Автор: Федорова Е.В.
Теги: история искусство культурология рим истории древнего рабовладельческого рима люди императорского рима
ISBN: 5-87993-0017
Год: 1995
Текст
Е. В. Фёдорова
ИМПЕРАТОРСКИЙ
РИМ
В ЛИЦАХ
Издание второе,
исправленное и дополненное
ИНГА
СМОЛЕНСК 1995
GERZA SCAN
Ответственный за выпуск А. П. Кяппин
Сдано в набор 11.U1.95. Подписано в печать 17.07.95. ЛР № 071012 от 22.12.93.
Формат 60Х90‘/|б- Печ. л. 26-|-0,25 ф. Бумага офсетная. Печать офсетная.
Тираж 20 000 экз. Заказ 4671.
Издательство «Инга* г. Смоленск, ул. Глинки, д. 7.
Смоленский полиграфический комбинат Комитета Российской Федерации по печати.
214020, г. Смоленск, ул. Смольянинова, 1.
ISBN 5-87993-0017
Е. В. Фёдорова
vCj ТОО «Инга»
Художественное оформление перепле¬
та В. Голубцов
Светлой памяти
Фёдора Александровича
Петровского,
тонкого знатока античности
и превосходного переводчика
ОТ АВТОРА
Тема этой книги—люди императорского Рима, как они вы¬
глядели и что собой представляли: римский скульптурный портрет
дан в соединении с тем повествовательным материалом, который
содержится в произведениях античных писателей и в надписях;
такк образом, искусство скульптуры и искусство слова взаимно
дополняют друг друга.
Римский скульптурный портрет является в высшей степени
ценным психологическим документом мировой истории, так как
виртуозная техника ваятеля сочетается в нем с беспощадным
реализмом.
Римский портрет, как и античная литература, убеждает нас
в том, что античный мир был миром очень энергичных людей с чрез¬
вычайно богатым разнообразием характера и интеллекта, был миром
людей, психология которых во многом перекликается с психоло¬
гией современного человека: у древних римлян были иные социаль¬
но-экономические условия, иной исторический опыт, но в принципе
они были такими же людьми, как и мы.
В первом разделе речь идет о простом народе, в котором абсо¬
лютное большинство всегда составляют порядочные люди. Второй
раздел состоит из статей, посвященных личностям императоров
и их близких, которые оставили более или менее заметный след
в истории либо своими достоинствами, либо пороками, либо не
отличались ни тем, ни другим, но их внешность запечатлели перво¬
классные скульпторы.
Данная книга не преследует целей искусствоведческого ана¬
лиза.
Текст античных авторов и надписей приводится в большинстве
случаев в ранее опубликованных переводах, в которые, однако,
внесены незначительные стилистические исправления и кое-где
сделаны купюры.
Иллюстрации в № I—XLVII относятся к I разделу, № 1—103—
ко II разделу; номер иллюстрации соответствует номеру статьи;
если к какой-либо статье относится несколько иллюстраций, то
все они, сохраняя номер статьи, дополнены буквенной нумерацией:
например, иллюстрации 1, 1а, 1б, 1в, 1г, 1д относятся к статье 1
(Юлий Цезарь) и т. д.
Приношу глубокую благодарность кандидату искусствоведения
старшему научному сотруднику Г осударственного Эрмитажа
О. Я. Неверову за в высшей степени ценные консультации при под¬
боре иллюстраций.
1*
з
ВВЕДЕНИЕ
ИМПЕРАТОРСКИЙ Рим — это третий, завершающий период истории
древнего, рабовладельческого Рима. Ему предшествовали Рим цар¬
ский, слабо мерцающий в густом сумраке далеких веков, и Рим
республиканский, вышедший на широкую арену мировой ис эрии
в III—II в. до н. э. и силой оружия подчинивший себе огромные
территории.
Древние римляне всегда были агрессорами и не скрывали этого;
война была их естественным состоянием. Удачные войны от века
к веку приносили Риму все больше и больше материальных цен¬
ностей, а военнопленные, превращенные в рабов, постепенно стали
все более и более использоваться в производстве, составляя кон¬
куренцию труду свободного земледельца, римского гражданина.
Долговое рабство римляне запретили еще на заре своей истории,
считая недопустимым превращение сограждан в рабов; разоривший¬
ся должник становился нищим, но не рабом.
Рабовладельческий способ производства в условиях Римского
государства достиг наивысшего развития в период с конца III в.
до н. э. до II в. н. э.; с конца II в. наступает тяжелый общий кризис
рабовладельческого способа производства, который на протяжении
III и IV вв. постепенно, но неуклонно утрачивает свою жизнеспо¬
собность и в V в. изживает себя; вместе с ним уходит в небытие
античный Рим.
С конца III—начала II в. до н. э. на смену первоначальному,
патриархальному рабству приходит рабство развитое, классиче¬
ское; если когда-то, в давние времена, в Риме рабов было так мало,
что они даже имен своих не имели и юридически считались детьми
господина (если хозяина, например, звали Г ай, то раб его именовал¬
ся Гаипор, что означает «сын Гая»), то теперь рабов становится
много и их труд широко применяется в производстве: раб факти¬
чески переходит на положение орудия производства, на положение
вещи, которую берегут, пока она в хорошем состоянии, и которую
выбрасывают, когда она пришла в негодность.
Какой холодной жутью веет от деловитых, бесстрастных слов
рачительных римских хозяев:
«Хозяин осмотрит скот; устроит распродажу: продаст масло,
если оно в цене; продаст вино, лишек хлеба, старых волов, порченую
скотину, порченых овец, шерсть, шкуры, старую телегу, железный
лом, старого раба, болезненного раба; и если есть что лишнее, то
продаст. Пусть хозяин будет скор на продажу, не на покупку...
4
Вот обязанности вилика (управителя виллы): завести хороший
порядок; соблюдать праздники; чужого в руки не брать; свое охра¬
нять тщательно; рабам не позволять ссориться; если кто в чем про¬
винился, хорошенько наказать, смотря по проступку.
Рабам не должно житься плохо: пусть не мерзнут и не голодают.
Пусть хорошенько заставляет их работать; легче удержит от про¬
ступков и воровства. Если вилик не захочет худа, худа не будет.
Если он допустит, пусть хозяин того не оставит безнаказанным.
За хорошую работу пусть благодарит, чтобы и остальным хотелось
поступать правильно. Вилик не должен слоняться без дела; он всегда
трезв и никуда не ходит на обед. Рабов заставляет работать; сле¬
дит, чтобы делалось то, что приказал хозяин. Пусть не считает себя
умнее хозяина» (Катон. Земледелие. 1,7; 5,1—3.— В кн.: Сер¬
геенко М. Е. Ученые земледельцы древней Италии. Л., 1970,
с. 29—30).
«Теперь расскажу о средствах, которыми возделывают землю.
Некоторые считают, что это люди и те, кто людям помогает и без
кого невозможно возделывать землю. Другие производят тройное
деление: есть орудия говорящие, бессловесные и немые. К говоря¬
щим относятся рабы, к бессловесным — волы, к немым — телеги»
(Варрон. Сельское хозяйство, 1,17,1.— В кн.: Сергеенко М. Е.
Ученые земледельцы древней Италии, с. 63).
Характер типичных взаимоотношений господина и раба метко
передает лаконичная римская пословица: «Сколько рабов, столько
врагов».
Сенека, римский философ I в., признавал, что от гнева рабов
людей погибло не меньше, чем от гнева царей (См.: Сен. Луц. 4,8).
Антагонизм между рабами и рабовладельцами не был един¬
ственным антагонизмом римского общества: положение осложня¬
лось наличием третьего класса, который находился в большем или
меньшем антагонизме с первыми двумя. Такой третьей социальной
силой были мелкие свободные собственники, главным образом зем¬
ледельцы и ремесленники, которые жили трудом своих рук, имея
в хозяйстве одного или двух рабов. Им было очень трудно конкури¬
ровать с дешевым рабским трудом; их слабое хозяйство нередко
терпело крах под натиском развития товарного производства, осно¬
ванного на более широком применении рабского труда.
Во II в. до н. э. процесс разорения и обезземеливания мелких
собственников стал массовым явлением, которое пагубно отрази¬
лось на боеспособности государства.
В те времена римское войско по сути дела представляло собой
народное ополчение. Каждый гражданин, в зависимости от своего
имущественного положения, был обязан идти на войну с собствен¬
ным вооружением и при этом не получал никакого жалования,—
ему доставалась лишь доля военной добычи. Самых бедных граж¬
дан, не имевших денег на покупку оружия, на войну не брали; на¬
зывали их пролетариями (от латинского слова proles — потомство),
ибо от этих бедняков государству не было иного прока кроме того,
что они производили на свет потомство.
5
Во II в. до н. э. Римская аристократическая распублика была
сотрясена мощными раскатами грома восстаний рабов в Сицилии
и местного населения в Испании и Пергаме. Римским войскам лишь
с великим трудом и далеко не сразу удалось совладать с этими
грозными стихиями.
Часть римской аристократии стала осознавать, сколь опасно для
государства беспредельное увеличение числа рабов и быстрое со¬
кращение количества мелких свободных собственников.
Наиболее дальновидный и здравомыслящий из римлян Тиберий
Гракх в 133 г. до н. э. предложил ограничить размеры землевла¬
дения и наделить землей разорившихся римских граждан. Не только
жалость к бездомным беднякам, но и страх перед массами рабов
лежали в основе реформ Тиберия Гракха, что хорошо видно из
его слов, переданных историками Плутархом и Аппианом.
«Дикие звери, населяющие Италию, имеют норы, у каждого
есть свое место и свое пристанище, а у тех, кто сражается и умирает
за Италию, нет ничего, кроме воздуха и света; бездомными скиталь¬
цами бродят они по стране вместе с женами и детьми, а полковод¬
цы лгут, когда перед битвой призывают воинов защищать от врага
родные могилы и святыни, ибо ни у кого из такого множества рим¬
лян не осталось отчего алтаря, никто не покажет, где могильный
холм его предков, нет!— и воюют и умирают они за чужую роскошь
и богатство, эти «владыки вселенной», как их именуют, которые ни
единого комка земли не могут назвать своим!» (Плут. Т. Г. IX).
«С негодованием говорил Гракх о массе рабов, непригодных для
военной службы, всегда неверных по отношению к своим господам.
Он напомнил о том, как незадолго до того в Сицилии господа по¬
страдали от рабов, сильно увеличившихся в своем числе из-за по¬
требности в рабских руках для земледельческих работ; напомнил
он и о войне римлян против них, не легкой и не короткой, но затя¬
нувшейся на долгое время и имевшей своеобразные и опасные пери¬
петии» (Ann. Г. В. 1,9).
Но римская аристократия, находившаяся у власти, не была
едина в своих стремлениях и помыслах. Часть ее активно высту¬
пила против реформ, заподозрив их инициатора в стремлении к
захвату власти. Хотя Тиберий Гракх был убит, брат его Гай про¬
должил дело, и земельная реформа все-таки была проведена в
жизнь: на некоторое время процесс разорения мелких земледельцев
был приостановлен, и число их возросло на несколько десятков
тысяч.
Деятельность братьев Гракхов и их трагическая кончина от¬
четливо показали, что в правящем классе нет единства.
В I в. до н. э. республиканский Рим был сотрясен не только
мощным восстанием рабов в Италии под руководством Спартака,
но и жесточайшими гражданскими войнами.
С подлинно трагической яростью вспыхнули внутренние раз¬
доры, и на арену политической деятельности вышло несколько
явных претендентов на единовластие: в хаосе смуты выявилась не¬
6
избежность преобразования республики в империю. Дальнейшее
развитие рабовладельческого способа производства и его интен¬
сивное проникновение в ремесло вело к увеличению масс рабов в
городах, поэтому для государства рабовладельцев сильная цент¬
рализованная власть становилась необходимостью.
Крепкая монархическая власть, хотя и облеченная сначала в
республиканские формы, сумела на время укрепить основы рабо¬
владения и упорядочить состояние государства. В условиях импе¬
рии рабовладельческий способ производства получил возможность
продлить свое благополучное существование по крайней мере еще
на два века.
К концу II в. рабовладельческий способ производства исчер¬
пал свои возможности и вступил в состояние кризиса, что законо¬
мерно пагубно отразилось на общем положении государства.
С III в. императорский Рим, пропитанный кровавыми смутами,
переживает тяжелый период медленного заката, который заверша¬
ется в V в. его погружением в мир варварства, где в дальнейшем
феодализм неторопливо поднимется на сцену истории.
I. ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ИМПЕРАТОРСКОГО
РИМА
Императорский Рим, заслуживший титул Вечного города, был
великолепен; он поражал гигантскими размерами и мощной кра¬
сотой своих храмов, театров и дворцов, он сиял мрамором колонн,
позолотой статуй и яркими красками мозаики. Под стать городу
были и люди: с величавой осанкой, с гордо поднятой головой и
открытым взором, полные достоинства, внешней сдержанности и
внутренней энергии.
Однако, подобно тому, как город Рим помимо сверкающего
фасада имел обшарпанные многоэтажные дома, кривые улицы и
затхлые трущобы, так и его жители могли быть не только статными
персонами, но и людьми весьма непрезентабельной внешности и
отнюдь не блистательных умственных и моральных качеств; как
всяким людям, ничто человеческое им не было чуждо.
Человек античного мира жил в сложных условиях.
Рабство отрицательно влияло и на раба, и на рабовладельца.
Античный мир понимал, что рабство убивает в человеке его лучшие
качества. Эта мысль отчетливо звучит уже у Гомера, самого древ¬
него из известных нам великих античных поэтов:
Раб нерадив; не принудь господин повелением строгим
К делу его, за работу он сам не возьмется охотой:
Тягостный жребий печального рабства избрав человеку,
Лучшую доблестей в нем половину Зевес истребляет.
(«Одиссея», XVII, 320—323, пер. В. А. Жуковского)
Хотя в последующие века античный мир широко использовал
рабский труд, тем не менее античные писатели всегда помнили о
том, что и раб от природы является человеком и только закон
лишил раба прав человека:
В имени одном
Позор раба; а коль он добр и честен —
Свободным не уступит он ничем.
(Эврипид. Ион, 854—856, пер. И. Ф. Анненского).
Греческий философ Алкидамант считал, что «бог создал всех
людей свободными, природа никого не создала рабом» (Схолии
(древние комментарии) к «Риторике» Аристотеля, 1, 13).
В демократических Афинах в V—IV вв. до н. э. рабов нельзя было
ни убивать, ни бить.
В аристократическом Риме положение рабов всегда было го¬
раздо более тяжелым. Раб был полной собственностью господина,
который волен делать с ним, что угодно. «Все, что принадлежит
8
рабу, принадлежит его господину» — таков основной тезис древ¬
него римского права.
Однако римлянин, беспощадно эксплуатируя раба, в общем тоже
понимал, что раб — человек.
В римской литературе есть такие слова, полные трагизма и
гнева:
Продал вчера своего за двенадцать тысяч раба ты,
Чтоб пообедать разок, Каллиодор, хорошо.
Но не хорош твой обед: в четыре фунта барвена
Блюдом была основным и украшеньем стола.
Хочется крикнуть тебе: «Негодяй, это вовсе не рыба:
Здесь человек! А ты сам, Каллиодор, людоед!»
(Марциал. Эпиграммы. X, 31, пер. Ф. А. Петровского).
Рабу, чтобы прожить более и менее благополучно, надо было
заслужить милость хозяина или управителя, а для этого требовался
не столько честный труд, сколько сообразительность, изворотли¬
вость и хитрость.
Рабство отрицательно влияло и на психологию господина, давая
простор для развития жестокости, высокомерия и презрения к
труду как занятию низменному.
С некоторым уважением античный мир относился лишь к труду
свободного земледельца, поскольку это был труд на себя, а не на
другого человека. Но труд одного человека на другого, труд за
плату считался, как правило, занятием недостойным и презрен¬
ным. Правда, античный мир не мог обходиться только рабским
трудом и свободным трудом земледельца; труд юриста, например,
не подходил ни под ту, ни под другую категорию, это был труд
одного человека на другого за плату, но столь велико было у рим¬
лян презрение к оплачиваемому труду, что те суммы, которые по¬
лучали юристы от частных лиц за выступления в суде, не носили
название merces (плата), а уклончиво именовались honorarium
(почетное вознаграждение — отсюда происходит слово «гонорар»).
Римским государством периода республики управляли должно¬
стные лица, избираемые ежегодно из числа римских граждан, кото¬
рые за это не получали никакой платы, так что государственная
деятельность была работой общественной и доступной преимуще¬
ственно людям состоятельным и знатным.
В республиканском Риме штат государственных служащих,
работающих за плату (писцы и мелкие делопроизводители), был
очень невелик и незначителен по своему социальному положению;
часто эти обязанности исполняли государственные рабы. Крупное
чиновничество возникло только в эпоху империи и приобрело силу
и влияние в IV—V вв., когда Рим превратился в бюрократиче¬
ское государство.
Рабство, резко ограничивая диапазон трудовой активности сво¬
бодного, полноправного римского гражданина, неизбежно толкало
его на путь честолюбия, на путь поисков личной славы и почестей
на поприще государственной деятельности.
9
Честолюбие ни в какой мере не сдерживалось римской языче¬
ской религией, которая была в высшей степени формалистична и
не включала в себя понятия морали1.
Римляне во времена республики считали честолюбие не поро¬
ком, а нормальным качеством свободного человека. В их глазах
преступлением было стремление к regnum (царской власти), но
стремление к imperium (высшей военной власти консула и полко¬
водца) казалось им самым достойным делом, если при этом не
нарушались законы. Заветной мечтой полноправного римского
гражданина было достигнуть высших государственных должностей.
Таким образом, римляне фактически отличали честолюбие как
качество положительное от властолюбия как качества отрицатель¬
ного.
По мере развития рабства в Риме создались условия, при кото¬
рых честолюбие получило возможность перерасти в безудержное
властолюбие.
Развитие рабства неуклонно вело к разорению мелких собст¬
венников, земельная реформа братьев Гракхов в 130—120-х годах
до н. э. лишь замедлила, но не остановила этот процесс. Количе¬
ство пролетариев стало столь значительным, что в последней четвер¬
ти II в. до н. э. были произведены военные реформы: пролетариев
стали брать в армию и платить жалованье. Так римское войско
коренным образом изменило свой характер: из народного ополче¬
ния оно превратилось в армию воинов-профессионалов.
Такая армия в руках опытного полководца и политика при его
желании легко могла стать грозным оружием в борьбе за власть —
было бы только желание!
А такое желание было. Ибо для римлянина, принадлежащего к
правящему классу, были закрыты пути в профессиональное искус¬
ство, науку, изобретательство; стать крупным деловым человеком,
превратиться в капиталиста он также не мог, потому что, с одной
стороны, древний римский закон категорически запрещал сенато¬
рам заниматься торгово-финансовой деятельностью, а с другой
1 Отношения с богами носили характер откровенной сделки по принципу
«я дал тебе, чтобы ты дал мне»: я приношу тебе жертвы с соблюдением формаль¬
ностей ритуала, а ты должен выполнять мои просьбы; если ты этого не будешь де¬
лать, то я не буду тебе приносить жертвы и буду искать себе других богов. Чужим
богам римляне поклонялись охотно, если считали это для себя выгодным, и пре¬
зирали лишь религиозный экстаз, свойственный некоторым иноземным культам,
особенно восточным; бесноваться и вопить казалось им делом ненужным и унижаю¬
щим человеческое достоинство; ведь, по их мнению, богам не нужны чувства лю¬
дей, богам нужно нечто материальное, нужна конкретная «взятка» в виде про¬
литого вина и рассыпанных муки и зерен, в виде крови и дыма от сжигаемых под
открытым небом внутренностей, жира и костей жертвенных животных (мясо
богам не жертвовали, его съедали сами, так что боги в конечном итоге полу¬
чали лишь то, что людям все равно не нужно). Недаром латинское слово religio
означает «связь», то есть форма связи с теми силами, которые стоят вне человека
и могут ему вредить, а латинское слово cultus имеет общий корень с глаголом
colere, основное значение которого «возделывать землю», т. е. богов, принося им
жертвы, как будто бы «обрабатывают руками» так же, как и землю.
10
стороны, экономика не представляла таких возможностей: крупные
товарные хозяйства с сотнями рабов были редкостью даже в период
развитого рабства, в большинстве же хозяйств использовалось
по 10—15 рабов, причем хозяйство сохраняло в основном натураль¬
ный характер, имея лишь какую-нибудь одну отрасль товарного
производства.
В этих условиях для энергичного, смелого и волевого человека
борьба за власть легко могла сделаться смыслом и целью всей его
жизни.
Так рабовладелец, лишивший раба прав человека, в конечном
результате сам утратил ценнейшее из человеческих качеств —
способность к творческому, созидательному труду. Такова основная
тенденция пагубного влияния рабства (разумеется, это не означает,
что все римские рабовладельцы были одержимы только демоном
властолюбия, ибо люди нигде и никогда не бывают абсолютно
подобны друг другу).
Рабовладельческий Рим эпохи республики и империи мог гор¬
диться своей великой культурой, однако создателями ее были в
первую очередь не знатные и богатые рабовладельцы, а люди, кото¬
рые занимали гораздо более скромное положение. Многочислен¬
ные прозаики, поэты, философы, ораторы, ученые, юристы, врачи,
учителя, художники, скульпторы, архитекторы, строители, мастера
прикладного искусства и ремесла в своем подавляющем большин¬
стве не имели никакого отношения к миру римской знати; на¬
против — среди них было очень много неримлян, вольноотпущен¬
ников и рабов.
С начала I в. до н. э. римский мир оказался наглухо зажат в тис¬
ках властолюбия. От страшных последствий разгула властолюбия
особенно страдал императорский Рим, в первую очередь сама рим¬
ская знать, ибо на нее обрушивалась вся тяжесть дикого произвола
императорской власти.
В период империи самым многочисленным оставался класс ра¬
бов, который не представлял собой однородной массы ни в этни¬
ческом, ни в экономическом, ни в религиозном, ни в культурном
отношениях.
Рабы были выходцами из разных стран и могли сохранять свои
верования (римляне были весьма терпимы в религиозном отно¬
шении, и раб не обязан был поклоняться римским богам).
Почти все городские рабы были грамотны, так как в Римском
государстве вообще был очень высок процент грамотности, которая
никогда не была привилегией правящего класса, более того —
многие учителя и врачи были рабами.
Рабы, жившие в городе в качестве домашней прислуги, нахо¬
дились в лучших условиях, чем рабы, труд которых использовался
в мастерских или в сельском хозяйстве; особенно тяжело было
работать в рудниках.
У городских рабов было больше шансов снискать милость
господина и получить свободу. Отпущенные на волю рабы станови¬
11
лись клиентами своего хозяина, а он — их патроном. Клиенты еже¬
дневно являлись к своему патрону и составляли как бы его свиту,
а он обязан был защищать своих клиентов, если у них возникали
судебные дела.
Вольноотпущенники были достаточно заметным и очень актив¬
ным слоем в римском обществе: они занимались торговлей, содер¬
жали мастерские и в своей массе были деловыми людьми.
Хотя вольноотпущенники считались римскими гражданами,
однако официального доступа к крупным государственным долж¬
ностям они не имели (они не могли быть консулами и т. д.).
Тем не менее некоторые вольноотпущенники фактически могли
вмешиваться в дела государства, ибо в эпоху ранней империи видные
должности в канцелярии императора занимали его бывшие рабы.
Бывали в Риме даже рабы-счастливчики, которым удавалось
стать не только свободными, но и богатыми, прорваться наверх,
подчинить императора своему влиянию и встать у кормила госу¬
дарства; недаром римляне говорили: «Великие вольноотпущен¬
ники — признак невеликого императора».
Римский народ (populus Romanus) официально состоял из
патрициев (древней знати) и плебеев (массы свободного населе¬
ния, владеющего земельной собственностью); в конце республикан¬
ского и в императорский период значительная часть плебеев, утра¬
тив свои земельные владения, превратилась в праздных людей,
которых, поскольку они римские граждане, имеющие право голоса
в народном собрании, государство взяло на содержание. В соответ¬
ствии с законом 73 г. до н. э. каждый неимущий гражданин, про¬
живающий в городе Риме, ежедневно получал полтора килограм¬
ма хлеба; впоследствии императоры ввели также выдачу масла и
мяса, а иногда устраивали раздачи денег. В I—II в. число иждивен¬
цев государства доходило до 200000 человек.
«Хлеба и зрелищ!» — в эти три слова укладывалось своеобраз¬
ное «мировоззрение» этой праздной толпы, которая заполняла
Рим и все свое время проводила на площадях, в харчевнях, банях,
цирках и амфитеатрах, где развлекалась созерцанием конных
состязаний, гладиаторских боев и травли диких зверей, привезенных
из экзотических стран (к театрам, где зрелища были более интел¬
лектуальные, публика была довольно равнодушна, и театр никогда
не имел в Риме того высокого общественного значения, какое он
имел в Греции).
Часть плебеев шла на военную службу и делалась профессио¬
налами. Хотя в период империи армия стала решающей силой в
деле захвата власти, однако положение рядового воина было не¬
завидным: «Военная служба — тяжелая, ничего не дающая: душа
и тело оцениваются десятью ассами (асе — мелкая монета) в день;
на них же приходится покупать оружие, одежду, палатки, ими же
откупаться от свирепости центурионов (начальников), ими же по¬
купать у них свое освобождение от работ. И право же, побои и раны,
суровые зимы, изнуряющее трудами лето, беспощадная война и
12
не приносящий им никаких выгод мир — вот их вечный удел»
(Тац. Анн. I, 17).
Императоры тоже далеко не всегда наслаждались безмятежным
счастьем: как часто боялись они потерять власть, сколько их было
убито явно и тайно! В императоры попадали люди всякие: знатные
и простолюдины (об одном императоре поговаривали даже, что
в прошлом он был рабом), римляне и чужеземцы, интеллектуалы
и невежды, умные и глупые, энергичные и ленивые, высоконрав¬
ственные и аморальные. Одни из них были серьезными государ¬
ственными деятелями и доблестными полководцами, а другие —
бесталанными честолюбцами, бездумными прожигателями жизни,
мрачными злодеями, иногда — с явными признаками скудоумия
и сумасшествия. Император имел широчайшие возможности для
проявления своей индивидуальности: он мог быть изощренным
политиком, отважным воином или тонким философом, а мог, от¬
махнувшись от государственных дел, стать тщеславным актером,
ловким гладиатором или самозабвенным танцором: Рим знал Ав¬
густа, Траяна и Марка Аврелия, но знал также Нерона, Коммода,
Гелиогабала и прочих сумасбродов, дававших простор беззаконию,
что влекло за собой гибель множества невинных людей.
Римская аристократия, бывшая на виду у императорской власти,
нередко страдала от ее всесилия и жила под вечным страхом, ибо
если даже в данный момент правил хороший император, то на смену
ему всегда мог прийти тиран; правда, тиранов, как правило, убивали,
но они всегда успевали сгубить какое-то число ни в чем не повин¬
ных аристократов, чтобы завладеть их Имуществом или удовлет¬
ворить свою злобу.
Трагическая история именитых римлян более или менее хорошо
известна по сочинениям античных писателей. О жизни простых
людей известно гораздо меньше.
Римский мир аристократичен по своему духу, и римский писа¬
тель с презрением отворачивается от повседневной прозаичной
жизни; его внимания не привлекает человек маленький, рядовой,
обыкновенный. Простые люди попадают в поле зрения римского
писателя случайно и однобоко: это либо жалкие прихлебатели,
почти лишенные чувства человеческого достоинства, либо жулики
большего или меньшего масштаба; в повествованиях историков
низы городского населения — это подонки общества. Вот что пишет,
например, Аммиан Марцеллин: «А теперь я перехожу к праздной и
ленивой черни. Всю свою жизнь эти люди проводят за вином и
игрой в кости, в вертепах, увеселениях и на зрелищах. Великий
цирк является для них и храмом, и жилищем, и местом собраний,
и высшей целью всех их желаний. На площадях, перекрестках,
на улицах или в гостиницах собираются они группами, ссорятся и
спорят друг с другом, причем один отстаивает одно, а другой —
другое. Люди, успевшие пожить до пресыщения, ссылаясь на свой
продолжительный опыт, клянутся богами, что гибель грозит оте¬
честву, если тот наездник, на которого они поставили в ближайшем
13
I. Рим. Форум.
14
II. Императорский Рим /реконструкция/. На переднем плане —
Большой Цирк, за ним Палатинский холм, республиканский Форум
и императорские форумы.
15
III. Императорский Рим /реконструкция . В центре — Колизей.
16
IV. Неизвестным. I в. до н. э.
Мрамор. Санкт-Петербург. Гос.
Эрмитаж
V. Неизвестный. I в. до н. э.
Бронза. Санкт-Петербург. Гос.
Эрмитаж
VI. Неизвестная. I в. до н. э.
Терракота. Берлин.
Государственные музеи
VII. Неизвестный. I в. до н. э.
Мрамор. Санкт-Петербург. Гос.
Эрмитаж
17
VIII. Рим. .Мавзолей Эврисака IX. Римский булочник Эврисак и
его жена Атистия. I в. до н. э.
Мрамор
X. Неизвестный. I в. до н. э.
Терракота. Бостон. Музей изящных
искусств
XI. Неизвестная. I в. до н. э.
Мрамор. Копенгаген. Глиптотека
Новый Карлсберг
18
XII. Вольноотпущенники Публий
Айедий Амфион и Айедия Фауста
Мелиор. I в. до н. э. Мрамор.
Берлин. Государственные музеи
XIII. Рим. Пирамида Цестия
19
XV. Неизвестный. I в. до н. э. —
I в. н. э. Бронза. Нью-Йорк. Музей
Метрополитен
XIV. Вольноотпущенница Стайя
Квинта. I в. Мрамор. Копенгаген.
Глиптотека
Новый Карлсберг
20
XVI. Неизвестный. I в. Мрамор.
Рим. Латеранский музей
XVII. Помпейский делец Луций
Цецилий Юкунд. I в. Бронза.
Неаполь. Национальный музей
XVIII. Цирковой наездник.
I в. Мрамор. Рим.
Национальный Римский
музей /музей Терм/
XIX. Неизвестный. I в.
Мрамор. Санкт-Петербург.
Гос. Эрмитаж
XX. Неизвестный. I в.
Мрамор. Рим. Капитолийские
музеи
21
XXI. Неизвестный. I в. Мрамор.
Париж. Лувр
XXII. Неизвестная. I в. Мрамор.
Рим. Латеранский музей.
XXIII. Неизвестный. I в. Мрамор
Париж. Лувр
XXIV. Неизвестная. I в. Мрамор.
Рим. Капитолийские музеи
22
XXV. Ликтор. II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
XXVI. Римский сапожник Гай Юлий
Гелий II в. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
XXVII. Воины. II в. Мрамор. Париж.
Лувр
XXVIII. Моряк императорского
Мизенского флота Стаций Руф.
II в. Мрамор. Афины. Национальный
музей
23
XXIX. Варвар. II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
XXX. Неизвестный. II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
24
XXXI. Раб-дак. II в. Мрамор.
Рим. Ватиканские музеи
XXXII. Неизвестный. II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
XXXIII. Римские аристократы. II в. Мрамор. Рим. Галерея Bopi езе
XXXV. Неизвестная так
называемая Сириянка .
II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос.
Эрмитаж
XXXIV. Луций Волкаций
Миропн. II в. Мрамор.
Остия. Музей
25
XXXVIII. Трагический актер. Ill в.
Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
XXXVII. Неизвестная. Около 200 г.
Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
XXXIX. Неизвестный. III в. Бронза.
Милан. Археологический музей
XXXVI. Неизвестный. II в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
26
XL. Неизвестная. Ill в. Мрамор.
Берлин. Государственные музеи
XLII. Неизвестная /так называемая
Свекровь/. III в. Мрамор. Триполи.
Музей Кастелло
XLI. Неизвестный. III в. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж.
XLIII. Неизвестный. III в. Мрамор.
Берлин. Государственные музеи
27
XLIV. Крупный чиновник. Ill в.
Мрамор. Рим. Вилла Дориа-Памфили
XLV. Крупный чиновник Гай Целий
Сатурнин Догмаций, градоправитель
Рима. IV в. Мрамор. Рим.
Латеранский музей
XLVI. Неизвестный /так
называемый Римский консул .
IV в. Мрамор. Рим. Капитолийские
музеи
XLVII. Крупный чиновник Гай
Целий Сатурнин Догмаций,
градоправитель Рима. IV в. Мрамор.
Рим. Латеранский музей
28
заезде, не придет первым. Безделие так въелось в их нравы, что лишь
только забрезжит утро желанного дня конских ристаний, как все
стремглав мчатся в цирк чуть ли не быстрее самих колесниц, кото¬
рым предстоит, состязаться» (Амм. Марц. XXVIII, 4, 28—30).
Римская литература высокомерно и равнодушно прошла мимо
маленького человека, не сделав серьезной попытки заглянуть в его
душу.
Римские историки уделяли особое внимание выдающимся лич¬
ностям, так как были убеждены, что определяющей силой в жизни
является человек как существо социальное, его нравственность или
отсутствие таковой, его ум или глупость, его активность или пас¬
сивность, его культура или невежество, его умение учитывать или не
учитывать исторический опыт. Римляне полагали, что историю тво¬
рят личности, а не народные массы, поэтому они писали о первых
и не обращали внимания на вторых; хотя восстание Спартака по¬
вергло Рим в великий страх, однако в действительности оно не пред¬
ставляло смертельной опасности для государства, ибо класс рабов
ввиду своей неоднородности не был преобразующей, революцион¬
ной силой; ведь даже Спартак, личность выдающаяся, не имел аб¬
солютно никаких планов переустройства государства и общества,
он и его соратники хотели только одного — уйти из Италии.
Тем не менее голоса простых людей великого Рима дошли до
наших дней. Это — надписи на камне и других твердых материа¬
лах, которые сохранились в подлинном виде. Прислушаемся к этим
далеким голосам рабовладельческого Рима, вглядимся в лица древ¬
них статуй, и перед нами встанет мир живой, своеобразный, во мно¬
гом для нас понятный и во многом удивительный.
Прислушаемся сначала к голосам людей, стоявших на самой
низкой ступеньке социальной лестницы, обратимся к тем латин¬
ским надписям, которые сделаны от лица рабов.
Сколько печали и трагизма звучит в короткой стихотворной
эпитафии раба по имени Нарцисс, который прожил всего 25 лет:
Был я законом лишен свободы, мне, юноше, должной.
Смертью безвременной мне вольность навеки дана.
(ЛЭС, 76)
Какой усталостью веет от эпитафии другого раба, благополучно
прошедшего свой жизненный путь и соорудившего себе надгробие
при жизни (у древних римлян это было в обычае, так как, по их
представлениям, самое страшное несчастье для человека — остаться
непогребенным):
«Гай Юлий Мигдоний, родом парфянин, рожден свободным,
захвачен в плен во взрослом возрасте и привезен на римскую тер¬
риторию. Когда он. благодаря счастливой судьбе сделался римским
гражданином, то соорудил себе гробницу, имея 50 лет от роду.
Я старался пройти весь путь жизни от зрелости до старости; те¬
перь прими меня, камень, охотно; с тобой я буду свободен от за¬
бот» (ЛН, 259).
29
Раб мог быть большим оптимистом, если судьба его сложилась
относительно благополучно. Именно таким был императорский
раб Виталис, исполнявший обязанности курьера в Северной Афри¬
ке. Он тоже при жизни соорудил надгробие себе и своей сожитель¬
нице-вольноотпущеннице:
«Виталис, посыльный нашего императора, живет и пирует! Фла¬
вия Антигона живет и пирует! Посвящено богам Манам (покрови¬
телям душ умерших).
Сам я, Виталис, себе при жизни сделал гробницу
И, когда мимо иду, читаю я сам свои вирши.
Исколесил я весь округ пешком со своей подорожной.
Зайцев собаками брал, и лисиц случалось травить мне.
Кроме того, я не прочь подчас был и чарочку выпить:
Юности я потакал во многом, будучи смертен.
Юноша умный! Поставь себе ты при жизни гробницу».
(ЛЭС, 42)
Другой раб, которого тоже звали Виталис (что означает «живу¬
чий») и который был сыном своего хозяина, в эпитафии обраща¬
ется к потомкам с такими бесхитростными словами:
«Виталис, раб Гая Лавия Фауста, а также сын, в качестве раба
рожденный в доме, здесь покоится, прожил 16 лет; был приставлен
к Априанской таверне, людьми был хорошо принят, но был богами
похищен. Прошу вас, путники, извините меня, если я вас обвесил,
чтобы приумножить состояние моего отца. Заклинаю вас богами
всевышними и подземными, не оставьте заботами отца и мать.
И прощайте!» (ЛН, 274).
Домородных рабов в Риме было много. Некоторым из них уда¬
валось прожить долго и благополучно; например, Кассион, домо-
родный императорский раб, был главным кассиром Третьего легио¬
на и прожил 110 лет, 7 месяцев и 21 день (ЛЭ, с. 199).
А вот поистине удивительная эпитафия домородного раба Ме-
лиора, сочиненная его собственным господином:
«Богам Манам Мелиора, счетчика. Прожил 13 лет. У него были
такая память и такие знания, что он превзошел достижения всех,
начиная с древнейших времен и вплоть до дня своей кончины. Опи¬
сать же подробно все то, что он знал, можно скорее в целом томе,
чем в надписи. Ведь он впервые создал описание своей науки, ко¬
торое осталось после него, и только он один мог бы создать что-
либо подобное, если бы не позавидовала ему злая судьба, враждеб¬
ная делам людским. Секст Ауфустий Агрей, наставник несчаст¬
нейший, соорудил надгробие шириною в два фута и длиною в шесть
футов своему домородному рабу, который скончался в 897 году от
основания Рима (=144 г. н. э.)» (ЛЭ, с. 199).
Древние римляне были обычными людьми, и если господин
имел власть над жизнью раба, то это еще не означало, что все
рабовладельцы были извергами. Человек достойный и порядочный
и в обращении с рабами оставался человеком, а изверг проявлял
свои зверские качества не только по отношению к своим рабам,
но и по отношению ко всем людям, которые имели несчастье под¬
30
вернуться ему под руку: от свирепости звероподобных императоров
римская знать страдала не меньше, чем их рабы.
Сенека, знаменитый философ I в., в «Письмах к Луцилию» пи¬
сал: «Я с радостью узнаю от приезжающих из твоих мест, что ты
обходишься с рабами, как со своими близкими. Так и подобает при
твоем уме и образованности. Они рабы? Нет, люди. Они рабы? Нет,
твои соседи по дому. Они рабы? Нет, твои смиренные друзья. Они
рабы? Нет, твои товарищи по рабству, если ты вспомнишь, что и над
тобой и над ними одинакова власть Фортуны... Часто повторяют
бесстыдную пословицу: «Сколько рабов, столько врагов». Они нам
не враги — мы сами делаем их врагами... Вот общая суть моих со¬
ветов: обходись со стоящими ниже так, как ты хотел бы, чтобы с
тобой обходились стоящие выше. Вспомнив, как много власти тебе
дано над рабом, вспомни, что столько же власти над тобой у твоего
господина — «Но надо мною господина нет!» — Ты еще молод; а
там, глядишь, и будет... Будь милосерден с рабом, будь приветлив,
допусти его к себе и собеседником, и советчиком, и сотрапезни¬
ком.— Тут и закричат мне все наши привередники: «Да ведь это
самое унизительное, самое позорное!»... Он раб! Но, может быть,
душою он свободный. Он раб! Но чем это ему вредит? Покажи мне,
кто не раб. Один в рабстве у похоти, другой — у скупости, третий —
у честолюбия и все — у страха. Я назову бывшего консула — раба
старухи и богача — раба служанки, покажу самых родовитых юно¬
шей в услужении у пантомимов. Нет рабства позорнее доброволь¬
ного. Так что нечего нашим слишком разборчивым гордецам запу¬
гивать тебя. Будь с рабами приветлив, покажи себя высоким без
высокомерия: пусть они лучше чтят тебя, чем боятся... Поэтому,
на мой взгляд, ты правильно поступаешь, когда, не желая, чтобы
рабы тебя боялись, наказываешь их словами. Побоями наставляют
бессловесных животных» (Сен. Луц. 47, 1 —19).
Плиний Младший, один из образованнейших людей конца
I— начала II в., писал своему другу Валерию Паулину: «Я вижу, как
мягко держишь ты своих рабов. Тем откровеннее признаюсь тебе,
с какой снисходительностью обращаюсь я со своими» (Плин. П.
V. 19,1).
Рабы, которые использовались на сельских работах, постоянно
жили на вилле и имели своих управителей, которые тоже были
рабами. Сохранилось надгробие одного такого раба-управителя:
«Гиппократу, рабу Плавта, управляющему рабами на вилле,
поставили надгробие сельские рабы, которыми он управлял уме¬
ренно» (ЛН, 365).
Раб мог быть не только человеком умеренным, но и весьма ак¬
тивным. В этом плане интересна эпитафия раба, которого звали
Юкунд, что значит «милый»:
«Юкунд, носильщик, раб Тавра. Пока жил, был мужем и умел
постоять за себя и за других. Пока жил, жил честно» (ЛЭ, с. 198).
А вот надгробие другого раба:
«Пап. Пока жил, был мил своим товарищам по рабству» (ЛН,
319).
31
Рабы принадлежали не только частным владельцам, но и госу¬
дарству: такие рабы могли состоять при должностных лицах. Вот
эпитафия одного государственного раба, найденная в Риме на
Аврелиевой дороге (у римлян было в обычае хоронить умерших
вдоль дорог):
«Добрый исход. Прощай, Виктор Фабиан! Да сотворят вам боги
благо, друзья, и да будут боги милостивы, путники, к вам, которые
не проходите равнодушно мимо Виктора Фабиана, государствен¬
ного раба, состоявшего при цензорах римского народа. В благо¬
получии идите, в благополучии возвращайтесь, и вы, которые при¬
носите мне венки или бросаете цветы, живите долгие годы! Виктор
Фабиан сделал надгробие себе, жене Азинии Сабине, дочери Гая,
Гаю Азинию Валериану, его родителям Гаю Азинию Валериану
и Аттии Сабине, вольноотпущенникам и вольноотпущенницам и их
потомкам. Да будет злой умысел далек от этого памятника!» (ЛН,
258).
Весь диапазон человеческих чувств был присущ рабу: он мог
быть злым, коварным и жестоким, а мог быть добрым, честным и
нежным, мог быть верным в любви и хорошим семьянином; хотя
формально римское право не признавало законным брак раба или
рабыни и дети их считались внебрачными, тем не менее рабские
семьи существовали и могли быть прочными. Такой, например, была
семья одного вольноотпущенника и императорской рабыни, о чем
свидетельствует эпитафия:
«Посвящено богам Манам. Тиберию Статорию Гемину, колону
(земледельцу) Пакцианского имения, святейшему человеку невин¬
нейшей души, Нумизия, императорская рабыня, своему достойно
заслужившему супругу, с которым прожила 14 лет без всякого
повода на что-либо пожаловаться, вместе с Каприолом, внебрач¬
ным сыном, поставила памятник» (ЛН, 338).
Вот еще одна подобная эпитафия, в которой даже есть отзвуки
веселой жизни:
«Прожил 52 года. Богам Манам Тиберия Клавдия Секунда,
императорского вольноотпущенника. Здесь у него все с собой.
Бани, вино и любовь разрушают вконец наше тело,
Но и жизнь создают бани, вино и любовь.
Меропа, императорская рабыня, сделала гробницу своему доро¬
гому сожителю, себе, своим близким и их потомкам» (ЛЭС, 114).
Рабы нередко имели характер активный, и им было знакомо
чувство злобы не только на господ, но и на богов. Какая гневная
сила звучит в короткой эпитафии рано умершей рабыни:
«Прокопа, рабыня. Я поднимаю руки против бога, который убил
меня, безвинную, которая прожила 20 лет. Поставил памятник раб
Прокл» (ЛН, 326).
Вот еще две эпитафии рабов:
«Италии, гардеробщице Кокцеи Филлиды; прожила 20 лет.
Акает, сотоварищ по рабству, соорудил надгробие в соответствии
со своей бедностью» (ЛН, 269).
32
«Богам Манам. Тимофее, своей домородной рабыне, соорудил
надгробие Марк Ульпий Никанор. Солнце, тебе для отмщения
вверяю того, кто наложил на нее руку» (ЛН, 325).
Римский мир делился на социальные слои не только в правовом,
но и в имущественном отношении.
Низы населения, рабы и свободные бедняки, не были отделены
друг от друга глухой стеной, напротив, они общались и вполне
понимали друг друга.
В этом плане большим своеобразием отличались так называе¬
мые погребальные коллегии, членами которых были как свобод¬
ные, так и рабы. Подобные коллегии были широко распространены
в римском мире, их члены делали ежемесячные взносы, чем обеспе¬
чивали себе право на погребение.
Сохранился устав погребальной коллегии города Ланувия в
окрестностях Рима. Этот пространный текст начертан на мраморной
плите.
Устав ланувийской коллегии свидетельствует о том, что все
помыслы ее членов отнюдь не были поглощены заботами о мире
потустороннем. Они не только платили взносы и устраивали сходки;
они любили собираться на совместные трапезы, и значительная
часть их устава посвящена именно правилам застолья. Для этого
были учреждены особые распорядители трапез, которые, как гласит
устав, «должны поставить хорошего вина по одной амфоре и хлеба
на каждого на два асса (асе — мелкая монета) в соответствии с
числом членов коллегии и по четыре сардинки, сервировку, теплую
воду и обслуживание».
Как видно, меню было не слишком обильным: четыре сардин¬
ки на закуску свидетельствуют о том, что это были очень бедные
люди. А вино не только покупалось на скудные средства коллегии,
но и взималось в качестве вступительного взноса с новых членов,
кроме того, всякий состоящий в коллегии раб в случае отпущения
на волю обязан был дать коллегии амфору хорошего вина.
Далее в уставе есть любопытный пункт: «Также постановлено,
что если кто-нибудь хочет на что-нибудь пожаловаться или сде¬
лать какое-либо сообщение, то чтобы он это докладывал не на тра¬
пезе, а на собрании, дабы в торжественные дни мы спокойно и
весело пировали». Затем перечислены размеры денежных штра¬
фов за плохое поведение во время трапез: если кто поссорится
со своим соседом и пересядет на другое место, должен будет упла¬
тить штраф в размере четырех сестерциев, а если кто оскорбит
квинквеннала (высшее лицо в коллегии), с того причитается штраф
в двадцать сестерциев.
Из устава хорошо видно, что этих бедняков объединяли не
столько хлопоты о погребении, сколько простая человеческая по¬
требность в общении: в их уставе так и сквозит забота о том, чтобы
они могли «спокойно и весело пировать».
Вероятно, «желание пировать» было столь велико у членов
погребальных коллегий, что римский сенат счел необходимым на¬
2 Зак. 4671 Е. В. Федорова
33
помнить подобным коллегиям об их подлинном назначении. В уставе
приведена следующая выдержка: «Глава из постановления сената
римского народа. Те, кто хочет делать ежемесячный взнос на похо¬
роны, пусть собираются в эту коллегию и пусть под видом этой
коллегии не сходятся чаще, чем один раз в месяц для уплаты взно¬
сов, на которые погребаются умершие».
Есть в ланувийском уставе и такие слова: «Ты, который хочешь
вступить новым членом в эту коллегию, сначала прочти устав и
вступай так, чтобы потом не иметь претензий, и не оставлять тяжбы
своему наследнику» (ЛЭ, с. 258—259; перевод полного текста см. в
журн. «Вестник древней истории», 1956, № 3, с. 233).
Теперь прислушаемся к голосам вольноотпущенников:
«При жизни соорудил себе надгробие Гай Гаргилий Гемон, сын
Прокула, внук раба Филагра, который был куплен у Агриппы импе¬
ратором божественным Августом и отпущен на волю, педагог, тоже
вольноотпущенник, благочестивый и добродетельный. Я прожил без
тяжбы, без спора, без долгов так долго, как мог; друзьям я был
верен; имуществом — беден, душою — богат в высшей степени.
Да пребудет в добром здравии тот, кто прочел эту мою надпись»
(ЛН, 320).
«Богам Манам Марка Канулейя Зосима, который прожил 28 лет,
соорудил надгробие патрон своему достойно заслужившему вольно¬
отпущеннику. Он за всю свою жизнь никому не сказал дурного
слова, не сделал ничего без воли патрона, всегда у него находилось
большое количество золота и серебра, из которого он никогда ни¬
чего себе не присвоил. Он превзошел всех в искусстве чеканки»
(ЛН, 279).
Вольноотпущенники могли быть богатыми, если обладали де¬
ловыми качествами или хорошо оплачиваемой профессией. Та¬
ким, например, был Публий Децимий Эрот Мерула, врач-терапевт,
хирург и окулист; за отпущение на волю он выплатил своему хо¬
зяину 50000 сестерциев и в дальнейшем занимался благотвори¬
тельностью в городе Асизий (совр. Ассизи в Центральной Италии):
он пожертвовал 30000 сестерциев на статуи для храма Геркулеса и
37000 сестерциев на мощение дорог (ЛН, 356).
Особенно велики были доходы цирковых наездников, многие из
которых были вольноотпущенниками. По словам Ювенала (7, 112-
114), доход одного наездника равен доходу сотни юристов.
В одной надписи, найденной в Риме, говорится о наезднике
Марке Аврелии Полинике, который родился рабом, но был отпущен
на волю; в заездах он одержал 739 побед, хотя прожил всего
29 лет, 9 месяцев и 5 дней; за победы в конных ристаниях он по¬
лучил 3 премии по 40000 сестерциев, 26 премий по 30000 сестер¬
циев и еще 11 простых премий, размер которых неизвестен (ЛН,
357). Доходы наездников могли быть и больше; например, некий
Гай Аппулей Диокл, покинув арену цирка в возрасте сорока двух лет,
имел состояние в 36 миллионов сестерциев (ЛН, 357).
34
Богатые вольноотпущенники и их потомки охотно занимались
общественной благотворительностью (личная благотворительность
если и бывала, то редко,— античный мир не знал нищенства как
социального явления)1. Благотворительность не была бескорыстной,
ибо вознаграждалась почетом, а античный мир был честолюбив
в высшей степени.
Вот два примера почетных надписей, найденных в окрестностях
Рима:
«Луцию Урвинею Фил ому зу, вольноотпущеннику Луция, главе
коллегии вольноотпущенников, официально на городской площади
дано место для памятника и для статуи за то, что он по своему
завещанию предоставил народу возможность бесплатно мыться
в те ние трех лет, выставил десять пар гладиаторов, принес в дар
Фортуне Примигении золотую корону весом в один фунт и пове¬
лел устроить игры (цирковые состязания и зрелища) в продолжение
пяти дней стоимостью в 20000 сестерциев. Филипп, вольноотпу¬
щенник, на свои средства поставил памятник» (ЛН, 353).
«Авлу Квинктилию Приску, сыну Авла, из Палатинской трибы.
Ввиду его выдающейся щедрости, которую он проявил по отноше¬
нию к своим согражданам, сенаторы решили от имени граждан
поставить ему на городской площади статую там, где он хочет.
Расходы за почет он возместил. Он по сенатскому постановлению
выкупил у государства имения Цепонианское, Ройанское, Мамиан-
ское и пастбище Экзоско за 70000 сестерциев и вернул их государ¬
ству в собственность, чтобы из доходов с них в размере 4200 сестер¬
циев ежегодно в день его рождения, 10 мая, выдавали бы гражда¬
нам города, поселенцам и замужним женщинам по одному фунту
печенья и по полсекстария (около четверти литра) меду, а декурио-
нам (лицам высшего сословия) — мед, печенье и корзиночки с
провизией на 10 сестерциев, а также подрастающим мальчикам и
севирам-августалам (жрецам культа императоров), которым надле¬
жит угощаться вместе,— печенье, мед и по 8 сестерциев, и сверх того
в моей столовой выдавать каждому человеку по одному сестерцию,
а на украшенье моей портретной статуи пусть город постоянно
тратит 30 сестерциев. Желательно было бы, чтобы мальчикам
из простонародья, свободным или рабам — безразлично, бросали
бы 30 модиев (около 262 с половиной литров) орехов и выстав¬
ляли бы 6 урн (около 79 литров) такого вина, которое подходит
для подрастающих» (ЛЭ, с. 188).
1 Даже в период поздней империи, когда императоры уже сделались христиа¬
нами, государство решительным образом пересекало распространение нищенства;
так, от имени императора Валентиниана II в 382 г. было издано такое предписание:
«Если кто-нибудь будет нищенствовать, то надо выяснить его возраст и состояние
здоровья. Те, которые нуждаются в жалости, если они рабы, передаются тому,
кто о них заявил, чтобы он о них заботился. Если они свободные и здоровые,
то они делаются колонами (сельскохозяйственными работниками, прикреплен¬
ными к земле) или передаются тому, от кого сбежали». (Хрестоматия по истории
Древнего Рима//Под ред. С. Л. Утченко. М., 1962. С. 570).
2*
35
Видно, что эту надпись сочинил сам Авл Квинктилий Приск,
и трудился он столь самозабвенно, что даже не заметил, как, начав
писать о себе в третьем лице, к концу текста сбился на первое.
Перейдем теперь к миру свободных полноправных граждан.
Вот что пишет о себе один простой римлянин.
«Луций Лициний Непот, сын Марка, из Поллиевой трибы, на
жизнь которого никто по справедливости не может пожаловаться.
Он надеялся разбогатеть на торговле; он, человек достойный, был
обманут и надеждой и многими друзьями. Этот маленький склеп
как свое будущее местопребывание он соорудил, приложив более
старания, чем денег. Богам своим отчим он воздвиг этот надгроб¬
ный камень в уединенном месте; он произвел расходы, чтобы здесь
помещались его останки и прах его брата Гая, чтобы эти\. над¬
гробием он мог засвидетельствовать, какую трудовую и не безмя¬
тежную жизнь он прожил. При жизни он многим друзьям подарил
последний приют на будущее, пусть они покоятся в этом приюте
для многих дорогих друзей, которых он просит, чтобы они не про¬
давали, а отдавали бы даром своим близким то, что у них осталось.
Да избегнут они людей жадных, наглых, могил осквернителей, из-
за которых никогда нельзя пребывать в спокойствии умершим.
Богам Манам посвящено. Человек, не причиняй вреда этому па¬
мятнику, если ты считаешь себя смертным. Территория участка —
12 квадратных футов» (ЛН, 277).
Вот надгробия более удачливых римских торговцев:
«Богам Манам. В этой могиле лежит бездыханное тело человека,
душа которого находится среди богов, ибо это он заслужил. Луций
Стаций Онесим, много лет торговавший на Аппиевой дороге, че¬
ловек самый верный из всех, слава о котором сохранится навечно;
он прожил незапятнанным не более и не менее, чем 68 лет. Стация
Кресцентина, жена, мужу достойнейшему и прекрасному, с которым
прожила в добром согласии без какого бы то ни было душевного
раздражения, достойно заслужившему поставила памятник» (ЛН,
276).
«Квинт Бруций, сын Публия, из Квириновой трибы; живет;
торговец говядиной с Бычьего рынка; здесь покоится; честный,
безупречный, всем любезный. Бруция Руфа, его вольноотпущенни¬
ца, благочестивая; патрону своему пока жила, была мила» (ЛН,
275).
«Богам Манам.
Тот, имя которого определяется начальными буквами стихов,
сделал гробницу сам при жизни себе и всем своим, вольноотпу¬
щенникам и вольноотпущенницам и их потомкам.
Лишних забот уже нет, а кто я, узнаешь, читатель.
Некогда шкурами я торговал в столице священной,
Этот козий товар поставляя простому народу.
Редкую честность мою хвалили всегда и повсюду.
Участь блаженна моя: я строил из мрамора, жил я
Счастливо, фиску (казне) всегда платил я арендную плату
36
И в договорах правдив был со всеми, старался
Уравновешенным быть с людьми, в нужде помогал им,
С должным почтеньем ко всем относился, с друзьями
был ласков;
Мало того, я почет себе приобрел еще больший,
Имя прославив свое: убежище сам я устроил
Телу по смерти. Но я не себя одного обеспечил:
Храмина эта дана и наследникам. Всякий, лежащий
Рядом со мною, найдет себе все. Я прославлюсь
Этим примером своей образцовой жизни до смерти:
Сам я был полон забот, но и многим покой обеспечил.
Луций Нерусий Митра
(по-латыни по начальным буквам
строк Л. Нэрусиус Митхрэс»)
(ЛЭС, 54)
Состоятельные люди строили для себя и своих близких фамиль¬
ные усыпальницы. Иногда это были сооружения весьма своеобраз¬
ной архитектуры; например, некий Цестий, живший во второй по¬
ловине I в. до н. э., погребен в настоящей пирамиде. Эта мрамор¬
ная пирамида и сейчас существует в Риме около Ворот Сан-
Паоло (бывшие Остийские ворота). На пирамиде написано:
«Гай Цестий Эпулон, сын Луция, из Поблилиевой трибы, претор,
народный трибун, септемвир эпулонов (член коллегии семи жре¬
цов, ведавших устройством религиозных трапез)».
«Сооружение закончено по завещанию за 330 дней под наблю¬
дением наследника Луция Понтия Мелы, сына Публия, из Клав¬
диевой трибы, и вольноотпущенника Пота» (ЛН, 145).
Не менее оригинальна архитектура мавзолея Эврисака, булоч¬
ника, который, возможно, по поручению государства выпекал хлеб
для раздачи его неимущим римским гражданам. Вероятно, Эв-
рисак очень гордился своим делом и соорудил мавзолей в виде хлеб¬
ной корзины. По верхней части здания идет скульптурный рельеф
с изображением всего производственного процесса: на мулах при¬
возят зерно, перемалывают его в муку, месят тесто, пекут хлеб,
и продавец в лавке продает (или выдает) его людям.
На уровне ниже середины здания, чтобы буквы были хорошо
видны, на всех четырех стенах сделаны надписи, гласящие, что
эта гробница принадлежит Марку Вергилию Эврисаку (судя
по имени, он был потомком вольноотпущенника).
В верхней части одной из стен, в нише, стояли мраморные
горельефы (сейчас они стоят отдельно) самого Эврисака и его
жены Атистии, которая скончалась раньше своего мужа; под нишей
находится надпись:
«Была у меня жена Атистия, женщина достойнейшая жила,
останки тела которой, все, что осталось, находятся в этой хлебной
корзине».
Как видно, Эврисак не владел всеми тонкостями изысканного
стиля, но бесхитростные его слова, вероятно, искренни, и жил он
со своей женой в большом ладу.
На мавзолее сохранились еще две фрагментарные надписи:
37
«Огульний, друг, пекарь, специалист по тончайшей пшеничной
муке». Другой фрагмент, всего из четырех слов, возможно, пред¬
ставляет собой обрывок какой-то моральной сентенции о победе
добрых нравов (ЛЭ, с. 212).
Римский мир — это мир активных и очень разных людей, и
столь же разнообразны их голоса, пробившиеся к нам сквозь
толщу веков. Какая широкая гамма чувств и характеров запечат¬
лелась в их эпитафиях! Здесь и жизнелюбие, и юмор, и печаль, и
философские раздумья, и деловитость, и раздражительность, и даже
гнев:
«Я запрещаю касаться моих останков! Публий Вероний Каллист,
человек наилучший, здесь погребен» (ЛН, 311).
«Богам Манам Секста Перпенны Фирма. Я жил, пока хотел;
как умер, не знаю» (ЛН, 295).
«Богам Манам. Тит Флавий Марциал здесь покоится.
Что я ел и пил — со мною; что оставил — потерял.
Прожил 80 лет».
(ЛЭС, 108).
«Тит Цессоний, сын Квинта, из Сергиевой трибы, ветеран Пятого
Галльского легиона.
Жил покуда, пил я вволю. Пейте, кто остался жив».
(ЛЭС, 92).
«Богам Манам Публия Ауфидия Эпиктета Престанция. Про¬
жил 77 лет, 5 месяцев и 15 дней.
Здесь в могиле лежит Престанций, некогда славный,
Кто во всех странах земли был известен честною жизнью.
Счастлив он был средь друзей, никто его счастливее
не был
В жизни своей никогда: был прост, добродушен, удачлив.
Мрачен он не бывал, всегда был радостен, весел
И помирать не хотел, как иные старцы желают:
Смерти боялся и в то, что умрет, нисколько не верил.
В землю его положила жена и оплакала горько
Скорбную участь свою, дорогого супруга утратив».
(ЛЭС, 53)
«Кто мы? О чем говорить? Да и жизнь наша что же такое?
С нами вот жил человек, а вот и нет человека.
Камень стоит, и на нем только имя. Следов не осталось.
Что же, не призрак ли жизнь? Выведывать, право, не стоит».
(ЛЭС, 99)
«Богам Манам посвящено. Луций Анний Октавий Валериан.
Вырвался я, убежал. Судьба и Надежда, прощайте!
Нет мне дела до вас, вы надувайте других!»
(ЛЭС, 115)
«Жизнь — это благо и зло, а смерть — ни то, ни
другое:
Если умен, рассуди, в чем облегчение нам.
Но, ради Манов, тебе легкой да будет земля!»
(ЛЭС, 96)
«Прочти и поверь! Это так, так это и не может быть иначе»
(ЛН, 296).
«Сладостная твоя Антипатра, я здесь и нет меня здесь» (ЛН,
298).
38
«Я не была. Я была. Нет меня. Нет у меня желаний» (ЛН, 299).
«Богам Манам. Гай Туллий Геспер соорудил себе склеп, куда
будет помещен его прах. Если его кто-нибудь повредит или выта¬
щит, я желаю ему, чтобы он, страдая телом, жил долго, а когда
умрет, то пусть не примут его подземные боги» (ЛН, 302).
«Луций Цецилий Флор, прожил 16 лет и 7 месяцев. Кто здесь
справит малую или большую нужду, пусть на того разгневаются
боги всевышние и подземные» (ЛН, 309).
«Богам Манам. Гаю Лепидию Юкунду, который прожил 3 года
и 2 месяца, сделал гробницу Гай Лепидий Феликс, дражайшему
сыну, а также и себе, своим вольноотпущенникам и вольноотпу¬
щенницам и их потомкам, кроме вольноотпущенницы Флегузы,
чтобы не был ей дан доступ в эту гробницу» (ЛН, 317).
«В ширину 22 фута, в длину 26 футов. Марк Камурий Соран,
сын Публия, из Ромилиевой трибы. Этот памятник не перейдет
к наследнику. Не быть мне здоровым, если я напишу на этом па¬
мятнике еще чье-либо имя!» (ЛН, 310).
«Стации Антиохинии, вольноотпущеннице женщины, Гай Гавий
Квадрат, сын Гая, муж, Гавия Тертула, дочь Гая и Антиохинии,
Гай Гавий Идоний, вольноотпущенник Гая, со своими близкими,
который поддерживал свое существование бокальчиками, шерстью,
шкурками. Ты, который читаешь эту надпись, будь здоров и, когда
захочешь, приходи» (ЛН, 278).
«Сейя Марцеллина, дочь Тита, себе и Вибеннию Марцеллину,
сыну, при своей жизни поставила надгробие.
Что хотела, то и могла; что могла, то и хотела» (ЛН, 294).
«Богам Манам Мевии Софы Гай Мений Цимбер, непорочнейшей
супруге и хранительнице, тоске моей души, которая прожила со
мной 18 лет, 3 месяца и 13 дней, ибо жил я с ней без ссор, а теперь
я жалуюсь ее Манам и требую у Дита (бог подземного царства),
чтобы и меня вернули моей жене, которая жила со мной в столь
великом согласии до рокового дня. Мевия Софа, умоляй, если
только Маны существуют, чтобы не терпеть мне дольше столь
ужасную разлуку. Странник, да будет тебе после смерти земля
легка, если ты здесь ничего не повредишь, а если кто причинит
вред этой могиле, то пусть не похвалят его всевышние боги, и
пусть не примут его подземные боги, и да будет ему земля тя¬
жела» (ЛН, 304).
«Богам Манам. Аврелий Никета Аврелии Элианете, дочери
достойно заслужившей, соорудил надгробие. Землекоп, смотри, не
копай! Бог имеет большое око, смотри, и у тебя ведь есть дети!»
(ЛН, 306).
«Место Гранин Примигении. Кто поднимет эту плиту с над¬
писью, пусть на тогсг разгневаются тени, которые здесь покоятся»
(ЛН, 307).
«Богам Манам Скрибонии Гедоны Квинт Тампий Гермерот
соорудил памятник дражайшей супруге, с которой прожил без
39
единой жалобы 18 лет, по желанию которой поклялся, что после
нее не будет иметь другой жены» (ЛН, 321).
«Богам Манам. Марку Антонию Нигру, ветерану-гладиатору,
выступавшему во фракийском вооружении, который прожил 38 лет,
выступал в гладиаторских боях 18 лет. Флавия Диогенида своему
мужу, достойно заслужившему, на свои средства поставила па¬
мятник» (ЛН, 267).
«При жизни сделала памятник Миниция Фортуната себе и воль¬
ноотпущеннице Миниции Трифене.
Я наживалась и вновь я тратила все нажитое;
Смерть приключилась, и вот нет ни наживы, ни трат.
Счастья желаю я тем, кто прочтет».
(ЛЭС, 110)
«Он, кто всю свою жизнь, ему данную, прожил как скряга,
Был и к наследнику скуп, да и себя не щадил,
Здесь, по кончине, велел на веселом пиру возлежащим
Изобразить он себя мастеру ловкой рукой,
Чтобы хоть в смерти он мог найти покой безмятежный
И без тревог и забот, им наслаждаясь, лежать.
Справа сидит его сын, который в походе военном
Пал еще до похорон скорбных отца своего.
Но разве можно помочь усопшим веселой картиной?
Лучше гораздо для них было бы в радости жить.
Гай Рубрий себе и Антонии Доместике, своей супруге, и Гнею
Домицию Урбику Рубриану, своему сыну, и вольноотпущенникам
с вольноотпущенницами и их потомкам и Марку Антонию Дафну
сделал гробницу» (ЛЭС, 112).
«Богам Манам Гая Домиция Прима.
В этой могиле лежу я, Прим знаменитый и славный.
Устриц лукринских я ел, угощался частенько фалерном
(вино),
Бани, вино и любовь состарились вместе со мною.
Если я властен, то мне легкой да будет земля,
На алтаре же меня сохраняет феникс у Манов,
Он поспешает со мной к жизни вернуться опять».
(ЛЭС, 113)
«Луции Калидий Эротик сделал при жизни гробницу себе и
Фаннии Волуптате.
«Трактирщик, сосчитаемся!» — «Вина у тебя был один секстарий
(немного более, чем пол-литра), на один асе хлеба, на два асса за¬
куски».— «Верно».— «За девочку восемь ассов».— «И это верно».—
«Сена для мула на два асса».— «Этот мул меня доконает!» (ЛЭС,
с. 13).
Около этой своеобразной эпитафии нарисованы злосчастный
мул и его веселый хозяин в коротком плаще с капюшоном.
Древние римляне охотно писали и рисовали на стенах домов.
Даже императорские чертоги сохранили образцы этой своеобраз¬
ной «литературы».
Во дворце Тиберия в Риме уцелело двустишие, нацарапанное
острием на стене:
Все раздарить я хочу без остатка красивым девчонкам,
Только, беда, ни одна дев^а не нравится мне.
40
(ЛЭС, 143).
Стена дворца Калигулы на Палатине донесла до нас тоже стихи
неизвестного поэта:
Духом упал я, и сон усталых очей не смежает:
Жжет меня ночью и днем, не унимаясь, любовь.
(ЛЭС, 144)
Различные вывески и объявления тоже бывали очень свое¬
образны. Один римский житель, у которого, наверное, из забора
постоянно вытаскивали гвозди, вывесил такую табличку:
«Кто вытащит отсюда гвозди, пусть вонзит их себе в глаза!»
(ЛН, 368).
Как мы видим, люди императорского Рима были разнообразны
не только по социальному и имущественному положению, но и по
характеру.
В основной своей массе это были люди энергичные, думаю¬
щие, наделенные большим чувством юмора и умеющие ценить
радости жизни.
Подлинные голоса, звучащие в надписях, говорят о том, что
простым людям была свойственна глубокая нравственность, которая
была их убеждением, а не являлась следствием подчинения рели¬
гиозной догме и боязни божественной кары.
Справедливый вывод делает М. Е. Сергеенко в свой книге «Ре¬
месленники древнего Рима» (Л., 1968, с. 74): «Весьма вероятно, что
не все, кого эпитафии объявляют добрыми и честными людьми,
были действительно таковы. Несомненно другое: эпитафия припи¬
сывала человеку качества, которые ценились в его среде; она ста¬
вила мерку, подойти под которую хорошо и достойно; она рисовала
идеал жизни, которую эти простые люди считали примерной и
счастливой. Вот почему она заслуживает пристального внимания».
Надписи говорят о том, что простые люди уважали добрые
чувства, верность, честность и труд. Они жили в сложных условиях,
но обладали чувством собственного достоинства.
Маленький человек Римской империи — это не жалкое, ною¬
щее существо, это — человек, который активно прокладывает себе
дорогу в жизни. Именно такой образ встает перед нами в простран¬
ной эпитафии жнеца из Северной Африки:
Некогда был я жнецом и, усердно снимая созревший
Нивы своей урожай, рабский я труд исполнял.
Бедного лара я сын, рожденный отцом неимущим;
Не было средств у него, не было дома у нас.
Будучи сыном его, я жил земли обработкой
И ни земле отдыхать не позволял, ни себе.
Только лишь вырастит год созревшую на поле ниву,
Первым тогда выходил злаки серпом я срезать.
В пору, когда на поля направлялся отряд серпоносный,
В Цирту к Номадам идя иль на Юпитеров клин,
Опережал я жнецов, впереди всех по полю идя,
И оставлял за спиной связки густые снопов.
После двенадцати жатв, что я срезал под яростным солнцем,
Руководителем стал я из рабочих-жнецов.
41
Целых одиннадцать лет водил я жнецов за собою.
И с нумидийских полей жатву снимал наш отряд.
Труд мой и скромная жизнь оказали мне сильную помощь
И господином меня они сделали дома и виллы,
И не нуждается дом этот ни в чем у меня.
И принесла наша жизнь мне почестей плод изобильный:
К списку старейшин у нас был сопричислен и я.
Избран советом, я стал заседать во храме совета,
Из деревенщины став цензором также и сам.
Я и детей народил, и внуков милых я видел.
Так, по заслугам своим, мы славные прожили годы,
И не язвит никогда нас злоречивый язык.
Смертные, знайте, как жизнь свою провести безупречно:
Честную смерть заслужил тот, кто обману был чужд.
(ЛЭС, 52)
42
1. Юлий Цезарь. Мрамор. Рим. Ватиканские музеи
И. ИМПЕРАТОРЫ И ИХ БЛИЗКИЕ
1. ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ
Гай Юлий Цезарь родился в 100 г. до н. э.1 в двенадцатый день
месяца квинтилия, который впоследствии в его честь был переимено¬
ван в июль. Он происходил из патрицианского рода Юлиев, древ¬
него и знатного, но бедного.
Юлий Цезарь получил прекрасное образование, которое в те
времена заключалось в изучении греческого языка, литературы,
философии, истории и в овладении ораторским искусством. Це¬
зарь от природы отличался великолепными способностями и быстро
достиг выдающихся успехов в красноречии. Из всех ораторов
своего времени он уступал только Цицерону, имя которого впослед¬
ствии стало нарицательным. Сам Цицерон был столь высокого
мнения об ораторском искусстве Цезаря, что в одном из писем
писал о нем: «Кто острее его, кто богаче мыслями! Кто пышнее и
изящнее в выражениях!» (Свет. Юл. 55).
Юлий Цезарь жил в бурную эпоху. Это время кратко и вы¬
разительно охарактеризовано великим римским историком Тацитом:
«Жажда власти, с незапамятных времен присущая людям, крепла
вместе с ростом Римского государства и, наконец, вырвалась на
свободу. Пока римляне жили скромно и неприметно, соблюдать
равенство было нетрудно, но когда весь мир покорился римлянам,
а государства и цари, соперничавшие с ним, были уничтожены,
то для борьбы за власть открылся широкий простор. Вспыхнули
раздоры между сенатом и плебсом; то буйные народные трибуны,
то властолюбивые консулы одерживали верх друг над другом; на
Форуме и на улицах Рима враждующие стороны пробовали силы
для грядущей гражданской войны. Вскоре вышедший из плебей¬
ских низов Гай Марий и кровожадный аристократ Луций Корнелий
Сулла оружием подавили свободу, заменив ее самовластием (пер¬
вая четверть I в. до н. э.). Явившийся им на смену Гней Помпей
Магн был ничем не лучше, только действовал более скрытно; и с
этих пор борьба имела одну лишь цель — единовластие» (Тац.
Ист. II, 38).
Характер этих «новых» людей метко определил философ Сенека:
«Марий вел войско, а Мария вело властолюбие. Эти люди, никому
не дававшие покоя, сами не ведали покоя, будучи подобны смер¬
1 Эту дату сообщают античные писатели; в XIX в. высказано предположение,
что год рождения Цезаря — 102 или 101.
44
чам, которые все захватывают своим вращением, но прежде сами
приведены во вращение и потому налетают с такой силой, что над
собой не властны. Явившись на беду многим, они на себе чувствуют
потом ту губительную силу, которой вредят другим. И не следует
думать, будто кто-нибудь стал счастливым через чужое несчастье»
(Сен. Луц. XCIV, 66—67).
В эту борьбу активно и целеустремленно включился Юлий
Цезарь. Непомерное властолюбие было главной движущей силой
всей его жизни, а девизом — слова из знаменитой в древнем мире
трагедии Эврипида «Финикиянки», которые постоянно были у него
на устах:
Если уж право нарушить, то ради господства,
А в остальном надлежит соблюдать справедливость.
(Свет. Юл. 30)
Юлий Цезарь был человеком смелым и решительным. Когда
ему было только 18 лет, он не побоялся навлечь на себя гнев гроз¬
ного диктатора Суллы, отказавшись выполнить его волю и раз¬
вестись со своей женой Корнелией. Гнев Суллы был опасен, и Це¬
зарю пришлось бежать из Рима; он смог вернуться лишь после
смерти Суллы.
Уже в молодости Цезарь был не только смелым, но и наход¬
чивым человеком: он умел оставаться господином положения даже
в очень сложных ситуациях.
Это качество Цезаря ярко проявилось при таких обстоятель¬
ствах: в 78 или 77 г. до н. э. в Эгейском море его захватили пираты
и продали бы в рабство, если бы он не откупился от них. Плутарх
рассказывает об этом:
«Когда пираты потребовали у него выкупа в двадцать талантов
(талант — очень крупная весовая денежная единица), Цезарь рас¬
смеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам
предложил дать им пятьдесят талантов. Затем, разослав своих
людей в различные города за деньгами, он остался среди этих сви¬
репых людей с одним только другом и двумя слугами; несмотря
на это, он вел себя так высокомерно, что всякий раз, собираясь от¬
дохнуть, посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели. Тридцать
восемь дней пробыл он у пиратов, ведя себя так, как если бы
они были его телохранителями, а не он их пленником, и без ма¬
лейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он писал поэмы и
речи, декламировал их пиратам, и тех, кто не выражал своего вос¬
хищения, называл в лицо неучами и варварами, часто со смехом
угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти вольные речи,
видя в них проявление благодушия и шутливости.
