юстиціи. Самъ Карлъ V, къ которому Марія такъ часто обращалась за совѣтами, уговаривалъ ее быть помягче, а впослѣдствіи, когда она заключила въ тюрму свою сводную сестру, Елизавету, и намѣревалась, повидимому, казнить ее-, даже Филиппъ былъ принужденъ усовѣщивать жену и • отклонять ее отъ этого намѣренія. Вначалѣ своего царствованія она освободила герцога Софолька, арестованнаго' при іюльскомъ переворотѣ со всѣми сторонниками Нортомберленда. Изъ двадцати семи человѣкъ, посаженныхъ въ Тоуэръ съ Нортомберлендомъ, она приказала "многихъ выпустить, за исключеніемъ одпнаддати. Но вскорѣ она обнаружила такую же кровожадность, какой отличался отецъ ея, и, подобно ему., пользовалась драконовскимъ, уголовнымъ уставомъ Англіи, смягченнымъ только въ послѣдніе годы новѣйшаго ..времени. Изъ одннадцатн человѣкъ, арестованныхъ за намѣреніе лишить ее престола, были казнены сначала герцогъ Нортомберлендъ и двое его друзей. Красота, невинность и молодость Іоанны Грей и ея мужа тронули даже черствое сердце Маріи, п она сперва пощадила ихъ. Но когда, при извѣстіи о предстоящемъ бракѣ Маріи съ Филиппомъ, въ разныхъ концахъ государства начались заговоры и смуты, 13 февраля 1554 былъ выполненъ давно произнесенный приговоръ надъ Іоанной Грей п Джпль-
фордомъ Додли. Додли былъ казнепъ публично внѣ Тоуэра; Іоанна же въ Тоуэрѣ, въ присутствіи немногихъ лицъ, потому что'была королевской крови.
Герцогъ Софолькъ также не избѣжалъ казнп. Онъ хотѣлъ воспользоваться народнымъ движеніемъ, вспыхнувшимъ въ его помѣстьяхъ въ Варвинскомъ графствѣ; съ этою цѣлью онъ покинулъ- дворъ, собралъ множество народа и готовился къ вооруженному возстанію, но дѣйствовалъ очень неловко. За нимъ была послана погоня, которая, разогнавъ его скопище, арестовала его. Взятый съ оружіемъ въ рукахъ, онъ былъ казненъ безъ всякаго суда, и это никого не удивило. Онъ и братъ его были казнены 23 февраля 1554, и парламентъ, по обычаю, царствованія Генриха ѴШ, одобрилъ казнь закономъ, признавъ герцога виновнымъ уже по исполненіи приговора. Процессъ Николая Трокмортона былъ замѣчательнѣе, особенно если припомнить, что уже въ началѣ слѣдующаго столѣтія’ громко выразилось желаніе возстановить конституцію въ ея древней силѣ. Дѣло въ томъ, что подсудимый доказалъ присяжнымъ свою совершенную невинность и былъ оправданъ; это вызвало весьма непріятную сцену между судьями и присяжными, которую можно найти въ подробности въ «Государственныхъ процессахъ» (зіаіе ігіаіз). Судьи получили строгій выговоръ за то, что не могли найти противъ обвиняемаго лучшихъ уликъ. Присяжнымъ досталось еще хуже. Сначала ихъ выбранили судьи, потомъ,-несмотря на ихъ униженныя моленія, посадили въ тюрьму и, наконецъ, потребовали въ Звѣздную Палату. Четверо изъ нихъ, унизившись, какъ только можно, выпутались довольно сносно; остальные восемь должны были заплатить огромную денежную пеню и просидѣть въ тюрьмѣ. Поэтому, когда впослѣдствіи Джонъ Трокмортонъ былъ обвиненъ въ подобномъ же преступленіи, какъ Николай, присяжные, рѣшившіе его дѣло, конечно, не задумались признать его виновнымъ.
Наконецъ, королева принялась преслѣдовать и графа Куртнея. Сестру свою Елисавету она держала въ заточеніи, потому что ей приходилось бороться со множествомъ заговоровъ и возстаній, происходившихъ оттого, что, подобно отцу, она жестоко преслѣдовала всѣхъ, не принадлежавшихъ къ ея мрачной испанской вѣрѣ. Послѣ каждаго подавленнаго возстанія она становилась еще кровожаднѣе. Мы упомянемъ только о трехъ возстаніяхъ, изъ которыхъ опасно было лишь одно. Первое было только что упомянутое предпріятіе герцога Софолька. Второе хотѣлъ возбудить въ Еорнуэльсѣ нѣкто Керью, но оно не удалось, подобно первому, потому что народъ не послушалъ воззваній Керью. Третье было опаснѣе. Томасъ Уайтъ изъ Кента ворвался во главѣ народной толпы въ Лондонъ и навелъ ужасъ на столицу; по скоро онъ былъ побѣжденъ, потому что Софолькъ и Керью, на помощь которыхъ онъ разсчитывалъ, не явились, всѣ начальники исполнили свой долгъ, а сама королева выказала твердое мужество и необыкновенное присутствіе духа.
Марія приписывала всѣ эти смуты протестантамъ. Къ счастію нхъ, въ то самое время, когда ожесточеніе ея* противъ нихъ возрастало съ каждымъ днемъ и грозило опустошить Англію страшными преслѣдованіями и казнями, королева неизлечиме захворала и 17 ноября 1558 умерла. Ея холодный мужъ поспѣшилъ жениться на французской принцессѣ Елисаветѣ, назначенной сначала въ невѣсты его сыну; этимъ онъ доказалъ, какъ мало его огорчила смерть жены. Въ политическомъ отношеній смерть ея была для него даже выгодна; ею очень облегчалось заключеніе мира между Франціей и Испаніей (т. IV, стр. 592), Завѣщаніемъ Генриха VIII порядокъ престолонаслѣдія былъ установленъ, и лишь, сомнѣніе въ искренности перехода къ католицизму сестры покойной королевы, Елисаветы, могло лишить ее наслѣдія. Но Елисавета во время болѣзни сестры постаралась разсѣять это сомнѣніе. Поэтому Марія на смертномъ одрѣ признала Елисавету своей преемницей и приказала еще при жизни своей передать ей государственныя регаліи. Такимъ образомъ въ самый день смерти сестры Елисавета была провозглашена королевой, хотя всѣ сомнѣвались еще на счетъ ея вѣры. Сколько можемъ судить, Елисавета ивъ монархическихъ принциповъ и изъ опасенія господствовавшаго въ Шотландіи пуританства, т. е. демократическаго кальвинизма, подобно многимъ монархамъ нашего времени, склонялась болѣе къ положительной, не допускающей никакого мудрствованія и сомнѣнія римской ре
лигіи, чѣмъ къ вольнодумному протестантству; но папы Павелъ IV и Пій V много способствовали къ возвращенію ея къ полу-католической, полу-протестант-ской церкви, сочиненной ея отцемъ и возстановленной ею.
6. Королева Елисавета Англійская до 1570 года.
Елисавета знала древніе языки и обладала всѣмъ просвѣщеніемъ своего времени. При томъ судьба ея въ царствованіе' отца и преслѣдованія при Маріи развили въ ней твердость характера и сужденія, какой рѣдко обладаютъ только что начинающіе правители. Кромѣ того она имѣла министровъ, соединявшихъ опытность съ безкорыстіемъ, какъ-то: Вилліамъ Сесиль, впослѣдствіи лордъ Борлз, Николай Бэконъ, а съ 1573—сэръ Френсисъ Вольсингемъ, безкорыстнѣйшій человѣкъ, какой когда-либо былъ министромъ въ странѣ плутократовъ. При ихъ содѣйствіи Елисавета удачно воспользовалась благопріятнымъ для Англіи временемъ своего правленія.
Первыя дѣйствія ея правленія доказываютъ, что она не хотѣла ни разрывать. связи съ папскою церковью, ни оскорблять или раздражать короля испанскаго. Съ одной стороны она увѣряла датскаго короля, герцога Голштинскаго и протестантскихъ князей Германіи, что будетъ держаться протестантства; съ другой же стороны пыталась сойтись съ папою, потому что не хотѣла терпѣть республиканской церкви и допускать какой бы то ни было религіи свободной отъ предписаній закона. Кернъ, навѣдывавшій еще въ царствованіе Маріи дѣлами англійскаго правительства въ Римѣ, получилъ .порученіе увѣдомить папу, что Елпсавета вступила на престолъ по! смерти сестры и не намѣрена тревожить никого, изъ Подданныхъ своихъ за религіозныя убѣжденія. Но Павелъ IV началъ дѣйствовать относительно Елисаветы точно .также, какъ дѣйствовалъ въ отношеніи императора Фердинанда (т. IV, стр. 586). Онъ заявилъ такія притязанія, что признать ихъ было бы крайнею нелѣпостью. Папа объявилъ англійскому повѣренному, что, по' его мнѣнію, Елисавета, незаконная дочь Генриха VIII, и потому право на престолъ принадлежитъ королевѣ Маріи шотландской; при этомъ онъ совѣтовалъ взять его въ суперарбитры для. рѣшенія этого дѣла и увѣрялъ, что разсудитъ по всей справедливости. Елисавета, разумѣется, не могла послѣ этого оставаться вѣрною римской церкви, тѣмъ, болѣе, что и прежде, въ царствованія брата и отца, была протестанткой. Кромѣ того, папа своими притязаніями поставилъ въ неблагопріятныя отношенія къ королевѣ'англійскихъ католиковъ и былъ отчасти причиною гоненій, которымъ Елисавета подвергла несчастную-королеву шотландскую.
Собственно говоря, Елисавета не любила внѣшнихъ формъ чистаго протестантства. Йо ея хитрый министръ Сесиль, игравшій роль въ реформаціонныхъ дѣлахъ при Эдуардѣ VI и всѣми правдами и неправдами уцѣлѣвшій въ царствованіе Маріи, желалъ удержать Елисавету при реформатской церкви и доказалъ ей, что того требуетъ ея политика. Англійскіе католики раздѣляли мнѣніе папы на счетъ сомнительности правъ ея и были не прочь отъ заговоровъ въ пользу Маріи Стюартъ. За то Елисавета могла положиться на протестантовъ. Однако, Елисавета смотрѣла враждебнѣе на ярыхъ реформатовъ или пуританъ, чѣмъ на католиковъ-. Поэтому она дѣйствовала съ большою осторожностью. Въ 1558 году она запретила всякія измѣненія во- внѣшнемъ богослуженіи, пока объ этомъ не состоится парламентскаго рѣшенія. Въ 1559 она издала черезъ парламентъ цѣлый рядъ узаконеній, которыя не понравились ни ярымъ кальвинистамъ, т. е. пуританамъ, ни приверженцамъ папы. Одно изъ нихъ установляло богослуженіе на англійскомъ языкѣ. Второе было возобновленіемъ распоряженія Генриха VIII, что монархъ Англіи есть въ то же время глава англійской церкви. Третьимъ возстановлялись всѣ указы по дѣламъ религіи, изданные при Эдуардѣ VI (все въ чисто-реформатскомъ духѣ). Четвертымъ королевѣ предоставлялось право назначать епископовъ. Пятымъ предписывалась общая форма богослуженія для всей страны. Наконецъ, множествомъ другихъ постановленій опредѣлялись многіе другіе обряды совершенно въ деспотическомъ духѣ Генриха VIII. Всѣ духовныя
лица, не желавшія слѣдовать этимъ предписаніямъ, должны были отказаться Отъ свопхъ мѣстъ. Такъ поступили четырнадцать’епископовъ, двѣнадцать архидіаконовъ, пятьдесятъ канониковъ, и пятьнадцать настоятелей коллегій. Священники изворачивались, какъ могли, и только восемьдесятъ изъ нихъ сложили съ себя свое званіе. Такъ Ігегко было въ Англіи командовать въ религіозныхъ дѣлахъ, между тѣмъ какъ въ Шотландіи это было совершенно невозможно, хотя общины очень недовѣряли своимъ священникамъ, а фанатики проповѣдовали противъ правительственной церквп и ея служителей и, не смотря на страшное правосудіе, преслѣдовавшее ихъ; всюду находили себѣ приверженцевъ. Елисавета пріобрѣла такое неограниченное вліяніе на духовенство, что могла предписывать закономъ даже вѣрованія. Мы говоримъ о тридцати' девяти статьяхъ, которыя до сихъ поръ остаются основнымъ закономъ англійской церковной религіи. Ничего подобнаго нельзя было дѣлать, въ Германіи, какъ доказали безуспѣшныя попытки сочинителей символическихъ книгъ, гейдельбергскихъ катихизисовъ и т. п. Ни лютеране, ни реформаты не приняли ихъ за религіозныя законоположенія. Въ 1562 королева созвала духовный парламентъ (іЬе сопѵосаііоп), раздѣлявшійся, подобно свѣтскому, по званію членовъ на верхнюю и нижнюю палаты (т. IV, стр. 500 и 506). 23 января 1562 этому парламенту (или синоду) былъ предложенъ' на утвержденіе церковный законъ, состоявшій изъ положеній, принятыхъ при Эдуардѣ Ѵі за норму исповѣданія англиканской церкви (см. выше стр. 57), съ небольшими, вдрочемъ, измѣненіями; 29 Января этотъ парламентъ утвердилъ тридцать девять статей, которыя доселѣ составляютъ сущность англійскаго правовѣрія. Духовенство хотѣло сдѣлать еще добавленіе, въ которомъ присуждалось бы строгое наказаніе всякому,. кто будетъ стараться отмѣнить, унизить или преступить эти статьи. Если бы предложеніе это было, принято, оно породило бы новыя безконечныя гоненія; но тайный сбвѣтъ отвергнулъ его.
Елисавета со всѣми своими достоинствами и недостатками была такая истая англичанка, такъ домовита,, положительна и практична, что англійскій народъ долженъ былъ видѣть въ ней свой прототипъ; но если большинство любило ее за это, то католики, пресвитеріане и пуритане ненавидѣли ее смертельно.- Дочь Іакова V Шотландскаго, Марія Стюартъ, имѣла притязанія на. англійскій престолъ; ея религія и красота давали ей много приверженцевъ, ц кромѣ того, она разсчитывала на содѣйствіе изъ Франціи всемогущихъ Гизовъ. Это увлекло королеву Елисавету въ шотландскія дѣла, и вражда двухъ королевъ пріобрѣла большую извѣстность п разсказывается обыкновенно очень подробно; но мы коснемся только главнаго дѣла и не будемъ подражать сантиментальнымъ романтикамъ и риторамъ, драматически изображающимъ судьбу Маріи Стюартъ.. Впрочемъ, мы далеки отъ того, чтобы оправдать Елисавету въ поступкахъ ея съ Маріей, и считаемъ софизмомъ извинять ее тѣмъ, что, казнивъ ее, она содѣйствовала сыну ея вступить на англійскій престолъ.
Маль Маріи Стюартъ, сестра Гизовъ, управляла, какъ извѣство (см. 51), по смертп мужа Шотландіей при иомощи французскихъ вспомогательныхъ войскъ: маленькую королеву шотландскую увезли во Францію, гдѣ она воспитывалась, какъ невѣста короля Франциска II. Еще до бракосочетанія ея съ нимъ, между ней и шотландцами возникла непримиримая вражда. Шотландскій реформаторъ и радикальный демагогъ, Джонъ Ноксъ (стр. 52 и 55), обладавшій сильнымъ и потрясающимъ народнымъ краснорѣчіемъ, проповѣдывалъ въ Англіи мрачный и жестокій фанатизмъ Кальвина, его ученіе о грѣховности всякаго, чувственнаго наслажденія и всякой радости. По смерти Эдуарда VI онъ вторично явился въ Шотлацдію и возбудилъ тамъ дикую ярость противъ всякаго проявленія римскаго богослуженія, покровительствуемаго регентшею. Множество англійскихъ учениковъ его, преслѣдуемые преемницею Эдуарда, отправились за нимъ въ Шотландію и пріобрѣли безчисленное множество прозелитовъ въ этой странѣ, гдѣ со временъ Фингала и Оссіана климатъ и туманы способствовали развитію мрачныхъ ученій и даже поэтовъ, вооруженныхъ противъ житейскихъ радостей. Ноксъ, какъ Кальвинъ, проповѣдывалъ республиканскіе принципы. Хотя ему пришлось снова бѣжать изъ Шотландіи, но своими письмами изъ Женевы онъ поддерживалъ фанатизмъ своихъ послѣдователей. Они продолжали проповѣдывать грозными библейскими изрѣченіями противъ идолопоклонства, противъ всѣхъ римскихъ церемоній, противъ
святыхъ и поклоненія имъ, и, гдѣ сила была на ихъ сторонѣ, изгоняли священниковъ, ®гли церковныя украшенія, а иногда и самыя церкви.
Между тѣмъ молодая королева шотландская жила во Франціи, при дворѣ Екатерины Медичи, гдѣ только и помышляли что о весельи и забавахъ, и проводила цѣлые дни въ позволительныхъ и непозволительныхъ удовольствіяхъ, окруженная’ легкомысленными французскими придворными. Она привыкла любить и исповѣдовать религію блеска, обѣщавшую легкое отпущеніе всѣхъ плотскихъ прегрѣшеній всѣмъ,, кто соблюдалъ предписанія церкви и почиталъ папу непогрѣшимымъ; она не могла примириться съ строгимъ пресвитеріанскимъ ученіемъ и соотвѣтственнымъ ему шотландскимъ образомъ жизни. Ея мать, регентша, своею уступчивостью добилась согласія шотландцевъ, какъ католиковъ, такъ и протестантовъ на бракъ королевы съ дофиномъ Францискомъ.. Бракъ былъ заключенъ 24 апрѣля 1558; но еще въ декабрѣ предшествовавшаго года, графы Арджайлъ, Мортонъ и Гленкарнъ заключили союзъ (Сопѵепапі) противъ католической церкви, которую называли дьявольскимъ учрежденіемъ (іЬе соп^гедайо оГ 8аіап). Поступки демократическихъ пуританъ побудили регентшу преслѣдовать ихъ. Одинъ изъ яростнѣйшихъ проповѣдниковъ ихъ, бывшій монахъ Мильнъ, сожженъ, а трое другихъ, не явившихся въ судъ, были объявлены лишенными всѣхъ правъ (оийауя). Вся Шотландія взволновалась этими событіями: въ маѣ 1559 Ноксъ въ третій разъ появился въ, Шотландіи и возбудилъ открытую междоусобную войну. Союзные пуритане (Ше сопѵосайоп) заняли большую часть Шотландіи и, наконецъ, даже самый Эдинбургъ; но регентша и графъ Арранъ, которому французы дали титулъ герцога Шательро, призвали французское вспомогательное войско; мятежники были загнаны въ горы, и Эдинбургъ снова перешелъ во власть правительства.
Лукавый министръ Елисаветы, Сесиль, гораздо болѣе преданный протестантству, чѣмъ сама королева, уговорилъ ее дать помощь шотландскимъ пуританамъ Пли такъ называемымъ конгрегаціонистамъ. Елисавета неохотно согласилась на это, хотя .Марія Стюартъ и мужъ ея оскорбили ее, не признавая, по примѣру Павла IV, 'законности брака ея матери и считая себя по смерти королевы Маріи, законными наслѣдниками англійскаго престола, вслѣдствіе .чего приняли титулъ и гербъ Англіи. Чтобы не нарушать мира съ Франціей, Елисавета поддерживала вначалѣ шотландскихъ мятежниковъ втайнѣ деньгами, но потомъ рѣшилась открыто помочь имъ флотомъ и войсками. Когда французы послали въ Шотландію флотъ и войско, Елисавета вошла въ сношенія съ французскими гугенотами и воспользовалась даже извѣстнымъ амбуазскимъ заговоромъ Ла-Реноди (т. IV, стр. 596), что было явнымъ нарушеніемъ международнаго права. Ла-Реноди, человѣкъ довольно двусмысленныхъ свойствъ, какъ мы видѣли въ исторіи французскихъ религіозныхъ войнъ, ѣздилъ въ Англію и получилъ обѣщаніе помощи въ случаѣ успѣха его замысла противъ двора. Въ тоже время герцогу Норфоку было поручено заключить договоръ съ протестантскими лердами Шотландіи. Договоръ этотъ былъ заключенъ въ февралѣ въ Бервикѣ; но такъ какъ союзное англійское и шотландское войско .дѣйствовало неудачно, то Елисавета приказала. Сесилю уже въ іюнѣ заключить миръ.
Въ это самое время умерла рёгентша Шотландіи, и Шотландія очутилась въ очень сомнительномъ положеніи. Правленіе перешло къ французской королевѣ, ревностной католичкѣ Маріи; а между тѣмъ вся страна находилась во власти фанатичныхъ протестантовъ. Поэтому, когда англичане и французы, заключивъ между собою въ іюлѣ 1560 договоръ, примирили вмѣстѣ съ тѣмъ и шотландцевъ съ ихъ королевой, то въ договорѣ, заключенномъ ‘съ Маріей подданными, королевская власть была ограничена, а власть лердовъ, стоявшихъ во главѣ протестантовъ, напротивъ того, расширена. Этотъ договоръ утвердилъ въ Шотландіи аристократическое и пуританское правительство на мѣсто прежняго монархическаго и католическаго. Въ силу его, французскія войска, кромѣ гарнизоновъ Дон-бара и Іечкейта, должны были удалиться. Собраніе (сопѵепйоп) трехъ сословій должно было избрать двадцать четыре члена, изъ которыхъ королевѣ слѣдовало выбрать семь, а собранію пять правителей, которымъ поручалось управленіе государствомъ. Наконецъ, постановлялось, что высшія государственныя должности могутъ- занимать только туземцы, а король съ королевой безъ согласія членовъ Шлоссеръ. V. 5
не имѣютъ права начинать войны. Пуритане пошли еще дальше; они требовали, чтобы во всей странѣ было введено новое ученіе; но люди, заявлявшіе это требованіе, были слишкомъ ненавистны полукатоличкѣ королевѣ Елисаветѣ, такъ что министръ ея не посмѣлъ настаивать на этомъ условіи. .Мирный договоръ, заключенный между Англіей и Франціей по шетландскимъ дѣламъ, заключалъ въ себѣ одно условіе, которое могло бы положить конецъ враждѣ королевъ Англіи и Шотландіи, если бы Марія Стюартъ подписала этотъ договоръ также искренно, какъ Елисавета. Францискъ II и Марія Стюартъ обязались въ немъ сложить титулъ и гербъ Англіи и Ирландіи и признать Елисавету законной наслѣдницей этихъ государствъ. Но король и королева французскіе отказались утвердить этотъ договоръ, приводя пустую отговорку, будто- посланники ихъ не были уполномочены рѣшать вопросъ объ англійскомъ престолонаслѣдіи. Фанатическіе католика скоро доставили имъ болѣе благовидный предлогъ. Правители Шотландіи (Іонія о! іЬе сопцге§а1іоп), не спроса согласія королевы, созвали сеймъ, уничтожили, вопреки договору, во всемъ государствѣ католическую религію, не давъ обиженнымъ никакого вознагражденія, и такимъ образомъ на мѣсто .королевскаго, правительства утвердили свое революціонное.
Въ это время (въ декабрѣ 1560) умеръ король Францискъ II, и Марія осталась въ неловкомъ положеніи между партіями Франціи (т. IV, стр. 35.9); это не позволяло ей оставаться долго во Франціи. Мы не станемъ разсказывать о ея образѣ жизни въ Лотарингіи въ то время, когда она ожидала, устройства своего вдовьяго состоянія; судьба ея во всякомъ случаѣ была трагическая и справедливо возбуждаетъ сожалѣніе. Однако, не смотря на это и хотя она любимая героиня романистовъ, нельзя отрицать, что она была въ высшей степени развратна. Ея тогдашнія любовныя похожденія, которыхъ она не прекращала и въ то время, когда сочиняла въ Лотарингіи элегіи на смерть мужа, не имѣютъ, впрочемъ, отношенія къ политической исторіи, подобно ея позднѣйшимъ преступленіямъ въ Шотландіи; они только характеризуютъ нравы большаго свѣта. Елисавета продолжала настаивать,, чтобы королева утвердила вышеупомянутый договоръ; при .этомъ, онѣ выражались другъ о другѣ съ женскою запальчивостью и необдуманностью, такъ что скоро стало ясно, какъ сильно онѣ ненавидятъ другъ друга. Елисавета не позволила шотландской королевѣ, которая возвращалась въ Шотландію въ сопровожденіи трехъ дядей и другихъ французовъ, проѣхать черезъ Англію, и даже послала корабли, чтобы захватить ее дорогою въ плѣнъ. Марій случайно избѣгла встрѣчи съ англійскимъ адмираломъ и 20 августа благополучно прибыла въ Шотландію, гдѣ при господствѣ олигархіи и іерархіи Елисавета имѣла гораздо больше вліянія,, чѣмъ она.
Впрочемъ, вначалѣ Марію, какъ водится, приняли въ Шотландіи съ восторгомъ; но скоро красота и вѣтренность ея, презиравшая всѣ приличія, увлекли ее. въ худшую опасность, чѣмъ всѣ. англійскія интриги. Елисавета поддерживала безпокойства и неудовольствія въ Шотландіи противъ Маріи и, кромѣ того, интриговала во Франціи противъ Гизовъ, единственной опоры шотландской королевы. Королева Елисавета или, скорѣе, ея старый, вѣрный, но дипломатически безсовѣстный министръ Сесиль играли въ 1562 году недостойную роль -въ тогдашней войнѣ французскихъ протестантовъ противъ двора и Гизовъ. Съ одной стороны, черезъ министра своего Трокмортона Елисавета подстрекала французскихъ гугенотовъ и главу ихъ, принца. Конде, къ войнѣ, обѣщала имъ денегъ и войскъ и давала даже субсидіи; но съ другой стороны, она хотѣла соблюдать договоръ Шато-Канбрези и увѣряла французское правительство въ своемъ дружескомъ расположеніи къ нему. Правительства Франціи и Испаніи платили ей тѣмъ же, стараясь побудить къ отчаяннымъ покушеніямъ англійскихъ, католиковъ, особенно многочисленныхъ защитниковъ правъ Маріи Стюартъ на престолъ. Но интриги ихъ были не такъ удачны, какъ происки англичанъ во Франціи и Шотландіи, и они вызвали ими только строгіе уголовные законы противъ католиковъ и побудили Елисавету преслѣдовать тяжкими наказаніями всѣхъ, кто не признавалъ ея духовной супрематіи.
Все это время англичане занимали Гавръ де Грасъ, данный имъ французскими реформатами въ залогъ за полученныя субсидіи и въ обезпеченіе возвращенія Кале или вознагражденія англійскимъ войскамъ, оказавшимъ въ Нормандіи важ
ную помощь реформатамъ (т. IV, стр. 613). Все это измѣнилось, когда въ февралѣ 1563 былъ убитъ Францискъ де Гизъ. Предводители протестантовъ помирились тогда съ дворомъ, и, когда англичане не хотѣли уступать Гавра до выполненія данныхъ имъ обѣщаній, протестанты не могли отказать двору соединить свои войска съ правительственными для отнятія Гавра. Послѣ долгихъ переговоровъ французы ревностно принялись за осаду, и въ концѣ іюля англійскій комендантъ ІРавра, Варвикъ, долженъ былъ сдать крѣпость французами съ условіемъ свободнаго возвращенія гарнизона въ Англію (т. IV, стр. 617). Послѣ примиренія партій во Франціи, Англіи не было болѣе причины враждовать съ французскимъ правительствомъ, и Елисаветѣ пришлось забыть понесенйые убытки п постараться сойтись съ Екатериною Медичи. Такъ какъ военныя дѣйствія совершенно прёкратились съ обѣихъ Сторонъ, то миру не трудно было состояться, и въ апрѣлѣ 1564 онъ былъ заключенъ.
Въ Шотландіи вліяніе Елисаветы; было по прежнему сильно, и сношенія ея съ государственными чинами не прекращались, хотя въ то же время она поддерживала дружбу съ Маріей Стюартъ и даже признала и взялась защищать ея права на наслѣдство англійскаго престола. Послѣднее дало ей поводъ стараться учредить надъ Маріей родъ опеки и начать разныя недостойныя интриги, бросающія очень непривлекательный свѣтъ на ея характеръ. Мы не хотимъ изслѣдовать, на сколько зависть Елисаветы ко множеству любовниковъ и къ красотѣ Маріи королевы шотландской или ея цѣломудренное негодованіе на ея предосудительное поведеніе играли рель въ жестокомъ преслѣдованіи, которое она вела противъ нея съ того времени; мы не можемъ также входить въ подробности о любовникахъ самой Елисаветы.
Шотландская королева, покинутая Франціей, совершенно довѣрилась своему побочному брату, Іакову Стюарту, и бывшему государственному секретарю Майтленду, которые пользовались большимъ вліяніемъ среди, олигархіи кон-грегаціонистовъ; она стала къ Елисаветѣ въ совершенную зависимость. Ея повѣренные состояли въ перепискѣ съ Сесилемъ и съ любовникомъ королевы Елисаветы, Робертомъ Додли графомъ Лейстеромъ, и при всякомъ случаѣ спрашивали совѣта англійской королевы. Когда вслѣдствіе интриги, затѣянной въ Инспрукѣ, эрцгерцогъ Карлъ просилъ руки Маріи, Елисавета не одобрила, этого брака и черезъ посла своего дала Маріи понять, что, признавъ ее своей наслѣдницей въ Англіи, она не можетъ согласиться на^бракъ ея съ габсбургскимъ принцамъ. Такимъ образомъ, Марія отказалась отъ этого брака; но Сесиль, не желавшій продолженія дружбы королевъ, склонилъ Елисавету предложить Маріи выйти .замужъ за одного англійскаго вельможу, котораго это сватовство смутило не меньше самой Маріи. Это былъ никто иной, какъ самъ любовникъ Елисаветы, Робертъ Додли графъ Лейстеръ, котораго Елисавета, разумѣется, сватала не серьезно. , Всякому было ясно, что Сесиль придумалъ это въ надеждѣ разсорить этимъ Лейстера съ Елисаветой. Марія не посмѣла дать прямаго отказа и предпочла выйти за одного шотландскаго вельможу, возвратившагося въ Шотландію съ дозволенія Елисаветы послѣ продолжительнаго изгнанія. Этотъ избранникъ былъ Генрихъ Дарнлей графъ Ленноксъ, мать котораго была дочь сестры Генриха VIII, Маргариты, отъ втораго брака ея съ Матѳіемъ Стюартомъ графомъ Ленноксомъ. Дарнлей принадлежалъ къ реформатской церквй, и въ Англіи, гдѣ онъ жилъ все время своего изгнанія, думали одно время отдать -его болѣе отдаленнымъ правамъ на престолонаслѣдіе предпочтеніе передъ несомнѣнными правами католички Маріи Стюартъ; бракъ ихъ разсѣялъ всѣ сомнѣнія, и права ихъ дѣтей на наслѣдіе англійскаго престола стали неоспоримы. Елисавета знала о намѣреніи Маріи и, не смотря на это, дозволила отцу Дарнлея уѣхать изъ Англіи въ Шотландію. Слѣдовательно, сватовство любовника ея Лейстера была пустая продѣлка. Она увѣряла, однако, что дозволила графу Ленноксу ѣхать потому, что Марія изъявила намѣреніе возвратить ему его имѣнія, а о сватовствѣ его сына будто бы ничего не знала.
Весь образъ дѣйствій англійской королевы былъ оскорбителенъ для Маріи и к ловился къ тому, чтобы раздражить ее; съ другой стороны и поведеніе Маріи, как ъ до брака ея, такъ и послѣ него, было въ высшей степени неприлично; мы на станемъ, однако, входить ни въ англійскія, нп въ шотландскія придворныя 5*
интриги, любовныя приключенія и скандалы. Елисавета, всѣми силами старалась воспрепятствовать браку Маріи съ потомкомъ дома Стюартовъ и въ этомъ ей содѣйствовалъ сводный братъ Маріи, Яковъ Стюартъ, возведенный своей королевой въ достоинство графаМеррии со времени ея возвращенія, въ Шотландію управлявшій всѣми государственными дѣлами. Благодаря его' проискамъ, фанатическіе бароны (Іаігйз) заключили между собою родъ священнаго союза и торжественно утвердили его клятвою. Говорятъ (чему мы, впрочемъ, не вѣримъ), будто они составили даже планъ похитить королеву и такимъ образомъ не допустить ее до брака съ Дарнлеемъ; во всякомъ случаѣ, они по шотландскому обычаю вышли въ поле съ своими вассалами. Народное ополченіе, созванное Маріей, было, однако, сильнѣе ихъ, такъ что они были принуждены бѣжать, въ Англію, гдѣ Елисавета принимала съ распростертыми объятіями всѣхъ недовольныхъ шотландцевъ. Марія стала дѣйствовать быстро и рѣшительно, пренебрегая всѣми англійскими интригами, хотя сначала употребляла большія усилія, чтобы добиться согласія англійской королевы на свой бракъ. Дарнлей также горячо принялся за дѣло и черезъ любимца Маріи убѣждалъ ее торопиться бракосочетаніемъ съ нимъ. Этотъ любимецъ, уже имѣвшій тогда большое вліяніе на Марію, а потомъ сдѣлавшійся причиною всѣхъ послѣдующихъ несчастій ея, былъ Д, а. в и д ъ. Ричіо изъ Турина. Ричіо обладалъ превосходнымъ басомъ и пріѣхалъ, въ Шотландію съ посланникомъ своего государя, герцога Савойскаго; здѣсь онъ вступилъ въ придворную службу, сперва пажедъ, а потомъ секретаремъ королевы для ея французской корреспонденціи. Марія была съ нимъ на такой короткой ногѣ, что чопорные шотландцы были въ высшей степени возмущены этимъ, тѣмъ болѣе, что вскорѣ онъ сталъ вмѣшиваться въ важнѣйшія дѣла. Дарнлей былъ еще ранѣе сдѣланъ графомъ Россомъ, а въ 1565 герцогомъ Альбани, и, наконецъ, 22 іюля 1565 совершилось его бракосочетаніе съ Маріей. Марія обвѣнчалась съ нимъ по римскому обряду въ капеллѣ своего .дворца (Ноіугооб-Ноизе). Еще до свадьбы королева манифестомъ даровала своему мужу титулъ короля и объявила, что впредь всѣ рескрипты будутъ издаваться именемъ Генриха и Маріи, короля и королевы шотландскихъ.
Елисавета съ своей стороны Все время съ 1562 до 1567 была подъ вліяніемъ своего любовника Лейстера, какъ , слабые государи бываютъ подъ вліяніемъ любовницъ; однако, она не рѣшилась выйти за него замужъ. Лейстеръ долженъ былъ сносить причуды своей далеко непривлекательной и очень скучной королевы; за это она во многихъ случаяхъ дозволяла ему управлять собою, хотя очень хорошо знала, что славой своей обязана единственно своимъ превосходнымъ министрамъ,, Сесилю (лорду Борлэ) и Вольсингему. Елисавета вступала въ переговоры о бракѣ со многими принцами; но всякій разъ обнаруживалось, что она лукавила; иногда же и женихи находили для себя препятствіемъ ту роль, которую игралъ при ея дворѣ. Лейстеръ. Впрочемъ, по наружности у ней все было совершенно нравственно и прилично. При шотландскомъ дворѣ, напротивъ, особенно послѣ того, какъ въ 1566 году Марія родила сына,, впослѣдствіи короля Іакова VI иди, какъ онъ назывался въ качествѣ короля англійскаго, Іакова I, совершенно пренебрегали нравственностью, достоинствомъ и приличіемъ. Мужъ Маріи былъ человѣкъ грубый, вспыльчивый и преданный пьянству, какъ вообще всѣ шотландцы и большая часть тогдашней англійской знати; кромѣ того, онъ былъ очень взбалмошенъ. Марія, привыкшая во Франціи къ итальянскому тону, къ литературному и художественному лоску, къ лести и обожанію, охотнѣе проводила время съ Ричіо, чѣмъ съ мужемъ. Это, разумѣется, бѣсило Дарнлея. Сначала она страстно любила его и даже, провозгласила королемъ; но потомъ вдругъ -измѣнилась и не хотѣла болѣе раздѣлять съ нимъ власти. Особенно разсердило Дарнлея то, что Марія, изгнавъ всѣхъ, поднявшихъ противъ нея оружіе, сдѣлала исключеніе въ пользу враговъ его, Гамильтоновъ. Это было сдѣлано съ политическою цѣлью, недоступною пониманію Дарнлея, а онъ приписывалъ все вліянію Ричіо, котораго заставалъ всегда въ кабинетѣ королевы, гдѣ тотъ велъ ея тайную переписку. Къ несчастію, Ричіо прп бракосочетаніи Маріи былъ сдѣланъ частнымъ казначеемъ королевы и ея мужа; поэтому ему часто приходилось отказывать королю въ деньгахъ, въ ожиданіи разрѣшенія королевы на выдачу. Кромѣ того, Ричіо, какъ ино
страненъ, католикъ и приверженецъ личнаго монархическаго правленія, билъ ненавистенъ и шотландскому народу, особенно изгнаннымъ изъ Шотландіи и проживавшимъ на границѣ лердамъ, и самому королю; поэтому Дарнлей нашелъ себѣ ойору въ знати. Дарнлей заключилъ союзъ съ самыми отважными и отчаянными противниками своей жены и подписалъ два договора, которыми, подобно разбойникамъ, соединился съ ними на убійства и злодѣйства.
Страшное злодѣяніе, которое мы сейчасъ разскажемъ, достаточно доказываетъ, на какія варварства были способны король и его грубые товарищи; по поступкамъ ихъ можно будетъ судить о содержаніи заключенныхъ ими договоровъ.
Въ концѣ февраля и 1 марта 1566, за три съ половиною мѣсяца до рожденія Іакова I, король заключилъ союзъ съ предводителями протестантовъ. Этотъ союзъ былъ направленъ не только противъ жизни Ричіо, но и противъ всѣхъ друзей и защитниковъ королевы и даже противъ ея свободы. Графъ Мерри не подписалъ, однако, этого договора. Девятаго марта 1566 разбойники-рыцари, подобные тѣмъ, которыми восхищается Вальтеръ Скотъ: Мортонъ, Ретвенъ, Дугласъ, Баллентайнъ и Керръ, напали на королеву въ ея дворцѣ, Голирудѣ. Марія съ своимъ своднымъ братомъ и сводной сестрой сидѣла въ своемъ кабинетѣ за-сто-ломъ; Рийіо, начальникъ гвардіи и гофмейстеръ двора королевы тоже находились въ комнатѣ, какъ вдругъ Мортонъ съ восемьюдесятью товарищами занялъ дворецъ, и грубые друзья короля ворвались въ комнату королевы. Самъ король вошелъ въ комнату, сѣлъ подлѣ жены и обнялъ ее. Вслѣдъ за нимъ вошелъ Ретвенъ съ другими заговорщиками и объявилъ, что Ричіо долженъ умереть. Ричіо спрятался за кресломъ королевы. Марія тщетно умоляла грубыхъ заговорщиковъ пощадить ея секретаря, котораго, какъ и королеву, мы вовсе не считаемъ безгрѣшнымъ, но котораго дерзкіе піэтисты все^таки не имѣли права убивать. Баллентайнъ грозилъ королевѣ кинжаломъ; Керръ приставилъ ей къ груди пистолетъ; Дугласъ, выхватилъ у короля кинжалъ (йігк) и черезъ плечо Маріи ударилъ въ спину лежавщаго у логъ королевы Ричіо. Столъ, за которымъ Маріи сидѣла, ‘былъ опрокинутъ; Ричіо вытащили изъ кабинета въ смежную комнату и тамъ закололи пятьюдесятью шестью ударами кинжаловъ. Вовремя этого убійства приверженцы королевы: Гентли, Вотвель, Майтлендъ, Арджайлъ. и Бальфуръ находились въ другихъ комнатахъ замка. Они бросились на помощь королевѣ, и тогда завязалась страшная борьба, въ которой защитники королевы должны были, наконецъ, уступить убійцамъ. Заговорщики немедленно призвали съ границы въ столицу Мерри и его друзей и рѣшили отвезти королеву въ Стирлингъ и держать тамъ ее въ заключеніи, пока она не одобритъ всего случившагося, не отмѣнитъ всѣхъ льготъ, дарованныхъ католикамъ, не установитъ церкви на строгихъ началахъ, проповѣдуемыхъ Ноксомъ, и не предоставитъ мужу одинаковыхъ съ собою правъ (іЬе таігітопіаі сгоіт). Предпріятіе ихъ, однако-, не удалось, потому что Дарнлей образумился, а Мерри,, сводный братъ королевы, оказалъ, ей дружеское расположеніе, такъ, что даже приготовленія Гентли и Ботвеля къ Освобожденію королевы оказались не нужны. Марія нашла средство бѣжать въ крѣпость Дон-баръ, куда къ ней стеклось приглашенное ею рыцарство. Она пошла съ нимъ на Эдинбургъ и принудила заговорщиковъ и ихъ приверженцевъ возвратиться въ Англію, гдѣ они расположились на границѣ.
Англійская королева дѣйствовала въ этомъ случаѣ точно такъ же, какъотноси-тельно французскихъ реформатовъ, т. е. очень политично и дипломатично, но очень безсовѣстно. Съ одной стороны, она дѣлала видъ, будто судьба Маріи очень безпокоитъ ее, а съ другой—посылала Мерри и его друзьямъ деньги. Агентъ Сесиля, котораго министръ держалъ на щотлакдекой границѣ, писалъ ему, какъ мы видимъ у Чальмерса,, въ самый вечеръ задуманнаго убійства, «что теперь все пойдетъ хорошо». Въ этомъ случаѣ можно, кажется, вѣрить разсказамъ писателей, нерасположенныхъ къ Елисаветѣ; но что касается новѣйшихъ извѣстій, почерпнутыхъ изъ бумагъ Симанкскаго архива, то они заслуживаютъ полнаго довѣрія, пока це будутъ найдены лучшія доказательства. Въ числѣ этихъ бумагъ находится письмо испанскаго посланника Гусмана де Сильвы, въ которомъ утверждается, будто заговорщикамъ было заплачено 8,000 кронъ, и будто англійскій министръ смотрѣлъ на это дѣло,, какъ на случай доставить своей королевѣ шотландскую
корону. Во всякомъ случаѣ характеръ; великой англійской королевы, какъ и всѣхъ почти великихъ правителей и государственныхъ людей, въ высшей степени гнусенъ. Елисавета, 'если не принимала непосредственнаго участія въ томъ, что случилось съ Маріей, то(непремѣнно знала ѳ замыслѣ и интригахъ Сесиляи, не •смотря на то, велѣла' поздравить шотландскую королеву съ благополучнымъ из-бавленіемъ отъ заговора. По просьбѣ Маріи она велѣла убійцамъ выѣхать изъ своихъ владѣній, но при этомъ дала имъ знать, чтобы они. только нѣсколько отъѣхали отъ границы. По возстановленіи власти Маріи до, рожденія ею, сына, Іакова I, Елисавета постоянно втайнѣ покровительствовала' недовольнымъ шотландцамъ.
Марія вела себя непостижимо легкомысленно. Примирившись съ мужемъ, юна относилась къ нему съ оскорбительнымъ презрѣніемъ, обращалась съ нимъ какъ <съ подданнымъ и умышленно оскорбляла его. Впрочемъ, разсказы Буханана, неисчерпаемаго въ анекдотахъ о проступкахъ Маріи противъ мужа,, слѣдуетъ читать осмотрительно и не забывать, что Дарнлей не только участвовалъ въ- убійствѣ Ричіо, но и вообще былъ человѣкъ грубый и въ пьяномъ видѣ часто велъ себя, какъ пьяные ирландцы въ Лондонѣ. Марія съ своей .стороны, родивъ, 19 іюня 1566 принца Іакова, удостоила графа Ботвеля такой же довѣренности, какъ прежде Ричіо, что. показалось крайне неприличнымъ строгимъ кальвинистамъ Шотландіи и Англіи. Это не подлежитъ сомнѣнію. Лингардъ и Чальмерсъ отвергаютъ, что отношенія Маріи къ Ботвелю были безнравственны; правда, это очень деликатный и трудно рѣшимый вопросъ; несомнѣнно однако, что Марія довѣрила Ботвелю, -бывшему наслѣдственнымъ адмираломъ Шотландіи, государственныя дѣла, до которыхъ не допускала мужа. Ботвель былъ личный врагъ графа Мерри, но, не смотря на это, завѣдывалъ вмѣстѣ съ нимъ, съ Гентли и съ зятемъ Мерри, графомъ Арджайлемъ, государственными дѣлами. Король такъ тяготился своимъ устраненіемъ, ртъ дѣлъ, что- по своему грубому обычаю объявилъ, что убьетъ графа Мерри. Онъ этого, правда, не сдѣлалъ; но оставилъ дворъ, объявивъ, что не вернется, пока не будутъ удалены эти три человѣка. Онъ отправился въ Стирлингъ и совершенно покинулъ бы Шотландію, если бы отецъ его не убѣдилъ королеву написать ему и пригласить его въ Эдинбургъ. Происшедшее вслѣдствіе этого свиданіе Дарнлея съ Маріей не привело ни къ чему, и королева открыто оставалась въ ссорѣ съ мужемъ, хотя въ совѣтѣ согласилась по. возможности удовлетворить короля.
Изъ историковъ одни стараются всяческй оправдать Марію, чтобы усилить трагическій эффектъ ея судьбы и показать въ ней мужественную защитницу римско-католической религіи противъ протестантства; другіе, напротивъ того-, сваливаютъ всю вину на шотландскую королеву, - чтобы оправдать Елисавету и доказать, что участь Маріи была справедливымъ наказаніемъ небесъ за ея пороки. Мы же ограничимся фактами. Несомнѣнно, что Марія, жившая полтора года въ открытомъ разрывѣ съ мужемъ, если не принимала прямаго участія въ заговорѣ, составленномъ въ концѣ 1566 года противъ его жизни, то во- всякомъ случаѣ очень хорошо знала, что сводный братъ, ея, Мерри, и его пріятели, способные на всякое злодѣяніе, рѣшились погубить Дарнлея. При этомъ, какъ при убійствѣ Ричіо, былъ составленъ и подписанъ формальный договоръ (Ьоп4). Его поднавали: Гентли, Арджайлъ, Ботвель, Майтлендъ и Бальфуръ, обязавшись отдѣлаться отъ короля и взаимно защищать другъ друга, особенно тог.о> изъ нихъ, кто будетъ исполнителемъ замысла. Мерри и тутъ остался вѣренъ- своему обычаю—не выставляться слишкомъ впередъ и держаться въ сторонѣ. Онъ не подписалъ договора. Ботвель, напротивъ, вызвался даже совершить убійство.
Съ этой минуты образъ дѣйствій королевы Маріи становится въ высшей сте-пени подозрительнымъ; ея поступки въ январѣ и въ февралѣ 1567 г. и то обстоятельство, что вызванное ея интригами уединеніе короля какъ разъ совпадало съ кровавыми замыслами заговорщиковъ, выказываютъ Марію въ самомъ неблагопріятномъ свѣтѣ. Что касается ея легкомыслія, то и поклонники ея согласны, что она перешла въ это время всѣ предѣли приличія и нравственности. Она, полтора года причиняла мужу всевозможныя огорчетя, не жила съ нимъ ’и не пустила его даже на крестины сына. Но- вдругъ она стала къ нему необыкновенно, нѣжна, когда Дарнлей въ концѣ 1566 года захворалъ оспою въ Гласгоу. Сначала
она послала къ нему своего доктора, а потомъ пріѣхала сама и въ послѣднихъ дняхъ января 1567 взяла его даже съ собой въ Эдинбургъ, такъ что, казалось, они совершенно примирились. Вслѣдъ затѣмъ было рѣшено, что Дарнлей поселится въ загородномъ домѣ, недалеко отъ городской стѣны. Домъ этотъ принадлежалъ какому-то священнику и носилъ духовное названіе (іЪе кігк оГ йеібв). Дарнлей поселился въ немъ, чтобы пользоваться здоровымъ воздухомъ, и чтобы, какъ говорила Марія, его не безпокоилъ шумъ дворца. Тридцать перваго января Дарнлея перевезли въ этотъ домъ. Лишь только онъ переѣхалъ туда, какъ соучастники Ботвел® принялись за работу и, какъ послѣ говорили, проводили мину и подкладывали въ нее и въ погреба дома порохъ. Королева выказывала мужу большую нѣжность и приказала даже поставить свою постель въ комнату, находившуюся подъ его спальней. Вечеромъ 9 февраля она возвратилась въ городъ во дворецъ на блистательную свадьбу одной изъ своихъ придворныхъ дамъ, а на слѣдующій день рано поутру страшный грохотъ возвѣстилъ всему городу, что домъ, гдѣ жилъ ея мужъ, взлетѣлъ на воздухъ. Трупы короля и одного пажа были найдены въ саду сосѣдняго дома безъ всякихъ признаковъ обжога; каралось, что ихъ осторожно положили туда; даже туфли лежали подлѣ мертваго короля. Трупы, трехъ другихъ человѣкъ и мальчика были найдены подъ развалинами зданія. Марія выказывала сильное огорченіе, но этого нельзя было считать доказательствомъ ея невинности, зная исторію столь частыхъ въ Англіи, Франціи и Германіи политическихъ убійствъ. Большинство подданныхъ Маріи заключило изъ обстоятельствъ дѣла, что король и пажъ его были задушены и вынесены изъ дома, который взорвали. уже по совершеніи убійства.
Послѣ первыхъ же розысковъ стало ясно, что Ботвель былъ непосредственнымъ участникомъ въ убійствѣ, и противъ него возникло формальное обвиненіе. Отецъ убитаго, графъ Ленноксъ, потребовалъ, чтобы королева созвала парламентъ и передъ нимъ формально обвинилъ Ботвеля и нѣкоторыхъ другихъ въ убійствѣ сына. Судъ былъ назначенъ 12 апрѣля, но Ленноксъ не явился, узнавъ, что соучастники убійства собрали нѣсколько'тысячъ вооруженныхъ людей. Вмѣсто себя онъ прислалъ изъ Стирлинга письмо отъ 11 апрѣля, прося сорока-дневной отсрочки и требуя, чтобы разсѣяли угрожающую ему вооруженную шайку. Просьба его была отвергнута, и, не смотря на его отсутствіе, судъ происходилъ въ назначенный день. Ленноксъ еще прежде обращался къ заступничеству Елисаветы, которая немедленно отправила въ Маріи посла съ дѣльнымъ и разсудительнымъ письмомъ. Посолъ ея прибылъ въ Эдинбургъ 12 апрѣля, какъ разъ въ тотъ день, когда былъ назначенъ судъ. Его даже не приняли и на письмо королевы не дали никакого отвѣта. Предсѣдателемъ въ засѣданіи суда 12 апрѣля былъ товарищъ обвиняемыхъ, графъ Арджайль (Ьегейііагу іпзіісіагу оГ 8соІІапй); поэтому должно было заранѣе предвидѣть рѣшеніе. На прошеніе графа Леннокса объ отсрочкѣ было отказано, и, такъ какъ обвинитель не явился, то Ботвель былъ оправданъ. Но междоусобная война уже грозила;. народъ былъ очень недоволенъ тѣмъ, что королева сама не назначила тотчасъ судебнаго слѣдствія объ убійствѣ мужа; раздраженіе усилилось еще болѣе, когда она прекратила слѣдствіе на половинѣ и « по прежнему продолжала оказывать расположеніе Ботвелю. Тогда для своей безопасности Марія потребовала, чтобы графъ Марръ передалъ ей Эдинбургскую цитадель, довѣренную ему чинами. Марръ исполнилъ ея требованіе, но съ тѣмъ, чтобы она дала ему въ залогъ сына, котораго онъ увезъ съ собою въ Стирлингъ.
Нельзя упрекать современниковъ и тѣхъ изь потомства, которые называли поведеніе Маріи въ этомъ дѣлѣ преступнымъ и не колеблясь приписывали ей участіе въ убійствѣ. Событія, послѣдовавшія за смертью Дарнлея, показываютъ королеву въ еще худшемъ свѣтѣ. Созванный парламентъ рѣшилъ черезъ два дня послѣ суда возвратить Гентли конфискованное у него имѣніе и оставить за заговорщиками всѣ жалованныя имъ награды, которыя, по шотландскому праву, могли быть отобраны. Такимъ образомъ, Меррл, Ботвель, Мортонъ, Крауфордъ, Кайтнесъ, Вотсъ, Семплъ, Геррисъ и Майтлендъ сохранили всѣ несправедливо присвоенныя государственныя имущества, а королева и наслѣдники ея были лишены права когда-либо ограничить льготы этихъ господъ. Вслѣдъ затѣмъ, 20 апрѣля, когда парламентъ былъ распущенъ, члены верхней палаты возбудили противъ себя страшное негодованіе своихъ соотечественниковъ, строгихъ пури
танъ. Всѣ епископы, за исключеніемъ одного, всѣ графы, за исключеніемъ двухъ, и всѣ бароны, за исключеніемъ пяти, всего двадцать четыре пера, подписали актъ, которымъ удостовѣряли невинность Ботвеля, обязывались защищать его противъ всѣхъ клеветниковъ и, наконецъ, даже всячески содѣйствовать браку его еъ королевой. Наконецъ, событіе 24 апрѣля довершило скандалъ. Въ, этотъ день королева подъ предлогомъ навѣстить сына поѣхала въ Стирлингъ и на пути была взята въ плѣнъ Ботвелемъ, который съ отрядомъ въ тысячу человѣкъ устроилъ на дорогѣ засаду. Она и свита ея были отправлены Ботвелеміъ въ Дон-баръ. Здѣсь онъ отпустилъ захваченныхъ съ нею Гентли и Майтлейда, а королеву держалъ въ заключеніи десять дней и выпустилъ ее не иначе, какъ взявъ съ нея согласіе на бракъ съ нимъ. Тогда возникло весьма правдоподобно® предположеніе, что все это дѣло было устроено заранѣе, и что убійство короля находится въ непосредственной связи съ похищеніемъ королевы. Марія и ея защитники и поклонники опровергали это и увѣряли даже, что Ботвель въ Дон-барѣ прибѣгалъ къ насилію и потомъ привезъ Марію плѣнницей въ Эдинбургъ; но такъ какъ Ботвелю надо было еще развестись съ женою, прежде чѣмъ думать о бракѣ съ Маріей, то намъ кажется невозможнымъ оправдать королеву въ преступномъ участіи въ злодѣяніи Ботвеля, тѣмъ болѣе, , что англійскій и французскій посланники настойчиво . отговаривали ее отъ этого скандальнаго брака. Ровно черезъ мѣсяцъ послѣ того, какъ Ботвель былъ призванъ въ судъ за убійство, королева явилась съ нимъ въ собраніе шотландскихъ судей (соигі о Г вез-зіоп) и дала ему формальное прощеніе за насильственное похищеніе и обращеніе съ нею, прибавивъ еще, что теперь она совершенно свободна. На слѣдующій день (18 мая) она сдѣлала его герцогомъ. Оркни и простила всѣхъ участвовавшихъ съ нимъ въ покушеніи противъ нея. Наконецъ, 15 мая 1567 она обвѣнчалась съ нимъ въ Голирудъ-Гоузѣ. Но и послѣ вѣйца ее строго стерегли, и разбойничій атаманъ, которому она отдалась, обходился съ нею самымъ грубымъ образомъ.
Послѣдующія шотландскія событія мы просмотримъ мелькомъ, не вдаваясь въ лабиринтъ интригъ, злодѣйствъ и коварствъ достохвальнаго шотландскаго дворянства. Убѣдившись, что Ботвель хочетъ быть тираномъ королевы, а черезъ нее всѣхъ шотландцевъ, единомышленники его испугались. Уже въ іюнѣ они заключили союзъ противъ своего бившаго пріятеля и товарища, съ которымъ вмѣстѣ грабили и злодѣйствовали; Мерри, дѣйствовавшій заодно съ нимъ, но постоянно державшійся въ сторонѣ, вдругъ явился мстителемъ. Онъ игралъ съ самаго начала главную роль во всѣхъ смутахъ, но всегда во время сходилъ со сцены; онъ ѣздилъ во Францію и теперь надѣялся получить регентство и воспитаніе молодаго принца. Заговорщики '*) сначала намѣревались напасть на Марію и ея мужа въ Эдинбургѣ, гдѣ могли разсчитывать на народъ. Но. это не удалось, потому что Ботвель съ королевою, которую всюду таскалъ за собою, бѣжалъ въ Бортвикъ; заговорщики послѣдовали за нимъ туда, но онъ поспѣшилъ оттуда въ Донбаръ. Тогда мятежники вступили въ Эдинбургъ и издали прокламацію къ народу, обвиняя Ботвеля въ убійствѣ Дарнлея, въ измѣнническимъ насиліи противъ королевы, въ принужденіи ея къ браку й въ намѣреніи овладѣть молодымъ принцемъ, чтобы убить его, какъ убилъ его отца. Королева, невидимому, совершенно добровольно слѣдовала за Ботведемъ; бѣжавъ въ Донбаръ изъ Бортвика по утру, онъ оставилъ тамъ королеву совершенно одну съ ея> прислугою, а вечеромъ она сама пріѣхала къ нему въ Донбаръ. Въ Доибарѣ Ботвель собралъ своихъ и королевскихъ вассаловъ и пошелъ на Эдинбургъ, гдѣ мятежники хотѣли учредить правительство, устранивъ отъ правленія Марію и Ботвеля. Они собрали войско и выступили противъ Ботвеля на возвышенность Кербери близъ Эдинбурга. 15 іюня оба войска стали другъ противъ ,друта и простояли такъ съ ранняго утра до девяти часовъ вечера. До битвы дѣло не дошло., такъ какъ Ботвель не рѣшился аттаковать сильнѣйшаго непріятеля», а мятежники,, быть
•) Графы Мортонъ, Марръ и Атолъ, бароны Юмъ, Семплъ и Линдсей и лерды То-либардайнъ и Грендякъ, къ которымъ потомъ присоединились Монтрозъ, Гленкарнъ, Рет* венъ и Синклеръ.
можетъ, хотѣли только захватить королеву, не губя своего стараго товарища. Наконецъ, согласились, что Ботвель можетъ отправляться, куда ему угодно, а королева должна слѣдовать въ Эдинбургъ за мятежниками,, лицемѣрно оказывавшими ей почтеніе и преданность.
Мортонъ, которому ее поручили, оказывалъ ей сначала должное почтеніе; но, въѣхавъ въ городъ, она, тотчасъ почувствовала, что ее ожидаетъ. Народъ встрѣтилъ ее страшными криками и несъ передъ нею знамя съ изображеніемъ ея убитаго мужа и передъ нимъ на колѣняхъ сына, восклицающаго: «Господи! не оставь .дѣла моего безъ отмщенія!» Марію привезли не во дворецъ, а въ домъ уголовнаго судьи и не допускали къ'ней никого, даже служанокъ. Послѣ двадцати двухъ часовъ, проведенныхъ въ совершенномъ одиночествѣ, въ смертельномъ страхѣ, въ слезахъ и рыданіяхъ, она была отправлена подъ строгимъ военнымъ конвоемъ въ укрѣпленный замокъ Лохлевенъ,, принадлежавшій сводному брату Мерри, Вильяму Дугласу. Тамъ съ 24 по 30 іюня ее мучилъ Линдсей, глава.піэтистовъ, совершившихъ все это предпріятіе, пока, наконецъ, она не подписала акта, которымъ обязалась сложить съ себя правленіе и вполнѣ предоставить воспитаніе сына пуританамъ.
Въ это время Елисавета была опять на сторонѣ Маріи противъ бунтовщиковъ, а министръ ея, Сесиль, стоялъ за послѣднихъ противъ шотландской королевы. Елисавета ненавидѣла всѣ пуританскіе принципы, а главное возмущеніе противъ верховной -власти и потому смотрѣла враждебно на шотландскихъ-мятежниковъ,'хотя Ноксъ уже умеръ, и народнымъ папой шотландцевъ былъ менѣе-ярый демократъ, Ле-Крокъ. Но Сесилю хотѣлось совершенно подавить католицизмъ, а слѣдовательно, и королеву Марію. Мерри игралъ ту же роль, какъ и Елисавета, постоянно выражавшая негодованіе противъ шотландскихъ піетистовъ и готовность помочь королевѣ Маріи, но въ сущности не дѣлавшая ничего. Мерри оставался во Франціи, пока не Пришла его пора, по назначеніи его регентомъ,и по коронованіи тринадцати-мѣсячнаго короля Іакова VI (I). Тогда онъ поспѣшилъ въ Шотландію и еще до принятія регентства, 15 августа 1567, по-» сѣтилъ сводную сестру свою, королеву, въ ея тяжеломъ заключеніи въ Лохле-венѣ. Посѣщеніе это продолжалось одинъ день и одну ночь. То, что сообщаетъ о Мерри англійскій посланникъ Трокмортонъ, показываетъ, что это былъ истый дипломатъ, считавшій, что власть стоитъ всякой жертвы, и въ то же время человѣкъ искусившійся въ священномъ писаніи, способный изъ любви къ Богу за-гдушйть въ своемъ сердцѣ всякую любовь и состраданіе къ роднымъ и ближнимъ. Надо сознаться, что Марія вела себя въ это время въ высшей степени недостойно. Мы говоримъ не о жалобахъ, слезахъ и рыданіяхъ слабой женщины, а о нѣжномъ письмѣ, которое она, находясь во власти враговъ, написала изъ Эдинбурга къ Ботвелю, и за которымъ слѣдовало множество другихъ такихъ же писемъ къ этому злодѣю. Мерри увѣрялъ даже иностранныя державы, что только слезы и просьбы Маріи побудили его въ. пребываніе въ Лохлевенѣ принять регентство., Шотландскіе піэтисты вытребовали отъ Мерри такую присягу, которая ясно доказывала, что нетерпимостью и фанатизмомъ въ кальвинизмѣ они не уступаютъ ни іезуитамъ въ папизмѣ, ни нынѣшнимъ піэтистамъ. Марія отличалась полною терпимостью; Мерри же долженъ былъ обѣщать не только всѣми силами стараться доставить господство истинной церкви, то есть ученію Нокса, но и потребить всѣхъ еретиковъ и еретичекъ *).
Мерри поручилъ своей матери, бывшей любовницѣ Іакова V, должность тю-ремницы при- его сводной сестрѣ, заключенной въ Лохлевенѣ. Но братъ Мерри, Джорджъ Дугласъ, влюбился въ нее и помогъ ей бѣжать 25 марта 1568. Марія уже выбралась изъ замка, но гребцы, переправлявшіе ее черезъ рѣку, возъимѣли подозрѣнія и привезли ее назадъ. Тогда Джорджъ Дугласъ бѣжалъ, но вскорѣ,
*) АпД онѣ оЕ ѢІЙ8 геаіте оЕ 8соЕ1апД анД ітруге іЬаігоЕ і ваіі Ъе саіге іо гиіѣе ои4 . аіі Ьегеііскз апД епетіея Іо ѢЬе ігету ж>гз1іір оЕ Стой, іііаі заіі Ье сопгісѣ Ьу ѢЬе ѣге-те- кігк оЕ воД о? КЬе ЕогеваіД сгітез. (И буду заботиться объ уничтоженіи во всемъ Шотландскомъ королевствѣ и его владѣніяхъ всѣхъ еретицовъ и враговъ истиннаго богопочитанія, обличенныхъ истинною церковью Божіею въ вышеупомянутыхъ преступленіяхъ).
— 74 — „ • 2 мая, окончательно освободилъ королеву черезъ шестнадцатилѣтняго юношу, извѣстнаго въ окрестностяхъ подъ именемъ маленькаго ' Дугласа. Онъ благополучно привезъ Марію изъ Лохлевена къ Джорджу Дугласу, который перевезъ ее въ замокъ Гамильтонъ. Очутившись въ безопасности, королева не. медля объг язвила свое отреченіе отъ престола вынужденнымъ насиліемъ. Тогда девять графовъ, девять епископовъ и восемнадцать бароновъ предложили ей помощь, й вокругъ нея собралось много приверженцевъ. Съ ними она выступила изъ- Гамильтона и пошла на Донбартонъ, какъ вдругъ на пути передъ ней на. высотахъ неожиданно показался Мерри съ отборнымъ отрядомъ. Спутники Маріи, надѣясь на свою многочисленность, бросились на слабый отрядъ регента, но- были, разбиты и разсѣяны. Королева бѣжала, но не знала, куда укрыться, потому что путь въ горы былъ занятъ. Шотландія не представляла ей убѣжища. Потому она, рѣшилась обратиться къ королевѣ англійской.
Елисавета въ этомъ случаѣ поступила согласйо своему хваленому дипломатическому и политическому такту. Она предоставила шотландской королевѣ жить въ Карлейлѣ на шотландской границѣ, что привело Мерри и его шотландцевъ въ большое смущеніе; они были принуждены согласиться принять посредничество 'королевы англійской въ своихъ несогласіяхъ съ Маріей. Елисавета относилась къ Маріи очень дружески и любезно, но велѣла строго смотрѣть за нею въ Карлейлѣ и объявила, что не можетъ принять сторону Маріи, рока она не оправдается въ убійствѣ мужа. Это далгі англійской королевѣ средство во всякое время уничтожить свою соперницу. Сесиль (лордъ Борлэ) и на этотъ разъ дѣйствовалъ втайнѣ. Этотъ врагъ Маріи и ея религіи издавна строилъ противъ нея ковы, то возстановляя противъ нея Елисавету, то сочиняя непредвидѣнныя затрудненія и запутывая королеву Марію, ея друзей и единовѣрцевъ въ-опасныя сѣти личными интригами и дипломатіей своихъ креатуръ, которымъ поручалъ переговоры съ нею. Весь 1568 годъ онъ держалъ Марію и • шотландцевъ въ страхѣ и доставилъ своей корблевѣ торжество: шотландскій регентъ Мерри, устрашенный безпокойствами въ своей странѣ, пріѣзжалъ въ Англію и предсталъ передъ министрами Елисаветы обвинителемъ своей королевы; Марія съ своей стороны согласилась признать англійское правительство судьей въ своемъ дѣлѣ.
Іоркское и Гамптонкуртское совѣщанія касательно шотландской королевы не привели ни къ какому положительному результату. Мерри, съ -своей стороны, воспользовался честолюбіемъ протестантскаго герцога Норфока и,дружбою- его.съ графами Аронделемъ и Пемброкомъ, герцогами Нортомберлендомъ и Вестмор-лендомъ, съ членами тайнаго совѣта, Дерби, Сѳсс.ексомъ и Комберлендомъ, чтобы подстрекнуть его на бракъ съ Маріей; но въ то же время изъ своихъ дипломатическихъ цѣлей онъ еще до возвращенія въ Шотландію извѣстилъ объ этомъ планѣ королеву Елисавету. Она пришла въ негодованіе и приказала перевезти шотландскую королеву въ замокъ Тотбери въ Страффордскомъ графствѣ, гдѣ съ тѣхъ поръ графъ Шрьюсбери содержалъ ее плѣнницей. Въ маѣ 1569 проектъ о бракосочетаніи Маріи съ Норфокомъ, отвергнутый сперва имъ самимъ, былъ возобновленъ, и въ пользу его былъ даже любовникъ англійской королевы, графъ Лейстеръ. Норфокъ, Арондель и Немброкъ подписали договоръ изъ четырехъ условій, обѣщая выхлопотать черезъ Елисавету и черезъ Мерри возстановленіе Маріи на престолѣ. Въ іюнѣ и въ іюлѣ 1569 шли объ этомъ переговоры? съ-Маріей. Члены тайнаго совѣта сообщили даже своей королевѣ три первыя условія заключеннаго ими договора, состоявшія въ томъ, чтобы возстановить при помощи Елисаветы й Мерри права Маріи; но они умолчали о четвертомъ, въ которомъ говорилось о бракѣ Маріи съ герцогомъ Норфокомъ. Однако, Елисавета узнала черезъ Мерри объ этомъ намѣреніи своихъ сановниковъ; негодованіе ея усилилось, когда она узнала, что безъ ея вѣдома уже успѣли сдѣлать всѣ приготовленія къ браку. Ботвель, занимавшійся сначала пиратствомъ на Оркней-чкихъ островахъ, потомъ долго просидѣвшій въ тюрьмѣ въ Даніи, гдѣ влачилъ самое презрѣнное существованіе, далъ уже письменное согласіе на разводъ, и серезъ посланниковъ было уже испрошено согласіе на бракъ королей Франціи и Испаніи. Но вдругъ Мерри, затѣявшій все ото Дѣло, разстроилъ его вторичнымъ предательствомъ. Вмѣсто того, чтобы помочь выхлопотать отъ шотландскаго парламента необходимое согласіе на разводъ, онъ постарался, чтобы парламентъ
отказалъ въ этомъ. Лейетеръ признался Елисаветѣ, что и онъ дѣйствовалъ въ пользу брака. Маріи съ Норфокомъ. Тогда на послѣдняго обрушился весь гнѣвъ королевы, которая скоро простила Лейстеру. Она приказала герцогу Норфоку не думать болѣе* объ этомъ бракѣ и когда, спустя нѣсколько мѣсяцевъ, онъ явился ко двору, велѣла посадить его въ Тоуэръ (октябрь 15§9). Хотя въ 1570 онъ былъ освобожденъ, до въ 1571 его опять запутали изъ-за Маріи въ процесъ, погубившій его, Нортомберленда,. Вестморленда и другихъ. Конецъ исторіи Маріи мы разскажемъ частью при случаѣ въ слѣдующихъ главахъ, а частью когда будемъ говорить о воцареніи Іакова I.
7. Англія при Елисаветѣ въ семидесятыхъ годахъ.
Пока англійскіе и шотландскіе вельможѣ затѣвали* заговоры въ пользу Маріи Стюартъ, съ другой стороны папа, -Филиппъ II и фанатическая французская партія разжигали неудовольствіе шотландцевъ и англичанъ и Поддерживали его тайными агентами, деньгами и даже войсками. Тогда и Елисавета стала отплачивать своимъ врагамъ тѣмъ же. Мы уже говорили (стр, 7, 26, 29, и 42) о поступкахъ* англійской королевы въ этомъ духѣ и о непріятностяхъ, возникшихъ вслѣдствіе этого у нея съ французскимъ правительствомъ и съ Филиппомъ. Поэтому здѣсь мы только вкратцѣ напомнимъ ихъ.
Елисавета давно уже помогала французскимъ протестантамъ деньгами и войскомъ (т. IV, стр. 612,, 614), а въ 1568 году захватила испанскія деньги, посланныя герцогу Альбѣ; за это испанскій посланникъ распространилъ въ Лондонѣ злобные пасквили, а королева нѣсколько дней продержала его подъ домашнимъ арестомъ. Съ этого времени Испанія и Англія безпрерывно задѣвали другъ друга; но выгода была вся на сторонѣ англичанъ, которые грабили испанскія колоніи -и посредствомъ изгнанныхъ изъ Франціи и Нидерландовъ протестантовъ, купцовъ и фабрикантовъ, забирали въ руки всю промышленость и торговлю Европы. Не слѣдуй Филиппъ II относительно Англіи той осторожной и подозрительной политикѣ, съ какою онъ дѣйствовалъ противъ Франціи, онъ могъ бывъ 1570 году очень повредить королевѣ Елисаветѣ. Регентъ Мерри палъ въ Шотландіи жертвою частной мести, и сильная партія, соединившись съ богатыми католическими графами, Норт-омберлендомъ, Вестморлендомъ и другими, составила планъ освободить Марію и снова воцарить ее въ Шотландіи. Союзники сообщили о своемъ намѣреніи герцогу Альбѣ, который, вмѣсто того чтобы послать въ Шотландію войска, послалъ туда только полковника Вителло, правда, очень опытнаго и дѣльнаго офицера. Мятежники собрали нѣсколько тысячъ пѣхоты и кавалерій; но Вителло не могъ ничего предпринять съ ними, потому что онп разсѣялись, едва графъ Соссексъ съ сѣвера, а графъ Варвйкъ съ юга двинулись на нихъ съ регулярными войсками, Вестморлендъ бѣжалъ въ Нидерланды, гдѣ и умеръ. Нортомберлендъ бѣжалъ къ шотландцамъ, которые выдали его, и онъ былъ казненъ; брата его посадили въ Тоуэръ, гдѣ онъ въ 1584- самъ лишилъ себя* жизни.
Жестокія: казни, произведенныя правительствомъ на сѣверѣ, множество конфискацій и юридическихъ убійствъ утвердили власть англійскаго правительства, но за то уничтожили могущество вассаловъ, которое именно въ это время такъ усиливалось во Франціи. Коммиссары королевы Елисаветы дѣйствовали въ 1570— 72 гг. такъ, что запутали въ дѣло всѣхъ богачей и помѣщиковъ сѣвера и запада Англіи, чтобы обогатить, государственную казну; число казненныхъ католиковъ простиралось до 800, и въ цѣломъ округѣ между Ньюкастлемъ и Ветербн. на шестьдесятъ англійскихъ миль длины и на сорокъ ширины, не было мѣста, гдѣ не было бы кого-нибудь повѣшено. Возстаніе это повредило шотландской королевѣ еще тѣмъ, что съ тѣхъ поръ ее могли обвинять, справедливо или несправедливо, въ сношеніяхъ съ внутренними врагами Елисаветы и съ иностранными католическими державами, а также тѣмъ, что ее перевезли изъ Тотберн въ Ковентри, гдѣ за нею смотрѣли еще строже, чѣмъ прежде. Герцогъ Альба тоже вредилъ несчастной королевѣ, поддерживая ея шотландскихъ иривержеи-
цевъ и помогая Шотландіи сдѣлаться совершенно независимой отъ Англіи. Чтобы защититься отъ испанцевъ и папистовъ, пресвитеріане и пуритане должны были искать помощи въ Англіи. По умерщвленіи Мерри регентомъ Шотландіи сдѣлался графъ Ленноксъ, но вскорѣ подвергся той же упасти, «какъ и предшественникъ его. Преемникъ его графъ Марръ, также палъ жертвою борьбы партій. Ему наслѣдовалъ Мортонъ, состоявшій въ совершенной зависимости отъ' Англіи. Забавный процессъ, начатый въ Римѣ противъ Елисаветы, и участіе герцога Альбы въ обнародованіи обвинительной, папской буллы по этому поводу усилили власть королевы Елисаветы и обратились на пагубу католикамъ. Папа Пій IV благоразумно. считалъ англійскую королеву принадлежащей къ католическому вѣроисповѣданію, посылалъ въ ней посланниковъ и написалъ письмо, приглашая ее открыто возвратиться въ лоно церкви и прося даже отправить уполномоченныхъ на тридентскій соборъ. Но Преемникъ его, Лій V, былъ совершенно инаго образа мыслей. Онъ требовалъ отъ королей Франціи и Испаніи энергическаго заступничества за королеву шотландскую, какъ за опору католицизма среди британцевъ; узнавъ, что Елисавета учредила въ Іоркѣ и Вестминстерѣ слѣдственныя коммиссіи надъ Маріей, онъ началъ противъ англійской королевы духовный процессъ. Процессъ этотъ кончился судебнымъ приговоромъ, по которому папа, долженъ былъ изготовить противъ Елисаветы особую буллу. Въ буллѣ исчислялись всѣ проступки англійской королевы, и она объявлялась виновною въ ереси и лишенною своего мнимаго права на англійскій престолъ, а подданные ея освобождались отъ присяги. Булла была написана, но долго не обнаро-дывалась. Пій объявилъ ее только тогда, когда въ Римъ пришла вѣсть о неудачномъ возстаніи Нортомберленда и Вестморленда и объ ужасныхъ казняхъ, которымъ вслѣдствіе этого подверглись англійскіе католики. Тогда 25 февраля 1570 папа рѣшился обнародовать буллу. Онъ послалъ экземпляры ея герцогу Альбѣ, который отправилъ ихъ испанскому послу въ Лондонъ, гдѣ 15 мая буллу нашли прибитою на дверяхъ епископскаго двора. Вслѣдствіе этого нѣсколько человѣкъ подверглись жестокимъ пыткамъ, а нѣкто Фельтонъ,. сознавшійся, что прибилъ буллу, былъ 8 августа казненъ, какъ государственный преступникъ. Папская булла возбудила только новыя гоненія на католиковъ. При тогдашнихъ англійскихъ уголовныхъ законахъ и при легкости добыть лжесвидѣтелей, множество невинныхъ лишились жизни, и противъ католиковъ были изданы самые жестокіе законы; народъ былъ/Очень, недоволенъ, что папа сомнѣвается въ законности рожденія его - королевы и въ правахъ ея на престолъ. Притомъ, такъ какъ папа провозглашалъ права Маріи, то 'съ этой минуты Елисавета и протестанты стали считать жизнь шотландской королевы опасною для себя и для своей религіи, особенно, судя по тому, что имъ разсказывали тысячи французскихъ и нидерландскихъ эмигрантовъ объ іезуитахъ и инквизиціи на континентѣ.
Новая затѣя въ пользу Маріи, придуманная папою, великимъ герцогомъ Флорентинскимъ и Альбою, стоила жизни протестанту, герцогу Норфоку. Нор-фокъ взялся доставить въ Шотландію деньги, назначенныя тамошнимъ приверженцамъ Маріи и посланныя въ Англію .черезъ одного флорентинскаго банкира, Ридольфи. Дѣло это было открыто, множество людей подверглось пыткамъ, много важныхъ лицъ было арестовано, Ридольфи..казненъ; самъ Норфокъ въ концѣ 1571 года былъ приговоренъ къ смерти за то, что изъ сожалѣнія и любви хотѣлъ помочь плѣнной королевѣ. Его казнили только въ январѣ 1572 послѣ нѣсколькихъ попытокъ освободить его силою.
Съ 1572 протестантское законодательство Англіи и ея парламента, въ которомъ, въ великому огорченію королевы, пуритане (піэтисты) пріобрѣтали все болѣе и болѣе мѣстъ и голосовъ, -стало столъ же грознымъ для католиковъ, сколько въ другихъ странахъ іезуитская юстиція была страшна для протестантовъ. Въ томъ же году парламентъ объявилъ государственнымъ преступникомъ всякаго, кто назоветъ королеву еретичкой; кто' скажетъ, что парламентъ не въ правѣ установить порядовъ престолонаслѣдія; кто приметъ отъ. папы буллу или какое-нибудь другое порученіе. Дѣло дошло до того,, что было назначено вѣчное тюремное заключеніе тому, кто осмѣлится привезти въ Англію освященныя въ Римѣ четки или облатку (А§іш$ Веі). Въ ноябрѣ 1581 были осуждены и публично казнены восемь священниковъ за связь, съ папою и іезуитами. Въ слѣ
дующемъ, году было объявлено государственнымъ преступленіемъ обращеніе или участіе въ обращеніи протестанта въ католицизмъ. Въ то же время посѣщеніе англиканской церкви вмѣнялось въ обязанность такъ строго, что и новѣйшіе нѣмецкіе фанатики вѣрно не пожелали бы ничего лучшаго. Кто- въ теченіе мѣсяца, не былъ въ церкви, подлежалъ штрафу въ 2Ѳ0 марокъ. Въ 1584 г. жестоко пытали двухъ человѣкъ, чтобы только добиться, какого рода была ихъ связь съ католиками, выслали изъ государства испанскаго посланника и приговорили къ смерти семьдесятъ священниковъ. Эти дѣйствія богословскихъ юристовъ не понравились, наконецъ, самой королевѣ; она порицала судей за употребленіе пытки и не велѣла казнить этихъ священниковъ, замѣнивъ казнь изгнаніемъ изъ страны.
Не смотря на эти гоненія, Англія процвѣтала и была» первенствующею державою; смуты и войны во Франціи и Нидерландахъ привлекли тогда въ Англію иромышленость, торговлю, мореплаваніе и ремесла. Первоклассные ученые и поэты распространяли славу дипломатической и практической, но совершенно чуждой романтизма и сантиментальности королевы. Фрэнсисъ Дрекъ съ ея флотомъ совершилъ кругосвѣтное плаваніе; Фробишеръ искалъ въ Ледовитомъ океанѣ сѣверовосточнаго проѣзда въ Индію, и кровожаднѣйшій изъ русскихъ царей предлагалъ королевѣ Елисаветѣ свою руку и поощрялъ англійскую торговлю въ Россіи.
8. Французскія религіозныя войны съ 1577 до 1580.
Исторія французскихъ религіозныхъ войнъ доведена выше до эдикта Пуатьер-' сиаго и до Бержеракскаго договора. Но, прежде чѣмъ перейти къ послѣдующимъ событіямъ, необходимо сдѣлать нѣкоторыя замѣчанія. Передъ пятымъ религіознымъ миромъ была заключена Священная Лига. Филиппъ II испанскій воспользовался этимъ союзомъ, чтобы уничтожить европейское значеніе Франціи. Самъ французскій король Генрихъ III только и дѣлалъ, что забавлялся крестными ходами и другими церковными торжествами или потѣшался съ собаками и глупыми дворянчиками, товарищами его разврата и нелѣпаго препровожденія времени. Своимъ покровительствомъ духовнымъ братствамъ онъ много способствовалъ тому, что, самъ того не подозрѣвая, сдѣлался рабомъ фанатическаго духовенства. Лига, была заключена противъ правъ Генриха Наваррскаго на наслѣдство французскаго престола, и монахи подняли націю противъ правительства, какъ въ 1793 якобинскіе клубы. Всего вѣрнѣе слѣдовать во взглядѣ на сущность этого фанатическаго союза извѣстной книгѣ «Духъ Лиги» (Езргіі Де Іа 1і$ие). Въ ней сказано, что еще съ 1563 года образовались частные союзы для защиты римско-католической вѣры, причемъ, зачинщики пользовались особенно цехами, духовными братствами и другими гражданскими корпораціями. Нельзя, однако, рѣшить, продолжаетъ авторъ, гдѣ возникла заключенная въ 1576 г. Священная Лига, въ Парижѣ ли, или въ Пикардіи; дѳстовѣрно только, что самый странный документъ о ней составленъ въ Пикардіи. Документъ этотъ — союзный актъ, составленный д'Юмьеромъ. Онъ, подобно всѣмъ договорамъ того времени, начинается формулою: «Во имя Пресвятой Троицы». Съ перваго взгляда союзъ казался вполнѣ благонамѣреннымъ и полезнымъ, такъ какъ въ этомъ договорѣ подписавшіе его обязцвались присягою только пребывать до самой смерти въ заключаемомъ священномъ союзѣ, основанномъ во имя Пресвятой Троицы на защиту католической вѣры, короля Генриха III и преимуществъ, которыми французское государство пользовалось со временъ Хлодвига. Послѣдній пунктъ показывалъ уже, что основатели лиги имѣли намѣреніе обратить свою дѣятельность на дѣла, совершенно- чуждыя религіи; намѣренія ихъ были сверхъ того высказаны совершенно ясно въ самомъ текстѣ акта. Въ немъ было вмѣнено въ обязанность всѣмъ членамъ безпрекословно повиноваться главѣ лиги, не поименованному и еще только имѣющему быть избраннымъ; его диктаторская власть должна была совершенно затмить власть слабаго короля. Искорененіе протестантства было прямо объявлено главною цѣлью лиги. Братства распространяли союзный актъ по всѣмъ городамъ и провинціямъ и собирали подписи. Шестнадцать кварталовъ Парижа, давно образовавшіе нѣчто въ родѣ демократической власти, подъ руководствомъ своихъ цеховыхъ старшинъ и бургомистровъ, едва услышавъ
о союзѣ противъ правъ короля наваррскаго, немедленно приступили къ нему, подписали актъ договора и принесли присягу. Примѣру парижанъ и пикардійцевъ послѣдовали все Пуату и вся Турень. '
Уже цѣлые города, провинціи и корпораціи, множество частныхъ лицъ, вельможъ, дворянъ и гражданъ успѣли вступить въ лигу, когда протестанты увѣдомили о ней короля; въ то же время онъ получилъ извѣстіе отъ своего посланника при дворѣ Филиппа II, что основатели лиги послали въ Испанію тайныхъ агентовъ просить содѣйствія испанскаго короля. Протестанты перехватили бумаги посланнаго въ Римъ адвоката Давида, изъ которыхъ ясно бы До, что герцога Генриха де Гиза прочатъ въ диктаторы лиги. Папа Григорій ХІІГ, выразившій благородныя и христіанскія чувства по поводу рѣзни варѳоломеевской ночи, остался и теперь вѣренъ себѣ: онъ не хотѣлъ вступать въ сношенія съ союзомъ, направленнымъ противъ французскаго короля. Филиппъ II думалъ иначе. Онъ и іезуиты, устроившіе лигу и продолжавшіе хлопотать о ней, думали, что цѣль оправдываетъ, средства; поэтому Филиппъ сталъ покровителемъ лигистовъ. Лига пугала Генриха III тѣмъ болѣе, что большинство депутатовъ генеральныхъ штатовъ^ созванныхъ имъ въ это время въ Влуа, оказалось ярыми врагами протестантовъ и горячо оспаривало всѣ мѣры, предлагаемыя королемъ дія отвращенія грозившей ему опасности отъ распространенія лиги и Отъ избранія главы ея. Чтобы разстроить замыслы Филиппа II п Гизовъ, король счелъ всего" лучшимъ предложить въ вожди лиги самого себя. Онъ не сообразилъ, что королю неприлично провозглашать себя вождемъ партіи, т. е. одной части своихъ подданныхъ противъ другой; кромѣ того этимъ поступкомъ онъ принималъ па себя обязательство воевать съ протестантами, чего онъ никакъ не могъ выполнить но неимѣнію денегъ, которыхъ штаты не хотѣли ему давать. Но хуже всего было Для него то, что онъ могъ быть вполдѣ увѣренъ, что партія, орудіемъ которой онъ добровольно дѣлался, никогда не довѣрится ему. Вступленіемъ въ лигу онъ достигъ только того, что, прежде чѣмъ подписался и присягнулъ ей, договоръ ея былъ измѣненъ въ томъ смыслѣ, что изъ него было выключено все, казавшееся опаснымъ королевской власти. Затѣмъ король предложилъ договоръ, лиги на утвержденіе штатамъ и приказалъ собирать подписи въ Парижѣ и во всей Франціи. Тогда Гизы и ихъ партія поспѣшили въ. Влуа и заодно съ чинами объявили королю, что въ силу союзнаго акта онъ долженъ возобновить войну съ протестантами. Однако, Генриху удалось найти увертку. Онъ сказалъ, что сначала надо попробовать, не согласятся ли вожди протестантовъ мирно возвратиться къ римской церкви. Вслѣдствіе этого, какъ мы уже говорили, къ королю наваррскому, принцу Конде и маршалу Данвилю,' которые съ своими войсками все еще сохраняли военное положеніе, были посланы депутаты. Принцъ и маршалъ на требованіе депутаціи дали, какъ было сказано, грубый и рѣзкій отказъ; за то уклончивый, хотя исполненный достоинства отвѣтъ Генриха- Наваррскаго показывалъ, что, какъ наслѣдникъ католическаго престола, онъ не прочь обратиться къ католицизму, если не теперь, то при другихъ обстоятельствахъ.
Получивъ эти отвѣты, королю ничего не оставалось, какъ возобновить войну, хотя* штаты не только не дали денегъ, но разошлись, не назначивъ даже коммиссіи. Король выставилъ двѣ арміи, одну подъ начальствомъ брата своего, герцога Анжуйскаго, другую подъ предводительствомъ терцога де. Майена, брата Генриха де Гиза. Первый очень нуждался въ деньгахъ, а второму король справедливо не довѣрялъ. Въ виду такихъ обстоятельствъ король выпутывался интригами, искусно воспользовавшись, чтобы перессорить реформатовъ и сломить ихъ силу, разногласіемъ частныхъ интересовъ вождей протестантовъ и высшаго дворянства, бывшаго- съ ними за одно, и раздорами Данвиля съ двумя другими предводителями гугенотовъ.
Вслѣдствіе этого въ сентябрѣ 1577. состоялся новый договоръ, гласные пункты котораго должны были удовлетворить католиковъ и лигистовъ, а тайные протестантовъ. Этотъ мирный трактатъ, состоявшій изъ шестидесяти-четырехъ гласныхъ пунктовъ и сорока восьми тайныхъ, былъ заключенъ въ Бержеракѣ; результаты его были обнародованы вскорѣ въ Пуатьерскомъ эдиктѣ, который Генрихъ III всегда называлъ лотомъ своимъ эдиктомъ.. Имъ отмѣнялись смѣшанныя палаты (сЬашЬтев ті-рагіез) въ парламентахъ парижскомъ, дижонскомъ, руан
скомъ и реннскомъ, и протестанты, вмѣсто восьми крѣпостей, получали только четыре; за то въ другомъ отношеніи онп пріобрѣтали такія выгоды, какими до сихъ поръ никогда не пользовались. Богослуженіе ихъ было освобождено отъ всѣхъ прежнихъ ограниченій и получало почти полную свободу; король возвращалъ имъ всѣ гражданскія права; они могли занимать впредь всѣ мѣста, даже судебныя; наконецъ, имъ было обѣщано назначить во всѣ парламенты особыхъ судей для разбора ихъ дѣлъ.
Такимъ образомъ король, казалось, былъ расположенъ къ протестантамъ. Но въ то же время его дѣтское суевѣріе,- смѣшное тщеславіе и расточительность усиливали Гизовъ, враговъ какъ его самого, такъ и реформатовъ. Относительно суевѣрія довольно сказать, что его окружали, кромѣ его пустыхъ и нелѣпыхъ миньоновъ, только монахи и іезуиты, которыхъ онъ осыпалъ щедротами въ благодарность за религіозные праздники, торжественные крестные ходы и блестящія церковныя торжества, которыми онп забавляли его. Относительно его тщеславія и мотовства, современники разсказываютъ, что Генрихъ и дворъ его своими безумными тратами какъ будто издѣвались надъ нищетою народа, что случается иногда и въ наше время. Герцогъ де Неверъ въ своихъ запискахъ разсказываетъ, что на открытіи собранія чиновъ король былъ наряженъ, какъ дама, въ брилліантовыя серьги. Потомъ 17 января онъ снова появился въ нарядѣ очень смѣшномъ, но стоившемъ очень дорого *).
Мая 15 король далъ пиръ своему брату въ замкѣ Ла-Туръ дю Плесси, причемъ прислуживали полунагія женщины въ мужскихъ костюмахъ, съ развевающимися волосами, и одна зеленая матерія, изъ которой было сшито ихъ платье, стоила 60,000 ливровъ. Екатерина Медичи въ свою очередь дала балъ въ Ше-нонсо, который стоилъ 100,00.0 франковъ. Чтобы понять, что значили тогда такія суммы, надо сравнить съ ними цѣны на хлѣбъ. Видя это мотовство, неудивительно, что деканъ Труа, добиваясь согласія чиновъ па'продажу части государственныхъ имуществъ, показалъ долги короля въ такую огромную сумму **).
Королю всего больше было хлопотъ съ лотарингскими принцами, особенно съ Генрихомъ Гизомъ и съ собственнымъ братомъ, герцогомъ Анжуйскимъ. Гизовъ поддерживала Испанія, и втайнѣ они по-прежнему руководили страшною -лигою, тогда какъ король былъ ея предводителемъ только для вида. Они всѣми силами старались возобновить войну съ протестантами. Мать короля, Екатерина Медичи, напротивъ того, старалась теперь сохранить миръ. Съ этою цѣлью она ѣздила въ Южныя провинціи, выхлопотавъ предварительно кальвинистамъ, кромѣ четырехъ больпіихъ крѣпостей, предоставленныхъ имъ послѣднимъ миромъ, еще четыре второстепенныя. При личномъ свиданіи съ зятемъ, Генрихомъ Наваррскимъ, въ его резиденціи Неракѣ, главномъ городѣ герцогства Альбрэ, она по уполномочію сына сдѣлала протестантамъ еще нѣкоторыя уступки. Соглашеніе, заключенное ею съ зятемъ 24 февраля 1579, было въ мартѣ утверждено королемъ въ Парижѣ, но обнародовано только въ 1581. Это соглашеніе частію объясняло, частью расширяло договоръ Бержеракскій и эдиктъ Пуатьерскій; въ силу его протестантамъ позволялось строить новыя церкви и дѣлать между со.бою денежные сборы; кромѣ того имъ было обѣщано пятнадцать крѣпостей. Тѣмъ не менѣе уже въ слѣдующемъ году миръ былъ снова нарушенъ пзъ-за самыхъ вздорныхъ поводовъ, которые прекрасно характеризуютъ легкомысленность тогдашней эпохи и вообще французской націи. Впрочемъ, король наваррскій слишкомъ хорошо
*) «II ее шопѣга ѵёіи. Гогѣ гісЬетепѣ 6’ип реШ тапѣеаи еѣ поп §гап<1 пі гоуаі, таіз Ыеп <іе іігар 4’ог ёоиЫё <іе ѣоііе й’агдепѣ раззетепѣё сГог зі гісііетепѣ, ди'оп (іізоіі. _ дие зиг Іебіѣ тапѣеаи еѣ зиг Іе роигроіпѣ еѣ спаиззез <іе поёте уепаѵоіѣ д и а г ѣ е тіііе аипев еѣс». (Онъ явился въ богатѣйшемъ нарядѣ, состоявшемъ изъ короткой, вовсе не королевской мантіи; изъ золотой парчи, подбитой серебряной парчей и такъ роскошно вышитой золотымъ аграмантомъ, что, какъ говорили, на плащъ этотъ, на камзолъ и на штаны его пошло четыре тысячи локтей.)
•♦) «ЕпГіп Іа песеззіѣё п’а роіпѣ >Іоі; ог сеіѣе песеззіѣё езѣ ѣоиѣе тапііезѣ.'е еп Іа рег-зоппе би гоу, Іедиеі езѣ'еп д еѣ ѣё сГе с епѣ ип ті 11 іопз, зіхсепѣеѣѣапѣ <іе тіііе Іі ѵгез.» Наконецъ, на нѣтъ и, суда нѣтъ; нужда, столь настоятельная, олицетворяется въ самой особѣ короля, на которомъ долгу сто одинъ милліонъшесть-сотъ Слишкомъ тысячъ ливровъ.)
зналъ Екатерину Медичи и ея итальянское коварство, чтобы, видя, какъ она хлопочетъ о мирѣ, не подумать, что она хочетъ только усыпить протестантовъ. Коатому онъ принялъ всѣ мѣры, чтобы при цервой надобности имѣть возможность, тотчасъ собрать предводителей своихъ наемниковъ.
Непродолжительная седьмая религіозная война или,' какъ ее называли, война влюбленныхъ (Іа §ііегге сіея атоцгсііх), возгорѣлась изъ-за совершенно случайнаго и пустаго поводаг. Хотя католическіе и протестантскіе вельможи все время не переставали воевать между собою и, какъ въ средніе вѣка, отнимать другъ у друга замки, но настоящій поводъ къ войнѣ дало сплетниче-ство короля и зависть его къ брату своему. Сестра его, Маргарита, и мужъ ея, Генрихъ Наваррскій, всегда терпѣть не могли другъ друга. Маргарита открыто” предпочитала своему мужу герцога де Гиза, но кромѣ того, по словамъ собственныхъ ея записокъ, имѣла цѣлый легіонъ любовниковъ. Это не мѣшало ей быть фанатичною ненавистницею протестантизма и поклонницею римской церкви. Когда въ 1576 мужъ ея убѣжалъ изъ-цодъ полицейскаго надзора, въ которомъ его держали при дворѣ, то смѣясь говорилъ, что совершенно равнодушенъ къ двумъ вещамъ, которыя оставилъ при дворѣ—къ обѣднѣ п къ женѣ. Разставшись съ нимъ, Маргарита продолжала вести туже развратную жизнь, какъ и прежде; наконецъ, мать отвезла ее къ мужу, который изъ политическихъ разсчетовъ счелъ нужнымъ терпѣть ее у себя въ Неракѣ. Тамъ, по собственнымъ ея словамъ, она, не стѣсняясь сосѣдствомъ своего веселаго й равнодушнаго къ ея похожденіямъ мужа, вела жизнь, какую и въ наше время знать считаетъ величайшимъ земнымъ счастіемъ *).. Мужъ ея былъ безъ памяти влюбленъ въ четырнадцатилѣтнюю дѣвушку де Фе-сёзъ; а сама она была въ связи съ виконтомъ де Тюренемъ и прямо говорила своему мужу, что только бездушный мужчина не имѣетъ любовныхъ связей. Между тѣмъ брату ея, королю французскому, вдругъ вообразилось,, что она пользуется своими любовными похожденіями при неракскомъ дворѣ, чтобы подстрекать противъ него враговъ и доставлять друзей брату его, герцогу Анжуйскому. Онъ насолилъ ей, насплетничавъ на нее мужу, который, окруженный цѣлою толпою дѣвушекъ, былъ какъ нельзя довольнѣе своею судьбою. Маргарита и виконтъ де Тюрень воспылали негодованіемъ и местью. Виконтъ возбудилъ реформатскую молодежь, а Маргарита расположила къ себѣ Фесезъ и другихъ любовницъ своего мужа и увѣрила его, что братъ ея хотѣлъ только разсорить ихъ. Тогда обѣ партіи возобновили взаимныя нападенія на города и крѣпости.
Въ то же время герцогъ Анжуйскій снова вступилъ въ сношеніе съ протестантами и поручился имъ за успѣхъ новой войны. Онъ вовсе не имѣлъ намѣренія помогать протестантамъ, своей сестрѣ и зятю; ему хотѣлось только поставить въ затруднительное положеніе своего брата, короля, и заставить его помочь ему деньгами и войсками въ его нидерландскомъ предпріятіи, тогда какъ король, чтобы не оскорбить Испанію, запретилъ ему предпринимать походъ, въ Нидерланды и отказалъ въ содѣйствіи. Герцогъ разсчитывалъ совершенно вѣрно, что отъ трусливаго короля страхомъ можно добиться всего. Генрихъ Наваррскій открылъ военныя, дѣйствія. Принцъ Конде, утвердившійся въ Пикардіи, не смотря на лигу, съѣздилъ сначала въ Германію, чтобы возбудить своихъ пфальцскихъ единовѣрцевъ, потомъ просилъ помощи въ Англіи, наконецъ, явился въ Ланге
•) а Де з'оиіззоів й’апе Гёіісііё, диі те йига Гезрасе йе циаѣгеои еіпдапз, дие ],е Гаееп базсо^пе аѵее топ тагі, Гаізапіроиг Іаріизрагі Йе се іетрз Іапоіге 8ё]оиг а Мёгас, ойпоіге соиг езіоіі зі ЬеПе еі зі ріаізапіе, дие поив п’епѵіопз роіпі сеііе Йе Егапее, уауапіМайааю Іа ргіпсевзе Йе Иатагге, за зоеиг, риі йериіз а езіё тагіёе а М гіе Йие йе Ваг,топ пеѵеи, еііе гоі топ тагу еаіапізиіѵі й’ѵпе ЬеПе ігоире Йе веі&пеигв еі - ^епііІзЬоттев, аиззі Ъоппевіея §еп8, дие Іез ріиз §а1апз цие і’аі ѵи а Іа соиг/еі п’у аѵоіі гіеп а ге&геііег еп еих, ві поп да’ііз евіоіепі Ьи§и.епоі8. Мкіз йе ееііе йіѵегвііё йе гёІЦрст й пе в’еп оуаіі рагіег». (Я была очень счастлива эти четыре или пять лѣтъ, проведенныхъ съ мужемъ въ Гаскони, живя по большей части въ Неракѣ, гдѣ дворъ нашъ былъ такъ веселъ и блестящъ, что мы вовсе не завидовали Французскому. При немъ жила принцесса наваррская, сестра мужа, впослѣдствіи вышедшая за племянника моего, герцога де Бара. Короля, моего супруга, окружала прекрасная свита вельможъ и дворянъ, очень любезныхъ и вѣжливыхъ кавалеровъ, которыхъ ни въ чемъ нельзя было упрекнуть, кромѣ того, что всѣ они были гугеноты. Но о религіозныхъ разногласіяхъ никогда гіе было и помина).
докѣ съ войскомъ. Король послалъ противъ протестантовъ три арміи, и реформаты были всюду разбиты; но тѣмъ не менѣе, по своему обыкновенію, онъ прибѣгнулъ къ малодушному коварству. Онъ завелъ переговоры съ братомъ и обѣщалъ помочь ему въ его нелѣпомъ предпріятіи во Фландріи. За это герцогъ Анжуйскій принялъ на себя хлопоты о мирѣ. И точно, въ 1580 въ Флевксѣ былъ заключенъ договоръ, которымъ кончилась седьмая война высокородныхъ госйодъ и принцевъ, воевавшихъ подъ мнимымъ предлогомъ религіи. ‘Седьмой религіозный миръ принесъ реформатамъ нѣсколько новыхъ выводъ. Затѣмъ тщеславный, пустой*и честолюбивый герцогъ Анжуйскій снова обратилъ свои виды на Англію, сошелся съ фламандцами и тотчасъ по Заключеній мира отправился вѣ Парижъ взять въ себѣ на службу протестантскихъ господъ и ихъ наемниковъ.
0. Нидерланды со смерти донъ-Хуана Австрійскаго ди прибытія герцога Анжуйскаго. ** •
Послѣ, скоропостижной смерти донъ-Хуана намѣстничество °Йидерландовъ и главнокомандованіе испанскою арміею перешло къ наслѣдному принцу, впослѣдствіи герцогу Иармскому, Александру Фарнезе (стр. 44). Онъ далеко превосходилъ достоинствами полководца и принца Вильгельма Оранскаго, не говоря уже о герцогѣ Анжуйскомъ, и кромѣ того былъ такой же ловкій дипломатъ, какъ самъ Вильгельмъ. Какъ Вильгельмъ сумѣлъ воспользоваться протестантскою религіею и довѣріемъ сѣверныхъ провинцій, такъ Александръ расположилъ къ себѣ южныя провинціи, сумѣвъ искусно воспользоваться ихъ ненавистью къ демократіи и религіи сѣвера. Въ то время, какъ на сѣверѣ Нидерландовъ господствовала демократія, валлоны, жившіе на югѣ, находились, кронѣ фабричныхъ городовъ, подъ властью сильной аристократіи. Эта аристократія опасалась почти безграничной власти, какую пріобрѣлъ Вильгельмъ Оранскій, умно пользовавшійся для своихъ цѣлей довѣріемъ народа. Принцу Александру Фарнезе помогали при этомъ двое приверженцевъ Вильгельма Оранскаго, которые своимъ демократическимъ рвеніемъ открыли испанцамъ путь къ уничтоженію Гентскаго союза; благодаря имъ, принцу Пармскому удалось снова привлечь къ Испаніи валлоновъ, которые были такіе же фанатическіе католики, какъ и сами испанцы.
То были дворяне Имбизенъ и Ригове. Когда герцогъ Аршотъ, назначенный намѣстникомъ Фландріи, колебался утвердить всѣ древнія привилегіи города Гента, они воспользовались этимъ и возбудили въ Гентѣ возстаніе. Въ октябрѣ 1577 они захватили герцога съ десятью человѣками его свиты и учредили городское демократическое управленіе изъ восемнадцати выборныхъ гражданъ. Эти восемнадцать членовъ получили исполнительную власть, а законодательная была ввѣрена деканамъ пятидесяти двухъ цеховъ и ткачей и военному совѣту гражданскаго' ополченія. Примѣру гентцевъ скоро послѣдовали и другіе города, гдѣ господствовалъ пролетаріатъ ткачей и другихъ рабочихъ. Принцъ Оранскій не одобрялъ затѣй своихъ приверженцевъ, но не могъ пренебрегать вліяніемъ ихъ на массы. Поэтому, пріѣхавъ въ концѣ декабря въ Гентъ, онъ оставилъ, двухъ демагоговъ во.главѣ гражданства и только освободилъ герцога . Аршота, оставивъ црочихъ арестованныхъ въ заключеніи. Это сильно способствовало разрыву между Вильгельмомъ и валлонами. Въ 1578 безпорядки въ Гентѣ дошли до того, что валлонская аристократія стала опасаться за свою религію и даже за самое свое существованіе. Восемнадцать правителей Гента распоряжались совершенно по-революціонному общественными кассами и имуществами, зданіями и правами монастырей, аббатствъ и епископствъ п, какъ французское правительство 17^3, предоставляли народу исполненіе своихъ разрушительныхъ приказаній, а народъ своимъ пренебреженіемъ ко всему освященному древностью или религіей приводилъ высшія сословія въ негодованіе ц трепетъ. Ймбизенъ руководилъ демократіей въ Гентѣ, а Ригове пользовался своимъ вліяніемъ и связями, чтобы и въ другихъ городахъ водворять тотъ же порядокъ. Города: Дендермонде, Куртрэ, Гульстъ, Уденарде и, наконецъ, Брюгге ниспровергли старыя формы правленія и ввели правительство по образцу Гента. Такимъ образомъ валлонскимъ горо-
Шлоссеръ. V. 6
дамъ приходилось подумать о рѣшительномъ противодѣйствіи, чтобы не допустить у себя развиться демократіи. За это противодѣйствіе ихъ прозвали съ 1579 партіей недовольныхъ. Подъ предводительствомъ ^француза Пардье де Ла-Мота и при помощи его отряда, они проникли, грабя, убивая и опустошая иа пути все, до самыхъ воротъ Гента, а между тѣмъ Ригове и храбрый Ла-Ну, приведшій на помощь французскихъ реформатовъ, опустошали валлонскую область.
Все это совершилось противъ воли и желанія принца Оранскаго. Вильгельмъ съ свойственною ему проницательностію убѣдился въ это время, что новый союзъ, устроенный имъ въ декабрѣ 1577, не годится для его цѣлей. Онъ понялъ, что ему никогда не соединить подъ своею властію католическія и протестантскія провинціи; поэтому онъ убѣдилъ генеральные штаты, собравшіеся въ Брюсселѣ, замѣнить Гентскій договоръ новымъ союзомъ, который и состоялся 18 декабря 1577, слѣдовательно, еще при донъ-Хуанѣ; надѣялись, что онъ будетъ прочнѣе прежняго, такъ какъ полагали, что въ немъ предупреждены всякія недоразумѣнія, особенно въ религіозныхъ дѣлахъ. Въ союзномъ догбворѣ была клятвенно обѣщана взаимная терпимость, дабы соединенными силами бороться противъ общаго врага; католическое и протестантское богослуженіе могли совершаться всюду открыто. Двадцатаго января ;| 578 Матѳій въ качествѣ генералъ-штатгальтера Нидерландовъ присягнулъ новой конституціи, по которой онъ былъ подчиненъ государственному совѣту и генеральнымъ штатамъ. Принцъ Оранскій былъ назначенъ его главнымъ намѣстникомъ и штатгальтеромъ. Брабанта; но въ дѣйствительности, какъ всѣ знали, онъ одинъ управлялъ всѣмъ неограниченно. Притомъ послѣ сраженія при Жанблурѣ, которое было вскорѣ дано (стр. 41), значеніе эрцгерцога Матѳія совершенно пало; за то почти въ это' же время присоединеніе къ союзу Амстердама, богатство котораго превышало богатства цѣлой провинціи, доставило Вильгельму еще болѣе вѣса. Впрочемъ, весьма немногія провинціи приняли брюссельскія постановленія,' да и тамъ они просуществовали недолго. Въ сѣверной Голландіи, особенно въ Амстердамѣ, въ отношеніи католиковъ и ихъ культа поступали точно такъ же, какъ во Фландріи гентскіе демократы. Поэтому валлоны справедливо жаловались на нарушеніе данныхъ имъ обѣщаній и вошли въ сношенія съ Александромъ Фарнезе, который раздѣлялъ ихъ религіозныя вѣрованія, а относительно политическихъ вопросовъ обѣщалъ имъ разныя уступки.
Пока, католическія провинціи вели переговоры съ Александромъ, Вильгельмъ Оранскій поспѣшилъ соединить протестантскія въ отдѣльный союзъ. Онъ достигъ этого посредствомъ такъ называемаго вѣчнаго соединенія, обнародованнаго въ Утрехтѣ 29 января 1579 и потому названнаго Утрехтскою уніею. Депутаты Голландіи, Зеландіи, Гельдерна, Утрехта и Гренингенскихъ округовъ (Омме-ланда) подписали унію 23 января 1579, и въ теченіе того же года къ ней приступили Фрисландія, Оверъ-Иссель, Дренте и городъ Гренингенъ, которые, подобно принцу Вильгельму, сначала колебались и рѣшились подписаться только въ маѣ, когда подписался и самъ принцъ. Цѣлью этого союза была защита противъ нападенія, ожидаемаго со стороны Александра, и учрежденіе общей кассы на содержаніе войска и пограничныхъ укрѣпленій. Вопросы о войнѣ, мирѣ, перемиріи и р новыхъ налогахъ должны были рѣшаться съ общаго согласія; прочія дѣла могли рѣшаться большинствомъ голосовъ. Право заключать съ инстранными владѣтелями отдѣльные союзы, погубившее старую нѣмецкую имперію, не было даровано городамъ и штатамъ утрехтской уніи.
Пятнадцатаго января 1579 католическіе валлоны, управляемые своею аристократіею, тоже заключили въ Аррасѣ отдѣльный союзъ, а нѣсколько мѣсяцевъ спустя католическія провинціи совершенно отпали отъ протестантскихъ и снова признали, по крайней мѣрѣ, номинально, верховную власть Испаніи. Но еще до этого распаденія была сдѣлана попытка удержать всѣ провинціи въ союзѣ. Ее предпринялъ императоръ и другія главныя державы Европы. Императоръ Рудольфъ II, братъ котораго Матѳій все еіце числился главою всѣхъ Нидерландскихъ штатовъ,, устроилъ въ Кельнѣ по поводу нидерландскихъ дѣлъ большой конгрессъ, открытый въ. апрѣлѣ 1579. Кромѣ императора, посредничество приняли и прислали на конгрессъ уполномоченныхъ Англія и Франція, а также, по просьбѣ императора, многіе нѣмецкіе князья. Со стороны императора былъ присланъ графъ фонъ-Шварценбергъ, со стороны Франціи де Бельевръ, со стороны Англіи Коб-
тэмъ и Вальсинтэмъ. Кельнскіе переговоры не могли ни къ нему привести уже по-той причинѣ,, что на конгрессъ былъ допущенъ панскій посланникъ, который,-по принципамъ своей церкви, не соглашался ни на какія предложенія о терпимости. Конгрессъ не остановилъ даже непріязненныхъ дѣйствій, которыя Александръ Фарнезе продолжалъ, не обращая на него-вниманія. Такъ какъ мы Имѣемъ ®ъ виду только факты, а не рѣчи и дипломатическія ноты, то не будемъ распространяться объ -этомъ конгрессѣ. Король Филиппъ II Настаивалъ въ Кельнѣ, Чтобы въ Нидерландахъ все оставалось такъ, какъ было при Карлѣ V, обѣіцая, впрочемъ,- удалить, испанскія войска. Касательно религіозныхъ дѣлъ онъ соглашался признавъ существующій порядокъ, только въ Голландіи и Зеландіи и то лишь н а время. Генеральные штаты, съ своей стороны, не хотѣли уступать ни іоты изъ -условій, предписанныхъ ими эрцгерцогу Матѳію. Итакъ, конгрессъ кончился пустяками, и споръ снова пришлось рѣшать оружіемъ.
Съ этого времени Нидерланды распались на три части: реформатскія провинціи сѣвера заключили утрехтскую унію и совершенно отпали отъ Испаніи;среднія, населеніе-которыхъ состояло наполовину изъ католиковъ, на половину изъ протестантовъ,, присоединились къ Утрехтскому союзу позднѣе, а пока очень сочувствовали кельи скому конгрессу; наконецъ, южныя провинціи валлоновъ были вполнѣ католическія. Утрехтская унія издала манифестъ, въ которомъ въ рѣшительныхъ выраженіяхъ отрекалась-отъ испанскаго владычества и освобождала народъ отъ присяги-въ вѣрности ему. Королевскія печати были разбиты; чиновники и судьи должны были принести нбвую присягу. Чтобы произвести- болѣе Сильное .впечатлѣніе, это дѣлалось, не вдругъ, а сначала въ одномъ мѣстѣ, потомъ въ другомъ н потребовало не мало времени. Валлоны, напротивъ того, давно уже были заодно съ Испаніей. 1579 мая 17 они заключили въ Аррасѣ договоръ съ Александромъ Иармскимъ; въ этомъ договорѣ жителямъ провинцій Гённегау и Артуа и кастелянствамъ Лиля, Дуэ и Ѳрши была обѣщана общая амнистія, возстановленіе гёнтскаго замиренія и- вѣчнаго эдикта, удаленіе всѣхъ иностранныхъ войскъ и учрежденіе національная’®. Терпимости эти провинціи не требовали, будучи столь же фанатичны, какъ и самъ король Филиппъ. Изъ всѣхъ валлоновъ только города Турнэ-, Канбрэ и Вушенъ остались на сторонѣ генеральныхъ -штатовъ. Страда, историкъ далеко не демократическій и ничуть не либеральный, говоритъ, что- лица, помогавшія испанцамъ расторгнуть союзъ нидерландскихъ провинцій, получили за &то плату, какъ часто случается и въ наше время. Страда прибавляетъ еще, что дворяне оказались при этомъ ненасытны (іпехрІеЬіІея) въ своихъ требованіяхъ. Цѣйою -были должности военныхъ начальниковъ, губернаторовъ провинцій, ордена Золотаго Руйа и даже деньги-. По актамъ, напечатаннымъ у Г. ф1. Йринстерера, генеральные штаты тщетно старались удержать валлоновъ, предлагая алчнымъ военачальникамъ ихъ значительныя денежныя взятки *).
Испанскія войска еще находились въ Нидерландахъ, обличая присутствіе свѳе неслыханными злодѣйствами, какъ напр. при взятіи Мастрихта. Александръ Фарнезе осадилъ этотъ городъ, обманувъ непріятеляі притворнымъ покушеніемъ на Антверпенъ, главную крѣпость и резиденцію генеральныхъ штатовъ. Осада Мастрихта продолжалась три мѣсяца,, и въ теченіе ея граждане этого города выказали непоколебимую храбрость, патріотизмъ и самопожертвованіе, которые голландцы того времени, знакомые съ твореніями древнихъ, сравнивали съ стойкимъ мужествомъ жителей. ©агу-н-та. Они отбивали приступъ за приступомъ, вывели противъ двадцати двухъ минъ непріятеля столько же контрминъ, взорвали пятьсотъ испанцевъ и перебили около тысячи; но генеральные штаты не дали имъ никакой помощи, потому что' Вильгельмъ Оранскій былъ недоволенъ гентской демократіей, къ. которой принадлежалъ Мастрихтъ, и, какъ кажется, мѣшкалъ изъ политическаго разсчета. Когда, наконецъ, рѣшено было выручить городъ, Александръ, услыхавъ- объ этомъ, рѣшился употребить всѣ усилія-. Онъ штурмовалъ городъ
*) Въ письмахъ -и актахъ «Оранскихъ архивовъ» Грбна фянъ Принстерера можно найти подробности этого въ т. VI, стр. 521—524.. На стр. 52 говорится: «ёзЬапі Іез- еѣаів Ц’аѵій (Гассогйег а скасип <ГеиІ8 (начальникамъ) диаѣге тйіе Ігалев йе гепіе Іеог ѵіе йигапі». (Штаты думали дать каждому изъ нихъ по 4,000 Франковъ пожизненнаго дохода).
девять разъ сряду. Мастрихтцы и тутъ отбились, но, наконецъ, 29 іюня 1579 были застигнуты врасплохъ во время сна, и солдаты Александра (самъ онъ былъ боленъ) проникли въ городъ черевъ брешь. Жители, знавшіе, чего ждать отъ испанскихъ солдатъ, отчаянно защищались на улицахъ, въ домахъ и «съ крышъ; непріятель, приведенный этимъ въ ярость, перебилъ всѣхъ ихъ безъ пощады п въ теченіе трехъ дней свирѣпствовалъ, подобно маврамъ или туркамъ. До взятія города въ немъ было, десять тысячъ ткачей,, и онъ велъ большую торговлю съ Германіей; но послѣ осады онъ на йѣкоторое время совершенно опустѣлъ,, потому что всѣ граждане были перебиты. Храбрый Шварценбергъ, славно руководившій обороной, погибъ при взятіи города. Къ счастію, для? Нидерландовъ, въ это самое время, въ силу аррасскаго мира Александръ Фарнезе долженъ .былъ отоспать назадъ своихъ испанцевъ и до организаціи валлонской арміи не могъ вести войны такъ энергично.
Еще въ томъ же году Вильгельмъ искусно воспользовался обстоятельствами, чтобы отдѣлаться отъ. эрцгерцога Матѳія и гентскихъ радикаловъ и привлечь къ утрехтскому союзу фламандскія провинціи, которыя такъ долго колебались-. Королева Елисавета англійская, притворно изъявлявшая въ то время намѣреніе, помогать герцогу Анжуйскому, помогла нидерландцамъ, когда. Филиппъ II принялъ сторону Маріи Стюартъ, ея шотландскихъ и англійскихъ любовниковъ, а главное, англійскихъ католиковъ. Она дала Вильгельму Оранскому отрядъ войска и держала въ Антверпенѣ при генеральныхъ штатахъ своего, посланника, Дависона. Въ публичномъ собраніи чиновъ Дависонъ рѣзко упрекалъ фламандцевъ за демагогію, господствующую во Фландріи, за ея дикія дѣйствія и за преслѣдованіе католиковъ. Вильгельмъ Оранскій воспользовался этимъ, чтобы подавить демагоговъ, которые долго служили ему для его цѣлей. Со времени отпаденія валлоновъ и паденія Мастрихта ничтожество и безполезность эрцгерцога Матѳія были всѣмъ очевидны, такъ что Вильгельмъ уже серьезно звалъ въ Нидерланды герцога Анжуйскаго и французскую аристократію. Кромѣ эрцгерцога Матѳія у принца, были другіе непріятные друзья, отъ которыхъ онъ очень желалъ отдѣлаться, особенно пфальцграфъ Іоганнъ- Казимиръ и гентскіе демагоги. Пфальцграфъ поступалъ во Фландріи, какъ прежде во Франціи: требовалъ безпрестанно денегъ, гдѣ могъ, грабилъ, но въ военномъ отношеніи никогда еще не совершилъ ничего.. Дависонъ въ. собраніи генеральныхъ штатовъ рѣзко упрекалъ его: за постыдное поведеніе его въ Гентѣ, гдѣ онъ поддерживалъ демагоговъ англійскими войсками и нѣмецкими наемниками, нанятыми на англійскія деньги. Не ограничившись этою головомойкой, посланникъ напечаталъ и распространилъ свою рѣчь. Тогда пфальцграфъ поѣхалъ въ Англію оправдываться. Тамъ ему въ утѣшеніе дали орденъ Подвязки и пенсію; но въ его отсутствіе фламандцы распустили его разбойничьи шайки. Онъ возвратился въ Флисингенъ на англійскомъ кораблѣ и отправился въ своему войску; отставка такъ раздосадовала его,, что, проѣзжая черезъ Антверпенъ, онъ не посѣтилъ ни эрцгерцога Матѳія, ни принца Оранскаго.
Послѣ пфальцграфа пришла очередь Имбизена и Ригове и ихъ радикальной партіи. Демагогія обременяла самихъ жителей Гента, которымъ наскучили безпрестанныя перемѣны въ правительствѣ; поэтому принцу Оранскому было не трудно добиться отъ нихъ приглашенія пріѣхатъвъ Гентъ и привести въ порядокъ городскія дѣла именемъ генеральныхъ штатовъ. Восемнадцатаго августа 1579 Вильгельмъ прибылъ въ Гентъ, п на другой же деньчИмбизенъ убѣдился, что ему оставаться тутъ долѣе нельзя. Онъ бѣжалъ въ Голландію, а оттуда въ Пфальцъ къ Іоганну Казимиру, гдѣ встрѣтилъ и товарища своего, Ригове. Пфальцграфъ далъ имъ обоимъ пенсію. Позднѣе (1584) Имбизенъ возвратился, къ своему несчастію, въ Гентъ и тамъ поплатился жизнію за попытку произвести возстаніе. Принцъ Оранскій водворилъ въ Гентѣ прежній порядокъ полудемократическій, полуаристократическій; онъ потребовалъ отчетовъ отъ сборщиковъ, общественныхъ денегъ, чего прежде не дѣлалось, и довелъ дѣло до ,того, что, въ силу основнаго закона союза, какъ католики, такъ и протестанты, могли безъ боязни открыто исповѣдовать свою религію. Онъ возвратилъ имѣнія духовенства и другихъ гражданъ, канфискованныя во время революціоннаго правленія. Въ ноябрѣ 1579 правленіе восемнадцати было отмѣнено, и изъ нихъ только трое остались при магистратѣ въ зависимомъ положеніи.
Все ато было приготовленіемъ къ водворенію герцога Анжуйскаго, которому политически разсчетливый принцъ Оранскій охотно уступалъ на время первенство въ Нидерландахъ, тѣмъ болѣе, что Голландія, и Зеландія и при атомъ оставались за нимъ. Герцогъ Анжуйскій давно уже состоялъ въ перепискѣ съ Вильгельмомъ; она напечатана у Грена фанъ Принстерера. Онъ даже принималъ уже титулъ протектора бельгійской свободы и, хотя католикъ, внушалъ, какъ союзникъ французскихъ протестантовъ, большое довѣріе смѣшанному фламандскому союзу. Религіозная война во Франціи долго мѣшала его доѣздкѣ» въ Нидерланды. Наконецъ, въ 1580 оборотъ нидерландскихъ дѣлъ далъ ему случай окончить миромъ французскую религіозную войну, возобновившуюся послѣ бержеракекаго договора, и отправиться въ Нидерланды искать новыхъ приключеній (стр. 81).
Хотя по.удаленіи, испанцевъ и по взятіи Мастрихта война велась довольно вяло» однако,, вее ясрѣе становилось, какъ трудно- союзу, составленному изъ совершенно различныхъ началъ, противиться единству монархическихъ силъ, руководимыхъ притомъ искусною рукою. Провинціи мало заботились объ общемъ дѣлѣ. Одинъ изъ фламандскихъ вельможъ своею измѣною поставилъ даже принца Оран-скаго, въ очень сомнцт'ельное положеніе, То былъ Георгъ де Лаленъ графъ, де Рейнсбергъ^, католикъ, но,. не смотря на это, служившій съ Іоганномъ Казимиромъ утрехтскому союзу съ своими наемными солдатами. Ему было поручено охранять городъ и крѣпость Гронингенъ, и въ мартѣ 1580 онъ, какъ совершенно хладнокровно разсказываетъ Страда, продалъ ихъ испанцамъ, за пенсію въ 20,000 гульденовъ и нѣкоторыя другія выгоды. Это отторгло- Гренингенъ и Фрисландію на нѣкоторое время отъ. союза. Къ счастію, Филиппъ II впутался тогда въ новыя дѣла, о которыхъ мы разскажемъ ниже. Кромѣ того изъ зависти и недовѣрія онъ лишилъ героя, въ лицѣ котораго до сихъ поръ соединялись гражданское и военное управленіе, политической и гражданской власти, ограничивъ его главнокомандованіемъ арміею. Въ августѣ 1580 мать Александра, сводная сестра Филиппа, Маргарита Пармская, бывшая передъ Альбою намѣстницею Нидерландовъ (т. IV, стр. 629), была снова послана въ Нидерланды на прежнюю должность. Это такъ, оскорбило. Александра, что онъ сталъ требовать увольненія еще настоятельнѣе, чѣмъ прежде при отсылкѣ испанскаго войска. Чтобы замять это дѣло и не разглашать раздора между матерью и сыномъ, кое-какъ уладили эти несогласія. Маргарита отправилась въ Намюръ, гдѣ прожила три года въ тишинѣ и, какъ кажется, не вмѣшиваясь въ дѣла.
До 1580- года возмутившіяся провинціи', кромѣ Голландіи и Зеландіи, и самъ Вильгельмъ не рѣшались совершенно отложиться отъ Испаніи, т. е. объявить себя независимымъ государствомъ. Но теперь по многимъ причинамъ это сдѣлалось политическою необходимостью. Вильгельму Оранскому, безспорно, принадлежитъ главная доля въ славѣ учрежденія и сохраненія республики, которая вскорѣ затмила блескъ знаменитой венеціанской, тѣмъ болѣе, что правительство ея никогда не совершало такихъ страшныхъ преступленій, какъ сенатъ венеціанской республики. Заслуги Вильгельма тѣмъ важнѣе, что онъ былъ далеко не искусный полководецъ, по крайней мѣрѣ, былъ всегда несчастливъ въ войнѣ; кромѣ того; онъ стоялъ во главѣ союза, состоявшаго изъ аристократіи и демократіи и чрезвычайно мелочнаго въ денежныхъ и религіозныхъ вопросахъ; наконецъ, онъ не могъ ни въ чемъ довѣрять ни англичанамъ, ни французамъ, обѣщавшимъ ему помощь. Въ 1580 эта помощь была ему нужнѣе, чѣмъ когда-либо; поэтому онъ поддерживалъ сношенія съ Елисаветой Англійской и обязался передъ герцогомъ Анжуйскимъ въ случаѣ, если тотъ приведетъ съ собою армію, доставить ему мѣсто, на которомъ де могъ удержаться эрцгерцогъ Матѳій, не имѣвшій ни вспомогательныхъ постороннихъ средствъ, ни приверженцевъ между нидерландцами. Но приличіе не дозволяло1 Елисаветѣ и французскому правительству поддерживать бунтовщиковъ, возставшихъ противъ своего короля; уже до одной этой причинѣ было необходимо, чтобы Нидерланды провозгласили себя независимымъ государствомъ.
Вильгельмъ былъ, конечно, честолюбивъ; однако, по благоразумію онъ не хотѣлъ домогаться власти, зная, что опа и безъ того достанется ему. Онъ давно еще предлагалъ Елисаветѣ и Генриху III передать имъ ограниченныя права Филиппа и его предковъ; теперь онъ снова готовъ былъ предоставить ихъ герцогу
Анжуйскому; но ему било очень трудно склонить генеральные штаты изъявить согласіе на это. Герцогъ Анжуйскій, слабый тѣломъ и душой, былъ ничтожный, трусливый человѣкъ, не отличавшійся ни умомъ, ни краснорѣчіемъ, извѣстный только ' вѣроломствомъ и ненавистью къ протестантамъ, .съ которыми тѣмъ не менѣе онъ одно время состоялъ во Франціи въ тѣсной связи; его-то прочили въ генералъ-штатгальтеры Нидерландовъ на мѣсто Матѳія. Но онъ вкушалъ нидерландцамъ не болѣе довѣрія, чѣмъ Матѳій, вслѣдствіе чего- должность эта ввѣрялась ему на такихъ же ограниченіяхъ, капъ и эрцгерцогу; Условія передачи ему власти были постановлены 12 іюля 1580 и тотчасъ посланы къ нему для подписи, между тѣмъ какъ онъ хлопоталъ тогда о примиреніи религіозныхъ партій во Франціи послѣ войны влюбленныхъ. Затѣмъ эрцгерцогъ Матѳій сложилъ съ себя въ Антверпенѣ 22 іюля 1580 званіе штатгальтера. Онъ имѣлъ .низость принять пенсію въ 50,000 гульденовъ, тогда какъ прежде ему платили 120',000 гульденовъ. Но этихъ денегъ онъ никогда не получилъ, хотя прожилъ въ Нидерландахъ еще до октября 1581, когда вернулся, наконецъ, въ Австрію,. тдѣ вскорѣ недовольные обратили его въ своё орудіе противъ брата его, императора Рудольфа II. Депутація, посланная къ герцогу Анжуйскому, застала его- въ замкѣ Монтиль или Ла-Туръ дю Плесси, нѣкогда грозной для французской аристократіи резиденціи Лудовика XI. Здѣсь 29 сентября 1580 обѣ стороны подписали договоръ. Условія этого договора были такого рода, что герцогъ согласился на нихъ, вѣроятно, только потому, что по опыту зналъ, какъ мало значатъ для Правителей подписи и присяги въ политическихъ дѣлахъ. Онъ обязывался между прочимъ сохранять всѣ' привилегіи- нидерландцевъ, Не налагать и не предпиеываіть но-выхѣ пошлинъ и .налоговъ безъ согласія чиновъ и утвердить все совершившееся до него. Генеральные штаты удерживали за собою право собираться, когда сочтутъ нужнымъ для пользы государства. Кромѣ того герцогу вмѣнялось въ обязанность созывать чины, по крайней мѣрѣ, разъ въ годъ. Ему воспрещалось принимать въ государственный совѣтъ-болѣе одного или двухъ французовъ и вообще иностранцевъ. Мѣста военачальниковъ и намѣстниковъ пли высшихъ чиновниковъ въ провинціяхъ онъ долженъ былъ замѣщать по выбору изъ трехъ кандидатовъ, представляемыхъ ему штатами. При назначеніи главнокомандующаго онъ долженъ былъ также обращаться за совѣтомъ и согласіемъ къ штатамъ и даже при назначеніи начальниковъ французскихъ войскъ спрашивать ихъ одобренія. Религіозныя дѣла должны были оставаться въ настоящемъ положеніи. Наконецъ, въ случаѣ нарушенія договора провинціи удерживали за собою право, принадлежащее прежде только Брабанту, избрать другаго правителя или принять по своему усмотрѣнію иныя мѣры. Принцъ Вильгельмъ хитрой политикой совершенно отдѣлилъ безусловно преданныя ему демократическія провинціи Голландію и Зеландію отъ остальныхъ н обезпечилъ ихъ за собою, какъ свою собственность. Эти двѣ провинціи не приняли участія въ договорѣ съ Анжу и объявили, что хотятъ оставаться по прежнему (потшётепі аи Гаіі бе геіі^іоп еі а и *г е т е п I). Относительно ихъ герцогъ Анжуйскій долженъ былъ дать тайное обязательство, содержаніе котораго неизвѣстно даже* Борнье, но которое, вѣроятно, состояло въ полномъ отреченіи отъ нихъ.
Опираясь на договоръ, заключенный съ герцогомъ Анжуйскимъ, генеральные штаты постановили, что король Филиппъ II за нарушеніе свободы и правъ бельгійскаго народа лишается верховной, власти, и на мѣсто его имѣетъ быть избранъ другой правитель. Штаты Голландіи и Зеландіи -еще ранѣе предоставили принцу Вельгельму державную власть. Тогда Филиппъ, по совѣту Гранвеллы, открыто объявилъ уголовнымъ преступникомъ Вильгельма, нѣмецкаго владѣтельнаго князя, государя Оранскаго, супруга Шарлоты де Бурбонъ, принцессы французской и королевской крови, и оцѣнилъ его голову. Дипломатическій и хитрый принцъ былъ до того взбѣшенъ этимъ, что приказалъ свѳему придворному проповѣднику Виллерсу сочинить рѣзкую и грубую защитительную рѣчь и издалъ ее подъ своимъ именемъ *); содержаніе ея было такъ дерзко, что испугадо -даже
*) Ватсонъ помѣстилъ во второй части своей исторіи Филиппа П обстоятельное извлеченіе изъ этой брошюры.
Сентъ Альдегонда въ Парижѣ, а генеральные штаты, которымъ она была сообщена, съ негодованіемъ отвергли ее. Въ этой брошюрѣ Филиппъ выставлялся тираномъ, врагомъ Бога и людей, бичемъ своихъ подданныхъ и т. п.; кромѣ того его упрекали въ убійствѣ сына, донъ Карлоса, въ отравленіи жрны, французской принцессы Елисаветы, и въ кровосмѣсительной связи съ матерью.
Генеральные штаты не рѣшились одобрить пасквиль озлобленнаго принца противъ коронованной особы; но члены утрехтскаго союза, собравшіеся въ 1581 въ. Гагѣ, поступили очень рѣшительно. Они торжественно' обнародовали декретъ, которымъ отказывались отъ подданства королю Филиппу, и впервые провозгласили признанный только въ наше время принципъ народнаго самодержавія въ противоположность церковному принципу Богомъ поставленной власти. Въ манифестѣ, обнародованномъ утрехтскимъ союзомъ 26 іюля 1581, между прочимъ сказано: «Государь поставленъ надъ подданными, чтобы защищать и охранять ихъ, и не подданные существуютъ для государя, чтобы рабски служить ему, а государь существуетъ для подданныхъ. Онъ долженъ управлять ими честно и отечески. Если онъ пренебрегаетъ этимъ, онъ не государь, а тиранъ, й подданные и ихъ представители, штаты, Имѣютъ тогда право для своей защиты назначить на его мѣсто другаго, особенно, если, они предварительно тщетно пытались убѣжденіями отклонить его отъ тираническихъ мѣръ; въ такомъ случаѣ, имъ не остается иного средства оградить свою свободу, какъ ‘низвергнуть его. Это особенно относится къ тѣмъ народамъ, которые съ незапамятныхъ временъ управлялись на основаніи договоровъ и условій, утверждаемыхъ присягою монарховъ и нарушеніе которыхъ неминуемо влечетъ за собою лишеніе державныхъ правъ». Послѣ того всѣ чиновники должны были формально отречься отъ повиновенія королю и принести штатамъ республиканскую присягу.
Между тѣмъ герцогъ Анжуйскій вовсе не спѣшилъ вступить въ обладаніе своимъ новымъ достоинствомъ. Устроивъ въ Флеиксѣ седьмой религіозный миръ для Франціи, онъ поѣхалъ въ декабрѣ въ Парижъ, чтобы обезпечить за собой содѣйствіе нѣкоторыхъ протестантскихъ предводителей и своего брата, короля; наконецъ, онъ отправился въ Англію, гдѣ возобновилъ безплодныя исканія руки королевы' Елисаветы. Къ счастію его, Александръ Пармскій велъ въ это время войну безъ своей обычной энергіи, вслѣдствіе .несогласій съ Филиппомъ изъ-за назначенія его матери; притомъ ему пришлось разстаться съ испанскими и итальянскими ветеранами. Въ 1581 онъ взялъ городъ Бреда не только силою, сколько измѣною и подкупомъ и послѣ двухъ-мѣсячной осады принудилъ къ капитуляціи Турнэ. При осадѣ Турнэ прославилась Марія де Лаленъ княгиня-д’Эпинуа, выказавшая геройское мужество и стойкость, управляя въ теченіе двухъ мѣсяцевъ, до 29 ноября 1581, защитою Турнэ, въ отсутствіе своего мужа, бывшаго комендантомъ города. Александръ, узнавъ о скоромъ прибытіи герцога Анжуйскаго, предпринялъ осаду- Канбрэ, чтобы повредить французамъ. Впрочемъ, вскорѣ ему удалось вытребовать отъ католическихъ штатовъ позволеніе возвратить старыя испанскія и итальянскія войска, которыя тѣмъ временемъ были подкрѣплены. Эти войска, въ соединеніи съ валлонскими,'образовали впослѣдствіи, когда Филиппъ II окончилъ войну съ Португаліей, превосходную армію въ 60,000 человѣкъ, съ которою Александръ могъ предпринять нападеніе на Антверпенъ, главную резиденцію нидерландскаго правительства и главнѣйшій торговый пунктъ Европы.
Елисавета Англійская негодовала въ то время на интриги и сношенія Филиппа II съ недовольными шотландскими и англійскими вельможами и съ несчастной Маріей Стюартъ. Стараясь поэтому вредить испанцамъ какъ на морѣ, такъ и на сушѣ, она черезъ это самое доставила своему народу, столь же положительному и энергическому, сколько испанскій мечтателенъ и лѣнивъ, случай обогатиться испанской добычей и развить свою промышленость посредствомъ нидерландской торговли. Когда Александръ Пармскій началъ угрожать нидерландцамъ, она послала имъ помощь, и войска ея помогли имъ овладѣть городами Турнэ, Ніовомъ и Мехельномъ; но при взятіи Мехельна англичане совершили такія ужасныя звѣрства/ что эти завоеванія съ англійской помощью всего больше возстановили валлоновъ противъ ихъ фламандскихъ соотечественниковъ.
10. Присоединеніе Португаліи къ Испаніи»
Около этого времени Филиппъ II овладѣлъ Португаліей. Это пріобрѣтеніе не увеличило могущества и богатства Испаніи, а португальцевъ лишило- послѣднихъ національныхъ силъ. Легкость завоеванія Португаліи испанцами доказываетъ, что и- до этого она была уже въ сильномъ упадкѣ; сдѣлавшись испанской провинціей, она послужила своими владѣніями и колоніями лишь къ обогащенію Голландіи и Англіи. Многочисленные флоты и даже просто отдѣльные корабли, высылаемые изъ голландскихъ и англійскихъ гаваней, овладѣвали богатыми грузами португальскихъ и испанскихъ судовъ и даже лучшими колоніями этихъ народовъ, которыхъ и климатъ, и природа, и образъ правленія, и религія располагали къ апатіи. Изъ сокровищъ Испаніи и Португаліи развилась промышле-ность, Англіи и Голландіи, тогда какъ сами испанцы и португальцы, не смотря на оставшіяся у нихъ золотыя и брильянтовыя розсыпи, совершенно обнищали.
Со времени своихъ открытій на Востокѣ португальцы совершили тамъ удивительные подвиги, воспѣтые въ героической поэмѣ Камоэнса Лузіадѣ, написанной во время пребыванія поэта въ Китаѣ, гдѣ до сихъ поръ показываютъ путег шественникамъ, мѣсто,, гдѣ онъ сочинялъ. Въ царствованіе короля Эмануила I (1495—1521) португальское королевство, столь незначительное въ Европѣ., было распространено въ Азіи, Африкѣ и Америкѣ такъ же, какъ теперь англійское.
Послѣ путешествія Васко да Гамы вокругъ мыса Доброй Надежды въ Калькутту, господство п торговля португальцевъ въ Индіи подъ управленіемъ перваго генералъ-губернатора, Франсиско д’Альмеиды, и преемника, его, Альфонса д’Ал б у к е р к е, распространились съ поразительною быстротою. Гоа, теперь жалкое мѣстечко, но одна изъ лучшихъ гаваней въ мірѣ, была блестящею столицею огромнаго государства. Почти каждый годъ открывались то цѣлыя группы острововъ далекаго востока, то отдѣльные богатые и плодородные острова, произведенія которыхъ привозились въ Европу. Съ 1542, когда португальскіе корабли были занесены въ Японію, и эта страна, теперь совершенна запертая для европейцевъ, вошла въ сношенія съ Португаліей. Въ то же время господство португальцевъ случайно распространилось и на западъ. Въ 1500 Альваресъ де Кабраль отправился въ Индію по дорогѣ, открытой Гамою, во былъ занесенъ къ берегамъ Бразиліи. Въ 1502 король Эмануилъ послалъ туда флорентинца. Аме-риго Веспучіо, которому Америка обязана своимъ названіемъ, чтобы завладѣть Бразиліей», какъ новооткрытою страною. Тогда связь ея съ испанскою Америкою была еще неизвѣстна, в безъ этой случайности португальское владычество не могло бы распространиться на западъ, потому что папа призналъ за португальцами все, что будетъ открыто на востокѣ, а всѣ страны, найденныя на западѣ,, предоставилъ испанцамъ; поэтому португальцы и не посылали кораблей своихъ на западъ. На вопросъ, какое право имѣлъ папа дарить народамъ рще неоткрытая страны,, мы отвѣтимъ, что въ такое время, когда люди думали, что папа можетъ открывать и закрывать для душъ рай и адъ, смѣщать и сажать государей, объ этомъ и спрашивать не осмѣливались.
Со времени открытія Бразиліи между испанцами и португальцами возникъ жаркій споръ о пограничной линіи, которую нельзя было обозначить на глобусѣ. Въ царствованіе преемника Эмануила, Іоанна III (съ 1521 до 1557), споръ этотъ произвелъ разрывъ между Испаніей» и Португаліей», когда Карлъ V изъявилъ притязаніе на Молукки, какъ принадлежащіе къ его части Новаго свѣта. Португалецъ Фернандо Магелланъ, имя котораго до сихъ поръ носитъ извѣстный проливъ на югѣ Америки, оказалъ своему отечеству множество услугъ при расширеніи португальскаго владычества и за это былъ, взятъ ко двору короля. Магелланъ просилъ, чтобы ему увеличили на полкрузадо морадію, т. е. помѣсячную плату, которую всѣ придворные получали вмѣсто стола въ большихъ или меньшихъ размѣрахъ, смотря по чину; Іоаннъ отказалъ ему въ этой просьбѣ, чѣмъ онъ такъ оскорбился, что перешелъ на службу въ Испанію и, негодуя на португальскаго короля, предложилъ императору Карлу V достигнуть, направляясь
все на западъ, Молуккскихъ острововъ и такимъ образомъ доставить испанцамъ право на обладаніе ими. Предложеніе было принято, и Магелланъ прп первой же поѣздкѣ вокругъ Америки и Южнаго океана, достигъ группы острововъ, расположенныхъ на дальнемъ востокѣ Индій (1520), Хотя самъ онъ. былъ убитъ коварными малайцами на одномъ изъ открытыхъ имъ острововъ, и корабль его съ тремя другими не вернулся въ Испанію, но спутникъ его, бискаецъ Кано, капитанъ корабля «Викторія», обошелъ вокругъ мыса Доброй Надежды и благополучно привелъ «Викторію» въ севильскую, гавань. Испанцы и Карлъ V осыпали Кано почестями, какъ осыпали бы и Магеллана, если бы онъ возвратился. Карлъ далъ Кано въ фамильный гербъ, земной шаръ съ надписью: «Онъ первый обошелъ меня вокругъ» (Ргіпшб дпі те сігситпаѵщаѵіі), ,а «Викторію», какъ первый ..корабль, объѣхавшій вокругъ свѣта, взяли въ Севильѣ на сохраненіе. Впослѣдствіи португальскому королю пришлось купить у Карла V владѣніе Молуккскими островами за 350,000 дукатовъ, потому что императоръ завладѣлъ ими,, какъ лежащими на. западѣ отъ Испанія.
Царствованіе Іоанна Пі было временемъ величайшаго процвѣтанія португальской націи, которая уже йодъ управленіемъ его наслѣдника очень ослабѣла, частью вслѣдствіе безсмысленной траты силъ, а частью вслѣдствіе роскоши, изнеможенія и внутреннихъ безпокойствъ. Главной причиной упадка португальскаго государства еще до покоренія его Филиппомъ II былъ страшный фанатизмъ,, водворенный въ Португаліи іезуитами и сопровождаемый нетерпимостью и неслыханными злодѣйствами инквизиціи, которая свирѣпствовала въ Португаліи при преемникѣ Іоанна еще страшнѣе, чѣмъ въ Испаніи. Іоаннъ III болѣе всѣхъ европейскихъ монарховъ покровительствовалъ іезуитамъ еще до формальнаго учрежденія ордена (т. IV, стр. 571). Двое первыхъ товарищей Игнатія Лойолы, Симонъ Родригесъ и Францискъ Ксавье, были приглашены неотступными просьбами Іоанна пріѣхать въ Португалію. Симонъ Родригесъ занялся съ истинно іезуитскимъ рвеніемъ ловлею еретиковъ; зато Францискъ Ксавье отправился въ Остъ-Индію и Японію, гдѣ при помощи Іоанна не только распространилъ на далекомъ востокѣ христіанство, но и оказалъ много услугъ распространенію цивилизаціи, которою новѣйшіе народы обязаны христіанству. Впрочемъ, касательно заслугъ этого апостола Японіи въ проповѣди евангелія мы не раздѣляемъ мнѣнія Іоанна III и нынѣшнихъ ханжей; однако, нельзя отрицать, что. торговля, могущество и наука Португаліи, а также вообще географія, этнографія,, языкознаніе и вообще познаніе отдаленнѣйшихъ восточныхъ странъ больше выиграли отъ усердія и вольной морали іезуитовъ, отъ терпимости ихъ къ суевѣріямъ китайцевъ и японцевъ, чѣмъ отъ всѣхъ академій въ мірѣ. Одно путешествіе патера Гюка п его товарища по Монголіи и Татаріи въ Тибетъ, сопряженное съ такими неописанными трудностями, показываетъ, какую пользу принесли истинному знанію миссіи іезуитовъ, которымъ еще въ училищахъ внушалась слѣпая вѣра и убѣжденіе, что одна она открываетъ двери въ рай. Ихъ религіозное рвеніе принесло человѣчеству такую же пользу, какъ энергія англичанъ л честолюбіе ихъ моряковъ. Однако, кйкъ ни важны были подвиги іезуитовъ, но фанатизмъ ихъ при тогдашнихъ многостороннихъ отношеніяхъ Португаліи къ мухамеданамъ и язычникамъ долженъ былъ повредить государству.
Это было очевидно еще при Іоаннѣ III; прп внукѣ же н наслѣдникѣ его, Себастіанѣ, проповѣдуемое іезуитами ученіе, болѣе сообразное съ кораномъ, чѣмъ съ евангеліемъ,, о заслугахъ крестовыхъ походовъ я обращенія посредствомъ меча, сдѣлалось положительно пагубнымъ, такъ какъ Себастіанъ наслѣдовалъ своему дѣду всего трехъ лѣтъ отъ роду, вслѣдствіе чего съ пеленокъ взросъ на іезуитскомъ ученіи. Опека и воспитаніе молодаго короля достались сперва старой ханжѣ, бабкѣ его Екатеринѣ, сестрѣ Карла V; но въ 1561 она, убѣгая отъ свѣта, отправилась въ монастырь, и тогда регентство перешло къ брату Іоанна ПІ, кардиналу Генриху,архіепископу браганскому, эворскому и лиссабонскому, великому инквизитору Португаліи. Какъ князь церкви, онъ болѣе помышлялъ о ея пользѣ, чѣмъ о свѣтскихъ выгодахъ государства, и потому ввѣрилъ воспитаніе. и даже обученіе молодаго короля не людямъ свѣдующимъ въ управленія, а духовенству. Молодаго короля воспитывали два іезуита, донъ Алексисъ де Менезесъ и донъ Лупсъ де Камара, первый въ'должности гофмейстера, а второй —
духовника, и учителя. То были люди очень искусные; подобно многимъ придворнымъ проповѣдникамъ и профессорамъ нашего времени* они обладали искусствомъ воспламенять софистическими внушеніями молодой умъ, полный воображенія .и теплаго Чувства, до .романтизма, переступающаго всѣ. предѣлы разсудка. Они довели короля Себастіана еще ребенкомъ до восторженности, которая не соотвѣтствовала, ни его времени, ни обстоятельствамъ. Съ* раннихъ лѣтъ Себастіанъ только и бредилъ Римомъ и папою; денно и нощно только и помышлялъ что объ истребленіи мусульманъ, о крестовыхъ походахъ на нихъ и о вѣнцѣ правовѣрнаго рыцаря.,
Едва достигнувъ восемнадцати лѣтъ, Себастіанъ составилъ сумасбродный планъ водрузить побѣдоносный крестъ и государственное знамя Португаліи подъ тропиками, провести свою армію въ Индію и, подобно Александру Великому, покорить Востокъ и Западъ. Планъ этотъ остался невыполненнымъ только потому, что Себастіанъ на. двадцатомъ году нашелъ случай повести въ другую сторону на бой за вѣру блестящее правовѣрное рыцарство. Португаліи. Въ 1574 онъ предпринялъ походъ въ Африку, гдѣ долго безуспѣшно воевалъ съ маврами. Во возвращеніи въ Лиссабонъ, онъ нашелъ поводъ, по случаю пріѣзда одного марокк-скаго бѣглеца, повторить свое предпріятіе, на которое смотрѣлъ какъ на особенное призваніе провидѣнія. .Дѣло въ томъ, что незадолго до того мароккскій императоръ Мулей Мухаммедъ установилъ, чтобы по смерти правителя ему наслѣдовалъ не сынъ, а братья его по старшинству. Это .возбудило 'Обыкновенныя на Востокѣ распри, безпокойства и убійства принцевъ, о которыхъ мы не упоминаемъ, ибо они не касаются европейской исторіи. Замѣтимъ только, что уже сынъ этого Мулей-Мухаммеда, Абдалла, не смотря на законъ отца, завладѣлъ\ правленіемъ и, какъ бывало въ Константинополѣ (т. IV, стр. 276), приказалъ истребить всѣхъ своихъ братьевъ. Изъ нихъ осталось въ живыхъ только двое; одинъ бѣжалъ въ Константинополь, а. другой, Мулей Гаметъ; казался неопаснымъ и оставался въ Марокко, пока по смерти Абдаллы престоломъ не овладѣлъ сйнъ его, Мулей-Мухаммедъ. Онъ также убилъ своихъ братьевъ, но когда вздумалъ погубить, и дядю евоего, Мулея Гамета, послѣдній бѣжалъ и, соединившись съ 'Проживавшимъ въ Константинополѣ братомъ своимъ, возвратился съ турецкою помощью для низверженія племянника. Мулей-Мухаммедъ былъ разбитъ въ 1575 въ двухъ сраженіяхъ, и Мулей Гаметъ' овладѣлъ государствомъ. Онъ утвердилъ, за собою престолъ разумною кротостью и даже отпустилъ помогавшихъ ему въ побѣдѣ турокъ, наводившихъ ужасъ на мавританское населеніе. Племянникъ его, Мулей-Мухаммедъ, изгнанный изъ своего убѣжища въ Атласѣ, бросился искать иноземной помощи. Сначала онъ отправился къ испанцамъ въ Пиньонъ де Велесъ (стр. 2) и просилъ помощи короля Филиппа II. При тогдашнихъ обстоятельствахъ король не могъ и не хотѣлъ дать ему помощь; тогда Мулей-Мухам-медъ обратился къ королю Себастіану португальскому и съ этою цѣлью отправился въ Танжеръ.
Себастіанъ былъ исполненъ такого энтузіазма къ вѣрѣ и къ геройскимъ подвигамъ, что ни на минуту не поколебался воспользоваться этимъ случаемъ. Умные совѣтники его дѣда доказывали, что колоссальное предпріятіе покорить Африку и вступить въ борьбу съ османскими.'* турками слишкомъ фантастично., Король обратился въ 1576 къ брату своей матери, Филиппу II, съ просьбою содѣйствовать ему въ предпринимаемой войнѣ противъ невѣрныхъ, которыхъ надѣялся легко побѣдить. Филиппъ не далъ прямаго отказа и пригласилъ племянника на свиданіе. При этомъ свиданіи, Происходившемъ въ монастырѣ Богородицы въ Гвадалупѣ, Филиппъ и герцогъ Альба тщетно старались отклонить короля Себастіана отъ его безумнаго, предпріятія. Французскіе писатели утверждаютъ,, будто Филиппъ нарочно отговаривалъ Себастіана, зная, что этимъ еще болѣе утвердитъ молодаго короля въ его намѣреніи и что тотъ не замедлитъ пойти на вѣрную гибель, чѣмъ доставитъ королю испанскому возможность половить рыбы въ мутной водѣ. Но мы не вѣримъ этимъ соображеніямъ. Несомнѣнно, однако, что Себастіанъ, не смотря на всѣ убѣжденія, стоялъ на своемъ нелѣпомъ намѣреніи поставить на карту все могущество Португаліи, чтобы пріобрѣсти Африку для римской церкви и инквизиціи. Бабка Себастіана, по словамъ нѣкоторыхъ писателей, даже умерла въ монастырѣ съ
поря, видя ослѣпленіе своего внука, а дѣдъ его, кардиналъ Генрихъ, также тщетно противился походу, который долженъ былъ истощить всѣ силы государства. Впрочемъ, Филиппъ обѣщалъ прислать съ своей стороны 50 галеръ и 5,000 человѣкъ войска.
Іюня 24-го 1578 Себастіанъ отплылъ въ Танжеръ, чтобы начать походъ. Войско его состояло изъ 1О-,0ОО португальцевъ, 3,000 нѣмцевъ, нанятыхъ имъ черезъ принца Оранскаго подъ командой полковникаАмбергера, изъ 2,000 кастильян-цевъ подъ начальствомъ донъ Альфонса д’Агильара, изъ 600 итальянцевъ, предводительствуемыхъ Томасомъ Стеклеемъ, которыхъ папа собирался было послать на помощь католикамъ ирландцамъ противъ протестантовъ англичанъ,, и, Наконецъ, изъ значительнаго числа волонтеровъ. Большинство португальскаго дворянства, нѣсколько епископовъ и всѣ принцы, въ томъ числѣ даже одинъ восьмилѣтній мальчикъ, сопровождали короля въ этомъ крестовомъ походѣ.
Изъ Танжера армія должна была двинуться сначала на Эль Аришъ или Ларахъ. До Эль Ариша можно было доплыть моремъ; но Себастіанъ и его восторженная свита рѣшились идти степью и песчаною пустынею Алькассарквивира. Здѣсь ихъ встрѣтило мароккское войско изъ 40,000 мавританскихъ всадниковъ, противъ .которыхъ король ‘могъ выставить только 14,000-пѣхоты и 2,000 конницы. Часовъ за пятнадцать ходьбы отъ Эль Ариша, при Аль Кантрѣ или Алькассарѣ, 4 августа 1578 произошло сраженіе, въ которомъ христіанское войско было разбито на голову, такъ что о битвѣ не сохранилось даже точныхъ свѣдѣній; самъ король Себастіанъ, все его дворянство и оба претендента на ма-роккскій престолъ пали въ сраженіи. Лучшія извѣстія о битвѣ находятся въ путевыхъ запискахъ француза Ле-Влана. Хотя не самъ Ле-БлаНъ описываетъ все видѣнное имъ, а со словъ его писалъ другой, но сущность его разсказа должна быть вѣрна, и потому мы послѣдуемъ ему. Онъ говоритъ; что самъ участвовалъ въ сраженіи съ 60 марсельцами, изъ которыхъ осталось въ живыхъ очень немного; по его словамъ, въ битвѣ погибло 12,000 христіанъ; 800 женщинъ и 200 дѣтей были обращены въ рабство. Онъ будто бы видѣлъ также трупъ короля Себастіана въ ящикѣ, который былъ потомъ пересланъ испанскому королю. ,Но чѣмъ убѣдительнѣе Филиппъ II и его министры увѣряли впослѣдствіи, что въ этомъ ящикѣ, перевезенномъ въ Лиссабонъ и похороненномъ въ Белемѣ, заключаете» трупъ Себастіана, тѣмъ меньше португальцы вѣрили этому. Всѣ были убѣждены, что король живъ и гдѣ нибудь неожиданно явится. 'Впослѣдствіи, когда испанцы заняли Португалію, этотр слухъ сдѣлался причиною многихъ смутъ, потому что мцогіе стали выдавать себя за пропавшаго безъ вѣсти короля и оспаривать у Филиппа престолъ.
Когда. Себастіанъ пропалъ безъ вѣсти, кардиналъ Генрихъ снова сдѣлался регентомъ Португаліи и, наконецъ,, былъ провозглашенъ королемъ. Онъ былъ старъ и бездѣтенъ, вслѣдствіе чего еще при его жизни многіе стали заявлять притязанія на португальскій престолъ. Изъ этихъ претендентовъ мы назовемъ только1 троихъ, а именно: Филиппа II испанскаго, герцогиню Браганц-свую и Антоніо пріора Крато. Филиппъ и внукъ герцогини Враганцской достигли престола, но сами португальцы признавали королемъ пріора. Филиппъ П былъ сынъ старшей сестры Іоанна III; герцогиня Браганцская—дочь младшей сестры, а Антоніо—сынъ старшаго брата Іоанна III. Престолъ принадлежалъ бы безспорно пріору, если бы онъ могъ доказать, что мать его была законною женою его отца. Противъ герцогини Враганцской было то обстоятельство, что у нея была старшая сестра, бывшая .замужемъ за намѣстникомъ нидерландскимъ, Александромъ Пармскимъ, и оставившая сына, который очевидно имѣлъ ближайшее право на престолъ. Что касается Филиппа П,. то съ первой же минуты по исчезновеніи Себастіана онъ принялъ всѣ мѣры, чтобы овладѣть португальскимъ королевствомъ и его колоніями. При этомъ онъ упустилъ изъ виду, что враги его, англичане и голландцы, воспользуются тѣмъ, чѣмъ не умѣли пользоваться испанцы и португальцы, и извлекутъ себѣ всѣ выгоды изъ золотыхъ розсыпей, серебряныхъ и алмазныхъ копей востока и запада.
Старый король Генрихъ могъ бы устранить отъ своего народа много бѣдъ и тяжкое продолжительное иго,, если бы принялъ рѣшительно сторону одного изъ претендентовъ; но онъ осторожно молчалъ, а Филиппъ пользовался его кратко
временнымъ правленіемъ; чтобы приготовить себѣ все .для немедленнаго занятія Португаліи послѣ его смерти. Духовенство и большая часть дворянства были на его сторонѣ; самъ Генрихъ былъ также привлеченъ- въ еп> пользу духовникомъ своимъ, іезуитомъ Леономъ Генрикесомъ. Генрихъ назначилъ пять правителей, которые должны были принять правленіе послѣ его смерти, и созвалъ сеймъ въ Альмерію. Здѣсь оказалось, что народъ и города расположены противъ Филиппа,-а духовенство и дворянство за него. Поэтому сеймъ ничего нѳ-рѣшилъ. Вслѣдъ затѣмъ 31 января 1580 король Генрихъ умеръ.
Филиппъ II давно уже приготовился оружіемъ поддержать свои права на португальскій престолъ. Подъ предлогомъ нападенія, грозящаго со стороны ма-роккскаго* императора, онъ собралъ въ Испаніи и въ- Италіи- превосходное, закаленное въ войнахъ войско, съ которымъ гердогъ' Альба долженъ былъ вторгнуться въ Португалію тотчасъ по смерти Генриха. Португальцы, какъ часто бываетъ между сосѣдними народами, питали къ испанцамъ непримиримую ненависть; слѣдовательно, покорять многочисленныя португальскія владѣнія по ту .сторону океана и самую Португалію и господствовать въ нихъ приходилось не иначе, какъ оружіемъ. Поэтому вторженіе Альбы въ Португалію должно было неминуемо повлечь за собою разореніе обоихъ государствъ. Притомъ интриги, затѣянныя, въ то же время Филиппомъ во Франціи въ пользу Гизовъ, требовали- большихъ денегъ. Наконецъ, когда войску уже слѣдовало двинуться въ Португалію, Филиппъ поссорился съ герцогомъ Альбою за то, что сынъ герцога, донъ Гарсіа де Толедо; позволилъ себѣ поступки, которые должны была взбѣсить такого поклонника этикета и приличія, какъ Филиппъ II. За проступки сына Альба былъ удаленъ отъ двора и даже заключенъ въ крѣпость Уседо. Но виды Филиппа ла Португалію принудили гордаго короля на унизительный шагъ. Онъ послалъ одного изъ своихъ секретарей въ Альбѣ спросить еГо, возьмется ли онъ предводительствовать арміей, назначенной въ Португалію. Герцогъ согласился. Но Филиппъ и тутъ остался вѣренъ .себѣ: онъ не согласился на просьбу герцога, дозволить ему пріѣхать въ Мадридъ и послалъ ему письменную инструкцію.
Альба двинулся въ Португалію съ 22,000 человѣкъ пѣхоты -и 2,000 конницы, въ томъ числѣ 3,500 нѣмцевъ. Когда Альба. прибылъ въ страну, народъ уже успѣлъ объявить себя въ пользу пріора Антоніо. Въ несчастной битвѣ цри Аль Кантрѣ онъ былъ взятъ въ плѣнъ и сорокъ дней терпѣлъ самое суровое рабство, пока, наконецъ, ему удалось спастись почти чудомъ. Онъ долго предполагалъ, что король Генрихъ распорядится въ его пользу, но по испанскимъ интригамъ король принялъ его очень дурно. Когда испанцы вторглись въ Португалію, Антоніо находился въ Сантаремѣ, гдѣ неожиданно къ собственному удивленію былъ провозглашенъ королемъ. Народъ и граждане взялись въ пользу его за оружіе, и 24 іюня 1580 онъ былъ провозглашенъ въ Лиссабонѣ. Другой претендентъ, также попавшій при Аль Кантрѣ въ плѣнъ и потомъ освобожденный, юный сынъ герцогини БраганцскОй, былъ задержанъ герцогомъ Медица Сидоніей еще при возвращеніи въ Португалію изъ плѣна. По прибытіи Альбы, онъ послалъ Филиппу актъ отреченія, и король хотя принялъ этотъ актъ весьма презрительно и гордо, сказавъ, что не нуждается въ немъ,, но все-таки велѣлъ хранить еговъ симанвскомъ архивѣ.
Царствованіе Антоніо было очень кратковременно. Альба двинулся прямо, на Сетубаль, гдѣ, какъ въ Сантаремѣ и въ Лиссабонѣ, Антоніо провозгласили жо-ролемъ; герцогъ быстро овладѣлъ этимъ и другими городами; въ то же время самъ Филиппъ, чтобы быть ближе къ Португаліи, отправился въ Бадахосъ. Альба производилъ въ Португаліи такія же жестокости, какъ прежде въ Нидерландахъ; разъяренные португальцы всюду возстали противъ испанцевъ и толпами хлынули къ Антоніо, стоявшему лагеремъ при Аль Кантрѣ. Но Антоніо не могъ одержать верхъ надъ правильными, дисциплинированными войсками,, предводимыми такимъ отличнымъ полководцемъ, какъ Альба. Восемь дней стояли обѣ арміи другъ противъ друга при Алькантарѣ, у рѣчки того же имени; наконецъ, Альба первый сдѣлалъ нападеніе. Тогда завязалась кровавая битва; храбро, сражаясь, Антоніо не могъ, однако, противиться такимъ военачальникамъ,. какъ Альба, Фернандо де Толедо и Просперъ Колонна, и ихъ испанскимъ, итальянскимъ и нѣмецкимъ наемникамъ, для которыхъ, война была ремесломъ. Разби
ѵо
тый и израненный, онъ возвратился на короткое время въ Лиссабонъ. Тогда испанцы пробрались до Коимбры и далѣе. Они заняли страну не какъ наслѣдство своего, короля и дѣйствовали не какъ • друзья, а какъ враги, ибо всѣ наемныя войска того, времени служили преимущественно ради добычи и дозволяемыхъ имъ безчинствъ надъ' побѣжденными. Столицу Лиссабонъ они не грабили, но предмѣстья не избѣжали разграбленія; четыре богато нагруженные корабля, подошедшіе жъ Лиссабону изъ Индіи почти въ одно время съ испанцами, не были пощажены,. какъ имущество новыхъ подданныхъ Филиппа, а расхищены, какъ достояніе враговъ. Между тѣмъ Антоніо удалось собрать близъ Опорто 5 или 6 т. человѣкъ; но это было безполезно. У, него, правда, не было недостатка въ военныхъ способностяхъ, и будь у него порядочныя войска, онъ не допустилъ бы Санчо д’Авилу перейти Дуэро, къ которому тотъ шелъ съ 6,000 человѣкъ; но крестьяне, служившіе у него, хотя ихъ и было, какъ говорятъ, до 10,000 человѣкъ, не могли противиться опытнымъ солдатамъ. Поэтому его попытка была снова безплодна. Онъ былъ принужденъ бѣжать Въ Віану, гдѣ тщетно старался сѣсть на корабль. Послѣ того ему пришлось испытать самыя странныя приключенія и вполнѣ положиться на честность своихъ подданныхъ, которые блистательно доказали свою вѣрность ему, когда испанскія войска* искали его во всѣхъ концахъ Португаліи, и Филиппъ назначилъ 80,000 дукатовъ вознагражденія тому, кто поймаетъ его. Антоніо прожилъ тайкомъ три мѣсяца, скитаясь то въ той, то въ другой части своей родины, и выѣхалъ изъ Португаліи только въ январѣ .(а не въ іюнѣ, какъ говоритъ де-Ту и другіе) 1581 года. Нидерландскій корабль привезъ его въ Кале, гдѣ французское правительство взяло его подъ свое покровительство.
Пока герцогъ Альба завоевывалъ Филиппу Португалію, самъ король былъ опасно боленъ * выздоровѣвъ, онъ созвалъ въ Томаръ португальскій сеймъ. Здѣсь онъ принялъ присягу португальцевъ, но отказалъ на поданныя ему письменно просьбы городовъ и дворянства. Въ Сантаремѣ, куда Филиппъ отправился изъ Томара, онъ обходился со всѣми очень вѣжливо и кротко, стараясь изгладить воспоминаніе о злодѣйствахъ, совершенныхъ побѣдоносной арміей Альбы. Потомъ онъ отправился на исцанскомъ галерномъ флотѣ подъ командой маркиза де Санта-Крусъ изъ Виллафранки въ Альмаду, напротивъ Лиссабона, на другомъ берегу Тахо. Въ Лиссабонѣ 26 ноября 1582 умеръ старшій сынъ его., Діего, которому чины уже присягнули, какъ будущему королю; поэтому онъ созвалъ въ Лиссабонъ второе собраніе чиновъ на 26 января 1583; здѣсь была принесена присяга второму сыну короля, наслѣдовавшему ему потомъ подъ именемъ Филиппа ЙІ. Въ началѣ февраля 1583 Филиппъ возвратился въ Испанію, оставивъ намѣстникомъ Португаліи кардинала эрцгерцога Альбрехта, брата германскаго императора Рудольфа II.
Всѣ иноземныя владѣнія Португаліи, даже вице-король острововъ и материка О.стъ-Индіи, донъ Фернандо Телесъ де Менезесъ, добровольно признали Филиппа королемъ; только Азорскіе острова объявили себя въ пользу Антоніо. Кипріанъ де Фигвередо удержалъ въ пользу Антоніо Терсейру, вызвалъ его къ себѣ и отразилъ Педро Вальдеса,, который хотѣлъ занять Терсейру испанскими войсками. Тогда Антоніо рѣшился снова попытать счастія противъ испанцевъ. Екатерина Медичи дала ему для этой цѣли нѣсколько французскихъ кораблей, что было единственной причиной, почему Филиппъ,ч финансы и дѣла котораго были тогда въ самомъ плохомъ состояніи, рѣшился на дорогія вооруженія, какихъ, разумѣется, Терсейра и всѣ прочіе Азорскіе острова не стоили. Іюня 12-го 1583 Антоніо вышелъ изъ Нанта съ 55 большими и малыми судами въ сопровожденіи находившагося во французской службѣ Филиппа Строцци (стр. 30), называвшаго себя адмираломъ вспомогательнаго французскаго флота и команднромъ небольшаго дессанта,. бывшаго на немъ. Сначала они хотѣли взять островъ Санъ-Мигу эль, которымъ испанцы успѣли овладѣть, и уже высадили дессантъ, какъ появился маркизъ де Санта-Крусъ съ испанскимъ флотомъ. Французскія войска поспѣшно сѣли снова на корабли. Испанцы хотѣли вступить въ морское сраженіе; но французы неудержимо обратились въ бѣгство. Самъ Антоніо бѣжалъ, не дожидаясь бцтвы. Строцци былъ взятъ въ плѣнъ и, по приказанію испанскаго адмирала,. варварски умерщвленъ. Антоніо бѣжалъ на Терсейру; онъ или, лучше
сказать, .вѣрный слуга его, Эмануэль да Сильва, пра помощи нѣсколькихъ сотъ французовъ, такъ упорно защищали этотъ островъ, что король Филиппъ долженъ былъ, снарядить иротивъ него новое войско въ. 10,000 человѣкъ. Оь этимъ войскомъ, въ томъ числѣ 1,0.00 человѣкъ нѣмцевъ, Санта-Крусъ овладѣлъ въ іюлѣ 1583 Тейсейрой, даровавъ французамъ свободный выходъ. Эмануэль да Сильва былъ взятъ въ плѣнъ и казненъ; Антоній снова успѣлъ бѣжать. Въ 1589 съ помощью англійскаго адмирала Френсиса Дрека онъ снова сдѣлалъ тщетную попытку овладѣть Португаліей и, наконецъ, умеръ въ 1595 году изгнанникомъ въ Парижѣ.
11. Нидерланды отъ прибытія герцога Анжуйскаго до завоеванія Антверпена (1585).
Пока Филиппъ былъ совершенно поглощенъ португальскими дѣлами, химерическій проектъ брака съ Елисаветой англійской въ продолженіе двухъ лѣтъ удерживалъ герцога Анжуйскаго отъ рѣшительныхъ дѣйствій, хотя онъ давно уже былъ сдѣланъ протекторомъ'и правителемъ католическихъ Нидерландъ. Въ 1581 Александръ Пармскій сильно тѣснилъ Канбрэ, герцогъ Анжуйскій собралъ было значительное французское войско и въ августѣ принудилъ испанцевъ поспѣшно снять осаду; но. Вильгельмъ Оранскій не могъ убѣдить его.продолжать свои успѣхи и не покидать Нидерландовъ. Первые шесть мѣсяцевъ 1581 года герцогъ былъ исключительно занятъ своими англійскими брачными планами и осенью того же года снова принялся за.нихъ. Въ ноябрѣ онъ поѣхалъ съ блестящей свитой въ Англію, гдѣ до того вдался въ обманъ, что не только самъ, но и братъ его, король французскій, были, твердо убѣждены,-что скоро будетъ назначенъ день свадьбы. Только въ январѣ 1582 проволочки надоѣли ему. Перваго февраля 1582 онъ поѣхалъ обратно въ Нидерланды и 10 числа высадился въ Флиссингенѣ. Здѣсь его съ почетомъ встрѣтили принцъ Вильгельмъ и другіе нидерландскіе сановники и повезли въ Антверпенъ на приготовленномъ для него флотѣ. Февраля 19 онъ торжественно въѣхалъ въ городъ; черезъ три дня произнесъ присягу править согласно предписаннымъ ему правиламъ, принялъ присягу штатовъ и былъ провозглашенъ во Фландріи герцогомъ' Брабантскимъ и маркграфомъ Священной Римской Имперіи.
Въ то самое время, когда идея конституціонной свободы и евангелическаго ученія, повидимому, пріобрѣтала новую опору, въ Нидерландахъ и во Франціи совершены были два страшныя злодѣянія, если не самими офиціальными представителями религіи, правъ и порядка, то агентами ихъ. Въ Нидерландахъ по проискамъ испанскаго короля и его довѣренныхъ было произведено покушеніе на жизнь Вильгельма Оранскаго; во Франціи былъ составленъ заговоръ однимъ изъ приближенныхъ герцога Анжуйскаго, по наущенію Гизовъ и испанскаго кабинета. Филиппъ II давно оцѣнилъ голову принца Оранскаго, который одинъ умѣлъ своимъ нравственнымъ вліяніемъ вносить порядокъ въ нидерландскія дѣла. Ирй-дворные испанскаго короля желали нанять убійцу за 80,000 дукатовъ и съ этою цѣлью вошли въ сношеніе съ антверпенскимъ банкиромъ Акостою, которому не посчастливилось въ финансовыхъ оборотахъ. Акоста уговорилъ своего прикащика и соотечественника Хаурегви убить принца Вильгельма, какъ единственную опору еретиковъ и мятежниковъ, обольстивъ его приманкою награды и надеждою на заслугу передъ Богомъ. Кромѣ того, Цатеръ Тиммерманъ утвёрдилъ молодаго человѣка въ его намѣреніи, внушивъ ему отчаянный фанатизмъ. День рожденія принца (18 марта 1582) былъ избранъ убійцей для исполненія своего замысла. Онъ выстрѣлилъ въ принца изъ цистолета и ранилъ его въ ротъ, но не смертельно, хотя принца сочли убитымъ. Непосредственнымъ слѣдствіемъ этого покушенія былъ непримиримый раздоръ между французами герцога Анжуйскаго и нидерландцами. Убійца былъ изрубленъ на мѣстѣ преступленія, и вслѣдъ затѣмъ распространился слухъ, будто онъ былъ подосланъ герцогомъ Анжуйскимъ и его французами. Взбѣшенное населеніе всего Антверпена бросилось къ аббатству св. Михаила, гдѣ проживалъ герцогъ съ своими приближенными,, и если бы не
присутствіе духа семиадцатилѣтнягосына Вильгельма, Морица, то здѣсь пролились бы цѣлые потоки крови. Морицъ, предвидя заранѣе, какіе слухи могутъ распространиться въ пародѣ, осмотрѣлъ карманы убійцы и нашелъ въ нихъ бумаги, изъ которыхъ оказалось, что дѣло подготовлено испанцами. Онъ показалъ эти бумаги народу и усмирилъ этимъ его ярость противъ Анжу. Но взаимное довѣріе, которое никогда не было особенно прочно., послѣ этого подозрѣнія совершенно разрушилось.
Во Франціи приближенный герцогу Анжуйскаго, де Сальседъ, затѣялъ заговоръ, въ которомъ приняли участіе многія сановныя лица изъ монархической и благочестивой партій. Дѣло это, впрочемъ, далеко не такъ ясно, какъ покушеніе Хаурегви,. и мы не можемъ прямо указывать на Филиппа II, Гизовъ и на религіозный фанатизмъ лигистовъ, какъ на его виновниковъ, потому что мы знаемъ о заговорѣ только то, что подъ пыткою, показалъ, самъ Сальседъ, который ири томъ часто бралъ свои показанія назадъ и потомъ снова дѣлалъ ихъ. Впрочемъ, главныя обстоятельства не подлежатъ сомнѣнію. Сальседъ обязался -испанскому правительству и герцогу де Гизу остановить отправленіе французскихъ войскъ въ Нидерланды, возбудивъ съ этою цѣлью во Франціи новое междоусобіе. Онъ ручался за Пикардію, Шампань, герцогство Бургундское, Котан-тенъ и Бретань; войска папы и герцога савойскаго, а съ другой стороны испанцы должны были занять югъ Франціи, а самъ Сальседъ навербовать полкъ будто бы для герцога Анжуйскаго; но потомъ онъ долженъ былъ отложиться отъ него, овладѣть врасплохъ какою-нибудь пограничною крѣпостью, воспрепятствовать соединенію герцога Анжуйскаго еъ братомъ и принудить этого труса сдѣлаться вождемъ ожесточеннаго населенія противъ протестантовъ. Достовѣрно извѣстно, что Сальседъ сообщалъ о своемъ безумномъ планѣ герцогу де Гизу и давно состоялъ въ сношеніяхъ съ испанскимъ кабинетомъ; именъ же множества лицъ, бывшихъ, по его показанію, его сообщниками, м>ы не приводимъ, потому что не можемъ придавать ни малѣйшаго значенія показаніямъ такого негодяя. .Сальседъ сумѣлъ втереться въ довѣренность къ герцогу Анжуйскому и прибылъ къ нейу во Фландрію; но герцогъ скоро разгадалъ его замыселъ и увѣдомилъ о немъ короля. Король сначала не обратилъ на это дѣло никакого вниманія, но потомъ, когда Анжу прислалъ Салъседа во Францію, гдѣ его снова допрашивали подъ пыткой, то показанія его принудили Генриха взглянуть на это дѣло серьезнѣе. Увидавъ, какъ обширенъ заговоръ и какъ много запутано въ немъ важныхъ лицъ, король еъ ужасомъ отступился. Дѣло замяли, а Сальседа поскорѣе казнили, какъ государственнаго преступника, чтобы не слушать его дальнѣйшихъ объясненій.
Со дня покушенія на принца Вильгельма, надзиравшаго за герцогомъ Анжуйскимъ, какъ дядька, герцогъ все болѣе и болѣе чувствовалъ неловкость своего положенія. По завоеваніи Филиппомъ II Португаліи, Анжу убѣдился, что не можетъ тягаться съ героемъ, предводившимъ въ Нидерландахъ испанцами. Валлоны жаловались, что Анжу не исполняетъ своихъ обѣщаній. Самъ онъ былъ также недоволенъ ими, потому что каждый городъ и каждый аристократъ заботились только о себѣ, не слушаясь ни.чьихъ приказаній, не принимая никакого участія въ общемъ дѣлѣ. Притомъ большинство ихъ больше довѣряло искреннему паписту герцогу Пармскому, чѣмъ сомнительному католицизму французовъ. Анжу- вознамѣрился тогда завладѣть всѣми важнѣйшими городами и съ этою цѣлью, вмѣсто того чтобы вести своихъ французовъ противъ испанцевъ, расположилъ ихъ гарнизонами по городамъ. Это привело валлоновъ въ негодованіе и разсорило ихъ съ избраннымъ ими государемъ, который не имѣлъ въ странѣ ни владѣній,, ни приверженцевъ. Въ это самое время Филиппъ II могъ, наконецъ, послать въ Нидерланды подкрѣпленія, вслѣдствіе чего армія Александра Парм-скаго возросла до 60,000 человѣкъ. Принцъ Пармскій завоевалъ Уденарде, откуда могъ грозить и, Брабанту, и Фландріи. Какъ разъ въ. это время тайная вражда валлоновъ съ герцогомъ Анжуйскимъ перешла въ открытый раздоръ. Окружавшіе герцога никакъ не могли помириться съ мыслью, что не могутъ править въ городахъ Брабанта и Фландріи на французскій ладъ, черезъ своихъ чиновниковъ и офицеровъ, а должны подчиняться городскимъ общиннымъ совѣтамъ. Наконецъ, они рѣшились занять всѣ мѣста французами. Честный дю Плесси
Мцрне, не одобрявшій этого плана, былъ удаленъ, и городскимъ комендантамъ было приказано вѣроломно овладѣть каждому своимъ городомъ и предать его совершенно во власть французовъ. Умыселъ удался въ Дендермондё, Диксмюйденѣ, Дюнкирхенѣ, Алостѣ и Мененѣ; но въ Брюгге, Остенде й Ньюпортѣ граждане воспротивились ему, а въ Антверпенѣ, которымъ герцогъ намѣревался овладѣть самъ, это покушеніе вызвало страшное кровопролитіе.
Антверпенъ въ то время, подобно Генту, населеннѣйшій городъ въ мірѣ, былъ охраняемъ валлонами и гражданами подъ, главнымъ начальствомъ герцога; 'французскія же войска герцога, кромѣ его немногочисленныхъ тѣлохранителей, стояли за городомъ. Въ назначенный день (17 января 1583) герцогъ подъ предлогомъ смотра, собралъ свои войска близъ города и съ своей французской и швейцарской гвардіей подошелъ къ однимъ воротамъ, гдѣ на второмъ подъемномъ мосту его встрѣтило около сотни человѣкъ изъ лагеря; они нарочно подняли шумъ, чтобы дать французскому войску поводъ ворваться въ городъ. Такъ и случилось; семнадцать ротъ вошли въ городъ и съ крикомъ: «Обѣдня! обѣдня! бей! бей! (і*ие! іпе)!» кинулись на улицы грабить; но жители Антверпена взялись за оружіе, и въ городѣ началась страшная рѣзня. Ворвавшіеся французы, полагая, что уже завоевали городъ, поспѣшно разсѣялись для грабежа. Но улицы быстро оцѣпилпсь- цѣпями и заставами; въ французовъ, занятыхъ грабежомъ, стали стрѣлять пзъ оконъ; граждане и иностранцы, милиція, ремесленники и прикащики, даже- женщины и дѣти бросали въ нихъ всѣмъ, что попадало подъ руку; наконецъ, послѣ кровопролитнаго боя онн были принуждены бѣжать изъ города, кто какъ могъ, кто черезъ ворота, а кто перелѣзая черезъ стѣны и рвы. Изъ 3,000 французовъ, ворвавшихся въ городъ, было убито 1,500, а йо другимъ 2,000; всѣ важнѣйшія лица изъ свиты герцога былп взяты въ плѣнъ.
Послѣ этихъ происшествій нидерландцы-, конечно, перестали считать герцога Анжуйскаго свопмъ защитникомъ; напротивъ, стали смотрѣть на французовъ какъ на враговъ. Герцогъ удалился въ Дюнкнрхенъ. ОднакО, дипломаты королевы Елисаветы склонили генеральные штаты, которые всю надежду свою возлагали на Англію, выразить готовность примириться съ герцогомъ. Вильгельмъ Оранскій также хлопоталъ объ этомъ, опасаясь, чтобы герцогъ изъ-за брата Генриха ІП не сошелся съ Филиппомъ. Но пока многоголовое антверпенское правительство ^разсуждало и раздумывало, испанскій главнокомандующій завоевалъ Диксмюйденъ и Ньюиортъ и въ іюлѣ 1583 очистилъ Бельгію отъ республиканцевъ. Осенью Александръ Пармскій предпринялъ новыя завоеванія, которымъ генеральные штаты не могли противиться, потому что жители Гента, какъ всѣ богатые торгаши, думая только о себѣ, отказали имъ въ содѣйствіи. Въ ноябрѣ испанцы овладѣли гаванью (Ьеі йаз) Гента, Гульстомъ, Акселемъ, Рюпельмонде и Алостомъ. Между тѣмъ Вильгельмъ Оранскій все хлопоталъ о примиреніи съ Анжу. Новый договоръ, который хотѣли заключить съ нимъ, былъ уже почти готовъ, когда 10 іюня 1584 герцогъ умеръ въ ПІато-Тьерри.
Хотя умершій былъ человѣкъ совершенно ничтожный, во всю жизнь ничего дѣльнаго не сдѣлавшій п не думавшій, ш> тѣмъ не менѣе смерть его имѣла важное вліяніе и на Францію, и на Нидерланды. Во Франціи Смерть его доставила лигѣ, Гизу и Филиппу II, постоянно поддерживавшему ихъ, силу, которой до сихъ поръ они не могли имѣть. Генрихъ III былъ бездѣтенъ, и по смерти брата его наслѣдство французскаго престола переходило къ протестанту, королю наваррскому, который такъ долго воевалъ противъ католиковъ; по характеру и учрежденіямъ французскаго государства протестантъ никакъ не могъ достигнуть и удержать за собой престолъ, если бы даже большинство французовъ -отреклось отъ католпцпзма. Поэтому католическая партія рѣшилась заставить короля Генриха III отрѣшить короля наваррскаго отъ престолонаслѣдія; герцога Генриха Гиза было положено приставить въ Генриху чѣмъ-то въ родѣ опекуна. Вслѣдствіе этого возникли новыя смуты, о которыхъ мы скажемъ ниже. Въ Нидерландахъ ближайшимъ слѣдствіемъ смерти герцога Анжуйскаго было совершенное уничтоженіе единства въ мѣрахъ • генеральныхъ штатовъ и разрушеніе тѣсной связи сѣверныхъ провинцій съ Фландріею и Брабантомъ. Такъ какъ по смерти герцога государственный совѣтъ распался,, то провинціи, не принадлежавшія къ утрехтскому союзу, остались безъ всякаго правителя и правительственнаго' мѣ
ста, которое въ случаѣ нужды могло бы быстро принимать рѣшенія » дѣйствовать.
Въ Голландіи и Зеландіи Вильгельмъ господствовалъ почти неограниченно. Въ высшей степени недовольный антверпенцами и особенно фламандцами, онъ послѣ шестилѣтняго отсутствія снова возвратился въ эти провинціи. Все, что онъ видѣлъ и испыталъ въ Антверпенѣ, убѣдило его въ необходимости учредить на сѣверѣ родъ диктатуры. Гренъ фанъ Пристереръ справедливо замѣчаетъ въ восьмомъ томѣ своего собранія писемъ, что изъ одного тщеславія и честолюбія Вильгельмъ не сталъ бы искать предложеннаго ему въ то время чинами достоинства и верховной власти графа Голландіи п Зеландіи. Онъ принялъ это предложеніе, давъ при этомъ объясненіе, которое ясно говорило, что онъ намѣренъ владѣть и править этими провинціями со всѣми правами и преимуществами, какія принадлежали прежде Карлу V и Филиппу П. Но смерть поразила принца Оранскаго прежде, чѣмъ онъ достигъ этого. Іюля 10, 1584, ровно черезъ мѣсяцъ по смерти герцога Анжуйскаго, когда Вильгельмъ готовился торжественно короноваться въ Дельфтѣ графомъ Голландскимъ и Зеландскимъ, онъ погибъ отъ руки убійцы. Французъ Бальтазаръ Жераръ изъ Вильфанса въ Бургундіи явился къ принцу съ рекомендательными письмами; какъ лазутчикъ, онъ пріобрѣлъ у него вѣсъ и дозволеніе входить въ нему въ комнату во всякое время. Выждавъ удобную минуту, когда Вильгельмъ вставалъ изъ-за обѣденнаго стола, онъ выстрѣлилъ въ него изъ пистолета, заряженнаго тремя пулями. Вильгельмъ упалъ убитый наповалъ.
Въ годъ убійства Вильгельма и въ слѣдующемъ году дѣла нидерландцевъ были въ самомъ плохомъ положеніи, и Филиппъ былъ, повидимому, увѣренъ въ покореніи ихъ; никто не подозрѣвалъ, что Вильгельмъ оставилъ сына, который, какъ полководецъ, обладаетъ такими Же способностями, 'какими отецъ его отличался въ кабинетныхъ политическихъ дѣлахъ, и вмѣстѣ съ тѣмъ блистательно докажетъ въ трудныхъ сношеніяхъ со всевозможными партіями и предводителями ихъ свой дипломатическій тактъ. Но сыну Вильгельма, Морицу, было тогда только девятнадцать лѣтъ. Штаты отдали должную дань благодарности заслугамъ отца, избравъ сына штатгальтеромъ Голландіи, Зеландіи и Утрехта и назначивъ великимъ адмираломъ; они дѣйствительно были обязаны большою благодарностью Вильгельму, который все время устранялъ отъ нихъ бремя войны, такъ что война только увеличила благосостояніе ихъ. Но они не ввѣрили молодому принцу главнаго начальства арміею, не довѣряя его военнымъ способностямъ. Командиромъ войска былъ назначенъ генералъ графъ Гогенлоэ, которому было поручено состоять при принцѣ и руководить имъ въ должности депутата штатовъ.
При военномъ геніи Александръ Пармскій отличался также кротостью и благоразумною умѣренностью. Онъ старался щадить города, на которые нападалъ, а потому рѣдко бралъ ихъ приступомъ, предпочитая принуждать ихъ къ сдачѣ на капитуляцію блокадой или отводомъ рѣкъ, на которыхъ они стояли; при капитуляціяхъ онъ давалъ самыя выгодныя условія. Уденарде былъ завоеванъ имъ еще въ 1582; въ іюлѣ 1583 были взяты Дюнкирхенъ и Ньюпортъ, а въ октябрѣ и ноябрѣ тавань Гента, Гульстъ, Аксель, Рюпельмонде и Алость; въ апрѣлѣ 1584 Ипернъ сдался на капитуляцію. Одинъ изъ коварнѣйшихъ аристократовъ, Карлъ де Круа князь де Шимэ, предалъ испанцамъ Брюгге. Карлъ де Круа былъ сынъ измѣнника герцога Аршота, титулъ котораго онъ наслѣдовалъ. Сперва онъ покинулъ католическую вѣру и службу испанскаго короля, чтобы получить штат-гальтерство Фрисландіи, а потомъ предалъ испанцамъ Брюгге за должность командира корпуса войскъ. Съ марта по іюль 1584 были принуждены къ сдачѣ Ме-хельнъ, Брюссель и Дендермонде, а въ августѣ Термонде. Теперь изъ фландрскихъ городовъ во власти генеральныхъ штатовъ оставались только: Гентъ, Слюйсъ, (ГЕсІозе), Антверпенъ и Остенде. Но послѣ сдачи Термонде, Гентъ не могъ держаться, потому что взятіемъ гавани его отрѣзали отъ моря, а завоеваніемъ Термонде прекратили ему сообщеніе съ Антверпеномъ и вообще Брабантомъ. Александръ совершенно окружилъ его, и вдобавокъ въ городѣ снова водворилась демагогія. Имбизенъ, глава гентской демагогической партіи, возвратился въ 1584 въ Гентъ и снова началъ дѣйствовать въ ультра-демократическомъ духѣ, когда
Шлоссвръ. V. 7
протестанты и пролетаріи добились принятія его въ члены магистрата. Чтобы низвергнуть его, аристократическая и реформатская партія распустила молву, будто Имбизенъ еще въ Пфальцѣ состоялъ въ перепискѣ съ Александромъ Пармскимъ. Вслѣдствіе этого произошли безпорядки, и Имбизена арестовали. По обычаю того времени, съ него тотчасъ сняли допросъ подъ пыткой. Онъ и друзья его были люди грубые и безсовѣстные; поэтому нельзя положительно отрицать, что они намѣревались совершить измѣну; но вѣроятнѣе, что богатые жители Гента, наскучивъ томительной блокадой города, желали какъ-нибудь избавиться отъ нихъ, чтобы потомъ имѣть возможность заключить капитуляцію. Семидесятилѣтній старикъ Имбизенъ былъ казненъ и передъ смертью, надѣясь заслужить помилованіе, самъ сознался во всѣхъ своихъ злоумышленіяхъ. Вслѣдъ за его казнью начались переговоры о сдачѣ города, и 17 сентября 1584 была подписана капитуляція, состоявшая изъ двѣнадцати статей. Гентцы должны были заплатить 300,000 гульденовъ контрибуціи; но Александръ Пармскій, принимая во вниманіе важныя потери города въ послѣднее время, простилъ имъ цѣлую треть этой суммы. Условія всѣхъ капитуляцій, предписанныхъ тогда нидерландскимъ городамъ, выказываютъ фанатизмъ короля Филиппа II въ такомъ же гнусномъ свѣтѣ, какъ и покушеніе на жизнь Вильгельма Оранскаго, какъ постыдный заговоръ лигистовъ противъ короля Генриха III и его наслѣдника Генриха Наваррскаго, какъ, наконецъ, всѣ ужасы инквизиціонныхъ судовъ Испаніи. Условія были очень снисходительны во всѣхъ отношеніяхъ, кромѣ протестантства: протестантамъ предлагалось на выборъ или перемѣнить вѣру, или удалиться изъ страны. Въ послѣднемъ случаѣ имъ давалось два года срока на продажу имѣнія.
По взятіи Гента, Александръ принялся, наконецъ, серьезно за. осаду Антверпена, который до тѣхъ поръ былъ только въ блокадѣ. Эта осада длилась цѣлыхъ два года, если считать и время блокады. Она такъ замѣчательна по механическимъ и военнымъ средствамъ, которыя употреблялись при ней, что Страда посвятилъ описанію ея цѣлый прологъ во вкусѣ Тита Ливія, и она занимаетъ значительное мѣсто во всѣхъ исторіяхъ нидерландскихъ смутъ. Мы не можемъ останавливаться на частностяхъ и сдѣлаемъ касательно этой важной осады лишь нѣсколько замѣчаній, не вдаваясь въ подробности и не выставляя даже заслугъ предводителей и сражавшихся націй.
Осада Антверпена не могла длиться болѣе года, потому что изъ двухъ фортовъ (Лилло и Лифкерсгукъ), лежавшихъ при устьѣ Шельды, одинъ вовсе не былъ взятъ испанцами, а другой, хотя и былъ взятъ, но вскорѣ снова перешелъ въ руки голландцевъ, такъ что голландцы и зеландцы, превосходившіе испанцевъ и валлонцевъ числомъ, могли свободно входить въ гавань. Чтобы отрѣзать это сообщеніе, Александръ загородилъ рѣку мостомъ, построеннымъ съ страшными усиліями среди постоянныхъ сраженій въ самомъ узкомъ мѣстѣ Шельды, мемду Ордамомъ на сѣверномъ и Еаллоо на южномъ берегу. Но посерединѣ мостъ прерывался, по тому что здѣсь рѣка была такъ глубока, что оказалось невозможнымъ вколотить сваи. Оставшійся промежутокъ былъ заставленъ страшной пловучей массой, состоявшей изъ тридцати двухъ барокъ и судовъ, съ воздвигнутыми на нихъ батареями. Какъ колоссально было это предпріятіе—можно судить уже потому, что голландцы и зеландцы владѣли моремъ, что бури и приливы въ этомъ мѣстѣ обладаютъ разрушительной "силой, а между тѣмъ, по словамъ Бен-тивольо, мостъ имѣлъ 432 шага въ длину, а по другимъ 200 футовъ отъ южнаго берега и 900 отъ сѣвернаго.
Что касается обороны города, то ею руководилъ не человѣкъ съ свѣтлымъ умомъ и избранные спеціалисты, какъ осадой; она была поручена разнохарактернымъ комитетамъ (сопзеііз) республиканскаго городскаго управленія, которые часто дѣйствовали совершенно другъ противъ друга. Испанскій мостъ строился цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ, и голландскому адмиралу Трелону не слѣдовало бы въ это время сидѣть, сложа руки, а должно было приняться за рѣшительныя дѣйствія, сообразно данному ему приказанію. Но по смерти Вильгельма адмиралъ и многіе другіе только и думали о томъ, чтобы разыгрывать роль главнокомандующихъ, а повиноваться никому не хотѣлось. Наконецъ, Трелонъ былъ смѣненъ, и въ Антверпенъ прибылъ графъ фонъ Гогенлоэ; но тогда было уже слишкомъ поздно, хотя итальянскій пиротехникъ, принятый на службу голландцами, могъ
соперничать способностями съ итальянскими инженерами и архитекторами Александра. То былъ Джанибелли. Онъ представилъ голландцамъ планъ разрушить мостъ посредствомъ двухъ большихъ и тридцати двухъ малыхъ брандеровъ. Эта попытка, однако, не удалась; одно изъ двухъ большихъ судовъ, нагруженное 6,000 фунтовъ пороха, было прибито къ берегу; другое съ 7,000 фунтовъ пороха, тянувшее за собою барки, нагруженныя каменьями и другимъ балластомъ, хотя достигло моста и нанесло ему много вреда, но голландцы не воспользовались этой благопріятной минутой. Дѣло въ томъ, что они забыли предувѣдомить гарнизонъ форта Лилло, такъ что когда взрывъ погубилъ 800 испанцевъ, погребенныхъ подъ развалинами ихъ громаднаго сооруженія, и до того взволновалъ рѣку, что вода вышла изъ береговъ и затопила укрѣпленія испанцевъ, въ это время гарнизонъ форта не аттаковалъ непріятеля. Поврежденія, нанесенныя мосту, были скоро исправлены. Потомъ антверпенцы, вопреки совѣту Джанибелли, соорудили страшную адскую машину, прозванную «Конецъ Войны»; но она не нанесла испанцамъ большаго вреда, потому что теперь они были на-сторожѣ.
Осажденные, особенно голландцы, старались достичь водою того, чего не могли достичь огнемъ. Они прорыли плотины, чтобы напоромъ воды снести испанскія укрѣпленія и утопить непріятелей въ ихъ траншеяхъ. Но противъ этого испанцы выстроили поперечную плотину, такъ называемую Сгнувйук, что собственно въ этой низменной странѣ означаетъ насыпную дорогу. Напоръ направленной противъ валовъ воды не осилилъ этой поперечной плотины, на которой произошла кровопролитная битва. Антверпенцы, гарнизонъ укрѣпленія Лилло и голландцы, собравшись подъ начальствомъ Гогенлоэ, аттаковали испанцевъ, чтобы овладѣть поперечной плотиной. Они уже овладѣли ею, когда явился самъ Александръ Парм-скій, снова повелъ въ сраженіе свои опрокинутыя войска, отбилъ плотину, взялъ около тридцати голландскихъ кораблей со всѣмъ оружіемъ и нанесъ непріятелю уронъ въ 2,500 человѣкъ. Послѣ этой неудачной попытки Антверпенъ не могъ держаться. 17 августа 1585 онъ сдался на капитуляцію послѣ отчаянной обороны, продолжавшейся съ мая. Относительно протестантовъ условія антверпенской капитуляціи были выгоднѣе капитуляцій другихъ городовъ. «Антверпенъ сдается королю и его намѣстнику,» было сказано въ капитуляціи, «съ тѣмъ, что ему будетъ дарована полная амнистія; протестанты могутъ оставаться въ городѣ еще четыре года, а по прошествіи этого времени должны удалиться со всѣмъ своимъ имуществомъ; городъ обязанъ выплатить 400,000 гульденовъ, за что ему будутъ возвращены всѣ его привилегіи; испанскій гарнизонъ не долженъ превышать 2,200 человѣкъ».
Теперь, казалось, наступило время всѣмъ Нидерландамъ снова подчиниться власти Филиппа II. Генеральные штаты потеряли Брюссель, Антверпенъ, Миддель-бургъ и Дордрехтъ и перешли въ Дельфтъ; Александръ Фарнезе готовился преслѣдовать ихъ и тамъ; онъ намѣревался осадить Утрехтъ; но въ это время Филиппъ II истратилъ на другія предпріятія деньги, необходимыя для покоренія Нидерландовъ. Еще во время осады Антверпена главнокомандующій Филиппа такъ нуждался по его милости въ деньгахъ, что часто не могъ сдѣлать самыхъ необходимыхъ расходовъ. Филиппъ тратилъ всѣ свои средства на поддержку лиги и на предпріятія противъ Англіи. Французская исторія до смерти короля Генриха Ш покажетъ намъ, чего искалъ Филиппъ во Франціи; потомъ мы перейдемъ къ по-стѣдующей исторіи Англіи и Нидерландовъ.
12. Французскія религіозныя войны при Генрихѣ Ш.
По смерти герцога Анжуйскаго во Франціи снова образовалась лига, которая, казалось, было распалась. Она состояла изъ самыхъ разнообразныхъ элементовъ. Въ. ней участвовали честолюбивые сторонники лотарингскихъ принцевъ, многочисленные члены различныхъ парламентовъ, искренно преданные католической вѣрѣ, полубогословы, полуюристы, слѣпые и ярые фанатики, члены религіозныхъ клубовъ или духовныхъ братствъ и, наконецъ, рѣшительные консерваторы, городскіе граждане, особенно правленіе шестнадцати кварталовъ Парижа.
Двумя послѣдними классами руководили фанатики-монахи и священники, вопіявшіе въ то время съ каѳедръ противъ короля, погрязшаго въ гнуснѣйшемъ развратѣ. Всѣ единогласно полагали, что престолъ не можетъ и не долженъ переходить къ протестанту; поэтому католическая лига, значительно усилившаяся, рѣшилась предъявить наслѣднику Генриха III, королю наваррскому, самыя настоятельныя требованія. Еслибы лига потребовала только, чтобы король’наваррскій отступился отъ реформатскаго исповѣданія, то, какъ показали послѣдствія, онъ не сталъ бы слишкомъ упорствовать; но отъ него хотѣли требовать, чтобы онъ обязался пскоренпть протестантизмъ, на что Генрихъ никакъ не могъ согласиться, да и сама лига не рѣшилась прямо предложить ему такое условіе. Итакъ, при-ходилосъ искать инаго исхода. По старанію Гизовъ главою лиги и наслѣдникомъ престола былъ избранъ человѣкъ слабый, за которымъ Генриху Гизу удобно было скрываться. Этимъ орудіемъ лиги сдѣлался старый, слабый кардиналъ Карлъ Бурбонскій, братъ отца Генриха Наваррскаго. Въ то же время были заведены сношенія съ Филиппомъ II, такъ какъ онъ былъ въ разладѣ съ королемъ Генрихомъ III изъ-за того, что Генрихъ хотѣлъ подать своему брату, Анжу, незадолго до его смерти помощь противъ Испаніи, и Филиппъ хотѣлъ теперь отплатить ему тѣмъ же. Филиппъ обѣщалъ помогать лигѣ и Гизамъ годовою субсидіею въ 200,000 ливровъ. Ближайшаго родственника Гизовъ, герцога Лотарингскаго, также склонили принять участіе въ лигѣ, обѣщавъ ему Мецъ, Туль и Верденъ.
Послѣ того герцогъ де Гизъ собралъ въ Нанси ярыхъ фанатиковъ изъ числа аристократовъ своей партіи и взялъ съ нихъ полномочіе заключить договоръ, направленный противъ своего короля. Съ 30 декабря по 3 января 1585 въ замкѣ герцога, Жуанвилѣ, происходилъ конгрессъ, гдѣ уполномоченные Филиппа, Таксисъ и Морео, повѣренный кардинала де Бурбона, какъ представителя лиги, и герцоги де Гизъ и де Майенъ отъ своихъ именъ и отъ имени герцоговъ д’Ома-ля и д’Эльбефа, заключили тайный, священный, вѣчный, оборонительный и наступательный союзъ для защиты п охраненія католической религіи, для ея возстановленія и для совершеннаго истребленія всѣхъ сектъ и ересей во Франціи и въ Нидерландахъ. Былъ составленъ и подписанъ формальный союзный актъ. Такимъ образомъ французская нація, раздѣленная до сихъ поръ на двѣ враждебныя партіи, распалась теперь на три. Во главѣ первой партіи, самой жалкой, презрѣнной и слабой, стоялъ король Генрихъ III; главою другой былъ король наваррскій; третьею предводительствовалъ номинально старый кардиналъ де Бурбонъ, а на самомъ дѣлѣ король Филиппъ II и герцогъ Генрихъ де Гизъ.
Относительно участія въ лигѣ папы Григорія XIII мы охотнѣе слѣдуемъ извѣстнымъ источникамъ, чѣмъ письму іезуита М а т ь е, которое недавно издалъ Капфигъ. Патеръ Матье, совѣтовавшій лигистамъ если не убить, то заключить короля, былъ дважды посылаемъ въ Римъ, первый разъ за буллой противъ Генриха, а другой, чтобы добыть у папы хотя бреве. Папа не далъ ни той, ни другаго, хотя далъ нѣсколько одобрительныхъ отзывовъ, которыми іезуитъ воспользовался по-своему. Папа стоялъ на своёмъ, утверждая, что не можетъ формально одобрить возстаніе противъ католическаго и на видъ даже благочестиваго короля, а тѣмъ болѣе вызывать такое возстаніе актомъ, непосредственно исходящимъ отъ его лица. Ему, разумѣется, приходилось всячески вывертываться, чтобы не подать подозрѣнія, будто онъ покровительствуетъ, королю наваррскому. Преемникъ его, Сикстъ V, вступившій на папскій престолъ еще въ томъ же (1585) году, высказался еще рѣшительнѣе. Онъ отлучилъ короля наваррскаго и принца Конде отъ церкви, чѣмъ лишилъ ихъ вмѣстѣ съ тѣмъ права на престолонаслѣдіе, но положительно не одобрилъ революціонныхъ замысловъ лотарингскихъ принцевъ и Филиппа II.
Королю Генриху Ш слѣдовало бы тотчасъ по полученіи извѣстія о замыслахъ Гизовъ привлечь къ себѣ протестантовъ и начать дѣйствовать рѣшительно. Вмѣсто того онъ трусилъ и колебался, а между тѣмъ возстаніе распространялось всюду. Филиппъ П, опасаясь, чтобы Генрихъ не помогъ Антверпену, который былъ доведенъ тогда до крайности, побуждалъ своихъ союзниковъ начать войну. Старый кардиналъ де Бурбонъ былъ сосланъ по распоряженію короля въ свою епархію, Руанъ, но вскорѣ перевезенъ оттуда въ Перону, гдѣѣ къ нему собра-
— ІОІ —
лось все недовольное дворянство Пикардіи; военачальники вербовали швейцарцевъ и нѣмецкихъ рейтаровъ. Уже въ концѣ марта Гизы, руководившіе всѣмъ этимъ, обнародовали отъ имени стараго кардинала формальное воззваніе къ возстанію. Дворянство Шампани и Бургундіи собралось подъ знамена Генриха де Гиза и его братьевъ, и многіе города были взяты силою, другіе добровольно отворяли свои ворота. Ліонъ впустилъ къ себѣ войска, присланныя изъ Савойи на помощь фанатическимъ предводителямъ; Туль и Верденъ отворили ворота нѣмцамъ, нанятымъ Гизомъ на испанскія деньги; лигисты заняли также Буржъ, Орлеанъ и Анжеръ. Но за то нападеніе ихъ на Марсель и Бордо было отбито съ кровавымъ урономъ. Парижъ, гдѣ находились важнѣйшій парламентъ и Сорбонна, попрежнему оставался главнымъ центромъ этой революціи, затѣянной богословами и юристами, какъ въ восемнадцатомъ столѣтіи былъ средоточіемъ беллетристовъ, философовъ, свѣтскихъ дамъ,' кавалеровъ и америкомановъ, проповѣдовавшихъ политическій переворотъ.
Въ Парижѣ образовался священный клубъ Шестнадцати, состоявшій въ самой тѣсной связи съ муниципальнымъ управленіемъ шестнадцати кварталовъ и столь же грозный, какъ въ восемнадцатомъ столѣтіи клубы якобинцевъ и кордельеровъ (францисканцевъ). По странному стеченію обстоятельствъ, мѣстопребываніемъ его былъ также якобинскій монастырь. Лучшія свѣдѣнія объ этой демагогіи; сосредоточенной въ фанатическомъ классѣ буржуазіи и духовенства, находятся, по нашему мнѣнію, въ вышеупомянутыхъ (стр. 48) запискахъ Кайе. Одинъ благочестивый лавочникъ, де Ла-Рошъ-Блонъ, первый возымѣлъ мысль организовать Парижъ въ духѣ лиги; ему содѣйствовали въ этомъ парижскіе священники Прево, Буше и Матье де Лоне. Каждый изъ нихъ указалъ человѣка, на котораго могъ положиться; такимъ образомъ они пріобрѣли семь или восемь новыхъ членовъ, въ которымъ присоединились Ла-Шапель, прокуроръ парламента Бюсси- Ле-Клеркъ и нотаріусъ Ла-Морльеръ. Сначала комитетъ состоялъ изъ семи или восьми членовъ, а потомъ изъ шестнадцати, по числу кварталовъ города. Они собирались сперва въ сорбоннской коллегіи, потомъ въ квартирѣ Буше и, наконецъ, въ коллегіи Фортре. Во всѣхъ другихъ городахъ государства были заведены такіе же заговоры, и нѣкоторые парламентскіе совѣтники, ставъ во главѣ гражданъ, руководили комитетами, составленными изъ выборныхъ отъ всѣхъ цеховъ. Они вели корреспонденцію съ разными городами, разсылали агентовъ и принимали отовсюду донесенія клубовъ.
Парижскій клубъ Шестнадцати и союзные съ нимъ клубы захватили во всѣхъ городахъ управленіе въ свои руки; всякое единство въ управленіи государствомъ рушилось, такъ какъ предводителю мятежа приносилась формальная присяга въ вѣрности. Послѣднее совершалось сначала посредствомъ инструкціи (іпзігисііоп), потомъ присягою лицъ, принадлежавшихъ къ лигѣ (зегтепі роиг сеих Де Іа 1і$ие Дез зеіхез) *). Клубы издавали прокламаціи, собирали деньги и заготовляли оружіе и снаряды. Всѣ говорили, что они хотятъ захватить короля. Мы не можемъ утверждать, чтобы они дѣйствительно имѣли это намѣреніе; но самъ король вѣрилъ этому и опасался, вслѣдствіе чего взялъ къ себѣ во дворецъ толпу сбировъ. Онъ нанялъ сорокъ пять сильныхъ молодцовъ, готовыхъ на все, большею частію дворянъ—гасконцевъ и вообще людей, привыкшихъ къ рѣзнѣ и убійствамъ; онъ платилъ имъ и содержалъ ихъ очень хорошо съ тѣмъ, чтобы они ни на минуту не выпускали его изъ виду. Вообще всюду шли приготовленія противъ ожидаемыхъ опасностей **). Самымъ дѣятельнымъ агентомъ лиги былъ патеръ Матье, тотъ самый іезуитъ, ѣздившій въ Римъ, письмамъ котораго могъ повѣрить только такой человѣкъ, какъ Капфигъ. За необыкновенную дѣятельность Матье прозвали курьеромъ лиги. Президентъ Нейльи, Менвиль, Бюсси и другія
•) Эти акты Кайе сохранилъ намъ въ своемъ «Соііесііоп дез Мётоігез», ѵоі. ЬѴ ра^е 91—97.
**) Пакье пишетъ одному изъ своихъ друзей: «Коиз зоштез таіпіепапѣ Іоиз йеѵепиз Зиеггіегз йёзезрёгёв. Ье ]оиг поиз ^агсіопз Іез рогіев, Іа пиіі Гаізопз Іе &иеі, раігоиіііее вепішеііез. Воп Ыеи! дие с’езѣ ип тёііег ріаізапі а сеих, диі еп зопі арргепійз!» (Всѣ мы сдѣлались отчаянными воителями. Днемъ, мы караулимъ ворота, ночью ходимъ дозоромъ, патрулемъ и стоимъ на часахъ. Боже! какъ это весело новичкамъ!)
значительнѣйшія лица изъ городскихъ властей Парижа сошлись съ Гизами^ они привлекли на свою сторону гражданскихъ начальниковъ, добыли оружіе, собрали 300,000 талеровъ и ожидали только приближенія войска Гизовъ, чтобы рѣшительно возстать противъ короля, если онъ не разорветъ всѣхъ сношеній съ королемъ наваррскимъ. Король, вмѣсто того чтобы не медля прибѣгнуть къ силѣ, послушался своей матери и вступилъ въ переговоры съ своими врагами, фанатиками скорѣе политическими, чѣмъ религіозными. Такимъ образомъ для интригъ Екатерины Медичи открылось новое поприще.
Королева-мать завела коварные переговоры въ Эпернэ въ Шампани, т. е. принимала всѣ условія, какія мятежники предписывали правительству. Между тѣмъ король ничего не предпринималъ, чтобы Начать дѣйствовать энергично въ случаѣ неудачи этихъ переговоровъ. Онъ не собралъ ни войска, ни денегъ для найма его; поэтому, чтобы предупредить нападеніе лигистовъ на Парижъ, ему приходилось соглашаться на ихъ условія. Между тѣмъ переговоры объ его примиреніи съ лигистами затянулись надолго и были, наконецъ, переведены изъ Эпернэ въ Немуръ. Здѣсь 7 іюля 1585 былъ заключенъ миръ; но ни лигисты, ни правительство нп въ чемъ не довѣряли другъ другу. Условія, на которыхъ заключили миръ, были такого рода, что если бы король вздумалъ выполнять изданный въ силу этого договора Немурскій эдиктъ*), то королевская власть совершенно пала бы. Этимъ эдиктомъ отмѣнялись всѣ льготы, дарованныя протестантамъ, и римско-католическая религія снова пріобрѣтала исключительное господство въ странѣ. Проповѣдники евангелія подлежали изгнанію, а равно всѣ военные предводители протестантовъ. Духовныя судилища получали право казнить протестантовъ, а смѣшанныя палаты въ парламентахъ (сЬатЬгез ші-рагііез) уничтожались. Далѣе, только лица католическаго вѣроисповѣданія могли занимать должности. Наконецъ, герцоги де Гизъ, д’ЭЛьбефъ, де Майенъ, д’Омаль и де Меркеръ сохраняли всѣ занимаемыя ими намѣстничества и, кромѣ того, получали восемь крѣпостей, именно: Шалонъ, Туль, Верденъ, Сенъ-Дизье, Реймсъ, Суа-сонъ, Дижонъ и Бонъ. Наконецъ, королевская казна должна была уплатить жалованье иностраннымъ войскамъ кардинала де Бурбона и герцога де Гиза. Двѣ послѣднія статьи сохранялись втайнѣ, даже когда 18 іюля трактатъ былъ сообщенъ парламенту на утвержденіе. Но вскорѣ онѣ обнаружились тѣмъ, что ихъ стали приводить въ исполненіе. Впрочемъ, договоръ этотъ также тревожилъ герцога де Гиза не меньше, чѣмъ короля наваррскаго. Одинъ современный историкъ наивно разсказываетъ, какого страха натерпѣлся герцогъ, когда послѣ немурскаго мира пріѣхалъ въ Сенъ-Моръ на поклонъ къ королю и вдругъ очутился среди королевскихъ сбировъ **).
Король французскій поддерживалъ съ королемъ наваррскимъ самыя дружескія сношенія. Еще недавно онъ убѣждалъ его черезъ посланнаго разрушить всѣ планы союзниковъ, перемѣнивъ религію. Но король своими порочными наклонностями внушалъ къ себѣ подозрѣніе и презрѣніе обѣимъ партіямъ, такъ что Генрихъ Наваррскій старался обойтись безъ него. Онъ сошелся съ Данвилемъ, который по смерти старшаго брата сталъ герцогомъ Монморанси и, какъ искренній католикъ, присталъ-было къ лигѣ; Генрихъ убѣдилъ его въ пагубности цѣлей лиги, такъ что Данвиль разошелся *съ нею и соединился съ протестантами. Это было очень важно, такъ какъ Монморанси былъ намѣстникомъ Лангедока. Кромѣ того, къ королю наваррскому со всѣхъ сторонъ стекались на помощь отдѣльные отряды, и нѣмецкіе реформаты готовились оказать ему въ предстоящей войнѣ дѣятельное содѣйствіе. Генрихъ ІИ обѣщалъ лигѣ выставить нѣсколько армій и даже совѣтовался съ герцогомъ де Гизомъ, кого назначить главнокомандующимъ. Чтобы быть ближе, ко двору, герцогъ де Гизъ взялъ, на себя начальство арміи,- которая должна была препятствовать приходу нѣмцевъ. Но король не думалъ серьезно о войнѣ. Гизы скоро замѣтили это и ни мало не задумались
♦) Онъ находится въ «Мётоігез <іе Іа Іі^пе», ѵоі. I, р. 178.
**) «II »е сгиѣ тогЬ, еѣ воп сЬареаи ёіоіѣ рогкё зиг Іа роіпіе <іе зез сЬеѵеих.» (Онъ счелъ себя погибшимъ, и волосы у него встали дыбомъ, такъ что приподняли на немъ шляпу.
хитростью захватить въ свои руки королевскія крѣпости. Попытка, сдѣланная ими противъ Булони, ясно показываетъ, до чего доходила ихъ дерзость. Одинъ изъ членовъ союза Шестнадцати, управлявшій Булонью отъ лица короля, взялся предать городъ съ гарнизономъ въ руки лигистовъ, если Филиппъ, согласно своему обѣщанію, пришлетъ войско и если герцогъ д'Омаль прибудетъ къ городу съ своимъ корпусомъ. Это намѣреніе, однако, обнаружилось, и, когда герцогъ д’Омаль подступилъ къ Булони, его встрѣтили ядрами, а старшина Ветюсъ попался въ плѣнъ между опускною рѣшеткою воротъ и мостомъ. Это произошло еще до начала войны. Въ Парижъ пріѣхалъ герцогъ де Майенъ, и его хотѣли заставить поднять въ столицѣ возстаніе; но, пока онъ колебался, замыселъ былъ открытъ. Тогда король поставилъ его главнокомандующимъ арміею, назначенною дѣйствовать противъ Генриха Наваррскаго. Передъ нападеніемъ на короля наваррскаго, герцогъ долженъ былъ для формы послать ему вызовъ. Эта обязанность была возложена па весьма оригинальное посольство, состоявшее изъ ученыхъ богослововъ, юристовъ и государственныхъ чиновниковъ, которые снова уговаривали короля наваррскаго отказаться отъ ереси и отъ покровительства еретикамъ. Герцогиня д’Юзесъ остроумно замѣтила, что теперь Генриху Наваррскому непремѣнно надо обратиться, если онъ не хочетъ умереть безъ покаянія, потому что вслѣдъ за проповѣдниками и духовниками къ нему не замедлятъ явиться ихъ спутники— палачи и ихъ помощники. Вмѣсто того чтобы согласиться на эти увѣщанія, Генрихъ Наваррскій предупредилъ дѣйствія лигистовъ, начавъ войну съ поразительною быстротою. Въ два мѣсяца онъ завялъ, частью самъ, частью черезъ своихъ генераловъ, Гіэнь, Дофинэ, Сентонжъ и Пуату. Въ то же время протестанты подъ предводительствомъ принца Конде проникли до Анжу. Такимъ образомъ началась восьмая религіозная война, прозванная впослѣдствіи войною трехъ Генриховъ (Генриха III, Генриха де Гиза и Генриха Наваррскаго). Въ самомъ началѣ войны папа Сикстъ V, не одобряя, однако, лиги, отлучилъ короля наваррскаго и двоюроднаго брата его, Конде, отъ церкви. Бурбоны протестовали противъ этой буллы, которая была распространена лигою, и самъ король французскій былъ очень неіоволенъ, что папа присвоиваетъ себѣ непринадлежащее ему право суда въ его королевствѣ.
Генрихъ III тянулъ, какъ можно дольше, войну', къ которой побуждали его и политическіе противники, и его ежедневные собесѣдники, духовныя лица, монахи и члены братствъ. Совершенно неожиданно онъ сдѣлалъ одно распоряженіе, которое доказывало, что самъ онъ также ненавидитъ протестантовъ. Онъ повелѣлъ сократить до двухъ недѣль двухмѣсячный срокъ, дарованный протестантамъ іюльскимъ эдиктомъ, для свободнаго выѣзда изъ государства. Генрихъ Наваррскій запретилъ выполнять этотъ эдиктъ въ занятыхъ имъ провинціяхъ и въ отмѣстку конфисковалъ имѣнія католиковъ и отъ продажи ихъ получилъ деньги, необходимыя для веденія войны. Между тѣмъ Генрихъ III собралъ еще двѣ арміи, и такъ какъ двумя первыми командовали братья Гизы, то въ главнокомандующіе новыхъ назначилъ своихъ ненавистныхъ фаворитовъ, герцоговъ де Жойеза и д’Э пери она. Чтобы покрыть издержки на ихъ содержаніе, король произвольно назначилъ новый налогъ и принудилъ парламентъ, не смотря на его возраженіе, по заведенному до сихъ поръ способу, въ торжественномъ засѣданіи (Ііі йе рзіісе) утвердить этотъ налогъ по изустному его приказанію. Деньги, добытыя такимъ образомъ, были подѣлены генералами короля, которыхъ Генрихъ осыпалъ милостями, какъ любовницъ. Расточительность этихъ такъ называемыхъ миньоновъ короля возбуждала крайнее неудовольствіе; они были засыпаны должностями и намѣстничествами, и если одному доставалось больше, то другихъ вознаграждали деньгами. Вслѣдствіе этого король былъ вѣчно безъ денегъ, а всѣ окружавшіе его набивали карманы.
Протестанты стекались со всѣхъ сторонъ подъ знамена Генриха Наваррскаго. Швейцарцы послали для нихъ къ французскому королю посольство, которое погрозило ему такъ тонко, что тотъ былъ принужденъ отвѣчать также тонко. Они намекали на свою переписку съ Францискомъ I, прибавляя, что имъ поручено умолять короля не разрывать изъ-за религіи столь продолжительныхъ дружескихъ отношеній. Нѣмецкіе князья, по своему обычаю, колебались и совѣщались. У агентовъ Бурбоновъ' не было денегъ, а нѣмецкіе князья не хотѣли давать
ихъ своимъ французскимъ единовѣрцамъ. Поэтому вербовка въ Германіи не имѣла успѣха. Наконецъ старецъ Беза поѣхалъ изъ Женевы въ Германію и проповѣдовалъ тамъ съ каѳедръ съ тѣмъ хе краснорѣчіемъ-, какое нѣкогда произвело такое глубокое впечатлѣніе на собраніе въ Пуасси (т. IV, стр. 606). Ему удалось снова возбудить въ народѣ потухшій энтузіазмъ къ религіи; князья съ своей стороны, приняли его съ благоговѣніемъ, какъ апостола и папу кальвинизма. Они обѣщали дать помощь, но, по нѣмецкому обычаю, хотѣли сначала еще разъ списаться и потолковать. Фридрихъ Виртембергскій, графъ Монбельяръ и графъ Вольфгангъ Изенбургъ поѣхали въ Парижъ съ многочисленною знатною свитою. Они прибыли туда въ августѣ 1586, но не застали короля. Онъ уѣхалъ изъ Парижа подъ предлогомъ осмотрѣть войска Жойеза и Эпернона, стоявшія въ Бур-бонэ. Посламъ сказали, что онъ вернется въ октябрѣ; но король не спѣшилъ возвращаться, частью надѣясь, что нѣмцамъ надоѣстъ ждать, и они вернутся домой, а частью потому, что весело проводилъ время въ Ліонѣ среди самыхъ ребяческихъ и вздорныхъ потѣхъ. Онъ пристрастился тамъ къ щенятамъ до того, что таскалъ по комнатамъ на шеѣ на тесемкѣ корзину со щенками. Кромѣ того, онъ тратилъ значительныя суммы на обезьянъ и погугаевъ и на содержаніе цѣлой толпы мужчинъ п женщинъ, обязанныхъ кормить этихъ животныхъ и смотрѣть за ними. Другая страсть, которой онъ также предался въ Ліонѣ, стоила еще дороже: онъ скупалъ картинки изъ старыхъ молитвенниковъ за страшныя, цѣны и самъ обклеивалъ ими стѣны своей домашней часовни. Между тѣмъ важные господа изъ нѣмецкаго посольства обидѣлись, что пхъ заставляютъ такъ долго ждать, и разъѣхались по домамъ. Вмѣсто нихъ уговаривать французскаго короля въ пользу кальвинистовъ, которыхъ они называли своими братьями, пришлось дѣльцамъ и юристамъ, -которые въ то время далеко не были вѣжливыми и любезными людьми. Они принялись за дѣло очень неловко. Въ началѣ своей рѣчи королю они сказали, что имъ очень хорошо извѣстно, что только папа принуждаетъ короля угнетать его протестантскихъ подданныхъ; поэтому они предлагаютъ ему помощь противъ папской партіи, безпокоявшей его. При тогдашнихъ обстоятельствахъ это было крайне неполитично; но кромѣ того депутаты оскорбили короля, упрекнувъ его за измѣну своему слову и за оскорбленіе чести и религіи отмѣпой мирныхъ эдиктовъ. Король въ своемъ отвѣтѣ съ строгимъ достоинствомъ отвергнулъ эти неловкія представленія. Онъ сказалъ, что нѣмцы сами нѣкогда долго ссорились между собою изъ-за религіи, и Франція предоставляла имъ самимъ разбирать свои дѣла; поэтому теперь онъ не допуститъ вмѣшательства нѣмцевъ во внутреннія несогласія французскаго государства, гдѣ только король имѣетъ право установлять и измѣнять права и законы.
Выставляя двѣ новыя арміи, Генрихъ III въ то же время велъ черезъ мать переговоры съ реформатами о новомъ мирѣ. Это не укрылось отъ членовъ лиги, и потому они, не спросясь его, начали войну. Пока нѣмцы колебались, герцогъ де Гизъ, армія котораго была назначена дѣйствовать противъ реформатовъ, напалъ на владѣнія протестанта герцога де Бульона, и въ то же время на югѣ герцогъ де Майенъ одержалъ нѣсколько незначительныхъ успѣховъ. Когда же, наконецъ, нѣмцы приготовились къ походу, враги протестантовъ употребили всѣ усилія, чтобы внушить имъ недовѣріе къ королю наваррскому и разсорить ихъ съ нимъ. Для этой цѣли Екатерина Медичи должна была свидѣться въ декабрѣ 1586 съ королемъ наваррскимъ. Это свиданіе произошло въ Ангумуа, въ замкѣ Сенъ-Бри, близъ Коньяка. Екатерина употребила все свое итальянское искусство и, зная чрезмѣрную страсть своего зятя къ прекрасному полу, окружила себя лучшими красавицами, чтобы обольстить и обмануть его; но всѣ ея старанія не удались. Эта неудача поставила короля Генриха III въ такое же положеніе, въ какомъ находился Лудовикъ XVI въ 1792: ему приходилось соединиться или съ вождемъ лиги, или съ главою протестантовъ. Протестанты дѣлали ему предложенія черезъ своего героя, Ла-Ну, но требуя ничего новаго относительно религіи. Но король предпочиталъ предоставить большія выгоды герцогу де Гизу, чтобы только отвлечь его отъ лиги. Однако герцогъ де Гизъ весьма основательно не довѣрялъ такому ненадежному человѣку, которымъ самые ничтожные люди могли вертѣть то въ одну, то въ другую сторону, какъ имъ было угодно. '
Въ то время проповѣдники, живописцы, священныя братства п ихъ процес-
сіи Дѣйствовали на воображеніе парижанъ и ихъ единомышленниковъ во всѣхъ городахъ, прославляя герцога де Гиза, какъ святаго защитника ихъ. Около него составился цѣлый кружекъ благочестивыхъ людей, которые возбуждали его противъ короля. Этотъ главный совѣтъ лиги (сопзеіГ Де Іа іі^пе) состоялъ изъ всевозможнаго люда. Въ немъ имѣли голосъ адвокаты, экзекуторы, прокуроры, приказные, парламентскіе совѣтники, фанатическіе священники и монахи, проповѣдовавшіе мятежъ;, протестантъ, отрекшійся отъ своей вѣры; обанкрутившіеся купцы; бывшій учитель фехтованія, Бюсси Ле-Клеркъ; торгашп, ремесленники и мастеровые. Представителемъ герцога де Гиза въ этомъ совѣтѣ былъ Франсуа Рушроль де Мен-виль, любезный, краснорѣчивый и умный дворянинъ, обладавшій способностью возбуждать энтузіазмъ и руководившій совѣтомъ въ духѣ герцога. Какъ во всѣхъ революціяхъ, здѣсь была и женщина, возбуждавшая въ фанатикахъ ярость и жажду мести. Весь Парижъ съ его узкими улицами и площадями превратился въ родъ крѣпости, гдѣ можно было отрѣзывать одивъ отъ другаго вступавшіе отряды войскъ. Это дѣлалось посредствомъ цѣпей, прикрѣпленныхъ Въ концѣ и въ началѣ улицъ, и бочекъ, связанныхъ между собою цѣпями (отсюда происходитъ слово баррикады). Главныя площади можно было легко загородить, овладѣвъ окружавшими зданіями, т. е. Бастиліей», арсеналомъ, большимъ и малымъ Шатле. Поводомъ къ устройству баррикадъ послужилъ планъ, составленный лигистами, выполнить который долженъ былъ герцогъ де Майенъ. Планъ этотъ состоялъ въ томъ, чтобы убить перваго президента парламента дю Гарлэ, генералъ-адвоката д’Эпаса, канцлера и другихъ сторонниковъ короля, укрѣпить ратушу и Лувръ, арестовать короля и такъ далѣе. Однако, планъ былъ выданъ королю, который немедленно собралъ войска и занялъ указанныя площади и двое воротъ, такъ что герцогъ де Майенъ счелъ за лучшее удалиться изъ города. Король не осмѣлился задержать его и предать правосудію; онъ только посмѣялся надъ нимъ, сказавъ ему при прощаніи: «Какъ, кузенъ? Такъ-то вы покидаете вашихъ друзей, лигистовъ!»
Въ 1587 герцогъ де Гизъ долженъ былъ снова обратиться на восточную границу, такъ какъ давно ожидаемое нѣмецкое войско, наконецъ, приближалось. Нѣмецкіе полки, безтолково набранные пфальцграфомъ Іоганномъ Казимиромъ, также безтолково предводительствовались графомъ Дона, столь же сумасброднымъ, какъ и самъ пфальцграфъ. Они походили скорѣе на стаю саранчи, чѣмъ на правильное войско, и хотя простирались до 40,000 человѣкъ, но не могли противиться такому отважному полководцу, какъ Генрихъ де Гизъ. Походъ ихъ отъ границы до Шатильона на Сенѣ продолжался цѣлыхъ три мѣсяца (іюль, августъ и сентябрь). Если бы согласно условію, они подвинулись оттуда еще на тридцать миль до верхней Луары, гдѣ стояла армія французскихъ протестантовъ, то, вѣроятно, война окончилась бы въ пользу Генриха Наваррскаго. Въ октябрѣ король наваррскій одержалъ блистательную побѣду надъ многочисленной н стройной арміей герцога Жойёза. Это- сраженіе произошло при Кутра, маленькомъ мѣстечкѣ въ Гіени на рѣкѣ Илѣ, впадающей неподалеку оттуда въ нижнюю Дордонь. Армія Генриха Наваррскаго была и слабѣе, н хуже вооружена, но самъ онъ обладалъ умомъ и талантомъ, тогда какъ любимецъ короля французскаго не имѣлъ ни того, ни другаго. 20 октября 1587 войска встрѣтились при Кутра, и королевская армія была наголову разбита и разсѣяна. Самъ Жойёзъ, видя, что сраженіе проиграно, бросился съ братомъ своимъ, Клодомъ де Сенъ-Соверомъ, въ толпу непріятелей и погибъ. Къ несчастію, вмѣсто того, чтобы продолжать свои успѣхи, Генрихъ занялся любовной интригой, въ чемъ у него никогда не было недостатка. На этотъ разъ героиней была графиня де Гишь; король поѣхалъ въ Беарнъ и поднесъ къ ея стопамъ знамена, взятыя при Кутра. Нѣмцы, которые могли бы принести теперь реформатамъ большую пользу, также ничего не сдѣлали, чтобы воспользоваться этой побѣдой, и повернули назадъ.
Герцогъ де Бульонъ, номинально командовавшій нѣмцами, и графъ Дона, предводительствовавшій отъ имени Іоганна Казимира, не могли удержать ихъ отъ намѣренія возвратиться домой, отъ грабежей и поджоговъ, за которые французы возненавидѣли ихъ. Братъ Конде, прпнцъ де Конти, досланный Генрихомъ Наваррскимъ, также не могъ возстановить порядка. Нѣмецкая армія дошла до Ла-Шарпте, но, найдя проходы, до Которымъ она недавно вошла, запертыми,
разсыпалась по странѣ, производя грабежи и убійства, такъ что разъяренные поселяне убивали ихъ во множествѣ. Гизъ дважды нападалъ на нѣмцевъ въ лагерѣ и нанесъ имъ чувствительное пораженіе, при неожиданномъ нападеніи 11 ноября 1587 на лагерь ихъ въ одномъ мѣстечкѣ Шартрскаго округа. Король Генрихъ III также выступилъ съ войскомъ изъ Парижа преслѣдовать ихъ, но вскорѣ заключилъ черезъ герцога д’Эпернона договоръ, по которому предоставилъ имъ свободный выходъ изъ Франціи съ условіемъ, чтобы онп прекратили убійства и грабежи. Генрихъ де Гизъ, находившійся въ то время уже въ явной враждѣ съ королемъ и подозрѣвавшій всѣ его поступки, не призналъ этого договора, который французы ставили своему королю въ заслугу, н продолжалъ преслѣдовать нѣмцевъ даже за предѣлы Франціи. Уничтоживъ большую часть нѣмецкой арміи, онъ прогналъ остатки ея въ Монбельяръ и выжегъ тамъ цѣлыя мѣстности *).
Возвратясь изъ преслѣдованія нѣмецкихъ войскъ, герцогъ де Гизъ отправился въ Нанси, гдѣ собрались замѣчательнѣйшіе члены его фамилія и главы лиги, чтобы переговорить о рѣшительныхъ мѣрахъ противъ короля, котораго они въ теченіе двухъ съ половиною лѣтъ бранили защитникомъ еретиковъ и предателемъ, состоящимъ въ тайныхъ сношеніяхъ съ реформатами. На собраніи этомъ, происходившемъ въ 1588, было рѣшено, чтобы Генрихъ Гизъ при содѣйствіи испанцевъ занялъ герцогство Бульонское и затѣмъ обратился бы къ королю съ рѣшительнымъ требованіемъ открыто одобрить все, сдѣланное лигою. Но зная, что король не согласится на это, въ Парижѣ составили заговоръ, съ цѣлью впустить въ городъ герцога Гпза противъ воли короля и захватить Генриха III во власть лиги. Съ этой цѣлью собраніе въ Нанси обратилось къ королю съ грознымъ и настоятельнымъ требованіемъ приняться, наконецъ, серьезно за еретиковъ и повести противъ нихъ дѣло не лицемѣрно, а искренно и рѣшительно.
Этимъ лига поставила короля въ самое затруднительное положеніе, такъ какъ, кромѣ миньоновъ, его никто не любилъ. Напротивъ того, величественная наружность, умъ и таланты герцога де Гиза возбуждали общій восторгъ. Всѣ окружавшіе короля были фанатическіе католики и считали Генриха Гиза и брата его, кардинала, опорою истинной вѣры, ненавидя Генриха Наваррскаго и его еретиковъ, тайно покровительствуемыхъ королемъ. Когда король не выполнилъ безотлагательно безстыднаго требованія герцога и его партіи, хотя впрочемъ, и не отказалъ имъ прямо, совѣтъ Шестнадцати или, вѣрнѣе, комитетъ парижской общинной управы составилъ планъ захватить короля силой. Совѣтъ лиги увѣрялъ, что можетъ выставить 20,000 вооруженныхъ людей, и обѣщалъ немедленно по прибытіи герцога въ Парижъ, взять Лувръ приступомъ, арестовать короля и перебить гвардію и всѣхъ подозрительныхъ людей, придворныхъ и министровъ. Узнавъ объ этомъ замыслѣ, король среди бѣлаго дня вооружилъ Лувръ и усилилъ гвардію 4,000 отрядомъ швейцарцевъ. Герцогъ де Гизъ, бывшій уже невдалекѣ отъ Парижа, услыхавъ о распоряженіяхъ короля, вернулся въ Суасонъ. Это привело совѣтъ Шестнадцати въ отчаяніе; покинутый герцогомъ, онъ долженъ былъ бояться мести короля; онъ послалъ къ герцогу нарочныхъ, умоляя его поскорѣе прибыть въ Парижъ. Король съ своей стороны послалъ къ герцогу де Бельльевра съ запрещеніемъ пріѣзжать въ Парижъ. Бельльевръ доѣхалъ, но не посмѣлъ передать герцогу безусловнаго приказанія короля, а, выслушавъ его возраженіе, послалъ этотъ отвѣтъ Генриху. На это король повторилъ свой рѣшительный приказъ де Бельльевру строго запретить герцогу въѣздъ въ столицу. Разсказываютъ, будто приказаніе это опоздало къ Бельльевру, потому что въ королевской кассѣ не нашлось двадцати пяти талеровъ на отправку курьера, и приказъ пришлось по-
♦) Въ пятнадцатой части своихъ «Мемуаровъ» Меззіге (іе СЬеѵегпу говоритъ: «А свМе геігаісіе ГиЬ доппё разза&е а сеих, циі у роштоіепѣ даі^пег Іа Воиг^о^пе, іоиз]оигз пёапѣшоіпз роигзиіѵіз раг Іе Магдиіз сіи Ропѣ, гііз де М-г Іе Бис де Ьоггаіпе, еѣ раг М-г де бгііізе, цие епігёгепѣ аѵес еих зизциез дапз Іе рауз де Іа Сотіё де МопѣЪеіІІагд, ой ііз Ьгизіёгепі фіапШё де ѵіііа^ез раг ѵеп^еапсе де сеих, цие Іез дііз еігапдегз аѵаіепй ріііёз еі Ъгиіёз еп Ьоггаіпе». (При этомъ отступленіи былъ данъ пропускъ всѣмъ, кто достигнетъ Бургундіи; но маркизъ дю Понъ, сынъ герцога лотарингскаго, и г. де Гизъ продолжали преслѣдованіе, втррглись за ними въ граФство Монбельяръ и сожгли тамъ множество деревень въ возмездіе за разоренныя и сожженныя этими чужеземцами въ Лотарингіи.)
слать просто по почтѣ. Вѣроятнѣе, что Бельльевръ счелъ болѣе благоразумнымъ не передавать въ точности приказанія короля, за что впослѣдствіи попалъ въ немилость.
Положеніе Генриха III было очень похоже на положеніе Лудовика XVI въ 1791. Это доказываютъ между прочимъ поступки сестры Гиза, герцогини де Монпансье, которая въ отсутствіе брата руководила лигой. Она пріѣхала къ королю во дворецъ, упала къ его стопамъ и просила не вѣрить всему, что говорятъ про ея брата; но въ то же самое время заготовляла въ Сентъ-Антуанской улицѣ засаду, чтобы захватить короля прп проѣздѣ его изъ Венсена въ Парижъ. Король избѣгнулъ этой опасности только потому, что Пуленъ, всегда извѣщавшій его о намѣреніяхъ лиги, предупредилъ его и на этотъ разъ. Герцогъ де Гизъ прибылъ въ городъ 9 мая. Онъ пріѣхалъ въ сопровожденіи только семи человѣкъ, во въ одно мгновеніе былъ окруженъ шумной толпой фанатическихъ гражданъ, Онъ остановился у вдовствующей королевы, надѣясь что въ случаѣ, если бы король захотѣлъ принять противъ него рѣшительныя мѣры, то не посмѣетъ сдѣлать этого въ Парижѣ. Въ Луврѣ герцога, конечно, приняли прочти какъ врага; комнаты п дворы были полны вооруженныхъ солдатъ, а въ въ первой залѣ его встрѣтили мрачныя лица дворянъ и придворныхъ. Тѣмъ не менѣе онъ смѣло предъявилъ королю постановленныя въ Нанси требованія, и король не осмѣлился ни арестовать, ни убить его въ Парижѣ. Вслѣдствіе этого городъ преобразился въ двойной лагерь. Король вооружилъ богатыхъ гражданъ, для которыхъ спокойствіе было всего дороже, призвалъ къ себѣ дворянство и расположилъ войска въ луврскомъ кварталѣ. Гизъ вооружилъ фанатиковъ и простой народъ, а совѣтъ Шестнадцати призвалъ къ возстанію многолюдные кварталы университета, площади Моберъ, Гревской площади и Рынка (НаПез), распуская слухъ, что правительство хочетъ убить 120 католиковъ.
Сначала все было спокойно, и народъ не противился, когда 12 мая въ городъ вступили 4,000 швейцарцевъ и заняли площади и другія мѣста. Оии не заняли только площади Моберъ, не рѣшаясь силою очистить ее отъ толпившихся на ней женщинъ и пролетаріевъ и такимъ образомъ начать кровопролитіе. Но съ этой-то площади и съ моста св. Михаила раздался первый призывъ въ общему возстанію. Улицы были загорожены; войска, стоявшія въ нихъ, 'заперты и отрѣзаны народомъ отъ сообщенія между собою. Герцогъ де Гизъ сначала оставался въ своемъ укрѣпленномъ дворцѣ, у задняго входа котораго онъ поставилъ стражу. Король струсилъ и посылалъ къ герцогу гонца за гонцомъ, между тѣмъ Гизъ разъѣзжалъ по городу и отдавалъ приказанія защитникамъ баррикадъ. Король просилъ его прекратить безпорядокъ; но герцогъ холодно отвѣчалъ, что шумъ производятъ сорвавшіяся съ цѣпи собаки, укротить которыхъ онъ не властенъ. Всѣ узкія улицы могли быть заперты протянутыми поперекъ цѣпями, а широкія приспособленными къ тому бочками; поэтому швейцарцы, стоявшіе не па улицахъ, а на площадяхъ, и французская гвардія, расположенная на мостахъ, были скоро совершенно отрѣзаны другъ отъ друга. Швейцарцы были заперты въ своихъ караульныхъ домахъ, на кладбищѣ Век Іппосепз и на площадяхъ, а гвардейцевъ тѣснили къ Лувру, все ближе сдвигая цѣпи. Убитыхъ было, однако, всего тридцать человѣкъ солдатъ. Наконецъ герцогъ де Гизъ, уступая жалостнымъ просьбамъ короля, велѣлъ отворить баррикады и пропустить къ Лувру запертыя войска. Они вышли изъ заключенія, въ которомъ держалъ ихъ народъ, униженно, съ обращеннымъ внизъ оружіемъ, съ непокрытыми головами и безъ барабаннаго боя. Баррикады снова замкнулись за ними. Король укрѣпился въ Луврѣ, а герцогъ де Гизъ въ своемъ дворцѣ. Когда голова (ргеѵозі), который въ то время значилъ то же, что теперь префектъ или меръ, хотѣлъ дать пароль отъ имени короля, граждане не позволили этого и поручили дать пароль герцогу.
Наконецъ, королева-мать взяла на себя посредничество. Мая 12 она поѣхала изъ Лувра въ квартиру герцога. Но въ каретѣ ее не пропустили, и ей пришлось отправиться на носилкахъ; уличныя цѣпи за ней снова запирались. Такимъ образомъ она шла до квартиры Гиза цѣлыхъ два часа. Герцогъ предъявилъ ей для себя и для фанатиковъ, которыми предводительствовалъ, самыя неумѣренныя требованія, такъ что королева скоро убѣдилась, что съ нимъ ничего не сдѣлаешь. Тогда она посовѣтовала сыну тайно, переодѣтымъ, бѣжать изъ
столицы и, чтобы дать ему удобный случай въ бѣгству, на другой день снова отправилась въ герцогу и затянула съ нимъ длинный разговоръ. Между тѣмъ король бѣжалъ пзъ Парижа. Но не смотря на его переодѣванье, его узналъ ли-гистскій вараулъ у Йельскихъ воротъ, выстрѣлилъ по немъ и даже обрѣзалъ веревву у парома, на воторомъ онъ переѣзжалъ Сену, тавъ что вороль едва не погибъ. Извѣстіе о бѣгствѣ короля пришло къ герцогу еще во время его бѣседы съ Екатериной, и герцогъ далъ ей понять, что догадывается, кто затѣялъ этотъ въ высшей степени досадный для него побѣгъ; но на его воевлицаніе: «Король бѣжалъ, чтобы погубить меня!» она холодно отвѣчала «Я этого не знала». Французская гвардія п швейцарцы были посланы впередъ, а самъ король бѣжалъ всего съ тридцатью человѣками свиты; дворъ и дворянство послѣдовали за нимъ въ то-ропяхъ и въ безпорядвѣ. Въ первый разъ онъ переночевалъ въ одной деревушкѣ; но на другой день, Николай Де-Ту, епископъ шартрскій, почетно принялъ его въ своей резиденціи не смотря на лпгистовъ.
Герцогъ де Гизъ совершенно сбросилъ маску. Онъ учредилъ въ Парижѣ фанатическую республику, не менѣе грозную, чѣмъ та либеральная республика, которую двѣсти лѣтъ спустя основалъ Мирабо, съ тою страшною для короля разницею, что Гизъ остался диктаторомъ своей поповской республики. Онъ собралъ народъ, велѣлъ избрать новыя городскія власти п перемѣнилъ начальниковъ городской милиціи. Онъ сумѣлъ воспользоваться для своихъ цѣлей и парламентомъ, который давно стремился овладѣть правами собранія штатовъ. Первый президентъ Ашпль дю Гарле на требованіе созвать парламентъ отвѣчалъ Гизу, что тамъ, гдѣ нпспровергнута верховная власть, судьи не имѣютъ никакого значенія; но второй президентъ, Брпссонъ, былъ согласенъ на все. Герцогъ овладѣлъ Бастиліею и арсеналомъ, велѣлъ снять баррикады, возстановилъ порядокъ и занялъ сосѣдніе города, чтобы не прекратился подвозъ товаровъ. Всѣ мѣста розданы креатурамъ Гизовъ, которые господствовали въ столицѣ до 1594.
Королева-мать осталась въ Парижѣ и вела переговоры, затѣянные слабымъ королемъ. Между тѣмъ пріятели короля, чтобы вызвать его изъ Шартра, устроили одну пзъ любимыхъ имъ религіозныхъ процессій, которая выставила и его, и ихъ въ самомъ смѣшномъ свѣтѣ. Де-Ту подробно описалъ это путешествіе парижанъ въ Шартръ, которое отлично характеризуетъ духъ, проповѣдуемый іезуитами, составлявшими душу лиги. Процессія эта была однимъ изъ самыхъ образцовыхъ проявленій этого духа, распространяемаго ханжами и лицемѣрами, чтобы погружать народъ въ тупоуміе, праздность, глупую страсть къ зрѣлищамъ и суевѣріе и, доведя его такимъ образомъ до идіотства, безусловно господствовать надъ нимъ. По цѣли своей—возвратить короля въ Парижъ и по внѣшнему виду эта процессія очень походила на извѣстное шествіе головорѣза Мальяра съ парижанами въ 1789 на Версаль за королемъ. Главными дѣйствующими лицами въ процессіи были члены священнаго братства кающихся, которому Генрихъ III постоянно оказывалъ покровительство предпочтительно передъ другими. Впереди шелъ парень съ длинной, грязной, всклокоченной бородой. На немъ была грубая одежда, и на широкой перевязи висѣла кривая сабля, а въ рукахъ онъ держалъ ржавую трубу, издававшую всякій разъ, какъ онъ трубилъ, самые дикіе звуки. За нимъ шло трое такихъ же замарашекъ; на головахъ у видъ, вмѣсто шлемовъ, были надѣты кухонные горшки, а поверхъ покаянныхъ рубашекъ—панцыри, брони, поручи, рыцарскія рукавицы и въ рукахъ ржавыя алебарды. 'Они бросали по сторонамъ бѣшеные взгляды и принимали необыкновенныя позы, защищаясь отъ натиска народа. Далѣе слѣдовалъ братъ Анжъ де Жойезъ, придворный, въ прошломъ году поступившій въ капуцины. Онъ изображалъ въ этой процессіи Христа, ведомаго на Голгоѳу. Съ этою цѣлью онъ велѣлъ себя связать и, чтобы сильнѣе тронуть своего стараго пріятеля Генриха, намалевалъ себѣ на лицѣ капли крови, какъ бы текущія изъ-подъ тернія, которымъ была увѣнчана его голова. Онъ тащилъ, дѣлая видъ, что ему очень тяжело, огромный крестъ изъ крашенаго картона и по временамъ падалъ на землю съ жалобными вздохами и стонами. По сторонамъ его шли два молодые капуцина въ стихаряхъ, изображавшіе одинъ Богородицу, а другой Марію Магдалину. Они обращали взоры къ небу, дѣлая видъ, что горько плачутъ, и всякій разъ, когда Жойезъ падалъ на землю, они въ тактъ бросались передъ нимъ на колѣни. За ними слѣдовали еще четыре молодца, очень похожіе на первыхъ
трехъ замарашекъ; они держали веревку, которою Анжъ былъ связанъ, и осыпали его ударами бича, громко щелкая имъ. Эту дикую и богохульную комедію сопровождала длинная вереница кающихся.
Король выразилъ, однако, неудовольствіе на этотъ неприличный маскарадъ; но вскорѣ онъ увидѣлъ, что здѣсь скрывалась серьезная цѣль, такъ какъ кающіеся взволновали всѣхъ своихъ сторонниковъ въ Шартрѣ и въ другихъ городахъ. Вслѣдствіе этого король долженъ былъ выѣхать изъ Шартра въ Руанъ, гдѣ онъ предался удовольтсвіямъ, катаньямъ по водѣ и зрѣлищамъ, какъ ни въ чемъ не бывало; между тѣмъ мать его заключала съ его согласія съ мятежниками миръ, по которому протестанты и все государство предавались въ руки лигистовъ; но дѣло въ томъ, что миръ этотъ заключался только для того, чтобы найтп средство избавиться отъ Гизовъ. Результатомъ его былъ новый эдиктъ, утвержденный парламентомъ 21 іюля 1588 и извѣстный подъ названіемъ Союзнаго эдикта. Этимъ эдиктомъ лигистамъ уступались, кромѣ городовъ, уже находившихся въ ихъ власти,—Орлеанъ, Буржъ, Монтрель и нѣкоторые другіе, и давалась полнѣйшая амнистія за все совершившееся въ Парижѣ. Притомъ король принесъ имъ формальное извиненіе въ томъ, что такъ долго терпѣлъ ересь, и обѣщалъ, что отнынѣ рѣшился не слагать оружія, пока не истребитъ еретиковъ. Онъ подкрѣпилъ эти обѣщанія присягой и повелѣлъ всѣмъ своимъ подданнымъ противодѣйствовать ереси, тѣсно соединиться противъ нея, подписать лигу и обѣщать другъ другу не признавать королемъ Франціи человѣка, не принадлежащаго къ римско-католической апостольской вѣрѣ. Таково было содержаніе гласныхъ статей эдикта. Тайныя же статьи его стали извѣстны только при выполненіи ихъ. Въ нихъ король даровалъ герцогу де Гизу достоинство генералиссимуса съ неограниченною властью. Войскамъ лиги было дозволено стоять въ сборѣ въ уступленныхъ ей городахъ; наконецъ, въ началѣ октября король долженъ былъ созвать въ Блуа собраніе чиновъ, чтобы получить отъ нихъ согласіе на все, дарованное герцогу де Гизу; такимъ образомъ король самъ себя поставилъ какъ-бы подъ опеку герцога.
Герцогъ де Майенъ сталъ готовиться принять главное начальство надъ арміею, назначенною противъ Монморанси и его друзей въ Лангедокъ. Самъ герцогъ де Гизъ не хотѣлъ идти пока въ этотъ походъ, потому что не слишкомъ довѣрялъ необыкновенной уступчивости короля и желалъ лично наблюдать за нимъ, а главное, за выборами въ депутаты штатовъ, на которые король не обращалъ, повидимому, никакого вниманія. Собраніе чиновъ открылось 16 октября 1588, и герцогъ, казалось, достигъ своей цѣли. Большинство депутатовъ были его креатуры или вообще лигисты; самъ онъ еще въ августѣ былъ избранъ главнокомандующимъ; братъ его, кардиналъ, получилъ много новыхъ преимуществъ, и одинъ изъ главныхъ сторонниковъ Гизовъ, архіеппскопъ ліонскій, описываемый въ мемуарахъ того времени грубѣйшимъ и развратнѣйшимъ невѣждой, получилъ мѣсто въ королевскомъ совѣтѣ. Герцогъ уже принялъ всѣ мѣры, чтобы пріобрѣсти отъ сейма все, что ему нужно. Одного слова его было бы достаточно, чтобы вызвать въ Парижѣ общее возстаніе; Пикардія, Нормандія, Суасонэ, Бри, Бургундія и Орлеанэ были готовы во всякое время послѣдовать примѣру парижанъ. Въ другихъ провинціяхъ парламентскіе совѣтники, чиновники, многіе изъ высшаго дворянства, архіепископы, епископы, доктора правъ и богословія, попы и монахи всѣхъ орденовъ и всѣ іезуиты, уже владѣвшіе мѣстами духовниковъ,— все это фанатически стояло за Гиза. Короля въ послѣднее время еще хуже возненавидѣли за то, что герцогъ савойскій занялъ графство Салуццо, не встрѣтивъ никакого сопротивленія. Никто поэтому не сомнѣвался, что сеймъ, состоявшій почти исключительно изъ лигистовъ, подчинитъ короля опекѣ лотарингскихъ принцевъ. Герцогъ де Майенъ не побоялся намекнуть на это, а герцогъ де Гизъ смѣло высказалъ это маршалу д'Омону, который тотчасъ передалъ его слова королю.
Мы не будемъ разсказывать всѣхъ анекдотовъ, которыми наполнены исторіи и мемуары того времени, о дерзкихъ выходкахъ Генриха де Гиза и сго сестры противъ короля. Герцогъ полагался на трусость короля, зная, что Генрихъ давно замышляетъ террористическую мѣру (соир <1 еіаі), но надѣясь, что онъ никогда не рѣшится прибѣгнуть къ ней. Но король серьезно задумалъ ее. Вся демагогія герцога де Гиза, котораго Де-Ту оппсываѳтъ опытнымъ демагогомъ, кумиромъ
— по —
женщинъ и фанатическихъ лигистовъ *), давно уже выводила короля изъ терпѣнія, и онъ хотѣлъ убить герцога еще въ Сенъ-Морѣ и въ Парижѣ. Теперь его оскорбила новая дерзость герцога. Король требовалъ возвращенія города Орлеана и получилъ отъ Гиза надменный отвѣтъ, что онъ не отдастъ его. и сумѣетъ удержать за собой. Тогда Генрихъ сталъ совѣтоваться, какъ избавиться отъ герцога. Маршалъ д’Омонъ и трое другихъ лицъ, принимавшихъ участіе въ этомъ совѣщаніи, полагали предать герцога суду; но это было отвергнуто, какъ намѣреніе слишкомъ рискованное. Генрихъ III, принимавшій въ убійствахъ варѳоломеевской ночи столь же дѣятельное участіе, какъ и братъ его, Карлъ IX, не поколебался, конечно, задумать убійство, которое, по его мнѣнію, должно было спасти государство. Говорятъ, что для исполненія этого замысла избрали сперва начальника королевской гвардіи, Крильона, который смертельно ненавидѣлъ герцога. Крильонъ, какъ говорятъ, сначала согласился, но потомъ, узнавъ, что дѣло идетъ не объ открытомъ боѣ, а объ убійствѣ изъ-за угла, рѣшительно, отказался быть его орудіемъ. Король не настаивалъ, потому что Крильонъ за то согласился занять всѣ входы во дворецъ, пока будетъ совершаться убійство, и арестовать свиту Гиза. Не трудно было найти другихъ готовыхъ служить убійцами изъ. ненависти къ герцогу и вообще къ лотарингскимъ принцамъ. Первый камергеръ короля, Лоньякъ, былъ въ ссорѣ съ герцогомъ и его братьями и былъ увѣренъ, что если Гизы одержатъ верхъ, то онъ будемъ удаленъ. Берясь за убійство ихъ, онъ могъ положиться на содѣйствіе 45 гасконскихъ молодцовъ, охранявшихъ короля въ его покояхъ; лигисты особенно ненавидѣли ихъ, и лотарингскіе принцы хлопотали,, чтобы собраніе штатовъ принудило короля уволить ихъ..
О томъ, какъ было совершено убійство, разсказываютъ различно, такъ что нельзя разобрать, кто изъ историковъ правъ. Мы предпочитаемъ слѣдовать мемуарамъ Кайе (сЬгопіфіе поѵеппаіге) и ограничимся разсказомъ только о томъ, что считаемъ болѣе вѣроятнымъ. Король назначилъ на 22 декабря 1588 общее засѣданіе своего совѣта и нѣсколько разъ посылалъ убѣдительно приглашать на него герцога де Гиза и его брата, кардинала; чтобы вѣрнѣе привлечь ихъ, онъ назначилъ на обсужденіе въ этотъ день множество важныхъ дѣлъ. Герцогъ и кардиналъ явились. Зала совѣта сообщалась узкимъ корридоромъ со спальнею короля, гдѣ Генрихъ лично спряталъ подъ собственную кровать шесть человѣкъ изъ своихъ сорока пяти гасконцевъ. Когда герцогъ и кардиналъ заняли мѣста въ залѣ совѣта, король внезапно позвалъ перваго къ себѣ въ спальню. При входѣ его, Лоньякъ, сидѣвшій на сундукѣ со сложенными на-крестъ руками, бросилъ на него яростный взглядъ; герцогъ отступилъ на шагъ и схватился за шпагу. Но онъ не успѣлъ вынуть ее изъ ноженъ, какъ Лоньякъ пронзилъ его своимъ мечемъ. Тогда шестеро гасконцевъ вылѣзли изъ з,асады и довершили убійство передъ глазами короля, который при этомъ былъ обрызганъ кровью. Братъ герцога и архіепископъ ліонскій, вышедшіе въ спальню вслѣдъ за Гизомъ, хотѣли броситься къ нему на помощь, но ихъ схватили и стащили въ отвратительную тюрьму. Мать убитаго, сынъ его, ближайшіе родственники Гизовъ, старый кардиналъ де Бурбонъ, важнѣйшіе сторонники герцога, какъ находившіеся во дворцѣ, такъ и бывшіе въ городѣ, всѣ были арестованы. Суевѣрнѣйшій изъ королей не обратилъ при этомъ вниманія ни на привилегіи духовныхъ лицъ, ни на папу, впрочемъ, всегда безсильнаго, когда натыкался на рѣшительнаго человѣка. Кардиналъ де Гизъ былъ казненъ на второй же день послѣ ареста. Архіепископъ ліонскій былъ отданъ подъ стражу одному королевскому вассалу. Депутаты третьяго сословія, принадлежавшіе къ лигѣ, были частью арестованы въ комнатахъ при-
*) Въ примѣчаніяхъ къ мемуарамъ Меваіге'а (іе СЪіѵегпу, сЬапсеІіег (іе Ргапсѳ. сказано по поводу характеристики герцога Де Гиза де-Ту: «Се рогігаіі не зегоіѣ-іі раз сеіиі <іе пое гоиёз диі овѣ <іе Гезргіѣ?» (Не напоминаетъ ли это описаніе современныхъ остроумныхъ развратниковъ?) Въ другомъ мѣстѣ передается напыщенная похвала герцогу Бальзака и въ заключеніе говорится: «фие гевѣе-іі а зоп Иёгов? (іе Геергіі, (іе Іа Ьагйіевзе, иве Ъеііе й&иге еі ипе іаіііе тадевіиеизе. И еп ГаІІоіі тоіпв роиг ѣоигвег Іа Ше аих Геттев; аивві еп ёіаіі-іі Гісіоіе». (Итакъ, что же остается его герою? Умъ, смѣлость, прекрасная наружность и величественный ростъ. Всего этого было за глаза достаточно, чтобы вскружить голову всѣмъ женщинамъ, и дѣйствительно, онъ былъ ихъ кумиромъ.)
сутствія въ ратушѣ и потомъ посажены въ темницу замка *), но большая часть ихъ спаслась бѣгствомъ, такъ какъ король не имѣлъ даже смѣлости преступника, столь необходимой ему теперь. Герцогъ де Майенъ, котораго по приказанію короля хотѣли арестовать въ Ліонѣ, успѣлъ также убѣжать. Во время убійства, Екатерина Медичи лежала на смертномъ одрѣ въ нижнихъ покояхъ замка; король самъ сообщилъ ей извѣстіе объ этомъ событіи, которое можно было сравнить съ ея парижской кровавой свадьбой; но она отозвалась о немъ очень сомнительно.
Парижане скоро оправились отъ перваго впечатлѣнія ужаса, поразившаго ихъ; на рождествѣ они цѣлый день прокричали въ ратушѣ противъ короля и выбрали въ намѣстники Парижа одного изъ Гизовъ, герцога д’Омаля. Принявъ эту должность, герцогъ немедленно рѣшился послать войско на выручку Орлеана, осажденнаго королемъ. Въ это время умерла Екатерина Медичи. Между тѣмъ блуаскіе штаты вели дѣла такъ, какъ и до сихъ поръ ведутъ ихъ подобныя собранія: они наговорили хорошихъ рѣчей, о которыхъ народъ много толковалъ, и 16 января 1589 разъѣхались, ничего не сдѣлавъ. Отъ короля отступились всѣ. Испанскій посолъ Мендоза оставилъ дворъ не простясь и отправился въ Парижъ, сдѣлавшійся средоточіемъ папистской и іезуитской партіи, враждебной правительству. Вслѣдъ за. нимъ туда явился и герцогъ де Майенъ.
Все государство возстало, и въ каждомъ городѣ, въ каждомъ мѣстечкѣ и деревнѣ образовался родъ республики; во главѣ ихъ стояли люди, которые разыгрывали роль Робеспьеровъ ханжей. Ханжи и духовенство поступали въ Парижѣ по церквамъ и на улицахъ самымъ возмутительнымъ образомъ. Со всѣхъ каѳедръ яростно проповѣдывали противъ короля и противъ всего дома Валуа. Дѣвушки, женщины и дѣти по ночамъ и днемъ творили самые скандальныя процессіи и дошли, наконецъ, до того, что сами священники, зачинщики и руководители всего этого скандала, были принуждены проповѣдовать противъ нихъ. Парижскій богословскій факультетъ (Сорбонна), который давно уже присвоилъ себѣ папское значеніе, впрочемъ, въ пользу свѣтской власти, обратилъ его теперь противъ законнаго, правовѣрнаго короля. Это было совершенно по-римски. На (гедиёіе) прошеніе, поданное ему отъ имени всѣхъ католиковъ, онъ декретомъ разрѣшилъ всѣхъ французовъ отъ присяги въ вѣрности Генриху III, а вторымъ декретомъ объявилъ, что можно съ спокойною совѣстью' вооружаться, составлять союзы, собирать деньги и дѣлать все, что нужно для сохраненія католической религіи противъ злыхъ намѣреній короля, ибо всякое средство законно съ тѣхъ поръ, какъ король нарушилъ своимъ преступленіемъ всѣ законы естественной свободы въ ущербъ католической вѣрѣд союзному эдикту. Парламентъ, руководимый своими президентами, дю Гарле и де-Ту, не хотѣлъ принимать участія въ злодѣйствахъ демагогическаго совѣта Шестнадцати; но демократы арестовали и посадили въ Бастилію всѣхъ членовъ парламента, казавшихся имъ подозрительными. Послѣ того въ парламентѣ остались только фанатики подъ руководствомъ Бриссона; они утверждали все, что предписывалъ совѣтъ Шестнадцати. Король съ своей- стороны собралъ къ себѣ въ Туръ палаты, оставшіяся ему вѣрными (сопгв йев сотріез, <1е$ аійез и т. д.) и объявилъ недѣйствительными всѣ постановленія парижскаго незаконнаго парламента. Это было ему тѣмъ болѣе необходимо, что парижскій парламентъ самовольно объявилъ герцога де Майена
*) Самыя подробныя свѣдѣнія объ этомъ можно найти въ «СЬгопідие поѵеппаіге»: «Ье §гапй ргеѵозѣ раг 1е соттапйешепѣ сіи. гоі зогПѢ йи сЪазѣеаи еѣ аііа а Піозѣві' йе Іа ѵіііе еп Іа сЬатЪге йев Йёриѣёз йи Тіегв-Еѣаѣ, ве ваівіѣ йи зіеиг Ьа СЬарреІІе^Магіеаи, ргеѵозѣ йев тагсЬапйз йе Рагіз, йи ргезійепѣ йе Пеиіііу, йе ГевсЬеѵіп Сотрап (диі езіоіепі Іез' йёриіёв йе Рагіз) еѣ йи. Ііеиѣепапѣ й’Атіепз, Іездиеіз іі еттепа аи сЬавіеаиеі Гигепі тіз ргізощдегв еп ипе сЬатЪге аийезвиз Йи ^агйегоЪе йи гоі. Еп тёте іетрз аиззі 1е гоу йві аггезіег 1е сотѣе йе Вгізвас, 1е зіеиг йе Воів-ВаирЪіп еі диеідиез зеід-пеига йев ріиз іпѣі-тез йи йис. йе Сиіве». (По приказанію короля главный старшина вышелъ изъ замка и пошелъ въ ратушу въ палату депутатовъ третьяго сословія, арестовалъ г-на Ла-ПІапель-Марто, голову парижскаго купечества), президента де Нейльи, старшину Компана (депутатовъ Парижа) и помощника Аміенскаго, привелъ ихъ въ замокъ и посадилъ подъ стражу въ комнату надъ королевскимъ будуаромъ. Въ то же время король приказалъ арестовать графа де Бриссака, г. де Буа-ДоФена и нѣкоторыхъ другихъ знатныхъ друзей герцога де Гиз.)
— 112 — генералъ-намѣстникомъ государства. Турскій парламентъ сталъ издавать декреты вмѣсто парижскаго и считался законнымъ парижскимъ парламентомъ съ марта 1589 но мартъ 1594.
Между тѣмъ Генрихъ Наваррскій всячески старался примириться съ французами и въ то же время доставить себѣ побѣду въ предстоящей борьбѣ. Съ ноября 1588 онъ постоянно старался обезпечить при помощи реформатскаго населенія Франціи свое право на престолъ; генеральный синодъ и собраніе всѣхъ протестантскихъ городовъ и владѣльцевъ, происходившее въ Ла-Рошели съ 17 ноября по 14 декабря, ввѣрило ему защиту всѣхъ правъ протестантскихъ гражданъ и объявило его протекторомъ евангелической церкви. Французскій король долго не рѣшался обратиться къ нему, все еще надѣясь какъ-нибудь привлечь къ себѣ герцога де Майена. Герцогъ былъ человѣкъ честолюбивый, но къ серьезной дѣятельности неспособный. Король предлагалъ ему всевозможныя выгоды, какихъ только онъ могъ желать, и хлопоталъ черезъ папскаго легата Морозиви склонить герцога къ примиренію; но Майенъ гордо отвергалъ всѣ его предложенія. Тогда Генрихъ III рѣшился, наконецъ, соединиться съ Генрихомъ Наваррскимъ. Въ это время изъ всего государства у него оставались только Блуа, Бо-жанси, Анбуазъ, Туръ и Сомюръ. Побочная, но легитимированная сестра короля, Діана д'Ангулемъ, и любимецъ его, герцогъ д’Эпернонъ, принужденный при Гпзахъ покинуть дворъ, больше всего способствовали сближенію Генриха съ королемъ наваррскимъ. Сначала условились заключить перемиріе на годъ, считая съ 3 апрѣля. Но слабый король и тутъ еще не отказался отъ надежды на примиреніе съ герцогомъ де Мабеномъ и потому замедлилъ на двѣ недѣли обнародованіе своего договора съ Генрихомъ Наваррскимъ, такъ' какъ главнымъ условіемъ его было, чтобы оба короля выступили соединенными силами противъ герцога. Однако, надежды Генриха III скоро разсѣялись, потому что Майенъ рос-пользовался этой двухнедѣльной отсрочкой, чтобы двинуть всю свою армію на Туръ. Это положило конецъ всѣмъ колебаніямъ Генриха ІП, и. оба короля съѣхались 30 апрѣля 1589 въ замкѣ Ла-Туръ дю Плеси. Между тѣмъ Майенъ спѣшилъ овладѣть Туромъ прежде, чѣмъ короли соединятъ свои войска. Мая 8 онъ атаковалъ этотъ городъ и уже овладѣлъ предмѣстьями, но король въ кровопролитной схваткѣ одержалъ надъ нимъ верхъ; въ то же время Майенъ получилъ извѣстіе, что Генрихъ Наваррскій идетъ королю на помощь. Это побудило его отступить, особенно когда герцогъ д’Омаль, столь же неспособный, какъ и самъ онъ, потерпѣлъ неудачу въ другомъ сраженіи.
Тогда короли соединили свои войска и двинулись на Парижъ съ намѣреніемъ осадить его. При Сенъ-Клу къ нимъ присоединились подходившія со всѣхъ сторонъ войска и .волонтеры и кромѣ того швейцарцы и нѣмцы, такъ что, когда въ концѣ іюля они начали 'осаду Парижа, армія ихъ простиралась до 30 или 40,000 человѣкъ. Городъ былъ тѣсно обложенъ и, казалось, никакъ не могъ устоять. Поэтому фанатизмъ народа, духовенства и богословскихъ юристовъ дошелъ до невѣроятныхъ размѣровъ; проповѣдники и духовники заговорили объ убійствѣ королей или хотя одного изъ нихъ, называя это- спасительнымъ для религіи дѣломъ. Эти проповѣди и вполнѣ заслуженная ненависть, которой пользовался Генрихъ III, возбудили въ одномъ двадцатйдвухлѣтнемъ доминиканцѣ или якобинцѣ, Клеманѣ, мысль, что онъ достигнетъ рая, если уничтожитъ злаго врага вѣры. Клеманъ былъ до того глупъ, что служилъ постояннымъ предметомъ насмѣшекъ; но по этому самому онъ и вообразилъ, что самъ Богъ подвигаетъ его на убійство Генриха III. Онъ сообщилъ о своемъ мнимомъ вдохновеніи своему пріору, который отвѣчалъ ему, что дьяволъ, правда, иногда побуждаетъ людей на убійство, но Богъ никогда. Пріоръ заставилъ его молиться, поститься п каяться, чтобы чортъ не сыгралъ съ нимъ шутки; но монахъ упорствовалъ въ своемъ намѣреніи, и пріоръ, видя это, началъ самъ одобрять и подстрекать его. Современные мемуары разсказываютъ, какъ разжигали- фанатизмъ простоватаго, невѣжественнаго монаха. Самъ д’Омаль и сестра Гизовъ, герцогиня де Монпансье, старались всячески подстрекнуть его. Онъ выхлопоталъ себѣ свиданіе еъ королемъ, явившись въ королевскій лагерь и объявивъ, что у него есть къ королю письма отъ перваго президента парламента, дю Гарле, и отъ графа де Бріенна, бывшихъ въ плѣну у лиги. Генералъ-прокуроръ де ля
Гель впустилъ его въ лагерь, и 1 августа онъ былъ представленъ королю. Одною рукою онъ подалъ ему письмо, а другою вытащилъ кинжалъ, спрятанный въ рукавѣ его рясы, и поразилъ имъ короля въ животъ. Генрихъ вытащилъ кинжалъ изъ раны и ударилъ имъ убійцу въ лицо. Королевская свита на мѣстѣ изрубила монаха въ куски; но рана короля оказалась смертельною, и онъ умеръ на слѣдующій же день. Передъ смертью онъ передалъ свою власть Генриху Наваррскому, котораго протестанты немедленно провозгласили королемъ Франціи; но Генрихъ III объявилъ ему на смертномъ одрѣ, что онъ никогда не достигнетъ престола, если останется протестантомъ.
13. Филиппъ II и Елисавета Англійская.
Мы уже говорили (стр. 99), что по умерщвленіи Вильгельма Оранскаго п по взятіи Антверпена Нидерланды навѣрно снова подпали бы власти испанцевъ, если бы Филиппъ не обратилъ своихъ денегъ, войскъ и флота на разныя предпріятія, которыя и при самомъ счастливомъ исходѣ должны были оказаться гибельными для Испаніи. Къ такимъ предпріятіямъ мы относимъ завоеваніе Португаліи и португальскихъ колоній, убыточныя усилія Филиппа, непокидаемыя имъ до самой смерти, постоянно разжигать и поддерживать во Франція анархію и междоусобіе, —наконецъ, войну,-затѣянную имъ съ королевою Елисаветою, когда она погубила Марію Стюартъ и стала сильнѣе прежняго поддерживать Нидерланды, и особенно нелѣпый планъ, который Филиппъ имѣлъ въ виду въ этой войнѣ.
Филиппъ П и королева Елисавета или, вѣрнѣе, хитрый министръ ея, лордъ Борлэ, были политическіе фанатики и оба въ религіи имѣли въ виду собственно такъ называемую церковь, т. е. внѣшнее, чисто-политическое учрежденіе для поддержанія извѣстной формы богопочитанія и извѣстнаго числа заученныхъ догматовъ. Елисавета возводила въ гражданскій законъ полу-католическую, полупротестантскую, а Филиппъ строго-папистскую литургію; оба они дѣйствовали, не задумываясь въ выборѣ средствъ для достиженія своихъ цѣлей, — одинаково жестоко; католиковъ преслѣдовали въ Англіи такъ же неумолимо, какъ протестантовъ въ Испаніи и въ Нидерландахъ. Елисавета имѣла передъ Филиппомъ то преимущество, что у нея въ распоряженіи были законныя формы, введенныя при преслѣдованіяхъ въ царствованіе ея отца; притомъ она имѣла чиновниковъ, съ удовольствіемъ выполнявшихъ эти узаконенія, и кровавый уголовный кодексъ Англіи, такъ что ей не приходилось, какъ Филиппу, совершать жестокости лично. Это легко было бы доказать исторіей заговоровъ шотландцевъ и англійской знати въ пользу Маріи Стюартъ. Но подробности этихъ заговоровъ завели бы насъ слишкомъ далеко, и потому мы напомнимъ только, что, по случаю возстанія, возбужденнаго въ пользу королевы шотландской графами Вестморлендомъ и Нор-томберлендомъ и поддержаннаго. Альбою (стр. 75), сама Елисавета не предписывала никакихъ преслѣдованій и могла совершенно предоставить ихъ графу Соссексу. Онъ водворилъ осадное положеніе и, дѣйствуя военными судами, разгромилъ обширныя графства этихъ двухъ аристократовъ, казнилъ множество народа, особенно католиковъ, и конфисковалъ ихъ имѣнія. Число казненныхъ простиралось до 800 человѣкъ; въ томъ числѣ 66 констэблей, не хотѣвшихъ выполнять своей гнусной обязанности4. Всѣ эти заговоры болѣе или менѣе поддерживались агентами, послами и слугами Филиппа; поэтому хитрый лордъ Борлэ, съ своей стороны, раздувалъ огонь въ Нидерландахъ, помогая тамошнимъ протестантамъ, своимъ единовѣрцамъ, какъ Филиппъ помогалъ французскимъ католикамъ, т. е. посылая имъ отъ времени до временя денегъ и войска, чтобы ихъ не могли одолѣть, но недостаточно, чтобы они могли одержать рѣшительный успѣхъ.
Марія Стюартъ, близкая родственница Филиппа, была надеждою англійскихъ, шотландскихъ и ирландскихъ католиковъ; лордъ Борлэ зналъ склонность своихъ соотечественниковъ къ положительному и аристократическому началу, которая до сихъ поръ обращаетъ къ папизму разныхъ лордовъ, священниковъ и
Шлоосвгь. V. 8
знатныхъ дамъ; поэтому онъ опасался, что католицизмъ одержитъ верхъ, когда по смерти Елисаветы на англійскій престолъ вступитъ Марія Стюартъ, потому что демократическое вѣроученіе Нокса никогда не могло глубоко пустить корней ни въ Англіи, ни въ Шотландіи. Король испанскій по-всему былъ заинтересованъ въ спасеніи Маріи Стюартъ; съ другой стороны, дипломатическій или, какъ нынче выражаются, практическій лордъ Борлэ и протестантская партія по тѣмъ же причинамъ хотѣли какъ-нибудь отдѣлаться отъ Маріи, чтобы вмѣсто нея доставить правленіе Англіи ея сыну, воспитанному въ фанатическомъ шотландскомъ протестантизмѣ. Филиппъ и Борлэ полагали, какъ всѣ государственные люди нашего времени, что обращать вниманіе на нравственные принципы въ политикѣ можетъ только мѣщанская ограниченность; поэтому оба они возбуждали и поддерживали безумныя попытки освободить Марію Стюартъ изъ заключенія—одинъ, чтобы помочь ей, другой, чтобы окончательно погубить ее. Лингардъ въ своей англійской исторіи подробно описалъ эти попытки и жестокія гоненія, которымъ Марія подвергалась за нихъ въ теченіе четырнадцати лѣтъ. Борлэ, стараясь погубить Марію, поддерживалъ въ то же время и враговъ ея сына, владѣвшаго шотландскимъ престоломъ и бывшаго по временамъ плѣнниковъ шотландской аристократіи и всегда рабомъ народа, духовенства и хищнаго дворянства. Филиппъ послалъ въ Англію іезуитовъ, и ярыя проповѣди членовъ этого ордена, основаннаго для вѣчной борьбы съ протестантами, вызвали съ одной стороны вышеупомянутые (стр. 76) жестокіе законы противъ’ католицизма и страшныя наказанія на всѣхъ, не посѣщающихъ богослуженія англиканской церкви, а съ другой стороны—усиленіе строгости въ обращеніи съ королевой Маріей. Ея легкомысліе н преступленія, совершенныя ею въ Шотландіи (что бы ни говорили ея многочисленные защитники), были давно забыты, и прекрасная, благочестивая страдалица возбуждала всеобщее участіе и частыя совершенно безкорыстныя попытки освободить ее. Но всѣ эти попытки только разжигали ревность и ненависть Елисаветы; Елисавета, при всѣхъ своихъ мнимыхъ добродѣтеляхъ и при всемъ своемъ величіи, далеко не отличалась привлекательностью. Поэтому, изъ зависти къ Маріи, она постоянно ограничивала ея штатъ, уменьшала суммы, выдаваемыя на ея содержаніе, не допускала къ ней безъ своего позволенія постороннихъ, даже французскаго посланника, и запрещала или стѣсняла ей переписку. Сверхъ того Марія была окружена шпіонами и измѣнниками; ее лишили даже чистаго воздуха и движенія.
Не только министръ, но и сама Елисавета безпрестанно придумывали новыя стѣсненія для. заключенной, погибель которой была, наконецъ, рѣшена, когда сынъ ея освободился отъ опеки креатуры Борлэ, Мортона, принялъ правленіе Шотландіей, потребовалъ отъ регента отчета и въ 1581 казнилъ его. Но вскорѣ, когда англійскія козни вызвали въ Шотландіи новое движеніе, молодой король снова попалъ на нѣкоторое время въ плѣнъ къ лердамъ и баронамъ. Тогда Елисавета опять стала поступать съ его матерью снисходительнѣе. У нея не хватало смѣлости рѣшиться на убійство, и она еще разъ отсрочила смертный приговоръ несчастной королевѣ, уже рѣшенный въ тайномъ совѣтѣ въ трехдневномъ засѣданіи. Однако, цѣлый рядъ новыхъ'заговоровъ, въ которыхъ принимали участіе Іаковъ Шотландскій, Гизы, король французскій и испанскій посолъ въ Англіи, снова возбудили опасенія англійской королевы, хотя не принесли ни малѣйшей пользы Маріи Стюартъ, уже давно содержавшейся въ тюрьмѣ, какъ преступница. Обхожденіе съ несчастной узницей и казни всѣхъ, дѣйствовавшихъ въ ея пользу, ухудшались и умножались въ теченіе семи лѣтъ съ каждымъ мѣсяцемъ. Наконецъ, несчастное покушеніе Бабингтона, который составилъ новый заговоръ тайныхъ католиковъ въ пользу Маріи, дало поводъ министрамъ Елисаветы, Вольсингему и Борлэ, подославшимъ къ заговорщикамъ шпіона, убѣдить свою королеву привести въ исполненіе давно рѣшенный политическій приговоръ.
Во всеобщей исторіи было бы неумѣстно слѣдить за различными нитями заговора, сплетеннаго въ пользу Маріи предателями Джиффордомъ и Гритли по порученію англійскихъ министровъ; мы замѣтимъ только, что черезъ посредство министровъ заговорщики открылись Маріи или секретарю ея такъ, что явилось нѣчто въ родѣ доказательства соучастія ея, которымъ впослѣдствіи при судѣ не
замедлили воспользоваться. Что касается Бабингтона, то это былъ молодой шотландецъ хорошей и зажиточной фамиліи; онъ доставлялъ Маріи, когда она содержалась еще въ Шеффильдѣ, письма отъ ея шотландскихъ друзей и выказывалъ къ ней восторженный энтузіазмъ. Шпіоны Вольсингема постоянно твердили этому пылкому юношѣ, что все дѣло въ томъ, чтобы убить королеву Елисавету, потому что тогда въ Англію высадится Александръ Пармскій, и католики освободятъ Марію Стюартъ. Воспламененный Бабингтонъ съ двумя агентами Вольсингема взялся убить Елисавету. Въ заговоръ были замѣшаны и другіе молодые люди изъ разныхъ графствъ. Объ этомъ дѣлѣ велась переписка, въ которой были компрометированы секретари шотландской королевы и она сама. Всѣ письма пересылались Вольсингему священникомъ Джиффордомъ, который руководилъ всѣмъ заговоромъ. Съ мая до августа 1586 Вольсингемъ наблюдалъ за дѣйствіями молодыхъ энтузіастовъ, пока, наконецъ, собравъ противъ нихъ и противъ Маріи всѣ документы, донесъ обо всемъ королевѣ, желая, чтобы судебное преслѣдованіе началось по ея именному приказанію. Въ августѣ Елисавета назначила судебное слѣдствіе, и заговорщики, не успѣвшіе, подобно Джиффорду, спастись бѣгствомъ, были арестованы и преданы пыткѣ. Они не могли отрицать цѣли заговора — убить королеву Елисавету; поэтому четырнадцать человѣкъ были казнены. Бабингтонъ и шестеро другихъ заговорщиковъ были подвергнуты той возмутительной казни, достойной скорѣе каннибаловъ и негровъ, чѣмъ христіанскаго племени, которая водилась въ Англіи до половины восемнадцатаго столѣтія. Семеро остальныхъ были повѣшены. Этимъ возбудили вниманіе публики къ судьбѣ шотландской королевы, которую старались замѣшать въ процессъ одураченныхъ молодыхъ энтузіастовъ. Сэръ П а у л е т ъ, караулившій королеву, получилъ 8 августа приказаніе захватить ея письма и бумаги. Онъ отвѣчалъ совершенно по-богословски, что съ помощью Божіей выполнилъ предписаніе, но на самомъ дѣлѣ совершилъ это какъ какой-нибудь рабъ великаго султана.
Не входя ни въ драматическія, ни въ риторическія и поэтическія описанія, мы разскажемъ смерть Маріи Стюартъ, какъ можно короче, отсылая читателей за подробностями къ многочисленнымъ монографіямъ разныхъ шотландскихъ, англійскихъ, французскихъ, нѣмецкихъ и даже одного русскаго авторовъ *).
Марія Стюартъ до послѣдней минуты отстаивала свое ближайшее право на англійскій престолъ, къ ея несчастью, признанное и папою; за это она была принесена въ жертву протестантизму. Въ англійскомъ кабинетѣ смерть ея была давно рѣшена; но когда дѣло дошло до исполненія, старый министръ и любовникъ Елисаветы совершенно разошлись во мнѣніяхъ о томъ, какъ это сдѣлать. Любовникъ королевы, графъ Лейстеръ, хотѣлъ отдѣлаться отъ Маріи посредствомъ яда; но министръ Вольсингемъ требовалъ открытаго суда, такъ какъ въ Англіи въ то время легче было совершить юридическое убійство, чѣмъ простое. На этомъ основаніи мнѣніе Вольсингема восторжествовало. Въ коммисію суда были назначены 47 человѣкъ, перовъ, членовъ тайнаго совѣта и главныхъ судей; судъ этотъ не называлъ даже Марію шотландскою королевою (говоря о ней, онъ называлъ ее сотшопіу саііей диееп о( Зсоііаші, т. е. называемая обыкновенно королевою Шотландіи). Судъ происходилъ въ замкѣ Фотерингаѣ, куда Марія была въ послѣднее время переведена.- Мы думаемъ, что не стоитъ и говорить о взведенныхъ на нее обвиненіяхъ. Только слабой, покинутой и обманутой женщинѣ можно извинить, что она рѣшилась признать такой произвольный судъ; будь на ея мѣстѣ мужчина, онъ долженъ былъ бы объявить судьямъ, что знаетъ намѣреніе ихъ погубить его и потому проситъ отбросить всѣ формальности и просто зарѣзать его. Относительно переписки Маріи съ Бабингтономъ теперь положительно доказано, что Юмъ былъ неправъ, увѣряя, будто Марія сказала, что н н-когда не была съ нимъ въ перепискѣ; она утверждала только, что не состояла съ нимъ въ той перепискѣ, какую представляли ей въ копіяхъ. Да и вообще въ судъ были представлены не оригинальныя письма, обвинявшія Марію, а все
•) Князя Лобанова-Ростовскаго.
Іірим- Р«д.
8*
копіи. Приговоръ состоялся 25 октября на томъ основаніи, будто Марія злоумышляла на жизнь и безопасность англійской королевы *).
Исполненіе приговора было сначала отложено, и при утвержденіи и выполненіи его Елисавета разыгрывала смѣшную комедію колебанія. Она старалась свалить на народъ вину утвержденія приговора, а вину выполненія его на своего министра, которому пришлось нести наказаніе за ея собственные грѣхи. Она созвала парламентъ исключительно для этого дѣла и представила обѣимъ палатамъ приговоръ коммиссіи; палаты согласились съ судьями и униженно просили королеву утвердить приговоръ. При этомъ Елисавета дала спикеру нижней палаты отвѣтъ странный и забавный, не то насмѣшливый, не то грозный и глухой, одинъ изъ тѣхъ отвѣтовъ, какіе она обыкновенно давала парламенту. Она достигла своей цѣли: подписывая 25 ноября приговоръ, она могла объявить, что исполняетъ этимъ только волю народа. Потомъ она промедлила еще до февраля 1587, не давая приказанія выполнить приговоръ. Между тѣмъ сынъ несчастной Маріи Стюартъ, король Іаковъ шотландскій, не дѣлалъ ничего для спасенія своей матери. Онъ былъ безпрестанно въ ссорѣ то съ піэтическими радикалами своего народа, демократизованнаго Ноксомъ, то съ хищнымъ дворянствомъ, у котораго нерѣдко бывалъ въ плѣну, и не могъ или не хотѣлъ ничего сдѣлать для своей матери. Хотя въ «Письмахъ англійскихъ королей» Голлйвелля **) помѣщены три письма Іакова касательно этого дѣла, но самъ издатель пхъ сознается, что въ нихъ ни малѣйшаго слѣда чувства долга сына къ матери и не видно никакого участія къ ея продолжительнымъ тяжкимъ страданіямъ, а замѣтны только шотландская практичность и дипломатическая осторожность ***). Въ самомъ настоятельномъ изъ этихъ писемъ Іакова къ его посланнику въ Лондонѣ видна только забота о томъ, чтобы не раздражить шотландскаго народа, а главное не прогнѣвать англійской королевы. Бѣдняга смертельно труситъ, чтобы Елисавета не разсердилась на него за то, что онъ не можетъ вполнѣ одобрить ея жестокаго обращенія съ его матерью ****). Впослѣдствіи Іаковъ посылалъ къ Елисаветѣ одного за другимъ сэра Роберта Кейта, Грея и Роберта Мельвиля съ настоятельными просьбами о помилованіи; но сами посланные его не слишкомъ желали, чтобр просьбы эти были уважены, а Елисавета слишкомъ презирала короля Іакова, чтобы не отвергнуть его угрозы.
Лицемѣріе Елисаветы при выполненіи подписаннаго ею смертнаго приговора
*) «Магу, йаи^Ьѣег оГ Іатез V, ргеіепбіп^ ііііе іо іѣіз сгоѵгл оЕ Еп^іапб, Ьаб сот-развей апй іта^іпей йіѵегз таііегз іо іЪе Ьигі, (іеаіЪ апй безігисііоп оЕ іЬе гоуаі рсгзоп оЕ іЬе ^иееп, сопігагу іо іЪе Еогт оЕ іѣе зіаіиіе зресійей іп іЬе соттіззіоп». (Марія, дочь Іакова V*, притязая яа титулъ и корону Англіи, злоумышляла различнымъ образомъ во вредъ, на смерть и гибель королёвской особы ея величества, способами, изложенными въ протоколѣ коммпссіи).
**) «Ьеііегз оЕ іЪе кіп&з оЕ Еп^іапб, поѵг йгзі соііесіеб еіс. «Ву Яашез ОгсЪагй Наііі-хѵеІІ Езциіге. 2 ѵоі. Ьопбоп. 1848. (Письма королей Англіи, собранными изданныя въ первый разъ Д. Орчердомъ Голливелемъ эскв. 2 т. Лондонъ 1818).
***) Онъ говоритъ, ѵоі. II, р. 74: «ТЪезе Іеііегз тѵеге рагі оЕ іііе ЕееЫе еЕЕогіз та<3е Ъу .Іатез іо заѵе іііе ІіЕе оЕ Іііз тоіііег. Іі із аТтозі иппесеззагу іо оЪзегѵе, іііеу лѵеге <1і-сіаіеб тоге Егот ЕееІіп^з оЕ Ееаг апб зЬате Ніап Егот аЯвсііоп». (Эти письма свидѣтельствуютъ о слабости стараній Іакова спасти жизнь своей матери. Очевидно,, что они внушены болѣе чувствомъ страха и стыда, чѣмъ привязанности).
****) Ѵоі. II, р. 78: «Сгиезз уои іп ѵгЬаі зіаіі ту Іюпоиг лѵііі Ъе іп, іЪіз ипііарру іѣіп& Ьеіп^ рсгЕесіеб; зіпсез ЬеЕоге Оо(і I аігеасіу (іаге зсагсеіу аЬгоаД Еог сгуіп^ оиі оЕ іѣе лѵіюіе реоріе. Ап<3 ѵгЬаі із зрокеп Ъу ікет оЕ іЬе диееп оЕ Еп&Іапсі, іі §геаѵез те іо Ъеаг, апб уеі (іаге поі йпб Еаиіі ѵгііѣ іі, ехсері I чѵоиИ беігопе тузеІЕ, зо ізлѵЪоІе 8соі1апб іпсепзеб ѵѵіік ікіз таііег. Аз уои Іоѵѳ уоиг тазіегз Ьопоиг, отіі по йііі^епсе іп іігіз гециезі. Апб Іеі іЫз Іеііег зегѵе Еог ехсизе іо іке диееп, ту беагезі, зізіег, оЕ ту ѵггіііп^ іо Ііег аі іЪіз ііте, іп гезресі оЕ ікіз Ъеагегз зисісіеп геіигп. Еагелѵеіі». (Вы понимаете, что честь моя замѣшана въ этомъ несчастій и требуетъ благополучнаго исхода этого бѣдственнаго дѣла; клянусь Богомъ, я уже почти не смѣю выходить вслѣдствіе криковъ всего народа. Мнѣ тяжело слышать* что говоритъ объ этомъ королева Англіи, и я право не знаю, что сказать на это, развѣ, что я откажусь отъ престола; но тогда вся Шотландія придетъ въ величайшее волненіе. Если вамъ дорога честь вашего короля, то вы не упустите», приложить все ваше стараніе къ этой просьбѣ. И пусть это письмо служитъ моимъ извиненіемъ передъ дорогой сестрой моей, королевой, за письма мои къ ней въ это время и за внезапный отъѣздъ ихъ подателей. Прощайте).
было еще отвратительнѣе; она сваливала свое преступленіе на людей, которые вѣрно служили ей въ теченіе многихъ лѣтъ. Она разсердилась на сэра Паулета, во власти котораго находилась Марія, за то, что тотъ не дозволилъ исполнить казни безъ королевскаго приказанія за большою печатью, т. е. на то собственно, что онъ не хотѣлъ принять на одного себя отвѣтственности за юридическое убійство. Затѣмъ она обратилась къ своему секретарю Девисону и приказала ему передать приговоръ канцлеру для приложенія печати; но на слѣдующій день она притворилась испуганной, узнавъ отъ Девисона, что онъ исполнилъ ея приказаніе, и велѣла ему подождать. Недоумѣвая, чего на самомъ дѣлѣ хочетъ королева, Девисонъ обратился къ старому лорду Борлэ, зная, что у него хватитъ совѣсти на всякое политическое преступленіе. Борлэ созвалъ совѣтъ, столь же безсовѣстный, какъ и самъ онъ, и объявилъ, что королева распорядилась всѣмъ, что нужно, и что теперь имъ по справедливости необходимо, не докучая ей болѣе разспросами, принять на себя отвѣтственность и распорядиться исполненіемъ казни. Вслѣдствіе этого 8 февраля Марія Стюартъ была казнена по англійскому обычаю сѣкирою. Голова ея пала только послѣ третьяго удара.,
Узнавъ о совершеніи казни, Елисавета повторила прежнюю комедію. Она рыдала и стонала, увѣряя, будто думала, что Девисонъ, доложивъ ей, что еще не передалъ приговора канцлеру, подождетъ вторичнаго приказанія ея и будто онъ злонамѣренно не сдѣлалъ этого. Она удалила его отъ должности и нѣсколько лѣтъ продержала въ заключеніи, конфисковавъ все его имѣніе. Быть можетъ, ей удалось обмануть многихъ современниковъ; но всѣ, кто былъ подогадливѣе, легко смекнули, для чего она притворяется.
Съ казнью королевы Маріи на время прекратились преслѣдованія католиковъ, такъ какъ они не могли быть опасны, лишившись опоры, и такъ какъ пуританство въ Шотландіи и въ Англіи становилось гораздо опаснѣе папизма. Елисавета должна была употребить всѣ старанія, чтобы сдерживать смѣлость и радикализмъ піэтистовъ, начавшихъ поднимать головы. Но прежде чѣмъ говорить о преслѣдованіи пуританъ и ихъ религіозно-революціоннаго ученія, намъ слѣдуетъ упомянуть о разрывѣ Елисаветы съ Филиппомъ II, вслѣдствіе котораго Англія сдѣлалась первою морскою державою, испанскій флотъ былъ побѣжденъ на всѣхъ моряхъ, и погибла португальско-испанская морская торговля.
Процессъ и казнь Маріи Стюартъ происходили въ то самое время,, когда погибъ Вильгельмъ Оранскій, сдался Антверпенъ, и нидерландцы начали отчаиваться въ возможности устоять противъ испанскихъ силъ, предводимыхъ Александромъ Пармскимъ. Генрихъ ІП французскій не могъ помочь имъ; поэтому они настойчивѣе прежняго обратились къ королевѣ Елисаветѣ. Генеральные штаты предложили ей тогда то же самое, что хотѣли предоставить французскому королю или ближайшему родственнику и преемнику его, Генриху Наваррскому, а именно, верховную власть въ семи провинціяхъ на тѣхъ же условіяхъ, на какихъ правилъ Карлъ V. Но старые министры Елисаветы убѣдили ее отказаться отъ предложенія нидерландцевъ. Англичане были слишкомъ практичны, чтобы увлечься предложеніемъ, не представлявшимъ никакихъ положительныхъ выгодъ. Съ другой стороны имъ не хотѣлось допустить паденія Нидерландовъ въ то самое время, когда Филиппъ угрожалъ Англіи войной за преслѣдованіе католиковъ и за казнь Маріи. Вслѣдствіе этого, Елисавета предложила штатамъ послать на свой счетъ въ Голландію 6,000 человѣкъ войска. Издержки на содержаніе этого корпуса она соглашалась уплачивать сама съ тѣмъ, чтобы впослѣдствіи нидерландцы возвратили ихъ ей, а въ залогъ уступили бы англичанамъ гавани Бриль и Флиссингенъ и фортъ Рамекенсъ. Этотъ договоръ долженъ былъ неизбѣжно произвести разрывъ между Англіею и Испаніею. Онъ былъ заключенъ въ августѣ 1585, какъ разъ въ то время, когда Антверпенъ сдавался на капитуляцію.
Елисавета послала въ Нидерланды съ войскомъ графа Лейстера, человѣка высокомѣрнаго, тщеславнаго и неспособнаго ни на какое серьезное дѣло. Качества, за которыя онъ пользовался расположеніемъ королевы, возбудили противъ пего въ Нидерландахъ ненависть и презрѣніе. Говорили, что англійскіе придворные выхлопотали назначеніе этого человѣка, имѣвшаго на королеву безграничное вліяніе, чтобы хотя на нѣкоторое время избавиться отъ его интригъ.
Графъ Лейстеръ былъ сынъ того Джона Додли, герцога Нортомберлейда, который женилъ своего другаго сына на Іоаннѣ Грей и былъ потомъ казненъ за покушеніе возвести ее на престолъ (стр. 57). Сынъ его, человѣкъ свѣтскій (І'азЬіопаЫе), сдѣлался любовникомъ Елисаветй; говорятъ, что онъ отъ живой жены женился на другой и въ довершеніе заключилъ потомъ тайный третій бравъ съ Елизаветой. Этотъ неспособный человѣкъ привезъ съ собой въ Голландію своего двадцатилѣтняго сына, графа Эссекса, и 1 февраля 1586 явился въ собраніе штатовъ въ званіи генералъ-капитана Нидерландовъ. Это званіе дѣлало его намѣстникомъ Гельдерна, Цютфена, Фландріи и Голландіи, а, занимая эту должность, онъ могъ не только назначать отъ каждой провинціи по одному члену въ государственный совѣтъ, но и помѣстить двухъ англичанъ въ собраніе штатовъ. Кромѣ главнаго начальства надъ войскомъ, онъ захватилъ въ свои руки всѣ остальныя права, принадлежащія Карлу V; Елисавета открыто не одобряла этого и, какъ прежде, такъ и теперь, не признавала за нимъ правъ верховной власти въ Нидерландахъ; но онъ не обращалъ на это никакого вниманія.
Принцъ Морицъ Оранскій, бывшій генераломъ и адмираломъ Голландіи и наслѣдственнымъ владѣтелемъ (маркизомъ) Флиссингена и Теръ-Вера, охотно подчинился- рѣшенію штатовъ. Но его грубые и простые соотечественники смѣялись надъ обозомъ, прислугою и женскими удобствами изнѣженнаго англичанина,-который осмѣливался вступать въ борьбу съ такимъ героемъ, какъ Александръ Пармскій. Войско его также не могло удачно вести войну съ дисциплинированными ветеранами Александра; оно состояло большею частью изъ ирландцевъ, которые по храбрости и обмундировкѣ походили скорѣе на сѣверо-американскихъ дикарей, чѣмъ на европейскую армію, и были гораздо опаснѣе своимъ бережливымъ и прилежнымъ союзникамъ, чѣмъ стройнымъ полкамъ непріятеля. Графъ Лейстеръ прибылъ въ Голландію въ то самое' время, когда Александръ Пармскій осаждалъ Слюйсъ (РЕсІизе); онъ хотѣлъ выручить этотъ городъ, но потерпѣлъ неудачу и свалилъ вину ея на голландцевъ, чѣмъ съ самаго начала возбудилъ неудовольствіе своихъ союзниковъ. Кромѣ того, онъ съ англійскимъ высокомѣріемъ позволялъ себѣ поступки, неприходившіе въ голову ни принцу Вильгельму, ни герцогу Анжуйскому. Не обращая вниманія на республиканскіе обычаи нидерландцевъ, онъ вздумалъ управлять ими монархически. Тогда нидерландцы засыпали королеву Елисавету жалобами на него. Графъ съ своей стороны жаловался на неблагодарность ихъ и, подобно герцогу Анжуйскому, пытался овладѣть крѣпостями. Вслѣдствіе этого генеральные штаты перемѣнили гарнизоны, велѣли сторожить ворота и приказали впускать даже самого Лейстера только съ извѣстнымъ числомъ свиты.
Въ послѣдніе годы благосостояніе семи провинцій необыкновенно возрасло. Въ три послѣдніе года изъ южныхъ провинцій переселилось, говорятъ, въ сѣверныя болѣе 100,000 человѣкъ. Они принесли съ собой въ новое отечество все свое состояніе, прилежаніе и дѣятельность и сдѣлались такъ же просты и бережливы, какъ сами голландцы. Почти вся необыкновенно развитая торговля Антверпена и большая часть жителей этого города, одного изъ населеннѣйшихъ въ Европѣ, перешли въ Амстердамъ. Фанъ-деръ-Финктъ говоритъ, что трудно повѣрить, что въ два самые тяжелые года, 1586 и 1587, въ гавани семи провинцій прибыло 800 кораблей, хотя изъ этихъ гаваней' очень немногія были въ безопасности. По его словамъ, семь соединенныхъ провинцій имѣли до сотни военныхъ кораблей для охраненія своихъ рыбныхъ ловлей и купеческихъ судовъ. Армія ихъ простиралась до 24,000 человѣкъ, и онѣ имѣли полный осадный и полевой парки. По завоеваніи Антверпена Филиппъ велѣлъ запереть Шельду; поэтому въ теченіе двухъ лѣтъ, дарованныхъ по капитуляціи гражданамъ для переселенія изъ города, вся торговля л всѣ рыбные промыслы его перешли въ Голландію, а изъ мануфактуръ третья часть въ Англію.
Съ тѣхъ поръ, какъ Лейстеръ сталъ во главѣ правленія, дѣла шли скорѣе хуже, чѣмъ лучше, особенно послѣ открытія заговора, имѣвшаго цѣлью предать во власть графа городъ Лейденъ. Соумышленниковъ его казнили. Лейстеръ не предпринялъ ничего съ своей стороны, чтобы не допустить испанцевъ овладѣть въ іюнѣ 1586 Граве и Венло; теперь, владѣя Нпмвегеномъ, испанцы не только стали господствовать надъ большею частью Мааса и Вааля, но были даже въ
состояніи поддерживать сношенія съ городами Стенвикомъ, Еоворденомъ, Гро-лемъ и Грёнингеномъ, которые также находились въ ихъ рукахъ. Лейстеръ совершенно довѣрился недостойнымъ людямъ, большею частью католикамъ, которые предавали непріятелю ввѣренные имъ города, какъ мы увидимъ ниже изъ примѣра Девентера. За всѣ его ошибки Елисавета уже въ 1586 отозвала его назадъ въ Англію. Но ему удалось снова пріобрѣсти ея милость, такъ что она на--градила его новыми достоинствами и почестями *). Въ слѣдующемъ 1587 году Лейстера снова послали въ Голландію. Наконецъ, измѣна Стенли, англійскаго коменданта Девентера, и многія другія событія заставили Елисавету отправить въ Голландію лорда Бокгерста разобрать жалобы голландцевъ на ея любимца. Бокгерстъ нашелъ жалобы основательными, и, когда въ августѣ 1587 испанцы овладѣли Слюйсомъ, какъ говорили, по оплошности Лейстера, онъ впалъ, наконецъ, въ немилость н былъ отозванъ (октября 1587). Елисавета отдала его даже подъ судъ тайному совѣту. Но въ день своего возвращенія (21 ноября) Лейстеръ бросился къ ногамъ королевы и сказалъ ей, что она послала его въ Нидерланды ради почета, что ему странно, какъ она можетъ гнѣваться на него, что она вывела его изъ грязи и что онъ не можетъ представить себѣ, чтобы она рѣшилась заживо похоронить его. Лейстеръ вѣрно разсчитывалъ на впечатлѣніе этихъ словъ. Это обнаружилось уже на слѣдующій день, когда онъ явился въ тайный совѣтъ оправдываться въ поданныхъ на него жалобахъ. Вмѣсто того чтобы, какъ подсудимому, стать на колѣни въ концѣ стола, онъ занялъ свое обычное мѣсто и произнесъ грозную рѣчь противъ обвиненій и обвинителя, лорда Бокгерста. Къ общему удивленію лордъ подвергся домашнему аресту и до самой смерти Лейстера не смѣлъ выходить изъ дома. Лейстеръ, напротивъ, до самой смерти сохранилъ полное расположеніе королевы. Когда испанская армада угрожала берегамъ Англіи, ему было ввѣрено главное начальство надъ войскомъ и милиціей. Не смотря на энергическія возраженія Борлэ и Гаттона, онъ вѣроятно былъ бы возведенъ въ достоинство, которое сдѣлало бы его могущественнѣе самой королевы (Іогй Ііеиіепапі оі Еп^іапй ап<1 Ігеіапй), если бы смерть не поразила его прежде, чѣмъ утихли сомнѣнія, возбужденныя въ королевѣ Баттономъ и Борлэ.
По отъѣздѣ графа Лейстера нидерландцы не назначили преемника его, лорда Виллоуби, главнокомандующимъ всѣхъ своихъ войскъ. Они справедливо говорили, что Лейстеръ съ своими англичанами принесъ имъ болѣе вреда, чѣмъ пользы. Лейстеръ не только допустилъ испанцевъ въ 1586 году взять Граве, Венло и другія маленькія укрѣпленія, но, довѣрившись коварнымъ наемникамъ католическаго исповѣданія, далъ имъ возможность предать непріятелю крѣпость Девентеръ и фортъ, защищавшій .Зютфенъ. О паденіи Девентера разсказываютъ различно и отчасти даже довольно неправдоподобно. Какъ кажется, англійскій комендантъ, сэръ Уильямъ Стенли, предавшій городъ, былъ католикъ; гарнизонъ, простиравшійся до 1,ЗОѲ человѣкъ, состоялъ, должно быть, также изъ папистовъ, и Стенли, какъ другъ Бабингтона и сторонникъ Маріи Стюартъ, боялся гоненій со стороны англійскихъ министровъ. Тѣмъ не менѣе, непонятно, какъ могъ онъ въ такое короткое время склонить гарнизонъ въ 1,300 человѣкъ перейти съ нимъ на службу къ Филиппу. Нидерландцы приписывали кромѣ того графу Лейстеру потерю Слюйса и занятіе испанцами всего Гельдерна. Лейстеръ ввѣрилъ Гельдернъ такому же безпутному человѣку, какъ и самъ онъ, шотландскому полковнику Патону, который, узнавъ, что его хотятъ смѣнить, предалъ Гельдернъ испанскому генералу Отлепи.
Въ 1587 году нидерландцы назначили своимъ главнокомандующимъ втораго сына Вильгельма Оранскаго, принца Морица; старшій сынъ Вильгельма, графъ Бю-ренъ, все еще находился въ плѣну у испанцевъ (стр. 6). До сихъ поръ Морицъ былъ только номинально главнокомандующимъ голландской арміи. Морицъ не имѣлъ ни дипломатическихъ, ни политическихъ талантовъ своего отца, будучи гордъ,
*) Она назначила его «Йіеѵгагі оГ Ьег ЬоизеіюкЬ (оберъ-гоФмейстеромъ) и «сЬіеГ-З'нзіісе іп еуге воиѣЪ оГ ѢЬе Тгепі» (главноуправляющимъ государственными имуществами къ югу отъ Трента).
властолюбивъ и честолюбивъ; но за то онъ былъ геніальный полководецъ. Онъ доказалъ это тотчасъ послѣ своего назначенія на двадцать первомъ году отъ роду. Такимъ образомъ республика соединенныхъ провинцій была также счастлива, какъ Римъ: у нея, какъ въ Римѣ, основатели ея независимости отличались противоположными качествами; только у голландцевъ Нума владычествовалъ прежде Ромула. Пока Лейстеръ оставался штатгальтеромъ Нидерландовъ (до октября 1587), Морицъ, будучи только штатгальтеромъ провинціи Голландіи, дѣйствовалъ противъ него, а Ольдебарневельдъ, бывшій сначала иенсіонаріемъ Роттердамскимъ, а потомъ адвокатомъ Голландіи, обвинилъ даже англійскаго графа въ намѣреніи арестовать его, Гогенлоэ и Морица и напасть на Амстердамъ. Морицъ не возбуждалъ пока подобныхъ опасеній. Но аристократія содрогалась при мысли о возможности учрежденія монархіи тѣмъ болѣе, что оранская монархія пріобрѣла бы характеръ наслѣдственный и опиралась на демократическій принципъ. Демократія была такъ сильна въ соединенныхъ провинціяхъ, что никто не осмѣлился бы смѣнить молодаго героя, если бы онъ однажды утвердился. Съ этого времени низшіе классы Нидерландовъ сдѣлались приверженцами и орансвой династіи,, и демократіи.
Морицъ выступилъ на поприще своей дѣятельности въ самую благопріятную для него минуту. Александръ Фарнезе, сдѣлавшійся въ 1586, по смерти отца, герцогомъ Пармскимъ, на слѣдующій же годъ долженъ былъ раздѣлить свои силы но случаю войны, затѣянной королемъ въ 1588 съ Англіей, а потомъ поддерживать французскую лигу противъ Генриха IV. Чсеть Филиппа требовала начать войну съ Англіей. Это не подлежитъ сомнѣнію, что бы ни говорили о властолюбіи Филиппа и о страсти его браться за все, ничего не выполняя или, по крайней мѣрѣ, не проводя своихъ цѣлей твердо и послѣдовательно. Не будемъ говорить объ интригахъ англичанъ въ Шотландіи, о жестокомъ обращеніи съ несчастной королевой Маріей Стюартъ, о мученіяхъ и .казняхъ англійскихъ католиковъ и шотландской королевы, потому что самъ Филиппъ, папа и Гизы поступали точно такъ же, и люди тысячами гибли за религію въ Испаніи, Португаліи и Франціи. Мы уже сказали, что съ 1576 англійскія войска помогали нидерландцамъ, что испанскіе корабли были захвачены англичанами, которые овладѣли казенными деньгами, что потомъ англійскія войска прибыли въ Нидерланды, и что, наконецъ, графъ Лейстеръ былъ два года генералъ-капитаномъ и штатгальтеромъ возмутившихся противъ Испанія Нидерландовъ. Намъ слѣдуетъ еще упомянуть о разбояхъ англійскихъ каперовъ во владѣніяхъ короля испанскаго; этп разбои принесли большую пользу мореплаванію, географіи и торговлѣ новаго свѣта. Мы не будемъ входить въ оцѣнку заслугъ отважныхъ англійскихъ искателей приключеній и восхвалять ихъ мужество И энергію, потому что должны ограничиться только военными дѣйствіями англичанъ противъ испанцевъ. Назовемъ лишь троихъ извѣстныхъ мореходцевъ и пиратовъ:—Гаукинса, Френсиса Дрека и Томаса Кавендиша.
Гаукинсъ занимался, какъ кажется, въ испанскихъ колоніяхъ только контрабандой, а не пиратствомъ, если только не захватывалъ на западномъ бе-' регу Африки негритянскихъ невольниковъ, которыхъ продавалъ въ Вестъ-Индіи. Когда было строго запрещено принуждать въ работѣ въ рудникахъ американскихъ туземцевъ, Гаукннсу первому пришла .мысль привозить и продавать въ Вестъ-Индіи африканскихъ негровъ. Эта торговля приносила ту выгоду, что негры, которыхъ не похищали, покупались какъ продукты англійской промышлености, которымъ иначе нигдѣ не было бы сбыта, а въ Вестъ-Индіи ихъ вымѣнивали на дорогіе товары, высоко цѣнимые въ Англіи. Торговля эта была, разумѣется, выгодна для англійскаго кармана,, но ужъ очень не шла къ благочестивой внѣшности англичанъ. Гаукинсу пришлось, наконецъ, поплатиться за свою контра-1 банду. Въ 1567 онъ отправился въ экспедицію, въ которой приняла участіе сама королева, присоединивъ въ его эскадрѣ два свои корабля. Но едва онъ вошелъ въ гавань Санъ-Хуанъ д’Уллоа, какъ туда же прибылъ пзъ Европы вице-король испанскій съ двѣнадцатью кораблями. Послѣ непродолжительныхъ переговоровъ онъ аттаковалъ англійскую эскадру и разбилъ Гаукинса, который лишился большей части своихъ кораблей, множества людей и всѣхъ своихъ сокровищъ. Изъ шести кораблей, бывшихъ у него подъ начальствомъ, спаслось только два; изъ
нихъ одинъ впослѣдствіи разбился, а другой, небольшая барка подъ начальствомъ Френсиса Дрека, возвратился домой.
Френсисъ Дрекъ, прославившійся, какъ второй мореплаватель, объѣхавшій вокругъ свѣта, былъ счастливѣе, но гораздо грубѣе и хищнѣе Гаукин-са; онъ не поплатился жизнью за свое кругосвѣтное плаваніе, подобно предшественнику своему, португальцу Магеллану. Дрекъ былъ типъ пирата и въ 1572, черезъ пять лѣтъ послѣ побѣды испанскаго вице-короля надъ Гаукинсомъ, отправился противъ испанцевъ съ гласнымъ намѣреніемъ отмстить за пораженіе Гаукинса. Экипажи его судовъ были набраны изъ разбойниковъ и разныхъ негодяевъ, съ которыми онъ отправился въ Мексиканскій заливъ, гдѣ хваталъ всѣ встрѣчныя мелкія суда; потомъ, соединившись съ разбойдиками-неграми и французами, сдѣлалъ набѣгъ во внутренность страны, захватилъ транспортъ съ драгоцѣнными металлами и воротился домой съ огромною добычею. Вѣсть о награбленныхъ имъ среди мира богатствахъ произвела на англичанъ и голландцевъ такое же впечатлѣніе, какъ недавно открытіе калифорнскаго и австралійскаго золота на всѣ народы, не исключая даже китайцевъ. Съ тѣхъ поръ испанскія владѣнія и богатства стали считаться открытымъ источникомъ поживы для каждаго, и море вскорѣ наполнилось, англійскими и голландскими пиратами. Во время своего путешествія Дрекъ видѣлъ съ возвышенности Дарійскаго перешейка Тихій океанъ; это возбудило въ немъ сильное желаніе доставить своимъ соотечественникамъ такія же открытія и богатства, какія до сихъ поръ пріобрѣтали португальцы и испанцы. Впослѣдствіи ему удалось убѣдить англійское министерство принять участіе въ затѣваемомъ имъ предпріятіи, которое, однако, разсчитывало болѣе на грабежъ и убійства, чѣмъ на распространеніе человѣческихъ знаній. Съ ноября 1577 до декабря слѣдующаго года онъ плавалъ вдоль восточнаго берега Америки и черезъ Магеллановъ проливъ прошелъ въ Санъ-Яго въ Перу. Здѣсь онъ совершилъ дикія и безчеловѣчныя жестокости противъ испанцевъ, съ которыми Англія была тогда въ мирѣ: онъ опустошилъ весь берегъ Санъ-Яго до Лимы, разрушилъ гавани и города, захватилъ и сжегъ тамошніе корабли. Но, наконецъ, ему стала грозить гибель, когда испанцы вознамѣрились поймать дерзкаго разбойника на возвратномъ пути. У Дрека было всего пять кораблей съ весьма слабымъ экипажемъ. Чтобы спастись, онъ, подобно своему предшественнику, португальцу, рискнулъ поискать новаго пути домой по Тихому океану. Онъ счастливо добрался до Молуккскихъ острововъ, а оттуда до мыса Доброй Надежды, и въ концѣ 15ь0 возвратился въ Плимутъ, но съ однимъ только кораблемъ. О совершенныхъ имъ ужасахъ и злодѣйствахъ здѣсь не мѣсто разсказывать; но надо замѣтить, что на единственномъ кораблѣ, приведенномъ Дрекомъ въ Европу, было привезено 800,000 фунтовъ англійскихъ денегъ; десятую часть этой суммы Дрекъ роздалъ матросамъ, и тотчасъ разлетѣлась вѣсть объ его успѣхѣ, что пробудило алчность множества дерзкихъ убійцъ и разбойниковъ. Дѣлежъ этихъ денегъ происходилъ на глазахъ у испанскаго посланника. Сначала королева Елисавета совѣстилась наградить дикаго разбойника, какъ заслуженнаго моряка; но потомъ приняла угощеніе, которое онъ предложилъ ей на своемъ кораблѣ, и возвела его въ достоинство баронета.
Вторую разбойничью экспедицію Дрекъ предпринялъ уже въ званіи королевскаго адмирала въ 1585 году, когда разрывъ съ Испаніею сдѣлался неизбѣженъ. Въ сентябрѣ этого года онъ отплылъ съ двадцатью-однимъ кораблемъ и съ двумя тысячами человѣкъ отчаяннаго народа въ Вестъ-Индію, гдѣ произвелъ страшныя злодѣйства: онъ сжегъ городъ Санъ-Яго, разграбилъ Санъ-Доминго и Картагену и по всему берегу до Флориды совершалъ опустошенія, извѣстныя только у турокъ и монголовъ. Онъ вывезъ при этомъ изъ Виргиніи въ Европу язву куренія табака, что прибавило лишнюю безполезную потребность бѣдному классу нашей части свѣта, а впослѣдствіи отняло много земли изъ-подъ хлѣбныхъ полей. Изъ алчныхъ товарищей Дрека въ Англію возвратилось только тысяча триста человѣкъ.
Вслѣдъ за Дрекомъ Томасъ Кавендишъ набралъ новыя шайки искателей приключеній и предпринялъ разбойничью экспедицію для грабежа испанцевъ и португальцевъ. Кавендишъ предпринялъ это путешествіе, прославившее его, на свой счетъ. Въ 1586 онъ отправился съ тремя кораблями къ восточному
берегу Америки, но нашелъ испанское населеніе вооруженномъ, такъ какъ оно боло недавно напугано нападеніемъ Дрека; поэтому Кавендишъ отправился въ Тихіе океанъ, гдѣ также напрасно заѣзжалъ въ разное портовое города, пока, наконецъ, ему не посчастливилось встрѣтить огромнѣйшій жбрабль Санта-Анну, ежегодно плававшій съ Филиппинскихъ острововъ въ Америку и поддерживавшій всю торговлю между востокомъ и западомъ. Кавендишъ захватилъ этотъ корабль и нашелъ на немъ такое множество товара, что для него недостало мѣста на его судахъ. Англичане могли перегрузить только золото и самые драгоцѣнные товары; остальное, въ количествѣ 500 тоннъ, было сожжено вмѣстѣ съ кораблемъ. Счастливый разбойникъ благополучно вернулся въ Англію (сентября 1588) по дорогѣ, проложенной Дрекомъ, мимо Молуккскихъ острововъ и мыса Доброй Надежды. ' ,
Всѣ эти разбойничества давно заставили бы всякаго другаго короля, кромѣ Филиппа П, объявить войну Англіи и попробовать сдѣлати высадку въ эту страну, такъ какъ въ то время еще никто не превосходилъ испанцевъ и португальцевъ на морѣ: но нерѣшительный, кропотливый и медленный Филиппъ, желавшій непремѣнно самъ заправлять всѣми государственными дѣлами, все дожидался нападенія англичанъ. Онъ рѣшился отмстить имъ только тогда, когда они стали воевать противъ испанцевъ на сушѣ и на морѣ при осадѣ Слюйса (стр. 118). Но и въ этомъ случаѣ, какъ всегда, стремясь къ чрезвычайному и невозможному, онъ упустилъ изъ рукъ достижимое и возможное. Во-первыхъ, онъ пріобрѣлъ себѣ для войны съ Англіею страннаго союзника въ лицѣ капуцина, засѣдавшаго на папскомъ престолѣ подъ именемъ Сикста V. Изъ одного документа Симанк-скаго архива, которымъ могъ воспользоваться только Лингардъ, такъ какъ этотъ архивъ былъ перевезенъ въ Парижъ лишь при Бонапарте, видно, что Филиппъ потребовалъ отъ папы Сикста V денежной помощи и возобновленія буллы противъ Елисаветы, обѣщая за это помочь папѣ возстановить свое господство въ Англіи. Сикстъ дѣйствительно сдѣлалъ англичанина Оллена кардиналомъ, хотя тотъ разъ уже отказался отъ этого сана, который предлагалъ ему еще Григорій ХШ; Сикстъ сдѣлалъ это для того, чтобы назначить потомъ Оллена своимъ легатомъ въ Англіи. Папа обѣщалъ королю субсидію въ мильонъ кронъ, какъ скоро испанцы высадятся въ Англію.
Для этой высадки въ Испаніи и въ Нидерландахъ шли неслыханныя приготовленія, строились огромные, неуклюжіе корабли, такъ что расходы на это предпріятіе совершенно истощили финансы Испаніи и помѣшали Александру Пармскому продолжать войну; въ случаѣ же неудачи колосальнаго предпріятія Филиппа противъ Англіи, все государство его подвергалось опасности. Въ 1588 году Александръ Пармскій долженъ былъ покинуть всѣ предпріятія въ Нидерландахъ и быть наготовѣ высадиться въ Англію съ 30,000 человѣкъ пѣхоты и 1,800 конницы, оставивъ въ Нидерландахъ только 11,000 человѣкъ подъ начальствомъ графа Мансфельда. Флотъ, вооруженный противъ Англіи, строился пять лѣтъ и состоялъ изъ кораблей такой громадной величины, что подобныхъ не было въ цѣломъ свѣтѣ. Поименно величина ихъ дѣлала ихъ неуклюжими, и можно было заранѣе предвидѣть, что для нихъ не найдется гаваней ни въ Нидерландахъ, ни на сѣверномъ берегу Франціи, и что мели погубятъ ихъ вѣрнѣе, чѣмъ непріятель. Число большихъ военныхъ кораблей этого флота простиралось, говорятъ, до 135. На нихъ было 19,000 человѣкъ экипажа. Кромѣ того, всѣ рѣки и каналы Нидерландовъ были покрыты шлюпками, на которыхъ предполагалось перевезти въ Англію армію Александра Пармскаго.
Въ сооруженіи флота принималъ дѣятельное участіе маркизъ де Санта Крусъ, посѣдѣвшій въ морской службѣ и прославившійся при завоеваніи Португаліи (стр. '93 и 94); но, къ несчастію Филиппа, этотъ опытный и смѣлый морякъ умеръ незадолго до начала войны, и начальство надъ флотомъ перешло жъ герцогу Медина Сидоніи, который уже нѣсколько разъ доказалъ свою неспособность и терпѣлъ постоянныя неудачи.
Внимательно разсматривая приготовленія королевы Елисаветы къ войнѣ съ Филиппомъ, мы видимъ, что ее скорѣе спасло стеченіе обстоятельствъ и нелѣпость испанскихъ дѣйствій, чѣмъ принятыя ею мѣры и благоразуміе обороны. Англійское правительство не приготовило во-время регулярнаго войска, съ кото-
рымъ предполагалось выслать лорда Гонсдона противъ испанцевъ; притомъ Лейстеръ, назначенный главнокомандующимъ милиціей, конечно, не могъ тягаться съ Александромъ Пармскимъ. Но, благодаря собственно судьбѣ, испанцамъ совсѣмъ и не пришлось высаживаться въ Англію, и главныя силы баснословной армады Филиппа были уничтожены еще до сраженія, бурями и свойствомъ береговъ. Флотъ, собранный тогда въ Англіи и ввѣренный великому адмиралу лорду Говарду Эффингему, дешево пріобрѣлъ господство на морѣ; сила его доказываетъ, до какихъ невѣроятныхъ размѣровъ развились торговля и морская сила Англіи со времени нидерландской войны. Королевскій флотъ состоялъ изъ 34 военныхъ кораблей, въ томъ числѣ пять огромныхъ въ 800 и 1,100 тоннъ; кромѣ того, городъ Лондонъ выставилъ 33, а частныя лица 18 кораблей; наконецъ, было 34 наемныхъ корабля и 53 береговыхъ судна. Хотя главнокомандующій флотомъ и лорды, раздѣлявшіе съ нимъ начальство, не имѣли опытности въ морскомъ дѣлѣ, но за то помощниками у нихъ были извѣстные всей Европѣ мореплаватели: Дрекъ, Гаукинсъ и Фробишеръ; изъ нихъ Френсисъ Дрекъ былъ первымъ помощникомъ главнокомандующаго. Кромѣ того, нидерландцы обѣщали запереть Шельду и выслали въ подмогу англійскому флоту двадцать кораблей. Но лучшими союзниками англичанъ были все-таки упрямство Филиппа и его страсть самому во все вмѣшиваться.
Филиппъ слишкомъ торопился отъѣздомъ своего флота. Мая 19 флотъ вышелъ изъ Тахо въ море, но черезъ три дня у мыса Финистерре его настигла страшная буря и разнесла по всему берегу Галиціи. Нѣсколько галеръ потонули, и всѣ корабли потерпѣли такія поврежденія, что флотъ былъ принужденъ зайти въ гавань Ла-Корунья, гдѣ три недѣли чинился. Когда онъ снова выступилъ въ море, англійскій адмиралъ съ своимъ флотомъ встрѣтилъ его въ Бискайскомъ заливѣ; но тотъ же вѣтеръ, который гналъ испанскій флотъ попутно въ каналъ, принудилъ англичанъ вернуться въ Плимутъ. Здѣсь въ виду англійскаго флота показался вскорѣ и испанскій, и тогда явно обнаружилось, какъ пагубно вліялъ деспотизмъ Филиппа на распоряженія его первыхъ сановниковъ, тогда какъ отношенія англійскихъ чиновниковъ къ правительству были совершенно иныя. Англійская королева, которую упрекаютъ въ излишней бережливости (рѣдкой добродѣтели у государей), получивъ ложное извѣстіе, что флотъ Филиппа погибъ около сѣверныхъ береговъ Испаніи, немедленно приказала разснастить три самыхъ большихъ корабля и распустить ихъ экипажи; но ея адмиралъ рѣшился не исполнить этого приказа. Адмиралъ Филиппа, напротивъ того, не смѣлъ ни на волосъ отступить отъ письменныхъ инструкцій короля, хотя всѣ опытные начальники совѣтовали ему нарушить ихъ. Когда флотъ подошелъ къ Плимуту, они уговаривали его воспользоваться вѣтромъ и непогодою, чтобы аттаковать англійскій флотъ, стоявшій па якорѣ. Но онъ не рѣшился послѣдовать ихъ совѣту, потому что король запретилъ ему вступать въ сраженіе, пока испанская армія не будетъ благополучно перевезена изъ Нидерландовъ въ Англію. Такимъ образомъ англичане имѣли время обдумать, какъ подступиться къ огромнымъ кораблямъ армады, противъ которыхъ они не могли выдерживать линейнаго боя съ своими мелкими судами; испанцы, избѣгая сраженія, сами далп имъ возможность нападать на нихъ вразсыпную.
Съ 20 до 27 іюля 1588 англичане отдѣльными кораблями и небольшими эскадрами нападали на испанскіе корабли порознь, и испанскій флотъ, безпрестанно терпя небольшія неудачи, только 27 могъ войти въ гавань Кале. Черезъ три дня половина войска герцога Пармскаго сѣла на суда въ Ньюпортѣ, а другая половина должна была сѣсть въ Дюнкирхенѣ, какъ вдругъ англійскіе брандеры навели на армаду такой ужасъ, что корабли ея стали поспѣшно сниматься съ якорей, причемъ сталкивались между собою. Вслѣдъ за тѣмъ буря нагнала корабли на отмели опасныхъ береговъ Фландріи и разсѣяла ихъ отъ Остенде до Кале. Послѣ схватки, не совсѣмъ неблагопріятной для испанцевъ, 30 и 31 іюля они такъ пострадали отъ бури и волненія, что флотъ ихъ, еще не рѣшавшійся вступить въ генеральное сраженіе, потерялъ, вслѣдствіе стычекъ, бурь и другихъ морскихъ невзгодъ, 15 кораблей изъ 135; уцѣлѣвшіе оказались по возвращеніи въ Кале также сильно поврежденными. Въ Кале испанцы держали военный совѣтъ, и неспособный испанскій адмиралъ съ радостью согласился съ мнѣніемъ, что высадку
въ Англію нельзя произвести и что неудобно возвращаться домой каналомъ. Поэтому совѣтъ рѣшилъ вести весь флотъ, которяй не сдѣлалъ рѣшительно ничего, обратно въ Испанію и во избѣжаніе опасныхъ береговъ идти не прямой дорогой, а объѣздомъ вокругъ Шотландіи, чтобы имѣть возможность держаться въ открытомъ морѣ. ।
Англійскій флотъ не преслѣдовалъ испанскаго, потому что не былъ достаточно снабженъ огнестрѣльными припасами; но испанскій флотъ лучше всякаго непріятеля погубили подъ такой высокой широтой бури и непогода въ морѣ, неизвѣстномъ испанцамъ и усѣянномъ безчисленнымъ множествомъ острововъ, которые принуждали ихъ или все далѣе удаляться на сѣверъ, или рисковать каждую минуту потерпѣть крушеніе у береговъ. Скоро берега Шотландіи, Ирландіи и острововъ покрылись обломками испанскихъ кораблей. Герцогъ Медина Сидонія, прибывъ въ гавань Св. Андрея, гдѣ кончилось это плаваніе, возвѣстилъ, что потерялъ 30 самыхъ большихъ кораблей и 10,000 человѣкъ. Филиппъ и здѣсь остался вѣренъ характеру, который отличалъ какъ его лично, такъ и вообще испанскую націю. Получивъ извѣстіе о гибели своей армады, Филиппъ произнесъ высокомѣрныя слова въ чисто испанскомъ духѣ. Слова эти доказываютъ, что онъ не обращалъ вниманія па неспособность грандовъ, служившихъ его произволу, и не заботился о гибели тысячъ своихъ подданныхъ изъ-за своего высокомѣрія и упорства. Онъ уже простилъ однажды своему неспособному адмиралу пораженіе, нанесенное ему турками на африканскомъ берегу; затѣмъ онъ снисходительно извинилъ его, когда Меднна-Сидонія, посланный однажды въ Нидерланды, возвратился ранѣе, чѣмъ слѣдовало, ничего не сдѣлавъ. Такъ и теперь, гонцу, присланному адмираломъ съ извѣстіемъ объ участи армады, король отвѣчалъ холодно и совершенно спокойно: «Благодарю Бога, что онъ даровалъ мнѣ столько средствъ, что и столь великую потерю я могу перенести безъ большаго труда. Вѣтвь отрублена; но дерево живетъ и цвѣтетъ и въ состояніи возрастить новыя вѣтвп.» Другіе говорятъ, будто Филиппъ сказалъ, что флотъ его былъ посланъ противъ людей, а не противъ бурь и непогодъ, и что потому должно покориться Промыслу.
Предпріятіе Филиппа противъ Англіи доставило нидерландцамъ ту выгоду, что въ теченіе 1588 они могли упрочить свои республиканскія учрежденія, сдѣлалъ значительныя приготовленія и продолжать борьбу, которую герцогъ Пармскій не могъ энергически вести въ большихъ размѣрахъ; въ этотъ годъ они были равносильны испанцамъ, потому что ни тогда, ни въ оба слѣдующіе года Филиппъ не могъ посылать своему намѣстнику ни денегъ, ни войскъ. Герцогъ Пармскій и графъ Мансфельдъ, заступавшій его мѣсто во время его болѣзни и поѣздокъ въ Испанію, были принуждены ограничиваться осадою нѣкоторыхъ укрѣпленныхъ городовъ; другими словами, имъ приходилось вести войну такого рода, въ которой принцъ Морицъ и его помощники сами были очень искусны. Изъ генераловъ Морица особенно отличался Шенкъ. Онъ выстроилъ фортъ, до сихъ поръ носящій его имя, въ томъ мѣстѣ, гдѣ Рейнъ вступаетъ въ Голландію и гдѣ начинается ВаалЬ, близъ Нимвегена и у границъ Гельдерна, и оттуда постоянно тревожилъ испанцевъ. Отдѣлавшись отъ предполагаемой высадки въ Англію, герцогъ Пармскій двинулся съ своей арміей на Бергенъ'опъ Цомъ, противъ котораго былъ уже высланъ графъ Мансфельдъ. Здѣсь военная хитрость принца Морица нанесла ему значительный уронъ. Морицъ поручилъ нѣсколькимъ шотландцамъ, служившимъ въ гарнизонѣ Бергена опъ Дома, завязать съ испанцами мнимо-нзмѣническіе переговоры и обѣщать предать имъ крѣпость, если они вышлютъ противъ нея 4,000 человѣкъ войска. Испанцы повѣрили и, приблизившись къ Бергену, увѣрились въ своей безопасности, когда 50 человѣкъ ихъ передовыхъ были пропущены въ городъ. Но вслѣдъ за тѣмъ опустились подъемныя ворота, и нидерландцы перебили не только первыхъ 50 человѣкъ, но и всѣхъ остальныхъ въ воротахъ и за ними. Тогда герцогъ счелъ благоразумнымъ отступить на границу.
Въ два слѣдующіе года герцогъ Пармскій и принцъ Морицъ обратили свое вниманіе на осаду крѣпостей. Осенью 1589 герцогъ воспользовался пребываніемъ въ Гертруйденбургѣ англійскаго гарнизона, не получавшаго исправно жалованья ни отъ своей королевы, ни отъ генеральныхъ штатовъ, чтобы купить у него эту
крѣпость. Наемники сговорились съ герцогомъ и впустили подступившій къ городу испанскій корпусъ, не смотря на усилія принца Морица, стоявшаго лагеремъ поблизости. За то въ февралѣ 1590 Морицъ овладѣлъ посредствомъ военной хитрости и, вѣроятно, отпасти при помощи измѣны важной крѣпостью Бреда. Этотъ важнѣйшій пограничный пунктъ между Брабантомъ и Голландіей былъ занятъ испанцами, и комендантомъ его былъ назначенъ итальянецъ Ланцавеккіа, одинъ изъ самыхъ заслуженныхъ и опытныхъ генераловъ Александра. Но онъ бывъ также комендантомъ Гертруйденбурга, потому что Александръ, уже страдая водяной, которая потомъ такъ рано свела его въ могилу, долженъ былъ болѣе полагаться на своихъ подчиненныхъ, чѣмъ слѣдовало, и къ неудовольствію нидерландцевъ оказывалъ излишнее предпочтеніе безсовѣстнымъ итальянцамъ. Такимъ образомъ Ланцавеккіи приходилось жить поочередно то въ Бреда, то въ Гертруй-денбургѣ. Однажды Морицъ воспользовался его отсутствіемъ изъ Бреда, чтобы овладѣть хитростью сначала внѣшними воротами, а потомъ и всею крѣпостью, введя въ нее всѣ свои войска, стоявшія поблизости. Съ этою цѣлью онъ воспользовался услугой одного . лодочника, снабжавшаго городъ торфомъ по рѣчкѣ Меркѣ. Лодочникъ этотъ спряталъ на своемъ суднѣ подъ досками, на которыхъ лежалъ торфъ, до 80 солдатъ. Такпмъ образомъ онъ перевезъ пхъ въ городъ, гдѣ они заняли ворота. Будь старый Ланцавеккіа въ городѣ, предпріятіе это не удалось бы, потому что онъ всегда очень остерегался этого торфянаго судна. Но помощникъ его, исправлявшій его должность, впустилъ судно въ городъ, не осмотрѣвъ его, п потомъ поручилъ нѣсколькимъ солдатамъ разгрузить его. Солдатъ этихъ удалось отвлечь отъ работы и даже напоить пьяными; между тѣмъ спрятанные люди поспѣшно заняли одни изъ городскихъ воротъ. Гогенлоэ, стоявшій съ отрядомъ свопмъ неподалеку, немедленно вошелъ въ городъ; за нимъ послѣдовалъ самъ Морицъ, и такимъ образомъ городъ съ цитаделью достался нидерландцамъ. Александръ казнилъ главныхъ офицеровъ гарнизона, утверждая, что имъ стоило только опустить мостъ, чтобы держаться до прибытія подкрѣпленій. Мансфельдъ и Ланцавеккіа вскорѣ двинулись на Бреда; но Морицъ притворно обратился противъ Нимвегена, чѣмъ заставилъ пхъ направиться къ этому городу. По взятіи Бреда герцогъ не могъ предпринять противъ нидерландцевъ ничего важнаго, потому что былъ принужденъ обратить все свое вниманіе на Францію, гдѣ Филиппъ и лига оспаривали престолъ у Генриха IV.
14. Франція, Испанія и Нидерланды въ концѣ шестнадцатаго вѣка.
По умерщвленіи Генриха ІП войска Генриха Наваррскаго, осаждавшія Парижъ, немедленно провозгласили его королемъ Франціи. Но предводители католической части осаждающей арміи не рѣшались безусловно признать его. Они объявили короля наваррскаго законнымъ наслѣдникомъ Генриха III, но съ условіемъ, чтобы онъ клятвенно обязался сохранять въ государствѣ римско-католическо-апостольскую религію, самому принять ее, подчиниться рѣшенію собора и съ этою цѣлью созвать не позже шести мѣсяцевъ общій или, по крайней мѣрѣ, національный соборъ и строго наказать убійцъ Генриха III. Новый король, будучи не въ состояніи продолжать осаду Парижа, наппсалъ сначала всѣмъ высшимъ присутственнымъ мѣстамъ и парламенту,, потомъ созвалъ чипы къ октябрю въ Туръ и, наконецъ, послалъ въ разныя мѣста три отряда своей арміи, расположенной. передъ Парижемъ. Одинъ отрядъ подъ предводительствомъ намѣстника Пикардіи, герцога де Лонгвиля, долженъ былъ идти противъ испанцевъ, грозившихъ вторгнуться въ Пикардію; второй, подъ начальствомъ герцога д’Омона, занять Шампань, а третій, поді предводительствомъ самого короля, вступить въ Нормандію и ожидать тамъ англійскихъ вспомогательныхъ войскъ, обѣщанныхъ Елисаветою.
Къ счастію Генриха IV, во Франціи не было ни одного принца, который могъ бы съ какимъ-нибудь правомъ оспаривать у него престолъ. Старый кардиналъ де Бурбонъ все еще содержался подъ арестомъ (стр. 111); между братьями убитаго герцога де Гиза не было ни одного, который могъ тягаться съ такимъ національнымъ героемъ, какъ Генрихъ IV; юный сынъ Генриха де Гиза
былъ заключенъ въ Турѣ; старшій братъ покойнаго герцога, герцогъ де Майенъ, былъ неспособенъ руководить партіей въ междоусобной войнѣ. Тѣмъ не менѣе, Генрихъ IV обращался къ нему съ блистательными предложеніями, лишь бы только онъ покинулъ лигу и примкнулъ къ нему. Но испанскій посланникъ помѣшалъ этому; Филиппъ II тратилъ деньги, которыхъ лишалъ герцога Пармскаго, яа поддержаніе войны, разорявшей Францію и не приносившей ни малѣйшей выгоды Испаніи. Лигисты выбрали королемъ арестованнаго кардинала де Бурбона, а намѣстникомъ его назначили герцога де Майена (августъ 1589).
Пока армія герцога де Майена собиралась въ Парижъ, самъ онъ отправился въ Нидерланды переговорить съ герцогомъ Пармскимъ о совокупныхъ дѣйствіяхъ. Потомъ, въ концѣ августа, двинулся въ Нормандію, хвастая, что идетъ братъ принца Беарнскаго въ плѣнъ. Къ счастію, онъ шелъ такъ медленно, что только въ половинѣ сейтября настигъ короля Генриха. Э*гимъ онъ далъ Генриху время занять сильную позицію близъ Дьеппа и продолжалъ еще мѣшкать до 21 сентября. Наконецъ, онъ началъ штурмовать лагерь Генриха, и 21 сентября произошло кровавое сраженіе при Аркѣ, гдѣ Генрихъ выказалъ великія военныя способности и личную храбрость, которыя одни могли бы сдѣлать его идеаломъ такой исключительно воинственной націи, какъ французы, если бы даже не сопровождались другими качествами: прямодушіемъ, честностью, гасконскою веселостью и любезностью. Сраженіе при Аркѣ продолжалось цѣлый день; Майенъ долженъ былъ, наконецъ, прекратить его, хотя имѣлъ 25,000 человѣкъ противъ 8,000. Потомъ Онъ пробылъ еще у Дьеппа, пока король не получилъ подкрѣпленія въ 5,000 англичанъ и вслѣдствіе этого могъ одержать надъ нимъ рѣшительный верхъ. Тогда Майенъ отступилъ въ Пикардію, гдѣ надѣялся соединиться съ Александромъ Фарнезе.
Армія короля Генриха усилилась по прибытіи къ ней волонтеровъ французскаго дворянства и его вассаловъ. Онъ надѣялся быстрымъ движеніемъ захватить Парижъ врасплохъ. Ноября 1 онъ занялъ предмѣстья Парижа и даже часть самаго города, но ожесточилъ гражданъ, дозволивъ своимъ войскамъ грабить дома, потому что не могъ заплатить имъ жалованья. Герцогъ де Майенъ слѣдовалъ за нимъ па пятамъ, но не отважился аттаковать его. Генрихъ прошелъ мимо непріятельскаго лагеря, какъ бы вызывая на бой; но никто не покусился сдѣлать на него нападеніе. Онъ' безпрепятственно отступилъ къ Туру. Всѣ города между Парижемъ и Туромъ признали его королемъ. Многія важныя лица, безусловно довѣрявшія прежде Испаніи, начали сомнѣваться въ безкорыстіи Филиппа. Только парижскій парламентъ продолжалъ упорствовать и даже подъ предсѣдательствомъ Брнссона издалъ эдиктъ, которымъ повелѣвалось провозгласить во всемъ государствѣ королемъ кардинала де Бурбона подъ именемъ Карла X, а герцога де Майена генеральнымъ намѣстникомъ его. Неспособность герцога и военные таланты Генриха, стоявшаго выше всѣхъ партій въ странѣ, совершенно разстроенной, обнаружилось въ самомъ яркомъ свѣтѣ въ первые же мѣсяцы 1590. Генрихъ не только одержалъ надъ герцогомъ де Майеномъ рѣшительную побѣду, но восторжествовалъ даже въ походѣ противъ герцога Пармскаго, который считался первымъ полководцемъ своего времени. Турскій парламентъ Генриха уничтожилъ рѣшенія другихъ парламентовъ и противопоставилъ многоначалію лиги и двусмысленной политикѣ Филиппа единство цѣлей и интересовъ. Съ декабря 1581) Генрихъ былъ признанъ королемъ въ Менѣ и въ Нормандіи, а въ мартѣ 1590 снова двинулся на Парижъ.
Въ Парижѣ въ теченіе зимы герцогъ де Майенъ сформировалъ армію, которая превосходила королевскую не только внѣшнимъ блескомъ, но и вооруженіемъ и числомъ. 14 марта 1590 въ долинѣ Иври близъ Дрё произошло сраженіе. Въ мемуарахъ говорится, будто Генрихъ не сдѣлалъ никакихъ приготовленій на случай пте-туп-тепія и отвѣчалъ упрекавшимъ его за это, что единственнымъ путемъ отступленія его будетъ поле сраженія. Въ случаѣ потери битвы положеніе его было бы дѣйствительно отчаянное; онъ такъ нуждался въ деньгахъ, что не задолго до сраженія не могъ исполнить просьбы ІПомберга заплатить жалованье нѣмецкимъ рейтарамъ. Снявъ шлемъ и возведя очи къ небу, Генрихъ произнесъ передъ началомъ битвы въ виду всего войска краткую молитву по обычаю протестантовъ, и когда въ отвѣтъ ему раздались восторженные клики войска, онъ
въ краткихъ словахъ напомнилъ солдатамъ, что они француза, а онъ законной государь ихъ. «Если,—продолжалъ онъ,—въ пылу боя вы потеряете изъ виду свои знамена, то слѣдуйте за моимъ перомъ!» Съ этими словами онъ надѣлъ свой шлемъ съ высокимъ бѣлымъ перомъ и далъ знакъ начинать сраженіе. Католическая армія была вмигъ разсѣяна, н королевскія войска преслѣдовали ее до самой ночи. Генрихъ истребилъ всю пѣхоту Майена, который потерялъ кромѣ того до 1,000 чел. конницы и большую часть артиллеріи. Самъ онъ бѣжалъ почти безъ свиты въ Мантъ, около котораго король ночевалъ въ замкѣ Рони, принадлежавшемъ его другу, протестанту маркизу де Рони.
Герцогъ де Майенъ не рѣшился возвратиться въ Парижъ и отправился въ Сенъ-Дени, гдѣ къ нему собрались всѣ самые ярые враги протестантизма. Эти фанатическіе друзья духовенства и его злоупотребленій были: легатъ, посланникъ короля Филиппа, архіепископъ ліонскій, выкупившійся изъ-подъ ареста у королевскихъ вассаловъ, подъ стражу которыхъ былъ отданъ при умерщвленіи кардинала де Гиза (стр. 112), и сестра Гизовъ, герцогиня де Монпансье. Король Филиппъ не задолго до этого обнародовалъ пышный манифестъ, въ которомъ объявилъ, что не положитъ оружія, пока не истребитъ всѣхъ еретиковъ и не соединитъ католическихъ государей, чтобы во главѣ ихъ идти противъ турокъ; поэтому уполномоченные его принуждены были обѣщать лигистамъ въ Сенъ-Дени помощь Испаніи. Между тѣмъ въ ожиданіи разрѣшенія короля на содѣйствіе имъ, потому что испанцы старались только продлить, а не окончить войну, начались всевозможныя козни, интриги и переговоры съ католиками партіи Генриха. Это долго вынуждало Генриха къ бездѣйствію. Наконецъ, въ маѣ 1590, когда король лпгп, старый кардиналъ де Бурбонъ, умеръ, а на мѣсто его не нашлось никого, Генрихъ снова двинулся къ Парижу.
Приближеніе его навело на парижанъ ужасъ; чтобы ободрить вѣрующихъ, духовенство устроило позорную процессію, которую справедливо осмѣяли авторы 8аІуге Мепіррёе (т. IV, стр. 648). Въ этой процессіи, происходившей 3 іюня 1590, принимали участіе всѣ священники, воспитанники, монахи всѣхъ орденовъ, кромѣ канониковъ св. Женевьевы и св. Виктора, бенедиктинцевъ и целестпнцевъ, не хотѣвшихъ участвовать въ такой глупой церемоніи. Впереди шли: еппскопъ санлискій, Гильйомъ Розъ, и пріоръ картезіанцевъ, держа въ одной рукѣ распятіе, а въ другой аллебарду. За ними шли попарно монахи въ своихъ орденскихъ рясахъ; изъ нихъ одни были въ полномъ вооруженіи, а другіе въ панциряхъ или въ шлемахъ; въ рукахъ у нихъ были шпаги, пики, сабли и ружья, которыми они дѣйствовали очень неловко. Во время шествія при постоянной ружейной пальбѣ распѣвали церковные гимны и псалмы. Папскій легатъ счелъ нужнымъ почтить своимъ присутствіемъ эту позорную церемонію. Казалось, всѣ скоро почувствовали неприличіе этой іерархическо-демагогической комедіи, потому что вслѣдъ затѣмъ знать, парламентъ, правительственныя лица и духовенство устроили другую, болѣе приличную процессію и собрались въ главную церковь Парижа для принесенія присяги въ томъ, что будутъ защищать городъ противъ Генриха до послѣдней крайности. Между тѣмъ Генрихъ уничтожилъ всѣ мельницы п совершенно прекратилъ подвозъ съѣстныхъ припасовъ, такъ что уже въ іюпѣ Парижъ былъ доведенъ до такой крайности, что испанскій король былъ принужденъ принять рѣшительныя мѣры для его выручки; вслѣдствіе этого герцогъ Пармскій былъ посланъ во Францію въ то самое время, когда присутствіе его было всего необходимѣе въ Нидерландахъ.
Герцогъ Пармскій, все страдавшій водяною, немедленно приступилъ къ приготовленіямъ къ походу, которыя доказывали, что онъ понимаетъ, что ему предстоитъ имѣть дѣло съ великимъ полководцемъ, умѣющимъ снисхожденіемъ и ласкою располагать къ себѣ своихъ солдата п подданныхъ. Герцогъ собралъ большую армію съ многочисленной артиллеріей и взялъ сь собою огромный запасъ огнестрѣльныхъ снарядовъ па тяжелыхъ телегахъ, которыя въ видѣ вагенбурга прикрывали армію на походѣ; кромѣ того каждый вечеръ лагерь защищался валомъ, а на пути всегда высылался впередъ авангардъ легкой кавалеріи. Притомъ онъ соблюдалъ въ арміи строгую дисциплину и, чтобы предупредить грабежъ, заранѣе озаботился запастись въ изобиліи съѣстными припасами. Этотъ почти неслыханный въ то время систематическій порядокъ, разумѣется, очень
замедлялъ его движенія. Только 22 августа 1590 Александръ соединился при Мо съ десятитысячномъ войскомъ Майена. Генрихъ IV надѣялся сраженіемъ выйти изъ своего затруднительнаго положенія. Но) герцогъ Пармскій былъ слишкомъ осторожный и опытный полководецъ, чтобы отважиться на сраженіе въ открытомъ полѣ съ королемъ, который рѣшился побѣдить или умереть. Хотя Генрихъ вызывалъ его на бой не только своей позиціей, но и прямо черезъ герольда, и не смотря на жалобы парижанъ, вопившихъ, что испанская армія медлитъ выручать ихъ, Александръ не трогался съ мѣста. Нако&ецъ, 5 сентября онъ выступилъ изъ своего лагеря, и Генрихъ, съ радостью ожидая битвы, поспѣшилъ ему на встрѣчу; но армія Александра внезапно скрылась изъ его глазъ при поворотѣ долины и двинулась на Ланьи, чтобы, овладѣвъ имъ, освободить судоходство на Марнѣ и дать возможность подвозить въ Парижъ припасы водою. Тщетно старался Генрихъ выручить Ланьи; городъ былъ взятъ непріятелемъ, и такимъ образомъ король лишился всѣхъ выгодъ долговременной блокады Парижа. Онъ снялъ ее, предварительно еще разъ попробовавъ взять городъ приступомъ, но былъ отбитъ. Вообще говорятъ, будто онъ могъ бы успѣшнѣе вести осаду, если бы ему не мѣшали принцы и вельможи, служившіе ему съ своими вассалами по старинѣ даромъ, и если бы онъ болѣе занимался военными дѣйствіями, чѣмъ посѣщеніями хорошенькой абатпссы Монмартрской.
Отступивъ отъ Парижа, Генрихъ раздѣлилъ свое войско на нѣсколько отрядовъ и прежде всего отпустилъ вассаловъ, служившихъ волонтерами, потому что испанцы стали также поспѣшно отступать. Онъ послалъ нѣсколько отрядовъ но провинціямъ, оставивъ при себѣ небольшой корпусъ, чтобы наблюдать за непріятелемъ и тревожить его. Ему благопріятствовали анархія, господствовавшая въ Парижѣ, и намѣреніе герцога Пармскаго утвердиться во Франціи согласно повелѣнію короля Филиппа, возбудившее недовѣріе-всѣхъ партій п ихъ предводителей. Герцогъ Пармскій почувствовалъ признаки этого иедовѣрія, когда вздумалъ устроить въ Корбейлѣ въ нѣсколькихъ часахъ отъ Парижа прочную точку опоры для своей арміи, предвидя, что ему придется вскорѣ возвращаться во Францію. Но при этомъ онъ встрѣтилъ такое недоброжелательство и столько препятствій, что въ началѣ ноября совершенно отказался отъ своего плана и двинулся въ обратный путь во Фландрію. Король Генрихъ былъ занятъ въ сентябрѣ и октябрѣ покореніемъ городовъ, которые еще не признали его; при отступленіи испанцевъ онъ послѣдовалъ съ своей арміей за нпми, стараясь всячески тревожить пхъ, п проводилъ ихъ за предѣлы Франціи.
Въ это время умеръ папа Сикстъ V, п его кардиналъ-легатъ отправился изъ Парижа въ Римъ присутствовать при выборахъ новаго папы: вмѣсто себя онъ оставилъ Филиппа де Сега, кардинала Піаченцскаго, который, подобно ему самому, находился въ полной зависимости отъ Испаніи. Папою былъ избранъ Урбанъ VII, а по смерти его, послѣдовавшей черезъ тринадцать дней по пзбрапін, Григорій XIV. Папа и его легатъ во Франціи поссорились съ парламентомъ, на который партія пхъ только и могла разсчитывать. Причиною ссоры были права галликанской церкви, защищаемыя парламентомъ. Въ то же время всюду поднялись честолюбивыя личности, желавшія достигнуть независимости. Стремленія ихъ поддерживались, испанцами, которые между тѣмъ такъ обезсилѣли въ Нидерландахъ, что принцъ Морицъ бралъ одинъ за другпмь потерянные прежде города.
Герцогъ де Меркеръ изъ лотарингскаго дома, получившій отъ Генриха III намѣстничество Бретани, хотѣлъ воспользоваться анархіей, чтобы сдѣлаться независимымъ владѣтелемъ этого герцогства, и предъявилъ права свои на него по супружеству своему съ Маріей Люксанбургской, наслѣдницей правъ дома Пантьевръ. Испанцы подали ему помощь, а король Генрихъ былъ принужденъ "пригласить англичанъ; французскія владѣнія безъ пощады опустошались англичанами и испанцами. Въ то же время сынъ принца Лудовика де Конде, архіепископъ и кардиналъ, составилъ особую партію, желая овладѣть правами дяди своего, кардинала де Бурбона. Въ довершеніе безпорядка молодой герцогъ де Гизъ убѣжалъ изъ своего заключенія и старался также организовать партію. Каждый намѣстникъ въ провинціи распоряжался, какъ независимый владѣтель; порядокъ прекратился всюду, и вездѣ господствовала, только сила. Когда въ 1591 Генрихъ
попытался хитростью овладѣть Парижемъ, въ столицу снова приняли испанскіе гарнизонъ. Переодѣвъ своихъ офицеровъ й солдатъ мельниками и погонщиками муловъ, Генрихъ хотѣлъ ввести ихъ въ городъ; остряки прозвали потомъ эту попытку мучной битвой (Іе ригпёе (Іез Гагіпез). Затѣмъ король взялъ Шартръ и, хотя овладѣлъ пмъ силою, но предоставилъ жителямъ весьма снисходительныя условія.
Папа мало вредилъ королю Генриху и даже своими властолюбивыми стремленіями доставилъ ему много приверженцевъ между духовенствомъ, которое ревностно охраняло свободу галликанской церкви, и между юристами, постоянно возстававшими противъ ультрамонтанскихъ принциповъ. Генрихъ созвалъ духовенство въ Реймсъ и снова обѣщалъ прпнять наставленіе въ католпцпзмѣ; но въ это самое время легатъ Ландріано снова выказалъ свое упорство, издавъ буллу, въ которой повторялось надъ королемъ Генрихомъ отлученіе и предписывалось мірянамъ и духовенству покинуть его подъ страхомъ отлученія отъ церкви и лишенія приходовъ. Король издалъ на это эдиктъ, гдѣ повторялъ обѣщаніе принять наставленіе въ католицизмѣ и въ то же время очень жаловался, что враги его ежедневно подставляютъ ему новыя препятствія и тѣмъ самымъ мѣшаютъ его обращенію. Папа,—говорилъ онъ. въ своемъ эдиктѣ,—слишкомъ поторопился, а нунцій поступилъ неосторожно. Кромѣ того, Генрихъ объявлялъ, что для поддержанія королевскаго значенія, для огражденія законовъ королевства и правъ галликанской церкви намѣренъ отдать свое дѣло на судъ парламентамъ и просить всѣхъ архіепископовъ, епископовъ и прелатовъ согласно церковнымъ постановленіямъ признать несправедливыми упреки легата Ландріано. Парламенты турскій и шалонскій формально протестовали (арреііёгепі сопите (ГаЬиз), противъ буллъ нунція; они объявили ихъ неприличными (зсапсіаіеизез), подложными (ітрозіпгез) и клонящимися къ возбужденію волненія и приговорили ихъ къ сожженію рукою палача. Они потребовали къ отвѣту и самого нунція, а такъ какъ онъ, конечно, не. явился, то издали даже приказаніе арестовать его. Указами парламента всѣ священники, принявшіе и обнародовавшіе буллы легата, объявлялись государственными преступниками и -лишались приходовъ. Католическое духовенство, признававшее Генриха королемъ, также возстало противъ необдуманнаго поступка легата; оно объявило, что по формѣ й по сущности своей отлученіе, обнародованное имъ, незаконно, вызвано происками враговъ Франціи и потому не можетъ быть обязательно ни для епископовъ, ни для другихъ католиковъ, приверженныхъ кор'олю. Разумѣется, епископы и прелаты лиги и парижскій парламентъ издали, съ своей стороны, совершенно противоположныя предписанія и осудили на сожженіе рукою палача распоряженія противной партіи. Такимъ образомъ французы воевали между собою и декретами, и оружіемъ.
Между тѣмъ король просилъ помощи у протестантскихъ князей Германіи и съ этою цѣлью послалъ къ нимъ Генриха д е Л а-Т у р ъ д‘О в е р н ь виконта де Тюреня. Виконта продержали въ Германіи очень долго, но, наконецъ, все-таки помогли ему собрать 5 или 6,000 рейтаровъ и до 11,000 пѣхоты. Въ награду за эту услугу Генрихъ женилъ его на наслѣдницѣ герцога де Бульона, чѣмъ въ то же время достигъ другой цѣли. Тюрень, обладая обширными владѣніями въ Перигорѣ, Керси и Лимузенѣ и располагая множествомъ вассаловъ, былъ почти независимымъ государемъ; теперь, вслѣдствіе своего брака, онъ долженъ былъ оставить владѣнія своихъ предковъ и, переселясь въ сосѣдство лотарингскаго дома, могъ оказать Генриху съ этой стороны много услугъ, вступая въ непосредственныя сношенія съ нѣмцами и владѣя крѣпостью Седаномъ, которая еще въ XVII вѣкѣ считалась неприступною. Еще до прибытія во Францію нѣмецкихъ войскъ, Генрихъ не смотря на .превосходство силъ неспособнаго Майена, взялъ сначала Шартръ, а потомъ на глазахъ у непріятеля Нойонъ. Получивъ въ сентябрѣ 1591 извѣстіе, что нѣмецкія войска приближаются къ границѣ, онъ размѣстилъ свою пѣхоту по крѣпостямъ Пикардіи, а самъ съ конницею пошелъ на встрѣчу нѣмцамъ. Соотечественники справедливо считали Генриха образцомъ француза и идеаломъ христіанскаго, простаго, добраго правителя. Но положеніе его въ это время было до того затруднительно’, что онъ съ величайшими усиліями могъ удовлетворить алчности нѣмецкихъ наемниковъ и ихъ вѣнценосныхъ предводителей. Для этого послѣ свадьбы Тюреня ему пришлось
Шлоссеръ. V. 9
занять у новобрачной всѣ ея драгоцѣнности, чтобы удовлетворить нѣмцевъ, недовольныхъ тѣмъ, что обѣщанныя деньги были неприготовлены имъ. Однако, по * прибытіи ихъ фанатическіе враги короля должны были снова обратиться за помощью, 'къ Александру Пармскому^ не имѣя иначе возможности держаться противъ значительныхъ' силъ короля; между собою они не ладили,, и герцогъ де Майенъ былъ въ открытой враждѣ сѣ Молодымъ герцогомъ де Гизомъ, который составилъ себѣ особую партію.
Мятежные Нидерланды И предводитель ихъ, принцъ Морицъ, воспользовались всѣмъ этимъ. Въ 1590 Морицъ извлекъ важныя выгоды изъ отсутствія герцога Пармскаго и при помощи англичанъ дѣлалъ набѣги на Брабантъ и на Фландрію. На слѣдующій годъ недостатокъ у испанцевъ денегъ и болѣзнь герцога доставили ему возможность предпринять болѣе важное. Бъ маѣ и .іюнѣ Морицъ. завоевалъ Девентеръ и Зютфенъ и, занявъ Девентеръ, соединилъ графство Зютфенъ съ семью, провинціями послѣ продолжительнаго отторженія.. Послѣ того онъ обратился противъ Нимвегена. Герцогъ Пармскій поспѣшилъ сѣ своей арміей на выручку этой важной крѣпости; произошло сраженіе, въ которомъ Морицъ одержалъ побѣду, тѣмъ болѣе еіавную, что при этомъ случаѣ онъ перехитрилъ самаго опытнаго и осторожнаго полководца Европы. Александръ, вопреки своей обычной осторожности, выдвинулъ конницу; Морицъ увлекъ ее притворнымъ бѣгствомъ къ мосту, гдѣ тѣснота пути была выгодна его солдатамъ, такъ что непріятель потерпѣлъ сильный уронъ и потерялъ много лучшихъ офицеровъ. Въ концѣ 1591, когда можно было опасаться, что люди и деньги, растрачиваемые испанцами на поддержку безпокойствъ во Франціи, будутъ израсходованы напрасно, Александръ получилъ отъ Филиппа положительный приказъ вести въ Нидерландахъ только оборонительную войну и собрать новую армію для похода во Францію. Пока приказаніе это приводилось въ исполненіе, Але-. ксцндръ поѣхалъ на воды въ Спа,- и Морицъ'воспользовался его отсутствіемъ, чтобы отнять у испанцевъ еще нѣсколько мѣстъ. Онъ утвердился въ той части Фландріи, которая называется Вэзъ, и послѣ непродолжительной осады завоевалъ Гудьстъ. Потомъ, наведя черезъ Вааль мостъ, онъ обратился къ Нимвегену. Гарнизонъ этой крѣпости былъ невеликъ; а гражданамъ надоѣло испанское, владычество, такъ что Нимвегенъ скоро палъ во власть принца. Затѣмъ Морицъ могъ возвратиться въ Гагу, гдѣ былъ встрѣченъ громкими выраженіями, радости, какъ спаситель республики семи соединенныхъ провинцій. Въ 1592 онъ продолжалъ начатое въ прошломъ году, такъ какъ герцогъ Пармскій вторично отправился во Францію.
Больной герцогъ Пармскій шелъ во Францію очень неохотно; потому что партія, на помощь которой его досылали, перессорилась между собою. Парижскій парламентъ негодовалъ на своего президента Бриссона и на нѣкоторыхъ совѣтниковъ; герцогъ де Майенъ, стоявшій съ войскомъ въ окрестностяхъ Суасона, утратилъ всякое вліяніе; даже испанская партія распалась. Ближайшей цѣлью Александра Пармскаго въ походѣ его во Францію было освобожденіе, Руана, сильно стѣсненнаго Генрихомъ. Руанъ былъ до сихъ поръ самымъ крѣпкимъ оплотомъ лиги, къ которой принадлежала большая часть его гражданъ. Гарнизономъ командовалъ, отличный -генералъ, Вильяръ де Бранка; онъ привелъ въ отличное состояніе городскія укрѣпленія и" организовалъ на Сенѣ многочисленный флотъ изъ шлюпокъ подъ начальствомъ хорошаго моряка. .Руанскій парламентъ, столь же фанатическій, какъ и парижскій, всячески поддерживалъ мѣры коменданта. По его приказанію, граждане должны были принести вторичную присягу лигѣ, и имъ было запрещено подъ страхомъ смертной казни вступать въ какія бы то ни было сношенія съ Генрихомъ Наваррскимъ. Хотя необходимые жизненные припасы были заготовлены, но уже къ концу декабря 1591 въ Руанѣ оказался въ нихъ такой недостатокъ', что прибытія герцога Пармекаго ожидали съ нетерпѣніемъ. Герцогъ шелъ очень медленно. Онъ былъ недоволенъ планомъ своего короля,, который затѣялъ созвать чины Франціи, чтобы избрать королевой дочь его Клару-Евгенію, невѣсту австрійскаго эрцгерцога Эрнста. Въ этомъ планѣ герцогъ Пармскій видѣлъ нелѣпую затѣю испанскихъ агентовъ, обманы-авшихъ короля; но онъ не смѣлъ высказывать своего мнѣнія, хотя , дѣйствовалъ зэаодно съ Майеномъ, очень хорошо знавшимъ обо всемъ, что дѣлалось у него
за спиною. Проектъ испанскаго короля возбудилъ взаимное недовѣріе между главнокомандующими и взаимную ненависть между французами и испанцами. Это было главнѣйшею причиною плохаго результата похода, предпринятаго еще въ концѣ октября 1591 Александромъ Пермскимъ, который, соединясь съ Майеномъ, вступилъ въ Нормандію только въ концѣ слѣдующаго мѣсяца. Между тѣмъ Руанъ сильно терпѣлъ отъ недостатка продовольствія И отъ непріятеля, такъ какъ армія Генриха получила въ подкрѣпленіе 3,500 англичанъ и 3,000 голландцевъ. Генрихъ пошелъ съ однимъ корпусомъ на встрѣчу соединеннымъ силамъ Александра и Майена; встрѣтивъ ихъ при Омалѣ, онъ увлекся рыцарскимъ пыломъ и съ запальчивостью гусарскаго ротмистра неосторожно бросился съ однимъ эскадрономъ на непріятельскій авангардъ. Въ этомъ кавалерійскомъ дѣлѣ король получилъ рану и могъ бы совершенно погибнуть, если бы Александръ по излишней осторожности, не пропустилъ случая воспользоваться своимъ выгоднымъ положеніемъ.
Между тѣмъ руанскій комендантъ нанесъ осаждающимъ важный уронъ въ одной вылазкѣ, при чемъ пріобрѣлъ для города съѣстныхъ запасовъ. Поэтому Александръ ввелъ въ городъ всего 800 человѣкъ конницы и немедля вернулся въ Пикардію. Однако, въ апрѣлѣ Вильяръ снова призвалъ его, увѣдомивъ, что если къ 21 апрѣлю онъ не подойдетъ къ городу, то Руану придется сдаться на капитуляцію. Двадцатаго числа Александръ явился передъ Руаномъ. Генрихъ снялъ осаду, потому что долженъ былъ ждать возвращенія 'дворянства, добровольно несшаго службу и разсѣяннаго по своимъ леннымъ владѣніямъ. Александръ торжественно вступилъ въ Руанъ. Здѣсь ему сказали, что для безопасности Руана необходимо занять само по себѣ незначительное мѣстечко Кодбекъ. Герцогъ началъ осаду этого мѣстечка, и имя Кодбекъ сдѣлалось историческимъ, потому что два великіе полководца развернули здѣсь другъ противъ друга всѣ свои военные таланты. При осадѣ его Александръ былъ раненъ, но вскорѣ взялъ городокъ. Вслѣдъ затѣмъ онъ сдѣлалъ неосторожность, которою Генрихъ не замедлилъ воспользоваться и поставилъ Александра въ весьма затруднительное положеніе. Во время болѣзни Александра, Генрихъ заперъ его на полуостровѣ Со, омываемомъ съ трехъ сторонъ Сеною, на которомъ расположенъ городъ Кодбекъ. Положеніе герцога было тѣмъ болѣе затруднительно, что армія Генриха была подкрѣплена возвратившимися вассалами и занимала неприступное положеніе въ укрѣпленномъ лагерѣ. Однако, онъ выпутался изъ этого затрудненія хитростью. Принявъ всѣ нужныя мѣры для переправы черезъ Сену, онъ послалъ часть своего войска на ложную аттаку противъ лагеря Генриха, пока непріятель былъ такимъ образомъ занятъ, воспользовался густымъ туманомъ и, къ удивленію И посрамленію французовъ, переправилъ всю свою армію черезъ Сену съ артиллеріей и обозомъ (16 мая). Непріятель преслѣдовалъ его въ превосходныхъ силахъ; но герцогъ шелъ быстрѣе, имѣя преимущество во времени на нѣсколько переходовъ. Онъ прошелъ мимо Парижа, чтобы предохранить столицу отъ безчинствъ своихъ солдатъ, снова переправился при Сенъ-Клу черезъ Сену и вернулся въ Нидерланды.
Въ Нидерландахъ принцъ Морицъ, пользуясь отсутствіемъ герцога, завоевалъ двѣ важнѣйшія въ то время крѣпости, Стенвивъ и Кеворденъ. Болѣзнь Александра Пармскаго все усиливалась., и по возвращеніи изъ Франціи онъ убѣдительно просилъ объ отставкѣ, но не получилъ ея'и умеръ въ декабрѣ 1592. На его мѣсто Филиппъ назначилъ эрцгерцога Эрнста Австрійскаго. До прибытія его Нидерландами управлялъ графъ Карлъ фонъ Мансфельд'Ъ, но и онъ, какъ Александръ,, былъ принужденъ по приказанію Филиппа вести войско во Францію. Принцъ Морицъ пріобрѣлъ себѣ славу освобожденія всей республики семи провинцій отъ господства испанцевъ. Въ ихъ власти оставался еще, правда, Гренингенъ; но этотъ городъ лежалъ такъ далеко отъ другихъ владѣній испанцевъ, что долженъ былъ вскорѣ отпасть отъ нихъ, и Морицъ сталъ твердой ногой по всему лѣвому берегу Мааса и Шельды, овладѣвъ отъ имени генеральныхъ штатовъ фландрскими городами Остенде, Акселемъ и Гульстомъ и бра-бантскими—Вреда и Бергеномъ опъ Цомъ.
Отступленіе герцога Пармскаго изъ Франціи, его болѣзнь и смерть принесли королю Генриху больше пользы,, чѣмъ могла бы принести побѣда на полѣ 9*
сраженія; мало-по-малу французы начала проникать намѣренія Филиппа, и Майенъ нашелъ болѣе благоразумнымъ отстранить опасность, грозившую ему со стороны молодаго герцога де Гиза, сближеніемъ съ Генрихомъ IV. Переговоры между Майеномъ и Генрихомъ велъ со стороны короля дю Плесси Морне,. мемуары котораго служатъ хорошимъ источникомъ для тогдашней исторіи Франціи, и Нидерландовъ. Разумѣется, переговоры эти не привели никъ чему; за то Генриху совершенно неожиданно удалось сойтись съ пацою, который въ началѣ казался его злѣйшимъ врагомъ и достйгъ престола благодаря Испаніи.
Сикстъ V и оба преемника, его, Урбанъ VII и Григорій XIV,. покровительствовали лигѣ и планамъ Филиппа относительно Франціи; въ октябрѣ 1591, по смерти Григорія, по испанскому вліянію папою былъ избранъ семидесяти-трех-лѣтній старикъ, принявшій имя Иннокентія IX. Онъ началъ свое правленіе тѣмъ, что обѣщалъ лигѣ 50,000 скуди ежемѣсячно и побуждалъ герцога Царм-скаго жертвовать собою для пользы Филиппа. Онъ умеръ, однако,, еще въ томъ же году, и 30 января 1592 на его мѣсто былъ избранъ кардиналъ Аль добрая дин и, назвавшійся Климентомъ VIII. Это былъ человѣкъ замѣчательный какъ образомъ жизни, такъ и умомъ, ученостью, и дѣятельностью; сначала онъ пошелъ, правда, относительно французскихъ дѣлъ по' слѣдамъ своихъ предшественниковъ; но какъ хорошій дипломатъ, увидалъ, что надо послѣдовать , совѣту французскаго духовенства и мірянъ, говорившихъ ему, чтобы онъ постарался привлечь къ своей церкви Генриха IV, потому что это лучшій способъ обратить къ католицизму не только короля, но и его принцевъ, графовъ и бароновъ. Однако, первая мѣра его была направлена въ противномъ духѣ: онъ прямо объявилъ, что Генрихъ IV не можетъ быть королемъ Франціи, и обѣщалъ лигѣ субсидію, а французскимъ католикамъ приказалъ избрать другаго короля,, помимо короля наваррскаго. Это вызвало во Франціи сильное неудовольствіе. Католическая часть приверженцевъ короля Генриха, въ томъ числѣ многіе епископы, позволили себѣ даже нѣкоторыя угрозы противъ папы. Его особенно упрекали за то, что онъ не цѣнитъ намѣренія Генриха обратиться въ католицизмъ и поддерживаетъ испанскую политику, которая хочетъ, пользуясь несчастнымъ положеніемъ Францій, возвести на французскій престолъ какого-нибудь родственника испанскаго короля или даже просто какого нибудь кліента его въ родѣ герцога де Майена или герцога де Гиза. Мы уже знаемъ, что Филиппъ задумалъ доставить французское королевство эрцгерцогу Эрнсту, женивъ его на своей дочери, Изабеллѣ-Кларѣ-Евгеніи. Для этой цѣли, по требованію испанскаго посланника и по желанію папскаго легата, Филиппа Сеги, который игралъ роль во всѣхъ скандалахъ лиги, герцогъ де Майенъ созвалъ къ январю 1593 общее собраніе чиновъ въ Парижъ. Въ заключеніе эдикта, которымъ созывались чины, Майенъ положительно выражалъ желаніе, чтобы въ собраніи приняли участіе и- католики партіи Генриха. По совѣту опытныхъ людей Генрихъ позволилъ принцамъ, прелатамъ, баронамъ и вельможамъ своей партіи присутствовать въ этомъ собраніи; но предварительно онъ торжественно протестовалъ противъ права герцога де Майена собирать чины и противъ всѣхъ будущихъ пристрастныхъ, рѣшеній этого собранія.
Переговоры этихъ чиновъ, педантическія рѣчи депутатовъ и ихъ протесты и возраженія на протесты послужили богатымъ матеріаломъ для язвительныхъ шутокъ авторамъ Заіуге Мепіррёе. Только къ концу апрѣля было рѣшено назначить конференцію съ королевскими приверженцами, и то не въ Парижѣ, куда ихъ не пускали, а въ деревнѣ Сюренъ, часа за два пути отъ Парижа. Когда въ концѣ апрѣля эта конференція открылась, испанскій посланникъ, герцогъ де Ф е р і а, успѣлъ уже оскорбить въ парижскомъ собраніи своею испанскою надменностью не только многихъ французовъ, но и самаго смѣшнаго изъ. фанатиковъ, кардинала де Пелева. Конференція продолжалась до 16 мая безъ всякихъ результатовъ, такъ какъ архіепископъ ліонскій, говорившій отъ имени лигистовъ, все настаивалъ на избраніи новаго католическаго‘короля, а сторонники Генриха защищали его право на престолъ. Наконецъ, 16 мая архіепископъ ліонскій снова потребовалъ католическаго короля, и тогда архіепископъ буржскій прочелъ вслухъ письменное объясненіе Генриха, гдѣ онъ говорилъ, что намѣренъ возвратиться на лоно папской церкви и уже изучаетъ ея догматы. Далѣе говорилось, что для
Этой цѣли онъ пригласилъ къ себѣ Лучшихъ богослововъ и проситъ епископовъ поддержать ихъ въ добромъ ихъ дѣлѣ. По прочтеніи этого объясненія архіепископъ буржскій предложилъ членамъ лиги условиться съ Генрихомъ на счетъ его перехода къ католической церкви съ тѣмъ, что ерли Генрихъ не обратится, то всѣ условія будутъ признаны недѣйствительными. Это привело депутатовъ лиги въ замѣшательство; они объявили, что имъ надо сначала посовѣтоваться съ парижанами и особенно съ легатомъ, но не хотѣли взять съ собою копіи съ королевскаго объясненія и съ предложенія архіепископа буржскаго. Однако, президентъ парламента, Жанъ ле Метръ, снялъ тайно копію и распространилъ ее въ нѣсколькихъ экземплярахъ по городу.
Испанцы все, еще содержали въ Парижѣ гарнизонъ и имѣли тамъ трехъ Посланниковъ; огромный суммы, раздаваемыя Филиппомъ самымъ глупымъ образомъ, поддерживали въ народѣ волненіе. Испанія платила,, и папскому легату, Филиппу Сегѣ. Этотъ легатъ осмѣлился даже отнестись эд^рительно къ условіямъ обращенія, предложеннымъ приверженцами Генриха. ^Онъ издалъ манифестъ (ейісішп), гдѣ называлъ Генриха еретикомъ, дважды отступившимъ отъ вѣры (Ьвегеіісиз геіар&ив), дѣло котораго можетъ рѣшить одинъ папа, и въ то же время объявилъ недѣйствительнымъ все, что будетъ сдѣлано французскими прелатами въ этомъ отношеніи. По старанію Филиппа Сега и другихъ фанатиковъ, со всѣхъ каеедръ принялись кричать противъ возможности мира и проповѣдовать народу, что мнимое обращеніе Генриха, есть не что иное, какъ обманъ, имѣющій цѣлью достигнуть престола, чтобы потомъ снова отречься отъ религіи. Римско-испанская партія трижды возобновляла предложеніе объявить наслѣдницей престола дочь Филиппа. Это привело французовъ, особенно Майена, въ негодованіе. Было> слѣлано указаніе на салическій законъ, исключающій женщинъ изъ престолонаслѣдія, и, наконецъ, парижскій парламентъ открыто возсталъ противъ папскихъ дѣйствій. Онъ издалъ 28 іюня 1.593 знаменитый декретъ, которымъ президенту Ле Метру повелѣвалось отправиться въ сопровожденіи парламентскихъ совѣтниковъ .къ герцогу де Майену, какъ къ главному намѣстнику государства, и въ собраніи принцевъ и дворянъ приказать ему, какъ главѣ государства, принять рѣшительныя мѣры, чтобы подъ предлогомъ религіи на французскій престолъ не возвели иностранной династіи п не заключили бы съ этою цѣлью какого-нибудь договора. Въ то же время парламентъ заранѣе объявилъ недѣйствительными всякіе противные этому переговоры и соглашенія. Выслушавъ все это, герцогъ прикинулся-очень недовольнымъ, и объявилъ^ что считаетъ это рѣшеніе парламента нарушеніемъ его правъ и личнымъ ему Оскорбленіемъ. Онъ грозилъ уничтожить рѣшеніе парламента, но твердость президента укротила его.
Іюня 9 король созвалъ къ себѣ множество католическихъ богослововъ, епископовъ и прелатовъ и, проведя нѣсколько дней въ бесѣдѣ съ ними, высказалъ рѣшительное намѣреніе отречься отъ протестантской религіи,, хотя легатъ все еще старался воспрепятствовать примиренію его съ церковью. Легатъ сильно разгнѣвался на духовныхъ лицъ, бывшихъ до сихъ поръ во враждѣ съ королемъ, за то, что они сошлись съ нимъ; онъ завелъ даже уголовный процессъ противъ одного изъ нихъ, и тотъ избѣгъ послѣдствій его только поспѣшными бѣгствомъ въ королю. Духовенство партіи Генриха, видя козни легата, Испаніи и герцога де Майена, изъявило готовность принять короля въ лоно церкви, если только онъ уладитъ дѣло съ папою. Стали дѣлать великолѣпныя приготовленія для торжественнаго возвращенія короля въ католичество, но не въ Парижѣ, такъ какъ онъ былъ во власти враговъ Генриха, а въ Сенъ-Дени. Легатъ протестовалъ противъ примиренія Генрихѣ съ церковью. Онъ упрашивалъ прелатовъ не причинять раскола (зсЬізша) въ церкви и предостерегалъ ихъ, какъ онъ выражался, «по долгу христіанской любви», что если они не повинуются его предостереже-' ніямъ, то навлекутъ на себя церковныя наказаніи; а именно лишеніе сановъ, достоинствъ и приходовъ. Герцогъ де Майенѣ съ своей стороны объявилъ, что въ день отреченія Генриха отъ протестантства, изъ Парижа не будутъ нпкого выпускать. Но на запрещеніе его никто не обратилъ никакого вниманія, равно какъ и на угрозы легата. Двадцать пятаго іюля 1593 архіепископъ буржскій совершилъ торжественную церемонію возвращенія короля въ лоно церкви, и парижане, вопреки всѣмъ полицейскимъ мѣрамъ герцога, устремились въ Сенъ-Дени. Вслѣдъ
затѣмъ герцогъ де Майенъ, видя ослабленій своей партіи и понимая невозможность продолжать войну, заключилъ трехмѣсячное перемиріе, считая съ 1 августа. '• ѵ
Еще во время конференцій, происходившихъ между собравшимися въ Парижѣ чинами и сторонниками Генриха, король послалъ посольство въ Италію, чтобы начать непосредственные переговоры съ папою; но тогда посланникамъ его не дозволили пріѣхать въ Римъ. Теперь онъ снова послалъ въ Римъ^ трехъ пословъ: Лудовика Гонзага герцога де Невера, епископа майскаго и декана парижскаго собора. Они должны были ѵ условиться съ папою на счетъ духовныхъ дѣлъ; но предварительно въ Римъ былъ посланъ Брошаръ де Еліель, католическій дворянинъ партіи Генриха, для рѣшенія вопросовъ политическихъ. Въ то же время герцогъ де Майенъ послалъ въ Римъ, кардинала де Жойеза убѣдить папу не признавать и не утверждать отпущенія, даннаго королю архіепископомъ буржским’ЦрСначала Клементъ’ VIII, находившійся совершенно въ рукахъ испанцевъ, йё, Позволилъ даже герцогу де Неверу въѣхать въ Римъ; потомъ герцогу было дано это позволеніе, но не какъ посланнику, а какъ частному лицу и только на десять дней, съ тѣмъ, чтобы не говорить о французскихъ дѣлахъ ни съ однимъ кардиналомъ. Въ декабрѣ герцогъ пріѣхалъ въ Римъ. Клементъ стоялъ на своемъ и очень рѣшительно объявилъ себя противникомъ всякаго мира' съ Генрихомъ, хотя теперь не имѣлъ уже повода гнѣваться на него. Многіе кардиналы были, однако, противнаго мнѣнія. -
Въ это время король испанскій послалъ во Францію войско,, чтобы не допустить герцога де Майена и Парижъ окончательно пасть передъ королевскими силами. Между тѣмъ Майенъ продолжилъ перемиріе еще на два мѣсяца, такъ какъ партія Филиппа совершенно разсѣялась.-По смерти герцога Пармскаго, Филиппъ обратилъ свою благосклонность на ближайшихъ родственниковъ своихъ, братьевъ императора Рудольфа П. Изъ восьми братьевъ Рудольфа въ живыхъ оставалось тогда только четверо; изъ нихъ эрцгерцога Матѳія, впослѣдствіи императора, мы уже знаемъ по исторіи Нидерландовъ (стр. 43, 82 и 85). Король испанскій смертельно ненавидѣлъ его за роль, которую онъ тамъ игралъ. Но братья его, Эрнстъ и Альбрехтъ, пзъ которыхъ послѣдній давно уже жилъ въ Испаніи-, были у Филиппа въ большой милости, и онъ назначилъ ихъ обоихъ поочередно въ Нидерланды. Филиппъ сдѣлалъ Альбрехта архіепископомъ толедскимъ, а папа—кардиналомъ; поэтому Филиппъ избралъ сначала для своего плана эрцгерцога Эрнста. Онъ хотѣлъ женить его на своей дочери, Изабеллѣ-Кларѣ-Евгеніи; по смерти Александра Пармскаго назначилъ его намѣстникомъ Нидерландовъ и надѣялся сдѣлать его королемъ Франціи. Но Эрнстъ былъ человѣкъ смирный и почти совершенный идіотъ, такъ что не годился ни на какое серьезное дѣло. Поэтому Филиппъ вывелъ на сцену брата его, Альбрехта, который, хотя былъ архіепископомъ толедскимъ, но не былъ посвященъ въ духовный санъ, и хотя былъ кардиналомъ, но легко могъ получить разрѣшеніе на бракъ,
Эрнста не было еще въ Нидерландахъ, когда умеръ герцогъ Пармскій, и потому должность намѣстника было поручено исправлять графу Мансфельду. Но Мансфельдъ1 не имѣлъ права распоряжаться по своему усмотрѣнію, потому что Филиппъ, по обыкновенію, портилъ своими Самодержавными причудами всѣ хорошія распоряженія своихъ сановниковъ и слугъ. Такъ какъ въ соглашеніи съ валлонами было постановлено не давать испанцамъ мѣстъ въ государственномъ совѣтѣ Нидерландовъ, то Филиппъ поставилъ графа, какъ ширмы, а за нимъ учредилъ особый военный совѣтъ, гдѣ, кромѣ предсѣдателя, Педро Ген-рикеса графа де Фуентеса, засѣдали и другіе испанцы, нарочно присланные Филиппомъ въ Нидерланды для наблюденія за Мансфельдомъ. Фуентесъ, достойный слуга своего господина, немедленно издалъ самыя безчеловѣчныя повелѣнія, которыя при выполненіи ихъ вызвали такое. жестокое возмездіе, что пришлось поскорѣе отмѣнить ихъ. Пока'Фуентесъ свОими дѣйствіями ожесточалъ нидерландцевъ и хуже прежняго возстановлялъ ихъ противъ Испаніи, Филиппъ въ третій разъ увелъ войска свои съ театра войны, гдѣ они были всего нужнѣе, все еще надѣясь поддержать междоусобіе во Франціи, хотя уже покинулъ намѣреніе выдать дочь свою за Эрнста и посадить ихъ на французскій престолъ.
Между тѣмъ, не смотря на противодѣйствіе кардинала-легата въ Парижѣ,
лиги и герцога де Майена, Генрихъ IV сдѣлалъ въ Римѣ первый шагъ къ открытію переговоровъ съ папою черезъ агента своего, де Кліеля, который долго хлопоталъ такъ же тщетно, какъ и герцогъ де Неверъ. Наконецъ, Кліель встрѣтилъ во французѣ д’Осса, проживавшемъ'въ Римѣ, умнаго и патріотическаго человѣка, способнаго раскрыть папѣ глаза на истинныя намѣренія Филиппа относительно Франціи и на цѣли вождей лиги. Д’Осса написалъ опроверженіе противъ всего, что сочинялось и распространялось въ Римѣ испанскою партіею и лигою, и это опроверженіе дошло до папы. Затѣмъ д’Осса добился тайнаго свиданія съ папою, 4 разъяснилъ ему французскія дѣла и выхлопоталъ наконецъ де Кліелю аудіенцію.
Явившись къ папѣ, де Кліель принесъ ему письмо отъ короля Генриха. Кле7 ментъ не хотѣлъ было и слышать о королѣ Генрихѣ и не взялъ письма; но Кліель оставилъ его въ папскомъ кабинетѣ и, не смотря на свою щепетильность, папа прочелъ, наконецъ, письмо. Кардиналы были очень недовольны, что папа ведетъ безъ вѣдома церкви, т. е. кардинальской коллегіи, такія важныя дѣла съ испанскими и лигистскими прелатами; но Клементъ въ консисторіи запальчиво и грубо выбранилъ церковь, которая такъ навязывала ему свое содѣйствіе *).
Въ теченіе 1594 и 1595 гг. республика семи соединенныхъ провинцій могла возвыситься на степень европейской державы, потому что Филиппъ обратилъ все свое вниманіе, военный силы и деньги на французскія дѣла. Въ іюнѣ 1593 Морицъ Нассаускій взялъ Гертруйденбургъ, оттого что Филиппъ отослалъ свои войска во Францію. Въ слѣдующемъ году Филиппъ сдѣлалъ такую же ошибку. Онъ приказалъ Эрцгерцогу Эрнсту, который наконецъ пріѣхалъ въ Нидерланды, послать своего намѣстника, графа Мансфельда, въ Пикардію на помощь совершенно стѣсненному герцргу де Майену и Парижу. Мансфельдъ двинулся съ 12,000 человѣкъ противъ Ла-Капеля и взялъ этотъ городъ, прежде чѣмъ Генрихъ успѣлъ придти на помощь. Потомъ онъ соединился съ герцогомъ де Майеномъ, котораго Филиппъ, видя его намѣреніе примириться съ Генрихомъ, думалъ удержать на своей сторонѣ, ввѣривъ ему главнокомандованіе. Затѣмъ испанцы принимали участіе въ неудачной попыткѣ Майена выручить Ланъ, осажденный Генрихомъ, о чемъ мы будемъ говорить подробнѣе ниже. Пока Мансфельдъ съ своей арміей былъ во Франціи, Морицъ Нассаускій отнялъ у короля Филиппа одинъ изъ главныхъ пунктовъ въ Нидерландахъ, Гренингенъ, важную крѣпость и одно изъ главныхъ владѣній первоначальной республики семи провинцій. Въ немъ былъ трехты-сячный гарнизонъ подъ командою испанца Вердуго, и кромѣ того еще тысяча валлоновъ и испанцевъ, съ помощью которыхъ католическіе граждане города угнетали своихъ, протестантскихъ- соотечественниковъ; но солдаты эти стояли не въ городѣ, а въ предмѣстьяхъ, гдѣ необузданно предавались своей алчности и страстямъ, потому что имъ платили неисправно; притомъ въ испанскихъ войскахъ состоявшихъ изъ всякаго сброда, давно исчезла всякая дисциплина. Морицъ, при содѣйствіи своего двоюроднаго брата, графа Вильгельма Нассаускаго, осадилъ Гронингенъ; Вердуго, видя, что ему съ католическими гражданами не удержаться противъ протестантовъ, превышавшихъ ихъ числомъ, оставилъ крѣпость. Католики продержались до 22 іюля 1594, когда наконецъ были принуждены отворить принцу ворота. Послѣ того Гренингенъ снова занялъ свое мѣсто въ средѣ семи соединенныхъ провинцій, и графъ Вильгельмъ былъ назначенъ его штатгальтеромъ. По завоеваніи Гронингена Морицъ поддерживалъ и возбуждалъ безпокойства между наемными .испанскими войсками въ Брабантѣ, чтобы лишить испанскаго главнокомандующаго возможности что-либо предпринять. Съ января 1595 испанцами командовалъ графъ Фуентесъ, такъ какъ эрцгерцогъ Эрнстъ умеръ, а братъ его, Альбрехтъ, котораго Филиппъ хотѣлъ женить на своей дочери и назначить намѣстникомъ Нидерландовъ, ждалъ отъ паны двойнаго разрѣшенія на бракъ, какъ кардиналъ и какъ родственникъ принцессы. Фуентесъ былъ человѣкъ не безъ способностей; но въ теченіе всего 1595 онъ, не могъ успѣшно
*) «Вісепсіо, евзеге гізоіиіо, хюп арргоѵаг диеі Гайо, еопіга Іа диаі деІіЬегагіопе зв рег іппапаі аіршю озаззе <іі <ііг рагоіа, е$1і ега рег Гагпе гі^огоза сіітопзігагіопе.» (Онъ оказалъ, что рѣшился не терпѣть возраженій, которыя иныя осмѣливаются дѣлать противъ его рѣшеній, и далъ имъ суровый нагоняй.)
дѣйствоватѣ противъ нидерландцевъ, вслѣдствіе мятежей въ своей арміи й даікё между валлонами, а также п® недостатку денегъ и но притонѣ новаго оборота дѣлъ во Франціи.
•Послѣ похода на Жнъ Генрихъ IV обнародовалъ всеобщую' амнистію, вслѣдствіе -чего ем-у покорились Ліонъ, Орлеанъ, эскій парламентъ, почти вся Пикардія, множество дворянъ и въ томъ числѣ де Вильруа. Но Реймсъ и Парижъ все еще находились во власти фанатиковъ. Такъ какъ Реймсъ не пускалъ короля къ себѣ, то 28 февраля 1594 Генрихъ короновался и помазался мѵромъ ;въ Шартрѣ. Испанцы и лига не допускали парижскихъ гражданъ примириться съ королемъ, основываясь на томъ, что онъ еще не примирился съ напою. Генриху не хотѣлось поступать съ столицей государства, какъ съ непріятельскою крѣ--постью, и- онъ старался овладѣть ею безъ кровопролитія. Съ этою цѣлью онъ воспользовался отвращеніемъ буржуазіи и парижскаго парламента къ испанцамъ', которыхъ Майенъ размѣстилъ въ городѣ, и продажностью парижскаго коменданта. Сначала- комендантомъ Парижа былъ графъ де Беленъ; но герцогъ де Майенъ узналъ, что комендантъ и парламентъ - не прочь войти въ переговоры- съ Генрихомъ, и потому безъ дальнѣйшихъ разсужденій смѣнилъ графа. Этотъ поступокъ раздражилъ парламентъ и буржуазію, утомленную литѳй;терцога упрекали въ томъ, что при назначеніи его намѣстникомъ государства онъ обѣщалъ не дѣлать ничего, не спросивъ предварительно «согласія парламента, а теперь не исполняетъ этого обѣщанія. Тогда Майенъ принялъ самыя ртротія и рѣшительныя мѣры.'Онъ, ввелъ въ Парижъ еще корпусъ испанцевъ; по-городу разъѣзжали па--трули, и всюду стояли военные посты; онъ поднялъ даже страшную демагогію Шестнадцати (стр. 101), которую прежде началъ-быяо- укрощать неумолимою жестокостью; шайкамъ, которыя должны были держать въ страхѣ гражданъ, онъ раздавалъ хлѣбъ, купленный на испанскія деньги. Кромѣ того, онъ назначилъ Комендантомъ города человѣка, о которомъ Сюльи говоритъ въ своихъ мемуарахъ, будто онъ хотѣлъ обратить Парижъ въ республику.
То былъ -Карлъ де Коссе гра«фъ де Бриссакъ. Найдя свой планъ республики невыполнимымъ, онъ началъ втайнѣ сговариваться съ Генрихомъ или, вѣрнѣе, торговаться о выгодахъ, какія король дастъ ему и его друзьямъ за сдачу столицы. Мать герцога де Майена «обличила измѣну Бриссака- и извѣстила о-ней сына; но онъ и самъ былъ не прочь отъ сближенія съ Генрихомъ и потому не обратилъ вниманія на предостереженіе; матери й въ самую рѣшительную минуту уѣхалъ изъ Пирижа на границу Шампани на соединеніе съ испанцами Мансфельда. По удаленіи его городъ остался совершенно во «власти испанцевъ и фанатической -черни, возстановляемой противъ короля рѣчами со всѣхъ каѳедръ. Это могло довести до самой дикой анархіи, и потому Бриссакъ сдѣлалъ лучше, что продался королю, а не испанцамъ. Генрихъ заключилъ съ нимъ формальный договоръ, въ которомъ обѣщалъ ему маршальскій жезлъ и 100,00© талеровъ пенсіи, а парижанамъ полную амнистію, за исключеніемъ только разбойниковъ и убійцъ. Всѣ -привилегіи-Города были утверждены и реформатское богослуженіе въ немъ запрещено. Городской голова (Ргеѵбі йев тагеЬапйз) Жанъ л’Юлье отвѣтилъ сначала на предложеніе графа де Бриссака колкой остротой *), во впослѣдствіи самъ былъ подкупленъ обѣщаніемъ званія президента счетной палаты. Друтіе члены городскаго совѣта также получили разныя выгоды. Испанцамъ, которые могли бы воспротивиться сдачѣ города, былъ предоставленъ свободный выходъ. Условившись съ магистратомъ, всѣ начальники городской стражи собрались 18 марта 1594 въ домъ л’Юлье, гдѣ получили инструкцію, какъ въ Какомъ случаѣ дѣйствовать; съ тѣхъ поръ, какъ герцогъ де Майенъ сломилъ силу фанатической республики Шестнадцати и жестоко расправился съ ея- членами, всѣ посты івъ городѣ находились во власти буржуазіи.
Двадцать перваго марта 1594 армія Генриха двинулась въ совершенной тишинѣ противъ города. На слѣдующее утро въ четыре часа Бриссакъ самъ
*) Когда Бриссакъ сказалъ ему: «11 1-а.ііі Гепоге а. Сёваг се циі аррагііепі а Сёаагя*, л’Юлье отвѣчалъ: «11 Гаиі Іе іиі геініте, шаіь по рав Іе Іиі ѵеікіге,» (Надо воздавать цезарю цезарево.Точно, воздавать надо, но не надо продавать.)
Вышелъ на встрѣчу королевскимъ войскамъ и велѣлъ отворить имъ ворога и заставы. Они шли тихо, вступили въ городъ, прошли сомкнутыми рядами въ центръ его, заняли площади и перекрестки и встрѣтили сопротивленіе со стороны испанцевъ только въ одной караульнѣ. Все было спокойно, и король въѣхалъ въ столицу, окруженный толпою дворянъ. Съ первой же минуты своего прибытія онъ далъ множество доказательствъ своихъ благородйыхъ йамѣреній и своего беарнскаго добродушія. Онъ послалъ дружескій привѣтъ герцогинямъ- де Немуръ и де Монпансье, возмущавшимъ противъ него всѣхъ; пригласилъ къ себѣ папскаго легата и не выказалъ ни малѣйшаго неудовольствія, когда тотъ не явился. Условія, постановленныя въ договорѣ съ- Бриссакомъ, онъ выполнилъ .въ точности; одно изъ нихъ Заключалось въ предоставленіи почетнаго выхода стоявшимъ въ Парижѣ испанцамъ, и въ самый день вступленія короля 4,000 испанцевъ выступили изъ столицы. Феріа и другіе уполномоченные Филиппа при лигѣ безпрепятственно послѣдовали за войсками. Парижскій богословскій факультетъ н другія благоразумныя духовныя лица покорились; только іезуиты, монахи и прочіе Фанатики продолжали бранить Генриха Съ каѳедръ, такъ какъ онъ еще не примирился съ папою; но Генрихъ не, преслѣдовалъ ихъ. Всѣ безъ исключенія, даже изгнанники, испытали -на себѣ его доброту. Въ это время Генрихъ пріобрѣлъ -прозваніе «Великаго» не за свои завоеванія, подвиги или политику, а, за сердечную доброту и честность, съ какою онъ выполнялъ относительно своего народа обязанность правителя. ’
По покореніи Парижа герцогъ де Майенъ охотно' бы принялъ условія, предложенныя ему Генрихомъ; но онъ былъ связанъ своимъ обязательствомъ относительно папы и союзомъ съ испанскимъ королемъ и потому удалился съ испанцами въ Ланъ. Генрихъ немедленно осадилъ его въ этомъ городѣ, хотя онъ вошелъ съ нимъ въ переговоры. Испанцы до того не довѣряли герцогу, что хотѣли захватить его въ Ланѣ и тайно увезти. Онъ избѣгъ этой опасности только потому, что испанцы не смѣли оскорбить его въ ту самую мпнуту, когда Генрихъ намѣревался, наконецъ, формально' объявить Испаніи войну. Майенъ самъ незадолго до того ѣздилъ въ Нидерланды и добился у эрцгерцога Эрнста отправленія ему на помощь графа Мансфельда съ войскомъ. Соединившись съ Мансфельдомъ, онъ пошелъ противъ Генриха, осаждавшаго Ланъ. Но герцогъ не имѣлъ ни военныхъ, ни политическихъ дарованій, тогда какъ противникъ его обладалъ и тѣми, н другими, и кромѣ того пользовался талантами и помощью- герцога Лонгвиля и Бирона, произведеннаго въ маршалы. Этотъ походъ противъ превосходныхъ силъ Испаніи и лиги особенно упрочилъ славу Генриха, какъ полководца. Послѣ нѣ^ сколькихъ опасныхъ схватокъ онъ искусно отрѣзалъ непріятельской арміи подвозъ припасовъ и принудилъ герцога де Майена отказаться отъ надежды' спасти городъ. Тогда Майенъ въ глазахъ непріятеля произвелъ чрезвычайно искусно трудное отступленіе, находясь постоянно лично въ послѣднихъ рядахъ арьергарда, такъ что заслужилъ подъ Лакомъ столько же славы,, какъ и самъ противникъ его. Двадцать втораго іюля 1594 Ланъ сдался на капитуляцію. При занятіи этого города снова выказались въ- блестящемъ свѣтѣ добродушіе и искренность честнаго беарнца. Поэтому Шато-Тьери, Амьенъ, Бове и Канбрэ тотчасъ послѣдовали примѣру 'Лана. Герцогъ лотарингскій также сталъ искать мира съ королемъ. Герцогъ де Гизъ, обманутый Филиппомъ надеждою на престолъ, а лотомъ подчиненный герцогу де ’Майену, получилъ отъ Генриха, выгодныя условія примиренія. Онъ заключилъ за себя и за братьевъ сцоихъ договоръ съ Генрихомъ, отдавъ ему города Реймсъ, Витри, Рокруа и нѣсколько1 укрѣпленныхъ мѣстъ въ Шампани, за что Генрихъ назначилъ его намѣстникомъ Прованса, который былъ тогда чѣмъ-то въ родѣ независимаго владѣнія, такъ что намѣстники его пользовались почти державными правами. Кромѣ того, Генрихъ далъ герцогу и братьямъ его еще нѣсколько доказательствъ своей щедрости, не смотря на ропотъ товарищей своихъ по несчастіямъ.
Еще до взятія Лана парижскій парламентъ былъ преобразованъ и приве- . день въ свой прежній составъ возвращеніемъ совѣтниковъ, составлявшихъ до сихъ поръ турскій парламентъ Генриха. Парламентъ этотъ лишилъ герцога де Майена званія генеральнаго намѣстника государства. Герцогъ д’Омбнъ успѣшно и искусно дѣйствовалъ противъ герцога де Меркера, который при помощи пспан-
цевъ хотѣлъ сдѣлаться независимымъ государемъ Бретани ,(стр. 128). Д’Эпер-нонъ и намѣстникъ Лангедока, Монморанси, бывшіе со смерти Генриха ПІ совершенно независимыми на югѣ, присягнули королю и были- утверждены въ своихъ намѣстничествахъ. Герцогу лотарингскому было даровано перемиріе. Вильяръ, сдавшій королю Руанъ, былъ утвержденъ въ санѣ великаго адмирала, дарованномъ ему герцогомъ де Майеномъ, равно какъ Ла-ПІатръ и Буа-Дофенъ. въ чинахъ маршаловъ, пожалованныхъ имъ также Майеномъ, какъ генералъ-намѣстникомъ государства.
Папа все еще противился Генриху; испанцы, іезуиты и монахи продолжали возстановлять противъ него народъ. Съ другой стороны роптали и протестанты на покровительство католикамъ и выказывали сильную наклонность избрать главой своей партіи Тюреня, .теперь герцога де Бульона. Такимъ образомъ, король со всѣхъ сторонъ былъ окруженъ тайными врагами; къ счастію, онъ нашелъ вѣрнаго и искренняго друга въ маркизѣ де Рони, впослѣдствіи герцогѣ де Сюльи, великомъ государственномъ мужѣ и превосходномъ камералистѣ. Генрихъ постоянно слѣдовалъ его совѣтамъ, кромѣ развѣ тѣхъ случаевъ, когда въ дѣла вмѣшивалась прекрасная Габріель. Впрочемъ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ Генрихъ поступалъ строго, не смотря на свою безграничную доброту. Такимъ образомъ, тотчасъ по вступленіи въ Парижъ онъ, не смотря на амнистію,- выслалъ на нѣкоторое время изъ города болѣе ста самыхъ ярыхъ фанатиковъ изъ числа республиканцевъ Шестнадцати. Такъ поступилъ онъ и съ іезуитами, когда они продолжали возбуждать противъ него своихъ учениковъ.
Жанъ Шатель, девятнадцатилѣтній юноша изъ іезуитской школы, сдѣлалъ попытку убить короля. Сынъ парижскаго гражданина, онъ «блистательно» окончилъ курсъ въ іезуитской коллегіи. На исповѣди ему постоянно напоминали, что тайный порокъ, которому онъ- предавался, навлечетъ на него адскія муки, если онъ не окажетъ какрй-нибудь великой услуги истинной вѣрѣ. Эту услугу онъ думалъ оказать, какъ потомъ утверждалъ подъ муками страшной пытки, славнымъ, по ученію іезуитовъ, убіеніемъ главы еретиковъ. Двадцать, сёдьмаго декабря 1594 подъ предлогомъ подачи просьбы онъ пробрался въ кабинетъ короля. Здѣсь -онъ кинулся на Генриха съ кинжаломъ, но не попалъ королю въ горло, куда направлялъ ударъ, а только ранилъ его въ ротъ, потому что въ эту мийуту Генрихъ случайно наклонился. Рана была незначительна; но фанатика казнили казнью, которая была .въ то время въ обычаѣ и въ Англіи и напоминала скорѣе нравы ирокезовъ, чѣмъ христіанъ. Онъ стойко перенесъ всѣ мученія, такъ какъ, по его мнѣнію и по мнѣнію всѣхъ ультр&монтановъ, .онъ былъ мученикамъ за вѣру.
Покушеніе Шателя было, очевидно, плодомъ іезуитскаго ученія о слѣпой вѣрѣ и послушаніи папѣ. Поэтому всѣ іезуиты подверглись домашнему аресту и строгому слѣдствію. Бумаги ихъ были пересмотрѣны. Уголовный судъ приговорилъ іезуита Жана Гиньяра къ повѣшанію *), а остальные были навѣки изгнаны изъ государства. Это рѣшеніе было постановлено парламентомъ, но не относилось къ дѣлу Шателя и не было Одобрено королемъ. Поэтому и приговоръ былъ приведенъ въ исполненіе только въ округѣ парижскаго парламента, а въ остальномъ государствѣ іезуиты остались. „Восьмаго января 1595 всѣ іезуиты были' вывезены изъ Парижа. Покушеніе Шателя было уже вторымъ покушеніемъ духовнаго лица. Первое покушеніе было внушено въ іезуитской исповѣдальнѣ, но Генриха предупредилъ о немъ одинъ доминиканецъ. Король былъ очень огорченъ покушеніемъ Шателя, видя, что никакія кроткія мѣры не могутъ смягчить ненависти къ нему духовенства.
Изъ другихъ ультрамонтановъ герцогъ де Меркеръ продолжалъ войну въ Бретани; герцогъ де Майенъ отправился въ свое намѣстничество, Бургундію, заключилъ новый договоръ съ испанцами и когда Генрихъ 16 января 1595 объявилъ войну Филиппу, соединился съ испанскими войсками, предводительствуемыми адмираламъ Кастиліи. Король поспѣшилъ лично на встрѣчу союзной арміи,
*) «Роиг аѵоіг (ігеявё сІевІЬ&ев сопѣге Іаѵіееі І’аиѣогііёбе'в гоів». (За сочиненіе тезисовъ противъ жизни и власти королей.)
превосходившей его числомъ; но предводители ея далеко не обладали военными способностями и были между собою во враждѣ. Сраженіе произошло 5 іюня 1595 при Фонтенъ Франсезъ. Побѣда осталась за Генрихомъ, но битва была упорна, и самъ Генрихъ сознавался, что слишкомъ безразсудно подвергалъ себя опасности *). Послѣ того онъ бралъ у Майена въ Бургундіи крѣпость за крѣпостью. Наконецъ, тотъ извѣстилъ короля о своей готовности покориться, прося его только не требовать отъ него признанія его королемъ, пока не примирится съ папою. Генрихъ согласился и на это.
Переговоры съ папою пошли успѣшнѣе, когда Генрихъ погрозилъ ему, что если онъ не перестанетъ дѣйствовать въ испанскомъ духѣ, то онъ учредитъ во Франціи національную церковь, причемъ найдетъ поддержку со стороны парламента и духовенства. Тогда папа рѣшился, наконецъ, по римскому обычаю, на такое примиреніе, которое впослѣдствіи можно было бы обратитъ въ основаніе новыхъ притязаній. Кардиналъ дю Перронъ и д’Осса, также сдѣланный кардиналомъ, назначенные уполномоченными короля, согласились на требованіе папы. Перваго сентября 1596 они явились униженно въ одѣяніи простыхъ священниковъ передъ папою, который возсѣдалъ на площади св. Петра на высокомъ тронѣ, окруженный кардиналами. Они громогласно прочли письменное прошеніе короля о снятіи съ него отлученія; затѣмъ прочли условія, на которыхъ оно снималось, и уполномоченные Генриха обѣщали отъ. его имени исполнить все требуемое и отреклись отъ всего противнаго католической церкви. Потомъ они стали передъ палоюна колѣни, и Клементъ далъ имъ, какъ кающимся, публично передъ церковью, нѣсколько легкихъ ударовъ розгами при пѣніи хора «Мізегете». Послѣ этой сцены папа всталъ, прочелъ нѣсколько молитвъ и съ тіарой на головѣ снова занялъ свое мѣсто и громкимъ голосомъ прочелъ актъ отпущенія. Затѣмъ онъ отправился, въ церковь, гдѣ пропѣли «Те Веиш.»
Этимъ, однако, еще не кончились переговоры съ папою; римское правительство не хотѣло отказаться отъ двухъ условій договора, принять которыя дю Перронъ и д’Осса никакъ не могли. Первое изъ .этихъ условій состояло въ томъ, чтобы Генрихъ призналъ, что сдѣлался королемъ только потому, что папа даровалъ ему разрѣшеніе; это объясненіе совершенно подчиняло Францію папѣ. Вторымъ условіемъ было признаніе постановленій тридентскаго собора, уничтожавшихъ вольности галликанской церкви. Кромѣ того уполномоченные короля еще до полученія отпущенія должны были признать недѣйствительнымъ разрѣшеніе, данное во Франціи королю архіепископомъ буржскимъ и принять нѣсколько другихъ тяжелыхъ условій, выгодныхъ для римской іерархіи. Генрихъ уступилъ во всемъ, тѣмъ болѣе, что другъ его, маркизъ де Рони, хотя протестантъ, ревностно хлопоталъ о примиреніи его съ папой. И точно, оно положило конецъ междоусобной войнѣ; еще за два дня до описанной сцены въ Римѣ герцогъ де Майенъ также, наконецъ, покорился королю.
*) «Реи з’еп езѣ Гаііи», пишетъ онъ сестрѣ, «чиеѵош а'&уеаеЙ тапЪегіШі'е. Дива, едва не сдѣлались вы моей наслѣдницей).
1. Вступленіе.
Исторія первой половпвы семнадцатаго столѣтія почти исключительно наполнена такъ называемой тридцатилѣтней войной въ Германіи и революціей въ Англіи, слѣдствіемъ которой была несчастная реставрація Стюартовъ. Поэтому въ заключеніе - исторіи шестнадцатаго столѣтія мы прибавимъ все, что необходимо для разъясненія связи происшествій слѣдующаго столѣтія. При этомъ придется говорить о Даніи, Норвегіи и Швеціи, которыя прежде были совершенно чужды остальной Европѣ, тогда какъ во время .тр’идцатилѣтней войны Швеція, совершенно вытѣснивъ Данію изъ Германіи, стала одною изъ главныхъ державъ Европы. Англійской исторіи мы коснемся лишь настолько, чтобы пояснить стремленія парламента, пробудившіяся еще при Елисаветѣ, возстановить древнія англо-саксонскія народныя права и чтобы познакомиться съ наклонностями и характеромъ, перваго англійскаго короля изъ дома Стюартовъ.
2. Германія при Фердинандѣ I и Максимиліанѣ II.
Какъ вамъ уже извѣстно, Карлъ V (т. IV, стр. 585) при отреченіи своемъ отъ престола оскорбилъ папу тѣмъ, что, не спросясь его, передалъ имперію брату своему, Фердинанду I, который до тѣхъ поръ управлялъ Германіей, какъ король римскій. Нѣмецкіе князья были также недовольны императоромъ за то, что онъ передалъ брату государство не лично, а черезъ уполномоченныхъ. Новый императоръ, однако, скоро уладилъ споръ съ ними; князья согласились съ Фердинандомъ и съ посланникомъ Карла V въ февралѣ 1558 на сеймѣ во Франкфуртѣ на Майнѣ. Лапа, напротивъ того, стоялъ на своемъ; но въ Фердинандѣ и особенно въ сынѣ его, Максимиліанѣ II, онъ встрѣтилъ государей, которые были не намѣрены подчиняться папскимъ притязаніямъ. „Папою былъ въ то время Павелъ IV изъ фамиліи Караффа, надменность, властолюбіе и упрямство котораго намъ уже извѣстны (т. IV, стр. 586—90 и V, стр. 62). Въ апрѣлѣ 1558 Фердинандъ отправился изъ Франкфурта въ Инспрукъ, а оттуда въ Вѣну и послалъ къ папѣ своего оберъ-каммергера, донъ Мартина де Гусмана; но Павелъ и слышать не хоіѣлъ объ этомъ посольствѣ. Онъ не только отвергнулъ просьбу Фердинанда передать его посольству римскую императорскую корону, но не позволилъ донъ Гусману совершить торжественный въѣздъ въ Римъ, такъ что тотъ былъ принужденъ остановиться въ Тиволи. Кардиналы также поддерживали папу въ его опасныхъ при тогдашнихъ обстоятельствахъ усиліяхъ предъявлять прежнія притязанія при совершенно измѣнившемся порядкѣ вещей. Объясненіе иХъ,. данное по этому поводу, показываетъ, до чего доходили
притязанія духовенства на свѣтскую власть. Кардиналы или такъ называемая консисторія требовала объявить недѣйствительнымъ Бсе, что сдѣлано или постановлено на франкфуртскомъ сеймѣ, такъ какъ въ немъ принимали участіе еретики, лишенные благодати и власти за отпаденіе отъ римской церкви. Они считали необходимымъ, чтобы Фердинандъ подчинился приговору папы, принесъ покаяніе и для рѣшенія своего дѣла прислалъ въ Римъ не посланника, а адвоката и т. п. Тщетно* Филиппъ II испанскій дважды посылалъ своихъ сановниковъ уговаривать папу; Павелъ не соглашался принять императорскаго, посла. Наконецъ, по приказанію Фердинанда посланникъ объявилъ ему, что будетъ протестовать и уѣдетъ; тогда папа далъ ему аудіенцію, но не какъ послу, а какъ частному лицу. Фердинандъ разослалъ .ко всѣмъ курфирстамъ посланія, въ которыхъ высказывалъ свое неудовольствіе на папу; по крайней мѣрѣ достовѣрно, что онъ послалъ такое посланіе Оттону Генриху Пфальцскому, а сынъ его, король Максимиліанъ богемскій, въ письмахъ своихъ къ благородному и истинно-благочестивому (только не въ церковномъ смыслѣ) герцогу Христофору Впртембергскому говорилъ прямо, что отцу его не слѣдовало вовсе обращаться къ Риму *). Но Фердинандъ не раздѣлялъ мнѣнія своегбГ сына и герцога Виртембергскаго; онъ не пошелъ своей дорогой, не спросясь иапы, а передалъ дѣло свое въ руки юристовъ, составителей дипломатичёскихънотъ и государственныхъ реляцій, и потому былъ постоянно въ зависимости' отъ папы. Печальное состояніе Германіи того времени и комизмъ положенія императора, поставленнаго въ тупикъ взбалмошнымъ старикомъ Караффою, зависѣли Оттого, что нѣмецкіе князья и курфирсты только черезъ полтора года согласились на франкфуртскомъ сеймѣ на сложеніе Карломъ V знаковъ императорскаго достоинства и на передачу ихъ Фердинанду I, а также и отъ того, что императоръ спорилъ съ папой объ императорской коронѣ до самой смерти Павла.
Это было только смѣшно; но печальны и грустны по послѣдствіямъ были раздоры, вспыхнувшіе между лютеранами и кальвинистами; протестантское духовенство и юристы разбирали эти споры въ безчисленномъ множествѣ бр'ошюръ и книгъ. Обѣ протестантскія партіи въ высшей степени ненавидѣли другъ друга, и споры пхъ породили между ними такую же нетерпимость, какой отличались католики въ отношеніи протестантовъ. Въ то время вздумали втѣснить евангеліе, непризнающее никакой системы и схоластическаго богословія, въ каноны и катихизисы1 и навязать его въ этомъ видѣ вѣроучителямъ, тогда какъ послѣдніе должны были бы руководствоваться только словомъ Божіимъ. Возвратились къ отцамъ церкви и къ соборамъ, слѣдовательно, къ брани и казуистикѣ, совершенно позабывъ, что въ томъ то и состоитъ особенность евангелія, что чтеніе его проясняетъ умъ и дѣлаетъ излишнею всю ученость толкователей, отцовъ церкви и соборовъ, потому что цитать книгу съ благоговѣніемъ и смысломъ или препираться о словахъ и изреченіяхъ — двѣ вещи разныя. Мы не рѣшаемся вдаваться въ лабиринтъ богословскихъ споровъ, хотя они имѣютъ важность для исторіи Германіи и сами по себѣ курьезны, тѣмъ болѣе, что могутъ объяснить-
*) Мы приведемъ только два отрывка изъ этихъ писемъ: Сгііэхтапп, пишетъ Максимиліанъ, тѵіе ісЬ ѵегпшппі, шіі зсѣроіЬ іп Кош ізѣ ^олѵезеп шмі аізо кшпрі;, а^ѵег Лег Ма-З’езШ (Фердинандъ), (ііе члгоіеп піЬ ^Іапѵгеп, ѵгап зіе зсііоп оГЬ зеііеп; ачАгег ез ізѣ Легег Ма-З’езШ гесЫ <*езс1іе1іеп; & о ѣ і ѵг о 11 (іаз ез е Гдѵ аз і г к е». (Какъ слышно, Гусмана въ Римѣ осмѣяли; итакъ съ Е. В. случилось то, что всегда тамъ бываетъ и чего онъ не хотѣлъ предвидѣть; и п о д ѣ л о м ъ; дай Богъ, чтобы хоть это подѣйствовало). На это герцогъ ХристоФЪ отвѣчалъ: ЛѴепп ісЪ. еіп ипзсѣиібі^ег ВаіИзоШё зеіп, ѵгоШ Лег. Каізег. МаезШгаШеп,зіе зеѣеп сіеп РаЬзѣ пісЪі ап, 1і ез х е п іпп х и К о ш т і Ь зеіпт ^езсЬчѵйгт зіѣхеп ишіЬеІеіЬеп и п сі ігасЫеѣеп и и г, сі і е С.о п с о г сі і а іт ВеісЬ х и ЬеГбгсІегп.» (Если бы я годилзя въ совѣтники, я посовѣтовалъ бы Е. В. не смотрѣть на папу, пузть онъ сидитъ себѣ въ Римѣ съ своей стаей, аЕ. И. В. лучше думать о сохраненіи согласія въ имперіи). Максимиліанъ возражаетъ герцогу: «Мап Ъга-исМ тісѣ'ѵгепі^ хи зоІсЬеп Іісііі^еп Ьапйеіп, сіепп ісЬ зизресіиз Ъіп. Гга^’аЪег лѵепі^ ба-пасЪ; (іепп Лег. Ма^езШ ’ѵѵегбеп іте ап х^аіГе! чѵоі ѵгіззеп хи іЬиеп, аѵгег Лег Ма^езГаѣ зеѣе бапасЬ ѵгоі аиГ, лѵіе зіе тіѣ беп засЬеп итЪ^еЪеп.» (Меня на такія святыя дѣла не употребляютъ, потому что я подозрителенъ: впрочемъ не безпокдйся: Е. В., безъ сомнѣнія, сами знаютъ, что дѣлать, и понимаютъ, какъ тѣ (римскій дворъ) поступаютъ во всемъ этомъ).
происхожденіе возобновленныхъ и въ наше время такъ называемыхъ исповѣдныхъ книгъ и ихъ авторовъ. Но мы считаемъ это излишнимъ, потому что суще; ствуетъ основательная и ясная исторія происхожденія протестантскаго вѣроученія й его измѣненій, Планка.
Фердинандъ упустилъ тогда изъ виду' большую выгоду, котовую могъ бы извлечь изъ неудовольствія, возбужденнаго въ Германіи и во Франціи Тридент-скимъ соборомъ, которыП хотѣлъ возвести въ общіе законъ до сихъ поръ совершенно неизвѣстную іезуитскую теорію католическое вѣры и католическаго права. Фердинанду слѣдовало бы воспользоваться этимъ настроеніемъ и, какъ совѣтовалъ ему сынъ его Максимиліанъ, не упускать прекраснаго случая, именно спора своего съ Римомъ изъ„-за коронаціи, чтобы положить конецъ папскому вмѣшательству въ свѣтскія дѣла. Къ несчастію для націи, онъ этого не сдѣлалъ. Но за то распря эта доставила нѣмцамъ другую выгоду. Фердинандъ, ради протестантскихъ князеВ, не могъ дѣлать уступокъ папѣ, но -за то и не возставалъ противъ него, потому что и цапа съ своев стороны не дѣлалъ противъ него выходокъ. Фердинандъ принялъ титулъ избраннаго императора рим-с к а г-о, и всѣ державы, кромѣ папы, признали его. При раздорѣ его съ папою, нѣмецкая нація выиграла по крайней мѣрѣ одно, что съ тѣхъ поръ не было больше рѣчи о походахъ императоровъ въ Римъ и о папскомъ коронованіи.
Павелъ IV умеръ въ 1559 году, а преемникъ его, Пій IV, въ тотъ же мѣсяцъ, какъ былъ избранъ (декабря 1559),' призналъ императорское достоинство Фердинанда. Къ несчастію, императорскій посланникъ сдѣлалъ тогда въ Римѣ ошибку, принеся новому папѣ покорность (оЬейіепііат) въ кардинальской коллегіи, между тѣмъ какъ самъ Фердинандъ говорилъ въ письмѣ, писанномъ имъ Пію раньше, только о‘ своей сыновней преданности ему (Шіаііз оЬзегѵапйа еі <1е-ѵоііо); императоръ не осмѣлился открыто выразить неудовольствіе на этотъ поступокъ посланника. Такимъ' образомъ Фердинандъ неосторожйо пожертвовалъ преимуществомъ, которымъ Германія пользовалась въ теченіе четырехъ лѣтъ (съ 1555 до 1559), будучи совершенно независима .отъ пѣны безъ малѣйшаго ущерба для католиковъ. Мало того, онъ даже самъ подалъ поводъ, чтобы новая іезуитская догматика и связанное -съ нею папское право были возведены въ Тридентѣ въ законъ. Фердинандъ просилъ новаго папу черезъ посольство возобновить три-дентскій соборъ, который давно уже прекратился. Пій съ радостью согласился на это, потому что іезуиты старались, чтобы соборъ, на зло протестантамъ, замѣнилъ аристократическую власть . собравшихся на синодъ епископовъ монархическою властью папы.
Чтобы понять, почему Фердинандъ, сынъ котораго былъ сторонникомъ церковной реформы, могъ покровительствовать господству духовенства, надо знать, что совѣтникомъ его былъ одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ Іезуитовъ того времени, опасный софистъ и полемикъ К а н и з і й. Канизій прославился какъ ученый ревнитель церковныхъ церемоній и противникъ простаго христіанскаго богослуженія. Онъ написалъ въ защиту римскаго ученія и противъ ученія евангелическаго цѣлые фоліанты и составилъ, катихизисъ, которымъ нынче единовѣрцы его снова пользуются какъ оружіемъ въ возобновленной борьбѣ противъ протестантовъ. Сначала Канизія призвалъ изъ Кельна въ Инголыптадтъ герцогъ Вильгельмъ Баварскій. Фердинандъ I, бывшій тогда римскимъ королемъ, пригласилъ его оттуда въ Вѣну въ 1551, чтобы получить въ немъ новую опору Для колеблющейся Втарой религіи. Черезъ два года Канизій сдѣлался визитаторомъ вѣнскаго университета. Въ 1556 былъ основанъ іезуитскій коллегій въ ИнгольШтадтѣ Вильгельмомъ и другой въ Вѣнѣ Фердинандомъ, и Канизій сдѣлался провинціаломъ' іезуитскаго ордена въ Верхней Германіи. Въ предшествовавшемъ году былъ заключенъ аугсбургскій религіозный миръ, и этимъ новымъ учрежденіемъ Фердинандъ и Вильгельмъ ясно показали противникамъ папы, что, заводя разсадники ордена, единственной цѣлью котораго была борьба съ протестантскимъ ученіемъ и даже при случаѣ истребленіе самихъ протестантовъ, они рѣшились сѣять въ Германіи раздоръ и поселять нетерпимость. Канизій въ теченіе сорока лѣтъ, до 1597, дѣйствовалъ въ пользу цѣлей своего ордена съ такимъ рвеніемъ И успѣхомъ, и іезуиты такъ скоро размножились въ обѣихъ провинціяхъ, на ко
торыя они раздѣлили Германію; что остаемся только удивляться, почему религіозная война не- вспыхнула въ Германіи ранѣе.
Іезуитъ Ро дер ихъ помогалъ Канизію удалить евангелическаго проповѣдника Ф а у з е р а, которому покровительствовалъ сынъ императора, Максимиліанъ. Максимиліанъ долго противился; но наконецъ согласился на удаленіе Фа-узера, однако, продолжая твердо держаться евангелія и постоянно ведя переписку -съ Фаузеромъ и съ протестантскими князьями; за то іезуитамъ покровительствовала жена Максимиліана, испанка, дочь Карла V, которую король очень любилъ; а Филиппъ П, четвертая жена котораго была дочь Максимиліана, съу-мѣлъ такъ обойти его, что онъ отдалъ на воспитаніе въ Испанію своего сына, Рудольфа, и принца воспитали въ Испаніи совершенно по-іезуитски. Канизій и папа боялись доводить Максимиліана до крайности и дозволяли ему даже вѣрить или не вѣрить, лишь бы не выходить изъ католицизма явно.
Папа вообще показывалъ большую уступчивость, имѣя въ виду только успѣшное окончаніе тридентскаго собора. На этомъ соборѣ іезуиты создали совершенно новое монархическое церковное право вмѣсто стараго аристократическо-республиканскаго; За то Фердинандъ I, герцогъ Альбрехтъ V Баварскій и даже три духовные курфирста настаивали, чтобы Всюду были введены бракъ священниковъ и причащеніе изъ чаши, допущенное въ Богеміи базельскимъ соборомъ. Іезуиты помогли папѣ своимъ извѣстнымъ принципомъ. Пій сталъ стараться склонить императора и князей не представлять этого дѣла на разсмотрѣніе собора, обѣщая самъ исполнить его по ихъ желанію. Но потомъ, когда на съѣздѣ 1563 въ Вѣнѣ трехъ духовныхъ курфирстовъ, архіепископа зальцбургскаго, герцога Альбрехта Баварскаго и императора, было рѣшено исполнить желаніе папы, Фердинанда побудили согласиться на закрытіе тридентскаго собора; что было папѣ очень съ руки. Въ декабрѣ 1563 соборъ былъ распущенъ, и тогда папа согласился на причастіе изъ части, но объ уничтоженіи безбрачія не хотѣлъ и слышать.
Тогда только Фердинандъ готовъ былъ, казалось, послѣдовать наконецъ совѣту сына или, по крайней мѣрѣ, постараться о прекращеніи религіознаго раздора въ Германіи.’ Онъ увидѣлъ, что папа и іезуиты разрушили истинную цѣль собора—удовлетвореніе протестантовъ и преобразованіе церкви,-«которое, хотя бы и несовершенное, могло устранить наиболѣе вопіющія злоупотребленія, а главное, возстановить единство въ германской имперіи. Поэтому онъ послѣдовалъ совѣтамъ сына и сталъ стараться самъ исправить вредъ безбрачія, особенно тяжелаго въ его наслѣдственныхъ владѣніяхъ. Онъ назначилъ коммиссію изъ трехъ духовныхъ лицъ и поручилъ ей составить опредѣленіе, которое могло бы примирить протестантовъ съ католиками и прекратить ихъ вражду, усилившуюся вслѣдствіе рѣщеній тридентскаго собора, утвержденныхъ папою. Къ несчастію, изъ. трехъ членовъ этой коммиссіи двое перешли отъ евангелическаго ученія въ католицизмъ и были слѣдовательно дважды обращенные. Вскорѣ Фердинандъ умеръ (въ іюлѣ 1564); йо еслибы онъ и прожилъ дольше, врядъ ли бы что вышло изъ этого дѣла. Протестантскіе богословы хлопотали о сочиненіи новаго схоластическаго церковнаго ученія и навязывали его своему духовенству, такъ что оно возбуждало къ себѣ такую же ненависть, какъ папизмъ -при Лютерѣ. Лютеранскіе профессѳры и придворные проповѣдники Тюбингена и Виттенберга сочинили такъ называемую формулу соглашенія, подъ пару утвержденному папою новому тридентскому кодексу вѣры; а реформатскіе богословы составили въ 1563 Гейдельбергскій катихизисъ и возвели его въ законъ кальвиниче-скаго исповѣданія. Когда такимъ образомъ протестанты принялись поступать безъ всякаго зазрѣнія совѣсти и консисторіи ихъ начали соперничать съ папистами въ преслѣдованіи другихъ протестантовъ, Максимиліанъ потерялъ всякую охоту отступать отъ своей церкви и остался наружно католикомъ. Многіе даже утверждаютъ, что подъ конецъ жизни онъ не былъ ни католикомъ, ни протестантомъ. Это весьма вѣроятно, тѣмъ болѣе, что Филиппъ II испанскій осыпалъ потомъ милостями сыновей его и заманивалъ его надеждою на испанское наслѣдство.-Папа также оставилъ совершенно въ покоѣ его внутреннія религіозныя убѣжденія и, когда Максимиліанъ былъ избранъ римскимъ королемъ, оказалъ ему всевозможныя любезности, признавъ его въ этомъ достоинствѣ, хотя Максимиліанъ отказался принести ему поклоненіе. Не обращая на это вниманія, Пій'въ пись-
— 144 — махъ и рѣчахъ давалъ ему- такіе отвѣты, какъ будто считаетъ формальность поклоненія выполненною.
Передъ смертью Фердинандъ по-помѣщпчьи раздѣлилъ подвластныя ему страны (стр. 33). Онъ поступилъ бы хорошо, если бы далъ Венгріи и Богеміи особыхъ королей, а нѣмецкія владѣнія габсбургскаго дома отдалъ, .бы старшему сыну, Максимиліану II, который былъ очень популяренъ впослѣдствіи какъ императоръ н>, какъ мы увидимъ ниже, умѣлъ энергически защищать Императорское значеніе. Вмѣсто того, Фердинандъ далъ Максимиліану иноплеменныя королевства, а пзъ германскихъ земель только эрцгерцогство Австрію. Второму сыну, Фердинанду, который очень огорчилъ отца женитьбою на Фнлипжнѣ Вель-зеръ, дочери одного аугсбургскаго гражданина, было отдано графства Тироль-. Третьему сыну, Карлу, достались Штирія, Каринтія, Крайнъ и Герцъ. Незадолго до смерти Фердинандъ короновалъ въ Пресбургѣ Максимиліана, королемъ Венгріи, которой въ то время угрожало новое вторженіе Солимана II.
При описаніи турецкой войны мы еще возвратимся къ правленію Фердинанда, а теперь намъ кажется умѣстнымъ разсказать грумбахскую исторію н бѣдственную участь герцога Іоанна Фридриха II саксонскаго.
3. Грумбахскія смуты.
Мы обращаемъ вниманіе на смуту, поднятую франконскимъ рыцаремъ Вильгельмомъ фонъ Грумбахомъ, на томъ основаніи, что она связана съ безчинствами, произведенными въ имперіи маркграфомъ Альбрехтомъ Бранденбургъ-Кульмбах-скимъ, и еще потому, что она дала императору Максимиліану II случай доказать мелкимъ князьямъ, что для нихъ еще не наступило время полнаго самодержавія.
Мы уже разсказывали (т. IV, стр. 577—581) о смутахъ, которыя возбуждалъ между имперскимъ рыцарствомъ, князьями и епископами грубый Альбрехтъ маркграфъ Бранденбургъ-Кульмбахскій. По усмиреніи ихъ спокойствіе имперіи было снова нарушено по поводу невыполненія вынужденнаго обѣщанія, даннаго епископомъ вюрцбургскимъ въ самомъ стѣсненномъ положеніи рыцарю Вильгельму фонъ-Гру мбах у. Грумбахъ былъ непосредственный имперскій рыцарь, изъ тѣхъ, которые ратовали нѣсколько лѣтъ въ Нижней Саксоніи, Тюрингіи, Франконіи и на Рейнѣ въ союзѣ съ маркграфомъ Альбрехтомъ на защиту кулачнаго, права и правъ рыцарства на грабежъ. Собственныя помѣстья Грумбаха находились въ Ансбахѣ; но и въ Вюрцбургѣ у него были имѣнія, и изъ-за нихъ ’онъ часто ссорился съ епископами и съ соборнымъ капитуломъ Вюрцбурга. Нѣкогда, какъ вассалъ кульмбахскій, онъ былъ руководителемъ маркграфа Альбрехта и ѣздилъ съ нимъ въ Нидерланды, гдѣ нѣкоторое время служилъ въ войскахъ Карла V. Въ 1546 онъ поѣхалъ оттуда въ Вюрцбургъ присутствовать при предстоящихъ выборахъ новаго епископа. Изъ двухъ кандидатовъ, Конрада ф о и ъ-Бпбры и Мельхіора Цобеля, домогавйіихся вюрцбургскаго престола, •былъ, по стараніямъ Грумбаха, избранъ первый. За оказанную услугу епископъ назначилъ рыцаря гофмаршаломъ и подарилъ ему вексель на Филиппа Гессенскаго въ 10,000 гульденовъ, которые Грумбахъ и получилъ.
По смерти епископа Конрада были назначены новые выборы, ц вліяніе* Грумбаха было такъ велпко, что Мельхіоръ Цобель долженъ былъ разными обѣщаніями склонять его не препятствовать на этотъ разъ его избранію. Мельхіоръ былъ избранъ, а не только не выполнилъ ни одного изъ своихъ обѣщаній, но даже потребовалъ возвращенія подаренныхъ рыцарю Конрадомъ 10,000 гульденовъ на томъ основаніи, что вексель на нихъ принадлежалъ епископству, а не епископу. Грумбаху пришлось заплатить 3,000 гульденовъ наличными деньгами, а на остальную сумму выдать вексель. Тогда онъ вышелъ изъ вюрцбургской службы н, горя мщеніемъ, удалился въ свои помѣстья. Тамъ онъ жилъ спокойно, пока маркграфъ Альбрехтъ не началъ своихъ дикихъ набѣговъ и неистовствъ противъ городовъ и духовенства. Маркграфъ ругалъ мѣщанъ, у которыхъ занималъ деньги, разными прозвищами, какъ нынѣшніе бурши и французскіе сол-
дати, обзывающіе нашего брата рёдиіпв за то, что мы беремъ не кулакомъ, а хотимъ1 взять человѣческимъ смысломъ. Такъ и Альбрехтъ, обложивъ нюрнбергскихъ гражданъ контрибуціею, говорилъ, что хочетъ «повытрястп перечницы». Духовенство Франконіи, угрожаемое и обираемое имъ, могло принять для себя плохимъ предзнаменованіемъ, что маркграфъ, предъявляя претензію на вюрцбургскій округъ Майнбергъ, назначилъ намѣстникомъ своихъ франконскихъ владѣній Вильгельма Грумбаха, у котораго съ Вюрцбургомъ было опять нѣсколько процессовъ. Когда Альбрехтъ соединился сначала противъ императора съ князьями подъ предводительствомъ Морица Саксонскаго, потомъ примирился съ императоромъ, епископъ Мельхіоръ очутился въ такомъ незавидномъ положеніи, что былъ принужденъ пойти съ маркграфомъ на мировую. Съ этою цѣлью Мельхіоръ обратился къ Грумбаху и за содѣйствіе въ этомъ дѣлѣ обѣщалъ возвратить ему 7 тысячный вексель и освободить его вюрцбургскія помѣстья отъ ленной зависимости, объявивъ ихъ аллодами. Грумбахъ устроилъ соглашеніе между нимъ и Альбрехтомъ, который получилъ съ епископа 60,000 гульденовъ и отказался отъ притязаній на Майнбергъ. (май 1552). Кромѣ того Грумбахъ еще ранѣе вынудилъ у епископа монастырь Майнбронъ, основанный его предками, со всѣми угодьями, обѣщавъ за этотъ подарокъ отклонить маркграфа отъ набѣга на епископство.