Однако, как только прибыли выкупные деньги из Милета, и
Цезарь, выплатив их, был освобожден, он тотчас снарядил корабли
и вышел из милетской гавани против пиратов. Он застал их еще
стоящими на якоре у острова и захватил в плен большую часть
из них. Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а
людей заключил в тюрьму в Пергаме. Сам он отправился к Юнку,
45
наместнику Азии, находя, что тому, как лицу, обладающему су¬
дебной властью, надлежит наказать взятых в плен пиратов. Однако
Юнк, смотревший с завистью на захваченные деньги, ибо их было
немало, заявил, что займется рассмотрением дела пленников, когда
у него будет время; тогда Цезарь, распрощавшись с ним, направил¬
ся в Пергам, приказал вывести пиратов и всех до единого распять
на крестах, как он часто предсказывал им на острове, когда они
считали его слова шуткой» (Плут. Цез. II).
Римский историк Светоний, упоминая в жизнеописании Цезаря
об этом случае, замечает: «Даже во мщении обнаруживал он свою
природную мягкость. Пиратам, у которых он был в плену, он поклял¬
ся, что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил, то при¬
казал сначала их заколоть и лишь потом распять» (Свет. Юл. 74).
Как человек умный и хорошо владеющий собой, Цезарь не был
бессмысленно жестоким. Своих врагов он охотнее прощал, чем
убивал. По свидетельству римского историка Аммиана Марцеллина,
Цезарь не раз* говаривал, что «воспоминание о жестокости — это
плохая подпора в старости» (Амм. Марц. XXIX. 2, 18). Едва ли
Цезарь был от природы мягким человеком, скорее напротив, но он
всегда умел держать себя достойно и не давал злым чувствам
овладеть собой: он никогда не был рабом своих страстей, а был
господином своей души и своего тела.
Вернувшись в Рим, Цезарь стал прилагать все усилия к тому,
чтобы сделаться человеком заметным; это требовало больших денег,
и он влез в долги.
«В Риме Цезарь, благодаря своим красноречивым защититель¬
ным речам в судах, добился блестящих успехов, а своей вежли¬
востью и ласковой обходительностью стяжал любовь простого на¬
рода, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было
ожидать в его возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестя¬
щий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния
в государстве. Цицерон, кажется, был первым, кто считал подозри¬
тельной и внушающей опасения деятельность Цезаря, внешне спо¬
койную, подобно гладкому морю, и распознал в этом человеке
смелый и решительный характер, скрывающийся под маской лас¬
ковости и веселости. Он говорил, что во всех помыслах и образе
действий Цезаря он усматривает стремление к захвату власти.
«Но,— добавлял он,— когда я вижу, как тщательно уложены его
волосы и как он изящно почесывает голову одним пальцем, мне
всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое пре¬
ступление, как ниспровержение римского государственного строя»
(Плут. Цез. IV).
Цезарь, однако, твердо шел именно к этой цели; он считал, что
сможет ниспровергнуть аристократический республиканский строй,
опираясь на широкие массы плебеев. Поэтому Цезарь не жалел
расходов и еще глубже погружался в долги, но ублажал плебс.
К тому времени, когда он достиг первой государственной долж¬
ности, у него было долгов на тысячу триста талантов.
46
Будучи эдилом (одна из высших государственных должностей),
Цезарь для удовлетворения потребностей плебса в зрелищах «вывел
на арену цирка 320 пар гладиаторов, а огромными издержками
на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшествен¬
ников» (Плут. Цез. V).
Когда в Риме скончался великий понтифик, который офици¬
ально считался верховным жрецом государства, Цезарь пожелал
занять этот пост и выставил свою кандидатуру на выборах, хотя
у него было два мощных соперника. «В день выборов Цезарь, про¬
щаясь со своей матерью, которая прослезилась, провожая его до
дверей, сказал ей: «Сегодня ты увидишь своего сына либо верхов¬
ным жрецом, либо изгнанником». На выборах Цезарь одержал верх
и этим внушил сенату и знати опасение, что он сможет увлечь
народ на любую дерзость» (Плут. Цез. VII).
В Риме Юлий Цезарь стал чувствовать себя столь уверенно,
что осмелился публично заявить о своем праве на особое положе¬
ние. Когда в 68 г. до н. э. умерли его тетка Юлия и жена Корнелия,
он на Форуме, главной площади Рима, произнес в их память по¬
хвальные речи, в которых были такие слова: «Род моей тетки Юлии
восходит по матери к царям, по отцу же — к бессмертным богам,
ибо от царя Анка Марция происходят Марции Рексы (цари), имя
которых носила ее мать, а от богини Венеры — род Юлиев, к ко¬
торому принадлежит наша семья. Вот почему наш род облечен не¬
прикосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех
людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и сами
цари» (Свет. Юл. 6).
Впоследствии, став властелином Рима, Цезарь воздвиг храм
Венеры Прародительницы, от которого до наших дней сохранилось
три колонны.
Цезарь неуклонно шел вверх. В 67 г. до н. э. он достиг
должности претора (лицо с высшей судебной властью по граж¬
данским делам). После истечения годичного срока этой должности
он получил в управление Испанию.
Все государственные должности в республиканском Риме не
оплачивались, но управление провинциями (завоеванными терри¬
ториями) было делом чрезвычайно доходным, так как размеры на¬
логов не устанавливались и правители имели широкие возможности
грабить провинции.
Однако долги Цезаря были столь велики, что кредиторы не
выпустили его из Рима. «Так как он не смог прийти к соглашению
со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противо¬
действовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Марку
Лицинию Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны
были сила и энергия Цезаря для борьбы против Гнея Помпея
Магна; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумоли¬
мых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот
тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться
в провинцию. Рассказывают, что когда Цезарь перевалил через
Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочис-
47
ленным варварским населением, его приятели спросили со сме¬
хом: «Неужели и здесь есть соперничество из-за должностей,
споры о первенстве, раздоры среди знати?» «Что касается меня,—
ответил им Цезарь с полной серьезностью,— то я предпочел бы
здесь быть первым, чем в Риме вторым» (Плут. Цез. XI).
Великое преимущество правителя провинции заключалось в том,
что в его распоряжении были войска.
Пребывание Юлия Цезаря в Испании, хотя пробыл он там
всего год, сильно продвинуло его на пути к захвату власти в Риме.
В Испании Цезарь стяжал военную славу, разбогател, щедро ода¬
рил воинов и был провозглашен ими императором. Слово «импе¬
ратор» в республиканском Риме обозначало высший почетный воен¬
ный титул, который формально не давал его обладателю никаких
особых привилегий в смысле власти. Это почетное звание могло
быть присвоено полководцу за победу на войне либо по поста¬
новлению римского сената, либо по самостоятельному решению
воинов. В I в. до н. э. в Римской республике фактически хозяевами
положения оказались императоры, то есть выдающиеся полковод¬
цы, в руках которых находилась лично им преданная армия.
Ежегодно в Риме справлялся ночной праздник Доброй Богини,
на котором могли присутствовать только женщины. В начале де¬
кабря 62 г. до н. э. в доме Цезаря во время этого праздника про¬
изошел громкий скандал: одна из служанок обнаружила мужчину,
переодетого в женское одеяние. Им оказался Публий Клодий, знат¬
ный молодой человек отчаянно авантюрного нрава; все решили, что
он пробрался на праздник, чтобы насладиться преступной любовью
с Помпеей, женой Цезаря. Римская общественность очень возму¬
тилась этой проделкой и расценила ее как святотатство: Клодия
отдали под суд.
Цезарь оказался в некрасивом положении обманутого супруга,
дом которого к тому же осквернен святотатством. Ревнивцем Це¬
зарь никогда не был, и эта сторона дела его мало беспокоила. Все
было гораздо серьезнее, ибо затрагивало политику, что для Цезаря
имело первостепенное значение. Клодий был не только легкомыс¬
ленным волокитой. Этот юноша, обладавший кипучей энергией,
играл заметную роль в общественной жизни и пользовался боль¬
шой популярностью у плебса, поэтому Цезарю выгодно было иметь
в нем друга, а не врага, зато противники Цезаря были бы очень
рады принять Клодия в свои ряды.
Как всегда, Цезарь сумел сохранить самообладание; жену свою
он виновной не признал, но спокойно развелся с нею (развод у
римлян был очень простым делом; как люди здравомыслящие,
они по этому поводу позорных судилищ не устраивали).
С Клодием Цезарь сумел помириться и тем самым поставил его
бешеную энергию на службу себе.
Суд над Клодием состоялся в 61 г. до н. э. На суде Цезарь во
всеуслышание заявил, что его жена невиновна. На вопрос судьи,
почему же он все-таки развелся с нею, Цезарь ответил, что на его
48
жену не должна даже падать тень подозрения — жена Цезаря вне
подозрений!
Суд оправдал Клодия. Таким образом, скандал был потушен к
выгоде Цезаря, который приобрел в лице Клодия полезного пособ¬
ника в борьбе за власть; в 52 г. до н. э. Клодий был убит.
О скандальных событиях 62—61 гг. до н. э. в Риме помнили
долго. Спустя столетие Сенека писал: «Ты ошибаешься, Луцилий,
если думаешь, будто только наш век повинен в таких пороках, как
страсть к роскоши, пренебрежение добрыми нравами и все прочее,
в чем каждый упрекает свое столетие. Это свойства людей, а не
времен: ни один век от вины не свободен. Некоторые думают, будто
деньги были заплачены в том суде, где Клодий обвинялся в тайном
блуде с женою Цезаря и в осквернении таинств жертвоприношения.
Верно, судьи получили и деньги, но вдобавок (и это куда позор¬
нее денежной сделки!) — возможность поблудить на закуску с
замужними женщинами и подростками из знатных семей. В самом
преступлении было меньше греха, чем в его оправдании. Обви¬
ненный в прелюбодействе поделился тем, в чем был обвинен, и
перестал опасаться за свое благополучие, лишь когда уподобил себе
своих судей. Я приведу слова Цицерона, так как поверить в это
невозможно: «Он пригласил к себе, пообещал, поручился, роздал.
Вот уж, благие боги, гнусное дело! Как самую дорогую мзду кое-
кто из судей получил ночи с некоторыми женщинами и свидания с
некоторыми подростками из знатных семей».— Не ко времени се¬
товать из-за денег, когда главное — надбавка!— «Хочешь жену это¬
го сурового мужа? Получай! Хочешь супругу того богача? И ее до¬
ставлю тебе в постель! Не захочешь блудить — признавай на суде
меня виновным. И та красавица, которую ты хочешь, придет к тебе,
и ночь с этим я обещаю тебе безотлагательно: обещание будет вы¬
полнено еще до срока вынесения приговора».— Раздаривать пре-
любодеянья хуже, чем совершать их: ведь не по доброй воле шли
на них матери семейств. Такие дела и делаются и делались, и рас¬
пущенность в городах временами шла на убыль благодаря строгости
и страху, но никогда — сама по себе» (Сен. Луц. XCVII, 1—8).
У Цезаря на пути к высшей власти были сверхмощные сопер¬
ники: враждовавшие между собой фантастически богатый Красе
и знаменитый полководец Помпей, фактически почти хозяин Рима.
В 60 г. до н. э. Цезарь сделал неожиданный и очень ловкий шаг,
который имел чрезвычайно значительные последствия. «Ему удалось
примирить Помпея и Красса, двух людей, пользовавшихся наи¬
большим влиянием в Риме. Тем, что Цезарь взамен прежней вражды
соединил их дружбой, он поставил могущество обоих на службу
себе самому и под прикрытием этого человеколюбивого поступка
произвел незаметно для всех настоящий государственный пере¬
ворот. Ибо причиной последовавших гражданских войн была не
вражда Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей
степени их дружба, когда они сначала соединились для уничтоже¬
ния власти аристократии, а затем поднялись друг против друга»
(Плут. Цез. XIII).
49
Так три самых могущественных человека в Риме заключили
между собой тайный союз, триумвират (союз трех мужей), с целью
ниспровержения власти аристократии и установления своей власти;
чтобы упрочить этот тайный сговор, Цезарь выдал замуж свою
единственную дочь Юлию за Гнея Помпея; хотя Помпею тогда
было 46 лет, а Юлии только 23 года, брак их оказался счастливым.
Сам Цезарь из деловых соображений немного позднее женился
на Кальпурнии, дочери видного политического деятеля Пизона.
С помощью Помпея и Красса Цезарь был избран в консулы
на 59 год до н. э.
Два консула, ежегодно сменяемые, были высшими должност¬
ными лицами в Римской республике, в их руках находилась выс¬
шая исполнительная власть: высшая законодательная власть при¬
надлежала народному собранию; высшим совещательным органом
был сенат.
Вступив в должность консула, Цезарь смело сцепился с сена¬
том и дал ему основательно почувствовать, кто теперь стал под¬
линным хозяином Рима.
Цезарь намеренно предложил такие законопроекты, которые
были весьма угодны плебсу, но были совсем не по душе сенату.
«В сенате все лучшие граждане высказались против, и Цезарь,
который давно уже искал к тому повода, поклялся громогласно,
что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его против
его воли обратиться к народу для совместных действий. С этими
словами он вышел на Форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной
стороны Помпея, с другой — Красса, он спросил, одобряют ли они
предложенные законы. Когда они ответили утвердительно, Цезарь
обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто грозится
противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обе¬
щали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против под¬
нявших мечи он выйдет не только с мечом, но и со щитом. Эти
слова огорчили аристократов.
Бибул, коллега Цезаря по консульству, всеми силами противо¬
действовал этим законопроектам; но так как он ничего не добился
и даже рисковал быть убитым на Форуме, то заперся у себя дома
и не появлялся до истечения срока должности» (Плут. Цез. XIV).
Помпей вывел на Форум своих воинов, и законы, предложен¬
ные Цезарем, были одобрены. Стало ясно, что аристократия и сенат,
который всегда был ее оплотом, утратили реальную власть в Рим¬
ском государстве.
Пока Цезарь был консулом, значительная часть сенаторов вооб¬
ще перестала приходить на заседания, а те немногие, которые
присутствовали, в делах участия не принимали.
В заключение своего консульства Цезарь добился того, что
Цицерон, его противник, был изгнан из Италии (впоследствии
Цицерон вернулся, и Цезарь с ним помирился, ибо охотно про¬
щал своих врагов).
В нарушение установленных правил в 58 г. до н. э. Цезарь по¬
лучил в управление прозинцию Галлию (юг современной Франции и
50
север Италии) сроком не на один год, а на пять лет. В 55 г. до н. э.
полномочия Цезаря были продлены еще на пять лет, тогда же
Красе получил в управление Сирию, а Помпей — Африку и Испа¬
нию.
Цезарь пробыл в Галлии около десяти лет. За это время он
подчинил власти Рима значительную часть Галлии, завоевал более
восьмисот селений, покорил триста племен, сражался с тремя мил¬
лионами человек, в боях уничтожил миллион варваров, а миллион
взял в плен.
Теперь в руках Цезаря оказались огромные материальные
ресурсы. Войны принесли ему колоссальную добычу, а за спиной
его стояло мощное войско, всецело ему преданное.
«Мужество и любовь к славе Цезарь сам взрастил и воспитал
в своих воинах прежде всего тем, что щедро раздавал почести и
подарки: он желал показать, что добытые в походах богатства
копит не для себя, не для того, чтобы самому утопать в роскоши и
наслаждениях, но хранит их как общее достояние и награду за
воинские заслуги, оставляя за собой лишь право распределять
награды между отличившимися. Вторым средством воспитания
войска было то, что он сам добровольно бросался навстречу любой
опасности и не отказывался переносить никакие трудности. Любовь
к опасностям не вызывала удивления у тех, кто знал его често¬
любие, но всех поражало, как он переносил лишения, которые,
казалось, превосходили его физические силы, ибо он был слабого
телосложения, с белой и нежной кожей, страдал головными болями
и эпилепсией, первый припадок которой с ним случился в Испании.
Однако он не использовал свою болезненность как предлог для
изнеженной жизни, но, сделав средством исцеления военную служ¬
бу, старался беспрестанными переходами, скудным питанием, по¬
стоянным пребыванием под открытым небом победить свою сла¬
бость и укрепить свое тело» (Плут. Цез. XVII).
«Оружием и конем он владел замечательно, выносливость его
превосходила всякое вероятие. В походе он шел впереди войска,
обычно пеший, лишь иногда ехал на коне, с непокрытой головой,
несмотря ни на зной, ни на дождь. Самые длинные переходы он
совершал с невероятной быстротой, налегке, в повозке, делая по
сотне миль (около 150 км) в день, реки преодолевая вплавь или с по¬
мощью надутых мехов. Трудно сказать, осторожности или смелости
было больше в его военных предприятиях» (Свет. Юл. 57—58).
«Если же его войско начинало отступать, он часто один восста¬
навливал порядок: бросаясь навстречу воинам, обратившимся в
бегство, он удерживал их поодиночке и, хватая за горло, повора¬
чивал лицом к врагу» (Свет. Юл. 62).
Цезарь умел быть непритязательным в еде. «Вина он пил очень
мало: этого не отрицают даже его враги. Марку Порцию Катону
Утическому, его упорному противнику, принадлежат слова: «Цезарь,
единственный из всех, трезвым приступил к ниспровержению рес¬
публики» (Свет. Юл. 53).
51
Цезарь добился от своих воинов'редкой преданности; в Галлии
в его войсках не было ни одного мятежа.
Находясь в Галии, Цезарь внимательно следил за событиями
в Риме и ухитрялся сохранять влияние в народном собрании, не
давая возможности Помпею овладеть симпатиями плебса. Золото и
прочую богатую добычу Цезарь отсылал в Рим и использовал для
подкупа должностных и влиятельных лиц.
За время отсутствия Цезаря в Риме произошли серьезные
изменения: Красе погиб на войне с парфянами (в Месопотамии),
Юлия, дочь Цезаря и жена Помпея, умерла. Столкновение между
Цезарем и Помпеем становилось неизбежным.
В Риме Помпей был самым могущественным человеком, и
сенат был ему покорен.
Срок полномочий Цезаря в Галлии истекал. Цезарь хотел, чтобы
либо ему продлили полномочия, либо разрешили заочно выставить
свою кандидатуру на выборах в консулы на 48 г. до н. э. Но сенат
постановил, чтобы Цезарь сложил с себя командование, распустил
все свои войска и как частный человек вернулся бы в Рим.
Помпей хорошо понимал, что Цезарь не только не распустит
войска, а постарается стянуть их со всей Галлии и начнет граж¬
данскую войну.
О дальнейших событиях историк Аппиан пишет:
«Итак, с обеих сторон война была начата и открыто объяв¬
лена. Сенат полагал, что войско из Галлии прибудет к Цезарю не
очень скоро, а он не отважится с малыми силами пойти на столь
дерзкое дело. Поэтому сенат предписал Помпею набрать 130000
италийцев, главным образом — ветеранов, опытных в военном деле,
а также и чужеземцев из наиболее храбрых племен, живших по
соседству с границами Римского государства. На ведение войны
постановили выдать Помпею государственные средства, а если по¬
надобится, то обратить на военные нужды и свои частные средства.
А в города с величайшим рвением и быстротой послали за новыми
средствами.
Цезарь же прежде всего послал за своими войсками. Он всегда
предпочитал действовать скорее страхом неожиданности и смелости,
чем основательностью подготовки. Поэтому в столь великой войне
он решил прежде всего совершить нападение с пятью тысячами
человек и вовремя успеть захватить выгодное положение в Ита¬
лии. Центурионов (военачальников) с небольшим отрядом наи¬
более храбрых воинов, переодетых в гражданское платье, он вы¬
слал вперед, чтобы они проникли в Аримин (совр. Римини в Се¬
верной Италии) и внезапно захватили бы этот город, который
является первым в Италии на пути из Галлии. Сам Цезарь вечером
под предлогом нездоровья ушел с ужина, покинув своих прибли¬
женных. Он сел на колесницу и направился в Аримин, а всадники
следовали за ним на некотором расстоянии. Быстро доехав до
реки, которая называется Рубикон и служит границей Италии,
Цезарь остановился. Глядя на течение воды, он стоял в раздумье,
52
взвешивая в уме каждое из тех бедствий, которые последуют,
если он с вооруженными силами перейдет эту реку. Наконец, при¬
няв решение, Цезарь сказал своим путникам: «Если я не перейду
эту реку, друзья мои, то это будет началом бедствий для меня, а
если перейду, то это станет началом бедствий для всех людей».
Сказав это, он стремительно, как бы по вдохновению свыше, пере¬
шел через Рубикон, добавив: «Да будет жребий брошен!»
Быстро подойдя к Аримину, Цезарь на рассвете захватил его
и двинулся дальше, оставляя свои военные отряды на удобных
позициях. Все окрестное население Цезарь старался привлечь на
свою сторону либо силой, либо гуманным отношением. Повсюду
началось паническое бегство в страхе и слезах. Никто толком ни¬
чего не знал, и все думали, что Цезарь идет с несметным войском»
(Ann. Г. В. II, 34—35).
Свой путь к власти Цезарь начал, когда ему еще не было два¬
дцати лет; он перешел Рубикон 10 января 49 г. до н. э., когда ему
было уже за пятьдесят.
«После взятия Аримина как бы широко распахнулись ворота
перед войною во всех странах и на всех морях, и вместе с грани¬
цей провинции были нарушены и стерты все римские законы; ка¬
залось, что не только люди в ужасе мечутся по Италии, но и сами
города, снявшись со своих мест, мчатся, враждуя друг с другом.
В самом Риме, который был затоплен потоком беженцев из
•окрестных городов и селений, власти не смогли поддержать порядка
ни уговорами, ни приказами. И немногого недоставало, чтобы
город сам себя не погубил в этом великом смятении и водовороте.
Повсюду буйствовали противоборствующие страсти и неистовые
волнения. Помпея, который был ошеломлен не менее других, те¬
перь осаждали со всех сторон.
Помпей бежал из Рима. Консулы бежали, не совершив даже
обычных жертвоприношений перед дорогой: бежало и большинство
сенаторов с такою поспешностью, что они захватывали с собой из
своего имущества первое попавшееся под руку, словно имели дело
с чужим добром. Были и такие, которые раньше горячо поддер¬
живали Цезаря, а теперь, потеряв от ужаса способность рассуж¬
дать, без всякой необходимости дали себя увлечь этому потоку
всеобщего бегства.
Но самым печальным зрелищем был вид города Рима, который
накануне великой бури казался подобен кораблю с отчаявшимися
кормчими, несущемуся по волнам и брошенному на произвол
судьбы» (Плут. Цез. XXXIII—XXXIV).
На пути к Риму Цезарь не творил никаких жестокостей, более
того, он старался демонстрировать свою гуманность. Поэтому,
когда он подошел к столице, паника улеглась, и он стал хозяином
Италии без кровопролития.
«Цезарь нашел Рим в более спокойном состоянии, чем ожидал,
и так как много сенаторов оказалось на месте, он обратился к ним
с примирительной речью, предлагая отправить делегацию к Пом¬
пею, чтобы достигнуть соглашения на разумных условиях. Однако
53
никто из них не принял этого предложения либо из страха перед
Помпеем, которого они покинули в опасности, либо не доверяя
Цезарю и считая его речь неискренней.
Народный трибун Метелл хотел воспрепятствовать Цезарю взять
деньги из государственной казны и ссылался при этом на законы.
Цезарь ответил ему: «Оружие и законы не уживаются друг с
другом. Если ты недоволен моими действиями, то ступай прочь,
ибо война не терпит никаких возражений. Когда же после заключе¬
ния мира я отложу оружие в сторону, ты можешь появиться снова
и ораторствовать перед народом. Уже тем,— добавил он,— что я
тебе все это говорю, я поступаюсь моими правами: ведь и ты, и все
мои враги, которых я здесь захватил,— все вы находитесь целиком
в моей власти».
Сказав это Метеллу, Цезарь направился к казне, и так как не
нашел ключей, то послал за мастерами и приказал взломать дверь.
Метелл, одобряемый похвалами нескольких присутствовавших,
вновь стал ему противодействовать. Тогда Цезарь решительно при¬
грозил Метеллу, что убьет его, если тот не перестанет ему досаж¬
дать. «Знай, юнец,— прибавил он,— что мне гораздо труднее сказать
это, чем сделать». Эти слова заставили Метелла в страхе уда¬
литься, и все средства, необходимые для предстоящей войны с
Помпеем, были доставлены Цезарю быстро и беспрепятственно»
(Плут. Цез. XXXV).
Помпей в панике бежал в Грецию, хотя основная масса его
войск находилась в Испании. Цезарь отправился в Испанию, чтобы
разбить войска Помпея, и ценою величайших опасностей сумел
этого достичь.
Цезарь вернулся в Рим, и сенат провозгласил его диктатором
(это была экстраординарная должность сроком на шесть месяцев).
Но через 11 дней Цезарь сложил с себя полномочия диктатора,
объявил себя консулом и двинулся против Помпея.
Их силы были неравны. У Помпея в Греции было семь тысяч
всадников и сорок пять тысяч пехотинцев, у Цезаря — только
одна тысяча всадников и двадцать две тысячи пехоты. В войске
Цезаря помимо римлян и италийцев были также и варвары-галлы
(См.: Ann. Г. В. II, 70)1.
На севере Греции, в Фессалии, на равнине около города Фар-
сала 6 июня 48 г. до н. э. произошла решительная битва.
«Прежде чем конница Помпея успела перейти в атаку, вперед
устремились когорты (отряды) Цезаря, которые, против обыкнове¬
1 Варварами античный мир называл всех, для кого греческий или латинский
язык не был родным. Древние римляне, как и древние греки, не были расиста¬
ми, и хотя презирали варваров либо за бескультурье, либо за рабскую покорность
своим владыкам, тем не менее понимали, что варвары тоже люди, и не гнуша¬
лись вступать с ними в контакты, особенно если это было выгодно. Процесс проник¬
новения варваров в Рим и их смешения с римлянами имел место уже в I в. до н. э. и
впоследствии от века к веку шел медленно, но неуклонно, так что. в конце концов даже
императоры облачились в варварскую одежду, а наиболее энергичные из вар¬
варов стали фактически править Римской империей.
54
ния не метали копий и не поражали неприятеля в ноги, но по приказу
Цезаря целили врагам в глаза и наносили раны в лицо. Цезарь
рассчитывал, что молодые воины Помпея, кичившиеся своей кра¬
сотой и юностью, не привыкшие к войнам и ранам, более всего
испугаются такого нападения и не устоят, устрашенные не только
опасностью потерять жизнь, но и угрозою остаться обезображен¬
ными. Так оно и случилось. Помпеянцы стали отступать перед
поднятыми вверх копьями, теряя отвагу при виде направленного
против них оружия; оберегая лицо, они отворачивались и закры¬
вались. В конце концов они расстроили свои ряды и обратились в
позорное бегство, погубив все дело, ибо победители немедленно
стали окружать и, нападая с тыла, рубить вражескую пехоту.
Когда Помпей с противоположного фланга увидел, что его кон¬
ница рассеяна и бежит, он перестал быть самим собою, забыл, что
он Помпей Манг (Великий). Он более стал похож на человека, ко¬
торого божество лишило рассудка» (Плут. Цез. XLV).
Помпей пал духом и обратился в бегство. В сопровождении
немногих спутников ему удалось добраться до моря и погрузиться
на корабли. Он поплыл в Египет, надеясь найти убежище у юного
царя Птолемея XIII, который царствовал совместно со своей
сестрой Клеопатрой VII.
Цезарь, не сотворив никаких жестокостей по отношению к по¬
бежденным и отобрав у них только деньги, бросился вдогонку за
своим главным врагом.
Помпей успел доплыть до- Египта, ласково был встречен егип¬
тянами и тут же был ими коварно убит. Когда Цезарь прибыл в
Александрию, ему преподнесли голову и перстень Помпея.
О дальнейших событиях историк Дион Кассий пишет так:
«Цезарь, увидев голову Помпея, принялся оплакивать его, вы¬
ражая сожаление о случившемся, называя его согражданином и
зятем и перечисляя все услуги, какие они оказали друг другу. Он
заявил, что не только ничем не обязан убийцам, но даже стал по¬
рицать их и приказал украсить голову Помпея, возложить ее на
костер и предать погребению. Этим Цезарь заслужил похвалу, а
притворством своим поставил себя в смешное положение. Ведь
с самого начала он неудержимо рвался к власти, всегда ненавидел
Помпея как своего противника и соперника, во всем ему противо¬
действовал, да и эту войну затеял только ради того, чтобы погу¬
бить его и захватить первое место в государстве. Цезарь устре¬
мился тогда в Египет только для того, чтобы, если Помпей еще
жив, убить его. А теперь он притворялся, что скорбит о нем, и изо¬
бражал негодование за его убийство.
Цезарь, считая, что у него больше не осталось врагов, долгое
время пробыл в Египте, взыскивая денежную контрибуцию и раз¬
бирая раздоры между Птолемеем и Клеопатрой» (Дион Касс. 42,
8—9).
В Риме не сразу поверили в победу Цезаря, но когда увидели
перстень Помпея, присланный из Египта, то сразу предали память
55
погибшего поруганию, а Цезаря безоговорочно признали своим
повелителем.
«И началось тогда великое, можно сказать, состязание влия¬
тельных лиц государства в стремлении превзойти друг друга лестью
и щедростью почестей, предоставляемых голосованием Цезарю.
Кликами и всем своим поведением они выказывали великое рвение,
как будто Цезарь был здесь и все видел. Они сразу поэтому уверо¬
вали, что сами одаривают Цезаря, а не делают все это по необхо¬
димости.
Римляне разрешили Цезарю поступить со сторонниками Пом¬
пея так, как он хочет, не потому, чтобы у него не было этого права
(он сам взял его), а чтобы была видимость законности его дей¬
ствий.
Под предлогом сложившейся в Африке обстановки (там нахо¬
дилась часть приверженцев Помпея) они в присутствии всех предо¬
ставили Цезарю право объявлять войну и заключать мир по своему
усмотрению на случай, если он совсем не станет советоваться по
этим вопросам ни с народом, ни с сенатом. Так или иначе это право
было у него и раньше, поскольку он имел такую силу; все войны,
которые он вел, за исключением немногих, он прекращал по соб¬
ственному усмотрению. И все прочее мог он иметь, не считаясь с их
волей, однако им хотелось казаться еще полноправными и незави¬
симыми гражданами, и все это они предоставили ему голосова¬
нием. Он получил то, что не было позволено никому. Все выборы
должностных лиц, за исключением тех, которые происходили в
собраниях плебеев, стали зависеть от него.
Итак, все было проголосовано и утверждено. Цезарь тотчас
вступил в должность диктатора, хотя находился вне Италии, и
назначил начальником конницы (высшая военная должность)
Марка Антония, который еще не был претором (у римлян была
принята определенная последовательность должностей). Консул
утвердил это, хотя авгуры (жрецы) яростно протестовали, заявляя,
что никому не полагается быть начальником конницы более шести
месяцев. За это они подверглись жестоким насмешкам. В самом
деле, зная о том, что Цезарь в нарушение всех традиций избран в
диктаторы на год, они пустились в самые серьезные рассуждения
по поводу должности начальника конницы» (Дион Касс. 42,
19—21).
В Египте Птолемей XIII и его сестра Клеопатра VII никакой
реальной власти не имели. Они были еще очень молоды, и от их
имени распоряжались враждующие между собой группировки жре¬
цов. Когда Цезарь прибыл в Египет, верх держала партия Пто¬
лемея, а приверженцы царицы Клеопатры (в том числе и она сама)
были даже изгнаны из Александрии.
Клеопатра попыталась найти в Цезаре защитника. Дион Кассий
об этом пишет следующее:
«Сначала Клеопатра вела свою тяжбу с братом у Цезаря через
других людей, но как только она разведала его натуру (был он
56
сластолюбив в высшей степени и имел дело со многими разными
женщинами, с кем попало), она написала ему, заявляя, что друзья
ее предали и ей необходимо самой лично защищать свои интересы.
Ибо была она прекраснейшей из женщин и находилась тогда в
самом расцвете красоты. У нее был чудеснейший голос, и благо¬
даря своему обаянию она умела разговаривать со всяким. Видеть и
слышать ее было великое наслаждение, поэтому она и могла по¬
вергнуть любого: и человека хладнокровного, и немолодого. Це¬
заря она решила поразить этим обычным способом и возложила
на свою красоту все надежды на достижение благоприятного исхода
дела. Она попросила разрешения предстать пред его очами. По¬
лучив его, она красиво оделась, однако с таким расчетом, чтобы вид
ее был преисполнен достоинства и вместе с тем вызывал бы состра¬
дание. С таким замыслом она прибыла в Александрию и ночью
тайно от Птолемея проникла во дворец.
Цезарь, увидя ее и едва услышав ее голос, мгновенно был по¬
корен ею, а наутро он послал за Птолемеем и стал пытаться их
помирить; Цезарь, намеревавшийся прежде быть судьей над Клео¬
патрой, стал теперь ее защитником.
Молодой царь, совсем еще мальчик, неожиданно увидев сестру
во дворце, вскипел гневом и, выскочив на улицу, стал вопить, что
его предали, и в конце концов на глазах у собравшейся толпы
сорвал с головы царскую диадему и швырнул ее на землю. Так как
из-за этого возникло большое смятение, то воины Цезаря схватили
Птолемея; египтяне, однако, уже поднялись. С первого же натиска
они могли бы взять дворец, напав одновременно с суши и с моря;
римляне не были в состоянии оказать им сопротивление, поскольку
не позаботились ни о чем, полагая, что находятся среди друзей. И это
случилось бы, если бы Цезарь не вышел бесстрашно к египтянам и,
стоя в безопасном месте, не пообещал бы им сделать все, что они
хотят.
Затем Цезарь появился в многолюдном собрании, поставил
рядом с собой Птолемея и Клеопатру и прочел завещание их отца,
в котором было написано, чтобы они по египетскому обычаю всту¬
пили друг с другом в брак и царствовали бы совместно, а чтобы
римский народ их опекал. Сделав это, он прибавил, что ему как дик¬
татору, имеющему всю власть над римским народом, подобает про¬
явить заботу об этих детях и обеспечить исполнение воли их отца.
Царство он отдал им обоим, а Арсиное и Птолемею Младшему,
их сестре и брату, пожаловал Кипр. Страх настолько овладел
Цезарем, что он не только ничего не отнял у египтян, но еще добавил
им из своего. Таким образом он в тот момент водворил спокойствие»
(Дион Касс. 42, 34—36).
Впоследствии египтяне снова напали на римлян, причем столь
внезапно, что Цезарь еле успел спастись вплавь.
Александрия находилась как бы в центре водоворота, где кло¬
котали различные страсти. В этой борьбе Птолемей XIII погиб:
он утонул в Ниле.
57
58
I в. Катон Утический. Бронза.
Волу били с i Марокко . Музей
Iг. Рим. Колонны храма Венеры Прародительницы на форуме
Юлия Цезаря
59
2. Октавиан Август. Мрамор. Рим. Национальный Римский музей
/музей Терм/
2а. Марк Антоний.
И зображение на монете
26. Клеопатра. Известняк.
Лондон. Британский музей
60
1д. Рим. Курия Юлия
1е. Рим. Курия Юлия
2в. Октавиан Август. Мрамор. Рим. Ватиканские музеи
62
2д. Рим. Колонны храма Марса Мстителя
на форуме Августа
2е. Рим. Мавзолей Августа
63
«Цезарь покорил Египет, но не превратил его в римскую про¬
винцию, а преподнес Клеопатре, ради которой вел войну с египтя¬
нами. Боясь, однако, как бы египтяне, отданные во власть женщи¬
ны, не затеяли снова государственный переворот, и из опасения,
что римляне разгневаются на него за связь с Клеопатрой, Цезарь
приказал ей для видимости выйти замуж за ее другого брата, за
Птолемея XIV, и на словах передал власть им обоим. На деле же
Клеопатре предстояло править одной, ведь муж ее был еще ребенок,
и ей благодаря благоволению Цезаря не было ни в чем преграды,
так что под видом брака с братом она владела властью совместно
с ним, а в действительности царствовала одна и жила с Цезарем»
(Дион Касс. 42, 44).
Цезарь, однако, не намеревался остаться в Египте навсегда
и думал как о возвращении в Рим, так и о продолжении борьбы с
сыновьями Помпея и с его приверженцами, находившимися в Аф¬
рике.
Тем временем Фарнак, царь Боспора (государство на территории
Восточного Крыма и части кавказского побережья), решил восполь¬
зоваться удобным моментом, и пока римляне были заняты междо¬
усобиями, попытался отобрать у них Понтийское царство (север¬
ная часть Малой Азии). Фарнак был уверен, что Рим сейчас не в.
состоянии с ним воевать.
Но Цезарь, получив известие о столь дерзком намерении Фарна-
ка, бросил все свои египетские дела и с невероятной быстротой
устремился против боспорского царя и встретился с его войсками
у реки Зелы (в Малой Азии).
«Варвар, потрясенный и напуганный гораздо более быстротой
Цезаря, чем его войском, еще до встречи с ним несколько раз по¬
сылал вперед вестников с предложением избежать битвы на лю¬
бых условиях. Среди прочего Фарнак ставил себе в особую заслугу
то, что не принял сторону Помпея, и рассчитывал склонить Цезаря
к миру, поскольку тот торопился в Италию и в Африку; он надеялся
после ухода Цезаря снова легко взяться за войну.
Заподозрив это, Цезарь благосклонно принял первое и второе
посольство, чтобы совсем неожиданно напасть на Фарнака, когда
тот будет надеяться на мир. А когда прибыло третье посольство,
Цезарь среди прочего стал обвинять Фарнака в том, что тот покинул
благодетеля своего Помпея. Цезарь не стал медлить и в тот же
день, как был, прямо с дороги вступил в схватку; некоторое время
его теснила конница вместе с секироносцами, а затем он победил с
помощью тяжеловооруженной пехоты. Фарнака, бежавшего к морю
и затем пытавшегося силой пробиться в Боспор, задержали и
убили.
Цезарь понимал, что победа эта не слишком выдающаяся, однако
она была совсем не похожа на другие, потому что в один и тот же
день и час он пришел, увидел и победил врага. Всю добычу, хотя
она была велика, он отдал воинам» (Дион Касс. 42, 47—48).
64
О победе над Фарнаком Цезарь послал в Рим предельно лако¬
ничное сообщение: «Пришел. Увидел. Победил». Он не считал нуж¬
ным распространяться подробнее об этой скромной победе.
Из Малой Азии через Грецию Цезарь отправился в Рим, «соби¬
рая всюду под любым предлогом большие суммы денег. Одни деньги
он брал под тем предлогом, что они были обещаны Помпею, а другие
требовал сверх того, предъявляя еще какие-то претензии. Цезарь
делал это не по злобе, а потому, что расходы его были велики и ему
предстояли еще большие траты на войско, триумфы и другие роско¬
шества. Одним словом, он заботился о деньгах, говоря, что две
вещи добывают, охраняют и расширяют власть: войска и ден i;
и то и другое взаимозависимо, ведь войско держится на деньгах,
а они добываются оружием, если не хватает одного, то вместе с
ним исчезнет и другое. Так Цезарь всегда думал и говорил на эту
тему. Однако он никому не причинил никакого зла. Он прибегал к
займам не только у частных лиц, но и у городов. Займами он
именовал те сборы денег, для которых не было иного приличного
названия, взыскивал их не менее строго, чем те деньги, которые
ему причитались, и не был намерен когда-либо вернуть их. Он го¬
ворил, что израсходовал свое состояние ради государства и поэтому
теперь прибегает к займам. По этой причине он, вернувшись в Рим,
не стал отменять долгов, хотя плебс этого очень хотел; Цезарь го¬
ворил, что он сам много должен» (Диос Касс. 42, 49—50).
Цезарь не без оснований торопился в Рим, где было очень не¬
спокойно. Обстановка осложнялась тем, что войска Цезаря, стояв¬
шие в окрестностях Рима и готовые к отправлению в Африку на
войну против помпеянцев, подняли мятеж.
В этих условиях Цезарь мог полагаться только на свое само¬
обладание, находчивость и смелость.
Вот ~;го пишет историк Дион Кассий:
«Волнения в легионах встревожили Цезаря. Ведь его воины на¬
деялись на очень многое, и хотя они получили от него не менее
того, что им причиталось, однако это было меньше, чем они ожидали;
поэтому они подняли шум. Большинство их находилось в Кампании,
готовясь отплыть в Африку. Так вот, они чуть было не убили своего
командира Саллюстия (впоследствии он, удалившись от политики,
прославился в веках как историк).
Когда Саллюстий, спасшись от них бегством, направился в Рим
< Цезарю, чтобы сообщить о случившемся, множество воинов бро¬
силось его преследовать; они в числе прочих, попавшихся им, убили
двух сенаторов.
Цезарь, как только узнал об их приближении, хотел сначала по¬
слать против них преторианскую когорту, но, опасаясь, как бы
она не присоединилась к восставшим, стал спокойно ждать, пока
они не подойдут к предместью Рима.
Когда они прибыли, он послал узнать, чего они хотят и с какими
требованиями пришли. Так как они ответили, что им нужен сам
Цезарь, то он разрешил им вступить в город, но без оружия, при¬
казав вынуть мечи.
3 Зак. 4671 Е. В. Федорова
65
Они стали говорить Цезарю, что перенесли много страданий и
опасностей и достойны за это получить то многое, на что надея¬
лись. Затем они потребовали, чтобы Цезарь отпустил их в отставку,
чем поставили его в очень трудное положение. Они выдвинули та¬
кое требование не потому, что им действительно хотелось вернуться
к частной жизни, отнюдь нет, ведь алчность стала их второй на¬
турой, и им хотелось быть воинами. Поступили они так, рассчиты¬
вая запугать Цезаря и добиться всего, чего хотят, так как ему пред¬
стоял поход в Африку.
Цезарь ответил им только одно: «Вы правы, граждане. Вы изну¬
рены тяготами и ранами». На все остальное он не ответил вообще
ничего, тотчас же уволил их в отставку, как будто в них совсем не
нуждался, и пообещал полностью уплатить всем, отслужившим по¬
ложенный срок.
Слова эти подействовали на воинов так, что настроение у них
моментально изменилось, особенно потому, что он назвал их просто
гражданами, а уже не воинами. Присмирев от опасения, как бы им
жестоко не пострадать, они, всячески умоляя, стали говорить, что
все ему обещают и хотят вместе с ним идти в поход и продол¬
жать войну.
Цезарь ответил: «Я нисколько в вас не нуждаюсь, однако отдам
вам причитающееся вознаграждение, чтобы никто не говорил, что я,
воспользовавшись вами в опасный момент, впоследствии оказался
неблагодарным, раз вы не захотели воевать вместе со мною, хотя вы
еще крепки телом и можете выдержать войну до конца».
Цезарь, произнеся эту хитрую речь (в действительности он в них
очень нуждался), наделил их всех земельными участками из общин¬
ных и частных владений в разных местах на очень большом рас¬
стоянии друг от друга, чтобы бывшие его воины не представляли
опасности для местного населения и не были бы готовы взяться за
мятеж, что могло бы случиться, если бы они жили в одном месте.
Что касается причитающихся им денег, которые он сулил им перед
каждым, так сказать, делом, то часть их он обещал выдать сразу,
а часть — выплатить в скором времени с процентами.
Этими словами он до такой степени покорил их, что они утра¬
тили всякую наглость и даже преисполнились к нему благодар¬
ности.
Цезарь добавил: «Вы получили от меня все, ни одного из вас
я не буду принуждать нести военную службу, если, однако, кто-
либо по своей воле захотел бы вместе со мной довершить остав¬
шееся, того я охотно возьму назад». Услышав это, они весьма воз¬
радовались, и все единодушно захотели снова взяться за войну.
Цезарь, отставив из них тех, которые как более умеренные могли
бы прожить земледелием, остальных взял обратно к себе в войско.
С ними он поступил так: особенно дерзких и способных сотворить
большое зло он из Италии, дабы они не затеяли там мятежа, пере¬
вел в Африку и с удовольствием под разными предлогами исполь¬
зовал их в особо опасных делах; так он одновременно и от них из¬
66
бавился и ценою их жизни победил своих врагов. Он был человеко-
любивейшим из людей и сделал очень много добра воинам и другим,
но страшно ненавидел смутьянов и обуздывал их самым жестоким
образом» (Дион Касс, 42, 52—54).
В конце 47 г. до н. э. Цезарь направился в Африку, где с боль¬
шим войском засели уцелевшие помпеянцы; он разгромил их в битве
при Тапсе в апреле следующего года. Последний непоколебимый
защитник республиканских принципов Марк Порций Катон по¬
кончил с собой в североафриканском городе Утика и вошел в исто¬
рию с прозвищем «Утический». Гай Саллюстий Крисп, бывший в
те годы сторонником Цезаря, а впоследствии отошедший от поли¬
тики и посвятивший себя литературной деятельности, дал сопоста¬
вительную характеристику Цезаря и Катона как двух самых выдаю¬
щихся людей той эпохи:
«Почти равные по происхождению, возрасту и силе красноре¬
чия, они были одарены величием духа, равно как и славой, в одина¬
ковой степени, но каждый по-разному в соответствии со своей инди¬
видуальностью. Цезарь был велик своими благодеяниями и щедро¬
стью. Катон — безупречностью жизни. Первый сделался знамени¬
тым благодаря мягкости и состраданию, второй пользовался ува¬
жением из-за своей строгости. Цезарь снискал себе славу тем, что
давал, помогал, прощал, Катон — тем, что ничего не дарил. В одном
несчастные видели себе прибежище, в другом злодеи — свою ги¬
бель. Цезаря хвалили за обходительность, Катона — за твердость.
Наконец, Цезарь взял себе за правило постоянно работать и не¬
прерывно действовать; внимательно относясь к интересам друзей,
он пренебрегал своими; ни в чем не отказывал, что было достойно
подарка; для себя он жаждал высшего командования, армии, новой
войны, где могла бы засверкать его доблесть. Катон, напротив, стре¬
мился к умеренности и нравственной чистоте, но больше всего его
отличала присущая ему суровость. Он не любил состязаться бо¬
гатствами с богатым, интригами с честолюбцем, но с энергичным
человеком соревновался в храбрости, со скромным — в стыдли¬
вости, с нравственным — в воздержанности. Он предпочитал быть,
а не казаться хорошим. Поэтому, чем меньше он искал славы, тем
больше она сопутствовала ему» (Салл. Заг. Кат. LIV].
Узнав о самоубийстве Катона, Цезарь огорчился, сказав: «Не¬
навистна мне твоя смерть, Катон, потому что тебе ненавистно было
принять от меня спасение» (Плут. Кат. LXXII). Вполне возможно,
что Цезарь помиловал бы его. Сын Катона героически погиб в Гре¬
ции в 42 г. до н. э. в битве при Филиппах, сражаясь с войсками после¬
дователей Цезаря. Дочь Катона была женой того Брута, который
стал убийцей Цезаря и относительно которого у Цезаря были подо¬
зрения, что он его сын; после гибели Брута она покончила с собой.
Вернувшись в Рим из Африки, Цезарь справил три триумфа:
египетский, понтийский и африканский — в честь победы над Егип¬
том, над Фарнаком в Понте и над приверженцами Помпея в Север¬
ной Африке.
з*
67
Последний триумф фактически был триумфом за победу в граж¬
данской войне, поэтому Цезарь позаботился о том, чтобы придать
ему более приличную внешность. Официально это был триумф
в честь победы над Юбой, одним из царей Северной Африки.
«Сына царя Юбы, еще совсем маленького мальчика, вели в
триумфальной процессии. Он попал в счастливейший плен, так как
впоследствии, став взрослым, он из варвара-нумидийца превратил¬
ся в одного из самых ученых греческих писателей.
После триумфов Цезарь принялся раздавать воинам богатые по¬
дарки, а народу устраивал угощения и игры. На двадцати двух
тысячах столов было устроено угощение для всех граждан. Он
устроил также игры: гладиаторские бои и морские сражения.
Затем была произведена перепись граждан. Вместо трехсот
двадцати тысяч человек, насчитывавшихся прежде, теперь ока¬
залось налицо всего сто пятьдесят тысяч. Такой урон принесли
гражданские войны, столь значительную часть римского народа они
истребили — и это еще не принимая в расчет бедствий, постигших
остальную Италию и провинции!
После этого Цезарь был избран в четвертый раз консулом и
затем отправился с войсками в Испанию против сыновей Помпея,
которые, несмотря на свою молодость, собрали удивительно боль¬
шую армию и проявили необходимую для полководцев отвагу, так
что поставили Цезаря в крайне опасное положение. Большое сра¬
жение произошло около города Мунды (около совр. Кордовы).
Цезарь, видя, что неприятель теснит его войско, которое сопротив¬
ляется слабо, закричал, пробегая сквозь ряды воинов, что если у них
уже нет стыда и совести, то пусть они возьмут и выдадут его этим
мальчишкам.
Осилить неприятелей Цезарю удалось лишь с большим трудом.
Противник потерял свыше тридцати тысяч человек; у Цезаря же
пала тысяча самых лучших воинов. После сражения Цезарь сказал
своим друзьям, что он часто сражался за победу, теперь же впер¬
вые сражался за жизнь.
Эта война была последней, которую вел Цезарь. Триумф по
случаю этой победы (отпразднованный в октябре 45 г. до н. э.), как
ничто другое, огорчил римлян. Не к лицу Цезарю было справлять
триумф над несчастиями отечества, гордиться тем, чему оправда¬
нием пред богами и людьми могла служить одна лишь необходи¬
мость. Ведь Цезарь победил не чужеземных вождей и не варвар¬
ских царей, но уничтожил детей и род человека, знаменитейшего
среди римлян, попавшего в несчастье. К тому же сам Цезарь прежде
ни через посланцев, ни письменно не сообщал о своих победах в
гражданских войнах, но стыдился такой славы.
Однако, склонившись перед счастливой судьбой этого человека
и позволив надеть на себя узду, римляне считали, что единолич¬
ная власть есть отдых от гражданских войн и прочих бедствий.
Они выбрали его диктатором пожизненно. Эта несменяемость в
соединении с неограниченным единовластием была явным безза¬
конием.
68
По предложению Цицерона сенат удостоил Цезаря почестей,
которые еще оставались в пределах человеческого величия, но
другие сенаторы наперебой предлагали почести чрезмерные, не¬
уместность которых привела к тому, что он сделался неприятен и
ненавистен даже самым благонамеренным людям. Его ненавист¬
ники, как думают, не меньше его льстецов помогали принимать эти
решения, чтобы было как можно больше предлогов к недовольству
и чтобы их обвинения казались вполне обоснованными.
В остальном же Цезарь по окончании гражданских войн вел
себя безупречно. Было даже постановлено — и, как думают, с пол¬
ным основанием — посвятить ему храм Милосердия в знак благо¬
дарности за его человеколюбие. Действительно, он простил многих,
выступавших против него с оружием в руках, а некоторым, как
например, Бруту и Кассию, предоставил почетные должности: оба
они стали преторами. Цезарь не допустил, чтобы статуи Помпея
валялись сброшенными с пьедесталов, но велел поставить их на
прежние места. По этому поводу Цицерон сказал, что Цезарь, вос¬
становив статуи Помпея, упрочил свои собственные.
Друзья Цезаря просили, чтобы он окружил себя телохрани¬
телями, и многие предлагали свои услуги. Цезарь не согласился,
заявив, что, по его мнению, лучше один раз умереть, чем постоянно
ожидать смерти. Видя в расположении к себе самую лучшую и на¬
дежную охрану и добиваясь такого расположения, он снова прибег
к угощениям и хлебным раздачам для народа; для воинов он осно¬
вывал колонии и наделял их землей. Что касается знати, то одним он
обещал должности консулов и преторов, других прельщал иными
должностями и почестями, стремясь к тому, чтобы властвовать
над людьми, которые ему подчиняются добровольно.
Многочисленные успехи не были для деятельной натуры Цезаря
основанием спокойно наслаждаться плодами трудов своих. На¬
против, как бы воспламеняя и подстрекая его, они порождали планы
еще более великих свершений в будущем и стремление к новой
славе, как будто достигнутая его не удовлетворяла. Это было некое
соревнование с самим собою, словно с соперником, и стремление
будущими подвигами превзойти то, что уже было совершено. Он
готовился к войне с парфянами (в Месопотамии), а после покорения
их имел намерение, пройдя вдоль южного побережья Каспийского
моря и Кавказа, обойти Понт (Черное море) и вторгнуться в Ски¬
фию (Северное Причерноморье), затем напасть на Германию и
граничащие с ней страны и вернуться в Италию через Галлию
(совр. Франция), сомкнув круг римских владений так, чтобы со
всех сторон империя была окружена водными просторами» (Плут.
Цез. LV—LVIII).
Но этим грандиозным и едва ли реальным планам не суждено
было свершиться. В 44 г. до н. э. 15 марта (этот день у римлян назы¬
вался мартовские иды, или иды марта) Цезарь был убит группой
республиканцев. Ее возглавляли Марк Юний Брут и Гай Кассий
Лонгин, те самые приверженцы Помпея, которых он простил.
69
Злосчастные иды марта в истории приобрели нарицательный
смысл как роковой день:
«Многие говорят, что какой-то гадатель предсказал Цезарю, что
в иды марта ему следует остерегаться большой опасности. Когда
наступил этот день, Цезарь, отправляясь в сенат, поздоровался с
предсказателем и шутя сказал ему: «А ведь мартовские иды на¬
ступили!» — на что тот спокойно ответил: «Да, наступили, но не
прошли!» (Плут. Цез. LXIII).
В этот день заседание сената происходило в курии Помпея, в
прекрасном здании, которое построил Помпей и где стояла его
статуя.
«При появлении Цезаря сенаторы в знак уважения встали со
своих мест. Заговорщики же, возглавляемые Брутом, разделились на
две группы: одни стали позади кресла Цезаря, а другие вышли на¬
встречу вместе с Туллием Цимбром просить за его изгнанного
брата; с этими просьбами заговорщики проводили Цезаря до са¬
мого кресла.
Цезарь, сев в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговор¬
щики подступили к нему с еще более настойчивыми просьбами, он
выразил им свое неудовольствие. Тогда Туллий схватил обеими
руками тогу Цезаря (тога — пышная национальная римская одеж¬
да) и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению.
Народный трибун Публий Сервилий Каска первым нанес удар мечом
в затылок; рана эта, однако, была неглубока и несмертельна. Це¬
зарь, обернувшись, схватил и удержал меч. Почти одновременно
оба закричали: раненый Цезарь по-латыни: «Негодяй Каска, что
ты делаешь?», а Каска по-гречески, обращаясь к своему брату —
«Брат, помоги!»
Непосвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не
смели ни бежать, ни защищать Цезаря, ни даже кричать.
Все заговорщики, готовые к убийству, с обнаженными мечами
обступили Цезаря: куда бы он ни обращал взор, он, подобно ди¬
кому зверю, окруженному охотниками, встречал удары мечей, на¬
правленные ему в лицо и в глаза, так как у заговорщиков было
условлено, что они все примут участие в убийстве и как бы отве¬
дают жертвенной крови. Поэтому и Брут нанес Цезарю удар в пах.
Отбиваясь от убийц, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с
обнаженным мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под
удары.
Либо сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к пьедесталу, на
котором стояла статуя Помпея, либо оно там оказалось случайно.
Пьедестал был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что
сам Помпей явился для отмщения своему врагу, распростертому
у его ног.
Цезарь получил двадцать три раны. Многие заговорщики пере¬
ранили друг друга, направляя столько ударов в одну жертву.
После убийства Цезаря Брут выступил вперед, как бы желая
что-то сказать о том, что было совершено.
70
Но сенаторы, не выдержав, бросились бежать, сея в народе
смятение и непреодолимый страх. Одни запирали дома, другие бро¬
сали без присмотра свои меняльные лавки и торговые помещения;
многие бежали к месту убийства, чтобы взглянуть на случившееся,
другие бежали оттуда, уже насмотревшись.
Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид, наиболее близкие друзья
Цезаря, ускользнув из курии, спрятались в чужих домах.
Заговорщики во главе с Брутом, еще не успокоившись после
убийства, сверкая обнаженными мечами, собрались вместе и отпра¬
вились из курии на Капитолий. Они не были похожи на беглецов:
радостно и смело призывали они народ к свободе, а людей знат¬
ного происхождения, встречавшихся им на пути, приглашали при¬
нять участие в их шествии.
На следующий день заговорщики во главе с Брутом вышли на
Форум и произнесли речи к народу.
Народ слушал ораторов, не выражая ни неудовольствия, ни
одобрения, и своим полным безмолвием показывал, что жалеет
Цезаря, но чтит Брута.
Сенат же, заботясь о забвении прошлого и о всеобщем прими¬
рении, с одной стороны, почтил Цезаря божественными почестями
и не отменил даже самых маловажных его распоряжений, а с дру¬
гой стороны распределил провинции между заговорщиками, шед¬
шими за Брутом, почтив их подобающими почестями; поэтому все
думали, что положение дел в государстве упрочилось и снова достиг¬
нуто наилучшее равновесие» (Плут. Цез. LXVI—LXVII).
Судьба была благосклонна к Цезарю в том отношении, что
послала ему смерть внезапную, как бы исполнив его волю.
Когда однажды Цезаря спросили, какой вид смерти он считает
наилучшим, он, не задумываясь, ответил: «Внезапный».
«Он часто говорил, что жизнь его дорога не столько ему, сколько
государству — сам он давно уже достиг полноты власти и славы,
государство же, если с ним что случится, не будет знать покоя и
ввергнется в еще более бедственные гражданские войны» (Свет.
Юл. 87).
Эти слова Цезаря оказались пророческими.
«После вскрытия завещания Цезаря обнаружилось, что он
оставил каждому римскому гражданину значительную денежную
сумму. Видя, как его труп, обезображенный ранами, несут через
Форум, толпы народа не сохранили спокойствия и порядка; они
нагромоздили вокруг трупа скамейки, решетки и столы менял с
Форума, подожгли все это и таким образом предали труп сожже¬
нию. Затем одни, схватив горящие головни, бросились поджигать
дома убийц Цезаря, а другие побежали по всему городу в поисках
заговорщиков, чтобы схватить их и разорвать на месте. Однако
никого из заговорщиков найти не удалось, так как все они на¬
дежно попрятались по домам» (Плут. Цез. LXVIII).
Когда по прошествии многих лет улеглось пламя жестокой
гражданской войны, победитель император Октавиан Август, на¬
71
следник Цезаря и основатель Римской империи, соорудил мрамор¬
ный храм Божественного Юлия в центре Форума на том месте,
где пылал погребальный костер Цезаря.
На протяжении всей истории Римской империи все императоры
носили имя Цезаря: оно стало нарицательным и превратилось в
титул.
Хотя Юлий Цезарь недолго был властителем Рима, однако он
успел развернуть широкое строительство. Рядом с древним Фору¬
мом, главной площадью Рима, он начал строить новую площадь —
форум Юлия Цезаря, в центре которой должен был помещаться
храм Венеры Прародительницы. На старом Форуме по его пове¬
лению приступили к сооружению двух общественных зданий: ба¬
зилики и курии. Эти постройки были завершены после гибели Це¬
заря, но всегда носили его имя: базилика Юлия и курия Юлия.
Стены базилики Юлия не сохранились, сейчас можно видеть
только территорию, которую она занимала, и основания колонн.
Курия Юлия (место заседания сената) — единственное граж¬
данское здание императорского Рима, которое дошло до нашего
времени не в руинах. Однако курия Юлия сохранилась не в своем
первоначальном виде, а в реставрации конца III в. (в VII в. она
была превращена в церковь св. Адриана; в первой половине XX в.
восстановлена в том виде, какой получила в конце III в.).
2. ОКТАВИАН АВГУСТ
Г ай Октавий родился 23 сентября 63 г. до н. э. в Риме. Он рано
потерял отца, и решающую роль в его жизни сыграло родство с
Юлием Цезарем, которому он приходился внучатым племянником
(он был внуком сестры Цезаря).
Октавий получил хорошее воспитание. Его мать Атия очень
следила за поведением сына даже тогда, когда он достиг совер¬
шеннолетия и официально надел мужскую тогу, национальную
одежду римского гражданина.
Он вел трезвый и воздержанный образ жизни. О его юности
историк Николай Дамасский пишет: «Хотя по закону он был уже
причислен к взрослым мужчинам, мать его все так же не позволяла
ему выходить из дома куда-либо, кроме тех мест, куда он ходил
pain ше, когда был ребенком. Она принуждала его вести прежний
г/;раз жизни и ночевать в прежнем своем помещении. Только по
-!Коиу он был мужчиной, а во всем остальном оставался на поло¬
жении ребенка» (Ник. Дам. 114, IV (8)).
Юлий Цезарь, не имевший законных сыновей и потерявший
единственную дочь, хорошо относился к своему внучатому пле¬
мяннику, который отличался не только примерным поведением,
но и проявлял сообразительность. Отправляясь на войну с сыно¬
вьями Помпея, Цезарь взял его с собой в Испанию, а потом послал
в город Аполлонию Иллирийскую (Восточная Адриатика) для
подготовки похода против даков и парфян.
72
В Аполлонии девятнадцатилетний Октавий получил от своей
матери известие об убийстве Юлия Цезаря, который, как выясни¬
лось при вскрытии его завещания, усыновил своего внучатого пле¬
мянника и оставил ему три четверти своего имущества.
У римского историка Флора есть такие слова: «После умерщ¬
вления Цезаря и Помпея римский народ, казалось, возвратился к
прежнему состоянию свободы. И он действительно возвратился
бы, если бы Помпей не оставил детей, а Цезарь — наследника, и,
что пагубнее всего, если бы не уцелел Антоний, некогда сотоварищ
Цезаря, а позднее его соперник, факел и буря последующего века»
(Фл. IV, 3, 1—2).
Октавий немедленно покинул Аполлонию, но, прибыв в Италию,
проявил осторожность и не стал торопиться в Рим. Следуя своей
любимой греческой поговорке: «Торопись медленно» (по смыслу
соответствует русской поговорке «Тише едешь, дальше будешь»),
он решил сначала все спокойно обдумать и разузнать, какова по¬
литическая ситуация. Он предвидел, что нелегко будет получить
законно причитающееся ему наследство Юлия Цезаря.
Четвертую часть своего имущества Цезарь завещал римскому
народу, так что Октавий должен был каждому гражданину вы¬
платить по 75 драхм (Ник. Дам. 117, XVII (47)).
Все деньги Цезаря после его убийства были перенесены по
желанию его вдовы Кальпурнии в дом Марка Антония, консула и
ближайшего соратника Цезаря. Таким образом, Октавию предстоя¬
ло иметь дело прежде всего с Антонием.
После убийства Цезаря Антоний сумел достигнуть примирения
с убийцами и, не собираясь им мстить, стал фактически почти
хозяином Рима, имея главного противника в лице Цицерона.
Марк Антоний, обладавший великолепной внешностью, большой
физической силой и бурным темпераментом, всегда был одним из
самых заметных людей в Риме. Вот что пишет о нем Плутарх:
«Воины сразу полюбили Антония, который проводил с ними
много времени, участвовал в их упражнениях и делал им подарки
в меру своих возможностей, зато многим другим людям он был не¬
навистен. По своей беспечности он был невнимателен к обиженным,
выслушивая просителей, часто раздражался и пользовался позор¬
ной славой прелюбодея. Следует отметить, что власть Юлия Цезаря,
которая, поскольку это зависело от него самого, ничем не напоми¬
нала тиранию, была опорочена по вине его друзей; больше всего
злоупотреблений приходится, по-видимому, на долю Антония, об¬
леченного наибольшими полномочиями, а потому и бремя вины
ложится, главным образом, на него» (Плут. Ант. VI).
«Народ проникся к Антонию враждою, что же касается порядоч¬
ных и разумных граждан, то им, как говорит Цицерон, был противен
весь образ жизни Антония,— им внушало отвращение и его безоб¬
разное пьянство, и возмутительное расточительство, и нескончае¬
мые забавы с продажными бабенками, и то, что днем он спал или
бродил сам не свой с похмелья, а ночами слонялся с буйными
73
гуляками, устраивал театральные представления и веселился на
свадьбах шутов и мимических актеров» (Плут. Ант. IX).
«Антоний отличался чрезмерным простодушием, слепо доверяя
окружающим. Вообще он был простак и тяжелодум и поэтому
долго не замечал своих ошибок, но, раз заметив и осознав, бурно
раскаивался, горячо винился перед теми, кого обидел, и уже не
знал удержу ни в воздаяниях, ни в карах. Впрочем, он легче пре¬
ступал меру, награждая, чем наказывая» (Плут. Ант. XXIV).
Приехав в Рим, Октавий официально принял усыновление и
согласно римским обычаям должен был отныне именоваться Гай
Юлий Цезарь Октавиан (суффикс «ан» указывает на то, то этот
человек по усыновлению перешел в другой род, в данном случае
из рода Октавиев в род Юлиев, так что Октавиан — это бывший
Октавий).
Однако усыновленный внучатый племянник великого Юлия Це¬
заря никогда не называл себя своим законным полным именем,
тщательно избегая имени Октавиан, ибо скромный род Октавиев
не мог сравниться со знатным родом Юлиев, и юный честолюбец
предпочел, чтобы люди совсем забыли его прежнее незнатное имя.
В надписях он назывался кратко: Император Цезарь, с 27 г. до н. э.—
Император Цезарь Август; титул император он превратил как бы в
свое личное имя. Но так как все последующие императоры были
Цезарями и Августами, то историкам ничего не оставалось делать,
как называть его ненавистным ему именем Октавиан, чтобы отли¬
чить от других императоров: навеки вошел он в историю как Окта-
виан Август, хотя при жизни никогда так не именовался.
Октавиан обратился к Антонию с просьбой вернуть деньги
Юлия Цезаря, причем, он просил даже не все, а только ту часть,
которая была завещана римским гражданам.
Однако Антоний высокомерно отнесся к неожиданному наслед¬
нику и деньги не отдал, заявив, что финансовые дела покойного
Цезаря были весьма запутаны, что тот завладел государственной
казной и оставил ее пустой.
Тогда Октавиан продал имевшуюся у него часть наследства Це¬
заря, а также свое имущество, и роздал деньги народу, чем сразу
расположил его к себе, вызывая одновременно сочувствие и
восхищение. Как пишет Плутарх, «слава Юлия Цезаря — даже
мертвого!— поддерживала его друзей, а тот, кто унаследовал его
имя, мгновенно сделался из беспомощного мальчишки первым среди
римлян, словно надев на шею талисман, защищавший его от мо¬
гущества и вражды Антония» (Плут. Бр. LVII (IV)).
Молодой Октавиан обладал изящным телосложением, красивым
лицом, слабым здоровьем, железным властолюбием, змеиной хит¬
ростью и полным бессердечием. Внешне он умел быть скромным,
любезным и вкрадчивым.
Октавиан решил противопоставить Антонию Цицерона, который
ненавидел его лютой ненавистью.
74
О дальнейших событиях Плутарх рассказывает так:
«Цицерона сблизила с Октавианом прежде всего ненависть к
Антонию, а затем собственная натура, столь жадная до почестей.
Он твердо рассчитывал присоединить к своему опыту государст¬
венного мужа силу имени Цезаря, ибо юноша заискивал перед
ним настолько откровенно, что даже называл отцом.
Никогда сила и могущество Цицерона не были столь велики,
как в ту пору. Распоряжаясь делами по собственному усмотрению,
он изгнал из Рима Антония, выслал против него войско во главе
с двумя консулами, Гирцием и Пансой, и убедил сенат облечь
Октавиана всеми знаками преторского отличия, не исключая и
свиты, состоящей из ликторов.
Но когда после битвы, в которой Антоний был разгромлен, а
оба консула погибли, победившие войска перешли на сторону
Октавиана, сенат, испуганный беспримерными удачами этого юно¬
ши, попытался с помощью подарков и почестей отторгнуть от
него воинов и уменьшить его силу под тем предлогом, что Рим не
нуждается больше в защитниках, ибо Антоний обратился в бег¬
ство, Октавиан, встревоженный этим, через доверенных лиц стал
убеждать Цицерона домогаться консульства для них обоих вместе,
заверяя, что, получив власть, править Цицерон будет один, руко¬
водя каждым шагом мальчика, мечтающего лишь о славе и гром¬
ком имени. Октавиан и сам признавал впоследствии, что, боясь,
как бы войско его не было распущено по постановлению сената и
он не оказался бы в одиночестве, вовремя использовал в своих
целях властолюбие Цицерона и уговорил его добиваться консуль¬
ства, обещая свое содействие и поддержку на выборах.
Эти посулы соблазнили и разожгли Цицерона, и он, старик,
дал провести себя мальчишке — просил за него народ, расположил
в его пользу сенаторов. Друзья ругали и осуждали Цицерона еще
тогда же, а вскоре он и сам почувствовал, что погубил себя и
предал свободу римлян, ибо стоило юноше получить должность и
возвыситься (в августе 43 г. до н. э. Октавиан, двинув свои войска
на Рим, был избран в консулы, но вторым консулом стал не Ци¬
церон, а Квинт Педий, двоюродный дядя Октавиана), как он и слы¬
шать больше не хотел о Цицероне, вступил в дружбу с Марком
Антонием и Марком Эмилием Лепидом, и эти трое, слив свои силы
воедино, поделили верховную власть, словно какое-нибудь поле или
имение. Составили они и список обреченных на смерть, включив
в него более двухсот человек. Самый ожесточенный спор между
ними вызвало имя Цицерона: Антоний непреклонно требовал его
убийства, отвергая в противном случае какие бы то ни было пере¬
говоры. Лепид поддерживал Антония, а Октавиан спорил с обоими.
Тайное совещание происходило близ города Бононии (совр. Бо¬
лонья), вдали от военных лагерей, на одном островке посреди реки,
и продолжалось три дня. Рассказывают, что первые два дня Окта¬
виан отстаивал Цицерона, а на третий — сдался и отдал его вра¬
гам. Взаимные уступки были таковы: Октавиан жертвовал Цице¬
75
роном, Лепид — своим братом Павлом, Антоний — Луцием Цеза¬
рем, своим дядей со стороны матери. Так, обуянные гневом и лютой
злобой, они забыли обо всем человеческом или, говоря вернее,
доказали, что нет зверя, свирепее человека, если к страстям его
присоединяется власть» (Плут. Циц. XLVI).
Так в ноябре 43 г. до н. э. возник второй триумвират — союз
Октавиана, Антония и Лепида, которые официально на пять лет взя¬
ли власть в свои руки, якобы для приведения государства в порядок,
и опубликовали проскрипции — списки врагов отечества, подлежа¬
щих убийству. Историк Аппиан пишет об этом:
«Триумвиры наедине составляли списки имен лиц, предназна¬
чавшихся к смерти, подозревая при этом всех влиятельных людей и
занося в список своих личных врагов. Как тогда, так и позднее они
жертвовали друг другу своих родственников и друзей. Одни за дру¬
гими включались в список, кто по вражде, кто из-за простой обиды,
кто-то из-за дружбы с врагами или вражды к друзьям, а кто по при¬
чине своего выдающегося богатства. Дело в том, что триумвиры
нуждались в значительных денежных средствах для ведения пред¬
стоящей войны против убийц Цезаря, так как налоги с Азии были
предоставлены Бруту и Кассию и поступали еще и теперь к ним,
да и цари и сатрапы делали им взносы. Сами же триумвиры в разо¬
ренной войнами и налогами Европе, особенно в Италии, терпели
нужду в деньгах. Вот почему они облагали тягчайшими поборами
простой народ и даже женщин и изобрели пошлины на куплю-про¬
дажу и на договоры по найму. Некоторые угодили в проскрипцион¬
ные списки из-за своих красивых загородных домов и вилл. И было
всех приговоренных к смерти и конфискации имущества из сена¬
торов около трехсот человек, а из так называемых всадников две
тысячи (всадники составляли второе после сенаторов сословие
граждан).
Большинство из обреченных на смерть триумвиры были наме¬
рены подвергнуть публичной проскрипции после вступления своего
в Рим. Но двенадцать человек, или, как утверждают другие,— сем¬
надцать, из наиболее влиятельных, в том числе и Цицерона, решено
было устранить ранее остальных, подослав к ним убийц немедленно.
Четверо из них были умерщвлены сразу. Но в то время как по Риму
разыскивали других и обыскивали дома и храмы, внезапное смя¬
тение охватило город, и всю ночь были крики, беготня, рыдания,
словно во взятом неприятелем городе. Вследствие того; что стало
известно о происходящих арестах, у каждого возникла мысль, что
именно его-то и разыскивают шныряющие по городу люди. Отчаяв¬
шиеся в своей судьбе уже собирались поджечь кто свои, кто об¬
щественные здания, предпочитая в своем безумии совершить что-
либо ужасное прежде, чем погибнуть. Может быть, они бы это и
сделали, если бы консул Педий, обходя город с глашатаями, не
обнадежил их, что утром им все станет известно.
Незадолго до наступления утра Педий вопреки решению триум¬
виров обнародовал список семнадцати как лиц, единственно ока¬
76
завшихся виновными во внутренних бедствиях и потому осужден¬
ных на смерть. Остальным он дал официальное заверение в без¬
опасности, не зная о решениях триумвиров. Сам Педий от пере¬
утомления скончался в ту же ночь.
Триумвиры в продолжение трех дней вступали в Рим один за
другим: Октавиан, Антоний и Лепид, каждый в сопровождении
войск. Рим наполнился воинами. Триумвиры официально вступили
в свою должность сроком на пять лет.
Ночью во многих местах города были выставлены проскрип¬
ционные списки с именами новых ста тридцати лиц в дополнение к
прежним семнадцати, а спустя немного времени — еще других ста
пятидесяти человек. В списки всегда заносился дополнительно
кто-либо из осужденных предварительно или убитый по ошибке;
все это делалось для того, чтобы казалось, что они погибли на
законном основании. Было отдано распоряжение, чтобы головы
убитых доставлялись триумвирам за определенную награду, которая
для свободнорожденного заключалась в деньгах, а для раба — в
деньгах и свободе. Все должны были предоставить свои дома для
обыска. Всякий, принявший к себе в дом или скрывший осужденного
или не разрешивший обыскать свой дом, подлежал смерти. Каж¬
дый желающий мог сделать донос на любого и получить за это
вознаграждение» (Ann. Г. В. IV, 5—7).
Рим охватила паника. Началась жестокая охота за людьми.
«Одни залезали в колодцы, другие — в клоаки для стока не¬
чистот, третьи — в закопченные дымовые трубы под самую крышу;
некоторые сидели в глубочайшем молчании под сваленными в кучу
черепицами крыши. Боялись не меньше, чем убийц, одни — своих
жен и детей, враждебно к ним настроенных, другие — своих вольно¬
отпущенников и рабов, третьи — своих должников или соседей,
жаждущих завладеть их поместьями. Прорвалось наружу вдруг все
то, что до тех пор таилось внутри; произошла противоестественная
перемена с сенаторами и другими людьми: теперь они бросались
к ногам своих рабов с рыданиями, называли слугу спасителем и
господином. Печальнее всего было, когда и такие унижения не
вызывали сострадания. Происходили всевозможные злодеяния,
больше чем это бывает при восстании или взятии города врагом.
Толпа грабила дома убитых, причем жажда наживы отвлекала ее
сознание от бедствий переживаемого времени. Более благоразум¬
ные и умеренные люди онемели от ужаса» (Ann. Г. В. IV, 13—14).
В полной мере оправдались пророческие слова Юлия Цезаря о
том, что если он будет убит, то государство ввергнется в ужасы
гражданской войны.