Вскорѣ имперскій палатный судъ и императоръ объявили недѣйствительными всѣ договоры, заключенные съ городами и епископами по принужденію; поэтому епископъ отобралъ все уступленное рыцарю, хотя еще въ іюлѣ 1552 приказалъ крестьянамъ помѣстій, отданныхъ Грумбаху, принести ему присягу на подданство. Но потомъ онъ отнялъ отошедшія къ нему вюрцбургскія помѣстья и потребовалъ съ него по родовымъ его имѣніямъ ленной присяги себѣ, какъ сюзерену. Грумбаху оставлялся только его вексель въ 7,000 гульденовъ. Поэтому, когда въ 1553 маркграфъ снова началъ свои похожденія, Грумбахъ пошелъ къ нему въ*товарищи. Альбрехта объявили опальнымъ, а съ нимъ и рыцаря Грумбаха. Тогда епископъ такъ опустошилъ его помѣстья, что Грумбахъ жаловался потомъ, что Мельхіоръ лишилъ его 17,000 гульденовъ годоваго дохода. Грумбахъ обратился въ судъ и подалъ въ имперскій палатный судъ жалобу, утверждая, что разошелся съ Альбрехтомъ, когда маркграфа предали опалѣ, а ѣздилъ къ нему во Францію только какъ посредникъ. Онъ добился рѣшенія, повелѣвавшаго епископу возвратить ему опустошенныя имѣнія; но епископъ не послушался. Восьмаго января 1556 рыцарь издалъ брошюру, гдѣ жаловался, что до сихъ поръ еще никто не рѣшался ослушиваться судебныхъ приговоровъ. Въ отвѣтной статьѣ епископъ назвалъ жалобу Грумбаха позорной книгой и не обратилъ никакого вниманія на дружескій совѣтъ императора Фердинанда уладить дѣло съ рыцаремъ.
Послѣ того Грумбахъ счелъ себя въ правѣ принудить епископа силою исполнить приговоръ императора и имперіи. Съ этою цѣлью онъ нанялъ людей, которымъ приказалъ подстерегать епископа, большаго любителя охоты, по ночамъ въ Гуттенбергскомъ лѣсу близъ Вюрцбурга и, подкарауливъ, схватить и увезти. Но люди эти не рѣшились напасть на епископа, такъ какъ, по словамъ ихъ, попъ показался имъ слишкомъ хорошо вооруженнымъ и съ большимъ конвоемъ. Однако, Грумбахъ былъ такъ озлобленъ, что не хотѣлъ отказаться отъ своего намѣренія, тѣмъ болѣе, что вслѣдъ за тѣмъ епископъ, обремененный множествомъ долговъ, распустилъ большую часть своихъ рейтаровъ, оставивъ только необходимое число для конвоя проѣзжающимъ во Франкфуртъ. Грумбахъ нанялъ девятнадцать рѣшительныхъ молодцовъ и обѣщалъ имъ 2,000 гульденовъ, если они овладѣютъ епископомъ. Пятнадцатаго апрѣля 1558 они подстерегли епископа при проѣздѣ изъ замка Маріенберга или Фрауенберга близъ Вюрцбурга въ городъ, въ канцелярію; но его провожало двѣнадцать рыцарей, и они видѣли, что не въ силахъ захватить его. Тогда одинъ изъ нихъ, Христофоръ Крецеръ, полагая, что если онъ убьетъ епископа, то также заслужитъ обѣщанную сумму, какъ если возьметъ его въ плѣнъ, застрѣлилъ его на скаку, а товарищи его кромѣ того убили двухъ спутниковъ епископа. Всю эту шайку стали тотчасъ преслѣдовать; но всѣ они скрылись, кромѣ самого убійцы, который былъ пойманъ въ одномъ мѣстечкѣ на лотарингской границѣ и привезенъ въ Ашафенбургъ, гдѣ самъ себя лишилъ жизни.
Шлоссеръ. V. 10
На Грумбаха обрушилась вся вина совершеннаго убійства. Онъ бѣжалъ во Францію, гдѣ нанялъ людей, чтобы силою отнять свои имѣнія; но четыре рейнскіе курфирста уговорили его распустить наемниковъ и мирно уладить дѣло. Однако, новый вюрцбургскій епископъ, Фридрихъ фонъ Вирсбергъ, еще меньше своего предшественника думалъ о примиреніи. Онъ пренебрегъ убѣдительными просьбами многихъ имперскихъ князей и самого императора и сваливалъ всю вину совершеннаго убійства на Грумбаха, который былъ, по его словамъ, настоящимъ зачинщикомъ всего; Грумбахъ печатно доказывалъ, что не хотѣлъ да и не могъ даже находить выгоды убить епископа Мельхіора. Онъ явился въ 1559 на аугсбургскій сеймъ съ императорской охранной граматой, чтобы примириться съ новымъ епископомъ; но тотъ сталъ хлопотать, чтобы Грумбаха подвергли опалѣ. Креатуры его въ брошюрахъ своихъ увѣряютъ даже, что опала была наложена; но по актамъ видно, что это ложь. Видя, что епископъ съ поповскою жадностью и злобой ни на что не соглашается, Грумбахъ возвратился во Францію. Онъ добился ходатайства французскаго короля и императора Фердинанда; курфирсты также, съѣхавшись для избранія Максимиліана П, уговаривали епископа Фридриха окончить дѣло или судебнымъ порядкомъ, или третейскимъ судомъ; но- епископъ ни на волосъ не отступалъ отъ своего рѣшенія.
Грумбахъ думалъ, что сдѣлалъ все для достиженіи своей цѣли законнымъ путемъ и считалъ теперь дозволеннымъ прибѣгнуть къ силѣ, такъ какъ другаго пути не оставалось. Онъ встрѣтилъ много сторонниковъ между имперскими рыцарями, а друзья его, Эрнстъ фонъ Мандельсло и Вильгельмъ фонъ Штейнъ-цумъ-Альтенштейнъ, были готовы идти за него въ огонь и воду. Старшій сынъ несчастнаго курфирста Іоганна-Фридриха Саксонскаго, наслѣдовавшій отцу въ 1554 вмѣстѣ съ своими тремя братьями во владѣніи саксонскими герцогствами, былъ также -расположенъ къ Грумбаху. Подобно своему отцу и младшему брату, онъ назывался Іоганномъ-Фридрихомъ, и въ отличіе отъ нихъ его звали I о г анн о м ъ-Фр и д р ихо м ъ Среднимъ. Резиденціей его была укрѣпленная въ то время Гота. Онъ, какъ и Грумбахъ, считалъ себя несправедливо' лишеннымъ отцовскаго наслѣдія и точно также ждалъ случая силою овладѣть имъ; мысль эта обратилась даже у него въ пунктъ помѣшательства. Впрочемъ, его дѣло было совершенно не то, что Грумбаха; его отецъ добровольно призналъ и утвердилъ вынужденный виттенбергскій договоръ объ уступкѣ саксонскаго курфиршества (т. IV, стр. 555). Онъ сдѣлалъ это по наумбургскому договору, заключенному въ 1554 съ преемникомъ курфирста Морица-, Августомъ, и подписанному Іоганномъ-Фридрихомъ въ самый день своей смерти. Въ этомъ договорѣ онъ сдѣлалъ курфирсту новыя уступки, -по которымъ владѣнія старшей герцогской линіи получили почти нынѣшніе предѣлы свои.
Въ 1563 Грумбахъ, возвратившись изъ Франціи, предложилъ герцогу Сак-сенъ-Готскому служить во главѣ имперскихъ рыцарей его цѣлямъ; онъ съумѣлъ такъ опутать глуповатаго и легковѣрнаго герцога, что тотъ далъ ему у себя убѣжище и возможность держать епископа вюрцбургскаго въ постоянномъ страхѣ. Іоганнъ-Фридрихъ далъ ему пріютъ и защиту въ замкѣ Геллингенѣ, въ Кобургскомъ округѣ Кенигсбергѣ, у самой вюрцбургской границы. Здѣсь Грумбахъ собралъ своихъ рыцарскихъ товарищей-грабителей: Штейна, Мандельсло, Цедвица, Дитриха фонъ Биха и другихъ съ ихъ наемниками, и вмѣстѣ съ Штейномъ издалъ печатный манифестъ по образцу бранныхъ вызововъ временъ кулачнаго права.
Во время сборовъ Грумбаха и его товарищей къ походу противъ Вюрцбурга съ 800 рейтаровъ, епископъ бѣжалъ 27 сентября 1563 въ Маріенбергъ, а оттуда въ Нюрнбергъ. Онъ хорошо сдѣлалъ, что такъ спѣшилъ: уже 4 октября Грумбахъ. явился передъ Вюрцбургомъ, гдѣ не было никакихъ Войскъ. Граждане хотѣли было защищать городъ, но Грумбахъ разбилъ ворота, и ворвался. Впрочемъ дѣло обошлось еще довольно благополучно, потому что только около десятка человѣкъ погибли въ суматохѣ. Рыцари надѣялись принудить гражданъ и соборный капитулъ заключить договоръ, въ силу котораго духовенство уступило бы- добровольно то, чего они требовали отъ него съ угрозами. Съ этою цѣлью они стращали гражданъ, капитулъ, намѣстника и совѣтниковъ епископа, разбойничали и грабили въ теченіе нѣсколькихъ дней, такъ что правительство, устало-
вленное епископомъ передъ отъѣздомъ, поневолѣ согласилось на предписанныя условія. Полупивъ обѣщаніе и удостовѣреніе, что епископъ утвердитъ договоръ, Грумбахъ 8 октября ушелъ изъ Вюрцбурга. Люди его унесли съ собой значительную добычу. Онъ тотчасъ распустилъ ихъ, будучи не въ состояніи долго содержать ихъ: такъ поступали въ то время и гораздо болѣе крупные владѣтели. Онъ навелъ такой страхъ на соборный капитулъ, на намѣстничество и на гражданъ Вюрцбурга, что они пристали къ епископу съ просьбами утвердить отъ своего имени все обѣщанное ими. Онъ цѣлый день колебался, но узнавъ, что все франконское рыцарство стоитъ за дѣло Грумбаха, какъ за свое собственное, исполнилъ желаніе старшинъ, канониковъ, намѣстника, совѣтниковъ, членовъ магистрата и гражданъ.
Пока живъ былъ Фердинандъ I, эти поступки рыцарства оставались безнаказанными, хотя князья сильно негодовали на нихъ. Фердинандъ ограничивался угрозами. Узнавъ о происшествіи въ Вюрцбургѣ, онъ разослалъ по всей имперіи изъ Пресбурга манифестъ, >въ которомъ Грумбахъ и товарищи его были навваны мятежниками, нарушителями мира и опальными. Фердинандъ укорялъ и епископа Фридриха за то, что онъ не далъ ему знать о своей распрѣ. Онъ требовалъ отъ него объясненія и приказывалъ ему выполнить его приказъ объ опалѣ Грумбаха. Однако епископъ не осмѣлился сдѣлать это. Въ отвѣтѣ своемъ императору онъ извинялся тѣмъ, что сила рыцарей, обнаруженная при нападеніи на Вюрцбургъ, такъ велика, что онъ не рѣшается тягаться съ ними. Императоръ повторилъ свое повелѣніе и при этомъ поименовалъ всѣхъ рыцарей, на которыхъ желалъ распространить преслѣдованіе.
Съ этой минуты дѣло Грумбаха и его союзниковъ, въ которое ввязался и Іоганнъ Фридрихъ Средній, стало дѣломъ всей имперіи, и курфирстъ Августъ Саксонскій, которому Грумбахъ, служа у герцога Готскаго, могъ очень докучать, хлопоталъ черезъ друга своего, римскаго короля Максимиліана, чтобы рыцарю приказали удалиться изъ герцогствъ Готскаго и Кобургскаго. Однако, болѣе двухъ лѣтъ прошло, пока отъ писанья и разговоровъ перешли къ дѣлу. Такъ называемый имперскій экзекуціонный наказъ (ВеісЬз-Ехесаііопз 0г<1пип§) еще не существовалъ; грумбахское дѣло дало поводъ приверти въ исполненіе давно начатыя приготовленія къ установленію всеобщаго мира и опредѣленію наказаній его нарушителямъ; при этомъ императоръ нашелъ содѣйствіе въ курфирстѣ Августѣ. Августъ былъ уже гораздо сильнѣе брата и предшественника своего Морица, значительно увеличивъ свои владѣнія присоединеніемъ епископствъ наум-бургскаго, міерзебургскаго и мейсенскаго. Присоединеніе это сдѣлалось безъ шума черезъ соглашеніе съ протестантскими дворянами, имѣвшими права на доходы этихъ духовныхъ владѣній. Духовныя владѣнія перешли къ курфирстамъ саксонскимъ на различныхъ условіяхъ. Въ Мерзебургѣ и Наумбургѣ капитулы еще долго продолжали выбирать епископовъ, но саксонскіе принцы управляли владѣніями ихъ въ званіи администраторовъ. Только въ 1581 Мейсенъ былъ соединенъ съ курфиршествомъ саксонскимъ, хотя наружно это епископство оставалось независимымъ почти до Головины семнадцатаго столѣтія. Вмѣстѣ съ этимъ усиленіемъ курфиршества саксонскаго сильно возрасло и значеніе Августа въ имперіи. Этому еще болѣе способствовала распря съ рыцарствомъ, стоявшимъ за Грумбаха и за герцога Готскаго, который далъ Грумбахупріютъ и защиту, тѣмъ болѣе, что императоръ отъ имени имперіи обратился къ содѣйствію курфирста, чтобы наказать рыцарей и своевольнаго имперскаго князя. Первый шагъ къ этому сдѣлалъ еще Фердинандъ I. Въ январѣ 1564 онъ снова повелѣлъ Іоганну Фридриху Среднему перестать подъ страхомъ опалы оказывать покровительство Грумбаху. Кромѣ того Фердинандъ поручилъ курфирсту Майнцскому, въ силу постановленій имперскаго Экзекуціоннаго наказа 1555 и 1559, созвать въ Вормсъ де-путаціонный имперскій сеймъ. Вскорѣ послѣ того курфирстъ Августъ Саксонскій подвинулъ грумбахское дѣло, созвавъ въ Ютербокъ окружный сеймъ и предъявивъ Іоганну Фридриху постановленное сеймомъ рѣшеніе. Но Іоганнъ Фридрихъ и-ли, вѣрнѣе, канцлеръ его, Брюкъ, неограниченно управлявшій имъ, пренебрегъ этимъ рѣшеніемъ. Пока Брюкъ поддерживалъ упрямство полупомѣшаннаго герцога, Грумбахъ воспользовался его суевѣріемъ и свелъ герцога съ шарлатаномъ Гансомъ Таузендшеномъ, который окончательно сбилъ его съ толку. Чтобы 10*
поддержать невѣроятное ослѣпленіе герцога, шарлатанъ этотъ разсказывалъ ему объ откровеніяхъ, ниспосылаемыхъ ему черезъ ангела.
Учрежденія для охраненія общественнаго мира и для наказанія нарушителей его не были еще окончены, какъ показываетъ рѣшеніе вормсскаго сейма, о которомъ мы скажемъ ниже. Впрочемъ, князья-предсѣдатели окружныхъ сеймовъ и начальники округовъ имперіи уже приняли нѣкоторыя мѣры. Іоганнъ Фридрихъ пренебрегалъ угрозами императора, а Грумбахъ дѣлалъ даже набѣги на владѣнія курфирста Саксонскаго. Мы сомнѣваемся, впрочемъ, чтобы онъ, какъ говорятъ, дѣйствительно нанялъ разбойниковъ, чтобы захватить курфирста, хотя графъ Гюнтеръ фонъ-Шварцбургъ и Христофъ фонъ-Цедвицъ донесли курфирсту объ этомъ и хотя въ послѣдующемъ уголовномъ судѣ надъ Грумбахомъ объ этомъ было много толковъ. Но противорѣчивыя показанія Ганса Бема и Филиппа Бласа, будто бы нанятыхъ Грумбахомъ для убіенія курфирста, кажутся намъ очень подозрительными. Императоръ употреблялъ всѣ ласковыя средства, чтобы уговорить герцога Іоганна Фридриха, который былъ точно околдовавъ. При посредствѣ другихъ князей, особенно тестя его, курфирста Фридриха III Пфальцскаго, императоръ представлялъ ему, какой опасности онъ подвергнетъ себя, если не обратитъ вниманія на его предостереженіе. Но Іоганнъ Фридрихъ еще держался понятій Франца Зикпнгена, хотя времена уже очень измѣнились. Впрочемъ, пока Фердинандъ жилъ, противъ него ничего не было предпринято, потому что въ германской имперіи торопиться не любили. Императоръ ограничился только постановленіемъ вормсскаго имперскаго депутаціоннаго сейма (мартъ 1564).
Князья, собравшіеся въ Вормсъ, громко высказывали свои опасенія по поводу явнаго мятежа, поднятаго рыцарствомъ. Въ протоколѣ сейма говорилось, что рыцари обнаруживаютъ такую дерзость, что нападеніе Грумбаха на Вюрцбургъ можно считать только предвѣстіемъ болѣе важныхъ событій. Что касается принятыхъ на сеймѣ рѣшеній, то пока были только точнѣе опредѣлены мѣры для обезпеченія исполненія приговоровъ въ округахъ. Было рѣшено выставить на государственный счетъ 1,500 рейтаровъ и изъ нихъ 1,000 поручить курфирсту Саксонскому, а 500 герцогу Юлихскому, какъ верховнымъ охранителямъ мира въ окрутахъ верхне и нижне-германскомъ. Разумѣется, къ этому прибавлялось, что если шайка Грумбаха или кто-нибудь изъ его союзниковъ предпримутъ какія-нибудь дальнѣйшія безчинства, то герцогъ и курфирстъ должны идти противъ нихъ и затушить пламя, пока оно не распространилось. Епископъ Фридрихъ вюрцбургскій поступалъ такъ, какъ будто никогда не заключалъ съ Грумбахомъ никакого соглашенія. Онъ послалъ въ Вормсъ злобное жалобное прошеніе, въ которомъ даже на заглавіи было множество самыхъ грубыхъ ругательствъ, и Грумбахъ не назывался въ немъ иначе какъ опальнымъ.
Грумбахъ и Іоганнъ Фридрихъ не обратили вниманія на это постановленіе, на предостереженіе императора и на письма къ герцогу многихъ князей. Іоганнъ Фридрихъ уговорилъ даже курфирста Бранденбургскаго ходатайствовать у императора Фердинанда за Грумбаха и его товарищей. Но ходатайство это не помогло, равно какъ и депутація, еще прежде посланная къ императору отъ восьми франконскихъ рыцарскихъ кантоновъ, чтобы замолвить въ пользу Грумбаха. Вскорѣ Фердинандъ умеръ (іюль 1564), а преемникъ его, Максимиліанъ II, сразу показалъ твердую рѣшимость дать вѣсъ императорскому значенію и своей верховной судебной власти въ имперіи. Вслѣдствіе этого уже въ 1565 братъ Іоганна Фридриха, Іоганнъ Вильгельмъ, отстранился отъ брата, чтобы не отвѣчать вмѣстѣ съ нимъ за его глупость, и принудилъ его раздѣлить герцогство, которымъ до сихъ поръ они владѣли сообща. Іоганнъ Вильгельмъ былъ въ то время единственнымъ братомъ Іоганна Фридриха, потому что третій братъ, Іоганнъ Фридрихъ Младшій, умеръ холостымъ въ октябрѣ 1564. Въ фервалѣ 1565 въ Веймарѣ былъ заключенъ между Іоганномъ Вильгельмомъ и Іоганномъ Фридрихомъ Среднимъ раздѣльный договоръ, по которому владѣнія ихъ раздѣлялись на герцогства Веймаръ н Готу; но уже ближайшіе потомки обоихъ братьевъ раздѣлились еще на нѣсколько линій. Впрочемъ, и договоръ 1565 былъ очень страненъ. По условіямъ его братья должны были каждыя шесть лѣтъ мѣняться своими участками. Только надворный судъ остался общій.
Въ началѣ 1566 Максимиліанъ созвалъ въ Аугсбургъ сеймъ, гдѣ разби
ралось и дѣло Грумбаха. Іоганнъ Фридрихъ не присутствовалъ на сеймѣ, а прислалъ своего совѣтника, Гузануса. Герцогъ поручилъ ему извиниться, что не отдалъ брату своему всей страны и не кончилъ полюбовно спора изъ-за покровительства Грумбаху и его товарищамъ. Онъ прибавлялъ, что дружески раздѣлился съ братомъ, отдавъ ему большую часть владѣній и крѣпость Кобургъ; крѣпость Готу онъ удержалъ за собою, потому что до него дошли слухи, будто императоръ хочетъ напасть на него и изгнать изъ послѣднихъ владѣній его.
Гузанусъ немедленно написалъ изъ Аугсбурга герцогу, умоляя его, не заступаться болѣе за рыцаря, такъ* какъ противъ Грумбаха есть офиціальное обвиненіе, что онъ' нанялъ убійцъ противъ Мельхіора Цобеля и слѣдовательно виновенъ въ совершенномъ ими преступленіи. Гузанусъ предувѣдомлялъ герцога, что опала противъ Грумбаха и товарищей его будетъ возобновлена, и что императоръ или подвергнетъ ей и герцога, или освободитъ подданныхъ его отъ присяги на вѣрность ему и отдастъ его владѣнія брату его. Герцогъ не обратилъ вниманія на это предостереженіе, хотя потомъ, по порученію императора, къ нему заѣхали нѣкоторые князья и старались уговорить его. Онъ не уступилъ и тогда, когда въ маѣ 1566 была возобновлена опала противъ Грумбаха и его товарищей, а также и противъ всѣхъ защитниковъ ихъ. Такимъ образомъ оставалось только оружіемъ заставить герцога уважать имперское правосудіе. Тѣмъ не менѣе ему трижды посылали еще разныя бумаги. Іоганнъ Фридрихъ не обращалъ на нихъ вниманія; наконецъ, 12 декабря 1566 онъ былъ лично объявленъ опальнымъ, и на слѣдующій же день императоръ поручилъ привести приговоръ противъ него въ исполненіе смертельному врагу его, Августу Саксонскому.
Герцогъ стоялъ на своемъ, и тщетно имперскій герольдъ привозилъ ему отъ имени императора опальную грамату. Но наконецъ и императоръ взялся за исполненіе. опальнаго приговора съ такою рѣшительностью, что курфирстъ Августъ уже 22 декабря выступилъ противъ Готы, а на сеймъ, собравшійся 3 января 1567 въ Зальфельдѣ, явился императорскій герольдъ и передалъ владѣнія Іоганна Фридриха брату его, Іоганну Вильгельму. Курфирстъ, въ лагерѣ котораго, кромѣ императорскихъ коммиссаровъ, находился и Іоганнъ Вильгельмъ, осадилъ городъ Готу и замокъ Гримменштейнъ. Изъ товарищей Грумбаха при Іоганнѣ Фридрихѣ не было только Мандельсло, который, предвидя исходъ дѣла, бѣжалъ при приближеніи экзекуціоннаго войска въ Нижнюю Саксонію. Вассалы Іоганна Фридриха, войска его и граждане храбро защищались въ Готѣ и замкѣ Гримменштейнѣ въ теченіе' пятнадцати недѣль. Наконецъ они отказались повиноваться далѣе герцогу Іоганну Фридриху, когда онъ въ своемъ безумномъ упорствѣ принялся во время осады чеканить монету, на которой называлъ себя законнымъ курфирстомъ. Не смотря на убѣдительныя просьбы герцога, они 4 апрѣля 1567 захватили опальныхъ рыцарей и его совѣтниковъ.
Трогательны послѣдніе переговоры суевѣрнаго и одураченнаго своими приближенными герцога съ его вѣрными подданными. Не смотря на его мольбы, они захватили опальныхъ; тогда онъ еще разъ вышелъ къ нимъ съ рогатиной въ рукѣ и сказалъ: «Дорогое воинство, я надѣюсь, что вы отвели свою душеньку (еиег МіШІеш ^екііЬИ), взявъ этихъ людей; сдѣлайте же для меня, отпустите канцлера Ганса Бейерна и Вильгельма фонъ Штейна.» Солдаты отвѣчали крикомъ: «Ни за что, ни за что!» Они отказались защищать долѣе и его самого.
Тогда наконецъ Іоганнъ Фридрихъ позволилъ своимъ вассаламъ, гражданамъ и войску вступить отъ его имени въ переговоры съ курфирстомъ Августомъ и заключить капитуляцію. Какъ неохотно онъ согласился на это—видно изъ словъ, записанныхъ имъ въ катихизисѣ, который донынѣ хранится въ Готѣ. Вотъ слова эти: «Аппо <1ошіпі 1567 апрѣля 13 крѣпость Гримменштейнъ и Гота сданы безъ причины, по проискамъ измѣнниковъ, причемъ и я взятъ въ плѣнъ, вечеромъ, между 5 и 6 часами.» Условія капитуляціи и 28-ми-лѣтнее заключеніе герцога въ Вѣнѣ показываютъ, что императоръ принялся за дѣло съ такимъ жаромъ, чтобы угодить курфирсту Августу. Въ капитуляціи было условлено, что герцогъ Іоганнъ Фридрихъ немедленно будетъ переданъ императору, именемъ котораго беретъ его курфирстъ; что всѣ опальные будутъ выданы и что магистратъ и граждане Готы, отъ имени Іоганна Фридриха, на колѣняхъ будутъ просить
— ІбО —
Прощенія у императора или, вмѣсто него, у курфирста, и присягнуть йа подданство герцогу Іоганну Вильгельму.
Баронъ фонъ Грумбахъ, въ то время уже дряхлый старикъ, и товарищи его были подвергнуты совершенно ненужному уголовному процессу, т. е. другими словами, безчеловѣчной пыткѣ, а потомъ 18 апрѣля 1567' звѣрски казнены въ Готѣ. Для характеристики нѣмецкихъ уголовныхъ правилъ и ученыхъ юристовъ, заправлявшихъ ими, замѣчательны начальныя слова приговора Грумбаха: «Хотя упомянутый Грумбахъ заслуживаетъ самаго строгаго наказанія, какое только можно придумать, но курфирстъ, по врожденному своему благодушію, смягчаетъ его съ тѣмъ, чтобы Грумбахъ былъ только заживо четвертованъ.»
Іоганна Фридриха привезли сначала въ Дрезденъ, гдѣ подвергли длинному допросу, ни въ чему не ведущему; потомъ передали его императорскимъ коммис-сарамъ. Они повезли его въ Вѣну въ жалкой одеждѣ и въ открытомъ экипажѣ и ввезли въ столицу съ нѣкоторымъ тріумфомъ, какъ дѣлали римляне съ побѣжденными царямиг Онъ до самой смерти (1595) пробылъ арестантомъ въ вѣнскомъ Нейштадтѣ. Благородная жена его, Елизавета, дочь курфирста Фридриха III Пфальцскаго, тщетно употребляла всѣ старанія выхлопотать ему освобожденіе. Наконецъ она послѣдовала за мужемъ своимъ въ изгнаніе и умерла незадолго до него. Курфирста Августа справедливо обвиняли въ подстрекательствѣ императора ко всѣмъ этимъ жестокостямъ и въ томъ, что будто онъ взялъ съ Максимиліана обѣщаніе не дозволять герцогу возвращаться въ Саксонію. За это народъ осмѣялъ курфирста въ пѣсняхъ и въ сатирахъ; изъ послѣднихъ особенно извѣстна «Соловей», которую Лессингъ вывелъ изъ забытія въ прошломъ столѣтіи.
Издержки на экзекуцію, высчитанныя въ 800,000 гульденовъ, были покрыты частью изъ имперскихъ и окружныхъ налоговъ, но большею частью пали на сыновей Іоганна Фридриха, которымъ только въ 1570 возвратили Отцовское владѣніе. До уплаты наложенной на нихъ суммы имъ пришлось дать въ залогъ четыре округа. Въ 1572 они раздѣлили свои владѣнія. Старшему, Іоганну Каз-имиру, достался Кобургъ, а младшему, Іоганну Эрнсту,—Эйзенахъ. Оба умерли, не оставивъ наслѣдниковъ, и владѣнія ихъ перешли къ потомкамъ дяди ихъ, Іоганна Вильгельма. У ІогаНна Вильгельма осталось два сына, и изъ нихъ старшій, Фридрихъ Вильгельмъ I, получилъ Альтенбургъ, а младшій, I о г а н н ъ,—Готу, Веймаръ и Эйзенахъ. Альтенбургская линія, идущая отъ перваго, пресѣклась во второй половинѣ семнадцатаго столѣтія. Домъ же втораго еще при сыновьяхъ его раздѣлился на три линіи; изъ сыновей его одинъ взялъ себѣ Веймаръ, другой Эйзенахъ, а третій Готу.
4. Венгрія, Трансильванія и османы при императорахъ Фердинандѣ I и Максимиліанѣ II.
Мы уже разсказывали (т. IV, стр. 539—40 и V, стр. 34) о войнахъ, которыя вели съ османами Фердинандъ I и Максимиліанъ II; но теперь намъ приходится снова возвратиться къ нимъ, чтобы досказать недосказанное и разъяснить связь ихъ съ другими событіями того времени. Мы говорили, что османы овладѣли почти всею Венгріею, потому что Фердинандъ I спорилъ съ Заполіемъ о королевскомъ титулѣ, и что султанъ Со лиманъ II, подъ предлогомъ защиты вдовы Заполія, Изабеллы, и маленькаго сына его, Іоанна Сигизмунда, занялъ Офенъ и заставилъ Изабеллу удалиться въ Трансильванію. Но мы не говорили еще о роли, которую игралъ въ этихъ дѣлахъ одинъ честолюбивый монахъ. То былъ Георгъ Утышевичъ или, какъ называютъ его въ нашихъ историческихъ книгахъ, Мартинуцци. Фердинандъ пользовался его услугами въ трудныхъ переговорахъ своихъ съ Солиманѳмъ II; но въ то же время Мартинуцци былъ въ такихъ короткихъ отношеніяхъ съ Заполіемъ, что самъ султанъ предостерегалъ императора противъ этого опаснаго человѣка. У Мартинуцци было много связей въ Трансильваніи, куда онъ поѣхалъ за Изабеллою, матерью молодаго Іоанна Сигизмунда Заполія, и гдѣ онъ вскорѣ сдѣлался сильнѣе самой Изабеллы, такъ что отказался даже дать ей отчетъ въ управленіи, говоря, что
обязанъ имъ только Іоанну Сигизмунду, когда онъ выростетъ. Тутъ онъ сошелся съ императоромъ и въ 1549 устроилъ договоръ, въ силу котораго. Изабелла, стѣсненная между Фердинандомъ и Солиманомъ, обязалась, подъ извѣстными условіями, уступить императору Трансильванію. За эту услугу Фердинандъ обѣщалъ Мартинуцци санъ архіепископа иранскаго и ходатайство о возведеніи его въ кардинальское достоинство. Но исполненіе договора отсрочилось до 1551, потому что турки снова наводнили Венгрію страшными полчищами.
Фердинанду въ этой войнѣ помогали волонтеры со всего христіанскаго міра. Но. пока арміей командовалъ Никласъ фонъ Зальмъ, война шла неудачно. Мартинуцци сдѣлался въ 1551 архіепископомъ, а въ ноябрѣ того же годакарди-наломъ; когда главнокомандованіе было поручено Кастахъ до, Мартинуцци удалось, наконецъ, привести въ исполненіе устроенный имъ договоръ; у него было много связей въ Трансильваніи, и онъ вмѣстѣ съ Кастальдо руководилъ роенными дѣйствіями противъ турокъ въ Венгріи и велъ переговоры и съ турками, и съ императоромъ. На настойчивые вопросы Изабеллы онъ. даже признался ей, что поддерживаетъ сношенія съ турками, и просилъ у нея прощенія. Онъ былъ прощенъ; но миръ продолжайся недолго, и но время пребыванія его при венгерскомъ войскѣ въ Гроссъ-Вартейнѣ онъ формально былъ объявленъ на трансильванскомъ сеймѣ государственнымъ измѣнникомъ. У него хватило безстыдства » явиться на, сеймъ для оправданія, надѣясь на свою партію въ Трансильваніи, на армію Кастальдо и на свои собственныя войска, двигавшіяся въ Трансильванію. Пока Кастальдо бралъ въ. Трансильваніи одну крѣпость за другой, Изабелла, покинутая своими вассалами, бѣжала въ Карльсбургъ. Мартинуцци возвратилъ, ей сокровища ея мужа и убѣдилъ .просьбами и объясненіями поручить ему переговоры съ Кастальдо. Цри этомъ Мартинуцци разъѣзжалъ въ монашеской рясѣ въ каретѣ въ восемь лошадей, и вообще окружилъ себя такою царскою роскошью,, что сдѣлался подозрительнымъ и туркамъ, и имперцамъ, въ то время, какъ желалъ сохранить дружескія отношенія и съ тѣми, и съ. другими. Наконецъ, 27 іюля 1551 Изабелла исполнила договоръ, устроенный Мартинуцци въ 1549 году. Она отказалась отъ Венгріи и Трансильваніи и выдала Фердинанду ворону и другіе знаки королевскаго достоинства. За это ей было возвращено ея< приданое 100,000 дукатовъ, а. сыну ея даны силезскія герцогства Ратиборъ и Оппельнъ и возвращены всѣ конфискованныя у мужа ея громадныя помѣстья въ Венгріи; кромѣ того, ей обѣщали женить ея сына на дочери Фердинанда. Іоаннъ Сигизмундъ былъ обрученъ 11 августа 1551 въ Колоскомъ монастырѣ при Клаузенбургѣ; потомъ Изабелла уѣхала, но вскорѣ, какъ мы уже говорили, стала громко жаловаться, что ее обманули,, а между тѣмъ въ 1552 турки свирѣпствовали въ Венгріи хуже прежняго.
Въ концѣ 1551 императорская армія подъ предводительствомъ Касталвдо и Мартинуцци успѣшно дѣйствовала въ Венгріи и взяла бы крѣпость Липну, если бы Мартинуцци по полученіи кардинальства не началъ снова оказывать тайныхъ услугъ туркамъ, думая этимъ удержать за собою' Трансильванію. Онъ навлекалъ на себя подозрѣніе уже тѣмъ, что Гайдеръ-паша хвастался родствомъ съ нимъ, а султанъ далъ ему письменное прощеніе за. все прежнее. Мартинуцци не только просьбами домогался у султана прощенія, но и доставилъ липпскому гарнизону и коменданту свободное отступленіе, въ Бѣлградъ. Это возмутило- венгровъ, и они подъ предводительствомъ Хорвата, Балассы и Михаила Домбая напали на отступавшихъ Турокъ и уничтожили большую часть ихъ. Кастальдо извѣстилъ Фердинанда о двусмысленныхъ поступкахъ кардинала и о сношеніяхъ его съ Константинополемъ, прибавляя, что императоръ неизбѣжно потеряетъ Трансильванію, если Мартинуцци сохранитъ свое вліяніе. На это Фердинандъ написалъ Кастальдо, чтобы онъ какъ-нибудь постарался избавиться отъ измѣнника. Вслѣдствіе этого Мартинуцци былъ убитъ испанскими и итальянскими офицерами императорской арміи. Онъ жилъ въ замкѣ Альвинчѣ, куда къ нему часто пріѣзжали турецкіе гонцы и уполномоченные; туда къ нему пріѣхали Кастальдо и Сфорца Пал-лавичини, заняли итальянскими и испанскими бандитами башни замка, и 18 декабря въ комнату кардинала вошелъ, секретарь Кастальдо подъ предлогомъ подачи кардиналу бумаги для подписи и поразилъ его кинжаломъ въ горло; Пал-лавичини, вбѣжавшій вслѣдъ за нимъ, также ранилъ кардинала, а испанцы, вве
денные Лопесомъ, добили его прикладами. Такъ разсказываетъ Бухгольцъ въ біографіи Фердинанда. Мы не утверждаемъ, что все это происходило именно такъ; но во всякомъ случаѣ для памяти Фердинанда всегда будетъ позоромъ, что онъ такъ по-восточному отдѣлался отъ опаснаго слуги.
Императорская армія дѣйствовала въ Венгріи такъ же жестоко и опустошительно, какъ и турецкая. Мы уже говорили, что Маркъ Хорватъ (стр. 33) въ 1556 удержалъ передъ Шигетомъ всѣ турецкія силы, что по проискамъ турокъ Іоаннъ Сигизмундъ Заполій снова сталъ великимъ княземъ трансильванскимъ, и что война кончилась въ 1562 дорого купленнымъ перемиріемъ. Перемиріе было заключено на восемь лѣтъ, но не просуществовало и половины этого срока. Мать Сигизмунда, желавшая помирить сына съ Фердинандомъ бракомъ его на дочери Фердинанда, умерла, не осуществивъ своего намѣренія; по смерти отца Максимиліанъ II былъ принужденъ начать съ Іоанномъ Сигизмундомъ войну. Іоаннъ Сигизмундъ не отказывался отъ титула избраннаго короля венгерскаго и при Максимиліанѣ хотѣлъ оружіемъ защищать свои права. Испытавъ на войнѣ неудачи, онъ снова призвалъ турокъ, которые въ 1566 опять объявили императору войну и принудили его уступить Іоанну Сигизмунду три венгерскіе города, платить Турціи годовую дань и сдѣлать значительные подарки турецкимъ министрамъ. За все это Максимиліанъ только въ мартѣ 1568 добился перемирія, которое, однако, нисколько не прекратило разбойничьихъ набѣговъ турокъ. Слабому Іоанну Сигизмунду тоже приходилось отъ турокъ плохо. Онъ долженъ былъ согласиться на всевозможныя униженія и уступки, и тѣмъ не менѣе посланникъ его, Альбертъ де Визъ, за то, что не всталъ съ лошади передъ муфтіемъ, потерпѣлъ на улицѣ отъ янычаръ такіе побои, что вскорѣ умеръ. Поэтому Іоаннъ Сигизмундъ тайно старался сойтись съ Максимиліаномъ противъ турокъ и въ 1570 заключилъ съ нимъ договоръ, въ которомъ, наконецъ, отказался отъ титула избраннаго короля Венгріи. Союзъ противъ туровъ былъ главнымъ условіемъ этого договора. Обѣ стороны обѣщали другъ другу держать договоръ въ возможной тайнѣ.
Въ силу того же договора Іоаннъ Сигизмундъ долженъ былъ жениться на баварской принцессѣ Маріи; но этому воспротивились іезуиты, которыхъ Максимиліанъ изгналъ изъ Венгріи; они не хотѣли этого брака, потому что Іоаннъ Сигизмундъ сдѣлался социніанцемъ и старался распространить это ученіе. Іезуиты словесно и печатно кричалп, что ученіе Социна объ абсолютномъ единствѣ христіанскаго Бога, есть не что иное, какъ атеизмъ или нѣчто еще худшее, такъ что баварская принцесса съ отвращеніемъ отказалась отъ брака. Іезуиты ревностно хлопотали и противъ благороднаго Георгія Бландрата, піемонтскаго врача Іоанна Сигизмунда; но онъ своею евангельскою вѣрою и чистотою нравовъ посрамилъ всѣхъ догматиковъ.
Іоаннъ Сигизмундъ умеръ бездѣтнымъ въ мартѣ 1571 въ то самое время, когда султанъ Селимъ II набиралъ войско, чтобы отмстить ему за союзъ съ Максимиліаномъ. На мѣсто Іоанна Сигизмунда трансильванскіе чины выбрали новаго воеводу, испросивъ предварительно позволенія султана. Позволеніе было дано, и на мѣсто Іоанна Сигизмунда былъ избранъ Стефанъ Баторій. Новый правитель немедленно послалъ годовую, дань въ Константинополь, а посланники Селима привезли ему знамя и скипетръ. Максимиліанъ также торжественно призналъ его; но между ними были два нерѣшенные вопроса, повлекшіе за собою не мало споровъ. Стефанъ Баторій оказывалъ, впрочемъ, императору важныя услуги въ его ссорахъ съ турками, хотя и не могъ остановить ихъ разбойничьихъ набѣговъ. Максимиліанъ былъ такъ благоразуменъ, что послѣдовалъ совѣту стараго архіепископа В е р а н ц и, своего намѣстника (іосшп іепепв) въ Венгріи, и послѣ побѣды донъ Хуана при Лепанто (стр. 38) не согласился принять участія въ войнѣ съ турками.
Максимиліанъ поступалъ не такъ благоразумно въ Польшѣ, гдѣ въ 1572 со смертью Сигизмунда Августа пресѣклась династія Ягеллоновъ, и польскій престолъ остался незанятымъ. Двѣ сестры императора одна за другою были замужемъ за Сигизмундомъ Августомъ, такъ что Максимиліанъ имѣлъ въ Польшѣ много сторонниковъ и сталъ добиваться польскаго престола. Стефанъ Баторій, сперва также искавшій вѣнца Ягеллоновъ и, подобно Максимиліану, имѣвшій въ Польшѣ сильную партію, добровольно уступилъ императору. Но поляки неожи-
давно выбрали не Максимиліана, а герцога Генриха Анжуйскаго, царствовавшаго потомъ во Франціи подъ именемъ Генриха III. Генрихъ, какъ мы знаемъ (стр. 44), вскорѣ послѣ своей коронаціи бѣжалъ во Францію. Тогда поляки объявили его лишеннымъ польской короны и предприняли новые выборы. Максимиліанъ опять явился претендентомъ. При втомъ онъ, конечно, заботился о своихъ сыновьяхъ, такъ какъ самъ сталъ уже хворать; особенно имѣлъ онъ въ виду Эрнста, который впослѣдствіи пристроился въ Нидерландахъ, какъ н братъ его, Альбрехтъ. Старшій же сынъ, Рудольфъ П, еще въ 1572 былъ избранъ королемъ Венгріи, въ 157'5 королемъ Богеміи, въ октябрѣ 1575 римскимъ королемъ и коронованъ 1-го ноября того же года. Стефанъ Баторій снова явился соперникомъ Максимиліана, но на этотъ разъ уже не уступилъ ему; а послалъ въ Польшу Георгія Бландрата съ большими деньгами, испросилъ за себя ходатайство султана Селима и обѣщалъ, что было Для него, вѣроятно, всего непріятнѣе, жениться на пятидесяти-лѣтней сестрѣ Сигизмунда Августа, Аннѣ. Голоса при выборахъ раздѣлились. Декабря 14 1575 партія палатина краковскаго избрала королемъ Стефана Баторія, а сенатъ, руководимый архіепископомъ гнѣзненскимъ, императора Максимиліана. Обѣ партіи послали къ своимъ избранникамъ депутатовъ.
Стефанъ Баторій принялъ корону и немедля устроилъ избраніе въ трансильванскіе воеводы своего брата, Христофора Бат орія, чтобы тотъ въ его отсутствіе правилъ страною по его совѣту и указанію,, а. излишки доходовъ представлялъ ему. Перваго мая 1576 онъ короновался въ Краковѣ королемъ польскимъ и женился на принцессѣ Аннѣ. Максимиліанъ тоже принялъ предложеніе польской депутаціи и, казалось, намѣревался оружіемъ овладѣть польскою короною. Онъ готовился въ Венгріи къ войнѣ противъ Баторія, а въ Германіи, гдѣ жилъ въ Аугсбургѣ, сталъ уже набирать войско; но смерть поразила его 13 октября 1576 на сорокъ девятомъ году отъ роду.
За исключеніемъ Іосифа I и Іосифа II, Максимиліанъ II былъ единственнымъ правителемъ изъ Габсбургскаго дома, имѣвшимъ искреннее желаніе разрушить старые обычаи австрійской монархіи и пагубную власть прелатовъ, нарочно распространявшихъ суевѣріе. Но, подобно двумъ другимъ императорамъ, онъ не окончилъ ничего начатаго: такъ что во всякомъ случаѣ нельзя отрицать, что весь длинный рядъ несчастій, постигавшихъ австрійскую монархію и германскую имперію въ теченіе всего слѣдующаго столѣтія, находится въ связи съ его реформами, хотя, конечно, онѣ не были причиною нхъ.
.5. Венгрія и Трансильванія при Рудольфѣ П.
Рудольфъ II, наслѣдовавшій своему отцу, прожилъ до двѣнадцати лѣтъ при матери, которая тщательно воспитала его въ той механической набожности, которая составляетъ потребность людей слабаго характера: привыкая къ безусловному повиновенію своимъ духовникамъ, они подавляютъ въ себѣ всякое свободное движеніе души и считаютъ поповскую болтовню голосомъ самого Бога. На двѣнадцатомъ году Рудольфа отправили въ Испанію, гдѣ король Филиппъ П назначилъ его своимъ наслѣдникомъ, потому что по смерти перваго сына (1568) въ теченіе десяти лѣтъ (де 1578) не имѣлъ другаго. Рудольфъ прожилъ въ Испаніи шесть лѣтъ до 1570 и получилъ совершенно испанское воспитаніе: іезуиты сдѣлали изъ него ученаго, совершенно непрактичнаго въ жизни, и врага евангелическаго ученая, которое при отцѣ его покровительствовалось и поддерживалось въ Австріи, въ Венгріи и Богеміи. Бею свою жизнь онъ слѣдовалъ испанскимъ внушеніямъ и былъ всегда окруженъ іезуитами, которые по принципу своего ордена старались искоренять ученіе протестантовъ, а гдѣ вто оказывалось невозможно, то по крайней мѣрѣ, истреблять самихъ протестантовъ. Максимиліанъ возвысилъ значеніе императора тѣмъ, что и католики, и лютеранскіе, и кальвинистскіе протестанты стали охо тно признавать его судьей въ своихъ спорахъ: напротивъ того, мнѣнія Рудольфа внушали протестантамъ ужасъ, потому что онъ постоянно былъ окруженъ іезуитами, которые своими проповѣдями возстановляли п его, и всѣхъ
католиковъ противъ протестантства, поддерживали и раздували до> непримиримости вражду между лютеранами, кальвинистами и криптокальвинистами. Протестантскіе богословы своимъ рвеніемъ къ новой схоластической сухой догматикѣ помогали кознямъ іезуитовъ. Слабоумный императоръ Рудольфъ въ послѣдніе годы своей жизни сдѣлался игрушкою всѣхъ, кто умѣлъ овладѣть имъ; это видно изъ недавно обнародованной и взятой изъ актовъ жизни камердинера его, Ланга; въ ней обнаруживаются самые невѣроятные факты. Событія царствованія Рудольфа служатъ какъ бы прелюдіей къ тому, что произошло въ слѣдующемъ столѣтіи. Мы остановимся только на томъ, что имѣло отношеніе къ тридцатилѣтней войнѣ.
Рудольфъ основалъ свое мѣстопребываніе въ Прагѣ и вначалѣ не показывалъ такихъ явныхъ признаковъ идіотизма, которые такъ несомнѣнно обнаружились въ немъ впослѣдствіи. Въ Прагѣ онъ занимался процвѣтавшею тогда подъ названіемъ астрономіи астрологіей, которой потомъ былъ принужденъ заниматься съ нимъ самъ, великій Кеплеръ, вызванный имъ въ Прагу. Кромѣ того, онъ отыскивалъ философскій камень и вообще предавался алхиміи. Его всюду окружали іезуиты. Въ Австріи преслѣдованіемъ протестантовъ занимался сначала за Ру- > дольфа іезуитскій провинціалъ Лаврентій Маги; впослѣдствіи, когда Рудольфъ передалъ правленіе Австріей своему брату Эрнсту, іезуитъ С ц а н т о усердствовалъ противъ протестантовъ также ревностно. Эрцгерцогъ Эрнстъ, какъ извѣстно, былъ впослѣдствіи посланъ Филиппомъ II въ Нидерланды; онъ былъ воспитанъ совершенно по-испански и во всѣхъ отношеніяхъ оказывался способнымъ заниматься преслѣдованіемъ протестантства, которому отецъ его такъ благопріятствовалъ. Въ Кроаціи императору содѣйствовалъ въ этомъ дѣлѣ дядя его, Карлъ Штирійскій. Одинъ только братъ Рудольфа, Матѳій, камъ мы знаемъ (стр. 42), безъ позволенія главы своего дома, отправился въ Нидерланды и дѣйствовалъ противъ испанцевъ,.
Въ Трансильваніи пустилъ корни не только протестантизмъ, но и соціанизмъ; впрочемъ, іезуиты и тамъ захватили воспитаніе въ свои руки, частью потому, что имъ покровительствовалъ изъ Польши Стефанъ Баторій, а частью потому, что за ними были тогда положительныя заслуги въ дѣлѣ преподаванія и науки. Братъ Стефана,, Христофоръ Баторій, хотя былъ женатъ на реформаткѣ, Елисаветѣ Бочкай,однако, поручилъ воспитаніе своего сына, Сигизмунда Бато-р і я, іезуиту Іоанну Л е л е ш и и въ 1579 учредилъ двѣ іезуитскія коллегіи, одну въ Карльсбургѣ, а другую въ Монастырѣ. За это іезуиты выхлопотали ему отъ брата его, Стефана, который очень неохотно согласился на это, разрѣшеніе на избраніе чинами восьмилѣтняго сына его въ преемники. Избраніе его произошло въ апрѣлѣ 1581, за мѣсяцъ до смерти Христофора. Почти въ то же время іезуиты овладѣли всѣмъ учебнымъ преподаваніемъ. Управленіе страною на время несовершеннолѣтія Сигизмунда было поручено чинами тремъ лицамъ, которыя своими поступками возбудили такое неудовольствіе, какое въ Венгріи Рудольфъ и его совѣтники. Стефану Баторію пришлось, наконецъ, взяться за дѣло племянника. Опекуномъ его онъ назначилъ Іоанна Геци, что дѣлаетъ ему большую честь, потому что при этомъ онъ сталъ выше, предразсудковъ своихъ родственниковъ, своего, времени и даже своихъ собственныхъ: Геци былъ реформатъ. Пока былъ живъ Стефанъ Баторій, іезуиты и сторонники ихъ сохраняли, впрочемъ, въ Трансильваніи перевѣсъ за собою. Но по смерти его поступки ихъ и ненависть къ нимъ протестантовъ, основательная или неосновательная въ отдѣльныхъ случаяхъ, произвели безпорядки какъ въ Трансильваніи, такъ и въ Венгріи.
Съ 1585 турки снова начали опустошительные набѣги на Ероацію и на другія границы. Рудольфъ былъ въ этомъ отношеніи сначала счастливѣе своихъ предшественниковъ, и турки безпокоили его менѣе, потому что султаны уже не управляли, какъ прежде, сами своимъ войскомъ и государствомъ. Перемѣна эта произошла уже при пьяницѣ Селимѣ П,, а наслѣдникъ его, Мурадъ III, вступившій на престолъ за два года до Рудольфа, заперся въ гаремъ, поддался вліянію женщинъ, а управленіе дѣлами предоставлялъ людямъ, которые случайно подвертывались ему. Тѣмъ не менѣе, Рудольфу пришлось послать этому султану усиленную дань и кромѣ того значительные и дорогіе подарки, чтобы добиться подтвержденія мира, дарованнаго Селимомъ Максимиліану.
Йе смотря на новыя опустошенія турокъ, императора уговорили поддержать исканія своего брата на польскій престолъ по смерти Стефана Баторія (декабря 1586). Поляки въ августѣ 1587 приступили къ избранію новаго короля. При этомъ они раздѣлились на двѣ партіи. Большинство избрало сына шведскаго короля Іоанна, Сигизмунда ІП, мать котораго, Екатерина, была <?естра послѣдняго Ягеллона; меньшинство, въ угоду венгерскимъ магнатамъ, избрало брата Рудольфа, гросмейстера Тевтонскаго ордена, Максимиліана. Первый былъ воспитанъ матерью, окруженною въ протестантской Швеціи іезуитами, въ видахъ польскаго престола, въ католицизмѣ; но ни Екатерина, ни іезуиты не разсчитали, что черезъ это онъ лишится своей наслѣдственной страны, Швеціи. Послѣ такого двойственнаго избранія Максимиліанъ съ помощью небольшаго числа венгерцевъ, нанятыхъ его друзьями, рѣшился отправиться съ этимъ слабымъ отрядомъ въ Польшу, чтобы оружіемъ отстоять свой выборъ. На его сторонѣ былъ государственный -маршалъ Зборовскій; выборъ же Сигизмунда отстаивалъ фельдмаршалъ и государственный канцлеръ Замойскій, обезсмертившій себя какъ ученый изслѣдователь. Максимиліанъ достигъ Кракова, тогдашней столицы Польши; но городъ храбро защищался противъ него, пока Замойскій не подошелъ на помощь. Послѣ нѣсколькихъ удачныхъ стычекъ Замойскій прогналъ Максимиліана за границу. Максимиліанъ, безразсудно понадѣясь на 1,000 человѣкъ пѣхоты и 500 конницы, приведенныхъ къ нему его друзьями, венгерскими магнатами Валентиномъ Препоствари, Павломъ Мелитомъ и Петромъ Андрасси, сдѣлалъ въ началѣ 1588 новую попытку; но 24 января близъ городка Бичина былъ на голову разбитъ Замойскпмъ, получившимъ подкрѣпленіе изъ Трансильваніи. Послѣ пораженія Максимиліанъ укрылся въ Бичинѣ, но дня черезъ четыре былъ принужденъ сдаться непріятелю. Его отвезли1 въ замокъ Красноставъ близъ Люблина и продержали тамъ цѣлый годъ въ заключеніи. Все это время братъ его, императоръ, не дѣлалъ для него ничего, положившись на переговоры съ поляками, завязанные папскимъ нунціемъ и испанскими посланниками. Наконецъ, въ февралѣ 1589 на варшавскомъ сеймѣ былъ заключенъ договоръ, которымъ Максимиліану давалась свобода. Этотъ договоръ былъ позоренъ для Австріи. Она должна была возвратить, городъ Леблау, завоеванный венграми на пути въ Польшу, и привести его въ прежнее состояніе, и кромѣ того уступить графство Зипсъ съ шестнадцатью городами, заложенное нѣкогда полякамъ императоромъ Сигизмундомъ. Кромѣ того, за Максимиліана было дано 40,000 гульденовъ выкупа. Тѣмъ не менѣе его продержали въ заключеніи еще пять мѣсяцевъ, но за то онъ не сложилъ титула короля польскаго. Рудольфъ до того пренебрегалъ государственными дѣлами, что только въ 1598 утвердилъ этотъ договоръ, такъ что, не смотря на постоянные раздоры съ поляками, Максимиліанъ все это время титуловался королемъ польскимъ.
Венгры сдѣлались между тѣмъ почти совершенно независимыми, хотя эрцгерцогъ Эрнстъ былъ номинально намѣстникомъ. Прикрытыя личиною религіознаго рвенія, дѣйствія корыстолюбивыхъ и жадныхъ іезуитовъ, которые до сихъ поръ смѣшиваютъ внѣшнюю церковь съ внутреннею религіею, были главною причиною неудовольствій въ Венгріи и Трансильваніи. Въ Травсильваніи наставникомъ Сигизмунда Баторія былъ іезуитъ Лелеши, и безчинство іезуитовъ дошло наконецъ до того, что трое достойнѣйшихъ и заслуженнѣйшихъ людей, Геци, Гальсій и Каваточій, потребовали удаленія Лелеши и назначенія на мѣсто его наставникомъ воеводы Михаила Брутуса. Сигизмундъ Баторій не согласился на это, не взирая ни на какіе доводы. Тогда за дѣло взялись чины п въ 1588 объявили іезуитамъ, чтобы они въ теченіе двадцати пяти дней выѣхали изъ страны.
Вслѣдъ затѣмъ Рудольфа стали безпокоить турки и венгры. Турки, особенно визирь Синанъ-паша, производили страшныя опустошенія въ' Кроаціи, Штиріи и въ другихъ провинціяхъ, тѣмъ болѣе, что эрцгерцогъ Эрнстъ былъ плохой полководецъ. Въ декабрѣ 1592 эрцгерцога отозвали въ Нидерланды; Рудольфъ самъ не могъ рѣшиться покинуть Прагу; тогда Филиппъ II послалъ въ Венгрію младшаго Мансфельда, который воевалъ успѣшнѣе. Наконецъ, Рудольфъ долженъ былъ передать правленіе Венгріей брату Матѳію, такъ какъ изъ остальныхъ братьевъ Эрнстъ былъ занятъ въ Нидерландахъ, второй-Альбрехтъ, жилъ въ Испаніи, а третій — Максимиліанъ, сначала какъ опекунъ сына дяди своего,
Карла, былъ занятъ во внутренней Австріи и на границѣ, а съ 1595 въ Тиролѣ, гдѣ наслѣдовалъ умершему въ то время эрцгерцогу Фердинанду, сыновья котораго отъ Филиппины Вельзеръ не имѣли права на престолонаслѣдіе. Матѳій былъ такъ же неспособенъ вести турецкую войну и венгерскія дѣла, какъ и Эрнстъ. Притомъ Рудольфъ ненавидѣлъ его за ту роль, какую онъ игралъ въ Нидерландахъ; но венгры именно за это полюбили его. Къ счастію, ни Мурадъ III, ни преемникъ его Мухаммедъ III, не были способны извлечь выгоду изъ несчастнаго положенія австрійскаго правительства. Успѣхъ былъ поперемѣнно то на той, то на другой сторонѣ, но для несчастной Венгріи война эта принесла только новыя опустошенія и варварскія жестокости. Она длилась до 1602 съ перемѣнными побѣдами и пораженіями, осадами и завоеваніями отдѣльныхъ городовъ. Мы предоставляемъ разсказъ обо всемъ этомъ спеціальнымъ историкамъ; но нельзя умолчать о дѣлахъ Трансильваніи и о внутреннихъ религіозныхъ смутахъ въ Австріи и въ Венгріи, потому что онѣ чрезвычайно выжны для всеобщей исторіи семнадцатаго столѣтія.
Въ Трансильваніи, какъ мы сказали, власть іезуитовъ надъ слабымъ воспитанникомъ ихъ, Сигизмундомъ, возбудила сильные раздоры между партіями, и наконецъ іезуиты были изгнаны. Изгнать ихъ было, однако, трудно, потому что папа, Испанія и Австрія имѣли по милости турокъ сильныя партіи и большое вліяніе въ Трансильваніи, и при томъ самъ Сигизмундъ предпочиталъ союзъ съ Австріею союзу съ турками, которымъ былъ обязанъ престоломъ. Когда турки начали войну съ венграми и потребовали его помощи согласно союзному договору, Сигизмунду пришлось открыто рѣшиться взять чью-нибудь сторону. Протестанты и слышать не хотѣли о союзѣ съ Австріею; только двое изъ ихъ партіи, Бочкай и Гецій, были за Австрію. Оба они были близкіе родственники Баторія и протестанты, такъ что согласіе ихъ съ іезуитами непонятно, и венгерскіе писатели объясняютъ его тѣмъ, будто Бочкай и Гецій надѣялись, что члены дома Баторія, поссорившись изъ-за религіи, погубятъ другъ друга и такимъ образомъ откроютъ имъ путь къ престолу. Вѣрить этому объясненію вполнѣ нельзя. Во всякомъ случаѣ, когда въ августѣ 1594 на сеймѣ въ Клаузенбургѣ оказалось, что только силою можно заставить заключить союзъ съ Австріею, они предоставили свои войска въ распоряженіе Сигизмунда для рѣшительнаго удара (соир й’ёіаі) противъ противниковъ этого союза.
Стефанъ Іозика совѣтовалъ молодому Сигизмунду послѣдовать итальянскому правилу (сова Гайа Ьа саро — что взято, то свято), которому и въ наше время слѣдуютъ въ нѣкоторыхъ странахъ очень успѣшно. Сигизмундъ послѣдовалъ совѣту и внезапно приказалъ арестовать двухъ предводителей враждебной партіи, Александра и Гавріила Рендіевъ, и всѣхъ сторонниковъ ихъ. Оба Рендіи и Іоаннъ Изливъ были публично казнены на рыночной площади въ Клаузенбургѣ, а Балтазаръ Баторій и трое другихъ вельможъ въ другихъ городахъ. За этими казнями, признанными потомъ сеймомъ законными и справедливыми, послѣдовало въ апрѣлѣ 1595 на сеймѣ объявленіе опалы противъ кардинала Андрея Баторія. Папа послалъ его съ испанскимъ іезуитомъ Альфонсомъ Карили въ Трансильванію, чтобы устроить союзъ съ Австріею; но онъ принялъ сторону Балтазара и жаловался папѣ и всему совѣту на насиліе, совершенное противъ Балтазара. Послѣ казни вождей противной партіи никто уже не противился открыто намѣреніямъ іезуитовъ, и вскорѣ союзъ съ Австріею состоялся. Альфонсъ Карили былъ посланъ въ Прагу; за нимъ слѣдовало посольство изъ семи трансильванскихъ дворянъ подъ предводительствомъ Стефана Бочкая. Эрцгерцогъ Матѳій созвалъ въ началѣ 1595 сеймъ въ Пресбургъ п согласился на союзъ отъ имени венгровъ и на условія, заключенныя въ Прагѣ, и 28 января 1595 договоръ былъ подписанъ въ Прагѣ. Главныя условія договора заключались въ обоюдной помощи въ турецкой войнѣ и въ присоединеніи Трансильваніи къ Австріи въ случаѣ бездѣтной смерти Сигизмунда. Договоръ былъ утвержденъ венгерскимъ сеймомъ и внесенъ въ имперскія статьи. Короля польскаго, Сигизмунда III, также приглашали принять участіе въ союзѣ противъ турокъ; но Замойскій, доставившій Сигизмунду престолъ, былъ врагъ габсбургскаго дома и не хотѣлъ вступать съ нимъ въ союзъ.
Іезуиты не безъ основанія хвалились, что доставятъ Австріи Трансильванію. По рѣшенію сейма 1595 имъ снова былъ дозволенъ доступъ въ княжество, гдѣ
они скоро сдѣлались сильнѣе прежняго. Гецій умеръ въ 1594; Бочкай управлялъ дѣлами, и его послѣдующія дѣйствія заставляютъ думать, что онъ съ самаго начала имѣлъ намѣреніе погубить Баторіевъ. Онъ женилъ совершенно отупѣвшаго отъ суевѣрія Сигизмунда на Маріи Христинѣ, дочери эрцгерцога Карла, которая; подобно Сигизмунду, била воспитана по-монашески. Она уговорила мужа не наживать дѣтей, сложить съ себя княжеское достоинство и жить въ монашествѣ. Кажется, въ этомъ дѣлѣ были замѣшаны поповскія шашни; въ разсказахъ благочестивыхъ людей особенно удивительно то, будто Сигизмундъ былъ страстно влюбленъ въ жену и упалъ въ обморокъ, когда послѣ разлуки снова увидѣлъ ее; кромѣ того разсказываютъ, будто Христина еще невѣстою рѣшилась уговорить мужа вступить въ духовное званіе и все-таки обезпечила за собою ежегодную пенсію въ 170,000 гульденовъ.
Іезуитамъ очень хотѣлось, чтобы Сигизмундъ отрекся отъ престола. И дѣйствительно, они довели его до того, что онъ съ этою цѣлью отправился въ 1596 въ Прагу. Тамъ онъ предложилъ императору свою страну, а самъ рѣшился перейти въ духовное званіе и уѣхать въ Италію. Онъ требовалъ отъ императора только, чтобы Рудольфъ выхлопоталъ ему отъ папы кардинальское достоинство. Онъ уже сшилъ себѣ кардинальскую одежду и заранѣе тѣшился ею. Но на этотъ разъ императоръ оказался благоразумнѣе Сигизмунда. Рудольфъ посовѣтовалъ молодому человѣку возвратиться пока въ Трансильвапію, гдѣ онъ могъ быть полезнѣе общему дѣлу, противодѣйствуя страшнымъ опустошеніямъ турокъ. Тогда Сигизмундъ и великій магистръ Тевтонскаго ордена, Максимиліанъ, совершили позорный походъ противъ турокъ. Неудача похода зависѣла единственно отъ неумѣнія эрцгерцога удержать армію въ дисциплинѣ; эта армія была составлена изъ разнаго сброда, а самъ гросмейстеръ былъ малодушенъ и трусливъ. Соединясь съ Сигизмундомъ въ октябрѣ 1596, Максимиліанъ одержалъ было побѣду надъ главными силами турокъ, взялъ у нихъ сорокъ пушекъ и уже овладѣлъ лагеремъ. Но здѣсь войска его разсыпались; солдаты и офицеры, вмѣсто того чтобы преслѣдовать непріятеля, бросились грабить, турки вернулись, и христіанское войско лишилось обоза и артиллеріи, было обращено въ постыдное бѣгство и большею частію уничтожено. Максимиліанъ бѣжалъ однимъ изъ первыхъ прямо въ Кашау. Сигизмундъ со своимъ войскомъ благополучно отступилъ черезъ Токай въ Трансильвапію.
Сигизмундъ въ сопровожденіи Бочкая снова отправился въ 1597 году въ Прагу, гдѣ этого простяка удивительно опутали при содѣйствіи іезуитовъ и его собственной жены, желавшей какъ-нибудь отдѣлаться отъ него. Его уговорили уступить Рудольфу свое княжество за Оппельнъ н Ратиборъ и за значительную пенсію и согласиться на разводъ съ женою, а договоръ обо всемъ этомъ держать втайнѣ, пока эрцгерцогъ Максимиліанъ не вступитъ во владѣніе Трансильваніей, и не довѣрять этой тайны даже тремъ самымъ приближеннымъ совѣтникамъ своимъ: Іозикѣ, Бочкаю и Корпису. Однако, кардиналъ Андрей Баторій узналъ содержаніе договора и пожаловался папѣ, легатомъ котораго онъ былъ; но въ глазахъ папы іезуиты значили больше Андрея, и потому кардиналъ получилъ въ отвѣтъ, что австрійское владычество, состоявшее тогда въ Австріи и въ Венгріи подъ управленіемъ Матѳія или, вѣрнѣе, его духовника К л е з е л я, противодѣйствуетъ протестантизму, какъ въ Богеміи черезъ іезуитовъ Рудольфа, и желаетъ положить конецъ ереси въ Трансильваніи и во всѣхъ наслѣдственныхъ владѣніяхъ габсбургскаго дома. Возвратясь въ свое княжество, Сигизмундъ былъ принужденъ объявить чинамъ о лрагскомъ договорѣ, который они утвердили очень неохотно. Но Рудольфъ не посылалъ обѣщанной коммиссіи для принятія управленія, и Максимиліанъ также медлилъ. Поэтому отреченіе Сигизмунда отъ престола состоялось только въ апрѣлѣ 1598. Канцлеръ Іозика противился этому; но Бочкай охотно вызвался арестовать его, предвидя, что народъ не долго снесетъ иго іезуитовъ. И точно, вскорѣ всѣ взоры обратились на Бочкая, какъ на единственнаго человѣка, способнаго освободить страну. Сигизмундъ отправился въ 1598 въ Силезію и велъ себя какъ человѣкъ, поврежденный въ умѣ. Онъ передалъ страну свою австрійскимъ коммисарамъ, хотя они не привезли ему ни 5,000 талеровъ пенсіи, которую обѣщали уплатить впередъ, ни переводныхъ векселей на купцовъ. За то онъ взялъ изъ казны всѣ наличныя деньги, сжегъ всѣ письма и документы архива,
снялъ съ платьевъ, утвари, оружія и нроч. все золото, серебро и драгоцѣнности и растратилъ, уничтожилъ и побросалъ всѣ эти остатки своего прежняго величія.
Максимиліанъ не торопился вступать во владѣніе Трансильваніею, хотя жена Сигизмунда, разводъ которой составлялъ одинъ изъ пунктовъ пражскаго договора, оставалась въ княжествѣ и безпрестанно звала его. Очень вѣроятно, что эту принцессу, безусловно преданную іезуитамъ, съ самаго начала обратили въ орудіе противъ ея идіота-мужа. Сигизмундъ по пріѣздѣ въ Силезію быстро догадался однако, что его обманули. Но онъ, конечно, ничего не предпринялъ бы противъ австрійцевъ, если бы Максимиліанъ не предоставилъ дѣла коммнсарамъ Рудольфа, вмѣсто того, чтобы самому поторопиться пріѣхать въ Трансильванію. Коммисары приняли^ разныя религіозныя и политическія мѣры, которыя очень не понравились трансильванцамъ. Они лишили Бочкая должности коменданта въ Гроссвардейнѣ и, казалось, хотѣли совершенно удалить его. Поэтому Бочкай съ удовольствіемъ узналъ, что Сигизмундъ кается въ своемъ поступкѣ, и побуждалъ его возвратиться. Рудольфъ также не заботился о Сигизмундѣ, какъ вообще ни о комъ и ни о чемъ на свѣтѣ. Объ условленной пенсіи не было и помину, а въ Ратиборѣ и Оппельнѣ все было пусто. Поэтому Сигизмундъ принялъ предложеніе Бочкая. Выѣхавъ изъ княжества весною, онъ тою же осенью, вернулся въ КлауЗенбургъ, гдѣ все еще жила его жена. Бочкай и Корнисъ снова приняли его сторону, и австрійскіе коммисары были арестованы. Сигизмундъ писалъ Максимиліану униженныя письма, прося его не ѣхать въ княжество и помирить его съ Рудольфомъ; послѣднее было особенно нелѣпо. Сигизмундъ принесъ чинамъ новую присягу, которою обязался не дѣлать никакихъ измѣненій въ религіи и снова удалить іезуитовъ. Послѣднее условіе было предписано ему Бочкаемъ, который, какъ протестантъ и какъ человѣкъ, желавшій ловить рыбу въ мутной, водѣ, заранѣе предвидѣлъ, что іезуиты непремѣнно заставятъ полоумнаго малаго нарушить присягу. Счастье еще, что ссорами этими не воспользовались турки, потерявшіе тогда Раабъ.
Пока шли переговоры съ Максимиліаномъ, который своим-и ошибками въ турецкой войнѣ возбудилъ неудовольствіе въ Венгріи, князь трансильванскій послалъ и къ Рудольфу посольство подъ предводительствомъ Бочкая. Едва послѣдній удалился изъ княжества, какъ іезуиты стали такъ мучить несчастнаго Сигизмунда за данную имъ присягу, что онъ рѣшился уступить княжество своему родственнику фанатику, кардиналу Андрею Баторію. Онъ удалился въ Польшу, чтобы жить тамъ частнымъ человѣкомъ; жена его отправилась сначала въ Штирію, потомъ въ Галь, въ Тиролѣ, гдѣ вступила двадцати четырехъ лѣтъ въ монастырь и прожила монахинею еще двадцать два года. Императоръ очень разсердился, узнавъ, что въ мартѣ 1599 чины провозгласили Андрея княземъ. Онъ посадилъ въ тюрьму посланника Андрея и приказалъ своему генералу Б а с т ѣ, который изъ барабанщиковъ дослужился до фельдмаршальства, и воеводѣ валахскому Михаилу уничтожить Андрея. Всѣ старанія кардинала примириться съ императоромъ не удались уже потому, что онъ конфисковалъ имѣнія Бочкая, который остался въ Прагѣ и сдѣлался императорскимъ совѣтникомъ. Въ сраженіи противъ Михаила Андрей лишился жизни. Онъ былъ убитъ во время бѣгства однимъ чек-леромъ, и папа Клементъ ѴШ сдѣлалъ по этому случаю странное распоряженіе, чтобы въ продолженіе ста лѣтъ всѣ чеклеры соблюдали особенно строгій постъ. По смерти кардинала Михаилъ хотѣлъ овладѣть княжествомъ; но Баста воспрепятствовалъ этому. Трансильванцы хотѣли опять призвать Сигизмунда; тогда Рудольфъ самъ обратился къ Михаилу. Онъ приказалъ Вастѣ примириться съ воеводою, который пошелъ противъ Сигизмунда, шедшаго во главѣ польскихъ и молдаванскихъ войскъ, но былъ разбитъ, и Баста опять воспрепятствовалъ ему занять княжество. <
Сигизмундъ снова вступилъ во владѣніе Трансильваніей. Но вскорѣ послѣ того, въ августѣ 1601, главнокомандующій его былъ разбитъ на-голову и принужденъ изъ монастыря Немеца просить помощи турокъ. Сигизмунду, правда, удалось еще разъ возвратиться въ княжество; но неслыханно жестокій и грубый генералъ Баста, еще въ августѣ 1601 убившій воеводу Михаила, велъ противъ него войну и поступалъ съ княжествомъ какъ съ непріятельскою страною, наконецъ, іезуитъ Маріетти, орденъ котораго готовъ былъ ввести въ Трансильваніи и въ Венгріи систему террора противъ всѣхъ враговъ папы, побудилъ жалкаго
Сигизмунда къ новому отреченію. Сигизмундъ послалъ изъ Карлсбурга посольство въ Прагу и, обезпечивъ за собою Лобковичскія помѣстья и пенсію въ 50,000 дукатовъ, отрекся отъ престола въ 1602 на сеймѣ въ Клаузенбургѣ. Онъ избралъ мѣстомъ 'жительства замокъ Лобковичъ; но императору это показалось подозрительнымъ, и князь былъ принужденъ черезъ восемь лѣтъ переселиться въ Прагу, гдѣ. и умеръ сорока одного года.
Мы не будемъ продолжать разсказа о распряхъ, вызванныхъ въ Венгріи іезуитами, ц о ссорахъ. Рудольфа съ братомъ его, Матѳіемъ, въ которыхъ впослѣдствіи приняли участіе всѣ члены императорской фамиліи. Хотя все это тѣсно связано съ исторіею Венгріи и Трансильваніи, но намъ надо отложить это до слѣдующаго тома, такъ какъ исторія тридцатилѣтней войны находится въ тѣсной связи съ ссорою эрцгерцога Матѳія съ братомъ или, скорѣе, съ раздоромъ іезуитовъ съ кардиналомъ Клезелемъ, такимъ же фанатикомъ и рьянымъ гонителемъ протестантовъ, какъ и они.
6. Споры германскихъ протестантовъ и католиковъ о церкви и о церковныхъ имуществахъ при Рудольфѣ II.
Рудольфъ II не правилъ, а скорѣе былъ управляемъ первымъ встрѣчнымъ, какъ нѣкоторые римскіе императоры^ Это доказываетъ дѣятельность каммердинера его, Ланга, біографія котораго недавно издана Гунтеромъ по офиціальнымъ актамъ. О Рудольфѣ можно разсказать сотни такихъ анекдотовъ, какіе разсказываютъ о сумасшедшихъ и идіотическихъ римскихъ императорахъ. Въ апрѣлѣ 16Ѳ6 братья его, Матѳій и Максимиліанъ, двоюродные братья, сыновья Карла Штирійскаго, Фердинандъ и Максимиліанъ-Эрнстъ, а въ концѣ того же года и третій братъ, Альбрехтъ, офиціально признали его слабоумнымъ. Немудрено, что они сдѣлали это, когда мы знаемъ, какъ поступали отъ его имени крещеный жидъ Лангъ и варваръ барабанщикъ Баста, имя котораго до сихъ поръ приводитъ въ содроганіе жителей Трансильваніи. Постановленіе объ идіотизмѣ императора находится въ актѣ, составленномъ эрцгерцогами въ пользу Матѳія. Въ немъ сказано: «Матѳій объявляется симъ правителемъ, главою и покровителемъ австрійскаго дома, ибо, къ сожалѣнію, слишкомъ очевидно, что его римское императорское величество, нашъ братъ и родственникъ, при проявляющихся въ немъ по временамъ признакахъ безумія, неспособенъ управлять своими королевствами.» При этомъ случаѣ снова выказалось вредное вліяніе іезуитовъ, которыхъ Клезель, возведенный между тѣмъ въ кардиналы, отстранялъ отъ Матѳія, желая предупредить уже грозившую религіозную войну. Матѳію хотѣлось передать протестантскимъ князьямъ Германіи, ожесточеннымъ религіозными притѣсненіями, исходившими отъ іезуитовъ Рудольфа, составленный въ его пользу актъ, какъ ручательство, что онъ исполнитъ данное имъ обѣщаніе; но этому воспротивились другіе братья Рудольфа и Фердинандъ Штирійскій, то-есть питомцы іезуитовъ.
Мы уже сказали, что будемъ говорить о ссорахъ членовъ австрійскаго дома и ихъ послѣдствіяхъ ниже. Здѣсь же мы коснемся только слегка распрей нѣмецкой имперіи; онѣ покажутъ намъ, что аугсбургскій религіозный миръ 1555 года уже не защищалъ протестантовъ отъ притѣсненій. Іезуиты и идіотство Рудольфа не были въ Германіи, какъ въ наслѣдственныхъ австрійскихъ владѣніяхъ, единственною причиною религіозныхъ смутъ; лютеране и кальвинисты также обнаруживали другъ противъ 'друга и противъ католиковъ фанатизмъ, достойный только ультрамонтанъ. Это ясно изъ всѣхъ происшествій, сопровождавшихъ введеніе лютеранской формулы соглашенія, и изъ того, какъ постыдно преслѣдовали въ Саксоніи друзей кроткаго Меланхтона и какое множество священниковъ н школьныхъ учителей были изгнаны и остались безъ крова и безъ куска хлѣба за свой криптокальвинизмъ, какъ называли ихъ мнѣнія ученые доктора. Наши богословы до сихъ поръ возятся съ формулами соглашенія, катихизисами, исповѣданіями и т. п.; поэтому и разсказывать объ этомъ не стоитъ. Мы прямо перейдемъ къ раздорамъ, которые вспыхнули въ то время, хотя могли бы быть мирно улажены императоромъ и имперіей или рѣшены безпристрастно законнымъ
путемъ, а между тѣмъ кончились насиліемъ и несправедливостью, оттого что въ имперіи, кромѣ идіота, не было никого, кто могъ бы за нихъ взяться.
Первая религіозная распря этого рода возникла между протестантскимъ и католическимъ населеніемъ Ахена за участіе въ городскомъ управленіи, всего черезъ пять лѣтъ послѣ аугсбургскаго мира. Хотя въ ахенскомъ совѣтѣ засѣдало нѣсколько протестантовъ, но протестантскому населенію' было: не .дозволено отправлять богослуженіе ни въ городѣ, ни въ округѣ. Всѣ старанія протестантскихъ. членовъ совѣта добиться этого были такъ же тщетны, какъ и просьбы реформатовъ на аугсбургскомъ сеймѣ 1559. Даже мало того, вч. Ахенѣ ихъ еще болѣе стѣснили, и вслѣдствіе этой просьбы католическая партія городскаго совѣта постановила въ мармѣ 1560 не допускать протестантовъ въ совѣтъ,, чтобы не было протестовъ на сеймахъ.. Съ 1560 въ теченіе двадцати лѣтъ это постановленіе было причиною постоянныхъ безпокойствъ въ Ахенѣ п горячихъ жалобъ протестантовъ па сеймахъ. При жизни Фердинанда и Максимиліана протестанты искали, впрочемъ, облегченія законнымъ путемъ, и католики терпѣли въ совѣтѣ прежнихъ протестантскихъ членовъ. Но при Рудольфѣ II, когда іезуиты стали господствовать подъ именемъ императора, когда въ Австріи началось преслѣдованіе евангелическаго ученія, когда въ Штиріи эрцгерцогъ Фердинандъ совершенно уничтожилъ-его и когда, наконецъ, въ Баваріи изъ маркграфства Бургау было изгнано нѣсколько сотъ протестантовъ единственно изъ-за религіи, то и въ Ахенѣ смуты возобновились съ новымъ ожесточеніемъ.
Въ послѣднее время населеніе Ахена „увеличилось отъ множества нидерландскихъ и вестфальскихъ протестантовъ, бѣжавшихъ отъ преслѣдованій на родинѣ и нашедшихъ пріютъ въ Ахенѣ. Въ 1580 они пристали къ совѣту съ просьбами о свободѣ богослуженія, но получили отказъ подъ предлогомъ, будто переселенцы, вступая ві> городъ, положительно' отказались отъ отправленія обрядовъ своей религіи. Тогда они обратились къ сейму, который обнадежилъ ихъ; но 'совѣтъ не обратилъ на это вниманія. Безпокойства не прекращались въ. теченіе всего 1580 года. Императоръ послалъ въ Ахенъ коммисію; но она состояла изъ герцога Юлихскаго и епископа люттихскаго, двухъ самыхъ ярыхъ враговъ протестантизма; они послали въ Ахенъ уполномоченныхъ (8иЬ<Іе1е^ігіе), которые дѣйствовали въ ихъ духѣ. Само собою разумѣется, подобная коммисія не могла пріобрѣсти довѣрія обиженныхъ; она скорѣе усилила народное волненіе, и въ ноябрѣ 1580 уполномоченные императорскихъ коммисаровъ были изгнаны изъ города. Императоръ, разумѣется, не скупился на увѣщанія и рескрипты; но всякій шагъ Рудольфа казался протестантамъ подозрительнымъ,, питому что императоромъ безусловно управляли іезуиты и испанцы. Послѣ того, въ 1581 Рудольфъ возобновилъ полномочіе герцога и епископа и позволилъ имъ дѣйствовать такъ, какъ іезуитамъ давно хотѣлось. Въ данной имъ инструкціи имъ было поручено присутствовать при избраніи новаго совѣта и озаботиться, чтобы въ немъ засѣдали только католики. Это, наконецъ, возбудило протестантовъ жъ самоуправству. Они возстали, избрали протестантскій совѣтъ, изгнали изъ города императорскихъ коммисаровъ, захватили управленіе въ свои руки, и вслѣдствіе всего этого большая часть аристократіи и духовенства выѣхала изъ города въ концѣ мая 1581.
Эти бѣглецы принялись вопіять и вопили, пока не добились отъ императора, управляемаго іезуитами и испанскимъ посланникомъ, назначенія новой императорской коммисіи, состоявшей пзъ курфирста Гебгарда Кельнскаго, курфирста Іоганна Трирскаго и нѣсколькихъ императорскихъ совѣтниковъ. Такъ какъ первый изъ этихъ курфирстовъ не пользовался довѣріемъ, католиковъ, то императоръ велѣлъ епископу люттихскому и герцогу Юлихскому продолжать дѣйствовать, пока коммисары не предпримутъ чего-нибудь рѣшительнаго. Герцогъ и епископъ должны были обложить городъ и прекратить къ нему подвозъ. Но войско ихъ уступало силою ахенскимъ гражданамъ, которыхъ подкрѣпляли другіе протестанты, и было прогнано. Съ этого времени дѣла пошли медленно,, какъ вся-кій имперскій процессъ, пока, наконецъ, въ 1593 католическая партія не добилась отъ императора повелѣнія, въ силу котораго все было возстановлено въ положеніи 1560, п католикамъ дано полное удовлетвореніе. Хотя повелѣніе это вышло еще въ октябрѣ 1593, но исполненіе его отсрочилѳсь до 1598, вслѣдствіе
протестовъ евангелическихъ князей. Наконецъ, Рудольфъ поручилъ злѣйшимъ врагамъ города Ахена и протестантизма, курфирсту Эрнсту Кельнскому, курфирсту Трирскому, епископу люттихскому и герцогу Юлихскому, привести въ исполненіе императорскій приговоръ; они силою водворили католическое начальство, изгнали изъ города евангелическихъ проповѣдниковъ, и протестантскихъ членовъ магистрата, которые не могли заплатить значительныхъ издержекъ по экзекуціи. Безпокойства возобновились, однако, когда во время ссоры изъ-за юлихскаго наслѣдства, которая послѣ отпаденія Богеміи была главною причиною тридцатилѣтней войны, протестантскіе претенденты заняли ближайшую къ городу Ахену часть герцогства Юлихскаго. Протестанты стали отправлять свое богослуженіе въ чужихъ владѣніяхъ; тогда католическій магистратъ запретилъ гражданамъ принимать участіе въ этихъ обрядахъ, совершаемыхъ за границей; однако, они не послушались, взялись за оружіе, одержали верхъ въ борьбѣ, изгнали католическія власти и назначили протестантскій совѣтъ (1611). Въ 1614 іезуиты изгнали этотъ совѣтъ посредствомъ испанскихъ войскъ Спинолы, которыя были вызваны въ Германію, когда съ одной стороны ученикъ іезуитовъ, Фердинандъ, совершенно подавилъ въ Штиріи протестантизмъ, а съ другой, Максимиліанъ Баварскій преслѣдовалъ протестантовъ у себя, и выгналъ нѣсколько сотъ ихъ изъ маркграфства Бургау.
Въ 1607 Максимиліанъ Баварскій поступилъ деспотически съ имперскимъ городомъ Донаувертомъ, лежавшимъ среди его владѣній. Поводомъ опять была религія. Граждане Донауверта уже и прежде имѣли ссоры съ игумномъ городскаго монастыря Святаго Креста изъ-за духовныхъ процессій; протестантское населеніе города было фанатично не менѣе монаховъ. Изъ-за этого бывали безпорядки въ 1586 и въ 1589 гг. Въ 1605 роду аббату дали знать стороною, что онъ можетъ разсчитывать на содѣйствіе герцога Максимиліана Баварскаго въ случаѣ, если у него завяжется ссора съ городскими протестантами. Поэтому онъ старался раздражить гражданъ, и какъ магистратъ былъ не въ силахъ сдержать народъ, то вскорѣ добились желаемаго: въ 1606 народъ оскорбилъ процессію, а въ 1607 Максимиліанъ, по порученію императора, жестоко наказалъ гражданъ Донауверта. Онъ разграбилъ городъ, частью разрушивъ его, выгналъ протестантскихъ гражданъ, отнялъ у города имперскую свободу и присоединилъ его къ своимъ владѣніямъ'. Такой неслыханный поступокъ съ протестантскимъ имперскимъ городомъ долженъ, былъ побудить протестантовъ взяться за оружіе, тѣмъ болѣе, что ихъ уже обидѣли въ спорѣ о наслѣдствѣ герцога Іоганна Вильгельма Юлихскаго. Кальвинисты дѣйствительно возстали бы, если бы въ 1610 не умеръ король Генрихъ IV французскій, обѣщавшій имъ помощь. Насильственный поступокъ съ Донаувертомъ, заставилъ реформатовъ составить союзъ подъ названіемъ Унія; унія вызвала со стороны католиковъ другой союзъ, получившій названіе Лиги.
Впослѣдствіи намъ придется еще разъ возвратиться къ судьбѣ города Донауверта, такъ какъ это обстоятельство, вмѣстѣ со споромъ о наслѣдствѣ Юлнха, Клеве, Верга и Равенсбурга и съ отпаденіемъ Богеміи, возбудило тридцатилѣтнюю войну. Теперь намъ надо слегка коснуться приключеній архіепископа Г е б-гарда фонъ Трухзеса кельнскаго, чтобы не пропустить главныхъ событій нѣмецкой исторіи до 1619 года. Это тѣмъ болѣе необходимо, что въ дѣлѣ Геб-гарда кельнскаго, какъ и въ другихъ ссорахъ, протестантскіе кпязья, управляемые богословами, а не государственными людьми, выказали такую слабость, несогласіе, зависть и сектаторскую вражду, что все это, противопоставленное ис-' панскому государственному такту, хитрости іезуитовъ, способностямъ и твердости Максимиліана Баварскаго, дало послѣднему смѣлость попытаться въ царствованіе императора Фердинанда II сдѣлать то, что не удалось Карлу V, то-есть искоренить протестантовъ.
Въ архіепископствѣ кельнскомъ курфирстъ Германъ фонъ-Видъ еще съ 1536 до 1543 подготовлялъ реформацію; -но- она не удалась, вслѣдствіе несогласій и нерѣшительности протестантскихъ князей, хотя была начата совершенно законно, чего нельзя сказать о предпринятой сорокъ лѣтъ спустя реформаціи Гебгарда Трухзеса (т. IV, стр. 549 и 550). Въ 1536 Германъ на мѣстномъ синодѣ рѣшилъ произвести реформацію духовенства и церковныхъ обрядовъ и для введенія Шлоссеръ. V. 11
ея дѣйствовалъ сначала черезъ католическаго богослова Гроппера. Потомъ онъ совѣтовался съ Меланхтономъ и пользовался услугами Мартина Буцера, чтобы ввести задуманныя имъ преобразованія, которыя основалъ на законныхъ постановленіяхъ. По его приказанію Буцеръ сочинилъ брошюру подъ заглавіемъ: «Германа епископа кельнскаго и курфирста смиренное соображеніе, какъ совершать христіанскую реформацію въ порученной намъ паствѣ духовной до рѣшенія собора или чиновъ нѣмецкой имперіи». Эта брошюра была представлена въ 1543 чинамъ архіепископства и принята ими; но соборный капитулъ воспротивился намѣренію архіепископа, а Карлъ V, принявъ его сторону, разстроилъ, какъ намъ извѣстно (т. IV, стр. 550) всѣ попытки реформаціи въ Кельнѣ. Городской совѣтъ Кельна и тогда уже былъ вѣрнымъ союзникомъ капитула; онъ объявилъ на ганзейскомъ собраніи въ Кельнѣ въ 1535, что: «въ Кельнѣ еретиковъ вѣшаютъ, казнятъ и топятъ н что городской совѣтъ останется при старыхъ порядкахъ, потому что они ему нравятся».
Въ 1582 году курфирстъ Гебгардъ повторилъ попытку произвести въ Кельнѣ реформацію. Его попытка возбудила гораздо больше шума, чѣмъ предпріятіе Германа, потому что къ реформаціи его влекло не благочестіе, а страсть къ любовницѣ, съ которою Гебгардъ жилъ уже давно и на которой захотѣлъ жениться, не лпшаясь епископства. Духовный законъ безбрачія препятствовалъ намѣренію Гебгарда, за то этотъ законъ не признавался евангелическими имперскими чинами (т. IV, стр. 550); но намѣреніе его, женившись и сдѣлавшись протестантомъ, сохранить въ своемъ владѣніи епископство, оскорбляло всѣ княжескія и графскія фамиліи, имѣвшія наслѣдственныя права на мѣсто въ капитулѣ, съ тѣмъ вмѣстѣ и надежду на достиженіе курфиршескаго достоинства. Гебгардъ Трухзесъ баронъ фонъ-Вальдбургъ былъ прежде пробстомъ соборной церкви въ Аугсбургѣ и соборнымъ деканомъ въ Страсбургѣ и не безъ затрудненій добился достоинства кельнскаго курфирста. Соперникомъ его былъ Эрнстъ Баварскій, подобно всей своей фамиліи, рьяный сторонникъ папы. Между тѣмъ, когда въ Кельнѣ происходили эти выборы въ архіепископы (1577), сѣмена, посѣянныя въ странѣ Германомъ, уже очень разрослись, такъ что даже между соборными канониками было нѣсколько протестантовъ. Всѣ ультрамон-таны стояли за Эрнста, а либералы за Гебгарда. Послѣдній одержалъ, наконецъ, побѣду, особенно стараніями классически-образованнаго и открытаго протестанта, члена капитула Германа фонъ Нуенара. Папа также склонялся въ его пользу, такъ какъ Гебгардъ былъ племянникъ епискола-кардинала Оттона Аугсбургскаго, который одинъ протестовалъ противъ аугсбургскаго религіознаго мира; но папа все-таки требовалъ, чтобы Гебгардъ призналъ предварительно исповѣданіе по уставу Тридентскаго собора. Эта церемонія совершилась 24 апрѣля 1578 въ Кобленцѣ, въ присутствіи курфирста трирскаго; Гебгардъ клятвенно засвидѣтельствовалъ свое исповѣданіе. Но какъ образъ жизни его и религіозныя убѣжденія были извѣстны, то, разумѣется, и католики, и протестанты были заранѣе предубѣждены противъ исходящей отъ него реформаціи, хотя архіепископъ трирскій далѣ свидѣтельство о его вѣроисповѣданіи, а папа прислалъ ему благословеніе.
Въ Кельнѣ Гебгардъ познакомился съ извѣстною красавицею канониссою Агнесой, дочерью перваго евангелическаго графа Мансфельда. Въ- замкѣ своемъ Брюлѣ онъ пріобрѣлъ въ 1579 ея расположеніе; въ Боннѣ въ зданіи канцеляріи онъ отвелъ квартиру для нея, для ея сестры и зятя, а самъ переѣхалъ въ Поп-пельсдорфъ. Здѣсь любовники часто посѣщали другъ друга^ Предосудительное поведеніе ихъ возбудило братьевъ графини отправиться въ началѣ 1582 въ Боннъ и объявить курфирсту отъ имени всей фамиліи, что они кровно отмстятъ за нанесенный имъ позоръ, если Гебгардъ не сложитъ съ себя архіепископскаго сана и не женится на Агнесѣ. Гебгардъ обѣщалъ сдѣлать это, хотя по всему, что намъ извѣстно о его жизни, онъ никакъ не былъ расположенъ жертвовать для чести и общественнаго мнѣнія свопмъ саномъ и доходами. Онъ продолжалъ жить съ Агнесою и поспѣшилъ объявить, что желаетъ произвести въ своихъ владѣніяхъ церковную реформу, такъ что уже въ началѣ декабря 1582 соборный капитулъ послалъ къ нему нѣсколько канониковъ, которые грозно сказали ему, что идетъ слухъ, будто онъ хочетъ перемѣнить вѣру и жениться; поэтому они тре
буютъ, чтобы онъ объяснился, дабы они могли сообразно его намѣренію принять свои мѣры. Гебгардъ, разумѣется, и не подумалъ ничего объяснять имъ.
Вслѣдъ затѣмъ папа Григорій ХПІ старался удержать его въ старой церкви дружескимъ письмомъ и увѣщаніями черезъ личное посредство архіепископа трирскаго; императоръ также писалъ ему въ этомъ духѣ. Наконецъ, Гебгардъ рѣшился сбросить маску. Въ концѣ 1582 онъ издалъ манифестъ, въ которомъ увѣрялъ, что, желая церковной реформы, онъ не имѣлъ въ виду, какъ нѣкогда епископы рацебургскій, шверинскій и магдебургскій, овладѣть страною, и что по смерти его отъ капитула будетъ по прежнему зависѣть выборъ его преемника. Этотъ манифестъ возбудилъ продолжительную ссору между Гебгардомъ и капитуломъ, на сторонѣ котораго былъ и папа. Гебгардъ продолжалъ жить но старому, свелъ дружбу съ реформатскимъ пфальцграфомъ Іоганномъ Казимиромъ и этимъ попалъ во вражду съ сильной и фанатической лютеранской партіей имперіи. Онъ принялъ кальвинизмъ; а кальвинистовъ въ лютеранскихъ странахъ преслѣдовали и наказывали тогда, особенно въ Саксоніи, какъ уголовныхъ преступниковъ. Втораго февраля 1583 въ Боннѣ (іп говагшп ѵаііе) реформатскій священникъ Захарій Урсинусъ совершилъ обрядъ бракосочетанія курфирста съ графиней Агнесой. Вракъ этотъ былъ объявленъ народу; но курфирстъ тогда же убѣдился, что ему не удержаться. Противъ него было все общественное мнѣніе, большинство членовъ капитула, императоръ и папа.
Капитулъ приказалъ занять кельнскіе города и захватывать на Рейнѣ корабли курфирста; онъ уже давно получилъ отъ герцога Пармскаго обѣщаніе испанской помощи изъ Нидерландовъ. Протестанты кричали, писали и протестовали; но ничего не дѣлали, тогда какъ капитулъ тотчасъ принялъ мѣры избрать на мѣсто Гебгарда новаго архіепископа и обратилъ свое вниманіе на баварскаго принца Эрнста, который при избраніи Гебгарда былъ его соперникомъ и получилъ только однимъ голосомъ меньше его. Эрнстъ, выказавшій впослѣдствіи въ ахенскомъ дѣлѣ такой фанатизмъ, былъ уже епископомъ люттихскимъ, фрейзингенскимъ, администраторомъ гильдеегеймскимъ и могъ разсчитывать на содѣйствіе Баварскаго дома и іезуитовъ; на сторонѣ же Гебгарда былъ только реформатскій пфальцграфъ Іоганнъ Казимиръ, съ которымъ лютеране не хотѣли имѣть ничего общаго. Уже 1 апрѣля 1583 папа осмѣлился не только отлучить Гебгарда отъ церкви, противъ чего Гебгарду, какъ архіепископу, нечего было возразить, но и отрѣшить его отъ престола германскаго курфиршества. Императоръ поддерживалъ папу,' впрочемъ втайнѣ, приказавъ капитулу приступить къ новымъ выборамъ и извѣстить его, когда они начнутся. Курфирсты протестовали, объявивъ: «что примѣра не было, чтобы папа по собственному произволу, безъ вѣдома императора и безъ содѣйствія остальныхъ курфирстовъ, могъ смѣнить архіепископа, и курфирста имперіи, и что подобный поступокъ совершенно несогласенъ съ имперскими правами и съ существовавшими донынѣ преимуществами и привилегіями курфирстовъ.» Но они ограничились однимъ писаньемъ, тогда какъ противники ихъ дѣйствовали. Двадцать третьяго мая 1583 Эрнстъ былъ избранъ архіепископомъ и курфирстомъ кельнскимъ. Цѣлый годъ шла борьба, пока наконецъ Эрнстъ овладѣлъ страною; въ концѣ января 1584 онъ завоевалъ Боннъ; въ апрѣлѣ того же года разбилъ при мѣстечкѣ Бургѣ Гебгарда, который удалился въ Вестфалію, но соперникъ принудилъ его бѣжать въ Дельфтъ. Гебгардъ послалъ свою жену въ Англію и получилъ сначала отъ Елисаветы обѣщаніе помощи; но прекрасные глаза графини Агнесы возбудили ревность Елисаветы, и ее довольно безцеремонно выслали изъ Англіи. Послѣ того Гебгардъ отправился съ женою въ Страсбургъ, гдѣ сдѣлался соборнымъ деканомъ и гдѣ было нѣсколько другихъ протестантскихъ членовъ капитула, также женатыхъ и слѣдовательно подъ пару ему. Онъ умеръ тамъ въ 1601.
Вслѣдъ за споромъ объ .архіепископствѣ кельнскомъ начался споръ объ епископствѣ страсбургскомъ, гдѣ протестантамъ также пришлось уступать, выговоривъ себѣ, однако, условія лучше кельнскихъ, потому что въ городѣ, въ области и въ капитулѣ Страсбурга было больше протестантовъ, и ирнтомъ дѣло ихъ не было скомпрометировано безнравственной личностью, занимающею духовную должность. Въ 1592 евангелическіе капопики Страсбурга выбрали въ епископы молодаго Іоганна Георга Бранденбургскаго, сына администратора п*
магдебургскаго, впослѣдствіи курфирста бранденбургскаго, Іоахима Фридриха. Католики съ своей стороны избрали одного изъ Гизовъ, кардинала Карла епископа мецскаго, сына герцога Карла II Лотарингскаго; онп боялись, чтобы Іоганнъ Георгъ не послѣдовалъ примѣру отца, который, будучи администраторомъ архіепископства магдебургскаго, женился и все-таки удержалъ епископство за собою. Обѣ партіи взялись за оружіе, и императорскія комиссіи не могли добиться никакого толка. Наконецъ, въ 1593 устроили соглашеніе, въ силу -котораго за каждымъ изъ избранныхъ оставалось пока то, что они успѣли пріобрѣсти: только въ 1604 герцогъ Фридрихъ Виртембергскій устроилъ окончательное соглашеніе, по которому Іоганнъ Георгъ получилъ денежное вознагражденіе, а евангелическіе каноники могли еще въ продолженіе тринадцати лѣтъ пользоваться доходами съ своихъ приходовъ. Срокъ этотъ кончался какъ разъ въ тотъ годъ, когда императоръ Фердинандъ П и герцогъ Максимиліанъ Баварскій вознамѣрились силою оружія достигнуть цѣли іезуитовъ—уничтоженія нѣмецкаго протестантизма.
Такъ какъ исторія первой половины семнадцатаго столѣтія почти исключительно заключается въ тридцатилѣтней войнѣ и въ англійской революціи, то въ предъидущемъ отдѣлѣ мы разсказали все, что предшествовало взрыву этой войны. Теперь намъ слѣдуетъ точно также коснуться всего, что имѣетъ близкую или далекую связь съ позднѣйшей англійской революціей. Но прежде чѣмъ перейти къ англійской исторіи, мы бросимъ въ первый разъ взглядъ на Скандинавію, потому что въ теченіе семнадцатаго столѣтія въ нѣмецкую войну вмѣшивались сначала Данія, а потомъ Швеція, при чемъ значеніе первой совершенно пало, а Швеція сдѣлалась великою европейскою державою.
7. Скандинавская исторія отъ Кальмарской уніи до конца шестнадцатаго столѣтія.
а) До вступленія на престолъ Христіана II.
Имѣя въ виду говорить преимущественно о новѣйшемъ времени въ исторіи трехъ сѣверныхъ державъ, мы возвратимся назадъ только до 1397 года, когда въ царствованіе королевы Маргариты была заключена К а л ьмарская унія, т. е. когда Норвегія, Швеція и Данія соединились въ Кальмарѣ въ одно королевство. По распоряженію Маргариты, по смерти ея (1412) правленіе тремя державами перешло къ сыну ея сестры, Эриху Померанскому, который въ теченіе одинадцати лѣтъ помогалъ ей въ управленіи. Все время своего царствованія ему приходилось постоянно бороться съ безпокойствами, пока наконецъ въ 1438 отъ него не отложилась Данія, а въ 1439 Швеція. Эрихъ бѣжалъ на островъ Готландъ, откуда до самой смерти занимался пиратствомъ. Датскій государственный совѣтъ призвалъ на его мѣсто сына сестры Эриха, вышедшей замужъ за герцога Іоганна Верхнепфальцскаго, Христофора Баварскаго; въ 1440 онъ былъ признанъ королемъ и шведами. По государственнымъ учрежденіямъ значеніе и содержаніе этого новаго правителя Скандинавіи были очень ограничены. Въ Даніи, какъ и въ Швеціи, духовенство усилилось, потому что выборъ короля зависѣлъ отъ него и отъ дворянства.
По смерти Христофора (1448), датчане хотѣли устроить общее собраніе выборныхъ отъ всѣхъ трехъ государствъ; но шведы на это не согласились и назначили на сеймѣ въ Іонкепингѣ регентами двухъ человѣкъ, которые вели дѣла и при Христофорѣ. Въ то же время они рѣшили созвать въ слѣдующемъ году въ Стокгольмъ на сеймъ епископовъ, прелатовъ, рыцарей, дворянъ и уполномоченныхъ отъ городовъ и отъ крестьянъ. На этомъ сеймѣ въ маѣ 1449 королемъ Швеціи былъ избранъ Карлъ Кнутсонъ, къ большому неудовольствію очень сильной партіи, желавшей сохранить союзъ трехъ державъ. Это побудило и датскихъ чиновъ избрать себѣ особаго короля. Выборъ ихъ палъ на герцога шлезвигскаго графа гольштейнскаго, Адольфа VIII; но онъ отклонился отъ престола и указалъ датчанамъ на сына сестры своей, графа Христіана Ольденбургскаго. Христіанъ былъ избранъ королемъ, но подъ условіемъ под
писать избирательную капитуляцію изъ тринадцати статей, изъ коихъ первая установляла въ Даніи избирательный порядокъ престолонаслѣдія. Съ того времени дворянство и избираемый имъ государственный совѣтъ получили болѣе власти, чѣмъ король, который не могъ даже защитить гражданъ и крестьянъ отъ притѣсненій дворянъ, не нарушивъ избирательной капитуляціи.
Въ Швеціи Карлъ Кнутсонъ вскорѣ по избранія своемъ отнялъ у прежняго короля'Эриха островъ Готландъ. Но вслѣдъ затѣмъ не только Готландъ, но и остававшіеся тамъ шведскіе корабли достались датскому королю Христіану. Въ Норвегіи королю Карлу также не посчастливилось; только-что въ ноябрѣ 1449 его короновали въ Дронтгеймѣ королемъ Норвегіи, какъ въ маѣ слѣдующаго года ему пришлось уже уступить датскому королю и это королевство. Потомъ онъ нѣсколько разъ тщетно возобновлялъ войну съ Даніею л наконецъ лишился власти и въ Швеціи. Здѣсь противъ него были раздражены ежегодными походами противъ датчанъ; кромѣ того многіе предпочитали имѣть королемъ иностранца, лишь бы возстановить единство Скандинавіи. Карлъ цѣлый годъ тщетно боролся съ этою партіей, пока наконецъ въ 1457 архіепископъ упсальскій подалъ сигналъ къ рѣшительному возстанію. Онъ отправился въ упсальскій соборъ, сложилъ съ себя передъ алтаремъ свое облаченіе, надѣлъ шлемъ и латы, взялъ мечъ и велѣлъ прибить къ церковнымъ дверямъ объявленіе войны королю. Карлъ сначала боролся съ противниками; но потомъ, не довѣряя даже своимъ сторонникамъ, сѣлъ на корабль со своими сокровищами и уѣхалъ въ Данцигъ, гдѣ пробылъ семь лѣтъ,. На его мѣсто королемъ былъ избранъ Христіанъ Датскій и коронованъ въ іюнѣ 1457 въ Упсадѣ. На слѣдующій годъ онъ собралъ всѣхъ совѣтниковъ трехъ королевствъ въ Скару, и они дали ему обѣщаніе признать наслѣдникомъ престола старшаго сына его, Іоанна. Іоаннъ дѣйствительно былъ признанъ будущимъ королемъ трехъ державъ; кромѣ того, въ случаѣ его смерти ему должны были наслѣдовать братья его по старшинству. Этимъ было частью положено начало превращенію монархіи избирательной въ наслѣдственную, или, по крайней мѣрѣ, обращенію избранія въ пустую формальность, какъ въ Германіи.
По смерти въ 1460 дяди Христіана, Адольфа VIII Шлезвигскаго и Голь-штейпскаго, Христіану, чтобы наслѣдовать его владѣнія, пришлось признать и въ Шлезвигѣ и въ Гольштейнѣ избирательное право и согласиться на условія, въ силу которыхъ и тутъ,, какъ въ Даніи, онъ принесъ въ жертву слабыхъ и бѣдныхъ, то есть большинство народа, богатымъ и сильнымъ. Кромѣ того, это наслѣдство было сопряжено для Христіана съ особенной невыгодой. Чтобы удовлетворить деньгами другихъ претендентовъ на владѣнія дяди и въ то же время поддержать себя наемными войсками, ему пришлось добывать деньги всякими средствами. Этимъ онъ озлобилъ своихъ подданныхъ, особенно шведовъ. Они призвали Карла Кнутсона. Но Христіанъ два раза лишалъ его престола. Въ 1467 шведы призвали Карла въ третій разъ; но онъ умеръ черезъ три года, когда семейство С т у р е во главѣ жителей Далекарліи стало оспаривать престолъ у него и у короля датскаго. По смерти Карла шведы выбрали правителемъ одного изъ Стуре, Степа Стуре Старшаго, которому самъ Карлъ ввѣрилъ управленіе завѣщаніемъ (1471). Король Христіанъ немедленно пошелъ войною противъ Стуре. Онъ явился передъ Стокгольмомъ съ флатомъ и войскомъ, и въ октябрѣ 1471 близъ города, на возвышенности Брункебергъ, присоединенной теперь къ городу, произошло сраженіе. Датчане были разбиты, и король Христіанъ принужденъ возвратиться въ Данію. Такъ какъ онъ еще владѣлъ лучшею частью нынѣшней Швеціи, то есть южными провинціями, то счелъ выгоднѣе превратить борьбу за остальныя провинціи Швеціи. Въ іюнѣ 1472 онъ заключилъ съ Степомъ .Стуре въ Кальмарѣ договоръ, по которому Стуре удержалъ управленіе Швеціею, а королю датскому было предоставлено носить титулъ и гербъ шведскаго короля; кромѣ того, права его и потомства его на шведскій престолъ были оговорены.
Христіанъ I умеръ въ 1481, и сынъ его, Іоаннъ, наслѣдовалъ ему па датскомъ престолѣ. Шведы учредили совершенно аристократическій образъ правленія, придавъ ему, впрочемъ, монархическій оттѣнокъ, поставивъ во главѣ правительства Стена Стуре въ званіи правителя. Но въ 1483 была возстановлена кальмарская унія, и шведы признали верховную власть датскаго короля. Правитель вскорѣ возбудилъ противъ себя , сильное неудовольствіе. На него него
довали, что по его винѣ владѣтель острова Готланда былъ принужденъ въ 1487 уступить его королю Іоанну. Кромѣ того, въ 1493 Стуре велъ войну съ русскими, которая стоила жизни множеству шведовъ. Число враговъ его увеличивалось, и между ними главнымъ былъ храбрый Сванте Стуре. Не смотря на сходство имени, онъ не принадлежалъ къ семейству Степа Стуре; онъ. происходилъ отъ древняго королевскаго рода, тогда какъ семейство Стена Стуре было родомъ изъ Шлезвига. Стенъ Стуре, стоявшій во главѣ крестьянъ, или демократической части народа, началъ наконецъ открытую борьбу съ аристократіей, или государственнымъ совѣтомъ. Король Іоаннъ воспользовался этимъ, чтобы свергнуть правителя и достигнуть прямаго господства. Послѣ краткой, тщетной борьбы подъ Стокгольмомъ Стенъ Стуре заключилъ въ 1497 съ Іоанномъ договоръ, которымъ предоставлялъ королю полное господство, а за собой удерживалъ всю Финляндію, Норботнію и Аландъ, Зюдерманландію, Свартшье, Феринскіе острова и имѣніе Гетала въ Вестготландіи.
Положеніе дѣлъ въ Швеціи вскорѣ снова измѣнилось вслѣдствіе несчастной войны, которую затѣяли король Іоаннъ и братъ его, Фридрихъ, въ качествѣ владѣтелей Шлезвига и Гольштейна. Когда Фридрихъ достигъ совершеннолѣтія, Іоанну пришлось раздѣлить съ нимъ свои германскія владѣнія. Онъ взялъ себѣ Фленсбургъ, Зондербургъ, Норбургъ, Рендебургъ, Газельдорфъ, Ганрове, Апенраде, Зегебергъ и островъ Фемарнъ; на долю Фридриха пришлось: Готторнъ, Тундернъ, Гадерслебенъ, Тиль, Штембургъ, Тритовъ, Ольденбургъ, Пленъ и Киль. Впослѣдствіи раздѣлъ былъ измѣненъ въ ущербъ Іоанну. Къ Гольштейну причислили и пограничную землю (мархію) дитмарсовъ; она принадлежала прежде къ архіепископству бременскому, но была присвоена графами голыптейнскими. Подобно всѣмъ фризамъ и въ отличіе отъ прочихъ нѣмецкихъ племенъ, дитмарсы имѣли правленіе демократическое и въ своей маленькой странѣ, защищенной моремъ, Эльбою и множествомъ каналовъ, составляли крестьянскую республику, равно грозную какъ для голыптейнскаго рыцарства, такъ и для ганзейскихъ купцовъ. Ганзѣ- они вредили пиратствомъ, которымъ занимались, какъ ремесломъ, и на своихъ маленькихъ судахъ не боялись бурь; голыптейнское рыцарство не могло сладить съ ними потому, что, подобно швейцарцамъ, они сражались пѣшіе, между тѣмъ какъ тяжело вооруженные рыцари на своихъ коняхъ не могли двинуться съ мѣста и дѣйствовать оружіемъ въ ихъ низьменной, болотистой мѣстности, изрѣзанной канавами и лишенной твердыхъ дорогъ. Въ 1474 императоръ возвелъ Гольштейнъ на степень герцогства и отдалъ дитмарсовъ въ подданство графу голыптейнскому, назвавъ ихъ при исчисленіи владѣній Гольштейна. Но дитмарсы утверждали, что по актамъ они подданные бременскихъ епископовъ. Впрочемъ, они благоразумно оказывали послушаніе графамъ гольштейнскимъ, хотя въ дѣйствительности составляли демократическую республику, въ высшей степени ненавистную сосѣднему рыцарству. Голыптейнское рыцарство неоднократно пробовало поработить это крестьянское населеніе и всякій разъ 'терпѣло страшныя пораженія. Такъ было и въ 1322 году, когда на дитмарсовъ пошли войною графъ Гергардъ V Гольштейнскій и Іоаннъ Штормарнскій, причемъ лишились почти всего своего войска. Та же участь постигла и внука Гергарда V, Гергарда VI. герцога шлезвигскаго, графа голыптейнскаго; вообразивъ, что уничтожилъ республиканцевъ, онъ былъ на полову разбитъ ими въ 14'04 при Гамѣ. Съ тѣхъ поръ дитмарсы не платили податей ни императору, ни графамъ гольштейнскимъ, ни даже епископамъ бременскимъ, и республикою ихъ правили пять старшинъ и сорокъ восемь судей, не признававшихъ надъ собою ничьей верховной власти. Императоръ Фридрихъ III далъ, правда, королю Христіану I Датскому дипломъ, по которому дитмарсенская мархія должна была входить въ составъ его владѣній;, но республиканцы утверждали, что императоръ не имѣетъ ни малѣйшаго права дарить ихъ свободу, которую они купили себѣ оружіемъ. Поэтому ни Христіанъ, ни сынъ его, Іоаннъ, не могли воспользоваться этимъ дипломомъ. Дитмарсы сдѣлались даже еще упрямѣе. Тогда Іоаннъ, установивъ свое господство въ Швеціи, предпринялъ въ 1500 году съ братомъ своимъ, герцогомъ Фридрихомъ, походъ противъ дитмарсовъ. Онъ собралъ датско-нѣмецкую армію изъ рыцарей и наемниковъ, въ томъ числѣ была вся большая королевская гвардія и члены всѣхъ фамилій голыптейнскаго рыцарства. Гамельманнъ въ своей «Ольденбургской
— 167 — хроникѣ» говоритъ, вѣроятно преувеличивая, что эта армія простиралась до 30,000 человѣвъ.
Лѣтописцы разсказываютъ, какъ заносчиво вели себя рыцари въ этомъ походѣ, какъ твердо увѣрены были они, что уничтожатъ крестьянъ, и съ какимъ великолѣпіемъ выступили въ походъ. Въ странѣ, противъ которой дѣлались эти грозныя приготовленія, было только два крупныя мѣстечка, которыя назывались городами, именно Мельдорнъ и Геммингштедтъ. Въ февралѣ 1500 Мельдорнъ былъ взятъ и разрушенъ; жителей его жестоко истребляли, не обращая вниманія на возрастъ и полъ, для устрашенія остальныхъ республиканцевъ. Оттуда королевская армія двинулась къ Геммингштедту. Король настаивалъ, чтобы войско, не останавливаясь, продолжало путь, не смотря на дурную погоду, отъ которой въ странѣ сдѣлалось наводненіе-, и дороги сталп непроходимы; притомъ дитмарсы устроили завалы и укрѣпили ихъ сильною артиллеріею. Армія Іоанна потерпѣла прп Геммингштедтѣ неслыханное пораженіе. Шестьдесятъ пять рыцарей пзъ первыхъ гольштейнскихъ и датскихъ фамилій, въ томъ числѣ графы Адольфъ и Оттонъ Ольденбургскіе и Дельменгорстскіе, были убцты, и, по разсказамъ лѣтописцевъ, не совсѣмъ, по-нашему, вѣроятнымъ, изъ всей арміи спаслось только 400 человѣкъ. Дитмарсамъ досталась несмѣтная добыча. Это пораженіе понудило короля Іоанна заключить съ ними миръ. Въ мирномъ договорѣ было, впрочемъ, выговорено условіе, что голыптейнскіе графы сохраняютъ свои права, и, какъ мы увидимъ ниже, шестьдесятъ лѣтъ спустя король Фридрихъ II воспользовался этимъ условіемъ и поддержалъ рѣзней и грабежомъ это мнимое право съ большимъ успѣхомъ, чѣмъ король Іоаннъ.
Дитмарсы нанесли датчанамъ самый чувствительный уронъ, давъ возможность шведской національной партіи, не желавшей датскаго владычества, снова поднять голову. Сванте Стуре осмѣлился отъ своего имени объявить королю войну за то, какъ онъ самъ говорилъ въ своемъ манифестѣ, что «не получилъ никакого вознагражденія за содѣйствіе, оказанное имъ его милости, при овладѣніи державою вопреки волѣ народа». Въ іюлѣ 1501 въ Вадстенѣ былъ снова избранъ правитель, тотъ самый Стенъ Стуре, который пользовался властью до 1497. Стокгольмъ, гдѣ оставалась жена Іоанна, былъ осажденъ, и по сдачѣ города королева удалилась въ цитадель, гдѣ ее осаждали еще восемь мѣсяцевъ. Іоаннъ поспѣшилъ съ флотомъ спасать ее; но за три дня до его прибытія она сдалась шведамъ. Ей возвратили свободу только черезъ полтора года. Стенъ Стуре лично проводилъ ее за границу и на возвратномъ пути умеръ въ Іонке-пингѣ (13 декабря 1503). Въ январѣ 1504 шведы, недовольные датскимъ владычествомъ, завладѣвъ стокгольмскимъ замкомъ, избрали въ правители Сванте Стуре. Онъ управлялъ страною демократически и патріархально, живя за панибрата съ гражданами и крестьянами. По смерти его въ 1512 приверженцы Сванте Стуре избрали въ правители сына его, Стена Стуре Младшаго.
Между тѣмъ король Іоаннъ объявилъ черезъ датскій и норвежскій государственные совѣты всѣхъ шведскихъ государственныхъ совѣтниковъ лишеннымп своихъ должностей- и имѣній; въ 1505 онъ распорядился отобрать у шведовъ всѣ имущества, находившіяся въ Даніи и въ Норвегіи. Но такъ какъ это не произвело на шведовъ никакого дѣйствія, то король обратился къ императору Максимиліану I, который былъ до того романтиченъ, что вообразилъ себѣ, будто шведовъ, никогда и не думавшихъ о существованіи императора, можно запугать опалой. Онъ подвергъ ихъ опалѣ и запретилъ всякія торговыя сношенія съ нпми, но приговоръ его былъ и остался недѣйствительнымъ; даже Любекъ, бывшій на ряду съ Гентомъ, Брюгге и Антверпеномъ, великою морскою силою сѣвера, не послушался императорскаго запрещенія, не смотря на сопровождавшія его страшныя угрозы. Наконецъ, въ это дѣло вмѣшались шотландцы и французы, и тогда Любекъ согласился подтвердить въ Никепингѣ на Фальстерѣ (1506) условія, заключенныя'съ датчанами въ Сегебергѣ относительно шведской торговли. Нолю-бекцы не могли принудить всѣхъ своихъ купцовъ исполнять эти условія, и потому у нихъ возгорѣлась война съ датчанами. Любекъ заключилъ союзъ съ шведами, и они вмѣстѣ опустошали датскіе берега и острова. Наконецъ, въ 1512 году жители Любека и другихъ городовъ, во главѣ союза которыхъ стоялъ Любекъ, были принуждены примириться съ Даніей. Они увидѣли, что Гамбургъ,
бывшій хотя вольнымъ, но гольштейнскимъ городомъ, чрезвычайно возвысился во время ихъ пиратской войны, и что дальнѣйшее продолженіе ея грозитъ имъ совершеннымъ упадкомъ. Поэтому они послали къ королю Іоанну обоихъ своякъ бургомистровъ и заключили съ нимъ миръ. Въ такомъ положеніи находились дѣла, когда король Іоаннъ въ февралѣ 15-13 умеръ, черезъ годъ по назначеніи правителемъ Стена Стуре Младшаго.
Ъ) Скандинавія при Христіанѣ II.
Наслѣдникомъ Іоанна былъ сынъ его, Христіанъ II, уже прославившійся разными военными предпріятіями и бывшій при жизни отца намѣстникомъ Норвегіи. Софисты нашего времени, умѣющіе оправдывать и Филиппа II, и инквизицію, п всѣ ужасныя злодѣянія/ совершенныя королями, восхваляютъ Христіана П; современники же называли его Нерономъ. Въ сочиненіи своемъ мы предположили вкратцѣ об^псовать связь главныхъ событій новѣйшей исторіи, и цѣль эта не дозволяетъ намъ вдаваться въ разбирательство спорныхъ пунктовъ въ исторіи короля, который во всякомъ случаѣ былъ жестокъ н безчеловѣченъ, но малъ жертвою борьбы за демократическій принципъ, наслѣдованный имъ отъ отца. Мы приведемъ только факты, предоставляя мыслящему, читателю самому составить по нимъ сужденіе объ этомъ королѣ.
Воспитаніе п ученіе Христіана доказываютъ, какъ патріархальны и грубы были еще нравы высшихъ классовъ Скандинавіи того времени. Исторія его дѣтства похожа на сказку. Первое воспитаніе сына король поручилъ одному канонику Гейнцу п, чтобы тотъ могъ ближе надзирать за ребенкомъ, помѣстилъ принца у мѣщанина Ганса Бухбнндера, гдѣ маленькій Христіанъ имѣлъ квартиру п столъ. Канонику приходилось ходить на службу въ церковь, и потому принцъ большею частью проводилъ время съ уличными мальчишками, пока Гейнцъ не началъ брать его съ собою въ церковь, гдѣ заставлялъ его наравнѣ съ другими мальчиками учить наизусть катихизисъ и пѣть въ хорѣ. Это не понрави-,. лось королю. Онъ выписалъ изъ Помераніи учителя Конрада обучать принца по-латыни. Конрадъ, повидимому, многому послѣ него не научилъ Христіана, если судить по нѣсколькимъ латинскимъ строчкамъ, которыя остались. Впослѣдствіи, когда Христіанъ жилъ въ королевскомъ дворцѣ, онъ шатался ночью по городу, пплъ и буянилъ всюду, куда его приглашали, по трактирамъ и въ частныхъ домахъ. Отецъ, узнавая про этн подвиги, обыкновенно собственноручно жестоко хлесталъ его плетью. На двадцатомъ году (1502) отецъ послалъ буйнаго юношу въ Норвегію усмирять вспыхнувшее тамъ возмущеніе. Христіанъ исполнилъ это порученіе совершенно въ духѣ жестокихъ законовъ того времени и согласно своему свирѣпому и необузданному характеру, развившемуся въ сообществѣ съ грубымъ народомъ. Онъ напалъ на мятежниковъ, бывшихъ подъ предводительствомъ Герлуфа Гиддефада, и наказалъ съ неслыханною жестокостью всѣхъ, принимавшихъ участіе въ возстаніи; онъ провелъ послѣ того въ Норвегіи восемь лѣтъ и поступалъ съ рыцарствомъ такъ, что дворянство, которое водворилось было и тамъ, съ тѣхъ поръ исчезло навсегда. Въ пребываніе свое въ Норвегіи, онъ шлялся по трактирамъ, какъ и въ Копенгагенѣ, и въ 1507 познакомился въ Бергенѣ съ амстердамскою торговкою, Сигбриттою, содержавшею трактиръ въ зтомъ средоточіи сѣверной и ганзейской торговли. Онъ влюбился въ ея дочь, Голубку (Бйѵеке), сдѣлался ея любовникомъ и совершенно поддался вліянію ея и ея хитрой матери. Какъ кажется, ни та, ни другая не внушали принцу дурныхъ поступковъ, но привили ему демократическіе принципы, на которыхъ процвѣтали Нидерланды; онѣ возстановили его противъ гнета датскаго дворянства надъ гражданами и особенно надъ крестьянами, которые въ Ютландіи ина островахъ были крѣпостными. Христіанъ скрывалъ отъ отца свои отношенія къ Голубкѣ^ хотя выстроилъ для нея съ матерью каменный домъ въ своей резиденціи, Опсло (Христіанія). Неизвѣстно, взялъ ли онъ ихъ съ собою въ Данію, когда въ 1510 былъ вызвавъ въ Копенгагенъ. При вступленіи его на престолъ
въ 1513 онѣ были уже тамъ. Дочь умерла въ 1517; но мать п по смерти ея сохранила свое вліяніе на Христіана.
Датчане были вдвойнѣ недовольны вліяніемъ королевской любовницы п ея матери, потому что обѣ онѣ поддерживали короля въ демократическихъ идеяхъ, тогда какъ аристократія старалась упрочить олигархію своей касты. По смерти отца Христіанъ былъ принужденъ одною статьею избирательной капитуляціи или, какъ ее называли, рецеса, расширить юрисдикцію аристократіи въ принадлежавшихъ ей городахъ, мѣстечкахъ и деревняхъ, въ ущербъ королевскому правосудію, и предать въ руки дворянства жизнь и имущество крестьянина, то-есть сдѣлать его вполнѣ крѣностнымъ. Передъ коронаціей своей въ Даніи Христіанъ долженъ былъ подписать между прочимъ слѣдующее условіе: «Король предоставляетъ дворянству полную власть надъ жизнью п смертью крестьянъ и судебныя права въ гражданскихъ дѣлахъ не свыше сорока марокъ; если же онъ этого не выполнитъ, то дворянство считается разрѣшеннымъ отъ присяги». Одного этого обстоятельства довольно, чтобы объяснить, почему Христіанъ, грубый п своевольный по природѣ и воспитанію, и безъ совѣта Сигбритты долженъ был^ обходиться жестоко и грубо съ привилегированнымъ классомъ;аонъ могъ защитить свой народъ, только поступая съ дворянствомъ военнодпктаторски. Онъ такъ и дѣйствовалъ, не отступая передъ самыми страшными жестокостями, особенно въ Швеціи; за это п за вражду его къ реформаціи имя его сдѣлалось ненавистно всему свѣту.
Шведы отправили на коронацію Христіана пословъ и дали ему разныя обѣщанія. Но новый Правитель, Стенъ Стуре, имѣлъ въ странѣ много враговъ, а Христіанъ съ самаго начала рѣшился выполнить относительно шведовъ то, что не удалось его отцу; поэтому смуты въ Швеціи пе прекращались. Христіанъ не торопился приводить шведовъ въ повиновеніе силою. Бъ первыя семь лѣтъ своего царствованія онъ заводилъ разныя сношенія, чтобы безъ опасенія навѣрное произвести месть и расправу надъ шведами, которые отложились при его отцѣ. Онъ женился на испанской принцессѣ Изабеллѣ или Елисаветѣ, сестрѣ Карла V, которая принесла ему неслыханное по тогдашнему времени приданое въ 300,000 дукатовъ. Это было еще при жизни Голубки, которая по этому случаю удалилась на время съ матерью. Далѣе, Христіанъ завелъ дружескія сношенія со многими монархами, даже съ русскимъ великимъ княземъ. Этн сношенія съ государями, а главное вліяніе Сигбритты п анти-аристократическія нидерландскія внушенія ея въ политическихъ и политико-экономическихъ вопросахъ вооружали противъ короля дворянство и гражданъ тѣмъ болѣе, что Христіанъ выстроилъ этой хитрой женщинѣ каменный дворецъ (тогда на сѣверѣ большая часть домовъ были деревянные), гдѣ происходили совѣщанія о государственныхъ дѣлахъ. Кромѣ того Сигбритта дерзко обращалась съ гордыми вельможами, да и самъ король прибѣгалъ при малѣйшемъ поводѣ къ насилію и грубой жестокости противъ государственныхъ совѣтниковъ н важнѣйшихъ аристократовъ, хотя надо признаться, что многое въ разсказахъ о немъ шведскихъ и датскихъ писателей временъ его преемника крайне преувеличено. Въ то время не существовало ни финансовой, ни пошлинной системы, и чины противились каждому новому налогу; поэтому король былъ принужденъ прибѣгать противъ дворянства и духовенства къ насильственнымъ мѣрамъ, не смѣя, однако, наложить на нихъ въ пользу государственныхъ потребностей постоянную подать; что касается до казенныхъ имуществъ, управляемыхъ дворянствомъ, то они служили не на содержаніе крѣпостей, флота и войска, какъ слѣдовало по закону, а на мотовство и роскошь знати.
Со шведами Христіанъ поступалъ систематически. Чтобы подчинить ихъ, онъ въ первый же годъ по вступленіи своемъ на престолъ (1513) соединился съ вендскими городами, то есть съ сѣверо-восточною частью ганзеатовъ, средоточіемъ и главою которыхъ былъ Любекъ. Любекъ обязался помогать королю въ завоеваніи Швеціи или, по крайней мѣрѣ, принудить шведовъ, согласно обѣщанію, данному ими при избраніи короля, платить ему ежегодно 1,300 стокгольмскихъ марокъ. За это Христіанъ обезпечилъ всѣмъ городамъ союза всѣ прежнія привилегіи пхъ и свободное плаваніе, и обѣщалъ не обременять ихъ новыми налогами. Любекцы распространили это и на Швецію, не смотря на то, что Христіанъ велъ съ нею войну; вслѣдствіе этого потомъ возникла борьба между Христіаномъ и могущественнымъ союзомъ городовъ, изъ коихъ, когда рѣчь идетъ о
Скандинавіи, всегда главную роль играетъ Любекъ. Союзъ съ Любекомъ былъ такъ же безполезенъ Христіану въ войнѣ съ шведами, которую онъ прерывалъ не разъ перемиріями, какъ и близкое родство его съ царствовавшимъ въ Германіи и въ Испаніи габсбургскимъ домомъ и договоры съ Россіею, Фракціею, Ан-гліею и Шотландіею. Гораздо полезнѣе былъ ему одинъ безпокойный шведскій нонъ, архіепископъупсальскій Густавъ Тролле, наслѣдственный врагъ дома Стуре. Онъ давно уже вступилъ въ союзъ съ врагами Стена Стуре, не смотря на то, что правитель выхлопоталъ ему архіепископство. Наконецъ, Густавъ Тролле началъ открытую войну съ Стекомъ Стуре, причемъ ему помогалъ флотъ Христіана; но правитель взялъ его въ плѣнъ, объявилъ на сеймѣ въ Арбогѣ лишеннымъ архіепископства и разрушилъ укрѣпленный замокъ его Стекетъ (15Г7). Въ слѣдующемъ году Христіанъ явился подъ Стокгольмомъ съ флотомъ и войскомъ; близъ церкви Бреннкирки онъ вступилъ съ правителемъ, въ сраженіе й былъ разбитъ (22 іюля 1518). Послѣ пораженія онъ поступилъ коварно и подло, скорѣе какъ пиратъ, чѣмъ какъ король. Онъ потребовалъ личнаго свиданія съ правителемъ, и въ удостовѣреніе, что его не задержатъ, просилъ въ заложники молодаго графа Густава Эриксона Вазу, который во время сраженія несъ главное знамя Швеціи, и четырехъ другихъ знатныхъ шведовъ. Получивъ ихъ, онъ внезапно прекратилъ свиданіе, поспѣшилъ на свой корабль и увезъ пятерыхъ заложниковъ плѣнниками въ Данію.
Между тѣмъ архіепископъ подалъ въ Римъ жалобу на Стена Стуре и добился отъ папы преданія его церковному суду, который отлучилъ его и его сторонниковъ отъ церкви и наложилъ интердиктъ йа все государство. Этотъ церковный приговоръ не произвелъ въ Швеціи ни малѣйшаго впечатлѣнія; онъ скорѣе помогъ реформаціи проложить себѣ туда дорогу, и она была встрѣчена въ этой странѣ съ радостью. Король Христіанъ, принялъ на себя выполненіе приговора, что дало ему возможность брать деньги и съ духовенства, и съ мірянъ и созывать на войну все воинство, какъ на крестовый походъ. Весь 1519 годъ прошелъ въ приготовленіяхъ; король собралъ многочисленную армію, куда стекались искатели приключеній и предводители наемниковъ со всей Европы. Въ началѣ 1520 эта армія отправилась въ Швецію подъ предводительствомъ О т-тона Крумпе. Главнокомандующій прибилъ въ Швеціи папское проклятіе по всѣмъ церквамъ. Стенъ Стуре встрѣтилъ датчанъ въ Вестготландіи близъ Боге-зунда, на льду Азундскаго озера, гдѣ произошло первое сраженіе. Правитель былъ раненъ въ самомъ началѣ дѣла, и потому исходъ битвы былъ несчастливъ для шведовъ. Одинъ измѣнникъ изъ шведскихъ дворянъ показалъ датчанамъ дорогу, по которой они могли обойти позицію Стена Стуре и достигнуть Улланда. Узнавъ объ этомъ, Стенъ Стуре бросился, не смотря на рану, спасать Стокгольмъ, но умеръ въ саняхъ на льду Меларскаго озера (3 февраля 1520). Вдова его защищала Стокгольмъ девять, мѣсяцевъ, пока между Христіаномъ и шведами не состоялся договоръ.
Проигравъ второе сраженіе близъ Упсалы, шведы созвали сеймъ въ Упсалу и согласились заключить договоръ съ Оттономъ Крумпе. Въ силу этого договора, Христіанъ былъ признанъ королемъ на условіяхъ кальмарской уніи и, съ своей стороны, обѣщалъ предать забвенію все прошлое. Послѣ этого Христіанъ прибылъ на кораблѣ въ Швецію, гдѣ сперва поступалъ примирительно и милостиво. Вдова Стена Стуре по уговору шведскихъ дворянъ впустила короля въ Стокгольмъ, гдѣ онъ короновался. Вслѣдъ затѣмъ, не смотря на недавнее торжественное обѣщаніе быть не. только королемъ, но и отцомъ шведовъ, какъ онъ самъ выразился, онъ съ неслыханною жестокостью отмстилъ повѣрившимъ его словамъ жителямъ Стокгольма. Этотъ поступокъ возбудилъ въ то время гораздо больше негодованія и возмущенія, чѣмъ подобныя государственныя мѣры въ наше время. Магистръ Дитрихъ Слагхекъ, Другъ Сигбритты, прозванный врагами Христіана цирюльникомъ, потому что прежде занимался хирургіей, доставилъ королю возможность облечь этотъ терроръ въ призракъ права.
При коронаціи и на празднествахъ, сопровождавшихъ ее, Христіанъ казался добродушнымъ и ласковымъ. Но на третій день двери замка заперлись, и архіепископъ Густавъ Тролле подалъ королю жалобу на несправедливость и насиліе правителя въ отношеніи его и архіепископства упсальскаго и требовалъ удовле
творенія. Онъ заявилъ желаніе, чтобы наказаніе соучастниковъ покойнаго правителя было предоставлено папѣ; но король объявилъ, что намѣренъ кончить все дѣло завтра же (8 ноября 1520), и приказалъ немедленно арестовать всѣхъ находившихся въ Стокгольмѣ епископовъ и священниковъ, подписавшихъ положенное сеймомъ смѣщеніе архіепископа. На слѣдующее утро было объявлено, что сопротивленіе римскому престолу есть ересь. Потомъ всему городу было запрещено выходить изъ домовъ до извѣстнаго сигнала. Затѣмъ совершились казни на площади безъ всякаго суда; казнили двухъ епископовъ, двадцать свѣтскихъ лицъ, большею частью государственныхъ совѣтниковъ, бургомистра, городскихъ судей и множество гражданъ Стокгольма. Послѣ нихъ очередь дошла и до другихъ. Ремесленниковъ отрывали отъ работъ и тащили на казнь. Никому изъ нихъ не давали религіознаго утѣшенія, въ чемъ въ то время не отказывали злѣйшимъ преступникамъ. Олай Магнусъ своими глазами видѣлъ, какъ обезглавили сорокъ девять человѣкъ. Другихъ вѣшали послѣ жестокихъ истязаній. Домы были расхищены, городъ подвергся грабежу и всякимъ безчинствамъ, какъ послѣ взятія приступомъ. Убійства продолжались на третій и на четвертый дни, хотя еще въ первый день отъ имени короля провозгласили миръ и безопасность. Въ Финляндію послали приказъ распорядиться и тамъ такъ же; когда король поѣхалъ изъ Стокгольма къ южныя провинціи, причислявшіяся тогда къ Даніи, то въ каждомъ мѣстечкѣ по его пути воздвигались висѣлицы. Историки оставили намъ длинный списокъ важнѣйшихъ лицъ, повѣшенныхъ п обезглавленныхъ Христіаномъ. Къ 1 января 1521 число казненныхъ простиралось до 600.
Одинъ датскій историкъ приводитъ въ оправданіе Хрпстіана тѣ же доводы, что п нынѣшніе апологисты подобныхъ событій въ Венгріи, Италіи и Франціи. Иначе, говоритъ онъ, нельзя было обуздать аристократію; всякое снисхожденіе привело бы къ новымъ смутамъ; разъ начавъ, должно быть послѣдовательнымъ и истреблять зло съ корнемъ. Христіанъ такъ и дѣлалъ. Ему хотѣлось создать неограниченную монархію, и онъ дѣйствовалъ диктаторски. Съ этою цѣлью онъ и въ Даніи ограничилъ судебныя права дворянства, учредилъ королевскіе суды и установилъ новыя пошлины. Слагхекъ п Сигбритта внушали ему мѣры полезныя для мѣщанскаго и крестьянскаго сословій; но граждане негодовали на него за то, что онъ предоставилъ Спгбриттѣ зундскую пошлину п сдѣлалъ магистра Слагхека епископомъ скарскимъ, а потомъ архіепископомъ лундскимъ. Мы не рѣшаемся защищать Христіана. Онъ хотѣлъ дѣлать все насиліемъ и терроромъ. Такъ поступалъ онъ п съ женою и даже казнилъ одну придворную даму ея; зять его, Карлъ V, написалъ ему по этому случаю письмо, полное рѣзкихъ упрековъ. Какъ безполезны были его звѣрства, видно изъ того, что года не прошло послѣ нихъ, какъ во всѣхъ трехъ королевствахъ вспыхнули волненія, возбужденныя его насиліями, и Данія воспользовалась всеобщимъ возстаніемъ шведской націи, чтобы также отложиться отъ Христіана.
Во главѣ возстанія шведовъ сталъ молодой человѣкъ, извѣстный своею знатностью, связями, талантами и храбростію. То былъ Густавъ Эриксонъ, получившій впослѣдствіи со всѣмъ своимъ родомъ прозваніе В а з а; откуда произошло это прозваніе—не рѣшаетъ даже новѣйшій и лучшій шведскій историкъ, Гейеръ. Стенъ Стуре Младшій былъ не мало обязанъ Густаву свонми первыми успѣхами. Камъ мы уже видѣли (стр. 169), въ славной битвѣ при Бреннкиркѣ онъ несъ народное знамя и вслѣдъ затѣмъ былъ коварно увезенъ королемъ Христіаномъ въ Данію. Здѣсь его сдали подъ присмотръ ютландскому дворянину Эриху Банеру; въ случаѣ побѣга Вазы Банеръ долженъ былъ уплатить пеню въ 6,000 марокъ. Густавъ цѣлый годъ содержался въ замкѣ Банера Калле въ Ютландіи, но, наконецъ, бѣжалъ въ Любекъ. Въ Любекѣ онъ пробылъ съ осени 1519 до мая 1520. Граждане Любека, какъ всѣ торгаши, не хотѣли ни съ кѣмъ ссориться и сначала какъ бы намѣревались выдать Густава; однако, въ маѣ 1520 отправили его на наемномъ кораблѣ въ Швецію, гдѣ онъ высадился близъ Кальмара. Это случилось какъ разъ въ то время, когда, въ послѣдней войнѣ Стена Стуре съ Христіаномъ, счастье отвернулось отъ шведовъ, и по смерти Стена датчане осадили Стокгольмъ; поэтому Густавъ нигдѣ не встрѣтилъ сочувствія, когда сталъ возбуждать своихъ соотечественниковъ къ отчаянной борьбѣ противъ датчанъ; наконецъ въ ^Далекарліп лю
бовь къ свободѣ оказалась сильнѣе и ненависть къ дачанамъ глубже, чѣмъ во всѣхъ прочихъ провинціяхъ Швеціи. О путешествіи его съ берега до Далекарліи шведскіе историки разсказываютъ много анекдотовъ о трудностяхъ и опасностяхъ, какимъ онъ подвергался, и о любви къ нему земляковъ, которую онъ испыталъ, странствуя въ платьѣ простаго крестьянина и служа работникомъ. Мы не будемъ распространяться о его приключеніяхъ и скажемъ только., что и въ Далекарліи онъ нашелъ приверженцевъ только тогда, когда слухъ о кровавыхъ казняхъ въ' Стокгольмѣ достигъ до этих'ц отдаленныхъ горъ и долинъ; тогда нашлись люди готовые возстать на датчанъ и нѣмцевъ Христіана. Густавъ велъ войну, предводительствуя неопытною толпою, вооруженною только длинными пиками, палицами, мечами, луками и стрѣлами, тогда какъ войска Христіана были снабжены огнестрѣльнымъ оружіемъ и привычны къ войнѣ. Но шведскій герой съумѣлъ въ короткое время образовать войско изъ крестьянъ, горцевъ п заводскихъ работниковъ. Читая исторію этой войны, нельзя не удивляться, подобно шведамъ, ихъ національному герою, котораго они чтятъ какъ полубога. Счастливому исходу его предпріятія, конечно, много способствовало то обстоятельство, что съ 1521 Христіанъ сталъ обходиться сурово и жестоко даже съ датчанами; притомъ онъ не имѣлъ, постоянной арміи, и для разсчета съ наемными искателями приключеній долженъ былъ всюду прибѣгать къ разнымъ насиліямъ.
Блестящее народное собраніе, созванное со всѣхъ округовъ въ Мору, назначило Густава предводителемъ войска и своимъ представителемъ, вслѣдствіе чего, какъ утверждаетъ Рюзъ, онъ принялъ титулъ правителя еще до законнаго признанія его въ этомъ санѣ сеймомъ.. Вскорѣ успѣхи его 'стали такъ значительны, что послѣ побѣды, одержанной его помощниками. Петромъ Свенсономъ и Петромъ Углою при Брунбекѣ на Далъ-Эльфѣ надъ регулярными войсками датчанъ, онъ могъ собрать пятитысячное войско, которому платилъ изъ королевскихъ доходовъ. Еще до этого народъ составилъ ему гвардію изъ нѣсколькихъ десятковъ всадниковъ и нѣсколькихъ сотъ пѣхоты. Главнымъ врагомъ Густава былъ архіепископъ Густавъ Тролле. Положеніе его было невыгодно, потому что датчане владѣли всѣми замками и увезли въ Данію заложницами многихъ знатныхъ дамъ, въ томъ числѣ мать и двухъ сестеръ Густава.
Уже въ іюнѣ 1521 Густавъ рѣшился осадить Стокгольмъ; но осада Стокгольма длилась цѣлые два года, потому что люди его были непривычны къ осадамъ, и притомъ онъ не могъ постоянно имѣть значительныхъ силъ, достаточныхъ, чтобы обложить городъ со всѣхъ сторонъ. Между тѣмъ ему удалось утвердить власть свою на законномъ основаніи, тогда какъ Христіанъ суровостью и безразсудствомъ своимъ и въ Даніи оскорблялъ духовныхъ и свѣтскихъ господъ п даже вооружіГлъ противъ ссбя могущественную Ганзу. Густавъ созвалъ сеймъ въ Вадстену; сюда явилось болѣе семидесяти дворянъ, перешедшихъ къ нему на службу отъ Христіана; 24 августа 1521 они предложили Густаву королевское достоинство. Но Густавъ былъ столь же уменъ, какъ храбръ, и счелъ неблагоразумнымъ принять такой титулъ: поэтому собраніе назначило его правителемъ п присягнуло ему на повиновеніе и вѣрность.
Датскій король не могъ отстоять Стокгольмъ. Густавъ Тролле совершенно напрасно ѣздилъ въ іюлѣ въ Данію и.горько упрекалъ короля, что тотъ покинулъ его безъ помощи. Датчане были изгнаны изъ Вестготландіи и Смаландіи, а частью и изъ Финляндіи и принуждены оставить большую часть занятыхъ ими замковъ. Въ концѣ 1521 Христіанъ своими поступками побудилъ шведскихъ дворянъ, до сихъ поръ храбро стоявшихъ за него, отложиться отъ него, и объявилъ врагомъ государства даже архіепископа Густава Тролле.
Кромѣ того, другими мѣрами онъ еще болѣе увеличилъ затруднительность своего положенія. По разнымъ причинамъ, а главное изъ-за диплома на Гольштейнъ, полученный пмъ отъ императора Карла V, онъ совершенно разсорился съ дядей своимъ, герцогомъ Фридрихомъ Гольштейпскимъ. Потомъ онъ издалъ повелѣніе, направленное противъ нѣмецкихъ городовъ, чѣмъ оскорбилъ не только ихъ, но и крестьянъ и могущественное дворянство Даніи. Вѣроятно, слѣдуй совѣту Сигбритты и думая помочь датскому мѣщанскому сословію, онъ запретилъ продавать хлѣбъ непосредственно иностраннымъ купцамъ и предписалъ привозить его въ Копенгагенъ и продавать въ столицѣ датскимъ купцамъ. Въ то же время
онъ издалъ очень разумный и справедливый законъ противъ береговаго права въ томъ видѣ, Какъ пользовались имъ до сихъ поръ дворяне въ своихъ помѣстьяхъ, но этимъ еще болѣе ожесточилъ ихъ. Далѣе, онъ запретилъ помѣщикамъ продавать крѣпостныхъ людей изъ своихъ помѣстій какъ рабовъ, а духовенству— покупать имѣнія, если оно не будетъ жениться, подобно предкамъ своимъ. Очевидно, что всѣ эти законы, изданные въ пользу гражданъ и крестьянъ, были полезны и мудры; но онп раздражали противъ короля духовенство и дворянство. Самъ Христіанъ предавался жестокому произволу и тиранству. Такъ напримѣръ, сначала онъ осыпалъ почестями своего Дитриха Слагхека и даже самовластно возвелъ его на архіепископство лундское; но въ 1522, замѣтивъ, что послѣ кровавыхъ сценъ въ Стокгольмѣ, этотъ клевретъ его опротивѣлъ всему свѣту, Христіанъ заставилъ его искупить всѣ жестокости, главнымъ виновникомъ которыхъ онъ былъ самъ. Христіанъ осудилъ его, какъ виновника стокгольмскаго кровопролитія, и послѣ страшныхъ истязаній велѣлъ сжечь живаго. Многіе другіе датчане были казнены также произвольно.
Всѣ поступки Христіана и вкѣ распоряженія его возбудили противъ него ненависть со всѣхъ сторонъ, и именно въ то самое время, когда ему нечего было и думать о сохраненіи своей власти надъ Швеціею, такъ какъ изъ двухъ главныхъ городовъ этого гусударства, Кальмаръ уже отложился отъ него, а Стокгольмъ былъ осажденъ. Города Любекъ, Данцигъ, Висмаръ и Востокъ, недовольные прекращеніемъ непосредственной торговли съ Даніей, вслѣдствіе упомянутаго повелѣнія Христіана, были кромѣ того недовольны высокими пошлинами; они, правда, не начинали съ Христіаномъ открытой войны, но явно приняли сторону Густава Вазы, грабили датскіе берега и корабли, заняли Борнгольмъ и разграбили Эльзинеръ. Притомъ они заключили союзъ съ дядею Христіана, герцогомъ Фридрихомъ Г'олыптейнскимъ, который въ то время уже сговорился тайно съ датскою знатью противъ короля. Тѣснимый со всѣхъ сторонъ, Христіанъ былъ принужденъ наконецъ созвать сеймъ, т. е. искать помощи у тѣхъ, кто замышлялъ его гибель. Онъ созвалъ дворянство въ Каллундборгъ; но всѣ знали, что опъ намѣренъ собрать денегъ съ помѣщичьихъ крестьянъ и съ духовенства, и никто на призывъ его не явился. Въ началѣ 1523 онъ назначилъ другой сеймъ въ Ааргусѣ, въ Ютландіи; но дворяне опять не явились, отговариваясь, что онъ привелъ съ собою нѣсколько отрядовъ войскъ, собранныхъ противъ Швеціи, толпу полицейскихъ и палачей. Они собрались въ Выборгъ и рѣшили отречься отъ повиновенія королю Христіану и на мѣсто его возвести дядю- его, Фридриха. Судя по всему, дѣло это было давно улажено съ Фридрихомъ. Чины послали депутата къ королю и къ герцогу Фридриху. Король ласково принялъ депутата, который, уходя, оставилъ ему въ перчаткѣ постановленіе сейма о его низложеніи и, исполнивъ такимъ образомъ возложенное на него порученіе, отправился къ Фридриху предложить ему отъ имени сейма престолъ. Фридрихъ, конечно, принялъ предложеніе, и чины издали приказаніе всѣмъ ютландцамъ собраться на сеймъ вооруженными.
Двадцать шестаго марта 1523 датскіе дворяне (ибо другія сословія не принимали въ этомъ участія) заключили съ герцогомъ Фридрихомъ формальный дого-’воръ; какъ договоръ этотъ, такъ и актъ о низложеніи Христіана ясно доказываютъ, что дворянство хлопотало не изъ-за правды и справедливости, а изъ-за своихъ привилегій и изъ-за отнятаго у нихъ Христіаномъ права тиранить и угнетать крестьянъ. Въ числѣ уступокъ, которыя новый король Фридрихъ I долженъ былъ сдѣлать дворянству, главную роль играла отмѣна ограниченій вотчиннаго суда до трехъ и четырехъ марокъ и возстановленіе его въ дѣлахъ до сорока марокъ. Кромѣ того, дворянамъ безвозмездно возвращались отобранныя у нихъ заложенныя имѣнія. Король былъ поставленъ въ совершенную зависимость отъ нѣсколькихъ лицъ, которыхъ дворянство признавало своими главами, и съ этого времени сеймы стали весьма рѣдки; государственный совѣтъ издавалъ законы и неограниченно управлялъ всѣмъ. Онъ состоялъ изъ 23 членовъ, п въ случаѣ смерти одного изъ нихъ остальные предлагали королю его преемника. Наконецъ, главное условіе состояло въ томъ, что до сихъ поръ, если умершій король оставлялъ наслѣдниковъ, то выборъ новаго короля былъ пумою формальностью; теперь же Данія стала вполнѣ избирательною монархіею, и дворянство,
подобно нѣмецкимъ курфирстамъ, предписывало каждому новоизбранному въ такъ называемой избирательной капитуляціи новыя условія, которыя ограничивали его власть, защищавшую,народъ, и расширяли пагубную власть аристократіи. Чтобы добиться признанія себя королемъ въ Норвегіи, Фридрихъ и тамъ долженъ былъ предоставить чинамъ безусловное избирательное право. Шведы потребовали этого права и себѣ, и распаденіе трехъ королевствъ стало неминуемо. Фридрихъ, признанный королемъ въ двухъ королевствахъ, требовалъ, чтобы и шведскіе чины на основаніи кальмарской уніи отдали ему свой престолъ. Но они отвѣчали, что рѣшились избрать королемъ Густава Эриксона. Избраніе Густава произошло 7 іюня 1523 въ Стегнесѣ, и черезъ три недѣли Стокгольмъ сдался новому королю шведскому. Распря между Швеціей и Даніею должна была неминуемо возникнуть изъ-за границъ, потому что Густавъ заявлялъ притязанія на Шонію и Таиландъ, а въ войнѣ съ Христіаномъ взялъ Богуслеенъ и осаждалъ Блекингенъ. Въ слѣдующемъ году вмѣшательствомъ вендскихъ городовъ споръ, этотъ, былъ временно поконченъ. При свиданіи Густава съ Фридрихомъ въ Мальме 1 сентября было рѣшено, что Блекингент. и Роднеби будутъ возвращены датчанамъ, а Готландъ будетъ принадлежать тому изъ королей, во власти котораго окажется-въ этотъ день городъ и замокъ Бисби.
Низложенный ^Христіанъ тщетно пытался снова овладѣть властью. Онъ старался завести переговоры съ дворянствомъ Ютландіи; предлагалъ ему подчинить свое дѣло его третейскому суду и хотѣлъ обратиться къ суду епископовъ. Все это ему не помогло, какъ не помогло и то, что крестьяне Зеландіи приняли его сторону. Онъ не осмѣлился оставаться даже въ Копенгагенѣ, куда уѣхалъ послѣ своего низложенія, и въ началѣ апрѣля отплылъ изъ своего государства на флотѣ и отправился искать помощи иностранныхъ державъ, разсчитывая особенно на Нидерланды. Но характеръ его всюду создавалъ ему большія затрудненія; наконецъ черезъ семь лѣтъ онъ возвратился въ Норвегію, п здѣсь его постигло, какъ мы увидимъ ниже, еще худшее несчастіе. Онъ жилъ въ такое время, когда попытки преобразовать развратное духовенство и его ученіе, всюду вызывали политическія революціи; но такъ какъ Христіанъ неоднократно мѣнялъ религію, то ни католики, ни протестанты не могли довѣрять ему. Быть можетъ, императоръ Карлъ V и защитилъ бы его ради его дѣтей, если бы жена Христіана, сестра императора, не умерла еще въ январѣ 1525 въ Гентѣ. Вѣроятно впрочемъ, мы слышали бы о Христіанѣ больше хорошаго, чѣмъ теперь, если бы главнымъ историкомъ и біографомъ его былъ не датскій дворянинъ, а простой мѣщанинъ. Надо замѣтить однако, что онъ съ самаго начала потерялъ голову и бѣжалъ изъ государства безъ всякой надобности, имѣя еще всѣ средства бороться, какъ показываетъ исторія первыхъ годовъ царствованія его преемника.
Прибывъ въ Ютландію, Фридрихъ I былъ тотчасъ провозглашенъ королемъ, и островъ Фіонія подчинился ему; но въ Зеландіи и Шоніи перевѣсъ былъ на сторонѣ его противника. Однако, Христіанъ ничего не дѣлалъ, чтобы удержаться на престолѣ; поэтому Фридрихъ, собравъ небольшое войско, подкрѣпленное лю-бекцами и перевезенное на ихъ флотѣ въ Зеландію, подчинилъ и этотъ островъ, за исключеніемъ городовъ Копенгагена и Каллундборга. Каллундборгъ потомъ сдался, а Копенгагенъ былъ осажденъ и съ суши, и съ моря. Тогда, наконецъ, Христіанъ выступилъ въ Голыптинію съ нѣмецкими войсками, набранными на блестящія обѣщанія; при нихъ находился и курфирстъ Іоахимъ I Бранденбургскій. Узнавъ объ этомъ, Фридрихъ немедленно созвалъ народное ополченіе; но не успѣлъ онъ прибыть съ нимъ въ Голыптинію, какъ войска Христіана уже разбѣжались, потому что у него не было денегъ. Фрпдрихъ поручилъ своему сыну, Христіану, и Іоанну Ранцову продолжать осаду Копенгагена. Они были приведены въ сильное замѣшательство, когда нѣсколько военныхъ кораблей низложеннаго короля обратили въ бѣгство весь любекскій флотъ и доставили въ городъ запасъ провіанта. Гарнизонъ ц граждане Копенгагена продержались поэтому еще до декабря, ожидая подкрѣпленій отъ Христіана, но, не дождавшись, сдались. Мальме также сдался на капитуляцію, и вся Шонія была принуждена присягнуть новому королю. Сигбритта явила тогда гораздо болѣе мужества и твердости, чѣмъ самъ Христіанъ; она и бургомистръ Мальме, Гансъ Мпк-
кельсонъ, такъ храбро защищали дѣло изгнаннаго короля, что Фридрихъ только ихъ двоихъ исключилъ изъ амнистіи, дарованной всѣмъ защитникамъ Мальме.
Король Христіанъ не отказался, однако, отъ надежды вернуть себѣ хотя Данію и Норвегію; въ этихъ королевствахъ у него было много приверженцевъ между гражданами, крестьянами и духовенствомъ; были и тайныя связи; кромѣ того его сторону приняли многіе германскіе князья, чтобы выхлопотать ему хоть какое-нибудь вознагражденіе; нидерландское купечество, желавшее вытѣснить Ганзу, давало ему деньги. Чтобы какъ-нибудь помочь ему, друзья его три раза назначали съѣзды и переговоры съ датскими посланниками, разъ въ Любекѣ п два раза въ Гамбургѣ; но старанія ихъ не увѣнчались успѣхомъ. Наконецъ Христіанъ, ежегодно распространявшій въ Даніи и Норвегіи прокламаціи, манифесты и ярые протесты, рѣшился силою возстановить свою власть. Съ этой цѣлью Карлъ V или, лучше сказать, обѣ принцессы, одна за другою управлявшія его именемъ Надерландами (т. IV, стр. 628), дозволили Христіану навербовать въ Голландіи войско. Христіанъ собралъ въ Голландіи 8—10,000 авантюристовъ разныхъ націй. Они очень обременяли жителей, потому что у Христіана не было денегъ, а Карлъ не давалъ ему средствъ, пока наконецъ въ 1531 нидерландскіе города, особенно Амстердамъ, Энкгуйзенъ и Камневъ согласились сбыть ихъ отъ себя въ сѣверныя королевства. Войска посадили на корабли, чтобы высадить ихъ на Галландъ; но такъ какъ вѣтеръ не благопріятствовалъ этому плаванію, то высадка произошла въ Норвегіи. Счастье, казалось, покровительствовало предпріятію' Христіана, хотя Фридрихъ и Густавъ соединились противъ общаго врага и выхлопотали отъ вендскихъ городовъ флотъ. По прибытіи этого флота, датскій флотъ, назначенный идти съ нимъ на соединеніе, былъ еще не снаряженъ, и потому Христіанъ безпрепятственно вошелъ съ своими кораблями въ гавань Опсло (Христіанію). Это было въ концѣ осени. Зимою корабли Христіана такъ замерзли въ гавани Опсло, что прибывшій датскій флотъ могъ подступить Къ нимъ только въ самомъ концѣ весны. Поэтому вся Норвегія перешла на сторону Христіана, и только укрѣпленные замки, какъ напримѣръ замокъ Опсло и Аггергусъ, всю весну оставались въ рукахъ датчанъ. Норвежскій государственный совѣтъ послалъ датскому государственному совѣту актъ объ отдѣленіи этой страны отъ Даніи. Датчане, чтобы не допустить отдѣленія норвежскаго королевства, воспользовались этимъ документомъ точно такъ, какъ въ наше время воспользовались происшествіями въ Гольштиніи, чтобы обратить эту нѣмецкую страну въ датскую провинцію.
Весною, какъ только море вскрылось, нидерландскіе корабли отплыли отъ береговъ Норвегіи. Датскій флотъ подъ начальствомъ избраннаго епископа оден-зейскаго въ соединеніи съ - ганзейскимъ появился передъ Опсло въ маѣ 1532 и высадилъ такое сильное войско, что Христіанъ не отважился вступить въ сраженіе въ открытомъ полѣ и заперся въ Опсло. Здѣсь положеніе его стало весьма затруднительно; большая часть его войсва, не получая денегъ, разошлась, а датскій гарнизонъ Аггергуса и Опсло, соединившись съ прибывшими войсками Фридриха, тѣснилъ его съ береговой стороны въ то время, какъ любекскій флотъ наступалъ съ моря. Вслѣдствіе этого онъ послалъ письмо къ командиру датскихъ кораблей, предлагая начать переговоры. Онъ зналъ, вѣроятно, что Фридрихъ уполномочилъ своего адмирала завести сношенія. Датскій командиръ согласился начать переговоры, но тянулъ ихъ до іюня, а тѣмъ временемъ хлопоталъ о примиреніи норвежцевъ съ королемъ Фридрихомъ. Это все болѣе и болѣе затрудняло положеніе Христіана, и, наконецъ, ему не оставалось инаго выбора, какъ отдаться въ руки дяди. Въ договорѣ, заключенномъ 11 іюня въ Аггергусѣ, онъ согласился отказаться отъ престола, отправиться къ дядѣ въ Копенгагенъ и лично переговорить съ нимъ объ удовлетвореніи. При этомъ онъ не хотѣлъ, однако, безусловно отдаваться въ руки Фридриха; одною изъ статей договора онъ выговорилъ себѣ право взять съ собою 200 человѣкъ и обѣщаніе, что онъ будетъ совершенно безопасенъ какъ на кораблѣ, такъ и въ Даніи, и гдѣ бы то ни было по пути, а за то съ своей стороны обязывался не заводить ня лично, ни черезъ другихъ никакой вредной для Фридриха переписки.
Несчастнаго короля, который, судя по состоянію его духа до стокгольмской рѣзни и послѣ нея и по поступкамъ его во время изгнанія, не всегда вполнѣ
владѣлъ умственными способностями, постыдно завлекли въ западню; ему пришлось испытать отъ дяди самое жестокое и вопіющее насиліе. Неизвѣстно, кому слѣдуетъ приписать вину этого обмана, епископу ли, заключавшему атгергусскій договоръ, или самому королю. Король отобралъ отъ епископа полномочіе на заключеніе договора и послалъ двухъ сановниковъ объявить ему объ. этомъ; но они не сказали объ этомъ ни королю Христіану, ня .войску, и епископъ дѣйствовалъ такъ, какъ будто все еще пользуется полномочіемъ. Такимъ образомъ Христіана безспорно заманили въ ловушку. Надо замѣтить, что передъ отправленіемъ на датскій флотъ онъ написалъ дядѣ длинное письмо съ очень теологическимъ вступленіемъ. Онъ писалъ: «Мы ѣдемъ къ вамъ, любезный государь п братъ, подобно блудному сыну, не только какъ къ достойному нашему дядѣ, но какъ къ нашему возродившемуся брату и сочлену о Христѣ Спасителѣ,, жаждая отъ васъ совѣта, помощп и утѣшенія», и т. д., и т. д.
Король Фридрихъ былъ чрезвычайно затрудненъ прибытіемъ Христіана; онъ тотчасъ созвалъ па сеймъ дворянство, т. е. злѣйшихъ враговъ Христіана. Сеймъ совѣтовалъ Фридриху захватить его, не обращая вниманія на удостовѣреніе, данное низложенному королю въ совершенной безопасности. Посланники Густава Вазы и Ганзы также совѣтовали королю Фридриху воспользоваться этимъ случаемъ положить разъ навсегда конецъ всякимъ покушеніямъ на его спокойствіе. Епископъ одензейскій, заключавшій договоръ съ Христіаномъ, представилъ и поводъ нарушить обѣщаніе, сказавъ, что Христіанъ посылалъ за границу прокламаціи. Въ продолженіе пяти дней, пока въ Копенгагенѣ шли переговоры объ этомъ дѣлѣ, Христіана держали на . кораблѣ подъ арестомъ. На шестой день подъ предлогомъ вести его въ Фленсбургъ, гдѣ находился король, его отправили въ Зондербургъ. Здѣсь его помѣстили въ замкѣ и содержали какъ узника. Заключеніе его было очень тяжко; въ комнатѣ со сводами, гдѣ онъ содержался, заложили всѣ окна, кромѣ одного, въ которое подавали ему пищу. Изъ людей онъ видѣлъ только карлика, приставленнаго къ нему для прислуги и забавы. Черезъ двѣнадцать лѣтъ заключеніе его было смягчено, и въ 1549 его перевезли въ Каллундборгъ. Фридрихъ и сынъ его вручили четыремъ дворянамъ письменное обязательство никогда не освобождать Христіана, и потому онъ оставался въ заключеніи , и въ Каллундборгѣ, но заключеніе это было во всѣхъ отношеніяхъ сообразно его сану. Черезъ десять лѣтъ онъ умеръ въ Каллундборгѣ. Въ Зон-денбургѣ показывали иностранцамъ комнату, служившую ему темницей.
Во время несчастныхъ попытокъ Христіана возстановить себя на датскомъ престолѣ, шведскій король Густавъ былъ озабоченъ множествомъ смутъ, неизбѣжныхъ послѣ такого долговременнаго и полнаго государственнаго разстройства, какимъ страдала до него Швеція. Онъ прекратилъ смуты частью страшными строгостями, частью благоразумными мѣрами кротости, точнымъ соблюденіемъ конституціи и изданіемъ разумныхъ законовъ; такимъ образомъ въ первыя же десять лѣтъ своего царствованія онъ основалъ въ Швеціи новый законный порядокъ. Густавъ, подобно своему сосѣду Фридриху, поощрялъ церковную реформу очень осторожно и благоразумно. Оба короля произвели въ своихъ государствахъ церковныя преобразованія, сохранивъ однако іерархію, устроивъ культъ совершенно на старо-лютеранскій ладъ, предоставивъ свѣтской аристократіи всѣ преимущества духовенства, какъ въ Англіи при основаніи англиканской церкви, и устранивъ вліяніе кальвинизма. Тѣмъ не менѣе совершенно вытѣснить католицизмъ было не легко, и даже въ 1527 году, когда лютеранство было формально признано государственной религіей Швеціи, нововведеніе это встрѣчало во многихъ мѣстахъ рѣшительное сопротивленіе. л
с) Скандинавія отъ паденія Христіана П до смерти Густава Вазы.
Покушеніе Христіана II тѣсно сблизило Швецію съ Даніею, и Густавъ Ваза отказался даже отъ Богуслеена, принадлежавшаго къ датскимъ владѣніямъ по ту сторону Зунда. Нѣмецкіе города болѣе всего помогли въ борьбѣ съ Христіаномъ; но за это они заявляли слишкомъ большія притязанія на бдагодар-
ность сѣверныхъ королей. Они просили лишить нидерландцевъ участія въ ганзейской торговлѣ. Любекъ еще прежде такъ настойчиво требовалъ возвращенія 28,000 рейхсталеровъ, которыми ссудилъ Густава, что король, не имѣя возможности обойтись безъ его помощи, просилъ въ 1530 своихъ подданныхъ отдать въ каждой епархіи государства по второстепенному колоколу на монету для уплаты Любеку. Привилегированное купечество и ремесленники соединенныхъ нѣмецкихъ и вендскихъ городовъ были въ Норвегіи гораздо сильнѣе датскаго короля. Въ Бергенѣ такъ называемая ганзейская контора составляла въ государствѣ государство, управлявшееся не по датскимъ и не по норвежскимъ, а по ганзейскимъ законамъ. Все чиновничество, купечество и всѣ мореплаватели цѣлаго округа подлежали суду этой конторы. Многочисленнѣйшій ремесленный классъ Норвегіи, кожевники всѣхъ родовъ, раздѣленные на пять цеховъ и извѣстные подъ общимъ названіемъ сапожной гильдіи, состояли подъ покровительствомъ этой конторы, подобно нѣмцамъ, и пользовались ганзейскими привилегіями: не платя мѣщанскихъ податей, они занимались мѣщанскими ремеслами и принимали въ свою общину, кого хотѣли, не спрашиваясь правительства. Христіанъ II оскорбилъ ганзейцевъ, поощряя цвѣтущую нидерландскую торговлю и введя пошлинную систему, придуманную Сигбриттой. За это Ганза страшно отмстила ему и въ 1532 принудила датскаго короля къ договору, по которому нидерландцамъ была совершенно запрещена торговля на Балтійскомъ морѣ; но этотъ договоръ не былъ потомъ утвержденъ. Поэтому торговые города считали себя недостаточно вознагражденными. Они стремились къ преобладанію, котораго не могли достигнуть, и хотѣли силою втѣснить въ прежнюю колею торговлю, уже принявшую другое Направленіе. Вслѣдствіе этого они совершенно утратили свое прежнее значеніе въ Скандинавіи и возбудили въ Даніи по смерти Фридриха войну, погубившую Любекъ.
Въ 1533 Фридрихъ I Датскій умеръ въ Готторнѣ, гдѣ обыкновенно имѣлъ свое пребываніе. Такъ какъ Данія была государствомъ избирательнымъ, то ио смерти его былъ созванъ сеймъ для избранія новаго короля. На сеймъ этотъ явились и депутаты дворянства Гольштиніи и Шлезвига, которые также имѣли притязаніе на право избирать себѣ герцога. Впрочемъ, эти выборы происходили отдѣльно на сеймѣ въ Килѣ, гдѣ съ большими затрудненіями былъ избранъ сынъ Фридриха отъ перваго брака, Христіанъ. Онъ принялъ управленіе Шлезвигомъ и Голыптиніею и лично отъ своего имени, и какъ опекунъ братьевъ своихъ отъ втораго брака, которые были гораздо моложе его и съ которыми онъ впослѣдствіи раздѣлился. Въ Даніи выборы затянулись на цѣлый годъ; чтобы утвердить существующую олигархію, дворянство желало избрать въ короли одного изъ младшихъ принцевъ или даже кого-нибудь изъ иностранныхъ князей. Цѣлый годъ олигархія неограниченно господствовала въ государствѣ и когда, наконецъ, избрала короля, то сдѣлала и его своимъ рабомъ тяжкими условіями капитуляціи. Во время междуцарствія государственный совѣтъ завѣдывалъ управленіемъ, и три главные члена его вели всѣ королевскія дѣла; государственный гофмейстеръ, называвшійся въ то время «дростомъ», былъ главнымъ правителемъ, канцлеръ главнымъ судьёй, а государственный маршалъ главнокомандующимъ.
Эта олигархія не могла тягаться съ гражданами Любека, которыхъ въ то время двое смѣлыхъ, талантливыхъ и рѣшительныхъ людей, МаркусъМейеръ и Георгъ Вулленвеверъ, увлекли въ попытку возвести на датскій престолъ человѣка, состоявшаго подъ покровительствомъ любекцевъ; въ то же время они старались вопреки современнымъ потребностямъ и въ ущербъ нидерландцамъ силою удержать торговлю и могущество Ганзы въ старомъ направленіи. Эта двойная цѣль находилась въ связи съ измѣненіемъ городскаго устройства, которое они услѣди преобразовать. Статутъ Генриха Льва, настоящаго основателя Любека,, установлявшій, чтобы члены совѣта выбирались не болѣе какъ на два года, совершенно' потерялъ силу. Члены совѣта избирались пожизненно, и кромѣ того возникло другое учрежденіе—коллегія изъ 164 гражданъ, изъ которой пополнялся совѣтъ. Мейеръ и Вулленвеверъ хотѣли учредить въ городѣ чистую демократію, причемъ сами овладѣли бы диктатурой, подобно тому, какъ въ наше время радикальные народные вожди. Оба они вышли изъ низшаго сословія. Мейеръ былъ сначала кузнецомъ въ Гамбургѣ, а йотомъ наемнымъ солдатомъ. Служа у Шлоссегъ. V, 12
герцоТа гольштейнскаго, онъ командовалъ ротою, затѣмъ перешелъ на службу въ Любекъ и назначенъ начальникомъ отряда, посланнаго городомъ на помощь императору противъ турокъ. По возвращеніи онъ сдѣлался городскимъ Гауптманомъ, женился на богатѣйшей вдовѣ и, хотя не засѣдая въ совѣтѣ, пользовался въ городѣ большимъ вліяніемъ. Другъ его, Вулленвеверъ, былъ его креатурой. Онъ въ полномъ смыслѣ обладалъ качествами агитатора, былъ человѣкъ опытный въ дѣлахъ, очень краснорѣчивый и потому вліятельный на народъ. Сначала Мейеръ доставилъ ему мѣсто въ коллегіи 164, потомъ въ городскомъ совѣтѣ, и черезъ три недѣли послѣ того Вулленвеверъ былъ уже бургомистромъ.
Его назначеніе въ бургомистры произошло въ тотъ самый годъ, когда умеръ Фридрихъ I, и датчане не могли согласиться въ выборѣ новаго, короля (1533). Любекскіе демагоги вознамѣрились поэтому воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы обратить Данію въ провинцію Любека. Съ этою цѣлью они соединились съ двумя нѣмцами, которые пользовались въ датскихъ ганзейскихъ городахъ такимъ же вліяніемъ, какъ они въ Любекѣ. То были бургомистръ, копенгагенскій, Амвросій Бухбиндеръ, и бургомистръ Мальме, Георгъ Минтеръ. Минтеръ родился въ Вестфаліи и съ своимъ пріемнымъ сыномъ занимался сперва морскимъ разбоемъ, причемъ сынъ его погибъ, казненный гамбургцами.. Это занятіе обогатило его, нисколько не опозоривъ, потому что и дитмарсы считали въ то время самымъ честнымъ дѣломъ обогащаться на морѣ, подобно бедуинамъ пустыни. Минтеръ отличался храбростью и ловкостью, и король Фридрихъ, которому онъ оказалъ важныя услуги, наградилъ его леномъ и возвелъ въ рыцарство.
Достигнувъ въ Любекѣ власти, Мейеръ и Вулленвеверъ тотчасъ воспользовались ею, чтобы возстановить упомянутый статутъ Генриха Льва относительно избранія членовъ совѣта: они настояли, чтобы правительственныя дѣла рѣшались по прежнему въ собраніи всѣхъ гражданъ. Они добились согласія на это предложеніе, доказавъ гражданамъ, что если не преобразовать совѣтъ, то старая религія никогда не искоренится. Вслѣдъ за тѣмъ . Мейеръ и Вулленвеверъ отправились посланниками въ Данію, чтобы вліять на. выборы короля и выхлопотать помощь Даніи въ войнѣ противъ Нидерландовъ, которую любекцы начали и хотѣли продолжать. Этого они не достигли, равно какъ и того, чтобы склонить герцога Христіана Гольштейнскаго, старшаго сына Фридриха I, принять ихъ покровительство для достиженія датскаго престола на тяжелыхъ для него условіяхъ. Тогда они возъимѣли мысль посадить на датскій престолъ демократическаго короля, освободивъ и возстановивъ Христіана II. Епископы были расположены въ пользу этого плана, потому что Христіанъ, повидимому, былъ опять склоненъ къ католицизму, а епископы всегда только склонялись къ старой религіи. Но возстановленіе Христіана оказалось невозможнымъ, и тогда демагоги стали искать новаго орудія для своихъ плановъ; заодно съ бургомистрами Копенгагена и Мальме, которые имѣли мѣсто и голосъ въ датскомъ избирательномъ собраніи, они завели обширную интригу, которая возбудила войну, извѣстную подъ именемъ графской войны, потому что бургомистры Любека, Копенгагена и Мальме противопоставили' королямъ Швеціи и Даніи двухъ графовъ, Гойа и Ольденбургскаго.
Смѣлые демагоги Любека побудили своихъ согражданъ' и другіе вендскіе города снарядить флотъ, чтобы силою вытѣснить нидерландцевъ изъ Балтійскаго моря; это предпріятіе не совсѣмъ посчастливилось имъ; однако, они затѣяли вскорѣ друтое — войну съ Швеціею. Желая выйти изъ-подъ зависимости отъ Ганзы, Густавъ Ваза еще въ 1526 заключилъ договоръ, съ намѣстницею Нидерландовъ, Маргаритою Австрійскою, и. поссорился съ любекцами изъ-за денежныхъ разсчетовъ. Онъ выплатилъ въ сроки почти всю занятую имъ сумму, кромѣ послѣдняго платежа, который затянулъ, находя, что любекцы обсчитали его. Тогда любекцы забрали шведскіе корабли съ кладью. Густавъ воспользовался этимъ случаемъ, чтобы избавиться отъ гнета ихъ тяжелыхъ торговыхъ привилегій. Онъ отмѣнилъ эти привилегіи и конфисковалъ всѣ любекскіе корабли, стоявшіе въ шведскихъ гаваняхъ. Въ отместку любекцы приняли сторону множества недовольныхъ шведскихъ дворянъ. Густавъ дѣйствовалъ такъ тиранически, желая основать въ Швеціи самодержавіе, что ожесточилъ противъ себя большую 'часть сво-
его народа. Даже далекарлійцы, нѣкогда столь преданные ему и помогавшіе ему противъ Христіана II,. возмутились противъ него, такъ что онъ два раза ходилъ усмирять ихъ и дошелъ до такой гнусности, что казнилъ того самаго крестьянина, который скрывалъ его у себя на гумнѣ >въ работникахъ, когда онъ былъ бунтовщикомъ противъ Христіана II. Между шведской аристократіей было тоже много недовольныхъ, въ томъ числѣ даже зять Густава, графъ Іоаннъ Гой а, который до того разсорился съ королемъ, что бѣжалъ съ женою и дѣтьми въ Любекъ. Въ Любекѣ его приняли съ распростертыми объятіями; вокругъ него собрались всѣ недовольные шведы, между прочимъ и Густавъ Тролле, и графъ принялъ участіе въ дѣлѣ, которое замышляли противъ Швеціи любекскіе демагоги.
Въ то же время въ товарищи вождямъ любекской демократіи явился одинъ нѣмецкій графъ, желавшій заодно съ' ними отстранить отъ датскаго престола герцога Христіана Голштейнскаго, сына короля Фридриха I. То былъ графъ Христофоръ Ольденбургскій, младшій внукъ брата Христіана I, Гер-гарда, которому тотъ уступилъ Ольденбургъ, Онъ отличился, какъ храбрый рубака въ турецкой войнѣ; хотя протестантъ,"онъ былъ каноникомъ въ Бременѣ и Кельнѣ, но не имѣлъ ничего, кромѣ угодій одного монастыря и желалъ пріобрѣсти свѣтскую власть. Съ нимъ-то вошли въ тайныя сношенія Вулленвеверъ и Мейеръ, чтобы не допустить избранія въ короли Даніи герцога Христіана Голштейнскаго и возвести вмѣсто него на престолъ низвергнутаго короля Христіана II, а въ помощники ему опредѣлить графа Христофора. Христофоръ нанялъ на любекскія деньги войско и письменно потребовалъ отъ герцога голштейнскаго освобожденія плѣннаго короля Христіана II. Письмо это было отослано, какъ только кончились всѣ военныя приготовленія, такъ что Христофоръ могъ грозить герцогу немедленнымъ нападеніемъ, если Христіанъ не исполнитъ требованія. Въ планъ любекскихъ демагоговъ и графа Христофора были посвящены бургомистры Копенгагена и Мальме и датскіе епископы, которые были противъ избранія Христіана Голштейнскаго за его слишкомъ усердный лютеранизмъ. Однако, любекскій совѣтъ, хотя избранный подъ вліяніемъ Вулленвевера и Мейера, нашелъ ихъ предпріятіе слишкомъ смѣлымъ. Чтобы достигнуть своей цѣли, демагогамъ пришлось рѣшиться на новую крутую государственную мѣру. Въ апрѣлѣ 1534 они созвали общее собраніе гражданъ по обыкновенію въ церковь; здѣсь Вулленвеверъ произнесъ съ каѳедры рѣчь, которою склонилъ народъ въ пользу своего плана и вынудилъ у него согласіе на государственную мѣру, состоявшую въ томъ, что члены совѣта были частью изгнаны, частью арестованы.
Потлѣ того Вулленвеверъ могъ безпрепятственно идти къ своей цѣли. Онъ призвалъ въ Любекъ графа Христофора и наемниковъ его и, чтобы прикрыть свои истинныя намѣренія, объяснилъ, будто графъ нуженъ городу для войны, которую Любекъ уже давно началъ съ герцогомъ Христіаномъ Голштейнскимъ. Девятнадцатаго іюня 1534 войска Христофора сѣли на любекскій флотъ и наплыли въ Данію.,, гдѣ союзники ихъ, бургомистры Копенгагена и Мальме, уже приготовили все къ пріему ихъ. Вулленвеверъ предводительствовалъ флотомъ, а Мейеръ войскомъ. При этомъ они разсчитывали и на короля Генриха VIII англійскаго, котораго они дипломатически провели обѣщаніемъ доставить ему датскій престолъ,, освободить заключеннаго Христіана II и поддержать римскую вѣру; впрочемъ, онъ скоро увидѣлъ, что его обманули. Въ Мальме и Копенгагенѣ Христофора приняли радушно; вся Шонія и вся Зеландія подчинились ему, какъ намѣстнику заключеннаго Христіана II. Но только что онъ собрался переѣхать на Фіонію, какъ дворянская олигархія и епископы Ютландіи перестали противиться избранію короля, и въ то же время герцогъ Христіанъ Голштеймскій явился съ арміей передъ оставленнымъ безъ защиты Любекомъ. Перваго іюля 1534 герЦогъ былъ избранъ въ ютландскомъ мѣстечкѣ Рійѣ подъ именемъ Христіана III въ короли Даніи и Норвегіи. При этомъ онъ не обѣщалъ приверженцамъ старой религіи ничего, кромѣ сохраненія существующаго церковнаго порядка въ настоящемъ видѣ, пока съ согласія государственныхъ совѣтниковъ не будетъ постановлено на этотъ счетъ чего-нибудь опредѣленнаго. Счастіе, казалось, однако не благопріятствовало новому королю; ютландскіе крестьяне примяли сторону Христіана II и намѣстника его Христофора и даже нанесли дво
рянству сильное пораженіе. Но любекскіе демагоги, отъ которыхъ все зависѣло, возвратясь домой на защиту города противъ голыптинцевъ, дѣйствовали очень неискусно, и притомъ въ Любекѣ противъ нихъ была сильная партія,, къ которой примкнули всѣ прежніе члены городскаго совѣта. Вдобавокъ въ дѣло* вмѣшался еще шмалькальденскій союзъ изъ опасенія, что графская война можетъ сдѣлаться опасною лютеранству. Князья и города этого союза вовсе, конечно, не имѣли въ виду прекращать датскія и шведскія распри; имъ только хотѣлось возстановить согласіе въ Любекѣ. Для этой цѣли въ Любекъ собрались герцоги Мекленбургскій и Ла^енбургскій, посланники Филиппа Великодушнаго и городовъ Гамбурга, Люнебурга, Висмара, Стральзунда и Ростока. Для возстановленія земскаго мира въ сѣверной Германіи они вошли въ переговоры съ Христіаномъ III и любек-цами н 18 ноября 1534 устроили соглашеніе, по которойу воюющія стороны обязались сохранять миръ въ предѣлахъ германской имперіи п подчиниться рѣшенію посредниковъ относительно вознагражденія за убытки. Въ самомъ Любекѣ спокойствіе возстановилось не вслѣдствіе возстановленія стараго порядка управленія, хотя и совѣтъ, и* гражданская коллегія были преобразованы, а Вулленвеверъ принужденъ не только сложить* съ себя званіе бургомистра, но и удалиться на время изъ города. Тѣмъ не менѣе демагоги продолжали пользоваться такимъ вліяніемъ, что Вулленвеверъ былъ вслѣдъ затѣмъ снова выбранъ въ бургомистры, а Мейеръ отправленъ въ Зеландію съ новыми войсками. Но счастье, уже покинуло предпріимчивыхъ людей, -которые хотѣли силою удержать торговлю и дать ей произвольное направленіе, что было не по силамъ даже Филиппу II.
Графъ Христофоръ и любекская демократическая партія успѣшно вели дѣла свои еще до конца 1534 года. Христофоръ владѣлъ всѣми датскими провинціями по ту сторону Зунда и Зеландіею, Лаландомъ и Фальстеромъ; но въ первомъ же мѣсяцѣ 1535 счастье совершенно повернулось къ ихъ противникамъ. Густавъ Ваза вступилъ въ датскія пограничныя съ Швеціей провинціи, потому что и его государству угрожала опасность; онъ набралъ въ свое войско множество недовольныхъ. датчанъ и въ январѣ 1535 далъ при Гельзингборгѣ рѣшительное сраженіе графу Христофору и Маркусу Мейеру. Побѣда его была полная, и . Мейеръ былъ взятъ въ плѣнъ. При этомъ шведы поспорили съ датчанами о томъ, кому плѣнникъ долженъ принадлежать; до рѣшенія спора его перевезли въ замокъ Вардбёргъ подъ непремѣннымъ условіемъ не лишать его жизни, даже если бы ему пришлось достаться шведамъ. Въ Вардбёргѣ ему дозволялось свободно ходить внутри укрѣпленій, такъ что онъ нашелъ случай, тайно введя въ замокъ отрядъ солдатъ, овладѣть не только имъ, но и значительною добычею въ немъ.
Послѣ пораженія при Гельзингборгѣ положеніе графа Христофора въ Шо-ніп и на островѣ Зеландіи было очень затруднительно. Это побудило четырехъ демократовъ, которыйъ онъ служилъ орудіемъ, пріискать на его мѣсто другаго князя. Они выбрали герцога Альбрехта VI Мекленбургскаго, который былъ сильнѣе Христофора. Вулленвеверъ самъ привезъ герцога Альбрехта на любекскихъ корабляхъ въ Копенгагенъ., Альбрехтъ былъ такой же искатель приключеній, какъ и Христофоръ, и притомъ вмѣсто войска привезъ съ собой только охотничьи принадлежности: собакъ, соколовъ и егерей. Появленіе его вызвало съ самаго начала не только раздоръ между имъ и ХристофЪромъ, но и между послѣднимъ и любекцами, что помогло королю Христіану III овладѣть своимъ государствомъ. Въ іюнѣ 1535 любекцы были побѣждены королевскими войсками въ кровопролитномъ сраженіи и лишились всей артиллеріи и 1,50Ѳ человѣкъ убитыми, въ томъ числѣ ГустаидТролле и графовъ Гойа и Текленбурга. Вслѣдствіе этой побѣды Христіанъ овладѣлъ островами Ассенсомъ и Фіоніей. Вслѣдъ затѣмъ онъ переправился въ Зеландію и осадилъ Копенгагенъ съ моря и съ суши. У него достало даже силъ совершенно запереть въ Копенгагенѣ Христофора и Альбрехта и въ то же время осадить Никепингъ на Фальстерѣ, Але-гольмъ, Каллундборгъ, Эльзинеръ и послать отрядъ на осаду Мальме. Этотъ отрядъ избавилъ его отъ одного изъ первыхъ зачинщиковъ графской войны. Датскія войска, достигнувъ Шоніи, осадили Вардбергъ, все еще находившійся въ рукахъ Мейера; Мейеръ увидѣлъ вскорѣ невозможность держаться и сдался подъ условіемъ сохраненія ему жизни. За отсутствіемъ главнокомандующаго Мель?-
хіора Ранцова, это условіе было заключено съ второстепеннымъ начальникомъ непріятельскаго, войска; поэтому Ранцовъ не счелъ себя связаннымъ имъ. Не смотря на возраженія начальника, заключившаго капитуляцію, Ранцовъ и другіе потребовали преданія Мейера уголовному суду, т. е., другими словами, пыткѣ и казни. Такъ и сдѣлали и притомъ самымъ звѣрскимъ образомъ.
Въ это время и Вулленвеверъ попался въ руки враговъ. Отправившись изъ Любека въ Бременъ вербовать войска, онъ былъ арестованъ по приказанію бременскаго капитула за то, что дурно обошелся съ католическими священниками бременской епархіи. Капитулъ предалъ его герцогу Генриху Младшему Брауншвейгскому, ярому врагу Лютера (т. IV, стр. 518) и городовъ Брауншвейга и Гослара, принадлежавшихъ къ Ганзѣ. Герцогъ формальнымъ договоромъ передалъ его королю Христіану III. Послѣдній заключилъ въ 1536 въ Гамбургѣ при нѣмецкомъ вмѣшательствѣ мирный трактахъ съ Любекомъ. Въ силу этого договора любекцы обязались не поддерживать болѣе герцога Альбрехта и графа Христофора, и за это имъ было дозволено безпрепятственно вывести войска свои изъ датскихъ владѣній. Христофору и Альбрехту, если они согласятся сдать Копенгагенъ и Мальмё, было также дозволено выйти съ своими солдатами и имуществомъ изъ этихъ городовъ. Наконецъ, любекцамъ были возобновлены ихъ привилегіи и на пятьдесятъ лѣтъ продолжены ленныя права ихъ на Борнгольмь. Теперь оставалось только отдѣлаться отъ Вулленвевера, на котораго былъ оченъ сердитъ и германскій императоръ. Карлъ и прежде грозно требовалъ возстановленія въ Любекѣ совѣта въ прежнемъ видѣ и стараго порядка управленія. Бургомистръ, находившійся въ рукахъ Христіана и всѣми покинутый, былъ преданъ суду и приговоренъ къ смерти. По варварскому обычаю того времени, его четвертовали и колесовали *).
Въ слѣдующемъ году на блестящемъ союзномъ собраніи Ганзы, въ которомъ принимали участіе посланники городозъ Данцига, Дортмунда, Кёльна, Девентера, Цволя и Кампена, было рѣшено возстановить старый совѣтъ Любека и ввести прежній порядокъ управленія. По просьбѣ Христіана любекцамъ возвратили и старыя привилегіи ихъ въ Швеціи. Христофоръ и Альбрехтъ держались еще въ Даніи, хотя были покинуты любекцами; но когда Минтеръ сдалъ на капитуляцію Мальмё, а нѣмцы были доведены голодомъ и нуждой въ Копенгагенѣ до отчаянія, они по необходимости покорились обстоятельствамъ. Имъ предоставили капитуляцію и свободный выходъ; но предварительно подвергли позорному униженію. Вскорѣ послѣ того ганзейскіе города лишились однако привилегій, которыми пользовались въ ущербъ мѣстнымъ жителямъ; такъ называемая ганзейская контора, т. е. то государство въ государствѣ, которое было у нихъ въ Норвегіи (стр. 177), была закрыта.
Послѣ графской войны Христіанъ III Датскій и Густавъ Ваза Шведскій произвели наконецъ церковную реформу въ своихъ государствахъ. Они дѣйствовали при этомъ насильственно, потому что католическое духовенство и народъ, привыкшій къ церемоніямъ католицизма, упорно противились реформаціи. Короли уничтожали свѣтскую власть духовенства, чѣмъ, конечно, усилили дворянство, которое впослѣдствіи при каждой перемѣнѣ на престолѣ избирательными капитуляціями все болѣе и болѣе связывало руки королей. Въ 1536 Христіанъ въ одинъ день арестовалъ всѣхъ датскихъ епископовъ и затѣмъ приступилъ къ конфискаціи духовныхъ имуществъ. Густавъ хотѣлъ даже вначалѣ ввести вмѣсто епископальной церкви пресвитеріанскую.
Христіанъ побѣдоносно вышелъ изъ опасной борьбы, которую велъ во главѣ гольштинскаго и датскаго дворянства противу римской іерархіи своего государства и противъ сильнаго союза нѣмецкихъ городовъ. Только съ Густавомъ Вазою ссора его продолжалась, частью изъ-за острова Готланда, захваченнаго Даніей, частью изъ-за трехъ коронъ въ датскомъ гербѣ, означавшихъ притязаніе датскаго
•) Такъ какъ Крагіусъ («Нізѣогіа СЬгівііапі ге^із» ра#. 116) ошибся, то и Маллетъ въ своей датской исторіи невѣрно утверждаетъ, будто Вулленвеверъ кавненъ въ Брауншвейгѣ по требованію любенцевъ. Въ хроникѣ Виллебрандта не указано мѣсто казни. Въ датской исторіи Гольберга тоже ошибка.
короля на всю Скандинавію. Когда въ 1540 шведы съ согласія чиновъ преобразовали избирательную монархію въ наслѣдственную, Христіану пришлось ослабить себя раздѣломъ своихъ нѣмецкихъ владѣній. По обычаю нѣмецкихъ князей, дѣлившихъ свои страны какъ частную собственность между дѣтьми, Христіану пришлось дать равныя доли изъ отцовскаго наслѣдства своимъ братьямъ, Іоанну и Адольфу, которые доселѣ состояли подъ его опекой. Адольфу достался Готторпъ, Іоанну—Гадерслебенъ, а самому Христіану Фленсбургъ. Часть Іоанна потомъ снова перешла въ его братьямъ; съ Адольфомъ же былъ заключенъ въ 1564 вторичный договоръ касательно управленія и завѣдыванія королевскою и герцогскою частями Голыптиніи; этотъ договоръ послужилъ источникомъ безчисленныхъ золъ. Христіанъ III, помня, какія затрудненія встрѣтило его собственное избраніе, постарался заблаговременно обезпечить выборъ въ наслѣдники своего сына, Фридриха. Фридрихъ былъ избранъ въ 1542, а въ 1559 наслѣдовалъ отцу подъ именемъ Фридриха II.
Во все свое долгое царствованіе Густавъ Шведскій во всѣхъ отношеніяхъ оказывалъ своему государству важныя услуги. Онъ заботился о торговлѣ и о возвышеніи горнаго производства, привлекалъ нѣмецкихъ горныхъ рабочихъ, улучшалъ искусства и ремесла, именно тѣ, предметомъ которыхъ служило металлическое производство, и наконецъ строгой полиціей охранялъ такъ долго нарушаемый порядокъ. Ссору свою съ Христіаномъ III Датскимъ онъ окончилъ полюбовно. Въ 1541 оба короля съѣхались на свиданіе въ Брамзебре близъ Кальмара и заключили миръ на пятьдесятъ лѣтъ, причемъ обѣ стороны удержали свои притязанія, но все осталось, какъ было.
Въ Скандинавіи, какъ и въ Германіи, участь главной части народа, т. е. рабочаго и промышленнаго классовъ, была очень незавидна. Только въ Норвегіи дворянству пришлось покориться мѣщанскому сословію. Датскій государственный совѣтъ, усилившись вслѣдствіе реформаціи Христіана III, хотѣлъ подчинить себѣ и эту страну; онъ полагйлъ, что имѣетъ къ этому удобный случай, потому что норвежскіе чины приняли сторону низложеннаго короля Христіана II и послали датскому совѣту отказный актъ. Но норвежцы сумѣли разстроить этотъ планъ, хотя лишились собственнаго государственнаго совѣта. Въ Швеціи крестьяне также сохранили право представлять на сеймахъ особое, четвертое, сословіе. Но Вообще мѣщанство и крестьянство были угнетены. Въ Германіи князья и дворянство пріобрѣли неограниченную власть вслѣдствіе крестьянской войны, а графская война вызвала паденіе мѣщанскаго сословія, опорою котораго была Ганза. Въ Даніи Христіанъ III совершенно подавилъ крестьянъ; а наслѣдникъ его уничтожилъ и демократическую республику дитмарсовъ, которая, подобно швейцарскимъ кантонамъ, всегда колола глаза рыцарству.
Говоря о попыткѣ, отца Христіана II, Іоанна, поработить дитмарсовъ, мы коснулись и отношеній этой крестьянской республики къ Голыптиніи, и ея учрежденій, и свойствъ занимаемаго ею низовья (стр. 166). Здѣсь мы напомнимъ только, что этою республикою правило сорокъ восемь старшинъ, что главнымъ мѣстечкомъ было Гейде, что три другія, мѣстечка, Гаммъ, Мельдорнъ и Клеборгъ, окруженныя каналами и болотами, казались недоступными, что императоръ объявилъ землю дитмарсовъ принадлежностью Голыптиніи и что это послужило королю Іоанну предлогомъ напасть на дитмарсовъ. Дитмарсы приняли участіе и въ графской войнѣ, въ союзѣ съ городами; поэтому они были включены и въ заключенный миръ 1536, слѣдовательно, формально признаны Христіаномъ III независимыми; но въ 1548 императоръ, очень нерасположенный къ крестьянамъ и голь-штинскому дворянству, подобно сосѣднимъ князьямъ, далъ королю Христіану Ш ленную грамату, въ которой снова призналъ страну дитмарсовъ владѣніемъ Голь-штиніи. Республиканцы не позаботились поддерживать свою старую связь съ -городами, такъ что брату Христіана, герцогу Адольфу Голыптейнъ-Готторпскому, служившему у императора начальникомъ вспомогательнаго корпуса, пришло въ голову оружіемъ покорить дитмарсовъ. Ему не удалось однако склонить короля Христіана въ пользу своихъ плановъ. Но онъ не отказался отъ нихъ, и такъ какъ предпріятіе Іоанна противъ дитмарсовъ не удалось главнымъ образомъ по незнанію мѣстности и почвы, то герцогъ лично, переодѣтый, объѣхалъ всѣ владѣнія дитмарсовъ. Потомъ, подъ предлогомъ содѣйствія королю Филиппу II, онъ
-г ійз
навербовалъ значительный отрядъ войска и убѣдилъ все гольштинское рыцарство соединиться съ нимъ для покоренія дитмарсовъ. Братъ его, Іоаннъ Гадер-слебенскій, и племянникъ, Фридрихъ II Датскій, сначала не хотѣли и слышать объ этомъ дѣлѣ, но къ заключеніе присоединились къ нему.
Въ 1559 трое гольштинскихъ герцоговъ предприняли на дитмарсовъ разбойничій походъ; они участвовали въ немъ лично, но руководить военными дѣйствіями поручили генералу Іоанну Ранцову, извѣстному военными способностями. Они собрали войско въ 20,000 человѣкъ и напали на страну дитмарсовъ, хотя тѣ ничѣмъ не оскорбили ихъ и вовсе не ссорились съ ними. Они застали дитмарсовъ врасплохъ, и только передъ самымъ вступленіемъ въ ихъ землю послали къ нимъ свой манифестъ о войнѣ. Нашествіе герцоговъ произошло въ маѣ, т. е. когда болота низовья высыхаютъ, дороги твердѣютъ, какъ камень, а въ канавахъ воды очень мало; поэтому въ .два мѣсяца вся маленькая страна была совершенно завоевана, хотя каждый житель и каждое мѣстечко боролись съ такимъ геройствомъ, что изъ сорока восьми старшинъ въ живыхъ осталось только пять, а изъ всего народонаселенія только 4,000. Непріятельскія войска поступали, какъ всегда на войнѣ въ тѣ времена: они съ неслыханною жестокостью опустошили страну огнемъ и мечомъ и совершенно разграбили всѣ мѣста. Сначала побѣжденные были лишены всѣхъ привилегій и приговорены къ уплатѣ 600,000 гульденовъ военныхъ издержекъ; но впослѣдствіи приговоръ былъ смягченъ; новые правители ихъ прекратили взысканіе этихъ денегъ, обезпечили за ними всѣ вольности фризскихъ, кремискихъ и вильстерскихъ низовьевъ и предоставили имъ право суда по древнимъ мѣстнымъ обычаямъ. Страна была раздѣлена между тремя владѣтелями. Значеніе, пріобрѣтенное датскимъ королемъ въ Германіи въ качествѣ герцога Голыптинскаго вслѣдствіе покоренія дитмарсовъ, придало большой блескъ царствованію его и его преемника; и только въ теченіе тридцатилѣтней войны стало ясно, что датское дворянство своими избирательными капитуляціями сломило силу народа и королей.
Царствованіе Фридриха -II было вообще блистательно. Онъ много тратилъ денегъ на любовницъ и любимцевъ; но его министръ финансовъ Петръ Оксе старался увеличить королевскіе доходы и соблюдалъ благоразумную экономію. Послѣднее касалось особенно содержанія двора, такъ какъ постоянныхъ войскъ еще не было. Фридрихъ дѣлалъ для искусства и науки гораздо больше другихъ тогдашнихъ государей, какъ доказываютъ суммы, затраченныя имъ на астрономическія заведенія его любимца Тихо де Браге въ Ураніенбургѣ (т. IV, стр. 641—42). Блескъ, распространенный имъ на свое маленькое государство въ такое время, когда немногіе государи могли блистать съ этой стороны, и славное начало царствованія его наслѣдника, Христіана IV, доставили послѣднему большое значеніе, которое, впрочемъ, въ тридцатилѣтнюю войну оказалось пагубно ему и его государству..
Швеція при Густавѣ Вазѣ достигла цвѣтущаго состоянія. Густавъ освободилъ свой народъ изъ-подъ господства и гнета нѣмецкихъ и вендскихъ торговыхъ городовъ, прекратилъ дворянскую анархію, обращалъ вниманіе на разработку мѣстныхъ продуктовъ, на горное производство и на ремесла и создалъ изъ Швеціи независимое государство. По смерти его (1560) Швеція снова впала въ прежнее варварство. По замѣчанію Іейера касательно деспотическихъ мѣръ, принятыхъ Густавомъ въ духовныхъ и свѣтскихъ дѣлахъ, ему нужно было имѣть желѣзную руку, чтобы держать подъ игомъ деспотизма энергическую шведскую націю. Густавъ самъ жаловался, что потерялъ въ междоусобной войнѣ, возбужденной крестьяниномъ Даке и оконченной только въ 1543, всѣ сбереженія семи лѣтъ. Эти сбереженія были очень значительны, потому что Густавъ ссорился изъ-за наслѣдствъ со всѣми родственниками и забралъ въ церквахъ, монастыряхъ и духовныхъ заведеніяхъ все серебро и всякую движимость, не оставивъ даже кружечнаго сбора; онъ оставлялъ духовныя мѣста незанятыми, чтобы пользоваться доходами, и нанималъ викаріевъ; самъ занимался горнымъ дѣломъ, земледѣліемъ и торговлей и подолгу жилъ на своихъ фермахъ въ Финляндіи, гдѣ хозяйничалъ, какъ простой землевладѣлецъ. Управляющихъ своихъ онъ держалъ подъ строгимъ, можно сказать, жестокимъ надзоромъ. Іейеръ, котораго мы считаемъ не только хорошимъ историкомъ, но образцомъ для всякаго желающаго;
писать исторію народа безпристрастно, философски и безъ модныхъ фразъ, го-воритъ о Густавѣ слѣдующее: «Вообще народъ сталъ раздѣлять подъ конецъ мысли короля, я долго по смерти его говорили о второй половинѣ его царствованія, какъ о счастливѣйшемъ времени Швеціи. Не въ духѣ того времени было народу непримиримо разойтись съ правителемъ изъ-за его самовластія». Опасными врагами Густава были русскіе; они дѣлали жестокіе набѣги на Финляндію и продавали жителей этой страны по одной цѣнѣ съ курами; лифляндскіе и эстляндскіе рыцари и поляки были, напротивъ, очень ненадежные союзники. Въ апрѣлѣ 1557 онъ заключилъ въ Москвѣ съ царемъ Иваномъ IV Васильевичемъ перемиріе на сорокъ лѣтъ. Въ отношеніи русскихъ онъ дѣйствовалъ гораздо умнѣе,, чѣмъ впослѣдствіи сынъ его Карлъ IX, непремѣнно хотѣвшій навязать имъ царя, но за то не такъ удачно, какъ внукъ его, Густавъ Адольфъ, оттѣснившій ихъ отъ границъ финскихъ и лифляндскихъ.
й) Скандинавія отъ смерти Густава Вазы до Христіана IV и Густава Адольфа.
Густавъ Ваза умеръ 29 сентября 1560, оставивъ четырехъ сыновей. Старшій, Эрихъ XIV, наслѣдовалъ отцу на престолѣ. Другимъ Густавъ далъ герцогства: второму, Іоанну (II)—Финляндію; третьему, Магнусу, Остерготландію; четвертому, Карлу (IX), еще очень юному, Зюдерманландію. Всѣ три герцога тотчасъ разсорились съ братомъ Эрихомъ, которому пришлось вести войну въ одно время съ ними, съ русскими и съ датчанами. Эрихъ, по всему, что мы знаемъ, еще до смерти отца не вполнѣ владѣлъ разсудкомъ;, но припадки сумасшествія были вначалѣ рѣдки и только впослѣдствіи стали повторяться часто. По словамъ современныхъ историковъ и судя по сохранившимся письмамъ и статьямъ его, онъ былъ, человѣкъ способный, ученый и зналъ не мало языковъ, но не былъ созданъ для правленія. Братъ его, Магнусъ, страдалъ тою же психическою болѣзнью и впослѣдствіи совершенно сошелъ съ ума. Другіе братья, Іоаннъ и Карлъ, были отъ природы грубы и жестоки.
Эрихъ былъ изъ числа многихъ государей, которыхъ англійская королева Елисавета дурачила и вводила въ глупыя траты видами на бракъ съ нею. Эрихъ истратилъ множество । денегъ на посольства въ Англію по дѣламъ сватовства и дѣлалъ для Елисаветы разныя покупки, тогда какъ она и не думала о немъ. Братъ его, Іоаннъ, съ которымъ» онъ еще при жизни отца былъ въ непримиримой враждѣ, отправился во главѣ блистательнѣйшаго посольства отъ Эриха въ Англію.
Первый годъ царствованія Эриха , былъ для него славенъ: обстоятельства доставили ему новое владѣніе въ Финскомъ заливѣ. Меченосцы, составлявшіе въ Лифляндіи, Эстляндіи и Курляндіи, подобно тевтонскимъ рыцарямъ въ Пруссіи (т. IV стр. 453), военно-аристократическую республику, уничтожили свой орденъ и завладѣли орденскими имѣніями, какъ наслѣдіемъ своихъ фамилій, но вскорѣ увидѣли, что безъ посторонней помощи имъ не удержаться. Гермейстеръ ихъ, Готгольдъ Кеттлеръ, взялъ затѣмъ Курляндію въ ленное владѣніе отъ Польши, признавшей его герцогомъ съ условіемъ, что по прекращеніи его рода Курляндія будетъ снова соединена съ Польшею. Русскіе изъявили притязаніе на Лифляндію; а поляки, опираясь на договоръ, заключенный съ Кеттлеромъ, заняли ее; вслѣдствіе этого дикія шайки русскихъ наводнили южный берегъ Финскаго залива и распоряжались въ Лифляндіи и Эстляндіи, какъ турки и монголы. Лиф-ляндцы обратились въ своей бѣдѣ къ брату датскаго короля Фридриха II, Магнусу. Онъ явился п принялъ даже титулъ короля лифляндскаго; но къ большой досадѣ своего брата вскорѣ отказался отъ предпріятія и возвратился въ Данію. Чтобы не пасть добычею поляковъ, лифляндцы стали просить помощи шведскаго короля. Эстляндцы сдѣлали то же самое еще раньше ихъ, потому что русскіе, какъ хищные звѣри, опустошали не только Эстляндію, но и восточную часть Финляндіи. Въ апрѣлѣ 1561 Эрихъ послалъ въ Лифляндію войско, которое тотчасъ было принято въ Ревель; въ іюнѣ городъ Ревель и нее эстляцдское дворянство присягнули шведскому королю. Онъ подтвердилъ депутатамъ, посланнымъ эст-
ляндцами въ Швецію по случаю его коронаціи, всѣ ихъ привилегіи. Счастье благопріятствовало шведскому королю; русскіе нашли болѣе благоразумнымъ примириться. съ нимъ и заключить съ нимъ союзъ для войны съ Польшею, чтобы не имѣть врагами въ одно и то же время и шведовъ, и поляковъ.
Между тѣмъ Эрихъ совершенно разошелся съ своимъ братомъ, Іоанномъ, изъ-за Лифляндіи. Іоаннъ просилъ руки сестры послѣдняго Ятеллона, Екатерины, совершенно управляемой іезуитами (стр. 153); бракъ съ нею открывалъ ему виды на польскій престолъ; это побудило его потомъ воспитать сына въ католической религіи, за что шведы стали подозрѣвать и возненавидѣли его. Эрихъ не противился этому браку; но у него и прежде бывали ссоры съ Іоанномъ, который противъ воли брата отправился въ Польшу, чтобы вступить въ бракъ съ Екатериною,—и уже окончательно разсорился съ нимъ изъ-за Лифляндіи. Эрихъ послалъ сказать своему брату, который былъ герцогомъ финляндскимъ, что коадьюторъ покойнаго архіепископа рижскаго, герцогъ Христофоръ Мекленбургскій, отдалъ архіепископство свое шведской коронѣ, но что поляки оспариваютъ ея права на это епископство,, и потому Іоаннъ долженъ поддержать шведскую державу финляндскими деньгами и флотомъ. Іоаннъ и слышать не хотѣлъ объ этомъ, считая себя независимымъ государемъ Финляндіи, дворянство которой Эрихъ призывалъ на войну противъ поляковъ. Вслѣдствіе этого король призвалъ брата, который между тѣмъ возвратился съ женой въ Финляндію, въ Стокгольмъ на судъ за союзъ съ врагами отечества; но Іоаннъ арестовалъ посланныхъ .короля, призвалъ финляндцевъ на свою защиту и написалъ въ Польшу и Пруссію, прося помощи. Эрихъ созвалъ въ Стокгольмъ сеймъ и велѣлъ ему приговорить брата, какъ бунтовщика, къ смерти. Іоаннъ былъ окруженъ и осажденъ, въ крѣпости Або. Не получивъ помощи, онъ долженъ былъ 12 августа 1563 отдаться въ плѣнъ. Вратъ продержалъ его четыре года въ заключеніи въ Грипсгольмѣ. Женѣ его было позволено раздѣлить съ нимъ заключеніе; съ друзьями и прислугою узника Эрихъ обошелся жестоко.
Іейеръ,. разобравъ акты того времени, говоритъ, что съ этой минуты Эрихъ, подобно тиранамъ Греціи, кровожадно расправлялся со всѣми, на кого ему указывали, какъ на политическихъ враговъ его. По словамъ Іейера, въ книгѣ приговоровъ за 15,63 годъ только одинъ смертный приговоръ, а за слѣдующій — пятьдесятъ, въ томъ числѣ, тридцать два по дѣлу Іоанна. Всего до октября 1568 къ смерти было приговорено 230 человѣкъ, частью за государственныя преступленія, частью за такіе проступки, которые по шведскимъ законамъ не подлежали смертной казни. Не будемъ приводить отдѣльныхъ примѣровъ его жестокости и удовольствуемся только замѣчаніемъ, что когда крѣпость Эльфсборгъ была сдана датчанамъ на капитуляцію, Эрихъ велѣлъ перерѣзать весь гарнизонъ. Неисправныхъ сборщиковъ податей онъ казнилъ, какъ уголовныхъ преступниковъ. Всего болѣе, пострадала отъ его жестокости фамилія Стуре и ея приверженцы. Онъ велѣлъ арестовать все семейство Стуре, самъ отправился въ припадкѣ сумасшествія въ крѣпость, собственноручно убилъ благороднаго и храбраго Нильса Стуре и приказалъ перерѣзать остальныхъ членовъ фамиліи и многихъ другихъ вельможъ.
Въ годъ осужденія Іоанна (1563) вспыхнула война съ Даніей, продолжавшаяся семь лѣтъ и сопряженная съ невѣроятными жестокостями противъ беззащитнаго народонаселенія. Фридрихъ II Датскій навербовалъ въ Германіи для этой кровавой войны, которую велъ въ союзѣ съ Любекомъ, очень сильное, по тогдашнему, войско, простиравшееся будто бы до 28,000 человѣкъ, и вторгся съ нимъ въ Швецію. Мы не будемъ входить въ подробности войны, слишкомъ незначительныя для всеобщей исторіи, хотя для исторіи Швеціи и Даніи онѣ очень важны. Бѣдствія, постигшія Швецію вслѣдствіе этой войны, союзъ, заключенный Эрихомъ съ русскими для удержанія Лифляндіи и Эстляндіи, и его жестокая произвольная расправа ожесточили противъ него всѣхъ. Но никто не осмѣливался явно возставать, пока въ 1566 Эрихъ не обратилъ своей жестокости противъ дворянства. Кромѣ того, онъ раздражилъ дворянъ послѣ своего неудачнаго сватовства за Елисавету Англійскую и за дочь Филиппа Великодушнаго намѣреніемъ вступить въ бракъ съ своею любовницею, дочерью простаго капрала, впрочемъ, воспитанною его сестрою. Припадки сумасшествія дѣлались все чаще и сильнѣе.
Во время припадковъ онъ покорялся только этой любовницѣ. Къ несчастью, его окружали люди, пользовавшіеся его безуміемъ для своихъ выгодъ, въ томъ числѣ очень ученый, но подлый законовѣдъ Геранъ Персонъ. Въ свѣтлыя минуты Эриху приходилось постоянно каяться въ преступленіяхъ, совершенныхъ въ безуміи. Онъ былъ наконецъ принужденъ удалить отъ себя всѣхъ людей, сознательно исполнявшихъ его безумныя приказанія. По удаленіи этихъ старыхъ слугъ онъ почувствовалъ вдругъ такое горькое раскаяніе^, что рѣшился въ припадкѣ безумія освободить брата Іоанна. Восьмаго октября 1567 онъ пріѣхалъ на свиданіе съ Іоанномъ въ Вентгольменъ, упалъ ему въ ноги, и, не помня себя, назвалъ его королемъ. Не смотря на это, онъ остался королемъ и заключилъ даже съ братомъ договоръ, которымъ Іоаннъ одобрилъ бракъ короля на дочери капрала. Въ. іюлѣ 1568 бракъ совершился, и Іоаннъ призналъ будущихъ дѣтей отъ этого брака законными наслѣдниками престола. Чины также узаконили бракъ Эриха.
Но вскорѣ противъ безумнаго короля возстали оба брата его, Іоаннъ и Карлъ. Карлу было тогда только девятнадцать лѣтъ. Къ несчастью, оба они и въ здравомъ разсудкѣ были хуже безумнаго короля. Они отказались присутствовать при свадьбѣ, собрали къ себѣ въ Вадстену всѣхъ недовольныхъ и при помощи гражданъ ворвались 18 сентября 1568 въ Стокгольмъ. Эрихъ укрылся въ замокъ, но въ припадкѣ сумасшествія вышелъ и добровольно отдался въ руки брата своего, Карла. Въ началѣ 1569 сеймъ, т. е. братъ короля Іоаннъ, свирѣпо буйствовавшій противъ него, и ожесточенное дворянство судили Эриха. Онъ былъ формально низложенъ и приговоренъ къ смерти; но но убѣдительнымъ просьбамъ вдовствующей королевы, его мачихи, оставленъ живымъ и осужденъ на вѣчное заключеніе. Въ то же время бракъ его объявили недѣйствительнымъ, а дѣтей — незаконными.
На мѣсто Эриха королемъ былъ избранъ Іоаннъ (24 января 1569). Самъ Іоаннъ и меньшой братъ его, Карлъ, были чудовища, лишенныя всякаго чувства и всякой нравственности. Они умышленно мучили Эриха и даже физически тиранили его, чтобы онъ поскорѣе умеръ; но онъ прожилъ еще восемь лѣтъ. Участь несчастнаго безумца была невообразимо ужасна, какъ видно изъ сохранившихся писемъ и дневника его, которые онъ писалъ въ свѣтлыя минуты. Сначала его заключили въ верхнемъ этажѣ Грипсгольмскаго замка, въ нижнихъ комнатахъ котораго нѣкогда содержался совершенно по-царски братъ его, Іоаннъ; Эрихъ же жилъ въ страшной нуждѣ подъ надзоромъ грубой стражи, какъ простой преступникъ. Сначала женѣ и дѣтямъ его было дозволено быть при немъ; но въ іюнѣ 1571 его безчеловѣчно разлучили съ ними. Черезъ два года Іоаннъ, опасаясь, чтобы Карлъ не овладѣлъ несчастнымъ безумцемъ и не воспользовался имъ для своихъ цѣлей, перевезъ Эрйха въ замокъ Вестересъ, а осенью 1574 года, желая замучить его до смерти, посадилъ его въ страшную башню въ Ор-бигусѣ, въ Упландіи. Но видя, что самыя неслыханныя мученія не могутъ разстроить здоровья Эриха, бывшаго еще въ цвѣтущемъ возрастѣ, онъ рѣшился убить его. Духовенство богословскими назидательными фразами выразило мнѣніе, что слѣдуетъ пожертвовать имъ ради спасенія народа. Тогда Эриха ужаснѣйшимъ образомъ отравили (26 февраля 1577) на сорокъ четвертомъ году жизни. Королевскій хирургъ (фельдшеръ) съ королевскимъ каммердинеромъ приготовили ядъ, а секретарь короля былъ посланъ въ Орбигусъ отвезти ядъ и распорядиться убійствомъ Эриха.
Во время внутреннихъ смутъ въ Швеціи война съ Даніей изъ-за Лифляндіи не прекращалась и шла не въ пользу шведовъ. Тотчасъ по вступленіи на престолъ Іоаннъ постарался возстановить миръ; но датчане заявляли слишкомъ неумѣренныя требованія. Только на второмъ году своего царствованія Іоаннъ успѣлъ добиться примиренія при посредствѣ императора, короля французскаго и курфирста Саксонскаго. Поводомъ къ миру послужила война, которую обоимъ государствамъ предстояло вести съ русскими за обладаніе Лифляндіей. Вслѣдствіе войны между Даніей и Швеціей эта страна, управляемая нѣмецкою аристократіею, сдѣлалась жертвой дивихъ варваровъ, что побудило нѣмцевъ хлопотать о примиреніи датчанъ со шведами. Переговоры происходили въ Штетинѣ и черезъ шесть мѣсяцевъ привели къ заключенію мира въ 1570, не разрѣшивъ впрочемъ главнаго спорнаго вопроса о трехъ коронахъ въ гербахъ Швеціи и Даніи. Шведамъ
пришлось выкупить завоеванный датчанами Эльфсборгъ за 160,000 талеровъ, возвратить восемь датскихъ кораблей и отказаться отъ всякихъ притязаній на Голландію, Іемтландію и Геріедаленъ. Объ условіяхъ относительно Лифляндіи и уплаты значительной суммы, которую требовали любекцы въ вознагражденіе за свои расходы, не стоитъ и говорить, потому что все это осталось втунѣ. По штетинскому миру Данія удержала Шонію, Галландъ, Влекингенъ, Геріедаленъ, Іемтландъ, Богусъ и такъ называемый Викъ, слѣдовательно, пятую часть народонаселенія нынѣшней Швеціи. Король Фридрихъ И Датскій умеръ въ 1588, оставивъ наслѣдникомъ ребенка. Однако онъ предусмотрительно провозгласилъ его еще въ 1586 наслѣдникомъ престола, на который онъ вступилъ подъ именемъ Христіана IV.
Въ тотъ самый годъ, когда умеръ Фридрихъ II, Іоаннъ король шведскій п приверженцы жены его выхлопотали избраніе въ короли польскіе сына Іоанна, Сигизмунда (1588). Это навлекло на Швецію новыя бѣдствія, не потому, что Сигизмундъ былъ католикъ, а потому, что онъ покровительствовалъ іезуитамъ и вводилъ ихъ въ государство, а они всюду проповѣдывали ненависть и истребленіе протестантовъ. Король Іоаннъ принялъ, въ качествѣ императорскаго посланника, ученаго іезуита Антонія Поссевина, который за свои интриги противъ христіанъ греческаго исповѣданія до сихъ поръ ненавистенъ русскимъ. Антоній Поссевинъ и рекомендованные 'имъ другіе іезуиты принялись такъ ревностно обращать въ свою вѣру, что всѣ заговорили, что и самъ король перешелъ въ 1578 въ Вадстенѣ въ католицизмъ; государственный совѣтъ былъ вынужденъ даже запретить польскому, священнику короля и его сына «лаяться и ругаться на шведскомъ языкѣ». Король Іоаннъ былъ однако умнѣе своего сына Сигизмунда. Онъ не хотѣлъ лишаться изъ-за папы и іезуитовъ престола, видя, что братъ его всѣми силами старается стать во главѣ протестантовъ и пріобрѣсти сильную партію. Кромѣ того, онъ узналъ, что Поссевинъ обманулъ его. Онъ обнадежилъ его доставить ему вліяніемъ своимъ въ Польшѣ обладаніе Лифлян-діею; но при мирѣ, заключенномъ самимъ Поссевиномъ въ 1582 между шведами и поляками, притязанія поляковъ на Лифляндію были вполнѣ удовлетворены, не исключая и той части провинціи, которую занимали шведы. Тогда Іоаннъ благоразумно изгналъ іезуитовъ изъ Швеціи, закрылъ ихъ стокгольмскій коллегій, отдалъ іезуитскія каѳедры ихъ противникамъ и грозилъ изгнаніемъ всѣмъ, перешедшимъ въ католицизмъ. Это было вызвано безразсуднымъ рвеніемъ іезуитовъ. 1
Война съ русскими, которые оспаривали у Польши и Швеціи Лифляндію, истощила всѣ средства Швеціи, а ссора Іоанна съ братомъ возбудила мятежныя движенія въ дворянствѣ. По смерти царя Ивана IV Васильевича русскіе рѣшительно отказались уступить Ингерманландію, отнятую у нихъ Іоанномъ, и въ 1586 состоялось только перемиріе на четыре года; оно кончилось въ томъ самомъ году, когда братъ Іоанна, Карлъ, сталъ стремиться лишить своего племянника Сигизмунда шведскаго престола. Предлогомъ къ этому ему служило вѣроисповѣданіе Сигизмунда и его пребываніе въ Польшѣ. И шведы, и поляки требовали, чтобы онъ постоянно жилъ у нихъ; поэтому старанія Іоанна противодѣйствовать Карлу и удержать за сыномъ шведскій и польскій престолы были безплодны. Этотъ вопросъ занималъ короля Іоанна въ 1590 гораздо больше, чѣмъ возобновившаяся война съ русскими. Русскіе снова овладѣли Кексгольмомъ и Ингерманландіей, опустошили Финляндію и выступили въ поле съ 100,000 арміею, которой шведы могли противопоставить только 20,000 человѣкъ. Іоаннъ умеръ 17 ноября 1592. Но Карлъ Зюдермандландскій еще до этого уже два года правилъ Швеціею, такъ какъ Сигизмундъ постоянно жилъ въ Польшѣ и только разъ въ 1588 пробылъ съ отцомъ довольно долго въ Ревелѣ. По смерти Карлъ остался правителемъ, хотя правленіе было ввѣрено Іоанномъ не ему, а семи государственнымъ совѣтникамъ. Сигизмундъ прибылъ однако въ Швецію съ войскомъ, и тогда Карлъ былъ устраненъ отъ управленія, и противъ него составилась довольно сильная партія; но шведы такъ боялись іезуитовъ, которыми грозилъ имъ Сигизмундъ, что въ февралѣ 1598 Карлъ противъ воли государственнаго совѣта былъ избранъ въ правители на томъ основаніи, будто Сигизмундъ злонамѣренно покинулъ государство и не возвращался, не смотря на неоднократ
ныя требованія. Сигизмундъ снова явился съ войскомъ, занялъ. Стокгольмъ и Кальмаръ и даже выигралъ одно сраженіе; но черезъ два дня былъ, разбитъ при Линкепингѣ и затѣмъ вскорѣ совершенно вытѣсненъ изъ страны. Въ февралѣ 1599 Карлъ принялъ правленіе; но такъ какъ государственный совѣтъ продолжалъ признавать королемъ Сигизмунда, то Карлу дали только титулъ «правительствующаго принца». Въ слѣдующихъ годахъ онъ погубилъ подъ разными предлогами всѣхъ враждебныхъ ему государственныхъ совѣтниковъ и въ 1604 принялъ титулъ короля подъ именемъ Карла IX.
Между тѣмъ Христіанъ IV Датскій достигъ совершеннолѣтія и поссорился съ Карломъ. Христіанъ IV и великій сынъ Карла, Густавъ Адольфъ, играли важную роль въ тридцатилѣтней войнѣ, и потому дальнѣйшій ходъ скандинавской исторіи мы изложимъ ниже. Теперь намъ слѣдуетъ обратиться къ концу царствованія Елисаветы Англійской и къ первымъ годамъ наслѣдника ея,. Іакова I;. въ слѣдующихъ томахъ мы займемся главнымъ образомъ исторіею тридцатилѣтней войны и англійской революціи, для первыхъ годовъ которой эта эпоха была чрезвычайно важна.
8. Конецъ царствованія королевы Елисаветы Англійской.
Внутренняя исторія Англіи во времена Елисаветы уже разсказана нами выше (стр. 117) до казни несчастной Маріи Стюартъ. Мы упомянули и объ .интригахъ и заговорахъ въ пользу послѣдней, и о хитрости и коварствѣ, съ какими министры Борлэ и Вольсингемъ старались погубить шотландскую королеву. Чтобы вѣрнѣе понять то и другое, слѣдовало бы войти въ большія подробности, но это завело бы насъ слишкомъ далеко. Здѣсь ми еще разъ вкратцѣ упомянемъ о казни Маріи Стюартъ, связавъ съ этимъ событіемъ нѣсколько происшествій внутренней исторіи Англіи, находящихся въ близкомъ отношеніи къ сопротивленію парламентовъ, которые до Іакова I были пріучены къ безусловному повиновенію. Что касается Маріи Стюартъ, то надо согласиться, что не. будь она хороша, умна и притомъ королева Франціи и Шотландіи, всякій нашелъ бы совершенно справедливымъ произнесенное надъ нею осужденіе; но съ Другой стороны нельзя не сознаться, что Елисавета поступала съ нею возмутительно жестоко. Въ сентябрѣ 1586 было казнено четырнадцать человѣкъ, обвиненныхъ въ заговорѣ въ ея пользу; потомъ сама Марія была 25 октября 1586 приговорена къ смерти судомъ изъ 47 перовъ, судей и государственныхъ совѣтниковъ, который она имѣла полное право не признавать;, парламентъ, нарочно созванный для этого, утвердилъ приговоръ. Память боготворимой народомъ королевы англійской опозорена приговоромъ надъ женщиной, ея близкой родственницей и матерью короля Шотландіи и наслѣдника Англіи; но еще болѣе порицанія заслуживаетъ лицемѣріе англійской королевы, которая свалила съ себя вину казни Маріи, совершенной въ февралѣ 1587. Елисавета говорила, что государственный секретарь ея, Девисонъ, вынудилъ у нея хитростью приказаніе исполнить смертный приговоръ и поспѣшилъ воспользоваться имъ-; чтобы убѣдить свѣтъ въ справедливости этихъ увѣреній, она смѣнила Девисона, конфисковала его имѣніе и даже продержала его долго въ тюрьмѣ.
Пока жива была Марія, всякая оппозиція противъ правленія Елисаветы опиралась на нее. Убійствомъ ея и истребленіемъ всѣхъ недовольныхъ католиковъ пробудили протестантскій фанатизмъ, и тогда началась борьба съ всесильными въ Шотландіи піетистами, принципы которыхъ распространялись и въ Англіи, находя множество приверженцевъ, особенно въ среднемъ сословіи. Эти такъ называемые пуритане Шотландіи, распавшіеся впослѣдствіи на множество фанатическихъ сектъ, склонялись къ демократіи и потому были такъ же грозны для правительства Англіи и Шотландіи, какъ нынче соціалисты для правительствъ Франціи и Германіи. Они не терпѣли никакого церковнаго порядка и старались распространить въ своемъ отечествѣ богословіе и строгую мораль Кальвина, а съ ними и его республиканскіе принципы.
Пуританство возникло въ то время, когда шотландское дворянство возна
мѣрилось обратить въ свою пользу пресвитеріанскія учрежденія церкви, но не хотѣло отречься отъ монархіи, которую шотландскій реформаторъ Джонъ Ноксъ ненавидѣлъ не меньше папства. Джонъ Ноксъ, игравшій важную роль и въ Англіи при Эдуардѣ VI (стр. 56), по возвращеніи своемъ изъ Женевы въ 1555 пріобрѣлъ безусловное вліяніе въ Шотландіи по своей энергіи, строгой нравственности и чисто народному краснорѣчію. Подобно Кальвину въ Женевѣ, онъ сдѣлался въ Шотландіи папой (стр. 63). Сначала дворянство сильно поддерживало его, потому что онъ предоставилъ ему всѣ духовныя имущества, епископства, аббатства и т. д., имѣя въ виду учредить чистую духовную демократію, которая впослѣдствіи хотѣла обратить пуританство, т. е. церковный радикализмъ въ демократію не только церковную, но и политическую. Учрежденіе новой церкви было совершенно предоставлено шотландскому реформатору и дало ему возможность осуществить эту мысль. По примѣру женевской церкви, Ноксъ далъ въ новой церкви высшее значеніе синодамъ и конвокаціямъ, т. е. ординарнымъ и чрезвычайнымъ собраніямъ духовенства; эти собранія получили значеніе политическихъ республиканскихъ властей, а самъ Ноксъ вполнѣ владѣлъ диктатурою,, которую у него никто не оспаривалъ, какъ у Кальвина. Пуритане были дѣйствительно энтузіасты, а не лицемѣры, и вовсе не помышляли о завладѣніи мірскимъ достояніемъ церкви; они не мѣшали дворянству наложить свою лапу на имущества духовенства. Вмѣстѣ съ имѣніемъ церкви дворянство пріобрѣло и мѣста духовенства въ парламентѣ. Но зато пуритане не позволяли парламенту вмѣшиваться въ духовныя дѣла. Однако, въ 1572 парламентъ рѣшилъ оставить титулы епископовъ и архіепископовъ неприкосновенными до совершеннолѣтія короля, не давая только духовнымъ, носившимъ эти титулы, никакихъ правъ въ церкви, дѣла которой находились въ вѣдѣніи генеральнаго синода.
Духовенство пріобрѣло въ Шотландіи необыкновенное вліяніе на народъ, когда дворянство присвоило себѣ всѣ его богатства и свѣтскую власть; духовенство, обѣднѣвъ, сдѣлалось болѣе независимо отъ земныхъ благъ и также смѣло, какъ капуцины; рѣзкость, фанатизмъ, неутомимая дѣятельность и агитаторское рвеніе пуританскихъ священниковъ дѣлали ихъ такою же силою, какою были іезуиты. Глава ихъ, Ноксъ, пользовался при Маріи Стюартъ почти королевскою властью. Тономъ своихъ проповѣдей и своими страшными нападками на королей и епископовъ они напоминаютъ санкюлотовъ, а Ноксъ былъ ихъ Дантономъ. Чѣмъ у санкюлотовъ былъ конвентъ, тѣмъ у нихъ было собраніе ихъ кирки. Еще въ 1565 шотландское духовенство рѣзко' и грубо выговаривало королевѣ Маріи и дѣлало ей строгіе выговоры касательно ея религіи. Когда въ 1568 Марія уѣхала въ Англію, а Шотландія управлялась регентами отъ. имени сына ея, Іакова VI, въ то время еще ребенка, Ноксъ и его фанатики демократы рѣшительно руководили всѣмъ. Духовенство совершенно овладѣло воспитаніемъ короля и образовало изъ него ученаго богослова или, другими словами, тупаго, самоувѣреннаго педанта и деспота въ родѣ Генриха ѴШ. Его принуждали присутствовать на всѣхъ длинныхъ пуританскихъ проповѣдяхъ, выслушивать перечень всѣхъ грѣховъ своей матери и своихъ собственныхъ и терпѣливо переносить безконечныя ругательства противъ матери.
Когда Ноксъ умеръ (1572), шотландская церковь управлялась на демократическо-республиканскихъ основаніяхъ. Генеральный синодъ имѣлъ безпрестанныя столкновенія съ молодымъ королемъ. Іаковъ хотѣлъ сохранить власть и .титулъ епископовъ и запретилъ духовенству вмѣшиваться въ это дѣло, рѣшенное въ 1572 парламентомъ. Это возмутило духовенство. Оно начало проповѣдовать въ церквахъ, изливая свой гнѣвъ преимущественно противъ двухъ приближенныхъ короля, поощрявшихъ его пристрастіе къ обрядамъ и къ іерархіи. Со «всѣхъ каѳедръ англиканской церкви сыпалась на нихъ брань, а Д ю р и, самый. ярый изъ духовныхъ фанатиковъ, каждое воскресенье называлъ ихъ орудіями дьявола. Когда король приказалъ Дюри замолчать, тотъ насмѣялся надъ нимъ въ глаза, и когда наконецъ его представили въ мировой судъ, цѣлыя толпы народа провожали его, все духовенство грозило королю съ каѳедръ небесною карою, и народъ собрался и дѣлалъ противъ двора такія демонстраціи, что ненавистные пуританамъ пріятели короля были силою удалены отъ него, а самого его держали подъ стражею плѣнникомъ. Парламентъ одобрплъ этотъ мятежъ, а генеральный
синодъ объявилъ его богоугоднымъ поступкомъ, и приказалъ всему духовенству служить благодарственныя молебствія и предавать анаѳемѣ неодобряющихъ такого святаго дѣла. Въ 1584 король освободился изъ-подъ власти демократическихъ піэтистовъ. Большинство аристократіи было также недовольно смятеніемъ, возбуждаемымъ проповѣдями; поэтому король добился отъ парламента законнаго запрещенія подобныхъ демонстрацій. Но запрещеніе это не произвело никакого впечатлѣнія, и въ 1586 Іаковъ съ большимъ трудомъ добился сохраненія только епископскаго титула.
Женитьба Іакова на лютеранской принцессѣ изъ Даніи, гдѣ еще существовали іерархіи и званіе епископа, снова возбудила республиканскій кальвинизмъ. Дюри открыто возсталъ противъ, короля, а проповѣдникъ Блекъ- проповѣдовалъ рѣшительнѣе самого Нокса. Наконецъ въ 1592 епископы были лишены всякаго значенія, и церковь получила совершенно, демократическое устройство, притомъ такое, что весь народъ Шотландіи до самыхъ отдаленнѣйшихъ мѣстъ могъ быть возбужденъ въ одинъ мигъ къ всеобщему возстанію посредствомъ демократическихъ церковныхъ общинъ, какъ во Франціи во время революціи посредствомъ клубовъ. Въ шотландской церкви были генеральныя собранія, провинціальные синоды и спеціальные комитеты (кігк азватЫіез) — все это на совершенно законномъ основаніи, но въ крайне революціонномъ духѣ. Самъ король въ своей столицѣ былъ рабомъ бушующей толпы; настоящимъ правителемъ былъ Блекъ. Іаковъ не соглашался на фанатическія и жестокія мѣры демократической кирки противъ католиковъ; поэтому эдинбургскіе фанатики учредили постоянный церковный надзоръ (зіапйіп^ сошісіі оІ Ле сѣигсЬ)), которому подлежалъ и самъ король. Проповѣди Блека становились все яростнѣе и революціоннѣе. Онъ называлъ съ каѳедры всѣхъ королей чортовыми дѣтьми, а королеву атеисткой и говррилъ между прочимъ, что хотя ему слѣдуетъ молиться за королеву, но повода къ этому онъ не видитъ, потому что шотландцамъ нечего ждать отъ нея прока. Судей онъ называлъ невѣрными, дворянство—безбожнымъ, королевскихъ совѣтниковъ—бабами. Наконецъ король велѣлъ призвать его за возмутительныя рѣчи въ тайный совѣтъ; но Блекъ не обратилъ на это никакого вниманія, и все духовенство приняло его сторону, а народъ произвелъ мятежъ.
Въ Англіи королева Елисавета, подобно своему отцу, умѣла въ свободной странѣ искусно соединять свѣтское самодержавіе, въ политическомъ отношеніи съ папскимъ произволомъ въ дѣлахъ духовныхъ. Она смертельно ненавидѣла шотландскихъ пресвитеріанъ, какъ пуританъ и враговъ монархіи. Однако это не помѣшало республиканскимъ принципамъ проникнуть и въ Англію изъ Шотландіи, гдѣ ихъ проповѣдовали со всѣхъ каѳедръ, на всѣхъ площадяхъ и на поляхъ. Но въ Шотландіи духовенство было бѣдно, фанатично и независимо; въ англійскомъ же духовенствѣ королева могла быть увѣрена, потому что оно сохранило не одни титулы, какъ въ Шотландіи, а имѣнія и доходы.
За то въ Англіи съ каждымъ годомъ все смѣлѣе и смѣлѣе во всѣхъ отношеніяхъ становилось среднее сословіе, благосостояніе котораго возрасло необыкновенно быстро, а съ развитіемъ промышлености и торговли постоянно увеличивались развитіе и сила народа. Множество нидерландскихъ переселенцевъ перенесли съ собою въ Англію свое состояніе, свои шерстяныя фабрики и свои торговыя сношенія; они, подобно шотландцамъ, были республиканцы и строгіе кальвинисты, но въ нихъ не было такого фанатизма. Понятія ихъ были усвоены и зажиточнымъ классомъ англичанъ, изъ котораго составлялся парламентъ. Поэтому нижняя палата начинала говорить все смѣлѣе и смѣлѣе, хотя Елисавета обращалась съ нею сурово и рѣзко, часто грозила ей и ограничивала ея дѣятельность скромною сферою денежныхъ вопросовъ: послѣ казни Маріи Стюартъ пуритане и реформаты въ строгомъ женевскомъ духѣ доставляли королевѣ столько же хлопотъ, сколько прежде католики. Пуритане были уже потому недовольны дѣйствіями Елисаветы, что она возстановила англиканское папство, сочиненное ея отцомъ, т. е. такъ называемое главенство короля въ церкви. Елисавета передала эту власть такъ называемому вице-регенту, который съ нѣсколькими членами государственнаго совѣта составлялъ высокую коммисію, служившую послѣднею инстанціею, рѣшавшею всѣ духовныя дѣла, тогда какъ пуритане хотѣли устранить духовныя дѣла отъ свѣтскихъ властей. Еще при
Елисаветѣ, а тѣмъ болѣе при преемникѣ ея, высокая коммисія была предметомъ общаго негодованія и орудіемъ произвола противъ лицъ, которйдъ нельзя было законно осудить настоящимъ судомъ. Она присвоила себѣ неслыханныя права, сдѣлалась настоящею инквизиціею и прибѣгала для открытія виновныхъ ко всевозможнымъ средствамъ, даже къ пыткѣ; о пыткѣ очень часто упоминаетъ и Шекспиръ, жившій и писавшій при Елисаветѣ. Кромѣ того, подсудимаго заставляли присягать, что онъ будетъ отвѣчать на в с ѣ вопросы; слѣдовательно, если онъ не желалъ навлечь на себя наказанія за клятвопреступленіе, то ему приходилось выдавать себя и своихъ друзей. Коммисія назначала наказанія совершенно произвольно, не основываясь ни на какомъ законѣ, и по усмотрѣнію сажала въ тюрьму кого хотѣла.
«Актъ Единообразія», возведенный Елисаветою черезъ парламентъ въ государственный законъ, поставилъ кальвинистовъ въ такое же тяжелое положеніе, какъ и католиковъ, потому что они не менѣе католиковъ были противъ высокоцерковной литургіи. Расколъ усилился, когда въ 1562 Елисавета опредѣлила англиканское исповѣданіе вышеупомянутыми (стр. 64) тридцатью девятью статьями; люди, которымъ было поручено это дѣло, не обратили вниманія ни на учрежденія женевской церкви, ни на національный синодъ, и по точному повелѣнію королевы взяли въ основаніе догматы и обряды первыхъ трехъ столѣтій, когда, какъ извѣстно, ученіе Христа было только что искажено мечтателями, попами и честолюбцами. Въ 1567 строгая церковность, поддерживаемая Елисаветою, ея вицерегентомъ и высокою коммисіею, возбудила рѣшительный расколъ между англи-канами и чистыми кальвинистами. Высокая коммисія строго наказывала священниковъ, не хотѣвшихъ принять предписанныхъ правительствомъ облаченія и литургіи, и вслѣдствіе этого' міряне устраивали собранія въ частныхъ домахъ; но по приказанію коммисіи всѣ принимавшіе въ нихъ участіе подвергались аресту, а несознавшихся въ винѣ оставляли въ заключеніи. Это постигло, напримѣръ, семь женщинъ и двадцать мужчинъ, которые просидѣли въ тюрьмѣ цѣлый годъ.
Въ 1571 королева встрѣтила въ первый разъ настоящее сопротивленіе со стороны пуританскихъ членовъ парламента, одушевленныхъ шотландскихъ религіознымъ рвеніемъ. Депутатъ Стриклендъ представилъ парламенту разомъ семь биллей противъ многихъ сохраненныхъ Елисаветою обрядовъ китолицизма. За это ему было приказано отъ имени королевы, нарушавшей этимъ конституцію, не. являться въ парламентъ до рѣшенія тайнаго совѣта. Парламентъ, доселѣ униженно всеподданнѣйшій, неожиданно отважился при этомъ на неслыханную смѣлость; онъ пригласилъ Стрикленда въ палату къ рѣшеткѣ и потребовалъ у него отчета, отчего онъ не является. Тогда начался такой рѣзкій споръ о нарушеніи народныхъ, правъ, что министры сочли нужнымъ во избѣжаніе повторенія подобныхъ сценъ дать знать Стрикленду, чтобы на слѣдующій день онъ снова занялъ свое мѣсто въ парламентѣ. Эта смѣлость парламента, который такимъ образомъ одержалъ явную побѣду надъ правительствомъ,, побудила- королеву прямо выяснить народу свои неограниченно монархическіе принципы. Хранитель печати, распуская, но повелѣнію королевы, парламентъ, офиціально объявилъ: что поведеніе парламента было совершенно несовмѣстно ни съ его обязанностями, ни съ его положеніемъ, что онъ забылся и что поэтому правительству приходится напомнить ему его долгъ; онъ говорилъ далѣе, что королева очень недовольна вмѣшательствомъ парламента, въ дѣла, ему неподлежащія и стоящія выше пониманія его членовъ *).
Тѣмъ не менѣе пуританство или шотландскій радикализмъ, бывшій не только религіознымъ вѣрованіемъ, ио и политическою теоріею, распространялся съ необыкновенною быстротою. Его проводили съ тою свойственною британцамъ энергіею и стойкостью, которыми эта нація отличается во всѣхъ внѣшнихъ дѣлахъ и которыя перешли отъ неяі къ сѣверо-американцамъ. Уже въ 1576 противники правительственной церкви зашли такъ далеко, что фанатическія религіозныя сборища (ргорЬезуііп^з) распространились по всей Англіи, а въ парламентѣ. В ент-
*) «ТЬаі іЬе циееп’з Ьі&ітевв 4і<1 иііегіу <1іза11<ж атісоікіетіі іЬеіг &Иу іп тедсИт^ •теіѣЪ ѣтпдз поі аррегіатт® іо іЬет пог ѵііпіп іЪе сарасііу о! ѢЪеіг ипйегзіапсітдгз.»
вортъ отличился,своимъ безстрашіемъ. Сборища Англіи были, повидимому, подражаніемъ духовныхъ собраній шотландской церкви. Елисавета запретила ихъ, какъ разсадники непокорства и сектаторства. Архіепископъ-примасъ Гриндаль, ревностный кальвинистъ, воспротивился этому запрещенію и былъ отрѣшенъ, отъ должности и только черезъ два года, подавъ уничиженную просьбу и заявивъ чистосердечное раскаяніе, былъ снова допущенъ къ отправленію своей должности. Высокая коммисія, деспотически судившая духовныя дѣла, подобно Звѣздной Палатѣ, приговорила его на шесть мѣсяцевъ домашняго ареста. Въ то время Вентвортъ осмѣлился напасть въ парламентѣ не только на министровъ, но и на особу самой королевы, и притомъ такъ рѣзко, что навелъ смертельный ужасъ на всѣхъ своихъ сочленовъ, которые положили арестовать его за дерзкія рѣчи и предать на произволъ королевскихъ чиновниковъ. По повелѣнію королевы и отъ ея имени министръ Мильдвей объявилъ парламенту по этому случаю слѣдующее: «Королева поступаетъ весьма снисходительно, подвергая дерзкаго оратора только одному мѣсяцу заключенія (черезъ Звѣздную Палату). Но парламентъ не долженъ воображать, что имѣетъ право говорить, что хочетъ и о комъ хочетъ. Парламентскіе члены обязаны помнить, что подобныя дерзости всегда наказывались. Имъ рекомендуется остерегаться и не злоупотреблять добротою королевы; иначе кротость ея скоро прекратятся и обратится въ надлежащую строгость.» И дѣйствительно, въ 1583 было казнено много пуританъ, хотя еще въ 1563 германскій императоръ Фердинандъ I, вѣроятно по настоянію своего сына Максимиліана, писалъ королевѣ очень разумное письмо, въ которомъ не только принималъ сторону преслѣдуемыхъ католиковъ, но и вообще совѣтовалъ ей обходиться терпимо со всѣми нонконформистами. Етрашпо читать у англійскихъ историковъ, какое множество католиковъ и фанатиковъ пуританъ было казнено Елисаветою. Пуритане, правда, были безумно смѣлы, но и гоненія на нихъ нестерпимы. Впрочемъ, не смотря на всѣ казни, борьба фанатиковъ противъ престола становилась все ожесточеннѣе.
Въ началѣ послѣдняго двадцатилѣтія шестнадцатаго вѣка люди, считавшіе себя вдохновенными свыше, составили новую фанатическую секту, гораздо болѣе, крайнюю, чѣмъ смирные пресвитеріане, не признававшіе только іерархіи и главенства Елисаветы въ церкви, и чѣмъ пуритане, предпочитавшіе ученіе Кальвина, его церковное устройство и благочиніе ученію, навязанному англичанамъ свѣтскою властью' при Эдуардѣ VI и Елисаветѣ. Эта новая секта, изъ которой въ слѣдующемъ столѣтіи вышелъ Оливеръ Кромвель, называлась сектою инде пен д ен т о въ, а въ началѣ броунистовъ. Мысль ея состояла въ томъ, чтобы свѣтское и духовное правленіе было ввѣрено людямъ, непосредственно вдохновленнымъ свыше. Приверженцевъ этой секты называли броунистами, по имени Роберта Броуна, родственника лорда Борлэ. Броунъ писалъ памфлеты противъ свѣтской и духовной іерархіи, но, должно быть, былъ человѣкъ низкій, потому что въ то время, какъ Эліасъ Трокеръ и Джонъ Кёпингъ были казнены за распространеніе его сочиненій, самъ онъ со страха отрекся отъ всего, что проповѣдовалъ въ нихъ, и ио ходатайству своего сановнаго родственника получилъ прощеніе. Впослѣдствіи онъ нѣсколько разъ провинился снова-и умеръ въ тюрьмѣ, куда его посадили за нападки на церковь.
Индепенденты или броунисты возставали противъ всего' существовавшаго порядка, проповѣдуя равенство всѣхъ членовъ церкви и не признавая никакого духовенства. Елисавета, вознамѣрившись положить предѣлъ распространенію брошюръ, которыя расходились тогда въ Англіи въ такомъ же множествѣ, какъ во времена Лютера въ Германіи, возъимѣла мысль совершенно подивить печать вообще. Такъ какъ она утверждала, что парламенту подлежатъ только денежныя дѣда, то и не представила этого политическаго вопроса на его разсмотрѣніе, а просто объявила свою волю манифестомъ. Она приказала, чтобы никто не смѣлъ ничего печатать безъ предварительнаго одобренія епископа или архіепископа; чтобы нигдѣ, кромѣ Лондона, Оксфорда и Кембриджа, не было типографій, а въ этихъ трехъ городахъ только по одной, и чтобы книги иігдепендентской секты, самой ненавистной для Елисаветы, немедленно сожигались безъ дальнѣйшаго разбора. Но индепенденты устроили тайную печатню, которую перевозили съ мѣста на мѣсто, и вскорѣ изъ нея посыпались цѣлыя тучи брошюръ. Впрочемъ, имъ
покровительствовалъ самъ Лейстеръ, который, не смотра на свою неудачу въ Нидерландахъ, оставался любимцемъ королевы; однако, явно онъ одобрялъ преслѣдованія англиканскаго духовенства противъ пуританъ и находилъ его правымъ въ препирательствахъ съ ними.
Уже съ 1584 противники королевской церкви составляли большинство въ нижней палатѣ, и, не смотря на ругательства королевы, всячески старались ограничить власть епископовъ. При этомъ пуритане, хотя униженно и робко, дѣлали, однако, замѣчанія и противъ тиранической власти высокой коммисіи, которая сдѣлалась рѣшительно инквизиціоннымъ судилищемъ. Парламентъ особенно возражалъ противъ присяги (оаіЬ ех оГбсіо), которая обязывала подсудимыхъ или совершать клятвопреступленіе, или показывать противъ Себя, что по англійскому праву считается чудовищнымъ. Хотя королева и при этомъ обошлась съ парламентомъ грубо и круто, но онъ не прекращалъ своихъ жалобъ. Такимъ образомъ въ предпослѣднее десятилѣтіе шестнадцатаго вѣка въ первый разъ съ незапамятныхъ временъ образовалась постоянная оппозиція противъ короны. Хотя въ ней участвовали только пуритане и главнымъ образомъ индепенденты, но церковные вопросы, о которыхъ они спорили, были тѣсно связаны съ вопросами о правахъ народа и частныхъ гражданъ, что въ слѣдующемъ столѣтіи произвело разрывъ между королемъ и націей. Королева изъ религіознаго рвенія, не спросясь парламента, распорядилась, чтобы въ Англіи было не больше трехъ печатныхъ станковъ; переносный станокъ йндёпендентовъ былъ потомъ открытъ и отобранъ; поэтому имъ пришлось прибѣгнуть къ публичнымъ рѣчамъ. Они проповѣдовали на площадяхъ и на улицахъ фанатическую и апокалиптическую ерунду. Вначалѣ ихъ партія была очень незначительна; но когда королева принялась свирѣпствовать съ неумолимою строгостью противъ несчастныхъ, достойныхъ развѣ только помѣщенія въ домъ умалишенныхъ, дѣло стало серьезнѣе. Парламентъ не переставалъ требовать уничтоженія епископовъ и архіепископовъ и прекращенія тираніи высокой коммисіи; королева съ своей стороны обращалась съ парламентомъ, какъ будто въ странѣ никогда не было никакой конституціи. Въ 1688 одинъ изъ членовъ внесъ въ парламентъ предложеніе закона въ пользу пуританъ; предложеніе это было передано спикеру для прочтенія, но одинъ изъ присутствовавшихъ министровъ объявилъ, что королева давно уже сказала, что не хочетъ и слышать о такихъ предложеніяхъ. Тогда спикеръ (Дампортъ) возвратилъ предложеніе безъ всякихъ дальнѣйшихъ разсужденій. Тѣмъ не менѣе по поводу этого происшествія нѣсколько членовъ палаты были арестованы.
Въ 1592 и 1593 распря между королевою и парламентомъ перешла уже въ споръ о правахъ народа и короны вообще. Въ 1592 канцлеръ ланкастерскаго суда, Моррисъ,, представилъ парламенту предложеніе объ улучшеніи духовныхъ судовъ, направленное преимущественно противъ присяги, отбираемой у подсудимыхъ высокою коммисіею, которая сдѣлалась настоящею инквизиціею. Въ тотъ же день королева призвала спикера и объявила ему: «что она въ правѣ созывать, и распускать парламентъ, соглашаться съ нимъ или отвергать его предложенія; что спикеръ можетъ передать это парламенту; что она давно уже запретила парламенту вмѣшиваться въ дѣла, стоящія выше понимашя его членовъ,-будь это дѣла политическія или духовныя; что она удивляется наглости и непокорности парламента и приказываетъ ему никогда болѣе не дѣлать такихъ предложеній, какъ предложеніе Морриса; что спикеръ, согласно своей вѣрноподданической присягѣ, никогда не долженъ читать палатѣ подобныхъ биллей.» Самъ Доррисъ лишился мѣста канцлера ланкастерскаго суда и былъ выключенъ изъ списка адвокатовъ высшаго суда (Ьатгізіетз); кромѣ того, Елисавета заключила его на нѣсколько лѣтъ въ крѣпость Тотбери. (Въ томъ же году ученики Броуна подверглись гоненію, достойному временъ Генриха VIII. Трое броунистовъ были казнены только за то, что писали противъ епископовъ, хотя о королевѣ вовсе не упоминали).
Въ послѣднее время царствованія Елисаветы фанатики были довольно спокойны въ ожиданіи болѣе благопріятнаго для себя новаго правленія, потому что при Елисаветѣ англійская морская сила, торговля, искусства и науки достигли необыкновенно цвѣтущаго состоянія, и побѣда надъ армадою Филиппа привела англичанъ въ такое же упоеніе идеей національной славы, какъ французовъ побѣды Бонапарта. Но всякій понималъ, что абсолютизмъ королевы, враждебный
Шлоссеръ. V. 13
распространенію цивилизаціи въ Англіи, долженъ непремѣнно возбудить противодѣйствіе, и что если бропгюры, рѣчи и принципы пуританъ и индепендентовъ не вызываютъ внутреннихъ смутъ теперь, то преемнику Елисаветы придется сообразоваться съ конституціею, которая при ней не совершенно уничтожена, а только временно подавлена. Чтобы понять, дочему въ самомъ началѣ слѣдующаго столѣтія нація силою добилась признанія своихъ правъ, стоитъ только вспомнить о страшномъ произволѣ Елисаветы, и о противозаконномъ вліяніи ея любовниковъ. Даже въ финансовыхъ дѣлахъ, относительно которыхъ Елисавета признавала право парламента высказывать свое мнѣніе, она часто дѣйствовала совершенно произвольно. Ея безпокойная политика и стремленіе всюду, особенно въ Нидерландахъ, во Франціи и въ Шотландіи, подкупомъ и поддержкою слабѣйшей партіи подавлять сильнѣйшую и выказывать свое вліяніе, стоили ей огромныхъ расходовъ; министры ея часто даже не знали, откуда получаетъ она эти средства, или, покрайней мѣрѣ, не говорили объ этомъ парламенту. При томъ Елисавета бывала часто скупа до мелочности. Придворные ея, въ томъ числѣ даже такіе заслуженные люди, какъ Вольсингемъ, оказавшіе государству великія услуги, получали очень скудное содержаніе и часто жаловались въ письмахъ, что работаютъ, какъ на барщинѣ и расходуютъ еще свое собственное состояніе.
Это можно бы даже поставить въ заслугу Елисаветѣ;- извѣстно, что гдѣ придворные и вельможи восхваляютъ щедрость и великодушіе государей, гдѣ хорошо живется ученымъ и художникамъ, тамъ народу приходится плохо. Но Елисавета позволяла тѣмъ изъ свопхъ любимцевъ, которые не гнушались подобнымъ способомъ пріобрѣтенія, брать взятки и продавать должности. Сама она получала большіе доходы съ присвоенныхъ ею монополій на продажу нѣкоторыхъ предметовъ первой необходимости, какъ напримѣръ, вина, уксуса, масла, соли, крахмала, олова, стали, угля и тому подобныхъ товаровъ. Однако, наконецъ (1601) она вняла постояннымъ жалобамъ парламента и, чувствуя, что миновали тѣ времена, когда можно было править на восточный ладъ, ограничила свои монополіи, за что парламентъ униженно благодарилъ ее. Кромѣ этихъ проявленій произвола, она позволяла себѣ много другихъ распоряженій, противныхъ англійскимъ правамъ; но преемникъ ея, пожелавъ дѣствовать подобнымъ образомъ, вскорѣ убѣдился, что времена измѣнились. Такъ напримѣръ, при Елисаветѣ при малѣйшемъ поводѣ объявлялось военное положеніе. Она запретила разводить марену по той же причийѣ, по которой потомъ король Іаковъ I запретилъ табакъ, то-есть потому, что не терпѣла запаха. Точно также ей не нравились длинныя шпаги и большіе воротники, и она велѣла, чтобы шпаги и воротники носили короче.
Если бы преемникъ Елисаветы хоть сколько-нибудь понималъ обязанности конституціоннаго правителя, то легко могъ бы расположить къ себѣ англійскій народъ, потому что въ послѣдніе годы своего царствованія, особенно по смерти Вольсингема (1590), Елисавета, по женской слабости, дѣлала вопіющія вещи. Славою .своего царствованія она была обязана тому, что твердо удерживала при себѣ двухъ превосходныхъ министровъ, безкорыстнаго Вольсингема, умершаго въ бѣдности, и злаго, безсовѣстнаго Сесиля лорда Борлэ. Она присвоила себѣ честь ихъ политики, но въ дѣйствительности имъ постоянно приходилось бороться съ ея любимцами и развратниками, которымъ она, по женской слабости, поручала важнѣйшія дѣла. Въ исторіи Елисаветы любовныя похожденія графа Лейстера и графа Эссекса занимаютъ такое же видное мѣсто, какъ разсказы о ревности и зависти этой королевы, некрасивой п скучно-ученой, къ прекрасной и живой Маріи Стюартъ.
Мы считаемъ лишнимъ говорить о томъ, до какой степени Елисавета находилась подъ вліяніемъ графа Лейстера и какъ много позволяла она ему въ частной жизни. Намъ надо только указать на его вліяніе на дѣла, гдѣ онъ нерѣдко портилъ то, что такъ умно задумывалъ старый лордъ Борлэ. Мы уже говорили о его вмѣшательствѣ въ шотландскія дѣла и объ отношеніяхъ его къ Маріи Стюартъ (стр. 66 и 74). ВѴ Нидерландахъ, куда Елисавета послала его въ 1585 (стр. 117—19), онъ, разсчитывая на ея расположеніе, явно нарушилъ ея повелѣнія. Когда, по смерти герцога анжуйскаго, Вильгельмъ I Оранскій былъ поставленъ въ неловкое положеніе между испанцами, протестантскими голланд
цами и католическими бельгійцами, нидерландцы обратились за помощью къ Англіи, что Привело Елисавету въ недоумѣніе. Съ одной стороны, ей, по ея самодержавнымъ идеямъ, не хотѣлось поддерживать бунтовщиковъ противъ ихъ законнаго короля; но съ другой—очень хотѣлось, какимъ бы то ни было образомъ, повредить СвОему врагу, испанскому королю, и въ то же время доставить любимцу своем-у, Лейстеру, возможность отличиться. Отправляя его въ Нидерланды съ вспомогательнымъ войскомъ, она строго Запретила ему приниматься за какое-нибудь предпріятіе или принимать какое-либо мѣсто или почесть, которыя можно было бы истолковать въ Такомъ смыслѣ, будто Филиппъ лишенъ верховной власти въ Нидерландахъ. Но графъ думалъ иначе. Онъ надѣялся получить санъ, который принадлежалъ прежде герцогу анжуйскому. По прибытіи своемъ въ Нидерланды Лейстеръ сталъ добиваться й получилъ титулъ превосходительства, званіе генералъ-капитана Соединенныхъ Штатовъ и завѣдываніе арміей, финансами и веѣмй судебными мѣстами. Елисавета, узнавъ объ этомъ, пришла въ страшное негодованіе, которое еще болѣе усилилось, когда ей сказали, что графъ выписалъ въ Голландію свою жену и хочетъ устроить себѣ тамъ настоящій дворъ. Она торжественно поклялась, что не потерпитъ въ своихъ владѣніяхъ другаго двора, кромѣ своего, и прибавила, что покажетъ счастливцу, что та же рука, которая такъ высоко вознесла его, можетъ снова низвергнуть его въ прахъ. Разумѣется, министры не вѣрили этимъ словамъ; они даже оправдывали графа, справедливо предполагая, что королева не выполнитъ своихъ угрозъ. Они были поставлены въ большое смущеніе, потому что Лейстеръ ни на что не обращалъ вниманія, какъ-будто все это его не касалось. Пока королева публично бранила его и писала ему письма, полныя упрековъ и угрозъ, онъ не измѣнялъ своего образа дѣйствій и не показывалъ тѣни раскаянія, вполнѣ полагаясь на свое вліяніе на королеву. Какъ независимый государь, онъ разъѣзжалъ по Нидерландамъ и принималъ всѣ почести и привѣтствія. Елисавета три мѣсяца спокойно смотрѣла на его упрямство и непослушаніе и наконецъ, когда Борлэ смѣло принялъ сторону Лейстера, она уступила й не только не отозвала графа отъ его поста, но послала ему значительныя подкрѣпленія, чтобы въ 1586 онъ могъ предпринять нѣчто болѣе рѣшительное въ военномъ отношеніи.
Какъ намъ уже извѣстно, Лейстеръ своимъ нидерландскимъ походомъ доказалъ,, что былъ опытнѣе въ придворномъ искусствѣ, чѣмъ въ военномъ, въ которомъ далеко отсталъ отъ принца Пармскаго и Морица Нассаускаго. По прибытіи въ октябрѣ 1586 въ Гагу, гдѣ его встрѣтили съ явнымъ неудовольствіемъ, ему пришлось сложить съ себя начальство, которое онъ хотѣлъ передать На время предстоящей поѣздки въ Англію одному изъ своихъ соотечественниковъ. Елисавета, казалось, не питала къ нему ни тѣни неудовольствія за его дерзкое поведеніе; напротивъ, вслѣдъ затѣмъ она поручила ему важнѣйшія дѣла и дала ему больше власти, чѣмъ когда-либо. Вліяніе его съ каждымъ мѣсяцемъ усиливалось. Елисавета приняла даже его сторону, когда онъ глубоко оскорбился назначеніемъ принца Морица на должность, которую онъ хотѣлъ сложить съ себя только на время, и когда лютеране въ Голландіи и Фрисландіи, особенно ихъ духовенство, потребовали его возвращенія. Елисавета снова совершенно отдалась подъ вліяніе своего любовника и черезъ лорда Бокгерста рѣшительно потребовала, чтобы нидерландцы и принцъ нассаускій оставили за Лейстеромъ должность генералъ-капитана. Правда, нидерландцы не исполнили этого, но все-таки объявили, что если Лейстеръ пріѣдетъ въ Голландію, то снова получитъ это званіе, такъ какъ Морицъ занимаетъ его только временно.
Впослѣдствіи, когда Александръ Пармскій осадилъ Слюйсъ и нидерландцы стали просить англійскую королеву помочь городу, Лейстеръ склонилъ королеву послать подкрѣпленіе англійскимъ войскамъ, составлявшимъ вмѣстѣ съ голландцами гарнизонъ Слюйса, и назначить его начальникомъ этого вспомогательнаго корпуса. Но и на этотъ разъ онъ не имѣлъ успѣха; три раза онъ тщетно нападалъ на испанцевъ, но не могъ предупредить капитуляцію Слюйса. Тогда наконецъ Елисавета, повидимому, дѣйствительно разсердилась на него; но мы уже знаемъ (стр. 121), что когда его потребовали въ тайный совѣтъ, онъ явился туда не какъ подсудимый, а какъ обвинитель, и что вслѣдъ затѣмъ сталъ больше прежняго пользоваться милостями Елисаветы. Это было въ то время, когда 13 =•
Филиппъ II Испанскій готовилъ высадку въ Англію. Не смотря на общее неудовольствіе противъ Лейстера, какъ въ Нидерландахъ; такъ и въ Англіи, Елисавета дала ему и въ этой войнѣ блестящую роль. Онъ былъ назначенъ главнокомандующимъ одною изъ двухъ армій, назначенныхъ Елисаветою защищать Англію противъ Александра Пармскаго, и притомъ самой главной, которая должна была защищать Лондонъ. Елисавета хотѣла сама отправиться къ этой арміи; но графъ Лейстеръ отговорилъ ее. При этомъ онъ написалъ льстивое письмо, которое лучше всего доказываетъ, какъ ловко умѣлъ онъ пользоваться женскими слабостями своей повелительницы. «Что касается вашей особы,—пишетъ онъ ей,— самой драгоцѣнной и священной въ мірѣ, о которой больше всего надо заботиться, то я никакъ не могу согласиться, драгоцѣннѣйшая королева, чтобы вы подвергали себя какой-либо опасности. Отъ жизни вашей зависитъ благосостояніе цѣлаго государства. Потому вы и сами должны особенно заботиться о ней. Но мнѣ не хотѣлось бы, чтобы такое царственное и рѣдкое великодушіе не явилось міру и народу въ настоящемъ свѣтѣ. Итакъ, если вашему величеству угодно, вы можете сдѣлать вотъ что: поѣзжайте въ Геверингъ. Тамъ, чтобы ободрить ваше войско и графства, вы можете, если вамъ угодно, пробыть дня. два, три и осмотрѣть укрѣпленія и лагерь. На столько, и никакъ не болѣе, могу я согласиться, чтобы вы подвергали вашу особу опасности.» Впослѣдствіи, какъ извѣстно, государство было спасено не Лейстеромъ, а адмираломъ Говардомъ Эффингемомъ и его флотомъ. Хотя адмиралъ былъ награжденъ за это, но высшая награда досталась любовнику королевы. Елисавета создала для Лейстера совершенно неслыханныя достоинство и власть; онъ становился въ Англіи тѣмъ, чѣмъ во Франціи былъ Францискъ де Гизъ, т. е. намѣстникомъ королевы въ Англіи и въ Ирландіи (ІогА-Ііеиіепапі оі Еп^Іапй апй Іге-Іапй). Уже былъ написанъ и дипломъ на эту новую должность; но министры Борлэ и Гаттонъ убѣдили королеву на время отложить назначеніе, а между тѣмъ Лейстеръ умеръ (въ сентябрѣ 1588).
Елисаветѣ было необходимо, чтобы около нея находился довѣренный и любимый человѣкъ, которому она, какъ женщина, могла, бы' покровительствовать не по заслугамъ. Поэтому по смерти Лейстера она избрала себѣ новаго фаворита. Къ несчастію, не смотря на свои годы, перевалившіе уже за пятьдесятъ, она обратила свой выборъ на самаго молодаго придворнаго, которому необыкновенно покровительствовала и прежде. Новому любовнику Елисаветы, графу Эссексу, пасынку Лейстера, было всего двадцать одинъ годъ. Отчимъ представилъ его ко двору, а королева съ самаго начала осыпала его незаслуженными почестями и поручала дѣла выше силъ его. Сперва она даровала ему одно изъ первыхъ коронныхъ званій — оберъ-шталмейстера. Потомъ пріѣхавъ въ лагерь къ арміи Лейстера, она назначила молодаго человѣка, никогда не служившаго въ войскѣ, генералъ-капитаномъ кавалеріи и въ виду всей арміи осыпала его ласками. Потомъ она пожаловала ему орденъ Подвязки, котораго онъ ничѣмъ не заслужилъ. По смерти Лейстера Эссексъ сдѣлался офиціальнымъ любовникомъ королевы. Вскорѣ онъ надѣлалъ громадныхъ для того времени долговъ (на двадцать двѣ тысячи фунтовъ) и говорилъ по секрету друзьямъ своимъ, что старуха (іЬе оій лѵотап) надоѣдаетъ ему, а. въ 1589 безъ вѣдома королевы отправился во флотъ, который везъ въ Кадиксъ и Португалію войско подъ начальствомъ Дрека и Норриса (стр. 93). Этотъ флотъ, хотя предводимый двумя опытными моряками, скоро возвратился въ Англію, ничего не сдѣлавъ, и Эссексъ снова занялъ свое мѣсто при дворѣ, не смотря на то, что королева отправила въ нему посланнаго съ приказаніемъ вернуться, а когда тотъ не засталъ уже его въ Англіи, приказала Дреку выслать Эссекса домой.
Эссексъ поступалъ такъ же, какъ прежде Лейстеръ: онъ, какѣ ни въ чемъ не бывало, вернулся ко двору и велѣ себя наглѣе прежняго. Ему даже удалось удалить на нѣкоторое время отъ Елисаветы смѣлаго и талантливаго авантюриста, искуснаго на придворную лесть и бывшаго съ друзьями св&ими въ неприлично короткихъ отношеніяхъ съ Елисаветою. То былъ рыцарь тиль т еръ Ра-лей, который потомъ при королѣ Іаковѣ I снова игралъ роль/ Во время отсутствія Эссекса онъ такъ далеко подвинулъ свои дѣла, что былъ уже постояннымъ спутникомъ королевы въ ея прогулкахъ; но по возвращеніи Эссекса ему
пришлось отправиться на нѣкоторое время въ Ирландію, гдѣ Королева подарила ему 12,000 акровъ земли. Королева покровительствовала тогда совершенно явно еще одному молодому человѣку, Чарльсу Блоунту. Сдѣлавъ Блоунту значительный подарокъ, она возбудила этимъ зависть графа Эссекса, и когда послѣдній позволилъ себѣ на счетъ Блоунта какое-то саркастическое замѣчаніе, дѣло между Эссексомъ и Блоунтомъ дошло до дуэли, которою тотчасъ воспользовались, чтобы польстить королевѣ, воображавшей себя очень красивою. Елисавета и въ самомъ дѣлѣ забрала себѣ въ голову, что красота ея была причиною дуэли.
Впослѣдствіи соперники сдѣлались большими друзьями. Но за то министръ Елисаветы, лордъ Борлэ, былъ и остался опаснымъ врагомъ Эссекса, такъ какъ Елисавета ни подъ какимъ видомъ не хотѣла удалить хитраго старика. По-смерти Вольсингема (1590) Эссексъ поссорился съ нимъ изъ-за назначенія преемника Вольсингему. Лордъ Борлэ хотѣлъ доставить это мѣсто своему сыну, сэру Роберту Сесилю; но Эссексъ предлагалъ сначала извѣстнаго Девисона, на котораго Елисавета свалила вину казни Маріи Стюартъ, а потомъ сэра Томаса Бодли. Чтобы не оскорбить ни своего стараго министра, ни молодаго любовника, Елисавета отложила назначеніе, и сэръ Робертъ Сесиль подъ руководствомъ своего отца шесть лѣтъ занималъ это мѣсто временно. Только въ 1596, когда Эссекса обвинили, что онъ былъ причиною несчастнаго исхода обширнаго и дорогаго предпріятія противъ Испаніи, Елисавета утвердила наконецъ сэра Роберта Сесиля министромъ. Тогда онъ соединился съ многочисленными врагами графа Эссекса для его низверженія.
Король Филиппъ II, раздраженный постояннымъ содѣйствіемъ Елисаветы нидерландцамъ и гугенотамъ, началъ снаряжать въ 1596 новый походъ противъ Англіи. Тогда Елисавета рѣшилась предупредить этотъ походъ, пославъ флотъ, который долженъ былъ уничтожить корабли Филиппа еще до отплытія ихъ и разорить испанскія гавани и приморскіе города. Елисавету уговорили къ этому предпріятію графъ Эссексъ, великій адмиралъ Чарльсъ Говардъ и сэръ Вальтеръ Ралей, тогда какъ лордъ Борлэ тщетно употреблялъ всѣ усилія, чтобы воспрепятствовать этому плану. Собрали флотъ въ 150 кораблей, считая въ томъ числѣ и 22 голландскихъ; на немъ было 14,000 человѣкъ дессанта. Такъ какъ при этомъ походѣ разсчитывали на богатую добычу, то великій адмиралъ снарядилъ на свой счетъ нѣсколько цѣнныхъ кораблей; сэръ Вальтеръ Ралей, самъ хорошій морякъ, также выставилъ свои корабли. Начальство надъ флотомъ было поручено великому адмиралу, а командованіе дессантомъ графу Эссексу. Кромѣ этихъ двухъ начальниковъ,, лордъ Томасъ Говардъ и Вальтеръ Ралей командовали отдѣльными эскадрами. Эти четверо начальниковъ и нѣсколько другихъ составляли военный совѣтъ, и лордъ Борлэ воспользовался опасеніями королевы, чтобы этимъ совѣтомъ до того ограничить власть Эссекса, что при такихъ условіяхъ предпріятіе никакъ не могло удаться. Горячность и запальчивость графа были бы на этотъ разъ очень полезны; но ему запретили что-либо предпринимать безъ согласія военнаго совѣта, гдѣ предпріятія рѣшались большинствомъ голосовъ.
Англійскій флотъ отплылъ изъ Англіи въ іюнѣ 1596. Онъ вошелъ въ гавань Кадикса, гдѣ стояло 15 военныхъ кораблей и 40 торговыхъ. Суда эти были частью уничтожены, частью обращены въ поспѣшное бѣгство, а Кадиксъ взятъ. Городъ сдался 22 іюня на капитуляцію, по которой какъ самый городъ, такъ и всѣ склады товаровъ и частные дома, предоставлялись побѣдителямъ, а жителямъ за извѣстную сумму была дарована только жизнь. Жестоко разграбивъ городъ, Эссексъ, какъ главнокомандующій дессантомъ, хотѣлъ проникнуть глубже въ Андалузію или, по крайней мѣрѣ, овладѣть островомъ, на которомъ расположенъ Кадиксъ; но военный совѣтъ не согласился ни на то, ни на другое. Флотъ сжегъ Кадиксъ,, разрушилъ его укрѣпленія и въ августѣ возвратился въ Англію съ богатою добычею. Такимъ образомъ это громадное предпріятіе кончилось тѣмъ же, чѣмъ всѣ морскіе набѣги, совершаемые тогда англичанами противъ испанскихъ и португальскихъ владѣній, подобно норманамъ среднихъ вѣковъ. Они стали сильны на морѣ, смѣлы, предпріимчивы, были героями, открывали новыя земли, вели обширную торговлю, но въ то же время свирѣпо и жестоко разбойничали, убивали и жгли по берегамъ.
Англійская королева была въ высшей степени недовольна исходомъ предпріятія и очень сердилась, что начальники, пзъ коихъ больше всѣхъ отличился Вальтеръ Ралей, раздѣлили несмѣтную добычу между собою, а не отдали ее въ казну. Она треборала, чтобы оба главнокомандующіе заплатили морякамъ должное им’ь жалованье. Они, разумѣется, не сдѣлали этого; но съ этого времени Эссексъ очутился въ непріятномъ положеніи между милостью и немилостью королевы; надѣясь на ея слабость и потребность имѣть его прп себѣ, онъ былъ смѣлъ п даже дерзокъ по-прежнему. Но его очень оскорбило, что на должность намѣстника и главнокомандующаго въ той части Нидерландовъ, которая была отдана англичанамъ въ залогъ, назначили не его, а Френсиса де Вера.
Новый походъ испанскаго короля съ попыткою произвести возстаніе въ Ирландіи доставилъ въ 1597 графу Эссексу снова случай вести войну противъ Испаніи. Онъ былъ назначенъ главнокомандующимъ флотомъ изъ 140 кораблей и 8,000 дрссанта, предназначеннымъ снова предупредить походъ испанскаго короля. Хотя въ помощники ему были даны Томасъ Говардъ и сэръ Вальтеръ Ралей, но на этотъ разъ онъ не былъ связанъ военнымъ совѣтомъ. Вѣтеръ и погода не благопріятствовали походу. Флотъ былъ вскорѣ загнанъ обратно въ плимутскую гавань. Королева не согласилась взять на себя издержки на необходимую починку флота, который разсѣялся; корабли, поставленные по обычаю того времени на случай войны разными портами и городами, возвратились по домамъ. Самъ Эссексъ не хотѣлъ, однако, отказаться отъ предпріятія и съ немногими оставшимися при немъ кораблями снова шелъ изъ Плимута, чтобы напасть на испанскій флотъ, возвращавшійся изъ Индіп. Въ этой экспедиціи онъ завоевалъ нѣсколько Азорскихъ острововъ п взялъ нѣсколько богато нагруженныхъ кораблей, по пропустилъ индійскій флотъ п въ октябрѣ возвратился въ Плимутъ.
При дворѣ его приняли очень немилостиво; ему пришлось выслушать упреки особенно за то, что онъ не слушалъ Вальтера Ралея, который безспорно былъ искуснѣе его въ морскомъ дѣлѣ. Вслѣдствіе этого онъ обиженный удалился отъ двора. Но королева не могла обойтись безъ него и употребила всѣ старанія, чтобы примириться съ нимъ. Въ угоду ему опа оскорбила даже великаго адмирала. Во время отсутствія графа Эссекса она сдѣлала великаго адмирала графомъ Ноттингемомъ, что дало ему преимущество надъ Эссексомъ; чтобы снова привлечь оскорбленнаго графа ко двору, она дала ему должность, которая, если ее занималъ графъ, ставила его выше всѣхъ сановниковъ, а именно, санъ лорда-маршала. Новый графъ Ноттпнгемъ глубоко оскорбился этимъ и покинулъ дворъ.
Эссексъ жилъ нѣкоторое время въ мирѣ съ обоими Сесилями, потому что онп поднесли ему богатые подарки; но онъ часто позволялъ себѣ оскорбительно относиться къ королевѣ, а они, разумѣется, не пропускали случая посплетничать Елисаветѣ на его рѣзкость и полнѣйшее отсутствіе въ немъ политическаго такта. Въ 1598 онъ поссорился въ совѣтѣ министровъ съ обоими Сесилями, а вслѣдъ затѣмъ произошла личная ссора между нимъ и королевою, погубившая его, Сесили справедливо говорили, что пора принять предлагаемый Испаніей) миръ, п королева раздѣляла ихъ мнѣніе; но Эссексъ,, надѣясь пожать новые лавры п добычу, съ такимъ жаромъ возсталъ противъ этого, что королева испугалась, и даже хладнокровный молодой Сесиль (сэръ Робертъ) вышелъ изъ себя. Королёва, правда, промолчала и оставила на время дѣло нерѣшеннымъ; но вслѣдъ затѣмъ она была опять оскорблена имъ уже по другому случаю, п тогда между ними произошелъ положительный разрывъ. Этотъ случай имѣетъ связь съ происшествіями въ Ирландіи.
Ирландія была тогда, какъ и теперь, страною мятежей и казней, и король Филиппъ II Испанскій возбудилъ ирландцевъ къ возстанію, въ которомъ предводители мятежниковъ, особенно грозный Тейронъ, противопоставили англичанамъ правильныя войска. Вслѣдствіе этого мятежа, продолжавшагося и по смерти Филиппа (1598), должность королевскаго намѣстника Ирландіи была незавидною, п всѣ старались избѣгать ея. Когда въ 1598 мѣсто это упразднилось, королева стала совѣтоваться съ Эссексомъ и великимъ адмираломъ о замѣщеніи его. Королева хотѣла назначить намѣстникомъ Ирландіи дядю графа, сэра Вилльяма Нол-лиса; Эссексъ же настаивалъ на назначеніи врага своего, сэра Георга Керью, желая удалить его отъ двора и вмѣстѣ съ тѣмъ, такъ какъ Елисавета постоянно
сваливала вину неудачъ на начальниковъ, отстранить дядю отъ возможной отвѣтственности. Изъ-за этого между королевою и Эссексомъ произошла ссора и брань, и Эссексъ забылся до того, что повернулся къ королевѣ спиною съ-оскорбительными словами. Это вывело королеву изъ себя; она вскочила, дала ему пощечину и закричала ему, чтобы онъ убирался къ чорту. Графъ схватился за шпагу, и когда великій адмиралъ удержалъ его за руку, онъ бросился въ сильнѣйшей ярости изъ комнаты, говоря, что такого оскорбленія онъ не снесъ бы даже отъ отца королевы, не только что отъ короля въ юпкѣ (а кіп§ іп реііісоаіз). Послѣ того Елисавета два мѣсяца не видѣлась съ Эссексомъ, потому что послѣдній требовалъ отъ королевы удовлетворенія, а она отъ него извиненія. На третій мѣсяцъ, по случаю дѣйствительной или мнимой болѣзни графа, Елисавета оказала ему нѣкоторое вниманіе; но его не могли уломать сдѣлать уступку (а зиЬшіззіоп). Онъ не покорился и на четвертый мѣсяцъ (октябрь). Тѣмъ не менѣе еще въ началѣ декабря королева согласилась на возвращеніе его ко двору. Повидимому, однако, она отнюдь не простила графу и ждала только удобнаго случая отмстить ему.
Этотъ случаи предоставило ей въ слѣдующемъ же году (1599) честолюбіе графа. Эссексъ добивался тогда для себя того самаго мѣста, отъ котораго хотѣлъ прежде отстранить дядю. Старый лордъ Борлэ, несходившій съ своего поста во все царствованіе Елпсаветы п отлично, хотя, можетъ быть, нѣсколько скупо управлявшій финансами, умеръ въ предъидущемъ году, и мѣсто его занималъ лордъ Бокгерстъ. Бокгерстъ, какъ и-всѣ другіе сановники, очень желалъ удалить графа Эссекса, и потому искательство его должности вице-короля Ирландіи казалось имъ удобнымъ случаемъ отдѣлаться отъ него. Королева долго противилась этому, но наконецъ согласилась, п Эссексъ былъ назначенъ намѣстникомъ ея въ Ирландіи. Ему предоставлены были разныя права и привилегіи, какими не пользовался никто изъ его предшественниковъ. Ему не только простили казенный долгъ въ 8,000 фунтовъ, но подарили еще втрое больше. Кромѣ того, ему далп армію въ 18,000 лучшихъ войскъ, большею частью служившихъ въ Нидерландахъ. Наконецъ, ему дали много и другихъ неслыханныхъ правъ: онъ могъ миловать уголовныхъ преступниковъ и государственныхъ измѣнниковъ и даже заключать по своему усмотрѣнію миръ или продолжать войну. Всѣ посвященные' въ тайны двора полагали, что королева сама хочетъ дать графу поводъ броситься въ погибель, а неспосвященнымъ казалось, что онъ снова пользуется прежними милостями.
По прибытіи своемъ въ Ирландію Эссексъ, надѣясь на благоволеніе королевы, которую уже утѣшали другіе, по обыкновенію, поступалъ гордо и своевольно. Вмѣсто того, чтобы по приказанію королевы прежде всего всѣмп силами аттаковать Тейрона и разбить его, онъ пропустилъ три лѣтніе мѣсяца, не думая о немъ. Не смотря на запрещеніе королевы, онъ назначилъ начальникомъ конницы друга своего графа Соутемптона, который, впрочемъ, сложилъ съ себя эту должность по приказанію королевы. Однако, Эссексъ не оставался въ это время въ бездѣйствіи и вмѣсто того, чтобы воевать съ Тейрономъ, онъ предпринялъ походъ въ другія мѣста. Онъ взялъ многія укрѣпленія, выстроенныя ирландцами, пошелъ въ Мюнстеръ и занялъ Лиммерикъ, Коркъ и Ватер-фордъ; но при этомъ отъ непогодъ, климата и повальныхъ болѣзней лишился большей части своего войска и до августа жилъ въ Дублинѣ. Положительное повелѣніе королевы, отвергавшей всѣ его возраженія, принудило его выйти изъ Дублина и двинуться противъ Тейрона. При рѣкѣ Бреннп онъ встрѣтился съ мятежниками, имѣя при себѣ всего три тысячи человѣкъ. Поэтому вмѣсто того, чтобы аттаковать непріятеля, онъ заключилъ въ концѣ августа перемиріе, которое должно было возобновляться зимою каждыя шесть недѣль, обезпечивало за ирландцами значительныя выгоды и налагало на королеву трудно исполнимыя обязательства относительно помѣстій возставшихъ противъ нея ирландскихъ предводителей п относительно должностей англичанъ въ Ирландіи. Тайные переговоры Эссекса съ Тейрономъ еще до заключенія перемирія возбудили подозрѣніе королевы; теперь же условія перемирія разсердили ее окончательно. Вдругъ Эссексъ безъ позволенія королевы возвратплся въ Англію и утромъ 28 сентября внезапно явился въ ея спальнѣ п бросился на колѣни передъ ея постелью. Ко
рОлева стала лицемѣрить. Даже ііри второмъ свиданіи съ нимъ въ тй же утрб она приняла его привѣтливо и благосклонно; но въ тотъ же вечеръ онъ былъ подвергнутъ домашнему аресту и вслѣдъ затѣмъ преданъ надзору надежнаго человѣка подъ ручательство, что Эссексъ не убѣжитъ. Елисавета хотѣла предать его суду и осудить, какъ измѣнника; но судьи объяснили ей, что ей трудно будетъ погубить его судомъ. Поэтому Эссексъ до конца года оставался подъ арестомъ. Это дѣло возбудило такое вниманіе публики, что королева должна была призвать его въ коммиссію изъ восемнадцати назначенныхъ ею лицъ; она не хотѣла, однако, чтобы коммиссія эта была чѣмъ-то въ родѣ уголовнаго суда, и назвала ее только дисциплинарнымъ судомъ (сепзнге). Судъ этотъ обвинилъ Эссекса во многихъ служебныхъ упущеніяхъ и приговорилъ къ лишенію всѣхъ должностей, какъ-то: члена тайнаго совѣта, лорда-маршала и генералъ-фельдцейхмейстера (тазіег о! (ѣе оЫіпапсе), и къ тюремному заключенію, опредѣлить срокъ котораго было предоставлено самой королевѣ. Эссексъ покорно принялъ этотъ приговоръ. По объявленіи ему приговора онъ сталъ ханжить и, казалось, отказался отъ мірской суеты и роскоши. Королева, съ своей стороны, вскорѣ показала ему вниманіе, освободивъ изъ-подъ надзора и дозволивъ жить въ собственномъ домѣ. Но въ концу 1600 терпѣніе графа истощилось, и онъ сталъ позволять себѣ дерзкія выходки противъ Елисаветы, что ей немедленно передавали ея многочисленные шпіоны. Робертъ Сесиль, хитрый сынъ лукаваго и злобнаго отца, сэръ Вальтеръ Ралей, Кобгэмъ, братъ ёго, Брукъ, и лордъ Грей, изъ которыхъ Ралей и Кобгэмъ съ нѣкоторыми другими придворными заняли уже при Елисаветѣ мѣсто графа, были его главными врагами. Поэтому онъ старался всѣми законными и незаконными средствами удалить ихъ отъ Елисаветы и пріобрѣсти все свое прежнее вліяніе. Съ этою цѣлью онъ вошелъ въ сношенія съ королемъ Іаковомъ Шотландскимъ. Онъ старался внушить ему опасеніе, что между Англіей» и испанскимъ королемъ ведутся переговоры о лишеніи его престолонаслѣдія въ Англіи. Въ то же время онъ предложилъ ему вооружить своихъ друзей и разстроить этотъ планъ, составленный будто бы Сесилемъ, Кобгэмомъ, Ралеемъ и Ноттингемомъ. Іаковъ, кажется, поблагодарилъ графа за его доброе желаніе, но не довѣрился ему. Эссексъ произвелъ сильное движеніе въ народѣ, распространивъ въ немъ слухъ, будто онъ одинъ искренно хлопочетъ объ утвержденіи протестантскаго наслѣдника престола; домъ его каждый день окружала толпа. Многіе друзья его изъ дворянъ также являлись къ нему. Съ ними онъ составилъ нелѣпый планъ ворваться въ королевскій дворецъ и разогнать всѣхъ своихъ противниковъ. Онъ былъ увѣренъ, что стоитъ ему только сдѣлать это и потомъ броситься къ ногамъ королевы, и Елисавета тотчасъ проститъ ему все, что бы онъ ни сдѣлалъ. Какъ ни страненъ былъ этотъ планъ, но товарищи графа рѣшились на него. Между тѣмъ министры королевы узнали о перепискѣ графа съ Іаковомъ и старались предупредить его планъ. Это принудило заговорщиковъ начать дѣйствовать прежде, чѣмъ успѣли кончить свои приготовленія.
Седьмаго февраля 1601 тайный совѣтъ королевы неожиданно послалъ секретаря Герберта во дворецъ графа (Еззех-Ьонзе) съ приказаніемъ ему немедленно явиться въ совѣтъ. Эссексъ извинился, что нездоровье не позволяетъ ему выйти изъ дому. Вслѣдъ затѣмъ онъ получилъ записку неизвѣстной руки съ совѣтомъ, чтобы онъ подумалъ о скорѣйшемъ спасеніи. Онъ тотчасъ послалъ во всѣ стороны гонцовъ за друзьями. Лишь только они прибыли, ему доложили, что у воротъ дворца дожидаются четыре королевскіе совѣтника и лордъ-главный судья, требуя, чтобы ихъ впустили. Онъ приказалъ отворить имъ боковую калитку, но не впускать ихъ свиту за исключеніемъ носителя большой печати (Іѣе рогзеЬеагег). Вошедшіе увидали во дворцѣ друзей графа, и между ними и Эссексомъ начался жаркій разговоръ. Эссексъ утверждалъ, частью справедливо, что враги его держатъ королеву въ нѣкотораго рода заключеніи и силою препятствуютъ ей оказать ему правосудіе,- что она непремѣнно сдѣлала бы по старой любви ихъ. Собравшаяся толпа кричала: «Бейте ихъ! Оставьте ихъ заложниками! Выбросьте въ окно большую печать!» Эссексъ провелъ членовъ совѣта черезъ нѣсколько залъ, гдѣ стояли мушкетеры, въ одну изъ заднихъ комнатъ. Здѣсь онъ велѣлъ запереть ихъ и поставилъ на стражѣ Джона Девиса, Френсиса Тре-шема и Ардена Салисбери. Оставивъ такимъ образомъ членовъ совѣта заложни-
йами, онъ принялся за предпріятіе, которое могло придти въ голову только помѣшанному. Обнаживъ мечъ, онъ въ сопровожденіи графовъ Ротленда и Соутемп-тона, лордовъ Сендса и Монтигля и человѣкъ восьмидесяти дворянъ, къ которомъ вскорѣ пристали графъ Бедфордъ, лордъ Кромвелль и еще до двухъ сотъ человѣкъ, бросился изъ своего дома, чтобы напасть на королевскій дворецъ. Но дворецъ былъ хорошо защищенъ; на улицахъ господствовала пустота и мертвая тишина, и къ графу никто не присоединялся. Королева показала такое мужество, что хотѣла сама идти на встрѣчу мятежникамъ, которые тотчасъ увидѣли, что ошиблись, считая предпріятіе легко исполнимымъ и разсчитывая на слабость королевы къ Эссексу. Они разсѣялись, а самъ Эссексъ возвратился окольнымъ путемъ къ себѣ во дворецъ. За нимъ послѣдовало только человѣкъ около пятидесяти. Членовъ совѣта, оставленныхъ заложниками, онъ уже не нашелъ у себя: они были освобождены однимъ изъ его же сторонниковъ.
По возвращеніи Эссекса въ его дворецъ, Робертъ Сесиль и сэръ Томасъ Джерардъ въ сопровожденіи графа Комберленда и герольда поѣхали по городу, объявляя его государственнымъ измѣнникомъ и обѣщая тысячу фунтовъ тому, кто возьметъ его. Эссексъ и оставшіеся съ нимъ друзья рѣшились защищаться во дворцѣ, который, по обычаю того времени, былъ укрѣпленъ; но когда великій адмиралъ съ значительнымъ отрядомъ солдатъ окружилъ дворецъ и подвезъ орудія, Эссексъ не осмѣлился довести дѣло до послѣдней крайности. Лордъ Сендсъ совѣтовалъ сдѣлать отчаянную вылазку, чтобы или пробиться, или умереть сражаясь; Эссексъ не послѣдовалъ его совѣту и согласился отдаться со всѣми своими сторонниками съ единственнымъ условіемъ, что его предадутъ законному суду, а не умертвятъ тотчасъ.
Вѣроятно, королева простила бы графа, какъ онъ и самъ думалъ, если бы враги его, знавшіе о сношеніяхъ его съ наслѣдникомъ престола и потому имѣвшіе поводъ опасаться его въ будущемъ, не обвинили его въ покушеніи на ея жизнь. Они вынудили у нѣкоето Томаса Ли показаніе, что Эссексъ нанималъ его убить королеву, и хотя потомъ Ли отрицалъ это, но его такъ поспѣшно казнили, что сущности дѣла нельзя было и разузнать. По обѣщанію, данному Эссексу, его и Соутемптона предали, 19 февраля 1601, суду изъ 25 перовъ подъ предсѣдательствомъ лорда Бокгерста (онъ былъ 1ог<і-8іеѵаг<1). Эссексъ, видя въ числѣ судей много своихъ враговъ, хотѣлъ, по обыкновенію суда присяжныхъ, отвести ихъ; но главные судьи объявили, что законъ постановляетъ большую разницу между перами и присяжными; перы, какъ судьи не присяжные, признаютъ вину или невинность подсудимаго (іЬеіг ѵегйісі) по чести и потому не подлежатъ отводу. Собственно обвиненіе касалось только предполагаемаго похищенія королевы и вооруженнаго возстанія; что же касается обвиненія, основаннаго на показаніи Ли, то его только сообщили тайно королевѣ, чтобы она не помиловала Эссекса. Судъ призналъ подсудимыхъ виновными и приговорилъ ихъ къ смерти. Королева поспѣшно утвердила приговоръ, и 25 февраля 1601 Эссексъ былъ казненъ. Его считали жертвою сильной, враждебной ему партіи при дворѣ. Казнь его произвела въ народѣ волненіе; это навело на противниковъ его такой страхъ, что они не осмѣлились исполнить приговора надъ Соутемптономъ и велѣли подвергнуть его только заключенію.
Король Іаковъ Шотландскій и не думалъ отрицать своихъ сношеній съ Эссексомъ и его соумышленниками, желавшими силою утвердить права его на престолонаслѣдіе, тѣмъ болѣе, что по совѣту Эссекса онъ назначилъ для этихъ сношеній своими посланниками въ Англіи графа Марра и аббата Брюсса Кинлос-скаго. Король узналъ о неудачѣ заговора еще до отъѣзда посланниковъ; но тѣмъ не менѣе поручилъ имъ, если осталась еще какая-нибудь надежда, соединиться съ заговорщиками. Посланники, видя, что все рушилось, быстро повернули въ другую сторону и поздравили королеву съ избавленіемъ отъ грозившей ей опасности. При этомъ опи просили королеву не наказывать никого изъ ея подданныхъ за переписку съ Іаковомъ или за посѣщеніе его въ Шотландіи; кромѣ того они просили королеву увеличить содержаніе, которое Елисавета давала шотландскому королю. Такъ какъ Іаковъ нуждался въ связяхъ съ Англіей», а Елисавета зорко наблюдала, чтобы никто изъ ея министровъ не входилъ въ сношенія съ ея наслѣдникомъ, то хитрый Робертъ Сесиль воспользовался присутствіемъ шот
ландскихъ посланниковъ, чтобы упрочить за собою милость наслѣдника на случай скорой, вѣроятно, смерти Елисаветы. Онъ вступилъ съ Іаковомъ черезъ пословъ его въ тайныя сношенія, но изъ предосторожности уладилъ дѣло такъ, что переговоры шли черезъ третье лицо. Такимъ образомъ Робертъ Сесиль еще при жизни Елисаветы былъ уже тайнымъ министромъ Іакова и устроивалъ все по его желанію. Онъ и впослѣдствіи остался министромъ Іакова и умеръ въ 1612, въ то самое время, когда былъ всего необходимѣе королю» Любимцамъ Елисаветы, Грею, Ралею, Кобгэму и другимъ, выпала иная доля; по смерти королевы Іаковъ освободилъ графа Соутемптона, призвалъ его ко двору и взялъ подъ свое покровительство всѣхъ друзей и родныхъ графа Эссекса, чѣмъ поставилъ бывшихъ фаворитовъ въ очень непріятное положеніе.
Въ эпоху казни Эссекса здоровье королевы было уже очень плохо. Въ 1601 королева, лично открывая свой послѣдній парламентъ, не могла вынести тяжелаго королевскаго облаченія и упала бы, если бы одинъ изъ вельможъ не поддержалъ ея. Этотъ парламентъ оказалъ ей сильное сопротивленіе, что было, дурнымъ предзнаменованіемъ для царствованія ея наслѣдника, который такъ чрезмѣрно кичился своимъ божественнымъ правомъ и былъ болѣе склоненъ въ политикѣ и въ религіи къ испанскому деспотизму, чѣмъ къ англійскимъ конституціоннымъ формамъ. На этотъ разъ дѣло шло не о религіи: ссоры католиковъ съ пуританами на время прекратились, дѣло шло о торговой свободѣ, нарушаемой въ продолженіе всего царствованія Елисаветы. Королева, обыкновенно скупая, выдумала для обогащенія своихъ любовниковъ и придворныхъ, вообще не особенно цѣломудренныхъ, средство, очень вредное для всѣхъ гражданъ. Она раздавала имъ монополіи, даруя имъ патенты за собственною подписью, по которымъ лицо, названное въ патентѣ, получало за свои заслуги или, лучше сказать, за мнимыя заслуги, исключительное право торговать какимъ-нибудь товаромъ. Такъ напримѣръ Эссексъ долго пользовался привилегіей торговать сладкими винами, и первая крупная ссора его съ Елисаветою произошла изъ-за того, что послѣ какой-то перебранки она не хотѣла, возобновить эту монополію. 20 ноября 1601 парламентъ заговорилъ объ этомъ злоупотребленіи, и это произвело страшную бурю, потому что министры утверждали, что раздача подобныхъ монополій есть привилегія короны, и что парламентъ не имѣетъ права, какъ они выражались, связывать королевѣ руки. Въ обѣихъ палатахъ произошло сильное волненіе, и тогдашнее поведеніе ихъ было, первымъ образцомъ болѣе сильныхъ сценъ, разыгрывавшихся при Іаковѣ I. Парламентъ настаивалъ на своемъ правѣ и не хотѣлъ удовлетвориться, какъ прежде, подачею просьбы объ отмѣнѣ, монополій. Онъ объявилъ, что это злоупотребленіе должно быть немедленно уничтожено парламентскимъ постановленіемъ. Граждане Лондона съ угрозою наполняли улицы и навели своими криками страхъ на министровъ; по совѣту министровъ, Елисавета рѣшилась уступить. Она объявила 25 ноября черезъ спикера парламента, что отказывается отъ права раздачи монополій. Такимъ образомъ Елисавета, доселѣ постоянно упорно стоявшая за свои королевскія права, въ концѣ своего царствованія должна была уступить волѣ народа.
Война съ мятежниками въ Ирландіи и съ испанцами все еще продолжалась. Испанцы два раза посылали войска въ Ирландію; оба раза имъ удалось только продолжить войну и опустошенія. Мятежъ можно было бы потушить скорѣе, если бы Елисавета не требовала безусловной покорности. Безпокойства, въ Ирландіи утихли только передъ самою смертью королевы. Но война съ испанцами на морѣ продолжалась и по вступленіи на престолъ Іакова I.
Елисавета умерла 24 марта 1603. Еще до смерти ея люди, правившіе въ послѣднее время подъ ея именемъ, раздѣлились на двѣ партіи; такъ какъ министръ Робертъ Сесиль отдѣлился отъ своихъ товарищей и состоялъ въ сношеніяхъ съ Іаковомъ, Грей, Кобгэмъ и Ралей, къ которымъ Іаковъ не благоволилъ, должны были искать иной опоры. Имъ пришла мысль соединиться съ католиками и возвести на престолъ вмѣсто Іакова дочь его дяди, Арабеллу Стюартъ, т. е. доставить престолъ принцессѣ, которая была бы ихъ креатурой, вполнѣ зависимой притомъ отъ Испаніи. Но Робертъ Сесиль, хранитель печати, великій адмиралъ п архіепископъ кентерберійскій убѣдили королеву за два дня до смерти объявить короля Іакова своимъ наслѣдникомъ, чего она до тѣхъ поръ никогда
не соглашалась сдѣлать. Тотчасъ, по смерти Елисаветы Іаковъ былъ провозглашенъ королемъ, и противникамъ его оставалось только составить заговоръ, который при тогдашнихъ обстоятельствахъ могъ погубить только самихъ заговорщиковъ, а никакъ не новаго короля.
9. Первые годы царствованія Іакова I Англійскаго.
Іаковъ I до вступленія на англійскій престолъ много терпѣлъ отъ духовенства. и аристократіи Шотландіи п отъ упрямыхъ пуританъ и фанатиковъ-Онъ страстно ждалъ той минуты, когда ему можно будетъ перейти изъ своей бѣдной Шотландіи въ богатую Англію и изъ зависимости, въ которой его постоянно держали шотландцы, къ произвольной власти королевы Елисаветы. Поэтому 0?ъ поспѣшилъ занять англійскій престолъ. Никто И не оспаривалъ его у него, потому что Арабелла Стюартъ, которую Ралей, Кобгэмъ и другіе хотѣли противопоставить ему, была арестована Робертомъ Сесилемъ и его партіей еще до проявленія намѣреній враждебной стороны.
Въ. Англіи Іакова считали бѣднымъ шотландцемъ, а друзей его голышами и авантюристами, желающими обогатиться въ Англіи. Поэтому ему, какъ королю Англіи, нужно было много ума и осторожности; особенно осторожности. Чт® же касается до его огромной учености, дѣлавшей изъ него педанта, то она не могла имѣть въ Англіи никакого значенія- Правда, онъ пріобрѣлъ расположеніе англиканскаго духовенства своею книгою, написанною въ 1599, гдѣ онъ защищалъ іерархическія начала; но это расположеніе не могло принести ему пользы при пробудившемся во всемъ народѣ стремленіи къ религіозной и политической свободѣ. Онъ озаглавилъ эту книгу «Королевскій даръ», и притомъ по Своему педантству на греческомъ языкѣ (Базиликонъ Доронъ). Какъ пресвитеріане и пуритане, такъ и католики обманулись, разсчитывая на терпимость Іакова, потому что ОНЪ, какъ архипедантъ, хотѣлъ быть одинъ мудрымъ. Вскорѣ обѣ эти противоположныя другъ другу партіи одинаково возненавидѣли его. Изъ совѣтниковъ и любимцевъ Елисаветы онъ оказалъ нѣкоторымъ благосклонность. Но еще. до пріѣзда своего въ Лондонъ оскорбилъ опаснѣйшаго изъ нихъ, Ралея, выказавъ пренебреженіе Кобгэму и Грею и удаливъ его самого отъ должности начальника гвардіи и отъ доходнаго мѣста оберъ-коммисара оловянныхъ рудниковъ; за то онъ освободилъ изъ Тоуера и вызвалъ къ себѣ въ Іоркъ друга графа Эссекса, графа Соутемптона.
Во время проѣзда Іакова до Англіи, народъ принималъ его съ восторгомъ, какъ всякаго новаго короля, танъ что объ этомъ стоитъ упомянуть только потому, что король слишкомъ мало обращалъ вниманія на народный восторгъ. Онъ даже запрещалъ народу собираться въ мѣстахъ, гдѣ онъ проѣзжалъ, желая видѣть вокругъ себя только аристократію, къ которой особенно благоволилъ. Чтобы выказать свою державную власть еще на границѣ, Іаковъ выбралъ средства, которое доказывало его презрѣніе къ закону и должно было внушить англичанамъ опасеніе къ этой власти. Онъ велѣлъ повѣсить одного вора безъ слѣдствія п суда. Іаковъ доказалъ, что не слѣдовало вѣрить его обѣщаніямъ, устнымъ и письменнымъ. Въ апрѣлѣ 1603 онъ написалъ изъ Шотландіи своему англійскому кабинету (соипзіі) длинное письмо, гдѣ. отзывался о королевѣ Елисаветѣ съ глубокимъ уваженіемъ и поручалъ, сдѣлать все для отданія ей послѣдней королевской почести. Но впослѣдствіи, какъ доказалъ Юмъ и еще болѣе Лингардъ, онъ не хдтѣдъ даже слышать ея имени. Правда, Елисавета всю жизнь преслѣдовала его мать и его самого и вела себя въ высшей степени непристойно съ своими Эс-сексами, Вальтерами Ралеями и другими; но она пользовалась и пользуется донынѣ, въ Англіи почти богопочитаніемъ и по крайней мѣрѣ таила отъ публики свои'скацдалы, тогда какъ поведеніе Іакова явно претило всѣмъ. Впрочемъ, письмо это, гдѣ Іаковъ высказываетъ совершенно противное тому, что потомъ дѣлалъ, не помѣщено ни у Юма, ни Лингарда, а напечатано только во 2-мъ томѣ изданной (1848) Голли-велемъ «Переписки англійскихъ королей» (стр. 98 — 101). Конечно, такой контрастъ между словомъ и дѣломъ можно объяснить притворствомъ Іакова предъ
министрами, которыхъ онъ еще не смѣлъ оскорблять. Другое доказательство его двусмысленнаго поведенія имѣ5іо гораздо больше значенія для судьбы его самого, его народа и дѣтей. Онъ объявилъ въ манифестѣ, что съ воцареніемъ прекратятся всѣ монополіи и вообще всѣ произвольныя дѣйствія, допущенныя Елисаветой въ пользу ея любовниковъ. Но вслѣдъ за тѣмъ онъ самъ больше ея сталъ проявлять произволъ и осыпать милостями недостойныхъ людей.
Для краткости мы коснемся только тѣхъ событій царствованія Іакова I и тѣхъ дѣйствій его, которыя заставили англичанъ опасаться за свои права, обезпеченныя за ними граматой и печатью еще въ ХПІ столѣтіи или по крайней мѣрѣ сознавать, что въ обезпеченіе этихъ правъ имъ нужны новыя гарантіи. Мы послѣдуемъ въ этомъ случаѣ шагъ за шагомъ за англійскимъ ученымъ, который написалъ введеніе къ собраннымъ Бирчемъ письмамъ извѣстнѣйшихъ лицъ царствованія Іакова I*). Авторъ этого введенія разсказываетъ вкратцѣ результаты своего изслѣдованія актовъ царствованія Іакова, доказывающихъ его шаткость въ политическомъ отношеніи.
Педантическая ученость и лицемѣрное воспитаніе дали Іакову возможность обманывать нѣкоторое время весь міръ и слыть въ глазахъ всего свѣта Соломономъ; но скоро роль эта кончилась. Царствованіе его важнѣе, чѣмъ обыкновенно думаютъ, для исторіи возрояіденія и утвержденія пріобрѣтенной націею въ ХПІ вѣкѣ независимости отъ монархическаго произвола. Побѣда, одержанная впослѣдствіи защитниками народныхъ правъ надъ деспотическими прихотями королей, была главнымъ образомъ подготовлена тѣмъ, что члены парламента не страшились денежныхъ пеней и заключенія въ Тоуеръ, на которыя Іаковъ былъ такъ щедръ. Царствованіе Іакова I было прологомъ революціи, и въ ртомъ смыслѣ на него доселѣ мало обращали вниманія, останавливаясь преимущественно на позднѣйшихъ яркихъ событіяхъ народной борьбы; несомнѣнно однако, что блестящіе результаты, добытые при сынѣ Іакова, никогда не были бы достигнуты, если бы не стойкость и энергія людей, боровшихся противъ произвола отца.
Іаковъ, какъ показываютъ его письма, сначала то ласкалъ парламентъ, то грозилъ ему, а потомъ вдругъ пришелъ въ дикую ярость, какъ громомъ поразилъ парламентъ повелѣніемъ о распущеніи его и по распущеніи заключилъ депутатовъ въ тюрьму, приказавъ конфисковать имущество всѣхъ членовъ парламента, которые осмѣливались противиться его.планамъ. Не прошло, впрочемъ, и нѣсколькихъ мѣсяцевъ, какъ онъ снова созвалъ парламентъ, побуждаемый къ. тому пустотой своего казначейства. Онъ постарался добыть хитростью нужныя ему деньги, прежде чѣмъ начались пренія о народныхъ жалобахъ и о постоянныхъ денежныхъ требованіяхъ короны. Съ этой цѣлью онъ дѣлалъ всевозможныя обѣщанія и увѣрялъ въ своихъ благихъ намѣреніяхъ. Члены нижней палаты скоро замѣтили однако, куда мѣтитъ онъ своими обѣщаніями, и пожелали имѣть какое-нибудь ручательство, что эти обѣщанія будутъ исполнены, прежде, чѣмъ рѣшиться дать королю средства продолжать свой противозаконный произволъ. При вступленіи своемъ на престолъ Іаковъ представилъ націи въ перспективѣ идеальное блаженство, которое должно было настать для Англіи подъ его патріархальнымъ правленіемъ. Ни монополій, ни вымогательствъ, ни несправедливостей, ни потерь! Но все это оказалось мыльнымъ пузыремъ. Въ нѣсколько лѣтъ самыя вредныя монополіи увеличились сторицею; у купцовъ насильственно вымогали займы, богатыхъ приговаривали къ неоплатнымъ пенямъ, торговля шла все хуже, промышленость упала, и бѣднымъ настало плохое житье.
Громадныя суммы, которыя Іаковъ получалъ этимъ путемъ, разбрасывались королевскимъ любимцамъ съ ребяческою расточительностью и съ саМымъ безпутнымъ легкомысліемъ; чтобы имѣть право на щедрость короля, стоило обладать смазливымъ лицомъ и стройнымъ станомъ. Въ письмахъ временъ Іакова I можно найти подробное описаніе отношеній его къ его любимцамъ, Гаю, Монгомери, Рочестеру, Монсону, Бретту и Бокингему. Изъ исторіи всѣхъ этихъ фаворитовъ сохранились черты, которыя бросаютъ яркій свѣтъ на царствованіе этого педанта и труса. Презрѣнная трусость Монгомери, баснословный развратъ Рочестера,
*) „ТЬе соигі аші ѢЪе іітез оГ Латев іЬв Рігві, ігапввсгіЬесі Ьу ТЬотаз ВігсЪ Б. Б., иочг Нгзі риЫіаЬ.е<і Ггот Ьіз Маз. Ье^таШей іо іки ВгііізЪ. Мизеит<‘, Ьоп<іоп, 1849,2ѵо11.
ничтожество Монсона и безумное высокомѣріе Бокингема не остались безъ вліянія на ихъ повелителя. Одинъ только Гай графъ Карлейль, повидимому, стыдился своей роли и искалъ болѣе честнаго положенія. Онъ въ высшей степени обладалъ благоразуміемъ, котораго недоставало другимъ. Едва онъ замѣтилъ, что нашелся соперникъ ему въ безпутствѣ, которое одно цѣнилъ и награждалъ Іаковъ, какъ тотчасъ постарался пріобрѣсти дипломатическое положеніе за границей; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ пріобрѣлъ и больше правъ на отличія и награды, чѣмъ могъ имѣть отъ личнаго благоволенія короля, подобнаго Іакову.
До своей коронаціи Іаковъ возбудилъ большія надежды во всѣхъ, кто не довѣрялъ скрытной политикѣ Елисаветы и ея коварнаго Сесиля. И пуритане, и католики ждали отъ него терпимости. Папа отнесся къ нему дружелюбно. Короли Генрихъ IV Французскій и Филиппъ III Испанскій заискивали его пріязни; Филиппъ началъ попытки заключить миръ съ Англіей. Эрцгерцогъ Альбрехтъ (стр. 134 и 136), разрѣшенный папою отъ духовныхъ узъ, женившійся на дочери Филиппа II, Изабеллѣ, и назначенный намѣстникомъ испанскихъ Нидерландовъ, отправилъ посольство въ Англію. Лишь небольшая горсть интригановъ и распутниковъ, бывшихъ въ милости у Елисаветы и удаленныхъ Іаковомъ, затѣяла заговоръ, ничтожный самъ по себѣ, но надѣлавшій много шума. Эти люди составили безумный планъ, съ помощью англійскихъ католиковъ, намѣстника Нидерландовъ, короля испанскаго и Арабеллы Стюартъ, овладѣть особою короля и вынудить у него разныя уступки. Они не спросили даже согласія лицъ, на содѣйствіе которыхъ разсчитывали. Ни король испанскій, ни эрцгерцогъ Альбрехтъ не допустили ихъ до себя, а Арабелла Стюартъ не хотѣла даже и выслушать человѣка, которому было поручено сдѣлать ей предложеніе освободить ее. Главными заговорщиками были лорды Грей и Кобгэмъ, Вальтеръ Ралей, Гриффинъ, Маркгэмъ, Антонъ Коплей, Джорджъ Брукъ, братъ Кобгэма, и два католическіе священника. Эти лица даже не придумали хорошенько плана дѣйствій и только мѣшали другъ другу. Вальтеръ Ралей, авантюристъ, мечтатель, кутила и мотъ, слѣдовалъ иному плану, чѣмъ Брукъ и католическіе попы. Онъ больше разсчитывалъ на Арабеллу Стюартъ, а они на католиковъ и на поддержку изъ Нидерландовъ и изъ Испаніи. И тѣ, и другіе совались въ воду, не спросись броду. Вдобавокъ они скоро разболтали о своемъ намѣреніи. Ихъ арестовали прежде, чѣмъ они успѣли приступить къ исполненію своихъ замысловъ, такъ что ихъ можно было обвинять только въ безумной болтовнѣ да въ злыхъ умыслахъ.
При допросѣ ихъ, помѣщенномъ цѣликомъ въ сборникѣ государственныхъ процессовъ (8іа1е ігіаія), великій англійскій юристъ Кокъ въ качествѣ главнаго судьи выказалъ изумительную грубость и неприличіе; Вальтеръ Ралей, напротивъ, отвѣчалъ ему удивительно хладнокровно и спокойно. Іаковъ былъ благоразумнѣе и честнѣе своего лорда верховнаго судьи. Заговорщиковъ приговорили къ смертной казни и всѣхъ сразу взвели на эшафотъ; этимъ добились, по крайней мѣрѣ, признанія, потому что Кобгэмъ разсказалъ при этомъ все. Однако, казнили только Брука и двухъ поповъ. Другихъ не то чтобы помиловали, но отсрочили казнь, такъ что король могъ каждую минуту дать повелѣніе, и имъ былъ бы конецъ. Но такое повелѣніе постигло только Вальтера Ралея, который просидѣлъ 13 лѣтъ въ тюрьмѣ, потомъ былъ выпущенъ ненова попалъ въ тюрьму. Во время своего долгаго заключенія Ралей написалъ Всемірную Исторію, въ своемъ родѣ очень замѣчательную, особенно для англійской литературы; когда его выпустили, онъ сумѣлъ увлечь короля предложеніемъ открыть ему Золотой Рай (еі Погано), такъ что Іаковъ поручилъ ему начальство надъ экспедиціей. Безразсудный Ралей имѣлъ неосторожность принять начальство, хотя могъ заранѣе предвидѣть, что ему не сносить головы, уже обреченной на смерть, если онъ не отыщетъ обѣщаннаго Эльдорадо.
По прибытіи въ Англію и до коронаціи, Іаковъ нашелъ, что англиканская церковь съ своими епископами и верховною властью короля всего болѣе соотвѣтствуетъ его теоріи абсолютизма въ государствѣ и въ церкви. Пуританъ онъ ненавидѣлъ; онъ не могъ терпѣть системы, которая, какъ онъ выражался, позволяла всякому Ванькѣ, Петькѣ и Егоркѣ мѣшаться въ государственный и церковныя дѣла. Католики были не по немъ, потому что онъ самъ, хотѣлъ быть папой и не желалъ формально нарушать существующаго порядка,. Обѣ крайнія
партіи нѣсколько разъ горячо осаждали его требованіями терпимости; но онъ не могъ и на это рѣшиться, а хотѣлъ играть роль примирителя, уповая на свою богословскую ученость и на пріобрѣтенное имъ въ Шотландіи искусство въ диспутахъ. Католиковъ, которые не менѣе его противились всякой свободѣ, онъ думалъ привлечь на свою сторону, смягчивъ относящіеся къ нимъ законы. Превосходно зная богословіе Кальвина, Онъ надѣялся побѣдить пуританъ аргументами и доказать имъ ихъ заблужденіе. Съ этою цѣлью онъ назначилъ конференцію англиканскихъ епископовъ и духовныхъ съ пресвитеріанами и пуританами въ своемъ присутствіи въ Гамптонкуртѣ.
Конференція эта открылась 14 января 1604. Король взялъ на себя главную роль, забравъ себѣ въ голову несчастную мысль быть презусомъ (тегіегаіог) въ предстоящемъ богословскомъ диспутѣ. Въ первый день пуританъ не приняли, и король разсуждалъ только съ своими англиканскими епископами и богословами, склоняя ихъ на нѣкоторыя маловажныя уступки, въ чемъ н успѣлъ. На другой день явились пуритане. Они требовали, чтобы закономъ было постановлено проповѣдовать только чистое евангеліе, чтобы всѣ духовные были научно-образованы, духовные суды преобразованы и литургія (іЬе ргауегЬоок) измѣнена. Жаркій споръ, возгорѣвшійся тутъ, касался только послѣдняго пункта. Король выказалъ свою основательную богословскую ученость и оказался бойкимъ спорщикомъ и хорошимъ духовнымъ витіей. При этомъ онъ представлялъ изъ себя то короля, то шута, что, конечно, было совсѣмъ некстати со стороны посредника въ религіозномъ спорѣ. Онъ позволялъ себѣ, рѣзко упрекать своихъ противниковъ въ слабости ихъ доводовъ и въ то же время порицать своихъ товарищей по диспуту, епископовъ, за ихъ грубую брань. Правда, онъ оживлялъ сухой диспутъ прибаутками, и его остроты, о которыхъ съ похвалой отзывается Лингардъ, возбуждали въ почтенномъ обществѣ богослововъ лошадиное ржаніе; но онѣ были самаго низкаго разбора, какъ показываетъ приведенная нами жалкая острота о Ванькахъ, Петрушкахъ и Егоркахъ, которою Іаковъ желалъ выразить свою ненависть ко всякому противорѣчію. На второй день конференціи онъ истомилъ бѣдныхъ людей, обязанныхъ выслушивать его, длиннѣйшею проповѣдью, а наканунѣ три часа разсуждалъ о формѣ крещенія. Епископамъ, разумѣется, рѣчи его должны были очень нравиться, и, когда онъ провозгласилъ свой принципъ: «безъ епископа нѣтъ короля!» (по ЬізЬор! по кіп^І), они привѣтствовали его такимъ комплиментомъ: «Устами вашего величества очевидно глаголетъ Святый Духъ!» На разумныя й скромныя возраженія доктора Рейнольда король отвѣчалъ: «Я хочу, чтобы было только одно ученіе, одинъ церковный строй, одна религія по существу (заЬзіапсе) и по обрядамъ». Диспутъ втораго дня поневолѣ долженъ былъ кончиться пустяками. «Ну, докторъ,—спросилъ въ заключеніе король:—что же Вы еще скажете?» (5Ѵе11, босіог, Ьаѵе ^о« апу іЬіи§ еізе іо вау?)—«Ничего болѣе, если угодно вашему величеству.» (Ко шоге, И іі ріеаве уопг тауевіу.) На третій день пуританъ еще разъ призывали и утѣшили ихъ, по крайней мѣрѣ, тѣмъ, что обѣщали ненастаивать пока на единообразіи вѣроученія и культа и дать отсрочку. Но пуритане были очень недовольны уступчивостью своихъ богослововъ;епископы Іакова также Не спѣшили измѣнять литургію, какъ обѣщали королю въ первый день конференціи. Дѣло, стало быть, не подвинулось ни на шагъ. Когда данная пуританамъ отсрочка истекла, Іаковъ началъ всячески мучить и преслѣдовать тѣхъ, кто немедленно не переходилъ къ его церкви.
Нѣсколько смѣльчаковъ изъ родни и кліентовъ герцога Нортомберленда, видя, что Іановъ при всемъ своемъ пристрастіи къ принципу римской религій едва ли рѣшится отказаться отъ своего церковнаго главенства, составили въ 1604 г. заговоръ, съ цѣлью помочь католикамъ въ предпріятіи, которое они надѣялись привести въ исполненіе въ слѣдующемъ году. Это предпріятіе былъ такъ называемый пороховой заговоръ, открытіе и подавленіе котораго матросы, Чернь и уличные мальчишки до сихъ поръ по своему празднуютъ въ Англіи 5 ноября. Юмъ смѣло приписываетъ этотъ заговоръ іезуитамъ Термонду, Джону Джерарду и Гарнету; ихъ дѣйствительно заподозрили и предали уголовному суду: но изъ актовъ и изъ того, что мы знаемъ о дѣлѣ по изложенію его во второмъ томѣ «Государственныхъ процессовъ» (Зіаіе ігіаіз), нельзя извлечь доказательствъ ихъ виновности. Поэтому мы думаемъ, слѣдуя Лингарду, что на этотъ разъ іезу-
— 207 — \
итн были невинны и пали жертвою ненависти, которую возбуждали и возбуждаютъ къ себѣ всюду своею нетерпимостью, страстью къ преслѣдованіямъ, лукавствомъ и интригами противъ людей не ихъ вѣры. Планъ заговорщиковъ, на нашъ взглядъ, былъ очень страненъ; однако, они строго хранили его втайнѣ, пока наконецъ одинъ изъ нихъ, Трешемъ, поступившій въ ихъ число уже позже, вмѣстѣ съ баронетомъ Дигби, не написалъ письма, о которомъ мы скажемъ ниже.
Ближайшимъ поводомъ къ заговору былъ фанатизмъ короля. Католиковъ преслѣдовали также, какъ и пуританъ. Іаковъ издалъ прокламацію противъ католиковъ, особенно противъ ихъ миссіонеровъ, большею частью іезуитовъ, повелѣвая, согласно старымъ законамъ, налагать денежныя пени на тѣхъ, кто не слѣдуетъ англиканской церкви. Эти пени по временамъ дѣйствительно взыскивались и служили доходной статьей королю и окружавшимъ его шотландцамъ, вѣчно нуждавшимся въ деньгахъ; не одинъ католикъ остался такимъ образомъ безъ кола и двора. Въ числѣ лицъ, постигнутыхъ этими тяжкими пенями, былъ полковникъ Робертъ Кетсби; онъ-то изъ ненависти и мщенія составилъ планъ пороховаго заговора. По всему, что мы о немъ знаемъ, видно, что Кетсби былъ не новичекъ въ такого рода предпріятіяхъ; между прочимъ онъ участвовалъ въ покушеніи Эссекса штурмовать королевскій дворецъ и захватить королеву Елисавету. Планъ его состоялъ въ томъ, чтобы въ ту минуту, когда верхняя и нижняя палата, король, министры и публика соберутся въ залѣ парламента, взорвать это зданіе на воздухъ. Кетсби привлекъ въ свой заговоръ сначала пять человѣкъ, а подъ конецъ всѣхъ заговорщиковъ было около двѣнадцати. Между ними было двое людей съ состояніемъ, въ томъ числѣ вышеупомянутый Трешемъ. Къ числу первыхъ пяти заговорщиковъ принадлежалъ офицеръ Гей Фоксъ, взявшій на себя исполненіе дѣла; этотъ Фоксъ и донынѣ служитъ англійскимъ ребятишкамъ такою же потѣхой, какъ Аманъ жидамъ, съ тою разницею, что одного сжигаютъ іп еНщіе, а другаго колотятъ. Первые пять участниковъ поклялись другъ другу хранить тайну и причастились у іезуита Джерарда, что впослѣдствіи запутало его въ процессъ, хотя онъ утверждалъ, что ничего не зналъ о замыслѣ. Заговорщики разсчитывали въ то же время и на общее возстаніе, такъ-какъ въ концѣ 1604 и въ теченіе слѣдующаго года мѣры противъ католиковъ становились все жесточе и невыносимѣе. Кромѣ того Фоксъ не разъ ѣздилъ въ Нидерланды, просить помощи эрцгерцога Албрехта. Онъ привлекъ на свою сторону нѣкоторыхъ изъ его англійскихъ офицеровъ. Король Іаковъ самъ разсказываетъ, по своему обыкновенію, чрезвычайно многорѣчиво, весь ходъ заговора въ отчетѣ о немъ, который напечатанъ во второй части сборника «Государственныхъ процессовъ».
Заговорщики нѣсколько времени откладывали исполненіе своего умысла, надѣясь, что съ предстоящимъ заключеніемъ мира между Англіей и Испаніей прекратятся и налагаемыя на католиковъ денежныя пени. Но когда въ августѣ 1605 Филиппъ III и Іаковъ I заключили миръ, а католики все-таки не получили терпимости, заговорщики рѣшились приступить къ дѣлу. Одинъ пзъ нихъ, Перси, нанялъ небольшой домъ около стараго вестминстерскаго дворца, гдѣ была зала, назначенная для открытія парламента. Изъ этого дома рѣшили .подвести мину подъ дворецъ. Но заговорщики нашли, что нельзя ни пробить толстую стѣну фундамента, ни подкопать ее, потому что въ такомъ случаѣ въ проломъ хлынетъ вода. Тогда они придумали другой планъ. Узнавъ, что въ зданіи парламента отдается въ наемъ подвалъ со сводами, они наняли его, будто бы для склада дровъ и каменнаго угля. Ночью они перевезли въ него нѣсколько бочекъ пороху и спрятали ихъ за дровами и каменнымъ углемъ. Такъ какъ парламентъ долженъ былъ собраться не раньше октября 1605, то они успѣли помѣстить въ подвалѣ 36 бочекъ съ порохомъ и много камня и дровъ. Но предпріятіе ихъ, безъ вѣдома ихъ, дошло до свѣдѣнія министровъ. По поводу открытія заговора льстецы короля придумали впослѣдствіи басню, будто онъ самъ вывелъ наружу это дѣло, узнавъ о немъ изъ предостерегательнаго письма, получепнаго лордомъ Монти-глемъ. Въ письмѣ этомъ, писанномъ будто бы Трешемомъ, говорилось, что парламенту грозитъ страшный ударъ, который продлится не долѣе того времени, сколько будетъ горѣть это письмо (ІЬе баіщег іе аз вооп разі, аз уои Ьаѵе Ьигпі іЬІ8 Іейсг); король одинъ нашелъ будто бы ключъ загадки и сразу смекнулъ, что
рѣчь, идетъ о пороховомъ взрывѣ, —послѣ чего подвалъ обыскали, и дѣло обнаружилось. Извѣстно однако, что поѣздки Фокса въ Нидерланды, его сношенія съ эрцгерцогомъ Альбрехтомъ и его офицерами, хлопоты и волненіе заговорщиковъ давно были замѣчены, и Робертъ Сесиль получалъ изъ-за границы предостереженія. Сесиль долго не мѣшалъ безумному предпріятію заговорщиковъ, чтобы потомъ въ гласномъ судѣ запутать въ него іезуитовъ и вообще католиковъ и обратить противъ нихъ слѣпую ненависть народа. Лордъ. Монтигль получилъ упомянутое письмо всего за 10 дней до приведенія заговора въ исполненіе; но весьма вѣроятно, что король французскій Генрихъ IV еще задолго до того предупредилъ министровъ, Сесиля и графа Соффолька.
Заговорщики узнали о полученномъ Монтиглемъ письмѣ и о томъ, что оно было предметомъ продолжительныхъ кабинетныхъ преній. Однако они не отступили отъ своего намѣренія и, чтобы отвлечь всякое подозрѣніе, оставили двери подвала отворенными. Поэтому коі'да оберъ-камергеръ (Іогі сЬашЬегІаіп) и лордъ Монтигль наканунѣ открытія парламента прибыли для приготовленій къ этому дню, имъ можно было какъ бы невзначай войти и въ подвалъ. Они застали тамъ неизвѣстнаго имъ офицера, Фокса, который взялся въ назначенное время поджечь порохъ, и взлетѣть на воздухъ вмѣстѣ съ парламентомъ. При появленіи этихъ сановниковъ Фоксъ выдалъ себя за слугу Перси. Замѣчаніе ихъ, что у его господина должно быть много сгараетъ дровъ, не внушило ему осторожности; вечеромъ онъ безстрашно возвратился въ подвалъ, чтобы ночевать въ немъ и на слѣдующее утро (5 ноября 1605) исполнить свое намѣреніе. Въ два часа ночи внезапно явился сэръ Томасъ Неветъ съ пикетомъ солдатъ обыскивать подвалъ. Онъ арестовалъ Фокса, который былъ въ дорожномъ платьѣ и ботфортахъ. Въ карманѣ у него нашли три фитиля; за дверью подвала стоялъ потайный фонарь со свѣчей, а когда выбрали угли и дрова, • нашли и пороховыя бочки. Уже въ четыре часа утра Фоксъ былъ допрошенъ предъ королемъ и совѣтниками. Ни на этомъ допросѣ, ни потомъ, когда его предавали страшнѣйшимъ пыткамъ въ То-уерѣ, онъ не назвалъ, ни одного изъ своихъ соучастниковъ. Онъ былъ смѣлъ въ отвѣтахъ, но не дерзокъ и не грубъ: только когда въ присутствіи его спросили: съ какою цѣлью было поставлено въ подвалъ столько бочекъ съ порохомъ, онъ отвѣчалъ; «чтобы выкинуть шотландскихъ нищихъ въ тѣ горы, съ которыхъ они пришли.»
Другіе участники бѣжали; они старались возбудить возстаніе, но никто не хотѣлъ не только пристать въ нимъ, но и пустить ихъ къ себѣ въ домъ. Ихъ вскорѣ перехватали, причемъ нѣкоторые лишились жизни. Допросы продолжались два мѣсяца, потому что король въ глубинѣ души былъ расположенъ къ католикамъ и ихъ ученію, а министры по этому самому очень желали запутать въ дѣло всѣхъ католиковъ, особенно іезуцтовъ. Хотя это имъ не удалось, но они очень ловко воспользовались сдѣланными показаніями, чтобы получить согласіе народа на жестокія мѣры, которыя были потомъ приняты противъ католиковъ. Подробности слѣдствія и суда помѣщены въ собраніи англійскихъ «Государственныхъ процессовъ», гдѣ упоминается и о странной сценѣ, которую разыгралъ Дигби въ судѣ, когда ему прочли приговоръ *).
Кромѣ Дигби были казнены Гей Фоксъ, Робертъ и Томасъ Винтеры, Джонъ Грандъ, Томасъ Бетсъ, Амброзій Руквудъ и Робертъ Кейсъ. Въ началѣ февраля 1606 все было покончено. Но сайое дѣло затянулось далѣе. Упомянутые выше (стр. 206) іезуиты и еще нѣсколько другихъ подвергались такому обращенію, какъ будто они были настоящіе преступники, и совершенно невинная масса католиковъ вообще преслѣдовалась съ такою яростью, что даже французскій король Генрихъ IV счелъ нужнымъ обратить вниманіе англійскаго правительства на неполитичность такого образа дѣйствій. Король Іаковъ не только оставилъ въ преж
*) 8ѣаѣе Тгіаіз, ѵ. II, 194; «Проп іЬе гІ8Іп§ ѢЪе сошѣ зіг Еѵегагй Ьі&Ьу Ъоѵшя іЬшзеіГ ѣоѵгагйз Йіе Іогйз заі<1: ІГ I таѵ Ъиѣ Ьеаг опе о? уоп Гог^іѵе те, I зЬаІІ до тоге сЬеагГиІІу ѣо ѢЬе $а11о»та. УТЬегеипіо ѢЬе Іопіз ваій: вой Гог^іѵе уоп аші чге До.» (На порогѣ палаты сэръ Эверардъ Дигби поклонился лордамъ и сказалъ: «Если бы я услышалъ, что вы прощаете мнѣ, я весело пошелъ бы на висѣлицу,» и лорды сказали:» и Богъ простить васъ и мы тоже.»
ней силѣ всѣ жестокіе законы, изданные противъ католиковъ при Елисаветѣ, но и усилилъ ихъ, не разбирая, согласно ли это съ конституціей. Мы приведенъ лишь нѣсколько изъ тогдашнихъ распоряженій его. Во-первыхъ, католикамъ было запрещено являться ко двору; они должны были жить никакъ не ближе 10 англійскихъ миль отъ резиденціи короля или отъ Лондона; они не могли удаляться отъ своего мѣста жительства ни въ какомъ случаѣ далѣе пяти миль безъ паспорта, подписаннаго четырьмя мировыми судьями. Во-вторыхъ, они не могли служить ни хирургами, ни врачами, ни адвокатами, ни судьями и судейскими писцами, ни вообще брать на себя какую-либо иную должность, административное или судебное занятіе. Въ-третьихъ, мужъ и жена, обвѣнчанные по-католически, не могли наслѣдовать другъ другу, если не повѣнчаются протестантскимъ священникомъ; за каящаго ребенка, некрещеннаго по-протестантски по крайней мѣрѣ черезъ мѣсяцъ послѣ рожденія, полагалось сто фунтовъ штрафа; если католика погребали не на протестантскомъ кладбищѣ, семейство его подлежало двадцати фунтамъ штрафа. Въ-четвертыхъ, ребенокъ, воспитанный внѣ Англіи, терялъ черезъ это право на полученіе, въ Англіи наслѣдства,, которое переходитъ тогда къ ближайшимъ родственникамъ. Въ-пятыхъ, всякій рекузантъ, т. е. всякій, кто не принадлежитъ къ англійской церкви, считается какъ бы отлученнымъ; книги его, которыя имѣютъ какое-либо отношеніе къ богослуженію или къ религіи, должны быть сожжены; лошадей и оружіе онъ долженъ немедленно выдавать по требованію сосѣднихъ мировыхъ судей. Въ-шестыхъ, было объявлено, что всѣ штрафы, наложенные за непосѣщеніе церкви, не только остаются въ силѣ, но и усиливаются. Мы ужъ не говоримъ о другихъ, постановленіяхъ въ этомъ родѣ, напримѣръ, объ установленіи различія между католиками,, признающими свѣтскія притязанія папы и не. признающими ихъ, и о спорѣ по поводу присяги на подданство (оаіЬ оі а11е§іапсе).
Эти жестокія и варварскія преслѣдованія, которыя Іаковъ затѣялъ противъ католиковъ съ согласія парламента, чтобы собирать съ нихъ неслыханныя денежныя пени,, сдѣлали то, что Іаковъ съ каждымъ днемъ становился, упорнѣе въ своемъ самодержавіи и неспособнѣе управлять англичанами по законамъ, а не по произволу. Поэтому споръ, возникшій тотчасъ по вступленіи его на престолъ между нимъ и парламентомъ, съ 1606, а особенно по смерти Роберта Сесиля (1612)., принималъ, все болѣе и болѣе характеръ революціоннаго движенія. Этотъ споръ касался нарушенія конституціи и составлялъ прологъ революціи. Іаковъ, какъ извѣстно, въ первомъ же парламентѣ своемъ, встрѣтилъ неожиданное сопротивленіе. Второй парламентъ такъ грозно потребовалъ отмѣны вопіющихъ злоупотребленій, что министрамъ пришлось обманывать его ложными обѣщаніями, чтобы получить денежную помощь. Чтобы не спорить больше съ парламентомъ изъ-за денегъ, король вслѣдъ затѣмъ прибѣгнулъ къ произвольному грабежу католиковъ наложеніемъ на нихъ незаконныхъ и вопіющихъ пеней. Преслѣдованіе католиковъ съ 1604 по 1606 занимало фанатизмъ англичанъ и отвлекало ихъ вниманіе отъ правленія короля,, которое становилось все болѣе и болѣе произвольнымъ. Не имѣя возможности добиться денегъ отъ парламента, Іаковъ уже началъ прибѣгать къ тиранической мѣрѣ наложенія набавочной (айсііііѳпаі) пошлины почти на всѣ ввозные товары. Съ 1608 по 1610 онъ пробовалъ управлять государствомъ безъ парламента; но недостатокъ въ деньгахъ, слѣдствіе его безумнаго мотовства, заставилъ его уже въ февралѣ 1610 созвать парламентъ и наружно подчиниться его волѣ. Тѣмъ не менѣе, и этотъ парламентъ былъ распущенъ безъ всякихъ результатовъ.
Шлоосеръ. V,
14
XIV. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЯ ЗАМѢЧАНІЯ
ОБЪ ОБРАЗОВАННОСТИ И ЛИТЕРАТУРѢ XVI СТОЛѢТІЯ.
1. Вступительныя замѣчанія.
Въ предшествующемъ томѣ (т. IV, стр. 411 и слѣд., стр. 633 и слѣд.) мы сказали о литературѣ и образованности XVI столѣтія все, что казалось намъ необходимымъ для нашей цѣли. Намъ остается только сдѣлать нѣсколько общихъ замѣчаній о Монтанѣ и о «Заіуге Мепіррёе», которая представляетъ важное явленіе въ политической* и религіозной исторіи Франціи во времена Генриха IV. Но прежде чѣмъ мы остановимся на нихъ, мы должны бросить бѣглый взглядъ на испанскую и англійскую • литературу XVI столѣтія. Еще разъ повторяемъ, что мы вовсе не имѣемъ въ виду писать исторію литературы, поэзіи и исторіографіи въ собственномъ смыслѣ. Если бы таково было наше намѣреніе, намъ слѣдовало бы говорить такъ же объ испанскихъ и англійскихъ народныхъ писателяхъ, какъ мы говорили объ итальянскихъ, французскихъ и нѣмецкихъ. Мы должны были бы поступить такъ въ отношеніи XVI вѣка, потому что тогда англійскіе и испанскіе драматическіе поэты создали новый родъ драмы, совершенно неизвѣстный древнимъ, а, стало быть, и школѣ Аристотеля. Этихъ родоначальниковъ новой драмы нельзя, по нашему мнѣнію, пройти молчаніемъ, какъ позднѣйшихъ итальянскихъ поэтовъ, слѣдовавшихъ за Тассо, Гва-рини и Марино, которыхъ читали только ихъ современники-земляки. Напротивъ, драматическимъ поэтамъ Англіи и Испаніи удивлялась вся Европа. Бъ Германіи Шекспира ставятъ на ряду съ Дантомъ, а нѣмецкіе романтики равняютъ Лопе де Вегу и Кальдерона съ величайшими трагиками грековъ. Не имѣя сказать здѣсь о нѣмецкой литературѣ ничего такого, что не нашлось бы въ любомъ руководствѣ, мы считаемъ умѣстнымъ посвятить нѣсколько бѣглыхъ замѣчаній этимъ англійскимъ и испанскимъ драматическимъ писателямъ. Это кажется намъ тѣмъ болѣе необходимымъ, что въ слѣдующемъ томѣ мы почти исключительно будемъ говорить о французской литературѣ XVII столѣтія, сдѣлавшейся общимъ достояніемъ Европы.
2. Испанская поэзія въ ІП вѣкѣ.
Время правленія испанскаго короля Карла I (V), и трехъ ближайшихъ преемниковъ его, Филиппа II, Филиппа III и Филиппа IV, было богато замѣчательными оригинальными писателями, которые имѣли большое вліяніе на французскихъ и на англійскихъ авторовъ. Указывать на это вліяніе въ частностяхъ мы не можемъ; это завело бы насъ слишкомъ далеко, да притомъ намъ нельзя было бы привести необходимыхъ .подробностей объ отдѣльныхъ произведеніяхъ, которыя могутъ принести пользу читателю, если бы даже паши общіе выводы были
несовсѣмъ вѣрны. Намъ приходится, значитъ, ограничиться общими указаніями на ходъ и направленіе вполнѣ оригинальной испанской литературы послѣдней половины XVI столѣтія.
. . Оставаясь при изложеніи общаго, мы можемъ пройти молчаніемъ поэтическій и романтическій періодъ Испаніи, когда мавры соперничали съ испанцами, и у поэзіи было въ Испаніи три языка. Напротивъ, намъ нельзя не упомянуть, что испанцы еще въ ХПІ и XIV вѣкахъ достигли той степени развитія, на которую французы стали только въ XVI, а нѣмцы только въ XVII столѣтіи. Уже въ царствованіе кастильскаго короля Фердинанда Шили Святаго, умершаго въ 1252г., все законодательство, судопроизводство и все веденіе дѣлъ были очищены отъ латинскаго элемента, и всѣ государственныя дѣла й отношенія частныхъ лицъ обсуждались и излагались, на кастильскомъ языкѣ. Такимъ образомъ въ Испаніи съ раннихъ поръ образованіе было одно для всѣхъ, а не распадалось, какъ по сю сторону Пиренеевъ, на ученое и частно-гражданское.
Торговля, промышленость, мореплаваніе и ревностное соперничество, съ какимъ испанцы и португальцы открывали и покоряли неизвѣстныя древнимъ земли и моря, все это возбудило всеобщее одушевленіе въ обоихъ народахъ въ царствованіе Карла I и Филиппа II. Величіе предпріятій Филиппа II, какъ ни несчастны были ихъ послѣдствія, развило въ испанцахъ и португальцахъ особенную гордость и самонадѣянность, которыя сдѣлали эти народы непріятными для другихъ націй, но за то ихъ самихъ подвигали на великія дѣла. Національное одушевленіе и удивленіе, возбужденное подвигами испанцевъ и португальцевъ въ теченіе XVI столѣтія, выразились въ двухъ эпическихъ, поэмахъ временъ Филиппа II — «Лузіадѣ» Камоэнса и «Арауканѣ» Эрсильи.
Эпическая поэма португальца Камоэнса нашла, вѣроятно, много поклонниковъ между нѣмцами нашего времени, потому что въ теченіе нынѣшняго столѣтія «Лузіада» явилась въ трехъ поэтическихъ нѣмецкихъ переводахъ. Поэма Камоэнса имѣетъ, какъ «Фарсалія» Лукана, важный историческій интересъ, но именно отъ этого много теряетъ въ поэтическомъ отношеніи. Это было бы вполнѣ понятно’, если бы мы показали, какъ неловокъ былъ Камоэнсъ въ томъ, что называютъ эпическимъ построеніемъ. Всѣмъ понятны живые боги Гомера; дьяволъ, являющійся у Мильтона и Клошптока, существовалъ,, по крайней мѣрѣ, въ христіанской догматикѣ; но Камоэнсъ не могъ воскресить языческія божества къ жизни въ предѣлахъ страны, дарованной португальцамъ папою. Фактическая правда придаетъ, впрочемъ, жизнь португальской поэмѣ, и у автора ея мы находимъ взгляды и понятія, которыхъ напрасно стали бы искать въ Португаліи теперь. Разумѣется, «Лузіада» принадлежитъ къ декламаторскому, и искусственному роду поэзіи; но, не смотря на всѣ ея недостатки, у ней два неоспоримыя достоинства: она является результатомъ собственныхъ и непосредственныхъ наблюденій поэта и даетъ намъ все, что авторъ обѣщалъ дать въ ней. Какъ извѣстно, поэтъ самъ видѣлъ всѣ страны, которыя описываетъ, какъ сцену подвиговъ своихъ соотечественниковъ, и въ Макао до сихъ, поръ показываютъ мѣсто, гдѣ онъ любилъ сидѣть и обдумывать свои стихи. Что касается втораго достоинства португальской поэмы, то она считается по крайней мѣрѣ поэтическимъ произведеніемъ, чего нельзя сказать про испанскую поэму. Въ особенности французы, по своему обыкновенію смѣшивать риторику и поэзію, превознесли «Лузіаду» съ голоса Вольтера до небесъ, и многіе изъ умнѣйшихъ писателей ихъ старались превзойти другъ друга, въ переводѣ ея. Конечно, перевести «Лузіаду» на французскій языкъ легче, чѣмъ Гомера. Оттого-то Камоэнсъ и оказалъ своимъ соотечественникамъ безсмертную услугу въ распространеніи и сохраненіи для потомства славы ихъ подвиговъ, и такимъ образомъ, вполнѣ достигъ своей главной цѣли.
Этого нельзя въ равной степени сказать объ испанцѣ Алонзо де Эр-силья и Суньига, который въ тоже время хотѣлъ увѣковѣчить своею поэмою подвиги испанцевъ въ Америкѣ. Самый выборъ, сюжета былъ неудаченъ. Въ то время, какъ Камоэнсъ прославлялъ борьбу горсти португальцевъ съ опасностями невѣдомаго имъ моря, съ бурями и съ народами цѣлой части свѣта, Эрсилья воспѣвалъ битву испанцевъ съ храбрыми арауканами въ долинахъ Перу. И самый образецъ подражанія былъ, выбранъ Эрсильею не такъ удачно, какъ Камоэнсомъ; образцомъ послѣдняго былъ Виргилій и римская поэзія, болѣе ритори-
ческая и декламаторская, чѣмъ геніальная, а образцомъ Эрсильи былъ, напротивъ, оригинальный Аріосто. Чтобы видѣть, до какой степени Эрсилья старался приблизиться къ оригинальности Аріоста, стоитъ только сличить начало й заключеніе отдѣльныхъ строфъ его поэмы съ октавами «Неистоваго Роланда». Эрсилья сдѣлалъ двойную ошибку, такъ какъ описанная имъ война происходила въ его время, и онъ самъ былъ въ ней дѣйствующимъ лицомъ. Онѣ не прославилъ спою націю этою поэмою, какъ Камоэнсъ; но испанцы гордятся «АрауКаиой» по другой причинѣ. Какъ извѣстно, всѣ европейскія поэзіи' воображали, что имъ необходимо имѣть образцовыя произведенія во всѣхъ родахъ поэзіи древнихъ, что у каждой долженъ быть свой Гомеръ, Эсхилъ, Пиндаръ, Анакреонъ и т. д. Испанцы видѣли въ Эрсильѣ своего Гомера. Онъ создалъ для Испаніи героическую эпопею, которая была обработана по чужестраннымъ образцамъ .и вполнѣ правильна, хотя убійственно растянута.
У соотечественниковъ Эрсильи давно уже былъ, народный эпосъ въ безчисленныхъ пѣсняхъ о Сидѣ; эти пѣсни не представляютъ одного стройнаго и законченнаго цѣлаго, но онѣ созданы въ національной формѣ и проникнуты духомъ народа, и страны. Эрсилья явился, стало быть, не слишкомъ поздно. Это для насъ, впрочемъ, неважно, и мы хотѣли только замѣтить, что даже Испанія и Португалія въ періодъ своего процвѣтанія подчинялись почерпнутой у древнихъ и возрожденной въ Италіи цивилизаціи, можетъ быть, во вредъ своей собственной. Впрочемъ, «Араукана» Эрсильи, какъ и «ЛузіаДа» Камоэнса, представляетъ нѣкоторый интересъ тѣмъ, что авторъ ея былъ участникомъ въ описываемыхъ Имъ событіяхъ. Само по себѣ война испанскаго войска въ долинахъ и горахъ Перу, покореніе Арауканской страны, побѣда надъ народомъ, сражающимся за свою свободу, и вплетенныя мѣстами въ поэму поэтическіе комплименты Филиппу II— все это не можетъ имѣть для насъ ничего привлекательнаго; все это тѣмъ менѣе поэтично, что поэма страшно растянута.
Очевидно, что испанцы всего сильнѣе въ романтическомъ, лирическомъ и драматическомъ родахъ поэзіи. О двухъ первыхъ мы совершенно умалчиваемъ; напротивъ, драму испанцевъ мы не можемъ пройти молчаніемъ, потому что испанскій театръ XVI и XVII столѣтій имѣлъ большое вліяніе на театръ французовъ и англичанъ. Подобно итальянцамъ XVI столѣтія, когда вся древняя литература пересаживалась въ новую жизнь, испанцы пытались сначала привить у себя античную драму. Но эти попытки не могли удаться. Поэты упускали изъ виду, что театръ грековъ былъ Тѣсно связанъ съ ихъ древнею исторіею, генеалогіею и миѳологіею,, съ демократіею, праздниками и. торжествами греческой націи, н что даже римляне, у которыхъ было. гораздо болѣе, общаго съ греками, чѣмъ у новыхъ народовъ, не могли произвести ничего оригинальнаго. Послѣ напрасныхъ попытокъ Фернандо Переса де Оливы въ XVI вѣкѣ усвоить испанцамъ трагедію древнихъ, испанцы въ концѣ этого столѣтія бросили античную форму трагедіи, и только когда стали соображаться съ суевѣріемъ и предразсудками своей націи, у нихъ возникла оригинальная драматическая поэзія. Впрочемъ Пересъ де Олива написалъ обѣ трагедіи свои, «Месть Агамемнона» и «Жалобы Гекубы», въ прозѣ; тѣмъ не менѣе въ нихъ больше буквально переведенныхъ мѣстъ изъ Софокла и Еврипида, чѣмъ собственнаго творчества. Поэтому Олива могъ имѣть только временное значеніе. Будучи мало знакомы съ испанскимъ театромъ, мы противъ своего обыкновенія послѣдуемъ Андресу и другимъ испанскимъ писателямъ. Они говорятъ, что Молара, Куэва и Бермудесъ, шедшіе по стопамъ Оливы, болѣе приблизились къ древнимъ, потому что писали стихами, но что и въ стихахъ имъ посчастливилось немногимъ больше, чѣмъ Оливѣ въ прозѣ.
Удачнѣе названныхъ поэтовъ въ трагедіи, дѣйствовалъ Лопе ди Руэда въ области комедіи. Такъ по крайней мѣрѣ утверждаетъ Сервантесъ, свидѣтельство котораго, кажется намъ, стоитъ довѣрія. Если Сервантесъ и могъ быть національно пристрастенъ, за то зналъ толкъ въ истинно комическомъ. Лопе ди Руэда былъ, впрочемъ, только предшественникомъ настоящаго творца испанскаго театра. То былъ Лопе Феликсъ де Вега Карпіо, который, не обращая вниманія на правила и образцы древнихъ, создалъ для испанцевъ всѣхъ сословій національно-христіанскій родъ сценическихъ представленій, гдѣ трагическій элементъ смѣшанъ съ комическимъ. Онъ не думалъ о единствѣ, о внутренней связи, о строгомъ изображеніи характеровъ.
Его пьесы, въ которыхъ сходятся самые разнообразные роды поэзіи, похожи скорѣе на импровизированныя безъ связи сцены то комическаго, то трагическаго характера. Оттого главными его достоинствами считаютъ легкость изобрѣтенія и версификаціи. Такимъ образомъ испанская нація уже въ XVI, а еіце болѣе въ XVII столѣтіи стала также богата драмами, какъ и боями быковъ. Испанцы хвалятся, что у нихъ не менѣе 24,000 комедій. Это и понятно, потому что здѣсь разумѣются не прядильныя произведенія; со времени Лопе де Веги драматическія представленія испанцевъ раздѣлялись на духовныя и свѣтскія комедія, ца небольшіе прологи и рекомендаціи (Ьоаз), на интермедіи (Епігешеяез), одинъ родъ которыхъ (Задпеіез) сопровождался музыкой и танцами. Духовная комедія состояла изъ драматизо-ванцыхъ житій святыхъ и изъ церковныхъ мистерій (Аціоз засгашепсаіе?), которыя касались преимущественно католическаго ученія о вещественномъ присутствіи тѣла Христова въ причастіи, Послѣдній родъ пьесъ особенно придалъ Лопе де Вегѣ значеніе въ этомъ столѣтіи въ глазахъ испанцевъ и ихъ духовенства. Онъ умѣлъ, не впадая въ пошлость, пользоваться чудесами и легендами, какъ древніе пользовались своею миѳологіею. Пр смерти жены своей онъ вступилъ въ монастырь, привялъ посвященіе и превосходно соединялъ лукавый сарказмъ съ религіознымъ энтузіазмомъ; это также мало смущало его земляковъ, какъ нѣмцевъ проповѣди ихъ Дбрагама а Санта Клара. Испанскіе гранды боготворили Лопе, и даже Сервантесъ называетъ его чудомъ міра. Духовная коллегія въ Мадридѣ, куда онъ вступилъ, избрала его своимъ предсѣдателемъ;, лапа Урбанъ VIII прислалъ ему мальтійскій крестъ, произвелъ его въ доктора богословія и назначилъ апостолическимъ панскимъ фискаломъ; инквизиція въ уваженіе его рвенія къ католической вѣрѣ приняла его въ свои члены; народъ благоговѣлъ передъ нимъ всюду, куда онъ являлся.
Изъ самой сущности этихъ духовныхъ представленій, приноровленныхъ къ испанскому вкусу, видно, что въ нихъ нѣтъ никакой завязки, никакой внутренней связи. И въ свѣтскихъ пьесахъ испанцы искали не содержанія, а ума и остроумія, въ которыхъ, конечно, не было недбстатка; о правдоподобіи же не спрашивали. Эти свѣтскія пьесы, не говоря о другихъ родахъ, приближались или къ высоко-трагдческому,. и тогда назывались героическими комедіями (сотеДіаз Ьегоіеак), или же были такъ называемыя пьесы «Съ пляшемъ и шпагою». Вдаваться въ подробности здѣсь неумѣстно. Мы говорили нѣсколько обстоятельнѣе единственно съ тѣмъ, чтобы читателю было ясно, почему испанцы называютъ Лопе творцомъ всей ихъ пестрой, разнообразной и изумительно богатой драматической литературы.
Сервантесъ де Сааведра, принадлежащій, подобно Лопе де Вегѣ, къ XVI и XVII столѣтіямъ % обезсмертившій себя своимъ сатирическимъ романомъ «Донъ-Кихотъ де ла-Манча», тоже писалъ комедіи во вкусѣ Лопе, но не составилъ эпохи, подобно ему. Переводы и похвалы нѣмецкихъ романтическихъ критиковъ наиболѣе прославили въ Германіи одного драматическаго поэта XVII столѣтія, о которомъ мы должны упомянуть, какъ о цисатедѣ, подвинувшемъ испанскій театръ послѣ Лопе и его современниковъ. То былъ умершій въ 1687 г. поэтъ Кальдеронъ де ла-Барка. Пьесы его составляютъ много томовъ, и въ романтическій періодъ Шлегелей, въ началѣ нынѣшняго столѣтія, очень читались нѣмцами, которые и въ литературѣ, какъ въ жизни, стараются не отставать отъ моды. Кальдеронъ вновь возвратился къ правильности, на сколько это было возможно для испанской натуры; говоря иначе, онъ руководился не однѣми случайными прихотями и настроеніемъ минуты. Онъ пытался также удовлетворить потребности тѣхъ, кто ищетъ въ театрѣ не одного развлеченія и препровожденія времени, а художественнаго изображенія жизни и человѣческихъ характеровъ. Кальдеронъ завязываетъ и развязываетъ узелъ происшествій; онъ беретъ въ основу интригу и старается выдерживать характеры лицъ. Какъ онъ, такъ и послѣдователи его, все еще далеки отъ той правильности, отъ того порядка, которыхъ требуетъ французская и нѣмецкая публика; но все-таки онъ по праву счи-тается идеаломъ драматическаго вкуса и исправителемъ испанскаго театра, осно-ваннаго Лопе.
3. Англійская литература въ ІГІ столѣтіи.
Мы можемъ ограничиться и объ англійской литературѣ лишь такими же общими замѣчаніями, какъ объ испанской, такъ какъ до половины XVIII вѣка вліяніе ихъ на образованность жителей континента было одинаково незначительно. Обойти полнымъ молчаніемъ англійскую литературу елисаветинскаго времени мы не можемъ уже потому, что это время обыкновенно восхваляется выше мѣры и считается англичанами ихъ золотымъ или перикловымъ вѣкомъ. Это мнѣніе совершенно неосновательно; но справедливо, что въ это время англичане пытались создать совершенно новую литературу, основанную на изученіи древнихъ и итальянцевъ. Это признаетъ и Генри Галламъ въ своей «Исторіи литературы XV, XVI и XVII столѣтій». Періодъ съ 1550 по 1600 г. онъ называетъ временемъ возникновенія новѣйшей англійской литературы и связываетъ ее съ литературою про-венсаловъ, итальянцевъ и испанцевъ. Чтобы указать начатки національной англійской поэзіи или, лучше сказать, поэзіи на англійскомъ языкѣ, мы должны упомянуть о Джефри Чосерѣ, который умеръ въ 1405 г. въ Оксфордѣ. Этотъ поэтъ первый пошелъ по направленію, которое было потомъ оставлено и вновь возникло лишь въ вѣкъ Елисаветы.
По мнѣнію англичанъ, Чосеръ далъ господство множеству латинскихъ и французскихъ словъ для обозначенія понятій и ощущеній, для которыхъ въ англійскомъ языкѣ не было до него соотвѣтствующаго выраженія. Это было, впрочемъ, очень легко при той системѣ, по которой образовался англійскій языкъ. Чосеръ получилъ въ Англіи основательное философское и математическое образованіе, и Эдуардъ III причислилъ его къ посольству, отправлявшемуся въ Геную. Это было какъ разъ въ то время, когда, по слѣдамъ Данте, Боккачіо, Петрарка и ихъ друзья озаряли мракъ среднихъ вѣковъ изученіемъ древнихъ и возбуждали въ Европѣ общее удивленіе, какъ творцы новой литературы. Свѣдѣнія. Берингтона (Вегіпдіоп’з «Ьііегагу Нізіогу о Г (Ъе шіФсІІеа^ез», Ьоімі., 1844, ра§. 447) о пребываніи Чосера въ Италіи очень неполны. Онъ не знаетъ повода къ его поѣздкѣ въ Генуу и оставляетъ нерѣшеннымъ, встрѣчался ли Чосеръ съ Боккачіо. Вѣрно то, что Чосеръ въ Генуѣ лично познакомился въ Петраркой и сопровождалъ его въ дальнѣйшемъ путешествіи. Воодушевленной Петраркою, Чосеръ поѣхалъ во Францію, изучалъ провенсальныхъ поэтовъ, труверовъ и трубадуровъ и содѣйствовалъ при англійскомъ дворѣ развитію стихотворства въ сочиненіи сонетовъ, особенно же той погонѣ за аллегоріями и за образами языческой миѳологіи, которая еще при Елисаветѣ препятствовала успѣхамъ истинной образованности. Переводы его изъ итальянскихъ писателей, съ которыми онъ познакомился, были, собственно говоря, передѣлки. Еъ нимъ принадлежала между прочимъ «Тезеида» Боккачіо, которой онъ далъ другое заглавіе («ТЬе Кпі^Ыз Таіе»). «Троилъ и Кренида» его есть продолженіе «Филострата» Боккачіо. Чосеръ трудился также надъ романтическими стихотвореніями французовъ: онъ перевелъ «Романъ Розы» Гильйома Лорриса («ТЬе Вотаппі оНЬе Бозе»), Въ прочихъ его произведеніяхъ мы видимъ основу, взятую у другихъ поэтовъ. Для своего столь восхваляемаго «Храма Славы» («ТЬе Ноизе оГ Гате») онъ пользовался различными провенсальскими стихотвореніями.
Берингтонъ, читавшій Чосера — чего мы не можемъ сказать про себя — очень ограничиваетъ чрезмѣрныя похвалы ему своихъ земляковъ. Впрочемъ, судя по его, мимоходомъ выраженному, мнѣнію о Данте, онъ едва ли способенъ къ безпристрастному сужденію о романтической поэзіи. «Сказать правду,—говоритъ онъ, — мы, англичане, читаемъ Чосера не столько ради его поэзіи, сколько потому, что онъ представляетъ въ своихъ стихахъ вѣрную картину своего времени и наглядно знакомитъ насъ съ обычаями, нравами и обстоятельствами своихъ современниковъ». Джонсонъ, напротивъ, восхваляетъ Чосера, какъ образецъ версификаціи, какъ искуснаго стихотворца, и заключаетъ свое сужденіе словами: «Чосеръ можетъ по праву быть названъ первымъ изъ англичанъ, писавшихъ дѣйствительно поэтически (роеіісаііу)». Но Чосеръ ничего самъ не создалъ. Самыя
повѣсти его въ стихахъ, пользующіяся такою славою («СапіегЬигу іаіея»), не что иное, какъ подражаніе «Декамерону» Боккачіо. Какъ итальянскій новеллистъ, Чосеръ позволяетъ себѣ шутки, при которыхъ не мѣшаетъ вспомнить, что не дальше какъ предшествовавшее намъ поколѣніе нѣмцевъ при обрученіяхъ, свадьбахъ, крестинахъ, вечеринкахъ и тому подобныхъ случаяхъ Допускало шутки, Которыхъ теперь посовѣстится всякій порядочный человѣкъ.
Еще Берингтонъ замѣтилъ, что Чосеръ при всемъ своемъ желаніи и большомъ талантѣ не могъ сдѣлать для Англіи того, что сдѣлали друзья его, Боккачіо и Петрарка, для Италіи. Галламъ думаетъ, что мечтательность во вкусѣ Петрарки и страсть къ сонетамъ, какъ впослѣдствіи кальвинистская строгость и рефлективная философія первыхъ реформаторовъ, еще въ первой половинѣ XVI столѣтія сдерживали у англичанъ въ поэзіи и въ прозѣ всякое свободное движеніе и всякій свободный взглядъ на жизнь. Мы присовокупимъ къ этому, что при такихъ государяхъ, какъ Генрихъ VII и Генрихъ VIII, правительство не могло ни на волосъ содѣйствовать свободной умственной дѣятельности, что царствованіе Эдуарда VI было слишкомъ кратко, а при Маріи жестоко преслѣдовалось всякое образованіе. Старанія Елисаветы объ. умственномъ образованіи мы не ставимъ такъ высоко, какъ большинство историковъ; ея учёности была педантична, а ея игра въ аллегоріи и миѳологію нелѣпа. Но при ней частныя лица съ состояніемъ и желаніемъ дѣятельности почувствовали себя мало-по-малу свободными и стали искать образованія и всякаго рода познаній частью по внутренней потребности, частью же для того, чтобы съ толкомъ вести борьбу съ правительствомъ за. политическую и религіозную свободу. Тогда многіе англійскіе поэты пошли наконецъ по стопамъ Чосера. Къ числу ихъ принадлежитъ и извѣстный уже намъ подъ именемъ лорда Бокгёрета— Томасъ Секвиль, котораго Елисавета заключила въ тюрьму за то, что онъ, возвратясь изъ Голландіи, куда былъ посланъ для наблюденія за графомъ Лейстеромъ, прочелъ ей въ тайномъ совѣтѣ жалобы на него голландскихъ чиновъ (стр. 119). Онъ былъ впослѣдствіи сдѣланъ графомъ Дорсетомъ и государственнымъ казначеемъ (!ог<1 Ъі^Ь-Ігеазпгег) Англіи. Онъ писалъ стихи, только пока именовался просто Томасомъ Секвилемъ, и, вѣроятно, ему не трудно быдо отказаться отъ того ученаго рода стихотворства, какимъ онъ занимался. Галламъ другаго мнѣнія; поэтому мы прибавимъ нѣсколько замѣчаній для объясненія, какимъ образомъ Томасъ Секвиль старался возвысить и улучшить англійскую поэзію подражаніемъ поэзіи юга по примѣру Чосера.
Секвиль писалъ въ аллегорическомъ родѣ, какъ и преемникъ его Спенсеръ, почитаемый въ Англіи творцомъ художественной поэзіи. Въ главномъ произведеніи своемъ подъ, заглавіемъ: «'Зеркало людей въ общественныхъ должностяхъ» («Міггоіг Іот та^ізігаіез»), онъ взялъ въ образецъ книгу Боккачіо «Бе сазіЬпя ѵігогит іііияігшт». Въ этомъ сочиненіи Печаль (въ томъ и состоитъ аллегорія) ведетъ его ко вратамъ ада, и тамъ каждый несчастный разсказываетъ ему свою исторію, большею частью очень сухо. Сухость отдѣльныхъ частей происходитъ, вѣроятно, отъ. того, что самъ Секвиль написалъ собственно только планъ, введеніе (іпігосіисСіоп) и одну біографію; все остальное принадлежитъ другимъ, которые умѣли только подбирать стихъ къ стиху. Впрочемъ, и самому автору плана поэмы было бы невозможно обработать его поэтически, потому что въ нее должны были войти всѣ знаменитые несчастные люди Англіи со времени норманскаго завоеванія до конца XIV столѣтія. При оцѣнкѣ этого произведенія Секвиля все зависитъ отъ того, какую цѣну придаетъ критикъ аллегоріямъ, на которыхъ построена и держится вся поэма. Галламъ хвалитъ ту часть труда, которая исполнена самимъ Секвилемъ, т. е. введеніе, или прологъ аллегорическихъ монологовъ и жизнь перваго лорда Бокингема. Мы приведемъ буквально его слова, чтобы показать, что и Галламъ видитъ начатки новой англійской поэзіи только въ Чосерѣ и затѣмъ, послѣ долгаго промежутка, въ Секвилѣ и Спенсерѣ. «Введеніе, говоритъ Галламъ, всего лучше доказываетъ поэтическое дарованіе Секвиля. Оно оживлено, какъ большая часть нашихъ прежнихъ стихотвореній, рядомъ аллегорическихъ .ницъ'; но онъ рисуетъ ихъ съ такимъ богатствомъ воображенія, съ такою жизненною полнотою и такимъ энергическимъ языкомъ, что никто изъ предшественниковъ Секвиля не можетъ въ этомъ сравниться съ нимъ, и это вве
деніе можно поставить на ряду только съ самыми удачными поэтическими мѣг стами Сденсрра. «В веде-ні е-Секв ил я пред-став дли ть связующее звено цѣпи,, соединяющей школу Чосера ® Лейдгета съ Царицею Фей Спенсера». Впрочемъ, и Галламъ справедливо нризпаетсд, что никому и въ голову не можетъ придти предпочесть даже удачнѣйшія мѣста Се-квиля тѣмъ мѣстамъ въ Чосерѣ, тдѣ онъ дѣйствительно оригиналенъ. Къ тому жеа по словамъ Галлама, «было бы въ высшей степени несправедливо сравнивать немногіе стихи «Введенія» Секвиля съ большими поэмами Чосера, полными движенія и равнообразія. «Введеніе» состоитъ лишь изъ нѣсколькихъ сотъ стиховъ, но и въ нихъ выражается столько монотонной грусти и мрачнаго унынія, что ми въ какомъ случаѣ нельзя желать, чтобы омо было объемистѣе.
"юяц*”!>.9 д м о н д ъ Сді е н се ръ, начавшій писать, когда Секвиль стадъ уже важ-ным€" ДОЭДідаЙ брибйЖ’таВотворство, нашелъ тонъ и манеру, пришедшіеся по вкусу его націи, и признается всѣми и высоко цѣнится, какъ творецъ истинно-англійской поэзіи. Онъ сначала обратилъ на себя вниманіе своими -сонетами. Въ нихъ, какъ и въ позднѣйшихъ пастушескихъ своихъ стихотвореніяхъ, рцъ подражалъ итальянцамъ и испанцамъ, которые и тогда уже доходили поити до смѣшнаго и нелѣпаго въ этикъ родахъ поэзіи. Правда, .Спенсеръ умѣлъ- избѣгнуть въ своихъ пастушескихъ стихотвореніяхъ той пересоленной утонченности, въ какую впали уже Тассо въ своемъ «АмдагѢ», а потомъ Гварини въ своемъ яВазіог Еійо» (т. ІУ,, стр. 6.34 и 635),; но за то его упрекаютъ, что онъ впалъ въ другую крайность — слишкомъ простонародную тривіальность. Тѣмъ яе менѣе въ 1570 г. ,Спенсеръ имѣлъ въ Днгліи .огромный успѣхъ, когда издалъ свой «Пастушескій Календарь» («ТЬе ЗЬеркегй'в Саіепйаг»), въ которомъ всѣхъ поразила особенно оригинальная достройка стихотворенія. По нашему мнѣнію, въ этой постройкѣ больше причудливости, чѣмъ таланта; поэтому мы .согласны съ мнѣніемъ англичанъ,, которые въ «Пастушескомъ Календарѣ» и въ позднѣйшей «Ца-рицѣ Фей» находятъ, за исключеніемъ развѣ языка, мастерскими и дсэднн©-цо-эшическимн только частности, а въ цѣломъ лишь много педантства и подражанія аллегоріямъ и изысканности южныхъ поэтовъ, которыхъ Спенсеръ цредцомл-талъ дреднимъ, особенно грекамъ. «Пастушескій Календарь» толкуетъ о несчастной любви Спенсера къ какой-то Розалиндѣ, которую поэтъ воспѣвалъ и раньше, какъ Петрарка свою Лауру, во множествѣ платоническихъ н меланхолическихъ сонетовъ,. Онъ хотѣлъ, какъ видно изъ самаго заглавія «Пастушескаго Календаря», поэтически выразить отъ лица пастуха свои чувства въ Розалиндѣ и жалобы свои на ея непреклонность, во вкусѣ нровенсальскихъ поэтовъ;, въ 12 идилліяхъ, по числу мѣсяцевъ въ году. Но кромѣ того, онъ помѣстилъ въ своемъ «Пастушескомъ Календарѣ» разныя .сентенціи и аллегорическія сатиры на тупоумное, распущенное и бранчливое духовенство своего времени. Кромѣ того, онъ украсилъ и распространилъ романтическое содержаніе поэмы изображеніями природы, расположенными до мѣсяцамъ и временамъ года. Именно въ этихъ-то частностяхъ Спенсеръ, какъ утверждаютъ (мы тутъ ие судьи), проявилъ силу и разнообразіе своего таланта, которыя англичане такъ восхваляютъ въ немъ и за которыя пользуются имъ какъ источникомъ. Послѣднее пронсходдкгъ >о,тъ того, что изъ англичанъ лишь немногіе могутъ пользоваться поэтами романтическаго времени и ихъ первыми учениками, потому что языкъ, на которомъ они писали, совершенно измѣнился. Спенсеръ счастливо миновалъ подводный камень, о который такъ печально разбились Тассо, Гварини, Марино и ихъ безчисленные подражатели въ Германіи, идеализоцавшіе пастуховъ, ихъ бытъ и языкъ. То, что теперь часто кажется грубымъ въ его языкѣ и тонѣ, зависитъ отъ разницы между такимъ твердымъ и -сильнымъ временемъ, какимъ было время Спенсера, и нашимъ изнѣженнымъ и избалованнымъ вѣкомъ. Галламъ чрезвычайно восхваляетъ также написанное Спенсеромъ свадебное стихотвореніе, хотя самый сюжетъ его, -по нашему млѣнію, слишкомъ уже избитъ и опошленъ, ибо извѣстно, что до сацаго XVIII столѣтія каждое бракосочетаніе вызывало оду или, лучше оказать, цѣлый потокъ одъ и .эпиталамъ. «Царица Фей» Спенсера, причисляется донынѣ всѣми въ классическимъ произведеніямъ англійской поэзіи.
Три первыя -книги поэмы «Царица Фей» вышли въ 1596 г., и онѣ уже отличались растянутостью: каждая состояла изъ 12 пѣсней. Но потомъ поетъ при-
бавидъ къ винъ еще три такія же длинныя книги. Разсказываютъ, что онъ сочинялъ и еще даесть квитъ, которыя потерялись по небрежности его «дуги во врдая его путешествія изъ Ирландіи въ Англію; во это совершенно несправедливо. Э-ту поэму обыкновенно называютъ аллегорическою рыцарскою эпопеею, шитому нто Спенсеръ аллегорически изобразилъ, ®ъ лицѣ ряда рыцарей,, рядъ разныхъ добродѣтелей. На сколько можно вѣрить чужимъ сужденіямъ, достоинство этой странной эпопеи должно состоять въ обработкѣ частностей и въ поэтической силѣ изображенія, превосходящей всѣхъ поэтовъ кромѣ Шекспира; самый же планъ поэмы тривіаленъ и уже давно исчерпанъ южно-французскими поэтами. Волшебная царица Спенсера дѣлаетъ ежегодно пиръ, который длится двѣнадцать дней; въ каждый изъ этихъ дней царицѣ приносится по двѣнадцати жа-л,0ібъ, и она досылаетъ двѣнадцать рыцарей для разбора этихъ жалобъ. Эти рыцари олицетворяютъ собою святость, умѣренность, цѣломудріе, правосудіе и т. д.; онп испытываютъ разныя приключенія, доказываютъ въ никъ свои добродѣтели и потомъ повѣствуютъ .сами о своихъ побѣдахъ. Артуръ, главный герой поэмы, есть образецъ всѣхъ добродѣтелей, и другіе рыцари оказываютъ ему услуги, чтобы склонить къ нему царицу фей или принцессу Глоріану (честь и славу).|
ВОЙДЯ въ подробности, мы легко могли бы доказать, какъ эта поэма нелѣпа и педантична, хотя въ то же время отличается удивительно неистощимою еидою воображенія и геніальностью. Но чтобы дать настоящее понятіе о поэмѣ, слѣдуетъ привести не остовъ ея, какъ мы сдѣлали, а отрывки, замѣчательные пэ своей художественности, чего мы не можемъ да и не хотимъ сдѣлать. Мы сдѣлали это замѣчаніе только для того, чтобы показать, почему мы обвиняемъ поэму Спенсера въ натянутости и въ то же время соглашаемся, что англичане могутъ быть правы, превознося Спенсера похвалами, которыя намъ, какъ врагамъ аллегорій и любителямъ ясности, кажутся слишкомъ преувеличенными. Надо притомъ быть, подобно англичанамъ, привычнымъ къ скучной формальности жизни, чтобы находить сносными это множество добродѣтельно-скучныхъ лицъ и эту кучу аллегорическихъ хитросплетеній. Это можно бы доказать, приведя изложеніе Галлама содержанія первой книги поэмы, которую омъ называетъ самостоятельнымъ и законченнымъ цѣлымъ; но мы не имѣемъ въ виду произносить приговоръ и не можемъ представить собственнаго разбора. Англичане не только сравниваютъ своего Спенсера съ Аріостомъ, но во многихъ отношеніяхъ предпочитаютъ его итальянскому поэту, приписываютъ ему болѣе богатства воображенія м творческой .силы и ставятъ его вялые и медленные стансы на ряду съ легкими, быстрыми и пестро-мѣняющимися октавами Аріоста *). Въ длинномъ пане-гирикѣ Галлама намъ достаточно было бы одного замѣчанія, чтобы потерять охоту читать Спенсера. Галламъ говоритъ, что въ принцессѣ Глоріанѣ, которая является цѣною всѣхъ добродѣтелей, аллегорически представленныхъ поэтомъ, онъ хотѣлъ изобразить далеко не прекрасную, далеко не добродѣтельную и далеко не цѣломудренную королеву Елисавету. Галлямъ говоритъ: «Поэтъ самъ даетъ понять, что въ Глоріанѣ представлена королева Елисавета, которая является въ -его поэмѣ еще въ лицѣ прекрасной охотницы Бельфебеи. Льстивыя похвалы Спенсера красотѣ королевы, которой было уже за 50 или 60 лѣтъ, можно, конечно, извинить тѣмъ, что многіе великіе и мудрые люди смѣшными восхваленіями поддерживаютъ хорошее расположеніе духа въороляхъ и князьяхъ, и что Спенсеръ былъ .отъ природы склоненъ облекать въ фантастическія краски предметы, своего поклоненія». Какъ вс® это глупо! Панегиристъ Спенсера и самъ, впрочемъ, прибавляетъ.: «Но е®о преувеличенная лесть далеко превосходитъ лесть
*) Чтобы- показать національное пристрастіе англичанъ, мы приведемъ въ подлинникѣ восхваленія Галлама: «Врепзег,—говоритъ онъ,—тау Ье ІизМу заіеі іо ехееі Агіозіо іп огі^іпаііѣу оГ іпѵепііоп (у Спенсера богословскіе, а у Аріосто естественные образы), іп Гогсе ап<і ѵагіеѣу оГ еЬагаеіег, іп зігеп§ІЬ, Гегѣіііѣу ап<1 ѵіѵігіпезз оГ сопсерііоп ап<і аЬоѵе аіі іп ѢЬаі ехсіизіѵеіу роеіісаі сазі о? Гееііпе, теЬісЬ йізсегпз іп еѵегу іЬіп§: ѵгЬаі соштоп тідбз (іо доі регееіѵе». Какіе ФиміамыП (Спенсеръ по справедливости превосходить Аріоста оригинальностью и воображеніемъ, силой и разнообразіемъ характеровъ, строгостью, плодовитостью и живостью замысла и особенно тѣмъ исключительнымъ поэтическимъ чувствомъ, которое подмѣчаетъ недоступное обыкновенному уму),
итальянцевъ». Впрочемъ, всякій англичанинъ долженъ согласиться, что эта мораль и эти рыцари и дамы, какихъ не существуетъ въ • дѣйствительности, и страшная растянутость Спенсера способны утомить наконецъ и такого человѣка, который привыкъ и чувствуетъ потребность переносить вѣчныя повторенія англійской литургіи. Вѣдь и самъ Галламъ признается, что уже на второй книгѣ поэмы Спенсера видно, что онъ слишкомъ много полагается на свой творческій даръ и становится все слабѣе и слабѣе, пока подъ конецъ'не падаетъ окончательно.
Не соглашаясь съ мнѣніемъ англичанъ относительно всѣхъ другихъ родовъ англійской поэзіи XVI столѣтія, мы должны, однако, согласиться съ ними, что въ половинѣ XVII столѣтія они достигли высшей степени совершенства въ драматической поэзіи. Геній первой величины, Шекспиръ, можетъ быть, превзойденъ многими въ комизмѣ, но въ трагизмѣ остался донынѣ въ Англіи тѣмъ, чѣмъ былъ Гомеръ у грековъ, Данте у итальянцевъ, Гёте у нѣмцевъ—идеаломъ геніальнаго поэта. Мы не рѣшаемся ни хвалить его достоинства, ни порицать его недостатковъ, потому что ни въ томъ, Ни въ другомъ мы не судьи, и потому, что пьесы его читаются всѣми въ Германіи, какъ и въ Англіи. Систематикамъ нѣмцамъ, которые и Шекспира возводятъ въ систематическіе поэты, равно какъ и всѣмъ, кто впадаетъ у насъ въ слѣпое поклоненіе ему, мы думаемъ оказать услугу, приведя въ предостереженіе цитату изъ одной французской книги, попавшейся намъ въ руки, хотя и не безусловно одобряемъ выраженія француза *). Въ трагическомъ родѣ Шекспиръ всегда останется единственнымъ; современники его, стоящіе на ряду съ нимъ въ комическомъ родѣ, въ трагическомъ не выдерживаютъ сравненія. Впрочемъ, ни Шекспиръ и ни одинъ изъ четырехъ современныхъ ему комиковъ, ни Бьюмонтъ, ни Флетчеръ, ни Джонсонъ, ни Мессинджеръ, не.принадлежатъ къ эпохѣ царствованія Елисаветы. Шекспиръ умеръ въ 1616, Бьюмонтъ въ 1615, Флетчеръ, писавшій въ товариществѣ съ Бьюмонтомъ и постоянно упоминаемый нераздѣльно съ нимъ, въ 1625, Джонсонъ въ 1637, Мессинджеръ въ 1639 г.
На ряду съ великими драматическими поэтами донынѣ пользуется у англичанъ почетомъ еще одинъ человѣкъ, блиставшій при дворѣ Елисаветы. Онъ славится какъ писатель и образецъ своихъ современниковъ, какъ образователь языка и реформаторъ англійскаго стиля. Слава эта всегда удивляла насъ, и, насколько мы знакомы съ его произведеніями, мы не только не можемъ оправдать, но и понять ея. Въ этомъ отношеніи мы не можемъ согласиться съ мнѣніемъ англичанъ, какъ соглашаемся относительно Шекспира, и преклоняться съ ними передъ вторымъ геніемъ ихъ; это было бы уже идолопоклонство,—и мы приведемъ только сначала мнѣніе англичанъ, а потомъ рѣзкое сужденіе одного нѣмецкаго литератора. Человѣкъ, о которомъ мы говоримъ, Филиппъ Сидней, одно изъ тѣхъ чудесъ міра, которыя еще въ дѣтствѣ возбуждаютъ удивленіе своею ученостью. Подобно Пико де Мирандолѣ, онъ еще ребенкомъ публично состязался о разныхъ ученыхъ предметахъ съ ученѣйшими мужами въ Оксфордѣ, путешествовалъ потомъ по многимъ странамъ, дблго жилъ въ Римѣ, во Франціи, въ Гейдельбергѣ и во Франкфуртѣ, двадцати одного года зналъ всѣ языки, былъ потомъ при дворѣ и занималъ важныя должности. Отъ главнаго произведенія такого человѣка слѣдовало бы ожидать многаго. Произведеніе это, на которое онъ употребилъ всѣ свои старанія, есть нѣчто въ родѣ романа и называется «Аркадіей». Галламъ, едва ли читавшій ее, говоритъ: «Сэръ Филиппъ Сидней былъ безспорно первый хорошій прозаическій писатель Англіи.» Чтобы доказать это, онъ цитируетъ другаго англійскаго критика, который рѣшается высказывать такія фразы: «Мы можемъ признать, что весь литературный характеръ этого времени сводится нѣкоторымъ образомъ на Сиднея и можетъ быть выведенъ изъ него. «Арка-
•) «Ьп сиііе <іе ЗЬакезреаге езі ѵгаітепі ипе ісіоШгіе сЪег Іез Ап^іаіз, еѣ сотте іоиіез іез ійоІ&Ьгіез іі а зез зирегвШіопв гйіісиіез; таіз Іез тузіідиез аііетапйв опѣ епсоге гепсЬегі зиг зез сопсіѣоуепз». (Англичане, право, доходятъ до идолопоклонства въ поклоненіи Шекспиру, и, какъ всякое идолопоклонство, это поклоненіе — смѣшное суевѣріе; но нѣмецкіе мистики перещеголяли и согражданъ его).
дія» дѣйствительно первая повязала современникамъ стройный порядовъ и теченіе словъ и смѣдое ихъ употребленіе, искусное обращеніе съ языкомъ, даже когда дѣло идетъ о самыхъ обыкновенныхъ и тривіальныхъ предметахъ. Языкъ у Сиднея достигаетъ неизвѣстной до него высоты, и благородный, самъ по себѣ возвышенный слогъ пріобрѣтаетъ у него еще новое художественное достоинство, силу облагораживать мысль выраженіемъ и выраженіе мыслью, силу, которая такѣ часто изумляетъ читателя въ англійскихъ писателяхъ елисаветинскаго времени.» Даже Галламъ находитъ нелѣпою эту ерунду, которую мы значительно сократили въ нашей цитатѣ; онъ говоритъ, что это преувеличеніе, и что Гукъ н Беконъ писали бы хорошею прозою и безъ Сиднея. Мы приведемъ сужденіе одного почтеннаго нѣмецкаго историка литературы и посовѣтуемъ читателямъ, заинтересованнымъ этимъ вопросомъ, самимъ прочесть «Аркадію», которая вовсе не рѣдкость въ библіотекахъ *);, довольно бѣглаго взгляда на эту книгу, чтобы рѣшить, кто правъ, англичанинъ или нѣмецъ. Послѣдній говоритъ: «Аркадія Филиппа Сиднея есть неудачная пастушеская эпопея, написанная шероховатыми гекзаметрами (?), совершенно аллегорическаго склада, которая сплетаетъ итальянскую пастушескую поэзію съ рыцарскими и феодальными нравами и пользуется всѣми происшествіями для высказыванія нравственныхъ и политическихъ истинъ.»
4. Продолженіе исторіи отношеній Французской литературы ІП вика къ исторіи самой націи.
Отъ предшествующихъ замѣчаній о литературѣ двухъ націй, писатели XVI вѣка которыхъ извѣстны намъ менѣе, чѣмъ писатели XVII и XVIII столѣтій, мы обращаемся къ пополненію того, что сказано въ т. IV (стр. 642—48 и слѣд.) о французской литературѣ XVI столѣтія. Мы съ намѣреніемъ умолчали о двухъ важнѣйшихъ литературныхъ произведеніяхъ французовъ въ этомъ вѣкѣ—о «Ме-ниппейской Сатирѣ» и объ «Опытахъ» Монтаня .(т. IV, стр. 641 слѣд.), чтобы поговорить о нихъ здѣсь.
Мениппейская Сатира**) принадлежитъ перу лучшихъ умовъ Франціи, знаменитыхъ также своимъ знаніемъ древнихъ языковъ и наукъ. Это шутливый разсказъ о преніяхъ созваннаго въ Парижъ въ іюлѣ 1593 г. собранія штатовъ (стр. 127), которое хотѣло избрать королемъ вмѣсто Генриха IV племянника генеральнаго намѣстника Майена, герцога де Гиза. Остроумнѣйшія головы Франціи соединились, чтобы осмѣять и опозорить продѣлки монаховъ и поповъ, испанцевъ, Гизовъ, фанатиковъ и одураченныхъ ими парижанъ. Насмѣшка удалась имъ до такой степени, что «Мениппейская Сатира» была черезъ нѣсколько недѣль у всѣхъ въ рукахъ и помогла Генриху IV больше, чѣмъ выигрышъ сраженія. Сочиненіе это, написанное сообща соединившимися друзьями, содержитъ сатирическое описаніе процессіи священной лиги (стр. 127), ироническое описаніе обоевъ въ залѣ собранія штатовъ и наконецъ рѣчи и аллегорическія фразы, которыя вложены въ уста ораторовъ собранія, чтобы разоблачить тайныя побужденія и характеръ лицемѣровъ. Книга эта до сихъ поръ считается образцовымъ произведеніемъ, и при нѣкоторомъ знакомствѣ съ исторіей ее легко понимать. Слогъ и языкъ ея ничего не потеряли и черезъ триста лѣтъ, а остроуміе ея такъ
•) Тѣмъ не менѣе, ни самъ Шлоссеръ, ни цитируемый имъ ученый историкъ, кажется, не видали этой книги. Она написана прозой, а не стихами, какъ говоритъ послѣдній; и если новѣйшіе историки англійской литературы упоминаютъ о ней, то именно потому, что эта ничтожная сама по себѣ книга была однимъ изъ немногихъ произведеній въ прозѣ того времени. Прим. М. Л. М.
**) «8аіуге Мепіррёе <1е Іа Ѵегѣп <іи СЬаіоІісоп <ГЕзра§пе еѣ <іе Іа ѣеппе «іез Еіаіз <1е Рагіз». Лучшее изданіе вышло въ 1726 г. въ Регенсбургѣ. Здѣсь помѣщены всѣ важныя для царствованій Генриховъ III и IV акты съ полнымъ коментаріемъ того же Дюшателя, который написалъ извѣстный коментарій на Рабле. «Заѣуге Мепіррёр» помѣщена іакже въ «Метоігев <іе Іа Ыгие» (Амстердамъ, 1758, 5 большихъ томовъ іп—4“; см. т. II, стр. 469 и слѣд.). - ’ *
же мѣтко въ отношеніи къ лицемѣрному духовенству нынѣшней Франціи, какъ и къ духовенству XVI вѣка.
Дѣйствіе «Мениппейской Сатиры» на французкій народъ было подобно электрическому удару. Елассически-ученые авторы назвали ее «мениппейскою» по имени циническаго философа Мениппа, который внушалъ всѣмъ странъ своею язвительною насмѣшкою. Они могли бы назвать ее и «аристофановскою», потому что она нападаетъ на ханжей такъ же, какъ Аристофанъ нападалъ въ своихъ комедіяхъ на демагоговъ. Планъ сочиненія составленъ собственно руанскимъ каноникомъ и раздавателемъ милостыни кардинала де Бурбопа, Пьеромъ ле-Руа, и имъ же написаны три первыя статьи: «Католиконъ» или насмѣшка надъ испанскими деньгами, поддерживающими все движеніе противъ Генриха IV, обои лиги и ея процессія. Это слабѣйшія мѣста во всей сатирѣ. Въ кКатодиконѣ» иронически и аллегорически изображается, какъ подъ предлогомъ религіи разные классы французовъ приводятся въ движеніе и сводятся въ общее собраніе деньгами. Въ «Процессіи» выведены въ смѣшномъ видѣ всѣ представители лиги, особенно монахи и духовныя лица, которыя пользуются суевѣріемъ толпы для своихъ политическихъ цѣлей. «Таписсерія» описываетъ будто бы украшающія залу засѣданій картины, съ цѣлью представить въ смѣшномъ и превратномъ свѣтѣ все, что предпринимали лигисты и исполняли съ помощью призванныхъ ими испанцевъ.
Упомянутыя, довольно посредственныя статьи, впрочемъ не болѣе, какъ предисловіе, или введеніе къ самому сочиненію, которое явилось, когда Пьеръ Питу и его друзья увлеклись мыслью каноника ле-Руа и рѣшились сообща привести ее въ исполненіе. Знаменитый знатокъ и изслѣдователь древней и новой исторіи, отличный юристъ, дѣлецъ и историкъ, Петръ Питу (т. IV, стр. 645 и слѣд.) былъ уважаемъ протестантами и католиками и потому, какъ нельзя лучше, могъ привлечь всѣхъ благомыслящихъ французовъ на сторону Генриха IV., осмѣивая іезуитовъ, монаховъ и испанцевъ. Онъ былъ протестантъ, и какъ протестанта его преслѣдовали; онъ былъ нѣсколько времени въ Базелѣ, но возвратившись во Францію, снова перешелъ въ католицизмъ и все-таки пользовался уваженіемъ протестантовъ. Онъ велъ за Генриха IV корреспонденцію съ папой и написалъ введеніе къ егЬ отпущенію. Съ нимъ соединились Гильо, Пассера, Раненъ и Флоранъ Кретьенъ, люди съ замѣчательнымъ поэтическимъ дарованіемъ и извѣстные во всей Европѣ знаніемъ древности и классической литературы. Эти тѣсно-соединенные друзья зимою 1593 г., обработали сочиненіе, въ которомъ ио-ариетофановски осмѣяли пренія собранія штатовъ, приписавъ комическія рѣчи важнѣйшимъ лигистамъ. Большая часть стиховъ въ «Мениппейской сатирѣ» принадлежитъ Пассера. Онъ же написалъ и четверостишіе (диаігаіп), которое саркастически объясняетъ значеніе герба лиги, состоявшаго изъ двухъ крестовъ, и до с-ихъ поръ считается превосходною эпиграммою *).
Въ этой сатирѣ, мастерски осмѣивающей продѣлки лигистовъ и соединяющей съ насмѣшкой указаніе на истинную пользу націи и на необходимость примкнуть исключительно къ Генриху IV, лучшимъ мѣстомъ слѣдуетъ назвать написанную Пьеромъ Питу рѣчь гражданскаго намѣстника (Ііеиіепапі. сіѵіі) д’Обрё. Чтобы доказать необходимость соединиться съ Генрихомъ IV, она изображаетъ яркими красками бѣдствія междоусобій. Въ наружномъ безпорядкѣ отдѣльныхъ статей проявляется удивительное искусство и умѣнье пользоваться фарсомъ, обращая его во введеніе въ серьезное дѣло. Такъ составленныя друзьями Питу комическія рѣчи руководителей лиги служатъ контрастомъ рѣчи, вложенной въ уста д’Обрё. Николай Раненъ, одинъ изъ лучшихъ латинскихъ поэтовъ тогдашняго времени, въ рѣчи бывшаго ректора парижскаго университета и потомъ епископа санлисскаго, Роза, превосходно осмѣялъ глупость и педантизмъ фанатиковъ, бывшихъ оракулами лигистовъ. То же можно, сказать и о рѣчи, вложенной въ уста
*) «Оііез тоі <іопс, дие зі&пібе, фие Іез Іі^иеигз опі (іоиЫе сгоіх? С’езі ди’еп Іа Іі^ие оп сгисійе Лёзиз-СЬгізѣ епсоге ипе Гоіз.»
(Скажите, почему у лигистовъ двойной крестъ? Оттого, что въ лигѣ распинаютъ Христа вторично.)
архіепископа ліонскаго. Парламентскій совѣтникъ Гильо самымъ мелочнымъ образомъ отдѣлалъ легата кардинала Филиппа де ла^Сегу (стр. 128 и 132); онъ описываетъ его ораторствующимъ во французскомъ собраніи на половину по-итальянски, на половину монашеской латынью. Эта тарабарщина, какъ и слѣдовало, коротка, но выказываетъ съ достаточнымъ комизмомъ все невѣжество и злость попа. Кардиналомъ Пельвё (стр. 132) занялся Флоранъ Кретьенъ, авторъ очень извѣстныхъ въ то время христіанскихъ трагедій, искусственно составленныхъ на греческомъ языкѣ изъ стиховъ Еврипида; трагедіи эти, повидимому, съ удовольствіемъ ввели бы И теперь во многихъ школахъ взамѣнъ языческихъ. Кретьенъ заставляетъ кардинала ораторствовать въ перемежку то ио-французсви, то извѣстною монашескою латынью темныхъ людей (ѵігогиш оЬзсигбгиш).
Первая рѣчь приписывается герцогу де Майену, генеральному намѣстнику королевства (Ііеиіепапі йи гоі), въ которой онъ хвастливо разсказываетъ цѣлый рядъ дрянныхъ своихъ продѣлокъ и хвалится, что привелъ королевство изъ цвѣтущаго въ бѣдственное положеніе. Чтобы показать, какъ авторы сатиры изображали и обличали ораторовъ ихъ собственными рѣчами, мы приведемъ въ выноскѣ мѣсто, гдѣ герцогъ вкратцѣ излагаетъ результатъ своей ультрамонтанской дѣятельности *). Рѣчь его содержитъ въ себѣ всю исторію его и его фамиліи, Гизовъ; всѣ ханжескія фразы лигистовъ и всѣ выраженія ихъ духовныхъ поджигателей, особенно слова «католическій» и «святой», подобраны въ рѣчи такъ, что Даже самой ограниченной головѣ становится ясно, какъ націю сбиваютъ съ толку религіозными криками. Герцогъ де Майенъ, серьезно назвавшій смерть Генриха ІП отъ руки фанатическаго монаха спасительнымъ дѣломъ неба (ип соир йе сіеі), говоритъ въ рѣчи своей въ «Мениппейской сатирѣ»: «Но теплыми и усердными молитвами отцовъ іезуитовъ, стараніями милостивой государыни, сестры моей, и содѣйствіемъ нѣкоторыхъ святыхъ иноковъ и пресвитеровъ, обрѣли мы святаго мученика, который направилъ этотъ спасительный, присужденный небомъ ударъ кинжала и искупилъ насъ отъ бѣдствій и плѣненія, въ которыя мы были бы вскорѣ неминуемо повергнуты.» Въ числѣ подвиговъ своихъ герцогъ де Майенъ въ особенности указываетъ на то, какъ онъ поражалъ своихъ политическихъ противниковъ направо и налѣво молніями отлученія. «Мы вѣдь заставляли,—восклицаетъ онъ,—отлучать нашихъ враговъ отъ церкви и дѣлать ихъ чернѣе дьявола! Мы возобновили присягу братства веревки и имени Іисусова!» Чтобы понять послѣднее, надо знать напечатанныя въ 1590 статьи собраннаго въ церкви Св. Жерте братства имени Іисусова. Въ нихъ говорится: «Братья клятвенно присягаютъ жить и умереть въ католической, апостольской римской вѣрѣ, въ послушаніи его христіаннѣйшему величеству Карлу X и намѣстнику его, герцогу де Майену.» Они клянутся далѣе добиться освобожденія кардинала де Бурбона и никогда не признавать королемъ еретическаго принца, Генриха Бурбона, мнимаго короля наваррскаго; ибо Генрихъ дважды еретически отступалъ отъ церкви, отлученъ папою и еще до убійства Гизовъ въ Влуа былъ объявленъ собравшимися въ Влуа тремя сословіями неспособнымъ наслѣдовать престолъ. Братія обязалась также ни въ какомъ случаѣ не- вступать ни въ какіе мировые договоры, или перемирія между католиками и еретиками. Далѣе въ уста герцога Майена влагаются слѣдующія слова: «Мы учреждали процессіи, которымъ не было подобныхъ, потому что онѣ украшались блескомъ пышнѣйшихъ маскарадовъ. Потомъ мы распространяли подъ рукой въ нашей Франціи испанскій католиковъ, то есть нѣкоторое количество дублоновъ, которые произвели чудесное дѣйствіе на важнѣйшихъ лигистовъ (согйоп-Ыеиз роііііциез).»
Одно изъ замѣчательнѣйшихъ мѣстъ «Мениппейской сатиры», котораго нѣтъ въ вышеупомянутыхъ «Запискахъ о лигѣ», принадлежитъ перу одного изъ даро-витѣйшихъ лирическихъ поэтовъ Франціи XVI столѣтія, Жилю Дюрану де ла-
*) «Еі раг поѣге Ъоппе ёііі^епсе поиз аѵопз іаіі, дие се гоуаише, диі п’ёѣоіі ди’ип ѵоіиріиеих дагсіт бе іоиі ріаіаіг еі аЬопёапсе, езі йеѵепи ип ^гапсі еі атріе сітеііёге ипі-ѵегзеі, ріеіп йе Гогсе Ьеііев сгоіх реіпѣея, Ьіёгез, роѣепеез еі ^іЬеів. (И благодаря вашимъ стараніямъ, это государство, бывшее прежде роскошнымъ садомъ, гдѣ господствовали веселіе и изобиліе, обратилось въ большое, обширное кладбище, полное прекрасныхъ крашенныхъ крестовъ, гробовъ и висѣлицъ.)
Бержери. Это элегія осла на смерть другаго лигистскаго осла *). Эту сатирическую пьесу, которая находится не во всѣхъ изданіяхъ «Мениппейской сатиры», Сентъ-Бёвъ перепечаталъ въ прилолженіи къ своей «Исторіи французской поэзіи XVI столѣтія» (т. I стр. 378—382). Оселъ сдѣлался парижскимъ гражданиномъ и палъ жертвою своего долготерпѣнія къ лигѣ. Онъ, какъ всѣ парижане, былъ взбалмошенъ, упрямъ и непокоренъ **). Онъ наконецъ сдѣлалъ для лиги болѣе, чѣмъ на что посмѣли бы рѣшиться многіе изъ ея главъ (ѣеі зеіхе); онъ умеръ славною смертью за священный союзъ и угостилъ своимъ тѣломъ отощавшихъ богомольныхъ ревнителей вѣры и ихъ кардинала ***). Тотъ же Жиль Дюранъ написалъ, впрочемъ, еще нѣсколько пѣсенъ въ меланхолическомъ тонѣ, которыя кажутся намъ очень удачными. Сентъ-Бёвъ въ первой части своей «Исторіи французской поэзіи» приводитъ двѣ изъ нихъ. Въ особенности одну изъ этихъ пѣсенъ, обращенную къ цвѣтку жимолости, мы готовы предпочесть всему, что писали въ этомъ родѣ Пассера и Ронсаръ ****).
Прежде чѣмъ перейти отъ «Мениппейской сатиры» къ сочиненіямъ Монтаня, мы сдѣлаемъ въ дополненіе къ тому, что было сказано выше (т. IV стр. 648. и 649), нѣсколько замѣчаній объ упомянутыхъ уже найш поэтѣ и поэтесѣ XVI столѣтія. Мы говоримъ о Клеманѣ Маро и о Маргаритѣ Валуа. Клеманъ Мар о, какъ извѣстно, шелъ по стопамъ Вильона, и наивный языкъ его (тагоНзте) былъ вновь введенъ въ употребленіе въ XVII столѣтіи Ла-Фонтеномъ. Маро былъ въ теченіе XVI, XVII и большей части XVIII вѣка любимцемъ французской націи не смотря на то, что языкъ его устарѣлъ, а можетъ быть, именно вслѣдствіе этого. Никому не казалось страннымъ въ то время, что этотъ человѣкъ, пропбвѣды-вавшій въ стихахъ своихъ распутство, вмѣстѣ съ тѣмъ переводилъ псалмы. Во Франціи даже донынѣ осталась мода прежде всего слушать самыхъ легкомысленныхъ людей, когда они сочиняютъ благочестивыя пѣсни. Это доказываетъ успѣхъ одъ Руссо въ богомольной Бельгіи. Жизнь Маро немногимъ отличалась
♦) Она озаглавлена такъ: «А Мадетоізеііе та Соизіпе зиг 1е Тгезраз де еоп Азпе, Ве^геѣ іипегаіге.»
♦*) «Ѵойср азпе іиі д’аиіге паіиге Еі соигиі ріиз Ъеііе адѵепіиге;
, Саг а се цие ]’еп ау арргіз.
II езѣоіѣ Ъоиг^еоіз бе Рагіз, Еі бе Гаіі раг ип 1оп& иза^е 11 геіепоіі ди Ъадаида^е, Еі Гаізоіі ип реи 1е тиііп, (Эиапд оп 1е зап^іоіі ігор таііп».
(Вашъ оселъ былъ не таковъ, и похожденія его были лучше; сколько я знаю, онъ былъ парижскій буржуа и отъ долгой привычки еще сохранилъ отчасти ослиный нравъ, такъ что брыкался немного, если его слишкомъ рано запрягали).
***) «Ріиз Ъеііе йп Іиі езіоіі дие.
8а тогѣ Гиі аззег сЪег ѵепдие; Саг ип ЪоисЪег циі ГасЪеіа Тгепіе ёсиз (Гог зоі іі соизіа. Ьа сЪаіг раг тетЪгез дезресёе Тоиѣ зоидаіп еп Гиѣ сіізрегзёе А и Іе&аі, еі Іе ѵепдіі-оп Роиг ѵеаи реиі-ёіге ои роиг тоиіоп".
(Ему была суждена лучшая доля (чѣмъ умереть отъ старости); его смерть стоила дорого, потому что мясникъ далъ за него 30 червонцевъ. Мясо разрѣзали на куски и все быстро распродали,, продавъ, говорятъ, легату за телятину или баранину).
****) Вотъ для примѣра два куплета:
«Веііе йеиг ^адіз атоигеизе Пи діеи, диі поив доппе Іе )’оиг, Те доіз-]’е поттег таІЪеигеизе Ои ігор сопзіапіе дапз іоп атоиг? «Се діеи, диі еп Йеиг Га сЪап^ёе, №а роіпі сЪап^ё іа ѵоіопіё. Епсоге Ъеііе Йеиг огап&ёе 8епв-іи Гейюгі де за Ьеаиіё?»
(Прекрасный цвѣтокъ, нѣкогда влюбленный въ бога, дающаго намъ свѣтъ, назвать ли тебя несчастнымъ или слишкомъ постояннымъ въ любви? Богъ, обратившій тебя въ цвѣтокъ, не измѣнилъ твоей природы. Прекрасный оранжевый цвѣтокъ, ты и теперь чувствуешь вліяніе его красоты).
отъ жизни Вильона, хотя то, что разсказываютъ о его интригахъ съ знатными дамами, ничѣмъ не подтверждается. Какъ Вильонъ, онъ два раза сидѣлъ въ уголовной тюрьмѣ (въ Шатлё), впрочемъ, за дѣла, болѣе достойныя, какъ тотъ. Въ первый разъ онъ былъ заключенъ по подозрѣнію въ ереси, а во второй за то, что освободилъ одного человѣка, захваченнаго патрулемъ. Его чисто французская натура и отвращеніе отъ искусственности и педантизма, за которыми гонялись. его современники, поддержали его славу, составленную въ XVI вѣкѣ. Онъ остался естественнымъ, не смотря на свое ученое образованіе и знакомство съ классиками, какимъ отличались также поэты, мудрившіе надъ языкомъ и версификаціей. Онъ писалъ посланія, пѣсни, баллады, сЬапіз гоуаих, рондо и даже элегіи. Главная сила его таланта въ ироніи, и потому въ отношеніи его вліянія на жизнь и литературу всего замѣчательнѣе его двусмысленныя эпиграммы и шуточно-комическія посланія. Въ особенности два посланія, написанныя имъ въ Шатлё, до сихъ поръ считаются французами образцовыми произведеніями. Кромѣ этихъ двухъ уже извѣстныхъ намъ посланій, французы очень хвалятъ еще третье, обращенное къ другу его, Ліону Жанё. Оно также касается его освобожденія изъ Шатлё и замѣчательно по оригинальной манерѣ, съ какою Маро пересказываетъ въ ней басню о львѣ и мыши. Сентъ-Вёвъ приводитъ наконецъ еще четвертое посланіе, какъ примѣръ безъискусственнаго остроумія и беззаботной веселости наивнаго поэта. Въ этомъ посланіи къ королю Франциску I Маро ходатайствуетъ о другѣ своемъ, поэтѣ Пюпильйонѣ.
Королева Маргарита Валуа еще лучше Маро умѣла соединять высшее благочестіе и созерцательность въ стихахъ съ непристойностью и грязью въ прозѣ. При жизни ее боготворили за ея аскетичестія п духовныя драматическія стихотворенія; но она пріобрѣла безсмертіе у французовъ, забывшихъ ея стихи, прозаическими повѣстями или новеллами во вкусѣ Боккачіо. Вмѣстѣ съ Монта-немъ, который тоже полонъ неприличій, она считается одною изъ классическихъ писательницъ французской націи, и ея непристойныя произведенія, напрасно называемыя въ извиненіе наивными, считаются необходимою принадлежностью каждой французской библіотеки. Въ этихъ повѣстяхъ, озаглавленныхъ «Гептаме-рономъ» (по примѣру «Декамерона» Боккачіо) все фривольное взято изъ нравовъ Гаскони, все веселое изъ нравовъ французской націи; оттого онѣ остались до сихъ поръ классическими во Франціи. Впрочемъ, замѣняя мало-по-малу устарѣвшія выраженія болѣе новыми, убавили много прелести у новеллъ Маргариты, которыя,, какъ и стихотворенія Маро, отличались наивнымъ языкомъ, вызвавшимъ потомъ подражаніе Ла-Фонтена.
Какъ. Маргарита соединяла фривольность и остроуміе съ аскетизмомъ, такъ прозаикъ Мишель Монтань, жившій во второй половинѣ XVI столѣтія, старался соединить и то, и другое съ философіей. Онъ сдѣлалъ это въ своей практической философіи, изданной подъ заглавіемъ Опытовъ (Еззауз). Монтань былъ тоже оригинальный французъ съ юга. Онъ былъ далекъ отъ всякой объективности, и все, что лично встрѣчалось ему въ жизни или въ чтеніи, или что онъ чувствовалъ, онъ записывалъ, и эти замѣтки выдавались потомъ французами за объективную философію. Сомнѣніе и насмѣшка (скептицизмъ и скептицизмъ) «Опытовъ» Монтаня и даже его отрывочный, испещренный анекдотами и разными циническими исторіями образъ изложенія были совершенно въ характерѣ французовъ и перешли въ ихъ жизнь, какъ перешелъ богатый анекдотами Плутархъ въ переводѣ Аміо въ ихъ исторію. Во всѣхъ такъ называемыхъ философскихъ произведеніяхъ, охотно читаемыхъ донынѣ массою французской публики (здѣсь рѣчь не о школьной философіи), замѣтно вліяніе Монтаня, и еще недавно парижская академія назначила задачею на премію похвальное слово этому писателю. Не только всеотрицающая философія Веля и Вольтера, но и доктрина Руссо объ идеальномъ воспитаніи и идиллической жизни вполнѣ основываются на мысляхъ и мнимыхъ наблюденіяхъ Монтаня. Монтань хотѣлъ основать свою эмпирическую философію на собственныхъ наблюденіяхъ и случайно попадавшихся ему подъ руку разсказахъ путешественниковъ; какъ мало онъ былъ способенъ къ наблюденію, мы можемъ судить лучше, чѣмъ его современники, ибо только въ наше время напечатано составленное имъ описаніе путешествія. То же видимъ мы и у Руссо, который тоже хотѣлъ непремѣнно основываться на опытѣ и черпалъ
с&жвл неосновательныя свѣдѣнія о гонттентотахъ и ладронахъ изъ случайно попавшаго ему въ руки описанія путешествія и изъ баснословнаго1 «Путешествія Вокругъ Свѣта» Ансона. Но какъ мало зналъ Руссо самого себя, видно- изъ его автобіографіи, гдѣ каждому читателю ясно, что онъ, если вѣрить его словамъ, никогда не могъ научиться познавать себя. Я Монтескьё, тоже очень щедрый на анекдоты, слишкомъ часто основываетъ на отдѣльныхъ мѣстахъ и на поверхностномъ наблюденіи общія положенія и риторически, увлекаетъ читателя, какъ Руссо, чего не дѣлалъ Монтанъ, не имѣвшій никакой системы и никакой вѣры. Нель, постоянно стоящій на плечахъ Монтаня, остался поэтому вѣрнѣе всѣхъ другихъ источнику французской свѣтской и народной философіи XVI вѣка, которая умѣетъ всюду найтись и все извинить.
Нѣмцы назвали бы Монтаня не философомъ, а разсудительнымъ, веселимъ, добродушнымъ французомъ, который разсуждаетъ сплошь и рядомъ обо всемъ, что придетъ ему въ голову, и, не обращая вниманія на существующую религію, жестоко нападаетъ на суевѣрія своего времени. Онъ въ то же время нѣсколько грубъ; но собственно безнравственнаго мы въ немъ не находимъ, потому что онъ и его друзья дворянчики слишкомъ хорошо знали приличіе. Мовтань распространяется съ искреннею болтливостью о всевозможныхъ отношеніяхъ жизни, о самомъ себѣ и о своихъ -современникахъ, о судоустройствѣ и правительствѣ, о школахъ и церквахъ, и прп этомъ приводитъ самыя разнообразныя мѣста, анекдоты и примѣры изъ безчисленныхъ книгъ, прочитанныхъ имъ. Неудивительно поэтому, что произведеніе его осталось донынѣ популярною книгою и лучшимъ источникомъ французской житейской философіи. Впрочемъ, «Опыты» Монтаня по грустнымъ временнымъ обстоятельствамъ съ самаго начала появились съ урѣзками. Первое изданіе, за которымъ послѣдовало нѣсколько другихъ, вышло въ Бордо въ 1580 г. Въ позднѣйшихъ изданіяхъ много измѣненъ слогъ. Во время Монтаня естественность рѣчи, не стѣсняемой правилами, начала уже уступать аффектаціи придворныхъ сочинителей, и вскорѣ Бальзакъ и Вуатюръ ввели въ моду совершенно изысканную манеру въ разговорѣ и письмѣ. Монтань оставался любимымъ чтеніемъ всѣхъ, и потому слогъ его скоро стали подновлять. Лучшимъ и новѣйшимъ изданіемъ «Опытовъ» слѣдуетъ назвать напечатанное Анжелье по; рукописи автора въ 1595 г. въ Парижѣ. Во всѣхъ позднѣйшихъ орѳографія и стиль измѣнены. Это сдѣлано ввервые женщиною-нпсательницею, г-жою Гурне, которая редактировала изданіе 1635 г. и съ самыми хорошими побужденіями измѣнила старинный характеръ языка, столь существенный въ произведеніяхъ таког® рѳда. Дальнѣйшія изданія были перепечаткою этого, пока въ 1724 г. Ла-Костъ не. напечаталъ текста по изданію Анжелье въ Лондонѣ въ трехъ томахъ съ примѣчаніями. Другое изданіе по этому тексту вышло въ 1725 въ Парижѣ, а третье въ 1727 въ Гагѣ.
ИСТОРІЯ НОВАГО ІІІ'ІИМ.
--*а/ѵѵѴѴѴѵг--
ИСТОРІЯ XVII СТОЛѢТІЯ.
Шлоссеръ. V,
I. ЕВРОПА
ПРИ НАЧАЛѢ ТРИДЦАТИ ЛѢТНЕЙ ВОЙНЫ.
1. Франція до рожденія Лудовика ХПІ.
Примиреніе Генриха IV съ папою и герцогами де Майеномъ и Лотарингскимъ (стр. 137), далеко не прекратило затрудненій французскаго короля, и въ 1596 Франція представляла страшную картину опустошенія и безначалія. Въ Бретани герцогъ де Меркеръ продолжалъ противиться маршалу д’Омону и другимъ королевскимъ полководцамъ. Въ Перигорѣ, Лпмузенѣ и Пуату пришлось оружіемъ подавлять возстаніе; но предводитель королевскаго войска, Ла-Рош-фуко, былъ разбитъ. Въ Дофинэ Испанія и Савойя все еще продолжали вести войну противъ королевской арміи, предводительствуемой Ледигьеромъ и де Креки. Въ Провансѣ тоже шла борьба между королевскими войсками и недовольными, которыхъ поддерживали Пьемонтъ и Испанія. Наконецъ, въ Пикардіи война съ испанцами приняла вначалѣ несчастный оборотъ: королевская касса была истощена, реформатское дворянство, сражавшееся за Генриха во главѣ своихъ вассаловъ, оставило армію, и непріятель завоевалъ даже такіе значительные города, какъ Кале и Аміенъ. Сильнѣйшими изъ этихъ аристократовъ были Л а-Тремуйль, Тюрень, тогда уже герцогъ де Бульонъ (стр. 125), Роганъ и Суб изъ. Они оправдывали свое поведеніе тѣмъ, что король, предоставивъ всевозможныя льготы католикамъ, не выполнилъ относительно протестантовъ даже обѣщанія издать въ ихъ пользу новый эдиктъ. Католики съ своей стороны утверждали, что реформаты, все еще составлявшіе что-то въ родѣ государства въ государствѣ и владѣвшіе укрѣпленными городами, хотятъ только доказать королю, что безъ нихъ онъ не можетъ обойтись.
Въ 1596 Генрихъ за невозможностью созвать государственные чины созвалъ въ Руанъ именитѣйшихъ людей (нотаблей) трехъ сословій, съ цѣлью получить отъ нихъ денегъ. Но нотабли не имѣли права утверждать значительныхъ налоговъ, такъ что король и не настаивалъ на этомъ. Въ рѣчи своей къ нимъ онъ съ благородствомъ объявилъ себя противникомъ всякихъ противозаконныхъ мѣръ. Рѣчь эта была скорѣе манифестомъ къ народу, чѣмъ рѣчью къ сословіямъ. Ею Генрихъ расположилъ къ себѣ народъ, хотя новыя подати не поправили королевскихъ финансовъ, а постановленіе нотаблей не могло имѣть законной силы, Старый другъ короля, маркизъ де Рони, впослѣдствіи герцогъ де Сюльи, управлявшій при немъ не только финансами, но и .всѣми дѣлами государства, помогъ Генриху выйти изъ затруднительнаго положенія. Государственная экономія, на сколько она не касалась фабричной и мануфактурной дѣятельности, была предметомъ спеціальнаго изученія Рони, и кораль безусловно довѣрялъ маркизу, вполнѣ достойному этого довѣрія. Впрочемъ, вѣтренный Генрихъ не ввѣрилъ бы управленія финансами строгому, стоическому и бережливому Рони, если бы его не уговорила красавица Габріель д’Этрэ, въ которую онъ былъ страстно влюбленъ. Она же убѣдила Генриха помириться съ де Майеномъ на довольно сносныхъ условіяхъ. Рони, еще не стоявшій тогда во главѣ управленія 15*
и бывшій только членомъ совѣта финансовъ, досталъ королю значительную сумму. Для этого онъ объѣхалъ сборщиковъ податей, пересмотрѣлъ ихъ книги и заставилъ уплатить всѣ недоимки, накопившіяся въ теченіе долгаго междоусобія.
Беззаботный король истратилъ эти суммы на потѣхи своихъ придворныхъ и прекрасной Габріели, нимало не заботясь о войнѣ на сѣверѣ, которую энергически велъ тогда зять Филиппа II и его намѣстникъ въ Бельгіи, эрцгерцогъ Альбрехтъ. Но зимой того же года (1597) Генрихъ былъ внезапно пробужденъ изъ своего сладкаго усыпленія вѣстью, что испанскій полководецъ Эрнандо Теллесъ де Портокарреро, прозванный за свой необыкновенно малый ростъ Эрнандильо, взялъ приступомъ и хитростью городъ и крѣпость Аміенъ. Узнавъ объ этомъ, Генрихъ предпринялъ противъ испанцевъ походъ и рѣшился, во что бы то нп стало, снова овладѣть Аміеномъ. Въ этомъ походѣ ему помогали лигисты, съ которыми онъ примирился цѣною незначительныхъ, но для нихъ весьма выгодныхъ уступокъ. Даже герцогъ де Майенъ отправился съ нимъ на войну; кромѣ того Рони убѣдилъ многихъ реформатскихъ аристократовъ съ своей стороны примкнуть къ Генриху. Испанцы храбро защищали Аміенъ и, конечно, удержались бы въ городѣ, если бы Филиппъ II дѣйствовалъ такъ же энергично, какъ эрцгерцогъ Альбрехтъ. Но испанскій король, утомленный войною, снова сдѣлалъ одну изъ тѣхъ ошибокъ, которыя вредили большинству его предпріятій, т. е. не поддержалъ свои войска въ рѣшительную минуту. Вслѣдствіе этого Аміенъ опять перешелъ въ руки французовъ.
Еще до взятія города испанская знать, находившаяся въ арміи Альбрехта, и прежніе лигисты во французской арміи, издавна знакомые между собой, начали общими силами хлопотать о заключеніи мира. Миръ между Испаніей и Франціей былъ весьма выгоденъ французской католической церкви, и потому о заключеніи его хлопоталъ и папскій легатъ. Но попытка эта осталась пока безъ послѣдствій. Въ Провансѣ, который Генрихъ . отдалъ въ намѣстничество герцогу де Гизу (стр. 137), господствовалъ уже полный миръ. Въ Дофйнэ герцогъ савойскій также не могъ продолжать войны безъ помощи Испаніи. При такомъ положеніи дѣлъ весь вопросъ заключался только въ томъ, чтобы принудить къ миру Испанію. Поэтому Генрихъ, назначившій между тѣмъ маркиза де Рони главноуправляющимъ финансами (зиіпіепбапі), тотчасъ по взятіи Аміёна двинулся къ Дурлану, не смотря на глубокую осень. Дурныя дороги и непогода нанесли французамъ уронъ и заставили короля отказаться отъ этого предпріятія, которое кончилось для него безславно ♦). Возвратясь въ Парижъ, онъ началъ готовить къ веснѣ два похода: одинъ противъ Арраса, другой въ Бретань противъ герцога де Меркёра. Но постоянная война уже всѣхъ утомила, и любовница Генриха употребила все свое вліяніе, чтобы отклонить его отъ похода въ Бретань. Къ большому неудовольствію Рони, она завлекла короля въ Анжерѣ въ кружокъ женщинъ. Генрихъ согласился отказаться отъ осады Нанта и даже заключилъ съ герцогомъ де Меркёромъ договоръ на такихъ же выгодныхъ для него условіяхъ, на какихъ примирился съ Гизомъ. Разумѣется, и въ этомъ видно было вліяніе красавицы Габріель. Генрихъ помолвилъ съ дочерью герцога де Меркёра старшаго сына своего отъ Габріели, и къ большой досадѣ парламента и всего королевскаго дома далъ ему герцогство Вандомское. Кромѣ того герцогу де Мер-кёру и его партіи была дарована полная амнистія, вслѣдствіе чего ему и всѣмъ его приверженцамъ были возвращены ихъ должности, помѣстья и привилегіи. За отказъ отъ намѣстничества въ Бретани герцогъ получилъ значительное денежное вознагражденіе, а за военныя издержки ежегодную пенсію п конвой изъ ста латниковъ.
Между тѣмъ уполномоченные Генриха, Бельльевръ и Сильери,. окончили на довольно выгодныхъ для Франціи условіяхъ переговоры съ Испаніей. Чувствуя приближеніе смерти, Филиппъ II не хотѣлъ оставлять своему сыну двухъ'войнъ, одну съ Нидерландами, другую съ Франціей. Напрасно англичане посылали къ Генриху лордовъ Сесиля и Голланда, а нидерландцы адмирала Юстина Насса-
*) Ье беззеіп бе Иоигіапз йзѣ гесеѵоіг бе Іа регіе еі бе Іа Ьопѣе (Покушеніе на Дурланъ навлекло потери и позоръ).
уокаго, уговаривать его не подписывать мира. Испанцы уступали болѣе, чѣмъ можно было ожидать: они соглашались возвратить всѣ свои завоеванія, даже Калэ, и сохранить за собой только Каибрэ. Миръ, заключенный въ В е р в е н ѣ, былъ подписанъ въ маѣ 1598. Но обнародовали его только въ іюнѣ, потому что Генрихъ выжидалъ отъѣзда англійскихъ и голландскихъ посланниковъ. Онъ непремѣнно хотѣлъ поддержать союзъ съ Англіей и Голландіей и обѣщалъ голландцамъ вмѣсто вспомогательнаго войска денежныя субсидіи.
Удовлетворивъ во всѣхъ отношеніяхъ католиковъ, особенно аристократію лигистовъ, Генрихъ еще до заключенія вервеискаго мира исполнилъ и обѣщанія, данныя реформатамъ. Четверо почтенныхъ и разсудительныхъ людей, Шо.м-б е р г ъ, Д е-Т у, Жаненъ и Колиньонъ уже два года работали надъ гра-матою, которая должна была предоставить реформатамъ новыя права и если несовершенно уравнять ихъ съ католиками, то по крайней мѣрѣ обезпечить имъ полнѣйшую терпимость и представить ручательство въ ней. Къ крайнему неудовольствію парламента, паиы и іезуитовъ, грамата эта была обнародована въ’апрѣлѣ 1598 въ Нантѣ и потому названа Нантскимъ эдиктомъ. Эдиктъ этотъ состоялъ изъ 92 статей, впослѣдствіи утвержденныхъ парламентомъ, и изъ 56, названныхъ отдѣльными и никогда не получившихъ парламентскаго утвержденія. Въ силу нантскаго эдикта реформатамъ дозволялось свободно отправлять богослуженіе въ нѣкоторыхъ указанныхъ мѣстахъ; но и католики могли отправлять тамъ свое богослуженіе. Реформаты обязывались не работать въ католическіе праздники, выплачивать десятину и выполнять внѣшнія обязанности прихожанъ епархіи во всемъ, что не касалось религіи. Взамѣнъ этого они пріобрѣтали всѣ гражданскія права; знатнымъ реформатамъ открывался доступъ ко всѣмъ мѣстамъ и должностямъ; ихъ велѣно было принимать въ больницы на тѣхъ же основаніяхъ,, какъ н католиковъ. Во всѣхъ парламентахъ учреждались особыя, такъ называемыя смѣшанныя палаты (сЬашЬгез-ті-рагНез), т. е. составленныя изъ равнаго числа кальвинистскихъ и католическихъ членовъ, для рѣшенія процессовъ, возникавшихъ между людьми разныхъ исповѣданій. Генрихъ обѣщалъ также признать реформатское духовенство и положить ему жалованье. Реформатскія церковныя общины получили право избирать депутатовъ, которымъ предоставлялось устраивать въ опредѣленное время и въ извѣстныхъ мѣстахъ общія совѣщанія по своимъ дѣламъ, впрочемъ не иначе, какъ съ позволенія короля и подъ надзоромъ его коммиссаровъ. Старшинамъ реформатскихъ общинъ было дозволено собирать ежегодно со своихъ единовѣрцевъ извѣстную сумму для своихъ религіозныхъ надобностей. Другими граматами (Ьгеѵеіз), не внесенными ни въ эдиктъ, ни въ отдѣльныя статьи, Генрихъ далъ реформатамъ такія права, которыя могли сдѣлаться пагубны и имъ самимъ, и государственному единству. Они были закономъ признаны политическою партіею, что дало возможность аристократамъ, владѣвшимъ еще укрѣпленными замками и содержавшимъ собственныя войска, сдѣлаться, особенно при деньгахъ, опасными вождями партіи. Укрѣпленные города, уже давно отданные реформатамъ для защиты, оставлялись имъ ёще на восемь лѣтъ съ правомъ назначать въ нихъ своихъ коммендантовъ, а на содержаніе гарнизоновъ ихъ Генрихъ обѣщалъ давать ежегодно 8 т. червонцевъ. Наконецъ, реформатскія общины, основанныя на совершенно республиканскихъ началахъ, получили право налагать на своихъ единовѣрцевъ подати, нужныя для ихъ цѣлей.
До 1599 года парламенты не соглашались утвердить нантскаго эдикта, который подвергся многимъ существеннымъ измѣненіямъ прежде, чѣмъ былъ обращенъ въ государственный законъ. Наивные мемуары Рони, министра реформата при королѣ, уже католикѣ, доказываютъ, что и въ 1599 Генриху стоило очень большаго труда провести свой эдиктъ терпимости *).
Генрихъ не отличался ни бережливостью, нп солидностью, ни цѣломудріемъ, ни заботливостью о государственныхъ финансахъ и достояніи, которое тра-
*) Ье Коу аррогіа ѣапі; сіе Ъеііез рагоіев, ѣапі <1с Ьопз ейеіа сіе рппіепсе еі сіе Гег-теіё й’евргіі, ци’і! зигтопѣа іоиѣеь Іев ЦіШсиІіёв. (Король явилъ столько краснорѣчія, столько благоразумія и твердости, что преодолѣлъ всѣ препятствія).
силосъ на его любовницъ. Тѣмъ болѣе достойно удивленія, что онъ назначилъ своего стараго друга Рони попечителемъ не только государства, но и самого себя. Рони жилъ очень скромно, ничего не искалъ для себя и управлялъ государствомъ разумно и экономно къ крайней досадѣ придворныхъ. Видя, что старыя раны государства заживаютъ и что Франція снова начинаетъ процвѣтать, король отдался совершенно въ руки своего министра и для пользы управленія соединилъ въ его лицѣ всѣ министерства *). Мемуары Сюльи подробно знакомятъ насъ съ тѣми превосходными государственными мѣрами, которыя принимались имъ въ царствованіе Генриха; это видно уже по заглавію мемуаровъ: Мё-шоігез еі. Есопотіез гоуаіез Ли бис Де 8и11у. (Записки и королевское хозяйство герцога де Сюльи). Все это впрочемъ относится только до внутренней исторіи Франціи, и потому мы здѣсь не станемъ вдаваться въ подробности. Послѣдующія событія докажутъ заботливость Рони и уваженіе Генриха къ мудрому правленію своего министра.
Генрихъ жилъ тогда съ Габріель, какъ съ законной женой, прижилъ съ нею много дѣтей и обѣщалъ жениться на ней, но никакъ не могъ добиться развода съ первой женой своей, Маргаритой де Валуа, хотя ея развратное поведеніе было всѣмъ извѣстно. Маргарита бѣжала наконецъ куда-то въ Овернь. Министръ Генриха, жившій въ ладахъ съ Габріель, переписывался съ Маргаритою и во многомъ помогалъ ей, надѣясь склонить ее на разводъ. Генрихъ поручилъ ему вести переговоры о разводѣ. Въ 1597 король сдѣлалъ Габріель герцогиней де Вофоръ, а старшаго сына отъ нея, еще ребенка, герцогомъ де Вандомомъ. Не смотря на это, по убѣжденію де Рони, онъ соглашался вступить въ новый, болѣе равный бракъ, если бы министру удалось вынудить у королевы согласіе на разводъ. Отеческое попеченіе Рони надъ Генрихомъ было большимъ счастьемъ для Франціи, гдѣ по смерти короля неизбѣжно возникли бы новыя безпокойства, если бы онъ сочетался неравнымъ бракомъ. Весь дворъ убѣждалъ короля жениться на любовницѣ. Когда въ 1597 Габріель родила втораго сына, которому Генрихъ далъ титулъ кавалера де Вандома, его крестили, какъ принца крови, и по этому поводу были назначены денежныя награды придворнымъ лакеямъ, музыкантамъ, герольдамъ ит. п., какъ обыкновенно дѣлалось при крещеніи принцевъ. Рони, какъ министръ финансовъ,, отказался выдать эту сумму. Но придворные не успокоились и требовали денегъ, говоря, что награды при крещеніи дѣтей Франціи (сыновей короля) узаконены давно, и потому министру финансовъ нечего разсуждать объ этомъ. Рони стоялъ на своемъ и съ досадой сказалъ: «Ступайте прочь! Какія тутъ дѣти Франціи!» * **). Придворная челядь, ненавидѣвшая простаго честнаго старика, строго слѣдовавшаго принципамъ Кальвина, тотчасъ передала это Габріели, и королевская любовница громко погрозила Рони местью. Онъ отправился къ королю, разсказалъ ему о случившемся и добился, что Генрихъ велѣлъ ему пойти къ Габріели и дружески разъяснить ей все дѣло. Но Габріелъ, воображавшая себя уже королевой, была слишкомъ раздражена, чтобы слушать возраженія, и приняла министра грубо. Старикъ не остался у ней въ долгу ***) и немедленно возвратился къ королю съ отчетомъ о свиданіи. Генрихъ повелъ его
Мётоігев <1е 8и11у, Т. III, р. 323: Ье гоу гёДиівіі еп Іа ветхіе регвоппе Ди шаг-' диів сіе Возпу Іев сЬаг^ев сіи вигіпіепДапі Дев Япаисев еі Де Гагііііегіе, Дев Ъавіітепів раг Іа гёзі^паііоп Де М-г Де 8апсу еі Дев іогіійсаііопв раг Іа тогі Де М-г Д’ІпсагѵіІІе, еі М-г Де Возпу евзауаіі Де Іев аДтшівігег іоив диаіге. (Король сосредоточилъ въ лицѣ маркиза ле Рони должности генералъ-интенданта Финансовъ, генералъ-фельдцейхмейстера, управляющаго публичными зданіями, вслѣдствіе отставки г. де Санси, и укрѣпленіями по смерти г. д’Энкарвиля, и г. де Рони старался управиться со всѣми этими четырьмя должностями).
**) АПез, аііег! И п’у а роіпі Д’епГапв Де Ргапсе.
*«») Габріель сказала министру: .Те виів Ъіеп аѵегііе Де іоиі еі п'ау дие Гаіге Д'еп в$а-ѵоіг {Даѵапіа^е; саг )е не виів рав іаііе сотше Іе гоу, п диі ѵоив регвиаДев дие Іе поіг еяі Ыапс. На это Рони отвѣтилъ: Но, Ьо, МаДате, риіздие ѵоиз Іе ргепег Де сеііе Гасоп, ]е ѵоив Ъаізе Іев таіпв еі пе Іаіввегаі Де іаіге топ Деѵоіг роиг ѵоіге соіёге. (Я ужъ и такъ все знаю и больше знать не хочу; я не то, что король, котораго вы можете убѣдить, что черное—бѣло.—О, о, сударыня, если вы такъ, то цѣлую ваши ручки и объявляю, что не забуду мою обязанность ради вашего гнѣва).
назадъ къ Габріель, говорилъ съ ней серьезно и, не обращая вниманія на ея слезы и отчаяніе, поддерживалъ министра. Не смотря на это, Генриха трудно было бы уговорить на новый бракъ, если бы Габріель не умерла скоропостижно въ апрѣлѣ 1599. Въ городѣ говорили, что она отравлена. Очень можетъ быть, что слухъ этотъ былъ не лишенъ основанія, потому что въ то время отравленіе было въ модѣ.
Узнавъ о смерти Габріели, Маргарита де Валуа изъявила согласіе написать папѣ й парламенту просьбу о разводѣ съ Генрихомъ. Кромѣ долговъ, ее мучила и <скука въ замкѣ Уссонъ въ Оверни, гдѣ она скрывалась. 1598 годъ прошелъ, а дѣло о разводѣ не подвигалось Въ слѣдующемъ году, и то только по смерти Габріели, Маргарита отвѣтила на дружеское письмо Рони. Въ своемъ отвѣтѣ она писала, что до сихъ шоръ не могла рѣшиться дать согласіе на разводъ изъ опасенія, чтобы мѣсто ея не заняла Габріель и чтобы такимъ образомъ ей не пришлось признать эту женщину,—сеііе Ьа§аззе йе СаЬгіеІе, какъ она выражалась, своею королевою. Послѣ того Рони скоро привелъ дѣло къ желанному концу. Папа призналъ бракъ недѣйствительнымъ. Маргаритѣ было позволено возвратиться въ Парижъ и носить титулъ французской королевы; ея долги были уплачены; сверхъ того ей была назначена значительная пенсія и предоставлено пользоваться доходами съ герцогства Валуа и нѣкоторыхъ другихъ владѣній.
Тотчасъ по смерти Габріели, когда уже начались переговоры о новомъ бракѣ короля съ одной принцессой, Генрихъ купилъ дорогою цѣною новую любовницу' й даже далъ ей письменное обѣщаніе жениться на ней. Новая любовница его, Анріета д’Антрагъ, была дѣвушка хорошей фамиліи. Генрихъ далъ ей титулъ маркизы де Вернейль. Когда онъ показалъ Рони данное имъ обѣщаніе жениться, министръ разорвалъ его. Онъ продолжалъ вести переговоры о новомъ бракѣ, не давая даже королю точнаго отчета о ходѣ дѣла. Онъ просилъ для Генриха руку племянницы великаго герцога Тосканскаго, Маріи Медичи, дочери покойнаго герцога Тосканскаго Франческо и Іоанны Австрійской. Генрихъ поручилъ вести переговоры четыремъ уполномоченнымъ: коннетаблю, канцлеру, де Вилльруа и маркизу де Рони. Уполномоченные спѣшили покончить дѣло, потому что Генрихъ вмѣсто разорваннаго министромъ брачнаго обѣщанія далъ маркизѣ де Вернейль новое, въ которомъ обязывался жениться на ней, когда она родитъ ему сына. Разсказывая все это въ своихъ мемуарахъ. Сюльи рисуетъ Генриха такимъ же, какъ и въ сценѣ между Рони и Габріель, т. е. побѣдителемъ своихъ страстей и отцомъ народа, даже болѣе великимъ дома, чѣмъ на полѣ сраженія. Генрихъ со вздохомъ принялъ отъ министра извѣстіе о заключеніи брачнаго договора, понимая, что Рони хлопочетъ объ общемъ благѣ *). Въ слѣдующемъ (1600) году тосканско-мальтійскій флотъ привезъ невѣсту въ Марсель. Генрихъ встрѣтилъ ее въ Ліонѣ, гдѣ въ декабрѣ 1600 былъ заключенъ бракъ. 27 сентября 1601 года молодая королева родила сына ЛудовикаХПІ, наслѣдовавшаго престолъ послѣ отца.
Послѣдующая исторія Генриха IV такъ тѣсно связана съ событіями въ Нидерландахъ, Германіи и Испаніи., что намъ кажется болѣе умѣстнымъ соединить ее съ исторіею этихъ государствъ. •
*) Маркизъ де Рони пришелъ къ королю по другимъ дѣламъ; но когда король, спросилъ его,, зачѣмъ онъ пришелъ, министръ отвѣчалъ: Иоиз ѵепопз де ѵоиз тагіег, 8іг. 8иг фіоу іі Гоѣ дету диаіѣ д’Ьеиге гезѵапі еѣ ^гаѣѣапѣ Іа іёіе еі сигапѣ Іез оп^іез, запз гіеп гёропдге, риів іоиі яоисіаіп іі ді4 еп Ггаррапі д’ипе таіп зиг Гаиіге: Не Ьіеп! (іе раг діеи, зоіѣ! II п’у а рав де. гетёде, риівдие роиг Іе Ъіеп де топ гоуаите еѣ де тез реиріез ѵоиз дізѣез, ди’іі Гаиѣ ёзіге паагіё, іі іаиі сіопс ГёзЬге. (Мы васъ женимъ, В. В. На это король больше четверти часа молчалъ, чесалъ затылокъ и чистилъ ногти; потомъ вдругъ, хлопнувъ рука объ руку, сказалъ: Ну, хорошо, что дѣлать! Пусть будетъ такъ, если вы говорите, что для блага государства и народа мнѣ надо жениться.)
2. Нидерланды да взятія Остенде и отношенія Генриха IV* къ Савойѣ.
Чувствуя приближеніе смерти, Филиппъ II рѣшился наконецъ заключить миръ съ Генрихомъ IV. Ему болѣе всего хотѣлось приготовить покойное царствованіе своему сыну, Филиппу III, и, въ случаѣ смерти этого единственнаго потомка его рода, укрѣпить за Габсбургскимъ домомъ всѣ владѣнія Карла V. Намъ уже извѣстно, что онъ назначилъ намѣстникомъ Нидерландовъ сначала эрцгерцога Эрнста, а потомъ его брата, архіепископа-кардинала Альбрехта, жившаго въ Испаніи. Передъ отправленіемъ Альбрехта въ Нидерланды,, папа разрѣшилъ его отъ духовныхъ обѣтовъ. На смертномъ одрѣ Филиппъ сдѣлалъ распоряженіе, которымъ надѣялся, снова овладѣть отпавшими нидерландскими провинціями и примириться съ французами и англичанами, завидовавшими испанскому могуществу. За два дня до смерти онъ призвалъ къ себѣ сына н дочь, помолвленную за эрцгерцога Альбрехта. Сыну онъ велѣлъ жениться на сестрѣ герцога Штпрійскаго, впослѣдствіи императора Фердинанда II; а Кларѣ-Евгеніи обѣщалъ уступить Нидерланды, если она выйдетъ замужъ за эрцгерцога Альбрехта. Уступая Нидерланды, онъ выговорилъ дочери равныя права съ. мужемъ, и по смыслу акта было ясно, что онъ вовсе не думалъ навсегда отдѣлять Нидерланды отъ Испаніи. Умирая Филиппъ оставался вѣренъ своему политическому коварству, особенно когда узналъ, что бракъ его дочери будетъ безплоденъ. Бракъ этотъ составлялъ исключеніе изъ политическихъ и дипломатическихъ браковъ: благородная, великодушная, милая, мужественная и энергическая Клара нѣжно любила мужа,, хотя Альбрехтъ, какъ и братъ его, былъ лишенъ всего симпатичнаго. Эрцгерцогъ былъ плохой полководецъ, но отличался личной храбростью.