Вместе со многими другими стал жертвой также и великий
оратор Рима — Цицерон. О его гибели Плутарх рассказывает так:
«Цицерон с братом Квинтом находился тогда в имении близ
Тускула. Узнав, что оба они объявлены вне закона, они сочли за
лучшее добраться до Астуры, небольшого приморского поместья
Цицерона, а оттуда плыть в Македонию, к Бруту: уже ходили слухи,
77
будто власть в тех краях принадлежит ему. Их несли в носилках —
от горя они обессилели,— и, часто отдыхая дорогой, когда носилки
их стояли рядом, они вместе оплакивали свою судьбу. Особен¬
но пал духом Квинт, которого, кроме всего прочего, угнетала мысль
о нужде. Он и сам ничего не взял из дому, и у Цицерона денег
было в обрез, а потому Квинт предлагал, чтобы Цицерон ехал впе¬
ред, а он-де догонит брата позже, запасшись дома всем необходи¬
мым. На том и порешили. Они обнялись и, громко рыдая, расстались.
Квинт, спустя несколько дней, был выдан собственными рабами
и убит вместе с сыном, а Цицерон прибыл в Астуру и, найдя судно,
тотчас поднялся на борт. С попутным ветром они плыли вдоль
берега до Цирцея. Кормчие хотели, не задерживаясь, продолжать
путь, но Цицерон, то ли испытывал страх перед морем, то ли не
до конца еще изверившись в Октавиане, высадился и прошел около
ста стадиев по направлению к Риму. Затем снова передумал и,
не находя себе места от тревоги, вернулся к морю, в Астуру. Там
он провел ночь в тяжких думах и безысходной тоске. Ему являлась
даже мысль тайно пробраться в дом к Октавиану, убить себя у
очага и тем воздвигнуть на хозяина духа мщения, но страх перед
муками заставил его отвергнуть и этот план. Перебирая и отбра¬
сывая одно за другим сбивчивые, противоречивые решения, он велел,
наконец, рабам морем доставить его в Кайету, подле которой на¬
ходилось одно из его имений — замечательное прибежище от лет¬
него зноя.
В том месте над морем стоит маленький храм Аполлона. С кровли
храма поднялась стая воронов и с карканьем полетела к судну Ци¬
церона, на веслах подходившему к суше; птицы сели на рее, по обе
стороны мачты, и одни кричали, а другие клювами долбили концы
снастей. Все сочли это дурным предзнаменованием.
Цицерон сошел на берег, поднялся в усадьбу и лег отдохнуть.
Вороны теперь уселись на окне и не давали ему покоя своим кри¬
ком, а один слетел к кровати, где, закутавшись с головой, лежал
Цицерон, и клювом чуть сдвинул плащ с его лица. Тут рабы стали
бранить себя за то, что нисколько не радеют о спасении господина,
но безучастно ждут минуты, когда сделаются свидетелями его смер¬
ти, меж тем как даже дикие твари выказывают ему — гибнущему
без вины — свою заботу. Они упросили, а вернее принудили Ци¬
церона лечь в носилки и понесли его к морю.
Тем временем подоспели палачи со своими подручными — цен¬
турион Геренний и военный трибун Попилий, которого Цицерон
когда-то защищал от обвинения в отцеубийстве. Найдя двери за¬
пертыми, они вломились в дом силой, но Цицерона не нашли, а все,
кто был внутри, твердили, что знать ничего не знают, и лишь какой-
то юнец, по имени Филолог, получивший у Цицерона благородное
воспитание и образование, вольноотпущенник его брата Квинта,
шепнул трибуну, что носилки глухими тенистыми дорожками по¬
несли к морю.
78
Захватив с собою нескольких человек, трибун поспешил к выходу
из рощи окольным путем, а Геренний бегом бросился по дорожкам.
Цицерон услыхал топот, приказал рабам остановиться и опустить
носилки на землю. Подперев, по своему обыкновению, подбородок
левою рукой, он пристальным взглядом смотрел на палачей, гряз¬
ный, давно не стриженный, с иссушенным мучительной заботою
лицом. Когда палач подбежал к носилкам, Цицерон сам вытянул
шею навстречу мечу, и Геренний перерезал ему горло. Так он по¬
гиб на шестьдесят четвертом году жизни» (Плут. Циц. XLVII—
XL VIII).
Много лет спустя, когда Октавиан сделался властителем Рим¬
ского государства и почтительно именовался Император Цезарь
Август, однажды произошел такой случай: «Август пришел к одному
из своих внуков, а в это время в руках у мальчика было какое-то
сочинение Цицерона, и он в испуге спрятал свиток под тогой. Август
заметил это, взял у него книгу и, стоя, прочитал большую ее часть,
а потом вернул свиток внуку и промолвил: «Ученый был человек,
что правда, то правда, и любил отечество» (Плут. Циц. XLIX).
Осенью 42 г. до н. э. триумвиры вступили в войну с убийцами
Цезаря. Брут и Кассий собрали большое войско. Война разверну¬
лась на территории Греции. Обе армии встретились при Филиппах.
«Никогда еще столь громадные войска римлян не сражались
друг против друга. Числом воинов Брут намного уступал Октавиа-
ну, зато войско его отличалось поразительной красотою и велико¬
лепием вооружения. Почти у всех оружие было украшено золотом и
серебром; на это Брут денег не жалел, хотя во всем остальном ста¬
рался приучать военачальников к умеренности и строгой береж¬
ливости. Он полагал, что богатство, которое воин держит в руках и
носит на собственном теле, честолюбивым прибавляет в бою отваги,
а корыстолюбивым — упорства, ибо в оружии своем они видят цен¬
ное имущество и зорко его берегут» (Плут. Бр. XXXVIII).
При Филиппах произошло два сражения, в результате которых
Кассий был убит, а Брут покончил с собой.
Таким образом, триумвиры стали полными хозяевами государ¬
ства и временно поделили его между собой: Антоний взял себе
самую богатую долю — восточные провинции, Лепид получил Се¬
верную Африку, а Октавиан — Испанию, Галлию (совр. Франция)
и Иллирию (восточное побережье Адриатического моря); Италия
также оказалась во власти Октавиана.
Лепид первым вышел из игры — в 36 г. до н. э. Октавиану уда¬
лось лишить его власти.
Борьба с Антонием затянулась на более продолжительное вре¬
мя. Антоний вел себя на Востоке как истинный повелитель, утопая
в роскоши и наслаждениях. Не умея и не желая владеть своими
страстями, он как бы купался в волнах счастья, устремляясь к
своей погибели.
«Ко всем природным слабостям Антония прибавилась последняя
напасть — любовь к Клеопатре,— разбудив и приведя в неистовое
79
волнение многие страсти, до той поры скрытые и неподвижные, и
подавив, уничтожив все здравые и добрые начала, которые пытались
ей противостоять» (Плут. Ант. XXV).
Клеопатра, обладавшая натурой истинного хамелеона, сумела
найти подход к Антонию еще более успешно, чем к Юлию Цезарю.
«Угадавши в Антонии по его шуткам грубого и пошлого сол¬
дафона, Клеопатра и сама заговорила в подобном же тоне — смело
и без всяких стеснений. Хотя красота этой женщины не была та¬
кой, что зовется несравненной и поражает с первого взгляда, зато
обращение ее отличалось неотразимой прелестью, и поэтому ее
облик, сочетавшийся с редкой убедительностью речей, с огромным
обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накреп¬
ко врезался в душу. Самые звуки ее голоса ласкали и радовали
слух, а язык был словно многострунный инструмент, легко на¬
страивающийся на любой лад — на любое наречие, так что лишь
с очень немногими варварами она говорила через переводчика,
а чаще всего сама беседовала с чужеземцами — эфиопами, трогло¬
дитами, евреями, арабами, мидийцами, парфянами.
Антоний был увлечен до такой степени, что позволил Клеопатре
увезти себя в Александрию — и это в то самое время, когда в Риме
супруга его Фульвия, отстаивая его дело, вступила в войну с Окта-
вианом. В Александрии Антоний вел жизнь мальчишки-бездель¬
ника и за пустыми забавами растрачивал и проматывал самое до¬
рогое— время» (Плут. Ант. XXVII—XXVIII).
Пока Антоний в Александрии упивался счастьем с Клеопатрой,
Октавиан в Риме находился в весьма тяжелом положении, и против
него стала подниматься грозная волна ненависти.
«Голод в это время терзал Рим: по морю ничего не привози¬
лось, так как море было во власти Секста Помпея, сына великого
Гнея Помпея, а в самой Италии из-за междоусобных войн обработ¬
ка земли почти прекратилась, если же что и произрастало, то шло
для войска. В Риме по ночам целые толпы занимались грабежом,
еще более осложняя положение города. Делалось все это безна¬
казанно; молва приписывала грабежи воинам. А простые люди за¬
крыли свои мастерские и не хотели знать никаких властей: в обед¬
невшем и разграбляемом городе не было, казалось, нужды ни в
ремеслах, ни в должностных лицах» (Ann. Г. В. V, 18).
«Недовольство Октавианом существовало также и вне Италии.
В результате проскрипций и конфискаций земель слава и сила
Секста Помпея очень возросли. Кто боялся за себя, кто был лишен
своего имущества, кто совершенно не признавал нового государст¬
венного строя — все они прежде всего шли к Сексту Помпею; кроме
них и молодежь, стремившаяся участвовать в войне ради наживы
и не придававшая никакого значения тому, под чьим знаменем она
сражается — ведь везде она сражается вместе с римлянами,—
также и она охотнее всего шла к Помпею, отстаивавшему, по ее
мнению, более справедливое дело. Морская добыча сделала Секста
Помпея богатым; он имел и большой флот и полный людской
состав.
80
Некоторые считают, что Помпей легко мог бы овладеть Ита¬
лией, погибающей от голода и смуты и с надеждой взирающей на
него, если бы он тогда же перешел в наступление. Но Секст Помпей
по своему неразумию предпочел не нападать, а только защищаться
от Октавиана, пока в конце концов не потерпел поражения» (Ann.
Г. В. V, 25).
В 41—40 гг. до н. э. в Италии разгорелась война между Окта-
вианом и консулом Луцием Антонием, братом Марка Антония;
вместе с Луцием эту войну возглавила Фульвия, жена Марка Ан¬
тония, которая отличалась огромной энергией и честолюбием.
Эту войну Октавиан выиграл, Луций Антоний сдался на ми¬
лость победителя, а Фульвия бежала и в скором времени скон¬
чалась.
Октавиан, унаследовавший имя Цезаря, но не его характер,
проявил к побежденным жестокость, недостойную Цезаря. «Всех,
кто пытался молить о пощаде или оправдываться, он обрывал тре¬
мя словами: «Ты должен умереть!». Некоторые пишут, будто он
отобрал из сдавшихся триста человек всех сословий и в иды марта
у алтаря божественного Юлия Цезаря приказал перебить их, как
жертвенный скот. Были и такие, которые утверждали, что он умыш¬
ленно довел дело до войны, чтобы его тайные враги и все, кто шел
за ним из страха и против воли, воспользовались возможностью
примкнуть к Луцию Антонию и выдали бы себя, и чтобы он мог,
разгромив их, из конфискованных имуществ выплатить ветеранам
обещанное вознаграждение» (Свет. Авг. 15).
Октавиан понимал, что в данный момент силы его не настолько
велики, чтобы вступить в решительный бой с Марком Антонием.
Поэтому он предпочел возобновить с ним союз, а всю вину за прош¬
лое свалил на неистовую Фульвию, поскольку ее уже не было в
живых.
Марк Антоний охотно пошел на примирение. Они встретились
на юге Италии в Брундизии (совр. Бриндизи) в октябре 40 г. до н. э.
В залог прочности их союза Октавиан выдал свою добродетельную
сестру Октавию Младшую замуж за Марка Антония, который хотя
и жил с Клеопатрой, но официально на ней женат не был.
Естественно, примирение это было временным, но осторожный
Октавиан не торопился вступить в решительную схватку.
В 36 г. до н. э. Октавиану удалось разделаться с Лепидом и убрать
его с политической арены.
В 35 г. до н. э. погиб Секст Помпей.
В 32 г. до н. э. наступил, наконец, полный разрыв между Окта-
вианом и Марком Антонием, который развелся с Октавией и на¬
всегда остался с Клеопатрой, официально объявив ее своей женой.
Обе стороны начали открыто готовиться к военному столкнове¬
нию. «Пока войска собирались, Антоний и Клеопатра отплыли на
остров Самос (в Эгейском море) и там проводили время в развле¬
чениях и удовольствиях. Чуть ли не вся вселенная гудела от стонов
81
и рыданий, а в это время один-единственный остров в Эгейском
море много дней подряд оглашался звуками флейт и кифар, театры
были заполнены зрителями и хоры состязались друг с другом.
В народе с недоумением говорили: каковы же будут у них победные
торжества, если они с таким великолепием празднуют приготов¬
ления к войне?!» (Плут. Ант. LVI).
Для Антония и Клеопатры все кончилось очень плохо. В морской
битве при мысе Акции у берегов Северной Африки 2 сентября 31г.
до н. э. они потерпели поражение. Клеопатра обратилась в бегство,
Антоний впал в полное отчаяние. Спустя некоторое время Антоний
покончил с собой, а войска Октавиана вступили в Египет, и Клео¬
патра стала пленницей.
«Через несколько дней Октавиан посетил Клеопатру, чтобы ска¬
зать ей слова утешения. Она лежала на постели подавленная,
удрученная, и, когда Октавиан появился в дверях, вскочила в одном
хитоне и бросилась ему в ноги. Ее давно нечесаные волосы ви¬
сели клочьями, лицо одичало, голос дрожал, взор потух, всю грудь
покрывали струпья и кровоподтеки. И однако ее прелесть, ее чарую¬
щее обаяние еще не совсем угасли, но как бы проблескивали изнутри
сквозь жалкое обличье и отражались в игре лица. Октавиан по¬
просил ее лечь, сел рядом, и Клеопатра принялась оправдываться,
все свои действия объясняя страхом перед Антонием и принужде¬
ниями с его стороны, но Октавиан опроверг, один за другим, каж¬
дый из ее доводов, и тогда она обратилась к мольбам о сострадании,
словно обуянная жаждою жить во что бы то ни стало. Под конец
она вынула опись своих сокровищ и отдала ее Октавиану. Селевк,
один из ее управляющих, стал было уличать царицу в том, что какие-
то вещи она утаила, но Клеопатра набросилась на него, вцепилась
ему в волосы, била по лицу, и когда Октавиан, улыбаясь, пытался
ее унять, вскричала: «Но ведь это просто неслыханно, Цезарь! Ты
в моей ничтожной доле удостоил меня посещения и беседы, а мои
же рабы меня обвиняют, и за что?! За то, что я отложила какие-то
женские безделушки — не для себя, несчастной, нет, но чтобы под¬
нести их Октавии или твоей жене Ливии и тем самым смягчить тебя
и умилостивить!» Эти слова окончательно убедили Октавиана, что
Клеопатра хочет жить, чему он немало обрадовался. Он сказал,
что охотно оставляет ей эти украшения, и все вообще обернется
для нее гораздо лучше, чем она ожидает, а затем удалился с мыслью,
что обманул египтянку, но в действительности — обманутый ею»
(Плут. Ант. LXXXIII).
Клеопатре удалось разведать, что Октавиан очень хочет сохра¬
нить ей жизнь, чтобы отправить ее в Рим и в цепях провести по
городу в своем триумфальном шествии.
Но Клеопатра больше жизни ценила свое гордое тщеславие.
Хотя по приказу Октавиана к ней была приставлена бдительная
стража, ей тем не менее удалось покончить с собой и не дать на¬
следнику Юлия Цезаря насладиться глумлением.
82
Клеопатра перед тем как уйти в мир иной совершила у гроб¬
ницы Антония последние заупокойные обряды и под стражей вер¬
нулась во дворец.
«Она велела приготовить себе купание, искупалась, легла к столу.
Подали богатый, обильный завтрак. В это время к дверям явился
какой-то крестьянин с корзиною. Караульные спросили, что он не¬
сет. Открыв корзину и раздвинув листья, он показал горшок, пол¬
ный спелых смокв. Солдаты подивились, какие они крупные и
красивые, и крестьянин, улыбнувшись, предложил им отведать.
Тогда они пропустили его, откинувши всякие подозрения. После
завтрака, достав табличку с заранее написанным и запечатанным
письмом, Клеопатра отправила ее Октавиану, выслала из комнаты
всех, кроме обеих женщин, которые были с нею в усыпальнице,
и заперлась. Октавиан распечатал письмо, увидел сетования и моль¬
бы похоронить ее вместе с Антонием и тут же понял, что произо¬
шло. Сначала он хотел броситься на помощь сам, но потом, со
всею поспешностью, распорядился выяснить, каково положение
дела. Все, однако, свершилось очень быстро, ибо когда посланные
подбежали к дворцу и, застав караульных в полном неведении,
взломали двери, Клеопатра в царском уборе лежала на золотом
ложе мертвой. Одна из двух женщин, Ирада, умирала у ее ног, дру¬
гая, Хармион, уже шатаясь и уронив голову на грудь, поправляла
диадему в волосах своей госпожи. Кто-то в ярости воскликнул:
«Прекрасно, Хармион!» — «Да, поистине, прекрасно и достойно
преемницы стольких царей»,— вымолвила женщина и, не проро¬
нив больше ни звука, упала подле ложа.
Говорят, что аспида принесли вместе со смоквами, спрятан¬
ным под ягодами и листьями, чтобы он ужалил царицу неожи¬
данно для нее — так распорядилась она сама. Но, вынувши часть
ягод, Клеопатра заметила змею и сказала: «Так вот она где бы¬
ла...» — обнажила руку и подставила под укус. Другие сообщают,
что змею держали в закрытом сосуде для воды, и Клеопатра долго
выманивала и дразнила ее золотым веретеном, покуда она не вы¬
ползла и не впилась ей в руку повыше локтя. Впрочем, истины не
знает никто — есть даже сообщение, будто она прятала яд в полой
головной шпильке, которая постоянно была у нее в волосах. Одна¬
ко ж ни единого пятна на теле не выступило, и вообще никаких
признаков отравления не обнаружили. Впрочем, и змеи в комнате
не нашли, но некоторые утверждали, будто видели змеиный след
на морском берегу, куда выходили окна. Наконец, по словам не¬
скольких писателей, на руке Клеопатры виднелись два легких, чуть
заметных укола. Это, вероятно, убедило и Октавиана, потому что
в триумфальном шествии несли изображение Клеопатры с приль¬
нувшим к ее руке аспидом. Таковы обстоятельства ее кончины.
Октавиан, хотя и был раздосадован смертью Клеопатры, не мог
не восхититься ее благородством и велел с надлежащею пышностью
похоронить ее рядом с Антонием. Клеопатра умерла тридцати
девяти лет, Антоний прожил пятьдесят шесть или, по другим све¬
83
дениям, пятьдесят три года. Статуи Антония были сброшены с
пьедесталов, а за то, чтобы эта участь не постигла и статуи Клео¬
патры, один из ее друзей заплатил Октавиану две тысячи талантов»
(Плут. Ант. LXXXV—LXXXVI).
Октавиан приказал убить Антулла, старшего сына Антония и
Фульвии, а также — Цезариона, сына Клеопатры и Юлия Цезаря,
всех же остальных детей как Антония, так и Клеопатры он оставил
в живых и дал им воспитание, относясь к ним как к своим близким
родственникам.
Октавиан оказался победителем, гражданские войны кончились,
и он хорошо понимал, что в мирное время быть откровенным
властителем Рима не так просто. Ведь официально Октавиан с
оружием в руках мстил убийцам своего отца и спасал государство.
Недаром, много лет спустя, когда жизненный путь его был близок
к завершению, Октавиан написал в автобиографии: «Девятнадцати
лет отроду я по своему собственному решению и на свои частные
средства собрал войско, с помощью которого вернул свободу госу¬
дарству, подавленному господством банды заговорщиков» (ДВА, 1).
Теперь в государстве наступил внутренний мир, ибо у Октавиана
больше не было соперников.
Октавиан стал подумывать о том, чтобы сложить с себя власть
и передать все дела сенату и народу (см.: Дион Касс. 52,1). По
этому поводу он стал советоваться со своими ближайшими друзья¬
ми — с Гаем Цильнием Меценатом, которого ценил за умение мол¬
чать, и с Марком Випсанием Агриппой, которого ценил за скром¬
ность и за выносливость в трудах (см.: Авр. Викт. Извл. I).
Как передает Дион Кассий, Агриппа посоветовал Октавиану
отказаться от единовластия, но Меценат рассудил иначе, и в речи
его были такие слова:
«Если ты заботишься об отечестве, за которое вел столько войн,
за которое с удовольствием отдал бы и свою душу, то преобразуй
его и приведи в порядок наиболее рациональным образом. Возмож¬
ность и делать и говорить все, что только кто пожелает — это
источник всеобщего благополучия, если имеешь дело с благоразум¬
ными людьми, но это приводит к несчастью, если имеешь дело с
неразумными. Поэтому тот, кто дает свободу неразумным людям,
все равно что дает меч ребенку или сумасшедшему, а кто дает сво¬
боду благоразумным гражданам, тот спасает всех, в том числе и
безумцев, даже вопреки их воле.
Поэтому я считаю необходимым, чтобы ты не обманывался,
обращая внимание на красивые слова, но чтобы, взвесивши настоя¬
щее положение вещей, по существу поставил бы предел дерзким вы¬
ходкам толпы и взял бы управление государством в свои руки со¬
вместно с другими достойными людьми. Тогда сенаторами были
бы люди, выдающиеся своим умом, войсками командовали бы те,
кто имеет опыт в военном деле, а несли бы военную службу и полу¬
чали бы за это жалованье люди самые крепкие и самые бедные. Та¬
ким образом, каждый будет охотно делать свое дело, с готовностью
84
помогать другому, не будет больше слышно о людях нуждающихся,
все обретут безопасную свободу. Ибо пресловутая свобода черни
является самым горьким видом рабства для людей достойных и
одинаково несет гибель всем. Напротив, свобода, везде ставящая на
первый план благоразумие и уделяющая всем справедливое по
достоинству, делает всех счастливыми.
Ты не думай, что я советую тебе стать тираном и обратить в раб¬
ство народ и сенат. Этого мы никогда не посмеем, ни я сказать, ни
ты сделать. Но было бы одинаково хорошо и полезно и для тебя и
для государства, если бы ты вместе с лучшими людьми диктовал
законы, а чтобы никто из толпы не поднимал голос протеста» (Дион
Касс. 52, 14—15).
Далее Меценат развернул перед Октавианом широкую програм¬
му необходимых мероприятий.
«Октавиан весьма похвалил и Агриппу и Мецената за мудрость,
красноречие и откровенность, но предпочтение отдал совету Меце¬
ната. Однако не все, что посоветовал Меценат, он немедленно про¬
вел в жизнь, так как боялся испортить дело, если он станет слишком
быстро переделывать людей» (Дион Касс. 52, 41).
Впоследствии в автобиографии Октавиан написал:
«Я, после того как потушил гражданские войны, в шестое и
седьмое мое консульство (в 28 и 27 гг. до н. э.), имея высшую
власть по всеобщему согласию, передал государство из моей власти
во власть сената и римского народа. За эту мою заслугу я по по¬
становлению сената был назван Августом, и косяки двери моего дома
были увиты лаврами, над дверью был повешен гражданский венец,
а в курию Юлия был помещен золотой щит, надпись на котором
свидетельствовала о том, что его мне дали сенат и народ римский
за мою доблесть, милосердие, справедливость и благочестие. С того
времени я всех превосходил достоинством, власти же я имел ни¬
чуть не более, чем те, которые были моими коллегами по госу¬
дарственным должностям» (ДБА, 34).
Октавиан заложил основы такого государства, которое факти¬
чески было монархией, но имело республиканскую внешность.
Все республиканские учреждения и государственные должности
были сохранены.
Октавиан официально отказался от того, чтобы пожизненно
быть диктатором и консулом, удовольствовавшись почетным на¬
именованием принцепса сената. Принцепсом назывался тот, кто в
списке сенаторов стоял первым; формально у принцепса не было
никакой власти, он пользовался лишь авторитетом, но обладал дра¬
гоценным правом первым высказывать свое мнение в сенате. Это
право Октавиан сохранил за собой навсегда.
В середине января 27 г. до н. э. сенат присвоил Октавиану по¬
четное звание Август (от глагола augere «увеличивать», т. е. «возве¬
личенный богами» или «податель благ: тот, кто возвеличил свое
государство»). С этого времени повелитель римлян стал именоваться
Император Цезарь Август.
85
На протяжении своего долгого правления Август 21 раз полу¬
чал почетный военный титул император, который тогда еще не был
синонимом высшей власти.
Синонимом высшей власти сделался титул принцепс, так что
форма государства, созданного Августом, получила название прин¬
ципат.
1 июля 23 г. до н. э. Август официально получил власть народ¬
ного (точнее — плебейского) трибуна. Согласно древнему римскому
закону трибуны обязаны были следить за деятельностью сената и
должностных лиц, чтобы ничего не предпринималось в ущерб инте¬
ресам плебеев. Трибун своей властью мог наложить запрет (veto!—
«я запрещаю!») на распоряжения сената и должностных лиц. При¬
своив себе трибунскую власть, Август нарушил закон, ибо трибунами
имели право быть только плебеи, а он по усыновлению принадле¬
жал к патрицианскому роду Юлиев. Однако официально он получал
власть трибуна ежегодно, в общей сложности 37 раз.
Самое главное заключалось в том, что в руках Октавиана на¬
ходились огромные материальные ресурсы; у него была* своя казна
(так называемый «фиск» в отличие от «эрария» — государственной
казны); в фиск поступали доходы с такой богатой страны, как
Египет, который стал личной собственностью Октавиана; кроме того,
он был официально правителем провинций Галлии, Иллирии, Ма¬
кедонии и Сирии. Армия также оставалась в руках Октавиана,
она достигала 300000 человек, а в Риме и в других городах Италии
разместились войска его личной охраны — так называемые прето¬
рианские когорты (в общей сложности 9000 человек).
Обладая фактически монархической властью, Август всю жизнь
старался ее завуалировать, делая вид, что он только первый среди
равных. Его изощренный ум сумел обуздать его тщеславие, и он
никогда не позволял себе роскоши упиваться внешними знаками
величия, хотя весь римский мир раболепствовал перед ним.
Светоний пишет:
«Храмов в свою честь он не дозволял возводить в провинциях
кроме как с двойным посвящением — ему и богине Роме (богине
города Рима). А в самом Риме он от этой почести отказался на¬
отрез. Даже серебряные статуи, которые были отлиты в его честь,
он все перелил на монеты и на эти средства посвятил два золотых
треножника Аполлону Палатинскому.
Диктаторскую власть народ предлагал ему неотступно, но он на
коленях, спустив с плеч тогу и обнажив грудь, умолял его от этого
избавить.
Имени «господин» он всегда страшился как оскорбления и
позора. Когда однажды в его присутствии в театре мимический
актер произнес со сцены:
— О добрый, справедливый господин!—
и все, вскочив с мест, разразились рукоплесканиями, словно речь
шла о нем самом, он жестом и взглядом тотчас унял непристойную
86
лесть, а на следующий день выразил зрителям суровое порицание
в эдикте (в официальном письменном заявлении). После этого он
даже собственным детям и внукам не разрешал ни в шутку, ни
всерьез называть его господином и даже запретил им употреблять
между собой это лестное для него обращение» (Свет. Авг. 52—53).
Август запретил называть себя господином (dominus), ибо это
слово употребляли только рабы по отношению к хозяину, а Август,
обратив свободных римлян фактически в своих рабов, ради собст¬
венной безопасности хотел, чтобы они воображали себя свобод¬
ными людьми.
Приступив после окончания гражданских войн к реорганизации
государства, Август позаботился о том, чтобы укрепить устои рабо¬
владения: всех беглых рабов он вернул их хозяевам, ограничил
возможности отпущения рабов на волю и восстановил древний за¬
кон, согласно которому подлежал смертной казни не только раб,
убивший господина, но и все рабы, которые в момент убийства
находились в доме.
Август пересмотрел списки сената и значительно их сократил,
исключив всех неугодных лиц. Сенатором отныне мог быть только
тот, чье состояние достигало одного миллиона двухсот тысяч сестер¬
циев (Свет. Авг. 41).
Лица, состояние которых достигало четырехсот тысяч сестер¬
циев, официально принадлежали к так называемым всадникам.
Этому социальному слою Август покровительствовал. Из всадников
назначались военачальники и должностные лица. Впоследствии из
всадников сформировалось императорское чиновничество.
По отношению к неимущей части римских граждан, к основной
массе плебеев, Август проводил политику, направленную на удов¬
летворение их жажды «хлеба и зрелищ». В автобиографии он
пишет:
«Римскому плебсу я отсчитал на каждого человека по триста
сестерциев согласно завещанию моего отца Юлия Цезаря, а от
своего имени я дал каждому по четыреста сестерциев из военной
добычи тогда, когда я был в пятый раз консулом (в 29 г. до н. э.).
Еще раз, в десятое мое консульство (в 24 г. до н. э.) я отсчитал из
моего собственного имущества по четыреста сестерциев каждому.
Когда я был консулом в одиннадцатый раз (в 23 г. до н. э.), я две¬
надцать раз раздавал зерно, купив его на свои частные средства.
Когда я был в двенадцатый раз народным трибуном (в 12 г. до н. э.),
я в третий раз выдал каждому по четыреста сестерциев. Все эти
раздачи никогда не охватывали менее, чем двести пятьдесят тысяч
человек. Когда я был народным трибуном в восемнадцатый раз,
а консулом — в двенадцатый (в 5 г. до н. э.), я выдал тремстам
двадцати тысячам городского плебса по шестьдесят денариев на
человека. В тринадцатое мое консульство (во 2 г. до н. э. я выдал
по шестьдесят денариев плебеям, которые тогда получали государст¬
венный паек, а было их немногим более, чем двести тысяч человек»
(ДВА, 15).
87
«Четыре раза я своими деньгами помогал государственной
казне и передал казначеям сто пятьдесят миллионов сестерциев.
А в консульство Марка Лепида и Луция Аррунция (в 6 г.) я из моих
личных средств внес сто семьдесят миллионов сестерциев в военную
казну, которая была создана по моей инициативе, чтобы из нее
выдавались наградные деньги воинам, которые прослужили по
двадцать и более лет» (ДБА, 17).
«От своего имени я устраивал гладиаторские игры три раза, а
от имени моих сыновей и внуков — пять раз; в этих играх сражалось
около десяти тысяч человек. Двадцать шесть раз я от своего имени
и от имени моих сыновей и внуков устраивал для народа в цирке,
на Форуме или в амфитеатрах зрелища охоты на африканских
зверей, во время которых было убито около трех с половиной тысяч
зверей» (ДБА, 22).
Август привлек к себе всеобщие симпатии тем, что приказал
сжечь списки давних должников государственной казны (см.: Свет.
Авг. 32).
Август не обладал талантом полководца, но его подлинный
талант заключался в том, что он умел осознать ограниченность
своих способностей и старался не браться за дела, которых не
разумел. Поэтому он очень заботился о том, чтобы иметь при себе
талантливых и преданных помощников; выгодным людям он был не¬
поколебимо верен.
Август очень редко возглавлял военные походы, обычно он по¬
ручал это другим. В военных делах так же, как и во всех прочих,
он старался проявлять большую осмотрительность и рассудитель¬
ность. «Он никогда не начинал сражение или войну, если не был уве¬
рен, что при победе выиграет больше, чем потеряет при поражении.
Тех, кто домогается малых выгод ценою больших опасностей, он
сравнивал с рыболовом, который удит рыбу на золотой крючок;
оторвись крючок — и никакой улов не возместит потери» (Свет.
Авг. 25).
Август продолжал традиционную завоевательную политику, но
делал это с большой осторожностью.
В 10 г. до н. э. в римскую провинцию была превращена Паннония
(территория современной Венгрии). В 5 г. создана провинция Гер¬
мания.
Однако новые завоевания давались Риму с большим трудом.
В 6 г. против власти Рима вспыхнуло грандиозное восстание в
Иллирии (восточное побережье Адриатического моря) и в Панно-
нии, которое продолжалось в течение трех лет.
В 9 г., когда это восстание было наконец подавлено, взметнулось
новое мощное восстание, на этот раз — в Германии. Германцы
сумели заманить в непроходимые болотистые леса три римских ле¬
гиона под командованием Квинтилия Вара и полностью уничтожить
их.
Этот разгром мог стать гибельным для римского государства.
88
«Получив известие об этом поражении, Август приказал рас¬
ставить по городу Риму караулы, чтобы предотвратить междоусо¬
бия; наместникам провинций он продлил их полномочия, чтобы
люди опытные и знакомые с ситуацией смогли бы удержать в под¬
чинении народы, зависимые от римлян и находящиеся с ними в
союзе. Юпитеру Наилучшему Величайшему он дал обет устроить
великолепные игры, если положение государства улучшится. Рас¬
сказывали, что он до того был сокрушен, что несколько месяцев
подряд не стриг волос и не брился и не раз бился головой о косяк
двери, восклицая: «Квинтилий Вар, верни легионы!» — а день пора¬
жения (2 августа) каждый год отмечал как день траура и скорби»
(Свет. Авг. 23).
Август резко ограничил военную экспансию; он считал, что
Римской империи следует заботиться не столько о приобретении
новых владений, сколько об охране того, что уже имеется. Как
писал впоследствии Тацит, Август мудро завещал не расширять гра¬
ниц империи.
Потомки ценили Августа за то, что он сумел оградить Рим¬
ское государство от внешних опасностей.
Историк Геродиан (ок. 170—240 гг.) пишет:
«С тех пор как единовластие перешло к Августу, он освободил
италийцев от трудов, лишил их оружия и окружил державу укреп¬
лениями и военными лагерями, поставив нанятых за определенное
жалованье воинов в качестве ограды Римской державы; он обезопа¬
сил державу, отгородив ее великими реками, оплотом из рвов и гор,
необитаемой и непроходимой землей» (Гер. II, 11).
Сам Август очень гордился тем, что даровал римскому народу
мир, которого тот почти никогда не имел за всю свою историю.
В автобиографии Август пишет:
«Храм Януса Квирина, относительно которого у наших предков
было в обычае, чтобы он бывал заперт только тогда, когда во
всех владениях римского народа на суше и на море господствует
мир, добытый победами,— в то время как от самого основания
Рима (с 753 г. до н. э.) и до моего появления на свет, как гласит
предание, храм этот был заперт только два раза, за то время, что я
был принцепсом, храм этот был заперт три раза по постановлению
сената» (ДВА, 13).
Тяжеловесный и сложный строй этой фразы как бы воплощает
в себе те неимоверные усилия, какие приложил Август, чтобы
римляне трижды вкусили отрады мирного времени.
В Риме Август учредил особый культ божества мирного вре¬
мени, которое стало называться Pax Augusta — Августов Мир, и
повелел построить на Марсовом поле роскошный беломраморный
Алтарь Мира, украшенный изящными скульптурными рельефами.
Резкое ограничение завоевательной политики дало возможность
Августу развернуть широкое строительство как в Риме, так и в дру¬
гих городах. Он украсил Рим многими великолепными зданиями,
отделанными мрамором, и создал новую площадь — форум Авгус¬
89
та — главным композиционным элементом которого был роскош¬
ный храм Марса Мстителя, это должно было напоминать об Августе
как о мстителе за убийство Юлия Цезаря. Гигантские беломрамор¬
ные колонны этого храма сохранились до нашего времени.
Республиканский Рим обладал скромной внешностью; Август
начал превращать его в блистательный город и считал своей заслу¬
гой, что «получил Рим кирпичным, а оставил его мраморным» (Свет.
Авг. 28).
Август стремился привлечь к себе симпатии общественного
настроения. Через своего друга Мецената он оказывал покровитель¬
ство поэтам и заботился о том, чтобы в своих произведениях они
проводили идеи, угодные ему. Хотя Август не разрешил построить
в Риме храм в свою честь, он был очень доволен тем, что Вергилий
в своей фундаментальной поэме «Энеида» фактически обожествил
его. Вергилий умер, не закончив «Энеиду», и завещал ее уничто¬
жить; очевидно, он был недоволен своим главным произведением.
Но Август не выполнил его последнюю волю, напротив, он приказал
друзьям поэта доработать «Энеиду» и опубликовать ее как можно
быстрее.
Внешне Август старался держаться скромно и достойно и как
будто даже пытался вернуть развращенный роскошью Рим к строгим
нравам древней республики. Август издал законы, чтобы укрепить
семью и обуздать роскошь и разврат. Однако по жестокой законо¬
мерности судьбы ему пришлось применить эти карающие законы
к членам своей семьи, ибо его лицемерие, расчетливость и бессер¬
дечие пагубным образом сказались на нравственном облике его
детей и внуков.
Сам Август в личной жизни далеко не всегда был безупречен.
Он дважды женился из политических соображений, а третью свою
жену Ливию попросту отобрал у ее мужа, хотя она имела сына и
ждала второго ребенка. Август имел много любовниц, и даже его
друзья не отрицали того, что он соблазнял чужих жен; они оправды¬
вали его тем, что делал он это, якобы, не по склонности к сладо¬
страстию, а из желания через женщин узнать мысли их мужей, лю¬
бовников, родных и знакомых.
Со времени Августа в Риме появились профессиональные до¬
носчики. Правда, Август умел сдерживать их рвение и относился
спокойно к тому, кто отзывался о нем нелестно. Однажды он так
ответил своему приемному сыну Тиберию: «Не поддавайся порывам
юности, милый Тиберий, и не слишком возмущайся, если кто-либо
обо мне говорит плохо: достаточно и того, что никто не может мне
сделать ничего плохого» (Свет. Авг. 51).
Могучий повелитель Римской империи любил щеголять своей
скромностью. В начале II в. Светоний писал: «В простоте его об¬
становки и утвари можно убедиться и теперь по сохранившимся
столам и ложам, которые вряд ли удовлетворили бы и простого обы¬
вателя. Даже спал он, говорят, на постели низкой и жесткой. Одежду
носил только домашнего изготовления, сотканную сестрой, женой,
90
дочерью или внуками; тогу носил ни узкую, ни пышную с каймой ни
широкой, ни узкой, а обувь подбивал толстыми подошвами, чтобы
казаться выше. Что касается пищи, то ел он очень мало и неприхот¬
ливо. Вина по натуре своей он пил очень мало» (Свет. Авг. 73, 76, 77).
Государственный порядок, заведенный Августом, оказался
устойчивым. Сам Август благополучно царствовал до самой смерти.
Хотя от природы было у него слабое здоровье, он дожил почти до
76-ти лет и скончался 19 августа 14 года. Смерть его была легкая
и быстрая.
«Перед смертью он спросил окружавших его друзей, хорошо
ли он сыграл комедию жизни? И произнес заключительные строки:
Коль хорошо сыграли мы, похлопайте
И проводите добрым нас напутствием».
(Свет. Авг. 99)
Август похоронен в Риме в огромном круглом мавзолее, руины
которого сохранились до нашего времени. После смерти он был
официально причислен к богам. Античная традиция считала бо¬
жественного Августа самым счастливым из всех римских импера¬
торов.
3. ОКТАВИЯ МЛАДШАЯ
Октавия Младшая была родной старшей сестрой Октавиана
Августа. Она называлась младшей в отличие от ее сводной сестры
Октавии Старшей (у римлян не было личных женских имен, и жен¬
щины носили имя рода, к которому принадлежали; поэтому все
женщины рода Октавиев назывались Октавиями, все женщина рода
Юлиев были Юлиями и т. д.; иногда имя женщины могло быть
образовано от третьего имени ее отца).
Октавиан Август очень хорошо относился к Октавии Младшей,
которая, как пишет Плутарх, «была настоящим чудом среди жен¬
щин» (Плут. Ант. XXXI).
Октавия была не только красива, но и добродетельна. Она само¬
отверженно принесла себя в жертву политике и позволила брату
распоряжаться ее судьбой.
И Юлий Цезарь, и Октавиан рассматривали семейную жизнь
как часть политики и принуждали своих родных жертвовать лич¬
ной жизнью ради политики.
Октавия была замужем за Гаем Клавдием Марцеллом, от кото¬
рого имела двоих дочерей и сына (Марцеллу Старшую, Марцеллу
Младшую и Марцелла).
В 54 г. до н. э., когда внезапно умерла Юлия, дочь Юлия Цезаря
и жена Гнея Помпея, Цезарь, желая во что бы то ни стало сохранить
родство с Помпеем, стал предлагать ему в жены Октавию, невзирая
на то, что она была замужем (Свет. Юл. 27).
Хотя брак Октавии с Помпеем не состоялся, тем не менее Окта¬
виан хорошо усвоил повадки Юлия Цезаря в обращении с родст¬
91
вен никам и и впоследствии так распоряжался их судьбами, как будто
это не люди, а марионетки.
Когда Октавия овдовела, Октавиан с великой поспешностью
в 40 г. до н. э. выдал ее замуж за Марка Антония, дабы достигнуть
хотя бы временного перемирия со своим мощным противником.
Едва ли добродетельной и скромной Октавии был по душе Марк
Антоний, этот скандальный пьяница с повадками грубого солда¬
фона. Однако она не стала противиться воле своего могуществен¬
ного младшего брата, так как думала, что ее замужество может
спасти государство от ужасов гражданской войны; в Риме на этот
брак возлагали большие надежды.
«Все хлопотали о браке Антония и Октавии в надежде, что
эта женщина, сочетавшись с Антонием и приобретя ту любовь,
какой не могла не вызвать ее замечательная красота, соединяв¬
шаяся с достоинством и умом, принесет государству благоденствие и
сплочение. Когда обе стороны изъявили свое согласие, все съехались
в Рим и отпраздновали свадьбу, хотя закон и запрещал вдове всту¬
пать в новый брак раньше, чем по истечении десяти месяцев со дня
смерти прежнего мужа; однако сенат особым постановлением со¬
кратил для Октавии этот срок» (Плут. Ант. XXXI).
Всеми силами пыталась Октавия примирить мужа с братом;
она говорила им: «Если зло восторжествует и дело дойдет до
войны, кому из вас двоих суждено победить, а кому остаться
побежденным — еще неизвестно, я же буду несчастна в любом слу¬
чае» (Плут. Ант. XXXV).
Антоний покинул Италию и отправился на войну с парфянами.
На Востоке он снова встретился с Клеопатрой.
Октавия хотела отвратить Антония от Клеопатры, во всем ему
угождала, была безупречной супругой и родила ему двух дочерей
(Антонию Старшую и Антонию Младшую). Однако Клеопатра,
хитростью и честолюбием не уступавшая Октавиану, не пребывала в
бездействии.
Плутарх об этом рассказывает так:
«Чувствуя, что Октавия вступает с нею в борьбу, Клеопатра
испугалась, как бы эта женщина, с достойной скромностью соб¬
ственного нрава и могуществом Октавиана соединившая теперь
твердое намерение во всем угождать мужу, не сделалась совершенно
неодолимою и окончательно не подчинила Антония своей воле.
Поэтому Клеопатра прикидывается без памяти в него влюбленной
и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний вхо¬
дит, глаза ее загораются, он выходит — и взор царицы темнеет,
затуманивается. Она прилагает все усилия к тому, чтобы он по¬
чаще видел ее плачущей, но тут же утирает, прячет свои слезы,
словно желая скрыть их от Антония. Все это она проделывала
в то время, когда Антоний готовился двинуться из Сирии к мидий-
ской границе (Мидия — страна в Закавказье). Окружавшие ее
льстецы горячо сочувствовали египтянке и упрекали Антония,
твердя ему, что он жестокий и бесчувственный, что он губит жен¬
92
щину, которая лишь им одним и живет. Октавия, говорили они,
сочеталась с ним браком из политического расчета, подчиняясь
воле брата,— и наслаждается своим званием законной супруги.
Клеопатра же, владычица огромного царства, называется лишь
любовницей Антония, но не стыдится, не отвергает этого имени —
лишь бы только видеть Антония и быть с ним рядом, но если отнять
у нее и это последнее, то она умрет. В конце концов Антоний до
такой степени разжалобился и по-бабьи растрогался, что отправился
в Александрию, всерьез опасаясь, как бы Клеопатра не лишила
себя жизни» (Плут. Ант. LIII).
Октавия, чтобы удержать Антония, уехала из Рима и направи¬
лась к нему. Но в Греции она получила письмо от Антония и вынуж¬
дена была вернуться в Рим.
«Когда Октавия вернулась из Афин, Октавиан, считая, что ей
нанесено тяжкое оскорбление, предложил сестре поселиться от¬
дельно, в собственном доме. Но Октавия отказалась покинуть дом
мужа и, сверх того, просила Октавиана, если только он не решил
начать войну с Антонием из-за чего-либо иного, не принимать в рас¬
чет причиненную ей обиду, ибо даже слышать ужасно, что два ве¬
личайших императора ввергают римлян в бедствия междоусобной
войны один — из любви к женщине, другой — из оскорбленного
самолюбия. Свои слова она подкрепила делом. Она по-прежнему
жила в доме Антония, как если бы он и сам находился в Риме, и
прекрасно, с великодушною широтою продолжала заботиться не
только о своих детях, но и о детях Антония от Фульвии. Друзей
Антония, которые приезжали от него по делам, она принимала с
неизменной любезностью и была за них ходатаем перед Октавиа-
ном. Но тем самым она невольно вредила Антонию, возбуждая не¬
нависть к человеку, который платит черной неблагодарностью такой
замечательной женщине» (Плут. Ант. LIV).
Клеопатра сумела настолько подчинить Антония своей воле,
что в 37 г. до н. э. он послал Октавии развод и официально же¬
нился на египетской царице.
«В Рим Антоний отправил своих людей с приказом выдворить
Октавию из его дома, и она ушла, говорят, ведя за собой всех детей
Антония (кроме старшего сына от Фульвии, который был с отцом),
плача и кляня судьбу за то, что и ее будут числить теперь среди
виновников грядущей войны. Но римляне жалели не столько ее,
сколько Антония, и в особенности те из них, которые видели Клео¬
патру и знали, что она и не красивее и не моложе Октавии» (Плут.
Ант. LVII).
Октавия больше замуж не вышла. Она жила в Риме и растила
не только своих детей, но и детей Антония от Фульвии и от Клео¬
патры (всего девять человек). Она умерла в 11 г. до н. э., окружен¬
ная всеобщим уважением и почетом.
В 1927 г. при раскопках мавзолея Октавиана Августа в Риме
обнаружили надгробную плиту Октавии и ее сына Марцелла с ла¬
93
коничной и бесстрастной надписью: «Марцелл, сын Гая, зять Августа
Цезаря; Октавия, дочь Гая, сестра Августа Цезаря».
В честь Октавии и в память ее сына Марцелла Август построил
в Риме театр Марцелла и портик Октавии (это была замкнутая кры¬
тая двойная колоннада, окружавшая значительное пространство,
где находились два храма, зал, библиотека и сад с фонтанами и
статуями работы знаменитых греческих мастеров). От театра Мар¬
целла сохранилась часть внешней стены, а от портика Октавии —
фронтон и несколько колонн.
4. АГРИППА
Марк Випсаний Агриппа, человек незнатного происхождения,
был близким другом и верным соратником Октавиана Августа;
они были почти ровесниками, и дружба их возникла еще в молодые
годы.
Агриппа был талантливым полководцем, и под его командова¬
нием одержаны почти все победы войск Октавиана. В 30 г. до н. э.
Октавиан породнился с Агриппой, выдав за него замуж свою пле¬
мянницу Марцеллу, дочь Октавии.
В 29 г. до н. э. после окончания гражданской войны Октавиан
советовался с Агриппой и Меценатом о том, следует ли ему отка¬
заться от власти или сохранить ее. Как передает Дион Кассий, в речи
Агриппы были такие слова:
«Не удивляйся, Цезарь, что я буду советовать тебе отказаться
от единовластия, хотя лично я извлек из него множество благ,
пока ты им владел.
Я считаю, что надо заранее подумать не о моем личном благе,
о котором я вообще не забочусь, а о твоем и об общем благе. Рас¬
смотрим спокойно все, что связано с единовластием, и пойдем тем
путем, какой укажет нам разум. Ведь никто не скажет, что нам надо
любым способом схватить власть, даже в том случае, если она
невыгодна. Если же мы поступим иначе, то есть — будем держаться
за власть во что бы то ни стало, то будет казаться, что мы или не
смогли вынести счастливой судьбы и рехнулись от успехов, или что
мы, давно пользуясь властью, прикрываемся именем народа и сената
не для того, чтобы избавить их от злоумышленников, а чтобы обра¬
тить их в своих рабов.
И то и другое достойно порицания.
Кто не вознегодовал бы, видя, что мы говорим одно, а думаем
другое?!
Разве не стали бы нас ненавидеть еще больше, если бы мы сразу
обнаружили свое истинное намерение и прямо устремились бы к
единовластию?!
Раз это так, то нас будут обвинять ничуть не менее, даже если
вначале у нас и мыслей подобных не было, а только потом мы
стали стремиться к власти. Быть рабом обстоятельств, не уметь вла¬
деть собой, не уметь использовать на благо дары счастья — все
94
это гораздо хуже, чем причинить кому-либо несправедливость по
причине несчастья. Ведь одни люди часто под влиянием обстоя¬
тельств бывают вынуждены совершать несправедливости ради своей
выгоды, но вопреки своей воле, а другие люди, не владеющие собой,
жаждут совершить зло, и в результате оказывается, что они посту¬
пают вопреки своей выгоде.
Если мы не обладаем трезвым рассудком, если мы не можем
обуздать себя в счастье, выпавшем на нашу долю, то кто поверит,
что мы будем хорошо управлять другими или сумеем достойно
перенести несчастья?
Так как мы не принадлежим ни к тому, ни к другому сорту лю¬
дей и так как мы не хотим ничего совершать безрассудно, а хотим
делать только то, что сочтем наилучшим в результате обдумывания,
поэтому давайте примем определенное решение по этому вопросу.
Я буду говорить откровенно. Ведь сам я не могу говорить иначе
и знаю, что тебе не будет приятно слушать ложь и лесть.
Равноправие хорошо звучит на словах и является в высшей
степени справедливым на деле. Разве не справедливо, чтобы ре¬
шительно все было общим у тех людей, которые имеют общую на¬
туру, общее происхождение, выросли в одних и тех же нравах,
воспитаны в одних и тех же законах и отдали на благо родины все
силы души и тела?! Быть почитаемым ни за что иное, кроме как за
превосходные личные качества — разве это не самое лучшее?!
Если люди управляются таким образом, то они, считая, что и
блага и беды для всех одинаковы, не желают, чтобы с кем-либо из
граждан приключилось несчастье, и сообща молятся о том, чтобы
всем им выпало на долю самое лучшее. Если человек обладает
каким-либо выдающимся качеством, то он легко проявляет его,
активно развивает и с очень большой радостью демонстрирует
перед всеми. А если он замечает хорошее качество в другом, то он
охотно его поощряет, усердно поддерживает и в высшей степени
высоко чтит. Но если кто-нибудь поступает плохо, то всякий его
ненавидит, а если случится несчастье, то всякий сочувствует, считая,
что проистекающие от этого урон и бесславие являются общими
для всего государства.
Так обстоит дело при республиканском строе.
При единовластии все обстоит иначе. Сущность заключается в
том, что никто не хочет ни видеть, ни иметь никаких достойных
качеств (ибо имеющий высшую власть является врагом для всех
остальных). Большинство людей думает только о себе, и все нена¬
видят друг друга, считая, что в благоденствии одного заключается
ущерб для другого, а в несчастье одного — выгода для другого.
Поскольку все это обстоит так, то я не вижу, что могло бы скло¬
нить тебя к жажде единовластия. Кроме того, ведь такой государ¬
ственный строй для народов тягостен, а для тебя самого он был бы
еще более неприятен. Или ты не видишь, что наш город и государ¬
ственные дела еще и теперь находятся в состоянии хаоса? Трудно
сокрушить нашу народную массу, столь много лет прожившую при
95
свободе, трудно снова обратить в рабство наших союзников, на¬
ших данников, одни из которых издавна жили при демократиче¬
ском строе, а других освободили мы. Трудно это сделать, в то время
как мы со всех сторон окружены врагами» (Дион Касс. 52, 2—5).
Октавиан, однако, не последовал совету Агриппы и предпочел
единовластие. «Агриппа, хотя и держался иного мнения, очень
охотно помогал ему во всем, как если бы он сам был инициато¬
ром» (Дион Касс. 52, 41).
Впоследствии возникло временное охлаждение в отношениях
между Октавианом Августом и Агриппой. Причина заключалась
в том, что Август в 25 г. до н. э. усыновил своего племянника Мар-
целла, сына Октавии, выдал за него замуж свою дочь Юлию Стар¬
шую и сделал его своим наследником. Агриппа обиделся, бросил
все, уехал из Рима и некоторое время жил в Митиленах на острове
Лесбосе.
В 23 г. до н. э. Марцелл умер. Между Октавианом и Агриппой
наступило примирение. Октавиан был столь заинтересован в Агрип¬
пе, что стал просить свою сестру Октавию уступить ему зятя. Окта¬
вия, покорная воле брата, уговорила свою дочь Марцеллу развестись
с Агриппой, хотя у них уже были дети. Став свободным, Агриппа
по желанию Октавиана в 21 г. до н. э. женился на его дочери Юлии
Старшей, вдове Марцелла (см.: Свет. Авг. 63; Плут. Ант. LXXXVII).
У Агриппы и Юлии родилось пять детей, которых Октавиан считал
своими наследниками.
Агриппа оставался верным помощником Октавиана до своей кон¬
чины в 12 г. до н. э. Он занимал высокие государственные посты,
вел войны в Германии, а в Риме оставил о себе память сооружением
значительных построек. По словам Диона Кассия, Агриппа в Риме
«воздвиг храм, названный Пантеоном (храм всех богов). Называ¬
ется этот храм так, быть может, благодаря изображениям многих
богов на пьедесталах статуй Марса и Венеры. Я же думаю, что на¬
звание происходит оттого, что храм имеет вид фолоса , напоминаю¬
щего небо. Агриппа хотел там водрузить статую Августа и присво¬
ить зданию его имя. Но так как Август не разрешил ни того, ни
другого, Агриппа поставил там статую первого Цезаря, а в пред¬
дверии храма — статую Августа и свою собственную» (Дион Касс.
53, 27, пер. Ф. А. Петровского в кн.: Зубов В. П., Петровский Ф. А.
Архитектура античного мира. М., 1940, с. 449—450). В 80 г. н. э.
Пантеон сгорел и был заново выстроен в первой половине II в. Это
здание существует и сейчас; на его фасаде начертано имя Агриппы.
Агриппа обессмертил себя также тем, что провел в Рим два
водопровода и построил первые термы (роскошные бесплатные
общественные бани). «Когда однажды римляне стали жаловаться на
недостаток и дороговизну вина, Октавиан Август унял их строгими 11 Фолос (или толос) — древнегреческое купольное погребальное сооружение.
96
словами: «Мой зять Агриппа достаточно построил водопроводов,
чтобы никто не страдал от жажды» (Свет. Авг. 42).
Один из водопроводов Агриппы работает до сих пор: это вода
фонтана Треви, самого знаменитого из всех римских фонтанов.
Первоначально водопровод назывался Aqua Virgo («вода девы»),
так как источник, якобы, показала воинам Агриппы какая-то де¬
вушка. Aqua Virgo — самая вкусная вода в Риме; очевидно, по¬
этому возникла традиция, уезжая из Рима, напиться этой воды*
Впоследствии традиция несколько изменилась: кто хочет снова вер¬
нуться в Рим, должен перед отъездом бросить монетку в бассейн
фонтана Треви. Роскошное архитектурно-скульптурное оформле¬
ние этого фонтана в стиле барокко относится к XVIII веку.
5. ЮЛИЯ СТАРШАЯ
Юлия Старшая родилась в 39 г. до н. э. и была единственной
дочерью Октавиана Августа от его второй жены Скрибонии. В день
рождения дочери Октавиан развелся со Скрибонией и в январе
38 г. до н. э. женился на Ливии.
Юлия жила в семье Октавиана и Ливии.
Октавиан, выставлявший напоказ свою нравственность и скром¬
ность, очень следил за воспитанием дочери, а впоследствии — и
внуков.
«Дочь и внучек он воспитывал так, что они умели даже прясть
шерсть; он запрещал им все, что нельзя было сказать или сделать
открыто, записав в домашний дневник; и он так оберегал их от
встреч с посторонними, что Луция Виниция, юношу знатного и
достойного, он письменно упрекнул в нескромности за то, что в
Байях (около Неаполя) он подошел приветствовать его дочь» (Свет.
Авг. 64).
Октавиан был уверен, что дочь будет во всем послушна его воле
так же, как его сестра Октавия Младшая. Когда Юлия была еще
совсем маленькая, он уже сговорился с Марком Антонием,♦чтобы
в будущем выдать ее замуж за его сына от Фульвии. Но после
разрыва с Антонием Октавиан надумал отдать Юлию Котизону,
царю племени гетов, которые жили по берегам Дуная; это было в
середине тридцатых годов до н. э., когда Октавиану настолько нужен
был Котизон как союзник против иллирийцев, населявших Восточ¬
ную Адриатику, что он готов был с варваром расплатиться своей
единственной дочерью.
В возрасте четырнадцати лет Юлия была выдана замуж за своего
двоюродного брата восемнадцатилетнего МарЦелла, сына Октавии.
В шестнадцать лет Юлия стала вдовой.
Когда ей исполнилось восемнадцать, ее выдали замуж за Агрип¬
пу, которому в то время было уже за сорок. В браке с Агриппой
4 Зак. 4671 Е. В. Федорова
97
Юлия прожила девять лет и родила пять детей: Гая, Луция, Юлию
Младшую, Агриппину Старшую, Агриппу Постума.
Октавиан хотел, чтобы его дочь была копией добродетельной
Октавии, но Юлия не пожелала блистать нравственностью и само¬
пожертвованием. Еще при жизни Агриппы она стала любовницей
Семпрония Гракха, «человека знатного, наделенного живым умом
и злоязычием» (Тац. Анн. I, 53). Юлия обратила особое внимание и
на своего сводного брата Тиберия, сына Ливии от первого мужа,
очень хотела его совратить, но не достигла успеха (см.: Свет. Тиб. 7).
В 12 г. до н. э. Агриппа скончался.
Октавиан Август долго подыскивал для Юлии нового мужа и в
конце концов дал согласие на ее брак с Тиберием, которого за¬
ставил предварительно развестись с Випсанией Агриппиной, до¬
черью Агриппы от первого брака.
Хотя Юлия раньше добивалась любви Тиберия, брак их не был
счастливым. Тиберий, очень любивший свою первую жену, возне¬
навидел Юлию, а она стала платить ему той же монетой. Юлия
снова сошлась с Гракхом. «Упорный любовник разжигал в ней
своенравие и ненависть к мужу; и считали, что письмо с нападками
на Тиберия, которое Юлия написала своему отцу Августу, было
сочинено Гракхом» (Тац. Анн. I, 53). Она стала презирать Тиберия,
попрекая его незнатным происхождением.
В 6 г. до н. э. Тиберий, не в силах выносить сложившиеся от¬
ношения с Юлией, покинул Рим и уехал на остров Родос (в Эгей¬
ском море).
Личная жизнь Юлии после бегства мужа приобрела откровенно
скандальный характер, что наносило престижу Октавиана немалый
урон.
Во 2 г. до н. э. терпение Августа истощилось, и он обрушил на
свою единственную дочь карающую силу введенного им закона о
прелюбодеянии. Август своей властью расторг брак Тиберия и Юлии
и выслал ее из Рима на остров Пандатерию в Тирренском море.
«Сосланной Юлии он запретил давать вино и предоставлять какие
бы то ни было удобства; он не допускал к ней ни раба, ни свобод¬
ного без своего ведома и всегда в точности узнавал, какого тот
возраста, роста, вида и даже какие у него телесные приметы или
шрамы. Только пять лет спустя он перевел ее с острова на материк
(в Регий, совр. Реджо, у Мессинского пролива) и немного смягчил
условия ссылки; но о том, чтобы совсем ее простить, бесполезно
было его умолять. В ответ на частые и настойчивые просьбы рим¬
ского народа он только желал всему собранию иметь таких же жен
и таких же дочерей» (Свет. Авг. 65).
Расправившись со своей дочерью, Август сохранил хорошее
отношение к ее детям и своим внукам. Еще в 17 г. до н. э. он усыно¬
вил двух ее старших мальчиков, назвав их Гай Цезарь и Луций
Цезарь, и теперь возлагал на них надежды как на своих законных
наследников. Но судьба была неблагосклонна к Августу: Г ай Цезарь
умер во 2 г., а Луций Цезарь — в 4 г. Тогда в 4 г. Август усыновил
98
еще двоих: Агриппу Постума, младшего сына Юлии и Агриппы,
и Тиберия, старшего сына своей жены Ливии, бывшего мужа Юлии.
Юлия Младшая, дочь Юлии Старшей и Агриппы, по иронии
судьбы унаследовала нрав и повадки своей матери и полностью по¬
вторила ее судьбу. Обесчестив себя связью с любовником, она была
выслана Августом в 8 г. из Рима на остров Тример (совр. Тремити)
в Адриатическом море; ее роскошный дворец в Риме Август приказал
разрушить до основания; ребенка, родившегося у нее в ссылке, он
отверг1.
Август скончался в 14 г. В завещании он запретил похоронить
в своем мавзолее прах Юлии Старшей и Юлии Младшей.
Тиберий, бывший муж Юлии Старшей, унаследовал власть Ав¬
густе; \ сделал все, чтобы ухудшить для нее условия ссылки: она
умерла в том же году; Юлия Младшая умерла в 28 г.
6. АГРИППА ПОСТУМ
Агриппа Постум был младшим сыном Агриппы и Юлии Стар¬
шей; имя Постум указывало на то, что он родился после смерти
своего отца.
В 4 г. Агриппа Постум был усыновлен своим дедом Августом,
однако, обладая жестоким и буйным нравом, он не смог завоевать
его любовь. Август счел его непригодным к государственной дея¬
тельности и в 7 г. выслал из Рима в Суррент (совр. Сорренто около
Неаполя).
«Впоследствии Агриппу Постума, который не становился мягче
и с каждым днем все более терял рассудок, Август приказал пере¬
править на остров и, сверх того, заключить под стражу; особым се¬
натским постановлением он приказал держать его там пожизненно.
А на всякое упоминание о нем или о двух Юлиях Август только
восклицал со стоном:
Лучше бы мне и безбрачному жить и бездетному сгинуть!—
1 В 8 г. из Рима также был выслан Овидий, блестящий и знаменитый поэт.
Причина ссылки Овидия — одна из тайн римской истории. Многие ученые
последующих веков высказывали различные предположения о вине Овидия вплоть
до того, что несчастный поэт вообще ни в чем не был виновен. Одни исследователи
видели причину ссылки поэта в характере его творчества, другие — в его при¬
дворных знакомствах и чрезмерной осведомленности в делах императорской семьи,
и поскольку год его ссылки совпал с годом ссылки Юлии Младшей, то возникло
предположение о взаимосвязи этих событий.
Вероятнее, что Овидий оказался причастен не к развлечениям Юлии Младшей,
а к делу тайно подготовлявшегося освобождения Агриппы Постума, ее опального
младшего брата, сосланного еще в 7 г. Агриппу Постума смертельно ненавидела
Ливия, жена Августа, сам он, однако, не был настроен бесповоротно враждеб¬
но к своему младшему внуку. Если Овидий был причастен к этому делу, то понятна
его ссылка (в угоду Ливии), но вместе с тем понятно, почему ему была сохра¬
нена жизнь, а причина опалы содержалась в глубочайшей тайне: ведь Август
серьезно думал о примирении с внуком, и если бы это случилось, то Овидий мог
бы вернуться в Рим как ни в чем не бывало, ибо официально император не
предъявил ему никакого обвинения.
4*
99
и называл их не иначе, как тремя своими болячками и язвами»
(Свет. Авг. 65).
Противники Августа намеревались похитить с островов Юлию
Старшую и Агриппу Постума, привезти их к войскам и произвести
государственный переворот (Свет. Авг. 19). Но эти планы были
раскрыты и не осуществились.
Сразу после кончины Августа, когда о ней еще не объявили офи¬
циально, Агриппа Постум был убит либо по приказу Тиберия, уна¬
следовавшего власть, либо по приказу его матери Ливии (Свет.
Тиб. 22).
7. ЛИВИЯ
Ливия Друзилла, женщина знатного происхождения и кра ивая,
стала третьей женой Октавиана в 38 г. до н. э., когда ей было девят¬
надцать лет. От первого мужа она имела сына Тиберия, а через
три месяца после свадьбы с Октавианом родился второй сын —
Друз Старший, который официально считался сыном ее первого
мужа. У Ливии и Октавиана детей не было.
Ливия была энергична, хитра и очень активно вмешивалась в
государственные дела, хотя умела сохранять при этом внешность
добродетельной матроны, всецело поглощенной заботами о своей
семье.
Тацит пишет о Ливии так:
«Святость домашнего очага она блюла с неукоснительностью,
свойственной нравам старины, но была приветливей, чем это было
принято для женщин в древности; она была страстно любящей
матерью, снисходительной супругой и хорошей помощни¬
цей в хитроумных замыслах мужу и в притворстве сыну»
(Тац. Анн. V, 1).
Октавиан был столь высокого мнения о ее уме, что «даже те
важные дела, о каких он собирался говорить с нею, записывал за¬
ранее и при разговоре держался этой записи, чтобы случайно не
сказать ей слишком мало или слишком много» (Свет. Авг. 84).
Ливии была свойственна столь изощренная хитрость, что ее
правнук Калигула за глаза прозвал ее Одиссеем в женском одея¬
нии (герой греческой мифологии Одиссей считался символом хит¬
рости и имел эпитет «хитроумный».— Свет. Кал. 23).
Властолюбие было главной чертой характера Ливии, так же, как
и Октавиана. Равны они были друг другу и в лицемерии и в хитрости.
Такое сходство характеров обеспечило непоколебимую прочность их
союза.
Ливия, желая во что бы то ни стало оставаться женой Октавиа¬
на, не только не препятствовала ему в любовных развлечениях на
стороне, но даже сама подыскивала ему молоденьких красоток
(см.: Свет. Авг. 71).
Ливия настолько устраивала Октавиана, что он не искал себе
другой жены. Это было поистине редкое единение душ двух без¬
душных людей.
100
Историк Тацит справедливо назвал Ливию «матерью, опасной
для государства, и злой мачехой для семьи Цезарей» (Тац. Анн.
I, 10).
Молва подозревала, что не без участия Ливии скончались в юном
возрасте усыновленные Октавианом племянник Марцелл и внуки
Гай Цезарь и Луций Цезарь. Сыграла она роковую роль и в судьбе
Агриппы Постума, последнего внука Октавиана, им усыновленного.
«Ливия так подчинила себе престарелого Августа, что тот сослал на
остров Планазию (совр. Пьяноза в Тирренском море) единственного
своего внука Агриппу Постума, молодого человека с большой те¬
лесной силой, буйного и неотесанного, однако не уличенного ни в
каком преступлении» (Тац. Анн. 1,3).
Ливия добилась того, что Август усыновил ее старшего сына
Тиберия, который после изгнания Агриппы Постума остался един¬
ственным наследником верховной власти.
В последние годы жизни Августа все помыслы Ливии были на¬
правлены только на то, чтобы суметь передать власть Тиберию.
«Здоровье Августа ухудшилось, и некоторые подозревали, не
было ли тут злого умысла Ливии. Ходили слухи, что за несколько
месяцев перед тем Август, открывшись лишь нескольким избранным
и взяв с собой только Фабия Максима, отплыл на остров Планазию,
чтобы повидаться с Агриппой Постумом; здесь с обеих сторон были
пролиты обильные слезы и явлены свидетельства взаимной любви,
и поэтому появилась надежда на то, что юноша будет возвращен в
дом своего деда. Максим открыл эту тайну своей жене Марции —
а она — Ливии. Об этом стало известно Августу. Когда вскоре после
этого Максим скончался (есть основания предполагать, что он по¬
кончил самоубийством), на его похоронах слышали причитания
Марции, осыпавшей себя упреками за то, что она сама стала при¬
чиной гибели мужа. Как бы то ни было, но Тиберий, едва успевший
прибыть в Иллирию (Восточная Адриатика), был срочно вызван
письмом матери. Не вполне выяснено, застал ли он Августа в го¬
роде Ноле (около Неаполя) еще живым или уже бездыханным.
Ибо Ливия, выставив вокруг дома и на дорогах сильную стражу,
время от времени, пока принимались меры в соответствии с об¬
стоятельствами, распространяла добрые вести о состоянии здо¬
ровья принцепса, как вдруг молва возвестила одновременно и о
кончине Августа и о том, что Тиберий принял на себя управление
государством» (Тац. Анн. I, 5).
В Риме Ливия устроила Августу роскошные похороны. По его
завещанию она была принята в род Юлиев и получила титул Ав¬
густы, так что отныне она стала официально именоваться Юлия
Августа.
Ливия, сделав Тиберия принцепсом, могла торжествовать
победу.
Однако ее властолюбивая натура столкнулась с неподатливым
характером родного сына.
101
2г. Октавиан Август в образе Юпитера. Мрамор. Санкт-Петербург.
Гос. Эрмитаж
102
Зб. Рим. Портик Октавии
Зв. Рим. Театр Марцелла
103
3. Октавия Младшая. Базальт. Париж. Лувр
лЛ A RCEL
За. Надгробная плита Октавии Младшей и ее сына Марцелла
104
4. Агриппа. Мрамор. Флоренция. Уффици
105
4а. Рим. Фонтан Треви
106
5. Юлия Старшая /?/. Мрамор.
Берлин. Государственные музеи
6. Агриппа Постум. Мрамор.
Неаполь. Национальный музей
7а. Ливия в образе Цереры-Августы,
верховной жрицы культа императора
Августа. Мрамор. Санкт-Петербург.
Г ос. Эрмитаж
7. Ливия. Мрамор. Копенгаген.
Глиптотека Новый Карлсберг
107
8. Тиберий. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
8а. Тиберий. Мрамор. Рим. Музей
Торлониа
108
86. Капри. Вилла Юпитера — одна из императорских вилл времени
Тиберия /реконструкция/
9. Друз Младший. Мрамор. Копенгаген. Глиптотека Новый Карлсберг
109
10. Друз Старший. Мрамор. Рим. Ватиканские музеи
110
11. Антония Младшая. Мрамор.
Париж. Лувр
12. Германии. Мрамор. Париж. Лувр
13. Агриппина Старшая. Мрамор.
Рим. Капитолийские музеи
14. Калигула. Мрамор. Париж.
Лувр
111
15а. Руины водопровода Клавдия около Рима
112
15. Клавдий I в образе
Юпитера. Мрамор. Рим.
Ватиканские музеи
16а. Октавия ? , дочь Мессалины.
Мрамор. Неаполь. Национальный
16. Мессалина. Камея.
Париж. Национальная
библиотека
113
17. Агриппина Младшая. Мрамор.
Копенгаген. Глиптотека Новый
Карлсберг
17а. Агриппина Младшая. Мрамор.
Рим. Частное собрание
176. Луций Домиций Агенобарб.
Бронза. Копенгаген. Глиптотека 17в. Сенека. Мрамор. Берлин.
Новый Карлсберг Государственные музеи
114
18а. Рим. Золотой Дом Нерона. Криптопортик
115
18. Нерон. Мрамор. Рим. Национальный Римский музей /музей Терм
19. Гальба ?/. Мрамор. Париж. Лувр
117
186. Рим. Золотой Дом Нерона. Восьмиугольный купольный зал
18в. Рим. Золотой Дом Нерона. Спальня
118
20. Отон. Мрамор. Мюнхен.
Глиптотека
21. Вителлин. Мрамор. Париж. Лувр
23а. Рим. Порта Маджоре
119
22. Веспасиан. Мрамор. Копенгаген. Глиптотека Новый Карлсберг
120
«Тиберию стала в тягость его мать Ливия: казалось, что она
притязает на равную с ним власть. Он начал избегать частых сви¬
даний с нею и долгих бесед наедине, чтобы не подумали, будто
он руководствуется ее советами; а он в них нуждался и нередко ими
пользовался. Когда сенат предложил ему именоваться не только
«сыном Августа», но и «сыном Ливии», он этим был глубоко оскорб¬
лен. Поэтому он не допустил, чтобы ее величали «матерью оте¬
чества» (Август имел титул «отца отечества»); напротив, он не раз
говорил ей, чтобы она не вмешивалась в важные дела, которые
женщин не касаются (в Риме официально женщины были исклю¬
чены из государственной деятельности) — в особенности, когда он
узнал, что во время пожара около храма Весты она, как бывало при
муже, сама явилась на место происшествия и призывала народ и
воинов действовать энергичнее. Вскоре вражда их стала открытой»
(Свет. Тиб. 50—51).
Ливия жила в Риме, сохраняя свое могущество, и Тиберию при¬
ходилось с нею считаться. В 27 г. он навсегда уехал из Рима и стал
жить на острове Капри.
В провинциях Ливия при жизни почиталась как богиня.
Ливия умерла в 29 г., благополучно дожив до 86-ти лет.
«Тиберий, ни в чем не нарушив приятности своего уединения
и не прибыв в Рим отдать последний долг матери, в письме к сенату
сослался на свою занятость делами и урезал как бы из скромности
щедро определенные сенаторами в память Ливии почести, сохранив
лишь немногие и добавив, чтобы ее не обожествляли, ибо так
хотела она сама.
Вслед за тем наступила пора безграничного и беспощадного
самовластия, ибо при жизни Ливии в ее лице все же существовала
какая-то защита для преследуемых, так как Тиберий издавна при¬
вык оказывать послушание матери» (Тац. Анн. V, 2—3).
Ливия была официально обожествлена своим внуком импера¬
тором Клавдием I.
8. ТИБЕРИЙ
Тиберий Клавдий Нерон, вошедший в историю под именем Ти¬
берия, старший сын Ливии от первого брака, родился в 42 г. до н. э.;
после усыновления его Августом в 4 г. стал именоваться Тиберий
Юлий Цезарь; сделавшись императором, официально называл себя
Тиберий Цезарь Август.
От природы Тиберий был неглуп, характер имел сдержанный и
скрытный. Как пишет Дион Кассий, «это был человек со многими
хорошими и многими плохими качествами, и когда он проявлял
хорошие, то казалось, что в нем нет ничего плохого, и наоборот»
(Дион Касс. 58, 28).
Август играл судьбой Тиберия так же легко, как и судьбами всех
своих родственников. Надумав женить его на своей дочери Юлии
Старшей, Август не посчитался с тем, что Тиберий был очень при¬
121
вязан к своей жене Випсании Агриппине, от которой имел сына
Друза Младшего и которая ждала второго ребенка.
Тиберий подчинился приказу Августа, развелся с любимой же¬
ной и женился на ненавистной Юлии Старшей.
«Для него это было безмерной душевной мукой: к Агриппине
он питал глубокую сердечную привязанность. Юлия же своим нра¬
вом была ему противна — он помнил, что еще при первом муже она
искала близости с ним, и об этом даже говорили повсюду. Об Аг¬
риппине он тосковал и после развода; и когда один только раз слу¬
чилось ему ее встретить, он проводил ее таким взглядом, долгим
и полным слез, что были приняты меры, чтобы она больше никогда
не попадалась ему на глаза» (Свет. Тиб. 7).
Прожив некоторое время с Юлией Старшей, Тиберий в 6 г. до
н. э. покинул Рим и уехал на остров Родос, где провел в добро¬
вольном изгнании восемь лет. После разрыва с Юлией он больше
женат не был.
Август усыновил Тиберия только в 4 г., когда тому исполнилось
уже 46 лет, и это был человек неприветливый, непроницаемый,
надменный, лицемерный, хладнокровный и жестокий.
«В народе говорили, будто однажды после тайной беседы с
Тиберием, когда тот ушел, спальники услышали слова Августа:
«Бедный римский народ, в какие медленные челюсти он попадет!»
Небезывестно и то, что Август открыто и не таясь осуждал жесто¬
кий нрав Тиберия, что не раз при его приближении он обрывал
слишком веселый или легкомысленный разговор, что даже усыно¬
вить его он согласился только в угоду упорным просьбам жены и,
может быть, только в тщеславной надежде, что при таком преемнике
народ скорее пожалеет о нем» (Свет. Тиб. 21).
Светоний так пишет о начале правления Тиберия:
«Он созвал сенат и обратился к нему с речью, но, словно не в
силах превозмочь свою скорбь о скончавшемся Августе, воскликнул
с рыданиями, что лучше бы ему не только голоса, но и жизни ли¬
шиться, и передал текст речи для прочтения своему сыну Друзу
Младшему.
Хотя Тиберий без колебаний вступил в обладание властью и
стал ею пользоваться, хотя он уже окружил себя вооруженной
охраной, залогом и символом господства, однако на словах он долго
отказывался от власти, разыгрывая самую бесстыдную комедию.
То он с упреком говорил умоляющим друзьям, что они и не знают,
какое это чудовище — власть, то он двусмысленными ответами и
хитрой нерешительностью держал в напряженном неведении сенат,
подступавший к нему с коленопреклоненными просьбами. Неко¬
торые даже потеряли терпение, а кто-то среди общего шума вос¬
кликнул: «Пусть он правит или пусть уходит!» Кто-то в лицо ему
заявил, что иные медлят делать то, что обещали, а он медлит обе¬
щать то, что уже делает. Наконец, словно против воли, с горькими
жалобами на тягостное рабство, возлагаемое им на себя, он принял
власть. Но и тут он постарался внушить надежду, что когда-ни¬
122
будь сложит с себя власть; вот его слова: «...до тех пор, пока вам
не покажется, что пришло время дать отдых и моей старости» (Свет.
Тиб. 23—24).
«А в Риме тем временем принялись соперничать в изъявлении
раболепия консулы, сенаторы, всадники. Чем кто был знатнее, тем
больше он лицемерил и подыскивал подобающее выражение лица,
дабы не могло показаться, что он или обрадован кончиною Ав¬
густа, или, напротив, опечален началом нового принципата; так
они перемешивали слезы и радость, скорбные сетования и лесть»
(Тац. Анн. I, 7).
Сенат раболепствовал перед Тиберием столь откровенно, что у
того вошло в привычку, «покидая здание сената, произносить по-
гречески: «О люди, созданные для рабства!». Очевидно, даже ему,
при всей его ненависти к гражданской свободе, внушало отвращение
столь низменное раболепие» (Тац. Анн. III, 65).
При Тиберии, по образному определению Тацита, «еще сохра¬
нялись следы умиравшей свободы» (Тац. Анн. I, 74).
Тиберий оставил сенату некоторую видимость его былого вели¬
чия и иногда на заседаниях хранил молчание, не пользуясь правом
принцепса заявить первым о своем мнении. Правда, сенаторы от
такого «уважения к свободе» чувствовали себя еще хуже, ибо им
трудно было догадаться, чего хочет скрытный император.
Тиберий навсегда лишил народное собрание права выбора долж¬
ностных лиц; это право он передал сенату.
При Тиберии слово «император» еще сохраняло значение са¬
мого высокого почетного военного титула.
«Тиберий милостиво дозволил воинам полководца Блеза про¬
возгласить того императором за победу в Африке; это была старин¬
ная почесть, которую охваченное радостным порывом войско ока¬
зывало своему полководцу; одновременно бывало несколько импе¬
раторов, и они не пользовались никакими преимущественными пра¬
вами. И Август разрешил некоторым носить этот титул, и Тиберий
разрешил Блезу, но — в последний раз» (Тац. Анн. III, 74).
Впоследствии титул «император» сделался привилегией одного
только принцепса, и постепенно принцепс стал именоваться им¬
ператором.
Укрепляя свою власть, Тиберий в 21—22 гг. построил на окраине
Рима военный лагерь, в котором разместились все преторианские
когорты — личные войска принцепса.
О расширении границ Римской империи Тиберий серьезно не
думал и от активной завоевательной политики отказался.
Всю злобу своей извращенной души Тиберий вложил в борьбу с
римской знатью; он дал полную силу так называемому закону об
оскорблении величия римского народа и особы императора, кото¬
рый сыграл в истории Римской империи самую прискорбную роль.
Тацит так объясняет его сущность:
«Тиберий восстановил закон об оскорблении величия, который,
нося в былое время то же название, преследовал совершенно
123
другое: он был направлен лишь против тех, кто причинил ущерб
войску предательством, гражданскому единству — смутами и, на¬
конец, величию римского народа — дурным управлением государст¬
вом; осуждались дела, слова не влекли за собой наказания. Первым,
кто на основании этого закона повел дознание о злонамеренных
сочинениях, был Август, возмущенный дерзостью, с какой Кассий
Север порочил знатных мужчин и женщин в своих наглых писа¬
ниях; а затем и Тиберий, когда Помпей Макр обратился к нему с
вопросом, не возобновить ли дела об оскорблении величия, ответил,
что законы должны быть неукоснительно соблюдаемы. И его также
раздражали распространявшиеся неизвестными сочинителями сти¬
хи о его жестокости и надменности и неладах с матерью» (Тац.
Анн. I, 72).
«Наиболее пагубным изо всех бедствий, какие принесли с собой
те времена, было то, что даже виднейшие из сенаторов не гнушались
заниматься сочинением подлых доносов, одни — явно, многие —
тайно» (Тац. Анн. VI, 7).
Постепенно год от года Тиберий становился все более мрачным,
нелюдимым и жестоким.
В 27 г. он навсегда расстался с Римом и удалился на Капри;
этот небольшой остров был собственностью Октавиана Августа, ко¬
торый построил там для себя скромную летнюю виллу. Тиберий
построил еще одиннадцать роскошных вилл с дворцами. Постоянно
переезжая с одной виллы на другую, император-затворник управлял
оттуда Римской империей, предаваясь гнусному разврату и наводя
ужас на всех; неугодных ему лиц по его повелению сбрасывали в
море с крутого скалистого берега у виллы Юпитера, самой вели¬
колепной из всех. Над знаменитым Голубым гротом находилась
вилла Дамекута; сохранилось предание, что по тайному ходу в скале
мрачный император спускался в украшенный мраморными статуями
грот и купался в его водах.
Однако и на Капри не было для Тиберия спасения от собственной
искалеченной и порочной души. Одно из его писем к сенату на¬
чиналось так: «Что вам писать, почтеннейшие отцы сенаторы, или
как писать, или о чем в настоящее время совсем не писать? Если я
это знаю, то пусть боги и богини нашлют на меня еще более тягост¬
ные страдания, нежели те, которые я ежедневно чувствую и кото¬
рые влекут меня к гибели».
Тацит, сохранивший эти слова для истории, добавляет:
«Так обернулись для него казнью его собственные злодейства и
мерзости! И недаром мудрейший из мудрых, Сократ, имел обык¬
новение говорить, что если бы удалось заглянуть в душу тиранов,
то нам представилось бы зрелище ран и язв, ибо как бичи разры¬
вают тела, так жестокость, любострастие и злобные помыслы раз¬
дирают душу. И действительно, ни единовластие, ни уединение не
оградили Тиберия от душевных терзаний и мучений, в которых он
сам признался» (Тац. Анн. VI, 6).
Тиберий умер в 37 г. в возрасте семидесяти восьми лет. Тацит
так описывает его кончину:
124
«Уже Тиберия покидали телесные, покидали жизненные силы,
но все еще не покидало притворство; он сохранял прежнюю черст¬
вость духа и холодность в речах и во взоре, но принуждал себя
порою к приветливости, пытаясь за нею скрыть уже очевидное
для всех угасание. Еще чаще, чем прежде, переезжая с места на
место, он поселился наконец, у Мизенского мыса (около Неаполя)
в некогда принадлежавшем Луцию Лукуллу поместье.
Там и обнаружилось, что он на пороге смерти; и произошло это
следующим образом.
В числе его приближенных был один весьма искусный в своем
деле врач по имени Харикл, который не то, чтобы постоянно его
лечил (Тиберий лечиться не любил и всегда отличался хорошим
здоровьем), но находился при нем на случай, если ему потребуется
врачебный совет. И вот Харикл, сказав, что, якобы, по своим делам
куда-то едет, в знак почтительного прощания коснулся руки Ти¬
берия и пощупал у него пульс. Но он не обманул императора, и Ти¬
берий, возможно, рассерженный этим и потому тем более постарав¬
шийся не выказать гнева, повелел приготовить пиршество и пробыл
на нем дольше обычного, как бы желая оказать внимание уезжав¬
шему другу. Харикл, однако, уверенно заявил Макрону, префекту
претория (начальнику преторианских когорт), что жизнь в Тиберии
еле теплится и что он не протянет больше двух дней. Это всех пере¬
полошило: пошли непрерывные совещания окружающих, и к лега¬
там (командирам легионов) и к войскам помчались гонцы.
За 17 дней до апрельских календ (16 марта) дыхание Тиберия
пресеклось, и все решили, что жизнь его покинула. И уже перед
большой группой поздравляющих появился наследник Гай Цезарь
(Калигула), чтобы взять в свои руки бразды правления, как вдруг
стало известно, что Тиберий открыл глаза, к нему возвратился го¬
лос и он просит принести ему еду для восстановления сил, покинув¬
ших его.
Это повергает всех в ужас, и собравшиеся разбегаются, снова
приняв скорбный вид и стараясь казаться неосведомленными о
происшедшем, между тем как Г ай Цезарь, только что видевший себя
властелином, погрузился в молчание в ожидании для себя самого
худшего исхода.
Но Макрон, не утративший самообладания и решительности,
приказывает удушить Тиберия, набросив на него ворох одежды»
(Тац. Анн. VI, 50).
Тиберий обожествлен не был.
9. ДРУЗ МЛАДШИЙ
Друз Цезарь, или Друз Юлий Цезарь, вошедший в историю под
именем Друза Младшего, был единственным сыном Тиберия и Вип-
сании Агриппины, дочери Агриппы.
Друз Младший по характеру заметно отличался от своего отца.
Это был юноша энергичный, бесхитростный, податливый, общи¬
125
тельный и большой любитель веселого образа жизни. Тацит пишет
о нем:
«Не вызывало осуждения в молодом человеке его легкомыслие:
пусть уж лучше тешится своими забавами, наблюдая днем за воз¬
ведением своих построек, а ночи проводя на пирах, чем, отгоро¬
дившись ото всех и лишив себя каких бы то ни было развлечений,
погрузится в угрюмость и будет вынашивать злобные замыслы»
(Тац. Анн. III, 37).
Имея нрав общительный, Друз Младший унаследовал, однако,
жестокость своего отца и отнюдь не был склонен к добродетели.
«Распоряжаясь на гладиаторских играх, даваемых им от имени его
двоюродного брата Германика и от своего собственного имени,
Друз Младший слишком откровенно наслаждался при виде крови;
это ужаснуло простой народ и вынудило Тиберия выразить ему
свое порицание» (Тац. Анн. I, 76).
Тиберий привлекал сына к государственной и военной деятель¬
ности, однако тот быстро пал жертвой могущественного Сеяна,
префекта претория (начальника войск императорской охраны).
Сеян — одна из самых зловещих фигур, ставших характерными
для императорского Рима. Тацит повествует о нем так:
«Тиберий, обычно непроницаемый для окружающих, с одним
Сеяном оставлял свою скрытность и настороженность; и Сеян достиг
этого не столько благодаря свойственному ему хитроумию (ведь
и его впоследствии одолели тем же оружием), сколько вследствие
гнева богов, обрушенного ими на Римское государство, для которого
и возвышение и низложение Сеяна было одинаково роковым. Тело
его было выносливо к трудам и лишениям, душа — дерзновенна;
свои дела он таил ото всех, у других выискивал только дурное; ря¬
дом с льстивостью в нем уживалась надменность; снаружи — при¬
творная скромность; внутри — безудержная жажда главенствовать,
и из-за нее — порою щедрость и пышность, но чаще усердие и
настойчивость,— качества не менее вредоносные, когда они исполь¬
зуются для овладения самодержавной властью.
Сеян значительно приумножил умеренное влияние, которым
прежде пользовался префект преторианцев, сведя рассеянные по
всему Риму когорты (военные отряды) в один общий лагерь, чтобы
можно было сразу ими распорядиться и чтобы их численность,
мощь и пребывание на глазах друг у друга внушали им самим уве¬
ренность в своей силе, а всем прочим — страх.
Сеян принялся мало-помалу втираться в доверие к воинам,
посещая их и обращаясь к ним по именам; вместе с тем он стал
самолично назначать военачальников (центурионов и трибунов).
Не воздерживался он и от воздействия на сенаторов, стремясь
доставить своим клиентам должности в Риме и в провинциях.
Но большая семья Тиберия, сын — во цвете лет и взрослые
внуки (дети Германика, которого усыновил Тиберий) были помехой
к осуществлению желаний Сеяна: напасть на них разом было
опасно, а коварный расчет подсказывал ему, что преступления долж¬
126
ны быть отделены одно от другого некоторыми промежутками
времени.
Итак, Сеян предпочел действовать более тайными средствами
и начать с Друза Младшего, к которому питал еще не успевшую
остыть злобу. Ибо Друз, не вынося соперников и вспыльчивый
от природы, в разгаре случайно возникшего между ним и Сеяном
спора поднял на него руку; тот не уступал, и он ударил его по лицу.
И вот, обдумывая, что ему предпринять в первую очередь, Сеян при¬
шел к выводу, что лучше всего подступиться к жене Друза Ливии
Ливилле, которая в ранней юности была непривлекательна, а впо¬
следствии стала редкостной красавицей.
Сеян, изобразив, что воспылал к ней страстью, склонил ее к
прелюбодеянию, внушил ей желание соединиться с ним в браке,
стать его соправительницей и умертвить мужа» (Тац. Анн. IV, 1—3).
С помощью Ливии Ливиллы и ее домашнего врача Сеян сумел
медленно действующим ядом отравить Друза Младшего, который
скончался в 23 г.
В 31 г. преступление раскрылось. Тиберий сам стал вести след¬
ствие, проявив при этом непомерную жестокость. Жизнью попла¬
тились не только Сеян и Ливия Ливилла, но и многие другие люди,
в большей или меньшей степени причастные к этому делу.
Статуи Сеяна, пользовавшегося в Риме большой известностью,
были разбиты и расплавлены, о чем упоминает Ювенал:
Власть низвергает иных, возбуждая жестокую зависть
В людях; и почестей список, пространный и славный, их топит.
Падают статуи вслед за канатом, который их тащит,
Даже колеса с иной колесницы срубает секира,
И неповинным коням нередко ломаются ноги.
Вот затрещали огни, и уже под мехами и горном
Голову плавят любимца народа: Сеян многомощный
Загрохотал; из лица, что вторым во всем мире считалось,
Делают кружки теперь, и тазы, и кастрюли, и блюда.
(Ювенал. Сатиры, X, 56—64, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского)
Тиберий Гемелл, сын Друза Младшего и Ливии Ливиллы, был
убит в 37 г. по приказу Калигулы, ставшего императором после
смерти Тиберия.
10. ДРУЗ СТАРШИЙ
Децим Клавдий Нерон, впоследствии именовавшийся Нерон
Клавдий Друз и вошедший в историю под именем Друза Старшего,
был родным братом Тиберия, младшим сыном Ливия от первого
брака. Он родился в 38 г. до н. э. через три месяца после того, как она
вышла замуж за Октавиана. Поэтому в народе подозревали, что
Друз Старший был сыном Октавиана.
Друз Старший был талантливым полководцем и прославил себя в
войнах с германцами. Как пишет Светоний, «он был первым римским
полководцем, который совершил плавание по Северному океану
и прорыл за Рейном каналы для кораблей. Врага он разгромил во
многих битвах и оттеснил его в самую дальнюю глушь» (Свет. Клавд.
1).
127
В Риме он пользовался большой популярностью, и народ его
очень любил. Думали, что если бы власть перешла к нему, он восста¬
новил бы республику (см. Тац. Анн. I, 33); во всяком случае, он
всегда открыто говорил о своем намерении при первой же возмож¬
ности восстановить прежний государственный строй (см.: Свет.
Клавд 1).
Он умер на войне в 9 г. до н. э., упав с лошади и сломав бедро.
Тело его было привезено в Рим и «погребено на Марсовом поле.
Войско в честь его насыпало курган, вокруг которого каждый год
в установленный день воины устраивали погребальный бег, а сенат
среди многих других почестей постановил воздвигнуть триумфаль¬
ную арку на Аппиевой дороге и присвоить прозвище «Германик»
(что означает Германский) ему и его потомкам» (Свет. Клавд. 1).
11. АНТОНИЯ МЛАДШАЯ
Антония Младшая, младшая дочь Марка Антония и Октавии
Младшей, была женой Друза Старшего.
Как пишет Плутарх, она славилась целомудрием и красотой
(см.: Плут. Ант. LXXXVII).
У Друза Старшего и Антонии Младшей было много детей, из
которых выжили трое: Германик, Ливия Ливилла (жена Друза
Младшего) и Клавдий, впоследствии ставший императором.
«Антония пользовалась у императора Тиберия большим уваже¬
нием отчасти по причине близкого родства (она была женой его
брата), отчасти же по причине своего добродетельного образа жиз¬
ни. Дело в том, что, несмотря на молодость, она оставалась вдовою
и отказывалась от всякого нового брака, хотя император и угова¬
ривал ее выйти вторично замуж. При этом она вела незапятнанный
образ жизни. Кроме того, она оказала Тиберию неоценимую услугу:
некий Сеян, начальник преторианской гвардии, бывший друг мужа
Антонии, пользовавшийся благодаря войскам огромной властью,
устроил опасный заговор, к которому примкнули многие сенаторы
и вольноотпущенники. Так как заговорщики сумели подкупить
войско, дело могло принять серьезный оборот, и Сеян привел бы
свой план в исполнение, если бы Антония не выступила смелой
противницей его гнусных начинаний. Узнав о задуманном поку¬
шении на жизнь Тиберия, она написала ему подробное письмо,
которое вручила Палланту, одному из своих преданнейших слуг,
чтобы тот доставил его на остров Капри. Получив письмо, импе¬
ратор повелел казнить Сеяна и его приспешников. С этого времени
Антония, которую Тиберий и раньше очень уважал, стала пользо¬
ваться у него еще большим уважением и доверием» (Иос. Фл. И. Д.
18, 6, 6).
Антония Младшая умерла в 37 г.
128
12. ГЕРМАНИК
Германик был старшим сыном Друза Старшего и Антонии Млад¬
шей. В 4 г. по приказу Октавиана Августа он был усыновлен своим
дядей Тиберием и стал именоваться Г ерманик Цезарь, или Г ерманик
Юлий Цезарь.
«Всеми телесными и душевными достоинствами Германик был
наделен, как никто другой; ему были присущи редкая красота и
храбрость, замечательные способности к наукам и красноречию,
беспримерная доброта, горячее желание и удивительное умение
снискать расположение народа и заслужить его. Врага он не раз
одолевал врукопашную. Выступать с речами в суде он не перестал
даже после триумфа. Среди памятников его учености остались даже
комедии, написанные им по-гречески.
Он пожал обильные плоды своих превосходных качеств. Родные
так уважали и ценили его, что сам Август долго колебался, не на¬
значить ли его своим наследником и, наконец, велел Тиберию его
усыновить. А народ так любил его, что когда он куда-нибудь при¬
езжал или откуда-нибудь уезжал, то из-за множества встречаю¬
щих или провожающих даже жизнь его иногда бывала в опасности;
когда же он возвращался из Германии после усмирения мятежа,
то все преторианские когорты выступили ему навстречу, хотя
приказано было выступить только двум, а народ римский без раз¬
бора сословия, возраста и пола высыпал встречать его за двадцать
миль» (Свет. Кал. 3—4).
Любовь к Германику была столь велика, что в 14 г. после смерти
Августа все легионы предложили ему верховную власть, но он
отказался, не желая идти против Тиберия, своего дяди и отчима.
Верность долгу Германик ставил превыше всего и никогда ни в ма¬
лейшей степени не был рабом честолюбия.
Германик проявил себя как превосходный полководец и дважды
был удостоен почетного титула императора.
С 13 г. Германик был главнокомандующим восьми легионов,
стоявших на берегах Рейна, его популярность среди воинов и
успехи в Германии были столь значительны, что вызвали зависть
Тиберия. Для окончательной победы над германцами нужна была
еще одна летняя кампания, однако Тиберий в 18 г. под разными
благовидными предлогами отозвал Германика и отправил его вое¬
вать на Восток.
В 19 г. Германик в возрасте 34-х лет пал жертвой козней со
стороны наместника Сирии Гнея Кальпурния Пизона и его жены
Планцины. Германик был отравлен медленно действующими сред¬
ствами. Перед смертью он сказал: «Если бы я уходил из жизни по
велению рока, то и тогда были бы справедливы мои сетования на
богов, преждевременной смертью похищающих меня еще совсем
молодым у моих родных, у детей, у отчизны; но меня злодейски по¬
губили Пизон и Планцина, и я хочу запечатлеть в ваших сердцах
мою последнюю просьбу: сообщите отцу и брату, какими горестями
5 Зак. 4671 Е. В. Федорова
129
терзаемый, какими кознями окруженный, я закончил мою несчаст¬
ную жизнь еще худшей смертью» (Тац. Анн. II, 71).
Германик пользовался всеобщей любовью, поэтому его кончина
вызвала в народе не только великую скорбь, но и гнев на несправед¬
ливость богов.
«В день, когда он умер, люди осыпали камнями храмы, опроки¬
дывали алтари богов, некоторые вышвыривали на улицу домашних
ларов (лары — божества дома), некоторые выкидывали новорож¬
денных детей1. Даже варвары, говорят, которые воевали между со¬
бой или с римлянами, прекратили войну, словно объединенные
общим и близким каждому горем; некоторые знатные варвары от¬
пустили себе бороду и обрили головы женам в знак величайшей
скорби; и сам царь царей (Артабан III парфянский) отказался от
охот и пиров с вельможами, что у парфян служит знаком траура.
А в Риме народ, подавленный и удрученный первой вестью о его
болезни, ждал и ждал новых гонцов; и когда, уже вечером, неиз¬
вестно откуда вдруг распространилась весть, что он опять здоров,
то все толпой с факелами и жертвенными животными ринулись на
Капитолий и едва не сорвали двери храма в жажде скорее выполнить
обеты; сам Тиберий был разбужен среди ночи ликующим пением,
слышным со всех сторон:
Жив, здоров, спасен Германик: Рим спасен и мир спасен!
Когда же, наконец, определенно стало известно, что его уже нет,
то никакие обращения, никакие постановления не могли унять на¬
родное горе, и плач о нем продолжался даже в декабрьские празд¬
ники (17, 18 и 19 декабря праздновались Сатурналии). Славу умер¬
шего и сожаление о нем усугубили ужасы последующих лет, и всем
не без основания казалось, что прорвавшаяся вскоре свирепость
Тиберия ранее сдерживалась только благодаря уважению к Гер-
манику и из страха перед ним» (Свет. Кал. 5—6).
Урну с прахом Германика привезли в Рим и совершили тор¬
жественный обряд погребения, на котором, однако, не присутство¬
вали ни Тиберий, ни Ливия.
Как пишет Тацит, «все хорошо знали, что Тиберий обрадован
смертью Германика и с трудом это скрывает. Тиберий и Ливия не
появились перед народом, то ли считая, что унизят свое величие,
предаваясь горю у всех на виду, то ли боясь обнаружить свое лице¬
мерие под столькими устремленными на них взглядами» (Тац. Анн.
III, 2—3).
Антония Младшая, мать Германика, тоже не была на похоронах.
В Риме ходили слухи, что ее не пустили Тиберий и Ливия, дабы
1 У римлян был обычай выбрасывать детей, родившихся в несчастливые
дни, ибо существовало поверье, что из таких младенцев не вырастут приличные
люди. Редко оставляли в живых народившихся уродцев. Pater familias (отец
семейства) мог отвергнуть даже нормального ребенка, так как над всеми членами
своей семьи он имел право жизни и смерти. Император Александр Север, правив¬
ший в 222—235 гг., запретил выбрасывать новорожденных.
130
всем казалось, будто они сами остались во дворце только ради того,
чтобы ее утешать.
«Тиберий, чтобы пресечь толки в народе, напомнил ему особым
эдиктом (официальным заявлением), что множество прославленных
римлян отдало жизнь за отечество, но ни о ком не сокрушались
столь безутешно, как о Германике. Это было бы великою честью и
для него, и для всех, если бы соблюдалась должная мера. Но мужам,
занимающим высокое положение, и народу-повелителю не пристало
уподобляться рядовым семьям и малым общинам. Правители смерт¬
ны — государство вечно. Поэтому пусть они возвращаются к по¬
вседневным занятиям и не отказываются от развлечений, так как
скоро будут даны театральные представления в честь Великой
Матери Богов (этот культ пришел в Рим из Малой Азии)» (Тац.
Анн. III, 6).
Против Пизона и Планцины был возбужден судебный процесс,
в ходе которого Пизон покончил с собой, а Планцина помилована
благодаря заступничеству Ливии. Однако ненависть римлян к План-
цине была столь велика, что ей пришлось покончить с собой после
смерти Ливии.
13. АГРИППИНА СТАРШАЯ
Агриппина Старшая, дочь Агриппы и Юлии Старшей, была
единственной женой Германика.
Она славилась целомудрием, и простые люди называли ее укра¬
шением родины, непревзойденным образцом древней нравствен¬
ности (см.: Тац. Анн. III, 4).
У Германика и Агриппины Старшей было девять детей, из
которых выжили шестеро: Нерон Цезарь, Друз Цезарь, Гай Цезарь
Калигула, Агриппина Младшая, Друзилла и Юлия Ливилла.
Агриппина Старшая имела характер сильный и непреклон¬
ный, притворяться не умела, в гневе была упорна и вспыльчи¬
ва. Она всегда помнила о своем высоком происхождении, о том,
что она — внучка Августа. «Никогда не мирившаяся со скром¬
ным уделом, жадно рвавшаяся к власти и поглощенная муж¬
скими помыслами, она была свободна от женских слабостей»
(Тац. Анн. VI, 25).
Агриппина, обладая большой смелостью и решительностью,
постоянно сопровождала своего мужа в военных походах.
Однажды во время войны с германцами произошел знаме¬
нательный случай: «...распространилась молва об окружении рим¬
ского войска и о том, что несметные силы германцев идут с
намерением вторгнуться в Галлию, и если бы не вмешательст¬
во Агриппины, то был бы разобран наведенный на Рейне мост,
ибо нашлись такие, которые в страхе были готовы на столь
позорное дело. Но эта сильная духом женщина взяла на себя
в те дни обязанности командира и оказывала необходимую по¬
мощь, если кто из воинов нуждался в одежде или в перевязке
5*
131
раны. При возвращении легионов она стояла у моста и встреча¬
ла их похвалой и благодарностью.
Все это глубоко уязвило Тиберия: неспроста эти ее забо¬
ты, не о внешнем враге она помышляет, домогаясь преданности
воинов. Нечего делать полководцам там, где женщина устраи¬
вает смотры войску, заискивает раздачами, как будто ей недоста¬
точно для снискания благосклонности воинов возить с собой
повсюду сына главнокомандующего в простой солдатской одеж¬
де и выражать желание, чтобы его называли Цезарем Кали¬
гулой. Агриппина среди войска могущественнее, чем команди¬
ры и полководцы: эта женщина подавила мятеж, против кото¬
рого было бессильно имя самого Тиберия. Сеян разжигал и усу¬
гублял эти подозрения: хорошо изучив нрав Тиберия, он за¬
ранее сеял в нем семена ненависти, чтобы тот таил ее про себя,
пока она не вырастет и не созреет» (Тац. Анн. I, 69).
Не только Тиберий, но и Ливия относилась неприязненно
к Агриппине, которая после смерти Германика осталась безза¬
щитной.
«Однажды Агриппина стала на что-то жаловаться Тиберию.
Он остановил ее за руку и произнес стих по гречески: «Ты, доч¬
ка, считаешь оскорбленьем, что не царствуешь?!». С тех пор
он больше не удостаивал ее разговором. Однажды за обедом
он протянул ей яблоко, но она не решилась его отведать. Пос¬
ле этого он перестал ее приглашать к столу, притворяясь, буд¬
то его подозревают в попытке отравления. Между тем, и то и
другое было подстроено заранее: он должен был предложить
ей яблоко для испытания, а она — отказаться от него как от
заведомой гибели.
Наконец, Тиберий, возведя на нее клевету, будто она хоте¬
ла искать спасения то ли у статуи Августа, то ли у войска, сос¬
лал ее на остров Пандатерию (в Тирренском море), а когда
она стала роптать, то центурион выбил ей глаз. Она решила
умереть от голода, но Тиберий приказал насильно раскрывать
ей рот и впихивать пищу. И даже когда она, упорствуя, погиб¬
ла, он продолжал ее злобно преследовать: самый день ее рожде¬
ния велел он отныне считать несчастливым. Он вменял себе в
заслугу даже то, что не удавил ее; за такое свое милосердие
он даже принял от сената декрет с выражением благодарности
и золотое подношение, которое было помещено в храм Юпи¬
тера Капитолийского» (Свет. Тиб. 53).
Агриппина Старшая погибла в 33 г. Двух ее старших сыно¬
вей, Нерона Цезаря и Друза Цезаря, по приказу Тиберия
объявили врагами государства и уморили голодом (одного на
Понтийский островах в 30 г., другого — в Риме в 33 г). Ее тре¬
тий сын, Калигула, стал императором после смерти Тиберия.
«Калигула отправился на Пандатерию и на Понтийские ост¬
рова, спеша собрать прах матери и брата; отплыл он в бурную
погоду, чтобы виднее была его сыновняя любовь, приблизился к
132
их останкам благоговейно, положил их в урны собственны¬
ми руками; с не меньшею пышностью, на судне со знаменем
на корме, он доставил их в Остию и вверх по Тибру в Рим, где
самые знатные всадники сквозь толпу народа внесли их в мавзо¬
лей Августа. В память их установил он всенародно ежегодные
поминальные обряды, а в честь матери — еще и цирковые иг¬
ры, где изображение ее везли в процессии на особой колес¬
нице» (Свет. Кал. 15).
Сохранилась до нашего времени большая беломраморная
прямоугольная урна Агриппины с лаконичной надписью: «Прах
Агриппины, дочери Марка Агриппы, внучки божественного Авгус¬
та, жены Германика Цезаря, матери принцепса Гая Цезаря Августа
Германика» (ЛН, 167).
В средние века эта урна использовалась в качестве меры для
зерна. Сейчас она хранится в Риме во Дворце Консерваторов,
который входит в состав Капитолийских музеев.
Трагична судьба родных Агриппины: мать погибла в опа¬
ле, старшие братья внезапно скончались юными, сестра умер¬
ла в ссылке, младший брат убит, муж отравлен, трое детей умер¬
ли в детстве, старших сыновей уморили, младший сын убит, одна
дочь убита, вторая умерла молодой, третья казнена, внук покон¬
чил с собой.
14. КАЛИГУЛА
Г ай Юлий Цезарь, имевший при жизни прозвище Калигула
и под этим именем вошедший в историю, был третьим сыном
Германика и Агриппины Старшей. Он родился в 12 г. и детство
провел в военных лагерях, так как его мать постоянно сопровож¬
дала своего мужа. Родители, стремясь завоевать популярность
среди воинов, одевали сына в военную одежду; специально сши¬
тые для него крохотные сапожки вызывали у воинов столь боль¬
шое умиление, что они ласково прозвали его Калигула, что
значит «сапожок».
В 31 г., когда ему исполнилось 19 лет и отец его давно был
мертв, а мать и двое старших братьев уже в опале, он был вы¬
зван Тиберием на Капри.
«На Капри многие хитростью или силой пытались выманить
у него выражение недовольства, но он ни разу не поддался ис¬
кушению: казалось, он вовсе забыл о судьбе своих близких, слов¬
но с ними ничего не случилось. А все, что приходилось тер¬
петь ему самому, он сносил с таким невероятным притворством,
что справедливо было о нем сказано: «Не было на свете луч¬
шего раба и худшего господина» (Свет. Кал. 10).
Тиберий, отличавшийся большой проницательностью, «не раз
предсказывал, что Калигула живет на погибель и себе и всем и
что в его лице вскармливается змея для римского народа и
для всего мира» (Свет. Кал. 11).
133
Когда через два дня после смерти Тиберия, 18 марта 37 г.,
Калигула был провозглашен императором с официальным име¬
нем Гай Цезарь Август Германик (или Император Гай Це¬
зарь), народ встретил эту весть с большой радостью, ибо все¬
общей любовью и уважением пользовались его родители Гер-
маник и Агриппина Старшая. Ликование было столь велико, что
менее чем за три месяца в знак благодарности богам было при¬
несено в жертву более ста шестидесяти тысяч животных (Свет.
Кал. 13).
Начало правления Калигулы было как будто хорошим; он
даже сделал попытку восстановить народное собрание и вернуть
ему право выбора должностных лиц. Проявил он щедрость и к
римскому народу: он выплатил ему деньги, которые завещала
Ливия и присвоил Тиберий. Много раз Калигула устраивал рос¬
кошные зрелища и обильные раздачи продовольствия.
Однако, если Тиберий с его исковерканной душой, подозри¬
тельностью и непомерной жестокостью был всего лишь на гра¬
ни сумасшествия, то Калигула был откровенным сумасшедшим.
Как пишет Светоний «помраченность своего ума он чувствовал
сам и не раз помышлял удалиться от дел, чтсйбы очистить мозг»
(Свет. Кал. 50).
В своем сумасшествии Калигула превратил принципат в от¬
кровенную монархию, лишив его всякой внешности республики.
Он требовал, чтобы ему поклонялись как богу и постоянно пов¬
торял слова из одной трагедии: «Пусть ненавидят, лишь бы боя¬
лись!».
Калигуле была присуща поистине сумасшедшая алчность и
расточительность; огромное наследство Тиберия в два миллиар¬
да семьсот миллионов сестерциев он промотал не более чем за
год. «Когда у него родилась дочь, то он потребовал от рим¬
ского народа денежных подношений на ее воспитание и при¬
даное. В первый день нового года он встал на пороге своего
дворца и ловил монеты, которые проходящий толпами народ
всякого звания сыпал ему из горстей и подолов. Наконец, обуян¬
ный страстью почувствовать эти деньги наощупь, он рассыпал
огромные кучи золотых монет по широкому полу и часто хо¬
дил по ним босиком или подолгу катался по ним всем те¬
лом» (Свет. Кал. 42).
Как пишет Светоний, «Калигула, истощившись и оскудев, за¬
нялся грабежом, прибегая к исхищреннейшим наветам, торгам
и налогам. Поистине не было человека такого безродного и та¬
кого убогого, которого он не постарался бы обездолить» (Свет.
Кал. 38, 35).
Калигула ввел невероятное количество налогов, но всю си¬
лу своей сумасшедшей жестокости он обрушил на римскую знать.
Он требовал, чтобы знатные и богатые люди в своих завеща¬
ниях делали бы его сонаследником, а потом объявлял их пре¬
ступниками, осуждал на смерть и завладевал имуществом.
134
«Зависти и злобы в нем было не меньше, чем гордыни и сви¬
репости. Он враждовал едва ли не со всеми поколениями ро¬
да человеческого. Он помышлял даже уничтожить поэмы Гоме¬
ра» (Свет. Кал. 34).
Откровенное сумасшествие сквозило во всех его поступках
(он, например, своего коня собирался сделать консулом) и про¬
являлось в его внешности.
«Лицо свое, уже от природы дурное и отталкивающее, он
старался сделать еще свирепее, перед зеркалом наводя на не¬
го пугающее и устрашающее выражение.
Одежда, обувь и остальной его обычный наряд был недосто¬
ин не только римлянина и не только гражданина, но и прос¬
то мужчины и даже человека. Часто он выходил к народу в
цветных, шитых жемчугом накидках, с рукавами и запястья¬
ми, иногда — в шелках и женских покрывалах, обутый то в сан¬
далии или котурны (театральная обувь на очень высокой плат¬
форме), то в сапоги воина, а то и в женские туфли; много раз
он появлялся с позолоченной бородой, держа в руке молнию
или трезубец или жезл, или — даже в облачении Венеры. Триум¬
фальное одеяние он носил постоянно, а иногда надевал пан¬
цирь Александра Македонского, добытый из его гробницы.
Гладиатор и возница, певец и плясун, Калигула сражался
боевым оружием, выступал как наездник в цирке, а пением и
пляской он так наслаждался, что даже на всенародных зрели¬
щах не мог удержаться, чтобы не подпевать трагическому акте¬
ру и не вторить у всех на глазах движениям плясуна» (Свет. Кал.
50, 52, 54). Надо иметь в виду, что древние римляне в быту от¬
нюдь не увлекались пением, а танцы для мужчины считались
занятием позорным.
Жестокий произвол, откровенный садизм и сумасшедшие вы¬
ходки императора римляне терпели около четырех лет. Терпе¬
ние их истощилось, когда Калигула бездумно посягнул на устои
рабовладения. Иосиф Флавий пишет:
«Калигула разрешил рабам выступать с любыми обвинения¬
ми против своих господ... Дело дошло до того, что некий раб
Полидевк осмелился выдвинуть обвинение против Клавдия, дя¬
ди императора, и Калигула не постеснялся присутствовать на
суде над своим родственником: он питал надежду найти пред¬
лог избавиться от Клавдия. Однако это ему не удалось, ибо он
все свое государство наполнил клеветой и злобой, а так как он
сильно восстановил рабов против господ то теперь против него
стало возникать много заговоров, причем одни приняли в них
участие, желая отомстить за личные обиды, а другие полага¬
ли, что от такого императора надо избавиться раньше, чем он
ввергнет всех в великие бедствия» (Иос. Фл. И. Д. 19, 1, 2).
Из большого числа заговорщиков самым активным оказал¬
ся трибун Кассий Херея, претерпевший множество издевательств
от сумасшедшего монарха.
135
«Между тем слухи о заговоре Кассия Хереи распространи¬
лись среди многих,1 и все эти люди — сенаторы, всадники и прос¬
тые воины — стали вооружаться; не было вообще ни одного
человека, который не считал бы убийство Калигулы великим
счастьем. Поэтому заговорщики по мере своих возможностей ста¬
рались не отставать друг от друга в проявлении доблести и по
возможности от всего сердца способствовать убиению тирана.
Даже Каллист принадлежал к числу заговорщиков. Это был
вольноотпущенник Калигулы, человек, достигший величайшей
власти, почти такой же, как сам император, потому что все
его боялись, между прочим — по причине его огромного бо¬
гатства: он брал крупные взятки и позволял себе величайшие
несправедливости, злоупотребляя властью и отлично зная непри¬
миримую натуру Калигулы, который никогда не отступал от раз
принятого решения. Каллист также знал, что имеет много при¬
чин опасаться за свою жизнь; особую роль тут играло его несмет¬
ное богатство. Поэтому он сблизился с Клавдием, дядей импе¬
ратора, и тайно примкнул к нему в надежде, что после кончи¬
ны Калигулы власть должна будет перейти к Клавдию и что он
(Каллист) тогда благодаря своему влиянию займет при новом
императоре подобное же видное положение по той причине,
что заранее успеет выказать ему свою благодарность и распо¬
ложение» (Иос. Фл. И. Д. 19, 1, 10).
24 января 41 г. заговорщики во главе с Кассием Хереей уби¬
ли Калигулу в одном из темных переходов его дворца; ходи¬
ли слухи, что на ближайшую ночь безумный император назна¬
чил празднество и собирался впервые выступить перед публи¬
кой как актер.
«Каковы были те времена, можно судить по тому, что да¬
же известию об убийстве Калигулы люди поверили не сразу:
подозревали, что он сам выдумал и распустил слух об убийст¬
ве, чтобы разузнать, что о нем думают в народе. Заговорщики
никому не собирались вручать власть, а сенат с таким единоду¬
шием устремился к свободе, что консулы созвали первое засе¬
дание не в Юлиевой курии, а на Капитолии, и некоторые при¬
зывали истребить память о Цезарях и разрушить храмы Юлия
Цезаря и Августа» (Свет. Кал. 60).
15. КЛАВДИЙ
Клавдий был младшим сыном Друза Старшего и Антонии
Младшей. В императорской семье его считали недотепой. «Мать
его Антония говорила, что он урод среди людей, что природа
начала его и не кончила, и, желая укорить кого-нибудь в ту¬
поумии, говорила: «глупее моего Клавдия». Бабка его Ливия
всегда относилась к нему с глубочайшим презрением, говорила
с ним очень редко и даже замечания ему делала или в записках,
коротких и резких, или через рабов. Сестра его Ливия Ли-
136
вилла, услыхав, что ему суждено быть императором, громко и
при всех проклинала эту несчастную и недостойную участь римского
народа» (Свет. Клавд 2). Август считал Клавдия неспособным к
государственным делам.
Однако Клавдий был весьма ученым человеком, умел иног¬
да говорить обдуманно и выразительно. По совету знаменито¬
го историка Тита Ливия он еще в юности стал писать римскую
историю, написал он также свою биографию и еще несколько
сочинений на латинском языке; на греческом языке он написал
историю этрусков и карфагенскую историю. Много лет незамет¬
но жил он в императорском дворце и был погружен в ученые
занятия; даже его племянник, сумасшедший Калигула, распра¬
вившийся со своими родственниками, не уничтожил его.
В момент убийства Калигулы Клавдий тоже находился в Па¬
латинском дворце.
Светоний так рассказывает о последовавших событиях:
«Когда заговорщики, готовясь напасть на Калигулу, ста¬
ли оттеснять от него придворных, якобы император пожелал
остаться один, Клавдий вместе с остальными был вытолкнут
и попал в Гермесову комнату; оттуда при первом слухе об убийст¬
ве он в испуге бросился в соседнюю Солнечную галерею и спря¬
тался за занавесью у дверей. Какой-то воин-преторианец, про¬
бегавший мимо, увидел его ноги, захотел проверить, кто там
прячется, узнал его, вытащил, и когда тот в страхе припал к
его ногам, обратился к нему с приветствием как к императору
и повел к своим соратникам, которые попусту буйствовали, не
зная, что делать дальше. Они посадили Клавдия на носилки,
и так как все носильщики поразбежались, то сами, поочеред¬
но сменяясь, понесли к себе в преторианский лагерь его, дрожа¬
щего от ужаса, а встречная толпа его жалела, словно это не¬
винного тащили на казнь.
Ночь Клавдий провел внутри лагерного вала, окруженный
стражей, успокоившись за свою жизнь, но тревожась за будущее.
Дело в том, что консулы, сенат и городские когорты (военные
отряды городской охраны, враждовавшие с преторианцами) за¬
няли Форум и Капитолий с твердым намерением провозгла¬
сить всеобщую свободу. Через народных трибунов Клавдия то¬
же пригласили в курию (место заседания сената), чтобы участво¬
вать в совете, но он отвечал, что его удерживают сила и принуж¬
дение. Однако на следующий день, когда сенат, утомленный раз¬
ноголосицей противоречивых мнений, медлил с выполнением своих
замыслов, а толпа стояла кругом, требовала единого властите¬
ля, и уже называла его имя,— тогда он принял на вооруженной
сходке присягу от воинов и обещал каждому по пятнадцать
тысяч сестерциев — первый среди Цезарей, купивший за день¬
ги преданность войска» (Свет. Клавд 10).
Клавдий стал императором, когда ему был уже 51 год. Он
принял громоздкое официальное имя Тиберий Клавдий Цезарь
137
Август Германик, которое имело, однако, и сокращенные вариан¬
ты: император Тиберий Клавдий и др.
Сделавшись императором, Клавдий немедленно приказал каз¬
нить Кассия Херею и еще несколько человек, причастных к
убийству Калигулы, однако отменил все его жестокие постанов¬
ления и тем самым заслужил всеобщее признание.
Дело в том, что в восстановлении республики был заинтере¬
сован только сенат, состоявший из представителей старой рим¬
ской знати, а плебс, преторианцы и провинциальная знать пред¬
почитали умеренную императорскую власть, от которой они име¬
ли определенные выгоды.
Римские плебеи имели все основания быть довольными Клав¬
дием, который помимо организации раздач и зрелищ проявил
заботу о благоустройстве столицы: провел новые водопроводы,
реконструировал порт в Остии и обеспечил регулярный подвоз
хлеба в Рим.
Диапазон государственной деятельности Клавдия оказался ши¬
роким.
Был издан особый эдикт (постановление), согласно кото¬
рому получали свободу старые и больные рабы, оставленные
своими хозяевами без помощи.
По инициативе Клавдия были взяты под охрану государства
все строения: в Италии нельзя было сломать ни одного дома,
даже брошенного и необитаемого, без особого письменного раз¬
решения римского сената (см: ЛН, 176).
Рим возобновил завоевательную политику, и римскими про¬
винциями стали Мавретания, Британия, Фракия (совр. Болга¬
рия), а в Малой Азии — Ликия и Памфилия.
На завоеванных территориях римляне строили города и не
гнушались контактами с местной знатью; более того, впервые в
истории римляне допустили варваров-неиталийцев в свой сенат,
и представители галльского племени эдуев сделались первыми
сенаторами. Некоторые римляне вознегодовали на Клавдия за
это нововведение.
Многочисленные мероприятия, проведенные от имени Клав¬
дия, способствовали укреплению военной диктатуры и централи¬
зации власти.
Со времени Клавдия началось создание четкой структуры
императорской канцелярии с различными отделами и иерар¬
хией должностей. Естественно, что крупные должности в канце¬
лярии получили императорские вольноотпущенники, поскольку
прислуга императорского дома, как и всякого другого, состояла
из рабов.
Вольноотпущенников в Риме было много. Достойно упомина¬
ния тонкое замечание Тацита: «Если обособить вольноотпущен¬
ников, то станет очевидной малочисленность свободнорожден¬
ных» (Тац. Анн. XIII, 27).
138
В правление Клавдия некоторые императорские вольноотпу¬
щенники были влиятельными людьми в государстве:
«Его вольноотпущенники, взяв большую силу, оскверняли
все развратом, мучили людей ссылками, убийствами, проскрип¬
циями. Феликса, одного из них, Клавдий поставил во главе
легионов в Иудее, евнуху Поссидию после триумфа над Бри¬
танией было дано среди других храбрейших воинов почетное
оружие, точно он участвовал в этой победе; Полибию разреше¬
но было шествовать между двумя консулами. Но всех их превзо¬
шли секретарь Нарцисс, который держал себя как господин сво¬
его господина, и Паллант, украшенный преторскими знаками
отличия. Они оба были так богаты, что когда Клавдий жало¬
вался на недостаток денег в казне, то в народе остроумно
говорили, что у него могло бы быть денег в изобилии, если бы
эти два вольноотпущенника приняли его в свою компанию» (Авр.
Викт. Извл. IV).
Особой мощью и богатством отличался Паллант, бывший
раб Антонии Младшей, которому Клавдий поручил заведовать
финансами,— он имел триста миллионов сестерциев.
«Клавдий выступил в сенате с предложением относитель¬
но наказания женщин в случае их брачного сожительства с ра¬
бами, и сенаторы постановили, что если свободная женщина
дошла до такого падения без ведома владельца раба, то ее сле¬
дует считать обращенной в рабство, а если с его согласия —
то считать ее вольноотпущенницей. И так как Клавдий объявил,
что автором внесенного законопроекта является Паллант, то
Борея Соран, предназначенный в консулы, предложил даровать
Палланту преторские знаки отличия и пятнадцать миллионов
сестерциев, а Корнеллий Сципион добавил, что Палланту сверх
того следует принести благодарность от лица государства, ибо
он, происходя от царей Аркадии, ради общественной пользы
пренебрег своей восходящей к глубокой древности знатностью и
удовлетворяется положением одного из помощников императо¬
ра. Клавдий подтвердил, что, довольствуясь почестями, Пал¬
лант по-прежнему беден. И вот, начертанный на медной доске,
был вывешен сенатский указ, в котором вольноотпущенник,
обладатель трехсот милионов сестерциев, превозносился вос¬
хвалениями за старинную неприхотливость и довольство малым»
(Тац. Анн. XII, 53).
Тацит делает справедливей вывод о государственной деятель¬
ности Клавдия: «Это был принцепс, у которого не было дру¬
гих мыслей и другой неприязни, кроме подсказанных и вну¬
шенных со стороны» (Тац. Анн. XII, 3).
Клавдий скончался 13 октября 54 г. от отравления. Ему
устроили торжественные похороны; похвальное надгробное сло¬
во произнес молодой Нерон, сын его четвертой жены Агрип¬
пины Младшей, которого Клавдий усыновил.
139
Когда Нерон заговорил о мудрости и предусмотрительности
Клавдия, то, как пишет Тацит, «никто не смог побороть усмеш¬
ку» (Тац. Анн. XIII, 3). Ведь ни для кого не было тайной, что
именно Агриппина Младшая спровадила Клавдия на тот свет,
чтобы императором стал Нерон.
Сенека, выдающийся философ и активный политик, которо¬
му Агриппина Младшая вверила воспитание Нерона, весьма
своеобразно откликнулся на смерть Клавдия, написав паро¬
дию на апофеоз (обожествление) императора.
Многословное сочинение Сенеки называется «Отыквление» —
то есть Клавдий после смерти превращается не в бога, а в тык¬
ву — символ глупости.
Сенека не жалеет слов, изничтожая Клавдия и восхваляя
молодого Нерона; особенно он порицает покойного императо¬
ра за то, что тот охотно предоставлял право римского граж¬
данства иноплеменникам — грекам и варварам:
«Клавдий был уже при последнем издыхании, а скончать¬
ся никак не мог. Тогда Меркурий (провожавший души умер¬
ших в подземное царство), который всегда наслаждался его
талантом, отвел в сторонку одну из парок (богини, пряду¬
щие нити жизни людей) и говорит ей: «До каких же это пор,
зловредная ты женщина, будет у тебя корчиться этот несчаст¬
ный? Неужто не будет конца его мукам? Вот уже шестьде¬
сят четвертый год, что он задыхается. Что за зуб у тебя на
него и на государство? Дай ты в кои-то веки не соврать звездо¬
четам: с тех пор, как он стал править, они что ни год, что ни
месяц его хоронят. Впрочем, удивительного нет, коль они оши¬
баются, и никто не знает, когда наступит его час: всегда его
считали безродным. Делай свое дело:
Смерти предай; во дворце пусть лучше царит опустелом».
«А я-то,— говорит Клото (одна из трех парок),— хотела
ему малость надбавить веку, чтобы успел он и остальным, ко¬
торые все наперечет, пожаловать гражданство. (А он ведь ре¬
шил увидеть в тогах всех — и греков, и галлов, и испанцев,
и британцев). Но если уж угодно будет хоть несколько ино¬
земцев оставить на племя и ты приказываешь, так будь по-
твоему».
Тут открывает она ящичек и достает три веретенца: одно —
Авгурина, другое — Бабы и третье — Клавдия. «Вот этим троим,—
говорит она,— я прикажу в этом году умереть одному за дру¬
гим и не отпущу его без свиты: невместно тому, кто привык
видеть столько тысяч людей и за собой, и перед собой, и око¬
ло себя, остаться вдруг одному. Покамест довольно с него и
этих приятелей».
Молвила это она и, смотав свою гнусную пряжу,
Жизни дурацкой царя, наконец, оборвала теченье.
А уж Лахеса, собрав волоса, украсивши кудри
И пиэрийским чело и локоны лавром венчая,
Светлую прясть начала из руна белоснежную нитку.
140
И под счастливой рукой потянулась из этой кудели
С новой окраскою нить. Изумляются сестры работе:
Обыкновенная шерсть дорогим отливает металлом,
И золотые века нисходят по нитке прекрасной.
Нет их усердью конца: сучат благодатную пряжу,
Пригоршни полня себе и работе радуясь, сестры.
Спорится дело само, и без всяких при этом усилий
Мягкая сходит у них с веретен крутящихся нитка;
Годы Тифона уже побеждают и Нестора годы.
Пением тешит их Феб и, грядущему радуясь живо,
То прикоснется к струнам, то работе сестер помогает.
Пенью внимают они и тягость труда забывают.
И, увлекаясь игрой на кифаре и братнею песней,
Больше, чем надо, они напряли руками: людскую
Долю похвальный их труд миновал. «Не скупитеся, парки,—
Феб говорит им,— пусть срок побеждает, положенный
смертным,
Тот, кто подобен лицом, кто подобен мне красотою,
Не уступающий мне поэт и певец. Благодатный
Век он измученным даст и законов молчанье нарушит.
Как светоносец, когда разгоняет бегущие звезды,
Или как Геспер, восход вечерних звезд предваряя,
Иль как в румяной Заре, рассеявшей тени ночные
И зарождающей день, появляется яркое солнце,
Мир озаряя и в путь из ворот выводя колесницу,—
Так должен Цезарь взойти, таким увидит Нерона
Скоро весь Рим. Его лик озаряет все отсветом ярким,
И заливает волна кудрей его светлую выю».
Это Аполлон. А Лахеса, которая и сама увлеклась этим ис¬
ключительным красавцем, напряла полные пригоршни и дарует
от себя многие лета Нерону. Клавдию же все приказывают уб¬
раться
Из дома подобру и поздорову вон.
И тут испустил он дух и перестал притворяться живым»
(пер. Ф. А. Петровского в кн.: Римская сатира. М., 1957,
с. 112—114).
16. МЕССАЛИНА
Валерия Мессалина, правнучка Октавии Младшей, была
третьей женой Клавдия и имела от него двоих детей: Октавию
и Британника.
Мессалина отличалась столь фантастически развратным по¬
ведением, что имя ее стало нарицательным. Пресытившись рос¬
кошью императорского образа жизни, она испытывала особое
пристрастие к грязным притонам Рима, к его «дну», о чем Юве¬
нал упоминает в своих стихах:
Взгляни же на равных богам, послушай, что было
С Клавдием: как он заснет, жена его, предпочитая
Ложу в дворце Палатина простую подстилку, хватала
Пару ночных с капюшоном плащей, и с одной лишь служанкой
Блудная Августа эта бежала от спящего мужа;
141
Черные волосы скрыв под парик белокурый, стремилась
В теплый она лупанар, увешанный ветхою тканью,
Лезла в каморку пустую...
Ласки дарила входящим и плату за это просила.
(Ювенал. Сатиры, VI, 115—122, 125, пер. Д. Недовича и Ф. Петровского)
Разнузданная порочность Мессалины привела ее к трагиче¬
скому концу, о чем рассказывает Тацит:
«Она воспылала к Гаю Силию, красивейшему из молодых
людей Рима, такой необузданной страстью, что расторгла его
брачный союз со знатной женщиной Юнией Силаной, чтобы без¬
раздельно завладеть своим любовником. Силий хорошо понимал,
насколько преступна и чревата опасностями подобная связь, но
отвергнуть Мессалину было бы верною гибелью, а продолжение
связи оставляло некоторые надежды, что она останется тайной.
Привлекаемый вместе с тем открывшимися перед ним большими
возможностями, он находил утешение в том, что не думал о бу¬
дущем и черпал наслаждение в настоящем. А Мессалина не украд¬
кою, а в сопровождении многих открыто посещала его дом, повсю¬
ду следовала за ним по пятам, щедро наделяла его деньгами и
почестями, и у ее любовника, словно верховная власть уже пере¬
шла в его руки, можно было увидеть рабов императора, его воль¬
ноотпущенников и утварь из его дома.
Тем временем Клавдий, оставаясь в полном неведении относи¬
тельно своих семейньЪх дел, отправлял цензорские обязанности и
осудил в строгих указах распущенность театральной толпы и не¬
которых знатных женщин.
Мессалине в конце концов наскучила легкость, с какою она
совершала прелюбодеяния, и она искала новых, неизведанных нас¬
лаждений, когда Силий, толкаемый роковым безрассудством или
решив, что единственным спасением от нависших опасностей
являются сами опасности, стал побуждать Мессалину покончить с
притворством: их положение не таково, чтобы ждать, пока Клав¬
дий умрет от старости; тем, кто ни в чем не виновен, благоразу¬
мие не во вред, но явные бесчинства могут найти опору лишь в
дерзости. У них есть сообщники, которые страшатся того же. Он
теперь не женат, бездетен, готов вступить с ней в супружество
и усыновить Британника. Если они опередят Клавдия, доверчиво¬
го и беспечного, но неистового в гневе, у Мессалины сохранит¬
ся прежнее могущество, но добавится безопасность. К этим ре¬
чам Мессалина сначала отнеслась без особого энтузиазма, но не
из любви к мужу, а из опасения, как бы Силий, завладев властью,
не охладел к любовнице и не оценил настоящей ценой злодеяние,
которое одобрял при угрожающих обстоятельствах. Но мысль о бра¬
ке все-таки привлекла ее своей непомерной наглостью, в кото¬
рой находят для себя последнее наслаждение те люди, кото¬
рые растратили все остальное. Итак, едва дождавшись отъезда
Клавдия, отбывшего в Остию для жертвоприношения, Мессали¬
на торжественно справляет свадебный обряд.
142
Я знаю, покажется сказкой, что в городе, где все известно,
и ничто не может быть скрыто, нашелся среди смертных чело¬
век столь дерзкий и легкомысленный, притом — предназначен¬
ный в консулы на следующий срок, который в заранее условлен¬
ный день встретился с женой императора, созвав свидетелей для
подписания их брачного контракта, что она слушала слова совер¬
шавших обряд бракосочетания, надевала на себя свадебное покры¬
вало, приносила жертвы пред алтарями богов, что они возлежали
среди пирующих, что тут были поцелуи, объятия, наконец, что
ночь была проведена ими в супружеской вольности. Но ничто
мною не выдумано, чтобы поразить воображение, и я передаю
только то, о чем слышали старики и что они записали.
Императорский двор охватила тревога, и уже не в разговорах
наедине, а открыто стали выражать свое возмущение главным
образом те люди, которые располагали влиянием и боялись госу¬
дарственного переворота: пока ложе императора осквернял знаме¬
нитый актер Мнестер, это, конечно, было постыдно, но не заклю¬
чало в себе угрозы роковых потрясений; но теперь его место занял
знатный молодой человек, которому прекрасная внешность, сила ду¬
ха и предстоящее консульство внушают надежды на осуществле¬
ние дерзновеннейших замыслов: ведь ни для кого не тайна, что
должно последовать за подобным бракосочетанием. Несомненно,
в них закрадывался страх, когда они вспоминали о безволии
Клавдия, его подчиненности жене и о многих казнях, совершен¬
ных по настоянию Мессалины; с другой стороны, та же податли¬
вость императора позволяла рассчитывать, что, выставив столь
тяжкое обвинение, они возьмут верх и с Мессалиною можно бу¬
дет покончить, добившись ее осуждения без дознания; если же ей
все-таки будет дана возможность оправдываться,— а это всего опас¬
нее,— нужно, чтобы Клавдий оставался глух даже к ее призна¬
ниям.
Сначала вольноотпущенники Каллист, Нарцисс и Паллант,
пользовавшийся в то время величайшим благоволением импера¬
тора, подумывал и о том, не отвлечь ли анонимными угрозами
Мессалину от любви к Силию, ограничившись только этим и
умалчивая обо всем остальном. Но из опасения навлечь на
самих себя гибель они в конце концов отказались от этой мыс¬
ли, Паллант — из трусости, Каллист — потому, что, основываясь
на опыте, почерпнутом им в правление Калигулы, хорошо знал,
что для сохранения за собой могущества гораздо безопаснее
прибегать к осторожным, чем к решительным действиям; один
только Нарцисс не оставил намерения разоблачить Мессалину,
решив, однако, ни единым словом не предупреждать ее ни о
выдвигаемом против нее обвинении, ни о наличии обвинителя»
(Тац. Анн. XI, 12, 13, 26—29).
Через третьих лиц Клавдию было сообщено о неслыханной
дерзости Мессалины, и, хотя он в своей обычной нерешитель¬
ности не промычал ни «да», ни «нет», Нарцисс сам своею
143
властью приказал ее убить; убит был также Гай Силий и ли¬
ца, причастные к этому невероятному делу.
«Пировавшему Клавдию сообщили о смерти Мессалины, умол¬
чав о том, была ли она добровольной или насильственной.
А он, не спросив об этом, потребовал кубок с вином и ни в чем
не нарушил обычного ритуала застолья. Да и в последующие
дни он не выказал ни малейших признаков ни радости, ни
ненависти, ни гнева, ни скорби, ни вообще какого бы то ни бы¬
ло движения души человеческой как при виде ликующих об¬
винителей, так и глядя на подавленных горем детей.
Сенат помог Клавдию забыть Мессалину, так как поста¬
новил изъять ее имя и ее статуи из всех общественных мест
и из частных домов. Нарциссу были определены квесторские
знаки отличия — весьма незначительная награда сравнительно
с его упованиями,— ведь в этом деле он превзошел своими заслу¬
гами Палланта и Каллиста.
Да, его побуждения были честными, но привели они к наи¬
худшим последствиям» (Тац. Анн. XI, 38).
17. АГРИППИНА МЛАДШАЯ
Агриппина Младшая была старшей из дочерей Германика
и Агриппины Старшей.
Судьба Агриппины Младшей в молодости не была легкой.
Ее отец, мать и двое старших братьев пали жертвой преступ¬
ных козней, ее третий брат, император Калигула, сначала сде¬
лал ее своей любовницей, а потом отправил в ссылку на Пон-
тийские острова. Клавдий, ее родной дядя, став императором,
вернул ее в Рим, где ей пришлось многое претерпеть от Мес¬
салины.
Агриппина Младшая была выдана Тиберием замуж за Гнея
Домиция Агенобарба, внука Марка Антония и Октавии Млад¬
шей, о котором Светоний говорит, что это был «человек гнусней¬
ший во всякую пору его жизни» (Свет. Нер. 5); его отец, Лу¬
ций Домиций Агенобарб, был человеком заносчивым, жестоким
и грубым. Когда Агриппина Младшая родила сына, ее муж «в от¬
вет на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агрип¬
пины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для че¬
ловечества» (Свет. Нер. 6). Этим сыном был Нерон, так что
оказались пророческими слова его отца, который скончался в
скором времени.
Высокомерная и жестокая, лицемерная и алчная, Агрип¬
пина Младшая была одержима истинной страстью властолюбия.
Рассказывали, что однажды Агриппина спросила у прорицате¬
лей о судьбе своего сына и те ответили, что он будет царство¬
вать, но убьет свою мать, на что она сказала: «Пусть убьет,
лишь бы царствовал!» (Тац. Анн. XIV, 9).
144
11 геле гибели Мессалины в 48 г. Агриппина воспряла ду¬
хом и решительно вступила в борьбу за власть. Тацит об этом
повествует так:
«После умерщвления Мессалины императорский двор охва¬
тило волнение из-за возникшей между вольноотпущенниками
борьбы, кому из них приискать новую жену Клавдию, не вы¬
носившему безбрачного существования и подпадавшему под власть
каждой своей супруги. Таким же соперничеством загорелись и
женщины: каждая выставляла на вид свою знатность, красо¬
ту и богатство как достойное основание для такого замужества.
Спор шел главным образом о том, кого предпочесть, дочь ли
бывшего консула Марка Лоллия Лоллию Паулину или дочь Гер-
маника Агриппину; последнюю поддерживал Паллант, первую —
Каллист; со своей стороны, Нарцисс выдвигал Элию Петину
(бывшую вторую жену Клавдия). Сам Клавдий склонялся то
туда, то сюда, смотря по тому, кого из своих советчиков он
только что выслушал.
Паллант превозносил в Агриппине более всего то, что она
приведет с собою внука Германика; вполне достойно импера¬
торского семейства присоединить этого отпрыска знатного рода
к потомкам Юлиев и Клавдиев и тем самым не допустить, что¬
бы женщина испытанной плодовитости и еще молодая унесла
в другой дом славу и величие Цезарей.
Подкрепленные чарами Агриппины, эти доводы одержали
верх: часто бывая у дяди на правах близкой родственницы,
она обольстила его и, предпочтенная остальным, но еще не же¬
на, уже стала пользоваться властью жены» (Тац. Анн. XII, 1—3).
Хотя римские законы запрещали брак дяди и племянницы,
однако для Клавдия допустили исключение, и в 49 г. Агрип¬
пина Младшая сделалась императрицей.
«Всем стала заправлять женщина, которая вершила дела¬
ми Римской империи отнюдь не побуждаемая разнузданным
своеволием, как Мессалина. Агриппина держала узду крепко на¬
тянутой, как если бы она находилась в мужской руке. На лю¬
дях она выглядела суровой, а еще чаще — высокомерной; в до¬
машней жизни не допускала ни малейших отступлений от стро¬
гого семейного уклада, если это не способствовало укрепле¬
нию ее власти. Непомерную жадность к золоту она оправды¬
вала желанием скопить средства для нужд государства» (Тац.
Анн. XII, 7).
«Появление женщины перед строем войска было, конечно,
новшеством и не соответствовало древним римским обычаям, но
сама Агриппина не упускала возможности показать, что она
правит вместе со своим супругом, разделяя с ним власть, ко¬
торую добыли ее предки» (Тац. Анн. XII, 37).
Агриппина взяла власть в свои руки и желала ее сохра¬
нить. Поэтому она добилась, чтобы Клавдий усыновил Нерона.
Но она хотела, чтобы Нерон не имел своей воли и был ей во
145
всем покорен. Именно поэтому Агриппина вступила в яростную
борьбу с Домицией Лепидой, родной сестрой своего первого
мужа, внучкой Марка Антония и Октавии Младшей.
«Внешностью, возрастом и богатством Агриппина и Доми-
ция Лепида мало чем отличались одна от другой: обе разврат¬
ные, запятнанные дурной славой, необузданные,— они не менее
соперничали в пороках, чем в том немногом хорошем, кото¬
рым их, возможно, наделила судьба. Но ожесточеннее всего
они боролись между собой за то, чье влияние на Нерона во¬
зобладает — матери или тетки; Лепида завлекала его юношескую
душу ласками и щедротами, тогда как Агреппина, напротив,
была с ним неизменно сурова и непреклонна: она желала доста¬
вить сыну верховную власть, но терпеть его властвования она
не могла» (Тац. Анн. XII, 64).
По настоянию Агриппины против Домиции Лепиды возбуди¬
ли уголовное дело: ее обвинили в колдовстве и осудили на
смерть. Всеми силами Лепиду старался защитить Нарцисс, ко¬
торый понимал, что ему не сдобровать, если императором ста¬
нет Нерон. Но Нарцисс не в силах был бороться с Агрип¬
пиной, и сам уехал из Рима в Синуессу якобы для восста¬
новления здоровья. На этом карьера Нарцисса закончилась.
Агриппина воспользовалась удалением Нарцисса, который
все-таки был лицом влиятельным, и быстро организовала убийст¬
во Клавдия. О том, как его отравили, рассказывали по-разно¬
му, но в самом факте отравления не сомневался никто.
Клавдий был обожествлен, а Нерон провозглашен импера¬
тором с громоздким официальным именем — Нерон Клавдий
Цезарь Август Германик.
Быстро стала Агриппина убирать неугодных ей людей; но
ей воспрепятствовали Афраний Бурр, командующий преториан¬
цами, и Луций Анней Сенека, которого она сама сделала настав¬
ником Нерона. «Они вступили в борьбу с необузданным вы¬
сокомерием Агриппины, одержимой всеми страстями жестоко¬
го властолюбия и поддерживаемой Паллантом, по наущению
которого Клавдий кровосмесительным браком и роковым усы¬
новлением сам себя погубил. Но характер Нерона был не та¬
ков, чтобы покоряться рабам, и Паллант, наглой заносчи¬
востью перейдя границы допустимого для вольноотпущенника,
навлек на себя его неприязнь. Внешне, однако, Агриппине ока¬
зывались всевозможные почести» (Тац. Анн. XIII, 2).
Отношения Агриппины с Нероном неотвратимо ухудшались,
пока не дошли до открытой вражды и ненависти. Разъярен¬
ная Агриппина сочла, наконец, нужным напомнить Нерону,
что власть он получил из ее рук с помощью преступления, но
еще жив четырнадцатилетний Британник, законный наслед¬
ник Клавдия.
Угроза на Нерона подействовала, и по его приказу Британ¬
ник был отравлен на пиру в присутствии Агриппины.
146
Трагический финал беспримерной в римской истории борь¬
бы матери и сына Тацит описывает так:
«Нерон, поняв в конце концов, что мать ему в тягость, ре¬
шает ее умертвить и начинает совещаться со своими при¬
ближенными, осуществить ли это посредством яда, или оружия,
или как-либо иначе.
Сначала остановились на яде. Но если дать его за столом
у Нерона, то внезапную смерть Агриппины невозможно будет
приписать случайности, ибо при таких же обстоятельствах по¬
гиб и Британник; а подкупить слуг Агриппины, искушенной в
злодеяниях и научившейся осторожности, представлялось делом
нелегким; к тому же, опасаясь яда, она постоянно принима¬
ла противоядия.
Что же касается убийства с использованием оружия, то
никому не удавалось придумать, как в этом случае можно бы¬
ло бы скрыть насильственный характер ее смерти; кроме того,
Нерон боялся, что избранный им исполнитель такого дела мо¬
жет не выполнить приказания.
Наконец, вольноотпущенник Аникет, командующий флотом и
воспитатель Нерона в годы его отрочества, ненавидевший Агрип¬
пину и ненавидимый ею, изложил придуманный им хитроум¬
ный замысел. Он заявил, что может устроить на корабле осо¬
бое приспособление, чтобы, выйдя в море, он распался на час¬
ти и потопил ни о чем не подозревающую Агриппину: ведь ни¬
что в такой мере не чревато случайностями, как море; и если
она погибнет при кораблекрушении, найдется ли кто, столь зло¬
козненный, чтобы объяснить преступлением то, в чем повинны
ветер и волны? А Нерон потом воздвигнет погибшей матери
храм, алтари и вообще не пожалеет усилий, чтобы выказать се¬
бя любящим сыном.
Этот ловко придуманный план был одобрен. Благоприятство¬
вали ему и сами обстоятельства, ибо один из праздников Нерон
справлял в Байях (около Неаполя). Сюда он и заманивает
мать, неоднократно заявляя, что следует терпеливо сносить
гнев родителей и подавлять в себе раздражение, и рассчитывая,
что слух о его готовности к примирению дойдет до Агриппи¬
ны, которая поверит ему с легкостью, свойственной женщинам,
когда дело идет о желанном для них.
Итак, встретив ее на берегу, он взял ее за руку, обнял и
повел в Бавлы (так называлась вилла у самого моря). Здесь
вместе с другими стоял у причала отличавшийся нарядным уб¬
ранством корабль, чем император также как бы проявлял ува¬
жение к матери.
Нерон пригласил ее к ужину, надеясь, что ночь поможет ему
приписать ее гибель случайности.
Хорошо известно, что кто-то выдал Нерона и предупредил
Агриппину о подстроенной западне, и она, не зная, верить ли
этому, отправилась в Байи на конных носилках.
147
Там, однако, ласковость сына рассеяла ее страхи; он при¬
нял ее с особой предупредительностью и поместил за столом
выше себя.
Непрерывно поддерживая беседу то с юношеской непри¬
нужденностью и живостью, то с сосредоточенным видом, как
если бы он сообщал ей нечто исключительно важное, он за¬
тянул пиршество; провожая ее, отбывающую к себе, он дол¬
го, не отрываясь, смотрит ей в глаза и горячо прижимает ее
к груди, то ли, чтобы сохранить до конца притворство, или,
быть может, потому, что прощание с обреченной им на смерть
матерью тронуло его душу, сколь бы зверской она ни была.
Но боги, словно для того, чтобы злодеяние стало явным,
послали ясную звездную ночь с безмятежно спокойным морем.
Корабль не успел отплыть далеко; вместе с Агриппиной на¬
ходилось только двое ее приближенных — Креперей Галл, стояв¬
ший невдалеке от кормила, и Ацеррония, присевшая в ногах
у нее на ложе и с радостным возбуждением говорившая о рас¬
каянии ее сына и о том, что она вновь обрела былое влияние,
как вдруг по данному знаку обрушивается утяжеленная свинцом
кровля каюты, которую они занимали; Креперей был ею за¬
давлен и тут же испустил дух, а Агриппину с Ацерронией за¬
щитили высокие стенки ложа, случайно оказавшиеся достаточ¬
но прочными, чтобы выдержать тяжесть рухнувшего потолка.
Не последовало и распадения корабля, так как при возник¬
шем всеобщем смятении очень многие, не посвященные в тай¬
ный замысел, помешали тем, кому было поручено привести его
в исполнение.
Тогда гребцам был отдан приказ накренить корабль на один
бок и таким образом его затопить; но и на этот раз между
ними не было необходимой для совместных действий согласован¬
ности, и некоторые старались наклонить его в противополож¬
ную сторону, так что обе женщины не были сброшены в море
внезапным толчком, а плавно соскользнули в воду.
Ацерронию, по неразумию кричавшую, что она Агриппина,
забили насмерть баграми, веслами и другими попавшимися под
руку корабельными принадлежностями, тогда как Агриппина,
сохранявшая молчание и по этой причине неузнанная (впрочем,
и ока получила рану в плечо), сначала вплавь, а потом на од¬
ной из встречных рыбачьих лодок добралась до берега и была
доставлена на свою виллу.
Там, поразмыслив над тем, с какой целью была она пригла¬
шена лицемерным письмом, почему ей воздавались такие по¬
чести, каким образом у самого берега не гонимый ветром и не
наскочивший на скалы корабль стал разрушаться сверху, слов¬
но наземное сооружение, а также приняв во внимание убийство
Ацерронии и взирая на свою рану, она решила, что единствен¬
ное средство уберечься от нового покушения — это сделать вид,
что она ничего не подозревает.
148
Она направляет к сыну вольноотпущенника Агерина с пору¬
чением передать ему, что по милости богов и хранимая его
счастьем она спаслась от почти неминуемой гибели и что она
просит его, сколь бы он ни был встревожен опасностью, ко¬
торую пережила его мать, отложить свое посещение: в настоя¬
щее время ей нужен только отдых.
После этого все с тем же притворным спокойствием она
прикладывает к ране целебные снадобья и к телу — согреваю¬
щие компрессы, а также велит разыскать завещание Ацерро-
нии и опечатать оставшиеся после нее вещи, только в этом
действуя без притворства.
А Нерону, поджидавшему вестей о выполнении злодеяния,
тем временем сообщают, что легко раненная Агриппина спас¬
лась, претерпев столько бедствий такого рода, что у нее не мо¬
жет оставаться сомнений, кто является их подлинным винов¬
ником.
Помертвев от страха, Нерон восклицает, что охваченная жаж¬
дою мщения, вооружив ли рабов, возбудив ли против него вои¬
нов или воззвав к сенату и народу, она вот-вот появится, чтобы
вменить ему в вину кораблекрушение, свою рану и убийство
друзей; что же тогда поможет ему, если не придумают чего-
нибудь Бурр и Сенека!
И он велит их срочно разбудить и приказывает им немед¬
ленно житься к нему; неизвестно, были ли они заранее посвя¬
щены в его замыслы.
И тот и другой долго хранят молчание, чтобы зря не пе¬
речить ему или, быть может, считая, что дело зашло так дале¬
ко, что если не опередить Агриппину, то ничто уже не спа¬
сет Нерона от гибели.
Наконец Сенека, набравшись решимости, взглянул на Бурра
и обратился к нему с вопросом, можно ли отдать приказ вои¬
нам умертвить Агриппину.
Тот ответил, что преторианцы связаны присягой верности
всему дому Цезарей и, помня Германика, не осмелятся под¬
нять руку на его дочь: пусть Аникет сам выполняет обещан¬
ное.
Тот, не колеблясь, предлагает возложить на него осуществ¬
ление этого злодеяния.