Въ сентябрѣ 1598 Филиппъ II умеръ отъ ужасной болѣзни, которая, кажется, свела въ гробъ и римскаго диктатора Суллу. По смерти его Альбрехтъ вступилъ отъ своего имени и отъ имени своей жены во владѣніе южными Нидерландами, предложивъ и семи отпавшимъ провинціямъ сѣвера подчиниться ему на такихъ же. условіяхъ* на какихъ онѣ подчинялись Карлу V. Но республиканцы сѣвера чувствовали себя довольно сильными, чтобы противостоять испанскому могуществу,, съ которымъ они имѣли столкновенія и въ правленіе Альбрехта и Клары. Они не согласились ни на какія предложенія п въ 1600 принудили наконецъ Гренингенъ и Фрисландію признать генеральные штаты и внести наложенныя на нихъ подати.
Семь провинцій достигли въ то время высшей точки благосостоянія. Онѣ разбогатѣли .иромышленостью, торговлею, чрезвычайною простотою и умѣренностью въ жизни и невѣроятнымъ прилежаніемъ. Предводители ихъ войскъ, М 0-рицъ Оранскій и его братъ, Фридрихъ Генрихъ, считались первыми полководцами своего времени. Во главѣ ихъ флота,, равнявшагося англійскому или даже превосходивпіаго его, стояли опытнѣйшіе моряки, и на корабляхъ цхъ служили самые искусные матросы. Ихъ морскія силы простирались, говорятъ, до 1,200 кораблей съ 60,000 чел. экипажа^ впрочемъ, мы не ручаемся за достовѣрность этихъ цифръ. Пользуясь богатою добычею -отъ испанцевъ и отъ португальцевъ, подчиненныхъ тогда испанцамъ, голландцы почти совершенно убили торговлю этихъ двухъ націй п стали отыскивать сѣверовосточный путь въ Индію такъ же ревностно, какъ въ наше время англичане сѣверозападный. Голландцамъ хотѣлось пробраться въ Японію мимо Шпицбергена, Новой Земли и Берингова пролива; англичане искали и, можетъ быть, доселѣ ищутъ пути, который провелъ бы ихъ сѣверомъ отъ Америки тоже къ Берингову проливу. Отыскивая открытое море у полюса, что теперь считается дѣломъ невозможнымъ, англичане новѣйшаго времени безконечно расширили предѣлы географическихъ, познаній, усовершенствовали науку мореплаванія и въ то же время доказали*, что можетъ сдѣлать желѣзная энергія и терпѣніе; то же самое доказали тогда нидерландцы. Обѣ націи преодолѣли препятствія климата, нужды и незнакомства съ водами п землями Ледовитаго океана. Разсказы Гемскерка и другихъ голлацд-
цевъ, плававшихъ тогда въ сѣверовосточной сторонѣ Ледовитаго океана, до сихъ поръ читаются еъ такимъ же удовольствіемъ и пользою, какъ описанія путешествій англичанъ, ходившихъ въ наше время по сѣверозападнымъ водамъ Ледовитаго океана. Въ 1595 голландская торговая компанія выслала въ море Корнелія Гутманна съ четырьмя кораблями. Въ это плаваніе голландцы овладѣли Молуккскими островами, главнымъ владѣніемъ португальцевъ въ Остъ-пндіи и главнымъ источникомъ ихъ богатства, такъ какъ торговля пряностями, бывшими тогда болѣе въ употребленіи, чѣмъ теперь, составляла ихъ монополію. Въ то же время голландцы захватили и хлѣбную торговлю между сѣверными хлѣбородными странами и южными виноградными. Другая торговая компанія послала въ Италію въ теченіе одного года двѣсти кораблей, нагруженныхъ хлѣбомъ. Въ 1600 фанъ Некъ устроилъ на островахъ Тернате, Банда и Амбуанѣ заведенія для добыванія пряностей и такимъ образомъ совершенно подорвалъ торговлю этимъ предметомъ другихъ націй. Голландцы овладѣли и торговлею съ японцами, ожесточенными на португальцевъ за ихъ миссіи и фанатизмъ, тогда какъ голландцы заботились гораздо болѣе о торговыхъ сношеніяхъ, чѣмъ объ обращеніи въ христіанство, и изъ-за выгодъ охотно переносили всякія униженія. Въ Китаѣ голландцы также взяли верхъ надъ португальцами: они лишили ихъ прежнихъ выгодъ, основавъ Остъ-индскую торговую компанію съ капиталомъ почти въ семь милліоновъ (6,600,000) гульденовъ.
Вервенскій миръ лишилъ новую республику прямой поддержки Генриха IV. Но когда испанцы отправили въ католическіе Нидерланды новыя войска, Морицъ и братъ его получили на помощь англійскіе и шотландскіе отряды, а Генрихъ тайно сдѣлалъ для нихъ все, что. могъ. Подъ предлогомъ вознагражденія за убытки, понесенные союзницей его, республикой, онъ посылалъ имъ ежегодно субсидію въ 2,900,000 гульденовъ и тайно приказалъ распущеннымъ имъ солдатамъ изъ реформатовъ вступить въ голландскую службу.
Возвращаясь послѣ брава съ Кларой-Евгеніей изъ Испаніи въ Нидерланды, эрцгерцогъ Альбрехтъ былъ встрѣчаемъ кликами восторга во всей Бельгіи, гдѣ онъ оставилъ свою кардинальскую шапку въ даръ церкви Гальской Божьей матери. Но семь провинцій рѣшительно отказались признать права новобрачныхъ, особенно любимой всѣми и возбуждавшей общее удивленіе дочери ихъ прежняго государя. Прибывъ въ Нидерланды, Альбрехтъ и Клара-Евгенія нашли испанскія войска недовольными задержаніемъ жалованья. По своему обыкновенію они отказались служить, пока ихъ не удовлетворятъ. Въ семи провинціяхъ также господствовало недовольство. Между сторонниками Нассаускаго дома и штатами или вліятельнѣйшими лицами республиканской партіи явилось несогласіе,, вслѣдствіе возникшаго и впослѣдствіи оправдавшагося подозрѣнія, будто принцъ Морицъ замышляетъ учредить монархію. Генеральные штаты назначили депутацію, которой было, поручено наблюдать за каждымъ шагомъ Морица.
Депутація эта находилась при принцѣ, -когда онъ формировалъ армію въ Зеландіи, желая воспользоваться мятежомъ испанскихъ войскъ, чтобы завоевать Дюнцирхенъ и нѣкоторыя другія укрѣпленныя мѣста во Фландріи, гдѣ голландцы владѣли важною крѣпостью Остенде. Соединивъ свое войско съ ацгло-шотлапд-скимъ и французскимъ, присланнымъ. Генрихомъ IV, Морицъ могъ тѣмъ безпрепятственнѣе высадиться во Фландрію въ іюнѣ 1600, что Испанія не присылала эрцгерщвду денегъ. Прибытіемъ своимъ къ арміи инфантина произвела чудеса. При извѣстіи о высадкѣ Морица, расположившагося при Ньюпортѣ, испанцы сог средоточились на берегу н стали въ боевой порядокъ, а инфантина, разъѣзжая по рядамъ» одушевляла соотечественниковъ своихъ мужествомъ, привѣтливостью, и любезностью. Указывая на свои дорогія серги, она говорила, обращаясь къ ветеранамъ, что скорѣе распродастъ всѣ эти драгоцѣнности, чѣмъ оставитъ безъ жалованья храбрецовъ, такъ долго и стойко переносившихъ лишенія. Это цроиз,-ведо въ четыре дня полную перемѣну. Голландская армія была оттиснута къ самому берегу; противъ лея стояло 12,000 испанцевъ водъ начальствомъ самого эрцгерцога, и со всѣхъ сторонъ двигались испанскіе отряды, чтобы отрѣзать ц«г пріятелю сообщенія. Въ началѣ іюля была прервана и послѣдняя связь Оранскаго съ остальными войсками; а корцу съ штатгальтера Гельдерна, графа Нас-саускаго Эрнста, двоюроднаго брата Морица, шедшій на соединеніе съ. Мори
цомъ, былъ па голову раібитъ и разсѣянъ. Морицу ничего не оставалось, какъ сдаться на капитуляцію; онъ рѣшился однако на отчаянную битву, не думая о послѣдствіяхъ. Но и дать сраженія онъ не могъ бы, не аттакуй его самъ эрц-герцогъ 2 іюня 1600. Какъ мало надѣялся Морицъ на побѣду, видно между прочимъ изъ того, что онъ убѣждалъ своего брата Фридриха Генриха- спасаться моремъ; но принцъ геройски отказался бѣжать. Къ счастью Морица, Альбрехтъ слишкомъ увлекся своею храбростью, и военные таланты принца Оранскаго взяли верхъ надъ отвагою эрцгерцога, который сражался въ рядахъ простыхъ воиновъ и получилъ множество ранъ. Принцъ Оранскій одержалъ при Ньюпортѣ блистательную побѣду, которая принесла ему больше славы, чѣмъ выгоды; онъ овладѣлъ артиллеріей и обозомъ непріятеля. Эта побѣда только усилила разногласіе между Морицомъ и генеральными штатами. Голландцамъ было не по душѣ увеличеніе военной славы Морица тѣмъ болѣе, что они стремились достигнуть могущества на морѣ, а не на сушѣ. Депутація, назначенная штатами, чтобы слѣдить за дѣйствіями Морица, и вліятельнѣйшимъ членомъ которой былъ 0 л ь-денбарневельдъ, не находилась при его арміи и искала спасенія за стѣнами Остенде, что очень не понравилось принцу Оранскому.
Впрочемъ, побѣда при Ньюпортѣ не принесла нидерландцамъ никакой пользы: вскорѣ послѣ нея Морицъ былъ принужденъ снять осаду Ньюпорта, а испанцы между тѣмъ ежемѣсячно посылали 100,000 гульденовъ эрцгерцогу и его женѣ и поддерживали ихъ свѣжими войсками. Въ 1601 Альбрехтъ началъ осаду Остенде, одну пзъ самыхъ продолжительныхъ и важныхъ осадъ, о которыхъ говоритъ исторія. Во время ея испанскія войска своими мятежами часто въ самыя рѣшительныя минуты мѣшали Альбрехту окончить предпріятіе, а въ 1602 Морицъ нѣсколько разъ являлся поддерживать возстаніе неполучавшихъ платы наемниковъ. Осада длилась съ сентября 1601 до сентября 1604, и Клара-Евгенія выказала при ней такую храбрость, твердость и умъ, что ей главнымъ образомъ .приписали успѣхъ предпріятія, хотя собственно покорителемъ Остенде былъ итальянецъ, герцогъ Амвросій Спинола. Спинола и Морицъ Нассаускій, величайшіе полководцы своего времени, соперничали другъ съ другомъ при осадѣ и защитѣ города изобрѣтеніями въ военномъ искусствѣ. Морйцъ еще прежде замѣнилъ въ кавалеріи средневѣковыя копья карабинами, что скоро было перенято всѣми. Спинола же мастерски дѣйствовалъ машинами. Онъ и братъ его, Фридрихъ съ безпримѣрнымъ самопожертвованіемъ служили дѣлу Испаніи, которое для нихъ было дѣломъ религіи. Съ флотомъ, снаряженнымъ на собственный счетъ, Фридрихъ Спинола появился у нидерландскихъ береговъ и нанесъ каперствомъ важный вредъ голландской торговлѣ. Амвросій заложилъ свои богатыя итальянскія помѣстья, чтобы нанять для испанскаго короля 8,000 человѣкъ войска. Съ этимъ корпусомъ и съ войскомъ, навербованнымъ Фуэнтесомъ, испанскимъ намѣстникомъ Милана, Амвросій явился лѣтомъ 1603 у Остенде, гарнизонъ котораго съ начала осады былъ подкрѣпленъ англичанами подъ начальствомъ де Вера. Новыя силы, приведенныя Спинолой противъ Остенде, были наняты еще въ 1600 испанскимъ намѣстникомъ Милана. Фуэнтесъ навербовалъ въ то время войскъ гораздо больше; но часть ихъ была послана на помощь эрцгерцогу Штирійскому противъ турокъ, а другая отправлена въ Ирландію на помощь возстанію католиковъ, возбужденному Тейрономъ (стр. 198). Одинъ отрядъ этого втораго корпуса совершилъ чудеса въ битвѣ при Окампо. Другимъ отрядомъ въ Ирландіи командовалъ д’Агильяръ, который, видя трусость ирландцевъ, покинулъ Тейрона и на англійскихъ корабляхъ переправился въ Испанію. Остальныя войска, набранныя Фуэнтесомъ въ Италіи, Амвросій Спинола повелъ въ Нидерланды, присоединивъ къ нимъ 8,000 человѣкъ, нанятыхъ на собственный счетъ. Амвросій хотѣлъ вторгнуться въ Нидерланды съ моря подъ прикрытіемъ флота своего брата; но планъ этотъ былъ разстроенъ смертью Фридриха, умершаго въ 1603 отъ раны. Его появленіе въ Нидерландахъ поразило и удивило всю Европу: до тридцати лѣтъ никогда не служивъ въ военной службѣ, онъ съ перваго же года былъ всѣми признанъ за одного изъ величайшихъ полководцевъ. Войска, нанятыя Фуэнтесомъ, оставались такъ долго въ Италіи собственно потому, что католики все еще надѣялись, что герцогу Савойскому удастся снова возбудить междоусобную войну во Франціи.
По вервснскому миру герцогъ Савойскій получилъ маркизатство Салуццо, хота Генрихъ IV долго настаивалъ, чтобы оно было уступлено ему. Рѣшеніе этого спорнаго вопроса было предоставлено папѣ, который, не желая ссориться ни съ одной изъ сторонъ, уклонился отъ посредничества. Когда же впослѣдствіи Генрихъ сталъ настойчиво требовать уступки маркпзатства, герцогъ старался отдѣлаться отъ него хитростью и просьбами. Наконецъ въ 1600 онъ самъ отправился въ Парижъ, чтобы выпросить у короля маркизатство, и пустилъ въ ходъ всѣ средства. Генрихъ не соглашался и предлагалъ герцогу въ вознагражденіе Бресскую область. Герцогъ былъ недоволенъ этимъ предложеніемъ, но, опасаясь, чтобы его не задержали въ Парижѣ, взялъ обмѣнный актъ. По выѣздѣ изъ Франціи онъ раскаялся въ своей слабости и отказался исполнить условія договора. Впрочемъ, его поѣздка не осталась безплодною. Въ Парижѣ онъ разными средствами привлекъ на свою сторону многихъ друзей Генриха, недовольныхъ строгостью, экономіей и любовью къ порядку королевскаго министра, п посредствомъ этихъ связей надѣялся ослабить энергію короля.
Подъ разными предлогами герцогъ постоянно откладывалъ дѣло о Салуццо п объ исполненіи условій обмѣннаго договора, заключеннаго въ Парижѣ. Это наконецъ вывело Генриха изъ терпѣнія. Онъ послалъ войско занять маркизатство и, встрѣтивъ сопротивленіе со стороны герцога, объявилъ ему войну 19 августа 1600. При этомъ онъ прямо высказалъ, что ведетъ войну только за маркизатство, а во всемъ остальномъ будетъ въ точности соблюдать условія вервен-скаго мира. Биронъ, дю Террейль и Креки завоевали нѣсколько городовъ и всю Бресскую область, которую герцогъ занялъ въ силу парижскаго договора, не уступивъ въ замѣнъ ея Салуццо. Самъ король двинулся на Шанбери. Все это ни мало не пугало герцога, который надѣялся на папу и на Испанію и разсчитывалъ на свои связи съ Бирономъ, съ герцогами д’Эпернономъ и де Бульономт. и съ графомъ д’Овернемъ. Этп связи были пріобрѣтены герцогомъ при постред-ствѣ бургундца Лаффина, человѣка хорошей фамиліи (Ьайіп <1е Іа таізоп бе Веаи-ѵаіз Іа Косіе), который ѣздилъ съ нпмъ въ Парижъ. Поступки Лаффина скоро возбудили въ королѣ подозрѣнія, и Генрихъ серьезно предостерегалъ отъ него легкомысленнаго Бирона. Биронъ, какъ прежде его отецъ, прославился на полѣ битвы,, но до того важничалъ своими заслугами, что сдѣлался невыносимъ королю. Герцогу Савойскому онъ тоже съ хвастовствомъ разсказывалъ о своихъ подвигахъ и о заслугахъ своего отца, и герцогъ съ восхищеніемъ передалъ королю впечатлѣніе, произведенное на него этими разсказами. Въ отвѣтъ на это разсерженный король довольно рѣзко высказалъ свое мнѣніе о Биронахъ, глубоко оскорбившее спѣсиваго маршала, которому Лаффинъ передалъ слова Генриха, вѣроятно, еще съ прибавленіями отъ себя *).
Герцогъ завелъ сношенія съ маршаломъ, нѣсколькими другими лицами, которыхъ привлекъ на свою сторону, съ Фуэнтесомъ, намѣстникомъ Милана, а черезъ него и съ испанскимъ королемъ. Въ продолженіе всей войны цѣль союза герцога съ этими французами оставалась тайной. Между тѣмъ маршалъ де Биронъ все болѣе и болѣе расходился съ королемъ. Одною изъ главныхъ причинъ пхъ размолвки было то, что король передалъ управленіе городами и мѣстами, занятыми въ Савойѣ, не ему, а маршалу де Ледигьеру, и не смотря на настоятельныя требованія Бирона, не ввѣрялъ ему начальства въ цитадели Бурга, завоеванной въ одно время съ крѣпостью Монмеліанъ. По случаю войны король отправился въ Женеву, гдѣ видѣлся съ старымъ другомъ своей матери, Теодоромъ Безою, который управлялъ республикою этого города послѣ Кальвипа въ духовномъ и политическомъ отношеніяхъ. Генрихъ IV чрезвычайно обласкалъ его. Въ Женевѣ отношенія короля къ Бирону стали еще хуже, и Генрихъ сердито отвѣчалъ маршалу на его хвастливое предложеніе овладѣть въ сорокъ дней этимъ городомъ.
*) Король сказалъ: (Зи’іі бѣаіі ѵгаі, сріе Іез Вігопз Гаѵаіепі Ьіеп зсгѵіз; піаіз ди’іі аѵаіѣ еи Ъеаисоир сіе реіпе а шодёгег Гіѵго§;пегіе сіи рёге еѣ <1е геѣепіг Іез Ъоиіабез би йіз. (Да, правда, Бироны хорошо служили, но мнѣ мною было хлопотъ удерживать отца отъ пьянства, а сына отъ капризовъ.)
Не получивъ отъ Фуэнтеса помощи, герцогѣ Савойскій обратился къ папѣ. Папа, по многимъ причинамъ желавшій жить въ ладу съ Генрихомъ, послалъ кардинала Альдобрандини съ порученіемъ примирить враждующихъ. Сдѣлать это было не легко: французы не хотѣли возвращать своихъ завоеваній, пока герцогъ не выполнитъ условій, и не вѣрили уже ни словамъ его, ни подписи. Поэтому перегов.оры о мирѣ тянулись до 17 января 1601, когда состоялся наконецъ договоръ, по которому король отказался за себя и за своихъ наслѣдниковъ отъ мар-кизатства Салуццо и обязывался возвратить всѣ завоеванія французовъ въ Савойѣ; въ замѣнъ того герцогъ уступалъ Франціи Бресскую область, Бюжанси, Валь Ромэ и всѣ владѣнія, принадлежавшія ему по берегамъ Роны, начиная отъ городскихъ воротъ Женевы, даже область Жексъ. Но и этихъ условій герцогъ не думалъ выполнять. Между тѣмъ Фуэнтесъ навербовалъ войско, Лерма, всесильный министръ слабаго короля Филиппа III, выслалъ испанскій флотъ, а заговоръ недовольныхъ французовъ ждалъ только сигнала, чтобы вспыхнуть. Въ довершеніе всего между Фракціею и Испаніею возникло несогласіе по поводу удовлетворенія, требуемаго Генрихомъ за оскорбленіе нѣсколькихъ французовъ. Папа уладилъ и эту ссору, опасаясь, чтобы Генрихъ, находившійся въ Калэ, не помогъ голландцамъ въ Остенде. Предпріятіе испанцевъ въ Ирландіи кончилось очень неудачно. Англійская королева Елисавета тайно уже обѣщала французскому королю въ случаѣ надобности помочь германскимъ протестантамъ противъ Габсбургскаго дома, который при Рудольфѣ II находился въ полной зависимости отъ испанскаго правительства. Изъ Калэ Генрихъ отправилъ уполномоченныхъ въ Лондонъ, чтобы условиться на счетъ того, какъ, не нарушая миръ, тайно поддержать нидерландцевъ. Странно только, что онъ послалъ въ Лондонъ съ великолѣпной свитой именно маршала де Бирона и графа д’Оверня, хотя оба они далеко не пользовались его довѣріемъ. Въ томъ же году французскій король былъ извѣщенъ. о сношеніяхъ Бирона и его друзей съ Савойей и о существованіи болѣе обширнаго заговора. Лаффинъ, пріѣзжавшій съ герцогомъ Савойскимъ и вкравшійся въ довѣренность Бирона, представилъ Генриху длинный списокъ заговорщиковъ и передалъ ему письма Бирона къ знатнымъ друзьямъ Лаффина и къ герцогу Савойскому. Король, хотя не довѣряя доносу такого человѣка, потребовалъ однако маршала въ Фонтенбло. Къ этому побуждали его давно зародившіяся въ немъ сомнѣнія относительно Бирона и волненія,, возникшія тогда въ средней и южной Франціи по поводу продолженія подати, наложенной въ 1595 только на время смутъ. Самъ Генрихъ вернулся въ Фонтенбло незадолго до того, послѣ поѣздки въ Пуату, гдѣ онъ былъ успокоенъ изъявленіями преданности, которую не разъ и прежде выказывало ему населеніе этой мѣстности. Не подозрѣвая, что его измѣнническая переписка уже въ рукахъ короля, Биронъ не явился на зовъ короля и тѣмъ еще болѣе усилилъ его подозрѣнія. На его бѣду, и королева была зла на него за его тѣсную дружбу съ графомъ д’Овериемъ, своднымъ братомъ любовницы короля, маркизы де Вернёйль. Биронъ отправился въ Фонтенбло только тогда, когда президентъ Жаненъ именемъ короля поручился ему за полную безопасность. 13 іюня 1602 онъ явился наконецъ къ королю. Генрихъ потребовалъ, чтобы онъ откровенно разсказалъ всѣ свои планы и переговоры съ Фуэнтесомъ, герцогомъ Савойскимъ, Испаніею и недовольными аристократами, обѣщая, что тогда ему, какъ старому другу, будетъ все прощено. На дружескія слова короля Биронъ отвѣчалъ оскорбительно * **)). Тогда его арестовали и привезли въ Парижъ. Не смотря на это, король все еще надѣялся побороть упрямство человѣка, которому онъ все-таки былъ многимъ обязанъ. Странно также, что Генрихъ не показалъ Бирону бумагъ, которыя были въ его рукахъ и прямо обличали маршала. Онъ нѣсколько разъ призывалъ его къ себѣ, ласково говорилъ съ нимъ и умолялъ откровенно сознаться во всѣхъ своихъ замыслахъ. Когда наконецъ всѣ убѣжденія остались тщетны, Генрихъ велѣлъ графу де Суас-сону предупредить Бирона, что онъ будетъ преданъ суду *).
•) <2и’і1 евѣоіѣ ішюсепі;, ди’іі п’езіюіі раз ѵепи роиг зе з’изѣіДег, таіз роиг арргепбге Іе» потз <іе зез саіотпіаѣеигз, роиг еп детапбег з'изѣісе, ои ди’іі зе Іа Гегаіѣ Іиі-тёте. (Я невиненъ и пришелъ не оправдываться, а узнать, кто оклеветалъ меня, чтобы потребовать противъ него правосудія пли самому расправиться съ нимъ).
**) Мопзіеиг, зсаспег, дие Іе еоштоих <іи гоу езі Іе шезза^е бе Іа тогі. (Знайте, сударь, что гнѣвъ короля—предвѣстникъ смерти).
Отдавая Бирона подъ судъ, Генрихъ передалъ находившіяся въ его рукахъ бумаги своимъ ближайшимъ совѣтникамъ, Бельльевру, Бпльруа, Рони п Сильери. Они нашли, что этихъ писемъ вполнѣ достаточно для обвиненія Бирона. Тогда король въ послѣдній разъ призвалъ къ себѣ маршала, надѣясь довести его до сознанія. Убѣдившись, что все будетъ напрасно, онъ отпустилъ его со словами, выражавшими, что онъ не ограничится лишеніемъ его всѣхъ достоинствъ и заключеніемъ въ Бастилью *). Первому президенту парламента, президенту Блан-менилю и двумъ совѣтникамъ было поручено начать процессъ, который повелъ верховный, государственный прокуроръ. Биронъ не могъ отречься отъ своей переписки съ Савойею, Испаніею и другими врагами короля, которую ему тутъ показали. Онъ сталъ увѣрять, что эти бумаги касаются старыхъ плановъ, давно прощенныхъ королемъ, и положительно отрицалъ всѣ позднѣйшіе проекты, добавленные Лаффиномъ. Такимъ образомъ, хотя преступленіе Бирона ограничивалось только умыслами, правда, вредными и нелѣпыми, но не осуществленными, тѣмъ не менѣе его признали виновнымъ въ такъ называемомъ оскорбленіи величества. Парламентъ приговорилъ его къ смертной казни; Генрихъ утвердилъ приговоръ, который былъ исполненъ 31 іюля 1602. Эта казнь поразила всѣхъ; никто не могъ объяснить себѣ такого жестокосердія со стороны кроткаго короля. Но Генрихъ уже давно возненавидѣлъ Бирона, что между прочимъ доказываютъ его собственныя приведенныя нами слова, а потомъ разсердился еще болѣе за то, что католикъ Биронъ вовлекъ протестантскихъ дворянъ въ союзъ съ испанцами. Послѣднее относилось преимущественно къ герцогу де Бульону, владѣтелю независимаго герцогства на нидерландо-испанской границѣ и крѣпости Седана, которая считалась неприступною.
Герцогъ Савойскій поплатился иначе за свои завоевательные планы, стоившіе жизни простоватому Бирону. По совѣту женевца д’Альбиньи, увѣрившаго его, что съ 2,000 человѣкъ ему легко будетъ ночью овладѣть Женевою, онъ вступилъ въ переговоры съ женевскими католиками. Приблизившись къ городу, герцогъ не посмѣлъ,, однако, сдѣлать нападенія и послалъ впередъ 200 человѣкъ, которые должны были перелѣзть черезъ стѣну, взорвать одни ворота и такимъ образомъ дать возможность остальнымъ войти въ городъ. Первую часть порученія савойцы исполнили безъ препятствій и благополучно перелѣзли черезъ стѣну; но пробужденные граждане бросились на непріятеля и застрѣлили артиллериста, который долженъ былъ взорвать ворота. Видя неминуемую гибель, савойцы, оставшіеся на улицахъ, искали спасенія въ бѣгствѣ. Часть ихъ была убита, другая взята въ плѣнъ. Между плѣнными попалось тридцать савойскихъ дворянъ. Женевскій магистратъ не хотѣлъ лишать ихъ жизни, но народъ настоялъ, чтобы ихъ повѣсили, какъ простыхъ разбойниковъ. Вся Европа обвиняла герцога Савойскаго за его разбойническое нападеніе на городъ, съ которымъ онъ находился въ мирѣ. Женевцы до сихъ поръ ежегодно празднуютъ неудавшееся въ 1602 году нападеніе савойцевъ.
По открытіи заговора Генрихъ долго преслѣдовалъ недовольныхъ, къ которымъ принадлежала и жена его, Марія Медичи. Ею безгранично управляла дочь ея кормилицы, Галигай, пріѣхавшая съ нею изъ Флоренціи въ должности фрейлины. Одною изъ причинъ неудовольствія Маріи была ревность къ любовницѣ Генриха, маркизѣ де Вернёйль. Впрочемъ, Генрихъ скоро примирился съ женою. Къ недовольнымъ принадлежалъ также и графъ д'Овернь, у котораго были конфискованы имѣнія, а самъ онъ посаженъ въ Бастилью, откуда его выпустила Марія Медичи въ 1616 уже по смерти Генриха. Герцога де Бульона Генрихъ хотѣлъ осадить въ Седанѣ, не довѣряя ему за его отношенія къ Бирону, а также какъ главѣ протестантовъ; кромѣ того онъ опасался его сношеній съ Испаніею. Относительно протестантовъ королю былъ очень полезенъ его превосходный министръ, кальвинистъ Рони, имѣніе котораго, называемое Сюльи, было возведено за его заслуги съ герцогство. Распря съ де Бульономъ продолжалась три года. Въ 1606 Генрихъ уже готовъ былъ начать правильную осаду Седана, но когда
*) Не Ьіеп, іі Гашіга арргешіге Іа ѵегііё д'аіПеига. Асііеи, Ьагоп <іе Вігоп. (Итакъ, стало быть, нужно узнать правду иначе; прощайте, баронъ де Биронъ).
Сюльи поѣхалъ за осаднымъ паркомъ, герцогъ сдался. Король потребовалъ только, чтобы онъ отказался отъ роли совершенно независимаго владѣтеля. Герцогъ долженъ былъ принять короля и его свиту съ подобающими почестями и согласиться на назначеніе комендантомъ Седана протестанта по выбору короля. Въ Седанѣ Генрихъ пробылъ три дня.
Генрихъ со всѣхъ сторонъ былъ окруженъ измѣнниками,, и только Сюльи съ непоколебимою вѣрностью охранялъ его. Испанцы подкупили секретаря герцога де Вильруа, который завѣдывалъ иностранными дѣлами; когда этотъ секретарь (л’Отъ) утопился, подозрѣніе пало на самого Вильруа. Намѣреваясь овладѣть Марселью, герцогъ Савойскій подкупилъ провансскаго дворянина,, Мерага, занимавшаго въ городѣ высшую должность (ѵідиіег), соотвѣтствующую ргёѵбі би гоі въ Провансѣ и Лангедокѣ. Мерагъ отправился въ Парижъ, для переговоровъ съ испанскимъ посланникомъ. Затѣмъ всѣмъ дѣломъ руководилъ изъ Парижа секретарь испанскаго посланника. Но за Мерагомъ уже давно, слѣдили; его измѣна и участіе испанскаго секретаря были открыты, и наконецъ обнаружилось, что центромъ всѣхъ сношеній, направленныхъ противъ короля,, служитъ испанскій посланникъ Суньига. Генрихъ велѣлъ арестовать испанскаго секретаря, но вскорѣ освободилъ его и замялъ дѣло. Однако съ этою времени Генрихъ принялъ враждебное Испаніи направленіе, и мы увидимъ впослѣдствіи, какіе планы питалъ онъ тогда противъ испанской и австрійской линій Габсбургскаго дома. Онъ вступилъ въ тѣсныя сношенія съ своими старыми друзьями, германскими реформатами, которыхъ преслѣдовали и католики, и лютеране, обратившіеся въ полупапистовъ; чтобы отвлечь испанцевъ отъ Германіи, Генрихъ поставилъ свою армію на военную ногу. Планы его были внезапно разрушены насильственною смертью.
На этомъ мы прервемъ исторію Франціи и, прежде чѣмъ говорить о планахъ Генриха и о послѣднемъ времени его жизни, взглянемъ на нидерландскія дѣла, гдѣ онъ игралъ главную роль, и на нѣмецкія распри, въ которыя онъ хотѣлъ вмѣшаться.
3. Нидерланды передъ тридцатилѣтней войной.
Эрцгерцогъ Альбрехтъ и его энергйческая жена, Клара-Евгенія, дѣятельно вели въ 1602 осаду Остенде. При этомъ они постоянно встрѣчали препятствіе въ дурной дисциплинѣ наемниковъ, которые выходили изъ повиновенія всякій разъ, какъ не получали въ срокъ жалованья, что случалось безпрестанно. Поэтому Альбрехтъ назначилъ главнокомандующимъ всѣхъ испанскихъ войскъ въ Нидерландахъ Амвросія Сппиолу, первою заботою котораго было пріискать средство для правильной уплаты жалованья наемникамъ. Но ни Филиппъ III, ни его сестра, ни зять не имѣли никакого кредита, и Спинолѣ пришлось занимать деньги на свое имя. Въ іюлѣ 1604 онъ могъ наконецъ повести настойчиво осаду Остенде, не опасаясь новыхъ волненій въ войскѣ. Но ему пришлось бороться съ страшными препятствіями, потому что голландцы господствовали на морѣ, и городская гавань была имъ окрыта. Осада Остенде, кромѣ своей продолжительности, замѣчательна еще тѣмъ, что въ это время Сиинола выказалъ удивительныя техническія способности и необыкновенную изобрѣтательность, которыя познакомили сѣверныя націи съ научными успѣхами итальянцевъ въ математикѣ и въ механикѣ. Два величайшіе полководца того времени, Морицъ Оранскій и Амвросій Сиинола, соперничали другъ передъ другомъ въ аттакѣ и оборонѣ. Мы не можемъ касаться здѣсь всѣхъ подробностей этой осады и замѣтимъ только, что'Остенде былъ взятъ 20 сентября 1604. Такимъ образомъ этотъ городъ,, завоеванный въ 1706 году въ четверо сутокъ, а въ*1745 въ восемь дней, защищался тогда три года, два мѣсяца и пятнадцать дней противъ генія Сппнолы и противъ всѣхъ силъ Испаніи и Бельгіи.
По взятіи Остенде война продолжалась на границахъ Оверъ-Исселя и Гель-дерна. Но со смертью англійской королевы Елисаветы нидерландская республика лишилась сильной опоры н должна была желать окончанія войны уже потому,
что король Іаковъ I заключилъ миръ съ Испаніей и старался всѣми силами сойтись съ королемъ Филиппомъ III и герцогомъ Лермою. Впрочемъ Испанія такъ слабо поддерживала Спинолу деньгами и войсками, что онъ нѣсколько разъ оставлялъ свой постъ и ѣздилъ въ Испанію лично хлопотать по дѣлу эрцгерцога и валлонскихъ Нидерландовъ. Поэтому, когда представился случай быть полезнымъ папской религіи и австрійскому дому въ Германіи,, онъ предпочелъ заключить въ Нидерландахъ перемиріе, а самому обратиться противъ германскихъ протестантовъ. Обстоятельства, казалось, очень благопріятствовали этому: не довѣряя намѣреніямъ своего, героя Морица, вожди голландскихъ республиканцевъ рѣшились дѣйствовать помимо его, тѣмъ болѣе, что совершенно основательно считали увеличеніе морскаго могущества и развитіе торговли важнѣе усиленія сухопутныхъ силъ и славы. Сверхъ того, война стоила такихъ страшныхъ денегъ и такого множества людей, что по нѣкоторымъ даннымъ — которымъ мы впрочемъ, не довѣряемъ — число погибшихъ при осадѣ Остенде простиралось до 100 тыс. человѣкъ. Штаты желали перемирія; это между прочимъ доказываетъ множество брошюръ, появлявшихся въ 1605 и 1606 во всѣхъ городахъ семи провинцій съ требованіемъ мира. Понявъ, что дальнѣйіпее продолженіе войны поглотитъ страшныя суммы, Испанія была тоже непрочь заключить миръ.
Сданъ монахъ взялся завязать мирные переговоры. Генеральные штаты объявили, что они не пойдутъ ни на какія переговоры, пока семь провинцій не будутъ признаны независимой республикой. На подобное требованіе не могли согласиться ни Филиппъ III, ни Альбрехтъ, ни Клара. Такимъ образомъ предстояло отыскать точку соглашенія для обѣихъ сторонъ. Францисканскій монахъ, нидерландецъ Іоаннъ Не-йенъ, воспитанный въ Испаніи и бывшій генеральнымъ кѳммиссаромъ своего ордена въ Нидерландахъ, взялся за это дѣло. Въ февралѣ 160-7 Нейенъ тайно окольною дорогою отправился изъ Брюсселя въ Рисвикъ, гдѣ объявилъ о «своемъ пріѣздѣ только принцу Морицу и пенсіонарію Ольден-барневельду, которые вечеромъ поѣхали съ нимъ въ Гагу и тамъ въ домѣ канцлера. выслушали его> предложеніе о восьмимѣсячномъ перемиріи. Когда зашла рѣчь о признаніи республики, хитрый монахъ объявилъ, что уполномоченъ вести переговоры съ штатами, какъ съ свободною націей. Штаты совершенно удовлетворились этимъ; переговоры велись съ обѣихъ сторонъ очень недовѣрчиво, особенно со стороны голландцевъ, опасавшихся не разъ уже испытаннаго коварства испанцевъ. Недовѣріе нидерландцевъ было не лишено основанія; это видно между прочимъ изъ того, что францисканецъ, который велъ переговоры, въ своихъ донесеніяхъ никогда не называлъ принца Морица иначе, какъ графомъ Нассау-скимъ, на томъ основаніи, что въ Испаніи жилъ его старшій братъ, воспитанный въ католической вѣрѣ. Въ мартѣ 1607 было заключено восьмимѣсячное перемиріе, которое испанское правительство долго не утверждало. Когда наконецъ оно прислало утвержденіе, въ Гагѣ уже шли переговоры если не о мирѣ, котораго испанская гордость никакъ не могла принять, то по крайней мѣрѣ о болѣе продолжительномъ срокѣ перемирія.
Эти переговоры начались въ февралѣ 1608 въ Гагѣ; Генрихъ отправилъ туда опытнаго дѣльца, президента Жанена, чтобы дѣйствовать въ пользу своихъ друзей и союзниковъ, голландцевъ. Со стороны Испаніи сначала вели переговоры Нейенъ и Веррейкенъ, а потомъ испанцы отправили въ Гагу съ подобнымъ же полномочіемъ Ришардо изъ Франшъ-Конте и испанца Манспсидора. Во главѣ испанскаго посольства стомъ Спинола, и оба героя, Морицъ и Спинола, пріѣхали въ Гагу въ одномъ экипажѣ. Но главными руководителями переговоровъ были Жаненъ и Ольденбарневельдъ. Вскорѣ пришлось продолжить срокъ перемирія, потому что испанское правительство неожиданно отказалось утвердить договоръ, заключенный въ Гагѣ. Наконецъ король Филиппъ III издалъ актъ, которымъ объявлялъ, что, ведя переговоры съ республикою, онъ ведетъ ихъ, какъ съ націей свободной (сотте Іез іепапі роиг ІіЬгев); но тогда возникъ долгій споръ объ индійской торговлѣ, заставившій Нейена отправиться въ Мадридъ. Онъ уговорилъ испанское правительство на уступки. Однако вслѣдъ за тѣмъ Испанія вставила въ договоръ новую статью, касавшуюся религіи; но нидерландцы никакъ не могли Ьринять этого условія. Переговоры тянулись весь 1608 годъ; республика хотѣла мира, а испанцы имѣли въ виду только перемиріе. Альбрехтъ по
слалъ наконецъ въ Мадридъ своего духовника, испанца Иньиго ди Брисуэла, для переговоровъ по религіозному вопросу; монахъ склонилъ короля къ уступкѣ. Впрочемъ столковаться съ испанскимъ королемъ было все-таки легче, чѣмъ убѣдитъ нидерландцевъ не настаивать на мирѣ и удовольствоваться многолѣтнимъ перемиріемъ. Распря между приверженцами воинственнаго, слѣдовательно,, склоннаго къ деспотизму принца Морица и вождями республиканской партіи перешла уже въ то время въ сильную и непримиримую вражду. Патріоты (такъ называлась тогда антиѳранская партія), — къ которымъ принадлежали замѣчательнѣйшіе государственные люди и ученые, какъ напримѣръ Ольденбарневельдъ, Ладенбергъ, секретарь штатовъ Утрехта, Гогербеетсъ, пенсірнардй Лейдена, и Гуго Гроцій, пенсіонарій Роттердама, — были готовы уступить; Англія и Франція тоже требовали, чтобы голландцы не настаивали на словѣ миръ. Но Морицъ, всемогущій въ Голландіи и почти неограниченно владычествовавшій въ Зеландіи, гдѣ находились его родовыя помѣстья и населеніе которой обогатилось во время войны пиратствомъ, не соглашался ни на какія уступки. Только, когда Ольденбарневельдъ объявилъ, что выйдетъ въ отставку,, если будутъ настаивать на продолженіи войны, въ февралѣ 1609, по настоянію Жа-нена,, было созвано наконецъ многочисленное собраніе депутатовъ штатовъ, для утвержденія заключеннаго договора. Въ Бергенъ опъ Цомѣ собралось 800 депутатовъ, которые однако всѣ вмѣстѣ имѣли только восемь голосовъ. Уполномоченные ежедневно сходились въ антверпенской ратушѣ съ уполномоченными Испаніи; войдя такимъ образомъ въ непосредственныя сношенія съ испанскими депутатами, они заключили наконецъ 9 апрѣля 1609 перемиріе на двѣнадцать лѣтъ. Вступительныя, слова *). договора доказываютъ, что это перемиріе было настоящимъ миромъ, а признаніе республики, послѣдовавшее потомъ при вестфальскомъ мирѣ,—пустою формальностью. Главное условіе договора состояло въ томъ, чтобы все оставалось въ томъ положеніи, въ какомъ находилось при заключеніи перемирія, такъ что каждая сторона сохраняла всѣ завоеванія. Въ силу этого республика получила верховную власть въ занятыхъ мѣстностяхъ испанскихъ Нидерландовъ; жители же свободныхъ Нидерландовъ или такъ называемой Области Генеральныхъ Штатовъ стали подданными штатовъ. То же, какъ извѣстно, произошло и въ Швейцаріи.
Нидерландская война кончилась въ ту самую минуту, когда король Генрихъ IV началъ готовиться оружіемъ помочь угнетеннымъ реформатамъ въ Германія. Обратимся теперь поэтому къ Германіи.
4. Германія передъ тридцагнлѣтней войной.
а) Герцогъ баварскій Максимиліанъ и городъ Донаувертъ.
Мы уже говорили о ссорѣ императора Рудольфа II съ своими братьями, людьми слабыми, неспособными и тупыми по правительственнымъ способностямъ. Даже эрцгерцогъ Альбрехтъ стоялъ далеко ниже своей жены, Клары-Евгеніи. Напротивъ, сынъ дяди Рудольфа, владѣтеля Штиріи, Каринтіи, Крайна и Гбрца, знаменитый впослѣдствіи императоръ Фердинандъ II, былъ одаренъ сильной энергіей, большими способностями и отличался, правда, возмутительнымъ, но рѣшительнымъ деспотизмомъ. Дядя Фердинанда, Вильгельмъ V Баварскій, покровительствовалъ іезуитамъ, которые дали Фердинанду дипломатическое воспитаніе. Нельзя оспаривать, что испанскіе и іезуитскіе принципы, не выдерживающіе, разумѣется, никакой критики съ нравственной стороны, имѣли въ то время большое политическое значеніе. Согласно этимъ принципамъ,. Фердинандъ считалъ главною задачею жизни совершенное искорененіе протестантской религіи. Въ провинціяхъ, наслѣдованныхъ имъ отъ отца, ему удалось это, тѣмъ болѣе, что ни онъ, ни руководившіе имъ іезуиты не затруднялись въ выборѣ средствъ для до
*) Эрцгерцогъ говорилъ со штатами семи провинцій отъ своего имени и отъ имени короля, какъ съ правительствомъ свободной страны.
стиженія великой и благой, какъ имъ казалось, цѣли. Когда сдѣлалось вѣроятнымъ, что Фердинанду достанутся всѣ владѣнія Габсбургскаго дома, австрійцы, чехи и венгры заранѣе вооружились, чтобы въ случаѣ надобности оружіемъ защищать свободу вѣроисповѣданія, которую пріобрѣли мирнымъ путемъ, а частью и силою.
Двоюродный братъ и школьный товарищъ Фердинанда, герцогъ Баварскій Максимиліанъ, впослѣдствіи курфирстъ Максимиліанъ I, былъ также воспитанъ іезуитами въ тѣхъ правилахъ, что истребленіе протестантизма составляетъ главную заслугу правителя, и Максимиліанъ желалъ пріобрѣсти эту заслугу. Впрочемъ во всѣхъ другихъ отношеніяхъ Максимиліанъ безспорно принадлежитъ къ лучшимъ правителямъ Баваріи. Онъ былъ сынъ герцога Баварскаго Вильгельма V, брата матери Фердинанда, Маріи. Въ Баваріи еще при дѣдѣ Максимиліана, Альбрехтѣ V, было возстановлено единство владѣній Виттельсбахскаго дома, которыя прежде были раздѣлены между нѣсколькими линіями, и Альбрехтъ, подобно императору Фердинанду I, на дочери котораго былъ женатъ, старался смягчить грубые нравы своего народа и вообще улучшить гражданское положеніе Германіи реформами въ преподаваніи и въ положеніи духовенства. Баварія низко упала подъ вліяніемъ распущенности духовенства и ведущаго къ праздности и суевѣрію ученія безчисленнаго множества монаховъ всевозможныхъ орденовъ, особенно нищенствующихъ. Это лучше всего доказываетъ рѣчь, говоренная на три-дентскомъ соборѣ посланникомъ Альбрехта въ защиту церковной реформы, которой требовали отъ папы и епископовъ. Рѣчь эта перепечатана съ рукописи въ первой, части подробной исторіи курфирста Максимиліана I Вольфа и Брейера. Альбрехтъ былъ образованъ, старался о возвышеніи нравственнаго уровня баварцевъ и о распространеніи въ Баваріи просвѣщенія; но іезуиты съумѣли въ послѣдніе годы его жизни измѣнить его образъ мыслей. Къ ордену іезуитовъ принадлежало въ то время много сильныхъ и талантливыхъ головъ. Они опутывали здравый смыслъ софизмами въ пользу старыхъ злоупотребленій, что мы видимъ и въ наше время. Затемняя авторитетами, цитатами и ученостью все лучшее въ библіи и въ. древнихъ классикахъ, іезуиты совершенно увлекли герцога Альбрехта и омрачили его разсудокъ. Для ихъ ученія и политическихъ цѣлей онъ не только оставилъ въ угоду папѣ проекты, представленные, собору о церковныхъ преобразованіяхъ, но назначилъ особую коммиссію (съ 1571), подъ названіемъ визитаціи, которой было поручено выгнать изъ Баваріи всѣхъ учителей и проповѣдниковъ, религіозное направленіе которыхъ покажется подозрительнымъ или которые не соблюдаютъ извѣстныхъ, большею частію глупѣйшихъ обрядовъ. Фанатизмъ дошелъ наконецъ до того, что въ Школы не допускались даже, грамматики, напечатанныя въ протестантскихъ типографіяхъ, а монахамъ запрещено было имѣть греческихъ и римскихъ и классиковъ.
При сынѣ и преемникѣ Альбрехта, Вильгельмѣ V, Баварія не принимала никакого участія, въ движеніи, охватившемъ даже Австрію, Богемію и Венгрію и вызвавшемъ реформы въ церкви и преподаваніи. Даже государственное управленіе было совершенно запущено. При вступленіи Вильгельма на престолъ Баварія была запутана въ долгахъ, которые онъ еще значительно увеличилъ дорогою постройкою іезуитской коллегіи; чины не дали денегъ на это дѣло, говоря, что въ Мюнхенѣ и безъ того много церквей. Кромѣ того Вильгельмъ, желая добыть своему брату Эрнсту архіепископство кёльнское, былъ принужденъ почти одинъ нести всѣ издержки войны, предпринятой по этому поводу Эрнстомъ противъ курфирста Гебгарда (стр. 163). Разоряясь на художниковъ, на пріобрѣтеніе и украшеніе мощей, на церковныя процессіи и на путешествія въ святымъ мѣстамъ, Вильгельмъ оставлялъ государственное управленіе на произволъ судьбы. Его сестра, Марія, жена эрцгерцога Штирійскаго Карла, отца Фердинанда, доставила ему вліяніе при грецкомъ дворѣ; Вильгельмъ воспользовался этимъ и, дѣйствуя въ союзѣ съ проповѣдникомъ и духовникомъ Карла, іезуитомъ Іоганнесомъ, старался искоренить протестантизмъ, сильно распространившійся въ Штиріи. Герцогъ Баварскій слѣдилъ и за тѣмъ, чтобы сынъ Карла, Фердинандъ, получилъ такое воспитаніе, которое сдѣлало бы изъ него достойнаго продолжателя отца; за это взялись іезуиты, занимавшіеся тогда науками, конечно, только настолько, насколько это было имъ нужно для ихъ религіозныхъ и политическихъ цѣлей.
Шлоссеръ. V, 16
Сынъ и преемникъ Вильгельма V, Максимиліанъ I, былъ одаренъ отъ природы отличными способностями, но, по инструкціи, данной его учителямъ, воспитывался болѣе въ мухаммеданскихъ, чѣмъ въ христіанскихъ правилахъ, слѣдовательно, враждебныхъ свободѣ; деспотическіе характеры быстро воспринимаютъ и усвоиваютъ эти правила. Вызубренная наизусть и глубоко запечатлѣвшаяся въ умѣ догматика, механически • выполняемые обряды, блестящія празднества и церемоніи въ честь божества рано сдѣлали сердце Максимиліана недоступнымъ простому библейскому ученію, и онъ, какъ мухаммеданинъ, былъ глубоко убѣжденъ въ величіи заслуги истреблять еретиковъ, если нельзя обратить ихъ. Не смотря на то, что до четырнадцатаго года его заставляли только, долбить молитвы, онъ рано оказалъ большіе успѣхи въ языкахъ и въ другихъ наукахъ, — что служитъ яснымъ доказательствомъ его природныхъ способностей. Ингольштадтскіе іезуиты скоро прозрѣли въ немъ будущаго бича враждовавшихъ между собою протестантовъ и основателя могущества папизма. Въ Ингольштадтѣ, куда въ 1590 былъ посланъ учиться и двоюродный братъ Максимиліана, Фердинандъ Штирійскій, принцъ баварскій изучалъ классиковъ, юриспруденцію, языки итальянскій и французскій. Іезуиты, окружавшіе и учившіе Максимиліана, съ. дѣтства старались внушить ему такого рода религію, которая при помощи привычки и упражненія, сдѣлалась бы для него своего рода наукою. По уму, энергіи, способностямъ, по практическому и прозаическому, чисто-іезуитскому, направленію,, Максимиліанъ стоялъ выше всѣхъ современныхъ ему нѣмецкихъ князей. Въ научныхъ свѣдѣніяхъ Фердинандъ, можетъ быть, былъ слабѣе его, но по способностямъ, за исключеніемъ военныхъ, нисколько не уступалъ ему. При болѣе подробномъ изученіи характеристики протестантскихъ правителей того времени легко доказать, что никто изъ нихъ не могъ тягаться съ этими двумя школьными пріятелями, воспитанными іезуитами съ нарочною цѣлью искоренить черезъ нихъ протестантизмъ. Едва сдѣлались они государями, какъ по всей Германіи разнеслась вѣсть о грозящей протестантамъ опасности.
Хладнокровный въ любви и въ ненависти, никогда не упускавшій изъ виду политическихъ соображеній, Максимиліанъ представлялъ собою полнѣйшую противоположность вспыльчивому энтузіасту Фердинанду. Этотъ контрастъ особенно рѣзко замѣтенъ въ перепискѣ Максимиліана съ Фердинандомъ, который готовъ былъ совершенно отдаться въ руки своего двоюроднаго брата, когда австрійцы, венгры и чехи взялись противъ него за оружіе. На взволнованное письмо Фердинанда, которое онъ писалъ герцогу Баварскому, какъ другу и родственнику, забывая внушенную іезуитами итальянскую политику, Максимиліанъ отвѣчалъ обычными учтивостями канцелярскаго слога. Поэтому онъ, подобно, впрочемъ, и Фердинанду, предпочиталъ переписываться на итальянскомъ языкѣ, и иностранные послы при его дворѣ говорили про него, что онъ ііаііапівкіто по учтивости. Съ его холодною нѣмецкою корреспонденціею можно лучше, всего ознакомиться по цитатамъ Брейера. Для примѣра приведемъ два отрывка, гдѣ чрезвычайно рельефно проявляется противоположность между задушевностью Фердинанда и итальянскою любезностью Максимиліана. Фердинандъ пишетъ въ такую минуту, когда рѣшительно не знаетъ, что дѣлать: «До сихъ поръ я всегда во всѣхъ своихъ дѣлахъ обращался къ тебѣ за помощью, и ты по мѣрѣ силъ помогалъ мнѣ; поэтому не сомнѣваюсь, что поможешь и теперь. — Я надѣюсь, что просьба моя будетъ исполнена, и увѣряю тебя, что всю жизнь буду благодаренъ тебѣ, безцѣнный другъ». Въ то же время Фердинандъ послалъ къ Максимиліану своего секретаря, чтобы сдѣлать у него заемъ подъ залогъ какихъ-то драгоцѣнностей. Максимиліанъ отвѣчалъ на письмо: «Ваше величество очень поистратили придворные доходы, ссудивъ недавно въ Миндельсгеймъ почти милліонъ наличными деньгами, и т. д.» На просьбу о займѣ Максимиліанъ отвѣчалъ: «Курфирстъ саксонскій или, еще лучше, великій герцогъ Флорентинскій, которымъ не такъ близко грозитъ опасность изъ Богеміи, вѣроятно, охотно дадутъ денегъ подъ закладъ этихъ драгоцѣнностей.» Когда будемъ говорить о событіяхъ 1619 года, мы приведемъ еще поразительный примѣръ контраста въ тонѣ обоихъ іезуитскихъ питомцевъ. Между прочимъ, зная, что слово іезуитъ производитъ на общество такое же дурное впечатлѣніе, какъ и слово жидъ, Максимиліанъ, по
добно тому, какъ жиды любятъ, чтобы ихъ называли евреями — велѣлъ называть іезуитовъ отцами общества Інсуса (раігев зосіеіаііз).
Вильгельмъ V любилъ своего сына Максимиліана еъ безграничною нѣжностью. Не зная, какъ -выпутаться изъ долговъ, онъ по настоянію сына передалъ ему въ 1598 управленіе, удовольствовавшись самою незначительною пенсіею. Лишь только' Максимиліанъ, которому тогда едва минуло двадцать пять лѣтъ, принялъ правленіе, какъ прежде всего позаботился привести въ порядокъ разстроенные финансы. Ему удалось это, потому что онъ не былъ слишкомъ разборчивъ на средства и умѣлъ умомъ и энергіею возстановить строгій порядокъ и контроль, запущенные его отцомъ. Взявшись за управленіе, Максимиліанъ выказалъ азіятскій деспотизмъ, который впрочемъ могъ оказать при тогдашнемъ анархическомъ состояніи государства нѣкоторыя благодѣтельныя послѣдствія. Самовластными или — какъ нерѣдко выражаются — патріархальными распоряженіями онъ окружилъ всю жизнь своихъ подданныхъ предписаніями и узаконеніями. Не только чиновники были одѣты въ мундиры, точно лакеи правительства, а не слуги государства, но и сельскому населенію было предписано носить извѣстнаго рода одежду. Принимая подобныя мѣры, Максимиліанъ руководился впрочемъ мыслію о положеніи Германіи, мыслію, не приходившею въ голову ни одному изъ правителей. Онъ хотѣлъ имѣть возможность въ случаѣ надобности преобразовывать земскую милицію въ регулярное войско, которое можно было бы водить на поле битвы вмѣсто наемной сволочи, обыкновенно распуекаемой тотчасъ по окончаніи похода. Правительственныя распоряженія касались даже ѣды, питья и всего образа жизни баварцевъ. При Вильгельмѣ V чины вмѣшивались во все, часто совершенно забывая о народѣ, который, какъ извѣстно, въ средніе вѣка не имѣлъ ничего общаго съ земскими чинами. Максимиліанъ, встрѣтившій въ нихъ съ самаго начала противорѣчіе, не обращалъ ни малѣйшаго вниманія ни на дѣйствія, ни на слова ихъ. Вопреки всѣмъ основнымъ законамъ, онъ не созывалъ сейма, такъ что въ продолженіе его 50-ти-лѣтняго правленія чины собирались только два раза. Преемникъ его, Фердинандъ-Марія, созвалъ, однажды сеймъ, который былъ послѣднимъ въ Баваріи.
Старанія Максимиліана образовать національную армію и добыть средства для содержанія ея дали ему возможность такъ стѣснить разъединенныхъ между собою протестантовъ на югѣ Германія, какъ на нижнемъ Рейнѣ ихъ тѣснили испанцы Спинолы и валлонцы. Предлогомъ къ этому послужилъ одинъ изъ множества процессовъ имперскаго надворнаго суда и распря, вспыхнувшая между жителями одного города по поводу различныхъ толкованій религіознаго мира. Іезуиты всюду пользовались подобными ссорами, заставляя императора Рудольфа II, руководимаго Испаніею, утверждать очевидно пристрастные приговоры имперскаго надворнаго суда, исполненію которыхъ протестанты обыкновенно противились. Въ большинствѣ подобныхъ случаевъ обѣ стороны бывали неправы,— фанатизмъ и слѣпая политическая и религіозная вражда партій заглушаютъ голосъ разсудка даже въ самыхъ разумныхъ людяхъ, что мы нерѣдко видимъ и въ наше время. Вслѣдствіе этого въ свободныхъ городахъ происходили безконечные споры, ссоры, процессы и наконецъ возстанія. Всѣмъ этимъ пользова, лись герцогъ баварскій, Максимиліанъ, и эрцгерцогъ штирійскій, Фердинандъ, и, не обращая вниманія на средства, постепенно, то втихомолку, то открыто-совершенно уничтожили въ своихъ владѣніяхъ и протестантизмъ и протестантовъ.
Мы уже говорили (стр. 159) о волненіяхъ и насиліяхъ обѣихъ религіозныхъ партій, вызвавшихъ въ Кёльнѣ и Ахенѣ кровавыя распри. Здѣсь мы подробно разскажемъ о смутахъ въ Донаувёртѣ, давшихъ Максимиліану поводъ лишить этотъ имперскій городъ свободы и уничтожить или изгнать всѣхъ его протестантскихъ гражданъ. Въ 1266 несчастный Конрадинъ заложилъ Донау-ёвртъ своему дядѣ, Лудвигу Строгому Баварскому; такимъ образомъ этотъ городъ поступилъ во владѣніе Баваріи. Въ 1348 императоръ Карлъ IV сдѣлалъ его вольнымъ имперскимъ городомъ, а потомъ въ 1376 заложилъ его за 60,000 дукатовъ тремъ сыновьямъ герцога Баварскаго, Стефана Старшаго. Въ 1434 императоръ Сигизмундъ снова отнялъ его у герцога Лудвига Бородатаго и продалъ городу имперскую свободу. Двадцать четыре года спустя, герцогъ Ландс-16*
гутскій, Лудвигъ Богатый Баварскій, воспользовавшись своими связями съ Фридрихомъ Побѣдоноснымъ Пфальцскимъ, снова занялъ Донаувёртъ, пока городъ не возвратилъ ему нѣкогда внесенныхъ за него денегъ. Это возбудило такъ называемую пфальцо-баварскую войну, въ которой такъ ужасно пострадали жители Баваріи и Франконіи. Когда на Рейнѣ счастье повернуло въ пользу Фридриха Побѣдоноснаго, союзникъ его, Лудвигъ Ландсгутскій, предпочелъ вступить въ переговоры (августъ 1463) съ Альбрехтомъ Ахилломъ Бранденбургскимъ, посланнымъ противъ него императоромъ; и не только отдалъ имперскій городъ Донаувёртъ, но и отказался отъ 75,000 гульденовъ, за которые городъ былъ нѣкогда заложенъ его предкамъ. Съ 1546 реформація сдѣлала въ Донаувёртѣ такіе успѣхи, что въ 1552 большинство гражданъ и магистратъ были уже лютеране. Они обратили соборъ въ лютеранскую церковь, а для отправленія католическаго богослуженія отвели только округъ и церковь Св. Креста, принадлежавшіе бенедиктинскому монастырю и находившіеся на краю города. Монахи и многочисленные городскіе католики не смѣли свободно отправлять своего богослуженія; католикамъ были запрещены въ городѣ всякія процессіи, ношеніе хоругвей, пѣніе, звонъ; они должны были молча проходить за заставу вдоль городской стѣны и только за городскою чертою имѣли право поднимать хоругви.
Городу съ давнихъ поръ принадлежали право покровительства надъ монастыремъ и судебная власть надъ аббатомъ и монахами. Въ 158Ѳ епископу аугсбургскому, Маркварду, вздумалось присвоить себѣ судебную власть надъ монастыремъ и даже даровать аббату духовныя права въ городѣ. Городъ возсталъ противъ этого и повелъ дѣло судебнымъ порядкомъ; аббатъ уступилъ. Преслѣдованія, возбужденныя противъ протестантовъ повсюду, преимущественно въ Баваріи и Штиріи, и вступленіе на баварскій престолъ Максимиліана ободрили католиковъ, которые снова подняли головы. Въ 1598 г., т. е. въ то время, когда Баварія находилась еще въ печальномъ положеніи, до котораго ее довелъ Вильгельмъ V, аббатъ Христофоръ устроилъ блестящую процессію съ дарами, свѣчами и хоругвями. Это привело донаувёртскихъ протестантовъ въ страшную ярость, и аббатъ былъ принужденъ уступить требованіямъ магистрата. Затѣмъ, вражда двухъ партій опять замолкла, пока въ маѣ 1605 епископъ аугсбургскій Генрихъ и аббатъ Леонардъ не вызвали намѣренно новыхъ безпорядковъ, чтобы воспользоваться для своихъ цѣлей слабостью императора Рудольфа II. Аббатъ, не спросясь магистрата, устроилъ необыкновенно пышную и блестящую процессію; магистратъ, послѣ многихъ тщетныхъ усилій удержать протестантскую чернь отъ оскорбленія шествія, послалъ нѣсколькихъ членовъ своихъ и земскаго судью протестовать противъ церемоніи. Аббатъ и епископъ аугсбургскій, предвидѣвщіе это, тотчасъ обратились съ жалобою въ имперскій надворный судъ въ Прагу.
Жалуясь пражскому надворному суду, эти духовные представляли все дѣло въ самомъ гнусномъ свѣтѣ, какъ нарушеніе общественнаго спокойствія и какъ религіозное притѣсненіе. Впрочемъ подобное искаженіе фактовъ не рѣдкость и въ наше время. Аббатъ жаловался, что ему не дозволили пройти съ процессіей' по городу (чего никогда не бывало съ 1552). Кромѣ того онъ разсказывалъ о многихъ другихъ притѣсненіяхъ, которымъ подвергались донаувёртскіе католики, между прочимъ, что магистратъ не позволяетъ хоронить покойниковъ съ крестами и сопровождать ихъ священникамъ, облаченнымъ въ епитрахиль; что при ношеніи святыхъ таинствъ запрещено зажигать свѣчи и звонить въ колокола; что въ городъ не пускаютъ новыхъ католиковъ, а дѣтей католическихъ гражданъ Донаувёрта не дозволяютъ крестить въ монастырѣ и т. д. Вслѣдствіе жалобъ бургомистру и магистрату велѣно было (въ октябрѣ) явиться въ теченіе 36 дней въ Прагу. Вызовъ къ суду не составлялъ уклоненія отъ обычнаго порядка; но неправильно было со стороны фанатическаго, имперскаго надворнаго суда то, что онъ, не произведя предварительно- слѣдствія и не собравъ свѣдѣній о томъ, какъ бывало въ Донаувёртѣ прежде до религіознаго мира и послѣ него, прямо издалъ указъ, которымъ магистрату йодъ страхомъ опалы (Іііе репйепіе) запрещалось мѣшать аббату устраивать процессіи, торжественно носить дары и вообще свободно совершать обряды католической религіи. Аббатъ представилъ этотъ указъ магистрату только въ концѣ февраля 1606. Въ то же время онъ хотѣлъ воспользоваться похоронами одного католика, чтобы пройтись по улицамъ
— 24б —
съ невиданнымъ доселѣ торжествомъ. Магистратъ просилъ его удовольствоваться при погребеніи обыкновенными обрядами, прибавляя, что онъ, какъ правительство неболыпаго города, помня басню о волкѣ, который жаловался на ягненка, пившаго ниже его и все-таки будто бы замутившаго воду, не будетъ препятствовать ему, уважая императорское повелѣніе, идти съ процессіей, хотя заранѣе протестуетъ и напоминаетъ всѣ свои права. Аббатъ совершилъ торжественное погребеніе, а магистратъ послалъ свой протестъ въ имперскій судъ. Отвѣтомъ на него явилось императорское повелѣніе магистрату не смѣть прибѣгать къ насилію до рѣшенія дѣла (іпЬіЬіііопет аііепіаіогит йигапіе ргосеззи).
Ободренный этимъ, аббатъ снова вздумалъ посмѣяться надъ городскими лютеранами. 11 апрѣля 1606 онъ устроилъ процессію, не обращая ни малѣйшаго вниманія на довольно рѣшительное возраженіе магистрата, перепечатанное съ рукописи въ исторіи герцога Максимиліана у Вольфа и Брейера. На этотъ разъ не было возможности удержать взволнованныхъ гражданъ. На улицахъ раздавались крики, брань и насмѣшки. Однако, шествіе достигло безъ приключеній до деревни Оресгеймъ, гдѣ было совершено богослуженіе. Чтобы проучить католиковъ за неповиновеніе городскимъ властямъ, народъ рѣшился помѣшать обратному шествію процессіи. На возвратномъ пути изъ Оресгейма процессія увеличилась, потому что къ ней присоединилось много католиковъ изъ окрестныхъ деревень. Полиція заперла городскія ворота, передъ которыми сталъ земскій судья, чтобы впускать въ городъ только жителей- его или лицъ, принадлежащихъ къ монастырю. Когда ворота были отворены, и вся масса, сопровождавшая шествіе, хотѣла ворваться въ городъ, народъ, отогнавъ поставленную магистратамъ стражу, бросился- на богомольцевъ, не разбирая ни людей, ни хоругвей, ни святой утвари. Чернь отняла хоругви, не позволила продолжать шествія по городу, и процессія, преслѣдуемая насмѣшками и оскорбленіями, должна была, чтобы добраться до монастырской церкви, свернуть въ узкій переулокъ.
Испугавшись этого происшествія, магистратъ обратился къ другимъ протестантскимъ имперскимъ городамъ, которые въ это самое время (май 1606) держали сеймъ въ Вормсѣ. Сеймъ прислалъ донаувёртскому магистрату бумагу, до сихъ поръ еще не напечатанную, въ которой одобрялъ его дѣйствія, убѣждалъ впредь не терпѣть безчинствъ католиковъ, загораживать при ихъ процессіяхъ улицы цѣпями и въ случаѣ нужды обратиться къ графу Нейбургскому, Филиппу Лудвигу. Епископа аугсбургскаго поддерживалъ графъ Фуггеръ, имѣвшій большое вліяніе на императора Рудольфа, котораго онъ часто ссужалъ деньгами. Черезъ графа епископъ выхлопоталъ, чтобы въ сентябрѣ 1606 донаувёртскому магистрату послали вторичное приглашеніе въ судъ и строгій указъ противъ него. Въ отвѣтъ на это Донаувёртъ представилъ императору оправданіе своихъ дѣйствій; но всякія оправданія были безполезны, потому что іезуиты съумѣли передать все дѣло въ руки герцога Баварскаго, Максимиліана. Перваго марта 1607 императоръ издалъ декретъ, въ силу котораго герцогу Баварскому, какъ ближайшему изъ сильныхъ нѣмецкихъ князей, поручалось: «Употребить свое вліяніе, чтобы оградить католиковъ отъ дальнѣйшихъ оскорбленій и непріятностей при отправленіи своего богослуженія». Въ то время, какъ и въ наше, протестантскіе богословы безсмысленно натравливали правительства и царствующихъ лицъ на преслѣдованія всѣхъ, кто не хотѣлъ держаться ихъ .догматики. Ободренные этимъ іезуиты смѣло напали на своихъ противниковъ, враждовавшихъ между собою. Въ декретѣ императора къ Максимиліану отъ 16 марта, недавно напечатанномъ Вольфомъ, ясно выражено убѣжденіе, что и на этотъ разъ, безъ сомнѣнія, несогласные между собою протестанты ограничатся перепискою, а тѣмъ временемъ ихъ можно будетъ уничтожить. Мы приведемъ только начало этого декрета, тайный смыслъ котораго очевиденъ всякому: «Кажется, что городскія власти Донаувёрта не могутъ справиться съ своими безпокойными гражданами, а между тѣмъ необходимость, справедливость и долгъ требуютъ принять мѣры для прекращенія этихъ, Богу и свѣту противныхъ, нарушающихъ миръ, безчинствъ, и такимъ образомъ на будущее время оградить отъ оскорбленія и вреда благочестивыхъ и невинныхъ людей» и ®. д.
Полагаясь на такой оборотъ дѣла, аббатъ сталъ приготовлять къ 25 апрѣлю, вопреки пятидееятилѣтнему обычаю, новую блестящую процессію. 28 числа Ма-
ксимиліанъ отправилъ въ Донаувёртъ двухъ своихъ чиновниковъ въ званіи императорскихъ коммиссаровъ или, какъ ихъ называли, уполномоченныхъ; магистратъ покорился требованію императора и хотѣлъ допустить процессію, впрочемъ все-такп протестуя. Но граждане, собравшись на площади, настаивали, чтобы аббатъ отложилъ процессію до окончанія дѣла, или, по крайней мѣрѣ, шелъ бы съ крестомъ только по тѣмъ улицамъ, по какимъ ходилъ его предшественникъ. Вооружившись, они производили смятеніе; процессія была отложена, и уполномоченные оставили городъ. Изъ отчетовъ, ихъ, сохранившихся только въ рукописи, видно, что онп дѣйствовали пристрастно и имѣли на дѣло заранѣе предписанный пмъ взглядъ. Магистратъ разослалъ ко многимъ князьямъ и къ самому императору изложеніе дѣла въ его настоящемъ свѣтѣ; но, его объясненіе не помѣшало фанатическимъ совѣтникамъ императора и герцогу баварскому привести свой планъ въ исполненіе съ твердостью, свойственною, только англичанамъ и іезуитамъ.
Изъ письма Максимиліана къ императору видно1, съ какимъ отвратительнымъ фанатизмомъ дѣйствовалъ онъ въ этомъ дѣлѣ. Онъ требовалъ, чтобы ему было дозволено немедленно употребить силу; онъ старался достигнуть своей цѣли под-купомъвпце-канцлера, имперскихъ судей, секретарей и другихъ вліятельныхъ лицъ. Но когда Максимиліанъ уже двинулся съ войскомъ къ Донаувёрту, при императорскомъ дворѣ стали смотрѣть на дѣло хладнокровнѣе, и агентъ герцога въ Прагѣ, Вильгельмъ Боденъ, писалъ ему, что многіе изъ тайныхъ совѣтниковъ говорятъ, будто мѣра эта слишкомъ крута и «что опасно давать такое важное порученіе такому горячему и мстительному человѣку, какъ Максимиліанъ Баварскій». Дѣйствительно., старикъ Филиппъ Лудвигъ пфальцграфъ Нейбургскій созвалъ въ маѣ сеймъ въ Нёрдлингенъ и занялъ Шелленбургъ близъ Донаувёрта; герцогъ Виртембергскій также дѣлалъ военныя приготовленія. Поэтому еще въ іюнѣ совѣтники Рудольфа писали Максимиліану съ нѣкоторою осторожностью: «что они съ удовольствіемъ поручили бы ему исполненіе этого дѣла, но! предварительно желали ,бы знать, какъ онъ смотритъ на него». Максимиліанъ и его совѣтники были за самыя крайнія мѣры противъ Донаувёрта и его магистрата. Изъ рукописныхъ источниковъ, приведенныхъ въ біографіи Максимиліана, видно-, какъ упорно герцогъ требовалъ этого отъ императора, говоря, что наказаніе необходимо, «чтобы послужить примѣромъ другимъ й чтобы другіе, стоящіе выше Донаувёрта, не осмѣлились слѣдовать примѣру этого города и препятствовать католическому богослуженію». Уговоренные, и подкупленные Максимиліаномъ императорскіе совѣтники уже 3 августа 1607 изготовили постановленіе объ опалѣ, пополненіе которой поручили герцогу. Случайно въ тотъ же день въ Прагу прибыло посольство изъ Донаувёрта, вслѣдствіе чего къ постановленію приписали примѣчаніе, предлагая отложить обнародованіе приговора и уладить дѣло мирнымъ путемъ. По совѣту приближенныхъ герцогъ принялъ предложеніе и 4 сентября послалъ въ Донаувёртъ четырехъ коммиссаровъ, чтобы угрозами вынудить у магистрата то, ч₽го желали аббатъ и католики.
Чтобы отклонить грозу, члены донаувёртскаго магистрата дали обязательство исполнить императорское повелѣніе, не препятствовать процессіямъ и другимъ католическимъ торжествамъ на улицахъ, произвести слѣдствіе о послѣднихъ происшествіяхъ и выдать зачинщиковъ пхъ баварскому правительству. Коллегія Семидесяти, поддерживаемая всѣми гражданами, была недовольна, обязательствами, принятыми магистратомъ безъ, ея согласія. По отъѣздѣ уполномоченныхъ въ Донаувёртѣ вспыхнуло настоящее возстаніе. Порядокъ исчезъ; народъ шумѣлъ на улицахъ, аббатъ и монахи, полагая и притворяясь, что думаютъ, будто имъ грозитъ въ монастырѣ опасность, бѣжали изъ города. Такимъ образомъ Максимиліану представился давно желанный поводъ дать дальнѣйшій, ходъ возложенному на него порученію. Онъ сдѣлалъ это самымъ іезуитскимъ, образомъ. Максимиліанъ послалъ новыхъ уполномоченныхъ, которые остановились сначала въ близлежащемъ Райнѣ, куда потребовали членовъ малаго и большаго совѣтовъ и выборныхъ отъ цеховъ. Потомъ они отправились въ городъ, но не могли уговорить гражданъ утвердить рѣшеніе малаго совѣта. Демагоги осыпали баварцевъ ругательствами. Въ донесеніи своемъ Максимиліану коммиссары представили состояніе города въ самомъ ужасномъ видѣ, а герцогъ передалъ это въ томъ же
свѣтѣ въ донесеніи своемъ императору. Принимая въ соображеніе всѣ обстоятельства, упоминаемыя въ біографіи Максимиліана, мы думаемъ, что съ этой минуты онъ умышленно старался разстроить планы императора, не желавшаго принимать относительно города крутыхъ мѣръ, хотя открыто не противился распоряженіямъ императорскихъ совѣтниковъ. Въ ноябрѣ онъ послалъ въ городъ новую коммиссію, которая вела себя такъ двусмысленно, что затруднила примиреніе, вмѣсто того, чтобы облегчить его. Не смотря на все это, граждане покорились бы, если бы 10 ноября 1607 въ Донаувёртъ не пріѣхали пфальцнейбургскіе послы, убѣждавшіе гражданъ не уступать, обѣщая имъ помощь изъ Ульма и другихъ городовъ. 12 ноября 1607 Максимиліанъ велѣлъ торжественно обнародовать донаувертцамъ приговоръ объ опалѣ. Войско его было давно готово, и онъ двинулъ его къ Донаувёрту,, который не могъ противиться такимъ превосходнымъ силамъ. Вначалѣ Максимиліанъ хотѣлъ самъ предводительствовать войскомъ; но, предвидя погйбель донаувёртскихъ лютеранъ, онъ передалъ.начальство Александру фонъ Г аслангу, одному изъ своихъ прежнихъ уполномоченныхъ.
Войско Максимиліана состояло изъ двадцати баталіоновъ пѣхоты, каждый въ 300 человѣкъ, изъ шести эскадроновъ кавалеріи, каждый въ 100 человѣкъ, съ многочисленной артиллеріей и осаднымъ паркомъ. Само собою разумѣется, что о сопротивленіи такимъ .силамъ донаувертцамъ нечего было и думать. Мы пе станемъ разсказывать о томъ, какъ было поступлено съ еретиками Донаувёрта. Читатель, если пожелаетъ, можетъ прочесть объ этомъ у Вольфа въ біографіи Максимиліана; мы же говоримъ такъ подробно о донаувертскомъ дѣлѣ не потому, что дѣйствія баварцевъ въ Донаувёртѣ были особенно интересны, а потому, что послѣдствія этого дѣла имѣли большую важность. Бѣдствіе Донауверта побудило протестантовъ къ новому союзу, который вт, свою очередь вызвалъ католическій союзъ или лигу. Все это произвело или по крайней мѣрѣ ускорило тридцатилѣтнюю. войну.. Замѣчательно, что баварское войско сопровождали четверо іезуитовъ и двое нищенствующихъ монаховъ. Они наблюдали за изгнаніемъ лютеранъ и За. уничтоженіемъ ихъ религіозныхъ обрядовъ, хотя Максимиліанъ неоднократно увѣрялъ, что не будетъ измѣнять религіозныхъ учрежденій. Гражданъ не выпускали за городскія ворота даже по воскресеньямъ, и такимъ образомъ лишили ихъ возможности отправлять, богослуженіе даже въ окрестныхъ деревняхъ. Въ донесеніи, посланномъ Максимиліаномъ въ Римъ и напечатанномъ съ рукописи Вольфомъ, герцогъ говоритъ, что польза католической религіи требуетъ уничтоженія благосостоянія этого города. Скоро въ. Донаувёртѣ остались только бѣднѣйшіе граждане. Максимиліанъ велѣлъ оставить въ немъ триста баварцевъ, пока ему не будутъ уплачены всѣ военныя издержки. Между тѣмъ требуемое вознагражденіе было такъ громадно, что' не было возможности уплатить его. Такимъ образомъ, Донаувёртъ изъ свободнаго протестантскаго города обратился въ второстепенный католическій подъ властью Баваріи. Изъ письма Максимиліана къ своему намѣстнику, въ которомъ онъ писалъ о необходимости содержать гарнизонъ на счетъ гражданъ, видно,, какъ жестоко поступали съ уцѣлѣвшими жителями Донауверта. «Нечего обращать вниманія, что содержаніе гарнизона можетъ разорить гражданъ,—собственноручно пишетъ Максимиліанъ:—главное дѣло въ томъ, чтобы гарнизонъ могъ просуществовать годъ на ихъ счетъ».
Слѣдствіемъ покоренія Донаувёрта и варварскаго обращенія съ тамошними протестантами, ихъ религіозными обрядами и собственностью было, какъ мы сказали, возникновеніе новаго протестантскаго союза, по образцу шмалькальденскаго. Этотъ союзъ зависѣлъ вполнѣ отъ содѣйствія Генриха IV, и потому умерщвленіе его въ 1610 лишило союзъ главной опоры. Это обнаружилось въ спорѣ за наслѣдство герцога Іоанна Вильгельма Юлихъ-Клеве-Бергъ-Равенсбергскаго, умершаго въ 1609. Распря эта заставляетъ насъ перейти къ исторіи Саксоніи, Богеміи и Пфальца.
Ь) Саксонія въ концѣ шестнадцатаго столѣтія.
Изучая со вниманіемъ саксонскую исторію послѣднихъ двадцати лѣтъ XVI столѣтія и исторію Пфальца того же времени, легко понять, какія печальныя послѣдствія для дѣла протестантовъ, повлекли за собою несогласія кальвинистскихъ богослововъ съ лютеранскими. Во всемірной исторіи нельзя вдаваться въ подробности, которыя пришлосъ бы разоблачать, если бы мы стали перечислять всѣ жестокости, совершенныя въ послѣдніе годы жизни курфирстомъ саксонскимъ Августомъ по наущенію его злой жены, датской принцессы. Извѣстно, что тюбингенскіе и виттенбергскіе богословы навязывали бѣднымъ священникамъ и школьнымъ учителямъ формулу исповѣданія, т. е., другими словами, свою фабрикацію,, содержавшую въ себѣ не слово Христа, а ученіе Лютера и его ученыхъ саксонскихъ и тюбингенскихъ послѣдователей (стр. 143); кто не принималъ этой формулы, тѣхъ ученые мужи, предавшіе проклятію даже мудраго, благороднаго и благочестиваго Меланхтона, уже лежавшаго въ могилѣ, сотнамп лишали хлѣба и мѣста. Съ каѳедръ уже давно раздавались проклятія на такъ называемыхъ криптокальвинистовъ или, какъ ихъ называли по Филиппу Меланхтону, филипцистовъ,—подобно тому, какъ въ наше время раздаются вопли противъ пантеистовъ, атеистовъ, соціалистовъ и еще Богъ знаетъ какихъ другихъ враговъ религіи и человѣчества. Наконецъ курфирстъ обратилъ собранія чиновъ Саксоніи въ настоящій инквизиціонный трибуналъ.. Онъ потребовалъ отъ чиновъ, собравшихся въ Торгау въ маѣ 1574, чтобы они наказали арестованныхъ имъ тайнаго совѣтника Б р а к а у, лейбъмедика П е й к е р а, церковнаго совѣтника Штесера и придворнаго проповѣдника Шютца «за то, что они оказали ему непокорство и позволили себѣ распространять ложное ученіе въ его странѣ и между его подданными.» Курфирстъ былъ до того озлобленъ на этихъ четырехъ виттенбергскихъ богослововъ, не хотѣвшихъ отречься отъ филиипизма, что, жестокими преслѣдованіями заставивъ замолчать этихъ приверженцевъ кальвинизма, велѣлъ въ память побѣды надъ ними выбить медаль, не дѣлавшую чести ни его вкусу, ни той религіи, которую онъ исповѣдовалъ *).
Такимъ образомъ лютеранская церковь была признана божественнымъ учрежденіемъ, реформатское ученіе—изобрѣтеніемъ дьявола, и всякій, кого подозрѣвали въ разладѣ съ ярыми протестантами богословами, напр. съ докторами Андре, Хемницемъ, 3 ель некк еромъ и др., изгонялся пли предавался казни, какъ развратникъ и исчадіе сатаны. Въ 1580 Андре и Хемницъ кончили въ Бергенѣ близъ Магдебурга составленіе формулы исповѣданія (Гогшиіа сопсогЛае). Лютеранство сдѣлалось такимъ образомъ чѣмъ-то въ родѣ папства и въ Саксоніи сохранило этотъ характеръ. Въ этомъ и заключается причина, почему Саксонія съ того времени всегда стояла ближе къ католикамъ, чѣмъ, къ реформатамъ. Впослѣдствіи къ этому присоединилась еще зависть къ курфирсту Пфальцскому, а еще позднѣе несчастный разсчетъ на императорскія милости, парализовавшій, въ тридцатилѣтнюю войну силы Саксоніи.
Правовѣріе тюбингенскихъ и саксонскихъ богослововъ и ихъ формула исповѣданія навлекали всюду гоненія на тѣхъ, кто дерзалъ толковать св. писаніе несогласно съ ихъ катихизисомъ. При курфирстѣ Августѣ въ Саксоніи было однако еще много противниковъ этого ученія, и только новая буря при его преемникѣ окончательно истребила лютеранской догматикой послѣдніе остатки поэзіи и смысла въ религіи. Между прочимъ въ декретѣ 1580, изданномъ по поводу распущенія мейсенской консисторіи, весьма наивно говорится о необходимости наблюдать черезъ верховную дрезденскую консисторію, чтобы въ Саксоніи никто
*) На этой медали изображенъ еамъ курфирстъ въ панцырѣ съ мечемъ въ одной рукѣ и вѣсами въ другой. Въ одной чашкѣ вѣсовъ лежитъ младенецъ Іисусъ, въ другой стоятъ четыре виттенбергскіе богослова и дьяволъ. Онп изъ всѣхъ силъ стараются перетянуть чашку, но она колеблется. Надъ одной чашкой надпись—Всемогущество, надъ другой—Разумъ.
не смѣлъ полагаться въ религіозныхъ вопросахъ на здравый разсудокъ или на слово библіи и такимъ образомъ противорѣчить богословскому мракобѣсію
Мѣра, которая должна была оградить лютеранство, послужила на его же погибель при преемникѣ Августа, Христіанѣ I. Мы упоминаемъ объ этомъ, чтобы показать, что протестанты въ отношеніи измѣненій своей догматики дѣйствовали гораздо хуже католиковъ, которымъ все-таки не черезъ каждые два года приказывали вѣрить во что-нибудь новое. Въ пфальцской исторіи мы укажемъ на этп безпрестанныя измѣненія предписываемаго народу придворнаго богословія. Зятю курфирста саксонскаго, реформату пфальцграфу Іоганну Казимиру удалось наконецъ убѣдить канцлера Крелля въ неполитичности направленія лютеранскаго правовѣрія, и канцлеръ далъ религіознымъ дѣламъ иное направленіе, которое успокоило взаимную вражду религіозныхъ партій. Въ 1587 были отмѣнены обязательства профессоровъ богословія относительно формулы исповѣданія и обязательными признаны только аугсбургское вѣроисповѣданіе и толкованіе на него (Егкійгипд) Лютера и Меланхтона. То же было предписано всѣмъ церковнослужителямъ и сторожамъ; запрещены были всякая брань и полемика съ каѳедръ; двумъ послѣдователямъ Кальвина, придворнымъ проповѣдникамъ, 3 а л ь-муту и Штейнбаху, было поручено, одному издать библію съ примѣчаніями, а другому,—составить новый катихизисъ. Уже этотъ катихизисъ былъ противенъ саксонцамъ; но когда духовенству было запрещено при крещеніи пропускать обрядъ заклинанія дьявола, вся Саксонія, особенно дворянство, въ высшей степени вознегодовала на канцлера и покровительствуемыхъ имъ гуманныхъ и миролюбивыхъ богослововъ. Впрочемъ случалось, что и партія Крелля преслѣдовала своихъ противниковъ, старыхъ лютеранъ, что возбудило личныя непріязни и впослѣдствіи побудило реакцію дѣствовать съ большою злобою и мстительностью.
Въ 1591 году умеръ курфирстъ Христіанъ I на тридцать первомъ году, оставивъ несовершеннолѣтняго сына, Христіана П, опека надъ которымъ перешла къ двумъ князьямъ: курфирсту бранденбургскому Іоганну Георгу, непринимавшему участія въ управленіи, и герцогу Веймарскому Фридриху Вильгельму, который и былъ настоящимъ правителемъ. Со смертью Христіана наступило время реакціи. Курфирстъ не былъ еще потребенъ, когда правовѣрно-лютеранское дворянство уже возстало противъ канцлера Крелля и его друзей, подозрѣваемыхъ въ кальвинизмѣ. Въ октябрѣ оно отправило отъ себя депутацію въ Дрезденъ присутствовать при погребеніи курфирста и поручило ей просить регента арестовать канцлера Крелля, подозрѣваемаго въ томъ, что своимъ вліяніемъ онъ поддерживалъ всѣ перемѣны въ религіи и въ церковныхъ учрежденіяхъ, совершенныя при Христіанѣ I. Неудивительно, конечно, что такая набожная барыня какъ вдовствующая курфирстина, поддержала эту просьбу своимъ вліяніемъ. Крелль былъ арестованъ 23 октября. 18 ноября той же участи подверглись кабинетъ-секретари Цшаммеръ и Кольрейтеръ, придворные духовники Зальмутъ и Штейнбахъ, профессоры Піеріусъ въ Виттенбергѣ и Гундерманъ въ Лейпцигѣ. Многія другія лица покинули свои мѣста и имущества и удалились изъ Саксойіи. Мы не станемъ подробно говорить о всѣхъ преслѣдованіяхъ, которымъ подверглись всѣ, нехотѣвшіе признать деревянную догматику какого-нибудь Андре, Луки Озіандера,. Зельнеккера и Хемница непогрѣшимою и божественною мудростью; довольно сказать, что многіе были изгнаны или преданы уголовному суду. Всѣ подозрительные люди попались сначала въ лапы юристовъ, а потомъ палачей. Канцлеръ Крелль нѣсколько лѣтъ находился подъ уголовнымъ судомъ, нѣсколько разъ былъ пытанъ и только въ 1601 преданъ публичной казни. Мы пропускаемъ всѣ подробности этого дѣла; для нашей цѣли достаточно сказать, что въ ту минуту, когда приверженцы Рима тѣсно соединялись, когда Австрія, Баварія и іезуиты рѣшились общими силами истребить протестантство, — Виттенбергъ и Саксонія сдѣлали невозможнымъ всякое примиреніе между реформатами и лютеранами, которые ненавидѣли другъ друга съ большею злобою, чѣмъ католиковъ и чѣмъ даже католики ихъ.
с) Пфальцъ въ концѣ XVI столѣтія; основаніе уніи н лиги; начало распри за юлихсвое наслѣдство.
Гейсеръ въ своей исторіи Пфальца научно и ясно изложилъ распри, возбужденная въ Пфальцѣ спорами между лютеранами и кальвинистами; поэтому мы весьма поверхностно коснемся этого вопроса. Мы замѣтимъ только, что въ 1559, со смертью Оттона Генриха, пресѣклась древняя курфиршеская линія Пфальца, и что Фридрихъ Зпммернскій, сдѣлавшись курфирстомъ Фридрихомъ III, основалъ среднюю или Зиммернскую линію. Фридрихъ былъ лютеранинъ; но въ 1560, когда возникла новое лютеранское ученіе,, онъ изъ чистаго убѣжденія перешелъ въ кальвинизмъ и сталъ послѣдователемъ простаго, чуждаго всякихъ средневѣковыхъ церемоній культа и церкви, преобразованной вполнѣ, а не вполовину, какъ въ Саксоніи и на сѣверѣ. Фридрихъ ввелъ ученіе Кальвина въ церквахъ, университетахъ и школахъ Пфальца. Императоръ Максимиліанъ ІІ и даже слѣпо преданный лютеранству курфирстъ саксонскій Августъ чувствовали искреннее уваженіе къ чистой религіозности, что большая рѣдкость въ людяхъ, такъ высоко поставленныхъ; такимъ образомъ въ 1566 глубокое уваженіе къ благочестивому курфирсту Фридриху предотвратило скавдалъ, затѣянный было лютеранами. Тупые лютеранскіе имперскіе чины хотѣли, чтобы реформаты были совершенно лишены всѣхъ преимуществъ религіознаго мира; но императоръ Максимиліанъ П на сеймѣ въ Аугсбургѣ (1566)., когда они просили его распространить терпимость только на ихъ партію, умно отвѣчалъ имъ: что они сами не знаютъ, чего просятъ. По этому поводу и Фридрихъ III такъ благородно и мягко выразилъ свои убѣжденія, что пристыдилъ самыхъ ярыхъ фанатиковъ и изувѣровъ; даже самъ слѣпой приверженецъ Лютера, курфирстъ Августъ, подойдя къ нему и хлопнувъ его по плечу, сказалъ: «Ты, Фрицъ, благочестивѣе всѣхъ насъ вмѣстѣ взятыхъ».
Сынъ и преемникъ Фридриха, Лудвигъ VI, былъ уже взрослымъ, когда отецъ его перешелъ въ ученіе Кальвина, и на несчастіе Пфальца былъ такъ же фанатически преданъ лютеранству, какъ отецъ его — кальвинизму. Это объясняется тѣмъ, что государи обыкновенно слѣдуютъ иной системѣ, чѣмъ ихъ отцы, а также тѣмъ, что Лудвигъ долго жилъ у Филиберта Баденскаго, и наконецъ тѣмъ, что при отцѣ онъ былъ намѣстникомъ Верхняго Пфальца, населеніе котораго Фридрихъ всю жизнь, тщетно старался примирить съ кальвинизмомъ и гдѣ особенно граждане Амберга упорно держались ученія Лютера и лютеранскаго богослуженія. Едва Фридрихъ III умеръ (1576), какъ старшій сынъ его тотчасъ всенародно выказалъ истинно богословскую ненависть противъ тѣхъ единовѣрцевъ своихъ, которые, хотя и вѣрили въ Христа и библію, но не вѣрили въ катехизисы лютеранской церкви. Онъ даже не позволилъ духовнику своего отца сказать при погребеніи его надгробное слово: «потому что, говорилъ онъ, совѣсть моя не допускаетъ, чтобы кальвинистъ замаралъ проповѣдью трупъ мо-его отца». Этому началу соотвѣтствовало и дальнѣйшее царствованіе Лудвига. Онъ, курфистъ саксонскій и герцогъ Виртембергскій болѣе всѣхъ остальныхъ князей старались навязать всему свѣту формулу исповѣданія, состряпанную около того времени богословами. Молодой курфирстъ не только снова придалъ обрядамъ и церковнымъ украшеніямъ характеръ папской церкви, но — что было гораздо хуже—лишилъ мѣстъ и выгналъ изъ Пфальца всѣхъ ученыхъ проповѣдниковъ и должностныхъ^ лицъ, несоглашавшихся ежедневно мѣнять свои вѣрованія, какъ платье. Впрочемъ это богословское неистовство впослѣдствіи поукротилось. Лудвигъ былъ настолько уменъ, что скоро понялъ безсмыслицу продѣлокъ поповъ, профессоровъ и юристовъ-богослововъ^ и увидѣлъ, что незамѣтно для себя доведенъ до того, что дѣлаетъ вещи, которыхъ самъ никогда не хотѣлъ бы сдѣлать.
По смерти Лудвига (1583) рухнуло навсегда зданіе лютеранства, съ такимъ рвеніемъ воздвигнутое имъ въ Пфальцѣ. Его сынъ, Фридрихъ IV, былъ еще ребенокъ, и опека перешла къ брату Лудвига, Іоганну Казимиру, о стран
ныхъ походахъ котораго во Францію, Нидерланды и въ кёльнской войнѣ мы уже говорили (стр. 45). Іоганнъ Казимиръ, получившій, по. обычаю тогдашняго времени, во владѣніе, вмѣсто годоваго содержанія, округи лаутернскій, нейштадт-скій на Гардтѣ и беккельнгеймекій, не только покровительствовалъ въ этихъ владѣніяхъ реформатскому вѣроисповѣданію и богослуженію, очищенному отъ всѣхъ римскихъ обрядовъ, но и поддерживалъ матеріальными средствами, насколько позволяли ему его скудные доходы, всѣхъ должностныхъ лицъ, духовныхъ и ученыхъ, смѣненныхъ Лудвигомъ. Проведя большую часть жизни въ походахъ, онъ не могъ, подобно большинству нѣмецкихъ князей того времени, обратить догматику въ главный предметъ своего изученія; но это не помѣшало ему въ качествѣ опекуна Фридриха IV озаботиться о возвращеніи пфальцркимъ реформатамъ правъ, утраченныхъ ими при Лудвигѣ VI. Іоганнъ Казимиръ прожилъ большую часть жизни въ. средѣ французскихъ реформатовъ и сблизилъ своего племянника съ вождями французской реформатской партіи и съ самимъ королемъ Генрихомъ IV. Все это очень не Нравилось лютеранскимъ князьямъ. Они боялись, какъ сами говори», чтобы Фридрихъ IV не внесъ кальвинизмъ въ самое сердце Германіи. Поэтому когда въ 1592 Іоганнъ Казимиръ умеръ, они и императоръ хотѣли непремѣнно навязать семнадцатилѣтнему Фридриху IV другаго опекуна, стараго пфальцграфа Зиммернскаго, Рихарда. Но это не удалось имъ; Фридрихъ самъ взялся за управленіе и сдѣлался въ имперіи центромъ реформатской партіи.
Объемъ нашего сочиненія не позволяетъ намъ слѣдовать за политикою Фридриха, IV и входить въ подробное разсмотрѣніе его дѣятельности, пока императоръ Рудольфъ бездѣйствовалъ, курфирстъ саксонскій дремалъ, а іезуиты неутомимо злоумышляли противъ протестантства. Мы укажемъ только, какъ Фридриху пришла мысль искать защиты у Генриха IV. Онъ постоянно поддерживалъ сношенія съ предводителями французскихъ реформатовъ и сблизился съ ними еще тѣснѣе съ тѣхъ поръ, какъ француженка, Екатерина де Роганъ, вышла замужъ за герцога Цвейбрюкенскаго Іоганна II, и какъ Генрихъ IV постановилъ третейскій приговоръ въ спорѣ о стразбургскомъ епископствѣ. Еще въ 1603, когда ландграфъ гессенскій Морицъ и маркграфы баденскій и бранден-бургъ-кульмбахевій заключили съ Фридрихомъ въ Гейдельбергѣ оборонительный союзъ, подготовившій, позднѣйшее образованіе уніи, Фридрихъ энергически вступился за главу французскихъ реформатовъ, герцога де Бульона (стр. 237). Генрикъ IV готовился тогда двинуться на Седанъ, и намъ кажется, что рѣзкое письмо Фридриха, помѣщенное въ четвертой части мемуаровъ Сюльи, отчасти способствовало тому, что французскій король, разсчитывавшій на содѣйствіе курфирста Фридриха въ Германіи, даровалъ герцогу миръ. Разумѣется, Сюльи находитъ. рѣзное письмо второстепеннаго1 государя къ такому могущественному монарху непонятною дерзостью *). Генрихъ, котораго его католическіе министры, жена и любовница, маркиза де Вернёйль, убѣдили позволить іезуитамъ вернуться во Францію, и даже одарить ихъ, не разъ возвращался къ мысли смирить герцога де Бульона; но сношенія съ германскими протестантами и желаніе помочь имъ заставляли его жить въ мирѣ съ предводителемъ французскихъ реформатовъ..
Дѣйствія имперскаго надворнаго суда въ дѣлѣ о юлихскомъ наслѣдствѣ, предположенія его относительно будущаго образа дѣйствій по этому вопросу и увѣренность, что испанцы впутаются въ это дѣло по старанію эрцгерцога Альбрехта, пробудили энергію Генриха IV, и когда Саксонія была обманута императоромъ, Фридрихъ IV сталъ стараться доставить протестантамъ помощь Франціи. Христіанъ Ангальтскій ѣздилъ по дѣламъ Фридриха въ Парижъ; самъ Фридрихъ посылалъ туда уполномоченныхъ; составлялись планы о томъ, чтобы силою положить предѣлъ испанскому вліянію въ Германіи, и Генрихъ уже
•) Еѣ раг се ои’еііе ше вешЫе <і’ип зіііе Гогѣ евігап&е роиг ип реііі сошіе езсгіѵапі а ип ві §гап<1 гоу, уаі евѣітё а ргоров <іе Гіпвёгег еп се Ііеи роиг Раіге ѵоіг зоп ітрегіі-пепіе §1оіге, еп Іе гедиёгапі сГипе §;гасе Гогѣ врёсіаіе. (Мнѣ оно кажетсяочень страннымъ со стороны мелкаго князька, пишущаго къ такому великому государю, "и потому я помѣщаю его здѣсь, чтобы показать его дерзкое чванство).
вооружалъ войско. Все это не осталось безъ послѣдствій на дальнѣйшій ходъ событій. Зато химеры, создаваемыя Генрихомъ IV, были такъ же неосуществимы, какъ сотни другихъ политическихъ фантазій. Генрихъ забавлялся составленіемъ плана преобразованія Европы. Плана этого мы не станемъ разбирать; желающіе узнать его могутъ ознакомиться съ нимъ изъ многихъ мѣстъ послѣдняго тома мемуаровъ Сюльи, изъ нѣмецкой исторіи Шмидта и изъ послѣдней главы второй части жизни Клезеля—Гаммера.
Въ Германіи, какъ мы только-что замѣтили, еще въ 1603 въ Гейдельбергѣ было рѣшено составить сильный протестантскій союзъ для противодѣйствія насиліямъ, которыя ежедневно позволяли себѣ Австрія и Баварія противъ свободы вѣроисповѣданія. Впрочемъ протестанты не спѣшили заключеніемъ союза, не ожидая, что герцогъ Максимиліанъ поступитъ съ Донаувертомъ такъ рѣшительно. Максимиліанъ, какъ мы уже говорили ч истребилъ часть донаувёртскихъ протестантовъ, а остальныхъ обобралъ и выгналъ изъ города; это пробудило энергію многихъ князей и городовъ, преимущественно кальвинистскихъ. Фридрихъ IV Пфальцскій и Христіанъ Ангальтскій собрали 4 мая 1608 своихъ друзей въ Аха-узенѣ,' нѣкогда францисканскомъ монастырѣ въ ансбахскихъ владѣніяхъ. Въ Аха-узенъ явились маркграфы ансбахскій и бранденбургъ-кульмбахскій, Іоахимъ Эрнстъ и Христіанъ, пфальцграфъ нейбургскій, Филиппъ Лудвигъ, герцогъ виртемберг-скій, Іоганнъ Фридрихъ, курфирстъ пфальцскій, Фридрихъ IV и Христіанъ Ангальтскій. Они заключили между собою оборонительный союзъ, называемый протестантскою уніею. Члены этого союза условились составить сообща армію', учредить союзную кассу, а главою союза назначили курфирста пфальцскаго. На двухъ другихъ собраніяхъ союза, въ Галле въ Швабіи и въ Роттенбургѣ на Тауберѣ, было постановлено все, что касалось дипломатическихъ сношеній съ другими протестантскими государствами и организаціи войска, а также учреждены и замѣщены союзныя должности. Союзъ назначилъ Іоахима Эрнста Бран-денбургъ-Ансбахскаго распорядителемъ въ сношеніяхъ съ государями, непринад-лежаЩими къ союзу, и положилъ ему 6,000 гульденовъ въ мѣсяцъ содержанія; Христіанъ Ангальтскій былъ назначенъ генералъ-лейтенантомъ союза въ предстоящей войнѣ, а маркграфъ баденскій, Георгъ Фридрихъ — генераломъ-отънка-валеріи. О другихъ распоряженіяхъ мы не будемъ говорить. Города Стразбургъ, Ульмъ и Нюрнбергъ немедленно приступили къ уніи, а впослѣдствіи къ ней присоединились ландграфъ гессенскій, Морицъ, и новый курфирстъ бранденбургскій, Іоганнъ Сигизмундъ.
Участіе столькихъ членовъ съ равными правами на первенство повредило единству военныхъ дѣйствій и возбудило соперничество, которое, могло быть уничтожено только присоединеніемъ къ союзу французскаго короля Генриха IV. И дѣйствительно, не умри Генрихъ IV въ 1610 г., по всей вѣроятности, было бы тотчасъ приступлено къ возстановленію правъ имперскаго города Донауверта, нарушеніе которыхъ послужило непосредственнымъ предлогомъ къ образованію уніи. Когда Фердинандъ Штцрійскій именемъ Рудольфа созвалъ въ Регенсбургъ нѣмецкіе имперскіе чины для обсужденія вопроса о совокупномъ дѣйствіи противъ турокъ, протестанты воспользовались этимъ случаемъ и жаловались сейму на поступокъ Максимиліана съ Донаувертомъ и на то, что императоръ отдаетъ относящіяся до нихъ дѣла на разсмотрѣніе имперскаго надворнаго, а не имперскаго палатнаго суда. Они не соглашались на предложенія императора и не хотѣли слышать о томъ, чтобы Фердинандъ, гонитель протестантовъ, былъ назначенъ представителемъ императора. Фердинандъ однако, выхлопоталъ, чтобы отложили разсмотрѣніе донаувёртскаго дѣла. Вообще онъ выказалъ себя на этомъ сеймѣ ярымъ противникомъ еретиковъ. Это и было причиною, почему курфирстъ саксонскій, Христіанъ II (человѣкъ впрочемъ грубый и горькій пьяница), не пріѣхалъ на сеймъ, не желая, какъ онъ выражался, сидѣть рядомъ съ такимъ гонителемъ истины, какъ эрцгерцогъ Фердинандъ.
Послѣ скандальныхъ сценъ, случившихся на сеймѣ, протестанты стали энергически готовиться къ защитѣ, а это естественно заставило Максимиліана предполагать, что дѣло идетъ о Донаувёртѣ. Поэтому онъ сталъ хлопотать объ образованіи католическаго противу-союза и скоро достигъ своей цѣли. Опираясь на сформированную лмъ постоянную армію, Максимиліанъ могъ предложить свое по-
вредительство духовнымъ владѣтелямъ, которые, конечно, охотно приняли это предложеніе. Содержать постоянное войско Максимиліану было тогда легче, чѣмъ кому либо изъ нѣмецкихъ государей, потому что ему не приходилось, какъ другимъ, просить денегъ у государственныхъ чиновъ. Его войска не вербовались, а формировались посредствомъ набора, и тѣ изъ его подданныхъ, которые были избавлены отъ набора, платили подати, шедшія на уплату жалованья; изъ собственной казны Максимиліану рѣдко приходилось приплачивать. Новое войско предполагалось организовать по итальянской системѣ; но Максимиліанъ не находилъ для этого способныхъ людей въ Баваріи. Поэтому для командованія корпусами арміи онъ вызвалъ людей изъ-за границы, а изъ баварцевъ только одному далъ видное мѣсто въ арміи. Сначала выборъ его палъ на императорскаго генерала Германа Росвурма, извѣстнаго во всей Европѣ подвигами въ венгерскую и турецкую войны. Но генералъ этотъ былъ казненъ по приказанію императора, за мнимое убійство на улицѣ графа Бельджіозо, а въ дѣйствительности за то, что былъ во враждѣ съ императорскимъ каммердинеромъ Лангомъ, въ жизнеописаніи котораго, изданномъ фонъ-Гуртеромъ, можно прочесть подробности этой казни. Тогда выборъ Максимиліана палъ на императорскаго полководца Іоанна Черкласа барона фонъ-Тилли. Тилли, уродливый и смѣшной по фигурѣ, физіономіи и манерамъ, военнымъ геніемъ былъ равенъ Спинолѣ и Морицу Нассаускому. Находясь еще въ службѣ Рудольфа, онъ поступалъ жестоко съ протестантами, и Максимиліанъ назначилъ его главнокомандующимъ своею вновь организованною арміею. Начальниками кавалеріи были сдѣланы Энгельбертъ Бенингсгаузенъ и Тимонъ Линдело; артиллерію устроилъ и командовалъ ею Александръ Гротъ. Впрочемъ, пока былъ живъ Генрихъ IV, Максимиліанъ избѣгалъ столкновеній съ уніей; онъ старался только придать своей католической лигѣ такое устройство, которое дало бы ему возможность употреблять на войско деньги союзныхъ мелкихъ городовъ и духовныхъ владѣтелей. Поэтому-то онъ былъ недоволенъ, когда къ его союзу примкнули болѣе могущественные государи.
Въ половинѣ 1609 Фридрихъ IV смѣло выступилъ противъ императора Рудольфа въ качествѣ вождя уніи. Онъ поручилъ генералъ-лейтенанту протестантскаго союза, Христіану Ангальтскому, назначенному намѣстникомъ Верхняго Пфальца, отправиться въ Богемію и высказать императору рѣзкую истину. Впрочемъ это порученіе было дано не только отъ имени союза, но отъ имени всѣхъ протестантовъ, присутствовавшихъ на регенсбургскомъ сеймѣ. Не добившись у императора аудіенціи, Христіанъ Ангальтскій самымъ энергическимъ тономъ прочелъ императорскимъ совѣтникамъ наполненное жалобами протестантское посланіе, добавляя его дерзкими словесными замѣчаніями (іюль 1609). Его заставили ожидать письменнаго отвѣта цѣлыхъ пять мѣсяцевъ и наконецъ отвѣчали, что императоръ слишкомъ усталъ и хочетъ, чтобы его оставили въ покоѣ. Христіанъ увидѣлъ въ этомъ наущеніе Штралендорфа и Ганнивальда, ненавистныхъ министровъ Рудольфа, и возразилъ на этотъ отвѣтъ слѣдующими грозными словами: «Я придвидѣлъ бѣду, теперь предвижу еще худшую, если императоръ не возьметъ себѣ другихъ совѣтниковъ, и совѣтую Рудольфу подумать о судьбѣ Юлія Цезаря». Эти слова страшно перепугали полоумнаго императора; но Христіанъ снова успокоилъ его и получилъ письменное обѣщаніе, что Донаувёртъ будетъ очищенъ отъ войскъ въ четыре мѣсяца. На словахъ императоръ обѣщалъ также приказать имперскому надворному суду пріостановить процессъ и въ непродолжительномъ времени заняться государственными преобразованіями. Съ Донаувёрта дѣйствительно сняли опалу; но Максимиліанъ Баварскій черезъ юристовъ и іезуитовъ выхлопоталъ, чтобы городъ формально отдали ему въ залогъ за военныя издержки (сентябрь 1609).
Максимиліану нельзя было долѣе медлить образованіемъ католическаго про-тиву-союза, тѣмъ болѣе, что и чешскіе протестанты вытребовали у Рудольфа согласіе на ихъ просьбы. Австрійскіе принцы ссорились между собою и съ государственными чинами и были очень ослаблены этими постоянными раздорами. Поэтому Максимиліанъ принялъ иниціативу на себя и составилъ изъ нѣсколькихъ духовныхъ владѣтелей и католическихъ городовъ католическій союзъ, или такъ называемую Лигу. Его біографъ, Вольфъ, подробно описываетъ все, что
дѣлалъ Максимиліанъ съ 1608 для достиженія этой цѣли. Въ началѣ іюня 1609 въ Мюнхенѣ происходили подъ предсѣдательствомъ трехъ коммиссаровъ,. назначенныхъ Максимиліаномъ, совѣщанія между уполномоченными епископовъ вюрцбургскаго, констанцскаго, аугсбургскаго, нассаускаго и регенсбургскаго, пробста эльвангенскаго и аббата кемптенскаго. Максимиліанъ заставилъ католическіе чины баварскаго и швабскаго округовъ подписать составленный имъ союзный актъ. Изъ епископовъ, приглашенныхъ имъ на учрежденіе союза, одинъ епископъ зальцбургскій вѣжливо уклонился отъ предложенія. Католическій союзъ, основанный въ Мюнхенѣ, былъ названъ Священной Лигой не съ самаго начала, а только впослѣдствіи. Въ союзномъ договорѣ было положительно сказано, что союзъ, главою котораго назначается Максимиліанъ, заключенъ для поддержанія религіознаго и гражданскаго мира, «чтобы древняя истинная и единая спасающая вѣра не могла быть искоренена». На случай необходимости, главѣ союза была предоставлена обширная власть, не смотря на то, что союзъ заключался исключительно на защиту. Поэтому герцогу очень не понравилось, когда въ послѣднихъ числахъ августа къ союзу присоединились три духовные1 курфирста, а курфирстъ майнцскій былъ назначенъ вторымъ, главой союза рейнскихъ провинцій. Затѣмъ союзъ вступилъ въ переговоры съ папою и съ Испаніею, опасаясь Генриха IV, который готовился серьезно вмѣшаться въ нѣмецкія дѣла.
Вмѣшаться въ дѣла Германіи французскаго короля побудила смерть послѣдняго герцога Юлихскаго, послѣдовавшая 25 марта 1606. Генрихъ не безъ основанія опасался, что іезуиты убѣдятъ императора воспользоваться споромъ о наслѣдіи Юлиха, Клеве, Берга, Марка, Равенсбурга н Равенштейна и присоединитъ ихъ къ своимъ владѣніямъ. Сумасшедшій Іоганнъ Вильгельмъ былъ послѣднимъ герцогомъ этихъ владѣній. Послѣ него ближайшими родственницами остались четыре сестры, завладѣвшія тотчасъ по смерти брата богатымъ наслѣдіемъ, опираясь на привилегію, данную въ 1546 императоромъ Карломъ V герцогу Юлихскому. Курфирстъ саксонскій также изъявилъ притязаніе на наслѣдство, основываясь на томъ, что императоръ прежде формально’ пожаловалъ ему выморочные лены п обѣщалъ ввести его во владѣніе ранѣе другихъ. Изъ четырехъ сестеръ послѣдняго герцога Юлихскаго только двѣ старшія могли предъявлять свои права за с§бя и за своихъ дѣтей. Поэтому мы и не станемъ говорить о двухъ другихъ. Нельзя однако не замѣтить, что для католиковъ было очень важно; кому достанется наслѣдство, потому что, хотя протестантство было сильно распространено въ Юлихскомъ герцогствѣ, проникнувъ въ него изъ Нидерландовъ, но герцоги все-таки оставались вѣрпы древней религіи и послѣ герцога Баварскаго были самыми значительными свѣтскими владѣтелями между католическими князьями Германіи. Изъ двухъ князей, спорившихъ, по смерти послѣдняго юлпх-скаго герцога о его наслѣдствѣ, одинъ былъ кальвинистъ, а другой — лютеранинъ. Старшая сестра герцога Іоганна Вильгельма была замужемъ за прусскимъ герцогомъ, Альбрехтомъ Фридрихомъ, и оставила послѣ себя дочь, вышедшую замужъ за кальвиниста, курфирста бранденбургскаго, Іоганна Сигизмунда; вторая сестра Іоганна Вильгельма была замужемъ за лютераниномъ, пфальцграфомъ нейбургскимъ, Филиппомъ Лудвигомъ, и имѣла отъ него сына, Вольфганга Вильгельма. Іоганнъ Сигизмундъ былъ такъ увѣренъ въ своемъ правѣ на наслѣдство, что даже не издалъ манифеста; пфальцграфъ Филиппъ Лудвигъ опирался на то, что старшая сестра покойнаго герцога не оставила по себѣ мужескаго потомства, и что поэтому законнымъ наслѣдникомъ можетъ быть только сынъ второй сестры. Мы не станемъ разсматривать, кто изъ нихъ былъ правъ, и не были ли основательнѣе притязанія Саксоніи, основанныя на императорскомъ обѣщаніи. Все это вмѣстѣ съ необходимыми генеалогическими .таблицами находится въ 23 томѣ Зеккенбергова продолженія нѣмецкой исторіи Гебер-линга. Курфирстъ и пфальцграфъ потребовали присяги отъ чиновъ Юлиха, и каждый назначилъ своихъ чиновниковъ, которые должны были дѣйствовать сообща въ ожиданіи рѣшенія имперскаго суда.
Опасаясь, чтобы значительныя юлихскія владѣнія, управлявшіяся до сихъ поръ совершенно въ католическомъ духѣ, не перешли къ протестанту, католики постарались, чтобы Рудольфъ передалъ и это дѣло имперскому надворному суду.
Тайные совѣтники императора объявили, что этотъ споръ переданъ имъ на разсмотрѣніе по той причинѣ, что тяжба Бранденбурга съ Пфальцнейбургомъ можетъ повести за собою нарушеніе земскаго мира. Тогда оба спорившіе князя примирились, устроили общее управленіе въ присвоенныхъ ими владѣніяхъ п назвались владѣющими князьями (роззейігепйеп Гйгзіеп), не обративъ ни малѣйшаго вниманія на императорское повелѣніе, которымъ магистратамъ, чипамъ и подданнымъ Юлихскаго герцогства предписывалось до императорскаго рѣшенія не признавать никого наслѣдникомъ Іоганна Вильгельма.
Послѣ того стало очевидно, что дѣло не обойдется безъ вмѣшательства Испаніи и Генеральныхъ Штатовъ. Король Генрихъ IV хотѣлъ предупредить ихъ. Это казалось тѣмъ болѣе необходимо, что императорскіе юристы, нашпигованные испанцами и іезуитами, намѣревались дать юлихскому процессу такое же направленіе, какое дали донаувертскому дѣлу. Генриха обвиняютъ, будто онъ вооружилъ тогда армію только изъ любви къ молодой принцессѣ де-Конде, которую мужъ, убѣжавшій изъ Франціи, увезъ въ Брюссель. Но все это также неправдоподобно, какъ и воздушные замки, приписываемые Генриху, на которые Шмидтъ и Гаммеръ обращаютъ такое особенное ввиманіе. Генрихъ готовился къ войнѣ вслѣдствіе весьма простыхъ политическихъ совѣтовъ старика Сюльи. Министръ доказалъ королю, что почти совершенный упадокъ Габсбургскаго дома представляетъ самую удобную минуту, чтобы оружіемъ пріобрѣсти себѣ вліяніе въ Германіи. Свои доказательства Сюльи основывалъ главнымъ образомъ на трехъ обстоятельствахъ. Во-первыхъ, говорилъ онъ, Франція теперь совершенно единодушна, тогда какъ Германія страдаетъ отъ раздоровъ; во-вторыхъ, если побѣда будетъ па сторонѣ Франціи, всякій охотно присоединится къ ней или, какъ выражался министръ, при появленіи трехъ знаменъ всякій станетъ подъ бѣлое; наконецъ, въ то время какъ другія государства бѣдны и запутаны въ долгахъ, у Франціи отложено тридцать милліоновъ *).
Князья,, овладѣвшіе Юлихскимъ герцогствомъ, и унія опасались больше всего, чтобы императорскіе юристы (самъ Рудольфъ былъ лишенъ и разсудка, и воли) не объявили наслѣдство Іоганна Вильгельма выморочнымъ леномъ, и чтобы императоръ не велѣлъ брату Фердинанда Штпрійскаго занять на время страну. Братъ эрцгерцога Фердинанда II, любимецъ Рудольфа, эрцгерцогъ Л еополъдъ, еще ребенкомъ избранный въ епископы пассаускіе, предъявилъ въ 1607 требованіе на спорное епископство стразбургское (самый тородъ былъ протестантскимъ). Духовнаго въ этомъ человѣкѣ не было рѣшительно ничего; во время войны за Страз-бургъ онъ вступилъ въ сношенія съ предводителями наемниковъ, изъ которыхъ составлялись тогда нѣмецкія арміи, и былъ способенъ на все. Дѣйствительно, онъ уже набиралъ войско, когда Бранденбургъ и Пфальцнейбургъ обратились къ французскому королю. Генрихъ не послѣдовалъ тотчасъ совѣту Сюльи вмѣшаться въ германскія дѣла, потому что въ его собственной семьѣ происходили раздоры и несогласія; энергія пробудилась въ немъ только, когда Сюльи обстоя
•) Сюльи сначала высчиталъ королю, какія огромныя силы онъ можетъ выставить на войну. Потомъ онъ продолжалъ такъ: Везіе а враѵоіг, ві ѵоиз роиггіег воийоуег іапі йе еі роиг аиіапі <іе іетв ди’іі вега пёсеззаіге, еі ві Іез агтез, агііИегіез, ѵіѵгез, ти-
піііопв еі оиііів іе §иегге рагті іапі й’ехріоіів йіѵегз пе ѵіепйгопі роіпѣ а тапдиег. 8иг диоі )е ѵоив Йігау роиг Іе ргіпеіраі, диі еві І’аг&епі, дие рошга, дие ѵоіге §иегге пе йиге дие ігоів апв, еі ди’іі пе ѵоиз Гаіііе воийоуег дие 40 тіііе Ьоттез, )е ѵоиз еп Гегаі Гоиг-піг зийіваттепі запз гіеп ітрозег йё поиѵеаи зиг ѵов реиріез. С^иапі аих аиігез сЬовез, Іе ѵоиз еп топвігегау іапі, дие ѵоиз Йірех, с’езі аззег. Еі риів з'е пе сгоіз раз йе 1а зѳгіе, дие поив тагсЪегопв еі іегопз Іа §иегге, дие йе ігоів раѵіііопв Ыапс, поіг еі гои^е поив ауопв а іепйге дие Іе ргетіег, ві се п’еві роиг Іа ргетіёге Гоів, раг Іа диеііе диеіди’ип гезівіапі поиз іпвігиігопв Іев аиігез раг зоп ехетріе. (Теперь остается сообразить, будете ли вы въ состояніи содержать столько войска столько времени, сколько понадобится, и не окажется ли недостатка въ оружіи, артилеріи, продовольствіи, снарядахъ и амуниціи. На это я вамъ скажу, что если вы будете содержать 40 т. войска и война продлится 3 года, то я вамъ достану денегъ, сколько нужно, не налагая на вашихъ подданныхъ новыхъ налоговъ. Остальнаго же я вамъ могу дать столько, что вы навѣрно скажете—довольно. И притомъ я думаю, что намъ стоитъ только начать войну, чтобы изъ трехъ знаменъ—бѣлаго, чернаго и краснаго,—первому достаточно только показаться, а если кто воспротивится, мы проучимъ его въ примѣръ другимъ.)
тельно разъяснилъ ему юлихское дѣло, помѣщенное въ 18 части его мемуаровъ вмѣстѣ съ запискою ученаго королевскаго резидента въ Германіи (Бонгарса). Генрихъ былъ въ то время въ разладѣ съ женою, интриговавшей противъ него съ папою и католическимъ духовенствомъ, а потомъ съ Альбрехтомъ и Кларой-Евгеніей, и не ладилъ также съ любовницею, маркизою Бернёйлъ, считавшею себя покинутою. Къ этимъ семейнымъ неудовольствіямъ присоединялась еще смѣшная любовная интрига, затѣянная старымъ королемъ съ молодой женой принца Конде и отравлявшая ему жизнь, какъ онъ самъ признавался Сюльи. Принцесса была страшная кокетка и въ сущности торжествовала,, что водила короля заносъ; но, не смотря на это, оскорбленный мужъ бѣжалъ въ Брюссель къ Альбрехту и Кларѣ. Онъ увезъ съ собой жену, что взбѣсило короля болѣе всѣхъ интригъ, затѣянныхъ Конде въ Брюсселѣ. Генриху не счастливилось и въ выборѣ министровъ; только Сюльи держалъ сторону нидерландцевъ и нѣмецкихъ протестантовъ; всѣ же остальные дѣйствовали противъ этого экономнаго, серьезнаго и строгаго старика и заодно съ женою Генриха и испанцами всевозможными средствами препятствовали союзу съ еретиками.
Едва въ Парижъ пришла вѣсть, что эрцгерцогъ Леопольдъ назначенъ императорскимъ коммиссаромъ и правителемъ всѣхъ юлихскихъ владѣній, какъ Сюльи убѣдилъ короля не мѣшкать болѣе *). Въ 1609 Генрихъ заключилъ наконецъ съ реформатскими князьями Германіи договоръ, въ силу котораго курфирстъ бранденбургскій и пфальцграфъ нейбургскій обязались выставить 4 тыс. человѣкъ пѣхоты и 1,200 кавалеріи, прочіе члены 4 тыс. человѣкъ пѣхоты и 1,000 рейтаровъ, а Генрихъ обѣщалъ присоединить къ нимъ еще 2 тыс. конницы и 8 т. пѣхоты. Когда затѣмъ эрцгерцогъ Леопольдъ, не успѣвшій еще впрочемъ набрать войско, хотѣлъ исполнить порученіе императора, Генрихъ послалъ сказать владѣющимъ князьямъ, что придетъ къ нимъ на помощь самъ съ арміею. Дѣйствительно, онъ велѣлъ держать на готовѣ 30 т. армію и все нужное для отправленія ея въ походъ. Между тѣмъ императоръ Рудольфъ поручилъ эрцгерцогу Леопольду конфисковать спорное наслѣдіе. Это можно было сдѣлать только силою, и Леопольдъ навербовалъ наемниковъ и подкупилъ въ Юлихѣ измѣнниковъ. Такимъ образомъ въ декабрѣ 1609 началась въ Юлихскомъ герцогствѣ война, и начальникъ наемниковъ Леопольда измѣною занялъ городъ Юлихъ. Онъ упорно защищалъ его, когда оба владѣющіе князя аттаковали его значительными силами. Это произошло въ то самое время, когда Генрихъ выставилъ строго дисциплинированную армію въ 40 т. человѣкъ, условившись предварительно съ Морицомъ Нассаускимъ занять общими силами подъ предлогомъ похода противъ Юлиха испанскія Нидерланды и раздѣлить ихъ между Голландіей и Франціей. По условію французы должны были внезапно занять всѣ переправы черезъ Маасъ,, аттаковать Шарлеруа, Мастрихтъ и Намюръ и во всѣхъ большихъ городахъ Бельгіи поднять народъ во имя демократіи. Рѣшено было выгнать аристократовъ и дворянъ, забравшихъ въ свои руки всю власть въ Бельгіи, провозгласить республику и водворить гербъ бельгійскаго льва рядомъ съ лиліями. Бъ то же время голландцы должны были Прислать къ берегамъ весъ свой флотъ и занять всѣ фландрскія гавани.
Генрихъ хотѣлъ принять начальство надъ войскомъ еще въ апрѣлѣ 1610, но, не смотря на недовѣріе къ женѣ, итальянкѣ Маріи Медичи, согласился предварительно торжественно короновать ее и помазать мѵромъ (13 мая 1610). По всей вѣроятности, онъ хорошо зналъ свою жену, которую впрочемъ порядочно мучилъ, потому что изъ мемуаровъ Сюльи видно, что король откровенно признавался своему министру и другу, что считаетъ коронованіе Маріи своимъ
*) ЕЬ ісу,—восклицаетъ Сюльи,—а Иеи седие ве Діѣ, диедиі Дѳппе ѣозѣДоппе Деих Гоіз. 8і Гайіаіге ѣіге а Іа Іоп^иеиг, еПе Соигпега еп ігаіѣё, диі пе ве сопсіига ]а-таів ди’аи ргойі Д’АиігісЬе еі аи Дотта^е Дев ргіпсез еі Ди гоі Де Егапсе. П Гаи4 ісу ѣоиі ои гіеп. II пе Гаиі рав Де ЬёороІД Дапв Лиііегз, с’евѣ ип Гигеі Дапв ипе «агеппе. (Вотъ когда правда, что дѣйствовать быстро, значитъ дѣйствовать вдвойнѣ. Если дѣло затянется, все кончится трактатомъ, который непремѣнно будетъ выгоденъ Австріи и невыгоденъ князьямъ й королю Французскому. Или все, или ничего. Не слѣдуетъ допускать Леопольда въ Юлихъ—это хорекъ въ курятникѣ.)
смертнымъ приговоромъ. Оно такъ и было. На другой день послѣ коронованія Генрихъ былъ смертельно пораженъ кинжаломъ, когда, сидя въ каретѣ, ждалъ въ узкомъ переулкѣ мѣста, для проѣзда. Убійца его, Франсуа Равальякъ, былъ сначала монахомъ, потомъ школьнымъ учителемъ, занимался различными дѣлами и былъ нѣсколько помѣшанъ. Испанія, Альбрехтъ и Клара и жена Генриха такъ много выиграли вслѣдствіе этого убійства, что участіе ихъ въ преступленіи почти не подлежитъ сомнѣнію.
Эрцгерцогъ Леопольдъ, находившійся тогда въ Юлихскомъ герцогствѣ, въ началѣ года былъ непрочь вступить въ сдѣлку съ князьями; но, услыхавъ о смерти Генриха, отклонилъ всѣ предложенія п 'отправился въ Прагу, а оттуда въ Эльзасъ вербовать войско для войны. Въ Юлихѣ Леопольдъ оставилъ храбраго Рау-шенбергера, который съ успѣхомъ противился не только бранденбургцамъ и ней-бургцамъ, но и Морицу Нассаускому. Морицъ въ послѣднихъ числахъ іюля явился съ голандцами передъ Юлихомъ, но крѣпости взять не могъ. Во Франціи Марія Медичи приняла управленіе именемъ старшаго своего сына, Лудовика XIII, и не хотѣла предпринимать похода, приготовленнаго ея мужемъ; но совѣтъ регентства, не столь ослѣпленный предразсудками, какъ она, рѣшился выполнить по крайней мѣрѣ то, что Генрихъ обѣщалъ союзу. Маршалу Ла-Шатру велѣно было двинуться черезъ Кёльнъ на Юлихъ съ 12 тыс. человѣкъ пѣхоты и 2 т. конницы. Въ Кёльнѣ папскій легатъ, находившійся при дядѣ Максимиліана Баварскаго, курфирстѣ Эрнстѣ, присталъ къ маршалу, грозя ему адомъ, если онъ будетъ поддерживать еретиковъ. Ла-Ша.тръ хладнокровно отвѣчалъ ему, что еслибъ король приказалъ ему идти на Римъ, онъ пошелъ бы и на Римъ. 25 августа онъ явился передъ Юлихомъ., п уже 1 сентября Раушенбергъ принужденъ былъ сдаться на капитуляцію.
Въ Юлихскомъ герцогствѣ князья правили съобща, а намѣстникомъ былъ бранденбургскій принцъ. Тогда Рудольфъ вторично отдалъ эту страну въ ленное владѣніе курфирсту саксонскому. Бранденбургъ хотѣлъ войти съ курфирстомъ въ сдѣлку, но тотъ не соглашался ни на какіе переговоры. Въ Эльзасѣ Леопольдъ дозволилъ своимъ войскамъ, которыя пріобрѣли впослѣдствіи такую дурную репутацію подъ именемъ пассаускихъ войскъ, произвести страшныя безчинства въ окрестностяхъ Страсбурга и Базеля. Противъ него союзъ послалъ армію, которой съ осени 1610 начальствовалъ новый полководецъ. Девятаго сентября умеръ Фридрихъ IV пфальцскій, и Пфальцграфъ Іоганъ ПЦвей-брюкенскій принялъ опеку надъ четырнадцатилѣтнимъ сыномъ его, Фри-дрихомъ V, а вмѣстѣ съ тѣмъ и управленіе дѣлами союза. Пфальцская армія, отправленная противъ Леопольда, состояла не изъ регулярныхъ войскъ, а изъ пфальцской милиціи; выступая въ походъ, эти ополченцы потребовали письменнаго удостовѣренія, что правамъ ихъ не повредитъ, если они будутъ дѣйствовать за предѣлами своей страны. Каждому всаднику милиціи изъ мѣщанъ выдавалось ежедневно на кормъ лошади и на муку девять баценовъ, всаднику изъ дворянъ одиннадцать. Въ то же время на сторону протестантовъ перешелъ графъ Эрнстъ фонъ Мансфельдъ, воевавшій до сихъ поръ противъ нихъ и впослѣдствіи прославившійся въ борьбѣ съ Тилли.
Затруднительное положеніе эрцгерцога Леопольда заставило императора Рудольфа обратиться за помощью къ Максимиліану Баварскому; но усиленіе австрійскаго дома было противно интересамъ герцога. Онъ выказалъ это впослѣдствіи въ тридцатилѣтнюю войну, когда . войска его стояли у Балтійскаго моря и когда онъ заставилъ императора распустить часть своихъ наемниковъ и уволить Валленштейна. Не будучи въ состояніи одинъ выполнить постановленіе императорскаго надворнаго суда, Леопольдъ долженъ былъ заключить договоръ съ уніей. Договоръ этотъ былъ заключенъ въ В и л ь ш т е т ѣ. Въ силу его эрцгерцогъ распустилъ своихъ наемниковъ, которыхъ потомъ опять собралъ въ округѣ Нассау, а союзники возвратились домой. Такимъ образомъ война была окончена. Отдавъ юлихскія владѣнія курфирсту саксонскому Христіану II (лѣтомъ 1610 г.), Рудольфъ, повидимому, могъ бы возбудить этого государя къ дѣятельности. Но пьяный Христіанъ не могъ быть опаснымъ противникомъ никому. Мы
Шлоссеръ. V. 17
не станемъ упоминать о всѣхъ совѣщаніяхъ, происходившихъ впослѣдствіи по поводу тяжбы о юлихскомъ наслѣдствѣ, и перечислять всѣ исписанныя квартанты и фоліанты, потому что все это было совершенно безплодно.
сі) Австрія и Богемія до обнародованія граматы величества.
Рудольфъ выказывалъ явное предпочтеніе эрцгерцогамъ Леопольду и Фердинанду Штирійскимъ передъ братомъ своимъ Матѳіемъ и даже думалъ воспользоваться войскомъ, навербованнымъ Леопольдомъ въ Богеміи, чтобы совершенно устранить Матѳія отъ наслѣдства» Между тѣмъ чины или, вѣрнѣе, дворянское сословіе во всѣхъ австрійскихъ коронныхъ владѣніяхъ присвоило себѣ такую власть, какой ни императоръ, ни его братья не хотѣли признавать. Протестанты, чрезвычайно распространенные и терпимые при Максимиліанѣ II, но угнетаемые и преслѣдуемые при Рудольфѣ, по настоянію кардинала Клезеля, дѣйствовали въ Богеміи, Австріи и Венгріи смѣло и даже вытребовали себѣ новыя привилегіи у слабыхъ сыновей Максимиліана. Это взбѣсило правительство и монаховъ. Историкъ монастыря Вильгеринга наивно разсказываетъ въ своей книгѣ, напечатанной въ 1540 въ Линцѣ, какъ правительство заодно съ монахами противодѣйствовало еретикамъ. Желающіе могутъ прочесть объ этомъ у Гаммера въ жизнеописаніи кардинала Клезеля. Вильгерингскій лѣтописецъ разсказываетъ, съ. какою неустрашимостію, энергіею и постоянствомъ уроженецъ Лугано, аббатъ Александръ, по смерти аббата Іакова, въ 1587 г., выполнялъ возложенное на него правительствомъ важное порученіе возвратить протестантовъ къ католичеству, не пугаясь ни насмѣшекъ, ни позора, ни даже опасности жизни. Впрочемъ, прибавляетъ монахъ, онъ имѣлъ успѣхъ только въ окрестностяхъ своего монастыря. Онъ возбудилъ противъ себя такое неудовольствіе, что въ 1589 не смѣлъ даже присутствовать на сеймѣ.
По прекращеніи крестьянскаго возстанія, происходившаго въ Австріи въ 1597 г., императоръ Рудольфъ сталъ серьезно думать объ ограниченіи правъ протестантовъ; но здѣсь онъ встрѣтилъ сильное сопротивленіе со стороны чиновъ. Въ 1597 и 1598 протестантскіе земскіе чины отказали ему въ согласіи на эти мѣры и требовали, чтобы все оставалось по-прежнему. Не смотря на это, ихъ постоянно и сильно притѣсняли. Точно также и въ Венгріи анархія, вызванная требованіями протестантовъ и фанатизмомъ іезуитовъ (стр. 159), повела къ волненіямъ, которыми воспользовались для своихъ цѣлей сначала Баторій, потомъ Бочкай. Рудольфъ, жившій въ бездѣйствіи въ Прагѣ, отправилъ въ Венгрію сначала эрцгерцога Максимиліана, потомъ, по отъѣздѣ его въ Тироль, другаго брата, Эрнста, и только когда Эрнстъ былъ вызванъ Филиппомъ II въ Нидерланды, императоръ рѣшился наконецъ прибѣгнуть къ ненавистному Матѳію. Матѳій старался уступками удовлетворить ' протестантовъ Австріи и Венгріи, но злоба іезуитовъ и глупость Рудольфа не только парализовали всѣ его усилія, но и возбудили между братьями войну. Въ 1604 Матѳій созвалъ въ Пресбургѣ сеймъ и старался избѣгнуть ссоры тѣмъ, что не предлагалъ по религіозному вопросу никакого закона, обѣщавъ только протестантамъ хлопотать за нихъ у Рудольфа. Но Рудольфъ неслыханно наглымъ поступкомъ уничтожилъ плоды этихъ разумныхъ дѣйствій; ііъ двадцать одному постановленію сейма онъ собственноручно прибавилъ двадцать второе, которое очевидно должно было вызвать междоусобіе. Въ этой статьѣ онъ называлъ жалобы протестантовъ неосновательными и неразумными, а поведеніе ихъ на сеймѣ неприличнымъ, обвинялъ протестантскихъ членовъ сейма въ интригахъ, утвердилъ всѣ прежніе законы въ пользу католической религіи и объявилъ, что тотъ будетъ безпощадно наказанъ, кто подъ какимъ бы то ни было предлогомъ представитъ обыкновенному суду какое-нибудь дѣло, касающееся религіи. Это. послужило предлогомъ къ возстанію протестантскихъ вождей, находившихся въ сношеніяхъ съ турками, Б о ч к а ю и Б е т л е н ъ Габору (Гавріилъ Бетленъ).
Въ то же время и между чинами Верхней Австріи началось волненіе, пред-.. вѣщавшее открытое возстаніе. Не спросивъ императора, они провозгласили нео
граниченную религіозную свободу, угрожая нарушителямъ ея (что особенно относилось въ аббатамъ и прелатамъ) потерею сословныхъ правъ; во всѣхъ церквахъ велѣно было отправлять лютеранское богослуженіе. Матѳій, дѣйствовавшій отъ имени Рудцльфа, очевидно не могъ одобрить этого; тогда протестанты собрались въ Горнѣ и заключили союзъ, чтобы оружіемъ вытребовать себѣ уступки, которыхъ имъ не хотѣли сдѣлать добровольно. Между тѣмъ венгерскіе протестанты, руководимые Бочкаемъ и Бетленомъ Габоромъ и дѣйствовавшіе въ союзѣ съ турками, утвердились въ Трансильваніи и стали дѣлать завоеванія въ Венгріи; осенью 1605 г. Гранъ и Нейгейзель были уже во власти турокъ и венгровъ. Бочкай съ презрѣніемъ отвергнулъ предложенный ему турками титулъ короля Венгріи, говоря, что онъ воюетъ за свободу и вѣру. Поэтому онъ выказалъ готовность завлючить миръ съ Матѳіемъ, такъ какъ Рудольфъ находился совершенно въ рукахъ фанатиковъ. Тогда начались переговоры о мирѣ съ Бочкаемъ, и въ то же время правительство старалось удовлетворить религіозныя требованія австрійскихъ чиновъ. Наконецъ Рудольфъ уполномочилъ Матѳія заключить съ Бочкаемъ формальный миръ. Это рѣшеніе было принято вслѣдствіе того, что въ 1606 г. неудовольствіе противъ лицъ, управлявшихъ именемъ императора, приняло всюду, даже въ Богеміи, такіе размѣры, что можно было серьезно ожидать всеобщаго возстанія, тѣмъ болѣе, что Клезель управлялъ такъ же безусловно Матѳіемъ, какъ іезуиты Рудольфомъ, а Клезеля ненавидѣли не меньше іезуитовъ. Миръ съ Бочкаемъ состоялся въ Вѣнѣ 23 іюня 1606. Въ силу его католики и протестанты получили право свободно отправлять свои религіозные обряды, а Бочкаю предоставлены въ потомственное владѣніе Трансильваніи и венгерскіе комитаты Бигаръ, Зарендъ, Шольнокъ и Мармаросъ съ титуломъ имперскаго князя, и въ пожизненное владѣніе комитаты Шатмаръ, Угоца и Берегъ, съ тѣмъ однако, что въ случаѣ бездѣтной смерти его все снова перейдетъ къ Венгріи. Перемиріе съ.-Бочкаемъ помогло заключить миръ съ турками, который былъ подписанъ въ Цитвѣ Торокѣ 11 ноября того же года. По этому миру, заключенному на 20 лѣтъ, турки обѣщали не называть впредь императора вѣнскимъ королемъ и признали его императоромъ. Кромѣ того, они отказались отъ ежегодной дани, которая платилась имъ со временъ Фридриха III, и получили за это 200 тыс. талеровъ отступнаго.
Еще до заключенія этихъ трактатовъ ближайшіе родственники Рудольфа открыто возстали противъ его управленія, то совершенно бездѣятельнаго, то мѣшавшаго всѣмъ предпріятіямъ Матѳія. Чтобы облегчить заключеніе мира и удовлетворить чины, Рудольфъ еще въ мартѣ 1606 былъ принужденъ назначить своего брата Матѳія намѣстникомъ Венгріи. Въ апрѣлѣ Матѳій призвалъ въ Вѣну своего младшаго брата, Максимиліана, бывшаго вь теченіе нѣсколькихъ лѣтъ правителемъ Тироля, и двухъ двоюродныхъ братьевъ, Фердинанда и Максимиліана-Эрнста Штирійскихъ, и вмѣстѣ съ ними составилъ актъ, которымъ офиціально -засвидѣтельствовалось умственное разстройство императора. Этотъ актъ приведенъ въ подлинникѣ Майлатомъ въ его исторіи Австріи. Начинается онъ слѣдующими словами: «Вслѣдствіе настоящихъ горестныхъ событій, т. е. опустошенія почти всѣхъ владѣній свѣтлѣйшаго австрійскаго дома, венгерскаго королевства и пограничныхъ провинцій и вслѣдствіе другихъ причинъ, а именно, что, къ несчастію, слишкомъ очевидно, что его римское императорское величество, нашъ родной и двоюродный братъ, впадаетъ по временамъ въ умопомѣшательство, дѣлающее его неспособнымъ къ управленію королевствомъ, движимые состраданіемъ, мы рѣшились учредить надъ нимъ временный надзоръ и для этого устроили въ Вѣнѣ братское совѣщаніе.» Въ ноябрѣ 1606, слѣдовательно, уже по заключеніи обоихъ мирныхъ договоровъ, къ этому акту приступилъ и эрцгерцогъ Альбрехтъ, намѣстникъ Нидерландовъ.
Актъ эрцгерцоговъ не имѣлъ никакой опредѣленной цѣли и потому былъ, кажется, составленъ только для успокоенія волновавшихся чиновъ Австріи и Венгріи. Рудольфъ въ грубыхъ выраженіяхъ порицалъ поощряемый Матѳіемъ союзъ созванныхъ въ Вѣну уполномоченныхъ Венгріи, Богеміи, Моравіи и Австріи, которые рѣшились дѣйствовать соединенными силами противъ всякаго, кто будетъ противодѣйствовать имъ въ чемъ бы то ни было, что касается ихъ всѣхъ, или нарушать условія недавно заключеннаго мира съ турками. Естественно, что 17*
союзъ этотъ былъ направленъ только противъ Рудольфа. Поэтому императоръ не далъ Матѳію полномочія созвать сеймъ, чего Матѳій, хотя и былъ намѣстникомъ, не могъ сдѣлать произвольно. Такимъ образомъ сеймъ, собравшійся въ 1607 въ Пресбургѣ, долженъ былъ разъѣхаться черезъ семь недѣль вслѣдствіе отсутствія Матѳія.
Матѳій, расположивъ къ себѣ протестантовъ надеждою на свободу вѣроисповѣданія, еще въ 1607 началъ питать враждебные замыслы противъ брата; онъ дѣйствовалъ чрезвычайно странно. Деньги, которыя слѣдовало уплатить туркамъ, онъ употребилъ на удовлетвореніе своихъ кредиторовъ. Вслѣдствіе этого турки грозили возобновить войну, а между тѣмъ венгерская милиція, такъ называемые гайдуки, не получая жалованья, грабила и безчинствовала въ Венгріи. Рудольфъ ясно показывалъ предпочтеніе двоюроднымъ братьямъ своимъ, Фердинанду и Леопольду Штирійскимъ, передъ роднымъ братомъ, Матѳіемъ. Это предпочтеніе объясняется тѣмъ, что Фердинандъ дѣйствовалъ въ пользу римской религій еще фанатичнѣе, чѣмъ онъ самъ. Еще отецъ Фердинанда, Карлъ, такъ же яростно искоренялъ протестантовъ Штиріи, какъ Филиппъ II мавровъ въ Испаніи. Фердинандъ слѣдовалъ по стопамъ отца и, жестоко преслѣдуя, еретиковъ Штиріи, Каринтіи и Крайня, выказалъ себя достойнымъ ученикомъ іезуитовъ. Отецъ и сынъ направили свои преслѣдованія противъ библіи и книгъ вообще. Въ самомъ началѣ своей реакціи, которую Карлъ называлъ реформаціей въ католическомъ смыслѣ, онъ сжегъ 12 т. лютеранскихъ книгъ. Въ 16.00 г. его сынъ сжегъ въ Грецѣ еще 10 тыс. книгъ, въ томъ числѣ, вѣроятно, много нѣмецкихъ библій. На слѣдующій день на томъ мѣстѣ, гдѣ происходило сожженіе книгъ, была начата постройка капуцинскаго монастыря. Годъ спустя, въ Лайбахѣ было сожжено восемь тысячъ телегъ съ подозрительными книгами по приказанію двухъ коммиссаровъ, которымъ Фердинандъ поручилъ произвести этого рода реформацію. Когда Рудольфъ въ 1608 г. на германскомъ сеймѣ въ Регенсбургѣ назначилъ своимъ намѣстникомъ въ Австріи не Матоія, а Фердинанда, австрійцы сочли это за объявленіе войны, и чины Австріи,. Венгріи и Моравіи, между которыми преобладали протестанты, тѣсно соединились съ Матѳіемъ. Кле-зель, ожесточенный врагъ Фердинанда, уговорилъ Матоія сдѣлаться центромъ протестантскаго союза. Въ 1608 Матѳій созвалъ австрійскіе чины въ Вѣну, а венгерскіе въ Пресбургъ, куда были потомъ призваны и первые. Услыхавъ объ этомъ, безспорно революціонномъ союзѣ, Рудольфъ велѣлъ сейму разъѣхаться; но чины не послушались его повелѣнія.
Съ этой минуты Рудольфъ и Матѳій стали въ открытую вражду. Матѳій заодно съ чинами Австріи и Венгріи не исполнялъ повелѣній императора, вербовалъ войска и старался расположить къ себѣ князей кальвинскаго союза. Лютеранинъ, курфирстъ саксонскій, хотѣлъ играть роль примирителя, а герцогъ Брауншвейгскій велъ переговоры за Рудольфа, самъ ѣздилъ въ Прагу и для достиженія своей цѣли не отступалъ ни передъ какими препятствіями. Тилли, бывшій въ тридцатилѣтнюю войну главнокомандующимъ баварскихъ войскъ, служилъ тогда Рудольфу; но въ борьбѣ между католиками; между двумя’ братьями, императоромъ и его братомъ, домогавшимся императорства, онъ по многимъ причинамъ не могъ дѣйствовать съ тою энергіею, какую обнаружилъ впослѣдствіи. Переговоры братьевъ тянулись очень долго, какъ и слѣдовало ожидать отъ помѣшаннаго Рудольфа и слабоумнаго Матѳія. Объ этихъ переговорахъ сохранилось много матеріаловъ, о которыхъ, мы не станемъ распространяться, потому что обращаемъ больше вниманія на то,, что дѣлалось, чѣмъ на то, что говорилось и что писалось. Читатели, интересующіеся подробностями этой распри, могутъ найти всѣ. относящіеся до нея матеріалы и акты въ четырехъ толстыхъ томахъ (іп осіаѵо) біографіи кардинала Клезеля Гаммера.
Фердинандъ Штирійскій присутствовалъ на регенсбургскомъ сеймѣ въ каче* ствѣ представителя императора; преданность его къ Рудольфу зашла такъ далеко, что онъ при помощи Максимиліана Баварскаго велѣлъ задержать посланника Матѳія, ѣхавшаго на сеймъ. Въ письмѣ въ Фердинанду Матѳій обвиняетъ даже Тилли, стоявшаго съ арміей въ Моравіи, будто онъ хотѣлъ устроить тамъ варѳоломеевскую ночь. Вотъ его слова: «Тилли намѣревался умертвить знатнѣйшихъ дворянъ Моравіи; если бы это удалось ему и если бы намѣренія его не были разстроены предусмотрительностью дворянства, то, по всей вѣроятности,
произошло бы болѣе ужасное кровопролитіе, чѣмъ нѣкогда во Франціи». Возстаніе, распространившееся по всей Моравіи, и явные признаки неудовольствія чеховъ побудили Матѳія, руководитель котораго, Клезель, былъ человѣкъ несравненно болѣе умный, чѣмъ совѣтники Рудольфа, постоянно несогласные между собою, явиться уже въ апрѣлѣ съ войскомъ въ Моравію. Устрашенный этимъ, Рудольфъ только теперь послалъ сказать венгерскимъ и австрійскимъ чинамъ, что признаетъ миръ, заключенный съ Венгріей и Турціей. Между тѣмъ Матѳій двинулся къ Часлау, куда созвалъ общій сеймъ къ 4 мая, пригласивъ и богемскіе чины, когда моравскіе соединились съ австрійскими. Рудольфъ отговорилъ богемскіе чины ѣхать въ Часлау и вмѣсто того позвалъ ихъ къ себѣ въ Прагу, хотя заранѣе можно было сказать, что протестанты, составлявшіе большинство ихъ, никогда не примутъ его сторону. ч
Матѳій съ войскомъ двинулся на Прагу, что заставило Рудольфа уступить. Братья вступили въ переговоры и заключили перемиріе, послѣ котораго Рудольфъ хуже прежняго возненавидѣлъ брата. Матѳій велъ переговоры черезъ чины или, другими словами, дѣйствовалъ угрозою; такимъ образомъ 25 іюня 1608 между братьями состоялся договоръ. Тотчасъ по заключеніи его Рудольфъ раскаялся въ своей слабости и при первомъ благопріятномъ оборотѣ дѣлъ отказался исполнить его условія. Въ силу договора Рудольфъ уступалъ брату Венгрію съ королевскимъ титуломъ и эрцгерцогство Австрійское по сю и по ту сторону Энса, со всѣми верховными правами въ нихъ, освобождалъ чины и подданныхъ отъ присяги и обязывался выдать въ теченіе двухъ мѣсяцевъ венгерскую корону и всѣ архивы и документы, принадлежащіе отошедшимъ отъ него провинціямъ. Кромѣ того, договоръ обезпечивалъ и права Матѳія на Богемію: онъ получилъ титулъ и права избраннаго короля Богеміи съ согласія богемскихъ чиновъ, потребовавшихъ, чтобы Матѳій немедленно вступилъ въ управленіе Моравіей. Взамѣнъ того, Матѳій принималъ на себя всѣ долги Рудольфа въ Венгріи и въ Австріи и уступалъ ему свою часть въ Верхней Австріи. Верхней Австріей называлась тогда сѣверная часть Тироля, Нижней Австріей—страна по сю и ту сторону Энса, Внутренней Австріей—Штирія, Каринтія, Крайнъ и графство Герцъ, Передней Австріей нынѣшній Форальбергъ.
Чины Австріи и Венгріи не удовольствовались уступками, сдѣланными такимъ человѣкомъ, какъ Клезель; имъ хотѣлось болѣе положительнаго утвержденія или даже увеличенія правъ, дарованныхъ протестантамъ въ предшествовавшемъ столѣтіи императоромъ Максимиліаномъ II. Поэтому черезъ четыре дня по заключеніи договора между Рудольфомъ и Матѳіемъ (29 іюня), они подписали актъ, въ которомъ было сказано, что, когда впредь представители страны будутъ присягать, союзъ, подписанный венгерскими чинами въ Пресбургѣ и австрійскими въ Эйбеншюцѣ, останется неприкосновеннымъ, особенно относительно свободы вѣроисповѣданія *). 16 октября новому королю присягнули только католическіе чины; протестанты, собравшіеся въ Горнѣ, не хотѣли присягать, пока Матѳій не признаетъ свободу вѣроисповѣданія. Чины Моравіи присягнули еще 21 августа. Чины, собравшіеся въ Горнѣ, отказывались присягнуть въ теченіе всего 1608 года, чѣмъ страшно сердили Матѳія или, вѣрнѣе, Клезеля. Матѳій издалъ нѣсколько рѣзкихъ декретовъ, а протестанты послали за нимъ въ Пресбургъ Чернембеля, чтобы возбудить къ дѣятельности своихъ венгерскихъ союзниковъ. Католическіе чины съ своей стороны отправили посольство съ торжественнымъ протестомъ противъ требуемаго протестантами расширенія правъ, предоставленныхъ имъ Максимиліаномъ II.
Не останавливаясь на очевидно коварныхъ переговорахъ, которые Клезель въ продолженіе двухъ мѣсяцевъ велъ отъ имени Матѳія съ протестантами, мы считаемъ необходимымъ упомянуть только объ актѣ полнѣйшей терпимости, изданномъ Матѳіемъ 10 марта 1609 подъ названіемъ капитуляціонной резолюціи. Эта резолюція съ такъ называемымъ императорскимъ письмомъ, из-
*) На этотъ третій тайный союзъ, сколько намъ извѣстно, въ первый разъ обратилъ вниманіе Гаммеръ въ біографіи Клезеля, т. П, стр. 91. По его мнѣнію, этотъ союзъ былъ плодомъ интригъ Чернембеля противъ Клезеля и Матѳія.
даннымъ Рудольфомъ для Богеміи четыре мѣсяца спустя, послужили главнымъ поводомъ къ тридцатилѣтней религіозной войнѣ. Заранѣе можно было сказать, что Фердинандъ Штирійскій, незадолго передъ тѣмъ признанный всѣмъ Габсбургскимъ домомъ наслѣдникомъ всѣхъ его владѣній, не признаетъ ни австрійскаго, ни богемскаго акта терпимости, тѣмъ болѣе, что противъ капитуляціонной резолюціи формально протестовали и нунцій, и Клезель, и офиціалъ брата Фердинанда, епископа пассаускаго Леопольда. Клезель заключилъ протестъ свой словами: «Король, ради спасенія своей души, не долженъ увеличивать уступокъ, сдѣланныхъ Максимиліаномъ, и пусть лучше евангелическіе чины силою ов ладѣютъ в сѣми церквами, чѣмъ чтобы король хоть что-нибудь добровольно обѣ-щалъ или даровалъ имъ письменно; силу, когда она дѣйствуетъ безъ права, можно п р и с л у ч аѣ п 0 б ѣ дчи ть, а п и с е мъ и печатей нельзя уничтожить; король долженъ терпѣть, но не у ступать». ,
Чехи также воспользовались этими обстоятельствами, чтобы принудить Рудольфа признать свободу вѣроисповѣданія, которой они прежде пользовались и лишились только въ его царствованіе по интригамъ испанцевъ и іезуитовъ. При приближеніи брата императоръ созвалъ чины въ Прагу, чтобы получить ихъ согласіе на формальное признаніе Матѳія королемъ богемскимъ; чины представили ему черезъ Венцеслава Будову пятнадцать статей; требуя утвержденія ихъ взамѣнъ своего согласія на просьбу императора. Ярославъ Божита Мартиницъ, единственный человѣкъ, возставшій противъ этихъ пятнадцати статей, едва не былъ выброшенъ изъ окна, по старинному чешскому обычаю. Требованія чеховъ были прочтены Рудольфу графомъ Іоахимомъ Шлыкомъ такимъ грознымъ голосомъ, что несчастный идіотъ совершенно растерялся. Онъ хотѣлъ отложить дѣло до другаго раза, но такъ струсилъ, когда ему стали грозить сверженіемъ съ престола, что, воскликнувъ: «Что же мнѣ дѣлать?», тотчасъ согласился на нѣкоторыя статьи, обѣщавъ передать остальныя на разсмотрѣніе сейму. Засѣданія этого сейма начались, когда были выведены войска, приведенныя Матѳіемъ въ Богемію. Юристы Рудольфа (о немъ самомъ не можетъ быть и рѣчи) и слышать не хотѣли о лютеранахъ и фанатикахъ,, называвшихся пикардами (т. III, стр. 553—562), объясняя, что права, дарованныя императоромъ,, относятся только къ утраквистамъ, упомянутымъ въ компактахъ (т. ІП, стр. 585). Но во главѣ лютеранъ и свободномыслящихъ фанатиковъ стояли умнѣйшіе люди Богеміи, графъ Іоахимъ Шлыкъ', графъ Г е н р и х ъ-М а т-ѳій Турнъи сильный своимъ ораторскимъ талантомъ, Венце.славъ Бу-д о в а. По этому поводу императорскій министръ Лобковичъ и оба совѣтника, впослѣдствіи выброшенные наконецъ изъ окна, Мартиницъ и Славата, снова говорили противъ терпимости; сеймъ остался безъ всякихъ послѣдствій, и чины стали во враждебныя отношенія къ Рудольфу. Не обращая вниманія на запрещеніе императора, они устроили совѣщаніе въ Нейштадтѣ Праги, назначили,правительственную коммиссію, или, какъ они выражались, тридцать директоровъ, и вооружили войско,, назначивъ начальниками его Матѳія Турна, Леонарда Фельза и Іоанна Бубну. Въ маѣ 1609 разошелся послѣдній сеймъ. Въ половинѣ іюня дѣло дошло до того, что чины обнародовали въ Прагѣ статьи, изъ-за которыхъ они приняли тѣ мѣры, которыя называли оборонительными, т. е. учредили правительственную коммиссію изъ землевладѣльцевъ и собрали войско.
Не имѣя ни денегъ, ни друзей, ни войска, императоръ совершенно растерялся. Не смотря на то, упрямство и фанатизмъ не позволяли ему согласиться на требованія чеховъ, которые хотѣли свободы вѣроисповѣданія какъ для себя, такъ и для своихъ моравскихъ братій. Изъ этого затруднительнаго положенія императора вывели послы испанскій -(Суньига) и саксонскій. Какъ кажется, они дали ему такой же совѣтъ, какой, по словамъ Данте, Гвидо ди Монтефельтро далъ папѣ Бонифацію VIII, когда тотъ осаждалъ Палестрину (рготеііег іип^о е іепег согіо). По крайней мѣрѣ Рудольфъ вдругъ согласился на все, и 11 іюля 1609 издалъ указъ, сдѣлавшійся извѣстнымъ подъ названіемъ граматы величества. Впослѣдствіи министръ Рудольфа и оба преемника его, Матѳій и Фердинандъ, отказались выполнить обѣщанія, данныя Рудольфомъ, и такимъ об
разомъ указъ этотъ послужилъ причиною отпаденія Богеміи отъ Австріи и избранія курфирста пфальцскаго въ короли богемскіе.
Граматой величества всѣмъ христіанамъ, отпавшимъ отъ католической церкви, предоставлялась полнѣйшая свобода вѣроисповѣданія, дозволялось строить новыя церкви, назначать свое духовное начальство (консисторіи) и, что было совершенно несовмѣстно съ правильнымъ государственнымъ устройствомъ, избирать въ своихъ общинахъ адвокатовъ (йеіепзогез) или защитниковъ своей вѣры. Послѣднее право повело за собою въ Богеміи такія же печальныя послѣдствія, какъ во Франціи предоставленіе реформатамъ крѣпостей. Впрочемъ Рудольфъ удержалъ за собою право утверждать выборъ этихъ защитниковъ. Кромѣ всего этОго, иновѣрцамъ былъ открытъ свободный доступъ въ пражскій университетъ и заранѣе объявлены недѣйствительными всѣ распоряженія императора и его наслѣдниковъ, которыя будутъ противорѣчить гранатѣ величества. Дурнымъ предзнаменованіемъ при этомъ было только то, что въ составленіи этой граматы не хотѣли принять участія ни главный канцлеръ Богеміи, ни секретарь канцеляріи, а вмѣсто нихъ подъ нею подписались бургграфъ Адамъ Штернбергъ и помощникъ секретаря Павелъ Михна. Еще худшимъ признакомъ было то, что впослѣдствіи, когда католическіе и некатолическіе чины заключили отдѣльный миръ, обѣщая предать забвенію все прежнее, Вильгельмъ Славата и Ярославъ Мар-тпницъ отказались подписать это соглашеніе.
Пока императоръ Рудольфъ воевалъ съ братомъ Матѳіемъ, тяжба за юлих-ское наслѣдство не только возобновилась, но приняла совершенно другое направленіе,, возбудившее религіозныя распри на Рейнѣ. Вилыптетскимъ договоромъ кончилась, (какъ мы уже говорили (стр. 285) война въ Эльзасѣ между эрц-герцогомъ-епископомъ Леопольдомъ и членами уніи; въ Юлихѣ унія играла роль посредника. Главнымъ образомъ стараніями благороднаго ландграфа гес-сенъ-кассельскаго, Морица, былъ заключенъ 10 іюня 1609 въ Дортмундѣ договоръ между Бранденбургомъ и Пфальцъ-Нейбургомъ. Этимъ актомъ было постановлена, что Бранденбургъ и Пфальцъ-Нейбургъ будутъ продолжать попреж-нему сообща владѣть наслѣдствомъ и назначать чиновниковъ и намѣстника. При такомъ положеніи дѣло' не могло обойтись безъ ссоръ; намѣстникомъ былъ бранденбургскій принцъ, и пфальцграфъ Вольфгангъ Вильгельмъ, прибывъ въ страну лично, встрѣтилъ всевозможныя препятствія. Притомъ оба государя хотѣли, чтобы прежнее императорское распоряженіе о нераздѣльности Юлиха, Клеве, Берга, Равенсбурга, Марка и Равенштейна осталось неприкосновеннымъ, такъ что одному изъ нихъ необходимо1 предстояло уступить. Вслѣдствіе этого возникла мысль женить молодаго пфальцграфа на дочери курфирста бранденбургскаго. Но послѣдствія этой мысли были въ высшей степени несчастны; потому что когда Вольф-гангъ-Вильгелмъ, при свиданіи съ курфирстомъ Іоганномъ Сигизмундомъ, выразилъ желаніе, чтобы принцессѣ отдали страну въ приданное, пьяный курфирстъ такъ* разсвирѣпѣлъ, что позволилъ себѣ неприличныя грубости. Мы долго не могли повѣрить,, что онъ въ самомъ дѣлѣ вскочилъ и далъ пфальцграфу пощечину, потому что на это не было другихъ доказательствъ, кромѣ извѣстія одной современной газеты и свидѣтельства французскаго біографа Лудовика XIV; но теперь мы видимъ,, что Роммель подтверждаетъ анекдотъ въ седьмой части своей исторіи Гессена. По смерти маркграфа Эрнста Бранденбургскаго, общаго намѣстника Юлиха (1613), владѣтели начали другъ противъ друга военныя дѣйствія, и каждый изъ нихъ занялъ столько владѣній, сколько могъ.
е) Борьба Матѳія и Рудольфа за Богемію.
Грамата величества только на короткое время успокоила волненіе чиновъ Богеміи, тѣмъ болѣе, что Рудольфъ уже въ концѣ 1609 показалъ, что не считаетъ себя обязаннымъ выполнять вынужденныя обѣщанія. Онъ старался отстранить брата своего, Матѳія, отъ престолонаслѣдія и, питая подозрѣнія противъ Фердинанда, хотѣлъ предпочесть ему епископа Леопольда Пассаускаго; Матѳія же со всѣхъ сторонъ осаждали просьбами прогнать Клезеля, ненавистнаго р про
тестантамъ, а испанцамъ, и іезуитамъ, но безъ котораго король венгерскій не могъ обойтись. Такимъ образомъ оба брата были совершенно неспособны принять какое-нибудь разумное рѣшеніе или послѣдовать дѣльному совѣту; въ началѣ 1610 оба они стали готовиться къ враждебнымъ дѣйствіямъ другъ противъ друга. Князья и курфирсты германской имперіи давно уже обѣщали императору съѣхаться къ нему въ Прагу; теперь Рудольфъ просилъ ихъ испрлнить это обѣщаніе, потому что Матѳій снова грозилъ напасть на Богемію. Леопольдъ умножалъ въ Пассау число своихъ дикихъ наемниковъ, что тревожило сосѣднихъ баварцевъ и австрійцевъ; чины верхнеэнсской области просили Матѳія собрать для защиты ихъ войско, что онъ и сдѣлалъ. Во время своихъ приготовленій Матѳій узналъ, что разбойничьи шайки Леопольда назначены въ Богемію; онъ тайно извѣстилъ объ этомъ графа Турна, стоявшаго во главѣ протестантской партіи Богеміи. Чины верхнеэнсской области спрашивали у пассаускаго правительства, учрежденнаго Леопольдомъ по отъѣздѣ его изъ Пассау, объясненій ва счетъ вооруженій эрцгерцога; на это имъ отвѣчали, что Леопольду нужно войско для исполненія императорскаго приговора по юлихскому дѣлу.
Рудольфъ и Матѳій просили нѣмецкихъ князей и курфирстовъ устроить давно обѣщанный съѣздъ въ Прагѣ. Рудольфъ хлопоталъ объ этомъ, потому что по своему идіотизму предполагалъ, что князья помогутъ ему возвратить завоеванныя братомъ наслѣдственныя владѣнія. Матѳій также надѣялся посредствомъ князей обезпечить за собою императорскій престолъ. Курфирсты майнцскій, кельнскій и саксонскій, герцогъ Генрихъ Юлій Брауншвейскій и ландграфъ Лудвигъ V Гессенъ-Дармштадтскій согласились исполнить желаніе Рудольфа собраться въ Прагу въ маѣ 1610; но курфирстъ трирскій отказался. Мы считаемъ излишнимъ поименовывать другихъ князей, явившихся на этотъ съѣздъ, прозванный пражскимъ конвентомъ; замѣтимъ только, что въ немъ участвовали и эрцгерцогъ Фердинандъ Штирійскій, и Максимиліанъ Тирольскій, и нидерландскіе уполномоченные эрцгерцога Альбрехта. Матѳій отправилъ въ Прагу посла, которому была дана инструкція, замѣчательная по характеристикѣ императора, написанной его братомъ; эта характеристика показываетъ, что неудивительно, если при такомъ правителѣ, какъ Рудольфъ, Германія, Венгрія и Богемія оставались на произволъ судьбы безъ всякаго управленія. «Императоръ, — говоритъ король венгерскій,—никого не принимаетъ, и всякая просьба можетъ дойти до него только окольными путями, сопряженными съ большими издержками. Каммерди-неры, живописцы, алхимики, винокуры и люди этого разбора, съ которыми приходится брату императора входить въ сдѣлки, управляютъ его странами. Правосудіе и должности продажны; покупаемыхъ мѣстъ покупатели скоро лишаются, если не угодятъ императорской челяди. Тайные совѣтники часто по цѣлымъ мѣсяцамъ не допускаются къ императору и отсылаютъ приходящихъ къ нимъ по 'дѣламъ къ каммердинерамъ. Дѣла рѣшаются не только не членами тайнаго совѣта, но даже безъ вѣдома ихъ; ихъ докладываетъ и рѣшаетъ взяточникъ-секретарь или вице-канцлеръ. Императоръ часто не подписываетъ и не позволяетъ оканчивать уже рѣшенныя дѣла; нерѣдко также онъ отмѣняетъ утвержденныя рѣшенія подъ предлогомъ, что ничего не зналъ о нихъ и былъ обманутъ приближенными. Сроковъ судебнаго производства императоръ никогда не соблюдаетъ, а дѣйствуетъ всегда произвольно, осыпая милостями только потворствующихъ ему.» Затѣмъ слѣдуетъ еще цѣлый рядъ другихъ жалобъ, подтверждаемыхъ современниками; но рядъ этотъ легко еще увеличить до безконечности по. біографіи императорскаго каммердинера Ланга.
Пражскій конвентъ, какъ и всѣ нѣмецкіе сеймы, остался совершенно безплоденъ, потому что на немъ только разсуждали и писали и не было никого, кто пожелалъ бы дѣйствительно вступиться за императора. Только герцогъ Генрихъ Юлій Брауншвейгскій употреблялъ всѣ; старанія сдѣлать изъ невозможнаго возможное и потратилъ много денегъ на разъѣзды для Рудольфа. Въ пользу императора нельзя было ничего сдѣлать по двумъ причинамъ: во-первыхъ, потому что главою посольства Матѳія въ Прагѣ былъ Клезель, получившій вскорѣ послѣ того кардинальское достоинство, а во-вторыхъ, потому что эрцгерцогъ Леопольдъ былъ готовъ вторгнуться въ Богемію и такъ дѣятельно хлопоталъ въ Прагѣ, цто Касаль, секретарь Фердинанда ПІтирійскаго, въ одномъ письмѣ говоритъ,
что Леопольдъ не раздѣвается ни днемъ, ни ночью и спитъ въ сапогахъ и шпорахъ; а между тѣмъ эрцгерцогъ Максимиліанъ Тирольскій говорилъ ему, что восемнадцать недѣль не можетъ добиться аудіенціи у Рудольфа. Переговоры между Рудольфомъ и Матѳіемъ шли до сентября, когда состоялся наконецъ договоръ. Въ тоже время войско, набираемое Леопольдомъ на императорскій счетъ, постоянно увеличивалось и занималось разбоемъ и грабежомъ, обирая особенно купцовъ, проѣзжавшихъ въ Линцъ. Эта шайка эрцгерцога-еппскопа простиралась до 12 т. человѣкъ. Графъ Альтаимбъ былъ, въ чинѣ фельдмаршала, ея главнокомандующимъ; корпусами командовали Зуль цъ, Раме и Траутманс-д о р ф ъ, но изъ нихъ при войскѣ находился только кровожадный грабитель Раме. Когда богемскіе чины и король Матѳій стали жаловаться, что эти шайки намѣрены вторгнуться въ Австрію, и когда опасность стала грозить самому императору въ Прагѣ, герцогъ брауншвейгскій взялся укротить неистовства Раме и уплатить его войскамъ жалованье; но старанія его были тщетны. Содержать и укрощать эти шайки въ Пассау не было никакой возможности, вслѣдствіе чего не только австрійскіе чины и король Матѳій, но и эрцгерцогъ Максимиліанъ Инс-прукскій, герцогъ Максимиліанъ Баварскій и архіепископъ зальцбургскій начали сильно безпокоиться.
Не смотря на всѣ старанія герцога Генриха Юлія Брауншвейгскаго предупредить междоусобную войну въ Богеміи, она вспыхнула. Раме съ своими пассау сними шайками перешелъ 21 декабря Дунай, двинулся въ Верхнюю Австрію и направился черезъ Неймарктъ и Ваденкирхенъ къ Линцу. Шайки его, повидимому, намѣревались идти черезъ Штирію къ брату Леопольда, Фердинанду. Всюду, гдѣ онѣ проходили, происходили сцены, повторявшіяся потомъ во всѣхъ краяхъ имперіи, когда въ Германію вторгнулся Тилли. Наемники поступали, какъ бунтовщики и разбойники. Они врывались въ домы, вламывались въ комнаты и погреба, опустошали амбары и скотные дворы, брали все мало-мальски цѣцное, мучили мужчинъ, женщинъ и дѣтей, грабили, жгли и убивали безостановочно. Подробности находятся въ исторіи пассауской войны Курца. Епископъ-эрцгерцогъ Леопольдъ былъ, главнымъ, если не единственнымъ виновникомъ этой междоусобной войны. Гаммеръ въ своемъ сочиненіи воспользовался новыми источниками и бросилъ новый свѣтъ на это междоусобіе, охватившее и Богемію, вслѣдствіе вторженія туда пассаускихъ войскъ. Онъ говоритъ, что прежніе историки, вѣроятно по незнанію, умалчивали о коварствѣ и подлости Леопольда. Подъ предлогомъ исполненія императорскаго приговора въ Юлихѣ, онъ набралъ сильное войско, намѣреваясь отнять сначала у Матѳія Австрію и Моравію, а потомъ и Богемію изъ слабыхъ рукъ Рудольфа, дѣйствуя слѣдовательно даже противъ брата своего, Фердинанда *). ’
Послѣ многихъ поѣздокъ и хлопотъ герцогу брауншвейгскому удалось наконецъ добиться отъ пассаусцевъ обѣщанія прекратить грабежи и разбои п разойтись, если Рудольфъ заплатитъ слѣдующее имъ жалованье. Пока Матѳій готовился выступить противъ нихъ изъ Вѣны, они двинулись на Прагу, и Леопольдъ, бросивъ наконецъ маску, сталъ вѳ главѣ своихъ разбойниковъ. Пражскіе граждане, а за ними и чешскіе чины вооружились; но императоръ принялъ присягу отъ пассаусцевъ, которые заняли Градчинъ, разбили гражданъ и бомбардировали Старый Городъ изъ четырнадцати пушекъ, поставленныхъ Леопольдомъ на Градчинѣ. Войска чиновъ были слишкомъ слабы, и пассаусцн могли безпрепятственно неистовствовать въ Прагѣ, какъ всюду. Въ городѣ совершались убійства, поджоги и грабежи; монастыри и церкви были ограблены; двѣнадцать' монаховъ убиты; іезуиты изгнаны изъ своей коллегіи; священниковъ, гражданъ, женщинъ и дѣтей мучили и убивали, пока наконецъ 8 марта 1611 Матѳій не выступилъ изъ Вѣны и не сталъ медленно приближаться въ Прагѣ. Онъ рѣшился выступить, потому что чешскіе чины отправили къ нему депутацію, пославъ въ то же время къ моравскимъ чинамъ Венцеслава Будову, а сами двинулись во главѣ
*) Во второй части Гаммеровой біографіи кардинала Клезеля, стр. 260 находимъ подробное описаніе дѣйствій Леопольда; мы не будемъ говорить объ этомъ болѣе, потому что подробности завлекли бы насъ слишкомъ далеко.
своего войска къ Прагѣ. Тутъ только императоръ, шесть мѣсяцевъ отговаривавшійся недостаткомъ денегъ, отыскалъ у себя въ кассѣ 300 т. гульденовъ для уплаты пассаусцамъ жалованья, чтобы они ушли. Это было необходимо, потому что Матѳій шелъ съ 8 т. венгровъ, а чехи разбивали шайки Раме при всякой встрѣчѣ. Поэтому Раме нашелъ, что лучше взять деньги, отправился съ своими разбойниками въ Будвейсъ и укрѣпился въ этомъ городѣ.
Чешскіе чины учредили свое правительство, независимое отъ императора. Оно состояло изъ тридцати такъ называемыхъ директоровъ, по десяти отъ каждаго сословія; это правительство дополнили еще девятью членами,, по трое отъ каждаго сословія, выбранныхъ въ качествѣ представителей націи; директоры обязаны были принять ихъ въ свой совѣтъ. При приближеніи Матѳія къ столицѣ, Рудольфъ сдѣлался плѣнникомъ чиновъ. Графъ Турнъ явился съ войскомъ своимъ передъ замкомъ, занялъ его, отправился къ императору и объявилъ ему, что пришелъ защищать санъ и особу императора, что, разумѣется, Рудольфъ охотно попросилъ бы его не дѣлать. Турнъ всюду разставилъ стражу и посты. Императоръ послалъ къ Матѳію въ Часлау покорное письмо съ вопросомъ, точно ли чины просили короля венгерскаго прибыть въ Прагу, и съ предложеніемъ ему помѣщенія въ замкѣ. Матѳій предоставилъ отвѣчать Клезелю, руководившему всѣми его дѣйствіями, и Клезель написалъ отъ его имени, что чины положительно просили его прибыть въ Прагу, но что онъ явится туда вѣрнымъ братомъ и, согласно объясненію, данному герцогу Брауншвейгскому, не сдѣлаетъ императору никакого насилія; что онъ надѣется, что и императоръ приметъ его дружески и побратски; что за предложеніе помѣщенія въ замкѣ онъ благодаритъ, но желаетъ занять квартиру въ Старомъ Городѣ.
Послѣ того 24 марта 1611 Матѳій торжественно въѣхалъ въ Прагу,, н Клезель сталъ совѣщаться съ чешскими вельможами въ ратушѣ Стараго Города о низложеніи Рудольфа. Разумѣется, это была печальная необходимость, потому Что Рудольфъ былъ дѣйствительно помѣшанный; къ несчастію, Матѳій былъ такъ же безпомощенъ, какъ и братъ его; Рудольфъ совершенно зависѣлъ отъ іезуитовъ и испанцевъ, а Матѳій находился точно также подъ безусловнымъ вліяніемъ Клезеля и фанатичныхъ противниковъ протестантовъ. Чешскіе чины совѣтовали прежде всего созвать общее собраніе чиновъ Богеміи, Силезіи и Лузаціи; совѣтъ этотъ былъ принятъ, и сеймъ назначенъ 24 апрѣля. Рудольфъ предвидѣлъ, что чехи низложатъ его; поэтому онъ изъявилъ готовность обезпечить брату императорскій престолъ. Онъ сдѣлалъ сейму слѣдующее предложеніе: «Чтобы доказать венгерскому королю, свою братскую привязанность и на случай смерти своей устранить отъ чеховъ всякія безпокойства, онъ хочетъ на этомъ же сеймѣ провозгласить брата своего, Матѳія, королемъ и короновать его. Если это будетъ принято, то онъ желаетъ устроить дальнѣйшее соглашеніе съ чинами и съ братомъ.» Чины приняли его предложеніе немедленно, съ согласія Рудольфа отказались отъ своихъ къ нему обязательствъ и взяли съ будущаго короля обѣщаніе, что онъ немедленно послѣ своей коронаціи утвердитъ ихъ свободу. Послѣ того 26 апрѣля Матѳій отправился изъ Стараго Города въ паркъ около Праги, а оттуда въ Градчинъ. 23 мая онъ торжественно короновался короною, выданною Рудольфомъ, и принялъ присягу чеховъ. При этомъ онъ далъ обязательство, которое Клезель никакъ не могъ выполнить, потому что въ немъ упоминалось, хотя не прямо, а косвенно, объ утвержденіи граматы величества. Въ обязательствѣ говорилось: «Этимъ актомъ объявляется всѣмъ, что король обязуется безъ противорѣчій и безпрепятственно выполнить всѣ письменныя обѣщанія, данныя любезнѣйшимъ братомъ его, императоромъ Рудольфомъ, точно соблюдать и сохранять ихъ». Избирательное право чеховъ признавалось частью удостовѣреніемъ Рудольфа, частью и тѣмъ, что Матѳій сдѣлался королемъ по выбору чиновъ. Поэтому вппсігѣдс’гв.ш, когда чехи разсорились съ Фердинандовъ, они могли утверждать, что имѣютъ право избирать себѣ короля и помимо царствующаго дома.
Все это было въ высшей степени оскорбительно для нѣмецкихъ князей. Главою ихъ остался правитель, неимѣвшій ни владѣній, ни доходовъ—словомъ самый жалкій, безсмысленный и нищій. Хотя Матѳій назначилъ ему ежегодную пенсію въ 300 т. гульденовъ и доходы съ нѣкоторыхъ помѣстій, но положеніе Рудольфа было бы очень печально, если бы Богъ не прибралъ его во-время. Гер-
майскіе князья поступили и въ этомъ случаѣ по своему всегдашнему обыкновенію, котораго придерживались уже не одно столѣтіе; они притворились крайне недовольными оскорбленіями, нанесенными чехами императору, настрочили множество длинныхъ писемъ, грозили и созвали сеймъ въ Нюрнбергъ; но все это тѣмъ и кончилось. Матѳій возвратился въ Вѣну, во все время ни разу не повидавшись съ братомъ; пассаусцевъ онъ удовлетворилъ деньгами, долгое время спустя по отъѣздѣ Леопольда въ Пассау. Къ большому счастію для себя, 20 января 1612 Рудольфъ умеръ.
Г) Начало царствованія императора Матѳія.
Начало царствованія Матѳія, избраннаго въ императоры въ іюнѣ 1612, было вмѣстѣ съ тѣмъ началомъ новыхъ смутъ, вслѣдствіе новыхъ религіозныхъ распрей въ Богеміи, Австріи и Венгріи и новаго оборота дѣлъ въ Юлихѣ. Въ Юлихѣ согласіе между владѣющими князьями совершенно исчезло, и у курфирста вышло множество непріятностей съ пфальцграфомъ Вольфгангомъ Вильгельмомъ, котораго отецъ послалъ на Рейнъ. Въ 1613 умеръ маркграфъ Эрнстъ Бранденбургскій, братъ курфирста Іоганна Сигизмунда и его намѣстникъ въ Юлихѣ. Іоганнъ Сигизмундъ, который, подобно курфирсту саксонскому, былъ ежедневно пьянъ, назначилъ на его мѣсто своего сына, Георга Вильгельма, который бывалъ трезвъ еще рѣже отца. Это возбудило неудовольствіе стараго Филиппа Лудовика Пфальцнейбургскаго и сына его, Вольфганга Вильгельма, и между Георгомъ Вильгельмомъ и молодымъ пфальцграфомъ произошли такія непріятности, что когда однажды пфальцграфъ хотѣлъ осмотрѣть юлихскія укрѣпленія, бранденбургское начальство не пустило его, хотя онъ былъ также владѣтельнымъ княземъ Юлиха. Вольфгангъ Вильгельмъ рѣшился не терять своихъ правъ и съ этою цѣлью принялъ рѣшеніе, какого отъ него не ожидалъ никто, особенно его отецъ, ревностный лютеранинъ; въ 1612 онъ посватался за младшую сестру герцога Максимиліана Баварскаго, старшая сестра котораго была за Фердинандомъ Штирійскимъ. Отецъ его согласился на этотъ бракъ, не зная,, что для этой женитьбы сынъ его перешелъ въ католицизмъ, продолжая, какъ и теперь еще бываетъ въ Германіи, оставаться пока, по наружности протестантомъ. Отъ папы было нетрудно получить разрѣшеніе на бракъ протестантскаго князя съ принцессою изъ такого благочестиваго дома, потому что папа зналъ о перемѣнѣ религіи Вольфганга Вильгельма. Свадьба была отпразднована осенью 1613 въ Мюнхенѣ. Только въ 1614 пфальцграфъ сбросилъ окончательно маску, разыгравъ нелѣпую комедію обращенія.
Съ этого времени пфальцграфъ былъ тѣсно связанъ съ Баваріей, тѣмъ болѣе, что и отецъ еро, Филиппъ Лудвигъ, по смерти пфальцекаго курфирста Фридриха IV разошелся съ уніей за то, что не получилъ опеки надъ сыномъ курфирста, Фридрихомъ V. Хотя Фридрихъ IV призналъ, что по родству Филиппъ Лудвигъ имѣетъ ближайшее право на опеку, но требовалъ отъ строгаго лютеранина Филиппа Лудвига обязательства, что во все время его управленія Пфаль-цомъ онъ не произведетъ въ религіи никакихъ перемѣнъ противъ кальвинизма; Филиппъ Лудвигъ поколебался дать это обязательство, и тогда Фридрихъ IV ввѣрилъ опеку пфальцграфу Цвейбрюкенскому, Іоганну II. Въ 1612. Іоганнъ II обручилъ молодаго Фридриха V, получившаго вѣтренное французское воспитаніе, съ Елисаветою, дочерью англійскаго короля Іакова I, которая, подобно своему отцу, только и помышляла о блескѣ королевскаго сана. Свадьбу отпраздновали въ Лондонѣ съ расточительнымъ великолѣпіемъ. Іоганнъ Цвейбрюкенскій отъ имени уніи заключилъ съ Англіей договоръ и началъ переговоры о союзѣ съ генеральными штатами^ Договоръ между штатами и уніей былъ составленъ во время поѣздки молодаго курфирста къ дядѣ своему съ материнской стороны, Морицу Оранскому, и представленъ членамъ уніи, которые съѣхались въ Гейдельбергъ по случаю свадебныхъ празднествъ; они одобрили договоръ, который былъ подписанъ въ Гагѣ пфальцекими посланниками въ маѣ 1613. Унія еще въ 1611 отложилась отъ имперіи и составила какъ бы особое государство; такъемо-
трѣли на нее и другія государства, потому что въ то время еще не былъ чувствителенъ недостатокъ внутренней организаціи, не предоставлявшей главѣ уніи военной власти. Въ качествѣ главы уніи, пфальцграфъ Іоганнъ въ іюнѣ 1611 созвалъ въ Ротенбургъ сеймъ, на который собрались не только уполномоченные всѣхъ членовъ уніи, но и посланники императора, враждующихъ между собою эрцгерцоговъ, венеціанской республики, реформатскихъ швейцарскихъ кантоновъ а генеральныхъ штатовъ.
Въ это время унія была безспорно сильнѣе католиковъ, потому что владѣнія юлихскаго наслѣдія и Пфальцъ — два главныя свѣтскія государства Германіи — были въ рукахъ пфальцграфовъ, въ то время еще лютеранъ, и реформатскихъ курфирстовъ; Австрія была безсильна, а лига еще только въ зародышѣ. Въ Австріи эрцгерцоги враждовали другъ съ другомъ, чины были въ разладѣ съ государемъ, а протестанты Венгріи, Богеміи, Австріи и Моравіи ненавидѣли Матѳія съ Клезелемъ и Фердинанда съ іезуитами хуже турокъ. Лига не могла быстро развиваться вслѣдствіе распрей герцога баварскаго съ архіепископомъ зальцбургскимъ, которыя дошли до открытой войны изъ-за ввоза соли й другихъ предметовъ. Максимиліанъ Баварскій занялъ архіепископство зальцбургское, самого архіепископа взялъ въ плѣнъ и до конца жизни держалъ въ тяжеломъ заключеніи. Среди этихъ обстоятельствъ Максимиліанъ постарался заключить въ 1611 отъ имени лиги миръ съ уніей. Ему было очень трудно добиться отъ своихъ духовныхъ союзниковъ того довѣрія, которое было необходимо ему для его видовъ на лигу. Опъ нѣсколько разъ былъ готовъ отказаться отъ званія главы лиги, потому что духовные владѣтели, составлявшіе большинство членовъ союза, не соглашались на его требованія. Въ концѣ августа 1610 лига хотя усилилась вступленіемъ трехъ духовныхъ курфирстовъ, но они не хотѣли подчиняться Максимиліану и учредили правленіе по образцу правленія протестантскаго союза, подъ главнымъ - завѣдываніемъ курфирста майнцскаго. Герцогъ Максимиліанъ былъ очень недоволенъ этимъ. По актамъ, изданнымъ Вольфомъ и Брейеромъ, видно, что Максимиліанъ имѣлъ намѣреніе сдѣлаться диктаторомъ, принудить поповъ платить большіе налоги и перевезти союзную кассу въ Мюнхенъ. Поэтому онъ рѣшительно воспротивился принятію въ лигу лютеранина курфирста саксонскаго Христіана II, когда тотъ не только назойливо добивался этого, йо хотѣлъ даже отправиться на католическій сеймъ въ Вюрцбургъ (апрѣль 1611), и былъ удержанъ только настоятельнѣйшими убѣжденіями герцога Генриха Юлія Брауншвейгскаго. Въ слѣдующіе два года протестантская унія въ союзѣ съ Англіей и Голландіей была сильнѣе католической лиги, потому что члены лиги, мелкіе баварскіе и швабскіе владѣтели, аббаты и другіе духовные владѣтели, не вносили въ союзную кассу суммъ, не желая повиноваться самовольнымъ предписаніямъ Максимиліана.
Въ 1613 г. Максимиліанъ встрѣтилъ новый поводъ обратить вниманіе на свой союзъ, который онъ уже хотѣлъ было покинуть. Обстоятельствами, измѣнившими его намѣренія, были: -страшное возстаніе протестантовъ въ австрійскихъ наслѣдственныхъ владѣніяхъ; ссора Пфальцнейбурга съ Бранденбургомъ по смерти перваго намѣстника Юлиха, и наконецъ подозрительныя сношенія съ курфирстомъ майнцскимъ Клезеля, руководившаго новымъ императоромъ Матѳіемъ и бывшаго въ непримиримой враждѣ съ Максимиліаномъ, Фердинандомъ, Леопольдомъ и іезуитами. Курфирстъ майнцскій и кардиналъ Клезель были столь же ревностные католики, какъ и самъ Максимиліанъ, и легко могли разстроить его виды на диктатуру. Поэтому онъ просилъ всѣхъ дѣйствительныхъ, и ординарныхъ членовъ союза и всѣ католическіе чины Баваріи, Швабіи, Франконіи и Рейна съѣхаться или прислать уполномоченныхъ на сеймъ во Франкфуртъ къ 1 марта 1613. Ему было уже извѣстно намѣреніе Клезеля и курфирста майнцскаго вовлечь въ лигу неспособнаго и негоднаго курфирста саксонскаго. Онъ приказалъ своимъ посламъ, что если на сеймѣ зайдетъ рѣчь о предложеніи Клезеля и если оно будетъ одобрено, немедленно объявить отъ его имени, что онъ слагаетъ съ себя должность главы лиги, не видя, какую пользу можетъ принести католицизму такое предложеніе. На сеймѣ архіепископъ майнцскій, состоявшій подъ полнымъ вліяніемъ Клезеля, и Максимиліанъ, желавшій удержатъ кассу въ Мюнхенѣ, распредѣлятъ вклады и самому всѣмъ распоряжаться, горячо ссорились, и дѣло дошло нано-
нецъ до того, что Максимиліанъ въ самомъ дѣлѣ хотѣлъ сложить съ себя свою должность. Однако онъ уступилъ настоятельнымъ просьбамъ и убѣжденіямъ мелкихъ духовныхъ владѣтелей Франконіи и Швабіи, которые боялись секуляризаціи духовныхъ владѣній, и согласился остаться въ должности до слѣдующаго сейма; но при этомъ онъ поставилъ непремѣннымъ условіемъ, чтобы въ силу франкфуртскаго рецесса всѣ чины безъ исключенія и отлагательства выплатили опредѣленные съ каждаго вносы.
Императоръ Матѳій или, вѣрнѣе, кардиналъ Клезель постоянно противодѣйствовалъ герцогу Максимиліану, такъ что въ послѣднемъ засѣданіи сейма въ Регенсбургѣ, 23 октября 1613, было рѣшено, что вмѣсто двухъ директоровъ въ лигѣ будетъ три. Этотъ актъ подписали архіепископы, епископы и аббаты майнцскій, бамбергскій, вюрцбургскій, эйхштедтскій, зальцбургскій, базельскій, кон-станцскій, аугсбургскій, эльвагенскій, вормсскій, гильдесгеймскій, лютихскій, мюн-стерскій, кемптенскій и шпейерскій, городъ Кельнъ и католическіе чины швабскаго округа. Максимиліанъ былъ чрезвычайно недоволенъ этимъ рѣшеніемъ тѣмъ болѣе, что Клезель отъ имени Матѳія выхлопоталъ, чтобы однимъ изъ трехъ директоровъ 'былъ непремѣнно австрійскій эрцгерцогъ Максимиліанъ Тирольскій; этимъ онъ хотѣлъ подчинить весь союзъ Австріи, т. е., собственно говоря, самому себѣ. Это однако не удалось, потому что на Матѳія никто не полагался, а между тѣмъ все предвѣщало скорую войну между уніей и лигой. Вслѣдствіе этого Максимиліанъ Баварскій удержалъ за собой первенство.
$) Начало враждебныхъ дѣйствій между членами уніи и лиги.
Въ 1614 Германія снова была въ томъ положеніи, которое должно было въ каждомъ патріотическомъ сердцѣ пробудить стремленіе къ рѣшительному монархическому п церковному единству. Нація распалась на два союза. Одинъ подъ управленіемъ пфальцграфа Іоганна И Цвейбрюкенскаго, опекуна Фридриха V Пфальцскаго, частью, уже заключилъ, а частью хлопоталъ о заключеніи договоровъ съ Англіей, Голландіей, Венеціей и реформатской Швейцаріей. Другой, подъ управленіемъ герцога Баварскаго, находился въ сношеніяхъ съ бельгійскими испанцами, и на послѣднемъ сеймѣ настоялъ на отправленіи посольства къ французскому правительству, которое съ 1610 сдѣлалось снова ультра-католическимъ; лига хотѣла заключить съ нимъ союзъ и обезпечить себѣ его помощь. Лютеранскіе князья и города стояли въ сторонѣ. Саксонія была совершенно предана іезуитамъ и Австріи; ея правительство смертельно ненавидѣло кальвинистовъ и по глупости предполагало, что лучше всего обезпечитъ за собой юлихское наслѣдство, если просто получитъ его въ даръ отъ императора. Въ Гессенъ-Дармштадтѣ правительство было еще хуже, чѣмъ въ Саксоніи, враждовало съ кальвинистами и поссорилось съ благороднымъ ландграфомъ Морицемъ'Гессенъ-Кассельскимъ, надѣясь получить отъ императора благовидный предлогъ обобрать его.
По винѣ Клезеля императоръ Матѳій былъ въ очень плохомъ положеніи. Интриги кардинала сдѣлали императора ненавистнымъ и католикамъ, и протестантамъ. Фердинандъ Штирійскій и Леопольдъ Пассаускій глубоко ненавидѣли Клезеля, а Максимиліанъ Баварскій видѣлъ въ немъ опаснаго соперника въ милости папы и въ значеніи при^ императорѣ, которымъ Клезель пользовался безгранично. При помощи Клезеля Матѳій силою свергнулъ брата своего, Рудольфа, съ престола. Въ отношеніи протестантовъ онъ то подтверждалъ права, предоставленныя имъ Максимиліаномъ II, то вдругъ отказывалъ имъ во всемъ, на что давно согласился. Клезель интригами хотѣлъ также помѣшать герцогу Максимиліану воспользоваться союзной кассой лиги для своихъ личныхъ цѣлей.
Вмѣшательство герцога баварскаго въ споръ о юлихскомъ наслѣдствѣ дало этому дѣлу въ теченіе 1613 и 1614 г. совершенно новый оборотъ. Максимиліанъ былъ единственный способный, умный и воинственный человѣкъ изъ германскихъ князей. Ссора между пфальцграфомъ Вольфгангомъ Вильгельмомъ и бранденбургскимъ правленіемъ юлихскихъ владѣній, управляемыхъ до сихъ поръ сообща, перешла послѣ брака Вольфганга Вильгельма въ открытую вражду, которая при
вела въ Германію иностранная войска. Въ мартѣ 1614 пфальцграфъ, отправляясь въ Лютихъ и проѣзжая черезъ Юлихъ, хотѣлъ осмотрѣть юлихскую крѣпость, гдѣ стоялъ отрядъ нейбургскихъ войскъ и отрядъ бранденбургскихъ; но протестантскій комендантъ не пустилъ его, думая, что пфальцграфъ замышляетъ овладѣть крѣпостью. Комендантъ тотчасъ увѣдомилъ объ этомъ принца бранденбургскаго, который, какъ извѣстно, былъ намѣстникомъ Юлиха, и генеральные штаты, чтобы на всякій случай быть наготовѣ противъ насилія. Штаты послали два корпуса пѣхоты и отрядъ конницы, начальникъ которыхъ объяснилъ, что онъ вступаетъ въ Юлихъ отъ имени обоихъ владѣющихъ князей. Это заставило пфальцграфа забыть уваженіе, которое онъ до сихъ поръ питалъ къ лютеранскому усердію своего старика отца и своихъ нейбургскихъ подданныхъ. Онъ занялъ Дюссельдорфъ, выгналъ всѣхъ бранденбургскихъ чиновниковъ, назначилъ на ихъ мѣсто своихъ и владѣлъ всѣми городами Юлиха, какими могъ. Тогда и бранден-бургцы стали дѣйствовать силою.
Послѣ того пфальцграфъ открыто перешелъ въ католицизмъ. Это привело его стараго, больнаго отца въ такой ужасъ, что въ августѣ онъ умеръ. Вольфгангъ-Вильгельмъ сдѣлался самостоятельнымъ государемъ, а между тѣмъ онъ былъ зять сильнѣйшихъ католическихъ князей, грознаго герцога Максимиліана Баварскаго и Фердинанда Штирійскаго. Хотя онъ далъ своимъ подданнымъ такъ называемое обязательство, что они будутъ пользоваться религіозной свободой, но, благодаря интригамъ въ его пользу Клезеля, Фердинанда и Максимиліана Баварскаго при императорскомъ дворѣ, ему можно было открыть враждебныя дѣйствія противъ протестантовъ, то есть прелюдію тридцатилѣтняго кровопролитія. Императоръ, по просьбамъ родственниковъ ВольфгангагВильгельма, вызвалъ въ Германію испанцевъ, въ глазахъ которыхъ лютеране были ничѣмъ не лучше мавровъ.
Поводомъ къ призванію испанцевъ послужили, во-первыхъ, смуты, происходившія въ Ахенѣ (стр. 159), а во-вторыхъ, ссора между католическимъ Кельномъ и протестантскимъ мѣстечкомъ Мюльгеймомъ. Ссору эту императоръ предоставилъ на пристрастное обсужденіе своего католическаго имперскаго надворнаго совѣта, президентъ котораго, графъ фонъ-Гогенцолернъ, былъ заклятый врагъ протестантства. Курфирстъ бранденбургскій, по требованію уніи, призналъ незаконнымъ императорскій эдиктъ, изданный герцогомъ баварскимъ и кардиналомъ Клезелемъ, и послалъ свои войска на защиту угнетеннымъ ахенцамъ и мюльгеймцамъ. Онъ писалъ императору въ довольно дерзкихъ выраженіяхъ, что эти дѣла не могутъ подлежать католическому императорскому совѣту, а должны разсматриваться въ имперскомъ палатномъ судѣ. Матѳій поступилъ при этомъ такъ же, какъ Рудольфъ въ донаувертскомъ дѣлѣ, т. е. не обратилъ на протесты ни малѣйшаго вниманія, а исполненіе приговора поручилъ брату своему, Альбрехту. Альбрехтъ просилъ испанское правительство позволенія дѣйствовать испанскими войсками и, получивъ согласіе, поручилъ генералу Амвросію Спинолѣ двинуться противъ Ахена и Мюльгейма.
О томъ, как^ дѣйствовалъ Спинола противъ протестантовъ въ Ахенѣ, мы уже говорили (стр. 161). Изъ Ахена онъ пошелъ на Мюльгеймъ. Еще по дорогѣ туда онъ показалъ, что его войска могутъ служить и въ пользу католическаго претендента на Юлихъ; онъ взялъ въ юлихскихъ владѣніяхъ Дюр-ренъ и другія укрѣпленія. На дальнѣйшемъ пути въ Мюльгеймъ онъ соединился съ войсками Вольфганга-Вильгельма, имѣвшаго 5 т. человѣкъ пѣхоты и 800 конницы. У Мюльгейма онъ не встрѣтилъ ни малѣйшаго сопротивленія, разрушилъ городскія стѣны, сравнялъ рвы, сломалъ новые дома, взялъ все оружіе, какое нашелъ въ городѣ, и изгналъ всѣхъ его жителей. Морицъ Оранскій стоялъ съ 70 батальонами пѣхоты и 18 эскадронами кавалеріи лагеремъ при Шенкеншанцѣ, но не сдѣлалъ никакой попытки остановить Спинолу. Спинола быстро двинулся впередъ, чтобы, по порученію императора, выполнить то, что прежде поручено было сдѣлать Леопольду Пассаускому/ т. е. наложить запрещеніе на все наслѣдство герцога юлихскаго. Прежде всего онъ обратился на Везель, сильно укрѣпленный городъ, имѣвшій 80 пушекъ и снабженный всѣми необходимыми запасами. Городъ былъ взятъ въ три дня (начало сентября 1614). Такъ какъ Спинола уже бомбардировалъ юлихскую крѣпость и, слѣдовательно, вторгнулся войною къ союзникамъ генеральныхъ штатовъ, то Морицъ занялъ Реесъ, Эммерихъ,
Краненбургъ и Генненъ въ пользу курфирста бранденбургскаго. Такимъ образомъ испанцы заняли нѣмецкое наслѣдіе для католическаго пфальцграфа, а голландцы для реформатскаго курфирста. По взятіи Ксантена Спинола встрѣтилъ голландское войско. Къ счастію, у него были тогда свои причйны не нарушать перемирія, заключеннаго съ Голландіей. Можно было ясно предвидѣть, что юлихскія владѣнія задолжаютъ иностранцамъ за всѣ эти военныя дѣйствія, какъ задолжалъ Донаувертъ за собственное разграбленіе; что курфирстъ бранденбургскій будетъ не въ состояніи уплатить даже жалованья своимъ войскамъ, предводимымъ Шомбергомъ, и что голландцы не скоро выйдутъ изъ страны. Для протестантовъ очень важна была потеря Безеля, который Спинола еще больше укрѣпилъ и снабдилъ всѣми запасами. Курфирстъ бранденбургскій одинъ не могъ ничего сдѣлать, и въ дѣло приходилось вмѣшаться всей уніи. Дѣло началось чисто по-нѣмецки, разговорами и строченіемъ. Первые переговоры о мирѣ въ Безелѣ разстроились; тогда начались вторые въ Ксантенѣ, гдѣ состоялся договоръ. Онъ былъ подписанъ союзными князьями и правителями католическихъ Нидерландовъ, Альбрехтомъ, Кларой и Спинолой; но испанскій король не утвердилъ его. Бойна продолжалась бы, если бы Спинола не боялся открытымъ нападеніемъ дать голландцамъ право нарушить перемиріе. Дѣло осталось въ прежнемъ положеніи: нѣмецкіе города оставались занятыми голландцами и испанцами; курфирстъ жилъ въ Клеве, а пфальцграфъ въ Дюссельдорфѣ. Сеймъ, созванный въ 1614 курфирстомъ пфальцскимъ въ Нюрнбергѣ, кончился, какъ и всѣ нѣмецкіе сеймы, т. е. много болтали и писали. Хотя пфальцграфъ обѣщалъ оставить религіозныя дѣла въ Нейбургѣ и Дюссельдорфѣ въ прежнемъ положеніи, но зять его и іезуиты не потерпѣли этого. Въ Нейбургѣ онъ отнялъ у лютеранъ соборъ, и вообще дѣйствовалъ, какъ всѣ выкресты и ренегаты.
Ь) Возобновленіе религіозныхъ несогласій въ Австріи и Богеміи и отпаденіе Богеміи отъ императора Матѳія.
Императоръ Матеій никогда не отличался силою, ума и тѣла. Въ теченіе 1615 — 17 гг. Онъ постепенно все болѣе и болѣе слабѣлъ, но не рѣшался окончательно предоставить Клезелю государственныхъ дѣлъ, не могъ даже энергически защитить его противъ ненависти Максимиліана Тирольскаго и Фердинанда Штирійскяго. Поэтому вскорѣ противъ Матѳія всюду возникли неудовольствія, какъ прежде противъ Рудольфа; они.перешли наконецъ и въ Венгрію.
Въ Венгріи Матѳій противъ воли Рудольфа заключилъ съ турками перемиріе въ Цитва Торокѣ, въ силу котораго Бочкай сдѣлался княземъ Трансильванскимъ и получилъ сверхъ того значительную часть Венгріи (стр. 260). Своею жестокостью Бочкай возмутилъ и венгровъ, я трансильванцевъ, и послѣдніе выбрали на его мѣсто Бетлена Габора. Матѳію очень хотѣлось по окончаніи срока перемирія начать войну съ турками и недовольными Бочкаемъ трансильванцами,. и съ этою цѣлью въ 1612, по избраніи его въ императоры, онъ убѣждалъ нѣмецкіе чины начать турецкій походъ; они не согласились на это и приняли сторону Б'етлена Габора. Матѳію пришлось быть пассивнымъ зрителемъ торжества Бетлена, который въ октябрѣ 1612, при помощи турокъ, утвердился въ Тран» сильваніи, былъ признанъ султаномъ и принудилъ магнатовъ Верхней Венгріи обѣщать султану полную преданность, союзъ и покорность, если онъ обезпечитъ имъ спокойное, владѣніе помѣстьями, не обременяя ихъ налогами. Все это только недавно открыто Гаммеромъ. Турки, конечно, безпрестанно нарушали миръ, но наконецъ очистили часть Венгріи, которую заняли въ послѣднее время, и всю Трансильвапію съ. условіемъ, что Матѳій признаетъ покровительствуемаго ими Бетлена Габора законнымъ владѣтелемъ этой страны. Матѳій не добился отъ австрійскихъ чиновъ ни денегъ, ни войска для новой войны съ турками и былъ очень доволенъ, что анархія при константинопольскомъ дворѣ и частая перемѣна султановъ давали ему возможность получить новое перемиріе. 26 іюня 1615 былъ заключенъ такъ называемый вѣнскій , миръ, то есть продолженіе перемирія на двад
цать лѣтъ, въ силу котораго Бетленъ Габоръ остался владѣтелемъ Трацсиль-ваніи.
Для всеобщей исторіи и для тридцатилѣтней войны гораздо важнѣе старанія Фердинанда обезпечить за собою престолонаслѣдіе въ Богеміи, Австріи, Венгріи и въ Германской имперіи, чѣмъ войны и переговоры съ турками, которые при тогдашнихъ обстоятельствахъ касались только Венгріи и Австріи, такъ какъ остальная Европа уже не боялась турокъ. Фердинанду противодѣйствовали не только протестанты, но и кардиналъ Клезель.
Ни Рудольфъ, ни Матѳій, ни другіе братья императора не могли или не желали имѣть законныхъ наслѣдниковъ; поэтому еще Рудольфъ имѣлъ мысль передать правленіе Фердинанду, потому что іезуиты могли быть тогда увѣрены въ искорененіи протестантства. При коронаціи императора Матѳія во* Франкфуртѣ (іюнь 1612) папскій нунцій и испанскій посланникъ старались выхлопотать черезъ Клезеля, чтобы Матѳій объявилъ наслѣдникомъ своимъ герцога Штпрійскаго. Духовные курфирсты были на сторонѣ этого плана; Максимиліанъ Тирольскій дѣйствовалъ во Франкфуртѣ въ пользу Фердинанда. Но императоръ могъ еще надѣяться имѣть дѣтей, и потому Клезель и другіе отвергли это требованіе, отвѣтивъ, что у императора можетъ еще родиться сынъ. По прошествіи трехъ, съ половиной лѣтъ это сдѣлалось менѣе вѣроятно, тѣмъ болѣе, что Матѳій слабѣлъ со дня на день. Тогда эрцгерцогъ Максимиліанъ предпринялъ въ суровое время года поѣздку въ Нидерланды къ брату Альбрехту, а оттуда въ Прагу, представить императору отреченіе свое и Альбрехта. Клезель не могъ прямо противо-рѣчить эрцгерцогамъ, потому что за этотъ планъ стояли и папа, и король испанскій; онъ съ дипломатическою ловкостью выхлопоталъ только, чтобы импера^ торъ отложилъ рѣшеніе этого дѣла. Весь 1616 годъ шли переговоры и интриги, и положеніе Клезеля было очень неловкое. Наконецъ Матѳій уступилъ убѣжденіямъ братьевъ.
Замѣчательно, что право Фердинанда на престолонаслѣдіе Матѳій прежде всего распорядился признать въ Богеміи, гдѣ народъ былъ очень озлобленъ на гонителей протестантства. Въ іюнѣ 1617 императоръ объявилъ собранію чешскихъ чиновъ въ Прагѣ, что такъ какъ ни у него, ни у братьевъ его нѣтъ наслѣдниковъ, а Максимиліанъ и Альбрехтъ отказались отъ наслѣдства, то онъ рѣшился усыновить эрцгерцога Фердинанда; что онъ предлагаетъ чинамъ утвердить это и признать эрцгерцога его наслѣдникомъ на случай его бездѣтной смерти; что онъ приглашаетъ ихъ собраться въ назначенный день для избранія эрцгерцога въ короли и коронованія его. Графъ Генрихъ Матѳій Турнъ возражалъ противъ этого отъ .имени вбѣхъ протестантовъ, утверждая, что такое постановленіе можетъ быть принято только общимъ собраніемъ чиновъ Богеміи, Моравіи и Лу-заціи; но многіе члены приняли предложеніе императора. Послѣ того большинство членовъ разъѣхалось по своимъ помѣстьямъ,, и эрцгерцогъ Фердинандъ былъ признанъ наслѣдникомъ Матѳія. При этомъ ему были предписаны нѣкоторыя условія: онъ долженъ былъ, во-первыхъ, дать чинамъ обычную присягу въ вѣрности и утвердить" всѣ права и привилегіи отдѣльныхъ лицъ и цѣлыхъ сословій, во-вторыхъ, тотчасѣ послѣ коронаціи дать чинамъ обязательство, что, пока живъ Матѳій, онъ не позволитъ себѣ рѣшительно ни одного правительственнаго распоряженія безъ позволенія верховныхъ сановниковъ страны, главныхъ судей, надворныхъ и палатныхъ совѣтниковъ и уполномоченныхъ по двое отъ чиновъ каждаго округа и шести отъ Праги и другихъ городовъ. Фердинандъ немедленно далъ письменное согласіе на эти требованія, и затѣмъ 9 іюня 1617 былъ провозглашенъ королемъ Богеміи, а 29 іюня коронованъ съ торжественными церемоніями.
Фердинандъ былъ вовсе несклоненъ возстановлять миръ въ своихъ наслѣдственныхъ владѣніяхъ и спокойствіе въ Германіи. Для этого слѣдовало бы оказывать равное уваженіе обоимъ исповѣданіямъ христіанской религіи и удерживать послѣдователей ихъ въ законныхъ границахъ. На это онъ былъ рѣшительно неспособенъ до того, что самъ изъ-за религіознаго различія отказался отъ брака, къ которому чувствовалъ склонность. Фердинандъ ѣздилъ съ Матѳіемъ и Максимиліаномъ въ Дрезденъ, причемъ имъ удалось совершенно привлечь курфирста къ Австріи и этимъ обезпечить избраніе Фердинанда въ германскіе императоры.
Во время этого посѣщенія Фердинандъ познакомился съ молодой вдовой недавно умершаго курфпрста Христіана II, сестрою Христіана IV Датскаго. Любовь его къ ней была такъ очевидна, что всѣ думали, что онъ предложитъ ей руку, такъ какъ за годъ передъ тѣмъ онъ лишился своей первой жены, баварской принцессы Маріи Анны. Но вѣроятно онъ боялся бракомъ на усердной лютеранкѣ разстроить свои планы противъ протестатнства. Возвратившись изъ Дрездена, онъ былъ безпрепятственно признанъ наслѣдникомъ императора Матѳія въ Силезіи, Моравіи и Лузаціи, а въ слѣдующемъ году и въ Венгріи.
Богемія первая выразила рѣшительнымъ мятежемъ свое неудовольствіе на назначеніе наслѣдникомъ друга іезуитовъ и гонителя еретиковъ. Поводомъ къ этому было неблагоразуміе католиковъ, которые слишкомъ явно торжествовали и поспѣшили начать тревожить протестантовъ. Отправляясь съ Фердинандомъ изъ Праги въ Вѣну, Матѳій назначилъ намѣстниками семь католиковъ, въ томъ числѣ фанатиковъ Вильгельма Славату и Ярослава Во житу Мартиница, и трехъ протестантовъ или, вѣрнѣе, утраквистовъ. Самъ Фердинандъ, государь и іезуитъ по пріемамъ, умѣвшій, когда хотѣлъ, быть пріятнымъ и ласковымъ, пріобрѣлъ расположеніе чеховъ, которые не долюбливали ни Рудольфа, ни Матѳія; но духовенство и католическіе дворяне все испортили. По отъѣздѣ императора и короля они стали нарушать обѣщанную странѣ религіозную свободу до того, что аббатъ Враунау, Вольфгангъ Селендеръ Проссовичъ, велѣлъ запереть недавно выстроенныя въ его владѣніяхъ протестантскія церкви, а архіепископъ пражскій изгналъ Іоанна Логеліуса, проповѣдывавшаго въ Клостерграбѣ. Утверждали, что Матѳій одобрилъ эти дѣйствія на томъ будто основаніи, что они, какъ землевладѣльцы, имѣли право распоряжаться подобнымъ образомъ въ своихъ владѣніяхъ. Это возмутило утраквистскую партію чиновъ, которая созвала многочисленное собраніе, не пригласивъ на пего католическіе чины. Собраніе это объявило, что императоръ не имѣетъ права позволять владѣтелямъ такіе поступки, и послали ему рѣзкую жалобу. Матѳій принялъ ее очень неблагосклонно, т. е. Клезель посовѣтовалъ ему не церемониться съ еретиками, такъ какъ либерализмомъ въ религіи онъ достигъ уже всего, чего желалъ. Матѳій приказалъ намѣстникамъ призвать чины,, самовольно созвавшіе это собраніе, и объявить имъ отъ его имени, что все совершившееся въ Браунау и Клостерграбѣ сдѣлано по его приказанію, и что чины злоупотребляютъ граматой величества и другими привилегіями. Это объясненіе сопровождалось угрозою, которую Матѳій не могъ впрочемъ выполнить. Онъ прибавилъ, что зачинщики послѣдняго собранія будутъ строго наказаны.
Пылкій и смѣлый графъ Генрихъ Матѳій Турнъ получилъ въ то же время глубокое оскорбленіе. Въ октябрѣ 1617 его лишили званія бургграфа карлыптейн-скаго, съ которымъ соединялось храненіе чешской короны и государственныхъ льготныхъ граматъ. Это доставило недовольнымъ предводителя, пылавшаго личною местью, хотя, какъ военачальникъ, онъ былъ впослѣдствіи постоянно несчастливъ. Нельзя раздѣлять поэтическаго взгляда Шиллера на характеръ и поступки Турна; но въ наше время противъ этого взгляда говорить нельзя. Когда императорское приказаніе пришло въ Прагу, тамъ изъ намѣстниковъ находились только главный бургграфъ Адамъ Штернбергъ, Вильгельмъ Славата, Ярославъ Мартиницъ и Ди-польдъ Лобковичъ; другіе члены намѣстничества, находились въ своихъ помѣстьяхъ. Эти четверо сановниковъ пригласили къ себѣ членовъ сейма, руководившихъ подачею жалобы, и сообщили имъ отвѣтъ императора; члены отвѣчали, что возвратятся съ отвѣтомъ черезъ мѣсяцъ. Но вслѣдъ за тѣмъ они собрали множество вооруженныхъ людей и пошли съ ними прямо на замокъ, гдѣ ихъ ожидали четыре намѣстника. Первые аристократы страны вошли въ замокъ въ вооруженіи, заняли его и стали совѣщаться въ такъ называемой зеленой комнатѣ объ отвѣтѣ своемъ намѣстникамъ. Графъ фонъ Турнъ воспользовался этимъ совѣщаніемъ и сказалъ пылкимъ чехамъ, что пока живы фанатики, Славата и Мартиницъ, имъ нельзя ожидать ничего кромѣ преслѣдованій. Его послушали и толпой вошли въ залъ, гдѣ главный бургграфъ ласково просилъ ихъ воздержаться отъ дальнѣйшихъ насилій. Ему отвѣчалъ Колонъ фонъ Фельстъ, что они ничего не имѣютъ противъ Дипольда Добковича и противъ него самого, но хотятъ наказать Славату и Мартиница. Тогда Венцеславъ Раупова вскричалъ: «Выкиньте ихъ, по
Шлоссеръ. V. 18
старому чешскому обычаю, изъ окна!» Въ ту же минуту множество чеховъ окружило главнаго бургграфа и великаго пріора Лобковича и вывели ихъ подъ руки изъ залы, а Мартиница и Славату оставили. Они тщетно молили и просили. Вильгельмъ Лобковичъ и четверо другихъ магнатовъ схватили Мартиница и выбросили его за окно, но тотчасъ остановились въ смущеніи. Тогда графъ Турнъ подвелъ ихъ къ Славатѣ, воскликнувъ: «Берцте, и его!» Тогда и онъ былъ выброшенъ за окно, а съ нимъ и тайный секретарь, Филиппъ Фабриціусъ Платтеръ. Все трое спаслись точно чудомъ, потому что какъ разъ подъ этимъ окномъ лежала куча рваныхъ бумагъ и песку. Секретарь тотчасъ вскочилъ на ноги, бросился бѣжать домой въ Старый Городъ, а оттуда въ Вѣну, куда первый привезъ вѣсть о случившемся императору, лежавшему въ подагрѣ. Мартиница и Славату подняли подоспѣвшіе слуги и перенесли въ домъ верховнаго канцлера Лобковича. Графъ Турнъ и его соучастники отправились за ними туда; но краснорѣчіе й красота Поликсены Лобковичъ спасли преслѣдуемыхъ, которыхъ она велѣла уложить въ постель. Впослѣдствіи Мартиницъ спасся, убѣжавъ переодѣтымъ въ Мюнхенъ; Славатѣ, который былъ тяжело раненъ въ голову, понадобился докторъ, и онъ подвергся домашнему аресту.
Этотъ насильственный поступокъ чешской аристократіи происходилъ 23 мая 1618. Вслѣдъ за тѣмъ началось открытое возстаніе. Чехи, не спрашивая согласія императора, учредили сословное правительство и вошли въ сношенія съ протестантами Богеміи и Австріи. Все дѣло велъ графъ Турнъ, предводительствовавшій вооруженными силами возстанія. Чешскіе чины собрались на слѣдующій день послѣ происшествія съ намѣстниками въ замокъ, выбрали изъ среды своей тридцать правителей и уполномочили ихъ вести самостоятельно какъ внутреннія, такъ и внѣшнія дѣла государства. Коммендантъ замка, Діонисій Чернииъ Шуденицскій. и представители всѣхъ трехъ сословій должны были принести этимъ правителямъ присягу въ вѣрности.
Когда извѣстіе о случившемся пришло въ Вѣну, противъ кардинала Клезеля поднялась буря, потому что онъ изъ личныхъ видовъ и соображеній противодѣйствовалъ до сихъ поръ всѣмъ стремленіямъ іезуитовъ, испанцевъ и эрцгерцоговъ Максимиліана и Фердинанда. Гаммеръ показалъ намъ, какими необыкновенными дарованіями обладалъ кардиналъ, какъ неограниченно управлялъ Матѳіемъ и до какой степени былъ золъ, подлъ и завистливъ. Когда Турнъ съ чехами вступилъ на австрійскую границу, а Фердинандъ, находившійся въ Пресбургѣ, настаивалъ, чтобы возстаніе чеховъ было немедленно подавлено, Клезель, противъ котораго втайнѣ были всѣ министры, игралъ очень странную роль. Онъ хотѣлъ сохранить расположеніе чеховъ и въ тоже время не оттолкнуть отъ себя наслѣдника своего государя, которому оставалось уже недолго жить. Чтобы угодить эрцгерцогамъ, онъ поддерживалъ ихъ требованіе, какъ можно скорѣе подавить возстаніе, но, въ то же время послалъ въ Богемію уполномоченнаго обѣщать именемъ императора соблюдать грамату величества, и велѣлъ графу Кюну, зятю графа Турна, вступить съ послѣднимъ въ мирные переговоры. Когда впослѣдствіи эрцгерцогъ Максимиліанъ, составившій въ Вѣнѣ умыселъ на жизнь кардинала и подсылавшій къ нему убійцу застрѣлить его, началъ усердно готовить походъ противъ чеховъ, Клезель употреблялъ всѣ усилія, чтобы помѣшать ему разстроить его планы. Тогда рѣшено было удалить кардинала отъ Матѳія.
Если король Фердинандъ, эрцгерцогъ Максимиліанъ, испанскій посланникъ графъ Оньяте, нунцій и іезуиты хотѣли добиться своей цѣли — торжества католицизма любимыми своими средствами, — то, конечно, имъ необходимо было удалить Клезеля отъ больнаго, жалкаго Матѳія, которымъ онъ совершенно овладѣлъ и дѣйствовалъ имъ противъ ихъ цѣлей. Это. было тѣмъ необходимѣе, что когда рѣчь зашла о назначеніи главнокомандующаго противъ чеховъ до прибытія назначеннаго главнымъ начальникомъ императорскихъ войскъ, то Клезель успѣлъ уже выхлопотать наименованіе временнымъ командиромъ арміи Кюна, зятя графа Турна. Тогда въ совѣщаніи Фердинанда, Максимиліана и испанскаго посла было рѣшено силой захватить кардинала. Говорятъ, что они имѣли на это согласіе, папы; но Гаммеръ доказалъ, что слухи эти неосновательны, хотя нунцій былъ посвященъ въ тайну. Кардиналъ возбудилъ противъ себя ненависть короля Фердинанда при его коронаціи въ Пресбургѣ, включивъ въ коронаціонный актъ
статью, по которой Фердинанду не позволялось до смерти Матѳія принимать участіе въ правленіе. Поэтому било рѣшено захватить кардинала еще на пути изъ Прес-бурга въ Вѣну, но онъ избѣжалъ засады, проѣхавъ другой дорогой. Въ Вѣнѣ нунцію было поручено лишить его возможности убѣжать. Фердинандъ и Максимиліанъ посѣтили его 19 іюля 1618, чѣмъ заставили его отдать имъ визитъ во дворцѣ. Онъ поѣхалъ къ нимъ на слѣдующій день въ сопровожденія нунція, который пригласилъ его сѣсть въ свою карету и тамъ тайно сообщилъ ему, что его ожидаетъ. Затѣмъ нунцій тотчасъ возвратился домой. Когда кардиналъ пріѣхалъ ко двору, Фердинандъ, Максимиліанъ и испанскій посланникъ находились во вну-реннихъ покояхъ дворца. Пріемную заперли, какъ только вошелъ кардиналъ, который такимъ образомъ былъ разобщенъ съ своей свитой. Въ пріемной онъ встрѣтилъ злѣйшихъ враговъ своихъ, барона фонъ Прейнера, котораго онъ тщетно нѣсколько разъ старался низвергнуть, полковника Дампьера и каммергеровъ Ко-лальто и МонтекукулИ. Его тотчасъ провели въ сосѣднюю комнату, гдѣ баронъ фонъ Прейнеръ объявилъ ему, что вся императорская фамилія рѣшила съ согласія Матѳія и папы удалить его отъ двора за его злоупотребленія и дурное управленіе; ему приказано снять свое кардинальское платье и шапку, надѣть черную шапку и рясу и слѣдовать за каммергерами. Клезель сталъ протестовать; но Дампьеръ отвѣчалъ ему тѣмъ грубымъ тономъ, который еще тридцать лѣтъ все сильнѣе и сильнѣе господствовалъ въ Германіи и сохранился до нашего времени въ полицейскихъ и уголовныхъ судахъ: «Ты подлый плутъ! Тебѣ не- дадутъ больше пускаться въ твои мерзкія штуки; а не хочешь слушаться, такъ мы поговоримъ съ тобой иначе.» Клезелю пришлось снять красное облаченіе и надѣть монашескую рясу; тогда его повели потаеннымъ ходомъ изъ дворца въ крѣпость, гдѣ за четыре дня до этого эрцгерцогъ Максимиліанъ велѣлъ провести особенную дорогу къ заставѣ Шоттенъ. Оттуда баронъ фонъ Прейнеръ повезъ кардинала въ каретѣ въ шесть лошадей подъ конвоемъ двухъ сотъ всадниковъ подъ командой Дампьера въ Шотвейнъ. При этомъ Клезель сказалъ Прейнеру: «Вы радуетесь моему несчастію; но вѣдь и ваше навѣрно уже зрѣетъ.» Изъ Шотвейна кардинала отправили на носилкахъ, окруженныхъ рейтарами, въ Тироль черезъ Штирію и Каринтію. Черезъ недѣлю послѣ его исчезновенія изъ Вѣны онъ былъ уже въ замкѣ врага своего, Максимиліана, Амбрагѣ въ Тиролѣ, прежде чѣмъ въ Вѣнѣ узнали, куда онъ дѣвался. Императоръ Матѳій не могъ воспрепятствовать паденію своего любимца; однако, не смотря на свое безсиліе, онъ не хотѣлъ терпѣть при себѣ барона фонъ Прейнера за то, что онъ противъ желанія императора исполнилъ приказаніе увезти кардинала. Не смотря на ходатайство папы, Клезелю позволили отправиться въ свою епархію только въ 1627.
Между тѣмъ въ Богеміи только три города, Пильзенъ-, Вудвейсъ и Крум-ловъ, остались вѣрны императору. Съ 1 іюня 1618 чехи изгнали изъ своей страны всѣхъ іезуитовъ, и хотя моравскіе чины не хотѣли дѣйствовать заодно съ ними, имъ удалось вооружить сильное войско. Они отклонили посредничество какъ моравскихъ чиновъ, пославшихъ въ Прагу трехъ пословъ, такъ п короля Фердинанда, который страннымъ образомъ предложилъ имъ свое содѣйствіе въ примиреніи съ императоромъ. Войска ихъ вторглись въ Австрію. Все это нѣсколько расшевелило самого Матѳія, а Фердинандъ съ такимъ жаромъ хлопоталъ съ вѣдома императора, но противъ его воли, что вскорѣ собралъ двѣ арміи. Такъ какъ ни на Австрію, ни на Венгрію, ни на Моравію, ни на Лузацію нельзя было слишкомъ полагаться, то войска эти состояли изъ наемниковъ, навербованныхъ на испанскія деньги. Главнокомандующимъ былъ назначенъ изъ школы Спинолы, валлонецъ Карлъ Лонгеваль графъ Буку а, родомъ изъ Геннегау. Второю арміею командовалъ подъ главнымъ начальствомъ Букуа лотарингецъ Генрихъ Дюваль графъ Дампьеръ. Матѳій и Фердинандъ съ самаго начала пристали къ герцогу Максимиліану Баварскому съ просьбами поддержать ихъ деньгами и войсками, такъ какъ дѣло идетъ о единоспасающей религіи. Максимиліанъ отвѣчалъ императору, что поможетъ ему, когда другіе государи покажутъ ему примѣръ; на теплое и братское письмо короля Фердинанда онъ отвѣчалъ чрезъ свою канцелярію. Максимиліанъ не былъ слѣпымъ фанатикомъ; онъ былъ дипломатъ и хотѣлъ выждать, пока можно будетъ воспользоваться бѣдой пріятеля, чтобы расширить свои владѣнія. Ясно было, случай этотъ незамедлитъ представиться, такъ какъ
Фердинандъ не имѣлъ ни денегъ, ни войскъ, а въ распоряженіи Максимиліана была касса лиги и стройное, прекрасно организованное-регулярное войско, содержимое на ея счетъ.
Чехи обратились къ молодому курфирсту Фридриху V Пфальцскому, чтобы черезъ него получить помощь отъ протестантской уніи, въ которой он/ь былъ директоромъ. Христіанъ Ангальтскій, помощникъ Фридриха по управленію уніей и его намѣстникъ въ Верхнемъ Пфальцѣ, человѣкъ совершенно пустой, но котораго Фридрихъ уважалъ какъ совѣтника и друга отца, подобно самому курфирсту, отличался вполнѣ романическимъ и поэтическимъ взглядомъ на политику. Онъ подбивалъ молодаго государя на разныя предпріятія и поѣздки для политическихъ воздушныхъ замковъ. Христіанъ вознамѣрился воспользоваться чешскимъ возстаніемъ для выгодъ уніи и протестантства. Но вскорѣ обнаружилось, что ни Фридрихъ, ни Христіанъ не могутъ тягаться съ королемъ Фердинандомъ, уступая ему въ умѣ, а герцогу Максимиліану Баварскому въ военныхъ способностяхъ. Члены уніи держали совѣтъ о чешскихъ дѣлахъ въ іюнѣ 1618 на съѣздѣ въ Карльсбургѣ и въ томъ же году на другомъ собраніи въ Роттенбургѣ на Тауберѣ; при жалкой внутренней организаціи союза и при эгоистической политикѣ лютеранъ, особенно ландграфа гесенъ-дармштадтскаго и курфирста саксонскаго, они не могли сдѣлать для протестантства ничего, кромѣ обѣщаній.
Въ августѣ 1618 Вукуа и Дампьеръ двинулись съ своими войсками въ Богемію; они ожесточили всю страну жестокостями противъ лютеранъ и утраквистовъ и неслыханными безчинствами, подобными тѣмъ, которыя вскорѣ послѣ того совершали по всей Германіи войска Тилли и Валленштейна. Дампьеръ былъ разбитъ при Часлау и въ сентябрѣ вторично при Ломницѣ. Вукуа, желая достигнуть прямымъ путемъ Праги, былъ отраженъ графомъ Турномъ при Будвейсѣ. Силезскіе чины приняли сторону чеховъ, а въ октябрѣ и унія послала нмъ помощь, склонивъ графа Эрнста Мансфельда дать имъ въ наймы 1,000 навербованныхъ имъ рейтаровъ. Эрнстъ Мансфельдъ былъ братъ того графа Карла Мансфельда, который съ отцомъ своимъ, Петромъ Эрнстомъ, долго и успѣшно' воевалъ въ Нидерландахъ за Испанію и Австрію противъ протестантизма и свободы. Самъ Эрнстъ также служилъ сначала въ Нидерландахъ и въ Эльзасѣ какъ кондотьеръ, предводительствуя наемниками за Австрію, но потомъ перемѣнилъ партію и религію (см. стр. 257), и тогда герцогъ Савойскій, заключивъ союзъ съ уніею, поручилъ ему навербовать на его счетъ въ Германіи отрядъ войска и предоставить его въ распоряженіе уніи. Эти 1,000 рейтатовъ, навербованныхъ Мансфель-домъ, герцогъ Савойскій предоставилъ курфирсту пфальцскому, какъ главѣ уніи, а курфирстъ послалъ ихъ чехамъ послѣ тайныхъ переговоровъ, которые разсказываетъ Брейеръ въ біографіи Максимиліана. Во главѣ этого отряда Мансфельдъ завоевалъ 21 ноября 1618 послѣ Долгаго сопротивленія Пильзенъ, послѣ Праги самый значительный городъ Богеміи. Этимъ онъ далъ возстанію Прочную опору.
Положеніе императора становилось съ каждымъ днемъ все сомнительнѣе. Хотя Филиппъ III Цспанскій послалъ ему 300,000 кронъ субсидіи и велѣлъ держать на готовѣ свою итальянскую армію, но за то силезцы, хотя не одобряя отпаденія Богеміи, послали чехамъ 2,000 человѣкъ пѣхоты и 1,000 конницы для защиты, какъ они говорили, евангелической вѣры; въ то же время австрійскіе чины, между которыми протестантская партія была гораздо сильнѣе католической, выказывали гораздо больше сочувствія чехамъ, чѣмъ императору. Они не допустили въ Австріи набора для императора и провоза черезъ Австрію въ Богемію боевыхъ снарядовъ и съѣстныхъ припасовъ для императорской арміи. Они прервали сообщеніе черезъ всѣ границы, кромѣ богемской, и давали императору вмѣсто дѣйствительной помощи только добрые совѣты. Когда Вукуа хотѣлъ расположиться въ Австріи на зимнія квартиры, чехи послѣдовали за нимъ по пятамъ, подъ начальствомъ графа Іоахима Шлыка и отняли у него не только весь скотъ и всю награбленную добычу, но . сверхъ того его собственную военную кассу съ 40,000 гульденовъ. Затѣмъ они проникли до самой Австріи и ночнымъ нападеніемъ овладѣли Свѣтлой.
Зимою король польскій Сигизмундъ III угрозами, а курфирстъ Іоганнъ Георгъ I Саксонскій дружескими убѣжденіями пытались уговорить чеховъ сложить оружіе. Но побѣдоносные чехи презирали угрозы польскаго короля, а Турнъ и
Фельсъ, желавшіе полнаго разрыва съ габсбургцами, разрушили старанія курфирста. Съѣздъ, предложенный курфирстомъ, не состоялся, потому что Матѳій скоропостижно умеръ въ тотъ самый день, когда онъ долженъ былъ собраться (20 марта 1619).
Со смертью императора Матѳія дѣла Габсбургскаго дома приняли еще худшее положеніе, чѣмъ при немъ, такъ какъ 2 ноября 1618 умеръ и Максимиліанъ Тирольскій, и слѣдовательно, Фердинанду П, который опирался на іезуитовъ, испанцевъ и папу, приходилось одному бороться съ протестантами Венгріи, Богеміи, Австріи, Моравіи и Силезіи. Когда Фердинандъ вступилъ на престолъ, во власти австрійцевъ въ Богеміи оставался только одинъ городъ Будвейсъ. Поэтому новый король обратился сначала къ чехамъ съ самыми выгодными предложеніями. Они отвергли- ихъ, говоря, что опытъ достаточно доказалъ, что государи, управляемые іезуитами, не считаютъ себя связанными обѣщаніями въ отношеніи еретиковъ. Самъ Фердинандъ еще недавно поступилъ подобнымъ образомъ въ Штиріи, Каринтіи и Крайнѣ, гдѣ изгналъ протестантовъ, не смотря на всѣ обязательства, данныя подъ присягою, и съ нарушеніемъ издавна заведеннаго порядка. Такъ и Вольфгангъ, Вильгельмъ Пфальцнейбургскій прибѣгнулъ недавно къ. насилію противъ протестантизма въ Юлихѣ, въ Бергѣ и въ Нейбургѣ, не смотря на завѣщаніе своего отца и на свои собственныя увѣренія. Впрочемъ, быть можетъ, чехи подумали бы о примиреніи, если бы Турнъ и Фельсъ не имѣли у нихъ такого вліянія, особенно на 30 правителей и на чины. Фердинандъ не могъ немедленно формальнопризнать это правительство. Онъ написалъ сначала намѣстничеству, соглашаясь на всѣ справедливыя требованія. Но намѣстничество и чиновники, къ которымъ онъ писалъ, утверждая ихъ между прочимъ въ ихъ должностяхъ, уже давнымъ-давно не- существовали; поэтому онъ послалъ съ оберъ-гофмейстеромъ,. Адамомъ Вальдштейномъ, письмо къ правителямъ, называя ихъ представителями трехъ сословій королевства пражскаго. Когда на эту бумагу не послѣдовало отвѣта, Фердинандъ послалъ главному буртграфу Штернбергу актъ, гдѣ между прочимъ давалъ слѣдующее- обѣщаніе: «Соблюдать грамату величества, предоставить чехамъ право избранія короля, утвердить всѣ ихъ привилегіи и обычаи; даровать полнѣйшую свободу вѣроисповѣданія не только утраквистамъ, но и всѣмъ другимъ сектамъ; никого не наказывать за поступокъ съ Славатой и Мартиницемъ, согласиться на изгнаніе іезуитовъ изъ Богеміи; наконецъ, первому сложить оружіе и отозвать войска.» Но правители не приняли этого акта и слышать не хотѣли о- мирѣ.
Букуа, получивъ въ подкрѣпленіе валлонскіе и итальянскіе отряды, возобновилъ. войну въ Богеміи. Мансфельдъ, стоявшій противъ него, уступалъ ему военными талантами и только смотрѣлъ, какъ непріятель бралъ чешскіе города одинъ за другимъ. Самъ Турнъ двинулся еъ главною арміею въ Моравію, чтобъ тѣсно соединить съ Богеміей сначала эту провинцію, а потомъ и Австрію. Въ Моравіи была собрана милиція, которой командовалъ кардиналъ Дитрихштейнъ, епископъ ольмюцскій, который съ княземъ Лихтенштейномъ и барономъ фонъ Царотиномъ былъ главою католической партіи Моравіи. Турнъ занялъ сначала Цнаймъ, гдѣ пребывали протестантскіе чины; потомъ взялъ Брюнъ, Иглау и Ольмюцъ и созвалъ протестантскій сеймъ въ Брюнъ. При вторженіи Турна въ Моравію однимъ полкомъ католической арміи командовалъ графъ Альбрехтъ фонъ Валленштейнъ, который вскорѣ послѣ того во главѣ всѣхъ императорскихъ силъ сталъ грозой нѣмецкихъ государей. Уже въ этомъ походѣ онъ отличился и заслужилъ благосклонность Фердинанда *).
Когда Турнъ занялъ Моравію, моравскій сеймъ рѣшилъ заключить союзъ съ Богеміей, назначилъ директорію изъ 24 человѣкъ, изгналъ іезуитовъ и во
*) Полкъ, которымъ командовалъ Валленштейнъ, былъ навербованъ моравекимн чинами. Валленштейнъ не призналъ рѣшеній сейма, пренебрегъ приказаніями чешскихъ правителей и послалъ сказать своимъ двоюроднымъ братьямъ, фонъ Валдштейнамъ, служившимъ въ чешскихъ войскахъ, что за это онъ когда-нибудь угоститъ ихъ палками и розгами. Онъ тревожилъ войска Турна, гдѣ только могъ. Хотя вскорѣ онъ былъ принужденъ бѣжать, но при этомъ захватилъ съ собой въ Вѣну всю военную кассу (100,000 2льденовъ). Моравскіе чины смѣнили его и грозили конфисковать за эти деньги владѣнія ітрихштейна, вслѣдствіе чего Фердинандъ отослалъ ихъ.
— 27'8 —
всѣхъ городахъ назначилъ бургомистрами исключительно протестантовъ. Послѣ того Турнъ двинулся На Австрію. 6 іюня 1619 онъ явился передъ Вѣной, гдѣ при Фердинайдѣ находились и католическіе, и евангелическіе чины. Въ Вѣнѣ непріятеля не ждали и не было принято никакихъ мѣръ на случай? его появленія, такъ что, если бы Турнъ немедленно началъ аттаку, противъ вето не нашлось бы и сотни солдатъ. На этотъ разъ Фердинанда спасли переговоры, я даже не результатъ переговоровъ, а просто пустая переписка п длинныя рѣчи.. Турнъ цѣлыхъ 6 дней бездѣйствовалъ вслѣдствіе переговоровъ, что дало графу Дам-пьеру возможность послать въ Вѣну 5Ѳ© человѣкъ конницы, потому что Вукуа незадолго до того одержалъ побѣду надъ Мансфельдомъ. Отрядъ этотъ вступилъ въ крѣпость Въ ту самую минуту, когда Фердинандъ былъ принужденъ наконецъ уступить всѣмъ требованіямъ чековъ и депутатовъ отъ евангелическихъ чиновъ Австріи. Турнъ простоялъ передъ Вѣной еще нѣсколько дней, держа городъ въ осадѣ; но вскорѣ получилъ приказаніе отъ правителей спѣшитъ въ Прагу, потому что городу грозили соединенныя силы Дампьера и Вукуа.
Фердинандъ поручилъ всѣ дѣла сначала своему брату, буйному разбоййику епископу Леопольду, наслѣдовавшему по смерти эрцгерцога Максимиліана Тиролѣ, а самъ поспѣшилъ 10 іюля 1619 во Франкфуртъ, куда его пригласили германскіе курфирсты на выборы императора, справедливо не обращая вниманія на протестъ чеховъ, которые оспаривали у Фердинанда право на богемскій голосъ на томъ основаніи, что онй не признаютъ его своимъ королемъ. Сторону Фердинанда принялъ и курфирстъ саксонскій, и онъ былъ избранъ императоромъ 27 августа 1619, а въ сентябрѣ коронованъ. За нѣсколько дней до этого онъ былъ формально низложенъ въ Богеміи, и на мѣсто его чины избрали протестанта.
Когда Эрнстъ фонъ Мансфельдъ взялъ Пильзенъ, у императора въ Богеміи остался только Будвейсъ, занятый войсками Фердинанда. Чтобы завоевать этотъ городъ-, Эрнстъ Мансфельдъ и графъ фонъ Гогенлоэ рѣшились выступить противъ Вукуа, который получилъ въ Будвейсѣ подкрѣпленіе валлонцевъ и итальянцевъ. 9 іюня Вукуа аттаковалъ инсургентовъ при Нетолицѣ (Крумау) и разбилъ на голову; кавалерія ихъ бѣжала, пѣхота была истреблена, обозъ захваченъ. Послѣ того императорская армія брала одинъ городъ за другимъ. Это побудило правителей поспѣшно призвать въ Богемію графа Турна съ главнымъ войскомъ. Вліяніе его было такъ сильно, что правители пренебрегли мудрымъ совѣтомъ Вильгельма Лобковича воспользоваться обстоятельствами и получить отъ Фердинанда все, чего они такъ давно желали; вмѣсто того они созвали сеймъ въ Прагу. На сеймъ явились и депутаты Моравіи, Силезіи и Лузаціи. Австрійскіе протестантскіе чины также прислали депутатовъ и вступили въ союзъ, заключенный- между Моравіей, Силезіей й Богеміей. Впрочемъ австрійцы не одобряли этого союза, хотя не рѣшились показать своего неудовольствія. Чтобы обезпечить за собой содѣйствіе протестантской уніи, чехи послали депутатовъ на нюрнбергскій сеймъ и 17 августа 1619 постановили объявить Фердинанда лишеннымъ чешскаго- престола, который онъ получилъ еще при'жизни Матеія.
П. ТРИДЦАТИЛѢТНЯЯ ВОЙНА.
1. До вторженія войска католической лиги на Везеръ.
Чехи и союзники ихъ, моравы, лужичане и силезцы, не замедлили по низложеніи Фердинанда приступить къ новымъ выборамъ. Вильгельмъ Руна, прославившійся, какъ отличный ораторъ, но очень плохой государственный человѣкъ, обратилъ, выборъ на курфирста Фридриха V Пфальпскаго. Съ этой минуты война между протестантскою уніею и католической лигой, между курфирстомъ Фридрихомъ V Пфалъцскимъ и герцогомъ Максимиліаномъ Баварскимъ стала неизбѣжна. Никто не сомнѣвался, что протестанты будутъ побѣждены; потому что Максимиліанъ имѣлъ постоянное регулярное войско и въ своемъ распоряженіи кассу лиги, хотя бы даже сама лига Оставалась нейтральною; напротивъ того, Фридрихъ не имѣлъ войскъ, кромѣ наемныхъ, готовыхъ покинуть его, какъ только истощится его казна; кромѣ того организація уніи была такова, что отъ нея нельзя было ожидать ни денегъ, ни поддержки.
Фердинандъ долженъ былъ во что бы то ни стало купить помощь Максимиліана Баварскаго. Максимиліанъ былъ человѣкъ такого рода, что не остановился бы ни передъ чѣмъ, если бы дѣло шло о его выгодѣ, и ни его фанатическое религіозное рвеніе, ни расположеніе къ другу дѣтства не могли совратить его съ прямаго пути къ его политическимъ цѣлямъ. Это онъ въ особенности доказалъ своей несправедливой войной съ архіепископомъ зальцбургскимъ. Онъ не только занялъ всю его страну и подъ видомъ военныхъ издержекъ насильственно собиралъ съ нея неслыханную контрибуцію, но преслѣдовалъ самого стараго архіепископа до самой австрійской границы; потомъ заключилъ его въ темницу и держалъ до самой смерти, не обращая никакого вниманія на представленія императора и папы. Онъ принудилъ старика, съ которымъ обращался весьма грубо, передѣлать по его желанію законно заключенный договоръ между Зальцбургомъ и Баваріей о соляной торговлѣ. Потомъ онъ формально низложилъ его и выбралъ на его мѣсто другаго, который подчинился ему. Когда папа потребовалъ стараго архіепископа въ. Римъ (1611), Максимиліанъ не только не далъ ему позволенія ѣхать, но даже не разрѣшилъ ему жить на свободѣ въ какомъ-нибудь баварскомъ городѣ, а продолжалъ держать въ заключеніи въ Верфенсвомъ замкѣ, хотя архіепископъ предлагалъ оставить въ залогъ въ рукахъ курфирста свою пенсію въ 24,000 гульденовъ. Во всѣхъ дѣлахъ герцогъ слѣдовалъ самой коварной политикѣ, проводя ее и въ отношеніи религіи, въ которой старался истребить всѣ слѣды протестантизма. Тамъ, гдѣ у него не было прямой личной выгоды, онъ избѣгалъ войны. Но въ другихъ случаяхъ, какъ напр. въ. донау-вёртскомъ дѣлѣ, не замедлилъ подъ предлогомъ выполненія императорскаго приговора приняться за истребленіе протестантовъ и разореніе города. Такъ дѣйствовалъ онъ и въ отношеніи католической лиги. Пока въ ней участвовали только мелкіе духовные владѣтели и слабые имперскіе чины, онъ помогалъ составлять ее; но когда къ ней присоединились три духовныхъ курфирста, онъ не хотѣлъ болѣе имѣть съ ней дѣла и совершенно отказался отъ нея, когда кромѣ него въ лигу были назначены еще двое другихъ директоровъ, и въ томъ числѣ втерся
одинъ австрійскій эрцгерцогъ (см. стр. 268). Еще съ 1611 онъ неоднократно хотѣлъ отказаться отъ дирертокства; въ началѣ 1616 онъ дѣйствительно предоставилъ этотъ постъ, какъ онъ выражался, въ распоряженіе курфирста майнцскаго. Онъ самъ объявилъ членамъ лиги, эрцгерцогу Фердинанду Грецскому, испанскому двору и папѣ, что сложилъ съ себя должность союзнаго начальника лиги. Въ 1616 положеніе дѣлъ было очень сомнительно для духовныхъ государей; поэтому они очень смутились выходомъ Максимиліана, и всѣ, особенно епископы бамбергскій и вюрцбургскій/ убѣдительно просили его остаться на мѣстѣ. Въ сущности Максимиліанъ не желалъ совершенно отказываться отъ своего мѣста; онъ только не хотѣлъ участвовать въ одномъ союзѣ съ курфирстомъ майнцскимъ и съ австрійскимъ эрцгерцогомъ. Поэтому просьбами легко убѣдили его заключить отдѣльный союзъ съ своими слабѣйшими сосѣдями съ тѣмъ, чтобы касса и власть были у него въ рукахъ. Этотъ новый союзъ, условія котораго были составлены въ Мюнхенѣ 17 мая 1617, не назывался лигой; въ союзномъ договорѣ ничего не говорилось о религіи, а было просто сказано, что епископы бамбергскій, вюрцбургскій и эйхштедтскій, и владѣтельный пробстъ эльвангенскій соединились съ герцогомъ Баварскимъ на довѣренное, сосѣдственное обязательство на четыре года; а по истеченіи этого срока они снова примутъ всѣ мѣры, чтобы не подвергнуться позорному порабощенію. Союзъ этотъ былъ только оборонительный и обязывался не оказывать помощи никому, ктО противозаконно нападетъ на другаго. Взносы должны были вноситься по имперскимъ матрикуламъ или такъ называемымъ римскимъ мѣсяцамъ въ военную кассу въ Мюнхенъ, съ тѣмъ, чтобы каждый членъ союза внесъ немедленно за тридцать пять мѣсяцевъ впередъ, а за остальные тридцать шесть держалъ бы деньги наготовѣ. Герцогу Баварскому была предоставлена полная власть надъ союзнымъ войскомъ: онъ долженъ былъ учредить союзный военный совѣтъ изъ людей опытныхъ въ военномъ дѣлѣ. Такимъ образомъ герцогъ Баварскій соединилъ всѣ силы германской католической партіи, тогда какъ протестантскій союзъ въ тоже время прямо призналъ себя составленнымъ изъ совершенно противоположныхъ началъ, такъ что никто изъ союзниковъ неспособенъ жертвовать въ пользу другаго.
Молодой курфирстъ Фридрихъ V Пфальцскій, офиціально стоявшій во главѣ протестантовъ, былъ безспорно во всѣхъ отношеніяхъ ниже предводителя католиковъ, герцога Баварскаго. Максимиліанъ могъ дѣйствительно считаться главою Католической партіи, потому что новому императору было довольно дѣла въ своихъ наслѣдственныхъ владѣніяхъ. Тесть Фридриха V, Іаковъ I Англійскій, не только не могъ быть полезенъ другимъ, но и самому себѣ. Фридрихъ былъ хорошій частный человѣкъ; воспитывался въ французскомъ обществѣ и, подобно своему другу, герцогу де Бульону (см. стр. 251), отличался пристрастіемъ къ юношескимъ пылкимъ проектамъ,, въ которыхъ его поддерживали его жена, воспитанная въ предразсудкахъ Стюартовъ, и его весьма ученый и ловкій дипломатъ, Лудвигъ Камераріусъ. Онъ задалъ себѣ задачу играть политическую роль, но былъ лишенъ всякихъ способностей на это, которыми въ-такой степени обладалъ практическій герцогъ' Баварскій. Максимиліанъ былъ превосходнѣйшій государственный человѣкъ и полководецъ, а Фридрихъ не былъ ни тѣмъ, ни другимъ; Христіанъ Ангальтскій, менторъ молодаго курфирста, уже на дѣлѣ доказалъ свою неспособность и въ кабинетѣ, и на войнѣ.
Унія давно уже поддерживала Богемію, и курфирстъ Фридрихъ еще въ апрѣлѣ 1619 послалъ Ахація Дона въ Прагу, гдѣ тотъ усердно хлопоталъ, чтобы чехи отдались подъ защиту Фридриха. Когда рѣчь зашла о выборахъ богемскаго короля, Фридрихъ самъ поѣхалъ въ Амбергъ и въ Верхній Пфальцъ. Никто не думалъ, что онъ такъ поспѣшитъ принять необдуманное избраніе чеховъ, тѣмъ болѣе,, что на выборахъ императора во Франкфуртѣ нѣмецкіе курфирсты письменно убѣждали его, что этимъ онъ погубитъ и свой домъ, и нѣмецкую имперію. «Исходъ дѣла, быть можетъ, слишкомъ скоро покажетъ, что ожидаетъ вашу милость; можно даже опасаться, что мы не доживемъ до конца этой кровавой войны и что ваша милость оставитъ молодымъ государямъ сильнаго врага и тяжелую войну.» Въ концѣ августа Фридрихъ получилъ извѣстіе,, что выборъ чеховъ налъ на него; въ это время у него были Христіанъ Ангальтскій и маркграфъ Іоахимъ Эрнстъ Бранденбургъ-Ансбахскій. Первый убѣждалъ
его принять выборъ; кромѣ того его уговаривали придворный духовникъ Скуль-т е т у с ъ и жена Ели савета, дочь англійскаго и шотландскаго короля Іакова I. Скультетусъ старался склонить своего государя принять богемскую корону, потому что былъ такой же ярый и страстный распространитель кальвинизма, какъ его противники, саксонскіе и виртемберскіе придворные богословы, были фанатиками лютеранства, что многіе изъ нихъ, напр. Туммъ и Озіандеръ, доказали своими пошлыми пасквилями. Жена Фридриха была ослѣплена блескомъ короны, хотя на похвалы Вильгельма Руна, который главнымъ образомъ содѣйствовалъ избранію Фридриха и превозносилъ ее за то, будто она убѣдила Фридриха принять чешскій престолъ, она отвѣчала благочестиво и уклончиво. Вильгельмъ Ру-па встрѣтилъ ее при въѣздѣ въ Богемію въ Вальдсакинѣ близъ Эгера и привѣтствовалъ въ этомъ смыслѣ на французскомъ языкѣ; она отвѣчала ему, что если она что-нибудь сдѣлала въ этомъ дѣлѣ, то не для чего инаго, какъ для славы Божіей. Дипломатъ Фридриха V, Камераріусъ, убѣдительно совѣтовалъ принять корону, и въ зенкенберговомъ продолженіи нѣмецкой исторіи Геберлина или, еще яснѣе, въ сочиненіи Русдорфа показано, что впослѣдствіи, когда Фридрихъ послѣ изгнанія изъ Богеміи хотѣлъ спасти свое курфиршество отреченіемъ отъ богемской короны,—что совѣтовалъ ему самъ вѣрный слуга его, Русдорфъ,— Камераріусъ, чтобы льстить Двору, отговаривалъ его отъ этого намѣренія. Внушенія его получили вѣсъ, когда Фридрихъ, основываясь на предсказаніи пророка Даніила, на Апокалипсисѣ и на созвѣздіяхъ, совершенно увѣрился было, что снова завоюетъ всю страну, которой лишился.
Члены уніи, созванные Фридрихомъ въ началѣ сентября въ Ротенбургъ, выказали мало желанія поддержать его смѣлое предпріятіе пріобрѣсти королевскій престолъ при помощи возстанія Богеміи. Такимъ образомъ онъ поѣхалъ въ Гейдельбергъ, чтобы еще разъ посовѣтоваться съ своими друзьями и совѣтниками. О его нерѣшительности и колебаніяхъ, о томъ, къ кому онъ обращался за совѣтомъ, какой умный совѣтъ далъ ему Максимиліанъ Баварскій, и о прочихъ подробностяхъ читатель можетъ найти частности въ исторіи Пфальца Гейзера; мы же прямо обратимся въ результатамъ. Фридрихъ черезъ особое посольство просилъ герцога Баварскаго помочь ему въ его трудныхъ обстоятельствахъ совѣтомъ, и Максимиліанъ дружески и отечески отговаривалъ его отъ безумнаго намѣренія. Письмо, написанное Максимиліаномъ въ курфирсту, превосходно показываетъ тотъ здоровый, ясный и разумный взглядъ на политическія отношенія императора къ имперіи и къ австрійскимъ государямъ, которымъ Максимиліанъ отличался отъ всѣхъ современныхъ ему государей. Послѣ многихъ колебаній и опасеній Фридрихъ пріѣхалъ 4 октября изъ Гейдельберга въ Амбергъ. Передъ отъѣздомъ онъ далъ ясно понять, что намѣренъ принять предложенную ему корону Богеміи. Этимъ Фридрихъ открыто становился врагомъ католической партіи, союзникомъ графа Турка, Бетлена Габора и евангелическихъ чиновъ Австріи: Максимиліанъ не могъ спокойно смотрѣть на это, даже если бы императоръ и не просилъ его такъ убѣдительно о помощи. Въ концѣ вышеупомянутаго письма къ Фридриху былъ тонкій и загадочный намекъ на то, что Максимиліану невозможно будетъ равнодушно перенести отторженіе Богеміи отъ Габсбургскаго дома. Курфирстъ саксонскій, хотя лютеранинъ, также выразился угрожающимъ тономъ противъ намѣреній Фридриха, о которыхъ его извѣстили. Фридрихъ не имѣлъ арміи, а унія, въ которой онъ снова обратился за помощью изъ Амберга, отказалась поддерживать его. Но все это не остановило его. Октября 31 1619 онъ въѣхалъ въ Прагу, а 4 ноября былъ съ необычайною пышностью коронованъ королемъ Богеміи.
Въ первое время дѣло шло, повидимому, вполнѣ благопріятно для Фридриха, потому что протестантскій князь Трансильваніи, Бетленъ Габоръ, поддерживаемый турками, началъ войну противъ намѣстника Фердинанда, эрцгерцога Леопольда, во время поѣздки Фердинанда на коронацію въ императоры. Бетленъ Габоръ въ короткое время занялъ Верхнюю Венгрію, и къ нему примкнуло большинство недовольныхъ. Изъ Венгріи онъ вторгнулся въ Нижнюю Австрію, и Леопольдъ былъ такъ стѣсненъ въ Вѣнѣ, что поспѣшилъ призвать къ себѣ изъ Богеміи Вукуа.
Императоръ Фердинандъ II получилъ извѣстіе объ успѣхахъ Бетлена Габо
ра въ Мюнхенѣ на возвратномъ пути изъ Франкфурта. Онъ заѣхалъ въ Мюнхенъ просить помощи лиги и герцога Максимиліана. Такъ какъ дѣло шло- о спасеніи католической религіи, то и курфирстъ кельнскій послалъ своего оберъ-гофмейстера, графа Гогенцоллерна, вести переговоры отъ имени духовныхъ курфирстовъ; въ Мюнхенъ прибылъ и испанскій посланникъ, графъ Оньяте. Убѣжденіе этихъ важнѣйшихъ представителей германскаго католицизма и просьбы старика отца побудили Максимиліана снова принять на себя руководительство всею лигою и обѣщать императору помощь. Однако онъ выговорилъ нѣкоторыя условія, на которыя Фердинандъ по необходимости согласился. Максимиліанъ, конечно, принималъ видъ защитника религіи; но условія договора, заключеннаго имъ съ Фердинандомъ, при обязательствѣ помочь императору возстановить власть его въ Богеміи, ясно доказываютъ, что онъ обезпечилъ себѣ выгоду и на тотъ случай, если бы императору не вполнѣ удалось восторжествовать или если бы дѣло затянулось слишкомъ надолго. Не имѣя возможности привести мюнхенскій трактатъ цѣликомъ, мы выпишемъ только одно мѣсто изъ третьей статьи его и всю пятую. Въ первой говорится: «Такъ какъ, становясь во главѣ союза за императора, герцогъ подвергаетъ себя великой опасности и возможности чрезвычайныхъ потерь, то императоръ и весь императорскій домъ должны обязаться, ручаясь всѣми своими владѣніями и средствами, вознаградить герцога за всѣ возможныя поземельныя утраты и за все, что онъ израсходуетъ свыше обязательнаго взноса въ лигу; въ уплату императоръ обязывается представить герцогу залогъ.» Въ пятой статьѣ мы находимъ, хотя невполнѣ ясно высказанные планы Максимиліана, которые частью удались ему, а частью были разстроены Валленштейномъ и Густавомъ Адольфомъ. Статья эта заключается въ слѣдующемъ: «Все, что герцогъ отниметъ у враговъ австрійской державы, должно остаться за нимъ со всѣми правами и преимуществами, пока онъ не получитъ вознагражденія за всѣ понесенные убытки и чрезвычайныя военныя издержки. Кромѣ того, онъ и наслѣдники его будутъ признавать въ этихъ владѣніяхъ только верховную власть австрійскихъ государей.»
Такимъ образомъ единственный нѣмецкій государь, имѣвшій постоянное войско и хорошихъ полководцевъ, обязывался выступить противъ Фридриха V за Фердинанда и католическую религію. Между тѣмъ Фридрихъ V только и думалъ о томъ, чтобы попользоваться блескомъ королевскаго сана.
Турнъ и Бетленъ Габоръ имѣли, говорятъ, до восьмидесяти тысячъ войска и намѣревались осадить Вѣну, но неожиданно отказались отъ этого, предпріятія. Вукуа разрушилъ на Дунаѣ мосты и удалился въ самую Вѣну, а Фердинандъ прибылъ туда изъ Греца, впрочемъ безъ войскъ; всѣхъ удивило, что Турнъ и Бетленъ Габоръ, вмѣсто того чтобы воспользоваться многочисленностію своей арміи, вдругъ разошлись. Но самое многолюдство ихъ войскъ было причиною ихъ отступленія; они убѣдились въ невозможности прокормить подъ Вѣною столько людей. Въ арміи Турна въ короткое время умерло, говорятъ, двѣ тысячи чеховъ отъ неожиданныхъ раннихъ морозовъ и дурной пищи. Бетленъ Габоръ на всемъ пространствѣ отъ Пресбурга до Вѣны не нашелъ ни людей, ни скота для продовольствія и вдобавокъ получилъ извѣстіе, что его генералъ Ра-кочій разбитъ императорскими войсками надворнаго судьи (]ибех спгію) Георга Гомоная.
Все это происходило въ- декабрѣ 1619, когда Максимиліанъ дѣлалъ большія приготовленія, чтобы уничтожить силы уніи и низвергнуть покровительствуемаго ею Фридриха V; но унія оставалась ко всему этому безучастна. Унія и лига созывали въ декабрѣ собранія, первая въ Нюрнбергѣ, а вторая въ Вюрцбургѣ; но въ уніи не было ни головы, ни души, тогда какъ лига служила орудіемъ единственному нѣмецкому государю, способному на великія дѣянія. Если бы Морицъ Гессенскій былъ главою уніи, Максимиліанъ, встрѣтилъ бы больше затрудненій; но съ Фридрихомъ V ейу было легко справиться. Максимиліанъ уговорилъ членовъ лиги- къ большимъ пожертвованіямъ; было рѣшено выставить армію въ двадцать пять тысячъ человѣкъ. Кассою лиги совершенно завладѣлъ герцогъ баварскій и получилъ порученіе заняться снаряженіемъ войска, которымъ въ слѣдующемъ году онъ пользовался, какъ собственнымъ. Финансы же Фридриха были въ такомъ жалкомъ положеніи, что Турнъ былъ принужденъ такъ
поспѣшно отступить отъ Вѣны между прочимъ и изъ опасенія, что чехи, которымъ не платили жалованья, разойдутся по домамъ безъ дальнѣйшихъ разсужденій. Вмѣсто того, чтобы снаряжать войско и собирать военную кассу, члены уніи послали, по всегдашнему нѣмецкому обычаю, четырехъ пословъ въ Мюнхенъ, поговорить съ Максимиліаномъ, который далеко превосходилъ ихъ всѣхъ и въ дипломатіи, и на полѣ битвы. Отчетъ этихъ посланниковъ о томъ, что они видѣли въ Мюнхенѣ и по дорогѣ, находится въ прямомъ противорѣчіи съ совѣтомъ ихъ соблюдать нейтралитетъ, который и былъ потомъ заключенъ уніей съ лигою. Нейтралитетъ этотъ былъ утвержденъ договоромъ, по которому главы уніи и протестантская религія были преданы на произволъ лиги, соблюдавшей нейтралитетъ только наружно. Послы говорятъ въ своемъ отчетѣ: «Всюду замѣтны военныя приготовленія; Мюнхенъ укрѣпляется; дѣлаются смотры милиціи, н идетъ усиленный наборъ; Испанію открыто называютъ главной защитницей католиковъ; іезуиты противодѣйствуютъ всѣмъ примирительнымъ предложеніямъ, а въ Мюнхенѣ поговариваютъ даже, что большинство протестантовъ не пойдетъ противъ императора»* Зимою 161,9 на 1620 все не благопріятствовало королю богемскому. Унія не приняла его сторону; тесть его., Іаковъ I, задумалъ женить сына на испанской принцессѣ и былъ очень недоволенъ, что Фридрихъ принялъ богемскую корону; Морицъ Оранскій, который прежде радовался отважному поступку Фридриха, не могъ помочь ему, потому что былъ занятъ голландскими арминіанами и хотѣлъ воспользоваться правовѣрными кальвинистами, чтобы погубить республиканцевъ. Даже со стороны Бетленъ Габора Фридриху въ 1620 было мало надежды, потому что князь, трансильванскій неожиданно завелъ съ императоромъ мирные, переговоры, которые хотя не привели ни къ чему, но были очень выгодны Фердинанду.
Максимиліанъ послалъ своего генерала Тилли въ Верхнюю Австрію и обращался съ. протестантскими чинами, какъ съ турками. Между тѣмъ Фридрихъ ничего не дѣлалъ, чтобы заслужить уваженіе чеховъ, и даже дѣлалъ многое, чѣмъ могъ оскорбить ихъ. Такого свойства были распоряженія его, вытекавшія частью изъ собственнаго желанія, а частью изъ внушеній тщеславнаго и каль-вински задорнаго придворнаго духовника, Скультетуса, и относившіяся къ внѣшнимъ обрядамъ богослуженія. Это было вдвойнѣ неблагоразумно, такъ какъ строгій кальвинизмъ имѣлъ весьма мало послѣдователей въ Богеміи, гдѣ лютеране и утраквисты одинаково не терпѣли церквей съ голыми стѣнами, безъ алтарей и алтарныхъ украшеній. Въ 1620, когда слѣдовало всѣми силами стараться сохранить хорошія отношенія съ лютеранами, Скультетусъ издалъ книгу, въ которой осуждалъ ихъ религію и нападалъ особенно на украшенія и образа въ ихъ церквахъ, называя это, идолопоклонствомъ *). Эта книга вызвала цѣлый потокъ пасквилей, изъ которыхъ мы приведемъ только заглавія нѣкоторыхъ, гдѣ вполнѣ выражается ненависть къ иконоборству, затѣянному Скультетусомъ въ Прагѣ **). Саксонскіе лютеране еще хуже виртембергскихъ бушевали и ругались противъ кальвинизма,, особенно противъ Скультетуса и его защитниковъ. Дрезденскій придворный духовникъ, Гое фонъ Гоенеггъ, имѣвшій безграничное вліяніе на курфирста Іоганна Георга I и, какъ утверждали его враги, даже подкупленный противниками протестантизма, вопіялъ въ посланіяхъ и проповѣдяхъ противъ Скультетуса, Фридриха V и всей богемской революціи.
Богемскій король робѣлъ и колебался. Вмѣсто того чтобы дѣйствовать энергически и взяться лично руководить всѣми приготовленіями и мѣрами къ своей оборонѣ,, онъ принялся добиваться заступничества герцога баварскаго и хотѣлъ просить перемирія, чѣмъ ясно выдалъ свою слабость. Вслѣдъ затѣмъ онъ оскорбилъ двухъ лучшихъ генераловъ своихъ, Эрнста Мансфельда и графа Турна, давъ имъ должности ниже Христіана Ангальтскаго и графа Гогенлоэ, кото-
*) «Краткій, но согласный съ священнымъ писаніемъ отчетъ объ идолопоклонствѣ».
**) Ученый лютеранинъ Тумъ написалъ сначала пасквиль «Скультетусъ иконоборецъ» (Ісопосіазіез); потомъ другой «Скультетусъ лжеучитель» (Сасойохиа); Озіандеръ написалъ «Скультетусъ атеистъ». Послѣ того Тумъ снова написалъ «Чортову аптеку» (Рапиг^іа Заіапае), а Озіандеръ въ одинъ годъ выпустилъ четыре руководства о спорныхъ вопросахъ (ЕпсЬігкііа сопігоѵегзіагшп).
рымъ кромѣ него никто не приписывалъ военныхъ талантовъ. Готенлоэ доказалъ свою неспособность впослѣдствіи въ битвѣ при Бѣлой Горѣ; Христіанъ Ангальтскій также никогда не отличался воинскими подвигами, зато умѣлъ блистать при дворахъ. Онъ былъ извѣстный любезникъ при дворѣ Фридриха, ѣздилъ нѣкогда посломъ къ Генриху IV и къ императору Рудольфу II, былъ директоромъ уніи, пока въ ней только болтали, строчили и разъѣзжали, былъ намѣстникомъ Верхняго Пфальца, явился наконецъ въ Богемію и затѣмъ исчезъ со сцены.
Фридрихъ V, затѣявъ такое дѣло, занимался пустяками и не думалъ, какъ встрѣтить опасность; Максимиліанъ, напротивъ того, уже принялъ съ своей стороны всѣ мѣры. Онъ долго тщетно упрашивалъ Филиппа III помочь ему и наконецъ послалъ въ Испанію новаго посланника Лейкера, знавшаго пути» которыми можно было добиться толку при дворѣ Филиппа. Лейкеръ выхлопоталъ, чтобы Сиинолѣ приказали двинуться изъ Нидерландовъ въ Нижній Пфальцъ. Максимиліанъ уговорилъ и папу дать значительныя субсидіи, представивъ ему, что если теперь не искоренить еретиковъ, то другой такой благопріятной минуты уже не встрѣтится. Максимиліанъ зналъ} что Саксонія и Гессенъ-Дарм-штадтъ будутъ дѣйствовать скорѣе противъ Фердинанда, чѣмъ за него, и что изъ всѣхъ князей храбростью и рѣшительностью обладаетъ только Морицъ Гессенъ-Кассельскій; поэтому передъ открытіемъ войны онъ уговорилъ Императора издать грозный манифестъ, разосланный не только Фридриху, но и всѣмъ союзнымъ съ нимъ князьямъ. Въ манифестѣ было сказано, что если Фридрихъ не откажется до іюня отъ своего предпріятія, то съ нимъ будетъ поступлено по всей строгости законовъ и учрежденій имперіи. Хотя Франція въ царствованіе Генриха IV вошла въ тѣсныя сношенія съ протестантской уніей, чтобы ослабить могущество Испаніи и Австріи; но наслѣдникъ Генриха, Лудовикъ XIII, находился совершенно подъ вліяніемъ своего любимца Люиня, который впуталъ его съ одной стороны въ междоусобную войну съ родной матерью, а съ другой—не смѣлъ оскорбить папу и папскую партію во Франціи. Когда послѣ этого въ рѣшительную минуту унія искала помощи Франціи, посредничество французскаго правительства стало цагубно для протестантовъ. Люинь хвастаетъ въ своихъ письмахъ, будто пользуется въ Европѣ такимъ значеніемъ, что иностранныя державы обращаются къ нему; но онъ только и сдѣлалъ, что послалъ въ Ульмъ на собравшійся тамъ сеймъ уніи герцога д’Ангулема съ блестящей свитой; герцогъ устроилъ въ іюлѣ 1620 договоръ между уніей и лигой, какого конечно не ожидали и сами Максимиліанъ и Фердинандъ II. По этому договору лига оставалась съ уніей въ мирѣ; но миръ этотъ не долженъ былъ распространяться на Богемію; это было нелѣпо уже потому, что вслѣдъ затѣмъ глава уніи былъ объявленъ за Богемію лишеннымъ владѣній и сана. Всего поразительнѣе, что въ ульмскомъ договорѣ не позаботились удалить испанцевъ изъ Германіи. Мы избѣгаемъ вообще всего, что не основано на документахъ, и потому умолчимъ, о средствахъ, которыми французскіе посредники довели ульмскій сеймъ до такого позорнаго соглашенія. Такъ какъ курфирстъ саксонскій" объявилъ себя на сторонѣ Фердинанда и далъ обѣщаніе занять Лузацію и защищать Силезію, и такъ какъ король Сигизмундъ III Польскій послалъ въ помощь императору 8,000 казаковъ, то ульмскимъ договоромъ борьба изъ-за Богеміи въ сущности была уже рѣшена въ пользу императора и католиковъ, прежде чѣмъ войска лиги показались на богемскихъ границахъ.
Пока въ Ульмѣ шли переговоры, императоръ съ согласія папы и даже своего духовника обѣщалъ нижне-австрійскимъ чинамъ полную свободу вѣроисповѣданія, если они откажутся отъ союза съ Богеміей. Это было причиною вопер-выхъ раздора между чинами, потомъ уничтоженія ихъ религіозной свободы подъ личиной права. Они отказались принять предложенную свободу, если имъ не позволятъ сохранить союзъ съ чехами; но когда потомъ имъ стали грозить Дампьеръ, Букуа и казаки, нѣкоторые ийь нихъ покорились, а вскорѣ и прочіе были подчинены силой. Въ Верхней Австріи появился Максимиліанъ съ своимъ войскомъ. Онъ занялъ эту страну, данную ему въ залогъ до уплаты ему военныхъ издержекъ, и обращался съ жителями и чинами этой страны, какъ съ побѣжденными врагами, потому что послѣдніе не хотѣли присягать своему законному государю. Уже въ сентябрѣ 1620 баварская армія расположилась въ Богеміи, са
ксонцы вторглись въ Лузацію, Дампьеръ пытался занять Пресбургъ, а Букуа соединилъ свои войска съ баварцами, число которыхъ дошло такимъ образомъ до тридцати двухъ тысячъ; тогда какъ у Фридриха едва было 21,000.
Религіознымъ рвеніемъ можно еще извинить протестантовъ за нежеланіе поддержать легкомысленную попытку курфирста пфальцскаго, который силою навязывалъ жителямъ Праги свои кальвинскіе обряды; но всего позорнѣе для всѣхъ безъ исключенія нѣмецкихъ государей было то, что они допускали испанцевъ опустошать Германію. Особенно виновными нужно считать ландграфа Лудвига V Гессенъ-Дармштадтскаго и курфирста Іоганна Георга I Саксонскаго; вообще они играли въ тридцатилѣтней войнѣ ту же роль, какую въ восемьнадцатомъ столѣтіи играли въ Польшѣ продавшіеся Россіи магнаты. Безъ согласія этихъ князей, дарованнаго на съѣздѣ въ мартѣ 1520 въ Мюльгаузенѣ курфирстами майнцскимъ и кёльнскимъ и нѣкоторыми довѣренными совѣтниками Максимиліана, Сиинола никогда не рѣшился бы удалиться такъ далеко отъ базиса своихъ военныхъ дѣйствій и вступить въ Нижній Пфальцъ. Въ Мюльгаузенѣ былъ рѣшенъ политическій союзъ, безразсудный и тѣмъ болѣе гнусный, что въ то время государи и знать не смѣли еще отдѣлять свои религіозные интересы отъ интересовъ народа, какъ нынѣ бываетъ весьма часто. Курфирстъ саксонскій, который, подобно предшественнику своему, Христіану II, рѣдко бывалъ трезвъ, не добился при этомъ даже закрѣпленія,, въ случаѣ побѣды католической партіи, за нимъ и за другими саксонскими чинами владѣнія духовными имуществами, секуляризованными сто лѣтъ назадъ. Католики и тутъ ввернули кляузу. Тѣмъ не менѣе всѣ собравшіеся въ Мюльгаузенѣ государи, въ томъ числѣ Іоганнъ Георгъ Саксонскій и Лудвигъ Гессенъ-Дармштадтскій, обѣщали императору помощь какъ въ настоящемъ случаѣ, такъ и въ будущемъ времени. Курфирстъ саксонскій обѣщалъ кромѣ того склонить къ такому же обязательству и чины саксонскаго округа. Императоръ могъ, конечно, предоставить выгоды личнымъ цѣлямъ собравшихся князей, но политическимъ интересамъ ихъ онъ былъ рѣшительно враждебенъ. Онп обѣщали сверхъ того другъ другу взаимную помощь и поддержку. Курфирсту саксонскому и герцогу Баварскому было предоставлено распорядиться средствами помочь императору въ настоящемъ случаѣ.
Баварская армія, командуемая Тилли, йодъ главнымъ руководствомъ Максимиліана, уже 12 августа стояла на границѣ Богеміи, а 8 сентября соединилась съ Букуа въ Богеміи. Въ то же время Спинола вторгнулся въ Нижній Пфальцъ съ 24,000' человѣкъ испанскихъ и нидерландскихъ войскъ. Армія уніи, стоявшая сперва при Оппенгеймѣ, а потомъ при Вормсѣ, не показала даже виду, что хочетъ препятствовать его движенію. По нашему мнѣнію это можно извинить тѣмъ, что было бы безразсудствомъ повести войска уніи противъ отборныхъ силъ испанско-голландской арміи, предводимыхъ такимъ полководцемъ, какъ Спинола, хотя при протестантскомъ войскѣ находились два героя, Фридрихъ Генрихъ Нассаускій съ голландскими и англійскими отрядами и ландграфъ Морицъ съ своими гессенцами. Спинола безостановочно двигался впередъ. Уже въ началѣ ноября его испанцы на подобіе мавровъ опустошили большую часть окрестностей Рейна, Мозеля и Наэ и проникли до Веттерау. Онъ ограбилъ Каубъ, Зиммернъ и все графство Шпангеймъ на западѣ, а на востокѣ Фрпдбергъ, Гельнгаузенъ и Вец-ларъ. Долго держался только Франкентаіь, считавшійся тогда неприступнымъ.
Мы вкратцѣ упомянемъ здѣсь о военныхъ дѣйствіяхъ, происходившихъ въ сентябрѣ и октябрѣ въ Моравіи, Богеміи, Силезіи и на Рейнѣ. Замѣтимъ только, что Фридрихъ поступилъ бы благоразумнѣе, если бы заперся въ Прагѣ, вмѣсто того, чтобы идти на встрѣчу сильной императорско-баварской арміи. Врагамъ его было бы трудно продовольствовать войска въ непріязненной странѣ; они скоро истратили бы деньги, войска ихъ разсѣялись бы и были бы разбиты поодиночкѣ. Но Фридрихъ послѣдовалъ чужимъ мнѣніямъ и далъ генеральное сраженіе.
Оно произошло 8 ноября 1620 на Бѣлой Горѣ близъ Праги. Чешскія войска, предводимыя не Мансфельдомъ и Туркомъ, а Ангальтомъ п Гогенлоэ, были въ теченіе полутора часа на голову разбиты и уничтожены. Вслѣдствіе этого Фридрихъ долженъ былъ бѣжать изъ Богеміи въ ту самую минуту, какъ испанцы заняли его курфиршество на Рейнѣ. Бѣжавшаго короля-це приняли ни
въ Саксоніи, ни въ Бранденбургѣ, и онъ долженъ былъ и сватъ убѣжищу въ Гаагѣ. По отъѣздѣ его графъ Мансфельдъ держался еще нѣкоторое время въ Богеміи, но наконецъ долженъ былъ уступить силѣ. Онъ перешелъ въ Верхній Пфальцъ, чтобы оттуда вмѣстѣ съ маркграфомъ Георгомъ Фридрихомъ Баденскимъ, который и въ несчастій остался другомъ своему сосѣду, подать помощь Нижнему Пфальцу. Богемію, Моравію, Силезію и Лузацію заняли частью войска Фердинанда, а частію баварцы и саксонцы для Фердинанда и отъ его имени. Уже тогда по настоятельному требованію Максимиліана были Приняты всѣ мѣры, чтобы лишить несчастнаго Фридриха курфиршескаго сана и части его наслѣдственныхъ земель. Біографъ Максимиліана воспользовался всѣми источниками, чтобы разоблачить итальянско-іезуитское коварства Максимиліана и показать, какимъ образомъ онъ обогащался на счетъ Фридриха, прежде чѣмъ тотъ былъ побѣжденъ, и особенно, какъ онъ заранѣе обезпечилъ себѣ курфиршеское достоинство, хотя безъ согласія курфирстовъ Фридриха нельзя было лишить сана, Еще въ концѣ апрѣля 1620 Фердинандъ послалъ Фридриху грозное письмо., а въ маѣ спрашивалъ свой надворный судъ, можно ли предать, этого князя опалѣ, на что судъ, разумѣется, отвѣчалъ утвердительно. Максимиліанъ по своему обычаю хитро посовѣтовалъ не торопиться, такъ какъ есть причины еще щадить курфирста саксонскаго. Произвольная и пристрастная опала была утверждена только въ январѣ 1621, а 29 этого мѣсяца была торжественно объявлена императорскимъ вицеканцлеромъ.
Въ Верхней и Нижней Австріи, въ Богеміи, Моравіи, Силезіи и Лузаціи, подъ личиной закона, протестантская религія и сословная свобода были совершенно ограничены, и предпринята страшная реакція. Что касается первой страны, то Максимиліанъ, которому она была предоставлена на время въ силу мюнхенскаго договора, назначилъ туда намѣстникомъ Гербередорфа, и тотъ тяжело, налегъ на австрійскіе чины; но чрезъ полгода страна подверглась еще худшимъ страданіямъ. Терберсдорфъ требовалъ ежемѣсячно 26,000 гульденовъ для своихъ баварскихъ войскъ и, получивъ отказъ, сталъ дѣйствовать по-военному, чтобы выручить деньги. Кромѣ того онъ запретилъ чинамъ собираться, безъ его позволенія. Наконецъ черезъ полгода на протестантскихъ виновниковъ непослушанія императору Фердинанду налетѣла гроза. Всѣ принимавшіе участіе въ безпорядкахъ были взяты подъ стражу и преданы суду. Правда, въ Австріи не было, какъ въ Богеміи, безчисленныхъ казней и конфискацій; но баварскій намѣстникъ распорядился съ этой страной, какъ нѣкогда баварскіе командиры съ донаувёрт-скими гражданами. Австрійскіе чины подверглись грубымъ ругательствамъ и сол-датски-деспотическому обращенію; когда они отказали намѣстнику въ деньгахъ для уплаты его многочисленнымъ войскамъ, онъ погрозилъ предоставить своимъ необузданнымъ солдатамъ самимъ заплатить себѣ все, что имъ слѣдуетъ, и брать въ уплату все, что хотятъ. Это было вѣрнымъ средствомъ принудить австрійцевъ, которымъ императоръ предложилъ наконецъ прощеніе, возвратиться къ прежнему государю и для этого уплатить 6,000,000 "выкупа. Но страшное угнетеніе, понесенное Австріей, произвело крестьянскую войну, которая потребовала присутствія баварскихъ войскъ еще на нѣкоторое время.
Если Фердинандъ былъ снисходителенъ для австрійцевъ въ политическихъ вопросахъ, зато онъ былъ неумолимъ въ Верхней и Нижней Австріи въ отношеніи религіозныхъ преступленій. Опъ насильственно возвращалъ еретпковъ въ католицизмъ, видя, подобно Филиппу II Испанскому, въ единствѣ вѣры надежнѣйшее ручательство за вѣрность, послушаніе и спокойствіе подданныхъ. Было приказано всѣмъ, безъ различія званія и состоянія объявить въ теченіе извѣстнаго срока, намѣрены ли они обратиться въ католицизмъ или выѣхать изъ страны. Это не противорѣчило религіозному миру, но было приведено окончательно въ исполненіе лишь незадолго до вмѣшательства Густафа Адольфа въ нѣмецкую войну, когда въ Вѣнѣ и 'Мюнхенѣ родилась надежда искоренить протестантизмѣ во всей Германіи. Сперва императорскимъ приказомъ 20 августа 1625 обезпечивалась нѣкоторая терпимость по крайней мѣрѣ крестьянамъ. Но вскорѣ двумъ высшимъ сословіямъ былъ данъ трехмѣсячный срокъ, а горожанамъ двухмѣсячный для перемѣны вѣры или выѣзда изъ края; крестьянъ же стали обращать къ старой церкви полицейскими мѣрами. Однако распоряженія
эти оказались невыполнимы. Поэтому, не смотря на испанское тупоуміе и деспотизмъ, обнаруженные правительствомъ, испанскаго единства вѣры все-таки не установили. Конфискованныхъ имѣній нельзя было сбыть; по временамъ надо было давать отсрочки; и такъ какъ исполненіе предписаній зависѣло отъ чиновъ, то многіе протестанты нашли средство увернуться. Большинство народонаселенія возвратилось въ старой религіи, конечно, не по убѣжденію, а изъ страха и привязанности къ родинѣ; впрочемъ многіе дворяне и даже крестьяне удалились на чужбину, покинувъ все свое имущество. Іодокъ Штильцъ въ своей исторіи виль-геринскаго монастыря, вышедшей въ 1640, весьма наивно доказываетъ, что строгія дѣйствія военной власти склоняютъ къ уступчивости и послушанію упрямыхъ людей нисшихъ сословій; онъ повѣствуетъ, какъ сажали упорствующихъ еретиковъ и соблазнителей въ ужасныя тюрьмы. Тѣмъ не менѣе, замѣчаетъ онъ, Фердинандъ старался избѣгать насилія и прибѣгалъ къ силѣ только противъ тѣхъ, кто клятвенно обязался обратиться въ католицизмъ; кто не давалъ такого обязательства, съ того брали только выкупъ въ пользу владѣльца, добавочную подать въ казну и затѣмъ высылали изъ страны.
Въ Богеміи духовникъ императора, іезуитъ Ламормайнъ, своими убѣжденіями побѣдилъ отвращеніе Фердинанда противъ жестокостей, увѣривъ его въ величіи заслугъ, которыя омъ окажетъ единоспасающей церкви, если будетъ дѣйствовать безпощадно . Славата и Мартиницъ съ своей стороны хотѣли отмстить своимъ свободномыслящимъ соотечественникамъ. Сначала Фердинандъ не хотѣлъ утверждать многочисленныхъ приговоровъ, постигшихъ чешское дворянство и общины. Наконецъ онъ подписалъ эти приговоры, и 43 знатныхъ дворянина, не успѣвшихъ спастись бѣгствомъ, были привезены въ Прагу, гдѣ ихъ ожидало исполненіе приговоровъ; тридцать человѣкъ бѣжавшихъ подверглись опалѣ и конфискаціи. Въ числѣ послѣднихъ былъ графъ Турнъ. Изъ числа первыхъ сорока трехъ двадцать семь были казнены 21 іюня 1621, а остальные приговорены къ менѣе строгимъ наказаніямъ. Казни эти доказываютъ, что жестокости, совершенныя по всей Богеміи и Силезіи, послѣ побѣды при Бѣлой Горѣ, были гораздо ужаснѣе жестокостей религіозныхъ войнъ Франціи. Всѣ казненные принадлежали къ самому высшему дворянству, къ цвѣту рыцарства или къ числу знаменитѣйшихъ законовѣдовъ Богеміи. Мы назовемъ изъ нихъ четверыхъ. Первымъ былъ графъ Андрей Шлыкъ, баронъ Пассаунъ и Эльнбогенъ, верховный земскій судья, директоръ и фогтъ Верхней Лузаціи. Ему отрубили сначала правую руку, потомъ голову. За нимъ былъ казненъ Венцеславъ Будовичъ. Будова, знаменитый краснорѣчіемъ, президентъ чешской палаты и владѣтель трехъ ба-ронствъ; потомъ президентъ палаты Христофоръ Гарантъ, бывшій, подобно Будовѣ, въ числѣ правителей страны во время возстанія, Четвертой жертвой правительства былъ Іоаннъ Іессеніусъ Іессенъ, знаменитѣйшій врачъ своего времени, профессоръ Каролинума. Съ нимъ поступлено возмутительнѣйшимъ образомъ; передъ казнью ему вырѣзали языкъ на эшафотѣ, а. на слѣдующій день четвертовали на висѣлицѣ его трупъ п, воткнувъ куски на колья, разставили по улицамъ города. Двое осужденныхъ были повѣшены передъ окнами ратуши Стараго Города.
Еще задолго до этихъ казней, 2'9 января 1621, императоръ объявилъ Фридриха V опальнымъ и обѣщалъ передать его санъ и владѣнія герцогу баварскому. Кромѣ того Фердинандъ воспользовался этой опалой, чтобы самому обогатиться въ Силезіи. Онъ совершенно'произвольно, вопреки германскому государственному праву, подвергъ опалѣ, кромѣ курфирста, графа Гогенлоэ, принца Христіана Ангальтскаго и маркграфа Іоганна Георга Бранденбургъ-Іегерндорфскаго. Фердинандъ не имѣлъ никакого права црисвоивать владѣнія маркграфа; если бы маркграфъ и могъ быть лишенъ сана, то владѣнія его должны были перейти все-таки не къ императору, а, къ Бранденбургскому дому. Курфирстъ бранденбургскій былъ не въ состояніи оспаривать у императора незаконное отчужденіе; во и самъ онъ, и всѣ наслѣдники его выжидали благопріятнаго случая заявить свои права на Іегерндорфъ. Случай этотъ представился только Фридриху II Прусскому въ- 1740,. когда этотъ король отплатилъ австрійскому дому тѣмъ же, воспользовавшись. стѣсненнымъ положеніемъ дочери императора Карла VI, чтобы овладѣть всею Силезіею.
Ходатайство курфирста саксонскаго сохранило въ Силезіи нѣкоторые остатки протестантизма; зато въ Богеміи была введена система террора, которая передала въ руки католиковъ большую часть земель, ограбивъ и истребивъ протестантскихъ владѣльцевъ. Дѣло это велось систематически; изгнанія протестантскихъ учителей и духовенства и уничтоженіе реформатскаго богослуженія продолжались методически нѣсколько лѣтъ. Сначала были совершены упомянутыя казни и конфискаціи. Затѣмъ вскорѣ послѣ битвы при Бѣлой Горѣ началось изгнаніе кальвинистовъ. Наконецъ въ октябрѣ слѣдующаго года очередь дошла и до лютеранъ. Въ маѣ 1622 императоръ разослалъ по всей Богеміи приказъ, которымъ предписывалось всѣмъ, принимавшимъ явное или тайное участіе въ смутахъ, явиться къ намѣстнику и сознаться въ своихъ винахъ подъ страхомъ строжайшихъ наказаній. Семьсотъ двадцать восемь владѣльцевъ дворянъ послѣдовали приказу и просили помилованія. Имъ даровали жизнь; но имѣнія ихъ. были конфискованы вполнѣ или частью; ихъ распродали, взяли въ казну или роздали частнымъ лицамъ, заслужившимъ расположеніе императора и оказавшимъ заслуги католической религіи. Фердинандъ и его іезуиты оставались глухи къ просьбамъ лютеранскихъ и даже католическихъ имперскихъ князей; они не слушали даже испанскаго правительства, которое доказывало имъ, что они хотятъ невозможнаго. Въ 1624 было запрещено всякое богослуженіе кромѣ католическаго, сначала въ Прагѣ, а потомъ во всей Богеміи и даже въ деревняхъ. Въ 1627 гра-мата величества была уничтожена и объявлена недѣйствительной, причемъ было, прибавлено, что впредь въ Богеміи будутъ терпимы только католики. Такъ какъ, мѣры эти вводились строго, то лица, не желавшія перемѣнять религію, выселялись въ Саксонію, Бранденбургъ, Пруссію, Голландіи? и Швейцарію. Говорятъ, что число выѣхавшихъ тогда изъ Богеміи простиралось до 30,000 человѣкъ, въ томъ числѣ 180 семействъ дворянскаго и рыцарскаго сословія.
Мы не будемъ говорить о безконечныхъ разсужденіяхъ нѣмецкихъ государей о пфальцскихъ дѣлахъ, причемъ главную роль игралъ Лудвигъ V Гессенъ-Дармштадтскій въ надеждѣ добиться отъ щедротъ императора преимущества надъ своимъ, благороднымъ родственникомъ Морицомъ Гессенъ-Кассельскимъ. Вся эта. дипломатическая переписка кончилась тѣмъ, что Лудвигъ Дармштадтскій и курфирстъ майнцскій уговорили герцога виртембергскаго и маркграфа Іоахима Эрнста Бранденбургскаго соединиться съ ними, чтобы заключить 12 апрѣля 1621 договоръ съ Спинолою, въ силу котораго курфирстъ пфальцскій былъ покинутъ на произволъ испанцевъ. Въ этомъ договорѣ, заключенномъ въ Майнцѣ, князья эти предоставили Пфальцъ испанцамъ, согласившись отъ имени уніи не вмѣшиваться въ пфальцскія дѣла. Мы думаемъ, что маркграфъ Георгъ Фридрихъ Ба-денъ-Дурлахскій, оставшійся и впослѣдствіи вѣрнымъ пфальцскому дѣлу, былъ не правъ, утверждая, что государи гессенскій и виртембергскій были подкуплены; они были только дальновиднѣе его и понимали, что съ слабыми и трусливыми союзниками нельзя ничего сдѣлать.
Въ то время, когда Спинола занялъ Пфальцъ, а ‘Максимиліанъ, по окончаніи войны въ Богёміи, готовился изгнать графа Мансфельда изъ Верхняго Пфальца, въ пользу Фридриха началъ было наконецъ хлопотать и тесть его, Іаковъ I Англійскій; но и въ этомъ дѣлѣ, какъ во всѣхъ, въ которыя онъ вмѣшивался, онъ болѣе навредилъ, чѣмъ принесъ пользы. Въ исторіи англійской революціи намъ придется много говорить о неспособности Іакова, а также объ участіи его въ судьбѣ его зятя въ связи съ его планомъ женить сына на испанской принцессѣ;, пока мы упомянемъ только о томъ, что сдѣлалъ Іаковъ для зятя. Въ половинѣ 1620 года онъ далъ ему денегъ на сформированіе чешской арміи и велѣлъ вербовать войска и въ Англіи; но вскорѣ испанскій посланникъ при его дворѣ уговорилъ его покинуть это дѣло, обѣщая, что за это испанцы не нападутъ на Пфальцъ. Въ концѣ 1620 онъ снова сталъ вербовать на англійскія деньги войско въ Англіи, гдѣ всѣ съ удовольствіемъ увидѣли признаки его пробужденія изъ апатіи. Въ Англіи былъ набранъ значительный корпусъ войскъ, который въ союзѣ съ голландцами подъ начальствомъ Фридриха Генриха совершилъ вышеупомянутый (стр. 285) походъ на Вормсъ; но унія не оказала имъ почти никакого содѣйствія. Большинство этихъ англичанъ осталось въ Пфальцѣ, тдѣ они потомъ защищали Франкенталь, Гейдельбергъ и Мангеймъ противъ Спинолы, когда тотъ
занялъ уже всѣ другіе города, и когда его испанцы, подобно вандаламъ и монголамъ, опустощили всю эту прекрасную страну. Гейсеръ подробно перечисляетъ все, что Англія сдѣлала для Пфальца своими нотами и посольствами; кое о чемъ мы еще упомянемъ впослѣдствіи, говоря объ Англіи.
Только трое изъ защитниковъ дѣла курфирста пфальцскаго, графъ Эрнстъ Мансфельдъ, маркграфъ Георгъ Фридрихъ Бад енъ-Д у р л ах с к ій и принцъ Христіанъ Брауншвейгскій, стояли за него до послѣдней крайности. Эрнстъ Мансфельдъ получалъ по временамъ деньги изъ Англіи; когда недоставало этихъ средствъ, онъ добывалъ ихъ грабежомъ даже во владѣніяхъ своихъ союзниковъ. Сначала онъ дѣйствовалъ удачно противъ Максимиліана и Тилли, имѣлъ успѣхъ въ окрестностяхъ Пильзена въ Богеміи, а потомъ въ Верхнемъ Пфальцѣ; но въ октябрѣ силъ его оказалось недостаточно, чтобы противиться соединеннымъ войскамъ Австріи и Баваріи, и во время переговоровъ объ отступленіи онъ очутился въ такомъ отчаянномъ положеніи, что его считали погибшимъ. Однако искуснымъ движеніемъ онъ успѣлъ пробраться въ Нижній Пфальцъ, пройдя, какъ можно поспѣшнѣе, черезъ Нюрнбергъ, Виндсгеймъ и Ро-тенбургъ, гдѣ ему вездѣ платили и давали все, что онъ требовалъ, лишь бы поскорѣе избавиться отъ его ужасныхъ шаекъ. Главная испанская армія подъ начальствомъ самого Спинцды была принуждена удалиться изъ Нижняго Пфальца для защиты Нидерландовъ;' Спинола оставилъ въ Пфальцѣ Гонзалеса Кордову, который съ августа до конца сентября съ трудомъ выдерживалъ борьбу противъ англичанъ и пфалъцскихъ войскъ. Передъ приходомъ Мансфельда Кордова въ продолженіе трехъ недѣль тщетно осаждалъ Франкенталь, причемъ потерялъ, говорятъ, болѣе трехъ тысячъ человѣкъ. Появленіе графа Мансфельда принудило его снять осаду Франкенталя, потому что ему донесли, что силы графа, соединившагося при Мангеймѣ съ пфальцскими и англійскими войсками, простираются до двадцати тысячъ человѣкъ. Мансфельдъ, подобно испанцамъ, велъ войну въ Пфальцѣ больше для разоренія страны, чѣмъ для рѣшенія распри курфирста Фридриха съ императоромъ. Наконецъ Тилли прибылъ въ Пфальцъ по горной дорогѣ, опустошивъ все отъ Ладенбурга до Мосбаха, и 20 октября 1621 потребовалъ сдачи Гейдельберга.
Мансфельдъ былъ еще не побѣжденъ, а гейдельбергскимъ комендантомъ былъ храбрый и умный офицеръ; поэтому нельзя было и думать о покореніи этого города, въ то время сильно укрѣпленнаго; въ теченіе всей зимы и первыхъ мѣсяцевъ 1622 военныя дѣйствія ограничивались осадою мѣстечекъ, стычками, а главное., разореніемъ несчастной страны. Гонзалесъ Кордова свирѣпствовалъ съ испанцами въ Альцеѣ, Крейцнахѣ и Оппенгеймѣ; Тилли разорялъ берега Неккара; Мансфельдъ опустошалъ владѣнія епископа шпейерскаго въ Эльзасѣ, аттаковалъ и разграбилъ Эльзасъ-Цабернъ, но не могъ взять Гагенау и наконецъ обратился въ Гаардтскія горы, до-чиста разграбивъ предварительно все по Рейну и даже Врисгау. Онъ свирѣпствовалъ между Гермерсгеймомъ и Ландау, какъ Тилли на Неккарѣ. Въ это время курфирстъ Фридрихъ *) рѣшился возвратиться къ своимъ пфальцскимъ войскамъ, стойко и храбро воевавшимъ за него; тесть его и голландцы собрали для него деньги, которыми Мансфельдъ могъ разсчитаться съ своими наемниками, а Христіанъ Брауншвейгскій и Георгъ Фридрихъ Баденъ-Дурлахскій могли навербовать ему значительное число новыхъ войскъ. Въ апрѣлѣ 1622 курфирстъ возвратился изъ Гааги въ Гейдельбергъ.
Христіану Брауншвейгскому, администратору секуляризованнаго гальбер-штадтскаго епископства, .былъ въ то время только двадцать одинъ годъ. Начитавшись, вѣроятно, рыцарскихъ романовъ, онъ мечталъ объ идеальной любви къ идеальной дамѣ, о героизмѣ и самопожертвованіи для предмета своего рыцарскаго обѣта; предметъ этотъ, по правиламъ старинныхъ рыцарскихъ преданій, долженъ былъ быть прелестной угнетенной дамой. Говорятъ, будто молодой, довольно грубый рыцарственный принцъ, по примѣру рыцарей древнихъ любовныхъ судовъ или сопгв <Гатоиг, пришпилилъ къ своему шлему перчатку курфирстины
*) Во всемъ, что касается Фридриха V и Пфальца, мы слѣдуемъ Гейсеру, а не нашимъ рукописнымъ источникамъ.
Шлоссеръ. V. 19
Елисаветы и поклялся не слагать оружія, пока не возвратитъ курфирсту и его женѣ все, что они потеряли. Собравъ всѣ деньги, какія могъ, онъ навербовалъ на нихъ людей, занимавшихся тогда войной, какъ ремесломъ, и содержалъ это. войско на счетъ странѣ, въ которыхъ располагался. Сначала, онъ стоялъ въ Вестфаліи, гдѣ его поддерживали голландскія войска, занимавшія Клеве, Маркъ и Равенсбургъ. Оттуда онъ хотѣлъ пройти владѣніями ландграфа Гессенъ-Кас-сельскаго и Гессенъ-Дармштадтскаго въ Майнцскую область, а оттуда въ Пфальцъ. Ландграфъ Морицъ, сочувствуя доброму дѣлу, пропустилъ его разбойничьи шайки черезъ свою страну; но Лудвигъ, который всегда предпочиталъ разсчеты своекорыстной политики выгодамъ своихъ единовѣрцевъ, соединилъ свои войска съ баварцами, высланными изъ Пфальца на встрѣчу принцу Христіану, и съ майнцскими войсками, аттаковалъ Христіана 20 декабря 1621 въ Бузекской долинѣ въ Веттерау, разбилъ и принудилъ удалиться съ своими наемниками въ Вестфалію, гдѣ принцъ занялся опустошеніемъ духовныхъ владѣній.
Курфирстъ Фридрихъ явился въ армію Мансфельда какъ разъ во время: испанцы и императоръ уже дѣлали Мансфельду предложенія, очень соблазнявшія этого искателя приключеній. Ему предлагали мѣсто областнаго фогта въ Гагенау, титулъ князя римской имперіи и помѣстья, конфискованныя у принца Морица Оранск&го; кромѣ того предлагали уплатить жалованье его войскамъ. Въ случаѣ, если бы оцъ согласился служить подъ начальствомъ Спинолы, ему обѣщали ежемѣсячное жалованіе отъ Испаніи съ тѣмъ, что кромѣ Спинолы у него1 не будетъ никакого начальника. Прибытіе курфирста Фридриха побудило Мансфельда прекратить переговоры съ непріятелемъ и снова ревностно служить Фридриху. Мансфельдъ перешелъ черезъ Рейнъ при Гермерсгеймѣ, чтобы соединиться съ третьимъ безкорыстнымъ защитникомъ курфирста, маркграфомъ Георгомъ Фридрихомъ Баденъ-Дурлахскимъ. Чтобы не подвергать ожидавшей его участи свою страну и дѣтей, Георгъ Фридрихъ отказался отъ правленія и передалъ его сыну, Фридриху V,, и нанялъ для Фридриха V, какъ впослѣдствіи Альбрехтъ Валленштейнъ для императора, на собственный счетъ если не 15,000 человѣкъ, какъ говорятъ, что во всякомъ случаѣ весьма значительный отрядъ. Это войско соединилось съ корпусомъ Мансфельда и двинулось противъ Тилли. Мансфельдъ. и маркграфъ выманили Тилли 27 (17) апрѣля 1622 изъ выгодной позиціи между Вислохомъ и Мингольсгеймомъ и аттаковали его. Въ сраженіи при М и н г о л ь-с геймѣ Тилли былъ разбитъ и потерялъ нѣсколько тысячъ человѣкъ; но противники его не сумѣли воспользоваться побѣдой. Маркграфъ былъ дурной генералъ,. а Мансфельдъ такъ неуживчивъ, что вскорѣ они разстались и были разбиты порознь. Начальникъ испанскихъ войскъ, оставленныхъ Спинолою въ Пфальцѣ, Гонзалесъ Кордова, соединился съ Тилли, и они послѣдовали по стопамъ за маркграфомъ,, который сталъ лагеремъ между Гейльброннемъ и Вимпфеномъ. Они аттаковали его при Вимпфенѣ. и послѣ упорной битвы совершенно. разбили и разсѣяли его войска; самъ маркграфъ былъ принужденъ искать спасенія въ бѣгствѣ и бѣжалъ въ Штутгартъ къ герцогу виртембергсаому. Сраженіе это было тѣмъ болѣе гибельно^ что въ то. время уже имѣлась въ виду надежда, что и герцогъ виртембергскій возьмется за оружіе въ пользу протестантскаго дѣла. Но послѣ пораженія маркграфа при Вимпфенѣ со стороны герцога виртембергскаго было бы конечно безразсудно вмѣшиваться въ войну.
Сраженіе при Вимпфенѣ произошло 26 апрѣля (6 мая н. с.). Мансфельдъ, при которомъ находился несчастный курфирстъ Фридрихъ, составилъ смѣлый планъ соединиться большимъ обходомъ съ Христіаномъ Брауншвейгскимъ, который собралъ новое войско, и мимоходомъ наказать ландграфа Лудвига Гессенъ-Дарм-штадтскаго за его себялюбивую и вѣроломную политику. Онъ внезапно и опустошительно, какъ горный потокъ, ударилъ изъ Мангейма на Дармштадтъ и захватилъ ландграфа и его сына въ ихъ собственной резиденціи. Они сначала скрылись, но вскорѣ попались въ руки солдатъ Мансфельда и были привезены плѣнниками въ Мангеймъ, гдѣ Фридрихъ V, какъ человѣкъ, просвѣщенный, встрѣтилъ ихъ очень любезно и вѣжливо. Черезъ четыре недѣли, по настоятельному требованію имперской коллегіи государей, имъ была возвращена свобода на сносныхъ условіяхъ, Мансфельдъ уже 30 мая былъ принужденъ удалиться изъ Дарм
штадта, потому что баварцы и цесарцы, воспользовавшись его отсутствіемъ, сдѣлали попытку овладѣть Мангеймомъ.
Между тѣмъ Христіанъ Брауншвейгскій опустошалъ Вестфалію, Мюн-стерскую и Падерборнскую области, грабилъ церкви и монастыри, чтобы содержать свои шайки, и въ надеждѣ на дальнѣйшіе грабежи набиралъ новыхъ наемниковъ. Въ Падерборнѣ онъ вычеканилъ изъ золотой статуи святаго Либерія монету и въ надписи на ней хвасталъ своими разбойничьими подвигами. Онъ называлъ себя «другомъ Бога и врагомъ поповъ». Кромѣ того въ Падерборнѣ онъ передѣлалъ на монету двѣнадцать серебряныхъ статуй апостоловъ и шутя говорилъ, что теперь помогаетъ апостоламъ расходиться по всему свѣту и обращать язычниковъ въ христіанство.
Значительно усиливъ свое разбойничье войско, Христіанъ въ маѣ 1622 снова двинулся черезъ фульдскую область въ Веттерау и направилъ путь свой къ Майну. При этомъ онъ доказалъ, что если разбоями не уступаетъ самому Францу Зпкингену, зато далеко но обладаетъ такими военными дарованіями. Курфирстъ майнцскій, боясь, что страна его подвергнется тому же, что постигло вестфальскія епископства, призвалъ испанцевъ и баварцевъ. Христіану слѣдовало избѣгать встрѣчи съ ними, потому что они были гораздо сильнѣе его и находились водъ предводительствомъ Кордовы и Тилли; ему необходимо было стараться, во чтобы то ни стало, соединиться съ Мансфельдомъ. Онъ могъ соединиться съ нимъ, перейдя на правый берегъ Рейна, когда поднимался по горной дорогѣ; вмѣсто того онъ сталъ ждать его на лѣвомъ берегу. Опустошивъ всѣ окрестности Франкфурта, Христіанъ расположился лагеремъ при Гёхстѣ, гдѣ 20 іюня 1622 его аттаковали лучшія войска того времени. Ему ни въ какомъ случаѣ не слѣдовало вступать въ битву, потому что у Тилли было восемнадцать орудій, большею частью тяжелыхъ, а у него только три дрянныя пушки; притомъ и кавалерія его была плоха, потому что люди зажиточные считали его просто разбойничьимъ атаманомъ, а тогда кавалерія состояла преимущественно изъ нихъ. Ему было очень легко избѣжать битвы, потому что на Майнѣ былъ мостъ, который давалъ ему возможность перейти на другой берегъ. Но въ немъ было болѣе рыцарства, чѣмъ военныхъ способностей, и такимъ образомъ онъ самъ навлекъ на себя пораженіе. Его пѣхота храбро сражалась цѣлыхъ шесть часовъ; но это повело только къ тому, что пораженіе его было тѣмъ рѣшительнѣе. Часть его войска легла на. мѣстѣ; другая разбрелась или погибла въ Майнѣ и въ болотахъ; остатки Христіанъ увелъ по горной дорогѣ и соединился съ Мансфельдомъ. Послѣднее обстоятельство доказываетъ, что онъ и прежде съ незначительною сравнительно потерею могъ бы соединиться съ Мансфельдомъ.
Протестантская армія подъ начальствомъ Христіана Брауншвейгскаго и Эрнста Мансфельда даже послѣ битвы при Гёхстѣ превосходила силами католическую подъ начальствомъ Тилли. Эта армія, при которой находился самъ курфирстъ Фридрихъ, неистово свирѣпствовала въ окрестностяхъ Страсбурга и въ сѣверномъ Эльзасѣ, когда вдругъ король Іаковъ I уговорилъ своего зятя прекратить военныя дѣйствія. Такимъ образомъ Фридрихъ сдѣлался жертвой коварной испанской политики, которая водила за носъ самого Іакова. Испанцы увѣрили Іакова, что если Фридрихѣ согласится подчиниться, прекратить военныя дѣйствія и отдать свою страну на короткое время императору, то Фердинандъ проститъ его и возвратитъ ему владѣнія. Фридрихъ также повѣрилъ этому грубому обману. При безсильномъ посредничествѣ Іакова въ Брюсселѣ открылись переговоры, оставшіеся конечно безъ послѣдствій. .Въ то самое время, какъ шли эти переговоры, императоръ Фердинандъ, чтобы получить обратно заложенную Максимиліану Верхнюю Австрію, отдалъ герцогу баварскому курфиршеское достоинство и Верхній Пфальцъ, не обративъ никакого вниманія на прочихъ курфирстовъ и на всю имперію. Въ іюлѣ Фридрихъ формально уволилъ изъ своей службы графа Мансфельда и принца Христіана, посовѣтовавъ имъ отправиться съ своими наемными шайками куда-нибудь въ другое мѣсто. Когда они выступили изъ Пфальца, Гонзалесъ Кордова съ испанцами погнался за ними и, догнавъ ихъ, далъ имъ кровопролитное сраженіе, въ которомъ Христіанъ лишился руки. Христіанъ удалился съ остатками своихъ войскъ въ Голландію; Мансфельдъ искалъ убѣжища въ Остъ-Фрисландіи. Курфирстъ Фридрихъ рѣшился отставить ихъ, понадѣявшись 19*
на обѣщаніе испанцевъ, которые увѣряли его тестя, что владѣнія его если и будутъ конфискованы, то съ тѣмъ, чтобы потомъ возвратить ихъ ему; но его побуждало также и состраданіе къ своимъ несчастнымъ подданнымъ и сосѣдямъ, съ которыми наемники Мансфельда и Христіана обращались такъ же дурно, какъ испанцы, баварцы Тилли и казаки. Уже въ августѣ Фридрихъ увидѣлъ, какъ позорно обманутъ онъ съ тестемъ. Тогда онъ снова покинулъ свою страну. Сначала онъ отправился въ Седанъ къ герцогу Бульону, а оттуда возвратился въ Нидерланды.
Тилли довершилъ завоеваніе Нижняго Пфальца, гдѣ еще нѣсколько храбрыхъ пфальцевъ защищались въ укрѣпленныхъ городахъ. Тилли пришлось покорить три города прежде, чѣмъ онъ могъ думать объ искорененіи протестантской религіи въ Нижнемъ Пфальцѣ, тогда какъ въ Верхнемъ Пфальцѣ ее уже успѣли уничтожить. Города эти были Гейдельбергъ, Мангеймъ и Франкенталь. Тилли осадилъ сначала Гейдельбергъ. Армія его была подкрѣплена въ то время войсками, приведенными въ Пфальцъ грубымъ эрцгерцогомъ Леопольдомъ Тирольскимъ, епископомъ пассаускимъ и страсбургскимъ. Пфальцскій комендантъ Гейдельберга, фонъ деръ Мервенъ, сдѣлалъ съ своей стороны все, что можно было сдѣлать съ дикой челядью, бывшей подъ его начальствомъ; съ 2,000 человѣкъ этого нестройнаго войска онъ защищалъ городъ до 15—16 сентября, и когда, городъ былъ взятъ, приступомъ, онъ продержался еще до 19 въ цитадели. Наконецъ онъ сдался на капитуляцію на сносныхъ условіяхъ. Сентября 20 Тилли напалъ на храбраго англичанина. Ораса де Вера, защищавшаго Мангеймъ. Перваго ноября де Веръ сдался на капитуляцію и 4 числа выступилъ изъ города. Франкенталь не былъ взятъ въ этомъ году. Тилли растянулъ свои зимнія квартиры до самаго Веттерау. Это обстоятельство и нападеніе Христіана Брауншвейгскаго на Вестфалію дало войскамъ императора и лиги предлогъ растянуться вдоль по Везеру и. придать войнѣ совершенно новый оборотъ.
2. Взглядъ на исторію Скандинавіи и Россіи въ послѣднее время передъ тридцатилѣтней войной.
а) Данія и Швеція въ началѣ царствованія Христіана IV и Карда IX.
Вторженіе католическихъ войскъ въ сѣверную Германію вызвало вмѣшательство въ нѣмецкую войну сперва Даніи, а потомъ Швеціи. Поэтому необходимо сначала бросить взглядъ на скандинавскую исторію., которую мы довели въ настоящемъ томѣ (стр. 164—187). до вступленія на престолъ Христіана IV Датскаго и Карла IX Шведскаго.
Христіану IV было всего 14 лѣтъ, когда въ'апрѣлѣ 1588 умеръ его отецъ, Фридрихъ II;' Еще ребенкомъ онъ былъ избранъ въ короли, и такъ какъ впослѣдствіи онъ рѣшился еше при жизни устроить выборы своего сына, Фридриха III, то съ его вступленіемъ на престолъ прекратились смуты изъ-за престолонаслѣдія. При его сынѣ была даже совершенно измѣнена конституція Даніи. Какъ мы уже знаемъ, такъ называемый государственный совѣтъ, т. е. землевладѣльческая аристократія, посредствомъ избирательныхъ капитуляцій мало-по-малу лишила королей всѣхъ правъ, и власти,, подобно тому-,, какъ избирательныя капитуляціи германской имперіи уничтожили значеніе императоровъ. Въ Даніи въ руки дворянства перешли мало-по-малу королевскія помѣстья, изъ доходовъ которыхъ, оплачивались государственныя издержки и содержались войско и крѣпости. Дворянство, необязанное давать королю отчетъ, запустило крѣпости, а государственныя имущества стало считать своею собственностью. Число членовъ государственнаго совѣта было непостоянно; въ годъ смерти отца Христіана IV ихъ было 20 человѣкъ.
Государственный совѣтъ лишилъ регентства мать и дядю короля и ввѣрилъ его четыремъ государственнымъ совѣтникамъ. Они тщетно старались овладѣть управленіемъ Шлезвига и Голыптиніи, гдѣ, по германскому обычаю, регентство
принадлежало матери. Чины Голыптиніи и Шлезвига воспользовались несовершеннолѣтіемъ короля и ссорой съ датскимъ регентствомъ, чтобы присвоить себѣправо, которое, хотя и было дано имъ прежними королями, но до сихъ поръ не получало дѣйствительной силы. Вопреки законамъ и обычаямъ Германіи, Христіанъ I далъ голыптинскимъ чинамъ право избирать регентовъ или передавать правленіе по своему выбору одному изъ принцевъ герцогскаго дома. Когда царствующій домъ раздѣлился на многія линіи, право это сдѣлалось почти неосуществимымъ, такъ что и вдовствующая королева, и герцогъ Филиппъ Голыптейнъ-Готторпскій вначалѣ сильно возстали противъ него. Достигнувъ совершеннолѣтія, Христіанъ IV сталъ стараться освободиться отъ навязанныхъ ему обязанностей. Онъ обратился къ помощи германскаго императора, подобно тому, какъ въ средніе вѣка обращались. къ папѣ. Конечно, онъ могъ воспользоваться авторитетомъ императора только въ отношеніи герцогствъ, потому что въ Даніина указы императора Рудольфа II обращали такъ мало вниманія, что когда онъ разрѣшилъ молодому королю на 17 году выйдти изъ-подъ опеки (далъ ему ѵепіат аеШіз), датчане не придали этому разрѣшенію н-икакого значенія. Въ Даніи Христіанъ до 20 лѣтъ оставался подъ опекой государственнаго совѣта, и когда наконецъ (въ 1506) ему передали управленіе, то не иначе, какъ принудивъ его подписать капитуляцію, которая ограничила его еще болѣе, чѣмъ двухъ предшественниковъ его. Въ герцогствахъ, напротивъ того;, онъ расширилъ монархическія права; согласно обычаямъ, господствовавшимъ тогда въ Германіи, онъ надѣлилъ братьевъ удѣлами и утвердилъ въ гольштинскомъ домѣ право первородства. Чтобы уничтожить, избирательныя привилегіи, дарованныя Христіаномъ I германскимъ владѣніямъ, онъ воспользовался патентомъ, даннымъ ему императоромъ Рудольфомъ II и впослѣдствіи утвержденнымъ Матѳіемъ. Этимъ патентомъ совершенно уничтожалось избирательное право, данное чинамъ Христіаномъ I; предлогомъ къ отмѣнѣ послужило то, что право это противорѣчитъ законамъ германской имперіи. Такимъ образомъ двое императоровъ, не имѣвшіе ни малѣйшей власти въ собственномъ дворцѣ, присвоили себѣ этимъ патентомъ право распоряжаться правленіемъ Даніи. Христіанъ IV еще въ 1608 получилъ отъ императорскаго двора этотъ патентъ, постановлявшій право первородства и отмѣнявшій избирательное престолонаслѣдіе, однако онъ долго хранилъ въ тайнѣ какъ самый патентъ, такъ и происходившіе о немъ переговоры, опасаясь, чтобы датская аристократія, привилегіямъ которой грозила опасность, и чины Голыптиніи и Шлезвига не воспротивились его планамъ. Только въ 1616, когда представился случай остановить императорскимъ патентомъ выборы въ герцогствахъ, Христіанъ рѣшился обнародовать его. Въ это время умеръ Іоганнъ Адольфъ Голыптейнъ-Готторнскій, двоюродный братъ и зять Христіана, и гольштинскіе чины не хотѣли признавать герцогомъ сына короля, Фридриха III, иначе какъ по выбору. Христіанъ показалъ голыптинскимъ чинамъ императорскій патентъ, гдѣ установлялась нераздѣльность герцогствъ, наслѣдственность престола и право первородства; въ Шлезвигѣ, гдѣ король самъ былъ герцогомъ, онъ утвердилъ все это эдиктомъ. Чины было воспротивились, но Христіанъ держалъ войска наготовѣ; Фридрихъ III былъ признанъ герцогомъ безъ выборовъ; съ тѣхъ поръ вопросъ этотъ уже не возбуждалъ несогласій. Зато начались постоянныя распри между датскими королями и герцогами Гольштейнъ-Готторпскими.
До вмѣшательства Христіана IV въ дѣла Германіи ему удавалось; онъ имѣлъ даже перевѣсъ надъ шведами. Въ эти первые блестящіе годы своего шестидесятилѣтняго правленія онъ пользовался довѣренностью всѣхъ сословій государства; онъ оказывалъ глубокое уваженіе государственному совѣту, щадилъ его привилегіи и присвоенія, что впослѣдствіи очень повредило ему, пользовался услугами важнѣйшихъ и умнѣйшихъ членовъ его. и раздавалъ имъ первыя мѣста въ управленіи, которое шло примѣрнымъ образомъ, потому что онъ выбиралъ людей, посѣдѣвшихъ въ дѣлахъ, и самъ былъ неутомимо дѣятеленъ и благоразуменъ. Имя его прославилось во всей Европѣ по умѣнію его пользоваться упадкомъ Ганзы для возвышенія. Норвегіи. Онъ перемѣнилъ всѣ учрежденія Норвегіи, организовавъ ихъ сообразно потребностямъ времени, и лично объѣхалъ на кораблѣ всѣ берега до Вардехуса, отыскивая удобное мѣсто для торговли. Онъ заботился также о торговлѣ Исландіи, которая тогда находилась въ совершенно иныхъ условіяхъ и от
ношеніяхъ, чѣмъ теперь. Онъ два раза являлся на помощь своему родственнику, герцогу брауншвейгскому, въ его войнѣ съ городомъ Брауншвейгомъ, которому помогала Ганза, вскорѣ совершенно павшая. Пользуясь враждою, господствовавшею тогда между Даніей и Швеціей, онъ склонилъ датчанъ дать ему средство содержать небольшую постоянную армію.
Прежде, чѣмъ будемъ говорить о счастливой войнѣ Христіана съ Карломъ IX и сыномъ его, Густавомъ Адольфомъ, и о причинѣ вмѣшательства датскаго короля въ тридцатилѣтнюю войну, бросимъ взглядъ на первое время правленія Густава Вазы, вступившаго на шведскій престолъ по изгнаніи Христіана II Датскаго. Густавъ Ваза былъ освободитель своихъ соотечественниковъ отъ иностраннаго ига: это былъ строгій военный деспотъ, впрочемъ сохранившій и защищавшій древнюю конституцію,.которая давала крестьянамъ такое же участіе въ государственныхъ дѣлахъ, какъ и мѣщанству, дворянству и духовенству. Зато Густавъ мало заботился о воспитаніи своихъ сыновей. Старшій сынъ, наслѣдовавшій ему подъ именемъ Эриха XIV, неистовствовалъ (стр. 185)' противъ братьевъ, родственниковъ и подданныхъ, свирѣпствуя, какъ безумный тиранъ. Братья его, Іоаннъ II и Карлъ IX, варварски умертвивъ его, вскорѣ поссорились между собою и оставались въ ссорѣ всю жизнь. Іезуиты, ревнуя къ своей религіи, довели эту ссору до крайней вражды, когда Іоаннъ женился на сестрѣ послѣдняго Ягеллона, Сигизмунда II Польскаго. Іоаннъ хотѣлъ самъ принять религію своей жены, но, увидавъ, что рискуетъ черезъ это потерять престолъ, приказалъ замолчать іезуитамъ, которые ругались и угрожали съ каѳедръ. Зато онъ воспиталъ своего сына Сигизмунда III въ католицизмѣ,, чтобы дать ему возможность воцариться на престолѣ дѣда съ материнской стороны. Въ 1587 Сигизмундъ ІП былъ избранъ королемъ польскимъ, но зато очутился въ крайне сомнительныхъ отношеніяхъ къ шведамъ. И протестантскіе шведы и католическіе поляки требовали, чтобы онъ исключительно жилъ у нихъ. Они же ссорились между собою изъ-за владѣніи Лифляндіей. Но всего важнѣе было то, что дядя Сигизмунда, Карлъ Зюдерманландскій, имѣлъ желаніе и даже нѣкоторое право изгнать его изъ Швеціи.
По разсказу Іейера, основанному на несомнѣнныхъ данныхъ, видно, что по низложеніи Эриха XIV при главномъ участіи Карла, братья его сообща правили государствомъ, хотя королевскій титулъ носилъ только Іоаннъ П, а Карлъ назывался только герцогомъ Вермеландскимъ и Зюдерманландскимъ. Осенью 1592 Іоаннъ умеръ, а сынъ его, Сигизмундъ III, находился въ Польшѣ. Карлъ поспѣшилъ въ Швецію и всѣми словами и дѣйствіями ясно давалъ понять, что хотя не оспариваетъ у племянника королевскаго титула, но властью намѣренъ пользоваться одинъ. Онъ имѣлъ время овладѣть правленіемъ, потому что Сигизмундъ получилъ извѣстіе о смерти отца только черезъ два мѣсяца, что должно1 казаться намъ весьма страннымъ при той быстротѣ сношеній, къ которой мы теперь привыкли. Карлъ почти цѣлый годъ правилъ одинъ. Онъ воспользовался этимъ временемъ съ свойственною ему хитростью и послѣдовательностью, чтобы приготовить все для отрѣшенія Сигизмунда отъ шведскаго престола. Когда наконецъ 30. сентября 1593 Сигизмундъ пріѣхалъ въ Стокгольмъ, Карлъ открыто возсталъ противъ него въ качествѣ главы протестантовъ и защитника собственныхъ притязаній и національныхъ правъ шведовъ. Онъ потребовалъ, чтобы Сигизмундъ утвердилъ свободу вѣроисповѣданія, выборъ архіепископа и епископовъ, чтобы должности поручались только одному лицу, чтобы папскій легатъ былъ удаленъ изъ совѣта, чтобы за герцогомъ Карломъ было закрѣплено пользованіе всѣми королевскими правами въ его герцогствахъ, и наконецъ чтобы король объяснилъ, съ какими намѣреніями онъ пріѣхалъ изъ Польши въ Швецію. Пославъ эти требованія племяннику, Карлъ уѣхалъ въ Никепингъ, чтобы обезпечить себя противъ всякихъ покушеній.
Съ этой минуты Карлъ старался воспользоваться неудовольствіемъ шведскихъ чиновъ на іезуитство Сигизмунда и на толпу поляковъ, окружавшую его. Герцогъ Зюдерманландскій во главѣ чиновъ составилъ явную оппозицію противъ короля. Оппозиція эта особенно усилилась, когда король отказался утвердить передъ коронаціей избирательную капитуляцію, предложенную ему чинами. 19 января 159'4 Карлъ явился къ королю отъ лица сейма и потребовалъ утвержденія капитуляціи.
Сигизмундъ былъ принужденъ исполнить это требованіе. Затѣмъ онъ пригласилъ дядю присутствовать при коронаціи. Карлъ принялъ предложеніе, но прибылъ въ столицу въ сопровожденіи нѣсколькихъ тысячъ войска и, кромѣ того, остановился не въ замкѣ, а въ городѣ и не выходилъ изъ дому иначе, какъ окруженный солдатами. Коронація не принесла королю никакой выгоды; въ Швеціи у него не было войска,- кромѣ корпуса финляндскаго генералъ-губернатора Клауса Флеминга, а Карлъ постоянно наблюдалъ и слѣдилъ за нимъ, какъ за врагомъ.
Въ Польшѣ Сигизмундъ также не имѣлъ войска, которымъ могъ бы распоряжаться, какъ король. Сверхъ того поляки назначили ему извѣстный срокъ, къ которому онъ долженъ былъ непремѣнно вернуться въ Польшу, такъ что уже 14 іюля 1594 ему пришлось сѣсть на корабль и возвратиться въ Польшу. Онъ оставилъ дядѣ Карлу полное обладаніе королевской властью, которую герцогъ постоянно, увеличивалъ со смерти брата Эриха. Едва Сигизмундъ уѣхалъ, какъ Карлъ громко высказалъ неудовольствіе на всѣ распоряженія Сигизмунда, ограничивавшія его вліяніе, и на всѣ назначенныя имъ высшія должностныя лица. Пользуясь значеніемъ, которымъ онъ обладалъ въ странѣ, герцогъ потребовалъ, чтобы на время отсутствія короля ему была совершенно предоставлена вся правительственная власть съ титуломъ государственнаго правителя и съ правомъ всѣмъ распоряжаться, какъ король, и пользоваться безусловнымъ повиновеніемъ всѣхъ чиновниковъ. Переговоры объ этихъ требованіяхъ начались еще до отплытія Сигизмунда отъ шведскихъ береговъ. Сигизмундъ, конечно, не могъ согласиться дать дядѣ полномочіе на такой долгій срокъ, какого герцогъ требовалъ; но совершенно отказать ему онъ также не могъ, потому что всѣ дѣйствительныя силы были въ рукахъ Карла. Онъ соглашался, чтобы Карлъ въ качествѣ перваго государственнаго чина завѣдывалъ правленіемъ съ согласія и одобренія государственныхъ совѣтниковъ, требуя только, чтобы онъ не имѣлъ права созывать сеймъ и установлять новые законы и учрежденія. Это не понравилось Карлу. Тотчасъ по отъѣздѣ короля государственные совѣтники просили его пріѣхать въ Стокгольмъ и принять участіе въ правленіи.
2 сентября 1594 государственные совѣтники, не спросивъ согласія короля, вошли въ соглашеніе съ Карломъ и назначили его своимъ президентомъ и правителемъ государства, положивъ не дѣлать ничего безъ его согласія и единодушно поддерживать всѣ мѣры, которыя онъ предприметъ въ отсутствіе Сигизмунда. Вслѣдъ затѣмъ Карлъ удалилъ отъ должности одного католика, котораго Сигизмундъ назначилъ губернаторомъ столицы. Вообще онъ обнаруживалъ необыкновенное рвеніе къ протестантизму, такъ какъ Сигизмундъ былъ явнымъ врагомъ этой религіи. Вскорѣ Карлъ лишилъ племянника почти всѣхъ приверженцевъ въ Швеціи; только финляндскій генералъ-губернаторъ Клаусъ Флемингъ оставался вѣренъ ему до самой смерти. Карлъ стремился къ низложенію племянника, значеніе котораго въ Швеціи онъ уже совершенно уничтожилъ, и теперь хотѣлъ самъ сдѣлаться королемъ. Съ этою цѣлью онъ воспользовался неудовольствіемъ шведовъ на религію Сигизмунда и на его постоянное пребываніе въ Польшѣ, гдѣ ему не дозволяли ѣздить въ Швецію. Не смотря на положительное запрещеніе короля, шведы собрали 30 сентября 1595 сеймъ въ Зюдеркепингѣ въ Остъ-Готландіи, и здѣсь Карлъ былъ назначенъ правителемъ въ полномъ смыслѣ слова. Впрочемъ онъ торжественно протестовалъ противъ упрека короля въ измѣнѣ. Онъ обѣщалъ сохранять ненарушимо порядокъ наслѣдія, коварно прибавивъ, что не сомнѣвается, что король выполнитъ присягу, данную при коронаціи. На этомъ сеймѣ былъ постановлено слѣдующее: «Католическая религія отмѣняется во всемъ государствѣ; герцогъ Карлъ назначается правителемъ государства до возвращенія короля; чины должны соблюдать ему вѣрность и послушаніе. Сношенія съ Польшей и аппеляціи или жалобы на имя короля воспрещаются; безъ утвержденія правителя королевскіе указы не имѣютъ силы; герцогу предоставляется сообща съ важнѣйшими чинами и государственными совѣтниками распоряжаться назначеніями на должности. Только на важнѣйшія мѣста королю представляются по три кандидата на каждое, и изъ нихъ онъ долженъ выбрать и утвердить одного; если же онъ будетъ медлить, то герцогъ имѣетъ право назначить на эту вакансію самъ.» Сигизмундъ отвѣчалъ на это постановленіе сейма строгимъ указомъ, обращеннымъ особенно противъ дяди. Въ августѣ 1596 онъ
послалъ въ Стокгольмъ блестящее посольство, поручивъ ему сдѣлать сейму возраженія отъ имени короля, польскихъ и литовскихъ чиновъ. Посольство это состояло изъ знатнѣйшихъ аристократовъ Швеціи, изъ польскихъ и литовскихъ магнатовъ; Карлъ заставилъ ихъ прождать аудіенціи до октября. Наконецъ послѣ вторичнаго промедленія онъ далъ имъ уклончивый, крючкотворскій отвѣтъ. Въ то же время онъ умѣлъ пользоваться настроеніемъ народа, который боялся іезуитовъ и поляковъ. Онъ грозилъ сложить правленіе и дѣйствительно исполнилъ угрозу 2 ноября въ присутствіи сейма, и государственныхъ совѣтниковъ. Сигизмундъ и аристократія, которая могла, гораздо болѣе надѣяться выиграть при отсутствующемъ призрачномъ королѣ, чѣмъ отъ строгаго, экономнаго и жестокаго правителя, были очень довольны этимъ, поступкомъ Карла, и король нависалъ ему, что принимаетъ его отставку и поручаетъ пока дѣла государственному совѣту. Этого Карлъ не ожидалъ; онъ уѣхалъ въ свое герцогство Зюдерманландію- и издалъ тамъ прокламацію, гдѣ говорилъ, чго во избѣжаніе грозящихъ смутъ снова принимаетъ правленіе, пока въ Зюдеркепингѣ не соберется сеймъ; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ предписывалъ губернаторамъ и комендантамъ не слушать никого, кромѣ его. Въ той же прокламаціи онъ объявилъ приверженцевъ Сигизмунда, генералъ-губернатора Финляндіи и семейство Стенбоковъ, государственными измѣнниками и опальными, приглашая всѣхъ преслѣдовать ихъ; не смотря на это, онъ. пригласилъ Флеминга въ Стокгольмъ, а оттуда на сеймъ въ Зюдеркепингъ. Флемингъ отказался отъ приглашенія, и тогда только Карлъ рѣшился начать приготовленія для нападенія на Финляндію. Походъ этотъ впрочемъ не состоялся, но зато своими воззваніями онъ возбудилъ въ Финляндіи возстаніе крестьянъ, угнетенныхъ наемными войсками Флеминга. Такимъ образомъ въ 1596 въ Финляндіи вспыхнуло возстаніе; наемники Флеминга совершили при подавленіи его такія страшныя опустошенія и злодѣйства, что крестьяне бѣжали въ лѣса и болота и вели оттуда убійственную войну противъ всѣхъ чиновниковъ и сторонниковъ короля Сигизмунда, который посылалъ Флемингу изъ Польши войска и начальниковъ. Наконецъ губернатору удалось оружіемъ подавить волненіе, причемъ погибло до пяти тысячъ крестьянъ. Считаетъ, что одинъ годъ этого возстанія стоилъ жизни болѣе десяти тысячамъ человѣкъ. Въ маѣ 1597 умеръ Флемингъ, и тогда королевская партія была побѣждена сторонниками Карла и въ Финляндіи.. Герцогъ вступилъ въ Финляндію съ войскомъ и завоевалъ Выборгъ и Або, но вскорѣ возвратился въ Швецію, чтобы склонить сеймъ и государственный совѣтъ окончательно низложить короля.
Это представляло большія затрудненія, потому что Карлъ былъ нелюбимъ націей, и сверхъ того шведы не хотѣли нарушать присягу. Карлъ господствовалъ въ Швеціи и въ Финляндіи; зато Сигизмунда признавали законнымъ государемъ въ Лифляндіи; вскорѣ Арвидъ Стёлармъ, командовавшій по смерти Флеминга королевскимъ, войскомъ въ Финляндіи, завоевалъ. Або и снова покорилъ всю эту страну. Весь 1597 годъ продолжалась открытая ссора между королемъ и Карломъ, который не давалъ Сигизмунду шведскаго 'флота для переѣзда въ Швецію. Наконецъ'' король рѣшился силою овладѣть страной, гдѣ былъ коронованнымъ королемъ. 3 іюля 1598- онъ посадилъ на суда, которыя взялъ въ дац-цигской гавани, пять тысячъ поляковъ и блестящую свиту и поплылъ въ Швеціде; но шведскій флотъ, принадлежавшій исключительно его дядѣ-, не допустилъ его произвести высадку на берегъ. Однако это не заставило его вернуться, и междоусобная война казалась, неизбѣжною. За Карла были жители Свена, Далорна, Норланда и его герцогства, Зюдерманландіи; но Стокгольмъ, принялъ сторону Сигизмунда, и за него же было большинство служившихъ въ войскѣ жителей Гот-ландіи. Карлъ и Сигизмундъ вели цѣлый мѣсяцъ переговоры; наконецъ 8 сентября 1598 Карлъ аттаковалъ высадившагося 'Сигизмунда съ поляками при Сте-геборгѣ. Но поляки обошли его, и онъ былъ бы разбитъ, если бы его не спасла нерѣшительность Сигизмунда или заботливость ево о шведахъ, служившихъ Карлу. Вскорѣ Карлъ взялъ Стегеборгъ, когда флотъ его возвратился къ нему съ подкрѣпленіями. 25 сентября 15.98 онъ далъ королю второе сраженіе на рѣчкѣ Стенгѣ близъ Линкепинга, названное по имени моста на этой рѣчкѣ, сраженіемъ при. Стенгебрё. Здѣсь Сигизмундъ былъ разбитъ.
Тогда начались новые переговоры, и наконецъ въ Линкепингѣ 28 сентября
Сигизмундъ заключилъ съ Карломъ слѣдующія условія: обѣ стороны обязались сложить оружіе и распустить наемныхъ солдатъ, кромѣ тѣлохранителей Сигизмунда. Правленіе предоставлялось королю Сигизмунду, который изъявилъ намѣреніе пріѣхать въ Стокгольмъ и обязался созвать въ теченіе 4 мѣсяцевъ сеймъ; до созванія его, всѣ чиновники, назначенные Карломъ, оставались на своихъ мѣстахъ. Это условіе ясно показывало, что если бы Сигизмундъ пожелалъ остаться въ Швеціи, ему пришлось бы находиться подъ опекою дяди. Другая статья также ясно указывала, что ожидаетъ тѣхъ, кто изъ вѣрности законному государю будетъ противиться очевиднымъ намѣреніямъ Карла. Хотя обѣ стороны обѣщали другъ другу забвеніе всего прошлаго, но изъ этой амнистіи были исключены пятеро государственныхъ совѣтниковъ, послѣдовавшіе за королемъ Сигизмундомъ въ Польшу. Карлъ требовалъ ихъ выдачи, и Сигизмундъ, хотя сначала отказался выдать ихъ, но потомъ согласился. По заключеніи этого договора Сигизмундъ отправился не въ Стокгольмъ, какъ хотѣлъ, а въ Данцигъ и такимъ образомъ самъ покинулъ свое государство дядѣ.
Карлъ давно приготовилъ все, чтобы воспользоваться религіей племянника и его отсутствіемъ для низверженія его съ престола. Въ слѣдующемъ году Сигизмундъ былъ низложенъ подъ пустымъ предлогомъ, будто линкепингскій договоръ даетъ чинамъ право возстать противъ того изъ заключившихъ его, кто первый нарушитъ его. Въ началѣ 1599 сеймъ собрался въ Іонкепингѣ и объявилъ, что отрекается отъ короля, если онъ не возвратится въ Швецію и не будетъ управлять государствомъ согласно законамъ. На другомъ сеймѣ, открытомъ 24 іюля 1599 въ Стокгольмѣ, совершился наконецъ рѣшительный шагъ. Сеймъ объявилъ, что если Сигизмундъ не пришлетъ въ теченіе шести недѣль своего сына Владислава въ Швецію, чтобы воспитать его, какъ будущаго короля, въ евангелической вѣрѣ, то шведы сложатъ съ себя данную ему присягу, и все потомство его навѣки утратитъ право на шведскій, престолъ. Въ то же время герцогъ Карлъ былъ объявленъ наслѣдственнымъ государемъ страны. Относия тельно Финляндіи было постановлено, что, если она добровольно не подчиниться этому рѣшенію, то ее подчинятъ силою. Наконецъ всякій, кто возстанетъ противъ этого рѣшенія сейма, осуждался, какъ государственный преступникъ.
Эта угроза принесла вскорѣ ужасныя послѣдствія; говорятъ, что въ теченіе своего царствованія Карлъ казнилъ за государственныя преступленія до 140 человѣкъ. Въ 1598 начались страшныя преслѣдованія противъ всѣхъ сторонниковъ короля Сигизмунда. Всюду, куда являлся Карлъ, начинались неслыханно жестокія казни, и по суду, и безъ суда. Вся Швеція облилась кровью. Финляндія испытала туже участь. Лѣтомъ 1599 Карлъ отправился туда, покорилъ ее, взялъ Выборгъ и Або и казнилъ въ этихъ двухъ городахъ 28 человѣкъ за государственныя преступленія. Въ числѣ жертвъ былъ благородный и рыцарственный Іоаннъ Флемингъ, сынъ государственнаго маршала Клауса Флеминга, который до самой смерти вѣрно служилъ королю въ Финляндіи. По возвращеніи Карла изъ Финляндіи въ Швецію, онъ заставилъ устрашенный сеймъ утвердить приговоръ, произнесенный коммиссіей надъ многими государственными совѣтниками, содержавшимися полтора года подъ строгимъ арестомъ. Коммиссія, назначенная сеймомъ, собраннымъ въ мартѣ 1600 въ Линкепингѣ, состояла изъ 38 государственныхъ совѣтниковъ и лицъ высшаго дворянства, изъ 24 кавалерійскихъ офицеровъ—все изъ дворянъ, изъ 20 пѣхотныхъ офицеровъ, изъ 24 гражданъ, изъ 23 фогтовъ, изъ помощниковъ ихъ, законовѣдовъ и изъ 24 крестьянъ. Четверо подсудимыхъ государственныхъ совѣтниковъ сознались въ своей винѣ и были помилованы. Остальные были приговорены и 20 марта казнены. Чины были такъ запуганы, что не только утвердили приговоръ, но даже взяли на себя обязанность защищать его противъ всѣхъ. Преслѣдованія и жестокости Карла, которыя мы не хотимъ разсказывать въ подробности, постигали только дворянство и притомъ самое высшее. Духовенство, за исключеніемъ архіепископа, низложеннаго Карломъ, было совершенно предано ему, потому что онъ освободилъ его отъ короля Сигизмунда и его католицизма. На крестьянъ Карлъ могъ совершенно полагаться, такъ что его даже называли другомъ мужиковъ.
На сеймѣ въ Линкепингѣ онъ могъ уже принять королевскій титулъ, предложенный ему чинами; но какъ всѣ узурпаторы, онъ соединялъ въ себѣ съ без
граничнымъ властолюбіемъ глубокое притворство и лицемѣріе. Онъ отказался отъ титула и удовольствовался тираническою властью, которой его не могли лишить. Онъ даже выказывалъ опасеніе нарушить права младшаго брата Сигизмунда, одиннадцатилѣтняго герцога Іоанна Остъ-Готландскаго. Въ 1600 Карлъ отправился въ Лифляндію, потому что Сигизмундъ, чтобы получить Отъ поливовъ помощь въ войнѣ съ Карломъ,, уступилъ Польшѣ Эстляндію, бывшую еще въ его власти. Походъ' Карла въ Лифляндію былъ удаченъ; лифляндцы и эст-ляндцы не хотѣли находиться подъ католическимъ польскимъ господствомъ. Вся Эстляндія приняла сторону Карла; лифляндскія крѣпости были осаждены и нѣкоторыя въ 1601 взяты; только Кокенгаузенъ, Дюнамюнде и Рига оставались, во власти поляковъ. Въ 1601 поляки выставили сильное войско подъ начальствомъ великаго канцлера Замойскаго. Осенью онъ опустошилъ Лифляндію, пока Карлъ былъ въ Финляндіи, гдѣ въ началѣ 1602 принялъ присягу дворянства. Лѣтомъ того же года онъ созвалъ въ Стокгольмѣ сеймъ, чтобы побудить націю употребить всѣ усилія для успѣха лифляндской войны. На этомъ собраніи чины обнаружили сильное неудовольствіе противъ войны, которую считали безполезной, но тѣмъ не менѣе подчинились требованію Карла. Зато духовенство было имъ очень недовольно, потому что подозрѣвало Карла въ томъ, что попы въ Саксоніи называли крипто-кальвинизмомъ.
Въ 1604 Карлъ рѣшился формально овладѣть престоломъ, такъ какъ въ 1602 и 1603 онъ замѣстилъ всѣ должности своими приверженцами и навелъ страхъ на своихъ противниковъ. Онъ созвалъ сеймъ въ Норкёпингъ въ февралѣ 1604. Здѣсь онъ объявилъ, что такъ утомленъ трудами и обязанностями правителя государства, что желаетъ, чтобы сеймъ или вызвалъ въ страну короля Сигизмунда, или избралъ въ короли брата его, Іоанна. Вѣроятно, онъ заранѣе условился съ молодымъ герцогомъ Іоанномъ, который не имѣлъ ни желанія, ни способности управлять страной, гдѣ нужно было держать всѣхъ въ ежовыхъ рукавицахъ. Карлъ толковалъ о правахъ герцога только для того, чтобы убѣдить свѣтъ къ законности своего вступленія на престолъ. 6 мая 1604 Іоаннъ объявилъ сейму, что чувствуетъ себя неспособнымъ управлять государствомъ, которое по. всей справедливости должно быть передано его дядѣ: затѣмъ онъ присоединилъ свои просьбы къ просьбамъ сейма, чтобы герцогъ Карлъ принялъ королевское достоинство, а самъ отказался отъ своихъ правъ, и на случай, если переживетъ дядю, обѣщалъ до совершеннолѣтія старшаго сына его помогать ему своими совѣтами. Разумѣется, послѣ этого Карлъ согласился принять, какъ онъ выражался, «взваленную на него обузу». Мая 22 чины установили порядокъ престолонаслѣдія подъ именемъ наслѣдственнаго соглашенія, которымъ потомки короля Іоанна еще разъ устранялись отъ престола съ указаніемъ причинъ ихъ устраненія. Съ этого времени Карлъ назывался «избраннымъ наслѣдственнымъ государемъ шведовъ, вендовъ и готовъ». Старшій сынъ его, десятилѣтній Густавъ Адольфъ, былъ признанъ наслѣдникомъ престола, а второй, Карлъ Фили п п ъ—наслѣдственнымъ принцемъ Швеціи. На случай, если ни принцы эти, ни герцогъ Іоаннъ" Остъ-Готландскій не оставятъ мужескаго потомства, престолъ должна была наслѣдовать старшая дочь Карла, еще незамужняя. Такова была сущность норкёпингскаго постановленія. Не смотря на это, Карлъ былъ постоянно недоволенъ сеймомъ и постоянно грозилъ сложить корону. Въ мартѣ 1606 онъ даже отмѣтилъ въ своемъ дневникѣ, что передалъ престолъ герцогу Іоанну; но этого никогда не бывало.
Жестокость и строгость Карла были небезполезны для того времени и при тогдашнихъ обстоятельствахъ. Онъ покровительствовалъ нижнимъ сословіямъ и давилъ высшія. Тогда въ людяхъ было еще много энергіи и мужества, и король встрѣчалъ такое сильное сопротивленіе, что часто приходилъ въ совершенное отчаяніе. Онъ былъ изъ числа тѣхъ немногихъ лютеранскихъ государей, которые не возставали противъ ученія Кальвина съ ярымъ фанатизмомъ вцртембергскихъ и саксонскихъ богослововъ. Поэтому ему приходилось бороться съ нетерпимымъ духовенствомъ, такъ что только его желѣзный характеръ могъ охранять порядокъ и спокойствіе.
Карлъ воевалъ со всѣми тремя сосѣдями и одну изъ этихъ войнъ, польскую, завѣщалъ даже сыну. Въ этой войнѣ шведская нація поддерживала своего
короля дѣятельнѣе и усерднѣе, чѣмъ польская своего. Польскій король Сигизмундъ III ничего не смыслилъ въ военномъ дѣлѣ, но тѣмъ не менѣе, пока былъ живъ великій канцлеръ Замойскій, поляки имѣли перевѣсъ на войнѣ; однако прочныхъ успѣховъ они не могли одержать, потому что не имѣли постояннаго войска. Самое значительное пораженіе Карлъ потерпѣлъ въ 1605 въ сраженіи при Киркгольмѣ, гдѣ участвовалъ лично. НО полякамъ препятствовало дѣятельно вести войну со шведами вмѣшательство ихъ въ русскія междоусобія.
Ь) Россія съ конца среднихъ вѣковъ до вступленія на престолъ дома Романовыхъ.
Въ послѣднемъ періодѣ среднихъ вѣковъ Россія находилась подъ игомъ татаръ(см. т. III, стр. 506и VI, стр., 477); но при Иванѣ ІП Васильевичѣ Великомъ (1462—1505) она освободилась отъ нихъ и заняла мѣсто между европейскими державами. Въ 1480' Иванъ свергнулъ татарское иго, и тогда какъ прежде ханы такъ называемой Золотой Орды назначали русскихъ великихъ князей, такъ теперь русскіе князья получили вліяніе на назначеніе хановъ. Кромѣ того онъ .и его сынъ и наслѣдникъ подчинили себѣ всѣ независимыя русскія княжества. Преемникъ Ивана, Василій ІП Ивановичъ (1505—1533), возвратилъ государству Смоленскъ, который въ продолженіе 110 лѣтъ находился во власти Польши, и вступилъ- въ сношенія съ римскимъ императоромъ, съ турецкимъ султаномъ, Съ датскимъ королемъ, съ лифляндскими Меченосцами, съ прусскимъ герцогомъ и даже съ папою; со шведами онъ заключилъ союзъ на шестьдесятъ лѣтъ. Только съ поляками и съ крымскими татарами война не пре-КрЭДЦсІЛЯіСЪ •
Наслѣдникъ его, Иванъ IV Васильевичъ (1533—1584), справедливо прозванный Грознымъ, былъ страшный извергъ и свирѣпствовалъ хуже всякаго звѣря; но въ политическомъ отношеніи, въ дѣлахъ внутренняго управленія, относительно основанія государственнаго единства, и во внѣшнихъ, въ расширеніи границъ, онъ былъ великій правитель. Его каннибальская жестокость и ярость такъ ужасаютъ насъ, что мы не можемъ разсказывать о ней подробно. Что касается до его правительственныхъ заслугъ, то выбитая имъ монета своимъ названіемъ я чеканомъ свидѣтельствуетъ, на какомъ принципѣ Грозный и его позднѣйшіе наслѣдники, основывали государство. Иванъ принялъ въ 1547 титулъ царя и самодержца. Онъ изобразилъ на самой мелкой монетѣ рыцаря съ копьемъ, отчего и самая монета получила названіе копѣйка. Когда татары изгнали изъ Казани поставленнаго имъ хана, Иванъ двинулся въ 1552 противъ этого города и взялъ его приступомъ. Это привело его въ сосѣдство съ черемисами, которые тогда, подобно арійскимъ татарамъ, вошли въ составъ русскаго государства. Въ Казань онъ назначилъ русскаго намѣстника и поставилъ русскаго игумна архіепископомъ. Въ 1554 было покорено государство астраханскихъ татаръ. Иванъ покорилъ бы и Лифляндію и Эстляндію, даже крымскихъ татаръ и Очаковъ; но Эстляндія отдалась Швеціи, чтобы пріобрѣсти защиту противъ неслыханныхъ жестокостей и опустошеній русскихъ; Лифляндію Готгольдъ Кет-леръ передалъ полякамъ, получивъ за это Курляндію въ качествѣ польскаго лена (т. IV. стр. 620). Поэтому съ 1561 царь повелъ войну съ шведами и съ поляками.
.Иванъ воевалъ также съ донскими казаками, которые разбоями и набѣгами вредили русской торговлѣ: съ предводителями ихъ шаекъ онъ поступалъ самымъ безчеловѣчнымъ образомъ.. Вслѣдствіе этихъ гоненій нѣсколько тысячъ казаковъ подъ начальствомъ атамана Ермака Тимофѣева двинулись по Дону и Волгѣ на востокъ и достигли Уральскихъ горъ, гдѣ и тогда уже было найдено много золота. На рѣкѣ Иртышѣ одинъ потомокъ монгольскаго властелина Батыя основалъ туранское царство. Молва о несмѣтныхъ богатствахъ этого царя увлекла разбойничьи шайки казаковъ за Уралъ. Слабое населеніе этого монгольскаго государства не могло противиться страшнымъ казакамъ. Послѣдній царь Кучумъ, жившій въ укрѣпленномъ мѣстѣ ниже Тобольска на правомъ берегу Иртыша,
— зоо —
былъ нѣсколько разъ разбитъ Ермакомъ. Столица его была разграблена, и онъ самъ убитъ въ послѣдней битвѣ (1580). Однако Ермакъ, какъ нѣкогда Стронгбоу и англичане, завоевавшіе Ирландію (см. т. III стр. 23), не могъ съ своими товарищами удержаться въ занятой странѣ; чтобы получить подкрѣпленіе изъ отечества, ему нужно было позволеніе Грознаго, отъ жестокостей котораго онъ бѣжалъ. Поэтому онъ послалъ пословъ въ Москву съ подарками, получилъ прощеніе себѣ и своимъ людямъ и подкрѣпленіе. Таково было начало распространенія русскаго государства на сѣверовостокъ до Камчатки и до границъ китайской Татаріи.
Иванъ IV умеръ въ 1584, оставивъ двухъ сыновей, Ѳедора Іи Дмитрія Ивановичей. Правленіе принялъ старшій изъ нихъ, Ѳедоръ I. Но онъ правилъ только по имени; вся власть была въ рукахъ Бориса Годунова, брата его жены, безусловно управлявшаго царемъ Ѳедоромъ, который почтц ничего не зналъ о дѣлахъ; братъ же его, Дмитрій, былъ еще малолѣтній. Иванъ Грозный совершенно преобразовалъ русское государство, водворивъ полное самодержавіе въ судахъ, правѣ, законахъ и администраціи, гдѣ все дѣлалось до царскимъ указамъ. При Ѳедорѣ I въ Россіи установилось и духовное самодержавіе, соединенное впослѣдствіи Петромъ I съ свѣтскимъ. До Ѳедора I русскіе архіепископы были подчинены константинопольскимъ патріархамъ; но по. желанію Годунова русская церковь сдѣлалась самостоятельною. Патріархъ константинопольскій Іеремія, пріѣхавшій въ Москву собирать подаяніе, посвятилъ. 5 января 1589 въ патріархи московскіе и всея Руси архіепископа Іова. Константинопольскій соборъ утвердилъ это, и кромѣ того архіепископы новгородскій, ростовскій, казанскій и крутицкій были возведены въ митрополиты, а двѣнадцать епископовъ въ архіепископы.
Борисъ Годуновъ сослалъ царскаго брата, Дмитрія, въ Угличъ, гдѣ приказалъ тайно убить его 15 мая 1591. Затѣмъ Годуновъ, обладавшій несмѣтными богатствами, расположилъ, къ себѣ бояръ подарками, а дворянъ особенно тѣмъ, что. лишилъ простой народъ всѣхъ правъ, дарованныхъ ему законами Ивана. Грознаго, и обратилъ его въ крѣпостную зависимость. Годуновъ приказалъ внести всю прислугу въ разрядъ холоповъ и не дозволять людямъ, служащимъ за. долги, выплачивать деньги, а отдавать ихъ въ кабалу на всю жизнь кредиторамъ еъ женами и дѣтьми. Свободные люди, прослужившіе полгода господину, приписывались ему въ крѣпость и за. побѣгъ подвергались наказанію, какъ рабы. Крестьянъ записывали въ поземельныя книги по мѣсту жительства; кто удалился съ мѣста жительства не больше пяти лѣтъ назадъ, того возвращали съ имущее ствомъ и семействомъ по требованію помѣщика. Въ царствованіе слабаго, болѣзненнаго Ѳедора I русское государство не переставало однако распространять свои предѣлы. Въ восточной Сибири были сдѣланы новыя завоеванія. Борисъ Годуновъ, управлявшій Россіей, воспользовался ссорой Карла IX Шведскаго съ Сигизмундомъ III, чтобы овладѣть частью шведскаго королевства. Онъ завоевалъ Иванъ-городъ, Ямбургъ и всю Ингерманландію и опустошилъ Этсляндію и Лиф-ляндію. Но по миру 1595 шведы получили обратно Нарву, Ревель и нѣкоторыя другія мѣста.
Ѳедоръ I умеръ въ 1598. Съ нимъ, пресѣкся царствующій домъ Рюрика (т. П, стр. 511); отдаленными потомками этого дома оставались только братъ матери Ѳедора, Никита Романовъ, и старшій сынъ его, Ѳедоръ Никитичъ. Но бояре, приступившіе къ избранію новаго царя, не обратили на нихъ ни малѣйшаго вниманія, и Борисъ Годуновъ съ помощью патріарха Іова съумѣлъ склонить ихъ выбрать его. Въ первые годы своего царствованія Борисъ, оказалъ важныя услуги во внутреннемъ управленіи государствомъ. Но съ 1601 начали являться обманщики, выдававшіе себя за убитаго. Дмитрія и мутившіе государство. Первый Лжедмитрій былъ, бѣглый монахъ Отрепьевъ. Человѣкъ неглупый, онъ встрѣтилъ сначала въ Россіи мало людей, которые повѣрили разсказу о его спасеніи. Онъ обратился въ Польшу, гдѣ въ немъ принялъ особенное участіе воевода сандомирскій, Мнишекъ. Воевода обѣщавъ ему помощь и руку дочери своей, если онъ сдѣлается царемъ. Король Сигизмундъ III Польскій, котораго Отрепьевъ также просилъ въ 1603 о помощи, не хотѣлъ начинать войны съ русскими,., но позволилъ польскимъ магнатамъ, особенно воеводѣ
сандомирскому, помогать на свой счетъ русскому искателю приключеній. Отрепьевъ принялъ тогда имя Дмитрія и 21 декабря 1604 одержалъ съ помощью поляковъ побѣду надъ высланными противъ него русскими войсками. Затѣмъ онъ вступилъ во внутренность страны, гдѣ крѣпостное право, введенное Годуновымъ въ царствованіе Ѳедора, возстановило населеніе противъ правительства, такъ что Лжедмитрій нашелъ много приверженцевъ. Годуновъ не медля собралъ войско изъ наемныхъ солдатъ, гдѣ было особенно много нѣмецкихъ рейтаровъ; съ зтимъ войскомъ оиъ одержалъ 2.0 января 1605 побѣду надъ Лжедмитріемъ. Но онъ не воспользовался побѣдой и совершенно упалъ духомъ. Въ апрѣлѣ 1605 онъ скоропостижно умеръ, возбудивъ подозрѣніе, что отравился въ избѣжаніе худшей участи.
Шестнадцатилѣтній сынъ умершаго, Ѳедоръ II, былъ признанъ царемъ подъ опекой матери, но не могъ удержаться среди тогдашнихъ обстоятельствъ. Онъ и его мать были всѣми покинуты, взяты подъ стражу и 11 іюня 1605 убиты по приказанію Отрепьева. Отрепьевъ въѣхалъ въ Москву при громкомъ ликованіи народа, но съ самаго начала сталъ дѣйствовать очень неблагоразумно. Ему удалось склонить вдову Грознаго поддержать его ложь, признавъ его своимъ сыномъ; но, когда счастье отвернулось отъ него, она взяла назадъ свое свидѣтельство. Лжедмитрій низложилъ патріарха и безразсудно выказывалъ пренебреженіе къ греко-россійской религіи, покровительствуя католической. Когда въ Москву пріѣхала невѣста его, дочь воеводы сандомирскаго, Марина, въ сопровожденіи многихъ знатныхъ поляковъ и четырехтысячнаго отряда польскихъ войскъ, которыхъ царь взялъ себѣ въ тѣлохранители, всѣмъ полякамъ было дозволено открыто- исповѣдовать свою вѣру. Притомъ польская гвардія царя позволяла себѣ въ Москвѣ дерзкія насилія, и, когда однажды одного поляка хотѣли наказать за своеволіе, товарищи его силою воспротивились зтому. Царь обвѣнчался съ своей невѣстой 8 мая 1606, причемъ велѣлъ короновать и помазать ее мѵромъ. Она осталась католичкой, но не смотря на это была внесена патріархомъ, самовластно назначеннымъ Отрепьевымъ, въ эктенію, какъ православная царица. Бъ довершеніе всего Отрепьевъ предавался грубому разврату и самымъ необузданнымъ страстямъ и вмѣстѣ съ женой оказывалъ необыкновенное уваженіе папѣ, съ которымъ состоялъ даже въ перепискѣ. Іезуитамъ Отрепьевъ отвелъ мѣстожительство близъ Кремля и дозволилъ открыто отправлять свое богослуженіе, причемъ они по обыкновенію вопили и ругались съ каѳедръ. Грекороссійскими обрядами царь пренебрегалъ самымъ поразительнымъ образомъ, не соблюдалъ по'стовъ и праздниковъ и не молился образамъ. Одного этого было бы достаточно, чтобы отвратить отъ него русскій народъ, если бы даже не было другихъ причинъ. Одинъ изъ важнѣйшихъ бояръ, князь Василій Ивановичъ Шуйскій, распространилъ между тѣмъ слухъ о намѣреніи царя истребить все высшее сословіе. Въ ночь съ 16 на 17 мая 1606 года этотъ бояринъ во главѣ разъяреннаго народа напалъ на Кремль и на защищавшихъ его поляковъ. Послѣ восьми часоваго боя, гдѣ погибло двѣ тысячи человѣкъ, царь былъ застрѣленъ, а жена его и множество поляковъ были захвачены и брошены въ темницу. Послѣ этой побѣды князь Василій Ивановичъ Шуйскій, потомокъ удѣльныхъ князей новгородскихъ и суздальскихъ, вышелъ 20 мая съ своими приверженцами на московскую площадь, гдѣ народъ провозгласилъ его царемъ. Но государство, особенно казаки, подчиненные Иваномъ Грознымъ порядку и законамъ, было приведено всѣми этими событіями въ такое волненіе, что Шуйскому трудно было водворить въ немъ спокойствіе. Вскорѣ на Украйнѣ между казаками явился новый самозванецъ, еще при Отрепьевѣ выдававшій себя за царевича Петра, сына Ѳедора I. Его взялъ подъ свое покровительство атаманъ Болотниковъ и выступилъ противъ царя. Въ іюнѣ. 1607 Василій вывелъ противъ бунтовщиковъ, укрѣпившихся въ Тулѣ, сильную армію и принудилъ ихъ сдаться на капитуляцію, которую царь не выполнилъ, что Болотниковъ долженъ былъ предвидѣть. Лжепетръ былъ повѣшенъ, а его полководецъ утопленъ. Едва было такимъ образомъ подавлено это возстаніе, какъ вспыхнуло новое. Отецъ плѣнной Марины и другіе родственники ея всячески старались выставить въ Польшѣ новаго Лжедмитрія и наконецъ нашли какого-то школьнаго учителя Ивана, который родился въ Москвѣ, но долго жилъ въ Польшѣ. Этого самозванца дѣятельно под
держивала польская знать, желавшая найти случай пограбить, и -самъ король Сигизмундъ ПІ. Во главѣ множества народа, который стекался къ нему со всѣхъ сторонъ, Лжедмитрій двинулся изъ Польши прямо на Москву. Войско его усилилось тѣмъ болѣе, что, подобно Болотникову, Лжедмитрій обнародовалъ, что крѣпостные тѣхъ господъ, которые служатъ Шуйскому, получатъ земли своихъ помѣщиковъ и позволеніе жениться на ихъ дочеряхъ, если присягнутъ ему на вѣрность и помогутъ ему вступить на престолъ. Чтобы расположить къ еебѣ поляковъ, которые дважды помогали самозванцамъ, Шуйскій освободилъ Марину и множество заключенныхъ въ Москвѣ поляковъ; но это оказалось безполезно. Освобожденные поляки перешли къ Лжедмитрію, а Марина не постыдилась признать его своимъ мужемъ, т. е. первымъ Лжедмитріемъ. Послѣ того въ теченіе полутора года шайки бродягъ опустошали Россію и подходили на двѣнадцать верстъ къ Москвѣ, гдѣ расположились въ деревнѣ Тушинѣ. Лжедмитрій былъ, до того усиленъ отрядами казаковъ и поляковъ, что могъ снова выступить противъ Москвы, не смотря на прежнія неоднократныя неудачи. Между польскими предводителями, совершавшими въ Россіи возмутительныя жестокости, особенно отличался ЯнъСапѣга.
Въ такихъ трудныхъ обстоятельствахъ царь Василій обратился къ королю Карлу IX Шведскому, который все еще продолжалъ войну съ поляками и, какъ намъ извѣстно, потерпѣлъ въ 1605 кровавое пораженіе при Киркгольмѣ. Пока польскими войсками предводительствовалъ великій канцлеръ Замойскій,. Карлъ терпѣлъ неудачи; но по смерти Замойскаго онъ восторжествовалъ надъ племянникомъ своимъ, Сигизмундомъ. Успѣхи поляковъ въ 1608 въ Россіи побудили его въ слѣдующемъ году соединиться съ царемъ Василіемъ противъ Польши. Царь, тѣснимый шайками Лжедмитрія въ самой столицѣ, послалъ въ Карлу IX своего племянника, Скопина Шуйскаго, и 28 февраля 1609 былъ заключенъ въ Выборгѣ союзъ съ Карломъ, въ силу котораго мирный договоръ 1595 былъ возобновленъ на вѣчныя времена, и кромѣ того постановлено слѣдующее: Россія навѣки отказалась отъ притязаній на Лифляндію, и Василій уступилъ шведамъ Кексгольмъ и обѣщалъ помогать королю Карлу противъ Сигизмунда III. За это король обѣщалъ послать на помощь царю 3,000 конныхъ и 2,000 пѣшихъ нѣмецкихъ, французскихъ, англійскихъ, шотландскихъ и нидерландскихъ наемниковъ, которымъ Василій долженъ былъ платить ежемѣсячно по 1'00,000 талеровъ. Наконецъ обѣ стороны обязались не заключать одна безъ другой отдѣльнаго мира. Статья объ уступкѣ Кексгольма сохранялась въ глубокой тайнѣ и потому не была исполнена. Шведскія вспомогательныя войска вступили въ Россію подъ начальствомъ двухъ лучшихъ полководцевъ сѣвера, Якова де ла Гарди и Эверта Горна. Первый соединился съ княземъ Скопинымъ Шуйскимъ 4 апрѣля. Русскіе считали Скопина Шуйскаго своимъ спасителемъ, потому что въ теченіе лѣта до августа мѣсяца онъ изгналъ поляковъ и русскихъ мятежниковъ изъ всей сѣверной Россіи и разбилъ Сапѣгу на голову. Троицко-Сергіев-ская лавра задерживала Лжедмитрія и поляковъ подъ начальствомъ Сапѣги и Лисовскаго передѣ своими стѣнами въ теченіе шестнадцати мѣсяцевъ, что въ наше время можетъ показаться невѣроятнымъ. Но наконецъ вспыхнули безпокойства въ южной и западной Россіи, и въ то же время страну наводнили татары. Тогда польскій сеймъ въ угоду королю Сигизмунду III объявилъ Россіи войну. Въ сентябрѣ 1609 Сигизмундъ вступилъ въ Россію, но передъ Смоленскомъ встрѣтилъ неожиданно упорное сопротивленіе; храбрый воевода Шеинъ, защищалъ городъ въ теченіе полутора года и сдался только въ іюнѣ 1611.
Между тѣмъ смуты въ Россіи дошли до высшей степени. Поляки покинули Лжедмитрія, который бѣжалъ изъ Тушина въ Калугу, откуда грабилъ и разбойничалъ съ шайками своихъ приверженцевъ. Въ самой Москвѣ противъ Василія возстала сильная партія. Царь послалъ противъ Сигизмунда шведскихъ наемниковъ подъ начальствомъ де ла Гарди. Эти наемники возмутились противъ своихъ предводителей, когда не оказалось денегъ на уплату имъ жалованья;, они стали грабить обозъ своихъ генераловъ и офицеровъ, цѣлыми отрядами переходили къ непріятелю и наконецъ завели переговоры съ Сигизмундомъ. Однако Эвертъ Горнъ и Яковъ де ла Гарди пріобрѣли большую славу: они счастливо, провели 400 шведовъ и финляндцевъ изъ центра Россіи къ шведской границѣ,
Покинутый шведами, царь Василій очутился въ самомъ печальномъ положеніи. Польскій генералъ Жолкѣвскій съ 3,000 человѣкъ войска переманилъ высланные противъ него царскіе отряды, разбилъ де да Гарди, принудилъ его отступить отъ Новагорода и занялъ въ Тушинѣ съ нѣмецкими, польскими, французскими и русскими отрядами то же положеніе, въ которомъ въ прошедшемъ году Лжедмитрій грозилъ Москвѣ. Въ Москвѣ народъ возмутился противъ Василія, и недовольные, чтобы пріобрѣсти помощь поляковъ, предложили царскій престолъ молодому сыну Сигизмунда, Владиславу. Царь былъ постриженъ въ монахи, не смотря на его упорное сопротивленіе, причемъ князь Туренинъ отъ имени Василія произнесъ страшный обѣтъ (іюль 1610). Въ низложеніи Василія принимало участіе много знатныхъ духовныхъ и свѣтскихъ сановниковъ. Причиною его низложенія было выставлено то, что онъ прогнѣвилъ Бога и навлекъ на народъ заслуженное за грѣхи его наказаніе. Его не спасла и преданность ему патріарха. Соперникъ его, Лжедмитрій, былъ убитъ въ Калугѣ однимъ татариномъ. По низверженіи Василія собралась боярская дума, призвавшая всѣ сословія къ возстанію и вызвавшая въ Москву ратниковъ для защиты государства и именитыхъ людей для избранія новаго царя. При этомъ избраніи голоса очень раздѣлились. Одинъ бояринъ настаивалъ на избраніи польскаго королевича Владислава; но народъ подъ вліяніемъ патріарха Гермогена хотѣлъ избрать царя изъ числа отдаленныхъ потомковъ Рюрика. Ближайшими родственниками пресѣкшагося царскаго рода были сыновья и внуки Никиты Романова, брата матери царя Ѳедора I. Никита Романовъ, оставилъ пять сыновей, изъ коихъ старшій назывался Ѳедоромъ Никитичемъ. Онъ и четверо братьевъ его подверглись жестокому гоненію со стороны Бориса Годунова, и самъ Ѳедоръ былъ принужденъ постричься въ монахи. Впослѣдствіи онъ сдѣлался митрополитомъ ростовскимъ подъ именемъ Филарета. Жена его и пятилѣтній сынъ, Михаилъ Ѳедоровичъ Романовъ, жили въ изгнаніи въ своемъ помѣстьѣ. Народъ хотѣлъ избрать въ цари Михаила, такъ какъ отецъ его былъ насильно вынужденъ вступить въ духовное званіе и потому не могъ быть избранъ; но при низверженіи Василія Михаилу было только шестнадцать, лѣтъ. Поэтому когда Жолкѣвскій показался передъ Москвой, Романову предпочли польскаго королевича Владислава. Впрочемъ послѣднему предписали много ограниченій,, установленныхъ договоромъ, заключеннымъ 17 августа 1610 гетманомъ Жолкѣвскимъ съ боярами. Митрополитъ Филаретъ и князь Василій Голицынъ были посланы съ этимъ договоромъ къ Сигизмунду. Но Сигизмундъ не рѣшался ввѣрить русскимъ своего юнаго сына и требовалъ, чтобы вмѣсто Владислава они избрали въ цари его самого. Посланники не согласились на это, и король велѣлъ задержать ихъ въ Польшѣ. Между тѣмъ Жолкѣвскій овладѣлъ Москвой, не смотря на договоръ, и занялъ Кремль. Король польскій требовалъ уступки Смоленска, который все еще держался, обороняемый воеводою Шеинымъ. Всѣ полагали, что Сигизмундъ хочетъ присоединить Россію къ Польшѣ. Шеинъ и оба посланника, Филаретъ и Голицынъ, совѣтовали патріарху московскому не довѣрять полякамъ. Вслѣдствіе этого шестидесятилѣтній старикъ Гермогенъ написалъ и разослалъ граматы, призывая соотечественниковъ на защиту вѣры и древнихъ обычаевъ, приглашая ихъ прислать въ Москву ополченіе и разрѣшая ихъ отъ данной польскому королевичу присяги (декабрь 1610).
Тогда ополченіе двадцати пяти городовъ начало стекаться въ Москву, гдѣ поляки занимали Кремль и ожесточали русскихъ безчинствами, грабежемъ и презрѣніемъ къ греко-россійскому богослуженію. Ляпуновъ привелъ къ Москвѣ рязанское и сѣверское ополченія;, за нимъ явились ратники изъ Калуги, Тулы, Нижняго-Новагорода, Мурома и другихъ мѣстностей. Въ мартѣ 1611 передовые отряды войска Ляпунова подъ начальствомъ князя Пожарскаго сдѣлали попытку помочь населенію Москвы приступомъ овладѣть Кремлемъ; но дикая масса въ семьсотъ тысячъ русскихъ не- могла одолѣть 5,000 поляковъ и 2,000 нѣмцевъ, защищавшихъ Кремль. Чтобы проложить себѣ путь въ Кремль, русскіе подожгли угловые домы улицъ; пламя охватило весь городъ, состоявшій исключительно изъ деревянныхъ строеній; тысячи людей погибли отъ огня и меча; наконецъ русскіе отступили и на слѣдующій день совершенно скрылись; самъ Пожарскій удалился раненый. Вся Москва, заключавшая тогда въ стѣнахъ своихъ обшир
ные поля и сады и имѣвшая въ окружности четыре мили, всѣ палаты князей, бояръ и богатыхъ купцовъ — все сдѣлалось добычею пламени; упѣлѣлъ только Кремль. Мы сомнѣваемся впрочемъ въ вѣрности показаній русскихъ историковъ, которые говорятъ, что въ этомъ приступѣ погибло 100 тысячъ человѣкъ. Русскіе поступили очень неблагоразумно при этой попыткѣ отнять Кремль у- небольшая отряда поляковъ. Когда подъ Москву прибыли всѣ земскія ополченія, было приступлено къ избранію предводителей. Избраны были Ляпуновъ, князь Дмитрій Трубецкой и Иванъ Заруц-кій; вскорѣ они перессорились. Трубецкой выставилъ даже новаго Лжедмитрія, провозгласивъ, подъ именемъ Дмитрія царемъ бѣглаго дьякона Исидора. Этотъ Лжедмитрій былъ, провозглашенъ въ Псковѣ; Казань и Вятка присягнули сыну Марины. Въ іюлѣ, сдался наконецъ Смоленскъ. Въ сентябрѣ Хоткевичъ съ польскимъ войскомъ прибылъ въ Кремль и сталъ ожидать прибытія въ Москву Сигизмунда. Съ другой стороны де ла Гарди завоевалъ Новгородъ, и въ Россіи явилась еіце новая сильная партія, желавшая возвести на престолъ младшаго сына Карла IX, К а р л а-Филиппа, чтобы черезъ это получить помощь Швеціи противъ поляковъ»
Среди такого общаго бѣдствія простой нижегородскій мѣщанинъ сдѣлался, по свидѣтельству русскихъ лѣтописей, спасителемъ- русской національности. То былъ богатый мясникъ Козьма Мининъ. Одушевленный самоотверженною любовью къ родинѣ, онъ обратился къ согражданамъ, призывая старыхъ и малыхъ возстать за отечество, собрать ополченіе,, продать домы, заложить, если нужно,, женъ и дѣтей, чтобы спасти Русь. Воззваніе его имѣло полный успѣхъ, и вскорѣ громадныя силы собрались въ Ярославлѣ. Мининъ съ самаго начала принялъ титулъ «выборнаго отъ всей русской земли»,) но начальство скромно не-, редалъ Пожарскому. Однако, не смотря на патріотизмъ, возбужденный Мининымъ, дѣла шли медленно. Ляпуновъ, войско котораго, состояло не изъ однихъ русскихъ, а большею частію изъ поляковъ и казаковъ, по примѣру Великаго Но-вагорода призналъ въ Рязани царемъ шведскаго принца Карла Филиппа. Трубецкой во Псковѣ поддерживалъ Лжедмитрія, а Мининъ хотѣлъ избрать потомка Рюрикова дома. Наконецъ въ августѣ 1612 великому гражданину удалось склонить всѣхъ предводителей къ общей цѣли. Въ то же время Пожарскій подступилъ въ Москвѣ въ ту самую минуту, когда Сигизмундъ былъ уже подъ Вязьмой. Король хотѣлъ соединиться съ Хоткевичемъ и Струсемъ, комендантомъ Кремля; но Пожарскій съ^нижегородсвимъ ополченіемъ напалъ .20 августа 1612 на поляковъ подъ начальствомъ Хоткевича и послѣ трехдневной битвы одержалъ полную побѣду. Хоткевичъ отправился въ Литву, а Струсь остался защищать Кремль. Краснорѣчіе Минина окончательно примирило русскія партіи. Онѣ. соединились и 22 октября взяли Кремль приступомъ. Тогда Сигизмундъ не рѣшился продолжать походъ. Одержавъ побѣду, бояре издали 27 ноября окружную гра-мату ко всѣмъ русскимъ, призывая .уполномоченныхъ всѣхъ городовъ въ Москву для избранія Царя. Въ мартѣ 1643 собраніе открылось. Число депутатовъ не было опредѣлено заранѣе. Собраніе состояло изъ трехъ митрополитовъ, трехъ архіепископовъ, двухъ епископовъ, шестнадцати архимандритовъ, четырнадцати игумновъ, четырехъ монаховъ, трехъ протопоповъ, пяти священниковъ, семнадцати бояръ, сорока восьми высшихъ государственныхъ сановниковъ, пятидесяти пяти неслужащихъ людей знатнѣйшихъ родовъ, трехъ татарскихъ князей и депутатовъ отъ сорока четырехъ городовъ. Этотъ земскій соборъ избралъ сына митрополита Филарета ростовскаго, семнадцатилѣтняго Михаила Ѳедоровича Романова, жившаго съ матерью въ ^родовомъ помѣстьѣ. Онъ. и мать его отказывались принять вѣнецъ, но наконецъ были принуждены согласиться. Отецъ царя былъ выкупленъ изъ польскаго плѣна. Черезъ два мѣсдца по избраніи своемъ, 19 мая 1613, Михаилъ прибылъ въ Москву. Кромѣ внутреннихъ смутъ, раздиравшихъ несчастное государство, онъ нашелъ двухъ внѣшнихъ враговъ, короля Сигизмунда Ш Польскаго и-короля Густава Адольфа Шведскаго. Отношенія его къ послѣднему заставляютъ насъ снова обратиться къ шведской исторіи.
с) Начало царствованія Густава Адольфа.
Король Карлъ IX Шведскій дѣятельно поддерживалъ войну въ Россіи. Въ 1609 онъ послалъ русскому царю вспомогательныя войска, но изъ нихъ очень немного вернулось домой, претерпѣвъ всевозможныя бѣдствія и лишенія. Тогда король созвалъ въ Стокгольмѣ сеймъ. Но рыцарское сословіе, по обыкновенію, оказалось нерасположеннымъ поддерживать его, такъ что рѣшеніе сейма было постановлено только отъ имени духовенства, гражданъ и крестьянъ. При этомъ Карлъ пришелъ въ такую ярость на дворянство, что съ нимъ сдѣлался ударъ, и съ тѣхъ поръ онъ не могъ ни говорить толково, ни вести по-прежнему дѣятельно дѣла. Славные генералы его, де ла Гарди и Эвертъ Горнъ, успѣшно продолжали войну. Въ 1611 де ла Гарди взялъ Кексгольмъ, который русскіе до сихъ поръ не уступали. Затѣмъ онъ завоевалъ Новгородъ и составилъ въ Россіи партію, которая предложила русскій престолъ принцу Карлу Филиппу. Война съ Даніей помѣшала Карлу IX своевременно поддержать своего генерала съ тою энергіею, которая не покидала его и въ послѣднее время жизни, не смотря на поразившій его параличъ.
Христіанъ IV Датскій, и Карлъ IX Шведскій находились почти въ постоянной враждѣ. Христіанъ оказывалъ защиту и покровительство шведскимъ аристократамъ, преслѣдуемымъ Карломъ. Въ 1608 Карлъ короновался, причемъ объявилъ старшаго сына Густава Адольфа своимъ наслѣдникомъ и герцогомъ Финляндскимъ, втораго, Карла Филиппа, герцогомъ Остъ-Готландскимъ, а младшаго, Іоанна, герцогомъ Зюдерманландскимъ. Съ этихъ поръ вражда между нимъ и Христіаномъ Датскимъ усилилась еще болѣе, и Христіанъ немедленно началъ бы войну, если бы датскій государственный совѣтъ, отъ котораго онъ зависѣлъ, не противился его намѣренію до 1610. Что касается Карла, то онъ всѣми способами старался избѣжать разрыва съ Даніей. Поводомъ къ войнѣ Христіану служили три короны, символъ власти надъ всею Окандинавіею, которыя сохранили въ гербахъ оба короля. Кромѣ того датскій король давалъ убѣжище многочисленнымъ шведскимъ недовольнымъ и занялъ безлюдныя границы Лапландіи, которыя въ сущности не имѣли цѣны ни для Швеціи, ни для Даніи, и городокъ Зо-ненбургъ на островѣ Эзелѣ, Истинною же причиною войны было желаніе Христіана распространить свои владѣнія по ту сторону Зунда. Онъ очень разсчитывалъ на это, потому что въ то время Данія владѣла самыми населенными и плодоносными провинціями Швеціи: Шоніею, Галландіею, Блекингеномъ, Богу сомъ и Гередалемъ, которыя вмѣстѣ составляли пятую часть населенія всей Швеціи. Передъ войной короли обмѣнялись письмами, которыя, по грубости и неприличію, не имѣютъ ничего себѣ подобнаго, далеко превосходя самыя геніальныя выходвтг гамбургскихъ и лондонскихъ рынковъ. Христіанъ объявилъ войну въ апрѣлѣ 1611; Карлъ нѣсколько позднѣе. Датская армія уже въ маѣ взяла городъ Кальмаръ; но цитадель была предана во власть датчанамъ лишь впослѣдствіи, и то измѣной. Король Карлъ лишился языка и хотя еще являлся своему войску, но ввѣрилъ веденіё войны сыну, Густаву Адольфу, одаренному отъ природы всѣми способностями полководца и благочестиваго, добраго и мудраго правителя. Незадолго до этого Карлъ торжественно объявилъ его на семнадцатомъ году совершеннолѣтнимъ.
Хотя рожденный полководцемъ, Густавъ Адольфъ, вступивъ по смерти отца (октябрь 1611) на престолъ, старался заключить миръ съ Даніей, принося въ жертву незначительныя выгоды, чтобы имѣть возможность воспользоваться побѣдами и завоеваніями де ла Гарди въ Россіи. Въ томъ же году онъ послалъ въ Данію герольда съ мирными предложеніями; но датчане по-прежнему были грубы и дерзки, выпроводили герольда за границу и даже не называли Густава Адольфа королемъ, а просто герцогомъ. Вслѣдствіе этого въ 1612 война возобновилась. Подробности ея не имѣютъ значенія для всеобщей исторіи. Для шведовъ было невыгодно, что датчане заняли въ 1612 Кальмаръ и крѣпость Эльфсбургъ, хотя шведы съ своей стороны овладѣли Іемтландіей и Гередалемъ. Датская аристо-Шлоссвръ. V, 20
кратія такъ же мало поддерживала Христіана IV въ этой войнѣ, какъ впослѣдствіи въ германской. Поэтому онъ былъ готовъ въ теченіе этого года принять выгодныя условія, предлагаемыя ему шведами.
Пылкій, страстный и мечтательный Густавъ Адольфъ Находился всю жизнь подъ вліяніемъ холоднаго и практическаго Акселя Оксенштирны, рожденнаго дипломатомъ и политикомъ. Король сдѣлалъ его канцлеромъ, не смотря на то, что ему было только двадцать восемь лѣтъ. Оксенштирна имѣлъ много общаго съ современникомъ своимъ, кардиналомъ Ришлье, будучи, подобно «му, великимъ государственнымъ человѣкомъ и въ то же время отличаясь угрюмымъ характеромъ и нестерпимымъ высокомѣріемъ. Густаву Адольфу дѣлаетъ особенную честь его уступчивость благоразумному, холодному канцлеру. Онъ, удивлявшій весь свѣтъ стремленіемъ къ возвышенному, идеальному, умѣлъ всегда устраняться, когда видѣлъ, что холодный разсчетъ канцлера полезнѣе общему дѣлу, чѣмъ его благородное увлеченіе. Въ 1612 Оксенштирна съ тремя другими государственными совѣтниками началъ переговоры съ Даніей при посредничествѣ уполномоченныхъ Іакова I Англійскаго, приглашенныхъ, чтобы польстить тщеславію этого причудливаго государя. Переговоры продолжались съ половины декабря 1613. 19 января 1613 въ деревнѣ Кнередѣ на Лагостромѣ въ Галландіи былъ подписанъ миръ. Главнымъ затрудненіемъ при переговорахъ было возвращеніе Кальмара и Эльфсбурга, которые шведамъ пришлось выкупить деньгами. Кнёредскій миръ предоставлялъ всѣ выгоды датчанамъ. Швеція должна была отказаться отъ притязаній на Зоненбургъ и на господство надъ Зее-Лаппеномъ отъ Титисбурга до Варенгара въ Норвегіи и возвратить Іемтландію и Гереда-ленъ; за это Данія вывела свои войска изъ Кальмара и острова Аланда и обѣщала возвратить Эльфсбургъ черезъ шесть лѣтъ, если въ продолженіе этого времени шведы выплатятъ ей милліонъ рейхсталеровъ. Споръ о трехъ коронахъ остался нерѣшеннымъ, и гербѣ этотъ послужилъ поводомъ къ вторичной войнѣ.
По заключеніи мира съ Даніей молодой король шведскій могъ обратиться противъ Россіи, гдѣ въ теченіе такъ называемаго междуцарствія (1610—1613)., по желанію Карла IX и по грозному требованію де ла Гарди, образовалась въ завоеванномъ шведами Великомъ Новѣгородѣ сильная партія, требовавшая въ цари брата Густава Адольфа, Карла Филиппа. Де ла Гарди просилъ короля прислать принца къ нему, чтобы водворить его въ столицѣ силою; но по смерти отца Густавъ Адольфъ не рѣшился довѣрить брата русскимъ и не хотѣлъ простирать свои виды на подчиненіе всего русскаго царства. Когда наконецъ по заключеніи мира съ Даніей, въ іюлѣ 1613 принца послали въ Выборгъ, въ Россіи царемъ былъ уже выбранъ, въ первыхъ мѣсяцахъ 1613 года, Михаилъ Романовъ. Этотъ царь немедленно послалъ къ Густаву Адольфу посольство, предлагая королю выполнить условія, на которыхъ царь Василій заключилъ въ 1609 договоръ съ Карломъ IX (стр. 302—303). Густавъ Адольфъ не согласился на это. Онъ вызвалъ де ла Гарди изъ Новагорода, чтобы послать его противъ русской арміи, а на его мѣсто въ Новгородъ послалъ Эверта Горна. Въ іюлѣ 1614 де ла Гарди одержалъ блистательную побѣду при Старой Русѣ и принудилъ русскихъ оставить укрѣпленную позицію при Бронницахъ. Затѣмъ король вызвалъ де-ла Гарди въ Швецію, но вскорѣ послалъ его въ Нарву, гдѣ, должны были открыться мирные переговоры при посредничествѣ голландскихъ и англійскихъ пословъ. Эвертъ Горнъ былъ йазначенъ на мѣсто де ла Гарди главнокомандующимъ противъ русскихъ. Русскіе были готовы заключить миръ; но Горнъ потребовалъ уступки Новгорода и пятидесяти бочекъ золота за военныя издержки, а въ залогъ уплаты укрѣпленный городъ Псковъ на Чудскомъ озерѣ.. Русскіе, конечно, не могли принять такихъ условій. Вслѣдствіе этого въ іюлѣ 1615. Горнъ и Густавъ Адольфъ явились съ арміей подъ Псковомъ, гдѣ первый былъ тотчасъ убитъ при вылазкѣ русскихъ. Осада шла очень вяло, такъ какъ у шведовъ былъ недостатокъ въ деньгахъ, а окрестная страна, опустошенная и разоренная войною, не представляла имъ средствъ къ продовольствію. Густавъ Адрльфъ, развившій въ послѣдніе три года свои военныя способности въ школѣ двухъ лучшихъ генераловъ того времени, готовъ былъ, понизить свои требованія. Тогда англійскій посланникъ склонилъ русскихъ согласиться на его условія.
Такимъ образомъ 27 февраля 1617 при посредничествѣ Англіи въ деревнѣ
Столбовѣ между Ладогою и Тихвиномъ состоялся такъ называемый вѣчный миръ между Швеціей и Россіей. Въ силу этого мира Густавъ Адольфъ призналъ царемъ Михаила Ѳедоровича Романова, отказался отъ имени брата своего, Карла Филиппа, отъ всѣхъ притязаній на русскій престолъ и обѣщалъ возвратить Россіи Новгородъ со всѣми пригородами. За это Россія отказалась отъ Кареліи и Ингерманландіи, возвратила шведамъ завоеванную у нихъ крѣпость Кексгольмъ и ея округъ, уступила имъ укрѣпленные города Ямбургъ, Ивангородъ, Орѣшекъ и Копорье, подтвердила уступку Лифляндіи и выплатила двадцать тысячъ рублей.
До появленія своего въ Германіи спасителемъ протестантства Густавъ Адольфъ имѣлъ случай образовать изъ себя въ продолжительной войнѣ съ Польшею великаго полководца и правителя. Военную школу онъ прошелъ подъ руководствомъ Горна и де-ла-Гарди. Политикою въ первыя шестнадцать лѣтъ его правленія завѣдовалъ умный Аксель Оксенштирна, который и послѣ преждевременной смерти Густава Адольфа продолжалъ мудро управлять государственными дѣлами Швеціи.
3. Тридцатилѣтняя воина отъ вмѣшательства Христіана IV* до назначенія Валленштейна.
Пока Густавъ Адольфъ, окончивъ войну съ Россіей, воевалъ съ Сигизмундомъ III Польскимъ, Христіанъ IV вмѣшался въ германскую войну. Этотъ король пользовался въ то время въ Европѣ большимъ значеніемъ. Въ Даніи средства его были гораздо ограниченнѣе, зависимѣе и скуднѣе, чѣмъ въ его германскихъ герцогствахъ, Шлезвигѣ и Голыптиніи. Онъ не только далъ новыя учрежденія Норвегіи и привелъ ее въ цвѣтущее состояніе; но кромѣ того основалъ колоніи въ другихъ частяхъ свѣта и открылъ обширныя торговыя сношенія. Относительно гражданской свободы Германіи онъ всегда держалъ себя во враждебныхъ отношеніяхъ, такъ что ни города, ни князья Германіи не могли искать его помощи въ борьбѣ своей за политическую и религіозную свободу. Въ Даніи королю приходилось терпѣть иго одной изъ самыхъ высокомѣрныхъ аристократій; зато въ Германіи онъ дѣятельно поддерживалъ строго-монархическія права. Такъ онъ помогалъ ученому и храброму герцогу Юлію Брауншвейгскому, о которомъ мы говорили выше (стр. 266) въ исторіи императора Рудольфа ІІ, когда этотъ герцогъ вознамѣрился подчинить своей волѣ сословія своего герцогства и подавить свободу города Брауншвейга, принадлежавшаго тогда къ ганзейскому союзу. По смерти герцога Генриха Юлія (1613) Христіанъ помогалъ преемнику его, Фридриху Ульриху. Онъ уничтожилъ значеніе Ганзы въ Норвегіи и вообще дѣйствовалъ деспотически противъ этого союза, который двѣнадцать лѣтъ спустя окончательно рушился. Король безусловно господствовалъ на Балтійскомъ морѣ, не допускалъ въ него кораблей Ганзы, даже назначенныхъ дѣйствовать противъ пиратовъ, не признавалъ портоваго права, которымъ Гамбургъ пользовался еще тогда, и, чтобы повредить этому городу, замышлялъ устроить гавань въ Глюкштадтѣ, которая впрочемъ мало повредила Гамбургу.
При второмъ походѣ Христіана противъ Брауншвейга, предпринятомъ въ 1615 для установленія самодержавной власти родственника его, герцога Фридриха Ульриха Брауншвейгскаго, надъ этимъ городомъ, въ то времяеще свободнымъ,—противъ датскаго короля возстали голландцы и чины нижнесаксонскаго округа. Голландцы послали войска, а главнокомандующій округа, герцогъ Христіанъ Люнебург-скій, выступилъ противъ короля датскаго и герцога брауншвейгскаго. Чтобы противодѣйствовать замысламъ Даніи, города Любекъ, Гамбургъ, Бременъ, Магдебургъ, Брауншвейгъ и Люнебургъ заключили въ 1616 оборонительный союзъ съ герцогами люнебургскимъ и мекленбургскимъ противъ Христіана IV. Гамбургъ, имѣвшій причину, какъ голыптинскій городъ, опасаться той же участи, какая постигла Брауншвейгъ, просилъ императора даровать ему имперскую вольность. Христіанъ IV и герцогъ голыптинскій хлопотали, чтобы гамбургцамъ было от-20*
казано въ просьбѣ; но императоръ далъ имъ желаемую вольность, хота городъ добился признанія своей независимости только при вестфальскомъ мирѣ.
Вскорѣ обстоятельства совершенно измѣнились, когда войска католической лиги явились на Везерѣ, и чинамъ нижнесаксонскаго округа грозила опасность лишиться присвоенныхъ ими, церковныхъ владѣній. Линіи вельфскаго" дома, въ рукахъ котораго съ давнихъ временъ находилось директо'рство этого округа, до того раздробились, что приходилось искать какого-нибудь другаго государя, который могъ бы менѣе ихъ опасаться императора. Линіи герцоговъ люнебург-скихъ, вольфенбюттельскихъ, цельскихъ, гаарбургскихъ и даненбергскихъ спорили между собою за княжество Грубенгагенское, и императоръ рѣшилъ споръ въ пользу цельской и даненбергской фамилій противъ вольфенбюттельской. Такимъ образомъ князья вельфскаго дома были во враждѣ другъ съ другомъ, а Фридрихъ Ульрихъ, глава средней брауншвейгской линіи, былъ человѣкъ слабый и не имѣлъ средствъ содержать войско. Поэтому чины тѣмъ охотнѣе обратились къ Христіану IV, что ему было особенно выгодно противиться планамъ императора и лиги. Фридрихъ Ульрихъ всѣми силами старался не показать и виду, что держитъ сторону курфирста пфальцскаго и протестантовъ. Онъ и мать его всячески отговаривали брата герцога, извѣстнаго авантюриста, принца Христіана, отъ его предпріятія, и Фридрихъ Ульрихъ послалъ даже войска противъ своего брата, когда принцъ хотѣлъ перейти Везеръ. Когда вслѣдствіе этой попытки Спинола двинулся въ 1621 въ Пфальцъ, всѣ обратились за помощью къ Христіану IV.
Изъ примѣчаній Шлегеля къ исторіи Христіана IV Нильса Шланге видно, что Христіанъ IV по просьбѣ англійскаго короля Іакова I давалъ несчастному Фридриху V Пфальцскому весьма значительныя суммы, между прочимъ однажды 200,000 талеровъ. Въ началѣ 1621 онъ устроилъ въ Зегебергѣ въ Голь-штиніи конгрессъ, гдѣ присутствовалъ и курфирстъ Фридрихъ V. Кромѣ его и датскаго. короля въ Зегебергѣ присутствовали посланники Голландіи, Бранденбурга, Гессена и Помераніи, Христіанъ Люнебургскій, въ то время еще окружной начальникъ, Фридрихъ Ульрихъ Брауншвейгскій, Августъ Саксенъ-Лауэн-бургскій и Іогацнъ Казимиръ Веймарскій. Здѣсь было рѣшено заключить союзъ между Даніей, Голландіей и Англіей. Датскіе чины согласились наконецъ дать деньги и войска, которыя впрочемъ вначалѣ оставались безъ употребленія. Не стоитъ говорить о всемъ, что писалось и толковалось въ Зегебергѣ и потомъ въ Бременѣ, объ обѣщаніяхъ Іакова I и голландцевъ, потому что изъ всего этого ничего не вышло, и всѣ толки кончились письмомъ къ Амвросію Спинолѣ и докладомъ императору. Письмо къ Спинолѣ было подписано 5 марта 1621 Христіаномъ IV и герцогами Фридрихомъ Ульрихомъ Брауншвейгскимъ и Христіаномъ Люнебургскимъ; оно не имѣло впрочемъ никакихъ послѣдствій, хотя по смерти эрцгерцога Альбрехта жена его, Клара Евгенія, правившая съ тѣхъ поръ Нидерландами одна, и даже король испанскій были болѣе прежняго расположены къ снисхожденію относительно Фридриха V. Императоръ и іезуиты насмѣялись надъ жалкими клязьями нижнесаксонскаго округа съ ихъ пышными титулами и придворными церемоніями, но ничтожными владѣніями.
Христіанъ Брауншвейгскій былъ, конечно, не то, что братъ его, герцогъ Фридрихъ Ульрихъ; онъ началъ свои похожденія съ десятью талерами въ карманѣ и не упалъ духомъ даже послѣ потери двухъ сраженій и руки. Онъ снова набралъ солдатъ въ Вестфаліи и Нижней Саксоніи и, когда его стали принуждать удалиться оттуда, рѣшился возвратиться въ Нидерланды. На пути туда, близъ границы, Тилли догналъ его 9 августа 1623 при Штадтлонѣ и разбилъ въ тр етій разъ. Эта побѣда католической лиги возбудила въ Христіанѣ IV, который доставилъ своему сыну нѣсколько значительнѣйшихъ вестфальскихъ и нижнесаксонскихъ аббатствъ, безпокойство о самомъ себѣ, потому что Тилли расположилъ войска на квартирахъ въ Вестфаліи, а потомъ и въ Г§кетерѣ.
Поступки Тилли въ Гейдельбергѣ и особенно въ Нижнемъ Пфальцѣ, предписанные ему его государемъ, герцогомъ Максимиліаномъ, и безпощадный образъ дѣйствій императора въ отношеніи курфирста Фридриха V Пфальцскаго, встревожили большинство протестантскихъ чиновъ нижнесаксонскаго округа. Въ 1622 Тилли особенно жестоко и насильственно поступалъ съ реформатами Пфальца. Онъ снова
отнялъ у нихъ церкви и церковныя имущества и отдалъ ихъ католикамъ. Тилли перевезъ въ Баварію на пятидесяти телѣгахъ драгоцѣнную гейдельбергскую библіотеку, рукописями которой пользовались и дорожили всѣ европейскіе ученые, а Максимиліанъ отослалъ ее въ подарокъ папѣ въ Римъ. Императоръ въ первые мѣсяцы 1623 совершенцо произвольно распорядился лишить Фридриха V курфиршескаго достоинства и владѣній, принадлежавшихъ не одному курфирсту, а цѣлому роду его. Максимиліанъ Баварскій представилъ императору счетъ въ 13.000.000 талеровъ, израсходованныхъ на военныя издержки, и въ залогъ ихъ занялъ большую часть Австріи. Поэтому Фердинандъ II спѣшилъ исполнить обѣщаніе, данное имъ Максимиліану на счетъ Фридриха V (стр. 232 и 286). На сеймѣ въ Регенсбургѣ въ январѣ 1623, гдѣ было очень немного князей и посланниковъ, императоръ съ согласія католическихъ чиновъ сейма предложилъ лишить курфирста Фридриха V курфиршескаго достоинства и Верхняго Пфальца и передать и то, и другое Максимиліану Баварскому. Противъ этого протестовали посланники ничтожныхъ курфирстовъ саксонскаго и бранденбургскаго и даже самъ измѣнникъ Германіи и протестантизма Лудвигъ V Гессенъ-Дармштадтскій, лично присутствовавшій на сеймѣ. Но императоръ не обратилъ на этотъ протестъ ни малѣйшаго вниманія и 25 февраля пожаловалъ герцогу Максимиліану, уже получившему Верхній Пфальцъ, курфиршество Пфальцское со всѣми принадлежавшими къ нему правами, регаліями и ленами. Ближайшій родственникъ ограбленнаго курфирста, католическій пфальцграфъ Вольфгангъ Вильгельмъ Нейбургскій, громко выразилъ свое неудовольствіе. Тогда рѣшились устроить такъ, чтобы, по-нѣмецкому обычаю, словами обезпечить за агнатами то, чего лишали ихъ на дѣлѣ. Дѣло кончилось гораздо позднѣе, какъ мы увидимъ ниже.
Императоръ дѣйствовалъ тѣмъ смѣлѣе, что ни въ комъ не встрѣчалъ серьезнаго сопротивленія; ни одинъ германскій князь не протестовалъ, когда еще въ 1621 императорскіе юристы дали хитро понять, что Фердинандъ не считаетъ себя связаннымъ обѣщаніемъ, даннымъ въ Мюльгаузенѣ въ мартѣ 1620 католическими государями членамъ протестантской уніи. Въ Мюльгаузенѣ протестантамъ было обѣщано: «что если они не будутъ вмѣшиваться въ богемскія дѣла и воздержатся отъ нападенія на духовныя владѣнія, то католики обѣщаютъ не касаться фактически ихъ владѣній безъ законнаго основанія ни посредственно, ни непосредственно». Это условіе само по себѣ было выражено очень коварно-потому что кто могъ поручиться, что, въ случаѣ надобности, католики не най, дутъ законнаго основанія. Но впослѣдствіи дѣло повернулось еще круче, и когда Христіанъ сталъ ссылаться на мюльгаузенскія условія, императоръ отвѣчалъ ему: «Я еще не знаю, могу ли принять эти кондиціи».
Съ 1621 года Христіанъ IV дѣятельно хлопоталъ объ избраніи сына своего Фридриха въ коадъюторы голыптинскаго принца, бывшаго протестантскимъ архіепископомъ бременскимъ. Наконецъ избраніе это состоялось противъ воли архіепископа, который только впослѣдствіи дадъ на него свое согласіе. Тогда Христіанъ началъ хлопотать объ утвержденіи за своимъ сыномъ наслѣдства въ епископствахъ верденскомъ и оснабрюкскомъ, гдѣ епископомъ былъ въ то время герцогъ Филиппъ Брауншвейгскій. Въ Верденѣ онъ достигъ своей цѣли, выведя епископа Филиппа изъ денежнаго затрудненія. Христіанъ говоритъ объ этомъ въ своемъ дневникѣ слѣдующее: «19 ноября (1622) я далъ верденскому посланнику 60,000 талеровъ золотомъ и серебромъ, чтобы сынъ мой, Фридрихъ, получилъ верденское епископство. Въ тотъ же день я далъ верденскому канцлеру 3,000 талеровъ для передачи Ботмеру за доставленіе викаріата герцогу Фридриху». Вслѣдъ затѣмъ датскій принцъ сдѣлался епископомъ верденскимъ. Кромѣ того Христіанъ Брауншвейгскій послѣ своего пораженія отдалъ ему гальберштадтское епископство. Но въ Оснабрюкѣ вліяніе Тилли пересилило вліяніе короля датскаго, и католическіе члены капитула выбрали католическаго графа Гогенцоллерна.
Чины Нижнесаксонскаго округа безпрестанно съѣжались на совѣщанія и хотѣли снарядить войско; но все это осталось втунѣ, и войска Тилли безпрепятственно свирѣпствовали и разбойничали. Императоръ принудилъ пфальцграфа нейбургскаго отказаться отъ протеста противъ насильственныхъ поступковъ съ курфирстомъ пфальцскимъ; ландграфъ Лудвигъ V Гессенъ-Дармштадтскій, измѣнявшій до сихъ поръ протестантамъ тайно, также взялъ назадъ свой протестъ.
Императоръ подкупилъ его рѣшеніемъ его процесса. Одинъ изъ четырехъ сыновей Филиппа Великодушнаго, Лудвигъ IV Гессенскій, получилъ при раздѣлѣ отцовскихъ владѣній Гессенъ-Марбургъ и умирая (1604) завѣщалъ свой удѣлъ дармштадтской линіи. Но противъ этого возстали ландграфы гессенъ-кассельскіе, аотому что удѣлъ Лудвига былъ родовою собственностью. Начался процессъ, длившійся двадцать лѣтъ и наконецъ рѣшенный теперь императоромъ въ пользу Дармштадта. Только Саксонія и Бранденбургъ продолжали протестовать; въ 1623 они послали императору посольство, которое было впрочемъ такъ же безплодно, какъ и всѣ предъидущія.-Вскорѣ и они замолкли.
Въ 1624 обстоятельства, казалось, должны были измѣниться, такъ какъ и Густавъ Адольфъ Шведскій, воевавшій тогда съ Польшею, и Христіанъ IV Датскій обнаруживали желаніе положить предѣлъ дальнѣйшимъ успѣхамъ императора. Густава Адольфа возбудилъ кардиналъ Р и ш л ь ё, недавно назначенный французскимъ королемъ Лудовикомъ XIII первымъ министромъ Франціи; кардиналъ старался противодѣйствовать испанскому и австрійскому могуществу, но не желалъ однако вовлекать Францію въ войну. Онъ хотѣлъ обратить противъ габсбургскаго дома силы шведскаго короля и послалъ къ Густаву Адольфу посланника, готовясь въ то же время поддержать голландцевъ, которые снова воевали съ испанцами и были энергически аттакованы Спинолой. Шведскій король соглашался содѣйствовать видамъ Франціи, но на такихъ условіяхъ, что не только французское, но и англійское правительство нашло ихъ невозможными. Въ 1624 сынъ англійскаго короля Іакова I, Карлъ, сватался за французскую принцессу Генріетту, на которой въ слѣдующемъ году женился; въ то время можно было думать, что англичане, французы и датчане общими силами возьмутся за оружіе для возстановленія нѣмецкой конституціи и на защиту протестантской религіи. Зато нѣмецкіе князья- не подавали никакой надежды. Императоръ подкупилъ ландграфа гессенъ-дармштадтскаго, рѣшивъ въ его пользу марбургскій процессъ и подаривъ ему нѣсколько округовъ въ курфиршествѣ пфальцскомъ. - Пьяница курфирстъ Георгъ Вильгельмъ Бранденбургскій былъ ни на что не годенъ, а министръ его, Адамъ Шварценбергъ, продался императору. Нижнесаксонскіе герцоги разныхъ линій были бѣдны, слабы и трусливы, а одинъ изъ нихъ, Христіанъ Люнебургскій, начальникъ нижнеса-ксонскаго округа, также продался императору. Курфирсту майнцскому императоръ уступилъ Бергштрассе, какъ часть добычи, завоеванной лигою. При такихъ обстоятельствахъ вся надежда была только на. датскаго короля, Христіана IV. Онъ имѣлъ двоякую причину противодѣйствовать лигѣ: войска ея разоряли епископства его сына, Фридриха, а младшій сынъ его получилъ епископство въ Мекленбургѣ. Притомъ ему грозила прямая опасность: императорскія войска тѣснили магдебургское архіепископство, маркграфа Христіана Вильгельма Бранденбургскаго, герцога Христіана Люнёбургскаго за Гойю, а графа Шауэвбурга за монастырь Мёльбекъ. Императоръ Фердинандъ усилилъ свои войска въ Вестфаліи и въ Нижней Саксоніи, пославъ туда казаковъ, присланныхъ ему изъ Польши и совершавшихъ въ Германіи страшныя звѣрства. Всѣ жалобы оставались тщетными; Тилли отвѣчалъ на нихъ обыкновенно, ссылаясь на курфирста Максимиліана, а императоръ всегда придумывалъ какую-нибудь отговорку. Упраздненный мёльбек-скій монастырь хотѣли снова населить монахами; прпнца Фридриха предполагали изгнать изъ Бремена и посадить на его мѣсто католика Газенбаха; епископства гальберштадтское, мюнстерское и оснабрюкское также намѣревались снова сдѣлать католическими; наконецъ войска Тилли безъ дальнѣйшихъ разсужденій заняли въ верденскомъ епископствѣ зиккскій округъ, заложенный Даніи.
Франція, генеральные штаты и король Іаковъ Англійскій рѣшились наконецъ дѣятельно вступиться за изгнаннаго курфирста пфальцскаго, избѣгая впрочемъ рѣшительнаго разрыва съ императоромъ. Французское правительство уже приняло на свою службу Христіана Брауншвейгскаго, а англійское—графа Мансфельда; въ Англіи и во Франціи набирались войска, съ которыми Христіанъ и Мансфельдъ намѣревались вторгнуться въ Вестфалію. Но этихъ силъ было недостаточно, чтобы съ успѣхомъ дѣйствовать противъ Тилли; голландцы не могли поддержать ихъ, потому что по истеченіи перемирія съ Испаніей Спинола атта-ковалъ крѣпости голландскаго Брабанта, и генеральные штаты съ трудомъ выдерживали это нападеніе. Итакъ, все зависѣло отъ Христіана IV Датскаго. Онъ
уже собралъ значительное войско нри Ицегоэ и былъ избранъ окружнымъ начальникомъ Нижней Саксоніи. Прежній окружной, Христіанъ Люнебургскій, нашелъ болѣе благоразумнымъ при тогдашнихъ обстоятельствахъ сложить это опасное званіе (декабрь 1624), и тогда въ Брауншвейгѣ собрался сеймъ для выбора новаго окружнаго, и здѣсь въ маѣ 1625 былъ выбранъ король Христіанъ IV. Это избраніе было равносильно объявленію войны, тѣмъ болѣе, что Христіанъ согласился перевести свои войска съ Эльбы на Везеръ въ виду того, что Тилли двинулся противъ Мансфельда и Христіана Брауншвейгскаго. Это было еще до заключенія между Христіаномъ, Англіей и Голландіей союза, о которомъ такъ долго велись переговоры и который состоялся только въ декабрѣ. При этомъ эгоизмъ, мелочная зависть и узкая политика нѣмецкихъ князей и ихъ фамилій разрушили передъ самымъ началомъ войны всякую надежду на успѣхъ тѣхъ, кто поднялъ оружіе противъ іерархіи и императорскаго самовластія. Еще до избранія Христіана окружнымъ начальникомъ Нижней Саксоніи въ мартѣ въ Лауэнбургѣ происходило собраніе, гдѣ присутствовалъ между прочимъ ландграфъ Морицъ Гессенъ-Кассельскій, владѣнія котораго очень страдали отъ ордъ Тилли. На собраніи этомъ былъ заключенъ союзъ между всѣми голыптинскими принцами, архіепископомъ бременскимъ, герцогами брауншвейгскимъ и мекленбургскимъ. Люнебургскіе принцы не участвовали въ союзѣ: одинъ, Христіанъ, епископъ минденскій, какъ намъ извѣстно, хотѣлъ сохранить пагубный нейтралитетъ, а другой, братъ его, Георгъ, княжившій въ Целле и женатый на дочери Лудвига V Гессенъ-Дармштадтскаго, рѣшился измѣнить своимъ единовѣрцамъ и взять сторону папской партіи. Когда Густавъ Адольфъ явился въ Германію, Георгъ Люнебургскій служилъ противъ протестантовъ, потомъ перешелъ отъ цесарцевъ къ шведамъ и наконецъ измѣнилъ и шведамъ.
Въ апрѣлѣ Христіанъ IV извѣстилъ короля Густава Адольфа о переговорахъ Иижнесаксонскихъ князей, которые на всѣхъ своихъ совѣщаніяхъ ни разу не заикались даже о дѣятельномъ сопротивленіи императору. Король датскій писалъ Густаву Адольфу, что намѣренъ въ маѣ выступить съ 24,000 человѣкъ на Везеръ, гдѣ сосредоточены главныя силы непріятеля;' но ему не хотѣлось начинать войны одному, и онъ просилъ шведскаго короля оказать ему помощь, на что Густавъ Адольфъ выказывалъ готовность; Христіанъ писалъ, что раздѣляетъ мнѣніе Ришльё и генеральныхъ штатовъ, которые думаютъ, что противъ такого сильнаго врага надо выставить двѣ арміи съ двухъ сторонъ; король напоминалъ Густаву Адольфу обѣщаніе, данное имъ французскому и бранденбургскому посланникамъ. Густавъ Адольфъ любезно принялъ посланниковъ Христіана, но тѣмъ не менѣе отправился въ Лифляндію, гдѣ въ короткое время отнялъ у поляковъ Кокенгаузенъ, Данненбергъ и Зельборгъ и даже проникъ далѣе въ Литву. Это принесло по крайней мѣрѣ ту пользу, что помѣшало полякамъ исполнить обѣщаніе помочь императору нападеніемъ на Бранденбургъ.
Мая 18 Христіанъ IV написалъ императору посланіе, которое можно было принять за объявленіе войны. Онъ объявлялъ императору, что выбранъ окружнымъ начальникомъ нижнесаксонскаго округа, и сообщалъ, какое положеніе принялъ этотъ округъ со времени лауэнбургскаго собранія. Онъ писалъ, что рѣшено прекратить наконецъ разорительную стоянку войскъ въ округѣ и~тягостныя военныя повинности, лежащія на нѣкоторыхъ сословіяхъ округа вопреки религіозному миру и имперскимъ постановленіямъ; Христіанъ напоминалъ далѣе, что императоръ не исполнилъ ни одного изъ обѣщаній, данныхъ ему и его союзнику, королю англійскому, относительно курфирста пфальцскаго. Императоръ отвѣчалъ вѣжливо, но все по-прежнему уклончиво и успокоительно, хотя насилія съ каждымъ днемъ становились все хуже. Онъ говорилъ, что въ августѣ хочетъ созвать сеймъ въ Ульмѣ; это означало только то, что пока онъ не хочетъ ничего отвѣчать королю и протестантамъ. Между тѣмъ Тилли потребовалъ именемъ императора, чтобы Христіанъ сложилъ въ себя званіе окружнаго начальника на томъ основаніи, что его никогда не носилъ иностранный король.
Въ это время испанцы взяли Бреду и послали подкрѣпленія Тилли, который послѣ того занялъ Гёкстеръ,-оправдываясь тѣмъ, что Христіанъ Брауншвейгскій вторгнулся въ Елеве. Христіанъ Брауншвейгскій и графъ Мансфельдъ, какъ сказано выше, навербовали въ Англіи и во Франціи наемныя войска, которыя
такъ же быстро разсѣялись, какъ были набраны. Не смотря на недостатокъ средствъ и многія неблагопріятныя обстоятельства, они собрали войско въ 12— 15,000 человѣкъ, и изъ окрестностей Везеля, гдѣ стояли на квартирахъ, вторглись въ кёльнскія владѣнія. Тилли послалъ противъ нихъ графа Ангальта. 'Тогда Христіанъ IV началъ враждебныя дѣйствія, получивъ отъ Карла I, который за три мѣсяца до того вступилъ на англійскій престолъ, часть субсидій, обѣщанныхъ его отцомъ. Въ началѣ іюля король вступилъ изъ Голыптиніи въ Гамельнъ. Сперва всѣ ожидали генеральнаго сраженія; но Христіанъ былъ принужденъ пролежать три недѣли въ постелѣ, потому что въ Гамельнѣ упалъ съ лошадью въ ровъ; съ другой стороны, Тилли еще. не успѣлъ собрать свои войска. Между тѣмъ императоръ неожиданно выставилъ кромѣ лигистской арміи Тилли другую. Эта новая армія служила впрочемъ не императору, а своем^ полководцу и признавала только его власть, подобно наемникамъ, которые въ XIV вѣкѣ рѣшали судьбу государствъ и народовъ западной Европы и дѣлали какого-нибудь Франческо Сфорцу властелиномъ Верхней Италіи.
4. Продолженіе тридцатилѣтней войны до любекскаго шира.
Альбрехтъ фонъ Валленштейнъ, отличавшійся на ряду съ Тилли въ этой датско-нѣмецкой войнѣ, служилъ Фердинанду II еще до вступленія его на императорскій престолъ, въ войнѣ съ Венеціей, во главѣ отряда волонтеровъ. Онъ происходилъ изъ одной изъ знатнѣйшихъ фамилій Богеміи: одинъ изъ его родственниковъ былъ оберъ-ландъ-гофмейстеромъ Богеміи. Валленштейнъ родился протестантомъ и учился въ протестантскомъ университетѣ, но потомъ перемѣнилъ религію. Еще до богемскихъ смутъ онъ пользовался расположеніемъ императорскихъ министровъ и женился на дочери императорскаго каммергера и тайнаго совѣтника Карла фонъ Гарраха. Бракъ этотъ принесъ ему несмѣтное богатство, и онъ началъ обращать на себя вниманіе блескомъ своей жизни и своею царскою роскошью. Онъ былъ вскорѣ возведенъ въ графское достоинство и сдѣланъ императорскимъ каммергеромъ. Какъ мы уже говорили, во время чешскаго возстанія онъ былъ начальникомъ моравскаго ополченія и, бѣжавъ изъ Ольмюца, захватилъ съ собой, кассу, которую однако императору пришлось возвратить, чтобы выкупить изъ плѣна кардинала Дитрихштейна. - Сумма, оставшаяся у императора изъ этихъ денегъ, пошла на сформированіе для Валленштейна новаго полка кирасиръ. Съ этимъ полкомъ и съ другими порученными ему войсками онъ изгналъ венгровъ изъ Моравіи и, когда Бетленъ Габоръ нарушилъ перемиріе, разбилъ его въ кровавой битвѣ при Штандшютцѣ. Вслѣдъ затѣмъ онъ побѣдилъ 18 октября 1621 маркграфа Іоганна Георга Бранденбургъ-Іейерсдорфскаго при Кремзирѣ, послѣ чего Бетленъ Габоръ началъ снова просить мира, а Іоганнъ Георгъ лишился своихъ владѣній въ Силезіи. Уже тогда Фердинандъ ‘-отличалъ Валленштейна, даровавъ ему въ ленъ множество конфискованныхъ имѣній и владѣній и возведя въ графское римской имперіи достоинство. Наконецъ въ вознагражденіе за суммы, израсходованныя имъ въ войнѣ за императора, ему было дано помѣстье Фридландъ, отнятое у протестанта Христофора Рёдерна. Вмѣстѣ съ тѣмъ Валленштейнъ былъ сдѣланъ членомъ императорскаго военнаго совѣта. Его письма того времени, напечатанныя Фёрстеромъ, доказываютъ, что онъ уже тогда, еще не будучи предводителемъ арміи, былъ также грубъ, хвастливъ и причудливъ, какъ и впослѣдствіи, когда сдѣлался главнокомандующимъ императорскихъ силъ. Онъ предложилъ выставить безъ всякихъ расходовъ со стороны императора, не имѣвшаго денегъ, тысячъ 40 или 50 войска, чтобы помочь Тилли, которому грозили Христіанъ IV и его союзники; остальнымъ членамъ военнаго совѣта предложеніе это показалось несбыточнымъ, но тесть Валленштейна, Гаррахъ, уговорилъ императора принять его.
Анналы Еевенгюллера всего лучше объясняютъ, какъ дѣйствовалъ при этомъ Валленштейнъ и какимъ образомъ собиралъ онъ свои войска. Кевенгюллеръ говоритъ между прочимъ: «Тогда было рѣшено, что Валленштейнъ навербуетъ сначала тысячъ двадцать, а потомъ остальные; для сбора и осмотра войскъ ему
положено было отвести нѣсколько округовъ въ Богеміи; съ этихъ округовъ и съ другихъ мѣстъ, гдѣ онъ проходилъ, онъ бралъ такія страшныя контрибуціи, что не только собралъ войско, но и обогатился самъ и обогатилъ своихъ приближенныхъ; такимъ образомъ онъ былъ первый, выдумавшій эту моду вести войну, не расходуя изъ кошелька государя». Валленштейнъ раздалъ около ста полковничьихъ патентовъ знатнѣйшимъ лицамъ, поименованнымъ у Кевенгюллера (т. X, стр. 803), съ условіемъ, чтобы они сами набирали себѣ рядовыхъ и офицеровъ. Аристократія смотрѣла на эти патенты, какъ въ наше время смотрятъ на акціи желѣзныхъ дорогъ; каждый полковникъ съ своей стороны раздавалъ капитанскіе патенты, капитаны — офицерскіе, а императоръ ничего не вѣдалъ. Страна была предоставлена на произволъ дворянства и авантюристовъ, стремившихся со всѣхъ концовъ Европы; немудрено поэтому, что Кевенгюллеру приходится сообщать далѣе о слѣдующихъ результатахъ этого способа организаціи арміи: «Въ Богеміи войска на постоѣ было слишкомъ много, и необходимо было расширить его стоянку; поэтому императоръ, сострадая къ подданнымъ, отвелъ подъ постой франконскіе и сосѣдніе швабскіе округи.» Далѣе слѣдуетъ длинное и скучное разглагольствованіе, сущность котораго состоитъ въ томъ, что императоръ для огражденія своихъ наслѣдственныхъ владѣній отъ арміи Валленштейна, опустошительной, какъ саранча, назначилъ ему для высасыванія сборнымъ мѣстомъ швабскіе и франконскіе округи, отдаленные отъ театра войны. На канцелярскомъ языкѣ это выражено такъ: «Его императорское величество благо-усмотрѣли назначить на сей разъ сборное мѣсто этой армадѣ частью въ вышеупомянутыхъ франконскихъ и частью въ швабскихъ округахъ, принимая въ соображеніе, что его наслѣдственныя земли до сихъ поръ постоянно исключительно служили на содержаніе военныхъ силъ и совершенно истощены неоднократными прежними напряженіями на защиту имперіи и ея вѣрныхъ чиновъ и достолюбезнаго христіанства, и потому нынѣ не могутъ нести на себѣ это бремя» *). Мы приводимъ это, чтобы показать, что и въ то время офиціальныя статьи и придворныя газеты писались не хуже нынѣшняго. Валленштейнъ вынуждалъ деньги жестокостями, тѣмъ болѣе тягостными, что онѣ производились систематически. При проходѣ его черезъ Франконію, одинъ городъ Нюрнбергъ, ни въ чемъ не виноватый, ни передъ нимъ, ни передъ императоромъ, долженъ былъ заплатить 100,000 гульденовъ контрибуціи.
Послѣ того Валленштейнъ двинулся съ арміей, ежедневно возраставшей, черезъ Гессенъ, Ганноверъ и Брауншвейгъ въ Гальберштадтъ и Магдебургъ, тогда какъ Тилли одерживалъ блестящіе успѣхи въ вестфальскомъ и нижнесаксонскомъ округахъ, бралъ одинъ городъ за другимъ и наконецъ занялъ все герцогство Брауншвейгское. Георгъ Люнебургъ-Цельскій открыто измѣнилъ протестантизму, надѣясь получить за это по смерти бездѣтнаго герцога Фридриха Ульриха Брауншвейгскаго особенныя милости отъ императора. Впрочемъ тайно онъ давно былъ измѣнникомъ и даже служилъ католикамъ шпіономъ; поэтому явный переходъ его на сторону императора былъ бы скорѣе полезенъ, чѣмъ вреденъ для протестантовъ, если бы при этомъ Георгъ не увлекъ за собой и брата своего, Христіана, княжившаго въ Люнебургѣ. Къ счастію для протестантовъ, Тилли и Валленштейнъ были также не въ ладахъ. Никто изъ нихъ не хотѣлъ признать другаго своимъ начальникомъ, и Валленштейнъ не хотѣлъ даже послать Тилли 8,000 человѣкъ подкрѣпленія. Обѣ арміи дѣйствовали каждая отдѣльно, безъ всякаго общаго плана. Въ то время и впослѣдствіи, даже еще въ семилѣтнюю войну, войска имѣли обыкновеніе располагаться при наступленіи зимы на постоянныя квартиры. Тогда члены уніи предложили собрать въ эту зиму конгресъ. Конгресъ этотъ состоялся въ Брауншвейгѣ. Но Валленштейнъ, не спросивъ ни
*) «8. К. М. ЬШеп. діезтаі пісЬѢ йагйЬег §екоппѣ іеп баттеіріаіа іЬеіІз.іп оЬ§е-теісіеіеп Ггапкізскеп, ікеііз зскѵаЬізсЪеп Кгеізез (Згепхеп апгиогсіпеп, іи Егѵѵа^ип^, сіазх <ііе ЕгЫапйе, ѵеіі зіе гиг ГпіегЬаііип^ (іасМег Агтайа зіеіз ип<і аііеіп сопігіЪиігІеп, аиеЬ Йигсіі Йіе ѵогі§е ѵіеІШѢі^е гиг Беіензіоп (іез ВеісЪз ип деззеп ^еѣгеиег Йіапсіе илд дег лѵегѣЬеп СЬгізіепкеіІ ав$еѵгеп<іеіе Апзігеп^ип^ ^йпгііск егзсЬбрЙ, тіі ал^его^епег Ѵегзатт-іилё: зи Ье1е§еп піскі тб^ІісЬ.»
Тилли, ни императора, повелъ здѣсь такія дерзкія рѣчи, что ихъ можно сравнить только съ тѣмъ, что говорилъ въ новѣйшее время Бонапартъ. Ясно было, что Валленштейнъ, уже мечтавшій о завоеваніи себѣ независимаго княжества, считалъ эти переговоры пустыми, тогда какъ курфирстъ Максимиліанъ и его генералъ были непрочь заключить миръ. Когда въ слѣдующемъ (1626) году военныя дѣйствія возобновились, Валленштейнъ двинулся на востокъ, потому что Мансфельдъ, вмѣсто того, чтобы идти съ Христіаномъ IV противъ Тилли, пошелъ черезъ Мекленбургъ на Эльбу, чтобы пробраться по этой рѣкѣ въ Силезію и Богемію, поднять тамошнее населеніе и возбудить къ войнѣ Бетлена Габора.,
На западѣ, гдѣ Христіанъ IV прибылъ наконецъ къ своей арміи, подъ руководствомъ Христіана Врауншвейскаго бралъ уроки въ военномъ дѣлѣ герцогъ (т. е. принцъ) Бернгардъ Саксенъ-Веймарскій, игравшій впослѣдствіи въ продолженіе многихъ лѣтъ очень важную роль. Онъ командовалъ съ Христіаномъ Брауншвейгскимъ войскомъ въ Вестфаліи. Христіанъ въ это время захворалъ и умеръ въ маѣ 1626 въ ту самую минуту, когда его безумная храбрость могла быть очень полезной его партіи. Смерть его была несчастіемъ, постигшимъ защитниковъ протестантизма. Между тѣмъ Мансфельдъ прошелъ черезъ Маклен-бургъ на Эльбу. Онъ получилъ подкрѣпленія отъ Христіана IV, подъ начальствомъ котораго онъ и Христіанъ Брауншвейгскій находились съ тѣхъ поръ, какъ офиціально вступили на службу англійскаго короля. Валленштейнъ предупредилъ его на этомъ походѣ и влялъ Цербстъ, пославъ полковника Альтрин-г е р а защищать Дессаускій мостъ. Здѣсь произошли первыя значительныя столкновенія, которыя еще до пораженія Христіана IV рѣшили судьбу Германіи. Мансфельдъ дважды (9 и 11 апрѣля) тщетно нападалъ на возведенныя при Дес-саускомъ мостѣ укрѣпленія и хотѣлъ обойти полковника Альтрингера; но Аль-трингеръ удержался въ связи съ Валленштейномъ, который предупредилъ третье нападеніе Мансфельда, выступивъ со всей арміей на помощь Альтрингеру. Мане? фельдъ, не зная о прибытіи Валленштейна, повелъ 25 апрѣля 1626 свое войско въ третій разъ на непріятельскіе окопы; но, увидавъ, что имѣетъ дѣло со всѣми силами Валленштейна, началъ поспѣшно отступать. Валленштейнъ преслѣдовалъ его по пятамъ и совершенно разсѣялъ все его войско, такъ что, говорятъ, изъ двадцати тысячъ у него осталось только пять; остальные частью погибли на полѣ сраженія, частью были взяты въ плѣнъ. Многіе перешли на службу къ Валленштейну. Съ слабыми остатками своихъ силъ Мансфельдъ отступилъ въ Бранденбургскую мархію.
Вскорѣ, именно въ то время, когда въ Нижнесаксонскомъ округѣ произошло рѣшительное сраженіе между Тилли и Христіаномъ IV, Валленштейнъ былъ принуженъ двинуться изъ сѣверной Германіи въ Силезію. Мансфельдъ получилъ на границѣ подкрѣпленіе: тысячу шотландцевъ изъ Англіи *), мекленбургскія войска, двѣ тысячи датчанъ и пятитысячный корпусъ герцога Іц-ганна Эрнста Саксен ъ-В еймарскаго, да кромѣ того разсчитывалъ получить французскую субсидію. Съ арміей, простиравшейся до двадцати тысячъ человѣкъ, Мансфельдъ двинулся въ концѣ іюня. 1626 черезъ Франкфуртъ на Одерѣ къ Кроссену и черезъ Глогау, Блеславль, Оппельнъ и Ратиборъ прибылъ •въ Яблонку, гдѣ Бетленъ Габоръ обѣщалъ соединиться съ нимъ. Валленштейнъ, занявъ линію по Эльбѣ и города Магдебургской области, послѣдовалъ за графомъ Мансфельдомъ черезъ Ютербокъ и далѣе въ Дузацію. Мансфельдъ оставилъ много войскъ въ Силезіи, а самъ поспѣшилъ въ. горную часть Венгріи, чтобы соединиться съ Бетленомъ Габоромъ; но князь трансильванскій и венгры встрѣтили его недружелюбно. Валленштейнъ распоряжался въ Моравіи и Силезіи такъ же грабительски, какъ и въ Германіи. Войска Мансфельда, которыя назывались датскими, злодѣйствовали въ Силезіи не лучше императорскихъ. Имераторскому двору жаловались, что Валленштейнъ страшно разоряетъ помѣстья лицъ, которыхъ считалъ своими личными врагами, какъ напр. господъ Лихтенштейновъ в Дитрихштейновъ. Валленштейнъ усилилъ свою армію до сорока тысячъ человѣкъ. На содержаніе ея онъ грабилъ Силезію и, не смотря на это, подавалъ
*) По словамъ Нильса. Сланге въ біографіи Христіана, IV три тысячи.
императору счеты въ родѣ тѣхъ, которые сочинялъ Максимиліанъ Баварскій за походъ на Донаувёртъ и за войну въ Богеміи. Въ Венгріи горныхъ жителей мучили съ одной стороны разбойничьи шайки Мансфельда и отряды Валленштейна, а съ другой Бетленъ Габоръ. Послѣдній, человѣкъ безъ всякой совѣсти и чести, снова предложилъ императору миръ, хотя ему помогалъ одинъ турецкій паша. Это принудило Мансфельда распустить свои войска, чтобы пробраться безопаснымъ путемъ черезъ Далмацію на театръ военныхъ дѣйствій. Начальство надъ остатками своихъ войскъ онъ поручилъ герцогу Іоганну Эрнсту Веймарскому, который вернулся въ Силезію; самъ Мансфельдъ отправился черезъ Далмацію, но захворалъ и умеръ тамъ въ деревнѣ Ураковцѣ, между Спалетро и Сарайо, на сорокъ шестомъ году отъ рожденія. Валленштейнъ, расположивъ свои войска на квартирѣ на дунайскомъ островѣ Шюттѣ, отправился на зиму въ Вѣну, чтобы весною 1627 г. возвратиться въ Силезію, гдѣ Христіанъ Вильгельмъ, администраторъ епископства магдебургскаго, и герцогъ Іоганнъ Эрнстъ Веймарскій все еще держались съ остатками войскъ Мансфельда.
Всю зиму 1625 — 26 г. Тилли часто хворалъ, страдая меланхоліей, которая по временамъ подавляла его умственныя способности. Онъ располагался въ это время лагеремъ въ Гессенскомъ герцогствѣ, лишая этимъ благороднаго ландграфа Морица возможности помогать своимъ единовѣрцамъ. Христіанъ IV, имѣвшій въ первые мѣсяцы 1626 года свою главную квартиру въ Вольфенбюттелѣ, занялъ большую часть маркграфства Бранденбургскаго и епископства оснабрюкскаго, а частью и мюнстерскаго. Весною Тилли напалъ на городъ Минденъ. Ганноверскій Минденъ былъ въ то время укрѣпленъ, подобно многимъ мелкимъ городамъ: поэтому намъ кажется, что Кевенгюллеръ и другіе ошибаются, разумѣя, говоря объ осадѣ города, прусскій/Минденъ. Въ городѣ стоялъ датскій гарнизонъ, защищавшій его до 9 іюня къ большой досадѣ Тилли, который не могъ оставить его въ тылу у себя, выступая противъ короля Христіана. Наконецъ городъ былъ взятъ приступомъ съ большой потерей для Тилли; комендантъ удалился въ цитадель, которую Тили взялъ съ потерею пяти или шести сотъ человѣкъ. Упорное противодѣйствіе осажденныхъ вызвало ужасное кровопролитіе. Изъ трехъ тысячъ человѣкъ солдатъ, горожанъ, крестьянъ, женщинъ и дѣтей, укрывавшихся въ цитадели, въ живыхъ осталось не болѣе пятидесяти; они обязаны были своимъ спасеніемъ тѣмъ, что спрятались въ погреба и другія убѣжища, откуда выползли только черезъ нѣсколько дней.
Затѣмъ Тилли двинулся на Брауншвейгъ, стѣснивъ ландграфа Морица въ Касселѣ и принудивъ его исполнить приговоръ имперскаго надворнаго суда относительно уступки Марбугскаго княжества Гессенъ-Дармштадту, получившему такимъ образомъ отъ императора Сентъ-Гоаръ, Рейнфельсъ и все нижнее графство Каценелленбогенъ. Кромѣ того Морицъ долженъ былъ отказаться отъ союза съ врагами императора и дозволить императорскимъ войскамъ во всякое время проходить черезъ его владѣнія. Впрочемъ комендаты Сентъ-Гоара и Рейнфельса продержались до сентября. Гёттингенъ также задерживалъ Тилли съ 23 іюня по 11 августа. Въ это время герцогъ Георгъ Люнебургскій привелъ Тилли десять тысячъ человѣкъ подкрѣпленія. По взятіи Гёттингена Тилли былъ оттѣсненъ отъ Нордгейма назадъ нъ Гёттингену, но удержался въ сообщеніи съ войсками Валленштейна на Эльбѣ и черезъ это не допустилъ датскаго короля въ Тюрингію, гдѣ Христіанъ могъ бы увлечь за собою саксонскихъ герцоговъ и Морица Гессенскаго. Тогда Христіанъ IV двинулся изъ Эйсхфельда назадъ въ Вольфенбют-тель, причемъ непріятельскія арміи сошлись такъ близко, что сраженіе стало неизбѣжно. Оно произошло і7/27 августа 1626 при городкѣ Люттерѣ, который въ отличіе отъ Кёнихслюттера близъ Гельмштадта называется Люттеромъ на Баренбергѣ. Битва была кровопролитна и кончилась рѣшительной побѣдой войскъ лиіп. Христіанъ, о распорядительности и храбрости котораго самъ Тилли въ своемъ донесеніи императору отзывается съ похвалой, потерялъ нѣсколько тысячъ человѣкъ убитыми и плѣнными. Въ числѣ убитыхъ находился младшій сынъ ландграфа Морица Гессенъ-Кассельскаго, Филиппъ. Тилли энергически преслѣдовалъ непріятеля, но долженъ былъ отказаться отъ осады Вольфенбюттеля, гдѣ Христіанъ снова собралъ свое войско. Христіанъ удержалъ за собою до слѣдующаго года не только Вольфенбюттель, но п Нордгеймъ.
Потеря Христіана въ сраженіи при Люттерѣ была не такъ велика, какъ можно быю бы думать; черезъ четыре недѣли послѣ сраженія Христіанъ дѣлалъ своей арміи смотръ, причемъ убыли оказалось только 4,500 человѣкъ пѣхоты и 1,600 кавалеріи. Но нѣмецкіе города и князья измѣняли ему и продавали его. Слѣдуя той ложной политикѣ, которая постоянно руководила нѣмецкими князьями, герцогъ Фридрихъ Ульрихъ Брауншвейгскій отнялъ у датскаго короля свои войска, не выигравъ этимъ ничего, кромѣ того, что съ этого времени датчане стали также жестоко опустошать и грабить его владѣнія, какъ и лигисты. Ниже мы увидимъ, что Христіана покинулъ даже родственникъ его, герцогъ Фридрихъ III Гольштейнъ-Готторпскій. Тѣмъ не менѣе Христіанъ держался въ области къ сѣверу отъ Эльбы, пока Валленштейнъ, возвратясь изъ Силезіи, двинулся къ Балтійскому морю. При этомт> Христіану оказали важныя услуги Георгъ Фридрихъ Баденъ-Дурлахскій, командовавшій послѣ своего пораженія при Вимпфенѣ, войскомъ, навербованнымъ на англійскія деньги, и младшій графъ Турнъ, вынужденный отступить изъ Силезіи. Въ декабрѣ 1626 умеръ въ Силезіи герцогъ Іоганнъ Эрнстъ Веймарскій, товарищъ Мансфельда. Смерть его была большой потерей для протестантской партіи. Маркграфъ Баденъ-Дурлахскій держался сначала въ Мекленбургѣ и Помераніи; но полковникъ Валленштейна, А р нимъ, мучившій и безпокоившій глупаго курфирста Георга Вильгельма Бранденбургскаго и обиравшій его владѣнія, вымогая у него военные матеріалы, снаряды и деньги, вытѣснилъ маркграфа въ Голыптинію. Самъ Валленштейнъ принудилъ Турна и другихъ генераловъ Мансфельда отступить изъ Силезіи черезъ Мархію въ Мекленбургъ; Арнимъ, стоявшій въ Мархіи, очень затруднялъ имъ это движеніе. Августа 21 Валленштейнъ послалъ изъ Котбуса Арниму приказъ занять весь Мекленбургъ и потребовать, чтобы Висмаръ и Ростокъ приняли императорскіе гарнизоны. Самъ Валленштейнъ вступилъ 30 августа, въ Демицъ.