В ответ на его слова Нерон говорит, что тогда ему, Неро¬
ну, будет даровано самовластие и что столь бесценным даром
он будет обязан вольноотпущеннику; так пусть же он поторо¬
пится и возьмет с собою людей, готовых беспрекословно по¬
виноваться его приказаниям.
А сам Нерон, узнав о прибытии Агерина, посланного Агрип¬
пиной, решает возвести на нее ложное обвинение. Пока тот го¬
ворит, Нерон подбрасывает ему под ноги меч, а затем приказы¬
вает заключить его в оковы, собираясь впоследствии клевет¬
нически объявить, будто мать императора, задумавшая покусить¬
149
ся на его жизнь и опозоренная тем, что была уличена в преступ¬
ном деянии, сама себя добровольно предала смерти.
Между тем распространяется весть о несчастном случае с
Агриппиной, и всякий, услышав об этом, бежит на берег. Од¬
ни поднимаются на откосы береговых дамб, другие вскакива¬
ют в лодки, которые там были; третьи входят в воду, насколь¬
ко позволяет их рост. Некоторые простирают вперед руки; се¬
тованиями, молитвенными возгласами, растерянными вопросами
и сбивчивыми ответами оглашается все побережье. Собралась
несметная толпа людей с факелами, а когда стало известно,
что Агриппина жива, собравшиеся вознамерились пойти к ней с
поздравлениями, но разбежались при виде появившегося с
угрозами воинского отряда.
Аникет, окружив виллу вооруженной стражей, взламывает во¬
рота и, расталкивая вышедших навстречу рабов, подходит к
дверям занимаемого Агриппиною покоя; возле него осталось не¬
сколько человек, остальных прогнал страх перед ворвавшимися.
Покой был слабо освещен. Агриппину, при которой находи¬
лась только одна рабыня, все больше и больше охватывала тре¬
вога: от сына никто не приходит, не возвращается и Агерин:
будь дело благополучно, все шло бы иначе; а теперь — пусто¬
та и тишина, внезапные шумы — предвестия самого худшего.
Когда и рабыня направилась к выходу, Агриппина, промол¬
вив: «И ты меня покидаешь»,— оглядывается на дверь и, увидев
Аникета с сопровождающими его триерархом (капитаном)
Геркулеем и флотским центурионом (начальником) Обаритом,
говорит ему, что если он пришел, чтобы проведать ее, то пусть
передаст, что она уже пришла в себя; если — чтобы совершить
злодеяние, то она не верит, что такова воля сына, он не отда¬
вал приказа об умерщвлении матери.
Убийцы обступают тем временем ее ложе. Первым ударил
ее палкой по голове триерарх. А когда центурион стал обна¬
жать меч, чтобы ее убить, она, подставив ему живот, восклик¬
нула: «Поражай чрево!» — и тот прикончил ее, нанеся ей мно¬
жество ран.
Ее тело сожгли той же ночью с выполнением самых скром¬
ных погребальных обрядов.
Но лишь после свершения этого злодеяния Нерон ощутил
всю его непомерность. Неподвижный и погруженный в мол¬
чание, а чаще мечущийся от страха и полубезумный, он про¬
вел остаток ночи в ожидании того, что рассвет принесет ему
гибель» (Тац. Анн. XIV, 3—10).
18. НЕРОН
Нерон, сочетавший в себе звериную жестокость с наглым
лицемерием, сделал вид, что гибель матери повергла его в
скорбь. От своего имени он направил послание римскому се¬
нату, в котором обвинял мать в попытке захвата власти и в
150
покушении на его жизнь, и заявлял при этом, что она сама
покончила с собой. Текст этого позорного документа сочинил
для Нерона его наставник Сенека.
Тацит пишет:
«Косвенно выказав порицание временам Клавдия, вину за
все творившиеся в его правление безобразия Нерон возложил
на свою мать, утверждая, что ее смерть послужит ко благу
народа. Более того, он поведал и о злосчастном происшествии
на корабле. Но нашелся ли хоть кто-нибудь столь тупоумный,
чтобы поверить, что оно было случайным? Или что женщиной,
пережившей кораблекрушение, был послан к Нерону с оружием
убийца-одиночка, чтобы пробиться сквозь вооруженные отряды
и императорский флот? Вот почему неприязненные толки воз¬
буждал уже не Нерон — ведь для его бесчеловечности не хва¬
тало слов осуждения,— а сочинивший это послание и вложив¬
ший в него утверждения подобного рода Сенека» (Тац. Анн.
XIV, 11).
Вернувшись в Рим, Нерон «гордый одержанной победой и
всеобщей рабской угодливостью, безудержно предался всем за¬
ложенным в нем страстям, которые до того времени если не
подавляло, то до известной степени сдерживало хоть какое-то
уважение к матери» (Тац. Анн. XIV, 13).
Так, с 59 г. Нерон вступил на путь самого разнузданного
произвола, который закономерно привел его к гибели и к паде¬
нию всего дома Юлиев-Клавдиев, бывших властителями Рима
почти в течение ста лет.
Если в начале своего правления Нерон еще как-то считал¬
ся с общественным мнением, то впоследствии он его полностью
игнорировал.
В 62 г. Нерон навлек на себя всеобщую ненависть рас¬
правой со своей первой женой добродетельной Октавией, до¬
черью Клавдия и Мессалины. Октавия, пользовавшаяся боль¬
шой любовью народа, была обвинена в прелюбодеянии, высла¬
на из Рима и убита. Эти события послужили сюжетом для сохра¬
нившейся до наших дней трагедии «Октавия», сочинение кото¬
рой приписывается Сенеке.
Женой Нерона стала соперница Октавии Поппея Сабина, у
которой, по меткой характеристике Тацита, «было все, кроме
честной души» (Тац. Анн. XIII, 45). Красивая, развратная, жес¬
токая и лицемерная — она была под стать Нерону, который бе¬
зумно ее любил; однако через три года в припадке гнева он слу¬
чайно убил ее, ударив ногой.
Жертвой Нерона стал также и некогда всемогущий Паллант,
проложивший ему дорогу к власти: в 62 г. Нерон приказал его
отравить.
В том же году после смерти Бурра Нерон лишил своей ми¬
лости воспитателя своего Сенеку, который, хотя и проповедо¬
вал всякие хорошие правила, призывая к добродетели и к до¬
151
вольству малым, был, однако, богат и честолюбив в высшей сте¬
пени. Хитрый Сенека, дабы сохранить себе жизнь, отдал Не¬
рону свои богатства и удалился в уединение частной жизни.
С 62 г. самым влиятельным лицом при Нероне стал Софо-
ний Тигеллин, «человек темного происхождения, который про¬
вел молодость в грязи, а старость — в бесстыдстве; он не толь¬
ко вовлек Нерона в преступления, но позволял себе многое
за его спиной, а в конце концов его покинул и предал» (Тац.
Ист. I, 72).
Во времена Нерона Рим был уже огромным городом с пестрым
населением. Римляне не отличались племенной замкнутостью,
и въезд в город был открыт для всех. На римских площадях и
улицах чужеземцев было больше, чем коренных римлян.
Об этом своеобразии столицы империи хорошо говорит Се¬
нека:
«Взгляни на многочисленное население, которое едва поме¬
щается в зданиях этого громадного города; большая часть этой
толпы не имеет отечества, а собрались эти люди сюда из раз¬
ных мест и вообще со всего света. Одних сюда привело често¬
любие, других — государственные дела, третьих — возложенное на
них посольство, четвертых — роскошь, которая ищет для себя
удобного места, изобилующего пороками, пятых — страсть к об¬
разованию, шестых — зрелища, седьмых — дружба, восьмых —
предприимчивость, которой нужно широкое поле деятельности;
одни принесли сюда свою продажную красоту, другие — про¬
дажное красноречие. Все люди стекаются в этот город, в кото¬
ром хорошо оплачиваются и добродетели и пороки» (Сенека.
Утешительное письмо к Гельвии. 6, 2).
Рим легко впускал к себе не только чужих людей, но и бо¬
гов. Множество иноземных культов, особенно восточных, по¬
степенно обосновалось в Риме, так что в IV в. Рим сделался
как бы «храмом всего мира» (Амм. Марц. XVII, 4, 13).
Из-за большой скученности, узости улиц и высоты многоквар¬
тирных домов Рим был очень опасным городом в пожар¬
ном отношении; он горел неоднократно, хотя его постоянно
охраняла специальная противопожарная стража.
В 64 г. на Рим обрушилось страшное бедствие: вспыхнул
грандиозный пожар, который бушевал девять дней. Значитель¬
ная часть города выгорела полностью.
Самое странное заключалось в том, что нашлись люди, ко¬
торые мешали тушить пожар, а были и такие, которые, как пи¬
шет Тацит, «открыто кидали в еще не тронутые огнем дома го¬
рящие факелы, крича, что они выполняют приказ, либо для то¬
го, чтобы беспрепятственно грабить, либо и в самом деле послуш¬
ные чужой воле» (Тац. Анн. XV, 38).
Когда пожар начался, Нерон находился вне Рима. Прибыв
в город, он распорядился оказать помощь пострадавшему на¬
селению и открыть для народа Марсово поле, крупные здания
и императорские сады.
152
«Из Остии и других городов было доставлено продовольст¬
вие, и цена на зерно снижена до трех сестерциев. Принятые ра¬
ди снискания народного расположения эти мероприятия, одна¬
ко, не достигли поставленной цели, так как распространился
слух, будто в то самое время, когда Рим был объят пламенем,
Нерон поднялся на дворцовую стену и стал петь о гибели Трои,
сравнивая постигшее Рим несчастье с бедствиями древних вре¬
мен» (Тац. Анн. XV, 39).
В народе поползли слухи, обвиняющие Нерона в поджоге
Рима, якобы для того, чтобы на месте старого города построить
новый и назвать его своим именем.
Тогда Нерон, как рассказывает Тацит, писавший в начале
II в., чтобы снять с себя обвинения молвы, объявил виновни¬
ками пожара сектантов, приверженцев одного из восточных куль¬
тов; Тацит называет их христианами. Вот что он пишет:
«И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых
и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями
навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла
христианами. Христа, от имени которого происходит это на¬
звание, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подав¬
ленное на время это зловредное суеверие стало вновь проры¬
ваться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагу¬
ба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнус¬
ное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сна¬
чала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежа¬
щими к этой секте, а затем по их указаниям и великое мно¬
жество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджо¬
ге, сколько в ненависти к роду людскому» (Тац. Анн. XV, 44).
Это первое упоминание о христианах в древней латиноязыч¬
ной литературе1.
В 65 г. в Риме был раскрыт заговор против Нерона, вследст¬
вие чего многие поплатились жизнью. Неизвестно, был ли Сене¬
1 Раннее упоминание о христианах есть также у Иосифа Флавия в его
«Иудейских древностях», написанных на арамейском и переведенных на греческий
язык (XVIII, 3, 3).
История возникновения христианства известно плохо, и слова Иосифа Фла¬
вия и Тацита в науке трактовали по-разному; слова Тацита пытались даже при¬
знать позднейшей вставкой, но серьезных оснований для этого нет. В современ¬
ной науке принято считать, что заметное распространение христианских общин
по Римской империи начинается с последней трети I в. Раннехристианские общи¬
ны состояли главным образом из низов населения (рабов и свободных бедняков),
ибо они больше всех нуждались в том утешении, которое давала христианская
религия и которое полностью отсутствовало в римской религии. Так как христиане
держались обособленно, отказывались участвовать в общегосударственном культе
императоров, сходки их были окружены таинственностью и непосвященные на
них не допускались, то это послужило основанием для возникновения кривотол¬
ков и подозрений в неблаговидных действиях. Главными преступлениями христиан
молва считала то, что они якобы приносят в жертву новорожденных римских
младенцев, вкушают их плоти и крови и предаются массовому разврату.
153
ка в действительности причастен к этому заговору, но он ока¬
зался в числе подозреваемых и получил от Нерона приказ по¬
кончить с собой.
Тацит так повествует о трагической кончине Сенеки:
«Сохраняя спокойствие духа, Сенека велит принести свое заве¬
щание, но так как центурион воспрепятствовал этому, обернув¬
шись к друзьям, восклицает, что раз его лишили возможности
отблагодарить их подобающим образом, он завещает им то, что
остается единственным, но зато самым драгоценным из его
достояния, а именно — образ жизни, которого ^он держался, и
если они будут помнить о нем, то заслужат добрую славу, и это
вознаградит их за верность. Вместе с тем он старается удер¬
жать их от слез то разговором, то прямым призывом к твер¬
дости, спрашивая, где же предписания мудрости, где выработан¬
ная в размышлениях стольких лет стойкость в бедствиях?
Кому неизвестна кровожадность Нерона? После убийства мате¬
ри и брата ему только и остается, что умертвить воспитате¬
ля своего и наставника.
Высказав это и подобное этому как бы для всех, он обни¬
мает жену свою Паулину и, немного смягчившись по сравне¬
нию с проявленной перед этим непоколебимостью, просит и
умоляет ее не предаваться вечной скорби, но в созерцании его
прожитой добродетельно жизни постараться найти достойное уте¬
шение, которое облегчит ей тоску о муже. Но она возражает,
что сама обрекла себя смерти*; и требует, чтобы ее убила чу¬
жая рука. На это Сенека, не препятствуя ей прославить себя
кончиной и побуждаемый к тому же любовью, ибо страшил¬
ся оставить ту, к которой питал редкостную привязанность,
беззащитною перед обидами, ответил: «Я указал на то, что мог¬
ло бы примирить тебя с жизнью, но ты предпочитаешь бла¬
городную смерть; не стану завидовать возвышенности твоего
деяния. Пусть мы с равным мужеством и равною твердостью
расстанемся с жизнью, но в твоем конце больше величия».
После этого они одновременно вскрыли себе вены на обеих
руках. Но так как из старческого и ослабленного скудным пита¬
нием тела Сенеки кровь еле текла, он надрезал себе также жи¬
лы на голенях и под коленями; изнуренный жестокой болью,
чтобы своими страданиями не сломить духа жены и, наблюдая
ее мучения, самому не утратить стойкости, он советует ей уда¬
литься в другой покой. И так как даже в последние мгнове¬
ния его не покинуло красноречие, он позвал писцов и продиктовал
многое, что впоследствии было издано.
Однако Нерон, не питая личной ненависти к Паулине и не
желая усиливать вызванное его жестокостью всеобщее возму¬
щение, приказывает не допустить ее смерти. По приказу вои¬
нов рабы и вольноотпущенники перевязывают ей руки и оста¬
навливают кровотечение. Вероятно, она была без сознания; но
так как толпа всегда готова во всем усматривать худшее, то
154
не было недостатка в таких людях, которые считали, что в стра¬
хе перед неумолимой ненавистью Нерона она домогалась славы
верной супруги, решившейся умереть вместе с мужем, но ког¬
да у нее возникла надежда на лучшую долю, то она не устояла
перед соблазном сохранить жизнь. Она лишь на несколько лет пе¬
режила мужа, с похвальным постоянством чтя его память; лицо
и тело ее отличались той мертвенной бледностью, которая сви¬
детельствовала о невозместимой потере жизненной силы.
Между тем Сенека, тяготясь тем, что дело затягивает¬
ся и смерть медлит приходом, просит Стация Аннея, чью пре¬
данность в дружбе и искусство врачевания с давних пор знал
и ценил, применить заранее припасенный яд, которым умерщвля¬
ются осужденные уголовным судом афинян (яд цикуты). Яд был
принесен, и Сенека его принял, но тщетно, так как члены его
уже похолодели и тело стало невосприимчивым к действию
яда. Тогда Сенеку погрузили в бассейн с теплой водой, и он
обрызгал ею стоящих вблизи рабов со словами, что совершает
этою влагою возлияние Юпитеру Освободителю. Потом его пе¬
реносят в жаркую баню, и там он испустил дух, после чего его
труп сжигают без торжественных погребальных обрядов. Так рас¬
порядился он сам в завещании, подумав о своем смертном ча¬
се еще в те дни, когда владел огромным богатством и был
всемогущ» (Тац. Анн. XV, 62—64).
Нерон, хотя и обладал натурой звероподобной, тем не ме¬
нее проявлял большую склонность к искусству. С детства он
занимался рисованием, чеканкой по металлу и сочинением сти¬
хов; «при этом он обнаруживал, что им усвоены начатки учено¬
сти» (Тац. Анн. XIII, 3).
Особенно увлекался Нерон пением и игрой на кифаре; хо¬
тя голос у него был слабый и сиплый, его неудержимо влек¬
ло в театр, на публику. Это был император, для которого лав¬
ры актера были желаннее, чем власть. Об успехе у публики он
заботился более, чем о сохранении своей власти.
Нерон жаждал выступать перед публикой. Это было поисти¬
не неслыханным делом, ибо к театру и к актерам римляне от¬
носились с презрением.
Впервые Нерон осмелился выступить с пением перед публи¬
кой в Неаполе. Именно в это время случилось землетрясение;
по одним сообщениям, театр пошатнуло, но Нерона это не оста¬
новило, и он допел до конца; по другим сообщениям, театр рух¬
нул после представления, когда зрителей в нем уже не оста¬
лось (см.: Свет. Нер. 20; Тац. Анн. XV, 34).
Желая больше всего на свете выступить в Риме, Нерон уч¬
редил особые игры раз в пять лет, на которых актеры будут
состязаться в пении, а жюри определит победителя. Нерон
хотел быть соискателем награды наравне с другими актерами.
Об этом неслыханном в римской истории факте Тацит по¬
вествует так:
155
«Еще до того как начались пятилетние состязания, сенат, пы¬
таясь предотвратить всенародный позор, предложил Нерону на¬
граду за пение и в добавление к ней венок победителя в крас¬
норечии, что избавило бы его от бесчестия, сопряженного с вы¬
ступлением на театральных подмостках.
Но Нерон, ответив, что ему не нужны ни поблажки, ни под¬
держка сената и что, состязаясь на равных правах со своими
соперниками, он добьется заслуженной славы по нелицеприят¬
ному приговору судей, сначала выступает перед публикой с
декламацией стихов; затем по требованию толпы, настаивавшей,
чтобы он показал все свои дарования (именно в таких словах
она выразила свое желание), он снова выходит на сцену, стро¬
го соблюдая все принятые у кифаредов правила: не присажи¬
ваться для отдыха, не утирать пота ничем кроме одежды, в
которую облачен, не допускать, чтобы были замечены выделе¬
ния изо рта и носа. В заключение, преклонив колено, он жестом
руки выразил свое глубочайшее уважение к зрителям, после че¬
го, делая вид, что волнуется, застыл в ожидании решения
судей.
Римская чернь, привыкшая реагировать на понравившиеся
ей жесты актеров, разразилась ритмичными возгласами восторга
и рукоплесканиями. Можно было подумать, что она охвачена ли¬
кованием; впрочем, эти люди, равнодушные к общественному бес¬
честью, пожалуй, и в самом деле искренне ликовали.
Но людям, приехавшим из далеких городов Италии, кото¬
рая все еще оставалась суровой и хранила древние нравы, лю¬
дям, непривычным к царившей в Риме разнузданности, труд¬
но было взирать спокойно на то, что творилось вокруг. Не
справлялись они и с постыдной обязанностью хлопать в ладо¬
ши: их неумелые руки быстро уставали, они сбивали с рит¬
ма более ловких и опытных и часто на них обрушивали уда¬
ры преторианцы, расставленные между рядами для того, чтобы
не было ни одного мгновения, заполненного нестройными кри¬
ками или праздным молчанием.
Известно, что многие всадники (сословие, второе после се¬
наторского) , пробираясь через тесные входы среди напирав¬
шей толпы, были задавлены, а других, которым пришлось про¬
сидеть в театре весь день и ночь, постигли губительные бо¬
лезни.
Но еще опаснее было совсем не присутствовать на этом
представлении, так как множество соглядатаев явно, а еще боль¬
шее их число — тайно запоминали имена и лица входящих,
их дружественное или неприязненное настроение. По их до¬
несениям мелкий люд немедленно осуждали на казни, а лю¬
дей знатных впоследствии настигала затаенная на первых по¬
рах ненависть императора» (Тац. Анн. XVI, 4—5).
Нерон, который несся по жизни без руля и без ветрил, со¬
всем не заботился об управлении государством. Он вел себя так,
156
будто весь мир существует для его личного удовольствия.
Жизнь его до краев была наполнена разгулом, развратом, рас¬
точительством и разнузданной жестокостью.
Казалось, Нерон поставил перед собою цель полностью ис¬
тощить великий Рим, который был колоссально богатым го¬
сударством.
«Денежные поборы опустошили Италию, разорили провин¬
ции, союзные народы и государства, именуемые свободными.
Добыча была взята и с богов, ибо храмы в Риме были ограб¬
лены, и у них отобрали золото» (Тац. Анн. XV, 45). Нерон за¬
явил однажды: «Будем действовать так, чтобы ни у кого ничего
не осталось!» (Свет. Нер. 32).
«Более всего Нерон был расточителен в постройках. От
Палатина до самого Эсквилина он выстроил дворец, назвав его
сначала Проходным, а потом, после пожара и восстановле¬
ния — Золотым. Вестибюль в нем был такой высоты, что в нем
стояла колоссальная статуя Нерона высотой в 120 футов (око¬
ло 36 метров); площадь его была такова, что тройной портик
по сторонам был длиной в милю (около полутора километ¬
ров) ; внутри был пруд, подобный морю, окруженный строения¬
ми, подобными городам, а затем — поля, пестреющие пашня¬
ми, пастбищами, лесами и виноградниками, и на них — множест¬
во домашнего скота и диких зверей. В покоях же все было покры¬
то золотом, украшено драгоценными камнями и перламутровы¬
ми раковинами; в обеденных залах потолки были штучные, с
поворотными плитами, чтобы рассыпать цветы, с отверстия¬
ми, чтобы рассеивать ароматы; главный зал был круглый и
днем и ночью вращался вслед небосводу; в банях текли соле¬
ные и серные воды. И когда такой дворец был закончен и освя¬
щен, Нерон только и сказал ему в похвалу, что теперь, наконец,
он будет жить по-человечески» (Свет. Нер. 31). Таков был
дворец Нерона, сооруженный в центре Рима.
Повествуя об этом кошмарном времени, Тацит пишет: «Раб¬
ское долготерпение и потоки пролитой внутри страны крови
угнетают душу и сковывают ее скорбью» (Тац. Анн. XVI, 16).
Но Тацит многозначительно отмечает:
«Да будет ведомо тем, кто имеет обыкновение восторгать¬
ся недозволенной дерзостью по отношению к властям, что и
при дурных императорах могут жить выдающиеся люди и что
повиновение и скромность, если они сочетаются с трудолюбием
и энергией, достойны не меньшей славы, чем та слава, кото¬
рую многие снискали решительностью своего поведения и своею
впечатляющей, но бесполезной для государства смертью» (Тац.
Агр. 42).
И во времена Нерона были в Риме люди, жившие чест¬
но и благополучно. Например, некий Луций Волузий «скончал¬
ся, оставив по себе безупречную память; он прожил 93 года,
владея большим, честно нажитым состоянием, и, перевидав на
157
своем веку стольких императоров, неизменно пользовался их
благосклонностью» (Тац. Анн. XIII, 30).
Умопомрачительные безобразия Нерона в конце концов ис¬
тощили терпение римлян, и в 68 г. против него поднялось вос¬
стание.
«Начало этому положила Галлия во главе с Юлием Виндек-
сом, который был тогда пропретором этой провинции. Нерону
уже давно было предсказано астрологами, что рано или позд¬
но он будет низвергнут; тогда он и сказал свои известные сло¬
ва: «Прокормимся ремеслишком!» — чтобы этим оправдать свои
занятия искусством кифареда.
О галльском восстании он узнал в Неаполе в тот день, в
который когда-то убил свою мать. Отнесся он к этому спокой¬
но и беспечно: могло даже показаться, что он обрадовался слу¬
чаю разграбить богатейшие провинции по праву войны. Он тут
же отправился в гимнасий, с увлечением смотрел на состязания
борцов; за обедом пришли новые донесения, но он остался хо¬
лоден и лишь пригрозил, что худо придется мятежникам. И по¬
том целых восемь дней он не рассылал ни писем, ни приказов,
ни предписаний, предав все дело забвению. Наконец, возмущен¬
ный все новыми оскорбительными эдиктами Виндекса, он от¬
правил сенату послание, призывая отомстить за него и за оте¬
чество, но сам не явился, ссылаясь на болезнь горла. Больше
всего обиделся он, что Виндекс обозвал его дрянным кифаре-
дом и назвал не Нероном, а Агенобарбом (рыжебородым). По¬
нуждаемый новыми и новыми вестями, он, наконец, в трепете
пустился в Рим. Когда же он узнал, что и Гальба с Испанией
отложился от него, он рухнул и в душевном изнеможении дол¬
го лежал как мертвый, не говоря ни слова; а когда опомнил¬
ся, то, разодрав одежду, колотя себя по голове, громко восклик¬
нул, что все уже кончено.
В самом начале восстания, говорят, Нерон лелеял замыслы
самые чудовищные, но вполне отвечавшие его нраву. Всех прави¬
телей провинций и военачальников он хотел убить как соучаст¬
ников и единомышленников заговора; всех изгнанников и всех
живших в Риме галлов перерезать; галльские провинции отдать на
растерзание войскам; весь сенат извести ядом на пирах; столи¬
цу поджечь, а на улицы выпустить диких зверей, чтобы труд¬
нее было спастись. Отказавшись от этих замыслов — не столь¬
ко из стыда, сколько из-за неуверенности в успехе — и убедив¬
шись, что война неизбежна, он сместил обоих консулов рань¬
ше срока и один занял их место, ссылаясь на пророчество, что
Галлию может завоевать только консул.
Готовясь к походу, Нерон прежде всего позаботился собрать
телеги для перевозки театральной утвари, а наложниц, сопровож¬
давших его, остричь по-мужски и вооружить секирами и щита¬
ми, как амазонок. Потом он объявил воинский набор по го¬
родским трибам, но никто, годный к службе, не явился; тогда
158
он потребовал от хозяев известное число рабов и отобрал из че¬
ляди каждого хозяина только самых лучших.
Между тем пришли вести, что взбунтовались и остальные
войска. Нерон, узнав об этом во время пира, изорвал донесе¬
ние, опрокинул стол, разбил об пол два любимых своих куб¬
ка и, взяв у Лукусты яд в золотом ларчике, отправился в Серви-
лиевы сады. Самых надежных вольноотпущенников он отпра¬
вил в Остию готовить корабли, а сам стал упрашивать пре¬
торианских трибунов и центурионов сопровождать его в бегстве.
Но те или уклонялись, или прямо отказывались.
Дальнейшие размышления отложил он на следующий день.
Но среди ночи проснувшись, он увидел, что телохранители
покинули его. Вскочив с постели, он послал за друзьями, и ни от
кого не получив ответа, сам пошел к их покоям. Все двери бы¬
ли заперты, никто не отвечал; он вернулся в спальню — оттуда
уже разбежались и слуги, унеся даже простыни, похитив и лар¬
чик с ядом. Он бросился искать гладиатора Спикула или лю¬
бого другого опытного убийцу, чтобы от его руки принять
смерть,— но никого не нашел. «Неужели нет у меня ни дру¬
га, ни недруга?» — воскликнул он и выбежал прочь, словно же¬
лая броситься в Тибр.
Но первый порыв прошел, и он пожелал найти какое-нибудь
укромное место, чтобы собраться с мыслями. Вольноотпущен¬
ник Фаон предложил ему свою усадьбу между Соляной и Но-
ментанской дорогами, на четвертой миле от Рима. Нерон, как
был, босой, в одной тунике, накинув темный плащ, закутав го¬
лову и прикрыв лицо платком, вскочил на коня; с ним были
лишь четверо спутников, среди них — Спор.
С первых же шагов удар землетрясения и вспышка мол¬
нии бросили его в дрожь. Из ближнего лагеря до него долета¬
ли крики солдат, желавших ему гибели. Доскакав до поворо¬
та, Нерон и его спутники отпустили коней. Сквозь кусты и тер¬
новник, по тропинке, проложенной через тростник, подстилая
под ноги одежду, император с трудом выбрался к задней сте¬
не виллы. Тот же Фаон посоветовал ему до поры укрыться в
яме, откуда брали песок, но он отказался идти живым под зем¬
лю. Ожидая, пока пророют тайный ход на виллу, он ладонью
зачерпнул напиться воды из какой-то лужи и произнес: «Вот
напиток Нерона!» Плащ его был изорван о терновник, он обоб¬
рал с него торчавшие колючки, а потом на четвереньках через
узкий выкопанный проход добрался до первой каморки и там
бросился на постель, на тощую подстилку, прикрытую старым
плащом. Все со всех сторон умоляли его скорее уйти от грозя¬
щего позора. Он велел снять с себя мерку и по ней вырыть у
него на глазах могилу, собрать куски мрамора, какие найдут¬
ся, принести воды и дров, чтобы управиться с трупом. При каж¬
дом приказании он всхлипывал и все время повторял: «Какой ве¬
ликий артист погибает!»
159
Пока император медлил, Фаону скороход принес письмо; выхва¬
тив письмо, Нерон прочитал, что сенат объявил его врагом и
разыскивает, чтобы казнить. В ужасе он схватил два кинжала,
взятые с собою, попробовал острие каждого, потом опять спря¬
тал, оправдываясь, что роковой час еще не наступил. То он уго¬
варивал Спора начинать крик и плачь, то просил, чтобы кто-нибудь
примером помог ему встретить смерть, то бранил себя за нереши¬
тельность такими словами: «Живу я гнусно, позорно — не к ли¬
цу Нерону, не к лицу — нужно быть разумным в такое время —
ну же, мужайся!»
Уже приближались всадники, которым было поручено захва¬
тить его живым. Заслышав их, Нерон в трепете выговорил:
— Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает, —
и с помощью своего советника по прошениям, Эпафродита, вон¬
зил себе в горло меч. Он еще дышал, когда ворвался центурион,
и, зажав плащом рану, сделал вид, будто хочет ему помочь. Он
только и мог ответить «Поздно!» — и: «Бот она, верность!» —
и с этими словами испустил дух.
Нерон скончался на тридцать втором году жизни в тот самый
день (7 июня), в который когда-то погубил свою жену Октавию»
(Свет. Нер. 40—57).
В тот же день был провозглашен новый император — Гальба
из рода Сульпициев.
Династия Юлиев-Клавдиев ушла в небытие.
19. ГАЛЬБА
Свержение Нерона и провозглашение Гальбы открыло новую
страницу в истории Римской империи.
Тацит об этих годах пишет так: «Я приступаю к рассказу о
временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битва¬
ми, смутами и распрями, о временах диких и неистовых даже
в мирную пору.
Сначала смерть Нерона была встречена бурной радостью и
ликованием, но вскоре весьма различные чувства охватили как
сенаторов, народ и преторианцев, так и легионы и полковод¬
цев, ибо разглашенной оказалась тайна, окутывавшая приход прин-
цепса к власти, и выяснилось, что им можно стать не только в
Риме» (Тац. Ист. I, 2—4).
Сервий Сульпиций Гальба, человек очень знатный и богатый,
правитель Испании, был провозглашен императором в июне 68 г.
испанскими и галльскими легионами, а в Риме сенат и преториан¬
цы выразили свое согласие с их выбором.
Гальба прибыл из Испании в Рим только осенью и недол¬
го смог продержаться у власти, ибо быстро в Римском государстве
начался такой разгул произвола, что один из сенаторов тонко
заметил: «Боюсь, как бы нам скоро не пожалеть о Нероне» (Плут.
Гальб. VIII).
160
«Общая продажность, всевластие вольноотпущенников, жад¬
ность рабов, неожиданно вознесшихся и торопившихся обделать
свои дела, пока старик Гальба еще жив,— все эти пороки преж¬
него двора свирепствовали и при новом, но снисхождения они
вызывали гораздо меньше» (Тац. Ист. I, 7).
Гальба, человек сурового и негибкого характера, отказал¬
ся заплатить воинам за свое избрание, твердо заявив, что он
привык вербовать, а не покупать воинов (Свет Гальб. 16). Это
главным образом и сгубило его. 15 января 69 г. он был убит в Ри¬
ме разъяренными преторианцами, которые, желая получить день¬
ги, провозгласили нового императора — Отона, а несколькими
днями раньше (2 января) германские легионы объявили своего
императора — Вителлия. Надвигалась гражданская война.
Тацит так пишет о Гальбе:
«За свои 73 года он благополучно пережил пятерых импера¬
торов (от Августа до Нерона) и при чужом правлении был счаст¬
ливей, чем при своем собственном. Семья его принадлежала к
древней знати и славилась своими богатствами. Его самого нель¬
зя было назвать ни плохим, ни хорошим; он скорее был лишен
пороков, чем обладал достоинствами; безразличен к славе не был,
но и не гонялся за ней; чужих денег не искал, со своими был бе¬
режлив, на государственные — скуп. Если среди его друзей и
вольноотпущенников случались люди хорошие, он был к ним
снисходителен и не перечил им ни в чем, но зато и дурным лю¬
дям прощал все самым недопустимым образом. Тем не менее
все принимали его слабость и нерешительность за мудрость —
отчасти благодаря знатности его происхождения, отчасти же из
страха, который в те времена владел каждым.
В расцвете лет и сил он снискал себе громкую воинскую сла¬
ву в германских провинциях, в должности проконсула умерен¬
но и осторожно управлял Африкой, уже будучи стариком за¬
ставил Тарраконскую (северо-восточную) Испанию уважать зако¬
ны Рима. Когда он был частным лицом, все считали его достой¬
ным большего и полагали, что он способен быть императором,
пока он им не стал» (Тац. Ист. I, 49).
20. ОТОН
Марк Сальвий Отон, который стал императором в возрасте
37-ми лет, пользовался в Риме плохой репутацией. Наглый, же¬
стокий и развратный, он был приспешником Нерона и участни¬
ком его оргий. Как пишет Тацит, «ему были свойственны рас¬
точительность, непосильная даже для императора, и безденежье,
нестерпимое даже для частного человека» (Тац. Ист. I, 21). Сам
Отон признавался, что долги его столь велики, что ему необходимо
сделаться императором, иначе все равно он обречен на гибель
(см.: Свет. От. 5).
Сначала Отон надеялся, что бездетный Гальба усыновит его,
но, когда надежды эти не оправдались, он совершил государствен¬
ный переворот.
6 Зак. 4671 Е. В. Федорова 161
Как пишет Светоний, «за несколько дней до выступления
Отону удалось вытянуть миллион сестерциев у одного император¬
ского раба за доставленное ему место управляющего. Эти день¬
ги стали началом всего дела» (Свет. От. 5).
Как пишет Тацит, свой путь к власти Отон начал весьма скром¬
но; он сговорился с двумя воинами из охраны Гальбы, «пригласил
их к себе, засыпал подарками и обещаниями, а также дал им
денег, чтобы они могли и других переманить на свою сторо¬
ну. И вот два воина задумали передать Римскую империю из
одних рук в другие и действительно сделали это» (Тац. Ист. I, 25).
В момент своего провозглашения императором Отон держал¬
ся очень театрально. «Он простирал к толпе руки, склонялся пе¬
ред ней в почтительном поклоне, посылал воздушные поцелуи и,
стремясь стать владыкой, вел себя, как раб» (Тац. Ист. I, 36).
«Спокойствие, однако, не возвратилось. Рим был полон зво¬
на оружия и выглядел, как город, охваченный войной. Сообща пре¬
торианцы больше не затевали никаких смут, однако поодиноч¬
ке и тайком воины, действуя якобы от имени и в интересах госу¬
дарства, продолжали нападать на дома наиболее знатных, бога¬
тых и вообще чем-либо выделяющихся граждан; к тому же по го¬
роду распространился слух, будто в Рим проникли легионеры
Вит ел ли я, чтобы выведать настроения различных группировок, и
многие этой сплетне верили. Поэтому все всех подозревали, и
даже разговоры, которые люди вели у себя дома, при закрытых
дверях, не были полностью безопасны.
Но больше всего страху натерпелись те, кому приходилось
принимать участие в государственных делах: какую бы весть ни
принесла молва, каждый старался настроиться на нужный лад
и придать своему лицу подходящее к случаю выражение, как бы
кто не подумал, что он легкомысленно относится к дурным из¬
вестиям или недостаточно обрадован хорошими. Особенно слож¬
но было держать себя на заседаниях сената, где молчание мог¬
ло показаться строптивостью, а независимость подозрительной.
Впрочем, Отон, который еще недавно сам был частным лицом
и вел себя точно так же, хорошо знал цену всем этим уловкам.
На разные лады все называли Вителлия врагом и изменником,
наиболее дальновидные ограничивались обычными словами по¬
рицания, другие, хотя и осуждали его более резко, но старались,
чтобы их слова прозвучали неотчетливо или утонули бы в общем
шуме» (Тац. Ист. I, 85).
«С этого времени все делалось по произволу преторианцев.
Даже префектов (высших начальников) они стали выбирать себе
сами. Воины требовали отменить плату за предоставление отпус¬
ков, по традиции взимавшуюся центурионами (командирами цен¬
турий — отрядов, состоявших из 60-ти человек) и превратившую¬
ся для рядовых преторианцев в ежегодную подать. Никак не мень¬
ше четвертой части воинов каждого манипула (отряд из двух
центурий), уплатив центуриону определенную сумму денег, по¬
162
стоянно уходили с его разрешения в город или слонялись без
дела по лагерю. В состоянии ли преторианцы внести такую сум¬
му, откуда они ее достанут — это никого не интересовало, и им
приходилось, чтобы оплатить свое право на отдых, занимать¬
ся разбоем или выполнять унизительные работы, обычно пору¬
чаемые рабам. Воинов же, имевших свои деньги, центурионы
преследовали и донимали нарядами до тех пор, пока те не соглаша¬
лись заплатить за отпуск. Когда эти люди, в прошлом зажиточ¬
ные и трудолюбивые, возвращались в свой манипул, растратив все
деньги, привыкнув к безделью, развращенные нищетой и распутст¬
вом, они жадно искали возможности ввязаться в заговоры, расп¬
ри и даже в гражданскую войну. Отон понимал, однако, что,
удов. ;творивши требования воинов, он рискует настроить против
себя центурионов, и поэтому обещал ежегодно выплачивать день¬
ги за отпуска из своей казны,— мера, бесспорно, правильная,
и которую впоследствии лучшие из императоров превратили по¬
степенно в постоянно действующее правило» (Тац. Ист. I, 46).
«Отон, вопреки всеобщему ожиданию не предавался ни утехам,
ни праздности. Отказавшись от любовных похождений и скрыв на
время свое распутство, он всеми силами старался укрепить
императорскую власть. Правда, такое его поведение внушало еще
больший ужас, ибо все понимали, что добродетели эти показные,
а его порочные страсти, если им снова дадут волю, окажут¬
ся еще страшнее, чем прежде» (Тац. Ист. I, 71).
«Бешеных вожделений Отона римляне боялись больше, чем
ленивого сластолюбия Вителлия» (Тац. Ист. И, 31).
В отсутствие Вителлия и Отона их войска 14 апреля 69 г.
вступили в ожесточенную битву при селении Бедриаке (около
Кремоны в Северной Италии).
Войска незадачливого Отона были полностью разбиты, а ему
самому в скором времени пришлось покончить с собой. По
свидетельству Диона Кассия, перед смертью он сказал слова не¬
многие, но достойные: «Справедливее умереть одному за всех,
чем всем за одного» (Дион Касс. 64, 13).
Плутарх пишет: «Прах Отона предали земле и поставили
памятник, не вызывающий зависти ни своими громадными раз¬
мерами, ни слишком пышною надписью. Я был в Бриксилле и
своими глазами видел этот скромный надгробный камень с
надписью: «Памяти Марка Отона».
Его жизнь порицали многие достойные люди, но не меньшее
их число восхваляло его смерть. Он прожил нисколько не чище
Нерона, но умер гораздо благороднее» (Плут. От. XVIII).
21. ВИТЕЛЛИЙ
После самоубийства Отона Вителлий остался единственным
императором.
6*
163
«Между тем Италия терпела беды и страдания еще худшие,
чем во время войны. Рассыпавшиеся по стране вителлианцы кра¬
ли, грабили, насиловали; жадные и продажные, они любыми прав¬
дами и неправдами старались захватить побольше и не щадили
ни имущества людей, ни достояния богов. Находились и та¬
кие, что переодевались воинами, дабы расправиться со своими
врагами. Легионеры, хорошо знавшие местность, выбирали самые
цветущие усадьбы и самых зажиточных хозяев, нападали на них
и грабили, а если встречали сопротивление, то и убивали; коман¬
диры понимали, что сами находятся во власти воинов и не реша¬
лись запрещать им что бы то ни было» (Тац. Ист. И, 56).
Авл Вителлий был не таким человеком, который способен
был справиться с этим разгулом безвластия.
Несерьезный и порочный, Вителлий мог быть и очень жесто¬
ким, и весьма добродушным. В молодости он был приспеш¬
ником разврата Тиберия, а в последующие годы был в милости
у Калигулы, Клавдия и Нерона.
Став властителем Римской империи, Вителлий не придумал
ничего лучшего, как объявить, что для него образцом императора
будет Нерон (см.: Свет. Вит. 11).
Самым выдающимся качеством Вителлия была его страсть к еде.
«Пиры он устраивал по три раза в день, а то и по четыре, и
на все его хватало, так как всякий раз он принимал рвотное.
В один день он напрашивался на угощение в разное время к
разным друзьям, и каждому такое угощение обходилось не ме¬
нее, чем в 400 000 сестерциев. Самым знаменитым был пир,
устроенный в честь его прибытия братом: говорят, на нем было по¬
дано отборных рыб две тысячи и птиц семь тысяч. Но сам он
затмил и этот пир, придумав блюдо такой величины, что сам
назвал его «щитом Минервы-Градодержицы». Здесь были смеша¬
ны печень рыбы скар, фазаньи и павлиньи мозги, языки фла¬
минго и молоки мурен. Не зная в чревоугодии меры, он не знал
в нем ни поры, ни приличия — даже при жертвоприношении,
даже в дороге не мог он удержаться: тут же, у алтаря хватал
он и поедал чуть ли не из огня куски мяса и лепешек, а. по
придорожным харчевням не брезговал и тамошней продымлен¬
ной снедью, будь то хотя бы вчерашние объедки» (Свет. Вит. 13).
Говорили, что за несколько месяцев своего императорства Ви¬
теллий проел двести миллионов сестерциев (Тац. Ист. И, 95).
В июле 69 г. легионы в Африке, Иудее и Сирии провозгла¬
сили императором Веспасиана, к которому в скором времени примк¬
нули легионы Испании, Галлии и других территорий Европы.
В конце октября 69 г. под Кремоной в Северной Италии войс¬
ка Вителлия потерпели поражение, после чего «полное безраз¬
личие овладело им. Если бы другие не помнили, что он еще
император, сам он давно забыл бы об этом» (Тац. Ист. III, 63).
В конце концов Вителлий отрекся от власти и был убит в де¬
кабре 69 г.
164
22. ВЕСПАСКАП
Тит Флавий Веспасиан родился 17 ноября 9 г. в небольшой
деревне Фалакрины около Реате (совр. Риети) недалеко от Ри¬
ма. Он был человеком очень скромного происхождения; его пред¬
ки не отличались ни знатностью, ни богатством и не соверши¬
ли ничего выдающегося.
Веспасиан много лет отдал военной деятельности; он служил в
римских войсках во Фракии (территория совр. Болгарии), управ¬
лял Критом и Киреной, командовал легионом в Германии. Особен¬
но он отличился в Британии, где участвовал в тридцати сраже¬
ниях, покорил два сильных племени и более двадцати селе¬
ний. Именно в Британии, по словам Тацита (Агр. 13), «всесиль¬
ным роком был впервые замечен Веспасиан». За победы в Брита¬
нии он удостоился в Риме триумфа и стал консулом в 51 г.
Успехам на поприще военной и государственной деятельно¬
сти Веспасиан в первую очередь обязан своей энергичной нату¬
ре, природному трезвому уму, осмотрительности и осторожности;
именно эти качества в сочетании со скромным образом жиз¬
ни позволили ему сравнительно благополучно пережить тяже¬
лые и опасные времена правления остервенелого Калигулы, бес¬
характерного Клавдия и сумасбродного Нерона.
Чтобы получить должности в Германии и Британии, Веспаси¬
ан прибег к покровительству Нарцисса, одного из трех могу¬
щественнейших вольноотпущенников, которые заправляли всеми
делами Римского государства при безвольном Клавдии. Но
Нарцисс был врагом Агриппины Младшей, суровой матери Неро¬
на, и гнев Агриппины грозил обратиться также и против Веспасиа-
на, который, однако, как человек здравомыслящий и осторож¬
ный, вовремя сумел удалиться от дел и исчезнуть с глаз гроз¬
ной императрицы.
После того как Нерон в конце концов разделался со своей
строптивой матерью, Веспасиан смог вернуться к государствен¬
ной деятельности и получил в управление провинцию Афри¬
ку. На этом посту он не разбогател и, возвратившись в Рим,
заложил родному брату свои имения, а сам стал торговать му¬
лами, хотя древние римские законы запрещали сенаторам за¬
ниматься торговлей, торговля же мулами считалась особенно
малопочтенным занятием; за это молва наградила его презритель¬
ным прозвищем «погонщик мулов».
Веспасиан был в числе тех лиц, которые сопровождали Не¬
рона в его «гастрольном турне» по Греции в 66 г., и навлек на
себя его немилость, так как не раз или уходил из театра, ког¬
да Нерон пел перед публикой, или, что еще хуже, засыпал.
В жизни Веспасиана произошел крутой поворот, когда внезап¬
но в феврале 67 г. Нерон назначил его главнокомандующим в
войне против Иудеи.
165
Римляне впервые вторглись в Иудею в 63 г. до н. э., в 6 г. н. э.
она была обращена в римскую провинцию. С 41 г. в правление
императора Клавдия Иудея на некоторое время была переведе¬
на на положение царства, зависимого от Рима; царем Иудеи стал
дружественно настроенный к римлянам Ирод Агриппа, но пос¬
ле его смерти в 44 г. Иудея снова была обращена в римскую
провинцию, управляемую прокуратором. В 66 г. жители Иеруса¬
лима перебили римский гарнизон, и восстание охватило всю
Иудею. Рим бросил против восставших свои войска из Сирии,
но они были разбиты. Тогда Нерон был вынужден вспомнить
о военных талантах Веспасиана и простить ему непочтитель¬
ное отношение к своему пению, тем более, что тот был, как пи¬
шет Светоний (Been. 5), «человеком испытанного усердия и ни¬
мало не опасным по скромности своего рода и имени».
За два года войска Веспасиана сумели подавить восстание.
Это было в первую очередь заслугой полководца. Как пишет Та¬
цит, «Веспасиан обычно сам шел во главе войска, умел выбрать
место для лагеря, днем и ночью помышлял о победе над вра¬
гами, а если надо, разил их могучею рукой, ел, что придет¬
ся, одеждой и привычками почти не отличался от рядового
воина» (Тац. Ист. II, 5).
Вся Иудея была возвращена под власть римского оружия,
только Иерусалим не был взят. Веспасиан, однако, сознатель¬
но не торопился идти на Иерусалим, хотя его легионы ярост¬
но рвались в бой за иудейскую столицу, которую тем време¬
нем терзали внутренние распри. Свою медлительность Веспаси¬
ан так объяснил своим воинам:
«Лучшим полководцем, чем я, является бог, который хочет
отдать иудеев в руки римлян без всякого напряжения сил с на¬
шей стороны, а войску нашему подарить победу, не связан¬
ную с риском. Пока враги собственными руками губят сами се¬
бя, пока терзает их самое страшное зло — междоусобная вой¬
на,— нам лучше пребывать спокойными зрителями этих ужасов
и не ввязываться в борьбу с людьми, которые ищут смерти и
неистово беснуются друг против друга... Самообладание и обду¬
манность приносят столько же славы, сколь и подвиги в бою, когда
они ведут к победе. А пока враг истощает сам себя, мое войско
будет отдыхать от трудов войны и наберется сил... Итак, ради
безопасности разумнее всего предоставить самим себе людей, по¬
жирающих друг друга» (Иос. Фл. И. В. 4, 6, 2).
В действительности же Веспасиана удерживало от похода на
Иерусалим опасение, как бы не вспыхнула междоусобица в са¬
мом Риме. Он оказался единственным из римских полководцев,
который сумел правильно оценить ситуацию, сумел долгое вре¬
мя продержаться в стороне, не ввязываясь открыто в ту борьбу
за власть, которая неминуемо должна была вспыхнуть в Риме
в результате безрассудного правления Нерона, тем более что Не¬
166
рон был последним представителем семейства Юлиев-Клавдиев,
власть которых над Римом продолжалась около века.
Веспасиан, не торопясь, готовил наступление на Иерусалим,
но тотчас прекратил войну, как только получил известие, что
Нерон свергнут и покончил с собой в июне 68 г.
Римское государство оказалось во власти своих собственных
войск.
Нерон покончил с собой тогда, когда легионы, стоявшие в
Испании и в Галлии, провозгласили императором (точнее —
принцепсом, главой государства) Гальбу.
Веспасиан признал Гальбу и отправил к нему своего сына
Тита. Однако Веспасиан, очевидно, понимал, что у Гальбы ма¬
ло шансов удержать власть, и Тит не спешил к новому им¬
ператору.
В начале января 69 г. легионы, находившиеся в Германии,
провозгласили императором Вителлия, а 15 января в Риме Галь-
ба был убит.
Получив об это известие, Тит вернулся к Веспасиану.
Но в Риме в день убийства Гальбы преторианская гвардия
провозгласила своего императора — Отона, которого признали
легионы, стоявшие на Дунае. Веспасиан в Иудее привел свои ле¬
гионы к присяге Отону.
Веспасиан, командовавший тремя легионами, и наместник
Сирии Муциан, в распоряжении которого было четыре легиона,
сохраняли спокойствие. «Полководцы видели мятежные настрое¬
ния воинов, но пока что предпочитали выжидать и смотреть,
как будут воевать другие. Победители и побежденные в граж¬
данской войне, рассуждали они, никогда не примиряются надол¬
го. Гадать же сейчас, кому удастся взять верх — Отону или
Вите л лию, не имеет смысла: добившись победы, даже выдающие¬
ся полководцы начинают вести себя неожиданно, а уж эти двое,
ленивые, распутные, вечно со всеми ссорящиеся, все равно по¬
гибнут оба,— один оттого, что проиграл войну, другой — отто¬
го, что ее выиграл. Поэтому Веспасиан и Муциан решили, что
вооруженное выступление необходимо, но что его надо отложить
до более подходящего случая. Остальные по разным соображе¬
ниям давно уже придерживались того же мнения,— лучших ве¬
ла любовь к отечеству, многих подталкивала надежда погра¬
бить, иные рассчитывали поправить свои денежные дела. Так
или иначе, и хорошие люди, и дурные, все по разным причи¬
нам, но с равным пылом, жаждали войны» (Тац. Ист. II, 7).
В Северной Италии при Бедриаке (около Кремоны) войска Ото¬
на напали на войска Вителлия, но были разбиты и перешли на
сторону последнего. Отон покончил с собой, а римский сенат
признал императором Вителлия.
Осторожный Веспасиан привел свои войска к присяге Вител¬
лин).
167
Осмотрительно и не торопясь, шел Веспасиан к власти, су¬
мев поставить время себе на службу. Два неразумных соперни¬
ка уже погибли, оставался один Вителлий.
Тацит так описывает эти события:
«Сейчас нам даже трудно представить себе, до чего возгордил¬
ся Вителлий и какая беспечность им овладела, когда прибыв¬
шие из Сирии и Иудеи гонцы сообщили, что восточные армии
признали его власть. До тех пор в народе на Веспасиана смот¬
рели как на возможного кандидата в принцепсы (императоры),
и слухи о его намерениях, хоть и смутные, хоть и неизвест¬
но кем распускаемые, не раз приводили Вителлия в волнение и
ужас. Теперь и он сам, и его армия, не опасаясь больше сопер¬
ников, предались, словно варвары, жестокостям, распутству и гра¬
бежам. Веспасиан между тем еще и еще раз взвешивал, насколь¬
ко он готов к (междоусобной) войне, насколько сильны его армии,
подсчитывал, на какие войска у себя в Иудее и в других восточ¬
ных провинциях он может опереться. Когда он первым произно¬
сил слова присяги Вителлию и призывал на него милость бо¬
гов, легионеры слушали его молча, и было ясно, что они гото¬
вы восстать немедленно... Но нелегко решиться на такое дело,
как гражданская война, и Веспасиан медлил, то загораясь на¬
деждами, то снова и снова перебирая в уме все возможные
препятствия. Два сына в расцвете сил, шестьдесят лет жизни
за плечами — неужели настал день, когда все это надо отдать
на волю слепого случая, воинской удачи?.. Перед тем, кто идет
на борьбу за императорскую власть, один лишь выбор — под¬
няться на вершину или сорваться в бездну» (Тац. Ист. И, 73—74).
Веспасиан мог рассчитывать в это время на поддержку де¬
вяти легионов, стоявших в Иудее, Сирии и Египте. Особенно
побуждал Веспасиана к захвату власти наместник Сирии Муци-
ан, который «отличался богатством и любовью к роскоши, при¬
вык окружать себя великолепием, у частного человека невидан¬
ным; он хорошо владел словом, был опытен в политике, разби¬
рался в делах и умел предвидеть их исход» (Тац. Ист. И, 5).
Первый решительный шаг сделал наместник Египта Тиберий
Александр; 1 июля 69 г. он привел свои легионы, стоявшие в
Александрии, к присяге Веспасиану как императору. 11 июля Вес-
пасиану присягнули его легионы в Иудее. Случилось все это,
как пишет Тацит (см.: Ист. II, 79), внезапно, ибо все решил
энтузиазм воинов. «Сам Веспасиан в этих новых и необычных
обстоятельствах оставался таким же, как прежде — без малей¬
шей важности, без всякой спеси. Едва прошло первое волне¬
ние, густым туманом застилающее глаза каждому, кто попадает
на вершину могущества, он обратился к войску с нескольки¬
ми словами, по военному простыми и суровыми» (Тац. Ист.
II, 80).
Немедленно признали Веспасиана легионы в Сирии, а также
Сохем, царь Софены (Юго-Западной Армении), Антиох, царь
Коммагены (на верхнем Евфрате), Ирод Агриппа II Младший,
168
властитель части Сирии и Северо-Восточной Палестины, и цари¬
ца Береника, его сестра; «молодая и красивая, она даже старо¬
го Веспасиана обворожила любезностью и роскошными подар¬
ками; все приморские провинции вплоть до границ Азии и
Ахайи (Греции), и все внутренние, вплоть до Понта (Черного
моря) и Армении присягнули на верность Веспасиану» (Тац.
Ист. II, 81).
«Подготовку к войне Веспасиан начал с того, что набрал рек¬
рутов и призвал в армию ветеранов; наиболее зажиточным горо¬
дам поручил создать у себя мастерские по производству ору¬
жия, в Антиохии начали чеканить золотую и серебряную мо¬
нету. Эти меры спешно проводились на местах особыми до¬
веренными лицами. Веспасиан показывался всюду, всех подбадри¬
вал, хвалил людей честных и деятельных, растерянных и слабых
наставлял собственным примером, лишь изредка прибегая к нака¬
заниям, стремился умалить не достинства своих друзей, а их не¬
достатки... Что до денежного подарка солдатам, то Муциан на
первой же сходке предупредил, что он будет весьма умерен¬
ным, и Веспасиан обещал войскам за участие в гражданской
войне не больше, чем другие платили им за службу в мирное вре¬
мя: он был непримиримым противником бессмысленной щедро¬
сти по отношению к воинам, и поэтому армия у него всегда бы¬
ла лучше, чем у других» (Тац. Ист. II, 82).
Веспасиан позаботился о безопасности восточных границ Рим¬
ской империи, отправив послов к парфянам и армянам, а сам
направился к Александрию. Город Рим получал хлеб из Егип¬
та, и теперь от Веспасиана зависело: дать хлеб столице импе¬
рии или голодом принудить ее к покорности.
На сторону Веспасиана перешли также римские войска, на¬
ходившиеся в Иллирии, Далмации, Мезии и Паннонии (терри¬
тория Восточной Адриатики и Венгрии). В Паннонии Веспасиа¬
на горячо поддержал полководец Антоний Прим, который «был
лихой рубака, бойкий на язык, мастер сеять смуту, ловкий за¬
чинщик раздоров и мятежей, грабитель и расточитель, в мирное
время нестерпимый, но на войне небесполезный» (Тац. Ист. И, 86).
Оба римских флота, Равеннский и Мизенский, также призна¬
ли Веспасиана.
«Провинции содрогались от грохота оружия, поступи легионов,
передвижений флотов» (Тац. Ист. И, 84).
Успехи Веспасиана объясняются тем, что его поддержала
рабовладельческая знать восточных римских провинций, которая
стремилась сравняться в правах с римской аристократией; граж¬
данские войны I в. до н. э. и долгие годы террора при императо¬
рах первой половины I в. н. э. уничтожили значительную часть
старой римской аристократии, и теперь, с окончанием династии
Юлиев-Клавдиев, провинциальная знать почувствовала свою силу и
жаждала сделать хозяином Рима такого человека, который соот¬
ветствовал бы ее интересам. Именно таким был Веспасиан, не¬
169
знатный, здравомыслящий, прижимистый, хладнокровный и увен¬
чанный военной славой.
Хотя Веспасиана признали также легионы в Африке, Испа¬
нии и Галлии, он тем не менее не торопился в Рим. Войска
на Рим повели его сторонники Муциан, Антоний Прим и другие.
В конце октября 69 г. войска Вителлия были разбиты в сра¬
жении под Кремоной; в декабре Рим был взят штурмом.
«Вителлий был убит; война кончилась, но мир не наступил.
Победители, полные ненасытной злобы, с оружием в руках по
всему городу преследовали побежденных; всюду валялись трупы;
рынки и храмы были залиты кровью. Сначала убивали тех, кто
случайно попадался под руку, но разгул рос, вскоре флавиан-
цы принялись обшаривать дома и выволакивать укрывшихся там.
Любого, кто обращал на себя внимание высоким ростом или мо¬
лодостью, буть то воин или житель Рима, тотчас же убивали.
На первых порах победители еще помнили о своей вражде к по¬
бежденным и жаждали только крови, но вскоре ненависть отсту¬
пила перед алчностью. Под тем предлогом, что жители мо¬
гут скрывать у себя вителлианцев, флавианцы запретили что-ли¬
бо прятать или запирать и стали врываться в дома, убивая всех
сопротивлявшихся. Среди самых бедных плебеев и самых под¬
лых рабов нашлись такие, что выдали своих богатых хозяев;
других предавали друзья. Казалось, будто город захвачен врага¬
ми; отовсюду неслись стоны и причитания; люди с сожале¬
нием вспоминали о наглых проделках воинов Отона и Вителлия,
вызывавших у них в свое время такую ненависть. Полководцы
флавианской партии сумели разжечь гражданскую войну, но ока¬
зались не в силах справиться с победившими воинами: во вре¬
мя смут и беспорядков чем хуже человек, тем легче ему взять
верх; править же в мирное время способны лишь люди честные
и порядочные» (Тац. Ист. IV, 1).
Рим фактически оказался в руках Антония Прима, который
вел себя в захваченном императорском дворце как хозяин.
Веспасиан и его старший сын Тит, находившиеся вне Рима,
получили от сената должности консулов; младший сын Веспа¬
сиана Домициан находился в Риме, он поселился во дворце, при¬
нял титул Цезаря и сидел в полном бездействии, «он походил на
сына принцепса (императора) лишь своими постыдными и разврат¬
ными похождениями» (Тац. Ист. IV, 2).
«Между сенаторами царили раздоры, побежденные скрывали в
душе злобу, победителей никто не уважал, законы не соблюда¬
лись, принцепс (император) находился вдали от Рима. Таково
было положение, когда (в январе 70 г.) Муциан вступил в го¬
род и немедленно сосредоточил всю власть в своих руках. Он
отстранил от дел Антония Прима... Муциана постоянно окружа¬
ли вооруженные воины, он жил каждый день в новом дворце,
беспрерывно менял одни сады на другие, и весь его вид, поход¬
ка, повсюду сопровождавшая его охрана показывали, что он-то
170
и есть настоящий принцепс (император), хоть и не соглашает¬
ся принять это звание» (Тац. Ист. IV, 11).
Му циану удалось восстановить в Риме порядок, и у него хвати¬
ло ума не вступать в соперничество с Веспасианом.
Летом 70 г. Веспасиан, наконец, прибыл в Рим; лучшую часть
своей армии он оставил в Иудее и передал командование свое¬
му сыну Титу, который весной того же года начал осаду Иеру¬
салима.
Свое вступление в Рим Веспасиан ознаменовал тем, что спас
его от голода; предварительно он отправил из Египта в столи¬
цу империи корабли с зерном, и когда они прибыли, то оказа¬
лось, что в городе было запасов хлеба едва на десять дней.
По мнению Тацита (Ист. I, 50), Веспасиан — единственный
император, которого власть изменила в лучшую, а не в худшую
сторону: он обладал величайшей терпимостью и прислушивался ко
всякому правдивому слову (Тац. Ор. 8).
«Щедр он был ко всем сословиям: сенаторам пополнил их
состояния, нуждавшимся консулярам (бывшим консулам) назна¬
чил по пятьсот тысяч сестерциев в год, многие города
по всей земле отстроил еще лучше после землетрясений и пожа¬
ров, о талантах и искусствах обнаруживал величайшую забо¬
ту» — так характеризует его Светоний (см.: Been. 17).
Веспасиану удалось установить хорошие отношения как с сена¬
том, который был оплотом древней римской аристократии, так
и с провинциальной знатью.
Будучи в 73 г. цензором, он пересмотрел списки сенаторов
и всадников, кое-кого по своему усмотрению исключил, а достой¬
ных людей из числа жителей Италии и провинций ввел в со¬
став сената и всадничества.
Веспасиан навел порядок в войсках и поднял дисциплину.
Восставшие во время гражданской войны батавы в Галлии бы¬
ли усмирены, Иерусалим взят, с опасной Парфией удалось уста¬
новить мирные отношения.
Веспасиан очень заботился о безопасности границ римских вла¬
дений, ничто не ускользало из поля его зрения; он проявил за¬
боту о безопасности даже далекого иберийского (грузинского)
царя Митридата, союзника Рима, и повелел построить (или ос¬
новательно реставрировать) для него крепость около Мцхеты,
древней столицы Иберии (Грузии), что и было сделано, как о
том повествует найденная в XIX в. на территории Мцхеты гре¬
ческая надпись, которая теперь экспонируется в Историческом
музее города Тбилиси.
Веспасиан покровительствовал Испании, Галлии и Африке в
ущерб странам Восточного Средиземноморья; он лишил само¬
стоятельности Грецию, которая получила ее от Нерона за то, что
прилежно рукоплескала его выступлениям в театре.
Греки были недовольны Веспасианом, и философы-киники ста¬
ли всячески порочить его, за что и были изгнаны из Рима в 71 г.;
одновременно были изгнаны и астрологи.
171
Веспасиан имел славу справедливого человека. По словам Све¬
тония (Been. 15), «ни разу не оказалось, что казнен невинный —
разве что в его отсутствие, без его ведома или даже против
его воли». Он не был злопамятен и мстителен. Еще во вре¬
мена Нерона ему было однажды отказано от двора, и когда он
в смятении стал спрашивать, куда же ему теперь деваться, наг¬
лый дворцовый служитель ответил, чтобы он убирался подаль¬
ше. Став императором, Веспасиан повстречал наглеца, а когда
тот смиренно стал просить прощения, он так же послал его на
все четыре стороны. Один философ-киник отнесся к Веспасиа-
ну непочтительно и даже залаял на него, но могучий импера¬
тор ограничился тем, что обозвал его псом (см. Свет. Been.
13—14).
Современники упрекали Веспасиана лишь в одном пороке —
в скаредности.
Он налагал тяжелые подати на провинции, увеличивая их
иногда вдвое, и изощрялся во введении новых налогов. Он да¬
же ухитрился получать доход с общественных уборных. Его
собственный сын Тит открыто возмущался этим неслыханным
нововведением. Когда Веспасиан получил первую прибыль, он су¬
нул в нос Титу монету и спросил, пахнет ли она; отсюда и по¬
шло широко известное выражение «деньги не пахнут».
По словам Светония (Been. 16), «он открыто занимался та¬
кими делами, каких стыдился бы и частный человек. Он ску¬
пал вещи только затем, чтобы потом распродать их с выгодой;
он без колебания продавал должности соискателям и оправ¬
дания подсудимым, невинным и виновным, без разбору; самых
хищных чиновников, как полагают, он нарочно продвигал на все
более высокие места, чтобы дать им нажиться, а потом засудить,—
говорили, что он пользуется ими, как губками, сухим дает на¬
мокнуть, а мокрые выжимает».
Такое поведение Веспасиана, вероятнее всего, объяснялось не
столько скаредностью его натуры, сколько бедственным состоя¬
нием государственной казны после многих лет безумных роско¬
шеств Нерона и двух лет гражданской войны. В самом нача¬
ле своего правления Веспасиан объявил, что нужно сорок мил¬
лиардов сестерциев, чтобы поднять государство на ноги.
Веспасиан серьезно занялся приведением в порядок города
Рима, который пострадал во время гражданской войны так силь¬
но, что был сожжен даже храм Юпитера Капитолийского, глав¬
ная святыня государства. Веспасиан, «приступив к восстановле¬
нию Капитолия, первый своими руками начал расчищать облом¬
ки и выносить их на собственной спине» (Свет. Been. 9, 5).
Для украшения Рима Веспасиан стал строить храм Клавдия,
который все-таки почитался божественным, и большой новый фо¬
рум — площадь, в центре которой возвели храм богини Мира
(Веспасиан гордился тем, что даровал римскому государству мир),
а по краям — здания библиотек.
172
Иосиф Флавий так описывает форум Веспасиана:
«В короткое время было завершено сооружение, превосходив¬
шее все человеческие ожидания. Веспасиан израсходовал на это
неимоверные средства, какие только дозволила ему его собствен¬
ная казна и какие достались ему от предшественников. Он раз¬
украсил храм богини Мира разнообразными великолепными произ¬
ведениями живописи и скульптуры. В храме было собрано и расстав¬
лено все, ради чего люди прежде путешествовали по всей земле,
чтобы увидеть это. Веспасиан приказал хранить здесь также дра¬
гоценности и сосуды, взятые из иерусалимского храма, так как
он очень дорожил ими» (Иос. Фл. И. В. 7, 5, 7).
Для римского народа Веспасиан предпринял строительство
грандиозного амфитеатра, рассчитанного на 50000 человек; ам¬
фитеатр стали сооружать в центре Рима на том месте, где по
прихоти Нерона был вырыт большой пруд; здание было закон¬
чено уже после смерти Веспасиана, официально оно именовалось
амфитеатром Флавиев, а в раннем средневековье, неизвестно по¬
чему, стало называться Колизеем.
Веспасиан заботился о том, чтобы привлечь к себе симпа¬
тии населения, неоднократно устраивал раздачи подарков и роскош¬
ные званые пиры, «чтобы поддержать торговцев съестным» (Свет.
Been. 19).
Став императором, Веспасиан нисколько не возгордился вели¬
чием и ни в чем не изменил привычек скромного человека, жив¬
шего в той простоте нравов, которая была присуща старин¬
ному римскому быту; так личным примером он успешнее, чем
строгими законами, способствовал обузданию роскоши, терзав¬
шей и разорявшей Рим.
Веспасиан был «доступен и снисходителен с первых дней прав¬
ления и до самой смерти. Свое былое низкое состояние он ни¬
когда не скрывал и часто даже выставлял напоказ. Когда кто-то
попытался возвести начало рода Флавиев к основателям Реате и
к тому спутнику Геркулеса, чью гробницу показывают на Соляной
дороге, он первый это высмеял. К наружному блеску он нисколь¬
ко не стремился, и даже в день триумфа (в честь победы в
Иудейской войне), измученный медленным и утомительным шест¬
вием, не удержался, чтобы не сказать: «Поделом мне, старику:
как дурак, захотел триумфа, словно предки мои его заслужили
или сам я мог о нем мечтать!» (Свет. Been. 12).
Веспасиан навсегда сохранил непритязательные вкусы просто¬
го человека и терпеть не мог мужчин, которые уделяют своей
внешности чрезмерное внимание. Однажды к нему явился один
молодой человек, благоухавший самыми изысканными ароматами,
чтобы поблагодарить его за полученную должность. Но Веспасиан,
помрачнев, сказал: «Уж лучше бы ты вонял луком!» — и долж¬
ность отобрал (см.: Свет. Been. 8, 3).
Веспасиан любил блеснуть метким словцом, шутки его не
всегда были изящны и пристойны, но отличались остроумием.
173
Однажды один слуга, пользовавшийся большим расположением
Веспасиана, попросил у него какую-то должность якобы для сво¬
его брата. Веспасиан пригласил к себе «брата», сам погово¬
рил с ним и дал ему должность, собственноручно получив с не¬
го денежную мзду. Когда слуга осведомился у императора, как
обстоит дело, Веспасиан спокойно ответил ему: «Ищи себе дру¬
гого брата, это теперь мой брат» (см.: Свет. Been. 23, 2).
По римским обычаям умерший император (который не был
свергнут с престола) причислялся к богам и в истории фигури¬
ровал с титулом «божественный». Когда Веспасиан, всю жизнь
пользовавшийся отличным здоровьем и нисколько о нем не за¬
ботившийся, в семьдесят лет почувствовал приближение смер¬
ти, он нашел в себе силы сказать: «Увы, кажется, я становлюсь бо¬
гом» (см.: Свет. Been. 23, 4).
Веспасиан умер 23 июня 79 г. Римляне сохранили память о
нем, как об одном из лучших императоров. Его официально обо¬
жествили и построили на Форуме роскошный мраморный храм
Веспасиана, от которого до нашего времени сохранились толь¬
ко три угловые колонны и небольшая часть пышного антабле¬
мента.
23, ТИТ
Старший сын и наследник Веспасиана носил те же имена,
что и отец — Тит Флавий Веспасиан — и вошел в историю под
именем Тита. Веспасиан взял его в соправители еще в 71 г.;
после смерти Веспасиана с 79 г. Тит правил самое то ятельно.
Это был очень разумный и осмотрительный человек, сумев¬
ший снискать всеобщую любовь, хотя в юности он так любил
развлечения, что боялись, как бы не получился из него второй
Нерон. Но Тит был слишком умен, чтобы уподобиться Нерону.
Светоний пишет о Тите так:
«Телесными и душевными достоинствами блистал он еще в
отрочестве, а потом, с летами, все больше: прекрасная внеш¬
ность, в которой было столько же достоинства, сколько прият¬
ности; отменная сила, которой не мешали ни высокий рост, ни
слегка выдающийся живот; исключительная память и, наконец,
способности едва ли не ко всем видам военной и мирной дея¬
тельности. Конем и оружием он владел отлично; произносил ре¬
чи и сочинял стихи по-латыни и по-гречески охотно и легко,
даже без подготовки; был знаком с музыкой настолько, что пел
и играл на кифаре искусно и красиво» (Свет. Тит. 3).
Тацит отмечает, что Титу были присущи врожденное обая¬
ние и тонкая обходительность (см.: Тац. Ист. II, 5).
Тит очень заботился о том, чтобы ублажить плебс, и устраи¬
вал роскошные зрелища.
К людям он был внимателен и старался удовлетворить прось¬
бы просителей, проявляя большую доброжелательность. «Однаж¬
ды за обедом он вспомнил, что за целый день никому не сде¬
174
лал ничего хорошего, и произнес свои знаменитые слова, памят¬
ные и достохвальные: «Друзья мои, я потерял день!» (Свет. Тит.8).
Тит продолжил широкую строительную деятельность в Риме,
начатую его отцом; в частности, при нем завершилась реставрация
двух водопроводов, построенных императором Клавдием в 52 г.
Двойная арка этих водопроводов сохранилась в Риме (сейчас
она называется Большими Воротами — Порта Маджоре), на ней
три надписи:
«Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик, сын Друза, ве¬
ликий понтифик, наделенный властью народного трибуна в 12-й
раз, консул в 5-й раз, император в 27-й раз, отец отечества,
озаботился на свои средства провести в город Клавдиев водопро¬
вод из источников, которые назывались Церулеев и Курциев,
от 45-го милевого столба, а также провел Новый Анненский
водопровод от 62-го милевого столба.
Император Цезарь Веспасиан Август, великий понтифик, на¬
деленный властью народного трибуна во 2-й раз, император в
6-й раз, консул в 3-й раз, предназначенный в консулы в 4-й
раз, отец отечества, Курциев и Церулеев водопроводы, проведен¬
ные божественным Клавдием и впоследствии прервавшиеся и
обрушившиеся, восстановил для города в течение девяти лет на
свои средства.
Император Тит Цезарь Веспасиан Август, сын божественно¬
го, великий понтифик, наделенный властью народного трибуна в
10-й раз, император в 17-й раз, отец отечества, цензор, кон¬
сул в 8-й раз, водопроводы Курциев и Церулеев, проведенные
божественным Клавдием и впоследствии восстановленные для го¬
рода божественным Веспасианом, его отцом, позаботился на свои
средства восстановить в новом виде, так как они от долгого
времени рухнули до основания, начиная от самих источников
вод» (ЛН, 186).
Судя по императорским титулам, Клавдий построил водопро¬
воды в 52 г., Веспасиан и Тит восстанавливали их в 70 и 80 гг.
Однако самостоятельное правление Тита не было счастливым;
оно продолжалось два года, два месяца и двадцать дней, и за этот
непродолжительный срок случилось три очень крупных стихий¬
ных бедствия: извержение Везувия, в результате которого погиб¬
ли Помпеи и другие города, пожар в Риме, который бушевал
три дня и три ночи, и страшная эпидемия чумы.
«Среди всех этих забот застигла Тита смерть, поразив своим
ударом не столько его, сколько все человечество» (Свет. Тит. 10).
Тит умер 13 сентября 81 г. в возрасте сорока одного года и
был обожествлен. После его смерти, в том же году, в его честь бы¬
ла воздвигнута на Форуме триумфальная арка, которая сохра¬
нилась до нашего времени; на арке лаконичная надпись: «Се¬
нат и народ римский божественному Титу Веспасиану Августу,
сыну божественного Веспасиана» (ЛЭ, с. 205).
175
23. Тит. Мрамор. Рим. Ватиканские музеи
176
22a. Рим. Амфитеатр Флавиев /Колизей
-о
00
'Швшт.
226. Рим. Антаблемент храма Веспасиана
22в. Рим. Колонны
храма Веспасиана
236. Рим. Арка Тита
179
24. Юлия, дочь Тита. Мрамор.
Рим. Национальный Римский
музей /музей Терм/
180
25. Домициан I. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
25а. Рим. Балкон Домициана во дворце Тиберия на Палатинском холме
181
256. Рим. Руины дворца Флавиев на Палатинском холме
182
26. Домиция Лонгина. Мрамор. Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
183
27. Нерва
в образе Юпитера. Мрамор.
Рим. Ватиканские музеи
184
27а. Рим. Форум Нерпы
185
28. Траян. Мрамор. Остия. Музей
186
28а. Рим. Форум Траяна /реконструкция/
188
28б. Рим. Рынок Траяна
28в. Рим. Колонна Траяна
28г. Рим.
Колонна Траяна
189
' я
:М?< А*А?ч11 «.iNfaVAEFl " Е
rRAifif^AVCCEV- ACJ^WCJHnF
■vtcosvipp
: ИЯ* ..\Л- ' Ч A UTITVOtNIS
28д. Рим. Цоколь колонны Траяна
190
28е. Фрагмент барельефа колонны Траяна: к Траяну подводят пленного
дака, на заднем плане — римские воины строят укрепление
28ж. Фрагмент барельефа колонны Траяна: римские воины идут в
наступление
191
28з. Фрагмент барельефа колонны Траяна: битва римлян с даками, на
заднем плане вверху — Юпитер дарует победу римлянам
192
28и. Фрагмент барельефа колонны Траяна: даки штурмуют римское
укрепление
28к. Беневент /совр. Беневенто/. Арка Траяна
193
28л. Рим. Базилика Ульпия /реконструкция/
194
24. ЮЛИЯ
Флавия Юлия была единственной дочерью Тита; она не от¬
личалась никакими выдающимися качествами.
Судьба Юлии не была счастливой. Ее дядя Домициан, на¬
следовавший Титу, отобрал ее у мужа и сделал своей любовни¬
цей; она умерла молодою около 90 г.
25. ДОМИЦИАН I
После смерти Тита власть перешла к его младшему брату
Титу Флавию Домициану, который ни в какой мере не унасле¬
довал ни ума, ни добродетелей своего отца и старшего брата.
Подражая отцу и брату, он устраивал денежные раздачи и
роскошные зрелища, развернул широкое строительство и пытал¬
ся вести завоевательную политику.
При Домициане римские войска впервые в истории достиг¬
ли берега Каспийского моря в районе Баку; памятником их пре¬
бывания там является латинская надпись — самая восточная из
известных науке, которая высечена на скале у подножия го¬
ры Беюк-Даш в Кобыстане: «В правление императора Домициа¬
на Цезаря Августа Германского Луций Юлий Максим, центури¬
он Двенадцатого Молниеносного легиона» (ЛЭ, с. 277-^-278).
Разносторонняя деятельность Домициана требовала больших
расходов, но, чтобы их покрыть, нужна была изобретатель¬
ность Веспасиана и здравомыслие Тита.
«Истощив казну издержками на постройки, на зрелища, на
повышенное жалованье^ воинам, Домициан попытался было уме¬
рить хотя бы военные расходы, сократив численность войска, но
убедился, что этим открывает себя нападениям варваров, а из
денежных трудностей не выходит; тогда без раздумья он бросил¬
ся обогащаться любыми средствами. Имущества живых и мерт¬
вых захватывал он повсюду с помощью каких угодно обвине¬
ний и обвинителей: довольно было заподозрить малейшее слово или
дело против императорского величия» (Свет. Дом. 12).
Правление Домициана выродилось -в самый разнузданный
террор. Снова широкой волной, как в скорбные времена Тибе¬
рия и прочих деспотов, нахлынули на римлян процессы об ос¬
корблении величия, и множество людей погибло в их мутных
водах.
Домициан отбросил прочь республиканскую внешность прин¬
ципата, открыто стал именовать себя господином и богом и сде¬
лался гонителем и палачом всех добропорядочных людей (см.:
Свет. Дом. 13; Плин. Пан. 90).
Плиний Младший так пишет о Домициане:
«Домициан был устрашающего вида: высокомерие на челе, гнев
во взоре, женоподобная слабость в теле, в лице бесстыдство,
прикрытое густым румянцем. Никто не осмеливался подойти к
1*
195
нему, заговорить с ним, так как он всегда искал уединения в
укромных местах и никогда не выходил из своего одиночества
без того, чтобы сейчас же не создать вокруг себя пустоту» (Плин.
Пан. 48).
«Домициан, изолированный от всех звуков и предохраненный
от всех толчков, находясь в полной неподвижности, плавал на
корабле, который был накрепко привязан к другому судну, точ¬
но это везли какую-то искупительную жертву. Позорное это бы¬
ло зрелище, когда повелитель римского народа следовал за дру¬
гим судном, подчинялся другому кормчему, точно корабль его был
захвачен в плен неприятелем» (Плин. Пан. 82).
Более четырнадцати лет продолжалось жестокое правление
Домициана. В конце концов он был убит 18 сентября 96 г. на
сорок пятом году жизни.
«К его убийству народ остался безучастным, но войско воз¬
негодовало: воины пытались тотчас провозгласить его божествен¬
ным и готовы были мстить за него, но у них не нашлось вожаков.
Сенаторы, напротив, впали в такое ликование, что поспешно
сбежались в курию, безудержно поносили убитого самыми оскор¬
бительными и злобными словами, велели втащить лестницы, не¬
медленно сорвать со стен императорские щиты и изображения,
разбить их о землю и даже постановили стереть надписи с его
именем и уничтожить всякую память о нем» (Свет. Дом. 23).
Династия Флавиев прекратила свое существование.
Эпилогом к этому периоду императорского Рима могут слу¬
жить лаконичные слова Марциала:
Флавиев род, как тебя обесчестил твой третий наследник!
Из-за него не бывать лучше б и первым двоим.
(Марциал. Эпиграммы.
Книга зрелищ, 33, пер. Ф. А. Петровского)
26. ДОМИЦИЯ ЛОНГИНА
Домиция Лонгина была женой Домициана.
Это была женщина откровенно порочная, которая, как пи¬
шет Светоний, «готова была хвастаться любым своим распутством»
(Свет. Тит. 10).
В Риме ни для кого не был тайной ее роман со знаменитым
актером Парисом. Возмущенный Домициан актера приказал убить,
а с женой развелся. «Однако разлуки с нею он не вытерпел и,
спустя недолгое время, якобы по требованию народа, снова
взял ее к себе» (Свет. Дом. 3).
Домиция Лонгина была причастна к заговору, жертвой кото¬
рого пал Домициан в 96 г. Она надолго пережила своего му¬
жа и скончалась в 140 г.
196
27. НЕРВА
В день убийства Домициана, 18 сентября 96 г., римский се¬
нат провозгласил императором знатного и величественного се¬
натора Марка Кокцея Нерву, которому было 66 лет.
При новом императоре Рим, истерзанный Домицианом, вздох¬
нул с облегчением. Как пишет Тацит, годы правления Нервы и
его преемника Траяна — это «годы редкого счастья, когда каж¬
дый может думать, что хочет, и говорить, что думает» (Тац. Ист.
I, 1). «Нерва соединил вместе вещи, дотоле несовместимые,—
принципат и свободу» (Тац. Агр. 3). «Признаком нового време¬
ни было то, что стали процветать такие люди, самым сильным
желанием которых в прежнее время было остаться незамечен¬
ными императором» (Плин. Пан. 90).
Государственные средства Нерва расходовал очень экономно:
он был самым бережливым из всех императоров (Плин. Пан. 51).
Однако Нерва при всех его достоинствах спас свою жизнь толь¬
ко ценою раздела власти.
Осенью 97 г. в Риме преторианцы подняли мятеж, и Нер¬
ве ничего не оставалось делать, как срочно усыновить Траяна,
который вел войска на Рим. Как справедливо сказал Плиний
Младший, Нерва передал Траяну «императорскую власть, чуть
было не рухнувшую над головой императора» (Плин. Пан. 6).
25 января 98 г. Нерва скончался и был причислен к бо¬
гам.
В Риме Нерва увековечил свое имя сооружением Проход¬
ного форума (или форум Нервы), который был начат еще при
Домициане. До нашего времени сохранились руины этого форума.
28. ТРАЯН
Тацит, современник Домициана, Нервы и Траяна, пишет о
своем поколении следующее:
«Мы явили поистине великий пример терпения; и если бы¬
лые поколения видели, что представляет собою ничем не огра¬
ниченная свобода, то мы видели столь же безграничное пора¬
бощение, ибо нескончаемые преследования отняли у нас воз¬
можность общаться, высказывать свои мысли и слушать других.
И вместе с голосом мы бы утратили также и самую память, ес¬
ли бы забывать было столь же в нашей власти, как и безмолвство¬
вать. Только теперь, наконец, мы приходим в себя» (Тац. Агр.
2—3). Эти многозначительные слова написаны в те годы, когда
императором стал Траян.
197
Марк Ульпий Траян родился 18 сентября 53 г. в небольшом
римском городке Италика в Испании.
Отец Траяна, которого тоже звали Марк Ульпий Траян, за¬
нимал высокие военные и гражданские должности при Веспа-
сиане: участвовал в Иудейской войне, потом управлял Сирией.
Траян начинал свою деятельность предельно скромно — прос¬
тым легионером (Плин. Пан. 89). Под командованием отца он при¬
нимал участие в войнах с иудеями и парфянами.
В 91 г. Траян стал консулом, а в последующие годы отличил¬
ся, командуя войсками на Рейне, за что от Нервы получил похва¬
лу и почетный титул «Германский» в 97 г.
Траян обладал огромной физической силой и невероятной вы¬
носливостью. Он любил продираться сквозь лесные дебри, высле¬
живать и ловить лесных зверей, взбираться на горы и утесы, пла¬
вать и грести, когда море неспокойно (Плин. Пан. 81).
Став императором, Траян не утратил выносливости простого
воина; он великолепно владел оружием и стойко переносил все
тяготы походной жизни; когда надо, мог обходиться немудре¬
ной пищей воина — салом, творогом и напитком, который назы¬
вался поска (смесь воды, уксуса и взбитых яиц) (АЖА, Адр. X).
В походе Траян широким шагом всегда шел впереди войска
(Плин. Пан. 10).
Будучи императором, Траян продолжал ходить по Риму пеш¬
ком, тогда как его предшественников обычно носили на носил¬
ках, ибо они, «как бы боясь равенства, теряли способность
пользоваться своими ногами» (Плин. Пан. 24).
Траян был серьезен, справедлив, скромен и вместе с тем жиз¬
нерадостен; в обращении обходителен, прост и доступен. Ему
было присуще редкое здравомыслие.
Придя к власти, он быстро избавил Рим от терзавших его
доносчиков. Все дела по обвинению в оскорблении величия рим¬
ского народа и особы императора были прекращены, а доносчи¬
ков Траян повелел утопить в море. Об этом беспримерном слу¬
чае в римской истории Плиний Младший так говорил в своей
похвальной речи (в панегирике) Траяну:
«Мы видели суд над доносчиками такой же, как над бродя¬
гами и разбойниками. Ты выкорчевал это внутреннее зло и
предусмотрительной строгостью обеспечил, чтобы государство, по¬
строенное на законности, не оказалось совращенным с пути за¬
конов.
Все доносчики по твоему приказу были посажены на наско¬
ро сколоченные корабли и отданы на волю волн: пусть, мол,
отплывают, пусть бегут от земли, опустошенной через их доно¬
сы; а если штормы и грозы спасут кого-нибудь от скал, пусть
поселятся на голых утесах негостеприимного берега, и пусть жизнь
их будет сурова и полна страхов, и пусть скорбят они об уте¬
рянной безопасности, которая дорога всему роду человеческому»
(Плин. Пан. 34).
198
Так расправился Траян с доносчиками явными. В Риме не
было прокуратуры и государственных обвинителей, уголовные де¬
ла возбуждались частными лицами. Дела об оскорблении вели¬
чия относились к разряду уголовных; лица, возбуждавшие та¬
кие дела, считались доносчиками явными.
Помимо явных были в Риме и доносчики тайные. С ними
Траян поступил не менее мудро: он просто парализовал их
деятельность тем, что никак не реагировал на анонимные доносы.
С удовлетворением констатировал Плиний Младший, что при
Траяне «страх внушают не доносчики, а законы» (Плин. Пан. 36).
Траян проявил себя дельным и многосторонним правите¬
лем. Он заботился об улучшении дорог и гаваней, чем способство¬
вал развитию торговли. По его инициативе государство взяло
на себя заботу о воспитании сирот и детей бедных родите¬
лей. Он сумел обеспечить Рим хлебом так, что тот перестал
зависеть от Египта, откуда обычно везли хлеб; более того, ког¬
да в Египте случился неурожай, то Рим помог ему хлебом. С пра¬
вителями провинций Траян вел регулярную переписку и дер¬
жал в поле зрения всю Римскую империю.
Сенат, к которому Траян проявлял почтительность, награ¬
дил его титулом «наилучший император».
Известно, что сам Траян сказал однажды: «Я хочу быть та¬
ким императором, какого бы я сам себе желал, если бы был
подданным» (Евтроп. VIII, 2).
В 100 г. Плиний Младший в своем панегирике говорил та¬
кие слова:
«Не будем ни в коей случае воздавать ему (Траяну) хвалу
как какому-либо богу или кумиру, ибо мы говорим не о тиране, но
о гражданине, не о властелине, но об отце. Ведь он из нашей
среды, и ничто так не отличает и не возвышает его, как то, что
он сам сознает себя одним из нас и не забывает, что он чело¬
век и управляет людьми» (Плин. Пан. 2).
И далее, обращаясь непосредственно к Траяну:
«Мы любим тебя настолько, насколько ты этого заслужива¬
ешь, и любим тебя не из любви к тебе, а из любви к себе»
(Плин. Пан. 68).
Траян развернул политику широкой военной агрессии, так
как Рим нуждался в притоке рабов и материальных ресурсов.
Кроме того, внешние враги иногда стали держать себя слиш¬
ком независимо, и Рим хотел навести на них страх; об этом
обстоятельстве с прискорбием говорит Плиний Младший: «На¬
ши враги возгордились, сбросили с себя ярмо подчиненности
и уже пытались бороться с нами не ради своего освобождения, а
ради порабощения нас, не заключали с нами перемирия ина¬
че, как на равных условиях, и вместо того, чтобы заимство¬
вать наши законы, навязывали нам свои» (Плин. Пан. 11).
Особенную силу приобрели даки (жившие на территории
современной Румынии); более того, они попытались вступить в
199
переговоры с парфянами (жившими в Месопотамии и в Пер¬
сии), которые угрожали владениям Рима на Востоке.
В 101 г. Траян начал войну с даками, которая в 106 г. завер¬
шилась их полным разгромом и превращением Дакии в рим¬
скую провинцию. В честь побед над даками Траян в 102 г. был
награжден почетным титулом «Дакийский».
Победу над даками Траян отметил в Риме роскошными зрели¬
щами, которые продолжались 123 дня подряд; на аренах цир¬
ков и амфитеатров сражалось 10 000 гладиаторов и было уби¬
то 11 000 диких зверей.
В память об этой знаменательной победе римского оружия
Траян повелел соорудить в Риме новую площадь, которая по¬
лучила его имя — форум Траяна.
Это был самый величественный и самый роскошный из всех
форумов Рима (так как старый республиканский Форум стал
мал, то рядом с ним императоры начали строить свои фору¬
мы, которые получили их имена: Юлия Цезаря, Августа, Вес-
пасиана, Нервы).
Для сооружения форума Траяна надо было срыть до основа¬
ния часть Квиринального холма.
Форум Траяна помимо площадей включал в себя целый ком¬
плекс роскошных зданий.
В центре малой площади сохранилась мраморная колонна,
которую спиралью обвил скульптурный рельеф с изображением
эпизодов войны с даками. Высота колонны вместе с цоколем —
39 м 83 см. Внутри колонны вьется лестница, сложенная из мра¬
морных блоков; она имеет 185 ступеней и освещается 42-мя не¬
большими световыми отверстиями. На цоколе колонны торжествен¬
ная надпись:
«Сенат и народ римский (воздвигли эту колонну) импера¬
тору Цезарю Нерве Траяну Августу, сыну божественного Нер¬
вы, Германскому, Дакийскому, великому понтифику, наделенно¬
му властью народного трибуна в 17-й раз, императору в 6-й
раз, консулу в 6-й раз, отцу отечества, для, того, чтобы было
видно, какой высоты холм был срыт, чтобы освободить место
для возведения этих столь значительных сооружений» (ВЛЭ,
с. 66).
Открытие форума Траяна состоялось в январе 112 г.
В середине IV в. форум Траяна еще полностью сохранял
свое великолепие и поверг в изумление императора Констан¬
ция II, о чем Аммиан Марцеллин рассказывает так:
«Когда император пришел на форум Траяна, это единственное
в мире сооружение, достойное, как я полагаю, удивления бо¬
гов, он остолбенел от изумления, обводя взором гигантские тво¬
рения, которые словами описать невозможно и которые никогда
не будут еще раз созданы смертными людьми. Не имея никакой
надежды воздвигнуть что-либо подобное, Констанций сказал, что
хочет и может воспроизвести только коня, на котором красует-
200
ся фигура Траяна посреди парадной площади. Стоявший око¬
ло императора персидский царевич Ормизда заметил со свойствен¬
ным его народу остроумием: «Сначала прикажи, император,
построить столь же великолепную конюшню, если это возможно;
конь, которого ты собираешься сделать, должен ступать столь же
широким шагом, как и тот, который перед нами». Этот самый
Ормизда на вопрос, нравится ли ему Рим, ответил, что ему не
нравится только то, что и в Риме, как ему сказали, люди тоже
смертны» (Амм. Марц. XVI, 10, 15—16).
В 106 г. Рим завоевал Набатейское царство и превратил его
в провинцию Аравию.
Осенью 113 г. Траян выступил из Рима в поход против парфян,
который в 115 г. завершился разгромом Парфии и захватом ее
столицы Ктесифона; Траян посадил на парфянский престол сво¬
его ставленника.
В 114—115 гг. были присоединены к Риму в качестве провин¬
ций Месопотамия и Армения.
На территории древнего Арташата, бывшей столицы Армении,
в 1967 г. обнаружены фрагменты торжественной латинской
надписи, свидетельствующей о строительной деятельности Траяна.
Сейчас эта надпись экспонируется в Музее истории Армении в
Ереване.
По титулу Траяна она датируется 116г. Вот ее текст:
«Император Цезарь Нерва Траян, сын божественного Нер¬
вы, Наилучший Август, Германский, Дакийский, Парфянский, ве¬
ликий понтифик, наделенный властью народного трибуна в 20-й
раз, император в 13-й раз, консул в 6-й раз; при счастливых
обстоятельствах Четвертый Скифский легион соорудил» (ВЛЭ,
с. 181).
Эта трехстрочная надпись сделана аккуратно вырезанными
крупными буквами на пяти плитах из местного известняка,
общая протяженность которых восемь с половиной метров при
высоте плит в 80 см. К сожалению, нельзя сказать определен¬
но, какое именно сооружение украшала эта надпись. Возмож¬
но — арку водопровода. Власть римлян в Армении была очень не¬
продолжительной, а в первую очередь римляне обычно созда¬
вали сооружения практические: прокладывали мощеные доро¬
ги (была такая дорога и в Армении, сохранился милевой столб
с императорским именем) и строили водопроводы.
Военные успехи римлян на Востоке не были прочными. В 115—
116 гг. начались крупные волнения в Вавилонии, Месопота¬
мии, Сирии, Палестине, на Кипре, в Египте и Кирене (в Ливии),
снова пришли в движение парфяне.
Благоразумие заставило Траяна отступить и увести войска.
На пути в Рим в августе 117 г. Траян скончался в Кили¬
кии (в Малой Азии).
Прах Траяна был доставлен в Рим и похоронен в золотой
урне в цоколе колонны на форуме его имени. Наверху колон¬
201
ны поставили статую божественного Траяна, который навсег¬
да остался в памяти потомков как лучший император. Вошло
в обычай, вручая полномочия новому императору, желать ему
быть счастливее Августа и лучше Траяна.
В Риме в честь Траяна было сооружено несколько триумфаль¬
ных арок, однако они не сохранились. Триумфальная арка Трая¬
на сохранилась до наших дней на территории античного горо¬
да Беневента (совр. Беневенто) в Италии; на ней надпись, сделан¬
ная в 114 г.:
«Императору Цезарю Нерве Траяну Наилучшему Августу, Гер¬
манскому, Дакийскому, сыну божественного Нервы, великому пон¬
тифику, наделенному властью, народного трибуна в 18-й раз,
императору в 7-й раз, консулу в 6-й раз, отцу отечества, храбрей¬
шему принцепсу, сенат и народ римский» (ЛН, 194).
29. ПЛОТИНА
Помпея Плотина была женой Траяна. Это была умная и до¬
стойная женщина, пользовавшаяся всеобщим уважением.
Плиний Младший в панегирике Траяну говорит о ней:
«Твоя жена соответствует твоей славе и служит тебе укра¬
шением. Можно ли быть чище и целомудреннее ее? Твоя же¬
на из всей твоей судьбы и славы берет на свою долю только
личное счастье. Она с удивительным постоянством любит и ува¬
жает тебя самого и твое могущество. Ваши взаимные отно¬
шения все те же, как и раньше, вы в равной степени заслужи¬
ваете уважения, и ваша счастливая судьба прибавила только то
новое, что вы стали понимать, с каким достоинством вы оба умее¬
те нести свое счастье. Как бережлива твоя жена в частной жиз¬
ни, как скромна в окружении свиты, как проста в своем обра¬
щении! Разве она сама придерживается скромности и молчания
не потому, что видит, что вокруг тебя нет ни страха, ни честолю¬
бия, и разве не старается она подражать ходящему пешком му¬
жу, насколько ей позволяют делать это ее женские силы? При та¬
кой скромности мужа сколько уважения оказывает ему жена,
сколько в этой женщине уважения и к самой себе!» (Плин.
Пан. 83).
В памяти потомков образ Плотины сохранился как образ
женщины честной и справедливой, что хорошо видно из слов
Аврелия Виктора, писателя IV в.:
«Кажется совершенно невероятным, насколько Помпея Пло¬
тина содействовала славе Траяна. Когда его прокураторы (фи¬
нансовые чиновники) стали допускать притеснения в провинциях
и клевету, так что, как говорили, имея дело с зажиточными
людьми, один начинал с вопроса: «На каком основании это у
тебя?», другой — с вопроса: «Откуда ты это взял?», третий —
со слов: «Выкладывай, что у тебя есть!»,— она упрекала за это
мужа, ругая его, что он не заботится о своем добром имени, и
202
так на него воздействовала, что он впоследствии не допускал не¬
законных изъятий и стал называть фиск (императорскую каз¬
ну) лианой, от процветания которой хиреют остальные расте¬
ния» (Авр. Викт. Извл. XLII).
Плотина содействовала тому, что власть после смерти Траяна
перешла к Адриану, хотя неизвестно, действительно ли Траян
при жизни усыновил его.
Плотина умерла в 129 г.
30. МАРЦИАНА
Ульпия Марциана была сестрой Траяна и жила в его доме. Она
тоже была женщиной добродетельной и скромной. Плиний Млад¬
ший о Марциане говорит:
«Она никогда не забывает своего положения сестры. Как легко
признать в ней, Цезарь (Траян), твою простоту, твою правдивость,
твою прямоту. А если кто-нибудь начнет сравнивать ее с твоей су¬
пругой, у того сейчас же возникает сомнение: что лучше для добро¬
детельной жизни — счастливое происхождение или хорошее ру¬
ководство? Ничто так не порождает вражду, как соперничество,
особенно — среди женщин. А соперничество возникает чаще всего
на почве близких отношений, поддерживается сходностью поло¬
жения, разгорается от зависти, которая обычно приводит к не¬
нависти. Тем более приходится считать удивительным, что между
двумя женщинами, живущими в одном доме и на равном положе¬
нии, не происходит никаких столкновений, никаких ссор. Они
взаимно уважают друг друга, взаимно во всем уступают одна дру¬
гой, и в то время как обе тебя горячо любят и уважают, не задают¬
ся вопросом, какую из них ты больше любишь. У обеих одинако¬
вые стремления, одинаковый образ жизни, между ними нет ничего
такого, что бы позволило видеть в них двух разных людей. Ведь
они стараются подражать тебе, приноравливаются к тебе. Поэтому
и характер и нравы у них одинаковые, у той и другой они твои.
Поэтому они обе так скромны, так спокойны» (Плин. Пан. 84).
Марциана скончалась еще при жизни Траяна в 114 г.
31. МАТИДИЯ СТАРШАЯ
Матидия Старшая была дочерью Марцианы и племянницей
Траяна. У нее была дочь Сабина, которая стала женой Адриана,
наследника Траяна.
Адриан с большим уважением относился к своей теще.
32. АДРИАН
Публий Элий Адриан родился 24 января 76 г. в Риме. Его оотец
был двоюродным братом Траяна. В возрасте десяти лет Адриан
остался сиротой; Траян, не имевший детей, стал заботиться о его
203
воспитании и с годами приобщил к государственной деятельности
как к военной, так и к гражданской. Адриан был умен, образован
и сочетал в себе качества хорошего воина с талантом администра¬
тора.
Став императором, Адриан решительно и бесповоротно отказал¬
ся от политики военной агрессии и смирился с тем, что Парфия и
Армения снова обрели самостоятельность.
«При Адриане совсем не было крупных военных походов; войны
также закачивались почти без шума. Он был очень любим воинами
за свою исключительную заботу о войске и за то, что по отношению
к ним он был очень щедр. С парфянами он всегда был в дружбе, по¬
тому что удалил от них царя, которого дал им Траян. Армянам он
позволил иметь своего царя, тогда как при Траяне у них был римс¬
кий легат. От жителей Месопотамии он не требовал дани, кото¬
рую наложил на них Траян. В албанах (жили на территории совр.
Азербайджана) и иберах (грузинах) он имел верных друзей, так
как их царей он щедро одарил, хотя они и отказались прибыть к
нему с визитом» (АЖА, Адр. XXI).
Однако Дион Кассий пишет о том, что впоследствии все-таки
Фарасман, царь иберов, вместе со своей семьей посетил Рим, был
принят с большим почетом и на Марсовом поле даже была воздвиг¬
нута его конная статуя (Дион Касс. 69, 15)
Адриан стал брать в легионы не только римских граждан, но
и жителей провинций, чем способствовал варваризации армии.
Делами Адриан всегда занимался очень внимательно и велико¬
лепно знал на память всю государственную отчетность.
Он старался ладить с различными социальными группами: ува¬
жал сенат, заботился о плебсе, продолжая традиционную политику
предоставления ему «хлеба и зрелищ», поднял общественное зна¬
чение всаднического сословия, передав ему руководящие долж¬
ности в императорской канцелярии (раньше их занимали импе¬
раторские вольноотпущенники) и тем самым положив начало фор¬
мированию крупного чиновничества из полноправных граждан.
«Адриан запретил господам убивать рабов и предписал, чтобы
судьи (а не господа) выносили обвинительные приговоры, если
рабы того заслужили. Он запретил продавать без объяснения при¬
чин раба или рабыню своднику или содержателю гладиаторской
школы. Рабочие тюрьмы для рабов и свободных людей он упразд¬
нил. Согласно его предписанию, если господин был убит у себя в
доме, следствие производилось не обо всех рабах, а только о тех,
которые, находясь поблизости, могли что-либо услышать» (АЖА,
Адр. XVIII.
Начало своего правления Адриан ознаменовал поистине небы¬
валой в римской истории щедростью. Его биограф пишет:
«Не упуская из виду ничего, что могло доставить ему располо¬
жение людей, он простил частным должникам императорского
казначейства как в Риме, так и в Италии неисчислимые суммы, ко¬
торые с них причитались, а в провинциях — также огромные сум¬
204
мы остаьавшихся недоимок, а чтобы еще больше укрепить общее
спокойствие, он велел сжечь на форуме божественного Траяна дол¬
говые расписки. Имущество осужденных он запретил забирать в
свою частную казну, зачисляя все суммы в государственное каз¬
начейство. Мальчикам и девочкам, которым еще Траян определил
суммы на питание, он сделал щедрые надбавки. Состояние сенато¬
ров, которые разорились не по своей вине, он пополнил до размеров,
полагающихся сенаторам,— в соответствии с количеством их де¬
тей, причем очень многим он без задержки выдавал средства с та¬
ким расчетом, чтобы их хватило до конца их жизни. Не только его
друзьям, но и большому количеству людей из широких кругов его
щедрость открывали путь к исполнению почетных должностей»
(АЖА, Адр. VII).
В начале XIX в. в Риме на территории форума Траяна найдены
фрагменты каменной плиты с почетной надписью в честь Адриана,
сделанной в 118 г.:
«Сенат и народ римский императору Цезарю Траяну Адриану
Августу, сыну божественного Траяна Парфянского, внуку божест¬
венного Нервы, великому понтифику, дважды наделенному властью
народного трибуна, дважды консулу, который первый и единствен¬
ный из всех императоров, отменив долг императорской казне в сум¬
ме 900 миллионов сестерциев, превзошел не только своих совре¬
менников, но и их потомков, которые будут спокойно жить благо¬
даря этой щедрости (ЛН, 198).
Адриан обладал всеми качествами превосходного воина и отли¬
чался такой же физической выносливостью, как Траян. Адриан умел
владеть даже гладиаторским оружием, а на охоте часто собствен¬
норучно убивал львов.
Превосходный воин и разумный администратор, Адриан вместе
с тем был тонким интеллектуалом. С детства он настолько хорошо
знал и любил греческую культуру, что в шутку его прозвали гре-
ченком.
Еще до того как стал императором, Адриан был правителем
Афин, а впоследствии проявлял большую заботу об этой интел¬
лектуальной столице античного мира. Время Адриана было для
Афин истинно золотым веком. В Афинах Адриан воздвиг гигант¬
ский храм Зевса Олимпийского, высота колонн которого доходила
почти до двадцати метров.
Адриан выделялся из всех императоров подлинной страстью к
искусству. За все пять веков существования Римской империи никто
из императоров не умел так наслаждаться искусством, как Адриан.
Своеобразной данью любви к греческому искусству была бла¬
госклонность Адриана к своему рабу-греку Антиною, юноше пора¬
зительной красоты; для императора-эстета он был живым вопло¬
щением идеала чистой гармонии.
Судьба Антиноя не была счастливой: совсем юным он утонул
в Ниле.
Скорбя о погибшем, Адриан официально провозгласил его бо¬
205
гом. До нашего времени сохранилось множество изображений
Антиноя.
Адриан был страстным путешественником. Ни один император
не посетил такое количество стран и не перевидал столько досто¬
примечательностей, сколько сумел увидеть он.
В окрестностях Рима, в Тибуре (совр. Тиволи) Адриан по¬
строил для себя грандиозную виллу, где воспроизвел различные
архитектурные стили и воссоздал уголки разных стран. «Чтобы ни¬
чего не пропустить, он сделал там даже подземное царство (АЖА,
Адр. XXVI).
Широкую строительную деятельность развернул Адриан также
и в Риме. Но при этом он проявил большую скромность и не пи¬
сал своего имени на фасадах зданий.
При Адриане был перестроен Пантеон, потому что старое зда¬
ние, построенное Агриппой, соратником Августа, пришло в очень
плохое состояние. Существующий мощный храм с уникальным ку¬
полом — фактически совершенно новое сооружение, но Адриан
тактично сохранил на фасаде имя его первого строителя: «Марк
Агриппа, сын Луция, консул в третий раз, построил» (ЛЭ, с. 203).
Пантеон оказался самым счастливым храмом древнего Рима; это
единственное античное здание в Риме, которое не превратилось
в руины и не было перестроено. Предполагают, что его автором
был знаменитый архитектор Аполлодор из Дамаска.
Сам Адриан также выступил в роли архитектора, и по его про¬
екту был построен грандиозный храм Венеры и Ромы (богини го¬
рода Рима), но Аполлодор из Дамаска раскритиковал это здание
за неудачные пропорции.
Адриан был человеком сложной психологии. Характер у него
был капризный, остроумие злое, иногда он бывал подозрителен и
жесток. Широкую гамму психологических оттенков личности Ад¬
риана отмечали античные писатели:
«Он бывал серьезным и веселым, приветливым и грозным, не¬
обузданным и осмотрительным, скупым и щедрым, откровенным
и лицемерным, жестоким и милостливым; всегда во всех проявле¬
ниях своей натуры он был переменчивым» (АЖА, Адр. XIV).
«Несмотря на свою склонность критиковать музыкантов, тра¬
гиков, комиков, грамматиков, риторов, ораторов, он всех специалис¬
тов удостаивал высоких почестей и делал богатыми, хотя и приво¬
дил их в смущение своими вопросами. Ученых, которые явно не
соответствовали своей профессии, он делал богатыми и удоста¬
ивал почестей, но отстранял их от профессиональных занятий
(АЖА, Адр. XVI).
«Адриан так жаждал громкой славы, что книги о собственной
жизни, написанные им самим, он передал своим образованным
вольноотпущенникам для того, чтобы они издали их от своего име¬
ни» (АЖА, Адр. XVI).
У Адриана не было детей. Он долго колебался, выбирая себе
преемника. «Наконец, всех, кому он думал передать власть, он воз¬
206
ненавидел как будущих императоров. Однако всю силу своей при¬
родной жестокости он сдерживал до тех пор, пока тяжело не забо¬
лел» (АЖА, Адр. XXIII). Тогда в ожесточении он погубил многих
людей из своего окружения, чем навлек на себя всеобщую нена¬
висть.
Сначала Адриан усыновил Элия Вера, а после его ранней смер¬
ти — Антонина, к которому и перешла власть.
Адриан умер 10 июля 138 г. и был похоронен в Риме в грандиоз¬
ном круглом мавзолее на берегу Тибра, который он построил себе
при жизни.
Антонин, несмотря на то, что многие были озлоблены против
Адриана, добился у сената его обожествления; за столь достойное
отношение к памяти своего приемного отца Антонина стали звать
Пий, что означает «благочестивый».
В 141 г. по повелению Антонина Пия в Риме был построен храм
божественного Адриана, от которого сохранилась северная стена
и 11 мраморных колонн.
Мавзолей Адриана непоколебимо простоял темное, но бурное
тысячелетие римского средневековья и, хотя был сильно потрепан
варварством и перестроен, сделался как бы символом вечности и
неистребимости Рима; папы превратили мавзолей в свою крепость,
и он стал называться замком Святого Ангела.
33. ЭЛИЙ ВЕР
Элий Вер был наследником императорской власти в 136—137 гг.
Биограф Адриана пишет о нем следующее:
«Адриан решил усыновить Луция Цейония Коммода Вера; ре¬
комендацией его в глазах Адриана послужила только его красота.
Ко всеобщему неудовольствию он усыновил его и дал ему имя Це¬
зарь Элий Вер (в официальных документах он именовался Луций
Элий Цезарь). По случаю его усыновления Адриан устроил игры и
роздал народу и воинам денежные подарки. Он удостоил его звания
претора и тотчас же поставил его во главе Паннонии (территория
совр. Венгрии), назначив его консулом (в 137 г.) и дав средства на
расходы. Его же он вторично наметил в консулы. Он видел, что Элий
Вер — человек слабого здоровья, и не раз говаривал: «Мы оперлись
на шаткую стену и потеряли 400 миллионов сестерциев, которые мы
роздали народу и воинам в честь усыновления Элия Вера». Элий
Вер был так слаб, что не смог даже произнести в сенате благо¬
дарственной речи Адриану за свое усыновление. Наконец, приняв —
вследствие ухудшения своего состояния — слишком сильную дозу
лекарства, он умер во время сна в самые январские календы (1 ян¬
варя 138 г.). Поэтому Адриан запретил оплакивать его ввиду при¬
ближения дня добрых пожеланий» (АЖА, Адр. XXIII).
Биограф Элия Вера почтил его такими словами:
«Элий Вер вел очень веселый образ жизни, получил хорошее
образование; злые языки говорили, что он был более приятен Ад¬
207
риану своей внешностью, чем своим характером. При дворе он был
недолго. Если его частная жизнь не вызывала одобрения, то и по¬
рицания она не заслуживала: он помнил о достоинстве своей
семьи. Он отличался изяществом, привлекательностью, царственной
красотой, имел благородное лицо, обладал возвышенным красно¬
речием, легко писал стихи, не был также бесполезен в государствен¬
ном управлении» (АЖА, Эл. V).
34. САБИНА
Вибия Сабина была внучатой племянницей Траяна и единствен¬
ной женой Адриана, который, однако, не соблюдал ей верности и
был очень недоволен ее тяжелым и неуживчивым характером; он
говорил, что развелся бы с ней, если бы был частным человеком.
Сабина платила Адриану взаимной неприязнью и считала, что у
него скверный характер.
К концу жизни отношения Адриана с женой стали еще хуже.
«Он сменил префекта претория Септиция Клара и государственного
секретаря Светония Тфанквилла (того самого, который написал
«Жизнь двенадцати цезарей»), а также многих других за то, что они
вели себя на половине его жены Сабины более свободно, чем это
было совместимо с уважением к императорскому двору» (АЖА,
Адр. XI).
Сабина умерла в 137 или 138 г. Слухи обвиняли Адриана в пря¬
мой или косвенной причастности к ее кончине (говорили, что он
или сам отравил ее, или довел до самоубийства).
35. АНТОНИН ПИЙ
Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин родился 19 сен¬
тября 86 г. в окрестностях Рима в городе Ланувий (совр. Ланувио);
его предки были родом из города Немауса в Галлии (совр. Ним на
юге Франции). Он был усыновлен Адрианом, когда ему было уже
52 года. Как император он носил официальное имя Цезарь Тит Элий
Адриан Антонин Август Пий (или Антонин Август Пий).
Адриан при всех теневых сторонах своего характера был чело¬
веком дальновидным и честным (благо государства он ставил пре¬
выше всего), и эти его качества с полной силой проявились в окон¬
чательном решении вопроса о выборе наследника: Антонин, полу¬
чивший прозвище Пий (благочестивый), обладал поистине редкими
достоинствами.
«Он выделялся своей наружностью, славился своими добрыми
нравами, отличался благородным милосердием, имел спокойное
выражение лица, обладал необыкновенными дарованиями, блестя¬
щим красноречием, превосходно знал литературу; был трезв; за¬
ботился о том, чтобы поля обрабатывались хорошо; был мягким,
щедрым, не посягал на чужое; при всем этом у него было хорошее
чувство меры и отсутствие всякого тщеславия. Он был от природы
208
очень милосердным и во время своего правления не совершил ни
одного жестокого поступка» (АЖА, Ант. П. II).
«Недосягаемость императорской власти он соединил с вели¬
чайшей любезностью, что еще больше усилило ее к неудовольствию
придворных слуг, которые при императоре, делавшем все без по¬
средников, не могли уже запугивать людей и продавать то, что не
было тайной» (АЖА, Ант. П. VI).
«Во время его правления все провинции процветали. Ябедники
исчезли. Конфискация имущества происходила реже, чем когда бы
то ни было» (АЖА, Ант. П. VII).
«Лишенный честолюбия и всего показного, он был до того кро¬
ток, что, когда сенаторы настаивали на преследовании лиц, соста¬
вивших против него заговор, он прекратил следствие, сказав при
этом, что нет надобности сурово преследовать людей, замыслив¬
ших совершить над ним преступление, чтобы не обнаружилось
скольким людям он ненавистен, если их окажется еще больше, чем
предполагалось» (Авр. Викт. Извл. XV).
Неоднократно Антонин Пий устраивал в Риме щедрые раздачи
денег и продовольствия, заботясь о приобретении популярности
среди различных слоев населения.
Хотя Антонин Пий не отличался агрессивностью и предпочи¬
тал мир, продолжая политику Адриана, тем не менее римлянам
пришлось неоднократно воевать.
Сам император, как правило, войска не водил, а поручал это
военачальникам (легатам):
«Действуя через своих легатов, он вел очень много войн. Легат
Лоллий Урбик победил британцев и, оттеснив варваров, провел но¬
вый, покрытый дерном земляной вал (первый оборонительный вал
был создан в Британии Адрианом). Он заставил мавров просить
мира. Действуя через своих наместников и легатов, он разбил гер¬
манцев, даков и много других племен, а также — поднявших вос¬
стание иудеев. В Греции и в Египте он тоже усмирил волнения.
Он не раз обуздывал аланов, когда они приходили в движение»
(АЖА, Ант. П. V).
«Ни один император не имел такого авторитета у иноземных
народов, как Антонин Пий» (АЖА, Ант. П. IX.
Антонин Пий скончался в Риме 7 марта 161 г. Сенаторы еди¬
нодушно и без малейшего колебания провозгласили его божествен¬
ным.
После смерти Антонина Пия в его честь на Марсовом поле была
воздвигнута монолитная колонна из красного гранита высотой в
14 м 75 см; до нашего времени сохранился лишь ее цоколь со
скульптурными мраморными рельефами и надписью: «Божествен¬
ному Антонину Августу Пию Антонин Август и Вер Август, сы¬
новья, (воздвигли эту колонну)». Цоколь колонны сейчас находится
в садах Ватикана.
209
36. ФАУСТИНА СТАРШАЯ
Фаустина Старшая около трех лет была женой Антонина Пия.
Это была статная молодая женщина. Биограф Антонина Пия пи¬
шет:
«О его жене было много разговоров из-за ее слишком свобод¬
ного и легкомысленного образа жизни, но он положил им конец,
хотя и страдал в глубине души» (АЖА, Ант. П. III).
Фаустина Старшая умерла в 140 г. Антонин Пий объявил ее бо¬
жественной. Она была похоронена в мавзолее Адриана. На ее над¬
гробии сделали такую надпись:
«Божественной Фаустине Августе, супруге императора Цезаря
Тита Элия Адриана Антонина Августа Пия, великого понтифика,
наделенного властью народного трибуна в 4-й раз, консула в 3-й
раз, отца отечества» (ЛН, 201).
В Риме на Форуме Антонин Пий построил ей роскошный бело¬
мраморный храм и в верхней части колоннады фасада повелел на¬
чертать лаконичную надпись: «Божественной Фаустине по поста¬
новлению сената». После смерти Антонина Пия добавили сверху еще
одну строку: «Божественному Антонину и» (ЛН, 202).
В средние века храм Антонина и Фаустины превратили в цер¬
ковь и перестроили, но колоннада фасада с надписью сохранилась
до нашего времени.
37. ДОМИЦИЯ ЛУЦИЛЛА
Домиция Луцилла была женой претора Анния Вера и матерью
императора Марка Аврелия.
Марк Аврелий относился к своей матери с глубоким почтением
и считал, что обязан ей «благочестием, щедростью и воздержанием
не только от дурных дел, но и от дурных помыслов; а также и прос¬
тым образом жизни, далеким от всякого роскошества» (Марк Ав¬
релий. Наедине с собой. Книга 1, 3).
38. МАРК АВРЕЛИЙ
Марк Анний Катилий Север, вошедший в историю под именем
Марка Аврелия, родился в Риме 26 апреля 121 г.; в 139 г. был усы¬
новлен императором Антонином Пием и стал именоваться Марк
Элий Аврелий Вер Цезарь; впоследствии как император носил
официальное имя Цезарь Марк Аврелий Антонин Август (или Марк
Антонин Август).
Марк Аврелий получил прекрасное образование. С двенадцати
лет он приступил к серьезному изучению философии и занимался
ею всю жизнь. После его смерти обнаружили написанное им по-
гречески философское сочинение. «К самому себе», поэтому он во¬
шел в историю как император-философ.
С детских лет Марк Аврелий усвоил принципы стоической фи¬
210
лософии и являл собой образец стоика: он был человеком нравст¬
венным, скромным и отличался исключительной стойкостью в пе¬
ренесении превратностей жизни.
«С самых юных лет обладал он таким спокойным характером,
что ни радость, ни горе никак не отражались на выражении его
лица» (Авр. Викт. Извл. XVI).
В его сочинении «К самому себе» есть такие слова:
«Всегда ревностно заботься о том, чтобы дело, которым ты в
данный момент занят, исполнять так, как достойно римлянина и
мужа, с полной и искренней сердечностью, с любовью к людям, со
свободой и справедливостью; и о том также, чтобы отстранить от
себя все другие представления. Это удастся тебе, если ты каждое
дело будешь исполнять, как последнее в своей жизни, свободный от
всякого безрассудства, от обусловленного страстями пренебреже¬
ния к велениям разума, от лицемерия и недовольства своей судь¬
бой. Ты видишь, как немногочисленны требования, исполнив ко¬
торые, всякий сможет жить блаженной и божественной жизнью.
Да и сами боги от того, кто исполняет эти требования, ничего боль¬
ше не потребуют.
Время человеческой жизни — миг; ее сущность — вечное тече¬
ние; ощущение — смутно; строение всего тела — бренно; душа —
неустойчива; судьба — загадочна; слава — недостоверна. Одним
словом, все, относящееся к телу,— подобно потоку, относящее¬
ся к душе — подобно сновидению и дыму. Жизнь — борьба и
странствие по чужбине; посмертная слава — забвение.
Но что же может вывести на путь? Ничто, кроме филосо¬
фии. Философствовать же — значит оберегать внутреннего гения от
поношения и изъяна, добиваться того, чтобы он стоял выше на¬
слаждений и страданий, чтобы не было в его действиях ни безрас¬
судства, ни обмана, ни лицемерия, чтобы не касалось его, де¬
лает или не делает чего-либо его ближний, чтобы на все происхо¬
дящее и данное ему в удел он смотрел, как на проистекающее
оттуда, откуда изошел и он сам, а самое главное — чтобы он
безропотно ждал смерти, как простого разложения тех элемен¬
тов, из которых слагается каждое живое существо. Но если для
самих элементов нет ничего страшного в их постоянном пере¬
ходе друг в друга, то где основания бояться кому-либо их об¬
щего изменения и разложения? Ведь последнее согласно с при¬
родой, а то, что согласно с природой, не может быть дур¬
ным.
Не поступай ни против своей воли, ни в разрез с общим бла¬
гом, ни как человек опрометчивый или поддающийся влиянию
какой-нибудь страсти, не облекай свою мысль в пышные формы,
не увлекайся ни многоречивостью, ни многоделанием. Пусть бо¬
жество в тебе будет руководителем существа мужественного,
зрелого, преданного интересам государства, римлянина, облечен¬
ного властью, чувствующего себя на посту, подобного человеку,
211
который, «не нуждаясь ни в клятве, ни в поручителях», с легким
сердцем ждет зова оставить жизнь. И светло у тебя будет на
душе, и ты не будешь нуждаться ни в помощи извне, ни в том
спокойствии, которое зависит от других.
Итак, следует быть правым, а не исправляемым.
Не живи так, точно тебе предстоит еще десять тысяч лет жиз¬
ни. Уж близок час. Пока живешь, пока есть возможность, старай¬
ся быть хорошим.
Всегда иди кратчайшим путем. Кратчайший же путь — это
путь, согласный с природой; он в том, чтобы блюсти правду во
всех речах и поступках.
Подобное решение избавит тебя от утомления, борьбы, при¬
творства и тщеславия.
Приспособляйся к обстоятельствам, выпавшим на твою долю.
И от всего сердца люби людей, с которыми тебе суждено жить.
Никто не может тебе помешать жить согласно разуму твоей
природы, и ничто не происходит вопреки разуму общей природы!
Еще немного времени и ты исчезнешь, равно как и все то,
что ты видишь, и все те, кто живет сейчас. Ибо все подлежит
изменению, превращению и исчезновению — дабы, вслед за ним,
возникло другое» (пер. М. Е. Грабарь-Пассек.— В кн.: Памятни¬
ки поздней античной научно-художественной литературы. М.,
1964, с. 119—124).
Антонин Пий приобщил Марка Аврелия к управлению госу¬
дарством в 146 г., дав ему власть народного трибуна.
Помимо Марка Аврелия Антонин Пий усыновил Луция Ве¬
ра, так что после его смерти власть перешла сразу к двум импе¬
раторам, совместное правление которых продолжалось до кончи¬
ны Луция Вера в 169 г. В период их совместного правления-
решающее слово всегда принадлежало Марку Аврелию.
Время правления династии Антонинов было едва ли не самым
благополучным в истории Римской империи, когда не только го¬
род Рим, но и провинции пользовались благами мирного време¬
ни и переживали экономический подъем, причем для провинциалов
широко распахнулись двери Рима.
Элий Аристид, обращаясь к римлянам, говорил:
«При вас все для всех открыто. Всякий, кто достоин государст¬
венной должности или общественного доверия, перестает считать¬
ся чужеземцем. Имя римлянина перестало быть принадлежностью
только города Рима, но стало достоянием всего культурного че¬
ловечества. Вы установили такое управление миром, как будто он
является единой семьей.
В наше время все города соперничают между собой в красо¬
те и привлекательности. Везде множество площадей, водопроводов,
торжественных порталов, храмов, ремесленных мастерских и школ.
Города сияют блеском и красотой, и вся земля цветет, как сад»
(Элий Аристид. Панегирик Риму. XXVI.— В кн.: Сергеев В. С.
Очерки по истории древнего Рима. Ч. 2. М., 1938, с. 477, 504).
212
О Марке Аврелии античные историки отзываются так:
«Марк Аврелий постоянно повторял изречение Платона: «Го¬
сударства процветали бы, если бы философы были властителями
или если бы властители были философами» (АЖА, М. Ант. XXVII).
«От всех прочих наклонностей Марка Аврелия отвлекали фи¬
лософские занятия, которые сделали его серьезным и сосредото¬
ченным. От этого, однако, не исчезла его приветливость, ка¬
кую он проявлял прежде всего по отношению к своим родным, за¬
тем — к друзьям, а также и к менее знакомым людям. Он был
честным без непреклонности, скромным без слабости, серьезным
без угрюмости» (АЖА, М. Ант. IV).
«К народу он обращался так, как это было принято в сво¬
бодном государстве. Он проявлял исключительный такт во всех
случаях, когда нужно было либо удержать людей от зла, либо
побудить их к добру, богато наградить одних, оправдать, выказав
снисходительность, других. Он делал дурных людей хорошими, а
хороших — превосходными, спокойно перенося даже насмешки не¬
которых. Он никогда не проявлял пристрастия в пользу импе¬
раторского казначейства, когда выступал судьей по таким делам,
какие могли бы принести последнему выгоду. Отличаясь твер¬
достью, он в то же время был совестлив» (АЖА, М. Ант. XII).
«Прежде чем что-либо сделать, он всегда — не только по воен¬
ным делам, но и по гражданским — советовался с лицами, за¬
нимавшими высокое положение. Его любимым высказыванием
было: «Справедливее — мне следовать советам стольких опытных
друзей, нежели стольким столь опытным друзьям повиноваться
моей воле, воле одного человека» (АЖА, М. Ант. XXII).
«Он обладал всеми добродетелями и божественным умом и
являлся как бы защитником людей от всех общественных бедст¬
вий. Если бы он не родился в то время, то весь римский мир раз¬
валился бы в едином падении. Ведь совсем не было покоя от
войн, они пылали по всему Востоку, в Иллирии, Италии, Гал¬
лии, случались землетрясения, иногда поглощавшие целые города,
были разливы рек, частые эпидемии, пожирающая поля саран¬
ча; вообще нельзя себе представить ни одного народного бедст¬
вия, которое не свирепствовало бы во время его правления» (Авр.
Викт. Извл. XVI).
Действительно, на долю римлян в правление Марка Аврелия
выпало много бедствий; жизнь заставила императора-философа
быть отважным воином и осмотрительным правителем.
В 162 г. римлянам пришлось начать военные действия про¬
тив парфянских войск, которые вторглись в Армению и Сирию.
В 163 г. Рим одержал победу над Арменией, а в 164 г.— над
Парфией. Императоры-соправители получили почетные титулы
«Армянский» и «Парфянский»; однако ни Армения, ни Парфия
не были превращены в римские провинции и сохранили факти¬
ческую независимость.
213
Победа римлян в значительной мере была сведена на нет тем
обстоятельством, что в 165 г. в римских войсках, находившихся
на Востоке, началась чума. Эпидемия перебросилась в Малую
Азию, в Египет, а затем в Италию и на Рейн. В 167 г. чума за¬
хватила Рим.
В том же году мощные германские племена маркоманнов и
квадов, а также сарматы вторглись в римские владения на Дунае.
Императоры-соправители выступили в поход против варваров.
В 169 г. Луций Вер умер.
Еще не была закончена война с германцами и сарматами, как
начались волнения в Северном Египте (так называемое восста¬
ние пастухов в 172 г.).
После подавления восстания в Египте и после окончания вой¬
ны с германцами и сарматами в 175 г. наместник Сирии Ави-
дий Кассий, выдающийся полководец, провозгласил себя импера¬
тором, и над Марком Аврелием нависла угроза потерять власть.
Античные историки так пишут об этом событии:
«Авидий Кассий, на Востоке провозгласивший себя импера¬
тором, был убит воинами против воли Марка Аврелия и без его
ведома. Узнав о восстании, Марк Аврелий не очень разгневался и
не применил никаких суровых мер к детям и к родным Авидия
Кассия. Сенат объявил его врагом и конфисковал его имущество.
Марк Аврелий не пожелал, чтобы оно поступило в императорскую
казну, и поэтому по указанию сената оно перешло в государствен¬
ную казну. Марк Аврелий не приказывал, а лишь допустил, что¬
бы убили Авидия Кассия, так что для всех было ясно, что он поща¬
дил бы его, если бы это от него зависело» (АЖА, Ав. Касс. VII).
«Когда Авидий Кассий посягнул в Сирии на императорский
сан, Марку Аврелию была доставлена связка писем, адресован¬
ных Кассием к заговорщикам, так как захвачен был тот, кто дол¬
жен был их доставить. Марк Аврелий, не распечатывая, прика¬
зал тут же эти письма сжечь, чтобы не узнать имен своих вра¬
гов и не возненавидеть их непроизвольно» (Амм. Марц. XXI,
16, 11).
«Когда один римлянин стал упрекать Марка Аврелия в снис¬
ходительности по отношению к поднявшему мятеж Авидию Кас¬
сию и спросил: «А что если бы он победил?»,— Марк Аврелий
ответил: «Не так плохо мы почитали богов, и не так плохо мы жи¬
вем, чтобы он мог победить». Перечисляя затем всех императоров,
которые были убиты, он сказал, что имелись причины, по кото¬
рым они заслуживали быть убитыми, и что ни один хороший им¬
ператор не был так просто побежден тираном и убит» (АЖА, Ав.
Касс. VIII).
В 177 г. Рим воевал с мавретанцами и победил.
В 178 г. на римские владения снова двинулись маркоманны
и другие племена. Марк Аврелий вместе со своим сыном Ком-
модом возглавил поход против германцев, и ему удалось достиг¬
нуть больших успехов, но снова началась чума в римских войсках.
214
17 марта 180 г. Марк Аврелий скончался от чумы на Дунае в
Виндобоне (совр. Вена).
«Марк Аврелий в течение трех лет вел войну с маркоманна-
ми, гермундурами, сарматами и квадами, и, проживи он еще один
год, он создал бы римские провинции из земель этих народов. За
два дня до своей смерти он друзьям сказал, что огорчен совсем
не тем, что умирает, а тем, что оставляет после себя такого сы¬
на: Коммод уже показал себя беспутным и жестоким» (АЖА,
М. Ант. XXVII).
В Риме своеобразным памятником Марку Аврелию является
триумфальная колонна, сооруженная в 176—193 гг. по образцу ко¬
лонны Траяна. Колонна Марка Аврелия сложена из тридцати мра¬
морных блоков со скульптурным рельефом, который поднимается
спиралью и развертывает перед зрителем картины боев с сармата¬
ми и маркоманнами; наверху стояла бронзовая статуя Марка Авре¬
лия (впоследствии заменена статуей св. Павла). Внутри колонны
лестница из 203-х ступеней освещается 56-ю световыми отверстия¬
ми. Площадь, в центре которой стоит колонна Марка Аврелия,
лаконично называется Пьяцца Колонна.
На Капитолийской площади стоит памятник Марку Аврелию —
единственная сохранившаяся античная бронзовая конная статуя
(в средние века она находилась на площади перед Латеран-
ским дворцом, который был резиденцией папы; статуя уцелела
только потому, что ее считали изображением императора Констан¬
тина Великого, который покровительствовал христианам и был
всегда глубоко почитаем ими).
39. ЛУЦИЙ ВЕР
Луций Цейоний Коммод Вер, вошедший в историю под име¬
нем Луция Вера, был сыном Элия Вера, усыновленного Адриа¬
ном. Луций Вер был усыновлен Антонином Пием и стал назы¬
ваться Луций Элий Аврелий Коммод Вер, как император он име¬
новался Цезарь Луций Аврелий Вер. Он был соправителем Мар¬
ка Аврелия в 161—169 гг. и был женат на его дочери Луцилле.
По характеру Луций Вер был прямой противоположностью
Марку Аврелию:
«Он не выделялся особыми пороками, не отличался и достоинст¬
вами. Жил он, не пользуясь вполне свободно своими правами
императора, но находился при Марке Аврелии, разделяя с ним
на одинаковых и равных правах императорскую власть. В про¬
тивоположность следовавшему правилам философии Марку Авре¬
лию Луций Вер отличался распущенностью нравов и чрезмер¬
ной склонностью к разгульной жизни. Он был бесхитростным и
ничего не умел скрывать» (АЖА, В. I).
215
«Луций Вер отличался красивым телосложением, ласковым вы¬
ражением лица, отпустил бороду почти так же, как это делают
варвары, был высок, а прорезанный морщинами лоб придавал
ему почтенный вид. Говорят, что он так заботился о своих зо¬
лотистых волосах, что посыпал голову золотыми блестками, что¬
бы волосы у него еще больше отливали золотом» (АЖА, В. X).
Луций Вер устроил однажды в Риме пир, на который пригла¬
сил всего двенадцать человек, и каждый в качестве подарка по¬
лучил от него красивого раба, живых домашних и диких птиц
и тех четвероногих, мясо которых употребляют к столу, драго¬
ценные хрустальные чаши, кубки из золота и серебра в количест¬
ве, соответствовавшем количеству тостов, кроме того — каждый по¬
лучил по колеснице вместе с мулами и их погонщиками.
«Пир этот обошелся, как рассказывают, в шесть миллионов
сестерциев. Когда Марк Аврелий услыхал об этом пире, он, го¬
ворят, испустил стон и пожалел о судьбе государства» (АЖА,
В. V).
«Луций Вер всегда вел беспутный образ жизни и во многих
отношениях напоминал Нерона, но без его жестокости и издева¬
тельств» (АЖА, В. X).
«Марк Аврелий, зная о нем все, делал вид, что не знает ни¬
чего, стыдясь упрекать брата» (АЖА, В. IV).
Луций Вер внезапно скончался зимой 169 г. во время похо¬
да против германцев. Ходили слухи, что Марк Аврелий с помощью
хитрости сумел избавиться от недостойного брата (Гер. IV, 5).
40. ФАУСТИНА МЛАДШАЯ
Фаустина Младшая, дочь Антонина Пия и Фаустины Стар¬
шей, была женой Марка Аврелия.
Репутация этой женщины была не столь красива, как ее внеш¬
ность; молва упорно утверждала, что она выбирала себе любовни¬
ков из матросов и гладиаторов.
«Когда Марку Аврелию говорили о ее поведении, советуя раз¬
вестись с ней, если он не хочет казнить ее, он, говорят, сказал:
«Если я разведусь с женой, то нужно будет возвратить ей и при¬
даное». А что другое могло считаться приданым, как не импера¬
торская власть?» (АЖА, М. Ант. XIX).
Фаустина Младшая внезапно скончалась в 175 г.
«Марк Аврелий попросил сенат даровать Фаустине божествен¬
ные почести и соорудить храм; он произнес похвальную речь,
хотя молва упорно обвиняла его покойную супругу в безнравстен-
ности. Марк Аврелий либо ничего не знал об этом, либо делал
вид, что не знает. Он принес благодарность сенату за объявление
Фаустины божественной: она сопровождала его во всех летних
походах, так что он называл ее «матерью лагерей» (АЖА, М.
Ант. XXVI).
216
Анния Луцилла была старшей из дочерей Марка Аврелия и
Фаустины Младшей.
Луцилла была женой императора Луция Вера. После его смер¬
ти Марк Аврелий выдал Луциллу замуж за Помпеяна, но со¬
хранил за ней прежние знаки императорского отличия. Эти поче¬
сти оказывали ей и в правление Коммода: перед ней несли факел,
в театре она сидела в императорском кресле.
Когда Коммод женился, Луцилла невзлюбила его жену Крис¬
пину только за то, что к той перешло положение первой дамы
Рима. Будучи непомерно честолюбивой, Луцилла стала думать о
захвате власти, но она не посвятила в эти дерзкие планы своего
мужа, хорошо относившегося к Коммоду. «Кодрату же, знатно¬
му и богатому молодому человеку (ее обвиняли в тайной свя¬
зи с ним), она, прощупывая образ его мыслей, беспрерывно жа¬
ловалась по поводу первенства и понемногу внушала ему замы¬
сел, гибельный для него и для всего сената. Взяв в соучастни¬
ки своего заговора некоторых видных лиц, он уговаривает од¬
ного юношу, также принадлежавшего к сенату, по имени Квин-
циан, опрометчивого и дерзкого, спрятать в складки одежды
кинжал, выбрать подходящее время и место, напасть на Коммода
и убить его; остальное, сказал он, он сам уладит путем разда¬
чи денег. Квинциан, незаметно встав у входа в амфитеатр (а там
темно, поэтому он надеялся остаться незамеченным), обнажив
кинжал, внезапно подступил к Коммоду и громким голосом объ¬
явил, что это послано ему сенатом; не успев нанести рану, он,
потеряв время на произнесение слов и на демонстрацию ору¬
жия, был схвачен телохранителями императора и поплатился за
свое неразумие» (Гер. I, 8).
Этот случай был первой и главной причиной вспыхнувшей в
душе Коммода ненависти к сенату. Всех сенаторов он стал счи¬
тать своими врагами и жестоко расправился с участниками заго¬
вора; Луцилла была сослана на остров Капри и убита в 183 г.,
ее сын Помпеян впоследствии был убит по приказу императора
Каракал лы.
42. КОММОД
Коммод, сын Марка Аврелия и Фаустины Младшей, был
«скорее гладиатором, чем императором» (АЖА, М. Ант. XIX).
«Говорили, что Марк Аврелий желал смерти сына, так как пред¬
видел, что тот будет таким, каким он и оказался после смер¬
ти отца; он боялся, как он сам говорил, что сын будет подобен
Тиберию, Калигуле и Домициану» (АЖА, М. Ант. XXVIII).
Коммод обладал красивой внешностью, стройной фигурой, боль¬
шой физической силой и изумительной ловкостью. Этим исчерпы¬
вались его достоинства.
217
«Войну, которую отец его Марк Аврелий почти закончил, он
прекратил, приняв требования врагов, и возвратился в Рим.
Пьянствуя до рассвета и расточая средства Римской империи, он
по вечерам таскался по кабакам и домам разврата. Для управ¬
ления провинциями он посылал либо соучастников своих позор¬
ных похождений, либо людей, рекомендованных этими соучастни¬
ками. Сенату он стал до такой степени ненавистен, что и сам,
в свою очередь, начал жестоко свирепствовать на погибель этому
великому сословию и из презренного превратился в страшного»
(АЖА, Комм. III).
При Коммоде в Риме за деньги продавалось все: судебные
решения, смертные приговоры, помилования, административные
должности и даже провинции (см.: АЖА, Комм. XIV).
Коммод, вступив на путь умопомрачительной распущенности,
сам провозгласил себя римским Геркулесом, повелел водрузить в
Риме статуи, изображающие его в виде Геркулеса в шкуре льва,
и приносить ему жертвы как богу, а город Рим надумал переиме¬
новать в город Коммода (см.: АЖА, Комм. VIII—IX).
Коммод был первым императором, который вышел на арену
амфитеатра как борец с дикими зверями и как гладиатор.
Об этих неслыханных в римской истории деяниях Геродиан
рассказывает:
«Коммод, уже не сдерживая себя, принял участие в публич¬
ных зрелищах, дав обещание собственной рукой убить всех зве¬
рей и сразиться в единоборстве с мужественнейшими из юно¬
шей. Молва об этом распространилась, и со всей Италии и из
соседних провинций спешили люди, чтобы посмотреть на то, чего
они раньше не видели и о чем не слыхали. Ведь толковали о мет¬
кости его руки и о том, что он, бросая копье и пуская стрелу,
никогда не промахивается.
Когда же наступил день зрелищ, амфитеатр заполнился зри¬
телями; для Коммода была устроена ограда в виде кольца, что¬
бы он не подвергался опасности, сражаясь со зверями лицом к
лицу, а бросал бы копье сверху, из безопасного места, выказы¬
вая больше меткости, чем смелости». Всех зверей он поражал
копьем или дротиком с первого удара. «Наконец, когда из под¬
земелий амфитеатра была одновременно выпущена сотня львов, он
убил их всех таким же количеством дротиков — трупы их лежа¬
ли долго, так что все спокойно пересчитали их и не обнаружи¬
ли лишнего дротика.
До этих пор, хотя его поступки и не соответствовали импе¬
раторскому положению, однако в них было благодаря мужеству
и меткости нечто приятное для простого народа; когда же он об¬
наженный вышел на арену амфитеатра и, взяв . оружие, начал
сражаться как гладиатор, тогда уже народ с неодобрением по¬
смотрел на это зрелище — благородный римский император, после
стольких трофеев отца и предков, не против варваров берет в ру¬
ки оружие, подобающее римской власти, но глумится над своим
218
достоинством, принимая позорнейший и постыдный вид. Вступая
в единоборство, он легко одолевал противников, и дело доходило
до ранений, так как все поддавались ему, думая о нем как об
императоре, а не как о гладиаторе.
Дошел он до такого безумия, что не захотел больше жить в
императорском дворце, но пожелал переселиться в казарму гла¬
диаторов. Себя он повелел называть уже не Геркулесом, а име¬
нем одного знаменитого гладиатора, недавно скончавшегося»
(Гер. I, 15).
По свидетельству биографа Коммода, он выступал на арене
как гладиатор 735 раз.
«Диких же зверей он убил собственной рукой много тысяч,
в том числе убивал и слонов. И все это он часто проделывал
на глазах у римского народа. При избиении зверей он проявлял
необыкновенную силу, пронзая пикой слона насквозь, прокалы¬
вая рогатиной рог дикой нумидийской козы и убивая с первого
удара много тысяч громадных зверей» (АЖА, Комм. XI—XIII).
31 декабря 192 г. Коммод был убит в результате заговора,
организованного его любовницей Марцией и начальником его ох¬
раны Квинтом Эмилием Летом.
Рим возликовал, сенат приказал разбить статуи Коммода и
уничтожить его имя.
Славная династия Антонинов пришла к бесславному концу.
Конец Антонинов совпал с концом благополучия Римской им¬
перии.
Роковой порок заключался в том, что Рим всегда шел вширь,
а не вглубь; он шел по пути экстенсификации, жил за счет все
более и более широкого ограбления других народов, а не за счет
совершенствования внутренних ресурсов; древним римлянам просто
не приходило в голову, что можно идти по пути интенсифика¬
ции, по пути научно-технического прогресса — в этом заключа¬
лась их историческая ограниченность; у них наука не сомкну¬
лась с производством, ибо этому воспрепятствовало рабовла¬
дение. Раб мог работать добросовестно, так как ему было выгод¬
но заслужить милость хозяина, но беда состояла в том, что хо¬
зяину невыгодно было вкладывать большие средства в техниче¬
ское усовершенствование производства, поскольку проще и дешев¬
ле было его расширять за счет увеличения числа рабов, огром¬
ные партии которых постоянно доставляли победоносные вой¬
ны: не наука питала античное производство, а война.
Экстенсификация Римской империи достигла предела в на¬
чале II в. н. э.— последняя, тридцать шестая провинция (Дакия)
была образована в 107 г.; обращенная в 115 г. в провинцию Арме¬
ния перестала быть ею и получила самостоятельность после смер¬
ти Траяна в 117 г. Завоеванные территории были столь обшир¬
ны, что двигаться дальше Рим уже физически не мог. Со време¬
ни правления Адриана утвердилась политика мирного существо¬
вания, а при его преемниках римлянам пришлось вести даже
оборонительные войны.
219
С прекращением победоносных войн заметно сократился при¬
ток рабов. К концу II в. численность рабов естественно сокра¬
тилась, и рабовладельческий способ производства, лишенный пи¬
тательной силы, вступил в период безнадежного кризиса.
Неблагополучие в экономике повлекло за собой кризис в идео¬
логии и внутриполитическую неустойчивость — настоящий импера¬
торский галоп (до Коммода во II в. царствовало 5 императоров, а
после него и в III в. на троне перебывало 57 человек); все это
пагубно сказалось на боеспособности империи.
Все древние государства двигались по пути экстенсифика-
ции, становясь в конечном итоге добычей более сильного сопер¬
ника. Уникальность Рима заключается в том, что он прошел са¬
мый длинный путь экстенсификации, захлебнулся на этом пути
и вступил в тяжкий и долгий период самораспада. Никакие внеш¬
ние силы не могли сокрушить античный Рим; в конечном итоге
его погубили милитаризм и рабство.
43. СЕПТИМИЙ СЕВЕР
После убийства Коммода императором в Риме был провозгла¬
шен Пертинакс, человек почтенного возраста (ему было уже за
шестьдесят) и хорошей репутации. Пертинакс положил конец раз¬
гулу своеволия, терзавшего Рим, и обуздал преторианцев, зап¬
ретив им заниматься грабежом и разбоем.
28 марта 193 г. рассвирепевшие преторианцы ворвались во
дворец, убили Пертинакса, вернулись к себе в преторианский ла¬
герь и заперли ворота. Поднявшись на стены лагеря, воины ста¬
ли громко кричать «о продаже императорский власти, обещая вру¬
чить власть тому, кто даст больше денег, и с помощью оружия
беспрепятственно привести его в императорский дворец» (Гер. И, 6).
Это откровенное заявление преторианцев дошло до богача Ди-
дия Юлиана, который, прервав обильный пир, немедленно отпра¬
вился к стенам преторианского лагеря и вступил в переговоры.
«Спустив лестницу, воины подняли его на стену: отворить воро¬
та они не хотели, пока не узнают о количестве денег, которое
будет им дано» (Гер. II, 6). Быстро сторговавшись, преториан¬
цы провозгласили Дидия Юлиана императором.
«И вот, Дидий Юлиан, придя к власти, сразу же предался
удовольствиям и попойкам, легкомысленно относясь к государст¬
венным делам. Как оказалось, он солгал воинам и обманул их,
так как не мог выполнить то, что обещал; ведь и собственных де¬
нег было у него не так много, как он хвастливо заявлял, не бы¬
ло их и в государственных сокровищницах — все уже ранее было
опустошено из-за разнузданности Коммода и его нерасчетливых
и безалаберных расходов» (Гер. II, 7).
Поэтому преторианцы начали роптать, а народ — проявлять от¬
кровенное презрение к недостойному императору и желать, что¬
220
бы власть перешла к Песценнию Нигеру, наместнику провинции
Сирии, человеку немолодому и увенчанному военной славой.
В Антиохии Песценний Нигер был провозглашен императором,
и провинции Востока сразу признали его. Однако он не проявил
должного внимания к Италии и к войскам, находившимся в
других частях Европы.
Новым претендентом на императорскую власть явился коман¬
дующий римскими легионами, стоявшими на берегах Дуная и
Рейна, наместник Паннонии (совр. Венгрия). Это был Септимий
Север, «родом ливиец, проявлявший силу и энергию в управле¬
нии, привыкший к суровой и грубой жизни, очень легко пере¬
носивший трудности, быстрый в своих замыслах и скорый в испол¬
нении задуманного» (Гер. II, 9).
Вступив в борьбу за императорскую власть, Септимий Север
сделал вид, будто мстит за злодейски убитого Пертинакса. Как
пишет историк Геродиан, «тамошние люди очень крепки телом,
пригодны для битв и очень кровожадны, но в такой же степени
тугодумы и неспособны легко понять то, что говорится или де¬
лается с хитростью и коварством. И вот, поверив Септимию Се¬
веру, притворявшемуся, будто он возмущен и хочет отомстить за
смерть Пертинакса, они предоставили себя в его распоряже¬
ние, так что объявили его императором и вручили ему власть.
Зная настроение паннонцев, он стал посылать своих людей в со¬
седние провинции и ко всем правителям подчиненных римлянам
северных племен; склоняя их всех большими обещаниями и на¬
деждами, он легко привлек их на свою сторону. Больше, чем
кто-либо другой из людей, он обладал особой способностью при¬
творяться и внушать доверие к своей багожелательности, не скупил¬
ся на клятвы, чтобы затем, если нужно было, нарушить их,
прибегая ко лжи ради выгоды, и с языка его сходило то, чего
не было на уме» (Гер. II, 9).
Септимий Север назвал себя Септимием Севером Пертинак-
сом и двинул войска на Рим.
«Поход он совершал быстро, форсированным маршем, с силь¬
ным напряжением, нигде не задерживаясь и не давая времени
для передышки, разве что настолько, чтобы воины, немного от¬
дохнув, могли продолжать путь. Он разделял с ними их тяго¬
ты, ночевал в простой палатке, и ему подавали ту же еду и то
же питье, какие, как он знал, были у всех; нигде он не выстав¬
лял напоказ императорскую роскошь. Поэтому он обеспечил се¬
бе еще большую преданность воинов; уважая его за то, что он
не только вместе с ними переносит трудности, но первый берет
их на себя, они ревностно выполняли все. Быстро пройдя Пан-
нонию, он появился у границ Италии и, опередив молву, предстал
перед италийцами как уже прибывший император раньше, чем
они услышали о предстоящем его прибытии. Великий страх охва¬
тывал италийские города, когда они узнавали о нашествии та¬
кого большого войска. Ведь жители Италии, давно отвыкнув от
221
оружия и войн, занимались змледелием и жили среди полного
мира» (Гер. II, 11).
1 июня 193 г. в Риме по постановлению сената Дидий Юлиан
был убит, и императорская власть вручена Септимию Северу.
«Все в нем вызывало удивление, больше всего — присутствие
ума, стойкость, твердая уверенность, смелость в дерзновениях»
(Гер. II, 14).
Преторианцев, убивших Пертинакса и предавших Дидия Юлиа¬
на, Септимий Север разоружил, разжаловал и в буквальном смыс¬
ле слова голыми выгнал из Рима.
Наведя порядок в Риме, новый император серьезно стал ду¬
мать о войне против Песценния Нигера, который пребывал в
бездействии в Сирии. Другого возможного претендента на им¬
ператорскую власть, Клодия Альбина, наместника Британии, Септи¬
мий Север привлек на свою сторону тем, что объявил его своим
соправителем и даровал ему титул цезаря, после чего немедлен¬
но двинулся на Восток.
В кровопролитнейшем сражении войска Песценния Нигера бы¬
ли разгромлены, сам он успел бежать, но был настигнут и убит.
Став полновластным хозяином Востока, Септимий Север вер¬
нулся на Запад и двинул войска против Клодия Альбина, отно¬
шения с которым к этому времени испортились.
«Септимий Север часто шел через холодные и высокие го¬
ры среди бурь и снегов с непокрытой головой, поддерживая своим
примером твердость и мужество воинов, так что они терпели
усталость не только из страха или чувства долга, но подражая
императору и соревнуясь с ним» (Гер. III, 6).
Решающая битва произошла в 197 г. около города Лугду-
нум (совр. Лион) в Галлии: Клодий Альбин был убит, а войско
его разгромлено.
Как пишет Геродиан, «ничто нельзя сравнить с битвами и
победами Септимия Севера ни по численности войск, ни по дли¬
тельности преодоленных расстояний, ни по количеству сраже¬
ний, ни по быстроте переходов. Велики были битвы Юлия Цеза¬
ря с Помпеем, где с обеих сторон сражались римские войска, бит¬
вы Августа с Антонием или с сыновьями Помпея. Но нелегко при¬
вести еще пример, чтобы один человек победил трех императо¬
ров, уже правивших» (Гер. III, 7).
Разделавшись с приверженцами Клодия Альбина, Септимий
Север с войском вернулся в Рим. «Для народа он устроил в честь
своих побед богатые раздачи, а воинам подарил большие деньги
и разрешил много такого, что раньше им не было позволено.
А именно, он увеличил им жалованье, позволил носить золо¬
тые кольца и брать себе жен. Все это прежде считалось чуж¬
дым воинскому воздержанию, так как мешало их боевой готов¬
ности. Септимий Север впервые поколебал твердый и суровый
образ жизни воинов, их покорность и уважение к начальникам,
готовность к трудностям и дисциплину, научил их любви к день¬
гам, жадности, открыв путь к роскоши» (Гер. III, 8).