Такимъ образомъ Христіана тѣснилъ съ одной стороны Тилли, а съ другой Валленштейнъ; въ сентябрѣ въ Лауенбургѣ они, составили общій планъ дѣйствій. Христіанъ, какъ и въ 1625, искалъ мира; но требованія враговъ были такъ неумѣренны, что онъ не могъ принять ихъ. Союзное католическое войско, вступившее въ Голыптинію, простиралось до 30,000 человѣкъ. Тилли велъ лѣвое крыло и сталъ лагеремъ при Пиннебергѣ; Валленштейнъ двинулся на правомъ флангѣ противъ Глюкштадта и въ концѣ сентября занялъ Ицегоэ. Въ то же время графъ Шлыкъ, шедшій на крайнемъ правомъ крылѣ на Любекъ, разбилъ маркграфа Баденъ-Дурлахскаго, который оказался неспособнымъ генераломъ еще при Вимпфенѣ. Изъ писемъ Валленштейна видно, что онъ уже тогда имѣлъ намѣреніе пріобрѣсти въ собственность Мекленбургъ, какъ новый курфирстъ баварскій присвоилъ себѣ Верхній Пфальцъ. Императоръ отдалъ ему Мекленбургъ въ залогъ, наказавъ герцога мекленбургскаго какъ измѣнившаго вассала, но не объявляя его опальнымъ, какъ иногда несправедливо утверждаютъ. Императорская партія начала въ это время громко говорить о своемъ намѣреніи отнять у городовъ и князей духовныя владѣнія, бывшія въ ихъ власти уже цѣлое столѣтіе. Войска Валленштейна почти ежедневно усиливались, что очень немудрено, потому что они содержались и продовольствовались на счетъ тѣхъ странъ, гдѣ стояли. Католическія войска двинулись изъ Шлезвига въ Ютландію и принудили Христіана IV удалиться на датскіе острова. Затѣмъ Тилли отправился въ Вестфалію и на низовья Везера, вслѣдствіе распространившагося слуха, будто голландцы хотятъ послать на эту рѣку флотъ съ войскомъ. Тилли угнеталъ Бременъ, Брауншвейгъ и Люнебургъ, а Валленштейнъ зимою 1627 расположилъ свою армію въ Бранденбургѣ. Онъ вымогалъ въ курфиршествѣ огромныя контрибуціи, какъ въ Мекленбургѣ и Помераніи, хотя курфирстъ былъ совершенно преданъ императору и, подобно государямъ Саксоніи и Гессена, призналъ новаго курфирста баварскаго, самовластно-введеннаго императоромъ въ коллегію курфирстовъ. Но датчане были еще сильны въ Бременской .области и въ 1627 получили подкрѣпленія изъ Шотландіи. Зато армію Валленштейна подкрѣпилъ Адольфъ, братъ герцога Фридриха III Гольштейнъ-Готторпскаго, полкомъ пѣхоты и полкомъ кавалеріи, которые навербовалъ для императора на свой счетъ.
Валленштейнъ въ письмахъ своихъ, изданныхъ Фёрстеромъ, уже выражалъ опасеніе, чтобы Густавъ Адольфъ не вмѣшался изъ Польши въ германскую
войну. Многія причины могли побудить шведскаго короля рѣшиться на это, между прочимъ и то, что Густавъ Адольфъ былъ женатъ на сестрѣ курфирста Георга Вильгельма Бранденбургскаго. Курфирстъ находился: совершенно подъ вліяніемъ своего министра, Адама Шварценберга, подкупленнаго императоромъ, и больше боялся шведовъ, чѣмъ наемниковъ Валленштейна, которые страшно безчинствовали въ его странѣ. Въ то самое время, когда Густавъ готовъ былъ оказать помощь курфирсту (1627), Георгъ Вильгельмъ поступилъ съ нимъ вѣроломно въ дѣлѣ съ польскимъ королемъ, котораго онъ былъ вассаломъ по прусскому герцогству. Не смотря на это, Валленнштейнъ обращался съ нимъ въ началѣ 1628 какъ съ подчиненнымъ, хотя курфирстъ повиновался императору гораздо безусловнѣе, чѣмъ Максимиліанъ Баварскій, признанный Георгомъ Вильгельмомъ въ санѣ курфирста; Максимиліанъ былъ очень недоволенъ, что императоръ предалъ всю Германію на произволъ высокомѣрнаго Валленштейна. Что касается самого Фердинанда, то онъ помышлялъ только о томъ, чтобы въ угоду іезуитамъ искоренить всюду протестантовъ и протестантизмъ, причемъ, хотя самъ по себѣ императоръ не былъ жестокъ, но чиновники и офицеры, исполнявшіе его предписанія, дѣйствовали неумолимо строго и безчеловѣчно.
Въ письмахъ и приказахъ своихъ того времени Валленштейнъ является намъ такимъ же великимъ политикомъ и администраторомъ, такимъ же военнымъ геніемъ, такимъ же орломъ среди жалкихъ мелочныхъ нѣмецкихъ совъ, какимъ въ новѣйшее время былъ въ Германіи Бонапартъ. Въ курфиршествѣ бранденбургскомъ онъ собиралъ подати, а курфирсту даже совсѣмъ запретилъ собирать ихъ, и Георгъ Вильгельмъ напрасно жаловался императорскому двору на это невѣроятное самовластіе главнокомандующаго; въ Мекленбургѣ онъ дѣйствовалъ какъ въ собственномъ владѣніи. Вообще поступки Валленштейна, его генераловъ, офицеровъ и даже послѣднихъ капраловъ были въ высшей степени тягостны даже для государствъ лиги, какъ въ наше время поступки императора Наполеона и его французовъ. Такъ въ Бранденбургской Мархіи Валленштейнъ приказалъ выдавать на продовольствіе мушкатерамъ по семи гульденовъ въ мѣсяцъ каждому, а кавалеристамъ по двѣнадцати; но солдаты кромѣ того вымогали продовольствіе и натурой. Монтекукули, стоявшій въ Неймаркѣ, бралъ для себя, для своего штаба и для двѣнадцати ротъ по 29,000 гульденовъ въ мѣсяцъ; кромѣ того страна платила ему по 1,200 гульденовъ въ мѣсяцъ для его стола; каждому оберъ.-лей-тенанту его по 600 гульденовъ столовыхъ; тремъ ротамъ путлицкаго полка 1,940 гульденовъ и на выдачу задатковъ новобранцамъ 4,800 гульденовъ. Сверхъ того полковники грабили -еще каждый въ свою личную пользу, какъ въ наше время французскіе маршалы и генералы, хотя Валленштейнъ слѣдилъ за этимъ такъ же строго, какъ и Бонапартъ, и иногда немилосердно расправлялся съ виновными. Полковникъ Гебронъ, напримѣръ, бралъ съ городовъ Средней Мархіи ежемѣсячно по 7,000 гульденовъ; полковникъ Фаренбекъ съ города Руппина по 2,000 гульденовъ еженедѣльно.
Подвиги и достоинства Густава Адольфа и его необыкновенная дѣятельность внушали Валленштейну опасенія; онъ видѣлъ, что король шведскій не то, что пьяный Георгъ Вильгельмъ Бранденбургскій или Христіанъ IV Датскій, который также былъ не слишкомъ трезваго поведенія, поэтому изъ всѣхъ своихъ противниковъ Валленштейнъ удостоивалъ бранью одного Густава Адольфа, какъ. Бонапартъ лорда Веллингтона. Въ концѣ 1627 Валленштейнъ завелъ съ шведскимъ королемъ переговоры; но въ то же время задумывалъ противъ него такія мѣры, къ какимъ теперь любятъ прибѣгать англичане въ отношеніи своихъ союзниковъ, если ожидаютъ, что союзъ скоро перейдетъ въ разрывъ. Въ ноябрѣ 1627 онъ писалъ полковнику Арниму, который командовалъ войсками, расположенными на берегахъ Балтійскаго моря: «Касательно шведскихъ кораблей прошу васъ не терять времени и немедленно сжечь ихъ; потому что до сихъ поръ съ шведомъ у насъ не заключено союза, а о немъ поговариваютъ, что онъ любитъ водить людей за носъ. Если онъ думаетъ только о защитѣ своего государства, то кораблей ему не нужно; но, можетъ быть, онъ помышляетъ перебраться сюда, тогда надо ихъ сжечь, потому что намъ его здѣсь не нужно» *). Хотя Валлен
*) «ѴГаз зсІжеііізсЪе 8сЪіеГ апЬеІап&і, Ыііе, лѵоііе <іег Негг кеіпе 2еЦ ѵегііегеп,
штейнъ велъ тогда съ Густавомъ Адольфомъ переговоры, но говорилъ, что, по слухамъ, король также коваренъ, какъ его зять, Бетленъ; поэтому онъ распорядился послать польскому королю требуемое подкрѣпленіе въ 4,030 человѣкъ, чтобы занять короля шведскаго въ Пруссіи. Герцогъ Богуславъ XIV Померанскій, хотя вовсе непричастный къ войнѣ, былъ принужденъ не смотря на всѣ свои протесты впустить императорскія войска въ свои владѣнія, гдѣ они расположились на зимнія квартиры.
Валленштейнъ, хотя еще не назначенный адмираломъ Балтійскаго моря, приказалъ тогда же занять всѣ гавани его; онъ самъ говорилъ, что ихъ довольно много; тѣмъ не менѣе онъ велѣлъ всѣхъ ихъ укрѣпить и собрать въ нихъ всѣ корабли. Въ началѣ 1628 онъ сталъ именоваться въ приказахъ «Божіею милостію герцогъ Фридландскій». Далѣе онъ началъ говорить о своемъ герцогствѣ Мекленбургскомъ, хотя въ то время императоръ еще только словесно обѣщалъ ему это герцогство. Онъ поручилъ своему пріятелю, Арниму, выпроводить мекленбургскихъ герцоговъ изъ ихъ владѣній, то есть такъ надоѣдать имъ, чтобы они сами убрались по добру, по здорову. Въ іюнѣ къ своему длинному титулу онъ присовокупилъ званіе «генерала Океанійскаго и Балтійскаго морей». Между тѣмъ Густавъ Адольфъ и его канцлеръ Оксенштирна убѣдились, что съ одной стороны Христіанъ IV будетъ вскорѣ вынужденъ заключить мйръ, асъ другой — что отъ нѣмецкихъ государей нельзя ничего ожидать. Въ одномъ письмѣ Густавъ Адольфъ говоритъ: «Даже герцоги мекленбургскіе, просившіе у меня совѣта и помощи, герцогъ гольштинскій и архіепископъ бременскій совершенно преданы императору». Въ другомъ мѣстѣ- онъ объясняетъ, почему германскія дѣла такъ живо интересуютъ его, и прибавляетъ, что рѣшился «не только дать у себя пріютъ и помощь молодымъ сыновьямъ своихъ родственниковъ, герцоговъ мекленбургскихъ, которые находятся въ такомъ стѣсненномъ положеніи», но и принять мѣры, чтобы Валленштейнъ не овладѣлъ Висиаромъ и Стра'льзундомъ.
Императоръ намѣревался, казалось, совершенно измѣнить конституцію имперіи; онъ замѣнилъ имперскіе сеймы съѣздами курфирстовъ, которые собиралъ очень часто и гдѣ большинство голосовъ было теперь на сторонѣ католической партіи. Но намѣреніямъ Фердинанда препятствовало то, что исполнителемъ ихъ былъ Валленштейнъ, который дѣйствовалъ слишкомъ круто и торопливо, былъ въ дурныхъ отношеніяхъ съ Максимиліаномъ Баварскимъ и оскорбилъ своимъ высокомѣріемъ и алчностью Тилли, такъ что возбудилъ наконецъ противъ себя общія жалобы. Еще въ 1627 на собраніи въ Вюрцбургѣ князья и курфирсты, какъ протестантскіе, такъ и католическіе, жаловались на безчинства, всюду совершаемыя императорскими войсками, и на диктаторскую власть, дарованную Валленштейну. Они хотѣли даже сдѣлать на счетъ этого разныя распоряженія, но ограничились тѣмъ, что послали къ императору депутацію; впрочемъ они могли разсчитывать на успѣхъ и этой мѣры, потому что императоръ хлопоталъ тогда объ избраніи сына своего, Фердинанда, въ римскіе короли и потому долженъ былъ склоняться на уступки. Дѣйствительно, онъ обѣщалъ созвать въ -октябрѣ курфирстовъ и рѣшить съ ними это дѣло. Съѣздъ курфирстовъ происходилъ въ Мюльгаузенѣ, но нимало не помогъ злу и даже скорѣе породилъ новое, потому что на съѣздѣ первенствовала фанатическая партія, имѣвшая впрочемъ въ виду не религіозные интересы, а свѣтскія выгоды; деньги и владѣнія. На съѣздѣ всѣ курфирсты, какъ духовные, такъ и свѣтскіе, выразили желаніе видѣть окончаніе войны съ Даніей, но вмѣстѣ съ тѣмъ полную готовность содѣйствовать императору въ преслѣдованіи несчастнаго Фридриха V, если только владѣнія ихъ будутъ избавлены отъ тягостныхъ военныхъ постоевъ, переходовъ и контрибуцій. Они совѣтовали императору заключить съ датскимъ королемъ миръ, какъ только Христіанъ предложитъ его, причемъ они почтительно, но довольно рѣшительно замѣчали;, что миръ этотъ дастъ, конечно, возможность распустить войска и принять мѣры
зопйегп діезеІЬі&е воГогѣ аЬЬгеппеп Іаззеп; <1епп Ъіз сіаѣо ЬаЬеп ѵгіг посЬ кеіп ѴегЪйшіпіз тіі іЬт ^етаскі ипд тепт^ІісЬ 8а§Ь, (іаз ег <ііе Ьеіі §егп Ъеу <іег Лазеп ЬегитГйЬгі. Лип ЬебагГ ег кеіпег ЗсЫеР, ѵгепп ег аііеіп зет Кйш^геісЬ (іеРепсІігеп -ѵгііі; ѵгііі ег аЬег ги ипз, зоііеп зіѳ іЬт (іезѵге&еп аЬ&еЬгешіі; туегііеп, сіегт -деіг Ьеййгіеп зеіпег Ьеу ипз піскі».
для предупрежденія могущихъ возникнуть при этомъ безпорядковъ; въ заключеніе они выражали надежду, что императоръ не будетъ производить новыхъ наборовъ и распуститъ недавно навербованныя войска,, которыя еще не были въ дѣлѣ, но успѣли уже очень много навредить имперіи.
Протестуя такимъ образомъ противъ военнаго деспотизма императора и противъ диктатуры Валленштейна, курфирсты требовали въ то же время отъ Фердинанда такихъ мѣръ, которыя онъ могъ выполнить только съ помощью сильной арміи и полководца, подобнаго Валленштейну. На томъ же мюльгаузен-скомъ съѣздѣ была затѣяна полнѣйшая ультрамонтанская реакція, которую начали въ южной Германіи, а послѣ мира съ Даніей распространили и на сѣверную. Духовные князья, подстрекаемые папскимъ нунціемъ Караффой, потребовали на мюльгаузенскомъ съѣздѣ курфирстовъ, чтобы императоръ принудилъ протестантовъ возвратить къ прежнему назначенію всѣ духовныя владѣнія, секуляризованныя со времени пассаускаго мира, т. е. съ половины прошлаго столѣтія. Императоръ Фердинандъ, его духовникъ и окружавшіе его іезуиты только этого и желали. Поэтому императоръ немедленно приказалъ Виртембергу, Страсбургу, АнсбаХу, Нюрнбергу, Швебишъ Галлю, Ульму и другимъ городамъ возвратить секуляризованныя духовныя владѣнія. Нунцій Караффа съ тою же цѣлью выхлопоталъ сыну Фердинанда, Леопольду Вильгельму, аббатство герсфельд-ское., бывшее во владѣніи ландграфа гессенъ-кассельскаго. Затѣмъ протестантскіе каноники Гальберш'цадта были принуждены мѣрами, къ несчастью, слишкомъ употребительными и въ наше время, избрать этого принца епископомъ гальбер-іптадтскимъ. Еще безцеремоннѣе распорядились въ Магдебургѣ, гдѣ поперемѣнно княжили принцы бранденбургскіе и саксонскіе. Въ послѣднее время архіепископомъ или, какъ назывались протестантскіе владѣтели духовныхъ княжествъ, администраторомъ магдебургскимъ былъ маркграфъ Христіанъ Вильгельмъ Бранденбургскій. Этотъ храбрый принцъ въ союзѣ съ датчанами нанесъ императору много вреда и за это былъ преданъ опалѣ. Въ январѣ 1628 Валленштейнъ занялъ все архіепископство магдебургское; тогда соборный капитулъ, чтобы спасти владѣніе отъ конфискаціи, объявилъ Христіана Вильгельма, какъ опальнаго, низложеннымъ и на его мѣсто избралъ или, какъ говорилось, когда избраніе требовало еще утвержденіи императора или папы, постулировалъ втораго сына курфирста Іоганна Георга I Саксонскаго—Августа. Затѣмъ депутація капитула представила этотъ выборъ на утвержденіе императору. Но Фердинандъ отвѣчалъ, что-,- не смотря на дружественныя отношенія свои къ Саксоніи, не можетъ рѣшить этого дѣла безъ согласія папы, который лучше всѣхъ разумѣетъ выгоды религіи. Папа назначилъ архіепископомъ магдебургскимъ епископа гальберштадтскаго, эрцгерцога Леопольда Вильгельма. Но чтобы не оскорблять Саксонію, эрцгерцогъ не вступилъ пока во владѣніе архіепископствомъ и передалъ управленіе католику, графу Вольфгангу Мансфельду.
На курфиршескомъ собраніи въ Мюльгаузенѣ большинствомъ католическихъ голосовъ было наконецъ окончательно постановлено низложить и обобрать Фридриха V Пфальцскаго,; произвольный поступокъ, рѣшенный Максимиліаномъ Баварскимъ и императоромъ въ 1623 на регенсбургскомъ съѣздѣ (см. стр. 309), былъ здѣсь утвержденъ и облеченъ въ законную форму. Курфирсты, засѣдавшіе въ Мюльгаузенѣ, постановили, что императоръ имѣлъ полное право требовать съ курфирста пфальцскаго вознагражденія за военныя издержки, сопряженныя съ выполненіемъ надъ нимъ приговора, и въ уплату этихъ издержекъ овладѣть его государствомъ. Тогда, 22 февраля 1628, въ Мюнхенѣ состоялся формальный договоръ, по котовому императоръ получилъ обратно Верхнюю Австрію, а герцогъ Максимиліанъ курфиршеское достоинство безъ всякихъ выговоренныхъ за это прежде условій. Договоромъ этимъ императоръ купчею крѣпостью передавалъ курфирсту баварскому Верхній Пфальцъ и часть Нижняго по сю сторону Рейна, принимая, въ уплату тринадцать милліоновъ гульденовъ съ процентами, которые Максимиліанъ насчитывалъ на императора за военныя издержки. За это курфирстъ возвратилъ императору Верхнюю Австрію, бывшую у него въ залогѣ, однако съ условіемъ, что она будетъ возвращена ему, если онъ лишится Пфальца.
Въ апрѣлѣ этого реакціоннаго 1628 года императоръ отдалъ Валленштейну,
пока только въ залогъ, владѣнія герцоговъ макленбургскихъ, Адольфа Фридриха I Шверинскаго и Іоганна Альбрехта II Гюстровскаго, которыкъ Фердинандъ самовластно объявилъ еще въ январѣ низложенными и лишенными владѣній. Валленштейнъ былъ имперскимъ княземъ еще со времени полученія Саганскаго герцогства въ Силезіи. Мекленбургскіе земскіе чины были принуждены въ апрѣлѣ 1628 присягнуть Валленштейну. Такимъ образомъ Мекленбургъ былъ отданъ герцогу Фридландскому. Но городъ Стральзундъ воспротивился требованіямъ Валленштейна и усилилъ свои укрѣпленія, выражая однако полную покорность императору и предлагая уплатить ему деньги. Депутація, посланная изъ Страль-зунда къ императору, была принята Фердинандомъ благосклонно; тогда Валленштейнъ пришелъ въ страшную ярость и приказалъ полковнику Арниму осадить и штурмовать Стральзундъ. Въ маѣ 1628 началась осада города, который получилъ помощь отъ Швеціи и Даніи. Христіанъ IV вскорѣ самъ прибылъ съ флотомъ къ Вольгасту и Рюгену, высадилъ полковника Голька съ нѣсколькими ротами и ввелъ его въ городъ. Арнимъ продолжалъ осаду цесь май; черезъ нѣсколько времени король датскій снова послалъ городу значительное подкрѣпленіе съ провіантомъ и боевыми снарядами и цѣлый шотландскій корпусъ' подъ начальствомъ Монро; Густавъ Адольфъ также прислалъ изъ Пруссіи сто быковъ, сто тоннъ пороха и шесть пушекъ, потому что до него дошелъ слухъ, будто непріятель бросаетъ ежедневно въ городъ болѣе ста ядеръ. Осада однако продолжалась съ возрастающею энергіею; Христіанъ снова послалъ три военныхъ корабля, и въ то же время Густавъ высадилъ въ городъ тысячу человѣкъ войска и доставилъ ему умнаго начальника. Вскорѣ датскій король прибылъ самъ съ шестью военными кораблями и съ 150 другихъ судовъ и отрѣзалъ войскѣ Валленштейна отъ Рюгена, такъ что осаждающіе были принуждены снять на нѣкоторое время свои баттареи съ этой стороны. Христіанъ занялъ Вольгастъ, но вскорѣ уступилъ этотъ неукрѣпленный городъ, перенеся на свои корабли цѣлые запасы пушекъ, ружей, бомбъ и пороха; Послѣ того Христіанъ возвратился въ Копенгагенъ, а Голькъ, оставшись въ Стральзундѣ, поступалъ слишкомъ строго, такъ что граждане завели переговоры съ Валленштейномъ и съ шведами, чтобы получить отъ перваго выгодныя условія, а отъ вторыхъ помощь. Іюня 23 городъ Стральзундъ заключилъ съ шведами договоръ, которымъ Густавъ Адольфъ обѣщалъ ему помощь, а городъ выговорилъ, чтобы это содѣйствіе не обязывало его измѣнять свои отношенія къ императору и къ имперіи и къ непосредственному владѣтелю своему, герцогу померанскому. Переписка . Валленштейна съ Арни-момъ въ теченіе мая, іюня и іюля посвящена почти исключительно Стральзунду, и послѣ договора города съ Швеціей герцогъ фридландскій очень умѣрилъ свои требованія. Такъ напр. депутація, посланная 30 іюня изъ Стральзунда къ Арниму, говоритъ въ своемъ отчетѣ: «Господинъ генералъ сказалъ: господа граждане получатъ общее прощеніе; имъ будетъ возвращенъ Денгольмъ (взятый штурмомъ)'; я не поставлю въ городъ войскъ, ваши войска могутъ оставаться въ городѣ въ распоряженіи курфирста бранденбургскаго, герцога померанскаго и городскаго совѣта. Кромѣ того городъ можетъ быть покоенъ, что его не будутъ принуждать къ перемѣнѣ религіи». Переговоры впрочемъ не привели ни къ чему, какъ видно изъ писемъ Валленштейна, изданныхъ Ферстеромъ, хотя Стральзундъ предлагалъ ему довольно унизительныя для себя условія.
Валленштейнъ былъ особенно недоволенъ шведами, которые прислали въ городъ полковника съ отрядомъ войскъ. Онъ приказалъ хватать проѣзжавшихъ шведскихъ офицеровъ, и,, когда Оксенштирна писалъ ему по-латыни, предлагая размѣнять плѣнныхъ, онъ въ письмѣ къ Арниму разбранилъ канцлера за то, что тотъ не величаетъ его адмираломъ Океана и Балтійскаго моря. Онъ также очень сердился на стральзундскій магистратъ и 18 іюля, когда переговоры еще продолжались, хотѣлъ возобновить осаду; Онъ писалъ Арниму: «Я думаю, что если стральзундцы будутъ по-прежнему вести себя негодяями, тр не мѣшаетъ продолжать наши приготовленія, т. е. привезти сюда баттареи, которыя по частямъ присланы изъ Штетина и Анклама *). Презрѣніе, съ которымъ онъ отзывается
*) «Іоіі Ііэ.Ь’&етеіпѣ, ѵгепп йіе ѵоп Зігаізипсіі; ГогіЬ ѵ/іе зіе ^е-ѵѵезі зеіпсіѣ Ъбзе ВиЬеп
о шведахъ, лучше всего доказываетъ, что Густавъ Адольфъ уже въ то время считался знаменитымъ полководцемъ, а шведы — превосходными, воинами. Въ письмѣ отъ 7 августа Валленштейнъ пишетъ Арниму: «Полковникъ Фаренсбахъ извѣщаетъ меня, что король выѣхалъ изъ Швеціи на корабляхъ съ семью полками; хотя я знаю, что Всей шведской канальи не болѣе трехъ тысячъ, но предупреждаю васъ распорядиться, чтобы войска въ Нижней Помераніи были наготовѣ; конечно, шведъ намъ не страшенъ, но тѣмъ не менѣе» и т. д. *).
Валленштейнъ, повидимому, началъ наконецъ догадываться, что при новыхъ предпріятіяхъ съ его стороны онъ подвергается опасности остаться безъ поддержки со стороны Тилли и курфирста баварскаго, и что при самомъ дворѣ императора у него множество враговъ и завистниковъ. Онъ пересталъ такъ рѣзко и грубо отвѣчать на предложенія примириться съ Даніей. Впрочемъ передъ нимъ въ то время всѣ преклонялись, даже самъ императоръ; воля его была общимъ закономъ. Самъ онъ, какъ Бонапартъ, вѣрилъ, что рокъ избралъ его свершить міровыя судьбы и что событія его жизни начертаны на небесахъ звѣздами. Императоръ Фердинандъ чуть не уморилъ' великаго Кеплера съ голода; Валленштейнъ же взялъ его къ себѣ въ придворные астрологи и поселилъ въ своемъ городѣ Саганѣ. Онъ велъ съ нимъ переписку и даже уговорилъ императора уплатить великому человѣку тринадцать тысячъ гульденовъ недоданнаго жалованья; Фердинандъ прислалъ Кеплеру росписку, которую астрономъ предъявилъ казначею. Въ Гюстровѣ Валленштейнъ, какъ герцогъ Мекленбургскій, содержалъ блестящій дворъ; семейства законныхъ герцоговъ жили, напротивъ того, въ крайней нуждѣ, хотя императоръ только .9 іюня 1629 эдиктомъ низложилъ герцоговъ, владѣнія которыхъ съ апрѣля 1628 были во власти Валленштейна въ видѣ залога. Черезъ недѣлю по законномъ низложеніи герцоговъ Мекленбургъ былъ наконецъ переданъ Валленштейну въ ленъ императорскою граматою отъ 16 іюня 1629.
Большая часть войскъ Валленштейна стояла въ Помераніи, осаждая Страль-зундъ и наблюдая за шведами въ Пруссіи; остальныя находились въ Ютландіи. Они соблюдали строжайшій порядокъ, сами не дѣлали и не допускали никакихъ насилій, охраняли торговыя и другія сношенія и не вмѣшивались въ религіозныя дѣла. Стоянка- ихъ въ герцогствахъ была для нихъ очень безпокойна: гарнизоны Глюкштадта и Кремпе и крестьяне безпрестанно тревожили ихъ; жители острововъ дѣлали частыя нападенія на гавани, прерывали всѣ сношенія, хватали корабли, лриходившіе изъ Испаніи и Дюнкирхена, и однажды овладѣли даже Бременомъ. На Эльбѣ также появлялись датскіе корабли; зато Штаде, геройски защищаемый шотландскимъ корпусомъ Моргана, былъ принужденъ капитулировать. Въ то время императоръ мѣшалъ заключенію мира гораздо больше Валленштейна, потому что война ничего ему не стоила, и кромѣ того армія Валленштейна давала возможность обходиться безъ помощи курфирста баварскаго. Въ теченіе всего 1628 года Саксонія и Бранденбургъ тщетно уговаривали императора заключить миръ; къ счаетью для Даніи, въ слѣдующемъ году начался споръ о наслѣдствѣ герцогства мантуанскаго, который отвлекъ силы императора въ# Италію. Дѣло это было въ томъ, что по смерти въ декабрѣ 1627 герцога Ви-ченцо II Мантуанскаго, не оставившаго прямыхъ наслѣдниковъ, на владѣнія его заявили притязанія два претендента, одинъ покровительствуемый Франціей, а другой — Испаніей и императоромъ. Такимъ образомъ Фердинанду пришлось стараться прекратить войну въ Германіи, чтобы имѣть возможность противиться французамъ въ Италіи. О предварительныхъ условіяхъ переговоровъ съ Даніей согласиться было нетрудно, потому что въ вопросѣ о ганзейскихъ городахъ ин- * **)
ЫеіЪеп ѵгоііѣеп, база пісЫ зеііайеп Шеіе, сіазз ѵпг ипзеге Ргерагаііопев ГогѣтасЬеп ѢЪе-іеп, ій езѣ, йіе Раіегіеп, йіе 8ійск, во ѵоп 8кеШп ип<1 Апкіат ап^еіап^ веішіѣ, Дазз віе ЬіеЪег §;еЪгасМ лтеМеп и. 8. ѵг.»
**) «Вег ОЬегзѣ ГаЬгепзЬасЬ ЬегісЫ тісЪ, йаз <іег Кйпі^ аиа 8сЬугеіеп тіЬ віЪеп Кееітепіеп ги 8сЬіе? §е$ап§еп, пип \ѵеів іеЬ т>1, йазз іп аііет <іег веЬ^ѵебізсЬеп Сапа&ііа пісМ йЬег (ігеііаизепсі тап зетДѢ, ЬаЪ аЪег <1осЬ <іеп Неггп ѵізігеп ѵоііеп база ег іп Ьіп іег-РоттегпЬейеЫі аіегіе ги зеуп; йепп <іег 8сЬѵе<1 ѢЬиеѣ ипз пісЬйв арегіо Магѣе, ег тбсЫе аЪег и. з. да’,».
Шлоссеръ. V. 21
тересы Христіана IV сходились съ видами Валленштейна; король не хотѣлъ, чтобы они снова возвысились, а Валленштейнъ намѣревался покорить ихъ. Рѣшено было открыть переговоры въ Любекѣ; Валленштейну пришлось согласиться на назначеніе Тилли уполномоченнымъ на мирный конгрессъ и, стало быть, его сотоварищемъ въ веденіи переговоровъ.
Валленштейнъ назначилъ трехъ сановниковъ вести переговоры вмѣсто него; то были Бальтазаръ фонъ Дитрихштейнъ, Рихардъ фонъ Вальмероде и Ганнибалъ фонъ Шаумбургъ; Тилли послалъ графа фонъ Кронсфельда и барона фонъ Руппа. Переговоры начались тѣмъ, что на предложенія датскихъ уполномоченныхъ Валленштейнъ хотѣлъ отвѣчать письмомъ на имя датскаго государственнаго совѣта, присвоивая себѣ такимъ образомъ роль рѣшителя войны и мира. Король Христіанъ не согласился на это и требовалъ собственноручной подписи императора, что й было исполнено. Кромѣ того датчане протестовали противъ титула генерала Океана и Балтійскаго моря, который носилъ Валленштейнъ. Валленштейнъ и Тилли часто снова принимали дерзкій тонъ; однако дѣло подвигалось впередъ, потому что Христіанъ не заботился о Германіи и о правахъ протестантскихъ князей, желая только добиться сносныхъ условій для Даніи. Во время переговоровъ была получена просьба отъ шведскаго уполномоченнаго, Саль-віуса, прибывшаго на островъ Лангеландъ, о допущеніи его съ- товарищами на конгрессъ и о снабженіи ихъ вѣрнымъ конвоемъ. Но Сальвіусъ въ письмѣ своемъ упомянулъ о городѣ Стральзундѣ, и этого было довольно, чтобы привести Валленштейна въ бѣшенство; онъ ненавидѣлъ шведскаго короля, потому что боялся его. Вслѣдъ за тѣмъ Валленштейнъ объявилъ, что пока въ Стральзуидѣ будетъ шведскій гарнизонъ, онъ не можетъ вести съ шведами никакихъ переговоровъ. Шведскаго короля тогда не боялись, потому что думали, что онъ не въ состояніи будетъ вести войну въ одно и. то же время въ Курляндіи, въ Польской Пруссіи и въ Германіи. Любекскій конгрессъ кончился мирнымъ договоромъ, заключеннымъ 12 мая 1629. Этимъ любекскимъ миромъ Христіанъ обѣщалъ не вмѣшиваться въ дѣла Германіи по правамъ своего герцогства голыптин-скаго; кромѣ того онъ уступилъ герцогу гольштинскому все завоеванное имъ въ войнѣ и отъ имени своихъ сыновей отказался отъ всѣхъ притязаній на нѣмецкія епископства, которыя пріобрѣлъ для нихъ. За это онъ получилъ обратно всѣ отнятые' у него земли и города со всѣми преимуществами, и правами. Такимъ образомъ датскій король устранился отъ участья въ распрѣ протестантовъ съ императоромъ. Это позволило императору* про.вести одну очень важную реакціонную мѣру. Еще за два мѣсяца до любекскаго мира, въ мартѣ 1629 императоръ издалъ возстановительный или реституціонный эдиктъ. Этотъ эдиктъ перевернулъ въ сѣверной Германіи весь политическій порядокъ. Императоръ Фердинандъ издалъ его по внушенію духовныхъ князей, іезуитовъ и духовника своего, Ламормайна; самъ онъ, по собственному побужденію, едва ли рѣшился бы на подобный шагъ, притомъ въ ту самую минуту, когда вся Германія негодовала на деспотизмъ Валленштейна и на насиліе, совершенное противъ герцоговъ Мекленбургскихъ безъ согласія имперскихъ князей. Даже такой напр. усердный католикъ, какъ генералъ Колальто, находилъ, что нельзя заводить реакцію такъ далеко, какъ хотятъ духовные курфирсты на Мюльгаузенскомъ съѣздѣ. Духовные князья, папа и іезуиты утверждали, что пассаускій религіозный миръ (т. IV, стр. 566) опредѣлилъ 1552 годъ предѣломъ конфискаціи духовныхъ владѣній, и что потому протестанты могли удержать за собою все, чѣмъ владѣли до этого года, но не могли секуляризовать владѣнія, пріобрѣтенныя послѣ 1552. Объ этомъ шли продолжительныя пренія. Наконецъ по заключеніи мира съ Даніей императоръ рѣшился положить свое рѣшеніе и издать окончательное постановленіе, извѣстное подъ именемъ реституціоннаго эдикта.
Этотъ эдиктъ, или, вѣрнѣе, самовластное повелѣніе императора возвратятъ все въ то положеніе, въ какомъ духовныя владѣнія находились въ 1552, и выдать назадъ тѣ изъ нихъ, которыя конфискованы позднѣе, былъ обнародованъ 6 марта 1629, и немедленно приступили къ выполненію его. Императоръ назначилъ въ каждый округъ коммиссаровъ, которые должны были приводить эдиктъ въ исполненіе при помощи экзекуціонныхъ войскъ. Въ Аугсбургъ императорскимъ коммнссаромъ былъ назначенъ баронъ фонъ Зенфтенау; онъ потребовалъ отъ го
родской думы возстановленія судебной власти епископа и запрещенія всѣхъ религіозныхъ обрядовъ, за исключеніемъ римско-католическихъ, угрожая въ случаѣ непослушанія прибѣгнуть къ силѣ. Городская дума повиновалась, и четырнадцать евангелическихъ проповѣдниковъ были принуждены оставить городъ; всѣ евангелическія церкви были закрыты, и было даже запрещено подъ опасеніемъ строжайшаго взысканія отправлять богослуженіе въ частныхъ домахъ.. Такимъ же образомъ распорядились въ Еауфбейренѣ, Ульмѣ и Регенсбургѣ и вообще почти во всей Швабіи и Франконіи. Императорскія войска заняли самые богатые монастыри. Архіепископъ кельнскій получилъ суммы, которыя должны были поступить съ епископства гильдесгеймскаго герцогамъ Брауншвейгскому и Люнебург-скому. Въ Гальберштадтѣ было смѣнено пять евангелическихъ членовъ соборнаго капитула, и ключи церквей и архива переданы пяти католическимъ каноникамъ. Эрцгерцогъ Леопольдъ Вильгельмъ, бывшій уже епископомъ страсбургскимъ, пассаускимъ и гальберштадтскимъ, получилъ отъ папы архіепископство магдебургское, а потомъ и епископство бременское. Въ одной сѣверной Германіи у протестантовъ было отобрано семь епископствъ и архіепископствъ въ верхнесаксонскомъ округѣ и столько же въ нвжнесаксонскомъ. То были въ верхнесаксонскомъ округѣ епископства: мейссенское, мерзебургское, наумбургское, бранденбургское, гавельбергское,. лебусское и каминское; въ нижнесаксонскомъ: бременское, магдебургское, минденское, гальберштадтское, верденское, любекское и раг цебу-ргское. Возстановительный эдиктъ прошелъ- безпрепятственно, потому что, когда Христіанъ IV заключилъ любекскій миръ, въ Германіи никто не осмѣливался рѣшительно воспротивиться императору.
5. Тридцатилѣтняя война отъ любекскаго мира до отставки Валленштейна.
Когда шведскій король и кардиналъ Ришльё, управлявшій Франціей, согласились между собой противодѣйствовать грозному самовластію императора и испанскаго короля, католическіе князья также догадались наконецъ, что при содѣйствіи Валленштейна Фердинандъ II можетъ достигнуть цѣли, въ которой тщетно стремился Карлъ V. Опираясь на деспотическую власть и армію Валленштейна, императоръ могъ пойти даже дальше, чѣмъ совѣтовали ему духовные курфирсты въ Мюльгаузенѣ; онъ могъ возстановить древнія императорскія права, которыя князья присвоили себѣ обманомъ и насиліемъ. Для Германіи было счастьемъ, что шведскій король, изъ славолюбія, увлеченія и желанія оградить себя отъ завоевательныхъ стремленій, императора, соединился съ англичанами, голландцами и французами; евангелическіе князья, кромѣ Морица Гессенскаго, тюрингенскихъ герцоговъ и герцога Виртембергскаго, не хотѣли и знать никакихъ патріотическихъ побужденій. Курфирстъ саксонскій былъ чувствительно задѣтъ возстановительнымъ эдиктомъ, а въ будущемъ ему грозило еще худшее; но онъ удовлетворился крайне двусмысленнымъ утѣшеніемъ, когда ему сказали, «что въ разсужденіи духовныхъ земель, находящихся въ его владѣніи издавна», его не будутъ безпокоить. Поэтому король шведскій былъ единственнымъ прибѣжищемъ протестантовъ, тѣмъ болѣе что онъ не былъ, 'какъ курфирстъ саксонскій, врагомъ кальвинистовъ болѣе непримиримымъ, чѣмъ папистовъ. Онъ былъ еще потому полезенъ для германскихъ протестантовъ, что вмѣшивался въ дѣла Германіи не съ дипломатическими цѣлями, какъ кардиналъ Ришлье, не съ тѣмъ, чтобы при случаѣ соединиться съ императоромъ въ пользу католицизма, по съ искренней преданностью евангелическойу ученію.
Густавъ Адольфъ, вступивъ на престолъ, былъ принужденъ вести вышеупомянутую (стр. 307) войну съ русскими на берегахъ Балтійскаго моря; вслѣдствіе этого ему пришлось оставить во власти польскаго короля крѣпости Ригу и Кокенгаузенъ; за то онъ владѣлъ Ревелемъ, Нарвой и Виттенштейномъ. Впослѣдствіи онъ заключилъ съ поляками перемиріе, которое нѣсколько разъ возобновлялось и было доведено до 20 января 1616. Въ это время поляки изгнали герцога Вильгельма курляндскаго; тогда Густавъ Адольфъ послалъ въ Лифляндію войска и въ 21*
1617 при помощи Вильгельма завоевалъ сначала Динамюнде, а потомъ Пернаву. Шведскій корпусъ осадилъ Ригу и взялъ даже одинъ окопъ, но при появленіи поляковъ подъ начальствомъ Радзивилла долженъ былъ отступить. Шведы не могли воспрепятствовать полякамъ совершить, по своему обычаю, позорные грабежи въ Лифляндіи и Эстляндіи. При этомъ Густавъ Адольфъ доказалъ своими поступками, что вполнѣ достоинъ высокаго призванія быть спасителемъ угнетенной свободы и евангельской проповѣди. Онъ запретилъ своимъ генераламъ мстить полякамъ за грабежи и воевать, какъ они, не противъ войскъ, а противъ крестьянъ. Было заключено новое перемиріе, но послѣ долгихъ тщетныхъ переговоровъ въ іюлѣ 1621 король снова прибылъ въ войскомъ и флотомъ въ Лифляндію. При этомъ походѣ онъ издалъ военный уставъ, опредѣлявшій дисциплину и организацію его арміи'. Этотъ уставъ написанъ Густавомъ Адольфомъ собственноручно; въ немъ мы находимъ одну фразу, несоотвѣтствующую нашимъ понятіямъ о конституціонныхъ правахъ націй, которыми пользовался шведскій народъ. Фраза эта гласитъ, что король, какъ представитель Бога наземлѣ, есть высшій судья въ войнѣ и въ мирѣ.
Король прибылъ къ Ригѣ съ значительнымъ флотомъ. Онъ раздѣлилъ армію на четыре корпуса, расположилъ ее на песчаномъ холмѣ и окружилъ окопами; впрочемъ дѣйствительная осада Риги началась только 13 августа. Она продолжалась всего мѣсяцъ съ небольшимъ, потому что поляки не пришли на выручку города. 16 сентября шведы вступили въ городъ, который подчинился шведскому королю на тѣхъ же условіяхъ, на какихъ состоялъ подъ властью польскаго. Всѣ, даже враги, восхваляли дисциплину шведской арміи, которая при взятіи города пе позволила себѣ ни малѣйшаго безпорядка. Вскорѣ по взятіи Риги умеръ братъ Густава Адольфа, Карлъ-Филиппъ, сопровождавшій еговъ Лифляндію (январь. 1622) Дерптъ и Кокенгаузенъ остались еще во власти поляковъ, потому что по просьбѣ герцога Курляндскаго король повелъ свое войско въ его владѣнія. Шведы удержали за собой всѣ свои завоеванія; но королю не удалось склонить поляковъ къ миру. Зато нѣсколько разъ заключали перемиріе, и вообще до 1625 года война шла не очень живо. Бъ этомъ году шведскій флотъ блокировалъ польскія гавани на Балтійскомъ морѣ; Густаву Торну и де ла Гарди было поручено обратиться противъ Дерпта и принудить поляковъ раздѣлить . свои силы, чтобы защищай и Лифляндію, и Курляндію, такъ какъ король намѣревался самъ идти въ Курляндію. Дерптъ былъ взятъ 15 августа 1625; въ половинѣ іюля сдался Кокенгаузенъ, а 17 сентября Густавъ Адольфъ взялъ на капитуляцію Митаву. Въ походахъ этого и слѣдующаго года въ письмахъ и поступкахъ своихъ Густавъ Адольфъ обнаруживаетъ удивительное величіе какъ король, полководецъ и. человѣкъ. Онъ является намъ мудрымъ правителемъ не только своего королевства, но и Лифляндіи, Эстляндіи и Курляндіи, терпѣвшихъ невыразимыя бѣдствія; Швеціей онъ управлялъ издалека, изъ лагерей и съ бивуаковъ, такъ же умно и тщательно, какъ будто изъ своей столицы. О военныхъ подвигахъ его мы уже говорили, не вдаваясь впрочемъ въ подробности, потому что не наше дѣло разбирать эти вещи. Какъ человѣкъ, онъ оказывается сострадательнымъ къ своимъ людямъ, заботливымъ о ихъ пищѣ и одеждѣ, и входитъ во всѣ малѣйшія подробности, потому что, какъ онъ говорилъ, его кригсъ-коммиссаръ, Маисъ Мартенсовъ, велъ всѣ эти дѣла въ высшей степени нерадиво. Онъ самъ заботился о своихъ солдатахъ и лишалъ себя удобствъ для удовлетворенія всѣмъ потребностямъ войска. Напримѣръ, онъ очень хлопоталъ о снабженіи солдатъ двумя парами чулковъ, суконными и шерстяными.
Бозвратясь въ 1626 къ арміи, Густавъ Адольфъ переправился черезъ Западную Двину и, одержавъ побѣду, вторгнулся въ Курляндію; но вниманіе его было уже занято Германіей, гдѣ враги его религіи одерживали рѣшительное торжество; въ этихъ видахъ онъ вознамѣрился перенести войну въ польскую Пруссію, чтобы въ случаѣ надобности имѣть возможность направиться изъ Польши противъ Валленштейна. Іюня 15 онъ неожиданно явился съ арміей и флотомъ передъ Пилавой. 26 числа городъ былъ взятъ. 30 числа онъ овладѣлъ Браунсбергомъ, 11 іюля Фраенбургомъ, 6 Эльбингомъ, въ то время сильно укрѣпленнымъ, а 8 Маріенбергомъ. Вслѣдъ затѣмъ онъ взялъ Диршау, навелъ близъ этого города мостъ черезъ Вислу и послалъ легкіе отряды къ померанской границѣ. Его без
толковый и жалкій зять, Георгъ Вильгельмъ Бранденбургскій, не только йе старался воспользоваться рвеніемъ Густава Адольфа къ протестантизму, но даже сговаривался съ поляками противъ него. Польскій король Сигизмундъ III открылъ кампанію слишкомъ поздно, чтобы воспрепятствовать успѣхамъ шведовъ. Уѣзжая, Густавъ Адольфъ оставилъ Акселя Оксенштирну правителемъ завоеванныхъ областей. Въ это время у него родилась дочь, Христина, которая впослѣдствіи наслѣдовала ему и, подобно многимъ современнымъ высокимъ особамъ, больше надоѣдала своему бѣдному народу своею геніальностью, эмансипированностью, роматнизмомъ, философизмомъ и католицизмомъ, чѣмъ деспотизмомъ.
Разсматривая предпріятія Густава Адольфа въ три слѣдующіе года и видя его неусыпную личную дѣятельность при веденіи войны и въ управленіи Швеціей, Финляндіей, Лифляндіей и Курляндіей, мы убѣждаемся, что подобно императору Бонапарту, онъ распоряжался всѣмъ самъ, отъ самыхъ важныхъ до самыхъ мелочныхъ дѣлъ. Намѣстникомъ Швеціи на время своего, отсутствія онъ назначилъ зятя своего, пфальцграфа Іоганна Казимира Цвейбрюкенъ-Клеебургскаго, сынъ котораго (Карлъ X) царствовалъ впослѣдствіи въ Швеціи. Въ Курляндіи де ла Гарди одержалъ блистательную побѣду при Бенденѣ. Но вниманіе короля было сосредоточно въ эти три года на Германіи. Конечно, нельзя предположить, что, желая поддержать протестантизмъ, которому послѣ любекскаго мира грозила совершенная гибель, Густавъ Адольфъ руководствовался только рыцарскимъ чувствомъ или религіознымъ фанатизмомъ: Густавъ Адольфъ былъ не полоумный рыцарь. Впрочемъ его искренняя и простая религіозность, исходившая отъ души, а не отъ разсудка или воображенія, имѣло сильное вліяніе на его подданныхъ и на собственные поступки его. ,
Англія, Франція и Голландія всѣми силами старались склонить шведскаго короля взяться за дѣло, покинутое Христіаномъ Датскимъ. Изъ нихъ Англія должна была больше всѣхъ помогать шведскому королю, потому чту курфирстъ Фридрихъ V Пфальцскій, зять англійскаго короля Карла I,. могъ быть возстановленъ только послѣ совершеннаго пораженія императорской партіи; но Карлъ I, подобно отцу своему, Іакову I, былъ запутанъ въ безконечныя распри сь подданными, и не могъ получить отъ парламента ни денегъ, ни войскъ. Франція, гдѣ подъ именемъ Лудовика XIII самовластно правилъ кардиналъ Ришльё, изъ политическихъ видовъ старалась ограничить могущество императора и Испаніи: но она не могла желать полной побѣды въ Германіи шведовъ, т. е. протестантской .партіи. Въ пылу своего увлеченія Густавъ Адольфъ не понялъ этой политики французовъ; но Оксенштйрна понялъ ее и потому былъ очень остороженъ въ сношеніяхъ съ Франціей, хотя король его не могъ предпринять похода въ Германію безъ французскихъ субсидій и безъ вліянія Ришльё въ Польшѣ, которое одно могло склонить поляковъ къ мпру. У голландцевъ былъ превосходный полководецъ, принцъ Фридрихъ Генрихъ Оранскій, который могъ съ успѣхомъ противиться испанскому главнокомандующему Амвросію Спинолѣ; но голландцамъ очень хотѣлось удалить силы императора и лиги отъ испанскихъ владѣній, чтобы онѣ не могли дѣйствовать противъ никъ заодно съ испанцами.
До любекскаго мира Густавъ Адольфъ не входилъ въ непосредственныя сношенія съ императоромъ и даже съ Тилли; зато съ Валленштейномъ онъ едва не вступилъ, въ ^открытую борьбу даже помимо’тото, что Стральзундъ просилъ его помощи и что онъ прислалъ въ городъ шведскаго комменданта съ войсками. Занявъ Макленбургъ и намѣреваясь занять Померанію, Валленштейнъ позволялъ себѣ, какъ доказываютъ его письма къ полковнику Арниму, множество дерзкихъ выходокъ противъ шведовъ и не пустилъ въ Любекъ шведскихъ уполномоченныхъ, чтобы отстранить всякое -ходатайство Густава Адольфа въ пользу Страль-зунда. Онъ предлагалъ даже полякамъ помощь противъ шведовъ, и въ 1629 они приняли это предложеніе, которое прежде отвергали; и Арнимъ получилъ приказаніе идти въ Пруссію съ корпусомъ валленштейнцевъ. Кромѣ того самъ императоръ еще въ іюнѣ 1628 г. подалъ шведамъ поводъ открыть враждебныя дѣйствія, осудивъ изгнанныхъ герцоговъ мекленбургскихъ, покровительствуемыхъ Туставомъ Адольфомъ. Фердинандъ пожаловалъ 16 іюня герцогу Фридландскому (Валленштейну) ленную грамату на Мекленбургъ и торжественно отдалъ въ Вѣнѣ уполномоченному Валленштейна герцогство Мекленбургское въ ленъ. Когда
полки Валленштейна, назначенные въ Польшу, были посланы въ апрѣлѣ 1629 на прусскую границу, между шведскимъ правительствомъ и Валленштейномъ произошло наконецъ объясненіе. При этомъ случаѣ Валленштейнъ Оскорбилъ шведскій государственный совѣтъ грубымъ отвѣтомъ. Государственный совѣтникъ Бильке, посланный къ Валленштейну для объясненій по поводу посылки войскъ въ Цольшу, написалъ герцогу Фридландскому изъ Стральзунда письмо и получилъ надменный отвѣтъ, что у императора слишкомъ много войскъ и что поэтому онъ распустилъ тѣ, которыя теперь отправляются въ Польшу, позволивъ имъ вступить въ польскую службу, но что, такъ какъ ими командуетъ чужой генералъ (Арнимъ), то императоръ не властенъ отозвать ихъ. Письма Густава Адольфа о войнѣ въ Пруссіи, доказывающія его необычайную дѣятельность и изданныя въ сокращеніи Іейеромъ, и корреспонденція Валленштейна съ Арнимомъ въ теченіе похода послѣдняго въ Польшу, ясно показываютъ, что Густавъ Адольфъ и Валленштейнъ постоянно наблюдали другъ за другомъ, и что Арнимъ весьма неохотно шелъ въ Пруссію, гдѣ нечего было грабить. Въ концѣ мая 1629 Густавъ Адольфъ писалъ изъ Эльбипга шведскому государственному совѣту, что нашелъ въ Пруссіи Арнима съ 8,000 пѣхоты, и 2,000 кавалеріи, но что войска эти обременяютъ поляковъ и мало помогутъ имъ, потому что у польскаго правительства нѣтъ денегъ. Дѣйствительно, императорскія войска не принимали сначала никакого участія въ битвахъ между шведами и поляками. Польская война неожиданно прекратилась, когда Ришльё прислалъ въ Пруссію посланника, барона де Ш а р н а с 6, съ порученіемъ устроить миръ или, по крайней мѣрѣ, перемиріе, чтобы шведскій король могъ обратить свои силы противъ императорской арміи въ Германіи. Между тѣмъ часть императорской арміи была отправлена пзъ Германіи въ Италію, потому что, къ счастію для протестантовъ, Фердинандъ II былъ Принужденъ оказать помощь испанцамъ въ Италіи, тогда какъ до сихъ поръ они помогали ему въ Германіи.
По смерти Филиппа III (1621) въ Испаніи царствовалъ сынъ его, Фи линіи IV. При вступленіи на престомъ этому королю было всего шестнадцать лѣтъ, й имъ управлялъ графъ Оливаресъ еще неограниченнѣе, чѣмъ герцогъ Лерма Филиппомъ III. Оливаресъ былъ въ Испаніи тѣмъ же, чѣмъ Ришльё во Франціи, но далеко не обладалъ способностями и талантами кардинала. Главною цѣлью его политики было доставить Габсбургскому дому перевѣсъ въ Европѣ и возвысить не только испанскую вѣтвь его, По и австрійскую. Съ одйой стороны онъ усиленно возобновилъ войну въ Нидерландамъ, а съ другой—хотѣлъ подчинить Испаніи въ Италіи Савойю", Венецію и разныхъ мелкихъ владѣтелей, какъ Фердинандъ. подчинилъ себѣ нѣмецкихъ князей. Въ Нидерландахъ онъ приказалъ Амвросію Спинолѣ осадить важнѣйшую крѣпость голландскаго Брабанта, Герцо-генбушъ; но принцъ Морицъ принудилъ испанскаго генерала снять осаду, которая стоила испанцамъ не менѣе 10,000 человѣкъ. Потеря такого множества старыхъ, опытныхъ испанскихъ войскъ не удержала графа Оливареса отъ покушенія противъ Бреды. Принцъ Морицъ не могъ спасти Этого города. Онъ умеръ тотчасъ послѣ сдачи Бреды (1625). Между тѣмъ нидерландцы основали Батавію на островѣ Явѣ И утвердились на Пряныхъ островахъ; для нихъ было большимъ счастьемъ, что братъ Морица, принцъ Фридрихъ Генрихъ, наслѣдовалъ военные таланты его, но былъ чуждъ стремленія къ монархической власти и не враждовалъ, какъ Морицъ, противъ религіозной и политической свободы.
Стремясь возвысить въ Италіи Габсбургскій домъ въ ущербъ мелкимъ владѣніямъ, Оливаресъ поссорился изъ-за этого въ одно и то же время съ Грау-бинденомъ, Венеціей и Савойей; съ первымъ за Вальтелину, съ Венеціей за фортъ Фуэнтесъ, охранявшій одинъ главный горный походъ, съ Савойей за крѣпостцу Казаль. Наконецъ съ 1628 началась война за наслѣдство послѣдняго потомка старшей линіи дома Гонзага. Виченцо II, герцогъ Мантуанскій и маркизъ Монферратскій, умеръ въ концѣ 1’627 года, и на его наслѣдство явились два претендента, герцогъ Карлъ II де Неверъ и герцогъ Фердинандъ II Гвасталь-скій. Мы не намѣрены разбирать, кто изъ нихъ былъ правъ; весь этотъ споръ важенъ только потому, что изъ-за него императору «Фердинанду пришлось ослабить армію Валленштейна, пославъ часть ея въ Италію. Фердинандъ въ союзѣ съ Испаніей принялъ сторону герцога Гвастальскаго, тогда какъ Франція поддерживала Невера, и дѣло дошло до войны. Король французскій, Лудовикъ ХШ,
принялъ лично начальство надъ арміей, которая должна была занять Монфер-ратъ; но въ это время папа, чтобы дать Ришльё возможность одолѣть французскихъ кальвинистовъ, принялъ на себя посредничество и выхлопоталъ перемиріе. Императоръ воспользовался этимъ, чтопбы послать въ Италію свои войска. Все это происходило во время похода Арнима въ Польшу. Въ маѣ 1629 изъ Германіи въ Италію было отправлено до 30,000 человѣкъ, и говорили, что Валленштейнъ обѣщалъ въ случаѣ нужды вторгнуться туда со всей своей арміи.
Это побудило кардинала Ришлье всѣми силами стараться доставить Густаву Адольфу миръ съ Польшей, чтобы дать ему возможность отвлечь силы Валленштейна въ Германію. Посланникъ Ришльё, Шарнасе, пріѣхалъ съ зтою цѣлью въ лагерь Густава Адольфа и при помощи англійскаго посланника выхлопоталъ перемиріе на шесть лѣтъ, такъ что король еще до заключенія его могъ возвратиться въ Швецію. Это перемиріе было подписано ,в/8в сентября 1629 въ Альтмаркѣ при Штумѣ въ Пруссіи подъ открытымъ небомъ. По условіямъ его полякамъ были возвращены Штрасбургъ, Диршау, Вормдиттъ, Мельзакъ и Фрауенбургъ, Митава была отдана герцогу курляндскому; Маріенбургъ, Штумъ и данцигскую гавань долженъ былъ занять на время перемирія курфирстъ бранденбургскій; наконецъ Густавъ Адольфъ получилъ Эльбингъ, Браунсбергъ, Пилаву и Мемель.
Переговоры Густава Адольфа съ Ришлье о субсидіяхъ еще не. кончились. Но король твердо рѣшился воспользоваться всеобщимъ неудовольствіемъ протестантскихъ и католическихъ князей Германіи на военный деспотизмъ Валленштейна, чтобы попробовать оружіемъ • освободить протестантовъ. Въ іюнѣ 1629 шведскіе чины одобрили предпріятіе короля, предложили снарядить флотъ и согласились установить новые налоги. Въ 1630 году обстоятельства въ Германіи казались т,акъ благопріятными и предложенія Ришлье такъ заманчивыми, что Густавъ Адольфъ началъ готовиться къ высадкѣ въ Померанію. Валленштейнъ перевелъ свои войска изъ Голыптиніи и Мекленбурга въ Нижнюю Саксонію, желая, во-первыхъ, предохранить отъ разоренія герцогство Мекленбургское, составлявшее его собственность, во-вторыхъ, завоевать новыя владѣнія для себя и для Тилли. Съ этою цѣлью онъ воспользовался возстановительнымъ эдиктомъ. Сначала онъ мѣтилъ только на мелкія духовныя владѣнія; но вскорѣ началъ ужасно угнетать архіепископство магдебургское и осадилъ самый городъ. Городъ Магдебургъ не хотѣлъ впускать къ себѣ ни одного полка императорскихъ войскъ и не хотѣлъ допускать неслыханныхъ вымогательствъ Валленштейна, хотя изъявлялъ готовность уплатить значительныя суммы. Однако Валленштейну пришлось отказаться отъ своихъ замысловъ противъ Магдебурга, потому что императоръ нуждался въ содѣйствіи курфирстовъ саксонскаго и бранденбургскаго для избранія сына своего въ римскіе короли, а курфирсты эти имѣли притязаніе на Магдебургъ. Валленштейну пришлось ограничить свои виды мелкими духовными владѣніями. Онъ присвоилъ себѣ часть Бранденбурга, пограничную съ Мекленбургомъ. Вольфен-бюттель' намѣревались отнять у протестантскаго герцога Фридриха Ульриха Брауншвейгскаго приговоромъ имперскаго надворнаго суда и отдать во владѣніе генералу Валленштейна, Паппенгейму. Калембергъ предназначался Тилли. Въ герцогствѣ Виртембергскомъ также происходила военная расправа: распоряжались, не обращая вниманія на то, до или послѣ пассаускаго мира секуляризованы духовныя владѣнія, отбираемыя насильно у настоящихъ владѣльцевъ по приказамъ императора, исходившимъ отъ генералиссимуса Валленштейна.
Императоръ и испанцы старались съ помощью Валленштейна привести Германію въ то положеніе, въ какомъ теперь находится Венгрія, причемъ пользовались тѣми же средствами, какъ въ наше время въ Венгріи. Духовные курфирсты и государи Саксоніи и Бранденбурга не замѣчали этого; зато Максимиліанъ Баварскій постигъ замыслы императора. Максимиліанъ былъ давно недоволенъ Валленштейномъ. Притомъ Ришльё, вмѣшавшись въ итальянскія дѣла, предостерегалъ Максимиліана и привлекъ его на свою сторону. Наконецъ въ 1630 курфирстъ баварскій прямо поставилъ условіемъ избранія эрцгерцога Фердинанда въ римскіе короли удаленіе Валленштейна и уменьшеніе императорской арміи въ Германіи. Ришлье ловко воспользовался сношеніями съ Максимиліаномъ, чтобы обмануть испанцевъ и императора. Въ мартѣ 1629 ’ на лигиссткомъ сеймѣ въ Гейльброннѣ онъ склонилъ союзныхъ князей и города не выводить своихъ войскъ
изъ Швабіи, рѣшительно противиться валленштейнцамъ и съ этою цѣлью содержать армію въ 27,000 человѣкъ пѣхоты и сорокъ полковъ конницы до всеобщаго замиренія. Въ то же время императора настоятельно просили остановить усиленіе арміи Валленштейна, созвать въ слѣдующемъ году курфиршескій съѣздъ въ Регенсбургѣ, пріѣхать туда лично и уговорить курфирстовъ. саксонскаго и бранденбургскаго присутствовать на съѣздѣ.
Курфирсты съѣхались въ Регенсбургъ въ іюлѣ 1630. Государи Саксоніи и Бранденбурга не явились лично, а прислали уполномоченныхъ, изъ чего императоръ могъ заключить, что избраніе его сына въ римскіе короли встрѣтитъ сильное сопротивленіе. Самъ Фердинандъ, Максимиліанъ Баварскій и духовные курфирсты прибыли лично; кромѣ того въ Регенсбургъ пріѣхали двое французовъ, присланныхъ Ришльё, Леонъ Брюларъ и Франсуа. ЛеклерКъ де ла Транблэ. Транблэ всегда посылался своимъ правительствомъ по дипломатическимъ порученіямъ, требовавшимъ полнаго отсутствія чести и прямоты. Этотъ человѣкъ былъ сначала извѣстейъ въ свѣтѣ подъ именемъ барона де М а ф л е, потомъ поступилъ въ капуцины и сталъ называться отцомъ Жозефомъ; Ришльё очень довѣрялъ ему и давалъ ему самыя разнообразныя порученія, такъ что онъ сдѣлался очень важнымъ историческимъ лицомъ. Онъ и товарищъ его, Брюларъ, бывшій въ посольствѣ главнымъ лицомъ, имѣли, кромѣ офиціальнаго порученія принять посредничество въ спорѣ за мантуанское наслѣдство, другое, тайно е—возстановить Баварію и духовныхъ курфирстовъ противъ Валленштейна и императора. Въ. шестой части своихъ записокъ Ришльё разсказываетъ о дѣйствіяхъ ихъ въ этомъ отношеніи и о томъ, какъ Они убѣдили духовныхъ курфирстовъ и Максимиліана уступить императору во всемъ, но съ условіемъ удалить Валленштейна. Они обманули Фердинанда и въ итальянскихъ дѣлахъ. Переговоры объ удаленіи Валленштейна происходили до сентября 1630 въ Регенсбургѣ одновременно съ переговорами о сохраненіи мира въ Италіи. Императоръ долженъ былъ наконецъ уступить, потому' что на этотъ разъ лига и глава ея, Максимиліанъ Баварскій, дѣйствовали заодно съ протестантскими курфирстами. Максимиліанъ и духовные курфирсты требовали удаленія Валден-штейна такъ же настойчиво, какъ и строгой католической реакціи и выполненія возстановительнаго эдикта. Курфирстъ майнцскій писалъ императору еще до съѣзда курфирстовъ: «Если «Исіаіог ішрегіі останется и императорскій генералъ не будетъ уволенъ и удаленъ отъ командованія, чего особенно требуетъ коллегія курфирстовъ, то можно опасаться, что предстоящій конвентъ останется безъ результатовъ».
Валленштейнъ до января 1630 не приводилъ въ исполненіе возстановительнаго эдикта въ Гальберштадтѣ; потомъ онъ поѣхалъ въ Богемію для усмиренія своихъ крестьянъ, угнетаемыхъ католическимъ духовенствомъ; преслѣдуемые за религію, они возстали и принудили жену Валленштейна бѣжать въ Прагу. Бъ іюнѣ онъ возвратился къ арміи, стоявшей въ Швабіи съ главною квартирою въ Меммингенѣ. Онъ пробылъ здѣсь все время регенсбургскаго съѣзда курфирстовъ, получая точныя свѣдѣнія обо всемъ, что происходило на корвентѣ. Когда Ма-. ксимиліанъ настоятельно и почти грозно потребовалъ, чтобы онъ сложилъ начальство, герцогъ повиновался очень неохотно и только послѣ рѣшительнаго послѣдняго заявленія курфирстовъ отъ 12 августа. Согласясь на требованія курфирстовъ, императоръ послалъ къ Валленштейну тайнаго совѣтника и придворнаго канцлера Батиста графа фонъ Верденберга и господина фонъ Квестен-берга, такъ какъ оба они пользовались расположеніемъ Валленштейна. Имъ было поручено отправиться въ Меммингенъ и, какъ сказано было въ ихъ инструкціи, «наипристойнѣйшими добрыми доводами убѣдить герцога Мекленбургскаго сложить командованіе а генеральство и увѣрить его въ императорской милости» *). Валленштейнъ давно уже зналъ все, что происходило въ Регенсбургѣ; онъ зналъ, какъ неохотно соглашается императоръ на эту мѣру и какъ
*) «І)еп Нег2о& ѵоп МескІепЬиг^, гиг Кіейегіе^ип^ зетеа Соттапйоз ипй зеіпез бепегаіаіа тіі аііеп ^ІітрЙісЬеп диіеп Моііѵеп ги регвиайігеп ипй Пт йег КаізегІісЬеп ипайе ги ѵегзісЬет.»
опасенъ король шведскій,* который именно въ то время высаживался въ Помераніи, онъ справедливо былъ убѣжденъ, что императору безъ него не обойтись, и что Фердинанду вскорѣ придется купить какой бы то ни было цѣной его услуги; поэтому онъ не могъ сказать, какъ утверждаетъ Кевенгюллеръ, что пусть возьметъ его чортъ, если онъ еще станетъ служить императору. Валленштейнъ спокойно отправился въ свои помѣстья въ Богемію и жилъ большею частью въ Прагѣ, увѣренный въ скоромъ возвращеніи къ власти и окруженный царскимъ великолѣпіемъ й роскошью.
Французскіе посланники въ Регенсбургѣ пріостановили на нѣкоторое время войну въ Италіи, заключивъ договоръ, впрочемъ напередъ зная, что Ришльё не утвердитъ его. Въ февралѣ и мартѣ 1629 французская армія подъ предводительствомъ самого короля вторглась въ Италію и принудила испанцевъ очистить Монферратъ. Но вслѣдъ за тѣмъ-императоръ послалъ въ Италію до 30,000 вал-ленштейновыхъ войскъ, и императорскій генералъ, графъ К о л а л ь т о, къ удивленію всего міра, взялъ приступомъ почитаемую неприступною Мантуу. Тогда и французы снова вступили въ Италію, и одновременно съ возобновленіемъ тридцатилѣтней войны въ Германіи началась кровопролитная война въ Италіи. Ее думали окончить договоромъ, заключеннымъ 30 октября 1630 въ Регенсбургѣ, по которому было рѣшено предоставить претендентамъ вѣдаться между собою самимъ, не давая имъ помощи. Но кардиналъ Ришльё не утвердилъ этого договора, объявивъ,'что посланники его не были уполномочены на его заключеніе, и война возобновилась въ Италіи пуще прежняго.
Болѣе благопріятной минуты для попытки помочь своимъ германскимъ единовѣрцамъ, какъ время регенсбургскаго- съѣзда курфирстовъ, Густавъ Адольфъ не могъ бы выбрать назаказъ. Предохраняя свой Мекленбургъ отъ разоренія и находя неудобнымъ занимать ограбленные дочиста Померанію и Бранденбургъ, императорскій генералиссимусъ давно вывелъ оттуда главныя силы свои и расположилъ ихъ въ средней и южной Германіи.- Кромѣ того, онъ послалъ значительное количество войскъ въ Италію, а самъ вдали отъ театра войны ожидалъ отставки, которую въ сентябрѣ и получилъ. Наемники, посланнные подъ начальствомъ Арнима въ Пруссію, разсѣялись. Самъ императоръ по увольненіи Валленштейна обязался не держать болѣе 40,000 человѣкъ. У Тилли было 30,000 человѣкъ войскъ лиги. Но генералы Валленштейна больше зависѣли отъ своего бывшаго командира, чѣмъ отъ императора, и Валленштейнъ сохранилъ большое, вліяніе на всѣ предпріятія даже по назначеніи Тилли главнокомандующимъ императорскихъ войскъ. Дѣйствія Арнима ясно доказываютъ это Арнимъ былъ недоволенъ или прикинулся недовольнымъ, когда ему пришлось очистить Померанію и Мархію, гдѣ кое-что можно было еще вытянуть, и когда ему предписали отправиться въ Польшу, гдѣ его вовсе не желали видѣть и гдѣ не только нельзя было наживаться, но и жить было трудно. Вслѣдствіе этого онъ сложилъ въ себя должность и уѣхалъ въ своё имѣніе въ БранДенбургъ. Однако сношенія между нимъ и его прежнимъ начальникомъ продолжались, и вообще Валленштейнъ велъ переписку со всѣми генералами своей прежней арміи. Вскорѣ курфирстъ саксонскій назначилъ Арнима главнокомандующимъ своихъ войскъ. При этомъ Арнимъ поступалъ очевидно измѣннически, служа въ одно и то же время и своему прежнему командиру, и имперіи, которая была противъ насилій, совершенныхъ Валленштейномъ. Насилія эти были такъ же тяжки, кань то, что намъ, бѣднымъ нѣмцамъ, пришлось терпѣть въ 1801—1813 гг. отъ маршаловъ Бонапарта. Валленштейнъ, подобно Бонапарту, не забывалъ и себя, тѣмъ болѣе, что ему было необходимо щедро платить орудіямъ своего деспотизма. Въ тѣ скудныя времена годовой доходъ его простирался, говорятъ, до шести милліоновъ талеровъ.
6. Тридцатилѣтію» война отъ вторженія Густава Адолъфя до сраженія при Лейпцигѣ, или БрейтенФельдѣ.
Еще до съѣзда курфирстовъ въ Регенсбургѣ, Густавъ Адольфъ окончилъ вооруженіе флота и арміи, при чемъ особенно превосходно организовалъ артиллерію при содѣйствіи Т ор ст енсона, который былъ назначенъ главнымъ начальникомъ шведской артиллеріи. Передъ отъѣздомъ въ Германію Густавъ Адольфъ сдѣлалъ всѣ нужныя распоряженія касательно управленія государствомъ на время ёго отсутствія. Онъ ввѣрилъ управленіе десяти государственнымъ совѣтникамъ, которые должны были не выѣзжать изъ Стокгольма. Впослѣдствіи онъ назначилъ начальникомъ военныхъ силъ страны своего зятя, пфальцграфа Іоганна Казимира, чѣмъ возбудилъ неудовольствіе шведскихъ вельможъ. Передъ отъѣздомъ онъ торжественно простился съ подданными, и эта сцена произвела на всю націю глубокое впечатлѣніе, потому что не была пустой офиціальной комедіей, гдѣ нѣтъ ничего, кромѣ лести, помпы и афектаціи,. подобно сценамъ, описываемымъ въ современныхъ газетахъ. Простой, добродушный и набожный король дѣйствительно предсталъ здѣсь передъ своимъ народомъ, какъ любящій и заботливый отецъ. Девятнадцатаго мая 1630 онъ собралъ государственные чины, бывшіе въ Стокгольмѣ, представилъ имъ свою наслѣдницу, дочь Христину, которой тогда не было еще и шести лѣтъ, поручилъ ее идъ вѣрности, обнялъ ее и сказалъ прощальную рѣчь, которая до слезъ тронула присутствовавшихъ. Она составляетъ важный документъ шведской исторіи и не. заключаетъ въ себѣ ни единой высокопарной, канцелярской фразы въ родѣ тѣхъ, которыя украшаютъ подобныя рѣчи у другихъ націй.
Послѣ долгаго и труднаго плаванія Густавъ Адольфъ высадился 24 іюня 1630 въ сѣверной части острова Узедома близъ деревни Пеенемюнде: Войска съ нимъ было только 13,000 человѣкъ, но вскорѣ къ нему присоединилось 7,000 человѣкъ, стоявшихъ въ Стральзундѣ подъ начальствомъ Лесли, который прогналъ цесарцевъ съ острова Рюгена.' Густавъ Адольфъ занялъ прежде всего острова УзедомЪ и Воллинъ. Потомъ онъ пошелъ на 'Штеттинъ,.мѣстопребываніе стараго герцога Померанскаго, Богуслава XIV. Богуславу очень хотѣлось сохранить нейтралитетъ, и потому онъ не впустилъ въ Штеттинъ и цесарцевъ; но Густавъ Адольфъ, къ которому онъ пріѣхалъ въ лагерь, уговорилъ ёго пустить шведовъ въ городъ. Они заняли Штеттинъ 10 іюля, то есть недѣли черезъ двѣ послѣ высадки. Условія, предписанныя герцогу Померанскому, и поступки шведскаго правительства съ Стральзундомъ, который сдѣлался почти вольнымъ городомъ, ясно показываютъ, что шведскій канцлеръ съ самаго начала старался обезпечить шведамъ завоеванія въ Германіи и доставить имъ въ этой странѣ прочное положеніе, хотя, быть можетъ, самъ король дѣйствовалъ вполнѣ безкорыстно и пылалъ единственно желаніемъ освободить своихъ угнетенныхъ единовѣрцевъ. Тѣмъ не менѣе онъ укрѣпилъ Штеттинъ на шведскія деньги и заставилъ стараго бездѣтнаго герцога, имѣвшаго только дальнихъ родственниковъ, обѣщать оставить свои владѣнія въ рукахъ Густава Адольфа, пока король не получитъ вознагражденія за военныя издержки. Но понятно, что вознагражденія этого никогда не воспослѣдовало, и Померанія осталась за шведами. За Штеттиномъ были взяты Даммъ и Штаргардъ. Успѣхамъ шведовъ благопріятствовало еще то, что итальянецъ Торквато Конти, командовавшій императорскими войсками въ Помераніи, позволялъ своимъ солдатамъ совершать всевозможныя жестокости, тогда какъ Густавъ Адольфъ соблюдалъ, напротивъ того, строжайшую дисциплину, пока находился въ протестантской области и пока-армія его состояла изъ однихъ шведовъ. Впослѣдствіи, когда и она наполнилась множествомъ людей, обратившихъ военную службу въ ремесло, и когда шведы проникли въ католическія области, порядокъ въ ихъ арміи былъ немногимъ лучше чѣмъ въ императорской, хотя и та, и другая очень усердно молились.
Успѣхи Густава Адольфа были потому такъ быстры въ самомъ началѣ, что при высадкѣ его никто изъ генераловъ императора и лиги не могъ собрать
столько силъ, чтобы выступить противъ шведской арміи, которая быстро воз-расла до 25,000 или 30,000 человѣкъ. Торквато Конти охранялъ съ 16,000 человѣкъ берега Балтійскаго моря, но былъ принужденъ такъ растянуть свои войска, что нигдѣ не могъ предпринять ничего рѣшительнаго. Гецъ и Тифен-' бахъ прикрывали съ 8,000 человѣкъ Силезію, чтобы не допустить короля, при которомъ находился чешскій графъ Турнъ, вверхъ по Одеру въ центръ наслѣдственныхъ владѣній императора. Для той же цѣли въ Богеміи стоялъ М а р а-дасъ съ такимъ же корпусомъ. Въ Пфальцѣ было 10,000 валонцевъ. Монте-кукули занималъ Швабію и Эльзасъ съ такимъ же количествомъ императорскихъ войскъ. Армія лиги подъ командою Тилли, числомъ до 30,000 человѣкъ, находилась вдали отъ перваго театра войны; она была разсѣяна въ верхнемъ Пфальцѣ, въ Франконіи и въ Вестфаліи. Вдобавокъ до октября не было никого назначено главнокомандующимъ на мѣсто Валленштейна. Сначала Густавъ Адольфъ ограничился тѣмъ, что обезпечилъ за собою владѣніе Помераніей и прекратилъ страшные грабежи войскъ Конти. Въ то же время онъ тщетно старался убѣдить курфирстовъ Георга Вильгельма Бранденбургскаго и Іоганна Георга I Саксонскаго соединиться съ нимъ на защиту евангелическаго ученія. Курфирсты долго не позволяли даже герцогамъ мекленбургскимъ призвать своихъ подданныхъ къ возстанію. Регенсбургскій сеймъ не призналъ Валленштейна законнымъ владѣтелемъ Мекленбурга; поэтому герцоги начали было надѣяться, что дѣло ихъ уладится мирно; но никто не принималъ никакихъ мѣръ, чтобы возвратить себѣ свое владѣніе. Видя это, они заключили договоръ съ шведскимъ королемъ, который въ сентябрѣ двинулся изъ Штеттина въ Мекленбургъ. Однако цесарцы удержались въ Мекленбургскомъ герцогствѣ въ городахъ Ростокѣ и Висмарѣ, потому что Густавъ Адольфъ сначала долго пробылъ въ Стральзундѣ для переговоровъ съ Англіей и Франціей, а потомъ дѣйствовалъ противъ Конти, который укрѣпился въ лагерѣ при Гарцѣ. Тилли не прислалъ ему подкрѣпленій, такъ что шведы еще въ томъ же 1630 году заняли всю Померанію, за исключеніемъ городовъ Кольберга и Грейфсвальде. Цесарцы совершенно погибли бы отъ страшныхъ холодовъ, отъ недостатковъ во всемъ необходимомъ и отъ мести населенія, съ которымъ такъ позорно обходились, если бы курфирстъ бранденбургскій не укрывалъ бѣглецовъ въ Кюстринѣ и во Франкфуртѣ-на-Одерѣ.
Первымъ. слѣдствіемъ блестящихъ успѣховъ шведской арміи, пріобрѣтенныхъ при такихъ трудныхъ обстоятельствахъ, было полученіе субсидіи отъ Англіи. Въ то же время и французскій, посланникъ, Шарнасе, послѣ многихъ затрудненій и долгаго колебанія, заключилъ съ Густавомъ Адольфомъ договоръ. Надо однако сознаться, имѣя въ виду послѣдствія этого договора, что Густавъ Адольфъ, вмѣшавъ католическую державу въ германскую религіозную войну,, пожертвовалъ своей политикѣ всею будущностью нѣмецкой націи й даже религіею, хотя самъ былъ чрезвычайно набоженъ и часто по три раза въ день слушалъ проповѣди. Мы утверждаемъ это, хотя не отрицаемъ, что шведскій народъ и король съ рыцарскою доблестью жертвовали своимъ достояніемъ и кровью за робкихъ нѣмецкихъ государей и города п за свободу вѣроисповѣданія. Въ договорѣ, заключенномъ Густавомъ Адольфомъ съ Франціей 13 января 1631 въ Бер-вальдѣ на шесть лѣтъ, французы обѣщали шведскому королю за истекшій годъ 120,000 тал. субсидіи и за каждый слѣдующій годъ по 400,000 талеровъ; Англія также уплатила ему 60,000 фунтовъ. За это король обязался выставить не менѣе 30,000 пѣхоты и 16,000 кавалеріи и допустить французское правительство покровительствовать германскимъ католическимъ князьямъ, враждебнымъ императору. Кромѣ того, онъ обѣщалъ не трогать католическую религію въ мѣстахъ, которыя будетъ брать, и дозволить членамъ лиги соблюдать нейтралитетъ, только съ условіемъ, чтобы они сами просили и соблюдали его.
Въ мартѣ 1631 шведы завоевали Кольбергъ, а въ апрѣлѣ Франкфуртъ-на-Одерѣ. Можетъ показаться страннымъ, что Тилли допустилъ взять Кольбергъ и Демминъ, -который защищался очень долго, не вступая съ своей арміей въ Мекленбургъ и въ Померанію. Но дѣло'въ томъ, что его назначили главнокомандующимъ всѣми нѣмецкими войсками только Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ по увольненіи Валленштейна, и ему нужно было сосредоточить свои силы, а потомъ онъ увидѣлъ необходимость обезпечить себя съ тыла, прежде чѣмъ идти въ Меклен
бургъ. На курфирста саксонскаго нельзя было полагаться съ тѣхъ поръ, какъ папа отнялъ у втораго сына его архіепископство магдебургское въ пользу эрцгерцога Леопольда Вильгельма. Поэтому Тилли требовалъ цитадели Магдебурга, Лейпцига и Виттенберга въ обезпеченіе своихъ предпріятій на Эльбѣ. Вторгнувшись въ Бранденбургъ и двинувшись въ январѣ 1631 на Франкфуртъ, Густавъ Адольфъ подошелъ къ Тилли на разстояніе не болѣе восьми миль, такъ что всѣ ожидали рѣшительной битвы; но Тилли внезапно повернулъ и изъ Бранденбурга черезъ Науэнъ и Руппинъ двинулся къ мекленбургской границѣ. Марта 6 онъ показался передъ Ней-Бранденбуртомъ. Шведы упорно защищали этотъ городъ, а' за это Тилли, взявъ его по третьему приступу, велѣлъ, по своему варварскому обыкновенію, перерѣзать весь гарнизонъ. Отъ Ней-Бранденбурга онъ, не медля, двинулся противъ Магдебурга.
Шведскій король былъ' совершенно увѣренъ, что Саксонія и Бранденбургъ, имѣвшіе законныя права на администрацію бывшаго архіепископства магдебургскаго, соединятся съ нимъ для спасенія самаго важнаго торговаго города и главной крѣпости сѣверной Германіи; но ожиданія его не сбылись, и такъ какъ курфирсты не хотѣли спасать Магдебурга, то король предоставилъ несчастный то-родъ на-произволъ судьбы. Въ Бранденбургѣ и Саксоніи правили государи совершенно неспособные, предоставившіе государственныя дѣла педантамъ-система-тикамъ или продажнымъ совѣтникамъ, тайно подкупленнымъ императоромъ. Однако уже въ началѣ 1631 оба курфирста убѣдились, что теперь многописаніемъ ничего не сдѣлаешь, и въ февралѣ созвали общее собраніе протестантскихъ князей и городовъ въ Лейпцигъ, чтобы принять мѣры противъ насилій, вызванныхъ возстановительнымъ эдиктомъ, и противъ обидъ, наносимыхъ протестантамъ и доходившимъ, до нарушенія всѣхъ національныхъ и человѣческихъ правъ.. Это собраніе извѣстно подъ названіемъ лейпцигскаго конвента. Здѣсь говорились смѣлыя рѣчи. Бранденбургскій посланникъ, не смотря на трепетъ своего государя передъ императоромъ, осмѣлился замѣтить, что имперскія постановленія ниспровергнуты, а другой членъ конвента прибавилъ, что тейерь такое время, что приходится открыть глаза и сжать кулаки. Но, вникнувъ внимательнѣе, мы видимъ, что этотъ евангелическій конвентъ въ сущности былъ такъ же безплоденъ, какъ и всѣ другія нѣмецкія собранія. Онъ рѣшительно отвергъ союзъ съ Густавомъ Адольфомъ, героемъ протестантизма, который въ то' время одинъ могъ спасти Германію изъ-подъ власти іезуитовъ, кроатовъ, испанцевъ и валО-новъ; вмѣсто того, рѣшили заключить общій союзъ, пригласивъ къ нему Данію, и собрать оборонительную армію. Но императоръ не хотѣлъ допускать и этого, и ниже мы увидимъ, какъ потерпѣли Гессенъ-Кассель отъ Тилли, а Франконія и Швабія отъ Фюрстенберга за то, что не соглашались отступиться отъ рѣшеній, принятыхъ лейпцигскимъ конвентомъ. Союзъ, предположенный конвентомъ, не могъ бы состояться, если бы его покинула Саксонія, которая одна изъ всѣхъ союзниковъ могла выставить войско. Поэтому Тилли отъ имени императора съ угрозами приступилъ къ курфирсту, требуя, чтобы онъ отказался отъ союза. Курфирстъ не согласился на это требованіе, и Тилли воспользовался его упорствомъ, чтобы вторгнуться въ Саксонію, какъ врагъ. Онъ рѣшился употребить всѣ усилія, чтобы, во что бы то ни стало, поскорѣе взять Магдебургъ, а потомъ Лейпцигъ и Виттенбергъ.
Тилли тщетно пытался спасти Франкфуртъ-на-Одерѣ, взятый шведами въ апрѣлѣ. Узнавъ въ Бранденбургѣ о взятіи Франкфурта, онъ немедленно обратился противъ Магдебурга и началъ осаду этого города. Магдебургцы долго и упорно защищали свой, городъ противъ Тилли и Паппенгейма; Густава Адольфа упрекаютъ, что онъ не выручилъ ихъ. Но ему было необходимо обезпечить сначала свой тылъ, а на курфирста бранденбургскаго онъ не могъ положиться; поэтому мы и не рѣшаемся обвинять его. Можетъ быть, онъ имѣлъ и другія, спеціально стратегическія основанія не спѣшить на помощь Магдебургу; но мы этого разбирать не будемъ, потому что военныя соображенія не наше дѣло. Администраторъ архіепископства магдебургскаго, Христіанъ Вильгельмъ, дядя курфирста бранденбургскаго, имѣлъ при защитѣ города хорошаго помощника въ лицѣ гессенскаго полковника Фалькенберга, состоявшаго въ шведской службѣ и назначеннаго Густавомъ Адольфомъ комендантомъ Магдебурга.
Шведскій король считалъ себя въ правѣ требовать отъ своего зятя, курфирста бранденбургскаго, залога и обезпеченія на случай измѣны его министра, католика Ада ма фонъ Шварценберга, который самовластно управлялъ Бранденбургомъ. Густавъ Адольфъ требовалъ, чтобы курфирстъ впустилъ шведскія войска въ крѣпости Шпандау и Кюстринъ. Ему отвѣчали, что Кюстринъ дастся ему въ обезпеченіе, но Шпандау не можетъ быть отданъ. Переговоры объ этомъ шли такъ долго, что, судя по письму Паппенгейма къ Валленштейну въ концѣ апрѣля объ осадѣ Магдебурга, врядъ ли можно было уже въ то время спасти городъ, хотя бы даже король немедленно выступилъ въ путь. Но ему нельзя было идти. Когда 1 мая онъ прибылъ въ Кепеникъ, курфирстъ отказался отдать ему Шпандау и даже старался отвертѣться отъ обѣщанія предоставить ему Кюстринъ. Это принудило Густава Адольфа двинуться на Берлинъ. Но по просьбѣ своего зятя онъ согласился повидаться съ нимъ загородомъ., Курфирстъ просилъ сначала дать ему часъ на размышленіе, но потомъ отказался исполнить требованіе короля и не уступалъ, не слушая никакихъ доводовъ о томъ, что его упорство губитъ Магдебургъ. Это такъ разсердило Густава Адольфа, что онъ тотчасъ возвратился въ Кепеникъ и хотѣлъ идти оттуда во главѣ своихъ войскъ на Берлинъ. Его съ трудомъ уговорили взять съ собою въ Берлинъ только 1,000 мушкатеровъ. Однако вся армія его послѣдовала, за нимъ и расположилась въ окрестностяхъ города. Тогда курфирстъ долженъ былъ покориться. Говорятъ, что Густавъ Адольфъ самъ соглашался, что требованія его тяжелы и непріятны; вѣроятно, онъ понималъ, что его энтузіазмъ и любовь къ славѣ, свободѣ и религіи чужды курфирсту и песчаной почвѣ Мархіи, и что простой практическій смыслъ и политика не позволяютъ государю отдавать свои крѣпости иностранному королю. Шпандау былъ въ ту же ночь переданъ въ распоряженіе короля, который обѣщалъ возвратить его, какъ только выручитъ Магдебургъ.
Густавъ Адольфъ не хотѣлъ рисковать всѣмъ для спасенія этого несчастнаго города. Онъ не рѣшался идти далѣе во внутрь Германіи, пока съ нимъ не соединится противъ императора курфирстъ Іоганнъ Георгъ I Саксонскій, который выставилъ наконецъ .18,000 войска. Но курфирстъ не только не думалъ о союзѣ съ шведами, но даже препятствовалъ имъ переправляться черезъ Эльбу. Густавъ Адольфъ предлагалъ ему аттаковать цесарцевъ подъ Магдебургомъ соединенными силами съ обоихъ береговъ Эльбы. Іоганнъ Георгъ отговаривался, ссылаясь на свои отношенія къ императору и къ имперіи, хотя имперія распалась на союзы, а императоръ готовился напустить на Саксонію казаковъ, кро-атовъ и пандуровъ. Іоганнъ Георгъ не хотѣлъ даже снабжать шведовъ, торопившихся на выручку Магдебурга, продовольствіемъ. Онъ ввѣрилъ устройство и командованіе своей арміи тому самому Арниму, который вполнѣ зависѣлъ отъ Валленштейна и все передавалъ ему. Арнииъ принялъ начальство надъ саксонскою арміею въ надеждѣ получить за тайныя услуги 300,000 талеровъ, которые онъ считалъ за императоромъ.
Магдебургъ съ марта находился въ отчаянномъ положеніи, а курфирстъ саксонскій такъ боялся возбудить гнѣвъ императора, что не рѣшился выдать магдебургцамъ жизненные' припасы, заготовленные для ни-хъ на лѣвомъ берегу Эльбы. Онъ сговорился съ горожанами, чтобы они отняли ихъ у него силою. ФалЬкенбергъ до 10 мая мужественно отстаивалъ городъ, который однако безъ посторонней помощи не могъ удержаться. Комендантъ и трое помощниковъ его охотно пожертвовали жизнью для славы и защищали городъ до послѣдней крайности. Наконецъ 10 йая Магдебургъ былъ взятъ приступомъ. При этомъ городъ вытерпѣлъ всѣ ужасы, которые можно испытать отъ разъяренныхъ варваровъ и каннибаловъ. Кроаты, валлоны и вся сволочь, обыкновенно сопровождавшая армію Тилли, грабили, убивали и совершали всевозможныя звѣрства. Паппенгеймъ, видя, что граждане продолжаютъ отчаянно сопротивляться на улицахъ, приказалъ зажечь нѣсколько домовъ. Ночью огонь распространился по всему Магдебургу, и самый богатый послѣ Гамбурга городъ Германіи сдѣлался добычею пламени. Уцѣлѣли только соборъ съ нѣсколькими сосѣдними домами, монастырь Божіей Матери и съ полсртни лачужекъ. Говорятъ, при взятіи погибло болѣе 25,000 жителей Магдебурга. Администраторъ былъ взятъ въ плѣнъ и потерпѣлъ оскорбленія, но уцѣлѣлъ въ живыхъ. Мы не порицаемъ и не защищаемъ Тилли
и Паппевгейма. И въ наше время Бонапартъ съ своимн маршалами поступалъ всюду, въ Италіи, Испаніи, Германіи, Россіи и въ Польшѣ, точно такъ же, какъ Тилли; и притомъ не просто по-кроатски, какъ онъ, а систематически. Не лучше распоряжался и Веллингтонъ въ Санъ-Себастьянѣ, а дымящіяся развалины городовъ Индіи доказываютъ, что и хваленая гуманность англичанъ не мѣшаетъ имъ воевать на тотъ же ладъ. Гибель цвѣтущаго города была описана самыми яркими красками й произвела на всѣ области Германіи то же впечатлѣніе, какое въ новѣйшее время пожаръ Москвы на Россію.
Тилли еще не грозилъ Саксоніи, и, слѣдовательно, курфирстъ былъ нерас-полѳженъ къ. союзу съ шведами. Поэтому Густавъ Адольфъ вернулся въ Бранденбургъ. Арнимъ пріѣхалъ въ Берлинъ и уговаривалъ курфирста бранденбургскаго потребовать отъ зятя своего, короля шведскаго, чтобы шведы возвратили ему Шпандау, такъ какъ онъ не сйасъ Магдебурга. Цѣлый мѣсяцъ продолжались споры объ этомъ, при чемъ Арнимъ игралъ роль посредника. Наконецъ 7 іюня Густавъ Адольфъ уступилъ и вывелъ изъ крѣпости шведскій гарнизонъ; но вмѣстѣ съ тѣмъ онъ объявилъ недѣйствительными всѣ прежнія соглашенія й двинулся на Берлинъ. Іюня 9 шведская армія расположилась передъ городомъ, выставила артиллерію на флангахъ и обратила ее противъ, дворца; тогда сила сдѣлала то, чего-не могли сдѣлать никакіе доводы. Іюня 11 былъ заключенъ формальный договоръ, по которому Шпандау предоставлялся шведскому королю на все время войны, а Кюстринъ хотя Положено было занимать только бранденбургскими войсками, но шведамъ позволялось занимать во всякое время и обѣщано было въ случаѣ надобности совершенно отдать. Кромѣ другихъ тяжелыхъ условій, курфирстъ обязался платить шведской арміи ежемѣсячно по 3'0,000 талеровъ, нѣкоторые округи въ курфиршеской Мархіи и въ Укермаркѣ были опредѣлены исключительно на содержаніе королевскаго двора. Наконецъ въ томъ же іюнѣ 1631 шведамъ было отдано и Грейфсвальде.
Въ концѣ іюня Густавъ Адольфъ снова явился съ своей арміей въ окрестностяхъ Магдебурга, такъ что, казалось, будто онъ и Тилли два мѣсяца умышленно избѣгали другъ друга. Послѣ гибели Магдебурга, пока Густавъ Адольфъ утверждался въ областяхъ къ сѣверу отъ Эльбы, въ Бранденбургѣ, Помераніи и Мекленбургѣ, частью добровольными или вынужденными договорами, частью оружіемъ, Тилли грабилъ и устрашалъ протестантскихъ владѣтелей средней Гермаг ніи. Изъ нихъ нѣкоторые уже давно состояли въ тайныхъ переговорахъ съ шведскимъ королемъ; то были князья герцогской саксонской линіи въ Тюрингіи и ландграфъ Морицъ Гессенъ-Кассельскій.
Мы уже говорили, что двоюродный братъ Морица, Лудвигъ V Гессенъ-Дармштадтскій, явно передался императору, чтобы черезъ него выиграть процессъ за Марбургъ (см. стр. 310). Поэтому Морицъ и изъ политическихъ, и изъ религіозныхъ цѣлей готовъ былъ -рѣшиться на все въ пользу своихъ единовѣрцевъ, съ которыми былъ соединенъ уніей; его не безъ основанія обвиняли, что онъ ждетъ только благопріятнаго случая, чтобы напасть- на баварцевъ и цесар-цевъ. За это подозрѣніе ему и его гессенцамъ пришлось тяжко платиться до 1632; подробности этихъ угрозъ, грабежей и притѣсненій слѣдуетъ прочесть въ VII части исторіи Гессена, Роммеля. Напечатанные у него документы показываютъ, что ожидало протестантовъ, если бы на спасеніе ихъ не явился Густавъ Адольфъ. Поэтому, право, не стоитъ толковать о томъ, имѣлъ ли онъ въ виду, предпринимая свой походъ, свою личную выгоду или ихъ благо.
; • Впрочемъ до битвы при Штадтлонѣ, гдѣ Тилли разбилъ Христіана Брауншвейгскаго (см. стр. 309), Морицъ кое-какъ выпутывался изъ бѣды; но послѣ этого буря настигла и его. Передъ этимъ сраженіемъ Тилли, идя противъ Христіана Брауншвейгскаго, силою проложилъ себѣ, путь черезъ Гессенъ въ Вестфалію, и его дикая орда грабила и свирѣпствовала тамъ, какъ всюду. Морицъ готовъ былъ поднять всю страну, чтобы въ союзѣ съ Христіаномъ Брауншвейгскимъ попытаться отстаивать себя до послѣдней крайности. Но гессенское дворянство, господствовавшее на сеймахъ, не хотѣло и слышать о самопожертвованіи, такъ что увлеченіе ландграфа повело только къ возбужденію противъ него ненависти императора и лиги и навлекло на него новую бѣду. Онъ былъ принужденъ прибѣгнуть къ насилію противъ враждебнаго ему гессенскаго дворян
ства, которое обратилось къ императору съ жалобою. Въ октябрѣ 1623 Тилли возвратился изъ Вестфаліи въ Гессенъ, и ландграфу нельзя было и думать о сопротивленіи, тѣмъ болѣе, что Лудвигъ Гессенъ-Дармштадтскій рѣшился силою овладѣть Марбургомъ, который императоръ присудилъ ему. Въ октябрѣ и ноябрѣ 1623 Тилли силою занялъ спорную страну между Дармштадтомъ и Касселемъ, кромѣ марбургской цитадели. Но впослѣдствіи была взята и она, и въ слѣдующемъ году весь Верхній Гессенъ былъ отданъ ландграфу Гессенъ-Дармштадтскому. Только два гессенскіе коменданта, Ипполитъ Кастильоне въ Эппштейнѣ и Іоганнъ фонъ Уфельнъ въ Рейнфельзѣ, мужественно противились требованіямъ Тилли. Самъ Морицъ рѣшился добровольно отречься отъ власти, чтобы не видѣть бѣдствій своихъ подданныхъ, терзаемыхъ шайками Тилли, и чтобы не быть принужденнымъ признать несправедливое рѣшеніе императора въ марбургскомъ дѣлѣ. Онъ передалъ правленіе своему сыщу, Вильгельму V или Постоянному, назначивъ его своимъ намѣстникомъ. Въ помощники сыну онъ назначилъ нѣсколько лучшихъ гражданскихъ и военныхъ чиновниковъ, а самъ удалился на нѣкоторое, время изъ страны и отправился искать у другихъ князей утѣшенія, котораго однако не могъ найти въ то время въ Германіи. Онъ заранѣе сообщилъ свое намѣреніе сложить власть чинамъ на кассельскомъ сеймѣ, объяснивъ, что это необходимо вслѣдствіе дѣйствій императора и Тилли въ его владѣніяхъ. Онъ отправился сначала въ свою крѣпость Пдессенъ близъ Геттингена, но удалился и оттуда, когда ему потихоньку сообщили, что Тилли въ разговорѣ съ іезуитами въ Падерборнѣ сказалъ, что имѣетъ отъ императора приказаніе при первой возможности захватить ландграфа и препроводить его въ Вѣну.
Морицъ сохранилъ сношенія съ своими подданными; поэтому сынъ его, Вильгельмъ, назначенный его намѣстникомъ, находился въ непріятномъ въ высшей степени положеніи между гессенскими земскими чинами, генераломъ Тилли и своимъ отцомъ, который остался дѣйствительнымъ правителемъ и всюду, гдѣ могъ, заводилъ связи и замышлялъ проекты, которые не могли укрыться отъ императора. Когда въ 1625 Христіанъ IV Датскій выступилъ въ походъ и расположился въ Голыптиніи, владѣнія ландграфа избавились на короткое время отъ разбойниковъ лиги, потому что Тилли былъ принужденъ двинуться на сѣверъ. Морицъ возвратился въ свою резиденцію, но этотъ счастливый оборотъ дѣлъ продолжался недолго. Императоръ поручилъ Валленштейну набрать войско на счетъ всѣхъ городовъ и князей, которыхъ онъ могъ принудить кормить своихъ солдатъ, одѣвать ихъ и платить имъ жалованье. Вскорѣ это -войско, которому формальной гранатой были предоставлены Франконія и Швабія, расположилось въ Гессенѣ на квартирахъ. Въ сентябрѣ начальники валленштейнцевъ, стоявшихъ въ области по Веррѣ, въ Герсфельдѣ, Зонтрѣ, Ротенбургѣ и Лихтеиау, остались недовольны данными имъ квартирными билетами и расположились преимущественно по городамъ; въ то же время они объявили, что войскамъ ихъ, содержащимся не на императорскій счетъ, а на ихъ собственный, гессенскія владѣнія предоставлены спеціально, и что лица, у которыхъ они пользуются продовольствіемъ и постоемъ, должны обращаться за вознагражденіемъ къ своему правительству. Валленштейнъ, прибывъ въ Гессенъ и узнавъ, что Морицъ не хочетъ грабить подданныхъ въ пользу его войска черезъ собственныхъ чиновниковъ, позволилъ своимъ солдатамъ брать все, что хотятъ и даже собрать жатву. Вмѣстѣ съ тѣмъ Валленштейнъ освободилъ отъ всѣхъ чрезвычайныхъ повинностей п контрибуцій все гессенское дворянство, которое и прежде умѣло ладить, съ Тилли; особенно предписывалось щадить нѣкоторыя фамиліи со всѣми ихъ деревнями и владѣніями; благородное дворянство усердно заискивало и принимало эту позорную милость, весьма обременительную для ландграфа. Вслѣдствіе этого четвертая часть гессенскихъ подданныхъ освобождалась отъ гнетущихъ тягостей, которыя зато ложились всѣмъ бременемъ на три остальныя бѣднѣйшія четверти.
Когда Христіанъ IV выступилъ на защиту протестантовъ, Морицъ, казалось, твердо рѣшился соединиться съ нимъ, хотя въ своемъ дворянствѣ имѣлъ такого же опаснаго врага, какъ въ баварцахъ и кроатахъ Тилли. Христіанъ IV дважды пытался соединиться съ Морицомъ и тюрингенскими герцогами, но въ
первый разъ былъ отбитъ отъ Ротенбурга, а второй не могъ добраться до Тюрингіи и былъ принужденъ, по возвращеніи дать сраженіе при Люттерѣ на Ба-ренбергѣ. При первомъ приближеніи Христіана (апрѣль 1626) на освобожденіе Гессена, ландграфъ открыто поддерживалъ его. Поэтому Тилли, для обезпеченія своего тыла, необходимо было подвергнуть владѣнія ландграфа такому суровому обращенію. Могъ ли онъ поступать иначе, когда въ арміи Христіана служилъ младшій сынъ ландграфа, Филиппъ, павшій впослѣдствіи при Люттерѣ? Тилли грозно потребовалъ именемъ императора, чтобы Морицъ прекратилъ, наборы, распустилъ свои войска и ввѣрилъ, свою страну цесарцамъ, особенно три главныя крѣпости, Кассель, Ціенгайнъ и Рейнфельсъ; но ландграфъ былъ непоколебимъ, хотя дворянство постоянно, противодѣйствовало ему. Онъ объявилъ, что если его личность возбуждаетъ подозрѣніе или ненависть, то онъ готовъ совершенно отречься отъ правленія и передать его сыну, но не согласится исполнить требованія, которыя со дня на день возрастаютъ. До рѣшительной битвы при Люттерѣ на Баренбергѣ, т. е. до августа 1626, могло еще состояться соглашеніе; но послѣ своей побѣды Тилли счелъ нужнымъ окончательно уничтожить ландграфа. Онъ воспользовался для этой цѣли претензіей Гессенъ-Дармштадта, который требовалъ отъ Гессенъ-Касселя вознагражденія за. противозаконное пользованіе въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ доходами съ Марбурга. Преемникъ Лудвига V, Георгъ II, дѣйствовавшій совершенно въ духѣ отца, овладѣлъ съ помощью испанцевъ нижнимъ графствомъ Каценелленбогеномъ, гдѣ храбрый Іоганнъ фонъ Уфельнъ долженъ былъ сдать Рейнфельсъ и гдѣ былъ жестоко разграбленъ и опустошенъ Сентъ-Гоаръ. Когда впослѣдствіи страданія страны дошли до неслыханныхъ размѣровъ вслѣдствіе жестокостей, совершаемыхъ дармштадтцами, подъ предлогомъ исполненія императорскаго приговора по дѣлу о наслѣдствѣ Марбурга, и Тилли изъ ненависти къ Морицу, послѣдній рѣшился окончательно отречься отъ престола и принести себя въ жертву странѣ. Эта мысль приходила ему въ голову еще въ 1624; въ 1626 онъ снова возвратился къ ней; но ему пришлось преодолѣть много, сомнѣній и различныхъ препятствій, прежде чѣмъ онъ привелъ ее въ исполненіе. Наконецъ 17 марта 1627 онъ формально передалъ правленіе сыну въ такъ называемой Золотой Залѣ кассельскаго дворца. Лично онъ здѣсь не присутствовалъ, а велѣлъ прочитать актъ отреченія своему тайному совѣтнику, служившему постоянно по его личнымъ дѣламъ, и котораго онъ самоотверженно защищалъ, когда его преслѣдовало дворянство.
Вильгельмъ V Постоянный, принимая правленіе по отреченіи отца, торжественно протестовалъ противъ долговъ, необычайно увеличившихся въ послѣднее время вслѣдствіе вымогательствъ цесарцевъ и баварцевъ, и противъ несправедливаго и насильственно выполненнаго императорскаго постановленія по дѣлу о марбургскомъ наслѣдствѣ. Въ этомъ протестѣ онъ говорилъ: «что принимаетъ правленіе, покинутое его отцомъ и осиротѣвшее, какъ наслѣдникъ гессенскаго лена, по договору, оставляя за собою всѣ льготы, которыми намѣренъ воспользоваться, особенно по поводу обиды и ущерба,...нанесеннаго его наслѣдственнымъ владѣньямъ постановленіемъ о марбургскомъ наслѣдствѣ.)) Жена его, Амалія Елисавета, была дочь и наслѣдница графа Ганау; поэтому Вильгельмъ присоединилъ это графство къ гессенскимъ владѣніямъ; сама Амалія Елисавета пріобрѣла впослѣдствіи въ тридцатилѣтней войнѣ такую же славу, какъ Марія Терезія въ XVIII вѣкѣ.
Вильгельмъ былъ не. такъ упрямъ и своеволенъ, какъ ёго отецъ, и потому могъ скорѣе поладить Съ обстоятельствами въ теченіе 1627 — 1631 гг. Однако это было ему нелегко; лютеранинъ, ландграфъ Георгъ II Гессенъ-Дармштадтскій, поддерживаемый, тестемъ своимъ, лютеранскимъ курфирстомъ Іоганномъ Георгомъ I Саксонскимъ, поступалъ съ своими реформатскими родственниками такъ безсовѣстно, что присвоилъ себѣ не только, марбургскій, университетъ, владѣнія на Рейнѣ и множество помѣстій, но- вдобавокъ совершенно разорилъ кассельскую линію. Отрекшійся ландграфъ Морицъ жилъ въ Мельзунгенѣ въ нуждѣ; самому Вильгельму съ трудомъ удалось спасти крѣпости Ціенгайнъ и Еассель, и. онъ едва имѣлъ средства на существованіе. Онъ получалъ съ оставшихся у него двѣнадцати помѣстій 40,000 гульденовъ ежегоднаго дохода, чего не доставало на жалованья, такъ что въ -самый годъ своего вступленія въ управленіе
онъ пересталъ отпускать своей матери, Юліанѣ, кушанье изъ дворца, потому что вся посуда была продана, и онъ для поправленія финансовъ хотѣлъ пожить въ деревнѣ. Въ слѣдующіе два года договоры съ Гессенъ-Дармштадтомъ и униженіе передъ императоромъ нѣсколько поправили положеніе Вильгельма; но возстановительный эдиктъ 1629 навлекъ на него новыя непріятности. Пятнадцатилѣтній сынъ императора, Леопольдъ Вильгельмъ, овладѣвъ Пассау, Стразбур-гомъ, Гальберштадтомъ, Бременомъ и Магдебургомъ, заявилъ сверхъ того притязанія на- секуляризованное гессенское аббатство Герсфельдъ. Всевозможные монашескіе ордена нахлынули со всѣхъ сторонъ на Гессенъ, чтобы снова вступить въ обладаніе монастырями, отнятыми у духовенства Филиппомъ Великодушнымъ и предоставленными на благотворительныя цѣли. Поэтому неудивительно, что по счету Роммеля весь доходъ Вильгельма въ 1630 году съ вычетомъ процентовъ долга и весьма скуднаго содержанія Юліаны и Морица, простирался только до 18,000 талеровъ. Удивительно только, что всѣ затѣи, какъ-то: псовая и соколиная охота, столъ, вина и проч., -остались по-прежнему, и дворъ содержался, какъ ни въ чемъ не бывало, на самую широкую ногу. Послѣ всего сказаннаго понятно, что ландграфъ Вильгельмъ Гессенъ-Кассельскій, первый изъ всѣхъ нѣмецкихъ князей добровольно и искренно вступилъ въ союзъ съ швед-' скимъ королемъ. Отваживаясь вступить въ союзъ съ шведами, которые были еще такъ далеко, Вильгельмъ рисковалъ немногимъ, но зато въ случаѣ удачи выигрывалъ все. Мы находимъ у Роммеля три письма, писанныя шведскимъ королемъ изъ Пруссіи и Швеціи ландграфу еще въ 1629 г. Король жалуется въ нихъ на трусость нѣмецкихъ протестантскихъ князей и высказываетъ намѣреніе дѣятельно вступиться за своихъ нѣмецкихъ единовѣрцевъ. Въ одномъ изъ этихъ писемъ, писанномъ & ноября изъ Упсалы и посланномъ ландграфу съ графомъ Рейн-гардомъ фонъ ГогензольмсомЪ, король сообщаетъ точныя свѣдѣнія о положеніи дѣлъ и о неуспѣхѣ, переговоровъ своихъ съ нѣмецкими курфирстами. Въ 1630 Густавъ Адольфъ тѣснѣе сошелся съ ландграфомъ, хотя Гессенъ былъ занятъ шайками Тилли и Валленштейна. Осенью прошлаго года ландграфъ ѣздилъ въ Голландію, гдѣ подружился съ двумя людьми, которые пріобрѣли безсмертную славу на полѣ битвы и геройски сражались за свободу и отечество, а не изъ-за денегъ и орденовъ. Одинъ былъ молодой принцъ или, какъ называются всѣ саксонскіе принцы, герцогъ Бернгардъ Саксен ъ-В еймарскій, который впослѣдствіи по смерти Густава Адольфа блистательно возвысилъ честь германскаго имени на одну ступень съ шведскимъ. Другой былъ храбрый уроженецъ Гессена, Генрихъ фонъ Фалькенбергъ, посланный пятнадцать лѣтъ тому назадъ Морицомъ въ Швецію, гдѣ вступилъ въ военную службу; въ чинѣ шведскаго полковника онъ геройски защищалъ сначала Стральзундъ, а потомъ Магдебургъ и погибъ подъ развалинами этого города.
Узнавъ о сношеніяхъ Вильгельма съ Густавомъ Адольфомъ, императоръ написалъ ландграфу въ январѣ 1630 тайное письмо, гдѣ совѣтовалъ быть осторожнѣе ради собственной пользы и блага государства, такъ какъ противъ него есть подозрѣніе, что въ Голландіи онъ велъ переговоры о занятіи голландскими войсками Касселя и Ціенгайна. Густавъ Адольфъ также просилъ ландграфа не торопиться и хорошенько обдумать. Не смотря на это, въ октябрѣ того же года ландграфъ яослалъ къ королю уполномоченнаго, Германа Вольфа, который на-шелЬ Густава Адольфа въ Стральзундѣ и получилъ обѣщаніе, впрочемъ довольно неопредѣленное, что король дѣятельно вступится за ландграфа. Были также постановлены условія, на которыхъ Вильгельмъ получалъ шведскую помощь. Но извѣстно, что поступки курфирста саксонскаг-о не позволили шведскому королю перейти въ среднюю Германію. Однако Вильгельмъ, ободренный рѣшеніемъ лейпцигскаго конвента, рѣшился съ герцогами Вильгельмомъ и Бернгардомъ Веймарскими попытаться возстать противъ -политическаго и религіознаго ига, которое все болѣе и болѣе давило ихъ. Они снова обратились къ Густаву Адольфу. Тѣмъ временемъ шведскій король нарочно медлилъ помочь Магдебургу, чтобы показать нѣмецкимъ протестантамъ, до чего доводитъ ихъ эгоизмъ. Густавъ Адольфъ ограничился тѣмъ, что объявилъ 15 мая 1631 уполномоченнымъ молодыхъ и пылкихъ князей, что вполнѣ одобряетъ ихъ мужественную рѣшимость и обѣ-Шлооовръ. V. 22
щаетъ имъ убѣжище и содержаніе въ Швеціи, если непримиримый врагъ принудитъ ихъ покинуть отечество.
На святой недѣли три союзные князя открыто объявили свое рѣшеніе и обратились къ подданнымъ и друзьямъ съ воззваніемъ, приглашая ихъ вступить въ сформированное ими войско. Апрѣля 16 Вильгельмъ пригласилъ войска лиги, еще стоявшія въ Гессенѣ, и главнокомандующаго ихъ, Тилли, очистить Гессенъ, и отказался платить дань, которую вносилъ имъ подъ названіемъ контрибуціи. Вслѣдъ за тѣмъ онъ выступилъ въ поле съ пятитысячнымъ войскомъ, которое вскорѣ усилилось, когда въ ряды его стали многіе отставные солдаты и озлобленные на враговъ крестьяне, быстро превратившіеся въ воиновъ. Герцоги Веймарскіе дѣятельно поддерживали ландграфа. Вильгельмъ былъ окружной начальникъ верхнерейнскаго округа и въ началѣ мая пріѣхалъ по дѣламъ округа во Франкфуртъ, гдѣ въ отвѣтъ на. свои воззванія получилъ отъ графовъ Веттерау и Вестервальда устное и письменное увѣреніе, что они не замедлятъ присоединиться къ его войску съ своими людьми. Но послѣ паденія Магдебурга ландграфъ внезапно очутился опять одинъ, покинутый всѣми, и въ началѣ іюня тщетно просилъ помощи у родственника своего, ландграфа Гессенъ-Дармштадт-скаго, съ которымъ помирился, и у принца Оранскаго. Въ то же время онъ узналъ, что по взятіи Магдебурга Тилли, вмѣсто того, чтобы обратиться противъ шведскаго короля, идетъ, пылая местью, въ Тюрингію и Гессенъ. Тогда одинъ изъ союзниковъ, Вильгельмъ Веймарскій, оробѣлъ и упалъ духомъ. Зато Вильгельмъ Гессенскій, хотя покинутый всѣми, даже чинами, особенно дворянствомъ, и Бернгардъ Веймарскій доказали свѣту, что они не трусы. Когда Тилли вторгнулся въ Тюрингію опустошительно, какъ лѣсной потокъ, Вильгельмъ Веймарскій бѣжалъ къ курфирсту саксонскому, который далъ ему убѣжище въ Лейпцигѣ на позорномъ условіи, чтобы онъ распустилъ на границѣ свои войска; напротивъ того, Вильгельмъ Гессенскій и Бернгардъ Веймарскій приготовились мужественно сопротивляться. Когда въ началѣ іюля Тилли, надѣясь на превосходство своихъ силъ, потребовалъ, чтобы ландграфъ немедленно распустилъ свои войска, ввѣрилъ свои крѣпости императорскимъ гарнизонамъ, выдалъ Кассель и Ціенгдйнъ, заплатилъ контрибуцію и наконецъ объявилъ рѣшительно, другъ онъ или врагъ, ландграфъ отвѣчалъ ему: «Я вамъ не другъ и не врагъ; войска мои мнѣ нужны, а чужихъ ненужно и не хочу; особенно не потерплю ихъ въ своей резиденціи, гдѣ ваши ветераны будутъ обижать моихъ новобранцевъ; отъ насилія сумѣю защитить себя, а за деньгами и. провіантомъ обращайтесь въ главный мюнхенскій магазинъ.» Затѣмъ Вильгельмъ черезъ духовенство и чиновниковъ обратился къ народу съ воззваніемъ, приглашая его спасать вѣру и независимость.
Такимъ образомъ Вильгельмъ Гессенскій и Бернгардъ Веймарскій принуждены были одни нести все бремя предстоящей борьбы, потому что Вильгельмъ Веймарскій рѣшительно отказался содѣйствовать имъ. Но въ это время Густавъ Адольфъ перешелъ наконецъ за Эльбу и укрѣпился лагеремъ при городкѣ Вербенѣ, на лѣвомъ берегу Эльбы, противъ впаденія въ нее Гавеля; это заставило Тилли отозвать свои войска изъ Гессена. Бернгардъ Веймарскій отправился въ шведскій лагерь, а ландграфъ Вильгельмъ, пользуясь удаленіемъ главныхъ силъ непріятеля, снова занялъ свои крѣпости и изгналъ оставшихся цесарцевъ., изъ своихъ владѣній. Потомъ онъ также поѣхалъ въ Вербенъ, гдѣ другъ его, Бернгардъ,. уже вступилъ въ шведскую службу. Въ Вербенѣ ландграфъ заключилъ со шведами договоръ, очень важный какъ для его дома, такъ и для всей Германіи, а впослѣдствіи вдова его добросовѣстнымъ и безстрашнымъ соблюденіемъ этого договора пріобрѣла при заключеніи мира выгоды, которыхъ императоръ далеко не могъ доставить Гессенъ-Дармштадту. Вербенскимъ договоромъ Густавъ Адольфъ и Вильгельмъ заключили между собою за себя и за наслѣдниковъ своихъ вѣчный и неразрывный оборонительный союзъ. Густавъ Адольфъ далъ ландграфу денегъ на наборъ войска; вмѣстѣ съ тѣмъ Вильгельма назначили генераломъ войскъ, собранныхъ въ рейнскихъ округахъ и въ Оберландѣ. По заключеніи договора, Вильгельмъ возвратился въ Гессенъ. Онъ поѣхалъ черезъ Лейпцигъ, гдѣ замѣтилъ въ курфирстѣ саксонскомъ готовность отступиться отъ императора, который угрожалъ ему арміею Тилли. Герцогъ Бернгардъ
уѣхалъ изъ шведскаго лагеря въ Гессенъ раньше ландграфа и вскорѣ подступилъ къ Герсфельду съ 4,000 пѣхоты, і эскадронами кавалеріи и 4 пушками, взятыми изъ кассельскаго арсенала.
Это происходило въ августѣ 1631. Еще въ іюлѣ Густавъ Адольфъ одержалъ верхъ надъ Тилли, который былъ очень раздосадованъ этимъ, хотя потеря его была незначительна. Съ нѣсколькими тысячами кавалеріи Густавъ Адольфъ аттаковалъ 18 іюля отрядъ кавалеріи Тилли между деревнями Бургсталемъ и Ангерномъ и нанесъ ему значительное пораженіе. Потомъ Тилли, надѣясь на измѣну, вздумалъ аттаковать шведскій лагерь въ ночь на 24 іюля; но намѣреніе его было открыто, и онъ былъ отбитъ съ урономъ. Притомъ армія его терпѣла во всемъ такой недостатокъ, что онъ долженъ былъ перемѣнить позицію. Въ августѣ въГюстровѣ торжественно возстановили герцоговъ Мекленбургскихъ, хотя цесарцы держались въ Ростокѣ до октября 1631, а въ Висмарѣ даже до яцваря слѣдующаго года. Шведскій король всюду лично распоряжался, присутствовалъ и сражался. Но его военныя дѣйствія и таланты не подлежатъ нашему разсмотрѣнію; впрочемъ ихъ признавалъ даже самъ Тилли, полный авторитетъ въ военномъ дѣлѣ.
Лѣтомъ Густавъ Адольфъ и Тилли получили сильныя подкрѣпленія. Первый притянулъ къ себѣ генерала Густава Горна, который по взятіи Франкфурта-на-Одерѣ былъ посланъ въ Силезій и возвратился къ Густаву Адольфу съ 4,000 человѣкъ; Тилли соединился съ значительнымъ корпусомъ императорскихъ войскъ, возвратившихся изъ Италіи. Но именно въ это время, когда рѣшительная минута приближалась, Тилли имѣлъ неосторожность, оскорбить курфирста саксонскаго. При этомъ онъ поступилъ прямо противъ положительныхъ предписаній своего курфирста Максимиліана и другихъ князей лиги, единственно изъ угожденія императору и его іезуитамъ. Курфирстъ саксонскій присутствовалъ на лейпцигскомъ конвентѣ и согласился вмѣстѣ съ другими приступить къ вооруженіямъ для отраженія насилій. Эта мѣра разсердила императора. Фердинандъ издалъ сначала предписаніе противъ курфирста, но, видя, что оно не дѣйствуетъ, началъ готовиться силою принудить чиновъ союза отказаться отъ своихъ намѣреній. Въ Швабіи и Франконіи императоръ успѣшно привелъ свою волю въ исполненіе черезъ графа фонъ Фюрстенберга, который возвратился съ войскомъ изъ Италіи. 'Но въ Саксоніи и въ Гессенѣ Тилли не достигъ этой цѣли.
Чтобы сплою отвлечь курфирста отъ лейпцигскаго союза и занять городъ Лейпцигъ, Тилли вторгнулся въ Саксонію съ арміей въ 40 —50 т. человѣкъ. Для своего спасенія курфирстъ завелъ переговоры съ Густавомъ Адольфомъ, который снялся съ лагеря при Вербенѣ съ ІЗІООО пѣхоты и 8,000 кавалеріи н соединился съ саксонскими войсками, простиравшимися до 18 или 20 т. человѣкъ. Сначала переговоры шли вяло, но когда курфирстъ получилъ извѣстіе, что въ его владѣніяхъ пылаетъ 200 деревень, то безусловно ввѣрился Густаву Адольфу, который былъ такъ благороденъ, что не потребовалъ никакого ручательства, кромѣ слова курфирста. Сентября 5 шведская армія содинилась съ саксонскою. Тилли обстрѣливалъ Лейпцигъ калеными ядрами и наконецъ взялъ его. Вслѣдъ затѣмъ Густавъ Адольфъ и курфирстъ аттаковали его въ открытомъ полѣ при мѣстечкѣ Брейтенфельдѣ близъ Лейпцига. Въ сраженіи при Лейпцигѣ пли Б р е й т е н-фельдѣ 7 сентября 1631 Тилли былъ разбитъ на голову. Побѣда была одержана одними шведами, потому что саксонскія- войска, состоявшія изъ новобранцевъ, разбѣжались въ самомъ началѣ сраженія, и самъ курфирстъ бѣжалъ опрометью до Эйленбурга, гдѣ насилу отдохнулъ за кружкою пива. Сраженіе это продолжалось 5 часовъ. Все войско Тилли было почти совершенно уничтожено; онъ потерялъ всю артиллерію и половину солдатъ, и самъ былъ бы убитъ однимъ ротмистромъ, по прозванію Долговязый Фрицъ, если бы герцогъ Рудольфъ Максимиліанъ Саксенъ-Лауэнбургскій, служившій въ императорскомъ войскѣ, не избавилъ его отъ врага удачнымъ выстрѣломъ. Понесенное имъ пораженіе было такъ сильно, что въ первое время, казалось, что все торжество императора и лиги, пріобрѣтенное съ такимъ трудомъ въ теченіе многихъ лѣтъ, разлетится въ прахъ. Густавъ Адольфъ былъ впрочемъ невиноватъ, что протестантизмъ не одержалъ тогда полной'побѣды, и что война затянулась. Виною этого была саксонская политика, кдторую мы не рѣшаемся однако порицать, потому что она 22*
имѣла въ виду настоящіе національные интересы; но непростителенъ проклятый эгоизмъ Арнима и его преданность Валленштейну. Густавъ Адольфъ послалъ саксонскую армію подъ начальствомъ Арнима въ Моравію черезъ Лузацію, и Богемію, а самъ съ невѣроятною даже въ наше время быстротою двинулся черезъ Тюрингію и Франконію на Рейнъ и Лехъ въ Баварію.
7. Тридцатилѣтняя война до смерти Густава Адольфя.
Потерпѣвъ пораженіе, Тилли направился съ остатками своихъ войскъ черезъ Галле въ Вестфалію; всѣ разсѣянные отряды императорской арміи получили приказаніе поспѣшно соединиться съ нимъ,, такъ какъ онъ хотѣлъ предупредить шведовъ во Франконіи окольной дорогой. Густавъ Адольфъ поручилъ курфирсту саксонскому отнять у цесарцевъ Лейпцигъ, а самъ взялъ сначала Мерзебургъ и Галле. Сентября 12 курфирстъ взялъ Лейпцигъ, а послѣ того Густавъ Адольфъ привязалъ къ себѣ Ангальтскій домъ и созвалъ въ Галле совѣтъ для обсужденія, какъ воспользоваться побѣдой. Было рѣшено шведамъ идти черезъ Тюрий-гію во Франконію, потомъ по Майну внизъ къ Рейну и наконецъ прямо по этой рѣкѣ, а саксонцамъ черезъ Богемію въ Силезію. Густавъ Адольфъ поспѣшилъ въ Тюрингію, чтобы воспользоваться содѣйствіемъ Веймара и Гёссенъ-Касселя и свалить бремя войны на католическихъ князей, т. е. обратить духовныя владѣнія въ свѣтскія, какъ прежде католики обращали въ силу Возстановительнаго эдикта свѣтскія въ духовныя. Одинъ шведскій офицеръ, посланный впередъ, склонилъ города Нюрнбергъ, Ульмъ и Страсбургъ къ союзу еъ шведами. Эрфуртъ былъ занятъ 21 сентября и 22 принужденъ отказаться отъ союза съ курфирстомъ Майнцскимъ. Гота и всѣ города на пути во Франконію были заняты еще въ сентябрѣ. Октября 13 шведы явились передъ Вюрцбургомъ. Городъ былъ легко взятъ; но цитаделью овладѣли только 7 ноября при второмъ приступѣ, при чемъ шведы понесли такую же сильную потерю, какъ и при первомъ.
Между тѣмъ Тилли, соединясь съ графомъ Паппенгеймомъ и другими отрядами и получивъ въ подкрѣпленіе кёльнскія войска, навелъ мостъ на Везерѣ при Карлеѣ въ Вестфаліи и поспѣшилъ къ Фрицлару, чтобы достигнуть Нюрнберга раньше шведовъ. Изъ Фрицлара онъ погііелъ черезъ Фульду въ Мильтенбергъ, гдѣ съ нимъ соединился герцогъ Карлъ ІП Лотарингскій съ такими силами, что императорская армія стала многочисленнѣе шведской. Однако, не смотря на усиленіе непріятеля, Густавъ Адольфъ занялъ всю Франконію, заключилъ союзъ съ графомъ Ганау, тестемъ Вильгельма V Гессенъ-Кассельскаго, и уже 17 ноября взялъ Франкфуртъ. Герцогъ Бернгардъ Саксенъ-Веймарскій командовалъ его авангардомъ; ландграфъ гессенскій присоединилъ свои войска къ королевской арміи; ландграфъ Георгъ II Гессенъ-Дармштадтскій также спѣшилъ примириться съ шведами. Тѣмъ временемъ Тилли поссорился съ Паппенгеймомъ, который пошелъ въ Вестфалію, а Тилли прямо къ Нюрнбергу.
Ноября 18 Тилли показался передъ этимъ городомъ? Въ это время Густавъ Адольфъ намѣревался перейти Рейнъ въ дармштадтской области, потому что курфирстъ майнцскій съ помощью нѣсколькихъ тысячъ испанцевъ воспрепятство-валъ ему переправиться при Майнцѣ. Въ Г§хстѣ на Майнѣ Густавъ Адольфъ получилъ извѣстіе, что Тилли со всѣми своими силами стоитъ передъ Нюрнбергомъ. Сначала онъ хотѣлъ немедленно идти во Франконію, о чемъ говоритъ очень наивно въ одномъ письмѣ, изданномъ Іейеромъ. «Старый чортъ, пишетъ онъ, со всѣми своими питомцами, Лотарингскимъ, Паппенгеймомъ, Фюрстенбер-гомъ, Галласомъ, Оссой, стоитъ подъ Нюрнбергомъ. Съ Божіей помощью, я пойду завтра на выручку; врагъ силенъ; но по милости Божіей, и у насъ порядочныя силы; надѣюсь, что съ войсками ландграфа Веймарскаго у насъ наберется 17,000 пѣхоты и 9,000 кавалеріи» *). Король писалъ это 29 ноября 1631
*) «Оег аііе ТеиГеІ тіѣ аііеп зеіпеп Лйп^егп, аіз Ьойігіп^еп, РаррепЪеіт, Рйгзіеп-Ъег§, Сгаііаз, 088а, 1іе§-ѣ пип ѵог НйгпЬег^. ІсЬ тагвсЪіге, лѵіііа ОоіС, тог^еп хиш ЗиссиГз; бег Реіпб ізѣ зѣагк; аЪег Стой ЬаЬ ипз аисЬ хіетІісЪе Мійеі ѵегііекеп, ипб койеп ѵіг хи-затті бег МаппзеііаО; «іез Ьапб§гаГеп ипб «іез Негхо^з ѵоп ЛѴеітаг 17,000 хи Ризз ипб 9,000 хи РГегбе хи ЪаЬеп.»
своему намѣстнику въ Швецію, пфальцграфу Іоганну Казимиру Цвейбрюкенъ-Клеебургскому. Но въ тотъ же день онъ писалъ Горну, что идти не нужно, потому что непріятель раздѣлилъ свои силы. Во Франконіи остался только одинъ корпусъ, а главныя силы пошли частью въ Богемію, частью въ Баварію; слѣдовательно, королю можно было попытаться переправиться черезъ Рейнъ. Въ письмѣ къ шведскому государственному совѣту онъ выражаетъ сожалѣніе, что принужденъ произвести разрывъ между Швеціей и Испаніей, съ которой доселѣ былъ въ мирѣ. «Мы посылали, пишетъ онъ, къ испанскому генералу де Сильвѣ (командовавшему въ Майнцѣ) полковника нашей гвардейской кавалеріи, герцога Берндта Саксенъ-Вѳймарскаго, и генералъ этотъ объявилъ, что ему приказано помогать курфирсту майнцскому противъ насъ. Когда мы двинулись изъ Франкфурта въ Пфальцъ, испанцы начали строить шанцы для защиты моста на дармштадтской сторонѣ; по военнымъ причинамъ мы. не могли обойти этого укрѣпленія. Мы посылали сказать, что шанцы заграждаютъ намъ путь; но они не хотѣли снять, ихъ и начали въ насъ стрѣлять, хотя не могли защищать свое укрѣпленіе; тогда мы рѣшились перейти Рейнъ при Оппенгеймѣ и отрѣзать защитниковъ укрѣпленія. Когда, мы съ нѣсколькими сотнями переправились на другой берегъ, донъ Филиппъ де Сильва аттаковалъ насъ кавалеріей, но былъ опрокинутъ, послѣ чего защитники шанцовъ сдались намъ на капитуляцію 17 декабря» *),. Декабря 13 сдался и Майнцъ.
Оксенштирна былъ справедливо недоволенъ, что Густавъ Адольфъ терпитъ при себѣ и въ своей арміи такое множество мелкихъ нѣмецкихъ князей, приставшихъ теперь къ шведамъ изъ-за того же мелочнаго самолюбія, которое прежде удерживало ихъ отъ служенія правому дѣлу, а вскорѣ побудило снова отстать отъ шведовъ. При приближеніи короля ландграфъ Вильгельмъ V Гессенъ-Кас-сельскій возвратился въ свои владѣнія, занялъ Падерборнъ и южную часть Вестфаліи, принудилъ графа Паппенгейма отступить къ Кельну и собралъ значительное войско. Когда король перешелъ Рейнъ, Фридрихъ V Пфальцскій сталъ надѣяться, что и онъ будетъ возстановленъ. Бернгардъ Веймарскій, все время командовавшій шведскимъ авангардомъ, еще въ 1631 совершенно очистилъ отъ непріятеля весь Пфальцъ, за исключеніемъ Франкенталя и Гейдельберга. Поэтому въ началѣ 1632 Фридрихъ поспѣшилъ изъ Гааги, гдѣ жилъ, къ Густаву Адольфу въ Майнцъ, въ твердой увѣренности, что немедленно будетъ возстановленъ. Сначала король на отрѣзъ отказалъ въ этомъ англійскому послу и одному чеху, присланному Фридрихомъ съ атой просьбой; но потомъ послалъ Фридриху приглашеніе пріѣхать въ Майнцъ. Фридрихъ, прибывъ къ Густаву Адольфу, засталъ его въ досадѣ по поводу извѣстій, привезенныхъ ему новымъ англійскимъ посланникомъ. Король Карлъ I Англійскій требовалъ, чтобы Густавъ Адольфъ помогалъ его зятю,' а самъ не хотѣлъ присылать помощи, потому что парламентъ, съ которымъ онъ постоянно былъ во враждѣ, не довѣрялъ ему ни денегъ, ни войска. Вся протестантская родня Фридриха V была тогда въ союзѣ съ Густавомъ Адольфомъ. Въ свитѣ шведскаго короля находились пфальцграфъ Георгъ Густавъ Вельдейцъ-Лаутернскій и Августъ Зульцбахскій; Христіанъ I Биркен-фельдскій собралъ для шведовъ войско, а пфальцграфъ Цвейбрюкенъ-Клеебург-скій, зять Густава Адольфа, былъ его намѣстникомъ въ Швеціи. Вслѣдствіе этого Фридрихъ, прибывъ 16 февраля 1632 въ Франкфуртъ, былъ принятъ королемъ съ большими почестями. Однако Густавъ Адольфъ велъ себя очень двусмысленно. Фридрихъ былъ человѣкъ, по словамъ новѣйшаго историка Пфальца,
•) «Ва ѵ7Іг пеиІісЬ йигсЬ <іеп ОЪегвіеп ипвегег Оагйе хи Ріегйе, йеп Негхо§ Вегпйѣ хи ЗаеЪвеп-Ѵ^енпаг,, Ііезвеп Йеп врапівсѣеп Оепегаійе 8і1ѵа ЪевисЪеп, во егкіагіе йіевег, йавв ег ВеГеЫ Ьайе, йет КигГйгзіепѵопМаіпх §е$еп ипв Ъеіхивргіп&еп. АІв чѵіг пип ипзегп МагзеЬ топ ГгапкГигѣ пасЬ йег Р&іх хи ипѣегпаЬтеп, Ье^аппеп Йіе врапіеп еіпе 8сЬапхе хит 8сЬиіхе еіпег Вгйске аиГ Йег Багтвіайіег 8еііе хи еггіеЬіеп, еііе тѵіе'йет Кгіе§в§еЪгаисЬ §етазз пісЬі ит^еЬеп коппіеп. "ѴѴіг ЬаЪеп хива^еп Іаввеп-, йав^ йіе 8Ьапхе ипз іт '\Ѵе§,е веі; аііеіп Йа зіе йіевеІЬе пісЬѢ гаитеп тгоіііеп, зопйегп аиГ ипз всѣоввеп, оЪ^іеісЬ віе пісЬѢ ѵегІЬеійі^ѣ тхегйеп коппіе, во ЪевсЫоввеп тѵіг, Ъеі ОррепЬеіп ііЬег йеп ВЬеіп хи веіхеп ипй йіе іп йег ЗсЬапхе аЪхивсЪпеійеп. АІв тхіг тіі епі^еп Ьипйегі КпесМеп ЬіпііЪег ^екоттеп ѵгагеп, сЪаг^івіе ипв Воп РЪіІірр йе 8і1ѵа тіі зеіпег Веііегеі, ѵагй аѣег хигііск^езсЫа^еп, ѵгогаи? йіе іп йег Зсѣапхе вісЬ ипв Йитсѣ. Ассогй ег^аЬеп, йеп П ВесепЪег.»
только добродушный, а по нашему, еще пустой и глупый. Мы не знаемъ, не любилъ ли король, какъ добрый лютеранинъ, кальвинизма Фридриха, или имѣлъ какіе нибудь виды на Пфальцъ; какъ-бы то ни было, онъ не возстановилъ Фридриха. Тѣмъ не менѣе Фридрихъ постоянно сопровождалъ короля въ походахъ и не терялъ надежды. Впрочемъ онъ имѣлъ всѣ данныя ждать для себя лучшаго; потому что почти вся Германія была въ рукахъ шведовъ или союзныхъ съ ними протестантовъ; Горнъ, оставленный Густавомъ Адольфомъ во Франконіи, проникъ оттуда къ Рейну и до самаго Виртемберга и занялъ Гейльброннъ. Не смотря на пѣнія и моленія, дисциплина у шведовъ уже очень ослабла, и мы могли бы разсказать сцены грабежей, убійствъ и поджоговъ, которыя ничѣмъ не уступаютъ подвигамъ ордъ Валленштейна и Тилли.
Пока Густавъ Адольфъ собирался идти съ Рейна въ Баварію, Тилли на югѣ и Паппенгеймъ на сѣверѣ удивительно искусно вели эту полуполитическую, полурелигіозную войну. Они всегда не терпѣли другъ друга и наконецъ перессорились окончательно, когда Тилли приписалъ ошибкѣ Паппенгейма потерю сраженія при Брейтенфельдѣ и гибель своей арміи. Оскорбленный Паппенгеймъ ушелъ къ Рейну, а Тилли остался во Франконіи. Паппенгеймъ, искусный въ малой войнѣ, отнималъ у шведскихъ союзниковъ то здѣсь, то тамъ клочки земли и города и особенно безпокоилъ ландграфа Вильгельма V, который поэтому очень неохотно слѣдовалъ съ своимъ войскомъ за шведскимъ королемъ. Тилли на пути во Франконію аттаковалъ генерала Густава Горна въ Бамбергѣ, гдѣ тотъ расположилъ свою главную квартиру. Шведскій генералъ былъ принужденъ отступить къ ІПвейнфурту, потому что Банеръ, стоявшій въ Тюрингіи, не пришелъ къ нему на помощь. Густавъ Адольфъ, двинувшись въ Франконію, призвалъ къ себѣ генерала Банера и герцога Вильгельма Сак-сенъ-Веймарскаго; Тилли уклонился отъ сраженія съ ними и пошелъ защищать Баварію.
Въ это время Густавъ Адольфъ убѣдился, какъ мало можно полагаться на его сильныхъ союзниковъ, французовъ и курфирстовъ саксонскаго и бранденбургскаго. Саксонія и Бранденбургъ очень неохотно вошли въ союзъ съ шведами, такъ какъ этотъ союзъ лишалъ ихъ первенства между протестантами и обращалъ въ подчиненныхъ шведскаго короля. Притомъ полновластный министръ курфирста бранденбургскаго, католикъ Шварценбергъ, и главнокомандующій саксонской арміи, бывшій сослуживецъ Валленштейна/, Арнимъ, были втайнѣ преданы императору. Мы уже говорили (стр. 313 и 317) о предательскихъ козняхъ Швар-ценберга, которыя оказались пагубны даже сыну курфирста; Арнимъ былъ также вреденъ Саксоніи.. Онъ остался въ тѣсной дружбѣ съ Валленштейномъ; занявъ съ саксонцами Прагу, онъ не нарушилъ покоя Валленштейна, оставилъ нетронутыми его помѣстья и дворцы и даже , когда впослѣдствіи Валленштейнъ снова сдѣлался главнокомандующимъ, не мѣшалъ вербовать людей и взимать подати. Очень можетъ быть, что послѣднее зависѣло, какъ говорятъ, отъ совершенной неспособности этого генерала валленштейновой школы. Однако несомнѣнно, что Арнимъ былъ подкупленъ императоромъ и поддерживалъ въ тупоумномъ курфирстѣ Іоганнѣ Георгѣ I мысль образовать въ Германіи такъ называемую третью партію. Въ то время можно было уже предвидѣть скорое разрушеніе лиги; если бы это случилось и если бы палъ Тилли, всѣ католики соединились бы подъ знаменемъ императора; съ другой стороны Густавъ Адольфъ или его канцлеръ явно обращали протестантскихъ князей Германіи въ вассаловъ Швеціи. Поэтому естественно было ожидать, что германскіе протестанты между этихъ двухъ огней обратятся къ Саксоніи.
Что касается до помощи со стороны1 Франціи, то быстрые успѣхи Густава Адольфа поставили кардинала Ришльё въ неловкое положеніе относительно союза протестантовъ. Онъ самъ говоритъ объ этомъ въ шестомъ томѣ своихъ мемуаровъ по поводу объясненія, даннаго имъ курфирсту баварскому при заключеніи договора съ королемъ шведскимъ. Онъ говоритъ, что по религіознымъ причинамъ очень неохотно заключалъ этотъ договоръ и былъ бы гораздо болѣе доволенъ, если бы могъ, по извѣстному принципу йіѵіфе еі ітрега, доставить своему королю черезъ курфирстовъ протекторатъ надъ германскими католиками, то есть господство въ
Германіи *). Тогда конечно, между Франціей и Баваріей еще не было никакого союза; но когда шведскій король усилился, а императоръ по удаленіи Валленштейна былъ почти обезоруженъ, Ришлье возобновилъ попытку возстановить Баварію противъ шведовъ. Въ началѣ ноября 1631 въ сопровожденіи Ришльё, король Лудовикъ XIII поѣхалъ въ Шато-Тьерри болѣе по поводу своихъ плановъ на счетъ Лотарингіи, чѣмъ для дѣлъ германской имперіи; здѣсь онъ вступилъ въ союзъ съ рейнскими курфирстами и особенно склонилъ на свою сторону брата Максимиліана, курфирста Фердинанда Кельнскаго. Императору и нѣмецкой имперіи это казалось весьма подозрительно; но и шведы замѣтили интриги французовъ, направленныя прямо противъ нихъ. Ришлье старался всячески противодѣйствовать шведамъ. Черезъ нѣсколько дней по прибытіи Густава Адольфа въ Майнцъ, онъ пріѣхалъ съ своимъ королемъ и его дворомъ въ Мецъ. Здѣсь онъ хлопоталъ отклонить шведскаго короля мстить герцогу лотарингскому, который недавно вывелъ противъ него войско въ Германію. Густавъ Адольфъ могъ еще допустить это заступничество, но покровительство, оказываемое Ришльё католическимъ духовнымъ князьямъ**), и его постоянные переговоры съ Баваріей были уже слишкомъ подозрительны. Хитрый Ришльё уже накинулъ сѣти на Эльзасъ и принялъ герцога лотарингскаго подъ свое покровительство съ условіемъ, чтобы онъ уступилъ укрѣпленный городъ Марсаль и не связывался бы съ врагами короля, т. е. въ сущности кардинала. Всѣ мѣры Густава Адольфа противъ властолюбиваго кардинала оказались безуспѣшны, чтобы воспрепятствовать духовнымъ князьямъ Германіи предаваться Франціи. Но Баварія все еще колебалась, хотя еще въ маѣ заключила съ Франціей договоръ; зато другіе католическіе князья, предвидя распаденіе лиги, искали помощи Ришльё и обращались къ его капуцину ***). Въ началѣ восьмаго тома своихъ мемуаровъ Ришлье подробно разсказалъ ходъ всѣхъ этихъ дѣлъ и всѣ французскія интриги. Въ виду этихъ обстоятельствъ король шведскій дѣйствовалъ рѣшительно и съ достоинствомъ. Онъ уклонился отъ свиданія съ Лудовикомъ XIII и кардиналомъ Ришлье и выхлопоталъ себѣ вспомогательныя войска. Но не въ его власти было склонить владѣтельныхъ епископовъ предпочесть союзу съ кардиналомъ союзъ съ еретикомъ, какъ онъ. Поэтому, по причинамъ не религіознымъ, а скорѣе богословскимъ, часть
*) Онъ поручилъ патеру Жозефу (стр. 227) представить курфирсту Максимиліану I: (Зи’іі зе деѵоіі ййіег д’епігег еп Іа (іііе ипіоп, аГіп дие, зі Іа тогі (іи гоі сіе 8иёде ои аиіге ассідепі зигѵепой. ііз риззепі іоиі епзетЫе етрёсѣег ГеіГеі (іез (іеззеіпз де Іа таі-зоп д’Аиѣгісѣе еі доппег таі&гё еііе Іа раіх а ГАПета^гіе, ои Ъіеи зі Іе гоі де 8иёде соп-ііпиоіі зез ѵісгоігез, ііз риззепі ипізаѵес Іез ргоіезіапз, диі пе гедоиіепі раз тоіпз за дотіпаііоп ци’еих, еіаиіогізё ёз раг Іез а г т е з ди гоі, зегѵіг де Ггеіп а ГатЪіііоп ди діі гоі де 8иёде Ьогпег зез рго&гёз, еі Іез гёдиіге аи ]изіѳ ріед де Іагаізоп. (Что ему (курфирсту) слѣдуетъ поспѣшить вступить въ этотъ союзъ, чтобы въ случаѣ смерти короля шведскаго или чего нибудь подобнаго, они могли общими силами воспротивиться замысламъ австрійскаго дома и, не смотря на Австрію, дать Германіи миръ, или въ случаѣ, если король шведскій будетъ продолжать свои побѣды, они могли бы въ союзѣ Съ протестантами, которые не менѣе ихъ боятся его владычества, и, пр и помощи войскъ короля (Франціи), обуздать честолюбіе шведскаго короля, ограничить его успѣхи и привести его къ должной мѣрѣ).
♦*) 8а Мадезіё, говорится въ мемурахъ, засѣапі, цие Іез гоі де 8иёде зі аѵапсёсош-ше іі ёѣоіѣ дёрёсЬа ѵегз Іе діѣ Воі Іе зіеиг де Ѵагеппез, іапі роиг Іиі Гаіге іпзіапсѳ пои-ѵеііе а пе роіпі іпциіёіег Іез ёіесіеигз саіЬоІіциез, іаіззег Гехегсісе ІіЪге де Іа геіі^іоп са-іѣоіідие еп іоиз Ііеих де зез сопциёіез дие роиг іе ргіег, де пе раз з’аѵапсег даѵапіа&е еп Аізасе, тоуеппапі ци’оп рйі ігоиѵег іпѵепііоп, цие сез рауз. ди’іі п'оссирегоіі роіпѣ, пе Іиі риіззе пиіге: зе дие Іе Воі Гаізаіі еп сопзідёгаііоп де Іа гёіі^іоп са-іЬоіідие, дие пе Іаіззаіі раз де гесеѵоіг #гапд сЬап^етепі, диеі-циез огдгез ц.и’і 1 рйі у аррогіег. (Его величество, зная, что король шведскій зашелъ такъ далеко, послалъ къ нему г. де Варенна, просить его не тревожить католическихъ курфирстовъ, оставить свободу католической религіи во всѣхъ завоеванныхъ имъ мѣстахъ и не идти далѣе въ Эльзасъ, потому что страна эта не можетъ ему быть вредна; все это король дѣлалъ для блага католической религіи, которая впрочемъ во всякомъ случаѣ должна была понести важный ущербъ).
***) Въ началѣ восьмой книги мемуаровъ кардиналъ говоритъ: Сеііе ехігешіѣё, еп Іааиеііе ёіоіепі Іез айаігез де Іа шаізоп д’АиѣгісЬе еп АПеша^пе, іаізоіі, фіе іоиз Іез ргшсез еі ёіаіз саіЬоііциез зеіоіепі Іез уеих зиг 8а Маз’езіё, роиг ёіге ргоіё&ёз. (Бѣдственное положеніе Австрійскаго дома въ Германіи побуждало всѣхъ католическихъ князей и государства искать покровительства его величества).
Германіи была предана сначала подъ покровительство, а потомъ и подъ власть Франціи.
Филиппъ Христофъ фонъ Зетернъ епископъ шпейерскій, а съ 1623 курфирстъ трирскій, первый изъ личнаго разсчета, а вовсе не для религіи, предалъ .Франціи ключъ къ Германіи и доставилъ ей прочную точку опоры на Нижнемъ Рейнѣ, гдѣ она продержалась до Вестфальскаго мира *). Это былъ деспотъ въ отношеніи подданныхъ и соборнаго капитула; каноникамъ и чинамъ, конечно, не было дѣла до народа, но они не хотѣли допускать ограниченія своихъ правъ. На курфирста подали жалобу въ Римъ; поэтому, если бы даже лига, императоръ и курфирстъ баварскій предложили ему свою помощь, онъ не могъ бы довѣриться имъ. Въ довершеніе всего онъ насильственно овладѣлъ богатымъ и независимымъ аббатствомъ святаго Максимина передъ воротами Трира, и, когда канойики возстали противъ него, онъ отлучилъ ихъ отъ церкви, а они, соединясь съ дворянствомъ, взялись противъ него за оружіе. Тогда онъ обратился къ Франціи. Ришльё заставилъ шведскаго короля или, лучше сказать, его канцлера, Оксен-штирву, гарантировать нейтралитетъ католиковъ, покровительствуемыхъ-Франціей. Курфирстъ трирскій еще 21 декабря 1631 заключилъ съ Франціей договоръ, который очень не понравился императору и испанцамъ. Въ этомъ договорѣ Франція обѣщала ему помощь противъ земскихъ чиновъ и канониковъ и ходатайство свое въ Римѣ и передъ Густавомъ Адольфомъ. Шведскому королю былъ очень непріятенъ протекторатъ, который Франція присвоила себѣ въ Германіи, и дѣло едва не дошло до открытаго разрыва. Король шведскій не обращалъ вниманія на ходатайство Франціи. Но онъ не могъ ничего предпринять противъ Трира и Шпейера, потому что ему было необходимо обратиться во Франконію и въ Баварію. Зато курфирста трирскаго постигла месть испанцевъ. Онъ отдалъ подъ французскій гарнизонъ въ шпейерскомъ епископствѣ новую цитадель Уденгейма, крѣпость Филиппсбуръ и, не смотря на противодѣйствіе соборнаго капитула, впустилъ французскія войска въ Кобленцъ и Германштейнъ (Эренбрейтштейнъ); капитулъ съ своей стороны призвалъ въ Триръ и Кобленцъ испанцевъ, которые предупредили французовъ и заняли эти города раньше ихъ. Франція въ то время и еще цѣлые три года была въ мирѣ съ Испаніей и не могла, не объявляя войны, изгнать оттуда испанскія войска.
Между тѣмъ Густавъ Адольфъ поспѣшилъ во Франконію, гдѣ, Горнъ потерпѣлъ пораженіе при Бамбергѣ; король отмстилъ за эту неудачу епископу бамбергскому. Потомъ онъ послѣдовалъ за генераломъ Тилли въ Баварію. При До-наувертѣ Густавъ Адольфъ безпрепятственно перешелъ за Дунай; но Тилли, при арміи котораго находилсі самъ курфирстъ Максимиліанъ, хотѣлъ противиться переправѣ шведовъ черезъ Лехъ. Съ этою цѣлью онъ занялъ сильную позицію при городкѣ Райнѣ. Переправа черезъ эту быструю рѣку была трудна, хотя непріятельскій берегъ былъ ниже, и шведы могли обстрѣливать его баттареей 7,2 тяжелыхъ орудій, устроенной Густавомъ Адольфомъ 3 апрѣля. Подъ защитою своихъ пушекъ шведы выстроили мостъ, который былъ -готовъ 5 числа. Тилли тщетно противился. наведенію моста и безуспѣшно пытался остановить переправу. Въ отчаяніи отъ постоянныхъ неудачъ, Тилли упорно отстаивалъ позицію и бросался въ самый пылъ сраженія. Наконецъ старикъ палъ, пораженный ядромъ въ бедро, и тогда баварцы покинули свою превосходную позицію при Райнѣ, за что Густавъ Адольфъ, говорятъ, очень порицалъ ихъ. Мы предполагаемъ, что Максимиліанъ, принявшій самъ начальство надъ своими войсками,, не желая рисковать, рѣшился ждать прибытія арміи, собранной императоромъ въ Богеміи. Ему пришлось ждать долго, потому что главнокомандующимъ этой арміи былъ его смертельный врагъ, Валленштейнъ, который былъ очень радъ, что бремя войны свалилось на Баварію.
Валленштейнъ и въ отставкѣ сохранилъ дружескія отношенія съ императо
*) Мы очень поверхностно касаемся всего, что относится къ интригамъ и вреднымъ кознямъ Ришльё и его современниковъ, потому что объ этомъ подробно разсказано въ исторіи великой войны отъ смерти Густава Адольфя, Бартольда, гдѣ особенно обращено вниманіе на Францію (1842).
ромъ, какъ доказываетъ его переписка, изданная Ферстеромъ. Фердинандъ и многіе государи, даже король датскій, постоянно титуловали его герцогомъ Мекленбургскимъ, Фридландскимъ и Саганскимъ; онъ по-прежнему жилъ по-царски. Курфирстъ саксонскій, прибывъ съ Арнимомъ въ Прагу, обращался съ Валленштейномъ съ почтительною вѣжливостью. Самъ императоръ велъ даже черезъ него переговоры съ Арнимомъ, чтобы склонить саксонскаго главнокомандующаго какъ можно больше медлить и дать императору возможность не раздроблять своихъ силъ. Еще въ декабрѣ 1631 императоръ возъимѣлъ мысль снова назначить Валленштейна главнокомандующимъ своей арміи, хотя герцогъ ужасно страдалъ ревматизмомъ и подагрой, и притомъ, когда рѣчь зашла, чтобы ему состоять подъ начальствомъ короля венгерскаго (Фердинанда ПІ), онъ высокомѣрно отвѣчалъ, что во вѣки не сталъ бы служить подъ начальствомъ самого Господа Бога. Императоръ звалъ его въ Вѣну, но Валленштейнъ не поѣхалъ, потому что зналъ, сколько у него тамъ враговъ. Тогда Фердинандъ II наслалъ въ Цнаймъ, мѣстопребываніе Валленштейна, лучшаго друга его, князя Эггенберга. Говорятъ, что Валленштейнъ отвѣчалъ князю слѣдующее: «Его императорское величество поступилъ со мною не такъ, какъ бы слѣдовало, и потому мнѣ не стоитъ вмѣшиваться въ это дѣло; однако я согласенъ, впрочемъ, единственно изъ расположенія къ вамъ, князь, такъ какъ я вамъ много обязанъ. Но служить я согласенъ только до марта, ипритомъ безъ всякихъ офиціальныхъ титуловъ. Сверхъ того я не буду ни вступать въ сраженія съ непріятелемъ, ни вообще дѣйствовать противъ него, тѣснить его или брать у него города, а только побуду въ арміи и заведу тамъ порядокъ. Тѣмъ временемъ совѣтую пріискать кого-нибудь въ главнокомандующіе или заключить миръ, что было бы самое вѣрное. Жалованья никакого'не хочу, хотя бы предлагали сейчасп 100,000 талеровъ, а пусть только даютъ необходимое въ теченіе трехъ мѣсяцевъ, пока я буду командовать» *).
Въ то время, когда Валленштейнъ взялся въ три мѣсяца возстановить императорскую армію, она была такъ слаба, не смотря на возвращеніе изъ Италіи корпуса Галласа, что мы не рѣшаемся привести цифру войскъ, которая была представлена Валленштейну по спискамъ. Но имя Валленштейна немедленно возвратило подъ императорскія знамена всѣхъ бродягъ, которые прежде у него служили; самъ Фердинандъ не имѣлъ децегъ; поэтому Валленштейнъ расходовалъ свои собственныя. Его офицеры приводили ему цѣлыя роты, даже полки, и къ концу февраля 1632 онъ собралъ въ Моравіи значительное войско. Чѣмъ болѣе усиливалась его армія и чѣмъ опаснѣе становилось положеніе императора, тѣмъ чаще заявлялъ Валленштейнъ, что сохраняетъ за собой командованіе только на три мѣсяца, вполнѣ понимая, что Фердинандъ совершенно у него въ рукахъ. Только въ половинѣ апрѣля онъ рѣшился наконецъ окончательно вступить па службу къ императору и командовать въ званіи генералиссимуса не только императорскими, но и испанскими войсками. При этомъ онъ заключилъ съ Эггенбергомъ единственный въ своемъ родѣ договоръ, подъ именемъ капитуляціи, утвержденный императоромъ. Мы не порицаемъ за эту капитуляцію ни Валленштейна, ни императора; но нельзя не пожалѣть монарха, который добровольно подвергалъ себя опасности или уступить другому лучшія права правительственной власти, или іезуитски надавать обѣщаній, напередъ зная, что не будетъ исполнять ихъ. Въ третьемъ параграфѣ капитуляціи было сказано, что вопервыхъ, его римское императорское величество Фердинандусъ не будетъ персонально находиться при армадѣ, а тѣмъ менѣе командовать ею; во-вторыхъ, когда будетъ возстановлено
*)КаІ8ег1ісЬе Ма)езШ ЬаЬеі Ьп глѵаг пісЬі, ѵгіе ез зісЬ ^еЬііЬгеі;, ѣгаеіігеп Іаззеп, ѵезЬаІЬ ег аисЬ пісЪі ПгзасЬе Ьаііе, віеЬ іп сііез ІѴегк еіпхиіаззеп; сііе^ѵеіі ег аЬег іЬш, <іет Гіігвіеп ѵоп Е^епЬег^, зо ЬосЬ оЫі^ігеі, тіііе ег іЬт хи ЬіеЬе екягаз ѢЬип. ИосЬ мгоііе ег пиг Ьіз аиГ Магх ЬесИепѣ зеіп ип<1 йезѵе&еп кеіпеп Ыатеп ойег Тііеі еіпез біепегаіеп осіег зопзіеп Ьа-Ъеп. Ег мгоііе аисЬ т(іег ті4 <іет Ееіпйе зсЫа^еп, оіег іЬп ап^геіГеп, о<іег еіпі&е Іт-ргевза ѵогпеЪтеп, посЬ Еіѵаз ойег йаз Апіеге іЪт ап<ігіп§еп, зопйегп аііеіп 4аз Ѵоік іп (ііезеп (ігеі Мопаіеп ГйЬгеп ипсі еіпе Ог<1пип& сіагіп таеѣеп. ІптіЙеІзі воііе тап зіеЬ епі-мгебег аиГ еіп апсіег Еиіуееіит гезоіѵігеп, осіег аЬег пасѣ еіпет Ггіесіеп ігаскіеп, зо <іав ЕіеЪегзѣе таге. Ег Ъе^екге кеіпе Везо1<іип§, оЬ тап ІЬт §1еіеЪ ЬипйегіЛаизепі ТЬаІег оііе-гігеѣ, тіі Ѵегтеійеп, тап зоііе ІЬт пиг іп (ііезеп «ігеі Мопаѣеп, тэ ег (іезсііаі'и: ІіаЬе, <ііе Койкіигй ѵегвсііайеп.
и снова завоевано богемское королевство, то его высовоупомянутое римское императорское величество должно резидировать въ Прагѣ, и донъ Балтазаръ де-Марадасъ съ 12,000 человѣкъ заіѵа диагйіа будетъ охранять его въ богемскомъ королевствѣ' пока въ римской имперіи нѣмецкой націи не водворится общій миръ. Въ четвертомъ параграфѣ Валленштейну была обѣщана отъ императора ассеку-рація на одно изъ австрійскихъ наслѣдственныхъ владѣній іп орііта Гогта, какъ ординарное вознагражденіе. Въ пятомъ параграфѣ, какъ экстраординарное вознагражденіе, герцогу Фридландскому отдавались въ занятыхъ странахъ имперіи высочайшія регальныя права. Въ .другомъ параграфѣ ему предоставлялось въ римской имперіи право конфискаціи іп аЬзоІиііззіша Госта, такъ что ни императоръ, ни императорскій надворный судъ, ни императорская придворная палата, ни шпейерскій палатный судъ не могли предъявлять противъ него никакихъ претензій, ни постановлять рѣшеній. Далѣе, безъ конфирмаціи герцога Фридланд-скаго никакіе императорскіе пардоны не могутъ имѣть силы; императоръ не можетъ безъ герцога даровать ни жизни и чести, ни имущества. Наконецъ, герцогу было обѣщано, что при будущемъ мирномъ трактатѣ въ имперіи будутъ вполнѣ выговорены его приватные интересы, между прочимъ и касательно герцогства Мекленбургскаго *).
Вскорѣ на деньги, насильственно собранныя въ Богеміи, Валленштейнъ навербовалъ 30—40,000 человѣкъ й къ іюню выгналъ саксонцевъ почти изъ всей страны; но онъ все еще меньше полагался на силу своей арміи, чѣмъ на измѣну Арнима и на непріязнь курфирста къ великому королю; Іоганна Георга очень безпокоила близость Густава Адольфа къ его владѣніямъ. Въ перепискѣ своей съ Арнимомъ Валленштейнъ постоянно обѣщаетъ саксонскому генералу выхлопотать уплату ему вышеупомянутаго долга (стр. 330); вмѣстѣ съ тѣмъ онъ повторяетъ свою просьбу о томъ, чтобы Арнимъ щадилъ его имѣнія и назначилъ ему мѣсто для личнаго свиданія. Въ началѣ мая Валленштейнъ взялъ Прагу; въ то время ему было легко послать помощь курфирсту баварскому; но онъ послалъ её только въ концѣ іюня и то на такихъ условіяхъ, которыя должны были глубоко оскорбить такого полководца, какъ Максимиліанъ. Нынче Валленштейна оправдали и восхвалили; мы не станемъ терять словъ на опроверженіе этого, потому что кто, читая условія, предписанныя имъ Фердинанду и Максимиліану, и слѣдя за всѣми его дѣйствіями, не понимаетъ, что это былъ Стили-хонъ или Аларихъ, того вразумлять было бы напрасно.
Густавъ Адольфъ не могъ взять съ перваго нападенія баварскую крѣпость Инголыптадтъ; осадить ее онъ также не могъ; зато онъ занялъ Аугсбургъ, гдѣ смѣнилъ магистратъ и заставилъ гражданъ принести ему присягу. Въ Швабіи его вообще встрѣчали съ радостью; но въ Баваріи патріотизмъ н фанатизмъ народа были такъ возбуждены, что во многихъ мѣстахъ крестьяне ополчались и отрѣзывали шведамъ подвозъ. Наконецъ Густавъ Адольфъ вступилъ въ Мюнхенъ» гдѣ дѣлалъ все, чтобы внушить баварцамъ довѣріе; въ то же время герцогъ Бернгардъ пробрался съ передовыми отрядами до самагр Тироля. Но курфирстъ Максимиліанъ нечаяннымъ нападеніемъ взялъ Регенсбургъ. Шведскій генералъ Густавъ Горнъ долженъ былъ бы воспрепятствовать этому, но опоздалъ и уже
“) „.... ВбшізеЬ. каізегІісЬе Мадезіаі Регйіпапйиз віеЬ. піеЬі ЬеГ йег АгтайаЬейпйеп, ѵіеі ѵѵепі^ег йагйЬег соттапсіігеп зоііе, зопйегп ѵѵепп йаз Кбпі^геісЬ. ВбЬеіт гееирегігі ипй ѵѵіейег егоЬегі, зоііеп ЬоеЬ^ейасМе ІЪго гбтізсЪ-каізегІісЬе МаіевШ регзбпІісЬ хи Рга§ гевійігеп, ѵѵеІсЬег Боп ВаЙЪаваг (іе Магайаз тй х-ѵѵоІЙаизепй Мапп хи 8а1ѵа Сгиагбіа іп Кбпі&геісЬ ВбЪеіт во Іап^е, Ьіз еіп БпіѵегзаІГгіейе іт ВбтівеЪеп ВеіеЬ йеиівсЬег ГГаііоп зіаіиігі ѵѵегйе, ѵѵагіеп зоііе».... «'\Ѵа11епзіеіп егЬаЙеп воііе еіпе каізегІісЬе Авзееигаііоп аиГ еіп бзіеггеіеЬізск ЕгЪІапй іп орііта Гогта ѵе^еп еіпег огйіпагіВееотрепзе»... «йетНегхо^е ѵоп Ргіейіапй іп йег осеирігіеп Бапйегп йев ВеісЪз йаз Ьбсквіе Ве^аі аів еіпе ехігаогйі-пагі Весотрепз хи^еза^і».... «... йав ВесЬѢ йег СопГізсаііоп іт гбтізсЪеп КеісЬ іп аЬзо-Іійіззіта Гогта, йег^евіаіі, йазв ѵѵейег Каівег ВеісЬз-НоГгаік ипй КаізегІісЬе-НоГкаттег, поск йав Каттег^егіеЫ; хи Бреіег еіпі^ез Іпѣегеззе йаѵоп ргаіепйігеп ойег еіпі^е Бееівіоп хи ѢЬип Масій ЪаЪеп зоійе». «Регпег зоіііе оЬпе Йез Негхо^в ѵоп Ргіейіапй Сопйгтаііоп кеіп каівегІісЬег Рагйоп КгаЙ ЬаЬеп, аисЪ пиг аиГ ЕгЬаЙип^ йев ЬеЬепв ипй йег ЕЬге $»е1іеп, піеЬі аиГ йіе Сіійег».... «ѵѵепп йЪег кигх ойег 1ап§ еіпе Ргіейепз-Тгас'іаііоп іт ВеіеЬе ап^езіеій ѵѵегйеп зоіііе ѵѵе^еп зеіпез Ргіѵаі-Іпіегезве, ітіег апйегп йаз Негхо^ѣЬит Мес-кіепйиг^ Ьеігейепй, аиеЬ тй іп йіе Сарйиіаііоп зоііе еіп^езеЫоззеп ѵѵегйеп».
въ Кельгеймѣ узналъ, что Регенсбургъ взятъ баварцами. Максимиліанъ остался въ своей позиціи при Регенсбургѣ, и король не аттаковалъ его, потому что въ Верхней Швабіи вспыхнуло ужасное возстаніе, а на Рейнѣ появилась испанская армія, занявшая именемъ курфирста трирскаго Шпейеръ. Тогда Густавъ Адольфъ былъ принужденъ отказаться отъ предпріятій на югѣ и стать лагеремъ при Меммингенѣ.
Такъ какъ Валленштейнъ еще въ концѣ мая вытѣснилъ саксонцевъ изъ Богеміи, то Максимиліанъ былъ въ полной увѣренности, что уже въ началѣ іюня Валленштейнъ выступить въ походъ и соединится съ нимъ черезъ Верхній Пфальцъ; и самъ онъ, и императоръ безпрестанно просили герцога поспѣшить. Но онъ не послушался просто по грубой гордости; объ измѣнѣ этотъ высокомѣрный человѣкъ еще не думалъ, потому что могъ пользоваться для своихъ цѣлей всѣми средствами австрійской монархіи и всѣми необычайными пожертвованіями, которыя въ то время принесло австрійское дворянство. Императоръ и его придворные были даже принуждены согласиться на дерзкое требованіе подчинить такого генерала, какъ Максимиліанъ Баварскій, такому выскочкѣ и кондотьери, какъ Валленштейнъ. Всѣ эти важные господа оказались страшными трусами и льстецами и переносили высокомѣріе Валленштейна, какъ султанъ переноситъ иногда дерзости бунтующаго пащи, заранѣе рѣшившись при первомъ удобномъ случаѣ удавить его; это доказываютъ слова защитника Валленштейна (Ферстера) *). Просительныя письма короля венгерскаго также ясно доказываютъ, что онъ старается скрыть досаду противъ дерзости Валленштейна, отстранившаго его отъ главнокомандованія; онъ пишетъ герцогу нѣсколько строкъ, явно, только въ угоду отцу. Валленштейнъ рѣшился исполнить просьбу курфирста только въ концѣ іюня, когда Максимиліанъ перенесъ свою главную квартиру въ Вейденъ, въ Верхнемъ Пфальцѣ. Генералъ Альтрингеръ пригласилъ 22 іюня герцога Фрид-ландскаго на свиданіе съ курфирстомъ. Свиданіе состоялось въ Эггерѣ; курфирстъ уступилъ, и Валленштейнъ принялъ начальство, надъ обѣими арміями, соединившимися близъ этого города. Густавъ Адольфъ выступилъ изъ Меммин-гена, чтобы предупредить соединеніе баварцевъ съ австрійцами. Онъ вызвалъ герцога Бернгарда съ Рейна, гдѣ тотъ дѣйствовалъ противъ испанцевъ. Бернгардъ и генералъ Банеръ съ 12,000 человѣкъ были оставлены въ Баваріи и въ Верхней Швабіи охранять сдѣланныя тамъ завоеванія. Соединенныя силы цесарцевъ двинулись на Нюрнбергъ; король, больше всего озабоченный сохраненіемъ этого города за собой, расположился близъ него въ укрѣпленномъ лагерѣ. Армія его была слабѣе непріятельской, хотя историки обыкновенно преувеличиваютъ силы Валленштейна. Обѣ арміи простояли другъ противъ друга съ 6 іюля до августа въ укрѣпленныхъ лагеряхъ, ничего не предпринимая. Причина этой обоюдной нерѣшительности намъ неизвѣстна. Какъ-бы то ни было, непоколебимость Валленштейна поставила Густава Адольфа въ большое затрудненіе. Онъ призвалъ издалека къ себѣ герцога Вильгельма Веймарскаго и ландграфа Вильгельма Гессенъ-Кассельскаго и приказалъ герцогу Бернгарду спѣшить изъ тирольскихъ тѣснинъ на соединеніе съ нимъ къ Нюрнбергу, чтобы всѣми - силами штурмовать лагерь Валленштейна. Кромѣ того Аксель Оксенштирна и Банеръ привели ему значительныя подкрѣпленія, которыя съ прибывшимъ къ нему корпусомъ саксонскихъ войскъ простирались до 36,000 человѣкъ, 80 орудій и 4,000 фуръ. Такимъ образомъ король перешелъ черезъ Редницъ съ 60 или 70 тысячъ человѣкъ. Съ этими силами онъ расположился у подножія лѣсистой возвышенности, гдѣ стояла армія Валленштейна, вызывая его на бой. Но Валленштейнъ остался въ своей позиціи, понимая, что король желаетъ рѣшительнаго сраженія, котораго герцогу не было никакой причины давать, потому что объ участи Баваріи онъ и не помышлялъ. Тогда Густавъ Адольфъ рѣшился на отчаянную по-
•) Ферстеръ разсказываетъ, т. П, стр. 225, какъ графъ Верденбергъ расточалъ герцогу льстивыя увѣренія, что императоръ и князь Эггенбергъ примутъ все съ величайшимъ соніепѣо и совершенно одобрятъ всѣ сопзіііа, йізрозйіопев, рго^геввев к намѣренія герцога,и что всѣ признаютъ, что онъ (герцогъ) правъ и гораздо лучше понимаетъ и можетъ управлять соп ѵега га^^іоп йі ^иегга, чѣмъ курфирстъ Максимиліанъ, потому что по его плану Богемія и Баварія уже освобождены отъ непріятеля.
пытку штурмовать непріятельскій лагерь. Предпріятіе это совершенно неудалось; король потерялъ нѣсколько тысячъ человѣкъ, въ томъ числѣ генерала Торетен-сона, взятаго въ плѣнъ; Всѣ историки единогласно порицаютъ Густава Адольфа за эту попытку; она повредила военной славѣ шведскаго короля, унизивъ его передъ Валленштейномъ, потому что Густавъ Адольфъ сдѣлалъ очевидную ошибку и въ первый разъ былъ побѣжденъ.
Послѣ этого несчастнаго нападенія до октября язва разбойнической войны распространилась по всей Германіи. Черезъ двѣ недѣли послѣ своей неудачи шведы покинули свой укрѣпленный лагерь при Нюрнбергѣ, и Густавъ Адольфъ сталъ угрожать Инголыптадту, намѣреваясь потомъ двинуться въ Австрію. По удаленіи его Валленштейнъ также снялся съ лагеря и двинулся въ> Саксонію. Можно подумать, что Валленштейнъ, курфирстъ баварскій и графъ Паппенгеймъ одни отстаивали тогда честь Германіи; но не надо забывать, что армія ихъ состояла главнымъ образомъ не только не изъ нѣмецкихъ, а даже изъ варварскихъ племенъ, а сами они служили только іезуитамъ и папѣ. Нѣмецкіе князья, одни добровольно, другіе по принужденію, предали себя и свои владѣнія иностраннымъ государямъ, у которыхъ состояли въ военной службѣ. Шведы, испанцы, нидерландцы и французы покупали и продавали нѣмецкую кровь, точно какой-нибудь товаръ, а чехи, венгры, кроаты и польскіе казаки опустошали нѣмецкіе города хуже турокъ. Религія была предлогомъ всѣхъ этихъ бѣдствій, которыя сыпались на несчастную страну оттого, что одни держались за догматы, а другіе за іерархію, церемоніи и символы. Принцъ Фридрихъ Генрихъ Оранскій былъ единственный нѣмецкій князь, храбро сражавшійся, служа республикѣ, не за личныя цѣли, а дѣйствительно за свободу, право и религію. Младшій братъ принца Морица, онъ былъ одинъ изъ умнѣйшихъ и, что весьма рѣдко-, благороднѣйшихъ дѣятелей новѣйшаго времени.
Фридрихъ Генрихъ искусно воспользовался безразсудствомъ испанцевъ, которые, удаливъ Спинолу, все-таки продолжали вести войну въ одно время и въ Германіи, и въ Нидерландахъ, хотя испанскими войсками предводили лучшіе генералы своего времени—М онтекукули, командиръ цесарскаго вспомогательнаго корпуса, ванъ денъ Бергъ, не уступавшій военными талантами самому Спинолѣ, донъ Гонзалесъ де Кордова и маркизъ деСанта Кр.оче. Фридрихъ Генрихъ снова отнялъ у испанцевъ Бреда, потерянную при принцѣ Морицѣ. Потомъ онъ завоевалъ одну за другой крѣпости Герцогенбушъ, Венлоо, Рюремонде, Лимбургъ и Маастрихтъ. Маастрихтъ палъ въ то самое время, когда Тилли разошелся съ Паппенгеймомъ, и послѣдній началъ самостоятельно дѣйствовать въ Вестфаліи и Нижней Саксоніи противъ союзниковъ Густава Адольфа въ пользу эрцгерцога Леопольда Вильгельма (ст. 342). Въ 1629 Фридрихъ Генрихъ особенно прославился во всей Европѣ, потому что всѣ старанія Монте-кукули въ соединеніи съ ванъ денъ Бергомъ спасти Герцогенбушъ были напрасны. Эти генералы хотѣли идти на Амстердамъ; но принцъ осадою и взятіемъ Везеля принудилъ ихъ отправиться на защиту ихъ нѣмецкихъ союзниковъ.
Въ исторіи голландской войны 1632 годъ такъ же замѣчателенъ, какъ и 1629 годъ. Въ этомъ году Паппенгеймъ, въ угоду испанцамъ, предпринялъ походъ, въ, которомъ ясно обнаружился упадокъ дисциплины въ испанской арміи. Въ 1632 Фридрихъ Генрихъ предпринялъ осаду Маастрихта и такъ укрѣпилъ свой лагерь, что маркизъ Санта Кроче не могъ ничего противъ него сдѣлать, хотя имѣлъ четырнадцать или пятнадцать тысячъ человѣкъ войска. Тогда отозвали изъ Германіи генерала Гонзалеса де Кордову съ его двадцатитысячнымъ корпусомъ; испанцы придавали такую важность спасенію Маастрихта, что были даже готовы возобновить перемиріе, лишь бы удержать - за собой этотъ городъ. Но испанскіе полководцы не рѣшались спасти его сраженіемъ. Тогда инфанта Клара-Евгенія, намѣстница Нидерландовъ, обратилась съ просьбой о помощи-къ графу Паппенгейму, который, разойдясь съ Тилли, командовалъ значительнымъ корпусомъ въ Вестфаліи. Паппенгеймъ двинулся въ Нидерланды; по обыкновенію генераловъ-выскочекъ того времени, онъ самоувѣренно сказалъ инфантѣ, что ему ничего не стоитъ выручить городъ; это самохвальство такъ возмутило испанцевъ, что они рѣшились не оказывать ему никакого содѣйствія, когда ему придется бороться съ сильнѣйшимъ непріятелемъ. Всѣ принцы оранскаго дома на
ходились въ арміи подъ Маастрихтомъ. Фридрихъ Генрихъ собралъ и вооружилъ эту армію на свой счетъ, выдавъ 100,000 гульденовъ собственныхъ денегъ. Недавно онъ овладѣлъ съ этой арміей Венлоо, Рюремонде и Штраленомъ. Однако, не смотря на многочисленность и стройность своихъ войскъ, Фридрихъ Генрихъ не могъ бы противиться графу Папленгейму, который одинъ имѣлъ 12,000 пѣхоты и 4,000 кавалеріи, если бы испанцы хоть сколько нибудь содѣйствовали этому генералу. 7 августа 1632 Паппенгеймъ аттаковалъ своими храбрыми и опытными войсками голландскіе шанцы подъ Маастрихтомъ, но былъ отбитъ съ большимъ урономъ; въ тотъ же день онъ возобновилъ нападеніе и снова былъ принужденъ отступить; а между тѣмъ испанцы только злорадствовали, глядя на его неудачу, и пе оказали ему никакой помощи.
На нижнемъ Рейнѣ господствовали голландцы и испанцы; они стояли въ юлих-скихъ, клевскихъ и бергскихъ городахъ, поддерживая—одни католическаго пфальцграфа Нейбургскаго, а другіереформатскаго курфирста бранденбургскаго (ст. 269— 270). Вскорѣ туда же явились и французы. Курфирстъ трирскій отдалъ имъ Эренбрейт-штейнъ. Тогда соборный капитулъ призвалъ испанцевъ и отдалъ имъ Триръ и Кобленцъ. По -.уходѣ испанцевъ въ Нидерланды, на смѣну имъ пришелъ Монте-кукули съ императорскими войсками. Но Густавъ Горнъ, посланный въ эту страну Густавомъ Адольфомъ, вытѣснилъ Монтекукули и генерала Оссу изъ Трира и Эльзаса. Французы удержали Эренбрейтпьтейнъ.
Въ средней Германіи Валленштейнъ разошелся съ баварцами, когда Густавъ Адольфъ началъ готовиться къ Осадѣ Ингольштадта. Герцогъ Бернгардъ дѣйствовалъ неудачно во Франконіи; Валленштейнъ двинулся черезъ Фохтландъ въ Альтенбургъ, а курфирстъ Максимиліанъ, подкрѣпленный императорскими войсками, прибывшими изъ Италіи, старался защитить Баварію. Валленштейнъ давно уже послалъ въ Саксонію корпуса Голька и Галласа, которые произвели неслыханныя опустошенія; потомъ онъ вызвалъ въ Тюрингію и Паппенгейма. Курфирстъ саксонскій находился въ весьма затруднительномъ положеніи, потому что всѣ его владѣнія были заняты непріятелемъ, а его собственныя войска стояли въ Силезіи подъ начальствомъ измѣнника Арнима; герцогъ Бернгардъ, хотѣвшій идти ему на помощь, былъ остановленъ королемъ. Густавъ Адольфъ самъ выступилъ 8 октября изъ Нейбурга на помощь курфирсту; но, придя въ Саксонію, онъ нашелъ Лейпцигъ уже во власти Валленштейна. Герцогъ Бернгардъ былъ, повидимому, одно время сердитъ на Густава Адольфа; по крайней мѣрѣ, при проходѣ Паппенгейма черезъ Эйзенахъ, онъ защищалъ города своего брата, Веймаръ и Эрфуртъ, не въ званіи шведскаго генерала, а просто какъ имперскій князь съ нѣмецкими войсками. Однако мы вскорѣ снова встрѣчаемъ его въ должности шведскаго генерала съ шведскими войсками. Когда Густавъ Адольфъ, оставивъ при Нёрдлингенѣ пфальцграфа Биркенфельдскаго, двинулся оттуда къ Нюрнбергу и соединился съ Оксенштирной въ Арнштадтѣ, между герцогомъ Бернгардомъ и королемъ произошла небольшая ссора. Саксонскія войска, не смотря на рѣшительное приказаніе курфирста, долго не торопились возвращаться въ Саксонію. Наконецъ они прибыли подъ Дрезденъ, куда явилась и шведская армія и герцогъ Георгъ Люнебургскій. Густавъ Адольфъ принялъ герцога Георга неблагосклонно, потому что онъ состоялъ въ подозрительныхъ переговорахъ съ курфирстомъ и съ Арнимомъ касательно проекта составить въ имперіи третью партію.
Густавъ Адольфъ спѣшилъ на освобожденіе Саксоніи отъ кройтовъ и другихъ разбойниковъ, тысячами слѣдовавшихъ за арміей Валленштейна; Арнимъ, напротивъ, медлилъ. Шведская армія такъ быстро пришла изъ центра Баваріи въ Тюрингію, что самъ Валленштейнъ изумился, узнавъ, что шведы уже въ На-умбургѣ. Онъ однако думалъ, что Густавъ Адольфъ не рѣшится аттаковатъ его въ тогдашніе морозы и потому позволилъ даже графу Паппенгейму идти съ сильнымъ корпусомъ въ Кёльнъ, заставивъ его только взять предварительно Галле и Морицбургъ. Паппенгеймъ выступилъ противъ этихъ городовъ, когда Густавъ Адольфъ, вѣроятно извѣстясь объ его удаленіи, неожиданно двинулся на Лейпцигъ съ намѣреніемъ аттаковать войска Валленштейна, расположенныя въ окрестностяхъ города. Герцогъ Фридландскій едва успѣлъ собрать свои войска, какъ 6/1в ноябрь 1632 шведская армія явилась въ боевомъ порядкѣ передъ Лю-
ц е н о м ъ. Онъ немедленно послалъ въ Галле за Паппенгеймомъ, котораго самъ Густавъ Адольфъ считалъ лучшимъ, но зато самымъ свирѣпымъ генераломъ императора; но Паппенгеймъ опоздалъ. Получивъ приказаніе Валленштейна, онъ поспѣшилъ впередъ съ кавалеріей,, а пѣхота слѣдовала далеко позади. Но когда онъ прибылъ на поле битвы, сраженіе было уже рѣшено. Самъ Паппенгеймъ, кинувшись въ бой, былъ прострѣленъ двумя пулями шведскимъ полковникомъ Стель-гандске, который только-что вывезъ съ поля битвы трупъ своего короля.
Битва при Люценѣ была очень кровопролитна. Наконецъ шведы поколебались. Видя это, Густавъ Адольфъ самъ кинулся въ огонь. Одинъ кирасиръ, не зная, убилъ его. Всѣ новые писатели, пересмотрѣвъ источники, пришли къ заключенію, что слухъ объ измѣнническомъ убійствѣ короля спутникомъ его, герщь гомъ Францомъ Альбрехтомъ Лауэнбургскимъ, лишенъ всякаго основанія. Ферстеръ особенно внимательно изслѣдовалъ это дѣло и приложилъ свои изслѣдованія ко 2 части біографіи Валленштейна. Въ ту минуту, когда короля вынесли мертвымъ изъ битвы, сраженіе еще не было рѣшено. Герцогъ Бернгардъ Веймарскій, командовавшій однимъ крыломъ и назначенный королемъ на случай своей смерти намѣстникомъ, принялъ „главное начальство и одушевилъ шведовъ, озлобленныхъ смертью короля и рѣшившихся побѣдить или умереть. Прибытіе корпуса Паппенгейма замедлило битву и еще болѣе усилило кровопролитіе; но послѣ девятичасовой битвы Валленштейнъ былъ разбитъ. Хотя въ сраженіи участвовало нѣсколько тысячъ саксонцевъ, но главныя силы ихъ не были въ дѣлѣ. Мы предоставляемъ военнымъ историкамъ разсказывать о числѣ взятыхъ шведами пушекъ и знаменъ, убитыхъ и плѣнныхъ съ обѣихъ сторонъ. Достаточно сказать, что Валленштейнъ былъ принужденъ поспѣшно вывести войска изъ Саксоніи, гдѣ у него оставались гарнизоны въ Плейхенбургѣ при Лейпцигѣ, въ ПЛауэнѣ, Цви-кау, Хемницѣ, Фрейбергѣ, Мейсенѣ и Фрауенштейнѣ. Онъ благополучно отступилъ въ Богемію, гдѣ оставилъ свои войска на зимнія квартиры. *
8. Тридцатилѣтняя война отъ смерти Густава АдольФа до сраженія при Нёрдлингенѣ.
Густавъ Адольфъ оставилъ только шестилѣтнюю дочь Христину. Поэтому по смерти его правленіе Швеціи перешло къ аристократіи. Въ январѣ 1633 государственные чины признали принцессу Христину королевой, а опеку и регентство ввѣрили государственному совѣту, состоявшему изъ пяти коллегій подъ предсѣдательствомъ канцлера, дроста., адмирала, маршала и казначея. Зять Густава Адольфа, пфальцграфъ Цвейбрюкенъ-Клеебургскій, до сихъ поръ превосходно исправлявшій должность государственнаго казначея, лишился этого мѣста по проискамъ семейства Оксенштирна, близкихъ родственниковъ королевскаго дома; казначеемъ былъ назначенъ одинъ членъ этого семейства. Другой Оксенштирна былъ канцлеромъ, а третій 17 января получилъ должность дроста. Такимъ образомъ государственный совѣтъ съ своими пятью коллегіями былъ подъ вліяніемъ этого семейства до самаго вступленія Христины въ управленіе. Немудрено поэтому, что впослѣдствіи Христина, опираясь на народъ, увлеклась блескомъ монархической власти и взяла себѣ въ образецъ Лудовика XIV.
Смерть Густава Адольфа имѣла очень большое вліяніе на политику Германіи. Интересы Германіи далеко не согласовались съ шведскими; князья, неохотно подчинявшіеся даже приказамъ Густава Адольфа, не безъ причины не довѣряли аристократіи, которая стала господствовать въ Швеціи. Государственный совѣтъ далъ 13 января 1633 канцлеру Акселю Оксенштирнѣ полномочіе въ германскихъ дѣлахъ Швеціи, назначивъ его шведскимъ полномочнымъ министромъ при всѣхъ нѣмецкихъ дворахъ и при арміяхъ. Это оскорбило Саксонію и Бранденбургъ, которые склонились къ миру съ императоромъ. Переговоры, начатые съ этою цѣлью кончились бы успѣшно, если бы въ это время императоръ Фердинандъ II не возобновилъ безпощадныхъ преслѣдованій противъ протестантовъ. Многіе мелкіе нѣмецкіе князья пытались выйти изъ-подъ зависимости шведовъ, которые растянули свои войска отъ Балтійскаго моря до Дуная. Видя это, Аксель Оксенштирна старался соеди
нить нѣмецкихъ князей новымъ союзомъ между собой и шведами, чтобы энергически продолжать войну съ императоромъ й лигой. Въ первой половинѣ 1633 года военныя дѣйствія въ Вестфаліи и на Дунаѣ доказали необходимость этого. Шведскій генералъ Книпгаузенъ и товарищъ его, нѣмецкій командиръ, герцогъ Георгъ Люнебургскій, предводительствовавшіе союзными силами въ Вестфаліи, постоянно ссорились между собою; на Дунаѣ Густавъ Горнъ и герцогъ Бернгардъ Веймарскій также не терпѣли другъ друга. Въ концѣ 1632 Бернгардъ съ шведско-нѣмецкой арміей, которая на полѣ битвы при Люценѣ провозгласила его своимъ главнокомандующимъ, отнялъ у непріятеля все занятое имъ въ саксонскихъ горахъ. Потомъ онъ поспѣшилъ въ Франконію, гдѣ по обѣщанію Густава Адольфа ему должны были составить новое герцогство Франконское изъ епископствъ. Онъ завоевалъ Бамбергъ; но Густавъ Горнъ призвалъ его на Верхній Дунай, гдѣ они начали между собою безконечныя ссоры.
Кардиналъ Ришльё, изгнавъ,въ это время герцога Лотаринскаго изъ его владѣній, остался, Казалось, въ союзѣ съ шведами; но посланники его подкупили министровъ нѣмецкихъ государей, стараясь привязать ихъ къ Франціи, и платили нѣкоторымъ князьямъ субсидіи, чтобы дать имъ возможность вести войну въ собственную пользу, а не для шведовъ. Ландграфъ Вильгельмъ V Гессенъ-Кассельскій хотѣлъ расширить свои владѣнія на счетъ своихъ католическихъ сосѣдей, особенно духовныхъ владѣтелей; онъ былъ очень недоволенъ, что герцогъ Бернгардъ долго удерживалъ его войска при себѣ и наконецъ отослалъ ихъ ему въ самомъ жалкомъ состояніи. Ландграфъ очень неохотно далъ ихъ королю передъ послѣдней битвой.
Оксенштирна старался подчинить шведамъ и склонить продолжать войну хотя бы только протестантскіе чины четырехъ верхнихъ округовъ (верхне и нижне-рейнскихъ, франконскаго и швабскаго). Съ этою цѣлью въ половинѣ марта 1633 онъ пригласилъ чины этихъ четырехъ округовъ на съѣздъ въ Гейльброннъ. Туда прибыли также уполномоченные Нюрнберга, Стразбурга, Франкфурта, Ульма, Аугсбурга, Вормса, Нердлингена и другихъ городовъ, посланники англійскій и голландскій, чтобы переговорить о дальнѣйшихъ военныхъ дѣйствіяхъ. На этомъ собраніи Оксенштирна съ самаго начала повелъ рѣчь такъ, что если бы предложеніе его о тѣснѣйшемъ союзѣ было принято, то нѣмцы очутились бы въ полной зависимости отъ шведовъ. Апрѣля 13 совѣщанія были кончены, и заключенъ Гейльбронскій союзъ. Но въ немъ не приняли участія ни Бранденбургъ, ни Саксонія, хотя по-прежнему остались въ союзѣ съ Швеціей. Франція также осталась въ сторонѣ, продолжая однако поддерживать шведовъ и протестантовъ.
Четырнадцатаго апрѣля 1633 былъ заключенъ договоръ между курфирстомъ пфальцскимъ и Швеціей. Несчастный куфирстъ Фридрихъ V Пфальцскій умеръ осенью 1632. Онъ постоянно отказывался подчиниться тяжелымъ условіямъ, на ко-рыхъ Густавъ Адольфъ предлагалъ ему возстановить его. Братъ его Лудвигъ Филиппъ, принявшій опеку надъ малолѣтнимъ сыномъ и намѣстникомъ Фридриха, Карломъ Лудвигомъ, сначала тоже не хотѣлъ согласиться на требованія шведовъ. Потомъ онъ рѣшился заключить договоръ, по которому бралъ на себя только бремя управленія страной, предоставляя шведамъ всѣ выгоды. Въ договорѣ, который онъ заключилъ 14 апрѣля съ шведами, было положено, что курфиршество пфальцское должно быть возвращено наслѣднику Фридриха V въ томъ видѣ, какъ было до войны; но къ этому была впослѣдствіи присовокуплена кляуза: «не нарушая впрочемъ правъ третьяго лица.» Далѣе, шведскіе гарнизоны должны были занять Франкенталь, Бахарахъ, Каубъ и другія мѣста; Мангеймъ уступался шведамъ на все продолженіе войны, и Пфальцъ долженъ былъ содержать и продовольствовать шведскій гернизонъ. Кромѣ того Лудвигъ Филиппъ долженъ былъ въ теченіе шести мѣсяцевъ выплатить шведамъ шестьдесятъ тысячъ талеровъ и сверхъ того наравнѣ со всѣми нести военныя повинности. Наконецъ, шведскимъ вербовщикамъ предоставлялась полная свобода дѣйствій. Шведы вмѣшивались даже во внутреннія дѣла Пфальца; ихъ лютеранскій правовѣрный канцлеръ хотѣлъ ограничить регента кальвиниста въ религіозномъ отношеніи. Регентъ долженъ былъ обязаться предоставить лютеранамъ одинакія права съ кальвинистами и всюду, гдѣ они составляли большинство населенія, надѣлить вхъ церковными помѣстьями и доходами. Это условіе особенно тревожило Луд
вига Филиппа; вскорѣ онъ началъ совѣтоваться съ ландграфомъ Гессенъ-Кас-сельскимъ и курфирстомъ бранденбургскимъ о томъ, какъ защитить своихъ единовѣрцевъ отъ дальнѣйшихъ стѣсненій.
Между тѣмъ Валленштейнъ долго неподвижно стоялъ въ Богеміи.; А л ъ-трингеръ иіоганнъ фонъ Вертъ защищали въ Германіи дѣло лиги и императора, одинъ въ должности императорскаго, а другой баварскаго генерала. Оксенштирна назначилъ противъ Альтрингера, который долженъ былъ защищать Швабію и Баварію, Густава Горна, а герцогъ Бернгардъ вторгнулся во Франконію съ намѣреніемъ основать себѣ тамъ герцогство. Густавъ Горнъ, слишкомъ слабый противъ Альтрингера, вызвалъ герцога Бернарда на Верхній Дунай, и они хотѣли соединенными силами напасть на Баварію; но Іоганнъ фонъ Вертъ, да сихъ поръ славно дѣйствовавшій въ Нижней Германіи, соединился съ Альтрин-геромъ, что дало послѣднему возможность прикрыть Мюнхенъ, такъ чтб курфирстъ могъ возвратиться въ столицу. Это происходило лѣтомъ 1633. Послѣ того шведскіе полководцы со всѣми своими силами хотѣли вторгнуться въ. глубь Баваріи; но въ самое благопріятное время года они были внезапно остановлены отъ дальнѣйшихъ предпріятій въ Баваріи мятежемъ своихъ наемныхъ войскъ. Въ то время полки набирались начальниками и продавались кому угодно. Солдаты и офицеры служили изъ-за жалованья, довольно большаго, и изъ-за, добычи. Горнъ уменьшилъ имъ эти источники дохода. Тогда они отказались служить и поставили своихъ полководцевъ въ такое положеніе, что Густавъ Горнъ былъ принужденъ оставить армію и на нѣкоторое время уѣхать къ тестю, канцлеру Оксенштирнѣ. Бернгардъ также не могъ предпринять ничего дѣльнаго. Когда Горнъ наконецъ возвратился, Бернгардъ въ половинѣ ноября 1633 взялъ Регенсбургъ. Тогда Валленштейнъ рѣшился показать по крайней мѣрѣ видъ, что намѣренъ помочь Баваріи. Императоръ упросилъ короля Филиппа IV Испанскаго послать изъ Нидерландовъ на Верхній Рейнъ герцога Ферію съ корпусомъ войскъ-. Испанскія войска надѣлали разныхъ безчинствъ, а самъ Феріа поссорился съ Валленштейномъ и вообще оказалъ мало пользы. Валленштейнъ отвлекъ непріятельскихъ генераловъ, Бернгарда и Горна, изъ Баваріи, вторгнувшись въ Верхній Пфальцъ; но, по случаю наступленія зимы' герцогъ Фри-дландскій не могъ- долго оставаться въ Пфальцѣ и въ декабрѣ долженъ былъ возвратиться черезъ горы въ Богемію.
Если даже Валленштейнъ и не имѣлъ замысла измѣнить императору и сдѣлаться независимымъ владѣтелемъ, то поступки его были во всякомъ случаѣ странны. Безъ вѣдома императора- онъ велъ переговоры съ Саксоніей, Бранденбургомъ, Даніей и даже съ Швеціей, склонялъ вѣроломнаго Франца Альбрехта Луэнбургскаго и преданнаго ему саксонскаго главнокомандующаго Арнима измѣнить своимъ обязанностямъ, три раза заключалъ и нарушалъ- перемирія и вообще дѣйствовалъ, какъ турецкій паша. Враги его, испанцы, баварцы и іезуиты, успѣли уже уловить его на многихъ промахахъ; но мы не можемъ входить въ подробности всѣхъ этихъ интригъ. Мы готовы вѣрить новому почитателю^Валленштейна (Ферстеру.), что всѣ интриги генералиссимуса клонились къ выгодѣ императора; однако самъ Валленштейнъ въ своей перепискѣ говоритъ, что императоръ долженъ ему очень значительныя суммы за расходу его на службѣ и можетъ расквитаться съ нимъ только отдачей ему независимаго владѣнія. Притомъ самъ Ферстеръ разсказываетъ о пышности Валленштейна такія вещи, что подобная обстановка не шла ни генералу императорской службы, ни даже мелкому независимому владѣтелю. Весной 1633 Валленштейнъ отправился въ Силезію въ походъ, который кончился ничѣмъ, кромѣ того, что дважды было заключаемо перемиріе и всѣ взапуски интриговали, даже Данія п Франція. Валленштейнъ имѣлъ подъ своимъ начальствомъ 25,000 человѣкъ. Его окружалъ царскій блескъ. По словамъ историка, (т. I, стр. 447), въ поѣздѣ было четыре парадныя кареты, въ шесть лошадей каждая. За ними слѣдовало сорокъ кавалеровъ и сто двадцать слугъ, заново одѣтыхъ въ красное и голубое платье. Десять трубачей играли на ярко вызолоченныхъ серебрянныхъ трубахъ, какія употреблялись при императорскомъ дворѣ. Фуры были обтянуты сафьяномъ, который назывался тогда красной прусской кожей. Самъ герцогъ Фридландскій былъ въ простомъ кожаномъ кавалерійскомъ кафтанѣ и въ красномъ плащѣ.
Если однако Валленштейнъ и былъ виноватъ, то императоръ могъ судить и осудить его, а не избавляться отъ него посредствомъ ужаснаго убійства, хотя, быть можетъ, дѣйствовать открыто было бы небезопасно. Въ Вѣнѣ и въ Испаніи Валленштейна боялись; а іезуиты и курфирстъ баварскій увѣряли императора, что генералы Валленштейна совершенно преданы ему, и войско ёго готово обратиться за него противъ императора. Мнѣніе это было совершенно ложно, потому что изъ генераловъ Валленштейна Галласъ, Пикколомини и Альтрингер-ъ ни.въ какомъ случаѣ не рѣшились бы пойти противъ императора, а Гордонъ, Бутлеръ и Лесли даже измѣнили своему главнокомандующему. Правда, Илло, Т ер цкій и Кинскій считали, что служатъ Валленштейну, а не императору, который поэтому приказалъ убить ихъ вмѣстѣ съ Валленштейномъ. Даже согласившись съ Ферстеромъ, что во всѣхъ предпріятіяхъ своихъ въ 1633 и въ началѣ слѣдующаго года Валленштейнъ имѣлъ въ виду не измѣнить императору, а обмануть враговъ его, нельзя однако не согласиться, что его переговоры и- вялость его военныхъ дѣйствій должны были въ высшей степени возбудить досаду двора и* подозрѣніе въ императорѣ. Еще въ послѣдніе мѣсяцы 1633 вѣрные генералы предостерегали императора противъ человѣка, котораго онъ такъ возвысилъ. Вторженіе Валленштейна въ Верхній Пфальцъ окончательно разгнѣвало Фердинанда, потому что генералиссимусъ пренебрегъ при этомъ положительнымъ приказаніемъ его. Въ концѣ ноября 1633 Валленштейнъ выступилъ изъ Пильзена и 28 расположился при Фуртѣ (не Фюртъ при Нюрнбергѣ, а Фуртъ при Гамѣ на богемской границѣ), когда курфирстъ баварскій и императоръ рѣшительно потребовали, чтобы онъ отнялъ у шведовъ Регенсбургъ. Однако онъ не послушался и отвѣчалъ, что саксойцы, бранден-бургцы и шведы такъ грозя-тъ изъ Силезіи границамъ Богеміи, что ему невозможно идти въ .Баварію. Въ тотъ же день, 28 числа, онъ писалъ изъ своего лагеря, что скоро возвратится назадъ Въ Богемію. При этомъ онъ не внялъ убѣдительнымъ просьбамъ курфирста Максимиліана соединиться съ нимъ противъ герцога Бернгарда, и не послушался даже императора, который приказывалъ ему идти къ курфирсту; мало того,, онъ явно избѣгалъ столкновенія съ герцогомъ Бернгардомъ,' когда онъ поспѣшилъ противъ него, и размѣстилъ свои войска на зимнія квартиры въ Богеміи, такъ что все бремя войны пало на эту уже истощенную страну. Императоръ при дворѣ своемъ былъ окруженъ іезуитами, испанскими и итальянскими дипломатами, вообще совѣтниками, для которыхъ хорошо все, что полезно для ихъ политическихъ цѣлей. Они вѣроятно еще тогда уговорили его, во что бы то ни стало, избавиться отъ тяготившаго его генералиссимуса. Однако онъ еще разъ попытался склонить герцога къ послушанію. Еогда Валленштейнъ стоялъ подъ Пильзеномъ, императоръ послалъ къ нему тайнаго совѣтника фонъ-Квестенберга, съ которымъ герцогъ былъ въ хорошихъ отношеніяхъ. Ему была дана инструкція—образцовое произведеніе итальянской дипломатіи, крючкотворства, неопредѣленности и двусмысленности. Ясно было только одно: что императоръ рѣшительно требуетъ, чтобы армія была уведена, обратно въ Баварію и расположена тамъ на зимнихъ квартирахъ. Чтобы уклониться отъ выполненія этого приказанія*, Валленштейнъ въ январѣ 1634 рѣшился на поступокъ, который Ферстеръ тщетно старается оправдать, хотя, конечно, онъ далеко не давалъ Фердинанду основанія составлять заговоръ на жизнь своего генерала. Дѣло въ томъ, что Валленштейнъ созвалъ большой военный совѣтъ, сообщилъ ему инструкцію Квестенберга и велѣлъ фельдмаршалу Илло, душей и тѣломъ ему преданному, сдѣлать док-ладъ объ этомъ дѣлѣ и собрать мнѣнія прочихъ генераловъ. Въ то время капитаны вербовали свои роты, а полковники — полки, набирая въ солдаты всевозможный сбродъ, и продавались съ нимъ полководцамъ, на которыхъ полагались; Поэтому результаты мѣры Валленштейна очень понятны. Многіе офицеры, въ томъ числѣ даже Пикколомини и герцогъ Юлій Генрихъ Лауэнбургскій составили и подписали бумагу, въ которой выражалось мнѣніе арміи о предстоящихъ дѣйствіяхъ. Оно состояло въ томъ, что офицеры находили' походъ въ Баварію въ настоящее время невозможнымъ. Валленштейнъ послалъ этотъ отзывъ императору и даже намѣревался выйти въ отставку, если императоръ будетъ настаивать на своемъ желаніи. Тогда армія его сдѣлала вто-
Шлоссвръ. ѵ. 23
вѣту о намѣреніи Валленштейна сложить съ себя начальство. Этѳ> произвело такое волненіе между офицерами, что они послали къ генералиссимусу депутацію подъ предводительствомъ того же Илло. Депутація напоминала Валленштейну его обѣщаніе не покидать армію, и офицеры съ своей стороны обязались ®е оставлять его и устроили для этого формальную подписку. Какъ всегда, бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, герцогъ заставилъ долго просить себя прежде, чѣмъ согласился остаться еще на время главнокомандующимъ и не уѣзжать изъ арміи 'безъ вѣдома и согласія командировъ.
Этотъ поступокъ арміи и главнокомандующаго не Требуетъ комментарій, хотя издатель писемъ Валленштейна находитъ это дѣло совершенно правильнымъ и называетъ все, что говорилось объ этомъ, клеветою и гоненіемъ на. великаго и заслуженнаго человѣка.. Валленштейнъ и самъ, кажется, понималъ., что зашелъ слишкомъ далеко; черезъ нѣсколько дней онъ. призвалъ къ себѣ нѣкоторыхъ офицеровъ и хотя не возвратилъ имъ подписку, какъ говоритъ Ферстеръ, но наговорилъ имъ разной чепухй, которая доказывала его смущеніе, и снова упоминалъ о намѣреніи сложить начальство. Такимъ образомъ со времени возвращенія его изъ Баваріи, въ поступкахъ Валленштейна одно другаго не держалось, и онъ добился только того, что и саксонцы, и шведы, съ которыми онъ хотѣлъ вести переговоры, и императоръ потеряли къ нему всякое довѣріе. Альтрингерѣ и Пикколомини подписали обязательство офицеровъ1, но испугались, пильзенскмхъ происшествій, и Пикколомини, кажется, первый сообщилъ черезъ Дльтрингера извѣстіе о нихъ императору. Если Алътрингеръ й преувеличилъ опасность, тр все-таки не эти преувеличенія и не рѣчи, приписываемыя испанскому посланнику Оньяте, убѣдили императора въ необходимости избавиться отъ генерала, поступающаго, какъ мятежный паша. Рѣшеніе это было принято въ засѣданіи ближайшихъ совѣтниковъ, которыхъ стоитъ только назвать, чтобы показать, что приговоръ Валленштейна и соблюдаемое въ глубочайшей тайнѣ постановленіе объ отрѣшеніи его отъ должности были вызваны испанской и іезуитской политикою, которая господствовала въ Вѣнѣ. Въ совѣтѣ присутствовали князь Эденбергъ и графъ Траутмандсдорфъ, епископъ вѣнскій, духовникъ Ламормайнъ, испанскій посланникъ,, графъ Оньяте, президентъ гофъ-крихсрата ІИликъ,, маркизъ Грана и сынъ императора ,г король, венгерскій (впослѣдствіи императоръ Фердинандъ Ш), -уже назначенный главнокомандующимъ всѣми императорскими войсками, Императоръ тутъ же подписалъ (январь 1634) тайный патентъ, которымъ отмѣнялась должность генералиссимуса, а начальство ввѣрялось Галласу; Валленштейнъ, Илло и Терцкій приговаривались къ смерти, а всѣмъ остальнымъ сторонникамъ Валленштейна даровалось прощеніе. '
Императоръ до того притворялся, что, даже подписавъ этотъ патентъ, продолжалъ дружески переписываться съ Валленштейномъ и даже позволилъ ему начать съ Саксоніей и Бранденбургомъ мирные переговоры, Сомнительно, однако, былъ ли Галласъ уполномоченъ этимъ патентомъ захватить Валленштейна живымъ или мертвымъ. Галласъ сбросилъ маску только при вторичномъ собраніи офицеровъ въ Пильзенѣ по приглашенію Валленштейна. Галласъ тайное «говорился съ Альтрингеромъ, Пикколомини и нѣкоторыми другими генералами, п приказъ его отъ 13 февраля, которымъ онъ запрещалъ повиноваться герцогу Фридландскому, былъ извѣстенъ очень немногимъ. Валленштейнъ былъ опутанъ^ какъ сѣтью. Майлатъ доказалъ вопреки Ферстеру, что въ императорскомъ па,-тентѣ не было смертнаго приговора Валленштейну, а постановлялось только удаленіе его отъ должности; но конечно одно предполагало другое. Ферстеръ- считаетъ клеветой предположеніе, будто Валленштейнъ съ намѣреніемъ взбунтоваться и измѣнить приглашалъ генераловъ на собраніе въ Пильзецъ и далъ нѣкоторымъ полкамъ приказаніе прибыть къ назначенному дню въ Прагу для императорской службы. Мы не оспариваемъ этого, но замѣтимъ, что подобные поступки генерала непремѣнно должны были возбудить въ императорѣ подозрѣніе. Протестація, происходившая въ Пильзенѣ, доказала, что и-прежнія сборища дѣлались безъ всякаго злаго умысла, и что Валленштейнъ былъ вѣрнѣйшимъ, слугой императора; но Фердинандъ былъ другаго мнѣнія. Онъ рѣшился наконецъ обнародовать патентъ противъ Валленштейна, Терпкаго и Илло, распорядился собрать 18 февраля 1634 полки въ Прагу назначилъ командирами войскъ гене-
радовъ Галласа, Альтрингера, Марадаса и Пикколомини и обвинилъ герцога Фридландскаго въ клятвопреступной измѣнѣ и варварской тираніи. Патентъ этотъ былъ обнародованъ въ Прагѣ. Тотчасъ приступили къ конфискаціи имѣній Валленштейна и Терцкаго. Терцкій, Кинскій, Илло и герцогъ Францъ Альбрехтъ Лауэнбургскій остались вѣрны генералиссимусу; часть войска также держала его сторону. Самъ онъ, уѣзжая изъ Пильзена въ Эгеръ, казалось, все еще хотѣлъ искать милости императора, но въ то же время послалъ своихъ агентовъ къ французамъ и во Франконію къ герцогу Бернгарду, убѣдительно прося ихъ выслать къ нему на встрѣчу отрядъ войска, чтобы онъ могъ соединиться съ ними противъ императора. Но, во-первыхъ, было уже поздно, а во-вторыхъ, Валленштейну никто не довѣрялъ. Генералы, преданные императору, окружили 22 февраля войска Валленштейна. Гйлласъ стоялъ въ Линцѣ, Пикколомини въ Пра-хинскомъ округѣ, Суйсъ въ Прагѣ, Альтрингеръ въ Вѣнѣ. Выступивъ въ Эгеръ, Валленштейнъ уже открыто поднялъ мятежъ, издавъ войскамъ предписаніе не слушать никого, кромѣ его, Терцкаго и Илло. Въ слѣдующіе дни между це-сарцами и валлёнштейнцами уже начались стычки. Вскорѣ войска герцога были заперты въ Эгерѣ, гдѣ сначала у него было только пять эскадроновъ кавалеріи герцога Юлія Генрика Лауэнбургскаго и пять эскадроновъ Терцкаго, а потомъ пришло еще пять эскадроновъ.
Послѣдніе дни герцога Фридландскаго подробно и занимательно разсказаны графомъ Майлатомъ въ «Исторіи Австріи» и Бартольтомъ въ «Исторіи тридцатилѣтней войны». Поэтому мы ограничимся нѣсколькими словами. Въ арміи Валленштейна, состоявшей изъ самыхъ разноплеменныхъ началъ, служилъ между прочимъ ирландецъ Бутлеръ съ полкомъ драгунъ, навербованныхъ въ Ирландіи. Нѣсколько сотенъ этого полка сопровождали Валленштейна въ Эгеръ. Бутлеръ шелъ за нимъ неохотно и предложилъ генералу Галласу погубить Валленштейна. Самъ Бутлеръ былъ католикъ, но разсчитывалъ на содѣйствіе двухъ протестантовъ, шотландцевъ Гордона и Лесли, столь же подлыхъ и жадныхъ, какъ онъ самъ. Кромѣ того онъ могъ совершенно положиться на капитана своего полка, Деверу. Февраля 24 вечеромъ, когда Валленштейнъ больной прибылъ въ Эгеръ, Бутлеръ, Лесли и Гордонъ рѣшились убить его и избавить императора отъ мятежнаго полководца. На другой день Терцкій угощалъ у себя офицеровъ, и здѣсь __ Гордонъ пригласилъ къ себѣ въ цитадель генераловъ Винскаго, Терцкаго и Илло' съ ротмистромъ Нейманомъ. Вечеромъ гости пришли къ Гордону, который между тѣмъ спряталъ въ сосѣднихъ комнатахъ, въ одной шесть, а въ другой двадцать четыре бутлеровыхъ драгуна подъ начальствомъ капитана Деверу. По данному знаку солдаты бросились на генераловъ и умертвили ихъ со всей свитой, какъ враговъ императора. Послѣ того Деверу и Джеральдино отправились къ Валленштейну.’ Герцогъ, услыхавъ шумъ, всталъ съ постели, чтобы узнать о причинѣ его. Деверу войдя хладнокровно закололъ его. . Валленштейнъ не сопротивляясь подставилъ грудь подъ удары, между тѣмъ какъ Терцкій дорого продалъ свою жизнь и въ борьбѣ убилъ трехъ убійцъ. Графъ Майлатъ доказываетъ, что императоръ не принималъ никакого участія въ убійствѣ; однако несомнѣнно, что Фердинандъ письменно просилъ всѣхъ военачальниковъ избавить его отъ генералиссимуса; по совершеніи убійства онъ одобрилъ его и наградилъ убійцъ. Да и самъ Майлатъ послѣ всѣхъ разглагольствованій принужденъ сознаться, что, назвавъ умерщвленіе Валленштейна исполненіемъ своего приговора, объявленнаго лишь по смерти герцога, императоръ самъ принялъ вину на себя.,
Смерть Валленштейна не касалась интересовъ ни протестантизма, ни католицизма. Однако умерщвленіе его могло бы имѣть благопріятное вліяніе на дѣйствія шведовъ и ихъ нѣмецкихъ и французскихъ союзниковъ, если бы сами они не были между собой въ ссорѣ. Изъ генераловъ импер атора и лиги военныя дѣйствія первое время велъ только Іоганнъ фойъ-Вертъ; остальные были заняты преслѣдованіемъ сторонниковъ Валленштейна и дѣлежемъ добычи, доставшейся императору изъ конфискованныхъ имѣній Валленштейна.
Зимою и весною 1634 герцогъ Бернгардъ дѣйствовалъ въ Верхнемъ Пфальцѣ, гдѣ Іоганъ фонъ-Вертъ могъ соперничать съ нимъ въ малой войнѣ. Густавъ Горнъ снова вступилъ въ Верхнюю Швабію, взялъ Кемптенъ, Иберлингенъ и Меммингенъ, вступилъ въ союзъ съ протестантскими кантонами Швейцаріи и 23*
уже намѣревался вторгнуться въ Верхнюю Австрію, когда нападеніе курфирста Максимиліана на герцога Бернгарда принудило его возвратиться. Герцогъ Бернгардъ былъ очень недоволенъ ОксенШтирной; онъ заботился преимущественно объ округленіи своего герцогства Франконіи и занимался переговорами съ курфирстомъ саксонскимъ, когда курфирстъ Максимиліанъ въ концѣ марта 1634 собралъ при Инголыптадтѣ армію и двинулъ ее подъ начальствомъ Альтрингера и Іоганна фонъ-Верта на Штраубингъ, который вскорѣ сдался на капитуляцію. Передъ этимъ Оксенштирна тщетно старался привлечь къ союзу съ шведами верхнесаксонскій и нижнесаксонскій округи; онъ хлопоталъ заключить съ ними союзъ, подобный гейльбронскому договору съ четырьмя верхними округами; но ему съ трудомъ удалось даже удержать Бранденбургъ и Саксонію въ прежнемъ союзѣ. Герцогъ Георгъ Люнебургскій сначала соединилъ свои нѣмецкія войска со шведами Банера, но вскорѣ разсорился съ нимъ. Банеръ въ соединеніи съ саксонцами подъ предводительствомъ Арнима успѣшно велъ войну въ Саксоніи, Богеміи и Силезіи. Онъ и Арнимъ одержали побѣду въ рѣшительной битвѣ при Лигницѣ и расположились лагеремъ подъ Прагой, не столько съ намѣреніемъ занять Богемію, сколько для того, чтобы нападеніемъ на эту страну отвлечь курфирста баварскаго отъ осады Регенсбурга и приманить его въ Богемію. Но Арнимъ былъ также нерасположенъ содѣйствовать Банеру въ Богеміи, какъ герцогъ Георгъ Люнебургскій въ Нижней Саксоніи. Онъ постоянно велъ переговоры съ императоромъ о мирѣ, и шведы должны были снять осаду Праги, тогда какъ баварцы и австрійцы продолжали осаждать Регенсбургъ.
Старшій сынъ Фердинанда II, Фердинандъ, съ 1625 король венгерскій, съ 1627 король богемскій, былъ назначенъ по умерщвленіи Валленштейна генералиссимусомъ императорской арміи подъ надзоромъ фельдмаршала Гадласа. Они двинулись въ Баварію, чтобы отнять города, завоеванные герцогомъ Бернгардомъ. Соедйнясь съ курфирстомъ Максимиліаномъ,' Альтрингеромъ и Іоганномъ фонъ-Вертомъ, они осадили Регенсбургъ. Городъ былъ такъ стѣсненъ, что герцогъ Бернгардъ и графъ Горнъ должды были снова соединиться, чтобы выручить его. Бернгарда обвиняютъ, что онъ, желая взять Ландсгутъ, пропустилъ удобный случай выручить Регенсбургъ. Онъ соединился съ Горномъ подъ Аугсбургомъ и взялъ Ландсгутъ приступомъ, не смотря на усилія Альтрингера и Іоганна фонъ-Верта спасти его. Альтрингеръ былъ при этомъ убитъ (22 іюля). Н,о вслѣдъ затѣмъ сдался и Регенсбургъ. На пути къ нему отъ Ландсгута Бернгардъ и Горнъ получили извѣстіе объ его сдачѣ и разошлись, а непріятель двинулся отъ Регенсбурга къ Донауверту. Герцогъ Бернгардъ остался Въ мѣстности между Дунаемъ и Майномъ; а Горнъ пошелъ къ тирольской границѣ, чтобы удержать въ альпійскихъ проходахъ испанскія войска, шедшія изъ Италіи въ Нидерланды.
По смерти инфанты Клары Евгеніи (декабрь 1633) испанцы послали въ Бельгію новаго генералъ-намѣстника и новую армію, потому что въ теченіе 1625—33. г. Фридрих-ъГенрихъ одержалъ надъ ними значительные успѣхи. Въ 1634 они собрали армію изъ испанцевъ и итальянцевъ и, посылая ее въ Нидерланды, назначили главнокомандующимъ и преемникомъ Клары Евгеніи въ штат-гальтерствѣ такъ называемаго кардиналаинфанта Фердинанда, брата короля Филиппа IV. Этотъ принцъ былъ кардиналомъ, жилъ въ Миланѣ и считался единственнымъ членомъ испанской королевской фамиліи,'обладающимъ военными способностями. Фердинандъ выступилъ изъ Милана въ Нидерланды въ то самое время, когда императорская армія, предводительствуемая королемъ Фердинандомъ, снова овладѣла баварскими городами, завоеванными герцогомъ Бернгардомъ, когда Саксонія уже склонялась къ миру съ императоромъ, и когда Арнимъ отказался оказывать дальнѣйшее содѣйствіе фельдмаршалу Банеру при осадѣ Праги, послѣ чего оба генерала должны были удалиться изъ Богеміи.
Густавъ Горнъ выступилъ противъ испанской арміи, но, едва достигнувъ Фюсена, узналъ, что императорская армія, взявъ Регенгбургъ, завоевала Донау-вертъ и уже грозитъ Нердлингену. Опасеніе, чтобы этотъ важный укрѣпленный городъ не достался непріятелю, побудило шведскихъ генераловъ отказаться отъ прочихъ предпріятій и поспѣшно соединиться другъ съ другомъ, чтобы спасти Нердлингенъ. Такимъ образомъ Горнъ возвратился съ тирольской границы на
Дунай. Это дало кардиналу-йнфанту возможность пройти горы и соединиться при Нердлингенѣ съ арміей короля Фердинанда. Шведскіе генералы соединились при Гюнцбургѣ и призвали къ себѣ третій корпусъ, стоявшій на верхнемъ Рейнѣ подъ начальствомъ Рейнграфа Отто Лудвига. Рейнграфъ недавно взялъ Рейн-фельденъ и былъ занятъ осадою Брейзаха, когда получилъ приказаніе собрать всѣ свои силы и даже виртембергское ополченіе и идти на соединеніе съ главной арміей Горна и герцога Бернгарда. Послѣдняя находилась въ такомъ положеніи, что, по собственному сознанію своихъ главнокомандующихъ, не могла противиться непріятельской даже еще до прибытія кардинала-инфанта. Горнъ не хотѣлъ нанадать на непріятеля до прихода Рейнскаго графа; но Бернгардъ, видя, что Нердлингенъ, не смотря на храбрую оборону, близокъ къ паденію, потребовалъ, чтобы для его спасенія были приняты всѣ мѣры. Горнъ утверждалъ, что необходимо дождаться рейнграфа, который былъ всего за нѣсколько миль; но Бернгардъ настоялъ на своемъ требованіи, и было рѣшено дать сраженіе, не дожидаясь прибытія подкрѣпленій. Рейнграфъ шелъ, говорятъ, неохотно и умышленно медлилъ, потому что до сихъ поръ командовалъ отдѣльнымъ войскомъ и не хотѣлъ попасть подъ начальства герцога Бернгарда. Не знаемъ, основательно ли это обвиненіе. Во всякомъ случаѣ Бернгарда вробще обвиняютъ, что, вопреки разумному совѣту Горна, онъ далъ сраженіе, когда рейнграфъ былъ только за нѣсколько миль.
Сраженіе при Нердлингенѣ было самое важное и рѣшительное въ продолженіе всей тридцатилѣтней войны. У короля Фердинанда по соединеніи съ кардиналомъ-инфантомъ было 40,000 человѣкъ; у Горна и Бернгарда, даже по прибытіи къ нимъ генерала Краца, было только 30,000. Кромѣ того, и нравственной силой императорская армія превосходила шведскую. Послѣдняя представляла разноплеменную, нескладную и нестройную смѣсь подъ Начальствомъ двухъ несогласныхъ между собою генераловъ. Между тѣмъ король Фердинандъ имѣлъ подъ Нердлингеномъ всѣхъ старыхъ закаленныхъ солдатъ и офицеровъ Валленштейна и Спинолы. Что касается командировъ императорской арміи, то король Фердинандъ и кардиналъ-инфантъ были не только, какъ часто водится, номинальными главнокомандующими, но дѣйствительно хорошими генералами; третій предводитель, герцогъ Карлъ Лотарингскій, давно прославился, какъ одинъ изъ лучшихъ полководцевъ своего времени; наконецъ въ арміи находились Гал-ласъ, Гецъ, Пикколомини изъ школы Валленштейна и многіе полковники, долго служившіе подъ начальствомъ Спинолы.
Сраженіе при Нердлингенѣ, гдѣ императорскими войсками командовали король Фердинандъ и фельдмаршалъ Галласъ, произошло 6 и 7 сентября 1634. Шведы потерпѣли полное пораженіе, такъ что французы, игравшіе до сихъ поръ второстепенную роль, сдѣлались главными дѣйствующими лицами на театрѣ германской войны. Въ первый день испанцы принимали слабое участіе въ битвѣ, которая осталась нерѣшенной, хотя раздоръ между Горномъ и Бернгардомъ уже и тутъ обнаружилъ свое вредное вліяніе. На другой день кардиналъ-инфантъ съ испанскими войсками принялъ главное участіе въ сраженіи, и послѣ упорнаго, кровопролитнаго боя протестантская армія была разбита на голову. Она была частью истреблена, частью разсѣяна и преслѣдовалась необыкновенно энергически. Генералы Горнъ и Крацъ попали въ плѣнъ; герцогъ Бернгардъ и остатки его войска бѣжали безъ оглядки до Геппингена, гдѣ стоялъ рейнграфъ. Цесарцы пріобрѣли несмѣтную добычу: триста кавалерійскихъ и пѣхотныхъ знаменъ, восемьдесятъ пушекъ, тысячу двѣсти лошадей и шесть тысячъ человѣкъ плѣнныхъ. Эта побѣда и несогласія между шведами и ихъ нѣмецкими союзниками дали ба императору возможность занять всю Германію, если бы испанская армія согласилась остаться въ имперіи; но вардинала-инфанта очень безпокоили нидерландскія дѣла, и онъ спѣшилъ съ своей арміей туда. Кромѣ того съ нимъ ушло нѣсколько тысячъ императорской кавалеріи. Послѣ сраженія при Нердлингенѣ герцогство Виртембергское подверглось страшному опустошенію, и дикія орды заняли Гессенъ и Пфальцъ. Въ слѣдующемъ году Саксонія отпала отъ союза съ шведами, и шведскія войска вытѣснялись все дальше къ сѣверу. Герцогъ Бернгардъ собралъ на французскія деньги сильную армію на верхнемъ Рейнѣ. Въ
то же время французы послали свои войска на нижній Рейнъ и отняли у испанцевъ и цесарцевъ нѣмецкіе города и крѣпости, чтобы овладѣть ими для себя.
Съ этого времени исторіи Германіи, Испаніи и Франціи связываются, такъ тѣсно, что въ отдѣльности другъ отъ друга ихъ нельзя понять. Поэтому мы обратимся къ исторіи Франціи со смерти Генриха IV. Однако предварительно бросимъ взглядъ на главныя событія нѣмецкой войны отъ битвы при Нердлингенѣ до начала мирныхъ переговоровъ.
9. Протестантскія государства послѣ битвы при Нердлингенѣ.
Въ Виртембергѣ герцогу Ульриху наслѣдовалъ сынъ его, X р и с т о ф ъ;, о которомъ мы говорили выше (т. IV, стр. 559 и V, стр. 367), какъ о лучшемъ нѣмецкомъ князѣ своего времени. Виртембергъ обязанъ ему многими превосходными учрежденіями, особенно въ дѣлѣ просвѣщенія и воспитанія; но вмѣстѣ съ тѣмъ Христофъ сдѣлалъ одно очень вредное постановленіе. Онъ замѣнилъ общій сеймъ постояннымъ комитетомъ, который впослѣдствіи устранилъ ландтаги н былъ такъ же вреденъ странѣ, какъ деспотизмъ князей. Усердіе Христофа къ лютеранству также оказало вредныя политическія послѣдствія. При нем-ъ и при сынѣ его, Лудвигѣ Благочестивомъ, царствовавшемъ съ 1568 до 15.93, Виртембергъ былъ гнѣздомъ и разсадникомъ тѣхъ задорныхъ богослововъ, которые наводнили всю Германію своими фанатическими диссертаціями и организот вали заодно съ саксонскими придворными теологами преслѣдованіе противъ кальвинистовъ, вполнѣ достойное дѣйствій іезуитовъ противъ протестантовъ. Герцогъ Лудвигъ, лишенный всякихъ способностей правителя, не оставилъ сыновей.; по смерти его герцогство перешло къ сыну брата Ульриха, Фридриху,.который до вступленія на виртембергскій престолъ владѣлъ графствомъ Монбельяромъ. Новый герцогъ былъ занятъ самыми нелѣпыми проектами и планами и тратилъ столько денегъ на разныхъ искателей приключеній, алхимиковъ и надувалъ, которыхъ то выписывалъ къ себѣ ко двору и кормилъ, то вѣшалъ безъ всякаго повода,—что постоянно находился изъ-за нихъ въ ссорѣ съ комитетомъ, чиновъ. Вслѣдствіе этого онъ старался ниспровергнуть тюбингенскій договоръ съ земскими чинами или, какъ теперь говорятъ, виртембергскую конституцію (см. т. IV, стр. 365). Ему удалось измѣнить политическій порядокъ въ двухъ очень важныхъ отношеніяхъ; но зато это стоило впослѣдствіи жизни главному совѣтнику его, Энцлину, который устроилъ все это дѣло. Онъ принудилъ несчастную страну, чтобы не лишиться всѣхъ своихъ правъ, принять на себя на 1,100,000 гульденовъ герцогскихъ долговъ. Къ счастію, Фридрихъ умеръ уже въ. 1608, а сынъ его, Іоганъ Фридрихъ, пересталъ враждовать съ.чинами. Энцлинъ .былъ низвергнутъ, и люди, управлявшіе при Лудвигѣ, снова заняли свои мѣста. Они начали противъ враговъ своихъ процессъ, который окончился черезъ четыре года казнью Энцлина.
Богословы новаго герцога начали ожесточенную войну противъ придворнаго проповѣдника курфирста Фридриха V Пфальцскаго, Скультета, человѣка столь же упрямаго и задорнаго, какъ и они. Между тѣмъ, имъ слѣдовало бы поддерживать несчастнаго курфирста. Мы уже сказали, что главные тюбингенскіе богословы (стр. 281, 284), Лука Озіандеръ и Теодоръ Тумъ, писали диссертаціи, въ которыхъ называли безбожниками придворнаго проповѣдника главы л защитника нѣмецкихъ кальвинистовъ и всѣхъ его единовѣрцевъ; они проповѣдовали, что религія ихъ хуже всякаго идолопоклонства. Флегматическій,, запутанный въ долгахъ, герцогъ Іоганнъ Фридрихъ, ни мало не тронулся участью своего сосѣда еретика и равнодушно смотрѣлъ на его бѣдствія. Зато Виртембергу приходилось горько расплачиваться за флегму герцога. Войска Валленштейна и Тиллп обращались съ Виртембергомъ до и. послѣ любекскаго мира (стр. 321), Дакъ съ непріятельской страной. Когда черезъ годъ по смерти Іоганна Фридриха (оцъ умеръ въ 1628) былъ изданъ возстановительный эдиктъ, Виртембергъ первый по? чувствовалъ на себѣ его послѣдствія. Самъ. императоръ называлъ Іоганна Фридриха рохлей, и потому въ Виртембергѣ принялись дѣятельно возстановлять ду
ховныя владѣнія, хотя со времени ихъ секуляризаціи прошло цѣлое столѣтіе, и почти всѣ они были обращены на благотворительныя цѣли.
Іоганнъ Фридрихъ оставилъ несовершеннолѣтняго наслѣдника, Э б е р г а р-да III; опекуномъ новаго герцога сдѣлался-дядя его, герцогъ Лудвигъ Фридрихъ, княжившій въ Монбельярѣ. Онъ одинъ изъ первыхъ вступилъ въ лейпцигскій союзъ, потому что императорскія войска, занимавшія страну, страшно опустошали ее. Переговоры его съ Густавомъ Адольфомъ начались еще въ то время,, коцда шведскій король былъ на сѣверѣ Германіи, вдали отъ Виртемберга. Правитель началъ готовиться къ войнѣ, но не имѣлъ ни мужества, ни талантовъ, такъ что только навлекъ на страну новыя бѣдствія. Наконецъ въ декабрѣ 1631 шведы заняли Нижній Пфальщь, и войска императора- и лиги выступили изъ Виртемберга. Правителя обвиняли, что онъ больше занимается охотою, чѣмъ войною и управленіемъ. Онъ затѣялъ разные раздоры съ вдовствующею герцогинею, матерью Эбергарда, и съ комитетомъ чиновъ. Для устраненія этихъ безпорядковъ въ маѣ 1633 Эбергардъ III самъ принялъ правленіе на восемнадцатомъ году подъ руководствомъ, канцлера Лёффлера. Первый годъ его царствованія былъ отраденъ. Передъ битвою при Нердлингенѣ Эбергардъ III готовъ былъ предоставить шведамъ, всю свою страну и земское ополченіе. Послѣ пораженія шведовъ герцогъ, бывшій при корпусѣ рейнграфа въ Геппингенѣ, поспѣшно удалился и отправился въ Страсбургъ, гдѣ прожилъ почти семь лѣтъ. Страна его была покинута въ жертву непріятелю. Въ выноскѣ мы приводимъ разсчетъ Шпит-лера потерь Виртемберга въ тридцатилѣтнюю войну *). Кромѣ того императоръ раздарилъ большую часть Виртемберга, цо частямъ своимъ министрамъ и генераламъ.
Послѣ, битвы при Нердлингенѣ Пфальцъ снова наводнили разнородныя войска. Въ концѣ 1635 года французы начали изъ-за Пфальца войну съ императоромъ; Францій,, не объявляя императору войны., соединила свои войска съ герцогомъ Бернгардомъ для выручки Гейдельберга. Но цесарцы отняли у нихъ сначала Филиппсб.ургъл преданный имъ рейнграфомъ Отто Лудвигомъ и взятый императорскими войсками врасплохъ. Потомъ прибылъ Галласъ съ своей арміей, взялъ Гейдельбергъ и перешелъ за Рейнъ. Герцогъ Бернгардъ былъ принужденъ вступить во французскую службу, потому что армія, которою онъ командовалъ на Рейнѣ, содержалась на французскія, деньги. Его Франконское герцогство разлетѣлось въ прахъ, когда послѣ побѣды при Нердлингенѣ туда нагрянули цесарцы.
Миръ, заключенный 30 мая 1635 между Саксоніей и императоромъ въ Прагѣ, т. е. отпаденіе саксонскаго курфирста Іоганна Георга I отъ союза съ шведами, произвелъ важную перемѣну въ положеніи всѣхъ прочихъ германскихъ государствъ. Прелиминаріи этого мира были подписаны еще въ ноябрѣ 1634 въ Пирнѣ. Мы не станемъ ни хвалить, ни порицать курфирста за этотъ поступокъ, а. ограничимся фактами. Арнимъ,, который, прежде,, когда не слѣдовало, хлопоталъ о мирѣ съ императоромъ, разсердился на заключеніе пражскаго мира и отказался начальствовать саксонцами. Хотя шведы и французы были недовольны мирными условіями, но они были бы достаточно сносны для протестантовъ, если бы обѣщанія императора, испанцевъ и іезуитовъ чего-нибудь стоили. Въ силу пражскаго договора, всѣ посредственные монастыри и прочія духовныя имѣнія,
*) Съ 1628, говоритъ Шнитяеръ, до августа 1634 отъ однихъ зимнихъ постоевъ императорскихъ войскъ и контрибуцій Виртембергъ потерялъ 6,354,326 гульденовъ. Съ августа 1634 до декабря 1638, когда герцогъ Эбергардъ возвратился изъ Страсбурга, убытки превышали 45 милліоновъ. Съ 1639 по 1650 страна выплатила еще 7,331,538 гульденовъ, но вымогательства все еще не прекратились. Въ теченіе двадцати двухъ лѣтъ, съ 1628 по 1650, Виртембергъ понесъ убытковъ на 118,742,864 гульдена, не считая разоренія имѣній и общаго опустошенія. Потеря въ людяхъ простиралась въ семь лѣтъ, съ 1634 по 1641, до 345,000 человѣкъ, такъ что въ 1641 году изъ полумилліоннаго населенія едва осталось 48,000. Даже черезъ шесть лѣтъ послѣ вестфальскаго мира, уже по возвращеніи жителей, бѣжавшихъ въ Швейцарію, въ Виртембергѣ было на 50,000 дворовъ, на 40,000 моргеновъ виноградниковъ и на 270,000 моргеновъ пашни, луговъ и садовъ меньше, чѣмъ до битвы при Нердлингенѣ. Сверхъ, того было разорено множество деревень и городовъ, 300 замковъ и общественныхъ зданій и 36,000 частныхъ домовъ.
Пріобрѣтенныя протестантскими князьями и чинами до пассаускаго мира, доджъ ы были оставаться въ ихъ владѣніи навсегда, а прочія зависимыя и всѣ независимыя, даже пріобрѣтенныя до пассаускаго мира, оставались въ ихъ пользованіи на сорокъ лѣтъ въ томъ видѣ, въ какомъ находились 12 ноября 1627. Комиссія изъ членовъ обѣихъ религій должна была между тѣмъ опредѣлить назначеніе этихъ владѣній по истеченіи сорокалѣтняго срока; впрочемъ эта статья была обставлена такими кляузами, что обманъ здѣсь очевиденъ. О возстановительномъ эдиктѣ въ пражскомъ договорѣ вовсе не упоминалось; по условіямъ договора эдиктъ этотъ уничтожался самъ собою. Далѣе, по условіямъ мира, второму сыну курфирста саксонскаго, герцогу Августу (см. стр. 319), было дано въ пожизненное владѣніе архіепископство магдебургское; прежній администраторъ магдебургскій, Христіанъ Вильгельмъ Бранденбургскій (см. стр. 333), попавшій при взятіи Магдебурга въ плѣнъ и перешедшій въ Вѣнѣ въ католицизмъ, получилъ двадцать четыре тысячи талеровъ ежегодной пенсіи. Епископство гальберштадтское осталось за эрцгерцогомъ Леопольдомъ Вильгельмомъ (см. стр. 320). Далѣе, всѣмъ протестантскимъ чинамъ и князьямъ предоставлялось вступить въ этотъ союзъ на тѣхъ же условіяхъ, заявивъ за десять дней о своемъ желаніи. При этомъ каждому возвращалось все принадлежащее ему и даровалась всеобщая амнистія; изъ нея были исключены императоромъ только зачинщики безпорядковъ въ Пфальцѣ и Богеміи и нѣкоторые другіе. Императоръ и курфирстъ обѣщали другъ другу силою принуждать приступить къ этому договору всѣхъ германскихъ чиновъ и князей, которые вели войну съ тою или другою стороною, и при этомъ курфирстъ съ своими протестантскими союзниками долженъ былъ помогать императору. Курфирстъ получилъ, правда, нѣкоторыя преимущества; но Они далеко не вознаграждали его за убытки, потому что пражскій миръ навлекъ на него месть шведовъ, которые страшно опустошали бѣдную Саксонію. Іоганнъ Георгъ получилъ изъ магдебургскихъ владѣній округи Ютербокъ, Кверфуртъ, Даме и Бургъ съ гарантіей, что потерять ихъ онъ можетъ только добровольнымъ обмѣномъ на другіе; кромѣ того въ вознагражденіе за военныя издержки въ Богеміи ему была уступлена Верхняя и Нижняя Лузація. Но за это ему пришлось вступить въ войну съ шведами; потому что 18 статьей мирнаго договора прямо постановлялось общими силами принудить шведовъ къ удаленію изъ Германіи.
Кромѣ Гессенъ-Касселя и другихъ къ пражскому миру приступило мало-помалу большинство имперскихъ чиновъ. Уже въ апрѣлѣ 1635 въ союзъ съ саксонцами вступили Морицъ Фридрихъ Датскій, которому отдали въ свѣтское владѣніе архіепископство бременское (см.' стр. 310) и принцы Ангальтскіе. Въ іюлѣ этому примѣру послѣдовалъ Франкфуртъ на Майнѣ. Вскорѣ многіе князья и графы, жившіе въ Стразбургѣ, склонились къ примиренію съ императоромъ и послали уполномоченныхъ къ сыну его, Фердинанду, въ Гейльбронъ. Въ іюлѣ пражскій миръ былъ принятъ городомъ Ѳр фу ртомъ, герцогомъ Вцлыельмомъ Веймарскимъ, герцогами Мекленбургскими, герцогами Августомъ и Георгомъ Браун-швейгъ-Мекленбургскими, городами: Любекомъ, Гамбургомъ, Бременомъ и Брауншвейгомъ и наконецъ даже курфирстомъ Георгомъ Вильгельмомъ Бранденбургскимъ.
•Герцогъ Бернгардъ Веймарскій совершенно предался французамъ и блистательно велъ на ихъ деньги войну по обоимъ берегамъ Рейна. Его энергія и бла-горазуміэ Оксенштирны разрушили первое покушеніе французскихъ дипломатовъ пріобрести даромъ, при помощи нѣмецкихъ дипломатовъ и юристовъ, Эльзасъ и кое-что другое, хотя французское правительство было необходимо для шведовъ и партіи Бернгарда. Протестантскіе союзники, съѣхавшись въ ноябрѣ въ Вормсъ, послали въ Парижъ виртембергскаго канцлера Лвффдера, котораго Густавъ Адольфъ назначилъ вице-канцлеромъ и помощникомъ канцлера Оксенштирны въ дѣлахъ Германіи. Съ нимъ поѣхалъ другой нѣмецкій юристъ; они имѣли порученіе заключить договоръ о совокупномъ веденіи войны. Эти посланники согласились купить французскія субсидіи и вспомогательныя войска цѣною Эльзаса и многихъ укрѣпленныхъ городовъ, конечно, уступая ихъ только въ видѣ залога, Собраніе нѣмецкихъ князей въ Вормсѣ одобрило этотъ договоръ; но Оксенштирна и герцогъ Бернгардъ, главнокомандующій союзной арміей, были'имъ недовольны Оксенштирна даже смѣнилъ виртембергца Лёффлера съ должности шведскаго
вице-канцлера и послалъ въ Парижъ Гуго Греція. Однако французы достигли впослѣдствіи своей цѣли другимъ путемъ. Они снабдили герцога Бернгарда деньгами, онъ велъ войну по обоимъ берегамъ Рейна въ свою пользу. Потомъ, когда въ 1636 Оксенштирна уѣхалъ въ Швецію, нѣсколько отличныхъ шведскихъ полководцевъ одинъ за другимъ защищали протестантство, которое иначе, по смерти Бернгарда въ 1639, быть можетъ, столько же пострадало бы отъ союзниковъ своихъ, французовъ, какъ и отъ враговъ, испанцевъ и цесарцевъ.
10. Военныя дѣйствія отъ пражскаго икра до 1640 года.
Когда Оксенштирна уѣхалъ въ Швецію, а герцогъ Бернгардъ вступилъ въ тѣсную связь съ Франціей, гсйльбронскій союзъ фактически уничтожился. Саксонія полагала, что послѣ этого шведовъ легко изгнать изъ Германіи. Шведская армія подъ начальствомъ Банера стояла въ магдебургской области; она была слишкомъ слаба., чтобы далеко удаляться отъ Эльбы, тѣмъ болѣе, что въ такомъ случаѣ ей грозила бы опасность и съ тыла, такъ какъ срокъ перемирія съ Польшей приближался къ концу (стр. 326). Банеръ, тѣснимый саксонцами, угрожаемый императоромъ и покинутый нѣмецкими войсками, хотѣлъ поэтому добраться до Мекленбурга и восемъ недѣль договаривался съ саксонцами о мирѣ. Онъ, разумѣется, хитрилъ-, зная, что въ случаѣ мира шведамъ не дадутъ никакого вознагражденія. Почти вся Германія приняла пражскій миръ; поэтому шведамъ было необходимо, во что бы то ни стало, продлить перемиріе съ Польшей. Французы выхлопотали имъ это; но зато имъ пришлось возвратить полякамъ западную Пруссію, которой они владѣли со времени перваго перемирія. Второе перемиріе было заключено въ Штумсдорфѣ 2 сентября 1635 на двадцать шесть лѣтъ. Тогда Торстенсонъ могъ привести въ подкрѣпленіе германской арміи свой корпусъ, стоявшій доселѣ въ Пруссіи.
Въ Германіи Банеръ, оставивъ въ Магдебургѣ гарнизонъ, двинулся на Аллеръ, гдѣ герцогъ Георгъ Люнебургскій тѣснилъ его съ запада, а саксонцы окружили его съ юга. Саксонцами командовалъ тогда генералъ Баудисъ, перешедшій къ нимъ изъ шведской службы. Баудисъ былъ гораздо сильнѣе шведовъ, но тщетно старался отрѣзать ихъ отъ Эльбы. Курфирстъ, прибывъ въ армію, приказалъ генералу Баудису энергически преслѣдовать шведовъ, съ которыми до сихъ поръ велъ дружескіе переговоры. Это называетси саксонскимъ кровавымъ приказомъ. Саксонцы начали враждебныя дѣйствія противъ шведовъ аттакою магдебургскаго города Эгельна и взятіемъ верберскихъ шанцевъ. Это поставило Банера въ очень затруднительное положеніе, тѣмъ болѣе, что войска его, навербованныя въ Германіи большею частію изъ нѣмцевъ, очень неохотно шли противъ саксонцевъ. Банеръ съ трудомъ перевелъ свою армію черезъ Эльбу. Здѣсь онъ стянулъ къ себѣ отряды, разсѣянные въ Альмаркѣ, и, воспользовавшись ошибкою саксонцевъ, снова пріобрѣлъ на короткое время преимущество. Близъ мекленбургскаго города Д 6 м и ц а стоялъ шести или семитысячный отрядъ саксонской пѣхоты, оставленный безъ кавалерійскаго прикрытія; Банеръ послалъ противъ него свою кавалерію подъ начальствомъ опытнаго генералъ-лейтенанта, шотландца Р е т в е н а, который одержалъ блистательную побѣду. Двѣ тысячи саксонцевъ попались въ плѣнъ; три тысячи были убиты, а остальные разсѣяны. Вслѣдъ за тѣмъ самъ Банеръ одержалъ успѣхи при Гольдбергѣ и Кири-цѣ. Потомъ къ нему прибылъ Торстенсонъ съ своимъ корпусомъ изъ Пруссіи. Тогда Банеръ опять вторгнулся въ Саксонію, тою же зимою снова перешелъ черезъ Эльбу и принудилъ Іоганна Георга отступить изъ Помераніи, гдѣ курфирстъ, поддерживаемый хворымъ герцогомъ Вогуславомъ XIV, надѣялся обойти шведовъ.
Въ то же время (конецъ 1635) генералъ Книпгаузенъ, по неудовольствію оставившій шведскую службу, согласился снова отправиться командовать въ Вестфалію. Онъ навербовалъ на французскія субсидіи полки нѣмецкихъ наемниковъ, которые нѣкогда служили подъ его начальствомъ, а потомъ подъ начальствомъ герцота Георга Люнебургскаго, и по призыву прежняго начальника возвратились
подъ его знамена. Перваго января 1636 Книпгаузенъ разбилъ цесарцевъ цри Га-зелюне, но былъ при этомъ убитъ. Мѣсто его занялъ сперва Крапенштейнъ, а въ февралѣ 1636 Александръ Лесли, соотечественникъ. Рутвена и, подобно ему, образовавшійся подъ руководствомъ Густава Адольфа. Лесли былъ назначенъ главнокомандующимъ шведско-нѣмецкой арміей въ Нижней Вестфаліи; онъ перешелъ за Везеръ и расположился лагеремъ при Лемго. Затѣмъ онъ взялъ укрѣпленный городъ Минденъ, отнявъ его у герцога Георга Люнебургскаго, который былъ съ шведами болѣе чѣмъ въ двусмысленныхъ отношеніяхъ, и двинулся къ Герфордену, откуда предложилъ помощь ландграфу Вильгельму V Гессенъ-Кассельскому.
При кассельскомъ дворѣ боролись двѣ враждебныя партіи, стараясь каждая привлечь ландграфа на свою сторону. Жена ландграфа, Амалія Елисавета, наслѣдная графиня Ганау, рѣшилась остаться въ союзѣ съ шведами, полагая, что это необходимо для блага и спасенія евангелической религіи, которой она была предана всей душой. Ее поддерживали Германъ Вольфъ и двое другихъ совѣтниковъ. Другая партія была противъ шведовъ. Во главѣ ея стоялъ опытный генералъ, возвысившійся точно такъ же, какъ нѣкогда Аттендоло Офорца въ Италіи. То былъ Петръ Гольцапфель, прославившійся подъ именемъ М е л а н-дера. Ландграфъ Вильгельмъ почестями, титулами и деньгами склонилъ его на свою сторону и назначилъ главнокомандующимъ. Меландеръ сначала оказалъ ландграфу важныя услуги, но впослѣдствіи сталъ играть весьма двусмысленную роль, потому что, смотря по обстоятельствамъ, мѣнялъ религію. Онъ польвѳ.-вался расположеніемъ всѣхъ наемниковъ и боялся союза съ шведами, потому что въ такомъ случаѣ ему пришлось бы подчиниться младшему по службѣ генералу Лесли. Ландграфиня наконецъ восторжествовала. Ея родовая крѣпость Ганау уже болѣе восьми мѣсяцевъ была осаждаема императорскимъ генераломъ Да м-боемъ. Ландграфиня уговорила своего муж,а прервать переговоры о вступленіи Гессена въ пражскій договоръ, нарушить перемиріе и соединиться съ шведскимъ фельдмаршаломъ Лесли. Тогда императорскій генералъ графъ Гецъ вторгся въ Гессенъ й началъ совершать каннибальскія звѣрства; но въ іюнѣ 1636 союзная армія выручила Ганау. Честь такой продолжительной обороны этого города принадлежитъ коменданту шотландцу Рамзаю и всѣмъ гражданамъ, которые геройски жертвовали собой за евангелическую вѣру.. Память этой мужественной защиты празднуется доселѣ.
Въ началѣ 1636 Банеръ снова двинулся, изъ Альтмарка черезъ Магдебургъ къ Галле; онъ осадилъ Морицбургъ и разослалъ до самой Заалы летучіе отряды. Вся Германія громко жаловалась на злодѣйства и опустошенія, производимыя въ Саксоніи наемниками и легкими отрядами Банера; зная, изъ кйкого народа состояли арміи XVII столѣтія, и какъ осторожно приходилось обращаться съ ними главнокомандующимъ, немудрено повѣрить Банеру, что ему самому были очень непріятны безчинства его войскъ. Въ январѣ и февралѣ саксонцы не шевелились, ожидая подкрѣпленій отъ императорскаго генерала Гацфельда. Въ концѣ марта Гацфельдъ соединился съ ними при Эйслебенѣ, и тогда они тотчасъ двинулись противъ шведовъ, стоявшихъ лагеремъ при Магдебургѣ;, шведы были принуждены отступить, и въ началѣ іюля Магдебургу пришлось сдаться на капитуляцію. Курфирстъ очень неблагосклоно и неблагодарно уволилъ генерала Баудиса и снова двинулся въ Бранденбургъ. Банеръ, хотя получивъ значительныя подкрѣпленія изъ люнебургскаго герцогства, выждалъ, пока саксонцы не покинули своего укрѣпленнаго лагеря при Перлебургѣ. Наконецъ курфирстъ и генералъ Гацфельдъ выступили на встрѣчу брандебургскому генералъ - лейтенанту Клицингу, который долженъ былъ соединиться съ ними. Тогда Банеръ пересѣкъ имъ путь, и 24 августа: 1636 произошло сраженіе при Витштокѣ, прежде чѣмъ бранден-бургцы успѣли соединиться съ саксонцами. Битва нѣкоторое время колебалась, но кончилась въ пользу шведовъ, которые одержали еще болѣе блестящую побѣду, чѣмъ въ прошломъ году при Дёмицѣ. Іейеръ приводитъ одно шведское донесеніе, вполнѣ подтверждаемое результатами сраженія. «Непріятель, было сказано въ донесеніи, спасъ изъ всей своей пѣхоты едва тысячу человѣкъ; цесар-цы же всѣ забраны и истреблены. Кавалерія спаслась большею частью ночью бѣгствомъ.» Артиллерійская прислуга саксонцевъ бѣжала съ лошадьми, бросая
пушки,- такъ что вся саксонская артиллерія и даже экипажи курфирста достались непріятелю. Шведы горячо преслѣдовали побѣжденныхъ, такъ что отступленіе саксонцевъ обратилось въ позорное бѣгство. Самъ курфирстъ бѣжалъ въ Мейсенъ; Гацфельдъ поспѣшилъ въ Гессенъ, гдѣ прп Крейцбергѣ соединился съ графомъ Гецомъ.
Шведы дали карфирсту время опомниться; потомъ погнались сначала за це-сарцами, чтобы освободить Гессенъ. Только въ декабрѣ Банеръ послѣдовалъ въ Эрфуртъ и Мейссенъ за курфирстомъ, который не принялъ никакихъ мѣръ для спасенія своей страны., Въ началѣ января 1637 Банеръ разбилъ саксонцевъ при Эйленбургѣ, взялъ въ плѣнъ нѣсколько полковъ и занялъ крѣпость Торгау. Плѣнные саксонскіе офицеры — большею частью, а солдаты — почти всѣ вступили въ шведскую службу. Банеръ воспользовался этимъ и черезъ нѣкоторыхъ саксонскихъ офицеровъ пытался склонить курфирста нарушить пражскій миръ. Курфирстъ былъ для этого слишкомъ честенъ, но- за твердость его пришлось поплатиться, его бѣднымъ подданнымъ. Въ первые мѣсяцы 1637 въ Саксоніи совершились такія- злодѣйства, что перечисленіе ихъ заняло бы цѣлые листы; но они были нерѣдкость въ этой войнѣ, которая отодвинула Германію на два столѣтія назадъ.
Банеръ предпринялъ осаду Лейпцига; но Адольфъ фонъ Траусдорфъ такъ храбро защищалъ города, что императорскіе генералы, Гецъ и Гацфельдъ,. получивъ сильныя подкрѣпленія, успѣли придти на выручку. При приближеніи ихъ Банеръ, долженъ былъ снять осаду. Онъ перешелъ Эльбу и занялъ, крѣпкую позицію- при Торгау. Здѣсь онъ пробылъ съ января до іюня 1637 и наконецъ очутился въ отчаянномъ положеніи, когда его окружили со всѣхъ сторонъ и когда Эрфуртъ былъ осажденъ непріятелемъ, а онъ не могъ пойти ему на выручку. Однако 19 іюня быстрымъ переходомъ черезъ Эльбу онъ спасъ свою армію, которая едва не была взята въ плѣнъ Галласомъ. Потомъ онъ въ. три дня достигъ Одера и переправился черезъ эту рѣку, но Галласъ предупредилъ его; на переправѣ черезъ Варту Галласъ раньше его прибылъ въ Ландсбергъ, гдѣ соединился съ другой императорской арміей, тогда какъ старйй фельдмаршалъ Германъ Вран гель опоздалъ прибыть къ Банеру на ту сторону Одера. Здѣсь, къ удивленію всего свѣта,, Банеръ показалъ, что на полѣ сраженія побѣда не всегда зависитъ отъ числа войскъ, но чаще отъ умныхъ распоряженій. Ему удалось въ виду втрое -сильнѣйшаго непріятеля перейти Одеръ и удалиться въ Померанію, гдѣ наконецъ съ нимъ соединился при Шведтѣ старикъ Врангель.. Врангель былъ вскорѣ отозванъ,,, потому что не ладилъ съ Банеромъ. Его не слѣдуетъ. смѣшивать съ сыномъ его, Ка-рломъ Густавомъ Врангелемъ, который остался при арміи и впослѣдствіи пріобрѣлъ почти такую же славу, какъ самъ. Банеръ. Въ Помераніи Банеръ былъ въ очень затруднительномъ положеніи. Къ осени 1637 онъ едва утвердился въ восточной Помераніи, а вся западная Померанія,, кромѣ- -Стральзундд,. Грейфсвальде' и Анклама, была во власти непріятеля-. г
Если, не считать блестящихъ подвиговъ герцога Бернгарда на Рейнѣ, о которыхъ мы будемъ говорить ниже, во французской исторіи, то 1637 и 1638 года были очень несчастливы для шведовъ и ихъ нѣмецкихъ союзниковъ. Въ декабрѣ 1636 императоръ Фердинандъ II добился избранія сына своего, Фердинанда III, въ римскіе короли. Вслѣдъ затѣмъ въ февралѣ 1637 онъ умеръ, и Фердинандъ 111 вступилъ на императорскій престолъ. Уже въ мартѣ онъ воспользовался ссорой шведовъ, съ Бранденбургомъ изъ-за Помераніи. Въ это время умеръ послѣдній герцогъ померанскій, Богуславъ XIV. Шведы заявили притязаніе на его страну, трёбуя-ее себѣ въ. залогъ вознагражденій за военные расходы; но курфирстъ Георгъ Вильгельмъ Бранденбургскій не призналъ этого требованія и готовился силою изгнать шведскія войска изъ Помераніи.
Ландграфъ Вильгельмъ V Гессенъ-Кассельскій, правда, твердо держался союза съ шведами; но императоръ еще въ 1636 объявилъ его опальнымъ и лишеннымъ престола; кромѣ того противъ него, поднялись его феодальные чины, и ему постоянно приходилось опасаться ландграфа Георга II Гессенъ-Дармштадтскаго, который съ нетерпѣніемъ ждалъ случая овладѣть страною двоюроднаго брата. Въ 1636 Вильгельмъ былъ поставленъ въ такое положеніе, что не только
потерялъ всѣ свои завоеванія, но былъ даже принужденъ выѣхать изъ своихъ владѣній. Онъ отправился въ Голландію, покинувъ Гессенъ на произволъ кроа-товъ и наемниковъ императора. Хотя генеральные штаты изъявили готовность дать ему субсидію, но выданной ему суммы едва достало на-покрытіе путевыхъ издержекъ. Кромѣ того онъ заключилъ договоръ съ французами, по- которому поступилъ къ нимъ на службу за обѣщанную значительную сумму, обѣщалъ содѣйствовать имъ въ пріобрѣтеніи Эльзаса и обязался поддерживать ихъ въ Германіи; но договоръ этотъ не былъ утвержденъ. Въ послѣдніе три мѣсяца 1636 ландграфъ странствовалъ по разнымъ краямъ, и страну его тѣмъ временемъ разорялъ непріятель. Въ октябрѣ 1636 онъ былъ въ Безелѣ, гдѣ, уѣзжая въ Голландію, оставилъ своего генерала Меландера, потрмъ въ Цволлѣ, въ Гренингенѣ, въ Эмденѣ и въ Аурихѣ; въ началѣ ноября онъ уже очутился въ Гамбургѣ. Въ концѣ года, когда шведы послѣ побѣды при Витштокѣ возвратились въ Тюрингію, Вильгельмъ вызвалъ къ себѣ генерала Меландера, чтобы подъ его -руководствомъ отправиться въ свою страну; но Меландеръ не рѣшился выѣзжать изъ Везеля, и ландграфъ возвратился въ Гессенъ подъ прикрытіемъ шведовъ.
Онъ нашелъ нижне-гессенскіе чины очень недовольными и, подобно генералу Меландеру, готовыми отложиться отъ него; ландграфъ Георгъ II Дармштадтскій заявилъ притязаніе на Верхній Гессенъ; надежда, которую Вильгельмъ возлагалъ на смерть Фердинанда II (февраль 1637), обманула его, потому что Фердинандъ III немедленно по вступленіи на престолъ объявилъ его вторично въ опалѣ. Къ счастью, при тогдашнихъ обстоятельствахъ Георгъ Дармштадтскій, которому новый императоръ поручилъ чины и должностныхъ лицъ Нижняго Гессена (въ концѣ апрѣля 1637), боялся предъявить императорскія граматы. Въ Несчастномъ 1637 году ландграфъ не могъ ожидать дѣятельной помощи даже отъ шведовъ. Герцогъ Бернгардъ, успѣшно воевавшій въ Швабіи и Эльзасѣ, также не могъ безъ помощи шведовъ пособить ландграфу. Наконецъ рушилась и послѣдняя надежда ландграфа. Онъ предлагалъ себя въ начальники экспедиціи, затѣянной Англіей и Швеціей въ пользу наслѣднаго принца пфальцекаго, Карла Лудвига; молодой принцъ съ своимъ братомъ, Рупрехтомъ, жилъ въ Англіи очень весело, забралъ всѣ деньги, выданныя англичанами, и хотѣлъ самъ командовать собраннымъ для него войскомъ. Такимъ образомъ ландграфъ Вильгельмъ былъ покинутъ всѣми; подданные его терпѣли тяжкія угнетенія, потому что онъ не хотѣлъ отстать отъ союза съ шведами и французами и желалъ служить защитникомъ религіи своихъ подданныхъ противъ императора, его іезуитовъ и лютеранскихъ богослововъ курфирста саксонскаго. Непріятель разорилъ весь Гессенъ, кромѣ Ганау, Касселя, Ціенгайна и Герсфельда. Ландграфъ держался еще на Везерѣ только потому, что Іоганъ фонъ Вертъ былъ занятъ осадою Эрен-брейтпітейна. Послѣ сдачи этой крѣпости ландграфъ не имѣлъ ни денегъ, ни продовольствія для своихъ войскъ. Онъ надѣялся найти все необходимое въ Остъ-Фрисландіи, которая со времени разбойничьихъ -наѣздовъ Мансфельда не испытала военныхъ нашествій. Графъ Остфрисландскій, Ульрихъ II, не ожидалъ нападенія. Вильгельмъ разсчитывалъ въ этомъ походѣ на генеральные штаты и на принца Оранскаго. Предлогомъ для нападенія на Ульриха ему послужило то обстоятельство, что графъ былъ вассаломъ Гессена по графству Ритбергу, а между тѣмъ братъ его, графъ Іоганнъ фонъ Ритбергъ, служилъ въ императорской арміи. Въ августѣ и сентябрѣ 1637 Вильгельмъ занялъ всю восточную Фрисландію, кромѣ Штикгаузена, единственнаго укрѣпленнаго города въ странѣ. Но вслѣдъ затѣмъ ландграфъ захворалъ и въ сентябрѣ 1637 умеръ. По смерти его, войска его взяли Штикгаузенъ.
Жена ландграфа, Амалія Елисавета, пріѣхала къ нему съ восьмилѣтнимъ сыномъ, Вильгельмомъ VI, только за нѣсколько дней до его кончины. Онъ назначилъ ее опекуншей сына, но кромѣ того назначилъ намѣстника и совѣтъ. Такъ называемые чины, т. е. рыцарское дворянство, также не опустили случая вмѣшаться въ политику, чтобы половить рыбы въ мутной водѣ.
Такъ какъ мужъ правительницы умеръ въ опалѣ, то двоюродный братъ его, Георгъ II Гессенъ-Дармштадтскій, хотѣлъ при помощи императора ограбить его вдову. По смерти мужа, она поѣхала въ Гренингенъ, распорядившись, чтобы намѣстникъ и совѣтъ поскорѣе заняли свои мѣста въ Касселѣ и приняли при
сягу. Въ своемъ завѣщаніи Вильгельмъ V убѣдительно просилъ пфальцграфа Лудвига Филиппа, администратора пфальцскаго, пфальцграфа Іоганна II Цвей-брюккенскаго и принца Фридриха Генриха Нассау-Оранскаго принять вдову его подъ свое покровительство. Начальство надъ войскомъ ландграфиня поручила генералу Меландеру, какъ отличному полководцу, хотя изъ-за личныхъ выгодъ онъ склонялся на сторону императора и папизма. Меландеръ находилъ нужнымъ разойтись съ шведами и, чтобы облегчить примиреніе съ императоромъ, удалился отъ шведскаго генерала Кинга, котораго Банеръ послалъ на помощь Гессену. Ландграфъ Георгъ Гессенъ-Дармштадтскій не послалъ въ Кассель первую опальную грамату императора, по которой ,ему передавались всѣ права ландграфа Вильгельма V; но по смерти его онъ не постыдился воспользоваться бѣдственнымъ положеніемъ ландграфини п послалъ вторую грамату. Въ то же время онъ грозилъ кассельскому намѣстнику и совѣту. Тогда начались переговоры, но остались безуспѣшными. Намѣстникъ и совѣтъ вели переговоры съ чинами и съ ландграфомъ Георгомъ, а черезъ него .съ императоромъ. Меландеръ, чины, намѣстникъ и совѣтъ приставали къ ландграфинѣ, требуя, чтобы она возвратила странѣ спокойствіе безусловнымъ принятіемъ пражскаго мира; но Амалія Елисавета не довѣряла ни императору, ни своимъ католическимъ союзникамъ, ни саксонскимъ лютеранамъ.
Чтобы принудить Гессенъ къ. покорности, туда былъ снова посланъ генералъ Гецъ; соединясь съ генераломъ фонъ Валемъ, онъ, по обыкновенію подобныхъ войскъ, производилъ' страшныя злодѣйства и грозно требовалъ, чтобы герцогъ Георгъ Люнебургскій, переходившій до сихъ поръ одной отъ стороны къ другой, рѣшительно присоединился бы къ нему. Между тѣмъ Меландеръ дѣйствовалъ съ перемѣннымъ счастьемъ въ Вестфаліи. Въ октябрѣ 1637 Георгъ II Гессенъ-Дарм-штадтскій послалъ кассельскимъ намѣстнику и совѣту обѣ императорскія граматы, которыми ему передавалось управленіе владѣніями его двоюроднаго брата, умершаго въ опалѣ. Находясь между двухъ огней, между шведами и цесарцами, герцогъ Георгъ Люнебургскій предложилъ ландграфинѣ посредничество, чтобы удалить цесарцевъ изъ Гессена. Ланграфиня не довѣряла ни герцогу, ни ландграфу Гессенъ-Дармштадтскому, который принялъ на себя должность императорскаго уполномоченнаго; но она была рада, что можетъ начать переговоры и получить перемиріе на время ихъ веденія. При этомъ она пользовалась всякимъ предлогомъ, чтобы подольше протянуть ихъ. Императору было очень важно примириться съ Гессеномъ, потому что въ такомъ случаѣ онъ могъ присоединить всѣ гессенскія войска къ своей арміи противъ шведовъ и французовъ. Переговоры велись въ Марбургѣ. Первая конференція была совершенно безплодна. Тогда въ Марбургѣ открылся второй конгресъ, на которомъ подъ руководствомъ ландграфа Георга былъ составленъ весьма выгодный для него актъ. Кромѣ того ландграфъ Георгъ склонилъ намѣстника, совѣтъ и земскихъ чиновъ Гессена подписать 23 января 1638 въ Марбургѣ договоръ, въ которомъ было много постановленій, очень выгодныхъ для ландграфа и очень хитро составленныхъ. Но Амалія Елисавета не утвердила этого договора, тогда какъ императоръ, пребывавшій въ Гисенѣ, съ своей стороны утвердилъ. Ландграфиня во-первыхъ не хотѣла допустить того значенія, которое было предоставлено въ ея владѣніяхъ ландграфу Георгу, а во-вторыхъ ей не понравилась двусмысленность статьи о вѣротерпимости. Въ статьѣ этой было просто сказано, что она принимаетъ условія пражскаго мира; но по этимъ условіямъ выгоды пассаускаго и аугсбургскаго договоровъ предоставлялись только лютеранамъ, а въ марбургскомъ трактатѣ была прямая статья, что постановленія пражскаго мира о неприкосновенноста аугсбургскаго вѣроисповѣданія не относятся ни къ ГесСену, ни къ Бранденбургу, ни къ Ангальту, т. е. къ реформатамъ.
Отказъ ландграфини навлекъ на страну новыя бѣдствія; императорскія войска снова принялись за свои злодѣйства. Наконецъ герцогъ Георгъ Люнебургскій, генералъ Гецъ, совершенно преданный императору генералъ Меландеръ и курфирстъ саксонскій, всякій по своимъ особымъ личнымъ побужденіямъ, уговорили императора въ январѣ 1638 оставить на время Гессенъ въ покоѣ. Императорскіе генералы заключили перемиріе на 3 мѣсяца, даровавъ его всему Нижнему Гессену и всѣмъ войскамъ подъ командою Меландера. Перемиріе это было нѣсколько
разъ продолжаемо, но шведы и французы были исключены изъ него. По условіямъ его гессенцы могли оставаться спокойно на своихъ квартирахъ; сообщенія и торговля возстановлялись. Но за то ландграфиня должна была утвердить сомнительную статью марбургскаго договора, который былъ вторично составленъ Георгомъ, какъ императорскимъ уполномоченнымъ. Въ этомъ договорѣ императоръ утвердилъ завѣщаніе Вильгельма, до которому ландграфиня пользовалась правительственною властью; опала была снята, Гессену дарована свобода исповѣданія и возвращено герсфельдское аббатство; но въ пользу реформатовъ въ немъ не было никакого постановленія, и сверхъ того ландграфинѣ предписывалось въ важныхъ правительственныхъ дѣлахъ обращаться за совѣтами къ опасному дармштадтскому братцу. Поэтому Амалія Елисавета, созвавъ въ Грёнин-генъ своихъ друзей и совѣтниковъ, объявила имъ, что не можетъ утвердить договора. Но Меландеръ склонилъ чины пригрозить ей,' что если Амалія Елисавета не заключитъ договора съ императоромъ, то опп обойдутся и безъ лея. Тогда лангдрафиня должна была снова вступить въ переговоры. Ихъ началъ герцогъ Георгъ Люнебургскій, п императоръ согласился, чтобы ландграфъ Дармштадтскій участвовалъ въ нихъ только какъ его уполномоченный. Курфирсты трирскій и кельнскій содѣйствовали успѣху переговоровъ, чтобы поскорѣе возвратиться во владѣніе гессенскими имѣніями, принадлежавшими ихъ курфиршествамъ; курфирстъ майнцскій былъ посредникомъ. Совѣщанія происходили во Франкфуртѣ и въ Майнцѣ. Договоръ предполагалось заключить въ Майнцѣ; но встрѣтилось столько затрудненій, что дѣло съ апрѣля 1638 протянулось до октября. Ланграфпня не подписала и этого договора. Правда, въ немъ вмѣшательство ландграфа Георга въ дѣла Гессена было устранено; но императоръ и ландграфиня не сошлись по вопросу о религіи.
Мы не понимаемъ, какъ рѣшился нѣмецкій ученый, хотя бы изъ Помераніи (Бартольдъ), такъ грубо порицать ландграфиню за то, что она такъ твердо отстаивала евангелическую религію и требовала отъ императора положительнаго признанія правъ этой религіи. Императоръ не согласился на такое признаніе, хотя даже курфирсты майнцскій, трирскій и кельнскій готовы были принять статью, которой требовала ландграфиня. Препятствіе это казалось непреодолимымъ, но наконецъ было рѣшено принять требованіе ландграфини и обойтись безъ утвержденія императора; сама умная и твердая ландграфиня утверждала даже, что требованіе ея вовсе не нуждается въ императорскомъ утвержденіи, потому что оно выражаетъ самое неприкосновенное и несомнѣнное право. Впослѣдствіи въ императорской граматѣ этой статьи однако не оказалось; тогда Амалія приказала своему уполномоченному не утверждать ее. Итакъ, послѣ всѣхъ переговоровъ, продолжавшихся цѣлый годъ, дѣло ие подвинулось впередъ ни на шагъ, и ландграфиня прожила еще годъ въ Голландіи. Однако перемиріемъ она доставила своимъ подданнымъ на два года спокойствіе п избавленіе отъ военныхъ смутъ; она тѣмъ болѣе заслуживаетъ удивленія, что Меландеръ бралъ взятки и съ французовъ, и съ императора, а гессенское дворянство, не заботясь о религіи и народѣ, помышляло только о собственныхъ выгодахъ п дерзкихъ притязаніяхъ. Императоръ постоянно отказывалъ даровать уступки, требуемыя ландграфинею; поэтому она жила съ сыномъ въ Грёнингенѣ еще въ февралѣ 1639, когда Меландеръ уже перевезъ тѣло ея мужавъ Кассель. Правда, Амалія Елисавета, не имѣя возможности довѣрять ни императору, ни католикамъ, ни курфирсту саксонскому, ни лютеранамъ, была принуждена играть въ очень двусмысленную игру. Когда 8 августа и 11 сентября 1639 императоръ утвердилъ майнцскій договоръ, она все еще продолжала вести переговоры съ Швеціей п Франціей о новомъ союзѣ. За это ее въ новѣйшее время упрекаютъ въ коварствѣ и вѣроломствѣ. Но она ие могла дѣйствовать иначе, потому что и въ майнцскомъ договорѣ, утвержденномъ наконецъ императоромъ, въ 6 статьѣ не бйло словъ: «что ландграфинѣ даруется та же религіозная свобода, какая дарована другимъ курфирстамъ и чинамъ». Во всякомъ случаѣ двухлѣтнее перемиріе доставило ландграфинѣ всѣ выгоды мира. По словамъ Роммеля, поселяне нашли защиту; лѣсоводство, скотоводство, торговля и промышленость пошли спокойно чередомъ; прекратились насильственные сборы военныхъ повинностей; Гессенъ и гессенскія войска получили отдыхъ и подкрѣпленія, и изгнанники возвратились домой. Много помогъ также необыкновенный урожай 1639 года.
III. ФРАНЦІЯ И ИСПАНІЯ
ПРИ МАРІИ МЕДИЧИ И КАРДИНАЛѢ РИШЛЬЁ.
1. Взглядъ на царствованіе Генриха IV.
Добродушіе, геройство, храбрость, веселость и вполнѣ французскій нравъ Генриха IV извиняли въ глазахъ французовъ его недостатки—легкомысліе, щедрость къ любовницамъ, ихъ сыновьямъ и родственникамъ, которая обходилась государству очень дорого. Впрочемъ Генрихъ дѣйствительно былъ неизмѣримо выше огромнаго большинства государей. Онъ твердо держался своего министра и стараго друга, который обладалъ всѣми качествами и познаніями, чуждыми самому королю. Генрихъ обязанъ большею частію своей славы дѣятельности герцога де Сюльи.
Не смотря на бракъ Генриха съ Маріей Медичи, которая была постоянно окружена попами п всевозможными врагами реформатства, католики не довѣряли королю въ религіозномъ отношеніи. Кромѣ іезуитовъ и прежнихъ лигистовъ, у Генриха было много враговъ между вельможами, которыхъ онъ оскорблялъ своимъ неприличнымъ волокитствомъ. Отъ Маріи Медичи у него было два сына. Старшій наслѣдовалъ ему подъ именемъ Лудовика XIII, а второй, Гастонъ Орлеанскій, пріобрѣлъ извѣстность своими ссорами съ братомъ.
Испанія постоянно затѣвала противъ Генриха IV заговоры; за это Генрихъ поддерживалъ , принца Морица Оранскаго и Семь Провинцій. Въ тотъ самый годъ, когда король устроилъ перемиріе между Испаніей и голландцами (см. стр. 240), онъ еще тѣснѣе прежняго соединился съ нѣмецкими кальвинистами. Онъ всегда былъ въ союзѣ съ реформатскими государями Германіи; наконецъ въ 1609 онъ рѣшился начать въ союзѣ съ ними войну, когда Испанія и императоръ вознамѣрились воспользоваться юлихскимъ наслѣдствомъ, чтобы увеличить могущество Габсбургскаго дома (см. стр. 256). Во французскихъ мемуарахъ, писанныхъ по манерѣ Плутарха и Давилы, полныхъ анекдотовъ и забавныхъ разсказовъ, утверждаютъ, будто Генрихъ замышлялъ войну противъ Австріи и Испаніи съ единственною цѣлью увезти во главѣ цѣлой арміи изъ Брюсселя одну даму, въ которую былъ страстно влюбленъ (см. стр. 254 и 255). Но, разумѣется, это не болѣе какъ выдумка. Колоссальный проектъ, задуманный Генрихомъ въ послѣдніе годы жизни для ослабленія Габсбургскаго дома, царствовавшаго въ Германіи и въ Испаніи, не имѣлъ ничего общаго съ его страстью къ женщинамъ. Генрихъ имѣлъ безчисленное множество любовницъ, и пзъ нихъ одна всегда возбуждала ревность его жены, пылкой итальянки; ссоры между королевой и привилегированной любовницей нерѣдко доходили до драки и щипковъ, и самъ король часто грозилъ женѣ, прогнать ее. Во Франціи всегда считалось великой честью быть любовницей короля, такъ что даже молодая жена перваго принца крови, Генриха II де Конде, дочь маршала де Монморанси, женщина необыкновенной красоты, была болѣе чѣмъ польщена, когда король' оказалъ ей вниманіе. Но принцъ де Конде оскорбился нахальствомъ короля и искалъ защиты у испанцевъ. Онъ увезъ жену противъ ея воли въ Брюссель, гдѣ эрцгерцогъ Альбрехтъ принялъ его съ необыкновеннымъ почетомъ. Говорятъ, что Генрихъ нѣсколько разъ пытался силой увезти
принцессу изъ Брюсселя. Принцъ, вообразивъ, что въ Брюсселѣ жизнь его небезопасна, убѣжалъ въ Миланъ, гдѣ испанскій намѣстникъ Ф'уентесъ далъ ему даже тѣлохранителей *).
Когда въ 1608 и въ 1609 образовалась нѣмецкая унія на защиту кальвинизма и для устраненія злоупотребленій императорской власти, Генрихъ открыто обнаружилъ намѣреніе воспользоваться случаемъ возвысить Францію на счетъ императора и Испаніи. Ему помогало то обстоятельство, что члены уніи объявили готовность признать его своимъ главою и защитникомъ. Онъ хотѣлъ напасть одновременно на Фландрію, гдѣ разсчитывалъ на принца Морица Нассаускагр, на Германію, гдѣ былъ главою уніи, и на Италію, куда его призывали Венеція и Савойя. Генеральные Штаты желали, правда, мира; зато Морицъ Оранскій хотѣлъ войны, потому что она дѣлала его необходимымъ. Мы не вѣримъ, чтобы такой практическій человѣкъ, какъ Генрихъ IV, дѣйствительно увлекался мечтою вѣчнаго мира и новаго раздѣленія и равновѣсія Европы (см. стр. 255), о чемъ съ легкой руки Сюльи разсказываютъ всѣ историки. По нашему мнѣнію, это одна изъ тѣхъ вещей, которыхъ, по выраженію Аріоста, приходится искать на лунѣ, какъ разсудокъ Роланда.
Въ 1610 Генрихъ собрался въ походъ. Въ Шампани была собрана армія, съ которой онъ намѣревался лично пдти во Фландрію и Германію; другую армію предполагалось собрать въ Дофинэ подъ начальствомъ маршала де Ледигьсра, съ которымъ долженъ былъ соединиться противъ испанцевъ Карлъ Эммануилъ I Савойскій,,а потрмъ и венеціанцы, чтобы занять всю Италію. Говорятъ, что Сюльи, предвидя, что предпринимаемая война можетъ протянуться много лѣтъ, накопилъ для нея столько денегъ., что Испанію и императора могло спасти только убійство крроля (стр. 256 и 257). Немудрёно поэтому, что Мезерэ и другіе французскіе писатели, которымъ вообще нельзя отказать въ значеніи, доказываютъ, что'фанатикъ, убившій короля, былъ орудіемъ іезуитовъ и испанскаго правительства. Впрочемъ мы вообще избѣгаемъ догадовъ и потому не станемъ говорить и объ интригахъ королевы и ея приближенныхъ, развѣ лишь настолько, йасколько это, къ несчастію, необходимо для государственной исторіи начала слѣдующаго царствованія.
Королева Марія Медичи была женщина слабая, зараженная всевозможными предразсудками и недостатками, какіе можетъ имѣть итальянка, вышедшая рано замужъ и въ замужествѣ испытавшая ежедневныя и ежеминутныя, оскорбленія. Вмѣсто того, чтобы благоразумно относиться къ непоправимымъ обстоятельствамъ •своего положенія, королева взяла себѣ въ пріятельницы безобразную и злую фрейлину, пріѣхавшую съ нею изъ Флоренціи, по имени Г ай или Г а л и г а й; къ большому неудовольствію короля, эта женщина, отличавшаяся вполнѣ испанскимъ направленіемъ, пріобрѣла на королеву безусловное вліяніе. Одинъ флорентйнскій дворянинъ, Кончино Кончини, сопровождавшій королеву и служившій у нея шталмейстеромъ, женился на Галигай, и король съ ужасомъ видѣлъ, что въ случаѣ несчастья съ нимъ среди безчисленныхъ заговоровъ, затѣваемыхъ противъ него, Франція попадетъ въ руки эгихъ двухъ подлыхъ и невѣжественныхъ итальянцевъ; сыну его, дофину Лудовику ХШ, было при его смерти только девять лѣтъ. Поэтому, чтобы недопустить въ случаѣ своей смерти 'жену свою до регентства, Генрихъ десять лѣтъ не короновалъ ее. Наконецъ въ самую рѣшительную минуту онъ уступилъ требованіямъ Маріи, подстрекаемой Кончини, и 13 мая 1610 вѣнчалъ ее съ чрезвычайнымъ вёликолѣпіемъ и торжествомъ. На другой же день фанатикъ, бывшій монахъ, Франсуа Р аваль якъ, пользуясь тѣснотою въ одйой узкой улицы Парижа, закололъ короля въ каретѣ.
’) Въ мемуарахъ Ришлье сначала, правда, говорится, что Генрихъ хотѣлъ идти на Брюссель, съ цѣлью овладѣть своей любовницей принцессой Конде, но ниже приводится настоящая политическая причина походаво Фландрію, Германію и Италію: Рагсѳ-дие Гетрегеиг, веіоп Іа соиіише огбіпаіге бе Іа шаівоп б’АиігісЬе, диі пе регб аиеине оссавіоп бе з’а^^гапбіг воив ргеіехіев вресіеих, епѵоуа ѣгёз-рготріешепі аргёв Іа йюгі би бис бе Яиііегв ГагсЬібпс Ьеороіб аѵес вез ягтёез, ди’іі ве ваізН бе Іа ріасе бопі іё бисЬѳ рогіе Іе пот, соштѳ зі ѣоиі се диі гѳіёѵе бе Гётрігё у беѵоіѣ ёѣге гёипі Гаиіе б'Ьѳгі-ііегв тазсиііпз. (Потому что императоръ по обычаю австрійскаго1 дома, который никогда не теряетъ случая усилиться подъ какимъ либо предлогомъ', по смерти герцога юлихскаго быстро послалъ эрцгерцога Леопольда съ арміей, поручивъ ему овладѣть городомъ, по имени котораго называется герцогство, на томъ основаніи, что при отсутствіи мужскихъ наслѣдниковъ всѣ лены имперіи должны возвращаться къ ней).
2. Франція отъ смерти Генриха IV до вступленія Ришльё въ управленіе.
По смерти Генриха IV Марія Медичи съ своими приближенными стала искать средствъ овладѣть опекой и регентствомъ вопреки желанію убитаго короля. Въ тайномъ совѣтѣ, созванномъ ею по этому случаю, были: Кончини, называвшійся въ то время уже маркизомъ д’Анкръ, жена его, папскій нунцій, испанскій посланникъ и патеръ Коттонъ. Рѣшено было обратиться не къ чинамъ, какъ слѣдовало бы, а къ собранію нѣсколькихъ членовъ парламента. Обычай требовалъ, чтобы регентская власть основывалась или на завѣщаніи умершаго короля, или на распоряженія его, изданномъ еще при жизни, или, наконецъ, на постановленій общаго собранія чиновъ. До.-сихъ поръ не было примѣра, чтобы регентствомъ могъ распорядиться парламентъ, который все болѣе и болѣе при-своивалъ себѣ права, общаго собранія чиновъ. Притомъ въ то время многихъ членовъ его не было въ Парижѣ. Президентъ дю Гарлэ оказалъ содѣйствіе при созваніи совѣтниковъ, изъ которыхъ хотѣли составить парламентъ; герцоги д’Эпер-вонъ и де Гизъ взялись застращать этотъ парламентъ. Д’Эпернонъ игралъ главную роль. Онъ отправился въ сопровожденіи де Гиза въ ратушу и провозгласилъ тамъ королеву регентшей. Оттуда онъ пошелъ въ парламентъ, состоявшій только изъ пятидесяти или шестидесяти совѣтниковъ, которые собрались въ залѣ августинцевъ и били окружены солдатами. Онъ потребовалъ, чтобы этотъ мнимый парламентъ немедленно провозгласилъ королеву опекуншей и регентшей. Слова свои онъ сопровождалъ весьма выразительными жестами и, -схватясь за шпагу, воскликнулъ: «Теперь она (шпага) еще въ ножнахъ; но не замедлитъ обнажиться, если словъ моихъ не послушаютъ.» Парламентъ тѣмъ охотнѣе далъ свое согласіе, что хотѣлъ присвоить себѣ права общаго собранія чиновъ; впослѣдствіи онъ могъ, бы сослаться на этотъ важный примѣръ и основать на немъ дальнѣйшія притязанія. Онъ постановилъ все, чего требовали.. На другой день королева прибыла въ парламентъ для принятія ввѣреннаго ей достоинства.
Герцогъ де Сюльи, составлявшій съ Вильруа и Сильери министерство Генриха IV, былъ, удаленъ отъ должности. Вмѣсто строгой экономіи его началось нелѣпое мотовство. Овладѣвъ правленіемъ, королева должна была удовлетворить алчность и честолюбіе принцевъ и вельможъ. Изъ принцевъ всего важнѣе и опаснѣе были графъ Суассонъ и Генрихъ II Конде, отецъ того Конде, который прославился какъ полководецъ въ царствованіе Лудовика XIV; во время убійства Генриха ихъ не было въ городѣ, и государствомъ распорядились безъ ихъ вѣдома. Въ послѣдніе дни жизни Генриха графъ Суассонъ былъ оскорбленъ и уѣхалъ въ свое помѣстье. Обида его заключалась въ томъ, что на коронаціи королевы король позволилъ одной изъ своихъ побочныхъ дочерей надѣть платье, вышитое лиліями, что дозволялось только законнымъ королевскимъ дочерямъ (бііев йе Егапсе). Возвратясь 16 мая въ Парижъ, онъ выказалъ намѣреніе заступиться за нарушенные законы государства противъ партіи Кончини; но вмѣстѣ съ тѣмѣ онъ далъ понять, что не прочь отъ сдѣлки. Онъ сказалъ, что готовъ смотрѣть на многое сквозь пальцы, если получитъ отъ правительства нѣчто порядочное (фіекріе сЬозе <1е поіаЬІе). Его спросили, что желаетъ онъ получить, и онъ заявилъ такія требованія, которыя лучше всего доказываютъ, какъ несчастна можетъ бить страна даже безъ войны, при слабомъ правительствѣ и при без-совѣстной знати. Графъ потребовалъ ежегодной пенсіи въ 50,000 талеровъ, намѣстничество Нормандіи и наслѣдственность (іа «пгѵіѵапсе) въ намѣстничествѣ Дофинэ. Надо замѣтить, что въ то время намѣстничества были не то, что впослѣдствіи, не пустымъ титуломъ и почетомъ съ правомъ на значительный доходъ; въ то время намѣстникъ имѣлъ въ своей провинціи огромную власть; онъ располагалъ крѣпостями, войсками,' должностями и поземельными податями. Кромѣ того Суассонъ требовалъ званія оберъ-гофмейстера для своего пятилѣтняго сына и уплаты 200,000 талеровъ, которые онъ былъ долженъ герцогу савойскому за герцогство Моятафія въ Пьемонтѣ, принадлежавшее его женѣ. Все это было ему тотчасъ даровано. Принцъ Конде пріѣхалъ въ Парижъ послѣ графа; выѣхавъ изъ Милана,
Шлоссеръ. V. 24
Ойъ прежде съѣздилъ за женой въ Брюссель. По прибитіи ко двору, онъ заявилъ непомѣрная притязанія. Де Гизъ и д’Эпернонъ также получили самое блистательное вознагражденіе за услуги, оказанныя королевѣ. Д’Эпернонъ. вполнѣ обезпечилъ за собой свое намѣстничество Мецъ, смѣнивъ безъ дальнѣйшихъ разговоровъ прежняго коменданта крѣпости, преданнаго королевѣ, и назначивъ на его мѣсто свою креатуру.
Деньги, накопленныя Сюльи, были вскорѣ истрачены, а принцы и аристократы, какъ Конде, Суассонъ, Бульонъ, весь домъ Гизовъ, Роганъ и т. д., все еще не удовлетворились. Тогда при дворѣ начались интриги, возбудившія междоусобную войну. Но королева была не въ состояніи возстановить.порядокъ огнемъ и мечемъ, какъ впослѣствіи Ришльё. Въ безпорядкахъ, происходившихъ при малолѣтствѣ Лудовика XIII, главную роль играли: принцы крови, графъ Суассонъ и принцъ Конде, д’Эпернонъ, владѣвшій важной крѣпостью Мецомъ; Генрихъ де Ла-Туръ д’Овернь виконтъ де Тюрень, пріобрѣвшій бракомъ съ графиней Шарлоттой де Ла-Маркъ герцогство Бульонское и неприступную крѣпость Седанъ (см. стр. 130).
Двое министровъ Генриха IV остались въ управленіи. Поэтому Марія Медичи выполнила обѣщаніе покойнаго короля нѣмецкимъ протестантамъ, по крайней мѣрѣ, по отношенію къ юлихскому наслѣдству. Какъ мы уже знаемъ (см. стр. 257), она послала маршала де-ла Шатра за Рейнъ защищать реформатскихъ претендентовъ на Юлихъ противъ императора и его брата. Мемуары Ришльё показываюсь, какъ неблагоразумно поступали нѣмецкіе протестанты, возлагая въ религіозныхъ дѣлахъ все свое упованіе на Францію *). Объ отношеніяхъ знати къ правительству можно судить потому, что герцогъ де-Бульонъ осмѣливался явно выказывать свое неудовольствіе за то, что королева поручила маршалу де-ла-Шатру, а не ему, армію, посланную на помощь его германскимъ единовѣрцамъ. Онъ обвинялъ въ этомъ католиковъ, графа Суассона, кардинала де Жойеза и герцога д'Эпер.-нона, которые были между собой въ тѣсномъ союзѣ; поэтому едва Конде возвратился въ Парижъ, какъ герцогъ тѣсно сошелся съ нимъ.
Обѣ партіи имѣли въ своемъ распоряженіи крѣпости и значительныя войска; Конде, вступая 15 іюля 1610 въ Парижъ, велъ съ собой, къ ужасу королевы, болѣе 1,500 вооруженныхъ дворянъ. Королева, еще имѣя деньги, накопленныя Генрихомъ, обратилась къ тому средству, къ которому всегда прибѣгаютъ слабыя аристократическія и іерархическія правительства. Конде получилъ 300,000 ежегодной пенсіи и дворецъ Гонди, въ Сенъ-Жерменскомъ предмѣстьѣ, за который правительство заплатило 200,000 ливровъ; кромѣ того графство Клермонъ и множество другихъ подарковъ и милостей. Прочіе принцы и вельможи были также осыпаны деньгами; современникъ и другъ ея очень характеристично объясняетъ, почему королева дала имъ такія огромныя суммы **). Но королева не достигла своей цѣли, и на дѣлѣ вышло совершенно противное тому, чего ожидала она отъ своей щедрости. Аристократы, чѣмъ больше получали, тѣмъ больше требовали, и были постоянно недовольны.
Мало по малу правительственной властью совершенно овладѣли временщики, пріѣхавшіе съ Маріей изъ Италіи—фрейлина Галигай и мужъ ея, шталмейстеръ Кончини, котораго Марія сдѣлала маркизомъ и маршаломъ д’Анкръ. Принцы и вельможи воспользовались общимъ неудовольствіемъ противъ нихъ, какъ предлогомъ къ возстанію. Они набрали въ своихъ помѣстьяхъ и намѣстничествахъ цѣлую ар„мію. Герцогъ де Вандомъ стоялъ съ войскомъ въ Бретани; другіе вельможи избрали себѣ въ предводители принца де Конде и герцога де Бульона и грозили правительству съ сѣвера (1614). Они возводили на правительство совершенно основательныя обвиненія, но когда
*) Аи гезіе, говоритъ кардиналъ, Іа геіпе гесиѣ Ъеаисоир Йё Іоиап^ез йе іоиз іез {»енз йе Ьіеп, Йе се ди’еііѳ еиѣ Іе зоіп Йе- сопзегѵег Іа геіі&іоп сайюіідие еп ѣоив Іез Ііеих, ой еііе ёѣоіѣ аирагаѵапі. (Впрочемъ всѣ честные люда хвалили королеву за то, что она постаралась сохранить католическую религію всюду, гдѣ она существовала.)
••) Еііе Іеиг йёрагі йе $гапйез зотшез. йе йепіегз, роиг з’асдиегіг іеигз соеигз еѣ Іе героз йе зез реиріез раг ип теше тоуеп. (Она дала имъ значительныя суммы, чтобы однимъ и тѣмъ же средствомъ пріобрѣсти ихъ расположеніе и доставить миръ своему народу.)
позапаслись отъ него на счетъ народа, то совершенно забыли о нихъ. Они упрекали регентство въ безпорядочномъ управленіи финансами, въ истощеніи государственной кассы, въ пренебреженіи дворянствомъ, церковью и народомъ, въ растратѣ государственныхъ имуществъ, въ позорныхъ поступкахъ противъ герцоговъ де Лонг-виля, де Бульона и де Вандома. Въ то же время они требовали созванія общаго собранія чиновъ. Маршалъ д’Анкръ тайно поддерживалъ возстаніе, желая запугать королеву смутами, чтобы она, видя общее нерасположеніе къ себѣ знати, тѣмъ крѣпче держалась за него, какъ за человѣка совершенно необходимаго ей.
Въ началѣ 1614 герцоги де Йеверъ, де Майенъ, Лонгвиль и де Люксан-буръ внезапно оставили дворъ, а герцогъ де Вандомъ, котораго королева приказала арестовать, бѣжалъ въ свое намѣстничество., Бретань. Королева, угрожаемая разомъ со всѣхъ сторонъ, очень хорошо знала, что герцогъ де Бульонъ и принцъ де Конде хлопочутъ только о собственныхъ выгодахъ и готовы покинуть своихъ друзей, если съ ними сойтись. Въ мартѣ 1614 королева издала манифестъ, которымъ обѣщала созвать чины; потомъ она привлекла деньгами на свою сторону принца де Вогана, запутаннаго въ неоплатныхъ долгахъ; она опасалась его, какъ одного изъ вождей протестантовъ, и дорогой цѣной купила у него занимаемую имъ должность генералъ-полковника швейцарцевъ; на мѣсто его былъ назначенъ лотарингецъ де Басонпьеръ. Принцы и всѣ недовольные вельможи, уѣхавшіе въ Мезьеръ, созвали туда своихъ друзей и вассаловъ;, герцогъ де Неверъ силою взялъ цитадель этого города и при этомъ имѣлъ еще дерзость увѣдомить о своемъ поступкѣ регентшу и требовать ея одобренія. Министры совѣтовали королевѣ, для спасенія королевской власти, которой грозило совершенное паденіе, принять рѣшительныя мѣры противъ притязаній принцевъ и вельможъ; одинъ канцлеръ склонялся къ умѣренности *). Маршалъ д’Анкръ, на время сблизившійся съ принцемъ Конде, также имѣлъ причины совѣтовать примириться съ вельможами на счетъ народа и королевской власти.
Переговоры продолжались съ марта до мая. Недовольные относились къ регентшѣ, какъ независимое правительство. Условія ихъ имѣли, повидимому, въ виду общее благо, но въ сущности они искали только личныхъ выгодъ. Въ королевской партіи, какъ и въ партіи принцевъ, происходили внутренніе раздоры. Естественно поэтому, что д’Анкръ и его жена заискивали расположенія принца де Конде и герцога де Невера, будучи увѣрены, что если ихъ подкупить, то они не задумаются покинуть герцога де Вандома и другихъ. Такъ и случилось. Защитники королевы, де Гизъ, д’Эпернонъ и сторонники ихъ, пострадали, потому что герцогиня де Гизъ такъ разбранила однажды маршальшу д’Анкръ, что та уговорила королеву поскорѣе помириться съ Конде и его партіей, чтобы въ случаѣ войны не подпасть подъ нестерпимое владычество Гизовъ. 15 мая 1614 миръ былъ заключенъ въ Сенъ-Мену, куда, пріѣхалъ и герцогъ де Бульонъ. Мирныя условія, принятыя королевой, были одобрены въ Парижѣ собраніемъ первыхъ президентовъ и королевскихъ чиновниковъ (§еп8 би гоі) отдѣленій парижскаго парламента, городскими префектами (ргеѵбз аез тагсЬанбз), государственными сановниками и министрами. Конде получилъ Анбуазъ, Бульонъ—большую сумму денегъ, Неверъ—Сенъ-Мену. Тѣмъ не менѣе недовольные продолжали избѣгать двора, а Вандомъ, оставленный ни при чемъ, утвердился независимымъ владѣтелемъ въ Бретани. До совершеннолѣтія сына, королева не могла предпри-н'ять ничего рѣшительнаго безъ согласія принцевъ, парламента и вельможъ; поэтому ея приближенные надѣялись, что имъ легче будетъ дѣйствовать энергически, если объявить совершеннолѣтіе Лудовика XIII. Въ октябрѣ 1614 Лудовикъ
•) Ье сЬапсеІіег, говорить Ришльё въ мемуарахъ, евііта, цп’оп деѵоіі доппег аих ргіпсез іоиіез зогіев де сопіепіетепі. П гергезепіоіі, цие іоиі Іев §гапда ди гоуаите, запа ргезцйе еп ехеріег аисип, ёіоіепі ппів аѵес Мг. Ге Ргіпее (де Сопдё) сопіге Гаиіогііё гоуаіе, дие Іа геіпе п’аѵоіі оие тезаѳигз де бгшве еі д’Ерегпоп де зоп соіё, еі ди’епсоге ёіоіепі-ііз еп іеііе іаіоизіе Гип де 1’пиіге, ргеіепдапі іоив деих а Іа сЬаг&е де сопаеіаЫе, ци’ііз зе Ьаіззоіепі де тогі. (Канцлеръ полагалъ, что принцевъ слѣдуетъ удовлетворить. Онъ представлялъ, что вся знать, почти безъ исключенія, находится въ союзѣ съ принцемъ противъ королевской власти, что за королеву только гг. де Гизъ и д’Эпернонъ, но что и они Смертельно ненавидятъ другъ друга, желая каждый получить званіе коннетабля.)
достигъ тринадцатилѣтняго возраста, когда по французскимъ законамъ короли дѣлаются совершеннолѣтними, т. е. способными сами назначать вмѣсто себя правителей государства. Лудовикъ былъ объявленъ въ парламентѣ совершеннолѣтнимъ и тутъ же утвердилъ все, дарованное въ маѣ принцамъ и вельможамъ.
Недовольные требовали отъ имени народа между прочимъ созванія общаго собранія чиновъ. Марія Медичи обѣщала созвать чины въ іюнѣ. Но когда срокъ этого собранія сталъ приближаться, вельможи сами испугались его, и принцъ Конде, требовавшій сѳзванія его, первый увѣдомилъ королеву, что онъ не будетъ имѣть претензіи, если требованіе его останется безъ исполненія; другіе вельможи раздѣляли его взглядъ. Зато королева и ея совѣтники были другаго мнѣнія. Въ октябрѣ 1614 они созвали собраніе генеральныхъ чиновъ, замѣчательное особенно тѣмъ, что до 1789 оно было послѣднимъ. Въ 1614 палата дворянъ состояла изъ 23Ѳ членовъ; духовная палата изъ 140 прелатовъ и .депутатовъ нисшаго духовенства; палата третьяго сословія, какъ въ Германіи, состояла большею частью изъ чиновниковъ юстиціи и финансовъ и бургомистровъ закрытыхъ городскихъ магистратовъ, т. е. пополняемыхъ сами собою. Сословія собирались не нѳрозньі, какъ въ то время часто бывало, а всѣ вмѣстѣ въ Парижѣ, въ одномъ зданіи, но въ отдѣльныхъ залахъ; въ общей залѣ они собирались только, когда бывали королевскія засѣданія. Такъ какъ и голоса они подавали каждое особо, то правительство могло воспрепятствовать согласію ихъ въ мнѣніяхъ, а духовенство, поссорившись съ третьимъ сословіемъ и съ парламентомъ, нуждалось въ помощи двора, чтобы отвергнуть постановленіе парламента, направленное противъ притязаній папы. Мелочные раздоры и ссоры сословій важны для внутренней исторіи Франціи; но мы замѣтимъ только, что двору и на этотъ разъ удалось кознями разстроить виды третьяго сословія. Дрань и ссоры продЬл-жались до конца марта 1615. Потомъ собраніе разошлось, ничего не рѣшивъ, подъ предлогомъ, что книги или тетради, заключавшія въ себѣ результаты мнѣній каждаго сословія, по обычаю поданныя двору, слишкомъ объемисты, чтобы дворъ могъ дать на нихъ скорый отвѣтъ. Это доказало, что подобная подача голосовъ неудовлетворительна, и въ 1789 . всѣ благомыслящіе люди, особенно изъ третьяго сословія, требовали совокупной подачи голосовъ всѣми сословіями. Третье сословіе еще въ 1614 пугало дворъ, который старался привлечь на свою сторону духовенство пожертвованіемъ важныхъ правительственныхъ правъ, лишь бы- не уступать среднему сословію въ такихъ вопросахъ, о которыхъ уже давно никто не заговаривалъ. Сначала всѣ три сословія требовали, чтобы, по крайней мѣрѣ, отложили предполагаемый бракъ молодаго короля съ испанской принцессой, Анной Австрійской, и сестры короля съ будущимъ королемъ Филиппомъ IV Испанскимъ. Но йотомъ, къ большому удовольствію регентши, дворянство и духовенство стали требовать, чтобы браки эти. совершились какъ можно скорѣе.
По распущеніи собранія чиновъ, слабость правительства глуповатой итальянки, руководимой своей фрейлиной и ея мужемъ, снова выказалась по случаю ссоры съ парижскимъ парламентомъ въ маѣ 1615, причемъ принимали участіе многіе недовольные вельможи. Они, особенно принцъ де Еойде и герцогъ де Бульонъ; давно негодовали на возвышеніе д’Анкра и на коварство итальянки; они втихомолку всѣми силами старались побудить парламентъ къ рѣзкимъ выходкамъ противъ правительства. Герцогъ де Бульонъ, по желанію двора, уговорилъ принца де Конде возвратить уступленную ему правительствомъ крѣпость Анбуазъ, и очень оскорбился, Видя, что правительство не оказываетъ ему никакой признательности за эту услугу. Парламентъ былъ недоволенъ тѣмъ, что правительство для пріобрѣтенія поддержки духовенства противъ третьяго сословія пожертвовало во время собранія чиновъ важными правительственными правами. 28 марта 1615' парламентъ издалъ эдиктъ, кОтбрымъ Приглашалъ всѣхъ принцевъ, герцоговъ-перовъ и королевскихъ сановниковъ, имѣющихъ, мѣсто и голосъ въ Парламентѣ и находящихся въ Парижѣ,, прибыть на засѣданіе для обсужденій, заодйб Съ канцлеромъ въ общемъ собраніи всѣхъ палатъ, вопросовъ, предложенныхъ для пользы короля, для облегченія подданныхъ и для блага государства. На другой день королевскіе чиновники парламента (Іез $епз Йи. гоі).. были призваны ко двору и, не смотря на возраженія генералъ-адвоката, получили при
казаніе выразить парламенту неудовольствіе короля за этотъ поступокъ. Съ этой минуты началась война, накую французскій парламентъ всегда велъ съ слабыми правительствами. Король не утверждалъ парламентскихъ постановленій, парламентъ подавалъ возраженія и представленія безъ конца. Наконецъ въ іюнѣ эта продолжительная война кончилась обоюдными уступками. Парламентъ черезъ депутацію объявилъ, что готовъ исполнять приказанія короля н отмѣнить эдиктъ 28 марта; дворъ съ своей стороны согласился отмѣнитъ приказанія короля, безусловно кассировавшія всѣ постановленія парламента по государственнымъ дѣламъ.
Едва превратились эти раздоры, какъ возникли новые. Въ іюлѣ королева стала приготовляться къ отъѣзду на испанскую границу, чтобы встрѣтить со всѣмъ дворомъ испанскую принцессу и проводить въ Испанію свою дочь. Тогда партія принца Конде снова возстала противъ нея, набрала войско и начала войну. Герцогъ де Бульонъ предоставилъ недовольнымъ крѣпость Седанъ, и войска ихъ расположились на квартирахъ въ его княжествѣ. Принцъ де Конде разослалъ всѣмъ корпораціямъ манифестъ, въ которомъ очень жаловался на недостойное обращеніе правительства съ чинами. Но ни одинъ парламентъ не распечаталъ присланнаго пакета съ этимъ манифестомъ, и не обратилъ вниманія на обвиненія, частью весьма основательныя, взводимыя принцемъ на маршала д’Анкра, съ которымъ онъ снова разошелся послѣ двухлѣтней дружбы и общихъ заговоровъ. Такимъ образомъ, пока королевская фамилія въ сопровожденіи войскъ шла къ югу, правительству пришлось выставить другую армію противъ Конде и его союзниковъ, предводимыхъ Бульономъ. Обѣ стороны не хотѣли торопить рѣшительнымъ сраженіемъ; война ограничивалась осадой нѣкоторыхъ городовъ и крѣпостей; но всѣ были такъ недовольны высокомѣріемъ итальянца и его жены, управлявшихъ -Маріей Медичи, что войска Конде ежедневно усиливались. Въ довершеніе смутъ, взволновались реформаты, которыхъ постоянно дразнили. Конде издалъ манифестъ, гдѣ много говорилось о народѣ; но извѣстно, какъ, заботилась знать- о народѣ.
Возвратясь въ Парижъ, королева опять принялась за прежнюю тактику, то есть старалась отвлечь вождей партій другъ отъ друга. Начальство арміей было ввѣрено герцогу де Гизу, чтобы удовлетворить его. Сначала она дѣлала выгодныя предложенія маршалу де Бульону, потомъ отправилась въ Пуатье и завела переговоры съ Конде. Въ первыхъ мѣсяцахъ 1616 обѣ арміи теряли множество людей отъ голода и холода, между тѣмъ какъ дворъ съ своими лакеями и вельможи съ своими приверженцами занимались празднествами и увеселеніями. Вмѣсто того, чтобы силою поддержать свою власть, королева начала въ мартѣ и апрѣлѣ 1616 переговоры въ Лудёнѣ о томъ, какъ облегчить тягости, о которыхъ говорилъ Конде отъ имени народа. Дѣло кончилось тѣмъ, чѣмъ всегда кончаются попеченія богатыхъ и знатныхъ о народныхъ правахъ. Немудрено поэтому, что впослѣдствіи народъ предпочиталъ гнетъ Ришльё и Мазарена, укрѣплявшихъ по крайней мѣрѣ національное единство, той защитѣ его правъ, которая оказывалась выгодной только властолюбивой и высокомѣрной знати.
Герцоги де Майенъ и де Бульонъ были подкуплены Маріей Медичи обѣщаніемъ большихъ денегъ; они утѳворцли слабаго принца Конде вторично забыть свой долгъ къ союзникамъ и народу и заключить лудёнскій договоръ, который давалъ ему всевозможныя выгоды, Майену и Бульону большія деньги, а прочимъ — ничего. Конде прикинулся, что приноситъ большую жертву, уступая намѣстничество Пени; но взамѣнъ его ему были даны земли, города и замки, лежавшіе по сосѣдству съ владѣніями друга его, де Бульона. Онъ получилъ городъ и замокъ Шинонъ, провинцію Берри, крѣпость и городъ Буржъ, разныя другія укрѣпленія, множество королевскихъ помѣстій и 1,500,000 ливровъ наличными деньгами, которыя считалъ должнымъ ему вознагражденіемъ за расходы на войну съ королевой *).
•) Въ мемуарахъ Ришльё прибавлено: Топв Іев аиѣгев ргшсѳз еѣ веі^пеигв, циі 1’а-ѵоіепѣ зиіѵі, гедигепѣ аивві сЬаеип еп воп рагіісиііег (іез §тайпсаѣіопв, Іе гоі аеЬёѣапі сейе раіх ріиз бе віх шіПіопв бе Ііѵгев. (Всѣ другіе принцы и вельможи, поддерживавшіе его, также получили каждый свое вознагражденіе, такъ что миръ этотъ стоилъ королю 6 мил. ливр.).
Не смотря на новый (второй) миръ, Конде долго не являлся ко двору. Наконецъ, пріѣхавъ туда, онъ снова возъимѣлъ подозрѣнія и удалился. При дворѣ происходили такія интриги, что объ нихъ можно написать цѣлый' томъ. Только въ одномъ сходились всѣ партіи — въ ненависти къ маршалу д’Анкру и его женѣ; ихъ высокомѣріе и дерзость больше возмущали французовъ,, чѣмъ безграничная алчность и подлость. Маршалъ позволялъ себѣ съ лицами., оскорблявшими его особу, неслыханныя насилія, какими самъ король не позволилъ бы себѣ мстить за личныя оскорбленія. Въ. 1615 онъ пытался убить Риберпре, а. въ. Амьенѣ велѣлъ зарѣзать фельдфебеля Прувиля. Въ 1616 онъ велѣлъ своему ійтал-мейстеру схватить одного сапожника, который служилъ офицеромъ городской стражи и по обязанности своей не пропустилъ маршала за городъ безъ паспорта; двое слугъ маршала вывели его за городскія ворота и избили до полусмерти. Маршалъ былъ также дерзокъ и съ вельможами и даже съ принцемъ Конде, котораго старались заманить ко двору; поэтому недовольные вельможи уже въ 1616 снова взялись въ своихъ владѣніяхъ и намѣстничествахъ за оружіе противъ правительства королевы. Передъ удаленіемъ своимъ отъ двора съ цѣлью возмутиться, они сдѣлали покушеніе собственноручно заколоть маршала; тогда королева велѣла арестовать принца Конде въ самомъ Луврѣ и посадить его въ Бастилію.
Въ. то. время, когда Франціи подъ управленіемъ женщины, неспособной ни къ одной дѣльной или разумной мысли, грозило сдѣлаться жертвою честолюбивыхъ вельможъ, цѣлямъ которыхъ служили и реформаты, началось возвышеніе двухъ замѣчательныхъ людей. Одинъ изъ нихъ былъ гордъ и неумолимо строгъ къ олигархическимъ притязаніямъ, а другой былъ великій политическій геній и умѣлъ обращаться съ французами совершенно въ ихъ духѣ.
То. были Люинь и Ришльё. Л ю и н ь былъ мелкій дворянинъ; служилъ сначала пажомъ у графа де Люда въ Анжу, который рекомендовалъ его королю Генриху ІУ въ услуженіе дофину Лудовику, какъ человѣка искуснаго во всѣхъ тѣлесныхъ упражненіяхъ и въ игрѣ въ мячъ. Генрихъ, опредѣлилъ его съ двумя братьями къ своему сыну, и Люинь сумѣлъ сдѣлаться необходимымъ Лудовику *). При жизни и по смерти отца Лудовикъ имѣлъ много гофмейстеровъ и ученыхъ людей, которые назывались его учителями; но за исключеніемъ испанскаго и итальянскаго языковъ онъ не научился ннчему, даже не зналъ по-латыни. Зато онъ превосходно усвоилъ себѣ всѣ пустыя искусства. Еще ребенкомъ онъ былъ уже отличнымъ охотникомъ и сокольничимъ, мастеромъ гоняться верхомъ за оленемъ (Іе шеіііеиг рідиеиг). Соколовъ своихъ онъ дрессировалъ иногда самъ; зналъ клички всѣхъ своихъ многочисленныхъ охотничьихъ собакъ и умѣлъ разговаривать съ ними. Мать его очень радовалась его неспособности съ серьезнымъ занятіямъ; его развлекали игрой въ солдаты и пушки, давали ему рисовать крѣпостныя укрѣпленія и заниматься обученіемъ роты, составленной изъ 40 сыновей швейцарской гвардіи. Вскорѣ Люинь сталъ также необходимъ молодому королю, какъ Галигай его матери. Маршалъ д’Анкръ, напротивъ того, давно надоѣлъ королю, котораго слишкомъ рано объявили совершеннолѣтнимъ; зато на королеву д’Анкръ имѣлъ безграничное вліяніе, такъ что она дала ему намѣстничество. Анбуаза, которое принцъ Конде былъ принужденъ уступить. Когда Люинь разсказалъ, молодому королю, что Марія, заплативъ Конде за Анбуазъ 100,000 талеровъ, отдала его маршалу, Лудовикъ началъ недовѣрять матери и ея любимцу. Люинь, занимавшійся съ королемъ разными пустяками, былъ въ глазахъ маршала слишкомъ ничтоженъ, чтобы считать его опаснымъ; онъ предоставилъ ему пользоваться милостью короля и ввелъ въ заблужденіе и королеву, которая сперва смотрѣла на это иначе. Мало-по-малу Люинь достигъ значительнаго положенія при дворѣ и началъ указывать королю, что государствомъ управляетъ не онъ, а подлый итальянецъ. Когда дворъ ѣздилъ въ Байону, онъ былъ посланъ .впередъ съ почетнымъ порученіемъ къ испанскому королю по случаю предстоявшаго бракосочетанія его дочери? Съ этого времени онъ постоянно^ склонялъ короля вырвать правленіе изъ рукъ матери и семейства Кончини.
*) Ье гоі тіі Іев ігоів &ёгез Ьпупев аиргев сіи ВаирЫп, еп Іа Ъоппе ^гасе <іи диеі іів в’іпвтиёгопі раг ипе аввійиііё сопііпиеііе еі раг Гайгевве, ди’ііз аѵаіепі йе (ігезвег Іев оівеаих. (Король назначилъ трехъ братьевъ Люиневъ къ Дофину, который очень полюбилъ ихъ за ихъ вкрадчивость, ловкость и искусство въ дрессировкѣ соколовъ),.
Но Люинь не имѣлъ пи познаній, ни мужества, ни опытности. Зато при дворѣ былъ другой человѣкъ, обладавшій великими познаніями и способностями, необыкновенной энергіей, не пренебрегавшій никакими средствами и природный деспотъ. Онъ пріобрѣлъ довѣріе королевы и сдѣлался ея духовнымъ и свѣтскимъ совѣтникомъ. Сначала онъ завѣдывалъ ея штатомъ, потомъ помогалъ ей въ ея ссорахъ съ сыномъ, сдѣлался ей необходимъ и наконецъ получилъ -онъ нея мѣсто въ кабинетѣ, потому что королева, сама ни на что неспособная, надѣялась управлять черезъ него государствомъ. Но на бѣду королевы, онъ вскорѣ оказался слишкомъ самостоятеленъ и разошелся съ нею. Человѣкъ этотъ былъ Арманъ Ж а н ъ д ю Плессисеньеръ де Ришльё. Сначала онъ служилъ въ военной службѣ и назывался маркизомъ де Шильономъ. Но когда братъ его отказался отъ люсонскаго епископства и сдѣлался картезіанцемъ, родственники уговорили его заняться богословіемъ, чтобы епископство это, издавна бывшее, въ ихъ родѣ, могло не. выходить изъ него. Ришлье началъ изучать богословіе, получилъ степень доктора, въ 1607, на двадцать второмъ году, былъ посвященъ въ Римѣ и сдѣлался епископомъ.^ Онъ не чувствовалъ ни малѣйшаго призванія къ духовному званію, но старательно управлялъ епархіей, пока въ 1614 его не послали депутатомъ пуатускаго духовенства въ Парижъ на собраніе чиновъ. Въ собраніи духовенство поручило ему однажды сказать отъ его имени высокопарную рѣчь королю и его матери. Въ рѣчи своей онъ долженъ былъ изложить всѣ нужды духовенства; но вмѣстѣ того онъ сумѣлъ ловко польстить правительству и зарекомендовать себя въ его глазахъ. Тогда маршалъ д’Анкръ сталъ пользоваться его услугами въ важныхъ секретныхъ дѣлахъ. Особенно въ 1616, когда вся знать снова удалилась отъ двора, и когда грозило новое междоусобіе, маршалъ послалъ его уговорить, принца Конде возвратиться ко двору. Ришльё удалось уговорить принца пріѣхать въ Парижъ (іюнь 1616). Въ благодарность за это д’Анкръ рекомендовалъ его королевѣ на должность великаго милостынедателя. Вслѣдъ затѣмъ ему было обѣщано мѣсто посланника въ Испаніи; но вмѣсто того его назначили государственнымъ секретаремъ и членомъ государственнаго совѣта. Уже здѣсь Ришльё доказалъ, насколько' онъ дальновиднѣе королевы и маршала дАнкра. Маршалу очень хотѣлось отдать епископство люсонское кому-нибудь другому, и онъ просилъ' Ришльё отказаться отъ него; Ришльё не исполнилъ этой просьбы, такъ какъ уже видѣлъ, что королева, д’Анкръ, а слѣдовательно, и онъ самъ, не долго продержатся *).
Люинь давно старался возстановить короля противъ его матери и вселить, въ немъ увѣренность, что онъ можетъ уже самъ управлять государствомъ. Народъ также ненавидѣлъ королеву, ея фрейлину и ея мужа, какъ принцы и вельможи, которые опять поднимались противъ правителвства съ своими вассалами и наемными войсками. Королева давно замѣтила опасность своего положенія и усиленіе Люиня. Поэтому она два раза просила сына позволить ей удалиться; но Лудовикъ, умѣвшій притворяться не хуже матери, убѣдительно просилъ ее остаться, имѣя въ виду впослѣдствіи отдѣлаться отъ нея заодно со всѣми ея креатурами. Что касается маршала, то, имѣя войска, сильныя связи и крѣпости, онъ былъ совершенно спокоенъ. Молодой король еще при арестованіи принца де Конде показалъ свою холодность, умѣніе притворяться, скрытность и полнѣйшее отсутствіе гуманности; поступкомъ же съ д’Анкромъ и родной матерью онъ вполнѣ доказалъ свое безсердечіе, свойственное такимъ ханжамъ, какъ онъ. Онъ приманилъ принца Конде въ Парижъ, принялъ и угощалъ его очень радушно, и, когда королева и маршалъ задумали арестовать принца,. Лудовикъ не постыдился помогать имъ заманить ега въ ловушку. Онъ пригласилъ его на охоту, прія-
•) Іпсопѣіпепі, говоритъ Ришльё въ мемуарахъ, дие з'е йів еп сейе сЬаг^е, Іе тагё-сЬаІ те ргезза Гогѣ бе те йёГаіге йе топ еѵёсЬё, ди’іі ѵоиіоіѣ йоппег аи віеиг Йи Ѵаіг. Маів сопзійёгапѣ Іез сЬапдетепз, диі роиггоіепі аггіѵег ѣапѣ раг ГЬитеиг сЬап^еапѣе Йе се регзоппа^е дие раг Іез ассійепз диі роиггоіепѣ аггіѵег а за. Гогіипе, )атаіз ]’е п’у ѵоиіив сопйезсепйге. (Тотчасъ по назначеніи меня на эту должность, маршалъ очень просилъ меня отказаться отъ моего епископства, которое онъ хотѣлъ дать г. дю Веру. Но я въ виду перемѣнъ, могущихъ произойти отъ непостоянства этого человѣка и отъ случайностей, которымъ онъ самъ можетъ подвергнуться, не согласился на это.)
— 37'6 —
тельски разговаривалъ съ нимъ въ Луврѣ и сдѣлалъ видъ, что хочетъ идти съ нимъ въ комнаты королевы; но едва онъ обернулся, чтобы идти, какъ принца арестовали. Противъ матери и ея любимца Лудовикъ и Люинь дѣйствовали тѣмъ же путемъ, какъ семнадцать лѣтъ спустя императоръ Фердинандъ противъ Валленштейна. Стража и друзья д’Анкра были не особенно грозны, потому что не помѣшали парижанамъ незадолго до его убійства до того ограбить и разорить его дворецъ, что отъ него остались однѣ стѣны. Послѣ этого происшествія онъ уѣхалъ изъ Парижа въ большомъ безпокойствѣ. Но по возвращеніи онъ сталъ еще своевольнѣе. Люинь ловко воспользовался этимъ, чтобы побудить короля къ послѣднему рѣшительному шагу *).
Въ самомъ дѣлѣ пора была положить конецъ правленію королевы и маршала, а также принцевъ и герцоговъ, бравшихъ съ нихъ взятки. Это доказываютъ суммы, розданныя разнымъ семействамъ со времени смерти Генриха IV. Принцъ Конде получилъ въ шесть лѣтъ 3,663,000 ливровъ; .графъ Суассонъ, а потомъ жена его болѣе 1,600,000; герцогъ де Лонгвиль 1,20.0,000; Майены, отецъ и сынъ, 2,000,000; Вандомъ около 600,000; д'Эпернонъ и дѣти его около' 700,000; наконецъ Бульонъ около милліона. Притомъ мы не считаемъ еще жалованья за синекуры, номинальныя должности, титулы и мѣста, а также денегъ, расходуемыхъ знатью на содержаніе тяжелой кавалеріи противъ короля. Мы не считаемъ также суммъ, полученныхъ вельможами въ вознагражденіе за военныя издержки и намѣстниками на содержаніе гарнизоновъ въ крѣпостяхъ й на уплату своей свитѣ и прислугѣ;
Итакъ королевская армія выступила въ походъ подъ начальствомъ герцога де Гиза; междоусобная война продолжалась всю осень 1616 и весну 1617; знати въ ней вообще не счастливилось. Вельможи продолжали, свидѣтельствовать свою преданность королю и постоянно твердили, что дѣйствуютъ не противъ короля, а для того только, чтобы освободить его. изъ-подъ власти маршала и королевы матери. Люинь былъ очень радъ этимъ завѣреніямъ, которыя дали ему поводъ уговорить молодаго короля коварно и. злодѣйски избавиться отъ опеки матери и маршала. Въ началѣ апрѣля 1617 король позвалъ начальника своей гвардіи, барона де Витри, и приказалъ ему исполнить то, что сообщитъ ему Люинь отъ его имени, обѣщая наградить его за’ это маршальскимъ жезломъ. Витри была дана въ подмогу толпа негодяевъ, готовыхъ' на все. Онъ испугался этого сброда, но согласился убить д’Анкра, прося только, чтобы по совершеніи убійства король снялъ передъ окномъ шляпу въ знакъ того, что оно сдѣлано по его приказанію. Великій государственный человѣкъ,, который разсказываетъ это въ своихъ мемуарахъ, полагаетъ, что капитану гвардіи было очень тяжело соединяться съ убійцами и негодяями для исполненія этого ужаснаго дѣла; но надежда заслужить большую награду побѣдила всѣ сомнѣнія (Геврёгапсе Іе Гаіге ппе $гаш1е Гогіипе), Ришльё съ удивленіемъ говоритъ, что шайка мошенниковъ, набранная Люинемъ,. сумѣла такъ сохранить ввѣреѣную ей тайну **). Три недѣли наемники ожидали благопріятнаго случая для выполненія своего намѣренія, и наконецъ онъ представился 24 апрѣля 1617. Когда маршалъ, отправляясь въ совѣтъ, проходилъ по подъемному мосту черезъ ровъ, окружавшій въ то время Лувръ, на встрѣчу ему вышелъ Витри въ сопровожденіи двадцати четырехъ человѣкъ. Онъ шелъ небрежно, а спутники его находились здѣсь будто случайно. Витри объявилъ маршалу именемъ короля, что арестуетъ его. «Какъ? меня арестуютъ?» вскри-
*) Ьиупев сопппеп§а а гергёвепіівг аи гоі, дие І’аиіюгйё гоуаіе віоіі еп Іа регвоппе Ди <1іѣ тагёсЬаі, ^и’еііе пе гёаісіоіб еп ва таіезіё дие <іи пот, еі аие, роиг зе Гогіійег еп вев таиѵаів йевветв, іі еіоі^поіѣ Іа геіпе тёге (іе Іа ЪіепѵеіПапсе фгеііе Іиі (іеѵоіѣ. (Люинь говорилъ королю, что маршалъ присвоилъ себѣ всю королевскую власть, что е. в. царствуетъ только номинально, и что маршалъ для своихъ злонамѣренныхъ цѣлей отвращаетъ королеву мать отъ естественной привязанности къ нему.)
**) Маіз Гехрѳгіепсе йіѣ соппоіѣге, <ріе воиѵепі Іе зестеі ѳѣ Іа йсіеііѣв дие Іев Іаггопз ве датсіепі;, зпграввепі сеііе, дие Іев §епз бе Ьіеп еѣ>их шеіііеигз (іевзеіпв. (Но опытъ показываетъ, что нерѣдко мошенники вѣрнѣе соблюдѵотъвзаимныя обязательства, чѣмъ честные и благонамѣренные люди).
чалъ д’Анкръ. Въ ту же минуту люди, слѣдовавшіе за Витри, застрѣлили маршала тремя пистолетными выстрѣлами. Одинъ изъ его спутниковъ схватился за шпагу, но ему закричали, что убійство совершено по приказанію короля, и онъ успокоился. Тогда король показался у окна, и во всемъ Луврѣ раздался крикъ: «Да здравствуетъ король!» Трупъ д’Анкра былъ брошенъ въ комнату привратника и потомъ тайно вывезенъ. Витри отправился послѣ убійства къ королю и для оправданія себя или, скорѣе, короля, сказалъ, что вовсе не имѣлъ намѣренія убивать маршала, а убилъ, потому что иначе не могъ взять его.
Послѣ убійства д’Анкра у королевы отняли гвардію, окружавшую ее въ Луврѣ, подъ предлогомъ, что ей безопаснѣе подъ карауломъ гвардіи сына. За ней стали зорко наблюдать; къ ней никого не пускали, даже Ришльё, который, кромѣ другихъ должностей, былъ директоромъ ея канцеляріи (зесгёіаіге йе ве$ сошшапйешепія). Убивъ д’Анкра, Витри отправился къ его женѣ, которая надѣла на себя и припрятала по карманамъ всѣ драгоцѣнности, какъ свои, такъ и коронныя'. Онъ взялъ всѣ драгоцѣнности и деньги и посадилд» маршальшу подъ арестъ въ одну изъ комнатъ Лувра. За эти геройскіе подвиги Витри былъ произведенъ въ маршалы, какъ не задолго до того произвели въ маршалы другаго капитана гвардіи, Тёмина, за арестованіе принца де Конде. Парижане, какъ всегда, остались вѣрны себѣ: они бросились въ Лувръ, радовались случившемуся и были очень довольны, что король отдалъ себя и все государство въ руки Люиня, человѣка несравненно болѣе жестокаго и высокомѣрнаго, чѣмъ маршалъ д’Анкръ. Народъ вырылъ трупъ маршала, таскалъ его по улицамъ и ругался надъ нимъ самымъ грубымъ образомъ. Все имущество д’Анкра было отдано Люиню.
Ришльё самъ говоритъ, что, увольняя всѣхъ сановниковъ и должностныхъ лицъ, назначенныхъ королевой и служившихъ у нея, Люинь самъ предложилъ епископу люсонскому остаться въ своихъ должностяхъ; но Ришльё отказался и предпочелъ послѣдовать за. королевой въ предстоявшую ей ссылку. Хитрый попъ сообразилъ, что ему выгоднѣе держаться слабой женщины, чѣмъ такого выскочки, какъ Люинь, и послѣдствія вскорѣ доказали, что разсчетъ его былъ вѣренъ. Въ началѣ мая королеву послали въ замокъ Блуа, гдѣ за ней тщательно наблюдали; Ришльё былъ отъ нея отстраненъ, онъ пробылъ министромъ иностранныхъ дѣлъ только 6. мѣсяцевъ; ему позволили сначала сопровождать королеву въ Блуа, надѣясь, что вліяніе его. удержитъ пылкую итальянку отъ безразсудныхъ предпріятій. Но вскорѣ его стали подозрѣвать и удалили въ его епархію, гдѣ онъ жилъ, повидимому, согласно своему духовному званію и написалъ порядочное количество благочестивыхъ книгъ, но остался въ прежнихъ тѣсныхъ отношеніяхъ съ королевой,, давалъ ей умные политическіе совѣты и затѣялъ въ ея пользу такія козни, что враги королевы разсудили, что Люсонъ слишкомъ близокъ отъ Блуа, и сослали Ришльё въ Авиньонъ, то есть въ папскія владѣнія (апрѣль 1618). Королеву не безъ основанія считалась ничтожной и зависимой отъ своихъ окружающихъ; поэтому, возвратя ее, думали, что можно воспользоваться Ришльё для наблюденія за нею и для руководства ея по желанію Люиня.
Пока королева жила узницей въ Блуа,, несчастную маршальшу д’Анкръ отдали въ жертву возмутительному суду парламента. Все, что она дѣлала съ мужемъ, всѣ ихъ воровства, совершались съ разрѣшенія королевы; поэтому ее трудно было обвинить въ важномъ преступленіи. Но судьи придумали средство погубить ее, ’ обвинивъ ее въ околдованіи королевы. Послѣ того противъ нея завели процессъ о колдовствѣ, и 8 іюля ее публично казнили. Говорятъ, что она была казнена за колдовство, но это несправедливо. Въ приговорѣ ея сказано, что она осуждается на смерть за оскорбленіе божескаго и человѣческаго величества. Это значитъ, что она пала жертвою зависти и ненависти, возбужденныхъ ея высокомѣріемъ и коварствомъ; на самомъ же дѣлѣ осуждать, ее было не за что, хотя, конечно, она была женщина порочная.
Чтобы отстранить короля, неспособнаго къ дѣльному занятію, отъ управленія, Люинь окружилъ его своими креатурами, которыя какъ нельзя лучше умѣли развлекать его разными пустяками, но были сами по себѣ люди совершенно ничтожные, служили Люиню и наблюдали за королемъ. Кромѣ того Люинь при
ставилъ къ нему духовника, умѣвшаго занимать и развлекать его мелочными суевѣріями, къ которымъ, онъ, воспитанный въ вѣрѣ въ святыхъ, въ образа, въ процессіи и въ чудеса, былъ очень склоненъ; онъ и забавлялся этимъ, когда ему надоѣдали охоты и игры. При такихъ обстоятельствахъ Ришльё могъ быть очень полезенъ новому временщику, потому что можно было напередъ сказать, что вельможи не замедлятъ воспользоваться королевой, чтобы возбудить новыя смуты и пріобрѣсти новыя выгоды. Холодное сердце короля было чуждо любви и благодарности. Онъ доказалъ это своимъ лукавствомъ при арестованіи Конде, при убійствѣ д’Анкра и при прощаніи съ матерью, когда ссылалъ ее въ Блуа. Сперва Марія не жаловалась и не показывала своего горя; но, увидавъ сына, она разразилась громкими рыданіями, стонами и слезами. Лудовикъ, напротивъ того, ни мало не измѣнился въ лицѣ и холодно сказалъ, что онъ вообще очень благосклоненъ къ ней, но полагаетъ, что пора ему самому вступить въ управленіе *)..
Со времени своей ссылки въ Авиньонъ Ришльё, по вліянію своему на коро-леву-мать и по способности своей заводить сношенія и разрывать ихъ, пріобрѣлъ такое же значеніе въ государствѣ, какъ Люинь по своему вліянію на короля. Въ 1618 временщикъ женился на дочери герцога де Монбазона и взялъ себѣ много намѣстничествъ въ южныхъ городахъ и провинціяхъ, что чрезвычайно усилило его могущество и вліяніе; принцъ Конде все еще содержался подъ строгимъ арестомъ. Королева въ Блуа также содержалась узницей; ее окружали одни креатуры и шпіоны временщика; никакими просьбами не могла она добиться позволенія посѣтить короля. Наконецъ она соскучилась въ Блуа. Между тѣмъ дворъ, управляемый іезуитами и Люинемъ, преслѣдовалъ и грабилъ реформа^ товъ даже въ Беарнэ; съ другой стороны реформатовъ возбуждали Бульонъ, Воганъ и другіе вельможи, а фанатическіе проповѣдники волновали ихъ съ каѳедръ и въ брошюрахъ, такъ что они были готовы снова возстать; тогда Марія сошлась съ недовольными. Герцоги де Бульонъ и д’Эпернонъ были готовы служить королевѣ и могли поддержать ее, потому что одинъ владѣлъ крѣпостью Седаномъ, а другой Мецскою цитаделью. Было рѣшено, чтобы д’Эпернонъ увезъ королеву изъ Блуа и привезъ ее въ такое мѣсто, гдѣ приверженцы ея могли бы собраться къ ней. Планъ этотъ былъ приведенъ въ исполненіе въ первую недѣлю февраля 1619. Самъ д’Эпернонъ пріѣхалъ съ 200 всадниками въ укрѣпленный городъ Лошъ, куда королеву привезъ архіепископъ тулузскій съ 40 рыцарями, а оттуда ее привезли въ Ангулемъ. Этотъ архіепископъ былъ сынъ д’Эпер-нона, герцогъ де ла Валетъ, бывшій впослѣдствіи кардиналомъ и командовавшій въ тридцатилѣтнюю войну арміей.
Люинь и король испугались при извѣстіи о бѣгствѣ королевы; они боялись, что вспыхнетъ новая междоусобная война и возобновится анархія. Они-рѣшились при посредствѣ епископа люсонскаго удержать королеву отъ открытыхъ враждебныхъ дѣйствій. Сеньеръ де Трамблэ, братъ патера Жозефа (стр. 328), которому впослѣдствіи Ришльё поручалъ важнѣйшія государственныя дѣла, былъ посланъ въ Авиньонъ къ епископу съ приказаніемъ какъ' можно скорѣе ѣдать къ королевѣ. Ришльё, йе смотря на сильные зимніе холода и глубокій снѣгъ, лежавшій въ горахъ, поспѣшилъ къ королевѣ занять прежнюю должность. Пріѣхавъ въ Ангулемъ, онъ нашелъ королеву окруженною людьми, которые опасались его; она была въ тѣсной связи съ герцогомъ д’Эпернономъ, который возсталъ противъ короля подъ предлогомъ неудовольствія на Хюиня. При такихъ обстоятельствахъ Ришльё отказался отъ предложеннаго ему мѣста канцлера королевы, чтобы легче служить посредникомъ между матерью и сыномъ, такъ какъ дѣда Маріи были плохи. Пока Ришльё и Мазаренъ не положили конца всѣмъ внутреннимъ безпокойствамъ, при всѣхъ подобныхъ ссорахъ съ королемъ, его любим
*) Ье гоі, диі аѵаіі ёѣё аиігетепѣ іпзігиіі дие Іа геіпе, пе бізой еі ге<?и іпвѣгисѣіопз <іе Ьиупез <іе се ди’іі йеѵаіѣ Іиі гёропйге, Іиі йіѣ зеиіѳтепі, ди’іі ѵоиіоіі сеттепсег а &ои-ѵегпег раг Іиі зеиі зоп ёЫ, еѣ ди’и еп ёіоіѣ ѣетрз, еѣ ди’еп ѣоиз Ііеих іі Іиі ѣётоі^пегой ди’іі ёѣоіѣ Ьоп Йів. (Король, иначе настроенный, чѣмъ королева, получилъ отъ Люиня наставленія, какъ ему отвѣчать; онъ сказалъ только, что хочетъ править самъ своимъ государствомъ, что на это уже пришла пора, но что онъ всегда будетъ для нея добрымъ сыномъ.)
цемъ, королевой и ея союзниками велись переговоры о намѣстничествахъ, похожихъ на независимыя государства, и о значительныхъ суммахъ для удовлетворенія ненасытной алчности знати. По смерти Генриха IV подданными были только несчастное третье сословіе и крестьяне; а высшее дворянство и духовенство смотрѣло на своихъ согражданъ, какъ на подножье своего величія. Королева имѣла намѣстничество Нормандіи; Люинь желалъ самъ получить его, чтобы передать кому-нибудь изъ своихъ. Изъ-за этого онъ велъ войну и съ оружіемъ въ рукахъ взялъ Булонь. Королева съ своей стороны находила, что въ Мецѣ д’Эпернонъ слишкомъ далекъ отъ Ангулема и желала, чтобы онъ былъ поближе. Ришльё служилъ повѣреннымъ обѣихъ сторонъ и ловко устроилъ договоръ между королемъ и мятежной знатью.
Мирный договоръ былъ заключенъ 30 апрѣля 161-9 и утвержденъ въ началѣ мая. Въ немъ прежде всего даровалось прощеніе всѣмъ дѣйствовавшимъ противъ короля за его мать. Они освобождались отъ всякаго взысканія и сохраняли свои мѣста. Герцогѣ д’Эпернонъ получилъ за. отнятую у него Булонь 50,000 талеровъ вознагражденія. За Нормандію, уже почти пріобрѣтенную Люинемъ, королева получила Анжу съ крѣпостями Анжеромъ, Понъ де Се и Шиповомъ и 600,000 талеровъ. По возстановленіи мира король поѣхалъ въ Туренъ, чтобы быть поближе къ матери. Люинь ждалъ только случая вывести короля изъ затрудненія нарушеніемъ обѣщаній,, данныхъ въ договорѣ, потому что иначе не достигнулъ бы цѣли, для которой взялъ себѣ Нормандію. Онъ хотѣлъ промѣнять ее на Провансъ, намѣстничество герцога де Гиза, но послѣдній не принялъ его предложенія. Тогда Люинь пытался промѣнять Нормандію на Бретань; но и это не удалось ему, и онъ вымѣнялъ ее на Пикардію, гдѣ уже владѣлъ многими крѣпостями.
Не смотря на возстановленіе мира, Франція была раздѣлена на двѣ явно враждебныя партіи—партію вельможъ, преданныхъ королю и его любимцу, и партію королевы-матери. Королева была намѣстницей въ Анжу и держала въ своей власти Анжеръ и другіе города. Ея сторонникъ, д’Эпернонъ, и другъ его, герцогъ де Майенъ, господствовали въ Гіени, Пуату и Сентонжѣ. Бордо, Рошфоръ, Ла-Рошель и всѣ реформатскіе, города были во власти Рогана и Субиза, которые владычествовали тамъ почти независимо, какъ офиціальные вожди реформатовъ. Герцогъ де Бульонъ былъ державнымъ княземъ и владѣтелемъ герцогства Бульонскаго съ крѣпостью Седаномъ. Въ безпрестанныхъ взаимныхъ нападеніяхъ и даже вооруженныхъ стычкахъ между этими партіями въ роли интригантовъ отличались особенно епископъ люсонскій, его другъ, дю Транблэ или патеръ Жозефъ, и архіепископъ тулузскій, впослѣдствіи кардиналъ де ла Валетъ.
Ришльё видѣлъ, что возвыситься можно только черезъ Люиня, который по заключеніи мира получилъ новыя помѣстья, крѣпости, намѣстничества и наконецъ титулъ герцога. Съ своей стороны Люинь желалъ управлять черезъ Ришльё королевой, какъ управлялъ королёмъ черезъ своихъ креатуръ и черезъ королевскаго духовника; поэтому, не смотря на взаимную антипатію, они скоро сошлись. Но примиреніе ихъ не прекратило смутъ и интригъ. Люинь находилъ нужнымъ пріобрѣсти новую опору и. потому освободилъ (октябрь 1619) принца Конде, арестованнаго по приказанію королевы. Принцъ немедленно издалъ манифестъ, весьма оскорбительный для королевы,, которая жила въ Анжерѣ; этотъ манифестъ явился въ то самое время, когда между партіей королевскаго временщика и приверженцами королевы снова открылась война. Войска королевы потерпѣли пораженіе при Понъ де Се по недостатку артиллерійскихъ снарядовъ. Епископъ люсонскій игралъ при этомъ такую двусмысленную роль, что вину пораженія приписывали ему. Кромѣ того его упрекали, что въ угоду королю и Люиню онъ совѣтовалъ королевѣ остаться въ Анжерѣ, а между тѣмъ королевскія войска шли на этотъ городъ, и королевѣ слѣдовало ѣхать къ Майену и д’Эпернону, гдѣ въ провинціяхъ Ангумуа,’ Пуату и Сентонжъ она легко собрала бы до 30,000 человѣкъ войска. Ришльё хотѣлъ угодить и нашимъ, и вашимъ, и надѣялся черезъ Марію возвратиться ко двору и получить министерство; поэтому онъ склонилъ королеву вторично примириться съ сыномъ, что давало ей надежду опять пріобрѣсти участіе въ правленіи. Миръ былъ заключенъ 10 августа 1620 и далъ королевѣ возможность возвратиться въ Парижъ.
Ришльё увѣряетъ, что если королева не получила болѣе выгодныхъ условій, то это вина Вандома и другихъ вельможъ, и что было бы не то, если бы она слушалась только его. Однако онъ самъ же съ кардиналомъ де Сурди подписалъ миръ отъ имени королевы. Онъ надѣялся по возвращеніи королевы къ сыну въ Парижъ получить мѣсто въ министерствѣ и кардинальство, ,а Съ нимъ, и первое мѣсто въ совѣтѣ по праву князя церкви. • Однако онъ обманулся въ разсчетѣ. Люинь и двое старыхъ министровъ Генриха IV, все еще засѣдавшіе Въ кабинетѣ, не допустили въ совѣтъ члена, который такъ далеко превосходилъ ихъ умомъ, хитростью и безсовѣстностью.
Миръ съ королевой не былъ еще заключенъ, какъ уже начались новыя ссоры съ реформатами. Они составляли государство въ государствѣ, имѣли крѣпости, города и содержали войска; протестантскіе вельможи, особенно намѣстники провинцій, были защитниками ихъ, а подъ предлогомъ церковныхъ дѣлъ они могли собирать протестантскіе сеймы. Ссора ихъ съ королемъ началась изъ-за того, что Лудовикъ и парламенты по настоянію католическаго духовенства постановили возвратить давно секуляризованныя духовныя имѣнія; кромѣ ’того дворъ вообще былъ враждебенъ ихъ'религіи и хотѣлъ навязать имъ въ намѣг стники Беарнэ католика, вмѣсто протестанта Ла-Форса. Намѣстничество Беарцэ и Наварры, по условіямъ мира къ Понъ де Се, предназначалось герцогу де Майену. Протестантамъ было предписано возвратить католическія церкви и- церковныя имѣнія и не препятствовать католическому богослуженію. Протестанты отказались исполнить это предписаніе, и тогда король выступилъ противъ, видъ съ арміей, отнялъ у нихъ и передалъ католикамъ церкви и церковныя имѣнія, поставилъ свои войска гарнизонами въ Пуату и Пени и въ ноябрѣ 1620 съ торжествомъ возвратился въ Парижъ. Это пробудило протестантовъ. Не смотря на запрещеніе и угрозы парламента и короля,, они назначили сеймъ въ Ла-Рошеди; сеймъ собрался еще въ декабрѣ, и въ то же время они начали съ оружіемъ въ рукахъ противиться королевскимъ войскамъ, высланнымъ для выполненія правительственнаго приказанія. Втораго января 1621 герцогъ де Бульонъ писалъ королю изъ Седана, что, будучи самъ протестантъ, онъ вынужденъ послать уполномоченнаго на собраніе въ Ла-Рошель; но сдѣлалъ это единственно съ цѣлью вѣрноподданнически представить на разсужденіе короля, что, увлекаясь обманчивой надеждой соединить всѣхъ своихъ подданныхъ въ одну религію, его величество подвергаетъ. опасности свое собственное значеніе. Въ заключеніе письма герцогъ совѣтуетъ королю дѣйствовать въ религіозныхъ- дѣлахъ кротко и обѣщаетъ съ своей стороны уговаривать своихъ единовѣрцевъ хранить вѣрность, государю.
Сѣверные протестанты и большинство протестантской знати сочли болѣе благоразумнымъ соблюдать спокойствіе; зато протестанты всей южной Франціи продолжали войну. Въ то время постоянная армія государства была еще очень незначительна, и протестанты надѣялись защитить свои крѣпости и города, пока недостатокъ денегъ и окончаніе срока милиціонной службы не принудятъ короля отступить. Роганъ и его братъ,, Субизъ, командовали протестантскими войсками. Въ мартѣ 1621 король собралъ противъ нихъ армію и значительныя деньги на ея содержаніе; но у него не было хорошаго полководца. Ему предложили назначить главнокомандующимъ маршала Ледигьера, намѣстника Провансу. Но маршалъ намекнулъ, что для войны съ реформатами необходима военная диктатура, т.е., возстановленіе должности коннетабля; вмѣстѣ съ. тѣмъ онъ льстиво замѣтилъ, что кромѣ Люиня нѣтъ никого, способнаго занимать это мѣсто. Герцогъ де Люинь и безъ того былъ полновластнымъ правителемъ государства, потому что король всегда чувствовалъ наклонность предать себя и государство въ чьигнибудЬ руки. Будь Люинь дѣйствительно способенъ вести войну и управлять государствомъ, онъ, конечно, могъ бы* лучше охранить монархическія права, чѣмъ вдовствующая королева или принцъ Конде. Но онъ не. имѣлъ ни способностей, ни вѣса въ государствѣ, хотя сдѣлалъ обоихъ братьевъ герцогами и пользовался безграничнымъ вліяніемъ на короля *). Для вида, званія коннетабля предложили проте
*) Сужденіе о немъ Ришльё такъ мѣтко, что мы приводимъ его въ подлинникѣ: Оп роиггоіѣ, бізоіѣ оп, еіеѵег швепвіЫетепѣ Іе еіеиг бе Ьиупев а ееііе бі^піѣё, бе Іа диеііе,
станту маршалу Ледигьеру съ условіемъ, перейти въ католицизмъ. Ледигьеръ отказался, но такъ, что это было выгодно и ему, и Люиню. Онъ прямо сказалъ королю, что во всемъ государствѣ только Люинь можетъ занимать эту должность. Это вполнѣ оправдало назначеніе королевскаго любимца въ коннетабли; самому Ледитверу было позволено не мѣнять религію и пожаловано званіе генералъ-фельдмаршала, т. е. втораго лица въ арміи послѣ коннетабля.
Въ апрѣлѣ 1621 Люинь принялъ начальство надъ королевской арміей въ Лангедокѣ. Современники говорятъ, что онъ былъ плохъ не только какъ полководецъ, но и вообще какъ воинъ. Однако онъ былъ сильнѣе реформатовъ, потому что икъ предводители, близкіе родственники Люиня, принцы де Роганъ и де Субизъ, не могли, подобно ему, располагать всѣми силами своей партіи. Кальвинизмъ былъ столь же сродни республиканству, какъ папизмъ—деспотизму; протестантскіе города, Монтобанъ, Нимъ, Монпелье и Юзесъ, походили на нѣмецкіе имперскіе города; они пользовались самоуправленіемъ и не безъ основанія смотрѣли подозрительно на аристократовъ, предводившихъ военными силами реформатовъ; дворяне, командовавшіе въ мелкихъ городахъ, просто торговали религіей и ввѣренными имъ крѣпостями и продавали ихъ за деньги, чины и мѣста. Впрочемъ почти всѣ протестантскія общины возстали и большею частью уже взялись за оружіе. Главнымъ предводителемъ былъ избранъ герцогъ де Бульонъ; но онъ не хотѣлъ возставать противъ короля, и на мѣсто его назначили Рогана и его брата, Субиза. Король сопровождалъ Люиня и 27 мая издалъ въ Ніорѣ манифестъ, въ которомъ обвинилъ въ оскорбленіи величества города Ла-Рошель, Сенъ Жанъ д’Анжели и вообще всѣ, повиновавшіеся протестантскому ла-рошель-скому сейму и не впустившіе королевскихъ войскъ. Лѣтомъ королевская армія одержала большіе успѣхи, овладѣла множествомъ городовъ и 17 августа осадила Монтобанъ, сильнѣйшую, послѣ Ла-Рош^ли крѣпость реформатовъ. При осадѣ этого города Люинь обнаружилъ полную неспособность и, по словамъ Ришльё и другихъ, оказался даже трусомъ. Герцогъ Роганъ прислалъ въ городъ подкрѣпленіе и готовился самъ придти на выручку; но Люинь не рѣшился дождаться его нападенія. Герцоги де Бульонъ, де Сюльи и де Шатильонъ покинули въ то время свою партію и религію, и Сюльи самъ пріѣзжалъ въ Монтобанъ въ качествѣ королевскаго посла склонять городъ къ капитуляціи. Но его не послушались, и въ началѣ ноября королевская армія со стыдомъ ушла въ Тулузу, гдѣ католическое населеніе встрѣтило ее съ большимъ сочувствіемъ. Но и здѣсь протестантское укрѣпленіе Монёръ задержало королевскія войска до 12 декабря, а 14 умеръ. Люинь, захворавшій во время осады.
Съ этого времени реформаты мало-по-малу потеряли значеніе въ государствѣ, потому что аристократію ихъ отвлекли отъ свободной религіи тѣми же средствами, какъ въ наше время отъ свободныхъ политическихъ началъ. Ее закупили и сманили разными выгодами, за которыя она отреклась отъ евангелизма. Ришльё передаетъ въ своихъ мемуарахъ слова Люиня герцогу де Рогану, который оставался вѣренъ своей вѣрѣ: «Я знаю навѣрно, сказалъ временщикъ, что если дать знати тѣ выгоды, которыхъ она добивается, то она отступится отъ своей религіи, и вы очутитесь одни. Города и общины будутъ устраивать собранія и держать совѣты. Но вы никого не заставите подчиниться военной дисциплинѣ, необходимой на войнѣ». Однако война на югѣ продолжалась и по смерти коннетабля, -потому что у правительства не было постоянной арміи, и ко
Ъіёті ди’іі Гиѣ 1гёв-т<іі§пе роиг п’аѵоіг пі Гехрёгіепсе гедиізе, пі Іе соига^е, іі аѵоіѣ пёап-ваѳіпз Іааѣ сіе ргёзотрѣіоп дие сГу озег азрігег, еѣ езрега, ди’аргёз аѵоіг Гаіі зез ітёгез йцев ёѣ раігз іі п’аигоіѣ раз біЖсиНё сіе іаіге ееіа роиг Іиі шёше, аидиеі се зеиі бе^гё сІ’Ьоппеиг гезіоіі роиг з’ёіеѵег аи сіеззив сГеих; сЬасип Гаѵогіеапѣ й’огсііпаіге Іа іаѵеиг соп-ігіЪие аи сіеззеііі сіи зіеит <іе Ьиупез. Оп йі Іеіпіе пёапшоіпв й’еп йоппег Іе Ъгёѵеі аи йй зіеиг Де Ьейбі^иіёгез зоиз соіаЖѣіоп (Гёіге саіЬоІідие. (Говорили, что можно постепенно возвести Люиня въ этотъ санъ (коннетабля), хотя онъ по недостатку опытности и храбрости былъ совершенно недостоинъ его; однако онъ былъ настолько самоувѣренъ, что искалъ его и, сдѣлавъ герцогами и иерами своихъ братьевъ, надѣялся достигнуть единственной степени величія, на которую еще оставалось ему подняться; всѣ вообще поощряли милости, оказываемыя г. де Люиню. Тѣмъ не менѣе для вида патентъ коннетабля предлагали сначала г. де Ледигьеру съ условіемъ, чтобы онъ перешелъ въ католицизмъ).
роль съ принцемъ Конде уѣхалъ въ Парижъ, гдѣ съ 1622 королева снова получила мѣсто въ кабинетѣ и возстановляла слабаго короля противъ принца- Конде. Видя недостатокъ средствъ для войны, она требовала заключенія мира съ протестантами. Но по совѣту принЦа, король' снова выступилъ противъ никъ. Онъ пошелъ, ничего не приготовивъ къ походу *); но дорогой къ нему пристало много отрядовъ, такъ что онъ отнялъ у реформатовъ много городовъ и крѣпостей сначала въ Бретани, а потомъ въ Лангедокѣ и Пуату.
Но важнѣе всѣхъ этихъ завоеваній былъ примѣръ, поданный маршаломъ Ледигьеромъ, товарищемъ по оружію Генриха IV и однимъ изъ лучшихъ полководцевъ своего времени. Чтобы получить санъ коннетабля, восьмидесятилѣтній . старикъ Ледигьеръ перешелъ въ римскую религію (іюль- 1622). Примѣру его послѣдовали всѣ протестантскіе перы, кромѣ Рогана и Субиза. Герцоги де Бульонъ, де Сюльи и де Шатильонъ были одними изъ первыхъ й получили важныя выгоды, которыя были имъ дороже вѣры. Королева была очень рада отступничеству Ледигьера, потому что надѣялась черезъ него устранить ненавистнаго ей принца Конде, который навязался королю въ помощники, не имѣя ни военныхъ, ни политическихъ дарованій. Вслѣдствіе отступничества трехъ названныхъ герцоговъ, дѣла протестантовъ въ Пуату и Лангедокѣ пришли въ августѣ 1622 въ очень дурное положеніе. Впрочемъ Ледигьеръ былъ принужденъ на. время удалиться, а Монпелье, осаждаемый съ 1-го сентября, неожиданно оказалъ упорное сопротивленіе. Это дало новому коннетаблю возможность оказать по возвращеніи услугу и королю, армія котораго ежедневно слабѣла, и прежнимъ единовѣрцамъ своимъ. По его- ходатайству реформатамъ былъ дарованъ миръ на довольно сносныхъ условіяхъ. Уступчивость короля больше всего зависѣла отъ того, что подъ Монпелье онъ понесъ большія потери и въ сентябрѣ даже отчаялся въ возможности взять этотъ городъ, обороняемый самимъ Воганомъ; поэтому ему хотѣлось съ честью выйдти изъ этого дѣла. Послѣ долгихъ переговоровъ съ своими прежними друзьями и единовѣрцами, Ледигьеръ выхлопоталъ имъ кратковременный миръ. Роганъ заключилъ миръ, не спросивъ согласія ни городовъ, ни республиканскихъ депутатскихъ собраній.
Этотъ миръ былъ заключенъ королемъ черезъ посредство коннетабля и безъ вѣдома принца Конде. Онъ, конечно, не могъ быть продолжителенъ, потому что Роганъ, заключая его, пріобрѣлъ выгоды только себѣ и своему брату; зато' и короля онъ вывелъ изъ затруднительнаго положенія, и сверхъ того, благодаря ему, Конде былъ удаленъ отъ дѣлъ, и правленіе перешло въ руки Ришльё. Мирный договоръ подтверждалъ нантскій эдиктъ, а принцу де Рогану, кромѣ другихъ выгодъ ему и брату его, приносилъ 200,000 талеровъ чистыми деньгами. За эту плату Роганъ обязался впустить короля въ Монпелье, какъ будто въ покоренный городъ, и обѣщалъ склонить возставшіе города подчиниться королю, впустить королевскія войска и срыть всѣ новыя укрѣпленія. Узнавъ оі состоявшемся примиреніи, Конде сначала началъ хлопотать объ его уничтоженіи, но потерпѣлъ неудачу и, распростившись съ королемъ, отправился на богомолье въ Лоретто. Чтобы1 окончательно успокоить реформатовъ, при заключеніи мира (18 октября 1622) имъ было позволено удержать гарнизоны въ Монтобанѣ и Ла-Ро-шели и оставить часть укрѣпленій въ Нимѣ, Юзесѣ, Кастрѣ и Мило.
Въ то самое время, какъ заключался этотъ миръ, Ришлье получилъ извѣстіе, что папа сдѣлалъ его кардиналомъ. Старый канцлеръ Сильери постоянно противился этому назначенію; по удаленіи Сильери и сына его отъ должности другіе сановники также старались отклонить папу отъ пожалованія епископу лю-сонскому кардинальской шапки, опасаясь этого самовластнаго человѣка; но вліяніе королевы-матери одержало верхъ надъ усиліями враговъ Ришльё. Королева сама чувствовала, что неспособна править дѣлами, и надѣялась, доставивъ Ришльё мѣсто въ кабинетѣ, дѣлать черезъ него все, что ей угодно. Но она жестоко ошиблась въ своемъ разсчетѣ и убѣдилась въ этомъ тотчасъ, какъ, по проискамъ ея, онъ былъ наконецъ въ 1623 назначенъ членомъ государственнаго совѣта. Вна
*) И рагій <іе Рагів рІизШ еп едиіра^е сіе сЬаазе дие <іе сопфіёгапі. (Онъ выѣхалъ Изъ Парижа точно на охоту, а не на завоеванія).
чалѣ онъ имѣлъ въ совѣтѣ только совѣщательный голосъ, но вскорѣ присвоилъ себѣ болѣе, чѣмъ королевское значеніе, потому что съ 1623 года политическія отношенія Франціи такъ запутались, что даже такой государь, какъ Лудовикъ ХПІ, долженъ былъ убѣдиться въ необходимости талантовъ кардинала. Мы прервемъ здѣсь исторію Франціи, потому что политика Ришльё возвращаетъ насъ къ всеобщей исторіи Европы и къ германской войнѣ. Но прежде чѣмъ перейти къ ней, мы должны еще бросить взглядъ на исторію Испаніи со смерти Филиппа II.
3. Первые министры Испаніи въ началѣ семнадцатаго вѣка и кардиналъ Ришльё до 1635.
Достигнувъ правленія государствомъ почти противъ воли короля, Ришльё былъ поставленъ въ необходимость преодолѣвать большія препятствія и побѣдилъ ихъ со славой. Хотя, конечно, гнусно и лживо то современное правило, будто, какъ бы ни было безнравственно средство, но если оно ведетъ къ полезной политической цѣли, то его* слѣдуетъ одобрить; тѣмъ не менѣе было бы очень несправедливо ставить Ришльё, въ вину его жестокій деспотизмъ и тѣ средства, которыми онъ сдѣлалъ свое отечество великой и могущественной державой. Въ Испаніи во время Ришльё были такіе же полновластные министры, какъ онъ во Франціи, и также безусловно управляли королемъ- и страной. Но они уничтожили въ своей странѣ все, что еще не успѣли погубить деспотизмъ и тупоуміе Филиппа II. Между тѣмъ онъ возвысилъ народъ и литературу Франціи на ту ступень, на которой всегда желаетъ быть эта нація, дорожащая болѣе внѣшнимъ блескомъ, чѣмъ сущностью. Когда Ришлье принялъ правленіе, знать была могущественна и содержала въ своихъ владѣніяхъ, намѣстничествахъ и укрѣпленіяхъ собственныя войска; король, напротивъ, не имѣлъ ни арміи, ни денегъ, и не разъ бывалъ вынужденъ откупаться отъ мятежной аристократіи новыми намѣстничествами и укрѣпленіями. Протестанты были, правда, ослаблены, но не уничтожены; вдвовствующая королева была одержима потребностью заводить козни и возбуждала младшаго сына, Гастона Орлеанскаго, противъ старшаго. Наконецъ, парламенты пользовались всякимъ случаемъ, чтобы придать себѣ политическое значеніе. Ришльё приходилось одному хранить интересы и единство правительства и власть престола. Король справедливо считалъ его своей опорой противъ матери, брата, знати и парламентовъ. Гастонъ долго былъ очень опасенъ Ришльё, потому что королева Анна Австрійская родила перваго сына много лѣтъ спустя, а до тѣхъ поръ герцогъ Орлеанскій считался наслѣдникомъ престола.
Еще Генрихъ IV задумалъ воспользоваться могуществомъ, которое пріобрѣла Франціи въ междоусобныхъ и религіозныхъ войнахъ, развившихъ во всѣхъ классахъ націи воинственный духъ, и ея благосостояніемъ, вызваннымъ мудрымъ правленіемъ Сюльи съ 1600 года, чтобы противопоставить Бурбоновъ въ Германіи и Италіи Габсбургскому дому, который въ случаѣ пресѣченія испанской вѣтви могъ бы основать всемірную монархію. Генрихъ IV имѣлъ въ виду стать во главѣ протестантовъ .и мелкихъ германскихъ князей, которымъ грозило порабощеніе, и начать борьбу съ Испаніей, Австріей, папствомъ и абсолютизмомъ. Въ это время его убили, а Марія Медичи начала свое правленіе союзомъ съ Испаніей и поспѣшила женить своего сына, Лудовика XIII, на испанской принцессѣ Аннѣ Австрійской, а дочь свою, Елисавету, выдать замужъ за испанскаго принца. Ришльё долго изучалъ характеръ и стремленія знати и протестантскихъ предводителей, возстававшихъ противъ короля; впослѣдствіи онъ всевозможными средствами, большею частью самыми безчестными, давилъ знать и протестантовъ, Испанскіе министры, наоборотъ, шли во всѣхъ отношеніяхъ по слѣдамъ Филиппа II. Не будучи фанатиками, подобно ему, они однако, какъ и онъ, лишили свою страну самыхъ трудолюбивыхъ землепашцевъ, самыхъ* промышленныхъ ремесленниковъ, художниковъ и фабрикантовъ, не столько изъ суевѣрія, сколько
изъ корысти, и возстановили всѣ Нидерланды, всю Германію и Италію* противъ испанскаго владычества.
По смерти Филиппа II, правителя не безъ дарованій, не смотря на веѣ его ошибки, на престолъ вступилъ сынъ его Филиппъ III. Это былъ флегматическій человѣкъ, неспособный заниматься правленіемъ и лѣнивый до невѣроятности. Онъ любилъ только пустой блескъ, былъ расточителенъ и дѣлалъ первыми министрами людей ничтожныхъ, лишь бы они умѣли ізабавлять его охотой, балами, праздниками и тому подобнымъ вздоромъ. Его министры, маркизъ Деніа, возведенный въ достоинство герцога Лермы, а потомъ сынъ .его, герцогъ Уседа, были такъ же пусты, какъ и самъ король. Слѣдующіе два анекдота, за достовѣрность которыхъ мы впрочемъ не ручаемся, хорошо, характеризуютъ неспособность и апатичность Филиппа Ш, какимъ его сдѣлало его придворно-монашеское воспитаніе. Разсказываютъ-, что когда ему представили портреты двухъ французскихъ принцессъ, чтобы онъ выбралъ одну изъ ни-хъ себѣ въ жены, то онъ, боясь отца, не хотѣлъ выбирать самъ, предоставляя это отцу. Другой разъ онъ терпѣливо выдерживалъ очень долго удушливый жаръ жаровни, вслѣдствіе чего заболѣлъ и умеръ, не рѣшаясь ни самъ вывести ее, ни приказать кому нибудь, пока не пришелъ придворный, которому но этикету слѣдовало выносить жаровни. Будь у него такой министръ, какъ Ришльё, онъ могъ бы управлять Испаніей, гдѣ нужна желѣзная рука и даже безъ бархатной перчатки, которую Бонапартъ находилъ нужной для Франціи. Но министры Филиппа были придворная сволочь, а не государственные люди. Герцогъ Лерма, которому Филиппъ III безусловно ввѣрилъ правленіе и самого себя, добивался кардинальства, которое въ случаѣ-немилости могло оградить его отъ крайнихъ послѣдствій ея. Чтобы достигнуть этого званія, онъ послѣдовалъ убѣжденіямъ своего брата, великаго инквизитора, который склонялъ его поднять, гоненіе на невѣрныхъ и насильно окрещенныхъ мавровъ, называемыхъ морисками. Эко гоненіе началось какъ разъ въ то время, когда испанское правительство было вынуждено признать республику Соединенныхъ Нидерландовъ и готовилось вмѣшаться въ нѣмецкую войну.
Послѣ Филиппа II морисковъ оставили на время въ покоѣ, такъ какъ они приняли христіанство и крестились, оставаясь впрочемъ въ душѣ мусульманами. Однако взаимная ненависть между ними и христіанами не утихла, хотя они не думали ни возвращаться къ исламу, ни затѣвать какихъ-нибудь смутъ, не имѣя ни сношеній съ своими единовѣрцами, ни тѣсной связи между собою. Ходили, правда, слухи о разныхъ замыслахъ нѣкоторыхъ безпокойныхъ умовъ, о томъ, что они пытаются завязать. сношенія съ османами и маврами, такъ жестоко изгнанными изъ Испаніи Филиппомъ II;. но все это были пустые толки. Дворянство и вообще землевладѣльцы считали для себя выгоднымъ щадить морисковъ, которые одни знали искусство орошенія земли, и пока.испанскіе христіане праздновали свои безчисленные праздники, они прилежно трудились и были лучшими фермерами. Если бы мы не знали, что Филиппъ III былъ, такъ неимовѣрно безпеченъ и лѣнивъ, что даже не хотѣлъ слушать словесныхъ докладовъ, то трудно было бы понять, какъ могъ онъ допустить такое варварское обращеніе съ важнѣйшей частью своихъ подданныхъ, преслѣдуемой по прихоти стараго попа, одурѣвшаго отъ богословской учености,—какъ позволилъ онъ, своему министру изгнать изъ Испаніи трудолюбивѣйшую часть населенія, особенно имѣя въ виду, что Испанія была и безъ того обезлюдена при Карлѣ V и Филиппѣ II эмиграціей въ Америку, войнами въ Индіи, безполезными походами въ Африку, Италію и Германію., нидерландской войны и изгнаніемъ мавровъ.
Судьба, постигшая мавровъ подъ управленіемъ герцога Лермы, позорнѣе самой Варфоломеевской ночи для тѣхъ христіанъ, которые хотятъ возвысить религію на счетъ нравственности и здраваго смысла. Мы не можемъ пройти этого дѣла молчаніемъ,, потому что только исторія трехъ послѣднихъ габсбургскихъ королей объясняетъ намъ, какимъ образомъ, въ XVIII столѣтіи Испанія сдѣлалась игрушкой европейской дипломатіи, какъ нынче Турція. Въ ней, какъ теперь въ Турціи, прежняя жизнь замерла, и оставался только религіозный фанатизмъ, недопускавшій возможности разумнаго управленія. Впрочемъ за подробностями мы можемъ только обратить читателя къ третьей части исторіи мудехар-
скихъ мавровъ или морисковъ графа Альберта де Сиркура и къ концу первой части исторіи Филиппа II Ватсона. По точнымъ свѣдѣніямъ оказывается, что больше всего пострадали провинціи Валенсія и Арагонія, именно тѣ, которыя благочестивый защитникъ этихъ злодѣйствъ хотѣлъ пощадить; это объясняется тѣмъ, что герцогъ Лерма, бывшій прежде намѣстникомъ Валенсіи, уже тогда принималъ тамъ жестокія мѣры.
Почти тотчасъ по смерти Филиппа II всѣмъ маврамъ, которые, не смотря на принятіе крещенія, придерживались еще мавританскихъ обычаевъ и религіозныхъ церемоній,, было приказано въ теченіе года выѣхать изъ Испаніи. Въ іюнѣ 1599 великій инквизиторъ объявилъ маврамъ черезъ миссіонеровъ, разъѣзжавшихъ по всему государству, что папа по своему милосердію продлилъ этотъ срокъ до восемнадцати мѣсяцевъ. Однако и послѣ того правительство увидѣло, что невозможно возбуждать междоусобіе въ Испаніи, когда всѣ военныя и финансовыя средства государства нужны на войну въ Нидерландахъ. Поэтому распоряженіе оставалось безъ послѣдствій до тѣхъ поръ, пока его снова не поднялъ старый архіепископъ валенскій. Кардиналъ д о н ъ-Х у а н ъ-д е-Р и б е р о, архіепископъ валенскій, номинальный патріархъ антіохійскій, считалъ сосѣдство людей не столь благочестивыхъ, какъ онъ, и одержимыхъ бѣсомъ дотого, что они знать не хотятъ католическихъ догматовъ и обрядовъ, столь опаснымъ, что находилъ нужнымъ перерѣзать сотни тысячъ ихъ или по крайней мѣрѣ удалить отъ вѣрующихъ. Онъ представилъ королю Филиппу III Записку, увѣщевая его Христовымъ именемъ поступить съ морисками безчеловѣчно. Впрочемъ для своихъ личныхъ выгодъ онъ хотѣлъ сдѣлать исключеніе. Имѣнія его церкви находились въ Валенсіи и Арагоніи; Поэтому онъ не хотѣлъ, чтобы изгоняли тамошнихъ морисковъ,, которые всего исправнѣе платили ему аренду. Въ запискѣ своей онъ объяснилъ, что мориски не такъ опасны тамъ, гдѣ они не смѣшаны съ христіанскимъ населеніемъ, а живутъ отдѣльно, какъ въ этихъ провинціяхъ, тогда какъ въ другихъ они состоятъ въ непосредственныхъ сношеніяхъ съ вѣрующими и, слѣдовательно, заражаютъ ихъ своимъ невѣріемъ. Кромѣ того онъ увѣрялъ, будто далъ изъ доходовъ своего архіепископства значительную сумму на устройство коллегія для мужчинъ и женщинъ изъ морисковъ,. но что всѣ его старанія остались безплодными. Если даже онъ дѣйствительно далъ деньги, то сомнительно, чтобы онѣ были потрачены благоразумно.
Видя, что первая записка не, произвела ни малѣйшаго дѣйствія, архіепископъ въ 1602 послалъ вторую. По нашему мнѣнію, не стоитъ’ приводить доводовъ, на которыхъ онъ основывалъ свое предложеніе уничтожить или изгнать тысячи невинныхъ людей. Мы скажемъ только къ чести испанской націи, что и вторая записка осталась безъ послѣдствій, потому что два священника, имѣвшіе большое вліяніе на короля, не раздѣляли правовѣрнаго фанатизма кардинала де Риберо. То были духовникъ короля, Гаспаръ деКордова, и кардиналъ Ксавьерра. На метафизико-теологическіе и мистико-схоластическіе доводы архіепископа они возражали столь же туманными и нелѣпыми разсужденіями. Мы скажемъ только, что возражали они фанатику съ политической и государственной точки зрѣнія. Эти доводы вполнѣ согласовались бъ представленіями депутаціи валенскаго дворянства, которому грозила потеря всѣхъ доходовъ. Кардиналъ Ксавьерра и патеръ Кордова говорили, что страна обезлюдѣетъ, что фабрики, мануфактуры и рисовыя плантаціи погибнутъ, если послѣ всѣхъ потерь въ народонаселеніи, вслѣдствіе мавританской войны, преслѣдованій инквизиціи и переселеній въ Африку, Азію и Америку, будетъ изгнана самая дѣятельная и промышленная часть жителей Испаніи. Дѣйствительно, мориски трудились вмѣсто того, чтобы праздновать безпрестанно праздники, смотрѣть бой быковъ и молиться. Немудрено поэтому, что даже духовныя лица называли ихъ самой смирной и трудолюбивой частью населенія. Ксавьерра и духовникъ говорили прямо, что мориски — самые изобрѣтательные и искусные ремесленники Испаніи, и что большая часть предметовъ внутренняго потребленія и вывоза, большинство фабрикъ и мануфактуръ только ими и держится; что, какъ всѣмъ извѣстно, безъ ихъ искусства и ихъ прилежанія большая часть земель подвергнется запущенію, и дворянство впадетъ въ е-тряшную бѣдность, потому что живетъ только арендами съ своихъ имѣній.
Шлоссеръ. V. 25
Убѣжденія кардинала и духовника и просьбы дворянства Валенсіи побудили короля согласиться, по крайней мѣрѣ, на отсрочку. Но архіепископъ не унялся и прислалъ третью записку, доказывая необходимость силою удалить всѣхъ невѣрныхъ отъ вѣрующихъ. На этотъ разъ его поддерживалъ другой столь же благочестивый и основательно ученый богословъ, братъ всесильнаго министра Лермы, д о н ъ-Б ернардо д е-С а н д о в а л ь, архіепископъ толедскій, великій инквизиторъ Испаніи, кардиналъ. Онъ взялъ у брата третью записку Риберо и воспользовался для своей цѣли тѣмъ обстоятельствомъ, что эмиссары англійскаго короля Іакова II и французскаго Генриха IV старались взволновать морисковъ. Архіепископъ окружилъ морисковъ шпіонами и подслушивателями, и нѣкоторые неосторожные поступки ихъ дали ему поводъ обвинить въ заговорѣ 400 человѣкъ; изъ числа этихъ арестованныхъ испанскій уголовный судъ осудилъ, кого хотѣлъ. Риберо, написавъ третью записку, согласился съ великимъ инквизиторомъ выпросить содѣйствія папы на изгнаніе морисковъ. Великій инквизиторъ самъ поѣхалъ въ Римъ, чтобы достать отъ Павла V бреве, которое должно было произвести рѣшительное дѣйствіе на такого государя, какъ филлипцъ ІЦ. Но благочестивые и. высокопочтенные сановники весьма ошиблись въ разсчетѣ на папу. Павелъ не захотѣлъ брать на себя вину ихъ преступленія и не далъ бреве. Когда впослѣдствіи Бледа, разсказывающій эту исторію въ испанскомъ духѣ, вторично просилъ у него бреве, папа велѣлъ выслать его изъ Рима. Онъ сказалъ, что мориски по крещенію христіане, и что поэтому ихъ надо обучать и стараться примирить съ христіанскимъ богослуженіемъ, а не гнать.
По возвращеніи великаго инквизитора изъ Рцма преслѣдователи стали дѣйствовать уже по собственному усмотрѣнію. Такъ какъ пцпа указывалъ имъ на крещеніе морисковъ, то фанатики назначили коммиссію изъ богослововъ, которые должны были разсмотрѣть это дѣло. Это собраніе благочестивыхъ и ученыхъ богослововъ было .названо хунтой Валенсіи. Окончивъ въ мартѣ 1607 свои совѣщанія, хунта снеслась съ исполнительной коммиссіей, которую король назначилъ въ Мадридѣ. Для нашей цѣли достаточно привести только окончательный выводъ, къ которому пришли эти богословы. Они вывели такое заключеніе: «Крещеніе мавровъ надо объявить недѣйствительнымъ; какъ послѣднюю милость, можно сдѣлать еще попытку обратить ихъ, и если послѣ того они вновь не примутъ крещенія, то всѣхъ ихъ изгнать». Въ іюлѣ 1609 герцогъ Лерма доложилъ королю, что необходимо изгнать всѣхъ морисковъ. По словамъ Бледы, богобоязненнаго разскащика безбожныхъ дѣлъ,, король отвѣчалъ вполнѣ характеристично: «О, это великій переворотъ; ну, герцогъ, дѣйствуйте! (Сгапйе геѵоіпсіоп; Ьахе-<1Іо ѵок, бицие!)». Августа 4 вышелъ королевскій приказъ объ изгнаніи морисковъ; въ немъ было сказано, чтобы изгнаніе началось съ Валенсіи.
Милиція Валенсіи, Леона и Кастиліи, легкая гвардейская кавалерія и тяжелая кастильская конница, были двинуты къ границамъ. Валенсіи; 63 галеры съ войсками прибыли изъ Майорки, и 14 галіотовъ крейсировали между Аликанте и Алжезирасомъ. Наконецъ изъ Антверпена былъ вызванъ д о н ъ-А у г у с т о д е-М е х і я, долго и храбро служившій генераломъ въ Нидерландахъ. Дѣло намѣревались вести по-военному. Августа 20 Мехія самъ пріѣхалъ въ Валенсію, чтобы переговорить съ вице-королемъ и архіепископомъ. Онъ былъ очень удивленъ, найдя вице-короля готовымъ на все, но архіепископа въ негодованіи на приказаніе начать дѣло съ Валенсіи, такъ какъ онъ и въ запискахъ своихъ просилъ объ исключеніи изъ гоненія Валенсіи и Арагоніи,. гдѣ находились помѣсть я его церкви. Архіепископъ протестовалъ и сталъ смотрѣть иначе нд всю эту кашу, которую самъ заварилъ. Мехія не обращалъ ни малѣйшаго вниманія на его протесты, такъ что онъ обратился съ жалобой къ- министру и его брату, инквизитору. «Итакъ, почтенные отцы, писалъ онъ имъ:—намъ придется теперь жить на хлѣбѣ и капустѣ и самимъ чинить себѣ башмаки! (Расігез, Ьіеп роіетнз йе арпі аЬеІопіе сотег рап е уегѵаз у гетепіаг Іоз хараіоз!)». Дворянство Валенсіи еще разъ пыталось исходатайствовать отмѣну разорительнаго распоряженія; но король твердо стоялъ на своемъ, и кончилось тѣмъ, что само дворянство дало еще денегъ на выполненіе этого распоряженія.
Съ 21 сентября 1609 до 1 марта 1610 приговоръ противъ морисковъ исполнялся во всей строгости, какъ противъ еретиковъ, отступниковъ, измѣнниковъ и пре
ступни ковъ, оскорбившихъ божеское и человѣческое величество и осужденныхъ на изгнаніе въ Африку. Имъпозволено было идти, куда угодно, брать изъ движимаго имущества, сколько могутъ унести да себѣ, а съ произведеній нолей брать только необходимое для дороги. Имъ было строжайше запрещено что-либо зарывать, сжигать или портить, потому что, все остающееся послѣ ихъ поступало въ собственность землевладѣльцевъ. О томъ, какъ выполнялся приговоръ, мы знаемъ только по пристрастнымъ разсказамъ Бледы и Фонсеки, писателей, считавшихъ всякое преслѣдованіе и истребленіе людей, невѣрующихъ въ обряды и догматы папизма, дѣломъ полезнымъ и вполнѣ христіанскимъ. Судя по идъ разсказамъ, владѣтели городовъ и помѣстій, жители которыхъ были безъ милосердія изгнаны, лишены всего имущества, выброшены на пустой и дикій берегъ по ту сторону моря, поступали великодушна и человѣколюбива. Король, его министры и духовенство дѣйствовали грубо и тиранически, а народъ поступалъ варварски. Изгнанники были выселены изъ райскихъ окрестностей Валенсіи въ необитаемыя африканскія пустыни, такъ что' завидовали тѣмъ изъ соплеменниковъ своихъ, которые погибли на родинѣ или на, пути.. Чтобы показать послѣдствія для Испаніи этой жестокой мѣры, называвшейся христіанскою, мы сообщимъ лишь нѣкоторыя цифры, придерживаясь самыхъ умѣренныхъ разсчетовъ. Множество морисцовъ было изрублено и перебито на корабляхъ и выброшено, въ море; но> числа этихъ несчастныхъ опредѣлить невозможно, равно, какъ и тѣхъ,, которые укрылись въ горахъ и были тамъ истреблены. Мы скажемъ только, сколько изгнанниковъ было посажено на корабли, и замѣтимъ, что большая часть ихъ погибла въ морѣ отъ голода и нужды, другіе, попались въ руки прибрежныхъ бедуиновъ, а остальные блуждали въ пустынѣ безъ всякихъ средствъ. Считается, что въ гаваняхъ Валенсіи сѣло на корабли около 150,000. Изъ нихъ едва днѣ трети достигли мѣста своего назначенія. Король бралъ, всѣхъ, кто какъ-либо уклонялся отъ выселенія, и ссылалъ ихъ на. галеры рабами. Беря общую сумму высланныхъ и убитыхъ, можно полагать, что. Валенсія потеряла но крайней мѣрѣ 200,000 трудолюбивѣйшихъ. жителей.
Послѣдствія этой военной мѣры, принятой для охраненія чистыхъ догматовъ христіанства, не замедлили оказаться въ Валенсіи. Ве смотря на это, король и министры не побоялись изгнать такимъ же. образамъ множество трудолюбивыхъ обитателей изъ Кастиліи, Андалузіи, Мурсіи, Каталоніи и Арагоніи. Въ этихъ провинціяхъ изгнаніе совершалось съ ноября 1609 до сентября 1610. Кастильскіе мориски до 2 января 1610, когда вышелъ декретъ и противъ нихъ, оставались равнодушными зрителями' гоненія. Зато въ Андалузіи болѣе 20,000 морисковъ переѣхали въ Фецъ прежде,, чѣмъ дѣло дошла до насилія. Чтобы имѣть предлогъ строже поступить съ морисками Андалузіи и Мурсіи, ихъ обвинили въ заговорѣ и приказали выѣхать изъ страны, запретивъ брать съ собой маленькихъ дѣтей. Тогда изъ Андалузіи, гдѣ все уже давно было готово, выѣхало 60,000 мусульманъ въ Севилью, откуда они переправлялись или въ Фецъ или въ прибрежные африканскіе города. Изъ одной Мурсіи донъ-Луисъ де Фаярдо перевезъ въ Алжиръ 6,55.2 человѣка. Кастильскіе мавры продали все, что могли, и 20,000 изгнанниковъ выѣхали сухимъ путемъ; они дошли до границы Наварры, гдѣ узнали, что французское правительство не хочетъ пропустить ихъ во Францію. Точно также было отказано и другому каравану мавровъ, шедшему ивъ Арагоніи. При этомъ извѣстіи 44,000 каталонцевъ сѣло, на корабли въ Пуэрто-де-лѳсъ-Альфа-кесъ и въ Ла-Рапита, а 64,000 арагонцевъ продолжали свой путь во Францію, и' изнуренные и обнищавшіе, достигли беарнской границы. Въ Беарнэ надъ ними сжалился намѣстникъ Наварры и Беарнэ, герцогъ де Ла-Форсъ, протестантъ; онъ заключилъ съ маркизомъ Айтоной договоръ о переходѣ ихъ черезъ французскую границу, получивъ предварительно позволеніе регентши Маріи Медичи. Французы обращались съ изгнанниками,. лишенными почти всего достоянія, едва ли не такъ же безжалостно, какъ испанцы. Несчастные мориски устроили у себя общую кассу, изъ которой каждому лицу выдавалось 10 реаловъ на путевые расходы. Такимъ образомъ они путешествовали по Франціи до Ажда, гдѣ садились на корабли. Пропустивъ арагонцевъ, нельзя было не пропустить кастильцевъ, ожидавшихъ у границы въ числѣ 150,000 душъ. Ихъ пропустили черезъ провинцію Лангедокъ, гдѣ управляющій д’Ожіе позволялъ себѣ противъ нихъ такія возму-25»
тительныя притѣсненія, что на него подали въ судъ жалобу, и парижскіе парламентъ. призналъ его виновнымъ.
Въ Испаніи преслѣдованіе продолжалось, еще два года. Наконецъ било издано' повелѣніе обращать въ рабство всѣхъ морисковъ, которые еще окажутся въ предѣлахъ государства. Общаго числа жителей, потерянныхъ Испаніей, опредѣлить невозможно. Болѣе другихъ заслуживаетъ довѣрія цифра, найденная графомъ де Оиркуромъ, который считаетъ эту потерю въ 600,000 душъ.
Убійство Генриха IV Французскаго освободило, какъ мы сказали (стр. 369), герцога Лерму, его короля и австрійскій домъ отъ угрожавшей имъ опасности. Вслѣдъ затѣмъ бракъ короля французскаго съ испанской принцессой и испанскаго принца съ Елисаветой Французской, казалось, тѣсно связалъ Испанію съ Франціей (стр. 372, 375). И точно, пока Марія Медичи управляла Франціей, отношенія между этими государствами были довольно сносны, хотя въ Италіи они слѣдовали противоположнымъ политическимъ направленіямъ. Успокоившись относительно намѣреній французскаго двора, герцогъ Лерма и король его поссорились съ Карломъ Эммануиломъ I Савойскимъ. Папа примирилъ ихъ на время, но вскорѣ ссора возобновилась изъ-за владѣнія Монферратомъ. Савойскій домъ и домъ Гонзага, господствовавшій въ Мантуѣ, оба изъявили притязанія на маркграфство Монферратъ; чтобы уладить раздоръ съ Мантуей, Карлъ Эммануилъ передалъ свои притязанія своей дочери, Маргаритѣ, бывшей замужемъ за герцогомъ Франческо IV Мантуанскимъ. По смерти послѣдняго (1612) безъ наслѣдниковъ, кромѣ единственной дочери, ему наслѣдовалъ въ Мантуѣ братъ его, кардиналъ Фердинандъ; но въ Монферратѣ княженіе могли наслѣдовать и женщины, такъ что оно переходило къ дочери Франческо IV. Между тѣмъ на него имѣли притязанія не только Фердинандъ Гонзага, но и Карлъ Эммануилъ Савойскій, опекунъ и дѣдъ принцессы. Вмѣсто того, чтобы передать страну внучкѣ, онъ воскресилъ прежнія свой притязанія подъ предлогомъ, что наслѣдница Мон-феррата съ своей матерью задержана Фердинандомъ въ Мантуѣ. Онъ овладѣлъ маркграфствомъ, которое императоръ отдалъ ему, какъ выморочный ленъ. Однако вмѣстѣ съ тѣмъ онъ послалъ къ Карлу Эммануилу одного священника просить руки его дочери и въ приданое Монферратъ, чтобы такимъ способомъ кончить споръ. Карлъ Эммануилъ задержалъ посланнаго въ Туринѣ, пока собрались его войска. Тогда въ апрѣлѣ 1613 герцогъ внезапно осадилъ Монферратъ. Только Казаль былъ спасенъ герцогомъ де Неверомъ, членомъ дома Гонзага, находившимся случайно въ Италіи. Вслѣдствіе занятія Монферрата, Карлъ Эммануилъ поссорился съ Франціей, потому что герцогъ Мантуанскій былъ сынъ сестры регентши французской. Король испанскій былъ тоже недоволенъ поступкомъ герцога савойскаго, потому что защищалъ права императора. Такимъ образомъ Карлъ Эммануилъ имѣлъ противъ себя двѣ главныя державы Европы. Но положеніе дѣлъ во Франціи было таково, что не позволяло регентшѣ послать, какъ она хотѣла вначалѣ, маршала Ледигьера съ войскомъ въ Италію; притомъ она повѣрила искусному дипломатическому обмацу, увѣрявшему ее, что Филиппъ III намѣренъ дѣйствовать.
Если бы намъ можно было подробно описывать всѣ этй обстоятельства и всѣ возни и интриги во Франціи и въ Испаніи, мы убѣдились бы, .какъ необходимъ былъ РиШль для Франціи и какъ низко упала Испанія. Въ Испаніи герцогъ Лерма и Филиппъ III начали наконецъ дѣйствовать, но въ высшей степени смѣшно, высокомѣрно и безсильно. Кичливый испанскій министръ требовалъ, чтобы герцогъ мантуанскій и герцогъ савойскій подчинились его при- > говору, и этимъ глубоко оскорбилъ обѣ стороны. Фердинандъ Мантуанскій не послушалъ испанскаго правительства и не отослалъ племянницу въ Миланъ, а Карлъ Эммануилъ отказался очистить Монферратъ. Кромѣ того герцогъ савойскій былъ оскорбленъ дурнымъ пріемомъ, оказаннымъ въ Испаніи его сыну. Онъ сталъ готовиться къ сопротивленію^ набралъ войско и. получилъ вспомогательные отряды отъ Морица Оранскаго^ французскихъ реформатовъ Дофинэ ц Прованса, а венеціанцы обѣщали ему субсидію. Тогда возгорѣлась война между Карломъ Эммануиломъ и испанцами, т. е. испанскимъ намѣстникомъ Милана. Эта война длилась съ іюня 1613 по іюнь 1615, и испанцы не выиграли ничего. Вслѣдствіе этого намѣстникъ ихъ въ Миланѣ согласился въ іюнѣ 1615 заключить миръ при посредничествѣ папскаго нунція.
Этотъ миръ, заключенный въ Асти, не удовлетворилъ никого, и испанцы, поощренные выгодами, пріобрѣтенными Спинолою въ Нидерландахъ и въ Германіи, отозвали своего намѣстника изъ Милана. На его мѣсто былъ посланъ донъ Педро де Толедо, чтобы возобновить войну, если Карлъ Эммануилъ не согласится на требуемыя отъ него условія. Карлъ Эмманулъ отвергнулъ эти условія, разсчитывая на содѣйствіе французскихъ реформатовъ и особенно на швейцарцевъ, которыхъ онъ могъ нанять на 200,000 дукатовъ субсидіи, получаемыхъ ежемѣсячно отъ Венеціи. Такимъ образомъ война возобновилась. Карлъ Эммануилъ (1616) повелъ ее съ самаго начала неудачно. Въ первыхъ мѣсяцахъ 1617 испанцы одержали значительный верхъ надъ герцогомъ. Они взяли Верчелли и грозили Асти. Но въ это время французская политика неожиданно измѣнилась. Маршалъ д’Анкръ держалъ сторону Испаніи, и Марія Медичи была возстановлена противъ герцога савойскаго. Но послѣ апрѣльскаго переворота 1617 новый вре-менщикъ Люинь хотѣлъ спасти герцога, и маршалъ Ледигьеръ, который еще въ 1616 водилъ на помощь герцогу на собственный счетъ 7,000 человѣкъ войска, получилъ отъ Люиня позволеніе перейти черезъ Альпы съ 12,000 пѣхоты и 2,000 кавалеріи. Когда Ледигьеръ прибылъ въ Піемонтъ, домъ Педро де Толедо созвалъ свои войска съ зимнихъ квартиръ и укрѣпилъ Алессандрію. Маршалъ съ перваго взгляда убѣдился въ необходимости взять приступомъ укрѣпленный лагерь испанцевъ около Фелиціано, чтобы не допустить испанскія войска соединиться. Аттака лагеря при Фелиціано подъ личнымъ предводительствомъ стараго маршала увѣнчалась полнымъ успѣхомъ, не смотря на трудность, которую представляла близость Алессандріи. Это сраженіе считается однимъ изъ замѣчатель-' нѣйшихъ военныхъ подвиговъ XVII столѣтія. Оно замѣчательно кромѣ того участіемъ знаменитѣйшихъ полководцевъ. Генералъ Шомбергъ командовалъ артиллеріею, Карлъ Эммануилъ главнымъ корпусомъ, а маршалъ Ледигьеръ и герцогъ де Роганъ авангардомъ.
По взятіи лагеря при Фелиціано- испанскіе посты сдавались одинъ за другимъ, и испанцы, потерявъ болѣе 5,000 человѣкъ, должны бши отказаться отъ предположеннаго завоеванія Асти. Ледигьеръ хотѣлъ воспользоваться случаемъ возобновить старинныя притязанія Франціи въ Италіи; но его отозвали, потому что донъ Педро де Толедо согласился на перемиріе и даже на миръ на унизительныхъ условіяхъ. Ёще до возвращенія маршала во Францію онъ обѣщалъ возвратить Верчелли и распустить большую часть своего войска, если герцогъ савойскій также возвратитъ Завоеванныя крѣпости и распуститъ часть солдатъ. Вице-король былъ дѣйствительно расположенъ къ миру, но гордый испанскій дворъ счелъ его слишкомъ унизительнымъ. Едва Ледигьеръ вернулся въ Дофинэ, какъ испанскій министръ объявилъ Франціи, что не можетъ принять условій мира. Французы желали избѣжать войны и поручились герцогу, что Испанія не будетъ болѣе тревожить его и возвратитъ Верчелли. Это было уже въ 1618 году.
Вслѣдъ затѣмъ вся Европа была удивлена паденіемъ герцога Лермы, который до сихъ поръ также безгранично управлялъ королемъ Филиппомъ III, какъ коннетабль де Люинь королемъ Лудовикомъ XIII. Лерма зналъ, что своею гордостью, жадностью, роскошью и своими креатурами возбудилъ къ себѣ ненависть всѣхъ вельможъ. Поэтому онъ всячески старался оградить себя отъ участи, которая такъ часто постигаетъ любимцевъ слабыхъ самодержцевъ. Прежде всего онъ старался получить кардинальское достоинство, потому что въ такомъ случаѣ могъ бы въ бѣдѣ обратиться въ Римъ. Во-вторыхъ, онъ окружилъ короля людьми духовнаго и свѣтскаго званія, которые были связаны съ нимъ интересами. Важнѣйшимъ изъ креатуръ Лермы и въ то же время самымъ неблагодарнымъ былъ родной сынъ его, герцогъ Уседа, котораго онъ самъ научилъ вкрасться въ милость Филиппа. Уседа, какъ молодой человѣкъ, конечно, умѣлъ лучше занимать короля, чѣмъ самъ Лерма, человѣкъ уже пожилой. Другое лицо, черезъ которое Лерма наблюдалъ въ своихъ интересахъ за королемъ, былъ глуповатый монахъ, Луисъ Альяга. Герцогъ представилъ его ко двору и заставилъ Филиппа взять его въ духовники, очень хорошо зная, что Филиппъ, какъ истый испанецъ, нуждается въ духовномъ руководителѣ, чтобы быть въ ладахъ съ небомъ. Такимъ образомъ на ряду съ любимцемъ, занимавшимъ при королѣ первое мѣсто, духовникъ также неограниченно владѣлъ его сердцемъ. Кромѣ духовника
и своего- сына, Лерма держалъ при королѣ, для охраненія своего вліянія, донъ Родриго де Кальдерона и герцога д’О ссуну. Съ тѣхъ поръ, какъ Лерма получилъ кардинальское достоцнство, король сталъ меньше любить его, питая къ духовному сану такое почтеніе, что не могъ допустить съ нимъ прежней короткости. Замѣтивъ, что Филиппъ началъ удаляться отъ своего любимца, вельможи стали жаловаться ему на управленіе министра. Въ числѣ недовольныхъ былъ и герцогъ Уседа. Тогда Лерма сталъ заискивать расположенія наслѣдника престола и для этого хотѣлъ воспользоваться своими племянниками, графомъ, де Лемюсомъ и Фернандо де Борджіа. Тогда при дворѣ. Началась борьба; противъ Лермы былъ родной сынъ и креатура его, духовникъ Альяга; зато племянники его, каммергеры принца Астурійскаго, поддерживали его и располагали въ его пользу наслѣдника престола. Замѣтивъ это, король, до сихъ поръ ко всему равнодушный и безстрастный, вдругъ пришелъ въ ярость и показалъ самостоятельность. Его дурное расположеніе усиливала еще болѣзнь, отъ которой онъ вскорѣ умеръ на 41 году жизни. Онъ естественно вознегодовалъ, увидя, что первый другъ ег© спекулируетъ на его смерть. Прежде всего онъ удалилъ, отъ двора обоихъ каммергеровъ сына со -всѣми друзьями ихъ. Всѣ ожидали, что и дядя ихъ, Лерма, послѣдуетъ за ними; но онъ держался за свое мѣсто всѣми силами и жилъ въ Эскуріалѣ, пока Филиппъ собственноручно не наипеалъ ему приказанія оставить дворъ, впрочемъ позволяя ему ѣхать, куда ему угодно, и сохранить за собою все полученное отъ короля, Но Лерма не' уѣзжалъ и даже пытался черезъ королевскаго духовника примириться съ Филиппомъ. Тогда король вторично приказалъ ему удалиться. Однако и принцъ Астурійскій, и король очень милостиво простились съ нимъ. Непонятно, какъ могутъ испанскіе біографы Лермы и даже Ватсонъ утверждать, что управленіе его мало способствовало упадку Испаніи:; кажется, довольно вспомнить изгнаніе морисковъ и итальянскую войну, чтобы убѣдиться въ противномъ. Если что несправедливо въ обвиненіяхъ, взводимыхъ аа Лерму, то развѣ только упрекъ въ расхищеніи казны, потому что расточительность нераздѣльна съ извѣстнымъ образомъ правленія и характеромъ его высшихъ служителей. •
Всѣ должности и званія Лермы, кромѣ мѣста гофмейстера принца Астурійскаго, достались сыну его, герцогу Уеедѣ, который правилъ въ послѣдніе годы жизни Филиппа ІП. Герцогъ Уседа имѣлъ въ виду только одно—сохранить милость короля; поэтому онъ не могъ извлечь никакой пользы изъ военныхъ талантовъ Спинолы и подвиговъ испанскихъ войскъ въ Италіи. Въ деньгахъ у него былъ постоянный недостатокъ, и всѣ важныя предпріятія останавливались, потому что изъ Испаніи не приходило никакихъ приказаній и распоряженій. Единственной заботой перваго министра было развлечь меланхолію флегматическаго короля. Главное занятіе герцога, имѣвшаго только свойства блестящаго царедворца, состояло въ приготовленіи великолѣпныхъ праздниковъ, пышныхъ, дорогихъ процессій, баловъ, бычачьихъ боевъ и турнировъ. Вслѣдствіе этого Италія чуть было не отложилась отъ Испаніи, какъ прежде Нидерланды. Въ то же время и португальцы задумали отдѣлиться отъ Испаніи. О происшествіяхъ въ верхней Италіи мы скажемъ ниже, когда будемъ говорить о походѣ Ришльё. Здѣсь мы упомянемъ о попыткѣ Неаполя освободиться отъ испанскаго ига.
Въ XVII столѣтіи Неаполемъ управляли испанскіе вице-корол и, к-торые, подобно французскимъ намѣстникамъ провинцій, были почти независимыми владѣтелями. При Филиппѣ II двое вице-королей изъ фамиліи графовъ де Ле-мосъ оказали правительству въ -Неаполѣ большія услуги. Второй изъ нихъ, Педро де Кастро, отлично устроилъ администрацію, финансы и въ особенности учебную часть, но былъ внезапно отозванъ въ іюлѣ 1616. На мѣсто его прибылъ герцогъ д'Оссуна, бывшій до сихъ поръ намѣстникомъ Сициліи. Онъ питалъ особенную ненависть къ венеціанцамъ и хотѣлъ воспользоваться войной, которую они вели изъ-за усвоковъ сербскаго народа съ эрцгерцогомъ Фердинандомъ Штиртйскимъ, впослѣдствіи императоромъ Фердинандомъ И, и съ герцогомъ савойскимъ, чтобы уничтожить венеціанскую торговлю На Адріатическомъ морѣ. Хотя Испанія была въ мирѣ съ Венеціей*-, но вице-король, по личному разсчету п при помощи ускоковъ началъ морскую войну съ республикой. Ожь позволилъ ускояамъ врываться въ неаполитанскія гавани, грабить вѳнеціайцевъ и
продавать ихъ въ рабство йодъ защитой неаполитанскихъ силъ. Мало того, онъ подстрекалъ венеціанскій народъ противъ господствовавшей аристократіи. Наконецъ онъ затѣялъ обширный заговоръ въ согласіи съ вице-королемъ миланскимъ и испанскимъ посланникомъ въ Венеціи, маркизомъ де Бедем аромъ. Но правительству, подобному венеціанскому, никакіе заговоры не могли оставаться тайными, и замыселъ Бедемара замѣчателенъ только жестокими казнями, которыя втихомолку совершила при- этомъ страшная государственная полиція Венеціи.
Испанское правительство и оскорбленное вице-королемъ неаполитанское дворянство громогласно порицали его затѣю. Дворянство послало въ Мадридъ одного монаха, слывшаго святымъ, чтобы предостеречь правительство. Въ Мадридѣ не повѣрили розказнямъ, будто Оссуна состоитъ въ заговорѣ съ чернью, уско-ками и даже турками; однако правительство рѣшилось отозвать его, впрочемъ считая Нужнымъ дѣйствовать очень осторожно. Донъ Гаспаръ.де Борджіа, проживавшій въ Римѣ въ санѣ кардинала, получилъ приказаніе смѣнить герцога. Въ маѣ 1620 кардиналъ пріѣхалъ въ Неаполь и убѣдился, что Оссуна нерас-полоЖенъ оставлять своего мѣста. Герцогъ доказывалъ необходимость своего пребыванія въ Неаполѣ, ссылаясь то на отношенія къ туркамъ, то на внутреннія дѣла. Тогда Борджіа прикинулся согласнымъ на доводы Оссуны и выразилъ только желаніе остаться нрй немъ въ качествѣ совѣтника и помощника, а между тѣмъ завелъ тайныя сношенія съ самой Воинственной частью высшаго дворянства и ночью внезапно занялъ городскую крѣпость (Кастель-Нуово). Оттуда онъ послалъ увѣдомленіе коммендантамъ замковъ Сентъ-Эльмо и Дель-Уово, что отнынѣ вице-король—онъ. Оссуна, проснувшись, узналъ о своемъ низверженіи только по грому пушекъ. Онъ пытался возбудить народъ къ возстанію противъ Борджіи, но, потерпѣвъ неудачу, поспѣшно отправился моремъ въ Провансъ, откуда поѣхалъ сухимъ путемъ въ Мадридъ. Въ Мадридѣ, по ходатайству его всесильнаго покровителя, герцога Уседы, и его креатуръ, его приняли при дворѣ очень милостиво.
Въ февралѣ слѣдующаго года (1621) умеръ Филиппъ ІП. Съ восшествіемъ на престолъ его сына, шестнадцатилѣтняго юноши, Филиппа IV, при дворѣ произошла полная перемѣна. Въ министерство вступили исключительно одни враги герцоговъ Лермы и Уседы. Графъ Оливаресъ, стоявшій во главѣ ихъ, поднялъ жестокое преслѣдованіе противъ всѣхъ лицъ, принимавшихъ участіе въ управленіи при Филиппѣ III. Герцогу Лермѣ было запрещено являться ко двору. Кардинальское достоинство спасло его отъ другихъ непріятностей; но все-таки онъ лишился всѣхъ имѣній и пенсій, пожалованныхъ ему Филиппомъ III. Сынъ его, герцогъ Уседа, былъ арестованъ, но бѣжалъ изъ дома, гдѣ былъ заключенъ. Онъ оказался въ несчастій гораздо малодушнѣе отца, который въ письмѣ упрекалъ его, что онъ такъ печалится о потерѣ королевскихъ милостей. Герцогъ д’Оссуна и его друзья были также арестованы. Родриго-де-Кальдерона, выведенный Лермою изъ ничтожества и возведенный на высшую степень почестей, не отдѣлался* такъ дешево, какъ его благодѣтель. Ему пришлось поплатиться за всѣ грѣхи Лермы, хотя его самого нельзя было обвинить ни въ какомъ важномъ преступленіи. Еще до восшествія Филиппа IV на престолъ его обвинили въ отравленіи королевы, умершей въ 1612, и 10 октября 1621, послѣ двухлѣтняго заключенія, послѣ всѣхъ мукъ уголовнаго процесса, сопровождаемаго, по испанскому обычаю, пытками, Кальдерона былъ приговоренъ къ смерти и черезъ два дня казненъ. Духовникъ Альяга, который, не смотря на связь съ Лермою, перешелъ отъ него къ Уседѣ (см. стр. 389), былъ удаленъ отъ двора и сосланъ въ свой монастырь.
Въ то самое время, когда Оливаресъ сдѣлался первымъ министромъ Испаніи, при французскомъ дворѣ явился Ришльё въ санѣ кардинала и сдѣлался королю Лудовику XIII необходимѣйшимъ человѣкомъ. Съ 1622 по 1630 разныя обстоятельства особенно требовали присутствія при слабомъ королѣ Лудовикѣ XIII умнаго государственнаго человѣка; король долженъ былъ подчиниться игу министра, чтобы не пасть жертвою интригъ своей матери или не сдѣлаться игрушкой знати. Во-первыхъ, французскіе реформаты съ своимъ республиканскимъ ду
хомъ продолжали по временамъ волноваться и сохраняли положеніе, государства въ государствѣ. Во-вторыхъ, Марія Медичи и ея младшій сынъ, Гастонъ Орлеанскій, въ союзѣ съ честолюбивой знатью возбуждали опасныя смуты, пока Ришлье не укротилъ ихъ своей желѣзной рукой. Въ-третьихъ, въ тридцатнлѣт-ней войнѣ союзъ Австріи и Испаніи въ Италіи и Германіи былъ опасенъ для всего европейскаго равновѣсія. Мы уже говорили (см. стр. 388) о войнѣ въ Италіи между Испаніею, Венеціей и Савойей. При Ришльё къ этому прибавилась еще ссора союзныхъ съ Испаніей .католическихъ вальтелинцевъ съ протестантскими граубинденцами; въ эту распрю вмѣшались и венеціанцы.
В-а л ь т е л и н а есть узкая полоса земли, которая идетъ отъ Комо до тирольской границы и которая своими долинами и тѣснинами отдѣляла въ т.о время Австрію отъ миланскаго герцогства; такимъ образомъ, съ одной стороны она мѣшала соединенію австрійцевъ съ испанцами, а съ другой прикрывала сѣверную часть венеціанскаго государства. Страна эта въ XVI столѣтіи принадлежала гра-убинденскимъ крестьянамѣ, которые управляли ею дурно посредствомъ своихъ выборныхъ ландфохтовъ. Вальтелинцы были тѣмъ болѣе недовольны, что какъ они, такъ и часть граубинденцевъ (<іег $гаие Вип<1 — сѣріій союзъ — Іез ^гівоиз) принадлежали къ католической церкви, а господствующая часть—къ протестантской. Послѣдняя надѣялась сдержать недовольныхъ безразсудною строгостью, тяжкими пенями и изгнаніями. Когда вспыхнула тридцатилѣтняя война, испанскіе намѣстники, бывшіе въ Миланѣ и Неаполѣ почти независимыми, вздумали воспользоваться ею, чтобы открыть себѣ доступъ въ Тироль и овладѣть проходами, ведущими въ венеціанскую область. Они ждали только благопріятнаго случая, который представился имъ, когда въ самомъ Граубинденѣ начался раздоръ между религіозными партіями, и. протестанты начали' преслѣдовать и жестоко притѣснять католиковъ. Католическіе изгнанники удалялись въ Швейцарію, гдѣ замышляли съ испанцами покушеніе на свободу своей родины.
Изгнанники три года состояли въ союзѣ съ испанцами и трижды тщетно принимались за свое предпріятіе. Наконецъ оно удалось имъ при помощи вальтелинцевъ, возбужденныхъ разъяренными попами. 19 іюля 1620 нѣсколько сотъ изгнанниковъ и набранныя ими въ горахъ шайки разбойниковъ и бродягъ ворвались въ Тирано, гдѣ съ ними соединились всѣ мѣстные жители, желавшіе избавиться отъ протестантскаго ига. Всѣ протестанты въ Тирано, Тельо и Сандріо были перебиты самымъ варварскимъ образомъ. Подобныя сцены повторились по всей странѣ; люди гибли тысячами, и бѣглецовъ отыскивали даже на самыхъ высокихъ горахъ, въ оврагахъ и лѣсахъ. Все имущество протестантовъ, движимое и недвижимое, было конфисковано и продано съ публичнаго торга. Долины графства Борміо (Вормсъ) избавились отъ кровопролитія, но и тамъ протестантскіе чиновники были изгнаны. Жителямъ же изъ протестантовъ удалось во время бѣжать въ Швейцарію, гдѣ они укрылись большею частью въ Цюрихѣ. Зачинщикъ этого предпріятія, Робустелли, сдѣлался правителемъ Вальтелины и заключилъ тѣсный союзъ съ партіей, одержавшей верхъ въ Борміо. Уцѣлѣло только графство Кіавенна или Клевенъ; прибрежные жители Комо, Корберіо и самой Кіавенны вооружились и приготовились къ защитѣ. Но федеративная граубин-денская республика, состоявшая изъ трехъ маленькихъ независимыхъ республикъ, страдала внутренними раздорами. Третья часть этого такъ называемаго Сѣраго союза была вполнѣ предана католицизму; въ двухъ другихъ частяхъ было также много католиковъ, которые радовались случившемуся и, конечно, не хотѣли идти въ походъ противъ своихъ единовѣрцевъ. Однако остальные, хотя и меньшинство, выступили противъ вальтелинцевъ.
Они уже снова овладѣли частью области, когда вальтелинцы получили помощь отъ Австріи и отъ миланскаго намѣстника. Это побудило, принять участіе въ граубиндевцахъ не только протестантскіе кантоны Швейцаріи, но и Францію и Венецію. Въ 1620 цюрихцы и бернцы предприняли неудачный походъ на Сандріо и Борміо. Послѣ того граубиндевцы просили посредничества швейцарскаго союза и Франціи. Испанцы еще въ управленіе Фуентеса старались укрѣпить проходы и выстроили въ миланскомъ герцогствѣ укрѣпленіе Фортъ-Фуентесъ, названный въ честь этого вице-короля. Видя, что швейцарскій союзѣ колеблется, они рѣшились дѣйствовать. Миланскій намѣстникъ, герцогъ Феріа, хотѣлъ построить
другое маленькое укрѣпленіе въ Вальтелинѣ. Тогда французы послали въ Мадридъ Басонпьера, чтобы .уговорить короля Филиппа IV или, вѣрнѣе, Оливареса, возведеннаго въ достоинство герцога и называвшаго себя графомъ-герцогомъ, помочь граубинденцамъ и швейцарскому союзу возвратить владѣнія, занятыя вальтелинцами. Въ это время, 6 февраля 1621, герцогъ Феріа заключилъ договоръ съ посланниками Сѣраго союза и вальтелинцами. Въ силу этого договора, графство Борміо оставалось за тремя союзами Граубиндена, но получило на время испанскій гарнизонъ; давалась полная амнистія; духовныя права предоставлялись однимъ епископамъ Комо, а протестанты теряли право совершать богослуженіе, продавать имѣнія и заводить хозяйство. Двѣ другія части Сѣраго союза не приняли этого договора, т. е. Монастырскій союзъ и союзъ Десяти Округовъ, и обѣ стороны снова взялись за оружіе. Началась война, въ которой Сѣрый союзъ и вальтелинцевъ поддерживали пять католическихъ кантоновъ Швейцаріи, а Протестантовъ — остальные кантоны. Наконецъ Басонпьеру удалось заключить въ Мадридѣ договоръ, прекратившій эту распрю, впрочемъ не надолго. 26 апрѣля 1621 онъ заключилъ договоръ на слѣдующихъ условіяхъ: все возста-новляется въ прежнемъ видѣ, и даруется полная амнистія; религіозныя отношенія остаются въ положеніи 1617 года; наконецъ, вальтелинцамъ возвращаются всѣ древнія права ихъ и гарантируются имъ Франціей, Швейцарскимъ союзомъ и Валлисомъ.
Швейцарцы и протестантскіе граубинденцы были не безъ основанія убѣждены, что испанцы добровольно не уступятъ Вальтелину. Узнавъ о состоявшемся договорѣ, граубинденцы пришли въ ярость, и всѣ общины выслали ополченіе, чтобы силою возстановить свои права. Однако они потерпѣли неудачу подъ укрѣпленіемъ, воздвигнутымъ испанцами близъ Борміо, и предпріятіе ихъ дало Австріи и Испаніи желаемый поводъ силой осуществить свое намѣреніе, отвергнувъ объясненіе союзныхъ властей, что невозможно было удержать взволнованный народъ отъ возстанія и нападенія. Испанскіе отряды и войска эрцгерцога Леопольда, который, послѣ своихъ приключеній въ качествѣ епископа пассаускаго и страсбургскаго (см. стр. 255 и 256), правилъ Тиролемъ, заняли проходы, ведущіе въ Граубинденъ, и пригласили посланниковъ трехъ союзовъ въ Имбстъ въ Тиролѣ. Здѣсь уполномоченные эрцгерцога объявили имъ безъ дальнѣйшихъ разсужденій, что Габсбургскій домъ беретъ себѣ долину Мюнстера, нижній Энгадинъ и восемь округовъ. Вслѣдъ затѣмъ весь Граубинденъ былъ занятъ съ одной стороны австрійцами, а съ другой испанцами. Швейцарцы почти не оказали помощи граубинденцамъ. Въ нѣкоторыхъ деревняхъ и долинахъ были частныя возстанія, но, не смотря на это, 30 сентября 1622 граубинденцы должны были подписать договоръ въ Линдау, принявъ въ немъ всѣ требованія испанцевъ и австрійцевъ. Этр наконецъ пробудило венеціанцевъ, герцога Савойскаго и французское правительство, когда во главѣ его сталъ Ришльё.
Ришльё получилъ наконецъ такое прочное положеніе въ кабинетѣ, что могъ безопасно отказаться отъ своего епископства люсонскаго, чтобы править государствомъ на защиту короля. Принимая министерство, онъ выговорилъ условіе, чтобы важнѣйшія дѣла обсуждались не въ общемъ совѣтѣ министровъ (сопяеіі «іез йёрёсЬез), а только глазъ на глазъ между нимъ и королемъ. Первое дѣло, за которое онъ принялся, была вальтелинсвая распря. Онъ поспѣшилъ уладить несогласія, вновь вспыхнувшія съ реформатами, которыми все еще предводилъ герцогъ де Роганъ и которые надѣялись на крѣпость Ла-Рошель и на помощь Англіи и Голландіи. Помирившись съ ними, Ришльё обратилъ все свое вниманіе на Италію. Въ февралѣ 1623 былъ заключенъ въ Парижѣ союзъ между Савойей, Франціей и Венеціей съ цѣлью, въ случаѣ надобности, оружіемъ принудить Испанію и Австрію очистить Вальтелину. Но король Лудовикъ и союзники его были столь же усердные католики, какъ и испанцы съ австрійцами; поэтому въ договорѣ было оговорено, что при возвращеніи Вальтелины граубинденцамъ религіозныя отношенія останутся въ настоящемъ положеніи. Франція обязалась выставищр армію въ 40—50,000 человѣкъ, чтобы принудить Испанію и Австрію принять эти условія. Однако война еще не началась, потому что папа Григорій XV предложилъ взять Вальтелину въ охраненіе до рѣшенія спора. Предложеніе его было принято; но занятіе страны папскими войсками не помѣшало
испанцамъ строить новыя укрѣпленія. При Урбанѣ ѴШ, преемникѣ Григорія, вальтелинцы выказали даже желаніе отдаться въ подданство церкви. Вслѣдствіе этого французы по многимъ причинамъ были недовольны пребываніемъ папскихъ войскъ въ Вальтелинѣ. Папа между тѣмъ старался убѣдить но крайней мѣрѣ эрцгерцога Леопольда возвратить похищенное. Въ апрѣлѣ 1623 эрцгерцогъ освободилъ наконецъ Монастырскій союзъ, Сѣрый союзъ и владѣніе Майеифельдъ за 20,000 гульденовъ, но удержалъ за собой сЬюзъ Десяти округовъ и Нижній Эн-гадинъ. Объ участи этой области, населенной протестантами, можно судить по распоряженію, изданному Леопольдомъ въ августѣ 1624, чтобы всѣ жители, нежелающіе обратиться въ католицизмъ, въ продолженіе шести мѣсяцевъ выѣхали изъ края. Кромѣ того каждый изъ десяти округовъ долженъ былъ заплатить по семисотъ гульденовъ на содержаніе капуциновъ. Маркизъ де Еёвръ, французскій посланникъ въ Римѣ, цѣлый годъ тщетно хлопоталъ при папскомъ дворѣ М дѣлу о Вальтелинѣ и наконецъ нашелъ нужнымъ прибѣгнуть къ оружію. Но вмѣсто того, чтобы объявить войну Испаніи, Франція и Венеція' дали только деньги, на которыя наняли Швейцарцевъ и вальтелинскихъ реформатовъ. Когда эта армія была готова, изъ Рима пріѣхалъ де Кевръ и принялъ надъ нею начальство. Прежде всего оиъ выгналъ изъ Граубиндена австрійцевъ; потомъ въ декабрѣ 1625 двинулся черезъ покрытыя глубокимъ снѣгомъ вершины Альпъ и въ короткое время очистилъ верхнюю . Вальтелину отъ испанскихъ и папскихъ войскъ. Такимъ образомъ, не начиная войны съ испанцами и австрійцами; Ришлье отнялъ у первыхъ Вальтелину, а у вторыхъ Десять округовъ.
Еще во время, похода Ледигьера герцогъ Савойскій видѣлся съ нимъ въ. Сузѣ, гдѣ между Венеціей, Савойей и Франціей было рѣшено отправить войско въ Вальтелину; тогда же были переговоры о другомъ, болѣе важномъ походѣ, направленномъ противъ существованія республики генуэзской и, вѣроятно, противъ герцогства миланскаго. Венеціанцы, сначала не знали объ этомъ планѣ; но узнавъ, стали заодно съ Испаніей защищать Генуу. Въ 1625 коннетабль Ледигьеръ неожиданно явился передъ Генуей съ 20,000 французскимъ корпусомъ; за нимъ прибылъ Карлъ Эммануилъ I Савойскій съ сыномъ, Викторомъ Амедеемъ,. и съ арміей; голландцы, покровительствуемые Франціей, прислали свой флотъ въ распоряженіе французамъ. Однако генуэзцы храбро защищались, при чемъ особенно отличились генуэзскіе купцы, жившіе въ Испаніи и пожертвовавшіе родному городу нѣсколько милліоновъ денегъ, и семейство Доріа, начальствовавшее въ городѣ во время осады. Непріятель надѣялся застать Генуу врасплохъ, но обманулся въ своихъ ожиданіяхъ, потому что испанцы и венеціанцы успѣли тайно предупредить' генуэзцевъ и помочь имъ встрѣтить враговъ, напавшихъ на нихъ, точно ночные разбойники. Карлъ Эммануилъ и Викторъ Амедей оба были отличные генералы; но старый упрямый Ледигьеръ не сошелся съ ними въ планѣ нападенія, которое было отложено до будущаго года. Однако герцогу Савойскому не хотѣлось разставаться съ надеждой на эту жирную поживу. Онъ начерталъ съ Франціей планъ новаго похода на 1626 годъ, а во избѣжаніе раздоровъ съ Ледйтьеромъ главнокомандующимъ всѣми французскими силами въ Италіи былъ назначенъ Викторъ-Амедей. Но планъ этотъ не пришлось приводить въ исполненіе, потому что въ началѣ 1626 неожиданно состоялось соглашеніе касательно Валътелинн и Генуи.
Это соглашеніе было дѣломъ министровъ, неограниченно управлявшихъ Испаніей и Франціей, графа-герцога Оливареса и кардинала Ришльё. Оливаресъ боялся начинать войну съ Франціей, потому что положеніе его партіи въ Германіи, гдѣ только что появился съ войскомъ Христіанъ IV Датскій, было и безъ того затруднительно. Ришльё также не желалъ вмѣшиваться въ германскую войну, пока не прекратитъ безпокойствъ во Франціи. По приказанію Ришльё, французскій посланникъ въ Мадридѣ, графъ дю Фаржи, поѣхалъ въ Монсонъ, мѣстечко въ Арагоніи, принадлежавшее министру Оливаресу. Въ Монсонѣ, гдѣ жилъ министръ, было рѣшено, какъ уладить споръ о Вальтелинѣ. Договоръ былъ подписанъ.6 марта 1626; но условія его были обнародованы гораздо позже. Они могли бы показать германскимъ протестантамъ, чѣмъ рискуютъ они, ввѣряя свое дѣло кардиналу и его патеру Жозефу (стр. 328). По монсонскѳму договору власть надъ Вальтелиной возвращалась граубинденцамъ, но съ условіемъ
не Допускать въ Вальтелинѣ, въ графствѣ' Борміо и въ Кіавеннѣ иней религій, кромѣ римской. ВальТелинцы должна бали платить граубинденцамъ ежегодную дань, йо выборъ намѣстниковъ, начальниковъ и судей предоставлялся на ихъ усмотрѣніе съ тѣмъ только, чтобы они выбирали непремѣнно католиковъ. Грау-бинденцы должны были принять и утвердить всѣ эти условія. Всего важнѣе было условіе о фортахъ,, построенныхъ испанцами въ проходахъ: ихъ слѣдовало отдать папѣ для срытія.
Въ 1625 Бишльё отдалъ подъ судъ и арестовалъ министра финансовъ Ла В ь е в и л я, который помогъ ему возвыситься, но потомъ возбудилъ его гнѣвъ тѣмъ, что не вйолнѣ соглашался съ нимъ во мнѣніяхъ. Въ томъ же году протестанты возбудили новыя смуты. Послѣдній миръ даровалъ имъ (см. стр. 382) все, чего они могли ожидать отъ католическаго правительства; правда, условія его часто нарушались, нантскій эдиктъ при всякомъ удобномъ случаѣ Попирался; но этО зависѣло уже отъ самой сущности католическихъ воззрѣній, которая всюду обнаруживается и въ наше время. Главной причиной неудовольствія протестантовъ было то, что правительство прекратило срытіе крѣпости Сенъ»Дуй близъ Ла Рошели. Зачинщиками возстанія, вспыхнувшаго въ 1625 въ Пуату, Сентонжѣ и Лангедокѣ, были Рогамъ и братъ ;его, Субизъ. Ришльё готовился въ то время къ войнѣ съ Испаніей въ Вальтелинѣ и Италіи; поэтому возстаніе протестантовъ было ему очень непріятно. Хотя безсиліе испанскаго правительства было уЖе очевидно, -но испанскія войска съ одной стороны занимали тѣснины Вальтелииы, а съ другой подъ начальствомъ Спинолы брали Бреду у союзниковъ Франціи *). Возстаніе протестантовъ мѣшаЯо внѣшнимъ предпріятіямъ Ришльё^ Въ концѣ 1624 принцъ де Субизъ вышелъ въ поле съ своими вассалами и наемниками, а въ слѣдующемъ году его примѣру послѣдовалъ и Роганъ; Ла Рошель и другіе реформатскіе города только тогда взялись за оружіе, когда Субизъ сформировалъ значительный флотъ изъ награбленныхъ королевскихъ и торговыхъ кораблей. Протестанты хотѣли принудить правительство срыТь укрѣпленіе Сенъ-Луи и запретить католикамъ отправлять свои религіозные обряды въ протестантскихъ городахъ, на что они по послѣднему миру имѣли право. Ришльё всѣми способами старался доставить торжество монархическому принципу и потому не могъ допустить ихъ притязаній. Въ возгорѣвшейся вслѣдствіе этого новой войнѣ протестанты съ самаго начала потерпѣли неудачу, такъ какъ имъ измѣнили многіе аристократы, напр. молодой герцогъ де Бульонъ, наслѣдовавшій отцу въ 1623. Кромѣ того даже почти всѣ протестантскіе города, кромѣ Ла-Рошели, Кастра и Монтобана, не рѣшались изъ-за пустяковъ рисковать всѣмъ, что имѣли.
Впрочемъ сначала протестанты имѣли успѣхъ на морѣ; зато на сушѣ ихъ преслѣдовало несчастіе. Но впослѣдствіи Лудовикъ ХНІ получилъ вспомогательный флотъ отъ 'англійскаго короля Іакова I, который примирился съ Бурбонами вслѣдствіе предполагаемаго брака сына его Карла (I) съ дочерью Генриха IV; кромѣ того и голландцы прислали французскому правительству эскадру подъ начальствомъ адмирала, оказавшаго Франціи важныя услуги. Въ 1625 протестанты были поставлены въ очень затруднительное положеніе; тѣмъ ие менѣе Ришльё понялъ, что для полнаго покоренія ихъ надо взять Монтобанъ и Ла-Рошель; предпріятія это было такъ трудно, что Ришльё отложилъ его до болѣе благопріятнаго времени. Онъ изъявилъ готовность заключить миръ и предложилъ имъ условія, въ которыхъ не было ничего противорѣчавшагѳ дарованной имъ терпимости. Чтобы склонить ихъ къ покорности, онъ воспользовался связями, которыя имѣлъ между ними старый коннетабль Ледигьеръ, прежній единовѣрецъ ихъ. Переговоры тянулись долго, и дѣло пошло на ладъ только въ началѣ сентября,
*) Онъ говоритъ: Оие Іев Евра^поів п’аѵоіепѣ роіпѣ й’аг^епѣ пі еп Евра^пе, пі еп ГІапПге, пі еп Ігаііе, ѣоиз Іеигз реиріев вопѣ ехѣгётетепѣ тёсопѣепз <іе Іеиг ^оиѵегпетепѣ, Ьаггаввёз еі гиіпёв «іев §епв <іе §иегге, диі п’ауапѣ роіпѣ ёѣё рауез опѣ уёси а (іізегеѣіоп еѣ а Іа Гоиіе, рагѣісиііёгетепѣ еп Р1ап«іге еѣ еп Іѣаііе, (У испанцевъ не было денегъ ни въ Испаніи, ни во. Фландріи, ни въ Италіи; всѣ народы очень недовольны ихъ правительствомъ, истомлены и разорены военными постоями; войска ихъ, не получая жалованья, Живутъ грабежемъ, особенно во Фландріи и въ Италіи).
когда голландскій адмиралъ на голову разбилъ Субиза и принудилъ его бѣжать въ Англію. Въ ноябрѣ 1625 былъ заключенъ миръ, а въ февралѣ 1626 подписанъ договоръ. Въ силу этого договора реформатамъ были оставлены въ обезпеченіе Монтобанъ и Ла-Рошель; но фортъ Сенъ-Луи не былъ срытъ, и хотя было обѣщано соблюдать нантскій эдиктъ, но не въ силу правъ протестантовъ, а единственно изъ милости короля. Договоръ этотъ былъ заключенъ за мѣсяцъ до того, какъ Ришлье предписалъ въ Монсонѣ свои условія гордому испанцу. Эти два почти одновременные договора—съ протестантами и съ Испаніей—доказываютъ необыкновенный государственный умъ кардинала Ришлье, стоявшаго выше предразсудковъ своего времени. Мы видимъ, что въ одно и тоже время онъ во Франціи даетъ протестантамъ терпимость, а въ Вальтелинѣ предоставляетъ католицизму исключительное господство.
Съ этихъ поръ Ришлье сдѣлался необходимымъ королю, какъ умный и неутомимый дѣлецъ, какъ человѣкъ, такъ высоко возвысившій значеніе Франціи въ Европѣ. Сверхъ того Ришльё съумѣлъ доказать королю, что братъ его, Гастонъ, и мать, Марія Медичи, строятъ' козни, чтобы навязать ему своихъ жалкихъ креатуръ, обезсилить правительство и доставить брату короля значеніе, котораго онъ не заслуживаетъ *). Мы не можемъ защищать характеръ и поступки кардинала; скажемъ1 только, что они были благодѣтельны для Франціи и для короля, и что Ришльё своимъ деспотизмомъ устранилъ по крайней мѣрѣ вліяніе и вмѣшательство всей ватаги интригановъ, окружавшихъ брата и мать короля. Гастонъ герцогъ Анжуйскій, а съ 1626 герцогъ Орлеанскій, до 1638, когда у короля родился наконецъ сынъ, былъ ближайшимъ лицемъ къ престолу. Это былъ трусливый, непостоянный человѣкъ, вздорный, какъ дитя, и совершенно безхарактерный; его то хотѣли обратить въ орудіе для низверженія министра, который умомъ далеко превосходилъ всѣхъ европейскихъ министровъ, кромѣ, можетъ быть, голландскихъ. Ришлье правъ, говоря въ своихъ мемуарахъ, что въ’1626 противъ него возстали всѣ, кто боялся его энергіи, кто не желалъ возвышенія франціи и кто досадовалъ на невозможность злоупотреблять слабостью короля **). Что бы ни говорили о характерѣ Ришлье, о .его деспотизмѣ, о средствахъ которыми онъ упрочивалъ во Франціи абсолютизмъ, о его жестокости и безмилосердіи, но надо сознаться, особенно въ наше время, когда всюду принято за правило, что цѣлъ оправдываетъ средства, надо сознаться,' говоримъ мы, что нація и король были безконечно обязаны ему.
Гастонъ и Марія Медичи были нестрашны Ришлье. Вдовствующая королева поздно убѣдилась, какъ горько ошиблась она, думая, что, доставивъ ему власть, будетъ пользоваться имъ, какъ своей креатурой. Ришлье окружилъ шпіонами мать и брата короля и воспользовался попыткой низвергнуть его, чтобы строгой расправой съ первѣйшими вельможами устрашить всю Францію и внушить королю, что енъ его единственный защитникъ. Главою заговора противъ Ришлье былъ маршалъ Орнано, котораго онъ избавилъ отъ тюрьмы, приготовленной ему прежними министрами, и которому онъ возвратилъ мѣсто перваго приближеннаго Гастона. Братъ короля палъ такъ низко, что королева-мать и самъ король приставляли къ нему людей, которые должны были сдерживать его строгими мѣрами и надзоромъ. Такую должность дали и маршалу Орнано. Но маршалъ, получивъ отказъ на просьбу о назначеніи его членомъ государственнаго совѣта, сошелся съ врагами Ришлье, сталъ потворствовать всѣмъ распутствамъ Гастона и даже подстрекалъ его удалиться отъ двора, чтобы удобнѣе поддерживать сношенія съ недовольными. Гастонъ началъ жаловаться, что при
*) Самъ Ришльё говоритъ, что, по ихъ мнѣнію, настала его очередь слетѣть съ мѣста; Вильруа и канцлеръ Сильери свергли герцога де Сюльи, потомъ канцлеръ согналъ Шомберга, Ла Вьёвиль канцлера, а кардиналъ Ла Вьёвиля.
*’) Сеѣіе Гасѣіоп (говоритъ онъ, т. ПІ, стр. 48) ёѣоіѣ зі &гапбе, дие поп зеиіетепѣ Іез ргіпсев, Іез ^гапбз Іи гоуаите, Іез оійсіегз йе. Іа. таізоп іи гоі, Іез ргіисеззев еі Іез батев йе Іа соиг еѣ Іе рагіі Ни^иеиоѣ, таіз аиззі іе бис бе Заѵоіе, ГАп^Іеіегге, Іе гоі б’Езра^пе еп ёіоіепі. (Эта партія была такъ велика, что къ ней принадлежали не только принцы, знать, придворные сановники, принцессы, придворныя дамы и гугеноты, но даже герцогъ Савойскій, Англія и король испанскій.)
дворѣ, съ нимъ обходятся какъ съ ребенкомъ, не допускаютъ его, не смотря на его просьбы, въ совѣтъ, не даютъ мѣста въ арміи и даже опредѣленнаго содержанія, что ставитъ его въ большое затрудненіе. Тогда поспѣшили дать ему мѣсто въ совѣтѣ и денегъ; но, попавъ въ совѣтъ, онъ увидѣлъ, что не умѣетъ раскрыть рта; поэтому, соскучившись, онъ началъ требовать, чтобы и маршала Орнано назначили членомъ совѣта. Ришльё воспользовался этимъ, чтобы возстановить короля противъ маршала, показавъ ему въ немъ заговорщика. 4 мая 1626 король призвалъ маршала къ себѣ и велѣлъ капитану своей гвардіи арестовать его й посадить въ ту самую комнату, гдѣ нѣкогда содержался герцогъ де Биронъ (см. стр. 237). Орнано умеръ въ заключеніи. Йо смерти его разнесся слухъ, будто онъ отравленъ; но это, вѣроятно, несправедливо, потому что кардиналъ не церемонился въ средствахъ и, если бы хотѣлъ, могъ погубить врага легальнымъ приговоромъ суда. Въ другихъ случаяхъ онъ такъ и поступалъ, назначая судить своихъ враговъ людей, безусловно преданнымъ ему и слѣдовательно готовыхъ по его приказу на законное убійство.
Послѣ Орнано кардиналъ еще опасался оберъ-камергера короля ($гап<1-таіІге 4е Іа ^агйегоЬе), графа де Шале, которому Лудовикъ XIII оказывалъ большое благоволеніе; Ришльё боялся также побочныхъ братьевъ короля, герцога де В а н-дома и великаго пріора Вандо-мскаг о (см. стр. 228 и 230). Графъ де Шале состоялъ для надзора при братѣ короля и служилъ кардиналу лазутчикомъ; но герцогиня де Шеврёзъ, въ которую онъ влюбился, привлекла его на противную сторону и вовлекла въ заговоръ противъ Ришльё. По словамъ кардинала, заговоръ этотъ былъ очень опасенъ *). Ришльё неправъ; на самомъ дѣлѣ заговоръ былъ направленъ только противъ него. Чтобы представить королю Гастона въ самомъ ужасномъ свѣтѣ, графа Шале объявили въ намѣреніи, по наущенію Гастона, открыто убить кардинала. Король ужасно испугался мнимаго заговора брата и призвалъ на совѣтъ кардинала и маршала Шомберга. Они отвѣчали ему, что настоящихъ доказательствъ противъ заговорщиковъ нѣтъ, но совѣтовали прибѣгнуть къ строгимъ полицейскимъ мѣрамъ. Было рѣшено произвеетп аресты, и король вызвалъ въ Фонтенбло войска, предполагая въ братѣ больше мужества, чѣмъ было въ дѣйствительности. Король думалъ, что Гастонъ убѣжитъ отъ двора и призоветъ къ возстанію всѣхъ недовольныхъ. Но Гастонъ остался, былъ арестованъ и содержался въ заключеніи, пока у Вандомовъ и у Шале не вынудили противъ него показаній. Вандомы были арестованы въ іюнѣ, и канцлеръ Сильери немедленно отправился къ нимъ, чтобы снять съ нихъ допросъ, надѣясь получить показанія противъ Гастона. Но братья твердо и вѣрно сдержали слово, данное герцогу Орлеанскому, хотя судебная коммиссія надъ ними была уже наряжена, и слѣдовательно имъ явно грозила смерть. Послѣ того 8 іюля былъ арестованъ графъ Шале, и нѣсколько юристовъ были назначены допрашивать и судить его. Королевское повелѣніе, назначавшее эту уголовную коммиссію, было утверждено бретанскимъ парламентомъ, и такимъ образомъ основалось право короля или, вѣрнѣе, министерства, лишать подданныхъ законнаго суда и предавать ихъ суду людей, вполнѣ преданныхъ правительству.
Герцогъ Орлеанскій былъ призванъ къ строгому допросу; его обвиняли въ намѣреніи убить Ришльё въ Флери. Онъ велъ себя въ высшей степени позорно, ужасно перепугался и особенно безпокоился о владѣніяхъ и помѣстьяхъ, назначенныхъ ему въ удѣлъ, не помышляя объ участи своихъ соумышленниковъ. Ришльё заподозрилъ очень многихъ, въ томъ числѣ и принца Конде, который желалъ выдать дочь за Гастона; многихъ подозрѣваемыхъ въ заговорѣ противъ короля въ пользу престолонаслѣдника подвергли розыску, допросамъ и отдали подъ судъ. Зато самого Гастона даже старались задобрить, чтобы онъ выдалъ
•) Ѵоііа, говоритъ онъ, Іа ріпз ейтоуаЫе сопзрігаѣіоп, (іонѣ )атаіз Іез Ьівѣоігез аіепѣ іаіѣ тепѣіоп, цие, зі еііе Геѣоіѣ еп тшѣіѣшіе «іез соціигёз, еііе Геѣоіѣ епсоге <іаѵапѣа&е еп ГЬоггеиг йе зоп йеззеіп; ёаг Іеиг йеззеіп аііоіѣ поп зеиіетепѣ & ёіеѵег Іеиг таііге (Гастона) аийѳззив Йе за сопйіѣіоп, таів а аЪаіззег еѣ а регйге іа регзрппе засгёе йи гоі. (Это самый ужасный заговоръ, о какомъ когда-либо.говорила исторія; онъ былъ страшёнъ не только числомъ заговорщиковъ, но и намѣреніями ихъ, потому что они замышляли не только возвысить своего господина, но и погубить священную особу короля).
— 3.98 —
людей, рисковавшихъ для него головою. Эта, тактика кардинала .увѣнчалась полнымъ успѣхомъ. Гастонъ въ присутствіи короля, королевы-матери, кардинала, и министра юстиціи ($аг<іе дек асеанх). показалъ словесно и письменно, не только всю правду, но даже много лишняго, и, какъ ребенокъ, сваливалъ вицу на графа, Щале. За такое позорнѣйшее лредательство, ему дали герцогства Орлеанское, Шартрское и Блуасское, 100,00-0 ливровъ и много разныхъ правъ, привилегій и доходовъ. Такое поведеніе короля и брата его доказываетъ мѣткость анекдота, за достовѣрность котораго мы впрочемъ не ручаемся. Говорили о существованіи плана погубить короля и женить Гастона на королевѣ Аннѣ Австрійской, и разсказываютъ, будто Анна, узнавъ объ этомъ слухѣ, очень, обидѣлась и съ досадою- вскричала: «Ну, не много бы я выиграла на такомъ, промѣнѣ.»