222
«Всех видных сенаторов и людей, выдающихся в провинциях
происхождением или богатством, он беспощадно убивал, гневаясь,
как он притворно утверждал, на врагов, а на самом деле из-за
своей ненасытной алчности. Ведь еще ни один император не
позволял деньгам так властвовать над собой. Насколько силой ду¬
ха, выносливостью в трудных обстоятельствах и опытностью в
военном деле Септимий Север не уступал никому из самых про¬
славленных людей, настолько велико было в нем корыстолюбие,
питаемое несправедливыми убийствами под любым предлогом.
Властвовал он больше благодаря страху подданных, чем благо¬
даря их преданности» (Гер. III, 8).
Сенат при Септимии Севере потерял всякое значение. Не¬
малое число сенаторов пало жертвой жестоких преследований.
«Многие были погублены, одни — за то, что шутили, другие —
за то, что молчали, третьи — за то, что позволяли себе иноска¬
зательные выражения, например: «Вот император, действительно
оправдывающий свои имена — действительно упорный (Пертинакс
по-латыни значит упорный), действительно жестокий (Север зна¬
чит жестокий или твердый)» (АЖА, Сев. XIV).
Септимий Север, истребляя римскую знать, покровительство¬
вал знати в других городах и провинциях, особенно в Африке и
на Востоке. С его времени заметно убыстряется процесс варваризации
армии, так как он стал брать в преторианские когорты выход¬
цев из придунайских земель и из восточных стран (особенно
из Сирии).
С точки зрения римлян Септимий Север был варваром, так
как родился на побережье Ливии в римском городе Лептис Маг¬
на и на всю жизнь сохранил африканский акцент; его родная
сестра говорила по-латыни так плохо, что ему было стыдно за
нее: он быстро выпроводил ее из Рима, когда она однажды при¬
ехала навестить его.
Септимий Север был человеком образованным. «Он был до¬
статочно обучен латинскому языку, хорошо владел греческой
речью, но лучше всего усвоил пуническое красноречие» (Авр.
Викт. Извл. XX).
«Довольно много времени он отдавал занятиям философией и
отличался необыкновенным рвением к наукам» (АЖА, Сев. XVIII).
Под науками он понимал главным образом астрологию, кото¬
рой сильно увлекался.
Септимий Север вел крупные войны, подражая Траяну. В 199 г.
победоносно завершилась война с Парфией. В 203 г. в Риме на
Форуме в память об этой победе построили сохранившуюся до
нашего времени триумфальную арку с надписью в честь победи¬
теля и его сыновей Каракаллы и Геты (имя Геты впоследствии
было уничтожено): «Императору Цезарю Луцию Септимию Се¬
веру, сыну Марка, Пию Пертинаксу Августу, отцу отечества, Пар¬
фянскому Арабскому и Парфянскому Адиабенскому, великому
понтифику, наделенному властью народного трибуна в 11-й раз,
223
императору в 11-й раз, консулу в 3-й раз, проконсулу, и импера¬
тору Цезарю Марку Аврелию Антонину Августу, сыну Луция,
Благочестивому, Счастливому, наделенному властью народного
трибуна в 6-й раз, консулу, проконсулу, отцу отечества, наилуч¬
шим и отважнейшим принцепсам, за восстановление государст¬
ва и за расширение власти римского народа благодаря их выдаю¬
щейся доблести в Риме и вне его пределов сенат и народ римский
(воздвигли им эту триумфальную арку)» (ЛН, 206).
Септимий Север заботился также и о безопасности римских
границ в Европе: он построил укрепления на Рейне и Дунае,
а в 208 г., уже старый и больной, предпринял поход в Брита¬
нию, где одержал блестящую победу и приказал построить но¬
вую мощную оборонительную стену поперек всего острова.
Септимий Север скончался от болезни в далекой Британии
в феврале 211 г.
Он сочетал в себе здравый ум дельного правителя со столь
большой жестокостью, что современники говорили о нем, что ему
надо было или вообще на свет не родиться, ибо был он очень
жесток, или, если уж родился, то не надо было умирать, ибо для
государства был он очень полезен (см.: АЖА, Сев. XVIII).
К моменту его смерти в городе Риме было запаса хлеба на
семь лет вперед, а масла столько, что его хватило на пять лет не
только для Рима, но и для всей Италии (см.: АЖА, Сев. XXIII).
«Говорят, что последние слова его были следующие: «Я при¬
нял государство, раздираемое повсюду междоусобиями, а оставляю
его в состоянии мира даже в Британии. Старый, с больными но¬
гами, я оставляю моим сыновьям власть твердую, если они будут
ее достойны, но — слабую, если они будут недостойны ее» (АЖА,
Сев. XXIII).
Обращаясь к своим сыновьям, он сказал: «Не ссорьтесь меж¬
ду собой, ублажайте воинов, на всех остальных можете не обра¬
щать никакого внимания» (Дион Касс. 66, 15, 2).
По постановлению римского сената Септимий Север был объяв¬
лен божественным.
«Его очень любили после смерти или потому, что злоба уже
улеглась, или потому, что исчез страх перед его жестокостью»
(АЖА, Сев. XIX).
«После его смерти все высоко оценили его главным образом
потому, что впоследствии государство в течение долгого времени
не видело ничего хорошего ни от его сыновей, ни после них,
когда многие устремились к власти и Римская империя сделалась
добычей для грабителей» (АЖА, Сев. XIX).
224
29. Плотина. Мрамор. Рим.
Национальный Римский музей
/музей Терм'
30. Марциана. Мрамор. Неаполь.
Национальный музей
29а. Плотина. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
31. Матидия Старшая. Мрамор.
Неаполь. Национальный музей
8 Зак. 4671 Е. В. Федорова
225
32. Адриан. Мрамор. Лондон. Британский музей
226
32а. Антиной. Мрамор. Санкт-Петербург. Гос Эрмитаж
227
326. Рим. Часть императорского дворца времени Алриана
228
32в. Тибур совр. Тиволи . Вилла \дриана
229
■ I
32г. Рим. Пантеон
230
32д. Рим. Пантеон
231
*
32е. Рим. Храм Венеры и Ромы /реконструкция '
32ж. Рим. Руины храма Венеры и Ромы
232
32з. Рим. Мавзолей Адриана /реконструкция
32и. Рим. Замок Святого Ангела
233
33. Элий Вер. Мрамор.
Санкт-Петербург. Г ос.
Эрмитаж
32к. Рим. Храм Адриана
234
34а. Сабина в образе Гигиейи, богини здоровья.
Мрамор. Берлин. Государственные музеи
235
236
35. Антонин Пий. Мрамор.
Рим. Ватиканские музеи
35а. Антонин Пий. Мрамор. Рим. Ватиканские музеи
237
356. Антонин Пий. Мрамор. Санкт-Петербург.
Г ос. Эрмитаж
238
35в. Инкрустированная надпись на цоколе
колонны Антонина Пия. Рим. Ватикан
35г. Рим. Ватикан. Цоколь колонны Антонина Пия
239
36. Фаустина Старшая.
Мрамор. Англия. Частное собрание
36а. Рим. Храм Антонина и Фаустины
ю
4^
36б. Фаустина Старшая. Мрамор.
Берлин. Государственные музеи
37. Домиция Луцилла. Мрамор.
Рим. Ватиканские музеи
38. Марк Аврелий в юности. Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
242
38а. Марк Аврелий в одеянии жреца коллегии Арвальских братьев.
Мрамор. Лондон. Британский музей
243
386. Рим. Колонна
Марка Аврелия
38в. Марк Аврелий. Бронза.
Рим. Капитолийская площадь
244
39. Луций Вер. Мрамор. Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
245
41. Луцилла /?/. Мрамор. Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
246
40а. Фаустина Младшая в образе Урании,
музы астрономии. Мрамор. Берлин.
Государственные музеи
247
42. Коммод в образе Геракла. Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
248
43. Септимий Север. Мрамор.
Англия. Частное собрание
44. Юлия Домна. Мрамор.
Мюнхен. Глиптотека
249
43а. Рим. Арка Септимия Севера
250
'•VV s
436. Рим. Руины дворца Септимия Севера
251
45а. Рим. Термы Каракаллы /реконструкция
252
45. Каракалла. Мрамор. Неаполь. Национальный музей
253
44. ЮЛИЯ ДОМНА
Юлия Домна, уроженка финикийского города Эмесы (на по¬
бережье Сирии), была второй женой Септимия Севера.
Септимий Север женился на Юлии Домне, когда еще не был
императором. Об этом рассказывали так:
«Когда он, овдовев, решил жениться во второй раз, он стал
разузнавать гороскопы невест, будучи сам в высшей степени све¬
дущ в астрологии. Когда он узнал, что в Сирии есть одна девуш¬
ка, гороскоп которой гласит, что она выйдет замуж за царя, он
приложил все старания к тому, чтобы жениться на ней и при посред¬
ничестве друзей добился этого» (АЖА, Сев. III).
Юлия Домна, красивая и образованная женщина, была знако¬
ма с философией и покровительствовала интеллектуалам, но
не проявляла склонности к добродетели. Биограф Септимия Се¬
вера пишет:
«У себя Дома Септимий Север был не очень осмотрителен
и оставил при себе жену свою Юлию» которая прославилась лю¬
бовными похождениями и была виновна в участии в заговоре»
(АЖА, Сев. XVIII).
Юлия Домна скончалась в 217 г.; говорили, что после убийст¬
ва императора Каракаллы она пыталась отобрать императорскую
власть у узурпатора Макрина, но не достигла успеха и умори¬
ла себя голодом.
45. КАРАКАЛЛА
Септимий Бассиан, старший сын Септимия Севера, был пере¬
именован отцом в Марка Аврелия Антонина: в историю вошел под
именем Каракаллы по следующей причине:
«Он получил прозвище Каракалла от названия спускающего¬
ся до пят одеяния, которое он раздавал народу. Раньше таких
не было. Поэтому и доныне такие каракаллы называют антонинов-
скими; они особенно распространены среди простого народа в
Риме» (АЖА, Кар. IX).
О Каракалле и его брате Гете античные историки отзывают¬
ся так:
«В детстве Каракалла отличался мягкостью нрава и привет¬
ливостью. Но выйдя из детского возраста, он стал замкнутым,
угрюмым и высокомерным» (АЖА, Кар. I—II).
«Гета был красивым юношей с крутым нравом, но не бес¬
совестный; он был скуп, занимался выяснением значения слов,
был лакомкой, любил поесть и имел пристрастие к вину с раз¬
личными приправами» (АЖА, Гет. IV).
С детства братья враждовали друг с другом. С годами эта враж¬
да приобрела поистине патологический характер.
Когда Септимий Север скончался в Британии, «его сыновья,
взрослые молодые люди, поспешили в Рим, ссорясь друг с другом
уже в пути. Вместе они не останавливались и за одним сто¬
254
лом не ели — слишком сильно было подозрение, что один брат
успеет тайком отравить губительным ядом еду другого брата либо
сам, либо подговорив слуг» (Гер. IV, 1).
После торжественных похорон Септимия Севера в Риме его
сыновья разделили императорский дворец пополам и «стали жить
в нем оба, забив наглухо все проходы, которые были не на виду;
только дверьми, ведущими на улицу и во двор, они пользовались сво¬
бодно, причем каждый выставил свою стражу» (Гер. IV, 1).
Открыто ненавидя друг друга, «каждый делал все, что мог,
лишь бы как-нибудь избавиться от брата и заполучить всю власть
в свои руки» (Гер. IV, 3). «Большинство римлян склонялось на
сторону Геты, потому что он производил впечатление человека
порядочного: проявлял скромность и мягкость по отношению к
лицам, обращавшимся к нему. Каракалла же во всем выказы¬
вал жестокость и раздражительность» (Гер. IV, 3). Юлия Дом¬
на была бессильна примирить их друг с другом. Они задумали
даже разделить Римскую империю на Запад и Восток, но Юлия
Домна сумела удержать их от этого шага (см.: Гер. IV, 3).
Ненависть и соперничество между братьями росли. «Они уже
перепробовали все виды коварств, пытались договориться с вино¬
черпиями и поварами, чтобы те подбросили другому какой-ни¬
будь отравы. Но ничего у них не выходило, потому что каждый
был начеку и очень остерегался. Наконец Каракалла не выдер¬
жал: подстрекаемый жаждой единовластия, он решил действо¬
вать мечом и убийством. Смертельно раненный Гета, облив кровью
грудь матери, расстался с жизнью. А Каракалла, осуществив
убийство, выскакивает из спальни и бежит через весь дворец, кри¬
ча, что он едва спасся, избежав величайшей опасности» (Гер.
IV, 4). Это случилось в феврале 212 г.
После убийства брата Каракалла бросился в преторианский
лагерь. «За свое спасение и единовластие он пообещал выдать
каждому воину по 2500 аттических драхм, а также увеличить в
полтора раза получаемое ими довольствие. Он велел, разойдясь
отсюда, сразу взять эти деньги из храмов и казнохранилищ, в
один день безжалостно расточив все то, что Септимий Север
восемнадцать лет копил и сохранял, причиняя несчастья другим»
(Гер. IV, 4).
«Когда Каракалла убил Гету, то, боясь, что братоубийство
покроет его позором, как тирана, и услыхав, что можно смяг¬
чить ужас этого преступления, если провозгласить брата божест¬
венным, говорят, сказал: «Пусть будет божественным, лишь бы
не был живым!». Он причислил его к богам, и поэтому народная
молва кое-как примирилась с братоубийцей» (АЖА, Гет. И).
Каракалла свирепо расправился со всеми, кого можно было
заподозрить в симпатии к Гете. «Сенаторов, кто родовит, или
побогаче, убивали по малейшему поводу, или вовсе без повода —
достаточно было для этого объявить их приверженцами Геты»
(Гер. IV, 6).
255
Вступив на путь террора, Каракалла разделался даже со
своей женой Плавтиллой, которая была дочерью Марка Авре¬
лия; в 205 г. ее отправили в ссылку, а в 212 г. убили.
В 212 г. Каракалла издал эдикт, согласно которому права
римского гражданства получило за очейь небольшим исключе¬
нием все свободное население Римской империи. Число налого¬
плательщиков таким образом значительно увеличилось.
Много сил и времени Каракалла отдавал военной деятельности
в Европе и на Востоке. Он был не столько разумным полковод¬
цем, сколько выносливым воином.
Каракалла был первым римским императором, на которого
легла печать явной варваризации: «Всех германцев он располо¬
жил к себе и вступил с ними в дружбу. Часто, сняв с себя рим¬
ский плащ, он менял его на германскую одежду, и его видели
в плаще с серебряным шитьем, какой носят сами германцы. Он
накладывал себе светлые волосы и причесывал их по-германски.
Варвары радовались, глядя на все это и любили его чрезвычай¬
но. Римские воины тоже не могли нарадоваться на него, особен¬
но благодаря тем прибавкам к жалованью, на которые он не
скупился, а еще и потому, что он вел себя совсем как воин:
первый копал, если нужно было копать рвы, навести мост че¬
рез реку или насыпать вал, и вообще первым брался за всякое
дело, требующее рук и физической силы». Питался он простой
воинской пищей и даже сам молол зерно, замешивал тесто и пек
хлеб. «В походах он чаще всего шел пешком, редко садился в
повозку или на коня; свое оружие он носил сам. Его выносли¬
вость вызывала восхищение; да и как было не восхищаться, ви¬
дя, что такое маленькое тело приучено к столь тяжким трудам»
(Гер. IV, 7).
Не только по внешности, но и по духу Каракалла был под¬
линным варваром. Он ревностно поклонялся египетской богине
Изиде и построил в Риме ее храмы (см.: АЖА, Кар. IX). «Веч¬
но подозревая во всех заговорщиков, он непрестанно вопрошал
оракулы, посылал повсюду за магами, звездочетами, гадателями
по внутренностям жертвенных животных, так что не пропустил
ни одного из тех, кто берется за такую ворожбу» (Гер. IV, 12).
Свирепый, дикий и неумный Каракалла не смог удержать в
своих руках богатейшее наследие Септимия Севера.
8 апреля 217 г. Каракалла был убит Макрином, своим префек¬
том претория (начальником охраны), который захватил импера¬
торскую власть и взял в соправители своего сына Диадумена.
В прошлом Макрин был простым воином; говорили даже, что
он когда-то был рабом.
«Для прекращения волнения среди воинов Макрин немедлен¬
но выплатил им жалованье свыше обычного, как это и естествен¬
но для человека, желающего загладить преступное убийство им¬
ператора» (АЖА, Макр. V).
256
Макрин свалил на воинов вину за убийство Каракаллы, а сам
написал сенату вежливое письмо, в котором были такие сло¬
ва: «Мне передали императорскую власть, охрану которой, отцы
сенаторы, я временно взял на себя. Я удержу в своих руках
правление, если вам будет угодно то, что было угодно воинам;
им я выплатил жалованье и отдал все распоряжения, как пола¬
гается императору». В Риме в сенате «после прочтения письма
долго продолжалось молчание, так как решительно никто не по¬
верил в смерть Каракаллы». Но когда известие об его убийстве
подтвердилось, сенат с радостью признал императором Макри-
на «в надежде на то, что он сохранит общественную свободу»
(АЖА, Макр. VI—VII).
«Макрин, взяв на себя ведение войны против парфян, отпра¬
вился в поход, стремясь смыть величием победы позор своего
происхождения и бесславие своей прежней жизни. Но после столк¬
новения с парфянами он был покинут легионами, которые пе¬
решли на сторону Гелиогабала, и был убит» (АЖА, Макр. VIII).
Хотя Макрин не удержался у власти, но стало ясно, что вар¬
вар и простой воин уже может сделаться императором.
В Риме «не так всех радовало наследование власти Макри-
ном, как все ликовали и всенародно справляли празднество по
поводу избавления от Каракаллы. И каждый, особенно из тех, кто
занимал видное положение или ведал каким-либо делом, думал,
что он сбросил висевший над его головой меч» (Гер. V, 2).
«Римляне жили в большой безопасности и в подобии свободы
тот единственный год, когда императором был Макрин» (Гер.
V, 2).
Имя Каракаллы в Риме сохранили грандиозные термы (рос¬
кошные общественные бани), в которых одновременно могло мыть¬
ся более 1600 человек. Термы Каракаллы, построенные в 212—
216 гг., занимали большую территорию и представляли собою мощ¬
ный комплекс различных помещений для мытья и купания с горячей
и холодной водой: при термах находились также библиотеки,
площадки для спортивных упражнений и парк; внутри термы бы¬
ли роскошно отделаны мрамором и мозаикой.
46. ГЕЛИОГАБАЛ
После убийства Каракаллы в борьбу за власть вступила Меза,
родная сестра Юлии Домны. Меза, находясь в Финикии, в го¬
роде Эмесе, куда ее выслали по приказу воцарившегося после
Каракаллы Макрина, стала богатыми подарками привлекать легио¬
неров на свою сторону и распускать слухи, будто ее внук, четыр¬
надцатилетний Варий Авит Бассиан, в действительности сын Ка¬
ракаллы.
Варий Авит был жрецом финикийского бога солнца Элага-
бала, или Гелиогабала.
9 Зак. 4671 Е. В. Федорова
257
«Был он в цветущем возрасте и красивейшим из юношей сво¬
его времени. Когда он священнодействовал, и по обычаю варва¬
ров плясал у алтарей под звуки флейт и свирелей, люди взира¬
ли на него более чем с обычным любопытством, а особенно —
воины, знавшие, что он из царского рода, да и к тому же привлека¬
тельность его притягивала к себе взоры всех» (Гер. V, 3).
Благодаря стараниям Мезы 16 мая 218 г. Барий Авит был про¬
возглашен императором под именем Цезарь Марк Аврелий Анто¬
нин Август (в историю он вошел под именем Гелиогабал, или
Элагабал). Его приверженцы и войска Макрина сошлись в бою
на границе Сирии и Финикии. Макрин бежал с поля боя и был
убит.
Гелиогабал «был юн возрастом, в делах несведущ и необра¬
зован» (Гер. V, 5), поэтому бразды правления взяла в свои ру¬
ки его бабка Меза, которой не терпелось вернуться в Рим в им¬
ператорский дворец.
«Гелиогабал, двинувшись в путь из Сирии и прибыв в Нико-
медию (город в Малой Азии), там и остался на зиму. Сразу же он
предался неистовству и, справляя родной ему культ бога солнца,
с упоением плясал, одеваясь в самые пышные наряды, украшая
себя золочеными пурпурными тканями, ожерельями и браслета¬
ми, надев корону в виде тиары, отделанную золотом и драгоцен¬
ными камнями. Ко всякой римской и греческой одежде он ис¬
пытывал презрение, говоря, что она сделана из шерсти, ткани де¬
шевой. Меза, видя это, сильно огорчалась; настаивая, она пыта¬
лась уговорить его переодеться в римскую одежду, раз он гото¬
вится вступить в Рим и войти в сенат» (Гер. V, 5). Но упрямый
юнец твердо решил заставить гордых римлян смириться с варвар¬
ской одеждой их нового императора и отправил в Рим свой огром¬
ный портрет, приказав выставить его на видном месте, так что
когда юный варвар-император, наконец, прибыл в Рим, то вид его
уже никого не удивил (см.: Гер. V, 5).
В Риме варвар-император воздвиг храм своему любимому бо¬
гу солнца и каждое утро совершал перед ним пышнейшее свя¬
щеннодействие, принося в жертву огромное количество живот¬
ных и совершая щедрые возлияния из амфор превосходным ста¬
рым вином; в Риме так же, как и в Финикии, он плясал перед
алтарем под звуки музыки, вместе с ним плясали его соплемен¬
ницы-финикиянки, а почтенные римские сенаторы и всадники рас¬
полагались вокруг, как зрители в театре, между тем как некото¬
рые из них были привлечены к церемонии в качестве слуг и оде¬
ты в финикийскую одежду.
«Хотя и казалось, что император посвящает все свое время
пляскам и священнодействиям, он все же казнил большое число
знатных и богатых людей, на которых ему донесли, что они не одоб¬
ряют его и смеются над его поведением» (Гер. V, 6).
«Он добивался того, чтобы в Риме почитался только один бог
Гелиогабал. Кроме того, он говорил, что в Рим надо принести
258
религиозные обряды иудеев и самаритян, а равно и христианские
богослужения для того, чтобы жречество Гелиогабала держало в
своих руках тайны всех культов» (АЖА, Гел. III).
«Гелиогабал приносил и человеческие жертвы, выбирая для
этой цели по всей Италии знатных и красивых мальчиков» (АЖА,
Гел. VIII).
«Смысл жизни состоял для него в придумывании все новых
и новых наслаждений. Он устилал розами столовые, ложа и пор¬
тики и гулял по ним. Он не соглашался возлечь на ложе, если
оно не было покрыто заячьим мехом или пухом куропаток, ко¬
торый находится у них под крыльями. Он часто ел пятки вер¬
блюдов, гребни петухов, языки павлинов и соловьев. В своих
столовых с раздвижными потолками он засыпал своих прихлеба¬
телей таким количеством фиалок и других цветов, что некоторые,
не будучи в силах выбраться наверх, задохнувшись, испускали
дух. Передают, что он дал в цирке зрелище морского сражения
в каналах, наполненных вином. Он носил тунику всю в золоте, но¬
сил и пурпурную, носил и персидскую — всю в драгоценных кам¬
нях, причем говорил, что он отягощен бременем наслаждения»
(АЖА, Гел. XIX—XXIII). «Обычными дневными делами он зани¬
мался по ночам, а ночными — днем, считая и это условием роскош¬
ной жизни; таким образом, он просыпался и начинал принимать
приветствия поздно вечером, а ложился спать утром. Своим друзьям
он каждый день что-нибудь дарил и редко оставлял кого-либо без
подарка; исключение составляли честные люди, которых он считал
пропащими». (АЖА, Гел. XXVIII).
Меза, видя фантастические безумства и откровенную глупость
своего внука-императора, который к тому же был безобразно
развратен, уговорила его взять в соправители Алексиана, его двою¬
родного брата. Гелиогабал по ее настоянию усыновил его, изменив
ему имя на Александр; римский сенат постановил, чтобы шестнад¬
цатилетний Гелиогабал считался отцом одиннадцатилетнего Алек¬
сандра (Гер. V, 7).
«Когда Александр был объявлен цезарем, Гелиогабал поже¬
лал приобщить его к своим занятиям — плясать, водить хорово¬
ды и принимать участие в исполнении жреческих обязанностей в
таких же одеяниях и в таких же действиях. Но Мамея, мать
Александра, отвращала своего сына от занятий постыдных и не¬
приличных для императора, она тайком приглашала учителей раз¬
личных наук, занимала сына изучением разумных предметов, при¬
учала его к физическим упражнениям, подобающим мужчине,—
вообще, давала ему греко-римское воспитание. Гелиогабал очень
сердился на это и раскаивался в том, что усыновил его и поде¬
лил с ним власть. Всех его учителей он выгнал из императорского
дворца, а некоторых из них, самых знаменитых, казнил или отпра¬
вил в изгнание, предъявляя самые смехотворные обвинения,
будто они развращают его названного сына тем, что не позволяют
9*
259
ему водить хороводы и принимать участие в религиозных исступ¬
лениях, и тем, что вразумляют его и учат тому, что подобает
мужчине.
Гелиогабал впал в такое безумие, что всех актеров перевел
со сцены на высшие государственные посты; префектом претория
(начальником своей охраны) он назначил какого-то человека, ко¬
торый в молрдости был танцором и выступал перед римской пуб¬
ликой; возвысив таким образом и какого-то другого человека со
сцены, он поручил ему руководить воспитанием юношества, сле¬
дить за благонравием и проверять всех вступающих в сенат или
в сословие всадников. Наездникам, комикам и мимам он доверил
важнейшие дела империи. Рабам же своим и вольноотпущен¬
никам в меру их известности в постыдных делах он отдал управ¬
ление провинциями, вручил им проконсульскую власть» (Гер. V, 7).
«Вследствие того, что Гелиогабал нагло и безумно попрал в
вакхическом исступлении все, что считалось в Риме достойным
уважения, все люди и особенно преторианцы стали испыты¬
вать к нему гнев и ненависть; римляне чувствовали к нему отвра¬
щение, видя его лицо, нарумяненное более сильно, чем это подо¬
бает даже женщине, видя его, увешанного золотыми ожерельями,
разодетого в пестрые ткани и пляшущего на виду у всего Рима»
(Гер. V, 8).
Гелиогабал попытался убить Александра, но так как от приро¬
ды был глуп и бесхитростен, то в своем коварстве не преуспел,
и сам был убит воинами вместе со своей матерью Соэмиадой в
марте 222 г. Энергичная и опытная Меза сумела передать власть
другому своему внуку — Александру (см.: Гер. V, 8).
Труп Гелиогабала выбросили в Тибр, а сенат повелел уничто¬
жить память о нем и навсегда запретил кому бы то ни было
носить имя Антонин, которое он опозорил навеки. Гелиогабал за¬
служил славу самого скверного римского императора.
47. АЛЕКСАНДР СЕВЕР
Алексиан Бассиан, двоюродный брат Гелиогабала, как импера¬
тор носил имена Цезарь Марк Аврелий Север Александр, или Алек¬
сандр Север. Он получил власть, находясь в полном подчинении
у свой бабки Мезы и у своей матери Мамеи.
Александр Север, как пишет его биограф, пользовался исклю¬
чительным расположением сената и народа после убийства «то¬
го негодяя (Гелиогабала), который не только запятнал имя Анто¬
нинов, но и покрыл бесчестием все Римское государство» (АЖА,
Ал. Сев. II).
Александр Север полностью отстранил от дел всех приспеш¬
ников Гелиогабала, произвел кардинальную чистку сената, всадни¬
ков, своей свиты и прислуги, сократив ее численность до мини¬
мума. Евнухов он совсем исключил из своей прислуги и пове¬
лел им служить как рабам у своей жены. Новый император со¬
260
четал в себе нравственность с большой твердостью; за это прето¬
рианцы прозвали его Севером.
Он был доброжелателен к людям и прилежно занимался го¬
сударственными делами. «Он ввел очень большое число разум¬
ных законов, касающихся народа и императорского казначейства.
У него был обычай, если речь шла о праве или других важных де¬
лах, приглашать на совет только ученых и красноречивых людей,
если — о военном деле, то старых военных, заслуженных ветера¬
нов, хорошо знавших местности, порядок ведения войны, устройст¬
во лагеря, а также — всяких образованных людей, главным обра¬
зом тех, кто знал историю: у них он спрашивал, как поступали
в случаях, подобных тем, какие разбирались, прежние римские
императоры или вожди иноземных племен» (АЖА, Ал. Сев. XVI).
Александр Север считал, «что на государственные должности
нужно ставить тех, кто избегает их, а не тех, кто их домогает¬
ся» (АЖА, Ал. Сев. XIX).
«Он много помог снабжению продовольствием римского наро¬
да: тогда как Гелиогабал растратил весь запас хлеба, Александр,
произведя закупку на свои деньги, восстановил его в прежнем
количестве» (АЖА, Ал. Сев. XXI).
«Когда римский народ просил его о снижении цен, он спро¬
сил через глашатая, какой вид товара они считают дорогим. Все в
один голос закричали: «Говядину и свинину». Тогда он, не снижая
цен, запретил убивать свиноматок, поросят-сосунков, коров и те¬
лят; не прошло и двух лет или даже одного года, как оказалось та¬
кое изобилие свинины и говядины, что, если прежде фунт прода¬
вался за восемь мелких монет, то теперь цена того и другого ви¬
да мяса дошла до двух и даже до одной монеты за фунт» (АЖА,
Ал. Сев. XXII).
«Александр Север занимался геометрией, изумительно рисовал,
замечательно пел, но никогда не делал этого в чьем-либо при¬
сутствии,— свидетелями бывали только его рабы. Он составил в
стихах жизнеописания хороших императоров. Он играл на ли¬
ре, на флейте, на органе, на трубе, но, став императором, пе¬
рестал заниматься этим. Борцом он был первоклассным. Он отли¬
чался в военном деле, так что много воевал, и притом со славою»
(АЖА, Ал. Сев. XXVII).
Если сам Александр Север вел себя безупречно, то мать его
Мамея навлекла на себя ненависть многих.
В середине марта 235 г. Александр Север и Мамея были уби¬
ты в Германии легионерами, которые провозгласили императо¬
ром своего командующего Максимина Фракийца.
Династия Северов, открывшая варварам путь к римскому пре¬
столу, сошла с арены истории.
«После гибели Александра Севера власть захватывали многие
императоры, вырывая ее друг у друга; одни из них правили по
полгода, другие — по году, большинство — два года, самое боль¬
шее — три года. Так длилось вплоть до тех императоров, кото¬
261
рые удерживали власть дольше — до Аврелиана и его преемни¬
ков» (АЖА. Ал. Сев. LXIV).
Этот бесславный период, когда Римская империя вступила в
тяжелейший политический кризис и едва не распалась, продол¬
жался с 235 до 284 г. Хотя впоследствии политическое положение
Римской империи стабилизировалось, однако для государства в
целом наступил длительный и безысходный период упадка, что яви¬
лось закономерным последствием общего кризиса рабовладельче¬
ского способа производства, начавшегося в конце II в.: Рим рабо¬
владельческий был обречен на медленное угасание.
48. МАМЕЯ
Юлия Авита Мамея, мать Александра Севера, была женщи¬
ной нрава сурового и корыстного. Историк Геродиан пишет:
«Александр Север жаловался на свою мать и весьма огорчал¬
ся, видя ее корыстолюбие и непомерное усердие в этом. Ведь,
делая вид, что она копит богатства для того, чтобы Александр
щедро и без труда мог ублажать воинов, она приумножала собст¬
венные богатства; иногда она навлекала нарекания на правление
Александра тем, что против его воли и к его негодованию отни¬
мала состояния и наследства у некоторых людей на основании
наветов.
Мамея женила Александра на девушке из патрицианского ро¬
да, которую вспоследствии изгнала из дворца, хотя жила та с
мужем в супружеском согласии и была любима им; Мамея, над¬
менная и желавшая одна быть госпожой, завидуя почетному по¬
ложению своей невестки, стала вести себя столь возмутитель¬
но, что отец молодой женщины, хотя он был очень уважаем своим
зятем Александром, не вынеся притеснений Мамеи по отношению
к нему самому и к его дочери, бежал в военный лагерь и, при¬
нося Александру благодарность за почести, ему прежде оказан¬
ные, жаловался на Мамею за все ее обиды. Она же в гневе пове¬
лела убить его, а дочь его, выгнав из дворца, сослала в Ливию.
Все это делалось против воли Александра Севера, ибо мать име¬
ла над ним чрезмерную власть, а он был покорен всем ее приказам»
(Гер. VI, 1).
Говорили, что именно Мамея в 235 г. стала настаивать на
том, чтобы Александр Север прекратил войну в Германии и пе¬
ребросил войска на Восток, что и привело к мятежу, в резуль¬
тате чего она была убита вместе со своим послушным сыном (АЖА,
Дв. Макс. VII).
262
49. МАКСИМИН ФРАКИЕЦ
Император, носивший официальное имя Цезарь Гай Юлий Вер
Максимин Август, вошел в историю как Максимин Фракиец.
«Максимин был родом из фракийского селения (территория
совр. Болгарии), которое находилось на границе с владениями вар¬
варов. В раннем детстве он был пастухом. Он выделялся своим
огромным ростом, среди всех воинов славился своей храбростью,
отличался мужественной красотой, неукротимым нравом, был су¬
ров, высокомерен, презрителен в обращении, но часто тем не ме¬
нее проявлял справедливость» (АЖА, Дв. Макс. I—II).
Максимин пользовался большой популярностью в армии благо¬
даря своей исключительной физической силе; он был замечен еще
Септимием Севером, «от которого мог добиться всего, чего хо¬
тел» (АЖА, Дв. Макс. III). Максимин считался самым храб¬
рым воином в римской армии, так что его называли Геркуле¬
сом, Ахиллом, Гектором, Аяксом — именами отважных воинов гре¬
ческой мифологии (АЖА, Дв. Макс. IV).
Максимин Фракиец за все время, пока ему принадлежала им¬
ператорская власть, ни разу не появился в Риме. Сенат он откро¬
венно презирал и не удостоил его посещения. Все свои силы он
употребил на войны с германцами, сарматами и даками.
История сохранила о нем воспоминание как о подлинном
варваре, который отличался нечеловеческой жестокостью и пол¬
ным отсутствием интеллекта.
«Максимин хотел, чтобы везде царила военная дисциплина;
сообразуясь с ней, он желал исправлять также и гражданские
порядки, а это не к лицу императору, который хочет, чтобы его
любили. Он был убежден в том, что власть нельзя удержать ина¬
че как жестокостью. Вместе с тем он опасался, как бы вследст¬
вие его низкого, варварского происхождения его не стала презирать
знать.
Для того, чтобы скрыть незнатность своего происхождения,
Максимин уничтожил всех, кто знал об этом. И не было на зем¬
ле более жестокого зверя, чем Максимин, который настолько
полагался на свою силу, как будто его самого нельзя было убить.
Он не терпел около себя ни одного знатного человека. Относясь
с подозрением ко всем друзьям и слугам Александра Севера, он
становился все более и более жестоким» (АЖА, Дв. Макс. VIII—
IX).
Максимин сохранял в своих руках власть с помощью страш¬
нейшего террора. «Он не пропускал ни одного повода проявить
свою жестокость. Поэтому римляне задумали избавиться от не¬
го. Однако этого хотели не только римляне. Находившееся в
Африке войско внезапно подняло сильнейшее восстание по причи¬
не свирепости, которую он проявлял по отношению к воинам,
и провозгласило императором старого Гордиана, мужа весьма
почтенного, который был там в звании проконсула» (АЖА, Дв.
Макс. XIII).
263
Это случилось в начале 238 г.
В мае (или июне) того же года в Северной Италии озверев¬
шего Максимина и его сына-соправителя убили. «Смерть их вы¬
звала огромную радость у провинциалов и тяжкую скорбь у вар¬
варов» (АЖА, Дв. Макс. XXIV).
50. ГОРДИАН I
Биограф Гордиана I пишет о нем:
«По отцовской линии Гордиан вел свое происхождение от Грак-
хов, по материнской — от императора Траяна. Его отец, дед и
прадед были консулами; были консулами его тесть, отцы тестя и
тещи и два деда последних. Он и сам был консулом, владел
очень большим состоянием и пользовался громадным влиянием.
В Риме он владел Помпеевым домом, а в провинциях имел столь¬
ко земель, сколько не имел никто из частных лиц» (АЖА, Тр.
Горд. II).
Гордиан был высокообразованным человеком, в юности даже
написал несколько поэм, среди них эпическую поэму в 30-ти пес¬
нях «Антониниада» — об императорах Антонине Пии и Марке Ав¬
релии (АЖА, Тр. Горд. III).
«Будучи эдилом, Гордиан дал римскому народу за свой счет
двенадцать зрелищ, по одному зрелищу в месяц, причем выпус¬
кал на арену иногда по пятисот пар гладиаторов и никогда —
меньше ста пятидесяти. Однажды он выпустил на арену сотню
диких зверей, привезенных из Ливии, в другой раз — тысячу
медведей» (АЖА, Тр. Горд. III).
«Он отличался таким уравновешенным нравом, что его нельзя
было упрекнуть ни в одном поступке, который был бы вызван
вспыльчивостью, нескромностью и неумеренностью» (АЖА, Тр.
Горд. VI).
«Добрые нравы, однако, не принесли ему никакой пользы.
При таком почтенном образе жизни, постоянно читавший Плато¬
на, Аристотеля, Цицерона, Вергилия и других древних писате¬
лей, он закончил свою жизнь не так, как заслужил» (АЖА,
Тр. Горд. VII).
В 238 г. Гордиан был проконсулом (правителем) провин¬
ции Африка, когда ему было уже за 80 лет.
Африканцы, возмущенные жестокостью одного финансового
чиновника императора Максимина Фракийца, убили этого чинов¬
ника, подняли бунт против самого Максимина и решили провоз¬
гласить императором Гордиана, даже не спросив его согласия.
Восставшие немедленно направились в город Тиздру и «там на¬
шли почтенного старца Гордиана, который после разбора судеб¬
ных дел лежал в постели. Когда на него набросили порфиру,
он упал на пол, и был поднят, несмотря на его сопротивление. Что¬
бы избежать опасности, которая нависла над ним как со сторо¬
ны Максимина, так и со стороны его собственных благожела¬
264
телей, почтенный старец согласился на то, чтобы его провозгласи¬
ли императором, так как ему больше ничего не оставалось де¬
лать» (АЖА, Тр. Горд. IX).
С великой поспешностью прибыл Гордиан I в Карфаген вмес¬
те со своим сыном, которого тоже звали Гордианом и которо¬
го он сразу взял в соправители.
Римский сенат с восторгом принял известие об африканских
событиях.
«Против обоих Гордианов выступил в Африке некий Капе-
лиан, который и в частной жизни всегда был противником Гор-
диана и которого последний, став императором, отстранил от долж¬
ности начальника мавров, на которую он как ветеран был назна¬
чен Максимином. Капелиан, собрав мавров в беспорядочную тол¬
пу, устремился в Карфаген, и местные жители этого города со
свойственным им пуническим вероломством склонились на его сто¬
рону». Гордиан послал против Капелиана своего сына Гордиа-
на II; произошла битва, в которой младший Гордиан был убит.
«Когда старый Гордиан узнал об этом, он, не имея в Африке ни¬
какой защиты, страшась Максимина, учитывая пуническое веро¬
ломство, удрученный горем и упавший духом, окончил жизнь, уда¬
вившись в петле» (АЖА, Тр. Горд. XV—XVI)
51. ГОРДИАН II
Гордиан II, сын и соправитель Гордиана I, был очень обра¬
зованным человеком, добрым и не заносчивым; он владел велико¬
лепной библиотекой — 62 000 книг. Его биограф пишет о нем:
«Он питал некоторую страсть к вину, которое было чем-ни¬
будь приправлено — или розой, или полынью, или душистой смо¬
лой, или чем-нибудь еще, что доставляет вкусовое удовольствие.
В еде он был умерен. Женщин он любил страстно. Говорят, что
у него было по крайней мере двадцать две наложницы, и от каж¬
дой из них он оставил по трое или четверо детей. Жизнь он
проводил в удовольствиях — в садах, в банях, в прелестнейших
рощах. Отличаясь от хороших людей своим образом жизни, он,
однако, не уступал им в храбрости, считался всегда одним из слав¬
нейших граждан и был готов подать совет в государственных
делах» (АЖА. Горд. Мл. XIX).
Гордиан II погиб в бою с Капелианом, сторонником импе¬
ратора Максимина, ибо не был достаточно сведущ в военном ис¬
кусстве, «так как его отвлекали от военного дела жизненные бла¬
га, которыми обычно наслаждается знать» (АЖА, Тр. Горд. XV).
52. ПУПИЕН
Когда в Рим пришло известие о гибели обоих Гордианов,
сенат объявил императорами с титулами августов Пупиена и Баль-
бина, а цезарем провозгласил юного Гордиана III.
265
Бальбин остался в Риме, а Пупиен возглавил войну против
Максимина Фракийца.
Пупиен был человеком незнатного происхождения и не полу¬
чил хорошего образования. Он приобрел известность как смелый
воин, строгий командир и благоразумный префект города Ри¬
ма (градоначальник). Сенат его любил, народ — боялся.
После гибели Максимина Фракийца Пупиен с войском вернул¬
ся в Рим. Хотя он выплатил воинам огромное жалованье, войско
находилось в состоянии брожения.
«Воины были недовольны тем, что потеряли императора, кото¬
рого выбрали сами, а имеют теперь таких императоров, которых
избрал сенат.
Нет возможности держать в узде воинов, если души их пол¬
ны ненависти. Все более и более стали они озлобляться против
новых императоров и изо дня в день думать о том, кого бы им самим
объявить императором» (АЖА, М. Б. XII).
В скором времени (в середине 238 г.), когда значительная часть
римлян находилась в театре, легионеры ворвались в Палатинский
дворец и убили Пупиена и Бальбина, которые были в раздоре и
не могли оказать дружного сопротивления. Воины провозгласили
императором цезаря Гордиана III.
53. БАЛЬБИН
Бальбин, соправитель Пупиена, происходил из знатного рода,
был очень богат, образован, славился красноречием и имел хоро¬
шую репутацию. При его избрании в императоры в сенате о нем
говорили, что он «столь славен своим высоким происхождением,
что является человеком, необходимым для государства ввиду мяг¬
кости своего характера и безупречности своей жизни, которая с
детских его лет вся прошла в занятиях науками и литературой»
(АЖА, М. Б. II).
Когда Пупиен выступил в поход против Максимина Фракий¬
ца, Бальбин и преторианцы остались в Риме. «Между преториан¬
цами и народом возникли такие распри, что дело дошло до меж¬
доусобицы; большая часть города Рима была сожжена, храмы
осквернены, все улицы залиты кровью, так как Бальбин, человек
очень мягкий, не смог прекратить беспорядков. Он вышел к на¬
роду, простирал руки к отдельным людям, и его чуть было не уда¬
рили камнем, а некоторые говорят даже, что его ударили пал¬
кой. Ему не удалось бы утихомирить людей, если бы он не вы¬
вел к толпе одетого в пурпур малолетнего Гордиана III» (АЖА,
М. Б. IX).
Совместное правление сурового Пупиена и мягкосердечного
Бальбина не привело к положительным результатам: между ними
не было согласия, и они оба были убиты в 238 г.
266
54. ГОРДИАН III
Гордиан III, либо сын дочери Гордиана I, либо сын Гордиана II—
точно неизвестно, стал императором в возрасте двенадцати лет.
«Гордиан III был жизнерадостным, красивым, обходительным
молодым человеком, всем он нравился, в жизни был приятен, от¬
личался образованностью — словом, он обладал всеми дан¬
ными, чтобы быть императором — кроме возраста» (АЖА, Горд.
Тр. XXXI).
В 241 г. римляне начали войну с Персией. Прежде чем высту¬
пить в поход, Гордиан III женился и во всем стал руководство¬
ваться советами своего тестя, которого он сделал префектом
претория. «С этого времени правление Гордиана III не казалось
уже ребяческим и заслуживающим презрения, так как ему помо¬
гал своими советами превосходный тесть, и сам он, проникну¬
тый чувством благоговения, сделался несколько более рассуди¬
тельным и не стал давать евнухам и придворным прислужни¬
кам своей матери торговать его волей, пользуясь его неопытностью
и снисходительностью» (АЖА, Горд. Тр. XXIII).
В 242 г. Гордиан III сам выступил в поход против персов.
Поход увенчался успехом. Персы отступили на свою территорию,
а весь Восток оказался во власти римлян.
После смерти тестя Гордиана III в 243 г. префектом пре¬
тория сделался Филипп Араб, «человек низкого происхождения,
но надменный, который сразу стал строить козни императору»
(АЖА, Горд. Тр. XXIX).
Покойный тесть Гордиана III так разумно управлял государст¬
вом, что все города Римской империи были хорошо снабжены
продовольствием и имели запасы на длительный срок — вплоть
до года; таким образом, воинам не угрожала опасность голода.
Филипп Араб, желая склонить легионеров на свою сторону, сде¬
лал все от него зависящее, чтобы продовольствие в нужном ко¬
личестве перестало поступать в города; он отправил корабли с
хлебом совсем не туда, куда они должны были плыть, а воинов
стал перемещать в те города, где продовольствия уже не было.
«Этим он сразу восстановил против Гордиана III воинов, так
как они не понимали, что юный император был коварным обра¬
зом обманут Филиппом. Этим Филипп не ограничился: он стал рас¬
пускать слухи среди воинов, что Гордиан слишком юн и не мо¬
жет управлять империей, что лучше править тому, кто умеет управ¬
лять воинами и государством. Кроме того, он даже подкупил
военачальников и достиг того, что они стали открыто требовать,
чтобы Филипп взял на себя императорскую власть.
Сначала друзья Гордиана III оказывали сильное сопротивление,
но ввиду того, что голод одолевал легионеров, власть была ввере¬
на Филиппу. Воины потребовали, чтобы Филипп был императо¬
ром на равных правах с Гордианом III и как бы его опекуном.
267
Приняв на себя императорскую власть, Филипп стал держать
себя по отношению к Гордиану III очень высокомерно, а тот, со¬
знавая себя императором и потомком императоров и происходя
из знатнейшей семьи, не мог выносить наглости этого челове¬
ка низкого происхождения.
Гордиан III однажды поднялся на трибуну и стал жаловать¬
ся военачальникам и легионерам в надежде добиться отнятия
власти у Филиппа. Но он ничего не достиг этой своей* жалобой,
обвиняя Филиппа в том, что тот забыл о его благодеяниях и
оказался неблагодарным. Он просил воинов, прямо обращался к
военачальникам, но приверженцы Филиппа оказались сильнее.
Наконец, Гордиан III, видя, что его ставят ниже Филиппа, стал
просить, чтобы по крайней мере власть была разделена между
ними на началах равенства, но не добился и этого. Потом он
просил, чтобы его считали не августом, а только цезарем, но не
получил и этого: он даже просил, чтобы его назначили префек¬
том у Филиппа, но и в этом ему было отказано. Последняя просьба
Гордиана III заключалась в том, чтобы Филипп взял его к себе
в военачальники и сохранил ему жизнь. На это Филипп почти дал
согласие (сам он хранил молчание, действуя через других и да¬
вая им знаки и указания). Однако Филипп, оставшись наедине
и подумав о том, что когда-нибудь расположение легионеров
может вернуться к Гордиану III, решил воспользоваться тем, что
вызванный голодом сильный гнев воинов на Гордиана еще не остыл,
и отдал приказ увести юного императора и, не обращая внима¬
ния на его крики, снять с него все и убить. Сначала это было не¬
сколько отсрочено, а затем согласно приказанию исполнено. Та¬
ким образом Филипп и получил власть — бесчестным путем, а не
по праву» (АЖА, Горд. Тр. XXIX—XXX).
На территории Персии у Цирцезийского укрепления воины по¬
хоронили Гордиана III и на его надгробии сделали надпись
одновременно на греческом, латинском, персидском, еврейском и
египетском языках: «Божественному Гордиану, победителю пер¬
сов, победителю готов, победителю сарматов, отвратившему угро¬
зу междоусобий в Римском государстве, победителю германцев,
но не победителю Филиппов».
«Эти последние слова были добавлены, по-видимому, потому, что
Гордиан на Филипповых полях отступил, побежденный в беспоря¬
дочном бою аланами, и вместе с тем потому, что его, очевидно,
убили Филиппы (отец и сын)» (АЖА, Горд. Тр. XXXIV).
После убийства Гордиана III Филипп Араб «послал в Рим
письмо, в котором писал, что Гордиан III умер от болезни, а сам
он провозглашен императором всеми легионерами. Сенат был вве¬
ден в заблуждение. Признав Филиппа августом, сенат причислил
юного Гордиана III к богам» (АЖА, Горд. Тр. XXXI).
«Филипп Араб, умертвив Гордиана III, не осмелился ни уда¬
лить его изображения, ни сбросить его статуи, ни стереть его имя,
но, называя его всегда божественным, серьезно и с неримским
лицемерием чтил его память» (АЖА, Горд Тр. XXXI).
268
55. ФИЛИПП I АРАБ
Филипп, еще один варвар на римском престоле, по происхож¬
дению араб, был человеком смелым, хитрым, некультурным и жес¬
токим. Он стал императором в 244 г. и был признан сенатом. В его
правление произошло важное событие: в 247 г. в Риме было от¬
праздновано тысячелетие города.
Филиппу пришлось выдержать жестокую борьбу с нескольки¬
ми претендентами в императоры. В этой борьбе он пал жертвой
в 249 г.; вместе с ним был убит его сын-соправитель Филипп II.
56. ОТАЦИЛИЯ
Марция Отацилия Севера была женой Филиппа Араба; убита
одновременно с ним в 249 г.
По повелению сената в надписях были уничтожены имена Фи¬
липпа Араба и Отацилии.
57. ДЕЦИЙ
Филипп Араб погиб в 249 г. под Вероной, сражаясь с войска¬
ми нового претендента в императоры. Это был сенатор Деций,
уроженец Паннонии (совр. Венгрия), человек образованный, уме¬
ренный и очень энергичный: Филипп Араб назначил его коман¬
дующим для подавления мятежа, вспыхнувшего в легионах, стоя¬
щих на Дунае. Мятежные легионы провозгласили Деция импера¬
тором.
Деций, пользовавшийся поддержкой сената, в 250 г. сделал
серьезную попытку поднять престиж императорской власти и укре¬
пить единство государства; он объявил обязательным для всех
участие в культе Гения императора (божества, которое покрови¬
тельствует императору).
Христиане, проявившие непокорность, навлекли тем самым на
себя тяжкие репрессии; многие из них попали в тюрьмы и бы¬
ли казнены1.
1 В середине III в. христианские общины по социальному составу уже замет¬
но отличались от общин раннехристианских.
Кризис рабовладельческого способа производства, наступивший в последнем
десятилетии II в. и неотвратимо углублявшийся, повлек за собой серьезные кри¬
зисы в политике и в идеологии: античный мир вступил в период своего медлен¬
ного заката.
Реальное положение власть имущих резко ухудшилось, и в новых, очень
суровых условиях некоторые знатные римляне потянулись к христианству, ко¬
торое представляло собой тип сладостной религии и давало утешение истерзан¬
ным людским душам; ни античные философские теории, ни тем более языческие
культы такого утешения дать не могли.
С конца II— начала III в. значительно увеличивается число знатных и иму¬
щих людей в составе христианских общин (особенно в городе Риме), и это
обстоятельство явилось прочной основой для укрепления и распространения
христианства в Римской империи.
Гонения на христиан, впоследствии повторявшиеся неоднократно, факти¬
чески привели не к искоренению, а упрочению новой религии, ибо озарили ее
ореолом мученичества.
269
В середине III в. Рим особенно нуждался во внутреннем единст¬
ве, так как варварский мир пришел в движение. Германские пле¬
мена готов перешли из прибалтийских земель в Северное Причер¬
номорье, откуда стали совершать мощные нашествия на римские
владения.
В 250 г. готы вторглись в Мезию и Фракию (совр. Болгария).
Деций отважно вступил с ними в борьбу, но в 251 г. погиб на
войне: он утонул в болоте (Авр. Викт. Извл. XXIX).
58. ВАЛЕРИАН
После гибели Деция императорский престол опять сделался
предметом борьбы между несколькими претендентами. В 253 г. по¬
бедителем стал знатный римский сенатор Валериан; он сразу взял
себе в соправители своего сына Галлиена.
В его правление в 257 г. снова были гонения на христиан; но
в дальнейшем, на протяжении III в., их больше не преследовали.
Римская империя подверглась еще более мощным ударам со
стороны варваров: на северные римские владения устремились фран¬
ки и аламанны, готы подступили к Греции, в Африке пришли в
движение мавретанцы, на Востоке начали наступать персы.
Валериан возглавил поход против персов, но в 260 г. попал
к ним в плен, где и погиб.
59. ГАЛЛИЕН
Галлиен, сын Валериана, был человеком образованным; сла¬
ву его правления составляет его дружба с Плотином, одним
из последних крупных философов языческого мира. Галлиен был
хорошим оратором и поэтом. Но, как справедливо замечает его
биограф, «в императоре нужны одни качества, а от оратора и поэ¬
та требуются другие» (АЖА, Дв. Галл. XI).
Галлиен проявил решимость и отвагу в деле защиты римских
владений и достиг некоторых успехов в борьбе с внешними вра¬
гами, но совладать с внутренними врагами ему не удалось.
В разных частях государства возникло сразу несколько импе¬
раторов, и Римская империя стала разваливаться: власть над
Востоком захватил Оденат, в Греции объявил себя императором
Валент, восточное побережье Адриатики оказалось под властью
Авреола, Египет захватил Эмилиан, а Галлия провозгласила им¬
ператором Постума; между тем скифы вторглись даже в Вифи-
нию (страна в Малой Азии).
«Наконец, когда все части земного круга были потрясены слов¬
но вследствие заговора всего мира, в Сицилии началось нечто
вроде войны с рабами: там бродили разбойники, которые с тру¬
дом были разгромлены» (АЖА, Дв. Галл. IV).
В довершение всех бед в 262 г. произошло сильнейшее зем¬
летрясение, а в Риме и в Греции началась чума.
270
Галлиен вступил в союз с Авреолом против Постума и одер¬
жал победу, однако собрать воедино развалившуюся империю он
оказался не в состоянии.
В 265 г. Галлиен разделил власть с Оденатом, признав его
августом. После убийства Одената власть перешла к его вдове
Зенобии, которая несколько лет правила Востоком.
Фактически под властью Галлиена осталась только Италия.
Годы самостоятельного правления Галлиена (259—268) —
это время, когда политический кризис, поразивший Римское го¬
сударство, достиг апогея.
Как бы с отчаяния ринулся Галлиен в омут удовольствий, и
«сердце его зачерствело от наслаждений» (АЖА, Дв. Галл. IX).
Его биограф пишет:
«Рожденный только для чревоугодия и наслаждений, Галлиен
растрачивал дни и ночи на пьянство и разврат и довел дело до
того, что чуть ли не тридцать тиранов опустошали весь мир, так
что даже женщины правили лучше его. Чтобы не обойти молча¬
нием его жалких затей, я упомяну о том, что он устраивал спаль¬
ни из роз, строил укрепления из фруктов. Столы он всегда покры¬
вал золотыми скатертями. Волосы свои он посыпал золотым по¬
рошком. Он часто шествовал, окруженный сиянием. В Риме, где
императоры ходили всегда в тоге, его можно было видеть в пур¬
пурной хламиде с золотыми застежками, украшенными драгоцен¬
ными камнями» (АЖА, Дв. Галл. XVI).
Многие императоры, как пузыри после дождя, появлялись и
бесславно исчезали в те годы, когда в Риме развлекался Гал¬
лиен. В историю они вошли как тридцать тиранов. О них антич¬
ные писатели отзываются весьма неопределенно:
«Теперь перейдем к тридцати тиранам, которые появились во
времена Галлиена вследствие того, что плохой император внушал
к себе презрение. О них надо сказать кратко и немного: ведь
большинство из них недостойно того, чтобы именами подобных
лиц заполнить целый том, хотя некоторые из них обладали, по-
видимому, немалой доблестью и даже принесли много пользы го¬
сударству» (АЖА, Дв. Галл. XXI).
«Эти люди, набросившиеся на императорскую власть из раз¬
ных частей мира, были настолько малоизвестны, что даже уче¬
нейшие мужи не смогли ни много разузнать, ни поведать о них»
(АЖА, Тр. тир. I).
«Так было суждено Римскому государству, что во время Гал¬
лиена всякий, кто только мог, выскакивал в императоры» (АЖА,
Тр. тир. X).
«Судьба сохранила Галлиена для государства дольше, чем это
было нужно» (АЖА, Тр. тир. X).
В 268 г. Галлиен был убит в результате заговора.
271
60. САЛОНИНА
Корнелия Салонина была женой Галлиена, который ее очень
любил (см. Авр. Викт. Извл. XXXIII); она скончалась в 259 г.
В Риме на триумфальной арке Галлиена и Салонины на Эскви-
линском холме сделана такая надпись:
«Галлиену, милосерднейшему принцепсу, непобедимая доблесть
которого превзойдена только одним его благочестием, и Салони-
не, святейшей августе, Аврелий Виктор, выдающийся муж (ти¬
тул не сенатора, а всадника), преданнейший их воле и величию»
(ЛН, 216).
Примечательно, что надпись сделана от имени частного лица,
а сама арка не построена специально в честь императорской че¬
ты, а представляет собой один пролет старых трехпролетных
Эсквилинских ворот, сооруженных еще в начале I в.
61. КЛАВДИЙ II готский
После убийства Галлиена императором стал иллириец (из
Восточной Адриатики) Клавдий, «человек безупречный и заслужи¬
вающий уважения, друг отечеству, друг законам, любезный сена¬
ту и известный народу с хорошей стороны» (АЖА, Дв. Галл. XV).
За победу над готами Клавдий получил титул Готский.
Правление его было кратковременным, в 270 г. он умер от
чумы в Паннонии (совр. Венгрия), а власть взял его брат Квинтилл,
но сумел удержать ее только семнадцать дней.
Биограф Клавдия II, писавший в IV в., говорит о нем:
«Чем только не был велик этот великий муж в обществен¬
ной и частной жизни!? Он любил родителей — что в этом уди¬
вительного? Но он любил и братьев — это уже может считать¬
ся достойным изумления. Он любил своих близких — в наши вре¬
мена это можно приравнять к чуду; он никому не завидовал, пре¬
следовал дурных» (АЖА, Клавд. II).
62. АВРЕЛИАН
В 270 г. войска провозгласили императором Аврелиана, урожен¬
ца либо Иллирии, либо Паннонии; он имел репутацию отважно¬
го воина и хорошего полководца; отличался большой физической
силой и собственноручно убил на поле боя так много врагов, что
в песенке, которую сложили про него, были жуткие слова: «Столь¬
ко и вина не выпить, сколько крови пролил он».
Аврелиан обладал характером жестоким и мрачным, он отли¬
чался дальновидностью и большой энергией. Ему принадлежит
главная заслуга в деле восстановления империи: он вернул под
власть Рима Восток, Египет, Галлию, Испанию.
Аврелиан сумел отразить мощные нашествия германских пле¬
мен готов, аламаннов и других. Он был первым императором, ко¬
272
торый отчетливо осознал, что варвары могут угрожать даже го¬
роду Риму, и принял решительные меры к его защите: в 271 —
272 гг. были построены новые, грандиозные оборонительные го¬
родские стены протяженностью в 18 км.
Аврелиан попытался обрести в религии опору для единства
Римской империи: он возвысил один из восточных культов —
культ божества солнца.
Когда в 270 г. Аврелиан разбил войска персов и Зенобии,
правительницы Востока, и вступил в финикийский город Эмесу,
«он направился в храм Гелиогабала под предлогом выполнения
обетов от имени всех. Там он и нашел тот образ божества, ко¬
торый, как он видел, покровительствовал ему на войне. Поэтому
он и здесь заложил храмы, сделав необыкновенные приношения,
и в Риме соорудил храм Солнца, который был освящен с вели¬
кой торжественностью» (АЖА, Авр. XXV).
В целях восстановления и укрепления империи Аврелиан пол¬
ностью отбросил республиканскую внешность принципата, кото¬
рая давно уже была дискредитирована. Он возложил себе на го¬
лову золотую корону, блистающую драгоценными камнями, и откры¬
то провозгласил себя господином и богом.
В быту Аврелиан оставался человеком скромным, никогда не
носил шелковую одежду и даже своей жене не разрешил иметь
один-единственный красный шелковый плащ; в те времена фунт
шелка стоил фунт золота (См.: АЖА, Авр. XLV).
Биограф Аврелиана рассказывает случай, в котором ярко про¬
явился его характер.
Аврелиан, двинув войска на Восток, подошел к городу Тиане
в Каппадокии (страна в Малой Азии).
«Дойдя до Тианы и найдя ее запертой, Аврелиан, говорят, в
гневе воскликнул: «Собаки живой не оставлю в этом городе!»
Благодаря решимости воинов, воодушевленных надеждой на
добычу, и по причине измены некоего Геракламмона, предав¬
шего свою родину из страха быть убитым вместе со всеми, город
был взят.
Тут Аврелиан действительно по-императорски принял два реше¬
ния, из которых одно показывает его строгость, а другое —
мягкость.
Мудрый победитель убил Геракламмона, предателя своей ро¬
дины; когда же воины согласно его слову о том, что он не оста¬
вит в Тиане живой собаки, стали требовать разрушения горо¬
да, Аврелиан им ответил: «Да, я объявил, что в этом городе не
оставлю ни одной собаки: всех собак убивайте!»
Благородно было слово императора, но еще благороднее ока¬
залось поведение воинов, так как шутку Аврелиана, из-за кото¬
рой все войско лишилось добычи, но целый город был сохранен,
войско восприняло так, словно его наделили богатством.
Письмо Аврелиана по поводу Геракламмона: «Аврелиан Август
Маллию Хилону. Я позволил убить того, от кого я, как бы в ви¬
273
де благодеяния, получил Тиану. Я не мог чувствовать расположе¬
ния к предателю и охотно примирился с тем, что воины убили
его. Ведь тот, кто не пощадил своей родины, не мог бы сохра¬
нить верность и по отношению ко мне. В сущности, из всех, кто
был осажден, пал он один. Не могу отрицать того, что он был бо¬
гатым человеком, но его состояние я отдал его детям, чтобы ни¬
кто не мог обвинить меня в том, что я допустил убийство бо¬
гатого человека ради его денег» (АЖА, Авр. XXII—XXIII).
Хотя Аврелиан сумел вернуть Риму утраченные провинции, но
внутри государства было неспокойно: сенат, кичившийся своей
призрачной самостоятельностью, был недоволен императором-
господином, а в Риме вспыхнуло восстание ремесленников и ра¬
бов, работавших на монетном дворе.
В 275 г. Аврелиан был убцт заговорщиками.
63. ЗЕНОБИЯ
Зенобия была женой Одената, который захватил значитель¬
ную часть восточных владений Римской империи и был признан
Галлиеном как император — правитель Востока. Оденат ставил се¬
бе в заслугу то, что не дал персам и парфянам захватить рим¬
ский Восток. Столицей владений Одената был город Пальмира в
Сирии.
В 267 г. Оденат погиб, в 270 г. власть над Востоком офи¬
циально перешла к его сыну Вабаллату, который принял римское
имя император Цезарь Луций Юлий Аврелий Септимий Вабал-
лат Атенодор Август; его мать, официально именовавшаяся Сеп¬
тимия Зенобия Августа, фактически правила самостоятельно.
Зенобия была женщиной умной, энергичной, красивой, нравст¬
венной, образованной, отважной и очень честолюбивой. Она реши¬
тельно отказалась признать Аврелиана императором, привлекла к
себе персов и другие восточные народы и вступила на путь завоева¬
тельной политики: пальмирские войска вторглись сначала в Малую
"Азию, а потом в Египет, где заняли Александрию.
Аврелиан начал нелегкую войну с Зенобией и в конце концов
подступил к Пальмире.
О дальнейших событиях его биограф пишет:
«Наконец, измученный, уставший от тягот войны, Аврелиан
послал Зенобии такое письмо:
«Аврелиан, император Римского гоударства, отвоевавший Вос¬
ток, Зенобии и всем тем, кто воюет сообща с ней.
Вы должны были бы сами сделать то, чего я требую от вас
теперь в моем письме.
Я повелеваю вам сдаться и обещаю сохранить неприкосновен¬
ной вашу жизнь, причем ты, Зенобия, будешь жить вместе со
своими близкими там, куда я помещу тебя согласно решению
блистательного сената. Драгоценные камни, золото, серебро, шелк,
коней, верблюдов вы должны передать в римское государствен¬
ное казначейство. Пальмирцам будут оставлены их права».
274
Получив это письмо, Зенобия ответила более гордо и высо¬
комерно, чем позволяло ее положение, очевидно, для того, что¬
бы устрашить врага:
«Зенобия, царица Востока, Аврелиану Августу.
Никто, кроме тебя, до сих пор не просил в письме того, че¬
го требуешь ты. На войне все решает доблесть. Ты предлагаешь
мне сдаться, как будто не знаешь, что царица Клеопатра пред¬
почла умереть, но не жить в безразлично каком почете. Персы
не отказываются прислать мне на помощь войска, и мы уже ждем
их; за нас стоят сарацины, за нас — армяне, а твое войско,
Аврелиан, победили сирийские разбойники. Что же? Если собе¬
рутся все вооруженные силы, которые мы ждем со всех сторон,
тебе придется отказаться от той надменности, с какой ты пове¬
леваешь мне теперь сдаться, как будто ты в полной мере побе¬
дитель».
Это письмо, продиктованное самой Зенобией, Никомах, по его
словам, перевел с сирийского языка на греческий; ведь и выше¬
приведенное письмо Аврелиана было написано по-гречески.
Получив это письмо, Аврелиан не смутился, напротив, он да¬
же разгневался.
Собрав немедленно свое войско, он со всех сторон осадил
Пальмиру; решительный полководец ничего не упустил из виду,
все довел до конца, обо всем позаботился. Он перехватил от¬
ряды, которые были посланы на помощь персами, подкупил кон¬
ные отряды сарацинов и армян и, действуя то жестоко, то мяг¬
ко, привлек их на свою сторону. Наконец, пустив в ход боль¬
шие силы, он победил эту могущественнейшую женщину.
Когда побежденная Зенобия пыталась бежать на беговых вер¬
блюдах и направилась к персам, она была захвачена послан¬
ной вдогонку конницей и передана в руки Аврелиана.
Победитель и уже владыка всего Востока, державший в
оковах Зенобию, стал проявлять при переговорах с персами, армя¬
нами, сарацинами слишком большое высокомерие и заносчивость.
Среди римских воинов поднялся необыкновенный шум: все
они требовали казни Зенобии.
Аврелиан, однако, считал недостойным убить женщину; каз¬
нив большинство тех, по чьему подстрекательству она начала,
подготовила и вела войну, он сохранил эту женщину для своего
триумфа, чтобы показать ее очам римского народа. Из числа тех,
кто был убит, тяжкой, как передают, была утрата философа
Лонгина, под руководством которого Зенобия, как говорят, изу¬
чала греческую литературу. Аврелиан, говорят, казнил его пото¬
му, что гордое письмо Зенобии было, как говорили, написано по
его совету, хотя оно и было составлено на сирийском языке.
Итак, установив мир на всем Востоке, Аврелиан вернулся как
победитель в Европу» (АЖА, Авр. XXVI—XXX).
В Риме Аврелиан справил триумф, описание которого сохра¬
нил его биограф:
275
«Триумф Аврелиана был очень пышным. Ехало три царских
колесницы; из них одна — колесница Одената, отделанная и разу¬
крашенная серебром, золотом и драгоценными камнями; вторая —
присланная персидским царем в подарок Аврелиану, такой же
искусной работы; третья — которую заказала для себя Зенобия,
надеясь въехать на ней в город Рим. И в этом она не ошиблась:
вместе со своей колесницей вошла она, побежденная, в Рим в
чужом триумфе. Была еще одна колесница, запряженная четырь¬
мя оленями; она, как говорят, принадлежала ранее царю готов.
На ней, как передают многие, Аврелиан въехал на Капитолий,
чтобы там принести в жертву оленей; говорят, что он захватил
их вместе с колесницей и принес в жертву Юпитеру Наилучше¬
му Величайшему.
В триумфальной процессии впереди вели двадцать слонов и
двести разных прирученных диких зверей из Ливии и Палести¬
ны (после триумфа Аврелиан немедленно раздал их частным ли¬
цам, чтобы не обременять их прокормом государственную казну);
вели четырех тигров, жирафов, лосей и других им подобных
зверей; затем шло восемьсот пар гладиаторов, не считая плен¬
ников из варварских племен; шли блеммии, аксомиты, арабы из
Счастливой Аравии, индийцы, бактрийцы, иберы, сарацины, персы;
шли готы, аланы, роксоланы, сарматы, франки, свевы, вандалы,
германцы со связанными руками, как пленники; шли уцелевшие
знатнейшие люди города Пальмиры и египтяне — в наказание
за поднятое ими восстание.
В триумфальной процессии вели десять женщин, которые бы¬
ли взяты в плен, когда они в мужской одежде принимали уча¬
стие в бою вместе с готами, тогда как много других таких же
женщин было убито,— надпись гласила, что это — амазонки (впе¬
реди несли надписи, указывавшие название племен).
Тут же шел побежденный Тетрик, самозванный император
Галлии; он был одет в алую хламиду, в желто-зеленую тунику
и галльские брюки; рядом с ним шел его сын, которого он
объявил в Галлии императором.
Шла и Зенобия в украшениях из драгоценных камней и в зо¬
лотых цепях, которые поддерживали люди, шедшие рядом.
Несли золотые венки от всех городов, названия которых бы¬
ли обозначены на высоко поднятых надписях.
Много блеска придавали торжественному шествию сам рим¬
ский народ, знамена коллегий и лагерей, воины в панцырях, сок¬
ровища царей, все войско и сенат, хотя и несколько грустный,
так как сенаторы понимали, что это над ними справляется триумф.
Наконец, в девятом часу Аврелиан достиг Капитолия, а позд¬
но вечером прибыл в Палатинский дворец.
В последующие дни для народа были устроены развлечения:
театральные представления, цирковые игры, охоты, бои гладиато¬
ров и морские сражения» (АЖА, Авр. XXXIII).
276
Аврелиан сохранил Зенобии жизнь и подарил ей поместье в
окрестностях Рима около Тибура (совр. Тиволи).
Зенобия прожила недолго, но потомки ее остались в Италии и
пользовались известностью.
В Пальмире в центре города на кронштейнах колонн Боль¬
шой колоннады стояли статуи Одената и Зенобии. После взятия
Пальмиры римлянами в 272 г. статую Зенобии уничтожили и да¬
же выломали кронштейн, на котором она стояла; статую Одена¬
та впоследствии переплавили на металл. До нашего времени со¬
хранились почетные греческие и пальмирские надписи с именами
Зенобии (на стволе колонны) и Одената (на кронштейне), сде¬
ланные в 271 г.
64. ПРОБ
Через несколько дней после убийства Аврелиана сенат про¬
возгласил императором Тацита, бывшего консула, человека мяг¬
кого характера, и почти все обрадовались тому, что сенаторы вер¬
нули себе право избрания императоров, вырвав его из рук яростной
военщины.
Радость, однако, была преждевременной. Кроткий император
Тацит скончался на двухсотый день своего правления, а брат
его Флориан захватил власть, уже не спрашивая согласия ни у
сената, ни у воинов (Авр. Викт. Извл. XXXVI). Через месяц или
два Флориан был убит своими легионерами.
Легионы, стоявшие в Иллирии (Восточная Адриатика), провоз¬
гласили императором иллирийца Проба; «он обладал большими
познаниями в военном деле и был прямо вторым Ганнибалом по
умению закалять молодежь и давать различные занятия воинам.
Ибо подобно тому, как тот засадил огромные пространства Афри¬
ки оливковыми деревьями, применяя труд воинов, безделье кото¬
рых казалось опасным и ему и властям, таким же образом Проб
засадил виноградниками Галлию, Паннонию и холмы Мезии (совр.
Франция, Венгрия, юг Румынии и север Болгарии)» (Авр. Викт.
Извл. XXXVII).
Вероятно, воины были не очень довольны таким использова¬
нием их труда, и они убили Проба на шестой год правления,
когда он приказал им рыть ров и водоемы для осушения боло¬
тистой местности около города Сирмия в Паннонии.
Проб сохранял власть со второй половины 276 г. до сентяб¬
ря 282 г. Он воевал на Востоке, в Малой Азии и в Египте, а в
Европе одержал победы над франками и аламаннами.
277
65. КАРИН
После убийства Проба власть захватил Кар. Сделавшись ав¬
густом, он провозгласил цезарями своих сыновей Карина и Нуме-
риана. Карина он послал защищать Галлию, а сам отправился
в поход против персов, во время которого был убит молнией в
283 г. Осенью 284 г. его младший сын Нумериан был убит префек¬
том претория Апром, а императором провозглашен иллириец, или
далматинец, Диокл.
Карин в начале 285 г. был убит своими воинами, так как, по
мнению историка Аврелия Виктора, навлек на себя их ненависть
тем, что отнимал у них жен себе на забаву (см.: Авр. Викт.
Цез. XXXIX).
66. ДИОКЛЕТИАН
Осенью 284 г. императором стал полководец Диокл, по про¬
исхождению иллириец, или далматинец (из Восточной Адриати¬
ки), сын вольноотпущенника.
Диокл, начальник дворцовых войск, был провозглашен импе¬
ратором после того, как юного императора Нумериана тайно убил
префект претория Апр, который некоторое время скрывал его
смерть, очевидно, надеясь захватить власть.
«Диокл на первой же сходке солдат, обнажив меч и повернув¬
шись к солнцу, поклялся, что не знал о смерти Нумериана и что
не стремился к власти, и тут же зарубил стоявшего поблизости
Апра, от козней которого погиб этот прекрасный и образован¬
ный юноша, к тому же его зять. Остальным дано было прощение,
и почти все его враги были оставлены на своих должностях.
Это обстоятельство было, насколько люди помнят, новым и не¬
ожиданным, ибо в смуте ни у кого не было отнято ни имущества,
ни славы» (Авр. Викт. Цез. XXXIX).
Став императором, Диокл изменил свое имя на римский ма¬
нер — Диоклетиан. Его полное официальное имя было Цезарь
Гай Аврелий Валерий Диоклетиан Август.
Диоклетиан был умен, проницателен, хитер, энергичен, жесток,
образования приличного не имел, интеллектом не блистал и су¬
мел удержать власть в своих цепких руках в течение двадцати
лет.
Со времени Диоклетиана наступил новый период в истории
Римской империи — период домината (от латинского слова
dominus — «господин»).
Диоклетиан бесповоротно упразднил республиканскую внеш¬
ность былого принципата и откровенно заимствовал восточные
обычаи, требуя беспрекословного повиновения себе как богу и гос¬
подину. Диоклетиан облачился в пурпур, парчу и шелк, разукра¬
сился драгоценными каменьями и завел особый церемониал покло¬
нения себе на персидский манер: перед ним падали ниц и цело¬
вали край его одежды.
278
Однако блеск золота не затмил трезвого рассудка Диоклетиана,
и он быстро понял, что один император не в силах сохранить на¬
долго власть в том бушующем море, какое представляла собой
в III в. Римская империя, раздираемая междоусобиями и окружен¬
ная рассвирепевшим миром варваров.