Итакъ, Ришльё добился 11 іюля признанія отъ жаднаго, герцога Орлеанскаго. Цатамъ онъ, самымъ нечестнымъ способомъ стали добиваться того же отъ Щале. Августа 3 онъ отправился но просьбѣ Шале въ его казематъ въ нантской крѣпости, гдѣ графъ содержался подъ арестомъ.. Онъ хотѣлъ добиться отъ него показанія, что Гастонъ дѣйствительно посягалъ на жизнь своего брата. Впрочемъ въ сводхъ мемуарахъ онъ умалчиваетъ объ этомъ. Шале, словесно и письменно призналъ себд виновнымъ, но ничего не показалъ противъ Гастона. По словамъ самого Ришльё, король желалъ спасти графа; но кардиналъ це давалъ пощады. Августа 19 коммиссія признала Шале виновнымъ въ оскорбленіи величества., и онъ былъ казнецъ еще до отъѣзда короля изъ Нанта 24= числа. Впослѣдствіи запутали и графа Пуассона, который, подобно Конде, былъ близкій родственникъ короля; но оцъ успѣлъ бѣжать въ Невшатель, еще принадлежавшій герцогу де Лонгвцлю. Месть Ришльё постигла еще нѣсколькихъ вельможъ, и дамъ; кардиналъ Намѣренно наводилъ страхъ, желая показать ’ свѣту, цто. людей,, наг вледщихъ на себя гнѣвъ министра, не спасетъ ни родство съ королемъ, ни лиццое, расположеніе его. Братья Вандомы спаслись отъ казни, но лишились свободы. Великій пріоръ умеръ >ъ тюрьмѣ въ 1629. Онъ дошелъ до того, что согласился служить орудіемъ, чтобы завлечь ко двору своего брата; за это Ришльё обѣщалъ ему даже званіе государственнаго адмирала, котораго онъ очень желалъ. Герцогъ былъ по смерти отца своего, Генриха IV, скорѣе независимымъ владѣтелемъ, чѣмъ намѣстникомъ Бретани. Онъ послѣдовалъ по приглашенію брата ко двору, былъ арестованъ и освобожденъ только въ 1631.
Всесильный министръ не смѣлъ созывать генеральныхъ штатовъ. Вмѣсто того онъ созвалъ въ это время нотаблей, т. е. именно тѣхъ, кому дорогъ былъ существующій порядокъ съ его, злоупотребленіями. Въ этомъ собраніи Ришльё пространно толковалъ о разныхъ предполагаемыхъ реформахъ, не обращая вни-манія, что нотабли не имѣли правъ собранія чиновъ и даже были совершенно неконституціоннымъ сборищемъ. Но Ришльё. собраніе нотаблей нужно было только для отмѣны подъ предлогомъ экономіи званій государственнаго адмирала и коннетабля, которое, старый Ледцгьеръ занималъ до самой смерти (162.7). Ришльё утверждаетъ кромѣ того, что произвелъ значительныя сокращенія въ расходахъ на дворъ и на содержаніе королевы-матери. Этимъ онъ расположилъ къ себѣ среднее сословіе; зато аристократія негодовала, видя въ. немъ втораго короля, болѣе могущественнаго чѣмъ первый. Ришлье имѣлъ и обстановку королевскую. Послѣ заговора Шале и герцога Орлеанскаго ему была дана особая гвардія въ 80 человѣкъ тѣлохранителей. Въ слѣдующемъ 1627 году онъ присвоилъ себѣ и должность государственнаго адмирала подъ именемъ гросмейстера и генералъ-инспектора флота и морской торговли Франціи. Впослѣдствіи онъ сдѣлался и коннетаблемъ подъ, именемъ генералъ-лейтенанта короля цри арміи, не получая только жалованья коннетабля. Наконецъ онъ присвоилъ себѣ и верховный надзоръ за воспитаніемъ.
Внутренніе враги кардинала помогли ему достигнуть неограниченной власти, а внѣшніе, какъ любимецъ англійскаго короля, герцогъ Бокингемъ, дали возможность окончательно подавить, политическую независимость реформатовъ во франціи.
Король I а ковъ I. Англійскій имѣлъ безразсудныя представленія о божественномъ правѣ королей, хотя въ монархіи, основанной на народной волѣ, какъ въ Англіи, теорія непосредственно божественнаго происхожденія державной власти
была особенно нелѣпа. Подобное происхожденіе королевской власти никакъ нельзя бщло согласовать съ древними англо-саксонскими формами права, суда и управленія, которыя удержались въ Англіи и послѣ, норманскаго завоеванія. Сбитый съ толку этимъ глупѣйшимъ понятіемъ, Іаковъ полагалъ, что всего приличнѣе женцть сына Карла на испанской принцессѣ. Онъ забывалъ, какъ несчастны были послѣдствія брава Генрика УIII съ Катариною Аррагонскою (см. т. IV, стр. 494); онъ упускалъ также изъ вида, чего можно ожидать отъ столкновенія тупоголовыхъ фанатиковъ протестантовъ Шотландіи и Англіи съ слишкомъ изощренными головами испанскихъ богослововъ и іезуитовъ.
Іакова окружала толпа молодежи, отличавшейся только низкою угодливостью коралю, красивою наружностью, изящными манерами и умѣньемъ льстить. Изъ этихъ людей Бокингемъ пріобрѣлъ особенно жалкую- извѣстность возбужденіемъ непримиримой вражды между. англійскимъ королемъ и народомъ. Іаковъ возвысилъ его изъ простаго званія, сдѣлавъ послѣдовательно барономъ, графомъ, виконтомъ и маркизомъ, членомъ тайнаго совѣта, кавалеромъ Подвязки и, по удаленіи графа Ворчестера, генераломъ отъ кавалерій. Впослѣдствіи Вокингемъ промѣнялъ это званіе на санъ государственнаго адмирала, принудивъ графа Ноттингема вцйти въ отставку. Сначала онъ возвысилъ канцлера Бэкона, но потомъ удалилъ еро и сталъ властвовать неограниченно, раздавая по своему усмотрѣнію дочести, достоинства и королевскія имѣнія, играя коралемъ, какъ пѣшкою, ловко потакай его слабостямъ и льстя чванству.
Король подчинялся вліянію Бокингема даже относительно брака своего сына и наслѣдника. Сначала три года шли переговоры о бракѣ съ французской принцессой. Но въ 1617 французы прекратили эти переговоры, ц тогда герцогъ Лерма намекнулъ, что можно надѣяться получить руку испанской принцессы. Ясно было, что испанцы обманываютъ и не думаютъ о сватовствѣ принца Уэльсскаго; но Іаковъ и его любимецъ /попались на удочку. До 1620 щли переговоры между испанскимъ уполномоченнымъ, Гондомаромъ, и англійскимъ посланникомъ, Д и г б и, впослѣдствіи графъ Бристолъ. Этими переговорами Іакова склонили прекратить преслѣдованія противъ католиковъ, которыя начались вслѣдствіе пороховаго заговора, и оставить безъ помощи своего несчастнаго зятя, Фридриха V Пфальцскаго, которому англійскій народъ очень желалъ помочь. Но дочери Филиппа III, назначенной въ- жены сыну Іакова, Карлу, было только двѣнадцать лѣтъ, и испанцамъ не хотѣлось выдавать ее за еретика; вошедшая въ пословицу медленность испанскаго правительства кончилась тѣмъ, что герцогъ Лерма попалъ въ немилость прежде, чѣмъ что-нибудь было рѣшено, и Филиппъ III умеръ, це отдавъ дочери за принца Уэльсскаго. Оливаресъ, всесильный министръ преемника его, Филиппа IV, возобновилъ переговоры и, повидимому, съ намѣреніемъ привести ихъ къ результату. Графъ Бристоль возвратился въ Испанію, гдѣ былъ очень любимъ, и выхлопоталъ отъ короля обѣщаніе не только руки своей сестры, но и помощи1 курфирсту Фридриху V въ Германіи, гдѣ войска его занимали Пфальцъ. Переговоры о Пфальцѣ и о терпимости католиковъ въ Англіи продолжались еще три года. Кромѣ того для заключенія брака нужно было получить разрѣшеніе папы. Наконецъ графъ Бристоль и товарищъ его по посольству съ радостью возвѣстили въ мартѣ 1623, что желанная цѣль достигнута.
Въ это самое время Бокингемъ разстроилъ своимъ легкомысліемъ всѣ результаты долговременныхъ хлопотъ англійскихъ пословъ и большихъ денежныхъ тратъ. Принцъ съ Бокингемомъ придумали нелѣпую причуду, и сообщили свою затѣю только королю. Марта 7 они прибыли инкогнито въ Мадридъ лично засвидѣтельствовать почтеніе невѣстѣ принца. Говорятъ впрочемъ, что поѣздку эту присовѣтовалъ Гондомаръ; но во всякомъ случаѣ это романическое появленіе въ Мадридѣ очень не понравилось, а принцу въ этой продѣлкѣ нравилась именно ея романическая сторона. . Впрочемъ самъ онъ восхищалъ испанцевъ своею рыцарственностью; зато Бокингемъ, котораго король сдѣлалъ тогда герцогомъ, произвелъ самое неблагопріятное впечатлѣніе. Онъ хотѣлъ всюду затмить министра Оливареса, вслѣдствіе чего навлекъ на себя много непріятностей и помѣшалъ сватовству. Испанскій министръ, рѣшившій уже съ графомъ Бристолемъ главныя условія брачнаго союза, по пріѣздѣ принца и Бокингема началъ переговоры
съизнова. Хотя король Іаковъ соглашался на всевозможныя условія, однажо дѣло не кончилось и въ іюлѣ, и Оливаресъ предъявилъ новыя требованія.. Наконецъ было рѣшено отпраздновать свадьбу въ Испаніи, а не въ Англіи, оставить принцессу до весны дома и дать за ней приданаго два милліона дукатовъ. Но безтолковый Бокингемъ опять все испортилъ. Испанцы уже согласились съ графомъ Бристолемъ отпраздновать свадьбу черезъ двѣ недѣли по полученіи папскаго разрѣшенія, а черезъ три недѣли послѣ свадьбы отправить молодыхъ въ Англію. Испанскій король склонился даже оказать содѣйствіе несчастному курфирсту Фридриху V. Но въ это время Бокингемъ уговорилъ принца, такого же легкомысленнаго, какъ и самъ онъ, уѣхать также сумасбродно, какъ пріѣхали. Бокингемъ имѣлъ на Карла такое же вліяніе, какъ и на Іакова, и по двумъ причинамъ желалъ поскорѣе возвратиться въ Англію. Во-нервыхъ, онъ не могъ надолго оставлять безъ себя короля, потому что вліяніе его на Іакова было исключительно личное; во-вторыхъ, испанскій дворъ, оказывавшій принцу необыкновенное вниманіе, къ Бокингему относился довольно пренебрежительно. Причиною этого было его безстыдство, легкомысліе и наглость. Графъ Бристоль и его товарищъ также негодовали на Бокингема, который разстроилъ всѣ плоды ихъ дипломатическихъ хлопотъ. Съ Оливаресомъ Бокингемъ былъ въ такихъ отношеніяхъ, что король Филиппъ и принцъ Карлъ часто выбивались изъ силъ, стараясь поддержать между ними хотя внѣшнее приличіе. По смерти папы Григорія XV, давшаго разрѣшеніе на бракъ, преемникъ его,' Урбанъ VIII, обѣщалъ прислать это разрѣшеніе, какъ можно скорѣе; тѣмъ не менѣе принцъ Карлъ стоялъ на своемъ намѣреніи уѣхать изъ Мадрида. По 'его приказанію графъ Бристоль долженъ былъ обмануть испанскій дворъ. Графъ объявилъ Филиппу, что. отецъ зоветъ Карла домой. Поэтому было рѣшено отпраздновать свадьбу черезъ двѣ недѣли по полученіи папскаго разрѣшенія, при чемъ жениха будетъ представлять самъ Филиппъ или сынъ его, донъ Карлосъ. Всѣ эти выдумки очень оскорбляли короля, министровъ и гордую испанскую націю. При прощаніи съ Оливаресомъ Бокингемъ наговорилъ такихъ словъ, какъ будто желалъ еще передъ отъѣздомъ принца прекратить всѣ сношенія съ Испаніей. Обратись къ Оливаресу, Бокингемъ сказалъ, что королю, королевѣ и принцессѣ онъ готовъ служить вѣрноподданнѣйше, но ему не станетъ; на это герцогъ отвѣчалъ, что это ему очень лестно. Передъ отплытіемъ въ Англію, принцъ послалъ изъ Сеговіи нарочнаго къ графу Бристолю съ приказаніемъ не отдавать полномочія, по которому король долженъ былъ замѣнить его при бракосочетаніи, потому что онъ узналъ, что принцесса тотчасъ послѣ церемоніи уйдетъ въ монастырь. Король доказалъ графу, что никто и не думаетъ ни о чемъ подобномъ. Тогда придумали другое средство оскорбить короля самымъ чувствительнымъ образомъ. Узнавъ, когда получится папское разрѣшеніе, графъ Бристоль условился съ королемъ торжественно передать полномочіе въ концѣ ноября, а 2 декабря отпраздновать свадьбу. Были уже сдѣланы всѣ приготовленія къ свадьбѣ и разосланы приглашенія къ испанской знати, какъ вдругъ изъ Англіи явился нарочный съ приказомъ графу Бристолю не отдавать полномочія, пока Филиппъ не дастъ письменнаго обязательства взяться за оружіе для освобожденія Пфальца. Испанскій король далъ слово самому принцу Карлу тотчасъ послѣ бракосочетанія уладить пфальцское дѣло совершенно по его желанію. Поэтому такое требованіе взбѣсило его, и онъ прервалъ переговоры о бракѣ. Инфантина перестала носить титулъ принцессы англійской, и о бракѣ не было и рѣчи, тѣмъ болѣе, что въ мартѣ 1624 англійскій парламентъ одобрилъ поступки Бокингема. Тогда Бокингемъ уговорилъ короля начать наконецъ войну противъ Испаніи въ Германіи въ пользу зятя и въ Нидерландахъ въ союзѣ съ Нассаускимъ домомъ; войска были наняты на англійскія деньги, и дана субсидія датскому королю для войны съ императоромъ. Но это дѣлалось только ради англійскаго народа. Главною заботою Іакова и Бокингема въ 1624 былъ бракъ принца Карла съ 14-лѣтнею сестрой французскаго короля Генріетой Маріей. Французы сами очень желали этого союза; но безразсудная торопливость въ этомъ дѣлѣ Іакова и его ненавистнаго всему свѣту любимца дала французамъ возможность дорого продать свою принцессу англійскому - принцу. Англійскій народъ и англиканскіе священники были тогда такіе же фанатики, какъ испанцы и ихъ іерархія; поэтому, обѣщавъ испанцамъ, а потомъ французамъ даровать льготы англійскимъ католикамъ, Іаковъ
усилилъ ненависть, которую народъ питалъ къ нему по многимъ другимъ причинамъ. Увидавъ, какъ высоко цѣнитъ Іаковъ женитьбу сына на принцессѣ изъ древняго королевскаго дома, Ришлье потребовалъ, чтобы все постановленное въ пользу англійскихъ католиковъ въ мадридскомъ брачномъ договорѣ было принято и въ парижскомъ. Это поставило англійскаго короля въ большое затрудненіе, потому что обстоятельства во многомъ измѣнились со времени заключенія перваго договора. Способъ, которымъ онъ вышелъ изъ затрудненія, возбудилъ въ Англіи большое неудовольствіе. Онъ произвольно заключилъ тайный договоръ съ Франціей, подписанный только имъ, его сыномъ и Бокингемомъ, что было противно конституціи. Но этотъ договоръ, не. смотря на всѣ обѣщанія льготъ въ пользу католиковъ, не удовлетворилъ французское правительство, и Іакову пришлось дать положительное обѣщаніе освободить всѣхъ заключенныхъ католиковъ, возвратить всѣ пени, уплаченныя ими, и дозволить отправлять обряды католической религіи. Когда Іаковъ далъ всѣ эти обѣщанія, бракъ былъ заключенъ въ ноябрѣ 1624,. и вскорѣ (въ февралѣ 1625) новобрачная по смерти Іакова сдѣлалась королевой. Она искренно любила мужа, который выѣхалъ за нею въ Дувръ; но англичане огорчили ребенка (она была еще ребенокъ), разлучивъ ее съ французскою свитою и посадивъ въ карету, наполненную однѣми англичанками. Въ концѣ шестнадцатой книги мемуаровъ Ришлье. жалуется на невѣжливости англичанъ и на худое помѣщеніе, грубость свиты и собесѣдниковъ, которыя новая королева встрѣтила въ Англіи. Притомъ королева не могла пріѣхать прямо въ столицу по случаю свирѣпствовавшей въ Лойдонѣ чумы. Читая жалобы Ришлье и сравнивая тогдашній англійскій дворъ съ нынѣшнею роскошью британской знати, можно подумать, что съ того времени прошло очень много вѣковъ.
Герцогъ Бокингемъ всѣми силами старался разстроить хорошія отношенія между королемъ и его молодой женой. Онъ удалилъ отъ королевы трехъ французскихъ дамъ, пріѣхавшихъ съ нею, и хотѣлъ навязать ей свою жену, сестру и племянницу. Трое французскихъ посланниковъ, бывшихъ въ Англіи, никакъ не могли добиться, чтобы этихъ француженокъ допустили къ королевѣ; ихъ удалили подъ предлогомъ, что присутствіе ихъ опасно для религіи. Принцесса, конечно, была очень огорчена, но Бокингемъ хотѣлъ, чтобы она была весела, бранилъ ее и, когда она. плакала, грозилъ ей очень грубыми словами *). Вскорѣ семейный раздоръ перешелъ въ, политическій. Французскій король прислалъ посланника, который предъявилъ требованія не только относительно придворной жизни и свиты королевы, но и относительно англійскихъ католиковъ и возвращенія кораблей, отнятыхъ Субизомъ. Споръ объ этомъ продолжался долго, но Ришлье желалъ избѣжать разрыва, неизбѣжнаго вслѣдствіе обращенія Бокингема съ англійскою королевою.
Послѣ заговора Шале, въ которомъ былъ замѣшанъ и братъ короля, Ришлье хотѣлъ совершенно уничтожить политическую и военную силу реформатовъ, не нарушая однако дарованной имъ нантскимъ эдиктомъ терпимости. Бокингемъ помогъ ему достигнуть этой цѣли именно тѣмъ, что хотѣлъ помѣшать ей и не могъ. Недостойный любимецъ англійскаго короля, оскорбивъ французскую націю своими поступками противъ королевы, вздумалъ блеснуть роскошью при французскомъ дворѣ. При этомъ онъ имѣлъ въ виду продолжать свое знакомство съ королевою Анною Австрійскою, которое началось при первомъ пребываніи его въ Пирижѣ. По крайней мѣрѣ, такъ разсказываютъ всѣ историки, и этому можно повѣрить, имѣя въ виду, что такое былъ Бокингемъ. Французскій посланникъ далъ замѣтить высокомѣрному временщику, что при французкомъ дворѣ его не желаютъ, видѣть. Замѣчаніе это было сдѣлано очень невѣжливо, такъ что вслѣдствіе этого разстроились переговоры между Франціей, Голландіей и Англіей о тѣсномъ союзѣ съ Даніей въ пользу Фридриха V Пфальцскаго **). Ришлье былъ очень недоволенъ посланникомъ, который выразился такъ безцеремонно.
*) Вискіп^Ьат, роиг Іа сотЪІег Де ігівіевве, Іиі <ііѣ, дие Іе іетрз Де ГаМісііоп роиг Іиі ёѣоіѣ ѵепи, ди’еііе пе вегоіі ріиз ігаііёе еп геіпе, таіз еотте еііе Іе тёгііоіі! А диоі еііе геропДіі Гогі за^етепі еі тоДезіетепі. (Въ довершеніе ея горя, Бокингемъ сказалъ ей, что для нея настало время печали, что съ ней не будутъ уже обращаться какъ съ королевою, а какъ она заслуживаетъ. Она отвѣчала очень благоразумно и скромно).
**) Вискіп^ііат топіга ип ссеиг зі епѵёпітё сопіге поив еп НоІІапДе, іі пе геѵіпі рав Пілоосвръ. V. 26
* Ришлье составилъ планъ постепенно подорвать могущество французскихъ реформатовъ и лишить ихъ синоды и провинціальныя собранія всякаго политическаго значенія. При этомъ онъ выказалъ себя истинно государственнымъ человѣкомъ, далеко превосходящимъ предразсудки канцлера Марильяка и другихъ членовъ министерства *). Могущество приморскаго города Ла-Рошели, составлявшаго какъ бы независимую республику, и сила герцога де Рогана и брата его, де Субиза, представляли главное препятствіе къ уничтоженію политическаго значенія реформатовъ. Правда, Субизъ всюду терпѣлъ неудачи, дѣлалъ промахи и наконецъ былъ принужденъ бѣжать въ Англію; но Роганъ во главѣ всѣхъ городовъ и горныхъ жителей Прованса до самыхъ Пиренеевъ былъ грозенъ даже послѣ паденія Ла-Рошели. Еще въ 1625 городъ этотъ былъ такъ стѣсненъ войсками правительства подъ предводительствомъ маршала де Темина, что 5 февраля 1626 принялъ миръ, предложейный маршаломъ, и согласился отказаться отъ союза съ другими укрѣпленными городами Лангедока, Прованса и Дофинэ, принять королевскаго коммиссара, довольствоваться своими прежними льготами, не держать военныхъ судовъ, допустить католическіе обряды и возвратить церковныя имѣнія, отнятыя съ 1598. Миръ этотъ былъ утвержденъ въ ноябрѣ 1626; Но просуществовалъ недолго, потому что въ 1627 Бокингему опять пришло въ голову отправиться посланникомъ къ французскому двору, чтобы посоперничать съ Ришлье. Снова получивъ отказъ, онъ съ досады обѣщалъ помощь герцогамъ Рогану и Субизу, явился съ англійскимъ флотомъ у французскихъ береговъ и завелъ интриги съ герцогами Лотарингскимъ и Савойскимъ въ пользу французскихъ гугенотовъ.
Когда англичане подъ предводительствомъ Бокингема высадились на французскіе берега и взяли крѣпость на островѣ Ре, Ришлье, не желая упускать короля изъ виду, изъ опасенія, чтобы въ его отсутствіе не превозмогло вліяніе королевы-матери и ея креатуръ, уговорилъ его отправиться съ нимъ въ іюлѣ 1627 въ походъ противъ непріятеля. Ришлье немедленно началъ осаду Ла-Рошели подъ предлогомъ, что городъ доставляетъ англичанамъ снаряды и слѣдовательно нарушаетъ миръ, заключенный въ прошломъ году. Ришлье окружилъ городъ войскомъ и, какъ герцогъ Пармскій при осадѣ Антверпена (см. стр. 98), построилъ на морѣ колоссальную плотину, чтобы отрѣзать городу сообщеніе съ моремъ. Кардиналъ имѣлъ собственную гвардію—двѣ сотни мушкатеровъ и два взвода кавалеріи. При осадѣ Ла-Рошели онъ былъ генералиссимусомъ и адмираломъ, еще не получивъ этихъ титуловъ офиціально. Онъ хотѣлъ выморить городъ голодомъ, видя, что приступомъ взять его очень трудно. Декабря 1 начали строить, на морѣ плотину. Это предпріятіе было очень затруднительно и, быть можетъ, не удалось бы, если бы англичане позорно не покинули городъ и не возвратились восвояси. Плотина имѣла 740 туазовъ въ длину и была такъ крѣпка, что могла выдержать самый сильный прибой и приливъ. Для стока воды по срединѣ оставили отверстіе въ 4 туаза, загородивъ его потопленными судами. Плотину выстроили очень скоро. Между тѣмъ король уже въ январѣ соскучился по своимъ столичнымъ забавамъ и въ февралѣ 1628 возвратился въ Парижъ,
еп Ап^іеѣегге аѵее йеввеіп йе попз у Гаіге тіѳих. (Бокингемъ злобствовалъ на насъ въ Голландіи и возвратился въ Англію не въ лучшемъ расположеніи.)
*) Ьа ріив ^гапйе йіШсиИё, говоритъ онъ самъ, дие Іе сагйіпаі еиѣ а зогтопіег, йіі (іапз Іе сопвеіі Да гоі, ой Іев ргіпсірез раг ип ѣгор агйепѣ еЬ ргёсіріѣё йёзіг йе гиіпег іев Ни^иепоіз, ои раг ІаіЫеззе, ои раг ипе ѣгор Ъоппе еѣ Гаиззе оріпіоп, ди’іів аѵоіепі йе І’Евра^пе, ѵѳиіоіепі а диеідие ргіх дие се Гйі, ци’оп 8’ассот.тойаѣ аѵее еііе, вапз зе вои-сіег йе зѳ геІасЬег а йѳз сковев йёз аѵапѣа»еизез а Іа гёриѣаііоп йи гоі, Іездиеііез іів езѣі-тоіепѣ гесотрепзёез Іез раг Іе тоуеп. дие сейе раіх йоппегоіі аи гоі, й’етріоуег ѣоиіез Іез іогсев роиг пеѣкоуег Іе йейапз йё зоп гоуаите. (Главное препятствіе, встрѣченное кардиналомъ въ королевскомъ совѣтѣ, состояло въ томъ, что большинство, увлекаясь слишкомъ нетерпѣливымъ и пламеннымъ желаніемъ уничтожить гугенотовъ, или слабостью и ложнымъ, слишкомъ благопріятнымъ мнѣніемъ объ Испаніи, хотѣло, во что бы то ни стало, союза съ нею, изъявляя даже готовность жертвовать интересами короля и считая, что всѣ потери, какій могутъ произойти, вознаградятся возможностью обратить всѣ силы на очищеніе государства внутри, возможностью, которую дастъ королю миръ съ Испаніей.)
предоставивъ кардиналу вести осаду. Ришлье напутствовалъ его изображеніями страшныхъ опасностей, которыя будто бы грозятъ ему со всѣхъ сторонъ *). Аль гличане не могли помѣшать постройкѣ плотины, а королевскія войска уничтожили всѣ посѣвы осажденныхъ подъ стѣнами города и на окружавшихъ его болотахъ; поэтому вскорѣ въ городѣ обнаружился крайній недостатокъ и голодъ. Меръ Гютонъ и герцогиня де Роганъ дѣлили всѣ лишенія гражданъ и поддерживали духъ осажденныхъ рѣчами и примѣромъ. Герцогиня переносила голодъ и нужду наравнѣ съ послѣдними гражданами, ходила въ караулъ и участвовала въ стычкахъ.
Жители Ла-Ропіели вынесли невѣроятныя лишенія. До двѣнадцати тысячъ человѣкъ умерло съ голода: остальные обратились въ живые скелеты * **). Чтобы дольше прокормиться, они рѣшились изгнать изъ города женщинъ, дѣтей и стариковъ, словомъ, всѣхъ неспособныхъ носить оружіе; но королевскія войска не пропустили ихъ, и этимъ несчастнымъ, оставшимся подъ открытымъ небомъ, пришлось'терпѣть такія бѣдствія, что участь ихъ трогала самыя черствыя сердца. Таково было положеніе Ла-Рошели въ іюлѣ 1628. Въ августѣ въ Англіи снарядили наконецъ на помощь городу флотъ, и 23 августа Бокингемъ хотѣлъ отплыть на немъ, когда внезапно былъ убитъ нѣкіимъ Фельтономъ, питавшимъ къ нему личную ненависть за потерю мѣста. Это замедлило объѣздъ флота до 19 сентября. Наконецъ 29 сентября флотъ явился передъ плотиною Ришльё, но Линдсей и Мортонъ, командовавшіе имъ, нашли невозможнымъ аттаковать французовъ, и флотъ ушелъ назадъ, не попытавшись даже проникнуть къ городу. Опасаясь вторичнаго появленія англичанъ и ходатайства англійскаго короля, Ришлье выхлопоталъ жалкимъ остаткамъ жителей Ла-Рошели возможно выгодныя и снисходительныя условія, тѣмъ болѣе что ему было необходимо обратить все свое вниманіе на Италію. Ла-Рошель сдалась на капитуляцію 28 октября 1628. Ришлье трогательно разсказываетъ, какія бѣдствія пришлось ему видѣть, когда черезъ нѣсколько дней онъ посѣтилъ городъ съ королемъ, который незадолго до сдачи снова прибылъ подъ Ла-Рошель ***). Ла-Рошель сохранила свою городскую
») II (Ришлье) діѣ а 8а Ма]езѣё, цие Іез раріегз (іе Мопѣаі^пе еѣ ріизіеигз аиѣгез дё-соиѵегѣез Гаізоіепѣ сіаігетепѣ ѵоіг, цие ГАп^Іекегге, 8аѵоіе, Ьоггаіпе, ГЕтрегеиг, Іез Ьёгё-ѣіциез (іе Ггапсе ёѣоіепѣ Ііёз еп ип регпісіеих деззеіп сопѣге Гёіаѣ, ди’ііз ѵоиіоіепѣ аѣѣациег раг тег еѣ раг ѣегге. Раг тег еп Роіѣои еѣ еп Когтапдіе, раг ѣегге еп СЬатра^пе, аѣѣа-диапѣ Ѵегдип аѵес Іев іюгсез (іи дис (іе Ьоггаіпе еѣ (іе ГЕтрегеиг, Іа Воигдо^пе аѵес сеі-Іез Іи (іис (іе 8аѵоіе. ^иіі у аѵоіѣ аиззі аррагепсе, дие Ѵепізе еѣоіѣ (іе Іа рагѣіе. (}и’а ѣоиѣ сеіа іі Гаііоіѣ а]оиѣег Іез ргоіеѣз аггёѣёз раг Мг Іе сотѣе де Ѵаіепсе Мопѣеіітагѣ еѣ Іе Риу, роиг раг аргёз зе іоіпдге аи (іис де КоЬап. (Зи’іі Гаііоіѣ епсоге сопзідёгег, дие Ъіеп дие Мопзіеиг пе Гиѣ раз де Іа рагѣіе ёѣапѣ ]еипе еѣ раг сопзёдиепѣ зи]’еѣ аих Іё&ёгеѣёз де зоп а&е, п’еѣоіѣ геѣепи д’аисипе сопзідегаѣіоп пі ди гоі, пі де, Іа геіпе, фіі п’аѵоіепѣ раз аіогз &гапд роиѵоіг зиг Іиі, роиггоіѣ еп ип іпзѣапѣ ёѣге рогѣё а зе теѣѣге дё Іа рагѣіе, з’іі Іа ѵоуоіѣ ЪеІІе. (Онъ сказалъ Б. В., что перехваченныя бумаги Монтаня и другихъ ясно доказываютъ, что Англія, Савойя, Лотарингія, императоръ, еретики Франціи соединены въ опасный заговоръ противъ Франціи, которую имѣютъ намѣреніе аттаковать съ моря и съ суши. Съ моря со стороны Пуату и Нормандіи, съ суши со стороны Шампани, напавъ на Верденъ всѣми силами герцога Лотарингскаго и императора, а на Бургундію — силами герцога Савойскаго. Венеція также, кажется, участвуетъ въ этомъ заговорѣ. Кромѣ того пято обратить вниманіе на умыслы графа де Балансъ Монтелимара и Ле-Пюи, состоящихъ въ сношеніяхъ съ герцогомъ де Роганомъ. Наконецъ, надо принять во вниманіе, что хотя герцогъ Орлеанскій еще не участвуетъ въ заговорѣ, но по молодости и по свойственной его возрасту легкомысленности каждую минуту можетъ вступить въ него, если найдетъ для себя выгоднымъ, тѣмъ болѣе, что его не удерживаетъ уваженіе къ королю и королевѣ, не имѣющимъ на него никакого вліянія).
**) Ришлье говоритъ: Ьез тізёгез дез ВосЬеІІоіз пе ѣгоиуоіепѣ ріиз еп еих де зи^’еѣ, (^иі Іез рйѣ арриуег еѣ зиррогѣег; с’ёѣоіепѣ здиеіеѣѣез, Тапѣотез ѵаіпз, тогѣз гезрігапѣз ріиз-ѣдѣ диЪоттез ѵіѵапз. (Наконецъ Ла-Рошельцы не могли больше переносить своихъ страданій, потому что изъ людей превратились въ скелетовъ, въ тѣни, въ дышащіе трупы, утративъ человѣческій образъ.)
***) Ои ѣгоиѵа Іа ѵіііе ѣоиѣе ріеіпе де тогѣз дапз Іез сЬатЪгез, дапз Іез таізопз еѣ дапз Іез гиез еѣ ріасез риЫідиез; Іа ГоіЫеззе де сеих, диі гезѣоіепѣ, ѳѣапѣ зигѵепие а ѣеі роіпѣ, еѣ Іе потЪге де сеих, диі тоигоіепѣ, ёѣоіѣ зі §гапд, щГПз пе роиѵоіепѣ з’епѣеггег Іез ипз Іез аиѣгѳз еѣ Іаіззоіеп Іеигз тогѣз ^ізапѣ ой ііз аѵоіепѣ ехрігё, запз дие роиг сеіа ГіпГесѣіоп Гйѣ ^гапд'е дапз Іа ѵіііе, рагсе ди’ііз ёѣоіепѣ зі аѣѣёпиёз де з’ейпе, ди’еѣапѣ тогѣз іів асѣеѵёгепѣ ріцз де зе дезёсЪег ди’ііз пе роиггіззоіепѣ. (Весь городъ былъ полонъ тру
вольность и свободу богослуженія. Роганъ продолжалъ еще вести войну въ другихъ городахъ и въ горахъ до возвращенія королевскихъ войскъ изъ Италіи во Францію. Герцогъ де Роганъ справедливо приписывалъ Рокингему вину Долгихъ страданій Ла-Рошели и ея гибели, и вообще неудачъ французскихъ реформатовъ. Король Карлъ I продолжалъ оказывать Бокингему милости, которыя расточалъ ему его отецъ, но нижняя палата формально предала его суду. Бокингемъ склонилъ Ла-Рошель нарушить миръ съ правительствомъ и три раза посылалъ противъ Франціи флотъ; но вс.ѣ эти разорительныя предпріятія только мѣшали переговорамъ осажденныхъ съ правительствомъ и вредили и реформатамъ, и чести англійской націи. Въ мемуарахъ своихъ Роганъ говоритъ, что англичане, прибывъ первый разъ въ ла-рошелскую гавань, только поѣли запасы, хранившіеся въ магазинахъ, что впослѣдствіи отозвалось очень печально. Второй разъ, взявъ на островѣ Ре крѣпость Сенъ-Мартенъ, они понесли большой уронъ и ушли назадъ въ то самое время, когда всѣ средства Франціи были обращены на осаду города. Наконецъ, въ третій разъ англичане явились по смерти Бокин-гема, когда Ла-Рошель уже потеряла отъ голода тысячи гражданъ и хотѣла предать себя на милость короля; но англичане своимъ появленіемъ продлили ихъ страданія. Роганъ утверждаетъ, что по пріѣздѣ ихъ городъ можно было бы спасти рѣшительнымъ нападеніемъ на правительственныя силы, двинувъ флотъ въ проходъ по срединѣ плотины; но Ришльё въ своихъ мемуарахъ говоритъ, что это было невозможно; какъ бы то ни было, командиры къ большой досадѣ своихъ соотечественниковъ, не захотѣли рисковать своими кораблями для спасенія людей, увлеченныхъ въ бѣду англійскимъ же правительствомъ.
Покоривъ Ла-Рошель, Ришльё обратился противъ Пьемонта, чтобы поддержать герцога де Невера во владѣніи Мантуей и МонферратоМъ противъ герцога Карла Эммануила I Савойскаго, Испаніи и императора. Мы уже говорили, какое замѣшательство произвело пресѣченіе линіи дома Гонзага, княжившей въ Мантуѣ: и въ Монферратѣ. Въ Мантуѣ княжили въ послѣднее время одинъ за другимъ, трое братьевъ. Старшій, Францискъ IV, былъ женатъ на дочери Карла Эммануила Савойскаго и оставилъ малолѣтнюю дочь, Марію. Ему наслѣдовалъ второй братъ, кардиналъ Фердинандъ. Онъ долго держалъ при себѣ вдову и дочь своего брата и, позволивъ наконецъ герцогинѣ отправиться въ Туринъ, не отпустилъ съ ней дочери, которая имѣла право наслѣдовать отцу въ Монферратѣ. Герцогъ и младшій братъ его, Виченцо II, оба были кардиналами, но предавались грубому разврату, отъ котораго оба рано умерли. Фердинандъ былъ кардиналомъ еще до вступленія на престолъ, и, сдѣлавшись герцогомъ Мантуан-скимъ, сложилъ съ себя этотъ санъ. Спустя нѣсколько лѣтъ, братъ его, не смотря на свой образъ жизни и полное отсутствіе религіозныхъ познаній и призванія, вздумалъ сдѣлаться кардиналомъ, и Фердинандъ помогъ ему добиться желаемаго. Сдѣлавшись кардиналомъ, Виченцо нимало не измѣнилъ своего образа жизни; онъ даже ни разу не ѣздилъ въ Римъ, хотя, какъ кардиналъ, былъ обязанъ явиться къ папѣ. По смерти брата Виченцо сдѣлался герцогомъ Мантуан-скимъ и маркизомъ Монферратскимъ, и безъ разрѣшенія папы женился на хорошенькой, образованной и даже ученой дѣвушкѣ. Однако вскорѣ они затѣяли скандальную ссору и- разъѣхались. Тогда герцогъ, не успѣвъ еще развестись съ женой, вздумалъ жениться на дочери своего старшаго брата, Маріи, которая была еще почти ребенкомъ. Но въ 1627 смерть помѣшала ему привести это намѣреніе въ исполненіе. По смерти его Карлъ Эммануилъ Савойскій снова заявилъ притязаніе на Монферратъ. Въ то же время явилось двое другихъ претендентовъ. Одинъ изъ нихъ былъ представитель младшей линіи дома Гонзага, Фердинандъ II герцогъ Гвастальскій; другой былъ Карлъ I герцогъ де Неверъ; послѣдній на одну степень былъ ближе къ вымершей линіи, чѣмъ герцогъ Гвастальскій, и по матери своей, Анріэтѣ де Клевъ, дочери герцога Франсуа де Не-
пами, лежавшими въ комнатахъ, въ домахъ, на улицахъ и на площадяхъ; живые были такъ слабы, а трупы такъ многочисленны, что мертвыхъ некому было хоронить, и они валялись тамъ, гдѣ ихъ постигла смерть; впрочемъ въ городѣ не было, особеннаго зловонія, потому что люди были такъ изнурены голодомъ, что по смерти не разлагались, а высыхали.) ’
вера, де Бетеля и д’Юмьера, былъ владѣтелемъ этихъ французскихъ помѣстій. Въ спорѣ о мантуанскомъ наслѣдствѣ Франція приняла его сторону, а Испанія сторону герцога Фердинанда II Гвастальскаго.
Смерть Виченцо II можно было заранѣе предвидѣть, такъ что Ришлье успѣлъ приготовить для Франціи ту же роль при слабыхъ итальянскихъ правительствахъ, какую впослѣдствіи доставилъ ей при германскихъ дворахъ; но' война съ Ла-Ро-шелью мѣшала ему .тотчасъ приняться за дѣло энергически. Передъ смертью Ви-ченцо съ своей стороны сдѣлалъ всѣ распоряженія, чтобы утвердить наслѣдство за герцогомъ де Невёромъ. Получивъ извѣстіе, что Виченцо при смерти боленъ, герцогъ тотчасъ послалъ тайно въ Мантуу сына своего, Карла II герцога де Ре-теля; послѣдній, прибывъ въ Мантуу, нашелъ завѣщаніе, которое герцогъ Виченцо оставилъ въ пользу его отца, а себѣ папское разрѣшеніе на бракъ съ внучкой герцога Савойскаго, Маріей, жившей въ Мантуѣ; это уничтожало притязанія ея дѣла на Монферратъ. Виченцо умеръ въ ночь съ 25 на 26 декабря 1627, и въ ту же ночь герцогъ де Ретель обвѣнчался съ Маріею Мантуанской. Герцогъ Карлъ I немедленно прибылъ въ Мантуу и занялъ герцогство, хотя императоръ наложилъ на него запрещеніе, какъ на выморочный ленъ, до рѣшенія спора между претендентами. Въ это время испанскаго вице-короля, герцога Феріа, не было въ Миланѣ, и мѣсто его занималъ донъ Гонзалесъ де-Кордова, который послалъ въ Мантуу Сербелони занять -ее для герцога Гвастальскаго. Но Сербе-лони не могъ выполнить этого порученія и удалился, грозя и протестуя. Герцогъ савойскій былъ оскорбленъ нарушеніемъ своихъ притязаній на Монферратъ, но еще болѣе тѣмъ, что внучку его выдали замужъ безъ его согласія и не отдали ему приданаго его дочери.
Папа Урбанъ. VIII, венеціанская республика и другія итальянскія государства были довольны, что Франція снова пріобрѣла въ Италіи значеніе, поддержавъ герцога де Невера; это освобождало ихъ отъ гнета Испаніи, которая владычествовала тогда въ Италіи, какъ Австрія въ Германіи. Императоръ Фердинандъ II протестовалъ и завелъ процесъ по всѣмъ имперскимъ формамъ, которыя были такъ же нелѣпы и обходились такъ же дорого, какъ теперь процесы въ англійскомъ канцлерскомъ судѣ. Карлъ Эммануилъ I заключилъ съ Гонзалесомъ Кордовой договоръ, желая изгнать герцога Карла изъ Монферрата. Онъ хотѣлъ дѣйствовать- силой, а не вызовами, протестами и коммисарами, какъ императоръ въ отношеніи Мантуи. Въ началѣ 1628 въ Монферратъ вступили съ одной стороны савойскія войска, а съ другой—испанскія. Но между ними не было согласія, и притомъ испанцы были все лѣто задержаны крѣпостью Казалемъ, такъ что Ришлье могъ принять мѣры, чтобы выручить Казаль и очистить отъ непріятеля тѣснины. Однако Ришлье не достигъ своей цѣли, потому что осада Ла-Рошели затянулась и не позволила ему послать въ Піэмонтъ значительныхъ силъ, а намѣстникъ Дофинэ, герцогъ де-Креки, изъ зависти къ маршалу д’Юкселю плохо содѣйствовалъ ему въ походѣ. Герцогъ Карлъ получилъ отъ Франціи значительную сумму, на которую маршалъ д’Юксель нанялъ 12,000 швейцарцевъ и другихъ наемниковъ и хотѣлъ занять тѣснины. Но вмѣсто того, чтобы спѣшить впередъ, онъ обременялъ постоемъ Дофинэ, и когда получилъ наконецъ рѣшительное приказаніе выступить, то Карлъ Эммануилъ и сынъ его, Викторъ Амедей, оба талантливые полководцы, уже занимали тѣснины превосходными силами. Всѣ попытки д’Юкселя оттѣснить савойскія войска были отбиты. Онъ потерпѣлъ большой уронъ, лишился множества пушекъ обоза, и былъ принужденъ отступить, а войска его, не получая ни жалованья, ни продовольствія, разбѣжались. Ришлье справедливо говоритъ, что не только Италія, но вся Европа была довольна, когда осенью 1628 взятіе Ла-Рошели позволило ему поправить неудачу д’Юкселя *).
*) Ьез аіііёа би гоі ге^агбоіепі Іа ргіае бе Іа КосЬеІІе сотые Іа бёііѵгапсе сіе ГКаВе еѣ Газзизеѣііззетелѣ безгеЪеІіез еопппе ГангапсЫзаетепі йе іоиіе ГЕигоре бебевоив Іе )ои§; Іугапідие бе Іа таівоп б’АиѣгісЪе. (Союзники короля смотрѣли на взятіе ла-Рошели какъ на освобожденіе Италіи, а на покореніе мятежниковъ, какъ на избавленіе всей Европы отъ тираническаго ига Австрійскаго дома.)
4. Ришльё возстановитель значенія Франціи въ Италіи, согласія между правительствомъ и реформатами и власти короля надъ дворомъ, принцами и знатью.
Ришлье поручилъ одной части арміи, осаждавшей Ла-Рошель, покорить герцога де Рогава, продолжавшаго вести войну во главѣ реформатовъ въ Лангедокѣ, Дофинэ и Провансѣ; другую часть онъ послалъ противъ Пьемонта. Въ тоже время онъ пригласилъ венеціанцевъ выдвинуть армію на свою границу и завелъ переговоры съ герцогомъ савойскимъ о проходѣ войскъ. Прибывъ въ началѣ января 1629 въ Дофинэ, онъ нашелъ, что приготовленія къ походу еще не окончены, потому что Марія Медичи и ея креатуры не хотѣли войны съ Испаніей и снова хлопотали объ удаленіи Ришлье. Но Ришлье ловко воспользовался этими интригами своихъ противниковъ и сближеніемъ королевы-матери съ любимымъ сыномъ ея, Гастономъ Орлеанскимъ, чтобы привлечь короля въ -армію, гдѣ могъ держать его совершенно въ своей власти. Но герцогъ савойскій былъ самъ хитеръ и вѣроломенъ, впрочемъ обладая, хотя въ невзрачномъ тѣлѣ, великою царственной душой. Ришлье, не полагаясь на него, не сталъ дожидаться исхода переговоровъ. Суровой зимой онъ прошелъ по непроходимымъ почти путямъ Монъ-Женьевра, покрытымъ льдомъ и снѣгомъ, и аттаковалъ герцога въ. его укрѣпленной позиціи при Шомонѣ. Окопы непріятеля были взяты, и французы, не смотря на страшную стужу и трудность пути, прибыли’6 марта 1629 подъ Сузу.
Здѣсь Карлъ Эммануилъ и его сынъ ожидали французовъ въ укрѣпленномъ лагерѣ. Намѣстникъ миланскій прислалъ имъ въ подкрѣпленіе 4,000 человѣкъ. Тотчасъ по прибытіи французовъ возгорѣлась жаркая битва. Герцогъ и сынъ его сражалась храбро и нѣсколько разъ подвергались большой опасности; но побѣда осталась за французами. Король Лудовикъ раздѣлилъ съ Ришлье славу этой побѣды, хотя въ сущности ни тотъ, ни другой не имѣли права'приписывать ее себѣ. Послѣ сраженія Ришлье и герцогъ савойскій начали блистать другъ передъ другомъ дипломатическимъ искусствомъ, въ которомъ оба были мастера. Герцогъ отступилъ съ поля сраженія въ порядкѣ и сталъ лагеремъ при Аволіано; онъ- послалъ къ Ришлье сына, зятя короля французскаго,, и Викторъ Амедей заключилъ въ непріятельскомъ лагерѣ при Сузѣ миръ. Карлу Эммануилу были даны очень вы-подныя условія; но такъ какъ вѣроломство его было слишкомъ извѣстно, то его принудили дать французамъ въ залогъ мира цитадель Сузы и крѣпость Санъ-Франческо. Условія мира были слѣдующія: герцогъ обѣщаетъ пропускать французскія войска черезъ свои проходы и снабжать ихъ во время пути продовольствіемъ; онъ соглашается приступить къ союзу Франціи, папы, Венеціи и герцога Мантуанскаго и принудить испанцевъ снять осаду Казаля. За это король французскій обязуется доставить ему въ маркграфствѣ Монферратскомъ городъ Трино и помѣстій на сумму 15,000 дукатовъ годоваго дохода.
Когда Савойя заключила съ Франціей миръ, испанскій генералъ снялъ осаду Казаля. Ришлье, открывъ себѣ этимъ мирнымъ договоромъ проходъ въ Италію, съ торжествомъ возвратился во Францію, оставивъ въ Сузѣ гарнизонъ. Пріѣхавъ въ апрѣлѣ въ Лангедокъ, онъ засталъ тамъ открытое возстаніе реформатовъ. Они занимали укрѣпленные города и позиціи въ Севеннахъ. Изъ возмутившихся городовъ сильнѣйшими были Нимъ, Монтобанъ, Кастръ, Мильо и Привасъ; подобно жителямъ Севеннъ. онй были заклятые враги іерархіи и католицизма. Король, т. е. Ришлье, обратился сначала противъ Приваса. Жители этого города защищались отчаянно; но 27 мая на нихъ внезапно напалъ паническій страхъ, и они вздумали бѣжать изъ города, гдѣ ихъ ждала омерть отъ голода или непріятельскаго меча. Бѣгство ихъ дало возможность поступить съ ними безъ милосердія. За ними послали кавалерію, которая множество ихъ изрубила, а остальныхъ взяла въ плѣнъ; плѣнные были частью повѣшены, частью сосланы на галеры. Привасъ былъ разграбленъ и совершенно уничтоженъ. Это распространило такой ужасъ, что вслѣдъ затѣмъ сдались многіе города въ Севеннахъ. Но другіе упорно, защищались. Герцогъ де Роганъ, стоявшій во главѣ мятежниковъ, былъ не то, что братъ его Субизъ.
Однако увидѣвъ, что Ришлье не прочь помириться съ его партіей, чтобы имѣть возможность дѣйствовать, въ Италіи, Роганъ самъ посовѣтовалъ своимъ единовѣрцамъ принять предлагаемое соглашеніе. Безъ внѣшней помощи онъ не могъ долго продолжать войны, а такой помощи въ виду не имѣлось., Англія еще въ апрѣлѣ 1629 заключила съ Франціей миръ, ничего не сдѣлавъ для реформатовъ. Испанія вела сношенія съ Роганомъ и обѣщала ему субсидіи, но имѣла въ виду пользоваться имъ только временно, какъ орудіемъ противъ плановъ Ришлье, и Роганъ видѣлъ, что на ея обѣщанія нельзя полагаться. Тогда онъ созвалъ собраніе депутатовъ реформатскихъ городовъ и уговорилъ ихъ принять миръ, предлагаемый правительствомъ. Этотъ миръ давалъ имъ почти все главное, чѣмъ они пользовались, но давалъ, какъ милость, а не какъ право. Онъ былъ заключенъ въ Нимѣ 28 іюня 1629 и черезъ мѣсяцъ обнародованъ королемъ въ лагерѣ. Правительство даровало въ немъ реформатамъ терпимость, амнистію и свободу исповѣданія — словомъ, все, что заключалось въ Нантскомъ эдиктѣ. Но нимскій договоръ былъ названъ милостивымъ эдиктомъ. Роганъ, Субизъ и другіе осужденные получили обратно всѣ помѣстья, права и привилегіи, которыми владѣли до возстанія. Мудрая умѣренность, обнаруженная кпяземъ церкви въ религіозной войнѣ, даровала Франціи прочное національное единство и позволила ей располагать множествомъ опытныхъ храбрыхъ реформатскихъ воиновъ, тогда какъ всѣ прочія державы, католическія и протестантскія, гибли отъ нетерпимости.
Въ Италіи по удаленіи Ришлье война снова вспыхнула. Король испанскій или, вѣрнѣе, его министръ не утвердилъ уступокъ, сдѣланныхъ Гонзалесомъ Кордовой, и послалъ вице-королемъ въ Миланъ великаго Амвросія Спинолу, который пріобрѣлъ такую славу во Фландріи и Германіи (см. стр. 234 и 285). Спинола прибылъ въ Италію въ августѣ 1629, въ то самое время, когда нимскимъ эдиктомъ Ришлье прекратилъ внутреннія смуты, болѣе столѣтія подтачивавшія силы Франціи. А между тѣмъ императоръ имѣлъ безразсудство, полагаясь на заключенный съ Даніей любекскій миръ (см. стр. 322), отослать въ Италію страшныхъ наемниковъ Валленштейна, гдѣ за ихъ разбои австрійцевъ такъ же возненавидѣли, какъ ненавидѣли въ Германіи. Первый отрядъ императорскихъ войскъ, назначенныхъ для изгнанія изъ Мантуи герцога де Невера, шелъ черезъ Куръ по Вальтелинѣ. Проходя черезъ Куръ, отрядъ этотъ взялъ въ плѣнъ французскаго посланника, хотя императоръ былъ еще въ мирѣ съ Франціей и посылалъ свои войска только подъ предлогомъ поддержать свое верховное право въ Мантуѣ и Монферратѣ. Этотъ корпусъ состоялъ изъ 20 слишкомъ тысячъ пѣхоты и нѣсколькихъ тысячъ кавалеріи и находился подъ начальствомъ генерала Колальто, который прославился въ тридцатилѣтней войнѣ грабежами и разбоями; но въ Италіи онъ былъ постоянно боленъ или прикидывался' больнымъ по лѣни. Не смотря на союзъ, заключенный въ апрѣлѣ Венеціей съ Франціей, Колальто глубокой зимой вступилъ въ герцогство мантуанское и сталъ лагеремъ при озерѣ, окружающемъ Манту у.
Вполнѣ несовременная политика венеціанцевъ опротивѣла обѣимъ сторонамъ. Они выставили на границѣ 16 тыс. армію, но ничего ве дѣлали: не препятствовали проходу цесарцевъ и не давали герцогу, осажденному въ Мантуѣ, ни денегъ, ни припасовъ. Спинола передъ вступленіемъ въ Монферратъ пробовалъ устроить соглашеніе между императоромъ и герцогомъ Карломъ. Но императоръ требовалъ въ залогъ крѣпостей, а герцогъ не могъ вѣрить испанской политикѣ и посредничеству генуэзца. Колальто не хотѣлъ и слышать о соглашеніи, сказавъ, что приславъ въ Италію, чтобы воевать, а не мириться. При этомъ особенно хлопоталъ, вылѣзая въ люди, аббатъ Д'жуліо Мазариво, помощникъ папскаго нунція Павчироло; овъ старался угодить обѣимъ сторонамъ, но особенно понравился кардиналу Ришлье и, подъ покровительствомъ Анны Ав-стрійской, сдѣлался его преемникомъ въ должности перваго министра Франціи.
Потерпѣвъ неудачу въ попыткѣ заключить миръ, Спинола занялъ всѣ мон-ферратскія укрѣпленія, уступленныя Гонзалесомъ де Кордовой по сузскому миру, и осадилъ французовъ въ Казалѣ. Это поставило герцога савойскаго въ большое недоумѣніе: ему не хотѣлось, чтобы Казаль достался испанцамъ, но въ то же время онъ не желалъ и пропускать французовъ на выручку Казаля, находя пре-
бывапіе ихъ въ окрестностяхъ Сузы очень непріятнымъ. Война опустошила и разорила Верхнюю Италію не лучше Германія. Французы цѣлое лѣто 1629 храбро защищали Казаль, хотя съ большими лишеніями. Спинола очень занемогъ. Ко-лальто бездѣйствовалъ подъ Мантуей и наконецъ совершенно отступилъ, чтобы избѣгнуть убійственныхъ болотистыхъ испареній окрестностей этого города. Такимъ образомъ Ришлье имѣлъ возможность продолжать борьбу съ Роганом^, побѣдить реформатовъ и завербовать ихъ подъ свои знамена, прежде чѣмъ идти въ Италію.
Въ началѣ 1630 Ришлье возвратился въ арміи, гдѣ его окружалъ королевскій блескъ и гдѣ онъ былъ полновластнымъ хозяиномъ. Король остался въ Парижѣ, Здѣсь его окружали враги кардинала, и королева-мать ввела въ совѣтъ людей, которые не только не могли воспользоваться благопріятными обстоятельствами въ Италіи и въ Германіи, но даже поддерживали непрерывная сношепія съ Испаніей. Король, не смотря на свою ограниченность и тяжесть гнета; въ которомъ держалъ его министръ, видѣлъ, какъ необходимъ ему кардиналъ; это доказывала ему неспособность креатуръ королевы-матери, и потому онъ не могъ принять предложенія кардинала отпустить его въ отставку. Марія Медичи и ея Гастонъ не имѣли своего ума и своей воли; ими во всемъ помыкали испанское, императорское и папское правительства. Одинъ Ришлье работалъ, интриговалъ и деспотствовалъ самъ за себя и за короля. Онъ самъ говоритъ, что у нихъ съ королемъ не было другаго разговора, какъ о неспособности канцлера Марильяка и другихъ креатуръ королевы Маріи. Кромѣ того онъ сообщалъ Лудовику опасные замыслы Гастона. Король однажды помирился было съ Гастономъ и угрозами побудилъ его предать всѣхъ своихъ друзей. Въ маѣ 1627 умерла жена Гастона, навязанная ему Ришлье. Съ нею онъ жилъ безъ интригъ, мирно, что было совершенно по характеру ему и брату его. Но по смерти ея онъ опять сдѣлался игрушкой людей, желавшихъ пользоваться имъ для своихъ видовъ. Герцогъ хотѣлъ безъ согласія короля вступить во второй бракъ съ принцессой Маріей Гонзага, дочерью герцога Карла I де Неверъ Мантуанскаго. Но мать его была противъ брака, имѣя для него въ виду другую партію, и приказала даже арестовать принцессу Гонзага съ матерію и посадить въ Венсенъ. Такимъ образомъ въ то самое время, какъ король шелъ въ 1630 въ Италію отстаивать права герцога Карла на Мантуу и Монферратъ, мать его, бывшая въ его отсутствіе правительницей Франціи, принимала полицейскія мѣры противъ жены и дочери герцога. Это доказало Лудовику, къ какой страстной горячности способна его мать, и онъ испуганный прибѣгъ подъ защиту Ришлье.
Взбалмошный герцогъ Орлеанскій вскорѣ и думать забылъ о принцессѣ Марія Гонзага и сталъ свататься за принцессу Лотарингскую, что. при тогдашнихъ обстоятельствахъ возбудило при дворѣ большую тревогу. Вступивъ въ родство съ герцогомъ Лотарингскимъ, членомъ германской имперіи, герцогъ Орлеанскій сошелся бы съ Испаніей, Австріей и католической партіей въ Германіи, тогда какъ кардиналъ Ришлье заключилъ миръ съ Англіей и велъ переговоры о союзѣ съ Швеціей, Даніей и Вождями германскихъ протестантовъ. Король пришелъ окончательно въ недоумѣніе. Тогда Ришлье передъ вторичнымъ походомъ за Альпы хотѣлъ отказаться отъ должности, но Лудовикъ умолилъ его остаться и ввѣрилъ ему совершенное полновластіе. Кардиналъ, уже имѣвшій всѣ права великаго адмирала подъ именемъ верховнаго инспектора морской торговли и мореплаванія, получилъ званіе генеральнаго намѣстника короля при арміи подъ именемъ генералиссимуса войскъ и съ правомъ заключать миръ и объявлять войну. Его санъ перваго министра дѣлалъ подпись его равносильной королевской.
Походъ Ришлье 1630 года противъ Савойи, испанскаго намѣстника въ Миланѣ и императорской арміи въ защиту мелкихъ государствъ Верхней и Средней Италіи, былъ гораздо успѣшнѣе королевскаго похода. При Ліонѣ собралась армія. Ришлье подъ начальствомъ маршаловъ Басонпьера, Шомберга и де Креки. Проходы и городъ Суза были еще въ рукахъ французовъ, -такъ что армія безъ сопротивленія дошла до Сузы. Герцогъ савойскій, увѣряя въ намѣреніе своемъ , соблюдать миръ, расположился въ угрожающей позиціи па Дорѣ. Онъ вступилъ пъ переговоры, по обыкновенію, притворно, съ единственной цѣлью выиграть время. Начались переговоры объ общемъ замиреніи въ Италіи, замѣчательные
участіемъ въ нихъ трехъ величайшихъ искусниковъ новѣйшаго времени въ политическомъ коварствѣ, двусмысліи, лжи и софистикѣ, т. е. трехъ величайшихъ дипломатовъ,— Ришлье,. Карла Эммануила I Савойскаго и Мазарино, котораго папа назначилъ помощникомъ своего легата; они старались перехитрить другъ друга. Герцогъ Савойскій хотѣлъ тянуть время, пока испанцы овладѣютъ Казалемъ; Ришлье хотѣлъ воспользоваться безпечностью герцога, чтобы захватить его врасплохъ съ сыномъ въ замкѣ РиВоли. Герцога предупредилъ маршалъ герцогъ де Монморанси, уже въ то время врагъ кардинала. Карлъ Эммануилъ поспѣшно уѣхалъ изъ Риволи въ Туринъ, гдѣ по случаю перемирія было много французовъ. Онъ приказалъ всѣхъ ихъ арестовать и издалъ противъ Ришлье рѣзкій манифестъ, въ которомъ упрекалъ его въ разныхъ коварствахъ противъ своей особы и владѣній,. но не упоминалъ о происшествіи въ Риволи.
Заключивъ договоръ съ Спинолой, герцогъ савойскій совершенно передался на сторону Испаніи и императора, не принявъ даже посланника кардинала. Ришлье сдѣлалъ видъ, будто намѣренъ осадить Туринъ, но вмѣсто того неожиданно обратился противъ Пиньероля въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Турина и приказалъ маршалу де Креки занять городъ и цитадель, желая имѣть въ немъ оплотъ противъ всѣхъ будущихъ покушеній герцога. Къ счастью для французовъ, кардиналъ пользовался въ арміи полною военно-дипломатическою властью, между тѣмъ какъ непріятели были въ раздорѣ между собою, Императоръ прислалъ въ Италію вторую армію, которая, подобно первой, привыкла въ Германіи совершать всевозможныя злодѣйства; герцогъ савойскій и Колальто хотѣли поскорѣе аттаковать французовъ; но Спинола не согласился и вновь осадилъ Казаль. Войска Ришлье воевали съ перемѣннымъ счастіемъ противъ испанцевъ въ Монферратѣ. Въ это время въ Савойю прибылъ самъ король Лудовикъ съ 8,000 пѣхоты и 2,000 кавалеріи, и въ концѣ мая 1630 взялъ Шанбери, а вскорѣ и укрѣпленный Монмеліанъ. Ришлье соединился съ королевской арміей и послалъ Монморанси съ 11,000 чел. на подкрѣпленіе маршаловъ Лафорса и Шомберга въ Пиньероль. Но французамъ и теперь не удалось пройикнуть къ Казалю; они взяли только Салуццо съ цитаделью. Весною Колальто возобновилъ осаду Мантуи, которую лѣтомъ, жестоко опустошила чума. Крайнее положеніе этого города и, быть можетъ, сношенія съ врагами Франціи и приверженцами герцога Гвастальекаго побудили генераловъ Альтрингера. й Галассо, управлявшихъ осадою въ отсутствіе Колальто, попытаться овладѣть городомъ. Попытка' удалась, и 17 іюля Мантуа. была взята. Герцогъ Карлъ I едва успѣлъ1 укрйться въ цитадель, а невѣстка его, принцесса Марія, убѣжала съ маленькимъ сыномъ въ монастырь. На другой день герцогъ сдался на капитуляцію и сдалъ цитадель, не имѣвшую со стороны города никакой силы. Ему было дозволено оставаться съ невѣсткою и внукомъ въ городѣ или куда-нибудь ѣхать. Онъ отправился въ Феррару съ состоявшимъ при немъ французскимъ посланникомъ въ Венеціи герцогомъ д'Этрэ, который также получилъ проѣздъ, потому что считалось, что Франція воюетъ не съ императоромъ и Испаніей, а только съ покровительствуемыми ими итальянскими и германскими владѣтелями. Герцогъ былъ взятъ до того врасплохъ, что не успѣлъ захватить съ собою ни одежды, ни драгоцѣнностей, ни денегъ п долженъ былъ принять отъ венеціанцевъ скудную тысячу дублоновъ на одежду и пропитаніе себѣ и семейству.
Умолчавъ объ ужасахъ тридцатилѣтней войны, мы не станемъ описывать и бѣдствій Мантуи по взятіи ея, убійствъ, грабежей и насилій, которыя совершали въ ней взявшія ея дикія орды, разрушившія большую часть городовъ Германіи. Достаточно сказать, что эти разбойники принадлежали къ войскамъ Валленштейна, составленнымъ изъ грабителей п убійцъ, изъ самыхъ дикихъ племенъ Европы, содержимыхъ добычею и невообразимыми хищничествами; они свирѣпствовали въ богатой и цвѣтущей Мантуѣ три дня й три ночи, какъ хищные звѣри. Императоръ Фердинандъ II и его жена, Леонора Гонзага, вышли изъ себя при извѣстіи о бѣдственной участи, постигшей родину императрицы. Впрочемъ разбойникамъ не посчастливилось, и большая часть ихъ перемерла отъ чумы, господствовавшей въ городѣ. Французы поступали во владѣніяхъ герцога савойскаго не лучше, чѣмъ цесарцы въ Мантуѣ. Пьемонтъ пострадалъ жестоко, и французы овладѣли крѣпостями его — Сузой, Салуццо и Пиньеролемъ. Въ іюлѣ 1630 Карлъ Эммануилъ умеръ, и сынъ и наслѣдникъ его, Викторъ Амедей I,
зять французскаго короля, дважды аттаковалъ французовъ, второй разъ при помощи Колальто; но оба раза былъ отбитъ съ урономъ. Спинола осаждадъ Казалъ и довелъ до крайности маршала де Туара, командовавшаго французскимъ гарнизономъ этого города.
Между тѣмъ Мазарино неутомимо разъѣзжалъ отъ одной арміи къ другой, хлопоча о мирѣ. Испанцы и цесарцы такъ же Желали мира, какъ и Ришлье: первые потому, что войска ихъ были нужны имъ въ Германіи противъ Густава Адольфа, а Ришлье потому, что въ это время имѣлъ надежду окончательно обезпечить себя отъ матери и брата короля. Мазарино выхлопоталъ перемиріе только для армій, стоявшихъ въ Италіи, зато патеръ Жозефъ черезъ французскаго посланника Брюлара заключилъ миръ (стр. 329), заключавшій въ себѣ условія и для Испаніи. Испанскій министръ не утвердилъ этихъ условій. Но и Ришлье былъ дотого далекъ отъ мысли утверждать регенсбургскій договоръ, что порицалъ посланника Брюлара за заключеніе этого мира. Мазарино тщетно старался склонить Ришлье утвердить этотъ договоръ. Такимъ образомъ зять Лудовика ХПІ, Викторъ Амедей, былъ принужденъ продолжать войну. Спинола былъ тяжело боленъ, но до такой степени стѣснилъ французовъ въ Казалѣ, что голодъ принудилъ бы ихъ сдаться еще въ сентябрѣ, если бы Мазарино не заключилъ выгоднаго для Ришлье соглашенія съ Колальто и съ герцогомъ савойскимъ, безъ вѣдома Спинолы. Соглашеніе это состояло въ томъ, что городъ долженъ сдаться испанцамъ, если къ 15 октября не будетъ вырученъ, и тогда гарнизонъ долженъ былъ удалиться въ цитадель, гдѣ испанцы обязались продовольствовать его до конца октября. Спинола не призналъ бы этого договора; но 25 сентября умеръ, а преемникъ его, глупый маркизъ де Санта-Кроче, утвердилъ договоръ. Казаль былъ затѣмъ сданъ испанцамъ; но цитадель осталась во власти французовъ и младшаго сына Карла 1 Мантуанскаго, герцога д’Юміера. Мазарино уже продался французамъ, хотя все еще служилъ помощникомъ нунція. Онъ безстыдно обманулъ глупаго Санта-Кроче. Когда испанцы ушли за По, а французы въ Пьемонтъ, два полка французскаго войска неожиданно повернули и подъ пустымъ предлогомъ сновц заняли Казаль. Взбѣшенный эт.имъ вѣроломствомъ, Садта-Кроче также вернулся. Онъ уже подошелъ къ городу, когда навстрѣчу испанцамъ, точно полишинель, выскакалъ Мазарино въ галопъ и безъ шляпы и своими политическими декламаціями выхлопоталъ новый договоръ, въ силу котораго французы наконецъ очистили Казаль.
Ришлье былъ въ то время во Франціи. Вниманіе его было обращено на Густава Адольфа, на Лотарингію и на брата и мать короля. Военныя дѣйствія въ Италіи затихли еще вслѣдствіе смерти Колальто. Притомъ по увольненіи Валленштейна дѣла въ Германіи приняли для императора очень неблагопріятный оборотъ. При посредничествѣ нунція Панчироло и помощника его, Мазарино,, условія регенсбургскаго договора (стр. 329) были приняты въ основаніе мира для Верхней Италіи. Генералъ Га лассо, назначенный на мѣсто Колальто, получилъ порученіе и полномочіе начать заодно съ герцогомъ савойскимъ мирные переговоры съ французскими посланниками. Ришлье и Мазарино снова доказали при этомъ свои высокіе дипломатическіе таланты, открывъ французамъ доступъ въ Италію; для этой цѣли они, не задумываясь, пожертвовали интересами Карла 1 Мантуанскаго, въ пользу котораго начали войну. Въ концѣ марта 1631 въ Ч и р а с к о были заключены два договора—явный и тайный—гарантированные папой, который былъ при этомъ обманутъ, потому что Мазарино не сообщилъ нунцію Панчирола тайнаго договора Ришлье съ Савойей. Въ явномъ договорѣ въ основаніе былъ взятъ регенсбургскій миръ, по которому французы должны были возвратить всѣ свои завоеванія въ Италіи, стало быть, Пиньероль, Сузу, Салуццо и Савону, а за это герцогъ Карлъ оставался во владѣніи герцогства мантуанскаго и маркграфства монферратскаго, кромѣ Трино и нѣкоторыхъ другихъ городовъ. Но въ тайномъ договорѣ было постановлено, что доходнѣйшія части Монферрата, городъ Альба съ областью, уступаются герцогу савойскому, который отдаетъ за это Франціи Пиньероль и ведущую къ нему военную дорогу. Братья герцога должны были отправиться заложниками въ Парижъ въ обезпеченіе выдачи Франціи этого города, который на время оставался на сохраненіе у папы. Чтобы прикрыть обманъ противъ императора и герцога Мантуанскаго,
Мазарино прибѣгъ къ другой жалкой уловкѣ. Всѣ условія чирасскаго договора, какъ-то: сдача Казаля, Мантуи и Монферрата герцогу Мантуанскому и передача ихъ ему въ ленъ императоромъ, ‘были выполнены; папа отпустилъ ввѣренныхъ ему заложниковъ, и французская*армія удалилась; тогда внезапно явились на свѣтъ 30.0 французовъ, скрытыхъ въ Пиньёролѣ и снабженныхъ продовольствіемъ на мѣсяцъ, и снова овладѣли крѣпостью. Герцогъ Савойскій притворно очень оскорбился этимъ. Подъ предлогомъ, что въ Италіи скрывается еще много французовъ, между прочимъ служащіе у герцога Мантуанскаго, онъ снова вооружился и просилъ помощи у намѣстника миланскаго, герцога Феріа. Вице-король сначала хотѣлъ дать войска и денегъ, но потомъ отказался, напуганный Мазарино и самимъ Викторомъ Амедеемъ. Этого-то имъ и надо было; потому что теперь, въ октябрѣ 1631, герцогъ Феріа согласился заключить съ французскимъ посломъ въ Миланѣ капитуляцію, по которой принялъ отвергнутыя прежде условія. При этомъ поступили также коварно, постановивъ условія капитуляціи только на полгода, а между тѣмъ имѣя . въ виду сохранить ихъ навсегда. Испанцы отдали французамъ на полгода не только Пиньероль, но и всю узкую полосу, которая простирается отъ Дофинэ къ этому городу. Такимъ образомъ кромѣ Пиньероля Франція получила форты Риву, Буденаско, Делла Пероза и всю долину Пероза, которая ведетъ къ Пиньеролю. . -
Исторія этихъ передрягъ въ Италіи важна по отношенію къ дѣятельности двухъ духовныхъ лицъ, которыя—одинъ при Лудовикѣ XIII, другой въ малолѣтство Лудовика XIV—сдѣлали Францію первенствующею державою въ Европѣ; она важна также для характеристики и исторіи новѣйшей дипломатіи. Поэтому мы разсказали ее такъ подробно, хотя въ 1629—1631 Ришлье нанесъ Габсбургскому дому во Франціи и въ Германіи удары гораздо болѣе чувствительные, чѣмъ въ Италіи. Теперь мы разскажемъ, какъ восторжествовалъ онъ надъ братомъ и матерью короля, а потомъ, какъ онъ окончилъ германскую войну, какъ Мазарино явился продолжателемъ его и какъ Германія попала подъ зависимость отъ Франціи. Мы уже сказали, что герцогъ Орлеанскій хотѣлъ жениться на Маргаритѣ, принцессѣ Лотарингской, сестрѣ тогдашняго герцога Карла III, желая этимъ бракомъ поближе сойтись съ императоромъ и Испаніей. Во прекизаконамъ, онъ сватался безъ согласія короля. Безъ позволенія брата онъ уѣхалъ въ столицу Лотарингіи. Въ то время (1629) онъ считался еще наслѣдникомъ престола, и его пришлось склонять разными выгодными предложеніями возвратиться во Францію. Это было тѣмъ необходимѣе, что въ Нанси его встрѣтилъ блистательный пріемъ, и уже говорили, хотя несправедливо, что онъ обвѣнчался съ принцессой Маргаритой. Ришлье послалъ въ Нанси маршала Марильяка, брата канцлера, и государственнаго секретаря Бутилье предложить герцогу Орлеанскому герцогство Валуа, намѣстничество Анбуаза и большія деньги съ условіемъ возвратиться во Францію. Гастонъ принялъ это предложеніе. Чтобы угодить его чванству, его назначили генеральнымъ намѣстникомъ государства на случай отсутствія короля; впрочемъ это не имѣло дѣйствительнаго значенія.
Гастонъ желалъ промѣнять герцогство Орлеанское на Бургундію и Шампань, чтобы сдѣлаться сосѣдомъ съ императоромъ, Испаніей и Лотарингіей, и пріобрѣсти себѣ черезъ нихъ нѣкоторую независимость. Ришлье справедливо доказывалъ королю, что это можетъ быть пагубно для государства, особенно если неспособный принцъ будетъ слѣдовать внушеніямъ матери, окружавшихъ его интригантовъ и честолюбцевъ, Испаніи п императора. Король колебался то туда, то сюда. Съ одной стороны королева съ своими креатурами, а съ другой Ришлье съ своими лроверженцами напрягали другъ противъ друга во Франціи, Италіи и Испаніи всѣ силы и хитрости. Придворная исторія Франціи въ 1629—31 гг. составляетъ многотомный романъ. Мы вкратцѣ укажемъ только результаты. Король Лудовикъ XIII съ дѣтства привыкъ подчиняться чьему-нибудь вліянію, и теперь ему предстоялъ выборъ между горячею, страстною, безразсудною матерью и кардиналомъ. Марію окружали люди слабые, алчные, бездарные; ни у ней, нн У презрѣннаго Гастона не было другой цѣли, кромѣ собственныхъ выгодъ. Ришлье же заботился о величіи и могуществѣ націи и государства, и талантами и познаніями превосходилъ всѣхъ государей и министровъ того времени. Правда,
онъ зато попиралъ всѣ законы, права, презиралъ совѣсть, вѣрность и долгъ и основалъ страшный правительственный деспотизмъ.
Въ сентябрѣ 1630 король опасно занемогъ въ Ліонѣ, и Марія нѣжно ухаживала за нимъ. Вслѣдствіе этого Лудовикъ снова напалъ колебаться между матерью и Ришлье; вельможи приняли сторону Маріи, потому что. считали кар-динала опаснымъ противникомъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ сдѣлался первымъ министромъ и генеральнымъ намѣстникомъ короля при арміи. Къ числу приверженцевъ королевы-матери принадлежали канцлеръ Марильякъ, братъ его, маршалъ, герцоги де Гизъ и де Бельгардъ, бывшіе намѣстниками Бургундіи и Прованса, принцесса де Конти, герцогиня д’Эльбефъ и другіе. Они состояли въ сношеніяхъ съ герцогомъ Лотарингскимъ и испанскимъ йосланникомъ; они вооружили противъ Ришлье королеву-мать и лѣтомъ 1630 мѣшали всѣмъ дѣйствіямъ его въ Италіи. Въ сентябрѣ къ нимъ присоединилась и жена короля, Анна Австрійская, и, ухаживая за больнымъ королемъ въ Ліонѣ, королевы, повидимому, совершенно настроили его противъ Ришлье. Интересно, какъ разсказываетъ объ этомъ самъ кардиналъ съ чувствомъ самодовольства, напоминающимъ Шато-бріана, съ тою разницею, что Шатобріанъ—пошлякъ, а Ришлье великій государственный человѣкъ. Очень занимательно разсказываетъ онъ, какъ они съ флорентинкой обманывали другъ друга и любезничали въ октябрѣ, какъ кошка съ собакой *).
Бѣдняга король напрасно старался устроить хоть сносныя отношенія мейду своею матерью, которой боялся, и кардиналомъ, безъ котораго не могъ обойтись. Они продолжали мучить его, таща каждый въ свою сторону. Ришлье, конечно, имѣлъ преимущество, потому что могъ неопровержимо доказать королю, что шайка его матери и трусливаго, безсовѣстнаго герцога Орлеанскаго измѣняетъ и продаетъ его. Это продолжалось до 10 ноября, когда (Іа ]'оигпёе йез Дирез—день проведенныхъ) передъ одъѣздомъ короля въ Версаль, Марія Медичи, увѣренная наконецъ въ побѣдѣ, запальчиво сказала Лудовику, что отнынѣ не намѣрена имѣть какихъ бы то ни было дѣлъ ни съ Ришлье, ни съ его родными и пріятелями. Она сказала даже сыну, что не будетъ больще присутствовать въ совѣтѣ. Король долго, но безуспѣшно упрашивалъ ее и напрасно старался переубѣдить ее даже съ помощью духовника ея, отца Сюффрана, и кардинала де Баньи. Онъ находился въ непріятномъ недоумѣнія, но вскорѣ запальчивость королевы и разсказъ Ришлье о ея тайныхъ сношеніяхъ такъ напугали его, что онъ снова склонился на сторону кардинала и послалъ къ нему своего любимца Сенъ-Симона сказать, что будетъ очень радъ видѣть его въ Версали. Ришлье воспользовался этимъ, зная, что у короля всегда правъ тотъ, за кѣмъ осталось послѣднее слово. Онъ поѣхалъ къ королю въ Версаль, тогда какъ королева осталась въ Парижѣ, и этимъ доставилъ себѣ побѣду. Въ тотъ же еще день король позвалъ въ Версаль канцлера. Марильякъ пріѣхалъ въ увѣренности, что будетъ назначенъ на мѣсто Ришлье; но вмѣсто того у него потребовали государственную печать.' Братъ его все еще командовалъ въ Италіи съ маршалами Ла-Форсомъ и Шомбергомъ. Король послалъ приказаніе арестовать его будто бы за кражу и взятки. Его судилъ не законный судъ, а особая коммисія, которая нашла его виновнымъ, и въ 1632 онъ былъ казненъ.
Герцогъ Орлеанскій поступалъ тогда точно такъ же, какъ въ 1626, когда
*) А зоп аггіѵёе іі ѣгоиѵа, дие Іе ѣешрз, дие за Ясіеійё, зоп соига^е еѣ за ѵегѣи Іиі аѵаіепѣ іаіѣ етріоуег Ьеигеизетепѣ а Іа §1оіге <іе зоп таіѣге, Гепѵіе, Іа іаіоизіе еѣ Іа таі» ^епіѣё 4е зез еппетіз Гаѵоіепѣ етріоуё а Іе «іёѣгиіге «іапз Гёзргіѣ <іе Іа геіпе, роиг Іиі гаюг ѣоиѣ Гезроіг «іе зоп ѣгаѵаіі. II Іа ѣгоиѵе сЬап^ёе еѣ еп і§поге Іа саизе, рагседи’іі езѣ ѣётоіп а Іиі-тёте <іе за зіпсёгіѣё (хороша зіпсёгіѣё Ришлье!), заіѣ, сотше Іез еЬозез зе зонѣ раз-зёев, еѣ пе реиѣ аззигётепѣ. гесоппоіѣге, «іидиеі «іез «іёѣоигз іпйпіз «іе Іа «ігоіѣиге «іе Іа ѵё-гіѣё вез еппетіз зе вопѣ эегѵіз, роиг з’ётрагег «іе Іа геіпе а зоп ргё]'и«іісе. (Возвратясь, онъ нашелъ, что,-пока онъ своею вѣрностью, мужествомъ и умомъ счастливо трудился надъ возвеличеніемъ своего государя, враги его завистью, ревностью и коварствомѣ возстановляли противъ него королеву, чтобы лишить его плодовъ заботъ. Онъ нашелъ ее очень измѣнившеюся, но не могъ повять причины этого, потому что сознавалъ свою и скренность, зналъ, какъ было дѣло, г. не могъ вообразить, какими происками и окольными путями врагамъ его удалось возстановить противъ него королеву).
для своихъ выгодъ предалъ мести кардинала маршала Орнано и другихъ. Сначала онъ предложилъ матери помощь и услуги; но услышавъ, что король помирился съ Ришлье, началъ увѣрять, что будетъ любить и защищать кардинала, какъ только можетъ *). Король былъ очень доволенъ подлостью брата и старался поощрить ее. Зная, что слабый принцъ находится подъ вліяніемъ Пюйлоранса и ле-Куаньё, онъ далъ первому денегъ на покупку герцогства Анвильскаго, а второму мѣсто парламентскаго президента втораго класса, чтобы отвлечь ихъ отъ королевы. . Но Марія взбунтовала весь дворъ **), такъ что Ришльё очень жалуется на разницу между положеніемъ дѣлъ въ началѣ 1630 и въ концѣ.
Въ началѣ слѣдующаго года Пюйлорансъ и Ле-Куанье разочли, что для нихъ выгоднѣе помирить Гастона съ матерью, съ Испаніей и Съ Лотарингіей; они посовѣтовали ему взять у Маріи отданные ей на сохраненіе брильянты его покойной жены и уѣхать въ свое герцогство Орлеанское, а мать оставить при дворѣ вести интриги.- Передъ отъѣздомъ онъ долженъ былъ съ большой свитой (Гогі ассотра^пё) отправиться въ парижскій дворецъ Ришлье и приказать спутни-камъ.убить его; но у ничтожнаго принца не хватило на это духа. Пріѣхавъ 30 января къ кардиналу, онъ началъ съ нимъ жаркую ссору и потомъ уѣхалъ въ Орлеанъ. Узнавъ объ этомъ происшествіи, король поспѣшно пріѣхалъ изъ Версаля въ Парижъ къ кардиналу. Марія увѣряла встрѣчнаго и поперечнаго, что ничего не знала о затѣѣ Гастона. Но ей. никто не вѣрилъ, а кардиналъ воспользовался выходкой Гастона и горячностью королевы-матери, чтобы уговорить короля выдать ему головой всѣхъ его враговъ. Марія Медичи поѣхала съ королемъ въ Конпьеиь, была тамъ задержана и отдана подъ надзоръ маршала д’Этрэ (февраль 1631). Ей предложили жить, гдѣ угодно, кромѣ столицы; но она все отвергла. Черезъ.четыре мѣсяца она поѣхала въ Авенъ, а оттуда за границу. Ришлье только этого и желалъ. Марія поѣхала сначала въ Брюссель. Черезъ нѣсколько лѣтъ, надоѣвъ испанцамъ, она отправилась въ Англію. Но англійская революція принудила ее возвратиться на континентъ. Она поселилась въ Кельнѣ, гдѣ вскорѣ умерла въ большой бѣдности. Со стороны Ришлье и короля было позорно допустить свою старую, ослѣпшую благодѣтельницу и мать умереть въ такой крайности. Герцогъ. Орлеанскій, женившись на лотарингской принцессѣ, уѣхалъ въ Брюссель. Бракъ свой онъ обнародовалъ лишь впослѣдствіи и навлекъ имъ большія непріятности герцогу Лотарингскому. Самъ онъ своими поступками лишился во Франціи всякаго уваженія и значенія.
Съ этихъ поръ Ришльё сталъ страшнымъ деспотомъ. Именемъ короля онъ безъ милосердія каралъ всѣхъ своихъ враговъ, не щадя ни званія, ни пола, ни правъ націи, ни власти парламентотъ; кого онъ не могъ осудить прямымъ путемъ, того осуждалъ особыми коммисіями, предавая судьямъ, которые были готовы для него на все.
*) II аііа ѣгоиѵег Іе гоі, йёзарргоиѵа Іе ргосёйѳ <іе Іа геіпе за теге, еѣ ргоѣевѣа сіе пе ве (іёрагѣіг ]атаіз <іѳз іпѣёгёѣз еѣ Дез ѵоіопѣёз <іе 8а Маіевѣё, диі зегоіепѣ ѣощоигз Іа гё^іе аез зіеппез. II рготіѣ аиззі аи сагсітаі, бе Гаітег еѣ Іе бёГепаге еопѣге Ѣоиз сеих, диі аи ргёуиОісе <іе Гаиѣогіѣё гоуаіе ѵоисіі'оіепѣ ГоіГепзег. (Онъ пошелъ къ королю, порицалъ поступки королевы-матери и увѣрялъ, что никогда не пойдетъ противъ интересовъ и желаній Е. В., которые всегда будутъ руководить его дѣйствіями. Онъ обѣщалъ и кардиналу любить и защищать его противъ всѣхъ, кто будетъ оскорблять его во вредъ королевской власти).
**) Тоиѣе Іа соиг іаіѣ саЬаІе еѣ ГЕзра&поІ з’еп ргеѵаиѣ. (Весь дворъ интригуетъ, а испанецъ пользуется этимъ).
IV. ПОСЛѢДНЕЕ ВРЕМЯ
ТРИДЦАТИЛѢТНЕЙ ВОЙНЫ.
1. До смерти Бернгарда Веймарскаго.
Утвердившись въ Италіи и рѣшивъ въ свою пользу споры о Вальтелинѣ и о Манту анскомъ герцогствѣ, Ришлье-готовился подорвать въ пользу Франціи господство Испаніи и Австріи въ Германіи. Находясь въ сношеніяхъ съ Густавомъ Адольфомъ и съ протестантами, онъ тѣмъ не менѣе съумѣлъ прібрѣсти довѣріе католиковъ заботливостью о римской религіи', такъ что курфирстъ баварскій рѣшился вступить въ сношенія съ французами, хотя союза съ ними не заключалъ. Франція присылала свои войска на Рейнъ еще до Ришлье, во время спора за Юлихъ, Клеве и Вергъ, и тогда они дѣйствовали въ Германіи въ интересахъ римской вѣры (см. стр. 369 примѣчаніе). Йотомъ посланники Ришлье завели интриги съ католическими князьями, епископами и архіепископами. Съ Густавомъ Адольфомъ Ришлье вступилъ въ союзъ еще во время войны короля Швеціи съ поляками. Благодаря ему-, состоялось перемиріе, которое дало шведскому королю возможность обратиться въ Германію (см. стр. 227). Въ сочиненіи своемъ о тридцатилѣтней войнѣ Бартольдъ подробно говоритъ о дипломатическихъ продѣлкахъ Ришлье, имѣвшихъ цѣлью привязать къ Франціи нѣкоторыхъ, нѣмецкихъ князей, когда остальные были въ союзѣ — одни съ Густавомъ Адольфомъ, а другіе съ Испаніей и съ императоромъ. Ришлье и въ Германіи, какъ въ Италіи, былъ въ союзѣ съ врагами Габсбургскаго дома. Уполномоченные кардинала, Шарнасе и Фекіеръ, дѣйствовали въ Германіи такъ же искусно, какъ Мазарино въ Италіи. Что касается до религіозныхъ партій, то протестантамъ Ришлье помогалъ деньгами, а католикамъ — посредничествомъ и вообще дипломатическими кознями.
Со времени заключенія въ январѣ 1631 (см. стр. 332) бервальдскаго договора, Ришлье и Оксенштирна умѣли одинаково искусно пользоваться тупостью и фанатизмомъ нѣмецкихъ князей и религіозными предразсудками императора и Испаніи, которыхъ іезуиты водили за носъ. На съѣздѣ въ Гейльброннѣ (см. стр. 349) французы много способствовали тому, что война продолжилась противъ воли Бранденбурга и Саксоніи, и съ этого времени можно было предвидѣть, что вліяніе Франціи сдѣлается пагубнымъ для германской имперіи. Оксенштирна, правда, отклонилъ, впрочемъ очень вѣжливо, предложеніе французовъ послать войска на лѣвый берегъ Рейна; но зато онъ вступилъ съ Ришлье въ союзъ противъ Карла ІП Лотарингскаго, который былъ вассаломъ германской имперіи.
Ненависть Ришлье къ герцогу Лотарингскому вытекала изъ того же источника, какъ и безпощадная строгость, съ которой онъ съ 1630 преслѣдовалъ такъ называемую лотарингскую партію во Франціи. Къ ней принадлежалъ и Гастонъ Орлеанскій. Отмстивъ канцлеру и маршалу Марильякамъ, онъ посадилъ въ Бастилію маршала Басонпьера и продержалъ его десять лѣтъ въ заключеніи. Въ 1631 онъ хотѣлъ изгнать въ Нуленъ королеву мать и держалъ ее подъ арестомъ; но она бѣжала, вѣроятно, съ его вѣдома и даже, можетъ быть, при его тайномъ содѣйствіи, и
потомъ скиталась въ Нидерландахъ, Англіи и на Рейнѣ (стр. 463). Госпожи д’Орнано, д’Эльбефъ, де Ледигьеръ и де Конти, болѣе другихъ интриговавшія съ Лотарингіею, были сосланы въ свои помѣстья; врачъ Вотье и аббатъ де Фуа были, подобно Басонпьеру, посажены въ Бастилію за услуги, оказанныя коро-левѣ-матери. Гастонъ отправился въ столицу своего герцогства, укрѣпилъ ее и заготовилъ большіе запасы продовольствія, не обративъ вниманія ни на письма короля, ни на убѣжденія кардинала Ла-Валета. Будь онъ хоть на что нибудь годенъ, дѣло могло бы дойти до междоусобной войны; но Гастонъ, человѣкъ совершенно неспособный, предпочелъ уѣхать изъ Франціи. Когда онъ объявилъ о своемъ бракѣ съ сестрою герцога Лотарингскаго, правительство безъ слѣдствія и суда внезапно объявило государственными преступниками графа де Марэ, герцоговъ д’Эльбёфа, де Розанэ и де Вельгарда, Ле-Куанье, Пюйлорана, Монтиньи и патера Шантлоба. Парламентъ протестовалъ противъ этого приговора; но кабинетный приказъ заставилъ его молчать. Герцогъ де Гизъ лишился намѣстничества въ Провансѣ и долженъ былъ удалиться въ Италію. Наконецъ въ то самое время, кагда Шарнасе заключалъ договоръ съ Густавомъ Адольфомъ (см. стр. 332), Ришлье привелъ въ трепетъ всѣхъ своихъ враговъ своимъ безпощаднымъ произволомъ. Онъ учредилъ особый судъ, въ родѣ нашихъ военныхъ судовъ, чтобы подъ личиной правосудія осуждать людей будто бы за государственныя преступленія, а въ сущности по личной враждѣ. Этотъ судъ (сЬашЬге йе рвіісе) былъ предназначенъ судить фальшивыхъ монетчиковъ, государственныхъ преступниковъ и оскорбителей величества. Въ 1631—33 гг. Ришлье неумолимо преслѣдовалъ королеву-мать, глупаго герцога Орлеанскаго и всѣхъ ихъ приверженцевъ. Особенно поразилъ онъ весь свѣтъ казнью маршала де Монморанси. Монморанси былъ намѣстникомъ Лангедока и въ 1632, когда Гастонъ Орлеанскій вторгнулся съ войскомъ во Францію, поспѣшилъ къ нему на помощь; въ августѣ онъ соединился съ Гастономъ, но перваго сентября былъ разбитъ при Кастельнодари и по своей неосторожности взятъ въ плѣнъ. Ему и всѣмъ его товарищамъ пришлось дорого поплатиться за затѣи Гастона. Презрѣнный герцогъ Орлеанскій по обыкновенію, пожертвовалъ ими (см. стр. 413—14) для собственнаго спасенія. Онъ принялъ унизительныя условія, на которыхъ ему предложили прощеніе. Король оставилъ ему всѣ его владѣнія, но приказалъ безвыѣздно жить въ Турѣ или въ Блуа. Маршалъ де Монморанси былъ преданъ- суду въ тулузскомъ порламентѣ и въ примѣръ всѣмъ 30 сентября казненъ. Впрочемъ онъ самъ сознавался, что заслужилъ казнь. Можно, конечно, жалѣть, что было время, когда въ Германіи императорамъ приходилось вѣшать рыцарей, занимавшихся подъ видомъ войны, грабежемъ и разбоемъ; или когда во Франціи приходилось казнить первыхъ перовъ за то, что они ради своей корысти и тщеславія губили несчастныхъ гражданъ и крестьянъ; но нельзя порицать министра, который деспотически прекратилъ эти злоупотребленія, какъ порицать германскихъ императоровъ, вѣшавшихъ бароновъ. Казнь Монморанси произвела ужасное впечатлѣніе. Все дворянство, принцы, особенно герцогъ Орлеанскій, тщетно умоляли короля и министра пощадить маршала, сестра котораго была замужемъ за принцемъ де Конде. Гастонъ такъ испугался казни маршала, что бѣжалъ въ Брюссель. Оъ этого времени во Франціи поднялось неслыханно жестокое и произвольное преслѣдованіе политическихъ преступниковъ съ помощью полиціи, организованной для шпіонства за ними и ловли ихъ. Мы по опыту знаемъ, что эта система шпіонства не приноситъ монархіи большой пользы и не можетъ считаться высокой государственной мудростью.
Фанатикъ въ религіи, войнолюбивый герцогъ Карлъ Ш Лотарингскій былъ ненавистенъ кардиналу за преданность императору, Испаніи и Гастону Орлеанскому. Онъ далъ въ своей резиденціи убѣжище бѣглому брату короля Лудовика и поощрялъ его сватовство да своей сестрой, Маргаритой. Заключивъ въ 1631 году договоръ съ шведскимъ королемъ, Ришльё аттаковалъ Карла съ двухъ сторонъ—французами и шведами. Герцогъ былъ принужденъ заключить договоръ въ Викѣ, стоившій ему нѣсколькихъ городовъ въ мецской области и крѣпости Монъ де Марсанъ. Договоръ' этотъ былъ нарушенъ Карломъ, когда Гастонъ, получивъ отъ испанцевъ полуторатысячный отрядъ конницы и разсчитывая на со= умышленниковъ своихъ, намѣстниковъ Лагендока и Дофинэ, вторгся въ Бургундію. Узнавъ объ этомъ явномъ возстаніи лотарингской партіи, Ришлье послалъ
противъ герцога Орлеанскаго корпусъ подъ начальствомъ маршала де Ла-Форса, къ которому потокъ примкнулъ’ съ другой стороны маршалъ Шомбергъ, а самъ съ главной арміей пошелъ въ Лотарингію. Какъ мы сказали, война съ Гастономъ кончилась плѣномъ маршала де Монморанси; тѣмъ временемъ Ришлье занялъ всю Лотарингію и даже столицу, крѣпость Нанси. Герцогъ долженъ былъ принять новый унизительный договоръ, заключенный въ іюлѣ 1632 въ Ливерденѣ. Въ этомъ договорѣ не было обращено ни малѣйшаго вниманія на вассальныя отношенія герцога къ имперіи. Имъ былъ подтвержденъ викскій договоръ и кромѣ того постановлено, что герцогъ обязуется всѣми силами помогать Франціи во всѣхъ ея войнахъ, уступить графство Клермонъ и крѣпости Стенэ и Жамесъ на. четыре года, то есть, въ сущности, навсегда.
Въ это самое время Ришлье дѣлалъ предложеніе о вмѣшательствѣ курфирсту баварскому, какъ главѣ лиги, но получилъ отказъ. Тогда, не смотря на своихъ союзниковъ, шведовъ, онъ принялъ предложеніе курфирста трирскаго, Филиппа. Христофа фонъ Зетерна, взять подъ свое покровительство католическую религію и правительство курфирста противъ побѣдоносныхъ протестантовъ. Впрочемъ въ договорѣ это было выражено не прямо (см. стр. 344, 348). Курфирстъ отдалъ французамъ крѣпость Эрейбрейтштейнъ и впустилъ бы ихъ даже въ Триръ, если бы его соборный капитулъ не призвалъ въ городъ испанскихъ и цесарскихъ войскъ. Однако французы вскорѣ заняли Триръ, гдѣ находился самъ курфирстъ. Кобленцъ, Оберъ-Везель, Боллардъ и другіе трирскіе города были также отданы французамъ. Съ этого времени французы* начали дѣйствовать на Рейнѣ противъ цесарцевъ и испанцевъ, хотя войны никто' не объявлялъ. Густавъ Адольфъ ясно показывалъ Франціи, что не дозволитъ ей сдѣлать завоеваній въ Германіи;, но по смерти его дѣла приняли иной оборотъ, особенно когда.въ 1633 Оксенштирна возобновилъ съ Ришлье въ Гейльброннѣ бервальдскій трактатъ.
Со времени заключенія ливордёнскаго договора главною цѣлью Ришлье было смирить герцога Лотарингскаго и утвердиться въ Трирѣ. Онъ постоянно держалъ на лотарингской границѣ значительную армію. Занявъ укрѣпленные города въ Трирѣ, онъ предъявилъ . противъ герцога Карла цѣлый реестръ обвиненій, которыя можно прочесть въ двадцать четвертой книгѣ его мемуаровъ. Главный упрекъ заключался въ томъ, что съ самаго начала 1633 года герцогъ набираетъ войска и водитъ ихъ на границу Эльзаса, гдѣ они разбѣгаются и переходятъ на службу императора и Испаніи. Французскіе посланники, состоявшіе при герцогѣ, подсматривали за нимъ, а Карлъ съ своей стороны не давалъ ленной присяги Франціи на герцогство Баръ и жаловался на насильственное отнятіе Клермона. Наконецъ въ іюлѣ 1633 посланники извѣстили кардинала, что у герцога собрано 7—8,000 пѣхоты, и 1,500 кавалеріи, чтобы выступить навстрѣчу герцогу Феріа, шедшему изъ Италіи въ Германію и бывшему уже въ Вальтелинѣ. Тогда Ришлье выступилъ противъ герцога съ арміей и въ сопровожденіи короля; герцогъ, сестру котораго все еще не признавали законною женою Гастона, снова вступилъ въ сношенія съ герцогомъ Орлеанскимъ. Ришлье рѣшился совершенно обезсилить его. Герцогъ былъ сразу аттакованъ съ одной стороны французами, а съ другой шведами. Разбитый шведами, онъ поспѣшилъ въ Нанси и униженно пригласилъ туда короля французскаго. Между тѣмъ братъ его, кардиналъ Францискъ Лотарингскій, съѣхался въ Шато-Тьери съ Ришлье, который прямо объявилъ ему, что для герцога не будетъ пощады, пока онъ не уступитъ французамъ всѣхъ своихъ крѣпостей, и даже столицы Нанси. На возраженіе, что Лотарингія—имперскій ленъ и что потому безъ согласія императора ее нельзя отдать французамъ, Ришлье дерзко отвѣчалъ, что имперія не имѣетъ никакихъ правъ На Лотарингію,, которая несправедливо отнята у Франціи *). Видя, что въ герцогствѣ барскомъ
*) Сіиапѣ’а Іа шоиѵапсе <іе 1’Ешріге, сказалъ Ришльё, цие Іе гоі ёѣоіѣ Ъіеп ёіоі^пё <Геп (Іетеигег (Гассогсі, риізфі’іі ргёіепдоіѣ а Іа зоиѵегаіпеѣё <іе Іа Ьоггаіпе, еі сріе І’Ьотта&е Іиі еп ёіоіі <1й; дие с’ёѣоіѣ ипе изиграііоп. іаііе раг ГЕтріге зиг за соигоппе, еп циоі Іа Іоп^ие роззеззіоп ди’оп роиѵоіі; аііё^иег, пе Йоппоіі аисип бгоіі, п’у ауапііаітаіз (ІергвБС-гірііоп епіге Іез §гап<із ргіпсез. (Что касается до зависимости отъ имперіи, то король далеко несогласенъ съ этимъ, потому что считаетъ, что верховная власть надъ Лотарингіей принадлежитъ ему; что имперія незаконно завладѣла ею, и что продолжительность господства не даетъ ей никакихъ правъ, ибо въ такихъ дѣлахъ нѣтъ давности),
французы занимаютъ городъ за городомъ и даже грозятъ осадить Нанси, кардиналъ Лотарингскій согласился уступить мирно все, что король намѣренъ былъ пріобрѣсти оружіемъ. Онъ позаботился только о спасеніи своей сестры, жены гер= цога Орлеанскаго, которая жила въ Нанси. Чтобы она не попала въ руки вра= говъ ея мужа, онъ увезъ ее въ своей каретѣ въ мужскомъ платьѣ; она отправилась въ Диденгофенъ, а оттуда во Фландрію.
По договору, заключенному кардиналомъ Францискомъ 6 сентября 1633 въ Нефвилѣ отъ имени брата, Лотарингія присоединялась къ Франціи на время войны. Въ договорѣ было сверхъ того много другихъ тягостныхъ условій, такъ что герцогъ Карлъ не могъ принять его. Онъ предпочелъ отказаться отъ правленія и уѣхать изъ своей страны, и впослѣдствіи оказалъ важныя услуги императору и испанцамъ въ германской войнѣ. Тогда братъ его, кардиналъ, самовольно сложилъ съ себя духовное званіе, назвался герцогомъ занятой французами страны и женился. Но и онъ не избѣжалъ ненависти Ришлье ко всему Лотарингскому дому и всему роду Гизовъ. Вскорѣ послѣ брака новаго герцога, въ февралѣ 1634, по приказанію маршала де Ла Форса, онъ былъ схваченъ съ женой и заключенъ подъ арестъ. Въ томъ же году французы заняли и остальные города и округи Лотарингіи.
Между" тѣмъ дѣла въ Германіи приняли дурное направленіе для союзниковъ французскаго короля, войска котораго овладѣли Филиппсбургомъ въ самый годъ занятія Лотарингіи. Побѣда императорскихъ войскъ при Нердлингенѣ (см. стр. 366), казалось, совершенно погубила дѣло протестантовъ, потойу что Горнъ былъ взятъ въ плѣнъ, а войска герцога Бернгарда совершенно разсѣялись. Тогда французы рѣшились поддержать дѣло протестантовъ. Хотя Карлъ Лотарингскій и Іоганнъ фонъ Вертъ грозили французамъ въ Лотарингіи, тѣмъ не менѣе французскій корпусъ вступилъ въ Вестфалію, и Гессенъ, а самъ король съ главной арміей пошелъ на Рейнъ. Въ его арміи служило все дворянство Франціи, ополченія перваго и втораго призыва (Ьап еі аггіёге-Ьап). Люди, прославившіеся въ военной исторіи Франціи, каковы кардиналъ де Ла-Валетъ, виконтъ де Т ю р е н ь и маршалъ де Гебріанъ, котораго такъ часто сравниваютъ съ маршаломъ Леемъ, отличились въ этомъ походѣ лѣтомъ 1634 за Рейномъ и особенно. зимой удивительнымъ отступленіемъ по безлюднымъ мѣстностямъ и непроходимымъ горамъ.
Въ слѣдующемъ году пражскій миръ измѣнилъ всѣ отношенія партій въ Германіи; казалось, что протестантскіе князья подъ предводительствомъ курфирста саксонскаго намѣрены соединиться съ императоромъ для изгнанія изъ имперіи шведовъ и французовъ. Мы уже говорили о дѣйствіяхъ шведовъ въ 1635—1638; теперь намъ остается только разсказать, какъ воспользовались французы новымъ вторженіемъ испанцевъ въ Германію, чтобы объявить войну сначала въ 1635 испанцамъ, а черезъ два года императору.
Прибытіе кардинала-инфанта въ Нидерланды (см. стр. 365) еще до пражскаго мира ободрило нидерландско-испанское правительство, тѣмъ болѣе что инфанту и его арміи приписывали важное участіе въ Нёрдлингенской побѣдѣ. Это побудило ихъ въ мартѣ 1635 къ новому предпріятію противъ курфирста трирскаго. Чтобы обезопасить себя отъ нападеній протестантовъ, курфирстъ отдалъ подъ защиту французовъ себя и страну свою, не смотря на противодѣйствіе соборнаго капитула. Надѣясь на эту защиту, онъ спокойно и беззаботно проживалъ въ Трирѣ, какъ вдругъ въ мартѣ 1635 испанскій намѣстникъ въ Люксенбургѣ послалъ нѣсколько сотенъ отборнаго войска, испанцевъ, валлонцевъ и нѣмцевъ, овладѣть Триромъ. Курфирстъ, подобно многимъ другимъ, давно былъ объявленъ императоромъ опальнымъ безъ суда и даже безъ вины; испанцы дѣйствовали противъ него именемъ императора, чтобы наказать и уничтожить владѣтеля, который измѣннически передалъ французамъ Эренбрейтштейнъ и другія имперскія крѣпости. Напавъ на Триръ ночью врасплохъ, они взяли его, пользуясь безпечностью французскаго гарнизона, какъ прежде въ Филиппсбургѣ и Лимбургѣ; самъ курфирстъ попался въ плѣнъ. Вступивъ въ городъ, испанцы убивали на улицахъ, встрѣчнаго и поперечнаго, разграбили архіепископскій дворецъ и дома французовъ. Они оставили въ Трирѣ гарнизонъ, а курфирста препроводили въ Люксенбургъ, оттуда въ Брюссель, а потомъ въ Линцъ и наконецъ въ Вѣну; онъ пробылъ въ
Шлоссеръ. V. 27
заключеніи десять лѣтъ. Особенно важно съ его стороны въ отношеніи императора и имперіи было назначеніе кардинала Ришлье своимъ коадъюторомъ, впрочемъ неутвержденное папой. Ришлье былъ очень оскорбленъ плѣномъ курфирста и сталъ готовиться къ полному разрыву съ Испаніей. Апрѣля 21 король французскій потребовалъ отъ брата испанскаго короля, кардинала-инфанта Фердинанда, намѣстника брюссельскаго, освобожденія курфирста трирскаго; требованіе это было выражено такимъ тономъ, что испанскій посланникъ въ Парижѣ уѣхалъ, не простясь, а французскій посланникъ въ Мадридѣ былъ арестованъ. Ришлье поручилъ герцогу де Рогану занять Вальтелину, чтобы преградить испанцамъ путь черезъ Италію, и, чтобы водвориться на Рейнѣ, далъ денегъ герцогу Бернгарду Веймарскому. Маршалъ де Ла-Форсъ получилъ приказаніе не допускать храбраго герцога Карла Лотарингскаго возвратиться въ свои владѣнія. Король двинулся противъ Люксембурга съ многочисленной арміей, гдѣ служило все дворянство. Наконецъ 19 мая 1635 въ Брюссель прибылъ государственный герольдъ Францій и объявилъ войну.
Бернгардъ-Веймарскій началъ съ этого года свое блестящее поприще, которое въ 1637—39 гг. привело его на вершину славы. Онъ надѣялся тогда съ помощью войскъ, нанятыхъ на французскія деньги, завоевать себѣ въ Швабіи и въ Эльзасѣ независимое королевство или хоть герцогство. Шведы были въ это время принуждены къ отступленію, а онъ защищалъ Рейнъ до самаго Стразбурва. Кромѣ него, кардиналъ де Ла-Валетъ, Фёкіеръ, принцъ де Конде и маршалъ де Ла-Форсъ посрамили хвастовство герцога Карла. Главныя силы французовъ обратились противъ Нидерландовъ и при Маастрихтѣ соединились съ принцемъ Оранскимъ, который опять вывелъ на войну голландскія войска. Ясно, что безъ содѣйствія французовъ и безъ усилій герцога Бернгарда побѣды шведовъ при Двоицѣ и Витштокѣ (см. стр. 370 и 372), были бы безплодны. Въ 1636 Бернгардъ' былъ отозванъ въ Парижъ, гдѣ ему доставили возможность приняться въ слѣдующемъ году за обширные планы. Между тѣмъ въ это время шведы были принуждены отступить въ Померанію, гдѣ въ продолженіе 16з7 и 1638 они съ трудомъ держались до прибытія подкрѣпленій изъ Швеціи.
Въ февралѣ 1637 умеръ императоръ Фердинандъ II. Выборы римскаго короля Фердинанда III, происходившіе незадолго до смерти его отца, совершились безъ участія двухъ курфирстовъ. Курфирстъ трирскій сидѣлъ въ тюрьмѣ въ Линцѣ, а курфирстъ пфальцскій былъ лишенъ владѣній. Третій курфирстъ, баварскій, не былъ признанъ въ этомъ санѣ Швеціей и Франціей; Лотарингія и часть Эльзаса, казалось, навѣки утрачены для имперіи. Взамѣнъ того побѣды и завоеванія герцога Бернгарда создали какъ бы новое германское государство въ древней алле-манской землѣ отъ Бризгау до графства Бургундскаго (Франшъ-Контэ). Въ короткое время своего военнаго поприща Бернгардъ одержалъ восемь побѣдъ; взялъ въ плѣнъ лучшихъ генераловъ императора, какъ-то: герцога Савелли, Іоганна фонъ Верта, Энкеворта и Шперрейтера; завоевалъ Зек-кингенъ, Лауфенбургъ, Фрейбургъ, Рейнфельденъ и Бризахъ—крѣпости, почитаемыя тогда неприступными. Названные генералы императора были взяты въ плѣнъ въ февралѣ 1638 въ страшной битвѣ при Рейнфельденѣ.
Чтобы спасти Бризахъ, императоръ собралъ въ томъ же году большую армію на Верхнемъ Рейнѣ подъ начальствомъ генерала графа фонъ Геца, который прославился въ первой половинѣ тридцатилѣтней войны. Онъ былъ вызванъ изъ сѣверной и Средней Германіи на Верхній Рейнъ и получилъ главное начальство надъ рейнской арміей. Но кт> несчасіію, равноправнымъ товарищемъ его въ командованіи былъ назначенъ освобожденный изъ плѣна Савелли, который, какъ итальянскій герцогъ, имѣлъ большія связи при вѣнскомъ дворѣ. Несогласіе между графомъ Гёцомъ и дукой де Савелли повредило императору въ 1638 въ Эльзасѣ и въ Швабіи. Вслѣдствіе побѣды при Рейнфельденѣ герцогу Бернгарду лѣтомъ 1638 представилась возможность завоевать Рейнфельденъ, Рётельнъ и Фрейбургъ. Послѣ того онъ осадилъ Бризахъ, коммендантъ котораго,- баронъ фонъ Рейнахъ, продалъ хлѣбъ изъ магазиновъ въ свою пользу. При осадѣ Бризаха Бернгардъ заболѣлъ, а голодъ крѣпости достигъ страшныхъ размѣровъ. Осаждающая армія, подкрѣпленная нѣсколькими тысячами французовъ подъ начальствомъ Гебріана и Тюреня, стояла укрѣпленнымъ лагеремъ передъ городомъ.
Дикій герцогъ Карлъ Лотарингскій, графъ Гёцъ и Лайбой пытались доставить осажденнымъ продовольствіе и подкрѣпленія. Герцогъ Карлъ выступилъ изъ Мюльгаузена, но близъ Тайна билъ разбитъ и принужденъ къ отступленію съ потерей пасти обоза и артиллеріи; впрочемъ ему удалось спасти и препроводить обратно въ Таинъ 13 октября транспортъ, который онъ провожалъ. Октября 15 Гецъ и Ламбой (дука де Савелли остался на лѣвомъ берегу Рейна и соединился съ герцогомъ Карломъ) повторили попытку, вознамѣрившись аттаковать на этотъ разъ самый лагерь Бернгарда. Хотя между императорскими генералами еще господствовало несогласіе, но послѣ упорной битвы они ворвались въ окопы, однако были вытѣснены и отбиты. На слѣдующій день Гецъ пошелъ къ Фрейбургу и Шафгаузену, чтобы набрать новое войско. Но въ Вѣнѣ и въ Мюнхенѣ его обвинили въ измѣнѣ, и графъ Филипъ фонъ Мансфельдъ прибылъ къ нему, чтобы потребовать у него шпагу и принять главное начальство надъ арміей. Гецъ два года просидѣлъ подъ арестомъ въ Баваріи. Комендантъ Бризаха, баронъ Рейнахъ, продержался еще два мѣсяца послѣ пораженія Гёца и только 17 декабря сдался на капитуляцію. Герцогъ Бернгардъ велъ войну какъ независимый германскій владѣтель и распоряжался самостоятельно въ графствѣ Бургундскомъ, въ Эльзасѣ и. въ Бризгау; но въ сущности онъ былъ просто генераломъ французской службы, и потому Лудовикъ XIII и главный министръ его справедливо радовались его побѣдамъ, какъ своимъ собственнымъ. Они навѣрно разсчитывали, что завоеванія Бернгарда достанутся имъ. Однако мы сомнѣваемся, чтобы Ришльё, при еврей дипломатичности могъ при извѣстіи о сдачѣ Бризаха въ восторгѣ воскликнуть на ухо умирающему патеру Жозефу: «Бризахъ нашъ!»
Оставивъ въ Бризах-Ѣ два полка подъ начальствомъ двухъ вполнѣ преданныхъ ему полковниковъ, герцогъ Бернгардъ двинулся въ испанское Франшъ-Контэ, взялъ тамошнія крѣпости и расположилъ на зимнія квартиры свои войска. Впрочемъ, самъ того не зная иі не желая, искренно любя свое отечество, онъ вредилъ ему своими распоряженіями и губилъ евангелизмъ, на защиту котораго взялся за оружіе. Онъ назначилъ коммендантомъ Бризахской крѣпости бернскаго патриція фонъ Эрлаха, который, подобно другимъ швейцарскимъ патриціямъ, поспѣшилъ войти въ сдѣлку съ своими соотечественниками и желалъ пріобрѣсти богатство и чины на французской службѣ. Поэтому французамъ легко было подкупить его. Въ 1639 Бернгардъ, возвратясь наконецъ въ Германію, хотѣлъ соединиться съ шведами, которые снова пришли изъ Мекленбурга и Помераніи во внутреннюю Германію, но вдругъ, какъ мы увидимъ ниже, очень подозрительно захворалъ и умеръ.
Оставивъ въ Эрфуртѣ гарнизонъ, который храбро защищался до возвращенія главной арміи, шведы отступили въ Мекленбургъ и Померанію (стр. 373). Померанія была окончательно обращена въ шведскую провинцію, хотя Галласъ сильно тѣснилъ въ ней шведовъ. Курфирсты бранденбургскій и саксонскій все еще воевали съ шведами, чѣмъ только вредили своимъ подданнымъ и городамъ. Возвратясь во внутреннюю Германію, Банеръ принялся безпощадно свирѣпо грабить, жечь и разорять ихъ. На западѣ и на сѣверѣ Амалія-Елисавета Гессенская должна была прибѣгать ко всеврзможнымъ хитростямъ, чтобы задобривать императора, еще терпѣвшаго нейтралитетъ Гессена, и обманывать своего генерала Меландера, который былъ главнымъ лицомъ въ странѣ. Ландграфиня полагала, что съ подавленіемъ евангелическаго ученія въ Германіи погибнетъ свобода мысли и дѣйствій частныхъ лицъ, и исторія нашего времени доказала, что оиа была права. Поэтому, забывая всѣ національные предразсудки, Амалія-Елисавета считала своимъ врагомъ папистскаго императора, окруженнаго іезуитами, а шведовъ своей опорой; но ей приходилось скрывать свой образъ мыслей. Такъ же поступалъ изъ политическихъ разсчетовъ и герцогъ Георгъ Люнебургскій, котораго тѣснили императорскія войска Гацфельда. Только въ 1639 оба они соединились на общее дѣло.
Два года Банеръ ждалъ подкрѣпленій изъ Швеціи и получилъ ихъ и французскія субсидіи только осенью 1638. Тогда онъ принудилъ къ отступленію Гал-ласа, уклонился отъ сраженія съ Гацфельдомъ и расположился на квартирахъ на сѣверномъ берегу Эльбы. Императорская армія Галласа отступала изъ Саксоніи въ Богемію и Силезію, ежедневно теряя людей отъ дурнаго содержанія и неплатежа жалованья. Еще переходя черезъ Эльбу, Банеръ намѣревался соеди-
27*
питься съ герцогомъ Бернгардомъ; но герцогъ ушелъ въ ФраншъгКонтэ въ то самое время, когда шведы шли къ нему. Въ походѣ въ Саксонію черезъ Тюрингію Банеръ имѣлъ подъ своимъ начальствомъ лучшихъ генераловъ того времени, какъ-то Виттенберга, Торстенсона иФуля. Гельмгольдъ Врангель, обыкновенно называемый дикимъ Врангелемъ, возвратился изъ бранденбургской службы въ шведскую. Фуль разбилъ и взялъ большею частью въ плѣнъ корпусъ цесарцевъ, стоявшій при Мюльгаузенѣ; начальникъ этого корпуса тоже попался въ плѣнъ. Банеръ билъ саксонцевъ всюду, гдѣ только встрѣчалъ, бралъ ихъ города и уничтожалъ жителей, дома и имущество. На герцога Бернгарда нельзя было разсчитывать по его отдаленности; поэтому Банеръ подкрѣпилъ эрфуртскій гарнизонъ свѣжими войсками и припасами и въ мартѣ 1639 осадилъ Фрейбургъ. Онъ не могъ однако взять его, пошелъ противъ саксонской арміи, стоявшей при Хемницѣ, и уничтожилъ ее 4 апрѣля 1639. Но и послѣ этой блистательной побѣды онъ не могъ взять Фрейбурга. За то онъ взялъ и разрушилъ Пирну. Противъ Дрездена онъ не предпринималъ ничего, потому что спѣшилъ въ Богемію. Его упрекали, что послѣ побѣды при Хемницѣ онъ не двинулся прямо въ Богемію. Однако онъ послалъ туда генераловъ Стельгандске, который очень отличался при Густавѣ Адольфѣ, но въ настоящее время уже не пользовался уваженіемъ, и Карла Густава Врангеля; эти генералы заняли Тешенъ, Мельникъ, Аулихъ и Лейтмерицъ, когда явился Банеръ и 20 мая стоялъ уже подъ Прагой. Цесарцы стояли на Бѣлой Горѣ, и Банеръ, найдя неудобнымъ аттаковать ихъ въ этой позиціи, отступилъ отъ Праги; съ іюня по октябрь онъ простоялъ въ окрестностяхъ ЛейтМерица, посылая отряды грабителей по всей странѣ до границъ Моравіи и Силезіи.
Уничтоживъ Протестантскую армію, нанятую на англійскія деньги и стоявшую въ Вестфаліи, Гацфельдъ могъ бы угрожать тылу Банера; но онъ двинулся на помощь тѣснимымъ саксонцамъ, которыми командовалъ Арнимъ, бѣжавшій изъ Праги, гдѣ содержался въ заключеніи. Арміей, уничтоженной Гацфельдомъ въ Вестфаліи, начальствовали сыновья курфирста Фридриха V Пфальцскаго, номинальный курфирстъ Карлъ Лудвигъ и принцъ Рупрехтъ. Оба они жили сначала въ Гаагѣ у матери, потомъ отправились въ Англію, гдѣ убѣдили своего дядю, короля Карла I, послать въ Германію войско, надъ которымъ они приняли начальство. Ни одинъ изъ нихъ не имѣлъ ни опытности, ни военныхъ способностей, хотя впослѣдствіи, въ англійской революціонной войнѣ, Рупрехтъ надѣлалъ много шума. Можетъ быть, онъ былъ смѣлый рыцарь, но никакъ не полководецъ. Надѣялись, что ландграфиня Амалія-Елисавета Гессенъ-Кассельская наконецъ явно перейдетъ отъ императора къ шведамъ. Шведы двинулись въ этой надеждѣ въ Вестфалію и осадили Лемго, а принцы пошли къ нимъ на помощь. Но можно было заранѣе предвидѣть дурной исходъ предпринятаго принцами похода, потому что въ ноябрѣ цесарцы овладѣли магазиномъ, устроеннымъ для нихъ въ Меппенѣ. На слѣдующую весну (1639) Гацфельдъ аттаковалъ ихъ при Влото. Они были совершенно разбиты, принцъ Рупрехтъ взятъ въ плѣнъ, а Карлъ Лудвигъ потерялъ все, что имѣлъ при себѣ и даже на себѣ. Онъ съ опасностью жизни переправился черезъ Везеръ и провелъ май и іюнь въ крѣпости въ Минденѣ, откуда бѣжалъ въ Англію.
Въ 1639 шведы снова свирѣпствовали и грабили на сѣверѣ и востокѣ Германіи, а французы, занявшіе Лотарингію еще въ 1633, овладѣли Эльзасомъ и укрѣпленными городами на Верхнемъ Рейнѣ. Впрочемъ имъ не удавалось овладѣть этимъ при жизни герцога Бернгарда, котораго нельзя было подкупить. Ришлье тщетно старался убѣдить герцога уступить Франціи Вризахъ. Когда Бернгардъ потребовалъ два милліона для новаго похода, его пригласили въ Парижъ для личныхъ переговоровъ, обѣщая оказать ему необыкновенныя почести на празднествахъ, происходившихъ по случаю рожденія дофина (Лудовика XIV). Но Гуго Гроцій, бывшій тогда шведскимъ посланникомъ въ Парижѣ, предостерегъ его, и онъ не поѣхалъ въ Парижъ, а послалъ своего ратнаго товарища, фонъ Эрлаха, родомъ изъ Берна. Французы обольстили Эрлаха, который не имѣлъ, подобно Бернгарду, обязанностей относительно Германіи; онъ согласился служить интересамъ Франціи. Онъ обязался служить при герцогѣ тайнымъ агентомъ французскаго правительства,, извѣщая его о всѣхъ намѣреніяхъ и дѣйствіяхъ Бери-
гарда. Въ случаѣ смерти герцога онъ обѣщалъ стараться доставить Франціи его армію, нанятую на. французскія деньги, и всѣ его завоеванія. Пока друзья продавали Бернгарда въ Парижѣ, съ нимъ разошелся и Карлъ Лотарингскій, желавшій примириться съ Франціей. Въ началѣ іюля Бернгардъ двинулся по Рейну къ Гюнингену, чтобы перейти рѣку при Нейенбургѣ и идти оттуда далѣе. Въ Гюнингенѣ онъ захворалъ въ одно время съ Гебріаномъ. Хотя 15 іюля болѣзнь приняла уже очень опасный оборотъ, но герцогъ отправился водою въ Нейен-бургъ, и 18 числа умеръ на кораблѣ. Въ послѣднее время онъ такъ часто хворалъ, что намъ не вѣрится, будто Ришлье отравилъ его, тѣмъ болѣе, что Франціи нуженъ былъ хорошій генералъ въ Германіи. Впрочемъ всѣ эти неправдоподобные" слухи объ отравленіи Бернгарда подробно описаны у Розе въ его біографіи Бернгарда и въ исторіи тридцатилѣтней войны Бартольда, такъ что намъ нечего терять объ этомъ словъ. Мы поговоримъ зато о завѣщаніи Бернгарда, о которомъ Розе также говоритъ подробно на основаніи достовѣрныхъ источниковъ. Бернгардъ думалъ, что имѣетъ право распоряжаться своей арміей и завоеваніями, какъ частною собственностью. Но своимъ завѣщаніемъ онъ только облегчилъ французскому правительству присвоеніе его завоеваній и арміи, довѣривъ все это бернскому' патрицію Эрлаху и нѣкоторымъ другимъ полковникамъ, которые были просто кондотьери и назывались директоріей веймарской арміи. По завѣщанію Бернгарда, армія и завоеванія его были переданы военному совѣту, состоявшему изъ графа Оттона Вильгельма Нассаускаго, барона фонѣ Эрлаха и полковниковъ Эма и Ррзена; они должны были предложить наслѣдство Бернгарда какому нибудь веймарскому принцу. Эрлахъ съ Гебріаномъ постарались разстроить распоряженіе герцога. Это было тѣмъ легче, что комменданты городовъ и начальники корпусовъ хотѣли подороже продать себя и своихъ подчиненныхъ, такъ какъ изъ братьевъ Бернгарда сначала никто не хотѣлъ принимать начальства, а оставить военную власть надолго въ рукахъ совѣта было невозможно. Наконецъ проискамъ Гебріана и Эрлаха помогло еще то, что тотчасъ по смерти Бернгарда, Эмъ и Нассаускій должны были отправиться въ Вормсъ, а Розенъ въ ВальдштетенЪ, и, слѣдовательно, Гебріанъ и Эрлахъ оставались одни въ Нейенбургѣ, гдѣ могли свободно продолжать свои переговоры съ французскимъ правительствомъ.
Эмъ, Розенъ и Нассаускій предприняли этотъ походъ въ іюлѣ и въ августѣ. Обойдя императорскаго генерала Каспара Мерси, стоявшаго при Штольго-фенѣ, они взяли Кронъ-Вейсенбургъ, Гермерсгеймъ, Нейштадтъ на Гардѣ и Ландау, гдѣ былъ очень слабый испанскій гарнизонъ; въ августѣ и сентябрѣ они отняли у баварцевъ лѣсные города и мѣстечки въ Бризгау. Между тѣмъ французы прислали къ Гебріану и Эрлаху барона д’Оссонвиля и лотарингскаго интенданта Шуази, чтобы покончить дѣло. Переговоры шли довольно успѣшно, пока была надежда, что веймарскія войска расположатся на зимнія квартиры въ Палатинатѣ. Но въ концѣ сентября они были выгнаны изъ завоеванныхъ мѣстъ, вслѣдствіе чего дѣло запуталось, потому что наемники требовали не только всего недоплаченнаго жалованья,, но и права самимъ избирать начальниковъ. На трехъ собраніяхъ разсуждали о томъ, какъ удовлетворить французовъ, не обижая и другихъ претендентовъ и солдатъ; но все это оказалось безплодно. Наконецъ Эрлахъ подкупилъ полковниковъ французскими деньгами, и они согласились поручить ему все это дѣло. Тогда 9 октября Шуази и д’Оссонвиль именемъ короля Франціи, а Эрлахъ именемъ назначенныхъ въ завѣщаніи Бернгарда директоровъ и всѣхъ полковниковъ заключили между собою договоръ, въ силу котораго полковники и всѣ офицеры обязались передъ королемъ Франціи служить ему во Франціи, Буртундіи, Лотарингіи, Нидерландахъ или вообще, гдѣ онъ прикажетъ, противъ всѣхъ непріятелей его. Главнокомандующимъ назначался герцогъ де Лонг-виль. Такимъ образомъ Эрлахъ и подлые офицеры продали Франціи лучшую часть Швабіи и Эльзаса. Конечно, продажа эта была опредѣлена не прямо, а прикрыта разными дипломатическими увертками. Было сказано, что для общей пользы и для возстановленія правъ сословій и городовъ необходимо поскорѣе передать завоеванныя мѣста въ руки французскаго короля. Королю предоставлялось назначить коммендантовъ въ Фрейбургъ и Бризахъ, гарнизоны которыхъ должны были состоять наполовину изъ нѣмцевъ и наполовину изъ французовъ. Въ дру
гіе города комменданты назначались директорами веймарскаго войска; но сама директорія и всѣ солдаты обязаны были принести королю присягу на вѣрность, всюду служить его интересамъ и ничего не дѣлать безъ его повелѣнія.
2. Съ 1639 до мирныхъ переговоровъ въ Мюнстерѣ и Оснабрюкѣ.
Молодой курфирстъ пфальцскій, Карлъ Лудвигъ, разбитый при Влото и принужденный бѣжать въ Англію, вознамѣрился присвоить армію Бернгарда; но Ришлье задержалъ его дорогой, такъ что онъ опоздалъ. Англійскій король и принцъ Оранскій, ближайшіе родственники Карла Лудвига, дали ему денегъ для подкупа солдатъ и начальниковъ, съ которыми онъ уже вступилъ въ переговоры. Для успѣшнаго окончанія ихъ было необходимо его присутствіе въ Швабіи. Въ октябрѣ Карлъ Лудвигъ отправился въ путь; но вмѣсто того, чтобы держать свою поѣздку въ тайнѣ, молодой принцъ такъ громко говорилъ о своихъ намѣреніяхъ, что Ришлье еще въ сентябрѣ получилъ увѣдомленіе о его планѣ. Принцъ поѣхалъ черезъ Францію, конечно, подъ чужимъ именемъ, но имя это (Лудвигъ Стюартъ) слишкомъ ясно намекало на личность принца и давало возможность легко узнать его. Притомъ Карлъ Лудвигъ поѣхалъ на Парижъ и нѣсколько времени пробылъ въ столицѣ. На дальнѣйшемъ пути Ришлье приказалъ остана-' вить его въ Муленѣ подъ предлогомъ, что его инкогнито возбуждаетъ подозрѣніе, я что онъ не получалъ разрѣшейія на проѣздъ; принцъ былъ довольно грубо арестованъ и отправленъ въ Венсенъ. Ходатайство короля датскаго было тщетно. Ришлье уступилъ только угрозѣ Амаліи-Елисаветы Гессенской, которая объявила, что. совершенно разорветъ всѣ сношенія съ Франціей, если Карлъ Лудвигъ не будетъ освобожденъ. Тогда въ мартѣ 1640 ему было позволено ѣхать въ Парижъ, гдѣ его еще продержали подъ арестомъ весь апрѣль.
Пока такимъ образомъ подкупомъ и дипломатіей французы пріобрѣтали Эльзасъ и большую часть Швабіи, а Лотарингію силой, Банеръ былъ снова поставленъ въ затруднительное положеніе. Императорскій главнокомандующій, генералъ Галласъ, человѣкъ опытный и прежде дѣйствовавшій очень хорошо, оказался въ послѣднемъ походѣ вялымъ и притомъ былъ безъ просыпа пьянъ; императоръ Фердина.цдъ III смѣнилъ его, назначивъ его предсѣдателемъ гофъ-кригсъ-рата. Преемники его, Маррачини и саксонецъ Гофкирхенъ, были разбиты,, и тогда императоръ ввѣрилъ начальство своему брату, попу и строгому аскету. То былъ эрцгерцогъ Леопольдъ Вильгельмъ, прозванный въ Австріи за аскетическую жизнь Ангеломъ; онъ былъ епископъ нассаускій и стразбургскій, архіепископъ ольмюцскій, претендентъ на епископства гальберштадтское и магдебургское (стр. 319, 323, 369). Онъ былъ счастливѣе другихъ тогдашнихъ полководцевъ изъ духовенства, не исключая даже кардинала Ла-Валета. Это объясняется тѣмъ, что съ одной стороны при нёмъ находился отличный генералъ Пикколомини, а съ другой, что Банеръ былъ преданъ пьянству, которое вообще было въ нравахъ того времени и въ которомъ обвиняли и веймарскихъ генераловъ. Леопольдъ Вильгельмъ хотѣлъ всѣми силами аттаковать Банера, армія котораго ослабла и уже не могла разсчитывать ни на Амалію-Елисавету, ни на вельфскихъ герцоговъ. Съ этою цѣлью Гацфельдъ долженъ былъ соединить веѣ разсѣянные отряды цесарцевъ во Франконіи, а Пикколомини въ Богеміи. Въ февралѣ 1640 шведы были принуждены отступить и мало-по-малу удалиться изъ Богеміи. Между тѣмъ цесарская армія возрасла до 30,000 человѣкъ. Въ апрѣлѣ Банеру пришлось отступить далѣе въ Тюрингію, потому что помощникъ его, Виттенбергъ, былъ разбитъ при Плауенѣ. Но въ это время онъ возъимѣлъ смѣлую мысль соединиться въ окрестностяхъ Эрфурта, гдѣ стояли всѣ его силы, съ веймарскими войсками, которыми командовали тогда Гебріанъ и Лонгвиль', и дать рѣшительное сраженіе.
Банеръ тѣмъ болѣе могъ рѣшиться на это, что ландграфиня Амалія-Елисавета Гессенская послѣ двухлѣтняго колебанія снова склонялась на сторону шведовъ, а герцогъ Георгъ Люнебургскій готовъ былъ опять принять участіе въ войнѣ, такъ какъ императоръ не соглашался отмѣнить изданный въ ущербъ гер
цогу эдиктъ по поводу гильдесгеймскаго дѣла (т. IV, стр. 515). Амалія-Елисавета (стр. 373—376), не получая отъ императора рѣшительнаго удостовѣренія въ терпимости реформатства, до января 1639 оставалась съ сыномъ въ Грёнингенѣ, молча наблюдая, какъ главнокомандующій и первый министръ ея, Меландеръ, тайно перешелъ къ императору и даже въ католицизмъ; она сносила это потому, что расположеніе императора къ Меландеру быіо полезно Гессену; между тѣмъ намѣстникъ велъ мирные переговоры съ Фердинандомъ III. Намѣстникъ Гессена и сама ландграфиня имѣли въ виду совершенно различныя цѣли, что мѣшало заключенію мира для ландграфа Вильгельма VI, который между тѣмъ уже подросъ. Меландеръ и Амалія-Еіисавета обманывали другъ друга, и ландграфиня сама служила себѣ и государственнымъ министромъ, и тайнымъ секретаремъ, сама давала инструкціи своимъ военачальникамъ, такъ что никто не зналъ, что у нея дѣло, а что обманъ. Примиреніе съ императоромъ зависѣло тогда отъ двухъ условій, въ которыхъ ландграфиня не могла уступить. Во-первыхъ, императоръ требовалъ распущенія гессенскихъ войскъ, что было невозможно, такъ какъ въ 1639 шведы снова наступали со всѣхъ сторонъ. Во-вторыхъ, императоръ отказывался точно, ясно и рѣшительно признать за кальвинистами одинакія политическія права въ имперіи съ лютеранами. Пока Амалія-Елисавета не могла разсчитывать на помощь отъ шведовъ и отъ герцога Бернгарда, она жила въ Грёнингенѣ, оставивъ гессенскія войска въ Остъ-Фрисландіи, была любезна съ генераломъ Меландеромъ и полтора года тянула переговоры при посредничествѣ курфирста майнцскаго. Лѣтомъ 1639, когда шведы снова явились въ Тюрингіи, Гацфельдъ грозилъ ей съ одной стороны, а Пикколомини съ другой, она все еще колебалась и рѣшилась соединиться съ герцогомъ Георгомъ Люнебургскимъ, только когда Гацфельдъ двинулся противъ Брауншвейга, а Пикколомини въ Гессенъ. Союзъ Гессена съ герцогомъ Георгомъ былъ рѣшенъ 30 октября 1639 въ Минденѣ на Веррѣ. Но силы Гессена и Люнебурга были еще отрѣзаны отъ шведовъ: они обязались сформировать общую армію, съ тѣмъ однако, чтобы она соединилась съ шведской только въ случаѣ крайней необходимости. Амалія-Елисавета была, можетъ быть, права; но герцогъ Георгъ только вредилъ дѣлу протестантизма своимъ дипломатическимъ двуличіемъ. Извѣстный нѣмецкій поэтъ, ученый герцогъ Августъ Вольфенбюттельскій, владѣніе котораго все еще было занято цесарцами, также приступилъ къ этому договору; всѣ прочіе Вельфы и ландграфиня Гессенская обязались помочь ему возвратить Вольфенбюттель.
Въ теченіе всего 1640 въ сѣверной Германіи не произошло ничего рѣшительнаго, и гессенцы спокойно стояли въ Вестфаліи и Остъ-Фрисландіи, пока Пикколомини и Гацфельдъ не показали намѣренія соединиться въ Тюрингіи и аттаковать шведовъ. Тогда шведскій генералъ Кёнигсмаркъ остался съ своимъ корпусомъ въ Нижней Саксоніи, а самъ Банеръ во главѣ союзнаго войска, къ которому примкнули и веймарскіе отряды, пошелъ противъ Пикколомини на Зааль-фельдъ, чтобы дать ему сраженіе. Но Пикколомини занималъ слишкомъ выгодную позицію, чтобы можно было успѣшно аттаковать его. Притомъ Гебріанъ и герцогъ де Лонгвиль не сошлись съ Банеромъ въ планѣ аттаки. Вскорѣ у союзниковъ обнаружился недостатокъ въ провіантѣ и снарядахъ; поэтому въ половинѣ іюля 1640 они отступили. Банеръ отправился во Франконію, но цесарцы опередили ёго тамъ; тогда онъ двинулся въ Гессенъ. Цесарцы надѣялись расположиться на зимнія квартиры въ Брауншвейгѣ, который уже давно не видалъ войны. Но Банеръ, быстро занявъ Густеръ, лишилъ ихъ этой надежды и принудилъ идти на зиму во Франконію.
Пока они спокойно стояли во Франконіи, Банеръ возъимѣлъ смѣлый планъ, соединясь съ Гебріаномъ, который командовалъ веймарцами, двинуться среди зимы на Регенсбургъ и захватить императора съ князьями. Въ Регенсбургѣ былъ въ то время сеймъ въ присутствіи Фердинанда III, и городъ этотъ былъ совершенно не защищенъ и не прикрытъ войсками. Въ то время уже давно шли переговоры о всеобщемъ замиреніи; французы и шведы въ Гамбургѣ, а императоръ, испанцы -и союзники ихъ въ Кёльнѣ дѣлали другъ другу довольно умѣренныя предложенія, кромѣ тѣхъ требованій, которыя заявлялъ императоръ въ отношеніи ландграфини Гессенской и герцога Георга Люнебургскаго. Курфирсты не довѣряли умѣренности императора и требовали созванія сейма. Требованіе ихъ было
исполнено, и въ сентябрѣ 1640 въ Регенсбургѣ открыли сеймъ, на которомъ присутствовалъ самъ императоръ. Мы не будемъ разсказывать о том;ъ, что происходило на немъ, потому что все это состояло, какъ на всѣхъ нѣмецкихъ сеймахъ, только въ рѣчахъ, строченіи и бумагомараніи. Въ январѣ 1641 Банеръ прекратилъ это, подступивъ къ Регенсбургу съ своими войсками и съ веймарской арміей подъ начальствомъ графа Гебріана. Веймарскія войска перешли прошедшей весной на правый берегъ Рейна, потому что не могли удержаться на лѣвомъ, растянулись до самаго Вестервальда и стали на зимнія квартиры отъ Лимбурга до Франкфурта и далѣе,. Ландграфъ Гессенъ-Дармштадтскій предоставилъ имъ все Веттерау и всѣ свои города, кромѣ Марбурга, Гиссена и нѣкоторыхъ другихъ. Когда они расположились на этихъ квартирахъ, Банеръ предложилъ Гебріану аттаковать общими силами императора и сеймъ въ Регенсбургѣ, Кажется, Гебріанъ справедливо недоумѣвалъ, что можно выиграть такимъ смѣлымъ и, какъ показали послѣдствія, гибельнымъ походомъ; какъ бы то ни было, онъ долго не соглашался на планъ Банера, хотя давно зналъ о немъ. Когда въ началѣ декабря сильные морозы открыли путь, Эмъ и Таупадель уговорили Гебріана выступить въ походъ. Фуль шелъ въ авангардѣ, а 3 декабря пошелъ и Банеръ черезъ Нордгеймъ и Дудерштадтъ. Но Банеръ совершенно разстроилъ свое слабое здоровье попойкой въ Гильдесгеймѣ, въ Эрфуртѣ захворалъ и уже очень больной подступилъ къ Регенсбургу. Попойка эта происходила въ октябрѣ 1640, когда въ Гильдесгеймѣ у Банера происходило совѣщаніе съ Георгомъ Люнебург-скимъ и другими князьями о дальнѣйшихъ военныхъ дѣйствіяхъ. Изъ участвовавшихъ въ попойкѣ въ ноябрѣ 1640 умерли ландграфъ Христіанъ Гессенскій и Оттонъ Шаумбургскій, въ апрѣлѣ 1641 герцогъ Георгъ, а въ маѣ Банеръ. Говорили, будто одинъ французскій монахъ отравилъ въ Гильдесгеймѣ протестантскихъ героевъ; но кто имѣетъ понятіе о томъ, какія попойки задавались въ то время и какимъ опытамъ въ искусствѣ пьянствовать подвергали всякаго дипломата и генерала, тотъ осмѣетъ это предположеніе. Извѣстно, что Ришльё, назначая графа Гебріана главнокомандующимъ арміей Бернгарда, сказалъ: «Конечно,. Гебріанъ пьетъ, но вѣдь Ранцау тянетъ горькую, а Гассіонъ, кажется, и родился пьяный».
Банеръ быстро прошелъ черезъ Нордгеймъ и Дудерштадтъ, такъ что веймарскія войска 3 декабря уже не застали его въ Нордгеймѣ. Только 26 декабря веймарцы въ числѣ 6,000 человѣкъ и нѣсколькихъ сотъ французской конницы соединились при Нейштадтѣ на Орлѣ съ 15,000 шведовъ Банера. Герцогъ де Лонг-виль еще 18 декабря уѣхалъ изъ Касселя черезъ Голландію во Францію. Банеръ такъ искуснб маневрировалъ на пути отъ Лейны черезъ Верхній Пфальцъ на Дунай, что цесарцы не могли разгадать его намѣреніе и спокойно стояли на зимнихъ квартирахъ. 17 января 1641 союзная армія явилась въ виду Регенсбурга и окружила его. Но еще 12 числа императоръ получилъ первое извѣстіе о нападеніи шведовъ на его войска въ Верхнемъ Пфальцѣ и обнаружилъ при этой вѣсти необыкновенное присутствіе духа и хладнокровіе; онъ убѣждалъ князей не разъѣзжаться, обѣщая и самъ не уѣзжать; при приближеніи Банера онъ принялъ отличныя мѣры. Но если бы Банеру удалось привести въ исполненіе свою мысль перейти со всѣмъ своимъ войскомъ по льду Дуная и отчаяннымъ приступомъ взять городъ, прежде чѣмъ цесарцы успѣютъ собраться въ значительныхъ силахъ, Фердинандъ былъ бы поставленъ въ очень тяжелое положеніе. Однако счастіе благопріятствовало ему. Внезапно наступившая оттепель испортила дороги, сдѣлала нападеніе невозможнымъ, а отступленіе опаснымъ. Когда шведамъ неожиданно пришлось отступать, Нассаускій и Кёнигсмаркъ находились уже по ту сторону Дуная; они проучили императора, который слишкомъ расхрабрился и отправился съ обычною пышностью на охоту; шведы захватили большую часть его великолѣпной охотничьей свиты и едва не поймали его самого; однако вскорѣ имъ пришлось самимъ спасаться, и они съ трудомъ успѣли перебраться черезъ Дунай къ главнымъ силамъ Банера. Банеръ отступилъ въ Нижнюю Саксонію. Но дороги были непроходимы, а баварскія и императорскія войска горячо преслѣдовали отступавшихъ; кромѣ того много вреда надѣлали бунты веймарскихъ войскъ. Тѣмъ не менѣе Банеръ съ Гебріаномъ благополучно довели истощенные остатки своей арміи до Гальберштадта, гдѣ 10 мая 1641 Банеръ умеръ.
Фельдмаршалъ Торстенсонъ находился въ это время въ отсутствіи; поэтому начальство надъ 15 тысячной арміей Банера приняли на время три генералъ-маіора, Фуль, Виттенбергъ и Карлъ Густавъ Врангель. Императорская армія подъ командою эрцгерцога Леопольда Вильгельма и Пикколомини двинулась въ Нижнюю Саксонію, изгнавъ предварительно Банера съ большими потерями изъ Богеміи. Подъ начальствомъ эрцгерцога служили оба Мерси. Этой арміи было поручено выручить цесарскій гарнизонъ въ Вольфенбюттелѣ, осажденномъ люне-бургцами. Шведскіе начальники поспѣшили .на помощь осаждающимъ; Гебріанъ также пошелъ имъ на помощь, и сраженіе стало неизбѣжнымъ, потому что цесарцы выступили противъ шведовъ. Сраженіе произошло 19 іюня 1641 при Вольфенбюттелѣ и продолжалось пять часовъ. Шведы побѣдили, и почти вся баварская пѣхота погибла; но. побѣда не принесла шведамъ пользы, потому что всѣ нѣмецкіе князья завидовали шведамъ даже больше, чѣмъ французамъ. Самъ герцогъ Августъ Вольфенбюттельскій хлопоталъ о примиреніи съ императоромъ. Когда императорскія войска снова двинулись впередъ, гессенцы также объявили шведамъ, что отступятъ. Вслѣдствіе этого въ первыхъ числахъ сентября шведы должны были снять осаду Вольфенбюттеля, и цесарцы заняли Эймбекъ, Нордгеймъ, Минденъ, Дудерштадтъ и другіе города, но были вытѣснены изъ Гёттингена.
Въ декабрѣ 1640 умеръ Георгъ Вильгельмъ Бранденбургскій, игравшій съ 1619 презрѣнную роль, какъ имперскій князь, какъ человѣкъ и какъ правитель; онъ предалъ страну свою въ жертву цесарцамъ и шведамъ, а самъ и не думалъ о вооруженіи. Ему наслѣдовалъ величайшій государь Германіи въ теченіе всего семнадцатаго столѣтія, Фридрихъ Вильгельмъ Бранденбургскій, справедливо прозванный Великимъ Курфирстомъ. Онъ не могъ сначала дѣйствовать рѣшительно, и швеДы и цесарцы еще разъ посѣтили Бранденбургъ. Къ счастью шведовъ, преемникомъ Банера былъ герой Торстенсонъ, уступавшій, конечно, въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ Густаву Адольфу, но военными талантами равный ему. Генералъ-маіоры не могли удержать дисциплину въ шведскихъ войскахъ, состоявшихъ большею частью изъ нѣмцевъ и разныхъ искателей приключеній; шведовъ же въ арміи было очень мало. Полковники повиновались генераламъ, но требовали разныхъ условій. Эти условія были заявлены въ актѣ, подписанномъ двадцатью тремя полковниками, и двое депутатовъ отъ войска отправились въ Швецію представить этотъ актъ регентству, управлявшему страной за несовершеннолѣтіемъ королевы Христины. Въ актѣ говорилось, что если условія будутъ отвергнуты, то войска не признаютъ новаго главнокомандующаго. Солдаты и офицеры терпѣли недостатокъ во всемъ необходимомъ и были принуждены продавать лошадей, платье и оружіе. Положеніе ихъ было такъ плохо, что шведское правительство было принуждено обходиться очень осторожно съ нѣмецкими офицерами и солдатами. Удовлетворить армію было поручено Іоанну Адлеру Сальвіусу, который впослѣдствіи оказалъ большія услуги королевѣ Христинѣ, когда она начала серьезно желать возстановленія мира; онъ уже давно состоялъ въ сношеніяхъ съ французскимъ посланникомъ, графомъ д’А в о, и, живя въ Гамбургѣ, завѣдывалъ нѣмецкими дѣлами. Онъ выхлопоталъ отъ французскаго двора задатокъ субсидій и роздалъ войскамъ жалованье. Регентство задобрило. войсковую депутацію обѣщаніями и увѣреніями. Между тѣмъ армія была оттѣснена въ Вестфалію. Она стояла при Винзенѣ на Адлерѣ, когда Торстенсонъ, назначенный главнокомандующимъ, прибылъ къ ней 15 ноября 1641. Онъ пріѣхалъ такъ поздно потому, что его долго задерживала болѣзнь; притомъ онъ хотѣлъ прибыть къ арміи не иначе, какъ съ значительнымъ числомъ настоящихъ шведскихъ войскъ. Получивъ наконецъ изъ Швеціи подкрѣпленія, онъ привелъ съ собой, какъ говоритъ Іейеръ, 4 роты остготовъ, 4 роты вестготовъ, 5 ротъ смоландцевъ, 4 роты упландцевъ, 4 роты вестманландцевъ и остботнійцевъ, 3 эскадрона смоландской конницы и нѣсколько эскадроновъ финляндской.
Когда Торстенсонъ пріѣхалъ, положеніе дѣла, защищаемаго Швеціей, было неблагопріятно. Гебріанъ съ веймарскими войсками ушелъ на Рейнъ; Амалія-Елисавета была въ затруднительномъ положеніи съ тѣхъ поръ, какъ Меландеръ сбросилъ маску и открыто сталъ католикомъ и приверженцемъ императора; вельфскіе герцоги почти совершенно разошлись со шведами. Генералъ-маіоры шведской арміи были утомлены и недовольны. Фуль вышелъ въ отставку за то,
что ему предпочли Лильегока; Карлъ Густавъ Врангель былъ боленъ и находился въ отсутствіи; Виттенбергъ сломалъ ногу. Самъ Торстенсонъ былъ такъ боленъ, что, выступивъ въ началѣ 1642 въ походъ, долженъ былъ приказать нести себя на носилкахъ. Тѣмъ не менѣе подвиги его въ этомъ походѣ удивили всю Европу.
' Были начаты переговоры о всеобщемъ мирѣ, но на успѣхъ ихъ трудно было надѣяться, потому что въ день битвы при Вольфенбюттелѣ былъ возобновленъ союзъ между Швеціей и Франціей, срокъ котораго давно кончился. Возобновляя союзъ, Франція обязалась платить шведамъ ежегодно по 1,200,000 субсидіи и по 300,000 тал. въ годъ на содержаніе гарнизоновъ въ нѣмецкихъ городахъ; ландграфиня Амалія и герцоги Брауншвейгъ-Люнебургскіе были также включены въ союзъ. Съ императоромъ давно условились открыть переговоры въ двухъ мѣстахъ одновременно, въ одномъ съ французами и ихъ союзниками, а въ другомъ съ шведами и ихъ союзниками. Для переговоровъ были сперва предложены Кельнъ и Любекъ; но въ союзномъ договорѣ Франціи съ Швеціей было положено открыть ихъ въ Оснабрюкѣ и Мюнстерѣ.
Съ мая 1641 до прибытія Торстенсона въ ноябрѣ Нижняя Саксонія терпѣла такую же участь, какъ во времена Валленштейна и Тилли. Цесарцы опустошали даже Старую Мархію и готовились снова занять Мекленбургъ, когда шведы и Гебріанъ двинулись въ Вестфалію и расположились при Винзенѣ на Аллерѣ. Гацфельдъ и Ламбой командовали императорскими войсками на Нижнемъ Рейнѣ. Эрцгерцогъ Леопольдъ Вильгельмъ и Пикколомини дѣйствовали противъ шведовъ; но по прибытіи Торстенсона отступили въ Саксонію. Торстенсону хотѣлось удержать при себѣ Гебріана съ веймарскими войсками; но Гебріанъ желалъ возвратиться во Францію, куда герцогъ де Лонгвиль уже уѣхалъ. Въ первыя недѣли декабря Гебріанъ двинулся на Нижній Рейнъ и, соединившись съ гессенцами подъ начальствомъ Эберштейиа, принудилъ 17 января 1'642 генерала Ламбоя къ сраженію при Кемпенѣ прежде, чѣмъ пришелъ Гацфельдъ, поджидаемый Лам-боемъ. Цесарцы были разбиты, потеряли 3,000 человѣкъ убитыми и много плѣнныхъ, въ томъ числѣ самого Ламбоя, тяжело раненаго, и Каспара Мерси. Послѣ побѣды Гебріанъ занялъ почти все курфиршество кельнское и герцогство юлихское.
По прибытіи Торстенсона изъ Швеціи въ Германію, императорскія войска перешли въ Саксонію, гдѣ отъ нихъ отдѣлились баварцы. Торстенсонъ, совершенно разстроенный здоровьемъ, нѣсколько времени былъ опасно боленъ; выздоровѣвъ, онъ старался обмануть непріятеля, дѣлая видъ, что хочетъ идти противъ Гацфельда; но вмѣсто того двинулся въ Аіьтмаркъ, а оттуда въ Лузацію. Чтобы обезпечить себѣ отступленіе, онъ заключилъ передъ тѣмъ перемиріе съ курфирстомъ Фридрихомъ Вильгельмомъ Бранденбургскимъ. У курфирста остался въ наслѣдство послѣ отца вредный министръ Щварценбергъ, и только по смерти его въ мартѣ 1641, Фридрихъ Вильгельмъ началъ переговоры со шведами. Въ іюлѣ онъ заключилъ съ ними договоръ, вначалѣ невыгодный для него. Въ Лу-заціи стояла императорская армія, вытѣснившая генерала Стельгандскё изъ Силезіи. Ее сформировалъ Арнимъ. Оаъ снова покинулъ саксонскую службу; затѣялъ было новыя козни, но былъ арестованъ по приказанію Оксенштирны и отправленъ какъ государственный преступникъ въ Швецію, но успѣлъ оттуда бѣжать. Собравъ для императора армію, онъ вскорѣ умеръ (1641), и его не было уже въ живыхъ, когда Торстенсонъ выступилъ противъ его войска. Арміей его командовалъ герцогъ Францъ Альбрехтъ Саксенъ-Лауенбургскій, который поспѣшилъ на выручку Швейдница, когда Торстенсонъ въ маѣ 1642 началъ осаду этого города. Тогда 21 мая произошла кровопролитная битва, гдѣ герцогъ былъ разбитъ, взятъ въ плѣнъ и умеръ отъ ранъ. Шведы взяли Швейдницъ и многіе другіе города. По приказанію Оксенштирны онй повели вандальскую войну противъ предметовъ искусства, рѣдкостей, книгъ, библіотекъ и рукописей. Все это было взято и отправлено въ Швецію, гдѣ не принесло никому никакой пользы, какъ и всѣ покупки Христины, стоившія большихъ денегъ. Торстенсонъ навелъ ужасъ на всю Моравію, завоевалъ Ольмюцъ и послалъ полковника Гельмгольда Врангеля въ набѣгъ всего за шесть миль отъ Вѣны. Но когда на мѣсто герцога Франца Альбрехта былъ назначенъ Пикколомини, Торстенсонъ возвратился въ Силезію. Онъ взялъ здѣсь нѣкоторые города и 27 іюля началъ осаду Брига.
Здѣсь Торстенсонъ долженъ былъ остановить свой изумительно быстрый походъ, приведшій его отъ границъ Мекленбурга до окрестностей Вѣны и оттуда назадъ въ Бригу. Ему необходимо было подождать подкрѣпленій изъ Швеціи. Почти непонятно, какъ могъ онъ такъ долго обходиться безъ свѣжихъ войскъ, особенно если принять во вниманіе, что опъ завоевалъ такъ много городовъ и что при началѣ похода въ Силезію у него- было не болѣе 20,000 человѣкъ. Императорскій гарнизонъ въ Бригѣ, увѣренный въ скоромъ прибытіи помощи, храбро защищался до конца іюля, и шведы нашли неблагоразумнымъ дожидаться императорской арміи, шедшей подъ начальствомъ Леопольда Вильгельма и Пикколомини. 25 іюля Торстенсонъ снялъ осаду Брига, занялъ гарнизонами наиболѣе сильныя изъ завоеванныхъ крѣпостей и расположился лагеремъ въ сильной позиціи при Губенѣ у впаденія Нейсы въ Одеръ; здѣсь онъ до половины августа спокойно смотрѣлъ, какъ Пикколомини осаждалъ Нейее, и послалъ генерала К^ннгсмарка съ небольшимъ отрядомъ въ Саксонію, потому что курфирстъ все еще дѣйствовалъ противъ шведовъ. Іюля 27 Карлъ Густавъ Врангель прибылъ съ шведскими подкрѣпленіями въ Вольгастъ, а 26 августа привелъ ихъ къ Торстенсону въ числѣ 4,000 чел. По прибытіи этихъ свѣжихъ войскъ Торстенсонъ снова предпринялъ наступательныя дѣйствія и настойчиво осаждалъ Глогау, но тщетно старался отрѣзать императорскую армію отъ Богеміи.
Цесарцы всячески избѣгали сраженія, зная, что шведская армія не можетъ долго продержаться въ непріятельскомъ краѣ; притомъ состояніе здоровья непобѣдимаго полководца подавало надежду на его скорую смерть. Торстенсонъ старался принудить императорскихъ полководцевъ къ сраженію, тѣсня союзниковъ ихъ, саксонцевъ. Онъ взялъ Циттау, потому что Пикколомини уклонился отъ боя, и, не имѣя возможности держаться въ Лузаціи, двинулся на Мейсенъ. Здѣсь его подкрѣпилъ Кёнигсмаркъ, и 27 октября 1642 онъ началъ осаду Лейпцига. Эрцгерцогъ и Пикколомини поспѣшили черезъ Дрезденъ и Мейсенъ на выручку Лейпцига. Торстенсонъ охотно снялъ осаду и сталъ лагеремъ на Блахфельдѣ, почти на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ въ нашемъ столѣтіи происходилъ великій народный бой. Здѣсь 2 ноября произошло рѣшительное сраженіе, называемое второй битвой при Лейпцигѣ, или сраженіемъ при Брейтен-ф е л ь д ѣ. Эрцгерцогъ былъ совершенно разбитъ; вся его артиллерія (сорокъ шесть большихъ и малыхъ орудій), пятьдесятъ фуръ съ боевыми припасами и сто обозныхъ телегъ, всѣ вещи и экипажи самого эрцгерцога достались шведамъ. Самъ эрцгерцогъ и Пикколомини едва спасли свою,жизнь.
Австрійская армія была уничтожена, и ее пришлось набирать вновь. Гацфельдъ еще дѣйствовалъ на Рейнѣ противъ Гебріана. Главнокомандующимъ противъ шведовъ былъ назначенъ президентъ гофъ-крихсъ-рата Галласъ, хотя пьянство, безпечность и лѣнь дѣлали его совершенно неспособнымъ. Леопольдъ Вильгельмъ и Пикколомини, бѣжавшіе съ поля сраженія въ Прагу и собравшіе въ Богеміи свои разсѣянныя войска, были оскорблены этимъ и уѣхали изъ арміи; Пикколомини перешелъ на службу Испаніи. Послѣ побѣды Торстенсонъ снова осадилъ Лейпцигъ, но встрѣтилъ сильное сопротивленіе и взялъ городъ только 6 декабря 1642. Лейпцигъ былъ неслыханно разграбленъ. Чтобы воспользоваться магазинами въ Фрейбургѣ, Торстенсонъ подступилъ къ этому городу, но потерпѣлъ неудачу, подобно Банеру, который также два раза безуспѣшно нападалъ на Фрейбургъ. Слѣдующій походъ Торстенсона въ Силезію и Моравію, кажется, не имѣлъ иной цѣли, кромѣ пропитанія своей ' арміи и грабежа. Съ тою же цѣлью онъ послалъ Кёнигсмарка во Франконію.
Сальвіусъ, хлопотавшій въ Гамбургѣ о мирѣ, уже пользовался полнымъ довѣріемъ молодой шведской королевы и зналъ, что она желаетъ мира, а Оксенштирна и регентство—войны. Онъ и французскій посланникъ, графъ д’Аво, еще въ декабрѣ 1641 согласились съ императоромъ и Испаніей открыть переговоры, вмѣсто Любека и Кельна, въ Оснабрюкѣ и Мюнстерѣ. Между тѣмъ Данія тайно условилась съ императоромъ принять на себя посредничество. Оксенштирна не желалъ этого и искалъ предлога къ войнѣ съ Даніей, пришедшей въ послѣднее время въ упадокъ, вслѣдствіе господства дворянства, олигархіи государственнаго совѣта и слабости Христіана IV. Оксенштирна и другіе члены регентства Швеціи рѣшились внезапно напасть на Данію. Это намѣреніе сохранялось въ глубокой
тайнѣ. Генералу Торстенеону намекнули въ концѣ 1643 приготовиться къ вторженію въ Данію въ началѣ слѣдующаго года.
По смерти Густава Адольфа высшее дворянство Швеціи учредило регентство безъ участія вдовы короля, бранденбургской принцессы, и ея зятя, пфальцграфа Іоганна Казимира Клеебургскаго, который оказалъ Швеціи значительныя услуги. Знать, въ которой первенствовалъ Оксенштирна, учредила правленіе, выгодное для нея, но не для государства. Въ 1633 сеймъ утвердилъ учрежденное ею правленіе и въ іюлѣ 1634 объявилъ даже, что оно согласно съ послѣдней волей покойнаго короля. Съ этого времени канцлеръ Оксенштирна завѣдывалъ правленіемъ сначала въ Германіи, а по возвращеніи оттуда во всемъ государствѣ; онъ правилъ мудро, но деспотически. Онъ особенно заботился научить молодую королеву всѣмъ языкамъ, наукамъ и искусствамъ и воспитать ее, какъ мужчину. Члены правительства позаботились и о своихъ карманахъ; государственный совѣтъ состоялъ изъ двадцати пяти человѣкъ; изъ нихъ пятеро составляли коллегію или министерство; всѣ они избирались только изъ потомственнаго дворянства (стр. 349). Пятеро предсѣдателей совѣта получали въ бѣдной Швеціи по 18,000 рейхстале-ровъ въ годъ каждый; а государственный адмиралъ, который долженъ былъ содержать столъ, получалъ кромѣ того еженедѣльно 500 рейхсталеровъ. Всѣ прочіе государственные совѣтники также получали огромное жалованье и по пятидесяти рейхсталеровъ въ мѣсяцъ столовыхъ. Кромѣ того большинство имѣло еще доходныя намѣстничества и побочныя должности. Зато мать королевы, впрочемъ плохая хозяйка, получала едва 30,000 рейхсталеровъ. Ее всячески притѣсняли и оскорбляли, вслѣдствіе чего она имѣла глупость сойтись съ .датскимъ королемъ и даже подать ему надежду на бракъ старшаго сына его съ ея дочерью, Христиной: этимъ же бракомъ соблазняли и Фридриха Вильгельма Бранденбургскаго. Христіанъ Датскій видѣлъ глупость вдовствующей королевы, однако принялъ ее, когда она наконецъ совершенно разошлась съ государственнымъ совѣтомъ и искала его защиты. Въ іюлѣ 1640 королева бѣжала изъ Грипсгольма въ Нике-пингъ подъ защитою посланнаго къ ней датчанина и въ сопровожденіи одной фрейлины, а изъ Никепинга отправилась на линейномъ кораблѣ въ Данію. Оттуда она поѣхала въ Бранденбургъ и возвратилась въ Швецію только въ 1648.
Нелѣпая затѣя вдовы Густава Адольфа избавиться съ помощью Даніи отъ высокомѣрнаго обращенія шведской аристократіи раздражила шведское правительство и произвела разрывъ между Швеціей и Даніей. Второй причиной разрыва было желаніе Оксенштирны устранить Данію изъ примиренія, предпринятаго еще въ 1643. Швеція хотѣла этого, чтобы лишить Данію права заявить притязанія на епископства бременское и верденское, отнятыя любекскимъ миромъ у датскаго принца Фридриха. Фердинандъ II хотѣлъ, отдать эти епископства своему сыну, Леопольду Вильгельму, уже владѣвшему протестантскими епископствами, Галь-берштадтомъ, Магдебургомъ и 'т. д.; но въ 1635 онъ снова отдалъ ихъ принцу Фридриху (см. стр. 323, 369). Такимъ образомъ шведы должны были искать предлога присвоить ихъ.
Эти причины и разныя другія вызвали непріятную переписку между шведскимъ государственнымъ совѣтомъ и датскимъ королемъ. Недоставало только предлога, чтобы между ними началась война. Предлогъ этотъ далъ К о р ф и ц ъ Улефельдъ, человѣкъ, возвышеніе и паденіе которагобыли такъ удивительны, что въ новѣйшей исторіи мало подобныхъ примѣровъ. Онъ былъ сынъ датскаго канцлера, Якова Улефельда, который далъ своему умному сыну прекрасное воспитаніе. Въ молодости онъ противъ воли отца отправился путешествовать по Европѣ, вслѣдствіе чего познакомился со всѣми дворами, изучилъ всѣ европейскіе языки, но зато поссорился съ отцомъ. Онъ началъ служить сначала въ Ольденбургѣ, потомъ въ Даніи. Наконецъ одинъ иностранный послайникъ помирилъ его съ отцомъ, и онъ былъ сдѣланъ камеръ-юнкеромъ при копенгагенскомъ дворѣ. Здѣсь въ него влюбилась дочь Христіана IV и Христины Мункъ, морганатической супруги короля. Въ 1636 онъ женился на ней, и съ этого времени Христіанъ IV началъ осыпать его помѣстьями, мѣстами, богатствами и почестями, что сдѣлало его высокомѣрнымъ и грубымъ; говорятъ, что въ датчанахъ такая перемѣна не рѣдкость. Наконецъ король сдѣлалъ его государственнымъ совѣтникомъ и великимъ казначеемъ, и по просьбѣ его императоръ Фердинандъ III да
ровалъ ему графскій титулъ священной имперіи. Одного жалованья, не спитая доходовъ еъ имѣній, онъ получалъ до 36,000 рейхсталеровъ; но онъ жилъ такъ роскошно, что и этого ему было мало. Наконецъ въ 1643 король назначилъ его государственнымъ гофмейстеромъ; эта должность была незанята уже шесть лѣтъ, потому что съ ней соединялись права, ограничивавшія права короля. Въ этомъ званіи Улефельду, кромѣ многихъ другихъ правъ, принадлежало завѣдываніе всѣми таможенными и торговыми дѣдами. Въ качествѣ директора таможенъ онъ обратилъ вниманіе на зундскую пошлину, которая на основаніи договоровъ между Швеціей и Даніей не распространялась на шведовъ. Этой привилегіей шведовъ пользовались другія націи, ввозя свои товары подъ шведскимъ флагомъ. Обстоятельство это породило непріятную переписку между датскимъ и шведскимъ государственными совѣтами, и наконецъ датчане взяли три корабля, нагруженные иностраннымъ товаромъ, но шедшіе подъ шведскимъ флагомъ.
Шведское правительство находило для себя удобнымъ объявить Даніи войну. Въ Даніи армія и крѣпости находились въ вѣдѣніи дворянства, которое совершенно не радѣло о, нихъ. Было рѣшено двинуть армію Торстенсона на Данію. Намѣреніе это долго хранилось въ тайнѣ, и только по возвращеніи изъ похода въ Силезію и Моравію Торстенсонъ получилъ отъ Оксенштирны предписаніе выступить противъ Даніи. Канцлеръ написалъ это приказаніе еще въ маѣ 1643, но курьеръ, посланный къ Торстенсону, замѣшкался сперва въ Швеціи, потомъ въ дорогѣ и наконецъ долженъ былъ еще долго ждать, въ Оппельнѣ . возвращенія Торстенсона. Главнокомандующій получилъ предписаніе только 23 сентября въ замкѣ Эйленбургѣ и не могъ исполнить порученія раньше октября. Походъ Торстенсона въ Данію составляетъ одно изъ удивительнѣйшихъ событій этой войны. Будь Галласъ прежнимъ, смѣлость плана и искусство выполненія имѣли бы для шведовъ печальныя послѣдствія. Но Галласъ впалъ въ непонятную апатію и безпечность. Онъ слишкомъ поздно послѣдовалъ за шведами, шедшими въ Голштинію, и шелъ слишкомъ медленно. Торстенсонъ перешелъ Одеръ 26 ноября при Глогау, распуская такіе слухи о цѣли своего похода, что привелъ въ ужасъ баварцевъ; онъ строилъ мосты черезъ Эльбу въ такихъ мѣстахъ, гдѣ и не думалъ переправляться и, обманывая непріятеля, объявилъ 6 декабря въ Гавеіьбергѣ арміи и правительству, что займетъ зимнія квартиры въ Голштиніи и Ютландіи. Декабря 12 онъ вступилъ въ Голштинію. Швеція только 16 января 1644 г. объявила Даніи войну.
Когда армія Торстенсона наводнила Голштинію, а потомъ Ютландію, въ Даніи оказались грустныя послѣдствія тамошней конституціи, по которой король и народъ не могли ничего сдѣлать, а всѣми выгодами правительства пользовались только дворянство и аристократическій государственный совѣтъ. Не смотря на опасность, угрожавшую тогда Даніи, государственный совѣтъ не соглашался уплатить сверхштатную подать и содержать наемныя нѣмецкія войска; онъ даже требовалъ ихъ удаленія. Дворянство пользовалось казенными имѣніями съ условіемъ платить королю пятую часть доходовъ, а остальное употреблять на содержаніе крѣпостей. Но оно и не помышляло соблюдать это условіе, такъ что Торстенсонъ, взявшій большую контрибуцію съ герцога Голштейнъ-Готторпскаго, занялъ безъ сопротивленія весь полуостровъ и, хотя тщетно, дважды пытался перейти на острова. По олигархической конституціи такой мотъ, какъ Улефельдъ, будучи государственнымъ гофмейстеромъ, безусловно распоряжался доходами государства и завѣдывалъ флотомъ, войскомъ и даже придворнымъ штатомъ; поэтому легко повѣрить, что не было принято никакихъ мѣръ къ защитѣ. Онъ и мужья двухъ другихъ дочерей Христіана отъ Христины Мункъ, датскіе дворяне Ганнибалъ Сегестетъ и Пенцъ, жили необычайно пышно, такъ что понятно, почему Христіанъ не могъ иначе окончить войну, какъ позорнымъ миромъ въ Бремзебрё. Ганнибалъ Сегестетъ получилъ отъ короля ленъ, приносившій тридцать тысячъ рейхстадеровъ дохода, жилъ съ царской роскошью въ Христіаніи и назывался вице-королемъ Норвегіи. Пенцъ былъ намѣстникомъ Гольш-тиніи, и пользовался всѣми доходами этой страны. Кромѣ этихъ трехъ государственныхъ совѣтниковъ, четверо другихъ владѣли каждый помѣстьями, приносившими отъ восемнадцати до двадцати тысячъ талеровъ дохода. Народъ, управляемый бѣднымъ и гордымъ дворянствомъ, желалъ усиленія королевской власти,
чтобы имѣть защиту отъ гнета дворянства. Это понудило дворянство по смерти Христіана еще болѣе ограничить власть его наслѣдника избирательной капитуляціей.
Весь полуостровъ былъ занятъ шведами въ невѣроятно коротко© время; только Кремпе и Глюкштадтъ въ Голыптиніи еще держались. Въ то же время Густавъ Горнъ вступилъ въ Шонію, а 17 февраля 1644 былъ завоеванъ Эльзи-неръ. Потомъ шведы осадили Ландскрону и Мальмё;, но Мальмё удержался, потому что его оборонялъ самъ Христіанъ. Пока на сушѣ происходили осады, оба государства снаряжали флоты. Шведскій государственный совѣтникъ и адмиралъ, Класъ Флеммингъ, вышелъ въ іюнѣ въ море съ флотомъ, въ сорокъ кораблей и занялъ островъ Фемарнъ. Противъ него повелъ датскій флотъ самъ семидесятилѣтній король Христіанъ IV. Іюля 6 произошло сраженіе, въ которомъ Христіанъ оказалъ удивительное мужество; но побѣда осталась нерѣшенной. Черезъ двадцать дней шведскій адмиралъ былъ убитъ пулей съ береговой батареи. На его мѣсто былъ назначенъ Карлъ Густавъ Врангель, доставившій шведамъ торжество на морѣ. Врангель дѣйствовалъ на морѣ такъ же успѣшно, какъ и на сушѣ; но нападеніе на острова не состоялось, потому что Галласъ получилъ отъ императора приказаніе, не взирая на вторженіе князя трансильванскаго Ракочія въ Венгрію, слѣдовать въ Данію за шведской арміей Торстенсона. Притомъ и погода лѣтомъ 1644 была неблагопріятна для морскихъ предпріятій. Торстенсонъ по цѣлымъ недѣлямъ лежалъ больной въ постелѣ. Онъ убѣдительно просилъ отставки; но Оксенштирна любезно и почтительно отказалъ ему, отвѣчавъ, что онъ единственная надежда Швеціи.
Въ началѣ 1644 императоръ приказалъ Галласу идти въ Голыптинію и отрѣзать Торстенсону сообщеніе съ Кёнигсмаркомъ, который остался въ сѣверной Германіи. Между тѣмъ армія Гебріана, состоявшая изъ нѣсколькихъ полковъ и остатковъ войскъ герцога Бернгарда, была совершенно уничтожена. Гебріанъ дѣйствовалъ въ западной Германіи то вмѣстѣ съ гессенцами, то безъ нихъ; осенью 1643 онъ получилъ въ подкрѣпленіе по сю сторону Рейна корпуса герцога д'Ангена, который былъ великій полководецъ, и графа Ранца у, бывшаго отличнымъ солдатомъ, но плохимъ генераломъ. Въ октябрѣ и ноябрѣ онъ хотѣлъ занять Швабію и особенно Виртембергъ;' но противъ него была цесарская армія подъ, начальствомъ Франца Мерси и баварцы подъ командой Іоганна фонъ Верта. Герцогъ д’Ангенъ въ октябрѣ уѣхалъ, осмотрѣвъ Вризахъ и другіе города Эльзаса, который французы уже считали своимъ; Ранцау остался. Французы восхваляли его, считали героемъ, , и когда онъ принялъ католицизмъ, сдѣлали маршаломъ; однако его похвальба своими шестидесятью ранами и его необыкновенное увѣчье служатъ, по нашему мнѣнію, лишь доказательствомъ справедливости разсказовъ о его непомѣрномъ пьянствѣ и буйствѣ. По отъѣздѣ д’Ан-гена армія перешла черезъ Рейнъ, и Ранцау хвасталъ, что ему ни по чемъ такіе генералы, какъ Іоганнъ фонъ Вертъ и Францъ Мерси; но вскорѣ онъ былъ жестоко наказанъ. Въ первыхъ недѣляхъ ноября 1643 арміи Гебріана при осадѣ Ротвейля грозили съ одной стороны Іоганнъ фонъ Вертъ, а съ другой Мерси. Мерси стоялъ въ Виртембергѣ, наблюдая за каждымъ движеніемъ французско-веймарской арміи. Въ это время одинъ изъ веймарскихъ полковниковъ, Розенъ, сдѣлалъ ошибку, которую можно было принять за предвѣстіе пораженія французовъ. Гебріанъ послалъ полковника Розена -занять Балингенъ и преградить непріятелю путь; Розенъ, занявъ этотъ городъ, двинулся въ Гейслингенъ, не принявъ никакихъ мѣръ, вдвойнѣ необходимыхъ въ его положеніи. Это узналъ полковникъ Шпоркъ, котораго Іоганнъ фонъ Вертъ послалъ на рекогносцировку съ 500 человѣкъ кавалеріи. Шпоркъ, лично все развѣдавъ, въ полночь такъ внезапно аттавовалъ непріятеля, что въ Гейслингенѣ не успѣли еще и подуматъ о защитѣ, какъ весь городъ былъ уже въ огнѣ. Розенъ укрылся въ замкѣ съ 300 спѣшенныхъ кавалеристовъ и съ сбѣжавшимися къ нему драгунами. Шпоркъ взялъ двѣсти плѣнныхъ, триста лошадей, восемь знаменъ и почти всѣхъ офицеровъ. Нѣсколько дней спустя (17 ноября) Гебріана постигло несчастіе; ему разбило пулей руку, и онъ умеръ отъ этой раны вслѣдствіе неловкости хирурга. Ротвейль былъ впрочемъ взятъ французами; но по смерти главнокомандующаго начальники позволили своему войску, силой до 16,000 человѣкъ, разбрестись по
всѣмъ сторонамъ до Дуная, хотя главная квартира находилась въ Тутлингенѣ. Здѣсь 23 ноября Іоганнъ фонъ Вертъ захватилъ французовъ врасплохъ, какъ Розена въ Гейслингенѣ; съ Вертомъ соединились для этой цѣли Каспаръ Мерси, Гацфельдъ и даже герцогъ Лотарингскій. Изъ всей арміи Гебріана, состоявшей изъ остатковъ войскъ герцога Бернгарда, изъ восьми французскихъ полковъ, одного ирландскаго и шотландскаго, спаслась только нѣмецкая кавалерія бѣгствомъ въ Лауфенбургъ и въ долину Кинцига; всѣ генералы, кромѣ Розена и Таупаделя, были взяты въ плѣнъ съ 6,000 человѣкъ. Побѣдители взяли несмѣтную добычу и въ- первые дни декабря снова завоевали Ротвейль.
Послѣ этой блестящей побѣды казалось возможнымъ послать Гацфельда противъ Кёнигсмарка, а Геца,' Крокова и. фельдмаршалъ-лейтенанта Бухгейма противъ гарнизоновъ Торстенсона въ Силезіи и Моравіи; Галласъ съ датчанами долженъ былъ запереть въ Даніи самого Торстенсона и отрѣзать его отъ Кеяигс-марка, повернувшаго на Мейссенъ. Но генераламъ, посланнымъ въ Силезію и Моравію, пришлось имѣть дѣло съ Ракочіемъ, а Галласъ дѣствовалъ недостойно. Онъ получилъ приказаніе выступить въ Нассау, гдѣ уединенно жилъ Леопольдъ Вильгельмъ, окруженный знатоками военнаго дѣла. Французы выслали новую армію подъ начальствомъ Тюреня; противъ него былъ назначенъ Іоганнъ фонъ Вертъ. Гацфельдъ, выступая противъ Кёнигсмарка и гессенцевъ, разсчитывалъ на герцоговъ Люнебургскихъ, на Остъ-Фрисландію и Ольденбургъ. •
Галласъ безсовѣстно пренебрегъ своими обязанностями; ему предписано было выступить въ мартѣ, но онъ вышелъ съ зимнихъ квартиръ только въ концѣ мая. Притомъ .онъ шелъ такъ медленно, пробираясь черезъ Мейссенъ, Бранденбургъ и Мекленбургъ, что только въ іюлѣ пришелъ въ Голыптинію и взялъ Киль. Затѣмъ онъ велъ войну на свой старый ладъ, избѣгая сраженій и, располагаясь укрѣпленными лагерями, хотя къ нему со всѣхъ сторонъ стекались датчане и снабжали его всѣмъ необходимымъ. Торстенсонъ, напротивъ того, дѣйствовалъ быстро и смѣло. Онъ кормилъ и содержалъ армію на счетъ датчанъ и, оставивъ полковника Гельмгольда Врангеля съ небольшимъ отрядомъ въ Ютландіи и Шлезвигѣ, въ первую недѣлю августа соединилъ свои войска при Рендсбургѣ. Здѣсь онъ предлагалъ цесарцамъ сраженіе, но Галласъ не вышелъ изъ своего укрѣпленнаго лагеря. Тогда Торстенсонъ смѣло прошелъ мимо него, не потерявъ ни одной фуры. Такимъ образомъ онъ достигнулъ Рацебурга, гдѣ изъ преслѣдуемаго обратился въ преслѣдующаго. Галласъ, стѣсненный имъ, двинулся къ Берн-бургу и Магдебургу, на походѣ съ сентября по ноябрь потерялъ большую часть своей арміи, а 23 ноября всю свою кавалерію. Торстенсонъ, соединясь съ Кёнигс-маркомъ, продолжалъ преслѣдованія цесарцевъ до декабря. Говорятъ, что изъ всей своей арміи Галласъ привелъ въ .Богемію только 2,000 человѣкъ. Гацфельдъ съ баварцами и генераломъ Гёцомъ собралъ эти остатки. Цесарскіе генералы дѣйствовали каждый независимо отъ другихъ и находились между собой въ несогласіи. Гацфельдъ былъ долго главнокомандующимъ на Рейнѣ, въ Вестфаліи и въ Нижней Саксоніи; Гецъ въ послѣднее время успѣшно воевалъ съ Ракочіемъ, княземъ трансильванскимъ въ Верхней Венгріи; Іоганнъ фонъ Вертъ, служа и императору, и Баваріи, долженъ былъ спѣшить, потому что курфирстъ баварскій хотѣлъ послать его противъ новой французской арміи, стоявшей на Верхнемъ Рейнѣ.
Съ февраля 1645 Торстенсонъ сдѣлалъ значительные успѣхи въ Богеміи; между, тѣмъ Кёнигсмаркъ былъ посланъ въ Нижнюю Саксонію и Вестфалію, чтобы изгнать оттуда датскаго принца Фридриха, котораго Оксенштирна хотѣлъ и успѣлъ лишить при мирныхъ переговорахъ епископствъ бременскаго и верденскаго. Шведская армія Торстенсона расположилась мили за три отъ Табора при Янковѣ или Янковицѣ, когда 6 марта. 1645 ее встрѣтили цесарцы съ твердымъ намѣреніемъ дать сраженіе. Къ счастію, Торстенсонъ былъ въ состояніи сѣсть на лошадь, чего по болѣзни уже давно не могъ. Цесарцы были на голову разбиты, потому что Гецъ, разъединенный съ главными силами, началъ аттаку слишкомъ рано и въ незнакомой ему мѣстности, гдѣ войска его были совершено уничтожены. Іоганъ фонъ Вертъ былъ также виноватъ, потому что, торопясь въ Швабію, принудилъ Гацфельда поспѣшить сраженіемъ. Шведы одержали самую блестящую побѣду во всей тридцатилѣтней вейкѣ. Цесарцы одними убитыми потеряли ? ,000
человѣкъ; изъ генераловъ спасся только Вертъ; Гецъ былъ убитъ, а Гацфельдъ взятъ въ плѣнъ; болѣе семидесяти знаменъ досталось побѣдителямъ.
Между тѣмъ генералъ и адмиралъ Карлъ Густавъ Врангель дѣйствовалъ такъ же успѣшно на морѣ, какъ Торстенсонъ на сушѣ. Богатѣйшій голландецъ де Гееръ прислалъ шведамъ свои корабли; соединясь съ ними, Врангель пошелъ противъ датскаго флота и аттаковалъ его между островами Лаяандомъ и ФеМар-номъ. Здѣсь 13 октября 1644 произошло сраженіе, въ которомъ у датчанъ было взято десять кораблей, два сожжены, а три выброшены на берегъ, и изъ всего датскаго флота спаслось только два корабля. Въ слѣдующемъ году шведы овладѣли островомъ Борнгольмомъ, но не могли удержать за собой городовъ, завоеванныхъ въ 1644 въ Голынтиніи, Шлезвигѣ и Ютландіи. Превосходство шведовъ на морѣ, мысль, что они снова завоюютъ датскія прибрежныя провинціи, отнятыя нѣкогда у шведовъ, возбудили въ нидерландцахъ безпокойство и опасеніе, чтобы шведы не овладѣли всѣмъ Балтійскимъ моремъ. Они предложили свое посредничество въ мирныхъ переговорахъ, и чтобы дать этому предложенію вѣсъ, послали военный флотъ. Въ началѣ 1645 былъ открытъ мирный конгресъ въ Бремзебре, на границѣ Смоландіи и Блекингена, хотя военныя дѣйствія все еще продолжались. Франція вмѣщалась въ эти переговоры на томъ же основаніи, на какомъ въ новѣйшее время западныя державы вмѣшиваются въ дѣла Турціи: она боялась, .чтобы на Балтійскомъ морѣ не возникло слишкомъ сильное государство, потому что почти всѣ провинціи вокругъ этого моря уже принадлежали Швеціи. Нидерландцамъ слѣдовало держаться той же политики; но духъ мелочнаго барышничества и торгашества мѣшалъ имъ внять разумнымъ совѣтамъ принца Оранскаго: изъ-за грошовыхъ разсчетовъ по зундской пошлинѣ, которую имъ не уступили, они покинули датчанъ и открыто приняли сторону шведовъ. Къ счастію, Сальвіусъ, уже заключившій въ Германіи прелиминаріи мира съ императоромъ и имперіей, пользовался полнымъ довѣріемъ девятнадцатилѣтней королевы Христины. Онъ доказавъ королевѣ, что государственному совѣту выгодно продолжать войну, но ей миръ выгоднѣе; память отца ея еще пользовалась въ Швеціи такимъ значеніемъ, что совѣтъ, какъ видно изъ писемъ Оксенштирны, не рѣшился идти противъ положительной воли Христины. Мирный конгресъ шесть мѣсяцевъ тянулся безуспѣшно, но наконецъ по волѣ королевы шведскому канцлеру пришлось смягчить свои условія. Такимъ образомъ 13 августа 1645 состоялся миръ въ Брёмзебрё. Условія его были очень тяжелы для Даніи. Во-первыхъ, всѣмъ шведскимъ провинціямъ предоставлялась полнѣйшая таможенная свобода въ Зундѣ и въ обоихъ Бельтахъ. Во-вторыхъ, датчане принуждены были уступить Швеціи Іемтландію, Геріедаленъ, Готландію, Голландію и острова Готландъ и Эзель, по договору на тридцать лѣтъ, но въ сущности навсегда. Въ-третьихъ, сынъ и наслѣдникъ Христіана IV, Фридрихъ, долженъ былъ отказаться отъ притязаній на Бременъ и Верденъ.
Молодая королева Швеціи приняла, между тѣмъ правленіе государствомъ. По желанію Оксештирны она была воспитана совершенно по-мужски и, обладая большими способностями, въ совершенствѣ изучила языки, науки и искусства; но,, къ несчастію ея бѣдной страны, она, подобно всѣмъ такъ называемымъ умнымъ государямъ, любила оказывать щедроты толпѣ придворныхъ лизоблюдовъ. При ея дворѣ были люди всѣхъ націй, особенно французы, португальцы, итальянцы, тайные іезуиты, возбудившіе въ королевѣ ненависть къ климату, обычаямъ и религіи ея страны и наполнившіе ея воображеніе картинами юга и его береговъ, на что высокія лица очень податливы и теперь у насъ и въ Англіи. Въ маѣ 1642 Христина начала присутствовать въ засѣданіяхъ совѣта. Въ день, когда ей исполнилось восемнадцать лѣтъ (8 декабря 1644), она приняла правленіе, а регентство еще въ октябрѣ дало сейму отчетъ въ своемъ управленіи и къ 7 декабря приготовило квитанціи по пяти высшимъ государственнымъ должностямъ. Швеція надѣялась, что молодая королева раздѣлитъ престолъ съ Карломъ Густавомъ, сыномъ зятя ея, отца пфальцграфа клеебургскаго, который во время ея несовершеннолѣтія былъ совершенно устраненъ отъ дѣлъ, а ею снова призванъ къ управленію. По она не пожелала выходить замужъ ни за кого. Карлъ Густавъ былъ вполнѣ достоинъ престола, что и доказалъ потомъ, вступивъ на него по отреченіи Христины. Карлъ Густавъ рано изучилъ военное дѣло подъ руководствомъ Торстен-
сона въ его блестящихъ походахъ, которые онъ предпринялъ послѣ сраженія при Янковѣ, когда въ союзѣ съ Ракочіемъ хотѣлъ аттаковать императора въ самой резиденціи его и уже навелъ мосты на Дунаѣ. По смерти Торсгенсона Карлъ Густавъ снова вторгся въ Богемію, чѣмъ ускорилъ заключеніе такъ называемаго Вестфальскаго мира.
Дикія шайки Ракочія не только не помогали Торстенсону въ походѣ на Вѣну, но даже мѣшали ему, потому что онѣ не знали дисциплины и вдобавокъ занесли въ страну чуму. Притомъ Ракочій былъ человѣкъ ненадежный и заключилъ съ императоромъ отдѣльный миръ. Самъ Торстенсонъ, хотя при смерти больной, такъ что его носили на носилкахъ, твердо продолжалъ походъ. Принужденный снять осаду Брюнна, онъ, по отъѣздѣ Карла Густава въ Швецію, призвалъ къ себѣ Кёнигсмарка, чтобы удержаться въ Богеміи и Силезіи. Потомъ онъ передалъ начальство Карлу Густаву Врангелю, который прибылъ изъ Швеціи въ Саксонію съ подкрѣпленіемъ; передъ отъѣздомъ Торстенсонъ взялъ еще Лейтмерицъ.
Мы разсказали о важнѣйшихъ дѣйствіяхъ шведовъ и союзниковъ ихъ до открытія мирныхъ переговоровъ. Теперь намъ слѣдуетъ возвратиться къ французской исторіи, потому что при мирныхъ переговорахъ, Франція разрушила все, что шведы хотѣли сдѣлать въ пользу Германіи, и помогла всему, что они дѣлали во вредъ нѣмецкой націи. Но прежде взглянемъ на ходъ мирныхъ переговоровъ до 1644.
Первыя мирныя предложенія вышли отъ очень подозрительнаго лица и въ очень подозрительномъ мѣстѣ. Ихъ сдѣлалъ по приказанію папы его нунцій Джинети и сдѣлалъ ихъ въ Кельнѣ. Но ни Франція, ни Нидерланды не прислали туда уполномоченныхъ. Въ 1638 году предложеніе сдѣлали французы и шведы. Они постановили въ договорѣ, заключенномъ въ мартѣ 1638 на два года министрами ихъ, д’Аво и Сальвіусомъ, открыть конгресъ въ Кельнѣ и Любекѣ. Но конгресъ этотъ не состоялся; и державы эти 30 января 1641 возобновили союзъ свой. На регенсбургскомъ сеймѣ, открытомъ въ сентябрѣ 1640 (см. стр. 424), нѣмецкіе князья, протестантскіе и католическіе, требовали заключенія мира. Даніи и Швеціи предложили послать посланниковъ въ Любекъ и Гамбургъ, и императоръ согласился наконецъ дать охранныя граматы на проѣздъ посланнику гессенъ-кассельскому и герцогамъ Врауншвейгъ-Люнебургскимъ. Императоръ предлагалъ возстановить все въ томъ видѣ, какъ было до войны, и даровать всеобщую амнистію; но когда разговорились подробнѣе объ амнистіи, оказалось, что императоръ, какъ въ пражскомъ мирѣ, намѣренъ исключить изъ нея подданныхъ своихъ наслѣдственныхъ владѣній и курфирста пфальцекаго. Однако переговоры не были окончательно прерваны. Императоръ согласился открыть переговоры въ Оснабрюкѣ и Мюнстерѣ съ имперскими чинами, съ Франціей и особенно съ Швеціей. Этотъ планъ также рушился, и тогда начались новыя совѣщанія въ Любекѣ и Кёльнѣ. Наконецъ въ Гамбургѣ въ 1641 были постановлены прелиминарныя статьи. При этомъ Данія взяла на себя посредничество, чѣмъ побудила Швецію искать разрыва съ ней.
Въ силу этихъ прелиминарій назначался конгресъ въ Мюнстерѣ и Оснабрюкѣ, которые поэтому объявлены нейтральными и разрѣшены отъ присяги императору. Уполномоченнымъ обѣихъ сторонъ были обѣщаны охранныя граматы, въ томъ числѣ и союзникамъ Франціи, Швеціи и герцогинѣ савойской, которую императоръ призналъ опекуншей сына. Конференціи должны были начаться въ мартѣ 1642. Но никакого результата не оказалось, и императоръ упрекалъ даже своего уполномоченнаго, графа Лютцова, въ превышеніи полномочія. Когда благопріятныя обстоятельства, побудившія императора отказать въ утвержденіи условій, заключенныхъ Лютцовымъ, измѣнились, въ сентябрѣ 1642 переговоры возобновились, но императоръ старался тянуть ихъ. Миръ никогда не состоялся бы, если бы императоръ не послалъ на конгресъ единственнаго честнаго министра, графа Траутмансдорфа. Въ апрѣлѣ 1643 въ Гамбургѣ совершился обмѣнъ ратификацій. Въ іюлѣ 1643 въ Мюнстерѣ и Оснабрюкѣ съѣхались уполномоченные всѣхъ нѣмецкихъ и европейскихъ государствъ. Посланники съѣзжались медленно; притомъ датская война и этикетъ замедляли передачу первыхъ предложе-
Шлоссеръ. V. ' 38
ній да декабря 1644. Впрочемъ первыя предложенія шли о пустякахъ, а о. главныхъ вопросахъ все еще не было помина. Поэтому неудивительно, чта дѣло дро-тянулОСь еще четыре года.
3. Ришльё правитель Франціи.
Мы уже сказали, что не можемъ судить о кардиналѣ Ришлье и Бонапартѣ такъ, какъ судятъ французы. Оправдывать софизмами и восхвалять тотъ родъ величія, чести, заслугъ, и политики, который такъ нравится французамъ и состоитъ въ деспотизмѣ внутри, въ завоевательныхъ внѣшнихъ стремленіяхъ, въ придворной роскоши—’Не наше дѣло. Притомъ все это и не нуждается въ нашихъ похвалахъ, потому что французы расхваливаютъ это до пресыщенія.
Бросимъ снова взглядъ на всю карьеру Ришлье, который во всякомъ случаѣ былъ великій государственный человѣкъ. Сначала онъ является просто совѣтникомъ королевы-матери въ ея борьбѣ съ аристократіей, герцогами, принцами и намѣстниками,. противъ которыхъ въ свое время также боролись д’Анкръ и Люинь. Сдѣлавшись.потомъ кардиналомъ и членомъ королевскаго, совѣта, онъ вступилъ въ борьбу съ креатурами королевы-матери. Люинь могъ успѣшнѣе д’Анкра положить основаніе деспотизму любимцевъ короля Лудовика XIII, и такимъ образамъ приготовить Ришлье власть. Люинь . навелъ страхъ на принцевъ и знать и хотѣлъ подавить реформатовъ, образовавшихъ государство въ государствѣ,, но смерть предупредила его намѣренія. Ришлье пошелъ по его слѣдамъ и тѣшилъ слабаго короля мыслью, что Деспотическая власть, принадлежащая министру, находится въ сущности въ его рукахъ. Графъ Шале и, маршалъ д’Орнано жизнью поплатились. за попытку низвергнуть кардинала (см. стр. 397—98); Вандомы попали въ Бастилію (стр. 399).; всякій, осмѣливавшійся вредить министру въ его отношеніяхъ къ королю или противорѣчить ему въ кабинетѣ,, не. медля осуждался какъ государственный измѣнникъ; даже'парламентъ не смѣлъ поднимать голоса. Протесты его замолкли; эдикты кассировались; онъ долженъ былъ. по. приказанію! короля, который служилъ орудіемъ министра, утверждать все, что тотъ, прикажетъ.
Вся Европа удивлялась генію кардинала, который при самомъ слабому королѣ сдѣлалъ Францію первой державой Европы, тогда какъ Испанія совершенно пала.ІСамую большую услугу Франціи Ришлье оказалъ возстановленіемъ побѣдою надъ’гугенотами государственнаго единства безъ, нарушенія свободы религіи. Онъ довершилъ это дѣло завоеваніемъ Ла-Рошели и покореніемъ герцога де Ротана (см. стр. 402,, 407). Съ этого времени Ришлье сдѣлался тѣмъ, чѣмъ были палатные меры при меровингскихъ короляхъ, только съ той разницей, что его духовное званіе къ счастью дѣлало невозможною, наслѣдственность его власти въ его родѣ, Въ тотъ самый годъ, когда было довершено покореніе гугенотовъ,; онъ соединилъ въ себѣ достоинство коннетабля и государственнаго адмирала съ администраціею всей внутренней и внѣшней политики государства (см. стр. 408). Въ. томъ же году (1629) онъ. сдѣлался первымъ .министромъ, т. е. подпись его получила равную силу съ королевской, что избавило короля отъ труда, но зато устранило его отъ участія въ, важнѣйшихъ дѣлахъ. Правда, это не прекратило жалкихъ придворныхъ интригъ, и особенно стараній испанцевъ кознями и сплетнями достигать того, чего нельзя было достигнуть прямымъ путемъ силы. Но зато это дало кардиналу возможность удержаться на мѣстѣ, когда король по наущенію матери и ея креатуръ открылъ глаза и убѣдился, что правитъ не. онъ, а Ришлье, который даетъ ходъ только своимъ любимцамъ, устраняя фаворитовъ короля.
Это случилось въ то время, когда Гастонъ Орлеанскій задумалъ жениться на лотарингской принцессѣ и требовать себѣ въ намѣстничество провинцій по сосѣдству съ Лотарингіей, съ Франшъ-Контэ и Люксенбургомъ, т. е. съ Испаніей (см. стр. 408). Увидѣвъ, что всѣ принцы и вельможи въ заговорѣ съ Гастономъ и въ тѣсномъ союзѣ съ Испаніей, король сталъ бояться своего брата больше всѣхъ внѣшнихъ враговъ и началъ считать кардинала Ришлье единственнымъ защитникомъ своимъ. Съ этого времени Ришлье затѣялъ цѣлый лабиринтъ по
литическихъ интригъ, въ кртюрецъ ТОЙШО онъ моръ це заблудиться. Такъ онъ вмѣщался въ граубицденсдое я вад&телиздкое дѣло («и. стр. 3.92^395) и въ дѣло герцога де Йевера (см- о?₽. 392).. Рищдь§ побѣждалъ дипломатіей тамъ, гдѣ не хотѣлъ дѣйствовать оружіемъ.
>«5Г-Съ 1631 Ришлье сдѣлался королю еще необходимѣе. Онъ воспользовался союзомъ съ шведами, чтобы захватитъ Лотарингію, а потомъ даже архіепископство трировде. Не стоятъ ца§ывать в,сѣхъ лицъ,. павшихъ жертвою мести или злобы Ришлье, потому чтц почти ВСѢ ОНИ недостойны сожалѣнія. Въ числѣ ихъ были и братья Марильякн, канцлеръ и маршалъ, дорого поплатившіеся за преданность Маріи Медичи и Гастону Орлеанскому (см- стр. 412). Канцлеръ былъ совершенно произвольно арестованъ и умеръ въ тюрьмѣ, неизобличенный ни въ какомъ преступленіи. Вратъ его, маршалъ, былъ вѣроятно справедливо обвиненъ въ расхищеніи денегъ и взяточничествѣ, но преданъ не законному суду. Пронесъ его былъ отнятъ у верденскаго суда, и маршала предали суду коммисіи двадцати четырехъ судей, назначенныхъ кардиналомъ. КОММИСІИ насѣдала въ Рюэлѣ близъ Парижа, принадлежавшемъ Рищльр. Десять членовъ итого суда признали маршала подлежащимъ Толино, ссылкѣ; тѣмъ зд менѣе 19 мая 1.(532 онъ былъ казненъ въ Парижѣ. Казнь марщада де Монморанси, который возсталъ противъ короля, былъ взятъ съ оружіемъ въ рукахъ, законно осужденъ тулузскимъ парламентомъ и казненъ, не смотря да высокія связи И ходатайство (стр. 412), мы ставимъ Ришлье въ заслугу.
Жалкій Гастонъ Орлеанскій- избѣжалъ участи, постигшей людей, жертвовавшихъ ему жизнью Н свободой. Здтр' онъ одиннадцать лѣтъ не могъ добиться, признанія своего брака И запуталъ свою мать и зятя, герцога Лотарингскаго* въ свои цередрдги. ГСРШИЪ Дотарицщщій, какъ извѣстно, передалъ (см. стр. 414) правленіе своему брату, Франциску, ц .предоставилъ страну свою на произволъ французовъ^Рищлье поддерживалъ шведовъ ц нѣмецкихъ протестантовъ, а герцогъ служилъ императору И испанцамъ, которце неутомимо вели войну противъ протестантовъ и протнетацнетвд. Когда ф.раздувы заключили договоръ съ Оксен-штирцой и когда королева-матъ была изгнана изъ фрацціц, а герцогъ Карлъ изъ Лотарингіи, Франція находилась уже въ сущности въ в.ойцѣ съ Испаніей; но Ришлье объявилъ ей войну только, въ 1635, потому что все“'еіцё“ находился во враждѣ съ братоцъ короля и^ваВДѢйЗДИМЖ ’ЦЕібжожзди государства. Весь 1634 годъ шли црощесы црцтцвъ важныхъ сановниковъ з.а замыслы противъ жизни каддидада, и нѣкоторые быди казнены. Рищль.е дѣйствовалъ рѣшительно и съ желѣзной послѣдовательностью. Всѣ увидѣли, что покровительство и милость Рцшлье надежны, а месть его . неизбѣжна; вселить это убѣжденіе есть главная задача министра. Рцщдье водъ такъ называемый черный списокъ всѣмъ лицамъ, которыя по указанію^ йо'щпщ'цѣѣъ 'бцлц враждеіш^ сту-
палъ полнотой н точностью чернымъ книгамъ шпіонскихъ учрежденій современныхъ правительствъ. Онъ сохранился ц нынѣ напечатанъ *). Безграничное вліяніе Рищлье: на слабаго короля доказывается между прочимъ тѣмъ, что онъ осудилъ на сцерть графиню дю-Фаржи, за корреспонденцію съ крролевой-матерью. Она была казнена только въ изображеніи, потому что ус-цѣла бѣжать. Парламентъ тіцетно протестовалъ противъ этого произвольнаго приговора и напрасно отказывалъ утвердить кабинетный приказъ,, которымъ мать и братъ короля объявлялись государственными измѣнниками со многими другими лицами; Ришлье принудидъ герцога Карла Лотарингскаго обратиться въ искателя приключеній и служить императору и испанцамъ, пока обращеніе ихъ съ нимъ не принудило его помиритися съ французами. Вратъ его, Францискъ, и его жена должны были бѣжать во Флоренцію. Въ 1634 королева-мать была изгнана изъ Франціи. Братъ короля долженъ былъ удалиться изъ Брюсселя, куда бѣжалъ, и принять въ пышной резиденціи Ришлье, Рюэлѣ, самыя унизительныя условія. Въ 1635 королева дошла до того, что обращалась къ разнымъ государямъ, прося ходатайствовать за нее у сына о дозволеніи ей вернуться во Францію; но Лудовикъ былъ неумолимъ-
*) Доигна! іаіісі игапѣ Іе егагкі ога^е бе Іа соиг.
Было бы слишкомъ долго перечислять жертвы ужаснаго деспотизма РиШлье, хотя о нѣкоторыхъ намъ придется еще упомянуть. Нельзя впрочемъ отрицать, что дри Ришлье Франція заняла такое же положеніе въ Европѣ и также предписывала ей законы, іикъ-~^ъ‘Щ0вѢ^ Кардиналъ слѣ-
довалъ той системѣ, которой впослѣдствіи Франція держалась почти постоянно. Онъ наказывалъ слугъ правительства за всѣ свои ошибки и подъ предлогомъ покровительства искусству и наукѣ сдѣлалъ своихъ креатуръ судьями народнаго вкуса. Такъ напр., когда испанцы, какъ мы увидимъ ниже, вторглись въ Пикардію, комменданты Корби и Ла-К.апеля были безъ суда объявлены государственными преступниками и искупили своей честью и жизнью ошибку перваго министра. Въ 1635 кардиналъ сдѣлалъ привилегированными судьями литературнаго вкуса нѣсколько ученыхъ, постоянно собиравшихся для разсужденій о языкѣ, театрѣ и поэзіи; Ришлье. оснрвалъ Асайетіе Ггап^аізе, которая дала французамъ преиму-щество' йхъ языка” и свѣтскую", “монаф^йчёско-аристократическую литературу временъ Лудовика XIV. Деспотическаго министра не любили ни король, ни народъ. Но король боялся тяжести дѣлъ, которыми безъ Ришлье ему пришлось бы заниматься самому; онъ опасался также горячности матери и легкомыслія безхарактернаго брата. Поэтому онъ постоянно держался Ришлье, хотя почти ненавидѣлъ его, какъ Георгъ ПІ младшаго Питта.
Въ 1635 Ришлье объявилъ^наконецъ войну испанцамъ; въ первые годы военныя дѣйстшя^ранцу'збй'ъ 'вЪ'Жйдё^андахъ,''’ Пирёйё'яхъ, въ Италіи, Вальтелинѣ, въ графствѣ Бургундскомъ, куда вторгнулся принцъ де Конде, отецъ великаго Конде, были .большею частью неудачны;' Ришлье изъ политическаго разсчета давалъ ходъ принцу де Конде, а кардинала де ла-Валета назначилъ главнокомандующимъ въ благодарность за то, что Ла-Валетъ посовѣтовалъ ему ѣхать за королемъ въ Версаль въ день обманутыхъ, когда Лудовикъ хотѣлъ устранить Ришлье; въ Версалѣ, благодаря своему присутствію, вдали отъ королевы-матери, кардиналъ успѣлъ внушить королю иныя мысли. Кардиналъ де Ла-Валетъ дѣйствовалъ въ Нидерландахъ, въ Пиренеяхъ и въ Италіи и всюду неудачно. Въ Нидерландахъ братъ Филиппа III, кардиналъ инфантъ Фердинандъ, успѣшно отразилъ французовъ, которые въ 1635 возобновили на семь лѣтъ союзъ съ Семью Провинціями; но голландцы, заботившіеся только о собственной выгодѣ и недовѣрявшіе храброму Фридриху Генриху Нассау-Оранскому, оказывали Франціи мало содѣйствія. Окончивъ' военныя приготовленія, кардиналъ-инфантъ соединился съ Пикколомини и Іоганномъ фонъ Вертомъ и отмстилъ за нападеніе французовъ на Фландрію вторженіемъ въ Пикардію. Онъ взялъ въ Пикардіи двѣ крѣпости и посылалъ разъѣзды до самаго Парижа. Это возбудило въ Парижѣ сильное неудовольствіе и привело короля въ такое негодованіе, что ожидали паденія Ришлье. Кардиналъ выпутался тѣмъ, что свалилъ вину на коммендантовъ сдавшихся крѣпостей и предалъ ихъ суду.
Дѣйствія въ Италіи были также безуспѣшны. Ришлье вскорѣ убѣдился, что союзъ его съ Пармою и Мантуей безполезенъ и что герцогъ савойскій ненадеженъ и не можетъ поладить съ герцогомъ де Креки. Даже храбрый и умный герцогъ де Роганъ,. которому Ришлье съ успѣхомъ давалъ порученія въ 1632 въ вальтелинскомъ дѣлѣ и который одержалъ верхъ въ Испаніи, не имѣлъ счастія въ Италіи. Испанцы воспользовались общимъ .недовѣріемъ къ себялюбивой политикѣ Ришлье. Савойя и даже граубинденцы не довѣряли кардиналу. Чтобы спасти свои владѣнія, герцогъ Пармскій отказался отъ союза съ Франціей. Въ 1637 отъ Франціи отпали и вальтелинцы и примкнули къ Испаніи. Самъ герцогъ де Роганъ обезпокоился на счетъ подозрѣній перваго министра противъ него. Онъ уѣхалъ къ другу своему, Бернгарду Веймарскому, когда тотъ началъ свои геройскія дѣйствія на Верхнемъ Рейнѣ. Тамъ въ битвѣ при Рейнфельденѣ 28 февраля 1638 онъ былъ смертельно раненъ. Маршалъ д’Этре, узнавъ изъ письма Ришлье о скоромъ прибытіи его къ арміи, такъ испугался, что бѣжалъ въ Германію; но кардиналъ милостиво пригласилъ его возвратиться.
Король былъ такъ недоволенъ Ришлье за вторжцціе испанцевъ въ Пцкардію, что хотѣлъ смѣнить кардинала. Чтобы загладить’свою ошибку, РйшжбГпрёдй|>'/ нялъ въ 1636 огромныя приготовленія и созвалъ въ армію всѣхъ- вассаловъ. Графъ Суассонъ вступилъ въ Пикардію противъ испанскихъ войскъ; но какъ
принцъ крови, онъ соглашался служить только подъ начальствомъ брата короля. При арміи находились самъ король и кардиналъ; тѣмъ не менѣе главнокомандующимъ былъ назначенъ неспособный Гастонъ Орлеанскій. Испанцы были выгнаны; Корби и Ла-Капель отняты; но при осадѣ Корби въ ноябрѣ 1636 Гастонъ и Суассонъ задумали убить кардинала. Они сговорились въ Пероннѣ, что, когда въ Амьенѣ соберется совѣтъ для совѣщанія объ осадѣ, и король по своему обыкновенно удалится, приверженцы принцевъ, Монтрезоръ, Сентъ-Ибаль и двое другихъ, по знаку герцога Орлеанскаго бросятся на кардинала и зарѣжутъ его. Убійство не состоялось, потому что герцогъ струсилъ и не посмѣлъ дать сигнала. Дѣло это обнаружилось уже впослѣдствіи. Кардиналу было, кажется, неловко въ присутствіи двухъ принцевъ, тѣсно связанныхъ между собой; чтобы избавиться отъ нихъ, онъ намекнулъ имъ, что король хочетъ арестовать ихъ. Тогда Суассонъ бѣжалъ къ герцогу де Бульонъ въ Седанъ, а Гастонъ уѣхалъ въ Блуа; однако они сохранили тѣсныя связи между собой и разсчитывали на ненависть къ Ришлье обиженныхъ имъ семействъ Вандомовъ, Бульоновъ, Эперноновъ, Гизовъ и Рецовъ .«Карзай»
.....--До 1638, когда у короля родился сынъ, герцога Орлеанскаго приходилось щадить. Его связи съ Суассѳномъ были тѣмъ опаснѣе, что испанцы и цесарцы могли поддержать во всякое время ихъ, въ независимомъ герцогствѣ бульонскомъ, гдѣ Седанъ считался неприступною крѣпостью. Сначала хотѣли силой заставить слабаго герцога отказаться отъ союза съ графомъ СуассоноМъ; король уже подступилъ съ войсками къ Орлеану, куда Гастонъ бѣжалъ; но здѣсь нашлось средство поладить съ нимъ мирно. Король до сихъ поръ не признавалъ законности его брака съ Маргаритой Лотарингской и дочери его отъ этого брака; папа, духовенство и парламенты, по просьбѣ короля, также не утверждали брака. Это безпокоило Маргариту, и она убѣдила мужа обратиться къ королю и заключить съ нимъ миръ съ условіемъ, чтобы Лудовикъ даровалъ прощеніе и графу Суассону. Этотъ договоръ былъ подписанъ братьями въ февралѣ 1637. Король призналъ въ немъ бракъ Гастона съ тѣмъ, чтобы онъ перевѣнчался съ женой и перекрестилъ дочь. Графъ Суассонъ сначала отказался приступить къ этому договору, но въ іюлѣ принялъ его.
Вскорѣ по разрывѣ союза Франціи съ Пармою умеръ Викторъ Амедей I Савойскій, и вдова его, Христина, сестра Лудовика ХПІ, очень желала, какъ регёнтша и опекунша сына, также разорвать союзъ съ Франціей. Даже жена короля, Анна Австрійская, болѣе склонялась къ Испаніи, чѣмъ къ кардиналу. Беременность королевы въ 1638 возбудила во всемъ государствѣ неописанную радость, и сына ея, Лудовика, назвали «Богомъ Дарованнымъ» (Ліеи<1оппё), Но королева давно состояла въ перепискѣ съ кардиналомъ-инфантомъ черезъ герцогиню де Шеврезъ, извѣстную умомъ и красотой. Ришлье изгналъ герцогиню, но потомъ она получила позволеніе возвратиться и служила посредницей въ перепискѣ королевы съ испанскимъ королемъ, въ которой принимала участіе и госпожа де Мотвиль. Такимъ образомъ Анна Австрійская переписывалась съ обоими братьями, королемъ Филиппомъ IV Испанскимъ и кардиналомъ-инфантомъ. Ришлье захватилъ ея письма и захотѣлъ посмотрѣть и письма короля Филиппа, хранившіяся въ одномъ монастырѣ. ' По его приказанію монастырь былъ обысканъ, но въ немъ ничего не нашлось. Король былъ внѣ себя отъ гнѣва; Ришлье также поднялъ страшный гвалтъ. Герцогиня де Шеврезъ бѣжала; всѣ приближенные королевы были преданы суду и подверглись обыскамъ; сама королева должна была отвѣчать на допросъ канцлера и такъ испугалась угрозы мужа отослать ее назадъ въ Испанію, что униженно благодарила Ришлье за заступничество *). Въ слѣдующемъ (1638) году герцогъ де Ла-Валетъ, старшій сынъ д’Эпернона, заслужившій, подобно нринцу де Конде, общее презрѣніе военными дѣйствіями въ Испаніи и въ продолженіе шести лѣтъ портившій вездѣ все, возбудилъ наконецъ гнѣвъ кардинала, который приходился ему родственникомъ. Потерпѣвъ позорное пораженіе, герцогъ бѣжалъ въ Англію. Ришлье призвалъ его къ суду. Его хотѣлъ
*) По словамъ госпожи де Мотвиль (повѣренной королевы), она ему сказала: С)ие11е Ьоиіё цие ѵоив ауек, Мг Іе Сагёшаі. (Какъ вы добры, г. кардиналъ).
судить парламентъ съ участіемъ иеров'Ь; йо король отвергнулъ притязанія парламента и сдѣлалъ строгій выговоръ первому президенту за постоянныя стремленія парламента противодѣйствовать волѣ короля и его министра. Была назначена, по обыкновенію, особая судная коммисія. Ришлье предсѣдательствовалъ Вѣ Ней, но, йо своему лицемѣрію, отказался подать голосъ при произнесеніи приговора, говоря, что онъ родственникъ подсудимаго, а между тѣмъ зная, что осудятъ и безъ йего. Дѣйствительно 24 мая герцогъ былъ признанъ виновнымъ въ государственной измѣнѣ й въ неповиновеніи и приговоренъ къ смерти. Этотъ приговоръ былъ выполненъ надъ его изображеніемъ въ Парижѣ, Бордо и Байоннѣ.
Братъ его, кардиналъ, былъ Такъ же плохъ, какъ и онъ, но счастливѣе его, потому что имѣлъ случай спасти Ришлье совѣтомъ, когда обѣ королевы хотѣли низвергнуть министра. Его посылали командовать всюду, и онъ всюду все портилъ; такъ дѣйствовалъ ѳнъ Неудачно въ Нидерландахъ, Германіи и наконецъ въ Савойѣ и Пьемонтѣ. Въ послѣдній разъ онъ доказалъ свою неспособность въ Италіи.
Въ Италіи вдовствующая герцогиня Христина Савойская, сестра Лудовика XIII, приняла правленіе въ качествѣ опекунши своихъ сыновей. Изъ никъ старшій вскорѣ умеръ, а младшему было только четыре года. Регентство оспаривали у ней братья ея мужа, принцъ Томасъ и кардиналъ Морицъ, приверженцы Испаніи. Чтобы защитить Се отъ испанцевъ, кардиналъ де Ла-Валетъ былъ посланъ въ 1638 въ Италію на мѣсто маршала де Креки. Помощникомъ его былъ назначенъ герцогъ де Лонгвиль изъ дома Конде, назначенный въ слѣдующемъ году* вмѣстѣ съ Гебріаномъ командовать веймарской арміей (см. стр. 422). Регентша савойская на время совершенно предалась французамъ, но вскорѣ увидѣла, что они только и помышляютъ поскорѣе занять всѣ укрѣпленные города въ Пьемонтѣ и Монферратѣ. Это возбудило въ ней недовѣріе къ Ришлье. Онъ потребовалъ, чтобы герцогиня выдала своего духовника, іезуита Монода, который заодно съ другими священниками его сорта, возстановилъ суевѣрнаго короля Лудовика XIII противъ кардинала. Герцогиня не выдала Монода, а только арестовала, что очень не понравилось Ришлье. Онъ не лишилъ кардинала Ла-Валета своихъ милостей, чувствуя къ неМу признательность, хотя его безпечность была виною потери важной крѣпости Верчелли. Ришлье продолжалъ оказывать ему покровительство, преслѣдуя въ то Же время его отца, герцога д’Эиернона, и брата, герцога де Ла-Валета. Кардиналъ де Ла-Валетъ не мѣшалъ принцу Томасу в испанцамъ занять всѣ города вокругъ Турина; 27 августа они такъ внезапно аттакавалн Туринъ, что регентша едва успѣла укрыться въ цитадели. Здѣсь она была лишена всего и терпѣла даже недостатокъ въ съѣстныхъ припасахъ, пока кавалерія Ла-Валета не прОводйла ее въ Сузу. Но прп этомъ герцогинѣ поневолѣ пришлось предоставить французамъ цитадель Турина. Наконецъ Ришлье убѣдился въ необходимости отозвать кардинала Ла-Валета; но въ это время кардиналъ умеръ (сентябрь 1639).
Ришлье очевидно имѣлъ намѣреніе подчинить своей тираніи и Савойю. Герцогиня убѣдилась въ этомъ, когда братъ ея, Лудовикъ ХПІ, по наущенію Ришлье, пріѣхавъ въ Гренобль, потребовалъ ее къ себѣ для личныхъ переговоровъ съ нимъ и съ РиШ.іье. Ойа нойнйовйлась, но предварительно заняла вѣрными гарнизонами крѣпости Шанбери и Монмеліайъ; она поручила имъ охранять ея маленькаго сына, Карла Эммануила II. Въ Греноблѣ Ришлье рѣзко н гнѣвно требовалъ отъ йея, чтобы ойа отдала сына французамъ, обѣщая воспитать его вмѣстѣ съ дофийомъ (Лудовпкомъ XIV), родившимся въ 1638; онъ требовалъ также допущенія въ Шанбери и Монмеліанъ французскихъ гарнизоновъ. Онъ грозилъ лишить ее покровительства Франціи и позволялъ себѣ ие только грубыя выходки противъ ея совѣтниковъ, но даже злобныя колкости противъ нея самой; однако она была непоколебима. Сынъ ея остался въ Монмеліанѣ, и кардиналъ не посмѣлъ привести въ исполненіе своп угрозы. На мѣсто Ла-Валета былъ назначенъ родственникъ Лотарингскаго дома, графъ д’Аркуръ, болѣе искусный генералъ, чѣмъ предшественникъ его. Онъ въ первый же годъ одержалъ большіе успѣхи, чему много способствовалъ виконтъ деТюрень, которому правительство Лудовика XI Ѵ‘ было обязано впослѣдствіи своей военной славой.
4. Испанія и Португалія во времена Ришльё.
Когда испанцы, покровительствуя мелкимъ итальянскимъ владѣтелямъ, обращавшимся то къ Франціи, то къ Испаніи, воздвигали затрудненія диктатору Франціи (см. стр. 391), онъ съ своей стороны отплачивалъ тѣмъ же всесильному министру Оливаресу. Такъ онъ поддерживалъ возстаніе каталонцевъ, а потомъ подстрекнулъ къ возмущенію португальцевъ. Каталонцы и арагонцы при Филиппѣ II лишились большей части своихъ древнихъ привилегій. Арагонцы были при этомъ такъ жестоко и строго наказаны за возстаніе, что подчинились игу, но каталонцы, живя въ суровой горной странѣ, постоянно выказывали рѣшимость противиться уничтоженію своихъ сословныхъ правъ, и чины ихъ въ рѣчахъ своихъ не щадили министра Филиппа III, Лерму, и любимца Филиппа IV, Оливареса. Герцогъ Лерма смягчалъ свой гнетъ и притѣсненія, совершаемыя по его повелѣнію, снисхожденіями и любезностью; но графъ-герцогъ Оливаресъ показывалъ каталонцамъ, оскорбляемымъ кастильцами, только высокомѣріе, гордость и презрѣніе. По его наущенію, король прибылъ съ нимъ въ Барселону, и очень дурно принялъ знатнѣйшихъ каталонцевъ, такъ что неудовольствіе каталонцевъ на Оливареса уже тогда вызвало борьбу между чинами и министромъ, которая впрочемъ еще не дошла до насильственныхъ дѣйствій. Когда впослѣдствіи (въ 1639 и 1640) французы овладѣли графствомъ Русильономъ, и созванная каталонская милиція не могла изгнать ихъ, Оливаресъ воспользовался этимъ предлогомъ, чтобы отправить въ страну кастильскія войска, нарушивъ этимъ конституцію страны. Войска эти вскорѣ стали ссориться съ милиціей, которая нашла себя оскорбленной и разошлась по домамъ. Министръ привязался къ этому, чтобы прислать въ Каталонію еще болѣе испанскихъ войскъ; они остались въ Каталоніи, хотя крѣпость Сальсесъ была отнята у французовъ. Наемныя испанскія войска расположились по всей странѣ и принуждали каталонцевъ, не смотря на безпрестанныя жалобы ихъ двору, платить всякаго рода подати; притомъ они позволяли себѣ въ Каталоніи всѣ тѣ безчинства, за которыя ихъ ненавидѣли въ Италіи, Нидерландахъ, въ Германіи, въ Мексикѣ и Перу.
Оливаресъ еще менѣе Ришлье былъ расположенъ уважать конституцію, обычаи и законы въ виду собственной неограниченной воли. Лица, назначаемыя имъ королевскими чиновниками въ Барселону, находились въ постоянной враждѣ съ земскими властями и чинами. Наконецъ графъ де Санта-Колома, назначенный Оливаресомъ вице-королемъ Каталоніи, овладѣлъ значительной суммой, принадлежавшей городу Барселонѣ, п когда важнѣйшій чиновникъ этого города со многими членами чиновъ отважно протестовалъ противъ этого грабежа, ссылаясь на конституцію, вице-король посадилъ ихъ въ тюрьму (1640).
Тогда вспыхнуло давно затаенное неудовольствіе. Поводомъ къ нему послужилъ слѣдующій случай. Въ извѣстное время года каталонскіе крестьяне имѣли обыкновеніе, какъ въ Пьемонтѣ и въ Ломбардіи, собираться со всѣхъ горныхъ окрестностей для найма въ города, гдѣ жили крупные землевладѣльцы. Когда они собрались въ Барселону, въ шумную толпу пхъ неосторожно вмѣшалось нѣсколько солдатъ испанскаго гарнизона города; между солдатами и крестьянами завязалась драка, въ которой приняли участіе и граждане. Бой кончился тѣмъ, что тюрьмы были разбиты, и члены чиновъ и городскіе чиновники, посаженные вице-королемъ, освобождены (12 мая 1640).
Въ іюлѣ при второмъ подобномъ случаѣ произошло то же самое, но на этотъ разъ граждане и крестьяне напали на солдатъ съ такой яростью, что нѣсколько офицеровъ было убито, и вице-король со всей своей свитой бѣжалъ въ цитадель. Но боясь умереть съ голоду, онъ сѣлъ на корабль, чтобы бѣжать въ другое прибрежное мѣсто, однако былъ настигнутъ ожесточенными гражданами, обезглавленъ и по смерти преданъ поруганію.
Послѣ этого событія вся Каталонія и соединенныя съ нею графства, за исключеніемъ только четырехъ городовъ, гдѣ были испанскіе гарнизоны, объявили королю, что рѣшились силой возстановить свои древнія права. По этому поводу
у нихъ зашли уже переговоры съ французскимъ намѣстникомъ Лекато, д'Эпер-нономъ. Онъ увѣдомилъ Ришлье, бывшаго тогда съ королемъ въ Авиньонѣ; Ришлье немедленно послалъ дю-Плеси-Безансона для переговоровъ съ каталонцами. Но прежде чѣмъ Франція успѣла заключить формальный договоръ съ Каталоніей, испанцы снарядили армію подъ начальствомъ маркиза де Лосъ-Велеса, назначеннаго вице-королемъ и генералъ-капитаномъ, для покоренія провинціи, пока не пришли французскія войска. Ришлье съ своей стороны приказалъ архіепископу бордоскому, Сурди, который былъ хорошій адмиралъ, поспѣшно отправиться съ флотомъ къ каталонскимъ берегамъ, а принцу Конде велѣлъ послать въ Барселону войска. Бригадный генералъ (шагёсЬа! <іе сашр) д’Эпернонъ вступилъ въ Барселону раньше испанцевъ. Отрядъ его состоялъ изъ 3,000 пѣхоты и 1,000 человѣкъ кавалеріи. Не смотря на слабость своихъ силъ, д’Эпернонъ рѣшился выступить противъ испанцевъ до Таррагоны. Но покинутый каталонской милиціей, онъ былъ принужденъ сдаться на капитуляцію, по которой французскія войска должны были очистить Каталонію. Испанцы надѣялись, что имъ легко будетъ справиться съ гражданами Барселоны, отличавшимися республиканскимъ духомъ; но надежда эта скоро разсѣялась. Они три раза штурмовали городъ, но были отбиты съ большимъ урономъ доведенными до отчаянія гражданами, и наконецъ должны были снять осаду Барселоны. Узнавъ о неудачѣ испанцевъ подъ Барселоной, снова возстали всѣ города, которые недавно покорились, и маркизъ де Лосъ-Велесъ очутился окруженнымъ непріятелемъ со всѣхъ сторонъ. Ему удалось однако переправиться за Эбро, но за нимъ вся Каталонія была въ возстаніи.
Испанцы немедленно собрали противъ каталонцевъ новую армію. Но тайная политика Ришлье и искусство его агентовъ возбудили въ томъ же году другое возстаніе въ Португаліи, которое кончилось счастливѣе каталонскаго.
Португалія много страдала еще при королѣ Филиппѣ II. Въ царствованіе Филиппа 111 и Филиппа IV ея заморскія владѣнія и цвѣтущая торговля «дѣлались добычею Голландіи, дѣйствовавшей въ союзѣ съ Франціей; Притомъ португальскую національную гордость жестоко оскорбляли (см. с.тр, 232). Кромѣ потери колоній и торговли, и бѣдственнаго положенія^ въ которое впали всѣ испанскія провинціи въ царствованіе трехъ Филипповъ, португальцы при Филиппѣ IV или, вѣрнѣе, при Оливаресѣ, имѣли особенныя причины къ неудовольствію/ Они жаловались, что всеобщая война истощила испанскія государственныя кассы въ Португаліи, въ Нидерландахъ и" въ Италіи; что всѣ доходы этихъ странъ забраны впередъ и заложены; что изъ Португаліи въ Испанію перевезли болѣе 300 большихъ кораблей и 1,000 металлическихъ пушекъ, и что всѣ должности продаются съ молотка. Народъ, говорили они, задавленъ налогами, церковные приходы раздаются иностранцамъ, а дворянство, чтобы не потерять своихъ помѣстій, принуждено поступать въ военную службу въ Каталонію. Номинально намѣстницей испанскаго короля въ Лиссабонѣ была Маргарита Савойская, вдова герцога Франциска IV Мантуанскаго; помощникомъ ея былъ испанецъ, маркизъ Пуэбла, а настоящими правителями двое испанскихъ чиновниковъ, Мигуэль де Васконселосъ, пребывавшій въ Лиссабонѣ, и Педро Суаресъ, засѣдавшій въ мадридскомъ государственномъ совѣтѣ. Эти чиновники были' въ близкомъ родствѣ между собой и не любили португальцевъ. Наконецъ нѣсколько знатныхъ португальцевъ, въ томъ числѣ и архіепископъ лиссабонскій, рѣшились насильственно разорвать связь Португаліи съ Испаніей.
Когда португальцы задумали это дѣло, испанскія войска были разсѣяны по всей Европѣ; въ Нидерландахъ ихъ тѣснили голландцы и французы, въ Италіи французы и союзники ихъ, въ Каталоніи шла опасная война, и съ Пиреней грозили французы. Притомъ возстаніе португальцевъ имѣло совершенно законное основаніе, потому что Филиппъ II (1580) по смерти короля Генриха отстранилъ отъ престола двухъ племянницъ его и силою овладѣлъ страной (стр. 91). Старшая изъ этихъ принцессъ была замужемъ за герцогомъ Александромъ Фарнезе Пармскимъ; младшая за герцогомъ Іоанномъ де Браганса.
Послѣднему достались огромныя частныя владѣнія королевскаго дома, и онъ, равно какъ и сынъ его, никогда не признавали законность испанскаго владычества; ввукъ его, герцогъ Іоао де Браганса, впослѣдствіи король Іоаннъ IV, былъ также врагъ Испаніи. Задумавъ свергнуть испанское иго, пор
тугальская знать имѣла въ виду возвести на престолъ герцога Брагансскаго. Сначала онъ не соглашался принять участіе въ заговорѣ, хотя жена его, дочь герцога Медина-Сидонія, и Хуанъ Пинто де Рибейра, занимавшійся его дѣлами въ Лиссабонѣ, старались склонить его вступить въ замыселъ. Наконецъ Рибейра узналъ, что испанскій министръ уже знаетъ о замыслахъ португальцевъ. Тогда герцогъ понялъ, что онъ во всякомъ случаѣ погибъ, и страхъ неминуемой опасности заставилъ его рискнуть своими тремя герцогствами и несмѣтнымъ богатствомъ за невѣрную и сомнительную корону.
Въ то самое время, когда созрѣлъ заговоръ высшаго португальскаго дворянства, Оливаресъ предпринялъ новый походъ противъ Каталоніи подъ предводительствомъ ^самого Филиппа IV’. Герцога де Брагансу для почета пригласили сопровождать короля въ этомъ походѣ; но онъ отговорился неимѣніемъ средствъ на вооруженіе для участія къ походѣ. Когда такимъ образомъ пе удалось выманить его въ Испанію, начали искать инаго способа отдѣлаться отъ него, но этимъ самымъ неосторожно дали ему поводъ и средство сдѣлаться орудіемъ своихъ соотечественниковъ. Когда французскій флотъ подъ начальствомъ архіепископа бордоскаго сдѣлалъ диверсію въ пользу каталонцевъ, въ Испаніи распространился слухъ, что онъ назначенъ для высадки въ Португалію, и герцогу де Браганса было поручено принять мѣры къ защитѣ португальскихъ береговъ; это дало ему предлогъ проѣхать по всей странѣ, осмотрѣть крѣпости и воспользоваться данными ему деньгами и полномочіемъ, чтобы пріобрѣсти себѣ приверженцевъ, расположить къ себѣ португальцевъ и пріучить ихъ къ повиновенію ему. Обыкновенно говорятъ, будто Оливаресъ приказалъ испанскому адмиралу заманить герцога на корабль и увезти его, а испанскимъ коммендантамъ—арестовать его, когда онъ пріѣдетъ осматривать крѣпости. Мы не будемъ разбирать, дѣйствительно ли были даны такія приказанія; во всякомъ случаѣ, они не были исполнены. Достовѣрно извѣстно только, что герцога вызвали въ Мадридъ отдавать отчетъ о своей дѣятельности. Онъ не могъ уклониться отъ этого вызова, обѣщалъ пріѣхать и уже послалъ впередъ нѣсколько лицъ своей свиты. Но въ это время главные заговорщики, человѣкъ 50 аристократовъ и 300 богатыхъ и знатныхъ лиссабонскихъ гражданъ, назначили на 1 декабря 1'640 рѣшительный часъ возстанія. Это намѣреніе Вполнѣ удалось, потому что въ столицѣ было очень мало испанскихъ войскъ, которыя притомъ не ожидали нападенія. Всѣ они были взяты въ плѣнъ, причемъ убитъ только одинъ солдатъ нѣмецкой гвардіи. Васконселосъ былъ убитъ шайкой заговорщиковъ, ворвавшейся въ его дворецъ. Намѣстница была арестована и принуждена послать приказъ испанскому коммен-данту форта св. Георга, господствовавшаго надъ городомъ, сдать его португальцамъ, которые всѣ безъ исключенія пристали къ заговорщикамъ и съ восторгомъ провозгласили королемъ герцога Брагансскаго. Такимъ образомъ безъ шума и почти безъ кровопролитія Лиссабонъ свергнулъ испанское иго. Было тотчасъ учреждено временное правительство подъ предсѣдательствомъ архіепископа лиссабонскаго.
Это правительство тотчасъ послало просить короля Іоанна прибыть въ королевскій дворецъ. Декабря 6 герцогъ Браганса былъ встрѣченъ въ Лиссабонѣ съ невообразимымъ ликованіемъ, какъ основатель новаго португальскаго государства. Декабря 15 онъ былъ провозглашенъ королемъ подъ именемъ Іоанна IV, а 28 января 1641 утвержденъ собранными чинами государства. Изъ сановниковъ одинъ архіепископъ брагансскій не принялъ участія въ революціи. Возстаніе распространилось съ невѣроятной быстротой по всей Португаліи. Испанскихъ ком-мендантовъ силою или подкупомъ принуждали сдавать крѣпости. Вскорѣ Іоанну IV покорились и Канарскіе острова и всѣ заморскія владѣнія, даже Гоа и Макао. Только Цеута осталась испанскою.
Архіепископъ брагансскій, великій инквизиторъ и лиссабонскіе евреи, которымъ новый король, не смотря на предложенныя ему большія суммы, отказалъ въ терпимости, были обвинены въ заговорѣ противъ Іоанна; въ это дѣло были замѣшаны нѣкоторые подкупленные ими португальскіе вельможи и испанскій министръ Оливаресъ. Исторія эта на нашъ взглядъ такъ невѣроятна и нелѣпа, что мы не хотимъ ее разбирать. Замыселъ былъ открытъ королю Іоанну однимъ испанцемъ, которому было поручено отвезти къ Оливаресу письма, запечатанныя
большей иажвиаиторекою печатью. Король немедленно началъ одижь изъ тѣхъ процессовъ, какіе водились тогда въ Испаніи, Португаліи и Неаполѣ. 5 августа 1641 юнъ арестовалъ 47 человѣкъ и предалъ имъ назначенному нхъ верховному суду, который началъ дѣйствовать по образцу судебныхъ коммиссій Ришлье. Чтобы получить признанія, прибѣгали къ пыткѣ, но писемъ, будто бы представленныхъ королю испанскимъ агентомъ, не показывали; поэтому должно полагать, что люди, казненные 28 августа, можетъ быть, не любили новаго короля, желали ему зла и сочиняли какіе-нибудь нелѣпые планы, но что отъ словъ до дѣла у нихъ было еще очень далеко. Дѣйствительно виновны- были только архіепископъ и великій инквизиторъ^ они .были приговорены къ вѣчному заключенію, но тотчасъ освобождены и получили обратно свои достоинства и должности,, чего естественно было ожидать .отъ такого богомольнаго государя, какъ Іоаннъ. IV.. Правительница, герцогиня Мантуанская, должна была сначала переѣхать изъ королевскаго дворца во дворецъ Хабрегасъ въ предмѣстьѣ; потомъ ее очень вѣжливо проводили за испанскую границу. Въ Испаніи, по приказанію министра, она долго жила вдали отъ двора въ Окуньѣ. Вернувшись наконецъ съ позволенія короля ко двору, она имѣла удовольствіе много способствовать къ низверженію деспотическаго министра,.
Король Іоаннъ отправилъ пословъ въ Голландію, во Францію, Швецію и Англію и былъ признанъ всѣми этими государствами. Кромѣ того, пока живъ былъ Ришлье, онъ получалъ отъ Франціи субсидіи; но когда мѣсто Ришлье занялъ Мазаренъ, ему пришлось обращаться за помощью къ Англіи, которая до новѣйшаго времени покровительствовала Португаліи къ большой невыгодѣ своей торговли и нромышлености.$Рищлье заключилъ съ новымъ португальскимъ правительствомъ наступательнм^союзъ 'противъ Испаніи, и маршалъ де Брезе. съ французскимъ флотомъ, а Антоніо Телесъ-де Менезесъ съ флотомъ португальскимъ явились передъ Кадиксомъ; но предпріятіе это было безуспѣшно.
5. Франція въ послѣднее время правленія Ришлье.
Подъ конецъ жизни кардиналъ Ришлье достигъ полнаго торжества; почти всѣ затѣянныя имъ вѣроломства и козни увѣнчались успѣхомъ, и все, что предпринимали его внутренніе и внѣшніе враги, разсѣялось въ прахъ. Извѣстно, что государственнымъ дѣятелямъ славу даетъ именно такой успѣхъ, а не честь в нравственность. Примѣры Рищлье, Талейрана и многіе другіе вполнѣ подтверждаютъ это, хотя конечно нравственный порядокъ вещей стоитъ далеко -внѣ всякихъ сомнѣній, которыя они могутъ породить* Напротивъ, того, такія историческій истины служатъ только яснымъ, хотя отрицательнымъ, выраженіемъ нравственныхъ истинъ. Ришлье нажилъ несмѣтное богатство и достигъ неограниченной власти. Всѣ, даже самъ король, склонялись передъ его волей, а между тѣмъ жалкій Лудовикъ ХШ *) влачилъ печальное существованіе, и народъ истощенный и угнетенный, то рабски переносилъ все, то возмущаясь, терялъ свои послѣднія права.
Мы покажемъ, какъ поступалъ Ришлье съ народомъ, съ высшимъ дворян-
♦) II зе ѵіѣ гёбніѣ/ говоритъ остроумная Мотвиль (т. I, стр. 386), а Іа ѵіё іа ріиз шёіапсоіідие еѣ Іа ріиз тізёгаЪІе би топбе, запз зиіѣе, запз сѳиг, запз роиѵоіг еѣ раг сопзё^иепѣ запз ріаізіг еѣ запз Ъоппеиг. Аіпзі зе вопѣ раззёез диеіциез аппёез бе за ѵіе а 8Ѣ. Оегтаіп, ой. іі ѵіѵоіѣ сотте ип рагѣісиііег, еѣ репбапѣ цие зез агтез ргеппаіепѣ (іез ѵіііез еѣ ^а^паіепѣ (іез ЪаѣаШез, з'оссираіѣ а ргепбге дез оізеаих. Се ргіпсе ёѣаіѣ таІЬеигеих 4е ѣоиѣез Іез тапіёгез, саг іі п’аітаіѣ роіпѣ Іа геіпе еѣ аѵоіѣ роиг еііе бе Іа Тгоібеиг еѣ іі ёѣаіѣ іе тагѣуг бе Наиѣеіогѣ, ди’іі аітаіѣ таі^гё Іиі' еѣ ди’іі пе роигаіѣ зе гёзоибге бе сѣаззег бе 1а соиг,Д’ассизапѣ бе зе тоциег бе іиі аѵес Іа геіпе. (Онъ велъ самую скучную и жалкую жизнь безъ свиты, безъ двора 5 безъ власти и, слѣдовательно, безъ удовольствій и безъ почета. Тикъ прожилъ онъ нѣсколько лѣтъ въ Сенъ-Жерменѣ частнымъ человѣкомъ, ловя птицъ, пока арміи его брали города и одерживали побѣды. Государь этотъ былъ несчастливъ во всѣхъ отношеніяхъ; онъ не любилъ королеву, былъ холоденъ къ ней и былъ мученикъ госпожи де ОтФоръ, которую не могъ перестать любить и рѣшиться удалить отъ двора, хотя жаловался что она насмѣхается надъ нимъ съ королевой).
ствомъ, съ конституціей и съ судебною властью, которая была тогда независимой. Населенія многихъ провинцій негодовали на правительство особенно за постой войскъ, которыя предназначались не противъ однихъ внѣшнихъ враговъ, но и противъ народа; войска состояли изъ наемниковъ, которыхъ приходилось покупать дорогой цѣной и которымъ нельзя было платить ни изъ • постоянныхъ доходовъ, ни займами. Приводилось брать все насиліемъ съ народа или предоставлять откупщикамъ. Сборъ податей стоилъ втрое больше, чѣмъ давали самп подати. Кромѣ того каждый намѣстникъ провинціи былъ по роскоши и блеску почти державнымъ государемъ, содержалъ войска, гвардію-, дворъ и т. д. Несчастныя провинціи должны были оплачивать содержаніе короля, который подлѣ Ришлье казался такимъ жалкимъ, содержать замки, дворцы, царскую роскошь и гвардію министра. Налоговъ не доставало, чтобы вести войны въ Германіи, Италіи, Нидерландахъ и Испаніи, чтобы платить субсидіи, подкупать, посылать дипломатическія посрльстра. Дефицитъ покрывался насиліемъ. Парламентъ постоянно принуждали молчать. Бѣдный классъ былъ страшно задавленъ. Въ Пе-ригорѣ и Сентонжѣ вспыхнуло ужасное народное возстаніе, подобное крестьянской войнѣ въ Германіи въ первой четверти шестнадцатаго столѣтія (см. т. IV, стр. 447). Его подавили во Франціи такъ же, какъ тогда въ Германіи, т. е. по-военному и по-рыцарски, убійствами, висѣлицами и колесованіемъ.
Еще опаснѣе было возстаніе, вспыхнувшее въ Нормандіи; оно было вызвано произволомъ Ришлье. Тягостный налогъ на соль хотѣли ввести и въ Нижней Нормандіи, гдѣ это было совершенно беззаконно; это послужило поводомъ къ безпокойствамъ, которыя вначалѣ были вкорѣ подавлены парламентомъ и мѣстными чиновниками, но потомъ опять возгорѣлись и распространились до Руана п по другимъ городамъ; волненіе было направлено противъ лицъ, служившихъ правительству. Въ Руанѣ народъ особенно преслѣдовалъ сборщиковъ податей и откупщиковъ налоговъ; онъ разбивалъ ихъ домы. Кардиналъ ненавидѣлъ парламенты за то, что они охраняли законы и формы; поэтому онъ обвинилъ ихъ въ снисходительности къ бунтовщикамъ н воспользовался этимъ предлогомъ, чтобы наслать на народъ свои наемныя войска и показать парламентамъ, что кромѣ него въ странѣ нѣтъ никакой ни судебной, ни административной власти. Пьяный генералъ Гассіонъ былъ посланъ съ 6,000 человѣкъ въ Нормандію, гдѣ встрѣтилъ упорное сопротивленіе и только послѣ ужаснаго кровопролитія завоевалъ ее точно непріятельскую страну. Послѣ солдатъ явились судьи и палачи. Канцлеръ Сегіеи нѣсколько юристовъ, назначенныхъ Ришлье по своему вкусу, были посланы въ Нормандію въ качествѣ уголовнаго судилища, такъ какъ руанскій парламентъ осмѣливался протестовать противъ всѣхъ неутвержденныхъ налоговъ. За это у него была отнята судебная власть въ этомъ дѣлѣ п передана коммиссіп Сегіе. Руанъ былъ наказанъ конфискаціей всѣхъ городскихъ доходовъ, имуществъ и контрибуціей въ милліонъ ливровъ. Контрибуцію эту съ него взяли посредствомъ налога на всѣ привозные товары; такимъ образомъ явилась новая подать безъ вѣдома чиновъ. Граждане Руана и другихъ городовъ были принуждены выдать все оружіе. Вдобавокъ жестокій уголовный судъ осудилъ на казни сотни мятежниковъ. Власти и дворянство, потерпѣвшія отъ возставшаго народа, должны были еще отвѣчать за возстаніе передъ правительствомъ. Наконецъ въ 1641 кровавая кеммиссія была закрыта, и руанскій парламентъ снова вступилъ въ должность. Но кардиналъ воспользовался и этимъ, чтобы еще болѣе распространить министерскій деспотизмъ. Онъ значительно увеличилъ число членовъ парламента и учредилъ въ парламентѣ отдѣленія съ особенными засѣданіями; можетъ быть, это было необходимо, но при тогдашнихъ обстоятельствахъ усиливало вліяніе министра на правосудіе.
Такимъ образомъ народныя возстанія и тогда давали деспотизму правительства предлогъ посредствомъ юристовъ и солдатъ подчинять игу бюрократіи лучшіе классы общества. Также давилъ Ришлье и высшіе классы. Впрочемъ если Даже цравда, что роскошь кардинала обходилась народу въ 4 милліона ежегодно, то все-таки онъ принесъ пользу, обуздавъ всѣхъ этихъ принцевъ и вельможъ, которые были, конечно, еще гораздо вреднѣе его.
Графъ Суассонекій, принцъ крови, великій магистръ двора и намѣстникъ Дофинэ, бѣжалъ изъ Франціи послѣ неудачнаго заговора (стр. 437) на жизнь
Ришлье. Онъ'жилъ въ Седанѣ у герцога де Бульона, а между тѣмъ герцогъ Орлеанскій помирился съ королемъ, который наконецъ черезъ 11 лѣтъ призналъ законность брака его съ принцессой Лотарингской. Хотя впослѣдствіи графъ Суас-сонъ принялъ условія договора, 'заключеннаго герцогомъ Орлеанскимъ съ братомъ, и съ позволенія короля жилъ 4 года у герцога де Бульона, но сохранилъ связь съ Гастономъ и съ недовольной знатью. Въ 1640 онъ снова дѣйствовалъ заодно съ испанцами и цесарцами противъ своего отечества. Его презрѣнный другъ, герцогъ Орлеанскій, дважды разстроивъ своей трусостью планы убійства Ришлье, потерпѣлъ и третью неудачу въ подобной попыткѣ (стр. 412, 437). На этотъ разъ, чтобы убить Ришлье, хотѣли воспользоваться придворнымъ торжествомъ, на которомъ кардиналъ долженъ былъ присутствовать. Торжество это было вторичное крещеніе дочери герцога, котораго заставили перевѣнчаться и перекрестить дочь, уже крещенную въ 1627. Замыселъ не удался, потому что въ рѣшительную минуту герцогъ опять струсилъ. Графъ Суассонскій лично былъ храбръ, но нравственно былъ не выше Гастона Орлеанскаго. Такъ еще юношей онъ смертельно поссорился, съ первымъ принцемъ крови, Генрихомъ II де КЪнде, по слѣдующему забавному поводу. При церемоніи пожалованія ордена св. Духа,. 16-лѣтній мальчикъ Суассонъ поссорился съ своимъ двоюроднымъ братомъ принцемъ де Конде изъ-за чести подать королю салфетку, и король былъ принужденъ отстранить обоихъ и поручить эту обязанность брату. Въ 1641 графъ. Суассонъ вступилъ въ союзъ съ испанцами, императоромъ и герцогомъ Лотарингскимъ, чтобы силою свергнуть Ришлье’. Въ Брюсселѣ онъ велъ переговоры съ испанскимъ намѣстникомъ, а въ Мадридѣ съ Оливаресомъ; самъ онъ жилъ въ Седанѣ, куда къ нему пріѣхали герцоги де Гизъ и де Бульонъ, которые также участвовали въ заговорѣ. Наконецъ онъ собралъ войско и издалъ манифестъ, гласившій, что онъ и друзья его взялись за Оружіе, ' чтобы доставить Франціи миръ и возстановить порядокъ въ государственныхъ дѣлахъ. Герцогъ Орлеанскій не участвовалъ въ этомъ дѣлѣ. Зато о возстаніи парижанъ хлопоталъ прославившійся во времена Фронды коадъюторъ архіепископа парижскаго, Жанъ-Франсуа-Поль де Г о н д и, извѣстный подъ именемъ кардинала де Геца. Дѣло было умно затѣяно, но все зависѣло отъ того, какъ графъ Суассонъ, не лишенный храбрости, и дарованій, выполнитъ свое предпріятіе. На границѣ герцогства бульонскаго онъ собралъ небольшую армію, присланную ему извѣстнымъ въ исторіи тридцатилѣтней войны генераломъ Ламбоемъ, и, соединивъ съ нею собственныя войска, двинулся въ Шампань противъ маршала де Шатильона. Въ долинѣ Базейль близъ рощи Марфе онъ аттаковалъ 6 іюля 1641 королевскія войска. Они разбѣжались при первой встрѣчѣ, потому что ненавидѣли кардинала. Суассонъ одержалъ полнѣйшую побѣду; но судьба благопріятствовала Ришлье. Когда сраженіе было уже выиграно, пистолетный выстрѣлъ отъ неизвѣстной руки свалилъ побѣдителя мертвымъ съ коня. Въ сентябрѣ того же года умеръ извѣстный кардиналъ-инфантъ, единственный достойный представитель испанской королевской фамиліи съ Карла I (V) до ея пресѣченія (стр, 364).
Хотя мы не вѣримъ мемуарамъ кардинала Реца, который прекрасно разсказываетъ интриги того времени и послѣдующаго и увѣряетъ, будто, не умри графъ Суассонъ, все совершилось бы такъ, какъ разсчитывали враги Ришлье; но какъ бы то ни было, смерть его разрушила предпріятіе. Надо замѣтить при этомъ, что мемуары эти, почитаемые лучшими изъ сочиненій этого рода, написаны вовсе не кардиналомъ Рецомъ. По смерти графа Суассона испанцы были слишкомъ заняты въ Артуа, чтобы воспользоваться неудовольствіемъ французовъ; Парижъ не возставалъ; Бульонъ и другіе были задобрены дворомъ; Гизъ, бѣжавшій въ Брюссель, былъ приговоренъ парламентомъ къ смерти и казненъ въ изображеніи. Герцогъ де Бульонъ въ уваженіе его просьбы о, помилованіи и чистосердечнаго сознанія былъ въ началѣ августа прощенъ и даже сохранилъ крѣпость Седанъ, столь опасную для Франціи въ случаѣ междоусобныхъ смутъ.
Въ послѣдніе дни своей жизни кардиналу пришлось опять бороться съ придворными кознями, въ которыя былъ замѣшанъ очень неблаговидно самъ король, тяготившійся министромъ. Лудовикъ ХПІ, какъ извѣстно, былъ постоянно окруженъ людьми, развлекавшими его разными пустяками и имѣвшими терпѣніе слушать его вѣчныя, безконечныя жалобы. Свита короля должна была въ точности
передавать кардиналу всѣ его дѣйствія и каждое его выраженіе. Король естественно тяготился этимъ надзоромъ и вѣчными доносами о немъ его непрошенному опекуну. Въ числѣ приближенныхъ Лудовика, служившихъ въ то же время кардиналу шпіонами, былъ Анри Куафье Рюзе д’Эфіа маркизъ де Сенкъ-Маръ. Король сдѣлалъ его 19 лѣтъ оберъ-шталмейстеромъ Франціи. Но черезъ годъ Сенкъ-Мару стала грозить опасность лишиться милости короля, потому что онъ иногда уклонялся отъ скучнаго общества Лудовика и проводилъ цѣлые часы съ своей возлюбленной, Маріонъ де л’Ормъ. Правда, онъ удалялся только, когда король ложился спать., но тѣмъ не менѣе Лудовикъ ребячески сердился на него за это,’ потому что Сенкъ-Мара часто не случалось, когда король спрашивалъ его. Въ началѣ 1641 казалось даже, что Лудовикъ хочетъ удалить его. Но Ришлье заступился за юношу, который передавалъ ему всѣ мысли и желанія короля, и ему удалось возстановить его въ милостяхъ слабаго короля. При этомъ онъ. разсчитывалъ на благодарность любимца, но весьма ошибся, потому что король, прежде чѣмъ снова взять Сенкъ-Мара, взялъ съ него обѣщаніе, что онъ не будетъ передавать кардицалу ничего изъ того, что у него происходитъ. Съ этой минуты Сенкъ-Маръ и Ришлье сдѣлались смертельными врагами. Сенкъ-Маръ не только ничего не передавалъ кардиналу, но, наоборотъ, доносилъ королю обо всемъ, что дѣлалъ Ришлье противъ справедливости и въ ущербъ государству для собственной выгоды и славы. При этомъ онъ подговаривалъ короля какъ-нибудь отдѣлаться отъ тирана. Говорятъ даже, будто Лудовикъ часто готовъ былъ согласиться на предложеніе оберъ-шталмейстера убить кардинала. Впрочемъ мы не вѣримъ разсказамъ о такихъ тайнахъ, хотя, правда,, король еще при убійствѣ маршала д’Авира показалъ, что наслѣдовалъ отъ своей матери итальянки такія же убѣжденіе о политическихъ убійствахъ, какъ и братъ его, Гастонъ. Несчастный юноша вступилъ въ тѣсныя связи съ Бульономъ и съ жалкимъ трусомъ Гастономъ, который предалъ и погубилъ уже столько честныхъ людей. Всѣ они безъ всякаго, зазрѣнія совѣсти рѣшились измѣнить отечеству. Самъ Сенкъ-Маръ не имѣлъ нп познаній, ни прилежанія, какъ и слѣдовало ожидать Отъ красиваго и ловкаго молодаго кавалера; тѣмъ не менѣе онъ надѣялся, низвергнувъ кардинала, занять е о мѣсто при помощи какого-нибудь умнаго дѣльца, который работалъ бы за него. Съ этою цѣлью онъ сошелся съ сыномъ великаго юриста, филолога, государственнаго человѣка и историка, Огюста де Ту (см7т. IV, стр. 645), президентомъ парламента Франсуа де Ту, который также ненавидѣлъ Ришлье. Сенкъ-Маръ впрочемъ не посвятилъ его въ свои тайныя сношенія съ Гастономъ, Бульономъ и испанцами,, такъ что де Ту думалъ, что дѣло идетъ только о кардиналѣ, а не о государствѣ.
Месть кардиналу отложили до смерти короля, который часто хворалъ по нѣскольку дней. Въ случаѣ смерти Лудовика заговорщики хотѣли передать регентство герцогу Орлеанскому. Сенкъ-Маръ иногда убѣждалъ короля, что, удаливъ Ришлье, имъ можно будетъ самимъ вести дѣла, но король иногда осмѣивалъ его, говоря, что замѣчаетъ, какъ Сенкъ-Маръ зачитывается съ пажами романами, вмѣсто того, чтобы, какъ увѣряетъ короля, заниматься дѣломъ. Но Сенкъ-Маръ былъ необходимъ королю, какъ развлеченіе. Тайная борьба шла въ теченіе всего 1641. Въ слѣдующемъ году Ришлье уговорилъ короля, ѣхать съ нимъ въ Пиренеи, польстивъ ему предноложеніемъ, что имъ стоитъ только явиться съ войскомъ на границѣ Каталоніи, чтобы посредствомъ договора, заключеннаго въ декабрѣ 1640 съ каталонскими чинами, овладѣть этой провинціей. На походѣ изъ Парижа, черезъ Ліонъ въ Нарбону Сепкъ-Маръ составилъ съ герцогомъ де Бульономъ, командовавшимъ арміей въ Италіи, довольно нелѣпый планъ, а въ мартѣ 1642 уполномоченный заговорщиковъ, Фонтрайль, заключилъ съ Оливаресомъ, т. е. съ врагомъ отечества, формальный договоръ въ Мадридѣ въ пользу гнуснаго и неспособнаго герцога Орлеанскаго, который смертельно ненавидѣлъ короля. Ришлье зналъ о заговорѣ, но до сихъ поръ не имѣлъ никакихъ доказательствъ; наконецъ онъ досталъ копію съ договора, что было нетрудно, потому что по рукамъ ходило много копій. Договоръ этотъ, содержаніе котораго не стоитъ вниманія, служитъ доказательствомъ ничтожества враговъ Ришлье, который одинъ былъ умный, хотя злой и подлый человѣкъ. Въ то самое время, когда заговорщики хотѣли доставить престолъ глупому Гастону, Ришлье рекомендовалъ
Лудовику. самаго хитраго, ловкаго и безсовѣстнаго дипломата во ввей Европѣ. То былъ тотъ самый римлянинъ Мазарино (стр. 407^-41 1), котораго мы видѣли въ Италіи помощникомъ папскаго нунція и потомъ во французской службѣ во всѣхъ интригахъ и Дипломатическихъ плутняхъ. Ришлье доставилъ ему въ это время кардинальскую шляпу, которую король вручилъ ему въ Нарбонѣ еъ обыч? н-ымъ торжествомъ.
Путешествіе короля къ испанской границѣ, гдѣ уже въ апрѣлѣ 16.42 началась осада Перпиньяна, было по разнымъ обстоятельствамъ очень продолжительно; осада Перпиньяна тоже затянулась. Самъ Ришлье, сопровождавшій короля до Нарбоны, захворалъ и переѣхалъ въ Тарасконъ. Уже въ маѣ 1642 онъ напивалъ свое завѣщаніе. Сенкъ-Маръ искалъ герцогу приверженцевъ между швейцарцами и другими войсками; но маршалы Шомбергъ и Ла-Мельерэ не хотѣли и слышатъ о' подобномъ кандидатѣ на регентство. Самъ король, снова захворавшій, не вѣрилъ доносамъ министра на своего любимца, пока Ришлье не показалъ ему до.-говора заговорщиковъ съ Оливаресомъ, по которому они хотѣли впустить испанцевъ въ Седанъ. Мадамъ де Мотвиль отлично характеризуетъ предводителей заговора и ихъ дѣйствія *), разсказываетъ, какъ кардиналъ уговорилъ карали дать ему позволеніе отмстить незадолго до смерти всѣмъ, кто злоумышлялъ противъ него съ оберъ-шталмейстеромъ. Получивъ копію съ мадридскаго договора, Ришлье послалъ ее королю черезъ своего креатуру, статсъ-секретаря Шавиньи, который такъ йапугалъ Лудовика разсказами о замыслахъ Гастона, что каралъ безъ всякаго колебанія покинудъ своего любимца. Разсказываютъ впрочемъ, что короля склонилъ предать друга жестокой мести кардинала не Шавиньи, а. королевскій духовникъ, ученый натеръ Сирмонъ. Король подписалъ приказъ объ арестѣ виновныхъ, но обманывалъ Сенкъ-Мара притворствомъ, какъ обманывалъ всѣхъ, не исключая и родной матери. Въ самый вёчеръ арестованія оберъ-шталмейстера король разстался съ нимъ съ обычной лаской. Придя домой, Сенкъ-Маръ получилъ увѣдомленіе бѣжать, но не успѣлъ, потому что, вмѣсто того, чтобы идти самому посмотрѣть, заперты ли ворота, онъ- послалъ другаго, который обманулъ его. Онъ былъ арестованъ 14 іюля 1642. Король отправился въ Тарасконъ къ кардиналу, лежавшему уже на смертномъ одрѣ, и выдалъ ему головой всѣхъ, черезъ которйхъ нѣсколько дней тому назадъ хотѣлъ избавить себя отъ Рвщлье.
Только главный виновникъ, Фонтрайль, заключившій договоръ съ Испаніей, успѣлъ спастись отъ мести умирающаго деспота. Онъ бѣжалъ въ Испанію еъ оригиналомъ договора. Герцогъ де Бульонъ, командовавшій войскомъ въ Пьемонтѣ, былъ завлеченъ въ Казаль и арестованъ. Президентъ де Ту былъ взиъ въ лагерѣ при Перпиньянѣ. Онъ,, Бульонъ и Сенкъ-Маръ были перевезены въ Ліонъ, куда отправился и Ришлье съ королемъ, возвращаясь въ Парижъ; по обыкновенію, была назначепа воммпссія судить заговорщиковъ. При этомъ канцлеръ. Сегіе опять, какъ прежде въ Руанѣ (стр. 443), отличился сыщицо,всадамъ и юридическимъ усердіемъ.. Сенкъ-Мара уличалъ Гастонъ, и подъ страшной иытицй тотъ признался во всѣхъ своихъ замыслахъ противъ Рищдьѳ; но противъ де Ту
*) Она говоритъ въ своихъ мемуарахъ (т. I, стр. 400): Ье сопвѳвѣещепѣ сцГоп а ргё-іепби дие Іе гоі у аѵаіѣ боппё пе роиѵоіѣ раз )изѣійег ипе сощигаѣіеп сопѣге ГёШ, диі а саизе бе сеіа а ёѣё ипе без ріиз ^гапбез еѣ еп тёше ѣетрз (іез ріиз ехѣгаогбіпадгез дде поиз риіззіопз Ііге Запз Іез Ііізѣоігез. Саг Іе гоі еп ёѣоіѣ ѣасіѣетепѣ Іе сЬеѣ, Іе ^гагкі есиуег еп ёѣоіѣ Галпе, _1е пот бопѣ оп зе зегѵаіѣ ёѣоіѣ сеіиі би бис б’ОгІёапз, ітёге ипіцие би гоі, сѣ Іеиг соп«еі! ёѣоіѣ Іе бис бе Воиіііоп диі з’у еп^а^еа а саизе ди’ауапѣ ёѣё бапз Іе ’рагѣі би сотѣе бе Зоіззопз іі ёѣоіѣ Гогѣ таі а Іа соиг. Ііз йгепѣ ѣоиз без Ьѳаих рго)еѣз зцр Іе сЬапеетепѣ а Гаѵапѣа&е бе Іеиг ^гапбеиг еѣ бе Іеиг Гогѣипе.... Маіз Іеиг іаиззе •ргибепсе Іеиг цѣ гевсопѣгег Іеиг регѣе бапз Іез сііозез тёгрез диі беѵоіепѣ Іеиг зегѵіг бе зйгеѣё. (Мнимое согласіе короля не могло оправдать заговора противъ государства. Этотъ заговоръ былъ однимъ изъ самыхъ обширныхъ и странныхъ, какіе представляетъ исторія. Король одобрялъ его своимъ подразумѣваемымъ соучастіемъ, оберъ-шталмейстеръ былъ дущею его, номинальнымъ вождемъ былъ единственный- братъ короля, герцогъ Орлеанскій; главнымъ совѣтникомъ былъ герцогъ де Бульонъ, вступившій въ заговоръ вслѣдствіе разлада съ дворомъ, въ которомъ онъ находился со времени участія своего въ предпріятія графа де Суассона. Всѣ они строили воздушные замки & своихъ будущихъ выгодахъ и повышеніяхъ.... Но ложная осторожность погубила ихъ тѣми самыми мѣрами, которыя должны были служить къ огражденію ихъ.)
не было уликъ; даже герцогъ де Бульонъ, дѣлавшій противъ него показанія въ Ліонѣ, могъ сказать только, что онъ зналъ о заговорѣ и не донесъ. Трусливаго Гастона такъ напугали угрозами, что онъ прислалъ длинное письменное сознаніе своей вины, униженно и недостойно просилъ кардинала о помилованіи и, получивъ его, также раболѣпно благодарилъ. Сначала ему грозили выслать его въ Венецію, и теперь онъ благодарилъ, какъ за милость, что ему позволяютъ жить во Франціи частнымъ человѣкомъ, безъ гвардіи, свиты и почестей. Ришлье, зная уже, что ему остается только нѣсколько недѣль жизни, поѣхалъ въ Ліонъ руководить процессомъ. Судъ приговорилъ къ смерти двадцатидвухлѣтняго- Сенкъ-Мара и президента де Ту. Они были казнены въ Ліонѣ 12 (22) сентября. Говорятъ, что Ришлье пощадилъ герцога дё Бульона только за уступку его независимости и крѣпости Седана. Седанъ былъ сданъ правительству 29 сентября 1642. Декабря 4 Ришлье умеръ.
6. Качало управленія Мазарсна я конецъ тридцатилѣтней войны.
Еще задолго до смерти Ришлье ввелъ въ кабинетъ кардинала Маза-р ена, который былъ совершенно подобенъ ему, но мягче. Король Лудовикъ XIII умеръ черезъ пять мѣсяцевъ послѣ Ришльеѵ 14 мая 16.4^ оставивъ пятилѣтняго сына, Лудовика XIV. Онъ прожилъ Ришлье какъ разъ
столько, чтобы дать кардиналу Мазарену время пріобрѣсти расположеніе королевы Анны Австрійской, которая, по обычаю, должна была сдѣлаться регентшей въ малолѣтство сына. Анна была испанская принцесса и, подобно герцогу Орлеанскому, который по смерти Ришлье'совершенно примирился съ королемъ, находилась подъ вліяніемъ Испаніи. Королю и всему государству, находившемуся съ-Испаніей въ открытой войнѣ, было необходимо устранить королеву и брата короля отъ опеки надъ малолѣтнимъ Лудовикомъ XIV. Мазаренъ обѣщалъ королю сдѣлать это, но въ то же время обѣщалъ и королевѣ помочь уничтожить совѣтъ регентства, назначенный королемъ. Королева, полагаясь на него, не поколебалась подписать актъ о регентствѣ, которымъ ее связывали по рукамъ и ногамъ, и лишали всякаго значенія. Актъ этотъ былъ утвержденъ парламентомъ, но тѣмъ пе менѣе было нетрудно уничтожить его по смерти короля. Въ то время никто не подозрѣвалъ, чтобы Мазаренъ, самый выговоръ котораго изобличалъ его итальянское происхожденіе, намѣревался занять мѣсто Ришлье; многіе изъ вельможъ хлопотали о предоставленіи королевѣ опеки надъ сыномъ и всѣхъ правъ регентства; они надѣялись ея именемъ управлять государствомъ. Особенно хлопотали за нее герцогъ де Вандомъ, сынъ его, герцогъ де Во форъ, и Огюстенъ П.о т ь с, епископъ бовесскій; впослѣдствіи, когда Анна и Мазаренъ обманули ихъ, ихъ прозвали въ насмѣшку дѣловыми (іез ітрогіапіз). Герцогъ де Бофоръ привелъ цѣлые полки изъ Сенъ-Жермена въ Парижъ, чтобы страхомъ принудить парламентъ исполнять приказаніе королевы, которое онъ привезъ въ Парижъ, и объявить недѣйствительнымъ актъ о регентствѣ, составленный покойнымъ королемъ. Но вѣроятно не стоило приводить солдатъ п вообще принуждать парламентъ; потому что весь совѣтъ регентства, назначенный Лудови-комъ ХПІ, состоялъ изъ креатуръ Ришлье, правленіе котораго въ послѣднее время сдѣлалось такимъ общимъ предметомъ ненависти, что никто не согласился бы терпѣть его еще и по смерти тирана. Парламентъ былъ вѣроятно очень радъ, что имѣетъ случай хотя по смерти отмстить своему злѣйшему врагу.
Епископъ бовесскій считалъ себя вторымъ Ришлье и былъ увѣренъ, что займетъ его мѣсто. Онъ руководилъ' всѣми мѣрами для уничтоженія завѣщанія короля. Парламентъ и сановники были созваны на торжественное' засѣданіе (Ііі йе іизіісе). Епископъ обѣщалъ герцогу Орлеанскому и принцу Конде, права которыхъ хотѣлъ нарушить, вознаградить ихъ за это намѣстничествами и другими выгодами, чтобы они не противились предполагаемой перемѣнѣ. Черезъ четыре дня но смерти, короля (18 мая) королева съ сыномъ, Лудовикомъ XIV, прибыла въ парламентъ, объявила завѣщаніе покойнаго короля недѣйствительнымъ- и велѣла канцлеру продиктовать парламенту въ протоколъ слѣдующій эдиктъ: «Король,
присутствуя въ своемъ Ій йе іивіісе, передаетърегентство государства и свое воспитаніе, королевѣ-матери, причемъ ея величеству будутъ содѣйствовать ихъ высочества, братъ покойнаго короля, принцъ Конде и другіе принцы, герцоги и перы».
Епископъ бовесскій и его друзья, герцоги Вандомъ и Бофоръ, стояли пока во главѣ правительства. Но въ тотъ же мѣсяцъ они были къ общей радости обмануты, когда Мазаренъ былъ неожиданно назначенъ первымъ министромъ, т. е. диктаторомъ. Герцогъ Орлеанскій получилъ только пустой титулъ генералъ-намѣстника государства безъ дѣйствительной власти. Онъ и принцъ Конде це препятствовали этому назначенію. Епископъ бовесскій и герцогъ де Бофоръ пытались низвергнуть Мазарена; но были за это въ сентябрѣ 1643 арестованы, не возбудивъ ни въ комъ сожалѣнія. Впослѣдствіи алчность Мазарена, который, умирая, ості.видъ.дв^сти^лщ^ірддш^и^в^^тоиіі^безсовѣстность его агента, министра финансовъ, кровопійцы Эмери, и распри дворянства, парламента и парижскихъ гражданъ возбудили противъ кардинала продолжительную междоусобную войну.
Мазарену посчастливилось въ военныхъ дѣйствіяхъ больше, чѣмъ Ришлье. При немъ французскія войска почти всюду одерживали побѣды, и при немъ, «началось блистательное поприще двухъ величайшихъ французскихъ полководцевъ,, которымъ впослѣдствіи Лудовикъ XIV поручалъ свои арміи. То были Лудовикъ II, герцогъ д’Ангенъ, прозванный потомъ великимъ Конде, и виконтъ де Тюрень. Мазаренъ, вступивъ въ управленіе,, нашелъ Францію по отношенію къ сосѣднимъ державамъ въ самомъ лучшемъ положеніи, особенно къ Испаніи, Италіи и Германіи.
Въ, Италіи не задолго до смерти Ришлье регентша савойская (см. стр. 438) примирилась съ своими зятьями, я вскорѣ и' съ Франціей. Послѣ гого французы одержали побѣду надъ испанцами и взяли Тортону. Походъ умирающихъ Ришлье и короля въ 1642 въ Каталонію былъ также успѣшенъ. Перпиньянъ былъ вынужденъ голодомъ къ сдачѣ (5 сентября); въ томъ же мѣсяцѣ были завоеваны Сальсесъ и все графство Русильонское. Де Ла-Мотъ-Уданкуръ былъ назначенъ вице-королемъ Каталоніи за то, что выручилъ Лериду, разбилъ испанцевъ и взялъ пограничный городъ Каталоніи, Монсонъ, знаменитый первымъ договоромъ о Вальтелинѣ (см. стр. 394). Въ испанскихъ Нидерландахъ можно было также надѣяться на успѣхи по смерти кардинала-инфанта, и вскорѣ по смерти Лудовика ХШ надежда эта осуществилась. Въ Лотарингіи дикій герцогъ Карлъ ІП потерялъ, какъ извѣстно, сначала Баръ, а потомъ всю Лотарингію (см. стр. 415, 417); онъ долго сражался за императора и Испанію. Наконецъ, считая себя обиженнымъ и не получивъ вознагражденія за услуги,, оказанныя императору въ Моравіи, Эльзасѣ и другихъ мѣстахъ, онъ 'задумалъ примириться съ Ришлье. Герцогъ готовъ былъ идти на всякія униженія передъ французскимъ королемъ и поѣхалъ въ Парижъ, не взявъ никакого обезпеченія. Онъ не думалъ о возвращеніи своихъ владѣній или о полученіи денегъ на уплату своему войску, а хлопоталъ только о снятіи съ него отлученія, которому духовенство и папа предали его за то, что онъ женился отъ живой жены на графинѣ де Кантекруа. Ришлье очень желалъ законно присоединить къ Франціи Лотарингію, которою уже 12 лѣтъ владѣлъ силой. Онъ принялъ герцога съ распростертыми объятіями. Но король, человѣкъ въ высшей степени религіозный, прямо объявилъ, что ничего не можетъ сдѣлать относительно брачныхъ дѣлъ герцога, потому что они подлежатъ папѣ; остальныя затрудненія къ примиренію были легко устранены. Герцогъ, хотя вассалъ германской имперіи, два раза публично и торжественно приносилъ покорность королю Франціи. Наконецъ 29 мая 1641 съ герцогомъ былъ заключенъ формальный договоръ. Этимъ договоромъ Карлъ обязался прекратить всѣ сношенія съ Австрійскимъ домомъ, уступить Франціи графство Клермонъ, Стенэ, Жамесъ и Дюнъ, платить своей отверженной женѣ ежегодно по 120 тысячъ ливровъ и передать королю всѣ свои войска. За это герцогъ получилъ обратно не только герцогство Баръ, съ условіемъ принести за него ленную присягу, но и всю Лотарингію, кромѣ Нанси, который долженъ былъ оставаться до мира во власти французовъ; въ силу тайной статьи договора по окончаніи войны герцогъ обязался срыть укрѣпленія своей столицы. НоРишлье зналъ, что
герцогъ, потерпѣвъ неудачу въ своихъ намѣреніяхъ узаконить бракъ свой съ Кантекруа, не замедлитъ нарушить договоръ. Поэтому его заставили подписать слѣдующее условіе: что если онъ не выполнивъ хотя одной статьи трактата, то соглашается, чтобы французѣ оставили за собой навсегда все, возвращаемое ему по договору. Эта статья послужила впослѣдствіи кардиналу предлогомъ законно присвоить владѣнія герцога, который не замедлилъ возвратиться къ императору.
Въ 1643 году, когда умерли Ришлье и Лудовикъ XIII, а власть Мазарена еще не утвёрДйлйбщ Карлъ съ своими войсками оказалъ императору важныя услуги. Какъ мы уже видѣли (см. стр. 430), въ этомъ году счастіе не благопріятствовало французамъ и ихъ союзникамъ въ Германіи. Въ предшествовавшемъ году шведы, французы и ихъ союзники подъ начальствомъ Торстенсона и Гебріана успѣшно дѣйствовали съ самаго января, когда французы и гессенцы одержали побѣду при Кемпенѣ (см. стр. 425). Шведскій фельдмаршалъ Густавъ Горнъ, взятый въ плѣнъ при Нёрдлингенѣ, былъ размѣненъ на Іоганна фонъ-Верта; прелиминаріи мира были подписаны, а въ ноябрѣ Торстенсонъ одержалъ побѣду при Лейпцигѣ * 9 а то 18 мая французы были разбиты испанскимъ генераломъ донъ Франсиско де Мелосомъ при аббатствѣ Гоннекурѣ въ Пикардіи. Если бы Мелосъ такъ же горячо преслѣдовалъ непріятеля* какъ Торстенсонъ, то побѣда эта могла бы имѣть важные результаты. Французы потеряли всю артиллерію и обозъ, 3,000 человѣкъ убитыми, слишкомъ 2,000 плѣнными, въ томъ числѣ генераловъ Ванцау, Пюйсегюра, Сенъ-Мегрепа и Роклора. Но въ слѣдующіе мѣсяцы Мё&ойѣ занялсй оёадайй. Весной 1643 онъ осадилъ Рокруа, городъ на границѣ Шампани; овладѣвъ имъ, онъ могъ бы идти прямо на Парижъ. Французы послали противъ него новую армію. Ею командовалъ юноша 21 года, герцогъ д’Ангенъ, извѣстный впослѣдствіи подъ именемъ великаго Конде. Онъ служилъ въ арміи еще съ 1640 и для пріобрѣтенія милости двора женился въ 1641 йа племянницѣ Ришлье, Клемансѣ де Брезе. Помощникомъ ему былъ назначенъ ГенёрОѣ-лейТёйайтѣ д ю І* а л Ь е, йазывавшійся съ этого времени маршаломъ Л’О питалемъ; но молодой принцъ доказалъ, что гораздо способнѣе своего ментора. Дю Галье не хотѣлъ вступать въ сраженіе съ опытной и непобѣдимой испанской инфантеріей, предводительствуемой храбрымъ графомъ Фуентесомъ; но принцъ доказывалъ, что безъ боя нельзя спасти Рокруа; Гассіонъ и Эпернонъ, генералы заслуженные* согласились съ нимъ. Мая 19, т. е. на другой день по уничтоженіи парламентомъ королевскаго завѣщанія (см. стр. 448), было дано сраженіе при Рокруа. Фуентесъ палъ, и французы одержали блестящую побѣду, причемъ въ первый разъ побѣдили испанскую инфантерію. Побѣдители взяли послѣ долгой и кровопролитной осады Диденгофенъ, заняли Сиркъ и проникли въ Геннегау и Фландрію. Но» принпъ слишкомъ рано расположилъ свои войска на зимнія квартиры между Мозелемъ и Маасомъ, желая поскорѣе отправиться въ Парижъ по собственнымъ дѣламъ. Гассіонъ былъ произведенъ за побѣду въ маршалы. Вскорѣ сдѣлался маршаломъ и Тюрень, когда въ ноябрѣ армія, служившая подъ начальствомъ Гебріана въ Швабіи и защищавшая Эльзасъ и Франшъ-Контэ, была совершенно разбита цесарцами (см. стр. 431). Тюрень служилъ тогда подъ начальствомъ принца Томаса Савойскаго въ Италіи. Онъ былъ вызванъ въ Германію, произведенъ въ маршалы и посланъ въ 1644 охранять верхнюю Швабію и Эльзасъ съ арміей, набранной въ верхнемъ Эльзасѣ. Торстенсонъ своими предпріятіями содѣйствовалъ его успѣхамъ (см. стр. 432). Тюрень собралъ разсѣянныхъ французовъ, шотландцевъ и ирландцевъ, служившихъ у Гебріана, удовлетворилъ на свой счетъ нѣмецкихъ наемниковъ, выкупилъ даже плѣнныхъ полковниковъ и сосредоточилъ въ Эльзасѣ 10,000 человѣкъ. Съ этимъ войскомъ онъ пошелъ за Рейнъ на выручку Фрейбурга, который лѣтомъ 1644 былъ горячо аттакованъ Францемъ Мерси съ баварцами,, штурмовавшими его 11 разъ. Въ Нидерландахъ изъ политическихъ соображеній для удовлетворенія номинальнаго намѣстника(Ііеиіепапі^ёпёгаі Ди гоуаите), Гастона Орлеанскаго, ему поручили главную армію и, по совершенной неспособности его, дали ему въ помощники маршаловъ де Ла-Мельерэ и Гассіона. Они расположились передъ Гравелиномъ. Герцогъ д’Ангенъ находился въ Люксембургѣ съ 10 ~тысячнымъ корпусомъ. Онъ поспѣшилъ на помощь маршалу Тюреню, который шелъ
Шлоссеръ. V. 29
на выручку Фрейбурга, но опоздалъ; 28 іюля крѣпость сдалась. Іюля 30 д’Ан-генъ соединился съ Тюренемъ при Бернфельдѣ. Тюреню было тогда только 32 года. Молодые генералы соединившись рѣшились аттаковать укрѣпленный лагерь Мерси. Во французской арміи было только 22 т. человѣкъ, но ею командовали два величайшіе полководца XVII вѣка. Августа 3 они аттаковали непріятельскій лагерь. Мерси и Іоганнъ фонъ Вертъ отразили отчаянное нападеніе французовъ, но были принуждены отступить въ другой укрѣпленный лагерь ближе къ Фрей-бургу. Тюрень и д’Ангенъ напали 6 августа и на эту позицію, не заботясь о томъ, сколько крови будетъ стоить ихъ упрямство. Французскія войска понесли огромныя потери, но не достигли своей цѣли и должны были отступить, лишившись 4,000 человѣкъ. Всѣ благоразумные люди порицали герцога д’Ангена, который принесъ въ жертву своему славолюбію столько храбрыхъ людей, а Маза-ренъ плакалъ слезами крокодила; зато парижская академія съ своимъ риторическимъ паѳосомъ провозгласила принца побѣдителемъ, хотя побѣда о,нъ не одержалъ. Впрочемъ, хотя Фрейбургъ остался въ рукахъ непріятеля, но Мерси еще въ августѣ отступилъ въ окрестности Виллингена. Армія д’Ангена скоро возрасла до прежней силы, и уже 25 августа, перейдя Рейнъ, онъ явился передъ Филиппсбургомъ, который считался тогда важной крѣпостью; онъ былъ сданъ французамъ курфирстомъ трирскимъ, но девять лѣтъ тому назадъ взятъ цесарцами.
Гарнизонъ Филиппсбурга былъ очень слабъ и не имѣлъ никакихъ запасовъ; сверхъ того лѣтніе жары высушили болото, которое защищало городъ. Поэтому д’Ангенъ 12 сентября овладѣлъ имъ. Вслѣдъ затѣмъ онъ занялъ Мангеймъ, куда укрылся Карлъ Лотарингскій, Вормсъ, Опенгеймъ ,и весь Палатинатъ, кромѣ Франкенталя. Сентября 17 Тюрень и Розенъ взяли Майнцъ, откуда курфирстъ бѣжалъ въ Ашаффенбургъ. Къ 19 числу этого мѣсяца маршалъ овладѣлъ также Бингеномъ, Нейштадтомъ, Бахарахомъ, Крейцнахомъ и Ландау. Немудрено, что подобный походъ возбудилъ въ такой воинственной, славолюбивой націи, какъ французы, необыкновенное поклоненіе къ герцогу д’Ангену и виконту де Тюреню. Герцога они до сихъ поръ величаютъ великимъ Конде.
Въ началѣ 1645, хотя мирные договоры уже начались, Германія находилась въ такомъ же почти положеніи, какъ дунайскія и турецкія провинціи. Армія генерала Галласа совершенно разсѣялась подъ ударами Торстенсона, который съ марта до августа опустошалъ всю страну по Эльбѣ и Одеру. Съ октября 1644 на Рейнѣ снова дѣйствовали Францъ Мерси и Іоганнъ фонъ Вертъ. Мерси вытѣснилъ французовъ съ Бергштрассе, изъ Бахараха и Мангейма. Весной 164'5 Іоганнъ фонъ Вертѣ едва не былъ взятъ въ плѣнъ въ битвѣ при Янковѣ, но его спасъ храбрый герцогъ Ульрихъ Виртембергскій; зато Гацфельдъ попался въ руки шведовъ. Послѣ сраженія Іоганнъ фонъ Вертъ двинулся въ Швабію черезъ Верхній Пфальцъ, гдѣ въ апрѣлѣ снова соединился съ Францемъ Мерси. Въ концѣ марта Тюрень перешелъ черезъ Рейнъ, при Шпейерѣ и вступилъ во-Фран-конію. Онъ варварски опустошилъ эту страну. Баварцы подъ начальствомъ Мерси и Іоганна фонъ Верта, вступивъ въ нее, чтобы застать грабившихъ французовъ врасплохъ, дѣйствовали, по словамъ одного современника, еще хуже Тюреня. Застать французовъ врасплохъ имъ. не удалось. Они дали имъ сраженіе при Мергентгеймѣ, гдѣ была главная квартира Тюреня, который былъ здѣсь въ первый разъ совершенно разбитъ и принужденъ отступить съ потерей всего обоза. При отступленіи ему помогли войска ландграфини Гессенъ-Кассельской, юный сынъ которой, , Вильгельмъ VI, изучалъ военное дѣло въ Вестфаліи въ борьбѣ противъ герцога Лотарингскаго. Генералъ Меландеръ. уже давно вышелъ изъ гессенской службы. Еще въ 1640 Амалія Елисавета по настоянію Банера уволила его. Не смотря на его двусмысленные поступки и честолюбивое стремленіе пріобрѣсти графскій титулъ, онъ оказалъ Гессену со времени смерти Вильгельма V важныя услуги. Преемники Меландера, Эберштейнъ и Гейсъ, особенно послѣдній, далеко не обладали такими военными талантами, какъ онъ.
Побѣдители при Мергентгеймѣ преслѣдовали виконта Тюреня въ Верхній Гессенъ, прогнавъ французовъ за Майнъ и Рейнъ. Ландграфиня посылала гонца за гонцемъ въ Парижъ, гдѣ вслѣдствіе этого герцогу д’Ангену приказали спѣшить на помощь въ ней и къ маршалу. Зимой 1-644 — 45 д’Ангенъ велъ въ Па-
рижѣ такую грубую и развратную жизнь, что регентша и кардиналъ не знали, какъ избавится отъ него. Своими скандалами онъ доказалъ французамъ, что можно быть отличнымъ генераломъ и очень сквернымъ человѣкомъ и гражданиномъ, въ чемъ теперь уже, конечно, никто не сомнѣвается. Слабая регентша оставила герцога Орлеанскаго главнокомандующимъ въ Нидерландахъ подъ руководствомъ Ранцау и Гассіона; принцъ Томасъ Савойскій командовалъ въ Пьемонтѣ; д’Ар-куръ въ Каталоніи; такимъ образомъ герцогу д’Ангену оставалось только 10,000 человѣкъ, когда онъ получилъ приказъ двинуться въ Гессенъ. Но на пути онъ былъ подкрѣпленъ шведскимъ корпусомъ Кёнигсмарка и гессенцами Гейса, такъ что армія, собранная въ іюлѣ подъ его начальствомъ, простиралась до 30,000 человѣкъ. Хотя Кёнигсмаркъ покинулъ принца, который непремѣнно хотѣлъ дать рѣшительное сраженіе, однако д’Ангенъ и Тюрень старались въ іюлѣ принудить Мерси къ сраженію. Но Мерси уклонялся до 3 августа, когда онъ и Іоганнъ . фонъ Вертъ рѣшились встрѣтить непріятеля при деревнѣ Аллергеймѣ между Нёрдлингеномъ и Донаувёртомъ. Произошло кровопролитное сраженіе. Францъ Мерси былъ убитъ въ ту самую минуту, когда считалъ уже побѣду одержанной. Послѣ того Іоганнъ фонъ Вертъ во главѣ кавалеріи тщетно старался отбить перевѣсъ у французовъ и гессенцевъ. Побѣда, впрочемъ нерѣшительная, стоила французамъ болѣе 3,000 человѣкъ. Кромѣ того одинъ изъ генераловъ, герцогъ де Грамоиъ, былъ взятъ въ плѣнъ.
Вскорѣ послѣ сраженія при Аллергеймѣ герцогъ д’Ангенъ захворалъ такъ опасно, что его пришлось перевезти въ Филйппсбургъ, а оттуда въ Парижъ. Начальство надъ арміей, которую онъ покинулъ при Неккарсульмѣ, принялъ Тюрень. Іоганнъ фонъ-Вертъ, собравъ цесарцевъ и баварцевъ при Донаувёртѣ, уже въ половинѣ сентября воспрепятствовалъ маршалу осадить Гейльбронъ и въ началѣ октября маршами и контръ-маршами принудилъ его отступить къ Рейну. Тюрень едва ли достигъ бы до Рейна благополучно, если бы Галласъ и эрцгерцогъ Леопольдъ Вильгельмъ, соединившіеся при Гейльбронѣ съ Іоганномъ фонъ-Вертомъ, не помѣшали послѣднему привести въ исполненіе его планъ. Благополучнымъ переходомъ черезъ Рейнъ Тюрень былъ обязанъ гесенскимъ войскамъ, которыя проводили его до самаго Рейна. Онъ самъ съ благодарностью призналъ это, и впослѣдствіи французы и шведы вознаградили мужественную твердость ландграфини Амаліи Елисаветы большими выгодами, предоставленными при заключеніи мира сыну ея, Вильгельму VI. Гессенскій генералъ Гейсъ занялъ и марбургское наслѣдство, нѣкогда отнятое императоромъ у ландграфини.
Протестантству было весьма пагубно вліяніе, которымъ пользовался Маза-ренъ на конгресѣ въ Мюнстерѣ и Оснабрюкѣ черезъ французскихъ министровъ. Своимъ итальянскимъ лукавствомъ и іезуитскою злобою они очень вредили, хотя * не прямо, а тайно. Бранденбургъ давно уже заключилъ съ шведами перемиріе, а Саксонія еще до выхода Торстенсона въ отставку въ декабрѣ 1645 была принуждена Кёнигсмаркомъ платить шведамъ ежемѣсячно 1,100,000 талеровъ и поставлять имъ съѣстные припасы, даровать войскамъ ихъ пропускъ и предоставить имъ исключительно занимать Лейпцигъ. Распря французовъ съ императоромъ за трирское архіепископство кончилась въ 1645 году, чѣмъ устранилось главное препятствіе къ заключенію вестфальскаго мира. Императоръ выпустилъ курфирста на свободу и даже возвратилъ ему регаліи. Владѣнія его все еще были во власти французовъ, которые подъ начальствомъ Тюренѣ изгнали испанцевъ изъ Трира. Баварцы и императоръ усердно принялись за переговоры о мирѣ только по пріѣздѣ въ ноябрѣ 1645 Траутманнсдорфа въ Оснабрюкъ. Съ этого времени на успѣхъ ихъ меньше вліяли военныя дѣйствія, чѣмъ козни и интриги министровъ и дворовъ. Французская и шведская арміи въ Германіи состояли изъ войскъ, навербованныхъ изъ нѣмцевъ. Но добыча и слава достались не нѣмцамъ, а французамъ и шведамъ. Впрочемъ политическія выгоды пріобрѣли одни французы. Въ царствованіе Христины шведы не могли сохранить положенія первенствующей державы, которое доставилъ Швеціи вестфальскій миръ; зато Франція съ этого времени грозила сдѣлаться всемірной монархіей.
Въ 1645 французы пріобрѣли въ Германіи все, чего только могли желать. Предвидя, что миръ съ императоромъ и имперіей не прекратитъ войны ихъ съ Испаніей, они обратили главное вниманіе на Нидерланды. Герцогъ Орлеанскій 29»
еще въ 1645 овладѣлъ въ Нидерландахъ многими городами и въ августу 1646* завоевалъ Куртрэ, Виноксбергенъ и Мар дикъ. По удаленіи его начальство правилъ герцогъ д’Ангенъ и съ помощью Знаменитаго голландскаго адмирала в а н ъ-Т р о м п а взялъ Дюнкирхепъ. Лѣтомъ 1646 маршалъ Тюрень искуснымъ маневромъ соединился съ шведами и грозилъ Австріи и Богеміи. Но политика Мазарена требовала не допускать торжества шведовъ и вообще протестантовъ, и съ этою цѣлью онъ хотѣлъ доставить перевѣсъ надъ ними курфирсту баварскому, брату его, Фердинанду Кёльнскому и архіепискому трирскому; вслѣдствіе этихъ соображеній Тюрень лишился славы своего похода. Карлъ Густавъ Врангель, занявшій мѣсто Торстенсона, былъ принужденъ выступить изъ Богеміи и отступить на Рейнъ, гдѣ соединился съ Тюренемъ. Соединившись въ августѣ, главнокомандующіе.двинулись на Баварію съ арміей не менѣе 40,000 чел. Они заняли часть этой страны, а другую часть разорили. Старый курфирстъ по обыкновенію Обнаружилъ великодушіе и непоколебимое достоинство. Франція вступила съ нимъ въ переговоры объ отдѣльномъ перемиріи, вслѣдствіе чего непріятельскіе главнокомандующіе должны были удалиться изъ Баваріи и расположиться въ Верхней Швабіи и на Рейнѣ. Перемиріе состоялось въ мартѣ 1647; оно было заключено въ. Ульмѣ, но не признано шведами. Оно избавило Максимиліана отъ разоренія его владѣній шведами и французами, которые отправились опустошать другія страны. При этомъ больше всего пострадалъ баварскій главнокомандующій Іоганнъ фонъ-Вертъ. Онъ надѣялся имѣть возможность перевести всю баварскую армію на сторону императора; но вмѣсто того еДва успѣлъ спастись отъ собственныхъ солдатъ. Курфирстъ объявилъ его опальнымъ, лишеннымъ чести и имѣній,.
Изъ Баваріи Тюрень отпрарился на Рейнъ а Врангель во Франконію и Богемію. Первый съ неслыханной жестокостью вынрдилъ въ даршмпгтатскихъ владѣніяхъ огромную контрибрцію и принудилъ курфирста майнцскаго, т. е. архиканцлера германской имперіи, принять нейтралитетъ въ войнѣ своего иипера-тора за рнлигію и конституцію. Врангеля со шведами опустошилъ Франконію я часть Богеміи. Между тѣмъ императоръ собралъ новую армію подъ начальствомъ прежняго гессенскаго генерала Меландера. Генералъ Меландеръ, уволенный ландграфомъ, отправился чначала въ свои помѣстья въ герцогствѣ бергскихъ и купилъ у принца Пассау-Гадамора имѣніе, которое императоръ возвелъ въ 1643 въ достоинство графства Голсцапфельскаго. Затѣмъ онъ отправился въ Гаагу, гдѣ завелъ разныя цнтриги, которыя не понравились ландграфинѣ. Рѣзкимъ декретомъ она уволила его отъ всѣхъ должностей, разорвала съ нимъ дружбу и наложила запрещеніе на его деньги, хранившіяся въ Гаагѣ. Тогда онъ поступилъ на службу къ императору, котОрый назначилъ его въ 1647 главнокомандующимъ своихъ войскъ. Съ этихъ поръ графъ Гольцапфель помогалъ ландграфу Гассенъ. Дармштатскому противъ Амаліи Елисаветы. Ландграфиня, не довѣряя способностямъ своего генерала Гейса, назначила главнокомандующимъ реформата валонца Каспара Корнеліуса Мортень де Потеля.
Въ 1647 г. война разгорѣлась съ новымъ жаромъ. Въ концѣ этого года курфирстъ Максимиліанъ помирился съ императоромъ и нарушилъ ульмское перемиріе, заключенное по его итальянской политикѣ только на время, пока императоръ не могъ защитить его. Врангель занялъ почти всю Богемію. По графъ Гольцапфель, возстановивъ и приведя въ порядокъ императорскія войска, освободилъ Прагу и принудилъ шведовъ отступить къ .Эгеру. Императоръ, недавно прибившій въ Прагу, отправился оттуда къ арміи. Подъ Эгеромъ грубый и дикій шведъ, который при Торстенсонѣ опустошилъ всю Моравію до Вѣны, едва не взялъ Фердинанда III въ плѣнъ. Этотъ наѣздникъ, Гельмгольдъ Врангель, ночью внезапно напалъ на императорскій лагерь и уже ворвался въ замокъ,, гдѣ находился императоръ, когда Фердинанда разбудили и перевезли раздѣтымъ въ безопасное мѣсто. Императоръ поспѣшилъ покинуть армію.
Дѣла снова приняли благопріятный для Австріи оборотъ. Французовъ тѣснили въ Швабіи н на Нижнемъ Рейнѣ; даже герцогъ д’Ангенъ, наслѣдовавшій по смерти отца (1646) титулъ принца де Конде, съ трудомъ держался противъ непріятеля въ Нидерландахъ. Карлъ Густавъ Врангель, не имѣя возможности долѣе держаться въ Богеміи и Франконіи, въ октябрѣ 1647 перешелъ черезъ Мейсенъ и Тюрингію въ нижнюю Саксонію и Вестфалію. Графъ Гольцапфель послѣ
довалъ за Нймѣ', получивъ въ подкрѣпленіе 10,000 человѣкъ подъ йачальствомъ генерала Грёнсфельда отъ испанскаго намѣстника Нидерландовъ, эрцгерцога Леопольда Вильгельма. На первой недѣлѣ ноября онъ вступилъ въ Верхній Гессенъ, гдѣ старался отнять у Амаліи Елисаветы Марбургъ, чтобы возвратить его ландграфу Геогру II Гессенъ-Дармштадтскому, служившему у него въ войскѣ. 14 декабря 1647 Марбургъ сдался ему. Тогда онъ осадилъ цитадель города. При осадѣ ея одинъ непріятельскій полковникъ, разузнавъ положеніе его квартиры, навелъ на нее сильную батарею. Залпъ грянулъ, и ядра ударились въ столовую генерала, который сидѣлъ за столомъ и былъ тяжело раненъ обвалившимися стропилами (28 декабря). Въ первые дни 1648 года Гольцапфель снялъ осаду маргбургской цитадели. Онъ поссорился съ Грёнсфельдомъ и потерялъ при отступленіи во Франконію много войска. Между тѣмъ Тюрень возвратился изъ Нидерландовъ на Рейнъ, нарушилъ перемиріе французовъ съ баварцами исодѣй-ствовалъ выборамъ майнцскаго архіепископа въ интересахъ Франціи. Между тѣмъ Врангель тѣснилъ ландграфа Георга и снова отнялъ у него все, что доставилъ ему Гольцапфель. Впрочемъ онъ находился въ раздорѣ нё только съ Тюренемъ, во даже съ Кёнигсмаркомъ. Тюрень пошелъ на западъ, а Врангемъ на востокъ. Разбойничьи шайки ихъ постоянно усиливались въ теченіе февраля и марта 1648; разбойничая, сожигая, грабя и опустошая, онѣ двинулись черезъ Верхнюю Швабію и Франконію до Эгера. Въ апрѣлѣ онц съ 30-тысячной арміей явились на границахъ Баваріи, гдѣ одержали поразительно быстрые успѣхи. Въ маѣ палъ Гольцапфель.
Когда Кёнигсмаркъ расположился въ Богеміи, а Врангель проникъ въ Баварію, курфирстъ баварскій снова соединился съ императоромъ. Максимиліанъ опять осыпалъ милостями Іоганна фонъ-Верта, котораго недавно лишилъ чести и подвергъ опалѣ за переходъ на сторону императора. Фонъ-Вертъ былъ снова назначенъ главнокомандующимъ баварской арміи; помощникомъ его былъ баварскій фельдмаршалъ Энкевортъ, преемникъ Грёнсфельда. Двадцатитысячная цесарская армія была также поручена Іоганну фонъ-Верту и, подъ главнымъ начальствомъ его, Пикколомини. Въ іюлѣ, августѣ и сентябрѣ опп очистили Баварію отъ непріятеля. Курфирстъ Максимиліанъ былъ очень недоволенъ вялымъ преслѣдованіемъ непріятеля и хотѣлъ генеральнаго сраженія, но его не произошло. Въ октябрѣ военныя дѣйствія прекратились вслѣдствіе заключенія вестфальскаго мира. Но миръ не избавилъ Германію отъ враговъ. Шведскій генералъ пфальцграфъ Карлъ Густавъ успѣлъ еще взять Прагу. Нѣкоторыя мѣстности были очищены только въ 1654.
Исторія переговоровъ такъ называемаго Вестфа.ььскаго мира очень занимательна. Но она уже потому не можетъ войти въ нашъ обзоръ, что требуетъ слишкомъ много мѣста. Собраніе актовъ этого мира составляетъ цѣлый рядъ фоліантовъ. Желающіе основательно изучить дипломатическіе переговоры по источникамъ могутъ прочесть- первую часть сочиненія Коха «Очеркъ мирныхъ трактатовъ отъ вестфальскаго мира», которое Шёлъ, исправивъ и дополнивъ, издалъ въ 1817 въ Парижѣ. Вестфальскій миръ былъ заключенъ императоромъ со шведами и съ протестантскими имперскими чинами 6 августа 1648 въ. Оснабрюкѣ; съ французами въ Мюнстерѣ 17 сентября. Оба договора были подписаны 24 октября въ мюнстерской ратушѣ уполномоченными всѣхъ воюющихъ державъ.
Главныя постановленія вестфальскаго мира состояли въ слѣдующемъ:
4 Относительно Швеціи в ея союзниковъ.
1) Швеція получила въ Германіи всю переднюю Померанію съ островомъ Рюгеномъ, а въ задней Помераніи Штетинъ, Гарцъ, Даммъ, Гольнау, островъ Воллинъ и Гаффъ съ ихъ округами. Кромѣ того, какъ имперскіе лены, къ Швеціи отошли архіепископство бременское, епископство верденское и городъ Бисмаръ съ гаванью и со всѣмъ, что къ нимъ принадлежитъ.
2) Франція получила согласіе имперіи ан владѣніе епископствами мецскимъ, тульскимъ и верденскимъ, которыми французы владѣли еще съ 1552 (т. IV, сір.
574, 575). Кромѣ того ей были уступлены ландграфства: верхній и нижній Эльзасъ, Зундгау, Бризахъ и ландграфство Гогенау. Но епископъ стразбургскій, городъ Стразбургъ, 10 другихъ имперскихъ городовъ въ Эльзасѣ, 4 аббатства,, графы и бароны фонъ Люценштейнъ, фонъ Ганау, фонъ Флекенпітейнъ и фонъ Оберштейнъ и все эльзасское имперское рыцарство сохраняли связь съ имперіей. Имперскій городъ Кольмаръ еще въ 1635 отдался подъ покровительство Франціи особымъ договоромъ. Наконецъ Франціи было дозволено держать гарнизонъ въ Филиппсбургѣ.
3) Бранденбургъ въ вознагражденіе за уступки Швеціи получилъ епископства гальберштадтское, минденское, каминское и магдебургское. Но на послѣднее имѣла притязанія Саксонія. Бранденбургъ получилъ его только въ 1680.
4) Мекленбургъ въ вознагражденіе за Бисмаръ получилъ епископства шве-ринское и рацебургское и іоаннитскія коммандорства Мировъ и Немировъ.
5) Домъ Брауншвейгъ-Люнебургскій въ вознагражденіе за утраченныя коадъ-юторства въ Магдебургѣ, Бременѣ, Гальберштадтѣ и Рацебургѣ получилъ монастыри Валькенридъ и Грёнингенъ и очередное епископство въ Оснабрюкѣ. Кромѣ того ему было предоставлено, какъ и Швеціи, судиться по выбору въ имперскомъ надворномъ или въ палатномъ судѣ.
6) Амалія Елисавета Гессенская особенно отличилась умомъ, политикой, дѣятельностью и твердостью. Она оказала такія услуги защитникамъ протестантства, что получила при заключеніи мира особенно важныя выгоды. Сынъ ея, Вильгельмъ VI, получилъ княжеское аббатство Герсфельдъ въ свѣтское владѣніе, города Штадтгагенъ и Шауенбургъ и долю въ наслѣдствѣ марбургской линіи, которое императоръ хотѣлъ отнять у него въ .пользу Гессенъ-Дармштадта. Наконецъ ему дали еще 600,000 наличными деньгами..
7) Курфирстъ пфальцскій былъ возстановленъ; но Верхній Пфальцъ и старшинство въ курфиршескомъ санѣ перешли къ Баваріи; сверхъ того курфирсту майнцскому было дозволено взять назадъ часть Бергштрассе, заложенную нѣкогда Пфальцу.
8) Наконецъ всѣ опальные нѣмецкіе чины получили амнистію и возстановлены въ положеніи 1619. Швейцарія была объявлена вполнѣ независимой отъ имперіи, въ чемъ впрочемъ нисколько не нуждалась.
II. Относительно религіи.
1) Реформаты уравнены въ правахъ съ лютеранами.
2) Нормальнымъ годомъ (т. е. годомъ, положеніе котораго должно служить опредѣленіемъ настоящаго положенія) назначенъ для Пфальца и его союзниковъ 1619 годъ, а для остальныхъ государствъ 1624 годъ.
3) Протестанты и католики, мѣняющіе религію, теряютъ свои церковные доходы.
4) Правительства могутъ, если хотятъ, удалять гражданъ, не принадлежащихъ къ господствующей религіи; но обязаны давать имъ трехгодичный срокъ на переселеніе.
5) Имперскій палатный судъ назначенъ состоять изъ 24 членовъ протестантскихъ и 26 католическихъ. Наконецъ, на имперскихъ сеймахъ запрещено рѣшать религіозные вопросы большинствомъ голосовъ.
III. Относительно конституціи германской имперіи.
1) На сеймахъ допускается полная свобода преній.
2) Имперскіе города, имѣвшіе до сихъ поръ только совѣщательный голосъ, получаютъ полный голосъ.
3) Имперскій надворный судъ въ приговорахъ своихъ долженъ руководствоваться указаніями имперскаго палатнаго суда.
Наконецъ, къ несчастію германской имперіи, вестфальскій миръ даровалъ князьямъ право, которое, какъ вскорѣ обнаружилось, должно было разорвать связь между членами имперіи и прекратить подчиненность ихъ императору. Имъ было дозволено заключать, союзы между собой и съ иностранными державами. Правда, было оговорено, что дозволяются только союзы, невредящіе императору и имперіи; но вскорѣ оказалось, какъ легко было обойти эту оговорку.
V. ЗАМѢЧАНІЯ
О ВОЗНИКНОВЕНІИ ВО ФРАНЦІИ МОНАРХИЧЕСКОЙ ПРИДВОРНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ, КОТОРАЯ ПРИ ЛУДОВИКѢ XIV ДОСТИГЛА СОВЕРШЕНСТВА И РАСПРОСТРАНИЛАСЬ ПО ВСЕЙ ЕВРОПѢ.
Оригинальная и національная литература и культура существовали въ періодъ, о которомъ мы говорили въ этомъ томѣ, только въ Испаніи. Поэтому слѣдовало бы отложить до исторіи вѣка Лудовика XIV замѣчанія о тонѣ образованнаго общества и о его литературѣ. Но необходимо сказать предварительно нѣсколько словъ о заслугахъ Ришлье для французской литературы и для ея распространенія по всей Европѣ. Ришлье оружіемъ и дипломатическими интригами и плутнями’ основалъ политическое преобладаніе Франціи, упроченное потомъ при Мазаренѣ побѣдами Ангена и Тюреня и ловкостью французскихъ министровъ на вестфальскомъ конгресѣ. Но кромѣ того вліяніемъ своимъ на литературу знати Ришлье замѣнилъ свободную литературу рабскою. При немъ во Франціи было довершено то, что въ Италіи только начиналось. По смерти Генриха IV во Франціи вошли въ моду та смѣшная искусственность, то преувеличеніе, та ложная сантиментальность, которыя возникли въ XVI вѣкѣ при мелкихъ итальянскихъ дворахъ и въ многочисленныхъ, такъ называемыхъ академіяхъ (т. IV стр. 184; стр. 416 и стр. 634.). Пасторальная поэзія, невообразимо натянутая и искусственная, тѣмъ больше нравилась, чѣмъ больше представляла контраста съ жизнію. Эта натянутость и искусственность господствовали у поэтовъ и прозаиковъ Франціи отъ Ришлье до Мольера. Замѣчательно, что общество отеля Ранбулье, задававшее этотъ тонъ, до сихъ поръ пользуется у французовъ такою славою, что доктринерный философъ Кузенъ счелъ достойнымъ себя написать огромную исторію этого литературнаго рококо и собрать всѣ рукописныя бумагомаранья, которыя проливаютъ на нее свѣтъ. Въ Германіи тонъ, манера и стиль, введенные во Франціи кавалеромъ Марини и жанромъ Гварини, удержались до половины XVIII столѣтія.
Въ половинѣ XVII столѣтія и потомъ въ XVIII парижскій тонъ задавался главнымъ образомъ знатными барынями и ихъ любовниками. Въ это время романы совершенно измѣнились въ отношеніи тона, стиля и содержанія, служа главнымъ поприщемъ дѣятельности этого литературнаго кружка. Въ нихъ исчезли рыцаря и феи, и даже театръ принялъ новый характеръ. Конечно эпоха кардинала Ришлье была далеко неклассической эпохой литературы; но она заслуживаетъ вниманія какъ время возникновенія французской драмы, не имѣющей ничего общаго ни съ геніальной старо-англійской драмой, ни съ оригинальной испанской. Создаваемая по узкимъ правиламъ, основанная на подражаніи вкривь и вкось древнимъ образцамъ, она возникла искусственно, когда кружки ученыхъ цѣнителей вкуса (академіи языка и искусствъ) перешли изъ Италіи во Францію.
Въ концѣ XVI и въ началѣ XVII столѣтій романъ преобразовался; вмѣсто рыцарей, героями его явились пастушки; содержаніемъ ему стали служить любовныя исторіи дамъ и дамуазо, а языкъ сдѣлался теменъ, наполнился аллегоріями и загадочными намеками. Основателями этого новаго романическаго рода
были братья д’Юрфе. Впрочемъ старшій, Ань д’Ю р ф е, не заслуживаетъ вниманія, потому что написалъ, сколько намъ извѣстно, только нѣсколько десятковъ сонетовъ, и притомъ изъ нихъ напечатано всего шесть. Зато братъ его, Оноре д’Ю р Ф е, былъ необыкновенно плодовитъ. Не останавливаясь на его «Сиренѣ» и моральныхъ эпистолахъ, мы скажемъ только о большомъ сочиненіи его, которое во Франціи читали нарасхватъ, а въ Германіи писатели, какъ Логенштейнъ, Гофманнсвальдау и ихъ послѣдователи, почитали величайшимъ совершенствомъ. Въ 1610 Оноре д’Юрфе издалъ первую часть этого романа, который толщиной уступалъ только твореніямъ нѣмецкихъ романистовъ первыхъ половинъ XVIII и XIX столѣтій. Самое заглавіе его, Акігёе, обѣщало уже нѣчто необыкновенное. Въ 1640 вышла вторая часть. Авторъ умеръ, не кончивъ сочиненія; но секретарь его Варо написалъ еще три толстыхъ тома, такъ что всего въ романѣ 5,500 страницъ. Всѣ онѣ наполнены напыщенными рѣчами, комплиментами, смѣшными, безвкусными пасторалями, но при Лудовикѣ XIII читались и нравились, какъ въ XVIII столѣтіи въ Германіи пьесы Коцебу и романы Гермеса и Николаи. Въ то время, всѣ говорили, что книга Оноре д’Юрфе составляетъ эпоху, что онъ извлекъ романъ изъ варварства и подчинилъ правиламъ. Эта смѣшная пастораль имѣла даже во Франціи знаменитыхъ подражателей, изъ которыхъ мы назовемъ Сегре, г-жу Дезульеръ и особенно . Фонтенеля. Со стороны ученыхъ, какъ Камю и Гюе, было немудрено восхищаться романомъ, а Патрю написалъ даже къ нему комментарій, объясняя, кого авторъ разумѣлъ подъ своими пасторальными дѣйствующими лицами. Теперь едва ли у кого хватитъ терпѣнія прочитать хоть одну часть этой книги, гдѣ господствуетъ однообразная торжественность и пошлая, вычурная придворная пастораль. Прежде говорили, что д’Юрфе описалъ въ романѣ свои собственныя похожденія. Теперь, кажется, мнѣніе это отвергнуто. А между тѣмъ было бы очень интересно, если бы д’Юрфе дѣйствительно разсказалъ свою исторію, только безъ пасторали, риторики и аффектаціи. Братъ его, Ань,, женился на богатой красавицѣ, Діанѣ де Шато-Мо-ранъ, которую воспѣвалъ въ своихъ сонетахъ; хотя бракъ этотъ состоялся по взаимной любви, но въ 1598 они развелись, и Ань пошелъ въ монастырь, гдѣ въ 1621 умеръ. Тогда Оноре пришла несчастная мысль жениться на Діанѣ, чтобы сохранить въ своемъ семействѣ ея большое приданое. Но вскорѣ онъ раскаялся; Діана была уже стара и больше любила своихъ собакъ и ихъ нечистоту, чѣмъ его; такъ какъ она клала собакъ даже спать съ собой, то нѣжный пѣвецъ пастушковъ спасся отъ брака по спекуляціи въ свою деревню близъ Ниццы.
Такимъ образомъ риторическая, натянутая и искусственная беллетристика доставила романамъ д’Юрфе доступъ въ высшіе кружки французскаго общества. Въ тоже время во Франціи процвѣтали тѣ науки, которыми въ XV вѣкѣ исключительно занимались итальянцы. Время процвѣтанія ихъ принадлежитъ эпохѣ религіозныхъ войнъ, когда возгорѣлось соревнованіе между реформатами и католиками, особенно іезуитами, которые изъ политическихъ цѣлей ревностно занимались наукой. Въ числѣ ученыхъ, которые руководили въ XVII столѣтіи науками, основанными итальянцами въ XIV и XV, первое мѣсто занимаетъ Салмазій (Клодъ Сомезъ). Онъ воспитывался въ Парижѣ подъ руководствомъ Казо-б о н а, а потомъ въ Гейдельбергѣ, гдѣ еще могъ пользоваться драгоцѣнной библіотекой, собранной курфирстами пфальцскими и впослѣдствіи похищенной герцогомъ Баварскимъ (стр. 308). Сомезъ прибылъ въ Гейдельбергъ, чтобы слушать ученаго законовѣда Діонисія Родофреда, потому что въ то время изученіе права было остроумно соединено съ изученіемъ древнихъ классиковъ. Въ 1616 онъ возвратился въ Парижъ, гдѣ сдѣлался адвокатомъ и парламентскимъ совѣтникомъ. Сомезъ былъ настоящее чудо нескладной учености. Университеты падуан-скій и болонскій наперерывъ приглашали его, а кураторы лейденскаго университета, гдѣ онъ потомъ читалъ и умеръ, платили ему большое жалованье только за то, чтобы онъ не покидалъ. Лейдена. Въ то время древнія сочиненія были менѣе извѣстны, и чувствовалось больше потребности въ изданіи и объясненіи уцѣлѣвшцхъ сочиненій древнихъ классиковъ; поэтому для того времени онъ былъ порядочный компиляторъ, но впрочемъ ничего болѣе. Вотъ почему, не смотря на колоссальную учёность Сомеза и Казобона, мы не будемъ подробно указывать и анализировать ихъ сочиненія, тѣмъ болѣе, что наша исторія предназначена не
для ученаго міра. Мы вполнѣ понимаемъ, что такой непримиримый врагъ школьной учености и буквоѣдства, какъ Вольтеръ, въ своемъ Теваріе Ли Соиі такъ зло и обидно отдѣлалъ людей, подобныхъ Сомезу. Зато англичане, извѣстные любители древности, филологіи и богословія, недавно издали три перевода двухъ толстыхъ фоліантовъ писемъ Казобона. Чтобы понять, почему имя Сомеза сдѣлалось синонимомъ чудовищной учености, надо знать, что онъ написалъ' до 80 большихъ сочиненій и кромѣ того оставилъ много неизданныхъ. Мы предоставляемъ филологамъ судить о заслугахъ его въ этой наукѣ, то есть о достоинствѣ его изданій и комментарій древнихъ классиковъ. Остальныя работы его представляютъ громадный, но непереваренный сбродъ всевозможныхъ матеріаловъ.
Сомезъ былъ реформатъ. Противникомъ его со стороны іезуитовъ былъ Дени Пето, полатыии Петавій. Грубая"и позорная полемика этихъ двухъ людей давно забыта, и мы приводимъ ихъ только въ примѣръ того, что и старая и новая церкви одинаково способствовали перенесенію итальянской науки во Францію среди религіозныхъ споровъ и кровавыхъ междоусобій XVII вѣка. Петавій замѣчателенъ тѣмъ, что заниматься наукой его побуждало не честолюбіе и не жажда внѣшнихъ выгодъ, что очень рѣдко между учеными; онъ занимался ею для нея самой, отвергнулъ самыя выгодныя предложенія папы и короля испанскаго, нѣсколько лѣтъ читалъ лекціи въ Парижѣ и умеръ въ 1652 въ скромной келіи въ Клермонѣ. Онъ основалъ новѣйшую хронологію и довершилъ начатое Скалижерами (т. IV, стр. 642). Петавій основалъ теорію лѣтосчисленія на комментаріяхъ всѣхъ древнихъ математиковъ и астрономовъ и примѣнилъ ее къ частнымъ историческимъ событіямъ. Вся Европа признала его заслугу, и хронологія сдѣлалась наукою, которая теперь представляетъ цѣлую библіотеку громадныхъ трудовъ изумительной учености. Мы не можемъ въ подробности разсматривать заслуги Петавія; замѣтимъ только, что полное собраніе астрономическихъ и хронологическихъ сочиненій Петавія (Восігіпа іетрогиш) составляетъ въ амстердамскихъ изданіяхъ 1703 и 1710 и въ веронскомъ 1734—1736 три толстыхъ фоліанта. Петавій изложилъ свою систему и ея примѣненія вкратцѣ въ книгѣ, озаглавленной Каііопагіиш Іетрогів, которую впослѣдствіи исправили Перицоній и другіе. Въ книгѣ этой заключается примѣненіе хронологіи къ исторіи по 1632 годъ. Въ изданіи этой книги 1710 года второй томъ посвященъ теоріи, а первый историческимъ результатамъ.
Въ первой половинѣ XVII вѣка были знамениты еще три человѣка, которые посвятили себя историческимъ изслѣдованіямъ и труду извлеченія письменностей древности и среднихъ вѣковъ изъ пыли и гнили архивовъ. То были духовникъ Лудовика XIII, іезуитъ Сирмонъ, Фронтонъ ле Дюкъ, обыкновенно называемый Фронто Дукеусъ, и Либре дю Шенъ. Послѣдній издалъ въ 1616 сочиненія Абельара и жены его Элоизы, чѣмъ пріобрѣлъ большую заслугу передъ лицомъ всѣхъ насъ, не обладающихъ уже трудолюбіемъ и терпѣніемъ прежнихъ ученыхъ; такую же заслугу пріобрѣли братья Адріанъ и Анри де Валуа (Валезусы) бароны д’Орсе.
Впрочемъ большинство французскихъ писателей XVII столѣтія далёко не пренебрегали внѣшними выгодами, почетомъ и славой и не довольствовались, подобно этимъ, наслажденіемъ и счастіемъ, доставляемыми самой наукой. Выть можетъ, именно потому они не погрязли* въ ученость, какъ нѣмцы, и не забыли своего народа и языка изъ-за зубренія и латыни. Впрочемъ священная имперія Габсбурговъ и латинская юстиція имперскихъ судовъ были больше всего виной продолжительнаго существованія въ Германіи школьнаго варварства; въ католической части Германіи къ этому присоединялась римская церковь съ множествомъ аббатовъ, прелатовъ, князей и курфирстовъ, которые черезъ папу и латинскую литургію господствовали надъ цѣлой половиной германской націи. Притомъ всѣ образованные люди чувствовали отвращеніе къ варварству схоластическаго богословія протестантскихъ ученыхъ и къ ихъ низкой и позорной ругательной полемикѣ. Во Франціи и въ Голландіи, наоборотъ, ученые старались толкованіями сдѣлать древнія письменности общимъ достояніемъ и, подобно итальянцамъ, -усовершенствовать національный языкъ и нравы общества переводами классиковъ. Въ Германіи это началось лишь въ половинѣ XVIII вѣка; во Франціи же при Ришлье.
Въ числѣ переводчиковъ, оказавшихъ важныя услуги литературѣ, прежде всего слѣдуетъ назвать Никола Ларро д’Абланкура. Онъ, правда, очень неточенъ, но въ то время дѣло было не въ точности, а въ томъ, чтобы дать общее понятіе о древней манерѣ въ разныхъ родахъ и отрасляхъ литературы; это давало возможность брать ихъ въ образецъ и подражать имъ. Д’Абланкуръ, какъ переводчикъ далеко не рабскій и обладающій притомъ очень легкимъ слогомъ, можетъ быть названъ французскимъ Виландомъ, съ тою только разницей, что онъ еще въ XVII столѣтіи писалъ правильнымъ французскимъ языкомъ, а Виландъ и въ XVIII дурнымъ нѣмецкимъ. Д’Абланкуръ учился у Сомеза въ Лейденѣ. Подобно Лютеру въ переводѣ библіи, онъ обнаруживаетъ въ своихъ переводахъ рѣдкій тактъ въ пониманіи существеннѣйшихъ сторонъ переводимаго, и это качество примиряетъ съ его неточностью. Но переводы его всего важнѣе тѣмъ, что въ его время французскій языкъ еще не утратилъ силы и естественности, еще не лишился этихъ качествъ подъ вліяніемъ правилъ и разговорнаго тона. Особенно въ переводахъ греческихъ писателей Д’Абланкуръ почти инстик-тивно умѣетъ всегда выбирать самое меткое выраженіе, чтобы дать своей націи настоящее понятіе о переводимомъ авторѣ. Въ переводахъ авторовъ, какъ Фрон-тинъ, Цезарь и Лукіанъ, которыхъ онъ не понималъ - или которые отличаются оригинальностью стиля, онъ имѣлъ меньше успѣха; зато его устарѣлые и неточные переводы другихъ писателей до сихъ поръ предпочитаются новѣйшимъ. При Ришлье и Мазаренѣ Д’Абланкуръ имѣлъ большое вліяніе на литературу и образованность. Такъ онъ перевелъ сочиненія Тацита; переводъ этотъ, какъ переводъ, не имѣетъ никакой цѣны, но зато Д’Абланкуръ такъ удачно схватилъ манеру Тацита и такъ ловко передалъ ее по французски, что она была совершенно усвоена французскимъ языкомъ, и переводъ. д’Абланкура сдѣлался для французовъ оригинальнымъ произведеніемъ. Въ первый разъ онъ вышелъ въ 1650 и съ тѣхъ поръ каждыя 8—10 лѣтъ выходилъ новымъ изданіемъ. Потомъ онъ перевелъ Арріанову исторію Александра Великаго (Іез диеггез Л’АІехапЬге), которая сдѣлалась національнымъ чтеніемъ французовъ, и лучшій изъ французскихъ грамматиковъ, Вожла, назвалъ ее образцовымъ произведеніемъ въ отношеніи языка. Далѣе онъ перевелъ «Походъ десяти тысячъ» Ксенофонта, чѣмъ также оказалъ большое вліяніе на богатую историческую литературу Франціи. Не такъ удаченъ переводъ Ксенофонтова продолженія Ѳукид-ида (Неііепіса), чему впрочемъ можетъ быть виной слабость оригинала.
Жиль Менажъ занимаетъ особенно видное мѣсто между людьми, послужившими въ первой половинѣ XVII вѣка усовершенствованію французскаго языка и разговора. Остроуміемъ и краснорѣчіемъ онъ блисталъ и задавалъ тонъ въ отелѣ Ранбулье. Остроуміе его пользовалось такой славой, что остроты его, частью очень неудачныя, были собраны подъ именемъ «Менажіанъ» и послужили въ безчисленныхъ изданіяхъ образцомъ для цѣлой литературы такъ называемыхъ — іанъ. Менажъ не пользовался милостью Ришлье и не былъ членомъ основанной имъ академіи, хотя сдѣлалъ для языка больше всѣхъ академиковъ, кромѣ Вожла. Зато ему очень покровительствовали Мазаренъ и Рецъ. Онъ былъ творцомъ преціозной, изысканной, риторико-сантиментальной напыщенности, такъ хорошо осмѣянной Мольеромъ. Но особенно прославился онъ своими сарказмами. Если бы намъ дозволялъ объемъ нашего сочиненія, мы могли бы охарактеризовать выдержками изъ Менажіанъ тонъ и вкусъ тогдашняго знатнаго общества; впрочемъ эта книга чрезвычайно похожа на новѣйшіе вадемекумы. Дамскій оракулъ, Менажъ, былъ болтливъ, какъ Дидро, и ученъ, какъ Джонсонъ, которые въ XVIII столѣтіи играли въ Парижѣ и Лондонѣ такую же роль, какъ онъ въ XVII. Но Менажъ не могъ позволять себѣ въ Парижѣ такихъ дерзостей, какъ Джонсонъ въ Лондонѣ. Пустые и чванные свѣтскіе господа, выдававшіе аффектацію за чувство, какъ напримѣръ Бальзакъ, Саразенъ, Бансерадъ, Пелисонъ, Скюдери и Шапленъ, т. е. люди того же класса, который опять вышелъ на сцену со времени Шатобріана, а также цѣлый кружокъ дамъ, которыхъ ежемѣсячно восхваляетъ Кузенъ съ тѣхъ поръ, какъ пересталъ бйть философомъ,— все это восхищалось неисчерпаемымъ и безконечно ученымъ Менажемъ. Изъ многочисленныхъ сочиненій Менажа значеніе сохранили только два, важныя — одно для изученія языка, другое для исторіи философіи. Первое, Огі§іпе йе Іа Іапдие
Ггап^аізе, Цсть этимологія французскаго и итальянскаго языковъ; оно вышла въ 1650іп—4°, но по смерти автора было чрезвычайно распространено и вновь издано въ 1694 іп—2°. Второе есть изданіе біографій древнихъ философовъ Діогена Лаэрта, гдѣ онъ собралъ и указалъ все, чѣмъ въ то время интересовались въ древней философіи. Книга эта вышла въ первый разъ въ 1663, но потомъ въ 1692 Менажъ издалъ ее вторично въ Лондонѣ въ двухъ томахъ іп—4°.
Третій писатель также показываетъ намъ, какъ возникала при Ришлье новая національная французская образованность посредствомъ изученія иперевода классиковъ.
Писатель этотъ Франсуа Эдленъ, аббатъ д’Обиньякъ. Дѣятельность его была обращена на созданіе французской драмы по правиламъ Аристотеля. Д’Обиньякъ особенно замѣчателенъ вліяніемъ, которое имѣлъ на Ришлье, на любовь его къ аристотелевскимъ правиламъ, на поддержаніе академіи и на обращеніе вниманія этихъ сорока судей вкуса на театръ. Д’Обиньякъ пріобрѣлъ это вліяніе своими связями съ знатью; онъ защищалъ прозаическую драму противъ Корнеля и піитику Аристотеля противъ Менажа. Съ этою цѣлью онъ издалъ въ 1657 книгу Ьа ргаіідие Ди іЬёМге, которая имѣла потомъ много изданій. Онъ велъ съ Менажемъ ожесточенный споръ за Теренція, и въ амстердамскомъ изданіи 1715 его Ргаіідие Ди іЬёйіге весь второй томъ посвященъ этой полемикѣ за Теренція съ Менажемъ. Онъ тщетно старался унизить великаго Корнеля и прославить произведеніе своего высокаго покровителя Ришлье — трагикомедію. «Мирама». Впрочемъ въ сочиненіи своемъ онъ обнаружилъ большое знаніе древняго театра, вслѣдствіе чего вообразилъ, что непомѣрная разница между прежними произведеніями Корнеля и его «Сидомъ» зависитъ отъ знакомства Корнеля съ его сочиненіями. Корнель разсердился за это, а Ришлье былъ также недоволенъ знаменитостью Корнеля и требовалъ, чтобы академія осудила его; тогда д’Обиньякъ началъ преслѣдовать Менажа и Корнеля. Такимъ образомъ д’Обиньякъ съ Ришлье подняли споръ противъ Корнеля и всей публики, которая не раздѣляла мнѣнія кардинала и притязательнаго аббата; въ этомъ спорѣ академія про^ валилась, и во всякой другой странѣ, кромѣ Франціи, неудача ея сдѣлала бы смѣшными учрежденныхъ министромъ непогрѣшимыхъ судей грамматики и эстетики; но во Франціи академія сохранила свое господство и угнетала литературную свободу, какъ министръ политическую.
Ришлье побудило основать Французскую Академію значеніе и вліяніе, которымъ пользовалось въ Парижѣ общество отеля Рамбулье. Кружокъ этотъ, состоявшій изъ знати, отличался тономъ, который лучше всего показываютъ намъ сочиненіе Вуатюра, Бальзака и Скюдери. Къ нему принадлежалъ и Менажъ, ораторствовавшій въ отелѣ Ранбулье противъ Ришлье и его вкуса. Кардиналъ тяготился этой оппозиціей, но, какъ умный человѣкъ, ограничился тѣмъ, что завелъ другой ученый клубъ и сдѣлалъ его королевскимъ обществомъ. Мазаренъ, невѣжда, не имѣвшій никакого участія во французской литературѣ, изъ хитрости подражалъ своему предшественнику. Происхожденіе академіи было слѣдующее. Кромѣ клуба отеля Ранбулье было другое частное общество лицъ, которыя по своему общественному положенію и занятіямъ были искусные ора-. торы; они собирались въ извѣстное время толковать о средствахъ развитія французскаго языка и національной образованности. До 1616 общество это собиралось у извѣстнаго историка де Ту (т. IV, стр.- 645). По смерти его оно собиралось у Конрара, котораго очень цѣнилъ Ришлье, и который задавалъ въ обществахъ тонъ, хотя очень мало смыслилъ въ латыни и еще меньше въ греческомъ и не написалъ ничего замѣчательнаго. Конраръ предсѣдательствовалъ въ собраніяхъ съ титуломъ непремѣннаго секретаря, который сохранился донынѣ. Ришльё хотѣлъ обратить это частное общество въ офиціальное, но члены долго не соглашались. Наконецъ въ 1629 въ общество вступилъ Шапленъ, изъ котораго Ришлье непремѣнно хотѣлъ сдѣлать эпическаго поэта. Въ 1633. онъ уговорилъ общество принять пустую почесть, и въ 1635 королевскимъ декретомъ частный кружокъ былъ обращенъ въ королевское общество подъ именемъ Асайётіе Егап^аізе; въ немъ было положено 40 членовъ, которые должны были собираться въ Луврѣ для сужденія о языкѣ и литературѣ. Академія получила право сама избирать своихъ членовъ, съ тѣмъ только, чтобы представлять ихъ на утвержденіе королю. По желанію кардинала, Шапленъ написалъ уставъ этого общества.
Мы не будемъ ни бранить этого учрежденія, по обычаю нѣмцевъ, ни восхвалять, по примѣру французовъ. Конечно, нельзя согласиться съ нынѣшнимъ французскимъ восхваленіемъ людей, игравшихъ роль въ отелѣ Ранбулье и почитаемыхъ Ришлье и его академіей законодателями вкуса. По уставамъ своимъ академій должна была заниматься начертаніемъ грамматики и составленіемъ словаря, изданіемъ законовъ, поэзіи и риторики. Такимъ образомъ ей приходилось установлять законы для языка, который повинуется только времени, и для поэзіи, которая подчиняется только генію; немудрено, что при такой нелѣпости цѣли она осудила геніальнаго Корнеля зато, что онъ не слушалъ сухихъ правилъ, какъ д’Обиньякъ и Шапленъ, и не болталъ риторической дичи, какъ Бальзакъ и Вуатюръ. Но зато при Ришлье французскій языкъ получилъ исключительное господство въ дипломатіи и при всѣхъ европейскихъ дворахъ и былъ обязанъ этимъ именно академіи, которая дала ему ясность и опредѣленность, болѣе полезныя въ дѣловыхъ сношеніяхъ, чѣмъ внутреннее содержаніе, сила и геніальность.
Академія и салоны доставили непонятное значеніе нѣсколькимъ посредственностямъ, изъ коихъ болѣе другихъ замѣчательны Бальзакъ и Вуатюръ. Быть можетъ, мы ошибаемся, не видя въ нихъ ничего, кромѣ способности замысловато выражать самыя обыденныя мысли, способности, вообще свойственной французамъ, итальянскимъ и всѣмъ свѣтскимъ людямъ. Но слава ихъ была явленіемъ вполнѣ національнымъ, какъ доказываютъ новѣйшія попытки опять прославить ихъ, хотя ихъ уже цѣлое столѣтіе никто не читаетъ, какъ черезъ сто лѣтъ не будутъ читать сантиментально-религіозной ерунды Шатобріана й поэтическихъ прозаиковъ временъ Луи Филиппа. Бальзакъ (1594—1654) рѣдко жилъ въ Парижѣ. Сочиненія его въ изданіи 1665 составляютъ два фоліанта. Собраніе его изысканныхъ, пространныхъ, многоглаголивыхъ, льстивыхъ писемъ вышло еще въ 1627 и возбудило такой горячій споръ, какъ будто дѣло шло о важнѣйшемъ политическомъ вопросѣ; впрочемъ письма эти отличаются чистотою языка и красотою оборотовъ. Бальзакъ былъ въ свое время первою европейскою знаменитостью и былъ друженъ съ Ришлье еще до вступленія его въ управленіе. Впрочемъ письма и Епігеііепз Бальзака, какъ и болтовня Шатобріана во многихъ мѣстахъ дѣйствительно безъискусственны и производятъ впечатлѣніе. Вуатюръ (1598—1648) также отличался преимущественно въ эпистолярномъ родѣ. Письма его интересны только для изученія знаменитыхъ дамскихъ кружковъ Парижа половины XVII вѣка. Его хорошо характеризовалъ главный поклонникъ его, сказавъ, что хвалитъ его за умѣнье дѣлать прекрасныя вещи изъ пустяковъ (раг-іоиі іі Ьайіпаіі зі Ьіеп, ди’іі йі «іез сЬеГз (Гоеиѵге Не гіеп). Остроты, намеки и тонкости Вуатюра лишены глубины Бальзака, но зато письма его короче. Впрочемъ оба они были подражатели; разглагольствованія Бальзака были плодомъ изученія итальянской литературы, обратившейся въ академическую игру, а Вуатюръ подражалъ испанскимъ юмористамъ, которыхъ въ свое время и Тикъ выдавалъ нѣмцамъ за представителей истиннаго юмора и поэзіи.
VI. ИСТОРІЯ АНГЛІИ
ОТЪ СМЕРТИ ЕЛИСАВЕТЫ ДО КАЗНИ КАРЛА I.
1. Іаковъ I
Исторія Англіи при Іаковѣ I уже разсказана нами довольно подробно въ настоящемъ томѣ. Здѣсь мы ограничимся только указаніемъ на обстоятельства, имѣющія отношеніе къ революціи, совершившейся при сынѣ Іакова. При этомъ намъ слѣдовало бы поглубже вдаться въ объясненія и соображенія государствей-ныя и философскія относительно политическаго и церковнаго строя Англіи; но мы предоставляемъ это великимъ философамъ и политикамъ, которыми такъ богато наше время.
Іаковъ былъ окруженъ своими соотечественниками шотландцами. Они по многимъ причинамъ были непріятны англичанамъ. Самъ король не отличался ни рыцарственной наружностью, ни царственной представительностью, а его страсть къ миньонамъ кидала на него самую неблаговидную тѣнь въ глазахъ подданныхъ Притомъ онъ былъ отъявленный педантъ и имѣлъ смѣшное самолюбіе желать прослыть великимъ богословомъ; впрочемъ онъ дѣйствительно былъ страшный ханжа. Его педантство и мотовство въ тѣ времена, когда Англія при Елисаветѣ поднялась на высокую степень силы и богатства, обращали Іакова' въ посмѣшище его собственнаго двора. Относительно пресвитеріанъ, пуританъ и католиковъ онъ поставилъ себя въ крайне неловкое положеніе. Пороховой заговоръ (стр. 206) заставилъ его противъ воли преслѣдовать католиковъ и одобрять варварскія постановленія парламента противъ папизма. Шотландцы, королевство которыхъ онъ тщетно старался слить съ англійскимъ, были очень недовольны имъ за назначеніе тринадцати священниковъ въ епископы и за дозволеніе шотландскому парламенту превратить свободную кальвинскую церковь Шотландіи въ государственную. Споръ объ англійскихъ церковныхъ дѣлахъ принудилъ еще Елисавету противодѣйствовать парламенту. Это противодѣйствіе было во вкусѣ Генриха VII и Генриха VIII, но совершенно не въ духѣ времени. Новыя стремленія проникали въ Англію изъ Шотландіи, изъ Нидерландовъ и изъ Франціи, гдѣ тогда шла кровавая борьба за свободу въ церкви и въ государствѣ, (стр. 190—194). Елисавета съ помощью своихъ старыхъ министровъ могла дѣлать вещи, невозможныя для Іакова и его молодыхъ любимцевъ. Въ послѣднее время при ней пуритане уже выказали смѣлость, которая смутила королеву. Расточительность Іакова дала парламенту, который былъ къ нему очень скупъ, возможность успѣшнѣе прежняго противиться королевскому произволу.
Іаковъ испыталъ это сопротивленіе еще въ первомъ своемъ парламентѣ, когда купецъ Бетсъ отказался платить ввозную и вывозную пошлину, утвержденную парламентомъ, и требовалъ, чтобы дѣло его было рѣшено судомъ двѣнадцати судей. Десять судей признали право короля облагать пошлиною ввоза и вывоза; но нація громко одобрила двоихъ, которые защищали противное мнѣніе. Юристовъ возненавидѣли такъ же, какъ и короля, который могъ ссылаться на многія судебныя рѣшенія въ вопросахъ о возобновляемыхъ имъ постановленіяхъ
Генриха VII, каковы напр. вынужденные займы и мнимодобровольныя пожертвованія, раздача и продажа монополій и проч. Извѣстный министръ Елисаветы, Робертъ Сесиль, сдѣланный Іаковомъ графомъ С.алис бери, п товарищи его своимъ старымъ лукавствомъ помогли королю въ первомъ парламентѣ. Они наобѣщали парламенту, если онъ утвердитъ пошлину, всевозможныхъ реформъ и, конечно, не сдержали слова. Не смотря на перебранки съ парламентомъ, Іаковъ продолжалъ угнетать католиковъ и возвысилъ пошлину почти на всѣ предметы ввоза; но, не имѣя силъ сладить съ парламентомъ, не созывалъ его съ 1608 до 1610. Въ февралѣ 1610 онъ былъ однако принужденъ созвать новый парламентъ. Здѣсь долго толковали о спорныхъ вопросахъ. Іаковъ, казалось, готовъ былъ уступить, но заупрямился, и парламентъ былъ распущенъ. Въ это время нижняя палата формально постановила, что король можетъ только отмѣнять пошлины на товары; но законъ этотъ не прошелъ въ верхней палатѣ. Парламентъ протестовалъ также ' противъ насильственныхъ займовъ и противъ жестокаго злоупотребленія судебною властью со стороны высшей духовной коммиссіи (стр. 191); но король сослался на неограниченную власть, получаемую королями отъ Бога.
Въ 1612 умеръ Робертъ Сесиль, единственный человѣкъ изъ королевскихъ приближенныхъ, который былъ знакомъ съ дѣлами и способенъ руководить ими. Смерть его была несчастіемъ для правительства. Послѣ него Іаковъ назначалъ министрами людей того сорта, который йравился французскимъ королямъ, Генриху III и Лудовику XIII; но ему не посчастливилось найти такого человѣка, какъ Ришлье, который не допускалъ подобныхъ людей къ серьезнымъ дѣламъ. Въ 1613 Іаковъ выдалъ дочь свою Е л и с а в е т у за курфирста пфальцскаго, Фридриха V, несчастная судьба котораго разсказана уже въ этомъ томѣ. Въ томъ же году умеръ его старшій сынъ, очень любимый націей, принцъ Генрихъ Уэльскій; это тоже возбудило затрудненія и недовольство. Въ своемъ нелѣпомъ убѣжденіи о божественности монархіи, Іаковъ непремѣнно желалъ женить втораго сынаі Карла, на одной изъ дочерей испанскаго короля, преслѣдуя въ то же время католиковъ въ Англіи и не имѣя даже возможности смягчить ихъ участь, не возбуждая подозрѣній англійской націи. Поэтому сватовство это съ самаго начала встрѣтило затрудненія. Испанскій король требовалъ для своихъ единовѣрцевъ терпимости, а англійскій король не могъ даровать ее, не нарушивъ конституцію. Трудно также было получить папское разрѣшеніе. Папа справедливо требовалъ того же и старался разстроить бракъ. Потомъ обстоятельства измѣнились; король испанскій и папа готовы были согласиться на бракъ, но королевскій любимецъ Бокингемъ внезапно прервалъ сватовство, что глубоко оскорбило Испанію. Это сватовство и его окончаніе (стр. 399—401) вполнѣ понятны со стороны такого человѣка, какъ король Іаковъ. Царская гордость и мысль, что онъ представитель Бога на землѣ, составляли въ немъ странное сочетаніе съ самыми каррикатурными качествами и смѣшною фамильярностю. Онъ постоянно разыгрывалъ роль ученаго теолога, что не мѣшало ему любить пѣтушьи бои и охоту. При дворѣ его господствовалъ безобразный тонъ; самъ онъ вѣчно сидѣлъ безъ денегъ, потому что за каждый грошъ ему приходилось браниться съ парламентомъ, которому хотѣлось положить предѣлъ его безумному мотовству и заставить его отказаться отъ мысли царствовать безъ парламента. Имъ постоянно управляли фавориты, бравшіе только ловкостью и изяществомъ, тогда какъ самъ король далеко не отличался этими качествами.
Первымъ фаворитомъ Іакова былъ виконтъ Рочестеръ, или, какъ онъ назывался прежде, Робертъ Карръ. Онъ еще въ Шотландіи былъ пажемъ короля и, съѣздивъ во Францію, вернулся совсѣмъ болваномъ. Лордъ Гей, знавшій склонность Іакова къ распутству, представилъ Карра королю на одномъ турнирѣ, и Іаковъ тотчасъ принялъ его ко двору. Король, правда, видѣлъ, что молодой человѣкъ отличается непостижимымъ невѣжествомъ, и взялся самъ просвѣщать его. Карру было дано много упраздненныхъ коронныхъ имѣній, и кромѣ тог® онъ наживался страшнымъ взяточничествомъ. Еще до смерти Роберта Сесиля (въ концѣ мая 1612) королевскій фаворитъ сдѣлался сначала барономъ Бранспетомъ, потомъ виконтомъ Рочестеромъ и получилъ орденъ Подвязки, хотя занимался пока только придворнымъ бездѣльемъ и бесѣдой съ королемъ, котораго тѣшилъ своими
фарсами и смѣшными выходками. По смерти Сесиля онъ, не смотря на свое круглое невѣжество, пустился въ государственныя дѣла: ему хотѣлось выпросить у короля доходныя мѣста, которыя занималъ Сесиль. Какъ совершенный неучъ, Рочестеръ долженъ былъ взять себѣ въ помощь кого-нибудь, чтобы Не Попадать «безпрестанно въ просакъ. Онъ обратился за помощью къ своему пріятелю, Т о-масу Овербери, который за невѣжливость противъ супруги короля, Анны, сестры датскаго короля Христіана IV, былъ удаленъ отъ двора, но въ 1611 стараніями Рочестера возвращенъ. Король смотрѣлъ неблагопріятно на его связь Сѣ своимъ любимцемъ. Кромѣ того ему, было крайне непріятно, что Рочестеръ влюбился въ очень красивую и очень знатную даму, способную притомъ на всякое безумство и преступленіе, именно, вЪ дочь и племянницу двухъ Говардовъ, оберъ-каммергера графаСоффолька и хранителя печати графа Нор-темптона. Барыня эта, Франциска Говардъ, была въ дѣтствѣ выдана за графа Эссекса и, пока онъ путешествовалъ, выросла. По возвращеніи мужа, она приняла его холодно и даже видѣться согласилась только вслѣдствіе угрозъ отца. Холодность превратилась наконецъ въ совершенное отвращеніе, такъ что отецъ и дядя должны были согласиться на разводъ. Король былъ готовъ согласиться, но Овербери мѣшалъ. Итакъ графинѣ, которой непремѣнно хотѣлось развестись и выйти за Рочестера, оставалось одно средство—отдѣлаться отъ его пріятеля. Въ числѣ потерянныхъ въ теченіе этого столѣтія королевскихъ привилегій, которыя Іаковъ напрасно старался возстановить, было право давать порученія или посольства за границу любому англичанину, хотя бы противъ его желанія. Графъ Нортемптонъ хотѣлъ послать Овербери въ Россію, но тотъ отвергалъ право короля назначать его противъ воли. За это 21 апрѣля 1613 его послали въ Тоуэръ, продержали тамъ шесть мѣсяцевъ, обращаясь въ высшей степени жестоко, и наконецъ, по старанію графини’ Эссексъ, отравили и задушили. Рапенъ Туара подробно разсказываетъ его смерть, но мы вообще избѣгаемъ цо возможности описывать пороки и неслыханныя преступленія Стюартовъ и ихъ двора, хотя на этотъ счетъ источники англичанъ очень богаты, такъ какъ они заботливо хранятъ каждую мелочь, каждый клочекъ бумаги, касающійся ихъ аристократовъ.
По арестованіи Овербери графиня подала въ судъ просьбу о разводѣ. Двѣнадцать судей, назначенныхъ для разсмотра этого дѣла, были запуганы королемъ,, и семь изъ нихъ рѣшились согласиться на другой же день послѣ убійства Овербери. По приканію короля рѣшеніе было тотчасъ произнесено, и въ декабрѣ въ королевской капеллѣ въ присутствіи короля и всего двора былъ, заключенъ несчастный бравъ Рочестера, которому король пожаловалъ передъ этимъ титулъ графа Сомерсета.
Съ этой минуты Сомерсетъ лишился сначала добраго расположенія духа,, которымъ нравился королю, а потомъ и благосклонности Іакова. Іаковъ любилъ глупые фарсы и самъ изложилъ въ длинной статьѣ, которая недавно издана Голливеллемъ въ его «Письмахъ англійскихъ королей» (часть П, стр. 126 -133), чего хотѣлъ и требовалъ отъ окружающихъ. Къ песчастію Сомерсета, въ то врейя къ королю уже подлаживался другой столь же пустой и ничтожный молодой человѣкъ, но ловкій красавецъ, посвященный въ тонкости французскаго обращенія. По смерти графа Нортемптона графъ-Сомерсетъ и графъ Соффолькъ раздѣлили между собою и своими креатурами всѣ высшія мѣста, а низшія продали съ молотка. При этомъ должность мундшенка досталась молодому Джоржу Вильерсу, обладавшему всѣми безпутными качествами, которыя 'педантическій король предпочиталъ въ своихъ окружающихъ всякой иной способности. Въ книгѣ своей «Вазііікоп Погоп», изданной въ 1603 (стр. 203), онъ проповѣдуетъ своему старшему сыну такую строгую мораль, что венеціанцы нашли нужнымъ запретить книгу*); но этотъ моралистъ не щадилъ ничего для своихъ миньоновъ.
♦) Іаковъ пишетъ (Ьейгез, т. П, стр. 115) къ графу Салисбери, котораго называетъ въ своемъ нелѣпомъ тонѣ «шу сіеаг Веа§1е» (мой дорогой гончій), что венеціанскій послан никъ прибѣжалъ къ нему „ѣо ѣеЦ те а §геаі ітау іп Ѵепісе Ъеіжхѣ шу атЪаззайог ап<і іЬаѣ зіаѣе аЪопі ѢЬе ргоЪіЬіііоп, ѢЬаѣ ѢЬе іпцшвіѣіоп аѣ Ѵепісе ЪаѣЬ зеѣЪ ГогѣЬ а^аіпѣэ іЬе риЫізЪіщ» о! шу Ьоок ѢЬеге (разсказать мнѣ про великую ссору въ Венеціи между моимъ посланникомъ и правительствомъ по случаю запрещенія моей книги венеціанскою инкви-. зиціею).
Для нихъ онъ вмѣшивался и въ судебныя дѣла, причемъ и духовные, и свѣтскіе чиновники совершали страшныя беззаконія. Любопытно прочесть въ государственныхъ процессахъ длинное и наивное признаніе архіепископа Аббота о томъ, какъ онъ и король вели себя въ процессѣ о разводѣ графа Эссекса *). Мало того, при этомъ благочестивомъ дворѣ происходили страшныя злодѣянія, извѣстныя намъ отчасти изъ судебныхъ актовъ. Таковъ, напрѣмѣръ, процессъ объ убійствѣ Овер-бери, при чемъ играли неслыханно позорную роль знаменитѣйшій англійскій юристъ, Эдуардъ Кокъ, не смотря на свою основательную конституціонную юриспруденцію, и знаменитый философъ Беконъ Веруламскій, не смотря на свою либеральную философію, которую онъ противопоставилъ философіи Аристотеля. Кокъ былъ верховнымъ судьей, а Беконъ государственнымъ атторнеемъ (аііогпеу ^епегаі). Въ процессъ убійцъ были запутаны лордъ Сомерсетъ и его жена, а современники обвиняли и самого короля, полагая, что онъ зналъ о преступленіи. Было произведено болѣе трехъ сотъ допросовъ, и шесть человѣкъ, уличенныхъ въ убійствѣ, были казнены въ 1615. Процессъ возникъ только въ 1616, и король, по словамъ Вельдона, поступилъ съ Сомерсетами совершенно какъ Лудовикъ XIII при умерщвленіи маршала д'Анкра и при ссылкѣ матери (стр. 376)., т. е. съ тѣмъ холоднымъ притворствомъ, которое Іаковъ имѣлъ обыкновеніе называть царственнымъ искусствомъ (кіпд'з сгаіі). Онъ обнималъ и цѣловалъ графа Сомерсета, отпуская его въ Ройстонъ; но когда тотъ обратился къ нему спиной, онъ сказалъ окружающимъ: «Ступай къ чорту! ко мнѣ ужь не воротишься.» Какъ видно изъ одного письма въ собраніи Голливеля, онъ отказалъ графу въ убѣдительной мольбѣ о дозволеніи подать во время слѣдствія просьбу и объявилъ, что приметъ ее только съ тѣмъ, чтобы Сомерсетъ заранѣе призналъ себя виновнымъ и этимъ снялъ съ короля всякое подозрѣніе въ соучастіи**). Сознаніе спасло бы графа, хотя онъ былъ невиноватъ въ убійствѣ; но такъ какъ онъ не признавался, то его лишили всѣхъ имѣній и долго держали въ тюрьмѣ. Жена его созналась, что содѣйствовала убійству Овербери, и была приговорена къ смерти, но помилована. Верховный судья Кокъ очень искусно разскрылъ дѣло, но лишился мѣста, потому что хотѣлъ спасти графа Сомерсета; зато Беконъ получилъ черезъ этотъ процессъ -санъ канцлера, такъ какъ дѣйствовалъ въ видахъ короля.
^Послѣ паденія Сомерсета Джоржъ Вильерсъ возвысился съ невѣроятною быстротой, хотя не имѣлъ за себя ничего, кромѣ привязанности короля. Еще въ 1615, стало-быть, задолго до паденія Сомерсета Вильерсъ быстро превратился сначала въ виконта, потомъ въ графа, наконецъ въ маркиза Бокингема. Передъ отъѣздомъ съ принцемъ Карломъ въ извѣстное путешествіе въ Испанію (стр. 399.) онъ получилъ титулъ герцога. Кромѣ того онъ былъ пожалованъ орденомъ Подвязки, назначенъ лордомъ верховнымъ судьей въ Эйрѣ, генераломъ отъ кавалеріи, губернаторомъ пяти портовъ (ѵагіеп оЕ іЬе сіпцпе рогіз) и генералъ-адмираломъ Англіи. Уже одна эта замашка Іакова раздавать государственныя должности, какъ ничтожныя синекуры, могла возстановить противъ него англичанъ, тѣмъ болѣе что уважать его было не за что.
Противники Іакова въ парламентѣ были большею частью ревностные кальвинисты или пуритане, такіе же стоики, какъ самъ Кальвинъ, притомъ фанатики и—чего сами не подозрѣвали—республиканцы. Одно обстоятельство дѣлало парламентъ королю опаснѣе прежняго. Мало-по-малу онъ сталъ состоять только изъ независимыхъ сельскихъ дворянъ и гражданъ, такъ какъ въ то время прекратился обычай давать членамъ его содержаніе, и мѣста въ парламентѣ представляли только почетъ; подкупы же членовъ мѣстами, почестями и доходами
*) СоЬЬей’з сотріеіе соЦесйопоГ Зіаіе Тгіаів, ѵоі. П, соі. 186—862.
**) Ѵоі. II, р. 138: «I саппоі Ьеаг а ргіѵаѣе тевза&е ігот Ьіт, жѣЬоиі Іауіщу ап азрег-зіоп ироп тузеіі о! Ьѳіп^ ап ассеззогу ѣо Ыв сгіте, апД I ргау у о и, ѣо иг&ѳ Ьіт Ьу гѳавоп, ѢЪаЪ I геіизе Ыт по Гаѵоиг, тѵЬісЬ I еап ^гапі Ьіт ѵіѣЬоиі іакіп@ ироп те ЧЬе зизісіоп о? Ьеіп§ &иі1іу о! ѢЬаѣ сгіте, -ѵуЬег о? Ье із ассизе<і.« (Я не могу принять частнаго письма отъ него, не навлекая на себя подозрѣнія въ соучастіи въ его преступленіи, прошу васъ, растолкуйте ему, что я отказываю ему на томъ основаніи, что не могу оказать милости, не показавшись виновнымъ въ преступленіи, въ когоромь его обвиняютъ.»
Шлооовгъ. V. , 8°
еще не вошли въ моду. Королю не разъ приходилось отступаться отъ своихъ монархическихъ затѣй, чтобы получить деньги и защитить своихъ любимцевъ, которымъ онъ былъ слѣпо преданъ и на которыхъ нападали при каждомъ удобномъ случаѣ. Въ реформатскихъ сектахъ господствовало тогда отвращеніе къ неограниченной монархической власти, такъ что деспотическія дѣйствія короля должны были раздражать и народъ," который, конечно, не одобрилъ бы упорства нижней палаты, если бы король соблюдалъ конституцію и рѣшился бы хоть на время воздержаться отъ мотовства. Іаковъ упорно утверждалъ за собою монархическое право налагать пошлины, и еще въ 1614, когда нижняяч палата требовала конференціи съ верхней палатой по дѣлу о пошлинахъ, онъ велѣлъ ей сказать, что это—«по!і те Іап^еге», до котораго лорды не должны касаться, потому что при этомъ дѣло не можетъ обойтись безъ разныхъ возмутительныхъ рѣчей-. За это вышелъ жаркій споръ съ нижнею палатою; король распустилъ ее и даже велѣлъ арестовать нѣсколькихъ членовъ. Съ этого времени Іаковъ боялся націи, а парламентъ пользовался-каждымъ случаемъ протестовать, при чемъ наружность, манеры и рѣчи короля возбуждали только хохотъ.
Множество скандальныхъ процессовъ *) и роль, которую играли въ нихъ король и канцлеръ Беконъ, возбудили общую ненависть къ нему и ко всѣмъ его окружающимъ. Участь сэра Вальтера Ра лея характеризуетъ понятія короля о правосудіи. Какъ намъ извѣстно (стр. 205), Ралей былъ приговоренъ къ смерти еще въ 1603, просидѣлъ тринадцать лѣтъ въ Тоуерѣ, гдѣ написалъ свою замѣчательную «Всемірную исторію», напечатанную въ 1614, и въ 1616, по ходатайству Бокингема, былъ выпущенъ на свободу, хотя смертный приговоръ оставался въ силѣ; не смотря на это, онъ былъ назначенъ адмираломъ флота, который назначался отыскивать Эльдорадо.. Когда эта страна золота и фей оказалась миѳомъ, Ралея казнили на основаніи приговора 1603 года, который всѣ уже считали отмѣненнымъ (1618).
Оппозиція усиливалась съ каждымъ новымъ парламентомъ. Это объясняется поступками Іакова въ Ирландіи и канцлера Бекона въ Англіи. Беконъ, былъ рабомъ и орудіемъ Бокингема. Надо притомъ вспомнить, что Іаковъ, въ 1616 опять уступилъ за деньги всѣ гавани и города, пріобрѣтенные Елисаветой въ Нидерландахъ, а въ 1618 въ Шотландіи добился отъ парламента согласія на введеніе англиканской церкви противъ воли націи. Ирландія еще при королевѣ Елисаветѣ приносила болѣе убытка, чѣмъ дохода. Различіе языка, нравовъ и религіи ея гальскаго населенія и отсутствіе всякой промышлености ставили ее во враждебныя отношенія къ англійскому Правительству. При Іаковѣ правительству пришлось вести войну съ ирландскими князьками. Король былъ счастливѣе Елисаветы на сѣверѣ острова. Онъ воспользовался этимъ, чтобы конфисковать имѣнія мятежниковъ и, раздавая ихъ за безцѣнокъ, умножилъ число англійскихъ поселенцевъ въ Ирландіи. Весь сѣверъ острова покрылся англійскими колоніями. Побѣдивъ предводителя О’Догерти, онъ отнялъ у него и у всѣхъ прочихъ изгнанниковъ имѣнія и получилъ' такимъ образомъ въ графствахъ Каванъ-Ферманагѣ, Армагѣ, Дерри, Тейронѣ и Тирконнелѣ болѣе, двухъ милліоновъ англійскихъ моргеновъ земли, которую роздалъ природнымъ англичанамъ.
Съ англійскимъ народомъ короля поссорилъ его любимецъ, герцогъ Бокингемъ, въ періодъ съ 1617 по 1621 годъ. Вслѣдствіе извѣстныхъ переговоровъ о бракѣ сына съ испанской принцессою, Іаковъ почти пересталъ поддерживать своего зятя, курфирста пфальцскаго, а нація и особенно пуритане требовали дѣятельной помощи ему. Правда, въ спорахъ съ парламентомъ пуританскій фанатизмъ и слѣпое ханжество его противниковъ стоили его автократическаго чванства. Но споры съ каждымъ новымъ парламентомъ въ Англіи, жестокости въ Ирландіи, монархическія распоряженія по церкви въ Шотландіи подготовили революцію, которую облегчало отсутствіе постоянной арміи. Что касается споровъ съ парламентомъ, то въ январѣ 1621 Іаковъ, имѣя крайнюю нужду въ деньгахъ, созвалъ новый парламентъ, который уже въ іюнѣ былъ на время закрытъ. Въ ноябрѣ засѣданія возобновились, п тогда начались обвиненія противъ такъ называемыхъ
*) Какъ напримѣръ, леди Лекъ; см. у Лингарда, т. IX, стр. 187 нѣмецкаго перевода.
рекузантовъ, т. е. непокорныхъ учрежденіямъ англійской церкви. Парламентъ требовалъ, чтобы они были изгнаны изъ Лондона и окрестностей. Вслѣдъ затѣмъ парламентъ заявилъ, что въ лицѣ четырехъ членовъ прошлаго парламента попраны «права народа, такъ какъ ихъ арестовали за высказанныя въ парламентѣ мнѣнія. Потомъ были жалобы на терпимыхъ въ обществѣ государственныхъ преступниковъ (риЫіс ойешіегз), а также на чиновниковъ и судей, потомъ на лицъ, которыя получили отъ короля право монопольной торговли (монополисты). Споръ между смѣшнымъ, чваннымъ канцлеромъ, философомъ Френсисомъ Бекономъ и верховнымъ судьей Эдуардомъ Кокомъ поссорилъ перваго съ Бокингемомъ. Новые,скандалы и новыя ссоры. Бокингемъ съ согласія короля началъ преслѣдовать друзей Сомерсета, графа Ооффолька, Беннета, судью по дѣламъ наслѣдства, Фильда епископа ландафскаго и генеральнаго адвоката Ельвертона. Это возбудило тѣмъ болѣе неудовольствія, что ати люди были преданы не законному суду, а звѣздной палатѣ (т. IV, стр. 184), права которой судить въ то.время уже не признавали.
Съ ноября до половины декабря 1621 король и парламентъ были въ постоянной ссорѣ. Эта ссора стала еще ожесточеннѣе, когда парламентъ вмѣшался >и въ семейныя дѣла короля, что было очень обидно для Іакова при его понятіяхъ о достоинствѣ и правахъ монарха. Пуританскій фанатизмъ не могъ снести, что Іаковъ въ угоду Испаніи ничего не дѣлаетъ для несчастнаго Фридриха V Пфальцскаго. Этотъ фанатизмъ обнаружился яснѣе всего въ процессѣ Эдуарда Флойда, при чемъ представители народа обнаружили склонность къ произврль-нымъ жестокимъ наказаніямъ. Флойдъ былъ обвиненъ передъ нижней палатой въ томъ, что радовался пораженію Фридриха V при Прагѣ (стр. 285) и восклицалъ:' «Добрякъ этотъ пфальцграфъ! Добрая женщина эта пфальцграфиня!» Слова эти, по объясненію нижней палаты, значили: «Бѣдный дуракъ! Несчастная распутница!» Нижняя палата приговорила его за это биллемъ о! аНаішіег, т. е. безъ суда (т. IV, стр. 497), къ сильнѣйшему наказанію. Онъ долженъ былъ заплатить неслыханный денежный штрафъ,—15,000 ф. стер., былъ лишенъ чести .и приговоренъ къ вѣчному заключенію, тѣлесному наказанію и позорному столбу, къ которому опредѣлено было пригвоздить его за уши. Верхняя палата утвердила этотъ приговоръ, исключая плетей и гвоздей.
Мы уже говорили (стр. 289), какъ поступалъ Іаковъ, въ дѣлѣ зятя и какъ онъ позволялъ Испаніи водить себя за носъ планами о бракѣ сына Карла. Точно такъ же поступалъ онъ и относительно французскихъ реформатовъ (стр. 395), что также очень способствовало возрастанію неудовольствія противъ управленія Бокингема. Переговоры о бракѣ Карла съ дочерью Филиппа III Испанскаго начались еще въ 1617. Они замедлились, какъ говорили, затрудненіемъ получить разрѣшеніе папы, но въ сущности оттого, что Филиппъ III и его министръ Лерма не желали этого брака. При королѣ Филиппѣ IV министръ Оливаресъ велъ съ 1620 переговоры усерднѣе, по только въ 1623 получилось столь долго ожидаемое разрѣшеніе папы. Однако дѣло разстроилось, и странная поѣздка Бокингема съ принцемъ Карломъ въ Мадридъ (въ мартѣ 1623), которая должна была все окончить и освободить Пфальцъ, привела къ противоположнымъ результатамъ. Въ августѣ Бокингемъ уговорилъ принца вернуться, разстроилъ бракъ, о' которомъ столько хлопотали, и занялся сватовствомъ Карла съ французскою принцессой Генріеттой-Маріей (стр. 400).
Въ послѣдніе годы царствованія Іакова въ обѣихъ палатахъ парламента явились стоическіе кальвинисты, мечтавшіе о республикѣ и вызвавшіе начало смутъ, которыя стоили головы преемнику Іакова. При этомъ надо помнить,' что Іаковъ и-его наслѣдникъ не имѣли постоянныхъ войскъ и должны были въ случаѣ нужды пользоваться дворянскимъ ополченіемъ, въ которомъ многіе землевладѣльцы были противъ нихъ. Уже въ парламентѣ 1621—1622 года обнаружилась неслыханная смѣлость, а король былъ не такой человѣкъ, чтобы остановить парламентскія выходки. Онъ велъ себя недостойно, когда депутація изъ двѣнадцати членовъ нижней палаты явилась къ нему съ представленіемъ, что права, требуемыя народомъ, не зависятъ отъ милости короля, составляютъ наслѣдственную собственность и природное право каждаго англичанина. Онъ велѣлъ поставить депутатамъ двѣнадцать креселъ, одинаковыхъ съ своимъ, и грубо шутилъ въ такомъ важномъ дѣлѣ. «Вы пришли ко мнѣ,—говорилъ онъ,—какъ двѣнадцать королей, и я 80»
долженъ почтить васъ. Не угодно ли садиться? Но я долженъ предупредить васъ, что мнѣ очень не нравится, что парламентъ толкуетъ о какомъ-то несомнѣнномъ правѣ своемъ въ нашей- конституціи (навивавшейся привилегіей) и называетъ ёе наслѣдственной собственностью всякаго англичанина, тогда какъ это ничто иное, какъ милость, дарованная моими предшественниками. Впрочемъ, депутація можетъ сказать парламенту, что пока онъ будетъ держаться въ -границахъ своихъ обязанностей, то я, подобно моимъ предшественникамъ, буду стараться тщательно и заботливо охранять законныя права и привилегіи парламента. Но съумѣю защитить и свои права». Этотъ педантскій отвѣтъ былъ совершенно некстати и вызвалъ въ парламентѣ возраженіе, которое можно считать первымъ началомъ формальнаго и открытаго разрыва между королемъ и народомъ. 18 декабря 1621 парламентъ въ отвѣтъ на объясненіе короля вписалъ въ свой протоколъ: Всѣ права, привилегіи, вольности и льготы парламента составляютъ природное, наслѣдственное право каждаго англичанина; парламентъ имѣетъ право вмѣшиваться во всѣ государственныя дѣла, и кромѣ его никто не имѣетъ власти надъ его членами. Это объясненіе такъ взбѣсило короля, что 30 декабря онъ отправился изъ Ньюмаркета, гдѣ тогда жилъ, въ городъ, вырвалъ изъ протокола-протестъ парламента и велѣлъ внести свой поступокъ въ протоколъ тайнаго совѣта.
Чтобы не допустить парламентъ, взволнованный этимъ поступкомъ, до какого-нибудь рѣшитёльнаго шага, Іаковъ отсрочилъ его до 6 января 1622, а черезъ нѣсколько дней совершенно распустилъ. Но на этомъ дѣло не остановилось. Конституціонныя права, дарованныя англичанамъ въ XIII столѣтіи, нарушались Іаковомъ еще болѣе, чѣмъ его предшественниками, изъ которыхъ послѣдніе не знали границъ своему произволу. Іаковъ принудилъ четырехъ членовъ нижней палаты принять на себя очень непріятное дѣло, грозя имъ въ случаѣ отказа строгимъ наказаніемъ. Кромѣ того, за рѣчи, произнесенныя въ парламентѣ, лорды Оксфордъ и Соутемптонъ и члены нижней палаты, Кокъ, Филиппсъ, Пимъ и Маллори, были посажены въ тюрьму. Впрочемъ ихъ скоро освободили. Нѣкоторое время Іаковъ старался поправить свои денежныя дѣла такъ называемыми добровольными пожертвованіями и насильственно налагалъ ихъ черезъ своихъ юристовъ, которые всегда готовы были найти поводъ къ поборамъ. Въ то время глава англійской юстиціи, лордъ-канцлеръ Беконъ.Веруламскій, уличалъ себя собственнымъ сознаніемъ въ лихоимствѣ и обманѣ, а министръ финансовъ, графъ Мидльсексъ, былъ названъ священникомъ съ церковной каѳедры кровопійцей. Канцлеру Бекону сначала покровительствовалъ Бокингемъ, который долго помогалъ ему дѣлать всѣ его подлости, но .наконецъ покинулъ его, и тогда его подвергли (въ мартѣ 1621) огромной денежной пенѣ, прогнали въ отставку и посадили въ тюрьму. Онъ, правда, былъ выпущенъ, но умеръ въ нуждѣ (1626). Графъ Мидльсексъ былъ сначала простой купецъ; Бокингемъ доставилъ ему высшія государственныя должности и позволялъ страшное лихоимство, пока могъ пользоваться имъ для своихъ корыстныхъ видовъ, но потомъ также покинулъ, и весною 1624 Мидльсексъ былъ преданъ суду и осужденъ. При этомъ духовникъ Іакова разразился противъ графа грозною проповѣдью, которая должна была напомнить королю рьяныхъ шотландскихъ поповъ, читавшихъ нѣкогда такія же грозныя проповѣди про' него и про его мать (стр. 188—90). Рѣчь духовника была совершенно въ духѣ радикальныхъ политическихъ борцовъ того времени. Онъ говорилъ объ искушеніи Христа и, сказавъ о силѣ дьявола во времена Христа, прибавилъ, что и въ наше время у чорта есть любимцы. «У него,—говорилъ онъ,—есть свои вице-короли и свои казначеи», и т. д. «Вотъ этотъ человѣкъ,—воскликнулъ онъ, указывая на графа Мидльсекса:—этотъ человѣкъ, который такъ безмѣрно богатъ, тогда какъ господинъ его нищаетъ, да, этотъ человѣкъ сущій казначей дьявола»!
Въ это время Іаковъ, къ удовольствію ревностныхъ кальвинистовъ, прервалъ переговоры съ Испаніей о сватовствѣ сына и, созвавъ въ 1624 парламентъ, потребовалъ отъ него дополнительнаго налога для войны въ Германіи въ пользу зятя, чего народъ давно требовалъ отъ правительства. Іаковъ разсчитывалъ прежде на значительную сумму, которую инфантина должна была принести въ приданое. Эта надежда лопнула, и притомъ теперь предстояла война съ Испаніей, кото
рой очень желала, нація для курфирста пфальцскаго. Іаковъ подъ вліяніемъ Бокингема еще до открытія парламента вошелъ въ переговоры съ членами оппозиціи и сдѣлалъ нѣкоторыя уступки по вопросамъ, возбуждавшимъ въ началѣ его царствованія жестокіе споры. Главную роль при этомъ играли знатоки конституціи, Эдуардъ Кокъ и Пимъ. Они дѣйствовали по опредѣленному плану и одно за другимъ передавали права короны той парламентской аристократіи, которая уже образовалась тогда изъ стараго дворянства, юристовъ и новыхъ богачей. Парламентъ одобрилъ дѣйствія Бокингема по испанскому вопросу на зло противнику его, лорду Бристолю; но когда король потребовалъ для предстоящей войны 700,000 фун. ст., парламентъ далъ только 300,000. За это королю пришлось согласиться снова приняться за преслѣдованіе католиковъ, благосклонно принять одиннадцать петицій парламента и обѣщать прекратить раздачу патентовъ на монополіи. Тѣмъ не менѣе парламентъ удержалъ назначенный имъ комитетъ жалобъ (^гіеѵапсея). Наслѣдникъ Іакова, Карлъ I, вступивъ на престолъ по смерти отца въ мартѣ 1625, засталъ такимъ образомъ корону въ открытой войнѣ съ народомъ.
2. Карлъ I до шотландскаго возстанія (1640).
Всѣ Стюарты имѣли одинакія понятія о божественныхъ правахъ королей надъ подданными. Въ Карлѣ I понятія эти поддерживались любимцемъ, котораго онъ наслѣдовалъ отъ отца—Бокингемомъ. Смертельная ненависть народа къ герцогу перешла и на новаго короля, и вскорѣ парламентъ принялъ еще болѣе грозное положеніе, чѣмъ при Іаковѣ I. Мы уже говорили, какъ неприлично велъ себя Бокингемъ относительно французской принцессы Генріетты Маріи, которая его стараніями вышла за Карла (стр. 400—401); какъ дурно велъ онъ войну съ Испаніей; какъ слабо поддерживалъ курфирста пфальцскаго (стр. 325— 340); какъ наконецъ покинулъ французскихъ реформатовъ въ борьбѣ съ Ришлье (стр. 404). Новый король не имѣлъ педантства Іакова, онъ отличался царственной внѣшностью, благородной наружностью, тогда какъ отецъ его походилъ на сельскаго учителя. Къ несчастію, Іаковъ оставилъ ему долги, а парламентъ не хотѣлъ помочь ему уплатить ихъ.
Въ первомъ же парламентѣ. Карла (съ іюня по августъ 1625) люди рѣдкихъ дарованій и знаній, каковы Пимъ, Кокъ, Вентвортъ и Селденъ, посѣдѣвшіе въ парламентскихъ битвахъ и сидѣвшіе при Іаковѣ I въ тюрьмахъ, обнаружили рѣшимость оспаривать у короля и то малое значеніе, которое осталось у отца его въ долгой, борьбѣ съ парламентомъ. Обѣ стороны были неправы. Парламентскіе піетисты недобросовѣстно приступали къ королю съ оскорбительными требованіями противъ католиковъ и терпимости. Потомъ, когда онъ потребовалъ скромной суммы 300,000 ф., они дали ему только 100,000, что, конечно, очень раздосадовало короля. Въ іюлѣ піетисты возобновили свои нападки. На этотъ разъ они были - направлены противъ королевскаго духовника, Монтегю, котораго хотѣли удалить, какъ паписта; но Карлъ взялъ его подъ свою защиту и сдѣлалъ епископомъ чичестерскимъ. Раздражаясь все болѣе нападками парламента, король объявилъ, что очень доволенъ этимъ человѣкомъ и что имѣетъ право, какъ каждый гражданинъ, защищать своего слугу. Споръ о законности или незаконности епископа чичестерскаго, а также о субсидіяхъ и объ уплатѣ мильона долговъ, оставленныхъ Іаковомъ и вновь надѣланныхъ Карломъ по случаю войны, долго занималъ первый парламентъ, пока распространившаяся въ Лондонѣ чума не дала предлога распустить его и созвать новый. Въ февралѣ 1626 собрался второй парламентъ. Карлъ былъ въ это время въ крайнемъ денежномъ затрудненіи. Пуритане и конституціонисты еще въ прошломъ парламентѣ крючкотворскими придирками урѣзали средства короля. Второй парламентъ началъ съ того, на чемъ остановился первый. Послѣ неудачнаго исхода экспедиціи, снаряженной Бокингемомъ противъ Кадикса, невѣроятная слабость Карла къ этому пустому и ненавистному націи, министру возбудила ожесточеніе парламента, который яростно накинулся на правительство. Ораторы съ новой силой
напали на католическія, по ихъ мнѣнію, тенденціи его. На этотъ разъ король отступился отъ временщика; но этимъ не удовольствовались. Назначенная коммиссія признала въ управленіи шестнадцать злоупотребленій, которыя правительство должно было уничтожить. По неблагоразумнымъ совѣтамъ Бокингема, молодой король въ спорѣ съ этимъ парламентомъ велъ себя такъ же неосторожно, какъ отецъ его съ прежними. Онъ вмѣшивался лично, дѣлалъ выговоры нижней палатѣ и даже позволялъ себѣ грозить. На этотъ разъ смѣлѣе всѣхъ говорилъ не пуританинъ и не казуистъ, а знаменитый археологъ и антикварій, богачъ Робертъ Коттонъ, подарившій впослѣдствіи свое собраніе древностей оксфордскому университету; не смотря на его умѣренность, рѣчь его произвела сильное впечатлѣніе; онъ скромно изложилъ въ ней весь ходъ тогдашняго легкомысленнаго управленія и кончилъ слѣдующимъ предложеніемъ: «Нижняя палата должна просить короля, чтобы онъ съ своими мудрыми, благочестивыми и достойными старѣйшими слугами подумалъ, какъ помочь бѣдствіямъ государства, возникшимъ среди столь продолжительнаго мира и возбудившимъ потребности, о которыхъ говорилъ его лордъ-казначей; пора перестать слушаться одного какого-нибудь молодаго слуги.» Такимъ образомъ это предложеніе было направлено прямо противъ Бокингема, который былъ тогда въ горячей ссорѣ съ своимъ злѣйшимъ врагомъ, графомъ Аронделемъ. Король былъ до того неостороженъ, что своими поступками противъ Аронделя далъ поводъ и верхней палатѣ, которая до сихъ поръ не враждовала-съ нимъ, поднять громкій ропотъ объ оскорбленіи ея правъ. Въ угоду своему любимцу, Карлъ заключилъ графа Аронделя въ тюрьму. Черезъ три мѣсяца, по требованію верхней палаты, онъ былъ принужденъ освободить его.
Нижняя палата давно признала Бокингема главной причиной всѣхъ бѣдствій страны и была увѣрена, что осужденіе его прекратитъ эти бѣдствія. Она рѣшилась обвинить его передъ верхней палатой въ государственной измѣнѣ. 8 мад по этому поводу происходила конференція, не смотря на требованіе короля прекратить дальнѣйшія разсужденія объ этомъ дѣлѣ. Въ этой конференціи изъ членовъ нижней палаты особенно горячо говорили Д и г с ъ и Эліотъ; они не побоялись обвинять и самого короля. Въ числѣ тринадцати указанныхъ ими обвиненій есть одно очень смѣшное: Бокингемъ обвиняется въ томъ, что давалъ королю лекарство безъ предписанія врача. Акты этого процесса, помѣщенные во второй части сборника Коббета, очень важны для характеристики нравовъ того времени и отношеній короля къ парламенту; вскорѣ этотъ фамильярный тонъ исчезъ даже въ Англіи. Король еще стоялъ въ общественномъ мнѣніи на столько выше парламента, что Бокингемъ могъ позволить себѣ обвинить Дигса и Эліота въ государственной измѣнѣ за то, что они осмѣлились замѣшать короля въ его процессъ. Леры возстали противъ этого. Иные изъ нихъ не хотѣли и слышать объ обвиненіи членовъ парламента; тридцать свѣтскихъ и шесть духовныхъ пе-ровъ утверждали даже, что Дигсъ и Эліотъ не говорили ничего оскорбительнаго для короля *). Тѣмъ не менѣе, Карлъ велѣлъ арестовать ораторовъ. Мая 11 онъ самъ прибылъ въ верхнюю палату и повелъ самыя странныя и дерзкія рѣчи. «Я нахожу нужнымъ», сказалъ онъ: «арестовать двухъ дерзкихъ ораторовъ за ихъ недавнія рѣчи. Я поступилъ неосторожно, до сихъ поръ не засадивъ ихъ. Я не дѣлалъ этого только потому, что Бокингемъ убѣдительно просилъ меня не обращать вниманія на это дѣло, чтобы не подумали, будто онъ натравливаетъ меня на нихъ (аз іі Ъе зеі ше оп). Онъ съ своей стороны только того и желаетъ, чтобы его потребовали къ суду, дабы имѣтъ возможность доказать свою невинность. Ему нетрудно опровергнуть всѣ обвиненія, потому что я самъ могу свидѣтельствовать за него противъ клеветъ». Эта дерзкая рѣчь и упорство Бокингема окончательно вывели нижнюю палату изъ терпѣнія. Она продолжала на-
♦) Тамъ говорится такъ: „ТЬаѣ ІЬе ваій Спсііеу И^з <іі<і поѣ зреак апу аѣ Йіе ваій сопіегепсе, тѵЪісЬ ігепсЬей опПЬе кіп^’з Ьопоиг, апй іТ Ье Ьай, ѢЬеуѵѵойМргезепЙу Ъаѵе гергеЪепбесІ Ьіш Еог іѣ. “(Упомянутый До дли Дигсъ ничего не сказалъ въ сказанной конференціи противъ чести короля, а если бы что и было сказано, то онъ готовъ теперь отказаться отъ своихъ словъ.) ’ ѵ
стойчиво обвинять Бокингема въ государственной измѣнѣ (ітреасѣтепі), требовала его арестованія и освобожденія двухъ своихъ членовъ. Парламентъ грозилъ даже прекратить всѣ дѣла, пока они не будутъ освобождены. Черезъ нѣсколько дней былъ освобожденъ Дигсъ, а вскорѣ и Эліотъ. Но, освобождая Дтігса, король далъ парламенту странное и неумѣстное объясненіе. Арестъ двухъ депутатовъ поссорилъ Карла и съ верхней палатой, которая сочла себя оскорбленною; графъ Бристоль и графъ Арондель горячо напали на Бокингема. Бристоль и Бокингемъ взаимно обвиняли другъ друга въ незаконныхъ дѣйствіяхъ въ Испаніи, а король осыпалъ Бокингема наградами, обходя Бристоля. Въ іюнѣ передъ окончаніемъ процесса король распустилъ парламентъ, арестовалъ Бри-столя и Аронделя, а Бокингема, на зло врагамъ его, наградилъ новыми почестями. Бокингемъ не только сохранилъ всѣ прежнія должности, но получилъ сверхъ того званіе канцлера кембриджскаго университета, не смотря на то, что мѣсто это достается по вольному выбору.
Всѣ эти поступки и неосторожныя выраженія Карла о королевской власти и правахъ народа потребовали бы въ другое время болѣе точнаго опредѣленія неясныхъ пунктовъ конституціи. Но въ то время это вызвало сильныя волненія въ Ирландіи, Шотландіи и Англіи. Споръ о правахъ и конституціи возникъ въ самое неблагопріятное время. Англія вела тогда войну съ Испаніей и обѣщала поддерживать французскихъ реформатовъ противъ нападенія Ришлье. Мы уже говорили, что англійское правительство предприняло (стр. 402) вооруженія для спасенія Ла-Рошели. Парламентъ утвердилъ уже одинъ билль о выдачѣ королю денегъ для этой экспедиціи, но потомъ отложилъ послѣднее чтеніе его до соглашенія по спорнымъ вопросамъ конституціи. Король, подвергаясь-изъ-за своего любимца рѣзкимъ упрекамъ, рѣшился наконецъ распустить и этотъ второй парламентъ; тогда и ему, и парламенту стала ясна необходимость вовлечь въ споръ и народъ. Парламентъ обратился къ народу съ длиннымъ манифестомъ, названнымъ ремонстраціей; король — съ неменѣе длиннымъ объявленіемъ, деклараціей. Оба акта буквально перепечатаны въ англійской исторіи Ранена Туара. Обращеніе короля къ народу не могло имѣть успѣха. Еще передъ распущеніемъ парламента онъ довольно ясно намекнулъ, что могъ бы царствовать и безъ парламента. Кромѣ того способы его доставать деньги вселяли въ народѣ увѣренность, что король не намѣренъ болѣе созывать парламента. Сначала онъ продолжалъ взимать ввозную и вывозную пошлину (іоппаде апй ропп<1а§е), которую англійскіе короли, начиная съ Генриха VII, получали обыкновенно пожизненно; но Карлу парламентъ не далъ ея пожизненно и хотѣлъ назначать ему ее изъ года въ годъ, такъ что онъ былъ принужденъ обойтись безъ согласія парламента. Далѣе, король учредилъ коммисію для возвышенія цѣнъ на аренды и откупа коронныхъ владѣній. Другая коммиеія была назначена для разбора, кто изъ рекузантовъ, т. е. непринадлежащихъ къ англійской церкви, не вносилъ платы за разрѣшеніе; коммисіи было поручено строго собрать недоимки, особенно съ богатыхъ рекузантовъ. Лорды-намѣстники въ графствахъ должны были прислать списки всѣхъ богатыхъ дворянъ, помѣщиковъ и купцовъ въ своихъ графствахъ, и всѣ эти лица получили письма за королевской печатью съ требованіемъ извѣстной суммы въ заемъ. Одному Лондону пришлось заплатить 120,000 ф. Не говоря о другихъ притѣсненіяхъ, гражданъ мучили постоями; послѣ пораженія датскаго короля Христіана IV при Люттерѣ (стр. 315) Карлъ сдѣлалъ насильственный денежный сборъ, прибѣгнувъ просто къ подлогу, потому что воспользовался актомъ, составленнымъ для другаго налога, утвержденнаго парламентомъ. За неплатежъ обременяли постоями и даже сажали въ тюрьму. Принудительный заемъ производился такъ безцеремонно, что дѣлались векселя даже на ничтожныя суммы въ пятнадцать, двадцать фунтовъ.
Этими средствами можно было кое-какъ обходиться, пока король не затѣялъ новаго предпріятія, желая оказать помощь осажденнымъ ларошельцамъ. Онъ былъ тогда въ такомъ денежномъ затрудненіи, что послѣ долгаго колебанія послѣдовалъ совѣту своихъ министровъ и созвалъ третій парламентъ. Но едва онъ успѣлъ собраться въ февралѣ 1628, какъ король возбудилъ общее негодованіе арестами, произвольными налогами, покровительствомъ ненавистному паписту, лондонскому епископу Ходу, и преслѣдованіемъ архіепископа, кентер
берійскаго, Аббота. Пасторъ Сибторпъ вызвалъ короля на возмутительные поступки противъ архіепископа. Заискивая милости короля, этотъ пасторъ сказалъ проповѣдь, гдѣ доказывалъ, что безусловное повиновеніе всѣмъ повелѣніямъ короля есть первый долгъ христіанина. Когда проповѣдь была напечатана, епископъ Лодъ, другъ короля, одобрилъ ее, а Абботъ началъ порицать. Изъ ' этого возникъ цѣлый государственный процессъ *). Парламентъ началъ противъ пастора судебный искъ; но король, какъ глава церкви, произвольно наказалъ архіепископа за его сопротивленіе проповѣди абсолютизма, какъ церковнаго догмата. Абботъ былъ удаленъ отъ двора, и король назначилъ надъ нимъ слѣдственную коммисію. Судьи были противъ притязаній короля. Въ концѣ ноября 1627 были арестованы Томасъ Дарнетъ, Джонъ Корбетъ, Вальтеръ Ирль, Джонъ Гевенингемъ и сэръ Эдмондъ Гемпденъ за сопротивленіе королевскимъ требованіямъ денегъ. Они успѣли получить такъ называемое ЬаЬеаз согриз сит саиза, т. е^ королю пришлось отвѣчать передъ судомъ за ихъ арестъ. Товарищъ ихъ, Сель-денъ, одинъ изъ ученѣйшихъ людей того времени, воспользовался этимъ случаемъ, чтобы основательно разобрать въ длинной рѣчи передъ судомъ конституціонныя права англичанъ. Дѣло это помѣщено во второмъ томѣ «Государственныхъ процессовъ»; оно кончилось тѣмъ, что судьи посредствомъ законной уловки избѣжали необходимости произнести рѣшеніе. Когда королю по дѣламъ французскихъ реформатовъ и по ходу дѣлъ въ Пфальцѣ пришлось созвать третій парламентъ, онъ рѣшился сдѣлать въ то же время рѣшительный шагъ, чтобы возвратить себѣ потерянное довѣріе народа. Онъ освободилъ семьдесятъ восемь богатыхъ дворянъ, арестованныхъ за неплатежъ займовъ, возвратилъ мѣсто архіепископу Абботу и позволилъ даже обвиненному графу Бристолю попрежнему засѣдать въ верхней палатѣ. Къ несчастію, въ рѣчи, которою онъ открылъ парламентъ 17 марта 1628, употребилъ выраженія, которыя можно было принять за угрозу царствовать впослѣдствіи безъ парламента, если и этотъ парламентъ окажется также скупъ, какъ прежніе >**). Эта рѣчь усилила неудовольствіе, возбужденное судьями, которые юридическими тонкостями оправдали произвольный арестъ членовъ парламента; нижняя палата рѣшилась наконецъ точнымъ законоположеніемъ окончить споръ4 о правахъ народа. Чтобы получить согласіе короля,
*) Поводъ къ этому процессу, помѣщенному у Коббета въ „Біаіе Тгіа1з“, ѵоі. П„ р. 1450 здц, по словамъ одного современника, былъ слѣдующій: „ТЬеге ѵгеге зо ішіізсгееі ЪізЬорз, чѵѣо тасіе іі а (іосігіпе оГ ІЬеіг риірііз, Іо иг^е ІЬе (іигу оі: апзѵгегіп# еѵегу детапб. оі‘ ІЬе кіп^. Іп рагіісиіаг Пг, 8іЫЬогр, ѵісаг о Г Вгоскіеу, ргеасЬесІ ироп ІЬіз зиЪ}есІ аі ИогІЬатрІоп РеЪг. 22. 1627 аі ІЬе Ьепі аззігез, апй Ьаѵіп^ Іісепзед Ьіз зегтоп Ъу ІЬе ЪівЬор оГ Ъопсіоп, Ье риЫізЬей іі ипбег ІЬе Ііііе оГ арозіоііс оЪесііепсе ѵгіІЬ а <1е<іісаІіоп Іо ІЬе кіп$. ТЬе тѵЬоІе зсоре оГ іі ѵгаз Іо адѵапсе ІЬе Іоап апй Іо з’изіііу ІЬе кіп^з ітрозіп^ риЫіс Іахез чѵііііоиі сопзепі оГ рагііатепі ап<і Іо ргоѵе, ІЬаІ ІЬе реоріе зѵеге Ъоипд іп роіпі оГ сопзсіепсе Іо ІЬе ге^аі чгііі ап<і ріеазиге. Гог ѵгЬісЬ Ье тоаз аГІегчѵагсіз саііесі іп циезііоп апсі‘ сепзигесі Ъу ІЬе рагііатепі. Виі уеі Ье. ^аіпесі Ьіз саизе ѵгіІЬ ІЬе соигі, Ъеіп§ та<іе СЬарІаіп іп Оггііпагу Іо Ьіз Ма]‘ез1у, ргеЬеікіагу оі РеІегЪогои^Ь ап(1 гесіог оГ Вигіопіаіітегз іп КогІЬатрІопзЬіге, Ггот ѵгЬісЬ Ье іѵаз е^есіесі іп ІЬе сіѵіі ѵгагз ап<1 еп|оуе<1 ІЬет а^аіп аі ІЬе гезіогаііоп, сіуіп^ іп аргіі 1662. (Были епископы датого безразудные^ что съ каѳедры проповѣдовали ученіе объ обязанности безусловнаго повиновенія королю. Особенно, докторъ Сибторпъ, викарій брок-лейскій, проповѣдовалъ объ этомъ предметѣ въ Нортемптонѣ 22 Февраля 1627 на ассизахъ; проповѣдь его была одобрена епископомъ лондонскимъ и издана подъ именемъ Апостолическаго Послушанія съ посвященіемъ королю; Главною цѣлью ея было склонить къ займамъ (королю), оправдать назначеніе королемъ пошлинъ безъ согласія парламента -и доказать, что народъ по совѣсти обязанъ подчиняться волѣ и прихоти короля. За это она была подвергнута парламентомъ суду и запрещенію. Но авторъ, при помощи двора, выигралъ свое дѣло, былъ сдѣланъ ординарнымъ капелланомъ Е. В., пребендаріемъ и ректоромъ бортонлатимерскимъ въ Нортемптонѣ; въ гражданскую войну, онъ былъ выгнанъ изъ этихъ должностей, но при реставраціи получилъ ихъ обратно; умеръ въ апрѣлѣ
♦*) „И уои, говорилъ онъ, ѵгЬісЬ д-од. ГогЬісі, зЬоиІсІ поі бо уоиг Йиііез іп сопІгіЪи-Ііп&, ѵгЬаІ ІЬе зіаіе аі ІЬіз Ііше пеедз, I тизі іп (ІізсЬаг^е оГ ту сопзсіепсе изе іЬозе оІЬег теапз, ѵгііісЬ &осІ ЬаІЬ риі іпіо ту Ьапйз Іо заѵе ІЬаІ чгЬісЬ ІЬе Гоіііез оГ оіЬег те ті^Ы оіііегѵгіяе Ьагагб Іо Іозе-4. (Если вы, чего не дай Богъ, не выполните своихъ обязанностей относительно платежей, которыхъ требуютъ государство и обстоятельства, *то я могу съ чистою совѣстью воспользоваться средствами, дарованными мнѣ Богомъ, чтобы черезъ это сумасбродство не понести ущерба для моей власти.
было постановлено, что какъ только онъ утвердитъ составленные парламентомъ законы о спорныхъ правахъ, ему будетъ дана самая значительная сумма, какая когда либо давалась. Король все еще колебался. Его двусмысленное поведеніе въ войнѣ съ Франціей и Испаніей усилило озлобленіе противъ него. Ораторы нижней палаты исторически и юридически доказывали, что въ Англіи абсолютизмъ королевской власти никогда не былъ терпимъ. Правда, адвокаты короля призвали на пом'ощь римское право и библію, чтобы опровергнуть это мнѣніе; но старанія ихъ были безсильны. Верхняя палата согласилась, съ нижней. Положительные англичане обѣихъ партій основывали свои доводы не на философскихъ и отвлеченныхъ разсужденіяхъ, а на актахъ и на исторіи. Ученѣйшіе и краснорѣчи-вѣйшіе люди, воспитанные въ XVII вѣкѣ въ дѣльныхъ англійскихъ школахъ, какъ Додли Дигсъ, Литльтонъ, Сельденъ и Кокъ, такъ глубоко разъяснили англійское естественное и народное право, что рѣчи и сочиненія ихъ донынѣ необходимы основательнымъ юристамъ.
Мы не можемъ входить въ подробности этого вопроса. На континентѣ теорія и исторія конституціоннаго права излагаются подробно въ многочисленныхъ сочиненіяхъ, хотя на практикѣ оно всюду падаетъ. Весь этотъ процессъ, происходившій въ верхней палатѣ, и всѣ рѣчи можно прочесть въ «Собраніи государственныхъ процессовъ». Верхняя палата рѣшила наконецъ 17 мая 1628 подать королю такъ называемое реііііоп о! гі^Ыз, прошеніе о правахъ, принадлежащихъ всѣмъ, англичанамъ *). Но при этомъ верхняя палата сдѣлала странную оговорку, что должны быть приняты мѣры для охраненія верховной власти короля. Когда въ нижней палатѣ зашла рѣчь объ этой оговоркѣ, стало ясно, къ чему стремятся ея передовые ораторы. Одинъ изъ нихъ, Водивъ, сказалъ: «Верховный значитъ безусловный;, принимая предложеніе верхней палаты, слѣдуетъ, стало быть, . признать королевскую власть единственно законною». Другой, Нимъ, сказалъ: «Верховный! я не знаю, что это такое? Мы требуемъ пскониаго права англичанъ, а верховная власть, по моему, какъ разъ противоположность законной. Почему же королевская власть верховна? Верховность можетъ принадлежать только особѣ короля.» Далѣе пошли толки о томъ, что оставить королю; ораторы утверждали, что ему нельзя оставлять того, чѣмъ онъ никогда не обладалъ. Гаквель и слышать не хотѣлъ объ оговоркахъ и условіяхъ. Онъ утверждалъ, что парламентъ не имѣетъ никакихъ притязаній, ничего не требуетъ, а просто объявляетъ, какія, права имѣетъ народъ—и, стало быть, въ этомъ не можетъ быть никакихъ оговорокъ. Кокъ, Вентвортъ и Селденъ говорили въ томъ же смыслѣ. Оговорка лордовъ была отвергнута. Не доставало только согласія короля. Онъ, разумѣется, упорствовалъ утвердить законъ, лишавшій его всѣхъ правъ, которыми доселѣ онъ незаконно пользовался. Тогда 28 мая ему предложили проектъ этого закона въ другой формѣ, гдѣ все, о чемъ до сихъ поръ спорили, было названо королевскими притязаніями, которыя требовалось отмѣнить. Карлъ долженъ былъ написать свое согласіе на этомъ проектѣ въ обычной формѣ: Вгоіі зоіі Гай, сотте іі езі безігё Дапз Іа реііііоп. Но король прибѣгнулъ къ недостойнымъ уверткамъ. Іюня 2 онъ далъ свое согласіе, но въ иной формѣ; однако парламентскіе юристы тотчасъ поняли, что онъ хочетъ надуть ихъ. Парламентъ былъ готовъ принять крайнее рѣшеніе и вызвать правительство на рѣшительную • борьбу; но спикеръ нижней палаты испросилъ позволеніе пойти къ королю и представить ему опасность его положенія. Тогда 16 іюня Карлъ согласился утвердить актъ обычною формулою.
Борьба между королемъ и паралментомъ этимъ не кончилась. Парламентъ далъ королю требуемую сумму, но зато самъ требовалъ преданія Бокингема суду; король съ своей стороны не отступалъ отъ мнимаго права своего налагать пошлины на предметы ввоза и вывоза. Іюня 25 парламентъ захотѣлъ отмѣнить эти пошлины, какъ злоупотребленія королевской власти, на отмѣну которыхъ король недавно согласился; но Карлъ предупредилъ парламентъ и, призвавъ на слѣдующій День членовъ нижней палаты въ верхнюю", лично объявилъ имъ, что парламентъ распускается до 20 октября. Въ то же время онъ заявилъ обѣимъ палатамъ, что
*) Вся реѣіііон о! гі^Ьѣз цѣликомъ напечатана въ ,,8ѣаѣе Ѣгіа1в“, ѵоі II, р« 122
не позволитъ лишить себя права на эти пошлины. Какъ извѣстно (стр. 403), прежде чѣмъ парламентъ открылся, Фельтонъ убилъ Бокингема. Неизвѣстно, что было причиною этого убійства: политическій фанатизмъ или личная месть, но во всякомъ случаѣ заговора не было. Однако королю очень хотѣлось найти что-нибудь подобное, и онъ потребовалъ, чтобы Фельтона пытали, такъ какъ въ то время пытка еще употреблялась и въ Англіи, и въ другихъ странахъ. Но’ на этотъ разъ судьи единогласно объявили, что пытка противна правамъ и законамъ Англіи. Парламентъ собрался только въ январѣ 1629, потому что, какъ мы уже говорили (стр. 403), экспедиція во Францію, снаряженная Бокингемомъ съ огромными издержками, кончилась позорной неудачей, въ чемъ былъ отчасти виноватъ самъ король, не имѣвшій большаго желанія помогать республиканскимъ кальвинистамъ Ла-Рошели. На первыхъ засѣданіяхъ парламента обнаружилось, что въ англійской конституціи насталъ кризисъ, который долженъ доставить полное торжество одной изъ враждебныхъ партій; настало время рѣшить вопросъ, должна ли Англія быть республикой или абсолютной монархіей. Парламентъ открылся рѣзкими выходками, которыхъ король не могъ снести. Прежде всего забушевалъ тотъ классъ людей, который, къ несчастію, слишкомъ хорошо знакомъ намъ и въ современной Германіи: то была партія піетистовъ, людей, недопускавшихъ въ странѣ иной религіи, кромѣ своей, и вопившихъ противъ терпимости короля, противъ покровительства, оказываемаго католикамъ и либеральнымъ кальвинистамъ или арминіанцамъ, прибывшимъ въ Англію изъ Голландіи. Король справедливо полагалъ, что религіозныя дѣла не подлежатъ парламенту, и старался уговорить учёныхъ, но фанатическихъ юристовъ нижней палаты. Наконецъ, выйдя изъ терпѣнія, онъ самъ нарушилъ парламентскіе обычаи. Онъ приказалъ спикеру не допускать рѣчи о ненавистномъ для него . предметѣ, и если, не смотря на то, пренія будутъ продолжаться^ закрыть парламентъ. Парламентъ не послушался предостереженій спикера и продолжалъ свои разсужденія. Начали даже толковать о представленіи королю новаго протеста и уже почти сговорились, когда спикеръ всталъ, а безъ него нельзя было принять законнаго рѣшенія. Но тогда поднялись Джонъ Эліотъ, Дензиль, Голли и Бенджаменъ Валентайнъ и силою удержали спикера на мѣстѣ, пока рѣшеніе не. было занесено въ протоколъ. Въ этотъ день парламентъ былъ въ полномъ возмущеніи. Онъ не пустилъ въ залу засѣданій ни королевскихъ чиновниковъ, ни даже посланнаго отъ верхней палаты (депііетап пвЬег) и не отпиралъ дверей залы, пока не записалъ протеста. Этотъ протестъ состоялъ изъ трехъ пунктовъ: «1) Папство и арминіанство не должны бытъ терпимы. 2) Возвышеніе ввозной и вывозной пошлины безъ утвержденія парламента не допускается. 3) Купецъ, платящій эту пошлину, измѣняетъ правамъ и вольностямъ Англіи.»
Видя, какъ далеко зашла нижняя палата, король 10 марта распустилъ парламентъ. Въ то же время, основываясь на общемъ мнѣніи судей, онъ велѣлъ арестовать членовъ парламента, удержавшихъ спикера. Они нашли однако законную уловку, чтобы избѣжать суда. Такимъ образомъ, арестуя ихъ и неосторожно грозя имъ, король, собственно говоря, повредилъ только самому себѣ. Правда, онъ противозаконно удержалъ арестованныхъ въ тюрьмѣ, но впослѣдствіи былъ принужденъ освободить ихъ, потому что не довѣрялъ судьямъ. Поступки его съ патріотами имѣли только то слѣдствіе, что снова поднялись вопросы о конституціонныхъ правахъ; они поддерживали въ народѣ негодованіе на короля за нарушеніе вольностей. Въ одномъ 1637 году было восемнадцать процессовъ, въ которыхъ король игралъ неблаговидную роль.
По умерщвленіи Бокингема король, повидимому, рѣшился царствовать безъ парламента. Это казалось ему тѣмъ возможнѣе,' что вскорѣ по распущеніи парламента онъ заключилъ миръ съ Франціей, а черезъ полтора года и съ Испаніей, и, стало быть, менѣе нуждался въ деньгахъ. Онъ воображалъ, что оппозиція есть дѣло нѣсколькихъ безпокойныхъ головъ, и къ его несчастію, восторженный пріемъ въ Шотландіи, гдѣ онъ короновался въ 1633, утвердилъ его въ этомъ мнѣніи. Притомъ онъ былъ убѣжденъ, что его генеральный атторней Ной, открылъ новый родъ налога, который англійскій король можетъ совершенно законно взимать и безъ парламента. Дѣло въ томъ, что Ной нашелъ въ архивѣ Тоуера акты, по которымъ оказалось, что въ прежнія времена нѣкоторые порты и при
морскіе города обязаны были снаряжать корабли и доставлять экипажи или, взамѣнъ того, деньги. Этотъ налогъ былъ теперь распространенъ на все государство подъ именемъ корабельной пошлины.
Первый приказъ (кгіі) о взиманіи этой пошлины вышелъ въ 1634 и возбудилъ общее неудовольствіе. Въ то же время лондонскій епископъ Лодъ вызвалъ негодованіе народа пристрастіемъ въ литургіи и церемоніямъ римской церкви. Лода и прежде ненавидѣли за то, что онъ всячески поддерживалъ въ королѣ наклонность къ деспотизму и къ правительственной системѣ французскаго и испанскаго королей, которые располагали жизнью, свободой и собственностью поддавилъ. Онъ былъ изъ числа тѣхъ духовныхъ, которые и теперь такъ часто встрѣ-, чаются во Франціи и въ Германіи и для которыхъ религія есть средство для возвышенія и пріобрѣтенія власти; пристрастіе пхъ къ извѣстнымъ церемоніямъ и догматамъ проистекаетъ не изъ убѣжденія, а изъ разсчета. Что Лодъ умѣлъ служить своему честолюбію и не разбиралъ средствъ, это доказываетъ вся прежняя жизнь его. Заискавъ расположеніе Бокингема, онъ попалъ ко двору и по смерти его сдѣлался любимцемъ короля, служа ему орудіемъ для преслѣдованія всѣхъ противниковъ англиканской церкви и для возможнаго сближенія этой церкви съ римскою, какъ того желали Карлъ и его жена-француженка, имѣвшая на него большое вліяніе. Лодъ получилъ въ свое распоряженіе всѣ духовныя дѣла и принялся преслѣдовать мечтателей и фанатиковъ. Число ихъ возрастало съ каждымъ днемъ; обыкновенные суды были противъ нихъ недѣйствительны, какъ и противъ тѣхъ, кто Противился возобновившимся съ 1630 произвольнымъ поборамъ. Для этого были наряжены два чрезвычайные суда: верховная коммисія и звѣздная палата. Первая судила виновныхъ противъ духовнаго порядка, вторая—остальныхъ противниковъ правительства. Эти суды нѣкогда имѣли исполнительную власть по судебнымъ приговорамъ надъ средневѣковыми феодалами. Галламъ (въ своей «Сопзіііиііопаі Нізіогу оі Епдіаші») говоритъ, что звѣздная палата ни что иное, какъ древній королевскій совѣтъ (сопыішш те^із), утвержденный статутомъ при Генрихѣ VII. На время закрытая, она была потомъ возстановлена и, по распоряженію короля, состояла изъ президента тайнаго совѣта, канцлера, лорда-казначея, хранителя печати или, по крайней мѣрѣ, двухъ изъ числа этихъ сановниковъ, затѣмъ, изъ одного епископа, одного свѣтскаго вельможи, изъ главныхъ судей королевской скамьи и Соштоп Ріеаз и наконецъ еще изъ двухъ судей. Галламъ утверждаетъ, что вначалѣ дѣятельность этого суда безъ присяжныхъ была благодѣтельна, но что потомъ, по мѣрѣ своего расширенія, дѣлалась все болѣе и болѣе ненавистной. До какого варварства доходилъ этотъ судъ и какъ злоупотреблялъ онъ своею властью, произвольно назначая вмѣсто законныхъ наказаній страшныя мученья, можно судить по дѣлу священника Лейтона. Епископъ Лодъ началъ его преслѣдовать и въ ноябрѣ 1630 варварски наказалъ по приговору звѣздной палаты за то, что онъ, какъ членъ шотландской церкви, позволилъ себѣ въ печатныхъ сочиненіяхъ грубо и неприлично отзываться объ англійской церкви и духовенствѣ. Проступокъ его, конечно, былъ такого рода, что по нынѣшнимъ законамъ о печати въ Германіи онъ не избѣжалъ бы тюрьмы; но позорная, жестокая и произвольная казнь, на которую осудилъ его этотъ трибуналъ, внушила всѣмъ отвращеніе къ верховной коммисіи и къ звѣздной палатѣ, какъ къ орудіямъ Лода. Лейтонъ былъ лишенъ сана; потомъ его наказали плетьми, наложили ему клеймо па щекѣ, отрѣзали ухо и вырвали ноздрю, а черезъ недѣлю опять высѣкли, заклеймили, отрѣзали другое ухо и вырвали другую ноздрю. '
Англиканская и іерархическая тиранія Лода стала еще нестерпимѣе, когда по возвращеніи короля съ коронаціи изъ Шотландіи умеръ архіепископъ кентерберійскій, Абботъ, и Лодъ былъ назначенъ на его мѣсто примасомъ Англіи. Съ этой минуты правительство начало быстрыми шагами сближаться съ римскою церковью. Ея обряды и церемоніи очень нравились королю по той же причинѣ, отчего теперь высшая аристократія, даже англійская и шотландская, такъ благоволитъ, если не въ католической религіи, которая такъ же строга, какъ и протестантская, то къ католической церкви. Въ Германіи этотъ классъ людей, какъ извѣстно, фанатически преданъ или протестантству, или Риму. Было бы утомительно перечислять всѣ случаи, въ которыхъ Лодъ пользовался звѣздною па-
—_47в —
латою для религіозныхъ преслѣдованій и притѣсненій. Мы ограничимся лишь нѣсколькими примѣрами неслыханно дикихъ и жестокихъ наказаній, назначаемыхъ королевско-дуковной юстиціей. Наказанія эти такъ возмущали народъ, что общество стало считать мучениками фанатиковъ, достойныхъ сидѣть развѣ въ 'сумасшедшемъ домѣ, а не какъ не на скамьѣ подсудимыхъ; въ XVII вѣкѣ англичане такъ же почитали этихъ безумцевъ, какъ въ XVIII столѣтіи якобинцы галерныхъ невольниковъ. Трое такихъ фанатиковъ, юристъ, духовный и врачъ, сочинили памфлетъ по поводу разныхъ пустяковъ; напримѣръ, они жаловались, что въ посты мало проповѣдуютъ, что изъ литургіи выпустили молитву о хорошей погодѣ, отчего будто бы часто случаются бури и кораблекрушенія; что по средамъ постятся; что вмѣсто словъ: «О имени Христовомъ всѣ преклонимъ колѣни», пишутъ: «При имени Христовомъ», и тому подобный вздоръ. За это звѣздная палата въ 1636 приговорила ихъ къ выставкѣ у позорнаго столба и лишенію ушей и вдобавокъ, вопреки акту ЬаЬеаз согрия, ихъ сослали въ тюрьмы на острову Канала. Въ 1640, когда вспыхнула революція, ихъ возвратили, и они способствовали возмущенію народа. Въ 1637 Джонъ Лильборнъ съ другимъ фанатикомъ за привозъ изъ Голландіи и распространеніе религіозныхъ памфлетовъ были приговорены тою же палатою къ плетямъ и позорному столбу. Такимъ образомъ, эти упорные фанатики превратились въ мучениковъ. У позорнаго столба они проповѣдовали и бросали въ народъ памфлеты; за это ихъ вновь потребовали въ звѣздную палату, гдѣ, какъ видно изъ длинныхъ актовъ «Государственныхъ процессовъ» (т. ІІІ, стр. 1315—1368) и изъ словъ Лильаорна, предсѣдательствовалъ самъ Лодъ. Онъ постановилъ грозное рѣшеніе—обоихъ проповѣдниковъ заковать въ тяжелыя цѣпи и держать въ самомъ строгомъ заключеніи. Этотъ приговоръ былъ тѣмъ болѣе гнусенъ, что главное преступленіе Лильборна состояло въ личномъ оскорбленіи Лода. Онъ сказалъ въ одной проповѣди, что Англію терзаютъ скорпіоны, т. е. прелаты.
Между тѣмъ Карлъ вступилъ на дорогу, которая всюду, гдѣ сословія начинаютъ враждовать съ государемъ, всего вѣрнѣе ведетъ правительство къ цѣли. Онъ переманилъ изъ оппозиціи на свою сторону нѣсколько хитрыхъ юристовъ, которые оказали ему большія услуги; но бывшіе товарищи ихъ возненавидѣли ихъ, какъ отступниковъ. Изъ нихъ особенно замѣчательны двое: сэръ ДжонъФинчъ,. спикеръ послѣдняго парламента, и Томасъ Вентвортъ, прежде самый дѣльный и рьяный защитникъ парламентскихъ правъ, а впослѣдствіи вовлеченный оппозиціей въ процессъ, въ который были замѣшаны судьба короля и всей монархіи. Финчъ, какъ юристъ, не пользовался большой извѣстностью; но король и королева любили его, и онъ былъ сдѣланъ лордомъ-верховнымъ судьей, когда прежній судья, Робертъ Гетъ, былъ уволенъ за то, что не согласился убѣдить другихъ судей королевской скамьи признать законность корабельной пошлины. Послѣ долгихъ стараній Финчъ добился наконецъ пріятнаго для короля рѣшенія всѣхъ судей (1636), кромѣ Крука и Готтона, которые впрочемъ также не отказали въ подписи. Другой отступникъ оппозиціонной партіи, Вентвортъ, славился ученостью и талантами и былъ, казалось, рожденъ играть въ Англіи роль Ришльё, хотя былъ честнѣе и лучше кардинала. Честолюбіе и высокомѣріе его были безграничны, и король сошелся съ нимъ еще до распущенія парламента. Въ 1632 Вентвортъ - получилъ должность президента- въ сѣверномъ совѣтѣ и началъ играть роль самовластнаго министра въ конституціонной странѣ. Сѣверный совѣтъ или, какъ его называли, Йоркскій дворъ, былъ учрежденъ Генрихомъ VIII, когда на сѣверѣ, гдѣ находилась большая часть монастырей и гдѣ дворянство было могущественно и воинственно, встрѣтилось твердое сопротивленіе его тираніи. Этотъ судъ былъ установленъ будто бы для того, чтобы избавить недостаточныхъ жителей сѣвера отъ издержекъ въ вестминстерскихъ судахъ, но въ сущности для подавленія всѣхъ попытокъ сопротивленія правительству. Новый судъ, которому былы подчинены графства Йоркъ, Нортомберлендъ, Вестморлендъ, Ком-берлендъ, епископство Доргемъ, Кингстонъ-на-Гулѣ и Ньюкестль-на-Тейнѣ, хотя дѣйствовалъ на основаніи законовъ, но по инструкціямъ двора, такъ что далеко не .былъ національнымъ судомъ. Вентвортъ при назначеніи въ президенты его получилъ обширную власть. Король уполномочилъ его даже разбирать, кто изъ владѣльцевъ его судебнаго округа имѣетъ право на владѣніе своимъ имуществомъ
и кто нѣтъ, отбирать у послѣднихъ имѣнія и вообще привести въ порядокъ имущественныя отношенія. Такое притязаніе правительства располагать собственностью гражданъ было очень опасно для англійской конституціи. Для призидента и членовъ этого суда должности ихъ были хорошей школой, чтобы подготовить ихъ къ болѣе широкой дѣятельности въ духѣ континентальной системы правленія.
Потомъ Карлъ назначилъ Вентворта намѣстникомъ Ирландіи на мѣсто лорда Фокленда, неумѣвшаго согласить интересы ирландцевъ съ королевскими. Отправивъ экспедицію противъ Кадикса, Карлъ боялся нападенія испанцевъ на Ирландію и хотѣлъ подкрѣпить тамошнія военныя силы нѣсколькими тысячами человѣкъ. Но у него не было на это денегъ, а созывать парламентъ, чтобы получить ихъ обычнымъ п законнымъ путемъ,, онъ не хотѣлъ. Вмѣсто того онъ прибѣгъ къ уловкѣ, которая справедливо навлекла на него презрѣніе. Онъ предложилъ многочисленнымъ католикамъ Ирландіи избавить ихъ 'королевскими указами (\ѵгіі8) отъ религіозныхъ преслѣдованій, если они выдадутъ ему въ три года 120,000 фунтовъ. Объ этомъ начались переговоры, хотя король не имѣлъ права отмѣнять безъ согласія парламента существующихъ законовъ; поэтому англиканскій примасъ Ирландіи и созванный имъ синодъ формально и открыто протестовали противъ переговоровъ. Самъ ирландскій парламентъ призналъ недѣйствительными изданные королемъ указы въ пользу католиковъ. Такимъ образомъ оказалось невозможнымъ исполнить это условіе, и можно было думать, что Карлъ, вообще неотличавшійся добросовѣстностью, деньги возьметъ, а объ указахъ и думать забудетъ. Это поставило Фокленда въ такое затрудненіе, что онъ не зналъ что дѣлать. Его отозвали и замѣстили Вентвортомъ, который уже получилъ титулъ виконта. Намѣстничество въ Ирландіи впрочемъ не помѣшало ему сохранить должность президента совѣта сѣверной Англіи. Пріѣхавъ въ Дублинъ, Вентвортъ съ перваго шага началъ обращаться съ Ирландіей какъ съ покоренной страной и явно показалъ намѣреніе ввести абсолютную монархію и образовать армію, принадлежащую исключительно королю, чтобы потомъ воспользоваться ею и въ Англіи. Впрочемъ онъ дѣйствовалъ умнѣе и осторожнѣе своего друга, архіепископа Лода, который вводилъ въ Шотландіи англиканскіе обряды, іерархію и литургію.
Лодъ и король Карлъ оба любили пышность и іерархію римской церкви и старались оградить ее въ Шотландіи отъ ненависти пресвитеріанъ и пуританъ. Кларендонъ въ первой книгѣ своей «Исторіи англійской революціи» *) хорошо объяснилъ, что побуждало короля навязывать англиканскій культъ такому пуританскому и демократическому народу, какъ шотландцы. Лодъ раздражилъ духовенство, дѣйствуя противъ него именемъ короля, а Карлъ возстановилъ противъ себя сельское дворянство намѣреніемъ отнять у него коронныя имѣнія, пріобрѣтенныя имъ въ прежнія царствованія, особенно при Маріи и въ малолѣтство Іакова VI. Католическіе догматы и обряды богослуженія и аристократическое
*) „ТЬе кіп^,—говоритъ онъ,—ѵаз аіѵауз іЬе тозі рііпсіааі оЬзегѵег оі аіі бесепсу іп Ьіз йеѵоііоп ап<1 іЬе зігісіезѣ рготоіо'г оГ іЬе сегетопіез оГ іЬе сЬіігск, аз Ье1еаѵіп§ іп Ьіз зоиі іЬе сЬигсЬ оі Еп<*1ап<1 іо Ье іпзіііиіей іЬе пеагезі іо іЬе. ргасіісе оГ іЬе арозііез апй іЬе Ьззі іог іЬе ргора^аііоп апй айѵапсетепі оі сЬгізііап геіі^іоп оГ апу сЬигсЬ іп ІЬе лѵогісі, ап<і оп іЬе оіЬег зісіе іЬои^Іі по тап ^аз тоге аѵегзе й-от іііе ВотізЬ сЬигсЬ іЬап Ье лѵаз, пог Ьеііег ипбегзіоосі ІЬе тоііѵез оі ІЬеіг зерагаііоп ігот из апй апітозііу а&аіпзі из, Ье Ьа<1 ІЬе Ьі^Ьезі сіізііке апй рге]исіісе -іо ѢЬаі рагі оГ Ьіз о\ѵп зиЬ]ееіз, ’ѵг’Ьо ѵеге а^аіпзі ІЬе д-оѵегптепі езіаЫізЬесІ, апй <іі<1 аііуауз Іоок ироп іЬет аз а ѵегу (іап^егоиз апй зебіііопз реоріе, хуЬо ѵоиісі ипсіег ргеіепсе оі сопзсіепсе, -ягЬісЬ кері іЬет Й-от зиЬтііііп^ зрігііиаі іигізсіісііоп, іаке ІЬе йгзі оррогіипііу іЬеу соиій йпй ог шаке, іо ’ѵгііЬсіга'ѵѵ іЬѳт-зеіѵез й-от ІЬеіг іетрогаі зиЬ]есііоп“. (Король былъ самый точный исполнитель всѣхъ религіозныхъ обрядовъ и ревностный приверженецъ церковныхъ церемоній; онъ былъ убѣжденъ, что англійская церковь—лучшее учрежденіе для исполненія апостольскихъ установленій и для распространенія и преуспѣянія христіанства; что въ этомъ отношеніи она выше всѣхъ церквей міра, кромѣ римской, которая, по его мнѣнію, такъ мало разнилась отъ нея, что онъ не видѣлъ явныхъ причинъ къ ихъ раздѣленію, кромѣ національной вражды, и очень сожалѣлъ объ этомъ, находя, что она нанесла Англіи много вреда, особенно правительству: по его- убѣжденію расколъ этотъ поселилъ въ народѣ опасныя и возмутительныя начала, освободивъ совѣсть отъ духовной подчиненности, что служитъ поводомъ и началомъ къ отрицанію и свѣтской власти).
устройство іерархіи имѣли мало шансовъ водвориться въ Шотландіи, потому что еще съ того времени, какъ Филиппъ II Испанскій грозилъ Англіи и Шотландіи завоеваніемъ, въ странѣ этой образовался твердый союзъ всѣхъ шотландскихъ сословій на борьбу съ папизмомъ. Въ 1588 король, духовенство, дворянство и народъ Шотландіи заключили такъ называемый «СоѵепапЬ — Договоръ; этимъ былъ организованъ союзъ, который могъ при первомъ востребованіи собраться на защиту религіи противъ католиковъ. Актъ этого религіозно-національнаго, союза заключалъ въ себѣ изложеніе догматовъ строгаго кальвинизма и строгое постановленіе противъ папства. Потомъ къ нему прибавили объясненіе истинной цѣли союза. Въ этомъ объясненіи всѣ сословія торжественно клялись именемъ Бога тѣсно держаться другъ за друга въ борьбѣ’ съ римской церковью. Актъ былъ подписанъ королемъ, духовенствомъ и народомъ. Рьяные проповѣдники распространяли его по всей Шотландіи въ то самое время (1588—1589), когда французскіе католики соединились въ тѣсный союзъ (лигу) на защиту католической религіи (стр. 99). При Іаковѣ I подписки подъ актомъ часто возобновлялись, и республиканская іерархія была постоянно на-готовѣ возстать противъ королевскаго произвола. Ее составляли такъ называемые кружки лордовъ, низшаго дворянства, городовъ, духовенства и общее собраніе четырехъ кружковъ, имѣвшее въ Шотландіи такую же силу, какъ въ 1794 во Франціи конвенту. Мы уже говорили (стр. 190—91), что Іаковъ I опять учредилъ въ Шотландіи епископовъ, которые были терпимы, потому что не имѣли духовной власти и только пользовались нѣкоторыми духовными почестями. Карлъ I выхлопоталъ признаніе этихъ епископовъ шотландскимъ парламентомъ. Но церковные уставы, обряды и литургія оставались въ Шотландіи въ прежнемъ видѣ до попытки Лода сравнять въ Шотландіи англиканскую церковь съ шотландскою. Только въ 1616 Іаковъ ввелъ въ Шотландіи катехизисъ, совершенно одинаковый съ англиканскимъ (ргауег Ьоок), чѣмъ положилъ конецъ произвольнымъ, молитвамъ; кромѣ того онъ создалъ въ Шотландіи церковное право. Но ввести всѣ англійскіе церковные обряды и пышное богослуженіе онъ не рѣшился. Первую такую попытку сдѣлалъ Карлъ I въ 1629. Впослѣдствіи шотландцы, возставъ, обвинили за нее архіепископа.Лода; но онъ слагаетъ съ себя эту вину, какъ видно'изъ оправданія его, приводимаго Лингардомъ *).
Попытка Карла I ограничивалась королевскою капеллой и потому невстрѣ-тила противодѣйствія. При коронаціи короля (1633), казалось, что Шотландія приметъ новую литургію, какъ приняла епископовъ, не противорѣча королю; Кларендонъ полагаетъ, что король могъ бы достигнуть этого. Но вышло не такъ.. Правда, Карлъ велѣлъ составить новую литургію, не спросясь ни общаго собранія, ни духовенства шотландскаго, и увезъ ее съ собою въ Англію, гдѣ она была разсмотрѣна до утвержденія королемъ тремя • епископами, назначенными Карломъ. Только въ 1636 литургія эта была по повелѣнію короля обнародована въ Шотландіи. Карлъ приказалъ отслужить ее разомъ во всѣхъ церквахъ Шотландіи, но принялъ такія мѣры осторожности, что даже не всѣ епископы знали-день, назначенный для ея введенія. Тайный совѣтъ—главное правительство-Шотландіи—узналъ объ этомъ только за недѣлю и не могъ смягчить впечатлѣнія, которое должно было произвести на народъ появленіе священниковъ въ римскомъ облаченіи. Графъ Тракуайръ, "шотландскій министръ финансовъ, настоялъ, чтобы дѣло это от дожили до іюля, но вожди партіи Ковенанта воспользовались попыткой правительства, чтобы возмутить фанатиковъ, особенно женщинъ. 23 іюля 1637, когда деканъ эдинбургскій явился въ новомъ облаченіи служить литургію передъ соборнымъ алтаремъ, въ церкви начался мятежъ. Женщины вскочили и стали кричать: «папа, папа!» Поднялся оглушительный шумъ, не смотря на при
*) Кларендонъ извиняетъ короля и говоритъ: «Іп Зсоѣіапй—ѢЬеп^Ь ѢЬеге ууеге ѣі-зЬорз іп паше ѢЬе ѵгЬоІе уигіэсііеѣіоп ап<і ѢЪеу ѢЬетзеІѵез ѵгеге ироп ѢЬе тайег зиЬ]есѣ ію ап аззетЫу, ѵгЫсІі лѵаз ригеіу-ргезѣуѣегіап, по Гогт оГ геіі^іоп іп ргасѣісе, по Ііѣигд-у, пог ѢЬе Іеавѣ арреагапсе оі Ьѳаиіу ог Ьоііпеез. (Хотя въ Шотландіи были номинальные епископы, но все ихъ вѣдомство и сами они были подчинены собранію, чисто пресвитеріанскому, чуждому всѣхъ религіозныхъ Формъ и обрядовъ, безъ литургіи, безъ всякаго вида благолѣпія и святости).
сутствіе канцлера Шотландіи и другихъ членовъ тайнаго совѣта. Епископа, вышедшаго на каѳедру, чтобы успокоить народъ, встрѣтили свистками: члены правительства послали за полиціей, чтобы выгнать изъ церкви мятежную толпу и запереть двери; но народъ въ церкви мѣшалъ богослуженію, а выгнанные выломали двери. Чернь преслѣдовала епископовъ оскорбленіями, выражаемыми не одними словами. Епископы обратились къ королю; но онъ не могъ ничего сдѣлать, потому что никогда не сообщалъ ничего о шотландскихъ дѣлахъ англійскимъ министрамъ. Во всемъ, что касалось Шотландіи, онъ совѣщался только съ маркизомъ Гамильтономъ и съ тремя пребывавшими въ Англіи шотландскими лордами. Впрочемъ, по словамъ Кларендона, по отсутствію газетъ и по трудности путей сообщенія извѣстія изъ Шотландіи приходили въ Англію всегда слишкомъ поздно.
Дѣло можно еще было поправить, пока еще никто изъ вліятельныхъ лицъ не вмѣшался въ него. Но король упорствовалъ и не хотѣлъ отмѣнить литургію; поэтому все кинулось въ Эдинбургъ, гдѣ составились частные кружки и общая коллегія или, лучше сказать, церковно-политическое правленіе Ковенанта. Оно организовалось сначала въ столицѣ, а потомъ по всей странѣ. Въ ноябрѣ 1637 безпокойные графы Ротсъ, Бальмерино, Линдсей, Лотіанъ, Лондонъ, Естеръ и Кранстонъ явились во главѣ комитетовъ, назначенныхъ общимъ собраніемъ. Король не предпринялъ никакой сдѣлки, которая въ концѣ года была еще возможна. Напротивъ того, въ началѣ 1638 онъ издалъ новую прокламацію о введеніи литургіи. Въ февралѣ шотландцы протестовали противъ нея. Съ этой минуты въ Шотландіи снова организовалось фанатическое правительство, кружки, частныя и общія собранія кальвинистовъ. Ковенантъ, куда было внесено много новыхъ статей, былъ снова подписанъ. Въ немъ между прочимъ было прибавлено, что всѣ подписавшіеся будутъ общими силами противиться всякимъ нововведеніямъ, кто бы ни затѣвалъ ихъ. Епископовъ было рѣшено удалить. Тогда король созналъ опасность положенія дѣлъ и увидѣлъ, что при недостаткѣ денегъ и войска ему не справиться съ народомъ, который готовъ былъ подняться по призыву общаго собранія. Всѣ уступки его былп отвергнуты *). Къ несчастію Карла, въ Шотландіи находился одинъ изъ тѣхъ людей, которые научились военному ремеслу въ Германіи у Густава Адольфа или у Валленштейна и на свой счетъ набирали полки, продавая ихъ потомъ тому, кто дороже заплатитъ. То былъ полковникъ Лесли. Ковенантеры взяли ,'его къ себѣ на службу и поручили ему главное начальство надъ инсуррекціоннымъ войскомъ. Кромѣ того кардиналъ Ришлье черезъ французскаго посланника въ Лондонѣ далъ ему 200,000 кронъ для набора войска. Карлъ собралъ своихъ вассаловъ въ Йоркъ и сначала могъ бы разсѣять народное ополченіе шотландцевъ, которое не отличалось воинственностью. Но когда начальникомъ этого ополченія сдѣлался опытный полководецъ, борьба съ шотландцами стала труднѣе, хотя до полученія французскихъ субсидій Лесли не могъ собрать своихъ ветерановъ.
3. Англійская революція до смерти графа Страффорда (въ маѣ 1641).
Въ 1638 Карлъ I началъ войну съ шотландцами. Всѣ окружающіе, кромѣ шотландскаго намѣстника, маркиза Гамильтона, не совѣтовали ему начинать войну въ этомъ году; зато недовольные были ей очень рады. Вентвортъ, котораго Карлъ нѣсколько времени спустя сдѣлалъ графомъ Страффордомъ, совѣтовалъ ему отсрочить войну, пока англичане не привыкнутъ къ произвольно установленнымъ налогами, и пока не наберется денѣгъ на содержаніе войска, сформированнаго въ Ирландіи. Карлъ и самъ не желалъ войны и искалъ мир-
---------------------л
*) Или, какъ говоритъ Кларендонъ: «А11 сопсіезсепзіопз оГ ѣѣе кіп$ гаізесі ѣііеіг іп-зоіепсе, аіі Ьіз оіТегз ^еге ге]есіе<і апсі Ыз ргосіатайои оГрапіоп соіійетпед». (Всѣ уступки короля только усиливали ихъ дерзость; всѣ его предложенія отвергались, всѣ помилованія презирались^
наго соглашенія; но шотландское собраніе, созванное кружками или такъ назы* * ваемыми «столами» ковенанта, было слишкомъ увлечено республиканскимъ духомъ, чтобы пойти на мировую. Мѣстомъ этого собранія было Гласго, куда стекались фанатическіе кальвинисты со всей страны; оно приняло такія мѣры, что примиреніе съ королемъ сдѣлалось почти невозможнымъ. Оно взвело всевозможныя обвиненія на епископовъ и не обращало никакого вниманія на ихъ оправданія. Всѣ постановленія Іакова, Карла и ихъ шотландскихъ порламентовъ касательно духовныхъ дѣлъ были отмѣнены, и всѣ состоявшіеся по этимъ дѣламъ акты парламента объявлены недѣйствительными. Епископатъ, верховная духовная коммисія, новая литургія и все, 'что было съ ними сопряжено, были- преданы проклятію, какъ творенія Ваала, и каждому христіанину въ Шотландіи было подъ страхомъ отлученія отъ церкви вмѣнено въ обязанность подписать актъ ковенанта. Гласговское собраніе снарядило въ томъ же 1638 г. войско, впрочемъ очень жалкое, подъ предводительствомъ Лесли; это войско заняло королевскіе замки и даже предприняло набѣги за границу Шотландіи. Вслѣдствіе этого король былъ принужденъ созвать англійскую милицію, которая собралась въ Йоркѣ, куда намѣревался прибытьи самъ король. Дворянство, обязанное по феодальному праву нести со своими вассалами конную службу, было призвано туда же. Дворяне или кавалеры, какъ ихъ называли, въ противоположность республиканцамъ или круглоголовымъ, вначалѣ не оказали особенныхъ услугъ, но потомъ храбро стояли за короля. Шотландское дворянство было также призвано Карломъ въ Йоркъ и большею частію послѣдовало его приглашенію; но оно больше повредило ему, чѣмъ помогло, предаваясь роскоши, зависти и высокомѣрію. Изъ трехъ графовъ, Аронделя, Голланда и Эссекса, стоявшихъ во главѣ созваннаго дворянства, ни одинъ не былъ безусловно преданъ королю, котораго подозрѣвали въ намѣреніи ввести континентальный образъ правленія; ихъ обвиняли даже Въ тайномъ соглашеніи съ шотландскими либералами. Два другіе кавалера произвели публичный скандалъ, отказавшись повиноваться. Король требовалъ отъ англійскихъ и шотландскихъ кавалеровъ, собравшихся къ нему, особой присяги въ томъ, что они не будутъ вступать въ сношенія съ шотландцами *); но лорды Сей и Брукъ отказались дать эту присягу. Король велѣлъ арестовать ихъ, но, по объясненію генеральнаго адвоката, что по суду ихъ нельзя наказать, освободилъ и только выслалъ изъ арміи.
Въ первый годъ войны король не могъ похвалиться блестящимъ успѣхомъ. Впрочемъ и Лесли былъ недоволенъ своимъ демократическимъ войскомъ и не могъ помѣшать англичанамъ взять Бервикъ. Поэтому уже въ концѣ апрѣля 1639 начаты были цереговоры, которые въ іюлѣ, повидимому, готовы были кончиться примиреніемъ; но обѣ стороны остались недовольны взаимными уступками. Король очень желалъ мира, потому что дальнѣйшее продолженіе войны прину' дило бы его для покрытія издержекъ вновь созвать англійскій парламентъ, что при тогдашнихъ обстоятельствахъ могло сдѣлаться для него гибельно. Поэтому въ августѣ 1639 онъ согласился предоставить спорные свѣтскіе пункты на рѣшеніе шотландскаго парламента, а духовные на рѣшеніе всеобщаго собора; но онъ не согласился признать гласговское собраніе шотландскимъ правительствомъ, э шотландцы не хотѣли пускать епископовъ въ собираемый парламентъ. Такимъ образомъ въ концѣ 1639 дѣло было въ такомъ же или даже въ худшемъ положеніи, чѣмъ въ началѣ этого года. Притомъ соглашеніе между Карломъ и шотландцами было лишь словесное. Карлъ еще въ январѣ 1640 увидѣлъ необходимость созвать англійскій парламентъ къ 12 апрѣля. Онъ надѣялся, что можетъ потребовать отъ этого парламента денежной поддержки и вооруженія; ему можно было избѣжать при этомъ указанія на Шотландію и на разные религіозные вопросы; предлогомъ къ вооруженію могъ послужить ему передъ парламентомъ старый споръ.
Я
*) То ргоГезз ѢЪеіг Іе^аііѣу ап(і оЪедіепсе Іо Ьіз Ма]’езѣу апд дізсіаіш ап(і гепоппс® ѢЪе Ъаѵіп^ апу іпѣеііі^епсе апд Ъоідіп^ апу соггезропдепсе ^іѣЬ ѣЪіе геЪеІз. (Свидѣтельствовать вѣпность и послушаніе его величеству и отречься отъ всякихъ соумышленій и письменныхъ сношеній съ мятежниками).
между Голландіей и Англіей; онъ могъ воспользоваться для своей цѣли раздраженіемъ англійскихъ купцовъ противъ притязаній голландцевъ. Англичане уже тогда господствовали на всѣхъ моряхъ и охраняли свое господство такъ же ревниво, какъ и въ наше время; можно было предвидѣть, что споръ за владычество на морѣ рано или поздно возбудитъ войну съ голландцами. До сихъ поръ споръ этотъ ограничивался войною на бумагѣ. Два величайшіе ученые тогдашней Европы, голландецъ Гуго Гроцій и англичанинъ Сельдейъ, равно учено защищали—первый свободу морей (шаге ІіЬегиш) а второй исключительное право англичанъ на господство на моряхъ (шаге сіаизшп). Гроцій былъ въ этомъ спорѣ послѣдователенъ и пострадалъ за свободу и право. Сельденъ, напротивъ того, хотя былъ очень ученъ и писалъ даже о сирійскихъ богахъ, какъ водится у англичанъ, ратовалъ и за свободу парламента противъ тираніи короля, и за дамо-любивую, торгашескую политику англичанъ. Споръ разгорался еще въ царствованіе Іакова I; при Карлѣ онъ получилъ особенную важность для внутренней исторіи Англіи. Король воспользовался -имъ, чтобы доказать необходимость содержать значительный флотъ и потребовать отъ народа или кораблей, или денегъ па сооруженіе ихъ. Указы (хѵгііа), данные съ этою цѣлью городамъ, духовенству, арендаторамъ и богатымъ частнымъ лицамъ, были сочинены тѣмъ же генеральнымъ адвокатомъ, который сдѣлалъ открытіе, что такъ велось неполонъ вѣка (стр. 239). Это требованіе короля очень раздражило націю тѣмъ болѣе, что въ февралѣ 1636 судьи признали законными не только назначеніе подобнаго налога, вызваннаго будто бы крайнею необходимостью, но и насильственныя мѣры при его взиманіи. Всѣ негодовали на это рѣшеніе суда, не рѣшаясь однако возстать противъ него. Только одинъ Ъзъ самыхъ уважаемыхъ и въ то же время самыхъ энергическихъ людей, возстававшихъ въ парламентѣ противъ всякой произвольной правительственной мѣры, Джонъ Гемпденъ, не остановился ни передъ составленнымъ втихомолку рѣшеніемъ судей, ни передъ огромными издержками процесса съ правительствомъ и отказался уплатить одинъ фунтъ налога, который приходился съ него. Онъ не уступилъ никакимъ приказаніямъ, и преніями, возбужденными въ судѣ казначейства по .вопросу о законности корабельной подати, взволновалъ всю Англію (1637). Судъ казначейства, съ которымъ по этому случаю соединились всѣ другіе судьи, рѣшилъ дѣло большинствомъ голосовъ въ пользу правительства; но благоразумные люди и большинство націи узнали изъ рѣчей Гемпдена и его адвокатовъ, что генеральный адвокатъ и большинство судей обманываютъ общество, выдавая свои вздорныя хитросплетенія за національное право. При такихъ обстоятельствахъ понятно, что когда Карлъ въ 1640 созвалъ новый парламентъ, въ него были избраны люди враждебные королю п католицизму еще со времени Іакова.
Созывая этотъ парламентъ, Карлъ имѣлъ въ виду поскорѣе добиться утвержденія новой подати, чтобы имѣть возможность справиться съ шотландцами, войско которыхъ было организовано и усилено наемниками Лесли *). Но онъ напрасно воображалъ, что ему удастся достигнуть этой цѣли; парламентъ съ самаго начала оказался противъ короля гораздо враждебнѣе прежнихъ за то, что Карлъ цѣлыхъ 11 лѣтъ правилъ безъ парламента, за то, что онъ не только не отмѣнилъ корабельной пошлины, но упрямо продолжалъ вымогать ее хуже прежняго, и за то, что онъ позволилъ духовнымъ судамъ продолжать ихъ ненавистныя дѣйствія съ возрастающею жестокостью. Немалымъ несчастіемъ для короля было еще, то, что въ это самое время умеръ его хранитель печати, и Карлъ назна
*) Сіагепйоп, Ъоок II: «ЧѴЪаі ѵгав іо Ье Допе? Тііаі вишшег’в асііопЬайтгазіейаИ іЬе топеу, іЬаі Ьай Ъееп еагейіііу 1аі<1 ир ап<1 іо саггу оп іЬаі ѵаві ехрепве, ІЬе гетепие оГ іЬе сгочш Ьа<і Ьееп апіісіраіеб, во ІЬаі, іЬои&Ь іЬе гаівіп^ о? ап агту ѵав ѵівіЫу пе-севвагу, іЬеге арреагей по теапв іо гаіве іЬаі агту. Ко ехребіепѣ оссиггеб іо іЬет во ргорег аз а рагііатепі, ѵЬісЬ Ьасі Ъееп іпіегтіііей поѵ? пеаг іггеіѵе уеагв». (Что было дѣлать? (Происшествія этого лѣта поглотили всѣ деньги, съ такимъ трудомъ собранныя, и для покрытія такихъ чрезвычайныхъ расходовъ были заранѣе затрачены коронные доходы; такимъ образомъ, хотя необходимость собрать войско была очевидна, но на это не предвидѣлось никакихъ средствъ. Оставалось одно—созвать парламентъ, котораго уже не было 12 лѣтъ.)
Шлоссеръ. V. 31
чилъ на это мѣсто сэра Джона Финча, верховнаго судью-, который возбудилъ къ себѣ ненависть во всей странѣ процессомъ о корабельной пошлинѣ. Бъ первомъ же засѣданіи парламента Пимъ произнесъ рѣчь, которая длилась два часа и въ которой исчислялись всѣ злоупотребленія королевскаго правительства. Гримстонъ говорилъ преимущественно противъ взиманія корабельной пошлины. Рѣчь ІІима была очень умѣренна. Королевскій прокуроръ (зоііісііог) Гербертъ отвѣчалъ ему очень умно и даже похвалилъ Гемпдена за то, что по милости возбужденнаго, имъ процесса -законность взиманія корабельной подати утверждена судебнымъ приговоромъ. Шесть-семь дней пренія шли мирнб. Королю наскучило ждать, потому что о субсидіяхъ, необходимыхъ ему для продолженія войны въ Шотландіи, не было еще и рѣчи. Это побудило верхнюю палату сдѣлать предложеніе— обсудить прежде другихъ вопросовъ дѣло о субсидіяхъ королю въ виду грозящихъ опасностей войны. Предложеніе это вызвало страшную бурю: нижняя па,-1 лата сочла себя оскорбленною въ своемъ правѣ начинать обсужденіе денежныхъ дѣлъ. Она не остановилась на этомъ и заявила формальный протестъ, чѣмъ всѣ пренія были на время пріостановлены.
Въ это время королю и Страффорду пришла на умъ счастливая мысль, которая могла бы покончить споръ между палатами, если бы государственный секретарь Венъ и генеральный прокуроръ Гербертъ изъ зависти къ Страффорду, только что призванному королемъ въ государственный совѣтъ, не испортили дѣла. Подъ субсидіей разумѣлась тогда извѣстная сумма, и потому парламентъ часто назначалъ разомъ нѣсколько субсидій. По совѣту Страффорда, король предложилъ за извѣстное число субсидій отказаться отъ корабельной пошлины, и часть нижней палаты готова была согласиться на это, а большинство' хотѣло только поторговаться съ нимъ. Король и Страффордъ сошлись бы съ парламентомъ въ цѣнѣ. Но во время преній Венъ объявилъ, что знаетъ навѣрное, что король не сдѣлаетъ никакой уступки изъ требуемой суммы и даже, если его требованіе не будетъ удовлетворено вполнѣ, возьметъ назадъ свое предложеніе *). Парламентъ думалъ, что государственный секретарь и вторившій ему генеральный прокуроръ,уполномочены сдѣлать такое объясненіе, и потому не согласился на предложеніе короля. Не достигнувъ своей цѣли получить значительную сумму на шотландскую войну, король опять распустилъ парламентъ 3 мая 1640 и снова принялся вымогать деньги у богатыхъ людей, что не разъ дѣлалъ и его родитель.
Утомительно было бы исчислять всѣ пути и средства, которыми король Карлъ то нищенски выпрашивалъ, то деспотически вымогалъ ссуды отъ частныхъ людей, богатыхъ придворныхъ лордовъ и купцовъ. Ему посчастливилось въ три недѣли собрать до 100,000 фунт. ст., которыми онъ могъ расплатиться съ милиціей и солдатами. Съ этими войсками и съ созванными вассалами или такъ называемыми кавалерами онъ двинулся къ шотландской границѣ. Къ его несчастію, онъ и другъ его, Страффордъ, единственный человѣкъ, понимавшій требованія времени, были окружены измѣнниками и людьми, для которыхъ конституція была дороже короля. Опаснѣйшими врагами его были впрочемъ не честные, отважные и пылкіе піетисты-республиканцы, говорившіе прямо и открыто, а лицемѣрные и льстивые аристократы и такіе господа, какъ государственный секретарь Венъ, старавшійся погубить Страффорда, или какъ сынъ его, Венъ Младшій, непримиримый врагъ королевской власти. Кромѣ того Карлъ оскорбилъ графа Эссекса я двухъ другихъ лордовъ, командовавшихъ въ прошломъ году его войсками. Онъ уволилъ ихъ отъ начальства и ввѣрилъ свою армію графу Нортомбер-ленду. При немъ находился генералъ Конвей, знатокъ военнаго дѣла, но лѣнтяй, забывавшій все изъ-за чувственныхъ удовольствій. Когда Нортомберлецдъ
*) Кларендонъ говоритъ: «ДѴЪаѣ іоііоѵей іп ійѳ пехі рагііатепі; шЬЪіп іезз ійеп а уеаг-тайе іі Ьеііеѵесі, іііаі зіг Непгу Ѵапе асіей ійаѣ рагі таіісіопзіу апй іо Ьгіп^ аіі іпіо еопГизіоп, йе Ьеіп§; кпоѵт іо йаѵе ап ітріасайіе Ьаігей а&аіпзі іЬе еагі оГ вігаЯогй Ііеиіепапі оі Ігеіапй, ѵйозе безѣгисііоп •ягаз ѢЪап ироп іЪе апѵіі.» (Менѣе чѣмъ черезъ годъ случившееся въ слѣдующемъ парламентѣ доказало, что сэръ Генри Венъ сдѣлалъ это злонамѣренно, чтобы произвести смущеніе; извѣстно, что онъ жестоко ненавидѣлъ намѣстника Ирландіи, графа Страффорда, и хотѣлъ погубить его).
захворалъ, король, сохранившій за собою верховное начальство въ арміи, назначилъ графа Страффорда главнокомандующимъ войсками противъ шотландцевъ. Страффордъ передъ возвращеніемъ въ прошломъ году изъ Ирландіи получилъ отъ тамошняго парламента субсидіи и сформировалъ войско, которое оставилъ въ Ирландіи подъ начальствомъ герцога Ормонда. Къ несчастію, онъ заболѣлъ дорогою и не поспѣлъ во-время къ арміи; между тѣмъ Конвей далъ шотландцамъ случай аттаковать себя врасплохъ и разбить. Шотландцы подъ предводительствомъ Лесли далеко превосходили англійскую армію порядкомъ и духомъ; еще въ іюлѣ они перешли черезъ пограничную рѣку Твидъ и 28 августа, когда Конвей хотѣлъ преградить имъ переправу черезъ Тайнъ, одержали надъ нимъ рѣшительную побѣду. Послѣ того они заняли оба сѣверныя графства ^Англіи и удержали ихъ за собой во все продолженіе войны. Изъ словъ Кларендона можно заключить, что еще до вступленія въ Англію шотландскіе дворяне были въ тѣсныхъ сношеніяхъ съ англійскими лордами; но нельзя сказать утвердительно, что они получили черезъ лорда Севилля приглашеніе отъ имени графовъ Эссекса, Бедфорда и Голланда, лордовъ Мендевиля, Сея и Силя, сэровъ Пима и Гемп-дена и многихъ другихъ членовъ нижней палаты. Послѣ побѣды при Таййѣ главная квартира шотландцевъ была перенесена въ Ньюкестль; но англичане двинулись къ Доргему, куда къ нимъ подоспѣлъ наконецъ Страффордъ. Кавалеры смотрѣли на него враждебно* какъ на абсолютиста, и онъ былъ поставленъ въ необходимость уступить непріятелю Доргемъ и отступить къ Йорку, куда прибылъ самъ король. Шотландцы съ своей стороны, чтобы истощить средства короля, медлили и вступили въ переговоры, которымъ не предвидѣлось конца.
Такимъ образомъ король былъ уже на краю революціи. Въ это время окружавшіе его вельможи присовѣтовали ему мѣру, совершенно сходную съ тою, которую въ 1788 приняло французское правительство. Король считалъ невозможнымъ созвать парламентъ; поэтому совѣтники предложили ему возстановить давно покинутый обычай созывать перовъ. Карлъ принялъ совѣтъ и созвалъ ихъ къ сентябрю въ Йоркъ. Тамъ произошло то, что можно было заранѣе предвидѣть, судя по всеобщей напряженности, по господствовавшимъ при дворѣ и во всѣхъ сословіяхъ интригамъ и по неудовольствію народа на близкихъ къ королю лицъ, особенно на Лода и Страффорда. Собраніе потребовало созванія парламента, а королю не хотѣлось этого; но находясь, какъ между двухъ огней, между шотландцами и англійскими порами и не имѣя возможности безъ парламента поддерживать и усиливать свою армію, онъ былъ принужденъ обѣщать созвать парламентъ въ началѣ ноября въ Вестминстеръ. Это поставило королевскую власть въ такое положеніе, что для спасенія ея нужны были необыкновенная твердость и рѣдкій умъ, нуженъ былъ человѣкъ, который одинъ могъ бы противиться всему народу въ конституціонномъ государствѣ. Таковъ былъ Страффордъ, который съ непоколебимымъ мужествомъ удачно защищалъ въ Ирландіи королевское достоинство отъ нападокъ парламентскихъ крикуновъ. Законны ли и хороши ли были бы мѣры Страффорда и могли ли бы онѣ на долго принести пользу, мы разбирать не станемъ, но полагаемъ, что въ это время онъ былъ единственный человѣкъ, который могъ укротить бурю или по крайней мѣрѣ спасти корабль монархіи. Опасность, грозившая королю, была усилена однимъ обстоятельствомъ, которое случилось какъ разъ въ то время, когда не въ добрый часъ собрали парламентъ. Карлъ назначилъ синдика (гесогіег) города Лондона Г ардинера спикеромъ палаты и только при самомъ открытіи парламента узналъ, что онъ нигдѣ не избранъ. Пришлось назначить выбраннаго вмѣсто него Л е п т а л я; но это былъ человѣкъ самый дюжинный и, какъ большинство юристовъ, готовый поддерживать и правду, и неправду.
Еще до открытія парламента многіе изъ созванныхъ въ Йоркъ перовъ, предпочитавшихъ существующее въ Англіи аристократически-плутократическое правленіе монархическому, старались запутать короля въ разныя затрудненія. Они начали съ того, что вошли въ сношенія съ коноводами скорѣе религіозныхъ, чѣмъ политическихъ радикаловъ Шотландіи. Послѣдніе вступили въ переговоры съ условіемъ продолжить занятіе графствъ Нортомберленда и Доргема. Англійскіе перы служили посредниками въ этихъ переговорахъ. При этомъ они обязались въ теченіе трехмѣсячнаго перемирія платить шотландцамъ ежемѣсячно аі*
по 40,000 ф. и, чтобы склонить на ото короля, дали ему на содержаніе войска занятые ими .въ Лондонѣ 200,000 ф.; иначе ему пришлось, бы распустить солдатъ. Мирные переговоры шотландцевъ съ королемъ происходили въ Ришіонѣ между 16 уполномоченными отъ собравшихся въ Йоркѣ перовъ и 8 шотландскими коммисарами. Стоило бы только назвать первыхъ, чтобы показать, что цѣлью ихъ было погубить двухъ единственныхъ министровъ, которые могли спасти короля отъ грозившей ему опасности со стороны шотландскихъ и англійскихъ пуританъ.
Третьяго ноября 1640 открылъ свои засѣданія такъ называемый Долгій парламентъ, въ которомъ предсѣдательствовалъ лицемѣрный Ленталъ. Совѣщанія въ Риппонѣ, намѣренно затянутыя, не принесли никакого результата и были перенесены въ Лондонъ. Тутъ обнаружилось, что большинство членовъ парламента состоитъ изъ пуританъ или, другими словами, изъ ханжей и фанатиковъ кальвинистовъ въ родѣ Нокса и ему подобныхъ. Съ первыхъ же, шаговъ парламентъ явился вполнѣ радикальнымъ собраніемъ, которое одушевлялось не только страшною нетерпимостью Кальвина, но и его республиканизмомъ. Нельзя однако не согласиться, что это были искренніе христіане и смѣлые,, рѣшительные люди, хотя они и не подозрѣвали, что служатъ орудіями Эссексу, Голланду, Бедфорду п Мандевилю, которые вели переговоры съ. шотландскими коммиса-рамп *). Они думали, что міръ можно преобразовать теологіей, какъ французское національное собраніе 1789 думало, что имъ можно управлять посредствомъ философіи Монтескье или Руссо. Кларендонъ говоритъ, что парламентъ, собравшійся въ ноябрѣ 1640, былъ многочисленнѣе, чѣмъ слѣдовало ожидать, но что онъ производилъ на зрителя мрачное впечатлѣніе (а вай аші а теіапсѣоііс авресЬ).
Дѣйствительно, въ Лондонѣ тотчасъ обнаружилось искусственно возбужденное броженіе; городской синдикъ Гардинеръ былъ устраненъ демагогическими средствами отъ избранія въ члены парламента, и король былъ принужденъ, какъ мы видѣли, назначить предсѣдателемъ'палаты ничтожнаго юриста безъ энергіи и значенія. Пимъ въ рѣзкой рѣчи напалъ на правительство; и особенно на графа Страффорда, единственнаго человѣка въ Англіи, который могъ бы дать дѣйстви-, тельный отпоръ грозящей революціи. Страффордъ былъ ненавистенъ Пиму и его братіи, мечтавшимъ осуществить свои бредни о царствѣ Божіемъ среди плутократовъ. Они начали дѣло очень хитро, какъ и подобаетъ такимъ ханжамъ. Шотландцы стояли въ Ньюкестлѣ, ожидая исхода переговоровъ, которымъ не было конца, а между тѣмъ королю нечѣмъ или почти нечѣмъ было платить своей арміи, и положеніе его было очень затруднительное. Вдобавокъ единственный вѣрный совѣтникъ, его былъ формально обвиненъ нижнею палатою передъ верхней. Непримиримые враги Страффорда,, съ которыми онъ былъ прежде другомъ и товарищемъ, провели въ нижней палатѣ, билль объ его обвиненіи (Шаі Ьеті^Ьі Ье ітреа-сЬе<1 Сот Ьі^Ь-ігеазоп). Это было сдѣлано поспѣшно. Въ палатѣи не: подумали обсудить, какъ предлагалъ лордъ Фоклендъ, отдѣльные пункты обвиненія графа тайной коммисіей; по выслушаніи доклада, коммисіи обвиненіе было тотчасъ утверждено. Второй шагъ къ ниспроверженію существующаго порядка слѣдовалъ непосредственно за первымъ. Страффордъ по болѣзни не бывалъ въ верхней палатѣ,, но поспѣшилъ туда, какъ только узналъ, что Пимъ явится передъ перами обвинять его:. Едва Пимъ удалился съ мѣста, гдѣ произносилъ .обвиненіе, какъ враги Страффорда, забывъ всякое приличіе и даже отложивъ свою чопорную важность, свойственную имъ, какъ верховнымъ судьямъ государства, съ громкими, непристойными кри-
*) Даже Кларендонъ согласенъ съ этимъ: «ТЬеу тееге,—говоритъ онъ,—шеи рГ ге-вегѵей аші йагк паіигев, оі §?еаі іпйивігу аші айбгевв, ап<і оі шиеЬ гериіаііоп Гог рго-Ьііу аші іпіеегііу о? Іііе, аші мгЬо ігивіеа поле Ъиі іЬове, лѵЬо тгеге сопіеліеб іо Ье іги-зіеі іо ІЬаі <іе§гве, аз іЬеу ѵ'еге ѵѵііііп^ іо ігизі. іЬеш ѵпіЬоиі Ъеіл^ шдиіеіііѵе ініо пюге, іЬап іЬеу ѵгеге геасіу іо еотшипісаіе, аші Гог іЬе. геві (іерешіесі ирол іЬеіг <іівегеііоп апй ^ий^етепі». (То были люди скрытнаго и мрачнаго характера, очень искусные и ловкіе, извѣстные честностью и добродѣтельною жизнью; имъ довѣряли, какъ никому, до того, что никто и не спрашивалъ у нихъ больше, чѣмъ они сами хотѣли- сообщить, полагаясь въ остальномъ на і;\ъ собственное сужденіе >и усмотрѣніе.)
вами потребовали, чтобы Страффордъ удалился изъ палаты. Съ трудомъ добился онъ даже того, въ чемъ ему нельзя было отказать, а именно, чтобы ему позволили съ своего мѣста въ палатѣ отвѣчать на рѣчь Пима. Тѣмъ не менѣе онъ, какъ обвиненный, былъ немедленно сданъ подъ арестъ привратнику парламента, пока не явились депутаты изъ нижней палаты для обсужденія отдѣльныхъ пунктовъ обвиненія; потомъ его заключили въ тюрьму. Третьимъ революціоннымъ шагомъ было исключеніе изъ нижней палаты всѣхъ, кто могъ принять сторону короля или Страффорда; на ихъ мѣсто были выбраны люди, преданные революціи. Это постановленіе открывало пуританамъ широкое поле для дѣйствій *). Они поступали при этомъ совершенно такъ же, какъ въ наше время поступаютъ въ подобныхъ случаяхъ всѣ революціонныя собранія. Король справедливо сказалъ имъ, что они исключили изъ своей среды людей, помогавшихъ ему добывать деньги, а не выгнали такихъ господъ, какѣ сэръ Генри Мильдмей и Лоренцъ Вайтакеръ, которые были самыми усердными слугами произвола (Ьай Ьееп епдадед тозі зсапйаіоизіу іп Шозе ргеззигез). Они не нашлись, что отвѣтить на этотъ упрекъ. Далѣе, король замѣтилъ, что исключеніе въ ихъ пользу основано вѣроятно на томъ, что впослѣдствіи они дѣлали самыя непристойныя выходки (тозі зсапйаіоизіу) противъ него. Пимъ и товарищи его возбуждали чувства народа торжественнымъ шествіемъ въ честь фанатиковъ Баствпка, Прпнца и Бортона, преданныхъ послѣднимъ парламентомъ жестокой казни и почитаемыхъ мучениками. Это похоже на то, какъ якобинцы возмущали народъ противъ двора торжественной процессіей галерныхъ невольниковъ.
Страффордъ предвидѣлъ, что враги хотятъ погубить его. Поэтому передъ отъѣздомъ съ театра войны въ Лондонъ онъ убѣдительно просилъ короля оставить его' при арміи, гдѣ онъ могъ быть ему полезенъ, тогда какъ присутствіе его въ парламентѣ могло только повредить королю и ему самому. Но король упросилъ его возвратиться, говоря, что съумѣетъ защитить его, пока будетъ королемъ Англіи. Вслѣдъ затѣмъ политическіе враги Страффорда (нижняя палата) обвинили егО, а личные его враги, имѣвшіе силу въ верхней палатѣ и состоявшіе въ связяхъ съ шотландцами, сдѣлались его судьями. Чтобы запугать приверженцевъ его, парламентъ издалъ грозные акты, которыми навелъ страхъ на всю королевскую партію. Парламентъ грозилъ' строгимъ преслѣдованіемъ всѣмъ, кто въ качествѣ шерифовъ позволялъ себѣ прибѣгать къ насилію при взиманіи корабельной пошлины, кто дѣйствовалъ противозаконно въ званіи королевскихъ намѣстниковъ (ІогсЬ Ііепіепапіз) и помощниковъ ихъ (Лерпііев) въ графствахъ, стало быть, всѣмъ сановникамъ и значительнымъ людямъ. Всѣ участвовавшіе хотя бы въ самой ничтожной степени въ дѣйствіяхъ звѣздной палаты, верховной коммисіи и тайнаго совѣта, всѣ приводившіе въ исполненіе или даже только одобрявшіе приговоры этихъ присутственныхъ мѣстъ были объявлены въ подозрѣніи въ государственной измѣнѣ и преданы суду. Такъ какъ система, которая была теперь признана преступною, существовала долго при Іаковѣ и при Карлѣ, то парламентъ, забравъ въ свои руки власть, могъ притянуть къ расправѣ -очень много лицъ. Понятно, что при этомъ не забыли и епископа Л о д а, тѣмъ болѣе, что онъ былъ другомъ Страффорда и приверженцемъ абсолютизма. Его обвинили въ нижней палатѣ въ государственной измѣнѣ, и это обвиненіе было утверждено.. Такимъ образомъ, напугавъ совѣтниковъ короля, его лишили совѣта и помощи Страффорда и Лода; онъ былъ принужденъ немедленно удалить епископа изъ совѣта. Мы не станемъ подробно разсказывать о нападкахъ на права короля, на англиканскихъ епископовъ и на римскихъ католиковъ. Нельзя однако умолчать, что королева была особенно предметомъ;'ненависти, и чтобы спровадить изъ Англіи ея мать, Марію Медичи, парламентъ выдалъ ей 10,000 фунт. на подъемъ.
*) «ТЬаѣ по регзоп, Ьочг Іат^йіПу апб ге^піагіу Ьоѵгетег еЬозеп апб геѣигпеб, аЬоиМ Ье ап<і 8ІѢ аз а шетЪег «гііЬ іЬет, ѵпо Кай Ьееп а рагЬу ог йіѵоигег оі апу рго]ѳсі, ог ѵЬо Ьаб Ьееп етріоуеб іп апу іііегаі соттіззіоп». (Никто не можетъ быть членомъ, какъ бы правильно и законно ни было его избраніе, если поддерживалъ какой-нибудь незаконный планъ или исполнялъ незаконное порученіе.)
Шотландцы все еще занимали сѣверъ Англіи. Съ ними безпрестанно* заключали новыя сдѣлки и платили имъ большія суммы, чтобы принудить угрожаемаго ими короля подчиниться парламенту и его республиканскимъ вождямъ, какъ Пимъ, Гемпденъ и Венъ Младшій, трудившіеся надъ сокрушеніемъ монархическаго начала. Въ концѣ 1640 парламентъ превратился въ революціонный клубъ, передъ которымъ король трепеталъ. Друзья, министры и совѣтники Карла были принуждены бѣжать изъ Англіи; такъ секретарь Вайндбенкъ, лордъ-хранитель печати Финчъ и др. бѣжали въ Голландію. Лишенный разумныхъ совѣтниковъ и осажденный со всѣхъ сторонъ докучливыми петиціями, король Карлъ, хотя былъ тверже и рѣшительнѣе Лудовика XVI, подобно ему, уступилъ убѣжденіямъ (маркиза Гамильтона) составить либеральное министерство, съ которымъ, какъ бы оно ни было благонамѣренно, онъ по своимъ монархическимъ принципамъ не могъ быть въ согласіи. Въ концѣ февраля 1641 Карлъ призвалъ въ министерство Эссекса, Бедфорда, Бристоля, Гертфорда, Барвика, Кимбольтона, Мандевиля, Сея и Севиля, которые ненавидѣли Страффорда за его стремленіе водворить французскій произволъ Ришлье вмѣсто англійской конституціи. Письма Страффорда и сочиненія Галлама и Маколея («Нізіогу оГ Епдіаші», т. I, стр. 88) доказываютъ, что онъ дѣйствительно имѣлъ въ виду такое преобразованіе. Тѣмъ ие менѣе отъ намѣренія до исполненія было еще далеко, и Страффордъ не ус-пѣлъ сдѣлать ничего, что по англійскимъ законамъ заслуживало бы смертной казни. Это доказываютъ 28 §§ обвинительнаго акта, составленнаго во время его заключенія врагами его. Поэтому, чтобы* предложить смертную казнь, эти либеральные господа были принуждены прибѣгнуть къ средству, котораго не стыдятся только тираны и деспоты, а именно, въ такъ называемой на юридическомъ языкѣ кумуляціи. Было рѣшено, что хотя въ частности ни одинъ § обвиненія самъ по себѣ не представляетъ преступленія, достойнаго смертной казни, но что совокупность ихъ доказываетъ необходимость ея. На этомъ основаніи самъ главный представитель и защитникъ англійскаго либерализма, ораторъ. Чарльзъ Фоксъ, въ предисловіи своемъ къ «Исторіи Іакова II» (стр. 10), порицаетъ ходъ процесса Страффорда, хотя называетъ министра тяжкимъ преступникомъ. Главнымъ обвиненіемъ было то, что Страффордъ принялъ мѣсто въ звѣздной палатѣ и въ верховной коммисіи; но по тогдашнимъ законамъ это не было уголовнымъ преступленіемъ.
Парламентъ уже не довѣрилъ королю выданныхъ денегъ и назначилъ коммисаровъ для распоряженія ими, согласно волѣ народа. Со всѣхъ каѳедръ проповѣдовали противъ епископовъ и бранили королеву, которая считала себя не въ безопасности. Пимъ и Гемпденъ получили должности *). Всѣ эти обстоятельства доказывали, что процессъ Страффорда приметъ другой оборотъ; король былъ такъ глупъ, что повѣрилъ, будто можетъ спасти графа согласіемъ на постановленія парламента, измѣнявшія существующую конституцію .въ духѣ либеральной партіи. Онъ отказался отъ взиманія ввозной и вывозной пошлины (іоппа^е апб роипба^е); согласился созывать парламентъ каждые три года и даже принялъ условіе, что если не созоветъ парламента, то канцлеръ и 12 перовъ могутъ, не спрашивая его, издать указъ (ѵгіі) о его созваніи, такъ какъ ежегодные парламенты вполнѣ законны еще съ Эдуарда ПІ, и если не созывались, то это было злоупотребленіе. Король утвердилъ и то, что парламентъ -не можетъ быть распущенъ, прежде чѣмъ пробудетъ въ сборѣ по крайней мѣрѣ 50 дней. Все это послужило къ усиленію собранія, которое состояло изъ людей богатыхъ и опытныхъ въ возбужденіи народныхъ страстей и которымъ руководили нѣсколько, правда, дѣльныхъ, но вполнѣ своекорыстныхъ людей; съ того времени, какъ это собраніе дало, бѣднымъ шотландцамъ субсидіи изъ государственной казны, оно состояло въ самыхъ тѣсныхъ сношеніяхъ съ приглашенными въ Лондонъ аристократическими вождями де-
*) „Іі шау Ье ѵоткіегеі аі,— говоритъ Кларендонъ,—Шаі во ргобі^іоив ап аііегайоп еЬоиШ Ъе шайе іп во аЪогі а ііте апб іЬе сгочт Ыіеп во Іоѵ, ікаі іі соиИ пеііЬег зир-рогі іівеІГ апб іів оѵп пидезіу пог іЬет ѵЬо ѵоиій арреаг ГаііЬСиІ іо іі.“ (Достойно удивленія, что такая громадная перемѣна случилась такъ быстро, и корона упала такъ низко, что не могла поддержать ни себя и свое достоинство, ни тѣхъ, кто хотѣлъ явить ей вѣрность.)
мократическихъ мятежниковъ Шотландіи. Въ началѣ марта 1641, когда долженъ былъ начаться процессъ Страффорда, въ Англію была вызвана депутація и отъ ирландскаго парламента, хотя она состояла изъ католиковъ; ее приняли очень дружественно, потому что она обвиняля графа въ деспотическихъ дѣйствіяхъ въ Ирландіи.
22 марта начался процессъ въ палатѣ лордовъ. Вся нижняя палата присутствовала при судѣ, и 13 членовъ ея выступили ораторами, чтобы развить отдѣльные пункты обвиненія. Главное обвиненіе заключалось въ томъ, что Страффордъ засѣдалъ въ верховной коммиссіи и въ звѣздной палатѣ и устраивалъ въ Ирландіи армію противъ Англіи. Чтобы отстранить свидѣтельство сэра Джоржа Редклиффа, на котораго могъ сослаться Страффордъ, его прямо признали его сообщникомъ. Свидѣтели противъ Страффорда не были приведены къ присягѣ. Почти три недѣли процессъ шелъ судебнымъ порядкомъ; наконецъ юристы, вооружившіеся на Страффорда, убѣдились, что этимъ путемъ имъ ничего не добиться. Они могли доказать всѣ факты (шаНег оГ Гасі), но. трудно было заставить признать, что совокупность малыхъ проступковъ можетъ составить важное преступленіе (таііег оГ іаѵ). Поэтому они рѣшили на основаніи одного неопредѣленнаго пункта (заіѵо) закона Эдуарда ІП о государственной измѣнѣ осудить обвиненнаго исключительнымъ закономъ (Ьііі о! аііаіпіег), что очень часто водилось при Генрихѣ ѴІП *). Противъ этого намѣренія возсталъ даже Сельденъ, доказывая, что это законоположеніе Эдуарда ПІ было впослѣдствіи отмѣнено. Но обвинители не обратили на это вниманія, равно какъ и на отказъ верхней палаты, которая по окончаніи преній о фактахъ (таііег о! Гасі), не хотѣла болѣе разсуждать о законности или незаконности дѣла (таііег оГ Іамг). Гемпденъ явился при. этомъ настоящимъ Робеспьеромъ. Онъ провелъ въ нижней палатѣ билль о полномъ разрывѣ между нею и верхнею палатой, если лорды не согласятся принятъ въ уваженіе законъ Эдуарда III. Въ воскресенье 2 мая при подачѣ голосовъ о законѣ по государственной измѣнѣ, зданіе нижней палаты было окружено 6,000 человѣкъ, вооруженныхъ дубинами. Тѣмъ не менѣе изъ 200 ея членовъ 54 или, по Кларендону, 59 подали голосъ противъ закона, а Сельденъ прямо объявилъ его полнымъ нарушеніемъ правосудія. Республиканцы воспользовались этимъ, чтобы достичь своей цѣли новою революціонною мѣрой. Они распубликовали списокъ всѣхъ подавшихъ голосъ противъ билля, указывая на нихъ, какъ на приверженцевъ Страффорда, такъ что жизнь ихъ подверглась опасности.
Лордъ Сей совѣтовалъ королю не покушаться лично удерживать лордовъ отъ утвержденія билля, прошедшаго въ нижней палатѣ. Такой шагъ только еще болѣе раздражилъ бы республиканцевъ, господствовавшихъ въ нижней палатѣ. Страффордъ, узнавъ о намѣреніи короля, также послалъ къ нему своего брата съ просьбой не вступаться за него; но лордъ Сей, должно быть, злонамѣренно съ-умѣлъ представить королю дѣло въ такомъ свѣтѣ, что Карлъ послѣдовалъ его совѣту. Король посланъ къ коменданту Тоуэра сотню вѣрныхъ солдатъ; но комендантъ не допустилъ ихъ и отказался отъ предложенной ему взятки 22,000 Фун. ст. за доставленіе Страффорду возможности бѣжать. Процессъ Страффорда показалъ и епископамъ, что нижняя палата уже составляетъ кальвинскую республику. Ихъ не только не допустили въ судьи по уголовному дѣлу, причемъ можно было сослаться на каноническое право, но даже предложили законъ о совершенномъ исключеніи ихъ изъ нижней палаты; удивительно, что этотъ законъ не прошелъ при вторичномъ его чтеніи. Прежде чѣмъ утвержденный нижнею палатою билль былъ представленъ лордамъ, король отправился въ верхнюю палату, призвалъ туда нижнюю палату и произнесъ рѣчь, въ которой говорилъ, что Страффордъ никогда не совѣтовалъ ему учредить неограниченное правленіе; что если бы онъ сдѣлалъ это, то не избѣгъ бы заслуженнаго наказанія, такъ какъ онъ
*) Въ этомъ пунктѣ говорилось, что король и парламентъ могутъ рѣшать, что измѣна и что нѣтъ, а также, что въ случаѣ, если нижняя палата объявила какой-либо поступокъ государственною измѣной посредствомъ Ьііі о? аѣіаіікіѳг, лорды должны утвердить билль и судить согласно ему. Замѣчательный процессъ Страффорда можно прочесть цѣликомъ со всѣми подробностями въ «Зіаііе Тгіаіе» (ѵ. 3, соі. 1462 вод), гдѣ въ точности напечатана и послѣдняя рѣчь Страффорда.
(король) не дуракъ и не тиранъ,. чтобы предпринять что-либо, подобное. Онъ увѣрялъ также, что Страффордъ никогда не думалъ переводить въ Англію ирландскую армію. Король допускалъ, что Страффордъ дѣлалъ ошибки и заблуждался, за что, если бы это было доказано, онъ не оставилъ, бы его безъ наказанія; "но онъ не можетъ дать согласія на казнь невиннаго человѣка, ибо не знаетъ за Страффордомъ никакого измѣнническаго поступка. Поэтому онъ совѣтовалъ палатамъ покончить какъ-нибудь дѣло, не давая хода биллю оГ аНаіпйег. Эта рѣчь вызвала сильную бурю, и нижняя палата объявила наконецъ, что считаетъ грубымъ оскорбленіемъ народныхъ правъ всякое вмѣшательство короля въ дѣла, происходящія въ парламентѣ. 3 мая, какъ шестьдесятъ лѣтъ тому назадъ въ Парижѣ, улицы наполнились людьми, кричавшими: «Правосудія, правосудія!» и громко говорившими, что или Страффордъ, или король должны лишиться жизни. 8 мая, когда въ верхней палатѣ происходила подача голосовъ по принятому нижней палатой биллю, изъ 80 лордовъ, засѣдавшихъ въ -судѣ, присутствовало только 45. Изъ нихъ 19 подали голосъ за, а 26 противъ Страффорда.
Дѣло оставалось за королемъ, безъ конфирмаціи котораго приговоръ не могъ быть приведенъ въ исполненіе. Карлъ прямо объявилъ 9 мая, что, не смотря ни на какіе крики, не выдастъ человѣка, жертвовавшаго за него собою. Страффордъ написалъ къ королю письмо, умоляя его не, нарушать изъ-за него согласія между пародомъ п престоломъ и пожертвовать имъ. Юмъ отрицаетъ, чтобы Страффордъ писалъ такое письмо; но въ .«Государственныхъ процессахъ» (т. III, столб. 1817) приводятся несомнѣнныя доказательства его подлинности,, и Лингардъ даже не упоминаетъ, чтобы подлинность его была заподозрѣна. Какъ бы то ни было, королю очень хорошо было извѣстно, что онъ самъ погибъ, если покинетъ своего друга и министра и Приметъ другой проектъ закона, представленный ему въ то же время. Поэтому епископамъ и либеральнымъ министрамъ пришлось осаждать его просьбами утвердить приговоръ. Наконецъ въ 9 часовъ вечера онъ рѣшился подписать ооа закона, изъ коихъ одинъ былъ смертный приговоръ Страффорда, а другой— постановленіе о томъ, что настоящій парламентъ можетъ быть отсроченъ или распущенъ только по собственному желанію.. Даже господствовавшіе демагоги должны оыли сознаться, что послѣднимъ закономъ монархическое начало въ конституціи было такъ же нарушено, какъ было бы нарушено демократическое начало ея, если бы осуществились планы Страффорда. Они утверждали однако, что эта мѣра была необходима, потому что богатые люди, дававшіе до сихъ поръ деньги на содержаній шотландцевъ и королевской арміи, не стали бы давать болѣе ни копѣйки, если бы не были увѣрены, что парламентъ и его постановленія прочны.
Король дѣлалъ послѣднюю попытку спасти графа и-'поступилъ очень неосторожно. Онъ послалъ еще очень юнаго въ то время принца Уэльсскаго съ письмомъ къ лордамъ—спросить ихъ, нельзя ли ему какъ-нибудь воспользоваться своимъ правомъ помилованія или смягченія наказанія. Это личное обращеніе было напрасно и сверхъ того повредило королю въ томъ отношеніи, что уронило его достоинство п придало республиканцамъ смѣлость. Мая 12 Страффордъ былъ взведенъ на эшафотъ. При казни онъ держалъ себя съ достоинствомъ и величіемъ, какъ и въ своей послѣдней рѣчи, обращенной къ судьямъ, гдѣ онъ явился однимъ изъ величайшихъ , ораторовъ и мыслителей. Подробности о дѣйствіяхъ Страффорда и его благородныя рѣчи въ то время, какъ онъ погибалъ жертвою безпокойныхъ піетистовъ нижней и либеральныхъ честолюбцевъ верхней палаты, помѣщены въ собраніи «Государственныхъ процессовъ» (т. III, въ концѣ). Лода пока пощадили. Зато верховная коммисія и звѣздная палата были окончательно отмѣнены закономъ. Король, имѣвшій право не утвердить этого, не нарушая конституціи, тщетно противился этой отмѣнѣ.
4. Дальнѣйшій ходъ англійской революція до господства индепенден-товъ (І645),
Такъ называемый Долгій парламентъ походилъ на французскій конвентъ. Его революціонныя постановленія были впослѣдствіи отмѣнены, но другіе законы его остались и принесли существенное улучшеніе конституціи. Во всякое другое время они не прошли бы, потому что верхняя палата или король отказались бы утвердить ихъ. Къ ихъ числу относимъ мы уничтоженіе звѣздной палаты и верховной коммисіи, законъ о созваніи парламента по малой мѣрѣ каждое трехлѣтіе и ограниченіе злоупотребленій кбролевскаго охотничьяго и лѣснаго права, которыя существовали, не взирая на «СЬагІа Гогезіагпт»—лѣсную привилегію. Сохранившееся право забирать всякую всячину на рынкѣ для королевскаго хозяйства черезъ рыночнаго старосту (сіегк оГ іке тагкеі) было также отмѣнено; взамѣнъ того было постановлено, чтобы все необходимое поставлялось ко двору чиновниками, выбранными народомъ. Кромѣ того, король долженъ былъ отказаться отъ права, которымъ часто пользовался, навязывать богатымъ людямъ ордена, чтобы брать съ нихъ деньги за дипломы. Корабельная пошлина была прекращена. Селитровареніе и приготовленіе пороха перестали быть регаліями. Наконецъ по процессамъ о горныхъ дѣлахъ и по другимъ судебнымъ тяжбамъ королю пришлось отказаться отъ прежнихъ коронныхъ правъ. Все это было пріобрѣтеніемъ для народа и не составляло существеннаго ущерба для короны; но піетисты-демагоги не остановились на этомъ. Они объявили въ парламентѣ государственнымъ измѣнникомъ того, кто осмѣлится перевести въ Англію навербованныя въ Ирландіи войска. Такимъ образомъ они вмѣшивали парламентъ непосредственно въ администрацію, сначала обезпечивъ за нимъ прочное существованіе.
Король съ своей стороны въ августѣ 1641 сдѣлалъ шагъ, отъ котораго парламентъ напрасно старался удержать его. Видя, что англійскіе республиканцы и прибывшіе въ Лондонъ для соглашенія съ ними шотландскіе коммисары намѣренно не кончаютъ дѣла, Карлъ рѣшился- самъ войти въ переговоры съ шотландцами и сдѣлать имъ всевозможныя уступки, лишь бы войска ихъ удалились изъ Англіи, что дало бы правительству возможность возвратить англійскія войска. Съ этою цѣлью онъ отправился 10 августа въ Шотландію, гдѣ пробылъ до конца ноября. Этотъ поступокъ короля далъ парламенту поводъ передать правительственную власть парламентской коммисіи и поручить короля надзору Пима и его товарищей. Далѣе, когда наконецъ, чтобы раздѣлаться съ шотландцами, поторопились заключить съ ними миръ, англійская армія была успокоена обѣщаніемъ уплатить по возвращеніи короля изъ Шотландіи все жалованье за прежнее время. Королю дали въ спутники двухъ лордовъ и четырехъ членовъ нижней палаты, которые должны были наблюдать за нимъ и посылать донесенія коммисіи отъ обѣихъ палатъ, принявшей на себя правленіе государствомъ на время парламентскихъ вакацій. Графъ Эссексъ по требованію обѣихъ палатъ былъ назначенъ генеральнымъ намѣстникомъ короля въ странѣ по сю сторону рѣки Трента. Парламентъ учредилъ для себя особенную гвардію. Сначала хотѣли продолжать въ отсутствіе короля засѣданія обѣихъ палатъ и заставить короля назначить уполномоченнаго, который его именемъ утверждалъ бы законы; но юристы доказали, что такіе законы будутъ недѣйствительны. Кларендонъ говоритъ кромѣ того, что по отъѣздѣ короля въ городѣ осталось только 100 лордовъ и 20 членовъ нижней палаты. И это число вскорѣ уменьшилось, такъ что 9 сентября сочли за лучшее -отложить полныя засѣданія до 20 октября и назначить коммисію отъ обѣихъ палатъ, которая собиралась бы дважды въ недѣлю и разсуждала бы о государственныхъ дѣлахъ. Кларендонъ справедливо называетъ это неслыханнореволюціоннымъ шагомъ (ігге^иіагіу, Гог іЬе ІікеЬай петег Ьееп ргасіізей ЬеГоге). Въ коммисіи главную роль игралъ Пимъ, а между провожатыми короля—Гемпденъ. Ясно, стало быть, въ какомъ духѣ они дѣйствовали.
Король отправился въ Шотландію черезъ Ньюкестль, гдѣ все еще стояли шотландскія войска. Онъ убѣдился, что и въ Шотландіи парламентъ не намѣренъ
отказываться отъ принятаго имъ республиканскаго характера; чтобы Достигнуть своей цѣли, король и здѣсь, какъ въ Англіи, долженъ былъ уступить одно за другимъ права короны. Въ Шотландіи ему отказали даже въ свободномъ выборѣ совѣтниковъ и чиновниковъ, и принудили его спрашиваться Зъ этомъ отношеніи парламента. Когда онъ хотѣлъ поступить насильственно съ тремя шотландскими вельможами, раздоръ, успокоенный только наружно, возгорѣлся въ началѣ ноября съ большею силою, чѣмъ прежде. Въ Ирландіи, гдѣ Страффордъ держалъ католиковъ въ ежовыхъ рукавицахъ, вспыхнулъ въ то же время страшный мятежъ, И многія тысячи людей были жестоко умерщвлены туземцами, которые смертельно ненавидѣли каждаго англичанина,, какъ англичанина и протестанта. Мятежъ этотъ поставилъ парламентъ въ такое положеніе, что онъ былъ принужденъ или, довѣрить королю значительное войско для подавленія возстанія, или опасаться потери острова, гдѣ всюду совершались убійства, грабежи и бунты. Парламентъ уже раздѣлился на двѣ партіи; большинство верхней палаты никакъ не могло согласиться на явное намѣреніе нижней палаты- — установить демократическую: республику. Король поручилъ главное начальство надъ арміей, собранной Страффордомъ въ Ирландіи, графу Ормонду и поспѣшилъ изъ Шотландіи обратно въ Лондонъ, гдѣ между тѣмъ парламентъ уже опять собрался. Вмѣсто щедрыхъ субсидій на походъ противъ ирландскихъ мятежниковъ, Карла ожидали новыя жалобы. Эти жалобы были большею частью вполнѣ несправедливы; короля упрекали, что онъ не соглашается преслѣдовать англійскихъ католиковъ и не хочетъ слышать вздорныхъ толковъ о заговорѣ своей жены противъ народа.
Королевство было въ печальномъ положеніи. Во всей Англіи господствовало смятеніе. Король былъ принужденъ согласиться на всѣ требованія шотландцевъ, но, не смотря на это, больше прежняго разошелся съ тамошними противниками монархіи. Ирландія была въ возстаніи, вооружена и облита кровью. Вожаки англійскаго парламента рѣшились воспользоваться общимъ положеніемъ дѣлъ, чтобы нанести новый ударъ королевской власти. Для этого былъ назначенъ день 22 ноября 1641. Въ этотъ день избранная парламентомъ коммисія представила ему для подачи королю ремонстрацію; другими словами, было сдѣлано предложеніе—не представлять уже королю отдѣльныхъ требованій и петицій по тому или другому злоупотребленію, а заявить въ одной общей петиціи, что Карлъ, какъ король, находится въ несогласіи съ нетерпимыми піетистами и демократами парламента. Своею ремонстраціею англійскіе демократы хотѣли достигнуть почти того же, что имѣли потомъ въ виду якобинцы французской революціи, издавая свой «Арреі аи реиріе»; потому что нельзя же предположить, чтобы коноводы англійскихъ демократовъ, люди очень умные, имѣли наивность думать, что могутъ обратить короля къ своимъ принципамъ. Цѣлью ремонстраціи было выставить короля единственною причиной настоящаго бѣдственнаго положенія страны. При этомъ они забывали, что съ августа отмѣнено в.се дававшее имъ поводъ къ жалобамъ. Они подробно перечислили въ ремонстраціи всѣ ошибки Карла со времени его вступленія на престолъ и объявили, что народъ смотритъ на его правленіе со страхомъ и недовѣріемъ. Обвиненія, заключавшіяся въ ремонстраціи, были всѣ до того безполезны и оскорбительны, что при обсужденіи и утвержденіи ея даже въ этомъ почти вполнѣ республиканскомъ собраніи произошелъ страшный споръ, и ремонстрація была принята только послѣ четырнадцатичасовыхъ преній, да и то незначительнымъ большинствомъ восьми голосовъ. Кларендонъ очень хорошо выразилъ мнѣніе благоразумныхъ людей, которые тогда не смѣли громко высказывать своего взгляда *). Мы несогласны съ
♦) «ТЬе Ьоиее сіісі ^епегаііу сіізіікв іі; тану зауіщ»: ТЬаз іі ѵазѵѳгу штесеззагу апй ипзеавопаЫе; штесеззагу, аіі ѢЬозе ^гіеѵапсез Ъѳіп§; аігеасіу Еиііу гейгезвесі апй ѢЬв ІіЬвгіу ап<1 ргорегіу оГ ѢЬе виЪіѳеі Ьеіп§ аз ^еіі весигесі Гог іЬе Еиіиге, аз соиісі роззіЫу Ъе <іопе; апй ипзеавопаЫе, аЙег ІЬе кіп§ Ьа<1 §теаііейе<і ІЬет, ѵгіѣЬ ггапііпе еѵегу іпіп& лгЬісЬ ѢЬеуЬаййезігедогЬіт, ап<1 аЙег зоіопд аЬзепсеіпіЬезеШіп^ ѢЬе сизоніегз іп ап оЙіег кіп^Лот, ѵгЬісЬ Ье Ьад Ьаррііу еотровегі, іо Ье лѵеісотесі потг Ьоте •ѵѵіѣЬ, зиеЬ а ѵоіите оГ гергоа-сЬез, Гог тѵЬаі оіпегз Ьа<1 аопе атізз ап<1 -отЬісЬ Ье Ьай геЕогтеб». (Палата вообще порицала это; нѣкоторые говорили, что это совершенно безполезно и несовременно: безполезно потому, что всѣ жалобы удовлетворены и свобода и собственность подданныхъ обезпечены
Маколеемъ, который называетъ 22 ноября началомъ доселѣ длящейся борьбы, между вигами и торіями; дѣло въ томъ, что эти партіи вовсе не представляютъ противоположныхъ принциповъ, какъ партіи долгаго парламента.
Ремонстрація съ своими оскорбленіями неудивительна послѣ тѣхъ мѣръ, которыя парламентъ принималъ, какъ временное правительство въ отсутствіе короля. Парламентская олигархія окружила себя гвардіей и перевела государственную казну въ кассу, изъятую изъ распоряженія короля и ввѣренную ком-мисарамъ парламента. Йо возвращеніи Карла это олигархическое собраніе приняло мѣры для усмиренія ирландскихъ католиковъ помимо короля. Парламентъ снарядилъ армію и, не спрашивая короля, назначилъ главноначальствующимъ графа Лейстера. При Лейстерѣ былъ назначенъ парламентомъ военный совѣтъ, но назначеніе офицеровъ было предоставлено главнокомандующему. Революціонная партія въ нижней палатѣ предлагала одну за другой самыя крутыя мѣры во всѣхъ отношеніяхъ. Она требовала устраненія епископовъ отъ участія въ законодательствѣ. Это было невозможно, пока оставалась хотя тѣнь верхней палаты; но демагоги продолжали возобновлять жестокія нападенія на епископовъ. Піетисты преслѣдовали всѣхъ благоразумныхъ людей оскорбленіями и угрозами. Правда, возвратясь изъ Шотландіи, король отмѣнилъ еще многое; но онъ остался почти одинокимъ съ тѣхъ поръ, какъ генеральный прокуроръ Сентъ-Джонъ и государственный секретарь Венъ присоединились къ господствующей партіи. Сверхъ того, при своихъ понятіяхъ о королевской власти и правахъ монарха, онъ не могъ безусловно довѣрять- и умѣреннымъ конституціонистамъ, которые еще оставались вѣрны ему; онъ оттолкнулъ ихъ отъ себя, и они отступились отъ него. Такимъ образомъ Карлъ очутился совершенно въ такомъ же положеніи, въ какомъ въ концѣ 1791 г. находился во Франціи король Лудовикъ XVI. Лудовика застращали философы-утописты, а Карла мечтатели-теологи. Лондонъ 1641 г. отличался такимъ же фанатизмомъ, какъ Парижъ 1791. Кларендонъ думаетъ, что королю слѣдовало бы ранѣе привлечь на свою сторону Пима, Гемпдена, Галласа и Сентъ-Джона, какъ подкупаютъ подобныхъ людей нынѣшнія правительства; но Карлъ спохватился поздно.
По возвращеніи своемъ король отставилъ Вена и отмѣнилъ гвардію, учрежденную коноводами движенія для обѣихъ палатъ. Онъ издалъ строгое повелѣніе соблюдать существующіе законы о вѣроисповѣданіяхъ, но его не слушались. Кальвинскіе проповѣдники республиканской партіи гремѣли въ столицѣ противъ католиковъ, противъ короля, королевы и противъ епископовъ; послѣднимъ грозили въ парламентѣ, ихъ оскорбляли на улицахъ, такъ что король рѣшился наконецъ силой подавить буйное движеніе. Онъ началъ съ того, что смѣнилъ коменданта Тоуэра, т. е. государственной тюрьмы, который оказался врагомъ монархіи во время процесса Страффорда; на его мѣсто былъ назначенъ полковникъ Л о н сфордъ. Это, разумѣется, возбудило страшный шумъ въ нижней палатѣ, и Лонсфордъ былъ принужденъ черезъ нѣсколько дней отказаться отъ должности. Крикуны однако не удовольствовались этимъ, потому что на мѣсто Лонсфорда король назначилъ комендантомъ Тоуэра Джона Байрона, а не кандидата, предложеннаго палатой. Въ это время палаты враждовали другъ съ другомъ, по поводу предложеннаго нижнею палатою билля объ исключеніи епископовъ изъ парламента. Къ королю пристали съ требованіемъ возстановить гвардію, которую онъ отнялъ у парламента. Онъ уступилъ, но поручилъ охраненіе парламента не наемнымъ солдатамъ, какъ требовали безпокойныя головы, а гражданамъ. Это принято было очень дурно и, вмѣсто того, чтобы поддержать гражданскій порядокъ, только способствовало еще большему его разложенію. Дѣло дошло до того, чго графъ Дорсетъ, какъ намѣстникъ Миддльсекса, приказалъ королевской стражѣ стрѣлять по наступавшему народу. Впрочемъ приказъ его не былъ приведенъ въ исполненіе, потому что трусливая толпа тотчасъ
въ будущемъ, насколько только возможно; и послѣ; того, какъ король исполнилъ все, чего отъ него желали и возвращается домой послѣ долгаго отсутствія, возстановивъ порядокъ въ другомъ государствѣ счастливымъ соглашеніемъ, несвоевременно вмѣсто привѣтствія встрѣчать его кипой упрековъ, несообразныхъ или уже удовлетворенныхъ.)
разбѣжалась къ крайней досадѣ республиканцевъ, возбудившихъ ее-. Съ этой минуты парламентская зала въ Вестминстерѣ и королевскій дворецъ Вайтгрлль были окружены буйными толпами, вопившими противъ епископовъ и лордовъ; лордъ-меръ и шерифы не могли съ ними сладить, и лица, причисляемыя въ такъ называемымъ малиніантамъ (злонамѣреннымъ), находились постоянно въ опасности. Такъ напримѣръ, 27 декабря 1641 едва не убили архіепископа Йоркскаго; епископы, многіе лорды и даже нѣкоторые члены нижней палаты должны были отказаться отъ засѣданій въ парламентѣ, потому что всякій разъ, какъ они отправлялись туда, имъ грозила смерть. Въ это время Карлъ призвалъ въ кабинетъ трехъ спокойныхъ и благоразумныхъ людей: Фокленда, Гайдаи Кольпеппера; между тѣмъ парламентъ началъ забирать въ свои руки всѣ государственныя дѣла.
Опасность, которой подвергся архіепископъ Йоркскій, человѣкъ пылкій и суровый, побудила его къ очень неосторожной выходкѣ. 29 декабря 1641 онъ. и одиннадцать епископовъ подали верхней палатѣ письменный протестъ противъ всѣхъ рѣшеній, какія парламентъ будетъ постановлять, пока ихъ будутъ насиліемъ отстранять отъ засѣданій въ верхней палатѣ. Въ верхней палатѣ заявленіе это подписано многими; но когда его передали въ нижнюю палату, она возвратила его черезъ полчаса съ объявленіемъ, что обвинитъ въ государственной измѣнѣ всѣхъ подписавшихъ протестъ. Дѣйствительно, всѣ двѣнадцать епископовъ, были тотчасъ (30 декабря) арестованы. Они просидѣли нѣсколько мѣсяцевъ въ Тоуэрѣ, пока не былъ наконецъ утвержденъ законъ, устранявшій всѣхъ епископовъ отъ участія въ парламентѣ.
Арестъ и обвиненіе 12 епископовъ раздражили короля, хотя эта распря не Касалась его непосредственно. Онъ также поступилъ необдуманно и сдѣлалъ по-ступокъ, который все испортилъ и послужилъ поводомъ къ междоусобію. По арестованіи епископовъ, король узналъ, что люди, сдѣлавшіе это, задумали обвинить, передъ верхнею палатой въ государственной измѣнѣ и королеву. Конечно, демагоги въ парламентѣ были готовы на все, лишь бы достигнуть своихъ республиканскихъ цѣлей, и, пожалуй, рѣшились бы и на такое дѣйствіе; но король, повидимому, не имѣлъ положительнаго доказательства, что они дѣйствительно рѣшились поступить такъ. Тѣмъ не менѣе черезъ четыре дня послѣ ареста епископовъ Карлъ рѣшился на безразсудную выходку, которая помогла врагамъ его достигнуть своихъ цѣлей. 3 января 1642, когда обѣ палаты были въ сборѣ, въ верхнюю палату совершенно неожиданно явился по повелѣнію короля генеральный атторней, обвинилъ въ государственной измѣнѣ лорда К и м б о л ь-т о н а, члена верхней палаты, и депутатовъ, Дензиля Г о л л и с а, сэра Артура Гасльрига, Пима, ГемпденаиСтродаи потребовалъ ихъ арестованія. Можно было заранѣе предвидѣть, что его не послушаютъ. Поэтому король поручилъ другому посланнику отправиться въ нижнюю палату и арестовать этихъ членовъ. Но этого посла не допустили въ парламентъ. На слѣдующій день король позволилъ себѣ неслыханный поступокъ. Онъ отправился въ парламентъ самъ въ сопровожденіи 200 или 300 солдатъ, чтобы силой исполнить свою волю. Онъ велѣлъ солдатамъ выстроиться въ передней залѣ и вошелъ въ залу засѣданій съ племянникомъ своимъ, пфальцграфомъ Рупрехтомъ (стр. 420). Предсѣдательствующій тотчасъ всталъ, и король занялъ его мѣсто. Тутъ произошла бы очень скандальная сцена, если бы придворные, знакомые обвиняемыхъ, не предупредили ихъ о намѣреніи короля, такъ что они заблаговременно удалились изъ парламента. Король напрасно искалъ ихъ глазами и наконецъ спросилъ спикера, гдѣ они. Спикеръ отвѣчалъ, что ихъ не видать. На другіе вопросы король вовсе не получилъ отвѣта. Но все собраніе пришло въ безпокойное движеніе. Наконецъ раздался глухой ропотъ, и когда король удалился, послышались крики: «Привилегія, привилегія!» Вечеромъ этого дня парламентъ былъ уже въ полномъ возмущеніи и принялъ самыя крайнія рѣшенія. Такъ какъ король оставался при своемъ намѣреніи самому арестовать обвиненныхъ, то парламентъ постарался обезпечить себя отъ монархическаго насилія союзомъ съ лондонскою городскою думой. Онъ отсрочилъ свои засѣданія на недѣлю и избралъ коммисію, которая засѣдала въ ратушѣ. Король также старался привлечь на свою сторону городское управленіе лестью. Онъ лично явился
— де>
въ ратушу, говорилъ дружественно -съ его представителями, особенно съ двумя, которыхъ зналъ за своихъ противникомъ, и даже напросился къ одному изъ нихъ на обѣдъ. Но когда онъ ѣхалъ съ этого обѣда во дворецъ, его преслѣдовали по улицамъ криками: «Парламентская привилегія! Парламентская привилегія!» и въ карету его бросали листки съ библейскимъ текстомъ (тогда все было библейское): «Къ шатрамъ твоимъ, Израиль!»—что выражало явное возстаніе. Карлъ стоялъ на своемъ, хотя улицы постоянно наполнялись буйными толпами народа. Онъ даже издалъ прокламацію, которою приглашалъ всѣхъ и каждаго арестовать обвиненныхъ имъ въ государственной измѣнѣ членовъ парламента. Парламентская коммисія принимала между тѣмъ мѣры для отраженія силы силой; ее поддерживали лондонскій общинный совѣтъ и вся народная масса столицы. Коммисія назначила даже формальное слѣдствіе надъ королемъ и допрашивала свидѣтелей противъ него.
Января 11 парламентъ снова собрался, и благочестивые демагоги сдѣлали къ этому дню такія же приготовленія, какъ безбожные жирондисты въ Парижѣ къ 10 августа 1'792. Обвиненные королемъ члены парламента отправились процессіей къ зданію засѣданій. Они торжественно проѣхали мимо мѣстопребыванія Карла въ Вайтголлѣ, откуда Карлъ впрочемъ уже переѣхалъ въ Гамптошсортскій дворецъ. Они плыли въ лодкахъ по Темзѣ, окруженные нѣсколькими тысячами моряковъ и предшествуемые городскою стражей (Ігатесі Ьатіск), которая шла по обоимъ берегамъ рѣки и везла съ собою 8 пушекъ. Кромѣ того, Гемпденъ, другъ Кромвеля,, столь же любезный, какъ тотъ былъ грубъ, вызвалъ изъ графства Б'окйнгемскаго, откуда, онъ былъ представителемъ, 4,000 смѣльчаковъ, вѣроятно, для своей собственной защиты, которые встрѣтили его и его товарищей при высадкѣ ихъ на берегъ. Мы не станемъ разбирать, кто былъ болѣе Виноватъ въ происшедшемъ полномъ разрывѣ между королемъ и народомъ — король или парламентъ; и тотъ, и другой были не безъ грѣха, и ни тотъ, ни другой не достигли своей цѣли. Но защитники короля говорятъ несправедливо, будто Карла подстрекали королева и придворные; мужественный характеръ Карла, въ которомъ не было ничего похожаго на мягкость и женственность Лудовика XVI, вполнѣ опровергаетъ это предположеніе. Противники короля, пользовавшіеся для своихъ личныхъ и фамильныхъ интересовъ безразсудными выходками его и недовольствомъ народа монархическою властью, которое они сами же искусственно возбудили, люди этй, основавшіе аристократическое правленіе, которое давитъ теперь всю общественную жизнь Англіи, не желали истинной демократіи. Напугавъ короля мятежными народными массами и заставивъ его принять сдѣланныя имн измѣненія въ конституціи, они создали республику богачей и піетистовъ, а сами сдѣлались ея главами. Этихъ людей, какъ римскихъ сенаторовъ, прославленныхъ риторами и поэтами всѣхъ вѣковъ, прозвали отцами народа. Видя безсиліе верхней палаты, они поспѣшили сдѣлать постановленіе, лишавшее короля права назначать безъ согласія парламента министровъ и чиновниковъ; кромѣ того они отняли у него главное начальство надъ арміей. Что же осталось Карлу отъ корблевской власти? Февраля 14 верхняя палата была принуждена наконецъ согласиться на исключеніе епископовъ изъ участія въ законодательной власти. Еще до этого парламентская коммисія, засѣдавшая въ ратушѣ вмѣстѣ съ общиннымъ совѣтомъ города, озаботилась объ учрежденіи парламентскаго войска; оно было навербовано въ лондонскомъ Сити и состояло изъ служилыхъ людей. Начальникомъ парламентской арміи былъ назначенъ воинъ по ремеслу и по призванію, Скиппонъ, который вышелъ изъ нижнихъ чиновъ, отличился въ Голландіи и дослужился до генерала. Ему дали пышный титулъ генерала лондонскаго Сити (Ма]ог§епега1 о! іЬе шіііііа оГ іЬе Сйу о! Ьопйоп).
Итакъ, парламентъ постепенно лишилъ короля всей его власти. Слѣдующій шагъ революціонной партіи былъ таковъ, что Карлъ никакъ не могъ перенести его. По старинному обычаю, король или въ настоящее время всякое новое министерство — назначаетъ намѣстниковъ (ііепіепапі) во всѣ графства; они имѣютъ гражданскую власть и въ то же время начальствуютъ мѣстнымъ гарнизономъ. Парламентъ потребовалъ себѣ не только права назначать намѣстниковъ, но и подчиненія ихъ единственно ему, такъ что король не могъ смѣнять ихъ ранѣе двухъ лѣтъ. Это требованіе само-собою подразумѣвало, что и комен-
дантй крѣпостей должны назначаться парламентомъ. Столь прославленный въ наше время Маколей, который курилъ ѳиміамъ партій парламента, оправдываетъ и это притязаніе. Мы не станемъ спорить, а передадимъ только факты. Отказъ короля утвердить послѣднія революціонныя рѣшенія парламента послужилъ сигналомъ къ войнѣ. Лондонское Сити приказало бдительно наблюдать за Тоуэ-ромъ; портсмоутскій губернаторъ получилъ предписаніе не принимать приказовъ ни отъ кого, кромѣ парламента; герцогъ Ныокестль, когда король хотѣлъ послать его въ Гулль, гдѣ находился большой военный магазинъ, былъ задержанъ въ Лондонѣ подъ предлогомъ, что онъ обязанъ засѣдать въ верхней палатѣ; вмѣсто него парламентъ отправилъ въ Гулль сэра Джона Готама въ качествѣ коменданта, и онъ уже въ апрѣлѣ не впустилъ короля въ этотъ городъ.
Король, вообще коварный и безсовѣстный^, какъ іезуитъ, не придавалъ серьезнаго значенія своимъ уступкамъ. Но богобоязненнымъ противникамъ его не въ чемъ было упрекнуть его; ихъ принципы были просто ханжескіе софизмы, а средства—такъ же подлы, какъ и хитрости короля. Карлъ надѣялся, что жена его, уѣхавшая въ январѣ на континентъ, выхлопочетъ ему помощь отъ Франціи, а дочь его, Марія, жена принца Вильгельма II Оранскаго,—отъ Голландіи. Самъ онъ отправился изъ Гамптонкорта въ Виндзоръ, а оттуда на сѣверъ Англіи, собралъ войско изъ такъ называемыхъ кавалеровъ или, по нынѣшнему, консерваторовъ, и вызвалъ къ себѣ своихъ приверженцевъ въ парламентѣ. Къ нему прибыло изъ парламента 32 лорда и болѣе 60 членовъ нижней палаты, изъ которыхъ у него образовался особый парламентъ, противоположный лондонскому. Въ половинѣ іюля 1642 Карлъ окончательно разошелся съ торжествующимъ, и уже вполнѣ республиканскимъ парламентомъ и выступилъ въ походъ противъ парламентскихъ.войскъ. Гражданство Лондона было недовольно, что милиція его должна идти противъ короля; оно утверждало, что лондонская милиція постоянно, должна стоять только въ его распоряженіи и протестовало противъ превращенія ея въ парламентскую армію. На это со стороны парламента послѣдовалъ рѣзкій отвѣтъ; лордъ-меръ и городской синдикъ (гесогйег) были отставлены, а общинный совѣтъ, или городская дума совершенно преобразованъ. Жители графства Кентъ также прислали парламенту петицію противъ снаряженія для него войска;, но парламентъ объявилъ на это, что всякій, кто еще осмѣлится войти съ подобной петиціей, будетъ наказанъ, какъ врагъ отечества. . Въ то же время началось революціонно-строгое преслѣдованіе всѣхъ приверженцевъ короля.
Королю было труднѣе ладить съ своими приверженцами, чѣмъ парламенту съ народомъ; онъ не могъ прибѣгать, какъ парламентъ, къ террористскимъ мѣрамъ, а знать, окружавшая его, никакъ не могла привыкнуть къ бивуачной жизни. Съ другой стороны, верхняя палата рѣдко насчитывала въ своей средѣ болѣе 16 членовъ, что дало такимъ людямъ, какъ Пимъ и Гемпденъ, такую же силу въ нижней палатѣ, какою 60 лѣтъ тому назадъ пользовались Робеспьеръ и его товарищи во французскомъ конвентѣ. При такихъ обстоятельствахъ все было бы кончено тотчасъ по образованіи парламентской арміи, если бы рѣшительные демократы въ родѣ тѣхъ, что управляли государствомъ изъ Лондона, получили главное начальство надъ войсками. Но, къ счастію для короля, главнокомандующимъ парламентской арміей былъ назначенъ графъ Эссексъ съ другими ли; беральными членами верхней палаты; они вовсе не сочувствовали библейско-демократическимъ идеямъ нижней палаты и не желали рѣшительной побѣды ни своей, ни королевской арміи. Между тѣмъ всѣ члены лондонскаго парламента подписали объявленіе войны королю, прямо говоря, что король нарушилъ свою присягу и что они будутъ на жизнь и смерть защищать своимъ войскомъ парламентскія рѣшенія. Въ то время по внушенію руководителей движенія, какъ во Франціи и въ недавнее время въ Германіи, отовсюду, гдѣ революціонеры имѣли вліяніе, посыпались петиціи. Весь югъ былъ противъ короля, который отправился въ Йоркъ, гдѣ собиралъ военныя силы. Король призвалъ въ свою армію дворянство и волонтеровъ; друзья Карла ссудили его деньгами; жена его заложила свои драгоцѣнности, чтобы достать денегъ для набора войскъ; принцъ Оранскій и французскій король обѣщали помощь. Но флотъ находился подъ начальствомъ приверженца парламента, и положеніе короля и королевы было въ высшей степени
затруднительно *) уже потому, что вся Ирландія была въ возстаніи, а шотландцы все еще оставались на прежнихъ стоянкахъ, получая за это плату отъ англичанъ.
Съ конца іюля 1642, послѣ почти полуторагодовыхъ переговоровъ и споровъ, между королемъ и-парламентомъ началась октрытая война. Въ этой войнѣ, какъ и въ предшествовавшей борьбѣ съ шотландцами, штатгальтеръ Голландіи, Фридрихъ Генрихъ Оранскій, былъ не въ состояніи помочь тестю своего сына; онъ былъ принужденъ смотрѣть, сложа руки, какъ республиканскіе голландскіе штаты помогали шотландскимъ и англійскимъ республиканцамъ. Главное начальство надъ королевскою арміей получилъ графъ Линдсей; кавалеріей командовалъ извѣстный племянникъ короля принцъ Рупрехтъ Пфальцскій, храбрый воинъ, но плохой полководецъ.
Въ августѣ и сентябрѣ 1642. королевская армія состояла почти исключительно изъ волонтеровъ, да и тѣхъ сначала было мало, такъ что король былъ вынужденъ завязать новые переговоры съ парламентомъ, чтобы выиграть время и успѣть до начала военныхъ дѣйствій добыть хотя нѣсколько пушекъ и присоединить къ себѣ войска, набранныя для него въ Уэльсѣ, Йоркѣ и Ланкастерѣ. Эссексъ, не смотря на свое искусство и военную опытность, не рѣшался аттако-вать короля. Оксфордскій университетъ предоставилъ королю драгоцѣнную серебряную утварь всѣхъ своихъ коллегій. Карлу удалось мало по малу довести свое войско до 14,000 человѣкъ. Тогда онъ рѣшился двинуться на Лондонъ тѣмъ болѣе, что общее настроеніе, Казалось, измѣнилось съ тѣхъ поръ, какъ въ послѣднихъ переговорахъ даже самыя выгодныя предложенія короля были оставлены безъ вниманія. Графъ Эссексъ послѣдовалъ за королевской арміей. Онъ настигъ ее въ концѣ октября при Эдже гиллѣ, гдѣ произошло сраженіе, въ которомъ Эссексъ былъ бы разбитъ, еслибы пфальцграфъ Рупрехтъ не сдѣлалъ важной ошибки. Онъ опрокинулъ непріятельскую кавалерію, но слишкомъ увлекся преслѣдованіемъ и покинулъ пѣхоту, которая была разбита. Такимъ образомъ первое сраженіе междоусобной войны осталось нерѣшеннымъ, и обѣ стороны приписывали себѣ побѣду. Повидимому, король имѣлъ на это больше основанія, потому что армія его взяла вслѣдъ затѣмъ городъ Банбери, защищаемый 1,000 человѣкъ гарнизона, и Эссексъ не могъ остановить ея движенія къ Оксфорду.
Изъ Оксфорда королевская кавалерія доходила до окрестностей Лондона. Потомъ до апрѣля 1643 снова шли переговоры, но ни король, ни парламентъ не имѣли въ виду дѣйствительно заключить соглашеніе. Скоро война распространилась по ' всему королевству. Парламентская армія, состоявшая изъ неопытныхъ фанатиковъ подъ начальствомъ несвѣдущихъ офицеровъ, должна была еще учить своихъ солдатъ и готовить ихъ къ бою. Офицеры нерѣдко переходили къ королю. Такой случай былъ причиною смерти Гемпдена (18 іюня 1643), который участвовалъ въ войнѣ въ чинѣ кавалерійскаго полковника. Одинъ офицеръ парламентскаго войска, перейдя на противную сторону, выдалъ королю положеніе непріятеля, и Рупрехтъ напалъ на парламентскій отрядъ при Чальгровѣ; революціонеры потеряли много убитыми, въ томъ числѣ Гемпдена, который сражался въ рядахъ простыхъ воиновъ. Парламентская партія лишилась въ Гемпденѣ одного изъ лучшихъ своихъ вождей. Вслѣдъ затѣмъ графъ Эссексъ былъ принужденъ отступить. Зимою королева, возвратясь изъ Голландіи, привела къ королевской арміи значительный отрядъ опытной конницы и пѣхоты и новую артиллерію; но въ то же время парламентъ подготовилъ низложеніе короля, назначивъ гла-
*) «ВоіЬ ѢЬеіг тадевііев ѵгеге гейисед іо во $геаі ѵгапіз,—говорить Кларендонъ,— іЬаі ІЬе диееп -чѵав сотреііей іо еоіп ог веіі Ьег сЬашЬег-рІаіе гог іЬе вирріу оіЬег тозі песеввагу оссавіопв, іЬеге Ьеіп§ по топеу іп ІЬе геѵепие; ІЬе оГГіеегз оі' ГЬе сивіотз, оиі оГѵѵЬісЬ іЬе аікжапее ЕхсЬециег ог іп іЬе роѵгег оі іЬе тіпівіегв о? іЬе ѵгее-кіу зиррогѣ оі ІЬеіг таіевіісев ЬоивеЬоЫ Ьа<1 Ьееп тасіе, Ьет^ ещоіпесі Ьу ІЬе Ьоиве оі соттопв, поі іо іввие оиі апу топеу хѵііЬоиі ІЬеіг рагіісиіаг сопвепі апі арргоЬаііоп». (Ихъ величества были въ такой крайности, что королева должна была обратить въ монету или продать свою серебряную посуду, чтобы удовлетворить самымъ вопіющимъ нуждамъ, потому что ни.въ казначействѣ, ни у управляющаго доходами короны не было денегъ; палата запретила таможеннымъ чиновникамъ давать безъ ея согласія и разрѣшенія деньги еженедѣльно на содержаніе двора ихъ величествъ).
вйокомандущимъ своей арміи на сѣверѣ лорда Ферфакса, у котораго служилъ адъютантомъ ханжа, деспотъ и великій полководецъ, Оливеръ' Кромвель. Сначала роялисты были впрочемъ въ выигрышѣ. Когда 26 іюля 1643 принцъ Рупрехтъ взялъ Бристоль, королевское войско двинулось къ Глостеру, парламентъ нѣсколько смутился, п вожаки его начали опять подумывать 6 шотландцахъ.
Когда шотландцы взялись за оружіе противъ своего короля и вторгнулись въ Англію подъ предводительствомъ Лесли, парламентъ, какъ извѣстно (стр. 248)1, вошелъ съ ними въ соглашеніе. Имъ опредѣлили извѣстную плату, будто бы для удержанія ихъ отъ насилій, но въ сущности, чтобы они могли въ случаѣ нужды дѣйствовать противъ короля. Потомъ, поѣхавъ на . нѣкоторое время въ Шотландію, король пожертвовалъ существенными правами престола тамошнимъ піетистамъ и ихъ генеральному собранію. Но англійскій парламентъ, бывшій тогда еще вполнѣ пресвитеріанскимъ и разсчитывавшій вскорѣ воспользоваться шотландцами какъ орудіемъ противъ короля, вошелъ въ тѣсный союзъ съ шотландскимъ парламентомъ и принялъ въ составленную имъ правительственную коммисію шотландскихъ коммиссаровъ. Переговоры съ шотландцами намѣренно затягивались, а о войскѣ ихъ заботились больше, чѣмъ объ англійскомъ. Когда не было уже болѣе основанія содержать шотландскую армій на счетъ Англіи, ее отправили въ Шотландію съ щедрымъ награжденіемъ; англійская же армія, должна была удовольствоваться ручательствомъ парламента въ будущей уплатѣ жалованья. Но вскорѣ англійскій парламентъ или, вѣрнѣе, партія, враждебная королевскому и епископальному правленію, убѣдилась, что для ея цѣлей скоро можетъ опять оказаться необходимымъ присутствіе шотландцевъ въ Англіи. Парламентъ воспользовался необходимостью1 послать войско въ Ирландію, чтобы обязать благодарностью предводителя шотландцевъ и заключить тѣсный союзъ или ковенантъ съ шотландскимъ народомъ, который уже управлялся республиканскими піетистами такъ называемаго общаго собранія. Король сдѣлалъ предложеніе—отмстить кровавою войной за злодѣйства и ужасы, произведенные союзными католиками Ирландіи въ трехъ графствахъ острова противъ правительства и протестантовъ; англійскій парламентъ, ненавидѣвшій католиковъ больше чѣмъ короля, согласился на это и по этому случаю задобрилъ шотландскихъ наемныхъ солдатъ. Лесли, котораго король «дѣлалъ графомъ Льюэномъ, былъ посланъ съ своими ветеранами въ Ирландію; но парламентъ имѣлъ при этомъ въ виду воспользоваться впослѣдствіи шотландскими войсками противъ короля.
Королю всѣ измѣняли; впрочемъ по своему характеру онъ и не. стоилъ истинной преданности. Онъ всячески старался задобрить шотландцевъ, но попытки эти быти неудачны *). Онъ держалъ при себѣ постоянно нѣчто въ родѣ шотландскаго кабинетнаго совѣта, которому сообщалъ обо всѣхъ дѣлахъ своихъ съ англичанами, и шотландскій канцлеръ его постоянно находился при немъ. Но всѣ ясно понимали, что онъ не довѣряетъ и шотландцамъ, какъ и англичанамъ. Шотландскіе коммисары, посланные въ Лондонъ, дѣйствовали поэтому противъ него заодно съ своими англійскими товарищами. Однако они долго не могли добиться, чтобы король и парламентъ вошли съ ними въ формальное соглашеніе. Англичане противились такому союзу особенно изъ-за церковныхъ учрежденій. Только въ 1643, когда междоусобная война приняла сомнительный оборотъ, и прошелъ слухъ, что графъ Ормондъ хочетъ перейти изъ Ирландіи въ Англію со своимъ войскомъ, состоявшимъ большею частью изъ католиковъ, англичане сдѣлались уступчивѣе. Впрочемъ они сами еще не имѣли намѣренія идти такъ далеко,, какъ шотландцы заходили еще сто лѣтъ тому назадъ. Шотландское авзешЫу или всеобщее собраніе, имѣвшее, въ свѣтскихъ и духовныхъ дѣлахъ больше значенія, чѣмъ парламентъ, издало еще въ 1643 декларацію, въ
*) Кларендонъ справедливо недоволенъ шотландцами. Онъ говоритъ: «ТЬе 8соіз Ьа<1 по Гагіііег ргоіесів ироп Еп§1ап<1, Ъиі шеапі іо таке ѢЬеіг Гогіипез Ьу а петг сопдиезі т Ігеіапй, ѵЬеге ѢЬеу Ьа<1 а ѵегу егеаі рагі оГ іЬе ргоѵіпсе о! ІЛеіег ріапіей Ъу іЬеіг ота соипігу». (Шотландцы не думали помогать англичанамъ, а помышляли только поживиться завоеваніями въ Ирландіи, гдѣ они населили большую чаеть провинціи Ольстера.)
которой говорилось: «Собраніе чрезвычайно опорчено и опечалено, что вопреки всѣмъ увѣреніямъ короля и парламента и не смотря на общія желанія и молитвы благочестивыхъ людей въ обоихъ королевствахъ, церковная реформа, которая дороже и цѣннѣе собранію всего на свѣтѣ, подвигается такъ медленно, и переговоры о ней подвергаются столь многимъ перерывамъ». Чтобы понять, въ чемъ дѣло, нужно знать, что іпотландцы, выведя изъ Англіи свои войска на основаніи вытпеупомянутаго мира, выразили желаніе, чтобы между обоими королевствами было установлено такое соглашеніе въ религіозныхъ дѣлахъ и церковныхъ уставахъ, которое могло бы служить главнымъ средствомъ единенія и мира между Шотландіей и Англіей. Англичане были недовольны этимъ заявленіемъ и хотѣли сначала сдѣлать шотландцамъ выговоръ за вмѣшательство въ англійскія дѣла; но скоро они одумались и уступили. Шотландцы требовали, чтобы и въ англійской церкви была уничтожена епископальная система, и Генри Венъ Младшій, отправленный въ Эдинбургъ, чтобы побудить шотландцевъ къ новому нашествію на Англію, долженъ былъ для достиженія своей цѣли сдѣлать имъ обѣщанія въ этомъ смыслѣ.
Съ этого времени ковенантъ или неразрывный союзъ, который хотѣли заключить между Англіей- и Шотландіей для поддержанія церковнаго порядка и правъ парламента, могъ состояться безпрепятственно. 17 сентября 1643 былъ заключенъ договоръ, и шотландцы, примирившіеся съ королемъ въ послѣдній пріѣздъ его въ Эдинбургъ, вписали въ этотъ договоръ и его имя. Но въ то же время они получили деньги на отправленіе въ Англію 20,000 человѣкъ подъ предлогомъ поддержать англичанъ противъ королевской власти и епископальной системы. При заключеніи трактата или ковенанта Генри Венъ, какъ отличный казуистъ, оказалъ большія услуги. Въ проектѣ договора онъ такъ измѣнилъ нѣкоторыя выраженія и обороты, что превратилъ многое совершенно ясное въ темное, опредѣленное въ неопредѣленное, такимъ образомъ, что впослѣдствіи можно было съ полною увѣренностью уклониться отъ соблюденія нѣкоторыхъ пунктовъ. Мы не упоминаемъ о многихъ условіяхъ этого договора, очень тяжелыхъ для Англіи и вынужденныхъ хитрыми шотландцами, которые воспользовались обстоятельствами. Замѣтимъ только постановленіе о томъ, что присяга ковенанта должна быть принята во всѣхъ владѣніяхъ его величества, что шотландская коммисія должна засѣдать вмѣстѣ съ тайною парламентскою коммисіею въ Вестминстерѣ, чтобы общими силами энергически продолжать войну, и что миръ съ королемъ не долженъ заключаться безъ согласія парламентовъ обоихъ королевствъ.
Ирландскіе католики, люди гальскаго племени и исконные враги англичанъ, образовали нѣчто въ родѣ федеративной республики, организовали четыре арміи въ графствахъ Ульстерѣ, Ленстерѣ, Мюнстерѣ и Коннафтѣ, и вели кровопролитную войну. Король и парламентъ послали противъ нихъ армію подъ начальствомъ Лесли. Но когда вслѣдъ затѣмъ король снова разошелся съ парламентомъ, Лесли вернулся съ своими шотландцами въ Англію и снова предложилъ помощь англійскому парламенту. Король назначилъ главнокомандующимъ въ Ирландіи съ неограниченнымъ полномочіемъ назначать всѣхъ офицеровъ и чиновниковъ графа, впослѣдствіи герцога О р м о н д а, который вербовалъ для него войска. Онъ вошелъ съ ирландскими инсургентами въ сдѣлку, такъ что король могъ вызвать въ Англію пять полковъ надежныхъ и опытныхъ католиковъ-ир-ландцевъ.
Въ началѣ 1644 и въ теченіе этого года парламентская армія, набранная изъ простонародья, мало-по-малу обучилась, обтерпѣлась и стала отважнѣе; напротивъ, королевскія войска, состоявшія большею частью изъ волонтеровъ и людей зажиточныхъ, нелегко примирялись съ дисциплиной. Офицеры парламентскаго войска постепенно достигли высшихъ мѣстъ. То были религіозные фанатики, имѣвшіе неограниченное вліяніе на своихъ подчиненныхъ, которымъ они сообщали свой фанатизмъ. Этихъ людей называли индепендентами. Онп хотѣли править государствомъ и церковью одними библейскими текстами, полагали, что только нравственное совершенствованіе ведетъ человѣка по пути Божьему и пренебрегали всѣми прочими церковными и свѣтскими законами. Они особенно возвысились, когда король выписалъ изъ Ирландіи въ Англію пять ирландскихъ полковъ. Къ этой партіи принадлежалъ Оливеръ Кромвель. Онъ началъ
Шлоссеръ. V. 32
играть важную роль въ войскѣ и въ парламентѣ съ тѣхъ поръ, какъ Гемпденъ палъ въ сраженіи, а Пимъ умеръ отъ топ же страшной болѣзни, которая, какъ говорятъ, свела въ гробъ Суллу и Филиппа II. Съ этого времени Кромвель былъ душою всѣхъ военныхъ распоряженій и дѣйствій, но гражданскія дѣла пока еще предоставлялъ Генри Вену Младшему. Кромвель, рожденный полководцемъ, превосходно зналъ своихъ благочестивыхъ воиновъ и одушевлялъ ихъ молитвой и проповѣдями. Кромѣ того, онъ отлично понималъ военную организацію и имѣлъ неограниченное вліяніе на своего начальника, искренно благочестиваго и чуждаго честолюбія Ферфакса.
Еще въ бытность графа Эссекса главнокомандующимъ парламентскою арміею, Кромвель выступилъ съ Ферфаксомъ противъ выписанныхъ изъ Ирландіи полковъ и въ январѣ 1644 существенно содѣйствовалъ побѣдѣ парламента въ сраженіи при Нантвичѣ. Это сраженіе замѣчательно тѣмъ, что дало одному храброму королевскому офицеру, генералу Монку, поводъ продать себя англійскимъ республиканцамъ, какъ впослѣдствіи онъ продалъ республику сыну Карла I. Монкъ былъ взятъ при Нантвичѣ въ плѣнъ и посаженъ въ Тоуэръ, во Кромвель осво-бодилъ его и йотомъ поручалъ ему важнѣйшія дѣла.
Въ то самое время, какъ королевскія войска были разбиты при Нантвичѣ, король созвалъ своихъ приверженцевъ изъ обѣихъ палатъ въ Оксфордъ и составилъ изъ нихъ свой парламентъ. Съ другой стороны, парламентская армія была задержана королевскимъ отрядомъ, которымъ командовалъ номинально юный наслѣдникъ престола (Карлъ II), а въ дѣйствительности пфальцграфъ Рупрехтъ. Будь послѣдній поспособнѣе, омъ могъ бы въ мартѣ разбить враговъ дяди, такъ-какъ графъ Эссексъ, очень недовольный индепендентами и не желавшій полнаго паденія короля, сначала избѣгалъ столкновенія, но наконецъ допустилъ аттаковать себя при ПІрыосбери. Послѣ перваго нападенія Эссексъ отступилъ и занялъ выгодную позицію на высотахъ. Бой продолжался до ночи, и обѣ стороны хвалились побѣдой, потому что ни та, ни другая не потерпѣли значительнаго урона. Но графъ Эссексъ, имѣвшій намѣреніе пройти черезъ Рпдингъ въ Лондонъ, не могъ достигнуть столпцы въ виду непріятеля. Впрочемъ, онъ продолжалъ путь за Рпдингъ, нетревожимый непріятелемъ, потому что Рупрехтъ, преслѣдовавшій его со всей кавалеріей и съ 1,000 мушкетерами, хотѣлъ аттаковать его только тогда, когда вся армія парламента войдетъ въ дефиле при Ньюбери. Произведя здѣсь аттаку, принцъ, хотя не могъ уничтожить армію графа Эссекса, но нанесъ ей большой уронъ, и Эссексъ, удалившись въ Лондонъ, не имѣлъ возможности воспрепятствовать взятію Ридипга Рупрехтомъ.
Принцъ Рупрехтъ и маркизъ Ньюкестль, который воевалъ на сѣверѣ противъ шотландцевъ, дѣйствовали успѣшно; тѣмъ не менѣе, по справедливому замѣчанію Кларендона, король постоянно больше терялъ, чѣмъ выигрывалъ въ этой войнѣ. Ему было трудно пли даже невозможно пополнять свои войска, состоявшія пзъ дворянства и людей средняго класса, тогда какъ парламентъ деньгами и фанатизмомъ легко пріобрѣталъ новыхъ воиновъ изъ пролетаріевъ и ремесленниковъ. Между людьми, окружавшими короля, не было человѣка съ замѣчательными дарованіями, тогда какъ Кромвель постоянно являлся великимъ полководцемъ п государственнымъ человѣкомъ, чѣмъ, какъ извѣстно, можно быть и при самыхъ гнусныхъ нравственныхъ качествахъ. Наконецъ съ апрѣля по іюнь между кавалерами Карла господствовали интриги, зависть, мелкія придворныя страсти со всею суетностью ихъ. Это притупляло всякую энергію въ ихъ дѣйствіяхъ, такъ-что пока король былъ въ Оксфордѣ, многіе аристократы уѣхали изъ этого города.
Въ мартѣ 1644 Рупрехтъ разбилъ непріятеля при Ньюаркѣ, затѣмъ вступилъ въ Честерширъ и Ланкаширъ, взялъ Стокпортъ, Больтонъ и Ливерпуль и выручилъ крѣпость Латамъ, которую 18 недѣль храбро защищала графиня Дерби; но въ концѣ іюня онъ былъ принужденъ по повелѣнію короля двинуться противъ войскъ парламента и противъ шотландцевъ, осадившихъ Йоркъ. Въ это самое время партія индепендентовъ ясно убѣдилась въ необходимости полнаго разрыва съ старой парламентской и пресвитеріанской партіей для окончательнаго низверженія монархіи. Эссексъ явно тянулъ войну, желая воспользоваться королемъ противъ индепендентовъ. Въ то же время ревностный пресвитеріанецъ, командовавшій однимъ корпусомъ арміи парламента независимо отъ
Эссекса, проникъ намѣреніе Кромвеля и началъ дѣйствовать противъ него. То былъ тотъ самый лордъ К п м б о л ь т о н ъ пли, какъ онъ теперь титуловался, графъ Манчестеръ, котораго король обвинилъ и велѣлъ арестовать (стр. 495) за противодѣйствіе ему въ верхней палатѣ, гдѣ онъ былъ такимъ же горячимъ врагомъ Карла, какъ въ нижней палатѣ Пимъ, Голлисъ и другіе. Когда графъ Эссексъ утратилъ довѣріе, ассоціація, образовавшаяся въ Эссексѣ, Кембриджширѣ, Соффолькѣ, Норфо.іькѣ, Бедфордѣ и Гоитішгтонѣ, назначила графа Манчестера командиромъ корпуса, независимаго отъ Эссекса и составленнаго этою ассоціаціею. Но Манчестеръ былъ ревностный пресвитеріанинъ; поэтому инде-пенденды постарались навязать ему Кромвеля въ начальники кавалеріи, и Кромвель произвелъ вь офицеры многихъ изъ тѣхъ, которые объявили, что не хотятъ служить королю. Манчестеръ и Кромвель постоянно враждовали между собой. Пресвитеріанская ассоціація рѣшила, чтобы графъ Манчестеръ не удалялся изъ графствъ, входившихъ въ ея составъ, и поддерживалъ бы въ нихъ порядокъ и вербовку рекрутъ. Но въ договорѣ, заключенномъ съ шотландцами, было положено, что какъ только шотландскія войска вступать въ Англію, съ ними долженъ соединиться англійскій корпусъ; поэтому графу Манчестеру было приказано идти на соединеніе съ шотландцами. Когда войска соединились въ Йоркширѣ, была учреждена коммисія отъ шотландскаго и англійскаго парламента для веденія военныхъ дѣйствій. Въ этой коммпсіи засѣдала» между прочимъ Генри Венъ Младшій, бывшій тогда еще въ полномъ согласіи съ Оливеромч» Кромвелемъ.
Графъ Манчестеръ и шотландцы окружили королевскія войска подъ начальствомъ маркиза Ныокестля въ Йоркѣ. Въ то же время короля тѣснилъ графъ Эссексъ. Эссексъ собралъ и устроилъ въ Лондонѣ свои разсѣянныя войска и двинулъ ихъ противъ короля, который отсрочилъ свой парламентъ въ Оксфордѣ съ весны до октября. Онъ заперъ короля въ Оксфордѣ и такъ напугалъ его, что Карлъ отправилъ жену въ Экзетеръ, а самъ съ большимъ трудомъ выпутался пзъ своего стѣсненнаго положенія. Между тѣмъ маркиза Ныокестля со всѣми войсками, состоявшими подъ его начальствомъ, аттаковали въ Норкѣ графъ Манчестеръ и шотландцы. Онъ защищался очень храбро и умно и даже обѣщалъ королю отстоять городъ еще недѣль шесть или восемь, если тѣмъ временемъ ему пришлютъ подкрѣпленіе. Король приказалъ принцу Рупрехту двинуться съ своимъ корпусома» на сѣверъ и, во что бы то ни стало, выручить Йоркъ, куда хотѣлъ отправиться и самъ. Это привело наконецъ на сѣверѣ къ рѣшительному сраженію, котораго до сихъ поръ тщетно ожидали на югѣ и западѣ. Какъ только Рупрехтъ подошелъ къ городу, Манчестеръ и шотландцы сняли осаду, п принцъ былъ принятъ въ Йоркѣ съ восторгомъ, какъ освободитель. Онъ могъ и долженъ былъ ждать короля; но горячность снова увлекла его въ ошибку. 1 іюля 1646, не посовѣтовавшись съ Ныокестлемъ, онъ, очертя голову, кинулся съ своей кавалеріей на шотландцевъ, которые стояли далеко отъ войскъ парламента. Онъ опрокинулъ ихъ, совершенно разсѣялъ и взялъ въ плѣнъ самого Льюэна (Лесли): но когда онъ ускакалъ съ конницей преслѣдовать пхч» за десять англійскихъ миль, кавалерія Ферфакса и Кромвеля внезапно аттаковала его пѣхоту при Мар-стонмурѣ, отрѣзала ее отъ кавалеріи и совершенно уничтожила, прежде чѣмъ принцъ успѣла» возвратиться. Не смотря на это пораженіе, дѣло короля ие было бы проиграно, если бы Рупрехтъ и Ньюкестль пе сдѣлали, каждый по-своему, непростительной ошибки. Ньюкестль, бросивъ все, поспѣшилъ къ морю, сѣлъ на корабль и бѣжалъ ва» Гамбургъ, а принцъ Рупрехтъ предоставилъ своимъ подчиненнымъ дѣйствовать какъ знаютъ, а самъ отправился въ Честеръ, покинувъ Йоркъ на произволъ судьбы. Городъ была» занятъ шотландцами, которые вслѣдъ затѣмт» взяли и укрѣпленный Ньюкестль.
Коммисія англійскихъ и шотландскихъ ковеиантеровъ напрасно посылала графу Эссексу грозиыя приказанія аттаковать короля, чтобы однпмт» ударомъ покончить войну. Эссекса» не послушался и пошелъ на западъ. Въ Корнуэльсѣ онъ былъ отрѣзанъ отъ Лондона и стѣсненъ са» тыла королевскими войсками. Спастись морема» она» не могъ, потому что, подойдя къ берегу, не нашелъ ожидаемаго флота. Три королевскіе отряда, одинъ подъ пачальствомч» самого короля, другой—младшаго его племянника, третій — сэра Ричарда Гренвпля, стояли въ
тылу п съ фланговъ графа. Онп оттѣснили его наконецъ къ самому берегу, гдѣ онъ не могъ ни стоять, ни бѣжать. Тогда онъ бѣжалъ одинъ на баркѣ въ Плимутъ; товарищъ его, генералъ С к и и и о и ъ, заключилъ 1 сентября съ королевскими войсками капитуляцію, по которой передалъ имъ свои пушки, оружіе и боевые припасы и былъ отправленъ на королевскихъ судахъ въ Портсмутъ. Но парламентъ тотчасъ снарядилъ новое войско. Послѣ этого пораженія Эссексъ л его пресвитеріанцы, которыхъ Кромвель еще прежде, при случайной поѣздкѣ въ Лондонъ, объявилъ передъ парламентомъ, хоть безплодно, людьми подозрительными, были принуждены уступить революціонной партіи. Однако паденіе ихъ еще замедлилось. Армія, вновь снаряженная парламентомъ, состояла изъ трехъ корпусовъ. Однимъ командовалъ Эссексъ, другимъ Манчестеръ, третьимъ Воллеръ. Съ сентября по декабрь они не предпринимали ничего важнаго; какъ пресвитеріанцы, генералы эти старались скерѣе оттянуть, чѣмъ ускорить рѣшеніе дѣла. Король, не имѣя денегъ, съ своей стороны желалъ рѣшительнаго сраженія, за что впослѣдствіи его обвиняли. По упрямству своему онъ назначилъ главнокомандующимъ своей арміи племянника Рупрехта, не смотря на всѣ надѣланные имъ промахи. Въ это время индепендентамъ удалось наконецъ овладѣть арміей. Эти фанатическіе мечтатели, у которыхъ съ языка не сходили библейскіе тексты, добились парламентскаго постановленія, въ силу котораго нпкто не могъ въ одно и то же время засѣдать въ парламентѣ п занимать офицерскую должность; несправедливо, говорили лпцемѣры, чтобы одни и тѣ же люди управляли и сражались. Это рѣшеніе должно было неизбѣжно погубить всѣхъ умѣренныхъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ повелѣно было преобразовать армію. Все это было затѣяно Кромвелемъ и Веномъ, которые имѣли большое значеніе въ парламентѣ, а первый по вліянію своему на добраго и слабаго Ферфакса держалъ въ своей власти и войско. Поэтому можно было предвидѣть, что мѣста офицеровъ будутъ розданы пнденендентамъ.
Этотъ важный шагъ передалъ въ руки индепондентовъ управленіе войскомъ и государствомъ. Въ это время Оливеръ Кромвель и графъ Манчестеръ, котораго революціонная партія противопоставила графу Эссексу, относились другъ къ другу уже враждебно, потому что оба хотѣли господствовать и подъ благочестивыми рѣчами скрывали страшное честолюбіе и высокомѣріе. Манчестеръ объявилъ себя республпканцемъ-пресвитеріаниномъ; Кромвель говорилъ запутанно, темно, загадочно, много молился и проповѣдовалъ очень неопредѣленно, но въ мысляхъ имѣлъ самую опредѣленную цѣль. Кромвель обладалъ замѣчательнымъ умомъ и умѣлъ, что для многихъ такъ трудно, заставить массы цѣнить свои способности. Чтобы заставить парламентъ утвердить мѣры, которыми предполагалось удалить пресвитеріанскихъ чиновниковъ и оберъ-офицеровъ, Кромвель соединился съ Генри Веномъ. Онп начали съ того, что рѣчами, которыя обильно уснащались текстами и благочестивыми заявленіями, приготовили грозу противъ своихъ пресвитеріанскихъ товарищей. Достигать святыми путями честолюбивыхъ цѣлей было для нихъ дѣломъ привычнымъ. Парламентъ принудили назначить день всеобщаго поста, дабы, какъ говорили эти ханжи, умолить Бога передъ началомъ великаго предпріятія и испросить заступничества его, которое составляетъ единую надежду въ ихъ обстоятельствахъ. Въ день поста было по обыкновенію проведено часовъ восемь пли десять въ церквп, гдѣ такъ называемое пророчествующее духовенство приготовляло пародъ къ мѣрамъ руководителей парламента, какъ въ наше время ораторы въ политическихъ клубахъ. Благочестивые агитаторы заключили свой день молитвою, чтобы «Господь взялъ наконецъ дѣло свое въ свои руки, привелъ къ цѣли свои предначертанія и далъ другимъ, болѣе исполненнымъ духомъ Его, окончить начатое ими».
Па слѣдующій день (9 декабря 1644) Генри Венъ объявилъ въ парламентѣ, что предложенное въ день поста въ церквахъ есть явное откровеніе Божіе. Затѣмъ въ искусно запутанной рѣчи онъ замѣтилъ, какъ неприлично, что столько людей, принимающихъ участіе въ правленіи, какъ члены парламента, въ то же время занимаютъ офицерскія мѣста въ арміи. Онъ предложилъ членамъ парламента добровольно отказаться отъ своихъ должностей въ арміи и въ коммисіяхъ и объявить противозаконнымъ совмѣщеніе въ комъ бы то ни было изъ членовъ парламента должности или команды въ арміи еъ должностью въ правительствѣ. Это
предложеніе было принято нижней палатой, и тотчасъ была наряжена коммисія, которая должна была составить въ такомъ смыслѣ распоряженіе или, какъ его называли, актъ добровольнаго отреченія (зеІЕ йепуіп^ асі), Немногіе члены, еще составлявшіе тогда верхнюю палату, тотчасъ поняли, что ближайшимъ слѣдствіемъ этого акта будетъ упраздненіе верхней палаты. Поэтому она упорно отказывалась утвердить билль и даже не измѣнила своего рѣшенія, когда въ январѣ 1645 вся нижняя палата явилась въ верхнюю, чтобы настоять на своемъ. Причиною отказа лорды приводили, что теперь какъ разъ предположено полное преобразованіе (а псѵг тойеі) арміи, и потому нужно подождать, пока не рѣшится это дѣло, послѣ чего она готова утвердить законъ.
Это преобразованіе арміи, образцовое твореніе Кромвеля, было принято въ февралѣ 1645 обѣими палатами. Шотландцы и другіе пресвитеріане задумали отдѣлаться отъ Кромвеля посредствомъ новаго акта самоотреченія, однако скоро увидали, что какъ ни хитры они, но до него имъ далеко. Оксфордскій университетъ и высшее духовенство стали терпѣть, подобно католикамъ, всякія стѣсненія и нападенія. Архіепископъ Л о д ъ, котораго начали преслѣдовать раньше, но все еще щадили, былъ обвиненъ въ государственной измѣнѣ, приговоренъ къ смерти и казненъ 10 января 1645. Армія была организована по образцу полка Кромвеля. Главнокомандующимъ на мѣсто Манчестера назначили Ферфакса, помощникомъ его—С к и и и о н а. Ферфаксъ немедлено представилъ отъ своего имени составленный Кромвелемъ списокъ новыхъ офицеровъ; по этому списку были отставлены всѣ члены верхней палаты, служившіе въ арміи, и замѣнены друзьями Кромвеля, такими же, какъ и онъ, упорными и отчаянными фанатиками. Кромвель велъ дѣла такъ, что казался совершенно неприкосновеннымъ къ мѣрѣ,которая касалась всѣхъ высшихъ офицеровъ и большей части чиновниковъ; такимъ образомъ въ арміи онъ игралъ роль агитатора, а въ парламентѣ—приверженца порядка. Поѣхавъ армію будто бы за отставкой, онъ оказался необходимымъ для продолженія войны; вскорѣ она возвысила его выше парламента, тѣмъ болѣе, что Ферфаксъ предпочиталъ спокойствіе интригамъ. Верхняя палата нѣсколько мѣсяцевъ противилась демократамъ, но наконецъ 31 марта принуждена была утвердить актъ самоотрѣченія. Съ этого времени люди, какъ Айртонъ, Скпп-п о н ъ, Венъ, Г а с л ь р и г ъ, родственники или близкіе друзья Кромвеля, по утрамъ произносили проповѣди, а по вечерамъ командовали ротами полками.
5. Англійская революція въ три слѣдующіе года (1645—1647).
Неожиданная революція, произведенная актомъ самоотреченія и доставившая лндепендентамъ значеніе, заставила пресвитеріанъ войти въ переговоры съ королемъ, который еще находился въ Оксфордѣ. Теперь стало ясно, что между прес, витеріанами и пндспендсвтами нѣтъ согласія ни въ парламентѣ, ни въ арміи-и что Кромвель и его друзья стремятся къ пнымъ цѣлямъ, чѣмъ графы Эссексъ и Манчестеръ. Съ другой стороны послѣднія событія внушили, повидимому, п королю убѣжденіе въ необходимости уступить многое, за что онъ прежде упорно держался. Конечно, пресвитеріане, рѣшившись еще разъ договориться съ нимъ, хотѣли только имѣть въ немъ опору противъ пндепендентовъ. Дѣйствительно былъ назначенъ конгрессъ въ Оксбрпджѣ, гдѣ въ концѣ января 1645 королю предложили договоръ; но Карлъ не принялъ его безусловно. Поэтому черезъ 20 дней переговоры были прекращены, и снова началась война. Король и въ Англіи, какъ прежде въ Шотландіи, не хотѣлъ отказаться отъ правъ п притязаніи, кото рыя основывалъ на монархическомъ правѣ, дарованномъ королямъ самимъ Богомъ. Относительно этой абсолютной королевской власти онъ могъ не безъ основанія ссылаться на примѣры Генриха VII и Генриха VIII, королевъ Маріи и Елисаветы, которые, не смотря на конституцію, дѣйствовали неограниченно произвольно. Король Карлъ, котораго судьба преслѣдовала, какъ концѣ прошлаго столѣтія Лудовика XVI. смотрѣлъ на права королевской власти еще нелѣпѣе, чѣмъ французскій король; однако ему нельзя отказать въ уваженіи: онъ былъ’ столь же мужественъ и твердъ, сколько Лудовикъ слабъ в жалокъ. Когда переговоры съ парламентомъ прервались^
король сдѣлалъ ирландскимъ католикамъ уступки, па которыя прежде пе соглашался. Онъ уполномочилъ графа Ормонда согласиться на все, чего будутъ требовать ирландцы, если только они обѣщаютъ признавать королевскія нрава п щадить имѣнія протестантовъ.
Очень неблагопріятно было для Карла, что въ ту самую минуту, какъ нн-депенденты захватили въ своп руки правленіе, исчезла его надежда на помощь, обѣщанную ему горными шотландцами. Надежда на эту помощь представилась ему какъ разъ въ то время, когда прекратились переговоры въ Оксбрпджѣ. Шотландскій баронъ Монтрозъ, находившійся при Карлѣ въ Оксфордѣ и имѣвшій много привераіенцевъ въ горахъ, вызвался поднять своихъ земляковч» за короля. Съ этою цѣлью онъ убѣдилъ другаго шотландскаго феодала, графа Антрима, съ которымъ познакомился въ Оксфордѣ, вступить съ нимъ въ союзъ для возстановленія королевской власти п для изгнанія графа Арджайля, котораго по-лптико-богословское правительство Шотландіи назначило намѣстникомъ страны. Они хотѣли собрать своихъ вассаловъ, Антримъ -изъ переселенныхъ въ Ирландію шотландцевъ, а Монтрозъ—изъ шотландскихъ горцевъ. Получивъ отъ короля полномочіе, онн явились въ концѣ іюля 1644 въ горной Шотландіи. Антримъ во главѣ свопхъ ирландцевъ, а Монтрозъ съ своими горцами. Въ сентябрѣ они заняли Пертъ п Абердпнъ, грабили и опустошали, по древнему шотландскому обычаю, всѣ мѣста, куда проникали, отступили, когда явился Арджайль съ превосходными силами, п двинулись снова впередъ, когда армія намѣстника была отражена отъ горной страны. Въ декабрѣ Арджайль удалился въ свой замокъ; тогда горцы Монтроза распространились по всей странѣ п опустошали владѣнія враговъ Монтроза и Антрима. Война свирѣпствовала въ сѣверной Шотландіи сч> декабря 1644 по февраль 1645. Подвиги горцеіи» п рыцарства Монтроза надѣлали много шума, особенно потому, что Арджайль пе рѣшался проникнуть вч, горы; по королю онп принесли мало пользы или вовсе не принесли. Вч» апрѣлѣ 1645, когда дальнѣйшее движеніе пхъ на югъ было бы для короля всего выгоднѣе; Монтроза» послѣ неудачной осады города Дондп былъ принужденъ возвратиться въ неприступныя горы.
Королевская армія была всего сильнѣе на сѣверѣ, всего слабѣе на югѣ и западѣ отъ Оксфорда до Корнуэльса, гдѣ ей пришлось ослабить себя, отрядивч» много гарнизоновъ. Но и па сѣверѣ она была гораздо слабѣе парламентской арміи, организованной по образцу полка Кромвеля. Кч» несчастію Карла, прннцч, Рупрехтъ все еще былъ главнокомандующими,. Своими рыцарскими затѣями оігь уже надѣлалъ много промаховъ и много навредилъ дѣлу короля. Наконецъ овч» окончательно погубилъ королевское дѣло. Рупрехтъ чѣмъ мепѣе могъ состязаться сч» Ферфаксомъ, что при Ферфаксѣ былч» Кромвель. Проповѣди радикальнаго духовенства, которое сравнивало себя съ библейскими пророками, рѣчи п сочиненія фанатнчсскихт» ораторовъ, желаніе гражданской и религіозной свободы—все это одушевляло и возбуждало демократическую армію англичанъ, какч» Дантонъ п другіе пламенные демагоги воспламеняли- войска французской республики. Солдатамъ внушали убѣжденіе, что только они—истинные сыны Божіи, а король и его свѣтскіе друзья—дѣти Ваала, которыхъ поразити, гнѣви» Божіи. Кромвель, его солдаты и офицеры дѣлили свое время между военными упражненіями и молитвой; онп пѣли псалмы, даже идя па приступъ, и молились Богу милосердія, безпощадно рубя роялистовъ. Парламентская армія и королевскія войска еще въ маѣ 1645 искали случая окончательно рѣшить дѣло сраженіемъ. Король принудилъ своихъ противниковъ спять осаду Честера и взялъ штурмомъ Лейстеръ. Зато Фер-факсч, вч» концѣ мая явился передъ Оксфордомъ, гдѣ у него были заведены сношенія на которыя онъ очень разсчитывалъ. Король по стратегическимъ соображеніями» колебался; когда оказалось, что Ферфаксъ ошибся вч» разсчетѣ, на измѣну, Карлъ удержалъ свопхъ пылкихъ вассаловъ, такъ называемыхч» кавалеровъ, отч, нападенія па непріятеля.
Вч» половинѣ іюня 1645 король наконецъ противъ воли уступилъ желанію Рупрехта и нетерпѣливыхъ кавалеровъ. Тогда при деревнѣ Незбп близъ Нор-темптона произошло сраженіе. По милости Рупрехта оно кончилось пораженіемъ короля. Рупрехтъ одержалъ, правда, и на этотъ разъ побѣду на одномъ флангѣ, гдѣ командовалъ самъ Ферфаксъ и Скипнонъ; но другой флангъ непріятеля, ко
торымъ командовали Кромвель и Айртонъ, совершенно истребилъ и разсѣялъ стоявшія противъ него королевскія войска, такъ что когда принцъ вернулся изъ своего сумасброднаго преслѣдованія, остальной арміи уже пе существовало. Впрочемъ самъ король велъ себя молодцомъ. Послѣ битвы онъ хотѣлъ собрать свою кавалерію, которая возвратилась въ безпорядкѣ, и возобновить сраженіе, чтобы выручить пѣхоту, которая, окруженная непріятелемъ, мужественно держалась нѣсколько часовъ; но кавалерія не послушалась его приказа. Онъ потерялъ въ этомъ сраженіи 5,000 человѣкъ, 9,000 полныхъ вооруженій, весь обозъ и всю артиллерію. Весь тайный архивъ его также попалъ въ руки непріятеля. Парламентъ поручилъ человѣку ловкому въ подобныхъ дѣлахъ выбрать письма и отрывки изъ актовъ, которые могли повредить королю въ глазахъ народа; они были напечатаны и распространены въ огромномъ числѣ экземпляровъ. Въ пораженіи, которое потерпѣлъ Карлъ, былъ виноватъ сумасбродный Рупрехтъ; это видѣли всѣ, только король не вѣрилъ этому. Побѣда противной стороны принадлежала генію Кромвеля, который уничтожилъ королевскую пѣхоту.
Послѣ пораженія королевскихъ войскъ при Незби сѣверные города послѣ храброй 10-тимѣсячной защиты сдались; на западѣ и на югѣ города также одинъ за другимъ сдавались непріятелю. Король оказалъ удивительное мужество въ несчастій, но продолжалъ довѣрять города и войска пфальцграфу Рупрехту, котораго всѣ терпѣть не могли. Наконецъ въ сентябрѣ Рупрехтъ безъ всякой нужды покинулъ важный городъ Бристоль. Король сочувствовалъ взглядамъ тѣхъ мужей древней Греціи, которые овладѣли властью въ свободныхъ государствахъ и были извѣстны у своихъ соотечественниковъ подъ именемъ тирановъ. Онъ былъ, какъ они, коваренъ, упоренъ и твердъ и, какъ они, говорилъ, что царская власть — прекрасный саванъ *). Карлъ имѣлъ слабость уступить желанію придворныхъ и дамъ и основать свою резиденцію въ Оксфордѣ, гдѣ имъ было очень удобно; между тѣмъ ему лучше было бы пребывать въ Бристолѣ, котораго онъ въ такомъ случаѣ не потерялъ бы такъ легко. Въ теченіе слѣдующихъ мѣсяцевъ до сентября Карлъ предпринималъ много разныхъ экспедицій и терялъ городъ за городомъ; всюду онъ выказывалъ личное мужество и стойкость, даже когда самъ Рупрехтъ упалъ духомъ и совѣтовалъ ему принять условія, которыя связали бы его по рукамъ и по ногамъ п предали бы во власть враговъ королевской власти п всякаго рода іерархіи.
Въ сентябрѣ, возвратясь въ Оксфордъ, Карлъ увидѣлъ новый лучъ надежды со стороны Шотландіи. Монтрозъ, распустившій на время своихъ горцевъ, въ августѣ 1645 снова вышелъ въ поле съ своими земляками п при К и л ь с и т ѣ аттаковалъ войска ковенантеровъ подъ начальствомъ Бальи такъ удачно, что самъ изумлялся потомъ неожиданнымъ блестящимъ результатамъ своей побѣды. Послѣ этой побѣды Гласго и сосѣдніе округи обратились къ нему съ просьбой о защитѣ; городъ Эдинбургъ освободилъ всѣхъ осужденныхъ за приверженность королю; дворянство поспѣшило къ Монтрозу и вербовало для него войска именемъ короля. Когда вѣсть объ этяхъ блестящихъ послѣдствіяхъ побѣды Монтроза достигла до стоявшаго въ Англіи шотландскаго войска, Карлъ уже отказался отъ всякихъ надеждъ до такой степени, что еще 5 августа писалъ сыну своему, Карлу, номинальному главнокомандующему арміи, предводимой Рупрехтомъ, чтобы онъ во избѣжаніе плѣна бѣжалъ во Францію къ матери **). Сношенія его съ Ирландіей, которыя онъ поддерживалъ черезъ Бристоль, были отрѣзаны, когда въ сентябрѣ врпнцъ Рупрехтъ вывелъ войска изъ этого важнаго
*) КаХѵѵ еѵНоьфіоѵ т) ч:ѵда.ѵѵі<;,
**) «\ѴЬепзоеуег уои Нпб уоигзеІЕ іп аррагепі (іап^ег о? ЕаІИп^ іпіо ѣііе геЬеІ8-Ьап(І8, сопѵеу’ уоигзеІЕ іпіо Ргапсе апд Ье іЬеге щкіег уоиг тоіЬег'з саге, Чѵію із іо Ііаѵе іЬе аЬзоІиіе ЕиП ролѵег оЕ уоиг ебисаііоп іп аіі іЬіп^з ехсері геіі^іоп, апсі іп іЬаі поі тебсііе аі аіі, Ьиі Іеаѵе іі епіігеіу іо іііе саго оЕ уоиг іиіог, іЬе ЬізЬор оЕ ЗаІізЬигу, ог іо лѵіют Ье зЬаІІ арроіпі іо зирріу Ьів ріасе іп іітез оЕ 1іІ8 песеззііаіесі аЪвепсе». (Какъ скоро вамъ будетъ грозить явная опасность попасть въ руки мятежниковъ, поѣзжайте во Францію, гдѣ будете подъ попеченіемъ вашей матери, которая можетъ руководить вашимъ воспитаніемъ во всеА\іъ, кромѣ религіи; что касается послѣдней, она не будетъ въ это вмѣшиваться и предоставить эту заботу вашему наставнику, епископу салпсберійскому, а въ случаѣ сго отсутствія, кому онъ поручитъ).
п богатаго города, даже не пытаясь защищать его. Въ началѣ сентября Ферфаксъ явился передъ Бристолемъ. Рупрехтъ еще 12 августа писалъ королю, стоявшему передъ Герфордомъ, что городъ очень хорошо обезпеченъ людьми и припасами п можетъ держаться четыре мѣсяца. Король немедленно отвѣчалъ ему, что такъ какъ шотландцы возвратились домой, чтобы дѣйствовать противъ Монтроза, то онъ самъ двинется на выручку Бристоля. Но выступивъ въ походъ, онъ къ большему огорченію получилъ дорогой извѣстіе, что 4 сентября городъ сдался. Этотъ послѣдній ударъ такъ сильно подѣйствовалъ на короля, что онъ осыпалъ племянника упреками, хотя самъ былъ кругомъ виноватъ, потому что не слѣдовало поручать Рупрехту такого важнаго дѣла *). Пфальцграфъ былъ лишенъ всѣхъ своихъ должностей и получилъ повелѣніе немедленно оставить Англію.
Видя, что ему не удержать за собою западныхъ графствъ, Карлъ потерялъ въ то же время и надежду, которую подало ему занятіе Рласго и Эдинбурга графомъ Монтрозомъ. Графъ Льюэнъ (Лесли) двинулся изъ Англіи въ Шотландію, аттаковалъ Монтроза 13 сентября 1645 при Селькиркѣ п разбилъ его, такъ что Монтрозъ бѣжалъ въ городъ съ нѣсколькими всадниками. Черезъ десять дней послѣ этого пораженія шотландскихъ роялистовъ Карлъ, никогда не терявшій своего воинственнаго духа, двинулся еще разъ изъ Оксфорда противъ англійскихъ демократовъ, которые готовились овладѣть Честеромъ. Сентября 23 онъ очень осторожно и рѣшительно аттаковалъ парламентскія войска, стоявшія при Честерѣ, но потерпѣлъ неудачу. Войска его были перебиты и разсѣяны. Самъ онъ впрочемъ благополучно возвратился въ Оксфордъ; дорогой съ нимъ соединился племянникъ его Морицъ.
Ферфаксъ былъ побѣдителемъ на всемъ западѣ и югѣ Англіи. Отбросивъ Монтроза въ горы, Льюэнъ возвратился въ Англію, а Кромвель все ближе приближался къ Оксфорду съ намѣреніемъ запоретъ короля. Кларендонъ говоритъ, что Карлъ былъ окруженъ въ Оксфордѣ самыми преданными людьми п отдыхалъ отъ тревогъ и трудовъ, утомлявшихъ его цѣлый годъ; но онъ признаетъ, что король совершенно отчаялся въ англичанахъ и смотрѣлъ тревожно на Ирландію и на шотландцевъ, которые дѣйствовали противъ него заодно съ англійскими пуританами и индепепдентами **). Карлъ пробовалъ впрочемъ раза четыре или пять вступать въ переговоры съ вестминстерскимъ парламентомъ или по крайней мѣрѣ повидаться съ его коммпсарами; но предложенія его были отвергнуты. Онъ хотѣлъ переговорить хотя съ пндепендентами, но пзъ этого также ничего не вышло, потому что главные иредставптели пндепендентовъ, Венъ, Кромвель, Айртонъ, не имѣли желанія слушать короля. Наконецъ во Франціи придумали склонить на сторону короля шотландцевъ. Мать Лудовика XIV’, Анна Австрійская, правительница Франціи, хотѣла услужить женѣ Карла, находившейся тогда въ Парижѣ. Она послала въ Лондонъ съ порученіемъ де-Монрейля, чтобы онъ, подъ видомъ переговоровъ съ парламентомъ, заключилъ тайный договоръ
*) «I тиві гететЬег уои (писалъ Карлъ пфальцграфу отъ 14 сентября) оР уоиг Іеііег оГ іііе 12 Аи^иьі, хѵІісгеЬу уои аязигеб піе, ѣііаѣ, ІР по тиііпу Ьаррепесі, уои тѵоикі кеер Віізіоі Рог Роиг гпопіііу. 1)14 уоп кеср іі Роиг сіау.ъ? АѴаь Г^еге а тиііпу? Моге циезііопз лп^ііі Ье азкеб, Ьиі гюп I сопРеяз іо Іііііе ригроье». (Я долженъ напомнить вамъ ваше же письмо оть 12 августа, гдѣ вы меня увѣряли, что, если не случится мятежа, выберетесь отстаивать Бристоль 4 мѣсяца. А вы не отстояли его и 4 дней. А развѣ былъ мятежъ? Можно бы еще о многомъ спросить, но, признаюсь, это ни къ чему не поведетъ теперь).
**) "ТЬе ків^ хѵаз іп ОхРопі Ргее Ргот іЬе ітоиЫе апсі ипсаыпсзу оР ІЬове регреіиа! апсі ѵгапсіегіп# тпагсЬев, іп хѵѣісЬ Не Ьасі Ьссп зо тяпу топіііз ехегсізесі, апсі ииіеі Ргот аіі гибе апсі иіьоіепі ргоѵосаііопъ. Не хѵав поту атоп&ъі 1іІ8 (гие апсі ГаіНіРиІ соипзеПогз апсі ьег\апі8, хѵЬоье айесііоп апсі Іоуаііу Ііасі Нгзі сп^а^еб іЬепі іп Ьі« всгѵісс апсі тасіе іЬет ьііек Іо Іііт іо іііе епб, апс] хѵЬо, іГ іііеу хѵсге поі аЫе Іо $іѵе Ьіш аззізіепсе, іо зіет іЬе ті&Ьіу (оггепі. іЬаі оѵегЬоге ЬоіЬ іЬет аші Ьіт, раіеі Ьіт аііП Ніе <1иіу іЬаі тѵаз сіие іо Ьіт, апсі ^аѵе Ьіт по ѵехаііоп, хѵііеп соиісі поі ^іѵе Ьіт сотРогі». (Въ Оксфордѣ король былъ освобожденъ отъ тревогъ и неудобствъ безпрестанныхъ утомительныхъ маршей, въ г. вторыхъ провелъ нѣсколько мѣсяцевъ, и устраненъ отъ всѣхъ дерзостей и оскорбленій. Онъ бьыъ окруженъ вѣрными п преданными совѣтниками и слугами, которые изъ вѣрности и преданности стали служить ему и служили до конца; если они не могли помочь ему, не могли удержать страшнаго потока, то по крайней мѣрѣ вѣрно соблюдали свой долгъ и, не огорчая его, заботились о его спокойствіи).
съ шотландцами; онъ долженъ былъ дать имъ отъ имени французскаго правительства ручательство въ выполненіи всего, что Карлъ обѣщаетъ имъ. Мопрейль прибылъ въ Лондонъ въ январѣ 1646. Онъ привезъ съ собой полномочіе отъ Мазарена на переговоры съ шотландскими коммисарами въ Лондонѣ и рекоменда-тальное письмо къ Карлу отъ его жены. Переговоры шотландцами немедленно начались. Вслѣдствіе это гокороль еще въ мартѣ рѣшился отправиться къ стоявшему при Ньюаркѣ шотландскому войску. Онъ зналъ, что шотландцы готовы разойтись съ англійскимъ парламентомъ, который въ угоду пндепендентамъ не соглашался ни на епископальное, ни на пресвитеріанское устройство церкви. Ирландскія дѣла были вполнѣ предоставлены графу Ормонду. Въ сборникѣ Голливеля (ч. II, стр. 404—406) помѣщена интересная записка Карла къ Монтрозу, гдѣ король говоритъ: «Монтрозъ! По совѣту короля французскаго и правительницы, матери его, я согласился отправиться къ моимъ шотландскимъ подданнымъ, которые стоятъ теперь подъ Ньюаркомъ; я рѣшился ѣхать возможно скорѣе къ вашему войску, такъ какъ шотландцы (черезъ Монрейля, резидента короля при шотландскомъ войскѣ) вызвались соединиться со мною и мопмъ войскомъ, дабы помочь мнѣ достигнуть добраго согласія и мира. Я счелъ нужнымъ увѣдомить васъ объ этомъ. Я здѣсь (въ Оксфордѣ) такъ тѣсно окруженъ (Ье"ігі), что не могу безъ большаго труда п опасности двинуться внезапно и отправиться къ шотландцамъ. Поэтому прошу васъ — какъ скоро вы узнаете отъ Монрейля, что мои шотландскія войска за меня и что амнистія вамъ п всѣмъ приверженцамъ мопмъ обезпечена — сойтись съ другими шотландцами и серьезно и ревностно постараться соединить ваше войско съ шотландцами п служить мнѣ такъ, какъ бы я самъ былъ при васъ. Я думаю, что, соединившись съ шотландцами, вы будете въ состояніи выручить меня въ Оксфордѣ, если мнѣ нельзя будетъ прибыть къ вамъ, хотя я всѣми мѣрами постараюсь объ этомъ.»
Такимъ образомъ король въ одно и то же время велъ переговоры п съ ирландскими католиками, и съ шотландскими пресвитеріанами, и съ вестминстерскимъ парламентомъ, н съ пндепендентамъ, п всѣмъ обѣщалъ все, чего отъ него дерзко требовали; поэтому ему нпкто не вѣрилъ. Стало извѣстно, что онъ обѣщаетъ одному одно, а другому противное, и вообще всѣ знали, что онъ способенъ безсовѣстно нарушить слово. Страхъ попасть въ руки индепендентовъ побудилъ наконецъ короля ввѣриться пресвитеріанамъ. Но онъ колебался въ этомъ рѣшеніи даже на пути уже къ шотландцамъ. Ему все думалось, что лучше было бы отправиться въ Лондонъ въ парламентъ, хотя въ послѣднее время парламентъ раза три или четыре отказывалъ ему въ просимой имъ пропускной гра-матѣ и положительно запретилъ ему искать убѣжища въ Лондонѣ. Онъ принялъ отчаянное рѣшеніе ѣхать къ шотландцамъ, полагая, что они не имѣютъ причины питать къ нему вражду тѣмъ болѣе, что онъ давно согласился на все, чего они требовали, и онн съ своей стороны постоянно признавали его своимъ королемъ. Тѣмъ не менѣе онъ рѣшился бѣжать въ шотландскій лагерь только послѣ неудачной попытки лорда Анслся во главѣ роялистовъ освободить его отъ индепендентовъ, державшихъ его взаперти въ Оксфордѣ. Въ концѣ предшествовавшаго года король возымѣлъ надежду собрать гарнизоны, которые онъ еще имѣлъ во многихъ небольшихъ городахъ, и во главѣ этого неболыиаго войска пробиться къ шотландскимъ горцамъ Монтроза. Сі. этою цѣлью лордъ Апслей, стоявшій съ 2,000 человѣкъ въ Ворстсрѣ, долженъ былъ соединиться съ 2,000, съ которыми король хотѣлъ выйти къ нему на встрѣчу изъ Оксфорда. Но приказы и письма., писанные по этому поводу, были перехвачены, іі непріятель поспѣшилъ соединить гарнизоны Глостера, Барвика, Ковентри и ІІвсгема и двинуться ускореннымъ маршемъ за роялистами. Лордъ Апслей думалъ, чго ушелъ отъ непріятеля уже на два перехода, и его солдаты были очень утомлены ночнымъ маршемъ, какъ вдругъ индеиснденты аттаковалп ихъ. Отрядъ его былъ разсѣянъ, опъ самъ п начальникъ его кавалеріи взяты въ плѣнъ. Королю не оставалось ничего болѣе, какъ искать защиты въ шотландскомъ лагерѣ пли въ Лондонѣ *). Тѣмъ не менѣе мы не поняли бы, какъ могъ онъ рѣшиться ѣхать
♦) Кларендонъ оканчиваетъ девятую книгу своей исторіи словами «Мог диі ІЬеіе гешяіп Ігогп ІЪів іітс апу розвіЬіІііу Гог Ыіс кіп§' (.о дгалѵ апу оНіег ігоора іо^еіііег іп іѣе (Король не имѣлъ уже возможности содрать и вывести въ поле новыя войска).
въ шотландцамъ, если бы не знали, что его обманулъ Монрейль. Монрейль, вакъ уполномоченный французскаго двора, далъ ему увѣренія, на какія, по справедливому замѣчанію Рапена Туара, вовсе не имѣлъ полномочія *).
Мая 4-го 1646 король прибылъ къ шотландцамъ, которые осаждалиго родъ Ньюаркъ, гдѣ находился королевскій гарнизонъ. Король былъ принужденъ по желанію шотландцевъ тотчасъ дать городу приказъ отворить ворота. Впрочемъ шотландцы приняли его съ королевскими почестями и обращались съ нимъ очень хорошо, пока не предъявили ему требованій, на которыя онъ никакъ не могъ согласиться. Съ этой минуты за нимъ стали неусыпно слѣдить, и когда шотландцы двинулись въ Ньюкестль, онъ былъ даже оскорбленъ въ церкви псалмами, которые затянули піэтпстскіе священники. Къ нему не допускали никого изъ его друзей, даже Ашбернама, единственнаго, который послѣдовалъ за нимъ въ Ньюаркъ. Ашбернамъ, узнавъ, что шотландцы хотятъ выдать его вестминстерскому парламенту, бѣжалъ на стоявшій въ гавани корабль. Принцъ Карлъ не поддался убѣжденіямъ послѣдовать примѣру отца вопреки его волѣ и, повинуясь приказанію короля, отправился во Францію, хотя всѣ министры, кромѣ Кольпеппера, порицали его намѣреніе п отказались эмигрировать съ нимъ.
Король былъ лишенъ и своихъ шотландскихъ приверженцевъ. Его довели до того, что онъ положительно приказалъ защитнику своему, Монтрозу, который столько для него сдѣлалъ и былъ готовъ п теперь идти за него въ бой, распустить свои войска и отправиться пока во Францію. Шотландцы считали короля плѣнникомъ, но въ то же время признавали его своимъ государемъ и потому могли взять на себя посредничество между нимъ и англійскимъ парламентомъ. Дѣйствительно, завязались переговоры, и король соглашался на условія, которыя лишали его всякой власти. Онъ соглашался отмѣнить епископатъ, подписать ковенантъ, предоставить на многіе годы парламенту замѣщеніе высшихъ государственныхъ должностей п все военное вѣдомство и даже выдать ему нѣкоторыхъ своихъ приверженцевъ. Но соглашеніе не состоялось, какъ по вліянію пндепендентовъ, такъ п оттого, что Карлъ отвергнулъ нѣкоторыя дальнѣйшія требованія. Примиреніе сдѣлалось невозможнымъ: парламентъ страшно преслѣдовалъ всѣхъ непринадлежащихъ къ господствующей партіи.
Соглашеніе съ королемъ не состоялось. Тогда въ августѣ попытались склонить подкупомъ бѣдныхъ и алчныхъ шотландцевъ выдать короля и удалиться изъ Англіи. Они успѣли уже вынудить у короля согласіе на сдачу Ферфаксу Оксфорда и всѣхъ прочихъ еще занятыхъ имъ городовъ. При сдачѣ Оксфорда младшій сынъ короля, герцогъ Йоркскій (впослѣдствіи Іаковъ II), попалъ въ руки парламента, но былъ вскорѣ освобожденъ. Шотландцы были далеко не въ ладахъ съ партіей, господствовавшей тогда въ Англіи; онп требовали пресвитеріанскаго устройства церкви и короля, который хотя бы номинально стоялъ во главѣ свѣтскаго правленія, а индеиенденты, управлявшіе общественнымъ настроеніемъ Англіи, не хотѣли ни того, ни другаго. Наконецъ, когда шотландцы получили большія суммы подъ видомъ будто бы .недоимокъ по условленной платѣ, англичане стали настаивать на удаленіи ихъ пзъ Англіи и на выдачѣ короля. Тогда были постановлены условія выдачи. Англичане въ переговорахъ о королѣ выказывали.необыкновенную мягкость. Соглашеніе состоялось 11 августа. Шотландцы должны былп взамѣніі всѣхъ предъявленныхъ пми требованій получить 400,000 фунтовъ въ два срока—половину при уходѣ изъ Англіи, другую по прибытіи въ Шотландію. Исполненіе этого договора затянулось однако на нѣсколько мѣ
*) Относящійся къ этому документъ помѣщенъ въ англійскомъ переводѣ въ десятой книгѣ исторіи Кларендона. Онъ начинается такъ: «I сіо рготізе іп іЬе пате оГ ІЬе кіп& апб циееп ге^епі (ту тазіег аікі тізігезз) апсі Ьу ѵігіие оГ кЬе роѵгегз кѣаі .1 Ііаѵе ітот ІЬеіг тадезкіез, іЬаі, іГ іііс кіп{? о!' Огеаі Вгііаіп зЬаІІ риі Ьітзеіі’ іпіо іііе ЗсоіізЬ агту, Ье зЬаІІ іЬеге Ье геееіѵей аз ІЬеіг паіигаі боѵегеі^п аші ІЬаі Ііс зЬаІІ Ьо ѵѵікЬ іЬет іп аіі Ггеейот оі Ьіз сопзсіепсе апсі Ьопоиг», еіс. еіс. (Обѣщаю именемъ короля и королевы-правительницы (моихъ государя и государыни) и въ силу данныхъ мнѣ ихъ величествами полномочій, что если король Великобританскій'отправится лично къ шотландскимъ войскамъ то будетъ принятъ ими, какъ ихъ природный государь, и получитъ полное удовлетвореніе, своей чести и совѣсти и проч.)
сяцевъ: парламентъ или свѣтскіе чины Шотландіи стыдились продать короля врагамъ. Но собраніе (А§8ешЫу), состоявшее по большей части изъ духовныхъ лицъ и представлявшее собою верховную народную власть, не чувствовало никакихъ сомнѣній, и когда англичане стали угрожать шотландцамъ войной, это собраніе представило шотландскому парламенту предложеніе, равносильное приказанію. Святоши соблюли при этомъ, какъ водится, внѣшнее приличіе. Они потребовали удостовѣренія, что королю не будетъ причинено никакого зла, не будетъ сдѣлано никакихъ препятствій законному престолонаслѣдію его дѣтей и никакихъ измѣненій въ существующей конституціи. Это требованіе было принято при договорѣ англійскими коммпсарами, во при утвержденіи договора вестминстерскимъ парламентомъ о немъ не упомянули, хотя верхняя палата также приняла его. Шотландцы, дойдя до своей границы, выдали короля 30 января 1647 коммпсарамъ англійскаго парламента. Коммисары обращались съ нимъ почтительно, но отправили его подъ сильнымъ конвоемъ въ Гольмби, мѣсто, назначенное ему парламентомъ для жительства. Здѣсь онъ содержался подъ домашнимъ арестомъ.
6. Послѣднее время Карла I.
Когда король Карлъ былъ выданъ англичанамъ плѣнникомъ, англійскому парламенту неизбѣжно предстояли внутренній разрывъ и вражда съ арміей. Въ сентябрѣ 1646 умеръ графъ Эссексъ, который одинъ могъ бы поддержать пресвитеріанско-аристократическую партію, и Кромвель сталъ значительнѣйшимъ лицомъ не только въ арміи, но п въ парламентѣ, гдѣ Ферфаксъ не имѣлъ голоса. Кромвель, подобно многимъ современникамъ нашимъ, которые мгновенно превращаются въ стражей трона и Сіона, былъ не просто честолюбивый ханжа. Вообще люди, которые хотятъ совмѣстить мірское съ небеснымъ, не внушаютъ особеннаго довѣрія и уваженія. Такъ п Кромвель старался въ одно и то же время казаться мятежнымъ пндепендентомъ въ глазахъ войска и благочестивымъ мпротворцемъ въ парламентѣ. Трудно доказать, чтобы Кромвель уже при взятіи короля въ плѣнъ думалъ сдѣлаться главою государства; но разумѣется, онъ не могъ желать возстановленія старой конституціи, хотя бы даже со многими измѣненіями. Его пндепендепты шли гораздо дальше пресвитеріанъ, которые сами бы ди очень ревностные кальвинисты и, стало быть, республиканцы. Негодованіе Кромвеля и его партіи поэтому усилилось, когда въ парламентѣ предложили управлять государствомъ по старымъ законамъ и распустить армію. Особенно послѣднее предложеніе произвело въ войскахъ сильное волненіе. Вступая въ армію, солдаты покинули свои прежнія ремесла безъ всякаго вознагражденія, во время войны частью выслужились въ офицеры и до сихъ поръ существовали жалованьемъ. Теперь имъ приходилось выходить въ отставку плп идти па подавленіе ирландскаго мятежа; въ парламентѣ не было и рѣчи о какомъ бы то ни было обезпеченіи отставныхъ и объ уплатѣ недоданнаго за прошлое время жалованья. Какъ разъ въ то время, когда раздраженіе войска такимъ образомъ усилилось, Кромвель сдѣлался первымъ лицомъ въ арміи и въ парламентѣ. Обманывая обѣ стороны благочестивыми рѣчами, онъ возбуждалъ парламентъ противъ арміи, а армію противъ парламента. Кромвель и его офицеры были и пророками, п воинами. Опп не терпѣли священниковъ и слушали только тѣхъ, которые порицали пресвитеріанское правительство и упрекали его въ еще худшей тираніи, чѣмъ тиранія епископальной партіи. Эти священники проповѣдовали въ такомъ духѣ солдатамъ и читали имъ молитвы; кромѣ того они съ солдатами являлись во всѣхъ церквахъ, всходили на каѳедры и ораторствовали во всѣхъ приходахъ. Граждане слѣдовали ихъ примѣру, что было очень легко, потому что всѣ проповѣди вертѣлись тогда па заучепой богословской терминологіи. Даже женщины входили па каѳедру.
Армія, которую, но мнѣнію Кларендона, Кромвель раздражалъ изподтпшка, приставала къ парламенту съ разными представленіями. Войска затѣялп даже наконецъ учредить въ своемълагерѣ нѣчто въродѣ антппарламевта. Устройство этого
военнаго парламента, наименованнаго военнымъ совѣтомъ, доказываетъ, что и это дѣло не обошлось безъ вмѣшательства Кромвеля, который отлично зналъ военную организацію. Такпмъ образомъ онъ съ каждымъ днемъ незамѣтно пріобрѣталъ все больше п больше власти въ государствѣ; въ то же время, не взирая на актъ самоотреченія, на упразднившіяся въ парламентѣ мѣста были избраны его приверженцы, Ферфаксъ, Айртонъ, Гендерсонъ п др. Военный совѣтъ, какъ и парламентъ, состоялъ изъ двухъ отдѣленій. Первое составлялъ тайный совѣтъ генерала, и члены его выбирались офицерами изъ оберъ-офицеровъ. Второе отдѣленіе плп нижняя палата состояло изъ капраловъ, фельдфебелей п прапорщиковъ, которыхъ выбирали солдаты по два отъ каждой роты. Это отдѣленіе называлось совѣтомъ адъютантовъ (помощниковъ), и отсюда произошло въ народѣ названіе агитаторовъ (возбудителей движенія), которое вошло впослѣдствіи во всеобщее употребленіе. Военный совѣтъ подвергалъ своему обсужденію всѣ рѣшенія и распоряженія лондонскаго парламента; гонцы сновали взадъ и впередъ, пока наконецъ три депутата военнаго совѣта не представили парламенту слѣдующаго рѣшенія арміи: что солдаты не прежде согласятся на отставку плп на распущепіе, какъ получивъ все слѣдуемое имъ за прежнее время жалованье и увѣрившись, что все сдѣлано для обезпеченія религіозной свободы, за которую возникли безпокойства. Религіозная свобода, говорили войска, до сихъ поръ еще такъ не обезпечена, что въ настоящую минуту благочестивыхъ п вѣрующихъ людей преслѣдуютъ больше, чѣмъ при королевскомъ правительствѣ, когда судьями были епископы. При внесеніи этого заявленія въ парламентъ, войсковые депутаты говорили очень смѣло. Генералъ пхъ написалъ къ одному члену парламента письмо, которое было прочитано въ парламентѣ; въ этомъ письмѣ Кромвель своими обыкновенными иносказательно-темными фразами, повидимому, одобрялъ требованіе солдатъ. Парламентъ нашелъ самымъ лучшимъ промолчать на все это; однако ему хотѣлось показать мужество, и онъ объявилъ, что каждый офицеръ пли солдатъ, который откажется идти по приказанію правительства въ Ирландію, будетъ отставленъ. Это произвело въ арміи рѣшительный мятежъ, п парламентъ такъ перепугался, что не только взялъ назадъ свое рѣшеніе, по п вычеркнулъ его изъ протокола; въ то же время онъ предписалъ выдачу войскамъ мѣсячнаго жалованья.
Дѣло этимъ не кончилось. Армія предъявила столько новыхъ требованій, что парламентъ назначилъ наконецъ коммпсію, уполномоченную вести переговоры съ войсковой коммпсіей. Военный совѣтъ, учрежденный Кромвелемъ, высказалъ наконецъ прямо, что армія представляетъ собою народъ въ отношеніи къ незаконно присвоенной власти парламента, который давно бы пора распустить и выбрать новый. Парламентъ все еще вѣрилъ искренности Кромвеля и думалъ, что онъ дѣйствительно недоволенъ поведеніемъ войска; это побудило его послать Кромвеля, Ферфакса, который точно былъ недоволенъ, п трехъ другихъ генераловъ, Айртона, Скиппона и Флитвуда, къ арміи для возстановленія порядка. Возвратясь черезъ нѣсколько дней изъ этой командировки, Кромвель со слезами жаловался парламенту на солдатъ, которыхъ возбуждаютъ агитаторы. Онъ присовокупилъ, что его болѣе чѣмъ кого-либо преслѣдуютъ тайные враги, у которыхъ одна цѣль—снова повергнуть націю въ кровавую войну. Онъ увѣрялъ, что его миролюбивое направленіе внушило агитаторамъ ожесточенную ненависть къ нему, что онп рѣшились сжить его со свѣта; что онъ давно налъ бы жертвою нхч. ненависти, если бы ис получалъ тайныхъ извѣстій объ ихъ намѣреніяхъ. Какъ видно, Кромвель уже вполнѣ усвоилъ себѣ языкъ узурпатовъ и тирановъ. Но все это лицемѣріе, эти слезы п жалобы па печальное положеніе націи ле принесли ему особенной пользы; главнѣйшіе члены парламента понимали, что положеніе страны, которое Кромвель оплакиваетъ, создано пмъ самимъ, а агитаторы, волнующіе войско,—его собственные друзья. Наконецъ противники его въ парламентѣ рѣшились овладѣть имъ іі сдѣлать его безвреднымъ. Было рѣшено въ назначенный день, едва Кромвель займетъ свое мѣсто въ парламентѣ, предложить арестовать его и заключить въ Тоуэръ. По Кромвель провѣдалъ о замыслахъ своихъ враговъ и въ день, когда его хотѣли арестовать, раннимъ утромъ оставилъ Лондонъ въ сопровожденіи одного конюха. Онъ отправился къ сборному пункту нѣсколько заранѣе вызванныхъ пмъ полковъ, стоявшихъ вда
лекѣ другъ отъ друга. Оттуда онъ послалъ въ парламентъ письмо съ извѣщеніемъ, что отправился і,ъ своимъ полкамъ, узнавъ о перемѣнѣ образа мыслей депутатовъ, и надѣется, что теперь увѣщанія его не будутъ безплодны. Что касается главнокомандующаго Ферфакса, онъ, не смотря на свое пресвитеріанство, дѣлалъ все, чего требовали Кромвель и его приверженцы, потому что былъ человѣкъ безхарактерный и привыкъ плясать подъ чужую дудку. Онъ подчинялся и женѣ, которая впрочемъ тяпула его совсѣмъ не въ ту сторону, куда Кромвель.
Утромъ въ тотъ день, когда Кромвель ускользнулъ изъ рукъ парламента (3 іюня 1647), армія предприняла мѣру, которая создала королю новыя затрудненія и ускорила развязку. Прапорщикъ Джойсъ, бывшій прежде портнымъ, неожиданно явился на разсвѣтѣ, повидимому, безъ всякаго приказанія, съ ияти-десятью солдатами па дачу Гольмбп, гдѣ содержался король подъ надзоромъ парламентскихъ коммисаровъ; стража безъ сопротивленія отворила ему ворота и ушла, а Джойсъ ворвался въ домъ, занялъ его и велѣлъ арестовать начальника стражи полковника Гревса. Затѣмъ онъ цѣлый день не предпринималъ ничего, а въ 10 часовъ вечера явился къ королю и объявилъ ему, что по желанію войска онъ будетъ завтра въ 6 часовъ утра переведенъ въ болѣе безопасное мѣсто. Лпнгардъ подробно разсказываетъ разговоръ, происходившій на слѣдующій день передъ уходомъ пзъ Гольмбп; конечно, неважно, какъ именно поступилъ Джойсъ, когда король потребовалъ, чтобы онъ показалъ ему свое полномочіе: показалъ ли онъ ему, какъ говоритъ Кларендонъ, пистолетъ, или указалъ, какъ утверждаетъ Лингардъ, на стоявшихъ за нимъ солдатъ. Какъ бы то ни было, короля увели подъ военнымъ конвоемъ. Впрочемъ съ нимъ обращались все-таки почтительно; даже Джойсъ смотрѣлъ на него, какъ на своего короля. Онъ отвелъ короля въ Ньюмаркетъ, куда самъ король пожелалъ быть переведеннымъ. Дѣло это было, вѣроятно, затѣяно втайнѣ Кромвелемъ и выполнено агитаторами. Ферфаксъ п другіе генералы были вынуждены дать согласіе. По крайней мѣрѣ Ферфаксъ самъ пишетъ, что ничего не зналъ о происшедшемъ до 10 іюня. Кромвель, конечно, заслуживаетъ удивленія тѣхъ, кто полагаетъ, что для величія государственнаго мужа онъ долженъ искусно достигать своихъ цѣлей, не обращая вниманія на средства. Держась какъ можно болѣе въ тѣни, уступая первую роль Ферфаксу, Кромвель умѣлъ черезъ своихъ унтеръ-офпцеровъ и прапорщиковъ незамѣтно приготовить себѣ военную диктатуру.
Офицеры и унтеръ-офицеры, составлявшіе военный совѣтъ пли, лучше сказать, военный парламентъ, собрались 5 іюня на засѣданіе и положили, чтобы армія не дозволяла распускать себя, пока не получитъ удовлетворенія на всѣ свои жалобы, число которыхъ возрасло до тринадцати. Вести это дѣло было поручено другому военному совѣту, составленному пзъ генераловъ, которые до сихъ поръ оставались вѣрны войску, и пзъ депутатовъ отъ всѣхъ полковъ по два офицера и по два солдата отъ каждаго. Узнавъ объ этихъ дѣйствіяхъ арміи, лондонскій парламентъ объявилъ какъ бы войну генераламъ, стоявшимъ на сторонѣ солдатъ, Ферфаксу, Кромвелю, Скиппону и Айртону. Іюня 10 онъ потребовалъ строгаго соблюденія акта самоотреченія и издалъ приказъ, чтобы всѣ генералы и офицеры, наравнѣ со всѣми прочими жителями страны, безусловно подчинялись законамъ гражданскихъ обязанностей. Въ то же время парламентъ назначилъ день, когда будетъ принимать жалобы па собственныхъ членовъ. Съ этого времени переписка между пресвитеріанами парламента и нндепендентами, изъ которыхъ состоялъ военный совѣтъ арміи, принимала все болѣе рѣзкій характеръ. Наконецъ 15 іюня военный совѣтъ поступилъ съ парламентомъ, какъ король при началѣ гражданскихъ безпокойствъ. Парламенту былъ представленъ актъ, составленный Ламбертомъ и Айртономъ подъ руководствомъ Кромвеля и обвинявшій 11 важнѣйшихъ пресвитеріанъ парламента, между прочимъ Голлиса, Глина и лондонскаго синдика (гесопіег), въ государственной измѣнѣ за возбужденіе вражды между арміей и парламентомъ. Военный совѣтъ требовалъ исключенія изъ нижней палаты всѣхъ членовъ, непмѣвшихъ но новымъ распоряженіямъ права участвовать въ засѣданіяхъ, и назначенія для всего настоящаго парламента какого-нибудь срока, когда онъ долженъ разойтись. Кромвель такъ искусно игралъ свою двуличную роль, что парламентъ оставался въ убѣжденіи, будто онъ, какъ и Ферфаксъ, не' имѣетъ ничего общаго съ предпріятіемъ арміи.
Кромвель сбросилъ маску, только когда совершенно увѣрился въ успѣхѣ и разстроилъ намѣреніе парламента воспользоваться Скпппономъ и лондонскою милиціей.
Депутація изъ 12 полковниковъ, подполковниковъ и капитановъ представила парламенту письменное заявленіе, которымъ требовалось исключеніе одиннадцати важнѣйшихъ членовъ его, ибо армія не могла допустить, чтобы судъ надъ ея дѣйствіями принадлежалъ лицамъ, которыя такъ часто оскорбляли ее. Король былъ такъ мало заинтересованъ въ борьбѣ между арміей и парламентомъ, что обѣ сторонѣ относились къ нему очень пріязненно; и та, и другая разсчитывали воспользоваться пмъ, когда дѣло дойдетъ до открытой вражды. Наконецъ спустя нѣсколько времени, армія рѣшилась двинуться въ Лондонъ. Въ предпослѣднюю недѣлю іюня войска выступили и черезъ Сентъ-Альбансъ и Варфордъ подошли къ Оксбриджу. Теперь все зависѣло отъ того, которая сторона окажется мужественнѣе и рѣшительнѣе. Это рѣшилось очень скоро; парламентъ не посмѣлъ взять подъ свою защиту одинадцать обвиненныхъ членовъ и, чтобы вывернуться, далъ имъ отпускъ: это была уже уступка съ его стороны. Лондонская милиція не соглашалась*дѣйствовать противъ арміи, и притомъ парламенту именно тогда угрожалъ цѣлый градъ петицій отъ ремесленныхъ учениковъ, какъ 20 іюня 1792 парижская чернь угрожала національному собранію. Въ сущности дѣло было рѣшено еще раньше, чѣмъ войска вступили въ Лондонъ. Притомъ едва одиннадцать руководящихъ членовъ оставили 26 іюня парламентъ, какъ уже черезъ два дня при подачѣ голосовъ пресвитеріане оказались въ меншиньствѣ. Впрочемъ рѣшеніемъ 6 іюля парламентъ положительно утвердилъ за уволенными въ отпускъ членами ихъ мѣста въ собраніи.
Парламентъ, къ которому Ферфаксъ отправилъ изъ Бедфорда оскорбительное и озлобленное письмо, употреблялъ всѣ старанія, чтобы противопоставить законныя формы военному насилію. 30 іюля, въ день, до котораго парламентъ былъ отсроченъ съ 26 числа, въ нижней палатѣ собралось 140 членовъ; но они напрасно ждали своего спикера, Генри Вена. Венъ съ нѣсколькими другими членами, бывшими до сихъ поръ заодно съ пресвитеріанами, отправился въ армію. То же сдѣлали нѣсколько лордовъ, въ томъ числѣ графъ Манчестеръ, предсѣдатель верхней палаты. Остальные члены выразили, правда, свое негодованіе на этотъ переходъ отъ парламента къ арміи, избрали въ обѣихъ палатахъ спикеровъ и .приняли нѣсколько рѣшительныхъ мѣръ; во все это осталось безплодно. Парламентъ пригласилъ одиннадцать обвиненныхъ арміею членовъ снова прибыть въ палату и назначилъ комитетъ безопасности съ полномочіемъ принять всѣ мѣры, какія потребуются для защиты парламента. Это было уже прямымъ объявленіемъ войны противъ арміи. Ферфаксъ поспѣшилъ въ Виндзоръ и назначилъ сборъ всѣхъ своихъ войскъ на Гоунслоу-Гетѣ, тогда еще открытомъ полѣ близъ Лондона; два дня спустя онъ произвелъ тамъ смотръ 20,000 человѣка» пѣхоты, конницы и артиллеріи. Король былъ переведенъ въ Гамптонкортскій дворецъ, убранный по королевски *), и здѣсь произошла заранѣе условленная комедія между предводителями арміи и спикерами обѣихъ палатъ парламента. Послѣдніе въ сопровожденіи другихъ членовъ парламента, отправившихся въ армію, явились съ жезлами своего сана (тасе§) передъ арміей и принесли главнокомандующему (Ферфаксу) жалобу, что свобода ихъ в'ь Вестминстерѣ стѣснена и даже жизнь небезопасна, почему опи прибѣгаютъ къ арміи, прося ее оказать пмъ защиту. Это мнимое изгнаніе индепендентовъ изъ парламента возбудило и въ Лондонѣ важные безпорядки, возбужденные революціонною партіей. Предводители войска не могли еще однако явно захватить власть, - потому что большинство народа все еще было на сторонѣ старой формы, правленія. Пришлось нѣсколько повременить, и съ этой цѣлью коммисары арміи завели переговоры съ депутатами парламента о примиреніи.
Между тѣмъ въ арміи произошелъ раздоръ между начальниками; впрочемъ эти несогласія не имѣли вредныхъ послѣдствій, такъ какъ Ферфаксъ былъ слиш-
♦) «А« сои 1(1 Ъаѵе Ъееп йопе іп ІЬе Ьекі іііпе.ч». (какъ бы въ лучшія времена,) говоритъ Кларендонъ.
комъ безпеченъ и не умѣлъ взять на себя главную роль въ столь затруднительныхъ обстоятельствахъ. Кромвель и тогда еще держался въ сторонѣ. Въ это время обстоятельства требовали нѣкоторыя сближенія его съ королемъ; впрочемъ заявленія его при этомъ сближеніи были довольно двусмыслены. Зато Ферфаксъ въ письмѣ къ парламенту выражалт> пе только прпсвитеріанскія, но даже строго монархическія убѣжденія. Въ доказательство того, что онъ не врагъ монархическаго правленія, оиъ ссылался на уваженіе и вниманіе, съ какимъ относится къ королю. Далѣе онъ говорилъ, что кротость, внимательность, умѣренность въ отношеніи короля—единственное средство покончить вражду, раздирающую націю. Лордъ Лодердаль, президентъ находившейся тогда въ Лондонѣ шотландской комми-сіи, воспользовался этомъ настроеніемъ, чтобы подвинуть народъ къ тѣсному союзу за короля. Онъ п его друзья убѣдили короля согласиться на учрежденіе новаго ковенанта, актъ котораго былъ выставленъ 21 іюля въ публичномъ мѣстѣ (ЗкіппегзЬаІІ) и скоро пріобрѣлъ тысячи подписей. Подписывавшіе этотъ актъ обязывались предъ лицомъ Бога возстановить короля въ Вестминстерѣ, дабы онъ утвердилъ въ парламентѣ то, на что согласился въ Гольмби, а относительно всего остальнаго договорился бы съ палатами. Но черезъ три дня верхняя и нижняя палата объявили это соглашеніе съ королемъ государственной измѣной. Дѣйствительно, король, какъ то предвидѣлъ и лордъ Лодердаль, поставилъ бы парламентъ въ очень затруднительное положеніе, если бы примирился и соединился съ народомъ. Но п самъ Карлъ былъ слишкомъ проникнутъ идеей о своихъ божественныхъ королевскихъ правахъ, чтобы добровольно отказаться отъ нихъ. Когда 1 августа войсковые депутаты поднесли ему составленный офицерами такъ называемый новый ковенантъ, онъ отказался подписать его и имѣлъ неосторожность объявить, что безъ его помощи армія не можетъ удержать за собой значенія, которымъ пользововалась доселѣ, и что поэтому онъ не продастъ своего содѣйствія такъ дешево. Новый ковенантъ былъ въ сущности довольно сносенъ для него. Въ немъ заключалось лишь то, что Карлъ уже обѣщалъ въ Гольмби; отъ короля не требовали даже согласія на безусловную отмѣну епископата, а только терпимости пресвитеріанской церкви на ряду съ епископальной. Отказъ короля произвелъ въ арміи страшное неудовольствіе. Узнавъ объ этомъ, толпы солдатъ тотчасъ отправились съ шумомъ на квартиру лорда Лодердаля, руководившаго всѣмъ этимъ дѣломъ, подняли его съ постели и принудили возвратиться въ Шотландію. Съ этой минуты отношенія арміи къ’ королю совершенно измѣнились. До сихъ поръ съ пимъ обращались очень почтительно и допускали къ нему дѣтей, герцога* Ормонда, Ашбернама, который возвратился съ континента, и другихъ лицъ такого же образа мыслей. Но съ этого времени съ нпмъ начали поступать иначе, и высшіе офицеры, прежде часто посѣщавшіе его въ Гамитон-кортѣ, перестали бывать у него. Отказъ его подписать ковенантъ побудилъ наконецъ Ферфакса 6 августа приказать арміи вступить въ Лондонъ, чтобы силой усмирить гражданъ этого города и парламентъ.
Когда армія приняла явно враждебное положеніе относительно парламента, обвиненные войскомъ 11 членовъ парламента были снова призваны въ Лондонъ; коммисія, командовавшая прежде лондонскою милиціею, снова приняла начальство надъ нею, и короля пригласили въ Вестминстеръ, кромѣ того собрали по подпискѣ деньги и говорили, что въ городѣ уже до 10,000 чел. йодъ ружьемъ со всѣми необходимыми припасами и снарядами. Но когда 5 августа армія подступила къ Лондону и на слѣдующій день вступила въ городъ, никому изъ гражданъ и въ голову не пришло противиться закаленнымъ ветеранамъ, которыми командовалъ отличный генералъ. 5 августа соутваркская милиція побраталась съ подступающей арміей, а 6 Ферфаксъ, не встрѣтивъ никакого сопротивленія, вступилъ съ арміей въ Лондонъ. Онъ тотчасъ послалъ два полка занять зала въ Вестминстерѣ и торжественно проводилъ туда бѣжавшихъ въ армію членовъ парламента; онп ѣхали въ каретахъ, окруженные гвардіей. Ферфаксъ самъ ввелъ спикеровъ обѣихъ палатъ на ихъ мѣста. Одиннадцать ненавистныхъ арміи членовъ бѣжали. Въ верхней палатѣ рѣшился показаться только одинъ членъ—графъ Пемброкъ н робко объявилъ, что считаетъ недѣйствительнымъ и ничтожнымъ все, что было постановлено палатами въ отстутствіе бѣжавшихъ въ армію членовъ. Это было потомъ сообщено нижней палатѣ, какъ рѣшеніе верхней. Нижняя палата три
раза сряду мужественно отказывалась утвердить это постановленіе и только 20 августа должна была покориться.
Въ это время въ арміи подняла голову крайняя революціонная партія такъ называемыхъ л и в е л л е р о в ъ или уравнителей. Онп возставали не только противъ короля и парламента, но и противъ собственныхъ генераловъ и начальниковъ— вообще противъ всякой власти *).
Пока продолжались переговоры короля съ парламентомъ и арміей, его содержали въ Гамптонкортѣ сносно, такъ что онъ пользовался полной свбодой. Но для него пе могло быть хуже песчастія, какъ изъ подъ власти арміи, которою номинально все еще командовалъ Ферфаксъ, попасть въ руки креатуръ Кромвеля. Отчасти письма королевы, жившей тогда во Франціи, отчасти совѣты двухъ старыхъ, но ненадежныхъ друзей, Ашбернама и Берклея, побудили короля бѣжать пзъ Гамптонркота, чтобы очутиться въ силкахъ Кромвеля. Переговоры короля съ военнымъ совѣтомъ п съ парламентомъ по безпрестанно возникавшимъ новымъ затрудненіямъ затянулись съ іюля до ноября; партія уравнителей усиливалась; король встрѣчалъ враждебно самое умѣренное ограниченіе своихъ монархическихъ фантазіи. Все это наконецъ такъ надоѣло ему, что онъ послушался Ашбернама и Берклея. Они предлагали проводить его къ морю и перевезти во Францію на кораблѣ, который Ашбернамъ обѣщалъ приготовить. 12 ноября темной ночью Карлъ выбрался пзъ Гамптонкорта въ сопровожденіи этихъ двухъ друзей и своего камердинера Легга. Онъ благополучно добрался до Тпчфпльда, владѣнія графа Соутемптона, котораго въ то время пе было дома, и былъ очень радушно принятъ его матерью. У берега ожидаемаго корабля по оказалось, и спутники короля переправились на сосѣдній островъ Вайтъ, чтобы достать тамъ судно. Но въ этомъ случаѣ они поступили такъ двусмысленно, что мы пе можемъ отдѣлаться отъ подозрѣнія, можетъ быть, и неосновательнаго, что онп предали короля. Губернаторомъ острова Вайта былъ недавно назначенъ революціонерами полковникъ Гаммондъ, креатура Кромвеля, и къ этому-то человѣку обратились друзья Карла. Они открыли ему даже, что дѣло пдетъ о спасеніи короля, хотя отвѣтъ Гаммонда долженъ былъ внушить имъ недовѣріе Они возвратились въ сопровожденіи его, одного офицера и пикета солдатъ въ Тпчфпльдъ, гдѣ король ужаснулся, услыхавъ, что за нимъ пріѣхалъ Гаммондъ. Впрочемъ Гаммондъ прикрывалъ свою враждебность почптельнымъ обращеніемъ и, не прибѣгая къ силѣ, объявилъ только, что слѣдуетъ волѣ парламента, а не короля, по такъ рѣшительно, что король предпочелъ добровольно отправиться съ нимъ па островъ Вайтъ. Здѣсь онъ былъ тотчасъ посаженъ въ замокъ Керисбрукъ.
Въ Керпсбрукѣ Карлъ пользовался сначала полною свободой; множество партій и споровъ, раздѣлявшихъ армію и парламентъ повидимому, представляли ему даже случай возвратить себѣ хотя часть утраченной власти. Но пока парламентъ всячески старался избавиться отъ арміп и особенно отъ лпвеллеровъ пли уравнителей п войти въ соглашеніе съ королемъ, Кромвель, воспользовавшись произведеннымъ уравнителями мятежомъ въ арміи, тираническою энергіей достигъ полновластья. Сначала онъ пользовался властью лишь для охраненія порядка, но вскорѣ деспотически обратилъ ее и противъ арміи, и противъ парламента, и противъ народа. Пріятель его, Ферфаксъ, по своей безпечности, считался человѣкомъ неспособнымъ совладать съ обстоятельствами **). Хитрою рѣчью въ парламентѣ, сущность которой приводитъ Кларендонъ, Кромвель успѣлъ добиться внезапнаго прекращенія и положительнаго запрещенія впредь переговоровъ съ королемъ, ко
*) Кларендонъ говоритъ: «Тііеу (Іесіагегі, іііаі аП (Іе^гесв оГ глеи ьіюиісі Ье іеѵеііеф апсі ап ециаіііу зІюиЫ Ъе евіаЫі.чЬед, ЬоіЬ іп і’іііе.ч апсі еніаіе.ч ІІігои^Ьоні іііе кіп&(1опі.» (Они утверждали, что всѣ люди будутъ уравнены и будетъ учреждено равенство въ званіяхъ и состояніяхъ во всемъ государствѣ.)
**) Кларендонъ прямо говоритъ, что Кромвелю было трудно «іо ргсѵепі іпсопѵепіепсе ог піі.чеІііеГ, іЬаі іпі&Ьі ге.чпіі Ггот іііе сігоѵгчу, (1 и 1 1 РгевЪуіегіап Ьипюг оГ-РаігГах, гѵііо лѵівЬесІ поіЬіп#, іЬаі Сгогпугеіі Йісі, апсі уеі сопігіЬиіес! іо Ъгіп^ іі аіі іо ра.ч.ч. (Предупредить неудобства и неудачи, зависѣвшія отъ апатичнаго, тяжелаго пресвитеріанскаго характера Ферфакса, который ничего не зналъ, что дѣлалъ Кромвель, однако способствовалъ доставить ему такое положеніе.)
торые парламентъ до декабря то заводилъ, то прерывалъ съ цѣлью примиренія. Кромвель достигъ этого тѣмъ, что немногими рѣзкими словами обличилъ передъ парламентомъ лицемѣріе и іезуитское двоедушіе Карла. Въ этомъ онъ былъ совершенно правъ; Карлъ не переставалъ поддерживать сношенія и вести переписку съ англійскими роялистами, которые противились парламенту съ оружіемъ въ рукахъ; кромѣ того онъ заключилъ, уже будучи плѣнникомъ, новый договоръ съ шотландцами, которые совершенно разошлись съ лондонскимъ парламентомъ съ той минуты, какъ имъ завладѣла армія и партія индепендентовъ. Англійскій парламентъ требовалъ, чтобы король, если желаетъ примириться съ нимъ, отмѣнилъ епископатъ, отказался отъ главнаго начальствованія милиціей и отъ нѣкоторыхъ другихъ правъ, уступка которыхъ также тяжела. Шотландскіе коммисары, все еще засѣдавшіе въ лондонскомъ комитетѣ безопасности, протестовали противъ этого; они объявили, что предложенныя королю условія нарушатъ сущность королевской власти. Затѣмъ они послали уполномоченныхъ въ Керисбрукъ, чтобы устроить съ королемъ соглашеніе относительно Шотландіи. Карлъ заключилъ съ нимп договоръ. Содержаніе этого договора, подписаннаго въ Керисбрукѣ 26 декабря 1647, представляетъ шотландцевъ въ томъ же свѣтѣ, въ какомъ мы видѣли ихъ, когда они продали англичанамъ своего короля. Трактатъ этотъ заключалъ тяжелыя условія не только для короля, но и для всей англійской націи, дотого, что —по справедливому замѣчанію Кларендона—едва ли можно было выдумать что-нибудь худшее, если бы въ Керпсбрукской тюрьмѣ былъ заключенъ вмѣстѣ съ королемъ и весь народъ. Шотландцы не забыли выговорить себѣ и денежныя выгоды: они обязали короля уплатить имъ недоданную имъ цѣну его же крови, утвержденную прежде парламентомъ, и сверхъ того нѣсколько сотъ тысячъ фунтовъ на военныя издержки въ походѣ въ Англію, который они предприняли въ первые мѣсяцы 1648.
Извѣстіе о заключеніи этого договора и отказъ Карла принять условія англичанъ дали хитрому Кромвелю случай провести въ парламентѣ ловкое, искусно мотивированное предложеніе, имѣвшее въ виду уничтоженіе королевской власти. Парламентъ постановилъ, что не будетъ принимать никакихъ адресовъ о примиреніи съ королемъ, и всякаго, кто обратится къ королю, сочтетъ государственнымъ преступникомъ. Въ то же время онъ объявилъ, что намѣренъ озаботиться объ учрежденіи новаго правительства и о сохраненіи мира въ странѣ, имѣя въ виду, чтобы впредь интересы и свобода гражданъ были вполнѣ обезпечены. Дѣйствительно, была назначена коммисія для составленія воззванія къ народу, которое должно было объяснить всѣмъ основанія упомянутаго постановленія и увѣрить общество, что парламентъ имѣетъ законное право дѣйствовать такимъ образомъ. Съ этой минуты Гаммондъ сталъ обращаться съ королемъ какъ съ уголовнымъ преступникомъ. Прежде онъ дозволялъ ему гулять по замку, но теперь сталъ держать его взаперти въ комнатѣ, приставилъ къ нему строгую стражу п удалилъ отъ него всѣхъ прежнихъ его слугъ. Попытка нѣсколькихъ друзей короля возбудить жителей острова Вайта къ возстанію имѣла только тотъ результатъ, что Кромвель выдалъ зачинщиковъ демократамъ, которые произвели надъ нимъ страшную расправу. Это случилось въ декабрѣ 1647.
Въ слѣдующемъ мѣсяцѣ парламентъ совершенно разорвалъ связь съ шотландцами. Шотландскіе коммисары, засѣдавшіе въ лондонскомъ комитетѣ безопасности, играли важную роль, пока кормило правленія было въ рукахъ пресвитеріанъ; но когда индепенденты овладѣли властью, парламентъ предложилъ имъ убираться во-свояси, и съ тѣхъ поръ не было уже и рѣчи о ковенантѣ и уніп. Тогда зашевелились роялисты. Герцогъ Гамильтонъ возвратился въ Шотландію и сталъ дѣйствовать въ пользу короля; герцогъ Ормондъ, по приказанію королевы и принца Уэльсскаго, вернулся изъ Франціи въ Ирландію, чтобы помирить тамошнихъ католиковъ съ пресвитеріанами. Короля день и ночь сторожили въ его комнатѣ два человѣка, которые не упускали его пзъ виду, даже когда онъ на минуту удалялся; но онъ былъ такъ хитеръ, а роялисты такъ усердны, что онъ могъ поддерживать сношенія п съ шотландцами, п съ приверженцами своими въ Англіи и Уэльсѣ. Ему удалось даже отправить переодѣтымъ младшаго сына своего, герцога Йоркскаго, за море къ королевѣ. Дѣятельность Кромвеля, который все еще пользовался Ферфаксомъ, какъ орудіемъ для своихъ цѣлей, была вся направлена въ это время па приготовленіе дальнѣйшихъ событій. Когда пнде-Шлосскгь. V. 33
пенденты и уравнители обнаружили намѣреніе распоряжаться въ государствѣ по своему, Кромвель возстановилъ порядокъ, послалъ противъ нихъ Ферфакса, который вышелъ къ мятежникамъ съ саблей въ рукахъ; въ другой разъ, когда пресвитеріане въ одномъ засѣданіи надоѣли ему своею болтовней, онъ наслалъ на нихъ радикаловъ фанатиковъ и такимъ образомъ побивалъ ихъ другъ другомъ, самъ не принимая ни чьей стороны. Въ концѣ 1647 г. положеніе дѣлъ было очень счастливо для Кромвеля и его приверженцевъ; съ одной стороны онп сдѣлались необходимыми для подавленія грозившей анархіи, съ другой пресвитеріане дали пмъ случай установить управленіе штыкомъ взамѣнъ парламентской тираніи.
Въ началѣ 1648 герцогъ Ормондъ снова явился во главѣ протестантскихъ и католическихъ ирландцевъ, соединившихся и возставшихъ за короля; въ то же время въ Уэльсѣ и во многихъ другихъ мѣстахъ взялпсь за оружіе приверженцы старой конституціи. Впрочемъ въ это время партія роялистовъ, вслѣдствіе распродажи большихъ владѣній высшаго дворянства и епископовъ, была очень потрясена, и во многихъ графствахъ поземельная собственность перешла въ другія руки. Когда роялисты возстали въ Пемброкѣ, Кромвель двинулся съ войскомъ на этотъ городъ. Онъ встрѣтилъ упорное сопротивленіе. Пока онъ стоялъ подъ Пемброкомъ, шотландцы вооружились и условились соединиться съ англійскими роялистами въ Йоркширѣ. Войсками пхъ командовалъ герцогъ Гамильтонъ, давно извѣстный за дряннаго человѣка и сквернаго полководца. Всякій видѣлъ, что войско, предводимое такимъ человѣкомъ, какъ бы ни было многочисленно, не устоитъ противъ арміи, которою командуютъ Олпверъ Кромвель и Ламбертъ. Стало быть, сомнѣнія относительно исхода войны пе предстояло. Начальство парламентскою арміей было уже вполнѣ въ рукахъ Кромвеля. Шотландцы, предпринимая походъ въ Англію, являлись защитниками короля и союзниками англійскихъ пресвитеріанъ; поэтому лордъ Ферфаксъ объявилъ, что онъ, какъ ревностный пресвитеріанинъ, не хочетъ и не можетъ начальствовать въ предстоящемъ походѣ противъ шотландцевъ. Понятно, что его мѣсто заступилъ Кромвель, впрочемъ не расходясь съ Ферфаксомъ.
Шотландцы хотѣли соединиться на сѣверѣ Англіи съ англійскими роялистами, но такъ долго копались, что англичане, ждавшіе ихъ въ Уэльсѣ, Кентѣ и во многихъ другихъ графствахъ, почти отчаялись. При извѣстіи, что шотландцы приближаются, сэръ Мармедюкъ Лангдель и Филиппъ Мос-г р е в ъ, къ которымъ собралось множество дворянъ и воиновъ прежней королевской арміи, взяли Бервикъ и Карлейль. Кромвель и Ламбертъ двинулись къ шотландскимъ границамъ, между тѣмъ какъ Ферфаксъ взялся охранять Лондонъ и подавить возстаніе роялистовъ въ Кентѣ, щадить которыхъ, подобно пресвитеріанамъ шотландцамъ, онъ не имѣлъ причины. Шотландскія войска подъ предводительствомъ герцога Гамильтона вступили на англійскую территорію въ первыхъ числахъ іюля; но неспособный предводитель пропустилъ удобный случай аттаковать англійскій корпусъ Ламберта, который безпрепятственно вступилъ въ Йоркширъ. Сэръ Мармедюкъ Лангдель съ своими храбрыми англійскими кавалерами пошелъ впередъ, но у шотландцевъ главнокомандующій былъ не только плохъ, а еще трусъ, такъ что армія была почти безъ начальника.
Гамильтонъ, полагаясь на англичанина, храбраго Ланделя, шелъ такъ медленно, что въ сорокъ дней прошелъ только 80 англ. миль. Такимъ образомъ Кромвель имѣлъ время совершенно покорить южную часть Уэльса и послѣ долгой осады взять Пемброкъ. Наконецъ Лангдель отправилъ гонца къ Гамильтону, велѣвъ сказать ему, что получилъ вѣрное извѣстіе, что Кромвель находится отъ нихъ всего въ двухъ или трехъ переходахъ и готовится аттаковать ихъ, какъ скоро сойдется съ ними, какъ бы ни были значительны ихъ силы. Поэтому герцогу непремѣнно слѣдовало собрать свои разсѣянныя войска я ожидать непріятеля. Лангдель обѣщалъ идти навсрѣчу непріятелю и потомъ отступить къ главной арміи. Гамильтонъ не обратилъ никакого вниманія на это предостереженіе и преспокойно остановился. Въ ночь передъ сраженіемъ войска Кромвеля застигли врасплохъ Мортона съ его ирландскими ветеренами. 18 августа 1648 произошла битва при Престонѣ, рѣшившая судьбу ШотлаИДІп и Англіи. Видя съ одной стороны такихъ людей, какъ Кромвель и Ламбертъ, а съ другой гер-
дога Гамильтона, можно было предсказать исходъ сраженія; однако нельзя было ожидать, что побѣда будетъ такъ легка и что армія шотландцевъ и роялистовъ подвергнется такому полному истребленію. Гамильтонъ и храбрый предводитель англійскихъ кавалеровъ Лангдель были застигнуты въ бѣгствѣ и взяты въ плѣнъ *). Въ то же время Ферфаксъ и Айртонъ одержали на югѣ полную побѣду надъ тамошними роялистами и произвели грозную и кровавую расправу надъ приверженцами королевской власти. Въ Шотландіи народъ сближался съ инде-пендентами и, когда Кромвель и Ламбертъ дошли до Эдинбурга, принялъ ихъ съ распростертыми объятіями. И тамъ была партія, шедшая дальше, чѣмъ строгіе пресвитеріане, и потому сходившаяся съ Кромвелемъ, который никогда не дѣйствовалъ отъ имени пресвитеріанскаго парламента, а всегда по приказанію такъ называемаго военнаго совѣта. Онъ еще въ сентябрѣ возобновилъ старый союзъ или ковенантъ съ Шотландіей и, отправляясь въ октябрѣ обратно въ Англію, оставилъ въ Эдинбургѣ Ламберта.
Пока Кромвель, Ламбертъ и Ферфаксъ были заняты въ Англіи и въ Шотландіи, парламентская партія въ Англіи опять поднялась. Члены лондонскаго магистрата соединились съ врагами военщины и, еще пока Гамильтонъ медлилъ вступить въ Англію съ своимъ шотландскимъ войскомъ, хотѣли призвать на защиту парламента гражданскую милицію, не сообразивъ, что эти мѣщане безсильны противъ стройныхъ войскъ ветерановъ. Городовой совѣтъ Лондона рѣшился опровергнуть изданное полгода тому назадъ подъ вліяніемъ арміи запрещеніе всякихъ сношеній съ королемъ. Совѣтъ обратился къ парламенту съ просьбой заключить съ королемъ личный (регзопаі) договоръ, ибо только этимъ путемъ можно возстановить миръ. Партія арміи и индепенденты въ парламентѣ сопротивлялись, правда, очень упорно; но дѣло кончилось назначеніемъ коммисіи отъ обѣихъ палатъ, которая должна была сдѣлать предложеніе о примиреніи съ королемъ. Коммисія предложила вступить съ королемъ въ переговоры, если онъ предварительно согласится предоставить главное начальство надъ милиціей страны на 26 лѣтъ парламенту; учредить пресвитеріанское церковное устройство и признать недѣйствительными всѣ изданныя противъ парламента прокламаціи и деклараціи. Въ концѣ мая парламентъ принялъ это предложеніе и объявилъ, что король при содержаніи своемъ на островѣ Вайтѣ, долженъ пользоваться полнымъ почетомъ, свободою и безопасностью.
Обстоятельства, повидимому, благопріятствовали парламенту. Рѣшеніе на переговоры съ королемъ было принято во время военныхъ приготовленій, которыя осенью 1648 доставили побѣду войскамъ Кромвеля, Ферфакса и Ламберта въ Англіи и Шотландіи. Ферфаксъ и Кромвель вывели всѣ гарнизоны изъ Тоуэра и другихъ укрѣпленныхъ мѣстъ, чтобы собрать сплы противъ грозившаго вторженія Гамильтона. Соффолькъ, Кентъ, Норфокъ, Эссексъ и Уэльсъ были въ полномъ возстаніи; часть флота отпала отъ парламента и призвала принца Уэльсскаго. Наконецъ защита Тоуэра была ввѣрена лондонской милиціи. Такимъ образомъ парламентъ снова усилился; къ тому же всѣ офицеры, засѣдавшіе въ парламентѣ, въ томъ числѣ Кромвель и его друзья, должны были по случаю войны еще въ началѣ года оставить Лондонъ, и, стало быть, численный перевѣсъ въ парламентѣ былъ опять на сторонѣ пресвитеріанъ. Изгнанные и обвиненные войскомъ
*) Кларендонъ, котораго мы охотно цитируемъ, какъ канцлера и министра при Карлѣ I и при Карлѣ II, говоритъ: «ТЬиз іЬе тѵѣоіе агту (оЕ іііе 8соіз) ѵаз гоиіесі аші (ІеЕеаіеё, тоге кіііесі оиі оЕ сопіетрі; іЬап іЬеу (іезегѵесі іі Ъу апу оррозіііоп; іЬе гезі іа-кеп ргізопегз, аіі Йіеіг саппоп апд Ьавда&е іакеп аші іііеіг соіигз* Опіу зоте оЕ іііеіг Іюг-яе. мгЪісЪ ЪаП Ьееп цпагіегеП тозі Ъасктѵагсі, таде Ъазіе іо саггу пеѵѵз іо іііеіг соипігу оЕ іііе ІП зиссезз оЕ іііеіг агту. ТЪеу, \ѵ1ю сіісі поі іаке \ѵау Гог 8сог1аші, чѵеге Гог іЬе тозі рагі іакеп Ьу іЬе асііѵііу оЕ іЬе соипігу ог іЬе Ъогзе, іЪаі ригзиеП іЬет: лѵІіеіеоГ 8іг Маг-шадике Ьап^сіаіе— ѵгаз іакеп ргізопег аші зепі іо іііе сазііе оЕ Моіііп^ііат.» (Вся (шотландская) армія была поражена и разбита; большая часть была убита пзъ презрѣнія и немногіе нашли смерть въ честномъ бою; остальные были взяты въ плѣнъ съ пушками, обозомъ и знаменами. Только часть кавалеріи, которая была расположена очень далеко, успѣла ускакать, распространяя вѣсть о торжествѣ непріятеля. Часть войска, которая не могла принять участія въ сраженіи, преслѣдовала ее, причемъ сэръ Мармецюкъ Лангдель былъ взятъ въ плѣнъ и отправленъ въ Ноттингемскій замокъ.)
— 5І6 —
одиннадцать членовъ парламента и лорды той же партіи, которыхъ и раньше тайно допускали въ палату, были теперь формальнымъ постановленіемъ объявлены невинными и возстановлены. Въ іюнѣ составилась коммисія для возстановленія согласія съ королемъ. Коммисія эта, желая скорѣе покончить дѣло, предложила парламенту не настаивать на трехъ предварительныхъ условіяхъ, чтобы поскорѣе уладить дѣло, пока войско не успѣло подавить волненія. Въ то же время предложили дозволить королю переѣхать изъ Керисбрука въ какое-нибудь другое мѣсто на островѣ Вайтѣ, чтобы устранить всякую мысль о насиліи при переговорахъ. Противники партіи мира не преминули своими рѣчами надолго затянуть пренія объ этихъ пунктахъ; Генри Венъ и его пріятели были мастера на это. Имъ удалось еще до пораженія шотландцевъ задержать спѣшное дѣло на цѣлый мѣсяцъ. Споръ объ уступкѣ трехъ предварительныхъ пунктовъ тянулся въ нижней и верхней палатахъ до 20 іюля; лорды долго не соглашались, и наконецъ нижняя палата уступила. Коммисары, назначенные для переговоровъ съ королемъ, потеряли много времени попусту, разсуждая напримѣръ о томъ, гдѣ вести переговоры, въ Ньюпортѣ пли въ какомъ-нибудь другомъ городѣ, слѣдуетъ ли пригласить шотландцевъ, которые до сентября были вполнѣ роялистами, можетъ ли король принимать у себя всѣхъ, какъ прежде въ Гамптонкортѣ. Самъ король также замедлялъ переговоры до августа своими колебаніями въ мелочахъ. Поэтому соглашеніе во такъ называемому ньюпортскому договору состоялось только въ тотъ день, когда Кромвель разбилъ шотландцевъ при Престонѣ. Но этотъ договоръ требовалъ еще утвержденія парламента, а король съ своей стороны отсрочивалъ ратификацію, пока Кромвель оставался въ Шотландіи, потому что ему очень хотѣлось сохранить епископатъ.
Руководители арміи и войсковаго парламента, индепенденты и ливеллеры рѣшительно возстали противъ всякаго примиренія съ королемъ. Поэтому Кромвель, вернувшись изъ Шотландіи, тотчасъ принялъ диктаторскія мѣры и серьезно предостерегалъ парламентъ не утверждать ньюпортскаго договора. «Это будетъ (писалъ онъ) вѣчнымъ позоромъ для парламентами всѣ перестанутъ довѣрять ему даже въ самыхъ мелочахъ, если онъ самъ нарушитъ свое запрещеніе вступать когда-либо въ переговоры съ королемъ. Умоляю парламентъ соблюдать это запрещеніе.» Друзей короля называли делинквентами; противъ нихъ и противъ самого короля въ парламентъ поступали безчисленныя представленія со всѣхъ сторонъ, особенно отъ офицеровъ и солдатъ цѣлыхъ полковъ. Кромвель указывалъ на этотъ фактъ, хотя пе хуже нынѣшнихъ правительствъ зналъ, что всѣ эти заявленія дѣлаются по его же командѣ. Онъ распорядился, чтобы и ему подавали такія прошенія. Къ концу октября всѣ полки подали прошенія о преданіи короля суду. Король все еще медлилъ подписать ньюпортскій трактатъ, пока въ концѣ ноября армія опять не овладѣла имъ, чѣмъ прямо объявила парламенту войну. Кромвель, будто по требованію войска, отозвалъ полковника Гаммонда съ острова Вайта и послалъ туда другаго начальника, который не только прекратилъ всѣ дозволенныя королю льготы, но и перевелъ его на другой же день своего пріѣзда въ фортъ Горстъ на мысѣ противъ острова Вайта. Парламенту даже не дали знать объ этомъ, и онъ узналъ о перемѣщеніи короля только черезъ три дня.
Тогда парламентъ произвелъ окончательный разрывъ съ арміей. Онъ послалъ Кромвелю приказъ отмѣнить всѣ свои распоряженія и передать присмотръ надъ королемъ опять Гаммонду. Кромвель, постоянно державшійся на заднемъ планѣ, заставляя дѣйствовать за себя нижпій военный совѣтъ, не обратилъ па этотъ приказъ никакого вниманія; напротивъ, онъ требовалъ у парламента недоплаченнаго жалованья солдатамъ, угрожая двинуть войска на Лондонъ. Армія отправила новую петицію. Парламентъ оставилъ ее безъ вниманія, и нѣкоторые неосторожно-смѣлые (віипіу) члены не только протестовали оскорбительнымъ образомъ противъ грозившаго прибытія войска, но и требовали, чтобы армія, если приблп-зися, была объявлена виновною въ государственной измѣнѣ, а высшіе офицеры ея преданы суду, какъ государственные преступники. Въ отвѣтъ на это Кромвель двинулъ 1 декабря войска на Лондонъ и написалъ письмо, въ которомъ требовалъ для арміи къ вечеру слѣдующаго же дня 40,000 ф. Декабря 2 войска вступили въ Лондонъ. Кромвель помѣстился въ Вайтгольскомъ дворцѣ, во не въ королевскихъ апартаментахъ. Офицеры и солдаты заняли обширнѣйшія п лучшія
зданія въ городѣ. Парламентъ имѣлъ однако еще мужество объявить въ тотъ же день, что находитъ возможнымъ принять предложенныя королемъ условія примиренія.
Отмстить за это дерзкое заявленіе было поручено войску, отъ имени котораго говорилъ Кромвель. 5 декабря къ Кромвелю явилась коммисія парламента для переговоровъ съ арміей. Кромвель заставилъ ее прождать три часа, принялъ очень сурово и наотрѣзъ объявилъ что парламентъ долженъ сперва исполнить требованія арміи, чтобы имѣть право договариваться съ нею. На слѣдующій день Кромвель послалъ къ зданію, гдѣ собирался парламентъ, два полка подъ начальствомъ полковника Пра й д а, человѣка изъ простаго званія, бывшаго прежде работникомъ (йгаупіап). Прайдъ поставилъ передъ залою стражу; у офицеровъ былъ синеокъ ч тоновъ парламента, которыхъ можно было пускать въ залу. Всѣ остальные, числомъ болѣе ста, были одинъ за другимъ отведены въ особое помѣщеніе (соигі оГ теапі) и здѣсь задержаны. Однако въ залу проскользнуло нѣсколько опальныхъ членовъ, и такимъ образомъ прп обсужденіи рѣшеннаго уже примиренія съ королемъ произошли, не смотря на солдатъ, окружавшихъ зданіе, ожесточенныя пренія. Исходъ ихъ долго былъ нерѣшителенъ. Поэтому 7 декабря Прайдъ былъ принужденъ силою выпроводить еще 50 членовъ собранія, чтобы остальные могли отмѣнить прежнее рѣшеніе и постановить новое. Тогда парламентъ заключилъ, что отвѣтъ короля на предложенія палаты неудовлетворителенъ. Насилія Прайда въ парламентѣ были потомъ названы въ шутку II р а й д о в ы м ъ. слабительнымъ (Ргісіе’з ргп^е). Съ исключенными членами парламента обходились очень дурно. Сначала ихъ подъ сильнымъ конвоемъ отвели въ подвалъ казначейства, называвшійся адомъ, гдѣ за деньги позволили покупать пищу и питье. Такъ-какъ между ними было много стариковъ, а въ подвалѣ было холодно, то въ полночь ихъ увели и размѣстили по гостиницамъ, гдѣ стерегли ихъ дня два или три, какъ узниковъ. Они составили письменный протестъ противъ насилій, совершенныхъ надъ нпмп, но этотъ протестъ пропалъ даромъ. Впрочемъ Кромвель, Ферфаксъ и вообще всѣ генералы отперлись отъ поступковъ Прайда, а солдаты хотя говорили, что дѣйствуютъ во приказанію начальства, но по чьему не говорили. Послѣ этого опустошенія въ парламентѣ осталось только 60 пли 70 членовъ. Этотъ остатокъ парламента прозвали охвостьемъ. Разумѣется, собраніе это утверждало все, что предписывали ему индепенденты и офицеры.
Охвостье прежде всего постановило исключить изъ парламента всѣхъ, кто присутствовалъ при постановленіи объ отмѣнѣ запрещенія мириться съ королемъ, стало быть, всѣхъ насильно выгнанныхъ членовъ, если они не согласятся утвердить и подписать это постановленіе. Многіе члены не согласились на это; другіе покорились. Въ декабрѣ парламентъ объявилъ, что возвращеніе членовъ, исключенныхъ изъ парламента войскомъ лѣтомъ прошлаго года (стр. 510), имѣло вредныя послѣдствія и было совершенно противозаконно. Далѣе, было объявлено, что договоръ съ королемъ п принятіе его условій постыдны для парламента, пагубны для общаго блага и противны долгу гражданъ. Когда насиліе одержало верхъ надъ правомъ, можно было, не задумываясь, идти далѣе и застращивать всѣхъ, кто покусился бы защищать короля, котораго рѣшено было погубить. Поэтому многіе вліятельные пресвитеріане были заключейы въ тюрьмы, въ томъ числѣ генералъ-маіоръ Броунъ, лондонскій шерифъ и пятеро отличныхъ пресвитеріанскихъ офицеровъ арміи. Затѣмъ была обнародована грозная декларація противъ протеста исключенныхъ членовъ парламента, распространеннаго по всему королевству посредствомъ печати; этотъ протестъ возбуждалъ всюду неудовольствіе противъ насилій арміи, чѣмъ приводилъ въ бѣшенство не только войска, но и охвостье. Въ этой деклараціи, которую утвердила и немногочисленная верхняя палата, было сказано, что протестъ ложенъ, возмутителенъ и клонится къ ниспроверженію истиннаго и основнаго порядка управленія. Палаты издали въ то же время закопъ, воспрещавшій протестъ, запретивъ продавать, покупать и даже читать его. Но чтобы успокоить отчасти народъ относительно деспотизма парламентскаго охвостья и диктатуры военнаго совѣта, была обнародована слѣдующая прокламація: «Настоящій парламентъ будетъ распущенъ къ концу апрѣля 1649 г. Его мѣсто заступитъ республиканское собраніе народныхъ представителей, которое будетъ состоять изъ 300 человѣкъ, избранныхъ народомъ на 7 лѣтъ. Но ни
депутатами, ни избирателями не могутъ быть лица, державшія сторону короля или неподписавшія союза противъ него. Кромѣ того до распущенія настоящаго парламента необходимо примѣрно наказать важнѣйшихъ изъ делинквентовъ, нарушившихъ миръ и спокойствіе государства п причинившихъ столько издержекъ и кровопролитія». Къ делинквентамъ былъ причисленъ и самъ король, котораго прямо называли главнымъ виновникомъ всѣхъ бѣдствій.
Декабря 18 короля перевезли изъ замка Горста въ Виндзорскій дворецъ; здѣсь солдаты, назначенные ему въ услуженіе, обращались съ нимъ пристойно; но королевскій церемоніалъ, которымъ онъ доселѣ пользовался, былъ отмѣненъ. 23 декабря нижняя палата постановила предать короля суду. Это было равносильно смертному приговору, потому что всѣ формы и формулы, въ которыя облекли это дѣло, была пустая комедія. Впрочемъ короля никто почти не жалѣлъ; правда, онъ обладалъ нѣкоторыми достоинствами, но характеръ его не внушалъ никакого уваженія. Онъ очень заботился о церкви и ея благолѣпіи, но о религіи, истинѣ и справедливости и не думалъ. Рѣшивъ предать короля суду, парламентъ назначилъ въ тотъ же день коммисію для опредѣленія формальностей этого процесса. Коммисія предложила свалить часть отвѣтственности за цареубійство съ парламента на нѣсколькихъ важныхъ лицъ, не принадлежавшихъ къ нему. 1 января 1649 нижняя палата обявила, что Карлъ король Англіи виновенъ въ государственной измѣнѣ, ибо началъ войну противъ парламента и всего государственнаго порядка Англіи. Это рѣшеніе (ѵоіе <1ес1агаіоге оЕ іЬе Іаѵ) было, правда, на слѣдующій день отвергнуто немногими оставшимися еще въ парламентѣ лордами; но верхняя палата утратила уже всякое значеніе, и нижняя палата вновь утвердила свое рѣшеніе и объявила, что народъ есть единственный источникъ всякой истинной власти и что, такъ какъ онъ избираетъ членовъ нижней палаты, то все постановленное ею имѣетъ силу и безъ утвержденія верхней палаты и короля. Въ верховную коммисію для суда надъ королемъ было назначено 150 человѣкъ; къ числу ихъ принадлежали лорды, которыхъ тогда оставалось всего 12 человѣкъ, 12 судей Англіи, баронеты и члены нижней палаты и лондонскаго магистрата. Но лорды, потерявшіе съ этого времени всякое значеніе въ государствѣ, и многіе другіе избранные отказались участвовать въ судѣ. Изъ 150 назначенныхъ судей въ присутствіе явилось только 68. Въ числѣ отсутствующихъ былъ и Ферфаксъ. Съ этого времени онъ совершенно отдалился отъ дѣлъ, и та же безхарактерность, которая дѣлала его орудіемъ Кромвеля, подчинила его вліянію его доброй и благородной жены. Кромвель, очень хорошо знакомый съ цвѣтами ханжескаго краснорѣчія того времени, украшалъ ими свои рѣчи, но дѣйствовать заставлялъ за себя своихъ креатуръ.
Процессъ короля вели по-военному, имѣя въ виду непремѣнно приговорить его къ казни. Отсутствіе столькихъ назначенныхъ членовъ суда не остановило остальныхъ. Народъ повсемѣстно шумно требовалъ казни короля и уничтоженія королевской власти. Судьи состояли большею частью изъ офицеровъ или изъ пндепендентовъ и креатуръ Кромвеля, й президентъ ихъ, Б р а д ш о, былъ такой же крючекъ, какъ и государственный обвинитель французскаго революціоннаго трибунала, Фукье-Тенвиль, или президентъ нидерландо-испанскаго суда, донъ Хуанъ де Варгасъ. Лордъ Кларендонъ очень мѣтко опредѣлилъ характеръ этого человѣка двумя словами (тап оГ ^геаі іпзоіенсс аші атЬіІіоп)—страшно дерзкій честолюбецъ. Судъ въ девять дней окончилъ свое порученіе и приговорилъ короля къ смертной казни (27 января 1649). Замѣтимъ однако, что исторія этого процесса, разсказанная нами такъ коротко, занимаетъ цѣлый томъ въ переведенныхъ Гизо «Запискахъ объ англійской революціи».
Разсказываютъ, будто когда президентъ обвинялъ короля отъ имени англійскаго народа, леди Ферфаксъ, бывшая въ числѣ зрителей, воскликнула: «Даже не сотой части его!» Это, можетъ быть, правда; но несправедливо говорятъ, будто одинъ изъ многочисленныхъ часовыхъ, стоявшихъ въ залѣ, при этомъ восклицаніи выстрѣлилъ по направленію къ тому мѣсту, гдѣ стояла леди Ферфаксъ. Выдумали еще, будто Карлъ могъ изъ своей комнаты слышать шумъ воздвигаемаго ему эшафота. Извѣстно, что прежде чѣмъ начали строить эшафотъ, короля въ воскресенье, 25 января, перевезли въ Сенъ-Джемскій дворецъ и только въ четвергъ отправили обратно въ Вайтголь, откуда онъ взошелъ на эшафотъ черезъ амбра
зуру окна. Какъ въ судѣ, такъ и при казни (30 января) Карлъ не видалъ тѣхъ несправедливыхъ оскорбленій, какимъ подвергся Лудовикъ XVI.
Послѣ казни короля во всемъ государствѣ пошли такія смуты, что военная диктатура Кромвеля была благомъ для Англіи. Кромвель, какъ односторонній эгоистъ, совершалъ свои насилія гораздо хладнокровнѣе, чѣмъ корсиканецъ Бонапартъ, шедшій по его слѣдамъ полвѣка тому назадъ. Бонапартъ все-таки былъ нелишенъ чувства, тогда какъ у благочестиваго англичанина его совсѣмъ не было; онъ былъ богатъ только холоднымъ остроуміемъ, хотя молился по цѣлымъ днямъ. По его приказанію былъ казненъ и король, хотя изъ 68 судей только 46 присутствовали при произнесеніи приговора. Его кавалеристы разгоняли народъ, когда въ немъ послышался ропотъ. Тотчасъ послѣ казнп Карла онъ черезъ парламентское охвостье отмѣнилъ королевскую власть въ государствѣ и создалъ мертворожденную республику, которая держалась только солдатами. Въ самый день казнп Карла была провозглашена верховная власть народа и объявлено, что всякій осмѣлившійся назвать кого-либо королемъ Англіи безъ согласія парламента будетъ сочтенъ государственнымъ измѣнникомъ. Это относилось къ принцу Уэльсскому, Карлу Л, котораго шотландцы, узнавъ о казни его отца, призвали къ себѣ и готовы были признать королемъ, если онъ согласится на ихъ цѣли. 6 февраля было объявлено уничтоженіе верхней палаты, а 7—отмѣна королевской власти. Въ качествѣ временнаго правительства была учреждена на 12 мѣсяцевъ исполнительная коммисія изъ 31 человѣка, гдѣ главными руководителями были Кромвель, Б р а д ш о, Айртонъ и Мартенъ. Чтобы придать нѣкоторое значеніе парламентскому охвостью и сдѣлать его законодательною машиной, эти правители снова допустили въ парламентъ тѣхъ членовъ, которые согласплись признать все совершившееся. Такимъ образомъ число членовъ парламента вновь возрасло до 150; но на засѣданія рѣдко являлось болѣе трети. Была изготовлена и новая государственная печать съ изображеніемъ нижней палаты и надписью: Въ первый годъ Божіею милостью возстановленной свободы, 1648.*)
*) Казнь Карла (30 января 1(?49) по старому счету года (съ 1 марта) приходились еще въ 1648. Ред.
VII. ДАТСКАЯ И ШВЕДСКАЯ
РЕВОЛЮЦІИ.
1- Конецъ царствованія Христіана IV’ и начало правленія Фридриха 111.
Англійская революція была тѣснѣйшимъ образомъ связана съ религіознымъ движеніемъ XVII вѣка и съ сектантствомъ протестантовъ и ихъ утопистовъ. Напротивъ, датская и шведская революціи, слѣдовавшія вскорѣ послѣ англійской, были чисто политическаго характера. Эти два скандинавскіе переворота привели Данію къ абсолютно-монархическому, а Швецію къ тому же аристократическому государственному устройству, которое въ Даніи оказалось до того гибельно для страны, что побудило гражданъ предаться неограниченной королевской власти, лишь бы избавиться отъ гнета дворянства.
Походъ шведскаго генерала Торстенсона противъ датчанъ былъ, какъ извѣстно (стр. 429), такъ успѣшенъ, вслѣдствіе своекорыстія датскихъ вельможъ, которые вмѣсто того, чтобы законно обращать въ пользу государства его доходы, обратили государственныя имущества въ свою собственность, запустили армію и забросили крѣпости. Миръ въ Брёмзебрё, заключенный съ шведами въ августѣ 1645 (стр. 432), казалось, совершенно уничтожилъ слабое датское государство. Однимъ изъ первыхъ условій, на которое Данія должна была согласиться, состояло въ уменьшеніи главнаго дохода ея государственной казны. Всѣ шведскіе подданные, стало быть и лифляндцы, эстляндцы и финляндцы, были освобождены отъ зундской пошлины; для прохода черезъ Зундъ имъ достаточно было показать свидѣтельство магистрата о своемъ мѣстопребываніи и родинѣ. Далѣе, датчане должны были содержать у себя почту для шведовъ и возвратить всѣ пріобрѣтенія свои въ войнахъ съ шведами. Сверхъ того Данія уступила Швеціи Іемтландъ, Герьедаленъ и острова Эзель и Готландъ. Въ мирномъ трактатѣ было, правда, сказано, что провинція Галландъ отдается Швеціи въ видѣ залога лишь на 30 лѣтъ, но въ сущности владѣніе это отошло къ ней навсегда. Наконецъ сынъ Христіана IV, будущій преемникъ его, Фридрихъ III, долженъ былъ (хотя не по брёмзебрёскому, а уже но вестфальскому миру) отказаться отъ права на нѣмецкія епископства, въ которыхъ былъ коадъюторомъ. Если при всѣхъ этихъ невыгодныхъ для Даніи условіяхъ мы вспомнимъ еще о перевѣсѣ, который Швеція пріобрѣла въ Европѣ черезъ вестфальскій миръ, и о великихъ военныхъ талантахъ шведскаго короля Карла X, то легко поймемъ причины недовольства гражданъ аристократическимъ правленіемъ и желанія ихъ избавиться отъ государственнаго совѣта посредствомъ революціи.
Дворянство и государственный совѣтъ Даніи, о которомъ мы уже говорили (стр. 430), особенно государственный гофмейстеръ, государственный генералъ, государственный адмиралъ и государственный маршалъ, очень усилились въ послѣднія 30 лѣтъ, потому что Христіанъ IV къ концу жизни сталъ слабъ и слишкомъ много позволялъ своимъ дѣтямъ отъ Христины Мункъ (стр. 430). Актомъ, подписаннымъ 23 августа 1615, Христіанъ засвидѣтельствовалъ законность своего
брака съ Христиной, а другимъ актомъ отъ 9 сентября 1629 призналъ законными дѣтей отъ этого брака. Государственный совѣтъ обнародовалъ этотъ второй актъ тотчасъ по смерти Христіана, и документъ этотъ напечатанъ въ «Исторіи Даніи» Гольберга. Дочери Христины Мункъ были замужемъ за вельможами, Христіаномъ Пенцомъ, Ганнибаломъ Сегестедтомъ, Іоганномъ Л инденовомъ, Аббо УлефельдомъиКорфицомъ Улефе льдомъ. Эти люди были въ милости у Христіана, отличались честолюбіемъ, высокомѣріемъ и упорствомъ и очень желали устранить отъ престола законныхъ сыновей короля. Они говорили, что они и по отцу, и по матери—датчане, тогда какъ сыновья Христіана отъ законнаго брака—полунѣмцы. Датскій престолъ былъ тогда избирательный, и королей все болѣе и болѣе ограничивали выборными капитуляціями. Христіанъ еще задолго до смерти заставилъ выбрать своего старшаго сына; но принцъ былъ болѣзненнаго сложенія и умеръ раньше отца. Это произвело по смерти Христіана IV нѣкоторое замѣшательство. Второй сынъ его, Фридрихъ III, имѣлъ соперника въ лицѣ Корфица Улефельда. Улефельдъ дѣйствовалъ противъ Фридриха, правда, не прямо, но, какъ государственный гофмейстеръ, имѣлъ по конституціи важнѣйшее значеніе послѣ короля. Улефельдъ пріобрѣлъ еще больше силы, когда по смерти Христіана IV (28 февраля 1648) государственный совѣтъ установилъ временное правленіе, долженствовавшее вести дѣла до избранія новаго короля; оно, за исключеніемъ принца Фридриха, состояло изъ государственнаго гофмейстера, государственнаго адмирала, государственнаго канцлера и государственнаго маршала. Избраніе новаго короля отсрочилось въ Даніи и въ Норвегіи интригами, которыя всѣ приписывали Корфицу Улефельду. Впрочемъ, если Улефельдъ и имѣлъ, какъ кажется, намѣреніе направить выборы въ свою пользу, то былъ на столько уменъ, что вскорѣ понялъ невозможность этого. Его гордость п выскомѣріе, алчность и властолюбіе возбудплп противъ него такую ненависть, что даже своякъ его, впце-король Норвегіи, Ганнибалъ Сегестедтъ, былъ въ числѣ его враговъ. Какъ только выборъ палъ на Фридриха, Улефельдъ одинъ изъ первыхъ торжественно привѣтствовалъ его королемъ. Но зато онъ предложилъ новыя ограниченія королевской властп, которыя Фридрихъ долженъ былъ принять и утвердить выборною капитуляціею, подписанною 8 марта.
Чтобы объяснить, почему граждане въ Даніи, невполнѣ устраненные, какъ крестьянство, отъ участія въ государственныхъ собраніяхъ, предпочли деспотизмъ короля деспотизму бѣднаго и грубаго дворянства, мы приведемъ нѣкоторыя статьи избирательной капитуляціи, которая еще болѣе стѣснила королевскія права, и безъ того уже очень ограниченныя двумя прежними капитуляціями. Король имѣлъ прежде право при упраздненіи какого-нпбудь мѣста въ государственномъ совѣтѣ назначать одного изъ двухъ предлагаемыхъ дворянствомъ кандидатовъ; это постановленіе было измѣнено такимъ образомъ: если умретъ одинъ изъ членовъ государственнаго совѣта, то дворянство той провинціи, откуда онъ родомъ, выбираетъ изъ своей среды 6 или 8 кандидатовъ, и государственный совѣтъ замѣщаетъ изъ нихъ упраздненное мѣсто помимо короля. Далѣе, монархъ лишался права назначать непосредственно вице-королей въ Норвегію и четырехъ высшихъ государственныхъ сановниковъ; ему было предоставлено только выбрать одного изъ трехъ кандидатовъ, предлагаемыхъ государственнымъ совѣтомъ. Онъ не могъ уѣзжать пзъ государства безъ позволенія государственнаго совѣта. Наконецъ ему запрещалось измѣнять пли отмѣнять какое-либо рѣшеніе совѣта. Другія ограниченія, сдѣланныя при избраніи Фридриха III въ пользу дворянской аристократіи и олигархіи государственнаго совѣта, читатель можетъ узнать изъ самаго акта капитуляціи, напечатаннаго цѣликомъ въ III части (стр. 51) «Датской исторіи» Гольберга.
Новый король былъ самый миролюбивый человѣкъ; но зато жена его, Софія Амалія, дочь герцога Георга Люнебургскаго, была умна, честолюбива и не задумывалась надъ средствами для достиженія своей цѣли. Она привезла съ собою бременца Габеля и люнебургца Л е н т е, которые помогали ей во всѣхъ ея предпріятіяхъ и были опытны во всѣхъ хитростяхъ нѣмецкой юриспруденціи. Король Фридрихъ III равнодушно смотрѣлъ на дѣтей Христпны Мункъ, которыхъ Христіанъ IV такъ неблагоразумно осыпалъ милостями; но жена Фридриха питала къ нимъ ожесточенную ненависть. Высшее старинное дворянство
также ненавидѣло пхъ, какъ выскочекъ, тѣмъ болѣе, что Христіанъ въ послѣднее время, въ угоду болѣе юпой любовницѣ своей, дерзкой Впбеке, самъ предалъ Хрпстпну Мункъ суду и осудилъ. Впбеке обвинила Христину Мункъ въ прелюбодѣяніи; судъ призналъ ее виновною, и она была удалена отъ двора *); впрочемъ, быть можетъ, ей дозволили бы возвратиться, но въ это время король умеръ. Въ этомъ скандальномъ процессѣ зятья Христины Мункъ, а именно гофмейстеръ Корфпцъ Улефельдъ и норвежскій вице-король Ганнибалъ Сегестедтъ, смертельно ненавидѣвшіе другъ друга, играли совершенно противоположныя роли. Послѣдній, по свойственному ему холопству, явился обвинителемъ Христины Мункъ, а Корфпцъ Улефельдъ, впослѣдствіи жестоко отмстившій Впбеке за преслѣдованіе своей тещи, защищалъ ее. Оба опп пали впослѣдствіи жертвою ненависти къ нпмъ жены Фридриха III и дворянства, которое они оскорбляли высокомѣріемъ и царскою пышностью, помрачавшею блескъ короля. Первый поплатился государственный гофмейстеръ Корфицт» Улефельдъ.
Этотъ человѣкъ, въ которомъ нельзя отрицать пи дипломатической ловкости, ни замѣчательнаго свѣтскаго лоска, ѣздилъ еще при Христіанѣ IV въ разныя посольства, и напримѣръ дипломатическая поѣздка его въ Голландію стоила очень большихъ денегъ. Въ 1646 онъ былъ снова посланъ къ штатамъ, чтобы воспользоваться возникшимъ въ Голландіи соперничествомъ съ Швеціей и снова привлечь эту республику на сторону Даніи, отъ которой отдалило ее и сблизило съ Швеціей возвышеніе зундскоіі пошлины. Улефельдъ началъ это дѣло очень ловко и по тогдашнему обычаю произнесъ передъ генеральными штатами удивительно пышную рѣчь. Онъ превозносилъ до небесъ тогдашнее голландское аристократическое правленіе п говорилъ о датской монархіи въ такомъ тонѣ, какъ будто Данія не монархія, а дворянская олигархія. За столомъ онъ сказалъ даже, что французское дворянство не настоящее дворянство, потому что король можетъ каждаго дворянина засадить въ Бастилію; въ Даніи же король не можетъ заставить дворянина выйдти изъ дому. Улефельдъ заключилъ съ голландцами два договора; въ одномъ они обѣщали датчанамъ помощь въ извѣстныхъ случаяхъ, а въ другомъ соглашались взамѣнъ платимой ими дотолѣ зундской пошлины уплачивать ежегодно опредѣленную сумму и кромѣ того дать королю довольно круглую сумму. Послѣдній договоръ, извѣстный подъ именемъ искупительнаго трактата, конечно, предоставлялъ Даніи большія выгоды; тѣмъ не менѣе дворъ и часть дворянства были недовольны имъ. Улефельду съ остальными родственниками Христины Мункъ пришлось плохо вскорѣ по возвращеніи его изъ посольства. Правда, они всѣхъ возстановили противъ себя заносчивостью, тогда какъ новый король и королева пріобрѣли любовь дворянства, одинъ—честною прямотою, а другая—любезностью и радушіемъ.
Улефельду приказали дать строжайшій отчетъ въ деньгахъ, истраченныхъ имъ въ разъѣздахъ. Потомъ противъ него была сплетена интрига, сущности которой не могло выяснить даже судебное слѣдствіе. Нѣкая Дина Вингоф-в е р с ъ, вдова одного гольштинца, втерлась во многіе знатные дома въ столицѣ и была извѣстна сплетничествомъ; она воспользовалась неудовольствіемъ королевской фамиліи на Корфица Улефельда, чтобы обвинить его и его жену въ намѣреніи отравить короля. Три знатные датчанина, Георгъ Вальтеръ, отличавшійся въ 1645 въ должности коменданта Рендсбурга, пожалованный королемъ въ полковники и въ тайные совѣтники п бывшій любимцемъ Фридриха, Отто Шперлингъ, врачъ Улефельда, и магистръ Симонъ Геннингсъ, нѣмецкій пасторъ въ Копенгагенѣ и духовникъ Улефельда, желая подслужиться двору, впутались въ болтовню сплетницы, которая сама предупреждала государственнаго гофмейстера о преслѣдованіяхъ, грозящихъ ему со стороны двора. Въ концѣ 1650 Дина тайно заявила двору свои обвиненія. Чтобы защитить ее отъ преслѣдованія всемогущаго гофмейстера, въ апрѣлѣ 1651 Дину задержали во •*)
•*) 1 сентября 1632 Христина Мункъ разрѣшилась отъ бремени 17 ребенкомъ, н король не призналъ его, началъ процессъ, и хотя не добился разводя* но сослалъ жену. Уже послѣ этого Улефельдъ женился на ея дочери, Элеонорѣ. Вибеке Крузесъ была горничною графини Шлезвигъ-Голынтинской, какъ называлась Мункъ. Ре/І-
дворцѣ, но черезъ мѣсяцъ, по настоянію Улефельда, офиціально арестовали, и городской совѣтъ предалъ ее суду за лжесвидѣтельство. Каждый шагъ двора и гофмейстера въ этомъ дѣлѣ доказываетъ жалкое состояніе государства, гдѣ само правосудіе находилось подъ вліяніемъ знати, и королю нужно было пользоваться услугами дрянной бабы, чтобы свергнуть всесильнаго министра, который и самъ является далеко не въ выгодномъ свѣтѣ. Король былъ такъ опутанъ сѣтями Дины и своего любимца, Вальтера, что на видъ казалось, будто интрига противъ Улефельда затѣяна имъ и его женой, которая всячески старалась лишить Христину Мункъ и ея семейство отличій, дарованныхъ имъ Христіаномъ IV. Король впрочемъ предоставилъ дѣло судебному разбору. Городской совѣтъ призналъ Дину виновною въ лжесвидѣтельствѣ; но такъ какъ процессъ этотъ взволновалъ все королевство, и такъ какъ только государственный совѣтъ имѣлъ право произнести смертный приговоръ, то. ее предали суду этого совѣта, гдѣ господствовала фамилія Улефельдовъ. Государственный совѣтъ приговорилъ ее къ казни.
Послѣ казни ея гофмейстера обвинилъ Вальтеръ; но король назначилъ надъ, обвинителемъ слѣдствіе. Фридрихъ былъ такъ честенъ, что не сталъ защищать любимца, хотя не дозволилъ отдавать Вальтера на судъ государственнаго совѣта и такимъ образомъ выдавать его въ жертву мести Улефельда. Онъ самъ изгналъ его изъ предѣловъ королевства. Гордый, раздражительный, безразсудный въ выходкахъ и рѣчахъ гофмейстеръ принялъ это за смертельную обиду и за предвѣщаніе новыхъ преслѣдованій. Когда процессы были кончены, онъ бѣжалъ 15 іюля 1651 изъ Даніи, потому ли, что былъ опозоренъ обвиненіями Дины и полковника Вальтера и недостаточно отмщенъ королемъ, или потому, что боялся послѣдствій отчета въ деньгахъ, который все откладывалъ; быть можетъ, также онъ и все семейство его чувствовали пренебреженіе со стороны двора и его приверженцевъ, или наконецъ (что всего вѣроятнѣе) онъ, можетъ быть, желалъ возбудить противъ короля и вельможъ, бывшихъ его врагами, сильныхъ внѣшнихъ непріятелей. Онъ сѣлъ ночью на корабль со всѣмъ семействомъ и прислугою п отправился въ Амстердамъ, а оттуда въ Швецію, гдѣ нашелъ блестящій пріемъ при дворѣ королевы Христины.
Послѣ бѣгства Улефельдъ палъ жертвою ненависти датской королевы и своихъ враговъ изъ дворянства; самъ король не входилъ въ интриги и не былъ склоненъ ни къ преслѣдованіямъ, нп къ мщенію. Улефельда объявили лишеннымъ должности и знанія члена государственнаго совѣта, наложили запрещеніе па всѣ имѣнія, пожалованныя ему, его женѣ и дѣтямъ Христіаномъ IV, и на проценты отданныхъ имъ взаймы капиталовъ. Самые капиталы были потомъ также взысканы и раздѣлены врагами его между собою. Заодно съ Улефельдомъ старались погубить и всѣхъ близкихъ и дальныхъ родственниковъ Христины Мункъ. Предлогъ было найти нетрудно: всѣ онп позволяли себѣ въ царствованіе Христіана несправедливости, грабежи и разныя дерзости. Сначала былъ призванъ къ отчету по завѣдываемымъ должностямъ и капиталамъ братъ Корфица Улефельда, Эббо, женатый тоже на дочери Христины Мункъ. Онъ также избѣжалъ судебнаго преслѣдованія бѣгствомъ въ Швецію. Примѣру Улефельдовъ послѣдовали три, четыре другіе члена ихъ фамиліи. Ганнибалъ Сегестедтъ, окружавшій себя, какъ намѣстникъ Норвегіи, царственнымъ блескомъ, былъ, подобно Эббо, принужденъ отдать отчетъ и послѣ краткаго процесса лишенъ должностей п имѣній. Въ видѣ милости ему оставили его драгоцѣнныя вещи и серебрянную посуду и обѣщали заплатить долгъ въ 60,000 талеровъ. Взамѣнъ того онъ долженъ былъ обязаться не покидать безъ позволенія Даніи. Тѣмъ не менѣе онъ бѣжалъ въ Гамбургъ. Впослѣдствіи онъ возвратился и предалъ бывшихъ сообщниковъ своихъ, какъ нѣкогда въ угоду королю Христіану предалъ свою тещу. Когда потомъ королева Софія Амалія задумала измѣнить датскую конституцію, онъ вызвался служить ей орудіемъ и отлично содѣйствовалъ п абсолютной монархіи, и своимъ собственнымъ цѣлямъ. Графъ Вольдемаръ, сынъ Христіана IV и Христины Мункъ, былъ также принужденъ бѣжать изъ государства; но ему не удалось пріобрѣсти благосклонности шведской королевы Христины, и онъ не былъ, какъ Ганнибалъ Сегестедтъ, человѣкомъ па всѣ руки. Опъ отправился въ Германію и послѣ разныхъ похожденій вступилъ въ шведскую службу въ польской войнѣ и умеръ въ 1656 въ Люблинѣ.
Послѣ бѣгства Корфицъ Улефельдъ былъ неусыпно занятъ стараніями воз будить войну между Даніей и Швеціей; поэтому намъ слѣдуетъ обратиться къ исторіи Швеціи, начиная съ вестфальскаго мира.
2. Швеція при королевѣ Христинѣ.
Дочь и наслѣдница Густава Адольфа Христина, которую врожденная оригинальность п пслючителыюе воспитаніе и образованіе сдѣлали чѣмъ-то среднимъ между мужчиной и женщиной, соединяла съ мужскимъ умомъ и мужскою энергіей всѣ женскія слабости (стр. 127). Еще въ 1644, 18 лѣтъ отъ роду, она взяла въ руки правленіе государствомч. п вскорѣ выказала не только нынѣ господствующій монархическій взглядъ на политическія отношенія, но и то придворно-художническое воззрѣніе на жизнь, которое и въ наше время нравится только блистательнымъ умамъ, а не большинству и не намъ грѣшнымъ, неспособнымъ слѣдить за полетомъ генія. Характеристика ея, написанная французскимъ литераторомъ Шаню п дополненная ея собственными примѣчаніями, помѣщена въ «Шведской исторіи» Іейера. Мы не станемъ приводить ее, потому что хотимъ не развлекать читателя, а только сообщить ему полезные факты. Христинѣ очень хотѣлось играть роль великой и геніальной королевы и отдѣлаться отч. стараго канцлера Оксенштирны, который съ своей стороны желалъ оставаться ея менторомъ. Ея нетерпѣніе принесло пользу Швеціи и Германіи; въ 1647 Христина черезч, довѣреннаго министра своего, Сальвіуса, противъ воли Оксенштирны ускорила вестфальскій миръ, который канцлеръ замедлялъ, чтобы продлить свое управленіе.
Шведскому королевству принадлежали тогда уступленныя по вестфальскому мпру нѣмецкія провинціи (стр. 432) и пріобрѣтенныя по брёмзебрёскому миру датскія (стр. 453); далѣе, Лпфляндія, Эстляндія н Финляндія. Такое государство могло держаться только при помощи большой бережливости и хорошей администраціи государственныхч, имуществъ, составлявшихъ главный источникъ его дохода; Христина слѣдовала совершенно противоположной системѣ. Доходы не соотвѣтствовали ни величинѣ государства, которое было принуждено держать для защиты постоянную армію, ни расходамъ, необходимымъ для содержанія блестящаго двора и гордаго, расточительнаго дворянства. Дворянство уже тогда готово было ввести подъ видомъ монархіи господство аристократіи, какъ сдѣлало впослѣдствіи, когда датское гражданство, недовольное деспотизмомч. дворянства, помогало водворенію у себя абсолютной монархіи. Эта дворянская революція послѣдовала бы и раньше, если бы Карлъ X блескомъ свопхъ побѣдъ не заставилъ на время забыть неловкихъ отношеній тридцатнлѣтней войны и ея послѣдствія—истощенія силъ и финансовъ государства. Изъ данныхъ, сообщаемыхъ Іейеромъ, видно, что черезъ десять лѣтъ Христина уже утомилась царствованіемъ, особенно потому, что не знала, какъ устранить неловкія внутреннія отношенія государства, виною которыхъ были отчасти недостатокъ въ ней практичности и бережливости, а еще болѣе положеніе шведскаго королевства, созданнаго путемъ завоеваній. При характерѣ средневѣковыхъ сеймовъ и при разнохарактерности провинцій королевства трудно было ввести общіе налоги; притомъ дворянство и духовенство почти невозможно было заставить платить налоги. Государственныя имущества все еще оставались главнымъ источникомъ государственныхъ доходовъ. Но этотъ источникъ изсякъ отъ величаво-царственнаго обращенія съ нимъ Христины, которая давала своему придворному дворянству средства окружать себя царскимъ блескомъ. Христина лишала монархію богатства, чтобы надѣлить имъ аристократію, которая потомъ овладѣла правленіемъ. Притомъ королева жаловала не одни казенныя имѣнія, большая часть которыхъ по конституціи могла быть раздаваема только дворянамъ; она одаряла дворянство и казенными рентами. Такимъ образомъ крестьяне, вносившіе ихъ, стали податными дворянъ, а не королей, т. е., другими словами, изъ непосредственныхъ стали посредственными подданными короля.
Расточительность Христины доходила до того, что у нея часто нехватало денегъ на покрытіе ея поденныхъ издержекъ. Она была окружена художниками
— 5^5 —
и учеными; вкусъ ея впрочемъ былъ очень плохъ, образъ жизни еще хуже, чѣмъ поведеніе прославленной и боготворимой соотечественниками англійской королевы Елисаветы. Христинѣ не пошло въ прокъ чтеніе въ подлинникѣ Ѳукидидовъ и Гомеровъ и знаніе всѣхъ новѣйшихъ языковъ и даже еврейскаго. Она поощряла вкусъ, господствовавшій при дворахъ остальной Европы и имѣвшій самое вредное вліяніе па искусство и литературу второй половины XVII и первой XVIII столѣтій. О вкусѣ ея можно судить уже по описанію дорогихъ баловъ, которые опа задавала, и по миѳологическимъ и символическимъ пьесамъ, которыя разыгрывались ея любимцами въ ея покояхъ. Корфицъ Улефельдъ и другіе придворные, кадившіе ей нелѣпымъ образомъ и при этомъ иногда случайно задѣвавшіе ее кадиломъ по лицу, представляли въ ея комнатахъ весь Олимпъ, прп чемъ надменно-суровая фигура Улефельда изображала громовержца Юпитера. Что касается ея нравственности и странной причудливой одежды, въ которой она ходила, мы остерегаемся входить въ подробности. Въ отношеніи перваго мы должны однако замѣтить, что нѣкоторые изъ любовниковъ Христины въ поэтическомъ отвращеніи отъ суроваго и строгаго лютеранства ея времени (простое евангеліе любви и милосердія было всегда нестерпимо великимъ міра сего) увлекли Христину къ пышности и великолѣпію церкви, которая даетъ легкое отпущеніе такимъ грѣхамъ, каковы были грѣхи Христины. Изъ фаворитовъ королевы, за исключеніемъ шведа М а г н у с а Г а б р і э л я де ла Гарди, историческое значеніе имѣютъ большею частью только иностранцы, какъ напримѣръ, французскій хирургъ Б у р д е л о и испанскій посланникъ Пиментель. Послѣднему по преимуществу принадлежитъ честь обращенія дочери геройскаго защитника лютеранства в'ь лоно папской церкви. Мало-по-малу королева пришла къ мысли сложить съ себя правленіе страной, климатъ, нравы и религія которой были ей противны, и всѣ средства которой она промотала. Она не могла даже надѣяться въ Швеціи на возможность свободно исповѣдовать свою новую религію. Еще въ 1651 она намѣревалась сложить корону, но уступила представленіямъ государственнаго совѣта, особенно фамиліи Оксенштирны. Въ 1654 затрудненія ея были такъ велики, что она окончательно рѣшилась свалить съ себя бремя, которое было слишкомъ тяжко для нея.
Расточительность и неспособность королевы къ администраціи превосходили всякое вѣроятіе. Опа раздаривала одно казенное имѣніе за другимъ, и всѣ любимцы ея жили въ роскоши, тогда какъ сама она по недостатку денегъ часто по цѣлымъ мѣсяцамъ не могла платить своей прислугѣ п должна была прибѣгать къ самымъ предосудительнымъ мѣрамъ, которыя можно узнать у Рюса и др.; но иначе нечего было дѣлать, потому что государственное банкротство было на носу. Наконецъ она была принуждена заложить свою серебрянную посуду и принять въ подарокъ 50,000 талеровъ отъ Акселя Лилье, которому дала за это намѣстничество Помераніи. Она была должна 60,000 талеровъ Сальвіусу, котораго возвышала въ ущербъ гордому канцлеру Оксенштирнѣ. Сальвіусъ п графъ Га-бріэль де ла Гарди были дотого осыпаны ея милостями, что первый давалъ въ долгъ значительныя суммы не только ей, но и наслѣднику престола, а де ла Гарди съ однихъ пожалованныхъ ему казенныхъ имѣній получалъ 80,000 талеровъ ежегоднаго дохода. Отправляя его въ 1646 посломъ въ Парижъ, Христина позволила ему истратить на себя слѣдуемыя съ Франціи субсидіи 100,000 талеровъ, чтобы явиться въ Парижъ съ полнымч. блескомъ. Но она не поддержала его, когда онъ хлопоталъ о пріобрѣтеніи одного нѣмецкаго княжества; зато она женила его на сестрѣ своего наслѣдника.
Наслѣдникомъ престола былъ объявленъ Карлъ Густавъ, сынъ сестры Густава Адольфа, бывшей вч> замужествѣ за пфальцграфомъ Іоганномъ Казны и р о м ч. Цвейбрюкенъ-Кле.ебургскнмъ. Отцу его въ малолѣтство королевы пришлось вытерпѣть много преслѣдованій отъ высшей шведской аристократіи (стр. 427). Зато Христина была была такъ благосклонна кч. Карлу Густаву, что онъ считалъ себя въ правѣ просить ея руки. Она доставила ему также случай развить подъ руководствомч> Торстенсона свои отличныя военныя способности. Онъ пріобрѣлъ большую славу вч> послѣдніе годы тридцатилѣтнеи войны. Но отъ королевы онъ не получилъ рѣшительнаго отвѣта на свое, сватовство, хота въ 1647, когда чипы иастоятельно просили ее выйдти замужъ, Христина объя-
вила, что если рѣшится выйдти замужъ, то предпочтетъ всѣмъ другимъ женихамъ своего двоюроднаго брата, Карла Густава. Потомъ она то соглашалась, то опять отклоняла его искательство и вообще вела себя относительно его такъ странно, что могло казаться, будто принцъ хлопочетъ о ея рукѣ, а не о королевствѣ, хотя нельзя предположить, чтобы ему могли нравиться наружность и нравы королевы. Прп такой неприступности съ ея стороны Карлъ Густавъ мастерски разыгрывалъ роль жениха и выказывалъ (какъ видно изъ его собственныхъ дошедшихъ до насъ признаній) самое пылкое желаніе жениться на Христинѣ, что дѣлаетъ большую честь его придворному воспитанію.
На сеймѣ 1648 государственные чпны повторили покорнѣйшую просьбу, чтобы Хрпстпна вступила въ бракъ. Тогда, чтобы не обидѣть ни двоюроднаго брата, нп чиновъ, она объявила на отрѣзъ, что рѣшилась не выходить замужъ, но что для успокоенія государства въ будущемъ желаетъ назначить своимъ наслѣдникомъ Карла Густава. По многимъ причинамъ это было для государственнаго совѣта жестокимъ ударомъ, потому что въ случаѣ смерти королевы безъ наслѣдниковъ ему принадлежало бы право избранія короля. Государственный совѣтъ долженъ былъ опасаться Карла Густава, какъ военнаго деспота и преобразователя злоупотребленій, укоренившихся со временъ Густава Адольфа, опасаться, тѣмъ болѣе, что нисшія сословія уже давно и неоднократно требовали возвращенія въ казну казенныхъ имѣній, которыя не могли быть отчуждаемы, а между тѣмъ были почти всѣ раздарены. Только значеніе, которымъ королева пользовалась вслѣдствіе высокаго уваженія къ памяти ея отца, могло принудить дворянство утвердить ея выборъ; старый Оксенштирва впрочемъ не далъ своего согласія. 10 марта 1649 государственные чины признали пфальцграфа наслѣдникомъ престола. Въ слѣдующемъ году Карлъ Густавъ прибылъ въ Стокгольмъ; шведская армія все еще стояла въ Германіи и серьезно угрожала независимости города Бремена. Какъ велика была сила дворянства и особенно государственнаго совѣта въ царствованіе Христины, видно между прочимъ изъ того, что послѣ всего происшедшаго наслѣдиикъ престола долженъ былъ положительно обѣщать— не исполнять въ отношеніи государственныхъ имуществъ настоятельнаго требованія трехъ нисшихъ сословій. Карлъ Густавъ былъ принужденъ дать королевѣ и чинамъ еще нѣсколько обѣщаній и поклясться въ комнатѣ Христины членамъ государственнаго совѣта, что будетъ охранять и поддерживать ихъ во владѣніи всѣми пожалованіями, которыя уже сдѣланы имъ или будутъ сдѣланы.
Короля окружали ученые блюдолизы и педанты, которыхъ она кормила и жаловала; это покровительство ставится королевѣ въ величайшую заслугу нѣмецкимъ историкомъ Швеціи Рюсомъ. Чтобы оправдать нашъ рѣзкій отзывъ объ этихъ господахъ, написавшихъ много фоліантовъ, и которымъ мѣсто было на каѳедрѣ или въ ученой академіи, а не при дворѣ, намъ слѣдовало бы ближе охарактеризовать ихъ и въ то же время показать, какъ ихъ мистифировали въ обществѣ королевы. Но въ числѣ ихъ были и дѣйствительно великіе люди, такъ что мы не станемъ обличать ихъ слабостей, а только назовемъ нѣкоторыхъ изъ нихъ, принадлежавшихъ къ числу главныхъ учениковъ итальянскихъ филологовъ XVI столѣтія. При дворѣ Христины жили французъ деКартъ (Картезій), величайшій мыслитель своего времени, и филологъ Исаакъ Фоссій, разъѣзжавшій скупать книги и древности для Христины и оставившій интересную переписку съ нею; далѣе, Гуго Гроцій, Іоганнъ Фрейнсгеймъ, Іоганнъ Гердесъ, вызванный изъ Ростока учить Христину по-гречески, Николай Гейнзій, Германъ Конрингъ, Самюэль Бошаръ, Гюэ, Но де, Мейбомій и др. На ряду съ ними при блестящемъ дворѣ Христины игралъ видную роль и Корфицъ Улефельдъ со времени бѣгства своего изъ Даніи. Правда, онъ вовсе не былъ великимъ ученымъ, но у него была очень внушительная наружность, онъ былъ отличный дипломатъ и мастеръ во всѣхъ придворныхъ искусствахъ, особенно въ лести; онъ славился такъ же, какъ государственный ораторъ, и рѣчи его пользовались большою извѣстностью. Онъ пользовался благосклонностію Христины, чтобы всячески вредить землякамъ своимъ, датчанамъ. Въ своей апологіи, напечатанной и посланной въ Данію, онъ грубо и непристойно поносилъ короля, королеву и государственный совѣтъ Даніи; онъ возстановилъ королеву Христину противъ датчанъ, но не могъ склонить ее начать
еъ ними войну. Съ другой стороны король Фридрихъ III пли, лучше сказать, жена его, Софія Амалія, воспользовались неосторожнымъ, недостойнымъ и совершенно неизвинительнымъ поведеніемъ Христины въ этомъ случаѣ, чтобы отнять у бывшаго датскаго гофмейстера и остальное имущество его въ Даніи. Улефельдъ съумѣлъ войти въ милость и къ наслѣднику Христины, такъ что Карлъ Густавъ, сдѣлавшись королемъ, потребовалъ, чтобы датское правительство вознаградило Улефельда за безчестіе и убытки и даже рѣшился наконецъ направить противъ Даніи свое оружіе, тѣмъ болѣе, что при самомъ вступленіи на престолъ ему хотѣлось и приходилось начать какую-нибудь войну.
Христина сложила съ себя правленіе въ іюнѣ 1654. Въ свое царствованіе она совершенно истощила всѣ наличныя деньги казначейства и весь кредитъ государственныхъ доходовъ, раздаривъ казенныя имѣнія и легкомысленно обративъ ихъ въ наслѣдственныя владѣнія частныхъ лицъ. Притомъ, но мѣрѣ того какъ уменьшались денежныя средства, она увеличивала совершенно ненужныя выдачи денегъ и расходы на блескъ своего двора. Въ царствованіе ея число членовъ государственнаго совѣта Швеціи, пмѣвшпхъ притязаніе на санъ германскихъ князей и пользовавшихся огромными доходами, возрасло до 40, а число дворянскихъ фамилій — до 400. Самый актъ отреченія, подписанный Христиною, былъ составленъ такъ, что новый король терялъ всѣ еще уцѣлѣвшія средства покрыть государственные расходы; этп средства были обращены въ частный доходъ Христины, хотя она рѣшилась навсегда проститься съ сѣверомъ и расточать доходы Швеціи на свои романы и на художниковъ на югѣ. Христина выговорила себѣ условіе полной независимости и безотвѣтственности за казенные долги. Кромѣ того, она удержала за собою замокъ и городъ Норкёпннгъ со всѣмъ принадлежащимъ къ нему, острова Эландъ и Борнгольмъ, Готландъ съ Висби, Эзель съ Аренсбугомъ, города Тёль и Нейклостеръ близъ Висмара и Вольгастъ съ арендами въ Помераніи. Жители этихъ мѣстъ, независимо отъ присяги королю и коронѣ, должны были дать ей особую присягу, и за ней оставалось право назначать туда всѣхъ чиновниковъ. По смерти ея всѣ эти владѣнія должны были возвратиться въ казну, за исключеніемъ трехъ округовъ въ Помераніи и мызы на Эзелѣ, которые она имѣла право заложить. При ея отреченіи никто еще не зналъ, что причудливая королева давно уже измѣнила вѣрѣ своего великаго отца по тѣмъ же причинамъ, по которымъ почти вся аристократія нашего времени склоняется на сторону Россіи п папы; переходъ ея только подозрѣвали, но вскорѣ она сама публично объявила себя католичкою. Вслѣдствіе этого она не поѣхала съ флотомъ изъ 12 кораблей, который былъ приготовленъ для ея отъѣзда въ Германію; вмѣсто того она поспѣшила, словно кто гнался за нею, черезъ Данію въ Нидерланды.
3. Начало царствованія Карла X и война его съ Польшей.
Христина своимъ управленіемъ приготовила своему преемнику, Карлу X Густаву, такое положеніе дѣлъ, что онъ никакъ не могъ выпутаться изъ него въ мирное время и потому долженъ былъ предпринять небольшую войну. Онъ тотчасъ увидѣлъ, что ему не остается инаго выбора, какъ объявить банкротство п царствовать безславно, или войною, которая сама себя питаетъ, добыть средства удержать могущество, пріобрѣтенное шведскою націею въ германской войнѣ. Карлъ ни на минуту пе сомнѣвался въ необходимости войны п колебался только, на какое государство направить свое оружіе. Многочисленную армію изъ шведовъ и навербованныхъ нѣмцевъ можно было содержать п поддерживать только войной; дворянству предстояло получить офицерскія мѣста; члены государственнаго совѣта также не могли поддерживать царскую роскошь, къ которой привыкли; крестьянское сословіе жаловалось на каждомъ сеймѣ на безпрестанные оброки и поборы для содержанія дачъ п дворцовъ, которые возводило дворянство, обогащенное военною добычей. И это сословіе могла запять п прокормить только славная война.
Войну, какой хотѣлось Карлу X, можно было предпринять только противъ
Даніи или Польши. При нападеніи на Данію шведскій король могъ разсчитывать отчасти на датскихъ вельможъ и вассаловъ, сторонниковъ Улефельда, и вообще на связи этого изгнанника. Направивъ же оружіе свое противъ Польши, Карлъ также имѣлъ бы на своей сторонѣ сильнаго магната этого государства, котораго соотечественники ненавидѣли и не презирали, какъ датчане — Улефельда, п который имѣлъ даже за себя сильную партію. То былъ польскій вице-канцлеръ Родзѣйовскій. Онъ былъ оскорбленъ въ домашнихъ своихъ отношеніяхъ королемъ Яномъ II Казимиромъ, вслѣдствіе чего завелъ интриги, запутавшія его въ разныя ссоры, наконецъ бѣжалъ изъ отечества и, какъ Улефельдъ, отправился въ Швецію, гдѣ игралъ на ряду съ Улефельдомъ блестящую роль нри дворѣ королевы Христины. Польское государство, олигархически управляемое сенатомъ и монархически королемъ, въ царствованіе С и г и з м у н д а III (1587—1632) постоянно воевало съ Швеціей, пока французы не выхлопотали перемирія, заключеннаго въ Штумсдорфѣ (стр. 227). При сынѣ и наслѣдникѣ Сигизмунда, В л а д и с л а в ѣ IV (1633—1648), королевство или, какъ называли его сами поляки, республика польская пользовалась еще нѣкоторымъ значеніемъ; но при преемникѣ послѣдняго, братѣ его, Янѣ II Казимирѣ (1649 — 1668), началась совершенная анархія. Янъ Казимиръ былъ рожденъ и воспитанъ монахомъ, но по смерти брата былъ вызванъ изъ монастыря и посаженъ на престолъ; онъ имѣлъ противъ себя сильную партію, во главѣ которой стоялъ бѣжавшій въ Швецію вице-канцлеръ Радзѣйовскій. Такимъ образомъ Радзѣйовскій подстрекалъ шведскаго короля начать войну съ Польшей, а Улефельдъ уговаривалъ обратиться противъ Даніи. Янъ Казимиръ съ своей стороны не хотѣлъ кончать миромъ еще не истекшаго штумсдорфскаго перемирія и даже вздумалъ поручить посланнику своему, Каназилесу, возобновить притязанія на шведскую корону, которой тщетно добивались его отецъ и братъ. Онъ протестовалъ противъ вступленія на престолъ Карла Густава, настаивалъ на своемъ наслѣдственномъ правѣ и ни за что не соглашался отказаться отъ своихъ притязаній. Кромѣ того шведскій король счелъ себя оскорбленнымъ и самымъ тономъ объясненій польскаго посланника. Когда шведскій престолъ перешелъ къ Карлу Густаву, Каназилесъ прямо объявилъ, что государь его не потерпитъ, чтобы принадлежащая ему, какъ единственной законной отрасли дома Вазы, корона Швеціи перешла въ другой родъ; Карлъ Густавъ отвѣчалъ на это посланнику, что съумѣетъ защитить свою корону.
Съ этой минуты шведскій король принялъ угрожающій тонъ относительно Польши; поляки старались черезъ посредничество французовъ отклонить грозящую опасность. Они не могли возлагать надеждъ на конные полки своего дворянства въ борьбѣ съ шведскими и нѣмецкими ветеранами тридцатилѣтней войны такого великаго полководца, какъ Карлъ X; притомъ надежды на успѣхъ нельзя было питать уже потому, что польское дворянство было немногочисленно и служило, какъ ленныя войска среднихъ вѣковъ. Правда, еще Сигизмундъ II чувствовалъ потребность въ постоянной арміи, состоящей на жалованьѣ, и добился постановленія сейма, чтобы четвертая часть государственныхъ доходовъ шла на содержаніе подобной военной силы; но это войско находилось въ небреженіи, жалованья не получало или почти не получало; его презирали и окрестили насмѣшливымъ прозвищемъ квартіанцевъ; агентамъ вице-канцлера было легко увлечь этихъ солдатъ перейти на сторону непріятеля, который обѣщалъ лучше содержать ихъ п больше платить имъ. Интересно было бы показать читателю, чтобы познакомить его съ дипломатіей XVII столѣтія, къ какимъ жалкимъ уловкамъ прибѣгали шведы, чтобы разрушить старанія французовъ и поляковъ сохранить миръ. Карлъ рѣшился начать войну, зная, что Польша беззащитна и предана внутреннимъ раздорамъ. Напримѣръ, однимъ изъ поводовъ къ разрыву послужилъ пропускъ въ шведскомъ королевскомъ титулѣ двухъ «и проч.», и три короны на печати польскаго короля, которая была фамильною печатью Вазъ и вовсе пе касалась польскаго государства.
Рѣшившись начать войну съ Польшею, Карлъ X уладилъ дѣло между Швеціей и Бременомъ, чтобы не вести двухъ войнъ разомъ. Этотъ городъ, у котораго шведы оспаривали его независимость, четыре года находился въ блокадѣ шведскимъ флотомъ и войскомъ, и однажды дѣло дошло до перестрѣлки. Но за
него вступились императоръ и морскія державы, Голландія и Англія. Поэтому Карлъ, готовясь къ войнѣ съ Польшей, заключилъ съ Бременомъ 24 ноября 1654 трактатъ на сносныхъ условіяхъ; но въ сущности враждебныя дѣйствія были только отсрочены. По этому договору обѣ стороны удержали пока свои права— одна на владѣніе вольнымъ городомъ, другая — на свою независимость. Но го-Р°ДЪ долженъ былъ присягнуть шведскому королю и его наслѣдникамъ по той же формѣ, какъ въ 1637 присягалъ архіепископу. О другихъ правахъ, признанныхъ за шведами, мы не станемъ говорить.
Для войны съ Польшей Карлъ собралъ въ шведской Помераніи 17,000 войска. Чтобы содержать его и платить ему жалованье, онъ открылъ себѣ новый источникъ дохода мѣрою, направленною на дворянство его королевства. Въ такъ называемомъ королевскомъ путешествіи, т. е. въ поѣздкѣ, которую предпринимаетъ каждый шведскій король тотчасъ по вступленіи на престолъ, Карлъ узналъ, какъ благодарны были бы ему нисшія сословія, если бы онъ вмѣсто того, чтобы принять предложенныя дворянствомъ для предстоящей войны новыя подати, заставилъ чины объявить недѣйствительною раздачу казенныхъ имѣній. Карлъ воспользовался этимъ указаніемъ. На сеймѣ государственный совѣтъ, конечно, всячески препятствовалъ этому дѣлу, выставляя особенно на видъ продолжительность, которой потребуютъ изслѣдованія, какое изъ пожалованій было законно, какое нѣтъ. Но потомъ совѣтъ и дворянство были принуждены уступить большинству голосовъ другихъ сословій, и тогда нашелся способъ соблюсти обоюдные интересы, какъ казны, такъ и тѣхъ, у' кого отнимались неправо-пріобрѣтенныя имѣнія. Въ 1604 на норкёпингскомъ сеймѣ (стр. 298) было объявлено закономъ на вѣчныя времена, что казенные лены не могутъ поступать въ частную собственность и что четвертая часть дохода съ каждаго такого лена принадлежитъ государству. Этотъ законъ прежде не соблюдался; но теперь сословія потребовали исполненія его за все время. Впрочемъ Карлъ не сдѣлалъ этого и поступилъ иначе. Видя, что полная редукція казенныхъ имѣній произвела бы полный переворотъ въ состояніяхъ первыхъ фамилій государства, Карлъ назначилъ срокомъ взысканія только день смерти Густава Адольфа. Онъ постановилъ, чтобы всѣ казенныя имѣнія, которыя раздарены со дня смерти Густава Адольфа (в/)6 ноября 1632), были немедленно отобраны обратно въ казну на томъ основаніи, что владѣльцы, домогавшіеся ихъ или получившіе ихъ въ подарокъ, знали, что имѣнія эти по закону не могутъ быть отчуждаемы и, стало быть, виноваты въ утратѣ ихъ государствомъ. Напротивъ, проданныя имѣнія, къ которымъ причислили и уступленныя за дѣйствительную службу, оставлены въ пользованіи владѣльцевъ до возвращенія имъ покупной суммы или уплаты за службу. Затѣмъ казна, отбирая обратно свои имѣнія, покрывала всѣ издержки владѣльцевъ по улучшенію ихъ или по уплатѣ какихъ-либо обязательствъ. Зато отъ владѣльцевъ потребовали возвращенія четвертой части доходовъ съ 1632. Впрочемъ Карлъ изслѣдовалъ нестрого точную цифру доходовъ и довольствовался показаніями самихъ владѣльцевъ.
Въ іюлѣ 1655 Карлъ, не смотря на неудовольствіе всей Европы, двинулъ собранное имъ въ шведской Помераніи 17-ти тысячное войско подъ предводительствомъ генерала Витт енб ер га (стр. 420) черезъ владѣнія курфирста бранденбургскаго на Познань и Калишъ. Самъ онъ пошелъ за Виттенбергомъ съ 9 полками. Фридрихъ Вильгельмъ Бранденбургскій одинъ извлекъ впослѣдствіи выгоду изъ безразсуднаго нападенія шведовъ на Польшу; пока онъ молчалъ о нарушеніи неприкосновенности своихъ границъ и владѣній, гдѣ шведы простояли 6 дней. Два пріятеля вѣроломнаго польскаго канцлера, находившагося въ шведскомъ войскѣ, открыли ему путь, ввѣренный пхъ защитѣ, такъ что шведы безпрепятственно заняли Познань и Калишъ. Польскій король Янъ Казимиръ, имѣвшій до 10,000 конныхъ, но нп одного пѣшаго солдата, былъ принужденъ уступить непріятелю въ началѣ сентября и Варшаву. Карлъ послѣдовалъ за нимъ, когда онъ отступалъ изъ Варшавы, разбилъ его 6 сентября при Черновѣ и преслѣдовалъ до Кракова, и послѣ незначительной стычки близъ этого города Янъ Казимиръ былъ принужденъ оставить Польшу и удалиться въ свои помѣстья въ Силезіи подъ защиту союзника своего, императора Фердинанда ІП. Въ концѣ сентября шведы заняли и Краковъ, вторую столицу Польши; города одинъ за
Шлоссеръ, V. 84
другимъ передавались имъ, сенаторы брали ихъ сторону. Въ концѣ 1655 Карлъ покорилъ всю западную Пруссію, за исключеніемъ Данцига. Въ слѣдующемъ году передались шведамъ всѣ польскія войска (квартіанцы), и примѣру ихъ послѣдовало и національное войско, стоявшее въ Украйнѣ подъ начальствомъ С т а-нислава Потоцкаго. Карлъ считалъ уже себя обладателемъ всей Польши. Но въ это время онъ убѣдился, что ему приходится имѣть дѣло не съ однимъ неспособнымъ королемъ Яномъ Казимиромъ, а со всею польскою націей и со многими европейскими державами.
Фридрихъ Вильгельмъ Бранденбургскій, обыкновенно.называемый Великимъ Курфирстомъ, уже возвысилъ свое маленькое государство изъ того жалкаго положенія, въ которое оно было приведено его отцомъ и министромъ его, Адамомъ Шварценбергомъ (стр. 425). Но съ одной стороны голландцы занимали города его въ Вестфаліи, а съ другой польскій сенатъ слишкомъ грубо напоминалъ ему ленную зависимость Пруссіи отъ Польши (т. ІП, стр. 453). Въ Прусскомъ герцогствѣ, гдѣ дворянство опиралось на Польшу и, подобно городамъ, было несклонно къ монархизму, Фридриху Вильгельму, какъ и отцу его, было юраздо труднѣе упрочить военную власть при посредствѣ богатой казны и постояннаго войска, чѣмъ въ своихъ нѣмецкихъ провинціяхъ. Поэтому онъ уступалъ прусскимъ чинамъ, боясь, чтобы они не обратились къ иольскому королю и сенату и не завели бы процесса съ своимъ герцогомъ, какъ съ вассаломъ Польши. Поляки были очень недовольны, когда молодой курфирстъ, вступивъ въ управленіе Пруссіей, не принесъ присяги королю; они требовали даже, чтобы онъ самъ прибылъ для принесенія присяги въ Варшаву, хотѣли связать его при этомъ тяжелыми условіями и 4 мѣсяца затрудняли ему вступленіе въ управленіе Пруссіей. Когда наконецъ 20 апрѣля 1641 курфирстъ вступилъ въ управленіе, съ него взяли письменное обязательство, что онъ будетъ вполнѣ подчиняться леннымъ договорамъ, хранить привиллегіи страны, принесетъ ленную присягу Польшѣ, какъ скоро ее потребуютъ, а до тѣхъ поръ не приметъ присяги въ вѣрности отъ своихъ прусскихъ подданныхъ. Въ октябрѣ тою же года курфирстъ отправился въ Варшаву для принесенія присяги, но, не смотря на это, былъ принужденъ принять очень тяжкія условія. Во-первыхъ, онъ долженъ былъ расширить права католиковъ, стѣснить религію своихъ единовѣрцевъ, кальвинистовъ, и лишить общественныхъ должностей всѣхъ векатоликовъ и неиринадлежащихъ къ аугсбургскому исповѣданію. Во-вторыхъ, его обязали назначать начальниковъ въ прусскія крѣпости Мемель и Пиллау не иначе, какъ съ одобренія короля польскаго, и принять королевскихъ коммисаровъ, которые будутъ присланы для изслѣдованія состоянія крѣпостей. Наконецъ онъ долженъ былъ обѣщать не препятствовать дворянству апеллировать къ польскому королю по гражданскимъ и уголовнымъ дѣламъ. Правда, въ то время въ Польшѣ царствовалъ еще король Владиславъ IV, человѣкъ инаю свойства, чѣмъ братъ и преемникъ ею, Янъ И Казимиръ. Курфирстъ едва ли добился бы отъ польскаго сената и такого соглашенія, если бы не обѣщалъ королю 100,000 гульденовъ изъ морской пошлины, независимо отъ 30,000 гульд., которые платилъ Ежегодно Польшѣ, какъ дань, и вдвое большей суммы, вытребованной отъ него въ видѣ временнаго вспоможенія.
Когда Фридрихъ Вилы ельмъ принималъ отъ Польши эти условія, нѣмецкія владѣнія его все еще были опустошаемы шведами и императорскими войсками, а финансы находились въ самомъ печальномъ состояніи. Въ слѣдующіе юды онъ занялся почти исключительно устройствомъ финансовъ. Въ то время, какъ королева Христина Шведская съ непостижимымъ легкомысліемъ раздаривала государственныя имущества вч» частныя руки, въ то время, какъ въ Польшѣ Янъ Казимиръ (съ 1649) не получалъ даже и той небольшой суммы, которая была назначена на содержаніе незнаніи ельнаю войска, Фридрихъ Вилы ельмъ направилъ всѣ свои заботы на финансы, видя невозможность образовать и содержать постоянное войско безъ полной и обезпеченной казны. Онъ управлялъ финансами какъ частнымъ хозяйствомъ и былъ очень бережливъ въ своихъ личныхъ расходахъ. Въ тѣ времена значеніе рыцарскихъ войскъ уже совершенно пало; судьбу государства рѣшали численность и строй постоянныхъ войскъ. Постоянное войско сдѣлалось необходимымъ даже самымъ мелкимъ князькамъ, если только они понимали требованія обстоятельствъ и ве хотѣли отстать отъ сосѣдей. Но чины
всюду противодѣйствовали введенію организованной силы, хотя дворянство всюду уклонялось отъ феодальной военной службы; поэтому Фридриху Вильгельму цришлось дѣйствовать насиліемъ. Организуя войско и водворяя монархическій произволъ, курфирстъ не обращалъ вниманія на существующія права. Еще въ 1646 г. въ постоянной арміи Фридриха Вильгельма было не болѣе 8,000 человѣкъ; но уже въ 1651 число это удвоилось, а въ 1655, когда шведы проникли въ западную Пруссію, у курфирста было до 26,000 человѣкъ и 72 пушки. Фридрихъ Вильгельмъ обладалъ замѣчательными военными способностями и успѣлъ развить ихъ во время изгнанія своего при Шварценбергѣ въ Нидерланды, гдѣ началъ военную службу подъ руководствомъ принца Оранскаго. Онъ самъ былъ главнымъ начальникомъ своей арміи; при немъ были два отличные генерала, изъ коихъ одинъ практически образовался въ цесарской, а другой въ шведской службѣ. Первый, Отто Хрпстофъ Шпарръ, императорскій фельдцейхмейстеръ, организовалъ артиллерію курфирста; второй, Георгъ Дерфлингеръ, генералъ-маіоръ шведской арміи, командовалъ кавалеріей курфирста. Отличное состояніе войска дало Фридриху Вильгельму возможность оставаться нейтральнымъ въ войнѣ между Швеціей п Польшей. Его политическая совѣсть позволяла ему примыкать къ сильнѣйшему и разрывать союзъ съ слабѣйшимъ, хотя бы онъ былъ только что заключенъ, какъ скоро другая сторона предлагала ему большія выгоды. Фридрихъ Вильгельмъ, подобно всѣмъ великимъ полководцамъ и государственнымъ людямъ, не обращалъ вниманія на нравственность, которой держимся мы, простые смертные. Мы говоримъ объ этомъ не для того, чтобы хвалить или порицать, а какъ о фактѣ. Въ то же время нельзя не признать, что внѣшняя политика курфирста и его система насильственнаго уничтоженія средневѣковыхъ правъ его городовъ и дворянства принесли пользу нашей націи и доставили курфирсту уваженіе самого Лудовика XIV.
Когда Карлъ X изгналъ польскаго короля изъ его страны и покорилъ всю Польшу до Данцига, голландцы рѣшились помочь этому городу, который мужественно защищался противъ шведовъ. Курфирстъ сначала былъ, повидимому, намѣренъ объявить себя противъ Швеціи. Онъ уже заключилъ съ Голландіей трактатъ и на собраніи городовъ польской Пруссіи въ Маріенбургѣ обѣщалъ имъ помощь. Этотъ союзъ польскихъ городовъ (за исключеніемъ Эльбинга и Данцига) съ курфирстомъ былъ одобренъ Яномъ Казимиромъ, пребывавшимъ въ Гросъ-Глогау въ Силезіи; но польскіе чины и голландцы не довѣряли Фридриху Вильгельму. Голландцы медлили выполнить свои обѣщанія, когда въ ноябрѣ и въ декабрѣ 1655 Карлъ вступилъ побѣдителемъ въ польскую Пруссію. Тогда курфирстъ рѣшился склонить въ свою пользу шведовъ, союза съ которыми онъ искалъ еще въ 1654. Какъ водится, онъ не сдержалъ обѣщанія оказать помощь союзнымъ съ нимъ городамъ и благоразумно не переступалъ своихъ границъ; вмѣсто того онъ постарался пріобрѣсти отъ шведскаго короля разныя льготы, которыя могъ бы потомъ предъявить относительно Польши. Но искусство курфиршескихъ дипломатовъ не остановило Карла X; онъ пренебрегъ канцелярской софистикой и разсѣкъ узелъ мечомъ. Карлъ утверждалъ, что, какъ завоеватель Польши, вступилъ во всѣ права Яна Казимира; потребовалъ отъ пруссаковъ присяги и безъ дальнѣйшихъ разсужденій двинулся на Кенигсбергъ и предписалъ курфирсту условія, которыя должны были обратить его въ вассала Швеціи. Но дружба Фридриха Вильгельма была очень важна Карлу; онъ ясно видѣлъ, что съ своимъ небольшимъ шведскимъ войскомъ не можетъ долго удержать въ повиновеніи воинственную и безпокойную польскую и литовскую націю, разсѣянную на большомъ пространствѣ, обильномъ степями, лѣсами и болотами. Поэтому онъ рѣшился купить дружбу курфирста въ ущербъ полякамъ и 7 января 1656 заключилъ въ Кенигсбергѣ трактатъ, которому нынѣшняя Пруссія обязана своею независимостью. Въ этомъ трактатѣ курфирстъ призналъ себя вассаломъ шведскаго короля подъ предлогомъ, что Польша не оказала ему, какъ своему леннику, необходимой и должной защиты. Онъ предоставилъ на произволъ судьбы прусскіе города, отрекся отъ заключеннаго съ ними союза и обѣщалъ не оказывать никакой помощи врагамъ Швеціи. За это шведскій король, какъ покоритель Польши, уступилъ курфирсту епископство эрмеландское съ условіемъ, чтобы Фридрихъ Вильгельмъ далъ Швеціи 15,000 войска и свободный пропускъ черезъ 34*
свои владѣнія и доступъ въ гавани. Мы не упоминаемъ о другихъ условіяхъ кенигсбергскаго трактата, потому что они были скоро нарушены.
Король шведскій ошибался, думая трактатомъ съ Бранденбургомъ утвердить свою власть надъ Польшей. Польская аристократія была враждебна ему уже потому, что при немъ не могла, какъ при своемъ Янѣ Казимирѣ, разыгрывать роль республиканскихъ сенаторовъ. Въ концѣ 1655 во всѣхъ болотистыхъ и лѣсистыхъ мѣстностяхъ обширнаго королевства дворянство и народъ поднялись за Яна Казимира. Императоръ Фердинандъ III обѣщалъ королю польскому помощь, но не сдержалъ слова. 7 января 1656 многіе сильные магнаты, содержавшіе въ своихъ помѣстьяхъ войска и имѣвшіе царскіе доходы, составили въ Тысковичѣ конфедерацію за короля и вѣру, что, по польскому обычаю, оправдывало и уза-коняло возстаніе націи противъ шведскаго короля, не смотря на принесенную ему присягу. Янъ Казимиръ переѣхалъ изъ своего герцогства Оппельна въ Львовъ. Согласно монашескому ученію, которое онъ исповѣдовалъ, и по горькому опыту, онъ болѣе уповалъ на помощь Пресвятой Богородицы, чѣмъ на германскаго императора. Онъ ввѣрилъ Польшу защитѣ чудотворной иконы Божіей Матери, которая находится въ городкѣ Ченстоховѣ, куда отовсюду стекается много богомольцевъ; эта икона доселѣ славится, что спасла почти неукрѣпленный Ченстоховъ, когда его штурмовалъ грозный шведскій король. Въ началѣ апрѣля 1656 Янъ Казимиръ въ львовскомъ соборѣ торжественно объявилъ Ченстоховскую Богородицу королевой и покровительницей Польши. Впрочемъ въ тоже время онъ обратился п къ курфирсту бранденбургскому, котораго все еще считалъ своимъ вассаломъ, и потребовалъ отъ него помощи; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ предлагалъ и князю трансильванскому, Ракочію, доставить ему престолонаслѣдіе въ Польшѣ, если онъ пришлетъ ему вспомогательныя войска.
Получивъ извѣстіе, что вся Литва и Польша до Варшавы и далѣе возстали противъ него, Карлъ X тотчасъ снялъ осаду Данцига, собралъ свое разсѣянное по зимнимъ квартирамъ войско и въ жесточайшіе холода повелъ его изъ Торна въ Галицію. Польскій генералъ Чарнецкій съ войскомъ, какъ говорятъ, въ 10,000 стоялъ близъ Варшавы, преграждая путь шведамъ. Карлъ, не смущаясь этимъ, перешелъ по льду Вислу и на второй недѣлѣ февраля 1656 далъ полякамъ сраженіе и разбилъ ихъ. Однако онъ вскорѣ увидѣлъ, что эта побѣда не даетъ ему никакихъ выгодъ, и что ему очень трудно будетъ дѣйствовать въ болотахъ и лѣсахъ Польши. Вслѣдъ затѣмъ, когда Янъ Казимиръ перебрался въ Львовъ, Карлъ хотѣлъ проникнуть на югъ и во внутрь Польши, и идти къ Ярославу; но вскорѣ оказалось, что со всѣхъ сторонъ окруженъ непріятелемъ и покинутъ ноликами. Квартіанцы, перешедшіе прежде на его сторону, покинули его, какъ только поляки могли вновь предложить имъ жалованье. Шведская армія была утомлена и терпѣла лишенія въ съѣстндхъ припасахъ. Князья Санѣги измѣнили Карлу, найдя болѣе выгоднымъ пристать къ его противникамъ; большая часть шведскаго войска погибла отъ голода и холода, и много солдатъ было перебито въ одішочку крестьянами. 12 марта 1656 королю Карлу пришлось обратно отступить къ Варшавѣ; отступленіе бьГло очень трудное, потому что оттепель сдѣлала дороги непроходимыми. Здѣсь шведскій король, какъ Александръ Великій и Бонапартъ, удивляетъ мужествомъ и смѣлостью. Онъ также умѣлъ воодушевлять тысячи и заставлять ихъ жертвовать здоровьемъ и жизнью для его славы и суетныхъ фантазій; но по ограниченности нашего ума, мы предоставляемъ болѣе высокимъ умамъ восхвалять подвиги этихъ великихъ мужей. Король Карлъ и одушевленное имъ войско преодолѣли на своемъ отступленіи къ Варшавѣ всѣ препятствія, пробились впередъ, не смотря на страшную потерю въ людяхъ, лошадяхъ, орудіяхъ и припасахъ, и 7 апрѣля добрались до Варшавы, взявъ 26 марта штурмомъ лагерь князя Сапѣги, который шелъ слѣдомъ за ними съ огромными полчищами литовцевъ; при этоМъ шведы обогатились несмѣтною добычею.
Изъ Варшавы Карлъ возвратился въ Пруссію, чтобы осадить Данцигъ и дождаться подкрѣпленій. Онъ оставилъ въ Варшавѣ небольшой отрядъ своего войска п послалъ брата своего, пфальцграфа Адольфа Іоганна Зульцбах-скаго противъ новой арміи, собранной Чарнецкимъ. Войска Чарнецкаго обратились въ бѣгство послѣ стычки при Гнѣзенѣ. Карлъ въ негодованіи на измѣнчи*
вое польское дворянство началъ распоряжаться, какъ поступалъ Бонапартъ со всѣми, кто рѣшался противиться его деспотизму. Шведскій король издалъ прокламацію, въ которой обѣщалъ всякому крѣпостному, который захватитъ плп убьетъ измѣнившаго шведамъ польскаго дворянина, половину господскаго имѣнія, освобожденіе его съ усадьбой и право пользованія всѣмъ господскимъ имѣніемъ на 6 лѣтъ. Король не могъ взять Данцига и при вторичной осадѣ; 27 мая ему пришлось снять ее, чтобы идти противъ польскаго войска, стоявшаго подъ начальствомъ Чарнецкаго при Бромбергѣ; въ то же время главныя силы поляковъ п литовцевъ сильно тѣснили горсть шведовъ, занимавшихъ Варшаву. Войска Чарнецкаго были разсѣяны шведами; но Карлъ чувствовалъ необходимость имѣть хоть одного союзника, такъ какъ Голландія и императоръ объявили себя за Польшу. Онъ рѣшился ближе сойтись съ курфирстомъ бранденбургскимъ и приманилъ его обѣщаніемъ удѣлить ему часть завоеваній своихъ въ Польшѣ. Пуф-фепдорфъ, написавшій по-латыни большой фоліантъ о Карлѣ и другой такой же о Фридрихѣ Вильгельмѣ, замѣчаетъ даже, что шведскій король уже тогда думалъ о систематическомъ раздѣлѣ Польши. Разсѣявъ армію Чарнецкаго, Карлъ возвратился въ Пруссію, чтобы порѣшить дѣло съ курфирстомъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ онъ послалъ брата съ главными силами на выручку шведскаго гарнизона Варшавы. 25 іюня 1656 былъ заключенъ въ Маріенбургѣ договоръ между Карломъ и курфирстомъ бранденбургскимъ; Фридрихъ Вильгельмъ не поколебался заключить союзъ, потому что по своимъ политическимъ принципамъ легко могъ разорвать его, если бы ему представилось что либо болѣе выгодное. Маріенбургскій трактатъ былъ направленъ противъ польскихъ враговъ Швеціи; русскій царь и своякъ курфирста, герцогъ Іаковъ Курляндскій, были исключены изъ него. Шведскій король долженъ былъ вести войну въ Польшѣ, а курфирстъ въ Пруссіи; первый обязался въ случаѣ надобности послать 6,000 войска на помощь курфирсту, а курфирстъ — 4,000 шведамъ. При внезапной п временной опасности курфирстъ обѣщалъ Швеціи помогать всѣми силами. За это въ тайныхъ статьяхъ договора курфирсту была обѣщана значительная часть добычи; онъ долженъ былъ получить большую часть палатинатовъ Познанскаго и Калишскаго, Лен-чицскаго и Сѣрадзскаго и область Вилау съ верховною потомственною властью. Кромѣ того многія статьи леннаго договора, заключеннаго съ Швеціей), были измѣнены въ пользу курфирста.
Вся Польша п Литва были въ полномъ движеніи. Данцигъ, подкрѣпленный голландцами, храбро защищалъ 8-тысячный гарнизонъ; императоръ былъ готовъ открыто объявить войну Швеціи; король и сенатъ польскіе обложили съ 100 тыс. арміею Варшаву, и шведскій комендантъ города, не смотря на геройское сопротивленіе, былъ принужденъ 21 іюня сдаться на капитуляцію. Поляки и литовцы не задумались нарушить эту почетную и выгодную' капитуляцію. На выходившихъ солдатъ и офицеровъ нападали, убивали ихъ, и самого коменданта *) съ трудомъ могли отбить у раздраженныхъ польскихъ вельможъ, которые хотѣли умертвить его. Онъ былъ однако удержанъ въ плѣну со многими офицерами и отправленъ въ замокъ. Шведскій король, соединившись съ курфирстомъ, снова двинулся на Варшаву. Король Янъ Казимиръ стоялъ близъ города съ 40,000 человѣкъ. Карлъ X предложилъ ему вступить въ переговоры; но Янъ Казимиръ съ презрѣніемъ отвергъ это предложеніе, потому что шведско-бранденбургская армія была на половину слабѣе польско-литовской. Карлъ X и Фридрихъ Вильгельмъ, оба великіе полководцы, три дня сряду (27—30 іюня) возобновляли сраженіе, но всякій разъ оно оставалось нерѣшеннымъ. Янъ Казимиръ, сопровождаемый женой, также оказался хорошимъ полководцемъ, однако былъ подъ конецъ принужденъ отступить въ Варшаву съ потерей 50 пушекъ, а изъ Варшавы въ Люблинъ. . Варшава была разграблена шведами и бранденбургцами. И эта побѣда шведскаго короля не доставила ему никакой существенной выгоды. Карлъ хотѣлъ энергически преслѣдовать поляковъ; но Фридрихъ Вильгельмъ, какъ хитрый политикъ, не могъ содѣйствовать полному разрушенію Полыпп. Онъ объявилъ, что присутствіе его необходимо въ Пруссіи, и Карлъ долженъ былъ огра
•) Комендантомъ этимъ былъ самъ Фельдмаршалъ Виттенбергъ.
ничиться преслѣдованіемъ отдѣльныхъ отрядовъ польской арміи и взятіемъ нѣкоторыхъ городовъ и мѣстечекъ. Варшава п Краковъ оставались въ рукахъ шведовъ, хотя Карлъ благоразумно сосредоточилъ свое вниманіе главнымъ образомъ на польской Пруссіи. Фридрихъ Вильгельмъ оставилъ при шведскомъ войскѣ обѣщанные по маріенбургскому трактату 4,000 человѣкъ, но болѣе не оказывалъ никакого содѣйствія и велъ подозрительные переговоры съ Польшей, Даніей и императоромъ. Шведскій король не могъ взять Данцига; его генералы часто терпѣли пораженія въ разныхъ частяхъ Польши, пока наконецъ Отто Стенбокъ не одержалъ рѣшительной побѣды при Поповѣ въ Литвѣ. Но и эта побѣда не могла утвердить власть Карла въ Польшѣ Мало-по-малу шведскій король убѣдился въ невозможности удержать за собой Польшу, особенно когда съ одной стороны русскій царь напалъ на его владѣнія, а съ другой голландцы и Фердинандъ, хотя уже больной и слабый, оказывалъ намѣреніе объявить ему войну. Русскіе почти цѣлый годъ опустошали Лифляндію, но не могли овладѣть Ригой и потерпѣли пораженіе.
Храбрый шведскій король думалъ сначала, что русскихъ не стоитъ опасаться; зато онъ очень опасался курфирста бранденбургскаго, который, какъ и самъ Карлъ, отличался очень податливою совѣстью. Карлъ старался тѣснѣе привязать его къ себѣ. 20 ноября 1656 они заключили въ Лабіау договоръ, по которому годъ спустя, когда трактатъ этотъ былъ признанъ Польскою республикой, дотолѣ ленный герцогъ прусскій сдѣлался самостоятельнымъ герцогомъ Пруссіи. Въ Лабіау были отмѣнены относившіяся къ ленному положенію Пруссіи статьи леннаго кенигсбергскаго договора и маріенбургскаго трактата. Курфирстъ со всѣмъ мужскимъ потомствомъ своимъ былъ признанъ верховнымъ государемъ Пруссіи и Эрмеланда. Болѣе точныя опредѣленія находились въ заключенномъ въ тотъ же день тайномъ договорѣ. Въ силу его Швеція удержала за собою королевскую Пруссію, Помереллію и часть Кассубіи, а также Семигалію, Самогитію, Лифляндію и Курляндію, а курфирстъ отказался отъ обѣщанныхъ ему владѣній въ Великой Польшѣ. За уступленный ему кенигсбергскій лицентъ онъ долженъ былъ заплатить чистыми деньгами 120,000 талеровъ; но эльбинг-ская пошлина осталась общею. Не смотря на этотъ договоръ, курфирстъ не далъ Карлу болѣе 4,000 человѣкъ войска, а впослѣдствіи отозвалъ и этотъ отрядъ. Карлъ не могъ ни овладѣть Данцигомъ, ни побѣдить окончательно польскія войска, которыя хотя часто терпѣли пораженія, но быстро оправлялись, потому что были очень многочисленны и вели противъ шведовъ малую войну, истребляя ихъ отряды по одиночкѣ и пресѣкая имъ сообщенія.
Въ 1656 русскій царь Алексѣй I, гордясь успѣхами, пріобрѣтенными въ Польшѣ, началъ войну съ Швеціей. Когда войска Карла были разсѣяны въ Польшѣ, онъ съ громадными силами вторгнулся въ Лифляндію и варварски опустошилъ ее; другое меньшее войско было послано въ Карелію. Мы не довѣряемъ цифрамъ, приводимыхъ въ такихъ случаяхъ, и потому не будемъ разбирать, простиралась ли дѣйствительно русская армія, вторгнувшаяся въ Лифляндію, до 100,000 человѣкъ или меньше; во всякомъ случаѣ русскіе далеко превосходили числомъ стоявшихъ въ Лифляндіи шведовъ. Послѣднихъ было едва 2,000, и они нуждались въ деньгахъ, запасахъ и укрѣпленіяхъ. Не смотря на это Генрихъ Турнъ, Густавъ Горнъ и Густавъ Адольфъ Левенгауптъ съ небольшимъ числомъ наскоро созванныхъ солдатъ выступили противъ русскихъ волчищъ. Русскіе ужасно свирѣпствовали въ Лифляндіи и, по повелѣнію своего царя, безжалостно убивали всѣхъ, кто отказывался принести присягу на вѣрность ему и креститься въ православную вѣру. Царь самъ начальствовалъ своими дикими ордами, которыя не оставляли камня на камнѣ. 20 августа 1656 онъ явился передъ Ригой. Въ этомъ городѣ было не болѣе 5,000 защитниковъ, считая въ томъ числѣ и обывателей; тѣмъ не менѣе онъ цѣлый мѣсяцъ защищался противъ безчисленнаго множества варваровъ. 21 сентября въ Ригу прибылъ изъ Пруссіи полкъ Кёнигсмарка, и въ то же время пришло извѣстіе, что вскорѣ подойдетъ Дугласъ съ 5,000 кавалеріи. Это заставило царя снять осаду 5 октября.
По отступленіи русскихъ, шведамъ хотѣлось заключить съ ними миръ или по крайней мѣрѣ перемиріе при посредствѣ курфирста бранденбургскаго. Царь былъ сначала, повидимому, не прочь согласиться на это предложеніе; но Австрія
помѣшала этому. Императоръ Фердинандъ ІП, пе желая самъ начинать войны, хлопоталъ о составленіи сильнаго союза въ пользу Полыни и Даніи и убѣдилъ царя заключить съ нимъ 6 ноября 1656 договоръ противъ Швеціи, при чемъ императоръ обѣщалъ оставить во власти русскихъ захваченные ими въ Лифляндіи города. Лифляндія скоро превратилась въ пустыню, потому что и литовцы, зная, какъ слабо защищена она, вторглись въ нее, опустошили и въ 1658 осадили Ригу. Но царь желалъ мира, и потому 1 декабря 1658 былъ заключенъ если не миръ, то перемиріе на три года, до истеченія которыхъ Карлъ X не дожилъ.
Союзъ Карла X съ трансильванскимъ княземъ Ракочіемъ для грабежа Польши былъ такъ же неудаченъ, какъ и союзъ императора съ царемъ для опустошенія шведскихъ владѣній. Янъ Казимиръ отвергалъ всѣ мирныя предложенія шведовъ; поэтому Карлъ обратился къ трансильванскому князю, съ которымъ входилъ уже въ переговоры въ предшествовавшемъ году, и обѣщалъ дать ему титулъ короля польскаго и часть страны. Этимъ онъ побудилъ его вторгнуться въ пограничныя съ его княжествомъ области Польши. Но войска Ракочія возбудили ненависть своими грабежами и не могли удержаться въ полѣ. Скоро и самъ онъ возбудилъ презрѣніе къ себѣ своимъ характеромъ и недовѣріемъ къ шведамъ, но особенно своею политическою и военною неспособностью. Наконецъ послѣ нѣсколькихъ пораженій, уничтожившихъ большую часть его войска, онъ былъ вынужденъ купить цѣною позорныхъ условій безопасный возвратъ домой. Возвратясь въ Трансильванію, онъ не нашелъ и тамъ покоя. Турки, которыхъ онъ былъ васса томъ, были недовольны, что онъ безъ ихъ разрѣшенія вторгся въ Польшу; они пошли на него войною, въ которой онъ погибъ въ одномъ сраженіи.
4. Первая датская война Карла X.
Вторженіе въ Польшу поставило наконецъ Карла X въ такое непріятное положеніе, что опъ быіъ радъ, когда возгорѣвшаяся война съ Даніей дала ему случай съ честью вывести свои войска изъ Польши. Когда Данія готовилась къ войнѣ съ Швеціею, голландцы серьезно приняли сторону Польши и особенно города Данцига. Императоръ Фердинандъ III, хотя человѣкч, болѣзненный, вялый п преданный іезуитамъ, заключилъ 1 декабря 1656 оборонительный союзъ съ Польшей. Притомъ, не говоря уже о вторженіи русскихъ въ Лифляндію, курфирстъ бранденбургскій также обнаруживалъ готовность посредствомъ соглашенія съ Полыней утвердить за собою законнымъ образомъ все предоставленное ему Карломъ какъ доля въ добычѣ. Такимъ образомъ, когда въ мартѣ 1657 Л е о-польдъ I наслѣдовалъ въ Австріи своему отцу Фердинанду и отправилъ въ Польшу войска, Карлъ былъ въ такомъ же положеніи, какъ въ нашемъ столѣтіи войска Бонапарта въ Испаніи. Припомнивъ, какъ многочисленно было послѣднее и какъ малы сравнительно средства и войска Карла, нельзя не удивляться ему и его генераламъ.
Война, которую Данія начала тогда противъ Швеціп, была затѣяна не столько датскимъ королемъ Фридрихомъ III, сколько его аристократіей и ея высокомѣрнымъ государственнымъ совѣтомъ. Мы упоминаемъ объ этомъ потому, что миролюбивый и благодушный король выказалъ потомъ въ войнѣ столько же самопожертвованія, мужества, твердости и ума, сколько государственный совѣтъ и дворянство вообще себялюбія, низости и малодушія. Собственно говоря, война эта приведшая Данію на край гибели, была предпринята королевой и ея довѣреннымъ совѣтникомъ, Лейте, человѣкомъ честолюбивымъ и безсовѣстнымъ, бывшимъ впослѣдствіи главнымчз виновникомъ государственнаго переворота, уничтожившаго аристократическую конституцію. Они вошли въ соглашеніе съ голландскою аристократіей, которая образовала въ Голландіи подъ именемъ генеральныхъ штатовъ республику, обогатившую націю подобно республикамъ венеціанской и англійской, но дѣйствовавшую столь же эгоистично. Генеральные штаты еще въ началѣ 1656 отправили четырехъ своихъ членовъ, фанъ Бей-нингена, фанъ Рееде, фанъ Амеронгена и Вирсона, въ Коиен-
гагенъ предложить датчанамъ оборонительный союзъ противъ грозящей опасности, на основаніяхъ заключеннаго въ 1649 такъ называемаго искупительнаго трактата, (стр. 522). Голландскихъ посланниковъ приняли въ Копенгагенѣ съ большимъ почетомъ, и Лейте заключилъ съ ними союзъ съ обязательствомъ взаимно помогать другъ другу 6,000 человѣкъ войска въ случаѣ непріятельскаго нападенія. Въ то же время голландцы послали адмирала Якова Опдама фанъ В а с е-паара съ флотомъ въ Балтійское море, на помощь Данцигу противъ шведовъ. Затѣмъ еще въ іюлѣ 1656 датскій государственный совѣтъ дѣлалъ шведскому представленія касательно Данцига, но безуспѣшно, хотя велѣлъ даже датскимъ военнымъ судамъ присоединиться къ голландскому флоту, крейсировавшему передъ Данцигомъ. Это было какъ разъ въ то время, когда Карлъ X внезапно явился подъ Варшавой и разсѣялъ стоявшее близъ этого города польское войско. Бережливые и осторожные генеральные штаты нашли невыгоднымъ раздражать шведовъ въ ту самую минуту, какъ тѣ опять пріобрѣли перевѣсъ. Вмѣсто разрыва съ шведами они къ общему удивленію вступили съ ними въ переговоры. Впрочемъ начальники голландскаго флота въ Балтійскомъ морѣ, величайшіе моряки своего времени, адмиралы Опдамъ, Тромпъ Младшій и Рюй-теръ, и голландскій посланникъ въ Копенгагенѣ, фанъ Бейнингенъ, имѣвшій сильное вліяніе въ генеральныхъ штатахъ, остались этимъ очень недовольны. Тѣмъ не менѣе въ Эльбингѣ между Швеціею и Голландіею былъ заключенъ договоръ, къ которому были приглашены приступить Франція, Данія, Англія, курфирстъ бранденбургскій и городъ Данцигъ. Данцигу въ случаѣ его присоединенія къ договору обезпечивался нейтралитетъ. Однако договоръ этотъ былъ не одобренъ въ Даніи, а въ Голландіи противъ него составилась сильная партія, во главѣ которой стоялъ фанъ Бейнингенъ. Поэтому добиться утверждена его стоило немалыхъ трудностей, и уже въ мартѣ 1657 онъ рушился, потому что Данія объявила Швеціи войну.
Шведскій король, казалось, погибъ безвозвратно; поговаривали, что Польша, Россія и императоръ образуютъ противъ него союзъ, въ который намѣреваются вовлечь и курфирста бранденбургскаго, какъ только Данія объявитъ войну. Фанъ Бейнингенъ и важнѣйшія лица датскаго государственнаго совѣта, можетъ быть, и самъ король Фридрихъ, а жена его—навѣрное, надѣялись возвратить войной съ Карломъ X все потерянное 4 Даніей по миру въ Брёмзебрё (стр. 432). Между тѣмъ въ концѣ 1656 Карлъ потерпѣлъ въ Польшѣ неудачи и потерялъ вновь всѣ выгоды, пріобрѣтенныя въ теченіе этого года. Въ февралѣ 1657 Фридрихъ III созвалъ сеймъ въ Одензе, чтобы посовѣтоваться, оставаться ли ему въ мирѣ къ Швеціей, или объявить ей войну. Чины выразили желаніе начать войну, и она была объявлена, хотя у Даніи не было ни денежныхъ средствъ, ни порядочнаго войска; дворянство захватило въ свои руки доходы съ казенныхъ имѣній и не выполняло принятой за это на себя обязанности заботиться о содержаніи крѣпостей и о защитѣ страны.
Необдуманно объявивъ войну, датчане распространили бѣдствія военнаго погрома и на нѣкоторыя германскія области и дали шведскому королю возможность заново вооружить свои войска на счетъ нѣмцевъ и датчанъ; въ польской войнѣ шведы терпѣли недостатокъ во всемъ необходимомъ, такъ-что передъ походомъ въ Данію были почти голы и босы. Въ мартѣ 1657 воина была объявлена; датское правительство заключило съ Голландіей оборонительный и наступательный трактатъ подъ именемъ разъясненія и распространенія (элуцидаціи и амплификаціи) эльбингскаго договора и послало свою жалкую милицію въ шведскія владѣнія Бременъ и Верденъ, гдѣ войска эти произвели немалое опустошеніе. Шведскій король покинулъ .мысль завоевать Польшу; оставивъ въ Пруссіи своего брата, онъ обратился черезъ Померанію въ Голыптинію, гдѣ надѣялся найти союзника въ своемъ тестѣ, главѣ герцогской линіи; въ началѣ іюля онъ двинулся изъ Гольштиніи въ Ютландію, доставивъ на пути отдыхъ и новое вооруженіе своимъ войскамъ въ Штетинѣ, Любекѣ и Гамбургѣ. Король Фридрихъ Датскій думалъ, что Карлъ переправитъ свои войска въ Данію моремъ, и потому отправился съ флотомъ къ Данцигу, но уже не засталъ шведовъ. Въ концѣ августа вся Голыптпнія и даже Ютландія были заняты шведами, которые подъ
начальствомъ Врангеля *) безъ труда изгнали датскія войска изъ Бремена.
Рѣшительное движеніе Врангеля вскорѣ побудило Карла X зимою переправиться черезъ Малый Бельтъ на Фіонію; король не рѣшился бы на это, если бы не хотѣлъ перещеголять отважностью Врангеля. Уѣзжая для укомплектованія своего войска въ Германію, Карлъ оставилъ Врангеля передъ Фридрихсодде или Фредериціей, такъ какъ это небольшое мѣстечко было сильно своимъ положеніемъ и имѣло 1,000 человѣкъ гарнизона подъ начальствомъ датскаго государственнаго маршала, Б и л ь д е, и его нельзя было взять безъ осады. Врангель стоялъ спокойно до 24 октября, когда наконецъ произвелъ нападеніе, которому въ исторіи мало подобныхъ по смѣлостп. Фридрихсодде стоялъ на мысу, какъ разъ противъ укрѣпленнаго Софіенодде на Фіоніи, и съ одной стороны былъ защищенъ моремъ. Врангель аттаковалъ городъ съ суши, . но потомъ, воспользовавшись періодическимъ отливомъ моря, ввелъ въ крѣпость отрядъ своей кавалеріи со стороны моря; здѣсь городъ былъ защищенъ только палисадами, и гарнизонъ не ожидалъ отсюда непріятеля. Шведы прошли у самаго берега по поясъ въ водѣ, незамѣтно разрушили палисады и вышли на берегъ, гдѣ не было ни укрѣпленій, ни оружія. Такимъ образомъ Фридрихсодде очутился въ ихъ власти, п гарнизонъ былъ взятъ въ плѣнъ съ комендантомъ, небрежность котораго была главной причиною паденія города.
Между тѣмъ Карлъ X отправился къ арміи, которая должна была зимой собраться въ Килѣ; проѣздомъ онъ посѣтилъ своего тестя, герцога Фридриха III Голыптейнъ-Готторпскаго. Карлъ надѣялся скорѣе завоевать небольшую Данію, чѣмъ обширную, пустынную и дикую Польшу. Съ этою цѣлью онъ пригласилъ Корфица Улефельда, который воображалъ, что имѣетъ въ Даніи сильныхъ друзей и большое значеніе; Карлъ надѣялся черезъ него возбудить въ Даніи смуты. 12 августа 1657 Улефельдъ издалъ въ Лангенведелѣ прокламацію, напечатанную у Гольберга въ «Исторіи Даніи». Но высокомѣрный измѣнникъ сильно ошибся. Датчане еще тѣснѣе примкнули къ своему храброму и честному королю, который предоставилъ интриги и козни женѣ, ея ганноверскимъ совѣтникамъ и ихъ датскимъ помощникамъ; послѣдніе, какъ и большая часть ближайшихъ родственниковъ Улефельда, не хотѣли имѣть съ нимъ никакого дѣла и предпочитали служить королевѣ. Видя, что хитростью нельзя ничего добиться, Карлъ рѣшился дѣйствовать силою. Въ суровую зиму 1657—58, когда оба Бельта покрылись твердымъ льдомъ, онъ перевелъ всю свою армію по замерзшему морю на протяженіи нѣсколькихъ часовъ ходьбы. Этпмъ походомъ онъ перещеголялъ отчаянную отвагу Врангеля подъ Фридрихсодде. Нужно было пройти сначала черезъ Малый Бельтъ въ Фіонію, а потомъ черезъ Большой Бельтъ въ Зеландію. Самъ король, Врангель и отличный инженеръ Дальбергъ *) изслѣдовали прочность льда на Маломъ Бельтѣ. Походъ шелъ черезъ островъ Брандсё, гдѣ войска собирались. Шведы шлп, конечно, очень осторожно. Они вышли 30 января 1658, хотя на Фіоніи стояло 5,000 датчанъ, и море въ одномъ мѣстѣ было открыто. Кавалерія вела лошадей въ поводу; орудія были выбраны самыя легкія, п солдаты должны были идти въ разсыпную. Будь датчане такъ же отважны, какъ шведы, они выступили бы противъ нихъ строемъ на ледъ, п на льду произошло бы сраженіе, исходъ котораго былъ бы очень сомнителенъ. Но они не препятствовали движенію непріятеля и только у самаго берега Фіоніи выстроились противъ него въ боевомъ порядкѣ на льду. Они бьглп разбиты ц сдалпсь всѣмъ корпусомъ съ 60 пушками. Пять членовъ государственнаго совѣта, бывшпхъ на островѣ, также попались въ плѣнъ, и шведы обращались съ нпмп очень ласково. Какъ отчаянно отваженъ былъ этотъ походъ, можно судптьуже по тому, что на глазахъ короля пошла ко дну его карета и карета французскаго посланника Тер лона, который
*) Извѣстный герой тридцатилѣтней войны, Фельдмаршалъ и адмиралъ Карлъ Густавъ Врангель. Ред.
*’) Превосходные планы и рисунки Дальберга украшаютъ сочиненіе ПуФФендорФа о дѣяніяхъ шведскаго короля (Бе геЪиз дезіій Сагоіі 6-изіаѵі 8иесогит ге&із ІіЬгі VIII).
пріѣхалъ къ нему изъ Копенгагена предложить посредничество; нѣсколько эскадроновъ шведской конницы потонуло.
Англія, гдѣ тогда правилъ Кромвель, держала, подобно Франціи, сторону шведскаго короля, и потому англійскій посланникъ М и д о старался склонить датскаго короля на мирныя предложенія. Фридрихъ постановилъ черезъ Мидо условія и назначилъ уполномоченными членовъ государственнаго совѣта, Іоахима Герсдорфа и Христіана Шеля. Карлъ не согласился на перемиріе, тѣмъ болѣе, что офицеръ, посланный съ этимъ предложеніемъ изъ Копенгагена, прибылъ по льду, и такимъ образомъ Карлъ узналъ, что и на Большомъ Бельтѣ ледъ крѣпокъ.
Французскій посланникъ Терлонъ, акредитованный при королѣ Фридрихѣ III и возвратившійся въ Копенгагенъ, проводивъ шведскаго короля въ его походѣ, не меньше Мидо хлопоталъ о мирѣ; но, не смотря на переговоры, Карлъ рѣшился перейти по льду и Большой Бельтъ—пространствомъ въ 8 часовъ пути. Всѣ его генералы и опытные офицеры отговаривали его отъ этого риска, и лишь льстивый холопъ, Корфицъ Улефельдъ, одобрялъ это предпріятіе. Онъ впрочемъ совѣтовалъ идти по замерзшему морю не кратчайшимъ путемъ, а дальнѣйшимъ, черезъ острова Лангеландъ, Лаландъ и Фальстеръ въ Зеландію. Карлъ послѣдовалъ этому совѣту. 5 февраля 1658 вся шведская армія съ лошадьми, артиллеріей и обозомъ выступила съ разными предосторожностями къ Лангеланду, до котораго было 6 часовъ пути. Этотъ переходъ былъ вдвое опаснѣе прежняго, потому что ледъ былъ вездѣ покрытъ водой на цѣлый футъ. 6 числа войска двинулись изъ Лангеланда къ Лаланду, гдѣ въ Насковѣ, главномъ городѣ острова, стоялъ датскій гарнизонъ. Онъ могъ бы остановить или замедлить дальнѣйшее движеніе шведовъ, если бы сталъ сопротивляться; поэтому шведскій король предпочелъ оставить его въ тылу. Онъ уже прошелъ мимо, когда послалъ для формы трубача, чтобы потребовать отъ коменданта сдачи крѣпости. Корфицъ Улефельдъ убѣдилъ или подкупилъ коменданта сдаться на капитуляцію, и Карлъ рѣшился пробыть одинъ день въ Насковѣ. 8 числа онъ продолжалъ маршъ къ Фальстеру. На этомъ островѣ войска пробыли до 12 числа, когда выступили въ Зеландію. Близъ Вординбурга шведы вышли на берегъ острова Зеландіп.
Король Карлъ приказалъ перехватывать всѣ письма и извѣстія, отправляемыя въ Копенгагенъ, чтобы датчане не могли узнать о помощи, которую готовили имъ союзники. Въ это время во вредъ Швеціи въ политикѣ произошла важная перемѣна: курфирстъ бранденбургскій старался овладѣть на счетъ Швеціи и Польши Эльбингомъ, Польша—Торномъ, а Леопольдъ I Австрійскій вскорѣ по вступленіи своемъ на престолъ (въ мартѣ 1657) началъ въ союзѣ съ поляками осаду Кракова.
Еще отецъ Леопольда, Фердинандъ III, готовился въ 1656 въ союзѣ съ голландцами защитить стѣсненныхъ поляковъ. Въ слѣдующемъ году Фердинандъ прямо объявилъ себя противъ Швеціи. Леопольдъ съ самаго начала, хотя съ нѣкоторымъ колебаніемъ, показалъ, что желаетъ дѣят льно помочь Полыпѣ. Онъ старался отстранить курфирста бранденбургскаго огь союза съ Швеціей. Курфирстъ одинъ имѣлъ тогда порядокъ въ финансахъ и постоянное войско; притомъ онъ обладалъ тою безсовѣстною государственною мудростью, которая, какъ всего яснѣе доказываетъ исторія герцоговъ савойскихъ и прусскихъ, возводитъ малыя государства на степень великихъ державъ. Фридрихъ Вильгельмъ былъ скорѣе нерасположенъ, чѣмъ расположенъ къ шведамъ, и взялся для нихъ за оружіе только потому, что ему предложили самостоятельность его герцогства Пруссіи и епископство эрмеландское. Но какъ скоро ему представились выгоды съ другой стороны, онъ не задумался разорвать союзъ съ шведами. Въ тридцатилѣтнюю войну по вестфальскому миру онъ потерялъ Померанію, отошедшую въ шведамъ; стало быть, нельзя было и ожидать, чтобы онъ сталъ помогать шведамъ овладѣть Польшею или даже только польскою Пруссіею. Онъ отозвалъ своп 4,000 человѣкъ изъ шведской арміи еще во время непродолжительнаго союза Карла съ Ракочіемъ. Однако онъ рѣшился совершенно разорвать союзъ съ Карломъ только по удаленіи короля въ іюлѣ 1656 пзъ Полыни, гдѣ Карлъ оставилъ лишь шведскіе гарнизоны въ немногихъ укрѣпленныхъ мѣстахъ. На походѣ въ Голыптинію шведы обращались съ бранденбургцами очень недружелюбно, и это дало курфирсту поводъ позаботиться о своей личной пользѣ на счетъ Швеціи; однак онъ
долго выжидалъ, прежде чѣмъ окончательно сбросилъ личину дружбы. Императоръ, его семейство и министры взялись за посредничество между Полыней и Бранденбургомъ. Они старались убѣдить іюльское правительство признать и утвердить по примѣру Карла независимость курфиршеской части прусскаго герцогства. Добиться этого отъ поляковъ было нелегко. Только 12 сентября 1657, послѣ четырехмѣсячныхъ убѣжденій императора и голландцевъ, Польша Велаускимъ трактатомъ съ своей стороны признала Пруссію независимымъ герцогствомъ, такъ что ей оставался только одинъ шагъ до королевства. Мирнымъ договоромъ, заключеннымъ въ Велау, курфирстъ возвратилъ все, пріобрѣтенное имъ въ шведско-польскую войну, взамѣнъ этого Пруссія должна была оставаться за нимъ и его мужскимъ потомствомъ въ полной независимости отъ Польши, а по прекращеніи его рода возвратиться къ Полыпѣ. Курфирстъ обязался быть вѣчнымъ союзникомъ Польши и въ случаѣ войны прислать ей 1,500 человѣкъ пѣхоты.
Въ тотъ же день, когда въ Велау былъ подписанъ этотъ мирный трактатъ, Польша и Бранденбургъ заключили оборонительный союзъ противъ шведовъ. Курфирстъ обѣщалъ на все продолженіе войны подкрѣпить польскую армію 6,000 человѣкъ своего войска. За это ему предоставлялось участіе въ союзѣ между Австріей и Польшей; въ случаѣ заключенія мира съ Россіей, онъ долженъ былъ принять участіе и въ немъ. Фридрихъ Вильгельмъ воспользоваться плохимъ положеніемъ польскихъ финансовъ и денежнымъ затрудненіемъ поляковъ, чтобы купить у нихъ нѣкоторые города. Онъ пріобрѣлъ Лауэнбургъ и Бютовъ въ польской Помераніи, оставивъ за Полыней право выкупить ихъ, а также городъ Эльбингъ, если они будутъ отняты у шведовъ. Польша, внеся 40,000 гульденовъ, могла во всякое время получить обратно уступленные города. Обѣ стороны обѣщались помогать другъ другу въ войнѣ въ теченіе 10 лѣтъ курфирстъ Польшѣ 4,000 чел., а Польша ему 8,000 чел. войска. Наконецъ Польша обязалась уплатить ему въ трехгодичный срокъ 120,000 талеровъ, а въ обезпеченіе этой уплаты передать ему староство Дрогеймъ.
Ни поляки, ни курфирстъ не спѣшили приводить эти договоры въ исполненіе. Фридрихъ Вильгельмъ желалъ скрывать отъ шведскаго короля свое отпаденіе отъ него, пока не договорится съ императоромъ, Даніей и голландцами объ оказаніи помощи датчанамъ. Наконецъ въ началѣ ноября онъ долженъ былъ бросить свое притворство и рѣшительно объявить себя за Данію противъ шведовъ. Онъ заключилъ съ Даніей 10 ноября 1657 оборонительный и наступательный союзъ, въ которомъ обѣ стороны обязывались соединенными силами воевать съ Швеціей на сушѣ и на морѣ и принудить ее возвратить Даніи отнятыя у нея въ послѣднюю войну провинціи. Вначалѣ всѣ эти союзы, закіюченные съ Даніей, не приносили ей никакой пользы. Когда шведы вступили въ Ютландію, поляки и помогавшіе пмъ цесарцы покинули датскаго короля на произволъ судьбы. Правда, Чарнецкій еще въ октябрѣ вторгся въ Померанію съ 10 пли 12 тысячами кавалеріи, проникъ въ Голыптинію и опустошилъ эти провинціи огнемъ и мечомъ; но, нахватавъ добычи во владѣніяхъ друзей и недруговъ, опъ возвратился восвояси какъ разъ въ то время, когда могъ бы оказать услугу датчанамъ, если бы послѣдовалъ за шведами по льду.
Иностранные дипломаты, хлопотавшіе о мпрѣ, принудили Карла отказаться отъ мысли завоевать датское королевство однимъ ударомъ. По пхъ настоянію датскій король сдѣлалъ мирныя предложенія, и мирные переговоры были открыты въ Вордингбургѣ."Фридрихъ III Датскій отправилъ туда двухъ (стр. 538) членовъ государственнаго совѣта. Король Карлъ назначилъ своими уполномоченными въ Вордингбургъ шведа Стена Бильке и датчанина, Корфнца Улефельда. Это было оскорбительно для датскаго короля и должно было очень затруднить успѣхъ переговоровъ. Карлъ не соглашался отозвать Улефельда и пе допускалъ въ число посредниковъ голландскаго посланника фанъ Бейнингена, котораго страшно ненавидѣлъ за надменность. Такимъ образомъ переговоры въ Вордпнгбургѣ начались при очень неблагопріятныхъ обстоятельствахъ, и условія, предложенныя Швеціей, едва ли могли быть стѣснительнѣе, если бы даже Карлъ былъ уже въ Копенгагенѣ. Но Данія находилась тогда въ крайне печальномъ положеніи; дворянство разошлось и съ остальными сословіями, и съ королемъ, а о происходившемъ въ Германіи и въ Полыпѣ ничего не было извѣстно вслѣдствіе прекращенія всѣхъ
сообщеній. Вскорѣ мирный конгресъ перемѣстился изъ Вордипгбурга въ мѣстечко Тострупъ, миляхъ въ двухъ отъ Копенгагена. Здѣсь 18 февраля 1658 былп подписаны предварительныя условія, а 28 февраля былъ заключенъ въ Р о с к и л ь д ѣ миръ. Условія его былп такъ выгодны для Карла, что никакъ нельзя было ожидать, чтобы онъ, угрожаемый столькими врагами и крайне нуждаясь въ деньгахъ, произвольно нарушилъ этотъ миръ. Безденежье доходило у пего до того, что онъ всѣми мѣрами старался сдѣлать заемъ у Кромвеля. Но Кромвель былъ очепь скупъ и остороженъ въ своихъ расходахъ. Онъ потребовалъ въ залогъ герцогство Бременское. Карлъ готовъ былъ заложить нѣмецкія владѣнія, но только тѣ, которыя ему не принадлежали; онъ предложилъ вмѣсто Бременскаго герцогства Оль-денбуръ и восточную Фрисландію, а потомъ нѣкоторые голыптинскіе округи. Принявъ это предложеніе, англійскій протекторъ или диктаторъ поставилъ бы себя въ очень затруднительное положеніе.
Единственнымъ выгоднымъ для датчанъ условіемъ было обязательство, принятое Карломъ, удалить тотчасъ по заключеніи мира шведскія войска изъ предѣловъ Даніи. Шведамъ были вполнѣ уступлены Галландъ, Шонія, Борнгольмъ, Блекингенъ и даже часть Норвегіи—Богусъ и Дронтгеймъ; относительно родственной Швеціи герцогской гольштинской линіи и бывшаго государственнаго гофмейстера, Корфица Улефельда, датскому королю были предписаны очень досадныя условія. Еще въ Тострупѣ Карлъ требовалъ для своего стараго тестя, герцога Голыптейнъ-Готторпскаго, отмѣны общаго съ Даніею правительства и даже ленной зависимости отъ Даніи. Переговоры по его требованіямъ затянулись до 12 мая; и хотя, какъ утверждали, безъ согласія голыптпнскаго дворянства нельзя было порѣшить этотъ вопросъ, и потому общее правительство было оставлено, но въ то же время состоялось другое соглашеніе. Данія объявила Шлезвигъ свободнымъ отъ ленной зависимости, уступила ему округъ Швабштедтъ и удержала за собою только одну пребенду въ шлезвигскомъ соборномъ капитулѣ. Что касается братьевъ Улефельдовъ, Эббо и Корфица, они были вполнѣ удовлетворены. По 24 статьѣ Роскильдскаго мирнаго трактата Корфицъ долженъ былъ получить обратно всѣ свои помѣстья и все свое имущество, конфискованное датскимъ пра-тельствомъ.
5. Вторая датская война Карла X.
Тотчасъ по заключеніи роскильдскаго мира Карлъ, съ которымъ наконецъ и старый тесть его не хотѣлъ имѣть никакого дѣла, началъ пріискивать разныя пустыя придирки, чтобы дольше остаться въ предѣлахъ Даніи, подобно тому, какъ шведы оставались въ Германіи послѣ вестфальскаго мира. Чтобы оставить шведскія войска въ Зеландіи и дѣйствовать непріязненно, онъ воспользовался даже опустошеніями, произведенными однимъ датскимъ каперомъ въ шведскихъ поселеніяхъ на западномъ берегу Африки. Дѣло замедлилъ еще вопросъ объ удовлетвореніи герцога Голыптейнъ-Готторпскаго. Только въ апрѣлѣ были возвращены имѣнія Корфицу Улефельду и прежній санъ Христинѣ Мункъ, которая вскорѣ умерла. Самъ Карлъ, сдѣлавъ визитъ королю Фридриху, давно переправился въ Шонію, созвалъ шведскіе чины къ 29 марту въ Готёнбургъ и втихомолку готовился къ новому походу, повидимому, въ Польшу. Врангель съ своимъ корпусомъ въ маѣ удалился наконецъ изъ Зеландіи; но шведы удержали Ютландію, Фіонію и Шлезвигъ, и такимъ образомъ оставались хозяевами въ странѣ. Всѣ корабли изъ Висмара, изъ Ютландіи, изъ Голыптиніи были внезапно собраны и отправлены въ Киль. Это объяснялось тѣмъ, что войска, которыя должны сѣсть въ Килѣ на эти суда, назначаются на выручку Торна, осажденнаго поляками. Впрочемъ фанъ Бейнингенъ давно предостерегалъ датскаго короля; наконецъ ему намекнулъ объ опасности и французскій посланникъ, Терлонъ, которому Карлъ довѣрялся. Король Фридрихъ III, заслужившій твердостью, умомъ, самопожертвованіемъ и храбростью уваженіе всей Европы, имѣлъ, стало быть, время приготовиться къ защитѣ своей угрожаемой столицы.
Къ счастію для него, шведскій король не послушался совѣта отправиться
прямо въ Копенгагенъ съ своимъ флотомъ и войскомъ, досаженнымъ въ Килѣ на суда. Вмѣсто того 8 августа 1658 онъ двинулся съ 10 т. войскомъ въ Корсёръ, мѣстечко въ 14 миляхъ отъ Копенгагена. Поэтому шведы не могли воспользоваться первымъ впечатлѣніемъ неожиданной аттаки; для правильной же осады такого города, какъ Копенгагенъ, шведское войско было слишкомъ слабо; притомъ ему предстояло осадить еще Кроненбургъ. Между королемъ Фридрихомъ и гражданами Копенгагена господствовало полное единодушіе; навербованное датчанами войско находилось подъ командою дѣльныхъ и вѣрныхъ офицеровъ. Напротивъ, дворянство такъ противодѣйствовало королю, что Карлъ, совершенно неожиданно возобновивъ войну, могъ не безъ основанія утверждать, что имѣетъ намѣреніе помочь датскому королю въ его борьбѣ съ государственнымъ совѣтомъ и съ дворянствомъ. Голландскій посланникъ, фанъ Бейнингенъ, видѣлъ насквозь шведскаго короля, какъ потомъ Лудовика XIV, котораго остановилъ среди его побѣдъ. Карлъ старался протянуть подольше переговоры съ Голландіей, чтобы король Фридрихъ не покинулъ своей резиденціи и не ушелъ отъ него. Ему удалось воспрепятствовать бѣгству Фрпдрпха изъ Копенгагена; но именно это спасло Данію. Осада Кроненбурга, который храбро защищался три недѣли, нѣкоторое время не позволяла шведамъ соединить всѣ свои силы передъ Копенгагеномъ. Врангель началъ эту осаду 16 августа п только 8 сентября взялъ Кроненбургъ.
Сверхъ всѣхъ ожиданій Копенгагенъ защищался противъ шведовъ упорно. Король Фридрихъ, сынъ его, Христіанъ, и мужественные граждане не знали покоя ни днемъ, ни ночью. Впрочемъ датскій король былъ въ крайнемъ безденежьѣ, голландцы медлили высылкою флота, и датское правительство не могло отправить къ генеральнымъ штатамъ посла, потому что столица была окружена непріятелемъ. Къ счастію, одинъ датскій патріотъ, не имѣя собственно никакого полномочія, взялся за дѣло своего короля и пріобрѣлъ довѣріе голландцевъ. То былъ тайный секретарь короля Фридриха Христофоръ Габель. Когда шведы осаждали Копенгагенъ, онъ случайно находился въ Гамбургѣ, откуда поспѣшилъ въ Голландію, гдѣ, опираясь на фанъ-Бейпингена и его партію, съумѣлъ такъ убѣдительно представить генеральнымъ штатамъ опасность, грозящую Даніи, что голландское правительство рѣшилось поручиться за сдѣланный для Даніи заемъ въ 3,000,000 гульденовъ и послать въ Балтійское море флотъ въ 36 кораблей. Этотъ флотъ подъ начальствомъ О п д а м а прибылъ въ Зундъ 20 октября. Къ счастію датчанъ, Карлъ X оказался на этотъ разъ слишкомъ благоразумнымъ, между тѣмъ какъ, дѣйствуя попрежнему смѣло, могъ бы одержать важный успѣхъ. Дѣло въ томъ, что противные вѣтры шесть дней задерживали флотъ Оп-дама при входѣ въ Зундъ у мели Лаппе, и утверждаютъ (справедливо ли, мы судить не можемъ), что Карлъ могъ бы аттаковать его и одержать па морѣ рѣшительную побѣду. Вмѣсто того онъ завелъ долгіе переговоры, чтобы удержать флотъ до ближайшей зимы, пока ледъ не прекратитъ навигаціи. Голландцы не дались въ обманъ; какъ только вѣтеръ перемѣнился, они прервали переговоры и 29 октября аттаковали шведскій флотъ, имѣя въ виду только овладѣть узкимъ проходомъ Зунда, защищаемымъ шведскимъ флотомъ и береговыми баттареями. Они достигли этой цѣли, хотя побѣда осталась нерѣшенной; прп этомъ оказалось, что береговая артиллерія не можетъ воспрепятствовать проходу кораблей. Затѣмъ голландскій флотъ соединился передъ Копенгагеномъ съ датскимъ, а шведскій вошелъ въ гавань Ландскропы, гдѣ исправилъ понесенныя въ сраженіи поврежденія.
Голландцамъ нетрудно было бы уничтожить шведскій флотъ; но они удовольствовались тѣмъ, что заперли его въ гавани Ландскровы, ибо изъ политическихъ соображеній хотѣли сохранить равновѣсіе между двумя сѣверными державами и имѣли въ виду дѣйствовать только какъ посредники, а не какъ союзники Даніи. Король Карлъ дѣятельно продолжалъ осаду Копенгагена съ тѣми незначительными силами и средствами, какія были у него въ рукахъ. Онъ очень хорошо зналъ, что французы, англичане и голландцы зорко слѣдятъ за громадными военными приготовленіями противъ него императора Леопольда, Польши и курфирста бранденбургскаго. Въ тридцатплѣтнюю войну Франція доставила бѣдной, слабой Швеціи значеніе, которое это государство могло сохранить только, пока Франція поддерживала въ германской имперіи неурядицу и безсиліе. На-
заренъ, наслѣдовавшій власть Ришлье, подобно ему, неустанно дѣйствовалъ противъ Австріи. Онъ особенно старался воспользоваться недовольствомъ протестантовъ противъ іезуитовъ, господствовавшихъ въ Австріи при Леопольдѣ точно такъ же, какъ при Фердинандѣ III. Французскій министръ хотѣлъ составить въ Германіи партію, которая могла бы ограничить значеніе Австріи. Швеція не имѣла въ Германіи партіи. Зато Франція вліяла не только на протестантскія государства, которыя поддерживала въ тридцатплѣтнюю войну и при вестфальскихъ мирныхъ переговорахъ, но и на католическихъ князей имперіи. По смерти Фердинанда III французамъ при содѣйствія Іоганна Филлиппа фонъ Шёнборна курфирста майнцскаго удалосъ интригами оттянуть болѣе чѣмъ на годъ избраніе въ императоры сына Фердинанда, Леопольда I. Сначала хотѣли соблазнить курфирста баварскаго принять императорскую корону отъ Мазарена и его креатуръ; но когда курфирстъ не поддался, Франція, чтобы совершенно подорвать значеніе императора и образовать въ Германіи государство въ государствѣ, устроила при посредничествѣ Швеціи въ имперіи союзъ, впослѣдствіи названный Рейнскимъ. Основателемъ этого союза, который держалъ имперію въ униженіи до 1666, былъ шведскій король, какъ герцогъ Бременскій и Верденскій; членами союза были: ландграфъ Гессенъ-Кассельскій, пфальцграфъ Нейбургскій, герцоги Браун-швейгъ-Вольфенбюттельскіе и три духовные курфирста. Мюнстеръ тоже вступилъ было съ союзъ, но по совѣту папы отсталъ.
Пока нѣмецкіе государи, въ томъ числѣ и курфирстъ бранденбургскій, занимались политическими переговорами, а Леопольдъ Австрійскій своимъ походомъ въ Померанію и Гольштинію, который мѣшалъ ему дѣятельно помочь своимъ союзникамъ, полякамъ, Карлъ X безпрепятственно продолжалъ свое смѣлое предпріятіе противъ Даніи. Наконецъ въ теченіе 1658 г. въ дѣлахъ произошла перемѣна. Миръ съ Россіей, заключенный въ маѣ этого года, не принесъ шведскому королю никакой пользы. Зато поляки убѣдили наконецъ колебавшагося курфирста бранденбургскаго дѣйствовать противъ Швеціи рѣшительнѣе. До сихъ поръ Фридрихъ Вильгельмъ былъ очень остороженъ въ своей преданности Габсбургскому дому, боясь излишнимъ усердіемъ оскорбить Францію; но когда при избраніи императора былъ прямо затронутъ его нѣмецкій патріотизмъ, онъ открыто объявилъ себя противъ Франціи и противъ членовъ такъ называемаго Рейнскаго союза. Франція имѣла на своей сторонѣ трехъ курфирстовъ; остальные трое принадлежали Богеміи; стало быть, юлосъ Бранденбурга долженъ былъ рѣшить дѣло. Франція предложила курфирсту бранденбургскому 100,000 талеровъ за ею голосъ; но онъ отказался отъ этихъ денегъ и подалъ голосъ за Леопольда. Это было совершенно не въ характерѣ Фридриха Вильгельма, потому что, когда дѣло касалось денегъ, онъ мало обращалъ вниманія на права или жалобы притѣсненныхъ ц навязывалъ свою податную систему городамъ, одному за другимъ. Патріотизмъ Фридриха Вильгельма рѣшилъ выборъ Леопольда въ германскіе императоры на первой недѣлѣ іюля 1658. Въ началѣ слѣдующаго мѣсяца, когда шведы нарушили Роскильдскій миръ, новый императоръ обѣщалъ идти вмѣстѣ съ курфирстомъ противъ Карла X въ Данію, такъ какъ Франція и Рейнскій союзъ не допускали военныхъ* дѣйствій въ нѣмецкихъ областяхъ. Фридрихъ Вильгельмъ принялъ начальство надъ союзнымъ войскомъ и съ своей стороны присоединилъ къ иему нѣсколько отборныхъ отрядовъ; цесарцами командовали де Сушъ и Монтекукулл, а Чарнецкій дикими шайками казаковъ п поляковъ. Самъ курфирстъ пошелъ впередъ съ своею п цесарской кавалеріей. Онъ оказался превосходнымъ, дѣятельнымъ и храбрымъ полководцемъ. Ему помогали отличные генералы, ПІпарръ, Фюль, Квастъ и князь I о г а нн ъ Георгъ А н г а л ьт ъ-Д ессаускій, недавно перешедшій изъ шведскойчілужбы въ бранденбургскую. Они шли впередъ; за нимъ слѣдовалъ императорскій генералъ Монтекукули съ пѣхотой и артиллеріей, и наконецъ Чарнецкій съ адскими ватагами поляковъ и казаковъ.
Карлъ между тѣмъ спокойно продолжалъ осаду Капенгагена, несмотря на то, что Опдамъ все еще стоялъ съ голландскимъ флотомъ въ гавани этого города. Кромвель и Мазаренъ не хотѣли помогать шведамъ противъ датчанъ и ихъ союзниковъ. Но Капенгагенъ былъ спасенъ не союзниками, которые ничего не сдѣлали, а патріотизмомъ и дѣятельностью короля Фридриха Ш и одушевлен
наго имъ гарнизона, состоявшаго изъ сол гъ, гражданъ и студентовъ, которые посрамили забывшихъ долгъ свой дворянъ. Союзная армія подъ начальствомъ курфирста, императорскихъ генераловъ Моитекукули и Шпорка, и польскаго генерала Чарнецкаго простиралась, говорятъ, до 32,000 человѣкъ. Герцогъ Фридрихъ ПІ Гольштейнъ-Готторпскій былъ принужденъ впустить союзниковъ въ укрѣпленный городъ Готторнъ, срыть часть его укрѣпленій и заплатить курфирсту бранденбургскому значительную сумму, лишь бы избавиться отъ контрибуціи; однако Моитекукули вынудилъ у него п изрядную контрибуцію. Датчане снова овладѣли тогда Дронтгеймомъ въ Норвегіи, и въ январѣ 1659 король Фридрихъ III заключилъ съ курфирстомъ бранденбургскимъ новый договоръ, затруднившій примиреніе съ Швеціей.
Шведы потерпѣли въ этомъ году большія потери не только въ Ютландіи, гдѣ у нихъ была отнята Фредериція, но и въ другихъ мѣстахъ. Союзники, высадившись, отняли у нихъ островъ Альзенъ; они потеряли островъ Борнгольмъ вслѣдствіе возстанія жителей, предпочитавшихъ датское владычество шведскому; непріятель опустошилъ Померанію. Зато Бенедиктъ Оксенштирна съ нѣсколькими сотнями шведовъ полгода защищалъ въ Пруссіи Торнъ противъ императорскихъ и польскихъ войскъ, п когда за нѣсколько дней до святокъ ему пришлось наконецъ сдаться, заключилъ почетную капитуляцію. Кромѣ того шведскій генералъ В и р ц ъ, стоявшій въ Штетинѣ съ отрядомъ тысячи въ три, вторгся въ февралѣ 1659 въ Померанію и Пруссію; соединившись съ намѣстникомъ страны, пфальцграфомъ Адольфомъ Іоганномъ, братомъ короля Карла, онъ взялъ Швецъ, Кульмъ и другіе города п доставилъ продовольствіе и подкрѣпленіе шведскому гарнизону Грауденца. Онъ опустошилъ потомъ герцогство Пруссію до Морунгена, Либштадта п далѣе, и цѣлое лѣто разорялъ окрестности Данцига, хотя непріятель значительно превосходилъ его силами. Между тѣмъ, пока шведскій король продолжалъ осаду Копенгагена, союзники до поздней осени 1659 г. занимали Ютландію, но п по взятіи Фредериціи не могли перейти на островъ Фіонію за неимѣніемъ флота. Императоръ хотѣлъ, правда, не взирая на миръ, нападеніемъ на Померанію принудить Карла X снять осаду Копенгагена; но ц на этотъ разъ оказалось, что рѣшительный человѣкъ во главѣ небольшаго числа храбрыхъ воиновъ сильнѣе всякаго союза, лишеннаго руководства сильной личности.
Датскій король и сынъ его съ комендантомъ Гансомъ Шакомъи бурюмистромъ Н а н с е н о м ъ предгодмли студентами, гражданами п наскоро навербованными солдатами; они мужественно отстаивали Копенгагенъ противъ ожесточенныхъ приступовъ Карла и выказали изумительную стойкость. Впрочемъ они, конечно, не удержались бы, если бы къ пхъ счастію голландскій флотъ не замерзъ зимою передъ Капеніагеномъ. Когда король Карлъ 11 п 12 февраля 1659 предпринялъ всѣми своими войсками общее нападеніе на городъ, однимъ датчанамъ едіа ли удалось бы отразить его; но голландцы, обыкновенно сражавшіеся противъ шведовъ, только когда нападали прямо на нихъ, на этотъ разъ оказали датчанамъ сильную помощь. За невозможностью употребить въ дѣло корабли Опдамъ послалъ въ городъ тяжелыя орудія п при нихъ опытныхъ голландскихъ моряковъ; это помогло Фрпдрпху III отразить приступъ Карла X. Шведы потерпѣли большой уронъ; много ветерановъ и лучшихъ офицеровъ ихъ было убито п взято въ плѣнъ. Если бы голландцы, какъ хитрые купцы, не щадили шведоьъ такъ двусмысленно и дипломатично, то было бы легко съ помощью бранденбургскихъ и императорскихъ войскъ перенести войну на острова; во они хотѣли держать Данію и Швецію въ равновѣсіи п въ зависимости отъ себя. Вслѣдствіп этого въ концѣ іюня 1659, когда союзная армія хотѣла высадиться на Фіонію, глі ьъ ьтотт і с винѣ іолландцевъ ве состоялся, и шведы снова ободрились.
Со времени неудавшагося штурма Копенгагена в съ наступленіемъ весны, датчане, которымъ голландцы помогали теперь явно, пріобрѣли многія выгоды въ Норвегіи и на морѣ. Голландцы могли бы доставить имъ господство на Балтійскомъ морѣ. Но это возбудило тревогу въ правительствахъ Англіи и Франціи. Эти державы тайно согласились между собою возстановить на сѣверѣ спокойствіе, принудивъ воюющія стороны принять миръ, какой предпишутъ имъ Франція. Англія и Голландія. Эти три державы соединились въ апрѣлѣ 1658 для устрои-
ства мира, и на такъ называемомъ первомъ гаагскомъ соглашеніи было рѣшено, что новый миръ между Швеціей и Даніей долженъ*быть заключенъ на основаніяхъ роскильдскаго трактата. Это условіе было отвергнуто обѣими воюющими сторонами. Датчане и шведы не соглашались отказаться ради переговоровъ отъ выгодъ, которыя думали получить оружіемъ, тѣмъ болѣе, что имъ обоимъ казалось, что настала рѣшительная минута. Особенно недоволенъ былъ вмѣшательствомъ въ его дѣла король Карлъ, хотя этимъ путемъ онъ могъ выйти съ честью изъ опасныхъ затрудненій. Впрочемъ планъ трехъ державъ рушился ещо по другой причинѣ. Голландцы не довѣряли кардиналу Мазарену п въ концѣ іюня, чтобы поскорѣе кончить войну, мѣшавшую ихъ торговлѣ, заключили съ одною Англіей второе гаагское соглашеніе, которымъ двѣ морскія державы рѣшили силой принудить воюющихъ къ миру. Однако имъ не хотѣлось прибѣгать къ насильственнымъ мѣрамъ, и 14 августа онѣ вновь соединились съ Франціей на третьемъ гаагскомъ соглашеніи. Здѣсь было сообща рѣшено прибѣгнуть къ угрозѣ, которая была особенно оскорбительна для Карла, хотя обезпечивала ему Померанію. Державы объявили воюющимъ государствамъ, что кто изъ нихъ не приметъ въ теченіе 24 часовъ условій, постановленныхъ на соглашеніи, будетъ принужденъ къ тому силою. Однако англичане не желали изъ-за голландцевъ и датчанъ вступать во вражду съ шведскимъ королемъ. Правда, они заодно съ французами и голландцами послали въ Балтійское море флотъ, по не вмѣшивались въ войну, равно какъ и французы. Боевали только голландцы, и флотъ ихъ подъ командою сначала О п д а м а, а потомъ Рюйтера оказалъ датчанамъ важную помощь въ войнѣ, которая съ августа до ноября 1659 шла живѣе прежняго.
Король Карлъ упорно продолжалъ войну, полагаясь на свой геній и на храбрость своего войска. Въ предшествовавшемъ году онъ вѣроломно напалъ на герцога Іакова Курляндскаго, отличнаго правителя, любимаго всею страною, захватилъ его въ плѣнъ, а герцогство его предалъ на разореніе шведамъ и грубымъ литовцамъ. Такимъ образомъ шведы грабили Курляндію, а бранденбургцы, поляки и цесарцы опустошали Данію и Голыптинію. Императоръ и имперія были обязаны защитить Померанію; вмѣсто того Леопольдъ самъ вторгнулся въ Померанію и почти насильно принудилъ курфпрста бранденбургскаго сдѣлать вторженіе въ шведскую Померанію. Цесарцы и поляки, выступивъ изъ Ютландіи, страшно опустошили Померанію. Шведы иотеряли въ этой провинціи нѣсколько городовъ, но скоро снова пріобрѣли перевѣсъ; шведскіе ветераны, цвѣтъ арміи Карла, держались на Фіоніи. Врангель, прибывшій въ Стральзундъ съ подкрѣпленіями, п штетинскій комендантъ Вирцъ, возвратишійся изъ Польской Пруссіи въ Померанію, соединенными силами выручили осажденный Штетинъ. Но вслѣдъ затѣмъ храбрые шведы потерпѣли на Фіоніи пораженіе, ободрившее короля датскаго и побудившее его отклонить оскорбительныя предложенія трехъ гаагскихъ соглашеній посредствующихъ державъ. Когда англійскій флотъ, наблюдавшій за голландцами, возвратился въ Англію, голландскій адмиралъ Рюйтеръ рѣшился принудить упрямаго шведскаго короля принять условія роскильдскаго договора въ основаніе новаго трактата. Онъ согласился перевезти на Фіонію датскія, польскія и цесарскія войска, которыя должны были собраться въ Килѣ. Переправа произошла 14 ноября 1659. Союзники, бывшіе вдвое сильнѣе шведовъ, дали имъ 15 ноября сраженіе близъ Ниборга. Здѣсь было истреблено все шведское войско, находившееся на Фіоніи и состоявшее изъ лучшихъ солдатъ Карла X. Двѣ тысячи человѣкъ пало въ битвѣ; 400 было взято въ плѣнъ, и только двумъ шведскимъ командирамъ удалось спастись на лодкѣ въ Зеландію. Побѣдители взяли штурмомъ Ниборгъ, при чемъ захватили 100 шведскихъ пушекъ. Это пораженіе было для Карла очень чувствительнымъ ударомъ. Предвидя его, онъ передъ высадкой союзниковъ вызывался возобновить роскильдскій миръ, лишь бы ие нападали на его войска, стоявшія на Фіоніи. Союзники, интересы которыхъ не сходились съ интересами двухъ воюющихъ державъ, не приняли этого предложенія. Зато послѣ сраженія при Нибургѣ адмиралъ Рюйтеръ не согласился на желаніе датчанъ перевезти войска союзниковъ въ Зеландію.
Не смотря на понесенныя потери, Карлъ продолжалъ грозить Копенгагену Король Фридрихъ III и комендантъ города, Шакъ, пріобрѣли при защитѣ
лицы гораздо болѣе благородную славу, чѣмъ король Карлъ, посланникъ котораго, Шлиппенбахъ, утверждалъ, что король долженъ быть непремѣнно завоевателемъ, и что всякое насиліе, освященное мечемъ, становится правомъ. Датскій король и его генералъ сформировали войско изъ студентовъ, гражданъ и народа; съ этимъ войскомъ, очень часто своевольнымъ, они отражали всѣ нападенія шведовъ и наносили имъ большія потери. Но сломить упорство Карла было трудно. Хотя еще осенью 1658 онъ велъ съ польскимъ королемъ переговоры о мирѣ, но нуженъ былъ сильный ударъ, чтобы заставить его заключить миръ. Наконецъ печальныя для него событія 1659 принудили его уступить настояніямъ тройственнаго гаагскаго союза. Тогда онъ вступилъ въ переговоры съ Даніей о предложеніяхъ англичанъ, французовъ и голландцевъ, и отправилъ пословъ на конгресъ, гдѣ, при посредничествѣ Англіи, Франціи и. Голландіи, должны были рѣшиться условія мира между Швеціей, императоромъ, Польшей и курфирстомъ бранденбургскимъ. Этотъ конгресъ происходилъ въ монастырѣ Оливѣ, близъ Данцига, а самый миръ былъ заключенъ въ Данцигѣ уже по смерти Карла X, который умеръ 13 февраля 1660. По оливскому мирному договору, заключенному 3 мая 1660, шведы объявили недѣйствительными договоры свои съ Бранденбургомъ, кенигсбергскій, маріенбургскій и лабіаускій, и отказались отъ всѣхъ выгодъ, которыя трактаты эти предоставили имъ; взамѣнъ того, Бранденбургъ уступилъ Швеціи всѣ завоеванные курфирстомъ города и мѣста въ Помераніи и возвратилъ герцогу Голыптейнъ-Готторпскому всѣ его владѣнія. Торговыя сношенія между подданными Бранденбурга и Швеціи остались попрежнему; герцогъ Курляндскій, взятый Карломъ въ плѣнъ, былъ освобожденъ. Такимъ образомъ оливскій миръ не лишилъ Швецію ничего; возвращеніе Маріенбурга и Эльбинга нельзя считать потерей, какъ нельзя считать выигрышемъ отказъ Польши отъ своихъ притязаній на Лифляндію и на шведскій королевскій титулъ. Эльбингъ слѣдовало отдать курфирсту, но онъ попалъ во власть Польши. Граждане этого города не хотѣли впускать ни польскаго, ни бранденбургскаго гарнизона; но шведскій комендантъ вошелъ въ соглашеніе съ поляками, пригласилъ весь магистратъ на обѣдъ и, напоивъ его до-пьяна, передалъ городъ полю-камъ. Бранденбургъ только черезъ 40 лѣтъ получилъ Эльбингъ въ свое владѣніе.
Миръ съ Даніей былъ заключенъ только 2 іюня 1660 и подписанъ въ палаткѣ передъ Копенгагеномъ. Этотъ копенгагенскій миръ, подобнооливскому, служитъ самымъ блистательпымъ свидѣтельствомъ военнаго генія и правительственныхъ дарованій Карла X. Шведскій король по смерти своей возбудилъ справедливое удивленіе всей Европы. Прп переговорахъ передъ копенгагенскимъ миромъ голландцы и кардиналъ Мазаренъ отказались сдѣлать для Даніи что либо болѣе возобновленія роскильдскаго мира. Поэтому переговоры получили серьезное значеніе, только когда Швеція п Данія вполнѣ убѣдились, что посредники имѣютъ въ виду далеко не безпристрастное посредничество и вдобавокъ находятся между собою въ ссорѣ. По этой причинѣ обѣ державы предпочли договориться сами собою. Онѣ начали переговоры 18 мая, провели ихъ до 27 мая, и только 6 іюня подписали мирный трактатъ. Посредствующія державы утвердили копенгагенскій миръ, какъ и оливскій. По этому миру за Швеціей остались провинціи Шонія, Галландъ и Блекингенъ и небольшой островъ Хвенъ. Данія получила уступленные ей по роскильдскому миру и потомъ снова отнятые городъ и провинцію Дронтгеймъ въ Норвегіи и островъ Борнгольмъ, который былъ сданъ ей во время войны самими жителями. Въ вознагражденіе за Борнгольмъ, король Фридрихъ долженъ былъ скупить значительныя имѣнія на Шоніи, принадлежавшія датскимъ дворянамъ, и передать ихъ Швеціи. Даніи была также возвращена колонія на берегу Гвинеи и право взимать зундскую пошлину; но за это она должна была платить Швеціи ежегодно 35,000 талеровъ. Кромѣ того были постановлены нѣкоторыя условія относительно салюта крѣпости Кроненбурга со стороны шведовъ и прохода военныхъ кораблей черезъ Зундъ. Наконецъ не забыли и Корфица Улефельда; ему было позволено возвратиться въ Данію и возвращены имѣнія, но съ условіемъ, чтобы онъ оправдался въ обвиненіи въ заговорѣ. По заключеніи мира шведскій флотъ вышелъ изъ гавани Ландскроны, гдѣ содержался въ блокадѣ, и тогда шведы очистплп З.еландію.
Шлоссеръ. V. 35
6. Государственные перевороты въ Швеціи и Даніи.
Война истощила всѣ средства Даніи и Швеціи и привела оба государства къ ниспроверженію господствовавшаго въ нихъ государственнаго порядка. Швеція подверглась всѣмъ невзгодамъ феодально-дворянской олигархіи, а Даніи—безграничному произволу деспота. Не стоитъ распространяться о шведской революціи, потому что въ Швеціи, собственно говоря, не произошло никакой перемѣны, и все измѣненіе заключалось въ томъ, что значеніе короля, какимъ пользовались Карлъ IX и Густавъ Адольфъ, было устранено, и дворянство возвратило себѣ то могущество, которымъ обладало во время малолѣтства королевы Христины и котораго постепенно лишилось въ ея правленіе и въ царствованіе Карла X.
Карлу X наслѣдовалъ малолѣтній сынъ его, Карлъ XI. Рожденный для созданія страшнаго самодержавія, Карлъ, умирая, не хотѣлъ ввѣрить учрежденіе регентства земскимъ чинамъ,’ которые незадолго передъ смертью собралъ въ Го-тенбургѣ. Онъ распорядился этимъ самъ въ завѣщаніи, назначивъ правительственный совѣтъ подъ предсѣдательствомъ вдовы своей, а членами его пять высшихъ государственныхъ совѣтниковъ, въ томъ числѣ брата своего, пфальцграфа Адольфа Іоанна, государственнаго маршала Швеціи; въ совѣтѣ королевѣ было предоставлено два голоса. Государственный совѣтъ хотѣлъ уничтожить это распоряженіе тотчасъ по смерти короля; но рѣшился на это только по заключеніи мира, когда возвратилъ себѣ свое прежнее значеніе. Собраніе чиновъ было созвано въ сентябрѣ 1660 въ Стокгольмъ,, чтобы облечь волю феодаловъ въ законную форму. На сеймѣ духовенство, крестьяне и сословіе гражданъ хотѣли соблюсти королевское завѣщаніе, но дворянство возстало, и государственный совѣтъ, вопреки желанію трехъ остальныхъ сословій, постановилъ уничтожить завѣщаніе. Принявъ это рѣшеніе, государственный совѣтъ отдалъ графу Ларсу К а г г е сйнъ государственнаго маршала, назначенный въ завѣщаніи Карла пфальцграфу Адольфу Іоанну. Это возмутило сеймъ; сословія громко выразили недовольство, и государственный совѣтъ испугался, чтобы они не обратились къ пфальцграфу для обузданія олигархическаго произвола совѣта. И точно, не будь пфальцграфъ расточительный, вспыльчивый, грубый и беззаботный человѣкъ , онъ могъ бы овладѣть правленіемъ. Такой регентъ былъ бы впрочемъ тѣмъ опаснѣе королевству во время малолѣтства короля, что братъ предоставилъ ему въ совѣтѣ регентства, въ случаѣ смерти вдовствующей королевы, два голоса. Но Адольфъ Іоаннъ не сдѣлалъ ничего , а государственный совѣтъ согласился на уступку , предоставивъ дворянству выбрать государственнаго маршала. Дворянство выбрало того же графа Ларса Кагге, утвердило другихъ сановниковъ, назначенныхъ въ завѣщаніи, за исключеніемъ государственнаго казначея, Генриха Флемминга, на мѣсто котораго былъ назначенъ Густавъ Бои де, и, какъ водится, склонило мѣщанъ и крестьянъ въ пользу своего избранника.
Отнынѣ правительство состояло изъ матери молодаго короля, государственнаго генерала Петра Браге, государственнаго адмирала Карла Густава Врангеля, государственна!о канцлера графа Магнуса Габріэля да ла Гарди, государственнаго казначея Густава Бонде. и государственнаго маршала графа Ларса Кагге. Королева-мать была женщина недалекая, безъ всякаго политическаго смысла; остальные правители были кромѣ того президентами разныхъ коммисіи илп сенатовъ государственнаго совѣта. Изъ нихъ Петръ Браге, тесть пфальцграфа Адольфа Іоанна, старый, скупой ханжа, не имѣлъ никакою значенія. Врангель былъ однимъ изъ величайшихъ генераловъ своего времени какъ на морѣ, такъ и на сушѣ. Онъ не хлопоталъ, какъ товарищи его, объ интересахъ олигархіи и феодализма; но подобно другимъ членамъ шведскаго и датскаго государственныхъ совѣтовъ, тратилъ свои громадныя богатства на внѣшній блескъ, въ которомъ не уступалъ германскимъ князьямъ Государственный канцлеръ де ла Гарди, не чуждый гордости и духа интригъ, разыгрывая роль владѣтельна!о князя, дѣлалъ такія безумныя траты, что наконецъ, не смотря на
свои огромные доходы, запутался въ долги и, чтобы расплатиться, былъ готовъ на всякую подлость. Государственный казначей Густавъ Бонде слылъ по крайней мѣрѣ за человѣка способнаго на свою должность. Эти правители образовали олигархію, которая въ союзѣ съ ихъ близкими и дальними родственниками и креатурами пользовалась въ малолѣтство Карла XI коронными имуществами и государственными доходами.. Это заставило впослѣдствіи три остальныя сословія почти силою принудить короля правыми и неправыми средствами возстановить въ полномъ значеніи королевскую власть, что было невозможно безъ революціи.
Война съ Швеціею страшно истощила Данію вслѣдствіе злоупотребленій .олигархическаго дворянства и государственнаго совѣта этой страны. Всѣ сознали необходимость радикально измѣнить систему податей и управленіе финансами, особенно когда пришлось платить сдѣланные во время войны долги и удовлетворять самымъ вопіющимъ нуждамъ государства. Такое измѣненіе было невозможно безъ коренной реформы всего существующаго порядка. Дворянство противилось всякому преобразованію, и сословію мѣщанъ не оставалось инаго пути, какъ просить короля силою овладѣть властью, которой онъ не могъ добиться добромъ. Когда дворъ согласился на требованіе гражданъ, интриганы, окружавшіе королеву, воспользовались справедливымъ довѣріемъ націи къ характеру и заслугамъ благороднаго и храбраго короля, чтобы произвести революцію на свой ладъ. Такимъ образомъ совершилась перемѣна датскаго феодальнаго правительства съ олигархическимъ деспотизмомъ на вполнѣ турецкое самодержавіе. Граждане, помогавшіе основать монархическую тиранію, сами ужаснулись результатамъ своего дѣла, когда эти результаты вполнѣ обнаружились въ такъ называемомъ королевскомъ законѣ нѣмецкаго юриста Петра Шумахера.
Датское дворянство такъ хорошо пользовалось своимъ правомъ завѣдывать финансами королевства и держать на откупу казенныя имѣнія, назначенныя для покрытія государственныхъ расходовъ и на содержаніе двора, что откупная сумма годъ отъ году понижалась. При Христіанѣ IV она простиралась свыше 3 5 т. талеровъ; при Фридрихѣ Ш она едва превышала 10,000. Притомъ крѣпостные дворянскихъ помѣстій платили только своимъ господамъ, и съ нихъ, какъ съ вольныхъ, не взималось ни акцизовъ, ни пошлинъ.
Пользуясь этой льготой, дворянство вело выгодную торговлю и, кромѣ того, взяло на откупъ церковную п коронную десятину; сверхъ того, кромѣ дворянъ никто не могъ держать съ выгодою пивоваренныхъ и винокуренныхъ заводовъ. Во время шведской войны негодованіе на привилегіи дворянства дошло до высшей степени, потому что при осадѣ Копенгагена, когда король и граждане, день и ночь сражались и страдали, дворянство равнодушно смотрѣло на эти усилія и думало только о сохраненіи своихъ привиллегій. Граждане Копенгагена и бургомистръ Нансенъ были главною опорою короля прп защитѣ города; подъ командою храбраго ІПака сформировалось войско изъ гражданъ, студентовъ и наемниковъ. По окончаніи войны естественно явилась мысль воспользоваться этимъ войскомъ, чтобы заставить дворянство отказаться отъ привиллегій, вредныхъ для государства. Въ вопросѣ о перемѣнѣ конституціи и при созваніи съ этою цѣлью сейма, котораго уже такъ давно не бывало, граждане Копенгагена должны были имѣть первенствующій голосъ, такъ какъ прочіе города имѣли очень мало значенія.
Граждане, бургомистръ и высшее духовенство были привлечены на сторону монархіи нѣмецкими юристами, совѣтниками королевы. Король ослабилъ значеніе государственнаго совѣта, оставивъ на нѣкоторое время незанятыми семь открывшихся въ немъ вакансій; наконецъ онъ замѣстилъ двѣ вакансіи, но одну изъ нихъ далъ своему храброму ратному товарищу, главнокомандующему Піану. Депутаты города Копенгагена имѣли тѣмъ болѣе основанія поддерживать на сеймѣ короля, что во время войны онъ даровалъ гражданству права, на которыя дворянство должно было смотрѣть очень косо. Еще въ августѣ 1658, прп наруше-жіи роскильдскаго мира п высадкѣ шведовъ въ Зеландію, Фридрихъ 111 далъ городу Копенгану слѣдующія привиллегій: «За военные подвиги граждане будутъ награждаемы дворянскимъ достоинствомъ, и каждый крѣпостной, явившійся на военную службу, получаетъ полную волю лично и потомственно. Норвежцы, находящіеся въ Копенгагенѣ, должны получать казенныя квартиры. Городу Копенгагену даруется портовое право; онъ объявляется вольнымъ городомъ; граждане
его образуютъ особое государственное сословіе и получаютъ голосъ во всѣхъ го-сударсвенныхъ дѣлахъ. Всѣмъ гражданамъ Копенгагена, какъ духовнымъ, такъ и свѣтскимъ, даруется право владѣть дворянскими имѣніями и пользоваться наравнѣ* съ дворянствомъ всѣмъ, что достанется имъ покупкою, по наслѣдству или по закладу, кому бы имущество ни принадлежало прежде, казнѣ или дворянству. Граждане Копенгагена освобождаются на будущее время отъ платежа всякихъ налоговъ и повинностей, свыше лежащихъ на дворянствѣ. Въ мирное время они избавляются отъ всякихъ поборовъ и постоевъ, а въ военное время должны нести это бремя наравнѣ съ прочими сословіями, ибо всѣ равно заинтересованы въ этомъ дѣлѣ. Наконецъ всѣмъ гражданамъ и ихъ дѣтямъ открывается равный доступъ къ общественнымъ должностямъ и почестямъ, которыя должны впредь даваться только на основаніи личныхъ заслугъ». Патентъ этотъ былъ подписанъ королемъ и членами государственнаго совѣта; но, какъ доказываетъ Дальбергъ въ «Датской исторіи», уже при изданіи его государственный совѣтъ смотрѣлъ на короля недовѣрчиво, а король былъ недоволенъ совѣтомъ. Даровавъ (въ маѣ 1659) почетной граматой большія привиллегіп жителямъ Борнгольма, которые сами изгнали шведовъ съ своего острова, король въ то же время далъ новыя права Копенгагену, сверхъ дарованныхъ въ августѣ 1658. Во-первыхъ, со всѣхъ товаровъ, хотя бы назначенныхъ для двора (кромѣ выписанныхъ самимъ королемъ), должны были взиматься обыкновенные акцизы и портовыя пошлины въ пользу города. Во-вторыхъ, всѣ жители города должны были платить королевскія п городскія подати, кромѣ дворянства, профессоровъ, ученаго духовенства и королевскихъ чиновниковъ, не занимающихся мѣщанскими промыслами. Въ-третьихъ, гражданамъ, у которыхъ отрѣзаны были поля вслѣдствіе расширенія укрѣпленій, обѣщано было вознагражденіе изъ королевскихъ земель.
10 сентября 1660 было открыто общее собраніе чиновъ, послѣднее до самаго конца царствованія Христіана ѴП1 (1848). Государственный совѣтъ согласился созвать сеймъ, но не въ Копенгагенъ, а въ Одензе, предвидя, что рѣчь пойдетъ о дворянскихъ правахъ, копенгагенскихъ гражданъ и о налогахъ на содержаніе арміи и на уплату долговъ. Однако ему пришлось таки уступить. Партія королевы, къ которой принадлежали Ганнибалъ Сегестедтъ и храбрый комендантъ Шакъ, хлопотала, чтобы собраніе было какъ можно малочисленнѣе. Ей хотѣлось совершенно ниспровергнуть непріятныя для нея сословія, по примѣру Франціи, Бранденбурга и другихъ германскихъ владѣній. Одну курію собранія составляли всѣ члены государственнаго совѣта и всѣ дворяне-помѣщики; вторая курія состояла изъ всѣхъ епископовъ, двухъ пробстовъ отъ каждаго монастыря и двухъ депутатовъ отъ каждаго соборнаго капитула; въ третьей было по два депутата отъ каждаго большаго торговаго города, по одному отъ каждаго изъ трехъ среднихъ и по одному отъ двухъ малыхъ городовъ. Предсѣдатель духовной куріи былъ Гансъ Сване, епископъ зеландскій, а президентомъ куріи гражданъ — копенгагенскій бургомистръ Нансенъ. Оба они, не зная плановъ королевы и ея партіи, ждали только случая, чтобы положить на сеймѣ конецъ господству аристократіи.
Какъ только въ собраніи зашла рѣчь о новыхъ налогахъ, настоятельно требуемыхъ обстоятельствами, между сословіями загорѣлась борьба. Государственный совѣтъ предложилъ прежде всего налогъ на потребленіе, умалчивая, что намѣренъ изъять отъ него дворянство; но гражданскія куріи тотчасъ догадались, что это умолчаніе предполагаетъ именно такое изъятіе на основаніи стараго обычая. Притомъ и въ самомъ предложеніи было высказано, что новый налогъ должны платить только крестьяне дворянства, а само оно подлежитъ ему только вч> тѣхъ случаяхъ, когда проживаетъ вч> городахъ; живя же въ своихъ помѣстьяхъ, оно освобождается отъ всякихъ повинностей. Отказъ дворянства отъ прямаго или косвеннаго вноса налога сопровождался объясненіями, въ которыхч. эти господа съ упорнымъ высокомѣріемъ настаивали на сохраненіи всѣхъ старыхъ злоупотребленій и очень неосторожно выражали неудовольствіе на права, дарованныя королемъ гражданамъ Копенгагена. Впрочемъ, какъ справедливо замѣчаетъ Маллетъ, дворянство не совсѣмъ отказывалось платить налоги, а только заявляло свое право не платить, уступая однако съ разными оговорками временной необходимости вносить ихъ. Ито побудило остальныя сословія совершенно отвергнуть
предложенное дворянствомъ средство помочь временному затрудненію и объявить, что они лишь тогда согласятся на принятіе предложеннаго налога, если будетъ безусловно постановлено, что каждый датчанинъ долженъ нести всѣ налоги, къ какому бы сословію ни принадлежалъ. Дворянство вступило въ переговоры съ прочими сословіями черезъ особыхъ депутатовъ и даже согласилось на нѣкоторыя уступки; но къ несчастію его, одинъ изъ самыхъ высокомѣрныхъ и значительнѣйшихъ членовъ государственнаго совѣта, каммергеръ Отто Крагъ, оскорбилъ гражданъ своими выраженіями. Его обвинили, что онъ назвалъ всѣ другія согловія несвободными, что значило, будто свободно одно дворянство. Онъ дѣйствительно сказалъ, что другія сословія должны знать, что не ихъ дѣло установлять такіе порядки.
До сихъ поръ всѣ представленія обращались къ государственному совѣту, и отъ него исходили всѣ предложенія; возникшая теперь распря заставила другія сословія обратиться прямо къ королю. Это привело къ революціи, которая не могла кончиться къ выгодѣ дворянства, потому что оно не было на столько сильно и воинственно, чтобы бороться съ войсками, сформированными во время осади Копенгагена, и съ гражданами этого города, еще одушевленными воинственнымъ духомъ. Всѣ члены двухъ низшихъ сословій подали’ 25 сентября 1660 королю прошеніе о реформахъ, предполагавшихъ перемѣну существующаго порядка. Впослѣдствіи Шумахеръ своею дворянскою граматою сдѣлалъ то, о чемъ не думали ни сама королева Софія Амалія, принцесса Ганноверская, ни ея креатуры, особенно нѣмецкіе юристы, Лейте и Габель.
Какъ скоро сословія гражданъ и духовенства обратились прямо къ королю, хитрая, пронырливая и задорная королева рѣшительно взялась руководить государственнымъ переворотомъ. Во время осады Копенгагена она отличалась, разъѣзжая постоянно верхомъ подлѣ короля. Французъ Терлонъ восхваляетъ ея характеръ и говоритъ, что во время долгой осады Копенгагена она ни днемъ, ни ночью не сходила съ сѣдла и часто показывалась на валахъ, возбуждая мужество солдатъ и гражданъ. Мы полагаемъ, что такіе характеры, подобно великимъ полководцамъ и юристамъ, болѣе способны къ борьбѣ за почесть и выгоду, чѣмъ къ защитѣ народныхъ правъ. Поданныя королю отъ двухъ низшихъ сословій предложенія о средствахъ залечить раны, нанесенныя государству войною, заключали въ себѣ слѣдующее: Коронные лены, помѣстья и ренты, состоявшіе дотолѣ въ пользованіи дворянства, предлагалось отдавать впредь на откупъ по конкурсу, кто больше дастъ, а не исключительно дворянамъ за ничтожную аренду. Крестьянъ, принадлежащихъ къ короннымъ имѣніямъ, освободить отъ натуральныхъ повинностей и замѣнить ихъ денежной податью. Меньшимъ городамъ дать нѣкоторыя льготы, напримѣръ, понизить цѣну соли и сбавить на одну десятую акцизы. Эти предложенія въ высшей степени раздражили дворянство, и оно имѣло неосторожность публично высказаться противъ нихъ оскорбительнымъ образомъ. Оно объявило, что привиллегіи его явно нарушены, п что грозятъ даже его собственности, такъ какъ 46 статья избирательной капитуляціи обезпечиваетъ ему исключительное владѣніе коронными ленами. Съ этой минуты между сословіями завязалась жаркая борьба. Отто Крагъ, завѣдывавшій, какъ членъ государственнаго совѣта, важнѣйшими дѣлами, не мало содѣйствовалъ крайнему раздраженію депутатовъ гражданства своею запальчивостью и грубыми выходками противъ Нансена.
Слѣдующее важное событіе случилось 8 октября. Октября 5 у каммергера Габеля происходило совѣщаніе съ вліятельными членами духовенства и гражданства. Здѣсь было рѣшено прежде всего освободить короля отъ обязательствъ относительно дворянства, наложенныхъ на него избирательною капитуляціей. Такъ какъ король держался въ сторонѣ, то королева черезъ своихъ креатуръ, къ которымъ принадлежалъ и комендаидъ города, Шакъ, три дня и три ночи хлопотала объ осуществленіи своего плана — основать самодержавіе посредствомъ самихъ сословій, тогда какъ до тѣхъ поръ объ этомъ никто еще пе думалъ. Чтобы совершить государственный переворотъ, епископъ Свапе и бургомистръ Нансепъ условились съ комендантомъ ІПакомъ, собрали 8 октября сословія гражданъ п духовенства въ общемъ залѣ.*и прочитали имъ адресъ, изготовленный для подачи сначала дворянству, а потомъ королю. Предложенный адресъ былъ принятъ,
п Шакъ въ тотъ же день сообщить рѣшеніе обоихъ сословій государственному гофмейстеру для передачи его дворянству. 10 октября всѣ депутаты обратились къ дворянскому сословію и, получпвъ отъ него черезъ Отто Крага отрицательный отвѣтъ, отправились къ самому королю. Король принялъ ихъ и ихъ адресъ очень благосклонно; епископъ Сване въ своей рѣчи королю говорилъ уже о полной независимости правительства» тогда какъ большинство еще не думало объ этомъ. Нансенъ и комендантъ Шакъ приняли между тѣмъ мѣры, чтобы депутаты отъ дворянства не разъѣхались изъ города и такимъ образомъ были бы принуждены безъ прямаго полицейскаго насилія покориться рѣшенію остальныхъ сословій. Къ воротамъ города была приставлена стража, и ей приказано не пропускать никого безъ паспорта, подписаннаго Нансеномъ. Члены дворянской куріи узнали, что городскія ворота заперты во время собранія своего на похороны члена государственнаго совѣта Шеля. Это извѣстіе поразило ихъ громомъ; они увидали, что противники ихъ не остановятся передъ насиліемъ. Поэтому онп приняли совѣтъ бывшаго вице-короля Норвегіи Ганнибала Сегестедта, который ревностно служилъ королю и королевѣ и этимъ возвратилъ себѣ прежнее свое значеніе, Сегестедтъ въ союзѣ съ членомъ государственнаго совѣта и маршаломъ Гансомъ Шакомъ склонилъ своихъ товарищей утвердить 13 октября предложеніе о наслѣдственности королевскаго сана. Это утвержденіе было однако дано неохотно, съ колебаніемъ и съ попыткою ограничить наслѣдственность мужскимъ потомствомъ.
Когда избирательная монархія превратилась въ наслѣдственную, сама собою пала конечно и избирательная капитуляція, т. с. тотъ актъ, на которомъ основывался существующій олигархическій порядокъ. Сословіямъ предстояло создать новую конституцію. Проектъ новой конституціи было поручено составить коммп-сіи изъ 8 членовъ дворянства и государственнаго совѣта и 12 членовъ духовенства и гражданства. Но люди, втайнѣ руководившіе дѣломъ, вѣроятно уже согласились, какъ, подъ видомъ передачи власти доброму и любимому королю, забрать ее въ свои лапы. Въ коммпсію для скорѣйшаго составленія проекта конституціи выбрали профессора копенгагенскаго университета Ланге; но Ланге, по обычаю ученыхъ, тратилъ драгоцѣнное время на длинныя разглагольствованія о томъ, какъ дѣлается тамъ-то и тамъ-то, и какъ могло бы дѣлаться, и какъ слѣдовало бы дѣлаться, если бы.... и конца этой болтовнѣ не было. Чтобы обуздать разливъ его эрудиціи, его перестали пускать на собранія; тогда началась ожесточенная брань изъ-за того, что принять въ новый актъ и чего не принимать. Наконецъ 14 октября согласились возвратить королю для уничтоженія старую капитуляцію, которой онъ присягалъ; но когда дворянство вздумало настаивать, чтобы въ новую конституцію были внесены всѣ'прежнія его привиллегіи, въ собраніи завязался горячій споръ. Одинъ депутатъ отъ гражданства, раздраженный рѣчами полковника Фриса, который хлопалъ по своей шпагѣ, сталъ упрекать дворянство, что оно вело себя во время войны трусами. Тутъ выступилъ съ ханжескою рѣчью епископъ Сване, чтобы довершить свое предпріятіе п въ угоду королевѣ лишить націю ея вѣчныхъ правъ. Онъ благоговѣйно расписалъ характеръ короля, говоря, что благословеніе Божіе иочіетъ на королѣ и на всей королевской фамиліи, и этимъ какъ бы подговаривая сословія вручить судьбу государства въ руки королевы Софіи-Амаліи и ея камарильи. Два члена дворянства, пользовавшіеся большимъ значеніемъ въ своемъ сословіи, члены государственнаго совѣта Шакъ и Билькс, поддержали политическую проповѣдь епископа, и въ тотъ же вечеръ три сословія постановили поспѣшное рѣшеніе въ важнѣйшемъ изъ дѣлъ.
По эюму рѣшенію король освобождался отъ присяги, которую приносилъ націи; избирательная капитуляція возвращалась ему для уничтоженія. Была, правда, сдѣлана оговорка, что королю предоставляется даровать новый конституціонный актъ, гдѣ онъ обратитъ вниманіе одинаково на всѣ сословія, а не на одно дворянство; но придворные юристы и софисты объяснили это потомъ по-своему. Уничтожить избирательную капитуляцію такъ поторопились, что даже не дождались, пока она найдется въ подлинникѣ, который былъ унесенъ пзъ архива однимъ членомъ государственнаго совѣта и найденъ у него въ бумагахъ уже по смерти его. Удовольствовались копіей, которая была признана всѣми сословіями
и помѣчена подписью: «Такъ какъ подлинная капитуляція не найдена, то мы симъ отмѣняемъ—этотъ подлинникъ со всѣми его копіями и уничтожаемъ,» и пр. 18 октября съ торжественнымъ чисто-монархическимъ церемоніаломъ была уничтожена капитуляція и принесена присяга на наслѣдственность, причемъ король сдѣлалъ лишь обыкновенныя, общія, пустыя обѣщанія. На слѣдующій день былъ распущенъ государственный совѣтъ, и учреждены королевскія министерства съ бюрократіей. Для поддержанія новаго государственнаго порядка было учреждено постоянное войско по примѣру Лудовика XIV' и германскихъ государей. Оно было опредѣлено въ 24,000 человѣкъ. Прежде дворянство было свободно отъ постоя; теперь же всѣ сословія должны были не только брать на квартиры и продовольствовать солдатъ, но и нести поголовную подать, назначенную на содержаніе арміи. Финансовое управленіе было совершенно преобразовано для содержанія войска и двора, который получилъ гораздо больше блеска и пышности; всѣ коронныя имѣнія и поземельныя подати были отданы въ аренду или въ дворцовое управленіе. Блестящія награды, какъ во Франціи послѣ 2 декабря 1851, были даны всѣмъ, кто помогалъ королевѣ въ ниспроверженіи дворянскаго управленія. Государственному гофмейстеру Герсдорфу быль данъ санъ государственнаго генерала, хотя онъ былъ такъ старъ и дряхлъ, что на присягу наслѣдственной монархіи его пришлось нести. Ганнибалъ Сегестедтъ былъ сдѣланъ государственнымъ казначеемъ, Христофоръ Габель—копенгагенскимъ губернаторомъ и президентомъ финансовой коллегіи, Нансенъ—президентомъ копенгагенскаго совѣта и членомъ государственнаго совѣта, Ленте—нѣмецкимъ канцле ромъ; Сване получилъ титулъ архіепископа, который по смерти его снова уничтожился. Верховное завѣдываніе дѣлами королевства было ввѣрено государственному совѣту или коллегіи, изъ которой впослѣдствіи образовался тайный совѣтъ. Сначала большая часть должностей, за немногими исключеніями, оставалась еще въ рукахъ дворянъ, но потомъ подъ руководствомъ Шумахера все это было измѣнено. Высшими коллегіями были: военная коллегія, канцлерская коллегія, верховный трибуналъ, финансовыя коллегіи, адмиралтейство и консисторія, президентомъ которой былъ Сване. Всѣ члены этихъ коллегій состояли на службѣ короля, который по своему произволу назначалъ и отставлялъ ихъ.
Первое новое государственное уложеніе или конституція, названная временнымъ наказомъ и утверждавшая не государственное управленіе, а бюрократію королевскихъ чиновниковъ, была написана по-нѣмецки Христофоромъ Габелемъ и обнародована 4 ноября. Ее вздумали утверждать, какъ недавно во Франціи, всенародною волею. Хотя волю народа въ Даніи узнавали иначе, чѣмъ во Франціи, но и здѣсь была разыграна такая же комедія. Извѣстно, какимъ способомъ во Франціи абсолютно-монархическая форма правленія оказалась недавно общимъ желаніемъ народа; въ Даніи же постановленіе о новой формѣ правленія и престолонаслѣдія было разослано для подписки ко всѣмъ священникамъ, помѣщикамъ и городскимъ совѣтамъ. Эта новая форма правленія была произвольнѣе турецкой. Основный актъ ея былъ совершенно справедливо названъ королевскимъ закономъ (Іех гедіа). Онъ былъ извлеченъ изъ архива и напечатанъ только въ 1709. Авторомъ его обыкновенно считали гольштинскаго юриста Р е й н к и н к а; но въ сущности его составилъ и обработалъ Петръ Шумахеръ, впослѣдствіи королевскій министръ. Шумахеръ искусственными и жестокими мѣрами преобразовалъ тогда весь государственный строй.
Петръ Шумахеръ принадлежитъ къ числу замѣчательнѣйшихъ личностей XVII вѣка не только по своимъ великимъ дарованіямъ и какъ преобразователь государственныхъ учрежденій Даніи, но и по своей странной судьбѣ. Онъ пользовался почти такимъ же благоволеніемъ короля Фридриха 111, какъ у Іакова I Англійскаго (стр. 463) Бокингемъ и другіе; но Іаковъ выводилъ въ люди недостойныхъ, а Фридрихъ возвеличилъ человѣка, которому едва ли кто равнялся талантами и познаніями. Онъ отправилъ сперва молодаго Шумахера путешествовать, потомъ сдѣлалъ его своимъ частнымъ секретаремъ, и въ 1667 далъ ему важнѣйшее мѣсто въ королевствѣ, именно оберъ-секретаря въ канцлерской коллегіи. Членамъ правительственныхъ коллегій, принадлежавшимъ къ старому дворянству, назначеніе это показалось столь несогласнымъ съ прпвиллегіями, которыми они до сихъ поръ пользовались, что всѣ они подали въ отставку. Но это
дало королевскому любимцу только удобный случай окружить себя людьми, которые не могли ссылаться на свои наслѣдственныя притязанія, и даже создать королевскими дипломами новое дворянство. Шумахеръ ввелъ неизвѣстное дотолѣ въ Даніи нѣмецкое различіе между высшимъ и низшимъ дворянствомъ и раздавалъ кромѣ обыкновенныхъ дворянскихъ дипломовъ баронскія, графскія достоинства и пр. При этомъ было постановлено, что барономъ, графомъ и т. д. можетъ быть только человѣкъ, владѣющій извѣстнымъ числомъ помѣстій въ извѣстной странѣ королевства. Тщеславное желаніе принадлежать къ новому придворному дворянству заставляло старыхъ дворянъ продавать свои прежнія владѣнія и покупать продажныя новыя въ указанныхъ мѣстахъ. Слѣдствіемъ этого было исчезновеніе не только значенія стараго дворянства, но и его самого, какъ сословія.
При раздачѣ датчанамъ дипломовъ получилъ дипломъ и Шумахеръ. Христіанъ V, наслѣдовавшій своему отцу въ 1670, сдѣлалъ его графомъ Грей-фенфельдомъ, и онъ сталъ всесильнымъ министромъ этого короля. Фридрихъ III не столько цѣнилъ, сколько боялся способностей, дѣятельности и честолюбія своего любимца; онъ слѣдилъ за нимъ и не давалъ ему полновластія. Онъ точно предвидѣлъ, какимъ опаснымъ совѣтникомъ для неограниченнаго монарха можетъ быть человѣкъ съ умомъ, знаніями и честолюбіемъ Шумахера. Въ послѣднее время онъ держалъ себя относительно его очень осторожно и на смертномъ одрѣ предостерегалъ сына противъ Шумахера. Но Христіанъ V былъ хотя добрякъ, но лѣнтяй, и самъ не хотѣлъ непосредственно заниматься дѣлами; онъ забавлялся разными пустяками, предоставивъ всѣ дѣла Шумахеру. Черезъ своего министра онъ былъ правителемъ въ родѣ Лудовика XIV и въ благодарность осыпалъ его почестями. Онъ подарилъ ему. значительнѣйшіе коронные лены, сдѣлалъ его въ 1673 великимъ канцлеромъ, въ 1674 членомъ тайнаго совѣта, йотомъ предсѣдателемъ этого совѣта—званіе, которое прежде принадлежало сму самому, и наконецъ хотѣлъ женить его на близкой родственницѣ королевскаго дома, принцессѣ Гольштейнъ-Аугустенбургской. Но въ 1676 придворнымъ завистникамъ Шумахера удалось свергнуть его, и Шумахеръ вскорѣ узналъ на опытѣ, что, превращая христіанскаго короля въ султана, надо и самому приготовиться въ участи турецкаго визиря. Гульдендёвс, Алефельдъ, получившій его мѣсто, Кнудъ и бранденбургскій посланникъ Брандтъ соединились противъ Шумахера. Онъ былъ арестованъ и посаженъ въ страшную крѣпость Мункгольмъ близъ Дронтгейма. Здѣсь его продержали съ 1676 до 1698, когда наконецъ ему позволили жить въ Дронтгеймѣ, гдѣ онъ черезъ годъ умеръ.
VIII. АНГЛІЙСКАЯ РЕВОЛЮЦІЯ
ОТЪ ОСНОВАНІЯ РЕСПУБЛИКИ ДО СМЕРТИ КРОМВЕЛЯ.
I. Покореніе Шотландіи и Ирландіи.
По смерти Карла I въ Англіи было неизвѣстно, кто займетъ его мѣсто. Правда, правленіе ужь годъ было въ рукахъ Кромвеля; но онъ держался на заднемъ планѣ, выжидая благопріятной минуты. Между тѣмъ креатуры его быстро шли впередъ. Они отмѣнили монархію и верхнюю палату, провозгласили самодержавіе народа и учредили правительственный комитетъ, вполнѣ подчиненный имъ и Кромвелю *). Парламентъ былъ имъ нуженъ какъ машина; поэтому они опять возвысили его значеніе, призвавъ въ него удаленныхъ членовъ (стр. 517). Они основали новое верховное судилище, такъ какъ съ уничтоженіемъ верхней палаты уничтожилась и высшая судебная инстанція, необходимая, чтобы нагонять страхъ на приверженцевъ монархіи. Новое судилище приговорило къ смертной казни герцога Гамильтона, который, какъ шотландецъ, былъ въ сущности только англійскимъ военноплѣннымъ (стр. 514); онъ требовалъ себѣ шотландскаго суда, но ему отвѣчали, что онъ судится не какъ шотландскій герцогъ Гамильтонъ, а какъ англійскій графъ Кембриджъ. Въ мартѣ 1649 его казнили. Та же участь постигла генерала графа Голланда (стр. 418) и роялистскаго генерала лорда Капеля. Роялисты Овенъ п Горингъ спаслись тѣмъ, что имъ позволили апеллировать къ парламенту, гдѣ за нихъ заступились Айртонъ и полковникъ Гетчинсонъ.
Съ этого времени главныя роли принадлежали Кромвелю, Айртону и Монку. Они играли ихъ съ мастерскимъ притворствомъ и съ такою лицемѣрною жестокостью, что тысячи людей были проданы въ Вестъ-Индію въ неволю, а они какъ будто и знать не знали. Мы характеризовали бы ихъ подробнѣе, но положили себѣ разъ навсегда избѣгать того, что называютъ историческимъ искусствомъ. Мы не имѣемъ также претензіи ни на философію, ни на такъ называемое глубокое проникновеніе въ причины событіи и въ необходимую внутреннюю связь пхъ. Взамѣнъ всего этого мы замѣтимъ, что еще до процесса короля майоръ Гёнтингтонъ сорвалъ личину съ Кромвеля іі Айртона. Въ 1648 онъ издалъ брошюру, содержавшую въ сущности лишь оправданіе взгляда его на вещи, подъ заглавіемъ: «Побужденія, заставившія майора Гёнтингтона подать въ от-
:') Кларендонъ говоритъ къ концѣ XI книги: «А педѵ оаіѣ чѵаз ргерагей апсі езіаЪ-ІіаЬесІ, лѵЬіск ѢЬеу саііеб. ап еп^адетепі ѢЬе Гони лѵѣегеоГ \ѵаз, Шаі еѵегу тап зЪоиИ зхѵеаг, «ікаі Ье мгоиій Ье ігие ап(і 1’аііГЬиІ іо іЬе ^оѵегптепѣ езіаЫі-з Ъ е сі дѵ і і Іі о и і к і п $ о г Ь о и з е о 1 р е е г»; апб уѵЬозоеѵег геГизесі іо іаке іЬаі еп^а-детепі, зЬоиМ Ъе іпсараЫе оГ ИоЙіп# апу ріасе ог ойісе іп скигсѣ ог зіаіе.» (Былъ приготовленъ и утвержденъ новый законъ, названный обязательствомъ; оііъ состоялъ въ томъ, чтооы каждый присягнулъ въ вѣрности учрежденному правленію безъ короля и палаты перовъ; кто отказывался отъ этой присяги, не могъ занимать никакой должности ни въ церкви, ни въ государствѣ).
ставку, почтительнѣйше представленную палатамъ парламента». Она напечатана въ запискахъ объ англійской революціи *).
Еще въ началѣ 1649 въ Шотландіи и Ирландіи приверженцы монархіи, а въ Англіи такъ называемые ливел леры или уравнители поднялись одновременно пе только противъ господства солдатъ, но и противъ парламента. Уравнители были врагами всякаго прочнаго порядка государства или церкви, они принадлежали большею частью къ низшимъ классамъ. Это были славные, отважные люди, быстро преобразившіеся въ воиновъ. Революція была обязана имъ многимъ. Но свопми идеями и стоицизмомъ они были страшнѣйшими врагами Кромвеля, который разъ уже былъ принужденъ обратить противъ нихъ оружіе; они оставались его врагами до самой его смерти. Одинъ изъ вождей ихъ, фанатикъ Лильборнъ**) (стр. 476), особенно горячо возсталъ противъ плана Кромвеля учредить новую монархію. Тогда еще не было впрочемъ рѣчи о монархіи, а была только сдѣлана попытка управлять посредствомъ военной силы съ помощью парламента и офицерскаго совѣта. Эта временная конституція, которую назвали волею народа (адгеетспі оГ іЬе реоріе), была одобрена совѣтомъ офицеровъ, и Ферфаксъ сообщилъ ее парламенту, который долженъ былъ разослать ее циркулярно во всѣ графства для полученія согласія отъ всѣхъ жителей. Чтобы задобрить ливеллера Лильборна, грознаго ценсора всѣхъ затѣй Кромвеля, Айртона, Гетчинсона и Ламберта, они предложили ему 3 т. фунт. какъ бы въ вознагражденіе за страданія, которыя онъ претерпѣлъ при монархіи; эти деньги, въ сущности взятку за то, чтобы онъ не противился кромвелевской «волѣ народа», ему было предоставлено самому взыскать съ делинквентовъ или роялистовъ Доргема. Но Лильборнъ былъ неподкупенъ и неустрашимъ. Вернувшись въ февралѣ 1649 въ Лондонъ, онъ явился въ парламентъ и подалъ противъ «воли народа» адресъ со множествомъ подписей. Лильборнъ и его сторонники жаловались особенно на одну статью «воли народа», составленную друзьями Кромвеля и заключавшую правило, что парламентъ долженъ собираться каждые два года только на 6 мѣсяцевъ, а въ остальные полтора года власть будетъ принадлежать государственному совѣту. За адресомъ Лильборна посыпался цѣлый градъ петицій. Онѣ иып преимущественно отъ солдатъ и офицеровъ, которые читали брошюру Гёнтинг-тона и въ которыхъ возбужденіе постоянно поддерживалось ожесточенными памфлетами Лпльборна, Ва.іьвина, Принса, Овертона и другихъ ливеллеровъ. Движеніе арміи расло съ каждымъ днемъ, хотя Лильборнъ и его друзья были въ концѣ марта посажены въ Тоуеръ. Наконецъ Кромвель и его партія придумали розыскать всѣхъ швеллеровъ въ арміи, составить изъ нихъ особый отрядъ и отправить его въ апрѣлѣ въ Ирландію. Отрядъ отобрали, но онъ отказался идти въ Ирландію, и съ нимъ соединились полки, стоявшіе около столицы. Болѣе отдаленные полки Скрупа, Айртона, Гаррисона. Ингольдсби, Скшпіона и Рейнольдса прислали къ мятежникамъ депутатовъ. Тогда Кромвель издалъ отъ имени парламента приказъ генералу Ферфаксу (именемъ котораго онъ обыкновенно дѣйствовалъ) употребить противъ мятежниковъ военную силу, а Скиппону—охранять столицу. Мятежники въ числѣ около 1-,000 человѣкъ заняли городокъ Борфордъ.
*) Авторъ этой исторіи не раздѣляетъ современнаго убѣжденія, что все полезное— справедливо, и что правъ всякій, кто хитростью или насиліемъ осуществляетъ свое п о-лезное желаніе; но риторы либеральные и нелиберальные одинаковы въ своей софистикѣ. Распространенный въ Германіи въ четырехъ переводахъ Маколей, приведя всѣ враждебныя Кромвелю мнѣнія, говоритъ (т. I) съ либеральнымъ экстазомъ: «Тѳі висѣ хѵав Ъіб §епіие аисі гезоіиііоп, іЬаі Ье ѵга& аЪІе іо оѵегротѵег апсі сгакѣ еѵегу іЪіп^, іЬаі сгоьвесі Ьу раЙі, апсі іо таке ЬітвеІГ тоге аЪвоІиіе таеіѳг іп Ьі& соипігу іЬап апу оГ іііе Іе&ііітаіе кіп^ь Ііасі Ъееп, апсі іо таке Ъів соипігу теге сігеасіесі апсі гевресіесі, іііап вке Ьасі Ьееп бигіп^ тапу ^епегаѣіоп ипсіег іііе гиіе ’оГ Ьег Іе^ііігиаіе кіп&з». Кстати замѣчу, относительно упомянутыхъ записокъ объ англійской революціи, что, не имѣя подъ руками подлинника, я привожу ихъ по Французскому переводу, изданному Гизо.
**) Лильборнъ былъ мученикомъ вмѣстѣ съ Прияномъ и Баствикомъ (стр. 485) при Карлѣ I; мы говорили о неслыханной казни, опредѣленной ему звѣздной палатой за его дерзость противъ епископовъ. Страданія сдѣлали его историческимъ лицомъ. Въ запискахъ объ анілійской революціи есть интересныя подробности о немъ въ приложеніяхъ къ біографіи Голлиса.
Кромвель и Ферфаксъ выступили противъ нихъ и потребовали, чтобы они оставили свою позицію; они отказались, и Кромвель воспользовался этимъ отказомъ, какъ желаннымъ предлогомъ навести спасительный ужасъ на всѣхъ уравнителей. 14 мая онъ ворвался съ 2,000 рейтаровъ въ городскія ворота, а въ то же время Рейнольдсъ занялъ сильнымъ корпусомъ противоположныя ворота, такъ что изъ города никто не могъ скрыться. Мятежники были изрублены, остальные захвачены въ плѣнъ. Эта мѣра оказалась дѣйствительною. Ливеллеры въ другихъ мѣстахъ притихли; захваченные въ плѣнъ были принуждены возвратиться къ своимъ полкамъ; Кромвеля величали спасителемъ отечества, и по случаю подавленія мятежа назначили молитвенный день. За торжественнымъ столомъ, бывшимъ въ этотъ праздникъ, первыя мѣста занимали Ферфаксъ и Кромвель, начальники войска, Ленталь, спикеръ парламента, и Брадшо, президентъ правительственнаго совѣта. Вслѣдъ затѣмъ Кромвелю было поручено вести войну противъ всѣхъ, кто послѣ казни Карла I признаетъ сына его королемъ. Приверженцевъ короля было особенно много въ Ирландіи, гдѣ уже нѣсколько лѣтъ свирѣпствовала междоусобная война, и въ Шотландіи, гдѣ Карла I до самой смерти признавали королемъ, а потомъ провозгласили Карла II. Это дало Кромвелю случай привести въ исполненіе свой политическій планъ, основать военное господство сначала въ Ирландіи, потомъ въ Шотландіи и наконецъ въ самой Англіи.
Въ Ирландіи не было того единства, которое Кромвель водворилъ въ Англіи, пользуясь Ферфаксомъ. Въ 1647 во главѣ католическихъ ирландцевъ, учредившихъ правительство въ Килькеннп, стоялъ нунцій кардиналъ Ринуччини. Мятежники были два раза совершенно разбиты, и нѣсколько предводителей ихъ покинули кардинала и ки.іькеннійское правительство и основали другое, которое въ концѣ февраля 1648 отправило депутатовъ къ женѣ Карла I съ просьбой помочь Ирландіи присылкою денегъ и оружія и отправить туда своего сына или, по крайней мѣрѣ, назначить католическаго намѣстника его. По желанію королевы былъ назначенъ герцогъ Ормондъ. Къ нему перешла часть парламентскихъ войскъ, что еще болѣе запутало дѣла. Нунцій противъ воли папы постоянно возстановлялъ епископовъ и нѣсколькихъ фанатиковъ изъ знати противъ партіи, соединившейся съ англичанами Джонса и Монка, и не принялъ предлагаемаго примиренія, даже когда Ормондъ явился наконецъ въ сентябрѣ 1648 въ Ирландію въ качествѣ королевскаго намѣстника. Война началась и продолжалась, пока папа и Карлъ I не лишили кардинала возможности вести ее. Послѣ казни короля кардиналъ въ февралѣ 1649 бѣжалъ съ позоромъ сначала во Францію, а потомъ въ Римъ.
Когда въ предшествовавшемъ году кардиналу пришлось прекратить свои интриги, и Карлъ I согласился сдѣлать католикамъ значительныя уступки, всѣ роялисты, какъ протестанты, такъ и католики, соединились подъ предводительствомъ Ормонда. Генералы парламентскихъ войскъ, Джонсъ и Монкъ, не могли съ своими силами окончить войну. Если бы Карлъ II, котораго въ Ирландіи и Шотландіи по смерти его отца считали законнымъ королемъ, прибылъ въ мартѣ 1649 съ значительною суммою денегъ въ Ирландію, англичане былп бы поставлены въ большое затрудненіе. Но онъ медлилъ; между ирландцами опять пошли распри, а англійскій парламентъ имѣлъ въ своемъ распоряженія сорокапятитысячное войско и успѣлъ принять новыя мѣры. Парламентъ обратился къ Кромвелю, назначилъ его въ концѣ марта вице-королемъ (Іопі-Ііеиіепапі) Ирландіи, далъ ему двѣнадцать тысячъ войска и предоставилъ ему высшее управленіе гражданскими п поенными дѣлами острова на три года. Это вполнѣ соотвѣтствовало планамъ Кромвеля превратить армію, одушевленную фанатизмомъ, въ слѣпое орудіе его личныхъ цѣлей. Это не простое предположеніе: жена полковника Гетчинсона, который послѣ Кромвеля игралъ первую роль, прямо говоритъ это *). Притомъ Кромвелю необыкновенно везло счастье. Положеніе дѣлъ
') Метоіге» бе МінЬгівв Ниісіііпьоп, \о1. И, р. 205: «Маів бё.іа 1е роівоп бе 1’атЬіЫоп аѵаіі іеиетепі соггошри 1с ссеиг бе Сгошѵеіі, ци’іі бетепаіі сЬадие ,]оиг ріив Гасііе б’еп ге-'-олпаііге Іев евеів. ЕаігГах п’еіаіі ріиъ {іёпёгаі еп еЬеГ цие бе пот,' еі Сготѵгеіі Гавопиаіі іагшее веіоп воп ёврпі-. 11 еп еіоі^паіі реи а реи іоив Іев Ьошшев ваіпів еі апітёв бевѳп-
въ Ирландіи и Шотландіи заставило лондонское правительство послать его въ Ирландію съ 12,000 войска въ то самое время, когда члены эгого правительства и всѣ уравнители стали смотрѣть на него недовѣрчиво. Однако Кромвель и тутъ не спѣшилъ; онъ три мѣсяца, апрѣль, май и іюнь, оставался въ Англіи, вооружая и организуя свое войско, и только 10 іюля выступилъ въ исходъ. Онъ отправился въ походъ очень торжественно, и вообще напыщенная торжественность была такой же чертой ложнаго благочестія того времени, какъ и нашего, которое носитъ ту же личину. Три духовныя лица призывали благословеніе Божіе на оружіе Кромвеля и его святыхъ; потомъ вышелъ впередъ съ двумя генералами самъ Кромвель и изъяснилъ священное писаніе примѣнительно къ обстоятельствамъ *).
Счастіе благопріятствовало Кромвелю и въ Ирландіи. Еще до его прибытія Джонсъ одержалъ побѣду надъ Ормондомъ и этимъ проложилъ ему путь къ покоренію острова. Джонсъ былъ осажденъ Ормондомъ въ Дублинѣ; но Ормондъ непредусмотрительно раздѣлилъ свои войска, и когда Джонсъ сдѣлалъ 2 августа вылазку, роялистами овладѣлъ паническій страхъ. Джонсъ опрокидывалъ одинъ полкъ за другимъ; обозъ и артиллерія, палатки и всѣ огнестрѣльные запасы Ормонда достались побѣдителямъ съ 2000 человѣкъ плѣнныхъ. Черезъ десять дней послѣ этого нападенія или, какъ называли этотъ бой, послѣ сраженія при Ратмайнсѣ, Кромвель и зять его, Айртонъ, высадились въ Ирландіи съ своими войсками. Давъ солдатамъ нѣсколько дней роздыха, они въ началѣ сентября двинулись на городъ Дройду, который былъ очень слабо укрѣпленъ. Роялисты защищали его съ изумительною стойкостью, отбили два штурма и нанесли непріятелю большой уронъ; но наконецъ самъ Кромвель съ резервомъ предпринялъ третій приступъ и ворвался въ городъ. По его распоряженію, три дня происходило страшное кровопролитіе, и ни одинъ изъ его праведниковъ не нашелся сказать святому человѣку, что эта рѣзня навлечетъ на него гнѣвъ Божій и отвращеніе людей. Онъ пишетъ изъ Дублина къ скиперамъ парламента отъ 17 сентября объ этой бойнѣ совершенно такъ, какъ могли бы писать о своихъ дѣяніяхъ Тимуръ или Бонапартъ: «Солдаты наши, вступивъ въ городъ, изрубили, полагаю, тысячи двѣ человѣкъ. На слѣдующій день, когда сдалась одна башня, еще державшаяся, всѣ непріятельскіе офицеры и десятый солдатъ были перебиты, а остальные сосланы въ рабство на островъ Барбадосъ.» Кромвель не преминулъ, конечно, приписать эти злодѣйства своему богу; онъ продолжаетъ: «Я убѣжденъ, что это праведный судъ Божій, коимъ онъ наказалъ нечестивцевъ, обагрившихъ свои руки такимъ обиліемъ невинной крови. Это хотя нѣсколько остановитъ дальнѣйшія такія кровопролитія. Это совершенно оправдываетъ (прибавляетъ онъ со своимъ обычнымъ лицемѣріемъ) такое дѣло, которое иначе причинило бы намъ раскаяніе и у грызена я совѣсти.» Были перерѣзаны не только всѣ взятыя съ оружіемъ въ рукахъ, но на улицахъ, площадяхъ и въ церквахъ подъ мечемъ побѣдителей падали и мирные горожане. Говорятъ, что въ одномъ соборѣ разбойники Кромвеля перерѣзали до тысячи человѣкъ.
Та же участь постигла въ октябрѣ Вексфордъ. Тамъ, по самымъ умѣреннымъ показаніямъ, было истреблено 2,000, а по другимъ 5,000 человѣкъ. Нападенія Кромвеля на города Донканнонъ и Ватерфордъ были отражены: зато еще до начала 1650 его власти подпали Коркъ, Йугголь, Бандонъ и Кинсель. Гарнизоны этихъ городовъ передались на сторону парламента. Весною Кромвель съ
ѣітепѣз Ьоппёѣез, зоібаѣз аиззі Ьіеп ди'оМісіегз, еѣ іаізаіѣ епѣгег а іеиг ріасе сіе таиѵаіз ви]еѣз, бе саѵаііегз, диі аѵаіепѣ ѣоигпё сазадие, еѣ диеідиез раиѵге зоѣѣез Ъёѣез бе за Га-тіПе, ѣои]оигз ргёѣез а сгоіге ѣоиѣ се ди’оп Іеиг бізаіѣ, еѣ диі еп тёте ѣетрз зе шопѣгоіепѣ оп пе реиѣ ріиз іасііез зиг Іез айаігез бе сопзсіепсе». (Но ядъ честолюбія уже гакъ развратилъ сердце Кромвеля, что съ каждымъ днемъ дѣйствіе его становилось замѣтнѣе. Ферфаксъ оылъ главнокомандующимъ только номинально, а Кромвель преобразовывалъ армію на свой лядъ. Онъ мало-по-малу удали іъ изъ нея всѣхъ благочестивыхъ и честныхъ людей изъ солдатъ и изъ офицеровъ и на мѣсто ихъ пустилъ въ войско негодяевъ, кавалеровъ, отступившихся отъ своего дѣла, п разную жалкую тварь изъ своей родни, крайне глупую, и легковѣрную съ очень дешевою совѣстью).
*) «Ехроипбеб ѢЬе зегірѣигез ехееііепѣіу ѵгеіі апб регѣіпепѣіу ѣо ѢЬе оссаяіоп». (Прекрасно объяснялъ писаніе, примѣняя его къ обстоятельствамъ).
— 557 — ✓
20-тысячнымъ корпусомъ прошелъ, страшно проливая кровь, и по другимъ мѣстамъ Ирландіи и своими жестокостями и вѣроломствомъ возбудилъ всюду страшную ненависть къ Англіи и къ протестантамъ, которая не угасла доселѣ. Покореніемъ Клонмеля въ маѣ заключился рядъ побѣдъ и завоеваній, прославившихъ по всей Европѣ грозное имя Кромвеля и приготовившихъ его диктатуру въ Англіи. Положеніе дѣлъ въ Шотландіи заставило англійское правительство, т. е. военный совѣтъ и парламентъ, вызвать Кромвеля изъ Ирландіи. Онъ оставилъ въ этомъ королевствѣ вмѣсто себя зятя своего Айртона съ войскомъ, которое самъ образовалъ и пріучилъ къ войнѣ. Онъ разсчитывалъ воспользоваться этой арміей въ Англіи противъ уравнителей и съ этою цѣлью назначилъ наборъ въ западныхъ графствахъ Англіи. Зять его, Айртонъ, котораго Кларендонъ и мистрисъ Гетчинсонъ описываютъ человѣкомъ своенравнымъ и кровожаднымъ, былъ болѣе способенъ къ администраціи, чѣмъ къ войнѣ; но онъ былъ искренно преданъ республикѣ. Кромвель оставилъ его въ Ирландіи во-первыхъ для того, чтобы онъ, дѣйствуя терроромъ, упрочилъ тамъ власть англійскаго правительства, а во-вторыхъ для того, чтобы онъ не мѣшалъ его дальнѣйшимъ планамъ. Но Айртонъ еще въ ноябрѣ 1651 умеръ при осадѣ Лимерика отъ злокачественной лихорадки.
Въ Шотландіи въ свой походъ 1648 (стр. 514—516) Кромвель подавилъ приверженцевъ Гамильтона и учредилъ правительство подъ предсѣдательствомъ графа Арджайля. Онъ обезпечилъ этому правительству покровительство Англіи, и оно созвало парламентъ; но такъ какъ вслѣдъ затѣмъ англійскій парламентъ нарушилъ ковенантъ, передалъ власть солдатамъ и допустилъ казнь короля, то шотландцы обратились къ сыну казненнаго, Карлу II, и признали его королемъ. Принцу было тогда 19 лѣтъ; онъ былъ вѣтренъ, легкомысленъ и не умѣлъ пользоваться обстоятельствами. Свое легкомысліе онъ выказалъ въ 1649 поведеніемъ своимъ относительно Ормонда и роялистовъ въ Ирландіи, которые призывали его къ себѣ. Оиъ уѣхалъ изъ Гааги, будто бы хлопотать о помощи во Франціи; но вмѣсто того, чтобы, по желанію Ормонда, какъ можно скорѣе воспользоваться обстоятельствами, остался для любовной интриги и по уговору своихъ вѣтренныхъ пріятелей въ Парижѣ, и цѣлые три мѣсяца веселился при Сенъ-Жерменскомъ дворѣ. Онъ долженъ былъ еще въ іюнѣ прибыть на островъ Джерси, чтобы оттуда переправиться въ Ирландію, гдѣ Ормондъ съ сильнымъ войскомъ осажалъ Дублинъ; но онъ прибылъ туда лишь въ сентябрѣ, когда это войско было рдазбито при Ратмайнсѣ и разсѣяно. Въ то же время прибыли къ нему посланники шотландскаго парламента. Къ несчастію ихъ сопровождали депутаты той самой шотландской церкви (кігк), безсмысленное^ механическое благочестіе которой было такъ противно отцу и дѣду Карла П. Дѣло въ томъ, что шотландскіе пресвитеріане также ненавидѣли гнетъ англійскихъ индепендентовъ, наложенный на нихъ Кромвелемъ, какъ и католицизмъ, который навязывалъ пмъ, хотя въ англійской формѣ, одинъ изъ шотландскихъ аристократовъ, Монтрозъ, поддерживаемый Франціей (стр. 502) и хлопотавшій о возстановленіи Стюартовъ. Пресвитеріанское правительство вовсе не желало поэтому сближаться съ рѣшительными роялистами, хотя было не прочь имѣть Карла II номинальнымъ королемъ. Въ «Исторіи Англіи» Лингарда можно прочесть, какъ депутаты шотландской церкви начали свои переговоры съ Карломъ II тономъ, напоминавшимъ проповѣди, которыми громили съ каѳедръ прабабку и дѣда его. Ясно, стало быть, что эти переговоры не могли ни къ чему привести въ теченіе всего 1649, пока Карлу представлялась надежда удержать за собой Ирландію. Въ слѣдующемъ году, когда Кромвель покорилъ Ирландію, Карлъ II возобновилъ переговоры съ Шотландіей о возведеніи его на престолъ и о возстановленіи его дома. Ему не столько хотѣлось захватить тѣнь власти, сколько дать ирландцамъ временный отдыхъ и съ этою цѣлью отвлечь силы Англіи на Шотландію. Онъ отправился въ маркизатъ своего тестя, припца Вильгельма II Оранскаго. Шотландскій парламентъ послалъ къ нему туда двухъ, а каждое изъ шотландскихъ сословій трехъ депутатовъ. Но шотландская церковь или конвокація и на этотъ разъ заявила большія притязанія. Она отправила отъ себя трехъ депутатовъ и предложила для возстановленія власти Стюартовъ такія условія, что Карлъ, хотя и долженъ былъ потомъ принять ихъ, не хотѣлъ, да п не могъ исполнять ихъ, не
теряя своего королевскаго достоинства. Онъ долженъ былъ обязаться во-первыхъ ненарушимо соблюдать ковенантъ и удалить отъ себя всѣхъ отлученныхъ шотландскою церковью, особенно всѣхъ участниковъ войнъ Монтроза и Гамильтона за его отца и всѣхъ англичанъ роялистовъ. Во вторыхъ онъ долженъ былъ признать всѣ парламентскіе акты, которыми утверждалось пресвитеріанское богослуженіе. Наконецъ его заставляли слѣдовать въ гражданскихъ дѣлахъ постановленіямъ парламента, а въ духовныхъ—постановленіямъ общаго синода (сопѵосаііоп). Немудрено, что Карлъ рѣшился принять эти условія только тогда, когда и третье предпріятіе барона Монтроза въ пользу Стюартовъ кончилось самою трагическою неудачей.
Монтрозъ досталъ себѣ помощь отъ Франціи, отъ принца Оранскаго и отъ Даніи, и отправился въ Гамбургъ, откуда призвалъ къ оружію своихъ старыхъ приверженцевъ въ сѣверной Шотландіи; онъ взялъ къ себѣ на службу много иностранцевъ и высадился съ ними на Оркни, откуда переправился въ горы (въ мартѣ 1650). Хотя зимою погибло нѣсколько кораблей его, однако онъ еще привезъ съ собою сто офицеровъ, оружія на 12,000 человѣкъ и много военныхъ снарядовъ; но высадившись, онъ убѣдился, что прокламаціи его не производятъ дочти никакого дѣйствія, а между тѣмъ шотландскій парламентъ собралъ противъ него отрядъ въ 400 служилыхъ людей. Этимъ отрядомъ начальствовалъ Давидъ Лесли, сынъ графа Льюэна (стр. 496), который по преклоннымъ лѣтамъ уже не могъ служить. Роялисты и католики Монтроза были малочисленнѣе парламентскаго отряда. Правда, изъ горной Шотландіи къ нему стекались значительныя массы народа, но онѣ были дурно вооружены и не въ состояніи сражаться въ открытомъ полѣ противъ регулярныхъ войскъ. Притомъ не имѣя кавалеріи, Монтрозъ не могъ во время получать извѣстія о приближеніи непріятеля. Вступивъ въ страну, онъ внезапно спохватился, что зашелъ слишкомъ далеко. Между тѣмъ лордъ Арджайлъ страшными преслѣдованіями застращивалъ всѣхъ сочуствовавшихъ Монтрозу. Скоро горные шотландцы покинули Монтроза, такъ что онъ съ своими храбрыми и дѣльными офицерами остался одинъ во главѣ пяти или шести сотъ наемныхъ французовъ, голландцевъ и нѣмцевъ. Однако онъ рѣшился сразиться съ гораздо сильнѣйшимъ парламентскимъ войскомъ при Кор-бисделѣ въ Росшайрѣ. Онъ былъ разбитъ *); солдаты его побросали оружіе; самъ онъ спасся бѣгствомъ. Переодѣвшись въ крестьянское платье, онъ укрылся въ сосѣднемъ домѣ одного шотландскаго сквайра. Этотъ господинъ, Макледъ лердъ Ассинтъ, продалъ своего гостя преслѣдователямъ; другіе же говорятъ, что онъ выдалъ его полиціи шотландской церкви, которая считала Монтроза тяжкимъ преступникомъ.
Поступки парламента и вообще шотландскихъ піетистовъ въ отношеніи Монтроза и его сторонниковъ служатъ подтвержденіемъ извѣстной истины, что и протестантскіе, и католическіе ревнители благочестія одинаково отличаются звѣрствомъ и безсердечіемъ. Но требованію яростныхъ проповѣдниковъ шотландской церкви было разстрѣляно сто плѣнныхъ ирландцевъ; 80 женщинъ и дѣтей, слѣдовавшихъ за войскомъ Монтроза, были брошены съ моста въ воду; самъ Монтрозъ подвергся возмутительнѣйшимъ, жестокостямъ. Давидъ Лесли, прибывъ къ своему войску уже послѣ побѣды, потащилъ Монтроза за собой въ крестьянскомъ платьѣ, въ которомъ онъ былъ найденъ; только впослѣдствіи ему позволили одѣться пристойно. Когда плѣнникъ прибылъ въ Эдинбургъ, народъ и городское управленіе постыдно ругались надъ нимъ. Между прочимъ устроили особую повозку съ высокимъ сидѣньемъ, къ которому Монтроза привязали веревками и возили на показъ народу. При всѣхъ оскорбленіяхъ, которыхъ мы не станемъ перечислять, Монтрозъ держалъ себя съ достоинствомъ, твердо, благоразумно и благородно. При огромномъ стеченіи народа возили его по улицамъ Эдинбурга; впереди ѣхалъ верхомъ въ своей офиціальной одеждѣ палачъ, сорвавшій съ него шляпу; за Монтрозомъ вели его офицеровъ. Послѣ этой гнусной и позорной процессіи Монтроза посадили въ страшную тюрьму, гдѣ съ нимъ обращались какъ съ самымъ тяжкимъ преступникомъ. Замѣчательно, что въ то же время шот-
Мы слѣдуемъ Кларендону; друііе говоря!ь иначе.
ландскій парламентъ призналъ Карла II королемъ, а Монтрозъ, котораго онъ приговаривалъ къ позорной казни, дѣйствовалъ по порученію Карла и рисковалъ жизнью для его отца. Президентъ роковаго для Монтроза суда, канцлеръ, обращался грубо съ подсудимымъ, который пристыдилъ парламентъ своимъ достоинствомъ и благородствомъ. Несчастнаго приговорили повѣсить на высотѣ 30 футовъ и потомъ четвертовать. Когда приговоръ былъ исполненъ, голову его выставили на эдинбургскихъ воротахъ: остальные члены были разосланы по главнѣйшимъ городамъ и развѣшаны на столбахъ *).
Между тѣмъ шотландскій парламентъ совершенно разошелся съ англійскимъ правительствомъ, которое находилось вполнѣ подъ властью арміи. Шотландцы упрекали его, что оно нарушаетъ ковенантъ, которымъ положительно установлены король и двѣ палаты. Шотландскій парламентъ призналъ Карла II королемъ. Карлъ отчаялся въ успѣхѣ своего дѣла въ Ирландіи и потому рѣшился подписать упомянутыя выше условія примиренія. Ни король, ни парламентъ не хотѣли и не могли исполнять этихъ условій, хотя Карлъ II, прибывъ въ Эдинбургъ, подписалъ ковенантъ, удалилъ Гамильтоновъ и даже отрекся отъ Монтроза и не почтилъ его памяти. Англичане справедливо опасались вторженія шотландцевъ въ Англію и возстанія многочисленныхъ англійскихъ роялистовъ; вслѣдствіе этого, какъ мы уже сказали, Кромвель былъ отозванъ изъ Ирландіи и назначенъ главнокомандующимъ войсками, назначенными противъ Шотландіи. Сначала это мѣсто предлагали Ферфаксу; но Ферфаксъ, какъ пресвитеріанинъ, былъ очень недоволенъ правительствомъ; притомъ жена его никогда не одобряла его республиканскихъ поступковъ, а самъ онъ потерялъ расположеніе крайней партіи за то, что не хотѣлъ участвовать въ судѣ надъ королемъ. О послѣднемъ упоминаетъ самъ Ферфаксъ въ краткихъ замѣткахъ о своей дѣятельности, напечатанныхъ въ запискахъ объ англійской революціи **). Когда Ферфаксъ отошелъ на задній планъ, Кромвель сдѣлался и по имени первымъ лицомъ въ арміи и, стало быть, въ государствѣ. Въ концѣ мая онъ возвратился въ Англію. Въ парламентѣ онъ выразилъ своему сосѣду, республиканцу Лёдло, свое глубокое сожалѣніе, что онъ, Лёдло, какъ можно заключить по его лицу, обращенію и словамъ, сомнѣвается въ искренности его республиканскихъ убѣжденій.
Въ концѣ іюля 1650 Кромвель двинулся противъ Шотландіи. Съ нимъ пошло войско, во всѣхъ отношеніяхъ превосходившее шотландское. Послѣднимъ номинально командовалъ престарѣлый графъ Льюэнъ, а въ дѣйствительности сынъ его Давидъ Лесли. Когда Кромвель двинулся на Эдинбургъ, войско это, по словамъ Кларендона, робкое и нестройное ***), заняло столь выгодную позицію между столицей и Лейтомъ, что Кромвель былъ поставленъ въ большое затрудненіе. Онъ не могъ двинуться дальше, такъ какъ лежавшіе предъ нимъ дефилеи были сильно защищены; стоять на мѣстѣ ему было тоже невозможно по недостатку запасовъ. Тѣмъ не менѣе ему пришлось простоять въ этомъ положеніи весь августъ, и запасы доставлялись въ его лагерь моремъ. Однако и это оказалось невозможнымъ, когда въ сентябрѣ начались осеннія бури, и Кромвель, чтобы не уморить своего войска голодомъ, былъ принужденъ двинуться на Донбаръ за 20 англ, миль отъ лагеря. Шотландцы думали, что онъ совсѣмъ отступаетъ;
*) Въ приложеніяхъ къ запискамъ Варвика (въ собраніи записокъ объ англійской революціи) находится подъ № 3 подробное описаніе послѣднихъ дней Монтроза.
**) Онъ говоритъ въ концѣ этихъ замѣтокъ: «Віеп аие з’еиззе ри еп зегѵапі Іез (іез-зіпз Дез гёриЪІісаіпез оЫепіг іоиі се цие з’аигаіз ѵоиіи де роиѵоіг еі сГаиІгез аѵапіа^ез, серепдапі раг Іа Ьопіе еі Іа шізёгісогде бе Иіеи, аиззі Іоп^іешрз дие ]е зиіз дешеигё аі-ІасЬё а 1'агшёе, ]е те зиіз оррозё дапз Іез сопзеііз а іоиі се циі зе іаізаіі еп се зепз, еі цнапсі ]е пе роиѵаіз гіеп (Іе ріиз, ]е геГизаіз д'а^іг аѵес еих. Серепдапі ]е сопзегѵаіз Іа сотшіззіоп цие раѵаіз гесие ди рагіетепі, ]изди’а се ци’еііе ше іиі йіёе раг се диі еп гез-Іаіі.» (Хотя служа республиканскимъ цѣлямъ, я могъ бы достичь какой угодно власти и выгодъ, но, по милости Божіей, пока служилъ въ арміи, постоянно противился этимъ цѣлямъ и отказался дѣйствовать съ нимн заодно, какъ скоро сопротивленіе мое оказалось тщетно. Впрочемъ я не бралъ отставки, пока остатки парламента сами не уволили меня.)
♦♦*) „ТЪе зсоіз—говоритъ онъ — дгелѵ іо^еійет аѵегу питегоиз доду& теп ѵеіі ргоѵі-дед апд зиррііед ѵгіід аіі іЬіп^з пеоеззагу ЪиіГсоига^е апд сопдисі." (Шотландцы представляли очень многочисленное скопище, снабженное въ изобиліи всѣмъ необходимымъ, кромѣ храбрости и дисциплины.)
они вышли изъ своихъ окоповъ и пошли за нимъ по пятамъ. Замѣтивъ, что непріятель оставилъ свои укрѣпленія, Кромвель пріостановилъ свое отступленіе и далъ сраженіе при Донбарѣ. Лёдло, впрочемъ не бывшій въ арміи, говоритъ, что при отступленіи Кромвель уже рѣшился отослать свою артиллерію и обозъ за Донбаръ, гдѣ стоялъ его флотъ, и потомъ двинулся впередъ, но что шотландцы заняли всѣ дороги съ намѣреніемъ окружить со всѣхъ сторонъ своей 30-тысячной арміей 10-тысячное англійское войско; это заставило Кромвеля немедленно дать сраженіе. Оно окончилось полною побѣдою англичанъ. Предводитель шотландцевъ, Лёсли не хотѣлъ оставлять свою прежнюю позицію; но ни онъ, ни король, которому незадолго передъ тѣмъ дозволили прибыть къ арміи на нѣсколько дней, не имѣли власти. Верховное начальство въ арміи принадлежало коммисарамъ чиновъ и шотландской церкви. Коммисары заставили Лесли покинуть превосходную позицію, а потомъ оставить и другую, которую онъ занялъ на краю ущелья между двумя арміями. Удивительно, какъ какіе-нибудь фанатическіе проповѣдники могли имѣть такое пагубное вліяніе; однако извѣстно, что они сохранили его отчасти до нынѣшняго времени и въ Шотландіи, и во многихъ мѣстахъ Англіи. Когда король явился къ арміи, они своими проповѣдями принудили его удалиться изъ лагеря и вдобавокъ заставили этого во всѣхъ отношеніяхъ презрѣннаго молодаго человѣка ханжить и зачастую съ лицемѣрнымъ смиреніемъ выслушивать по шести проповѣдей въ день.
Послѣ побѣды при Донбарѣ (3 сентября 1650) Кромвель получилъ подкрѣпленія и занялъ Эдинбургъ, кромѣ крѣпости, которая осталась во власти шотландцевъ.’ Послѣдніе подъ предводительствомъ Арджайля двинулись къ Стирлингу и поставили Кромвеля въ большое затрудненіе; они избѣгали сраженія, и сами получали всѣ припасы изъ плодоносной мѣстности Файфъ, а англичанъ заставляли терпѣть большой недостатокъ. Но между ними господствовали постоянныя распрп. Карлъ собиралъ къ себѣ роялитскихъ вельможъ, а Арджайль силою разгонялъ ихъ; народъ былъ за Карла, а фанатическіе ковенантеры противъ него. Карлу давно надоѣла эта среда шотландскихъ пасторовъ и святошъ, и онъ вошелъ въ сношенія съ главами горныхъ клановъ; въ октябрѣ онъ хотѣлъ бѣжать къ нимъ изъ Перта, но его догнали и вернули. Впрочемъ положеніе его стало лучше, потому что Арджайль опасался возстанія въ горахъ и нападенія Кромвеля, который разыгрывалъ въ Эдинбургѣ роль полководца, пророка и святаго. Все это заставило Арджайля сдѣлать королю разныя снисхожденія и даже допустить его въ совѣщанія о государственныхъ дѣлахъ. Преданные ему вожди клановъ получили прощеніе.
Въ ноябрѣ королевскія войска усилились. Положеніе Кромвеля было очень затруднительно. Непріятель упорно стоялъ въ своихъ позиціяхъ и избѣгалъ сраженія. Между шотландцами господствовали несогласія по различію взглядовъ на религію и монархію. Въ послѣдніе мѣсяцы 1650 распри эти усилились, тогда какъ Кромвель поддерживалъ въ своихъ подчиненныхъ согласіе, играя передъ одними роль праведнаго богомольца и проповѣдника, а передъ другими строгаго и мудраго государственнаго человѣка и генерала. Карлъ II пробовалъ идти тѣмъ же путемъ, и лорды Гамильтонъ и Ло дер даль, которымъ было дозволено возвратиться къ нему, служили ему благоразумными совѣтами. По словамъ Кларендона, онъ мало-по-малу пріобрѣлъ общее расположеніе, вошелъ въ сношенія съ важнѣйшими членами дворянскаго и гражданскаго сословій и провелъ въ парламентѣ многое, чего желалъ. По его настоянію многіе парламентскіе акты (тану іпГатои» асІ8) были отмѣнены. Было сформировано новое войско подъ его непосредственнымъ начальствомъ, и енъ могъ безпрекословно взять на службу многихъ офицеровъ, служившихъ его отцу. Своимъ генералъ-лейтенантомъ онъ наименовалъ Давида Лесли; вторымъ по немъ, т. е. начальникомъ конницы ({гепегаі оГ іЬе Ьогяе) Миддльтона. Въ отношеніи грая;данскихъ и церковныхъ дѣлъ Карлъ, не задумываясь, обѣщалъ и дѣлалъ все, чего могла только желать мертвая и механическая набожность шотландцевъ; но при этомъ онъ имѣлъ въ виду нарушить слово и клятву, какъ только позволятъ обстоятельства. Онъ спокойно выслушивалъ разглагольствованія неотесанныхъ ханжей, присутствовалъ съ унылымъ благоговѣніемъ на всѣхъ скучныхъ богословскихъ собраніяхъ и диспутахъ и клялся хранить вѣрность ковенанту и чему угодно, лишь
бы его пр древне-шотландскому обычаю короновали въ Сконѣ. Коронація произошла съ великою пышностью въ январѣ 1651, при чемъ святоши опять дали королю грубый урокъ. Графъ Арджайлъ возложилъ на него корону. Онъ воображалъ, что Карлъ въ самомъ дѣлѣ хочетъ жениться на его дочери и считалъ этотъ бракъ уже рѣшеннымъ. Въ увѣренности, что остается только получить согласіе королевы Маріи-Генріетты, тщеславный графъ убѣждалъ короля послать къ матери во Францію депутатовъ.
Кромвель былъ все-таки сильнѣе непріятеля, который въ числѣ 20,000 человѣкъ стоялъ по ту сторону форта. Измѣна коменданта передала въ его власть и эдинбургскую крѣпость; но ни зимою, ни весною онъ не могъ предпринять ничего рѣшительнаго. Съ мая по іюнь 1651 обѣ арміи стояли другъ противъ друга, и время проходило въ небольшихъ стычкахъ. Наконецъ 21 іюня Ламбертъ одержалъ верхъ надъ шотландскимъ корпусомъ. Это дало Кромвелю возможность занять всю плодоносную провинцію Файфъ и главный городъ ея, Пертъ. По мѣрѣ того какъ шотландское войско терпѣло неудачи и число старыхъ приверженцевъ королевскаго дома увеличивалось, Арджайлъ терялъ значеніе и потому уже въ концѣ іюля просилъ и получилъ позволеніе уѣхать въ свои помѣстья. По удаленіи Арджайля Карлъ принялъ рѣшеніе, которое привело наконецъ къ развязкѣ. Кромвель, расположивъ свои войска между королевской арміей и горною страной, отрѣзалъ Карла отъ сношеній съ горами; но передъ королемъ оставалась открытою дорога въ Англію, п Карлъ рѣшился покинуть Шотландію и идти на Лондонъ, надѣясь найти въ Англіи много приверженцевъ. Онъ такъ поспѣшилъ привести это намѣреніе въ исполненіе, что ушелъ отъ Кромвеля на три перехода впередъ. Кромвель послалъ за нимъ въ догонку Ламберта, съ отрядомъ конницы, а потомъ поспѣшилъ и самъ, оставивъ въ Шотландіи Монка своимъ намѣстникомъ по гражданскимъ и военнымъ дѣламъ. При движеніи Карла парламентъ и Лондонъ пришли въ величайшее смятеніе; но вскорѣ пришло извѣстіе отъ Кромвеля о скоромъ его прибытіи, ц это ободрило всѣхъ, такъ что быстро приняли всѣ мѣры для отраженія нападенія. Это испугало шотландцевъ. Въ тоже время Карлъ, продолжая свой маршъ на Ворстеръ, узналъ, что англійскіе роялисты истреблены и запуганы. Потому онъ не рѣшился идти далѣе и остановился вмѣсто того, чтобы наступать ускореннымъ маршемъ. Такимъ образомъ Кромвель успѣлъ догнать его. Кромвель, имѣя превосходное войско, понималъ, что Карлу, стоитъ потерять одно сраженіе, чтобы совершенно погибнуть безъ возможности спастись ни взадъ, ни впередъ. Онъ рѣшился дать сраженіе, какъ только настигнетъ короля. Сраженіе произошло при Ворстерѣ 3 сентября 1651, въ день, который Кромвель почиталъ счастливымъ, какъ годовщину сраженія прп Донбарѣ. Слабо укрѣпленный Ворстеръ былъ занятъ королемъ. Войска Кромвеля, утомленныя ускоренными переходами, расположились по обоимъ берегамъ Саверна; здѣсь онъ предложилъ Карлу сраженіе, которое король принялъ.
Войска Карла не могли противиться арміи Кромвеля п Флитвуда. Въ сраженіи при Ворстерѣ королевскими войсками командовали Давидъ Лесли и герцогъ Гамильтонъ, братъ казненнаго, а самъ король былъ очень плохой генералъ. Лордъ Кларендонъ говоритъ кромѣ того, что когда Карлъ передъ сраженіемъ спросилъ у Лесли, каковъ духъ въ войскѣ, тотъ отвѣчалъ, что, по его мнѣнію, оно не станетъ драться. Оно однако дралось, но не долго и такъ неуспѣшно, что англичане одержали полную побѣду и вторглись въ Ворстеръ. Изъ 15,000 шотландцевъ 3,000 было убито и 9,000 взято въ плѣнъ. Послѣ сраженія при королѣ въ началѣ оставалось нѣсколько кавалерійскихъ отрядовъ. Но вскорѣ онъ долженъ былъ покинуть ихъ, чтобы тайкомъ пробраться къ морю и переправиться на континентъ. Возвращеніе въ Шотландію было ему невозможно. Бѣгство его было очень затруднительно, тѣмъ болѣе, что республиканцы назначили тысячу фунт, стерл. за его голову п грозили казнью, какъ за государственную измѣну, всякому, кто укроетъ его въ своемъ домѣ или будетъ содѣйствовать его бѣгству. Переодѣтый крестьяниномъ, король нѣсколько дней блуждалъ въ сопровожденіи четырехъ сыновей крестьянина Пендереля и зятя ихъ, Ятса. 6 сентября онъ провелъ ночь и день въ лѣсу на деревѣ. Два дна ему совсѣмъ нечего было ѣсть. Потомъ онъ питался кое-чѣмъ у бѣднаго пастуха, который пріютилъ его Шлоссеръ. V. 36
въ своей хатѣ. Дубъ, на которомъ сидѣлъ Карлъ, такъ называемый впослѣдствіи «королевскій дубъ», мѣстечко Боскобль, гдѣ онъ нашелъ первое убѣжище, все семейство Пендерель, мистеръ Ленъ, у котораго король игралъ роль слуги и посадилъ передъ собой на лошадь его дочь, чтобы доѣхать до берега неузнаннымъ: все это сдѣлалось знаменитымъ въ исторіи Англіи. Сначала короля укрывали разные бѣдняки изъ католиковъ; потомъ онъ находилъ пріютъ и у богатыхъ роялистовъ, какъ герцогиня Беррійская при Лудовикѣ Филиппѣ въ Вандеѣ. Онъ пробылъ нѣсколько времени близъ Бристоля. Наконецъ уже 17 октября онъ нашелъ корабль п послѣ сорокадневнаго плаванія, въ которомъ натерпѣлся смертельнаго страха, высадился въ Феканѣ въ Нормандіи. Истинный, но похожій на сказку разсказъ объ этомъ бѣгствѣ можно прочесть со всѣми подробностями во многихъ сочиненіяхъ, особенно у Лингарда въ XI томѣ «Исторіи Англіи».
Вступивъ въ Лондонъ послѣ побѣды при Ворстерѣ, Кромвель былъ принятъ съ восторгомъ. Ясно было, что граждане смотрятъ на него не такъ, какъ вожди республиканцевъ, Лёдло, Голлисъ, Гетчинсонъ и др., которые сами говорятъ въ своихъ запискахъ, что со дня вступленія Кромвеля въ Лондонъ перемѣнили мнѣніе о немъ. Толкуя о свободѣ, добродѣтели и благочестіи, Кромвель поступалъ деспотически и жестоко. Быть можетъ, это было практично, но мы не признаемъ этой- практической и дип юматической мудрости и предпочитаемъ правду и свободу даже тогда, когда не видимъ отъ нихъ прямой выгоды. Побѣду одержала нація, но Кромвель своекорыстно воспользовался ея плодами.
Шотландія осталась во власти генерала Монка, человѣка, для котораго всѣ средства былп справедливы и хороши, лишь бы способствовали сохраненію спокойствія и порядка. Такъ разсуждаютъ всѣ военные правители. Кромвель зналъ его за офицера, считающаго своимъ первымъ долгомъ слѣпо повиноваться старшимъ. Это побудило Кромвеля, передъ уходомъ изъ Шотландіи, ввѣрить ему управленіе страною и начальство надъ тамошнимъ'войскомъ; Монкъ сохранилъ эту должность до самой смерти Кромвеля. Онъ овладѣлъ Стирлингомъ и взялъ штурмомъ Донди. Жестокости, совершенныя въ этомъ городѣ, ужаснули всю страну, какъ злодѣйства Кромвеля, Айртона и Ламберта въ Ирландіи *).
Монкъ покорилъ Шотландію отъ границъ Англіи до моря на сѣверѣ. Вся горная Шотландія лодчипі лась ему. Въ Эйрѣ Лейтѣ, Пертѣ, Инвернесѣ онъ возвелъ цитадели, гарнизоны которыхъ содержали крѣпкіе посты по всей горной Шотландіи, уничтожая возможность всякаго движенія. Потомъ (1652) была про-і зведена попытка хничтожить въ Шотландіи все шотландское и совершенно слить Эі'у страну съ Англіей. Была обнародована прокламація, которой всѣ шотландскія власти, назначенныя пе анг. ійс: пмъ парламентомъ, отмѣнялись; англійскіе судьи, къ которымъ было прикомандировано т] ое или четверо шотландцевъ, разъѣзжали по странѣ и творили судъ; дѣятельность шотландскихъ судовъ прекратилась. Это продолжалось нѣсколько лѣтъ, пока обстоятельства не принудили ирнратить эту нелѣі ость, которая находитъ однако подражаніе и въ наше время.
Въ Ирландіи еще Кромвель поступалъ съ гаэ ическимъ, большею частью роялистскимъ и католическимъ насеіепіемъ страны съ звѣрскою жестокостью. Айртонъ, котораго 0Н7’ назначилъ на свое мѣсто, дѣйствовалъ еще свирѣпѣе. Исторія жестокостей, совершенныхъ подъ руководствомъ Кромвеля Айртоновъ и его преемниками, исторія конфискацій, обезлюденія цѣлыхь графствъ, перес ленія жителей ихъ въ другія страны, продажи многихъ ирландцевъ въ невольничество на вестъ-индскіе основа, имѣетъ важное значеніе и для нынѣшнихъ < тношепій ирландцевъ къ англичанамъ и католиковъ Ирландіи къ тамошнимъ протестантамъ. Айртонъ, главный помощникъ своею тестя, былъ и юристъ, и военный,
*/ Лёлю говоритъ но Французскомъ переводѣ записокь объ англійской революціи: „Впвсіег (4яві Ьіеи ЕогііГіёе еі (ІёГепйие раг шіе утоззе уагпізоп пе ѵоиіиі раз зе гешіге. ?.:овк ЙГ сіеоппеі Раьзаиі, еі Гауаві ѵшрогіёе іі раз>а аи іі сіе Гёрёе сііщ а зіх сепіз Ъоште і і Пѣ Іиег (1е запу ігоіеі Іе уоиѵегиеиг еі ріиніеиіъ аиѣгез регзоипез." (Донди былъ хорошо укрѣпленъ г имѣлъ сильный іарниз нъ; онъ не хотѣлъ сдавятъ* я. Монкъ повелъ прп-іі.ііь и, взявъ городъ, приказалъ перерѣзать 500—600 чел. и хладнокровно велѣлъ убить губернатора и нѣсколько другихъ лицъ.)
то есть принадлежалъ къ тѣмъ двумъ классамъ людей, которые всегда служатъ сильнѣйшей опорой деспотизма. Стало быть, немудрено, что онъ позволялъ себѣ часто неслыханныя жестокости. Онт. былъ приверженцемъ такъ называемой законной свободы, но совершенно чуждъ свойствъ Кромвеля—эгоизма, лицемѣрія п наклонности къ самодержавію. Объ этомъ свидѣтельствуетъ и Лёдло, который постоянно находился при немъ. Говоря о наградахъ, розданныхъ парламентомъ офицерамъ, отличившимся при покореніи и^ландскчго города Лимерика, Л^дло разсказываете, что Айртону было назначено особенно щедрое награжденіе, но что онъ былъ недоволенъ дѣйствіями парламента, который старался привлечь къ себѣ гражданъ раздачею имѣній, конфискованныхъ у роялистовъ. Айртонъ прямо скапалъ: «Парламенту предстоитъ уплатить много законныхъ долговъ: ему слѣдовало бы прежде подумать объ этомъ, а не раздавать подарковъ. Я не нуждаюсь въ подаренныхъ мнѣ имѣніяхъ а не хочу ихъ брать. По моему пусть лучше парламента занимается государственными тѣлами, чѣмъ расточать государственное достояніе». Впрочемъ и республиканца Лёдло не возмущаютъ ужасныя жестокости, которыя совершали солдаты Айртона при взятіи Лимерика. Кларендонъ въ своемъ англиканскомъ рвеніи не уступаетъ фанатизму Ледло, даже хвалитъ умѣренность Кромвеля, который вмѣсто того, чтобы умертвить еще тысячи ирландцевъ, облегчалъ ичъ эмиграцію въ чужія земли или бралъ ихъ въ свою армію.
Кромвель совершенно покорилъ провинціи Монстеръ и Ленстеръ. Тѣмъ не менѣе, преемнику и намѣстнику его, Айртону, пришлось выдержать жестокую борьбу съ туземцами, пока странѣ оставался Ормондъ. Интриги католическихъ поповъ и грубость ирландцевъ принудили Ормонда во время сраженія при Ворстерѣ сложить съ себя о.іжность^ возложенную на него Карломъ II, и уѣхать во Францію, гдѣ онъ встрѣтился еъ королемъ. По отъѣздѣ Ормонда ничто не препятствовало Айртону покорить остальныя провинціи, хотя при суровомъ характерѣ ирландцевъ на прочный миръ нельзя было разсчитывать. Айртонъ умеръ 25 ноября 1651. Кромвель былъ у.ге тогда властелиномъ Англіи, Шотландіи и .Ирландіи. Впрочемъ въ Шотландіи безусловно повелѣвалъ Монкъ, оказывавшій покорность только Кромвелю, но не англійскому парламенту. Въ Ирландіи намѣстниками Кромвеля были сначала Ламбертъ, потомъ Ф л и т в у дъ, женившійся на вдовѣ Айртона.
2. Англія въ правленіе Кромвеля до распущенія Долгаго парламента въ апрѣлѣ 1653.
Пока Шотландію и Ирландію подавляло кровавое насиліе, Кромвель уже помышлялъ о королевскомъ санѣ. Въ собраніи офицеровъ и членовъ парламента, происходившемъ въ ноябрѣ 1651 въ Лондонѣ, въ домѣ президента (спикера парламента), Кромвель спрашивалъ ихъ мнѣнія о будущемъ образѣ правленія Англіи. Всѣ военные, бывшіе въ собраніи, подали голосъ за республику; но юристы и самъ Кромвель были за монархію. Когда зашла рѣчь о томъ, кому быть королемъ, Кромвель назвалъ только трехъ сыновей Карла I, Карла II, герцога Іакова, Йоркскаго и герцога Глостера. Кромвель зналъ, что при тогдашнихъ обстоятельствахъ ни одного изъ нихъ не изберутъ,*и ждалъ, что па престолъ возведутъ его самого. Но никто изъ членовъ собранія не заикнулся объ этомъ. Кромвель сталъ искать другаго средства достичь своей цѣли. Онъ считалъ пригоднымъ для этого возбудить новую распрю между войскомъ и парламентомъ. Для этого онъ поддерживалъ въ ноябрѣ 1651, предложеніе уменьшить армію болѣе чѣмъ на четвертую часть. Это было рѣшено, и Кромвель достигъ разомъ двухъ цѣлей. Онъ раздражилъ войско противъ парламента, отставившаго такое множество солдатъ, и въ то же время отдѣлался отъ безпокойныхъ республиканскихъ головъ въ арміи. Еще въ іюнѣ 1652 предложеніе распустить часть войска было возоо-новлено, что значительно усилило вражду между арміей п парламентомъ, который былъ нуженъ Кромвелю для дальнѣйшихъ цѣлей. О переговорахъ на счетъ ма-36*
нархіи, которые уже въ то время велъ съ Кромвелемъ В а й т л о к ъ, юристъ, засѣдавшій въ парламентѣ, мы знаемъ отъ самого Вайтлока, который оставилъ драгоцѣнныя свѣдѣнія о революціи. Лёдло въ своихъ запискахъ тоже говоритъ, что торжественные похороны Айртона были просто демонстрація, чтобы приготовить публику къ коронованію Кромвеля *).
Въ то время Англія сравнялась съ Голландіею на сушѣ и на морѣ, въ торговлѣ и промышленности, и достигла высшей степени славы и могущества. Правительствующій парламентъ не хотѣлъ признать, что страна обязана всѣмъ этимъ арміи, флоту п существующимъ учрежденіямъ; онъ хотѣлъ приписать эту заслугу единственно себѣ и своему республиканизму. Понятно, что юристы парламента, желавшіе пожинать лавры тамъ, гдѣ не сѣяли, должны были вступить въ враждебныя отношенія къ генераламъ п полковникамъ арміи. Кромвель умно воспользовался этимъ обстоятельствомъ. Въ сущности онъ уже въ 1652 одинъ завѣдывалъ внутренними и внѣшними дѣлами, хотя еще съ простымъ титуломъ генерала. По его старанію, двоюродный братъ Карла I, принцъ Рупрехтъ (стр. 495), удержавшій за собою часть англійскаго флота, долженъ былъ сначала удалиться въ Средпзимное море, а потомъ къ американскимъ берегамъ, гдѣ занимался пиратствомъ п наконецъ (1655) продалъ свой флотъ Мазарену. Это навлекло презрѣніе и ненависть націи на него и на короля, именемъ котораго онъ разбойничалъ, а съ другой стороны выставило въ благопріятномъ свѣтѣ Кромвеля и его республиканцевъ.
Съ Нидерландами, гдѣ по смертп Вильгельма II Оранскаго (ноябрь 1650) учредилось республиканское правленіе, Кромвель противъ воли вступилъ въ войну. Онъ готовъ былъ смотрѣть сквозь пальцы на помощь, оказываемую Стюартамъ въ Голландіи, гдѣ они были въ родствѣ съ Оранскимъ домомъ, но не могъ отвратить парламентъ отъ изданія Навигаціоннаго акта, который очень чувствительно нарушалъ интересы голландцевъ и всѣхъ морскихъ державъ. Этотъ актъ вредилъ голландскому мореплаванію особенно запрещеніемъ ввоза иностранныхъ товаровъ, кромѣ мѣстныхъ продуктовъ странъ. Нельзя отрицать, что эта мѣра вначалѣ очень способствовала развитію мореплаванія и торговли благочестивой, но своекорыстной англійской республики. Впослѣдствіи жалобы на тираническій навигаціонный актъ, сдѣлавшійся съ теченіемъ времени совершенно бесполезнымъ, такъ возрасли, что въ наше время его наконецъ отмѣнили. Война, возгорѣвшаяся изъ-за него съ голландцами, сдѣлала Кромвеля столь же грознымъ для Европы, какъ съ 1641 онъ оылъ для Англіи. Друзья его, пзъ которыхъ мы назовемъ Б л е к а и Монка, въ борьбѣ противъ величайшихъ адмираловъ новѣйшаго времени, фанъ Тр ом па, Р ю и тер а, де Витта и Васе-наара, показали свою способность командовать и на морѣ такъ же успѣшно, какъ на сушѣ; подвиги ихъ были отнесены въ заслугу Кромвелю. Онп доказали голландцамъ превосходство англійскаго флота.
Мы приводимъ въ выноскѣ сжатый перечень Кларендона обстоятельствъ, благопріятствовавшихъ планамъ Кромвеля**). Шотландія, прибавляетъ Кларен-
’*') «(^иеіциез шія сіез рагепз сіи ^ёпёгаі Сготгѵеіі п’і^погапѣ раз Іез ѵазѣез сіеззеіпз, йопЬ іі з’оссираіѣ аіогз. йгепѣ ѣгапзрогѣег еп Ап^іеіеггс 1с согрв <1и Іогсі йёриѣё Ігеіоп, ой іі Гиѣ зоіеппеііетепѣ епѣеггс аих ѣгаіз (іи риЫіс а 'ХѴсзітіпз^ег сіапз ип ша<;піДцие ѣотЪеаи.
аѵаіѣ ри ргеѵоіг се ци’ііз Нгепѣ, іі езѣ сегѣаіп, аигаіѣ сіетапсіё, цие за іошЬе Гйѣ аи ііеи, ой зоп ате з'ёѣаіЪ зерагёе Не зоп сргрз». (Родня генерала Кромвеля, зная его обширные замыслы, перевезла въ Англію тѣло лорда-депутата Айртона и торжественно похоронила его на общественный счетъ въ Вестминстерѣ въ великолѣпной гробницѣ. Если бы онъ (демократъ Айртонъ; могъ предвидѣть это, онъ навѣрно запретилъ бы трогать свой прахъ съ того мѣст», гдѣ душа его разсталась съ тѣломъ.
*) ТЬои^Іі СготѵгеІІ, — говоритъ онъ,—дѵаз ехегсізесі лѵіѣіі сопѣгасіісѣіопз апсі ѵеха-ѣіопз Ъу ѢЬе аиѣіюгіѣу оГ ѣЪе рагііаіпепѣ, Ье іошві поѣ ѢЬе Іеазѣ оррозіѣіоп Ггот аЪгоасі. Не лѵаз тоге аЬзоІиіе іп ѣііе ѣлѵо оѣііег кіп^сіопіз, тоге Геагесіапсі тоге оЪеуесі, ѣЬап апу кіп<* ІииІ еѵег Ъееп; апсі аі! ѣііе сіотішопз Ьеіоп^іп^ ѣо ѣііе сгоѵгп охѵпесі по оіііег зиЩесѣі-оп ѣііап Іо ѣііе сотшотѵеаіѣіі оГ Еп^іаші. Тііе ізіез оГ Сгиегзеу апсі Тегзеу апсі 8сі11у ’уеге гесіисесі, ѢЬе іогтег аѣіег ѣііе Ъаіѣіе оѣ АѴогсезѣег, ѢЬе оѣЬег аі’ѣег ѣііе кіп^’з геѣигп ѣо Рагіз.— А11 Біе Гогеі&п ріапіаѣюпз (продолжаетъ онъ далѣе) ІіасІ зиЬтіѣѣесі ѣо ѢЬе уоке, апсі іпйеесі тѵііііоо ѣалу оѣЬег іпсовѵепіепсе ог сіата^е, ѣііап іііе 1іаѵіп& сіѣіхепз апсі іпіегіог регзопз ріР іо ^оусгп Ыіегл іг'.Чсай оГ ^епѣРчпеп, лѵію Ііагі Ъееп тіги.^есі Ьу ѢЬе кіп{> іп ѣііоя"
донъ, со времени отъѣзда Кромвеля находилась подъ желѣзною властью Монка. Ирландія могла бы отдохнуть по смерти Айртона, если бы дикость и неугомонность ирландцевъ не мѣшали имъ соединиться между собою. О перемѣнахъ въ Ирландіи, и объ интригахъ Кромвеля противъ парламента, который онъ намѣревался свергнуть, всего лучше разсказываетъ Вайтлокъ, отказавшійся отъ должности коммисара въ Ирландіи. Ламбертъ — разсказываетъ онъ — былъ назначенъ Кромвелемъ намѣстникомъ его въ Ирландіи; но парламентъ воспротивился этому назначенію, говоря, что и самъ Кромвель уже не правитель Ирландіи и слѣдовательно не можетъ назначать намѣстника. Вслѣдствіе этого Ламбертъ совершенно разошелся съ парламентомъ. Надо замѣтить, что Кромвель самъ хлопоталъ, чтобы генерала Ламберта лишили этого мѣста,/ а потомъ всю вину свалилъ на парламентъ. Эта исторія представляетъ въ самомъ отвратительномъ свѣтѣ его лицемѣріе и лживость. Это было въ концѣ 1652. Послѣ того Кромвель былъ нѣкоторое время не въ ладахъ съ Ламбертомъ, который не хотѣлъ ѣхать въ Ирландію иначе, какъ намѣстникомъ. Кромвель достигъ этимъ двойной выгоды. Онъ убѣдилъ Ламберта соединиться съ нимъ для произведенія государственнаго переворота противъ парламентскихъ юристовъ, а намѣстникомъ въ Ирландію послалъ Флитвуда, женатаго на его дочери, вдовѣ Айртона.
Съ этой минуты возникъ явный раздоръ не только между Кромвелемъ и парламентомъ, но и между Кромвелемъ и учрежденной имъ самимъ правительственной коллегіей, гдѣ предсѣдательствовалъ Брадшо. Кромвель и тутъ оставался вѣренъ тому эластическому лицемѣрію, которое, сколько бы ни восхваляли его политико-дипломатическую мудрость, заслуживаетъ имени подлости. Но обыкновенію, онъ возбуждалъ солдатъ и офицеровъ противъ своихъ противниковъ, а самъ оставался позади, ханжа и богомольничая. Офицеры жаловались на неполученіе жалованья. Кромвель дозволилъ пмъ составить комисію, которая вступила въ переписку съ парламентомъ ц цодавала ему грубые адресы. Комисія эта грозила, что если парламентъ не будетъ заботиться о содержаніи арміи, то она будетъ вынуждена сама позаботиться о себѣ; прибавляя, что если парламентъ хорошо управляетъ деньгами, выжимаемыми изъ парода, то ему нельзя оставаться въ долгу передъ арміей. Парламентъ далъ на это рѣзкій отзывъ, на который военный совѣтъ отвѣчалъ еще рѣзче. Онъ говорилъ, что пора бы парламенту выполнить свое обѣщаніе уступить свое мѣсто другимъ, распустивъ себя послѣ столь продолжительнаго и дурнаго управленія страной. Членамъ собранія предлагалось подумать, сколько лѣтъ уже составляютъ они парламентъ и какъ обидно и оскорбительно остальной націи, не смотря на великія дѣла, пми совершенныя, видѣть свое устраненіе отъ участія въ дѣлахъ страны. Армія просила парламентъ, захватившій въ свои руки всю государственную власть, составить комисію для управленія дѣлами, въ періодъ отъ распущенія парламента до собранія новаго. Совѣтъ прибавлялъ иронически, что это будетъ для народа самою пріятною мѣрою, какую можетъ принять парламентъ.
Благоразумные члены парламента были готовы уступить, выраженной военнымъ совѣтомъ, волѣ Кромвеля, которая на этотъ разъ совпадала съ желаніемъ народа; но благочестивые п слѣдовательно властолюбивые члены предпочли послѣдовать указанію депутата Мартина на дочь Фараона. Дочь Фараона, найдя въ тростникѣ младенца Моисея, посовѣтовала отыскать мать его; младенецъ Моисей есть новорожденная англійская республика, объ упрочепіи которой парламентъ долженъ позаботиться, прежде чѣмъ разойтись; у парламента есть кромѣ того еще другой младенецъ — война съ Голландіей. Ради этихъ младенцевъ было рѣшено ие распускать, а пополнить собраніе, которое всѣмъ опротивѣло н
ріасез. (Въ то время, когда парламентъ безпрестанно протпворѣчплъ и перечилъ Кромвелю за границей протекторъ не встрѣчалъ ни малѣйшаго сопротивленія. Въ Ирландіи п Шотландіи ему повиновались, его боялись и слушались больше, чѣмъ любаго короля; всѣ владѣнія, принадлежавшія коронѣ, не хотѣли признать пи чьей власти, кромѣ владычества Англіи. Острова Гернсей и Джерсеп и ІИслліііскіе были покорены :— первые послѣ битвы при Ворчестерѣ, вторые по возвращеніи короля въ Ііарижь. Всѣ иностранныя колоніи подчинились новому правительству, не потерпѣвъ никакого ущерба и никакой перемѣны, кромѣ того, что управлять ими было поручено простымъ гражданамъ, а не джентльменамъ, какъ при короляхъ).
относилось къ народу, къ арміи и къ Кромвелю, какъ въ 1799 совѣты старѣйшинъ и пятисотъ къ Бонапарту и къ французскому народу. Парламентскіе юристы осмѣлились даже раздражать и оскорблять солдатъ іСромвеля. Парламентъ объявилъ виновнымъ въ государственной измѣнѣ всякаго, кто будетъ стараться о перемѣнѣ существующаго правительства или даа.е предлагать такую перемѣну. Кромвель не могъ долѣе медлить. По словамъ мистриссъ Гетчинсонъ, онъ постарался примириться съ Ламбертомъ, который былъ обиженъ имъ и парламентомъ; Кромвель съумѣлъ обратить всю его ненависть на парламентъ. Такимъ образомъ Ламбертъ и Гаррисонъ, помогавшіе Кромвелю противъ пресвитеріанъ, стали теперь лучшими помощниками его въ борьбѣ съ противниками пресвитеріанъ. Мистриссъ Гетчинсонъ отзывается очень благопріятно о парламентѣ, который подвергался такимъ нареканіямъ *).
Кромвель давно рѣшился ниспровергнуть парламентъ. Ему очень хотѣлось, чтобы парламентъ самъ подалъ къ тому поводъ. Но этого нельзя было ожидать, и потому онъ постарался придать хотя видъ законности новому правительству, которое хотѣлъ учредить. 19 апрѣля 1653 онъ собралъ въ своей квартирѣ, въ Вайтголлѣ, значительное число офицеровъ, чтобы обсудить и рѣшить низверженіе парламента. Но* это собраніе оказало ему сопротивленіе. Тогда 20 апрѣля Кромвель рѣшился на открытое насиліе. Въ этотъ день военный совѣтъ опять собрался у него поутру на совѣщаніе; тутъ онъ получилъ извѣстіе, что парламентъ наконецъ рѣшился покориться желанію народа и арміи и что это рѣшеніе будетъ въ то же утро 20 апрѣля возведено въ законъ, но что билль о распущеніи парламента будетъ постановленъ со всѣми непріятными ему предосторожностями (аіі іЬе оЬпохіоиз ргоѵізіопз). Это побудило Кромвеля немедленно взяться за оружіе. Получивъ отъ Ингольдсби извѣстіе о ходѣ дѣла', Кромвель отрави іся съ 300 мушкетеровъ въ зданіе парламента, оставилъ солдатъ въ сѣняхъ и занялъ свое обычное мѣсто въ палатѣ. По обыкновенію преступниковъ, замышляющихъ похищеніе власти, онъ болталъ о разныхъ высокихъ матеріяхъ, впрочемъ съ грубыми и непристойными солдатскими выходками. Прежде всего онъ сказалъ своему сосѣду въ парламентѣ, что пришелъ совершить дѣло, очень горькое для его сердца; что онъ со слезами молилъ Бога не дать ему впасть въ заблужденіе, но чувствуетъ, что самъ Богъ желаетъ исполненія его намѣренія во славу Господа и на благо націи. Послѣ многихъ другихъ странныхъ ужпморъ и ханжескихъ рѣчей, онъ вдругъ вскочилъ со словами: «Да совершится!» и по обыкновенію произнесъ запутанную и ухищренную рѣчь, въ которой сначала скромно порицалъ парламентъ, а потомъ сталъ ругаться грубѣйшей бранью. Тогда поднялся депутатъ Вентвортъ и началъ укорять его за такія неслыханныя въ парламентѣ выраженія; Вентвортъ напомнилъ ему, что онъ служитъ пар. а-менту и всѣмъ обязанъ ему, потому что парламентъ всегда поддерживалъ его и сдѣлалъ тѣмъ, чѣмъ онъ есть. Кромвель нисколько не разсердился за это, но прикинулся взбѣшеннымъ, затопалъ ногою, сзывая солдатъ и вскричалъ: «Вы,
*) Г-жа Гётчинсонъ, разсказавъ (т. ІГ, стр- 243), какъ Кромвель съ помощью Ламберта л Гаррисона (диі аѵаіі ип ^гапб сгёбіі бапз Гагтёе аиззі ЬіеП дие (іапз Гё^іізе) старался низложить парламентъ, продолжаетъ: Г’ип аиѣгс соіЗ 1е рагіетепі ёѣаіѣ епбп рагѵепи аѵес Гаісіе бе І)іеи а геіеѵег Іа гѳриЫідие еі а Іиі гешіге ип Ъіеп-ёіге, ипе ргозрёгіѣё, ипе гісѣеззе бопі еііе п’аѵаіі роіпі лоиі. тёте аѵапѣ 1е согшпепсепі' пі бе Іа §иегге сіѵііе. Ьез іахез, іі езѣ ѵгаі, ёіаіепЬ епсоге сопзібёгаЫез, таіз Іе реиріе ёіаіі гісѣе еі еп ёШ (іе Іез рауег. Ье рагіетепі ёіаіЬ еп ѣгаіп сіе рауег іоиѣ Гаггіёгё сій. аих зоісіаіз; іі аѵаіі еп саіззе диеідиез сепі тіііе Ііѵегз зіегііп^, еі зе ігоиѵаіі ІіЪгг сі’еппетіз, зоіі аи (іеіюгз зоіС еп сіе-аапз, заиГ Іез Ноііашіаіз ѵаіпсиз еЬ диі Гаізаіеиі іонз Іеигз ейогіз роиг оЪѣепіг Іа раіх а сіев сопсііЫопз ЬопогаЫез роиг РАп^ІеЬегге. Епйп оп репзаіі сіапз Іа сѣатЪге, дие 1е іетз ёіаіі ѵепи сіе ігаѵаіііег ни зоиІа^етепЬ би реиріе еі (1с Іе (Іёііѵгег без сРаг&ез ди’іі ауаіі зі Іоп&іетз зирроіѣёсяи. (Съ Божіею помощью парламенту удалось возвысить респубіику, сдѣлать ее цвѣтущей, боіатой, довольной, какою опа не была и до междоусобія. Правда, пошлины были еще значительны, но народъ былъ богатъ и могъ платить ихъ. Парламентъ готовился выплатить войску все недоданное жалованье; у него было нѣсколько сотъ тысячъ Фунтовъ въ кассѣ, и не было ни внѣшнихъ, ни внутреннихъ враговъ, кромѣ голландцевъ; да и тѣ были побѣждены и очень хлопотали о мирѣ на почетныхъ для Англіи условіяхъ. Наконецъ палата думала озаботиться объ облегченіи народа и объ избавленіи его отъ тягостей, которыя онъ такъ долго песъ.) Но этого нельзя было сдѣлать безъ сокращенія арміи, а офицеры противились этому сокращенію.
члены парламента, убирайтесь съ Богомъ вонъ и пустите на свое мѣсто честныхъ людей! Вы—не парламентъ; говорю вамъ, Господь положилъ ему конецъ!» При этихъ словахъ въ залу вошелъ полковникъ Ворсби съ 30 мушкетерами. Тутъ поднялся Генрихъ Венъ и сказалъ: «Это безчестно; это противно нравственности и законамъ.» Но Кромвель схватилъ его за шиворотъ и воскликнулъ: «Господи, избавь меня отъ Генри Вена!» Потомъ онъ схватилъ за плащъ Мартина, выругалъ этихъ депутатовъ негодяями и вытолкалъ за двери. Гаррисонъ стащилъ президента съ кресла за руку. Въ числѣ тѣхъ, кого силою стащили съ мѣстъ, былъ иАльджернонъ Сидни, даровитый человѣкъ, впослѣдствіи заплатившій жизнью за свой классическій республиканизмъ. Остальныхъ восемьдесятъ или сто человѣкъ выгнали солдаты. Когда зала опустѣла, Кромвель бросилъ взглядъ на жезлъ (піасе), лежавшій на столѣ передъ мѣстомъ спикера, и вскричалъ: «На что намъ эта дурацкая игрушка (ГооГз ЬатеЫе)? Возьмите ее, унесите прочь!» Затѣмъ онъ взялъ подлинникъ акта о распущеніи парламента, велѣлъ запереть залу и положилъ ключи въ карманъ.
Такимъ образомъ съ помощью офицеровъ и солдатъ, которымъ нечего было ждать отъ парламента, уменьшившаго ихъ число и суммы, назначенныя на ихъ содержаніе, Кромвель сдѣлался властелиномъ Англіи, Шотландіи и Ирландіи. Во всѣхъ трехъ королевствахъ революціонные трибуналы казнили, ограбили и изгнали для него тысячи гражданъ. Поэтому мы предоставляемъ Маколею доказывать, что Кромвель былъ великій человЬкь и необыкновенный правительственный геній. Что касается нась, то мы не такъ ослѣпляемся такъ называемыми великими людьми, какъ современные адвокаты и риторы. Намь отвратительно ханжество, чуждое гуманности. Эго ханжество въ рѣчахъ Кромвель не забылъ и послѣ государственнаго переворота, потому что ему нужно было обманывать массу народа и фанатиковъ въ арміи. По тѣмъ же соображеніямъ ему пришлось на первое время создать новое правительство и новый парламентъ, хотя онъ зналъ, что имъ не жить, потому что жизнь была въ немъ одномъ. Съ какимъ истинно-англійскимъ практическимъ смысломъ, съ какимъ холоднымъ, лицемѣрнымъ эгоизмомъ, съ какою выдержкою преслѣдовалъ Кромвель, со времени сраженія при Ворстерѣ свою цѣль—единодержавіе,—очень хорошо описываетъ въ своихъ запискахъ его вѣрный посоиникъ, Лёдло. Кромвель заботился о пышности и блескѣ, о томъ, что дамы и свѣтскіе господа называютъ манерами и представительностью. Такъ разсказываетъ одинъ англійскій дворянчикъ іо поводу аудіенціи, которую Кромвель давалъ одному иностранному посланнику *).
3. Кромвель отъ закрытія Долгаго парламента до принятія титула протектора.
/
Послѣ обѣда того же 20 апрѣля Кромвель отправился въ сопровожденіи двухъ полковниковъ въ залу государственнаго совѣта, который подъ преіеѣді-тельствомъ Брадшо занимался дѣлами совѣта министровъ. Онъ объявилъ, что государственный совѣтъ уничтожается вмѣстѣ съ парламентомъ. Тщетно протестовали Артуръ Гасльригъ, Лау, Скоттъ и Брадшо. Послѣдній рѣшился сказать всемогущему генералу: «Вы заблуждаетесь, если думаете, что парламентъ распущенъ. Нѣтъ силы подъ солнцемъ, которая могла бы распустить парламентъ.
*) Сэръ Джонъ Кирсби говоритъ на 1 стр. своихъ «Записокъ»: «Не т'еіапі ігоиѵё ргёв йе Іпі ^Сгоппѵѳі) а Іа гссерііоп (Гип аіпЪаззайеиг а ЛѴІііѣеЪаІІ, ]’е те Ъогпегаі а (іігс, Чие зоп ехіѳгіеиг пе гёропсіаіі раз а зоп сагасіёге аззех Ъіеп Гаіі. II п’ёіаіі серепбапі раз ип Ъеі Ъотте. II п’аѵаіі гіеп сіе Ьагсіі (іап^ іе іе^агб, іі ёіаіі зітріе еі ріиіді пё^И^з цие зоі^пё сіапз зез ѵёіешепіз, аѵаіі Іез Іагтез -а соттапбе еі ёіаіі запз бопіе ГЪотте аѳ Іа іегге Іе ріиз ргоГопбётепі біззітиіё». (Бывъ при немъ (Кромвелѣ' па аудіенціи одного посланника въ Вайтголѣ, я скажу только, что наружность сго, очень порядочная, не соотвѣтствовала его характеру. Конечно, онъ не былъ красавцемъ: во взглядѣ его не было смѣлости; онъ былъ одѣтъ просто и скорѣе небрежно, чѣмъ тщательно; плакать онъ могъ по востребованію и былъ навѣрно самымъ скрытнымъ человѣкомъ въ мірѣ).
Замѣтьте себѣ это!» Разогнавъ и государственный совѣтъ, Кромвель и приспѣшники его нашли полезнымъ убѣдить массы, что Кромвель пророкъ. Онъ тогда часто и много молился и проповѣдовалъ. Со всѣхъ сторонъ ему желали счастья и поздравляли. Такъ называемые конгрегаціонисты громко возвѣщали, что настало время, и десница Господня сокрушила силу враговъ царства его, и править будутъ лишь святые, и возникнетъ пятая монархія,—царство Христово на землѣ. Благоразумные люди, конечно, и тогда плохо вѣрили этимъ библейскимъ и богословскимъ фантазіямъ. Когда Гаррисонъ хотѣлъ убѣдить нѣкоего Стритера, бывшаго членомъ парламента, что Кромвель чуждъ дурныхъ намѣреній, и началъ увѣрять его, что онъ хочетъ только основать царствіе Господа Іисуса,—Стритеръ отвѣчалъ: «Такъ пускай же онъ поторопится; а то Іисусъ Христосъ опоздаетъ.» Кромвель былъ далекъ отъ мысли тотчасъ учредить новое правительство н созвать новый парламентъ; онъ созвалъ совѣтъ ханжей своей арміи и заставилъ выбрать новую правительственную комисію изъ разнаго сброда, такъ что это правительство должно было скоро само сознать невозможность избѣжать вліянія генерала. Онъ совѣщался съ старшими офицерами о томъ, сколько членовъ выбрать въ новый государственный совѣтъ, гдѣ онъ самъ получилъ мѣсто президента. Одинъ требовалъ, чтобы членовъ по образцу іудейскаго синедріона было 70; другой хотѣлъ 13, по примѣру Христа и 12 апостоловъ. Это мнѣніе восторжествовало. Въ коммисіи съ Кромвелемъ засѣдали 4 юриста и 7 офицеровъ,—такъ что управленіе осталось по-прежнему военнымъ. Друзья Кромвеля и даже Мильтонъ увѣряютъ, что въ это время онъ часто имѣлъ таинственныя бесѣды съ Святымъ Духомъ.
Правительство Англіи представляло странное зрѣлище. По закрытіи парламента распоряжались то военный, то государственный совѣты, то самъ Кромвель, непосредственно п одинъ; помянутые совѣты то сообщали другъ другу свои рѣшенія, то нѣтъ. Съ такой администраціей Англіи пришлось бы плохо, если бы въ ней, какъ у насъ, было все централизовано и если бы тамъ съ незапамятныхъ временъ юрисдикція и самоуправленіе не были такъ прочно укоренены въ нисшихъ сферахъ, что ихъ не могла поколебать даже революція. Кромвель тотчасъ убѣдился въ невозможности обойтись хотя безъ какого-нибудь народнаго представительства. Въ маѣ послѣ продолжительныхъ совѣщаній съ своими штабъ-офицерами онъ объявилъ, что хочетъ созвать парламентъ. Съ этою цѣлью духовенство такъ называемыхъ конгрегаціонпстскпхъ общинъ должно было составить списки лицъ, которыя по тогдашней терминологіи назывались правовѣрными, богобоязненными и сильными въ молитвѣ. Изъ нихъ слѣдовало выбрать 139 депутатовъ за Англію, 4 за Шотландію и 6 за Ирландію. Все это была комедія.
Составленный такимъ образомъ парламентъ, о которомъ Кларендонъ отзывается очень презрительно *), называется малымъ пли, по имени засѣдавшаго въ немъ лондонскаго кожевника, Бербонскимъ парламентомъ. Этотъ кожевникъ назывался Хвалибогъ (Ргаізе-Оой) Бербонъ. Вообще члены этого парламента придавали себѣ ветхозавѣтныя имена и даже брали вмѣсто именъ цѣлые благочестивые тексты, часто очень длинные. Парламентъ долженъ былъ находиться въ сборѣ 13 мѣсяцевъ, а потомъ уступалъ мѣсто другому, членовъ котораго слѣдовало выбрать за три мѣсяца до его открытія. •*)
•*) «ТЬеге ’ѵѵеге атоп^ іЬет сііѵегз оі' іИе диаііѣу апсі сіе^гее о! ^епЫетеп, апсі чѵЬо Ьаб езѣаіеі апсі зисЬ а ргорогііоп о? сгесііі апсі гериіаііоп, аз соиісі сопзізі гѵіѣіі §щі!ѣ іЬеу Ьаб сопігасіеб (онъ говоритъ о возмущеніи и казни короля). Внѣ тисѣ ІЬе тауог рагі сопзівіесі оі іпісгіог регзопз оГ по сіиаііѣу ог пате, агіійсегз о! іЬе теапезѣ ігасіез, кпочѵп опіу Ъу ІЬеіг ^іГіз іп ргауіп^ апсі ргеасЬіп^, тѵЬісІі ѵаз пслѵ ргасіізесі Ъу аіі бѳ^геез оГ теп Ъиі зсЪоІагз іЬгои^Ъ іЬе кіп^сіот.—Іп а ’сѵогсі ІЬеу ѵсеге ^епегаііу а раск оі чѵеак зепзеіезз іеііо'ѵѵз, йѣ опіу іо Ьгіп§ іЬе пате апсі гериіаііоп оі рагііатепіз Іолѵег ѢЬап іі ѵѵаз уеі.» (Здѣсь были люди разнаго сорта и разныхъ свойствъ, различные по состоянію и по степени кредита и репутаціи, которой пользовались, смотря по тому, на сколько участвовали въ преступленіяхъ. Но большинство была дрянь, безвѣстная и бездарная, искусники на низкія интриги; они только и знали, что молились и проповѣдовали, чѣмъ тогда занимались всѣ во всемъ королевствѣ. Словомъ, ото былъ сбродъ жалкихъ, глупыхъ бездѣльниковъ, совершенно недостойныхъ иМени и власти парламента).
Кромвель еще со времени битвы при Ворстерѣ былъ полнымъ властелиномъ Англіи, Ирландіи и Шотландіи. Онъ разослалъ членамъ новаго парламента приглашенія, которыя Кларендонъ называетъ дикими (ѵііі зитшопз). Къ каждому изъ избранныхъ имъ депутатовъ онъ писалъ такимъ образомъ: «Распущеніе парламента было необходимо; точно также необходимо теперь озаботиться о мирѣ, безопасности и добромъ управленіи республики (соштоплѵеаІіЬ). Вслѣдствіе чего я, по совѣщаніи съ комитетомъ моихъ офицеровъ, назначилъ богобоязненныхъ лицъ, испытанной вѣрности и честности, для передачи имъ дѣлъ такой важности • и значенія. Я убѣжденъ въ вашей любви къ Богу и въ вашемъ рвеніи о Бозѣ, равно какъ и въ вашемъ желаніи служить Божьему дѣлу и благу народа англійскаго. Я, Оливеръ Кромвель, генералъ-капитанъ и главнокомандующій всѣхъ настоящихъ и будущихъ войскъ англійской республики, приглашаю васъ симъ п повелѣваю вамъ явиться лично въ 4-й день будущаго іюня мѣсяца въ камеру засѣданій въВайтголь, для вступленія въ помянутую должность. Такимъ образомъ вы назначаетесь членомъ парламента, за такое-то графство».
Это было первымъ шагомъ Кромвеля къ основанію новой монархіи, которая болѣе республики соотвѣтствовала бы нравамъ и предразсудкамъ его соотечественниковъ. Онъ тѣмъ болѣе старался достигнуть своей цѣли окольнымъ путемъ, что даже въ его ЗО-тысячной арміи было мало людей, расположенныхъ къ военной деспотіи. Правда, Кромвелю не удались всѣ попытки основать монархію; но онѣ подвинули его впередъ и дали ему случай овладѣть правленіемъ съ титуломъ, къ которому ухо англичанъ привыкло съ незапамятныхъ временъ. Кромвель далъ дипломомъ созванному имъ собранію права, которыя, собственно говоря, могла бы предоставить только сама нація. На основаніи этого диплома собраніе предъявило притязаніе на управленіе и законодательство и скоро показало, что не хочетъ служить. орудіемъ своего творца. Ханжи, составлявшіе собраніе, доходили до самыхъ рѣзкихъ крайностей. Анабаптисты подъ руководствомъ Гаррисона горячо противились индепендентамъ, приверженцамъ Кромвеля. Поэтому существованіе парламента было очень кратковременно.
Бербонскій парламентъ открылся 5 іюля и тотчасъ показалъ своему творцу, что вовсе не намѣренъ предоставлять ему и его военному совѣту верховной власти во всѣхъ дѣлахъ государства. Парламентъ постановилъ, чтобы въ каждомъ засѣданіи 40 человѣкъ занимались дѣлами правленія, 8 пли 10 призывали Бога въ молитвѣ, а остальные разсуждали бы о новыхъ учрежденіяхъ. Притомъ парламентъ съ самаго начала сталъ съ ожесточеніемъ преслѣдовать всѣхъ, нераздѣлявшихъ его нелѣпаго ханжества. Съ перваго же дня было ясно, что отъ собранія, въ которомъ первенствовали фанатическіе сектаторы, нельзя ожидать ничего путнаго. Прежде въ день открытія парламента депутаты отправлялись сначала въ церковь, а потомъ въ залу засѣданій; теперь же и самую залу превратили въ молельню. Съ 8 часовъ утра до 6 вечера одинъ за другимъ выходили на сцену тринадцать вдохновенныхъ мужей <ъ молитвами и проповѣдями. Это подвергло собраніе посмѣянію, хотя ханжество было тогда въ модѣ. Многіе думали, что парламентъ созванъ только для доказательства несовмѣстимости исполнительной и законодательной власти въ однѣхъ рукахъ и необходимости вручить правленіе одному лицу. Но Кромвель хотѣлъ достичь своей цѣли съ помощью того же парламента.
Онъ привлекъ на свою сторону президента палаты (Рауза) и хранителя печати (8ег]еапі аі агтз) со многими другими врагами фанатиковъ. 12 декабря 1653 онъ назначилъ собраніе ранѣе обыкновеннаго, чтобы удобнѣе закрыть парламентъ. Полковнику Сиденгему, сэру Чарльзу Ротсли и нѣкоторымъ другимъ депутатамъ было поручено доказать, основываясь на борьбѣ партіи въ парламентѣ, что парламентъ безполезенъ и что потому лучше распустить его. Онп утверждали, что фанатики хотятъ уничтожить армію и не платить войскамъ жалованья. Они доказывали, что на собраніе налоговъ, назначенныхъ парламентомъ на содержаніе арміи, уйдетъ столько времени, что солдатамъ придется пли помирать съ голода, или жить на счетъ страны. Онп упрекали парламентъ, что онъ затѣваетъ заставить высшіе чины арміи служить цѣлый годъ безъ жалованья и что онъ явно намѣревается въ конецъ разорить духовенство и гражданъ-соб-ственниковъ. Въ доказательство они приводили, что онъ не признаетъ права
церковныхъ патроновъ раздавать приходы. Въ заключеніе они объявили, что парламентъ чуждъ правосудія, какъ явствуетъ изъ дѣла нѣкоего сэра Джона Стоэля. Лёдло въ своихъ запискахъ порицаетъ агентовъ Кромвеля, говоря, что такими рѣчами они старались только подольститься къ духовенству и къ юристамъ, словомъ, ко всѣмъ за исключеніемъ тѣхъ, кого дѣйствительно слѣдовало уважать. Ораторы Кромвеля своими рѣчами не могли принудить парламентъ разойтись в возвратить Кромвелю грамату, которою главнокомандующій призналъ парламентскія права. Пока они ораторствовали, въ палату явились и тѣ члены, которыхъ хотѣли устранить, назначивъ для засѣданія необычайно-ранній часъ. Но креатуры Кромвеля въ парламентѣ были уже приготовлены на этотъ случій. Они въ числѣ пятидесяти человѣкъ встали съ мѣстъ и подъ предводительствомъ президента и чиновниковъ палаты подошли къ Кромвелю и вручили <му будто бы по порученію всего парламента актъ, въ которомъ было сказано, что парламентъ возвратитъ упомянутую грамату и, стало быть, отказывается отъ своихъ правъ. Кромвель былъ очень доволенъ этимъ объявленіемъ, но по обыкновенію притворился изумленнымъ. Между тѣмъ двадцать семь членовъ парламента, остававшіеся въ залѣ, продолжали пренія и безъ президента, подъ руководствомъ Гаррисона. Но скоро явились полковники Гофъ и Вайтъ съ солдатами и положили конецъ этому засѣданію. Они спросили депутатовъ, что они тутъ еще дѣлаютъ, и когда тѣ отвѣчали, что ищутъ Бога, одинъ изъ полковниковъ сказалъ: «Для этого вамъ лучше отправиться куда нпбудь въ другое мѣсто; сколько мнѣ извѣстно, Бога уже нѣсколько лѣтъ здѣсь не бывало». Затѣмъ полковники энергически приказали членамъ парламента удалиться; депутаты безъ сопротивленія уступили солдатамъ, и полковники заперли залу.
4. Протекторатъ Кромвеля.
Когда по разогнаніи Вербовскаго парламента зашла рѣчь о томъ, чтобы уч-редить новый парламентъ или совѣтъ, сверхъ военнаго совѣта, который подъ руководствомъ Кромвеля завѣдывалъ всѣми государственными дѣлами, Кромвель, совершенно разойдясь съ Гаррисономъ, снова прибѣгнулъ къ одному изъ своихъ прежнихъ друзей, республиканцевъ, и попытался, хотя тщетно, подкупить другаго. Первый былъ генералъ-маіоръ Ламбертъ, другой—Лёдло, который самъ разсказываетъ, какъ Кромвель склонялъ его на свою сторону *). Ламбертъ, съ которымъ Кромвель потомъ тоже разошелся, былъ главнымъ агентомъ его, когда онъ задумалъ сдѣлаться диктаторомъ съ титуломъ протектора, который въ Англіи имѣлъ то же значеніе, что во Франціи титулъ Ііеиіепапі дёпёгаі Іи гоу-аите. Черезъ нѣсколько дней по распущеніи Бербонскаго парламеніа Ламбертъ объявилъ въ собраніи генераловъ, что надо учредить какую-нибудь новую кон ституцію, чтобы предупредить анархію. Въ то же время онъ прочелъ съ своего мѣста актъ подъ заглавіемъ «Правительственный Наказъ» (Іпзігитепі оГ доѵегп-тепі), предлагая генераламъ принять этотъ проектъ. Большинство сначала протестовало, но потомъ согласилось, когда ихъ увѣрили, что принятіе акта не исключаетъ возможности дальнѣйшихъ измѣненій его. Главныя статьи новой конституціи заключались въ слѣдующемъ: «Кромвель объявляется протекторомъ государства. Въ этомъ качествѣ онъ созываетъ парламентъ каждые три года, въ первый разъ къ 3 сентября 1654, и не можетъ распускать его раньше пяти мѣсяцевъ по созваніи. Всѣ принятые парламентомъ проекты законовъ должны быть утверждаемы протекторомъ въ теченіе 50 дней, а если онъ не утверднт ь ихъ въ этотъ срокъ, то они и безъ него получаютъ законную силу. При Кромвелѣ долженъ
) - Ле ге^из епіге аиігез раг ип (іе тез рагепз ип тезза^е (іе Іиі, роиг т’аззигег бе зоп атіѣіе еі бе.ч іпіепііопз, ой іі ёіаіі (іе Гаіге, аиіапі роиг тоі цие роиг рѳгзоппе.» (Между прочимъ онъ прЬёилъ одного родственника моего передать мнѣ увѣренія въ его дружбѣ ко 'мнѣ и въ благихъ намѣреніяхъ относительно меня, говоря, что желаетъ сдѣлать для меня больше, чѣмъ для кого-либо другаго).
состоять избранный тайный совѣтъ, въ числѣ не болѣе 21 и не менѣе 13 членовъ; по смерти его этотъ совѣтъ долженъ немедленно избрать другаго протектора. Протекторъ не може.ъ быть главнокомандующимъ. Протекторъ имѣетъ право объявлять войну и заключать миръ. Законы, постановленные имъ п его тайнымъ совѣтомъ, имѣютъ силу только, пока парламентъ не замѣнитъ ихъ другими».
Черезъ четыре дня по распущеніи Бербонскаго парламента (16 декабря), когда 80 членовъ его подписали актъ о возвращеніи Кромвелю граматы, была торжественно принята новая конституція; объ обѣщанныхъ поправкахъ въ ней не было и помина. Кромвель въ черномъ бархатномъ кафтанѣ и плащѣ торжественно отправился изъ своего дворца Вайтголя въ одну изъ залъ Вестминстера. Тамъ, положивъ руку на Библію, онъ присягнулъ 42 статьямъ правительственнаго наказа. Потомъ онъ занялъ свое мѣсто и надѣлъ шляпу, тогда какъ всѣ присутствующіе стояли съ обнаженными головами. На возвратномъ пути его Ламбертъ, занимавшій второе мѣсто въ арміи, шелъ съ государственнымъ мечемъ передъ протекторомъ, который принялъ титулъ—Высочества; и Кромвель возвратился въ Вайтгольскій дворецъ съ такимъ же церемоніаломъ, какъ и шелъ оттуда. Въ тотъ же день герольдъ провозгласилъ въ Вестминстерѣ Кромвеля протекторомъ, а въ Сити была обнародована объ этомъ прокламація. Въ правительственномъ наказѣ, которому онъ присягнулъ, говорилось о парламентѣ, который долженъ былъ состоять изь 400 англійскихъ, 30 шотландскихъ и столькихъ же ирландскихъ депутатовъ; но можно было заранѣе предвидѣть, что при тогдашнихъ обстоятельствахъ, когда не было и рѣчи о верхней палатѣ, военная власть, опираясь на 30-тысячное войско, будетъ владычествовать безусловно.
Въ Ирландіи Лёдло двѣ недѣли противился признать новый порядокъ, и вообще въ военномъ совѣтѣ Ирландіи противъ новаго порядка было столько же голосовъ, сколько за него; однако Флитвудъ добился наконецъ, что и тамъ протекторатъ былъ признанъ, хотя Лёдло продолжалъ не признавать его. Въ Шотландіи, наслѣдіи Стюартовъ, дѣло представляло болѣе трудностей. Монкъ въ качествѣ адмирала отправился противъ голландцевъ, и въ его отсутствіе въ Шотландіи вспыхнуло возстаніе. Въ ноябрѣ 1653 въ Шотландіи явилось роялистское войско, которымъ командовали вожди клановъ; но между ними не было согласія. Карлъ II, признанный въ Шотландіи королемъ, отправилъ туда въ на-чалѣ 1654 Миддльтона, который командовалъ прежде подъ начальствомъ Л®сли (стр. 561). Теперь ему было поручено принять главное начальство именемъ короля. Кромвель послалъ противъ Миддльтона генерала Монка, который незадолго передъ тѣмъ, командуя флотомъ, одержалъ блистательныя побѣды надъ величайшими адмиралами Нидерландовъ и всего того вѣка. Съ половины апрѣля 1654 Монкъ повелъ войну въ сѣверной Шотландіи такъ умно и искусно и выказалъ такую разумную кротость, что въ концѣ августа покорилъ всю страну, не давъ ни одного рѣшительнаго сраженія. Чтобы потушить послѣднюю искру приверженности къ старому королевскому дому, Кромвель еще до прибытія Монка издалъ прокламацію, которою отмѣнилъ всѣ дотолѣ существовавшіе порядки въ Шотландіи. Проживи Кромвель дольше, онъ уничтожилъ бы политическое и національное Существованіе Шотландіи. Въ прокламаціи своей онъ объявилъ, что Шотландія нераздѣльно присоединяется къ Англіи, монархія и шотландскій парламентъ уничтожаются, шотландцы освобождаются отъ присяги Карлу Стюарту, отмѣняются всѣ ленныя обязательства, съ которыми соединяются какія-либо служебныя или податныя отношенія; учреждается нѣсколько государственныхъ судовъ взамѣнъ отмѣняемыхъ патримоніальныхъ, и шотландцамъ дается амнистія впрочемъ съ нѣкоторыми исключеніями. Пока протекторъ былъ живъ, Шотландія оставалась подъ его властью; англійскія войска были разставлены по всей странѣ и не покидали ея.
Пока Шотландія превращалась въ англійскую провинцію, Кромвель послѣ побѣдъ, одержанныхъ Монкомъ, Влекомъ и другими англійскими адм..ралами надъ голландцами, заключилъ съ Генеральными Штатами славный для Англіи миръ. По смерти Вильгельма II Нидерланды составляли аристократическую республику. Существовало даже предположеніе соединить Англію и Голландію въ одну республику. Но Кромвель имѣлъ слишкомъ много государственнаго такта,
чтобы увлечься этой фантазіей сліянія двухъ разныхъ націй въ одно государство или славой безплодныхъ побѣдъ, чтобы пожертвовать существенными выгодами. Добившись согласія на два главныя требованія свои, онъ тотчасъ заключилъ миръ въ апрѣлѣ 1654. Онъ требовалъ во-первыхъ удаленія изъ Нидерландовъ всѣхъ членовъ дома Стюартовъ, что было очень постыдно для республики. Она была принуждена покинуть на произволъ судьбы ближайшихъ родственниковъ Оранскаго дома, который такъ много для нея сдѣлалъ. Во-вторыхъ Кромвель вмѣшался и во внутреннія дѣла Голландіи, требуя, чтобы Генеральные Штаты обязались никогда не возобновлять власти штатгальтера въ лицѣ членовъ Оранскаго дома. Голландское правительство было тогда въ рукахъ богатыхъ гражданъ, и голландцы больше думали о выгодахъ и барышахъ, чЬмъ о національной чести; поэтому они согласились на требованія Кромвеля. Но уполномоченные ихъ, не смотря на горячее желаніе мира, не рѣшились принять это требованіе въ формѣ гласнаго акта; они приняли его въ секретной статьѣ, противъ которой потомъ протестовали всѣ провинціи, кромѣ Голландіи и западной Фрисландіи. Несчастный король Карлъ II, которому и Франція отказала въ гостепріимствѣ, долженъ былъ, по заключеніи мира 5 апрѣля 1651 искать убѣжища въ Кёльнѣ.
Въ мирномъ договорѣ ко требованію Кромвеля была одна статья, которою Кромвель имѣлъ въ виду изобличить жестокостъ и безчеловѣчіе торгашеской полиціи голландско-остъ-индской компаніи. Голландскіе торгаши должны были обѣщать ему предать суду и наказать зачинщиковъ офиціальнаго убійства нѣсколькихъ англичанъ, совершеннаго въ Амбоинѣ изъ-за монополіи торговли пряностями. Они должны были кромѣ того дать вознагражденіе владѣльцамъ—21 корабля, взятыхъ ими въ Даніи. Далѣе они обязывались опускать флагъ въ Каналѣ передъ англійскими военными кораблями. Наконецъ они должны былп признать англійскій навигаціонный актъ, бывшій главнымъ поводомъ къ войнѣ, и заплатить англійскому правительству контрибуцію въ 25,000 фунт. ст.
Почти всѣ континентальныя державы склонились передъ генераломъ, который, опираясь на постоянное 30-тысячное войско ветерановъ, держалъ Англію въ ежевыхъ рукавицахъ, какъ въ новѣйшее время тѣ же державы склонились передъ полководцемъ, царствовавшими во Франціи. Особенно Франція, которою правилъ тогда именемъ малолѣтняго Лудовика XIV кардиналъ Мазареиъ, и Испанія, бывшая съ нею въ войнѣ съ 1635, старались каждая привлечь Кромвеля на свою сторону. Онъ долго раздумывалъ, съ которою изъ нихъ вступить въ союзъ. Наконецъ онъ предложилъ испанцамъ, по только съ тѣмъ, чтобы они освободили англійскую торговлю съ испанскими колоніями въ Остъ-Индіи и Вестъ-Индіи и уничтожили инквизицію. Король Филиппъ IV, конечно, не могъ согласиться на это. Поэтому Кромвель заключилъ миръ съ Франціей. Этимъ онъ сверхъ всякаго ожиданія достигъ того, что Франція покинула Карла II, сына французской принцессы; война Испаніи съ Франціей дала Кромвелю поводъ предпринять разбойническую экспедицію противъ испанской торговли и владѣній Испаніи въ Вестъ-Индіи. Французскіе уполномоченные недоумѣвали, какъ имъ назвать Кромвеля въ союзномъ актѣ; но Кромвель былъ слишкомъ великъ, чтобы спорить о пустыхъ придворныхъ церемоніяхъ. Онт> сначала требовалъ, чтобы французскій король обращался къ нему, называя его: «мой братъ»; но французы не соглашались на это и предлагали назвать его: «мой кузенъ». На это Кромвель не согласился, но удовольствовался формулой: «Господинъ Протекторъ».
Съ этого времени Кромвель игралъ въ Европѣ такую же роль, какъ позже Бонапартъ; по принятому обычаю і амъ слѣдовало бы теперь сочинить общій взглядъ на его характеръ и дѣятельность; но этимъ уже занималось много знаменитыхъ писателей, каковы Вильмснъ, Гизо, Маколей и другіе доктринеры. Не пользуясь авторитетомъ славы, мы предоставляемъ читателю обратиться къ сочиненіямъ этихъ писателей, а сами по обыкновенію выразимъ нашъ взглядъ какъ-можио короче и яснѣе.
Что Кромвель былъ великій человѣкъ, рѣдкой силы характера и проницательности, что онъ обладалъ врожденными дарованіями полководца и правителя и былъ лучше всѣхъ министровъ своего времени — съ этимъ согласны всѣ писатели, судившіе о немъ. Характеръ его, какъ и его правленіе, состоялъ изъ странной смѣси старо-мѣщанскаго благочестія и прямоты съ лицемѣріемъ и лу
кавствомъ, смиренія съ смѣшнымъ тщеславіемъ, грубости и жестокости съ кротостью. Безчисленныя казни, совершенныя но приказанію Кромвеля, конфискаціи имѣній множества роялистовъ, приговоры надъ прежними друзьями и товарищами его — все это приводитъ въ содроганіе, хотя доктринеры оправдываютъ и такіе поступки. Правда, онъ охранялъ порядокъ и законы, но лишь когда они не противорѣчилп его желаніямъ. Онъ назначилъ дѣльныхъ судей; но они должны были рѣшать дѣла такъ, какъ онъ имъ приказывалъ, а иначе онъ все-таки дѣлалъ по-своему силой. Изъ всѣхъ сужденій о Кромвелѣ намъ больше всего нравится взглядъ Генри Галлама въ X главѣ его конституціонной исторіи Англіи; Галламъ, какъ видно, въ описаніи своемъ не руководствовался предвзятымп понятіями. Несомнѣнно, что Кромвель назначалъ въ свой тайный совѣтъ людей не по сану, состоянію и семейнымъ отношеніямъ ихъ, а по истиннымъ заслугамъ, познаніямъ и опытности; онъ былъ очень благоразуменъ и остороженъ во всѣхъ предпринимаемыхъ преобразованіяхъ. Это доказываютъ особенно орі анизовані ые имъ выборы въ парламентъ, который собрался въ сентябрѣ 1654. Все зависѣло отъ одной его личности. По вѣрному замѣчанію мистриссъ Гетчинсонъ, въ семействѣ Кромвеля не было нп одного человѣка, который могъ бы играть какую-нибудь роль при дворѣ, при такомъ дворѣ, какой нравится англичанамъ *). Но это не помѣшало протектору сдѣлать попытку возобновить старое управленіе тремя королевствами; съ этою цѣлью онъ раздавалъ мѣста и выгоды приверженцамъ монархіи, пресвитеріанамъ и даже ярымъ уравнителямъ, еслп только они не были враждебны лично ему. Всякій, кто проявлялъ хотя малѣйшее противодѣйствіе, подвергался неумолимымъ преслѣдованіямъ, отъ которыхъ не ушли и такіе люди, какъ Гаррисонъ п Ламбертъ и даже ирландскій намѣстникъ Лёдло, далеко не такъ рѣзкій, какъ первые. Заключивъ миръ съ Нидерландами, Кромвель вмѣнилъ его себѣ въ заслугу, хотя въ сущности не онъ, а энергическія мѣры республиканцевъ дали ему возможность предписать законы голландцамъ. Послѣ этого мира Кромвель, какъ Наполеонъ послѣ каждой побѣды, шелъ все далі ше къ монархизму и все болѣе склонялся къ старому порядку, особенно’ съ тѣхъ поръ, какъ лордъ Фоконбриджъ и внукъ графа Барвика женились на двухъ дочеряхъ его, а Ламбертъ, недовольный, уѣхалъ въ своп помѣстья.
Всѣ дѣйствія Кромвеля въ 1654 ясно обличали, что онъ не только намѣренъ возстановить королевскій санъ со всѣмп старыми формами п обычаями, по даже желаетъ охранить духовныя формы и царствовать безъ арміи, какъ конституціонный монархъ. Но при первой же попыткѣ учредить парламентъ онъ потерпѣлъ неудачу. Согласно правительственному наказу, онъ созвалъ парламентъ въ Лондонъ къ 3 сентября 1654, годовщинѣ своихъ побѣдъ при Домбарѣ и Вор-стерѣ. Но такъ какъ этотъ день пришелся въ воскресенье, то открытіе парламента было отложено до завтра. Уже выборы показали, что Кромвель встрѣтитъ сильную оппозицію; въ числѣ избранныхъ, какъ съ торжествомъ говоритъ Лёдло, находились самые рьяные республиканцы, Брадшо, Артуръ Гасльригъ, Томасъ
♦) ,,Ьа Гетто еѣ Іез епГапѣз (іе Сготѵгеіі ѣгапсЬаіепѣ (іез $гашіз зеіп^пеигз еѣ сеМе ротре пе Іеиг аііаіѣ раз тіеих цие пе Гегаіѣ ип ІіаЪіѣ І’ёсагіаѣе а ип зіп&е; зеиіетепѣ еѣ роиг іііге Іа ѵегіѣё зиг Сготѵгеіі Іиі тёте, іі у аѵаіѣ еп Іиі-тёте Ъеаисоир (іе ^гапіеиг паѣигеііе, ^иі з’айорѣаіѣ Гогѣ Ъіеп а Іа ріасе ди’іі аѵаіѣ изигрё. 8а Шіе Мізѣгізз Еіееѣѵоой ёіаі(і ЪитЫе еѣ пе рагиѣ ,]’атаіз зёсіиіѣе раг Ѣоиѣез сез ѵапіѣёз: таіз ѣоиз Іез аиѣгез тет-Ъгез Ле (еѣѣе ЕатіПе ёЬаіѣ (іез іоиз іпзоіепѣз. Сіауроіе, циі аѵаіѣ ёроизё ипе (іез Шіез (іе Сготѵѵеіі, еѣ Непгі, зоп зесопсі Ніз, еѣаіепѣ (іеих саѵаііегз ІіЬѳгѣіпз еѣ ітріез. ВісЪапі ёѣаіѣ ип раузап (іе за паѣиге, серепгіапѣ (іоих еѣ ѵегѣиеих, таіз ипе зіѣиаѣіоп ёіеѵёе пе роиѵаіѣ Іиі сопѵепіг. Оп пе ѵоуаіѣ а Іа соиг (іи ргоѣесѣеиг дие рёсЬё еѣ ѵапіѣё, зресѣасіе (Гаиѣапг ріиз аЪошіпаЪІе, еще ѣопз сез ^епз Іа, п’ауапѣ раз гепопсё Іе пот (іе Біеи, Іе ргоГапаіепѣ запз сѳззе еп Ріпѵоциапѣ еп ѵаіп.“ (Жена и дѣти Кромвеля напустили ца себя важность, но роскошь шла къ нимъ, какъ къ коровѣ сѣдло. Въ самомъ Кромвелѣ было какое-то врожденное величіе, которое шло къ похищенному имъ сану. Дочь его, мистриссъ Флитвудъ, была очень скромна, и ей не нравились всѣ эти пустяки. Но остальные члены этого семейства были нахальные дураки. Клайполь, женатый на дочери Кромвеля, и сынъ протектора, Генрихъ, были развратные и безбожные кавалеры. Ричардъ, мужиковатый по природѣ, былъ однако смиренъ и честенъ, но не годился для высокаго положенія. При дворѣ протектра господствовали грѣхъ и тщеславіе, что было тѣмъ отвратительнѣе, что люди эти не переставали поминутно призывать всуе имя Божіе.)
Скоттъ, Робертъ Воллопъ и спикеръ Долгаго парламента, Ленталь. Передъ открытіемъ парламента Кромвель пригласилъ членовъ его въ Вестминстерское аббатство слушать проповѣдь. Самъ онъ съ царственной пышностью отправился въ аббатство, окруженный пѣшей и конной гвардіей. Богослуженіе было совершено посвященнымъ священникомъ по старому обряду. По окончаніи его собраніе торжественною процессіей отправилось въ залу, служившую прежде для конференцій обѣихъ палатъ (раіпіесі сЬатЬег); здѣсь Кромвель произнесъ длинную рѣчь, которую Лёдло называетъ скучною. Эта рѣчь имѣла тонъ отреченія; въ ней Кромвель вновь установлялъ различіе между сословіями, признавая три класса: дворянство, средній классъ и народъ (поЫетеп, оенііетеп, соттоп реоріе); далѣе онъ жаловался на господство анархіи и обѣщалъ подавить духъ безпорядка. Кромвель даже какъ будто извинялся въ своемъ участіи въ революціи, стараясь доказать, что настоящее положеніе дѣлъ произведено не имъ, а всемогущею десницей Божіей. Онъ изъявлялъ радость, что находится въ средѣ такого совершенно-свободнаго собранія и обѣщалъ подчиниться ему. Но и на этотъ разъ поступки его совершенно противорѣчили лицемѣрнымъ словамъ. Онъ тутъ же произвольно устранилъ отъ участія въ засѣданіяхъ многихъ депутатовъ, вовсе не роялистовъ, въ которыхъ нуждался, а именно республиканцевъ, лорда Грея Гроби, Вайльмана, Гайланда и другихъ. Въ президенты былъ выбранъ президентъ Долгаго парламента Ленталь. Кромвель призналъ его, потому что ему, какъ говоритъ Кларендонъ, было по опыту извѣстно, что Ленталь человѣкъ безхарактерный и всегда покорный обстоятельствамъ.
Вскорѣ оказалось, что въ этомъ первомъ парламентѣ протектора независимыхъ членовъ больше, чѣмъ креатуръ Кромвеля. Съ самаго начала былъ поднятъ вопросъ, имѣлъ ли протекторъ право сзывать парламентъ или только простое собраніе (сопѵепііоп), какъ парламентъ самъ именовалъ себя. Артуръ Гасль-ригъ предложилъ даже парламенту объявить, что Кромвель, поднявъ многочисленныя судебныя преслѣдованія за свободныя рѣчи, стѣснилъ этимъ свободу преній въ парламентѣ. Это предложеніе было отвергнуто большинствомъ 187 голосовъ противъ 130; зато пренія объ актѣ, на которомъ Кромвель основывалъ свое верховное право, были очень для него неблагопріятны. Онъ предложилъ парламенту принять такъ называемый правительственный наказъ, но парламентъ настоялъ, чтобы эта конституція была разобрана по статьямъ; по поводу первой статьи, когда рѣчь зашла о томъ, должна ли Англія управляться протекторомъ или парламентовъ, краснорѣчіе депутатовъ-юрпстовъ побѣдоносно отстояло республиканскій принципъ. На четвертомъ засѣданіи приверженцы Кромвеля пришли въ великое смущеніе и не умѣли иначе помочь дѣлу, какъ продливъ пренія и вызвавъ протектора на новое насиліе. 12 сентября Кромвель явился рано поутру въ зданіе парламента съ отрядомъ своей гвардіи, вошелъ въ залу конференцій (раіпіеі сЬатЬег), велѣлъ приглашать туда собиравшихся по немногу членовъ и, по своему обыкновенію, говорилъ имъ лицемѣрныя рѣчи. Онъ былъ отчасти правъ, утверждая, что парламентъ, состоявшій пзъ смѣси республиканцевъ, роялистовъ, пресвитеріанъ и другихъ людей, большая часть которыхъ засѣдала въ Долгомъ парламентѣ, пмѣетъ не больше его права на управленіе. Рѣчь, сказанная имъ по этому случаю, была противъ его обыкновенія кратка и ясна. Онъ между прочимъ сказалъ: «Великій Творецъ неба и земли вѣдаетъ, какъ прискорбно и горько моему сердцу видѣть между вами такія рѣзкія ссоры и раздоры. Прошу васъ замѣтить, что вы составляете парламентъ на основаніи того же акта, на основаніи котораго я протекторъ государства.» Далѣе ораторъ сдѣлалъ присутствующимъ разныя другія внушенія, но самымъ дружескимъ тономъ, и наконецъ объявилъ имъ, что для удержанія парламента въ границахъ его обязанностей велѣлъ ставить впредь у дверей парламентскаго зданія стражу, которая не впуститъ никого, кто не подпишетъ слѣдующаго реверса (епца^етені): «Симъ обѣщаюсь и обязуюсь быть вѣрнымчэ и приверженнымъ лорду протектору республики Англійской, Ирландской и Шотландской. Такъ какъ этотъ реверсъ даетъ мнѣ право засѣдать въ парламентѣ, то я не буду ни самъ предлагать, ни поддерживать чужія предложенія измѣнить правленіе, ввѣренное въ настоящее время одному лицу и собранію.»
Много членовъ парламента подписали этотъ реверсъ, но истинные республиканцы предпочли удалиться. Одинъ изъ самыхъ рьяпыхъ между ними, Гаррисонъ, былъ въ тотъ же день арестованъ и безъ дальнихъ околичностей отправленъ въ Керисбрукъ въ крѣпость. Настроеніе парламента было и осталось очень неблагопріятно Кромвелю. Вначалѣ было, правда, сдѣлано многое, чтобы убѣдить народъ въ законности новой конституціи; но были приняты только мѣры касательно безопасности протектора и упроченія его власти во время его жизни; о томъ же, какъ поступить по смерти его, не было ничего рѣшено. Кромвель былъ объявленъ только пожизненнымъ, а не наслѣдственнымъ протекторомъ. Армія въ Англіи, Шотландіи и Ирландіи была сокращена; но были приняты мѣры, чтобы она получала жалованье исправно. Утвердили необходимое число военныхъ судовъ для охраненія владычества на морѣ. Кромвелю дали содержаніе 200,000 ф. въ годъ; на эти деньги онъ долженъ былъ не только содержать свой дворъ и тайный совѣтъ, но и покрывать издержки на судопроизводство въ государствѣ и на иностранныя сношенія. Рядомъ съ этими рѣшеніями въ правительственный наказъ внесли статью, которая обезпечивала права англійскаго народа; въ силу этой статьи не допускались никакіе поборы и налоги безъ согласія парламента. Была измѣнена статья конституціи, гдѣ говорилось, что если при смерти Кромвеля парламентъ не будетъ въ сборѣ, то военный совѣтъ долженъ избрать новаго протектора; взамѣнъ этого постановили, чтобы въ этомъ случаѣ военный совѣтъ только созвалъ парламентъ. Другая прибавка къ конституціи обличала такое же недовѣріе. Парламентъ объявилъ, что статьи конституціи порознь недѣйствительны, а дѣйствительна только вся она цѣликомъ.
Пренія о правительственномъ наказѣ п споры протектора съ парламентомъ заняли столько времени, что многія настоятельныя потребности оставались безъ вниманія. Разрывъ между парламентомъ и протекторомъ обозначался все яснѣе. Кромвель былъ давно недоволенъ парламентомъ. Недовольство его еще болѣе возрасло, когда парламентъ большинствомъ 200 голосовъ противъ 60 отвергъ предложеніе Ламберта сдѣлать протекторатъ наслѣдственнымъ; но онъ не хотѣлъ возбуждать ропота и нарушать свой собственный законъ о томъ, что парламентъ не можетъ быть распущенъ иначе, какъ черезъ пять мѣсяцевъ по открытіи. Тѣмъ не менѣе онъ опасался, что парламентъ сдѣлаетъ противъ него рѣшительный шагъ. Въ концѣ 1654 и въ январѣ 1655 дѣйствія парламента со дня на день возбуждали болѣе опасеній, п Вайтлокъ точнымъ изложеніемъ парламентскихъ преній съ 7 по 17 января доказываетъ неизбѣжность разрыва. До конца пятимѣсячнаго срока парламенту оставалось всего нѣсколько дней; поэтому совѣтники протектора убѣждали его дождаться этого срока; но многочисленные шпіоны и сыщики его сообщали ему больше, чѣмъ его друзья, такъ что онъ распустилъ парламентъ 22 января, за восемь дней до истеченія няти-мѣсячнаго срока. Такимъ образомъ внутри государства, гдѣ всѣ старые порядки еще держались и были тѣсно связаны съ монархіей, Кромвель былъ въ то время еще совершенно безсиленъ и безъ явнаго насилія не могъ пріобрѣсти могущества; зато на континентѣ его вездѣ чтили и уважали за его собственную совершенно мѣщанскую простоту жизни и за его строгія нравственныя (непритворныя) правила; впрочемъ онъ обязанъ былъ своимъ вѣсомъ за границей главнымъ образомъ подвигамъ могучихъ людей, выдвинутыхъ революціей. За нимъ большею частью остается только честь выбора опытныхъ и достойныхъ совѣтниковъ. Въ этомъ отношеніи онъ былъ непохожъ на Бонапарта, который поощрялъ всѣхъ роскошныхъ тунеядцевъ и болтуновъ, наполняющихъ дворы, и всѣхъ защитниковъ аристократическихъ предразсудковъ.
Къ несчастію Кромвеля, въ его семействѣ не было нп одного человѣка, который могъ бы занять его мѣсто. Все, что зависѣло отъ него самого, было устроено превосходно; единственной ошибкой его было то, что онъ довѣрилъ такому человѣку, какъ Монкъ, важнѣйшее мѣсто въ государствѣ. Правда, это былъ очень даровитый человѣкъ, но Кромвель зналъ его честолюбіе и алчность, ради которыхъ онъ былъ готовъ на все. Судя о положеніи Шотландіи, какъ его описываетъ Вернетъ, надо согласиться, что подъ военнымъ управленіемъ Монка тамъ было больше спокойствія и порядка, чѣмъ когда-либо прежде. «Теперь /ие ’е ь Барнетъ) ничто уже не нарушало порядка на всемъ пространствѣ Шотландіи. Вь
нѣкоторыхъ горныхъ замкахъ были поставлены гарнизоны, но ихъ держали въ такой дисциплинѣ, и они такъ точно соблюдали приказанія начальства, что прежде въ горной Шотландіи никогда не было такого спокойствія. Въ Шотландіи стояло семь, восемь тысячъ англійскихъ солдатъ, которымъ исправно платили и держали строго. Жалованье этихъ войскъ внесло въ оборотъ бѣдной страны столько денегъ, что все время, пока они тамъ стояли, въ Шотландіи царствовало довольство. Кромвель построилъ три цитадели, въ Лейтѣ, въ Эрѣ и въ Инвернесѣ, не говоря о многихъ мелкихъ бургахъ. Суды были прекрасны. Однимъ словомъ, восемь лѣтъ этого управленія можно считать годами мира и благосостоянія. Особенно благодѣтельно было соединеніе трехъ королевствъ въ одномъ парламентѣ, гдѣ Шотландія имѣла такое же представительство, какъ и два другія королевства.»
Въ Ирландіи безпокойства продолжались и при зятѣ Кромвеля, Флитвудѣ; но Флитвудъ былъ республиканецъ и поступалъ кротче, чѣмъ Кромвель и Айртонъ. Потомъ Кромвель послалъ туда младшаго сына своего, Генриха, чтобы придать царственный видъ управленію этой страною. Генрихъ Кромвель былъ грубъ и безпутенъ, но именно этимъ очень нравился ирландцамъ, такъ что и здѣсь водворился миръ. Въ самой Англіи противодѣйствіе парламентовъ до того раздражило протектора, что онъ въ первый разъ ввѣрилъ гражданскую власть своимъ офицерамъ, которые пользовались ею, какъ будто Англія была завоеванной строною. Рѣчь, которою 22 января 1655 Кромвель объявилъ распущеніе парламента, была груба и рѣзка; но еще грубѣе и рѣзче была другая мѣра его. Мы говоримъ о такъ называемой децимаціи роялистовъ, къ которой возвратимся ниже. Поводомъ къ этой и къ другимъ тогдашнимъ рѣзкимъ мѣрамъ Кромвеля были разныя революціонныя партіи, возстававшія противъ него въ парламентѣ, а также заговоры и покушенія на его жизнь, затѣваемые приверженцами Стюартовъ и самимъ Карломъ II. Вначалѣ Карлъ много выигралъ въ общественномъ мнѣніи своими несчастіями и приключеніями; но его образъ жизни въ Парижѣ, особенно его связь съ презрѣнной женщиной Люси Вальтерсъ, которую онъ наконецъ самъ прогналъ, хотя имѣлъ отъ нея сына, герцога Монмута—все это доказывало его неспособность къ хорошему и дѣльному. Зато Кромвель во всѣхъ свопхъ предпріятіяхъ являлся вполнѣ достойнымъ править великимъ государствомъ. Когда французское правительство рѣшилось избавиться отъ Карла, принцъ принялъ отъ Мазарена милостыню 12,000 ливровъ въ мѣсяцъ и окружилъ себя дворомъ изъ эмигрантовъ, о жалкихъ интригахъ п покушеніяхъ которыхъ очень подробно разсказываетъ Кларендонъ. Протекторъ, содержавшій множество шпіоновъ, всякій разъ узнавалъ о заговорахъ, замышлявшихся при жалкомъ дворѣ Карла и вызывавшихъ разныя возстанія, особенно въ Ирландіи. Кромвель пользовался ими, чтобы выдавать республиканцамъ приверженцевъ стараго королевскаго дома; этимъ онъ задобривалъ республиканцевъ и добывалъ отъ нихъ деньги, нужныя ему для войны съ Испаніей. Мы не станемъ разсказывать подробно о покушеніяхъ роялистовъ, которымъ помогала Испанія съ тѣхъ поръ, какъ Кромвель вступилъ въ переговоры съ Мазареномъ. Главнымъ поводомъ къ насильственнымъ мѣрамъ послужилъ полковникъ Сиксби. Посланный претендентомъ въ Ирландію и поддерживаемый Испаніей, онъ сдѣлалъ много несчастныхъ въ Ирландіи и въ Англіи, побудивъ ихъ взяться за оружіе безъ всякой надежды на успѣхъ. Кромвель воспользовался этими заговорами и мятежами, чтобы по соглашенію съ своимъ военнымъ совѣтомъ издать отъ своего лица такой указъ: «Всѣхъ, кто когда-либо возставалъ за короля или открыто объявлялъ себя приверженцемъ стараго ' королевскаго дома, децимировать, т. е. отобрать у нихъ десятую часть ихъ наслѣдственнаго имѣнія для облегченія тягостей, въ которыя вовлекаетъ республику ихъ безпокойное поведеніе и подаваемый ими поводъ къ опасеніямъ.»
Кромвель воспользовался сопротивленіемъ, которое встрѣтилъ въ парламентѣ со стороны республиканцевъ, а внѣ парламента со стороны роялистовъ, не только для утвержденія произвольнаго налога, но и для водворенія военнаго господства. Впрочемъ онъ не желалъ этого и дѣлалъ это поневолѣ, потому что республиканскіе штабъ-офицеры, которыхъ онъ не прочь былъ унизить, черезъ это снова пріобрѣтали вліяніе. Кромвель раздѣлилъ Англію на 11 военныхъ дивизій; во главѣ каждой былъ поставленъ генералъ-маіоръ или паша, какъ въ сердцахъ выражается Ледло; этимъ начальникамъ было подчинено извѣстное число инспек
торовъ, по одному въ каждомъ графствѣ; начальники дивизій были притомъ уполномочены по своему усмотрѣнію конфирмовать судныя дѣла и руководить не только судьями и мировыми судьями, но и присяжными. Имъ было дано также право конфисковать имѣнія непокорныхъ. Они должны были только безпрекословно исполнять всѣ предписанія протектора.
Все могущество націи, не имѣвшей тогда ни одного пенса долга, націи, которой не помыкала, какъ своею собственностью, расточительная аристократія съ своими родственниками и кліентами, націи, не знавшей бремени двора и имѣвшей главою великаго полководца, жившаго съ мѣщанской простотой,—все могущество этой націи было сосредоточено въ рукахъ одного человѣка, благочестиваго на словакъ и. какъ всѣ ханжи, страшнаго деспота па дѣлѣ. Протекторъ былъ всюду такъ же грозенъ, какъ въ новѣйшее время первый консулъ Франціи. Онъ не только унизилъ, какъ мы уже видѣли (стр. 564 и 572), нидерландскую республику, но съумѣлъ достичь своихъ цѣлей и въ Балтійскомъ морѣ въ отношеніи сѣверныхъ державъ, удержавъ въ границахъ даже такого героя, какъ Кардъ X Шведскій (стр. :,:>8 и 49). Столь же грознымъ казался онъ и остальнымъ державамъ, объ отношеніяхъ которыхъ къ нему мы скажемъ еще нѣсколько словъ, чтобы показать, какъ гордый англійскій народъ долженъ былъ чувствовать себя оскорбленнымъ своимъ униженіемъ при Реставраціи.
Всѣ государи, даже герцогъ Голштинскій, присылали Кромвелю подарки, почетные знаки и разныя рѣдкости. Сверхъ того онъ и самъ безнаказанно бралъ контрибуціи съ слабѣйшихъ. Тосканцы захватили нѣсколько англійскихъ судовъ, и великій герцогъ тосканскій впустилъ въ свою гавань принца Рупрехта, который занимался морскимъ разбоемъ, располагая частью англійскаго флота, предоставленною ему Карломъ II. Протекторъ послалъ побѣдителя голландскихъ морскихъ героевъ, адмирала Б.іеьа, съ флотомъ въ Средиземное море. Блекъ заставилъ герцога удовлетворить англійскихъ купцовъ за понесенные убытки и обиды, и истребовалъ съ него значительную контрибуцію. Въ то же время Блекъ принудилъ всѣ итальянскія морскія державы и даже турецкаго султана оказывать протектору такой же почетъ, какой оказывался англійскимъ королямъ. Во Франціи тогдашній правитель государства, кардиналъ Мазаренъ, былъ не менѣе Кромвеля раздраженъ противъ претендента Карла II, который обѣщалъ испанцамъ хлопотать, чтобы ирландскіе и шотландскіе полки, служившіе Франціи, перешли къ Испаніи. Мазаренъ обѣщалъ отдать протектору крѣпость Дюнкирхенъ, какь только отниметъ ее у испанцевъ. Тогда Кромвель принялъ втихомолку мѣры, чтобы помочь ему въ этомъ предпріятіи; онъ хотѣлъ воспользоваться стѣсненнымъ положеніемъ Испаніи, чтобы пріобрѣсти Дюнкирхенъ, овладѣть испанскимъ флотомъ съ серебромъ и сдѣлать завоеванія въ Америкѣ. Снарядивъ флотъ и войско, онъ долго тщательно скрывалъ свои планы и наконецъ неожиданно напалъ на испанцевъ. Адмиралы Блекъ и Пеннъ были посланы съ десантнымъ войскомъ противъ Кадикса п Гибралтара; оттуда пмъ было приказано направиться на испанскія колоніи въ Америкѣ, какъ-то Кубу (пли по-тогдашнему Испаніолу) н другія. Предпріятія противъ Гибралтара, Кадикса и Кубы не удались; зато было захвачено нѣсколько кораблей съ драгоцѣннымъ грузомъ, и взята Ямайка, покореніе которой считалось тогда вполнѣ достаточным ъ вознагражденіемъ за издержки экспедиціи. Сто лѣтъ спустя этотъ островъ сдѣлался главнымъ пунктомъ англійскихъ владѣній въ Вестъ-Индіи.
Эти предпріятія на морѣ и на сушѣ поставили Кромвеля въ крайнее денежное затрудненіе. Срокъ, на который парламентъ предоставилъ ему обыкновенные налоги, давно истекъ, и онъ былъ принужденъ взимать ихъ уже незаконно черезъ своихъ дивизіонныхъ генераловъ. Это вызвало неудовольствіе и усилило броженіе, такъ что Кромвель призадумался. Какъ при Карлѣ I Гампденъ (стр. 481), такъ теперь нѣіпо Вентвортъ отказался платить поземельный налогъ, а купецъ Кони—ввозную іі вывозную пошлину. За это у нихъ было конфисковано имущество, и онп подверінуты денежнымъ пенямъ; во онп обратились въ судъ, гдѣ адвокатамъ ихъ было нетрудно взволновать народи, указаніемъ на правительственный наказъ, въ которомъ Кромвель сами» обѣщалъ не взимать никакихъ налоговъ безъ согласія парламента. Кромвель кончили, дѣло тѣмъ, что декретомъ прекратилъ судебный искъ; адвокаты, ведшіе дѣло, были посажены въ Тоуеръ, а судьи,
Щ,іо тегъ V. 37
принявшіе жалобу, получили строгій выговоръ. Кромвель обратился кт> нимъ съ слѣдующими словами: «Вы великіе.... (тутъ онъ выразился такъ, что мы пе рѣшаемся привести этого выраженія)! Какъ вы смѣете вмѣшиваться въ мои дѣла. Я знаю, что дѣлаю все па благо республики (соіптопуѵеакЬ). Кто сдѣлалъ васъ судьями? Какое у васъ право судить людей, кромѣ того, которое я вамъ далъ? Вы обязаны заботиться о томъ, что мнѣ выгодно! Иначе вамъ придется худо. Не позволяйте же ябедникамъ являться къ вамъ съ болтовней, которой вы и слушать не должны.»
Адвокаты, и другіе упорствующіе были посажены въ тюрьму; но дальнѣйшей расправы съ нимп не было. Въ томъ числѣ попался и генералъ-маіоръ Лёдло. Когда Кромвель потребовалъ, чтобы онъ оставилъ свою должность, Лёдло отвѣчалъ, что сдастъ ее только парламенту, отъ котораго получилъ ее. Кромвель истощилъ относительно его всѣ средства задабриванья и угрозъ, и наконецъ велѣлъ арестовать его. Но протекторъ видѣлъ, что своимъ деспотизмомъ только ухудшаетъ положеніе дѣлъ. Тогда онъ снова рѣшился созвать парламентъ къ 17 сентября 1656. Выборы въ этотъ парламентъ были предприняты въ то время, когда генералъ-маіоры Кромвеля былп еще въ полной силѣ. Слѣдовало, стало быть, ожидать, что подъ ихъ военнымъ вліяніемъ выборы состоятся безусловно въ пользу протектора. Но къ .ужасу Кромвеля только въ Шотландіи и Ирландіи были выбраны лица, рекомендованныя военнымъ совѣтомъ; вт. Англіи, напротивъ того, выборы показали, что желанія Кромвеля п его генераловъ не составляютъ еще закона для націи. Такое открытіе было тѣмъ непріятнѣе протектору, что онъ всячески стѣснялъ выборы. Чтобы устранить крайнихъ республиканцевъ отъ кандидатства, онъ велѣлъ запутать ихъ въ уголовные процессы; въ самомъ правительственномъ наказѣ были объявлены лишенными нрава избранія всѣ кава леры и католики; при выборахъ была пущена вь ходъ даже военная сила и все вліяніе правительства; наконецъ были арестованы распространители брошюры, въ которой избирателей настоятельно убѣждали выбирать лишь испытанныхъ республиканцевъ, потому что теперь, можетъ быть, въ послѣдній разъ представляется случай спасти свободу. Однако, не смотря на всѣ эти мѣры, кандидаты Кромвеля были забалотированы почти во всѣхъ графствахъ. Чтобы добиться отъ новаго парламента хотя признанія законности своей власти, Кромвель еще разъ прибѣгнулъ къ насильственной мѣрѣ. Онъ повелѣлъ представить списокъ избранныхъ военному совѣту п приказалъ своимъ генераламъ собрать точныя свѣдѣнія о политическихъ и религіозныхъ убѣжденіяхъ избранныхъ и представить ему провѣренные такимъ образомъ списки. Этимъ способомъ онъ удалила, около сотни избранныхъ депутатовъ.
При открытіи новаго парламента (17 сентября 1656), какъ и при открытіи предшествовавшаго, Кромвель произнеся, передъ членами его по обыкновенію рѣчь въ залѣ конференціи. У входа по-прежнему стояли солдаты, чтобы задерживать всѣхъ депутатовъ, нехотѣніи ихъ подписать оспариваемаго прежнимъ парламентомъ признанія протектора. Рѣчь Кромвеля въ конферепцъ-залѣ была, какъ водится, очень скучна; но надо согласиться, что онъ очень искусно напалъ на испанцевъ и Карла Стюарта, чтобы получить отч> республиканскаго парламента желаемыя субсидіи. Въ заключеніе оігь принялся объяснять 85-й псаломъ, причемъ пустился въ противное библейское фразерство, которое нынче опять входіггь въ моду въ Германіи. «Если», говорилъ онъ, «папа, испанцы и дьяволъ со всѣмъ причтомъ своимъ возстанутъ противъ насъ и окруяіатъ насъ подобно рою пчелиному, мы, сильные именемъ Господа, устоимъ противъ нихъ. Господь силъ съ нами, и Богъ Іаковлевъ прибѣжище намъ.»
Исключенные члены протестовали смѣлыми воззваніемъ къ народу. Правда, народъ не откликнулся на ихъ воззваніе; но было достаточно и того, что этимъ они доказали протектору и всей націи, что ему не на кого опереться ни въ народѣ, ни въ парламентѣ, и что ему придется мало-по-малу удалить изъ арміи и изъ службы даже всѣхъ прежнихъ военныхъ друзей своихъ. Вначалѣ казалось, будто новый парламентъ дѣйствительно окажется послушнымъ протектору. Палата рѣшила, что война съ Испаніей справедлива и выгодна. Затѣмъ она объявила недѣйствительными всѣ притязанія Карла Сгюартй, и его фамиліи на престолъ Англіи и обязала всѣхъ англичанъ подписать это заявленіе. Нѣкоторое несогласіе
возбудилъ другой законъ, который объявлялъ государственнымъ измѣнникомъ всякаго, кто покусится на жизнь Кромвеля. Зато парламентъ далъ протектору больше власти по взиманію налоговъ, чѣмъ прежде имѣли короли. Даже ввозная пошлина была дарована протектору пожизненно. Правда, къ досадѣ Кромвеля, о налогахъ было не мало споровъ; но все-таки онъ получилъ большія суммы. Вообще Кромвель совершенно вступилъ во всѣ права прежнихъ королей. Всѣ эти парламентскіе акты были торжественно представлены его высочеству (такъ титуловался Кромвель) и утверждены имъ. Онъ очень странно заявлялъ свои притязанія на это право, и мы приводимъ въ выноскѣ его подлинныя слова*).
Не смотря на всѣ эти уступки парламента, Кромвель охотнѣе правилъ бы страною на основаніи старыхъ законовъ съ титуломъ, къ которому нація издавна привыкла. Ему хотѣлось также отнять власть у своихъ генералъ-маіоровъ, которые начали возмутительнымъ образомъ злоупотреблять ею. Съ этою цѣлью онъ сталъ добиваться королевскаго титула. Для этого онъ старался прежде всего убѣдить парламентъ, что лучше имѣть законнаго короля и гражданское управленіе, чѣмъ терпѣть множество пашей, которые такъ далеко заходятъ въ своемъ презрѣніи къ парламенту, что когда парламентъ по поводу ихъ должностныхъ злоупотребленій предложилъ забыть прошлыя вины ихъ и предупредить только будущія противозаконія, одинъ изъ присутствовавшихъ генералъ-маіоровъ громко воскликнулъ: «Не стоитъ благодарности; пока у насъ шпага, мы въ состояніи сами защитить себя и доставить себѣ безнаказанность.» Это вызвало со стороны парламентскихъ юристовъ предложеніе отмѣнить военное управленіе, но съ другой стороны предложеніе парламенту объ утвержденіи правительственнаго наказа и правъ, дарованныхъ генераламъ дивизій. Первое предложеніе прошло безъ затрудненій; но послѣднее встрѣтило сильный отпоръ, и если вѣрить Лёдло, Кромвель самъ выдалъ своихъ креатуръ, генералъ-маіоровъ. По его порученію зять его, Клайполь, объявилъ, что должности генералъ-маіорбвъ протпворѣчатъ англійскимъ законамъ. Что Клайполь сдѣлалъ этотъ отзывъ по внушенію самого Кромвеля, было тѣмъ вѣроятнѣе, что и другой родственникъ протектора, Гарри Кромвель, также рѣзко порицалъ олигархію генералъ-маіоровъ. Сначала всѣ думали, что Кромвель разсердился на Гарри за его слова; но вышло какъ разъ наоборотъ. Когда Гарри въ тотъ же вечеръ сообщилъ протектору о происшедшемъ въ парламентѣ, протекторъ надѣлъ на него свою великолѣпную пурпуровую мантію и свои перчатки, и въ этомъ украшеніи Гарри явился на слѣдующій день въ парламентъ. Прежде чѣмъ приступить къ отмѣнѣ военнаго управленія, Кромвель хотѣлъ посмотрѣть, какъ приметъ парламентъ предложеніе о возстановленіи въ его лицѣ монархіи. Предложеніе это было поручено сдѣлать постороннему лицу, такъ что если бы дѣло не удалось, то протекторъ могъ бы притвориться удивленнымъ и даже очень недовольнымъ. Полковникъ Вильямъ Джефсонъ, ирландскій депутатъ, предложилъ дать Кромвелю корону. Предложеніе было отвергнуто уже потому, что Джефсонъ не имѣлъ въ палатѣ вліянія, и его никто не поддержалъ. Кромвель и тутъ разыгралъ политическую комедію. Онъ сказалъ за столомъ полковнику Джефсону, что не понимаетъ, какъ ему вздумалось сдѣлать такое предложеніе; полковникъ, дѣйствовавшій по приказанію самого Кромвеля, отвѣчалъ уклончиво. Но Кромвель дружески потрепалъ его по плечу, назвавъ его съ своей медвѣжьей любезностью дуракомъ, п далъ сыну его роту. Генералъ-маіоры уже въ январѣ 1657 убѣдились, что Кромвель отступился отъ нихъ. Тогда было возобновлено предложеніе законно одобрить и утвердить пхъ дѣятельность, но оно не прошло, потому что протекторъ не одобрилъ этого билля. Въ февралѣ генералъ-маіоры добровольно подали въ отставку, чтобы не подвергнуться юридическимъ преслѣдованіямъ за свои насилія.
Въ это время былъ открытъ заговоръ противъ жизни Кромвеля, п креатуры его воспользовались этимъ обстоятельствомъ, чтобы просить парламентъ даровать ему титулъ короля, который служилъ бы ему священнымъ покровомъ отъ но-
ѵ) Онъ говорилъ: «ТЪаі іі Ъасі Ьѳеп іііе сизіот оі іііе еІііеГ ^оѵепіоге, іо аскпомгіей^х Іо ІЬе саге аші кішіпеав оі' іЬе сот топа оп з'исіі оесавіопа. «о Ііе йій ѵеѵу Ьеагіііу аші іЬапкіиІІу аскпоѵіеб^е іЬеігз.» (Глава правительства всегда признавалъ въ подобныхъ случаяхъ дѣятельность и преданность палаты, кикъ п н нынѣ признаю цхъеь искренней благодарностью.)
ЭГ
добныхъ покушеній. Еще пренія о правительственномъ наказѣ доказали Кромвелю, что эта конституція не удовлетворяетъ ни парламентъ, ни націю; поэтому онъ велѣлъ своему холопу, депутату отъ Лондонскаго Сити, альдермену Паку, предложить другую конституцію, гдѣ уже полагались двѣ палаты и.король. Это предложеніе было названо сначала «почтительнѣйшимъ адресомъ и представленіемъ», потомъ «покорнѣйшею просьбою и совѣтомъ» и составлено подъ руководствомъ Кромвеля. Пакъ и двое другихъ депутатовъ горячо защищали его. Пакъ былъ докладчикомъ по этому дѣлу и часто по цѣлымъ часамъ совѣщался съ Кромвелемъ, съ лордомъ Брогиллемъ, Пайрпонтомъ, Вольсби и Тёрло. Въ предложеніи говорилось только о томъ, чтобы быть двумъ палатамъ и королю; но кому быть королемъ—не говорилось, и былъ оставленъ пробѣлъ для вписанія имени. Противъ предложенія возстали генералъ-маіоры и остальные республиканцы, и въ палаіѣ произошла такая буря, что многіе потребовало преданія Пака суду, какъ преступника. Но буря эта была скоро усмирена. Начались пренія, и, не смотря на рѣзкое сопротивленіе, всѣ пункты были приняты одинъ за другимъ. Дѣло дошло до того, что въ пробѣлѣ уже вппсали имя Кромвеля, хотя даже Флитвудъ горячо возставалъ противъ этого. Въ предложеніи не говорилось также, какъ будутъ называться палаты; въ парламентѣ постановили, чтобы одна называлась общею палатой, а другая второю палатой. Парламентъ хотѣлъ сначала удержать за собою право назначить 70 членовъ этой второй палаты, но протекторъ добился, чтобы это было предоставлено ему. Далѣе по его просьбѣ былъ значительно увеличенъ бюджетъ его двора, арміи и флота.
Съ февраля до мая 1657 Кромвель заставлялъ приставать къ себѣ съ просьбами принять королевскій титулъ, котораго такъ желалъ; чтобы уломать его, Ленталь началъ приводить доводы, которые во всякомъ случаѣ очень не понравились бы протектору. Онъ уже называлъ свой собственный правительственный наказъ гнплою доской. Ленталь утверждалъ, что Кромвель не можетъ отказаться отъ королевскаго титула, потому что его предлагаетъ ему парламентъ, которому, какъ верховной власти, онъ не въ правѣ ни въ чемъ отказывать. Наконецъ 6 мая Кромвель рѣшился принять королевское достоинство; но предварительно хотѣлъ посовѣтоваться съ зятемъ, генералъ-лейтенантомъ Флитвудомъ, который былъ отозванъ пзъ Ирландіи и замѣщенъ сыномъ протектора, Генрихомъ, и съ своякомъ, полковникомъ Десборо. Съ этою цѣлью на слѣдующій день онъ поѣхалъ съ Флитвудомъ обѣдать къ Десборо. Лёдло разсказываетъ объ этомъ совѣщаніи со словъ самого Десборо. Флитвудъ и Десборо, —говоритъ Лёдло, — доказали протектору, что онъ ошибается, потому что не знаетъ всего; что онъ напрасно думаетъ, будто люди, внушающіе ему мысль сдѣлаться королемъ, враги Карла Стюарта; напротивъ того, принять предложеніе этихъ людей — значитъ неизбѣжно обречь погибели себя и своихъ приверженцевъ. Однако Кромвель пригласилъ парламентъ въ конференцъ-залу, но передъ этимъ случайно встрѣтился съ полковникомъ Десборо п объявилъ ему свое намѣреніе. Десборо сказалъ на это, чю если такъ, то, по его мнѣнію, семейство Кромвеля погибло и что хотя самъ овъ рѣшился не дѣйствовать противъ него, но отнынѣ и за него не сдѣлаетъ пи шага. Возвратясь домой, Десборо засталъ у себя того самаго Прайда, который нѣкогда по приказанію Кромвеля разогналъ Долгій парламентъ (стр. 517). Узнавъ оіъ Десборо о намѣреніи Кромвеля, Прайдъ замѣтилъ: «Онъ этого не сдѣлаетъ; дай, я напашу петицію; я это устрою.» Между тѣмъ петицію сочинялъ докторъ Овенъ, но еще не кончилъ ея, какъ Кромвель перемѣнилъ свое рѣшеніе. Онъ узналъ, что Ламбертъ и многіе другіе важные военные чины недовольны его намѣреніемъ; поэтому онъ прежде всего отмѣнилъ собраніе въ конференцъ-залѣ и предложилъ парламенту составить комисію и прислать къ нему депутатовъ для совѣщанія по этому дѣлу. По недоразумѣнію депутація не получила никакой спеціальной пнсірукцііі, а потому и не произошло никакого совѣщанія.
Когда на другой день парламентъ опять занялся этимъ вопросомъ, въ палату явилось нѣсколько офицеровъ, которые вызвали полковника Десборо, желая передать палатѣ петицію по порученію арміи. Десборо, очень хорошо знавшій, что это петиція, составленная по его желанію Овеномъ, не взялъ ея и объявилъ парламенту, что офицеры желаютъ представить ему предложеніе. Парламентъ тотчасъ выразилъ свое согласіе, думая, что въ петиціи заключается просьба о
провозглашеніи Кромвеля королемъ. Но когда ее прочли, въ вей оказалось совершенно противное. Она была для палаты и для Кромвеля громовымъ ударомъ, потому что въ числѣ офицеровъ, которые подписали ее или, засѣдая въ парламентѣ, одобрили ее, болѣе половины было расположено въ ближайшихъ окрестностяхъ Лондона. Кромвель немедленно послалъ за генералъ-лейтенантомъ Флитвудомъ и упрекалъ его, что онъ довелъ дѣло до петиціи, зная, что Кромвель никогда не принялъ бы короны безъ согласія арміи. Кромвель велѣлъ ему возвратиться въ парламентъ и не допускать его принять какія-нибудь дальнѣйшія рѣшенія. Флитвудъ объявилъ собранію, чтобы оно не вдавалось въ разборъ предложенія офицеровъ и отложило бы пренія о немъ, пока самъ протекторъ не объяснитъ, одобряетъ ли онъ вообще самое предложеніе парламента. Послѣ того Кромвель пригласилъ парламентъ уже не въ конференцъ-залу, гдѣ онъ обыкновенно произносилъ свои рѣчи и утверждалъ парламентскія рѣшенія, а въ бальную залу Вайтголя. Здѣсь онъ объявилъ парламенту, что, не смотря на просьбы ко-мисін и депутаціи, убѣжденія не дозволяютъ ему принять титулъ короля. Наболтавъ о вѣрѣ и о грѣхѣ, онъ сказалъ: «Итакъ, я не могу принять королевскаго титула, и таково мое послѣднее рѣшеніе въ этомъ великомъ и важномъ дѣлѣ.» Зато онъ получилъ отъ парламента все остальное, чего только могъ желать.
Новая конституція, начертанная Кромвелемъ п предложенная Пакомъ, была принята въ маѣ 1657 съ самыми незначительными измѣненіями. По этой конституціи граждане должны былп давать протектору такую же присягу на вѣрность, какая давалась прежде королямъ. Протектору предоставлялось назначить себѣ преемника. Ему полагалась ежегодно большая сумма на армію, флотъ и дворъ. Наконецъ ему дано было право назначать пожизненныхъ членовъ во вторую палату. Вторую палату слѣдовало составить во время отсрочки парламента, а затѣмъ протекторъ долженъ былъ представить списокъ назначенныхъ имъ лицъ сначала общей палатѣ, а потомъ второй. Но въ то же время противъ протектора были два важныя ограниченія, которыя служили какъ бы выраженіемъ порицанія его прежнихъ дѣйствій. Ему воспрещалось, во-первыхъ, исключать впредь кого-либо изъ парламента и ставить караулъ къ парламентскому зданію, а во-вторыхъ, самовольно издавать законы въ промежутокъ между распущеніемъ парламента и созваніемъ новаго.
По утвержденіи новой конституціи 26 іюня разыграли представленіе въ родѣ обряда коронованія, чтобы потѣшить чернь, падкую на подобныя зрѣлища. Въ Вестминстеръ-Голлѣ былъ сооруженъ помостъ съ великолѣпнымъ трономъ. Протекторъ взошелъ на этотъ помостъ, и затѣмъ спикеръ и прикомандированные къ нему депутаты надѣли на него пурпурную маптію, обложенную горностаемъ. Потомъ спикеръ вручилъ ему библію въ драгоцѣнномъ золотомъ переплетѣ, опоясалъ его мечемъ, далъ ему въ руку золотой скипертъ и принялъ отъ него присягу. Объ остальныхъ фарсахъ и рѣчахъ, сопровождавшихъ эту церемонію, говорить не стоитъ; скажемъ только, что вообще Кромвель доставилъ большое удовольствіе приверженцамъ стараго порядка. Значительное большинство англійскаго народа, особенно землевладѣльцы, не хотѣли нововведеній. На пышномъ обѣдѣ, данномъ Кромвелемъ своимъ приверженцамъ, Ламбертъ уже не присутствовалъ. Онъ попалъ въ немилость за то, что сказалъ протектору, что армія не будетъ поддерживать его, если онъ станетъ добиваться королевскаго титула.
Между тѣмъ Кромвель, какъ союзникъ Франціи, успѣшно велъ войну съ Испаніей, благодаря особенно талантамъ Блека, который вскорѣ потомъ умеръ. Отсрочивъ парламентъ на нѣсколько мѣсяцевъ, Кромвель поспѣшилъ пополнить его. Онъ назначилъ 62 члена во вторую палату и хотѣлъ дать пмъ титулъ лордовъ, но встрѣтилъ препятствія. Къ числу этихъ лордовъ принадлежали сыновья его, Ричардт> и Генрихъ, восемь прежнихъ перовъ, изъ которыхъ однако шестеро отказались отъ этой чести, нѣсколько офицеровъ, въ томъ числѣ полковники Гью-сонъ и Прайдъ, одинъ—бывшій сапожникъ, другой—извощикъ, Лепталь п другіе бывшіе члены нижней палаты, изъ коихъ нѣкоторые предпочли впрочемъ остаться въ нижней палатѣ, и наконецъ нѣсколько богатыхъ людей и помѣщиковъ. Такимъ составомъ верхней палаты протекторч» хотѣлъ привлечь къ себѣ партію стараго порядка, но только оскорбилъ своихч, приверженцевъ, не расположивъ въ себѣ друзей старины.
Кромвель открылъ вторую сессію парламента въ январѣ 1658. При открытіи ея были соблюдены всѣ обряды п формулы монархіи. Члены общей палаты были позваны привратникомъ съ чернымъ жезломъ въ верхнюю палату, гдѣ его высочество протекторъ царственно возсѣдалъ на тронѣ подъ балдахиномъ. Рѣчь Кромвеля къ обѣимъ палатамъ начиналась королевской фразой: «Мои лорды и джентльмены общей палаты!» Въ заключеніе рѣчи Кромвель толковалъ парламенту 85 псаломъ. Относительно государственныхъ дѣлъ онъ поручилъ объясняться хранителю печати. Съ самаго начала у него возникла ссора съ парламентомъ за то, что собраніе опять приняло въ свою среду сто членовъ, произвольно исключенныхъ протекторомъ въ прошлую сессію. Впрочемъ они принесли требуемую присягу. Нѣкоторые изъ нпхъ, особенно Гасльригъ и Скоттъ, не хотѣли признать вторую палату палатою лордовъ, оспаривали даже права протектора на томъ основаніи, что они утверждены палатой пе въ полномъ ея составѣ, и увлекли за собой большинство. Въ теченіе января Кромвель смотрѣлъ спокойно на происходившую въ палатахъ бурю; но потомъ рѣшился, хотя очень не охотно, снова насильственно разогнать собраніе, потому что зналъ нлп опасался, что республиканцы парламента вошли въ сношеніе съ недовольными въ арміи. Онъ такъ внезапно рѣшился на этотъ крутой переворотъ, что когда 4 февраля 1658 задумалъ произвести его, то не дождался даже своего экипажа и стражи, бросился на перваго попавшагося извощика, кликнулъ нѣсколько гвардейцевъ, велѣлъ имъ слѣдовать за собой п поѣхалъ въ парламентъ. Здѣсь онъ вызвалъ Флитвуда, сообщилъ ему, что хочетъ распустить парламентъ, и, не обращая вниманія на настоятельныя убѣжденія Флитвуда, тотчасъ исполнилъ это. Опъ пригласилъ членовъ нижней палаты къ себѣ въ верхнюю палату, наговорилъ депутатамъ библейскихъ ругательствъ и заключилъ эту рѣчь восклицаніемъ: «Мнѣ кажется, давно пора положить конецъ вашимъ засѣданіямъ. Я распускаю парламентъ. Богъ да разсудитъ насъ!» «Аминь! аминь!» прокричала часть оппозиціи.
Съ этой минуты Кромвель опирался исключительно на армію. Солдаты помогали ему до самой смерти держать страну въ ежевыхъ рукавицахъ. Служа только пзъ-за денегъ, они уважали Кромвеля, какъ полководца, который въ войнѣ съ Испаніей доставилъ Англіи военную славу и пріобрѣлъ Дюнкирхенъ. Въ сентябрѣ 1653 смерть похитила протектора. Событія, послѣдовавшія послѣ его смерти, связаны съ исторіей возстановленія ничтожныхъ Стюартовъ, а исторія реставраціи имѣетъ тѣсную связь съ революціями въ Голландіи и съ правленіемъ Мазарена во Франціи. Поэтому намъ слѣдуетъ обратиться теперь къ исторіи Голландіи и Франціи.
X. ИСТОРІЯ НИДЕРЛАНДОВЪ
ОТЪ ПЕРЕМИРІЯ 1609 ГОДА ДО СМЕРТИ ВИЛЬГЕЛЬМА II ОРАНСКАГО (1650).
і. Раздоръ партій ремонстрантовъ и контръ-ремѳнстрантовъ.
Благодаря успѣхамъ принца Морпца Оранскаго и содѣйствію Франціи, въ 1609 Испанія заключила перемиріе съ отпавшими отъ нея семью соединенными нидерландскими провинціями, составлявшими республику, которая была при этомъ, хотя двусмысленно и нерѣшительно, признана Испаніей независимою (стр. 475). Съ этой минуты молодая республика стала одною изъ главныхъ державъ Европы. Правда, долгая война съ Испаніей ввела ее въ огромные долги: но промышленость, торговля, мореплаваніе, умѣренность и бережливость ея гражданъ сдѣлали пхъ богатѣйшимъ народомъ въ Европѣ. Тяжелые налога, которые имъ приходилось платить для покрытія процентовъ государственнаго долга, обратились имъ же въ пользу. Въ то время только жители Семи Соединенныхъ Нидерландскихъ Провинціи пли (какъ ихъ обыкновенно называютъ по главной провинціи) голландцы были въ состояніи давать въ займы громадныя суммы не только своему, но п другимъ государствамъ. Къ несчастію, голландская республика съ первой минуты своего возникновенія страдала неизлѣчимымъ зломъ. Зло это заключалось въ томъ, что какъ въ отдѣльныхъ провинціяхъ, такъ и въ цѣлой республикѣ или въ Генеральныхъ Штатахъ были неизбѣжны безпрестанныя столкновенія и ссоры по поводу монархическихъ правъ, которыми пользовался пастью наслѣдственно, частью по желанію самихъ штатовъ Оранскій домъ, владѣвшій неограниченно цѣлыми графствами, герцогствами п маркизатами. Этп права были несогласимы съ аристократическими притязаніями генеральныхъ штатовъ въ провинціяхъ. Въ началѣ XVII столѣтія къ этому присоединился еще церковный расколъ, котораго всего менѣе можно было ожидать въ странѣ, гдѣ самыя разнородныя секты развивались рядомъ, пользовались терпимостью и имѣли полную свободу распространять свои мнѣнія устно и письменно.
Необходимо подробнѣе разобрать этотъ религіозный раздоръ, потому что оранская или штатгальтерская партія очень ловко воспользовалась имъ, чтобы черезъ фанатическихъ поповъ выставить аристократовъ п республиканцевъ въ глазахъ народа дьявольскими еретиками и жестоко преслѣдовать за богословскія мйѣнія благороднѣйшихъ и ученѣйшихъ людей, какъ дѣлалось нѣкогда въ Саксоніи (стр. 483 и 485). Конечно, не стоитъ разсказывать о всѣхъ богословскихъ перебранкахъ о непорочномъ зачатіи Дѣвы Маріи, о взаимныхъ отношеніяхъ лицъ Святой Троицы, о сотвореніи міра, о божественномъ предопредѣленіи и о свободѣ человѣческой воли; мы ограничимся лишь внѣшнею стороной этихъ споровъ. Два лейденскіе профессора богословія произвели своимъ глупымъ усердіемъ къ проектированному ими Сіону страшныя опустошенія въ Голландіи, Англіи н Швейцаріи, іакъ что свободная реформатская церковь (какъ въ предшествовавшемъ сто-
• лютеранская въ Германіи) превратилась въ инквизиціонныя порядокъ гупо-ѵчшѵь и нетерпимыхъ богослововъ.
Эти ученые богословы^ Го мар у съ и Гер маисъ или, какъ его обыкновенно называютъ. А р м п и і й, произвели въ началѣ XVII столѣтія въ Голландіи такой же гвалтъ, какъ ревнители лютеранства виттенбергской и тюбингенской інког. въ концѣ XVI вѣка въ Германіи. Гомарусъ вышелъ изъ школъ мрачной нѣм? ,кой теологіи и возобновленной нѣмецкой схоластики; Армнній былъ во всѣхъ лтн< неніяхъ образованный человѣкъ и очень ученый. Онъ родился въ Уденарде на іісселѣ, а Гомарусъ въ Брюгге; оба до занятія каѳедръ въ Лейденѣ занима-лгсь преподаваніемъ въ разныхъ реформатскихъ университетахъ Германіи, въ Женевѣ и въ Англіи. Эти профессоры привели флегматическихъ голландцевъ въ такое волненіе, какого можно было бы ожидать развѣ отъ итальянцевъ или французовъ; это объясняется тѣмъ, что прилежные голландцы, живущіе уединенно и бережливо, очень усердно изучали библію и богословіе, и смотрѣли на своихъ поповъ (гіопііпесв) и на ихъ проповѣди, какъ итальянцы смотрятъ на своихъ пѣвцовъ. Поэтому голландскій народъ очень смутился, когда въ Лейденѣ возникли двѣ школы съ совершенно противоположными воззрѣніями, укорявшія другъ друга въ ереси. Въ Нидерландахъ церкви посѣщались такъ же усердно, какъ во Франціи театры; такимъ образомъ для благочестивыхъ семействъ было истиннымъ несчастіемъ, когда проповѣдники начали высказывать совершенно противоположныя мнѣнія о текстахъ, па которыхъ добрый голландецъ основывалъ свое упованіе на • худущее блаженство. Часто случалось, что въ одной и той же церкви поутру одинъ проповѣдникъ грозилъ муками ада за вѣру въ то, что вечеромъ другой превозносилъ, какъ непремѣнное условіе спасенія: вотъ тутъ-то вѣрующимъ приходилось денно и нощно ломать голову, не находя свѣта и исхода. Благочестивый домосѣдъ-голландецъ, не любившій никакихъ развлеченій, не могъ выносить гаі.ого разлада, который такъ явно подвергалъ его опасности тѣмъ или другимъ нѵтемь попасть въ адъ. Вотъ почему препирательства теологовъ произвели въ народѣ такое волненіе. Споръ шелъ именно о такихъ вопросахъ, о которыхъ люди препирались еще со времени Зороастра и Будды. Профессоры спорили о Божьихъ намѣреніяхъ, о ітедопредкьчрп человѣка къ счастію, о божественной благодати и о свойствахъ ея, о наслѣдственномъ грѣхѣ, о свободной волѣ и тому подобныхъ вещахъ, какъ нѣкогда византійцы спорили о божествѣ и существѣ Христа и о единствѣ или двойственности его воли.
Гомарусъ всегда слѣдовялъ въ этихъ вопросахъ воззрѣніямъ, предписаннымъ < ь неумолимою строгостью Кальвиномъ. Въ 1603 Армнній образовалъ въ Лейденѣ кругъ приверженцевъ, противопоставляя принципамъ Кальвина болѣе человѣчные. Гомарусъ провозгласилъ принципы Армннія гибельными для души я называли ихъ нелагіанствомъ и даже папизмомъ. Еще ирп жигни Арминія, умершею въ 1609, дѣло дошло до того, что голландскіе штаты, т. е. верховное правительство этой провинціи, должны были вмѣшаться въ споръ, хотя мудрый ьеликій пенсіонарій республики (по нынѣшнему каицлерч. и министръ иностранныхъ дѣлъ), О л ь д е я б а р н е в е л ь д ъ: не придалалъ значенія этимъ школьнымъ перебранкамъ. Онъ прямо объявилъ враждующимъ профессорамъ, что, ьо его мнѣнію, эзотъ споръ вовсе не касается основъ хрисііапскаго ученія. Вспыльчивый Гомарусъ очень обидѣлся этпмъ. Онъ просилъ позволенія отвѣчать в сказалъ минлетр}, тіо не рѣшился бы предеіать передъ лнно Божіе, если бы слѣдовали такоѵх ученію, какъ ею товарищъ. Штаты Голландіи старались покончи гъ споръ миромъ: по этимъ іо.іько повредили дѣлу, потому что господа теолоиі съ іи ого временя сознали свое важное значеніе, нредосіавпли свое дѣло на судъ генеральнымъ штатамъ и распространили въ народѣ секты. Армипій защищала» бомЬе свободную религію и не допускалъ въ вѣрѣ никакихъ рамокъ л стѣсненіи въ видѣ катехизисовъ, какъ напр. гейдельбергскій; Ольдепбарпевельдъ, какъ врагъ монархическаго Нассау-Орановаго дома, принялъ его сторону, подобно I1 у г о Гроцію и другимъ противникамъ этого долга. Зато приверженцы Морица Оранскаго стояли за строжайшій кальвинизмъ. Но къ чести Гомаруса должно признать, что онтз и его сторонники не проявляли склонности загонять по-византійски полиціей въ свои церкви людей, несогласныхъ съ ними въ вѣрѣ, подобно современнымъ ортодоксамъ. Напротивъ, они скорѣе отклоняли вмѣшательство свѣтскаго
начальства въ духовныя дѣла. Генеральные штаты назначили спорящимъ сторонамъ диспутъ въ присутствіи чиновъ; въ первый разъ спорили’только Арминій съ Гомарусомъ, а въ другой разъ каждый изъ нихъ явился на состязаніе съ нѣсколькими сторонниками.
Почти вездѣ за гомарпстовъ стоялъ народъ и крикуны-попы, а за арминіанъ лишь образованное меньшинство. Всюду начались преслѣдованія. Сначала удаляли только священниковъ, но потомъ, когда штатгальтеръ, желая ввести въ магистраты своихъ приверженцевъ, началъ покровительствовать гомарнстамъ, то и вь свѣтскихъ должностяхъ произошли смѣщенія за религіозныя мнѣнія. Въ 1609 раздоръ еще болѣе усилился. Арминій умеръ, и кураторы лейденскаго университета хотѣли призвать на его мѣсто Конрада Форстіуса изъ Швейнфурта, хотя его обвиняли не только въ ііелагіанствѣ, но даже въ социніанствѣ. Въ платахъ, передъ которыми Арминій диспутировалъ еще въ послѣдній годъ своей жизни, было сильно вліяніе принца Морпца Оранскаго, а число арминіанъ незначительно; зато въ голландскихъ штатахъ имѣли большое значеніе Ольденбарне-вельдъ п Гуго Гроцій, и тамъ арминіанцы надѣялись найти терпимость. Въ 1610 они изложили сущность своего ученія въ пяти статьяхъ, и представили ихъ голландскимъ штатамъ въ такъ называемой ремонстраціи, въ которой просили защитить ихъ и дозволить имъ созвать соборъ. Съ этихъ поръ за ними утвердилось названіе р е м о и с т р а н т о в ъ. Противники ихъ своей стороны подали объясненіе, гдѣ старались опровері путь пять арминіанскихъ тезисовъ; поэтому ихъ прозвали контр ъ-р емонст рантами. Штаты требовали для арминіанъ терпимости; но народъ шумѣлъ, а Гомарусъ поддерживалъ это движеніе. Наконецъ народъ пришелъ въ такую ярость, что штаты стали опасаться, чтобы избраніе Конрада Форстіуса не причинило важныхъ смутъ. Они запретили ему въѣздъ въ Лейденъ и споры въ церквахъ о пяти тезисахъ; ему дозволено было защищать свос ученіе только ві. школахъ. Наконецъ и въ Голландіи армпніане были акъ стѣснены, что образовали секту. Народъ вездѣ оскорблялъ ихъ проповѣдниковъ и нападалъ на ихъ прихожанъ.
И готъ раздоръ раздѣлилъ на двѣ партіи не только правительство нидерландской республики, но и всѣ сословія и классы. Такимъ образомъ, вопреки желанію республиканской части правительства, онъ сдѣлался политическимъ событіемъ, когда принцъ Морицъ заблагоразсудилъ принять въ немъ живое участіе.
2. Морицъ Оранскій и его противники до окончанія Дордрехтскаго синода.
Принцъ Морицъ былъ многимъ обязанъ великому пенеіоварію Ольденбарне-вельду. Ольденбарневельдъ постоянно поддерживалъ принца съ семнадцатилѣт-няго его возраста передъ Генеральными Штатами и внушилъ имъ къ нему такое же довѣріе, какимъ пользовался отецъ его, Вильгельмъ 1. Онъ помогала, принцу совѣтами, когда Морицъ уже получилъ титулъ генералъ-штатгальтера и генералъ-капитана, по властью завладѣлъ англійскій графъ Лейстерт, (стр. 580). Морицъ обладалъ бо.іьшимп государственными н военными дарованіями (сгр. 582); онъ умѣла, заслужить преданность солдатъ и моряковъ и своима. простыма. и ласковымъ обращеніемъ очаровывалъ нисшіе классы. Къ иесчастію, Морицъ, какъ многіе великіе люди, преувеличивалъ цѣну своихъ заслиь. Все, чѣмъ онъ былъ обязана, своему времени, обстоятельствамъ и людямъ, онъ приписывалъ одному себѣ п хотѣлъ видѣть вокругъ себя только безусловпо-послушныхъ, а не самостоятельныхъ участниковъ власти. Своимъ величіемъ она. былъ обязанъ только военнымъ способное іяма.: но привычка повелѣвать побуждала его, какъ многихъ другихъ замѣчательныхъ полководцевъ, считать врагомъ государства всякаго, кто вс безусловно повиновался ому. Вл оба вокъ онъ былъ женатъ на властолюбивой француженкѣ. Нидерландская аристократія, часто враждовавшая и съ отцомъ его. была очень недовольна Морицомъ. Такіе классически-образованные люди, какъ Гуго Гроцій и Ольденбарневельдъ, были врагами не только монархическихъ замашекъ Нассау-Оранскаго дома, но и верховноп власти генеральныхъ штатовъ,
гдѣ большинство было предало этому дому; онп утверждали, что штаты каждой отдѣльной провинціи имѣютъ верховную власть въ ея предѣлахъ. Вслѣдствіе этого Морицъ задумалъ погубить черезъ невѣжественную и, стало быть, слѣпо суевѣрную чернь благороднѣйшихъ людей своего отечества, равно замѣчательныхъ какъ вѣрнымъ взглядомъ на государственныя дѣла, такъ п всестороннимъ образованіемъ. Грубая масса парода, женщины, властолюбивые попы и крикуны-проповѣдники, — всѣ принадлежали къ партіи гомаристовъ; напротивъ, такіе люди, какъ Ольденбарневельдъ, великій пенсіонарій Голландіи, Гогербеетсъ, пенсіонарій лейденскій, Гуго Гроцій, пенсіонарій роттердамскій, ф а н ъ-д е р ъ-Г а э н ъ, пенсіонарій гарлемскій, фанъ Ладенбергъ, государственный секретарь въ Утрехтѣ, Уйтенбогартъ въ Гаагѣ и другіе значительные республиканцы держали сторону арминіанъ. >
Самъ Морицъ гораздо меньше этихъ людей думалъ о философіи и о діалектическихъ богословскихъ тонкостяхъ. Онъ нимало не боялся ада, страхъ котораго привлекалъ къ Гомарусу чернь; по онъ видѣлъ въ богословскомъ раздорѣ хорошее средство замѣстить мало-по-малу всѣ должности своими креатурами. Явно онъ не принималъ стороны враговъ арминіанъ; но при выборахъ поддерживалъ ихъ своимъ вліяніемъ. Городскіе магистраты, духовныя и свѣтскія должности были заняты приверженцами строгаго кальвинизма. Въ 1615 Морицъ явно показалъ, что готовъ оказать даже военную помощь фанатической и демократической партіи противъ разумнаго аристократическаго меньшинства; народъ почти во всѣхъ городахъ враждовалъ тогда съ магистратами. Морицъ удалилъ своего прежняго друга, придворнаго проповѣдника Уптенбогарта, и сталъ посѣщать монастырскую церковь, гдѣ проповѣдовалъ строгій кальвинистъ. Съ этой минуты между образованными аристократами, слѣдовавшими армпніанскому ученію, и демократіей, покровительствуемой Морицомъ, возникли совсѣмъ другія отношенія, хотя и прежде принцъ впдѣлъ враждебность людей, господствовавшихъ въ штатахъ Голландіи.
Такъ называемые генеральные штаты, засѣдавшіе въ Гаагѣ, состояли изъ депутатовъ всѣхъ провинцій п составляли верховное правительство, иервымъ должностнымъ лицомъ котораго былъ штатгальтеръ. Число депутатовъ, посылаемыхъ отъ каждой провинціи на генеральные штаты, было не опредѣлено; но каждая провинція, пришли она хоть 40 или 50 депутатовъ, имѣла все-таки только одинъ голосъ, и всѣ рѣшенія постановлялись, стало быть, только семью голосами. Каждая провинція имѣла кромѣ того особые штаты или чины; каждый городъ, если не былъ наслѣдственнымъ владѣніемъ какого-нибудь аристократа, имѣлъ свой независимый магистратъ. Каждая провинція имѣла право издавать законы; но они были обязательны только для нея одной. Генеральные штаты не могли проводить законовъ, которые противорѣчили бы законамъ отдѣльныхъ штатовъ. Голландія одна платила болѣе половины тяжелыхъ податей па содержаніе войска и флота и на покрытіе государственнаго долга *); кромѣ того пенсіонарій Голландіи по своей должности былъ непремѣннымъ членомъ генеральныхъ штатовъ С7> правомъ предлагать законы. .Это постановило Ольденбарневельда во враждебныя отношенія кч» принцу Морицу. Въ штатахъ Голландіи, при 18 депутатахъ отъ городовъ, засѣдало только 10 депутатовъ отъ дворянства; вотъ почему обѣ партіи так7> ревностно заботплись о замѣщеніи городскихъ магистратовъ своими сторонниками.
Морицъ давно титуловалъ себя принцемъ, но приняла» фамилію принца Оранскаго только по смерти брата своего, графа Бюрена (стр. 465) въ 1618. Со времени перемирія 1609 она, имѣлъ непріятности съ Ольденбарневельдомъ. Онъ предлагалъ, чтобы штаты ограничили свое попеченіе о государственныхъ дѣлахъ только вопросомъ о войнѣ и мирѣ; всѣ остальныя дѣла предлагалось предоставить государственному совѣту, который слѣдовало учредить подъ предсѣдательствомъ принца. Ольдснбарневельда» не допустилъ этого. Въ 1609 онъ настоялъ,
Въ 1612 на 100 гульденовъ податей съ провинцій Гельдерна, Утрехта и Гренлй-гена приходилось по 8, съ Овсръ-Исселл и Фрисландіи по 11, съ оеландіи 9, съ Дренте 12, а съ Голландіи 58 гульденовч».
чтобы Гомарусъ и Арминій съ четырьмя духовными съ каждой стороны держали диспутъ въ полномъ собраніи чиновъ. Диспутъ, разумѣется, остался безъ послѣдствій. Форстіусъ, которому не удалось попасть въ Лейденъ, и Гомарусъ, отозванный въ Гренингенъ, отошли потомъ на задній планъ; роль Гомаруса заняли Люббертъ и Богерманъ, отличавшіеся тою теологическою грубостью и самоувѣренностью, которая составляла тогда въ Голландіи необходимую принадлежность правовѣрныхъ, какъ теперь въ Германіи. Ремонстранты Епископій и Уйтенбогартъ не могли дѣйствовать противъ такихъ противниковъ съ свойственною имъ кротостью и умѣренностью. Защитники ихъ, Ольденбарневельдъ и Гуго Гроцій, становились все ненавистнѣе народу, какъ злые еретики, особенно когда и второй диспутъ, назначенный по ихъ настоянію 26 декабря 1613 въ Дельфтѣ, только ухудшилъ положеніе дѣлъ. Англійскій король Іаковъ I писалъ въ Голландію сердитыя письма и требовалъ преслѣдованія арминіанъ. Просвѣщенные и аристократическіе члены голландскихъ и генеральныхъ штатовъ встревожились. Король Іаковъ былъ притомъ очень раздраженъ тогда противъ Оль-денбарневельда и его приверженцевъ. На это былъ особый поводъ: Ольденбарневельдъ уговорилъ его согласиться на выкупъ городовъ Флиссингена и Брилля и форта Рамекенса, бывшихъ въ залогѣ у англичанъ; это произвело въ Англіи большой шумъ. Замѣтивъ свой промахъ, Іаковъ свалилъ всю вину на Ольден-барневельда п сталъ больше прежняго преслѣдовать арминіанъ.
Юристы также приняли участіе въ религіозной - распрѣ, опасаясь, чтобы принцъ Оранскій не подкрѣпилъ военной силой постановленій генеральныхъ штатовъ. Когда юристъ принимается отстаивать правовѣріе, онъ становится фанатичнѣе н деспотичнѣе всякаго инквизиціоннаго попа. Голландскіе штаты боялись, чтобы принцъ не послалъ на нихъ солдатъ; поэтому они предложили 4 августа 1617 городамъ взять на жалованье городскихъ милиціонеровъ или вардгель-деровъ. Въ то же время они запретили судамъ принимать жалобы по этому дѣлу, какъ чисто-политическому. Но главный голландскій судъ протестовалъ противъ этого рѣшенія. Принцъ Морицъ былъ оскорбленъ этой мѣрой, очевидно направленной противъ него. Между нимъ и голландскими штатами произошелъ формальный разрывъ; принцъ, генеральные штаты и города Амстердамъ, Энкгуй-зенъ, Эдамъ и Пурмерендъ отвергли постановленіе Голландіи. Принцъ, увѣренный въ сочувствіи генеральныхъ штатовъ и яростной гомаристской черни, возбудилъ противъ аристократовъ военное движеніе. Въ сопровожденіи всѣхъ членовъ голландскаго суда онъ явился въ верховный совѣтъ заступникомъ за гражданъ, жаловавшихся на свои магистраты и чины п оправданныхъ судомъ, не смотря на запрещеніе штатовъ. Верховный совѣтъ былъ принужденъ вступиться за нѣсколькихъ гарлемскихъ гражданъ, которые жаловались на свой магистратъ; совѣтъ написалъ штатамъ, что не можетъ принять декрета 4 августа 1617.
Вражда партій, аристократической и демократической, разгоралась во всѣхъ провинціяхъ все сильнѣе и опаснѣе, потому что въ церквахъ проповѣдовалась сектаторская нетерпимость. Города Гарлемъ, Лейденъ, Гуда, Роттердамъ, ІПон-гофенъ, Горнъ и другіе приняли сторону штатовъ и вербовали вардге.іьдеровъ. Въ провинціяхъ Голландіи, Утрехтѣ и Оверъ-Исселѣ большинство голосовъ было за республиканцевъ; въ Гельдернѣ голоса раздѣлились; въ Зеландіи, Фрисландіи и Гренингенѣ безусловно господствовали гомаристы или контръ-ремонстранты. Они требовали по-орански, т. е. съ угрозами, созванія національнаго синода, чтобы силою навязать его рѣшенія всѣмъ несогласнымъ съ ними. Гомаристы духовные не посовѣстились даже обвинить своихъ противниковъ въ намѣреніи заключить союзъ съ Испаніей. Голландскіе штаты, часть штатовъ Гельдерна и аристократической ремонстрантской партіи въ Голландіи и Утрехтѣ, особенно Ольденбарневельдъ, Гогербеетсъ, фанъ Ладенбергъ и Гуго Гроцій, были противъ созванія собора. Но въ Голландіи, гдѣ уже шесть городовъ перешли къ гомаристской партіи, контръ-ремонстранты пріобрѣтали съ каждымъ днемъ все больше приверженцевъ и все сильнѣе настаивали на созваніи національнаго синода. Въ ноябрѣ 1617 генеральные штаты большинствомъ четырехъ голосовъ противъ трехъ постановили созвать синодъ въ Дордрехтѣ. Теологическія мудрствованія грозили вызвать междоусобную войну. Республикѣ грозила гибель, потому что Морицъ былъ готовъ прибѣгнуть къ военной силѣ въ пользу контръ-ремонстрантовъ. Оиъ
сдѣлалъ это въ мартѣ 1618 въ Нимвегенѣ. Еще во время военныхъ дѣйствій ему было дано на время войны право смѣнять магистраты, и хотя это право съ заключеніемъ перемирія съ Исианіей само собою уничтожилось, однако онъ, ссылаясь на него, смѣнилъ нимвегенскій магистратъ. Такимъ образомъ онъ присоединилъ Гельдернъ къ своей партіи. Вслѣдъ зі тѣмъ онъ съумѣлъ привлечь на свою сторону и Оверъ-Иссель. Тогда Голландія н Утрехтъ остались одни. Теперь съ помощью генеральныхъ штатовъ, гдѣ онъ располагалъ болыпинством ь голосовъ, Морицъ могъ управлять всею республикой, заставляя генеральные штаты приказывать ему все, чего онъ хочетъ. Онъ не замедлилъ сдѣлать это. Онъ принудилъ утрехцевъ удалить вардгельдепсзъ, смѣнилъ утрехтскій магистратъ, поставилъ контръ-ремонстрантозъ на мѣсто ремонстрантовъ и принудилъ послѣднихъ предоставить главную церковь противникамъ. чДаже въ Голландіи, гдѣ значеніе провинціальныхъ штатовъ отстаивалось очень ревниво, онъ добился распущенія вардгельдеровъ и согласія на созваніе національнаго синода.
Этотъ синодъ долженъ былъ постановить стѣснительные догматы для свободной дотолѣ реформатской церкви. Черезъ него нѣкоторыя богословскія мудрствованія получили бы значеніе непогрѣшимыхъ истинъ, а другія, сколько бы ни имѣли послѣдователей, были бы признаны преступною ересью. Въ Голландіи, какъ нѣкогда въ Византіи или какъ въ XVI столѣтіи въ Саксоніи и Виртем-бергѣ, хотѣли государственными мѣрами принудить всѣхъ и каждаго увѣровать въ постановленія синода. Морицъ служилъ богословамъ орудіемъ и при посредствѣ войска, которое исключительно зависѣло отъ него, утверждалъ ихъ ерунду; но зато поднятыя ими дрязги и емуты давали ему случай сдѣлаться самодержавнымъ владѣтелемъ страны. Въ религіи принцъ былъ чуждъ всякаго педантства и въ этомъ отношеніи не имѣлъ ничего общаго съ византійскими императорами и германскими государями, которые служили ему примѣромъ при сзываніи соборовъ и обращеніи къ военнымъ средствамъ убѣжденія. Онъ смотрѣлъ на богословскіе споры совершенно такъ, какъ отецъ его Вильгельмъ I. По крайней мѣрѣ въ 1618, привлекая провинцію Оверъ-Иссель къ партіи гомаристовъ и предпринимая упомянутыя измѣненія въ Утрехтѣ, онъ сказалъ гласно, что не потерпитъ никакого религіознаго преслѣдованія и притѣсненія ремонстрантовъ и ручается ихъ проповѣдникамъ за сохраненіе ихъ мѣстъ. Но въ то же время онъ счелъ нужнымъ затѣять уголовный процессъ противъ государственныхъ людей, безъ которыхъ ремонстранты не могли устоять противъ своихъ враговъ: онъ подвергъ ихъ судебной процедурѣ, при которой пыткою можно было получить отъ нихъ какія угодно признанія и казнить, вакт> измѣнниковъ, хотя бы никто не вѣрилъ ихъ виновности.
Начали съ достойнаго, ученаго старца, великаго пенсіонарія Ольденбарне-вельда, бывшаго воспитателя, друга и защитника штатгальтера. Ольденбарне-вельдъ былъ арестованъ 29 августа 1618 въ Гаагѣ, въ зданіи засѣданій голландскихъ штатовъ. Когда пенсіонарій шелъ въ собраніе штатовъ, Морицъ, жившій въ этомъ зданіи, пригласилъ его къ себѣ и здѣсь велѣлъ своей стражѣ взять его, по приказанію, какъ онъ сказалъ,.генеральныхъ штатовъ. Потомъ были арестованы Гуго Гроцій, Гогербеетсъ, Ладенбергъ и другіе. Въ Голландіи было довольно юристовъ, которые не затруднялись свить веревку, когда требовалось кого-нибудь повѣсить; поэтому арестованныхъ вмѣсто обыкновеннаго суда предали особой коммисіи, гдѣ засѣдало 24 судьи, все политическіе, а частью и личные враги ихъ. Принцъ съ отрядомъ солдатъ, разъѣзжалъ по голландскимъ городамъ и вездѣ замѣнялъ въ городскихъ совѣтахъ ремонстрантовъ своими приверженцами. Какова была коммисія, судившая ремонстрантовъ, можно заключить уже потому, что Ладенбергъ во избѣжаніе пытки лишилъ себя въ тюрьмѣ жизни, а престарѣлый, всѣми уважаемый Уйтенбогартъ, зять Ольдепбарневельда, фанъ-деръ-Миль и многіе другіе значительные аристократы бѣжали за границу, чтобы спастись отъ казни. Ольденбарневельдъ также имѣлъ случай бѣжать, во предпочелъ до конца выдержать характеръ
Семидесятидвухлѣтній Ольденбарііевельдъ и друзья его, Гуго Гроцій и Го-гербсетсъ, держали себя, какъ’истинные республиканцы, и оказались гораздо выше въ несчастій, чѣмъ принцъ Морицъ среди всѣхъ своихъ побѣдъ и подвиговъ. 24 мая 1619 двадцать четыре судьи приговорили благороднаго Ольденбарневельда
къ смерти, и такимъ образомъ этотъ твердый человѣкъ налъ жертвою ненависти своихъ враговъ и честолюбія принца Оранскаго. Голландскіе штаты пришли въ негодованіе, когда ііенсіонарій ихъ, котораго они признали невиннымъ, былъ осужденъ генеральными штатами и принцемъ; но они были принуждены уступить силѣ и крику поповъ. Осужденіе• Ольденбарневельда считалось въ Голландіи преступленіемъ до втораго десятилѣтія нынѣшняго вѣка, когда и тамъ, какъ въ Германіи, расплодилось множество софистовъ и усердныхъ стражей трона и Сіона. Старый, заслуженый государственный мужъ былъ признанъ виновнымъ, и надъ нимъ былъ постановленъ слѣдующій приговоръ: «Ольденбарневельдъ заслуживаетъ смертной казни, ибо старался расторгнуть тѣсную связь между провинціями и омрачилъ церковь Божію. (Какъ проглядываютъ въ этой фразѣ ханжи, столь голосистые и у насъ!) Онъ утверждалъ, будто каждая провинція имѣетъ право распоряжаться своимъ религіознымъ устройствомъ; препятствовалъ исповѣданію истинной религіи; самовольно вербовала, солдатъ: мѣшалъ исполненію судебныхъ приговоровъ и принималъ подарки отъ иностранныхъ державъ.» Принцъ Морицъ, имѣвшій право помилованія, требовалъ, чтобы4 великій и благородный человѣкъ прибѣгнулъ къ его милосердію; но Ольденбарневельдъ и даже жена его рѣшительно отказались просить у тирана помилованія. Вдова Вильгельма 1 убѣдительно просила за Ольденбарневельда; но принцъ не обратилъ вниманія даже па упреки и угрозы французскаго двора, который вступился за своихъ приверженцевъ. Итакъ основатель нидерландской республики, главный виновникъ ея величія, былъ казненъ въ маѣ 1619. Казнь была совершена съ большимъ военнымъ парадомъ. Ольденбарневельдъ крикнулъ съ эшафота народу: «Не вѣрьте, что я измѣнникъ; я дѣйствовалъ честно и искренно, какъ добрый гражданинъ, и умираю съ чистою совѣстью.» Гогербеетсъ и Гуго Гроцій были приговорены къ пожизненному заключенію и заточены въ крѣпость Левенштейнъ, по имени которой впослѣдствіи называлась анти-оранская партія. Жена Гуго Гроція, Марія Рейгерс-бергъ, подобно госпожѣ Ольденбарневельдъ, отказалась просить принца объ освобожденіи мужа и твердо выражала увѣренность въ его совершенной невинности. Она прославилась потомъ во всемъ свѣтѣ, когда ей удалось спасти мужа въ ящикѣ. Гуго Гроцій нашелъ радушный пріемъ въ Швеціи и игралъ значительную роль въ званіи шведскаго посланника при парижскомъ дворѣ.
Во время суда надъ вождями аристократической партіи происходили засѣданія Дордрехтскаго синода. Этотъ національный соборъ открылся въ ноябрѣ 1618. Актовъ его нельзя читать безъ содроганія, какъ актовъ византійскихъ соборовъ. Ему тщились придать значеніе вселенскаго собора, но это не удалось. На него были приглашены депутаты отъ реформатскихъ общинъ всѣхъ странъ, явились богословы изъ Англіи, Шотландіи, Пфальца, Гессена, Бремена, Эмдена, Ганау, Герборна, Женевы п нѣкоторыхъ другихъ городовъ Швейцаріи. Однако голландцы не могли добиться, чтобы рѣшенія его были приняты обязательными для всѣхъ реформатскихъ церквей; швейцарскіе и нѣмецкіе депутаты не имѣли на это полномочія, а французскій король запретилъ французскимъ церквамъ посылать депутатовъ въ Дордрехтъ. Что касается до преній и постановленій синода, то къ счастію мы избавлены отъ необходимости подробно разсматривать протоколы его засѣданіи, потому что пишемъ политическую, а не церковную исторію. Когда-то мы очень внимательно изучали акты соборовъ іі можемъ удостовѣрить, что грубый попъ Богсрманііъ изъ Лсйвардена и другіе ругатели, ораторствовавшіе въ Дордрехтѣ, не лучше своихъ предшественниковъ. Ремонстрант-скіе духовные, во главѣ которыхъ ратовалъ Епископій, были объявлены еретиками. Ихъ не допустили засѣдать на соборѣ съ правомъ голоса и призывали только выслушивать рѣшенія, какъ подсудимыхъ. Богерманнъ и его братья бушевали въ собраніи, какъ съ своихъ каѳедръ, и волновали народъ, у котораго всегда правъ тотъ, кому правительство позволяетъ наглѣе и громче ругаться. 9 мая 1619 разъѣхались иностранные члены синода, а 29 мая синодъ закрылся. Генеральные штаты и принцъ Морицъ дали его постановленіямъ силу законовъ въ Нидерландахъ. Такъ какъ онъ призналъ еретическими пять тезисовъ ремонстран-човъ и все ихъ ученіе, то всѣ ремонстрантскіе священники и учители были лишены мѣстъ и содержанія. Вся эта глупая поповская комедія продолжалась 7 мѣсяцевъ и стоила милліонъ гульденовъ. Достойно удивленія, что генераіьвые
штаты ис пожалѣли такихъ значительныхъ денегъ. Съ осужденными ремонстрант-сними учителями и священниками поступали такъ, что съ того времени они прониклись глубокою ненавистью къ Оранскому дому и къ его креатурамъ, составлявшимъ тогда большинство въ генеральныхъ штатахъ и въ высшей администраціи; эта ненависть перешла по наслѣдству къ ихъ дѣтямъ и внукамъ. Имъ предложили подписать такъ называемый актъ мира, т. е. взяли съ нихъ подписку не проповѣдовать своего ученія и за это обѣщали дать имъ средства къ существованію. Всѣ до единаго съ негодованіемъ отказались подписать этотъ актъ. За это ихъ изгнали и выслали за границу. Но и тутъ весьма немногіе раскаялись и согласились подписать актъ мира.
3. Отъ Дордрехтскаго синода до Вестфальскаго мира.
Смѣнивъ магистратовъ всѣхъ провинціи и назначивъ новые, исключительно изъ своихъ приверженцевъ, принцъ-штатгальтеръ возбудилъ этимъ опасеніе за республику. Но онъ былъ слишкомъ благоразуменъ, чтобы такъ рѣзко измѣнить государственныя формы. Онъ видѣлъ, что противъ него есть слишкомъ ожесточенная партія и что особенно въ Голландіи ему враждебно среднее сословіе. Это побудило его желать возобновленія войны, чтобы снова сдѣлаться необходимымъ государству. Исполнить это желаніе было не трудно: всѣ его противники, всѣ желавшіе сохраненія мира, всѣ, кто былъ противъ усиленія арміи п вообще противъ ея содержанія, потеряли всякое значеніе. Но въ провинціяхъ часто вспыхивали небольшія безпокойства, которыя Морицу приходилось подавлять силой въ угоду своимъ щекотливымъ друзьямъ, контръ-ремонстрантамъ. Можетъ быть, эти смуты доказали ему, что еще не наступило время сдѣлаться самодержавнымъ правителемъ государства. Но еще во время Дордрехтскаго синода онъ нашелъ случай сдѣлаться необходимымъ, какъ великій полководецъ, не нарушая перемирія съ Испаніей (стр. 474). Такой случай доставилъ ему извѣстный споръ по вопросу о наслѣдствѣ Юлиха, Клеве и Берга (стр. 489—492, 493, 505—506). Курфирстъ бранденбургскій, протестантъ, чтобы занять часть этой области, просилъ содѣйствія протестантскихъ войскъ Семи Провинцій; другую часть занялъ новообращенный католикъ, принцъ Пфальцъ-Нейбургскій, котораго поддерживали испанскія войска, стоявшія въ испанскихъ Нидерландахъ. Такимъ образомъ, не объявляя офиціально возобновленія военныхъ дѣйствій, голландцы и испанцы снова выступили другъ противъ друга подъ предводительствомъ двухъ величайшихъ полководцевъ, Амброзія Спинолы и Морица Оранскаго. Срокъ перемирія кончался въ 1621; по истеченіи его оно было даже нѣсколько разъ возобновляемо и совершенно прекращено только по смерти Морица (1625). Поенныя дѣйствія въ Юлихѣ служили школою военной науки и осаднаго искусства для католическихъ и протестантскихъ принцевъ. Они не столько важны для всеобщій исторіи, сколько для исторіи развитія военнаго искусства новѣйшаго времени.
Четыре года войны съ Спинолой доказали Морицу, какъ вредно для государства удаленіе отъ администраціи и законодательства истинно великихъ гражданъ и замѣна ихъ жалкими тварями, неспособными ни къ чему возвышенному и благородному. Вмѣсто щедрой поддержки, которую онъ получалъ при прежнихъ своихъ предпріятіяхъ стараніями Ольденбарневсльда и его Друзей, онъ теперь встрѣтилъ скряжничество и мелкую придирчивость. Вслѣдствіе этого онъ не могъ сдѣлать ничего замѣчательнаго и часто не имѣлъ даже самаго необходимаго. Впрочемъ и главнокомандующій испанскихъ войскъ былъ въ такомъ же положеніи. Въ январѣ 1622 Спинола отнялъ у голландцевъ занятую пми небольшую крѣпость Юлихъ и затѣмъ осадилъ Бергенъ-опь-Цоомъ. Бергенъ былъ спасенъ только тѣмъ, что изгнанныя изъ Пфальца войска графа Мансфельда (стр. 528) соединились съ Морицомъ, и Спинола нашелъ неудобными ожидать ихъ соединенныя силы подъ Бергеномъ. Въ 1623 Морицъ былъ занятъ слѣдствіемъ и казнями по заговору, -составленному однимъ изъ сыновей Ольденбарневельда. Между тѣмъ Спинола принималъ мѣры противъ страшнаго наводненія и дѣйствовалъ противъ Христіана Брауншвейгскаго, который былъ разбитъ тогда Тилли при
Штадтлонѣ (стр. 544). Въ слѣдующемъ году (1624) Спинола осадилъ Бреду и разстроилъ всѣ мѣры Морица для выручки этогого рода. Принцъ умеръ 23 апрѣля 1625 и передъ смертью увидѣлъ паденіе Бреды (стр. 563).
Въ слѣдующемъ году генералъ-капитаномъ Семи Провинцій на сушѣ и на морѣ былъ избранъ братъ Морица, Фридрихъ Генрихъ, уже отличившійся многими подвигами. Этотъ храбрый принцъ никогда не раздѣлялъ политическихъ и религіозныхъ предубѣжденій брата. Провинціи Голландія. Зеландія и западная Фрисландія избрали его своимъ штатгальтеромъ черезъ мѣсяцъ послѣ смерти Морица, а потомъ и другія провинціи. По благопріятному стеченію обстоятельствъ и особенно потому, что испанское правительство не давало Спинолѣ нужныхъ средствъ, Фридрихъ-Генрихъ дѣйствовалъ успѣшнѣе брата. Однако городъ Бреда, принадлежавшій къ наслѣдственнымъ владѣніямъ Нассаускаго дома, былъ взятъ испанцами, не взирая на старанія Фридриха Генриха, который пытался отвлечь Спинолу отъ Бреды двукратнымъ нападеніемъ на Антверпенъ. Вообще дѣйствія голландцевъ во все это время не имѣли значенія для Европы. Зато онп въ ущербъ Испаніи положили тогда основу своему богатству и владычеству въ Остъ-Индіи. Ихъ морскія побѣды, предпріятія голландской остъ-индской компаніи п невѣроятное развитіе ихъ морскихъ силъ, торговли и промышленое пі имѣли большую важность.
Въ 1629 Спинола былъ отозванъ въ Испанію, и Фридрихъ Генрихъ избавился отъ страшнаго врага. Онъ хотѣлъ воспользоваться этимъ, чтобы вознаградить республику за потерю Бреды взятіемъ Герцогенбуша; но про долгой осадѣ этого города онъ нашелъ достойнаго противника въ графѣ фанъ д е ръ В е р г ѣ, заступившемъ мѣсто Сппнолы. Осада Герцогенбуша имѣетъ историческое значеніе потому, что задержала въ Нидерландахъ всѣ силы Испаніи въ 1629 и 1630 гг. и этимъ помогла предпріятію шведскаго короля Густава Адольфа. Она принадлежитъ кромѣ того къ замѣчательнѣйшимъ военнымъ событіямъ тридцати-лѣтней войны п важна для спеціалистовъ военнаго дѣла. Нидерландская армія, осаждавшая Герцогенбушъ, простиралась до 24,000 человѣкъ пѣхоты и 4,000 человѣкъ конницы; фанъ деръ Бергъ пришелъ на помощь городу съ 30,000 чел. пѣхоты п 10,000 чел. конницы, но не могъ спасти города. Еще до взятія Герцогенбуша голландскія войска овладѣли Безелемъ, который Спинола занялъ въ 1614 (стр. 507). Вслѣдъ затѣмъ испанцы потеряли своего отличнаго полководца, графа фанч> дерт» Берга; онъ былъ принужденъ передать главное начальство м а р-кизу де Санта-Кроче, который не пользовался довѣріемъ испанскихъ нидерландцевъ. Лишившись хорошаго полководца, испанцы вдобавокъ во всемъ терпѣли недостатокъ, а Фридриха Генриха республика поддерживала съ замѣчательнымъ самоотверженіемъ. Съ своей стороны онъ даровалъ терпимость ремонстрантамъ, не выказывалъ стремленія къ диктатурѣ, и во всѣхъ походахъ его сопровождали депутаты штатовъ. Въ 1629 и 1630 гг. голландцы имѣли въ полѣ до 120,000 войска, которое содержалось частью на добровольныя пожертвованія. Принцъ направилъ свои силы главнымъ образомъ па Гельдернъ п въ 1632 взялъ Маастрихтъ (стр. 584).
Со времени заключенія союза между Франціей п Швеціей Ришлье всѣми мѣрами старался привлечь Семь Провинцій въ союзгь противъ Испаніи,1 хотя объявилъ испанцамъ войну только въ 1635.' Семь Провинцій еще въ 1632 составп.іп съ Франціей странный планъ раздѣла испанскихъ Нидерландовъ. Но эта странная затѣя не удалась, какъ впослѣдствіи во времена Кромвеля планъ соединить Англію съ Семью Провинціями въ одну республику (стр. 572). Штаты предпочли употребить свои деньги на флотъ и на блестящія предпріятія въ Индіяхъ. Впрочемъ въ 1635 съ Франціей былъ заключенъ союзный договоръ на семь лѣтъ. Союзъ этотъ доставилъ Голландіи милліонъ субсидій п военную помощь, а за это она обязалась пе заключать мира иначе, какъ совмѣстно съ Франціей. Тогда французская армія подъ начальствомъ маршаловъ де Брезе п де Шатп.іьона соединилась съ нидерландской, предводительствуемой самимъ Фридрихомъ Генрихомъ, и Вишлье подчинила» свопхъ маршаловч» штатгальтеру. Соединенныя войска не одержали блестящихъ успѣховъ, потому что противъ нихъ дѣйствовалъ отличный испанскій полководецъ, кардиналъ-инфантт» Фердинандъ (стр. 593). Однако голландцы взяли Шенкеншанцъ. Не взирая на обязательство не заключать отдѣльно
мира, Фридрихъ Генрихъ задумалъ въ 1636 сойтись съ испанцами; но французскія деньги и титулъ высочества, присвоенный ему Ришлье вмѣсто прежняго — свѣтлости, удержали принца отъ намѣренія устроить это дѣло черезъ посредство генеральныхъ штатовъ.
Въ 1637 соединенныя силы голландцевъ и французовъ двинулись къ Дюн-кирхену, но были принуждены отступить съ потерей. Зато Фридрихъ Генрихъ пріобрѣлъ себѣ величайшую военную славу осадою Вреды, которая продолжалась съ іюля по октябрь. Кардиналъ-инфантъ употреблялъ всѣ усилія для спасенія этого города; но голландцы возвратили его себѣ. Хотя война длилась еще іо лѣтъ, но голландцы не обращали вниманія на договоръ съ Франціей касательно раздѣла католическихъ провинцій. Все вниманіе ихъ и всѣ средства были обращены на флотъ и на колоніи; они всюду вытѣсняли испанцевъ и португальцевъ и господствовали въ юго-восточномъ океанѣ отъ мыса Доброй Надежды до Китая и Японіи.
Фридрихъ Генрихъ могъ бы сдѣлать Семь Провинцій первенствующею державой Европы, если бы, вмѣсто стараній установить монархическія формы для своего сына В.ильг ельма II, постарался воспитать его такъ, чтобы онъ, подобно своему отцу, уважалъ республику и не нарушалъ существующаго порядка ради династическихъ цѣлей. Посредствомъ генеральныхъ штатовъ Фридрихъ Генрихъ достигъ всего, чего могъ желать. Голландцы, правда, не одобряли союза съ Франціей, потому что не хотѣли вести сухопутной войны и считали большую соховутную армію опасною даже при такомъ полководцѣ, какъ Фридрихъ Генрихъ, который никогда не обращалъ ее противъ существующаго порядка. Города Амстердамъ п Дордрехтъ въ голландскихъ штатахъ даже протестовали противъ этого союза. Зато сынъ Фридриха Генриха, Вильгельмъ II, еще въ колыбели избранный преемникомъ отца во всѣхъ его должностяхъ, не достигалъ ни одной своей цѣли, потому что дѣйствовалъ совершенно иными средствами. Еще при жизни Фридриха Генриха въ уваженіе его заслугъ, за Вильгельмомъ было утверждено преемственное штатгальтерство въ шести провинціяхъ. Отецъ доставилъ ему штатгальтерства провинцій Фрисландіи, Гренингена и Дренте, гдѣ до сихъ поръ былъ особый штатгальтеръ изъ боковой линіи Нассау-Дицской. Когда одинъ изъ этихъ штатгальтеровъ, Генрихъ Казимиръ, умеръ бездѣтнымъ, Фридрихъ Генрихъ отстранилъ его брата, Вильгельма Фридриха, и поставилъ на его мѣсто своего сына, Вильгельма II. Въ этомъ его сильно поддерживали генеральные штаты, и Вильгельмъ II былъ избранъ въ Гренингенѣ я Дрентѣ. Но въ Фрисландіи выборъ палъ на брата Генриха Казимира. Демократы были недовольны этимъ, и Фридрихъ Генрихъ поддерживалъ эту партію, пока Вильгельмъ Фридрихъ не обезпечилъ Вильгельму II наслѣдства послѣ себя въ штатгальтерствѣ Фрисландіи. Достигнувъ своей цѣли, Фридрихъ Генрихъ уронилъ и демократовъ Фрисландіи. Они впослѣдствіи возненавидѣли его за это. Своего сына онъ постоянно отстранялъ отъ дѣлъ и воспитывалъ въ монархическихъ принципахъ. На пятнадцатомъ году отъ роду Вильгельмъ былъ обрученъ съ дочерью самаго заклятаго врага всякой свободной конституціи. Молодаго принца обручили именно въ недобрый часъ (1641) съ дочерью англійскаго короля Карла I, а вскорѣ и женили. Поэтому еще прп жизни его отца голландскіе республиканцы смотрѣли на него съ недовѣріемъ.
Мирный договоръ, заключенный съ Фракціею на семь лѣтъ, по истеченіи перваго срока былъ возобновленъ; но уже въ 1643 послѣ побѣды герцога д'Ан-гена при Рокруа (стр. 475) голландцы ясно увидѣли, что французы грозятъ сдѣлаться имъ болѣе опасными сосѣдями во Франціи и Брабантѣ, чѣмъ испанцы. Поэтому они склонились къ миру. Но Фридрихъ Генрихъ, воспитанный матерью француженкой, дочерью адмирала де Колиньи, оставался вѣренъ союзу съ Франціей, хотя не противился генеральнымъ штатамъ, когда опи намѣревались договориться съ Испаніей независимо отъ Франціи. Онъ уже страдалъ неизлѣчимой водяной; но, не смотря на болѣзнь, осадилъ и взялъ городъ Гульстъ во Фландріи. Вѣрный до конца своимъ принципамъ, онъ предоставилъ вести переговоры о мирѣ республиканскому правительству генеральныхъ штатовъ. Переговоры эти велись одновременно и совмѣстно съ переговорами въ Оснабрюкѣ и Мюнстерѣ по вопросамъ тридцатилѣтней войны. Нидерландскія дѣла обсуждались въ Мюн-
етерѣ, куда нидерландскіе уполномоченные прибыли только въ 1646. Семь Провинцій послали туда восемь уполномоченныхъ, по одному отъ каждой провинціи, а отъ Голландіи двоихъ. Между ними и штатгальтеромъ господствовало полное единодушіе, и всѣ ихъ дѣйствія составляли рѣзкую противоположность притязательности французовъ, коварству испанцевъ и мелочности нѣмецкихъ государей. Немудрено, что и результаты ихъ дѣятельности были для Нидерландовъ выгодны и почетны, тогда какъ для Германіи вестфальскій миръ былъ такъ невыгоденъ и позоренъ. Фридрихъ Генрихъ не дожилъ до заключенія мира; онъ умеръ въ мартѣ 1647, а голландцы только 6 января 1648 поладили съ испанцами, не стѣсняясь договоромъ съ Франціей.
Французы продолжали дѣлать завоеванія въ испанскихъ Нидерландахъ; но голландцы не считали себя обязанными договоромъ 1635 помогать имъ. Конечно, они не могли открыто нарушить союзъ съ Франціей, но еще съ 1646 вели особые переговоры съ Испаніей, чтобы не быть вынужденными поддерживать непомѣрныя требованія Франціи, основанныя на побѣдахъ герцога д’Ангена. Испанцы сдѣлали голландцамъ уступкп во многихъ пунктахъ, лишь бы примириться съ этими грозными непріятелями, которые захватывали ихъ колоніи, забирали ихъ корабли съ серебромъ, уничтожали ихъ флотъ и торговлю. По вестфальскому миру Испанія признала республику Семи Провинцій независимою державою. Далѣе она уступила Голландіи значительныя области и города во Фландріи, Лимбургѣ и Брабантѣ. Присоединеніе этихъ владѣній еще болѣе запутало и безъ того нескладную конституцію Нидерландовъ. Генеральные штаты плутократической и аристократической республики пріобрѣли много новыхъ подданныхъ и значительную область; но эти подданные и земли принадлежали не соправительствующимъ, а зависимымъ городамъ, Слюйсу, Акселю, Филиппину, Сасъ-фанъ-Генту, Гульсту, Бергенъ-опъ-Цоому, Бредѣ, Иперну, Граве и Маастрихту. Эти новопріобрѣтенныя владѣнія Семи Провинцій назывались генералитетными землями (стр. 241). Мелочность голландскаго плутократическаго правительства выказалась въ условіи, которое оно вытребовало отъ Испаніи, чтобы Шельда была заперта; оно хотѣло этимъ погубить торговлю Антверпена въ пользу Амстердама. Это было вполнѣ достойно правительства, которое незадолго до этого, чтобы обезпечить за собою монополію пряностей, препятствовало разведенію ихъ на многихъ островахъ, ежегодно сжигало большой запасъ ихъ, чтобы возвысить цѣну, и велѣло съ звѣрскою жестокостью перерѣзать на Амбоинѣ англичанъ, наносившихъ ущербъ этой монополіи. За это злодѣйство Кромвель много лѣтъ спустя вытребовалъ у Голландіи вознагражденіе (стр. 572). Сверхъ всего сказаннаго испанцы обязались по мюнстерскому мирному трактату не распространять далѣе своихъ завоеваній въ Остъ-Индіи и оставить во власти голландцевъ многія тамошнія владѣнія, отнятыя ими у Испаніи и Португаліи. Во время войны голландцы овладѣли и Бразиліей; но Португалія, возродившись въ 1640, вскорѣ опять отняла у нихъ эту страну.
4. Штатгалыерство Вильгельма II.
Такимъ образомъ трудолюбіе, мореплаваніе, торговля, неутомимая дѣятельность, бережливость и громадныя богатства сдѣлали Голландію могущественной державой. Въ то же время въ Англіи учредилась республика и при Кромвелѣ сдѣлалась опасною соперницею Нидерландской республики. Но, къ счастью Голландіи, англичане вскорѣ возстановили позорныхъ Стюартовъ и начали продолжительныя внутреннія распри. Если бы Кромвель прожилъ дольше, Англія во многомъ сравнялась бы, а въ иномъ и превзошла бы Нидерланды, тѣмъ болѣе, что была чужда голландскаго духа мелочнаго торгашества. Сухопутныя силы нидерландцевъ состояли изъ нѣмцевъ, швейцарцевъ и валлоновъ, служившихъ изъ-за денегъ, а не для отечества. Этими войсками командовалъ принцъ, интересы котораго совершенно расходились съ интересами штатовъ, и который съ одной стороны былъ подчиненъ имъ, а съ другой былъ ихъ начальникомъ.
Шлоссеръ. V. 38
Вилы ельмъ II наслѣдовалъ своему отцу на двадцатьпервомъ году отъ роду, стало-быть, безъ всякой опытности въ дѣлахъ. Монархистъ по убѣжденіямъ, онъ былъ поставленъ въ необходимость дѣйствовать какъ республиканецъ. Вдобавокъ, онъ былъ женатъ па принцессѣ пзъ дома Стюартовъ, и во время англійской революціи родные ея искали убѣжища въ Голландіи, что поставило плутократовъ, мѣрившихъ все на свой узкій аршинъ, въ немалое затрудненіе. Дурныя отношенія новаго штатгальтера къ правительству и опасенія относительно его военномонархпческаго направленія проявились тотчасъ по смерти его отца. На генеральныхъ штатахъ было предложено связать (то инструкціей, чего до сихъ поръ никогда пе бывало. Принцу хотѣли напомнить, что опъ лишь первый слуга республики, а не государь и властелинъ ея. Дѣло ограничилось предложеніемъ; но какъ бы то пи было, оно выражало недовольство республиканцевъ, которое проявилось еще сильнѣе, когда зашла рѣчь о необходимости опредѣлить отношенія арміи и флота на будущее время. Республиканцы заботились только о торговлѣ и флотѣ, и опасались Англіи и лишь отчасти Франціи; Испаніи же они вовсе не боялись. Для сокращенія издержекъ онп желали распустить часть арміи. Этого требовали особенно голландскіе штаты, кромѣ города Амстердама. Они болѣе чѣмъ наполовину участвовали въ податяхъ. Когда хотѣли понизить проценты государственнаго долга, что вызвало страшный шумъ, штаты Голландіи по собственному побужденію основали капиталъ, чтобы расплатиться съ лицами, которыя не пожелаютъ оставить за государствомъ своихъ денегъ за пожизненные проценты.
Когда въ 1650 правительство хотѣло сократить армію, демократическіе и республиканскіе штаты Голландіи проявили особенно враждебное настроеніе противъ принца Вильгельма, котораго поддерживали генеральные штаты. Опп требовали совершенно инаго сокращенія арміи, чѣмъ предлагалъ Вильгельмъ, и явно показывали, что считаютъ его способнымъ злоупотреблять войскомъ противъ конституціи. Штатгальтеръ хотѣлъ равномѣрно сократить всѣ полки. Напротивъ того, штаты Голландіи хотѣли распустить 5 полковъ французской пѣхоты, пять англійскихъ полковъ, три шотландскіе, три нѣмецкіе и пятнадцать фламандскихъ. Они старались провести противъ принца п генеральныхъ штатовъ принципъ, признанный Фридрихомъ Генрихомъ на копгресѣ въ Мюнстерѣ, а именно, что высшій авторитетъ въ государствѣ принадлежитъ и провинціальнымъ штатамъ, а не однимъ генеральнымъ. Они дѣйствовали въ этомъ смыслѣ, не обращая вниманія на возраженія государственнаго совѣта и принца. Послѣ долгаго спора они объявили командирамъ отмѣченныхъ ими полковъ, чтобы къ іюлю (1650) они сократили число солдатъ въ каждой ротѣ въ размѣрахъ, опредѣленныхъ штатами, а остальнымъ прекратили бы съ іюля выдачу жалованья. Это былъ уже открытый разрывъ, тѣмъ болѣе что и прежде эти штаты приняли подъ свою защиту адмирала и корабельныхъ капитановъ, которыхъ принцъ хотѣлъ наказать за то, что они противъ его воли отдали португальцамъ Бразилію. Полковые командиры обратились къ Вильгельму п къ государственному совѣту, которые въ свою очередь пожаловались генеральнымъ штатамъ; но штаты Голландіи твердо стояли на своемъ.
Теперь споръ шелъ уже пе о сокращеніи арміи и ве о томъ, какіе полки сокращать. Теперь возппкъ вопросъ о томъ, независимы ли другъ отъ друга семь провинцій, составляющихъ нидерландское государство, иди подчинены всѣ верховной власти генеральныхъ штатовъ. Еще въ апрѣлѣ 1650 дѣло послѣ долгаго спора дошли до того, что генеральные штаты соединились съ штатгальтеромъ, чтобы покончить распрю сплою. Они предписали командирамъ полковъ и комендантамъ пограничныхъ крѣпостей пе принимать приказовъ отъ голландскихъ штатовъ. Тогда штаты прекратили платежъ податей, пошлинъ и процентовъ государственнаго долга. Споръ длился до начала іюня, когда генеральные штаты уполномочили штатгальтера дѣйствовать по своему усмотрѣнію, какъ нѣкогда римскій сенатъ уполномочивалъ консуловъ, когда дѣло шло о спасеніи и благоденствіпгосударства*). Декретомъ 5 іюня 1650 они поручили штатгальтеру принять мѣры, «чтобы миръ
«Ѵйіеапі сопвиіез, пе диій (Іеігппеиіі саріаі геьриЫіса.^
и спокойствіе республики небыли нарушены, и блюсти незыблемость союза, устраняя все, что будетъ предпринято противъ него.»
Когда принцъ получилъ такую обширную власть, ему были преданы двоюродный брать его, Вильгельмъ Фридрихъ, штатгальтеръ Фрисландіи, государственный совѣтъ, большинство генеральныхъ штатовъ, простонародье, сухопутныя войска н моряки; зато высшія сословія гражданъ бюлп противъ него. Ему не слѣдовало бы раздражать ихъ еще болѣе военными насиліями при выполненіи возложеннаго на него порученія. Ему не слѣдовало разъѣзжать съ угрозами по городамъ, а созвать штаты Голландіи и, какъ штатгальтеру ихъ, миролюбиво переговорить съ ними Безразсудно было также поощрять ораторствованія болтуновъ, болѣе знакомыхъ съ византійскимъ кодексомъ, чѣмъ съ принципами свободныхъ римлянъ. Вильгельмъ и его помощники надѣялись подѣйствовать на городскіе магистраты, которые назначали депутатовъ въ штаты. Съ эгою цѣлью генеральные штаты выбрали депутатовъ четырехъ провинцій—Гельдерна, Зеландіи, Утрехта и Грёнингена, присоединили къ нимъ двухъ членовъ государственнаго совѣта и государственнаго казначея и по ручили имъ сопровождать принца-штатгальтара въ объѣздѣ его по городамъ Они поѣхали сначала въ Дордрехтъ, гдѣ ихъ приняли очень дурно, потому что одинъ изъ нихъ отвѣчалъ угрозами на уклончивый отвѣтъ магистрата. Такіе поступки побудили города отклонить всякія дальнѣйшія соглашенія съ принцемъ Оранскимъ и съ депутатами генеральныхъ штатовъ. Весьма немногіе города, какъ напримѣръ Роттердамъ, приняли депутацію нѣсколько лучше; зато въ нѣкоторыхъ городахъ, въ томъ числѣ даже въ очень незначительныхъ магистраты просто-на-просто заперли передъ депутаціей ворота. Такъ было и въ Ам стердамѣ. Городъ этотъ имѣлъ въ Семи Провинціяхъ такое же значеніе, какъ Лондонъ въ Англіи. Онъ выслалъ на встрѣчу принцу своихъ бургомистровъ съ президентомъ суда и городскимъ секретаремъ, которымъ было поручено сказать Вильгельму, что если онъ ѣдетъ въ городъ какъ штатгальтеръ Голландіи, то ему будутъ оказаны всѣ приличныя его званію почести; но какъ депутата генеральныхъ штатовъ городъ принять его не можетъ изъ опасенія безпоряд' ковъ отъ преданной ему черни. Черезъ три дня иринцъ въ собраніи штатовъ Голландіи произнесъ очень рѣзкую рѣчь противъ амстердамскаго магистрата. Рѣчь эту онъ велѣлъ потомъ отпечатать и распространить, чтобы возбу дпть народъ противъ городской аристократіи. Народъ взволновался, а фана тическіе попы, слѣпо преданные принцу, завопили съ каѳедръ противъ его противниковъ.
Въ это время штаты Голландіи нашли новый способъ показать принцу свою верховную власть. Поводомъ къ этому послужила грозившая имъ потеря Бразиліи^ которую они было отняли у португальцевъ и теперь были принуждены уступить обратно въ ущербъ многимъ поселившимся тамъ голландцамъ. Когда Португалія, какъ извѣстно, подчиненная съ 1580 Испаніи, въ 1640 снова пріобрѣла независимость, бразильцы, по происхожденію португальцы, поднялись, чтобы присоединиться къ прежнему отечеству. Тогда для огражденія интересовъ голландскихъ колонистовъ, въ Бразилію былъ посланъ флотъ подъ начальствомъ великаго адмирала Л е-В и т т а. Адмиралъ получилъ отъ принца-штатгальтера приказаніе запять эту страну, но сомнѣвался въ возможности выполнить это порученіе и опасался, что колонисты, на защиту которыхъ онъ шелъ, задержатъ его. Поэтому опъ и корабельные капитаны возвратились въ Европу, зная, что если правительство п будетъ недовольно этимъ поступкомъ, зато будетъ довольны магистраты и штаты Голландіи. Едва де-Виттъ прибылъ въ Голландію (въ апрѣлѣ 1650), какъ принцъ Вильгельмъ въ качествѣ генералъ-капитана велѣлъ арестовать его со всѣми офицерами. Но голландскіе магистраты велѣли взломать тюрьмы и освободили офицеровъ, и принцъ, чтобы предупредить подобный скандалъ въ Гаагѣ, былъ принужденъ самъ выпустить арестованнаго тамъ адмирала.
Послѣ этого и другихъ подобныхъ происшествій Вильгельмъ, не задумываясь, началъ дѣйствовать противъ штатовъ Голландіи силою на основаніи полномочія, даннаго ему генеральными штатами. Подъ предлогомъ переговоровъ онъ призвалъ въ свой дворецъ въ Гаагѣ шесть депутатовъ тѣхъ городовъ, гд^ сго дурно приняли, и какъ только они вошли въ прихожую, велѣлъ арестовать вхъ 38»
и посадить по разнымъ комнатамъ подъ карауломъ его собственной стражи. Въ числѣ арестованныхъ были знатнѣйшія лица первой нидерландской провинціи, и потому это насиліе произвело сильное впечатлѣніе. Между прочимъ тута, былъ задержанъ Я к о в ъ д е-В и т т ъ, бывшій бургомистръ Дордрехта, отец’і» Яна Де-Витта, который быль впослѣдствіи великимъ пенсіонаріемъ и пріобрѣлъ безсмертное имя своею жизнью п смертью; далѣе бургомистръ и ненсіонарій гарлемскій, бургомистръ дельфтскій, ненсіонарій горнскіп и городскій секретарь Медем-блика. Арестовали бы и амстердамскаго бургомистра Б и к к е р а барона ванъ-Свитена, если бы онъ де получилъ вовремя предостереженія. Арестантовъ перевели подъ сильнымъ конвоемъ въ крѣпость Левенштейнъ, фамильное владѣніе принца Оранскаго. Вильгельмъ объявилъ штатамъ черезъ пенсіонарія Голландіи (Катса), что приказалъ арестовать членовъ нхъ собранія,' которые замышляли и издавна старались нарушить единство республики. Въ то же время онъ поручилъ штатгальтеру Фрисландіи занятьгородъ Амстердамъ войсками. Это очень напугало даже генеральные штаты, хотя они сами издали въ пользу принца декретъ 5 іюня; они никакъ не предполагали, что онъ рѣшится арестовать такихъ значительныхъ лицъ и напасть на Амстердамъ. Но планъ принца не удался. Случай спасъ Амстердамъ, хотя Вильгельмъ уже объявилъ генеральнымъ и голландскимъ штатамъ о занятіи этого города, какъ о совершившемся фактѣ.
Вильгельмъ задумалъ занять Амстердамъ ночью; съ одной стороны пѣхота, съ другой —конница должны были внезапно явиться передъ городскими воротами, а въ тоже время майоръ Жантильо, пробравшійся въ городъ наканунѣ съ вечера съ 50 солдатами, снялъ бы караулы и отворилъ бы войскамъ ворота. Для успѣха этого предпріятія, разумѣется, нужно было сохранить его въ тайнѣ; но случайно въ Амстердамѣ узнали о приближеніи войскъ прежде, чѣмъ онп подошли къ воротамъ. Командиръ Гельдернскаго полка графъ Дона сбился съ дороги; ночь была темная, шелъ дождь, и вдобавокъ забыли зажечь фонарь, безъ котораго трудно было пробраться между рвами и каналами этой мѣстности. Начальникъ кавалеріи ничего не зналъ о предпріятіи и потому пропустилъ слѣдовавшую въ эту ночь гамбургскую почту. Она прибыла раньше войскъ, которыя, проплутавъ, очутились на разсвѣтѣ на томъ же мѣстѣ, гдѣ были наканунѣ вечеромъ, и только тутъ снова двинулись на городъ. Едва почта привезла вѣсть о приближеніи войскъ, какъ бургомистръ Биккеръ приготовилъ все для обороны города. Планъ принца былъ такимъ образомъ разрушенъ. О штурмѣ Амстердама нечего было и думать, потому что все населеніе города быстро стало на военную ногу, какъ только возникло подозрѣніе, что принцъ хочетъ продолжать враждебныя дѣйствія. Даже тѣ изъ гражданъ, которые прежде изъ религіозныхъ принциповъ не хотѣли нести военной службы, добровольно предложили свои услуги. Граждане раздѣлились на полки и роты, и было наскоро снаряжено нѣсколько военныхъ судовъ для защиты рѣки и форта Амстеля. Въ городскомъ совѣтѣ было предложено прорыть плотины и открыть шлюзы, чтобы наводнить всю окрестность и потопить войска. Хотя къ этой крайности не прибѣгли, но вообще къ »бор0нѣ приготовлялись такъ ревностно, что штатгальтеръ Фрисландіи, подойдя къ городскимъ воротамъ, тотчасъ убѣдился, какъ безразсудно было бы предпринимать аттаку. Онъ объявилъ, что присланъ только для передачи магистрату письма, которое послалъ въ городъ съ герольдомъ. Городской судья фанъ-Маарсефеенъ вышелъ къ нему и отъ имени магистрата объявилъ, что принца просятъ не производить кровопролитія, потому что магистратъ уже отправилъ депутацію къ своему верховному правительству, штатамъ Голландіи, чтобы испросить наставленія какъ поступать.
Получивъ извѣстіе, что войска стоятъ передъ воротами Амстердама, но что ихъ не впускаютъ въ городъ, принцъ пришелъ въ такой гнѣвъ, что бросилъ объ полъ свою шляпу. Однако онъ не покинулъ своего намѣренія и даже пе обратилъ вниманія на представленія трибуналовъ голландскаго и брабантскаго. Онъ немедленно отправился изъ Гааги, надѣясь своимъ личнымъ присутствіемъ устрашить амстердамцевъ или воодушевить войско, чтобы оно пошло на приступъ. Къ счастію дорогой онъ встрѣтилъ благоразумнаго человѣка, который осязательно доказалъ ему безуміе его предпріятія. То былъ Бефервертъ, родственникъ Оранскаго дома. Онъ привелъ принца на плотину, съ которой можно было видѣть
Гарлемское озеро и морской заливъ Эй, и сказалъ ему: «Посмотрите, какая масса воды! Если раздраженная народная толпа пророетъ плотину, всѣ вы потонете.» Это было такъ очевидно, что принцъ сталъ просить Беферверта помочь ему выпутаться съ честью изъ этого нехорошаго дѣла. Съ этою цѣлью Бефервертъ долженъ былъ поспѣшно отправиться въ Гаагу и тамъ побудить генеральные штаты послать къ принцу денутацію, которая просила бы его возратиться въ Гаагу. Такимъ образомъ онъ показалъ бы раздраженному народу, что и въ томъ и другомъ случаѣ онъ только повиновался правительству. Къ его счастію, амстердамцы, уже прорывшіе нѣсколько плотинъ, еще болѣе принца боялись наводненія; притомъ пмъ хотѣлось, во что бы то ни стало, избавиться отъ осады ради своихъ торговнхіэ интересовъ п предупредить распространеніе вредной для ихъ кредита вѣсти о смутахъ въ Голландіи. Поэтому Вильгельму II удалось черезъ посредство генеральныхъ штатовъ прекратить затѣянную имъ борьбу безъ большаго ущерба для своего самолюбія. Онъ примирился съ амстердамцами прежде, чѣмъ генеральные штаты приняли окончательное рѣшеніе въ главныхъ вопросахъ о числѣ и родѣ войскъ, назначенныхъ къ распущенію, и о правахъ отдѣльныхъ провинцій въ отношеніи цѣлой республики. Это соглашеніе было для принца тѣмъ почетнѣе, что генеральные штаты не только отозвали его, но и отмѣнили декретъ 5 іюня и приказали ему отослать войска обратно на стоянки. Примиреніе принца съ Амстердамомъ нѣсколько замедлилось еще тѣмъ, что Оранская чернь уже сильно волновалась противъ аристократіи. Договоръ, заключенный городомъ съ четырьмя уполномоченными принца, состоялъ изъ слѣдующихъ пунктовь: «Принцъ можетъ прибыть въ городъ и, какъ штатгальтерь Голландіи, получить аудіенцію въ полномъ собраніи совѣта. Провинція Голландія уплатитъ свои повинности, а относительно распущенія войска приметъ рѣшеніе генеральныхъ штатовъ. Амстердамскій магистратъ будетъ просить штаты забыть все происшедшее». Кромѣ того, въ тайной статьѣ было положено удалить изъ совѣта и болѣе не принимать бургомистра Биккера и его брата, прежняго бургомистра. Послѣ покоренія Амстердама покорились и другіе города, кромѣ незначительной Гуды. За то принцъ обязался освободить шесть арестованныхъ депутатовъ. Но по выпускѣ ихъ изъ тюрьмы, они, подобно Биккерамъ, были лишены своихъ должностей. Провинціи, не участвовавшія въ оппозиціи, наперерывъ выражали принцу благодарность и восхваляли искусство, съ которымъ онъ покончилъ раздоръ. Аристократія и зажиточная часть мѣщанства всѣхъ провинцій считали себя однако оскорбленными и съ этого времени смотрѣли враждебно на весь нассаусскій домъ, которому зато народъ оставался постоянно преданнымъ. Молодой прпнцъ чувствовалъ это, и это его очень огорчало. Въ октябрѣ 1650 онъ отправился въ Гсльдернъ, гдѣ у его фамиліи были большія частныя владѣнія и гдѣ дворянство было ему предано. Тамъ онъ захворалъ оспою п поспѣшилъ возвратиться въ Гаагу, гдѣ умеръ въ ноябрѣ 1650 двадцати пятп лѣтъ отъ роду.
Ранняя смерть Вильгельма II вызвала большія перемѣны. Черезъ восемь дней послѣ его смерти вдова его родила сына, Вильгельма III, который впослѣдствіи спасъ Англію и ея конституцію отъ Стюартовъ, а потомъ протестантизмъ и всю Европу отъ Лудовика XIV. Новорожденный Вильгельмъ III и графъ Нассау-Дицскіп, штатгальтеръ Фрисландіи, пе могли претендовать на штат-гальтерство въ другихъ провинціяхъ. Тогда могущественная аристократическая партія пріобрѣла перевѣсъ въ генеральныхъ штатахъ. Голландецъ Іоаннъ де-Виттъ сдѣлался великимъ пенсіонаріемъ соединенной республики. Онъ устранялъ оранцевъ отъ всѣхъ должностей п былъ однимъ изъ достойнѣйшихъ п ученѣйшихъ людей своего времени. Но республиканцы, правившіе Голландіей по смерти Вильгельма II, терпѣли сначала большія неудачи отъ Кромвеля, а потомъ пмъ стали грозить возстановленные Стюарты. Это заставило пхъ тѣснѣе сблизиться съ Франціей, что было также пе совсѣмъ благоразумно. Этимъ онп приготовили возстановленіе Вильгельма III во всѣхъ правахъ п должностяхъ его отца.
Мать п бабка Вильгельма III поссорились изъ-за опеки надъ пимъ. Споръ шелъ особенно за родовыя владѣнія, княжества и маркпзатства, которыми Нас-сау-Оранскій домъ владѣлъ еще ирн Карлѣ V, и за позднѣйшее иріоорѣгеніе
его, французское княжество Оранжъ. Высшіе суды республики рѣшили споръ раздѣломъ опеки па равныхъ правахъ между матерью нринца, урожденною Стюартъ, и бабкою его, изъ нѣмецкой фамиліи. Кромѣ того Оранскій домъ имѣлъ большія владѣнія въ Зеландіи п въ Гельдернѣ, гдѣ народъ былъ очень преданъ ему. Зе-лапдцы хотѣли выбрать прннца Вильгельма III еще въ колыбели своимъ штатгальтеромъ, но этому воспротивились голландцы.
X. ФРАНЦІЯ, ИСПАНІЯ И ИТАЛІЯ
ПРИ МАЗАРЕНѢ. СМУТЫ ВО ФРАНЦІИ.
I. Военные и дипломатическіе успѣхи Французовъ въ Испаніи. Германіи и Нидерландахъ.
Кардиналъ Ришлье ввѣрилъ иностранныя дѣла сначала патеру Жозефу (стр. 328), а йотомъ хитрому римлянину Маз арену, который оказалъ ему такія важныя услуги въ Италіи (стр. 408—433). По смерти Ришлье король Лудовпкъ XIII оставилъ Мазарена въ кабинетѣ; въ рукахъ Мазарена уже были сосредоточены всѣ политическія дѣла, и Лудовпкъ, находившійся въ войнѣ съ Испаніей, боялся склонности къ этой державѣ жены своей, Анны Австрійской, сестры короля Филиппа IV. Мазаренъ доказалъ свое искусство въ политическихъ интригахъ. Онъ научилъ короля, какъ вопреки конституціи удалить королеву отъ опеки надъ сыномъ; потомъ, когда Лудовикъ былъ болѣвъ при смерти, онъ объяснилъ королевѣ, какъ уничтожить завѣщаніе мужа. Онъ обманулъ и вельможъ, которые надѣялись руководить Анною Австрійской, и разсѣялъ разсчеты герцога Орлеанскаго и принца Конде, которые ожидали себѣ выгодъ отъ уничтоженія завѣщанія. Герцогъ Орлеапскій получилъ только пустой титулъ генеральнаго намѣстника королевства безъ всякой власти, а Мазаренъ совершенно неожиданно сдѣлался первымъ министромъ (стр. 447).
Конечно, нельзя п сравнивать этого мелочнаго, грязно-скупаго плута, хотя мастера интриговать, съ такимъ великимъ, ученымъ и образованнымъ человѣкомъ, какъ Ришлье, который оказалъ безсмертныя услуги своей націи; но при тогдашнихъ обстоятельствахъ, когда Франціи грозила анархія, правленіе Мазарена было счастьемъ. Благодаря великимъ полководцамъ и преобразованію военнаго управленія, прп Мазаренѣ французы были постоянно побѣдителями; французскіе дипломаты, воспитанные въ школѣ Ришлье, ловкостью, умомъ и образованностью доставили французскому кабинету торжество надъ испанской и итальянской политикой. Такимъ образомъ правленіе Мазарена подготовило все, что было сдѣлано прп Лудовпкѣ XIV, п въ это время французская нація пріобрѣла военную славу, которую каждый французъ считаетъ высшею цѣлью жизни. Властвовать, покорять и побѣждать—первая потребность французовъ. Каждый французъ съ юности научается величаться военной славой Франціи, какъ будто вся она принадлежитъ непосредственно ему. Французъ и англичанинъ одинаково хвастливы въ этомъ отношеніи: одинъ хвастаетъ всѣми военными подвигами своей націи, какъ будто самъ совершилъ ихъ, а другой—превосходствомъ своей конституціи; нѣмцы же только благоговѣйно поддакиваютъ имъ или смиренно молчатъ. Мы не имѣемъ намѣренія оспаривать военную славу французовъ и практическую мудрость англичанъ. Мы просто разскажемъ вкратцѣ, какъ при Мазаренѣ французы пріобрѣли первенствующее положеніе въ Евѵочѣ и получили возможность при Лудовпкѣ XIV угцегачъ другія нація.
Въ Германіи Мазаренъ кончилъ начатое Ришлье. Въ то самое время, когда онъ принялъ правленіе, два великіе полководца, Тюрень и герцогъ д’Ан-г е н ъ, одержали на Рейнѣ и въ Нидерландахъ новыя побѣды. Молодая королева Швеціи желала мира. Мазаренъ старался разстроить примиреніе Нидерландовъ съ Испаніей въ Мюнстерѣ, но не успѣлъ. Миръ, устраиваемый со стороны Швеціи Сальвіусомъ, а со стороны императора Траутмансдорфомъ, былъ очень не по сердцу Мазарену, особенно послѣ пораженія французовъ при Тут-лингенѣ (стр. 433). Ему не хотѣлось, чтобы Швеція заключала миръ безъ него, потому что тогда все бремя войны съ Испаніей и Германіей пало бы на Францію. Вслѣдствіе его происковъ дѣло ограничилось пока въ мартѣ 1643 принятіемъ прелиминарій. Наконецъ въ августѣ 1645 французскія войска снова пріобрѣли перевѣсъ послѣ побѣды при Аллергеймѣ (стр. 451). Тогда начались серьезные переговоры о мирѣ; но война продолжалась, и французы дѣйствовали вообще успѣшно. Мазаренъ достигъ такого положенія, что могъ покончить войну миромъ или продолжать ее, смотря по тому, какъ ему было выгоднѣе. Однако по политическимъ и по личнымъ видамъ онъ еще нѣсколько лѣтъ мѣшалъ примиренію. Сначала Мазаренъ взялся самъ вести мирные переговоры въ Мюнстерѣ. Потомъ, чтобы удалить изъ Парижа герцога де Лонгвиля, онъ далъ ему титулъ полномочнаго посла Франціи на конгресѣ, а самыя дѣла поручилъ графу д’А в о и графу Сервіану де ЛаРошу, опытнымъ дѣльцамъ, вполнѣ зависѣвшимъ отъ кардинала. Они постоянно ссорились между собой, что Мазарену было очень пріятно: благодаря ихъ взаимной враждѣ, онъ могъ быть вполнѣ увѣренъ, что ни одинъ изъ нихъ не выйдетъ изъ его воли. Характеры французскихъ дипломатовъ были совершенно противоположны другъ другу, но Мазаренъ одинаково пользовался качествами того и другаго. Высокомѣрный графъ Сервіанъ, креатура Ришлье, своимъ упрямствомъ вытребовалъ у нѣмцевъ многое, чего уступчивый д’Аво не могъ бы добиться. Зато д’Аво очень коротко и подробно зналъ политическія отношенія Германіи и отлично владѣлъ нѣмецкимъ языкомъ, что тогда очень много значило. Однако онъ не пользовался довѣріемъ кардинала, который считалъ его слишкомъ честнымъ. Сервіанъ, напротивъ, имѣлъ полную его довѣренность, какъ дипломатъ итальянской школы. Онъ былъ хорошій юристъ и служилъ прежде генералъ-прокуроромъ въ гренобльскомъ парламентѣ, а потомъ былъ посланъ вестп дипломатическіе переговоры въ Италію, гдѣ научился итальянской политикѣ, которая въ XV столѣтіи была приведена въ систему, а въ XVII изучалась и примѣнялась на практикѣ всѣми дворами. Онъ былъ гордъ, рѣзокъ и упрямъ, но именно этимъ оказался такъ полезнымъ для плановъ Мазарена, что, благодаря ему, миръ не состоялся бы и въ 1648, если бы во Франціи не вспыхнула междоусобная война. Въ Нидерландахъ война съ Испаніей еще продолжалась; въ Неаполѣ и въ Каталоніи она приняла оборотъ неблагопріятный для Франціи. Поэтому, когда Швеція рѣшилась наконецъ заключить миръ, кардиналъ не могъ продолжать ея, опасаясь остаться одинъ противъ всего габсбургскаго дома. Заключивъ съ Австріей вестфальскій миръ, онъ продолжалъ войну съ Испаніей безъ союзниковъ.
Война съ Испаніей велась еще въ 1635 въ союзѣ съ Семью Провинціями. Мазаренъ понималъ, что съ голландцами, которые только и помышляли о барышахъ, невозможно присоединить валлонскіе Нидерланды къ Франціи, что составляло главную цѣль его. Морицъ и Фридрихъ-Генрихъ Оранскіе ограничивали свои военныя дѣйствія противъ Испаніи осадой крѣпостей въ испанскихъ Нидерландахъ, которыя могли бы служить для Голландіи оборонительною линіей. Что касается оказанія французскимъ войскамъ помощи въ полѣ, то голландцы всегда находили предлогъ не прислать ея. Военныя дѣйствія французовъ противъ испанцевъ въ Нидерландахъ шли нерѣшительно, хотя обѣ стороны истощали всѣ свои усилія, чтобы нанести противнику рѣшительный ударъ. Ришлье и король Лудо-викъ XIII лично участвовали въ походахъ въ Нидерланды. Наконецъ въ 1643 туда былъ посланъ герой, котораго французы до сихъ поръ возвеличиваютъ, какъ бога войны, не смотря на его нравственную низость и гнусность. То былъ сынъ ненасытно жаднаго принца Генриха II Конде. Въ то время онъ еще назывался герцогомъ д’Ан геномъ, а по смерти отца (1646) принялъ титулъ принца де Конде; французы же за его побѣды при Лудовикѣ XIV прозвали его вели
кимъ Конде (стр. 448). Онъ дѣйствительно былъ великій полководецъ и. подобно Бонапарте, отличался чрезвычайной смѣлостью п стремительностью своей тактики, что вполнѣ соотвѣтствуетъ національному характеру французовъ. Обстоятельства много способствовали развитію его военнаго таланта. Девятнадцати лѣтъ онъ уже участвовалъ въ походѣ Лудовп ка XIII па Эръ п Аррасъ и отличился въ походѣ его въ Руссильонъ (стр. 448); однако назначеніе его въ 1643 главнокомандующимъ въ Нидерланды приписывали только его браку съ племянницей Ришлье, дочерью маршала де Брезе (стр. 449). Если это справедливо, то на этотъ разъ непотизмъ оказалъ государству услугу. Впрочемъ армія была рада назначенію герцога д’Ангена, хотя ему было только 22 года.
Армія, ввѣренная герцогу д’Ангену въ 1643, была довольно сильна и назначалась дѣйствовать противъ испанской арміи донъ Франсиско де Мелоса, который намѣревался двинуться изъ Геннегау въ Шампань. Испанцы уже осадили крѣпость Рокруа и взяли передовыя укрѣпленія (стр. 450). Герцогъ д’Ангенъ поспѣшилъ на выручку и здѣсь пріобрѣлъ славу великаго полководца и полное довѣріе солдатъ, которое дѣлаетъ непобѣдимымъ всякаго французскаго генерала, заслужившаго его. Прикомандированные къ нему старшіе генералы совѣтовали ему не вступать въ бой; но онъ рѣшился немедленно штурмовать лагерь испанцевъ. Эта попытка казалась не только военнымъ, но и политическимъ рискомъ. Во-первыхъ, испанская армія была превосходна и многочисленна; во-вторыхъ, неудача штурма могла поставить въ очень невыгодное положеніе регентство, только что учрежденное по смерти Лудовика XIII. Сраженіе при Рокруа произошло 19 мая 1643. Французскія войска взяли укрѣпленный лагерь, защищаемый лучшей пѣхотой въ Европѣ. Побѣда сдѣлала герцога д’Ангена героемъ Франціи и утвердила правительство Мазарена и королевы-матери. Испанцы потеряли 8,000 убитыми, 6,000 плѣнными, весь обозъ и всю артиллерію. Послѣдствіемъ побѣды при Рокруа была сдача французамъ многихъ крѣпостей, между прочимъ Мобежа, Бинша и Диденгофена. Въ это время палъ любимецъ Филиппа IV, своевольный графъ-герцогъ Оливаресъ, приведшій въ отчаяніе каталонцевъ и приготовившій отпаденіе Португаліи отъ Испаніи (стр. 326—440); но племянникъ его, Донъ Луисъ де Гаро, наслѣдовавшій ему въ званіи перваго министра, былъ также не въ состояніи поддержать падающее государство; онъ былъ принужденъ всюду бороться съ безпокойствами, которыя самъ же возбуждалъ. Но къ счастью испанцевъ, герцогъ д’Ангенъ былъ посланъ въ Германію.
Вой на въ Каталоніи (стр. 438—448) досталась Мазарену въ наслѣдство отъ Ришлье. Лудовикъ XIII надѣялся воспользоваться безпокойствами, возбужденными въ этой провинціи Оливаресомъ, чтобы присоединить ее къ Франціи. Оливаресъ ненавидѣлъ каталонцевъ, а они упорно стояли за свою конституцію, которая, хотя и ограниченная Карломъ V и Филиппомъ II, была все-таки свободнѣе большей части нынѣшнихъ. Когда французы отняли у испанцевъ крѣпость Сальисъ, Оливаресъ воспользовался этимъ, чтобы послать въ Каталонію кастильское войско. Начальникъ этого корпуса имѣлъ вѣроятно порученіе наказать тамошнихъ враговъ деспота-министра за ихъ антимонархическіе принципы. Войска позволяли себѣ въ Каталоніи всевозможныя насилія, и когда каталонцы отправили въ Мадридъ депутатовъ, ихъ не пустили къ королю, а министръ обошелся съ ними съ гордымъ презрѣніемъ, осыпавъ ихъ упреками и угрозами. Въ то же время неудовольствіе каталонцевъ возраслѳ до послѣдней степени, вслѣдствіе поступковъ вице-короля Санта-Коломы; граждане Барселоны возстали наконецъ съ крикомъ: «Свобода или смерть!» свергли испанское иго и убили вице-короля. Примѣру столицы послѣдовала вся Каталонія. Но когда маркизъ де лосъ Велосъ съ сильной кастильской арміей перешелъ черезъ Эбро, мелкіе города сознали свое безсиліе. Они стали просить помилованія; но Оливаресъ началъ страшно мстить всѣмъ городамъ, покорившимся безъ сопротивленія. Этимъ онъ вызвалъ новое возстаніе. Когда испанцы подступили къ Барселонѣ, граждане сопротивлялись имъ съ отчаяннымъ бѣшенствомъ. Они отбили три штурма и принудили маркиза перейти обратно за Эбро. Примѣръ и удача пхъ произвели такое впечатлѣніе, что вся Каталонія снова поднялась. Каталонцы надѣялись иайтн помощь въ Португаліи, которая въ это время возстала противъ испанскаго владычества и возвратила себѣ независимость (стр. 438). Но португальское правительство но іііогло.
помочь пмъ. Зато они получили помощь отъ Франціи. Французы заняли тогда Руссильонъ н взяли крѣпость Перпиньянъ. Король Лудовикъ ХПІ, вступивъ незадолго до смерти въ Руссильонъ, принялъ каталонцевъ въ свое подданство, обѣщая сохранять и ограждать ихъ нарушенныя Оливаресомъ нрава. Онъ послалъ въ Барселону маршала де Б р с з е съ гарнизономъ и назначилъ маршала де Л а Мотъ-Уданкура вице-королемъ Каталоніи (стр. 448}. Ла Мотъ-Уданкуръ дѣйствовалъ не такъ успѣшно, какъ Ла Мельере и Тюрень, занимавшіе Руссильонъ, хотя въ январѣ и въ мартѣ 1642 одержалъ значительныя побѣды, а въ іюнѣ сдѣлалъ даже вторженіе въ Арагонію и, поразивъ испанцевъ подъ Леридой, взялъ эту крѣпость. Побѣды французовъ вывели наконецъ короля Филиппа IV изъ его флегмы и апатіи. Онъ самъ принялъ начальство надъ своей арміей, отнялъ еще въ 1643 Монсонъ, въ слѣдующемъ году Лериду и Балагверъ и принудилъ французовъ снять осаду Таррагоны. Генералъ его, Филиппъ де Сильва, разбилъ де Ла Мотъ-Уданкура, котораго Мазаренъ велѣлъ за это арестовать и долго продержалъ въ заключеніи.
На мѣсто де Ла Мотъ-Уданкура въ Ката.юпію былъ посланъ въ 1645 графъ д’Аркуръ, недавно отличившійся въ Италіи. Д’Аркуръ дѣйствовалъ успѣшно и пріобрѣлъ значительныя выгоды, чѣмъ принесъ Мазарену такую же пользу и такъ же способствовалъ поддержанію его противъ недовольной пмъ націи, какъ и герцогъ д’Ангенъ п Тюрень, одерживавшіе въ то время побѣды надъ цесарцамп и баварцами въ Швабіи и надъ испанцами въ Нидерландахъ. Въ іюнѣ и въ августѣ 1645 д’Аркуръ два раза разбилъ испанцевъ, взялъ Розасъ и Балагверъ и подавилъ заговоръ, имѣвшій цѣлью предать Барселону испанцамъ. Этотъ заговоръ былъ затѣянъ баронессою д’Альби, богатою, знатною и свѣтскою дамой. Онъ принадлежитъ къ числу замѣчательнѣйшихъ происшествій классическаго вѣка итальянской п испанской политики, столь богатаго измѣнами и заговорами. Дѣло кончилось тѣмъ, чѣмъ обыкновенно кончаются предпріятія такого рода: заговоръ былъ открытъ, п зачинщики и участники его подверглись жестокому наказанію. Въ 1646 испанскій генералъ маркизъ Лега несъ, побиваемый графомъ д’Аркуромъ, былъ арестованъ по приказанію министра, какъ годъ тому назадъ былъ по приказу Мазарена арестованъ маршалъ де Ла Мотъ-Уданкуръ. Но вскорѣ Легапесъ нашелъ случай пристыдить своихъ враговъ и завистниковъ. Когда д’Аркуръ осадилъ Лериду, оіп, былъ выпущенъ па свободу п посланъ па выручку крѣпости, причемъ не только заставилъ непріятеля снять осаду, по и нанесъ д’Аркуру два пораженія.
Въ Нидерландахъ французы могли бы одержать еще больше успѣховъ, если бы Анна Австрійская п Мазаренъ не ввѣрили главнаго начальства надъ тамошними войсками герцогу Орлеанскому, имѣя въ виду удалить его изъ Парижа, гдѣ онъ имѣлъ тптултэ генеральнаго намѣстника и обширную власть. Однако не смотря на свою глупость и трусость, онъ дѣйствовалъ успѣшно, потому что имѣлъ хорошихъ генераловъ, п сверхъ того ему по временамъ помогалъ принцъ Фридрихъ-Генрихъ Оранскій. Онъ взялъ нѣсколько небольшихъ укрѣпленныхъ городовъ. Въ 1646 при немъ находился герцогъ д’Ангенъ. Осенью герцогъ Орлеанскій отправился въ Парижъ, н главное начальство перешло къ д’Ангелу, который изумилъ весь свѣтъ, взявъ въ 5 недѣль важный торговый приморскій городъ Дюнкирхенъ. Ему помогалъ при этомъ голландскій флотъ, блокировавшій городъ съ моря. По взятіи Дюнкирхепа, Филиппъ IV, у котораго служилъ знаменитый по’ двіігами въ тридцатилѣтней войнѣ Пикколомини, назначилъ эрцгерцога Леопольда Вильгельма штатгальтеромъ Нидерландовъ и главнокомандующимъ расположенныхъ тамъ испанскихъ войскъ. Въ 1647 этотъ принцъ, игравшій важную роль вт> тридцатплѣтисй войнѣ и имѣвшій хорошихъ генераловъ (стр. 421), отнялъ у французовъ многія изъ взятыхъ ими въ прошломъ году крѣпостей, по не могъ однако воспрепятствовать пмъ взять Ленсъ.
Въ декабрѣ 1646 умеръ старый, алчный принцъ де Конде, мучившій слабое правительство, вымогая у него сумму за суммой, мѣсто за мѣстомъ, провинцію за провинціей. Сыпъ его, герцогъ д’Ангенъ, принялъ титулъ принца де Конде и вступилъ во владѣніе нахватанными отцомъ богатствами. Опъ былъ отозванъ пзъ Нидерландовъ, гдѣ тогда еще служили Ранцау и Гассіонъ, и послалъ вт. Каталонію на, мѣсто д’Аркура. Ему было приказано овладѣть Леридой,
передъ которою предшественникъ его потерпѣлъ пораженіе. Но и великій Конде, какъ величаютъ его французы, не могъ взять этого города. Между тѣмъ смуты въ Парижѣ возрастали, и принцъ былъ необходимъ королевѣ и Мазарену, которые уже совершенно разошлись съ герцогомъ Орлеанскимъ. Они назначили его генералъ-адмираломъ, дали ему нѣсколько намѣстничествъ, которыми онъ могъ управлять чрезъ подчиненныхъ, выдавали ему денежныя суммы, на которыя онъ не имѣлъ никакого права, и въ 1648 опять ввѣрили ему начальство въ Нидерландахъ. Въ маѣ этого года Конде взялъ крѣпость Ипернъ, которую эрцгерцогъ Леопольдъ Вильгельмъ безуспѣшно старался выручить. Зато во время осады Штерна эрцгерцогъ отнялъ Куртре. Вслѣдъ затѣмъ молодой полководецъ доказалъ, что умѣетъ во время обуздывать свою отчаянную отвагу, чему никогда не могъ научиться бывшій при немъ старый рубака Ранцау, который поплатился жизнью за свою безумную смѣлость. Маршалъ Ранцау настаивалъ, чтобы Конде по взятіи Штерна двинулся на Остенде. Принцъ находилъ это слишкомъ рискованнымъ, но позволилъ Ранцау предпринять съ своимъ корпусомъ этотъ походъ. Вышло такъ, какъ предвидѣлъ Конде. Предпріятіе не уд. лось; весь корпусъ Ранцау былъ истребленъ эрцгерцогомъ, и самъ онъ убитъ. Послѣ этого эрцгерцогъ взялъ Фюрнъ, вторгся въ Артуа и овладѣлъ Леттсомъ такъ быстро, что Конде пс успѣлъ выручить города. Опоздавъ, Конде хотѣлъ отступить, но испанцы аттаковали его конницу, которая прикрывала отступленіе. Это вынудило его дать сраженіе (21 августа 1648). Въ битвѣ при Ленсѣ испанцы потерпѣли полное пораженіе. Они потеряли до 7—8,000 человѣкъ; всѣ высшіе офицеры ихъ были взяты въ плѣнъ; обозъ и пушки захвачены. Ленсъ былъ взятъ штурмомъ, а въ концѣ сентября 1648 отнятъ и Фюрнъ.
2. Итальянскія возстанія и отношеніе къ нимъ Франціи.
Ришлье, а потомъ Мазаренъ старались разными интригами и оружіемъ вытѣснить испанцевъ изъ Неаполя, Сициліи и Милана, гдѣ намѣстники короля испанскаго угнетали народъ. Въ Савойѣ принцы Морицъ и Томасъ по смерти своего брата, герцога Виктора Амедея I, оспаривали опеку надъ сыномъ его, Карломъ Эммануиломъ П, у вдовы ого, Христины, сестры Лудо-вика XIII, и призвали на помощь испанцевъ (стр. 438). Испанскіе намѣстники Милана приняли сторону савойскихъ принцевъ, а Ришлье послалъ французскихъ генераловъ поддержать герцогііию-мать, или, лучше сказать, присоединить Пьемонтъ и Савойю къ Франціи. Но герцогиня дала мужественный отпоръ притязаніямъ Ришлье; она заняла крѣпость Монмеліанъ и велѣла перевезти іуда сына, пока по смерти Ришлье споръ о регентствѣ не былъ прекращенъ сдѣлкою съ принцами. Тогда (1645) она возвратилась съ сыномъ въ Туринъ; по цитадель столицы долго еще оставалась въ рукахъ французовъ.
Война между французами и испанскими войсками, посланными противъ нихъ миланскимъ намѣстникомъ, продолжалась въ Пьемонтѣ до тѣхъ поръ, пока новая война, вызванная папою Урбаномъ VIII и его племянниками, Таддео Б а р б е р п и и княземъ Палестрина и кардиналомъ Антоніо Б а р б е-Р и н и, не привела въ движеніе всѣхъ государствт» средней Италіи. Герцогство ІІармское считалось леномъ римскаго престола, п папы не разъ предъявляли на него притязанія, о которыхъ герцоги Пармскіе не хотѣли п, слышать. Герцогъ Эдуардъ I (Одоардо) и предшественникъ его, Райнеръ I (Рануччп), обремененные большими долгами, заложили въ Римѣ свои герцогства Кастро и Роичпльоііе. Эти помѣстья, лежавшія на границѣ Церковной ^Области, были ленами церкви, и племянники Урбана VIII, Барберини, очень желали купить ихъ. По герцогъ Одоардо Пармскій не хотѣлъ продавать своихъ владѣніи и оскорбилъ Барберини, не исполнивъ своего обязательства жениться"па дочери Таддео. Барбсриии настроили противъ герцога своего выжившаго изъ ума дядю. Папское правительство принялось всячески досаждать своему вассалу. Когда герцогъ укрѣпилъ Кастро и занялъ его гарнизономъ, папа объявилъ это," возмущеніемъ и, чтобы овладѣть этимъ городомъ, велѣлъ навербовать въ Витербо 6,000
человѣкъ пѣхоты п 600 конницы. Герцогу былъ назначенъ срокъ, но истеченіи котораго папскіе наемники напали 27 сентября 1641 па владѣніе герцога и взяли Монтальто п Кастро. Но въ Италіи кишмя кишѣли бандиты и разная сволочь, такъ что и герцогу нетрудно было набрать толпу авантюристовъ, чтобы прогнать солдатъ Церкви.
Война, грозившая возгорѣться между папою и герцогомъ Пармскпмъ, очень встревожила французскаго короля, венеціанскій сенатъ, великаго герцога Тоскан скаго, Фердинанда II, вице-королей Неаполя и Милана и герцога Моденскаго, Франциска I. Всѣ они стали хлопотать о сохраненіи мира. Но Бар-берпни не хотѣли уступить. Поэтому Венеція, Модена и Тоскана составили союзъ для защиты герцога Пармскаго. Одоардо не имѣлъ денегъ и потому не могъ долго содержать набранныхъ войскъ. Видя это, онъ поспѣшилъ открыть военныя дѣйствія въ сентябрѣ 1642 и съ своимъ незначительнымъ войскомт. вступилъ черезъ владѣнія герцога Моденскаго въ Церковную Область. Союзники упрекали его, что онъ рѣшился съ 3,000 кавалеріи безъ артиллеріи, запасовъ и военной кассы двинуться противъ арміи Таддео Барберини, простиравшейся, по слухамъ, до 18—20 тысячъ человѣкъ и снабженной всѣмъ необходимымъ. Но войска Барберпнп, не смотря на огромный численный перевѣсъ, разбѣжались при первомъ появленіи небольшаго кавалерійскаго отряда герцога, и самъ генералъ Церкви отдышался только за стѣнами Феррары. Всѣ ждали, что Одоардо нападетъ на Римъ, гдѣ господствовало величайшее смятеніе, п старый папа уже спрятался въ замокъ Святаго Ангела. Но наемники герцога разсѣялись по всей странѣ, а самъ герцогъ попался въ обманъ въ переговорахъ съ французскими и тосканскими послами Барберини. Такимъ образомъ предпріятіе его лопнуло, какъ мыльный пузырь. Солдаты герцога, оставаясь въ праздности, совершенно деморализовались и, не получая жалованья, разбрелись. Изъ переговоровъ ничего не вышло, и герцогъ возвратился восвояси безъ всякаго толка и безъ войска.
Война была равно пагубна и для несчастной папской области, и для финансовъ герцога; однако она этимъ не кончилась. Въ концѣ мая 1643 Одоардо снова вторгся въ папскія владѣнія и напалъ на Феррару. Барберини тоже собрали войско. Но на этотъ разъ Пармѣ помогали венеціанцы и герцогъ Моденскій. Венеціанцамъ Одоардо не довѣрялъ; онъ ясно видѣлъ, что они хотятъ только воспользоваться случаемъ распространить своп владѣнія на его счетъ или па счетъ папы. Зато герцогъ Моденскій помогалъ усердно и безкорыстно. Онъ даже вызвалъ на эту потасовку своего вассала, графа Моитекукули, который впослѣдствіи водилъ къ побѣдамъ императорскія войска. Герцогъ назначилъ его главнымъ начальникомъ своего войска, которое выступило противъ кардинала Антоніо Барберини. Моденцы шли къ Болоньѣ, но были принуждены отступить, потому что папскія войска вторглись въ венеціанскія, владѣнія, между тѣмъ какъ великій герцогъ Тосканскій послалъ небольшой корпусъ войска въ Церковную Область. Богъ знаетъ, сколько бы протянулась еще эта войпа, если бы въ концѣ 1643 старый-папа не ослабѣлъ окончательно, и Барберини, предвидя его скорый конецъ, предпочли вступить въ мирные переговоры. Въ мартѣ 1644 въ Венеціи союзники Одоардо при посредничествѣ- Франціи заключили миръ, который установилъ все по-старому. Вскорѣ и самъ герцогъ Пармскій помирился съ папой, который даже отлучилъ было его отъ церкви. Ему было возвращено герцогство Кастро въ прежнемъ видѣ.
Эти жалкія передряги важны для всеобщей исторіи лишь тѣмъ, что дали кардиналу Мазарену случай, утвердивъ французское вліяніе въ Пьемонтѣ, распространить его и на среднюю Италію. Франція поручилась за соблюденіе мирнаго договора, т. е. французскій король принялъ на себя роль верховнаго посредника между Венеціей, Пармой, Моденой и папой, какъ былъ въ спорѣ между савойскими принцами, пхт> невѣсткой и Испаніей. Въ іюлѣ 1644 папа Урбанъ умеръ, и мѣсто его занялъ семидесятилѣтній римлянинъ, кардиналъ Панфиліо, принявшій имя Иннокентія X. Новый папа, какъ вскорѣ оказалось, не забылъ прежней непріязни къ племянникамъ своего предшественника, хотя они сами способствовали его избранію. Антоніо, самый пронырливый изъ Барберпни, видя, чго папа благоволитъ къ его врагамъ, въ сентябрѣ 1645 тайно бѣжалъ изъ Рима
въ Парижъ, гдѣ Мазаренъ взялъ его подъ свое покровительство. Въ слѣдующемъ году Мазаренъ принудилъ папу примириться съ Барберини.
Неаполемъ п Сициліей при Филиппѣ III п при Филиппѣ IV правили вице-короли, которыхъ посылали туда королевскіе любимцы, и которые должны были выжимать эти провинціи какъ губки, чтобы доставлять Испаніи деньги, солдатъ и корабли. Безразсудное и жестокое управленіе страной истощало итальянскія провинціи въ пользу Испаніи в привело къ тому, что онѣ наполнились разбойниками и бандитами и, будучи не въ силахъ долѣе выносить гнетъ податей, возстали противъ испанскаго владычества. Въ тотъ самый годъ, когда отъ Испаніи отложились Каталонія и Португалія, въ Неаполѣ и Сициліи возникли тайные 'заговоры. Ихъ поддерживалъ кардиналъ Мазаренъ, побуждая принца Томаса Савойскаго образовать въ Неаполѣ партію, чтобы овладѣть имъ съ помощью Франціи. Въ 1644 Филлипъ IV послалъ въ Неаполь правителя, который дѣйствительно заботился о благѣ страны; но черезъ два года этотъ намѣстникъ нашелъ невозможнымъ слѣдовать притѣснительнымъ повелѣніямъ испанскаго министерства и добровольно сложилъ должность. То былъ Альфонсъ Генрикесъ, адмиралъ Кастиліи. Въ свое кратковременное управлепіе онъ издалъ много полезныхъ распоряженій, очистилъ страну отъ бандитовъ и разбойниковъ, отмѣнилъ введенныя его предшественниками злоупотребленія и возвратилъ высшему судебному трибуналу его прежнее значеніе, удаливъ изъ него всѣхъ недостойныхъ членовъ. Но и этотъ превосходный человѣкъ былъ принужденъ угнетать страну; онъ долженъ былъ посылать милліоны въ Испанію, снаряжать флоты и войска для войны въ Каталоніи, и наконецъ ему было велѣно наложить пошлину на домы, противъ которой протестовалъ весь народъ. Онъ твердо отказался вымучивать этотъ новый налогъ, и когда министры стали настаивать на своемъ, вышелъ въ отставку и возвратился въ Мадридъ, гдѣ былъ сдѣланъ оберъ-гофмейстеромъ. Тамъ его упрекали (какъ теперь водится у нѣмцевъ) въ слабости и уступчивости требованіямъ массъ.
На его мѣсто былъ присланъ герцогъ де лосъ Аркосъ, который, повидимому, обладалъ той энергіей, которая необходима, чтобы насильственно приводить въ исполненіе жестокіе указы. Пріѣхавъ въ Неаполь въ апрѣлѣ 1646, онъ засталъ страну въ самомъ отчаянномъ положеніи, тѣмъ болѣе, что въ это самое время Мазаренъ снарядилъ флотъ и войско на помощь Томасу Савойскому въ его попыткѣ овладѣть Неаполемъ. Французскимъ войскомъ командовалъ прпнцъ Томасъ, а флотомъ — герцогъ де Брезе. Они направили нападеніе не прямо на Неаполь, а на испанскія владѣнія на тосканскомъ берегу, такъ называемое «Біаіо <1е$1і ргезійіі». Сдѣсь они осадили Орбителло и стояли передъ нимъ, пока вице-король де лось Аркосъ не прислалъ испанскаго флота. Тогда произошло морское сраженіе, въ которомъ адмиралъ де Брезе былъ убитъ. Обѣ стороны хвалились побѣдой, потому что буря принудила пхъ разойтись, не рѣшивъ сраженія. Но французы не могли покорить береговыхъ городовъ и понесли большія потери на морѣ, такъ что съ трудомъ успѣли возвратиться въ Тулонъ. Такой всходъ экспедиціи, стоившей очень дорого, подвергъ Мазарена и его кліента, принца Томаса, разнымъ насмѣшкамъ. Чтобы поправить дѣло, кардиналъ въ томъ же 1646 году снарядилъ новую болѣе сильную экспедицію. Новый флотъ и бывшій на немъ десантъ къ концу октября покорили береговые города, которые оказали имъ упорное сопротивленіе.
Прп этихъ предпріятіяхъ Мазаренъ имѣлъ въ виду не только Неаполь и Испанію, но п униженіе Иннокентія X. Барберини, бѣжавшіе во Францію, возстановили его противъ папы, на котораго онъ и безъ того злился за отказъ сдѣлать кардиналомъ брата его, Михаила Мазарена. Французскимъ войскамъ было приказано занять на тосканскомъ берегу, кромѣ неаполитанскихъ городовъ и мѣстечекъ, владѣніе Піомбино, принадлежавшее князю Людовпзіо, племяннику папы. Тогда Иннокентій примирился съ Барберини, которые изъ Парижа удалились въ Авиньонъ, и далъ имъ прощеніе, а Михаилу Мазарену—кардинальскую. шляпу, лишь бы Піомбино было возвращено его племяннику.
Французы принимали участіе и въ волненіяхъ, происходившихъ въ 1647 въ Сициліи и Неаполѣ; эти смуты приняли такіе размѣры, что въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ ожидали, что и эти провинціи отпадутъ отъ Испаніи по примѣру
Каталоніи и Португаліи. Непосредственнымъ поводомъ къ возмущенію Неаполя и Сициліи послужила нелѣпая податная система и возвышеніе пошлинъ на самыя первыя потребности жизни. Весь гнетъ падалъ па ипсигіе классы; дороговизна и нужда довело пхъ до отчаянія.
Въ Сициліи этотъ гнетъ вызвалъ страшное возстаніе, вспыхнувшее 20 мая 1647 въ Палермо. Д о и ъ Ф а х а р д о де лосъ Велесъ, вице-король Сициліи, не имѣлъ ни флота, ни войска, которые были отосланы въ Каталонію. Поэтому народъ взялъ домъ бургомистра (ргеіоге) и произвелъ въ городѣ страшное опустошеніе. Пошлинные списки были сожжены; сборщикамъ податей жестоко досталось. Вице-король думалъ успокоить народъ уступчивостью, но только усилилъ волненіе, потому что не могъ пли пе смѣлъ сдержать своего обѣщанія отмѣнить налоги на первыя жизненныя потребности. Безпорядки и волненіе парода, который отовсюду стекался въ Палермо, длились весь іюнь и весь іюль. Наконецъ народъ возымѣлъ довѣріе къ маркизу Джераче и хотѣлъ сдѣлать его своимъ предводителемъ. Но маркизъ желалъ воспользоваться своею популярностью, чтобы успокоить народъ, и потому скоро потерялъ свое значеніе. Убійства и грабежи пошли пуще прежняго. Наконецъ, чтобы возстановить хоть нѣкоторый порядокъ, учредили -гражданскую стражу изъ дюжихъ ремесленниковъ. Но стража эта вскорѣ соединилась съ пролетаріями, конечно, пе для грабежа, а для того, чтобы добиться для народа участія въ управленіи, которое находилось исключительно въ рукахъ дворянства. Высшіе классы такъ перепугались, что призвали во дворецъ двухъ цеховыхъ старшинъ (Сопяоіі (ІеІГагІі), чтобы обсудить съ ними дѣло. Пока происходило это совѣщаніе, пародъ толпился на улицахъ п па площадяхъ; депутаты замѣшкались во дворцѣ, и толпа заподозрила измѣну, провозгласила смерть и гибель правительству (итога іі таі доѵегпо!), разграбила арсеналы и запасы оружейниковъ, вооружилась, поставила нѣсколько пушекъ противъ воротъ дворца и грозила разбить пхъ. Народъ ввелъ у себя нѣкоторый военный порядокъ и выбралъ въ предводители нѣкоего Джузеппе Аллезп. Вице-король бѣжалъ на суда въ гавань, а жена его въ Кастелламаре.
Мятежники не довѣряли однако своему предводителю, который поставилъ стражу для охраненія дворца п другихъ мѣстъ. Тогда передъ дворцомъ собралось также и дворянство защищать его и спасать свою жизнь и собственность. Дворяне, бывшіе на коняхъ, бросились на густую толпу, разогнали ее и многихъ убплп, между прочемъ Аллезп и его брата. Тринадцать человѣкъ было схвачено и задушено. Это происходило 22 августа, но дѣло этимъ далеко не кончилось. Вице-король все еще надѣялся успокоить умы кротостью; онъ объявилъ амнистію и отмѣнилъ обременительные налоги. Но въ Испаніи этого не одобрили, и потому анархія продолжалась. Наконецъ вице-король съ горя заболѣлъ и 13 ноября умеръ въ Кастелламаре, куда его перевезли съ корабля.
На мѣсто умершаго вице-короля былъ назначенъ кардиналъ Теодоръ Трпвульчіо; до прибытія его дѣлами правилъ маркизъ Моятеаллегро и старался успокоить народъ. Но смуты въ Палермо были еще такъ сильны, когда пріѣхалъ Тривульчіо, что совѣтники уговаривали новаго вице-короля ѣхать вмѣсто столицы въ Мессину, но онъ не принялъ этого совѣта и поѣхалъ прямо въ Палермо. Здѣсь съ большою пышностью и при громкихъ народныхъ кликахъ опъ отправился въ соборъ и отвѣчалъ на привѣтственные возгласы толпы только словами: «Миръ и помилованіе» (расе е ІіЬго поѵо). Народъ безпрекословно допустилъ Тривульчіо возстановить старыя власти, вновь установить суды п законы и всюду водворить порядокъ. Онъ дѣйствовалъ очень кротко и, приведя все въ порядокъ, отправился въ Мессину, куда прибыли флотъ и войско, которые должны бйли положить конецъ господствовавшей тогда въ Неаполѣ демагогіи.
Въ Неаполѣ герцогъ де лосъ Арко съ также затруднялся удовлетворять безпрестанныя требованія испанскихъ министровъ формировать войска, снаряжать корабли и заготовлять запасы, какъ и маркиза, де лосъ Велесъ въ Сициліи. Въ Неаполѣ налоги были отданы па откупъ большею частью генуэзцамъ, которые страшно угнетали несчастную страну. Этихъ налоговъ далеко не хватало на расходы, и герцогъ искалъ помощи чиновъ. Чины утвердили выдачу правительству милліона дукатовъ на военныя приготовленія противъ похода, снаряжаемаго Томасомъ Савойскимъ; но по обычаю средневѣковыхъ чиновъ, въ которыхъ народъ
не имѣлъ голоса, онп хотѣли свалить бремя этого расхода на писіпіе классы, и безъ того уже обремененные до невозможности. Были наложены пошлины на первыя жизненныя потребности. Но при этомъ встрѣтилось такое сопротивленіе, что налогъ пришлось отмѣнить. Однако въ январѣ 1647 его возобновили, и тогда нпсшіе классы пришли въ волненіе. Вице-короля при всякомъ появленіи его на улицахъ окружали густыя народныя толпы, съ угрозами требуя отмѣны тяжкаго налога. Наконецъ народъ сжегъ будку, выстроенную на площади для сборщиковъ; вице-король испугался, тѣмъ болѣе, что въ это время пришло извѣстіе о возмущеніи въ Палермо. Онъ вторично сталъ изыскивать чрезвычайныя средства для пріобрѣтенія денегъ, но по-прежнему не могъ ничего добиться отъ зажиточныхъ классовъ. Между тѣмъ недовольство расло, и два демагога изъ духовенства, священпикч, Джуліо' Джемупно и кармелитъ иатеръ-Савипо, возбуждали народъ противъ испанцевъ. Онп нашли удобное себѣ орудіе въ одномъ молодомъ рыбакѣ, Томасѣ Анісло плп, по-неаполитански, М а з а н і е л о. Этотъ рыбакъ имѣлъ большое вліяніе на простонародье, былъ краснорѣчивъ, пользовался , не смотря на свою крайнюю нищету, славою безкорыстнѣйшаго человѣка п дышалъ мщеніемъ, потому что жена его была однажды наказана за запрещенный ввозъ рыбы. Дженуішо и Савипо подготовили взрывъ къ большому празднику въ іюлѣ 1647, когда сельскій народъ стекается въ городъ; по случай ускорилъ возстаніе. 7 іюля па рыночной площади произошелъ споръ между продавцами и покупщиками фигъ, кому слѣдуетъ платить пошлину. Когда рыночный староста объявилъ, что платить обязанъ продавецъ, одинъ крестьянинъ, не имѣвшій при себѣ денегъ, пришелъ въ такую ярость, что высыпалъ свои фиги изъ корзинъ на землю и растопталъ пхъ ногами. Это произвело большое стеченіе народа и много шума. Явился п Мазаніело съ молодыми людьми, давно увлеченными имъ въ заговоръ: всѣ опп были вооружены кольями. Онп напали па сборщиковъ, прогнали пхъ и разграбили не только будку па площади, по и всѣ другія мѣста, гдѣ собирались налоги. Потомъ бурныя толпы двпнулпсь къ дворцу вице-короля. Тамъ онѣ подтвердили свою приверженность королю, но вопили противъ дурнаго управленія (іі та! ^оѵегпо).
Съ этой минуты Мазаніело сталъ владыкой п диктаторомъ въ Неаполѣ. Онъ оказался достойнымъ этого мѣста. Какъ ораторч> въ наивномъ народномъ тонѣ, опъ имѣлъ такое же чудное всемогущее вліяніе на массы, какъ въ наше время Кошутъ у мадьяръ или какъ въ XV вѣкѣ Гусъ у славянъ. Мазаніело выходилъ иногда на трибуну, поставлеппую для него около церкви, провозглашалъ съ нея свои повелѣнія, изображая жалкую участь народа подъ испанскимъ игомъ. Народъ презиралъ вынужденную обстоятельствами кротость впце-короля п хотѣлъ штурмовать его дворецъ. Аркосъ въ испугѣ бѣжалъ въ закрытой каретѣ въ Кастель-Нуово. Но подъемный мостъ былъ поднятъ. Онъ велѣлъ повернуть и ѣхать въ Кастель д’Уов.о. Дорогой народъ схватилъ бы его, если бы онъ не занялъ его бросаніемъ пзъ кареты денегъ. Это спасло его, п онъ достигъ монастыря Св. Лудовика, гдѣ нашелъ убѣжище.
Внце-король тщетно старался успокоить мятежниковъ уступчивостью п отмѣною пошлины съ зерноваго хлѣба и муки. Число недовольныхъ расло со дня па день, и наконецъ, когда изъ блпжнпхъ н дальнихъ мѣстъ въ городъ стеклось до 50,000 чел. поселянъ, оно стало такъ грозно, что впце-король бѣжалъ въ Кастель Сентъ-Эльмо. Тпберіо Караффа князь Бизиньяпо, котораго народъ провозгласилъ своимъ вождемъ, созвалъ его въ одну изъ главныхъ церквей Неаполя, вступилъ на каоедру и съ крестомъ въ рукѣ призывалъ его къ порядку, но масса уже не вѣрила обѣщаніямъ. Народъ требовалъ, чтобы ему показали подлинникъ вольной иривиллегіц Карла V, въ которой заключались права, данныя городу этимъ императоромъ, умышленно приведенныя впослѣдствіи въ забвеніе. Подлиннаго документа не могли отыскать. Это привело народъ въ страшную ярость, и опъ отовсюду собирался въ Неаноль, гдѣ царствовалъ уже не вице-король, а Мазаніело. Вице-король, угрожаемый въ Септъ-Эльмо, скрылся въ Кастель-Нуово. Туда дослѣдовали за нимъ князь Бпзииьяно, кардиналъ Тривульчіо, который въ то время проѣзжалъ изъ Милана въ Сицилію, п часть дворянства, угрожаемаго народомъ. И въ Кастель-Нуово вице-король былъ въ очень опасномъ положеніи, потому что пародъ, разграбивъ запасы оружія, вооружилъ болѣе 20,000 человѣкъ.
У него -было Іб^пушекъ, и онъ готовился истребить огнемъ дворецъ и дома высшаго дворянства, гдѣ еще укрывались хозяева, которыхъ положено было перерѣзать.
Наконецъ-народъ формально избралъ Мазаніело своимъ главою (сарііап це-пегаіе <1еі ророіо). Мазаніело составилъ себѣ плебейскій дворъ, и вице-король съ удовольствіемъ увидѣлъ, что нѣкогда оборванный рыбакъ сталъ высокомѣренъ и честолюбивъ. Аркосъ считалъ его настоящимъ вождемъ народа, потому что Мазаніело, какъ нѣкогда римскій трибунъ Кола Ріенци (т. ІИ, стр. 89), былъ избранъ народомъ, который повиновался ему безусловно. Мазаніело, повелѣвая 50,000 человѣкъ, растворилъ тюрьмы, освободилъ преступниковъ и преслѣдовалъ дворянство и испанскую бюрократію огнемъ п мечемъ, но алчныхъ грабителей безпощадно казнилъ. Онъ часто собиралъ народъ предъ трибуной на площади, и какъ народный ораторъ въ своей рыбачьей одеждѣ, но съ мечемъ вмѣсто скипетра въ рукѣ, произносилъ со свойственною жителямъ юга живостью вдохновенныя рѣчи на неаполитанскомъ народномъ нарѣчіи. Малѣйшее движеніе его принималось какъ священное повелѣніе. Вице-король повѣрилъ кардиналу-архіепи-скопу Филамарпно, что народъ можно укротить черезъ того же человѣка, который возбудилъ его. Онъ препроводилъ диктатору грамату Карла V, которую до сихъ поръ не могли отыскать, и Мазаніело велѣлъ прочесть ее народу. Затѣмъ Мазаніело отъ имени державнаго народа, а вице-король отъ лица короля Испаніи, согласіе котораго должно было получиться позже, вступили въ переговоры. При посредствѣ кардинала-архіепископа былъ заключенъ договоръ, состоявшій изъ 23 главныхъ статей и 5 побочныхъ, онъ помѣщенъ у Люнига въ его «Собраніи дипломатическихъ актовъ Италіи» (Сойех ІСаІізе йіріотаіісив, 1725—1732, 4 тома въ листъ). Имъ даровалась всеобщая амнистія и было обѣщано, что подлинная граната Карла V будетъ выдана народу, что всѣ налоги, назначенные со времени изданія ея, отмѣнятся, и что не будетъ вводимо никакихъ новыхъ податей. Кромѣ того въ договорѣ было постановлено, что народъ получитъ такія же конституціонныя права, какими пользуется дворянство. Срока на полученіе королевскаго утвержденія договора было дано три мѣсяца, но все это время народъ могъ оставаться вооруженнымъ. Договоръ былъ утвержденъ присягою народа въ кармелитской церквп.
Спокойствіе было бы возстановлено, по крайней мѣрѣ, временно, если бы вожди дворянства измѣной и вѣроломствомъ не побудили Мазаніело къ страшной расправѣ. Это произошло по случаю благодарственнаго торжества, назначеннаго Мазаніело въ кармелитской церкви. Когда онъ по обыкновенію взошелъ въ церкви на каоедру и сталъ говорить рѣчь, вдругъ явилось нѣсколько бандитовъ верхами; они въѣхали на лошадяхъ въ церковь и выстрѣлили изъ ружей въ оратора. Сколько ихъ было, навѣрно неизвѣстно: говорятъ, будто пятьсотъ (Джанноне), или двѣсти (Му-ратори), но и то, и другое невѣроятно. Число народа, окружавшаго церковь, едва ли также простиралось, какъ разсказываютъ, до 150,000. Удивительно однако, что никто изъ бандитовъ, ворвавшихся въ церковь, не попалъ въ оратора, хотя всѣ стрѣляли въ него. Народъ, стоявшій съ оружіемъ около каѳедры, тотчасъ кинулся на всадниковъ. Мазаніело, организовавшій страшную полицію противъ всѣхъ нарушителей спокойствія, началъ съ этого времени творить кровавую расправу. Месть его постигла прежде всего братьевъ Караффа, на которыхъ показалъ одинъ изъ бандитовъ. Одинъ изъ нихъ, герцогъ Монтекіаро, спасся бѣгствомъ; другому, Джузеппе (Леппо) Караффѣ, отрубили голову, трупъ волочили по улицамъ, а голову воткнули на пику вмѣстѣ съ головами многихъ другихъ лицъ.
Однако архіепископу удалось снова устроить переговоры между вице-королемъ и бѣднымъ рыбакомъ, который принялъ титулъ «главы вѣрнаго народа». Слѣдствіемъ этого былъ второй формальный договоръ, который тоже напечатанъ въ сборникѣ Люнига. Но наконецъ трибунъ, безгранично царствовавшій въ Неаполѣ и унизившій тамошнее дворянство, какъ въ XIV столѣтіи Кола Ріенци унизилъ римское, подобно Ріенци, возбудилъ въ народѣ подозрѣнія. Его злоумышленно убѣдили отправиться на свиданіе съ герцовомъ Аркосомъ во дворецъ и разрядиться съ женой въ пышный нарядъ. Онъ снялъ съ себя отрепья, и отпра
вился съ женою во дворецъ въ золотѣ и серебрѣ *). Это окончательно погубило его, тѣмъ болѣе что онъ началъ уже терять популярность невоздержностью и слишкомъ деспотическими выходками. Говорятъ впрочемъ также, будто онъ помѣшался. Понятно, какъ долженъ былъ оскорбиться неаполитанскій народъ, когда защитникъ равенства явился въ придворномъ костюмѣ и съ той самой трибуны, на которой такъ часто говорилъ противъ испанскаго правительства, сталъ уговаривать народъ кричать: «Да здравствуетъ король испанскій!» Неаполитанскій народъ стоялъ тогда не на такомъ высокомъ уровнѣ цивилизаціи, какъ мы теперь, и потому находилъ неестественнымъ внезапный переходъ человѣка отъ крайняго невѣрія къ слѣпому суевѣрію, отъ анархическихъ дѣйствій къ защитѣ произвола и деспотизма. Вдобавокъ Мазаніело бросился къ ногамъ вице-короля, изорвалъ свои пышныя одежды и объявилъ, что роль его кончена. Онъ предлагалъ и народу отречься отъ своей должности, но не сдѣлалъ этого и позволилъ себѣ насилія, похожія на припадки бѣшенства. Начали поговаривать что необходимо отдѣлаться отъ него. И вотъ 16 іюля, чрезъ нѣсколько дней послѣ его высшаго тріумфа, вице-король приказалъ четыремъ стрѣлкамъ, спрятаннымъ въ кармелитской церкви, застрѣлить Мазаніело.
Народъ сначала не взволновался; но на слѣдующій день настроеніе его измѣнилось, и вице-королю пришлось раскаяться въ насильственной смерти человѣка, который до сихъ поръ однимъ мановеніемъ велъ народъ, куда угодно, въ одну минуту заставлялъ молчать сотни тысячъ яростныхъ крикуноввъ, только приложивъ къ губамъ два пальца. Убитому Мазаніело отрубили голову и принесли вице-королю, который велѣлъ кинуть ее въ ровъ. Туловище волочили по улицамъ и страшно обезобразили. Но дворянство и духовенство слишкомъ поспѣшили воспользоваться этимъ событіемъ. Торжественно и клятвенно подтвержденный договоръ былъ тотчасъ забытъ, и уже на другой день послѣ убійства Мазаніело начали продавать хлѣбъ менѣе законнаго вѣса. Это дало поводъ къ новому мятежу. На этотъ разъ мятежники хотѣли уже прямо свергнуть власть короля испанскаго, тогда какъ при Мазаніело дѣло до этого не доходило. Трупъ Мазаніело, брошенный въ ровъ, былъ вынутъ, положенъ на носилки, покрытъ королевскою мантіей, голова украшена лавровымъ вѣнкомъ, въ руки ему дали жезлъ и начали обносить но всѣмъ кварталамъ города въ сопровожденіи огромной толпы. Неаполитанцы признали даже своего трибуна мученикомъ и чудотворцемъ. Говорили, что къ трупу приросла ...голова. Его внесли въ церковь и похоронили съ величайшими почестями. Жалкій вице-король послалъ на похороны своихъ пажей и приказалъ отдать трупу всѣ военныя почести.
Относительно народа вице-король дѣйствовалъ по обычной испанской системѣ. Многихъ захватили, со многими поступили жестоко; посредника пе было; договора не соблюдали. Народъ опять пошелъ на дворецъ, чтобы расправиться съ вице-королемъ. Послѣ упорнаго боя (азрга хиіГа), стража разогнала толпу. За то всѣ испанцы, попадавшіе въ руки разъяренной толпы, безпощадно убивались. Бой длился три дня, и наконецъ вице-король былъ принужденъ снова бѣжать въ Кастель-Нуово. Народъ окружилъ тогда Кастель-Нуово и Кастель дель Элмо. Осада этихъ замковъ требовала военнаго предводителя, и потому народъ принуждалъ дона Франческо Торальто, князя Массу, принять начальство надъ нимъ. Князь Масса былъ родственникъ арагонскаго дома и втайнѣ согласился съ вице-королемъ дурачить народъ, пока не придетъ ожидаемая изъ Испаніи помощь. Пока онъ занималъ народъ разными пустяками, вице-король не постыдился завести переговоры о новомъ трактатѣ; 17 сентября онъ еще разъ подтвердилъ все уступленное прежде и призналъ князя Массу генералъ-каппта-номъ народа.
Наконецъ изъ Испаніи прибылъ донъ Хуанъ Австрійскій съ флотомъ и войскомъ. Донъ-Хуанъ былъ побочный сынъ Филиппа IV отъ Маріи Кальдеронъ, которая не могла забыть своего прежняго любовника, герцога де Медину Сидѳнію, и ушла въ монастырь вскорѣ послѣ рожденія сына. Филиппъ призналъ
') Буквально: «Ѵезіе <іі ѣеіа сі’аг^епіо е спреііо сои репиаеіііега.» (Одѣтый въ сере-брянную парчу п въ токѣ съ перьями).
Шлосоегъ. V 39
сына и назвалъ донъ Хуаномъ Австрійскимъ, какъ нѣкогда Филиппъ II назвалъ своего побочнаго брата, героя Лепанто. Онъ сдѣлалъ его потомъ великимъ пріоромъ Кастиліи и въ 1647 послалъ съ флотомъ и войскомъ въ Неаполь и Сицилію, для подавленія возстанія. Донъ Хуанъ, имѣя подъ своимъ начальствомъ 22 военные корабля и 40 транспортныхъ судовъ, присталъ сначала къ берегу Сардиніи, а оттуда 1 октября вошелъ въ Неаполитанскую гавань. Юноша восемнадцати лѣтъ, онъ не могъ правильно судить о положеніи дѣлъ и потому подчинился вице-королю и испанскимъ совѣтникамъ, которые повели его путемъ лжи и насилія. Своимъ привѣтливымъ обращеніемъ и юношеской красотой онъ могъ бы легко покорить народъ, но онъ отказался вступить въ переговоры и не хотѣлъ даже сходить съ корабля, пока народъ не положитъ оружія и не предастъ себя на милосердіе короля. Народъ, конечно, не довѣрялъ, потому что вице-король, руководившій донъ Хуаномъ, неоднократно уже нарушалъ свои клятвы и обѣщанія.
Испанцы не рѣшались аттаковать многочисленную массу народа. Противъ совѣта кардинала Тривульчіо, было рѣшено обмануть народъ, чтобы склонить его сложить оружіе, и потомъ выместить зло, не разбирая виновныхъ и невинныхъ. Неаполитанцамъ обѣщали выполнить договоры, заключенные съ Мазаніело, требуя только, чтобы они сложили оружіе. Предатель князь Масса уговорилъ народъ принять это условіе. Тогда весь городъ украсился бѣлыми знаменами, какъ вдругъ 15 октября нѣсколько сотъ испанцевъ вторглись въ Неаполь и въ то же время съ фортовъ и кораблей на городъ посыпались ядра и бомбы. Солдаты поспѣшили занять всѣ посты; но скоро оказалось, что они не въ силахъ сопротивляться цѣлому населенію одного изъ многолюднѣйшихъ городовъ Европы. Бомбардировка произвела въ городѣ страшное смятеніе, и много народа было убито; женщины и дѣти съ воплемъ и крикомъ бѣгали по улицамъ. Но мужчины ударили въ набатъ, снова схватились за оружіе и призывали всѣхъ къ оборонѣ. Улицы покрылись баррикадами, которыя отрѣзали солдатамъ сообщеніе другъ съ другомъ. Мужчины рѣзались съ войсками на улицахъ, а женщины лили на солдатъ изъ оконъ кипящую воду и масло, бросали съ кровель камни и наносили солдатамъ тѣмъ больше вреда, что тѣ были совершенно незнакомы съ мѣстнотью. Нѣсколько часовъ длилась страшная рѣзня на улицахъ, пока испанцы не увидѣли, что число ихъ убываетъ, а число неаполитанцевъ возрастаетъ. Они хотѣли вступить въ переговоры и подняли бѣлыя знамена. Но народъ, столько разъ уже позорно обманутый, не хотѣлъ и слышать о переговорахъ. Онъ поднялъ черныя знамена и объявилъ, что предпочитаетъ пожертвовать всѣмъ, чѣмъ еще разъ даться въ обманъ. Бой продолжался еще нѣсколько дней.
Вице-король обратился къ 'кардиналу-архіепископу, прося его быть посредникомъ. Филамарино отказался, негодуя на вѣроломство правительства, и впослѣдствіи испанцы преслѣдовали этого благороднаго человѣка за то, что онъ не выдалъ имъ своихъ соотечественниковъ, какъ князь Масса. Впрочемъ Масса поплатился засвою измѣну; онъ былъ преданъ народному суду, приговоренъ къ смерти и обезглавленъ, а тѣло его было повѣшено за одну логу на висѣлицу. Народъ, обманутый имъ, строго расправился и съ другимъ измѣнниками. Онъ назначилъ нѣсколько тысячъ дукатовъ за головы герцога Монтекіаро, дона Хозе Мастрильо, Лучіо Санфеличе, герцога Сіано и двухъ сыновей Антона Мусчіотоло. Въ Неаполѣ образовалось нѣчто въ родѣ демократической республики подъ управленіемъ демагоговъ. Они издал и нѣсколько указовъ, оммѣнявшихъ тягостныя для народа привилегіи дворянства. Ихъ можно найти, равно какъ и изданный отъ имени народа манифестъ противъ испанскаго правительства, въ упомянутомъ сборникѣ итальянскихъ государственныхъ документовъ Люнига. Народнымъ декретомъ отъ 16 октября были отмѣнены всѣ тяготѣвшіе исключительно на народѣ налоги (§аЬеІІе), а другимъ—запрещено баронамъ являться въ публичныхъ мѣстахъ съ вооруженной свитой.
Народные предводители должны были видѣть, что республика ихъ не долго продержится противъ морскихъ и сухопутныхъ силъ Испаніи; поэтому они вступили въ переговоры съ Мазареномъ черезъ посредство французскаго посланника въ Римѣ, маркиза Фонтене. Мазаренъ надавалъ имъ разныхъ обѣщаній. Но, къ песчастію, народъ избралъ себѣ въ предводители человѣка, который не обладалъ ни крас-
снорѣчіемъ, ни безкорыстіемъ, ни распорядительностью Мазаніело. То былъ простолюдинъ Дженнаро Аннезе. Ему дали титулъ генералъ-капитана и предоставили ему жить въ укрѣпленной башнѣ (Согеііо) около кармелитской церкви подъ охраною особой гвардіи. Въ то же время одинъ французскій принцъ вознамѣрился ловить въ Неаполѣ рыбу въ мутной водѣ. Герцогъ Генригъ Гизъ, высланный Ришлье изъ Франціи (стр. 415) и возвращенный королевой Анной, принадлежалъ къ Лотарингскому дому, имѣвшему старинныя наслѣдственныя притязанія на Неаполь. Онъ былъ тогда въ Римѣ, чтобы получить отъ папы позволеніе на разводъ съ женою и на бракъ съ любовницей своей, дѣвицей Понсъ. Онъ былъ истинный представитель старыхъ рыцарскихъ временъ со всѣми ихъ дурными и хорошими сторонами. Неаполитанцы, послѣ напрасныхъ попытокъ склонить на свою сторону папу, обратились къ Гизу. Герцогъ предложилъ имъ свою помощь, разсчитывая самъ на помощь Франціи, но сначала помалчивалъ о своемъ наслѣдственномъ правѣ и даже, молча, призналъ учрежденное народомъ демократическое правленіе. Принцъ этотъ, котораго маркизъ де Монгла изображаетъ въ своихъ запискахъ романтическимъ мечтателемъ * **)), не съумѣлъ поладить ни съ Мазареномъ, ни съ неаполитанцами. Притомъ регентша Франціи не хотѣла, чтобы Неаполь былъ отнятъ у ея брата, Филиппа IV, и достался Гизу. Когда въ половинѣ ноября Гизъ явился въ Неаполь безъ флота, безъ войска и безъ денегъ, его назначили главой военныхъ силъ города, а внутреннія дѣла такъ называемой неаполитанской республики предоставили Дженнаро Аннезе. Это произвело замѣшательство. Но герцогъ, не рѣшаясь еще принять королевскаго титула, добился однако званія герцога или дожа республики.
Между тѣмъ кардиналъ Мазаренъ отправилъ флотъ и войско для защиты Неаполя противъ испанцевъ; но двоюродный братъ Гиза, Эльбефъ, писалъ ему не довѣрять кардиналу и овладѣть Неаполемъ, не пуская туда французовъ. Французскій флотъ подъ начальствомъ герцога де Ришлье, потерпѣлъ дорогой отъ бури большія потери и долженъ былъ пристать сначала къ тосканскому берегу, чтобы запастись всѣмъ необходимымъ. Оттого онъ очень поздно прибылъ къ острову Искіи. Гизъ тотчасъ послалъ сказать командиру флота, что у него нѣтъ пороха и орудій, и что потому онъ не можетъ взять занятыхъ испанцами фортовъ. Но герцогъ Ришлье не могъ снабдить его ни снарядами, ни хлѣбомъ, въ которомъ въ Неаполѣ былъ тогда большой недостатокъ. Ришлье не могъ войти въ гавань города, потому что форты ограждали входъ. Вскорѣ и испанскій флотъ вышелъ въ море, и произошло страшное морское сраженіе. Буря разогнала флоты и не дала имъ кончить боя, который остался нерѣшеннымъ. Французы хвалились побѣдой, но испанскій флотъ тотчасъ послѣ битвы опять сталъ у входа въ гавань подъ прикрытіемъ пушекъ Кастель д’Уово.
Герцогъ де Гизъ сіялъ въ Неаполѣ подобно герою древнихъ временъ, какъ онъ самъ повѣствуетъ въ своихъ хвастливыхъ запискахъ, помѣщенныхъ въ большомъ собраніи французскихъ мемуаровъ; но госпожа де Мотвиль и маркизъ де Монгла въ томъ же собраніи представляютъ герцога мечтавшаго о неаполитанскомъ королевствѣ, Донъ Кихотомъ *). Возлюбленная его, дѣвица Понсъ, разыгрывала уже въ Парижѣ роль
*) Онъ говоритъ (ѵоі. II, ра&. 103, е<і. Реѣіѣоѣ): „Се ргіпсе аѵоіѣ Ъеаисоир (Гёзргіѣ еѣ (іе ссеиг, таіз іі тапдиоіѣ (іе з’и^етепѣ. II ёѣоіѣ зизсерѣіЫе (іе репзёез Гогѣ сііушегідиез, ріиз аргосЪапѣез (іез Вотаіпз дие (іе Іа ѵгаізетЫапсе. Теііетепѣ ди’іі зе гетрііѣ Іа ѣёѣе <іе ѵапіѣё еѣ (Гіта^іпаѣіоп зі ѵа^ие, дие бапз Іе Ьезоіп ди’іі еиѣ (іе зесоигз іі еп бетапба еп Ргапсѳ поп сотте зіцеѣ, таіз сотте аіііе ои аті орргеззё, диі дёзігоіѣ сГёѣге ргоѣё&е. Ье сагбіпаіе Магагіп .]'еѣа еп тёте ѣетрз (іез уеих (іе сопсирізсепсе зиг се Ьеаи гоуаите роиг еп Гаігѳ рагѣа&е а диеіди’ип (іез зіепз.и (Этотъ принцъ былъ очень уменъ и храбръ, но безразсуденъ. Онъ былъ склоненъ къ санымъ ,химерическимъ затѣямъ, достойнымъ романовъ, а не дѣйствительности. Голова его была набита тщеславіемъ и такими нелѣпыми Фантазіями, что, нуждаяь во Французской помощи, онъ просилъ ея не какъ подданный, а какъ союзникъ. Но у кардинала Мазарена у самого слюни текли на Неаполь, и онъ хотѣлъ доставить это прекрасное королевство какому-нибудь своему родственнику).
**) Разказывая о пріемѣ герцога въ Неаполѣ, г-жа де Мотвиль говоритъ между прочимъ (Т. II, стр. 3083: «II йѣ (іізѣгіЬиег (іе Іа топиаіе аи реиріе, диі Гепѵігоппоіѣ, айп <іе Гаіге гебои-Ыегіеигз сгів Пез’оіе. Ьа Гетто й’Аппезе, диі п’ёѣоіѣ піЬеІІе пі ргорге, Іиі Йѣіасѣетізе, аи’іі тіѣ Іе ІешІетаіп, еѣ Іез Иаоііѣаіпз іиі боппёгепѣ, еп реѣіѣе диапѣіѣё запз боиѣе. (іез сЬозез попѣ іі аѵоіѣ Ьезоіп.» (Онъ раздавалъ народу деньги, чтобы тотъ погромче кричалъ. Жена Аннезе, довольно некрасивая и неопрятная, сшила ему рубашку, которую онъ на другой день надѣлъ, и неаполитанцы надавали ему понемногу всего, что ему было нужно).
королевы: къ великой досадѣ Апны Австрійской. Герцогу щв $ог$ превратить $ъ Неаполѣ грабежей и убійствъ. Нѣсколько успѣшнѣе дѣйствовалъ Дженнаро Аннезе, съ которымъ Гизъ скоро разошелся. Еще въ ноябрѣ 1647 Мазаренъ не одобрялъ происходившаго въ Неаполѣ. У папы Иннокентія X также бцла тамъ своя партія, ц нунцій его, Альтіери, хлопоталъ о примиреніи. Онъ уговорилъ герцога де лосъ Аркоса сдѣлать первый шагъ къ миру. Начало было положено тѣмъ, что ?ъ декабрѣ герцогъ издалъ эдиктъ, которымъ соглашался на все, на что только была возможность согласиться. Даже Аннезе согласно съ папскимъ нунціемъ объявилъ, что народъ можетъ удовольствоваться этими уступками, хотя въ то же время самъ говорилъ, что Аркосу нельзя вѣрить. Въ январѣ 1648, когда французскій флотъ удалился отъ неаполитанскаго берега п возвратился къ Порто-Лонгоне, самъ донъ Хуанъ Австрійскій вступилъ въ сношенія съ Аннезе и съ нунціемъ. Переговоры шли долго. Когда въ январѣ герцогъ де лосъ Аркосъ вышелъ въ отставку и въ февралѣ возвратился въ Испанію, Донъ Хуанъ временно назначилъ на его мѣсто графа Оньяте, стараго, опытнаго дѣльца, бывшаго тогда испанскимъ посломъ въ Римѣ. Графъ отправился въ одинъ изъ неаполитанскихъ замковъ п тайно ввелъ съ собой нѣсколько ротъ испанцевъ. Аннезе, который недавно посылалъ въ Парижъ’ одного монаха просить помощи французской королевы и кардинала Мазарена противъ демократіи и герцога де Гиза и ничего не получилъ, вступилъ въ переписку съ Оньяте. Донъ Хуанъ давно уже объявилъ полную амни-тію и обѣщалъ народу многія облегченія. Не смотря на это, переговоры затянулись, и все королевство было въ смятеніи *).
Вѣтренность и разсѣянность герцога Гиза, особенно его неосторожность въ обращеніи съ знатными замужними дамами возбудили противъ него неудовольствіе. Приближенные архіепископа, Антоніо Вассо и его братъ, осмѣяли его за это въ народныхъ пѣсняхъ. Это такъ не понравилось ему, что онъ велѣлъ ихъ казнить, не взирая на просьбы кардинала Фпламарино, Дженнаро Аннезе.и другихъ вождей народа. Народъ пришелъ въ страшное раздраженіе. 10 марта Дженнаро Аннезе, генералъ-прокураторъ Виченцо Андреисъ, и народный синдикъ (еіеііо <1е1 ророіо) Маццела, во главѣ нѣсколькихъ тысячъ народа, кинулись на дворецъ герцога. Это дало ему случай выказать свою рыцарскую храбрость, а неаполитанцамъ—ихъ трусость. Онъ сѣлъ на своего боеваго коня, выѣхалъ съ маленькимъ отрядомъ къ лаззарони, велѣлъ сдѣлать залпъ поверхъ ихъ головъ, и всѣ они разбѣжались. Вслѣдъ за тѣмъ тѣ же люди возвратились къ герцогу съ кликами: «ура», и онъ могъ безпрекословно казнить синдика Маццелу, внушивъ народу подозрѣніе, что онъ состоитъ въ заговорѣ съ испанцами. Но слѣдствіемъ этого было то, что въ концѣ марта Аннезе и его приверженцы совершенно предались донъ Хуану. Они составили съ нимъ планъ воспользоваться рыцарской отвагой герцога, чтобы выманить его изъ города, а тѣмъ временемъ Аннезе долженъ былъ впустить въ городъ испанцевъ и помѣстить ихъ въ занимаемой имъ укрѣпленной башнѣ около кармелитской церкви. Съ этою цѣлью Оньяте аттаковалъ Низитру съ моря и съ сухаго пути. Герцогъ отправился изъ города на выручку ея, взявъ съ собой всѣхъ, кого успѣлъ пріучить къ военному дѣлу. Какъ скоро онъ удалился со своими войсками, Оньяте и донъ Хуанъ въ ночь съ 31 марта на 1 апрѣля подвели всѣ испанскія войска къ стѣнамъ Неаполя, и Аннезе велѣлъ отворить имъ ворота и свою укрѣпленную башню. Въ два часа всѣ посты были заняты ими, и жалкія толпы трусливыхъ гражданъ бѣжали изъ
А) «Зсопѵоііо,—говоритъ Муратори,—ега іі ге^по е поп ѵі ега ргоѵіпсіа а сіііа, йоѵе пои ге&паззе Іа бізсогсііа е зиссейеззего ГгециеЩі йиіпиііі е иссізіопі, зоэѣепепсіо уіі ипі ІіЬегіа е аіѣгі Іа ге&аіе аиіогііа. Тгоѵапсіозі аііога поЪіІі, еііе зрозагопо іі раг^іѣо Йе* ророіагц е іі диіза Гасеѵа ѣгареіаге іп о#пі рагіе і зиоі ешіззагі. Іп Тагапіо, іп Агіапо, іп СЬіезі пеІГ Адиііа о іп аІЬгі ргіпсіраіі сіИа репёіго диеі регпісіозо іпЯиззо.» (Королевство было взволновано, и не было ни одной провинціи и ни одного города, гдѣ не было бы раздоровъ, безпрестанныхъ смутъ и убійствъ, потому что всюду одни стояли за свободу, а другіе за королевскую власть. Находились и дворяне, бравшіе сторону народа, а Гизъ всюду разослалъ своихъ агентовъ. Это вредное вліяніе проникло въ Тарантъ, въ Аріа-но, въ Кіези, въ Аквилу и въ другіе главные города.)
всѣхъ воротъ, крича про измѣну. Едва вѣсть объ этомъ доптла до спутниковъ герцога, всѣ они разбѣжались и оставили его одного. Даже 30 человѣкъ, оставшіеся сначала при немъ, покинули его, когда онъ направилъ путь въ Римъ. Одинъ испанскій пикетъ захватилъ его въ Капуѣ, и герцога отвезли въ Гаэту, откуда потомъ отправили въ Испанію. Тамъ его хотѣли судить и казнить; но въ 1652 выпустили на свободу. Неаполитанцевъ и на этотъ разъ позорно обманули; увѣренія, данныя графомъ Оньяте изустно и письменно, были нарушены, какъ и обѣщанія герцога де лосъ Аркоса. По своему обыкновенію, испанцы скоро нашли предлогъ взять Дженнаро Аннезе, приговорить его къ смерти и казнить.
3. Смуты в» Франціи, или Фронда до междоусобной войны.
При кардиналѣ Ришлье французская политика и дипломатія, французскій языкъ, военныя науки и формы свѣтскаго и придворнаго обхожденія получили необыкновенное развитіе, которое не мало способствовало тому, что всѣ выгоды тридцатилѣтней войны, которыя сдѣдовало бы Франціи раздѣлить съ Швеціей, достались исключительно королю Лудовику XIV. По смерти Ришлье кардиналъ Мазаренъ и покровительница его, Анна Австрійская, внесли во французскій кабинетъ испанскую п итальянскую дипломатію, ведущую свое начало отъ Карла V, и вѣроломство мавританской политики. Коварство и интриги этого кабинета такъ же прославлены мемуарами и историками, какъ побѣды тогдашнихъ французскихъ генераловъ. Въ 1648 Мазаренъ пожалъ плоды заслугъ генераловъ п дипломатовъ, торжествуя вестфальскій миръ. Онъ сдѣлался владыкою Франціи, но вскорѣ ему пришлось выдержать борьбу съ парламентами, съ утѣсненными гражданами Парижа и съ знатью. Борьба эта дошла въ 1648 до междоусобной войны, но доказала народу, что парламентъ и дворянство никогда не примутъ въ немъ искренняго участія, и что поэтому лучше нести однообразное иго мо~ нархическаго деспотизма. Вслѣдствіе этого Мазаренъ и Лудовикъ XIV установили такой же произволъ абсолютизма, какой утвердился надъ разочарованнымъ въ буржуазіи народомъ въ концѣ 1851 года. Партію, возставшую противъ Мазарена, обыкновенно называютъ фрондой, именемъ игры въ камешки парижскихъ уличныхъ мальчишекъ.
Главною чертой характера Мазарена было свойственное римлянамъ холодное, эгоистическое благоразуміе, которое въ соединеніи съ пронырливостью и уклончивостью и почти всегда достигаетъ своей цѣли, а въ соединеніи съ неутомимою дѣятельностью такъ же вѣрно приводитъ къ желаемому, какъ меркантильный духъ англичанъ и тупое упорство шотландцевъ. Но какъ ни гнусно было правительство Мазарена, однако было бы еще хуже, если бы власть попала въ руки его враговъ. Главными противниками Мазарена и Анны Австрійской были два первые принца крови, церцогъ Гастонъ Орлеанскій и старый принцъ Генрихъ II де Конде. Оба они давно доказали свою неспособность и заслужили презрѣніе въ борьбѣ съ Ришлье. Герцогъ Орлеанскій выдалъ мести Ришлье маршала д’Орнано, графа де Шале, герцога де Монморанси, маркиза де Сенк-мара и даже свою жену, Маргариту Лотарингскую (стр. 397, 398, 399, 413, 434, 446). Во время Фронды онъ дѣйствовалъ противъ Мазарена такъ же слабо и нерѣшительно, какъ прежде противъ Ришлье. Принцъ де Конде всю свою долгую жизнь постоянно участвовалъ во всѣхъ безпокойствахъ, но только губилъ и выдавалъ всѣхъ, кто ему довѣрялся. Онъ продалъ даже религію свою, чѣмъ постыдно пріобрѣлъ намѣстничества, пенсіи и всякаго рода выгоды. При Ришлье онъ поплатился многолѣтнимъ заключеніемъ за свое участіе въ интригахъ и заговорахъ и съ этого времени велъ себя нѣсколько тише. Но видя, что Мазаренъ « его креатуры слѣдуютъ примѣру Ришлье и не хотятъ позволить Конде и другимъ вельможамъ эксплуатировать народъ, кровь и достояніе котораго были обращены въ исключительную собственность кардинала, королевы и ея дамъ, принцъ Генрихъ опять возбудилъ парламентъ и дворянство противъ правительства. Это было тѣмъ неожиданнѣе, что жена его, сестра казненнаго маршала де Монморанси, нѣкогда знаменитая красавица, плѣнившая Генриха IV, была въ большой
милости у королевы Анны. Она долго удерживала мужа отъ участья въ тайномъ заговорѣ противъ Мазарена; но безпокойный старикъ все-таки вступилъ въ фронду.
Все семейство Конде неусыпно старалось извлекать выгоды изъ государства и тѣснить правительство, чтобы принудить Мазарена такъ или иначе удовлетворять ихъ корыстолюбіе. Подобное мы видѣли и въ наше время, когда доктринеры французской палаты депутатовъ при Лудовикѣ Филиппѣ заставляли правительство подкупать ихъ на счетъ народа, какъ принцы, дворянство и парламенты XVII столѣтія. Старшій сынъ Генриха де Конде, Лудовикъ II, герцогъ д’Ангенъ, подобно маршалу Сульту, заслуживалъ съ одной стороны презрѣніе низкимъ характеромъ, жадностью къ деньгамъ, вѣроломствомъ и безсовѣстностью, но съ другой имѣлъ права на признательность, какъ величайшій полководецъ своего времени. Братъ этого принца, прозваннаго Великимъ Конде, Арманъ принцъ де Конти, горбуньи уродъ, съ ранней юности участвовалъ во всѣхъ интригахъ, коварствахъ и безпокойствахъ этого времени. Сестра ихъ Анна, выданная противъ воли замужъ за герцога Генриха II де Л о н г в и л я, нашла въ наше время панегириста въ философѣ Кузенѣ. Мы предоставляемъ любопытнымъ читателямъ обращаться къ нему, потому что только у французскаго ритора и доктринера могло хватить смѣлости и искусства восхвалять, какъ идеалъ и образецъ истинной общественной образованности, тонъ, литературу и вкусъ знатнаго общества XVI или XVII столѣтій. Впрочемъ приближенные принца де Конде и герцога Орлеанскаго постоянно выдавали ихъ кардиналу, такъ что заговоры ихъ были просто ребяческія игры. Прпнца Конде продала его собственная жена, а слабаго брата Лудовика XIII продали интриганы, которымъ онъ повѣрялъ свои тайны. Сначала герцогомъ Орлеанскимъ игралъ какъ пѣшкой аббатъ Л а Ривьеръ, а потомъ онъ угодилъ въ руки парижскаго коадъютора, впослѣдствіи кардинала Реца.
На ряду- съ герцогомъ Орлеанскимъ и съ фамиліей Конде стоялъ побочный домъ Вандомовъ. Онъ стремился вынудить у Мазарена и у слабой каролевы Анны все потерянное имъ при Ришлье. Родоначальникъ этого дома, Сезаръ де Вандомъ, сынъ ГенрихаIV и Габріэли д’Этре (стр. 230), получившій отъ отца герцогство Бретань, былъ, какъ извѣстно, запутанъ въ заговоръ противъ Ришлье и поплатился за это такъ же, какъ и другіе господа, интриговавшіе противъ кардинала (стр. 396). Онъ и старшій сынъ его, герцогъ де М е р к е р ъ, запуганные Ришлье, не принимали никакого участія въ движеніи фронды. Зато младшій сынъ Сезара, герцогъ де Бофоръ, понадѣялся въ союзѣ съ однимъ попомъ и однимъ свѣтскимъ интриганомъ захватить въ свои руки регентство по смерти Лудовика XIII. Но они только насмѣшили весь свѣтъ, когда пожива неожиданно ускользнула отъ нихъ прямо въ руки Мазарена (стр. 401). Его интриги были тѣмъ презрѣннѣе, что всѣ знали, что имъ безусловно распоряжается его любовница, принцесса де Монбазонъ, и что онъ служитъ орудіемъ множеству дрянныхъ негодяевъ.
Предвидя междоусобную войну, фамилія Бульоновъ также не хотѣла упустить случая поудить рыбы въ мутной водѣ. Герцогъ де Бульонъ былъ замѣшанъ во всѣ распри герцога Орлеанскаго и графа Суассоискаго съ Ришлье; но когда дѣло идетъ объ пхъ выгодахъ и объ ихъ фамиліи, такіе господа не останавливаются передъ подлостью, и герцогъ выдалъ Ришлье дѣло протестантовъ, а самъ спасъ себѣ жизнь уступкою Седана (стр. 400). Братъ его, в и-контъ де Тюрень, остался протестантомъ, пока потомъ Лудовикъ XIV не предложилъ ему за отступничество такой цѣны, передъ которою онъ пе могъ устоять. Герцогъ не могъ забыть потери крѣпости и княжества Седана и, какъ человѣкъ, искушенный во всевозможныхъ пронырствахъ и интригахъ, примкнулъ къ лигѣ противъ Мазарена и Анны Австрійской, какъ только мелькнула надежда возвратить потерянное.
Говоря лишь, о томъ, что имѣетъ значеніе для всеобщей исторіи, мы не можемъ входить вч> всѣ подробности этихъ жалкихъ коварствъ. Любителю анекдотовъ мы укажемъ на сочиненіе герцога де Сентъ-Олера, гдѣ собраны всѣ любовныя исторіи, всѣ ухаживанья, остроты и романическія похожденія этого времени изъ фривольныхъ мемуаровъ тогдашнихъ придворныхъ дамъ и господъ, Изъ дамъ фронды, отличавшихся кр аснобайствомъ и интригами, герцогиня де
Лонгвиль нашла поклонника между философствующими англоманами-довтринерами современной буржуазіи. Въ числѣ лицъ, игравшихъ во фрондѣ роль, первое мѣсто принадлежитъ умному, опытному, ловкому и по-тогдашнему ученому аббату Франсуа Полю де Гонди, впослѣдствіи кардиналу де Рецу. Фамилія его прибыла во Францію съ Екатериною Медичи и достигла большаго богатства и значенія. Дядя молодаго человѣка былъ парижскимъ архіепископомъ и желалъ, чтобы племянникъ его сдѣлался коадьюторомъ, не смотря на свое скандальное и вѣтренное поведеніе. Съ этою цѣлью онъ заставилъ его изучать богословіе. У молодаго Гонди была хорошая голова и живая натура, и мы вѣримъ ему, что онъ на 27 году выдержалъ всѣ экзамены по теологической и классической эрудиціи. Гонди былъ Каталиною или Талейраномъ фронды. Онъ старался сначала пріобрѣсти благосклонность Анны Австрійской; но увидавъ, что эта женщина безусловно предана Мазарену, вздумалъ воспользоваться для своихъ цѣлей слабымъ Гастономъ Орлеанскимъ. Гастонъ понималъ, что хотя у него никто не оспариваетъ титула генеральнаго намѣстника королевства, но что титулъ этотъ не даетъ ему никакой власти. Молодой аббатъ, какъ коадьюторъ своего дяди, могъ быть ему очень полезенъ; въ рукахъ Гонди были всѣ учрежденія и богатыя приношенія парижской церкви, и кромѣ того бѣднѣйшая часть парижскаго населенія была у него на жалованьѣ, такъ что креатуры его каждую минуту могли привести въ движеніе весь городъ и фанатизировать его проповѣдями. Притомъ Гонди имѣлъ вліяніе на младшихъ членовъ парламента и на дамъ, составлявшихъ безмолвную лигу противъ Мазарена.
На старѣйшихъ членовъ парламента имѣли большое вліяніе два человѣка, которые въ это безпокойное время пріобрѣли славу, потому что они съ равнымъ мужествомъ противились и демагогамъ и деспоту кардиналу. То были первый президентъ Молей генеральный адвокатъ Талонъ. Послѣдній считался въ свое время лучшимъ ораторомъ Европы. Этою славой онъ былъ вѣроятно обязанъ своему декламаторскому искусству, потому что въ педантическихъ мемуарахъ его, занимающихъ нѣсколько томовъ въ собраніи записокъ, нѣтъ ничего привлекательнаго, а единственная напечатанная рѣчь его наполнена глупымъ и смѣшнымъ фразерствомъ.
Что касается Мазарена, то всѣ его помыслы были направлены на наживу и на выдачу своихъ племянницъ замужъ за принцевъ и другихъ господъ высшаго полета. Онъ достигъ этихъ цѣлей. Лихоимство его было таково, что онъ оставилъ 231 милліонъ наслѣдства. Онъ старался лицемѣрною добротой и кротостью достигать того, что Ришлье бралъ смѣлостью и упорствомъ Но французы не любили Мазарена и Анну Австрійскую, какъ иноземцевъ, особенно кардинала, который не научился даже порядочно произносить по-французски. Судьбѣ угодно было, чтобы герцогъ д’Ангенъ въ Нидерландахъ и Тюрень въ Германіи одержали блистательныя побѣды какъ разъ въ то время, когда новому правительству со всѣхъ сторонъ грозила опасность. Эти полководцы, которымъ Мазаренъ и Анна Австрійская обязаны военнымъ блескомъ своего жалкаго и презрѣннаго правленія, сіяли какъ метеоры въ это унылое время. Побѣда герцога д’Ангена при Рокруа (стр. 449) поддержала Мазарена въ самомъ началѣ, такъ что ее можно считать исходнымъ пунктомъ всемогущества Мазарена и самодержавія Лудовика XIV.
Мазаренъ не имѣлъ никакого понятія о настоящей наукѣ финансовъ. Онъ смотрѣлъ на финансовое управленіе по-итальянски, т. е. думалъ только, какъ бы добыть денегъ, не разбирая средствъ. Онъ предоставилъ управленіе финансами Франціи своимъ землякамъ, которыхъ въ средніе вѣка французы ненавидѣли, какъ жидовъ. Начальникомъ шайки, которая помогала Мазарену вымогать подъ разными предлогами подати, не спрашиваясь ни чиновъ, ни парламента, былъ итальянецъ Эмери, фамилія котораго уже довольно давно поселилась въ Ліонѣ. Онъ не носилъ титула министра финансовъ, но дѣйствовалъ съ страшнымъ произволомъ въ званіи генеральнаго контролера финансовъ. Недовольство народа росло съ каждымъ днемъ. Видя это, кардиналъ сталъ стараться, какъ въ наше время Гизо и Тьеръ въ продажныхъ палатахъ Лудовика Филиппа, удовлетворить самыхъ опасныхъ, но въ тоже время самыхъ недостойныхъ крикуновъ на счетъ угнетеннаго народа и подкупить ихъ, чтобы они выдали ему своихъ друзей. Чтобы расположить къ себѣ герцога Орлеанскаго, онъ сверхъ всѣхъ прочихъ намѣстни-
чѳствъ его далъ ему .Лангедокъ, а его главному совѣтнику и предателю, аббату ЛаРивьеру, обѣщалъ кардинальство. Молодой, распутный аббатъ Гонди получилъ черезъ него желанное коадьюторство при дядѣ и титулъ архіепископа коринѳскаго. Старый принцъ де Конде получилъ намѣстничество Бургундіи, а сынъ его, герцогъ д’Ангенъ, намѣстничество Шампани. Наконецъ герцогу Бульону была дана надежда на возвращеніе княжества Седана.
Все это было сдѣлано съ намѣреніемъ надуть и не могло быть прочно. Въ то время (декабрь 1644) Мазаренъ еще не былъ объявленъ первымъ министромъ, и управленіе финансами, хотя по виду, находилось еЦге въ вѣдѣніи графовъ Сервіана и д'Аво. Въ слѣдущемъ году этимъ сановникамъ было поручено вести вестфальскіе переговоры, и тогда Эмери былъ назначенъ министромъ финансовъ (эигіпіешіаііі) и началъ дѣйствовать такъ же деспотически въ финансовыхъ дѣлахъ, какъ Мазаренъ въ политическихъ. Одною изъ первыхъ и самыхъ ненавистныхъ мѣръ новаго министра финансовъ было стараніе подчинить гражданъ Парижа системѣ вымогательства, основанной не на законѣ, а на простомъ кабинетскомъ указѣ (аггёі Ни сопзеіі) Генриха II 1549. Это страшно раздражило парижанъ. Дѣло въ томъ, что король Генрихъ II, чтобы положить предѣлъ излишнему уже въ ето время расширенію Парижа, издалъ указъ, запрещавшій строить новые домы внѣ извѣстной линіи. Впослѣдствіи этотъ указъ былъ забытъ; но Эмери извлекъ его изъ забвенія, чтобы вымогать черезъ него у парижскихъ домовладѣльцевъ значительныя суммы. Сдѣлано было распоряженіе измѣрить (Іоізег) выстроенные за назначенною линіею домы и обложить владѣльцевъ ихъ извѣстнымъ налогомъ, сообразно съ занимаемымъ домами пространствомъ земли. Распоряженіе это было тотчасъ приведено въ исполненіе, и налогъ взыскивался съ величайшею строгостью. Вслѣдствіе этого произошли уличные безпорядки, а младшіе члены парламента потребовали назначить собраніе всѣхъ палатъ парламента, чтобы образовать нѣчто въ родѣ собранія чиновъ, п учредить верховную народную общину для охраны этого собранія. Но первый президентъ М о л е, равно твердый какъ въ отношеніи бурной народной толпы (сіѵіитп ргаѵа ]ііЬепішт апіогі), такъ и деспотическаго министра (]и$ыЬи$ іпзіапііз Іугаппі), разстроилъ этотъ проектъ, возстановилъ спокойствіе и прекратилъ возстаніе, не прибѣгая къ военной силѣ. Зато Мазаренъ оказался совершеннымъ трусомъ. Прихожане церкви Св. Евстафія не принимали назначеннаго въ ихъ приходъ священника. Правительство настаивало, а народъ ударилъ въ набатъ, и на улицахъ произошла драка; народъ оттѣснилъ войска, высланныя Мазареномъ, и грозилъ сжечь дворецъ канцлера Сегье, принадлежавшій къ этому приходу. Торговки (1е§ гіашез (1с Іа Ьаііе) послали депутацію къ королевѣ. Просьбы были отвергнуты, но передъ силой правительство спасовало.
Особенно раздражало народъ безстыдство Эмери. Онъ, какъ послѣдній плутъ, давалъ обѣщанія, которыхъ не могъ и не хотѣлъ выполнять и, чтобы добывать для двора деньги на его безпутное мотовство п подарки, забиралъ у генеральныхъ откупщиковъ и генеральныхъ сборщиковъ впередъ огромныя суммы подъ ростовщичьи проценты. Онъ даже простилъ откупщикамъ цѣлую треть слѣдующихъ съ нихъ денегъ, лишь бы они немедленно.внесли двѣ остальныя трети. Изъ рентъ, платимыхъ городомъ Парижемъ, была отнята сначала одна четверть, а потомъ еще двѣ четверти. Жалованья и пенсій почти никому не платили, даже гвардіи короля (іа таіэоп (іи гоі). Не смотря на такія отчаянныя мѣры, Эмери все-таки нуждался въ деньгахъ. Тогда онъ имѣлъ безстыдство сочинить на 1,100,000 ливровъ новыхъ пожизненныхъ рентъ и принуждалъ подданныхъ покупать ихъ. Кромѣ того онъ изобрѣталъ множество ненужныхъ титуловъ и мѣстъ и продавалъ ихъ съ молотка. Такимъ образомъ явились королевскіе совѣтники безъ должности и дѣла, контролеры дровъ, королевскіе глашатаи по винной продажѣ, королевскіе присяжные для продажи сѣна и т. и. Жизнь двора и города превосходно описана безпутнымъ аббатомъ Сентъ-Эвремономъ, докторомъ Верономъ того времени *).
*) «.Гаі ѵи Іе іета <іе Іа Ьоппе гё^рпсе’ Теше, ои ге&поіі; ипе Ііеигеизе аЬоисІапсе Теша, ой Іа ѵіііе аиеві Ъіеп еріе Іа соиг Хе геврігоіепі дие зеѳ ,]’еих еі Гашоиг.
Народъ было легко удерживать въ порядкѣ войсками; зато парламентъ былъ опаснымъ врагомъ правительства. Мы не думаемъ, чтобы министръ финансовъ, Эмери, дѣйствительно выразился о честности и объ исполненіи слова такъ неостороясно, какъ утверждаетъ въ своихъ запискахъ коадъюторъ Гонди; но приписываемыя слова вполнѣ достойны его безстыдства, потому что онъ, подобно всѣмъ знатнымъ господамъ, глубоко презиралъ народъ и его мнѣніе. Гонди утверждаетъ, будто самъ слышалъ отъ Эмери, что честность и исполненіе даннаго слова годятся для торгашей и подъячихъ (таіігез сіез гедиёіек) и что только простофиля можетъ стѣсняться ими въ важныхъ политическихъ и финансовыхъ дѣлахъ. Еще въ 1644 парламентъ сильно нападалъ на финансовое управленіе Эмери. Въ мартѣ 1645 между правительствомъ и верховными судами началась явная ссора. Два члена парламента, сомнительнаго патріотизма и сомнительныхъ талантовъ, особенно отличались оппозиціей министерскому деспотизму. То были президентъ Барильонъ и парламентскій совѣтникъ Бруссель. Барильонъ еще прежде по приказанію Ришлье сидѣлъ въПиньеролѣ, а Мазаренъ велѣлъ 25 марта 1645 снова отправить его туда за угрозу возстать въ парламентѣ противъ министра финансовъ. Раздраженіе противъ этого насилія возрасло, когда Барильонъ умеръ въ заключеніи. Смерть его приписывали досадѣ и горю отъ произвольнаго распоряженія кардинала. Вся Франція распѣвала сатирическія пѣсни иа кардинала. Свободы слова и свободы печати не существовало и тогда, какъ теперь; но полиціи еще не приходило въ голову, что можно запретить читать и пѣть. Анна со своими испанскими понятіями о божественности королей отзывалась съ презрѣніемъ объ юристахъ парламента, дерзавшихъ противиться королевскимъ повелѣніямъ, и требовала, чтобы ихъ силой заставили повиноваться. Мазаренъ, напротивъ, противился насиліямъ и говорилъ, что королева храбрится, какъ рекрутъ, еще не нюхавшій пороха. Такимъ образомъ дворъ продолжалъ издавать указы, а парламентъ протестовать. Наконецъ дворъ принялъ смѣлое намѣреніе воспользоваться ребенкомъ-королемъ, чтобы утвердить свою волю. 7 сентября 1645 семилѣтній король представилъ первый образецъ своей будущей системы управленія. Окруженный принцами и дворомъ, онъ держалъ Ііі Не іияіісе въ парламентѣ и твердымъ повелительнымъ тономъ приказалъ утвердить разомъ 17 пли 18 финансовыхъ указовъ.
Но въ это время, когда парламентъ шумѣлъ п недовольство въ народѣ возрасло до крайности, правительство снова пріобрѣло торжество на войнѣ. Въ Каталоніи, куда прибылъ самъ Филиппъ IV во главѣ своихъ войскъ, французы взяли Розасъ, и графъ д’Аркуръ разстроилъ опасный заговоръ противъ Франціи (стр. 602). Во Фландріи, гдѣ подъ именемъ герцога Орлеанскаго начальствовали маршалы Ранцау и Гассіонъ, французамъ сдались одинъ за другимъ крѣпости Бетюнъ, Мененъ, Бурбуръ, Сенъ-Венанъ, Армантьеръ и Лонсъ. Потомъ на мѣсто герцога Орлеанскаго былъ назначенъ герцогъ д’Ангенъ, вызванный изъ Германіи, и онъ, къ удивленію всей Европы, взялъ Дюнкирхенъ (стр. 602). Знать и парламенты продолжали вести заговоры противъ Мазарена и королевы Анны; но мы не будемъ входить въ лабиринтъ этихъ жалкихъ интригъ. Замѣтимъ только, что вообще цѣною ихъ былп намѣстничества, важныя должности, пенсіи и значительныя выдачи изъ государственной казны. Такъ напримѣръ, въ 1646, когда былъ убитъ государственный адмиралъ герцогъ де Брезе, за эту должность произошла страшная ссора между старымъ Копде и герцогомъ деВандомомъ. Королева не назначила ни того, ни другаго и удержала за собой значительные доходы
Ппе роіііідие іпйиі^епіе І)е поѣге паіиге іпбиі^еиіе Ъ’аѵогівоіі іоив Іее сіезіга. Тонѣ ^ойЬ рагоізвоіі Ьа сіоисе еггеиг не ѳ’арреіоіі раз егіте; Ьеа ѵіеен (іёіісаів з’ярреіяіепі бѳв ріаіыгз.4' (Я видѣлъ время добраго регентства, время счастливаго изобилія, время, когда городъ и дворъ только и дѣлали, что забавлялись иірою и любовью. Политика, снисходительная къ человѣческой природѣ, поощряла всѣ желанія. Все казалось законнымъ. Пріятное заблужденіе не называлось проступкомъ; пріятные пороки назывались просто удовольствіями.}
адмиральской должности. Старый Конде разсердился и удалился отъ двора, но вскорѣ укротился, когда сынъ его, герцогъ д’Ангенъ, снова сблизился съ Ма-зареномъ. Старикъ умеръ въ декабрѣ 1646. Лудовикъ* д’Ангенъ, наслѣдовавшій его имѣнія и титулы, постепенно терялъ политическое значеніе и унижался нравственно по мѣрѣ того, какъ росла его военная слава. По смерти стараго Конде, герцогъ Орлеанскій остался единственнымъ претендентомъ, который' съ нѣкоторымъ призракомъ права могъ оспаривать у королевы и кардинала управленіе государствомъ.
Осенью 1646 у Мазарена съ парламентомъ возникъ споръ о такъ называемомъ тарифномъ эдиктѣ, которымъ Эмерп наложилъ пошлину на всѣ товары, ввозимые въ Парижъ кѣмъ бы то ни было, хотя бы лицомъ освобожденнымъ отъ пошлинъ. Правительство соглашалось, что эдиктъ требуетъ утвержденія парламента; но парламентъ требовалъ, чтобы его утвердило общее собраніе всѣхъ палатъ, а правительство хотѣло, чтобы дѣло обдѣлалось въ финансовой палатѣ (соиг бе» аійея), гдѣ не предвидѣлось оппозиціи младшихъ совѣтниковъ, стремившихся къ популярности. По королевскому повелѣнію, эдиктъ былъ утвержденъ финансовой палатой, но въ 1647 парламентъ и правительство поссорились по этому вопросу. При этомъ правительство прибѣгло противъ парламента къ герцогу Орлеанскому п къ принцу Конти. Даже преданный королевѣ и кардиналу президентъ Моле не могъ удержать парламентъ отъ протеста противъ навязаннаго ему эдикта и отъ требованія обсудить его и сдѣлать въ немъ перемѣны. 28 апрѣля 1647 королева снова заставила пар .аментъ замолчать. Но наконецъ послѣ двухлѣтней перебранки дѣло дошло до серьезной борьбы. Оба президента объявили, что вынужденное утвержденіе не можетъ дать эдикту законной силы. Мазаренъ и канцлеръ Сегье своими возраженіями доказали, что первый министръ не знаетъ основныхъ законовъ конституціи Франціи, а канцлеръ не стыдится отдѣлываться отъ ученыхъ членовъ парламента насмѣшками и ругательствами.
Когда парламентъ старался избавить народъ отъ страшнаго гнета, Мазаренъ говорилъ, что онъ хлопочетъ о пустякахъ, и сказалъ ему, что «удивляется, какъ такое почтенное собраніе можетъ терять время въ спорахъ о подобныхъ мелочахъ.» Когда нѣсколько дѣльныхъ членовъ парламента говорили, что совѣсть не позволяетъ имъ утвердить ненавистный эдиктъ, Сегье насмѣшливо отвѣчалъ «Совѣсть совѣсти рознь. Одна совѣсть для государственныхъ дѣлъ: она должна сообразоваться съ обстоятельствами; другая совѣсть для частныхъ дѣлъ: ее слѣдуетъ уважать.»
Еще болѣе жаркій споръ возникъ въ концѣ 1647, когда Эмери, чтобы добыть денегъ, вздумалъ значительно увеличить число судейскихъ чиновниковъ (таіігез без гециёіез), платившихъ за свои мѣста. Кромѣ того, когда вышелъ срокъ службы многихъ парламентскихъ совѣтниковъ, онъ предлагалъ имъ остаться еще на четыре года, если они откажутся отъ жалованья за это время. Противъ такого образа дѣйствій чиновники протестовали, и въ то же время большая часть парижскихъ гражданъ отказалась платить пошлины, наложенныя эдиктомъ. Когда вздумали прибѣгнуть къ насилію, народъ ударилъ въ набатъ, отбилъ солдатъ, и президентъ Торе, сынъ Эмери, едва спасся отъ народной ярости. Королева упорствовала въ своемъ испанскомъ презрѣніи къ голосу народа п парламента; напротивъ, Эмери и Мазаренъ оказались трусами. Королева велѣла разставить войска по кварталамъ города. Но когда городское начальство объявило ей, что всѣ граждане готовы взяться за оружіе, она удалила солдатъ. Парламентъ старался показать, что готовъ сражаться не за свои только выгоды, но для облегченія лежащаго на народѣ гнета. Пошлинная палата, такъ называемый великій совѣтъ и счетная палата обѣщали другъ другу стараться объ облегченіи народа и объ пскоренепіи общей нищеты. Дворъ пытался разными частными выгодами удержать палаты отъ участія въ этомъ союзѣ. Парламентъ соединился, съ цѣлью, какъ мы сказали, обсудить интересы государства н каждаго подданнаго въ отдѣльности и устранить злоупотребленія. На совѣщаніе въ залѣ Св. Лудовика должны были собраться депутаты отъ каждой камеры. Это рѣшеніе (13 мая 1648), не смотря на юридическія тонкости, какими его мотивировали, было явно противозаконно. Президентъ Моле и тутъ оказалъ правительству боль-
услугу. Онъ безъ солдатъ и безъ полиціи однимъ своимъ достоинствомъ
судейскою важностью удержалъ народъ отъ насильственныхъ дѣйствій. Но запальчивость королевы испортила все, что онъ уладилъ. Она воображала, что можетъ по-испански проявлять кружившее ей голову королевское самодержавіе. Она отправилась съ торжественною пышностью въ парламентъ съ девятилѣтнимъ королемъ, и тамъ этотъ мальчишка диктаторски повелѣлъ ' утвердить нѣсколько финансовыхъ распоряженій. Въ этомъ королевскомъ засѣданіи генеральный адвокатъ Талонъ, хотя вообще преданный правительству, выказалъ старинную французскую честность, которая теперь исчезла безслѣдно. Передъ блестящимъ собраніемъ, тономъ, какой вошелъ сиова въ употребленіе только въ восьмидесятыхъ годахъ прошлаго столѣтія, онъ высказалъ королевѣ истины, которыя нынче, пожалуй, привлекли бы его въ исправительный домъ даже въ конституціонномъ государствѣ *). Слова его, обращенныя съ достоинствомъ и паѳосомъ къ религіозному чувству королевы, произвели на нее глубокое впечатлѣніе; но Мазаренъ скоро изгладилъ его, придавъ злонамѣренный смыслъ рѣчамъ генеральнаго адвоката. Онъ съумѣлъ возстановить королеву пуще прежняго противъ Талона и чиновниковъ. Она велѣла призвать послѣднихъ въ Пале-Рояль, гдѣ тогда жила, и сдѣлала имъ черезъ канцлера Сегіе грубый выговоръ въ присутствіи всего дво -ра. Длинная рѣчь канцлера показалась ей недовольно грубою, и она перебила его, грубо накинулась на чиновниковъ **) и велѣла имъ идти вонъ. Это только повредило ей.
Потомъ королева велѣла прочесть парламенту распоряженіе тайнаго совѣта, которымъ кассировалось утвержденное 15 іюня рѣшеніе 13 мая п парламенту воспрещалось составлять общія собранія или созывать депутатовъ отъ всѣхъ верховныхъ судовъ въ залу Св. Лудовика; такія дѣйствія повелѣно было считать впредь бунтомъ. Въ то же время парламенту именемъ короля было повелѣно не вмѣшиваться въ государственныя дѣла и ограничить свою дѣятельность исполненіемъ правосудія. Но въ тотъ же день, какъ было объявлено это повелѣніе, депутаты опять сошлись въ залу Св. Лудовика, п парламентъ совѣщался въ полномъ собраніи о сообщенномъ ему распоряженіи. Оказалось, что королевское правительство не рѣшается начать открытую войну съ парижскими гражданами и съ парламентомъ. Граждане надѣялись черезъ парламентъ получить себѣ облегченіе отъ гнета, а парламентъ былъ очень раздраженъ противъ такъ называемой полетты (раиіеМе). Эта пошлина, изобрѣтенная однимъ кабинетъ-секретаремъ Генриха IV, всего лучше показываетъ печальное, и для правительства, и для народа, состояніе системы финансовъ и податей, доведенной нынѣ до высшаго совершенства, т. е. до постепенной и незамѣтной эксплуатаціи частнаго труда правительствомъ. Полетта состояла въ томъ, что назначенный королемъ парламентскій совѣтникъ долженъ былъ ежегодно уплачивать въ королевскую казну шестнадцатую часть той суммы, какую заплатилъ бы за мѣсто, если бы купилъ его; но зато мѣсто оставалось наслѣдственнымъ въ его фамиліи. Чтобы не раздражить требованіемъ этого налога многочисленныхъ палатъ парламента, его потребовали пока только съ тѣхъ коллегій, которыя собственно не были судебными мѣстами, т. е. съ счетной палаты, съ казначейской палаты (соиг дез аіІез) и съ большаго совѣта (дгаші сопзеіі). Съ нихъ не взимали подати 9 лѣтъ, и теперь потребовали всѣхъ недоимокъ. Это побудило палаты соединиться и придало парламенту такую смѣлость, что онъ, дабы воспрепятствовать взиманію полетты, постановилъ, чтобы впредь не принимали въ члены коллегій безъ согласія наслѣдниковъ предшественника. Въ то же время казначеи Франціи (1е§ Ігёзогіегз <1е Іа
*) ,,ІІ ие гезіе ріиз,—сказалъ онъ королевѣ въ лицо, а ѵоз іпГогіипев зи.іеѣз дие Іеигз ашез, рагседи'еПез п’опі ри ёіге ѵепсіив аГспсап.“ (У вашихъ несчастныхъ подданныхъ остались только души, потому что ихъ нельзя было продать съ молотка.) Потомъ онъ заклиналъ ее въ трогательныхъ и сильныхъ выраженіяхъ вспомнить вечеромъ, когда она будетъ въ своей молельнѣ, что она царствуетъ надъ свободнымъ народомъ, а не надъ рабами, и что несчастный народъ, разоряемый уже въ теченіе десяти лѣтъ, не можетъ питаться лаврами и пальмами.
♦*) ..Ѵоив ёѣез,—сказала она имъ:—де ріаізапіѳз &епа, де ѵоиіоіг Ьогпег Гаиіогііё ди гоі. 11 ѵоиз топігега Ьіѳп, ди’іі реиѣ сгёѳг іеііез сЬаг^ез ци’іі Іиі р1аіѴы (Смѣшные вы люди съ вашимъ притязаніемъ ограничить власть короля. Онъ покажетъ вамъ, что можетъ установлять всякіѳ налоги, какіе вздумаетъ,)
Ггапсе) отказались платить требуемый съ нихъ налогъ и сами взяли изъ находившихся въ ихъ рукахъ суммъ все свое жалованье. Въ концѣ мая 1648 Мазаренъ велѣлъ арестовать президента и трехъ совѣтниковъ казначейской палаты и пять казначеевъ разныхъ вѣдомствъ, а въ іюнѣ объявилъ отъ имени тайнаго совѣта упомянутое постановленіе и союзъ палатъ недѣйствительнымъ.
Эта мѣра, принятая по настоянію королевы, произвела въ Парижѣ такое волненіе и такъ взволновала народъ, парламентскихъ членовъ и недовольныхъ вельможъ, что тѣ самые люди, которые присовѣтовали эту мѣру, побудили правительство спасовать *). 26 іюня королева приняла депутацію совѣтниковъ, которымъ недавно запрещала собираться; она завела съ ними переговоры и согласилась, чтобы собравшіеся въ залѣ Св. Лудовика совѣтники обсудили условія, которыя хотѣли предписать ей. Совѣщаніе пхъ продолжалось до 12 іюля, и здѣсь было рѣшено 27 требованій; изъ нихъ были 7 очень важны. Парламентъ требовалъ, чтобы всѣ интенданты провинцій и всѣ коммисіи, неутвержденныя верховными судебными палатами, были уволены и распущены, съ присовокупленіемъ, что надъ этими интендантами должно быть наряжено слѣдствіе; совѣтники особенно настаивали на эгомъ послѣднемъ требованіи и не уступали, хотя дворъ согласился на первое. Споръ длился до конца совѣщаній. Герцогъ Орлеанскій игралъ очень подозрительно роль посредника. Правительство не могло помѣшать собранію парламентскихъ совѣтниковъ принять рѣшеніе, которое должно было произвести величайшую смуту во всемъ государствѣ. Они рѣшили, чтобы лихвенные проценты, данные ростовщикамъ и откупщикамъ податей, не уплачивались. и чтобы прекратились всякіе денежные позоры, основанные на однихъ министерскихъ распоряженіяхъ безъ утвержденія парламента.
Этотъ смѣлый поступокъ парламента и его стремленіе стать между королевскою властью п народомъ не могли привести ни къ чему пному, какъ къ возвышенію аристократіи дворянъ-юристовъ, которая хуже всякаго министерскаго деспотизма, хотя потому, что деспотизмъ всегда непроченъ. Мазаренъ рѣшился даже предать ненависти раздраженнаго народа и парламента свою креатуру, министра финансовъ, Эмери. Онъ уволилъ его и замѣнилъ знатнымъ французомъ, аристократомъ и саповнпкомъ, маршаломъ де Ла Мельере. Тѣмъ не менѣе интриги продолжались; продолжалось и искусственное волненіе, возбуждаемое коадъюторомъ. Парламентъ вынудилъ слабое правительство признать всѣ спорныя требованія, одно за другимъ. Знатнымъ интриганамъ, особенно Гастону Орлеанскому, представился прекрасный случай играть важную роль; множество парламентскихъ совѣтниковъ (какъ было недавно въ Германіи и во Франціи) оказалось ораторами, хотя въ сущности были крикуны, которыми могла восхищаться развѣ невѣжественная толпа. Между ними особенно отличался Бруссель, разглагольствовавшій въ парламентѣ и считавшійся въ Парижѣ защитникомъ народа. Ни та, пи другая сторона, очевидно, не думали серьезно о примиреніи. Всѣ уступки двора былп сдѣланы п формулированы такъ, что пхъ во всякую минуту можно было взять назадъ. Наконецъ 1 іюля правительство запретило собранія въ залѣ Св. Лудовика и совѣщанія парламента объ облегченіи гнета, тяготѣвшаго на народѣ; но, чтобы возбудить несогласіе между парламентомъ и народомъ, четыремъ верховнымъ судебнымъ палатамъ было дано право считать свои должности наслѣдственными еще на девять лѣтъ. Однако члены парламента были не такъ глупы, чтобы пойти въ такую грубую западню.
*) «Ьа соиг,- говоритъ кардиналъ де Рецъ (ѵ. II, р. 200).—Ъеаисоир ріиз ётие раг Іа (іізроѳіііоп беь реиріев, цие раг Іез гетопЬгапссб би рагіетспѣ, рііа ѣоиѣ (Гип соир еѣ сііге раг Іев <;еп8 би гоі а Іа сотра^піе, дие Іе гоі Іиі регтеѣѣоіѣ сГёхёсиѣег Гаггёѣ б’и-піоп, бе ь’аззетЫег, бе ѣгаѵаіііег, аѵес Іев аиігев сотра^піез а се ци’еііеа .(и^егоіепѣ арго-рое роиг Іе Ъіеп де Гёѣаѣ >? (Дворъ, гораздо боліе напуганный настроеніемъ народа, чѣмъ представленіями парламента, внезапно смирился, прислалъ въ парламентъ своихъ чиновниковъ сказать ему, что король позволяетъ ему соблюдать постановленіе о сборѣ палатъ, собираться и работать заодно съ другими коллегіями на пользу государства.)
I. Война Фронды.
Распри между парламентомъ и правительствомъ продолжались такимъ образомъ, пока принцъ де Конде (великій Конде) не одержалъ 21 августа 1648 блистательной побѣды при Ленсѣ (стр. 602). Какъ только вѣсть объ этой побѣдѣ дошла до Парижа, Мазаренъ распорядился (26 августа) разставить по городу войска, арестовать двухъ парламентскихъ крикуновъ,президента Бланмениля и совѣтника Брусселя, и отправить одного въ Венсень, а другаго въ Сенъ-Жермень Это распоряженіе произвело въ Парижѣ возстаніе. Народъ съ крикомъ: «Бруссель! Бруссель!» наводнилъ улицы и оттѣснилъ королевскія войска. Королева созвала тайный совѣтъ, куда съ шпіонскимъ лицемѣріемъ явился и коадъюторъ, хотя наканунѣ самъ подстрекалъ народъ къ бунту за парламентъ. Впрочемъ онъ самъ сознается, что услужливость людей, подобцыхъ ему, и при такихъ обстоятельствахъ, всегда подозрительна *). Мятежъ разгорался все сильнѣе, и парламентъ настойчиво требовалъ освобожденія арестованныхъ. Наконецъ королева была принуждена уступить. Все было уже готово, чтобы построить баррикады на улицахъ, протянувъ цѣпи и наваливъ бочекъ, и весь Парижъ готовъ былъ идти на королевскій дворъ въ Пале-Рояль. Арестованные были выпущены на свободу. Ихъ прибытіе въ Парижъ возстановило порядокъ. Граждане обратились къ мирнымъ занятіямъ; парламентъ прекратилъ вооруженія. Но спокойствіе это было только наружное; Мазаренъ и королева остались во враждебномъ отношеніи къ парламенту.
20 сентября въ Парижъ возвратился по вызову двора принцъ де Конде. Онъ былъ раздраженъ притязаніями парламента и упорствомъ парижской буржуазіи, глубоко презираемой имъ и всѣми принцами. Конде нашелъ, что ему пока выгоднѣе пристать къ Мазарену и къ королевѣ, чѣмъ къ парламенту и къ народу. Онъ отозвался о парижанахъ очень презрительно въ разговорѣ съ Гонди, который старался склонить его на сторону парламента. Принцъ предложилъ свои услуги королевѣ и кардиналу. Зато братъ его, принцъ Конти, поддался внушеніямъ коадьютора; но этотъ принцъ могъ скорѣе повредить парламенту, чѣмъ принести пользу. По совѣту Конде войска былп расположены не въ городѣ, гдѣ ихъ каждую минуту можно было запереть, а въ окрестностяхъ Парижа, чтобы отрѣзать парламентскому войску и гражданамъ подвозъ припасовъ. Но предварительно пытались еще разъ склонить парламентъ къ покорности. 16 декабря герцогъ Орлеанскій п Конде отправились въ парламентъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ перовъ, чтобы запугать собраніе именемъ короля и своимъ значеніемъ. Но Конде все испортилъ своими военными деспотическими замашками. Онъ съ дерзкимъ презрѣніемъ говорилъ, какъ смѣетъ парламентъ вмѣшиваться въ государственныя дѣла, когда назначеніе его только судить тяжбы частныхъ людей. Отвѣтомъ на его солдатскія выходки были насмѣшки и свистки со стороны младшихъ совѣтниковъ. Это такъ задѣло его княжескую гордость, что онъ тотчасъ предложилъ королевѣ нагрянуть на городъ съ войсками. Но Мазаренъ не довѣрялъ Конде, видя, что онъ только окончательно испортилъ отношенія двора къ парламенту и парижанамъ, и все ограничилось пока блокадою города.
Новый деспотическій поступокъ Мазарена доставилъ коадьютору случай побудить парламентъ къ дальнѣйшимъ революціоннымъ мѣрамъ. Слабый президентъ Віоль служилъ ему орудіемъ. Два члена кабинета, имѣвшіе большой вѣсъ еще при Ришль^, Шавиньи и Шатонёфъ, былп безъ слѣдствія и суда арестованы, и первый сосланъ въ Гавръ. Тогда президентъ Віоль предложилъ парламенту настоятельно просить королеву о возвращеніи дитяти короля въ Ііарпжъ п о возстановленіи потрясенной конституціи. Віоль совѣтовалъ парламенту пригласить
*) Вотъ его слова: «II езі ѵгаі сіе йіге, ди’аиргёз сіез ргіпсез іі езі аиззі (іап§егеих еі ргездіГаиззі сгішіпеі сіе роиѵоіг Іе Ьіеп. цие сіе ѵоиіоіг Іе таі. •» (Надо сказать правду, что при государяхъ такъ же опасно и почти такъ же преступно имѣть возможность дѣлать добро, какъ и желать дѣлать зло.)
герцога Орлеанскаго и всѣхъ высшихъ сановниковъ и въ ихъ присутствіи обратить противъ Мазарена парламентскій декретъ 1617 гола противъ маршала д’Авира (стр. 377); президентъ доказывалъ, что Мазаренъ вреднѣе для государства, чѣмъ былъ д’Анкръ. Декретомъ 1617 назначалась смертная казнь всякому иностранцу, который вмѣшается въ управленіе государствомъ. Предложеніе обратить его противъ Мазарена встрѣтило сначала противорѣчіе, и дворъ остался пока въ городѣ, но распря продолжалась и становилась все серьезнѣе вслѣдствіе парламентскихъ приказовъ о продовольствованіи Парижа, о сформированіи войска изъ гражданъ и объ удаленіи королевскихъ войскъ изъ окрестностей столицы.
Наконецъ королева сдѣлала послѣдній рѣшительный шагъ, все еще не соглашаясь на предложеніе Конде двинуть на Парижъ войска. 6 января 1649 она уѣхала со всѣмъ дворомъ въ Сенъ-Жермень и, прекративъ со всѣхъ сторонъ подвозъ къ Парижу продовольствія, начала междоусобную войну. Парламентъ также принялъ крайнія мѣры. Онъ объявилъ 8 января кардинала Мазарена врагомъ Франціи, сдѣлалъ распоряженіе для обороны Парижа, вошелъ въ сношеніе съ другими парламентами королевства, принялъ на службу перовъ, предлагавшихъ ему свои услуги, и набранныхъ ими людей и приказалъ аттаковать королевскія войска. Перы эти были—герцоги де Лонгвиль, д’Эльбефъде Брис-сакъ и де Бульонъ и маркизъ дела Буле. Принцъ Конти также примкнулъ къ недовольнымъ. Герцогъ де Бофоръ воспользовался случаемъ отмстить Мазарену. Парижане выбрали принца Конти генералиссимусомъ, генералъ-лейтенантами парламентъ назначилъ д’Эльбефа, де Бульона, де Бриссака и маршала де Ла Мотъ-Уданкура, который давно уже бѣжалъ изъ заключенія и до сихъ поръ скрывался (стр. 602). Парламенты Эса и Руана присоединились къ парижскому. Герцогиня де Лонгвиль играла главную роль въ смутахъ и жила въ парижской ратушѣ. Но правительство юристовъ, городскихъ совѣтниковъ и знатныхъ господъ не могло тягаться на полѣ битвы съ такимъ противникомъ, какъ принцъ Конде. Онъ разбивалъ войска парламента всюду, гдѣ они показывались, и уже въ февралѣ довелъ парижанъ до крайности. Однако они не теряли духа, пока принцъ не занялъ всѣхъ дорогъ къ городу; тогда наконецъ они приняли посредничество герцога Орлеанскаго и согласились на предложенія королевы, которая очень тяготилась протекторатомъ Конде.
Послѣ многихъ интригъ и тайныхъ происковъ, въ послѣднихъ числахъ февраля было наконецъ рѣшено, чтобы коммисары королевы и парижанъ съѣхались 4 марта въ замкѣ Рюэлѣ для мирныхъ переговоровъ. Когда собраніе это открылось, оказалось, что въ числѣ назначенныхъ королевою коммисаровъ находится и изгнанный парламентомъ опальный кардиналъ Мазаренъ. Это произвело скандалъ; парламентъ не хотѣлъ, чтобы его уполномоченные имѣли что-либо общее съ Мазареномъ. Дѣло уладилось тѣмъ, что положено было, чтобы только по двое уполномоченныхъ съ каждой стороны вели дѣло лично. Черезъ недѣлю соглашеніе состоялось; первый президентъ Моле, все время отличавшійся мужествомъ и дѣятельностью и постоянно противодѣйствовавшій анархіи, хлопоталъ съ президентомъ де Мемомъ, чтобы договоръ былъ подписанъ какъ можно скорѣе. Благодаря ему, соглашеніе было принято 11 марта 1649. Оно состояло въ томъ, что во-первыхъ, всѣ дороги для подвоза къ городу припасовъ были открыты, зато парламентъ долженъ былъ соблюдать изданныя правительствомъ деклараціи и не препятствоватъ денежному займу для потребностей государства въ текущемъ и въ слѣдующемъ годахъ. Во-вторыхъ, всѣ парламентскія совѣщанія, происходившія съ 6 января, и всѣ королевскіе эдикты и рѣшенія противъ парламента были объявлены недѣйствительными. Далѣе, всѣмъ принцамъ, герцогамъ, перамъ, чиновникамъ и городамъ, участвовавшимъ въ войнѣ противъ короля, дано было полное прощеніе. О кардиналѣ Мазаренѣ не было упомянуто ни слова, ни за, ни противъ, хотя парламентъ, принявшій миръ 14 марта, сильно бушевалъ, узнавъ, что Мазаренъ подписалъ договоръ вмѣстѣ съ герцогомъ Орлеанскимъ и принцомъ Конде. Такимъ образомъ примиреніе состоялось условно и не обѣщало быть прочнымъ. Съ одной стороны, волненіе въ Парижѣ продолжалось, и съ другой, королева не возвращалась въ городъ, а переѣхала въ Кояпьень. Конти,
Лонгвиль и Бульонъ, ненасытную жадность которыхъ не удовлетворили, были очень недовольны *).
Только въ августѣ королева привезла короля въ Парижъ въ сопровожденіи Конде и Мазарена. Тутъ скоро обнаружилось, что согласіе между Мазареномъ и деспотическимъ, несносно гордымъ принцемъ Конде невозможно. Кардиналъ тяготился благодарностью, которою былъ обязанъ принцу за то, что тотъ съ тріумфомъ возвратилъ его въ Парижъ и припугнулъ его враговъ. Принцу казался очень подозрительнымъ бракъ, сговоренный между племянницею Мазарена, Манчини, и герцогомъ де Меркеромъ, сыномъ герцога де Вандома; Мазаренъ желалъ опять поручить Эмери мѣсто министра финансовъ, которое Ла Мельере покинулъ. Конде вынуждалъ у него одну важную должность за другою и намѣстничество Нормандіи для герцога де Лонгвиля; Мазаренъ и королева были такъ безсильны, что послѣ долгаго сопротивленія должны были уступить п въ дѣлѣ о владѣніи Понъ де л’Аршемъ. Къ счастію ихъ, Конде былъ такъ наглъ и грубъ, что сдѣлался нестерпимъ и врагамъ кардинала (такъ называемымъ фрондерамъ). Съ парламентомъ онъ давно разошелся за свои рѣзкія выраженія и угрожающіе жесты въ полномъ собраніи парламента. Наконецъ образовался заговоръ съ цѣлью избавиться отъ принца тайнымъ убійствомъ. Замѣшательство въ Парижѣ и во всей Франціи было такъ велико, а королевское значеніе такъ ничтожно, что, когда принцъ объявилъ правительству объ этомъ заговорѣ противъ его жизни, ему отвѣчали, чтобы онъ жаловался парламенту **).
Въ то время, какъ Конде дѣятельно велъ свой процессъ, и парламентъ хотѣлъ арестовать маркиза де ла Буле, Мазаренъ вступилъ съ послѣднимъ въ тайный союзъ и помогъ ему бѣжать изъ государства. Онъ поддерживалъ сношенія и съ зачинщикомъ всѣхъ безпорядковъ и злыхъ умысловъ, парижскимъ коадъюторомъ, и назначилъ преданнаго ему маршала л’Опиталя губернаторомъ Парижа, отнявъ это мѣсто у стараго герцога де Монбазона. Коадъюторъ увлекъ и герцога Орлеанскаго въ заговоръ противъ Конде, Конти и Лонгвиля. Мазаренъ заставилъ королеву подписать приказъ объ арестованіи этихъ принцевъ. Приказъ былъ приведенъ въ исполненіе начальникомъ гвардіи 18 января 1650. Когда принцы пріѣхали въ Пале-Рояль присутствовать въ совѣтѣ, ихъ провели боковыми дверями къ экипажу и тотчасъ отправили тайкомъ въ Венсень. Герцогу де Вандому, чтобы склонить его на свою сторону, дали званіе генералъ-адмирала. Герцогъ де Бофоръ былъ назначенъ преемникомъ отца въ этой должности. Маркизъ де Витри и маркизъ де Нуармутье были привлечены на сторону Мазарена пожалованіемъ герцогскихъ титуловъ. Кромѣ того Нуармутье былъ сдѣланъ губернаторомъ Шарльвиля, а прежняго губернатора удовлетворили деньгами изъ государственнаго казначейства. Хранителемъ печати былъ опять назначенъ Шатонефъ, оказавшій Мазарену большія услуги при Ришлье, но потомъ удаленный. Но все это не спасло Мазарена отъ взрыва общаго недовольства, хотя у него были военныя силы въ Парижѣ и на сѣверѣ. Поводомъ къ новымъ безпокойствамъ послужилъ арестъ принцевъ. Они въ своихъ намѣст-ничествахъ и помѣстьяхъ начали войну противъ королевскихъ войскъ. Ла-Рош-ф у к о и Бульонъ командовали войсками въ Гіени, а Тюрень собирался идти на помощь своему брату, герцогу Бульону, изъ Эльзаса съ войсками, состоявшими большею частью изъ нѣмцевъ; но его задержалъ Эрлахъ, у котораго находилась военная касса.
•) Въ высшей степени Схмѣшныя требованія всѣхъ господъ, служащихъ парламенту противъ короля, можно прочесть въ «Мёіпоігез сіе Моііе» І11е>\ П1, 254—260.
**) Мётоігез сіе МопІ^Іаз, т. II, стр. 208: ,. 11 Гпі гёзоіп, а саизе сіе Іа ГоіЫеззе сіе Гаиіогііё гоуаіе. сіе ргезепіег гедиёіе аи рагіешепі роиг сіешапйег з’изіісе (іе сеих диі аѵоіпі ёіё аі Ьагсііз сіе сопзрігег сопіге Іе ргетіег ргіпсе а и ьап& Ггапсоіз. Оп ргёіепсіоіі;, запз дёзі^пег регзоппе, ѵегійег раг іез іпГогтаііопз, цие с’ёѣоіепі Іез Ггопсіеигз, дпі еп ёіоіепі сотріісез, еі ди’оп іеиг Гегоіѣ Гаіге іеиг ргосёз, раг іедиеі оп Іез сѣаііегоіі сіе Іоиіез іеигз геЪеІІіопз раззеез.и (Такъ какъ королевская власть была безсильна, то было рѣшено подлъ просьбу парламенту и требовать правосудія противъ дерзкихъ, умышлявшихъ на жизнь перваго принца крови. Никого не называли, но полагали, что это Фрондеры, и надѣялись, что розыскъ докажетъ это, и что ихъ предадутъ суду и накажутъ за всѣ ихъ прошлые мятежи).
Счастье сначала благопріятствовало кардиналу въ этой войнѣ; онъ двинулся сначала въ Бургундію и принудилъ тамошняго намѣстника, герцога де Бульона, отступить въ Гіень, гдѣ его поддерживалъ городъ Бордо. Эта помощь однако была неособенно полезна герцогу; когда королевскія войска осадили Бордо, парламентъ котораго вступилъ въ сношенія съ парижскимъ, жители перепугались и въ августѣ помирились съ правительствомъ на очень дешевыхъ условіяхъ. Мазаренъ и королева овладѣли всею Нормандіей и помѣшали попыткѣ Тюреня освободить Конде, Конти и Лонгвиля, поспѣшно перевезя этихъ узниковъ изъ Вен-сена въ Гавръ. Герцогиня де Лонгвиль послѣ тщетныхъ стараній спасти Нормандію была принуждена бѣжать въ Голландію. Опа заключила тамъ союзъ отъ имени своей партіи съ намѣстникомъ испанскихъ Нидерландовъ, эрцгерцогомъ Леопольдомъ Вильгельмомъ. Эрцгерцогъ прислалъ въ Парижъ посла и предлагалъ городу помощь; но президентъ Моле уговорилъ парламентъ и гражданъ отказаться отъ нея. Зато съ эрцгерцогомъ соединился Тюрень, принявшій титулъ «генералъ-намѣстника короля по освобожденію принцевъ».
Соединясь съ Тюренемъ, испанцы вторглись лѣтомъ 1650 въ Шампань. Они уже взялп Ретель и Шато-Порсіанъ, когда Мазаренъ послалъ противъ нихъ маршала Д ю.п лесси-Пралена. Пралену удалось отнять Ретель, потому что Тюрень опоздалъ нѣсколькими днями на выручку. Мазаренъ вздумалъ принять на себя видъ полководца. Онъ прибылъ въ Ретель и приказалъ аттаковать Тюреня, стоявшаго часахъ въ четырехъ отъ Ретеля. 15 декабря 1650 произошло сраженіе, въ которомъ враги Мазарена были совершенно разбиты, испанское войско разсѣяно, предводитель его и много штабъ-офицеровъ и другихъ важныхъ лицъ взято въ плѣнъ. Тюреню удалось спастись бѣгствомъ. Мазаренъ приписалъ побѣду исключительно себѣ и началъ такъ же гнусно храбриться и величаться, какъ прежде подло пресмыкался. Но парламентъ не испугался его. Недовольные вельможи, бывшіе намѣстниками провинцій или комендантами городовъ и содержавшіе войска на ихъ доходы, взялись за оружіе противъ Мазарена. Путь не вся Франція, какъ во время Лиги, возстала на борьбу. Нѣсколько дамъ, заслужившихъ у французовъ безсмертіе интригами, ловко воспользовались этими обстоятельствами, чтобы внезапно лишить кардинала всѣхъ пріобрѣтенныхъ выгодъ въ союзѣ съ коадьюторомъ, который держалъ въ своихъ рукахъ нити всѣхъ заговоровъ, и съ парламентомъ, который, какъ и герцогъ Орлеанскій, былъ вполнѣ подъ вліяніемъ коадъютора. Первымъ поводомъ къ измѣненію порядка вещей была просьба принцессы Конде, которую Делапдъ-Пайанъ долженъ былъ передать парламенту, чтобы побудить его къ новымъ мѣрамъ противъ Мазарена. Герцогъ Орлеанскій былъ не въ ладахъ съ Мазарепомъ еще со времени возвращенія послѣдняго изъ Пени. Коадьюторъ втянулъ его въ новый союзъ юристовъ и такъ называемыхъ фрондеровъ противъ министра, безъ котораго королева не могла обходиться. Кардиналъ не хотѣлъ исполнять своего обѣщанія—сдѣлать графа Грансе маршаломъ, и графъ почти силою заставилъ его дать ему маршальскій жезлъ, давъ попять министру, что въ противномъ случаѣ онъ поможетъ испанцамъ овладѣть Гравелпнгеномъ.
Относительно принцевъ парламентъ подалъ королевѣ 20 января 1651 настоятельныя представленія. Герцогъ Орлеанскій также оставилъ дворъ и примкнулъ къ недовольнымъ, такъ что королевѣ нельзя было отвергнуть просьбу парламента. Она приняла ее, но не приводила пока въ исполненіе. Тогда гер- ’ цогъ Орлеанскій объявилъ ей безъ всякихъ околичностей, что для возстановленія спокойствія и мира въ государствѣ необходимо удалить Мазарена. Онъ даже самъ отправился въ парламентъ и настоялъ, чтобы отъ королевы снова потребовали освобожденія принцевъ. Парламентъ намѣревался издать противъ кардинала формальный актъ въ родѣ того, который былъ изданъ въ 1617 противъ д’Анкра (стр. 341). Но герцогъ Орлеанскій умною рѣчью не допустилъ парламентъ до такого рѣшенія. Онъ не хотѣлъ окончательно ссориться съ королевой, разсчиты- । вая занять при ней мѣсто Мазарена. Рѣшено было только поблагодарить коро- ? леву за обѣщанное депутатамъ парламента удаленіе Мазарена и просить ее из- , гнать его изъ предѣловъ Франціи? Наконецъ рѣшили однако возобновить просьбу объ освобожденіи принцевъ. Тогда Мазаренъ, чтобы дать пройти первой бу- ; рѣ, отправился 6 февраля въ Сенъ-Жермень, а оттуда въ Гавръ. Здѣсь онъ
пробовалъ убѣдить заключенныхъ принцевъ, что прибылъ освободить ихъ; но они насмѣялись надъ нимъ. Вслѣдъ затѣмъ принцы были освобождены по королевскому повелѣнію и 16 февраля торжественно въѣхали въ Парижъ; а кардиналъ уѣхалъ въ люттихское епископство.
Въ парижскомъ парламентѣ, гдѣ герцогъ Орлеанскій и принцъ Конде торжествовали удаленіе Мазарена, тревога не прекращалась. Были приняты самыя рѣзкія рѣшенія, и въ мартѣ королева утвердила ихъ. Она съ февраля была какъ бы плѣнницей народа въ Парижѣ. Между прочимъ было постановлено начать противъ Мазарена, его родственниковъ и близкихъ, процессъ по утайкѣ и растратѣ государственныхъ суммъ, и по другимъ злоупотребленіямъ, а Мазарена, гдѣ бы онъ ни находился, задержать и заключить въ тюрьму. Четыре мѣсяца спустя парламентъ запретилъ кардиналу и его родственникамъ возвращаться во Францію съ угрозою за ослушаніе подвергнуть ихъ наказанію, какъ государственныхъ преступниковъ и нарушителей общественнаго спокойствія.
Кардиналъ и за границей остался совѣтникомъ королевы. Она была, пожалуй, права, безусловно довѣряя ему; онъ одинъ старался основать свой произволъ на автократіи короля, тогда какъ всѣ прочіе придворные искали только личныхъ выгодъ, а члены парламента хотѣли образовать какую-то республику кляузниковъ. Мѣсто перваго министра получилъ Шатонефъ. Онъ былъ бы не прочь помѣшать кардиналу возвратиться, чтобы удержать это мѣсто за собой. Между тѣмъ королева съ томительнымъ нетерпѣніемъ ждала сентября, когда королю должно было исполниться 14 лѣтъ. Тогда регентство должно было прекратиться, и ей уже нечего было опасаться герцога Орлеанскаго. Все, что ни сдѣлала бы она тогда по совѣту Мазарена, считалось бы непосредственною волей короля, который по молодости еще не могъ управлять самъ.
Со времени удаленія Мазарена, принцъ Конде и герцогъ Орлеанскій пользовались своимъ вліяніемъ такъ, что скорѣе увеличивали, чѣмъ уменьшали общую путаницу. Конде вымѣнялъ намѣстничество Гіени у герцога д’Эпернона за Бургундію. Когда королева удалила хранителя печати Шатонефа и дала эту должность президенту Моле, Конде и герцогъ Орлеанскій принудили ее черезъ нѣсколько дней отставить Моле и назначить на его мѣсто креатуру Конде, Ш а-виньи, который прежде былъ сосланъ въ свои помѣстья. Это очень разсердило Моле, и онъ съ коадъюторомъ возстановилъ противъ Конде парламентъ. Принцъ разошелся и съ фрондерами. Монгла называетъ это крайнимъ безразсудствомъ съ его стороны, потому что фрондеры, какъ только Конде снова разошелся съ королевой, ухватились за это обстоятельство, чтобы соединиться съ ней противъ него *). Наконецъ Конде обидѣлъ и молодаго короля тѣмъ, что, не довѣряя его матери, не бывалъ у ней, т. е. не посѣщалъ двора. Ненависть къ принцу скоро такъ возрасла и стала столь общею, что коадъюторъ Гондп и государственный секретарь де Ліонъ рѣшились предложить королевѣ вторично арестовать Конде. Этого мало: графъ д’Аркуръ и маршалъ д'Окенкуръ вызывались даже убить эго. Королева съ содроганіемъ отвергла это предложеніе. Въ то время она совершенно помирилась съ коадьюторомъ, потому что онъ обѣщалъ ей выхлопотать Мазарену позволеніе возвратиться; за это королева и Мазаренъ обѣщали выхлопотать ему кардинальскую шапку. Когда наконецъ Конде въ согласіи съ герцогомъ Орлеанскимъ потребовалъ отъ королевы отставки Сервіана, Летелье и де Ліонъ, служившихъ больше Мазарену, чѣмъ королевѣ, послѣдніе посовѣтовали ей арестовать принца. Но Конде узналъ объ этомъ и бѣжалъ въ Сенъ-Моръ. Его злобный, упрямый и высокомѣрный характеръ, его зависть и алчность не могли доставить ему друзей и сохранить прежнихъ сторонниковъ. Тюрень также жаловался на его неблагодарность и старался примириться съ королевой и Мазареномъ еще до объявленія короля (5 сентября) совершеннолѣтнимъ въ торжественномъ
*) Мёіпоігев <іе Моп&іаі, II, 287: ,,Ье ргіпсе йі еп сѳійе оссавіоп ішѳ ^гапйе Гаиіе саг іі деѵоіѣ геѳіег еп Ъоппе іпіе11і$епое аѵес Іев Ггопсіеига, ои зе геипіг гпѣіегетепѣ а Іа соиг, таів іі пе Яі пі Гип пі 1’аи1ге.и (При этомъ принцъ сдѣлалъ большую ошибку, потому что ему слѣдовало сохранять хорошія отнгп.сі ія съ Фрондерами, или же совершенно предаться двору; во онъ сдѣлалъ ни то, ни се.)
Шжкюжгь. V. 40
засѣданіи парламента (ііі Ле ]шіісе). Лудовикъ XIV уже тогда превосходно разыгрывалъ роль короля осанкой, манерами, разговоромъ и снисходительною любезностью. Всѣ сознавались, что онъ какъ нельзя лучше способенъ управлять народомъ, который больше всего любитъ пышность, торжественность, блескъ и царственность. Первымъ актомъ его царствованія былъ обманъ и лживое согласіе на постановленіе, которое, какъ онъ напередъ зналъ, не будетъ исполнено. Именно, онъ обѣщалъ никогда не дозволять кардиналу Мазарену возвращаться во Францію.
Между тѣмъ принцъ Конде и его фамилія, особенно герцогиня де Лонгвиль, возобновили переговоры съ испанцами, т. е. съ эрцгерцогомъ Леопольдомъ Вильгельмомъ. Конде отправился въ свое намѣстничество Гіень, чтобы приготовиться къ новой междоусобной войнѣ. На королевскія деньги, которыя онъ забралъ въ Бордо, онъ навербовалъ войско, но нашелъ, что обстоятельства очень измѣнились. Теперь война съ нимъ и съ его союзниками велась уже отъ имени короля, который самъ съ матерью находился при арміи и велъ дѣла по хитрымъ совѣтамъ Мазарена. Коадъюторъ, отнынѣ кардиналъ де Рецъ, получилъ черезъ Мазарена, кардинальское достоинство. Главнокомандующимъ королевской арміи, отправленной въ октябрѣ противъ Конде, былъ графъ д'Аркуръ. Когда онъ вступилъ въ Гіепь, Конде укрѣпился въ Бордо, гдѣ граждане и парламентъ приняли его сторону. Весь ноябрь онъ велъ съ д’Аркуромъ войну, какъ въ непріятельской землѣ. Наконецъ пскуство Конде должно было уступить храбрости войскъ, которыя сражались на глазахъ молодаго, боготворимаго короля *). Чтобы выйти изъ затрудненія, Конде не нашелъ ничего лучшаго, какъ предложить королевѣ помочь ей возвратить Мазарена, чему герцогъ Орлеанскій, оставшійся въ Парижѣ, непремѣнно станетъ стараться помѣшать. Королева спросила совѣта кардинала, который жплъ тогда въ Брюлѣ, около Бонна; но Мазаренъ былъ такъ увѣренъ въ свемъ возвращеніи, что нашелъ не нужнымъ связываться съ Конде. Онъ навербовалъ въ Германіи войско и близъ Седана соединился съ королевскими войсками, приведенными изъ ПІанпани и Пикардіи д’Окенк у ромъ, Мани-ка номъ п Вобекуромъ въ концѣ декабря 1651. Когда вѣсть объ этомъ достигла Парижа, парламентъ пришелъ въ смятеніе. Съ одной стороны онъ былъ принужденъ объявить принца Конде государственнымъ измѣнникомъ, такъ какъ онъ соединился съ испанцами; но съ другой стороны парламентъ постановилъ строжайшіе указы противъ министра, который управлялъ королевой, а черезъ нее всѣмъ королевствомъ. Мазаренъ былъ въ непрерывныхъ сношеніяхъ съ королемъ и его матерью и указывалъ ей каждый шагъ. Парламентъ приказалъ всѣмъ пограничнымъ начальникамъ ие допускать опальнаго министра въ предѣлы Франціи. Онъ запретилъ подъ страхомъ смерти всѣмъ подданнымъ короля приставать къ кардиналу и оказывать ему какую-либо помощь. Наконецъ, когда Мазаренъ, призываемый королевой, продолжалъ идти изъ Седана на Реймсъ, парламентъ распорядился конфисковать его имѣнія и даже доходы его церковныхъ должностей, продать его дворецъ въ Парижѣ, мебель и библіотеку, и изъ выручки назначилъ 50,000 франковъ за его голову. Не смущаясь всѣмъ этимъ, Мазаренъ шелъ далѣе къ мѣстамъ, гдѣ надѣялся встрѣтить дворъ, и облекъ свопхъ тѣлохранителей въ шарфы своего (зеленаго) цвѣта. Положеніе Франціи въ это время было почти таково же, какъ во время Лиги. Конде взялъ назадъ свое предложеніе помочь возвращенію Мазарена и снова соединился съ герцогомъ Орлеанскимъ. Гастонъ опять разошелся съ дворомъ и прислалъ Конде свои войска. Королевское войско находилось подъ начальствомъ маршала Тюреня.
«) Монгла говоритъ (П, 311): „Ье ргіпсе бе Сопбб, іоидоигв іпѵіпсіЪІе іивди'ісі, ее ігоиѵоіі Ьіеп ешрёсі е; іі п'овоіі іепіг іёгте беѵаві Іе сотіе б’Нагсоигі, диі Іе Ьаііоіі еп іоиіе гепсопіге, еі раг Іа іі соппиі; Іа бійёгепсе ди’іі у аѵоіі епіге сошЪаНге Іев еппешів бе Гёіаѣ а Іа Іёіе ае ѵіеіііев іаоирев а^иегНев ои бе Іігег Герёе сопіге воп гоі аѵес бе пои-ѵеііев іеѵёев диі в’епГиуоіепі б’аЬогб.“ (Принцъ Конде, до сихъ поръ непобѣдимый, былъ теперь въ большомъ затрудненіи; графъ д'Аркуръ разбивалъ его при всякой встрѣчѣ, такъ что онъ не могъ держаться и понялъ разницу сражаться противъ враговъ государства съ закаленными ветеранами и дѣйствовать противъ своего короля съ новобранцами, которые разбѣгаются при первомъ выстрѣлѣ.)
— 6*7
Въ январѣ 1652 Мазаренъ дошелъ до Пуатье, гдѣ находился дворъ. Король, его мать и братъ выѣхали къ нему навстрѣчу съгвардіей, и 30 января онъ торжественно вступилъ въ Пуатье. Но обстоятельства все еще были сомнительны, и вскорѣ счастье, повидимому, совершенно обратилось къ его противникамъ. Подкрѣпленный войсками герцога Орлеанскаго, Конде, оставивъ за себя въ Пени своего брата, Конти, и графа де Мар сена, пошелъ противъ маршала д’Окенкура и въ началѣ апрѣля разбилъ его при Блено. Онъ совершенно истребилъ бы этотъ корпусъ, если бы не подоспѣлъ Тюрень. Послѣ этой побѣды Конде съ частью войска поспѣшилъ въ Парижъ, гдѣ 11 апрѣля его торжественно принялъ герцогъ Орлеанскій. На слѣдующій день онъ отправился въ парламентъ и объявилъ ему, хотя въ войскѣ его были испанскіе отряды, что ведетъ войну не противъ короля, а только противъ Мазарена. Борьба сосредоточилась въ окрестностяхъ Парижа. Парламентъ недавно еще разъ просилъ дворъ удалить Мазарена и держался пока нейтрально. Командованіе Бастиліей было ввѣрено дочери герцога Орлеанскаго, смѣлой принцессѣ де Монпансье, которая защищала Орлеанъ противъ роялистовъ. Въ апрѣлѣ, маѣ и іюнѣ Конде и Тюрень отличались другъ передъ другомъ своимъ военнымъ искусствомъ, между тѣмъ какъ дворъ переѣзжалъ съ мѣста на мѣсто, прибылъ въ Сенъ-Жермень, оттуда въ Сенъ-Дени, куда его впрочемъ не пустили. Конде приходилось избѣгать сраженія, потому что непріятель былъ сильнѣе, п притомъ онъ не могъ стрѣлять въ короля, который часто показывался верхомъ среди своихъ войскъ. Тюрень напротивъ искалъ столкновенія. Наконецъ Тюрень, казалось, нашелъ случай вступить въ открытый бой. Когда 1 іюля Конде вывелъ свои войска изъ Парижа, чтобы занять прочную позицію близъ столицы, Тюрень хотѣлъ отрѣзать его отъ Парижа. Онъ проникъ въ предмѣстья и достигъ равнины между предмѣстьемъ Сентъ-Антуанскимъ и замкомъ Венсеномъ. Этимъ онъ отрѣзалъ Конде отъ одной части его войска и принудилъ отступить въ предмѣстье Ст,-Антуанъ, гдѣ принцъ укрѣпился. Тюрень попросилъ короля, который успѣлъ пріобрѣсти въ опасности отвагу и достоинство, удалиться и подъ градомъ выстрѣловъ всталъ верхомъ между предмѣстіями Сенъ-Мартенъ и Сенъ-Денп. Здѣсь онъ приказалъ маршалу Л а Ф е р т е идти на приступъ Ст.-Антуанскаго предмѣстья, а самъ аттаковалъ его съ другой стороны. 2 іюля въ предмѣстьи Сентъ-Антуанъ произошло крово-пролипное сраженіе. Мазаренъ ожидалъ, что въ этотъ день всѣ враги его будутъ разомъ уничтожены, въ увѣренности, что Парижъ не впуститъ войска Конде послѣ пораженія ихъ въ городъ. Битва была очень упорна, и Монгла говоритъ, что Конде рѣдко лучше доказывалъ свои великія военныя дарованія, чѣмъ въ этомъ неравномъ бою *). Тюреню пришлось покрыть свой путь развалинами и трупами. Онъ выжидалъ нанести послѣдній ударъ, чтобы Ла Ферте подступилъ съ другой стороны. Ла Ферте шелъ вдоль рва, окружавшаго тогда городъ, и проникъ до Сентъ-Антуанскихъ воротъ, близъ которыхъ находилась Бастилія. Если бы ему удалось утвердиться на этомъ пунктѣ, Конде былъ бы тѣсно окруженъ двумя массами превосходныхъ силъ и окончательно разбитъ. Но принцесса де Монпансье неожиданно спасла' его. Когда бой кипѣлъ у воротъ, она ободряла гражданъ и звала ихъ на помощь Конде; наконецъ она самовольно распорядилась открыть изъ Бастиліи огонь противъ королевскихъ войскъ. Кромѣ того она такъ воодушевила своими рѣчами гражданъ, что они отворили принцу ворота и впустили въ городъ его войска. Это заставило Тюреня и Ла Ферте отступить и обмануло короля, его мать и Мазарена въ ихъ надеждѣ вступить въ Парижъ. Король Лудовикъ XIV всю жизнь не могъ простить принцессѣ Монпансье этой продѣлки, и впослѣдствіи ей пришлось горько поплатиться.
Когда Конде очутился въ Парижѣ съ герцогомъ Орлеанскимъ, граждане приняли его сторону, а парламентъ 20 іюля пошелъ и дальше. Не взирая на со
♦) Моп&іаі II, 350: «Ье ргіпсе (іе Сопйё іётоі^па еп сеііе оссазіоп іапі <іе соига^е еі (іе ргёаепсе сГёаргіі йапз Іе ріив ^гапй рёгіі еі іапі Й’асііѵііё роиг йоппег эез огйгез, ди’іі аіѣіга Гайшігаѣіоп беѳ ёігап^егз еі геЬаивва Іе соеиг йе зоп рагіі.» (Принцъ де Конде обнаружилъ при этомъ такое мужество и присутствіе духа среди величайшей опасности, такую дѣятельность и распорядительность, что заслужилъ удивленіе иностранцевъ и обод рилъ свою партію.)
вершеннолѣтіе короля и на любовь и уваженіе къ нему народа, онъ назначилъ герцога Орлеанскаго намѣстникомъ его въ управленіи (Ііеиіепапі-^ёпёгаі Ди гоу-аише), а принца Конде генералиссимусомъ всѣхъ войскъ,—все это для того, чтобы не допускать возвращенія Мазарена, который имѣлъ на королеву непостижимое вліяніе. Въ Парижѣ учредилось новое правительство, а Конде составилъ новое войско; Онъ все еще поддерживалъ сношенія съ Испаніей и готовился соединиться съ приближающимся испанскимъ войскомъ. Король отправился въ Понтуазъ. Онъ созвалъ туда парижскій парламентъ, угрожалъ отставкою всѣмъ его членамъ, которые не явятся, и объявилъ недѣйствительными всѣ рѣшенія и приговоры, какіе будутъ постановлены въ Парижѣ. Но не смотря на эти угрозы, въ Понтуазъ явилось, только 16 или 17 членовъ парижскаго парламента. Они составили анти-парламентъ. Парламенты воевали другъ съ другомъ декретами, какъ правительства, парижское и понтуазское, оружіемъ.
Эта распря должна была прекратиться сама собою, какъ скоро молодой король удалитъ отъ себя ненавистнаго итальянца, который занялъ мѣсто Ришлье, не имѣя его талантовъ. Видя, что Конде каждую минуту можетъ соединиться съ шедшими къ нему испанскими вспомогательными войсками, королева Анна объявила, хотя, конечно, противъ воли, что готова сновя разстаться съ Маза-реномъ ради успокоенія государства. Г-жа де Мотвиль утверждаетъ *), что Мазаренъ удалился самъ, чтобы дать друзьямъ своимъ случай склонить на его сторону общественное мнѣніе, хотя онъ очень боялся оставить королеву, опасаясь, что кто-нибудь другой успѣетъ въ его отсутствіе втереться въ ея довѣренность. Послѣ неудачной попытки войти въ соглашеніе съ иринцемъ Конде, Мазаренъ уѣхалъ изъ Понтуаза 19 августа. Онъ опять отправился въ герцогство Бульон-ское. Конде и герцогъ Орлеанскій не могли составить правительственнаго совѣта, который хотѣли устроить въ Парижѣ; парижскій парламентъ объявилъ даже готовность сойтись съ королемъ. Король отправился въ Конпьень къ арміи Тюреня. Къ нему со всѣхъ сторонъ присылались заявленія вѣрноподданничества. Онъ предложилъ принцу Конде амнистію; но принцъ болѣе довѣрялъ испанцамъ, чѣмъ королевѣ, которая продолжала еще царствовать именемъ сына. Парижанамъ король также предлагалъ амнистію. Но пока Конде оставался въ Парижѣ, ее приняли немногіе. Притомъ ни парламентъ, ни граждане, хотя утомленные войной, не вѣрили амнистіи ненавистнаго кардинала. Война продолжалась еще весь сентябрь, и на помощь принцу пришли герцогъ Виртембергскій и Лотарингскій.
Голова города Манта, бывшій членомъ большой палаты парламента, принялъ на себя посредничество, и поэтому дворъ переѣхалъ въ Мантъ. Голова уговорилъ парижскій парламентъ и гражданъ помириться съ правительствомъ, и на большомъ народномъ собраніи 24 сентября въ Пале-Роялѣ было рѣшено немедленно заключить миръ. Тѣмъ не менѣе дѣло затянулось, потому что Конде, герцогъ Орлеанскій и кардиналъ Рецъ находились еще въ городѣ, а городскимъ головою (ргёѵоі (іев гаагсЬапсІв) былъ старый дуракъ Бруссель. Когда послѣдній оставилъ это мѣсто, весь парижскій магистратъ былъ смѣненъ, и блестящая депутація парижскаго купечества отправилась въ Понтуазъ, куда переѣхалъ дворъ и куда прибылъ и герцогъ де Гизъ по.слѣ четырехлѣтняго плѣна своего въ Ис
*) Она говоритъ (IV, 310): «Ьез ай'аігез <іез ргіпсез етрігоепі. Роиг йоппег Іе іешз аих Ьопз егѵііеигз <іи гоі бе Іе зегѵіг еі Йе іаіге соппаііге аих Рагіэіепз Іа іготрѳгіе ой Іев іепоіі Іа Ьаіпе оріпійіге еі ехігаѵа^апіе ци’ііз аѵоіепі сопіге Іиі, Махагіп зе гёзоіиі еі>(1п Йе <|иіііег Іа соиг роигдиеідие іетз; таіз сотше ГаЪвепсе езі іоиригз йап^егеизе а ип тішзіге, аѵапі йе рагііг іі ѵоиіиз епсоге іепіег ип ассоттобетепі аѵес Мг. Іе ргіпсе. II епѵоуа Ьеп^іабе аи Бис <іе Іа КосЬеГоисаиій аѵев (іев сопсііііопз <1е раіх ргездие сопіог-тез а се цие М. Іе ргіпсе аѵоіі раги зоиЪаііег, таіз се ргіпсе, ёіапі епігаіпё раг за йѳзіі-пёе, пе ѵоиіиі раз ёсоиіег, еі Іез ойгев сіи гоі 4’Езрадпе Іиі Йгепі паііге сіе поиѵеііез реп -зёев Йапз Гёвргіі.» (Дѣла принцевъ шли все хуже. Чтобы дать время добрымъ слугамъ государя услужитъ ему и показать парижанамъ обманъ, въ который они вовлечены упорной и нелѣпой ненавистью ихъ къ нему, Мазаренъ рѣшился на время покинуть дворъ; но, такъ какъ отсутствіе всегда опасно министрамъ, онъ передъ отъѣздомъ пробовалъ помириться съ принцемъ. Онъ послалъ Ланглада къ герцогу де Ла-РошФуко съ мирными предложеніями, почти совершенно согласивши съ условіями, которыхъ желалъ самъ принцъ; но принцъ былъ увлеченъ своимъ рокомъ и не принялъ условій, потому что предложенія короля испанскаго возбудили въ немъ новые замыслы.)
паніи, освобожденный по ходатайству принца Конде. Король любезностью поко-рилъ сердца парижской депутаціи. Конде отчаялся въ возможности держаться въ Парижѣ, гдѣ высшая буржуазія отпала отъ него, а въ нисшихъ классахъ противъ него интриговалъ кардиналъ Рецъ. 14 октября онъ выѣхалъ изъ Парижа и отправился во Фландрію, гдѣ получилъ главное начальство надъ испанскимъ войскомъ. 21 октября королева Анна съ сыномъ и дворомъ возвратилась въ Парижъ. Дорогой, она къ своему ужасу, узнала, что герцогъ Орлеанскій не уѣхалъ изъ столицы и хочетъ ждать ее въ Парижѣ. Она готова была ѣхать назадъ; но Тюрень убѣдилъ ее въ неблагоразуміи такого поступка и проводилъ ее въ городъ подъ прикрытіемъ своихъ войскъ. Герцогъ струсилъ и уѣхалъ изъ Парижа.
Мазаренъ изъ Седана руководилъ поступками королевы. По его совѣту, возвратясь въ Парижъ, она на время отсрочила месть. Потомъ низкая мстительность ея не пощадила не только враговъ Мазарена, но даже простыхъ бабъ, которыя во время мятежа бранили ее *). Герцогъ Орлеанскій былъ сосланъ въ Лиможъ. Дочь его, принцесса де Монпансье, была отправлена въ Буа-де-Контъ; прежде она надѣялась выйти замужъ за короля, но, какъ говорили остряки, бас-тильскія пушки убили ея жениха. Впослѣдствіи она вышла за одного незнатнаго авантюриста, котораго король сдѣлалъ герцогомъ де Лозеномъ. Бруссель былъ посаженъ въ тюрьму. Человѣкъ двѣнадцать безпокойныхъ членовъ парламента были разосланы по разнымъ мѣстамъ. Парижскому парламенту, въ который снова вступили понтуазскіе члены, были возвращены всѣ его права. Кардинала Реца Мазаренъ преслѣдовалъ до самой смерти. Онъ не позволилъ ему занять архіепископства въ Парижѣ и даже не хотѣлъ возвращаться въ Парижъ, пока не будетъ удаленъ Рецъ, безъ котораго королева не могла обходиться, потому что онъ имѣлъ такое вліяніе на парижскую буржуазію, что могъ во всякое время опять произвести возстаніе. Королева въ теченіе двухъ мѣсяцевъ не рѣшалась удалить его. При въѣздѣ своемъ она приняла его очень милостиво и любезно, потомъ нѣсколько разъ оказывала ему благосклонность : и даже присутствовала на его проповѣди въ Сенъ-Жермень-л’Оксерруа. Когда Рецъ увѣрился въ своей безопасности, королева внезапно арестовала его. 19 декабря онъ былъ у нея и, когда откланялся, гвардейскій капитанъ арестовалъ его въ сосѣдней комнатѣ. Его провели пѣшкомъ по большой аллеѣ Лувра въ Тюйльри, посадили въ карету и отвезли сначала въ Венсень, а оттуда въ Нантскую крѣпость.
Въ февралѣ 1653 Мазаренъ возвратился въ Парижъ. При вестфальскихъ мирныхъ переговорахъ онъ удачно воспользовался талантами своихъ министровъ, д’Аво и Сервіана, и сдѣлалъ своего короля протекторомъ германской имперіи. Онъ держалъ агентовъ при всѣхъ нѣмецкихъ дворахъ, чтобы, дѣйствуя на эгоизмъ государей, склонять ихъ къ интересамъ Франціи. При возвращеніи его въ Парижъ ему былъ сдѣланъ торжественный пріемъ. Король со своей гвардіей выѣхалъ къ нему на встрѣчу; при приближеніи короля, Мазаренъ вышелъ изъ кареты; Лудовикъ также велѣлъ остановиться и подошелъ къ кардиналу пѣшкомъ, посадилъ его въ свою карету и проѣхалъ съ нимъ по улицамъ. Мазаренъ заранѣе велѣлъ раздать денегъ наемнымъ крикунамъ (сіациеигз). Его принимали, какъ будто опъ всѣхъ осчастливилъ своимъ пріѣздомъ; магистратъ осыпалъ его похвалами п пышными фразами и далъ ему обѣдъ 'въ ратушѣ. Парламентскіе юристы такъ же раболѣпствовали передъ нимъ, какъ и богатые купцы городской думы. Тѣ самые члены парламента, которые недавно оцѣнили его голову, лѣзли къ нему на поклонъ. Они униженно благодарили его, когда онъ дозволилъ возвратиться нѣкоторымъ товарищамъ ихъ, несправедливо высланнымъ изъ города.
Въ Парижѣ и въ окрестностяхъ водворялось спокойствіе; но въ разныхъ
*) Моп&іаі, II, 399: „Ппе еТіатЪге йе іизіісе Гиі сгёё а 1’агзепаі, циі Яі ёхесиіѳг а тогі Вегіаиі еі Вісогз роиг аѵоіг аііѳпіё & Іа ѵіѳ <іи сагйіпаі Магагіп. Оезсоиіигѳ, Ьотте Гогѣ зёбіііѳих, Гиі аиззі епѵоуё а Іа Вазііііе, еі Йате Аппе, Ьагеп^ёге, циі аѵоіі рагіё Гогі іпзоіеттепі бе Іа гѳіпѳ йигапі Іез ігоиЫез, Гиі епГёгтёе аапз Іез реіііез таізопз.“ (Въ арсеналѣ учредили судебную коммисію, которая приговорила къ смерти Берто и Рикора за покушеніе на жизнь кардинала Мазарена. Декутюръ, человѣкъ очень безпокойный, былъ посаженъ въ Бастилію, а селедочница Анна въ смирительный домъ за дерзкіе отзывы о королевѣ во время смутъ.)
городахъ и провинціяхъ еще нѣсколько лѣтъ продолжалась война. Мазаренъ самъ поддерживалъ такое положеніе дѣлъ, нахальствуя передъ слабыми и труся передъ сильными. Приведемъ одинъ примѣръ. Мазаренъ обѣщалъ одному заслуженному офицеру чинъ маршала п нѣсколько недѣль водилъ его за носъ. Обманутый остановилъ его на улпцѣ, окружилъ вооруженными людьми и не выпускалъ, пока кардиналъ не исполнилъ обѣщанія. Алчность и гнетущій деспотизмъ Мазарена послѣ его возвращенія стали еще невыносимѣе. Онъ предоставилъ финансы разнымъ мошенникамъ, въ томъ числѣ Ф у к е, который пышностью и блескомъ приводилъ нѣкоторое время въ изумленіе всю Европу.
5. Послѣднее время правленія Мазарена.
Счастье благопріятствовало Мазарену во всѣхъ его предпріятіяхъ. Племянницы его, дѣвицы Манчини, прославившіяся во Франціи красотой и бойкостью, всѣ сдѣлали блистательнѣйшія партіи. Одна вышла за принца королевской крови, брата Конде, Армана Конти; другая за принца Моденскаго; третья за принца Евгенія Савойскаго, сына принца Томаса; четвертая за сына маршала герцога де Ла Мельере, который принялъ титулъ герцога де Мазарена; пятая за герцога де Бульона. На шестой хотѣлъ жениться самъ юный король Лудовикъ XIV и былъ очень огорченъ, когда пришлось отказаться отъ этого брака. По аристократическимъ понятіямъ, всѣ онѣ имѣли завидную судьбу; но по нашимъ мѣщанскимъ соображеніямъ, нп одна не была счастлива. Самъ Мазаренъ боялся только одного человѣка, подобно ему прелата, но имѣвшаго гораздо больше связей всякаго рода, чѣмъ министръ,—притомъ искушеннаго во всѣхъ обманахъ, интригахъ и предательствахъ, образованнаго и ученаго, тогда какъ самъ Мазаренъ былъ невѣжда. То былъ кардиналъ де Рецъ. Уже сидя въ Нантской крѣпости, онъ нашелъ возможность сыграть съ могучимъ министромъ ловкую штуку. Когда умеръ дядя его, архіепископъ парижскій, онъ въ крѣпости принялъ его санъ, и Мазаренъ не успѣлъ воспрепятствовать этому. Потомъ нантскій комендантъ далъ ему возможность бѣжать, и Рецъ прибылъ бы въ Парижъ, откуда его, какъ архіепископа, было бы трудно выжпть, если бы съ нимъ не случилось несчастія. Онъ спустился на веревкѣ съ бастіона въ 40 футовъ вышины въ ровъ и сѣлъ на лошадь, но, еще не выѣзжая изъ Нанта, лошадь упала, и онъ расшибся. Однако онъ и тутъ не потерялся и нашелъ пріютъ у друзей, гдѣ оправился отъ ушиба. Потомъ онъ отправился въ Римъ, но, не найдя тамъ помощи, поѣхалъ во Фландрію и въ Испанію. Однако пока Мазаренъ былъ живъ, онъ не могъ занять своего архіепископства.
Въ политикѣ не можетъ быть и рѣчи о нравственности. Немудрено поэтому, что Мазаренъ пріобрѣлъ славу за то, что снова утвердилъ министерскую систему Ришльё, ввелъ въ управленіе нѣсколько даровитыхъ людей, возстановилъ военное могущество и торжество Франціи на сушѣ и на морѣ. Въ это время въ Испаніи при любимцѣ и министрѣ Филиппа IV, донъ Луисѣ де Гаро (стр. 601), исчезли послѣдніе остатки военнаго могущества и королевскаго значенія. Всѣ выгоды, достигнутыя Франціей по вестфальскому миру, были приписаны кардиналу Мазарену, подъ управленіемъ котораго Тюрень успѣшно дѣйствовалъ въ Нидерландахъ противъ Конде, командовавшаго испанскими войсками. У французовъ господствовало согласіе, и пхъ одушевляло національное чувство; испанцы, напротивъ, не довѣряли иностранному принцу, который командовалъ ими. Молодой французскій король иногда самъ пріѣзжалъ въ армію и плѣнялъ солдатъ радушнымъ обращеніемъ; у испанцевъ, наоборотъ, шли вѣчные споры между нидерландскимъ намѣстникомъ, Леопольдомъ Вильгельмомъ, принцемъ Конде и герцогомъ Карломъ III Лотарингскимъ. Карлъ былъ необыкновенно храбрый человѣкъ, но неспособный здраво мыслить и пускавшійся во множество нелѣпыхъ похожденій, о которыхъ мы часто упоминали въ этомъ томѣ. Наконецъ онъ отправился съ войскомъ въ Нидерланды, чтобы принять участіе, въ войнѣ съ Франціей. Но ему хотѣлось разыгрывать тамъ роль государя, и онъ портилъ всѣ предпріятія своимъ упрямствомъ и постоянно ссорился изъ-за ранга и начальства съ Конде,
такъ что войска его били скорѣе вредны, чѣмъ полезны испанцамъ. Притомъ онъ и въ Нидерландахъ велъ подозрительную переписку. Поэтому испанцы вскорѣ удалили его, удержавъ однако его войска. Они приказали (1654) взять его и отправить сначала въ Антверпенъ въ замокъ, потомъ въ Дюнкирхенъ и наконецъ въ Испанію. Карлъ часто дѣлалъ безумныя выходки, и потому испанцамъ удалось удержать лотарингцевъ въ покорности. Братъ его, Ф р а н ц и с*к ъ (стр. 399), пріѣхалъ въ Нидерланды и вступилъ въ испанскую службу, по вскорѣ перешелъ съ своими лотарингцами въ французамъ.
Во время безпокойствъ Фронды французы снова утратили многія выгоды, пріобрѣтенныя прежде надъ испанцами въ Нидерландахъ, въ Франшъ-Конте, въ Каталоніи, Неаполѣ и на берегу Тосканы. Этому способствовало конечно и то обстоятельство, что у испанцевъ нѣкоторое время были отличные начальники, какъ-то Леопольдъ Вильгельмъ и донъ Хуанъ Австрійскій (стр. 609) на морѣ. Они были особенно счастливы въ первые годы безпорядковъ во Франціи. Донъ Хуанъ, какъ мы говорили выше, разрушилъ надежды, которыя Франція возлагала на возстанія неаполитанцевъ и сициліанцевъ, и отнялъ у нихъ города на тосканскомъ берегу. Въ 1652 донъ Хуанъ^отнялъ у французовъ и Каталонію. Онъ блокировалъ Барселону съ моря, и въ то же время ее осадили съ сухаго пути. Французскій маршалъ, командовавшій въ городѣ, послѣ 13-мѣсячной осады былъ принужденъ сдать Барселону испанцамъ 12 октября. Потомъ испанцы взяли Хирону, Паламосъ, Пюи де Квіеръ, Балагверъ и другіе мелкіе города, и вся Каталонія была снова присоединена къ Испаніи послѣ 13-лѣтняго французскаго господства. Въ томъ же 1652 испанцы отняли у непріятеля во Фландріи Гравелпн-генъ и Дюнкирхенъ, завоеванные принцемъ Конде; но они не долго удержали эти города въ своей власти.
Возстановленіе мира между Франціей и Испаніей становилось все затруднительнѣе. Только когда Кромвель задумалъ извлечь пользу изъ вражды этихъ государствъ, Гаро рѣшился вступить въ мирные переговоры. Кромвель, какъ военный диктаторъ Англіи, послалъ противъ великихъ голландскихъ адмираловъ XVII столѣтія, де Рюйтера, фанъ Тромпа, де Вассенаара, де Витта и Эвертсена, англійскихъ морскихъ героевъ, Монка, Дина, Пенна, Блека, Лоусона. Онп дѣйствовали такъ удачно, что аристократическая партія, управлявшая тогда Голландіей, была принуждена принять постыдный миръ (стр. 564). Послѣ мира съ Голландіей, Кромвель нѣкоторое время не зналъ, гдѣ лучше искать добычи, въ Испаніи или во Франціи. Онъ требовалъ отъ Испаніи такихъ уступокъ, что если бы Гаро и согласился, то не согласился бы самъ король Филиппъ IV; поэтому Кромвель задумалъ отнять у французовъ Дюнкирхенъ." Онъ обратился сначала къ французскому коменданту Дюнкирхена, графу д’Эс.траду, и предложилъ <:му большую сумму, если онъ впуститъ къ городъ англичанъ. Графъ съ благо] однимъ негодованіемъ отвергнулъ это предложеніе; но, зная безденежье своей королевы и алчность Мазарена, посовѣтовалъ англичанамъ обратиться прямо къ французскому правительству. Однако королева Анна не приняла этой сдѣлк , и благочестивый Кромвель не постыдился пуститься на грабежъ и па насилье, на которые его никто не вызывалъ. Онъ позволилъ испанцамъ вербовать въ Ирландіи войска, чтобы отнять у французовъ Гравелингенъ и Дюнкирхенъ. Дюгкир-хенъ былъ доведенъ до крайности, и, когда французы хотѣли доставить в . городъ жизненные и военные припасы на восьми малыхъ военныхъ судахъ, фом-вель велѣлъ своему адмиралу Влеку взять эти суда въ ту самую минуту, когда они^входили въ гавань. Мазарену слѣдовало бы отмстить за это явное нарушеніе мира; но онъ поступилъ иначе. Это дѣло послужило ему поводомъ отправить въ Англію посла, будто бы хлопотать о возвращеніи захваченныхъ кораблей, но въ сущности для того, чтобы переговорить съ Кромвелемъ, какъ сообща воспользоваться плохимъ правительствомъ и жалкимъ состояніемъ Испаніи.
Эти переговоры кончились заключеніемъ въ ноябрѣ 1655 торговаго трактата. Испанцевъ держали въ заблужденіи, пока Кромвель пе кончилъ военныхъ приготовленій. Тогда Блекъ опустошилъ берега Средиземнаго моря, п англичане частью разграбили съ разными жестокостями, частью завоевали испанскія владѣнія въ обѣихъ Индіяхъ. Наконецъ миромъ, подписаннымъ з марта 1657 въ Парижѣ, Мазаренъ и Кромвель заключили формальный союзъ для разграбленія Не-
паніп. Союзъ этотъ послужилъ въ выгодѣ и славѣ протектора и ко вреду и позору Франціи. Мазаренъ обязался уда гать изъ Франціи сыновей несчастнаго Карла I и французской принцессы Генріеты-Маріи, стало быть, двоюродныхъ братьевъ своего короля, будущаго короля Карла II и герцоговъ Йоркскаго и Глостерскаго, и въ союзѣ съ англичанами отпять у испанцевъ Гравелингенъ, Мар-дикъ и Дюнкирхенъ. Въ послѣдней статьѣ было оговорено, что Франція оставитъ за собой лишь Гравелингенъ и Мардикъ, а Дюнкирхенъ уступитъ Англіи.
Испанцы имѣли тогда въ Нидерландахъ двухъ отличныхъ генераловъ: донъ Хуана Австрійскаго, назначеннаго намѣстникомъ на мѣсто Леопольда Вильгельма, и принца Конде. Впрочемъ съ принцемъ было трудно ладить, потому что онъ интриговалъ противъ донъ Хуана и ссорился съ нимъ, какъ прежде съ Леопольдомъ Вильгельмомъ. Въ 1657 Тюрень взялъ Мардикъ. Въ слѣдующемъ году онъ подступилъ къ Дюнкпрхену. При его арміи былъ англійскій корпусъ подъ начальствомъ лорда Локарта. Онъ обложилъ городъ и расположился передъ нимъ въ сильно-укрѣпленномъ лагерѣ. Тогда на выручку крѣпости поспѣшили Конде и донъ Хуанъ и расположились лагеремъ неподалеку отъ французовъ. Донъ Хуанъ оставилъ свою укрѣпленную позицію и аттаковалъ непріятельскій лагерь; Конде не одобрялъ этого, однако уступилъ. Когда испанцы выступили изъ своихъ укрѣпленій, Тюрень вышелъ имъ на встрѣчу и напалъ на нихъ, прежде чѣмъ къ нимъ подоспѣла артиллерія. Такимъ образомъ 14 іюня 1658 на берегу моря произошло сраженіе, которое должно было кончиться пораженіемъ испанцевъ, потому что у нихъ не было артиллеріи, и армія ихъ стояла между моремъ и болотомъ. Сраженіе это, самое важное во всю войну, называется сраженіемъ на дюнахъ, такъ какъ обѣ арміи были расположены на песчанныхъ холмахъ берега. Бой былъ непродолжителенъ. Испанская армія была разбита и разсѣяна. 25 іюня Дюнкирхенъ былъ принужденъ отворить ворота французамъ, которые передали его англичанамъ. Затѣмъ были взяты Фюрнъ, Диксмюйденъ, Гравелингенъ, Уденарде и Ипернъ.
Походъ 1658 привелъ наконецъ испанскаго министра къ убѣжденію, что ему слѣдуетъ войти въ соглашеніе съ Франціей. Еще за два года передъ тѣмъ, когда Франція и Англія договаривались о союзѣ, Испанія выказала желаніе заключить миръ. Мазаренъ посылалъ тогда въ Мадритъ де Ліоня для переговоровъ съ донъ Луисомъ де Гаро. Но война продолжала свирѣпствовать въ Нидерландахъ, въ Италіи п въ Пиренеяхъ. Въ переговорахъ этихъ лично участвовалъ король Филиппъ IV. Большое затрудненіе представило въ самомъ началѣ требованіе Филиппа, чтобы принцу Конде были возвращены всѣ почести, званія, долж-юсти и имѣнія, которыхъ лишилъ его Мазаренъ съ согласія парламента. Вторымъ затрудненіемъ было желаніе королевы Анны женить своего сына на одной и*.ъ дочерей Филиппа IV. У Филиппа не было еще сына, и потому можно было оі асатьгя присоединенія Испаніи въ Франціи. Поэтому переговоры не привели ни къ чему. Но въ слѣдующемъ году у испанскаго короля родился сынъ Карлъ, и можно было надѣяться, что испанская королева подаритъ ему еще принца. Поэтому в~ 1658 прерванные переговоры возобновились. Тутъ уже испанскій министръ «амъ желалъ брака испанской принцессы съ Лудовикомъ XIV, и Маза-регъ придумалъ хитрость, чтобы поторопить церемонныхъ испанцевъ къ скорѣй-ше іу рѣшенію. Онъ уговорилъ короля Лудовика отправиться съ большимъ шу-моіъ и пышностью въ Ліонъ, пригласивъ туда герцогиню Савойскую съ дочерью, и эгимъ далъ поводъ къ толкамъ, будто готовится обрученіе Лудовика съ савойской при цессой. Это произвело желанное дѣйствіе. Испанскій король тотчасъ от-прав ілъ въ Ліонъ своего статсъ-секретаря, донъ Антоніо де Пиментеля, который послѣдовалъ за королемъ въ Парижъ и въ началѣ 1659 заключилъ прелиминарныя статьи мира.
Относительно принца Конде Лудовикъ XIV, еще ребенкомъ очень ревнивый къ своему королевскому значенію, обѣщалъ въ 1656 изъ милости возвратить принцу всѣ его имѣнія, кромѣ Шантильи, но не соглашался возвратить ему ни одной должности и намѣстничества. Относительно сдѣланныхъ завоеваній въ прелиминаріяхъ было постановлено, что за Франціей останутся всѣ мѣста, занятыя ея войсками; но какія именно мѣста, долженъ былъ рѣшить уже мирный трактатъ. Въ маѣ 1659 заключили перемиріе, Мазаренъ отправился въ Сенъ
Жанъ де Люзъ, а донъ Луисъ де Гаро въ Санъ-Себастіанъ, чтобы лично переговорить о мирѣ, такъ какъ оба министра были неограниченными властелинами Франціи и Испаніи. Конференціи происходили на Фазаньемъ островѣ рѣки Бида-соа, которая служитъ границей между Франціей и Испаніей. Мазаренъ важничалъ и блисталъ пышностью, а донъ Луисъ де Гаро держалъ себя скромно. На первую конференцію 24 августа Мазаренъ пріѣхалъ со свитою французскихъ дворянъ въ 27 придворныхъ каретахъ шестериками. Онъ привезъ съ собою множество роскошно одѣтыхъ пажей, тѣлохранителей и ливрейной прислуги. Всѣхъ конференцій было двадцать пять. Послѣ шестой въ Мадридъ отправился герцогъ де Граммопъ торжественно проспть руки испанской принцессы. Относительно принца Конде Мазаренъ сдѣлалъ уступку и призналъ возможнымъ возвратить ему намѣстничество Бургундіи и мѣсто оберъ-гофмейстера. Но зато испанцы сверхъ другихъ уступокъ должны были обѣщать уступить Авенъ, Филиппвиль и Маріен-бургъ въ Нидерландахъ и графство Конфланъ въ Пиренеяхъ. Этотъ миръ, названный Пиренейскимъ миромъ, былъ подписанъ въ ноябрѣ 1659, но ратпфикованъ по всей формѣ только въ концѣ февраля 1661. Однимъ изъ главныхъ условій его было освобожденіе герцога Карла Лотарингскаго, за котораго Лудовикъ XIV вступился, какъ Филиппъ IV за принца Конде; но многія мѣста во французской Лотарингіи предоставлялись французамъ, а укрѣпленія Нанси слѣдовало срыть *).
Со времени Пиренейскаго мира Франція стала грозою Европы, а Лудовикъ XIV и его французскій дворъ сдѣлались образцомъ для государей и аристократіи цѣлаго свѣта. Франція начала стремиться къ овладѣнію наслѣдствомъ испанской отрасли Габсбургскаго дома. Въ этихъ видахъ былъ заключенъ и бракъ Лудовика XIV съ испанскою принцессой, хотя супруга его должна была торжественно отказаться за себя и за своихъ наслѣдниковъ отъ всякаго наслѣдственнаго притязанія на Испанію. Самъ Лудовикъ призналъ этотъ актъ отреченія и заставилъ парламентъ утвердить его. Но парламентъ не переставалъ утверждать, что актъ этотъ недѣйствптеленъ, потому что ппкто не можетъ лишать своихъ дѣтей и внуковъ ихъ природныхъ правъ.
Мазаренъ, какъ потомъ Талейранъ, всею жизнью доказалъ свое искусство держаться въ сѣдлѣ, и если выбьютъ, опять вскарабкаться. Какъ Талейрану, ему посчастливилось до самой смерти сохранить свое значеніе. Подъ конецъ онъ, правда, былъ въ тягость молодому королю, который громко говорилъ, что не хочетъ больше имѣть перваго министра; но все-таки Мазаренъ умеръ 9 марта 1661 полнымъ властелиномъ. Передъ смертію онъ рекомендовалъ королю людей, которымъ монархическая Франція обязана своимъ величіемъ. То были Ле Телье, управлявшій внутренними дѣлами, Л у в у а—военными, Понпонъ, Круаси п Л і о п ь—внѣшнею политикой, и Кольберъ, котораго Мазаренъ рекомендовалъ въ министры финансовъ на мѣсто мота и взяточника Ф у к е. Лудовикъ нѣкоторое время еще терпѣлъ Фуке, но потомъ поступилъ съ нимъ, какъ поступаютъ съ министра «и финансовъ на Востокѣ. По смерти Эмери Мазаренъ слѣдовалъ финансовой системѣ, которая была выгодна только для правителей, а для страны въ высшей степени тягостна. Генеральнымъ контролеромъ былъ Фуке; ему былп подчинены два контролера, суперинтендантъ и два интенданта. Фуке тратилъ больше, чѣмъ король. Говорили, будто онъ тратилъ, неизвѣстно на что, до 23 милліоновъ ежегодно. Кромѣ того онъ издержалъ до 18 милліоновъ, что по теперешнему составляетъ 30, на постройку дворца п сада въ Во, раздавалъ ежегодно до 4 милліоновъ пенсій, и совершенно по-цаоски дарилъ п угощалъ дворянъ, художниковъ п ученыхъ. Его пышность и мотовство доходили до того, что онъ оскорбилъ короля, предупрежденнаго еще Мазарепомъ, пригласивъ его на празднества въ свой новый дворецъ Во и далеко затмивъ роскошью королевскія празднества въ Фонтенбло. Впрочемъ нѣкоторые говорятъ, что Фуке, покупавшій дорогими сум
•) Это было измѣнено 28 Февраля 1661. Герцогъ получилъ обратно Баръ: но укрѣпленія Нанси были снесены, и герцогъ не только отказался отъ Маі'іенг.пка, Козино, Пфальцбурга, Саарбурга и графства Клермона, но дозволилъ сверхъ того Французамъ пользоваться военнымъ путсиъ въ Эльзасъ въ 30 часовъ длны п полчаса ширины.
мами благосклонность знаменитыхъ дамъ, художниковъ и поэтовъ (ему служилъ и Мольеръ), возбудилъ противъ себя гнѣвъ короля ухаживаньемъ за дѣвицей де Ла Вальеръ, которую Лудовикъ искренно и сильно любилъ. Какъ бы то ни было, король еще нѣсколько времени продолжалъ обращаться съ Фуке ,очень милостиво, боясь его обширныхъ связей, но черезъ Кольбера заставилъ его продать мѣсто генералъ-прокурора въ парламентѣ, которое давало ему право быть судимымъ только парламентомъ. Наконецъ король вызвалъ его въ Нантъ и 5 сентября 1661 велѣлъ арестовать; по заведенному Ришлье и Мазареномъ порядку, его предали суду особой коммисіи, кото, ая начала процессъ только 24 ноября 1664 и приговорила Фуке лишь къ ссылкѣ, принявъ въ уваженіе, что Фуке дѣйствовалъ съ согласія королевы матери и во времена фронды по ея приказанію пускался въ обманы и лихоимство. Но король произвольно замѣнилъ этотъ приговоръ пожизненнымъ заключеніемъ въ крѣпости.
XI ЕВРОПА
ОТЪ СМЕРТИ МАЗАРЕНА ДО НИМВЕГЕНСКАГО МИРА.
1. Германія отъ Вестфальскаго мира до нападеній Лудовика XIV* на Германію.
Когда кардиналы Ришльё и Мазаренъ основали во Франціи на развалинахъ народнаго права абсолютную монархію, блестящій дворъ, пышную литературу и искусства,—германскіе государи начали стараться ослабить безъ того слабую императорскую власть и учредить въ каждой землицѣ абсолютную монархію, или, лучше сказать, полицейское государство. Тогда это было труднѣе, чѣмъ теперь, потому что земскіе чины имѣли больше значенія; при томъ тогда еще существовали имперскіе суды, которые хотя рѣдко защищали права гражданъ, но по крайней мѣрѣ напоминали сильнымъ, что они невполнѣ независимы.
Со времени Вестфальскаго мира три державы господствовали надъ Германіей—Австрія, Франція и Швеція. Но послѣдняя, сдѣлавшись по смерти Карла X добычею олигархіи, не могла сохранить своего вліянія, Извѣстный подъ именемъ великаго курфирста, Фридрихъ Вильгельмъ Бранденбургскій, вѣрный союзникъ императора, воспользовался этимъ, чтобы создать новую державу, прямо враждебную Франціи. Эта держава необходимо должна была опираться на военщину и на деспотизмъ, потому что и Мазаренъ основалъ могущество Франціи на сильной арміи и на эксплуатаціи народа правительствомъ. Изъ всѣхъ государей Германіи одинъ Фридрихъ Вильгельмъ былъ способенъ воспользоваться обстоятельствами, чтобы лишить чины участія въ правленіи, поправить финансы, непомѣрно и въ ущербъ странѣ увеличить войско и оказать важную помощь императору и имперіи. Онъ былъ бережливъ, обладалъ военными способностями и имѣлъ отличныхъ офицеровъ, тогда какъ шведскіе олигархи совершенно запустили военныя силы своего государства. Мы уже говорили въ исторіи Карла X (стр. 527—545), какъ умно воспользовался Фридрихъ Вильгельмъ походами шведскаго короля противъ Польши, чтобы освободить свое герцогство Пруссію отъ вассальной зависимости отъ Польши и подчинить дворянство п города этого княжества своему монархическому произволу. Онъ былъ преданнымъ союзникомъ императора въ общегерманскомъ интересѣ, хотя императоръ былъ врагъ протестантизма, а курфирстъ былъ главный защитникъ этой религіи и впослѣдствіи далъ у себя убѣжище протестантамъ, изгнаннымъ Лудовикомъ XIV.
Австрія была, тогда совершенно во власти іезуитовъ. Императоръ Фердинандъ III основалъ 36 іезуитскихъ коллегій и въ своемъ завѣщаніи поручилъ попеченію іезуитовъ своего сына, Леопольда I. Леопольдъ пошелъ еще дальше. Этотъ императоръ, предаваемый и продаваемый своими министрами, даровалъ вѣнской іезуитской коллегіи представительныя права п хотѣлъ подарить ордену цѣлое графство Глацъ. Уже приготовили дарственную грамату, но министръ Лоб ковичъ успѣлъ остановить Леопольда. Тѣмъ не менѣе Леопольдъ дѣятельно поддерживалъ великаго курфирста въ шведско-польской войнѣ и за-
ключилъ съ нимъ тѣсный союзъ въ 1658. Этотъ союзъ билъ въ 1666 продолженъ на 10 лѣтъ. Впрочемъ курфирстъ былъ обязанъ своимъ значеніемъ, которое давало ему рѣшительной голосъ не только въ германскихъ, но и въ европейскихъ дѣлахъ только своему уму п энергіи и созданной имъ стройной и сильной арміи. При этомъ онъ позволялъ себѣ, правда, самоя вопіющія насилія, чтобы приноровить къ новомъ потребностямъ финансы своей небольшой области. Но мы не можемъ входить здѣсь въ подробности бранденбурго-прусскихъ дѣлъ, имѣя въ виду лишь внутреннюю связь обще-европейской исторіи XVII столѣтія. Поэтому мы предоставляемъ пруссакамъ извинять тѣ средства, которыми созидалось ихъ военно-деспотическое государство.
Въ этомъ столѣтіи погибла свобода нѣмецкихъ городовъ; императоръ не могъ защитить ихъ, и они большею частью попали подъ власть государей. Впрочемъ свобода нѣмецкихъ городовъ также не заслуживала сохраненія, какъ и монастыри. Города и монастыри отжили свое время. Бременъ, стѣсненный шведами, осажденный и даже бомбардированный (стр. 528), былъ принужденъ отказаться отъ своего голоса на имперскомъ сеймѣ, хотя заступничество императора и морскихъ державъ спасло его вольность. Мюнстеръ былъ лишенъ имперской свободы въ 1661 своимъ воинственнымъ епископомъ Бернгардомъ фонъ Галеномъ. Таже участь постигла въ 1664 Эрфуртъ, покоренный курфирстомъ Іоганномъ Филиппомъ фонъ Шенборномъ,кліентомъ Франціи. Эрфуртцы выкинули имя курфирста изъ церковной молитвы, и за это городъ былъ завоеванъ французскими войсками, посланными Лудовикомъ XIV на помощь императору противъ турокъ. Іоганнъ фонъ Шенборнъ основалъ рейнскій союзъ, который такъ позорно помѣшалъ германской имперіи подать помощь угрожаемымъ членамъ ея, и въ которомъ, кромѣ многихъ германскихъ государей, участвовали шведскій король, какъ герцогъ Бременскій и Верденскій, и Лудовикъ XIV (стр. 543). Почти въ одно время съ Эрфуртомъ потерялъ свободу и Магдебургъ. Великій курфирстъ, подъ предлогомъ оказать городу помощь, занялъ Магдебургъ своими войсками и обратилъ его въ бранденбургскій городъ. Также поступилъ въ 1674 Бернгардъ фонъ-Галеиъ съ Гёкетеромъ. Въ 1671 Кёльнъ и Брауншвейгъ были подчинены—первый своимъ архіепископомъ, а второй герцогомъ.
Мы уже сказали, что не раздѣляемъ поклоненія всѣхъ историковъ (за исключеніемъ Штенцеля) основателю прусской монархіи. Однако для Германіи было счастьемъ, что Фридрихъ Вильгельмъ такъ тѣсно соединился съ Австріей, когда Лудовикъ XIV по смерти императора Фердинанда III (1657) сталъ хлопотать о лишеніи сына его, Леопольда I, германской короны и о возведеніи на престолъ другаго слабаго и флегматическаго государя, бывшаго въ полномъ распоряженіи своей жены—француженки. Германскіе князья также желали имѣть слабаго и апатичнаго императора. Кандидатомъ Лудовика XIV былъ курфирстъ баварскій, Фердинандъ-Марія, наслѣдовавшій на пятнадцатомъ году (1651) своему отцу, Максимиліану I. Онъ былъ во всѣхъ отношеніяхъ такъ же плохъ, какъ и Леопольдъ Австрійскій, будучи тѣмъ, что царедворцы называютъ благодушнымъ и благочестивымъ государемъ. Фердпнандъ-Марія всю жизнь былъ въ зависимости. Сначала онъ дѣлалъ все, что внушали ему старые совѣтники отца; потомъ имъ безусловно распоряжалась мать его, Марія Анпа, дочь императора Фердинанда II, которая сопровождала его даже на охоту; наконецъ онъ попалъ подъ власть своей жены, принцессы Савойской. Сдѣлать его орудіемъ французской политики казалось нетрудно, тѣмъ болѣе что французы могли въ этомъ случаѣ разсчитывать на смѣшное честолюбіе его кабинетныхъ юристовъ. Въ избирательномъ собраніи, созванномъ во Франкфуртѣ по смерти Фердинанда III, честолюбіе это вызвало очень характерную сцену. Дѣло въ томъ, что уже нѣсколько лѣтъ шелъ споръ, получилъ ли Пфальцъ въ силу Вестфальскаго мира свое прежнее курфиршеское достопнство со всѣми принадлежащими къ ней правами и составляетъ ли курфиршескій санъ Баваріи старое пфальцекое достоинство или совершенно цовое. Баварцы еще до полученія въ Гейдельбергѣ извѣстія о смерти Ферди-нагда III издали патентъ, которымъ учреждали викаріатъ въ имперіи до избранія ноі аго императора. Курфирстъ пфальцекій, сынъ Фридриха V К а р л ъ-Л у д в и г ъ, протестовалт» противъ этого постановленія, и его юристы сочинили и обнародовали бранные политическіе памфлеты, на которые въ Баваріи отвѣчали въ томъ
же тонѣ. На избирательный сеймъ Фердинандъ-Марія прислалъ своего министра, ментора и казуиста, Экселя. Карлъ-Лудвигъ пріѣхалъ самъ. Онъ былъ очень горячъ и грубъ; однажды онъ за столомъ далъ пощечину своей женѣ, принцессѣ гессенской, потомъ самовольно развелся съ нею и обвѣнчался съ графинею Де-генфельдъ, стало быть, имѣлъ разомъ двухъ законныхъ женъ. Эксель занялъ во Франкфуртѣ мѣсто своего государя въ курфиршеской коллегіи и произнесъ рѣчь объ императорскомъ викаріатѣ. Рѣчь эта не имѣла ничего общаго съ нынѣшнимъ парламентскимъ краснорѣчіемъ и была груба, какъ баварскіе нравы. Но Карлъ-Лудвигъ, тоже не отличавшійся тонкостью обращенія, перебилъ Экселя и запретилъ ему продолжать рѣчь. Эксель не послушался его; но когда онъ упомянулъ объ утраченномъ курфиршескомъ достоинствѣ, Карлъ-Лудвигъ пустилъ въ него чернильницей. Эксель, какъ истый дипломатъ, не смутился и преспокойно продолжалъ читать свое сочиненіе; но выходка Карла-Лудвига произвела большой шумъ, потому что было оскорблено достоинство курфиршескаго представителя. Обѣ стороны приняли даже воинственное положеніе, и курфиршеской коллегіи съ большимъ трудомъ удалось убѣдить добраго курфирста баварскаго удовольствоваться публичнымъ извиненіемъ пфальцско-стюартовскаго забіяки *).
Всѣ три духовные курфирста принадлежали къ рейнскому союзу, протекторомъ котораго былъ Лудовикъ XIV. На сторонѣ Австріи были только Бранденбургъ и Саксонія. Поэтому казалось легко устроить избраніе Фердинапда-Маріи. Но онъ самъ былъ нерасположенъ изъ-за пустаго титула подвергать себя и свою страну нападенію Австріи. Французскіе министры употребляли всѣ средства, чтобы побудить его искать императорской короны и принять ее. Они не жалѣли денегъ и дѣйствовали на курфирста черезъ его жену, близкую родственницу Лудовика XIV, которая имѣла на мужа большое вліяніе. Они предлагали ему 15,000 человѣкъ французскаго войска и много денегъ. Герцогъ де Граммонъ пріѣхалъ на франкфуртское собраніе курфирстовъ съ величайшею пышностью. Одинъ изъ трехъ Фюрстенберговъ, игравшихъ въ послѣднюю четверть XVII столѣтія такую антинѣмецкую роль, Францъ Эгонъ, посвятилъ все свое французско-итальянское ин-тригантство цѣлямъ французскаго короля. Но всѣ старанія сокрушились объ упорство молодаго баварскаго курфирста, и въ іюлѣ 1658 Леопольдъ I былъ избранъ императоромъ.
Такимъ образомъ Лудовикъ XIV не достигъ своей цѣли при избраніи императора. Но ему было много случаевъ удовлетворить въ Германіи свое гордое честолюбіе, поддерживая слабыхъ князей и вельможъ, которые противились императору и имперскимъ судамъ. Такъ напримѣръ, при помощи Франціи Іоганъ Филиппъ фонъ Шенборнъ, курфирстъ Майнцкій, сдѣлался до того тягостнымъ для сосѣда своего, Карла Лудвига Пфальцскаго, что тотъ иначе не называлъ его, какъ ненавистнымъ оберъ-попомъ. Лудовикъ XIV и его министры одни пользовались тогда протекторатомъ въ Германіи, который вестфальскій миръ доставилъ Швеціи и Франціи. Французскій король былъ близкій сосѣдъ Германіи, тогда какъ Карлъ X былъ занятъ войною въ Польшѣ и въ Даніи. Когда послѣ паденія Фуке управленіе финансами Франціи перешло въ руки Кольбера, всѣ громадныя суммы, которыми Фуке пользовался самъ, стали стекаться въ королевскую казну; Кольберъ открылъ сверхъ того новые источники доходовъ. Кромѣ того, только у французовъ были великіе полководцы и хорошо устроенное войско на хорошемъ жалованьи. Въ 1664 Лудовикъ XIV могъ даже послать вспомогательное войско императору Леопольду противъ турокъ, которые тогда доходили до самой Вѣны. Это войско способствовало блестящей побѣдѣ, одержанной австрійцами при Санктъ-Готгардѣ.
Самъ императоръ Леопольдъ помогъ французамъ еще болѣе усилить свое вліяніе въ Германіи, когда епископъ мюнстерскій, Бернгардъ фонъ Галенъ, лишилъ въ 1661 городъ Мюнстеръ имперской вольности и построилъ въ немъ цитадель. Императоръ и имперскіе суды объявили городу опалу зато, что въ ссорѣ
“) Карлъ-Лудвигъ былъ, какъ извѣстно, Стюартъ по матери своей, Елисаветѣ* дочери Іакова I. Ред.
(въ 1657) съ своимъ епископомъ онъ пользовался помощь© голландцевъ. Они послали даже епископу экзекуціонное войско. Въ войнѣ сь городомъ епископъ получилъ войско и отъ французовъ и съ тѣхъ поръ помогалъ всѣмъ цѣлямъ ихъ въ Германіи. Въ 1664 французскому королю удалось продолжить рейнскій союзъ и склонить Виртембергъ, Дармштадтъ, Пфальцъ-Цвейбрюккепъ п епископа базельскаго присоединиться къ союзу. Министры Лудовика уже изображали его символически на гравюрахъ и медаляхъ животворящимъ Солнцемъ. Знать и ученые за границей и во Франціи, живописцы, зодчіе, скульпторы и поэты за иодарки, пенсіи и т. и. восхваляли короля, который собиралъ при своемъ дворѣ аристократію всѣхъ націй и задавалъ ей пышныя празднества на трудовыя деньги народа. Даже курфирсту бранденбургскому Франція платила субсидіи и втянула его въ рейнскій союзъ, впрочемъ недовѣряя ему вполнѣ съ тѣхъ поръ, какъ онъ протестовалъ противъ помощи, оказанной Лудовикомъ курфирсту майнцкому для завоеванія Эрфурта. Вскорѣ послѣ 1665 г., когда рейнскій союзъ былъ продо.і женъ на три года и усиленъ вступленіемъ въ него великаго курфирста, обстоятельства совершенно измѣнились, и союзъ распался. Зато съ этпхъ поръ нѣмецкіе князья стали продаваться французамъ порознь, потому что слабый императоръ и безсильная имперія могли раздавать имъ только декреты и постановленія, дѣятельную же помощь могла оказать только Франція. Курфирстъ Іоганнъ Георгъ II Саксонскій обязался даже подавать голосъ за Фраицію на всѣхъ сеймахъ, за что Лудовикъ XIV платилъ ему ежегодно 200,000 талеровъ.
Лудовикъ XIV началъ уже въ союзѣ съ возстановленнымъ королемъ Англіи враждовать противъ семи провинцій Нидерландовъ. Онъ дѣлалъ это сначала подъ предлогомъ защиты нѣмецкихъ князей, прп чемъ ему былъ очень полезенъ солдатскій епископъ мюнстерскій, Бернгардъ фонъ-Галенъ, который со времени ссоры съ городомъ Мюнстеромъ возненавидѣлъ юлландцевъ и вербовалъ войска на французскія деньги. Лудовикъ привлекъ на свою сторону противъ Голландіи курфирста кельнскаго и герцога Пфальцъ-Нейбургскаго. Онъ требовалъ, чтобы генеральные штаты возвратили курфирсту кельнскому занятый ими Рейнбергъ, а герцогу Нейбургскому одну его крѣпость, которая еще оставалась въ пхъ рукахъ. Лудовикъ вступился и за епископа мюнстерскаго, когда тотъ завелъ споръ съ голландцами изъ-за одного пограничнаго форта. Дѣло было въ томъ, что во время войны Гв! мана фонъ-Лихтенштейна съ графомъ Остъ-Фрпсландскимъ воинственный епископъ воздвигъ на границѣ фортъ Боккело, чтобы оттуда тревожить голландцевъ, помогавшихъ граЬу. Графъ Стирумъ овладѣлъ этимъ фортомъ съ помощью Гельдерна. Тогда епископъ пошелъ противъ защитниковъ графа. Король Лудовикъ не могъ оказать ему военной помощи, потому что вѣрный союзникъ Франціи, курфирстъ кельнскій, былъ въ союзѣ съ Гельдерномъ; зато онъ поручилъ посланнику своему при генеральныхъ штатахъ, графу д‘Эстраду, вступиться за епископа. Впослѣдствіи Лудовикъ по политическимъ разсчетамъ долженъ былъ помочь голандцамъ противъ епископа мюнстерскаго, и вслѣдствіе этого фонъ-Галенъ былъ принужденъ 20 апрѣля 1666 при посредничествѣ Франціи заключить договоръ, которымъ голландцы уступили ему Боккело, но за то онъ обязался не держать болѣе 3,000 войска. Между тѣмъ Лудовикъ уже хлопоталъ о покупкѣ Клеве у Бранденбурга и Юлиха у Пфальцъ-Нейбурга.
Англія отъ смерти Оливера Кромвеля до реставраціи Карла II.
Оливеръ Кромвель удерживалъ власть до самой смерти своей (3 сентября 1658), хотя нація не признавала его парламентовъ, а парламенты не признавали его самого. Сынъ его, Ричардъ Кромвель, могъ бы удержаться во главѣ правленія, если бы при своихъ частныхъ достоинствахъ былъ хотя немного способенъ къ правительственной роли и имѣлъ бы приверженцевъ и связи въ арміи *).
*) Бернетъ совершенно справедливо говоритъ въ исторіи своего времени (по 4>ран-цувскому переводу I, 178): «Сгопгѵѵеіі аѵоіі сіеих Дів еі диаіге Шіев. 8ев Йів п'аѵоіепі роіпі
Правда, братъ его Генрихъ, намѣстникъ и главнокомандующій въ Ирландіи, и генералъ Монкъ, облеченный такою же властью въ Шотландіи, доставили Ричарду признаніе въ этихъ обоихъ королевствахъ; но офицеры и республиканцы и слышать о немъ нехотѣли, и вообще всѣ ханжи ненавидѣли его. Къ несча-тію, онъ еще поссорился съ своимъ зятемъ, Флитвудомъ. Оливеръ Кромвель не приберегалъ для себя и для своей родни денегъ, какъ дѣлалъ Лудовикъ Филиппъ со своими креатурами. Такимъ образомъ Ричардъ не имѣлъ денегъ; однако похоронилъ отца съ такимъ великолѣпіемъ, что вошелъ въ большіе долги и потерялъ кредитъ въ то самое время, когда болѣе всего нуждался въ деньгахъ. Полковница Гетчинсонъ говоритъ въ своихъ запискахъ, что онъ еще въ ноябрѣ думалъ оставить мѣсто, которое было ему не по силамъ, — и дѣйствительно, бѣдный Ричардъ былъ такъ слабъ умомъ и духомъ, что этому можно повѣрить. Солдаты тоже увидали, что возвысили человѣка, неспособнаго править государствомъ, и что парламентъ, созванный имъ, чего добраго, вздумаетъ возстановить Стюартовъ. Солдаты были постоянно озабочены, чтобы нація не возстала противъ нихъ и не свергла ихъ ига. Но протекоръ имѣлъ нѣсколько старыхъ дѣльныхъ совѣтниковъ своего отца. Изъ нихъ ПьерпойтъиСент ъ-Д ж о н ъ были, правда, приверженцы Стюартовъ; но зато Терло, Вайтлокъ, лордъ Брогиль и другіе желали добра Ричарду и далеко не походили на камарилью, которая образовалась потомъ при возвратившемся Карлѣ Стюартѣ. Галламъ думаетъ, что Ричардъ могъ бы упрочить новую династію *).
Еще въ октябрѣ 1658 солдаты опять принялись за строго запрещенныя имъ разсужденія о государственныхъ дѣлахъ; чтобы удержать въ арміи порядокъ, Ричардъ назначилъ главнокомандующимъ зятя своего, Флитвуда. Флитвудъ, человѣкъ безъ всякой энергіи, былъ нерѣшителенъ въ дѣйствіяхъ и, подобно Ламберту и другимъ республиканцамъ, далеко расходился съ массой народа, по-прежнему наклонной къ монархіи. Только Монкъ, военный правитель Шотландіи, понялъ что англичане — рабы привычки, и что ни пророки, ни идеалисты не могутъ управлять ими. Монкъ поддерживалъ Оливера Кромвеля, когда тотъ самодержавно управлялъ страною. Онъ провозгласилъ протекторомъ и Ричарда, но, увидавъ, что онъ ничто иное, какъ добрый сельскій сквайръ, рѣшился возстановить старый порядокъ. Онъ, конечно, никому не повѣрилъ своего намѣренія, какъ подобаетъ генералу и адмиралу, и для всѣхъ неожиданно привелъ его въ исполненіе.
Ричардъ, нуждаясь въ деньгахъ, поспѣшилъ созвать парламентъ, но не позаботился присмотрѣть за выборами. Этотъ парламентъ, которому неизбѣжно предстояла распря съ офицерами и солдатами, былъ открытъ 27 января 1659. Въ немъ засѣдали всѣ значительнѣйшіе и достойнѣйшіе демагоги республиканскаго времени, Генри Венъ, Гальсригъ, Ламбертъ, Ледло, Невиль, Брадшо, Скоттъ и др., все люди опытные въ политическихъ битвахъ; но съ другой стороны въ парламентѣ было множествс самыхъ заклятыхъ противниковъ ихъ. Однако парламентъ призналъ Ричарда протекторомъ и оставилъ даже учреж
за Гегтеіё таіз ііз ёіоіепі Ъоппёіез &епз. ВісЪагб, Гаіпё (іез (іеих, циоідие (іёсіагё рго-іесіеиг еп сопзедиепсе (іи сЪоіх (іе Сгопшеіі Іиі-тёте, сЬоіх (іе Іа гёаГіё (іи^иеі пёаптоіпз Ьіеп дез ^епз (іоиіёгепі, п’аѵоіі пі ГЪаЪііибе пі Іа сарасііё (іезайаігез. II ёіоіі іппосепі бе Гоиз Іез сгітез бе зоп рёге, аиззі п'у аѵоіі іі аисиме ргёѵепііоп сопіге за регзоппе еі іапі Іез гоуаіізіез оие Іез ргезЪуіёгіепз іоиз з’іта^іпёгепі ёіге Гаѵогізёз раг Іиі, диоіди’іі зе (іоп-пёі роиг іп(іереп(іапі«. (У Кромвеля было два сына и четыре дочери. Сыновья его не имѣли отцовской энергіи, но были честные люди. Старшій, Ричардъ, хотя объявленный протекторомъ по назначенію самого Кромвеля, въ чемъ впрочемъ многіе сомнѣвались, не имѣлъ ни привычки, ни способности къ дѣламъ, Онъ былъ невиненъ въ преступленіяхъ отца, такъ что противъ него не было предубѣжденій; роялисты и пресвитеріане надѣялись на его покровительство, хотя самъ онъ выдавалъ себя за индепендента).
*) Н а 11 а т, Сопзіііиііопаі Нізіогу оі Еп^іапб, изд. 4 (II, 125): «Тіте ’ѵѵоиИ Ьаѵе ’ѵѵогп алѵау іііе зіаіпз оГ і^поЫе Ьігѣіі апсі сгітіпаі ивиграііоп, апсі іііе уоип^ тап, ѵгЪозе тізГогіипе Ьаз зиЬ)ссіе(і піт іо гаіЬег аи еха^егаіед сііаг^е оі ягозз іпсарасііу, хѵоиісі ргоЪаЫу, Ъаѵе геі^песі аз чѵеіі аз тозі оі іЬозе, ѵгЪо агѳ Ьогп іп іпе ригріе». (Время изгладило бы пятна низкаго происхожденія и преступной узурпаціи, и молодой человѣкъ, которому злая судьба, при полной неспособности, дала такое тяжкое бремя, могъ бы вѣроятно царствовать нехуже всякаго, рожденнаго на престолѣ).
денную Оливеромъ Кромвелемъ верхнюю палату, законность которой была очень сомнительна. Но солдаты не хотѣли п слышать о такомъ парламентѣ. Скоро они такъ рѣшительно возстали противъ него, что поставили протектора въ большое затрудненіе. Флитвудъ дозволилъ недовольнымъ офицерамъ собираться у него въ Валлингфордъ-Гаусѣ на совѣщанія о ниспроверженіи правительства и прежде всего парламента. Офицеры заключили формальный союзъ съ республиканскими членами нижней палаты, чтобы добиться распущенія ненавистнаго парламента. Важнѣйшіе офицеры въ этомъ союзѣ были Флитвудъ, Десборо, Берри и Сиденгамъ. Кромѣ собранія въ Валлингфордъ-Гаусѣ, были еще два собранія офицеровъ, допускавшихъ туда и солдатъ. Такимъ образомъ офицеры образовали настоящій политическій корпусъ. Съ марта они приставали къ протектору и къ парламенту съ требованіями и просьбами, н наконецъ въ апрѣлѣ произошелъ открытый разрывъ между арміей и парламентомъ. Парламентъ вздумалъ положить конецъ власти Флитвуда и притязанію войска выйти изъ-подъ зависимости отъ гражданскаго правительства. Десборо, не одобрявшій, какъ и Ламбертъ, нерѣшительности Флитвуда, прямо объявилъ 21 апрѣля молодому протектору: «Рѣшительная минута наступила. Объявляю вамъ отъ имени созванныхъ и спрошенныхъ мною офицеровъ и солдатъ, что или вы, какъ верховная гражданская власть, должны распустить парламентъ, или онъ будетъ разогнанъ силою. Выбирайте! Въ первомъ случаѣ мы позаботимся о вашемъ содержаніи и объ устройствѣ вамъ достойнаго положенія; иначе вы останетесь на произволъ судьбы, безъ друзей, и падете, не возбудивъ ни въ комъ сожалѣнія». Всѣ совѣтники уже тайно покинули протектора за исключеніемъ одного Вайтло'ка. Вайтлокъ совѣтовалъ ему не уступать, какъ ни велико было его денежное затрудненіе. Но Ричардъ послѣдовалъ мнѣнію большинства и 22 апрѣля противъ воли распустилъ парламентъ.
Тогда настала полная анархія. Ричарда всѣ покинули. Главнокомандующій ничего не зналъ. Такъ называемый военный совѣтъ вмѣшивался во все. Республиканцы, хотя уступили насилію, но не признали новаго правительства. Военный совѣтъ нашелъ нужнымъ созвать парламентъ. Солдаты понимали однако, что не имѣютъ на это права, и потому заставили Ленталя, бывшаго скиперомъ въ Долгомъ парламентѣ, созвать это собраніе, нѣкогда незаконно распущенное. Мистрисъ Гетчинсонъ говоритъ, что мужъ ея и другія лица получили пригласительныя письма. Поэтому едва ли справедливо, будто въ этомъ парламентѣ засѣдало только 24 человѣка; Ледло, бывшій въ немъ членомъ, прямо говоритъ, что парламентъ состоялъ изъ 160 членовъ. Этотъ парламентъ 26 мая формально уволилъ протектора, который еще съ конца апрѣля не принималъ участія въ правленіи. Ему назначили 10,000 фунтовъ пенсіи. Братъ его, Генрихъ, былъ принужденъ сложить съ себя должность намѣстника Ирландіи и возвратиться къ частной жизни. Напротивъ того, Монкъ былъ оставленъ правителемъ Шотландіи и спокойно выжидалъ исхода неизбѣжнаго столкновенія между парламентомъ и арміей.
Солдаты лицемѣрно выказали глубокое раскаяніе за свои дѣйствія противъ парламента. Они обнародовали декларацію, подписанную Ламбертомъ, Флитвудомъ и другими, гдѣ говорилось: «Мы были обмануты и обманомъ увлечены допустить распущеніе парламента; но съ этого времени Богъ, очевидно, покинулъ насъ; поэтому мы желаемъ смириться передъ нимъ и передъ людьми, возвратиться къ нашимъ обязанностямъ и отнынѣ помогать парламенту во всемъ, что онъ рѣшитъ для блага страны.» Издавъ эту прокламацію, революціонные офицеры назначили день поста, покаянія и молитвы, какъ недавно легальные и консервативные члены верхней палаты во время крымской кампаніи, когда безъ всякой нужды безнаказанно погубили деньги и кровь народа.
Въ парламентъ тотчасъ явились и пресвитеріанскіе члены, нѣкогда исключенные войскомъ. Но ихъ не пустили въ зданіе палаты, причемъ дѣйствовалъ тотъ самый полковникъ Прайдъ, который въ 1649, по приказанію Оливера Кромвеля, произвелъ такъ называемую очистку парламента (стр. 517). Въ корридорахъ палаты произошелъ большой шумъ, и дѣло дошло до рукопашныхъ аргументовъ. Роялистъ, сэръ Джоржъ Бутъ, позволилъ себѣ рѣзкія угрозы. Недопущенные депутаты возвратились въ свои избирательные округи и подстрекали жителей противъ новаго правительства. Къ нимъ примкнуло много роялис-
стопъ ,и много чиновниковъ предняго парламента, и дѣло приняло опасный оборотъ. Особенно .грозно было возстаніе въ Честерѣ, гдѣ гражданъ бунтовалъ сэръ Джордъ Бутъ. Республиканцы рѣшили отправить туда войско. Этимъ войскомъ долженъ былъ предводить Флитвудъ, какъ главнокомандующій всей арміи; но въ его рѣшительности и отвагѣ слишкомъ сомнѣвались, и вмѣсто него назначили генерала Ламберта, хотя этому сильно противодѣйствовалъ полковникъ Гетчинсонъ, недовѣрявшій республиканизму Ламберта. Ламбертъ, относившійся къ Флитвуду такъ же, какъ прежде Оливеръ Кромвель къ Ферфаксу, успѣшно дѣйствовалъ противъ роялистовъ. Онъ разсѣялъ ихъ и взялъ Джоржа Бута въ плѣнъ.
Парламентъ называли въ насмѣшку Охвостьемъ. Однако онъ все-таки правилъ страной и издавалъ законы. Онъ объявилъ иностраннымъ посланникамъ, что принялъ на себя правленіе, и назначилъ государственный совѣтъ и комитетъ безопасности; члены его опять именовали себя чадами Сіона и попрежнему много молились. Эти ханжи хотѣли отличиться и въ политическомъ отношеніи; они обѣщали учредить конституцію безъ короля и верхней палаты. Въ это время игралъ значительную роль республиканецъ Альджернонъ Сидни (стр. 567), котораго, какъ поэта, можно сравнить съ Ламартиномъ. Впослѣдствіи онъ обезсмертилъ себя стоическимъ мужествомъ и смертью. Въ маѣ солдаты принялись за старое. Они представили парламенту 15 требованій, гдѣ по ихъ выраженію излагались мысли, которыми они руководствовались, возстановляя парламентъ. Изъ-за этихъ требованій между военнымъ совѣтомъ и парламентомъ произошелъ раздоръ. Парламентъ принялъ рѣзкія мѣры. Всѣ экземпляры представленнаго ему акта были отобраны, и онъ хотѣлъ уже приказать арестовать Ламберта, но его остановило увѣреніе Флитвуда, что Ламбертъ не зналъ о поступкѣ своихъ офицеровъ. Но когда 23 сентября 1659 парламентъ постановилъ, что увеличивать число генераловъ обременительно, безполезно и опасно, солдаты приняли это за объявленіе войны, а Десборо взялъ на себя роль Ламберта. Была составлена новая петиція, въ которой парламенту грозили насиліемъ. 230 офицеровъ подписали ее, и всѣ присутствовали при ея подачѣ. Впрочемъ три полка предложили парламенту свои услуги; кромѣ того ему письменно обѣщали свою помощь Ледло въ Ирландіи и Монкъ въ Шотландіи. Это ободрило Гасльрига предложить 12 октября парламенту отставить Ламберта, Десборо и еще семь полковниковъ, уволить Флитвуда отъ должности главнокомандующаго и назначить его президентомъ военной коммисіи. Въ то же время республиканцы въ парламентѣ призвали два полка, предложившіе имъ свою помощь, и поставили ихъ въ двухъ пунктахъ близъ зданія парламента *). Между тѣмъ Ламбертъ поспѣшилъ въ Лондонъ съ 3,000 человѣкъ. Придя туда, онъ занялъ улицы, ведущія къ парламенту, велѣлъ задержать спикера и всѣхъ депутатовъ по дорогѣ въ палату, отвести ихъ по домамъ и запе-реть зданіе парламента.
Когда парламентъ былъ такимъ образомъ насильственно устраненъ отъ дѣлъ, собрался государственный совѣтъ. Здѣсь наравнѣ съ Ламбертомъ и Десборо имѣли голосъ и мѣсто республиканцы, Гасльригъ и Морли; но имъ пришлось подчиниться волѣ свопхъ военныхъ сочленовъ, потому что полки, предложившіе парламенту помощь, примкнули къ другимъ и не показывали желанія дѣйствовать противъ своихъ офицеровъ. Рѣшено было, что отнынѣ военный совѣтъ (соипсі! оГ оййсегз) будетъ заботиться объ охраненіи спокойствія, выработаетъ проектъ новой формы правленія и предложитъ его на обсужденіе новаго парламента. Солдаты и офицеры военнаго совѣта тотчасъ принялись за дѣло. Флитвудъ, не имѣвшій въ головѣ ни одной собственной мысли и неспособный ни на какое твердое рѣшеніе, былъ избранъ главнокомандующимъ всѣхъ войскъ съ неограниченною властью, а Ламбертъ назначенъ генералъ-маіоромъ великобританской арміи; они кассировали парламентскія рѣшенія 10, 11 и 12 октября и предоставили исполнительную власть Комитету Безопасности изъ 23 членовъ (26 октября 1659). Но на этотъ разъ господа, заправлявшіе всѣмъ этимъ,
’) В» Кіп(?8 Я ѣ г е е ѣ и въ Р&іасв У а г <1. Шлоообръ. V.
ошиблись въ разсчетѣ. Парламентское охвостье, правда, не возбудило ни въ комъ сожалѣнія; но во всей Англіи, Шотландіи и Ирландіи всѣ и каждый были недовольны грубостью и наглостью солдатчины и ея Ламберта и Флитвуда; притомъ лучшій пзъ офицеровъ Оливера Кромвеля, именно полковникъ Монкъ, былъ устраненъ своими товарищами отъ всѣхъ политическихъ дѣлъ.
Монкъ былъ слишкомъ флегматиченъ отъ природы, слишкомъ преданъ покою п наслажденіямъ, слишкомъ много пріобрѣлъ славы въ войнахъ на сушѣ и на морѣ при Кромвелѣ, слишкомъ хорошо узналъ въ Шотландіи трудность управлять государствомъ при тогдашнихъ людяхъ и обстоятельствахъ, чтобы добиваться занять мѣсто Оливера Кромвеля. Но онъ желалъ насильственнаго переворота (соир Н’ёіаі) и былъ склоненъ къ нему. Онъ рѣшился совершить его и для исполненія не нуждался нп въ чьей помощи, кромѣ своихъ солдатъ. Поэтому онъ облекся въ глубокую тайву, не связывалъ себя ничѣмъ, чтобы, смотря по обстоятельствамъ, поступить такъ или иначе. Онъ слишкомъ хорошо зналъ вѣтренность Карла II и его свиты, чтобы довѣрить имъ свою тайну *). Онъ обнаружилъ однако свое неудовольствіе на событія въ Лондонѣ, когда комитетъ безопасности прислалъ въ Шотландію К о б б е т а уговорить его войска соединиться съ англійскими. Монкъ арестовалъ Коббета п еще 17 офицеровъ.
Лёдло, усердно работавшій при парламентѣ въ государственномъ совѣтѣ, доказываетъ, что учрежденный офицерами комитетъ безопасности имѣлъ цѣлью только завести военную анархію, между тѣмъ какъ республиканскій государственный совѣтъ владычествовалъ въ иностранной политикѣ какъ самъ Оливеръ Кромвель. По смерти шведскаго короля Карла X это республиканское правительство возстановило на сѣверѣ равновѣсіе, заключивъ съ голландцами договоръ, которымъ обѣ республики обязались постановить сообща мирныя условія и заставить Швецію и Данію принять ихъ, хотя бы даже силою оружія (стр. 544). Для составленія проекта этпхъ мирныхъ условій была назначена коммисія; со стороны Англіи — Альджерпонъ Сидни, Робертъ Гонивудъи купецъ Бунъ. Но смуты такъ ] азстроилп весь государственный порядокъ и такъ уменьшили доходы, что члены коммпсіи двѣ недѣли послѣ полученія инструкціи ждали 2,000 ф., которыя были нужны имъ для посольства и которыхъ правительство не могло собрать.
Между тѣмъ какъ Ламбертъ и лучшіе изъ числа республиканцевъ ревностно старались о государственномъ благѣ, пресвитеріане и очень многочисленные роялисты громко изъявляли неудовольствіе противъ владычества солдатчины. Въ то же время Монкъ рѣшился принять сторону парламента противъ его утѣснителей и съ этою цѣлью вести на Лондонъ шотландское войско. Это рѣшеніе было возбуждено досадой на высокомѣріе Ламберта, который торжествовалъ свои побѣды надъ роялистами, возставшими подъ предводительствомъ сэра Джоржа Бута. Монкъ былъ неспособенъ къ увлеченію; онъ и не думалъ о королѣ, а только о себѣ. Но именно потому, что онъ не былъ энтузіастъ, онъ не желалъ торжества радикаловъ, особенно Ламберта. Такимъ образомъ онъ рѣшился вступиться за насильственно разогнанный парламентъ. Но въ то же время онъ показалъ, что готовъ служить и правому и неправому дѣлу. Послѣ побѣды Ламберта надъ роялистами нѣсколько ротъ полка Гакера были поставлены въ Ноттингемѣ, гдѣ всячески обижали жителей, которые наконецъ возстали и выгнали солдатъ; солдаты, призвавъ къ себѣ на подмогу остальныя роты своего полка, обратились къ Монку. Монкъ не потрудился разобрать, правы они или неправы, и безъ дальнихъ околичностей позволилъ имъ разграбить Ноттингемъ. Но вскорѣ онъ запретилъ имъ грабежъ, потому что его попросилъ полковникъ Гетчинсонъ, прибывшій въ Ноттингемъ какъ разъ при началѣ грабежа. Для Монка было рѣшительно все равно,
•) Лёдло, слова котораго мы приводимъ во Французскомъ переводѣ, изображаетъ этого великаго генерала человѣкомъ, очень похожимъ на людей, помогавшихъ нынѣшнему императору Наполеону попасть на престолъ: «Стеог^е Мопк, Ъогаше атЪіііеих, аѵібе, де ргіпсірез геІасЬѳв, ои ріиібі вапе ргіпсірев вѣ д’ипе сопдиіііе ѵісіеивѳ еівсапдаіеиве.» (Джоржъ Монкъ былъ честолюбивъ, алченъ, правилъ самыхъ распущенныхъ или, вѣрнѣе, вовсе безъ правилъ, поведенія порочнаго и скандальнаго.)
будутъ ли грабить и рѣзать людей, или нѣтъ. Такимъ знавалъ его и Оливеръ Кромвель.
Въ походѣ на Лондонъ Монкъ показалъ себя отличнымъ полководцемъ. Онъ выступилъ въ этотъ походъ еще въ половинѣ декабря, но вступилъ въ Лондонъ только 3 февраля. Онъ обезпечилъ свой тылъ, поставивъ надежные гарнизоны въ цитаделяхъ Эдинбурга и Лейта. Дойдя до границъ Англіи, онъ поставилъ сильный гарнизонъ въ Бервикѣ. Намѣреній своихъ онъ до послѣдней минуты не открывалъ никому; можетъ быть, у него еще и не было опредѣленнаго плана, и онъ намѣревался дѣйствовать сообразуясь съ обстоятельствами; но принятый имъ титулъ «Защитника старыхъ законовъ и вольностей страны» (Аззегіег оГ іЬе апсіепі Іахѵз аші ІіЬегСіея оГ ІЬе соипігу) возбуждалъ всюду большія надежды. Всѣ стекались къ нему, и его вездѣ принимали съ восторгомъ. Противодѣйствія онъ не встрѣтилъ нигдѣ, потому что Флитвудъ былъ личность ничтожная, и солдаты его оставляли свои знамена, когда Ламбертъ хотѣлъ вести ихъ противъ Монка. Въ Лондонѣ господствовала въ это время полнѣйшая анархія. Граждане были въ ссорѣ съ солдатами, солдаты съ своими офицерами; ни государственнаго совѣта, ни Комитета Безопасности не уважали; для своего спасенія они по старому обычаю созвали парламентъ къ 24 января. Это рѣшеніе не было приведено въ исполненіе, потому что республиканскіе солдаты распорядились по-своему. Они отправились къ дому бывшаго спикера Ленталя и привѣтствовали его тремя залпами, какъ представителя будущаго парламента и ге-нералпсимуса всѣхъ войскъ (Іогі-депегаі о Г іЬе агту). Десборо, покинутый своимъ полкомъ, бѣжалъ; но Флитвудъ формально призналъ Ленталя своимъ начальникомъ и сдалъ ему свою должность. 28 декабря 1659 созванное Ленталемъ парламентское охвостье снова собралось при громкихъ кликахъ тѣхъ самыхъ солдатъ, которые недавно разогнали его.
Республиканскій парламентъ занялся учрежденіемъ государственнаго совѣта, который вмѣнилъ бы въ обязанность всѣмъ англичанамъ отречься подъ присягой отъ монархіи и особенно отъ дома Стюартовъ. Между тѣмъ въ сѣверныхъ графствахъ Англіи роялисты опять возстали. Во главѣ ихъ стоялъ Ферфаксъ, давно сдѣлавшійся роялистомъ. Въ январѣ 1660 онъ занялъ Йоркъ, такъ какъ Монкъ обѣщалъ соединиться съ нимъ; но вскорѣ онъ отступилъ, потому что Монкъ далъ ему понять, что еще рано открыто принимать сторону короля. Монкъ, какъ ожидалъ, былъ приглашенъ парламентомъ въ Лондонъ; но парламентъ прислалъ къ нему двухъ депутатовъ, которые должны были сопровождать его на походѣ до Лондона и слѣдить за каждымъ его шагомъ. Поэтому дорогой Монкъ то выказывалъ себя ревностнымъ сторонникомъ парламента, то втихомолку поощрялъ многочисленныя заявленія желанія возстановить Стюартовъ, что было, конечно, кратчайшимъ, если не лучшимъ путемъ къ возстановленію порядка и спокойствія. Чтобы не подать и виду, будто онъ хочетъ овладѣть Лондономъ силой, Монкъ выступилъ изъ Йорка только съ 5,000 человѣкъ, хотя въ Лондонѣ и вокругъ него было гораздо болѣе войскъ. Монкъ написалъ только спикеру парламента, чтобы изъ Лондона удалили пять полковъ. Полки эти сначала не хотѣли выходить изъ города, но вскорѣ за деньги согласились. На другой день (3 февраля 1660) Монкъ вступилъ въ Лондонъ съ своими войсками.
Онъ тотчасъ занялъ свое мѣсто въ государственномъ совѣтѣ, не давъ однако антимонархической присяги. На всемъ пути и въ Лондонѣ онъ видѣлъ, что пресвитеріане и республиканцы потеряли значеніе и что на солдатъ и на офицеровъ народъ смотритъ съ ненавистью. Онъ окончательно рѣшился уступить общественному мнѣнію и косвенно дѣйствовать заодно съ иреданпыми монархіи высшими классами. Онъ объявилъ, что необходимо созвать свободный парламентъ. Это объявленіе было сдѣлано 10 февраля на собраніи гражданъ, и на слѣдующій же день было обнародовано, что исключенные въ 1648 члены парламента (стр. 517) могутъ снова занять свои мѣста, а Монкъ имѣетъ помѣститься въ Вайт-гольскомъ дворцѣ. Такъ какъ Ком тетъ Безопасности былъ распущенъ еще въ концѣ декабря, то Монкъ самъ созвал и исключенныхъ членовъ парламента, а на упраздненныя мѣста назначилъ выборы. 21 февраля 1660 онъ самъ въ сопровожденіи многихъ офицеровъ ввелъ въ парламентъ созванныхъ депутатовъ. Парламентское большинство составляли, правда, не роялисты, а пресвитеріане. Ног
народъ, какъ при всякомъ реакціонномъ движеніи, принялъ сторону побѣдителей, и потому большая часть индепендентовъ не рѣшалась напять своихъ мѣстъ; они даже вовсе не показывались въ публикѣ. Однако, на Стюартовъ даже пресвитеріане смотрѣли почти такъ же, какъ во Франціи поколѣніе, выросшее со времени революціц, смотрѣло въ 1814 на Бурбоновъ. Къ счастію Стюартовъ, Гасльригъ п всѣ яростные индепенденты его партіи безмолвно удалились изъ парламента. Индепендентамъ нетрудно было бы увлечь за собою много пресвитеріанъ. Самъ Монкъ довелъ притворство свое до того, что при открытіи парламента сказалъ рѣчь, въ которой утверждалъ, что для англійскаго государства всего приличнѣе республиканское устройство, а для англійской церкви—пресвитеріанское. Но въ то же время онъ далъ своему преданному родственнику Гренвилю порученіе намекнуть принцу Карлу Стюарту, бывшему тогда въ Испаніи, чтобы онъ отправился въ Голландію.
Всѣ послѣдующія дѣйствія Монка доказываютъ, что, не смотря на свою подлость и совершенное равнодушіе къ религіи и нравственности, онъ мастерски умѣлъ обращаться съ людьми, которые, какъ показываетъ исторія нашего времени, любятъ, чтобы пми управляли^надувательствомъ (ЬитЬид). Онъ заставилъ парламентъ учредить новый государственный совѣтъ изъ 21 важныхъ господъ, роялистовъ и пресвитеріанъ, а его назначить главнокомандующимъ всѣхъ войскъ въ трехъ королевствахъ и начальникомъ флота вмѣстѣ съ адмираломъ Монтегью, который уже давно продался Стюартамъ. Монку назначили содержаніе въ 20,000 фунтовъ. Въ то же время парламентъ освободилъ Джоржа Бута и всѣхъ захваченныхъ послѣ битвы при Ворстерѣ (стр. 561) роялистовъ и шотландскихъ лердовъ и обязался разойтись непозже 15 марта, чтобы уступить мѣсто новому парламенту. Ясно было, что дѣло идетъ о возстановленіи Стюартовъ.
Единственный человѣкъ, который могъ бы противиться реставраціи Стюартовъ, былъ Ламбертъ. Когда Монкъ пошелъ изъ Шотландіи на Лондонъ, Ламбертъ двинулся къ нему на встрѣчу съ 7,000 кавалеріи. Но Монкъ съумѣлъ быстро разрушить всѣ планы Ламберта. Оиъ обратился къ Ферфаксу п даже предложилъ ему главное начальство. Ферфаксъ, правда, не принялъ этого предложенія, но со многими изъ своихъ старыхъ друзей объявилъ себя за Монка; тогда Ламбертъ былъ покинутъ войсками. Потомъ по приказанію государственнаго совѣта онъ былъ арестованъ и посаженъ въ Тоуэръ,. гдѣ его держалп, пока въ началѣ апрѣля Монкъ, вступившій уже въ сношенія съ Карломъ Стюартомъ, не вознамѣрился удалить изъ арміи всѣхъ офицеровъ и солдатъ, которые отказывались заранѣе присягнуть новому парламенту, очевидно созванному для возстановленія монархіи. Въ эту рѣшительную минуту нѣсколько республиканцевъ задумали освободить Ламберта, чтобы еще разъ противопоставить его Монку. Съ ихъ помощью онъ благополучно выбрался изъ Тоуэра, спустившись на веревкѣ въ Темзу, гдѣ сѣлъ въ приготовленную лодку, и искалъ убѣжпща въ Сити. Но тутъ ему пришлось на опытѣ узнать, что любовь парода и солдатъ такъ же ненадежна, какъ и милость государей. Граждане Сити отказались принять его, и когда онъ бѣжалъ въ графство Варвикъ и собралъ тамъ отрядъ войска, противъ него согласился идти его старый" пріятель и товарищъ Ингольдсби. Всѣ солдаты его передались Ингольдсби, который взялъ его въ плѣнъ и опять препроводилъ въ Тоуэръ. Когда Ламберта вели по Лондону, и народъ громкими кликами радовался его плѣну, онъ замѣтилъ своему старому республиканскому товарищу Ингольдсби, какъ справедливо судилъ Оливеръ Кромвель о благосклонности народа и со ідатъ. Онъ напомнилъ Ингольдсби, что когда они втроемъ съ Кромвелемъ шли въ Шотландію, и народъ всюду встрѣчалъ ихъ радостными кликами, опъ восхитился этимъ и сказалъ Кромвелю, какъ ему пріятно, что народъ на ихт> сторонѣ; по Кромвель холодно отвѣчалъ ему: «Но увлекайтесь этимъ; этотъ самый народъ ликовалъ бы также громко, если бы насъ съ вами вели на висѣлицу».
'Въ то время, какъ въ Англіи хлопотали о возстановленіи Карла II, этотъ принцъ явно выказывалъ свой дрянной и презрѣнный характеръ. Онъ отправился на мѣсто свиданія донъ Луиса де Гаро съ Мазареномъ (стр. 632), низко заискивавъ милости ихъ и даже часто ходилъ для этого къ обѣднѣ, отъ чего впослѣдствіи нагло отпирался. Мазаренъ оказывалъ больше вниманія генералу Локкарту,
посланному англійской республикой для переговоровъ, чѣмъ безпутному претенденту. Но кардиналъ, ссылаясь на Монка, старался убѣдить Локкарта, пустить Карла въ крѣпость Дюнкирхенъ, гдѣ Локкартъ былъ комендантомъ. И точно, по заключеніи Пиренейскаго мира, Локкартъ отправился въ Лондонъ (въ январѣ 1660) переговорить съ Монкомъ о пріемѣ Карла въ Дюнкирхенъ. Но генералъ оказался непроницаемъ. Другъ его, Миддльтонъ, былъ откровеннѣе; онъ посовѣтовалъ Локкарту пустить Карла въ Дюнкирхенъ и, не отставая отъ другихъ, извлечь себѣ выгоду изъ предстоящей перемѣны. Однако Локкартъ не раздѣлялъ испорченности своего времени, и не хотѣлъ дѣйствовать безъ приказанія Монка. Онъ отвѣчалъ Миддльтону, что англійская республика ввѣрила ему Дюнкирхенъ, и что онъ не хочетъ злоупотребить ея довѣріемъ.
Когда въ началѣ мая собрался новый парламентъ, Монкъ принялъ всѣ мѣры, чтобы разрознить войска, удалить безпокойныхъ офицеровъ и принять въ милицію пресвитеріанъ и роялистовъ; но онъ все еще не довѣрялся Карлу, и въ теченіе марта и апрѣля всѣ напряженно ожидали, что онъ сдѣлаетъ. Впрочемъ еще 19 марта онъ дружелюбно принялъ родственника своего, Гренвиля, который привезъ ему льстивое письмо отъ Карла; при этомъ Монкъ въ первый разъ признался , что наклоненъ къ роялизму. Но онъ съ такою осторожностью избѣгалъ всякаго публичнаго или письменнаго заявленія своихъ намѣреній, что Гренвиль, отъѣзжая къ Карлу, получилъ отъ него только устный отвѣтъ. Монкъ написалъ все, что Гренвиль долженъ былъ сказать Карлу, и прочелъ ему это письмо, прося его запомнить все хорошенько наизустъ, а листка ему не далъ. Карлъ согласился бы тогда на всѣ требованія Монка, потому что возстановленіе его зависѣло единственно отъ генерала; но Монкъ былъ человѣкъ безъ правилъ и безъ убѣжденій и потому даже не подумалъ потребовать отъ Карла какого-нибудь опредѣленнаго обязательства относительно спорныхъ пунктовъ конституціи, которые вызвали борьбу съ его отцомъ. Въ этомъ отношеніи Гренвиль получилъ отъ Монка только порученіе дружески посовѣтовать отъ его имени королю объявить амнистію безъ всякихъ исключеній, или по крайней мѣрѣ съ весьма немногими, предоставить полную религіозную свободу, обѣщать оставить за нынѣшними владѣльцами земли, пріобрѣтенныя въ революцію, и принять на себя уплату недоданнаго войскамъ жалованья. Относительно себя Монкъ лживо и лицемѣрно прикинулся безкорыстнымъ. Онъ объявилъ, что для себя лично ничего не желаетъ. Гренвиль передалъ словесный отвѣтъ Монка Карлу, который былъ тогда въ Брюсселѣ. Принцъ далъ потребованную Монкомъ амнистію; но роялисты, Гайдъ, Ормондъ и Николасъ, бывшіе спутниками его въ изгнаніи и руководившіе всѣми его дѣйствіями, заставили его включить въ амнистію увертку, на основаніи которой ее можно было потомъ отмѣнить. Они говорили, что за парламентомъ остается право опредѣлить ближе милости короля; при этомъ они были увѣрены, что новый роялистскій парламентъ, избранный подъ вліяніемъ Монка и его приверженцевъ, окажется мстительнѣе самого короля. Посланія короля къ верхней и нижней палатамъ были составлены такъ, какъ совѣтывалъ Монкъ. Гренвиль привезъ эти посланія въ Англію съ четырьмя письмами къ самому Монку, къ арміи, къ лондонскому магистрату и къ адмиралу Монтегью. Всѣ они были запечатаны; но Гренвиль получилъ съ нихъ открытыя копіи для Монка, чтобы Монкъ уничтожилъ тѣ изъ подлинныхъ писемъ, которыя не одобритъ. Но Монкъ одобрилъ всѣ привезенныя Гренвилемъ бумаги; въ дѣлѣ религіи .иморали онъ былъ индифферентистъ и вѣрный сынъ своего времени, когда, какъ и въ наши дни, ханжество соединялось съ величайшею испорченностью; притомъ для него не существовало идеи отечества, и онъ думалъ только о своихъ интересахъ, какъ и жена его. Однако онъ совѣтовалъ Гренвилю хранить тайну и не представлять бумагъ по назначенію до его приказанія. Карлъ , опасаясь, чтобы испанцы не задержали его въ Брюсселѣ, отправился въ маркизатъ своего двоюроднаго брата (сына сестры) Вильгельма III Оранскаго, въ Бреду, чтобы тамъ ожидать своего призванія въ Англію.
На парламентскіе выборы на этотъ разъ не вліяли ни чиновники, ни солдаты, и они оказались такъ же неблагопріятны республиканцамъ, какъ и общее настроеніе страны. Изъ республиканцевъ было выбрано только нѣсколько человѣкъ. Большинство депутатовъ состояло изъ пресвитеріанъ, которые хотѣли призвать на
Престолъ короля только на условіяхъ, заключенныхъ нѣкогда Карломъ I на островѣ Вайтѣ съ Долгимъ парламентомъ (стр. 563). Монкъ еще задолго до явнаго заявленія своего роялизма организовалъ вооруженную силу, такъ что роялисты пріобрѣли огромное вліяніе. Онъ былъ объявленъ генералиссимусомъ (ІогА-^епегаІ) всѣхъ войскъ въ Англіи, Шотландіи и Ирландіи; четырнадцатитысячная милиція города Лондона, очень враждебная республиканцамъ, была отдана подъ его начальство. Кромѣ того онъ, съ свойственными ему хитростью и военною ловкостью, замѣстилъ всѣ высшія должности людьми своего сорта и размѣстилъ строго республиканскіе полки старыхъ солдатъ вдали другъ отъ друга. 24 апрѣля, въ тоже самое время, когда Ламберта вели плѣнникомъ въ Тоуэръ, Монкъ дѣлалъ смотръ своему войску и лондонской милиціи уже въ званіи королевскаго генерала.
25 апрѣля 1660 открылся новый парламентъ, который въ отличіе отъ созываемыхъ королевскимъ повелѣніемъ именовался конвенціоннымъ или со-бравшимся парламентомъ. Монкъ былъ также членомъ его. Большинство въ нижней палатѣ состояло изъ пресвитеріанъ, и потому Монкъ, чтобы противопоставить имъ равносильную оппозицію, далъ понять, что не будетъ противиться, если всѣ прежніе перы займутъ опять свои мѣста. Перы тотчасъ собрались въ полномъ составѣ въ верхней палатѣ, которая до сихъ поръ состояла изъ очень небольшаго числа членовъ пресвитеріанъ йодъ предсѣдательствомъ графа Манчестера. Такимъ образомъ верхняя палата сдѣлалась ультра-роялист-скою и скоро выказала слѣпой фанатизмъ противъ всѣхъ противниковъ сервилизма. Впрочемъ и въ націе время называютъ республиканцемъ всякаго, кто не хочетъ раболѣпствовать. Вначалѣ однако члены оксфордской верхней палаты (стр. 498) и назначенные со времени междоусобной войны перы не явились.
Гренвиль вручилъ обѣимъ палатамъ адресованныя къ нимъ посланія Карла. Они поблагодарили его и назначили ему подарокъ въ 500 ф. Письмо Карла къ арміи Монкъ прочелъ офицерамъ, а Монтегью прочелъ свое капитанамъ флота; лордъ-меръ прочелъ магистрату письмо, обращенное къ городскому управленію. Всѣ рѣшили обратиться къ королюсъ благодарностью и привѣтствіемъ. Обѣщанія, заключавшіяся въ этихъ посланіяхъ, извѣстны подъ именемъ бредскихъ льготныхъ граматъ. Парламенту было бы нетрудно постановить все, чего желалъ народъ; онъ могъ опереться на предоставленное ему тайными совѣтниками Карла право; но люди, для которыхъ было выгоднѣе, чтобы все оставалось по старому, съумѣли помѣшать этому. Они воспользовались господствующимъ отвращеніемъ къ нововведеніямъ и энтузіазмомъ къ королю, чтобы наскоро рѣшить то, что требовало самаго зрѣлаго обсужденія. Обѣ палаты прежде всего объявили, что по старому основному закону Англіи верховная власть принадлежитъ королю и двумъ палатамъ. Затѣмъ они пригласили Карла II прибыть въ Англію и принять корону, принадлежащую ему по праву рожденія. Другимъ декретомъ они признали божественное происхожденіе королевской власти и предписали считать годы царствованія Карла со дня смерти его отца. Король былъ тогда въ большомъ безденежьи и, какъ видно изъ словъ Борнета, получилъ значительныя суммы отъ частныхъ лицъ. Парламентъ назначилъ ему пока для личныхъ издержекъ 50,000 ф. и кромѣ того, далъ братьямъ его, — старшему, герцогу Йоркскому, 10,000, а младшему, герцогу Глостеру, 5,000 ф. Этому противились въ нижней палатѣ только два старыхъ республиканца, ученый верховный судья Гель и рьяный Приннъ; они рекомендовали своимъ товарищамъ извѣстное правило Талейрана (яигіоиі роіпі <іе гёіе). Но когда Монкъ заговорилъ противъ нихъ, немногочисленные роялисты палаты заглушили ихъ предложеніе громкими криками, какъ часто дѣлаетъ эта партія и въ современныхъ палатахъ. Епископъ Борнетъ, современникъ и самъ дѣйствующее лицо во всемъ этомъ, приписываетъ всѣ ошибки царствованія Карла II этому вѣрноподданническому усердію, которое помѣшало потребовать отъ Карла прежде возведенія на престолъ разъясненія въ народномъ смыслѣ спорныхъ пунктовъ конституціи. Мы находимъ однако, что Генри Галламъ очень хорошо опровергъ это немногими дѣльными словами *).
') «ТЬе роіііісаі еггог, — говоритъ опъ: — ІГ 80 іі зЬоиІс! Ье іегшей, оГ Ьів
3. Начало царствованія Карла П.
Въ маѣ 1660 Карлъ II съ двумя братьями, изъ которыхъ младшій, герцогъ Глостеръ, умеръ черезъ полгода, переправился изъ Голландіи въ Англію на англійскомъ флотѣ подъ начальствомъ Монтегью. Монкъ встрѣтилъ его на берегу и на дорогѣ изъ Дувра въ Лондонъ поставилъ его въ немалое затрудненіе, представивъ ему списокъ лицъ, которыхъ совѣтовалъ назначить въ тайный совѣтъ; списокъ этотъ очень не понравился королю, и Монкъ не сталъ настаивать на своемъ предложеніи. 29 мая Карлъ приблизился къ Лондону. Передъ столицей была выстроена 40—50 тысячная армія. Солдаты встрѣтили короля глубокимъ молчаніемъ; зато офицеры, по свидѣтельству Кларендона, раболѣпно привѣтствовали его.
Карлу II было 30 лѣтъ, когда онъ вступилъ на англійскій престолъ. Во Франціи, гдѣ жилъ онъ во время Фронды, онъ раздѣлялъ всѣ безпутства французской аристократіи и постоянно мечталъ о томъ времени, когда ему можно будетъ жить настоящимъ королемъ, а государственныя дѣла предоставить другимъ. Передъ отъѣздомъ въ Англію онъ переѣхалъ изъ Бреды въ Гагу; тамошніе богачи, устранившіе его двоюроднаго брата отъ всѣхъ должностей, приняли Карла съ подлымъ низкопоклонствомъ, тогда какъ прежде, пока онъ былъ въ бѣдѣ, постыдно оскорбляли его. Прославленный республиканецъ де Виттъ былъ первый и на оскорбленія, и на лесть * *). Такимъ образомъ житейскій опытъ внушилъ Карлу понятія о людяхъ, достойныя его учителя, философа-матеріалиста Гоббса. Этотъ противникъ своего знаменитаго современника, идеалиста Декарта, былъ врагомъ всякой религіи, защитникомъ эгоизма знати и панегиристомъ самодержавія. Его сдѣлало такимъ безобразіе господствующей церкви и печальныя явленія революціи, что и въ наше время нерѣдко дѣлаетъ людей атеистами и абсолютистами. Онъ познакомился за границей съ Карломъ, въ то время еще юношей, и сталъ давать ему уроки математики. Карлъ былъ въ восторгѣ, найдя человѣка, который систематически доказывалъ ему, что правитель государства не связанъ ни моралью, ни законами, которые обязательны только для простыхъ смертныхъ, а не для знатныхъ людей. Карлъ совершенно усвоилъ философію, политику и религію Гоббса и всю жизнь оставался вѣренъ этимъ воззрѣніямъ. Такимъ образомъ онъ по принципу ненавидѣлъ свободу и любилъ монархическое великолѣпіе и служившую его цѣлямъ іерархію римской церкви, какъ любитъ ихъ большинство и нынѣшней знатц. Король былъ хорошо образованъ, но былъ больше похожъ на француза, чѣмъ на англичанина; его постоянно окружала толпа распутныхъ женщинъ, знатныхъ и самыхъ кабачныхъ, шутовъ, насмѣшниковъ и остряковъ. Самъ онъ былъ живой и остроумный, неистощимый говорунъ и острякъ, зналъ бездну всевозможныхъ анекдотовъ и очень любилъ разсказывать ихъ. Онъ былъ равнодушенъ ко всякой религіи, потому что не сочувствовалъ ничему идеальному. Особенно не любилъ онъ англиканъ, какъ пресвитеріанскихъ, такъ и епископальныхъ, и ихъ культа. Борнетъ разсказываетъ въ своихъ запискахъ, что онъ ужимками и гримасами ясно показывалъ, какъ ему скучны длинныя молебствія, литаніи и проповѣди, которыми его потчивали въ Англіи. Онъ говорилъ открыто, что не вѣритъ ни цѣломудрію женщинъ, ни добродѣтели мужчинъ, и ни отъ кого не ждетъ истинной вѣрности и преданности. Впрочемъ
геіеп ѵаз іЬе еопарігасу ѵііЬ іЬе кіп§ о? Ргапсе апй воте ѵіеіоиз айѵізегз аі Ьоте, іо зиоѵегі ІЬе гѳііеіоп апй ІіЬегіу оі Ьіз зиЬіесіз, апй іі ів сІіШсиІі іо регсеіѵе, Ьу ѵЬаі соп-«ііііоп іЬіз зесгеі іпігі^ие сопкі Ьаѵе Ьееп ргеѵепйеп». (Великой политической ошибкой этого царствованія были замыслы, составляемые въ сообщничествѣ съ королемъ Франціи преступные внутренніе происки противъ религіи и свободы подданныхъ, и трудно придумать, какими условіями можно было бы предупредить эти тайныя интриги).
*) По словамъ голландскаго анналиста Айтцемы, Карлъ сказалъ, что ни при одномъ изъ посѣщенныхъ имъ дворовъ не видалъ такого блеска и такой роскоши, какъ на празднествахъ, данныхъ въ его честь генеральными штатами въ Гаагѣ.
ему дѣлаетъ еще честь, что онъ высказывалъ это во всеуслышаніе; обыкновенно знать раздѣляетъ эти убѣжденія, но хранитъ ихъ про себя.
Вступивъ на престолъ, Карлъ ввѣрилъ правленіе, кромѣ Монка, четыремъ лицамъ, завѣдывавшимъ его дѣлами во время его из'гйанія. То были: Эдуардъ Гайдъ, котораго Карлъ назначилъ канцлеромъ и вскорѣ сдѣлалъ графомъ Кларендономъ, маркизъ-Ормо идъ, лордъ Кольпепперъ и секретарь Николасъ. Къ несчастью, Монкъ отрекомендовалъ королю безсовѣстныхъ Морриса и Апглея Купера (впослѣдствіи графъ Шефтсбери). Карломъ помыкала въ то время съ великимъ скандаломъ отвратительно развратная баба, герцогиня Клевелендъ, отъ которой у него были дѣти. Съ самаго начала царствованія онъ былъ въ безденежьи. Недостатокъ денегъ былъ тѣмъ досаднѣй ему, что ему хотѣлось какъ можно скорѣе отдѣлаться отъ войска, а для этого нужно было уплатить жалованье 60,000 солдатъ. Впрочемъ распущеніе арміи состоялось благополучно съ помощью парламента, который мало-по-малу выдалъ королю нужныя для этого суммы. Недоданныя деньги уплачивались одному полку за другимъ, и солдаты безъ ропота расходились въ отставку. Дѣло затрудняла только подлая алчность главнокомандующаго Монка, который за это потерялъ довѣріе войска. Недостойная жадность этого человѣка и его жены вскорѣ возбудили презрѣніе даже въ королѣ, а народъ уже давно і резиралъ его. Монкъ получилъ отъ короля много имѣній и былъ сдѣланъ кавалеромъ ордена Подвязки и герцогомъ Альбемарлемъ. Адмиралъ Монтегью, которому король былъ послѣ Монка всего болѣе обязанъ возвращеніемъ, тоже получилъ орденъ Подвязки и титулъ графа Сандвича. Пресвитеріане и епископалы были искусно успокоены канцлеромъ отъ имени короля. Число епископовъ, которыхъ оставалось только 9, было пополнено, и имъ возвращены всѣ прежніе доходы ихъ. Амнистія, не смотря на жаркое сопротивленіе верхней палаты, не потерпѣла нарушенія. Только лица, участвовавшія въ судѣ и приговорѣ надъ Карломъ I въ числѣ 51 человѣка, были объявлены повинными смертной казни; изъ нихъ Гасльригъ, Ламбертъ и лордъ Монсонъ были наказаны потерею имущества и свободы; прочіе, въ томъ числѣ Гетчинсонъ, Лента ль, Сентъ-Джонъ и еще 16 человѣкъ—лишеніемъ права занимать какія бы то ни было гражданскія, военныя или духовныя должности.
Противъ государственныхъ людей, которымъ Карлъ ввѣрилъ правленіе, не желая самъ заниматься дѣлами, интриговали разные негодные любимцы короля. Между ними особенно отличались Беннетъ и Берклей, изъ которыхъ первый получилъ потомъ титулъ графа Арлингтона, а второй—г е р ц о г а Ф а л ь м у т а. Они имѣли на короля очень вредное вліяніе, служили ему факторами въ его безчисленныхъ любовныхъ интрижкахъ, а Беннетъ еще за границей отрекомендовалъ ему софиста Гоббса, который систематически училъ абсолютизму. Графъ Бристоль и герцогъ Бокингемъ старались внушить королю отвращеніе къ канцлеру Гайду* который и безъ того надоѣлъ ему менторствомъ. Вообще они осмѣивали и унижали въ глазахъ Карла всѣхъ честныхъ людей и старались выдвинуть на ихъ мѣста разныхъ бездѣльниковъ и вѣтренниковъ. Герцогъ Бокингемъ былъ блестящій царедворецъ, живой, остроумный и саркастическій, какъ самъ король; онъ отличался красотою и аристократическими манерами, ио не имѣлъ ни познаній, ни искренности, ни чести, ни стыда; имѣя огромное состояніе, онъ вѣчно нуждался въ деньгахъ. Въ дѣтствѣ онъ воспитывался вмѣстѣ съ Карломъ, а потомъ встрѣтился съ нимъ въ Парижѣ въ 1645, когда, по обычаю аристократическихъ тунеядцевъ, отправился на поклоненіе по разнымъ дворамъ.
Въ своемъ первомъ парламентѣ Карлъ не встрѣ илъ ни малѣйшаго сопротивленія, а канцлеръ Гайдъ графъ Кларендонъ приготовилъ къ его у. лугамъ п второй парламентъ, собравшійся въ маѣ 1661 *). Этотъ парламентъ особенно
*) Этотъ второй парламентъ Карла П, продолжавшійся 18 лѣтъ, назывался долгимъ роялистскимъ или парламентомъ на жалованьи, потому что большинство членовъ его были на королевскомъ жалованьи. Рапенъ Туара утверждаетъ впрочемъ, что вначалѣ этого не было, пока упразднявшіяся мѣста не замѣстились постепенно новыми выборами.
желалъ возст&іговлейія монархической англійской церкви, и Кларендонъ съумѣлъ гібл'аХйТЬ и съ пресвитеріанами. Рядъ парламентскихъ актовъ отмѣнилъ все введенное въ послѣдніе годы, и англиканамъ бьйга возвращены всѣ ихъ бенефиціи я Имущества. Вѣ 1663 культъ и церковная вѣра были предписаны изданнымъ отъ имёни короля и парламента гражданскимъ Закономъ. Канцлеръ тщетно хлопоталъ о предоставленій чйсто Духовнаго дѣла исправленія англиканской литургіи и ка-т'ёхйз'Н’са (стр. о57) духовному синоду изъ пресвитеріанъ и епйскопаловъ. Катехизисъ былъ передѣланъ духовенствомъ государственной церкви и потомъ облеченъ гражданскою властью въ форму закона. Всѣ, кто не признавалъ короля главой церкйй, т. е. кто не хотѣлъ признать церковь тирана Генриха VIII церковью Христа, были лишены всѣхъ гражданскихъ и духовныхъ должностей. Это парламентское постановленіе или такъ называемый актъ единообразія, кайъ подобныя мѣры въ Германіи (стр. 248), лишило множество приходскихъ священниковъ и школьныхъ учителей послѣдняго куска хлѣба и повергло ихъ въ страшНуЮ нйЩету. Актъ этотъ Не отмѣненъ донынѣ, хотя въ послѣднее время въ Англіи сдѣлано много смягченій въ прежней религіозной нетерпимости. Актъ единообразія постановлялъ, чтобы во всѣхъ церквахъ были исключительно приняты исправленные Катехизисъ и литургія (ІЬе с-оштоп ргауег-Ьоок ап<і огйта-ііоп оГ тіпізіегз), и назначался срокъ, съ котораго все духовенство обязано было принять ихъ. При этомъ требовали, какъ требовали тогда и въ Германіи и какъ, вѣроятно, скоро потребуютъ опять, чтобы духовенство дало подписку въ удостовѣреніе искренней вѣры во все, что содержится въ катехизисѣ (іЬеігпп-Геі^пеі азйёпі аші сопзепі Іо еѵегу іЬіп§ сопіаіпеН іп іі). Въ Шотландіи, которая послѣ революціи сіяла опять отдѣльнымъ государствомъ, приходилось дѣйствовать осторожнѣе. Но мы не можемъ входить въ подробности шотландскихъ и ирландскихъ дѣлъ, потому что они принадлежатъ спеціальной, а не всеобщей исторіи. На томъ же основаніи мы не будемъ разсказывать о страшныхъ реак-ціонернйхъ Жестокостяхъ, къ которымъ Карла противъ воли принудилъ второй парламентъ, о процессѣ такъ называемыхъ цареубійцъ, о многихъ другихъ страшныхъ КаЗЙяхъ, о процессѣ графа Арджайля въ Шотландіи и о взаимныхъ злодѣйствахъ аніликанЪ и католиковъ въ Ирландіи *).
Нельзя однако пройти Молчаніемъ частную жизнь Карла и его окружающихъ, поіОму что, къ гіёсчастію, европейская исторія состоитъ въ связи съ его легкомысліемъ и съ его любовницами и фаворитами, которымъ онъ расточалъ огромный суммы. Братъ Карла, Іаковъ герцогъ Йоркскій, былъ совершенная про-тіійдйоложнОсть королю. Во Франціи іезуиты обратили его въ католицизмъ, но онъ вышелъ явно изъ англиканской церкви только въ 1669. Онъ очень досадилъ мНтери й брату, которому впрочемъ бйлъ очень преданъ и послушенъ, своимъ неровнымъ бракомъ. Онъ женился на хорошенькой, но очень вѣтренной дочери Кларендона, Ито сдѣлало канцлера еще высокомѣрнѣе и ненавистнѣе, хотя въ своихъ запискахъ онъ старается увѣрить, что не одобрялъ этого брака, условленнаго еще за границей. Король и мать его признали бракъ Іакова, но это все-такй повредило канцлеру. Притомъ жена Іакова вела себя такъ неосторожно, что когда у ней родилсй сынъ, законность его подверглась сомнѣнію. Карлъ былъ постоянно безъ дейегъ, и потому женитьба его брата на дѣвушкѣ, неири-неёшей ему царственнаго прйданаго, была новымъ источникомъ затрудненій. Придворные, окружавшіе Іакова, и министры Карла, потакавшіе имъ, при устрой
*) Должно однако напомнить нѣкоторые случаи, характеризующіе реакціонное время. Тѣла Кромвеля, Айртона и Брадшо (ум. 1659) были Вырыты, повѣшены и обезглавлены, имѣнія ихъ и 21 умершихъ судей Карла I конфискованы; Лёдло бѣжалъ въ Швейцарію; Ламбѣртъ сослйнЪ йа Гергісей. Въ ноябрѣ 1660 былд казйено 16 такъ называемыхъ цареубійцъ, въ томъ числѣ Гаррисонъ и Кокъ, верховный судья, а въ 1662 казнь постигла и Генри Вена. Что касается Арджайля, то привлеченный лживымъ обѣщаніемъ Карла сыну его, лорду Лорну, горячему роялисту, онъ пріѣхалъ въ Лондонъ, былъ арестованъ, посажёнъ въ Тоуеръ, отправленъ въ Эдинбургъ и казненъ 27 мая 1661 по приговору такъ называемаго пьянаТо шотлайдскаго Парламента, руководимаго пьянымъ Миддльтономъ; при этомъ Монкъ свидѣтельствовалъ противъ него и выдалъ свою переписку съ нимъ.
Лрим. ред.
ствѣ двора Іакова взяли за образецъ восточнопышный дворъ Лудовика XIV и окружили Іакова такимъ блескомъ, какъ будто онъ не англійскій, а французскій принцъ. Іаковъ винилъ тестя, когда король не могъ выручать его изъ денежныхъ затрудненій. Но Карлу это было невозможно; казенныя имѣнія, возвращенныя ему, не были еще въ его рукахъ; большую часть того, что щедро отпускалъ ему парламентъ, приходилось отдавать солдатамъ въ уплату недоданнаго жалованья; наконецъ его ставили въ затрудненіе и пріятели его, которые старались (что было очень легко) отвлекать Карла отъ серьезныхъ занятій и втягивать его въ разорительныя развлеченія и потѣхи. Маколей справедливо замѣчаетъ, что Карлу было все равно, царствуетъ ли онъ на основаніи божественнаго права или человѣческаго, лишь бы имѣть возможность пользоваться государственной казной, какъ своей собственной, и поблажать своимъ прихотямъ. Карлъ искалъ самодержавной власти не для того, чтобы, какъ Лудовикъ XIV, повелѣвать всѣмъ міромъ и ослѣплять всѣхъ блескомъ и великолѣпіемъ, а только чтобы устраивать оргіи и пиры съ своей аристократіей, во вкусѣ французской аристократіи временъ регентства, и осыпать деньгами непотребныхъ дѣвокъ.
Въ первые три года по возвращеніи онъ слишкомъ надѣялся на энтузіазмъ народа и на благосклонность парламента п, постоянно нуждаясь въ деньгахъ, позволялъ себѣ необдуманные поступки, которые вскорѣ совершенно отвратили отъ него націю. Такъ онъ завелъ тѣсную связь съ Лудовикомъ XIV, велъ съ нимъ тайную переписку, низко принималъ отъ него пенсію или, лучше сказать, милостыню и замышлялъ съ нимъ заговоръ противъ Голландіи. Денежныя затрудненія побудили короля жениться на португальской принцессѣ, сестрѣ короля Альфонса VI, какъ разъ въ то время, когда испанцы готовились снова подчинить Португалію. Этой женитьбой Карлъ также содѣйствовалъ не англійскимъ, а французскимъ интересамъ, потому что Лудовикъ только что заключилъ миръ съ Испаніей. Карлъ долженъ былъ получить въ приданое за будущей своею женой 500,000 ф. деньгами, Тайгеръ на сѣверномъ берегу Африки, Бомбей въ Остъ-Индіи и свободу англійской торговли съ Португаліей и ея колоніями; но для него главное были наличныя деньги. Онъ доказалъ это, когда испанцы представили ему въ перспективѣ двухъ принцессъ пармскихъ съ болѣе богатымъ приданымъ. Онъ тотчасъ отправилъ въ Парму агента посмотрѣть, сносны ли физіономіи этихъ принцессъ. Но какъ онѣ оказались безобразными, онъ послалъ англійскій флотъ, чтобы вступить во владѣніе Тайгеромъ и привезти невѣсту изъ Лиссабона. Флотъ подоспѣлъ какъ-разъ во время и для того, и для другаго. Испанцы уже вторглись въ Португалію, но отступили, когда англійскій флотъ вошелъ въ Тахо. Съ другой стороны мавры готовились занять Тангеръ и уже истребили гарнизонъ его, но флотъ графа Сандвича спасъ городъ. Зато надежда Карла на полученіе большой паличной суммы была разрушена вторженіемъ испанцевъ въ Португалію; ему пришлось согласиться взять пока половину суммы, а остальное разсрочить.
Еще въ то время, какъ во Франціи финансами завѣдывалъ Фуке, употребляя ихъ больше въ свою пользу, чѣмъ въ пользу государства, Карлъ II вступилъ въ частную переписку съ Лудовикомъ XIV, чтобы обдѣлывать государственныя дѣла помимо своихъ министровъ, -потому что Лудовикъ не только платилъ ему пенсію, но и далъ ему 50,000 фунтовъ для подкупа англійскихъ избирателей и членовъ втораго парламента. Мотовство короля увеличивалось съ каждымъ годомъ, особенно съ тѣхъ поръ, какъ частный казначей его, старый, вѣрный секретарь Николасъ, былъ удаленъ отъ этой должности. Тогда въ 1662 Карлъ задумалъ продать Лудовику XIV города Дюнкирхенъ и Мардикъ, пріобрѣтенные Кромвелемъ отъ Мазарена во время смутъ Фронды.
Продажа англійскихъ владѣній Франціи возбудила въ англійскомъ народѣ страшное неудовольствіе. Впрочемъ оно было обращено не столько на короля, которому прощались и худшія вещи, сколько на канцлера Кларендона, который завѣдывалъ тогда всею политикою. Кларендонъ въ своихъ запискахъ представилъ исторію гнусной продажи государственнаго достоянія въ самомъ выгодномъ свѣтѣ. Вотъ что онъ говоритъ о ходѣ этого дѣла: «Не говоря уже о нуждахъ короны, требовались большія суммы на жалованье войску, на содержаніе большаго флота, который необходимо было снарядить для усмиренія тунисскихъ и
алжирскихъ пиратовъ, и для охраненія Гибральтарскаго пролива и купеческихъ судовъ. Кромѣ того нужны были суммы на содержаніе гарнизоновъ въ Дюнкир-хенѣ, Тангерѣ, Бомбеѣ и Ямайкѣ и огромныя издержки на устройство проектированнаго порта. Всѣ эти расходы были до послѣдняго времени неизвѣстны. Лордъ-казначей уже много разъ представлялъ королю невозможность поддерживать долѣе такіе расходы, п король сталъ изыскивать другихъ средствъ. Ихъ не находилось. Тогда лордъ-казначей сталъ совѣщаться съ лордомъ-генераломъ и другими членами тайнаго совѣта, чтобы рѣшить, стоитъ ли обладаніе Дюнкир-хеномъ 120,000 ф.,' которые ежегодно на него расходуются.» Послѣ этого вступленія Кларендонъ сообщаетъ, что канцлеръ казначейства переговорилъ объ этомъ дѣлѣ и съ нимъ, но встрѣтилъ въ немъ такое сопротивленіе, что обратился къ королю: пока Кларендонъ лежалъ больной въ подагрѣ, король созвалъ тайный совѣтъ, а именно, герцога Йоркскаго, лорда казначея, лорда-генерала, графа Сандвича, вице-камергера, флотскаго генерала, сэра Джоржа Картрета и двухъ государственныхъ секретарей подъ своимъ личнымъ предсѣдательствомъ, и изложилъ доводы въ пользу необход. чости продать Дюнкирхенъ. Кларендонъ сообщаетъ далѣе, что король желалъ этой продажи, но говорилъ, что для него все равно, достанется ли этотъ городъ Франціи или Испаніи, и что все дѣло въ томъ, кто больше дастъ. Тогда, говоритъ Кларендонъ, дѣло поступило въ тайный совѣтъ, всѣ члены котораго одобрили намѣреніе короля. Наконецъ король объявилъ, что предпочитаетъ продать городъ Французскому правительству. Онъ увѣдомилъ короля Лудовика XIV, а тотъ послалъ въ Лондонъ инкогнито графа д’Эстрада, назначеннаго посланникомъ въ Голландію. Король назначилъ для переговоровъ съ д’Эстрадомъ пять или шесть перовъ, между прочимъ канцлера Кларендона, лорда-казначея и лорда-генерала; англійскіе уполномоченные потребовали сначала за Дюнкирхенъ и Мардикъ такую огромную сумму, что д’Эстрадъ не могъ и торговаться. Затѣмъ въ іюнѣ 1662 начался отвратительный торгъ съ запрашиваньемъ и сбавками, пока наконецъ съ запрошенныхъ 12 милліоновъ ливровъ не съѣхали на пять, уступая за эту сумму всѣ военные припасы, находившіеся въ крѣпостяхъ. Карлу были нужны наличныя деньги, но у Лудовика не было на лицо всей суммы, а потому 2 милліона были приняты векселями. Въ октябрѣ 1662 сдѣлка была окончательно улажена.
4. Лудовикъ XIV* и его министры.
Съ половины XVII столѣтія судьбы народовъ впали въ полную зависимость отъ учрежденныхъ постоянныхъ армій, ихъ силы и организаціи. Тогда потребовались и независимые отъ народа, безусловно подчиненные правительству доходы, чтобы содержать войска и покупать все болѣе дорожавшій военный матеріалъ. Эта новая система финансовъ была создана во Франціи министромъ Лудовика XIV, Кольберомъ. Кольберъ не изобрѣталъ при помощи наемныхъ безсовѣстныхъ кровоиійцъ новыхъ налоговъ и не взыскивалъ ихъ тиранически, какъ дѣлали его предшественники. Развитіемъ торговли, промышленности и земледѣлія онъ далъ народу возможность платить болѣе прежняго. Товарищи Кольбера были все люди замѣчательно-дѣльные. Ученые, протестантскіе и іезуитскіе, наперерывъ старались принести своими трудами пользу націи и государству.
Самъ Лудовикъ XIV не имѣлъ большихъ познаній, и частная жизнь его далеко не соотвѣтствовала строгой религіозности, въ которой онъ былъ воспитанъ; но онъ родился быть государемъ народа, любящаго блескъ, роскошь и декламаторство. Онъ былъ молодъ, красивъ и смѣлъ, ловко умѣлъ поражать взглядомъ, голосомъ, каждымъ движеніемъ,—словомъ, былъ самодержецъ съ головы до ногъ. Онъ ослѣплялъ дворъ и народъ великолѣпными постройками и празднествами и блескомъ покровительствуемыхъ имъ литературы и искуствъ. Онъ привлекалъ высшее дворянство къ своему двору, гдѣ оно запутывалось въ долги и гдѣ значеніе давалось не генеалогическою древностью дворянскаго рода, а единственно благосклонностю короля. Лудовикъ осыпалъ деньгами своихъ любовницъ, но никогда не доходилъ до грязныхъ скандаловъ. Мы не станемъ описи-
ватъ дворцовыхъ исторій этой классической эпохи французскаго общества, которая нынче опять превозносится и о которой существуетъ цѣлая библіотека мемуаровъ. Притомъ у насъ нѣтъ описательнаго таланта, достойнаго такихъ великихъ сюжетовъ. Мы поговоримъ только о министрахъ, которые доставляли королю и двору средства для ихъ прославленной расточительности.
Кольберъ былъ незнатнаго пропсхождннія, хотя, разумѣется, нашлись геральдисты, сочинившіе ему высокое родословное древо съ корнями въ одной изъ древнѣйшихъ дворянскихъ фамилій Франціи. Онъ вышелъ въ люди торговою дѣятельностью и сначала занимался дѣлами при государственномъ секретарѣ Ле-Телье. Ле-Телье отрекомендовалъ его Мазарену, который поручила, ему управленіе своими громадными богатствами. Здѣсь онъ выказалъ такія финансовыя способности, что Мазаренъ отрекомендовалъ его королю. Король назначилъ его сначала интендантомъ, потомъ генералъ-интендантомъ финансовъ и наконецъ министромъ. Кольберъ строго и даже жестоко взыскивалъ въ казну все, что было отнято у нея или не доплачено ей со временъ Генриха IV. Онъ взыскалъ съ ростовщиковъ, грабившихъ казну, огромныя пени, собралъ всѣ недоимки и этимъ чрезвычайно обогатилъ государственное казначейство. Кромѣ того, онъ возвратилъ государству кабинетныя имѣнія, улучшилъ распредѣленіе податей и уменьшилъ расходы по пхъ взиманію. Распоряженія его были одинаково выгодны и для страны, и для короля. Вскорѣ французскій король могъ тратить болѣе денегъ, раздавать болѣе пенсій и подарковъ, чѣмъ всѣ прочіе монархи Европы. Это привело ко двору Лудовика художниковъ и ученыхъ всего свѣта, и они, какъ водится, кричали во всѣ концы міра о славѣ богатаго и щедраго короля. Особенно боготворили Лудовика въ Германіи, и скоро при всѣхъ мелкихъ нѣмецкихъ дворахъ стали господствовать французскіе моды, нравы и языкъ. Въ самой Франціи дворянство покидало свои замки и помѣстья, чтобы жить при дворѣ, гдѣ оно было принуждено подчиняться строгому этикету и входить въ долги; здѣсь оно, правда, цивилизовалось, но зато становилось раболѣпнымъ, заискивая милостей короля.
Кольберъ создалъ высшую буржуазію, отъ потомковъ которой происходятъ многія главы первыхъ торговыхъ и банкирскихъ домовъ Германіи. Онъ поддерживалъ торговлю и промышленность, привелъ въ хорошее состояніе военныя дороги и проложилъ новыя. По его настоянію былъ проведенъ инженеромъ Рике Лангедокскій каналъ для соединенія Атлантическаго океана съ Средиземнымъ моремъ и составленъ планъ Бургундскаго канала. По его совѣту учреждены вольныя гавани въ Марсели и Дюнкирхенѣ; онъ побудилъ дворянство приняться за крупную торговлю, стараясь внушить ему, что это вовсе не унизитъ его достоинства. Въ 1669 занявъ и должность морскаго министра, Кольберъ создалъ новый флотъ, потому что прежній Мазаренъ сгноилъ въ портахъ. Сначала онъ закупалъ новые корабли за границей, потомъ сталъ строить ихъ въ своихъ гаваняхъ. Извѣстно, что французы и донынѣ превосходятъ даже англичанъ въ искусствѣ кораблестроенія. Кольберъ возстановилъ гавань въ Рошфорѣ и основалъ четыре большихъ морскихъ арсенала въ Брестѣ, Тулонѣ, Дюнкирхенѣ и Гаврѣ. Когда Лудовикъ XIV задумалъ въ 1672 войну съ Голландіей,. у него уже было, къ великому ужасу голландцевъ, 40 линейныхъ кораблей. По совѣту Кольбера Лудовикъ повелѣлъ пересмотрѣть и улучшить гражданскіе и уголовные законы. Наконецъ по его же совѣту король учредилъ разныя ученыя общества, посредствомъ которыхъ литература французовъ стала въ разрядъ придворныхъ и государственныхъ дѣлъ, какъ были языкъ и поэзія со времени Ришльё, который посадилъ 40 человѣкъ судьями изящнаго вкуса подъ именемъ французской академіи (стр. 460). Основаніе этихъ ученыхъ обществъ не только побудило тщеславныхъ французовъ къ усиліямъ, которыхъ иначе они не дѣлали бы, но и заставило всѣхъ великихъ ученыхъ Евроиы стараться попасть въ число высочайше утвержденныхъ ученыхъ Франціи и на ряду съ своими французскими товарищами имѣть честь прославлять Лудовика. Съ 1663 по 1671 были основаны одна за другой академіи Надписей и Изящныхъ Наукъ, Реальныхъ Наукъ (<1е$ зсіепсез) и Архитектуры и возобновлена Академія Живописи.' Кольберъ давалъ совѣты и доставалъ деньги для всего этого, для пріобрѣтенія книгъ и достопримѣчательностей всякаго рода; но за все это слава доставалась королю, и время его было названо вѣкомъ Лудовика XIV, хотя
самъ онъ не обладалъ ни вкусомъ, нр познаніями, какъ Францискъ I (т. IV, стр. 433).
Добросовѣстному управленію Кольбера, строгости его въ подчиненнымъ и несмѣтнымъ суммамъ, которыми онъ обогатилъ казну, изслѣдуя всѣ злоупотребленія, совершенныя въ теченіе послѣднихъ 60 лѣтъ, французскій дворъ былъ обязанъ своимъ блескомъ, Парижъ—своимъ преобразованіемъ, а городъ Версаль, съ его дворцами и садами—своимъ существованіемъ. Кольберъ, сколько намъ извѣстно, былъ единс твенный министръ финансовъ Франціи, пробывшій въ должности до самой смерти. Смерть его въ 1683 была тяжелой потерей для Лудовика XIV, расходы котораго возрастали все больше и больше.
Насколько Кольберъ способствовалъ развитію торговли, промышленности, ремеслъ, морскаго дѣла и юриспруденціи, на столько же Ле-Телье содѣйствовалъ развитію военнаго дѣла и другихъ отраслей администраціи. Въ 1661 преемникомъ и помощникомъ его былъ назначенъ сынъ его, маркизъ де Лувуа, который отравлялъ Кольберу жизнь до самой его смерти. Лувуа съ отцомъ ввели строжайшій порядокъ въ военномъ управленіи, суровую дисциплину въ арміи, состоявшей изъ наемниковъ, но отлично вооруженной и исправно оплачиваемой. Лувуа держалъ армію постоянно на военной ногѣ особенно съ тѣхъ поръ, какъ Лудовикъ началъ свои завоевательныя войны. Но Лувуа былъ чрезвычайно гордъ, дѣйствовалъ совершенно деспотически, считалъ своихъ сочленовъ въ министерствѣ своими прикащиками и обращался съ сосѣдними странами съ такой жестокостью и такимъ безчеловѣчіемъ, что въ Пфальцѣ и на лѣвомъ берегу Рейна французовъ проклинали, какъ орды Аттплы. Съ 1672 къ великой досадѣ Кольбера Лувуа пріобрѣлъ преобладающее вліяніе во всѣхъ внутреннихъ и внѣшнихъ дѣлахъ, потому что не заботился, какъ Кольберъ, о благѣ мѣщанъ и крестьянъ п жертвовалъ всѣмъ гордости п тщеславію своего короля и его двора.
Также поступалъ съ иностранными правительствами де-Ліони, управлявшій дипломатическими дѣлами. Онъ грозилъ мечомъ всѣмъ слабымъ государямъ, которые не хотѣли унизиться предъ его королемъ и его посланниками. За это онъ унижалъ пхъ въ глазахъ пхъ подданныхъ. Французскіе писатели разсказываютъ съ хвастовствомъ, какъ испанскій посланникъ въ Англіи вздумалъ поѣхать впереди французскаго посланника, и какъ за это испанскій король долженъ былъ просить извпненіі у Франціи и формально уступить первенство французскому королю. То же случи ось и съ папою Александромъ VII, не смотря на ханжество и фанатизмъ Лудовика XIV. Когда въ 1662 корсиканская гвардія папы оскорбила французскаго посланника, Александръ долженъ былъ отправить нарочно нунція въ Парижъ просить извиненія, распустить корсиканскую гвардію и поставить ей въ Римѣ позорный столбъ. Самъ король Лудовикъ, вообще не столь жестокій, какъ его военный министръ, съ теченіемъ времени становился все деспотичнѣе и высокомѣрнѣе. Счастье постоянно покровительствовало ему; только въ послѣднее десятилѣтіе его жизни предпріятіе его противъ безсильной Испаніи унизило его, какъ въ позднѣйшее время подобное же предпріятіе погубило другаго французскаго завоевателя.
Герцогство Лотарингія, оставленное императоромъ п имперіею безъ защиты, было присоединено де-Ліонемъ къ Франціи покупкою. По пиренейскому миру герцогъ Карлъ III былъ освобожденъ (стр. 633). Францискъ, братъ буйнаго герцога, законно владѣлъ герцогствомъ, что не помѣщало однако Карлу, не обращая вниманія на брата и на сына его, Карла IV, уступить королю Лудовпку договоромъ 6 февраля 1662 за 700,000 ливровъ герцогства Лотарингію и Баръ; но ему было предоставлено пожизненно владѣть пмп в дарованы во Франціи титулъ герцога и достоинство пера съ 100,000 ливровъ ежегодной пенсіи. Договоръ этотъ однако не былъ приведенъ въ исполненіе, потому что французскіе герцоги и перы протестовали противъ одной его статьи, по которой Лотарингскому дому было дано первое мѣсто въ государствѣ послѣ Бурбоновъ п обезпечивалось право престолонаслѣдія во Франціи по пресѣченіи царствующей фамиліи. Парламентъ, правда, по королевскому приказанію утвердилъ договора., но съ невозможнымъ условіемъ, что договоръ долженъ бытьпрпнятъ всѣми лотарингскими нрпнцами. Король Лудовикъ требовалъ однако уступки крѣпости Марсала, обладая которой, онъ могъ бы во всякое время вторгнуться въ Лотарингію; когда герцогъ отка
зался выдать ее, Лудовикъ велѣлъ даже осадить городъ. Герцогу никто не помогъ, такъ что онъ былъ принужденъ согласиться въ августѣ 1663 на новый договоръ въ Мецѣ, куда Лудовикъ пріѣхалъ съ своимъ министромъ. Договоръ этотъ предоставлялъ французскому королю право срыть укрѣпленія Марсаля; самая же страна, лишенная всякой защиты и преданная разоренію, какъ постоянное перепутье французскихъ войскъ, была предоставлена герцогу Карлу на основаніяхъ договора 1661 года.
5. Лудовпкъ XIV, Карлъ II Англійскій и де Виттъ до Бредскаго мира.
Министры Лудовика XIV присоединили къ Франціи герцогство Лотарингію, купили множество приверженцевъ въ Германіи и овладѣли большей частью городовъ и имѣній въ Эльзасѣ, которымъ но вестфальскому миру была оставлена независимость и связь съ Германіей; послѣ того они обратили свое вниманіе на графство Бургундію (Франшъ-Конте) и другія пспанскія провинціи, на рейнскія земли и на испанскіе, а вскорѣ н на свободные Нидерланды. Обстоятельства очень благопріятствовали имъ. Путь въ графство Бургундію и на Рейнъ былъ обезпеченъ имъ обезоруженіемъ Лотарингіи; Карлъ И Англійскій состоялъ на жа-лованьѣ у Лудовика XIV, а пенсіонарій де-Виттъ, управлявшій нидерландскими дѣлами, не могъ и думать тягаться въ политикѣ съ французскими министрами.
По смерти Вильгельма II Оранскаго въ народѣ и плутократическомъ правительствѣ генеральныхъ штатовъ возникла ожесточенная внутренняя вражда. Провинція Голландія, самая богатая и имѣвшая наибольшее вліяніе на правительство, старалась отстранить сына Вильгельма II, Вильгельма III, отъ всѣхъ должностей, которыя занималъ его отецъ. Въ голландскихъ штатахъ перевѣсъ былъ на сторонѣ городскихъ депутатовъ, и подъ именемъ патріотизма и республиканства господствовали своекорыстный духъ торгашества и страсть къ монополіямъ. Въ лицѣ министра иностранныхъ дѣлъ, Іоанна де Витта, у нихъ былъ истинно республиканскій, стоическій правитель, котораго впрочемъ хвалятъ черезъ мѣру. Де-Виттъ получилъ классическое образованіе въ процвѣтавшихъ тогда ученыхъ школахъ Голландіи и сдѣлался первокласснымъ математикомъ. Какъ пенсіонарій Голландіи, онъ имѣлъ вѣсъ и въ генеральныхъ штатахъ и управлялъ не только своей провинціей, но и всѣми семью, а посредствомъ ихъ денежной силы имѣлъ вліяніе на большую часть Европы. Власть и санъ его были почти царскіе. Но въ образѣ жизни, одеждѣ и домашнемъ быту онъ былъ простымъ гражданиномъ. Онъ умѣлъ такъ искусно пользоваться направленіемъ и духомъ своихъ соотечественниковъ, что Голландія блистала тогда своей морской силой, торговлей, мореплаваніемъ и богатствомъ, какъ теперь Англія. Къ несчастію, онъ принадлежалъ къ оскорбленной Вильгельмомъ II мстительной левен-штейнской партіи (стр. 589) и раздѣлялъ всѣ ея предразсудки и ея принципъ— ие допускать членовъ Оранскаго дома къ власти и значенію. Вслѣдствіе этого де-Виттъ охотно подчинился Кромвелю, когда протекторъ началъ вмѣшиваться во внутреннія дѣла республики. Провинціи Голландія и Утрехтъ приняли статью его договора съ Кромвелемъ, по которой Оранскій домъ отстранялся отъ штат-гальтерства; но остальныя пять провинцій рѣшительно отказались принять этотъ договоръ (стр. 563). Кромѣ того де-Виттъ долго отклонялъ генеральные штаты отъ намѣренія взяться, по просьбѣ матери и бабки Вильгельма III, за его опеку, какъ за государственное дѣло. Опека была предоставлена Карлу II, брату матери Вильгельма III. Но впослѣдствіи съ перемѣной обстоятельствъ политика де-Витта измѣнилась.
Де-Виттъ дѣлалъ часто вещи, которыя политика оправдываетъ, но народъ по своему естественному чувству называлъ лицемѣріемъ, раболѣпствомъ и подлостью. Такъ онъ задавалъ неописанно пышныя угощенія Карлу II при пріѣздѣ короля изъ Бреды въ Гаагу (стр. 647), при чемъ привѣтствовалъ его льстивой, но довольно безобразной рѣчью. Вскорѣ послѣ того (въ сентябрѣ 1660) онъ склонилъ штаты принять на себя попеченіе о воспитаніи одиннадцатилѣтняго Биль-
гельма III, чтобы,—какъ прямо говорилось,—приготовить его къ запятію высокаго положенія его предковъ. Замѣчательно, что прежде самъ де-Виттъ противился этому, и подъ его вліяніемъ штаты отвергали всѣ просьбы объ этомъ родственниковъ юнаго принца. Въ 1664 было отмѣнено постановленіе объ устраненіи Оранскаго дома. Причиною такой перемѣны въ дѣйствіяхъ де-Витта была просто трусость. Онъ боялся, дѣйствуя въ республиканскомъ духѣ противъ Оранскаго дома, оскорбить англійскаго короля Карла II. Но понятно, что приверженцы Оранскаго дома не могли удовольствоваться подобными уступками, а для республиканцевъ этого было слишкомъ достаточно, чтобы встревожиться. Вообще не было такой гадости и позора, на которые де-Виттъ не рѣшился бы въ угоду королю Англіи. Заискивая въ немъ, онъ нарушилъ даже древнее правило своихъ соотечественниковъ,—давать убѣжище и защиту всѣмъ изгнанникамъ и бѣглецамъ кромѣ уголовныхъ преступниковъ. Въ угоду англійскимъ роялистамъ, которые хотѣли перещеголять роялизмомъ самого короля, де-Виттъ постыдно выдалъ трехъ эмигрантовъ, гонимыхъ за участіе въ судѣ надъ Карломъ I, какъ цареубійцы. То были Беркстедъ, Оки и Корбетъ. Они нашли себѣ убѣжище въ Амстердамѣ, но англійскій посланникъ Доунингъ потребовалъ выдачи ихъ. Амстердамскій магистратъ извѣстилъ ихъ объ этомъ и посовѣтовалъ бѣжать въ Ганау. Черезъ нѣсколько времени они возвратились въ Роттердамъ за своими семействами, и здѣсь Доунингъ снова съ угрозами потребовалъ выдачи ихъ. Этотъ дипломатъ служилъ тогда самодержавію и Карлу II такъ же усердно, какъ прежде республикѣ п Кромвелю. Штаты не соглашались на это; но де-Виттъ, какъ истый доктринеръ, представилъ имъ, что удовлетвореніе требованія Доунинга принесетъ большую выгоду торговлѣ и благосостоянію Голландіи. Эмигранты были выданы Англіи, гдѣ ихъ предали суду и казни. Но де-Виттъ скоро убѣдился, что опозорилъ себя понапрасну, и что Карла II не подкупишь этимъ. Тогда онъ сталъ искать опоры во Франціи, при чемъ дался въ обманъ посланнику Лудовикі XIV.
Французскимъ посланникомъ въ Голландіи былъ съ 1662 графъ д'Эстрадъ, который заключилъ съ Карломъ II извѣстную сдѣлку о Дюнкирхенѣ (стр. 651). Ему было нужно привлечь на свою сторону пенсіонарія и добиться черезъ него, чтобы голландцы не противились видамъ Лудовика на испанскія Нидерланды. Де-Виттъ надѣялся найдтп во Франціи защиту противъ притязаній Карла II, ближайшаго родственника Вильгельма III, и французскіе министры воспользовались своин іі отношеніями къ Голландіи, чтобы подъ пустымъ предлогомъ занять и присоединить къ Франціи княжество Оранжъ въ южной Франціи, родовое владѣніе Вильгельма III, состоявшее подъ управленіемъ графа Доны. Голландскіе штаты тѣмъ болѣе не противились этому, что въ это время провинція Зеландія сдѣлала предложеніе дать молодому принцу Вильгельму штатгальтерскую власть его предковъ.
Голландцы добивались владычества въ обѣихъ Индіяхъ и торжествовали тогда на всѣхъ моряхъ. На большихъ Молуккскихъ островахъ они уничтожили цѣлыя государства воинственныхъ малайцевъ, а въ Средиземномъ морѣ успѣшно дѣйствовали противъ мусульманскихъ пиратовъ. Въ 1664 они, какъ въ наше время англійская аристократія, прикинулись попечительными о благѣ человѣчества, хотя сами совершали страшнѣйшія жестокости на дальнемъ востокѣ ради своихъ барышническихъ соображеній, которыми исключительно руководился даже такой человѣкъ, какъ де-Виттъ. Въ началѣ 1664 онп предложили англичанамъ, французамъ и испанцамъ союзъ съ цѣлью уничтоженія пиратства на всѣхъ моряхъ. Но эти государства не приняли предложенія, потому что такой союзъ былъ бы выгоденъ однимъ голландскимъ купцамъ, которые забрали въ свои руки почти всю торговлю всего свѣта. Англичане такъ завидовали выгодамъ, пріобрѣтеннымъ Голландіей) на морѣ въ послѣдніе четыре года, что въ 1664 между этими двумя націями началась война.
Де-Виттъ рѣшился вступить въ борьбу съ Англіей въ упованіи на переговоры съ д’Эстрадомъ и на намеки его на мнимыя намѣренія Лудовика XIV. Въ апрѣлѣ 1662 между Франціей и Голландіей былъ заключенъ союзный трактатъ, утвержденный въ слѣдующемъ году и дававшій голландцамъ всевозможныя гарантіи. Франція гарантировала имъ неприкосновенность всѣхъ ахъ владѣній въ Европѣ, въ томъ числѣ даже несправедливо занятые ими нѣмецкіе города на
Рейнѣ. Обѣ державы обязались другъ другу въ случаѣ нападенія на одну изъ нихъ объявить нападающему войну л открыть военныя дѣйствія не позже четырехъ мѣсяцевъ. Но ясно было, что Лудовикъ XIV не намѣренъ стѣсняться этимъ договоромъ, какъ не стѣснялся и Карлъ II трактатомъ, заключеннымъ съ Голландіей въ сентябрѣ 1662. Государи эти находились другъ съ другомъ въ болѣе тѣсномъ союзѣ, чѣмъ можно было предполагать.
Враждебныя дѣйствія начались въ 1664 еще до объявленія войны. Обѣ палаты англійскаго парламента изъ зависти и ненависти къ Голландіи готовы были дать своему королю средства для войны съ нею. Въ поданномъ королю адресѣ онѣ жаловались на оскорбленія, нанесенныя голландцами англійскимъ мореплавателямъ, и на стѣсненія, которыя терпитъ отъ нихъ англійская торговля, и предлагали королю значительныя суммы, если онъ заблагоразсудитъ начать войну. Англичане были такъ озлоблены на голландцевъ за ихъ притѣсненія и дерзости, что парламентъ назначилъ королю на войну неслыханную по тогдашнему сумму 3,500,000 ф. ст., которую назначено было выдать въ 12 сроковъ. Карлъ II очень обрадовался предложенію парламента: во-первыхъ, война давала брату его, герцогу Йоркскому, котораго онъ назначилъ генералъ-адмираломъ, случай отличиться; а во-вторыхъ, онъ могъ попользоваться большею частью отпущенныхъ на войну денегъ и по обыкновенію прокутить ихъ или раздарить своимъ любовницамъ и любимцамъ.
Англичане только въ мартѣ 1655 формально объявили войну, но она началась еще въ предыдущемъ году, когда герцогъ Йоркскій велѣлъ захватить 130 голландскихъ купеческихъ судовъ. Голландцы не имѣли союзниковъ, но у нихъ былъ въ морѣ флотъ подъ начальствомъ де-Рюйтера. Однако они немедленно снарядили еще другой флотъ, стоившій имъ 14 милліоновъ гульденовъ, что даетъ понятіе о благосостояніи ихъ республики. Начальникомъ этого флота былъ назначенъ Вассенааръ фанъ Опдамъ съ приказаніемъ непремѣнно дать сраженіе англійскому флоту. Онъ неохотно повиновался этому приказу, потому что англійскій флотъ значительно превосходилъ голландскій. Англійскимъ флотомъ подъ главнымъ начальствомъ генералъ-адмирала командовали извѣстный принцъ Рупрехтъ (стр. 495), графъ Сандвичъ (Монтегью), Лаусонъ, Менгсъ и Айскью, все опытные адмиралы. 14 іюня 1665 флоты встрѣтились близъ англійскихъ береговъ м кду Ярмутомъ и Гарвичемъ; здѣсь произошло упорное сраженіе, и голландцы были разбиты на голову, а самъ Опдамъ былъ убитъ. Они потеряли 19 кораблей, и флотъ ихъ былъ бы совершенно истребленъ, если бы англичане, которымъ и вѣтеръ благопріятствовалъ, дѣятельнѣе преслѣдовали его *).
Не смотря на это пораженіе, де-Виттъ выслалъ черезъ мѣсяцъ новый флотъ, не слабѣе перваго. Главное начальство надъ нимъ было поручено герою фанъ-Тромпу, стороннику штатгальтерства. Вслѣдствіе этого на него не вполнѣ полагались и прикомандировали къ нему трехъ депутатовъ изъ генеральныхъ штатовъ. Назначеніе фанъ-Тромпа главнокомандующимъ было пенсіонарію сильнымъ ударомъ; но къ великой его радости какъ-разъ въ это время возвратился изъ Вестъ-Индіи съ своимъ флотомъ республиканецъ де-Рюйтеръ. Едва де-Рюйтеръ вошелъ 6 августа въ устьеЭмса, какъ былъ назначенъ главнокомандующимъ, 'афанъ-Тромпъ подчиненъ ему. Фанъ-Тромпъ одинъ пзъ всѣхъ адмираловъ пріобрѣлъ славу въ послѣднемъ морскомъ сраженіи. Онъ никогда не могъ-простить республиканской партіи ея недовѣрія къ нему, назначенія къ нему депутатовъ генеральныхъ штатовъ въ надсмотрщики и подчиненіе его де-Рюйтеру, назначенному адмиралъ-генералъ-лейтенантомъ. Матросы, какъ вообще всѣ низшіе классы, были недовольны господствующею аристократіей; они требовали назначенія молодаго принца штатгальтеромъ, такъ что правительство съ трудомъ усмирило мятежъ на флотѣ. Въ этихъ критическихъ обстоятельствахъ де-Виттъ желалъ рѣшительной морской побѣды, чтобы удержать за собой власть. Онъ заставилъ выбрать себя въ число депутатовъ отъ генеральныхъ штатовъ на флотъ, хотя друзья не совѣтовали ему этого, потому что присутствіе его на флотѣ возлагало на него всю отвѣтствен
*) На счетъ того, почему преслѣдованіе было вяло, существуютъ различныя мнѣнія; но то, что говоритъ Юмъ, совершенно несправедливо.
ность за исходъ экспедиціи. Онъ выказалъ тогда мужество и морскія способности, но голландцамъ не счастливилось въ этомъ году, флотъ нхъ ничего не могъ сдѣлать и возвратился въ Голландію, потерявъ нѣсколько кораблей.
Въ отсутствіе де-Витта общественное настроеніе такъ измѣнилось, что даже въ генеральныхъ штатахъ пять провинцій сдѣлали предложеніе открыть мирные переговоры и съ этою цѣлью отправить въ Англію депутацію подъ предводительствомъ принца Вильгельма. Положеніе дѣлъ было для де-Вптта очень сомнительно; какъ разъ въ то время въ Оберъ-Иссель вторгся, Бернгардъ фонъ-Галенъ, епископъ мюпетерскій (стр. 638), при чемъ оказалось, что де-Виттъ заботился только о морскихъ силахъ п совершенно пренебрегъ сухопутными. Голландцы не могли даже остановить ничтожнаго мюнстерскаго войска, которымъ одинаково плохо предводили самъ епископъ и его генералъ, ландграфъ Гессепъ-Гомбургскій. Мюпстер-скія войска опустошительно ворвались въ Оберъ-Иссель и Гренингенъ, такъ что едва успѣли спасти городъ и крѣпость Гренингенъ.
Голландія была въ дружбѣ съ Испаніей, п потому Лудовпкъ XIV предпочиталъ союзъ съ Карломъ II, который тайно обѣщалъ ему поддерживать его виды на Испанію. Подъ разными предлогами онъ уклонялся отъ исполненія своихъ обязательствъ по договору съ Голландіей. Видя однако возвышеніе въ Голландіи оранской партіи, онъ счелъ нужнымъ хотя сколько-нибудь помочь республиканцамъ. Но онъ оказалъ пмъ помощь такого рода, что она нисколько не вредила Англіи. Онъ послалъ голландцамъ противъ епископа мюнстерскаго 6,000 французскаго войска, которое вело себя такъ, что голландцы были радехонькп, когда оно убралось восвояси. Потомъ онъ просилъ великаго курфпрста помочь голландцамъ. Великій курфирстъ, сдѣлавшись державнымъ герцогомъ Пруссіи и уничтоживъ воеппою силой старинныя права прусаковъ и бранденбургцевъ, находился въ большомъ затрудненіи, постоянно опасаясь нападенія шведовъ. Поэтому онъ еще въ мартѣ 1663 отправилъ въ Парижъ посланника для переговоровъ о принятіи его въ Рейнскій союзъ (стр. 542) и, если можно, объ удѣленіи ему отъ щедротъ, раздаваемыхъ Лудовикомъ XIV нѣмецкимъ государямъ. Но онъ вѣрнѣе другихъ князей служилъ императору, такъ что вступленіе его въ Рейнскій союзъ сопровождалось большими затрудненіями, пока Лудовпкъ не объявилъ, что цѣль союза исключительно оборонительная. Впрочемъ курфирстъ вообще не довѣрялъ Лудовпку, а Лудовпкъ ему. Весь 1665 опъ велъ переговоры, выманивая у Франціи п у Голландіи побольше денегъ, которыя тратплъ на усиленіе своей арміи, говоря, что хочетъ послать войско противъ епископа мюнстерскаго, по не послалъ. Де-Впттъ, тоже нсдовѣрявшій ему, говоритъ въ своихъ письмахъ, что курфирстъ заключаетъ много договоровъ, по мало соблюдаетъ. Фридрихъ Вильгельмъ жилъ тогда въ Клеве и получалъ много денегъ отъ англійскаго и императорскаго посланниковъ, пока Лудовпкъ XIV пе переторговалъ его у пихъ, давъ больше. Французскій посланникъ подкупилъ курфирстину жемчужнымъ ожерельемъ въ 10,000 талеровъ и меблировкою одной комнаты, стоившею 10,000 ливровъ. Тогда только (въ февралѣ 1666) курфирстъ началъ наконецъ помогать голландцамъ, и, какъ мы уже говорили (стр. 638), въ апрѣлѣ 1666 еппскопъ Бернгардъ мюпетерскій былъ принужденъ отказаться отъ своихъ чрезмѣрныхъ притязаній п распустить свое войско.
Де-Впттъ оставался въ тѣсной дружбѣ съ Франціей п старался ослабить въ республикѣ англійское вліяніе и удержать власть за своей партіей. Съ этою цѣлью опъ началъ даже заботиться о принцѣ Вильгельмѣ и косвеннымъ образомъ овладѣлъ его воспитаніемъ. Онъ примирился съ матерью Вильгельма, съ которой до сихъ поръ враждовалъ, посовѣтовалъ ей снова обратиться къ голландскимъ штатамъ съ просьбой взяться за воспитаніе ея сына п въ апрѣлѣ 1666 выхлопоталъ прппцу титулъ сына республики. Самъ де-Виттъ и офрапцуа:еішый баронъ фанъ-Гентъ были назначены попечителями его воспитанія.
Де-Впттъ далъ принцу отличное воспитаніе, чему много способствовало то, что Голландія была въ то время убѣжищемъ свободнаго званія и главнымъ средоточіемъ классической образованности, всѣхъ гражданскихъ добродѣтелей и успѣховъ въ финансовыхъ и государственныхъ наукахъ. Де-Впттъ посвятилъ принца Вильгельма во все это. По мы не находимъ, чтобы прппцъ былъ обязанъ за это пепсіопарію благодарностью. Де-Виттъ былъ, конечно, великій человѣкъ; оиъ Шлоѵовіъ. V. 42
владычествовалъ ьъ Европѣ, въ обѣихъ Мидіяхъ, иа моряхъ и островахъ, и при этомъ жилъ какъ нельзя проще въ небольшомъ домикѣ, гдѣ вся прислуга состояла изъ кухарки и лакея, тогда какъ въ самыхъ ничтожныхъ государствахъ министры блистаютъ пышностью и чванствомъ, Но де-Виттъ былъ человѣкъ партіи и настоящій дипломатъ. Онъ понималъ, что ни ему, ни голландскимъ штатамъ нельзя над олго удержаться противъ общественнаго мнѣнія, и потому рѣшился на уступки. Притомъ, если Вильгельмъ III вышелъ великимъ человѣкомъ, то былъ обязанъ этимъ не воспитанію, а природѣ, потому что геніи родятся, а не дѣлаются воспитаніемъ; пенсіонарій же только выполнилъ свой долгъ, принятый въ отношеніи государства и матери принца. Вильгельмъ былъ отъ природы такъ одаренъ, серьезенъ и прилеженъ, что и безъ указаній де-Витта сдѣлался бы великимъ государственнымъ человѣкомъ. Великимъ полководцемъ его сдѣлалъ врожденный геній, и въ этомъ отношеніи де-Виттъ ничему не могъ научить его. Правда, Вильгельмъ былъ человѣкъ суровый и безчувственный; но надо сказать и то, что на его мѣстѣ рѣдкій простилъ бы де-Витту строгость воспитанія и всѣ непріятности, которымъ пенсіонарій изъ политики былъ принужденъ подвергать своего воспитанника. Де-Виттъ и фанъ-Гентъ окружили принца людьми исключительно своей партіи и удалили отъ него всѣхъ прежнихъ его друзей, хотя онъ былъ уже не ребенокъ. Вильгельмъ искренно любилъ своего прежняго воспитателя, Зюйленштейна, мѣсто котораго занялъ фанъ-Гентъ, и со слезами просилъ оставить его при немъ. .Но просьбы не помогли, и Зюйлен-штейнъ былъ удаленъ.
Де-Виттъ самъ былъ врагъ истинной свободы и потому, понятно, не могъ внушить и воспитаннику своему уваженія къ ней. Такъ, напримѣръ, его стараніями была учреждена коммпсія, которая должна была обсуждать, рѣшать и исполнять всѣ дѣла, поручаемыя ей генеральными штатами, руководствуясь только собственными соображеніями и не отдавая никому отчета. Ей поручались важнѣйшія военныя и политическія дѣла. Она состояла изъ 8 членовъ, двухъ отъ провинціи Голландіи и шести отъ остальныхъ провинцій. Учреждая ее, де-Виттъ не сообразилъ, что если она и удовлетворитъ временнымъ потребностямъ его, зато сдѣлается потомъ орудіемъ деспотизма противной партіи. Впослѣдствіи подъ названіемъ коммиссіоннаго совѣта (^есоттіиеегбе Ваайеп) она сдѣлалась безсмѣнною при штатгальтерѣ, составляла его тайный совѣтъ, безусловно распоряжаясь всѣмъ и рѣшая всѣ дѣла часто даже безъ вѣдома генеральныхъ штатовъ.
Однако пенсіонарій п его партія дѣятельно заботились о промышленности, торговлѣ и морскомъ дѣлѣ. Но онъ и его приверженцы упустили изъ виду, что Лудовикъ XIV рѣшился овладѣть испанскими Нидерландами, какъ только умретъ Филиппъ IV Испанскій, а по смерти слабаго и болѣзненнаго сына его овладѣть всею испанскою монархіею, какъ наслѣдіемъ своей жены. Лудовикъ былъ очень доволенъ, что Голландія и Англія обратили всѣ свои силы на морскую войну. Между тѣмъ, подъ предлогомъ помощи голландцамъ, во Франціи строился флотъ, а Лувуа, при пособіи Тюреня, создавалъ непобѣдимую армію.
Въ 1666 англійскимъ флотомъ командовали герцогъ Альбемарль (Монкъ) и принцъ Рупрехтъ. Онп были въ ссорѣ между собой, потому что принцъ и въ старости остался горячъ и самонадѣянъ. Но король подчинилъ его герцогу. Голландскимъ флотомъ начальствовали де-Рюйтеръ и де-Виттъ, послѣдній въ званіи депутата генеральныхъ штатовъ. Фанъ-Тромпъ также находился на флотѣ. Въ маѣ 1666 англійскій флотъ сдѣлалъ набѣгъ на нидерландскіе берега и возвратился въ Англію. Тутъ распространился слухъ, что наконецъ и французскій флотъ вышелъ изъ Средиземнаго моря въ Атлантическій океанъ, чтобы соединиться съ голландскимъ. Принцу Рупрехту было поручено идти съ своей эскадрой противъ французовъ, а Альбемарль съ большею частью флота остался у англійскихъ береговъ. Но французскій флотъ не вышелъ за Гибралтарскій проливъ; зато голландскій флотъ вошелъ въ Каналъ и въ отсутствіе Рупрехта напалъ на Альбермарля. Произошло морское сраженіе, самое замѣчательное въ новѣйшей исторіи по своей продолжительности. Оно продолжалось съ */н по '/,4 іюня и извѣстно подъ именемъ четырехдневной битвы. Альбемарля, неизвѣстно почему, порицали за нее въ Англіи. Въ первый и во второй дни
она осталась нерѣшенной. На третій день англійскій флотъ потерпѣлъ страшное пораженіе и уропъ. Онъ былъ бы окончательно разбптъ, еслп бы вечеромъ не прибылъ принцъ Рупрехтъ съ своими 20 кораблями. На четвертый день битва возобновилась, но осталась опять нерѣшенною. Англичане потеряли 10 кораблей, голландцы меньше. Число убитыхъ было почти одинаково съ обѣихъ сторонъ; голландцы взяли больше плѣнныхъ, но зато потеряли двухъ адмираловъ и 7 корабельныхъ капитановъ. Оба флота требовали исправленія, однако еще въ іюнѣ же снова вышли другъ противъ друга. Въ слѣдующемъ мѣсяцѣ англичане прибыли къ нидерландскимъ берегамъ и сожгли на рейдѣ, въ которомъ обыкновенно стояли балтійскія купеческія суда, 150 кораблей и цѣлый городъ съ 1,000 домами.
Эти потери были не такъ важны, какъ вражда между де-Рюйтеромъ и фапі.-Тромпомъ, потому что партія де-Витта принуждена была отставить фанъ-Тромпа, что въ высшей степени раздражило народъ и приверженцевъ Оранскаго дома. Вообще де-Внттъ дѣйствовалъ въ это время произвольно п тиранически. Но его проискамъ былъ казненъ, какъ измѣнникъ, оранжистъ де Бюатъ, что не мѣшаетъ замѣтить, потому что впослѣдствіи оранская партія напустила на де-Витта и его друзей пародъ п матросовъ и погубила пхъ закономъ Линча. Члены роттердамскаго совѣта, Кивптъ п фанъ-деръ-Горстъ, изъ которыхъ первый былъ кромѣ того членомъ коммиссіоннаго совѣта, были также приговорены — одинъ къ смерти, другой къ вѣчному изгнанію. Пенсіонарій началъ уже понимать непрочпоегь своего стоическаго правленія. Народъ ненавидѣлъ его, не смотря па безукоризненность его частной жизни п на велпкую славу, которую голландцы пріобрѣли па войнѣ.
Какъ де-Впттъ въ Голландіи, такъ Карлъ II въ Англіи совершенно утратилъ любовь народа, который боготворилъ его въ первые 6 лѣтъ его царствованія. Онъ проматывалъ на распутныхъ женщинъ п шутовъ деньги, которыя выдавались ему па войну, и такъ вооружилъ фанатическихъ піетистовъ своею склонностью къ папизму, что Кларендонъ былъ принужденъ издать грозный декретъ противъ тѣхъ, кто дерзаетъ называть короля папистомъ. Поведеніе короля было въ высшей степены скандально. Борнетъ особенно укоряетъ его за то, что онъ въ воскресенье отправился для вида въ церковь прямо изъ дома одпой развратницы. Въ 1665 и 1666 неудовольствіе народа еще болѣе возрасло, во-первыхъ, вслѣдствіе страшнаго пожара, который истребилъ большую часть Лондона, и моровой язвы, погубившей тысячи жителей, а во-вторыхъ вслѣдствіе неудачъ принца Рупрехта п Альбемарля на морѣ противъ голландцевъ.
Въ Голландіи де-Вптта открыто обвиняли, что изъ личныхъ видовъ опъ замедляетъ мирные переговоры съ Англіей. Чтобы принудить его къ мпру, четыре изъ семп провинцій отказались въ началѣ 1667 платить субсидіи на военные расходы •'). Это заставило пенсіонарія уступить. Въ маѣ 1667 былъ открытъ мирный конгрессъ въ Бредѣ. Посредничество въ мирныхъ переговорахъ было предоставлено аристократическому шведскому правительству. Но де-Впттъ, имѣя флотъ совершенно готовый къ отплытію, зналъ навѣрное, что Карлъ II промоталъ деньги, отпущенныя ему парламентомъ на флотъ. Это побудило его не соглашаться пока на перемиріе п предпринять неожиданное нападеніе на беззащитные англійскіе берега. Въ іюнѣ, когда мирные переговоры зашли уже довольно далеко, де-Рюйтеръ п братъ Іоанна де-Витта, Корнелій де-Впттъ, предприняли опустошительный набѣгъ въ Англію. Экспедиція была удачна, по зато навлекла на пенсіонарія страшную ненависть Англіи н Фрапг-.н. Голландцы побѣдоносно поднялись вверхъ по Темзѣ, разрушили’ запасные магазины и верфи, сожгли 3 первоклассныхъ линейныхъ корабля п подошли къ Гарвичу. Здѣсь Рюй-теръ оставилъ часть флота блокпровать Темзу, а самъ направился къ Плимуту п Торбаю. Впрочемъ голландцы ничего не достигли этимъ; только король Карлъ сдѣлался въ Англіи еще презрѣннѣе п ненавистнѣе, потому что успѣхи голландцевъ приписывали его мотовству. Деньги, выданныя парламентомъ, онъ промоталъ па свопхъ любовницъ и фаворитовъ, п адмиралтейство его не только пе платило жалованья, но еще задолжало 90,000 ф. ст. Поэтому при появленіи не-
•) Въ 1666 война стоила 4.400,000 гульденовъ.
4'2"
пріятеля матросы и рабочіе отказались служить; поставщики и купцы пс хотѣли ничего отпускать безъ паличныхъ денегъ, а банкиры не давали денегъ. При такихъ обстоятельствахъ нашествіе голландцевъ заставило Карла поторопиться заключеніемъ мпра.
Миръ былъ заключенъ въ послѣднихъ числахъ іюля 1667 въ Бредѣ. Онъ не произвелъ никакой перемѣны, о которой стоило бы говорить.' Замѣтимъ только, что послѣ Бредскаго мпра Лудовикъ XIV не имѣлъ уже никакихъ опасеній относительно своихъ плановъ на испанскіе Нидерланды со стороны Англіи. Не смотря на свои союзъ съ Голландіей, онъ и во время войны велъ переписку п интриги съ королемъ Карломъ.
6. Дсволюціоппая война Лудовика XIV* и внутреннія дѣла Англіи и Голландіи до Ахенскаго трактата.
Лудовикъ XIV не дождался заключенія Бредскаго мира, чтобы привести въ исполненіе свой давно затѣянный планъ относительно Испаніи. Планъ этотъ состоялъ въ насильственномъ овладѣніи испанскими Нидерландами. Въ оправданіе Лудовика его юристы п публицисты придумали предлогъ не лучше тѣхъ, па которыхъ впослѣдствіи Лудовикъ основывалъ свои притязанія на Пфальцъ и на всю испанскую монархію. Филиппъ IV Испанскій умеръ въ 1665, и правленіе приняла вдова его, Марія-Анна, дочь германскаго императора Фердинанда III, отъ имени своего малолѣтняго и болѣзненнаго сына, Карла II. Новая правительница Испаніи подчинилась безусловно руководству своего духовника, нѣмца, патера Н п т г а р т а. Нптгартъ считалъ опаснѣйшимъ врагомъ королевы единственнаго человѣка, который, какъ испанецъ, могъ бы пробудить своихъ соотечественниковъ отъ дремоты: то былъ побочный сынъ Филиппа IV, допъ-Хуапъ Австрійскій (стр. 609). Нптгартъ только и думалъ, какъ бы отстранить донъ Хуана и его приверженцевъ; занятый этими интригами, онъ не принялъ никакихъ мѣръ, когда Лудовикъ XIV подъ самымъ пустымъ предлогомъ послалъ свои войска овладѣть испанскими Нидерландами. Донъ-Хуанъ, дѣйствовавшій прежде въ Нидерландахъ съ Конде противъ Тюреня, былъ посламъ въ Португалію, чтобы вновь подчинить се Испаніи. По смерти Филиппа IV испанское правительство, т. с. Марія-Анна и ея духовникъ, отозвало донъ Хуана изъ арміи п намѣревалось снова послать его въ Нидерланды. Онъ избавился отъ эгого, сказавшись больнымъ. Но такъ какъ онъ поддерживалъ въ Мадридѣ сношенія, пугавшія королеву и ея патера, то ому приказали отправиться въ свое помѣстье Коисуэргу. Оиъ не послушался п бѣжалъ въ Каталонію, потому что приверженцы предостерегли его, что правительство хочетъ схватить и посадить его въ Сегѵ-війскую цитадель. Пзъ Каталоніи онъ писалъ королевѣ, представляя ей оп. имени націи, что патера ІІптгарта ненавидитъ весь народъ и что только удаленіе его можетъ возстановить миръ и порядокъ. Марія-Анна подчинилась совѣтамъ доиъ-Хуана, однако ие позволила ему возвратиться ко двору, гдѣ былъ необходимъ твердый человѣкъ. Роль Испаніи была кончена. Королева назначила донъ Хуана вице-королемъ Аррагоніп, п когда потомъ Карлъ II призвалъ его въ Мадридъ п назначилъ первымъ министромъ, онъ не могъ уже управиться съ бременемъ правленія и умеръ 17 сентября 1679.
Но смерти Филиппа IV Лудовикъ XIV старался воспользоваться положеніемъ дѣлъ въ Испаніи, чтобы овладѣть этимъ государствомъ какъ наслѣдіемъ своей жены, хотя она, выходя замужъ отказалась отъ всякихъ наслѣдственныхъ притязаній па испанскія владѣнія. Лудовикъ возлагалъ при этомъ надежды па Рейнскій союзъ (стр. 542), который долженъ былъ помѣшать императорскимъ войскамъ помочь Испаніи въ Нидерландахъ; онъ разсчитывалъ также на тѣсный союзъ съ Португаліей и на подкупленнаго англійскаго короля Карла, который за деньги обѣщалъ ему пс начинать пока враждебныхъ дѣйствій. Опираясь па эти связи, Лудовикъ потребовалъ отъ регентши испанской добровольной уступки нѣкоторыхъ частей Нидерландовъ. Затѣмъ въ маѣ 1667 онъ издалъ грозный манифестъ, который былъ, такъ сказать, предвѣстникомъ войны. Манпсфстъ этотъ
— 6(11 —
состоялъ пзъ двухъ частей. Въ первой доказывалось^ что въ случаѣ бездѣтной смерти сыпа и преемника Филиппа IV отказъ королевы французской отъ Испаніи и ея провинцій не имѣетъ силы. Во второй части излагалась слѣдующая кляуза: въ нѣкоторыхъ провинціяхъ Нидерландовъ существовало гражданское законоположеніе, по которому, въ случаѣ смерти жены пли мужа, если умершее лицо оставило дѣтей, имѣнія пережившаго супруга переходили къ этимъ дѣтямъ, а за нимъ оставалось только пожизненное пользованіе ими. Это постановленіе называлось д е в о л ю ц і о и ны м ъ и р ав о м ъ, по, конечно, касалось только частныхъ лицъ, па государственныя же владѣнія, утвержденныя договорами, распространяться не могло. Но Лудовпкъ XIV сталъ требовать на основаніи этого права разныхъ владѣній въ Нидерландахъ па томъ основаніи, что жена его— дочь Филиппа IV отъ перваго брака, а король Карлъ II—сынъ отъ втораго брака; поэтому по смерти ея матери (1644) и роднаго брата (1646) все Брабантское герцогство, гдѣ существуетъ деволюціопное право, должно перейти къ пей, и по смерти отца опа должна вступить въ пользованіе пмъ.' Деволюціонпое право касалось впрочемъ вездѣ только сыновей, а пе дочерей, и при томъ частныхъ лицъ, а ие государей. Но Лудовпкъ представлялъ безсильному испанскому правительству такіе же убѣдительные доводы, какъ въ баснѣ волкъ ягненку. Основываясь па деволюціопиомъ правѣ, онъ потребовалъ Мехельпа, маркграфства Антверпенскаго, Оберъ-Гельдерна, графства Намюрскаго, герцогства Лимбургскаго, которое, по увѣреніямъ политическихъ софистовъ Лудовика, было будто бы нераздѣльно съ Брабантомъ, далѣе, графства Геппегау, которое будто бы какъ аллодъ также принадлежитъ дѣтямъ отъ перваго брака, наконецъ графства Артуа, герцогства Капбре, трети Фрапшъ-Конте и четверти герцогства Люксембургскаго.
Въ началѣ іюня 1667 войска Лудовика начали занимать города и владѣнія, па которые опъ заявилъ притязанія. Главной арміей командовалъ Т ю р е н ь; при пей находился и самъ король Лудовикъ, которому, какъ водится, приписывали всѣ успѣхи. Испанскій гзавнокомапдующій въ Нидерландахъ, маркизъ де Каете ль Родриго, вывелъ гарнизоны не только изъ всѣхъ небольшихъ крѣпостей, по даже пзъ ІПарльруа, Турне, Лилля, Ата, Дуэ, Удепарда, Фюрна, Армаптьера и Куртре. Опъ былъ убѣжденъ, что Лудовика. уважитъ послѣднюю волю короля Филиппа, который положительно устранилъ Бурбоновъ отъ своего наслѣдства. Притомъ у него было очень мало войска, которому, вдобавокъ, не платили жалованья. 6 іюня Тюрень взялъ ІПарльруа, который, какъ и всѣ крѣпости на сѣверной границѣ, былъ потомъ грозно укрѣпленъ искусствомъ Вобава. Маршалъ д’Омонъ, начальствовавшій второю французскою арміею, также дѣлалъ быстрые успѣхи, такъ что къ концу августа всѣ пограничныя крѣпости были запяты французами. •
Вся Европа пришла въ ужасъ, когда французы съ обычнымъ хвастовствомъ возвѣстили ей о новомъ расширеніи свопхъ владѣній. Голландскій пенсіонарій де-Виттъ и англійскій король Карлъ II, на которыхъ недаромъ роптали за дружбу съ Франціей, окончательно лишились уваженія и вліянія. Де-Витта въ Голландіи возненавидѣли тѣмъ болѣе, что онъ пе согласился на предложеніе маркиза Ка-стель-Родрпго, который хотѣлъ уступить генеральнымъ штатамъ Брюгге, Остенде, Дамме и форты Св. Изабеллы и Св. Доната, если голландцы дадутъ ему 12,000 войска и милліонъ гульденовъ денегъ. Де-Впттъ былъ непонятнымъ образомъ ослѣпленъ и безразсудно продолжалъ довѣрять Франціи. Въ Англіи вскорѣ послѣ вторженія французовъ въ испанскіе Нидерланды палъ жертвою гнусной интриги лордъ Кларендонъ, единственный порядочный государственный человѣкъ при Карлѣ II.
Кларендонъ, управлявшій дѣлами еще прп Карлѣ I и сопровождавшій Карла И въ изгнаніи, имѣлъ много недостатковъ. Онъ былъ властолюбивъ, честолюбивъ и, особенно со времени женитьбы брата короля, Іакова, на его дочери, сталъ невыносимо гордъ. Впрочемъ эти недостатки были не очень важны, потому что прп этомъ безпутномъ дворѣ Кларендонъ былъ единственный честный и дѣйствующій по принципамъ человѣкъ; онъ былъ искренно преданъ англиканской церкви, рѣшался противорѣчпть королю и нерѣдко возставалъ противъ фаворитовъ короля. Но такой человѣкъ необходимо имѣлъ много враговъ прп дворѣ и былъ въ тягость самому королю. Главными врагами Кларендона были Беннетъ,
Берклей, герцогъ Бокингемъ и графъ Бристоль; они избрали канцлера, какъ и всѣхъ прочихъ дѣловыхъ людей, цѣлью своего остроумія; первые двое занимались при дворѣ важною спеціальностью любовныхъ дѣлъ короля. Потомъ къ нимъ присоединился лордъ А ш л е й Куперъ, впослѣдствіи членъ знаменитаго министерства Кабали; онъ ненавидѣлъ Кларендона за то, что канцлеръ не далъ ему въ послѣднюю войну завѣдывать призовыми деньгами. Канцлера ненавидѣли притомъ всѣ католики, какъ строгаго англиканца. Народъ и даже парламентъ были также раздражены противъ него, приписывая ему продажу Дюикирхена. Говорили даже, что громадный дворецъ, построенный тогда Кларендономъ, сооруженъ на французскія деньги. Обстоятельство это было для короля и для лорда Ашлея, также участвовавшаго въ продажѣ Дюикирхена, сильнымъ поводомъ предать канцлера врагамъ, потому что этимъ онп могли свалить свою вину на него.
Въ копцѣ лѣта 1(567 врагамъ Кларендона удалось убѣдитькороля попросить канцлера черезъ зятя его, герцога Йоркскаго, выйти въ отставку во избѣжаніе дальнѣйшихъ непріятностей. Вскорѣ одно любовное похожденіе короля доставило торжество интригамъ противъ Кларендона. Королю давно опротивѣла жена, которую онъ держалъ въ пренебреженіи. Онъ влюбился въ вдову Стьюартъ; но она уже была невѣстой герцога Ричмонда и потому отклоняла всѣ искательства Карла, хотя онъ предлагалъ ей титулъ герцогини. Наконецъ онъ рѣшился жениться на ней, представляя ей, что состояніе герцога Ричмонда совершенно разстроено. Но Кларендонъ, чтобы ве допустить новаго публичнаго скандала, увѣрилъ ее, что дѣла герцога вовсе не такъ плохи, какъ говорятъ, и она спаслась отъ преслѣдованій короля тайнымъ бѣгствомъ и выходомъ замужъ за герцога.
Этотъ поступокъ канцлера привелъ короля въ такую ярость, что въ концѣ августа онъ потребовалъ у него печать. Когда спустя шесть недѣль снова собрался парламентъ, враги Кларендона обвинили его въ государственной измѣнѣ (октябрь 1667). Въ нижней палатѣ они нашли сторонниковъ; но верхняя палата не нашла въ приводимыхъ доказательствахъ повода къ уголовному суду. Это произвело ссору между палатами. Нація^негодовала па безстыднаго и безсовѣстнаго короля, на тайнаго паписта герцога Йоркскаго и на его многочисленныхъ сторонниковъ. Король испугался. Въ дѣлѣ Кларендона, которое продолжалось до декабря, онъ нашелъ сходство съ процессомъ Страффорда (стр. 485—48Ь) и даже упрекнулъ однажды парламентъ, что онъ поступаетъ съ нимъ, какъ долгій парламентъ съ его отцомъ. Онъ старался заставить Кларендона спастись отъ наказанія бѣгствомъ и поручилъ уговорить его французскому посланнику, епископу гирфордскому и герцогу Йоркскому; но Кларендонъ не соглашался. Тогда 29 ноября король рѣшительно приказалъ ему отправиться на континентъ. Это превратило споръ палатъ, по незаслуженнымъ образомъ подвергло Кларендона ярости его низкихъ враговъ. Въ первыхъ числахъ декабря они добились, чтобы парламентъ формально осудилъ его. Сначала было рѣшено сжечь рукою палача изданное Кларендономъ оправданіе (Ѵіпйісаііоп), въ которомъ онъ опровергалъ взведенныя па него обвиненія. Затѣмъ его приговорили къ пожизненному изгнанію, къ лишенію навсегда права занимать какую-либо общественную должность и въ случаѣ возвращенія его въ Англію къ наказанію за государственную измѣну (29 декабря). При этомъ парламентъ объявилъ, что этотъ приговоръ не можетъ быть отмѣненъ королевскою милостью, а только формальнымъ парламентскимъ постановленіемъ; Кларендонъ умеръ въ изгнаніи въ 1674.
Послѣ паденія Кларендона Англія была предана въ жертву королевскимъ любовницамъ и разнымъ негодяямъ, которые образовали впослѣдствіи такъ называемое министерство Кабаль. Въ Голландіи ненависть де-Витта къ оранской партіи побудила его г.ъ поступку, который сдѣлалъ его столь же ненавистнымъ въ глазахъ аристократіи п народа, как’ь въ Англіи въ послѣдніе десять лѣтъ своего царствованія быль король Карлъ II. Успѣхи французовъ становились все опаснѣе, и общій голосъ требовалъ назначенія главнокомандующимъ снаряжаемой арміи—принца Вильгельма ПІ, а помощникомъ его- двоюроднаго брата его, Іоанна М о р и ц а Пасса у-3 и г е п с к а г о, который былъ въ то время правителемъ Бразиліи. Де-Виттъ и ею аристократическіе друзья старались помѣшать этому. Онп старались провести і остановленіе, чтобы должность генералъ-капитана
плп главнокомандующаго была навсегда отдѣлена отъ сана штатгальтера. По ихъ стараніямъ Іоаннъ Морицъ былъ назначенъ генералъ-капитаномъ, а званіе штатгальтера оставлено пока незанятымъ. Но провинція Голландія, которою де-Виттъ управлялъ искуспо, по безсовѣстно, не удовольствовалась этимъ п пошла далѣе. Опа издала въ декабрѣ 1667 такъ-иазываемый вѣчный эдиктъ, которому обязаны были присягнуть всѣ депутаты штатовъ, всѣ чиновники и должностныя лица. Имъ постановлялось, что въ провинціи Голландіи должность гс-нералъ-каиптапа навсегда отдѣляется отъ званія штатгальтера. Остальныя провинціи воспротивились такому постановленію; пенсіонарій заставилъ ихъ замолчать, но дозволилъ Вильгельму вступить въ государственный совѣтъ.
Поразительная быстрота успѣховъ французовъ возбудила въ Англіи и въ Голландіи такую тревогу, что де-Впттъ и Карлъ II былп принуждены вступиться за испанскаго короля. Онп начали дипломатическіе переговоры, въ которыхъ французы были настолько же сильнѣе ихъ, какъ и въ полѣ. Но когда въ началѣ 1668 французы заняли большую часть Франшъ-Конте, имъ пришлось взяться за дѣло серьезнѣе. Къ счастію, въ то время англійскимъ посланникомъ въ Брюсселѣ былъ другъ де-Витта п такой же, какъ онъ, республиканецъ, Вильямъ Темнль. Онъ познакомился и сошелся съ пенсіо-наріемъ во время переговоровъ въ Бредѣ. Генрп Беннетъ, который по изгнаніи Кларендона сдѣлался первымъ государственнымъ секретаремъ съ титуломъ графа А р л п н г т о и а, далъ Темплю порученіе заключить союзъ между Англіей и Голландіей, чтобы пригрозить Франціи п тѣмъ самымъ избѣжать войны съ ней. Темиль тотчасъ отправился въ Гаагу и, получивъ тамъ нужныя справки, возвратился въ Англію, гдѣ получилъ отъ правительства полномочіе заключить наступательный и оборонительный союзъ съ Голландіей. Де-Виттъ, человѣкъ хотя очень ученый, но очень своекорыстный и ограниченный, какъ настоящій торгашъ, испугался такого шага. Онъ хотѣлъ только предложить воюющимъ державамъ посредничество Англіи и Голландіи; но Темпль доказалъ ему, что это будетъ смѣшно, что цѣли можно достигнуть только формальнымъ союзомъ и что слѣдуетъ разстроить быстрымъ заключеніемъ его интриги французскаго посланника въ Гаагѣ и обойти замедляющія формальности генеральныхъ штатовъ. Затѣмъ Темиль поторопился составить договоръ, въ которомъ Англія и Голландія обязались принудить Испанію и Францію къ примиренію, побудивъ первую сдѣлать нѣкоторыя уступки, а вторую удовольствоваться этими уступками. По убѣжденію де-Витта генеральные штаты приняли этотъ договоръ, не испросивъ даже, вопреки обычаю и праву, согласія провинціальныхъ штатовъ. Терезъ нѣсколько дней по заключеніи договора между Англіей и Голландіей къ союзу приступила и Швеція; такпмъ образомъ 20 января 1668 этими тремя государствами былъ заключенъ формальный союзъ, извѣстный подъ именемъ Тройственнаго Союза.
Въ Швеціи въ малолѣтство Карла XI правила аристократія, которая, подобно швейцарской, готова была за деньги помогать кому угодно. Франція поступала въ послѣднее время въ отношеніи Швеціи неосторожно: она обращалась съ ней высокомѣрно п задержала субсидіи, которыя до спхъ поръ платила ей. Зато Голландія деньгами привлекала шведскихъ аристократовъ на свою сторону. Швеція обязалась въ случаѣ нужды прислать ей войска и кораблей. Во Франціи слишкомъ поздно спохватились, что сдѣлали большую ошибку, и отправили въ Швецію маркиза де-Поипоиа, чтобы поддержать французскаго посланника, шевалье де Терлона. Когда Понпонъ пріѣхалъ въ Швецію, тамошніе аристократы уже заключили съ Голландіей торгъ и уполномочили своего посланника въ Голландіи приступить къ союзу между Англіей и Голландіей. Алчность шведскаго дворянства была такова, что посланникъ Швеціи не хотѣлъ подписывать трактата съ Англіей и Голландіей, пока правительству его ве выдадутъ 300,000 рейхсталеровъ за принимаемое имъ обязательство послать на Рейнъ войска по требованію Англіи и Голландіи. Голландцы и англичане обѣщали кромѣ того, что п Испанія выплатитъ Швеціи по третямъ 180,000 талеровъ; но это обѣщаніе было невыполнено.
Заключеніе тройственнаго союза было очень досадно Лудовпку XIV; ясно было, что ему придется возвратить многое изъ захваченнаго. Весь гнѣвъ его обратился на голландцевъ, особенно на де-Вптта, такъ какъ онъ зналъ, что
Карлъ II приступалъ къ союзу поневолѣ. Лудовикъ сердился па голландцевъ и на ихъ пенсіонарія за то, что они, толкуя о дружественномъ и будто би мирномъ посредничествѣ, постановили въ договорѣ секретную статью, гдѣ говорилось, что если французскій король пе приметъ предложенныхъ союзомъ условій, то Англія и Голландія объявятъ ему войну и сплою заставятъ возстановить условія пиренейскаго мпра. Лудовикъ согласился на перемиріе, согласился п на требованіе трехъ державъ возвратить свои завоеванія за исключеніемъ, но его выбору, или крѣпостей на голландской границѣ, или Франшъ-Конте. Вслѣдствіе этого миръ съ Испаніей былъ подписанъ 25 апрѣля 1668 въ Сенъ-Жерменѣ. По этому договору Лудовикъ предоставилъ ей самой выборъ между уступкой бельгійскихъ крѣпостей пли Франшъ-Конте. Испанія предпочла уступить первыя, чтобы принудить Голландію къ союзу въ виду грознаго сосѣдства Франціи. Такпмъ образомъ опа уступила Лудовику все завоеванное имъ въ 1667, а именно, столь важныя для Голландіи крѣпости Шарльруа, Бпншъ, Атъ, Дуэ, Скарпъ, Турне, Удепардъ, Лпль, Армантьеръ, Кортрпкъ, Бергъ и Фюрнъ со всѣми принадлежащими къ ппмъ волостями (Ьаі11а"е8), округами и областями. Зато Франшъ-Конте, Капбре, Сентъ-Омеръ п Эръ были возвращены Испаніи.
Съ тремя другими державами былъ заключенъ договоръ въ маѣ 1668 въ Ахенѣ, а черезъ годъ эти державы подписали гарантію Сенъ-Жерменскаго мира. Темпль предлагалъ пенсіонарію сдѣлать тройственный союзъ постояннымъ; но де-Виттъ отклонилъ это предложеніе. Впрочемъ Ахенскій трактатъ вовсе не былъ результатомъ тройственнаго союза, потому что Лудовикъ XIV самъ опредѣлилъ условія. Въ то время онъ уже заключилъ договоръ съ императоромъ о раздѣлѣ всей испанской монархіи на случай смерти болѣзненнаго Карла П. Этотъ договоръ цѣлое столѣтіе оставался тайной.
7. Франція, Англія, Германія и Нидерланды до голландской войны .'Іудовпка XIV.
Министры Лудовика XIV старались доставить ему такое же преобладаніе въ Европѣ, какимъ пользовался впослѣдствіи Наполеонъ I. Послѣ Ахенскаго мпра они составили планъ завоевать Голландію. При этомъ, какъ вообще прн всѣхъ ихъ политическихъ планахъ, имъ благопріятствовала тогдашняя слабость всѣхъ прочихъ державъ. Въ Голландіи господствовали несогласія изъ-за принца Вильгельма III, который впослѣдствіи отстоялъ независимость европейскихъ государствъ. Въ Англіи Карлъ II продался Франціи и велъ такую иеслыхапно-скапдальную жизнь, что намъ противно разсказывать о ней. Испанія совершенно обезсилѣла и полагалась на другія державы. Императоръ Леопольдъ I не имѣлъ ни денегъ, ни порядочнаго войска; притомъ его предавали и продавали его собственные министры, особенно Лобковичъ. Германскіе князья и министры состояли па жалованьи у французскаго короля. Наконецъ ему продалась н шведская аристократія. Кому же било помочь слабымъ?
Въ Германіи въ пользу Франціи больше всего хлопотали братья Фюрстен-бергп. Одинъ пзъ пихъ, Вильгельмъ Эгонъ фон ъ-Ф ю р с т е и б е р г ъ, былъ вліятельный министръ курфирста Максимиліана-Генриха кельнскаго, урожденнаго принца Баварскаго. Фюрстенбергъ уговорилъ его въ январѣ 1672, когда французы грозили всѣмъ рейнскимъ странамъ, заключить съ Лудовпкомъ XIV наступательный и оборонительный союзъ и такимъ образомъ предать Франціи свое отечество. Въ договорномъ актѣ, кромѣ трехъ гласныхъ статей, заключалась тайная, которая одна имѣла значеніе, тогда какъ прочія были написаны только для вида; этой секретной статьей курфирстъ уступалъ французамъ за 400,000 ливровъ свою крѣпость Нуйсъ, т. е. продавалъ непріятелю свою страну и подданныхъ. Братья Вильгельма Эгона, Францъ, епископъ страсбургскій, и Германъ, тайный совѣтникъ курфирста Фердипанда-Маріи Баварскаго, также интриговали въ пользу французовъ. Особенно хлопоталъ Германъ; опъ имѣлъ на курфирста баварскаго такое же сильное вліяніе, какъ братъ его, Вильгельмъ Эгонъ, на двоюроднаго брата Фердинанда-Маріи, курфирста кёльнскаго.
Готовясь къ завоеванію семи провинцій Нидерландовъ, Лудовикъ XIV приказалъ знаменитому инженеру В о б а н у укрѣпить недавно отнятыя у Испаніи бельгійскія крѣпости. Между тѣмъ военный министръ Лувуа увеличилъ армію и заготовилъ военные снаряды. Генералы, особенно Креки п Тюрень, несовѣтовав-ініе заключать и ахейскаго мира, приставали къ Лудовику съ просьбами начать войну съ Нидерландами, гдѣ провинціи Голландія и Зеландія были въ явномъ раздорѣ. Зеландія еще въ 1660 наименовала прппца Вильгельма III Оранскаго первымъ дворяниномъ провинціи. Мать принца внезапно взяла его изъ-подъ опеки голландцевъ, послала его изъ Бреды въ Зеландію и объявила совершеннолѣтнимъ. Тогда всѣ со дня на день ожидали, что штаты Зеландіи назначатъ принца своимъ штатгальтеромъ. Пенсіонарій де-Виттъ имѣлъ неосторожность еще болѣе раздражить оранскую партію, постановивъ въ Голландіи, что штатгальтеры провинцій не могутъ засѣдать въ государственномъ совѣтѣ.
Прежде чѣмъ начать войну, Лудовику XIV нужно было отвлечь Швецію и Англію отъ тройственнаго союза и привлечь англійскаго короля къ союзу съ собою противъ Голландіи. Де-Виттъ самъ помогъ ему, отказавшись сдѣлать тройственный союзъ постояннымъ. Начало къ союзу Англіи н Франціи противъ Голландіи положилъ герцогъ Бокингемъ, членъ министерства Карла II. Онъ выжилъ изъ министерства всѣхъ честныхъ и нравственныхъ людей и наконецъ въ 1672 составилъ его исключительно пзъ подлецовъ, негодяевъ и развратниковъ. Членами этого министерства были Клиффордъ, Ашлей, Бокингемъ, Арлингтонъ и Лодердаль, и его называли министерствомъ К а б а л ь ю (интригой), потому что заглавныя буквы именъ членовъ составляли слово «СаЬаІ». Замѣчательно, что въ немъ не было ни одного англиканца. Ашлей и Бокингемъ были атеисты, Клиффордъ и Арлингтонъ—католики, а Лодердаль—пресвитеріанинъ. Бокингемъ старался возстановить короля Карла противъ голландцевъ и особенно противъ де-Витта, который продолжалъ преслѣдовать Вильгельма Оранскаго и всю его партію. Съ этою цѣлью Бокингемъ тотчасъ по заключеніи Ахенскаго мира завелъ переписку съ герцогиней Генріеттой-Маріей Орлеанской, сестрою Карла II, на котораго она имѣла большое вліяніе. Пуффендорфъ, тогдашній шведскій посланникъ во Франціи, проѣздомъ черезъ Голландію тщетно предостерегалъ пенсіонарія противъ англичанъ. Де-Впттъ боялся начать вооруженія, чтобы пе раздражить Лудовика XIV.
Въ это время (1669) братъ короля Карла II, герцогъ Йоркскій, не взирая иа существующіе законы, сбросилъ съ себя маску преданности національной религіи и открыто объявилъ свой переходъ въ католичество. Карлъ былъ, повидимому, готовъ послѣдовать его примѣру. Онъ даже отправилъ двухъ пословъ (графа Аронделя п Ричарда Беллингса) въ Парижъ выклянчить у Лудовика значительную сумму въ виду опасностей и издержекъ, угрожающихъ ему по случаю перехода въ католицизмъ и по поводу предполагаемой войны съ Голландіей. Но вскорѣ обнаружилась его всегдашняя несостоятельность во всемъ. Онъ пересталъ выказывать склонность къ католическимъ церемоніямъ (собственно къ религіи онъ былъ совершенно равнодушенъ) п не только не воспрепятствовалъ парламенту издать противъ католиковъ билль, который рано или поздно долженъ былъ погубить его брата, а даже самъ хлопоталъ о проведеніи этого билля (1670). Этпмъ закопомъ, изданнымъ противъ ^всѣхъ нонконформистовъ (пе апглпканъ), назначался денежный штрафъ всѣмъ духовнымъ, которые будутъ совершать какое ни-будь неангликапское богослуженіе, всѣмъ лицамъ старше 16 лѣтъ, которыя будутъ присутствовать при этомъ богослуженіи, всѣмъ, въ чьихъ домахъ будеть оно совершаться, и всѣмъ мировымъ судьямъ, которые не приведутъ немедленно въ исполненіе этихъ законоположеній.
Слишкомъ извѣстныя несостоятельность и легкомысліе Карла II заставили короля Франціи привязать его къ себѣ единственнымъ средствомъ, которое въ отношеніи его было прочно, а именно черезъ любовницу. Въ маѣ 1670 Лудовпкъ послалъ въ Англію знаменитую красавицу герцогиню Орлеанскую, будто бы для свиданія съ братомъ ея, королемъ Карломъ, а въ сущности чтобы устроить съ нпмъ союзъ противъ Голландіи. Съ нею отправили фрейлину де Керуайль, выбранную по вкусу Карла.,Она скоро такъ овладѣла вѣтреннымъ королемъ, что затмила всю толпу его наложницъ. Карлъ далъ ей титулъ герцогини Портсмут-
свой, п она играла главную роль при его дворѣ, подобно фавориткамъ, которыя смѣнялись, впрочемъ безъ скандала, у Лудовика XIV. Карлу п его министрамъ было бы очень пріятно, если бы Лудовикъ до начала голландской войны помогъ имъ ввести въ Англіи абсолютную монархію. Но герцогиня Орлеанская отговорила Карла п его министровъ отъ этого намѣренія. Зато она обѣщала имъ отъ имени Лудовпка по окончаніи войны съ Голландіей войско и денегъ па возстановленіе въ Англіи, Шотландіи и Ирландіи католической религіи и абсолютной власти. Герцогиня пробыла въ Англіи 10 дней п тотчасъ но возвращеніи умерла. Позорное коварство короля Карла II относительно Голландіи и даже относительно собственнаго посланника вполнѣ разоблачено въ ппсьмахч» Арлингтона.
Опасность, грозившая голландцамъ со стороны Англіи и Франціи, застигла ихъ безъ войска и безъ союзниковъ. Существовало, правда, голландское войско; но его нельзя было назвать арміей. Полки былп далеко не въ полномъ комплектѣ; солдаты былп плохо обучены и пс знали дисциплины; офицеры и командиры клали жалованье въ карманъ и позволяли солдатамъ заниматься внѣ службы какимт. угодно дѣломъ и ремесломъ. Притомъ офицеры были набраны безъ всякаго вниманія къ способностямъ пзъ прихлѣбателей п родни господствующей партіи. Таковы же былп п союзники генеральныхъ штатовъ. То былп курфирстъ майнцскій, Іоганъ Филиппъ фонъ Шенборнъ, и герцогъ Францискъ Лотарингскій. Трактатомъ, заключеннымъ въ Майнцѣ, оіпі обязались выставить между Рейномъ и Маасомъ 13,000 человѣкъ войска, которое Голландія должна была содержать. Но Лудовикъ XIV, который, какъ въ позднѣйшія времена Наполеонъ, п знать не хотѣлъ о правахъ слабаго передъ сильнымъ, разстроилъ этотъ союзъ. Въ сентябрѣ 1671 опъ велѣлъ маршалу де-Крекп запять все герцогство Лотарингію, такъ что несчастный герцогъ Францискъ едва успѣлъ спастпсь отъ плѣна бѣгствомъ.
Лудовикъ умѣлъ добывать себѣ за деньги союзниковъ. Къ числу пхъ при надлежало, кромѣ англійскаго короля, шведское правительство, которое ему было легко привлечь на свою сторону, потому что важнѣйшіе аристократы Швеціи жплп такъ роскошно, что не могли существовать одними своими доходами. По словамъ Рюса, многимъ дворянамъ бѣднаго шведскаго королевства нужно было въ то сравнительно бѣдное время отъ 60,000 до 70,000 талеровч. въ годъ; по-неволѣ онп прибѣгали къ иностраннымъ пособіямъ. Лудовикъ XIV послалъ въ августѣ 1671 въ Швецію своего министра де-Понпопа, который своимъ дипломатическимъ искусствомъ и щедрыми дарами заставилъ шведскій государственный совѣтъ заключить союзный договоръ съ Франціей. Швеція обязалась въ продолженіе трехъ лѣтъ вести войну со всѣмп нѣмецкими князьями, которые вздумаютъ помогать генеральнымъ штатамъ противъ Франціи; за это Франція обѣщала платить шведскому правительству ежегодную субсидію въ 600,000 талеровъ и вознаградить за всѣ потери, какія она понесетъ, оказывая помощь Франціи. Этотъ договоръ, направленный главнымъ образомъ противъ курфирста бранденбургскаго, былъ подписанъ въ апрѣлѣ 1672, какъ разъ въ то время, когда Лудовпкч» объявила, войну голландцамъ. Чего стоило заставить шведское правительство заключить этотъ договоръ, можно судить по тому, что жена государственнаго совѣтника Степа Бильке, уладившаго договоръ совокупно съ товарищемъ своимъ, де-ла-Гарди, получила за свое содѣйствіе осыпанную бриліантами табакерку въ 4,000 талеровъ.
Императорскіе министры, Лобковпчъ, Ау е р с б е р г ъ и .1 а м б е р г ъ, водившіе за носъ благочестиваго п ученаго императора Леопольда I, также продавали своего государя. Они побудили императора заключить въ ноябрѣ 1671 тайный договорч. съ Франціей, которымч» онъ обязался въ случаѣ войны Лудовика съ Англіей, Швеціей плп Нидерландами не помогать ни одному пзч. этпхч. государствъ. За мѣсяцч. передъ тѣмч. Лудовикъ заключилч. союзъ сч> герцогомъ 1 о-ганномъ Фридрихомъ Ганноверскимъ, уже 20 лѣтъ тому назадъ перешедшимъ въ католицизмъ, и съ братомч» его, евангелическимъ еипскоиомч. Э р н с т о м ъ А в г у с т о м ъ оснабрюкскимъ. Епископъ Бернгардъ мюистерскій приготовилъ войско, чтобы вторгнуться вч» Нидерланды одновременно съ французами.
Для дипломатовъ очень важна исторія цѣлаго легіона дипломатовъ, посредствомъ которыхт» Лудовикъ XIV обдѣлывалъ свои дѣла и подкупали» государей и пхъ слугъ; во мы ппшемч. не для дипломатовъ. Поэтому мы не станемъ также заниматься безчисленными переговорами и договорами великаго курфирста. Кур
фирстъ, платившій своимъ агентамъ п креатурамъ гораздо дешевле, чѣмъ Лудовикъ XIV, не задумываясь нарушалъ всякій договоръ, когда ему представлялась выгода. Его за это бранили, но несправедливо, потому что всѣ дипломаты руководствуются принципомъ, которымъ оправдывается Данте («Съ ханжами въ церковь. съ пьяницами въ кабакъ»). По словамъ одного голландскаго писателя, французскій король, задумывая нападеніе па Голландію, истратилъ болѣе 6,000,000 гульденовъ, чтобы заставить подлаго англійскаго короля и его презрѣнныхъ министровъ забыть пхъ долгъ. Страсбургъ, Мюнстеръ и Кельнъ тоже получили отъ него значительныя суммы. Зато, къ большой досадѣ французовъ, де - Внттъ съ презрѣніемъ отвергнулъ предложенные ему Лудовпкомъ 100,000 гульденовъ, хотя получалъ всего 2,000 гул. въ годъ за свою вѣрную службу республикѣ.
Де-Впттъ, собственно говоря, не былъ дппломатомъ п въ послѣднія минуты своей дѣятельности опъ является пе великимъ государственнымъ человѣкомъ, а вождемъ аристократической партіи, такъ жестоко оскорбленной Вильгельмомъ II (стр. 596). Въ 1672, когда Голландіи угрожали флоты Франціи и Англіи н непобѣдимыя войска Лудовика XIV, голландцы поняли, что генералы пхъ, Іоаннъ Морицъ Нассаускіп и шведъ Вюрцъ, пе въ состояніи спасти республику, угрожаемую въ самомъ ея существованіи. Поэтому было наконецъ рѣшено назначить Вильгельма III генералъ-капитаномъ. Но де-Впттъ и его партія поднялись на новыя интриги. Опп сначала задержали назначеніе Вильгельма подъ предлогомъ, что ему недостаетъ нѣсколькихъ мѣсяцевъ до 22-лѣтняго возраста, назначеннаго для занятія этой должности. Потомъ онп провели много времени въ сочиненіи ему инструкціи. Эта инструкція была такъ ограничена, что назначеніе Вильгелма должно было или остаться безплоднымъ, пли положеніе его измѣниться революціей. По этой инструкціи принцъ не могъ нп назначать офицеровъ, ни даже распоряжаться движеніями войскъ. Такимъ образомъ онъ не могъ награждать отличившихся офицеровъ и долженъ бы.ть дѣлить славу, которую пріобрѣлъ впослѣдствіи своими великими государственными и военными способностями, съ депутатами генеральныхъ штатовъ, которыхъ прикомандировывали тогда по трое ко всѣмъ генераламъ п адмираламъ республики. Когда Вильгельмъ собралъ наконецъ войска при Арнгеймѣ, трп коммпссара генеральныхъ штатовъ совершенно связали ему руки. Войска, какъ мы уже замѣтили, оказались въ такомъ состояніи, что почти не годились въ дѣло. Курфирстъ бранденбургскій предлагалъ 20,000 человѣкъ за субсидіи; но господствующая партія въ Голландіи замедлила заключеніе договора съ нимъ единственно на томъ основаніи, что курфирстъ былъ дядя принца Вильгельма.
Карлъ II и Лудовикъ XIV объявили войну Нидерландамъ въ одинъ и тотъ же день, 7/І7 апрѣля 1672. Карлъ II ссылался при этомъ на то, что голландцы дозволяли распространять въ свопхъ владѣніяхъ медали и сочиненія, оскорбительныя для его особы и для королевскаго достоинства. Король Лудовикъ просто заявилъ, что поведеніе генеральныхъ штатовъ не позволяетъ ему ради своего, достоинства долѣе терпѣть его. Вскорѣ голландцамъ объявили войну п курфирстъ кельнскій съ епископомъ мюнстерскимъ.
8. Голландская война Лудовика XIV’ до Фоссемскаго мира.
Тотчасъ по объявленіи войны Тюрень и Конде вступили па Рейнъ и Маасъ съ 120 тысячиою арміею, чтобы проникнуть во внутренность Голландіи. При этой арміи находились самъ король Лудовикъ XIV, поенный министръ Лувуа и великій инженеръ Вобанъ. Изъ всѣхт> голландскихъ крѣпостей одинъ Маастрихтъ оказалъ сопротивленіе; французы обошли его, заняли Орсуа, Репнбергъ, Буде-рихъ и Везель въ Гельдериѣ. Засуха 1672 года благопріятствовала французамъ; въ рѣкахъ было такъ мало воды, что даже въ Рейнѣ открылось три брода. Французы подошли сначаіа къ Ваалю, но найдя переправу затруднительною, возвратились 9 іюня при Всзелѣ на правый берегъ. Здѣсь подкупленные гель-дернскіе помѣщики указали пмъ бродъ въ Рейнѣ при Т о л ь г у Гі с ѣ близъ Гуйсепа. Принцъ Вильгельмъ старался помѣшать переправѣ французовъ на
— мз —
лѣвый берегъ, небезуспѣшно (12 іюня). Французы по-своему декламаторски прославили эту переправу прп Тольгуйсѣ п вычекапплп въ память ея медали; но мы пе беремся судить о военныхъ дѣлахъ. Въ томъ же мѣсяцѣ французы заняли западную часть Гельдерна, Дренте, Утрехтъ п даже три города въ провинціи Голландіи. Онп взяли бы даже мѣстечко Муйдепъ, при которомъ находится шлюзъ; тогда нельзя было бы затопить страну и пресѣчь пмъ путь къ Амстердаму; по графъ де Рошфоръ, взявъ нечаяннымъ нападеніемъ Наардепъ, прокопался въ немъ 2 дня, такъ что Іоаннъ Морицъ Нассаускій успѣлъ прикрыть Муйдепъ.
Смѣлый принцъ Конде предлагалъ напасть съ 6,000 человѣкъ на Амстердамъ; но .’Іувуа п Тюрень пе согласились. Тюрень до осени занимался осадой городовъ. Амстердамъ предпринялъ громадныя приготовленія къ оборонѣ; но республиканская партія въ Нидерландахъ предпочитала доставить выгоду Французамъ, чѣмъ принцу Оранскому; имѣя въ генеральныхъ штатахъ перевѣсъ, опа заставила нхъ искать мира съ Франціей цѣною всѣхъ крѣпостей и огромныхъ суммъ. Къ счастью, по совѣту своего военнаго министра, Лудовпкъ предъявилъ такія требовапія, что голландцы принуждены были отчаянію защищаться.
Въ то время, когда французы и пхъ духовно-нѣмецкіе союзнику такъ быстро заняли три изъ семи провинцій, адмиралъ Рюйтеръ застигъ врасплохъ въ заливѣ С о л ь б а й. англо-французскій флотъ подъ начальствомъ д’Этре. Онъ истребилъ бы его, если бы немедленно аттаковалъ. Но Корнелій де-Виттъ, находившійся ври немъ въ званіи депутата генеральныхъ штатовъ, потребовалъ созванія военнаго совѣта. На это ушло столько времени, что англичане успѣли приготовиться къ бою. Іюня 7 прп Со ль баѣ произошло сраженіе, которое продолжалось съ 7. часовъ утра до сумерекъ, но осталось нерѣшеннымъ. Французскій флотъ почти не принималъ въ немъ участія, и говорили, что правительство приказало адмиралу д’Этре держаться въ сторонѣ, чтобы морскія державы взаимно уничтожали свои силы.
Съ іюня оранская партія начала мутить пародъ въ Зеландіи и Голландіи противъ республиканской, такъ что жизни Іоанна де-Витта и его брата стала грозить опасность. Іюня 22 четверо убійцъ, въ томъ числѣ двое сыновей члена голландскаго суда, ф а н ъ-д е р ъ-Г р а а ф а, напали на Іоанна де-Витта. Опъ былъ обязанъ спасеніемъ только мужественной оборонѣ, однако получилъ нѣсколько рапъ п прохворалъ отъ пнхъ цѣлый мѣсяцъ. Изъ убійцъ былъ схваченъ только одинъ пзъ фанъ-деръ-Граафовъ; прочіе бѣжали въ лагерь принца Вильгельма, который принялъ пхъ ласково и назначилъ пмъ пенсію. Схваченный былъ преданъ суду, приговоренъ къ смерти и безъ милосердія казненъ. Но духовенство (ііотіпеея), имѣвшее въ Голландіи огромное вліяніе, прославляло его мученикомъ; одинъ священникъ издалъ такое трогательное описаніе его смерти, что врагамъ принца Вильгельма стала всюду грозить опасность. Въ началѣ іюля оранская партія овладѣла правленіемъ во всѣхъ городахъ Зеландіи. Тогда п голландскіе города были принуждены покориться народной волѣ. Іюля 3 въ обѣихъ провинціяхъ былъ отмѣненъ такъ называемый вѣчный эдиктъ (стр. 663). Восьмаго числа принцъ Вильгельмъ былъ восторженно провозглапіеиъ штатгальтеромъ и генералъ-капитаномъ всей Голландіи. Дордрехтскій бургомистръ, адмиралъ Корнелій де-Виттъ, отказался признать ево, хотя всѣ прочіе государственные совѣтники подписали актъ признанія. Противъ Корнелія взбунтовали народъ, который ворвался въ его домъ, гдѣ опъ лежалъ больной. Не смотря па явную опасность, опъ долго ие уступалъ и наконецъ склонился только и9 слезы жены; однако, подписываясь поставилъ буквы ѵ. с. (ѵі соасінз, т. е. вынужденный силой). Впослѣдствіи оранская партія, какъ теперь конституціонная, пе любила вспоминать про насилія и разныя гадостп, которыми отличились приверженцы Вильгельма. Все это было забыто, потому что самъ Вильгельмъ дѣйствовалъ въ пользу парода и свободы, что такъ рѣдко со стороны великихъ полководцевъ, какъ онъ; зато и народъ до самой смерти боготворилъ его. Въ то время положеніе его было очень затруднительно, потому что три провинціи были заняты непріятелемъ, а въ двухъ штатгальтеромъ былъ графъ Нассау-Дицскій.
Голландцы приготовились между тѣмъ къ отчаянной оборонѣ. Амстердамъ выставилт. тысячи вооруженныхъ гражданъ и грозно укрѣпился. Амстердамцы
грозили даже затопить всю окрестность п рѣшились лучше переправиться съ женами, дѣтьми и добромъ въ Батавію, чѣмъ принять жестокія условія французскаго деспота. Вильгельмъ также объявилъ, что будетъ защищать одно укрѣпленіе за другимъ и скорѣе умретъ на послѣднемъ плп также уѣдетъ въ Батавію, чѣмъ потерпитъ дерзость Франціи.
Двое людей, которымъ Нидерланды былп обязаны своимъ блескомъ и велп-чіемъ въ послѣдніе 20 лѣтъ, пали жертвой народнаго настроенія. Принцъ Вильгельмъ вс принималъ непосредственнаго участія въ жестокостяхъ, совершенныхъ надъ этими патріотами, мужественными, какъ древніе римскіе сенаторы; но оиъ нзподтипіка поощрялт> насилія, потому что ему было выгодно погубить де-Виттовъ. Всѣмъ было извѣстно, что пенсіонарій больше всѣхъ отличается безкорыстіемъ; тѣмъ не менѣе его обвинили въ казнокрадствѣ. Іоаннъ де-Виттъ тотчасъ написалъ принцу Вплыельму, прося произвести надъ нимъ слѣдствіе, по получилъ уклончивый отвѣтъ. Однако всѣ члены правительственнаго совѣта засвидѣтельствовали, что у него никогда пс было въ рукахъ ни одной депежкп. Тогда стали придираться къ Корнелію за дѣйствія на флотѣ; но и его совершенно оправдало свидѣтельство Рюйтера. Наконецъ, чтобы погубить его, прибѣгли къ одному негодяю. Цирюльникъ Тпшелааръ показалъ, что Корнелій де-Впттъ подкупалъ его убить принца Вильгельма. Голландскій судъ, озлобленный па де-Виттовъ за казнь фанъ-деръ-Граафа, счелъ эго показаніе достаточнымъ, чтобы предать суду н арестовать дордрехтскаго бургомистра, хотя по закопу не смѣлъ эгого дѣлать. На допросѣ Корнелій де-Впттъ сдѣлалъ ошибку, которою воспользовались для дальнѣйшихъ дѣйствій противъ него. Дѣло въ томъ, что Тпшелааръ бывалъ въ домѣ адмирала; но де-Вптть въ замѣшательствѣ показалъ, что никогда не видалъ его, и когда это оказалось ложнымъ, судьи приказали пытать его по тогдашнему варварскому уголовному нраву. Однако Корнелій выдержалъ пытку съ удивительнымъ мужествомъ, такъ что его нельзя было осудить. Тогда оранжисты взбунтовали пародъ, который грозилъ разрушить дома судей п убить пхъ, еслп они оправдаютъ адмирала. Судьи послѣдовали примѣру ІІплата, который находился въ такомъ же положеніи: не приговаривая обвиненнаго къ смерти, опп предали его въ жертву народной ярости. Судъ лишилъ Корнелія де-Витта всѣхъ чиповъ и должностей, присудилъ его къ изгнанію пзъ Голландіи и къ уплатѣ всѣхъ судебныхъ издержекъ, не объясняя даже, въ чемъ состоитъ его вина. Тогда народъ окружилъ тюрьму, гдѣ Корпелій содержался, крича: «да здравствуетъ Оранскій!» и «смерть Корнелію де-Вптту!» Іоаннъ де-Впттъ по арестованіи брата тотчасъ сложилъ съ себя всѣ своп должности (31 іюля 1671). Враги дс-Впттовъ хотѣли погубить п его и послали къ нему тюремщика сказать, что братъ проситъ посѣтить его въ тюрьмѣ. Іоаннъ, ничего не подозрѣвая, пошелъ къ брату, но едва вошелъ къ пому, какъ Корпелій съ испугомъ вскричалъ: «Зачѣмъ ты пришелъ сюда, братъ?» Іоаннъ отвѣчалъ, что пришелъ по его зову, во когда Корнелій возразилъ, что п не думалъ звать его, онъ тотчасъ сказалъ: «Ну, такъ мы оба погибли!» Дѣйствительно,’вслѣдъ затѣмъ Тпшелааръ, подстрекаемый однимъ изъ судей, вышелъ къ бурной толпѣ, клялся ей, что Корнелій виновенъ, и приглашалъ ее убить его. Голландскіе штаты послали національную гвардію н три взвода кавалеріи защищать тюрьму. Кавалеріей командовалъ графъ Тилли, н войска этн исполнили свой долгъ; но граждане соединились съ пародомъ. Тилли такъ храбро защищалъ тюрьму, что враги дс-Виттовч> вс достигли бы своей цѣли, еслп бы во время драки не распространился слухъ, что вч> городъ хотятъ ворваться крестьяне. Испуганные штаты согласились тогда приказать Тилли удалиться пзъ города. Опт, сначала но послушался и потребовалъ письменнаго приказанія. Получивъ его, оиъ воскликнулъ: «Это смертный приговоръ дс-Впттовъ», н удалился. Тотчасъ двери тюрьмы быіп выломаны, п искалѣченнаго пыткой адмирала принудили соДтп съ лѣстницы. Іоаннъ велъ его. Еще па лѣстницѣ пародт> бросился на нихъ. Корнелій былъ убить ударомъ по головѣ, а братъ его жестоко растерзанъ. Трупы пхъ волочили по улицамъ и разорвали въ куски.
Послѣ паденія республиканской партіи война приняла для Голландіи болѣе благопріятный оборотъ. Еще 6 мая великій курфпрсть заключилъ съ Голландіей доюг.оръ, о'іѣщавъ послать ей на помощь 20,000 чсл. въ Вестфалію. Опъ сдѣ
лалъ это, правда, для своего племянника, привца Оранскаго; тѣмъ не менѣе онъ одинъ пзъ всѣхъ нѣмецкихъ князей доказалъ, что понимаетъ справедливость латппской пословицы, что и свой домъ въ опасности, когда горитъ у сосѣда (Тиа гез а^іійг, рагіез сит ргохітиз агйеі). Голландцы отдали бранден-бургцамъ занятыя пмп клевскія крѣпости Геннепъ и Эммерпхъ; но французы вскорѣ отняли ихъ н стали хозяйничать іи> герцогствѣ клевскомъ какъ разбойники. Однако курфирстъ остался въ союзѣ съ голландцами н даже наконецъ склонилъ императора прислать къ бранденбургской арміи корпусъ своихъ войскъ подъ начальствомъ лучшаго генерала своего, пталіянца графа Монтекукулп. Но іезуитско-итальянская политика австрійскаго кабинета обманула курфирста; Австрія уже заключила съ Франціей договоръ о дѣлежѣ добычи.
Послѣ убійства де-Впттовъ курфпрстъ своей диверсіей прішудплъ короля Лу-довпка послать Тюреня съ частью арміп изъ Нидерландовъ на Рейнъ и такомъ образомъ ослабить себя въ Голландіи. Но это обрушило бремя войны па преданную и проданную своими князьями, п высшимъ дворянствомъ Германію. Въ сентябрѣ императорскія войска соединились прп Гальберштадтѣ съ бранденбургскими; но оберъ-каммергеръ Лобковпчъ п другіе императорскіе министры тайно предписали графу Монтекукули обманывать курфирста. Когда Фридрихъ Вильгельмъ хотѣлъ аттаковать Тюреня, перешедшаго па правый берегъ Рейна, Монтекукули уговорилъ его идти па верхній Рейнъ, гдѣ германскіе князья и пхъ высокородные министры искали у Лудовпка XIV защиты противъ своего императора и противъ права, пенсій п подарковъ п подъ предлогомъ ней тралитета предавали отечество. Въ октябрѣ Лоб-ковичъ положительно запретилъ Монтекукулп переходить съ курфирстомъ за Рейт> прпНпрштейпѣ, такъ что Фрпдрпхъ Вильгельмъ остался одппъ.Тюрень, подкрѣпленный войсками Кёльна п Мюнстера, двинулся внизъ по Рейпу и принудилъ курфирста въ жестокіе холода отступить въ суровый Вестервальдъ, гдѣ бранденбургцы и цесарцы потеряли много людей. Но походъ Фрпдрпха Вильгельма помогъ голландцамъ, потому что по возвращеніи короля въ Парижъ, по уходѣ Тюреня на нижній Рейпъ, а Коп іе—въ Эльзасъ, вч> Голландіи остался только маршалъ д е Л ю к с а н б у р ъ, ко-которому было поручеподовершпть завоеваніе этойпровинціи. Епископамъ кёльнскому п мюнстерскому не удалось ни взять Грёнпнгена, нп удержаться въ Оверъ-Исселѣ.
Въ этой войнѣ слабость Габсбургскаго дома и жалкое состояніе имперіи об-наружи іпсь въ новомъ свѣтѣ. Германія была уже не имперія, а какой-то союзъ князей, поповъ п рыцарей, которые предоставляли себя и свои владѣнія въ распоряженіе педаптовъ-юрпстсвъ. Этп педанты никогда не дѣйствовали, а только болталп, какъ п въ наше время, находили какое-нибудь софистическое оправданіе для всякой несправедливости и съ равнымъ рвеніемъ служили за деньги, титулы п ордена нынче Богу, а завтра чорту. Это нетрудно подтвердить примѣрами. Такъ четверо рейнскихъ курфирстовъ, Майнцъ, Кёльнъ, Триръ и Пфальцъ, не позволяли соединенной бранденбурго-цесарской арміи перейти черезъ Рейнъ, а французамъ не посмѣли не позволить. Когда эта армія хотѣла переправиться при Оппепгеймѣ, Лудовикъ XIV послалъ сказать курфирсту Карлу Лудвигу Пфальц-скому, что, если онъ допуститъ эту переправу, французы займутъ Оппенгеймъ. Тогда Карлъ Лудвигъ запретилъ своимъ соотечественникамъ переходить Рейнъ, объяснивъ, что не можетъ допустить этого, потому что вездѣ господствуетъ глубокій мпръ. Кромѣ выше названныхъ, измѣнниковъ братьевъ Фюрстенберговъ, явился еще четвертый, Вильгельмъ фонъФюрстенбергъ. Онъ служилъ полковникомъ во французской службѣ и говорилъ прямо, что, какъ млад шій сынъ (сайеі) знатной фамиліи, онъ долженъ составить себѣ приличное (зіашіезтаззіде — несчастное нѣмецкое прилагательное!) положеніе. Въ званіи посланника кёльнскаго курфирста, баварскаго прппца Максимиліана Генриха, самаго безстыднаго и безсовѣстнаго изъ нѣмецкихъ іосударей, онъ склонилъ майнцскаго кѵрфпрста, Іоганна Филиппа фонъ Шепборна, въ пользу Франціи. Въ Майнцѣ онъ еще безстыднѣе доказалъ полное отсутствіе патріотизма. Когда французы разграбили Зеліепштадтъ и взяли Апіафеябургъ, и германскія войска выступили противъ нихъ, курфирстъ майнцскій пригласилъ однажды къ себѣ на балъ нѣмецкихъ п французскихъ генераловъ. Здѣсь, по обычаю тогдашнихъ дипломатовъ, происходи, о скотское пьянство, и наконецъ стали обносить огромный кубокъ, предлагая пыппть за здоровье императора. Когда его подали полков-
пику Фюрстенбергу, онъ вылилъ его на ноль. Тогда графъ Гацфельдъ схватился за саблю, но другіе остановили его; однако когда стали пить за здоровье короля французскаго, графъ Гацфельдъ бросилъ кубокъ въ лицо Фюрстенбергу. Впрочемъ п при вѣнскомъ дворѣ измѣна не скрывалась. Лобковпчъ и другіе министры извѣщали французовъ о каждомъ движеніи императорскихъ войскъ. Моитекукули сначала по приказанію императорскихъ министровъ отказался аттаковатьфранцузовъ, оиустошавшихъ нѣмецкую страну по обоимъ берегамъ Рейна, когда Фридрихъ Вильгельмъ хотѣлъ перейти за Рейиъ; но наконецъ е .іу наскучило это, и онь вышелъ въ отставку, сказавъ, что пусть министры лучше прямо посылаютъ свои приказы въ непріятельскій лагерь. На его мѣсто были назначены Бурнонвиль и де-Су пі ъ; но и онп терпѣли тѣ же непріятности п былп ничѣмъ не лучше и не честнѣе Моитекукули. Самъ императоръ Леопольдъ I прославляется нѣмцами, совершенно лишенными пониманія величія, какъ государь добрый и благочестивый; а въ сущности онъ былъ слабый, нерадивый и глуповатый человѣкъ, да вдобавокъ еще ученый, что всего хуже въ правителѣ. Онъ довѣрялъ всѣ тайны своему секретарю, итальянцу, подкупленному французскимъ посланникомъ, и секретарь переписывалъ для французовъ всѣ приказы, переводя пхъ съ нѣмецкаго на итальянскій языкъ. Леопольдъ такъ мало думалъ о государственныхъ дѣлахъ и до того подчинялся своимъ министрамъ п іезуитамъ,’ что, когда испанцы стали требовать удаленія негоднаго Лобковича, онъ самъ написалъ ему такую записку: «Говорятъ, вы преданы Франціи и не блюдете пнтересовт> Испанія и вашего государя;—остерегайтесь». Лобковпчъ въ надеждѣ на дружбу съ духовникомъ императора, патеромъ Эммерпхомъ, дошелъ до такого нахальства, что не отправилъ императорскаго приказа Моитекукули аттаковать французовъ. Онъ побуждалъ также кур прста майнцскаго продолжать связи свои съ Франціей п препятствовать объявленію войны, которое воспослѣдовало со стороны императора 'іолько въ іюлѣ 1673, а со сторон і имперіи лишь въ мартѣ 1674.
Весьма пемпогіе изъ германскихъ государей не измѣняли отечеству, подобно Кёльну и Баваріи. Такъ курфирстъ трирскій, Карлъ Каспаръ д-еЛ а-Л е й е н ъ, отдалъ свои крѣпости цесарцамъ, за что французы изгнали его. Преемникъ Іо-гана Филиппа фонъ Шенборна майнцскаго, курфирстъ Лотаръ Фридрихъ ф о и ъ-М еттерііихъ, былъ также честнѣе своего предшественника. Когда Швеція хотѣла для Франціи объявить войну курфирсту бранденбургскому и старалась отвлечь курфирста Іоганна Георга II Саксонскаго отъ императора опъ отвѣчалъ ей, что готовъ пролить за отечество послѣднюю каплю крови, я что врагь его императора есть и его врагъ.
Въ Голландіи Вильгельмъ III Оранскій, избавившись отъ республиканцевъ тѣмъ же способомъ, какъ недавно сдѣлали во Франціи, пріобрѣлъ большія заслуги въ полѣ и въ кабинетѣ. Мы не рѣшаемся однако слишкомъ восхвалять эти заслуги, потому что, истребляя враговъ своей власти, Вильгельмъ дѣйствовалъ' по принципамъ маккіавелпзма, хотя имѣлъ дѣло съ благороднѣйшими согражданами своими, тогда какъ Наполеонъ III свергнулъ по к “айней мѣрѣ разную дрянь, эгоистовъ и подлецовъ изъ конституціонной шайки .Іуп-Фнлпппа. Вильгельмъ принялъ п наградилъ товарищей фанъ-деръ-Граафа. Онъ далъ пенсію негодяю Тишелаару. Онъ наградилъ убійцу, ведшаго братьевъ де-Впттовъ на смерть и принимавшаго участіе въ пхъ умерщвленіи. Онъ удалилъ отъ должностей всѣхъ лицъ республиканскаго образа мыслей. Зато онъ внушилъ энтузіазмъ народу, который ненавидѣлъ аристократовъ. Въ войнѣ съ французами въ концѣ 1672 онъ оказался смѣлымъ и предпріимчивымъ полководцемъ. Осенью, не взирая на неисчислимые убытки отъ такой мѣры, народъ отперъ шлюзы и вода затопила всю страну. Принцъ Вильгельмъ, графъ Іоаннъ Морицъ Нассаускій, фельдмаршалъ Вюрцъ и графъ Гоорнъ занимали дороги къ Амстердаму и могли каждую минуту соединиться. Когда Конде ушелъ въ Эльзасъ, а. Тюрепь съ курфирстомъ кельнскимъ сталъ дѣйствовать противъ императора, Трира и Бранденбурга, Вильгельмъ, получивъ подкрѣпленіе отъ впце-короля испанскихъ Нидерландовъ, Монтерея, и собравъ 21,000 войска, перешелъ отъ оборонительныхъ къ наступательнымъ дѣйствіямъ. Нападеніе его на города Наарденъ п Верденъ было неудачно; зато онъ предпринялъ успѣшный походъ къ границамъ.
Онъ проникъ до Маастрихта, осажденнаго французами, и взялъ фортъ Валькен-бургъ, очень докучавшій осажденнымъ. Оттуда опъ смѣло перешелъ въ самыя владѣнія Франціи п осадилъ Шарльруа. Но онъ не могъ взять этого города по причинѣ наступленія чрезвычайно ранней и суровой зимы и потому, что маршалъ де-Люксанбуръ, стоявшій съ французскимъ корпусомъ въ Утрехтѣ, воспользовался холодами, чтобы аттаковать генеральные штаты въ самой Гаагѣ. Въ послѣднихъ числахъ декабря 1672 маршалъ выступилъ въ походъ. Вода, покрывавшая всю страну, обратилась въ такую толстую ледяную кору, что войска по только могли идти по узкимъ плотинамъ, но кавалерія могла прямо переходить по замерзшимъ низменностямъ. Маршалъ съ 8,000 чел, дошелъ до Сваммердама (въ 2 часахъ отъ Лейдепа). Но здѣсь внезапно наступила оттепель, и только быстрое отступленіе спасло французовъ отъ участи, постигшей нѣкогда въ этой странѣ одного германскаго императора (т. III, стр. 187). Они были бы истреблены, если бы графъ Кенпгсмаркъ пе отступилъ отъ прохода у новаго моста, гдѣ нужно было переходить по узкой плотинѣ, п если бы оставленный пмъ полковникъ Пайнъ-этъ-Випъ пе послѣдовалъ его примѣру. Вильгельмъ снова обиаружпл ь при этомъ такой же военный п политическій тактъ, такую же жестокость и безсовѣстность, какъ при уничтоженіи левенштейнцевъ; по восхвалять такія достоинства мы предоставляемъ поклонникамъ Наполеоновъ I и III. Полковникъ Пайнъ-этъ-Впнъ, какъ и подобало, былъ преданъ военному суду, который приговорилъ его къ конфискаціи всего имущества и къ вѣчному тюремному заключенію; но принцъ, недовольный этимъ, приказалъ фельдмаршалу Вюрцу нарядить новый судъ, который, хотя усилилъ наказаніе, но все еще пе угодилъ Вильгельму. Тогда опъ назначилъ третій судъ, самъ предсѣдательствовалъ въ немъ в осудилъ обвиненнаго на казнь, которая была выполнена 23 января 1673.
Нидерландцы рѣшились лучше погибнуть, чѣмъ сдѣлаться французской провинціей. Эта рѣшимость, военное искусство Вильгельма п его здравый смыслъ, побудившій его отвергнуть всѣ предложенія Лудовика XIV помочь ему пріобрѣсти абсолютную власть, въ слѣдующемъ (1673) году избавили Голландію отъ французовъ. Кельнъ и Мюнстеръ были принуждены оставить Грепиигенъ и Гсльдерпъ, чтобы защищать собственныя владѣнія. Тюрень снялъ осаду Герцогенбуша, потому что ему пришлось спѣшить на защиту Кельна и Мюнстера отъ брандсп-бургцевъ и цесарцевъ: Бурнонвпль, какъ п предшественникъ его, слѣдовалъ не императорскимъ приказамъ, а тайнымъ инструкціямъ Лобковпча. Когда Фрпдрпхі. Вильгельмъ, осмотрѣвъ позицію Тюрепя при Зсстѣ, нашелъ ее слабой и хотѣлъ дать сраженіе, Бурнонвпль не согласился, хотя всѣ лучшіе императорскіе гспе-р«лы, К а и р а р а, герцогъ Карлъ Лотарингскій и Кофе р ш т с й и т», раздѣляли млѣніе курфирста. Французы и нѣмцы пробыли всю зиму въ Вестфаліи. Бранденбургскимъ владѣніямъ жестоко досталось; голландцы, пе получая войскъ, не платили субсидіи, и наконецъ курфирстъ узпалъ о тайпомъ договорѣ, заключенномъ отъ имени императора и связывавшемъ Моитскукулп и Бурпопвпля. Поэтому, когда Швеція и Пфальцъ-Нейбургъ предложили курфирсту посредничество, опъ началъ въ февралѣ 1673 переговоры сі> французами п въ апрѣлѣ отправилъ посла къ Лудовпку XIV, который возвратился къ своей арміи, назначенной идти •во Фландрію. Въ то же время опъ просилъ Тюрепя, стоявшаго по сю сторону Рейна, прекратить военныя дѣйствія и сборъ контрибуцій съ вестфальскихъ владѣній Бранденбурга. Тюрень согласился на это, по не перешелъ па лѣвый берегъ. Во время переговоровъ кельнскія п мюистерскія войска въ союзѣ съ французскими опустошали страну до самой Фульды. Въ іюнѣ 1673 во французскомъ лагерѣ при Фоссемѣ, деревушкѣ близъ Антверпена, были подписаны прелиминаріи мира между Бранденбургомъ и Франціей. По этому договору курфирсту были возвращены всѣ его владѣнія, кромѣ Рсеса и Везеля, оставшихся пока въ рукахъ французовъ. Лудовикъ XIV заплатилъ ему 800,000 ливровъ н обѣщалъ защитить отъ генеральныхъ штатовъ, которые требовали возвращенія денегъ за войска, не присланныя пмъ и оставленныя въ Германіи. При этомъ, какъ при всѣхъ мирныхъ договорахъ нѣмецкихъ государей съ иностранными державами, было оговорено, что настоящій миръ будетъ педѣйствптслепъ, если имперія объявитъ Франціи войну.
9. Голландская воина Лудовика XIV отъ Фосежкаго мира до сраже* при Фербеллинѣ.
Англія играла въ этой воинѣ .жалкую роль, потому что, какъ извѣстно, король Карлъ II и его министерство были подкуплены Франціей. Карлъ и его министры хотѣли съ помощью Франціи обратить свой народъ въ католицизмъ и подчинить его абсолютизму. Все это измѣнило отношенія короля къ парламенту. Парламентъ постепенно забралъ въ руки всю законодательную и административную власть, и такимъ образомъ при государѣ, преданномъ только ребяческимъ п презрѣннымъ, по очень дорогимъ забавамъ, утвердилось въ Англіи нынѣшнее аристо-илутократпческое правленіе. Главнымъ поводомъ къ перемѣнѣ расположенія парламента, дотолѣ слѣпо преданнаго королю, былп позорныя отношенія Карла и его министровъ къ Франціи и боязнь папизма, который поощрялся королемъ и министерствомъ, гдѣ два члена былп католики, а двое—атеисты.
Въ Кабали герцогъ Бокингемъ интриговалъ противъ наслѣдника престола, герцога Йоркскаго. Онъ внушилъ, проживавшему въ Парижѣ любимому побочному сыну короля, герцогу Монмуту (стр. 576), несчастную мысль устранить герцога Йоркскаго отъ престолонаслѣдія и присвоить престолъ себѣ. Бокингемъ не могъ выхлопотать этого, потому что былъ всѣми презираемъ, но далъ поводъ къ позднѣйшимъ несчастьямъ Монмута. Ашлей, сдѣланный Карломъ графомъ Шефтсбери и впослѣдствіи безстыдно измѣнившій ему, былъ назначенъ канцлеромъ. Онъ произвольно отсрочивалъ давно задержанные платежи и своими поступками прп выборахъ на парламентскія вакансіи возбуждалъ всеобщее негодованіе. Съ 1640 парламентъ присвоилъ себѣ много королевскихъ прерогативъ и между прочимъ постановплъ, что выборы на парламентскія вакансіи назначплись бы не канцлеромъ, а спикеромъ палаты. Но Шефтсбери, не обращая на это вниманія, выдалъ избирательныя граматы своимъ креатурамъ. Въ то же время англичане съ трудомъ удерживались на морѣ противъ Рюйтера, Тромпа и другпхъ голландскихъ адмираловъ. Въ этихъ несчастныхъ обстоятельствахъ король издалъ еще манифестъ въ пользу нонконформистовъ. Терпимость его взбѣсила фанатическій англійскій парламентъ и привела народъ въ такое волненіе, что въ 1675 одни снова надѣялись на междоусобіе, а другіе опять боялись его. Въ февралѣ 1673 парламентъ кассировалъ всѣ избирательныя граматы, розданныя канцлеромъ, и задержалъ слѣдующія королю 1,260,000 фунт. субсидіи, пока не согласится съ правитеьствомъ на счетъ присвоеннаго королемъ права прощать или смягчать наказанія, назначенныя дпсспдентамъ п католикамъ. Король тоже негодовалъ, что ему, главѣ англиканской церквп, запрещаютъ прощать наказанія, назначенныя за духовныя преступленія. Ему очень былп нужны деньги, потому что онъ былъ весь въ долгахъ; однако онъ дважды отказался отъ нпхъ,—разъ, когда ему предлагали 3 мил., а другой, когда давали 1,300,000 ф. Споръ до того разгорѣлся, что п самъ негодный канцлеръ Шефтсбери, молодецъ на всѣ руки, и тотъ испугался. Онъ старался вывернуться, объявивъ, что, какъ министръ, онъ не можетъ говорить такъ, какъ говорилъ бы, будучи частнымъ че-вѣкомъ. Распря между королемъ и парламентомъ все разгоралась; наконецъ, по совѣту Лудовика XIV, Карлъ уступилъ. Французскій посланникъ тайно сказалъ ему, чтобы онъ па время войны сдѣлалъ уступки, а что потомъ Лудовпкъ дастъ ему денегъ и войска, чтобы справиться съ парламентомъ. Тогда король отмѣнилъ свой манифестъ и даже въ угоду парламенту отказался отъ свой прерогативы. Онъ объявилъ палатамъ, что постановленія манифеста касательно наказаній, назначенныхъ закономъ, никогда не будутъ относимы къ дальнѣйшимъ случаямъ (вЬоиІсі пеѵег Ье <1га\ѵп іп сопкечиепсе).
Эта важная уетупка повлекла за собой другія, особенно въ церковныхъ дѣлахъ, потому что въ этомъ отношеніи король велъ себя очень подозрительно, а братъ его явно перешелъ въ католицизмъ. Въ то же время Шефтсбери оскорбительнымъ образомъ покпнулъ короля и къ общему удивленію внезапно перешелъ на сторону его противниковъ. Дѣло было вотъ какъ: Арлингтонъ выдумалъ
Щдооовръ. V. 48
планъ отдѣлаться отъ нпжней палаты, сочинилъ рѣчь, которую хотѣлъ произнести по этому случаю въ верхней палатѣ и дважды читалъ ее своему товарищу, Шефтсберн. Канцлеръ все одобрялъ; но когда Арлингтонъ произнесъ въ парламентѣ свою рѣчь, Шефтсберн всталъ и въ присутствіи короля и герцога Йоркскаго опровергъ ес отъ слова до слова. Нѣсколько времени спустя (ноябрь 1673) король уволплъ его за это отъ должности. Шефтсберн сдѣлался вождемъ опозиціи и много повредилъ королю своими талантами, познаніями, краснорѣчіемъ, злостью п подлостью.
Настроеніе страны совершенно измѣнилось. Теперь всякій поступокъ короля возбуждалъ такое же негодованіе, какъ прежде восторгъ^ Оппозиція была обращена преимущественно противъ католиковъ и герцога Йоркскаго, который по глупости не скрывалъ свопхъ связей съ папистами. Оппозиція была тѣмъ сильнѣе, что но винѣ короля, тратившаго деньги на пустяки, война съ Голландіей была позорна для Англіи. Герцогъ сдѣлался еще ненавистнѣе, когда обратилъ въ римскую вѣру свою жену, Анну Гайдъ, а по смерти ея женился въ ноябрѣ 1673 на католичкѣ, принцессѣ Моденской. Чтобы принудить его отказаться отъ должности генералъ-адмирала, парламентъ, говорятъ, по тайнымъ проискамъ самого Арлингтона, который впрочемъ самъ былъ католикъ, издалъ знаменитый законъ Тестъ-Актъ, отмѣненный только недавно. Этимъ закономъ полагалось не допускать ни къ гражданскимъ, ни къ военнымъ государственнымъ должностямъ никого, кто не дастъ присяги на повиновеніе королю, какъ главѣ церкви (Іііе оаіЪ оГ аііедіапсе аші яиргеіпасу) и не обяжется причащаться по обрядамъ англиканской церкви. Министры были между собой въ ссорѣ и потому не могли воспрепятствовать изданію закона, который велъ къ паденію самого министерства. Онп старались только выхлопотать себѣ обезпеченіе отъ преслѣдованій за своп дѣянія. Оно было дано имъ 25 марта 1673. Въ томъ же мѣсяцѣ герцогъ Йоркскій былъ принужденъ сложить всѣ свои должности, а Клиффордъ, также католикъ, выйти изъ министерства. Но буря противъ короля, его министровъ и приближенныхъ продолжалась, и, чтобы успокоить ее, Карлъ былъ принужденъ дать палатѣ лордовъ права, которыхъ она никогда не имѣла. Однако оппозиція не удовольствовалась Тестъ-Актомъ и обязала всѣхъ членовъ парламента и всѣхъ высшихъ чиновниковъ подпискою не вѣрить въ превращеніе вина п хлѣба при причастіи и считать идолопоклонствомъ поклоненіе святымъ, назначивъ за неустойку 500 ф. штрафа. Въ 1674 еще два члена Кабали, Бокпнгемъ п Арлингтонъ, были принуждены выйти въ отставку, такъ что остался одинъ Лодердаль.
Между тѣмъ война съ Голландіей шла очень успѣшно для французовъ и очень невыгодно для англичанъ, тѣмъ болѣе, что парламентъ сталъ очень скупиться въ отношеніи Карла II. Рюйтеръ и Тромпъ хотѣли загородить устье Темзы затопленными судами; по это имъ не удалось, и англо-французскій флотъ преслѣдовалъ ихъ къ берегамъ Голландіи. 7-го іюня 1673 произошло сраженіе, гдѣ французскій флотъ шелъ впереди англійскаго, потому что въ сраженіи при Сольбаѣ (стр. 688—669) его обвиняли, что опъ нарочно держался внѣ выстрѣловъ. Сраженіе осталось нерѣшеннымъ, потому что Рюйтеръ одержалъ успѣхи, но увидавъ, что Тромпа тѣснятъ, благородно поспѣшилъ на помощь своему сопернику. Іюня 14 произошло второе сраженіе, послѣ котораго англичане удалились къ своимъ берегамъ; но Рюйтеръ не' преслѣдовалъ ихъ, считая это отступленіе военной хитростью; притомъ онъ былъ доволенъ, доказавъ въ двухъ сраженіяхъ, что голландскій флотъ одинъ не уступитъ французскому и англійскому вмѣстѣ. Карлъ II былъ вынуждеігь предпринять чрезвычайныя мѣры для войны на морѣ, чтобы не уронить себя окончательно передъ націей. Онъ снарядилъ и послалъ къ голлапдскпмЧ) берегамъ флотъ въ 150 кораблей. Такт> какъ герцогъ Йоркскій вышеліэ вт, отставку, то начальникомъ флота былъ пазначептэ извѣстный принцъ Рупрехтъ. На флотѣ былъ и дессаитъ подъ начальствомъ ифальцекаго уроженца Ф р и д р и ха фонъ III е н б у р г а или, какъ его обыкновенно называютъ, III о м б е р г а. Когда англійскій флотъ вступилъ съ фрапцузскимт» въ Тексель, Рюйтеръ вышелъ имъ па встрѣчу. Опъ встрѣтилъ пхъ близъ мыса Гельдера, который въ новѣйшее время пріобрѣлъ для англичанъ позорную и печальную извѣстность. Авіуста 21 здѣсь произошло сраженіе, при чемъ д’Этре съ французскимъ флотомъ опять не помогалъ англичанамъ, имѣя приказаніе ста
раться, чтобы англичане и голландцы взаимно уничтожали другъ друга. Сраженіе было упорно и кровопролитно, и обѣ стороны приписывали побѣду себѣ; но англичанамъ не удалось взять ни одного голландскаго корабля. Передъ боемъ принцъ Рупрехтъ такъ оскорбилъ Піомберга, что тотъ тотчасъ вышелъ въ отставку п возвратился въ французскую службу. Хотя протестантъ, онъ былъ вскорѣ произведенъ Лудовикомъ XIV въ маршалы, но потомъ покинулъ Францію, не желая продавать религію за придворныя милости, подобно Тюреню и многимъ нынѣшнимъ господамъ *).
Побѣды Лудовика XIV, располагавшаго всѣми силами пылкой и воинственной націи, неудивительны, потому что онъ имѣлъ дѣло съ такими же жалкими противниками, какъ и Наполеонъ Бонапартъ. Мы не станемъ подробно говорить о всѣхъ договорахъ, которые заключались подкупленными дипломатами и разными измѣнниками прп всѣхъ дворахъ въ пользу Франціи. Замѣтимъ только, что въ 1673 году война съ Голландіей превратилась въ обще-европейскую, потому что въ ней приняли участіе въ этомъ году императоръ и Испанія, а въ слѣдующемъ—имперія и Бранденбургъ.
Вслѣдствіе этого Голландія избавилась отъ непріятеля, и на германскую имперію обрушились всѣ опустошенія, которыя Лувуа предписывалъ, а Тюрень выполнялъ. Въ мартѣ 1674 имперія объявила наконецъ войну Франціи, и тогда начались безконечные споры о назначеніи начальниковъ, при чемъ обращали вниманіе не на способности, а на рангъ, религію и происхожденіе; эти споры были такъ же смѣшны и пошлы, какъ дебаты франкфуртскаго сейма 1818 п 1849 годовъ. Во Франкфуртѣ все дѣлалось по тайнымъ проискамъ австрійскихъ уполномоченныхъ и прусскаго ультрамонтанскаго оратора, а въ 1673 дѣло дѣлали креатуры французовъ и подкупленныхъ ими государей. Тюрень, грабя и опустошая, дѣйствовалъ во Франконіи и даже въ Швабіи, нигдѣ не встрѣчая сопротивленія. Когда курфирстъ трирскій впустилъ императорскій гарнизонъ въ Эренбрейтштейнъ, французы среди мира заняли его столицу п разорили всю страну. Пфальцграфство Цвейбрюкенское было также опустошено. Тюрень принудилъ подданныхч. курфирста Карла Лудвига Пфальцскаго строить ему дороги и работать на укрѣпленіяхъ оппенгеймскаго моста. Когда императоръ объявилъ Франціи войну, Тюрень собралъ въ Пфальцѣ всѣхъ свопхъ дикихъ наемниковъ, которые не понимали разницы между императорскимъ п имперскимъ и считали, что находятся въ непріятельской странѣ. Карлъ Лудвигъ обращался къ императору, но получилъ только обѣщанія; онъ обращался къ швабскому и франконскому округамъ, но они прислали ему точно на смѣхъ 1,500 пѣхоты и 500 рейтаровъ. Наконецъ онъ пожаловался Лувуа, но тотъ, нахалъ, какъ всѣ французы, особенно когда имъ везетъ, отвѣчалъ, что не понимаетъ, какъ смѣетъ какой-нибудь мелкій князекъ безпокоить жалобами такого великаго короля, какъ его государь. Наконецъ курфирстъ обратился къ двумъ французскимъ генераламъ, Рошфору и Вобрену, которые опустошали его страну, какъ монголы; по первый ничего не отвѣчалъ, а второй сказалъ, что имѣлъ счастіе родиться французомъ и подданнымъ перваго короля въ мірѣ и потому ппкому неотвѣтственъ за свои поступки.
Лудовпкъ XIV обращался въ 1673 съ имперіей, какъ съ страной безъ правителя. Такъ онъ приказалъ сжечь всѣ мосты нейтральнаго города Страсбурга, чтобы цесарцы ие могли перейти по нимъ за Рейнъ. Онъ покорилч. всѣ десять имперскихъ городовч» Эльзаса и присоединилъ пхъ къ Франціи, хотя вестфальскій миръ обезпечилъ пмъ и Страсбургу независимость п связь съ имперіей (стр. 664). Наконецъ онъ грозилъ двинуть 30 т. войска въ наслѣдственныя владѣнія императора. Что касается германскихъ князей и чиновъ, онп дѣлали то, чѣмъ всегда занимались въ критическія минуты, т. е. много и дѣльно разсуждали въ Регенсбургѣ, заставляли юристовъ строчить длиннѣйшіе протоколы, а дипломатовъ-болтать о контингентахъ, вооруженіяхъ и мобилизаціяхъ; но до дѣла не доходили; Императоръ послалъ Монтекукулп съ сильной арміей черезъ
*) ІІІомбергъ служилъ енпчя.іа во Франціи, потомъ у пшедог.ъ къ 30-тп.тЬтней вовнѣ, потомъ въ Голландіи іі|)и Фридрихѣ-Генрихѣ и Вильгельмѣ II, потомъ ііь Англіи. Ьудучи во Францу йеной службѣ, опъ пылъ послано въ Португалію командовать порту га іь-цами противъ испанцевъ. Кацнсръ написалъ подроопую біографію его,
Верхній Пфальцъ на Майнъ и Рейнъ. Тюрень проникъ изъ Вестфаліи во Франконію. Моитекукули хотѣлъ дать ему сраженіе, но измѣнническія инструкціи Лобковича воспрепятствовали ему, и Тюрень благополучно возвратился на Рейнъ. Здѣсь онъ рѣзалъ, жегъ, грабилъ и заставлялъ несчастныхъ пфальцскихъ крестьянъ строить укрѣпленія Филнппсбурга. Моитекукули обратился на нижній Рейнъ, соединился съ принцемъ Оранскимъ и въ ноябрѣ отнялъ у французовъ Боннъ. Французы начали выступать изъ Голландіи, такъ что къ веснѣ 1674 у нихъ оставались тамъ только Маастрихтъ п Граве. Они хотѣли, но тщетно, отвлечь курфирста бранденбургскаго отъ императора и имперіи, возвративъ ему Шенкен-шанцъ, Везель п Реесъ, а весной 1674 очистили и клевскую область. Въ апрѣлѣ 1674 епископъ мюнстерскій примирился съ генеральными штатами, а въ маѣ, по объявленіи имперіей войны Франціи, съ нимп заключилъ миръ и курфирстъ к іьнскій.
Объявленіе имперіей войны Франціи поставило въ большое затрудненіе шведское правительство, бывшее сильнымъ членомъ имперіи. Оно давно уже хлопотало объ открытіи мирнаго конгреса, который открылся въ концѣ іюня 1673 въ Кёльнѣ, но не остановилъ военныхъ приготовленій. Извѣстный Вильгельмъ фонъ Фюрстенбергъ, командовавшій полкомъ во французской арміи, присутствовалъ на этомъ конгресѣ въ званіи кёльнскаго посланника, хотя не имѣлъ кредитивовъ. Онъ пользовался своимъ титуломъ кёльнскаго тайнаго совѣтника, чтобы интриговать въ пользу Франціи и по возможности замедлять объявленіе имперіей войны. Наконецъ 14 февраля 1674 по приказанію императора отрядъ 300 чел. италіянскаго полка Граны, стоявшаго близъ Кёльна, напалъ на него на улицѣ средп бѣлаго дня, когда опъ выходилъ отъ графини де Ла Маркъ, и послѣ упорнаго сопротивленія взялъ, причемъ было убито два офицера. Его отправили въ Боннъ, и Леопольдъ былъ такъ раздраженъ, что хотѣлъ казнить его, какъ измѣнника; не смотря на добродушіе императора, его съ трудомъ отговорили отъ такой расправы. Такое неслыханное насиліе, совершенное императорскими солдатами въ столицѣ курфирста кёльнскаго надъ его тайнымъ совѣтникомъ и посланникомъ, такъ возмутило гордость Лудовика XIV и его министровъ, что конгресъ тотчасъ разошелся. Впрочемъ трое французскихъ посланниковъ, Ку р генъ, Барильонъ и герцогъ де Шольнъ, еще велп переговоры (іюль 1674) о прелиминаріяхъ мира съ шведскимъ правительствомъ, которое хотѣло служить посредникомъ; но это ни къ чему не повело, потому что императоръ не соглашался освободить Фюрстенберга, а король Лудовикъ ставилъ это первымъ условіемъ мира. Вотъ почему Флассанъ въ своей исторіи французской дипломатіи такъ подробно занимается Фюрстенбергомъ.
Между тѣмъ война продолжалась. Въ 1674 у французовъ было въ полѣ три арміи. Одна подъ начальствомъ Тюрепя была на верхнемъ Рейнѣ; другой командовалъ принцъ де Конде противъ Вильгельма ІП Оранскаго, стоявшаго съ соединенными испанско-голландскими войсками въ Брабантѣ. Самъ Лудовикъ XIV съ третьей арміей въ нѣсколько недѣль отнялъ у испанцевъ Франтъ-Конте. Самыми опасными врагами французовъ были принцъ Оранскій и великій курфирстъ, люди серьезные и дѣльные, не предававшіе себя и народъ въ жертву дворянамъ и юристамъ, какъ другіе нѣмецкіе государи. Когда въ февралѣ 1674 французы удалились изъ Голландіи и Зеландіи, Вильгельмъ ПІ былъ провозглашенъ наслѣдственнымъ штатгальтеромъ и генералъ-капитаномъ обѣихъ провинцій, а когда французы выступили изъ Утрехта—наслѣдственнымъ штатгальтеромъ и этой провинціи. Въ слѣдующемъ году Гельдернъ предложилъ ему даже верховную власть, но онъ имѣлъ благоразуміе отказаться, возстановилъ въ Гельдернѣ н Оверъ-Исселѣ штаты, но принялъ мѣры, чтобы въ нихъ засѣдали только его сторонники. Лѣтомъ 1674 Конде выступилъ противъ него и 11 августа далъ сраженіе соединеннымъ испанско-голландскимъ силамъ при Сенефѣ близъ Лёвсна. Во время сраженія къ Вильгельму подошелъ и де Сушъ съ цесарцами; но онъ дѣйствовалъ такъ же вяло, какъ и Бурнонвпль, и притомъ Вильгельму было не по силамъ противиться такому полководцу, какъ старый Конде. Сраженіе было очепь кровопролитно, н побѣда, хотя не полная, осталась па сторонѣ французовъ. Де Сушъ отступилъ къ Граве, а Вильгельмъ къ Гуи. Вскорѣ французы получили сильныя подкрѣпленія.
Курфирстъ Фридрихъ Вильгельмъ Бранденбургскій дѣйствовалъ на верхнемъ Рейнѣ противъ Тюреня. До объявленія имперіей войны онъ свято соблюдалъ фоссемскій миръ. Только въ іюлѣ 1674 онъ заключилъ оборонительные и наступательные союзы съ императоромъ, генеральными штатами и Испаніей, и, подобно королю датскому, герцогамъ Георгу Вильгельму и Эрнсту Августу Брауншвейгъ-Люнебургскимъ, за хорошую плату выставилъ войско для имперской войны. Швеція, хотя обязанная, какъ членъ имперіи, хранить нейтралитетъ, всячески старалась удержать курфирста отъ похода на Рейнъ; но Фридрихъ Вильгельмъ не поддался ни на что и черезъ Гейльбронъ вступилъ въ Эльзасъ, гдѣ Тюрень осаждалъ Цабернъ. Поступки Швеціи даютъ понятіе о жалкомъ состояніи имперіи, тѣмъ болѣе, что императорскіе генералы, Бурнонвиль и де Сушъ, были чуть не измѣнники, а герцогъ Іоганнъ Фридрихъ Ганноверскій тѣсно соединился съ Франціей. Бурнонвиль, вмѣсто того чтобы ожидать курфирста, пошелъ на Тюреня, который, узнавъ объ этомъ, опять перешелъ черезъ Рейнъ, разбилъ 16 іюня цесарскій корпусъ герцога Лотарингскаго при Зинсгеймѣ и въ іюнѣ и іюлѣ жестоко опустошилъ Пфальцъ, не смотря на присутствіе имперской арміи. Курфирстъ Карлъ Лудвигъ могъ видѣть изъ гейдельбергскаго замка зарево пылающихъ городовъ и деревень и разрушеніе всѣхъ плодовъ его отеческихъ попеченій со времени вестфальскаго мира. Это такъ возмутило его, что онъ написалъ варвару Тюреню благородное письмо, вызывая его на дуэль, но Тюрень уклонился *).
Остатки корпуса герцога Лотарингскаго соединились съ другими цесарскими войсками и съ имперской арміей, къ которой и епископъ мюнстерскій прислалъ 8,000 чел. войска. Генералъ Дюневальдъ совершилъ тогда удивительный переходъ изъ Дармштадта вверхъ по всей Бергштрассе къ Маннгепму, гдѣ хотѣлъ переправиться черезъ Рейнъ. Сентября 11 въ Гейльброннѣ происходилъ военный совѣтъ, на которомъ присутствовалъ самъ курфирстъ Фридрихъ Вильгельмъ. Но какъ Бурнонвиль былъ предатель, и изъ прочихъ генераловъ каждый хотѣлъ командовать, а не повиноваться, то нечего было и думать о сопротивленіи такому полководцу, какъ Тюрень. Хотя на совѣтѣ въ Гейльброннѣ никто и не помышлялъ о сраженіи, Бурнонвиль далъ Тюреню 3 октября битву при Эн-зисгеймѣ близъ Страсбурга, даже не подождавъ бранденбургскихъ войскъ, которыя были уже близко и прибыли 11 числа. Разумѣется, Тюрень разбилъ его. Черезъ нѣсколько дней Фридрихъ Вильгельмъ перешелъ Рейнъ при Страсбургѣ; но Бурнонвиль былъ уже нерасположенъ вступать снова въ бой съ великимъ непріятельскимъ полководцемъ, такъ что Тюрень послѣ нѣсколькихъ кровопролитныхъ стычекъ могъ вступить на Зааръ и занять зимнія квартиры въ Лотарингіи. Вскорѣ онъ нашелъ случай воспользоваться раздорами и безпорядками въ непріятельской арміи. Бурнонвиль, за что впослѣдствіи его упрекалъ военный судъ, наряженный надъ нимъ, такъ жестоко притѣснялъ жителей верхняго Эльзаса, гдѣ стояла его армія, что тамъ произошелъ голодъ, и пришлось чрезвычайно растянуть войска. Квартиры цесарцевъ простирались отъ Энзисгейма до Монбельяра и Базеля, бранденбургцевъ—отъ Кольмара до Мальмюнстера, люнебургцевъ — отъ Шлетшадта до Страсбурга. Притомъ эти позиціи дурно стереглись, такъ что Тюрень, получивч» отъ Конде 10 т. подкрѣпленія, застигъ цесарцевъ врасплохъ при Мюльгаузенѣ и нанесъ имъ большой уронъ. Они оправились за Кольмаромъ; но командиры ихъ ссорились между собой, были подкуплены, или преслѣдовали свои личныя политическія, а не военныя цѣли. Пока нѣмцы препиралась о планѣ сраженія, Тюрень вторично аттаковалъ ихъ 13 января 1675 при Тюрк-геймѣ. Въ этомъ кровопролитномъ сраженіи французы потеряли много народа, но принудили непріятеля черезъ нѣсколько дней удалиться на правый берегъ Рейна.
•) Славное письмо курфирста п краткій, по очень вѣжливый отвѣтъ виконта деі’ю-реня были въ первый разъ напечатаны въ числѣ массы документовъ, изданныхъ аббатомъ Рагне и г. Рамзаемъ въ 1782 подъ заглавіемъ: «Соііесііоп (іез Іеіігез еі тётоігев ігоиѵёз дапз Іез рогіеГеиіІІез бе М. бе Тигеппе». Они перепечатаны у Гальяіа въ „Нізіоіге бе Іа гіѵаіііё бе Іа Ргапее еі бе ГЕзра^пе". ѵоі. VIII, р. 37. Оба письма отъ 27 іюля 1674.
Измѣна Бурнопвііля не подлежитъ сомнѣнію; генералы Капрара и Дюпс вальдъ даже отказались служить пода» его начальствомъ. Онъ была» преданъ военному суду, но оправданъ. Нѣкоторые вопросы, которые дѣлала» ему судъ, доказываютъ, что тогдашняя австрійская аристократія была нелучше нынѣшней англійской. Такъ между прочимъ пришлось его спрашивать, отчего онъ не поспѣшилъ собрать своп войска, разсѣянныя въ Зундгау; отчего онъ 11 дней ничего не дѣлалъ по полученіи извѣстія о движеніи Тюреня; зачѣмъ онъ въ самую рѣшительную минуту уѣхалъ въ Кольмаръ къ курфирсту бранденбургскому, не имѣя сообщить ему ничего особеннаго, чего нельзя было бы передать черезъ адъютанта, в т. п. Впрочемъ впослѣдствіи Бурнонвилю было поручено командовать въ Каталоніи. Въ октябрѣ 1673 палъ покровитель его, Лобковичъ. Арестовали его секретаря и нашли у него бумаги, ясно доказывавшія ихъ предательство. Однако безъ вмѣшательства императрицы Лобковичъ удержался бы. Наконецъ 16 октября императоръ держалъ совѣтъ съ Шварцеибергомъ, Цинцепдор-фомъ и Ламбергомъ, безъ Лобковича. На слѣдующее утро опъ былъ арестованъ; однако ему позволили обѣдать дома съ патеромъ Эммерихомъ. Потомъ его объявили лишеннымъ всѣхъ чиновъ и должностей; имѣнія его были конфискованы. Послѣ его паденія политикой стала» навѣдывать канцлеръ Павелъ Г о х е р ъ, личный врагъ курфирста бранденбургскаго. На мѣсто Бурнонвиля главнокомандующимъ былъ опять назначенъ Монтекукули.
Такимъ образомъ курфирстъ Фридрихъ Вильгельмъ, хотя, быть можетъ, изъ своекорыстныхъ разсчетовъ, сражался за честь Германіи п императора съ наслѣдственнымъ врагомъ пхъ, а тѣмъ временемъ» высокородные министры и генералы императора обманывали и продавали своего государя. Между тѣмъ продажная и погрязшая въ роскоши шведская аристократія подготовляла курфирсту случай доказать, что онъ и его войска наслѣдовали качества, нѣкогда отличавшія Густава Адольфа и его армію. Часть шведской аристократіи была на французскомъ жа-лованьѣ, но хотѣла получать субсидіи даромъ, не начиная войны съ врагомъ Франціи. Но когда имперія и Данія объявили Франціи войну, такая политика сдѣлалась невозможною, и Лудовикъ XIV потребовалъ, чтобы Швеція удержала хотя курфирста бранденбургскаго отъ дѣйствій противъ него. Шведскій посланникъ долго хлопоталъ отклонить курфирста отъ участія ва» имперской войнѣ. Когда старанія эти не увѣнчались успѣхомъ, п курфирстъ съ своимъ войскомъ двинулся въ Эльзасъ, шведскій посланникъ выѣхалъ 10 октября 1674 изъ Бранденбурга, и пзъ Швеціи былп присланы въ Германію войска подъ начальствомъ стараго фельдмаршала Карла Густава Врангеля. Въ январѣ 1675 шведы вступили въ бранденбургскую Мархію п заняли тамъ квартиры. Сначала они не начинали военныхъ дѣйствій; но Врангель прямо объявилъ, что пришелъ въ качествѣ союзника французовъ и не допуститъ, чтобы французы былп совершенно вытѣснены изъ Германіи. Конечно, оиъ не пояснилъ, что это дѣлается изъ страха лишиться французскихъ субсидій, лицемѣрно утверждая, что изгнаніе французовъ иза» Германіи было бы гибельно для протестантовъ.
Не смотря на вторженіе шведовъ въ Бранденбургъ, Фридрихъ Вильгельма? остался при своей арміи во Франконіи и оказалъ отечеству важныя услуги, тогда какъ императоръ не могъ ничего сдѣлать, потому что ему мѣшалъ его канцлеръ. Курфирстъ удерживалъ Тюреня на верхнемъ Рейвѣ до прибытія Монтекукули п Шпорка са> цесарцами. Когда въ январѣ Тюрень прогналъ имперскія войска за Рейнъ, курфирста? доставилъ имъ средства къ существованію. Сначала они хотѣли расположиться вч» Швабіи, но этому воспротивился герцога» Впртембергскій, который боялся гнѣва могущественнаго сосѣда, притомъ платившаго ему субсидіи. Имперскія войска обратились во Франконію, но и тамъ присутствіе ихъ вызвало протестъ, а императоръ не хотѣлъ приказать округу принять ихъ. Зато курфирстъ объѣхалъ важнѣйшіе имперскіе чины Франконіи и уговорилъ ихъ принять своихъ соотечественниковъ. Курфирстъ зналъ, что кутящее и мотающее шведское дворянство запустило армію, нѣкогда непобѣдимую при Густавѣ-Адольфѣ и Карлѣ X; онъ прямо говорилъ, что шведы даютъ ему случай возвратить себѣ Померанію. Онъ разсчитывалъ, что при нападеніи на него шведовъ генеральные штаты, согласно договору, объявятъ има» войну и пошлютъ въ Балтійское море флотъ. Онъ завелъ всюду переговоры, даже самъ съѣздила» ва? Голландію, чтобы выхло
потать объявленіе войны Швеціи, и эти происки справедливо возбудили подозрѣнія Голландіи, императора и многихъ германскихъѵ государей. Хлопоты его были безуспѣшны, и ему пришлось расправляться со шведами одному. Это послужило ему въ пользу, потому что онъ нашелъ случай въ полномъ блескѣ выказать свои великіе военные таланты и превосходную организацію своей небольшой арміи.
Сначала шведы соблюдали дисциплину, но вскорѣ начали дѣйствовать какъ во время тридцатилѣтней войны. Хотя война курфирсту не была еще объявлена, Врангель началъ взимать государственныя подати, взялъ огромныя контрибуціи, укрѣпилъ нѣкоторые города, напр. Штаргардъ и Ландсбергъ, угонялъ цѣлыя стада скота, бралъ хлѣбъ, устраивалъ магазины на счетъ страны, вербовалъ рекрутъ и проч. Впрочемъ при немъ порядокъ еще держался; но когда старый герой заболѣла» и сдалъ начальство своему сводному брату, генералъ-лейтенанту Валь-денару Врангелю, солдаты, которымъ платили очень неисправно, предались позорнѣйшему безчинству. Шведы угрожали крѣпости Шпандау и взяли Гавель-бергъ. Крестьяне всюду возстали иротива» нихъ и воспрепятствовали имъ перейти Эльбу при Вербенѣ. Наконецъ курфирстъ поспѣшилъ спасать свою страну.
Никто не ожидалъ скораго прибытія курфирста изъ Франконіи, когда онъ внезапно прискакалъ въ Магдебургъ. Желая аттаковать непріятеля врасплохъ, прежде чѣмъ онъ успѣетъ собрать свои разсѣянныя силы, онъ тотчасъ приказалъ запереть городскія ворота, чтобы шведы не узнали о его изумительно-быстромъ прибытіи. Іюня 23 1675 онъ выступилъ пзъ Магдебурга на Ратенау съ 5,600 ч. конницы, 1,000 мушкатерами, 3 тяжелыми и 10 легкими орудіями, въ сопровожденіи генераловъ Дерфлингера, Гёрцке, Литке и ландграфа Ге сс енъ-Г о м б у р г с к а г о. Дорогой онъ узналъ, что начальникъ шведскаго полка, стоящаго въ Ратенау, не знаетъ о его приближеніи. Онъ напалъ на него 25 числа и взялъ весь полкъ въ плѣнъ. Изъ Ратенау онъ двинулся дальше, чтобы отрѣзать фельдмаршала Врангеля, стоявшаго съ 3,000 ч. при Гавельбергѣ, отъ генерала Вальдемара Врангеля, который съ главными силами шведовъ находился при Бранденбургѣ. Курфирстъ не хотѣлъ вступать въ сраженіе, пока не подоспѣетъ его пѣхота, которая уже шла изъ Магдебурга; но получивъ извѣстіе, что шведскіе генералы, узнавъ о его приближеніи, хотятъ соединиться не черезъ Науенъ, а въ обходъ черезъ Фербеллинъ, рѣшился аттаковать ихъ, прежде чѣмъ они опомнятся.
Имѣя только 7,000 ч. *), курфирстъ аттаковалъ 27 іюня 1675 11,000 шведскую армію при Фербедлинѣ и одержалъ полную побѣду. Разсказываютъ, что въ сраженіи враги узнали курфирста по лошади, и онъ погибъ бы, если бы шталмейстеръ его, Фробенъ, замѣтивъ, что въ курфирста цѣлятъ, не помѣнялся съ нимъ лошадьми. Но мы не довѣряемъ романическимъ росказнямъ о подробностяхъ сраженій и предпочитаемъ вѣрить Штенцелю, который просто разсказываетъ, что пуля перелетѣла черезъ шею лошади курфирста и въ двухъ шагахъ отъ него поразила Фробена. Шведы потеряли при Фербеллинѣ только 4,000 человѣкъ; но армія ихъ совершенно разсѣялась, потому что состояла большею частію изъ нѣмцевъ, которые перешли къ курфирсту. Важнѣе всего было то, что эта побѣда надъ шведскимъ войскомъ, считавшимся лучшимъ въ Европѣ, прославила бранденбургское войско и такимъ образомъ положила начало военному могуществу Пруссіи. Послѣ побѣды Фридриха Вильгельма германскій сеймъ рѣшился наконецъ объявить шведовъ врагами имперіи. Данія и Бранденбургъ заняли германскія владѣнія Швеціи, на которыя имѣли давнишнія притязанія. Зато Лудовикъ XIV отмстилъ испанцамъ и слабымъ нѣмецкимъ государямъ .за пораженіе своихъ союзниковъ и, заключая миръ, принудилъ побѣдителей Швеціи возвратить ей все завоеванное у нея.
Въ» 1675 французы дѣйствовали преимущественно противъ испанцевъ и нѣмцевъ. Французскіе полководцы одерживали побѣды, за которыя въ Парижѣ прославляли короля въ напыщенной академической прозѣ и въ такихъ же стихахъ. У Испаніи было отнято Франшъ-Конте., и Лудовикъ XIV, служившій волонтеромъ въ арміи Конде, взялъ Диианъ, Гуи и Лимбургъ. Шомбергъ дѣйствовала» съ
9 Фридрихъ Великій говоритъ въ Мѵіиоичв сіе ВнииІепЬоиг^—0,5'Ю ч.
1673 до февраля 1674 между Маасомъ и Саморой, а потомъ былъ посланъ въ Пиринеи, гдѣ вытѣснилъ испанцевъ изъ Русильона и пріобрѣлъ такую славу, что былъ произведенъ въ маршалы. На Рейнѣ противъ Тюреня въ 1675 былъ Моитекукули. Въ апрѣлѣ де Бобровъ опять произвелъ звѣрства на лѣвомъ берегу Рейна и между прочимъ сжеіъ Впслохъ, Брукзаль, Санктъ-Реми и Гернсгеймъ. Всѣ радовались, когда этотъ разбойникъ былъ наконецъ разбитъ и убитъ въ сраженіи съ Моитекукули; но во французской арміи было множество другихъ такихъ же разбойниковъ. Тюрень перешелъ за Рейнъ и выѣхалъ искать мѣста, гдѣ дать бы съ выгодою сраженіе арміп Моитекукули; при этой рекогносцировкѣ подъ Засбахомъ близъ Ахерна 27 іюля онъ былъ убитъ картечью. Французы тотчасъ вернулись за Рейнъ п 1 августа былп разбиты Моитекукули при Альтенгеймѣ. Де Лоржъ, принявшій начальство по смерти Тюреня, не могъ воспрепятствовать графу Моитекукули проникнуть до Гагенау. Но когда на верхній Рейнъ прибылъ Конде и принялъ начальство надъ арміей Тюреня, Моитекукули вернулся и уже въ сентябрѣ занялъ зимнія квартиры частью въ Эльзасѣ п Брисгау, частью въ Швабіи и Франконіи. Этимъ походомъ оба великіе полководца, Моитекукули и Коиде, кончили свое военное поприще; въ концѣ этого года они оба вышли въ отставку и умерли — Моитекукули въ 1680, а принцъ Коиде въ 1686. Въ 1675 на Рейнѣ дѣйствовала и имперская армія подъ начальствомъ Карла Ш Лотарингскаго и герцоговъ Георга Впльгелыца и Эрнста Августа Брауншвейгъ-Люнебургскихъ. Въ августѣ она разбила герцога де Креки при Заарбрюкѣ, взяла Триръ и захватила въ плѣнъ самого де Креки.
Въ 1676 Вильгельмъ III Оранскій не могъ спасти испанскихъ крѣпостей Бушена п Конде, осажденныхъ самимъ Лудовпкомъ XIV. Бушенъ былъ взятъ въ виду 50,000 арміп Вильгельма. Принцъ хотѣлъ отмстить за эту потерю взятіемъ Маастрихта, единственной голландской крѣпости, еще остававшейся въ рукахъ французовъ. Онъ почти уже взялъ ее, но прибытіе Шомберга принудило его къ отступленію. Въ то же время французы воевали съ голландцами на Средиземномъ морѣ. Французікій ф ютъ, созданный Кольберомъ, успѣшно дѣйствовалъ у береговъ Неаполя и Сициліи. Это побудило голландцевъ послать въ Средиземное море Рюйтера. Въ апрѣлѣ 1676 Рюмтеръ далъ сраженіе французскому адмп аіу Дюкену и былт. въ немъ убитъ. Смерть этого героя, который мужествомъ и талантами возвысился изъ простаго званія н былъ образцомъ всѣхъ добродѣтелей, огорчила и друзей, п враговъ. '
На верхнемъ Рейнѣ въ 1676 фрапцузамн командовалъ лѣнивый маршалъ де Люксапбуръ, а императорской арміей—герцогъ Карлъ IV Лотарингскій, сынъ Франциска, наслѣдовавшій своему дядѣ, Карлу III, недавно умершему. Герцогъ Карлъ обратился противъ запятой французами имперской крѣпости Фи-липпсбурга. Чтобы выручить ее, герцогъ де Люксанбуръ перешелъ 23 августа Рейнъ; но герцогъ Лотарингскій задержалъ его при Оффепбургѣ, такъ что 9 сентября французскій гарнизонъ Фнлпппсбурга былъ принужденъ сдаться на капитуляцію. Не имѣя возможности держаться въ Брисгау, Люксанбуръ возвратился за Рейнъ н овладѣлъ городомъ Монбельяромъ, принадлежавшимъ боковой линіи Виртембергскаго дома.
Въ 1673 Лудовикъ XIV вознаградилъ себя за потерю Филиппсбурга завоеваніемъ всѣхъ остальныхъ крѣпостей на сѣверной границѣ Франціи, которыя йотомъ Вобанъ укрѣгіилъ и сдѣлалъ неприступными. Въ началѣ года Лудовикъ сосредоточилъ огромныя силы между Валансьеномъ, Канбре и Сентъ-Омеромъ, и долго не знали, на которую изъ нихъ онъ хочетъ напасть; укрѣпленія ихъ были одинаково запущены. Въ мартѣ послѣ семидневной осады былъ взятъ Валансьенъ. Въ началѣ апрѣля сдался Канбре, кромѣ цитадели. Между тѣмъ братъ короля, герцогъ Орлеанскій, уже началъ осаду Сентъ-Омера. Принцъ Оранскій хотѣлъ выручить этотъ городъ, по 11 апрѣля былъ разбитъ при Монкасселѣ маршаломъ де Люксанбуромъ. Однако искуснымъ отступленіемъ онъ пріобрѣлъ себѣ мри этомъ большую славу. Вслѣдъ затѣмъ сдались Сёнтъ-Омеръ и Кан-брейская цитадель. Тогда Вильгельмъ предпринялъ смѣлый походъ противъ Шарльруа, но Люксанбуръ принудилъ его возвратиться. Вообще Вильгельму III не было удачи противъ великихъ полководцевъ Лудовика XIV; но послѣ всякаго пораженія онъ быстро оправлялся и становился сильнѣе прежняго. Онъ былъ типъ
умнаго, хладнокровнаго, стойкаго голландца, за что его боготворили въ семи провинціяхъ, гдѣ онъ пріобрѣталъ все больше вліянія. Война возвышала его, и онъ желалъ продолженія ея, тогда какъ противники его, аристократы, желали мира, потому что боялись его военной власти. Мирные переговоры, прерванные въ Кельнѣ (стр 675), снова открылись съ 1675 въ Нимвегенѣ, но долго шли безуспѣшно; въ 1674, когда французы взяли Фрейбургъ и все Врисгау и овладѣли въ испанскихъ Нидерландахъ всѣмп городами, кромѣ Намюра и Монса на западѣ и Ньюпорта и Остенде на сѣверѣ, противники ихъ склонились къ миру. Генеральные штаты очень желали окончанія войны. Чтобы разстроить миръ, Вильгельмъ, зная, что онъ уже заключенъ, далъ въ августѣ 1678 маршалу Люксанбуру кровопролитное сраженіе, но былъ разбитъ.
10. Окончаніе голландской войны Лудовика XIV.
Лудовикъ XIV, подобно прпнцу Вильгельму, не желалъ мира; но у него были такіе же отличные министры, какъ полководцы, ученые и писатели. Они видѣли, что при измѣнившемся положеніи дѣлъ война будетъ невыгодна. Король англійскій былъ принужденъ заключить миръ съ Голландіей, потому что парламентъ еще въ 1673 пересталъ давать ему субсидіи на войну въ союзѣ съ Лудо-викомъ. Миръ былъ заключенъ въ февралѣ 1674 въ Вестминстерѣ при посредничествѣ испанскаго посланника въ Нидерландахъ, донъ Педро Веласко маркиза де-Френа. Черезъ это Лудовикъ лишился помощи Англіи и долженъ былъ опасаться даже, что парламентъ заставитъ Карла II соединиться противъ него съ Голландіей. Тогда онъ склонился съ своей стороны къ примиренію съ генеральными штатами. Англійскій король послалъ въ Гаагу лорда Темпля, который пользовался полнымъ довѣріемъ голландцевъ и нѣсколько лѣтъ тому назадъ заключилъ тройственный союзъ (стр. 663); ему было поручено склонить Голландію къ отдѣльному миру съ Франціей. Благодаря его стараніямъ, въ Нимвегенѣ были открыты мирные переговоры. При этомъ Карлъ II опять доказалъ свою негодность и безсовѣстность. Онъ продолжалъ брать взятки съ Лудовика XIV, обязуясь за это слѣдовать такой политикѣ, какой угодно будетъ французскому королю. Борьба съ парламентомъ у него продолжалась; парламентъ всякій разъ, какъ созывался, черезъ нѣсколько дней распускался. Въ ноябрѣ 1675 онъ былъ опять распущенъ и открытъ только въ февралѣ 1677, такъ что поднялся крикъ, что король нарушаетъ конституцію, ибо по статуту Эдуарда III парламентъ долженъ былъ собираться ежегодно (стр. 486). Министры Карла, Денби и Лодердаль, служили ему покорными орудіями во всѣхъ его продѣлкахъ. Однако и они воспротивились королю, когда онъ заключилъ въ февралѣ 1676 договоръ съ Лудо-викомъ XIV, обязавшись за взятку выдавать ему всѣ государственныя тайны. Но Карлъ обошелся и безъ нихъ и самъ подписалъ п запечаталъ этотъ неслыханный договоръ.
Открытіе мирныхъ переговоровъ въ Нпмвегенѣ замедлилось потому, что императоръ Леопольдъ не хотѣлъ освободить Фюрстепберга (стр. 675), а Лудовикъ XIV не соглашался безъ этого вступить въ переговоры. Лудовикъ стоялъ па своемъ, хотя самъ Фюрстенбергъ согласился остаться до заключенія мпра подъ арестомъ, а родственникъ его, Францъ фонъ Фюрстенбергъ, епископъ страсбургскій, упрашивалъ короля уступить въ этомъ пунктѣ. Такимъ образомъ гордость Лудовика долго препятствовала даже открыть мирные переговоры, и его войска продолжали мучить несчастныхъ нѣмцевъ. Наконецъ въ 1676 онъ уступилъ и послалъ въ Нимвегенъ д’Эстрада, д’Аво, и Кольбера де Круасп; но имъ долго еще пришлось ждать пріѣзда посланниковъ императора, короля испанскаго и другихъ державъ. Потомъ переговорамъ мѣшали долгія, глупыя препирательства объ этикетѣ, титулованіи и прочемъ вздорѣ. Французы доходили въ этомъ отношеніи до величайшихъ нелішостеп. Такъ, въ узкихъ улицахъ Нпмвегена можно было ѣздить только парой, но ІІонпонъ долго запрещалъ своимъ посланникамъ ѣздить такимъ образомъ, потому что будто бы этимъ роняется достоинство короля. Французскіе министры не согласились, чтобы курфирсты прислали на конгресъ по
дна. посланника, говора, что эго дозволительно только королямъ. Имъ отвѣчали, что самъ императоръ признаетъ за курфирстами королевскія права. Тогда французскіе министры приказали своимъ посланникамъ объявить по этому поводу, что король Франціи можетъ давать, но не получать предписанія. Кромѣ того Лудовикъ не хотѣлъ пускать на конгресъ посланника герцога Лотарингскаго, говоря, что герцогъ уже не имѣетъ державныхъ правъ.
Заключенію отдѣльнаго мира между Франціей и Голландіей способствовалъ бракъ Вильгельма III съ англійской принцессой. Еще въ 1674 лордъ-казначей, Осборнъ графъ Денби, предлагалъ принцу Оранскому руку племянницы Карла II, дочери герцога Йоркскаго. Вильгельмъ сначала отказался, потому что не довѣрялъ Денби, но въ 1677 самъ поѣхалъ по этому дѣлу въ Англію. Герцогъ Йоркскій отъ перваго брака съ Анной Гайдъ имѣлъ двухъ дочерей, Марію и Анну; хотя онъ обратилъ мать пхъ въ католическую вѣру, но онѣ были воспитаны въ протестантизмѣ. Марія влюбилась въ Вильгельма и впослѣдствіи изъ любви къ нему принесла самыя тяжелыя жертвы. Онъ посватался за нее, прп чемъ ему помогали графъ Денби и лордъ Темпль; но Карлъ II и отецъ принцессы, котораго бракъ этотт, впослѣдствіи погубилъ, противились ему. Однако Денби и Темпль уговорили короля согласиться, и послѣ долгихъ переговоровъ свадьба совершилась въ ноябрѣ 1677, хотя Карлъ хотѣлъ отложить ее до заключенія мира.
Съ этой минуты Вильгельмъ сдѣлался тайнымъ вождемъ той части англійской аристократіи, которая находила, что герцогъ Йоркскій но своему поповскому характеру не годится въ короли. Это понималъ и самъ Карлъ II, но надѣялся справиться съ націей при помощи французскихъ денегъ и войскъ. Надежда эта выражена въ письмѣ его отъ 26 марта 1678, за которое графа Денби обвинили въ государственной измѣнѣ, потому что оно было писано имъ, по подъ диктовку короля, какъ доказывала собственноручная приписка Карла. Въ этомъ письмѣ Карлъ предлагалъ королю французскому за 6 мил. ливровъ распустить армію, набранную на субсидіи, въ изобиліи данныя парламентомъ, п отсрочить на 5 мѣсяцевъ парламентъ. Лудовикъ XIV не принялъ предложенія, но подлость Карла и его министровъ обнаружилась окончательно. Чтобы успокоить общее негодованіе, Карлъ поспѣшилъ отозвать своп войска изъ французской арміи, притворился, что хочетъ пристать къ союзу противъ Франціи, и разыгрывалъ въ Нимвегенѣ роль посредника, хотя тайно продолжалъ своп шашни съ Лудовикомъ XIV.
Императоръ п имперія, курфирстъ бранденбургскій, герцогъ Лотарингскій, король датскій, герцоги Брауншвейгъ-Люнебургскіе и епископъ мюпстерскій нашли условія мира, “предлагаемыя Лудовикомъ XIV, до того суровыми, что ни одинъ изъ нихъ не согласился принять ихъ. Но Нидерланды, которымъ Лудовикъ предложилъ возвратить Маастрихтъ, приняли миръ. Тогда и безсильная Испанія была принуждена уполномочить генеральные штаты вести переговоры и за нее. Въ Англіи парламентъ и народъ побуждали короля хлопотать о мирѣ. Въ началѣ января 1678 Голландія и Англія заключили договоръ, которымъ опредѣлялись мирныя условія, и парламентъ выдалъ милліонъ фунтовъ, чтобы въ случаѣ надобности вынудить миръ. Въ мартѣ Англія и Голландія заключили тѣсный союзъ, гарантировавъ другъ другу всѣ владѣнія. Въ XVII ст. этотъ договоръ былъ выгоденъ Голландіи, но въ XVIII погубилъ республику.
Въ Нимвегенѣ французскіе министры обращались съ имперіей, Лотарингіей, Бранденбургомъ и Даніей такъ высокомѣрно, что до сихъ поръ подобное обращеніе было видано только со стороны персовъ, турокъ и монголовъ. Понпонъ былъ еще довольно учтивъ, но Кольберъ грубъ, а Лувуа ужасно нахаленъ и жестокъ. Въ 1676 и 1677 переговоры систематически затягивались, какъ и война. Наконецъ 10 августа 1678 Франція заключила отдѣльный миръ съ Голландіей и Испаніей, чтобы принудить этимъ прочія державы принять тяжелыя условія. Это намѣреніе вполнѣ удалось. Впрочемъ Лудовикъ XIV’ не оказалъ бы голландцамъ такой снисходительности, если бы въ Англіи дѣла не приняли такого оборота, что ожидали новой революціи; миръ былъ очень выгоденъ для Голландіи, а передъ Франціей за все поплатилась Испанія. Голландіи были возвращены Маастрихтъ и всѣ прочіе города, занятые французами, даже княжество Оранжъ принцу Вильгельму. Зато Испанія, принявшая миръ 18 сентября 1678, хотя получила обратно завоеванные французами города, ІПарльруа, Биншъ, Уденардъ, Атъ, Кортрикъ,
городъ и герцогство Лимбургъ, страну но ту сторону Мааса, городт. Гентъ, фортъ Родснгусъ, владѣніе Весъ, города Л^въ и Сенъ-Гнленъ и городъ Пюисерду въ Каталоніи; но зато уступила Франціи все Франшъ-Конте, Валансьенъ, Бушевъ, Конде, Канбре и Канбрезн, Эръ, Сеитъ-Омеръ, Ипернъ, Барвикъ, Варнетонъ, Понерингенъ, Бальель, Касель, Баве и Мобежъ.
Когда Голландія и Испанія заключили миръ, имперія не имѣла больше никакого повода продолжать войну и поручила императору заключить за нее миръ. Но во-первыхъ, императоръ мало заботился объ имперіи, а во-вторыхъ, разные интриганы и измѣнники, подкупленные Лудовикомъ, задали ему столько хлопотъ въ Венгріи, Трансильваніи и съ турками, что онъ не могъ слишкомъ упрямиться. Французскіе посланники дерзко объявили ему, что если онъ до новаго іода не приметъ ихъ условій, то потомъ ему предпишутъ несравненно худшія. Тогда 5 февраля 1679 императоръ, давно освободившій Фюрстенберга, подписалъ миръ.
Н и мв е г е и скп м ъ договоромъ императоръ и имперія заключили миръ съ Франціей и Швеціей, принявъ все, что предписали имъ гордые посланники Лудовика XIV. Вестфальскій миръ былъ подтвержденъ; но о правахъ десяти городовъ, утвержденныхъ этимъ миромъ, и имперскаго дворянства въ Эльзасѣ, насильно покореннаго Лудовикомъ, не было и помину, равно какъ и о правахъ аббатовъ люрскаго и мурбахскаго и подданныхъ еппскопа базельскаго. Область, отнятая у города Страсбурга, была также не возвращена. Франція удержала Фрейбургъ въ Брисгау, но оставила за имперіею Филиппсбургъ. Всѣ союзники и измѣнники, служившіе Франціи, получили обратно все потерянное. Фюрстенбер-гамъ были возвращены всѣ имѣнія п права, и отмѣнены всѣ изданные противъ нихъ эдикты. На случай, еслп Данія и Бранденбургъ не согласятся возвратить Швеціи своихъ завоеваній, императоръ долженъ былъ обязаться не давать войскамъ этихъ государствъ постоевъ въ имперіи; французамъ же было позволено удержать Гуи, Вервье, Ахенъ, Дюренъ, Лпмнихъ, Нуисъ и Цонсъ, пока шведы не получатъ обратно всего потеряннаго. Герцога Карла IV Лотарингскаго согласились возстановить, но на такихъ унизительныхъ условіяхъ, что онъ предпочелъ лишиться своего герцогства. Лотарингія была возвращена своему законному владѣтелю только ріісвикскимъ миромъ, уже по смерти Карла, сыну его, Леопольду. Условія, которыхъ требовали отъ Карла въ Нимвегенѣ, состояли въ дарованіи французамъ четырехъ военныхъ дорогъ черезъ Лотарингію въ Франшъ-Конте и въ Эльзасъ, въ уступкѣ полосы земли шириною въ полмили в въ промѣнѣ столпцы Нанси на Туль. Болѣе слабые союзники императора отдѣлались дешевле, потому что раньше покорились своей участи. Воинственный епископъ мюнстерскій, Бернгардъ, умеръ осенью 1678, а 29 марта слѣдующаго года преемникъ его заключилъ выгодный отдѣльный миръ съ Франціей п Швеціей; онъ уступилъ Швеціи завоеванные Бернгардомъ города, но зато получилъ отъ нея 100,000 тал. въ вознагражденіе за расходы на укрѣпленіе ихъ п большую сумму отъ Лудовика XIV. Изъ герцоговъ Брауншвейгъ-Люнебургскпхъ I оганнъФрид-р и х ъ принялъ католичество, офранцузился и помогалъ Франціи въ войнѣ (стр. 666 и 677); въ тотъ самый день, когда былъ подписанъ нпмвегенскій договоръ (5 февраля 1679), герцоги заключили въ Целле миръ съ Франціей и Швеціей, при чемъ Лудовикъ XIV позволилъ имъ удержать за собою кое-что изъ завоеваннаго у Швеціи; вѣроятно, въ угоду герцогамъ Георгу Вильгельму п Іоганну Фридриху, которые были скорѣе французы, чѣмъ нѣмцы, имъ было приказано возвратить Бременъ и Верденъ, но позволено не возвращать доходовъ съ этихъ владѣній, забранныхъ во время своего владычества въ нихъ; кромѣ того Швеція уступила имъ Тедингаузенъ, Довернъ, нѣсколько другихъ мелкихъ владѣній и заплатила 300,000 тал.
Фридрихъ III Датскій почти противъ воли пріобрѣлъ неограниченную власть, которою злоупотреблялъ его министръ, Шумахеръ графъ Грейфенфельдъ (стр. 551—653). Грейфенфельдъ старался уничтожить старое дворянство, заставляя его продавать свои помѣстья и покупать графства и баронства въ другихъ краяхъ. Онъ такъ быстро достигъ своей цѣли, что уже въ 1663 въ Даніи было 14 графовъ и 15 бароновъ, тогда какъ прежде о нихъ и не слыхивали. Фридрихъ III умеръ въ 1670. При преемникѣ его, Христіанѣ V, Грейфенфельдъ былъ нпзвер-
гнутъ врагами при помощи бранденбургскаго посланника Брандта. Но низвергнутый министръ былъ незамѣнимъ, и самъ молодой король сказалъ, что у него нѣтъ человѣка, который могъ бы по талантамъ и по знаніямъ замѣнить Грей-фенфельда, подвергнутаго жестокому наказанію своими мстительными врагами.
При Фридрихѣ ПІ и сынѣ его, Христіанѣ V, Данія постоянно враждовала съ герцогами Гольштейнъ-Готторпскими, которые пріобрѣли независимость въ герцогствахъ во время войны Карла X съ Даніей (стр. 540). Поводомъ къ ссорѣ былъ дѣлежъ доходовъ Шлезвига и любекское епископство, а потомъ сверхъ того наслѣдство послѣдняго графа Ольденбургскаго, Антона Гюнтера, который былъ родня и герцогу Гольштинскому, и королю датскому. Въ этотъ споръ вмѣшался и король Карлъ XI шведскій, союзникъ и родственникъ герцога Голь-штейнъ-Готторпскаго. Поэтому Христіанъ V приступилъ къ союзу противъ Лудовика XIV и союзной съ нимъ Швеціи; но онъ рѣшился начать военныя дѣйствія только въ 1675, послѣ побѣды курфирста бранденбургскаго при Фербеллинѣ. Замѣчательно, что война началась въ іюнѣ 1675, въ то самое время, когда сестра Христіана V, Ульрика Элеонора, была помолвлена за молодаго шведскаго короля.
Датчане прежде всего обратились противъ герцога ХрпстіанаАльбер-та Гольштинскаго. Еще до объявленія войны въ Гольштиніи было собрано датское войско, и при этомъ графъ Грейфенфельдъ, еще бывшій въ силѣ и чести, показалъ, чего стоитъ его политическая мудрость, всѣми прославленная и награжденная богатствами, почестями и титулами даже императоромъ. Однако говорятъ, что не онъ, а курфирстъ бранденбургскій побудилъ датскаго короля объявить войну. Вдовствующая королева датская завлекла въ Копенгагенъ свою дочь, герцогиню Голыитинскую; потомъ Христіанъ V, недавно бывшій у герцога въ гостяхъ въ Готторнѣ, пригласилъ его въ крѣпость Рендсбургъ и взялъ въ плѣнъ (25 іюня). Арестованный герцогъ черезъ 5 дней согласился подписать такъ называемый Рендсбургскій договоръ на самыхъ тяжелыхъ условіяхъ. Министры герцога противились; но самъ онъ на все согласился, потому что жена его была подъ арестомъ въ Копенгагенѣ, и датскія войска занимали его владѣнія. По этому вынужденному договору датчанамъ были отворены всѣ города герцогства, голыптинскія войска отправлены въ датскую армію, всѣ отношенія возстановлены въ положеніе до роскильдскаго мира, грамата, которою Фридрихъ III призналъ герцога независимымъ въ Шлезвигѣ, возвращена, и округъ Швабштедтъ опять уступленъ Даніи.
Тогда Христіанъ V въ союзѣ съ курфирстомъ бранденбургскимъ и при помощи голландскаго флота началъ войну съ Швеціей. Въ половинѣ декабря 1675 датчане взяли Висмаръ, йотомъ Ростокъ, Рибницъ и Дамгартенъ. Въ слѣдующемъ году 3,000 датчанъ въ соединеніи съ бранденбургскими, люнебургскими и мюнстерскими войсками заняли герцогства Бременъ и Верденъ и раздѣлили ихъ съ союзниками. Въ томъ же году король Христіанъ овладѣлъ графствами Ольденбургомъ и Дельмеигорстомъ, и герцогъ Пленскій, которому принадлежала половина этого наслѣдства, долженъ былъ удовольствоваться герцогствомъ Норбург-скимъ. Герцогъ Готторпскій съ братомъ, епископомъ любекскимъ, бѣжали въ Гамбургъ и протестовали противъ вынужденнаго рендсбургскаго договора. Въ 1676 датскій адмиралъ Юель одержалъ на морѣ такую же рѣшительную побѣду надъ шведами, какъ въ прошломъ году великій курфирстъ при Фербеллинѣ. Но датчанамъ не удалось проникнуть въ самую Швецію; они вторглись въ Галландію, но ихъ разбили при Гальмштадтѣ. Въ декабрѣ Карлъ XI вступилъ съ арміей въ Шонію и далъ датскому королю нерѣшительное сраженіе при Лундѣ, древней столицѣ Шоніи. Въ томъ же 1676 году на бѣду Даніи интриганы низвергли графа Грейфенфельда, обвинивъ его въ намѣреніи отдѣлить Данію отъ безсильной имперіи и соединить съ могущественной Франціей, что дѣлаетъ честь его политическому смыслу. Если бы Грейфенфельдъ удержался, онъ, быть можетъ, спасъ бы при нимвегенскихъ переговорахъ Христіана V отъ печальной необходимости возвратить все пріобрѣтенное въ разорительной для государства войнѣ.
Въ концѣ 1676 король датскій заключилъ съ курфирстомъ бранденбургскимъ новый союзъ противъ Швеціи. Они вели войну такъ энергически, что въ 1678 году всѣ германскія владѣнія Швеціи были въ ихъ рукахъ. Въ началѣ 1679
французы медленно, но систематически овладѣвали вестфальскими владѣніями курфирста и послали корпусъ войска отнять Ольденбургъ и Дельменгорстъ у датскаго короля. Но въ это время курфирстъ опять доказалъ, что сформированное имъ войско также превосходитъ шведское, какъ нѣкогда войска Карла X превосходили датскія. Курфирстъ завоевалъ Штетинъ, Грейфсвальде и Страль-зундъ и считалъ уже себя полнымъ обладателемъ всей Помераніи. Но въ декабрѣ онъ получилъ извѣстіе о вторженіи 16 тысячъ шведовъ изъ Лифляндіи въ Пруссію, гдѣ они проникли уже до Инстербурга. Курфирстъ находился вдали отъ Пруссіи, въ Вестфаліи и притомъ хворалъ; однако, не смотря на жестокіе холода и хотя французы занимали Клеве, онъ, не задумываясь, помчался противъ шведовъ. Шведы, вступая въ Пруссію, надѣялись воспользоваться господствовавшимъ тамъ неудовольствіемъ на монархическій деспотизмъ Фридриха Вильгельма, который попиралъ всѣ права, обычаи и правосудіе; дѣйствительно, курфирстъ былъ принужденъ послать генерала Герцке съ 3,000 чел. въ Кенигсбергъ, съ которымъ поступалъ особенно жестоко и несправедливо; при этомъ опъ именно имѣлъ въ виду удержать въ городѣ спокойствіе, а не аттаковать шведовъ, которые уже проникли дальше за Инстербургъ. Въ январѣ 1679 курфирстъ двинулся съ отборнымъ войскомъ около 4 т. пѣхоты и 6000 кавалеріи; не смотря на лютые морозы, онъ шелъ съ удивительной быстротой, проходя по 6—7 миль въ сутки, а въ послѣдній день даже 12. Въ Маріенвердерѣ, куда онъ прибылъ 21 января, онъ далъ войскамъ двухдневный роздыхъ. Онъ хотѣлъ дать шведамъ сраженіе прп первой встрѣчѣ; но они узнали о его прибытіи и отступили, при чемъ отъ холода и утомленія, а также отъ партизановъ потеряли нѣсколько тысячъ человѣкъ. Герцке преслѣдовалъ пхъ, а курфирстъ старался нагнать. Онъ отовсюду собралъ множество саней, на которыхъ пѣхота его отправилась черезъ Прейсишъ-Маркъ, Голландъ и Гейліеибейль, а оттуда 7 миль по замерзшему Фрпшгафу въ Кёнигсбергъ. Но здѣсь онъ узналъ, что шведы уже въ Тильзитѣ, п, не останавливаясь, поспѣшилъ дальше. Корпусъ Герцке и кавалерія пошли въ обходъ по берегу Куришгафа, а самъ курфирстъ съ пѣхотой, артиллеріей и 3,000 кавалеріи смѣло отправился прямо по льду Куришгафа за 3 мили до устья Илге. Авангардъ его опрокинулъ шведовъ подъ Тильзитомъ, а самъ курфирстъ настигъ ихъ при деревнѣ Ш и л и т т е р ѣ въ полумилѣ отъ Тильзита, разбилъ на голову и преслѣдовалъ до Бауске въ 8 миляхъ отъ Риги. Шведы геройски сопротивлялись непріятелю, голоду и холоду, но понесли большія потери. Командиръ пхъ, Горнъ, былъ взятъ въ плѣнъ, п изъ 16,000 въ Ригу вернулось не болѣе 1,500.
Побѣды и завоеванія датчанъ и бранденбургцевъ не только не принесли имъ ничего, но послужили къ усиленію могущества короля французскаго. Онп дали ему случай показать всей Европѣ, что онъ одинъ можетъ губпть своихъ враговъ и спасать своихъ союзниковъ. Курфирстъ бранденбургскій, видя печальный ходъ нимвегенскихъ переговоровъ, тщетно протестовалъ противъ отпаденія своихъ союзниковъ, тщетно заставлялъ своего посланника Мейндерса пресмыкаться передъ графомъ д'Аво. Наконецъ онъ и король датскій былп принуждены обратиться прямо въ Парижъ. Здѣсь не только самъ Лудовикъ, но и жестокій, безчеловѣчный Лувуа обращались съ ними съ величайшимъ высокомѣріемъ. Кольберъ былъ также очень дерзокъ, и изъ всѣхъ министровъ одинъ Понпонъ былъ учтивъ, за что впослѣдствіи подвергся немилости и получилъ отставку. Лувуа п король объявили посланникамъ Даніи и Бранденбурга, что честь Франціи не дозволяетъ имъ допустить ни малѣйшаго ущерба для Швеціи. Въ апрѣлѣ 1679 курфирстъ съ трудомъ добился 4-недѣльнаго перемирія. Между тѣмъ к.іевская область была совершенно разорена, французы перешли черезъ Рейнъ и получили Липпштадъ и Безель ві, залогъ за 2-недѣлыіую отсрочку перемирія. Курфирсту пришлось торговаться за каждый клочекъ своихъ завоеваній. Въ началѣ іюня 1679 онъ написалъ королю письмо, которое вѣрно стоило ему большихъ усилій надъ собою; онъ говорилъ, что предоставляетъ королю лучшую часть своихъ завоеваній, сдѣланныхъ вполнѣ законно и купленныхъ цѣною крови его подданныхъ и разоренія его страны, и за это проситъ дозволенія удержать остальныя. Но все было тщетно. Іюня 29 онъ былъ принужденъ зак почить миръ въ Сенъ-Жерменѣ, возвративъ всѣ свои завоеванія кромѣ Гольнова въ Помераніи, который ему было позволено удержать, но и то съ тѣмъ, что Швеція
могла выкупить его за 50,000 тал. Лудовикъ XIV обѣщалъ дать ему 300,000 тал. въ вознагражденіе за убытки, нанесенные французскими войсками, если онъ согласится возобновить прежній союзъ съ Франціей. Курфирстъ тотчасъ утвердилъ мирный договоръ; но французы только въ октябрѣ 1679 возвратили ему его вестфальскія владѣнія, а Везель лишь въ февралѣ 1680.
Когда маршалъ де Креки занялъ графства Ольденбургъ и Дельменгорстъ, король датскій былъ принужденъ также покориться волѣ Лудовика XIV. Августа 10 онъ заключилъ миръ въФонтенебло, обязавшись возстановить герцога Голыптейнъ-Готторпскаго п возвратить Швеціи всѣ завоеванія. Сентября 26 Данія и Швеція заключили при посредничествѣ Франціи п курфирста саксонскаго Лундскій миръ. Швеціи было возвращено все; но французскія субсидіи, которыя проматывала шведская олигархія, не могли вознаградить Швецію за убытки, понесенные въ войнѣ, гдѣ оиа потеряла 50 мил. тал., 40 большихъ кораблей и 100,000 чел.
XII. КОНЕЦЪ XVII СТОЛѢТІЯ.
і Швеціи при Карлѣ XI и Данія при Христіанѣ V’
Лундскій миръ положилъ конецъ злоупотребленіямъ шведской аристократіи, которая по смерти Карла X забрала въ руки всю власть. Вскорѣ послѣ этого мира король созвалъ три сословія, желая поднять націю и унизить высшее дво-рянство, и сословія дали сму диктаторское полновластіе. Олигархія, ножиравшая всѣ богатства страны и раздавшая всѣ государственныя должности своимъ родственникамъ и креатурамъ, была отстранена отъ дѣлъ соединенными усиліями короля и сословій. Не только король, но и чины находили необходимымъ уничтожить государственный совѣтъ, составлявшій эту олигархію. Она загубила финансы; казна была до того пуста, что чиновники и даже посланники въ Нимвегенѣ по цѣлымъ годамъ не получали жалованья; долгу со смерти Карла X было сдѣлано до 21 бочки золота. Въ іюлѣ 1680 было созвано собраніе чиновъ, чтобы произвести полную реформу. Для этого нужно было дать королю деспотическую власть. Войска, которыми король предводилъ въ войнѣ лично и которыя обожали его, готовы былп служить ему для этой цѣли, особенно лифляндцы, презираемые и унижаемые высокородными шведскими командирами.
Еще въ царствованіе Христины единственнымъ средствомъ пособить государству считалась такъ называемая редукція, т. е. возвращеніе казнѣ всѣхъ имѣній и доходовъ, раздаренныхъ или промотанныхъ. При Карлѣ X за это принялись усердно. Но такъ какъ слѣдствіемъ полной редукціи было бы разореніе знатнѣйшихъ фамилій и совершенная перемѣна всѣхъ сословныхъ отношеній, то ее очень ограничили (стр. 531). На сеймѣ 1680 духовенство и крестьяне, а въ октябрѣ и граждане потребовали строгаго выполненія редукціи, безъ которой государственной машинѣ пришлось бы остановиться. Дворянство всячески старалось отвратить бѣду, но король, человѣкъ рѣшительный, осторожный и немилосердно жестокій, разстроилъ его намѣренія. Карлъ отставилъ канцлера Магнуса де ла Гарди, мота п нахала, и всѣхъ прочихъ чиновниковъ, которые казались ему болѣе преданными государственному совѣту, чѣмъ ему. Канцлеромъ былъ назначенъ Бенедиктъ Оксенштирна; Оксенштирна и другъ его, государственный секретарь Акергёльмъ, дѣйствовали при этихъ преобразованіяхъ въ высшей степени честно и безкорыстно, даже но сознанію враговъ. Когда все было приготовлено, предложенія короля были переданы на разсмотрѣніе тайнымъ комитетамъ, а палату дворянства окружили войсками подъ предлогомъ почетной стражи. Потомъ три сословія постановили рѣшеніе, которымъ королю была присвоена абсолютная власть (9 декабря 1680). Государственный совѣтъ и сословіе дворянъ пе могли воспрепятствовать этому рѣшенію. Оно состояло въ томъ, что король пе связанъ никакой правительственной формой, что онъ не обязані. никому отчетомъ за мѣры, принимаемыя въ видахъ администраціи, и даже, что онъ можетт. распорядиться въ завѣщаніи престолонаслѣдіемъ и формой правленія. Сословія обѣщали подчиниться всѣмъ распоряженіямъ короля въ :»гомч> отношеніи. Они готовы были даже предоставить сму располагать вопросами войны п мира и установленіемъ налоговъ. Богословы, имѣвшіе въ Швеціи такую же силу, какъ ц въ Англіи, съ своей
стороны позаботились усилить проповѣдь въ церквахъ и на каѳедрахъ о безусловномъ повиновеніи, которую распространяли въ то время оксфордскіе богословы. Такимъ образомъ въ Швеціи совершился переворотъ, вслѣдствіе котораго король одинъ получилъ власть, принадлежавшую ему прежде сообща съ государственнымъ совѣтомъ. Король самъ выяснилъ это значеніе переворота въ рѣчи, произнесенной въ собраніи чиновъ. Онъ сказалъ, что законодательная и учредительная власть принадлежитъ ему одному, но что онъ можетъ пользоваться ею только въ соединеніи съ чинами королевства. Согласно этпмъ постановленіямъ, принятымъ и дворянствомъ, государственный совѣтъ обратился въ королевскій государственный совѣтъ.
Въ октябрѣ 1682 открылся новый сеймъ, продолжавшійся до января 1683; дворянство, особенно высшее, находилось въ постоянномъ страхѣ, чтобы у него не отняли заграбленныхъ имѣніи, доходовъ и рентъ короны; поэтому на сеймѣ могли прямо говорить, что король можетъ и не созывать чиновъ, что еслп онъ созываетъ пхъ, то это милость съ его стороны. Въ то же время было положено, чтобы члены регентства отдали отчетъ въ своемъ управленіи финансами и вознаградили бы государство за всѣ убытки. Чины утвердили это постановленіе, которое поставило въ зависимость отъ мплости короля состоянія важнѣйшихъ фамилій государства. Пять высшихъ государственныхъ должностей (стр. 547) были оставлены вакантными, и король сталъ держать королевскій совѣтъ и дворъ, которые вполнѣ зависѣли отъ него. Была предпринята п редукція на основаніп сеймовыхъ постановленій 1650, 1655, 1660, 1672 и 1675, и желѣзная воля Карла XI производила ее неуклонно. Король назначилъ коммиссію для устройства этого дѣла, которое выполнялось окружными начальниками. Редукція была предпринята, начиная съ 1632, и казнѣ были возвращены не только всѣ раздаренныя и промотанныя, но и заложенныя имѣнія. Правда, было положено возвратить занятыя подъ нихъ суммы; но зато кредиторы должны были выплатить казнѣ всѣ доходы съ этихъ залоговъ, превышавшіе законную мѣру процента, такъ что каждый кредиторъ должентэ былъ считать себя счастливымъ, если ему не приходилось еще приплатить. Редукція была произведена не въ одной Швеціи, но и въ другихъ провинціяхъ государства. Въ Лифляндіи она была отнесена до эпохи гер-мейетеровъ и распространена на все принадлежавшее нѣкогда архіепископу, ордену и духовенству. Въ Эстляндіп вытребовали обратно все, что было прежде присвоено королемъ и короной. Въ Ингерманландіи редукція касалась всѣхъ церковныхъ приходовъ, объявленныхъ Густавомъ Адольфомъ неотчуждаемыми; въКексгольмѣ— всѣхъ графствъ и баронствъ, раздѣленныхъ и даже промѣненныхъ. Въ Бременѣ и Верденѣ потребовали всѣхъ архіепископскихъ и еппскопскихъ столовыхъ имѣній, имуществъ прелатовъ, монастырей и капитуловъ; въ Мекленбургѣ, Помераніи и на островѣ Рюгенѣ — столовыхъ имѣній. Въ ІПоніп, Галландіи и Блекпнгенѣ подъ редукцію попали даже имѣнія, полученныя въ вознагражденіе за Борнгольмъ; въ Іемтландіи и Герьедаленѣ — всѣ имущества, нѣкогда принадлежавшія коронѣ. Было объявлено, что всѣ возвращенныя имѣнія неразрывно присоединяются къ коронѣ на вѣчныя времена.
Все это дѣлалось строго и даже жестоко; почти всѣ знатныя фамиліи, кромѣ Оксенштирновъ п Браге, обѣднѣли. Духовенство также потерпѣло, потому что по предложенію крестьянства его подчинили платежу налоговъ. Чины были между собой въ ссорѣ, и каждое сословіе старалось заискать содѣйствія короля, который вслѣдствіе этого сталъ при чинахъ сильнѣе, чѣмъ былъ бы безъ нихъ. Онъ былъ беззастѣнчивый финансистъ; чеканилъ монету ниже пробы, уплачивалъ капиталы, данные ему хорошей монетой, дурною; произвольно назначилъ 5% за казенные займы вмѣсто обѣщанныхъ 8% и, подобно Фридриху II Прусскому, давалъ своимъ чиновникамъ такое скудное жалованье, что ему приписывали плоскую остроту: «Не знаю, попадутъ ли мои чиновники въ рай, но знаю навѣрно, что они пе разбогатѣютъ.» Впрочемъ онъ былъ очень скупъ и для себя, и для своего семейства. Онъ употребилъ суммы, отнятыя у землевладѣльцевъ, на возстановленіе арміи, которая вслѣдствіе этого при преемникѣ его стала грознѣе, чѣмъ была при Густавѣ Адольфѣ п Карлѣ X. Карлъ XI отвелъ своимъ войскамъ и чиновникамъ помѣщенія въ возвращенныхъ казенныхъ имѣпіяхт> и зачелъ это имъ за жалованье. Былъ составленъ подробный инвентарь розданныхъ такимъ образомъ
имѣній, потому что каждый участокъ по смерти временнаго владѣльца возвращался въ казну. Владѣльцы могли отдавать свои участки въ аренду, но не болѣе, какъ на годъ. Оберъ-офицеры получали участки по возможности тамъ, гдѣ по сосѣдству были поселены солдаты ихъ полковъ. Каждый дворянинъ, имѣвшій 500 — 580 марокъ дохода, былъ обязанъ поставлять и содержать одного рекрута, а при большемъ доходѣ пропорціонально больше рекрутъ. Въ случаѣ смерти солдата дворянинъ могъ или поставить другаго, или дать денегъ на наемъ солдата. Съ извѣстнаго числа крестьянъ также полагался одинъ солдатъ, котораго они должны были и содержать, а король давалъ только обмундировку. Два раза въ годъ солдатамъ дѣлали ученіе. Каждому солдату давалось поле, садъ и домъ — или въ исключительное пользованіе, или у крестьянина, которому онъ былъ обязанъ за это работать. Поступившій въ военную службу не могъ покидать ее; дезертирство наказывалось смертью. Такимъ образомъ Карлъ XI создалъ армію, которая надѣлала чудесъ при сынѣ его, потому что состояла не изъ наемниковъ, какъ въ другихъ государствахъ, а изъ отборныхъ людей націи и, подобно всей націи, была храбра и благочестива. Къ концу его царствованія она состояла изъ 17,000 кавалеріи, 35,000 пѣхоты и 2,000 гвардіи. Кромѣ того въ германскихъ провинціяхъ было 6 полковъ, по 1,000 человѣкъ каждый.
Карлъ XI такъ пользовался ввѣренной ему чинами абсолютною властью, что Рюсъ справедливо говоритъ, что онъ возродилъ могущество государства, но за-? душилъ общественную жизнь. Кромѣ сильной арміи онъ создалъ новый флотъ и въ 1679 основалъ прекрасную гавань Карльскрону. Флотъ, для котораго была предназначена эта гавань, простирался до 36 линейныхъ кораблей въ 50 —108 пушекъ, изъ четырехъ 46-пушечныхъ и изъ восьми 16 — 36-пушечннхъ. Однако, имѣя такіе сильные армію и флотъ, Карлъ не хотѣлъ неосторожно рисковать ими и дѣйствовать такъ безразсудно изъ благодарности къ Лудовику XIV, которому Швеція была обязана сперва потерею, а потомъ возвращеніемъ своихъ германскихъ владѣній, какъ дѣйствовалъ Христіанъ V Датскій въ упованіи на недавно пріобрѣтенныя милости французскаго короля. Залечивъ прежнія раны государства, Карлъ XI остерегался нанести ему новыя.
Въ 1682 Христіанъ V Датскій принялъ участіе въ планахъ Лудовика XIV противъ германской имперіи. Полагаясь на Францію, онъ совершилъ грубое на* силіе противъ близкаго родственника шведскаго короля, герцога Гольштейнъ* Готторпскаго. Какъ мы уже видѣли (стр. 684), онъ ограбилъ его и даже отнялъ у него ольденбургское наслѣдство. Герцогъ Христіанъ Альбертъ умеръ только въ-1694. По нимвегенскому миру Христіанъ V долженъ былъ возвратить ему все. Но впослѣдствіи, когда Карлъ XI Шведскій приступилъ къ союзу противъ Франціи, датскій король по приказанію Лудовика XIV возобновилъ враждебныя дѣйствія противъ Голыптиніи. Онъ даже принялъ отъ Лудовика область Еверъ, бывшую частнымъ владѣніемъ послѣдняго графа Ольденбургскаго; онъ принялъ ее, какъ бургундскій ленъ, на томъ основаніи, что въ XVI вѣкѣ дочь тамошняго владѣтеля искала покровительства бургундскихъ государей, а теперь Бургундія принадлежала Лудовику XIV. Вообще исторія Христіана Альберта Голыптинскаго весьма важна, потому что находится въ тѣсной связи съ началомъ великой сѣверной войны, которую въ XVIII вѣкѣ велъ сынъ Карла XI, Карлъ ХП. Датчане ненавидѣли не только самого герцога Альберта, но и старшаго сына его, Фридриха IV, хотя самъ онъ приходился шуриномъ Христіану V, а Фридрихъ IV—племянникомъ. Фридрихъ IV былъ впослѣдствіи другомъ и товарищемъ храбраго, но безумнаго Карла XII, и между ними было вообще много общаго. Карлъ XI не хотѣлъ изъ-за Голыптиніи начинать войну съ Даніей. Когда Христіанъ V потребовалъ, чтобы герцогъ отказался отъ права налагать подати, строить крѣпости и держать войска, кромѣ ]одной роты, Карлъ XI и другія правительства, гарантировавшія нимвегенскій миръ, отказались помогать герцогу подъ предлогомъ, что это семейная ссора. Такимъ образомъ Христіанъ Альбертъ обманулся въ надеждахъ, которыя возлагалъ на имперію и Швецію. Король датскій преспокойно послалъ войска занять Голыптинію и кромѣ нея ограбилъ еще Любекъ, Мекленбургъ и Лауенбургъ, сказавъ, что ему слѣдуетъ получить съ нихъ недоплаченныя ему императоромъ квартирныя деньги за войпу съ Швеціей. Имперія падала все ниже; императоръ былъ занятъ возстаніемъ Венгріи и турец-
Цілоссеп». V. 44
кой войной; Лудовикъ XIV пользовался этимъ и среди мира дѣлалъ въ имперіи завоеванія. По мѣрѣ его успѣховъ, и союзникъ его, Христіанъ V, становился все смѣлѣе. Въ 1682 онъ окончательно продался Франціи. Апрѣля 21 онъ заключилъ съ Лудовикомъ XIV договоръ, обѣщавъ предоставить въ распоряженіе Франціи 12,000 войска за ежегодную субсидію въ 800,000 талеровъ. Кромѣ того Франція обѣщала поддерживать его притязанія на Голыптинію. Христіанъ имѣлъ намѣреніе принудить герцога возобновить рендсбургскій договоръ (сгр. 684). Не спрашивая герцога и не созывая сейма, онъ забралъ всѣ подати не только съ духовенства и дворянства, но даже съ городовъ и крестьянъ, хотя эти подати во всякомъ случаѣ принадлежали герцогу. Кромѣ того онъ не позволилъ укрѣплять Теннингенъ. Герцогъ обратился къ императору. Императоръ по обыкновенію издалъ множество предписаній. Но датскій король не обратилъ на нихъ никакого вниманія тѣмъ болѣе, что они касались и Шлезвига, надъ которымъ императоръ не имѣлъ никакой власти. Герцогъ бѣжалъ въ Гамбургъ. Тогда король объявилъ въ маѣ, что бѣгство герцога уничтожаетъ фонтенблоскій договоръ (стр. 686), и что поэтому онъ больше не признаетъ правъ, уступленныхъ этимъ договоромъ Даніей Гольштиніи. Въ то же время королевскія войска заняли и голыптинскую часть Шлезвига. Владѣнія герцога были заняты 22 тысячами войска. Гельголандъ завоеванъ, и объявлено, что герцогъ лишился своихъ правъ на Шлезвигъ. Но президентъ тайнаго совѣта или министерства короля, графъ Алефельдъ, благоразумно посовѣтовалъ Христіану умѣрить свои насилія въ германскихъ провинціяхъ и ограничиться отнятіемъ у герцога шлезвигскихъ владѣній. Дѣлю въ трмъ, что императоръ Леопольдъ поручилъ курфирстамъ саксонскому и бранденбургскому, герцогамъ Целльскому и Вольфенбюттельскому вступиться за герцога Голыптинскаго, а Швеція ждала только, чтобы имперія объявила войну Франціи, собираясь тотчасъ аттаковать Данію. Христіанъ принялъ совѣтъ Але-фельда, установилъ въ Шлезвигѣ верховный судъ, зависѣвшій только отъ него, въ апрѣлѣ 1685 отдѣлилъ шлезвигское дворянство отъ голыптинскаго и принудилъ его засвидѣтельствовать, что оно принадлежитъ къ Даніи и пе признаетъ надъ собой ничьей власти, кромѣ власти датскаго короля. Такимъ образомъ при Алефельдѣ все шло хорошо; но когда на его мѣсто поступилъ Конрадъ Ревентловъ, король сталъ дѣйствовать по своему, и все пошло прахомъ.
Между тѣмъ въ Гамбургѣ между сенатомъ, старшинами и гражданами господствовали раздоры. Гамбургъ недавно освободился отъ зависимости отъ Гольштиніи. Въ 1679 Христіанъ Датскій хотѣлъ овладѣть имъ, но городъ отку пился за 200 т. марокъ. Въ 1686, когда войска Христіана занимали Голыптинію, онъ вошелъ въ сношенія съ двумя гамбургскими демагогами, Шнитгеромъ и Ястрамомъ, которые хотѣли помочь ему овладѣть городомъ. Эти демагоги имѣли въ городѣ большое вліяніе и долго пользовались имъ, хотя императоръ поручилъ герцогу Георгу Вильгельму Целльскому и городу Бремену помирить Гамбургскія партіи. Демагоги дразнили герцога Целльскаго, мѣшали примиренію гражданъ съ сенатомъ и побудили сенатъ противодѣйствовать герцогу. Они поддерживали короля Христіана сначала тайно, а потомъ явно. Желая при помощи Ястрама овладѣть городомъ, король собралъ въ Альтонѣ 16,000 войска, подступилъ къ Гамбургу и потребовалъ, во-первыхъ, большихъ денегъ будто бывъ вознагражденіе за свои потерянныя права, а во-вторыхъ, присяги на подданство отъ вольнаго имперскаго города (августъ 1686). Но граждане и сенатъ опомнились, и нѣмецкіе князья также взялись наконецъ за дѣло. Увидавъ, къ чему стремятся зачинщики смутъ, граждане помирились съ сенатомъ, .а сенатъ съ герцогомъ Целльскимъ и впустилъ его войска въ городъ. Въ то же время за Гамбургъ вступились Бранденбургъ и Швеція. Великій курфирстъ поѣхалъ было въ свои вестфальскія владѣнія, по узнавъ, что Ястрамъ обѣщалъ ввести датчанъ въ Гамбургъ, отправился самъ къ герцогу въ Целле. Карлъ XI Шведскій, не смотря на свое миролюбіе, сталъ готовиться къ войнѣ и объявилъ, что считаетъ дѣло герцога Голыптинскаго своимъ собственнымъ и пойдетъ на все, лишь бы '^остайить ему удовлетвореніе. Христіанъ V произвелъ неудачное нападеніе на гамбургское укрѣпленіе Штерншанцъ. Тогда онъ былъ принужденъ покинуть свое ^предпріятіе и издать въ Готторнѣ манифестъ, которымъ отказывался отъ всѣхъ своихъ притязаній относительно Гамбурга. Ястрамъ и Шнитгеръ были аресто-
ваны и казнены какъ измѣнники; но смуты въ городѣ продолжались до XVIII столѣтія
Христіанъ V продолжалъ грабить герцога Гольштейнъ-Готторпскаго, но наконецъ согласился передать дѣло на разсмотрѣніе конгресу, который былъ назначенъ въ Альтонѣ. Конгресъ открылся въ маѣ 1687; но Христіанъ хотѣлъ только истощить терпѣніе курфирста бранденбургскаго и короля шведскаго. Онъ надѣялся, что кто-нибудь изъ нихъ нападетъ наконецъ на Шлезвигъ, а въ такомъ случаѣ онъ получилъ бы по договору отъ Лудовика XIV 30,000 французскаго вспомогательнаго войска. Онъ ошибся въ разсчетѣ: Бранденбургъ и Швеція выждали, пока обстоятельства не перемѣнились, такъ что Лудовикъ XIV не могъ уже послать въ Данію войскъ. Конгресъ не привелъ ни къ чему; Христіанъ V не отступалъ отъ своихъ требованій и даже хотѣлъ обратить Ольдеслое въ сильную крѣпость. Герцогъ Готторпскій полтора года пробылъ за границей, а между тѣмъ датчане грабили его страну. Въ апрѣлѣ 1688 умеръ великій курфирстъ, и Христіанъ сталъ надѣяться наконецъ достичь цѣли. Но въ это время Лудовикъ XIV уже готовился къ новой войнѣ на Рейнѣ, и король шведскій зналъ, что ему нельзя послать большаго войска на помощь Даніи. Тогда онъ собралъ въ Шоніи армію въ 25,000 челов., выслалъ въ море свой флотъ и усилилъ гарнизоны въ бременской области. Союзные съ нимъ герцоги Брауншвейгскіе также собрали войско на Эльбѣ. Англія и Голландія, желая воспрепятствовать войнѣ на сѣверѣ, чтобы всѣми силами бороться съ королемъ французскимъ, начали также грозить Даніи. Христіанъ V былъ принужденъ уступить. Іюня 20 1689 онъ подписалъ Альтонскій договоръ, возвративъ герцогство Шлезвигъ, островъ Фемернъ и всѣ державныя права, какъ то: налагать подати, держать войска, строить крѣпости, герцогу Гольштинскому, который съ своей стороны отказался отъ вознагражденія за убытки. Договоръ этотъ соблюдался до смерти Карла XI (1697), когда опрометчивость герцога Голыптейнъ-Готторпскаго и ложное дурное мнѣніе государей Даніи, Польши п Россіи о способностяхъ преемника Карла XI, Карла XII, разбудили этого спящаго юнаго льва, и тогда началась великая сѣверная война, по поводу которой мы такъ подробно разсказали здѣсь исторію Швеціи и Даніи.
2. Англія въ концѣ царствованія Карла П.
Карлъ II вступилъ на престолъ безъ всякихъ особенныхъ условій или ограниченій. Въ первое время своего царствованія онъ пользовался удивительнымъ расположеніемъ парламента и народа. Но черезъ 6 лѣтъ нація возненавидѣла его за его политическую и религіозную систему и за то, что онъ ввѣрялъ власть самымъ безсовѣстнымъ негодяямъ. Съ этого времени въ Англіи началось броженіе, которое съ каждымъ годомъ возрастало. Оно особенно усилилось, когда въ 1669 братъ и наслѣдникъ Карла, Іаковъ герцогъ Йоркскій перешелъ въ католицизмъ. Іаковъ и его приближенные поступали такъ неосторожно, что постоянно давали новые поводы къ неудовольствію, такъ что въ послѣдніе годы жизни Карла II оппозиція была преимущественно направлена противъ нихъ и противъ папизма вообще.
Въ 1678 одинъ плутъ, по имени Титъ Отсъ, воспользовался этимъ настроеніемъ и взволновалъ все государство, выдумавъ небывалый папистскій заговоръ. Онъ былъ за границей и вступалъ въ двѣ іезуитскія коллегіи, но пзъ обѣихъ былъ съ позоромъ выгнанъ за шпіонство. Возвратясь въ Англію, онъ обвинилъ іезуитовъ и вообще католиковъ въ заговорѣ (рорікЬ ріоі), въ которомъ будто бы участвуетъ самъ герцогъ Йоркскій и даже королева. Исторію этого мнимаго заговора разукрасили такими же подробностями, какъ у насъ исторію Каспара Гаузера, и вѣрпли ей также непоколебимо. Лингардъ доказалъ, что все это была чистѣйшая выдумка этого плута, а Галламъ справедливо говоритъ, что паписты въ Англіи разсчитывали, правда, на помощь Лудовика XIV, но никогда не доходили до заговоровъ. Тайный совѣтъ боялся и ненавидѣлъ герцога Йоркскаго. Онъ повѣрилъ заговору его противъ жизни короля и поднялъ дѣло, хЬтя
самъ Карлъ былъ очень недоволенъ этимъ. Отсъ раздобылъ нѣкоего журналиста Т о н д ж а и другаго авантюриста, Б е д л о. Тайный совѣтъ допрашивалъ ихъ, и они своими показаніями запутали королеву. Дѣло считалось пустяками, пока не захватили бумагъ секретаря герцогини Йоркской, К о л' ь м а н а, которыя доказали, что онъ состоялъ въ перепискѣ съ духовникомъ Лудовика XIV, отцомъ Ла ІПе-зомъ, о разныхъ религіозныхъ дѣлахъ. Кромѣ того достовѣрно узнали, что іезуиты собираются во дворцѣ герцога Йоркскаго. Собранія эти имѣли цѣлью собственныя дѣла ордена. Но все это преувеличили и приписали'королевѣ умыслы противъ жизни мужа и требовали судебнаго слѣдствія. Главнымъ признакомъ существованія папистскаго заговора служило собраніе іезуитовъ въ іюлѣ 1678, имѣвшее цѣлью выборы прокуратора ихъ ордена; но ему приписывали другія намѣренія. Мировой судья Годфри отобралъ отъ Отса показанія подъ присягой (іакеп Ьіз аГНйаѵіІ) и готовился произвести слѣдствіе. Но 17 октября его нашли убитымъ, и это дало выдумкѣ большое правдоподобіе. Лингардъ и многіе другіе говорятъ, что онъ самъ себя убилъ. Но Галламъ не допускаетъ этого и говоритъ, что по слѣдствію, произведенному въ 1о82 самымъ честнымъ изъ тогдашнихъ судей, Пембертономъ, оказалось, что Годфри былъ убитъ. Мы не можемъ разбирать, кто правъ, но не можемъ согласиться, какъ и въ исторіи Каспара Гаузера, чтобы насильственная смерть его служила несомнѣннымъ доказательствомъ заговора.
Англичане во что бы то ни стало желали вѣрить существованію заговора, потому что вѣра болѣе удовлетворяла ихъ предразсудкамъ, чѣмъ знаніе. Демагоги искусно воспользовались этимъ происшествіемъ, чтобы взволновать народъ. Палаты, открывшись въ концѣ октября, много занимались этимъ дѣломъ, хотя оно ихъ не касалось. Онѣ допрашивали Отса и Тонджа и всѣхъ, кто сколько-нибудь подозрѣвался въ участіи въ убійствѣ Годфри. Господствовавшая партія воспользовалась паническимъ страхомъ, который возбудила выдумка Отса; подъ ея вліяніемъ кровожадная уголовная юстиція принялась преслѣдовать католиковъ или, лучше сказать, всѣхъ, кто не раздѣлялъ народной ненависти къ папистамъ; пошли аресты и ссылки. Король тотчасъ понялъ, къ чему все это клонится, и оставался безучастнымъ. Но къ нему приставали съ адресами и петиціями, направленными противъ его брата и католиковъ. Хотя мы не ручаемся за вѣрность цифръ, но говорятъ, что было арестовано 2,000 католиковъ, и 30,000 выслано изъ Лондона. Противъ герцога Йоркскаго такъ вопили, что по совѣту брата онъ объявилъ въ парламентѣ, что не состоитъ членомъ тайнаго совѣта и вообще не принимаетъ никакого участія въ государственныхъ дѣлахъ. Въ ноябрѣ Тестъ-Актъ былъ такъ усиленъ, что католикамъ сдѣлалось совершенно невозможнымъ засѣдать въ парламентѣ, и католическіе перы лишились свопхъ голосовъ. Впрочемъ парламентъ сдѣлалъ оговорку (ргоѵізо), что Тестъ-Актъ не распространяется на герцога Йоркскаго. Королева была бы предана суду вслѣдствіе доноса Отса, который былъ извѣстный мошенникъ и находился подъ разными слѣдствіями и подозрѣніями, такъ что его пришлось сперва объявить невиннымъ во всѣхъ прежнихъ подозрѣніяхъ, а иначе нельзя было бы допустить къ свидѣтельству. Но верхняя палата спасла королеву отъ фанатизма нижней; зато графъ Денби былъ арестованъ и обвиненъ въ государственной измѣнѣ.
Парламентъ, который подъ руководствомъ бывшаго друга и канцлера короля, Шефтсбери, дѣлалъ Карлу такія непріятности, прежде раболѣпно служилъ ему, такъ что Карлъ 17 лѣтъ не распускалъ его. Но увидавъ, что онъ сдѣлался его врагомъ и что худшаго парламента быть не можетъ, король рѣшился распустить его и созвать новый (январь 1679). При этомъ онъ старался разными хитростями измѣнить враждебное настроеніе народа. Денби, которому грозили казнью, будучи мастеромъ на подлости и зная перемѣнчивость общественнаго мнѣнія, научилъ его, какъ сдѣлать. Хотя новый парламентъ показался сначала яростнѣе прежняго, но Денби не испугался. Онъ посовѣтовалъ королю на время удалить брата и его жену, чтобы прекратить крики. Вслѣдствіе этого герцогъ и герцогиня Йоркскіе уѣхали въ Брюссель. У Карла хватило мужества спасти Денби помилованіемъ; но графъ был ь все-таі:и принужденъ выйти изъ министерства. Тогда король обратился къ лорду Темплю, который своей дипломатической дѣятельностью (стр. 664) пріобрѣлъ нѣкоторую популярность. Темпль посовѣтовалъ ему отмѣнить прежній тайный совѣтъ, гдѣ было 50 членовъ, и назначить новый, изъ 30
членовъ, по возможности популярныхъ, давъ ему совѣщательную и исполнительную власть. На бѣду Шефтсберн былъ назначенъ предсѣдателемъ этого совѣта, лордъ Вильямъ Россель и другіе республиканцы попали въ число членовъ. Такимъ образомъ все разстроилось бы, если бы Темпль, который прежде не принялъ должности министра, не составилъ новаго министерства, гдѣ членами были онъ, графъ Эссексъ, виконтъ Галифаксъ и графъ Сондер-лендъ. Членовъ этого министерства прозвали вигами; это было насмѣшливое прозвище прежнихъ ковенантеровъ, а теперь стало означать ту политическую партію, которая выводила царскую власть не отъ милости Божіей, а отъ воли народа; противную партію строгихъ легитимистовъ называли торіями, прозвищемъ ирландскихъ разбойниковъ. Мнѣнія виконта Галифакса не правились пи королю, ни большинству членовъ тайнаго совѣта. Тайный совѣтъ, особенно Шефтсберн, опять поднялъ гвалтъ противъ папизма и потребовалъ закона, которымъ герцогъ Йоркскій былъ бы устраненъ отъ престола. Нижняя палата готова была исполнить это требованіе, когда 27 мая 1679 король отсрочилъ парламентъ на 10 недѣль. При этомъ онъ утвердилъ принятый парламентомъ актъ НаЬеав Согриз, въ силу котораго каждый арестованный имѣетъ право тотчасъ требовать суда, чтобы разобрать, законенъ ли арестъ.
Въ это время сынъ развратной Люси Вальтерсъ, наименованный Карломъ герцогомъ Монмутомъ и назначенный главнокомандующимъ (стр. 673), выдумалъ, будто Карлъ состоялъ съ его матерью въ законномъ бракѣ. По проискамъ Шефтсберн, онъ былъ посланъ съ войскомъ въ Шотландію на усмиреніе мятежныхъ ковенантеровъ и республиканцевъ. Онъ дѣйствовалъ успѣшно и по возвращеніи въ Англію былъ осыпанъ такими почестями, что у легитимистовъ возникло подозрѣніе, не хочетъ ли король оставить ему престолъ въ ущербъ брату и племянницамъ. Это казалось тѣмъ вѣроятнѣе, что главный покровитель Монмута, графъ Шефтсберн, былъ предсѣдателемъ тайнаго совѣта, требовалъ устраненія герцога Йоркскаго отъ престола и распускалъ слухи, что мать герцога Монмута была законная жена короля. Но вскорѣ король увидѣлъ, что партія Шефтсберн такъ сильна въ новомъ парламентѣ, что его приходится распустить. Въ половинѣ 1679, не предувѣдомивъ тайнаго совѣта, онъ распустилъ парламентъ и созвалъ новый къ 17 октября. Это поставило Шефтсберн и лорда Темпля въ такое ложное положеніе, что въ сентябрѣ они вышли въ отставку. Тогда король составилъ новое министерство, которое не было рѣшительно враждебно его брату. Лорды Галифаксъ и Сондерлендъ, ненавидя революціонныя затѣи Шефтсберн, остались въ должности; кромѣ ихъ министрами были назначены Гайдъ, второй сынъ канцлера Кларендона, и Сидни Годольфпнъ, который игралъ важную роль въ началѣ слѣдующаго столѣтія. Въ сентябрѣ герцогъ Йоркскій по приглашенію брата вернулся въ Англію. Но вопли противъ папистовъ продолжались. Карла осаждали петиціями, а суды звѣрски расправлялись съ подсудимыми; поэтому король нашелъ нужнымъ послать брата въ Шотландію, гдѣ герцогъ, вмѣсто того чтобы остановить казни и пытки, самъ принялся за нихъ, чтобы заявить свое усердіе. Монмута король послалъ за границу и офиціально объявилъ, что никогда не состоялъ въ бракѣ съ его матерью.
Парламентъ, созванный къ 17 октября, открылся 24 числа, но къ общему удивленію былъ вскорѣ отсроченъ сперва на нѣсколько недѣль, а потомъ на годъ, что было совершенно неслыханно. Тогда Шефтсберн снова вызвалъ Монмута, и вся нація взволновалась. Къ королю пристали съ адресами объ отсрочкѣ парламента, и казалось, опять наступилъ 1640 годъ. Но тутъ поднялась и другая партія и на адресы виговъ отвѣчала петиціями, прося короля не уступать своего права отсрочивать парламентъ. Цѣлыя графства, многіе коллегіи и капитулы возстали противъ партіи Шефтсберн и Монмута *). Такъ было въ Эссексѣ,
*) Галламъ говоритъ (II, 311 изд. іп 4): «Тііе ейогіз оГ ѢЪе ѵеге шеі Ьу
айсігеззез ігот пюзѣ оі‘ ѢЬе ^гапй іпгіев, ігот ІЬе ша^ізѣгаі.е& оГ диагіег вевзіопз ап4 і'гош тапу согрогаііопв, ехргезаііш- поі опіу ѢЬеіг оГ іЬе реШіоп» Гог авветЫшз оГ рагііатепі; а іегт ѵгЬісЬ Ьші Ъееп савиаТіу ияе(і т опе реШіоп Ьесоте іЬе ѵгаісЬ ѵгопі оі’ ІЬе мгѣоіе рагѣу.» (Усиліямъ виговъ противодѣйстювалп адресы большинства судейскаго сословія ассизовъ и разныхъ корпорацій, выражавшіе протестъ противъ петицій о сознаніи пар
Миддльсексѣ, Сорреѣ, Сомерсетшайрѣ, Шропшайрѣ и Норфокѣ. Даже благодаг рили за возвращеніе герцога Йоркскаго. Самыя названія, взаимно данныя враждебными партіями абсолютистовъ и аристократо-монархистовъ, доказываютъ своей грубостью, какъ рѣзки были ихъ отношенія (стр. 693). Наконецъ въ октябрѣ 1680 парламентъ снова собрался. Большинство тотчасъ хотѣло провести билль, устранявшій герцога Йоркскаго отъ престола. При подачѣ голосовъ (въ ноябрѣ) изъ министровъ только Гайдъ въ нижней палатѣ и Галифаксъ въ верхней остались вѣрны принципу легитимности; Сондерлендъ и Годольфинъ, уже состоявшіе въ тайныхъ сношеніяхъ съ Вильгельмомъ Оранскимъ, подали голоса за устраненіе герцога Йоркскаго. Билль прошелъ въ нижней палатѣ, но необыкновенное краснорѣчіе Галифакса остановило его въ верхней.
Либеральная партія имѣла неосторожность снова приняться за вопли противъ папистовъ и о небываломъ заговорѣ ихъ. Хотя товарищи Тита Отса были уже судебно изобличены во лжи, но нижняя палата въ ноябрѣ и декабрѣ опять стала преслѣдовать обвиненныхъ, въ томъ числѣ брата и жену короля. Мы не можемъ входить въ подробности юридическихъ жестокостей и козней Франціи, которая совѣтовала королю и папистамъ не уступать, а въ то же время подстрекала противъ нихъ враговъ. Въ началѣ января 1681 парламентъ зашелъ такъ далеко, что всѣ сколько-нибудь благоразумные англичане убѣдились, что онъ злоупотребляетъ своими правами. Нижняя палата объявила тайныхъ совѣтниковъ короля, Галифакса, Кларендона и графаФеверсгем а—покровителями папистовъ и потребовала удаленія изъ тайнаго совѣта Во р етера, Феверсгема, Лауренса, Гайда и Сеймура; мало того, она обвинила преступными всѣхъ, кто дастъ королю взаймы подъ залогъ его имущества. Король рѣшился распустить и этотъ парламентъ. Но члены узнали объ этомъ намѣреніи. Это привело ихъ въ такую ярость, что они рѣшились на поступки, заподозрившіе ихъ въ глазахъ націи въ республиканствѣ. Нижняя палата объявила, что всѣ, кто совѣтуетъ королю отсрочить парламентъ — предатели передъ королемъ, религіей и отечествомъ, подкупленные слуги Франціи. Дошло до того, что раскопали старину и объявили, что лондонскій пожаръ 1666 былъ дѣло папистовъ, имѣвшее цѣлью водворить въ Англіи папизмъ и абсолютизмъ*). Нижняя палата положила подать королю просьбу о возвращеніи герцогу Монмуту всѣхъ должностей, которыхъ онъ былъ лишенъ по проискамъ герцога Йоркскаго. Строгое соблюденіе законовъ противъ протестантскихъ диссидентовъ было объявлено также поощреніемъ папизма.
Лондонскія городскія власти тщетно пытались задержать отсрочку парламента. Января 18 онъ былъ совершенно распущенъ, и созванъ новый, который долженъ былъ собраться черезъ два мѣсяца и не въ Лондонѣ, а въ Оксфордѣ. Всѣ просили герцога Йоркскаго прекратить гвалтъ противъ него и противъ всѣхъ католиковъ, давъ присягу, требуемую Тестъ-Актомъ. Но совѣсть не позволила ему сдѣлать это, и онъ остался камнемъ преткновенія. Король справедливо не ждалъ добра и отъ оксфордскаго парламента и потому искалъ постороннихъ денежныхъ средствъ. Онъ опять обратился къ Лудовику XIV, который воспользовался этимъ случаемъ, чтобы отвлечь его отъ союза съ Испаніей. Въ мартѣ 1681, въ тотъ самый день, когда Карлъ, отъѣзжалъ въ Оксфордъ, былъ подписанъ тайный договоръ, въ которомъ Лудовикъ XIV обѣщалъ Карлу II 2 мил. ливровъ въ текущемъ году и по 500,000 кронъ въ оба слѣдующіе года, а Карлъ обязался предоставить Испанію той участи, которую ей готовилъ французскій король. Договоръ этотъ былъ впрочемъ только словесный, и кромѣ Гайда и Бари ль она, французскаго посланника при Карлѣ II, о немъ никто не зналъ. Надежда на французскія субсидіи придала королю бодрость въ отношеніи парламента, гдѣ большинство по прежнему было завигами. Впрочемъ онъ предложилъ парламенту важную уступку, соглашаясь, чтобы по смерти его герцогу Йоркскому былъ данъ только титулъ короля, но самъ онъ удаленъ изъ государ
ламента; Фраза, употреблявшаяся во всѣхъ петиціяхъ, какъ простая Формула, сдѣлалась лозунгомъ цѣлой партіи.)
*) Въ этомъ пожарѣ сгорѣло 13,200 домовъ и 89 церквей.
ства, а правленіе поручено его старшей дочери, Маріи, принцессѣ Оранской, а послѣ нея — второй, Аннѣ. Но парламентъ имѣлъ безразсудство требовать полнаго устраненія герцога Йоркскаго. Тогда черезъ 8 дней Карлъ рѣшился распустить и это собраніе, очень похожее на польскій сеймъ. Марта 27 онъ неожиданно привелъ это намѣреніе въ исполненіе. Онъ сѣлъ въ носилки, въ другія положилъ регаліи и прибылъ въ верхнюю палату; оттуда онъ послалъ по-звать нижнюю палату и, облачившись въ регаліи, съ трона приказалъ ей разойтись.
Такъ кончился послѣдній парламентъ Карла. Черезъ нѣсколько дней король обнародовалъ объясненіе своего поступка. Это объясненіе было прочтено со всѣхъ каѳедръ, и правовѣрные оксфордскіе богословы особенно усердно распространяли его. Между тѣмъ во всѣхъ процессахъ, которые велись по доносамъ Тита Отса и другихъ лжесвидѣтелей, оказалось, что доносы эти выдумки, а доносчики — орудія партіи Шефтсбери; духовенство приняло сторону короля, а сквайры страшно боялись повторенія революціи; такимъ образомъ общее настроеніе благопріятствовало королю. Галифаксъ, сочинявшій объясненіе короля, искусно воспользовался этимъ. Лордъ-канцлеръ, лордъ президентъ, секретари Дженкинсъ и Конвей, спикеръ послѣдняго парламента Сеймуръ и Гайдъ, возведенный въ достоинство виконта,—всѣ эти лица, игравшія первую роль въ совѣтѣ но удаленіи Шефтсбери, Сондерленда, Эссекса и Темпля, помогали Галифаксу. На погибель враговъ короля были обращены тѣ самыя гнусныя средства, которыми они пользовались прежде противъ него. Канцлеръ назначилъ мировыми судьями людей, безусловно преданныхъ королю. Роялисты были выбраны въ старшины городскіе и окружные. Зачинщиковъ скандала противъ герцога Йоркскаго и его друзей отдали подъ судъ, въ томъ числѣ и Шефтсбери; но присяжные оправдали ихъ. Офиціальная газета была наполнена адресами, порицавшими возмутительную дѣятельность трехъ послѣднихъ парламентовъ.
Въ маѣ 1682 король возвратилъ герцога Йоркскаго ко двору. Тогда приверженцы герцога Монмута составили заговоръ, но этимъ только повредили себѣ, потому что положеніе короля измѣнилось и сдѣлалось очень выгодно. Министры его были люди даровитые, опытные и свѣдущіе. Они назначили шерифами, которые составляли списки присяжныхъ, самыхъ крайнихъ торій, такъ что и присяжные были ультра-роялисты. Судьями были тоже люди вѣрные. Хитрые юристы подчинили министрамъ даже Лондонъ и другіе города, выдумавъ кляузу, которыя вообще очень употребительны въ англійской юриспруденціи. По словамъ Галлама (т. II, стр. 323), юристы нашли лучшимъ средствомъ обезпечить правительство со стороны гражданъ и общиннаго совѣта города Лондона, составлявшихъ опору демократіи, — обвинить лондонскій городской совѣтъ въ превышеніи власти (а ]и<1§етеиІ оі' ГогГеіІиге оЬіаіпеб); этимъ думали также навести страхъ на другія городскія общины, которыя въ то время имѣли гораздо больше вліянія на парламентскіе выборы, чѣмъ теперь. Итакъ, лондонскій городской совѣтъ былъ обвиненъ въ судѣ королевской скамьи въ такъ называемомъ цио лѵаггапіо, т. е. въ превышеніи власти, на томъ основаніи, что во первыхъ наложилъ безъ позволенія короля пошлину на товары, привозимые на рынокъ, а во вторыхъ обращался въ декабрѣ 1679 съ непочтительной просьбой о созваніи парламента. Судъ призналъ обвиненіе справедливымъ и въ наказаніе лишилъ городъ Лондонъ его привилегій. Но городъ смѣнилъ лорда-мера и совѣтниковъ и назначилъ на ихъ мѣста людей, преданныхъ королю; за это всѣ права были тотчасъ возвращены ему. Такимъ же образомъ были смѣнены магистраты а въ другихъ городахъ, потому что королевскіе юристы вездѣ находили поводы къ придиркамъ.
При такихъ обстоятельствахъ заговоръ виговъ былъ величайшимъ безразсудствомъ. Маколей говоритъ справедливо, что между вигами безсовѣстные люди вздумали противодѣйствовать реакціи, а честные люди, вмѣсто того чтобы остановить ихъ, увлеклись имп. Во главѣ заговора были графъ Эссексъ, лордъ Грей, лордъ Вильямъ Россель, графъ Лейстеръ и братъ его, Альджер-нонъ Сидни, — люди ученые, воспитанные въ извѣстныхъ декламаціяхъ о римской свободѣ и римскомъ сенатѣ. Кромѣ того въ заговорѣ участвовали внукъ кромвелевскаго друга, Гамиденъм графъ Говардъ д’ Э с к р и к ъ, ко
торый ввелъ заговорщиковъ въ сношенія съ герцогомъ Монмутомъ. Но въ сущности всѣмъ этимъ дѣломъ заправлялъ Шефтсбери. Англичане уже потому извиняютъ и даже восхваляютъ этотъ заговоръ, что онъ былъ дѣломъ такихъ знатныхъ господъ, почитавшихъ идеаломъ римско-сенаторское господство. Заговорщики хотѣли произвести общее возстаніе въ Англіи и Шотландіи. Но въ немъ участвовало такое множество разнаго рода, что онъ не замедлилъ открыться. Шефтсбери, Валькотъ, Фергусонъ и нѣкоторые другіе успѣли бѣжать въ октябрѣ 1682 въ Голландію, гдѣ въ январѣ слѣдующаго года Шефтсбери умеръ, а Валькотъ и Фергусонъ тайкомъ вернулись въ Англію. Здѣсь они устроили другой заговоръ, имѣвшій такъ мало связи съ первымъ, что увѣряютъ, будто Россель, Лейстеръ и Альджернонъ Сидни и не знали о его существованіи. Они хотѣли только возбудить возстаніе, а члены втораго заговора, Валькотъ, нѣкогда участвовавшій въ кровавомъ походѣ Кромвеля въ Ирландію, авантюристъ Ромзей, фанатическій индепендентскій проповѣдникъ Фергусонъ и юристъ Вестъ, замышляли убить короля п герцога Йоркскаго. Его прозвали Райгауз-скимъ заговоромъ, потому что заговорщикамъ принадлежала ферма Райгаузъ близъ Лондона, мимо которой король съ братомъ часто проѣзжали изъ Ньюмаркета, и гдѣ ихъ хотѣли подстеречь и убить. Сначала хотѣли сдѣлать это въ ноябрѣ 1682, потомъ отложили до 22 марта 1683, а потомъ и далѣе. Между тѣмъ въ концѣ мая 1683 правительство открыло заговоръ. Оно тотчасъ арестовало лорда Росселя и Альджернона Сидни и предало ихъ суду. Россель былъ казненъ 21 іюля; родственники его тщетно предлагали королю за его помилованье 50,000, а по другимъ, 100,000 фунт. Альджернонъ Сидни былъ казненъ только въ декабрѣ. Онъ умеръ героемъ. Впрочемъ надо замѣтить, что то чрезвычайное спокойствіе и хладнокровіе, которыя онъ выказалъ на эшафотѣ, зависятъ вообще отъ физическаго темперамента. Маколей, какъ адвокатъ, софистически описалъ судьбу Росселя и Сиднд изящными фразами въ родѣ нынѣшнихъ французскихъ писателей; зато Лингардъ изобразилъ ее, какъ слѣдуетъ историку.
Быть можетъ, герцогъ Монмутъ дѣйствительно не зналъ о райгаузскомъ заговорѣ; притомъ король любилъ его, и за него ходатайствовалъ Галифаксъ. Онъ былъ помилованъ, но принужденъ униженно молить отца и герцога Йоркскаго о прощеніи. Онъ былъ такъ подлъ, что выдалъ людей, рисковавшихъ для него всѣмъ. Вообще онъ былъ дрянной человѣкъ. Получивъ грамату за большой печатью, по которой ему возвращали всѣ прежнія почести, онъ, предатель и доносчикъ, сталъ нагло утверждать, что не говорилъ ничего, что могло бы кому-нибудь повредить. Тогда король заставилъ его дать письменныя показанія. Карлъ обѣщалъ ему, что этотъ документъ не будетъ представленъ въ судъ; но тѣмъ не менѣе Монмутъ сталъ требовать, чтобы его возвратили ему. Тогда его выгнали изъ столицы.
Казнь главныхъ заговорщиковъ не прекратила судебныхъ преслѣдованій, которыя все усиливались. Сондерлендъ, хотя уже состоявшій въ тѣсныхъ сношеніяхъ съ принцемъ Оранскимъ, въ началѣ процесса Альджернона Сидни отрекомендовалъ правительству въ главные судьи одного изъ тѣхъ юристовъ, которыхъ такъ много теперь во Франціи и Германіи и которые заискиваютъ милости дворовъ, не обращая вниманія на право и справедливость. По рекомендаціи Сондерленда лордомъ-верховнымъ судьей былъ назначенъ ДжоржъДжеф-фрейсъ, хотя король долго колебался предпочесть его другимъ, болѣе заслуженнымъ людямъ. Маколей очень подробно описываетъ характеръ и дѣятельность Джеффрейса; но мы не любимъ драматическихъ изображеній и риторическихъ характеристикъ. Замѣтимъ только, что Джеффрейсъ отличался страшной жестокостью и заслужилъ этимъ такую же знаменитость, какъ Фукье Тенвиль во время французскаго террора. Но и оксфордскіе богословы не отставали отъ него. Въ тотъ самый день, когда былъ казненъ лордъ Россель за то, что твердо отстаивалъ право гражданъ на возстаніе противъ правителя, забывающаго свой долгъ, эти богословы издали знаменитый эдиктъ о религіозной обязанности пассивнаго повиновенія. Они утверждали, что христіанское ученіе запрещаетъ отрицать божественное основаніе свѣтской власти и говорить, будто она основана на договорѣ (сотрасі) между народомъ и государемъ, такъ что если государь нарушаетъ этотъ подразумѣваемый или прямо выраженный договоръ, то теряетъ
свои верховныя права. Богословы рекомендовали всѣмъ церковнослужителямъ, катехизаторамъ и учителямъ молодежи внушать своимъ ученикамъ принципъ божественности королевскихъ правъ, составляющій важнѣйшій догматъ англиканской церкви (Ьа<1§е ап<1 сЬагасіег оГ ІЬе сЬигсЬ оГ Еи§1ап<1). Судебныя преслѣдованія все усиливались; города одинъ за другимъ теряли свои привилегіи и подчинялись королевскому произволу. Кровь всюду лилась потоками, а Джеффрейсъ еще насмѣхался надъ жертвами, которыхъ посылалъ на казнь. Огромными пенями и незаконно введенными конфискаціями этотъ ужасный верховный судья обогащалъ казну.
До сихъ поръ герцогъ Йоркскій не имѣлъ участья въ управленіи. Но когда тори стали владычествовать, а всѣ, кто заикался о конституціи, подверглись гоненію, Карлъ возвысилъ брата. Герцогу былъ возвращенъ титулъ генералъ-адмирала и мѣсто въ тайномъ совѣтѣ. Подъ предлогомъ терпимости Карлъ началъ поощрять папизмъ и іезуитовъ. По прошествіи трехъ лѣтъ отъ распущенія оксфордскаго парламента, Карлъ долженъ былъ созвать новый, но не созвалъ. Въ Шотландіи герцогъ Йоркскій свирѣпствовалъ хуже своего предшественника, жестокаго старика Лодердаля; Лодердаль все-таки рѣже прибѣгалъ къ пыткамъ, которыя еще существовали въ Шотландіи въ политическихъ процесахъ. По возвращеніи герцога Йоркскаго въ Англію, герцогъ Монмутъ снова возъимѣлъ надежды, потому что Галифаксъ былъ врагъ Іакова. Изгнанный королемъ изъ столицы, Монмутъ жилъ въ Брюсселѣ, потомъ въ Гаагѣ, гдѣ принцъ Оранскій принялъ его очень дружески. По старанію Галифакса ему было позволено вернуться въ Англію, гдѣ отецъ встрѣтилъ его привѣтливо и подалъ ему блестящія надежды. Вообще Карлъ игралъ роль, достойную философіи Гоббса и Бокингема. Онъ обманывалъ и брата, и Галифакса, давалъ надежды , Монмуту и въ то же время посылалъ герцога Йоркскаго въ Шотландію, гдѣ тотъ съ королевской пышностью открылъ парламентъ. Король былъ чуждъ всякой религіи. Всю жизнь онъ прикидывался преданнымъ англиканской церкви, а на смертномъ одрѣ принялъ католическую вѣру. Карлъ II умеръ 6 февраля 1685.
3. Царствованіе Іакова II.
По смерти брата герцогъ Йоркскій безпрепятственно вступилъ на престолъ подъ именемъ Іакова II. Онъ не замѣчалъ, что главные совѣтники его, Галифаксъ, Годольфинъ, Сондерлендъ и Гайдъ, котораго Карлъ II наименовалъ графомъ Рочестеромъ, служатъ не ему, а его зятю, принцу Оранскому. Самъ онъ, подобно всѣмъ ренегатамъ и ханжамъ, помышлялъ только о томъ, чтобы всѣми правдами и неправдами обращать своихъ подданныхъ въ католицизмъ; поэтому онъ не нуждался въ разумныхъ совѣтникахъ, имѣя клевретовъ, готовыхъ, какъ угодно, служить его бабьему ханжеству. Притомъ сами министры были во враждѣ между собой. Сондерлендъ сносился съ принцемъ Вильгельмомъ; Галифаксъ интриговалъ въ пользу Монмута, отнялъ у Рочестера должность государственнаго казначея и старался совершенно устранить его отъ дѣлъ. Но Ро-честерц поддерживалъ самъ король. Іаковъ былъ необыкновенно упрямъ и считалъ себя первымъ мудрецомъ, зато онъ не былъ такъ развратенъ и расточителенъ, какъ Карлъ. Онъ снова сдѣлалъ Рочестера казначеемъ и президентомъ министерства. Сондерлендъ остался хранителемъ печати. Годольфинъ лишился должности казначея, но остался въ кабинетѣ въ званіи камергера королевы. Галифаксъ, Гиль-фордъ и Ормондъ также остались. министрами; только тайная печать была ввѣрена старшему брату Рочестера, графу Кларендону, а Галифаксъ вмѣсто нея получилъ пустой титулъ президента совѣта. Гильфордъ былъ канцлеромъ, но въ сущности не имѣлъ власти, потому что всѣ дѣла велъ верховный судья Джеффрейсъ. Этого юриста втеръ ко двору одинъ сводникъ короля Карла, и онъ очень понравился Іакову своей грубостію и жестокостью. Мы несогласны съ Маколеемъ, что казнь Альджернона Сидни была политическимъ убійствомъ; но несомнѣнно, что Деффжерейсъ принесъ много невинныхъ въ жертву мстительности Іакова, ко-ортый сдѣлалъ его за это перомъ и членомъ совѣта.
— 698 — 4
Тотчасъ по вступленіи на престолъ Іаковъ торжественно и публично отправился въ католическую церковь и освободилъ всѣхъ рекузантовъ, т. е. непринадлежащихъ къ государственной церкви. Министры его пресмыкались передъ французскимъ посланникомъ Барильономъ, выпрашцвая денегъ у Лудовика XIV. Лудовикъ далъ мало, но Іаковъ и его министры п за это благодарили его, какъ нищіе. Однако и эти жалкія твари хотѣли обмануть французскаго короля; но Лудовикъ тотчасъ понялъ ихъ намѣреніе. Іаковъ помирился съ зятемъ и возобновилъ непріятные Лудовику договоры Карла II съ генеральными штатами.
Въ маѣ 1685 Іаковъ созвалъ парламентъ. Въ два послѣдніе года царствованія Карла II интриги республиканцевъ и либераловъ были обнаружены, и во всемъ государствѣ господствовалъ терроръ. Поэтому выборы въ парламентъ были произведены подъ вліяніемъ роялистовъ, и онъ былъ преданъ королю. Когда зашла рѣчь о бюджетѣ, особенно о суммахъ, которыя слѣдовало назначить лично королю, бережливый Іаковъ получилъ больше, чѣмъ просилъ и чѣмъ получалъ братъ его въ послѣдніе годы. Въ его пользу была наложена пошлина на 5 лѣтъ на вино, уксусъ и сахаръ и на 9 лѣтъ на иностранныя полотна. Въ іюнѣ герцогъ Монмутъ, уѣхавшій было опять въ Гаагу, высадился на дорсетшайрскомъ берегу, чтобы оружіемъ поддержать своп воображаемыя права на престолъ. Но парламентъ оказалъ королю величайшую преданность. Онъ далъ ему 400 т. ф., объявилъ герцога’ государственнымъ измѣнникомъ, оцѣнилъ его голову и принялъ мѣры для охраненія особы короля.
Возстаніе Шотландіи и бунтъ Монмута было дѣломъ эмигрантовъ, бѣжавшихъ изъ Англіи вслѣдствіе частыхъ заговоровъ при Карлѣ II и произвольныхъ жестокихъ наказаній, которыми въ послѣднее время грозили всѣмъ людямъ свободнаго образа мыслей. Въ Нидерландахъ было множество англійскихъ эмигрантовъ, особенно въ Роттердамѣ. Они свято вѣрили всѣмъ выдумкамъ Тита Отса, Бедло и другихъ и смертельно ненавидѣли папистовъ. Когда Карлъ умеръ, они были убѣждены, что стоитъ имъ только явиться въ Англію, чтобы быть принятыми съ распростертыми объятіями. Шотландскіе эмигранты обратились къ герцогу Арджайлю, который послѣ неудачи своихъ предпріятій въ Шотландіи жилъ въ уединеніи въ Лёваарденѣ. Англичане обратились къ Монмуту. Арджайль долго колебался принять предложеніе эмигрантовъ. Монмутъ былъ принятъ сначала принцемъ и принцессой Оранскими въ Гаагѣ съ великими почестями и жилъ чрезвычайно пышно; онъ вовсе не принялъ бы предложенія эмигрантовъ, если бы въ угоду тестю принцъ Вильгельмъ не выслалъ его изъ Гааги въ Брюссель, гдѣ онъ находился въ невыгодномъ положеніи. Вслѣдствіе этого онъ поспѣшилъ въ Роттердамъ. Арджайль уже побывалъ въ Амстердамѣ и получилъ отъ эмигрантовъ деньги на военныя приготовленія; однако въ Роттердамъ онъ поѣхалъ неохотно. Тамъ онъ встрѣтился съ Монмутомъ. Онъ не хотѣлъ уступать ему, и потому было рѣшено, чтобы Арджайль попыталъ счастья въ Шотландіи, а Монмутъ въ Англіи. Затѣмъ они издали противъ Іакова рѣзкій манифестъ.
Арджайль поѣхалъ впередъ и уже въ началѣ мая высадился съ нѣсколькими стами человѣкъ на Оркнейскихъ островахъ, а оттуда переѣхалъ на сѣверный берегъ. Но онъ обманулся въ надеждахъ. Эдинбургскій совѣтъ принялъ мѣры, чтобы остановить движеніе Арджайля и послалъ корабли, которые овладѣли нанятыми въ Голландіи судами Арджайля, и бывшими на нихъ военными снарядами. Іюня 17 Арджайля съ его небольшимъ отрядомъ окружили со всѣхъ сторонъ, такъ что онъ былъ принужденъ бѣжать въ сопровожденіи Фоллартона. Но его взяли въ плѣнъ, а черезъ два дня сдался и весь его отрядъ. Арджайль былъ приговоренъ къ смерти еще въ 1681, поэтому чтобы казнить его, нуженъ былъ только королевскій приказъ. Жестокій, недоступный состраданію Іаковъ съ удовольствіемъ подписалъ этотъ приказъ, и 20 іюня Арджайль былъ казненъ.
Между тѣмъ 11 іюня 1685 Монмутъ вошелъ въ Лаймъ въ Дорсетшайрѣ съ однимъ военнымъ 32-пушечнымъ кораблемъ и съ 4 мелкими судами. При немъ было только 150 человѣкъ, друзей, слугъ и эмигрантовъ; но , онъ разсчитывалъ на англійскихъ протестантовъ и на свои мнимыя права на престолъ; поэтому онъ привезъ съ собой оружія на 5,000 челов. Высадившись на берегъ, онъ издалъ манифестъ, провозглашая себя законнымъ сыномъ покойнаго короля, но поручая свои права власти, мудрости и справедливости парламента и принимая
по^а. только титулъ генералъ-капитана протестантскихъ силъ Англіи. Въ Дорсет-шайрѣ и Девоншайрѣ было очень много республиканцевъ, такъ что Монмутъ могъ бы пріобрѣсти много приверженцевъ, если бы не нарушилъ своихъ обѣщаній. Но приближенные льстецы и восторженный пріемъ, оказанный ему въ городѣ Таунтонѣ, побудили его нарушить свой манифестъ. Онъ провозгласилъ себя королемъ Іаковомъ II; но приверженцы его въ отличіе отъ дяди прозвали его королемъ Монмутомъ. Изъ /Гаунтона онъ отправился въ Брпджеватеръ, гдѣ также былъ принятъ съ радостью, потому что здѣшній магистратъ былъ еще старый, вигскій, а не новый, королевскій. За Бриджеватеремъ къ нему стеклось болѣе 6 т. чел.; на такое множество не хватило оружія, такъ что многіе вооружились копьями и косами. Толпа эта не могла устоять противъ милиціи, которая стеклась со всѣхъ сторонъ, и особенно противъ регулярныхъ войскъ, учрежденныхъ Карломъ II и предводимыхъ Чорчилемъ (впослѣдствіи герцогъ Мальборо) и Феверсгемомъ. Ни Бристоль, ни Ватъ не впустили Монмута. Онъ ходилъ нѣкоторое время взадъ и впередъ и наконецъ былъ аттакованъ королевскими войсками 6 іюля при Седжмурѣ. Шайка его была разбита, самъ онъ и товарищъ его, лордъ Грей, были взяты въ плѣнъ и привезены въ Лондонъ.
Говорятъ, что въ сраженіи Монмутъ велъ себя храбро; но въ плѣну онъ оказался презрѣннѣйшимъ трусомъ и подлецомъ, какъ и въ первомъ процесѣ своемъ (стр. 697). Онъ написалъ королю, который страшно ненавидѣлъ его, гнусное письмо, сваливая всю вину на друзей и обѣщая выдать ихъ, если король дастъ ему аудіенцію. Іаковъ самъ былъ такой же подлецъ. Онъ далъ племяннику аудіенцію, хотя рѣшился казнить его. Монмутъ ползалъ передъ нимъ на колѣняхъ и плача выпрашивалъ пощады; но Іаковъ сказалъ ему, что не можетъ помиловать его, потому что онъ принялъ королевскій титулъ. Любопытно, что Іаковъ хотѣлъ воспользоваться случаемъ, чтобы обратить Монмута въ католицизмъ; онъ напомнилъ ему, что въ дѣтствѣ онъ воспитывался въ Парижѣ отцами ораторіи, и спросилъ, не желаетъ ли онъ передъ смертью обратиться въ католицизмъ и не прислать лп ему католическаго попа; Монмутъ соглашался перемѣнить религію, но съ тѣмъ, чтобы за это его помиловали. Потомъ Іаковъ видѣлся съ лордомъ Греемъ, который держалъ себя твердо, мужественно, никою не выдалъ и не просилъ помилованья. Судъ приговорилъ его къ казни, но король помиловалъ. Монмутъ былъ уже осужденъ парламентомъ какъ государственный измѣнникъ, такъ что королю оставалось только приказать совершить казнь черезъ двое сутокъ. Смерть Монмута была такъ ужасна по неловкости палача, что послѣдняго, который назывался Джонъ Кечъ, съ трудомъ спасли отъ ярости взволнованнаго народа, и имя его сдѣлалось въ Англіи нарицательнымъ именемъ палача. Этотъ Джонъ Кечъ также мучительно зарѣзалъ лорда Росселя, и говорятъ, что Монмутъ на свою бѣду, кладя голову на плаху, смутилъ его просьбой не мучить его, какъ Росселя.
Такимъ образомъ Іаковъ восторжествовалъ надъ главными врагами своими и черезъ раболѣпные суды и парламентъ водворилъ во всей странѣ терроръ, хуже робеспьеровскаго во Франціи. Особенно отличались верховный судья Джеффрейсъ и полковникъ Киркъ, который былъ прежде комендантомъ въ Тангерѣ п варварствами перещеголялъ даже африканцевъ. Іаковъ послалъ его въ западную Англію, гдѣ было объявлено военное положеніе, учреждены военные суды и совершались неслыханно жестокія казни. Однако при всемъ своемъ усердіи Кирку не удалось превзойти Джеффрейса, который былъ за то сдѣланъ канцлеромъ и хранителемъ большой печати. Что онъ дѣлалъ, можно судить по тому, что въ одинъ объѣздъ на ассизы казнилъ 300 человѣкъ, а по Борнету — 600. Множество лицъ подверглись жестокимъ тѣлеснымъ наказаніямъ и ссылкамъ. Къ ссылкѣ на поселеніе было приговорено 655 человѣкъ; ихъ отвезли въ Вестъ-Индію и тамъ продали въ рабство. Въ Шотландіи особенно преслѣдовали пуританъ; тамъ больше расправлялись солдаты, а въ Англіи юристы, соблюдавшіе всѣ законныя формальности. Іаковъ смертельно ненавидѣлъ пуританъ и хотѣлъ истребить ихъ до тла. Зато, покровительствуя католикамъ, онъ поощрялъ еще квакеровъ, потому что глава этой секты, тихій и кроткій Вильямъ Пеннъ, былъ мастеръ подлизываться м умѣлъ ладить и съ Богомъ, и съ мамономъ, какъ въ
прошломъ вѣкѣ знаменитый квакеръ, основавшій республику Соединенныхъ Штатовъ; впрочемъ мы не отрицаемъ ни добродѣтелей Пенна, ни заслугъ Франклина. При Карлѣ II Пенну были даны обширныя области въ Сѣверной Америкѣ въ уплату большаго долга правительства его семейству; эта страна называется теперь въ честь его Пенсильваніей. Въ то время въ ней жили только охотники; но Пеннъ открылъ въ нен убѣжище гонимымъ квакерамъ. При Карлѣ II число этихъ переселенцевъ было невелико; но при Іаковѣ туда переселилось очень много, потому что самъ Пеннъ былъ несмѣтно богатъ и пользовался благоволеніемъ кровожаднаго тирана. Онъ проповѣдовалъ, что противъ тираніи надо дѣйствовать только молитвами и распѣваніемъ разныхъ гимновъ, но отнюдь не силой, чѣмъ совершенно исказилъ первоначальный принципъ квакерства. За это приверженцы конституціоннаго порядка бранятъ его, называя іезуитомъ. При вступленіи Іакова II на престолъ онъ исходатайствовалъ освобожденіе 1,500 квакерамъ, сидѣвшимъ за вѣру въ тюрьмахъ, и послалъ ихъ колонистами въ Пенсильванію. Онъ хлопоталъ впрочемъ не за однихъ квакеровъ, но и вообще за всѣхъ арестованныхъ за религіозныя мнѣнія, такъ что по просьбѣ его было освобождено много католиковъ. За это его ругали флюгеромъ и подлипалой. Дѣйствительно, современная исторія доказываетъ, что такіе люди всего вреднѣе; въ смутныя времена ихъ всегда распложается очень много, и отличительная черта ихъ состоитъ въ наклонности къ всевозможнымъ компромисамъ.
Парламентъ былъ совершенно покоренъ королю. Онъ далъ ему большія субсидіи, поддерживалъ его противъ виговъ, преслѣдовалъ его враговъ и одобрялъ его жестокости. Іаковъ самъ говорилъ, что если бы онъ самъ выбиралъ членовъ палаты, то лучшихъ не выбралъ бы, кромѣ какихъ нибудь 40 человѣкъ. По тогдашнимъ законамъ онъ могъ удержать этотъ покорный парламентъ до самой своей смерти. Однако и этотъ парламентъ не хотѣлъ уступить королю въ трехъ вопросахъ, которые Іаковъ считалъ важнѣйшими. Онъ не хотѣлъ дать королю опредѣленнаго пожизненнаго дохода, допустить католиковъ на службу, т. е. отмѣнить Тестъ-Актъ, и отмѣнить актъ НаЬеаз согриз. Побѣдивъ Арджайля и Монмута, водворяя терроръ и достигнувъ полновластія, Іаковъ сталъ злоупотреблять своимъ могуществомъ и этимъ погубилъ себя, какъ въ нашемъ столѣтіи Карлъ X Французскій. Отмѣна актовъ была дѣло невозможное. Давать королю большія деньги парламентъ тоже не хотѣлъ, потому что онъ употребилъ бы ихъ на содержаніе постояннаго войска. Впрочемъ при тогдашнемъ положеніи Европы желаніе короля имѣть армію было очень понятно. Еще Карлъ II учредилъ нѣсколько полковъ, которые съ тангерскимъ гарнизономъ составляли 6.000 войска. Іаковъ могъ бы содержать такую небольшую армію и безъ помощи парламента, потому что былъ бережливъ, и притомъ Джеффрейсъ наполнялъ его казну конфискаціями и огромными пенями. Но онъ затѣялъ завести 20,000 войска, что стоило ему ежегодно 600,000 фунт. стерл., какъ доказываетъ Маколей, приводя слова Барильона. Карлъ II не издерживалъ на войско и половины этой суммы. Іаковъ не могъ расходовать такихъ денегъ безъ помощи парламента. Но парламентъ не соглашался на выдачу ихъ. Королю пришлось искать иныхъ средствъ достичь своей цѣли. Въ ноябрѣ 1685 онъ объявилъ парламенту, что увеличилъ армію, что ему нужны на это деньги и -что онъ принялъ въ военную службу католиковъ, не присягавшихъ по Тестъ-акту. Вслѣдствіе этого въ парламентѣ тотчасъ возникла оппозиціонная партія. Вообще Іаковъ поступалъ такъ безразсудно, что возбуждалъ неудовольствіе и въ собственныхъ министрахъ, и въ расположенныхъ къ нему правительствахъ. Протестантская знать покинула его, и даже люди въ родѣ Галифакса повыходили въ отставку. Лудовикъ XIV и самъ папа Иннокентій XI порицали его глупое усердіе къ папизму, когда онъ оказалъ торжественнѣйшій пріемъ папскому нунцію д’Аддѣ и велѣлъ своему посланнику при папскомъ дворѣ съ возможно-большимъ трезвономъ въѣхать въ Римъ. Но Іаковъ не обращалъ вниманія ни на предостереженія папы и Лудовика XIV, ни на перемѣну настроенія парламента, гдѣ, по собственному сознанію, въ половинѣ 1685 имѣлъ на своей сторонѣ *'/19 членовъ.
Парламентъ выразилъ свое неудовольствіе противъ учрежденія постоянной арміи, давъ Іакову только половину суммы, которой онъ требовалъ. Противъ назначенія католическихъ офицеровъ были изданы протестъ и адресъ съ просьбой
уволить ихъ. Іаковъ по примѣру дѣда самолично выбранилъ за это нижнюю палату. Но, какъ при Іаковѣ I, это только усилило ея сопротивленіе. Даже въ верхней палатѣ поднялпсь голоса противъ поступковъ, которыми король дѣлаетъ парламентъ сообщникомъ своихъ злоупотребленій. Тогда Іаковъ отсрочилъ парламентъ съ ноября 1685 до мая 1686, а между тѣмъ пытался достичь цѣли иными путями при помощи юристовъ, изобрѣтательныхъ на кляузы. Но, опасаясь возраженій парламента, онъ опять отсрочилъ его съ мая до ноября 1686. Юристы посовѣтовали ему извлечь пользу изъ двухъ довольно неопредѣленныхъ правъ англійскихъ королей, церковнаго главенства и права разрѣшать отъ нѣкоторыхъ закономъ назначенныхъ наказаній. Іаковъ послѣдовалъ этому совѣту и объявилъ кабинету, что хотя опъ не имѣетъ въ виду освободить по примѣру Кабали всѣхъ католиковъ отъ дѣйствія законовъ, устраняющихъ ихъ отъ должностей, по желаетъ назначить нѣкоторыхъ на должности и въ то же время избавить отъ наказаній, назначенныхъ за принятіе этихъ должностей. Верховный судья Англіи призналъ короля въ правѣ поступать такимъ образомъ. Но когда дѣло стало разсматриваться въ публичномъ судѣ, большинство судей признало притязаніе короля неправильнымъ. Іаковъ смѣнилъ этпхъ судей и назначилъ на ихъ мѣсто своихъ креатуръ. Это привело народъ въ негодованіе, и даже торійское дворянство, доселѣ преданное королю, было очень недовольно.
Имѣя вполнѣ вѣрный судъ, король воспользовался процесомъ одного принятаго имъ на службу католика, чтобы законнымъ образомъ установить свое право разрѣшать католиковъ отъ дѣйствія установленныхъ законовъ. Потомъ Іаковъ началъ по своему пользоваться своимъ главенствомъ. Онъ сталъ раздавать католикамъ приходы и епископства англійской церкви. Подъ предсѣдательствомъ грубаго канцлера Джеффрейса была учреждена такъ называемая верховная коммиссія судить епископовъ и прелатовъ, не признающихъ распоряженій католическаго короля въ протестантской церкви. Эта коммиссія отдала подъ судъ епископа лондонскаго. Джеффрейсъ выругалъ его, отнялъ у него мѣсто п поручилъ управлять его епархіей двумъ членамъ коммпсіи; но епископскій дворецъ и доходы были оставлены ему. Вскорѣ католики попали и въ члены тайнаго совѣта; іезуиты, францисканцы и другіе монахи, которымъ былъ запрещенъ даже въѣздъ въ страну, стали всюду являться и строить церкви и часовни. Въ самомъ центрѣ Лондона воздвигли монастырь. Кромѣ того францисканцамъ былъ данъ монастырь въ Линкольнсъ-Иннѣ, кармелитамъ въ Сити, а бенедиктинцамъ въ Сентъ-Джемсскомъ дворцѣ. Іезуптамъ также построили коллегію, т. е. церковь и школу.
Въ Шотландіп также водвориися произволъ. Въ Ирландіи Кларендонъ былъ смѣненъ съ должности намѣстника, и на его мѣсто назначенъ Тирконнель, который тотчасъ уволилъ всѣхъ протестантскихъ офицеровъ и организовалъ католическую армію. Ее намѣревались послать на угнетеніе Англіи. Уволенные офицеры удалились въ Нидерланды къ прпнцу Вильгельму. Все семейство Кла-рендоновъ, родня первой жены Іакова, впало въ немилость. Рочестеръ былъ уволенъ, и короля окружали или ненавистные всѣмъ католики, или предатели п измѣнники, какъ Сондерлендъ и Годольфинъ.
4. Деспотизмъ Лудовика XIV* противъ папы, япсенистовъ и гугенотовъ.
Мы хотимъ просто разсказать исторію безъ всякой претензіи на геніальныя соображенія и художественное описаніе; поэтому мы не будемъ сочинять характеристики Лудовика XIV. Скажемъ только, что онъ былъ королемъ знати п дворовъ, а не народовъ, которыми постоянно жертвовалъ въ пользу государственнаго величія, оставшагося доселѣ идеаломъ французовъ. Но что бы нп говорили о его глупомъ чванствѣ, онъ всегда будетъ образцомъ самодержцевъ. Его учрежденія, этикетъ, великолѣпіе, его система награждать ученыхъ, художниковъ и даже поэтовъ, какъ дипломатовъ и полководцевъ, его вкусъ, моды, наряды п домашнее убранство его двора — все это теперь снова оживаетъ. Снова во всей Европѣ владычествуетъ его принципъ, что права и счастье государства зависятъ
отъ сильнаго войска и богатой казны. Теперь даже протестантскіе государи усвоили его систему управленія религіей и церковью. А между тѣмъ во времена Лудовика кто рѣшился бы утверждать, что его господство и правленіе англійской аристократіи сдѣлаются впослѣдствіи образцами государственной системы, заслужатъ любовь націй и будутъ ставиться въ примѣръ цивилизаціи XIX вѣка! Деспотизмъ Лудовика XIV былъ такъ грубъ, что отъ него приходилось терпѣть даже папѣ и философствующимъ богословамъ.
Нѣсколько папъ испытали на себѣ произволъ п деспотическія выходки Лудовика XIV. Первый попался въ бѣду папа Александръ1 II (ФабіоКидж и), замѣчательный изданіемъ въ угоду іезуитамъ страшныхъ анафемъ противъ лицъ, осмѣливающихся сомнѣваться въ непорочномъ зачатіи Пресвятой Дѣвы, о которомъ теперь опять столько толковъ. Ссора съ нимъ Лудовика XIV (1662 — 64) не имѣла нпкакого отношенія къ церкви; здѣсь только государь Церковной Области, подобно всѣмъ прочимъ мелкимъ владѣтелямъ, былъ принужденъ признать волю великаго короля. Ссора была вызвана смѣшнымъ тщеславіемъ французскаго посланника въ Римѣ, герцога де Креки, и столь же нелѣпымъ упрямствомъ папскаго брата, кардинала Маріо Кпджи. Трудно рѣшить, кто велъ себя наглѣе, французъ или итальянецъ. Самъ папа въ бытность свою еще нунціемъ на вестфальскомъ конгресѣ противодѣйствовалъ Франціи и хлопоталъ за Испанію. Вь отместку за это Лудовикъ XIV отправилъ посланникомъ въ Римъ заносчиваго, неуживчиваго герцога де Креки. Прислуга посланника не замедлила вступить въ драку съ корсиканскими тѣлохранителями папы. Драка эта произошла 20 августа 1662. Корсиканцы были побиты; но вскорѣ получили подкрѣпленіе отъ проживавшихъ въ Римѣ соотечественниковъ, вломились во дворецъ посланника и даже стрѣляли въ него самого, когда онъ вышелъ на балконъ. Папская полиція оказала виновнымъ такое послабленіе, что посланникъ удалился изъ Рима въ Пизу; за это Лудовикъ XIV велѣлъ схватить папскаго нунція прп своемъ дворѣ и подъ военнымъ конвоемъ вывезти его за савойскую границу. Въ то же время онъ обратился къ королю испанскому съ просьбой о дозволеніи провести черезъ миланскую область 18-тысячный корпусъ, говоря, что намѣренъ возвратить герцогамъ Пармскимъ п Моденскимъ отнятые у нихъ папами города Кастро и Рои-чильоне п долину Комакіо, и выгнать изъ Рима виновныхъ въ оскорбленіи его посла- Провансскому парламенту было поручено сдѣлать папѣ нроцесъ, какъ владѣтелю Авиньона и Венесепа, п конфисковать эти владѣнія. Ни король испанскій, ни императоръ не вступились за папу, такъ что въ февралѣ 1674 Але-сандръ былъ принужденъ подписать договоръ, не дѣлающій чести великодушію французскаго короля. Папа долженъ былъ обѣщать удовлетворить герцоговъ Пармскаго и Моденскаго; поставить корсиканцамъ въ Римѣ позорный столбъ и лишить ихъ навсегда должности своихъ тѣлохранителей; приказать брату своему, кардиналу Маріо Киджи, письменно удостовѣрить короля въ томъ, что онъ не принималъ никакого участья въ августовскихъ событіяхъ 1662, и послать его съ кардиналомъ Имперіали въ Парижъ просить у короля прощенія.
Ссора Лудовика XIV съ Иннокентіемъ XI (Бенедиктъ О д е с-кальки) имѣла болѣе важный смыслъ. Король, неслыханно гнавшій протестантовъ п благочестивыхъ, ученыхъ католиковъ (яисенистовъ) въ угоду своимъ любовницамъ п духовникамъ, рѣшился изъ-за этой ссоры совершенно разойтись съ главою своей церкви. Иннокентій XI былъ человѣкъ честный и благородный. Вступивъ на престолъ въ 1676, онъ хотѣлъ дѣятельно приняться за истребленіе церковныхъ злоупотребленій. Но при всемъ своемъ благочестіи и благородствѣ онъ становился непреклоненъ и упоренъ, когда встрѣчалъ сопротивленіе тому, что считалъ своимъ правомъ или что находилъ нужнымъ для блага церкви. Съ такимъ-то человѣкомъ столкнулся король, ханжа и кровавый гонитель всѣхъ враговъ папы иіезуитовь.
Ссора Лудовика съ Иннокентіемъ началась изъ-за нѣкоторыхъ особенныхъ правъ французской короны, но потомъ приняла размѣры спора о предѣлахъ королевской и папской власти въ церкви. Французскіе короли пользовались правомъ получать доходы съ вакантныхъ епископствъ или по произволу отчуждать ихъ, т. е. продавать или дарить своимъ недостойнымъ любимцамъ и кліентамъ. При этомъ опи ссылались на свое неоспоримое право располагать въ своемъ ко
ролевствѣ всѣмъ, пе имѣющимъ отношенія къ спасенію душъ. Ліонскій соборъ 1274 призналъ это право французскаго короля, на исключеніемъ многихъ приходовъ въ Провансѣ, Ланге,[.окѣ, Гіенп и Дофпне. Лудовикъ XIV не стѣснялся этими исключеніями, и эдиктами 1673 и 1685 приказалъ соблюдать коронныя права во всѣхъ приходахъ Франціи. Епископы алескій и памьерскій пожаловались на это Иннокентію XI, и папа вмѣшался въ дѣло. Но парламенты, гдѣ засѣдали богословы-юристы, желавшіе установить вмѣсто папскаго другое каноническое право, утвердили эдикты и сверхъ того издали декреты для подтвержденія ихъ. Иаиа возразилъ на это, что французскіе суды не имѣютъ права вмѣшиваться въ эти дѣла. Воспользовавшись процесомъ одного монастыря, онъ издалъ бреве, которымъ не только уничтожалъ (зирргітаіі) рѣшеніе парижскаго парламента, но даже запрещалъ подъ страхомъ отлученія отъ церкви читать его, а епископамъ предписывалъ жечь его, какъ скоро оно попадетъ въ ихъ руки.
Министры Кольберъ и Ле Телье не оставили это безъ отвѣта и довели дѣло до того, что оно обратилось въ споръ о правахъ папы въ виду правъ .короля п его министровъ. 2 іюля 1680 вышелъ королевскій эдиктъ, воспрещавшій приводить въ исполненіе какія бы то ни было буллы, бреве и рескрипты папы или его нунція, если при нихъ не приложенъ патентъ за подписью государственнаго секретаря и за большой печатью. Собраніе духовенства, созванное въ Сенъ-Жер-менъ-ан-Лэ, объявило, что король имѣетъ право распоряжаться такимъ образомъ. Въ провинціяхъ, не признававшихъ доселѣ исключительныхъ правъ короны въ церкви, возникла распря межт,у парламентами и высшимъ духовенствомъ, стоявшими за короля, и нисшимъ духовенствомъ, державшимъ сторону папы. Болѣе 80 священниковъ тулузской эпархіп были по приговору парламента посажены въ тюрьмы и сосланы. Вслѣдствіе этихъ поста пковъ въ январѣ 1681 папа издалъ новое бреве, грозя архіепископу тулузскому; но парламентъ заступился за архіепископа, объявилъ подлинность буллы сомнительною и запретилъ читать ее.
Въ обезпеченіе себѣ король созвалъ вторичное собраніе духовенства; но оно состояло только изъ архіепископовъ, изъ нѣсколькихъ епископовъ, по одному при каждомъ архіепископѣ, п изъ небольшаго числа нисшаго духовенства. Собраніемъ руководили Кольберъ, канцлеръ Ле-Телье и братъ его, архіепископъ реймскій. Оно такъ боялось короля и министровъ, было такъ ослѣплено придворнымъ блескомъ, что министры рѣшились присвоить черезъ него королю права и преимущества въ церкви, которыми нѣкогда пользовался Лудовикъ Святой и которыя были уступлены папѣ Францискомъ I. Духовенство тѣмъ болѣе согласилось на это, что въ то время король съ министрами заступалъ мѣсто народа, такъ что присвоиваемыя ему права доставались самому духовенству. При этомъ Босюэ, епископъ москій, противъ воли былъ принужденъ посвятить свой литературный талантъ на защиту королевскихъ притязаній противъ папскихъ правъ. Этотъ преданный королю и двору попъ сочинилъ декларацію, гдѣ, подъ предлогомъ защиты древняго каноническаго права королю, присвопвалась часть беззаконія, которымъ цапы пользовались доселѣ подъ именемъ права. Французы, большіе любители звучныхъ фразъ, дотого расхваливаютъ таланты Блсюэ, что намъ уже не стоитъ приниматься за это. Онъ свелъ всѣ такъ назывіемыя права галликанской церкви къ слѣдующимъ четыремъ положеніямъ: 1) Папа и церковь получили отгь Бога власть надъ всѣми духовными дѣлами, имѣющими отношеніе ьъ спасенію души; но въ гражданскихъ и свѣтскихъ дѣлахъ онп не имѣютъ власти, которая вполнѣ принадлежитъ королямъ п государямъ, такъ что здѣсь монархи не подлежимъ церковной власти, и церковная власть не можетъ ни низлагать ихъ непосредственно, ни посредственно, разрѣшая пхъ подданныхъ отъ присяги и долга. 2) Священный престолъ и преемники св. Петра имѣютъ въ духовныхъ дѣлахъ полную власть, безъ ущерба однако для свято соблюдаемыхъ галликанскою церковью постановленій Констанцскаго собора, въ силу которыхъ вселенскіе соборы выше папъ. 3) Папа ограниченъ также каноническимъ правомъ. 4) Въ вопросахъ вѣры папа имѣетъ первенствующій голосъ, и декреты его имѣютъ силу въ каждой церкви; но рѣшенія его могутъ отмѣняться, если не утверждены всею церковью.
Королевскимъ эдиктомъ эти четыре положенія были обращены въ государ-л ственный законъ, которому всѣ коллегіи и университеты должны были присягнуть.
Папа не рѣшился осудить эти положенія, но разсердился на французское духовенство, упрекалъ его въ трусости за то, что въ средѣ его не нашлось никого, кто удержалъ бы короля отъ такихъ поступковъ. Онъ отказался утвердить назначенныхъ королекъ епископовъ, а безъ его утвержденія они не могли отправлять своихъ пастырскихъ обязанностей. Переговоры съ нимъ шли долго; но онъ требовалъ во что бы то ни стало отмѣны постановленій о правахъ галликанской церкви. Франція была тогда въ такомъ же отношеніи къ папѣ, какъ потомъ при Наполеонѣ I, и Лудовикъ XIV пользовался всякимъ случаемъ насолить папѣ.
Поводомъ къ другой ссорѣ было дѣло совершеннно свѣтское, такъ называемая квартирная вольность посланниковъ при папскомъ дворѣ. Здѣсь право было, очевидно, на сторонѣ папы, а Лудовикъ дѣйствовалъ такъ, что всѣ государи увидѣли, чего имъ ждать отъ него, если онъ удержитъ за собой преобладаніе, пріобрѣтенное по нимвегенскому миру. Въ Римѣ тогда еще существовало злоупотребленіе, въ силу котораго всѣ посланники при папскомъ дворѣ могли чинить свой судъ въ окружности своихъ квартиръ и давать у себя убѣжище всѣмъ преступникамъ. Поэтому посланническія квартиры (ГгапсЬігге) были убѣжищемъ бѣглыхъ негодяевъ всѣхъ племенъ. Иннокентіи XI, имѣя благоразумное намѣреніе искоренить въ Церковной Области бандитство, учредить въ Римѣ полицію и уничтожить существующія злоупотребленія, объявилъ, что не будетъ принимать посланниковъ, которые не откажутся отъ квартирной вольности. Посланники императора, Испаніи, Полыни, Англіи и Венеціи тотчасъ согласились на это; но французскій посланникъ оскорбительнымъ образомъ воспротивился папѣ. Какъ разъ въ это время (1687) французскій посланникъ д’Этре умеръ, и Лудовикъ приказалъ назначенному на его мѣсто Л а в а р д е н у потребовать продолженія квартирной вольности. Папа объявилъ па это, что отлучаетъ всякаго, кто будетъ настаивать на этомъ правѣ. Не смотря на это, 16 ноября 1687 Лаварденъ вступилъ въ Римъ, точно собираясь завоевать его; онъ привелъ съ собой 800 человѣкъ французскаго войска п занялъ пмп дворецъ французскаго посольства, дворецъ Фарнезе и весь округъ города, гдѣ находились эти зданія. Папа отказалъ ему за это въ аудіенціи; тогда Лаварденъ объѣхалъ городъ съ 200 чел. конницы и окружилъ свой дворецъ стражей, какъ бы опасаясь нападенія. Но папа не испугался. Когда на Рождествѣ посланникъ причастился въ французской церкви св. Лудовика, папа наложилъ на эту церковь пнтердиктъ за то, что священникъ допустилъ посланника къ обѣднѣ.
Это взбѣсило Лудовика. По его приказанію парижскій парламентъ объявилъ 22 января 1688 отлученіе отъ церкви Лавардена недѣйствительнымъ и аписли-ровалъ противъ поступковъ папы къ будущему собору. Генералъ - адвокатъ Омеръ Талонъ въ рѣчи своей объ этомъ позволилъ себѣ самыя рѣккія выходки, а парламентъ издалъ декретъ, одобряя дѣйствія посланника, принимая королевскую аппеляцію (арреі соште І’аЬпя) п прося короля принять противъ папы рѣшительныя мѣры. Между тѣмъ папа понадобился королю въ дѣлѣ о кельнскомъ епископствѣ. Лѣтомъ 1688 умеръ курфирстъ кёльнскій, принцъ Максимиліанъ Генрихъ Баварскій, и Лудовикъ хотѣлъ возвести на его мѣсто графа Вильгельма фонъ Ф ю р с т е н б е р г а, принадлежавшаго къ извѣстному семейству, преданному Франціи и измѣнявшему Германіи (стр. 666). Но на выборахъ Фюрстенбергъ получилъ только 14 голосовъ, а остальные 9 были даны принцу Іосифу Клементу, сыну курфирста Фердинанда Маріи Баварскаго; такимъ образомъ, не получивъ законныхъ 2/, голосовъ, Фюрстеп-бергъ былъ только постулированъ (стр. 665), т. е. для полученія архіепископства ему было еще нужно утвержденіе папы. Лудовикъ XIV тѣмъ болѣе разсчитывалъ, что Иннокентій утвердитъ его, что Іосифу Клементу Баварскому было только 17 лѣтъ, и потому сверхъ утвержденія пужпо было дать ему разрѣшеніе занять престолъ, не смотря на молодость лѣтъ (ѵепіа жіаіік). Но Иннокентій далъ все это баварскому принцу, который такимъ образомъ сдѣлался курфирстомъ кельнскимъ. Тогда Лудовикъ XIV приказалъ занять папское графство Авиньонъ. Но по смерти Иннокентія XI (1689) оно было возвращено, а вскорѣ папа Иннокентій XII помирился съ королемъ и ио квартирной вольности, и по правамъ галликанской церкви.
Не смотря на важность, которую янсенисты имѣютъ для исторіи XVIII столѣтія и особенно французской революціи, мы не можемъ подробно говорить о нихъ, потому что для этого намъ пришлось бы вдаваться въ ихъ богословіе и философію. Нидерландскій епископъ Янсеній (ум. 1636) издалъ книгу подъ заглавіемъ «Августинъ», гдѣ доказалъ цитатами изъ св. Августина, что этотъ отецъ церквп проповѣдовалъ о благодати, свободѣ воли и божественномъ предопредѣленіи совсѣмъ не то, что учатъ іезупты. Большая часть католическаго французскаго духовенства приняла мнѣнія Янсепія п стала защищать ученіе Августина о благодати и предопредѣленіи противъ семипелагіапизма, введеннаго въ церковь монахомъ Касіаномъ и ставшаго съ тѣхъ поръ церковнымъ догматомъ. Іезуиты просили папу ИннокентіяХ положительно рѣшить разъ навсегда, что именно училъ Августпнъ п какъ должно думать объ этихъ вопросахъ, которые такъ чужды жизни и разумѣнія всякаго, не заболтавшагося до тупоумія о безсмыслицахъ. Папа согласился исполнить просьбу іезуитовъ, въ то время очень сильныхъ въ Римѣ, Не разобравъ даже, заключаются ли въ книгѣ Япсенія положенія, приписываемыя ему врагами, онъ безъ разговоровъ объявилъ пять этихъ положеній еретическими. Преемникъ его, Александръ VII, въ октябрѣ 1656 предалъ проклятію и самого Янсенія, и его книгу.
Тогда во Франціи образовалась школа богослововъ, философски образованныхъ, строго нравственныхъ п преданныхъ аскетизму; вмѣстѣ съ тѣмъ опа имѣла юридическій характеръ, что въ то время не казалось протпворѣчащпмъ богословскому духу. Эта школа имѣла большое вліяніе въ парламентахъ и была враждебна папско-іезуитской партіи. Въ монастырѣ Пор ъ-Р о я л ѣ близъ Парижа янсенисты осповалп заведеніе для нравственнаго воспитанія, строгаго покаянія и основательнаго изученія наукъ. Къ досадѣ іезуитовъ, онп составили лучшія учебныя руководства по логикѣ, риторикѣ и поэзіи. Но Лудовикъ XIV въ угоду іезуитамъ началъ жестоко преслѣдовать нхъ п велѣлъ срыть Поръ-Ро-яль. Прп этомъ подверглись гопепію многіе знаменитые ученые и писатели, какъ Арно д'Апдпльп, Кепель, Николь Паскаль, Дювержье де О р а и ь, аббатъ де Сенъ-Сиранъ. Эти гоненія и жестокое преслѣдованіе протестантовъ, которые были въ это время изгнаны изъ Франціи, были послѣдствіемъ господства королевскихъ любовницъ, такъ что памъ приходится сказать о нихъ нѣсколько словъ.
Во французской литературѣ имѣется множество сочиненій и мемуаровъ, заключающихъ въ себѣ подробные разсказы о любовныхъ похожденіяхъ и приключеніяхъ короля и разныхъ знатныхъ особъ. Этими разсказами наполнена вся литература и вся салонная болтовня, такъ что всякій образованный французъ обязанъ знать пхъ. Но для насъ это безполезно, и чтобы не поощрять празднаго любопытства, мы не будемъ распространяться объ этомъ предметѣ. Въ ранней молодости Лудовикъ XIV страстно влюбплся въ племянницу Мазарена, Марію Манчини (стр. 359) п едва не женплся на ней. Послѣ этой пдеальпой привязанности онъ имѣлъ множество реальныхъ связей. Любовницами его одна за другой перебывали Елисавета Тарно, Ла Вальеръ, (стр. 367), Л а Моттъ д'А ржанкуръ, маркпза деМонтеспанъ и герцогиня де Ф о п т а н ж ъ. Всѣ эти барыни имѣли дворцы, придворный штатъ и проч., какъ королевы. Но всѣхъ перещеголяла вдова комическаго писателя Скаррона, получившая титулъ маркизы де Ментенонъ. Она прославилась не меньше самого короля. Извѣстный остроумный защитникъ протестантства, честный д Обнпье, былъ ея дѣдомъ; но въ дѣтствѣ ее побоями принудили принять католицизмъ. Въ молодости она была необыкновенно хороша и привлекательна, но такъ бѣдна, что была принуждена выйти замужъ за стараго Скаррона, совершенно искалѣченнаго подагрой. Опа ухаживала за нимъ до самой его смерти съ удивительной преданностью и вела самую нравственную жпзнь. Такія качества въ такое развратное время заставляютъ вѣрить, что она дѣйствіиельпо была такъ добродѣтельна, какъ говорятъ. Однако короткость ея съ всесвѣтной непотребницей, Н и нонъ де Ланкло, должна была приготовить ее къ будущей роли. Ее отрекомендовали тогдашней оберъ-метрессѣ, маркизѣ де Моптеспапъ, въ гувернантки къ незаконнымъ дѣтямъ короля. Опа была удивительно умна п хитра, какъ іезуитка, такъ что скоро очаровала короля и заняла мѣсто Монтес-
Шлооснръ. ѵ. 45
панъ. Впрочемъ она держала себя очень скромно, не хвасталась своей ролью, хотя Лудовикъ обращался съ ней, какъ съ законной женой. Въ 1683 умерла королева, и вскорѣ Лудовикъ и Ментепонъ, оба уже страшно ханжпвіпіе, тайно обвѣнчались въ кабинетѣ короля. Ихъ вѣнчалъ архіеппскопъ парижскій дю Арлэ въ присутствіи королевскаго духовника, іезуита Ла Шеза, и свидѣтелей, Монше-врейля, шевалье де Форбена и Бонтана. Подлинность ихъ свадьбы не подлежитъ сомнѣнію, но не рѣшено, когда именно это было. Съ тѣхъ поръ Ментенонъ пользовалась во дворцѣ королевскими почестями, но продолжала держать себя скромно. Она не командовала министрами и государственными дѣлами, какъ развратницы регента и Лудовика XV; но король занимался съ мпнпстрамп дѣлами въ ея комнатѣ, зналъ, чего она хочетъ, и противъ ея воли не дѣлалось нпчеіо. Всѣ расхваливали ея щедрость и набожность; но извѣстно, что качества, восхваляемыя попами и бабами, далеко не составляютъ истинной добродѣтели. Черезъ Ментенонъ лицемѣры и іезуиты, льстецы и плуты стали водить за носъ стараго ханжу, короля. Достойные люди, какъ Вандомъ и Катина, Катонъ вѣка Лудовика XIV, были удалены, и мѣсто пхъ заняли галантные льстецы и ханжи въ родѣ В и л ь р у а, державшіеся милостью Ментенонъ, не смотря на свою очевидную неспособность.
Намъ надо было подробно объяснить характеръ Ментепонъ, чтобы читатель могъ понять, какимъ образомъ женщина съ такими блестящими, дѣйствительными достоинствами, при самыхъ благихъ намѣреніяхъ, могла нанести Франціи больше зла, чѣмъ самый кровопролитный переворотъ. Вппою этого была ея бабья натура, побудившая ее въ союзѣ съ королевскимъ духовникомъ помогать цѣлямъ іезуитовъ, которые и до спхъ поръ убѣждены, что свѣтъ обратился бы въ рай, если бы имъ удалось искоренить протестантство и протестантовъ. Казалось, іезуиты могли бы разочароваться и въ этой единственной цѣли своей, п въ средствахъ, видя, къ чему все это привело Испанію, гдѣ Филиппъ II такъ вѣрно слѣдовалъ ихъ совѣтамъ. Но ханжи неисправимы, а толпа, какъ доказали намъ 1848 и 1849 гг., всегда вѣритъ тому, кто громче и смѣлѣе разглагольствуетъ и больше ругается. Изъ королевскихъ министровъ одинъ Понпонъ, сынъ основателя Поръ-Рояля, главы янсенистовъ Арно д’Андпльи, могъ бы остановить безразсудное усердіе короля. Но онъ былъ янсеннстъ и притомъ противился деспотизму своихъ товарищей; поэтому, когда началось владычество Ментенонъ, онъ потерялъ вліяніе и былъ вскорѣ совершенно удаленъ. Изъ прочихъ членовъ правительства Кольберъ, сынъ его, маркизъ де Сеньелэ, отецъ Ла Шезъ, а тѣмъ болѣе сама Ментенонъ были люди вовсе не жестокіе; но онп были того мнѣнія, что надо всячески исполнять волю государя, который желалъ, чтобы въ его королевствѣ не было иной религіи, кромѣ его собственной. Одинъ монархъ—одна религія, говорили они. Для нихъ этой фразы было довольно. Онп не знали плп не хотѣли знать, какимп страшными жестокостями ознаменовывается она, когда ее приводятъ въ дѣйствіе. Ле Телье, канцлеръ съ 1677, и извѣстный немилосерднымъ звѣрствомъ своимъ сынъ его, военный министръ Лувуа, радовались гибели протестантовъ; но Кольберъ съ грустью видѣлъ, какъ лишаютъ страну пхъ прилежанія, богатства, иромышлениости, торговли и знанія.
Истребленіе протестантовъ во Франціи началось косвеннымъ нарушеніемъ Нантскаго (стр. 229) и Нимскаго (стр. 407) эдиктовъ. Поощряемые дворомъ, чиновники, парламенты и священники принялись всѣми мѣрами обращать въ католичество. Протестантокъ вдовъ лишали опеки надъ дѣтьми; у нихъ даже насильно отнимали дѣтей; подлецовъ подкупали переходить въ старую церковь; протестантовъ обходили по службѣ, а зато католикамъ и ренегатамъ покровительствовали. Въ 1671 была учреждена особая касса для обращенія въ католпцпзмъ. Въ 1675, когда отецъ Ла Шезъ сдѣлался королевскимъ духовникомъ, министры и наложницы соединились съ нимъ противъ всѣхъ, кто осмѣливался заикаться о свободѣ. Въ 1679 были усилены наказанія за возвращеніе въ протестантство. Повивальнымъ бабкамъ было приказано относить дѣтей .протестантовъ крестить въ католическія церкви; католикамъ подъ страхомъ смертной казни запрещено переходить въ протестантство; браки между католиками и протестантами былп запрещены. Протестантовъ не велѣно принимать на службу, даже избирать въ городскія должности. Право религіозной терпимости дотого стѣснялось, что къ 1680 уже
300 городовъ и мѣстечекъ лишились его. Не соглашавшихся перемѣнить религію жестоко преслѣдовали, вслѣдствіе чего въ Виваре, въ Дофине и въ Севеннахъ вспыхнули смуты. Ихъ немилосердно подавили, и сотни протестантскихъ пасторовъ были сосланы на галеры. Въ августѣ 1684 Фуко, посланный съ отрядомъ войска въ Испанію, по дорогѣ вздумалъ истреблять протестантизмъ въ Беарнѣ, гдѣ и безъ того онъ уже существовалъ только въ пяти мѣстахъ. Фуко заставилъ всѣхъ протестантовъ подписать католическое исповѣданіе, принуждая ихъ своими солдатами. Лувуа и король остались этимъ очень довольны, и это дало свирѣпому военному министру мысль организовать безъ вѣдома короля систему обращенія, извѣстную подъ именемъ црагонадъ. На югѣ, гдѣ протестантовъ было очень много, ихъ обращали посредствомъ драгунъ, какъ нѣкогда Филиппъ II Испанскій мавровъ въ христіанство (стр. 8—13). Лангедокъ, Гіень, Ангумуа, Сеіітопжъ, Пуату были преданы на произволъ солдатъ, и реформатовъ заставляли подписывать католическое исповѣданіе, а если подписавшій не соблюдалъ потомъ католическихъ обрядовъ, его предавали чудовищной юстиціи фанатическихъ парламентовъ.
Наконецъ 22 октября 1685 король издалъ, а парижскій парламентъ утвердилъ эдиктъ, изгнавшій всю промышленность Франціи въ Голландію, Англію, Бранденбургъ и другія германскія страны. Въ этомъ эдиктѣ говорилось, что неусыпныя попеченія короля о возвращеніи заблудшихъ къ церкви увѣнчались полнымъ успѣхомъ;'что лучшая и большая часть ихъ возвратилась къ церкви; что поэтому король находитъ безполезнымъ дальнѣйшее соблюденіе Нантскаго эдикта и другихъ узаконеній, изданныхъ нѣкогда въ пользу реформатовъ; что онъ отмѣняетъ всѣ подобные эдикты, манифесты и распоряженія и повелѣваетъ немедленно разрушить всѣ протестантскія церкви. Реформатское богослуженіе было запрещено подъ страхомъ смертной казни и конфискаціи имущества даже въ частныхъ домахъ. Священникамъ, не желающимъ принять католицизмъ, велѣно въ двѣ недѣли выѣхать изъ Франціи подъ страхомъ ссылки на галеры, а желающимъ дана пожизненная пенсія на /5 выше прежняго жалованья ихъ; вдовамъ ихъ до вторичнаго выхода замужъ дана половина этой пенсіи.
Со временп отмѣны Нантскаго эдикта и до революціи солдаты и фанатическія власти, особенно парламентскіе юристы-богословы свирѣпо преслѣдовали протестантовъ. Имъ было наконецъ даже запрещено выѣзжать изъ государства. Но они бѣжали, и къ концу ХѴП вѣка Франція лишилась уже 400,000 трудо-любнвѣйшпхъ гражданъ.
Мы разсказали эти гоненія такъ подробно, чтобы показать, какъ мучилъ изъ благочестія свопхъ подданныхъ король, котораго французы п до сихъ поръ называютъ великимъ, а другіе народы считаютъ достойнымъ подражанія. Теперь разскажемъ, какъ безсовѣстно грабилъ онъ сосѣдей; но предварительно взглянемъ на обстоятельства, препятствовавшія императору остановить его.
5. Турція и Венгрія до Васварскаго перемирія.
Въ началѣ тридцатилѣтней войны въ Трансильваніи царствовалъ Бетленъ Габоръ въ качествѣ турецкаго вассала (стр. 270). По смерти его (1629) братъ его Стефанъ и вдова его долго оспаривали другъ у друга княжество, пока сами трансильванцы не избрали княземъ Георгія Ракочія I. Въ 1631 Ракочій формально получилъ Трансильванію въ ленъ отъ султана. Когда Торстенсонъ вторгнулся въ Моравію, Ракочій заключилъ съ нимъ союзъ и хотѣлъ пріобрѣсти Венгрію (стр. 433). Но ему нельзя было сдѣлать этого безъ позволенія султана. Въ Турціи царствовалъ въ то время неспособный, свирѣпый п развратный И б-рагимъ. Ракочій условился съ великимъ визиремъ, что будетъ платить Турціи новую дань въ 25 т. талеровъ и кромѣ того другую въ 20 т. или 40 т., смотря по тому, пріобрѣтетъ ли всю верхнюю Венгрію или только Баннатъ. Война была несчастлива для императора Фердинанда ІП. Въ 1645, чтобы выпросить у султана продленія перемирія, онъ былъ принужденъ приказать своему посланнику безсовѣстно льстить Ибрагиму, который за то приказалъ Ракочію оставить импера
тора въ покоѣ. Какъ относилась турецкая дипломатія къ цесарской, показываютъ выраженія этого приказа. «Напиши твоему господину, сказалъ Ибрагимъ посланнику Ракочія, чтобы онъ не разсчитывалъ на мою войну съ Венеціей, потому что я все-таки дойму его и посажу въ Трансильванію другаго князя. Приказываю ему хранить миръ съ моимъ братомъ, императоромъ. Слышалъ? Слышалъ? Слышалъ?» Вслѣдствіе этого приказанія 8 августа 1645 перемиріе было продолжено; однако императору пришлось уступить Ракочію цѣлыхъ семь округовъ, въ томъ числѣ Токай и другіе важные города. Венгерскихъ протестантовъ мучили и преслѣдовали іезуиты; но въ сентябрѣ этого же года императоръ заключилъ съ нимъ въ Лпнцѣ миръ, даровавъ пмъ полную религіозную свободу. Іезуиты былп очень недовольны этимъ договоромъ и постоянно нарушали его прп преемникѣ Фердп-нанда III, Леопольдѣ I, который въ молодости предназначался въ епископы и былъ воспитанъ по-моиашескп.
По смерти Ракочія ему наслѣдовалъ сынъ его, Георгій Ракочій II. Король польскій, Янъ Казпміръ, тѣснимый Карломъ X Шведскимъ, просилъ у него помощи, но онъ отказалъ ему и по внушенію Франціи заключилъ союзъ съ шведамп и казаками, когда въ 1655 и 1657 онп заняли Польшу (стр. 535—36). Въ февралѣ 1657 онъ подступилъ съ арміей къ Ярославу. Но на его бѣду въ это время умеръ Фердпиандъ III, который боялся начинать войну со шведами, и врагъ еретиковъ, Леопольдъ I, сдѣлался королемъ венгерскимъ. Когда Карлъ X былъ принужденъ удалиться пзъ Польши, Леопольдъ послалъ туда 40,000 войска (стр. 536), а въ то же время съ другой стороны вторглись татары п въ Подоліи окружили трансильванскую армію, которой командовалъ Янъ Кеменій. Ракочій хотѣлъ поспѣшно отступить къ Мармаросу, но поляки настигли его при Черномъ Островѣ, и онъ былъ принужденъ купить себѣ свободу постыднымъ миромъ, который былъ заключенъ 22 іюля 1657 его канцлеромъ, Михаиломъ Мп-кисомъ. Великій князь былъ принужденъ очистить Краковъ и Бжескъ, удалить пзъ Транспльвапіи всѣхъ польскихъ эмигрантовъ, обѣщать заплатить 120,000 гульденовъ за убытки и дать въ заложники двухъ главныхъ своихъ саповипковъ. Польскія войска проводили его до границы. Полководецъ Ракочія, Кеменій, подвергся еще худшей участи. Въ концѣ іюля онъ былъ принужденъ сдаться татарамъ п былъ со всѣмъ войскомъ уведенъ въ Крымъ въ рабство. Поляки вторглись въ Венгрію и разорили тамъ больше 300 деревень. Положеніе Ракочія было очень плохо. Трансильванцы требовали, чтобы онъ на своп деньги выкупилъ взятыхъ въ плѣнъ татарамп. Вдобавокъ па пего разсердился и султанъ за его походъ въ Польшу. Ракочій тщетно старался умилостивить его всевозможными униженіями. Трансильванцы избрали па его мѣсто магнатовъ Редея и Барксая.' Они обѣщали Ракочію возстановить его, если онъ помирится съ турками. Но I султанъ былъ непреклоненъ. Ракочій напрасно просилъ помощи у трансильванскихъ чиновъ п у императора Леопольда. Наконецъ въ 1658 онъ рѣшился начать войну съ турками на тѣ средства, которыя давали ему его родовыя помѣстья въ Венгріи и Трансильванір.
Въ то время султанами были люди, погрязшіе въ гаремныя наслажденія. Но къ счастью Турціи два геніальные человѣка, великіе визпри, Мухаммедъ К і у п р и л и и сынъ его, Ахметъ Кіуприли, поддерживали національное величіе. Мухаммеду Кіуприли удалось пережить двухъ тирановъ, кровожаднаго Мурада IV, прп которомъ ие прекращались бунты и смуты, и позорнаго Ибрагима. Преемникъ Ибрагима, Мухаммедъ IV, былъ такъ же ничтоженъ, какъ и этотъ султанъ. Мать его, султанша Валиде, управлявшая сначала государствомъ, спасла Турцію, назначивъ въ сентябрѣ 1656 великимъ визиремъ Мухаммеда Кіу-прпли. Но онъ согласился принять эту должность только съ тѣмъ, чтобы султанъ и Валиде торжественно поклялись предоставить ему неограниченную власть. Такимъ образомъ онъ сдѣлался тѣмъ, чѣмъ были майордомы при Меровингахъ. Всѣ были удивлены назначеніемъ Кіуприли, которому было уже за 70 лѣтъ, но до сихъ поръ объ пемъ никто и не слыхалъ. Но къ общему изумленію опъ до самой смерти 5 лѣтъ со славой управлялъ государствомъ и даже передалъ свою власть сыну, что было безпримѣрно въ турецкой исторіи. Даже Соколли, бывшій въ XVI вѣкѣ великимъ визиремъ 15 лѣтъ при 3 султанахъ, не могъ сдѣлать свою власть наслѣдственной. Мухаммедъ Кіуприли былъ человѣкъ совершенно невѣжественный,
едва умѣлъ читать и писать, но необыкновенно хитрый и практичный. Султанъ любилъ его за то, что онъ умѣлъ доставлять ему развлеченія. Онъ быстро возстановилъ его власть, перерѣзалъ мятежныхъ янычаръ и спаговъ, смирилъ другихъ бунтовщиковъ, велѣлъ татарамъ истребить сотни тысячъ валаховъ, молдаванъ и трансильванцевъ, соблюдалъ мпръ и дружбу съ императоромъ Леопольдомъ и успѣшно велъ войну съ Венеціей.
Въ 1658 Мухаммедъ Кіупрпли предпринялъ походъ противъ Ракочія. 200,000 татаръ и казаковъ (такъ говоритъ Гаммеръ; но впрочемъ кто ихъ считалъ?) двинулись противъ резиденціи Ракочія, Вейсенбурга (Альба ІОлія), и опустошили городъ и окрестности. 150,000 христіанъ было перебито и обращено въ рабство. Барксай былъ сдѣланъ великимъ княземъ и обязался платить вмѣсто 15 т. 40 т. червонцевъ ежегодной дани. Турецкая армія подъ предводительствомъ пашей спли-стрійскаго и офенскаго съ 12 т. польскаго вспомогательнаго войска взяла Теме-шваръ. Ракочій былъ бы пзгнанъ и пзъ Венгріи, но въ это время вспыхнуло сильное возстаніе въ Азіи и принудило великаго визиря отправиться туда. Мы предоставляемъ знаменитымъ писателямъ хвалить Кіупрпли за удачное подавленіе этого возстанія. Эти писатели умѣютъ остроумно доказать, что цѣль оправдываетъ средства, и что похвальна всякая правительственная мѣра, обезпечивающая спокойствіе, собственность, торговлю, кредитъ и биржевыя спекуляціи. Кіупрпли заманилъ Абаса п другпхъ главныхъ заговорщиковъ въ Алеппо, ласково угостилъ ихъ и потомъ велѣлъ перерѣзать. Въ февралѣ 1659 султанъ получилъ въ доказательство геніальности своего министра 30 головъ разныхъ пашей и бе-говъ, въ томъ числѣ пашп офенскаго и бывшаго великаго визиря Ахмеда. Но предоставляемъ читателямъ обратиться къ Гаммеру, который подробно повѣствуетъ, какъ страшный впзпрь возстановлялъ славу турецкаго царства тѣми же мѣрами, какими основали его первые султаны. Безконечный перечень казней, измѣнъ, вѣроломствъ и неимовѣрныхъ жестокостей, за которыя восхваляютъ стараго Кіупрпли, былъ бы здѣсь безполезенъ; мы разсказываемъ не турецкую исторію, а исторію Австріи и Германіи, на которыя одпако турецкія дѣла имѣли очень большое вліяніе.
Осенью 1659 Ракочій воспользовался удаленіемъ турецкой арміи, чтобы прогнать изъ Трапспльваніп Барксая, поставленнаго визиремъ. Но визирь приказалъ идти противъ него санджаку эрлаускому и новому пашѣ офенскому. Эти начальники разбили Ракочія въ концѣ осени при Девѣ. Великій князь едва спасся бѣгствомъ. Весной 1660 онъ снова вступилъ въ Транснльванію п осадилъ Германштадтъ. Пока онъ стоялъ подъ этимъ городомъ, противъ него выступилъ Спдп-Али-иаша, наименованный въ Адріанополѣ сердаремъ, т. е. главнокомандующимъ, со всѣми турецкими силами. Получивъ это извѣстіе, великій князь снялъ осаду Герман-штадта п пошелъ къ Клаузенбургу. Сидп-Али-иаша настигъ его между этимъ городомъ и Шамосальвой п 24 мая 1660 разбилъ на голову. Ракочій былъ такъ тяжело раненъ, что на восемнадцатый день умеръ. Турки доказали, что энергія Мухаммеда Кіупрплп возстановила древніе обычаи пхъ, когда султаны воздвигали пирамиды пзъ человѣческихъ головъ. Послѣ битвы при Клаузенбургѣ греки п арнауты поднесли султану и визирю 4,000 головъ, которыя визирь потопталъ своимъ конемъ п потомъ велѣлъ выбросить псамъ. Немудрено, что такіе каннибалы съ своимъ чудовищнымъ Мухаммедомъ Кіупрплп навели ужасъ на Германію, къ предѣламъ которой подвигались все ближе.
Императоръ Леопольдъ, отказавшій Ракочію въ помощи, ужаснулся, узнавъ, что 50,000 турокъ осадили Гросъ-Варадейнъ. У него не было ни денегъ, нп честныхъ людей. Мы уже видѣли (стр. 667), каковы былп его министры. Лучшіе полководцы его были Монтекукули и де Сушъ; но одинъ былъ итальянецъ, а другой французъ, такъ что, не смотря на великія дарованія пхъ, они былп такъ же чужды вѣрности п патріотизма, какъ п самъ императоръ съ своими минп-сірамп. Леопольдъ послалъ де Суша на помощь вдовѣ Ракочія, но въ сущности, чтобы ограбить ее и ея юнаго сына п отпять у нихъ лучшія владѣнія пхъ. Цесарскія войска заняли всѣ помѣстья Ракочіевъ въ Венгріи. Но протестантская Венгрія предпочитала турецкое владычество цесарскому, потому что турки не трогали по крайней мѣрѣ ея религіи, тогда какъ императорскіе іезуиты подвергали ее неслыханнымъ притѣсненіямъ въ этомъ отношеніи. Такимъ образомъ, пмиера-
тору предстояла война съ Турціей. Но Леопольдъ и его министры боялись турокъ п не рѣшились воспользоваться удобнымъ временемъ. Графъ Николай Црини осадилъ важную крѣпость Гросъ-Варадейнъ и уже почти взялъ ее, когда турки, затѣвавшіе большой походъ въ Трансильванію и Венгрію, обратились къ императору съ жалобой, что Црппп нарушаетъ миръ. Министры Леопольда тотчасъ послали Цринп приказъ снять осаду. Црини повиновался, но съ досады разругалъ министровъ и построилъ на Мурѣ близъ Капишп новый оплотъ противъ турокъ, назвавъ его въ честь себя Серинваромъ. Турки были этимъ еще больше недовольны, чѣмъ осадой Гросъ-Варадейна.
Между тѣмъ въ Трансильваніи, кромѣ Барксая и его брата, престоломъ хотѣлъ овладѣть Янъ Кеменій. Онъ былъ венгръ и католикъ; поэтому кромѣ турокъ противъ него было большинство протестантскихъ трансильванцевъ. Вслѣдствіе этого онъ заключилъ въ январѣ 1661 союзъ съ Леопольдомъ, который послалъ ему на помощь Монтекукулп. Моитекукули, которому гофъ-крпхсъ-ратъ насильно навязалъ начальство, очень негодовалъ на венгровъ и не безъ основанія, какъ говоритъ даже Вагнеръ, латинскій исторіографъ Леопольда I. Турки заняли Трансильванію, прежде чѣмъ Моитекукули успѣлъ собрать свои войска, которыя терпѣли крайнюю нужду. Моитекукули было приказано не раздражать турокъ; поэтому онъ только подкрѣпилъ гарнизонъ Клаузенбурга, а Кеменія покинулъ на произволъ судьбы. Кеменій все старался помириться съ братьями Барксаями, но постоянно расходился съ ними и наконецъ въ іюнѣ 1661 приказалъ ихъ обоихъ казнить. Кеменій полагался на іезуитовъ, которые хлопотали за него въ Вѣнѣ. Но старый визирь перехитрилъ и іезуитовъ. Онъ съумѣлъ сохранить миръ съ императоромъ и удержать его отъ военныхъ приготовленій, увѣ.»яя, что хотя не допуститъ Кеменія сдѣлаться великимъ княземъ, но впрочемъ предоставляетъ трансильванскимъ чинамъ избрать, кого угодно. Когда въ іюлѣ турки вступили въ Трансильванію, въ Вѣнѣ стали помышлять о войнѣ и послали противъ нпхъ Моитекукули. Но гофъ-крихсъ-ратъ задержалъ его на много недѣль, препираясь съ нпмъ о планѣ кампаніи, потому что вѣнская знать воображала, что лучше его знаетъ, какъ вести войну. Въ своихъ латинскихъ мемуарахъ онъ объясняетъ, почему не могъ ничего сдѣлать. Но мы на основаніи другихъ источниковъ думаемъ, что ему было тайно предписано покинуть Кеменія, дабы императору можно было наловить рыбы въ мутной водѣ.
Овладѣвъ всею Трансильваніей и прогнавъ Кеменія въ Венгрію, турки заставили трансильванцевъ избрать 14 сентября 1661 великимъ княземъ Михаила А па фія и потомъ выступили противъ арміи Моитекукули. Силы обѣихъ сторонъ были равны, такъ что онъ могъ бы съ выгодой дать сраженіе. Но хитрый іезуитъ-итальянецъ умалчиваетъ объ этомъ въ свопхъ мемуарахъ и увѣряетъ, будто у него было только 15 т. войска, будто палатинъ прислалъ ему всего 1500 конницы, а у Кеменія было лишь 3 т. чел., такъ что онъ не могъ вступить съ турками въ бой. Но Энгель въ V части исторіи Венгріи доказалъ, что у него было 36 т. войска съ 54 пушками, а у Кеменія 10,000 челов. Моитекукули отступилъ, оставивъ Кеменію небольшой отрядъ. Турки не преслѣдовали его. Венгры и императоръ порицали его и бранили за его италіянскія плутни, такъ что онъ отказался командовать венграми. Кеменій, оставшись одинъ, принялъ отчаянное намѣреніе, и въ январѣ 1662 вторгнулся въ Трансильванію, чтобы прогнать своего соперника Апафія, прежде чѣмъ турки успѣютъ помочь ему. Но Апафій выступилъ противъ него, и 23 января произошло сраженіе, въ которомъ войска Кеменія были разбиты, а самъ онъ упалъ съ коня и былъ растоптавъ конницей.
Мухаммедъ Кіуприли до самой смерти не нарушилъ мира съ императоромъ, хотя турки часто сражались съ цесарцами, помогая разнымъ партіямъ венгровъ и трансильванцевъ. Но молодой преемникъ Мухаммеда тотчасъ рѣшился начать войну. Грозный старый визирь возстановилъ царство османовъ и въ 1660, на восьмидесятомъ году отъ роду, разгромилъ, кромѣ венгровъ и трансильванцевъ, татаръ въ южной Россіи. Онъ укрѣпилъ Дарданеллы, выстроивъ новые замки и обезпечивъ ихъ съ юга, и построилъ крѣпости на устьяхъ Дона и Днѣпра. Въ гавани Каффы (Ѳеодосіи) у него былъ собранъ сильный флотъ Какъ ни трудно было ему успѣшно вести борьбу въ Венгріи, Трансильваніи, Молдавіи, Валахіи, въ татарской области между Дономъ и Волгой, но еще труднѣе было бороться
съ бабами, съ развратнымъ дворомъ, съ дикими спагами и янычарами; однако опъ всюду восторжествовалъ. Но даже самимъ туркамъ показались тяжелыми 5 лѣтъ господства возстановителя ихъ царства. Историкъ ихъ говоритъ: «Въ теченіе 5 лѣтъ его визирства 36 тысячъ человѣкъ умерли насильственной смертью; это не преувеличено, потому что одинъ ага самъ говорилъ, что черезъ его руки прошло 4,000 головъ; притомъ надо взять во вниманіе алеппскую рѣзню, которая повторялась почти ежедневно и каждый разъ кончалась 20—30 казнями.»
Мухаммедъ Кіуприли умеръ 1 ноября 1661 и оставилъ власть своему сыну, Ахмеду Кіуприли, которому съ юныхъ лѣтъ далъ блистательное воспитаніе. Необыкновенно было не только наслѣдственная преемственность власти, но и то, что великимъ визиремъ сдѣлался молодой человѣкъ 31 года и продержался въ этой должности до самой смерти, цѣлыхъ пятнадцать лѣтъ. Ахмедъ Кіуприли засталъ Турцію въ войнѣ съ Венеціей и въ распрѣ съ императоромъ за Тран-спльванію, что неизбѣжно должно было произвести разрывъ съ Венгріей и Германіей.
Въ 1662 императоръ послалъ Монтекукули на помощь трансильванцамъ и венграмъ. Но въ тоже время онъ вступилъ съ турками въ переговоры. Турки уже не довольствовались возведеніемъ на княжескій престолъ въ Трансильваніи своего вассала, Михаила Апафія. Они хотѣли совершенно завоевать княжество п обратить его въ турецкій пашалыкъ. Ни венгры, ни нѣмцы не хотѣли помогать императору противъ турокъ. Любимецъ его, графъ, впослѣдствіи князь священной имперіи, Іоганнъ Фердинандъ фонъ Порсі а, и испанскій посланникъ не совѣтовали ему начинать съ ними войну. Протестантскіе венгры пе хотѣли даже, чтобы цесарскія войска стояли въ ихъ странѣ, потому что онп служили только для угнетенія протестантовъ и для разоренія протестантскихъ церквей. Особенно не хотѣли они пускать къ себѣ итальянца Монтекукули, котораго обвиняли въ фанатизмѣ, злыхъ умыслахъ и интригахъ. Такимъ образомъ пе было принято еще никакихъ мѣръ, когда великій визирь, назначенный султаномъ съ обычнымъ торжествомъ сераскиромъ, выступилъ 19 марта 1663 изъ Адріанополя въ Бѣлградъ. Императоръ началъ переговоры; но турки обращались съ его послами грубо п велѣлп имъ ѣхать для переговоровъ въ Эссекъ. Въ маѣ собрался германскій сеймъ и постановилъ послать на помощь императору имперское войско, силою около '/3 турецкой арміи. Но войско это, конечно, было еще неготово, когда въ іюлѣ переговоры прервалпсь, потому что турки требовали невозможнаго. Турки двинулись противъ крѣпости Нсйгейзеля и при Барканѣ разбили отрядъ графа Форгача, прп чемъ взяли 700 плѣнныхъ, которыхъ визирь велѣлъ перерѣзать, какъ барановъ. Графъ Форгачъ и маркизъ Піо храбро защищали Нейгейзель 1*/2 мѣсяца, но въ концѣ сентября гарнизонъ, состоявшій пзъ венгровъ и нѣмцевъ, принудилъ ихъ сдаться на капитуляцію. Имъ было позволено отступить со всѣмп военными почестями. Затѣмъ сдались Нейтра, Нов-градъ, Левенцъ и Фрейштедтль. Въ то же время многочисленныя орды татаръ ворвались въ нижнюю Венгрію и Моравію и увели въ рабство около 100 т. венгровъ.
Монтекукули полагалъ всю свою славу въ ученыхъ маневрахъ, на которые былъ мастеръ. За то графъ Николай Црини геройски сражался съ турками. Онъ былъ баномъ кроатскпмъ и венгерскимъ генералиссимусомъ и сосредоточилъ всѣ силы венгровъ подъ своимъ замкомъ Серинваромъ. Графъ Батіани командовалъ другимъ венгерскимъ корпусомъ, генералъ П р и х а р д ъ—12-тысячнымъ баварскимъ корпусомъ, а графъ Л е с л и—отрядомъ 700 чел. пѣхоты и 6 эскадроновъ коннаго полка Пикколомини. Всего въ арміи было 23 т. чел. Созвали также венгерскую милицію; но она оказалась такъ плоха, что ее пришлось распустить. Подробное описаніе императорской арміи можно прочесть у біографа Леопольда *). Въ концѣ 1663 германскій сеймъ, на который императоръ пріѣхалъ лично, закопошился п опять постановилъ собрать имперское войско и на расходы назначить три такъ называемые римскіе мѣсяцы. Но надежды на это войско было такъ мало, что курфирстъ бранденбургскій отказался отъ предложеннаго ему на
*) ЛѴадпег, Ыаіогіа Ьеороійі Ма^пі, Саееагіэ Аиаивіі. ѵ. I, р. 122.
чальства надъ нимъ. Впрочемъ, какъ и курфирстъ саксонскій, онъ еще въ прошломъ году послалъ въ Венгрію 2 т. человѣкъ отличнаго войска. Главнокомандующимъ имперской арміи былъ назначенъ маркграфъ Леопольдъ Вильгельмъ Баденскій, имѣвшій чипъ императорскаго фельдмаршала. Графъ Георгъ Фридрихъ Вальдекскій былъ фельдмаршалъ-лейтенантомъ; герцогъ Ульрихъ В и р т е м б е р г с к і й - -- генераломъ отъ кавалеріи; графъ Вольфгангъ Юлій фонъ Гогенлоэ — командиромъ войскъ рейнскаго союза, посланныхъ въ Штпрію въ 1663. По доброму нѣмецкому обычаю, на сеймѣ безконечно препирались о томъ, сколько жалованья назначить главнокомандующему, пока маркграфъ не прекратилъ споровъ, благородно объявивъ, что наградою ему будетъ служить честь. Хотя армія существовала еще только на бумагѣ, но имперское дворянство уже успѣло передраться за должности п чины. Находя вѣроятно, что гофъ-крпхсъ-ратъ еще недостаточно мѣшаетъ войнѣ, сеймъ учредилъ рейхсъ-крпхсъ-ратъ, который долженъ былъ пребывать въ Вѣнѣ. Членами его были назначены 6 человѣкъ, въ томъ числѣ епископъ Бернгардъ мюнстерскіп и маркграфъ Фридрихъ Баденскій. Имъ было назначено жалованье— епископу и маркграфу по 800 тал., а прочимъ по 300 въ мѣсяцъ. Они имѣли низость принять это жалованье, но съ совѣтами своими опоздалп.
Кромѣ имперіи п другія державы оказали помощь императору, т. е. въ сущности всему христіанскому міру, угрожаемому варварами. Лудовикъ XIV прислалъ 6 т. человѣкъ отборнаго войска подъ начальствомъ графа Колиньи, тѣмъ охотнѣе, что Ахмедъ Кіупрплп отказалъ ему въ удовлетвореніи за грубое оскорбленіе его посланника. Папа Александръ VII обѣщалъ 700 т. дукатовъ; генуэзская республика 200 т.; Флоренція п Мантуа прислали денегъ и волонтеровъ. Король шведскій прислалъ 2,500 чел. войска, кромѣ того, что долженъ былъ поставить въ качествѣ имперскаго князя. Фрпдрпхъ III Датскій не прислалъ ничего, оправдываясь недавней разорительной войной. Вообще оказалось, что европейскіе народы, не смотря па свое суевѣріе, цѣнятъ депьгп дороже христіанства п цивилизаціи. Европейскіе торгаши, англичане и голландцы, хотя самые богатые народы, не оказали никакой помощи, говоря, что по торговымъ соображеніямъ не могутъ ссориться съ турками.
Осеиью 1663 главныя турецкія силы собрались при Бѣлградѣ, чтобы весной 1664 перейти при Эссекѣ по мосту, выстроенному черезъ болото Солпманомъ Великимъ. Чтобы воспрепятствовать этому переходу, Црини сруовой зимой выступилъ будто бы противъ Шпгета, но потомъ повернулъ къ мосту, который имѣлъ 1565 шаговъ въ длину, 70 въ ширину, и защищался тетъ-де-пономъ съ той стороны, откуда шелъ Црини. Въ концѣ января 1664 Црини взялъ укрѣпленіе п въ два дня сжегъ весь мостъ. Но когда весной турки выступили изъ-подъ Бѣлграда на Муръ въ Штирію, веппкій визирь въ 3 мѣсяца опять выстроилъ мостъ. Въ маѣ турецкая армія, выручивъ Канишу, пошла па Серппваръ, который Црипи п Строцци рѣшились отстаивать до послѣдней крайности. Іюня 6 Строццп со славой сразился съ турками, но былъ убитъ. Императоръ не довѣрялъ протестанту Црини и послалъ на его мѣсто своего итальянца Моитекукули. Прежніе начальники, Црини, Строцци и графъ Вольфгангъ Юлій фонъ Гогенлоэ, безпрестанно ссорились между собой, а съ прибытіемъ Моитекукули раздоръ еще больше усилился. Моитекукули хотѣлъ уступить туркамъ Серинваръ, а Црини желалъ, во что бы то пи стало, отстоять свою крѣпость; кончилось тѣмъ, что въ концѣ іюня турки взяли Серппваръ. Моитекукули маневрировалъ, правда, очень искусно, но этимъ такъ тянулъ войну, что императоръ былъ принужденъ заключить съ турками невыгодное перемиріе, хотя войска его одержали двѣ блистательныя побѣды.
Первая побѣда была одержана де Сушемъ при Л е в е и ц ѣ въ верхней Венгріи, куда прибыли имперскія войска одновременно съ прибытіемъ Гогенлоэ па Муръ. Де Сушъ встрѣтилъ съ нпми турокъ на Гранѣ близъ Левснца и одержалъ очень легкую побѣду, потому что татары разбѣжались отъ перваго выстрѣла. Тысячъ 6 или 8 турокъ было убито, взято 100 знаменъ и 1000 телѣгъ, па которыхъ турки везли добычу изъ ограбленныхъ городовъ и деревень Венгріи п Трансильваніи. Немудрено новѣрпть, что добыча побѣдителей была такъ пе-
смѣтна, что на долю простыхъ солдатъ, досталось по 400 гульденовъ слишкомъ. Побѣду приписывали талантамъ герцога Августа Гольштинскаго и генераловъ Капрары и Гейстера.
Вторая побѣда была одержана между Кермендомъ на Раабѣ и монастыремъ Санктъ-Готгардомъ, по имени котораго называется это сраженіе. Монтекукули долго маневрировалъ, избѣгая рѣшительнаго сраженія съ великимъ визиремъ. Наконецъ къ нему подошло много имперскихъ, итальянскихъ и другихъ вспомогательныхъ войскъ, такъ что армія его представляла цвѣтъ французскаго, германскаго, итальянскаго и испанскаго рыцарства. Онъ 2 раза отбилъ попытки великаго визиря перейти за Раабъ и наконецъ рѣшился дать сраженіе. Августа 1 Ахмедъ Кіупрплп аттаковалъ Монтекукулп при Санктъ-Готгардѣ. Обѣ арміи были почти равны силами, если не считать массы разной сволочи, которая всегда сопровождала обозы турокъ. Подъ начальствомъ великаго визиря командовали паши алеппскій, дамасскій, армейскій и боснійскій. Со стороны христіанъ особенно отличились французскіе командиры, Колпньи и Ла Фёльядъ. Нѣмцы дѣйствовали вяло, хотя нѣкоторые также отличились. Маркграфъ Баденскій, не смотря па болѣзнь, сѣлъ на лошадь и принялъ участіе въ бою. Молодой герцогъ Карлъ IV Лотарингскій собственноручно взялъ турецкое знамя и убилъ начальника визирской гвардіи. Сраженіе продолжалось съ 9 часовъ утра до 4 по полудни. Янычары погорѣли въ занятыхъ ими строеніяхъ, но не сдались. Побѣда при Санктъ-Готгардѣ пли Моггендорфѣ была блистательнѣйшей, какую когда либо христіане одерживали надъ турками. Побѣдители взяли несмѣтную добычу.
Еще до этой побѣды императоръ Леопольдъ I поручилъ Реннпигеру начать мирные переговоры. Турки взяли императорскаго посланника въ плѣнъ, но тотъ и въ плѣну велъ переговоры, пока турецкая армія шла изъ Офена противъ Монтекукули. Черезъ нѣсколько дней послѣ побѣды при Санктъ-Готгардѣ, 10 августа, было заключено перемпріе въ Васварѣ (Эйзенбургѣ). Турки никогда не заключали мпра и потому согласились только на 20-лѣтнее перемпріе. Императоръ былъ принужденъ послать въ Константинополь подарковъ на 200 т. талеровъ, признать власть султана надъ Транспльваніей, вассала его, Апафія — великимъ княземъ и уступить туркамъ взятыя пмп крѣпости Новградъ, Гросъ-Варадепнъ, и-даже Нейгейзе.іь, лежащій всего въ нѣсколькихъ миляхъ отъ Вѣны. Принятіе такихъ условій послѣ рѣшительной побѣды объясняется тѣмъ, что у цесарской арміи не было ни пороха, ни провіанта, а у самого императора — денегъ. Впрочемъ, какъ ни былъ жалокъ кабинетъ добродушнаго, ученаго ханжи Леопольда, однако и онъ не принялъ бы такихъ условій, если бы была возможность сохранить побѣдоносную армію ; но по тогдашнимъ политическимъ отношеніямъ державъ на это не было надежды. Притомъ венгры предпочитали турецкое иго управленію іезуитовъ, которое навязывать имъ императоръ съ своимъ патеромъ Эммерпхомъ и княземъ Персіей. Наконецъ храбрый Црпнп, банъ кроатскій, не на животъ, а на смерть поссорился съ Монтекукули, и венгерскіе магнаты задумали отложиться отъ Австріи.
6. Императоръ Леопольдъ I п турки отъ Васварскаго перемирія до Карловицскаго мпра.
Въ Вѣпѣ кромѣ князя Порсін н патера Эммериха дѣлами заправлялъ Лоб-ковпчъ, подкупленный Франціей (стр. 635) Въ 1665 въ Вѣну было созвано собраніе венгерскихъ прелатовъ, бароновъ и совѣтниковъ. Лобковпчу было поручено ѵбѣдить это собраніе, что договоръ, заключенный съ турками, выгоденъ для Венгріи. Но собраніе не послушалось его, и палатпнъ подалъ императору отъ имени собранія записку, въ которой заключенное перемпріе было объявлено противозаконнымъ и требовалось удалить пзъ Венгріи всѣ нѣмецкія войска. Кромѣ того собраніе требовало возвращенія въ Венгрію изъ Вѣны венгерской короны. Вмѣсто всякаго отвѣта вѣнскій дворъ приказалъ занять нѣмецкими войсками всѣ венгерскіе города. Въ это время Николай Црпни погпбъ на охотѣ. Ему наслѣдовалъ братъ его, Петръ, человѣкъ неосторожный. Онъ затѣялъ съ молодежью
безразсудный заговоръ, надъ которымъ надсмѣялся даже .челикій визирь, когда ему сообщили этотъ нелѣпый планъ. Въ заговорѣ участвовалъ между прочимъ молодой сынъ великаго князя Георгія Ракочія II, Францъ Рано чій, у котораго императорскіе министры оттягали отцовское наслѣдство. Въ 1666 онъ женился на дочери Петра Црппи, Еленѣ. Палатпнъ также зналъ о заговорѣ. Говорятъ, что Црини и двое другихъ заговорщиковъ, Надасди и Стефанъ Токолп, покушались на жизнь Леопольда еще въ декабрѣ, Іі 66, когда императоръ выѣхалъ въ Шотвепнъ на встрѣчу своей певѣстѣ, дочери Филиппа IV Испанскаго, Маргаритѣ Терезіи; но это недостовѣрно.
Этотъ опасный заговоръ больше четырехъ лѣтъ оставался тайной; правда, австрійскій кабинетъ зналъ о немъ, но пе пмѣлъ никакихъ доказательствъ, а безъ нпхъ нельзя было ничего сдѣлать, потому что заговорщики были знатнѣйшіе вельможи страны. Такимъ образомъ Петръ Црппи былъ назначенъ намѣсто своего брата бапомъ кроатекпмъ, хотя его уже подозрѣвали. Императоръ дѣлалъ видъ, что ему неизвѣстны сношенія магнатовъ съ Апафіемъ и турками, хотя вельможп, какъ католическіе, такъ п протестантскіе, пе скрывали, что желаютъ свергнуть нѣмецкое иго и учредить правленіе, подобное трансильванскому подъ властью турокъ.
. Главные заговорщики, Франгипанп, Тетенбахъ, памѣстппкъ Штпріп, Францъ Ракочій, Петръ Црпнп и Надасди, имѣли обширныя владѣнія и въ Германіи, а Тетенбахъ былъ даже гросмейстеромъ Тевтонскаго ордена и могъ прибѣгнуть къ покровительству имперіи, еслп бы императоръ подвергнулъ его взысканію бездоказательно. Но по его неосторожности императоръ получилъ доказательства. Тетенбахъ жилъ въ Грацѣ роскошно и весело, окруженный толпой прихлебателей. Одинъ пзъ нихъ обокралъ его и за это по просьбѣ самого Те-тенбаха былъ посаженъ въ тюрьму. Между тѣмъ Ракочіп п Црппи подняли открытый бунтъ. Воръ позвалъ судью и, взявъ обѣщаніе, что ему простятъ его преступленіе, выдалъ всѣ ппсьма заговорщиковъ, замыслы которыхъ былп отчасти извѣстны правительству, но имена неизвѣстны, п противъ которыхъ до сихъ поръ не было никакихъ доказательствъ. Судья послалъ бумаги, выданныя измѣнникомъ, канцлеру Гохеру, который тайно принялъ мѣры, а президентъ гофъ-крпхеъ-рата Лобковичъ усилилъ въ Венгріи войска и далъ инструкціи своимъ генераламъ. Тетенбахъ ничего не подозрѣвалъ п былъ безъ сопротивленія арестованъ, причемъ у него нашли 6 т. ружей. Црини п Франгипанп собрали войска, но онп большею частію разбѣжались, п заговорщики съ остаткомъ свопхт, силъ укрылись въ фортѣ Чакатурнѣ. Здѣсь ихъ окружили, по они успѣли бѣжать къ своему другу Керп п сказали ему, что хотятъ ѣхать въ Вѣну оправдываться. Въ ночь съ 16 на 17 апрѣля 1670 Керп увѣдомилъ объ этомъ императора. Леопольдъ приказалъ ему отпустить пхъ въ Вѣну, но съ надежнымъ конвоемъ, и Кери самъ отвезъ своихъ друзей въ Вѣну. Здѣсь ихъ тотчасъ посадплп въ тюрьму и предали суду за государственную измѣну съ Тетепбахомъ и Надасди. Францъ Ракочій, разсчитывая на зоговорщпковъ, поднялъ оружіе; но отрядъ его былъ разбитъ, п матушкинъ сынокъ оробѣлъ окончательно, когда узналъ объ арестѣ тестя п другихъ вельможъ. Онъ снялъ начатую осаду Токая, освободилъ взятыхъ въ плѣнъ генераловъ Ротталя и Шиорка и спрятался, а между тѣмъ мать его, католичка, выхлопотала ему въ Вѣнѣ прощеніе черезт^ одного іезуита. Но онъ былъ принужденъ заплатить 300 т. гульденовъ, пустить нѣмецкіе гарнизоны во всѣ замки, принадлежавшіе ему и его матери, уступить Тренчпнъ и отдать матери города, занятые нѣмцами, за 30 или 40 т, гульденовъ, которые она дала ему взаймы. Процесъ заговорщиковъ шелъ между тѣмъ но всѣмъ тогдашнимъ правиламъ; акты посылались на разсмотрѣніе факультетамъ ішголыптадт-скому, тюбингенскому, лейпцигскому и даже шпейерскому имперскому палатному суду, такъ какъ въ дѣло былъ замѣшанъ Тетенбахъ. Всѣ онп были приговорены къ смерти. Црини, Надасдп и Франгипанп былп казпеиы въ мартѣ 1671 въ Вѣнѣ, а Тетенбахъ въ декабрѣ въ Грацѣ.
Нельзя осуждать правительство за казнь людей, которые хотѣли замѣнить скверную, правда, монархію еще худшей аристократіей и власть іезуитовъ властью турецкаго визиря. Но безразсудно было поднять жестокія гоненія противъ нисшаго
дворянства, которое въ Венгріи, какъ въ Польшѣ, находилось въ полной зависимости отъ магнатовъ. Правительство стало обращаться съ Венгріей, какъ съ завоеванной страной, начало мучить ее постоями нѣмецкихъ войскъ и тяжелыми налогами; казни и конфискаціи привели всю страну въ негодованіе. По всему видно было, что въ Вѣнѣ намѣреваются истребить въ Венгріи протестантизмъ и завести военные порядки. Лобковичъ отмѣнилъ должность палатина и установилъ грубо-военное правленіе, нестерпимое для протестантовъ. Намѣстникомъ былъ назначенъ Тевтонскій гросмейстеръ, Іоганнъ Каспаръ фонъ Амбрин-г е н ъ, который только молился и занимался разными религіозными церемоніями, такъ что католики ни во что его не ставили, а протестанты ненавидѣли. Самъ онъ, страшный лѣнтяй, былъ также недоволенъ своей должностью, какъ венгры имъ. Вскорѣ онъ вышелъ въ отставку и даже сложилъ съ себя санъ гросмейстера.
Всѣ сосѣднія страны, особенно Трансильванія, наполнились венгерскими эмигрантами. Главными были Францъ Ракочій и Эммерихъ Токоли. Въ 1672 они попытались освободить Венгрію отъ нѣмцевъ съ помощію ничтожнаго князя трансильванскаго, Аиафія. Но регулярныя войска императора разсѣяли ихъ нестройную ватагу. Попытка ихъ только увеличила зло, потому что пораженія ихъ при Шатмарѣ и Гіорикѣ ободрили императорское правительство и навели ужасъ на трусливаго Апафія.
Тогда началось рѣшительное гоненіе на протестантовъ. Ихъ прямо обвинили въ намѣреніи отпасть отъ императора и 27 февраля 1673 нарядили надъ ними такъ называемый локумтенентальный (намѣстническій) судъ, который назывался еще на гусарской латыни ѵісагіа ріепіроіепііагіа ге^іа ^иЬегпаііо. Президентомъ этого суда былъ грубый дуракъ Амбрингенъ. При немъ, правда, находился локумтененсъ (намѣстникъ) изъ венгровъ, но человѣкъ совершенно ничтожный и бывшій съ нимъ въ непримиримой ссорѣ, сходясь только въ одномъ — въ ожесточенной ненависти къ протестантамъ. Сначала взялись за протестантскихъ священниковъ. Сперва взяли и осудили въ горныхъ городахъ 32 лютеранскихъ и одного реформатскаго священниковъ, а потомъ и остальныхъ—250 лютеранскихъ и 37 реформатскихъ. 29 изъ нихъ былп сосланы на галеры въ Тріестъ и 40 въ Неаполь; изъ нихъ 10 дорогой умерли. Впослѣдствіи голландскій адмиралъ Рюйтеръ, прибывъ съ флотомъ въ Неаполь, освободилъ оставшихся въ живыхъ. Всего было арестовано болѣе 400 священниковъ, и которые не согласились перейти въ католичество, были всѣ сосланы на галеры. Императорскій коммиссаръ Коппъ прославился въ Венгріи не меньше, чѣмъ верховный судья Джеффрейсъ въ Англіи (стр. 499). Паденіе Лобковича не прекратило гоненій: онъ былъ разжалованъ осенью 1674, а еще въ мартѣ 1675 на неаполитанскія галеры былп привезены венгерскіе пасторы.
Протестанты бѣжали въ Трапсильванію и собирались въ окрестностяхъ Гросъ-Варадейна. Онп мстили опустошительными набѣгами, пока наконецъ Коппъ былъ отозванъ, и на мѣсто его присланъ въ Кашау Страсольдо съ болѣе снисходительными инструкціями. Война на Рейнѣ требовала прекращенія смутъ въ Венгріи, такъ что въ началѣ 1676 Леопольдъ согласился созвать въ Вѣну венгерское собраніе. Оно предложило ему удалить изъ Венгріи нѣмецкія войска, созвать сеймъ, назначить палатина, отмѣнить новые налоги и назначить на всѣ должности природныхъ венгровъ. Канцлеръ Гохеръ не согласился на это, такъ что инсургенты и турки продолжали свои набѣги. Между тѣмъ въ Венгріи и въ Польшѣ произошли выгодныя для венгровъ перемѣны. Въ іюлѣ 1676 умеръ Францъ Ракочій, и впослѣдствіи (1682) предводитель недовольныхъ, Эммерихъ Токоли, женился на его вдовѣ. Въ Польшѣ въ 1674 королемъ былъ выбранъ Янъ Собѣсскій, женатый на француженкѣ. Лудовпкъ XIV отправилъ посланникомъ въ Польшу шурина новаго короля, маркиза де Бетюна, уполномочивъ его всѣми средствами помогать Токоли. Апафій послалъ въ Варшаву трехъ посланниковъ, съ которыми Бетюпъ заключилъ 27 мая 1677 союзъ, причемъ венгерскимъ инсургентамъ Франція обѣщала субсидіи, а Польша и Трансиль-вапія—войска.
При жизни Ахмеда Кіуприли Лудовику XIV никакъ не удалось возбудить въ Венгріи войну, которой онъ желалъ для своихъ завоевательныхъ плановъ въ Германіи. Но въ концѣ отября 1676 миролюбивый визирь умеръ, и ему наслѣдо
валъ зять его, Кара Мустафа, человѣкъ воинственный. Тогда Лудовикъ послалъ къ Токоли, который похвалялся, что имѣетъ 8 т. человѣкъ войска, двухъ посланниковъ. Опи заключили съ нимъ договоръ и дали ему субсидіи, па которыя онъ могъ набрать 15 т. трансильванцевъ и 5 т. поляковъ. Но къ счастью для императора венгерскіе магнаты были не въ ладахъ между собою и не довѣряли другъ другу, такъ что, назначивъ въ 1678 Михаила Телеки главнокомандующимъ, они учредили при немъ военный совѣтъ пзъ 12 членовъ. Притомъ поляки на зиму ушли домой, а безъ нихъ нельзя было ничего предпринять. Телекп не ужплся съ французами, засѣдавшими въ военномъ совѣтѣ, предоставилъ начальство молодому Эммерпху Токоли п уѣхалъ въ Трансильванію къ своему покровителю, Апафію. Всѣми дѣлами въ Венгріи завѣдовалъ французскій посланникъ, Кристофъ д’Алланде маркизъ де Боанъ. Онъ привелъ въ Венгрію поляковъ, устроилъ сношенія инсургентовъ съ французскими министрами и распоряжался субсидіями, присылаемыми пзъ Парижа. При этомъ опъ поступалъ вѣроломно п противно международному праву. Письма и векселя посылались французскимъ министерствомъ на пмя секретаря французскаго посольства въ Вѣнѣ, который пересылалъ пхъ маркизу де Боану и черезъ него инсургентамъ. Это открылось, п французскій секретарь былъ арестованъ; но Лудовикъ въ отместку велѣлъ посадить въ тюрьму секретаря императорскаго посольства въ Парижѣ.
Въ 1678 инсургенты одержали значительные успѣхи. Онп овладѣли почти всѣмп горными городами и взялп въ нихъ большую добычу; въ Кремнпцѣ п Хемницѣ, говорятъ, 180 т. дукатовъ. Такъ какъ въ этихъ городахъ чеканилась монета, то маркизъ де Боанъ велѣлъ начеканить новыхъ дукатовъ двухъ сортовъ: на однихъ было изображеніе Лудовика XIV съ надписью «Покровитель венгровъ»; на другихъ изображеніе Токоли государемъ Венгріи съ надписью «За вѣру и свободу.» Но вскорѣ инсургенты лишплпсь этихъ городовъ, когда Дюневальдъ и Вурмъ разбили Токолп при Гепліенкрейцѣ. Инсургенты п турецкіе паши жестоко разоряли страну и сожгли нѣсколько сотъ деревень, такъ что Леопольдъ началъ желать мира, но не могъ ничего подѣлать съ своимъ канцлеромъ Гохе-номъ и іезуптамп. Въ 1680 для возстановленія мира учредили особую коммисію; ро это ни къ чему не повело, потому что Лудовикъ XIV прислалъ въ Трансильванію господина Акакію съ деньгами и подарками Токолп и Апафію, а великій визпрь собирался помочь инсургентамъ всѣми силами турокъ. Токолп хотя велъ съ императоромъ переговоры, но посылалъ пословъ въ Парижъ п Константинополь п продолжалъ дѣлать набѣги.
Наконецъ императоръ обѣщался созвать венгерскій сеймъ, котораго всѣ такъ желали, и вслѣдствіе этого Токоли заключилъ 15 ноября 1680 въ лагерѣ при Іолавѣ перемиріе по іюнь 1682. Сеймъ происходилъ въ Эденбургѣ, но Токоли, не смотря на убѣдительныя приглашенія, не пріѣхалъ на него. Вмѣсто того онъ прислалъ письмо, гдѣ какъ глава инсургентовъ говорилъ очень смѣло, разсчитывая на турецкую помощь. Онъ требовалъ возстановленія уничтоженной императоромъ національной свободы и евангелической церкви и заключенія съ турками новаго мира, съ тѣмъ чтобы и онъ былъ включенъ въ него; при этомъ онъ прямо говорилъ венгерскимъ чинамъ, что безъ покровительства турокъ свобода ихъ непрочна. На этомъ сеймѣ,. какъ на нѣмецкихъ, много говорили и писали, но безъ толка. Наконецъ Токоли прервалъ перемиріе и съ своими венграми, трансильванцами и турками снова опустошилъ несчастную страну. Но вожди недовольныхъ ссорились между собой и съ трансильванцами. Апафій и другъ его, Телеки, ненавидѣвшіе Токоли, въ ноябрѣ 1687 вернулись въ Трап-сильванію. Турки также возвратились, разоривъ много городовъ. Но они надѣялись съ помощью Токоли овладѣть всей Венгріей и заодно съ Лудовикомъ XIV старались внушить ему ложное честолюбіе сдѣлаться государемъ всей Венгріи въ качествѣ турецкаго вассала. Въ іюлѣ 1682 онъ женился наконецъ на вдовѣ Ракочія, чему долго противилась Софія Баторія, ненавидѣвшая его, какъ протестанта. Этимъ бракомъ Токоли сдѣлался владѣтелемъ большей части Венгріи. Императоръ послалъ въ томъ же году посланникомъ въ Константинополь графа Альбрехта Капрару, брата генерала Капрары, выпросить пли купить у султана новый миръ. Но Кара-Мустафа потребовалъ, чтобы за 20-лѣтній миръ
императоръ заплатилъ 1 мил. дукатовъ, уступилъ всю Венгрію до Тиссы и всю область между Нейгейзелемъ и Тренчпномъ, срылъ Леопольдштадтъ и возвратилъ имѣнія всѣмъ недовольнымъ. На такія требованія въ Вѣнѣ не согласились. Тогда въ слѣдующемъ 1683 году великій визирь рѣшился предпринять большой походъ въ Австрію и сдѣлать Токоли государемъ Венгріи подъ верховной властью Турціи. Замѣчательно, что въ тотъ самый день (31 марта 1683), когда визирь выступилъ съ арміей изъ Адріанополя, направляясь прямо на столицу императора, Леопольдъ заключилъ оборонительный п наступательный союзъ съ польскими королемъ и республикой, которые вскорѣ спасли Вѣну и всю Германію.
Вагнеръ въ исторіи Леопольда I подробно описываетъ составъ турецкой арміи, основываясь на донесеніи Капрары, присутствовавшаго прп бѣлградскомъ смотрѣ, и на спискахъ, найденныхъ впослѣдствіи въ палаткѣ великаго визиря. По его словамъ, она простиралась до 230 т. человѣкъ регулярныхъ войскъ, не считая многочисленныхъ полчищъ татаръ, валаховъ, молдаванъ, трансильванцевъ и венгровъ. Въ лагерѣ при Филекѣ великій визирь передалъ Токоли знамя, мечъ и колпакъ въ знакъ передачи ему во владѣніе отпавшей отъ императора Венгріи. Но Токоли не принялъ еще титула короля Венгріи. Онъ пріѣхалъ къ визирю въ Эссекъ, и Кара-Мустафа принялъ его съ королевскими почестями. Оттуда онъ пошелъ съ венграми въ авангардѣ турецкой арміи, указывая ей путь къ Вѣнѣ. Въ Вѣнѣ пе было принято почти никакихъ мѣръ противъ такого грознаго непріятеля. Императоръ только взывалъ ко всѣмъ христіанамъ, чтобы шли спасать его столпцу, оплотъ Германіи и всего христіанства. Курфирсты Іоганнъ Георгъ III Саксонскій и Макспмпліанъ Эммануилъ Баварскій, сынъ Фердинанда Маріп, откликнулись на этотъ зовъ. Великій курфирстъ также послалъ въ Вѣпу князя Апгальтъ-Дессау съ 8 т. человѣкъ и предлагалъ прислать еще 15 т. войска; но по интригамъ французовъ и іезуитовъ Гохеръ не принялъ этой помощи, боясь, что Фрпдрпхъ Вильгельмъ хочетъ занять этпми войсками силезскія герцогства, которыя императоръ оттягалъ у курфирста во время 30-лѣтпей войны *). Имперія также послала противъ турокъ армію подъ начальствомъ герцога Карла IV Лотарингскаго и маркграфа Германа Баденскаго; но предводители поссорились п, испугавшись силы турокъ, отступили.
Іюля 7 татары п венгерскіе пнсургепты со всѣхъ сторонъ окружили Вѣну, такъ что императоръ едва успѣлъ убѣжать въ Пассау. Здѣсь п въ окрестностяхъ онъ ходилъ переодѣтымъ, опасаясь ненависти протестантскаго населенія, угнетеннаго іезуптамп. Но иногда народъ узнавалъ его, осыпалъ ругательствами и вымѣщалъ злобу яа его свитѣ. Всѣ говорили, что онъ самъ кругомъ виноватъ, потому что своимъ ханжествомъ и поощреніемъ іезуитовъ вывелъ венгровъ пзъ терпѣнія. Милиція убила нѣсколько іезуитовъ изъ свиты Леопольда, а на другихъ нападала и, приставивъ ружье къ грудп, спрашивала, не іезуиты ли они?
Къ счастью, турецкая армія, обремененная огромнымъ обозомъ, шла чрезвычайно медленно. Отъ Рааба въ Вѣну можно пріѣхать въ одинъ день, а она шла 40 дней. Это дало возможность выстроить новыя укрѣпленія, которыя были кончены въ 6 дней. Герцогъ Лотарингскій самъ работалъ при этомъ, одушевляя своимъ примѣромъ все народонаселеніе. Въ то же время онъ наблюдалъ за отдѣльнымъ непріательскпмъ корпусомъ, который подъ начальствомъ Токоли и паши офенскаго занялъ Пресбургъ. Герцогъ разбилъ его 29 іюля, принудилъ покинуть Пресбургъ и отступить на Ваагъ. Вѣнскимъ гражданскимъ ополченіемъ командовалъ Эрнстъ Рпдигеръ фонъ Штарембергъ, умершій отъ эпидеміи, господствовавшей въ городѣ. Мужество и стойкость вѣнскихъ гражданъ спасли городъ, покинутый императоромъ. Онп задержали безчисленныя турецкія полчища до прихода польскаго парода. По договору, заключенному императоромъ съ королемъ польскимъ, Леопольдъ и Янъ Собѣсскій обязались помогать другъ другу
*) ЙегерндорФъ принадлежалъ въ 1621 маркграфу Іоганну Георгу, дядѣ отца Фридриха Вильгельма, и императоръ овладѣлъ имъ, не взирая на права агнатовъ (стр 288). Герцоги Лигнпцкіе, Ііригскіе^ и Велаускіе были въ родствѣ съ Бранденбургомъ; когда эти дома вымерли, императоръ кассировалъ родственные договоры ихъ съ Бранденбургомъ и взялъ ихъ владѣнія себѣ, какъ выморочные лены; говорятъ, что онъ не имѣлъ на это никакого права.
40-тысячными арміями, а въ случаѣ осады Кракова или Вѣны—всѣми силами націй. Въ Вѣнѣ было сначала только 1,200 чел. гарнизона, но наканунѣ осады пришло 12 т. человѣкъ. Гражданскіе полки, сформированные изъ рабочихъ, слугъ, купцовъ п проч., простирались только до 5 т. челов. и притомъ враждовали съ войсками. Народъ учредилъ строгую полицію; людей подозрительныхъ немедленно арестовывали или даже убивали.
Осада Вѣны продолжалась отъ начала іюля до половины сентября. Въ городѣ вскорѣ оказался крайній недостатокъ во всемъ. Въ теченіе осады турки увели изъ императорскихъ владѣній болѣе 400 т. человѣкъ въ рабство. Вѣнскіе граждане не знали, собирается ли кто выручать ихъ; только Капрара, котораго великій визирь держалъ при себѣ, но на свободѣ, посылалъ имъ извѣстія и совѣты. Наконецъ припіла польская армія подъ личнымъ предводительствомъ короля Яна III п соедпнплась съ императорской арміей Карла IV Лотарингскаго и съ имперскими войсками. Тогда было рѣшено дать генеральное сраженіе. Какъ мы сказали, на смотру въ Бѣлградѣ турокъ было 230 т., но подъ Вѣной уже только 180 т. Въ союзной христіанской арміи, которая шла 12 сентября 1683 спасать европейскую цивилизацію отъ азіатскаго варварства, было 64 т. человѣкъ, въ томъ числѣ волонтеры всѣхъ странъ, множество князей п дворянъ. На правомъ флангѣ стояло 15 т. благородныхъ поляковъ подъ начальствомъ честнаго, храбраго, великодушнаго короля Яна Собѣсскаго. Лѣвый флангъ шелъ на Нус-дорфъ подъ главнымъ начальствомъ герцога Лотарингскаго; здѣсь отрядами командовали маркграфы Германъ и Лудвигъ Баденскіе, генералы Капрара и Лесли, князь фонъ Зальмъ, двое герцоговъдеКруа, князьЛюбо-м ир скій, графы Мерси и Тааффе; въ числѣ сражавшихся на лѣвомъ флангѣ было 33 принца, въ томъ числѣ великій Евгеній Савойскій, которому было тогда только 19 лѣтъ. Центромъ командовали курфирсты баварскій и саксонскій и при нихъ 5 пфальцскихъ принцевъ, братьевъ императрицы. Кромѣ саксонцевъ и баварцевъ здѣсь былп войска франконскаго округа подъ командой герцоговъ Эйзенахъ-Вейсенфельскпхъ, Саксенъ-Лауенбургскпхъ, Врауншвейгъ-Лю-небургскихъ, Впртембергскихъ, Гольштинскихъ и Пфальцъ-Нейбургскихъ. Отрядами командовали князья Байрейтскій п Вальдекскій, фельдмаршалы Дюневальдъ, Гольцъ, Флеммпнгенъ, Рабатта, генералы бароны ф о н ъ-д е р ъ Л е й е и Дегенфельдъ, Банна у, Штейна у, Тюнгенъ, Рунпель, Мюнстеръ, Гондола и Пальфп.
Послѣ упорнаго боя христіане одержали полную побѣду, выручили Вѣну и взяли лагерь великаго визиря съ несмѣтной добычей. 300 пушекъ, 15 т. палатокъ, въ томъ числѣ визирская, всѣ бумаги и деньги въ числѣ 600 мѣшковъ піастровъ, драгоцѣнное оружіе, посуда и сѣдло визиря, покрытыя алмазами, множество знаменъ—все досталось въ добычу побѣдителямъ. 10 т. турецкихъ труповъ покрывали поле битвы. Послѣ побѣды имперскія войска собрались домой, и курфирстъ саксонскій тотчасъ удалился, потому что, какъ протестанта, его приняли очень сухо. Баварцы и поляки преслѣдовали непріятеля. Октября 7 Собѣс-скій, увлекшись преслѣдованіемъ, попалъ въ засаду, потерпѣлъ большой уронъ и едва не погибъ. Но 2 дня спустя онъ отмстилъ за это, поразивъ при П а р-ванахъ 20-тысячный турецкій корпусъ,.который весь погибъ, потому что мостъ между Паркапами и Граномъ подломился, и бѣгущія войска попадали въ Дунай. Турки вернулись черезъ Штирію въ Бѣлградъ, совершая па пути страшныя жестокости. Самъ султанъ Мухаммедъ IV поспѣшно бѣжалъ въ Адріанополь. Оттуда онъ послалъ великому визирю шнурокъ, и въ декабрѣ Кара-Мустафа погпбъ. Его казнпли за то, что онъ не хотѣлъ штурмовать Вѣну, чтобы не дѣлиться съ арміей добычей, и потомъ допустилъ христіанъ перейти Дунай и черезъ Кален-бергъ зайти туркамъ въ тылъ.
Въ сентябрѣ Леопольдъ возвратился въ Вѣну, и тамъ опять пошли прежніе порядки. Къ счастью, полная неспособность расточительнаго п безчеловѣчнаго султана возбудила въ Турціи но смерти Кара-Мус;."фы сильныя смуты. Апафій, всегда враждовавшій съ Токоли, желалъ избавиться отъ турецкаго ига. Однако онъ не хотѣлъ вступить съ императоромъ въ союзъ, пока турки владѣли Ней-гейзелемъ и Офеномъ. Въ октябрѣ у нихъ отняли сильно укрѣпленный Гранъ. Въ 1684 герцогъ Лотарингскій одержалъ надъ турками двѣ побѣды и въ іюлѣ
осадилъ О ф е и ъ, но въ ноябрѣ былъ принужденъ спять осаду, потерявъ много войска отъ болѣзней. Въ іюлѣ и Венеція объявила туркамъ войну. Дожъ М о-ро з и н и одержалъ большіе успѣхи на берегахъ, а Собѣсскій въ Молдавіи. Въ слѣдующемъ 1685 году венеціанцы взяли Коронъ, Цермату, Каламату, Килезу, Пассаву, Гоминпцу, Наваривъ, Модонъ, Навплію, Аркадію, Термисъ, Сигу, Кастельнуово, Натрясъ, Лепанто, Кастель-Торнезе, Коринѳъ, Миспстру и Аѳины. Въ іюлѣ того же года въ Венгрію вступила имперская армія, состоявшая изъ баварскихъ, швабскихъ, ганноверскихъ и цельскпхъ войскъ, и осадила крѣпость Нейгейзель, которую цесарскіе генералы, Гейсте.ръ п Пальфп, съ зимы блокировали легкими войскамп. При осадѣ Нейгейзеля отлпчплся наслѣдный принцъ ганноверскій, а маркграфъ Карлъ Густавъ Бадейъ-Дурлахскій взялъ турецкое знамя, выставленное передъ Нейгейзелемъ. Въ императорской арміи служили п французы. Турки хотѣли отвлечь ее отъ Нейгейзеля нападеніемъ на Гранъ. Но герцогъ Лотарингскій разбилъ ихъ, и 16 августа Капрара взялъ Ней-гейзель приступомъ.
Наконецъ турки стали искать мира. Но императоръ хотѣлъ прежде покорить Токолп. Тогда туркп вѣроломно взялп Токоли въ плѣнъ. Когда Капрара вступилъ въ верхнюю Венгрію п осадилъ Кашау, Токолп обратился за помощью къ пашѣ гросъ-варадепнскому. Паша пригласилъ его въ Гросъ-Варадейпъ и, хотя онъ прибылъ туда съ 7-ю тысячами человѣкъ войска, велѣлъ взять его и заковать въ цѣпи. Онъ былъ отправленъ вч, Константинополь п освобожденъ только въ слѣдующемъ, году. Это оскорбило приверженцевъ Токолп, такъ что Кашау сдался герцогу Лотарингскому, п одинъ изъ главныхъ генераловъ Токоли принялъ амнистію, обнародованную въ чо время императоромъ. Но жена Токоли, храбрая амазонка Елена Црпііп, мужественно защищала крѣпость Мункачъ.
Вч, 1686 принялись за осаду Офена, главнаго оплота турокъ въ христіанской странѣ. На осаду его отовсюду стеклось неимовѣрное множество волонтеровъ *). Курфирстъ бранденбургскій прислалъ 8 т. челов., заключивъ относительно Силезіи соглашеніе, причемъ удовольствовался уступкой Швпбусскаго округа. Если бы это соглашеніе было соблюдено, Фридрихъ Великій не имѣлъ бы въ 1740 году повода напасть на Австрію. Но наслѣдный принцъ бранденбургскій еще при жизни отца обязался по смерти его возвратить этотъ округъ и выполнилъ обѣщаніе, потому что за это императоръ позволилъ ему нарушить отцовскія распоряженія въ пользу его младшаго брата. По прибытіи бранденбургскаго корпуса въ іюнѣ 1686 герцогъ Лотарингскій рѣшительно повелъ осаду Офена. Здѣсь особенно отличились курфирстъ Максимиліанъ Эммануилъ Баварскій п францисканскій монахъ Гавріилъ, командовавшій инженерами и артиллеріей. Въ іюлѣ было произведено 4 приступа; но не смотря на блистательную храбрость христіанъ, онп всякій разъ были отбиты съ большой потерей. Весь августа, шла ожесточенная борьба, п наконецъ была взята цитадель. Тогда 2 сентября былъ снова предпринятъ общій приступъ. Городъ былъ взятъ. Цесарцы и бранденбургцы первые взошли на стѣну. Такимч, образомъ столица Венгріи возвратилась во власть христіанъ послѣ столѣтняго турецкаго ига.
По взятіи Офена цесарцы проникли почти до Трансильваніи. Императоръ послалъ маркграфа Германа Баденскаго п князя Фердинанда фопъ Дпт-рпхштейна заключить договоръ съ Апафіемъ; но велпкій князь не хотѣлъ ссориться съ турками. Между тѣмъ императорскія войска брали у турокъ одинъ городъ за другпмч, вч, Венгріи и Кроацін и одержали нѣсколько побѣдъ, между прочпмч, при Шпгетѣ. Въ Вѣнѣ составилось новое дѣятельное министерство, и президентомъ гофъ крпхеъ-рата былъ назначенъ маркграфъ Лудвигъ Баденскій, оказавшій императору безсмертныя услуги. Къ несчастію, въ числѣ побѣдо-
*) Въ ТЬеаѣгиш Еигорэеит т. XII, с. 1002, гдѣ на стр. 812 приложены плавы осады НеГі-гейзеля, подробно перечисляются полки, имена важнѣйшихъ вельможъ, участвовавшихъ въ осадѣ, и проч. Сила осаждающей арміи считается до 95,600 чел; Изъ Испаніи пришло 400 чел., въ томъ числѣ много грандовъ и 60 простыхъ каталонцевъ, большею частью рабочихъ. Они постоянно требовали, чтобы имъ поручали опаснѣйшіе посты, п были недовольны, если имъ отказывали. Большая часть ихъ пала подъ Офсномъ. Ими командовалъ андалузецъ Франсиско д’Асгорю.
ноевыхъ императорскихъ генераловъ былъ нёаполитанецъ Караффа, которому покровительствовалъ богемскій канцлеръ, графъ Кинскій. Этотъ свирѣпый фанатикъ отличился подъ Офеномъ и прп переговорахъ съ великимъ впзпремъ Солиманомъ. По взятіи Офена онъ былъ посланъ въ верхнюю Венгрію, чтобы истребить остатки инсургентовъ, п поступалъ такъ, какъ теперь поступаютъ въ Неаполѣ. Подъ его предсѣдательствомъ въ Эперисѣ былъ учрежденъ 1 февраля 1687 судъ, похожій на кровавые суды Филиппа II (стр. з). Венгерскихъ про-тестантовъ подвергали неслыханнымъ пыткамъ и мученіямъ, чтобы вынудить у нихъ сознаніе. Энгель въ исторіи Венгріи называетъ человѣкъ 30 извѣстныхъ лицъ, которые были прн этомъ казнены п осуждены на конфискацію имѣнія. Но это сущая бездѣлица въ сравненіи съ числомъ всѣхъ жертвъ. Судъ, состоявшій изъ 13 членовъ, свирѣпствовалъ до ноября, и Караффа обратилъ казни въ выгодную спекуляцію. Многіе негодовали на него даже въ Вѣнѣ, но іезуитская партія превозмогала и, чтобы удалить маркграфа Германа Баденскаго, который особенно возставалъ противъ этпхъ злодѣйствъ, послала его императорскимъ уполномоченнымъ въ Регенсбургъ.
Между тѣмъ императорскія войска продолжали одерживать успѣхи, хотя Елена Токоли еще держалась въ Мункачѣ. Въ 1687 цесарцы осадили Эссекъ. Великій визирь пошелъ спасать этотъ городъ съ регулярными войсками и 20-тысячами татаръ. Герцогъ Лотарингскій и курфирстъ Максимиліанъ Эммануилъ встрѣтились съ нимъ прп М о г а ч ѣ, гдѣ въ XVI вѣкѣ погпбъ со всей арміей въ болотѣ послѣдній мадьярскій король (т. IV, стр. 490). 12 августа 1687 христіане одержали здѣсь блестящую побѣду. Турки были на голову разбиты, потеряли 80 пушекъ и 20 т. человѣкъ, а побѣдители только 1,000. Эссекъ сдался, и цесарцамъ открылся путь въ Кроацію п Боснію. Принцъ Евгеній Савойскій, служившій въ чинѣ генералъ-лейтенанта прп Лудвигѣ Баденскомъ, привезъ императору извѣстіе о побѣдѣ при Могачѣ. Разбитый великій визирь благоразумно вышелъ въ отставку. Въ октябрѣ цесарцы вступили въ Трансильванію, гдѣ Ана-фій былъ принужденъ отдать имъ своп крѣпости и снабдить пхъ продовольствіемъ.
Наконецъ маркграфы Германъ и Лудвигъ Баденскіе успѣли убѣдить императора прекратить гоненія противъ протестантовъ. По совѣту Лудвпга Баденскаго Леопольдъ приказалъ жестокому Караффѣ прекратить рѣзню. Но Караффа не унялся, и гоненія продолжались, пока въ ноябрѣ 1687 императоръ пе созвалъ сейма, гдѣ были приняты пныя мѣры для прекращенія смутъ. Онъ объявилъ венгерскимъ чинамъ: «Отнявъ оружіемъ Венгрію у турокъ п мятежниковъ, императоръ могъ бы царствовать въ ней безъ конституціи, по праву завоеванія; онъ не желаетъ этого п намѣренъ уважать конституцію, если венгры отмѣнятъ двѣ статьи ея. Во-первыхъ, они должны отказаться отъ права избирать королей и признать престолъ наслѣдственнымъ въ его домѣ; во-вторыхъ — отъ привилегіи Андрея II, въ силу которой имѣли право подымать оружіе, если нарушались ихъ вольности». Сеймъ принялъ эти требованія и заключилъ съ императоромъ договоръ, утвержденный Леопольдомъ 25 января 1688.
Въ 1688 Мункачъ сдался цесарцамъ на капитуляцію, и Караффа, подкупивъ всесильнаго министра трансильванскаго, Телеки, склонилъ слабаго князя Апафія разорвать союзъ съ турками и признать императора верховнымъ государемъ Трансильваніи. Въ маѣ 1688 чины въ Германштадтѣ утвердили это признаніе, присягнули императору и отдали ему своп крѣпости, а онъ обѣщалъ соблюдать пхъ вольности. Въ слѣдующемъ году Апафіп умеръ, и Караффа принудилъ его малолѣтняго сына отречься отъ власти въ пользу императора. Лудвигъ Баденскій и принцъ Евгеній Савойскій взяли 6 сентября 1688 Бѣлградъ приступомъ. Въ 1689 султанъ предлагалъ дать императору въ замѣнъ за Бѣлградъ нѣсколько другихъ городовъ. Но Леопольдъ требовалъ всей Валахіи, и потому миръ не состоялся-
Въ то время въ Турціи царствовалъ уже не Му.аммедъ Г . Этотъ султанъ, ничтожный, по жестокій и до сумашествія преданный страсгп къ охотѣ, былъ низложенъ въ ноябрѣ 1687, и на престолъ возведенъ братъ его Со лиманъ III. Солпмапъ былъ храбръ и воинственъ; но вступивъ на престолъ, онъ засталъ государство въ анархіи. Янычары и спати овладѣли властью п безъ щере-
мопіп расправлялись со всѣми, кто имъ не нравился. Въ турецкой арміи, отступившей отъ Бѣлграда къ Адріанополю, не было пи одного полководца, который пользовался бы довѣріемъ войскъ. Войска безчинствовали п убпвалп собственныхъ предводителей. Между тѣмъ австрійцы взяли Эрлау, а венеціанцы—Ѳивы и Кнпнъ въ Далмаціи. Въ 1687 дожъ Морозпни покорилъ всю Морею и раздѣлилъ ее на 4 провинціи. Тѣснимый со всѣхъ сторонъ, султанъ принялъ посредничество Англіи и Голландіи, которыя хотѣли выхлопотать миръ, чтобы обратить силы Германіи противъ Лудовика XIV. Подъ предлогомъ извѣстить императора о своемъ вступленіи на престолъ, Солиманъ отправилъ въ Вѣну блестящее посольство. Въ февралѣ 1680 въ Вѣнѣ начались мирные переговоры, по вскорѣ разстроились. Кампанія 1689 была' для турокъ еще несчастнѣе предыдущихъ. Лудвигъ Баденскій взялъ зпмой Шигетъ, въ августѣ двинулся на Ниссу п прп П а т а ш ѣ нанесъ туркамъ такое пораженіе, что онп потеряли 100 пушекъ. Потомъ онъ разбилъ ихъ вторично при Ниссѣ, взялъ этотъ городъ, а въ октябрѣ Впддинъ. Но часъ погибели турецкаго владычества еще не наступилъ. Третій Кіуприлп, назначенный великимъ визиремъ, возстановилъ финансы п порядокъ въ арміи и отнялъ у христіанъ ихъ завоеванія.
То былъ Мустафа Кіуприли, отецъ котораго, Мухаммедъ, и братъ, Ахмедъ, были величайшими визирями въ оттоманской имперіи. Въ это время ему было 52 года. Онъ былъ не столько воинственъ, сколько искусенъ въ управленіи государствомъ, гдѣ нуженъ деспотическій, но рѣшительный правитель. Мы не будемъ говорить о реформахъ, которыми Мустафа Кіуприлп въ невѣроятно короткое время возстановилъ всѣ отрасли управленія. Скажемъ только, что опъ одушевилъ турокъ, побудилъ пхъ стекаться подъ его знамена, тогда какъ прежде всѣ удалялись отъ военной службы, п уже въ 1690 выступилъ съ многочисленнымъ стройнымъ войскомъ противъ Ниссы. Между тѣмъ Токоли задерживалъ Лудвига Баденскаго въ Венгріи в Трансильвапіи и съ помощью турокъ завоевалъ Транспльванію и большую часть Венгріи. Великій визирь пожаловалъ его княземъ транспльванскпмъ. Нпсса была взята въ 3 недѣли, а черезъ 4 дня п Семепдрія. Потомъ Мустафа подступилъ къ Бѣлграду съ огромной арміей, усиленной войсками азіатскихъ пашей и всѣмп силами хана хрымскаго. Укрѣпленія Бѣлграда находились въ жалкомъ состояніи, такъ что визпрь рѣшился взять городъ приступомъ. На двѣнадцатый день осады взлетѣлъ на воздухъ весь пороховой магазинъ осажденныхъ. Взрывъ разрушилъ часть вала п стѣнъ, и 60 т. турокъ ворвались въ городъ. Изъ 8 цесарскихъ полковъ, стоявшихъ въ городѣ, спаслось только 600 человѣкъ. Впзпрь исправилъ укрѣпленія и, оставивъ въ Бѣлградѣ гарнизонъ, двинулся дальше, прогналъ христіанъ за Дунай и Саву и въ декабрѣ возвратплся въ Константинополь.
Слѣдующей весной (1691) турки хотѣли предпринять походъ пзъ Бѣлграда въ Венгрію. Но сначала у визиря болѣли глаза, а потомъ умеръ султанъ Солп-манъ, оставивъ престолъ брату, Ахмеду II. Маркграфъ Лудвигъ Баденскій воспользовался этимъ замедленіемъ, чтобы усилить свою армію. Онъ получилъ 6 т. бранденбургскихъ войскъ и нѣсколько баварскихъ полковъ. Въ августѣ Мустафа Кіупрпли прибылъ на Дунай съ 90-тысячной арміей. Маркграфъ имѣлъ вдвое меньше силъ, одвако выступилъ противъ него съ Дюневальдомъ изъ Пе-тервардейпа, но дошелъ только до Землина и оттуда повернулъ, чтобы запять высоты при Саланксменѣ. Турки одержали успѣхи на другомъ берегу Дуная и могли поставить маркграфа въ большое затрудненіе, отрѣзавъ его отъ его магазиновъ въ Петервардейнѣ. Но визирь вздумалъ взять высоты штурмомъ янычарскими саблями. Это дало цесарцамъ возможность одержать блистательную побѣду. Мустафа Кіуприли, шедшій на приступъ впереди всѣхъ, былъ убитъ пулей, и тогда армія его понесла жестокое пораженіе. Турки потеряли 150 пушекъ, п въ Бѣлградъ вернулось только 30 т. человѣкъ. Со стороны цесарцевъ было также много убитыхъ, въ томъ числѣ нѣсколько важныхъ гене] аловъ. Но для Турціи была особенно важна незамѣнимая потеря МустаФЫ Кіупрплп хотя онъ не имѣлъ военныхъ талантовъ. ’
Въ 1692 маркграфъ взялъ Гросъ-Варадейнъ п этимъ обезпечилъ императору владѣніе Трапсильваніей. Въ слѣдующіе 2 года не произошло ничего замѣчательнаго, потому что Лудвигъ Баденскій былъ отосланъ въ Германію, а Шлоаовгъ. V.
Евгеній Савойскій—въ Италію. Вообще побѣда при Саланкеменѣ не принесла тѣхъ выгодъ, какихъ отъ нея ожидали. Турки удержали за собой Бѣлградъ и даже хотѣли взять Петервардейнъ, но Капрара отразилъ ихъ послѣ долгой осады. Въ февралѣ 1695 умеръ Ахмедъ II, п преемнику его, Мустафѣ II, пришла въ голову странная для деспота мысль вступить въ объясненіе съ подданнымп. Вступивъ на престолъ, онъ издалъ слѣдующій манифестъ: «Паденіе имперіи при трехъ послѣднихъ султанахъ должно приписать нерадивости государей и неспособности ихъ намѣстниковъ, великихъ визирей. Эти султаны пе заботились о государствѣ, а изъ 10 великихъ визирей одинъ Ахмедъ Кіуприли былъ способный человѣкъ. Султанъ Мустафа объявляетъ, что будетъ самъ заниматься правленіемъ и лично приметъ начальство надъ арміей, чтобы идти изъ Бѣлграда на завоеваніе Трансильваніи.» Казалось, что для турокъ снова наступили лучшія времена. Турецкій флотъ одержалъ нѣсколько побѣдъ надъ венеціанцами и отнялъ у нихъ часть завоеваній пхъ на островахъ и на берегахъ Далмаціи и Албаніи. Крымскіе татары одержали успѣхи въ Польшѣ и Россіи и присоединились къ султану, когда онъ пошелъ изъ Адріанополя въ Бѣлградъ. Изъ Бѣлграда Мустафа двинулся къ Темешвару и подкрѣпилъ тамошній гарнизонъ. Въ Венгріи почти не было цесарскихъ войскъ, такъ что султанъ не возвратился на осень по турецкому обыкновенію въ Константинополь. Вмѣсто того, выступивъ въ сентябрѣ 1695 изъ Тёмешвара, онъ позднею осенью взялъ крѣпости Липпу, Лугосъ и Карапшебешъ. Кромѣ того, онъ совершенно, уничтожилъ цѣлый императорскій корпусъ, перешедшій за Темешъ подъ начальствомъ храбрѣйшаго цесарскаго генерала, итальянца Ветрини, который былъ при этомъ убитъ.
Въ 1696 обѣ стороны сдѣлали чрезвычайныя приготовленія къ войнѣ. Императорской арміей командовалъ Капрара, но поминальнымъ главнокомандующимъ былъ курфирстъ Фридрихъ Августъ I Саксонскій, которому Леопольдъ хотѣлъ польстить этпмъ назначеніемъ. Цесарцы осадили Темешваръ. Султанъ поспѣшилъ на выручку съ 50-тысячной арміей. Узнавъ о его приближеніи, Капрара снялъ осаду и пошелъ противъ турокъ. При О л а ш ѣ произошло сраженіе'. Нѣмецкіе лѣтоппсцы говорятъ, что его выиграли цесарцы, а турецкіе—что султанъ. Впрочемъ нѣмцы согласны, что императорскія войска потеряли не меньше турокъ, въ томъ числѣ прославившагося генерала Генслера; Поле сраженія осталось за цесарцамп; но турки достигли своей цѣли—подкрѣпить и снабдить припасами темешварскій гарнизонъ.
Когда въ 1697 султанъ предпринялъ третью кампанію, главнокомандующимъ императорской арміей былъ назначенъ принцъ Евгеній, вызванный изъ Италіи. Турки шли по обыкновенію медленно черезъ Софію на Бѣлградъ, перешли Темешъ, Бегу и Тпссу и расположились на лѣвомъ берегу этой рѣки. Въ началѣ сентября опи расположились противъ цесарцевъ при замкѣ Тителѣ близъ устья Тиссы. Сентября 11 султанъ Мустафа хотѣлъ переправиться за Тиссу при 3 е н т ѣ, но Евгеній послѣдовалъ за нимъ, и произошло сраженіе, прежде чѣмъ турецкая армія успѣла кончить переправу. Въ этомъ сраженіи однимъ крыломъ цесарцевъ командовалъ Гвидо фонъ Штарембергъ, другимъ — графъ Бюсси Рабютенъ, а самъ Евгеній—центромъ. Турецкая армія была совершенно уничтожена. 20 т. было убито, 10 т. утонули, и почти всѣ главные офицеры погибли отъ непріятелей и отъ собственныхъ освирѣпѣвшихъ солдатъ; изъ всей арміи спаслось не болѣе тысячи человѣкъ. На другой день цесарцы вступили въ покинутый турецкій лагерь и взяли громадную добычу, всю артиллерію, весь обозъ, 9 т. фуръ, 6 т. верблюдовъ, 15 т. воловъ, 7 т. лошадей, 26 т. ядеръ, множество драгоцѣнныхъ вещей, всю казну съ 3 мил. гульденовъ и султанскую печать, которую великій визирь носитъ на шеѣ. Слѣдствіемъ побѣды при Зентѣ былъ для императора выгодный миръ, заключенный при посредничествѣ морскихъ державъ въ январѣ 1699 въ К а рл о в и ц ѣ въ Сирміи.
7. Грабежи Лудовика XIV въ Испаніи и Германіи.
Лудовикъ XIV и его министры воспользовались безсиліемъ германской имперіи и безразсудными распрями, затѣянными Іаковомъ II съ подданными, и доказали, что государь, имѣющій за себя войска и поповъ, можетъ попирать всѣ права, не лишаясь благоговѣнія массъ, восхищенныхъ его величіемъ и роскошью. Лудовикъ нарушалъ договоры посредствомъ дипломатической софистики, приготовляя этимъ Европу къ перенесенію главнаго грабежа, который онъ предпринялъ въ началѣ XVIII вѣка, когда задумалъ овладѣть всей Испаніей, какъ наслѣдствомъ своей жены.
Лудовикъ XIV зналъ слабость Германіи и Испаніи. Въ Германіи онъ поддерживалъ неурядицу подкупами и интригами. Нимвегенскій миръ не помѣшалъ ему присвоить пограничныя испанскія и германскія области, на которыя онъ точилъ зубы. Одинъ кляузникъ, совѣтникъ мецскаго парламента, Ро л а пъ Рав о, придумалъ юридическое основаніе для этого безцеремоннаго грабежа. Порывшись въ архивахъ, онъ откопалъ, что разныя области, лежащія внѣ Франціи, нѣкогда принадлежали еппскопствамъ мецскому, тульскому и верденскому и потому будто бы были уступлены Франціи заодно съ ними *). Чтобы возвратить или присоединить къ Франціи эти владѣнія, будто бы принадлежащія ей, Лудовикъ учредилъ въ Мецѣ и Бризахѣ особые суды подъ именемъ сЬатЬгез Де геипіоп — присоединительныхъ палатъ. Мецскаяпалата признала права Франціи на 80 иностранныхъ леновъ, въ томъ числѣ Гомбургъ, Понтъ-а-Мусонъ, Зальмъ, Заарбургъ, Заарбрюкенъ и Водмонъ, а бризахская палата присудила королю округи Гагенау и Вейсенбургъ и 10 эльзасскихъ имперскихъ городовъ, которые по вестфальскому миру были оставлены за имперіей (стр. 453), но впослѣдствіи были покорены Лудовикомъ XIV (стр. 675). Кромѣ того безансон-скій парламентъ оттягалъ у герцога Виртембергскаго Монбельяръ. Тогда Лудовикъ безъ дальнѣйшихъ разсужденій занялъ всѣ эти владѣнія, присвоенныя ему его же чиновниками. Если жители сопротивлялись и не хотѣли присягать Лудо-вику, ихъ покоряли войсками; если владѣтели жаловались министрамъ короля, Кольберъ де Круаси, который завѣдывалъ этимъ дѣломъ, отвѣчалъ, что это дѣло не политическое, а юридическое, и что потому пусть они обращаются къ присоединительнымъ палатамъ въ Мецъ и Бризахъ. Наконецъ французы заявили притязаніе на все герцогство Цвейбрюкенъ, принадлежавшее шведскому королю. Палата пригласила Карла XI явпться по этому дѣлу, и какъ онъ не пріѣхалъ, оттягала у него Цвейбрк кенъ. Герцогство было отдано агнату, пфальцграфу Биркенфельдскому, въ качествѣ французскаго лена. Потомъ палата вызывала короля испанскаго и за неявкой его объявила, что онъ лишается княжества Шиме, города Кортрика, герцогства и крѣпости Люксембурга; всѣ эти владѣнія были заняты французскими войсками. Въ первой половинѣ 1680 были такимъ же образомъ присвоены пфальцскіе округи, Гермерсгеймъ и Зельцъ, и даже городокъ Оггерсгеймъ, всего на часъ разстоянія отъ Мангейма. Гейсеръ въ своей исторіи Пфальца подробно разсказываетъ, какъ грабилъ Лудовикъ эту страну подъ предлогомъ недоплаченныхъ контрибуцій, военныхъ издержекъ и присоединеній.
Особенно позорно было для великаго короля завоеваніе Страсбурга и другихъ вольныхъ нѣмецкихъ городовъ въ Эльзасѣ. Это завоеваніе произошло среди мира и было самымъ наглымъ нарушеніемъ всѣхъ правъ и договоровъ. Въ Страсбургѣ было двѣ религіи и два языка, и между протестантами и католиками шли постоянныя распри. Часть магистрата, имѣвшаго державныя права, и многіе важнѣйшіе граждане были подкуплены Франціей. Лувуа поручилъ одному безсовѣстному и жестокому придворному лизоблюду неожиданно занять городъ французскими войсками. Эта возмутительная подлость была совершена подъ предлогомъ оказать покровительство единоспасающей церкви и осчастливить гражданъ
♦) Подробности объ этомъ у ПуФФвндорФа Ніеіогіа Ргіебегісі Сиіііеіті ѵоі. VIII, § 23.
46*
властью великаго короля. Завоеванію города содѣйствовалъ особенно епископъ его Францъ Эгонъ фонъ Фюрстенбергъ. Онъ жилъ сначала за городомъ, но потомъ пріѣхалъ въ Страсбургъ, выгналъ протестантовъ изъ капитула и когда Лудовикъ XIV пріѣхалъ въ городъ по завоеваніи его, имѣлъ безстыдство привѣтствовать короля, который былъ для Германіи вреднѣе всякой чумы, словами Симеона при встрѣчѣ Спасителя: «Нынѣ отпущаеши, Владыко», и такъ далѣе. Кромѣ того покоренію Страсбурга помогалъ городской секретарь, которому была ввѣрена защита города и его правъ. Французы подкупили его и роздали болѣе 100 т. тал. членамъ магистрата. Потомъ Лувуа усилилъ войска, “расположенныя въ Бургундіи, Лотарингіи и Эльзасѣ подъ предлогомъ, будто солдаты посылаются туда строить укрѣпленія. Войска эти держались наготовѣ по первому сигналу занять Страсбургъ. Когда все было готово, Лувуа прибылъ 28-го сентября 1681 тайно въ Бризахъ. Оттуда онъ секретно выслалъ 900 чел. пѣхоты, къ которымъ по дорогѣ присоединилось нѣсколько эскадроновъ кавалеріи. Этп войска неожиданно заняли страсбургскія укрѣпленія по обоимъ берегамъ Рейна, и тогда нагрянуло 12 т. войска подъ начальствомъ Монкла. Передъ этимъ императоръ предлагалъ городу 6,000 войска, но магистратъ не принялъ пхъ, за что получплъ отъ Лудовика хорошее вознагражденіе. Сентября 30 1681 въ Илькирхѣ былъ заключенъ договоръ, по которому Страсбургъ былъ сданъ французамъ и принялъ Французское подданство.
Испанія старалась пріискать союзниковъ, чтобы воспротивиться такимъ насиліямъ. Въ 1682 она заключила нѣсколько союзовъ, но мы не станемъ говорить о нихъ, потому что онп получили практическое значеніе только послѣ успѣшнаго предпріятія Вильгельма Оранскаго противъ Іакова II; говорить же о дипломатическихъ переговорахъ и актахъ ради ихъ самихъ, по нашему мнѣнію, не стоитъ. Вниманія заслуживаетъ только такъ называемый великій оборонительный союзъ, заключенный по старанію принца Вильгельма въ Гаагѣ въ февралѣ 1683. Самъ Вильгельмъ не могъ явно принять участіе въ этомъ договорѣ, но за него дѣйствовали его друзья, особенно великій пенсіонарій Ф а г е л ь. Этимъ договоромъ республика Нидерландская, Испанія, Швеція и императоръ обязались общими силами стараться о возстановленіи политическаго равновѣсія въ Европѣ, утвержденнаго вестфальскимъ и нимвегенскимъ мирами. Сочипилп даже армію, но только на бумагѣ. Притомъ Нидерландская республика, особенно Голландія, столько же желали сохраненія мира, сколько штатгальтеръ Вильгельмъ— войны. Лудовикъ XIV не обратилъ на этотъ союзъ ни малѣйшаго вниманія, до того презирая его, что въ томъ же году занялъ многіе города и округи испанскихъ Нидерландовъ и бомбардировалъ Люксембургъ. Въ Германіи варварски хозяйничалъ страшный маршалъ де Креки. Онъ занялъ Триръ и велѣлъ срыть городскія укрѣпленія, чтобы никто не могъ утвердиться въ городѣ.
Между тѣмъ въ Нидерландахъ анти-оранская партія въ штатахъ, преслѣдуя торговыя выгоды, побуждала Германію и Испанію, которыя сами по себѣ были безсильны, принять самыя позорныя условія. Она уговорила Лудовика XIV удовольствоваться награбленнымъ и съ угрозой требовала, чтобы Испанія признала законность этого грабежа. Съ этой цѣлью въ іюнѣ 1664 былъ заключенъ договоръ между Франціей и Голландіей. Голландцы -обѣщали заставить Испанію уступить Франціи на 20-лѣтнее перемиріе отнятые у нея города, Люксембургъ, Вувинъ и Бомонъ и княжество Шиме, а за это Франція обязывалась прекратить свои предпріятія противъ Испаніи въ Нидерландахъ, съ правомъ однако продолжать ихъ противъ другихъ испанскихъ владѣній. Испанцы были принуждены принять эти условія. Такимъ же почти образомъ кончилось дѣло и съ германскимъ императоромъ, которому имперія поручила вступиться за ограбленные Франціей имперскіе чины. Вся разница въ томъ, что Испанія приняла предписанныя условія въ іюлѣ, а регенсбургскій сеймъ въ августѣ. Лудовикъ XIV далъ и Германіи 20-лѣтнее перемиріе, обѣща въ вътеченіе этого времени не отнимать больше у имперіи владѣній: Но зато за Франціей были утверждены всѣ области, забранныя по приговору присоединительныхъ палатъ до 1-го августа 1681, городъ Страсбургъ и укрѣпленія Келя.
Такимъ дешевымъ образомъ Лудовикъ XIV отнялъ у Испаніи и Германіи цѣлыя области. Но королю съ его дипломатами и юристами этого казалось мало.
Не прошло года, какъ они принялись снова грабить имперію, крючкотворски воспользовавшись смертью курфирста пфальцскаго въ маѣ 1665. Пфальцъ — самая благословенная изъ всѣхъ странъ Германіи, такъ что не мудрено, что французы точили на него зубы. Со времени вестфальскаго мира тамъ царствовалъ сынъ несчастнаго Фридриха V, Карлъ Лудвигъ, изъ дома Зиммернскаго. Отъ возстановилъ реформатскія церкви и школы и по мѣрѣ возможности залечилъ раны, нанесенныя странѣ 30-лѣтней войной. Но ему пришлось много перенести вслѣдствіе несчастнаго брака и жалкаго положенія германской имперіи. Во время голландской войны французы жестоко опустошали Пфальцъ, а священная имперія и не думала помогать курфирсту. Карлъ Лудвигъ былъ женатъ на принцессѣ Гессенъ-Кассельской, женщинѣ чрезвычайно надменной, сварливой и несносной. Кончилось тѣмъ, что она уѣхала въ Кассель, а курфирстъ, не разведясь съ нею, женплся на дѣвицѣ фонъ Дегенфельдъ изъ непосредственнаго дворянскаго рода и пожаловалъ ей титулъ рауграфини. Отъ первой жены у него былъ только одинъ сынъ, Карлъ, который по смерти его въ 1680 наслѣдовалъ ему. Сыновья его отъ Дегенфельдъ, конечно, не могли наслѣдовать курфиршества. Зиммернскому дому предстояло пресѣчься, потому что Карлъ былъ очень слабаго здоровья, а первая жена Карла Лудвига ни за что не соглашалась на разводъ, такъ что другихъ законныхъ дѣтей у него не могло быть. По семейнымъ договорамъ, курфиршество должно было перейти къ боковой Пфальцъ-Нейбургской линіи. Пфальцграфъ Нейбургскій, Филиппъ Вильгельмъ, наслѣдовалъ курфиршество пфальцское по смерти курфирста Карла въ 1685. Онъ былъ сынъ Вольфганга Вильгельма, который обратился въ католицизмъ ради юлихскаго наслѣдства (стр. 255). Подобно отцу, Филиппъ Впльгельмъ былъ въ рукахъ іезуитовъ, и потому по смерти Карла въ Пфальцѣ поднялось гоненіе на протестантовъ, тѣмъ болѣе жестокое, чіо курфирстъ Карлъ озлобилъ іезуитовъ, притѣсняя католиковъ. Отецъ Карла отличался терпимостью и прекратилъ несчастные религіозные раздоры. Зато Карлъ былъ такой же фанатикъ кальвинистъ, какъ преемникъ его, Филипъ Вильгельмъ, — фанатикъ папистъ. Имъ завладѣли богословы, и онъ принялся гнать католиковъ и лютеранъ. Когда онъ умеръ, п курфирстомъ сдѣлался Филиппъ Вильгельмъ, іезуиты вознамѣрились отплатить кальвинистамъ тѣмъ же. Но эти мелочи не относятся къ всеобщей исторіи, и потому мы возвращаемся къ насиліямъ Лудовика XIV противъ Германіи, къ которымъ подало поводъ пресѣченіе Зиммернскаго дома.
Въ 1671 дочь Карла Лудвига, Елисавета Шарлота, вышла замужъ за брата Лудовика XIV, герцога Филиппа I Орлеанскаго. Герцогиня Орлеанская прославилась остроумными письмами, рѣзкими выходками и смѣлыми остротами и замѣчаніями; ея безстыдные мемуары теперь въ большой чести у любителей скандаловъ и у писакъ, строчащихъ для наживы. По счастью, намъ нѣтъ надобности говорить о ея литературной дѣятельности, а то насъ непремѣнно обвинили бы въ нетерпимости къ сальностямъ. Когда со смертью ея брата, Карла, Зиммернскій домъ пресѣкся, Лудовикъ XIV тотчасъ заявилъ отъ имени брата притязанія на аллодіальныя владѣнія этого дома, то есть, на тѣ части Пфальца, которыя не были имперскими ленами. При этомъ онъ дѣлалъ видъ, что хлопочетъ не о себѣ только, но также о линіи Пфальцъ-Вельденцской, которая приходилась ближе сродни Зиммернской, чѣмъ Нейбургская, но должна была уступить ей курфиршество въ силу древняго порядка престолонаслѣдія. Французскій посланникъ въ Регенсбургѣ протестовалъ противъ вступленія Нейбурга во владѣніе курфиршествомъ, и аббатъ Морель отправился въ Гейдельбергъ копаться въ архивахъ. Аббатъ велъ переговоры съ пфальцскими чиновниками на словахъ, а на сеймѣ дѣло велось письменно. Въ 1687 всѣ убѣдились, что безъ войны Лудовика XIV не урезонишь. Онъ отнялъ всѣ владѣнія Тевтонскаго ордена въ Лотарингіи, Эльзасѣ и Франшъ-Конте и отдалъ пхъ основанному пмъ ордену Лазаря, отрасли ізуитовъ. Кромѣ того онъ построилъ на одномъ рейнскомъ островѣ близъ Гюпнигена, частью принадлежавшемъ маркграфу Баденъ-Дурлахскому, фортъ Луи и соединилъ его мостомъ съ германскимъ берегомъ.
Еще въ 1685 и 1686 былп заключены разные союзы, чтобы остановить французовъ. Но все это пока ни къ чему не повело. Такъ въ августѣ 1685 принцъ Оранскій склонилъ генеральные штаты возобновить на 12 лѣтъ истекшій союзъ съ курфирстомъ бранденбургскимъ, заключенный въ 1678, и заплатить курфирсту 400 т; гульденовь,
которые онъ насчитывалъ на нихъ. Въ началѣ 1686 генеральные штаты возобновили союзъ съ королемъ шведскимъ, а Карлъ XI съ своей стороны заключилъ договоръ съ курфирстомъ бранденбургскимъ на защиту вестфальскаго и нимвегенскаго трактатовъ и 20-лѣтвяго перемиріе 1684 года. Весной 1686 Фридрихъ Вильгельмъ заключилъ въ Берлинѣ тайный союзъ на 20 лѣтъ съ императоромъ. Наконецъ въ іюлѣ того же года эти державы заключили такъ называемый в е л и к і и'1 аугсбургскій союзъ, положивъ снарядить сообща 60 т. войска и опредѣливъ, сколько войска долженъ поставить каждый союзникъ. Но Лудовикъ XIV разсчитывалъ на войну императора и имперіи съ турками и потому рѣшился предпринять новый грабежъ въ Германіи. Такимъ образомъ началась Орлеанская война. Къ счастью, въ это самое время Вильгельмъ Оранскій низвергнулъ своего тестя, Іакова II, и овладѣлъ англійскимъ престоломъ. Поэтому прежде чѣмъ говорить объ этой войнѣ, мы должны разсказать объ изгнаніи Стюартовъ и о томъ, какъ учредилось въ Англіи нынѣшнее плутократическое правленіе, прикрытое монархическими формами.
8. Англійскій переворотъ 1688 года.
Мы говорили (стр. 697), что въ концѣ царствованія Карла II Іаковъ пріоб рѣлъ было расположеніе народа, но, сдѣлавшись королемъ, быстро лишился его возымѣвъ глупую мысль перемѣнить религію и конституцію Англіи. Онъ присвопл себѣ право какъ угодно нарушать законы; смѣнилъ судей, не признавшихъ этог права, замѣнилъ ихъ своими креатурами и вообще прямо показалъ націи, что на мѣренъ пренебрегать законами. Такъ же произвольно поступалъ онъ и съ религіей давалъ католикамъ должности въ арміи и въ администраціи, раздавалъ имущество протестантской церкви францисканцамъ, іезуитамъ и другимъ монахамъ, заводилъ для католиковъ монастыри, школы, церкви и семинаріи. Все это раздражило націю, и противъ короля проповѣдовали во всѣхъ церквахъ. Но приближенные обманывали короля и представляли ему народное настроеніе въ ложномъ свѣтѣ. Это обнаружилось въ спорѣ о такъ называемомъ правѣ разрѣшенія. Какъ мы видѣли (стр. 700), новые судьи, назначенные Іаковомъ, признали за королемъ это право. Но въ 1688 парламентъ объявилъ это признаніе недѣйствительнымъ. Тѣмъ не менѣе офиціальныя газеты 1687 и 1688 наполнены адресами, въ которыхъ духовенство, магистратура, мировые судьи, думы и общины заявляютъ королю свою преданность и одобряютъ его систему. Однако парламентъ не дозволилъ отмѣнить Тестъ-Актъ ни въ Англіи, ни въ Шотландіи. Король старался нанести протестантству ударъ эдиктами терпимости, изданными въ февралѣ и іюлѣ 1687. Но ихъ выполняли такъ безразсудно, что раздоръ только усилился.
Искренніе приверженцы короля мало-по-малу устранялись отъ дѣлъ, которыми завладѣли католики, засѣдавшіе въ тайномъ совѣтѣ. Сондерлендъ оставался прп королѣ до послѣдней минуты, но лишь для того, чтобы предать его, хотя самъ былъ католикъ. Кларендонъ и Рочестеръ были уволены. Наконецъ министерство составилось исключительно изъ католиковъ подъ главнымъ руководствомъ іезуита о. П э т р а. Лордъ Арондель былъ назначенъ хранителемъ тайной печати; лордъ Беласайсъ- государственнымъ казначеемъ. Наконецъ король вознамѣрился распустить парламентъ и созвать новый. Чтобы новый парламентъ былъ вполнѣ преданъ ему, Іаковъ прибѣгнулъ къ мѣрѣ, которая теперь въ ходу въ Германіи, а Франціи употреблялась Луи Филиппомъ и употребляется Наполеономъ III. Въ Англіи было поручено шерифамъ, какъ теперь во Франціи префектамъ, какъ говорится, направлять выборы. Король лично уговаривалъ избирателей подавать голосъ за его кандидатовъ. Однако направлять выборы оказалось очень трудно, особенно когда король поссорился и съ обоими университетами изъ-за желанія навязать имъ своихъ креатуръ. Наконецъ онъ убѣдился, что никакой парламентъ не согласится отмѣнить Тестъ-Актъ, и рѣшился дѣйствовать совершенно произвольно.
Когда король обратился къ полному произволу (1686—87), множество англичанъ, обиженныхъ имъ, искали защиты въ Нидерландахъ. Принцъ Оранскій давно велъ тайныя сношенія съ недовольной англійской аристократіей черезъ
своихъ приближенныхъ, Фагеля, Гальвина и Бентинка. Въ Нидерландахъ стояло 6 англійскихъ полковъ, служившихъ въ Голландіи, но получавшихъ жалованье отъ Англіи. Когда Іаковъ поссорился съ зятемъ, они оба обратили вниманіе на эти войска. Король уволилъ всѣхъ подозрительныхъ офицеровъ и хотѣлъ замѣнить ихъ другими. Принцъ Оранскій не противился ихъ увольненію, но назначилъ на ихъ мѣсто своихъ, въ томъ числѣ многихъ протестантовъ, уволенныхъ Тирконнелемъ изъ ирландской арміи.
Видя, что отмѣнить Тестъ-Актъ невозможно, Іаковъ издалъ въ апрѣлѣ 1687 такъ называемое объявленіе терпимости (йесіагаііоп оГ іп(1иІ$епсе), гдѣ ложь и нарушеніе конституціи бросались въ глаза съ перваго взгляда, хотя онъ по-іезуитски хотѣлъ увѣрить, будто даетъ терпимость, тогда какъ въ сущности окончательно уничтожалъ ее. Онъ начиналъ съ увѣренія, что желаетъ охранять всѣ законныя права государственной церкви. Но вслѣдъ затѣмъ объявлялось, что король по своей монаршей власти, не спрашивая народа и парламента, отмѣняетъ цѣлый рядъ законовъ, постановленныхъ королями и парламентами. Во первыхъ, всѣ непрпнадлежащіе къ англиканской церкви (нонконформисты) освобождались отъ всякихъ взысканій; во вторыхъ, всѣмъ пмъ позволялось открыто исповѣдовать свою религію, и подданнымъ запрещалось мѣшать имъ въ этомъ подъ страхомъ высочайшаго гнѣва; въ третьихъ безъ церемоніи отмѣнялись всѣ парламентскія постановленія, требовавшія какихъ бы то ни было религіозныхъ ручательствъ для поступленія на государственную службу.
Тайный связи и интриги принца Оранскаго имѣли для Европы такое же важное значеніе, какъ дипломатическіе подкупы и военное могущество французскаго короля. Вильгельмъ видѣлъ, что Іаковъ ведетъ себя къ погибели, и хотѣлъ обезпечить права своей жены и ея сестры, бывшей замужемъ за датскимъ принцемъ. Въ 1686 ему удалось устроить вышеупомянутый (сгр. 726) аугсбургскій союзъ противъ Франціи, не принимая въ немъ офиціальнаго участія. Въ это время въ Гаагѣ жилъ англиканскій епископъ Борнетъ, сочиненія котораго могутъ служить дополненіемъ и комментаріемъ къ мемуарамъ Іакова II. Онъ пріѣхалъ слѣдить за Вильгельмомъ и вскорѣ понялъ, что это холодный и разсчетливый эгоистъ, чуждый всякаго патріотизма и неспособный къ увлеченію, особенно народными правами, но умный и хитрый и способный изъ разсчета сдѣлать то, что другой сдѣлалъ бы изъ великодушія. Борнетъ понялъ, что Вильгельмъ сохранялъ бы изъ благоразумія конституціонныя права націи, потому что, только опираясь на націю, могъ бы успѣшно противиться могуществу Лудовика XIV. Кромѣ того принцъ находилъ, что англиканская церковь больше всего соотвѣтствуетъ его правительственной системѣ. Вслѣдствіе всего этого Борнетъ вошелъ въ сношенія со всѣми англичанами, недовольными правительствомъ и возлагавшими всѣ свои надежды на Вильгельма съ тѣхъ поръ, какъ король рѣшился на явный произволъ. Борнетъ зналъ, что Вильгельмъ чрезвычайно скрытенъ, остороженъ и что, взявшись за дѣло, онъ уже не покинетъ его. Онъ началъ съ того, что предложилъ принцу содѣйствовать обезпеченію правъ принцессы Оранской на англійскій престолъ, еще ничего не говоря о тайномъ заговорѣ англійской аристократіи, которая одна участвовала во всемъ этомъ дѣлѣ въ его пользу. Потомъ Борнету удалось выманить однажды у Маріи торжественное обѣщаніе, что если она сдѣлается когда нибудь королевой Англіи, то предоставитъ всю власть мужу и будетъ стараться, чтобы эта власть была присвоена ему по закону. Угодивъ такимъ образомъ всегдашнему тайному желанію Вильгельма, Борнетъ сталъ руководить всѣми поступками его и принцессы, у которой служилъ секретаремъ, впрочемъ неофиціально.
Пока такимъ образомъ подготовлялось низверженіе Іакова и возведеніе Вильгельма на престолъ, король вздумалъ воспользоваться зятемъ для своихъ плановъ. Онъ послалъ въ Голландію хитраго и льстиваго квакера Вильяма Пенна уговорить иринца одобрить отмѣну Тестъ-Акта, сдѣланную будто бы въ интересахъ свободы и терпимости. Но и Вильгельмъ былъ ханжа и потому плутъ, какъ любой квакеръ, и Пенну пришлось возвратиться ни съ чемъ. Потомъ Іаковъ послалъ къ принцу ирландца Вайта, наименованнаго маркизомъ Альбеви-л е м ъ. Маркизъ пріѣхалъ въ Гаагу въ званіи англійскаго посла и будто бы съ объясненіемъ но случаю вооруженія флота въ Англіи, но въ сущности, чтобы
оправдать передъ принцемъ систему своего правительства. Принцъ продолжалъ держаться въ сторонѣ, но побудилъ генеральные штаты отправить посланникомъ въ Лондонъ усерднаго приверженца его, Диквельда. Ему было тайно поручено расположить къ Вильгельму по указанію Борнета народъ и аристократію, хотя Вильгельмъ былъ вовсе непривлекателенъ. Диквельдъ отлично выполнилъ порученіе. Онъ созывалъ собранія и заключалъ договоры, гдѣ уже прямо говорилось о низложеніи Іакова, тогда какъ до сихъ поръ разсуждали только о томъ, что сдѣлать по смерти короля. Онъ дѣйствовалъ такъ успѣшно, что въ короткое время составилъ сильную партію, которая черезъ преемника его, 3 ю й л е н-ш тейна, сносилась съ Вильгельмомъ уже какъ съ своимъ будущимъ королемъ. Диквельда отозвали въ Голландію, потому что считали его единственнымъ человѣкомъ, способнымъ примирить съ принцемъ голландскіе штаты, особенно амстердамскій магистратъ, постоянно противодѣйствовавшіе Вильгельму. Пока это примиреніе не состоялось, принцу нельзя было и думать предпринимать что-либо противъ тестя.
Диквельдъ съ успѣхомъ выполнилъ и это трудное порученіе, взявшись за дѣло съ политической стороны. Ему очень помогли толки о предстоящемъ рожденіи у Іакова сына, который дѣйствительно родился въ іюнѣ 1688. Впослѣдствіи говорили, что этотъ ребенокъ былъ подложный, но вѣроятно это неправда. Во всякомъ случаѣ рожденіе его имѣло большую важность для Англіи и для Голландіи, потому что оно упрочивало англійское католическое правительство, утверждало связи его съ Лудовикомъ XIV и разрушало всѣ протестантскіе планы противъ Франціи. Диквельдъ склонилъ амстердамскихъ бургомистровъ объявить принцу Оранскому, что они не совѣтуютъ ему нападать на Англію, но что если онъ предприметъ нападеніе, то они будутъ поддерживать его всѣми средствами. Тогда другъ Вильгельма, великій пенсіонарій Фагель, предложилъ генеральнымъ штатамъ выдать 4 мил. гульд. на исправленіе укрѣпленій и проч., подъ предлогомъ войны, грозящей со стороны Франціи. Предложеніе было принято, п хотя было только назначено выдавать ежегодно по милліону, но въ Нидерландахъ было столько денегъ и такое усердіе къ протестантству, что вся сумма была внесена въ теченіе 8 дней. Дѣло это велось 4 депутатами генеральныхъ штатовъ. Вильгельмъ посвятилъ ихъ въ свою тайну, которую они сохранили также свято, какъ и англичане, вовлеченные въ заговоръ Зюйленштейномъ, такъ что Іаковъ, не смотря на предостереженія Лудовика XIV, пребывалъ въ безразсудной самоувѣренности. Онъ не обратилъ даже вниманія на то, что генеральные штаты приказали, подъ предлогомъ предстоящей войны съ Франціей, набрать 9 т. матросовъ п приготовить флотъ къ выходу въ море по первому приказу. Наконецъ онъ отозвалъ въ Англію 6 полковъ, стоявшихъ въ Голландіи; но ихъ не отпустили, говоря, что онп необходимы для охраненія границъ, которыя по договору должны оберегаться общими силами. Впрочемъ Вильгельмъ охотно распустилъ всѣхъ офицеровъ, пожелавшихъ вернуться въ Англію; такпмъ образомъ онъ избавился отъ людей, на которыхъ не могъ положиться, и замѣнилъ пхъ преданными ему протестантами. Изъ солдатъ удалилось очень мало.
Чтобы успокоить провинціи, которыя должны были помочь принцу флотомъ и арміей въ его предпріятіи противъ Англіи, п увѣрить ихъ, что имъ не предстоитъ со стороны Франціи никакой опасности, Вильгельмъ черезъ Бентинка извѣстилъ о своемъ замыслѣ своихъ друзей и родственниковъ въ Германіи. Тогда сынъ и преемникъ великаго курфирста, Фридрихъ III Бранденбургскій, тотчасъ предложилъ послать свою армію на помощь Нидерландамъ, если имъ будетъ грозить Франція. Кромѣ того онъ послалъ Вильгельму для его экспедиціи въ Англію 6 т. бранденбургскихъ войскъ подъ начальствомъ своего генералиссимуса Шомберга, отставнаго французскаго маршала (стр. 675), который подобно всѣмъ протестантамъ, былъ изгнанъ изъ Франціи и произведенъ впослѣдствіи Вильгельмомъ въ англійскіе перы и герцогп. Герцоги Люнебургскій, Целльскій и Ганноверскій и ландграфъ Гессенъ-Кассельскій также обѣщали принцу помощь.
Въ наслѣдственныхъ владѣніяхъ принца, Флиссингенѣ и Виллемштадтѣ, стоялъ флотъ въ 50 военныхъ судовъ съ большимъ числомъ транспортныхъ, чтобы перевезти въ Англію войска, собранныя подъ Нимвегеномъ. Іаковъ и Лудовикъ XIV не думали, чтобы принцъ дѣйствительно замышлялъ высадку въ Англію.
Наконецъ французскій посланникъ въ Голландіи, д’Аво, прислалъ Лудовику ясныя доказательства, и Лудовикъ увѣдомилъ объ этомъ Іакова. Іаковъ разъ уже отказался принять предлагаемую помощь отъ Франціи, а теперь имѣлъ безразсудство обратиться за совѣтомъ къ предателю Сондерленду, который одинъ изъ всѣхъ министровъ оставался въ совѣтѣ. Сондерлендъ, конечно, увѣрилъ его, что опасаться нечего *). Въ послѣднюю минуту, въ сентябрѣ 1688, когда принцъ Орапскій готовился переправиться въ Англію, а Лудовикъ XIV началъ войну съ Германіей, Іаковъ вздумалъ кроткими мѣрами возвратить себѣ преданность подданныхъ. Но ему уже никто не вѣрилъ. Когда бранденбургскія войска заняли Кельнъ и такимъ образомъ прикрыли нидерландскія границы, голландскіе штаты предложили принцу взаймы собранные 4 мил. гульд. Въ іюлѣ Вильгельмъ Оранскій получилъ илъ Англіи формальное приглашеніе отъ 30 іюня, подписанное графами Денби, Шрьюсбери и Девоншайромъ, лордами Деламеромъ и Ломли, епископомъ лондонскимъ и адмираломъ Росселемъ. Въ сентябрѣ изъ Берлина пріѣхалъ Шомбергъ и принялъ начальство надъ войсками Вильгельма. Командиромъ • флота былъ назначенъ англійскій эмигрантъ, адмиралъ Гербертъ, наименованный Вильгельмомъ вице-адмираломъ Голландіи. Это назначеніе не понравилось голландцамъ, но не мало содѣйствовало успѣху предпріятія.
Мы питаемъ совершенную довѣренность къ точности Лингарда и потому заимствуемъ у него слѣдующія подробности объ арміи и флотѣ, снаряженныхъ Вильгельмомъ противъ Англіи. «Принцъ имѣлъ 60 военныхъ кораблей, служившихъ прикрытіемъ его 700 транспортамъ. Онъ посадилъ на нпхъ свою голландскую гвардію, составлявшую 4,500 человѣкъ кавалеріи и 11,000 пѣхоты. Но такъ какъ онъ желалъ соблюсти видъ, что хочетъ освободить, а не завоевать Англію, то объявилъ, что беретъ эти войска только для безопасности своей особы. Онъ взялъ съ собой такую массу военныхъ запасовъ, что, очевидно, разсчитывалъ найти въ Англіи сильныя подкрѣпленія. Кромѣ Шомберга, его сопровождали отличные генералы: Гпнкель, графъ Нассаускій, графъ фонъ Зольмсъ и главные офицеры голландской арміи, далѣе, графъ Маклесфильдъ, Борнетъ (назначенный имъ потомъ епископомъ салпсберійскимъ), Пейтонъ, Вайльдманъ п Фергусонъ. Съ нпмъ было 800 французскихъ гугенотовъ и всѣ англійскіе эмигранты, между прочимъ графъ Шрьюсбери, заложившій^ своп имѣнія за 40 т. фунт. и передавшій эти деньги и свои личныя услуги въ распоряжеріе принца, лордъ Вильтшайръ съ братомъ, сыновья маркиза Винчестера, лордъ Илендъ, сынъ маркиза Галифакса, лордъ Донблайнъ, сынъ графа Денби, лорды Мордаунтъ и адмиралы Гербертъ п Россель». Англичане, сопровождавшіе принца, имѣли въ Англіи большое значеніе и были готовы на все для спасенія угрожаемой Іаковомъ конституціи.
Сначала погода не благопріятствовала предпріятію Вильгельма. Флотъ долженъ былъ отплыть 27-го сентября 1688, но противные вѣтры и необыкновенно сильныя осеннія бури нѣсколько недѣль задерживали его въ Гельвотслюйсѣ. Октября 15 принцъ Вильгельмъ торжественно простился съ генеральными штатами, которые ввѣрили ему свой" флотъ п войско, и 19 числа вышелъ въ море; но буря разсѣяла и повредила его суда, такъ что онъ былъ принужденъ вернуться. Только 1 ноября флотъ могъ снова отплыть, и 7 чпсла Вильгельмъ высадился въ Англіи при Торлеѣ. Англійскій адмиралъ графъ Дартмутъ пропустилъ голландцевъ, потому что противный вѣтеръ задержалъ его въ гавани, а можетъ быть, потому, что не хотѣлъ мѣшать имъ. Передъ высадкой Вильгельма Іаковъ наконецъ уволилъ Сондерленда и его покровителя, о. Пэтра: но этимъ опъ только далъ Сондерленду возможность открыто перейти на сторону Впльгельма.
Высадившись, Вильгельмъ издалъ манифестъ; но сначала онъ не произвелъ никакого впечатлѣнія. Когда прпнцъ прибылъ 9 ноября въ Экзетеръ, при мемъ еще было очень мало приверженцевъ. Но когда англичане увидѣли, что войско его недостаточно для завоеванія Англіи, его увѣренія, что онъ пришелъ спасать свободу и религію, начали встрѣчать больше довѣрія. Однако въ Экзе-
•) Маколей отвергаетъ измѣну Сондерленда, потому что на это нѣтъ прямыхъ доказательствъ и не было причины. Но весь ходъ дѣла подтверждаетъ ее, даже помимо доказательствъ, собранныхъ Дависомъ «въ исторіи Голландіи» т. ПІ, стр. 206).
терѣ къ нему присоединились только лордъ Кольчестеръ, Вартонъ, младшій Россель и Альбингтонъ. Впослѣдствіи къ нему стала присоединяться знать, и въ его пользу расположилось все общество.
Іаковъ отправился къ своей арміи, стоявшей при Салисбери. Она была сильнѣе голландской, такъ что Іаковъ могъ бы побѣдить Вильгельма, если бы немедленно аттаковалъ. Но онъ растерялся и вообще былъ человѣкъ нерѣшительный и потому подвергся той же участи, какъ въ наше время Карлъ X и Луи-Филиппъ во Франціи. Еще до отъѣзда изъ Лондона онъ со всѣхъ сторонъ получалъ извѣстія о переходѣ къ Вильгельму знати, офицеровъ и даже цѣлаго полка солдатъ. Въ Салисбери, гдѣ онъ пробылъ нѣсколько дней, ему доносили объ измѣнѣ разныхъ генераловъ и командировъ. Онъ вернулся въ Лондонъ, и вслѣдъ затѣмъ дочь его, Анна, съ мужемъ, принцемъ Георгомъ Датскимъ, уіхали къ Вильгельму. Къ 24 ноября Іаковъ былъ уже всѣмн покинутъ, а Вильгельмъ медленно приближался къ Лондону. Тогда король прибѣгнулъ къ послѣднему средству: 28 числа онъ созвалъ на совѣтъ 40 протестантскихъ перовъ, чтобы посовѣтоваться съ ними о созваніи парламента и объ отмѣнѣ злоупотребленій. Троихъ изъ нихъ онъ послалъ къ Вильгельму для переговоровъ, но скоро убѣдился, что съ такимъ холоднымъ дипломатомъ ему ничего не подѣлать. Чтобы не попасть въ плѣнъ къ ненавистному зятю, онъ рѣшился бѣжать и искать помощи у Лудовика XIV. Принцъ Оранскій именно этого и желалъ; онъ былъ бы поставленъ въ большое затрудненіе, если бы ко] оль остался въ Лондонѣ и этимъ принудилъ бы его прибѣгнуть къ насилію. Королева съ своимъ груднымъ ребенкомъ отплыла 6 декабря. Іаковъ послѣдовалъ за ней 11 числа, но къ досадѣ Вильгельма въ Феверсгемѣ его задержали.
Когда Іаковъ убѣжалъ, созванные имъ перы составили правительство, и все шло по старому, кромѣ того, что католикамъ были нанесены разныя обиды. Король, задержанный въ Феверсгемѣ, обратился къ этому правительству, а между тѣмъ Вильгельмъ получалъ со всѣхъ сторонъ адресы и привѣтствія. Перы отвѣчали королю, что онъ можетъ вернуться въ Лондонъ или ѣхать, куда угодно. Къ общему удивленію, Іаковъ вернулся. Но Вильгельмъ, шедшій къ Лондону съ своей голландской арміей, послалъ ему сказать, что ему непріятно его присутствіе въ столпцѣ. Король покорно повиновался, поѣхалъ въ Рочестеръ, прожилъ нѣсколько дней въ другомъ мѣстѣ и 23 декабря уѣхалъ во Францію, гдѣ Лудовикъ XIV принялъ его съ подобающими почестями и до самой смерти его оказывалъ ему самое любезное гостепріимство.
Съ нимъ пріѣхалъ во Францію побочный сынъ его, герцогъ Бервикъ, поступившій во французскую службу и бывшій впослѣдствіи однимъ изъ лучшихъ французскихъ полководцевъ.
Когда Іакова принудили удалиться, люди, давно состоявшіе въ сношеніяхъ съ Вильгельмомъ, учредили въ Англіи свое арпстоплутократическее правленіе и облекли насильственный переворотъ въ законныя формы. Этой такъ называемой революціи расточено столько похвалъ разными писаками и политиканами, а англійская буржуазія такъ довольна ею, что мы почти не рѣшаемся высказывать нашего мнѣнія объ этомъ переворотѣ. По англійскимъ законамъ, принцъ Вильгельмъ не имѣлъ права созывать парламентъ; но онъ воспользовался созваннымъ Іаковомъ собраніемъ перовъ, присоединилъ къ нему всѣхъ, кто когда-либо былъ при Карлѣ II членомъ парламентовъ, также лорда-мера и городской совѣтъ Лондона, и поручилъ этому собранію созвать парламентъ, однако подъ именемъ Конвента, потому что настоящій парламентъ могъ быть созванъ только королемъ. Конвентъ открылся 23 января 1689. Онъ тотчасъ обратился къ принцу съ просьбой принять пока правленіе. Но въ этомъ конвентѣ было много тори, т. е. приверженцевъ самодержавія, и потому онъ не одобрялъ намѣреній Вильгельма относительно войны съ Франціей. Притомъ скрытный, суровый и оттал-вивающій принцъ очень не нравился всѣмъ англичанамъ. Онъ также не довѣрялъ имъ и держался подъ карауломъ своей голландской арміи. Однако даже верхняя палата конвента почти безъ сопротивленія согласилась признать престолъ вакантнымъ, потому что Іаковъ добровольно покинулъ его. Зато было много споровъ объ устройствѣ новаго правительства. Одни хотѣли возвести на престолъ, какъ,законную наслѣдницу, жену Вильгельма; другіе хотѣли поручить правленіе
принцу и принцессѣ Оранскимъ, ио безъ королевскаго титула. Вильгельмъ остался этимъ недоволенъ и объявилъ, что уѣдетъ въ Голландію. Всѣ поняли, что это произведетъ въ Англіи большое замѣшательство, п потому постановили возвести принца и принцессу на престолъ подъ именемъ ВильгельмаПІ и Маріи II, но съ тѣмъ, чтобы правилъ одинъ король. Такъ какъ у нвхъ не было дѣтей, и потому прпшлось распорядиться будущимъ престолонаслѣдіемъ, то при этомъ нижняя палата показала, что англичане признаютъ законной королевой только жену Вильгельма. Верхняя палата постановила, чтобы сперва царствовали Вильгельмъ и Марія, потомъ принцесса Анна Датская, а потомъ дѣти, которыя, можетъ быть, будутъ у Вильгельма отъ втораго брака, и наконецъ тѣ лица, которыя будутъ со временемъ назначены парламентомъ. Но нижняя палата не признала, чтобы дѣти Вильгельма отъ втораго брака могли наслѣдовать престолъ.
Кромѣ того нижняя палата постановила, чтобы Вильгельмъ, прежде чѣмъ будетъ признанъ королемъ, ясно опредѣлилъ всѣ спорные вопросы въ конституціи, возбуждавшіе раздоры при Карлѣ I, Карлѣ II и Іаковѣ II. Вильгельмъ былъ принужденъ дать слѣдующее объясненіе: «Король не имѣетъ права останавливать дѣйствіе законовъ и разрѣшать кого-нибудь отъ соблюденія ихъ. Духовныхъ судовъ не должно быть. Всѣ права исходятъ отъ націи. Король не можетъ безъ согласія парламента взимать налоги и содержать войско въ мирное время. Онъ не можетъ раздаривать конфискованныхъ имуществъ и взимать пени безъ законнаго приговора. Присяжными могутъ быть только лица, удовлетворяющія законнымъ условіямъ. Выборы въ парламентъ и парламентскія рѣчи должны быть неограниченно свободны. Каждый подданный имѣетъ право носпть оружіе и подавать просьбы и жалобы. Парламентъ слѣдуетъ собирать часто.» Кромѣ того было запрещено брать съ обвиненныхъ слишкомъ большіе залоги, а съ осужденныхъ непомѣрные штрафы.
Въ Шотландіи были также созваны сначала конвентъ, а потомъ парламентъ. Въ нихъ, какъ и въ англійскихъ, преобладали виги; Права монархіи были и въ Шотландіи очень ограничены. Въ Ирландіи Тирконнель съ своими католическими войсками (стр. 'іОІ) не призналъ Вильгельма и упорно боролся съ нимъ весь 1690 годъ. Наконецъ Ирландія была покорена и подверглась участи завоеванной страны.
9 Орлеанская война Лудовика XIV.
Овладѣвъ англійскимъ престоломъ, Впльгельмъ III получилъ возможность успѣшнѣе противодѣйствовать насиліямъ французскаго деспота. Онъ хлопоталъ о заключеніи разныхъ союзовъ, чтобы соединить съ Голландіей противъ Франціи Испанію и германскихъ государей. При этимъ онъ дѣйствовалъ постоянно черезъ генеральные штаты. Изъ этихъ союзовъ всего важнѣе договоры 1684, 1686 п 1689, потому что въ ппхъ было обращено вниманіе на намѣреніе Лудовика XIV овладѣть Испаніей по смерти короля Карла II во пмя правъ своей жены, хотя она отреклась отъ нихъ. Всѣ этп союзы пмѣлп цѣлью обуздать деспота, который имѣлъ громадную военную силу и знать не хотѣлъ ничьихъ правъ. О договорѣ 1684, заключенномъ Голландіей за Испанію, а императоромъ за имперію, мы уже говорили (стр. 724). Этотъ трактатъ доставилъ Испаніи и Германіи 20-лѣтнее перемиріе, но цѣною уступки всѣхъ владѣній, присвоенныхъ Лудовику его присоединительными палатами. Послѣ разныхъ другихъ трактатовъ, направленныхъ противъ Франціи, Вильгельму удалось наконецъ въ 1686 заключить великій аугсбургскій союзъ (стр. 726). Онъ былъ заключенъ на 3 года императоромъ, какъ главой имперіи и какъ государемъ Австріи, королемъ испанскимъ, какъ владѣтелемъ бургундскаго округа (Бельгіи), королемъ шведскимъ, какъ членомъ германской имперіи, курфирстомъ баварскимъ за себя п за баварскій округъ, всѣми саксонскими князьями и государствами верхне-рейнскаго округа, лежав* іпими на правомъ берегу Рейна. Республика Нидерландская не участвовала въ немъ, и цѣлью его было только соблюденіе вестфальскаго п нпмвегенскаго мира
и перемирія 1684 года. Но Лудовикъ XIV проникъ намѣренія Вильгельма, истиннаго учредителя этого союза. Вслѣдствіе этого онъ потребовалъ, чтобы императоръ и имперія обратили перемиріе 1684 въ миръ, т. е. уступили бы ему на вѣчныя времена присоединенныя владѣнія, оставленныя за нимъ только на 20 лѣтъ.
Когда имперія отвергла это требованіе, и Вильгельмъ отправился съ голландскими войсками въ Англію, Лудовикъ XIV рѣшился, вмѣсто того чтобы помогать Іакову II, воспользоваться отсутствіемъ принца и напасть въ Германіи на аугсбургскихъ союзниковъ. Союзники намѣревались устроить сильную армію на Рейнѣ и въ Нидерландахъ; поэтому французское министерство придумало совершенно разорить, опустошить и ограбить рейнскія провинціи, чтобы союзныя войска не имѣли возможности существовать въ нихъ. Въ 1688 французы заняли Пфальцъ, въ октябрѣ объявили войну, а въ январѣ 1689 начали приводить въ исполненіе свой варварскій планъ съ разрушенія Гейдельберга. Комендантъ этого города хотѣлъ защищаться, но граждане принудили его сдаться, и 18 января французскіе солдаты начали приводить въ исполненіе предписанія своего министерства. Большая часть зданій города, стѣны, башни были взорваны; сады, виноградники и огороды вокругъ города опустошены. Января 27 и 28 были уничтожены Горбахъ и всѣ мѣстечки по горной дорогѣ до Вейнгейма. Города и деревни были сожжены; истреблено болѣе 700 зданій; тушить пожаръ строго запрещалось; жителей разстрѣливали и обирали до послѣдней рубашки, такъ что всѣ дороги были покрыты тѣлами убитыхъ и замерзшихъ гражданъ и крестьянъ. Когда саксонскій авангардъ показался въ окрестностяхъ Вейнгейма, генералъ Мелакъ, совершавшій всѣ эти звѣрства по приказанію маршала де Ддораса, отступилъ къ Гейдельбергу и рѣшился окончательно истребить эту столицу, не смотря на капитуляцію, заключенную съ гражданами. Онъ расположился на площади и оттуда хладнокровно распоряжался уничтоженіемъ города. Солдаты, совершенно остервенившіеся, хотѣли навалить во всѣ дома соломы и зажечь; но генералъ Т е с с е обманомъ далъ имъ мокрой соломы и этимъ спасъ много частныхъ домовъ; но публичныя зданія были всѣ сожжены. Марта 3, когда въ страну уже прибыли баварцы и саксонцы, былъ сожженъ Мангеймъ; но предварительно французы отобрали у жителей всѣ металлическія и вообще цѣнныя вещи. Французы срыли цѣлыя улицы, а при приближеніи саксонскихъ драгунъ зажгли Мангеймъ, такъ что жители по возвращеніи не могли узнать даже, гдѣ стояли ихъ дома. Саксонскія войска едва успѣли спасти отъ подобной участи Дармштадтъ.
Когда нѣмецкія войска заняли правый берегъ Рейна, французы принялись опустошать лѣвый. Въ апрѣлѣ 1689 они вывезли изъ Шпейера всѣ цѣнныя вещи въ Эльзасъ, въ томъ числѣ и акты имперскаго палатнаго суда, который еще находился тогда въ Шпейерѣ, а потомъ былъ переведенъ въ Вецларъ. Мая 23 жителямъ приказали положить всѣ свои пожитки на 400 приготовленныхъ телѣгъ, не говоря однако, что хотятъ сдѣлать; имъ посовѣтовали убрать всѣ деревянныя вещи въ соборъ, разсчитывая, что тогда онъ скорѣе сгоритъ. Потомъ городъ зажгли, а обозы жителей частью разграбили, частью тоже сожгли. Мая 30 зажгли Вормсъ. Онъ горѣлъ до 2 іюня, при чемъ сгорѣли всѣ церкви, общественныя зданія и множество частныхъ домовъ. Жители попрятали свое добро въ соборъ, гдѣ все оно сгорѣло или было расхищено. Потомъ опустошили Гаардтъ и баденскую область. Когда бранденбургцы подъ начальствомъ храбраго генерала Шевинга двинулись изъ Кёльна, чтобъ соединиться съ другими имперскими войсками, французы принялись превращать въ степь курфиршество трирское. Въ слѣдующемъ году, убѣдившись, что имъ не удержаться во всѣхъ занятыхъ ими областяхъ, они разорили кёльнскія, трирскія и юлихскія владѣнія, заставляя даже крестьянъ собственными руками истреблять свой хлѣбъ на корнѣ. Триру готовилась таже участь, что Вормсу и Шпейеру; уже жителямъ былъ отданъ приказъ отослать свое добро въ Мецъ и Люксембургъ; но Лудовикъ XIV, узнавъ объ этомъ, остался недоволенъ распоряженіями Лувуа и приказалъ ему немедленно послать курьера отмѣнить приказъ объ истребленіи Трира.
Такія варварства наконецъ вызвали въ нѣмцахъ чувство негодованія; Но къ сожалѣнію, оно и тутъ выразилось только болтовней и строченіемъ. Такъ
напр. издали запрещеніе ѣздить въ Парижъ, потомъ предписали всѣмъ французамъ, живущимъ въ Германіи менѣе 20 лѣтъ, немедленно выѣхать изъ имперіи; предписали конфисковать всѣ французскіе товары, которые не будутъ проданы въ теченіе трехъ мѣсяцевъ; наконецъ велѣли высылать изъ имперіи всѣхъ, кто получаетъ отъ Франціи какое нибудь жалованье или кто продаетъ Франціи лошадей, оружіе и военные снаряды.
Изъ имперскихъ войскъ на Рейнъ прежде всего пришло 4 т. саксонцевъ. Графъ фонъ-деръ-Липпе занялъ Кёнигштейнъ и Гёстъ; Франкфуртъ, считавшійся въ то время укрѣпленнымъ, взялъ гарнизонъ изъ гессенцевъ и ганноверцевъ. Баварцы долго мѣшкали подъ Брукзалемъ. Много времени потеряли въ разныхъ совѣщаніяхъ, и только въ іюлѣ 1589 имперская армія нѣсколько оживилась. Курфирстъ баварскій съ 11-тысячнымъ войскомъ дошелъ до Штольгофена и оттуда поѣхалъ во Франкфуртъ совѣщаться съ саксонскимъ командиромъ и съ герцогомъ Карломъ IV Лотарингскимъ, который прибылъ съ сильной цесарской арміей. Курфирстъ майнцскій, архиканцлеръ и примасъ имперіи, самъ предалъ свою столицу французамъ, которые опять принялись за грабежи. Но союзники осадили ихъ въ Майнцѣ. Маршалъ де Дюрасъ, командовавшій майнцскимъ гарнизономъ, имѣлъ мало войскъ, не получилъ подкрѣпленій и въ іюлѣ былъ принужденъ сдать городъ на капитуляцію. Боннскій гарнизонъ продержался противъ бранден-бургцевъ до октября. Филиппсбурга союзники не рѣшились осадить.
Между тѣмъ Вильгельмъ III положилъ предѣлъ завоеваніямъ Лудовика XIV, заключивъ противъ него третій союзъ подъ именемъ ВеликагоСоюза. Здѣсь вся Европа соединилась противъ Франціи. Основаніемъ этого союза послужилъ договоръ, заключенный императоромъ Леопольдомъ съ генеральными штатами 12 мая 1689 въ Вѣнѣ. Къ нему приступилъ Вильгельмъ III, какъ король англійскій, 20 декабря по условію, подписанному въ Гамптонкуртѣ, а 6 іюня 1690 Карлъ II Испанскій. Союзники обязались общими силами вести войну съ Франціей и не заключать мира, пока не будутъ возстановлены условій вестфальскаго и пиренейскаго мировъ. Союзъ былъ заключенъ на вѣчныя времена, дабы Франція опять не нарушила впослѣдствіи мира. Кромѣ того союзники обязались доставить полное удовлетвореніе герцогу Лотарингскому, который оказалъ 'великія услуги императору и имперіи. Въ особой статьѣ союзнаго договора было сказано слѣдующее: «Лудовикъ XIV выказалъ намѣреніе считать недѣйствительнымъ отрѣ-ченіе своей жены отъ отцовскаго наслѣдства и овладѣть по смерти Карла II въ пользу дофина всею испанскою монархіей; кромѣ того онъ хлопочетъ объ избраніи дофина въ римскіе короли; поэтому всѣ союзники гарантируютъ императору и его наслѣдникамъ испанское наслѣдство и обязуются содѣйствовать избранію эрцгерцога Іосифа въ римскіе короли.» Вестминстерскій договоръ 15 августа 1689 подробнѣе опредѣлилъ связь Голландіи съ Англіей. Въ тотъ же день Христіанъ V Датскій заключилъ союзъ съ Вильгельмомъ III и потомъ прислалъ ему вспомогательныя войска. 5 іюня 1690 былъ заключенъ договоръ между Викторомъ Амедеемъ II Савойскимъ и королемъ испанскимъ; они обязались помогать другъ другу съ тѣмъ, что если будутъ завоеваны Казаль и Пиньероль, то первый достанется королю, а второй герцогу. 4 іюня 1690 герцогъ Савойскій заключилъ такой же союзъ съ императоромъ. Курфирстъ майнцскій приступилъ къ Великому Союзу 4 мая 1690. 8 іюня 1690 франконскій и швабскій округи заключили противъ Франціи союзъ въ Нюрнбергѣ. Въ сентябрѣ того же года Фридрихъ III Бранденбургскій заключилъ съ Испаніей договоръ на защиту Нидерландовъ. Курфирстъ саксонскій присоединился къ Великому Союзу позже всѣхъ. 18 августа 1695 былъ возобновленъ союзъ между императоромъ и генеральными штатами, и въ него приняты Пфальцъ, Брауншвейгъ, Бранденбургъ, Баварія, Мюнстеръ, Испанія, Лотарингія, Савойя, Англія, Кельнъ и франконскій округъ.
Успѣхи не соотвѣтствовали такимъ обширнымъ приготовленіямъ. Главныя силы французовъ были обращены на Нидерланды противъ Испаніи и Голландіи. Въ 1689 голландцамъ и испанцамъ удалось одержать подъ предводительствомъ князя Георга Фридриха Вальдекскаго нѣкоторые успѣхи надъ французами, которыми командовалъ бездарный маршалъ д’Ю м ь е р ъ, креатура Лувуа. Въ 1690 главнокомандующимъ 70-тысячной имперской арміей былъ назначенъ герцогъ Карлъ IV Лотарингскій; но умеръ, и въ апрѣлѣ на его мѣсто
былъ назначенъ курфирстъ Максимиліанъ Эммануилъ Баварскій. Онъ хотѣлъ оставить на Рейнѣ курфирста Іоганна Георга III Саксонскаго, а самому вторгнуться въ Франшъ-Конте. Но пораженія, нанесенныя союзникамъ въ Нидерландахъ и Пьемонтѣ, не позволили ему выполнить этотъ планъ. Такимъ образомъ въ 1690 имперская армія ничего не сдѣлала, равно какъ и маршалъ де Дюрасъ, который командовалъ противъ нея. Онъ только удерживалъ имперскія войска на верхнемъ Рейнѣ отъ вторженія во Францію. Въ 1691 также не произошло ничего замѣчательнаго; имперская армія страдала отъ болѣзней, и въ сентябрѣ умеръ курфирстъ Іоганнъ Георгъ III Саксонскій; французами командовалъ номинально дофинъ, а въ дѣйствительности маршалъ де Лоржъ, который, какъ п Дюрасъ, былъ любимецъ Лувуа.
Въ Нидерландахъ въ 1690 Лувуа назначилъ главнокомандующимъ на мѣсто своего любимца, д’Ю-мьера, злаго, алчнаго п надменнаго горбуна, герцога де Люк-санбура, одного изъ величайшихъ полководцевъ Людовика XIV (стр. 670). Іюля 1 онъ разбилъ князя Вальдекскаго въ рѣшительномъ сраженіи при Фрелюсѣ и потомъ взялъ Монсъ, Намюръ, Фюрнъ, Дпксмуйденъ, Атъ и Шарльруа. На морѣ французскій флотъ подъ начальствомъ маршала де Турвиля одержалъ 10 іюля въ Ла-Маншѣ побѣду "надъ англичанами и голландцами. Въ Пьемонтѣ противъ герцога Савойскаго п испанцевъ командовалъ маршалъ Катина. Онъ происходилъ пзъ простаго званія и отличался необыкновенной честностью и удивительнымъ стоицизмомъ, что въ такое раболѣпное время заслуживаетъ ему гораздо больше славы, чѣмъ его великія военныя дарованія. Августа 18 1690 онъ разбилъ герцога Савойскаго при Стаффардѣ близъ Салуццо. Къ счастію для союзниковъ въ 1690 Вильгельмъ III Англійскій развязался съ внутренними врагами и могъ обратить все свое вниманіе на войну съ Франціей..
Въ 1689 Вильгельмъ имѣлъ много хлопотъ въ Англіи, гдѣ парламентъ и народъ были расположены къ нему. Въ Ирландіи было открытое возстаніе, а въ мартѣ туда прибылъ самъ Іаковъ II. Ирландскими войсками командовалъ Тиркон-нель. Противъ него былъ посланъ Шомбергъ съ англійскимъ войскомъ; но въ англійской арміи распространилась эпидемія, и самъ Шомбергъ захворалъ. Іаковъ навѣрно одержалъ бы побѣду, если бы поспѣшилъ дать генеральное сраженіе, какъ совѣтовалъ ему французскій генералъ, впослѣдствіи маршалъ, лпфляндецъ Розенъ. Но Іаковъ не рѣшился, а между тѣмъ самъ Вильгельмъ прибылъ въ Ирландію съ подкрѣпленіемъ. Въ концѣ 1689 Вильгельмъ распустилъ свой первый парламентъ, который былъ враждебенъ ему, п созвалъ новый. Второй парламентъ былъ болѣе расположенъ къ королю, и потому, острочивъ его до іюля 1690, Вильгельмъ имѣлъ возможность отправиться въ Ирландію, чтобы подавить возмущеніе, а потомъ обратиться противъ Франціи. Въ 1690 онъ прибылъ въ Ирландію съ арміей въ 35— 40,000 человѣкъ, въ томъ числѣ 10,000 датчанъ, 7,000 голландцевъ и бранденбургцевъ п 2,000 французскихъ эмигрантовъ. Іаковъ жилъ въ Дублинѣ, но, узнавъ о прибытіи Вильгельма, поспѣшилъ къ своей арміи. Іюля 11 1690 произошло рѣшительное сраженіе близъ Дройды при р. Бойнѣ. Въ этомъ сраженіи Вильгельмъ былъ счастливѣе, чѣмъ въ битвахъ на континентѣ противъ великихъ полководцевъ Лудовика XIV. Іаковъ оказался бездарнымъ трусомъ. Впрочемъ сраженіе выигралъ Шомбергъ, при чемъ самъ лишился жизни. Онъ былъ нечаянно застрѣленъ своими же людьми. Ирландцы были на голову разбиты и обратились въ безпорядочное бѣгство; только 7-тысячный вспомогательный корпусъ французовъ и швейцарцевъ подъ начальствомъ герцога д е Л о-з е н а отступилъ въ порядкѣ. Достигнувъ цѣли, Вильгельмъ поручилъ довершить покореніе Ирландіи генералу Гинкелю, а самъ поспѣшилъ возвратиться, чтобы привести въ порядокъ дѣла союзниковъ.
Въ февралѣ 1691 онъ отправился въ Гаагу, гдѣ происходилъ большой съѣздъ союзниковъ. Здѣсь кромѣ англійскаго короля присутствовали курфирсты бранденбургскій и баварскій и много другихъ высокихъ особъ. Они рѣшили собрать 120,000 войска. Но прежде чѣмъ эта армія собралась, Лудовикъ XIV, лично командовавшій въ Нидерландахъ, взялъ Монсъ. Маршалъ Моксанбуръ долго наблюдалъ за голландскоиспанской арміей князя Вальдекскаго. Наконецъ осенью князь Вальдекскій оплошалъ, и 18 сентября 1691 маршалъ аттаковалъ и поразилъ его прп Лёзѣ близъ Турне. Но въ этомъ году во французскомъ военномъ управленіи произошла очень вы
годная для союзниковъ перемѣна. Іюля 16 умеръ Лувуа, и съ тѣхъ поръ военнымъ министерствомъ стали завѣдывать неспособныя креатуры короля, который имѣлъ претензію самъ образовывать своихъ министровъ, хотя самъ былъ круглый невѣжда. Онъ назначилъ на мѣсто Лувуа его сына, маркиза де Барбзье, очень молодаго еще человѣка, который, какъ всѣ подобныя твари, пресмыкался передъ королемъ и Ментенонъ, но передъ всѣмп прочпми былъ нестерпимо наглъ.
Лудовикъ хотѣлъ самъ распоряжаться и морскимъ вѣдомствомъ. Въ 1690 по смерти Сеньеле онъ назначилъ морскимъ министромъ Поншартрена, хотя тотъ откровенно сказалъ ему, что ничего не смыслитъ въ морскомъ дѣлѣ. Но Лудовику именно этого и хотѣлось, чтобы деспотически предписывать своимъ адмираламъ невозможныя порученія. Чрезъ это онъ погубилъ свой флотъ, созданный Кольберомъ и прославленный побѣдами Турвиля. Чтобы возстановить своего друга Іакова II на англійскомъ престолѣ,’ онъ приказалъ Турвилю выйти изъ Бреста съ 79 кораблями, а д’Этре изъ Тулона съ 44 кораблями, чтобы соединиться и перевезти въ Англію войска, собранныя въ Гаврѣ. Но противные вѣтры задержали д’Этре въ Средиземномъ морѣ. Не взпрая на это, Лудовикъ приказалъ Турвилю приблизиться къ англійскимъ берегамъ и во что бы то ни стало дать сраженіе. Повинуясь такому положительному приказу, Турвпль далъ 29 мая 1692 сраженіе англо-голландскому флоту, состоявшему изъ 85 кораблей. Сраженіе продолжалось до глубокой ночи, и наконецъ Турвилъ былъ принужденъ бѣжать къ французскимъ берегамъ. Непріятель горячо преслѣдовалъ его. 4 французскихъ корабля были сожжены при Шербургѣ. Самъ Турвпль съ 13 кораблями потерпѣлъ крушеніе при мысѣ Л а-Г о г ѣ, по имени котораго называется это сраженіе.
Зато на сушѣ 1692 годъ былъ очень несчастливъ для союзниковъ. Вильгельмъ III самъ командовалъ союзными войсками въ Нидерландахъ, но такъ же несчастливо, какъ и князь Вальдекскій. Іюня 5 маршалъ Люксанбуръ взялъ Намюръ. Августа 3 король англійскій аттаковалъ его при Стенкеркенѣ, по былъ разбитъ. Въ Италіи Катина завоевалъ всю Савойю. Посланные туда курфирстъ баварскій и принцъ Евгеній Савойскій съ трудомъ спасли Пьемонтъ. Вскорѣ по старанію Вильгельма III курфирстъ баварскій былъ назначенъ намѣстникомъ испанскихъ Нидерландовъ, потому что онъ былъ женатъ на дочери Леопольда I отъ испанской инфантины, не отказавшейся отъ своихъ правъ на испанское наслѣдство, и имѣлъ отъ нее сына, признаннаго наслѣдникомъ испанской монархіи, во избѣжаніе войны за испанское наслѣдство по смерти Карла II.
Въ 1692 французы совершенно уничтожили бы союзниковъ въ Нидерландахъ, если бы не несчастная страсть Лудовпка XIV самому соваться всюду. Онъ самъ вступилъ въ Нидерланды съ дофиномъ и съ маршаломъ Буфлеромъ. Армія его простиралась до 120,000 человѣкъ. Другой меньшей арміей командовалъ Люксанбуръ. Лудовикъ XIV расположился близъ Левена противъ короля англійскаго, силы котораго были вдвое слабѣе. Всѣ ожидали гибели Вильгельма III, какъ вдругъ Лудовикъ вернулся въ Версаль, послалъ часть своей арміи на верхній Рейнъ, другую въ Италію и предоставилъ Люксанбуру справляться съ непріятелемъ въ Нидерландахъ. Іюля 29 Люксанбуръ аттаковалъ Вильгельма при Нервиденѣ, взялъ его лагерь приступомъ, овладѣлъ всей непріятельской артилеріей и почти совершенно уничтожилъ союзную армію. Но онъ не воспользовался своей побѣдой, такъ что Вильгельмъ вскорѣ оправился. Въ Италіи Катина поразилъ герцога Савойскаго 4 октября 1693 при М а р с а л і и, при чемъ союзники потеряли 8,ООо человѣкъ. Для всякаго патріота прискорбно говорить объ участіи нѣмцевъ въ этой войнѣ. Сверхъ общихъ національныхъ недостатковъ, страсти къ безполезной болтовнѣ п строченью, къ диспутамъ и препирательствамъ о пустякахъ,кляузнпчестваискряжничества, печальны были подлость дворянства и мелкихъ князей и постоянныя ссоры начальниковъ Въ 1691 ничего не сдѣлали, потому что цесарскій генералъ Капрара постояннно ссорился съ брандербургскимъ фельдмаршаломъ Шепингомъ. Де Лоржъ сдѣлалъ нашествіе въ глубину ІПвабіп и содержалъ, кормилъ и одѣвалъ свои войска на счетъ нѣмцевъ. Наконецъ его принудили отступить къ Сенъ-Луи, но этимъ и окончились подвиги нѣмцевъ въ 1691. Въ слѣдующемъ году Капрара съ досады отказался отт> начальства, и на мѣсто его былъ назначенъ маркграфъ Христіанъ ЭрнстъБайретскій;но дѣла пошли еще хуже, и за политическими интригами совсѣмъ забыли о войнѣ. Главными виновниками этого былъ саксонскій дворъ
и генералъ Шенингъ. Шенингъ, служа въ бранденбурской арміи, оказалъ курфирсту важныя услуги. Въ 1689 Фридрихъ III назначилъ его главнокомандующимъ своихъ войскъ на Рейнѣ. Но это былъ гордый и властолюбивый человѣкъ; поэтому онъ никакъ не могъ ужиться съ грубымъ Барфусомъ, который былъ 10 годами старше его по службѣ. Когда Барфусъ изъ Бонна былъ переведенъ въ Майнцъ, ссора эта дошла до скандала. Однажды, выходя отъ курфирста, генералы стали колотить другъ друга палками и обнажили шпаги. За это Шевинга арестовали, а Барфуса простили. Это такъ взбѣсило Шепинга, что онъ вышелъ въ отставку. Такимъ образомъ союзная армія лишилась лучшаго генерала, что имѣло большое вліяніе на ея дѣйствія. Шенингъ перешелъ въ саксонскую службу и въ 1692 былъ назначенъ саксонскимъ главнокомандующимъ. Курфирстъ Іоганнъ Георгъ III и особенно сынъ и преемникъ его, Іоганъ Георгъ IV, наслѣдовавшій отцу въ 1691, пмѣлп къ Шевингу неограниченное довѣріе. Онъ управлялъ молодымъ курфирстомъ, и императоръ обвинялъ его въ намѣреніи составить въ имперіи такъ называемую третью партію *). Шенингъ былъ интригантъ п потому имѣлъ много враговъ. Императоръ ставилъ ему въ вину, что Іоганнъ Георгъ отозвалъ на время свои войска отъ союзной арміи, вслѣдствіе чего де Лоржъ могъ перейти за Рейнъ, опустошивъ всю страну до Франконіи и взять тяжелыя контрибуціи въ Виртембергѣ. Леопольдъ такъ разсердился, что велѣлъ схватить Шенинга и посадить въ крѣпость. Тоіда Іоганнъ Георгъ окончательно отозвалъ свои войска отъ союзной арміи. Но у него была любовница, пѣвица Нейцшюцъ, которую онъ сдѣлалъ графиней Рохлицъ и хлопоталъ, чтобы императоръ пожаловалъ ей княжеское достоинство. Поэтому онъ предоставилъ Шенинга на произволъ судьбы, приступилъ къ большому союзу и въ 1693 самъ привелъ иа Рейнъ 12 т. саксопцевъ. Шенингъ выпутался на свободу, давъ одному императорскому министру взятку въ 30 т. талеровъ.
Іоганнъ Георгъ опоздалъ спасти Гейдельбергъ отъ новыхъ варварствъ, которымъ подвергли его французы. Главнокомандующимъ императоской арміей былъ назначенъ Лудвигъ Баденскій, одержавшій побѣды въ Венгріи (стр. 720). Онъ расположился укрѣпленнымъ лагеремъ, поправилъ Гейдельбергъ, возстановилъ его укрѣпленія, далъ ему 4 полка гарнизона подъ начальствомъ императорскаго фельдмаршалъ-лейтенанта Георга Эбергарда фонъ Гейдерсдорфа и приказалъ ему ни подъ какимъ видомъ не сдавать города, обѣщая непремѣнно придти на выручку. Но едва де Лоржъ подступилъ къ Гейдельбергу, какъ трусливый комендантъ отворилъ ему ворота, не пытаясь даже защищаться. За это его разжаловали и съ позоромъ выгнали изъ службы; но понятно, что главные виновники были тѣ, кто поручилъ такому человѣку защиту города за то только, что онъ былъ аристократическаго рода. Въ мое время въ 1806 прусское дворянство дѣлало вещи еще гораздо худшія. Говорятъ, что гейдельбергскіе капуцины способствовали постыдной сдачѣ города; не знаемъ, на сколько это справедливо, хотя правда, что во всемъ городѣ уцѣлѣла только ихъ церковь. Овладѣвъ городомъ, французы довершили его уничтоженіе (май 1693). Все было взорвано, сожжено, срыто и засыпано; французы даже раскапывали и оскверняли гробницы.
Французскія войска рѣзали, жгли и грабили отъ Штутгарта до Дармштадта. Армія дофина соединилась съ де Поржемъ, такъ что имперская армія не могла противиться французамъ. Однако, когда де Лоржъ хотѣлъ взять приступомъ непріятельскій укрѣпленный лагерь при Гейльброннѣ, маркграфъ Лудвигъ отбилъ его съ большимъ урономъ и прогналъ за Рейнъ. Въ слѣдующемъ 1694 году де Лоржъ снова аттаковалъ маркграфа, но былъ опять отбитъ, и маркграфъ перешелъ за нимъ на лѣвый берегъ Рейна. Въ несчастію, въ апрѣлѣ 1694 умеръ Іо-
*) Мы не намѣрены обращать вниманія на придворныя сплетни, описанныя лакейскимъ слогомъ въ Бюшинговомъ Магазинѣ (т. XIII, стр. 41). Но въ ТЬеаЬшп Енгорасшп (т. XIV столбецъ а, § 4) мы находимъ такое объясненіе императора по поводу курфиршескаго достоинства, даваемаго Ганноверу: „Намъ извѣстно, какія агѣійсіа п Французскія интриги обнаруживаются при этомъ (саксонскомъ) дворѣ, чтобы образовать въ имперіи третью партію; ихъ невозможно устранить иначе, какъ расположить къ себѣ этотъ домъ (ган-новерскій)“.
гапнъ Георгъ IV, и ему наслѣдовалъ братъ его, саксонскій Самсонъ, Фридрихъ Августъ I Сильный, государь безсовѣстный, малодушный и чуждый патріотизма. Въ сентябрѣ онъ отозвалъ саксонцевъ, такъ что маркграфъ былъ принужденъ отступить въ свой укрѣпленный лагерь прп Гейльброннѣ^.
Въ январѣ 1695 умеръ маршалъ Люксанбуръ, и главнокомандующимъ въ Нидерландахъ былъ назначенъ другъ дѣтства короля и любимецъ Ментенонъ, маршалъ герцогъ де Впльруа. По его неспособности Вильгельмъ III взялъ у него подъ носомъ Намюръ. Со злости Впльруа 2 дня бомбардировалъ Брюссель. Въ'1696 французы перешлп Рейнъ при Филиппсбургѣ, а Лудвпгъ Баденскій также перешелъ за рѣку при Майнцѣ. Онъ послалъ генерала Тюнгена въ тылъ французамъ; но Тюнгенъ пе рѣшился аттаковать ихъ, и они расположились укрѣпленнымъ лагеремъ прп Нейштадтѣ на Гаардтѣ, который маркграфъ обстрѣливалъ, но безуспѣшно. Нѣмецкіе князья отдали своп лучшія войска въ наймы Нидерландамъ, а объ отечествѣ не хотѣли и думать. Окончательно разочаровавшись въ надеждахъ на нихъ, Вильгельмъ III принялъ въ 1697 мирныя предложенія Франціи. Лудовикъ XIV рѣшился предложить мпръ, потому что хотѣлъ избавиться отъ такого страшнаго врага въ предстоящемъ спорѣ объ испанскомъ наслѣдствѣ. При этомъ онъ, какъ всегда, слѣдовалъ извѣстному правилу: Разъединяй, чтобы владычествовать (Біѵійе сі ігарега)!
Франція еще въ 1693 завела мирные переговоры съ нѣкоторыми пзъ союзниковъ. Въ 1696 Викторъ Амедей II Савойскій заключилъ съ ней отдѣльный миръ. При этомъ ему были возвращены всѣ владѣнія, нѣкогда уступленныя ему Франціей, даже Ппньероль,, и старшая дочь его была помолвлена съ старшимъ нпукомъ Лудовика XIV. Въ началѣ 1697 Вильгельмъ III также согласился вступить вч> переговоры, и въ апрѣлѣ конференціи открылись въ Р и с в и к ѣ, деревнѣ между Дельфтомъ п Гаагой. Кромѣ Англіи и Голландіи въ нихъ приняли участіе императоръ п Испанія. Леопольдъ и имперія ничего не сдѣлали для себя; поэтому и Вильгельмъ III не заботился о нихъ и хлопоталъ только за Испанію. Сентября 20 1697 Голландія, Англія и Испанія заключили съ Франціей Р п-свпкскій мпръ; голландцы получили разныя торговыя выгоды; Вильгельмъ былъ признанъ королемъ Англіи; Испаніи было возвращено все отнятое у нее со времени нимвегенскаго мира, кромѣ 82 городовъ и мѣстечекъ, присвоенныхъ, говорятъ, законно.
Такимъ образомъ ни Франція, пи Англія ничего не потеряли, а Испанія была удовлетворена. Оставались императоръ и имперія. Они дѣйствовали такъ безтолково, что 30 октября 1697 были принуждены принять условія, которыя Голландія постановила для ипхъ, не спрашиваясь ихъ. По третьей статьѣ Рпсвпк-скаго мпра, Лудовикъ XIV возвратилъ имперіи всѣ завоеванія, сдѣланныя послѣ нимвегенскаго мпра подъ именемъ присоединеній, кромѣ эльзасскихъ владѣній, которыя были окончательно уступлены ему. Уступка Страсбурга была оговорена особо въ 16-й и 17-й статьяхъ. По статьямъ 19-й, 20-й и 21-й французы возвратили императору Фрейбургъ п Брпзахъ, а имперіи Филиппсбургъ. По 15-й статьѣ былъ возвращенъ Кель имперіи, по 9-й—Цвейбрюкенъ королю шведскому п Мон-бельяръ Впртембергу. Споръ о пфальцскомъ наслѣдствѣ былъ предоставленъ третейскому суду подъ предсѣдательствомъ папы, и этотъ судъ присудилъ курфирста пфальцскаго удовлетворить герцогпню Орлеанскую деньгами. Фортъ противъ Гюннпнгепа было положено срыть, а землю возвратить Бадену. Фортъ на правомъ берегу противъ Форъ-Луп назначено также срыть, а самъ Форъ-Луи, съ островомъ остался за французскимъ королемъ. Лотарингія по прежнему условію была возвращена сыну Карла IV, Леопольду Іосифу Карлу. Но укрѣпленія Нанси были срыты, и герцогъ обязался не возстановлять пхъ. Бпгъ п Гом-бургъ были также возвращены ему съ тѣмъ же обязательствомъ. Зато Сарлуп съ небольшой окружностью остался за Франціей, равно какъ п городъ Лонгвп съ округомъ; за нихъ герцогу было обѣщано вознагражденіе въ еппскопствахъ мец-скомъ, тульскомъ и верденскомъ. Наконецъ кардиналъ фонъ Фюрстенбергъ, епископъ страсбургскій, былъ возстановленъ но всѣхъ правахъ имперскаго князя.
Очень важна была 4-я статья рпсвикскаго договора. Такъ какъ іезуиты были равно сильны, какъ прп дворѣ императора, такъ и Лудовика XIV, то было постановлено, чтобы въ возвращаемыхъ Франціей владѣніяхъ религія оставалась въ
томъ положеніи, какъ была прп французскомъ владычествѣ. Но извѣстно, что французы всюду уничтожили протестантство. Эта такъ называемая р п с в и к с к а я статья дала поводъ къ нестерпимымъ притѣсненіямъ, такъ что протестанты справедливо протестовали противъ рисвпкскаго трактата, хотя, утверждая его 25 ноября 1697, имперія объявила, что католики пе будутъ пользоваться этой статьей, п протестанты останутся въ условіяхъ, опредѣленныхъ вестфальскимъ миромъ.
КОПЕЦЪ ПЯТАГО ТОМА.