1 апреля 285 г. Диоклетиан официально объявил о том, что
берет себе в соправители Максимиана и дает ему титул цезаря;
ровно через год Диоклетиан повысил его до ранга августа и раз¬
делил с ним империю пополам, отдав ему Запад, а себе взяв
Восток. Резиденцией Максимиана был сначала Медиолан (совр.
Милан), а потом — Равенна, резиденцией Диолектиана стал город
Никомедия на восточном побережье Мраморного моря.
Диоклетиан взял себе в управление Восток, так как это была
наиболее богатая часть империи, и обосновался у моря между
Европой и Азией, чтобы держать под своим контролем возмож¬
но большие территории и иметь возможность защищать римские
владения от варваров европейских и азиатских.
В III в., когда варварский мир пришел в движение, город
Рим в стратегическом отношении оказался неудобен, ибо импера¬
торы в новых сложных условиях должны были постоянно нахо¬
диться ближе к внешним врагам государства. Поэтому с послед¬
ней четверти III в. Рим, оставаясь столицей империи, навсегда
перестал быть императорской резиденцией (исключения случались
очень редко), а римский сенат перешел на положение городско¬
го совета.
С этого времени медленно, но неотвратимо город Рим стал
клониться к упадку и запустению, пока в начале XV в. не завелись
волки в садах папской резиденции.
Диоклетиан объявил, что через двадцать лет они вместе с
Максимианом добровольно сложат с себя власть и передадут ее
другим избранникам.
В 293 г. объявили кандидатов в будущие августы — это бы¬
ли два цезаря: Констанций Хлор и Галерий с резиденциями в
городе Августа Треверов (совр. Трир) и в паннонском городе
Сирмий (в совр. Югославии).
Система четырех правителей получила название тетрархия.
Историк Аврелий Виктор о тетрархах пишет так: «Они были
людьми малоообразованными, им была хорошо знакома нищета
сельской жизни и военной службы» (Авр. Викт. Цез. XXXIX).
Двадцать лет правления Диоклетиана прошли в бурной деятель¬
ности как на войне, так и на мирном поприще.
Диоклетиан успешно подавил восстание в Египте и неоднократ¬
но воевал с сарматами. Произведенная им военная реформа сде¬
лала римскую армию более подвижной, что дало возможность
успешнее использовать войска как для подавления внутренних вол¬
нений, так и для борьбы с внешними врагами.
Большое внимание уделял Диоклетиан внутригосударственным
проблемам: он провел денежную реформу, установил твердые
279
цены и размеры заработной платы, ввел новое административ¬
ное деление и новую систему налогообложения, что привело к
дальнейшему росту бюрократического аппарата, а также способст¬
вовало прикреплению населения к определенному местожитель¬
ству.
В надписях Диоклетиан имел пышный титул. На территории
римского города в Германии, который назывался Августа Винде-
ликов (совр. Аугсбург) найдена такая почетная надпись от 290 г.:
«Проницательнейшему принцепсу, правителю мира и господи¬
ну, установившему вечный мир, Диоклетиану Благочествивому,
Счастливому, Непобедимому Августу, великому понтифику, Герман-
скому Величайшему, Персидскому Величайшему, наделенному
властью народного трибуна в 7-й раз, консулу в 4-й раз, отцу
отечества, проконсулу, Септимий Валенцион, превосходительный
муж, наместник провинции Реции, преданный его воле и вели¬
чию, дал и посвятил» (ЛН, 222).
Со времени Диоклетиана налоги стали истинным разоре¬
нием для подданных, что особо отмечает его современник христиа¬
нин Лактанций: «Число сборщиков податей до такой степени пре¬
высило количество тех людей, которые обязаны были эти пода¬
ти платить, что земледельцы, силы которых истощились от
неумеренности податей, покидали поля, а обработанные земли
превращались в леса. Поскольку страх заполонил все, и провин¬
ции были разделены на части (для взимания налогов), многие
наместники стали налагать большое число тяжких повинностей
на отдельные области и даже почти что на каждый город. Мно¬
гие чиновники весьма редко занимались гражданскими делами,
но зато очень часто выносили обвинительные приговоры и объ¬
являли конфискации имущества. Взимание бесчисленных пода¬
тей было явлением не то чтобы частым, а просто непрерывным,
и невозможно было вынести творившиеся при этом несправед¬
ливости» (Лакт. О см. гон. VII).
Диоклетиану была присуща «некая безграничная страсть к
строительству, ложившаяся немалой тяжестью на провинции, так
как с них он требовал всех рабочих, ремесленников и телеги —
все то, что необходимо для возведения зданий. Здесь строились
базилики, цирк, монетный двор, там — арсенал, дворцы для же¬
ны и дочери. Внезапно значительная часть горожан принуждена
сняться со своих мест: все переселяются с женами и детьми,
как будто город захвачен врагами. А когда эти здания построе¬
ны за счет разорения провинций, то он заявляет, что они не так
построены и пусть они будут построены иначе. Все должно быть
разрушено и изменено. Возможно, что и вновь построенное
тоже будет разрушено. Так он постоянно безумствовал, стре¬
мясь уподобить Никомедию Риму» (Лакт. О см. гон. VII).
Диоклетиан, как и его предшественники, пытался найти в ре¬
лигии опору для монархии. Он старался укрепить древнюю рим¬
скую религию, взял себе имя Иовий (т. е. происходящий от Юпи¬
280
тера) и стал преследовать христиан, хотя был человеком терпи¬
мым и никакой личной ненависти к ним не питал; его жена Приска
и дочь Валерия были христианками, много было христиан так¬
же и среди придворных служителей и охраны императорского
двора.
Диоклетиан и Галерий издал эдикты, согласно которым все
церкви подлежали уничтожению, а те христиане, которые не отка¬
жутся от своих обрядов, будут преданы смерти; все церковные
книги должны были быть сожжены, а церковное имущество было
объявлено конфискованным. Жену и дочь Диоклетиана заставили
принести жертвы римским богам.
Власти усмотрели особую опасность именно в христианах,
так как у них существовала такая крепкая и жизнеспособная
организация, какой не было у приверженцев других культов.
Христиане составляли как бы тайное государство в государстве;
римская языческая религия в этом плане соперничать с ними не
могла.
1 мая 305 г. Диоклетиан и Максимиан сложили с себя власть.
Августами официально были провозглашены Констанций Хлор
и Галерий; оставалось объявить двух новых цезарей.
Лактанций излагает разговор Галерия с Диоклетианом о це¬
зарях:
«Следует назвать цезарями,— сказал Г алерий — таких лю¬
дей, которые находились бы в моей власти, боялись бы, ничего
не делали бы без моего повеления.
— Итак, кого же мы сделаем цезарями?— спросил Диок¬
летиан.
— Севера1.
— Этого танцора, пьяницу и пропойцу, обратившего ночь
в день, а день в ночь?!
— Он достоин быть цезарем, потому что доказал свою вер¬
ность воинам, и я отправил его к Максимиану Геркулию, ^что-
бы тот облек его в пурпур.
— Пусть будет так. Кого ты предлагаешь второго?
— Этого,— сказал Галерий, показывая на Дазу2, молодого по-
луварвара, которому он недавно приказал называться Максими-
ном...
— Кто этот человек, которого ты мне предлагаешь?
— Мой родственник.
Диоклетиан со вздохом произнес:
— Не таких ты мне даешь людей, которым можно вверить
защиту государства. Я согласен. Смотри ты, которому предстоит
взять управление в свои руки. Я потрудился достаточно и поза¬
ботился, чтобы под моей властью государство пребывало в со¬
хранности. Если же случится что-либо плохое, вина будет не моя»
(Лакт. О см. гон. XVIII).
1 В историю он вошел как Флавий Север. II.
2 Лактанций называет его Дая, в историю он вошел как Максимин Даза.
281
«Созывается сходка воинов, на которой старик Диоклетиан
со слезами заявляет, что он немощен, хочет покоя после тру¬
дов, передает власть в более сильные руки и избирает других
цезарей. Все ждут кого он назовет. Тогда он неожиданно объяв¬
ляет цезарем Севера и Максимина Дазу. Все ошеломлены... Кон¬
стантин, сын августа Констанция Хлора, стоит рядом, выше дру¬
гих. Воины переговариваются между собой, не изменено ли имя
Константину, как вдруг Галерий на виду у всех, отведя руку
назад, из-за своей спины выводит вперед Дазу, оттолкнув Кон¬
стантина назад; он ставит в середину Дазу, с которого уже сня¬
та обычная одежда. Все изумляются — кто он? откуда? Никто,
однако, не осмеливается выразить неудовольствие, так как все
пребывают в замешательстве в связи с переменой власти. Диокле¬
тиан, сняв с себя порфиру, надевает ее на Дазу и снова стано¬
вится «Диоклом» (Лакт. О см. гон. XIX).
После отречения Диоклетиан уехал в Салону, город Иллирии,
или Далмации (совр. Сплит в Боснии), где поселился в огром¬
ном роскошном дворце около моря и занялся разведением цве¬
тов и выращиванием овощей.
«Когда императоры Максимиан и Галерий стали звать его
вернуться к власти, он, точно отстраняясь от какой-то чумы,
ответил им: «О, если бы вы могли посмотреть на овощи, выра¬
щенные моими руками в Салоне, вы бы сказали, что мне этого ни¬
когда не надо делать».
Он прожил 68 лет, из них на положении частного лица —
последние девять. Как стало достаточно всем известно, он покон¬
чил жизнь добровольно из чувства страха. Действительно, когда он
получил от императоров Константина и Лициния приглашение на
свадебный пир и отказался, извинившись, что из-за старости не име¬
ет сил участвовать в торжестве, он получил угрожающее письмо, в
котором его обвиняли в том, что раньше он благоволил к Мак-
сенцию, а теперь — к Максимину Дазе. Подозревая, что ему го¬
товится позорная насильственная смерть, он, как говорят, при¬
нял яд» (Авр. Викт. Извл. XXXIX). Это случилось в 313 г.
В Риме имя Диоклетиана сохранили термы, законченные в
306 г. Термы Диоклетиана по размерам и по роскоши отделки
немногим уступали термам Каракаллы. Сейчас в части помеще¬
ний терм Диоклетиана находится Национальный Римский музей
(или музей Терм).
67. МАКСИМИАН ГЕРКУЛИЙ
Соправитель Диоклетиана Максимиан как император имел офи¬
циальное имя Цезарь Марк Аврелий Валерий Максимиан Август
и прозвище Геркулий (что означает «происходящий от Геркуле¬
са») .
Максимиан Геркулий, как и Диоклетиан, был человеком не¬
глупым, но гораздо менее гибким и более свирепым. Если Диокле¬
282
тиана называли отцом золотого века, то Максимиана Геркулия
прозвали отцом железного века.
Максимиан Геркулий имел пышную титулатуру, о чем свиде¬
тельствует надпись, найденная в Риме:
«Великому, непобедимому и отважнейшему из всех предшест¬
вующих принцепсов императору Цезарю Марку Аврелию Валерию
Максимиану Благочестивому, Счастливому, Непобедимому Авгус¬
ту, консулу в 4-й раз, отцу отечества, проконсулу, Септимий
Валенцион, превосходительный муж, исполняющий обязанности
префектов претория, светлейших мужей, преданный его воле и
величию» (ЛН, 223).
Аврелий Виктор пишет о соправителе Диоклетиана так:
«Аврелий Максимиан, по прозвищу Геркулий, был нрава необуз¬
данного, пылал сластолюбием, был тугодум; происходил он из
сельской местности в Паннонии. Еще и теперь (в IV в.) неда¬
леко от Сирмия возвышается холм, на вершине которого на¬
ходится дворец, где родители его работали поденщиками» (Авр.
Викт. Извл. XL).
Евтропий пишет о нем:
«Геркулий не скрывал природной своей жестокости, был груб
и на ужасном лице его отражалась свирепость» (Евтроп. IX, 16).
Лактанций так отзывается о нем: «Поскольку Максимиан Гер¬
кулий владел Италией, сердцем империи, а к ней прилегали бо¬
гатейшие провинции Африка и Испания, то он не был столь рев¬
ностен, как Диоклетиан, в охране своих богатств, размеров ко¬
торых ему хватало. А когда он нуждался в дополнительных средст¬
вах, то не было у него недостатка в очень богатых сенаторах, про¬
тив которых с помощью тайных доносов выдвигались обвине¬
ния, будто они домогаются императорской власти; так что постоян¬
но цвет сената истреблялся» (Лакт. О см. гон. VIII).
Если Диоклетиан был человеком терпимым и преследовал
христиан только из соображений политических, то Максимиан,
грубый и звероподобный, ненавидел их лютой ненавистью и
изощрялся в жестокостях.
1 мая 305 г. Максимиан Геркулий отрекся от власти вместе
с Диоклетианом, которому стоило, однако, больших трудов угово¬
рить его сделать это.
В 306 г. Максенций, сын Максимиана, захватил власть в Ри¬
ме и был провозглашен императором с титулом цезаря. Макси¬
миан тотчас отправился в Рим, чтобы стать его соправителем.
Но сын не пожелал поделиться с отцом вожделенной властью.
Тогда старый император покинул Рим и переехал к цезарю Кон¬
стантину в Галлию. Молодой честолюбец хорошо принял его,
признал старшим августом, за что соответственно сам получил
титул августа. В знак скрепления союза Максимиан отдал свою
дочь Фаусту в жены Константину; свадьба состоялась 31 марта
307 г. Однако тесть и зять не поладили: первый жаждал как мож¬
но скорее броситься в бой за власть над Римской империей, а
283
второй не хотел торопиться и рисковать, желая в будущем влас¬
ти только для себя. В конце концов неугомонный Максимиан,
истомившийся от ожидания и бездействия, вернулся в Рим, где
попытался отогнать от власти своего сына Максенция, но успе¬
ха не достиг и был выдворен сначала из Рима, а потом вообще
из Италии. Изгнанник, терзаемый бешеной энергией, метнулся в
Иллирию к Диоклетиану, надеясь уговорить его ввязаться в борь¬
бу за власть, но тот наслаждался спокойной жизнью на берегу
моря и отказал самым решительным образом: в 308 г. неудачни¬
ку Максимиану снова пришлось заявить о своем отречении от
власти. Потерпев полное поражение, он вернулся к своему зя¬
тю Константину и обосновался в городе Августа Треверов (совр.
Трир). Живя в довольстве и почете, старый Максимиан, однако,
не в силах был совладать с терзавшей его жаждой деятельности.
Воспользовавшись отсутствием Константина, он покинул Августу
Треверов, наскоро собрал войско, захватил Арелате (совр. Арль)
и стал рассылать послания с целью переманить на свою сторону
воинов Константина. Узнав о случившемся, молодой зять бросился
в погоню за коварным тестем, который успел засесть в неприступ¬
ной Массилии (совр. Марсель). Взять город штурмом с моря или
с суши Константин не смог, но ему удалось сторговаться с не¬
которыми из людей Максимиана, которые, предав своего хозяина,
отперли городские ворота. Войска Константина вступили в Мас-
силию, и жизненный путь неистового Максимиана завершился:
либо он сам покончил с собой, либо был убит. Это случилось в
310 г.
68. ЕВТРОПИЯ I
Галерия Валерия Евтропия, по происхождению сириянка, бы¬
ла женой Максимиана Геркулия и матерью Максенция и Фаусты
(Авр. Викт. Извл. XL).
69. КОНСТАНЦИЙ I ХЛОР
Констанций Хлор был иллирийцем (или далматинцем) и родст¬
венником Клавдия II Готского (внуком его брата).
Констанций Хлор был провозглашен цезарем в 293 г. и стал
августом совместно с Галерием после отречения Диоклетиана
и Максимиана в 305 г.; его официальное имя было Цезарь Марк
(или Гай) Флавий Валерий Констанций Август. Он получил в
управление Галлию, Италию и Африку, однако потом отказался от
Италии и Африки.
Евтропий пишет, что это был человек мягкий и учтивый, и жил
так скромно, что в праздники даже занимал у других серебря¬
ную посуду; галлы любили его и радовались тому, что избавились
как от притворного благоразумия Диоклетиана, так и от крово¬
жадного безрассудства Максимиана Геркулия (Евтроп. X, 1).
284
Констанций Хлор очень снисходительно относился к хрис¬
тианам, которых было немало среди его приближенных.
Значительную часть своего правления Констанций Хлор про¬
вел в Британии, которую отвоевал у узурпатора Аллекта в 296 г.
О правлении Констанция Хлора и Галерия Аврелий Виктор
пишет.
«Настолько удивительны были эти двое по своим природным
дарованиям, что если бы они опирались на просвещенность и не
поражали бы своей неорганизованностью, то, несомненно, были бы
самыми выдающимися правителями. Отсюда вытекает, что импе¬
раторам необходимо обладать образованностью, обходительностью,
особенно — любезностью; без этих качеств дары природы остают¬
ся как бы незавершенными» (Авр. Викт. Цез. XL).
Констанций Хлор скончался 25 июля 306 г. в Эбораке (совр.
Йорк).
70 ЕЛЕНА I
Елена, дочь трактирщика, была первой женой Констанция
Хлора и имела от него сына Константина, который впоследствии
стал императором и вошел в историю как Константин I Великий.
В 293 г. Констанций Хлор получил титул цезаря и поэтому
был принужден развестись с Еленой и жениться на Феодоре, пад¬
черице Максимиана Геркулия (дочери его жены Евтропии от
первого брака с каким-то сирийцем).
Когда Константин стал императором, Елена заняла почетное
положение при его дворе и получила официальное имя Флавия
Юлия Елена Августа.
Елена была христианкой; она умерла в 327 г.
71. ГАЛЕРИЙ
Галерий, носивший официальное имя Цезарь Гай Галерий
Валерий Максимиан Август, в 305 г. был провозглашен августом
совместно с Констанцием Хлором после отречения Диоклетиана
и Максимиана Геркулия и получил в управление Иллирию, или
Далмацию (совр. Албания), Азию и Восток; его резиденцией бы¬
ла Никомедия.
Аврелий Виктор пишет о нем так: «Галерий был хоть и гру¬
боват, но попросту справедлив и заслуживал похвалы; он имел
прекрасную фигуру, был отличный и удачливый воин; родители
его были сельские жители, и сам он прежде пас рогатый скот,
откуда и прозвище его Арментарий (скотовод); он родился на бе¬
регу Дуная в Дакии (совр. Румыния), там же и погребен» (Авр.
Викт. Извл. XL).
Христианин Лактанций пишет о нем в гораздо более сильных
выражениях: «Ему была присуща дикость истинного зверя и сви¬
репость, несвойственная римлянам. И это неудивительно, так
как мать его была родом из задунайских земель; она бежала в
285
Новую Дакию, переправившись через Дунай, когда стали насту¬
пать племена карпов. Внешность Галерия соответствовала его ха¬
рактеру. Он был высок ростом и чрезвычайно тучен. Наконец, голо¬
сом, жестами и всем своим видом он всех повергал в страх и ужас.
Тесть (Диоклетиан) боялся его непомерно» (Лакт. О см. гон. IX).
«Галерий после отречения Диоклетиана и Максимиана Герку-
лия делал, что хотел, и считал себя единственным повелителем
всего мира. Ведь он презирал другого августа, Констанция Хло¬
ра, хотя тот должен был считаться первым, потому что тот был
мягкосердечен и слаб здоровьем. Галерий надеялся, что тот ско¬
ро умрет. А если не умрет, то, казалось, легко будет совлечь
пурпур с ненавистного соперника; что тот сможет сделать, если
трое заставят его отказаться от власти?! Сам Галерий имел ста¬
ринного друга Лициния, своего давнего соратника по военным
походам, советами которого пользовался во всех делах. Но сде¬
лать его цезарем он не хотел, чтобы не называть сыном; он хо¬
тел впоследствии сделать его августом вместо Констанция Хло¬
ра и именовать братом. Тогда он (Галерий) будет главенство¬
вать и, упившись властью над миром, отпразднует двадцатилетие
своего правления, сам отречется от власти, сделав цезарем своего
сына (Кандидиана), которому пока еще только девять лет. Итак,
когда высшая власть перейдет к Лицинию и Северу, а цезарями
будут Максимин Даза и Кандидиан, он (Галерий), окруженный
необоримой стеной, будет проводить старость в безопасности и
спокойствии. Таковы были его планы» (Лакт. О см. гон. XX).
Галерий был активным врагом христиан, и именно под его дав¬
лением Диоклетиан начал на них гонение.
В своих владениях Галерий в полную силу свирепствовал про¬
тив христиан, хотя его жена Валерия, дочь Диоклетиана, была
христианкой.
Однако под конец жизни, заболев неизлечимой болезнью, Га¬
лерий резко изменил свою политику и 30 апреля 311 г. в Никоме-
дии издал официальный указ о веротерпимости, в котором были
такие торжественные слова:
«Среди важных забот, которыми мы были заняты во имя бла¬
га и безопасности империи, мы имели в виду все исправить и
восстановить согласно с древними законами и древним обществен¬
ным благочинием римлян. Мы особенно желали возвратить на
путь разума и природы впавших в заблуждение христиан, ко¬
торые отказались от религии и обрядов предков и, самонадеянно
отвергая старинные обычаи, сочинили нелепые законы и мнения
по внушению своей фантазии и организовали разнообразные об¬
щества и различных провинциях нашей империи. Так как эдикты,
изданные нами с целью поддержать поклонение богам, подверг¬
ли многих христиан опасностям и бедствиям, так как многие
из них претерпели смерть, а многие другие, в более значитель¬
ном числе, до сих пор упорствуя в своем нечестивом безрассудстве,
лишены всякого публичного религиозного культа, то мы желаем
286
распространить и на этих несчастных людей наше обычное ми¬
лосердие.
Поэтому мы дозволяем христианам свободно исповедовать их
религию и собираться на их сходки без опасений и препятствий
лишь с тем условием, чтобы они всегда оказывали должное уваже¬
ние существующим законам и властям.
Другим рескриптом (предписанием) мы сообщим нашу волю
судьям и должностным лицам, и мы надеемся, что наша снисхо¬
дительность побудит христиан возносить к богу, которому они по¬
клоняются, молитвы о нашей безопасности и о нашем благополу¬
чии, а также о их собственном благоденствии и благоденствии
государства» (Евс. Ц. И. 8, 17).
В мае того же года Галерий умер, а осенью гонения на христиан
возобновились.
72. ВАЛЕРИЯ
Валерия, дочь Диоклетиана и Приски, в 293 г. была выдана
замуж за Галерия, который совместно с Констанцием Хлором стал
цезарем.
У Валерии детей не было, поэтому она согласилась усыно¬
вить Кандидиана, незаконного сына Галерия, и относилась к не¬
му очень хорошо.
Валерия и ее мать Приска были христианками.
После смерти Галерия в мае 311 г. для Валерии и Приски
наступили страшные времена. На красоту и богатства Валерии
позарился император Максимин Даза, племянник Галерия, имев¬
ший титул августа и управлявший Египтом и Сирией. Он раз¬
велся со своей женой и жаждал вступить в брак с Валерией,
но она категорически отказала ему.
Тогда Максимин Даза конфисковал имущество Валерии, осыпал
обвинениями и подверг истязаниям близких ей людей, а ее вмес¬
те с матерью приказал взять под стражу. Сначала их держа¬
ли в какой-то сирийской деревушке, а потом самым недостойным
образом стали перевозить из одного города в другой.
Диолектиан тем временем благоденствовал в Салоне; он просил
вернуть ему жену и дочь, но так как реальной власти в его руках
уже не было, то император-варвар оставил эти просьбы без вни¬
мания.
После смерти Максимина Дазы в августе 313 г. Приска и
Валерия сумели бежать и неузнанные благополучно добрались до
Никомедии (в Малой Азии), где была резиденция императора
Лициния.
Сначала Лициний хорошо принял Валерию, Приску и Кандидиа¬
на. Но счастье их продолжалось недолго, так как он заподозрил
соперника в молодом наследнике Галерия и повелел его убить:
нравы Лициния были не менее варварскими, чем нравы Макси¬
мина Дазы.
287
Валерия и Приска бежали из Никомедии и почти пятнадцать
месяцев странствовали, переодевшись в плебейское платье и скры¬
ваясь от людей Лициния, но в конце концов на севере Гре¬
ции в Фессалониках (совр. Салоники) их поймали, обезглавили,
а трупы выбросили в море.
73. ФЛАВИЙ СЕВЕР II
Иллириец, или далматинец, Флавий Север был любимцем Га-
лерия и 1 мая 305 г. получил титул цезаря совместно с Мак-
симином Дазой, когда августами стали Галерий и Констанций
Хлор.
После смерти Констанция Хлора 25 июля 306 г. Галерий дал
Флавию Северу освободившийся титул августа. Таким образом,
по положению Флавий Север сравнялся с Галерием и официаль¬
но стал одним из правителей Римской империи: во власти Гале-
рия был Восток, Флавию Северу должен был принадлежать За¬
пад.
Но 28 октября 306 г. в Риме Максенций, сын Максимиана
Геркулия, был провозглашен императором с титулом цезаря. Фла¬
вий Север двинул свои войска против непрошеного императора
и осадил Рим, однако взять город не смог и отступил в Равенну.
Максимиан Геркулий, помогая сыну удержать власть, двинул
свои войска против Флавия Севера и осадил Равенну. Так как
Равенна была укреплена не хуже Рима и взять ее было невозмож¬
но, Максимиан пошел на хитрость. Его люди тайком проникли
в осажденный город, добрались до Флавия Севера и сумели убе¬
дить его, что у него при дворе составлен заговор против него
и что ему лучше сдаться на милость Максимиана, чем пасть от
рук заговорщиков.
Север попался на эту удочку и сдался. Его привезли в Рим и
приказали покончить с собой; находясь в безвыходном положении,
он покончил самоубийством в апреле 307 г.
74. МАКСЕНЦИЙ
Максенций, сын императора Максимиана Геркулия, был же¬
нат на Максимилле, дочери императора Галерия; однако Галерий
не сделал Максенция цезарем, и некоторое время ему пришлось
вести жизнь частного человека на своей вилле около Рима.
В 306 г. в Риме начались волнения, поводом для которых
послужили слухи о том, что власти собираются взыскать с го¬
рожан средства, израсходованные на строительство терм Диокле¬
тиана. Максенций сумел воспользоваться этой ситуацией и 28 ок¬
тября был провозглашен императором с титулом цезаря; в 307 г.
он стал августом; в Римской империи оказалось пять августов
одновременно: на Востоке — Г алерий, на Западе — Флавий Север,
288
Максенций, Максимиан Геркулий (он немедленно вернулся к
власти, как только его сын овладел Римом) и Константин.
В 306 г. август Флавий Север совершил безуспешный поход
на Рим против Максенция и Максимиана Геркулия. В 307 г.
подобную попытку и столь же безуспешную предпринял август
Г алерий.
Максенций был человеком грубым, жестоким и некультур¬
ным; с собственным отцом он быстро поссорился, и тот покинул
его.
Сначала, чтобы привлечь к себе расположение римлян, Мак¬
сенций сделал вид, что симпатизирует христианам, так как в го¬
роде Риме они уже имели большую силу.
Максенций довольно быстро сбросил маску благопристойности,
и его правление выродилось в столь откровенную тиранию, что
римляне тайно вступили в переговоры с августом Константи¬
ном, который внял их просьбам и через Северную Италию дви¬
нул войска на Рим. Это было осенью 312 г.
Лактанций так рассказывает о последовавших событиях:
«Началась междоусобная война. Максенций оставался в Ри¬
ме, так как получил ответ оракула, что погибнет, если выйдет
за ворота города. Однако он вел войну с Константином, по¬
ручив это дело опытным военачальникам. У Максенция сил было
больше, потому что он получил от Флавия Севера войско своего
отца и недавно набрал собственное войско из мавров и италийцев.
В стычках побеждали воины Максенция. Наконец, Константин,
собравшись с духом и готовый ко всему, подвел все свои войска
к Риму и расположился около Мульвийского моста. Наступил
день, в который пять лет назад Максенций получил власть —
за пять дней до ноябрьских календ (28 октября)...
Войско Константина берется за оружие. Враг без императора
двигается навстречу и переходит через мост. Обе армии начинают
сражение и бьются с одинаковой силой, никто не отступает.
В городе возникает волнение и начинают порицать Максенция,
как полководца, оставившего в пренебрежении общественное бла¬
го. Внезапно весь народ, находившийся в цирке, где Максенций
давал игры в честь дня своего рождения, единодушно восклица¬
ет, что невозможно победить Константина. Максенций, приведен¬
ный этим в смятение, бросается к себе во дворец и, призвав
нескольких сенаторов, приказывает заглянуть в Сивиллины книги, в
которых обнаруживают предсказание, якобы в этот день погибнет
враг римлян. Обнадеженный этим пророчеством, Максенций по¬
кидает дворец и появляется на поле боя. Мост за его спиной
разрушается. При виде этого битва крепчает... Войском Максенция
овладевает страх; сам он, обратившись в бегство, спешит к мосту,
который разрушен, и, сдавленный толпой бегущих, низвергается
в Тибр» (Лакт. О см. гон. XLIV)
Об этих событиях Аврелий Виктор пишет: «Максенций был
дик и бесчеловечен и становился еще хуже, предаваясь своим
10 Зак. 4671 Е. В. Федорова
289
страстям. К тому же он был настолько труслив, невоинствен и
погружен в бездействие, что, когда в Италии уже пылала война
и его войска были разбиты под Вероной, он не изменил своего
обычного образа жизни и не был взволнован даже известием о
смерти отца. Максенций с каждым днем становился все мрачнее;
наконец, с усилием выбрался он из Рима до Красных Камней
на девятой, примерно, миле. После поражения своего войска он
обратился в бегство в сторону Рима, но попал в засаду, которую
он приготовил для врага близ Мульвийского моста у переправы
через Тибр и погиб на шестом году своей тирании.
По случаю его гибели сенат и народ предались совершенно
невероятному ликованию, ибо он так их угнетал, что однажды
дал разрешение преторианцам избивать людей и первым установил
негоднейший обычай, чтобы сенаторы и земледельцы под видом
подарка давали бы ему деньги на его расточительство» (Авр.
Викт. Цез. XL).
Памятником правления Максенция в Риме является грандиоз¬
ная базилика (гражданское здание), строительство которой закон¬
чил Константин. Внушительные руины базилики Максенция и Кон¬
стантина сохранились до наших дней.
75. МАКСИМИН ДАЗА
Цезарь Галерий Валерий Максимин Август, вошедший в исто¬
рию под именем Максимина Дазы, был племянником императо¬
ра Галерия (сыном его сестры).
«По происхождению и воспитанию Максимин Даза был пасту¬
хом, но с почтением относился к умным людям и к литерато¬
рам. Он был спокойного характера, но жаден до вина. Поэтому,
будучи пьян и находясь как бы в умопомрачении, он отдавал
иногда жестокие распоряжения, а потом досадовал; поэтому он от¬
кладывал исполнение своих приказаний до утра и до полного от¬
резвления» (Авр. Викт. Извл. XL).
«Даза, недавно извлеченный из стад и лесов, быстро став¬
ший щитоносцем, потом сразу телохранителем, а вскоре воен¬
ным трибуном и в конце концов цезарем, получил Восток, что¬
бы топтать его и терзать, потому что он не был знаком ни с воен¬
ным делом, ни с управлением государством, теперь уже сделав¬
шись пастырем не скота, а воинов» (Лакт. О см. гон. XIX).
Максимин Даза получил титул цезаря 1 мая 305 г., в 309—
титул августа; он управлял Египтом и Сирией.
В начале своего правления он внешне снисходительно относил¬
ся к христианам; многие из них были освобождены из тюрем,
возвращены из рудников, их не преследовали и им было разре¬
шено собираться на сходки.
Главными качествами Максимина Дазы всегда оставались жес¬
токость и суеверие. Он был окружен магами и философами, ко¬
торые постепенно внушили ему мысль, что сила христиан заклю¬
290
чается в их стройной и крепкой церковной организации. Поэто¬
му Максимин Даза попытался придать языческой религии подоб¬
ную же организацию и учредил религиозную администрацию, сход¬
ную с христианской. После этого он снова начал притеснять христи¬
ан. Однако он вынужден был действовать осторожно, так как знал,
что август Константин покровительствует христианам. Незадолго
до войны с августом Лицинием и своей кончины Максимин Даза
издал пространный эдикт о веротерпимости.
Максимин Даза был одним из последних императоров, враж¬
дебно настроенных к христианам, но свирепствовать в полной ме¬
ре он не мог, так как христианство к этому времени обла¬
дало большой реальной силой, имея покровителей в верхах Рим-
ског государства и даже при императорских дворцах; церковь
владела уже немалыми материальными ресурсами, в том числе ра¬
бами и землей, которые переходили к ней по завещаниям знат¬
ных и богатых христиан, особенно женщин.
После гибели Максенция в Риме осенью 312 г. Максимин
Даза затеял междоусобную войну с августом Лицинием: он двинул
свои войска из Сирии и захватил город Византий, входивший
в состав владений Лициния. В руках Максимина Дазы находи¬
лась семидесятитысячная армия. У Лициния войск было намно¬
го меньше, но он проявил талант полководца, и Максимин Даза
был разбит, обратился в бегство и окончил свой жизненный
путь при неясных обстоятельствах: либо был отравлен, либо покон¬
чил с собой.
Это случилось летом 313 г. Все восточные провинции при¬
знали власть Лициния.
76. лициний
Цезарь Валерий Лициниан Лициний Август, вошедший в исто¬
рию под именем Лициния, был возведен в сан августа импера¬
тором Галерием 11 ноября 308 г.
После победы над Максимином Дазой в июне 313 г. в Нико-
медии Лициний провозгласил свободу вероисповедания, однако его
политика по отношению к христианам не отличалась последова¬
тельностью, и в 320 г. он подверг их гонениям.
После гибели Максимина Дазы Лициний и Константин оста¬
лись единственными властителями Римской империи и сцепились
друг с другом в борьбе за власть. В двух сражениях с Констан¬
тином Лициний потерпел поражение и запросил мира.
В 314 г. соперники примирились и договорились о разделе
власти: Константин к своим владениям присоединил Паннонию,
Далмацию, Дакию, Македонию и Грецию, а Лициний сохра¬
нил Фракию, Малую Азию, Сирию и Египет.
Примирение оказалось непрочным, и в 324 г. Константин и
Лициний снова двинули войска друг против друга.
10*
291
У Лициния было 150000 пехоты, 15 000 конницы и флот из
350 трехвесельных галер, у Константина — более 120 000 кон¬
ницы и пехоты и 200 небольших кораблей.
Решительное сражение произошло около фракийского города
Адрианополя. Лициний был разбит, но успел бежать в Византий
(город, на месте которого впоследствии построили Константи¬
нополь — совр. Стамбул). Константин осадил Византий, а тем вре¬
менем его сын Крисп одержал победу над флотом Лициния.
Но борьба не была окончена. Лицинию удалось бежать в Ма¬
лую Азию и собрать новую большую армию. Константин настиг
Лициния в Малой Азии и осенью 324 г. разгромил его войска.
Потерпев окончательное поражение, Лициний бежал в \ мко-
медию. Константин пообещал сохранить ему жизнь при условии,
что он отречется от власти.
Лициний принял условия победителя и 18 сентября 324 г. в
торжественной обстановке снял с себя пурпурную мантию и пал
к ногам Константина. Внешне победитель милостиво обошелся
с побежденным. Лициния выслали в Фессалоники (совр. Салони¬
ки) и тихо убили там.
Аврелий Виктор пишет о Лицинии:
«В Фессалониках окончил свою жизнь Лициний, достигнув
почти шестидесяти лет от роду. Своей алчностью до денег он
превзошел всех, не чуждался он излишеств и во властолюбии,
был очень суров и раздражителен, враждебно относился к нау¬
кам, которые он по своему безмерному невежеству называл ядом
и чумой для общества, особенно — ораторское искусство. Как
человек, родившийся и воспитанный в деревне, он был полезен
земледельцам и вообще сельским жителям, а стоя на страже воен¬
ного дела, он строжайше придерживался старинной дисциплины.
Он решительно укрощал своеволие евнухов и других придвор¬
ных служителей, называя их дворцовыми червями и мышами»
(Авр. Викт. Извл. XLI).
77. КОНСТАНЦИЯ I
Флавия Юлия Констанция, дочь Констанция Хлора и Феодо¬
ры, была сводной сестрой императора Константина и женой им¬
ператора Лициния; ее свадьба с Лицинием состоялась в Медиола-
не (совр. Милан) в 314 г. От Лициния Констанция имела сы¬
на — Лициния Младшего.
После отречения Лициния от власти в 324 г. Констанции
удалось умолить своего брата Константина сохранить жизнь ее
сыну и дать ему титул цезаря. Но в 326 г., когда Константин
повелел убить своего старшего сына Криспа, был убит и Лициний
Младший; на этот раз Константин не внял мольбам сестры.
Констанция была христианкой; она умерла в 330 г.
292
45б. Рим. Руины терм Каракаллы
46. Гелиогабал. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
47. Александр Север. Мрамор.
Санкт-Петербург. Г ос. Эрмитаж
293
50. Гордиан I. Мрамор. Англия.
Частное собрание
51. Гордиан II. Мрамор. Рим.
Капитолийские музи
294
52. Пупиен. Мрамор. Рим
Ватиканские музеи
53. Бальбин. Мрамор.
Санкт-Петербург Гос. Эр митаж
54 Гордиан III. Мрамор. Париж.
Лувр
55. Филипп I Араб. Мрамор.
Санкт- етербург. Гос. Эрмитаж
295
57. Деций. Мрамор. Рим
Капитолийские музеи
58. Валериан. Изображение на
монете
56. Отацилия. Мрамор. Англия.
Частное собрание
296
59. Галлиен. Мрамор. Рим. Музей Торлониа
297
59а. Плотин. Мрамор. Остия. Музей
298
60. Салонина /?/. Мрамор. Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
299
62а. Рим. Храм Солнца /реконструкция/
61. Клавдии II Готский.
Изображение на монете
62. Аврелиан Изображение
на монете
300
60а. Рим. Арка Галлиена и Салонины
301
626. Рим. Стены Аврелиана
302
63. Пальмира. Большая колоннада
303
64. Проб. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
65. Карин. Мрамор. Рим.
Капитолийские музеи
66а. Рим. Термы Диоклетиана /реконструкция/
304
66. Диоклетиан. Мрамор. Рим. Латеранский музеи
305
66б Тетрархи. Порфир. Венеция. Собор св. Марка
306
66в. Рим. Термы Диоклетиана
307
66г. Салона /совр. Сплит/. Дворец Диоклетиана
308
(Jj
о
vO
66д. Салона /совр. Сплит/. Дворец Диоклетиана /реконструкция/
66е. Салона /совр. Сплит/. Дворец Диоклетиана. Перистиль
67. Максимиан Геркулий. Бронза.
Каир. Частное собрание
68. Евтропия 1. Мрамор. Рим.
Музей Торлониа
311
72. Валерия. Мрамор. Копенгаген. Глиптотека Новый Карлсберг
312
71. Галерий. Мрамор. Копенгаген. Глиптотека Новый Карлсберг
313
73. Флавий Север II. Мрамор. Рим. Музей Торлониа
314
74. Максенций. Мрамор. Остия. Музей
315
74а. Рим. Мульвийский мост
75. Максимин Даза /?/. Мрамор.
Кьети. Музей
76. Лициний. Мрамор. Рим. Музей
Торлониа
316
78. КОНСТАНТИН I ВЕЛИКИЙ
Константин был старшим сыном Констанция Хлора и Елены,
дочери трактирщика. Когда Константину было около двадцати лет,
его отец был объявлен цезарем и был принужден развестись с его
матерью. Констанций Хлор женился на Феодоре, падчерице ав¬
густа Максимиана Геркулия; в результате этого брака у Констан¬
тина оказалось три сводных брата (Далмаций Старший, Юлий
Констанций, Аннибалиан) и три сводных сестры (Анастасия,
Констанция I, Евтропия II).
В мае 305 г. после отречения Диоклетиана и Максимиана
Геркулия августами стали Галерий и Констанций Хлор.
Константин оказался во власти Галерия, который задержал его
у себя в Никомедии как заложника.
«Не желая мириться с этим, Константин, при своем силь¬
ном и неукротимом характере, тогда уже, с молодых лет охвачен¬
ный страстным стремлением к власти, решил бежать» (Авр. Викт.
Цез. XL).
Лактанций рассказывает о его побеге:
«Констанций Хлор, так как был тяжело болен, отправил письмо
Галерию, чтобы тот прислал к нему сына его Константина, ко¬
торого он хочет видеть, чего он давно уже тщетно добивался.
Галерий же не хотел этого. Часто строил он тайные козни про¬
тив молодого человека, так как не решался что-либо предпри¬
нять явно, дабы не навлечь на себя гнев граждан и — чего он
особенно опасался — ненависть воинов. Однажды Галерий под ви¬
дом шутки и как бы для испытания силы и ловкости Констан¬
тина втолкнул его в клетку со зверями. Но тщетно...
Так как Галерий больше не мог отказывать Констанцию Хло¬
ру в его просьбе, то однажды вечером он дал Константину разре¬
шение уехать и повелел, чтобы тот отправился в путь на следую¬
щее утро... Галерий был намерен наутро либо задержать его под
каким-нибудь предлогом, либо срочно отправить письмо в Италию,
чтобы его задержал по дороге Флавий Север. Предвидя это,
Константин поспешил уехать, когда император после ужиг
на отправился на покой. Константин умчался, искалечив по
дороге всех государственных лошадей на многочисленны^ до¬
рожных постах. На следующий день император, намеренно
проспав до полудня, приказывает позвать к себе Константина.
Ему говорят, что тот сразу после ужина отправился в путь.
Галерий приходит в ярость и поднимает крик. Он требует сед¬
лать государственных лошадей, чтобы вернуть его. Ему сообщают,
что лошадей нет. Галерий едва сдерживает слезы. А Констан¬
тин с невероятной быстротой приезжает к отцу, находящемуся
уже при смерти, который представляет его воинам и передает
власть из рук в руки. Констанций Хлор обретает на своем ложе
покой от дел мирских, как он того желал» (Лакт. О см. гон. XXIV).
Это случилось в 306 г.
317
Получив об этом известие, Галерий вскипел от ярости, Констан¬
тин, однако, был уже недосягаем. Галерию пришлось смириться,
но он признал его не августом, а только цезарем.
После того как Максенций захватил власть в Риме и к нему
прибыл его отец Максимиан Геркулий, Константин охотно по¬
шел на соглашение с ними. В 307 г. Максимиан Геркулий пре¬
доставил ему титул августа и выдал за него замуж свою дочь
Фаусту.
Через несколько лет, когда правление Максенция выродилось
в откровенную тиранию, Константин не остался глух к тайным
предложениям, которые стали поступать к нему от угнетенных
римлян. Он активно вступил в борьбу за власть над Италией и
двинул войска.
После разгрома и гибели Максенция 28 октября 312 г. Кон¬
стантин как победитель вступил в Рим и постарался проявить
великодушие: он ограничился тем, что приказал убить только двоих
сыновей свергнутого тирана. А когда некоторые римляне потребо¬
вали казни всех приверженцев Максенция и доносчики уже ста¬
ли развивать активность, Константин решительно пресек их деятель¬
ность, объявив всеобщую амнистию.
Такое поведение Константина повергло римлян в изумление
и привлекло к нему их сердца.
Победитель посетил сенат и заявил, что намерен вернуть ему
его былое величие и значение. За это растроганный сенат про¬
возгласил Константина главным августом Римской империи (дву¬
мя другими августами в это время были Лициний и Макси-
мин Даза).
В честь победы Константина над Максенцием в Риме воздвиг¬
ли пышную триумфальную арку, которая и сейчас стоит недале¬
ко от Колизея; на ней написано:
«Императору Цезарю Флавию Константину Величайшему, Бла¬
гочестивому, Счастливому Августу сенат и народ римский посвя¬
тили замечательную арку в честь его триумфа за то, что он со
своим войском по внушению свыше и благодаря величию своего
ума с помощью праведного оружия освободил государство од¬
новременно и от тирана и от всей его клики» (ЛЭ, с. 287).
Это единственная триумфальная арка в Риме, которая соору¬
жена не за победу над внешним врагом, а за победу в междо¬
усобной войне.
Сам факт создания этой арки говорит о том, что к IV в.
римляне в значительной мере уже утратили понимание общест¬
венного блага и стали рассматривать государство как личную собст¬
венность монарха, существующую для его удовольствия; за дол¬
гие века империи римляне в конце концов усвоили ту идеологию
рабского подчинения властелину, за которую прежде презирали
варваров — жителей стран Востока.
Варварство римлян при сооружении этой арки проявилось и
в том, что для ее украшения сняли скульптуру с одной из триумфаль¬
318
ных арок Траяна. Как видно, никого не смутило, что Траян счи¬
тался лучшим императором во всей римской истории; к IV в.
большинство римлян уже разучилось уважать достойные деяния
предков. Так как скульптуры с арки Траяна оказалось мало,
для украшения арки Константина добавили кое-что новое, сделан¬
ное грубо и примитивно. Это не значит, что в те времена в
Риме уже не было хороших мастеров — они еще были, но худо¬
жественный вкус большинства римлян упал столь низко, что ма¬
ло кого шокировало соседство посредственной продукции с вели¬
колепными произведениями эпохи Траяна.
Лактанций, христианский писатель начала IV в., сообщает, что
после победы над Максенцием Константин и Лициний в Мила¬
не1 опубликовали эдикт, разрешающий свободное исповедание
христианства наряду с языческими культами, и приводит часть
его текста в своем сочинении «О смерти гонителей» (XLVIII).
Евсевий, современник Лактанция, в своей «Церковной истории»
(X, 5) приводит греческий текст этого эдикта.
По повелению Константина в Риме завершили строительство
базилики, начатой Максенцием. В этом гигантском, роскошно от¬
деланном здании поставили колоссальную мраморную статую Кон¬
стантина (ее обломки можно видеть сейчас в Риме во дворе
Дворца Консерваторов, который входит в состав Капитолийских
музеев).
Константин, став господином Италии, навсегда распустил пре¬
торианскую гвардию, справедливо усмотрев в ней источник внут¬
ригосударственных смут. Вместо преторианских когорт были созда¬
ны отряды дворцовой стражи, а преторианский лагерь в Риме раз¬
рушен.
Максенций очень не нравился римлянам потому, что требовал
от сенаторов добровольных пожертвований в пользу государства.
Константин намного превзошел Максенция и установил для
сенаторов твердый налог. Все они были разделены на разряды
по имущественному признаку; самые богатые должны были отны¬
не ежегодно вносить в казну по восемь фунтов золота, дру¬
гие — по четыре и по два фунта, а самые несостоятельные —
по семь золотых монет.
Сенаторское сословие потеряло в Римском государстве всякое
реальное значение, а звание сенатора сделалось обременитель¬
ным. Именно поэтому Константин очень заботился об увеличе¬
нии численности римского сената и охотно делал сенаторами
богатых провинциалов.
Константин всеми средствами прокладывал себе путь к влас¬
ти, действуя не только силой, но и другими способами. В борь¬
бе за власть он сумел опереться на христианство. Он учел, что
1 Это было з 313 г.
319
эта религия уже широко распространена среди жителей Римской
империи, и предпочел иметь в христианах не врагов, а друзей.
Поэтому он всегда вел себя как сторонник веротерпимости, хо¬
тя христианином не был. Не отвергая старых римских богов, он
допустил в их число нового бога. Сам Константин принял креще¬
ние только перед своей кончиной.
Христианская церковь всегда считала Константина своим бла¬
годетелем, свято чтила его память и не уничтожала его статуи
(бронзовая конная статуя императора Марка Аврелия уцелела
лишь потому, что невежественные средневековые римляне прини¬
мали ее за изображение Константина).
В главной церкви средневекового Рима, в церкви св. Иоанна
Крестителя около Латерйнского дворца, резиденции папы римско¬
го (Сан-Джованни ин Латерано), и сейчас стоит высокая мра¬
морная статуя Константина в военном облачении.
В 324 г. после поражения августа Лициния Константин остал¬
ся единственным августом и откровенным господином, пред кото¬
рым склонилась вся империя. К нему обращались с рабской поч¬
тительностью, что хорошо видно из текста надписи, найденной в
Риме на форуме Траяна:
«Нашему господину, восстановившему род человеческий, расши¬
рившему империю и власть римскую, а также заложившему ос¬
новы спокойствия навечно, Флавию Валерию Константину Счастли¬
вому, Величайшему, Благочестивому, Постоянному Августу, сыну
божественного Констанция, всегда и повсюду почитаемого, Гай
Цейоний Руфий Волузиан, светлейший муж, консул первых ме¬
сяцев года, градоначальник Рима, имеющий императорскую судеб¬
ную власть, преданнейший его воле и величию» (ЛН, 225).
Константин вышел победителем в суровой борьбе с многочислен¬
ными претендентами на высшую власть, ибо выгодно отличался
от них во многих отношениях. Он был человеком очень смелым,
энергичным и вместе с тем осторожным. Хорошего образования
он не получил, однако к образованности относился с уважением.
В сравнении со звероподобными Максенцием и Лицинием он об¬
ладал большими личными преимуществами.
Константин имел хорошую внешность, был высокого роста, креп¬
кого телосложения, отличался физической силой и ловкостью.
Он вел воздержанный образ жизни, прекрасно умел владеть
собой, был вежлив, общителен и даже склонен к юмору.
Определяющим качеством характера Константина было непо¬
мерное властолюбие. Сделавшись императором, он сбросил маску
учтивости и справедливости и стал проявлять откровенную жес¬
токость и деспотизм. Его алчность и расточительность легли тя¬
желым бременем на народ, так как только беспощадно грабя жи¬
телей империи, можно было добывать те колоссальные суммы,
которые расходовались на блеск императорского двора, на гран¬
диозное строительство и на содержание громоздкого военно-бю¬
рократического аппарата.
320
Внешне Константин усвоил великолепие и негу восточной
роскоши. Даже немолодой он наряжался в пестрые шелка, рас¬
шитые золотыми цветами, носил накладные волосы и короны изыс¬
канных фасонов со множеством драгоценных камней и жемчуга,
его мощная шея была увешана ожерельями, а могучие руки
увиты браслетами.
Государственная деятельность Константина продолжала основ¬
ные направления политики Диоклетиана и имела своим результа¬
том постепенное прикрепление значительной массы свободных лю¬
дей к их месту жительства, к земле или ремеслу, чтобы обеспе¬
чить регулярный сбор налогов с населения. Если в прежние ве¬
ка Рим жил за счет того, что грабил другие народы, то теперь
от стал грабить сам себя; Римское государство вступило на путь
самопожирания: собирая налоги, правители не задумывались над
тем, откуда возьмут налогоплательщики требуемые суммы, и
чем строже взыскивались налоги, тем более истощались средства
населения.
В сельском хозяйстве труд рабов и мелких свободных собствен¬
ников постепенно вытеснялся трудом колонов (это были люди
формально свободные, которые у частных лиц арендовали зем¬
лю и фактически были лишены права покинуть ее). Колоны не
только обрабатывали землю, но и платили налоги, поэтому госу¬
дарство было очень заинтересовано в их закрепощении.
30 октября 332 г. Константин издал грозный указ против
бегства колонов:
«Тот, у кого будет найден чужой колон, должен не только
вернуть его к месту его происхождения, но и заплатить за него
подушную подать за то время, которое колон у него находился.
А самих колонов, которые вздумают бежать, надлежит заковать
в кандалы как находящихся в рабском положении, чтобы они бы¬
ли принуждены в наказание исполнять рабским способом обязан¬
ности, приличествующие свободным» (Хрестоматия по истории
древнего Рима. Под ред. С. Л. Утченко. М., 1962, с. 601).
По той причине, что граждане постепенно превращались в
закрепощенных налогоплательщиков, Константин был вынужден
брать в армию все большее и большее, число варваров. В римской
армии было много скифов, готов и германцев, а при дворе Констан¬
тина особым влиянием пользовались франки; он был первым им¬
ператором, который стал делать варваров консулами (Амм. Марц.
XX, 10). Таким образом, варвары вступили на путь, который при¬
вел их в конце концов к овладению Римом.
К городу Риму Константин был совершенно равнодушен. Он
пробыл в нем после победы над Максенцием не более трех меся¬
цев, а впоследствии посетил его только два раза, когда вступал
в десятый и в двадцатый год своего правления. Временными
резиденциями Константина были Трир в Германии, Медиолан
(совр. Милан), Аквилея в Северной Италии, Сирмий в Паннонии,
Фессалоники (совр. Салоники в Северной Греции) и Нэсс (совр.
Ниш в Сербии); последний был его родиной.
11 Зак. 4671 Е. В. Федорова
321
Константин основал новую столицу Римской империи, назвав
ее Вторым, или Новым, Римом (эти названия быстро вышли из
употребления, и город стал именоваться Городом Константина —
Константинополь, совр. Стамбул).
Новую столицу построили на месте древнего греческого го¬
рода, который назывался Византий и был расположен на грани¬
це Европы и Азии на побережье пролива Босфор. На ее строительст¬
во израсходовали колоссальные средства; шестьдесят тысяч фун¬
тов золота истратили только на сооружение городских стен, крытых
колоннад и водопроводов. В городе Константина были построены
и храмы старым богам и церкви христианскому богу.
Чтобы придать блеск новой столице, ограбили старую: из
Рима увезли огромное количество статуй. Почти все крупные го¬
рода империи были вынуждены отдать большинство своих ста¬
туй для Константинополя. Часть римской знати переселилась в
новую столицу.
Константин умер 22 мая 337 г. в Аквирионском дворце в
предместье Никомедии. Своими наследниками он считал трех своих
сыновей (цезари Константин II, Констанций II, Констант) и двух
племянников (цезарь Далмаций Младший и Аннибалиан, же¬
натый на Константине Августе, дочери Константина).
79. КРИСП
Крисп был старшим сыном Константина и Минервины, прос¬
той женщины, с которой Константин жил до своего брака с
Фаустой, дочерью Максимиана Геркулия.
Крисп проявил себя дельным полководцем и правителем.
В семнадцать лет став цезарем, он получил в управление галльские
провинции и одержал несколько побед над племенами аламаннов
и франков. Во время войны Константина с Лицинием Крисп ко¬
мандовал частью войск отца и победил флот Лициния в Геллеспон¬
те (в Дарданеллах).
Крисп пользовался всеобщим уважением и любовью. Однако,
по причинам, оставшимся неизвестными, Константин резко изменил
свое отношение к нему. Существует предположение, что Констан¬
тин стал опасаться популярности сына и заподозрил в нем со¬
перника. Он отобрал у него управление провинциями и стал дер¬
жать его при себе почти что на положении пленника. А потом
поползли слухи, чо Крисп причастен к заговору против своего
отца. В 326 г. Константин отправился в Рим, чтобы отпраздно¬
вать свое вступление в двадцатый год царствования. Криспа он
взял с собой. В Риме внезапно Константин приказал арестовать
Криспа, увезти из города и убить.
Подлинные обстоятельства гибели Криспа остались тайной.
322
80. ФАУСТА
Фауста, дочь Максимиана Геркулия и Евтропии I, была же¬
ной Константина; у них было три сына и три дочери.
Древние писатели сбивчиво рассказывают о судьбе Фаусты.
Говорили, чо Крисп погиб из-за ее наветов, так как она виде¬
ла в нем соперника своим сыновьям.
Говорили, что Фауста хотела обольстить Криспа, но он отверг
ее, и тогда она оклеветала его перед Константином, якобы он
покушался на ее честь. Но Елена, мать Константина, сумела отом¬
стить Фаусте за гибель своего любимого внука: Константину стало
известно, что якобы Фауста имеет любовника — императорского ра¬
ба, состоящего при конюшне. Тогда Константин в ярости распра¬
вился с Фаустой: по одной версии — он столкнул ее в бане в
бассейн с горячей водой, по другой — приказал растопить баню
так сильно, что Фауста задохнулась в ней.
Однако древние авторы рассказывают об этом страшном со¬
бытии столь разноречиво, что неизвестно, действительно ли Фаус¬
та погибла; некоторые пишут, что она благополучно пережила
Константина.
Во времена Константина Великого в Римском государстве не
было великих историков, и многое кануло в Лету.
81. ДАЛМАЦИЙ СТАРШИЙ
Флавий Далмаций (или Делмаций) был одним из сводных
братьев Константина, возможно старшим, от второго брака Кон¬
станция Хлора с Феодорой.
Когда в 306 г. Констанций Хлор умер и Константин стал им¬
ператором, его шестеро сводных братьев и сестер, которые были
еще детьми, по настоянию Елены, первой жены Констанция Хло¬
ра и матери Константина, были отосланы подальше от император¬
ского двора.
Далмаций Старший жил сначала в Толозе (совр. Тулуза), а по¬
том— в Нарбоне (совр. Нарбонн в Пиренеях).
В 324 г. Константин вызвал его к себе и сделал консулом.
В 337 г. после смерти Константина Далмаций Старший был
убит вместе с двумя своими сыновьями.
82. ДАЛМАЦИЙ МЛАДШИЙ
Далмаций Младший был старшим сыном Далмация Старшего.
Константин сделал Далмация Младшего цезарем и дал ему в
управление Фракию (совр. Болгария), Македонию и Грецию.
Константин считал Далмация Младшего и его брата Анниба-
лиана Младшего своими наследниками наравне с тремя собствен¬
ными сыновьями: Константином II, Констанцием II и Констан¬
тов.
11*
323
Однако сразу после смерти Константина Констанций II пер¬
вым успел прибыть в Константинополь и стать участником двор¬
цового заговора, цель которого заключалась в том, чтобы пере¬
дать власть только сыновьям Константина. Было учинено под¬
линное избиение всех родственников Константина, в их числе
были убиты Далмаций Младший и его брат. От этой резни сумели
спастись только Галл и Юлиан, сыновья Юлия Констанция, одно¬
го из сводных братьев Константина.
83. АНАСТАСИЯ
Анастасия была, вероятно, старшей из сводных сестер Констан¬
тина.
В 312 г. ее выдали замуж за видного придворного Бассиана;
в 314 г. он был обвинен в государственной измене и казнен.
Через двадцать лет Анастасия вышла замуж за сенатора Про-
кула Оптата, консула 334 г. В 337 г. после смерти Константина
Оптат был убит.
Дальнейшая судьба Анастасии и ее детей неизвестна.
84. КОНСТАНТИН II
Константин II был старшим сыном Константина I и Фаусты.
Сыновья Константина Великого оказались людьми ничтожны¬
ми и откровенно порочными, хотя они и были христианами.
Как свирепые и неразумные щенки набросились они на Римскую
империю, стараясь оторвать себе кусок побольше. Самым ловким
оказался средний брат, Констанций II, который успел обосновать¬
ся в Константинополе и истребить почти всех своих родствен¬
ников.
Братья заново поделили отцовское наследие, и Константин II,
как старший, получил Константинополь, а также Галлию, Испа¬
нию и Британию. Ему был 21 год.
Но не прошло и трех лет со дня смерти Константина Велико¬
го, как его недостойные сыновья затеяли смуту. Константин II
стал требовать себе Африку, которой владел его младший брат
Констант. Так как переговоры не привели ни- к каким результа¬
там, то Константин II со своими войсками вторгся через Альпы
в Италию, во владения Константа, который в это время находил¬
ся в Дакии. Констант выслал свои войска против непрошенно¬
го брата. Беспечный Константин II дал заманить себя в лес, по¬
пал в засаду с немногими спутниками и был убит, а тело его
сброшено в реку (Авр. Викт, Извл. XLI).
Это случилось в апреле 340 г.
85. КОНСТАНТ
Констант был младшим сыном Константина I и Фаусты.
При разделе наследства Константина Великого Констант полу¬
чил Италию, Африку и Западную Иллирию. Ему было 17 лет.
324
После гибели Константина II Констант взял себе все его земли
и оказался обладателем двух третей Римской империи.
Констант’ был человеком алчным, порочным, ничтожным, ле¬
нивым и бездеятельным. У воинов он не пользовался никакой
популярностью. Против него возник заговор, во главе которого
стал Марцеллин, занимавший высокий придворный пост.
В начале 350 г. в галльском городе Отене Марцеллин в день
рождения своего сына устроил пир и пригласил на него всех
знатных и влиятельных людей; Констант на пиру не был, так
как развлекался на охоте в окрестных лесах. Пир затянулся дале¬
ко за полночь. Вдруг двери зала распахнулись, и вошел воин-вар¬
вар Магненций в императорской короне и в пурпурной мантии.
Пирующие тут же с ликованием провозгласили его императором
и августом. Еще не рассвело, а Магненций уже стал хозяином
Отена.
Как только до Константа дошли слухи о случившемся, он по¬
спешно обратился в бегство по направлению к Испании, но его
настигли и убили в маленьком городке, которому Константин Ве¬
ликий дал имя Елена в честь своей матери.
86. МАГНЕНЦИЙ
После того как в январе 350 г. Магненций захватил Отен,
власть его признали Галлия и Италия.
Но внезапно объявился еще один император — Ветранион в
Иллирии.
Законный наследник Константина Великого Констанций II,
который владел Фракией и Востоком, немедленно прекратил вой¬
ну с персами и занялся европейскими делами.
В Гераклее, во Фракии, он встретился с послами двух новояв¬
ленных императоров и твердо отклонил их предложения о мир¬
ном разделе власти.
Война между Констанцием II и Магненцием разгорелась на
территории Паннонии и продолжалась все лето 351 или 352 г.
Решительное сражение произошло около города, который называл¬
ся Мурса. Магненций был разбит, но с обеих сторон потери бы¬
ли очень велики. На поле боя полегло 54 000 человек. Об этой бит¬
ве историк Евтропий написал слова справедливые и скорбные:
«В этом сражении были растрачены столь грандиозные си¬
лы Римской империи, что их хватило бы для любых внешних
войн, которые могли бы принести множество триумфов и обес¬
печить безопасность границ государства» (Евтроп. X, 13).
Магненций бежал в Северную Италию, но ему пришлось бе¬
жать еще дальше, за Альпы, так как Италия признала власть
Констанция II.
11 августа 353 г. Магненций покончил с собой.
325
Аврелий Виктор написал о нем:
«Он родился от родителей-варваров, живших в Галлии, быст¬
ро выучился читать, усвоил острую речь, был высокомерен, но
при этом чрезвычайно труслив, однако искусно маскировал свою
трусость показной отвагой» (Авр. Викт. Извл. XLII).
87. ВЕТРАНИОН
Ветранион в 350 г. стал императором в Иллирии благодаря
стараниям Константины, дочери Константина Великого и Фаусты.
Ветранион был уже в летах и командовал римскими войсками,
стоявшими в Иллирии; он был опытен в военном деле, но как чело¬
век — бесхитростен и прост в обхождении.
Констанций II, отвергнув предложение Магненция и Ветраниона
о мирном разделе империи, сумел ввести в заблуждение просто¬
душного Ветраниона тем, что на словах признал его императором,
привлек на свою сторону и отвратил от союза с Магненцием.
В 350 г. на открытом месте около города Сердики (около
совр. София в Болгарии) было назначено официальное свида¬
ние Констанция II и Ветраниона. Оба императора явились на
свидание в сопровождении своих войск, причем пехота Ветраниона
численностью более чем в 40 000 человек намного превосходила
сравнительно небольшую армию законного императора. Однако хит¬
рый Констанций II уже успел тайно склонить на свою сторону
часть военачальников и воинов недальновидного Ветраниона.
Обе армии выстроились на равнине, посредине был сооружен
помост с двумя тронами. Императоры взошли на помост и присту¬
пили к официальным переговорам.
Первым взял слово Констанций II. Речь его была витиевата
и построена столь искусно, что он сумел как бы невзначай ска¬
зать о том, что только сыновья Константина Великого имеют за¬
конное право на императорскую власть. Слова Констанция бы¬
ли с воодушевлением подхвачены воинами, и по рядам понеслись
возгласы: «Долой этих выскочек-узурпаторов! Долгая жизнь и по¬
беда сыну Константина! Только под его знаменем мы будем сра¬
жаться и побеждать!»
Ветранион был столь обескуражен неожиданным поворотом де¬
ла, что сорвал со своей головы корону и пал к ногам Констанция,
который милостиво поднял его, подал руку и помог сойти с помоста.
Ветранион был сослан в город Прузу, где прожил шесть лет
в спокойствии и роскоши. Он был так доволен своей безмятеж¬
ной жизнью, что в письмах к Констанцию искренне советовал ему
отказаться от власти.
Аврелий Виктор сказал о Ветранионе: «Он был прост до глу¬
пости» (Авр. Викт. Извл. XLI).
326
88. КОНСТАНТИНА
Константина была дочерью (вероятно, старшей) Константина
Великого и Фаусты.
В 335 г. ее выдали замуж за Аннибалиана Младшего, кото¬
рый был сыном Далмация Старшего, сводного брата Константина
Великого. Аннибалиан Младший имел необычный титул «знатней¬
шего властителя» (rex nobilissimus) и управлял провинцией Понт
с резиденцией в Цезарее, а Константина получила титул августы
и право носить корону.
В 337 г. после смерти Константина Аннибалиан Младший был
убит.
Константина долгое время оставалась вдовой и жила в безвест¬
ности. В 350 г. она сумела сделать Ветраниона императором в
Иллирии, но тот не смог удержаться у власти.
В 351 г. Константина вышла замуж за цезаря Галла, который
был сыном Юлия Констанция, сводного брата Константина Ве¬
ликого. Цезарь Галл, возвышенный Констанцием II, имел резиден¬
цию в Антиохии.
Дорвавшись, наконец, до власти, Константина стала вести се¬
бя, как взбесившийся зверь, и вдвоем с мужем, который был нам¬
ного моложе ее, сгубила множество людей.
Историк Аммиан Марцеллин пишет о Константине так:
«Мегера в человеческом облике, она постоянно разжигала сви¬
репые инстинкты Галла, будучи не менее жадной до человеческой
крови, чем ее муж. Приобретя с течением времени опытность в
злодеяниях, супруги стали собирать ложные слухи с помощью
коварных собирателей сплетен, которые имеют скверную привыч¬
ку прибавлять легкомысленные выдумки к тому, что им удалось
разузнать. На основании такого сорта материала супруги стали
возбуждать против ни в чем неповинных людей клеветнические
обвинения в стремлении к верховной власти и в обращении к
колдовству» (Амм. Марц. XIV, 2, 2).
Осенью 354 г. Констанций II вызвал к себе в Медиолан (совр.
Милан) озверевшую супружескую чету, намереваясь привлечь их к
ответу за содеянные злодеяния. В пути Константина скончалась
от малярии в возрасте около сорока лет. Ее похоронили в Риме
в роскошном мавзолее, который сохранился до нашего времени;
в средние века он был превращен в церковь Санта Костанца.
К XIII в. жители города Рима столь глубоко погрузились в не¬
вежество и так прочно забыли свою историю, что свирепую дочь
Константина Великого стали почитать как святую, непроизвольно
изменив ее имя на Костанца.
327
89. ГАЛЛ
Цезарь Галл, старший сын Юлия Констанция, сводного брата
Константина Великого, был мужем Константины и вместе с нею
свирепствовал самым чудовищным образом против невиновных
людей. Констанций И, возмущенный жестокостью Галла и заподоз¬
рив его в стремлении к захвату власти, в 354 г. повелел его
убить, что и было исполнено.
90. КОНСТАНЦИЙ II
Констанций II был средним сыном Константина Великого и
Фаусты. Он превосходил своих братьев не талантами и не добро¬
детелью, а хитростью и удачливостью. Будучи весьма посредствен¬
ной личностью, он сумел стать единственным повелителем Рим¬
ской империи, которую отец его завещал пятерым наследникам.
В возрасте двадцати лет Констанций II был властителем Фра¬
кии и Востока. После гибели Константа в 350 г. он благополуч¬
но устранил возникших узурпаторов и стал править самодержавно.
Однако Констанций II, человек хитрый, но бездарный, «зави¬
сел в своих суждениях от сплетен и поддавался интригам» (Амм.
Марц. XX, 2, 2). Особую власть при дворе приобрели импера¬
торские евнухи, так что Констанций II уподобился безвольному
Клавдию I, который прославился на всю римскую историю своей
покорностью своим же вольноотпущенникам.
Во времена Клавдия I в Риме штат евнухов при дворе еще
не держали; к IV в. римские нравы заметно варваризировались
на восточный манер, и императоры завели евнухов.
Аммиан Марцеллин, живший в IV в. и хорошо знавший нра¬
вы императорского дворца, пишет о евнухах так:
«Всегда безжалостные и жестокие, лишенные всяких кровных
связей, они испытывают чувство привязанности к одному лишь
богатству, как к самому дорогому их сердцу детищу» (Амм.
Марц. XVIII, 5, 4).
Особенно могущественным был евнух Евсевий. Придворные
остроумно говорили, что «Констанций II имеет у Евсевия боль¬
шую силу» (Амм. Марц. XVIII, 4, 3). После смерти Констан¬
ция II Евсевий был казнен.
Фактически Констанций II отдал себя во власть своих слуг, ко¬
торые распоряжались делами Римской империи так, как им забла¬
горассудится.
«Тяжесть правления Констанция II усиливалась ненасытной
жадностью сборщиков податей, которые собирали для императора
больше ненависти, чем денег» (Амм. Марц. XXI, 16, 17).
Констанций II был христианином.
«Христианскую религию, которую отличает цельность и просто¬
та, Констанций сочетал с бабьим суеверием. Погружаясь в тол¬
кования вместо простого восприятия ее, он возбуждал множество
328
словопрений. Целые ватаги епископов, пользуясь государственной
почтой, разъезжали по всем направлениям на свои собрания —
так называемые синоды, пытаясь организовать христианский культ
по своему усмотрению. Гоударственной почте этим был нанесен
очень большой урон» (Амм. Марц. XXI, 16, 18).
Констанций II, будучи христианином, был, однако, очень да¬
лек от того, чтобы быть смиренным рабом божьим и не ис¬
пытывал никакого особого почтения к христианскому епископу,
сидевшему в Риме. Считая себя повелителем вселенной, Кон¬
станций выслал из Рима епископа Либерия, так как тот отказал¬
ся бездумно подчиниться одному из его приказов. Либерий был
тайно выпровожен из Рима ночью «из страха перед народом, ко¬
торый был к нему очень привержен» (Амм. Марц. XV, 7, 6).
В начале 50-х годов IV в. Констанций решил отпраздно¬
вать триумф в Риме, где он не бывал никогда.
Аммиан Марцеллин, последний из великих историков антич¬
ного мира, сохранил описание этого триумфа:
«Констанций решил посетить Рим, чтобы после гибели Маг-
ненция справить триумф над римской кровью. Самолично он не
победил на войне никакого народа, не получил также вести о пора¬
жении какого-либо народа благодаря доблести своих полководцев,
не прибавил новых земель к римской державе, никогда не видели
его на поле боя первым или в первых рядах. Но он хотел показать
блистательную процессию, сверкающие золотом знамена, велико¬
лепную свиту мирному народу, не имевшему надежды увидеть ког¬
да-либо что-нибудь подобное и даже не мечтавшему об этом».
Вступив в Рим, Констанций был поражен внешним обликом
населения города, так как увидел огромное количество инопле¬
менников.
Во время триумфа, «как бы желая устрашить Евфрат и Рейн
видом оружия, Констанций восседал один на золотой колесни¬
це, отделанной различными драгоценными камнями, игравшими на
солнце переливающимися бликами.
Вслед за длинным строем знамен несли на копьях драко¬
нов, блиставших золотом, пурпуром и драгоценными камнями;
развеваемые ветром, они, словно разъяренные, шипели своими
огромными пастями, и хвосты их длинными изгибами вились по
воздуху.
По обеим сторонам в два ряда шли воины в блестящих, искря¬
щихся панцирях, со щитами, в шлемах, на которых перелив¬
чатым светом играли султаны. Повсюду были видны закован¬
ные в доспехи всадники, казавшиеся не людьми, а статуями: тон¬
кие железные колечки, скрепленные между собой, охватывали це¬
ликом их тела, приноравливаясь к их изгибам, так что доспех
сливался с телом.
Трубили в рога, восклицали имя триумфатора, но Констанций
оставался невозмутимым и величавым. Будучи очень малого роста,
он тем не менее наклонялся при въезде в высокие ворота; он
329
устремлял свой взор вперед, как будто шея его не могла дви¬
гаться; как статуя, он не поворачивал головы ни вправо, ни
влево; при толчке колес он не подавался вперед, не вытирал рот,
не сморкался, не сплевывал и не делал руками никаких движе¬
ний. Эта усвоенная им внешность величия была свидетельством
его большой выдержки, на которую только он один был способен»
(Амм. Марц. XVI, 10, 1 — 12).
Констанция потрясло обилие великолепных зданий в Риме, он
с удовольствием осматривал город, но вынужден был на трид¬
цатый день уехать, так как стали поступать тревожные сообще¬
ния о нападениях свевов, квадов и сарматов на римские владе¬
ния. Триумфатору пора было подумать о безопасности римских
границ, и он отправился в Иллирию.
Но никакими военными талантами Констанций не обладал, ибо
был труслив и скудоумен. Аммиан Марцеллин пишет о нем:
«Насколько во внешних войнах этот император терпел урон и
потери, настолько же он отличался удачами в войнах междоусоб¬
ных и был весь забрызган гноем, который источали внутренние
нарывы государства. За этот необычный успех, достойный ско¬
рее сожаления, он воздвиг в свою честь на руинах провинций
дорогостоящие триумфальные арки в Галлии и в Паннонии, причем
на арках были сделаны надписи с перечислением его деяний»
(Амм. Марц. XXI, 16, 15).
Осенью 355 г. Констанций возвел в ранг цезаря своего единст¬
венного уцелевшего родственника Юлиана и поручил ему защи¬
ту Галлии, ибо Римская империя должна была отбиваться от
варваров как в Европе, так и на Востоке.
Во время торжественной церемонии, обращаясь к Юлиану,
Констанций говорил многословно, витиевато и лицемерно: «То,
что я справедливо предоставляю моему знатному родственнику
верховную власть, возвышает меня еще более, чем то, что я сам
обладаю этой властью. Итак, раздели со мной тяготы и опаснос¬
ти, прими на себя управление Галлией и заботу о ее безопасности.
Если будет необходимо стать лицом к лицу с врагом, стань
твердой стопой рядом со знаменосцами, возбуди в воинах боевой
дух, сам иди в бой, соблюдая осторожность, конечно; дрогнув¬
шим в бою приди на помощь, оробевшим скажи слова укора,
будь в бою беспристрастным свидетелем героизма и трусости.
Иди же, отважный муж, ибо опасность наступила, и веди за со¬
бой таких же храбрецов! Связанные прочными узами любви, мы
будем помогать друг другу, будем воевать вместе, и с равным ра¬
зумением и благожелательством будем править умиротворенной
вселенной, еслу только бог пошлет свое соизволение на наши мо¬
литвы. Спеши, чтобы бдительной заботой отстоять доверенный
тебе самим отечеством пост!» (Амм. Марц. XV, 8, 12—14).
Самому Констанцию пришлось отправиться на войну с перса¬
ми.
В 360 г., когда персы начали военные действия против рим¬
330
ских городов Востока, Констанций «провел зиму в Константино¬
поле и с большой рачительностью снабжал восточную границу
всяким боевым снаряжением. Он делал запасы оружия, набирал
воинов, пополнял крепкими молодыми воинами те легионы, ко¬
торые пользовались на Востоке славой за выдержанную ими не
одну большую битву, а кроме того вызвал вспомогательные
отряды скифов (или готов) за деньги либо просьбами, имея в
виду с началом весны выступить из Фракии и немедленно ока¬
зать помощь тем местам, которые в ней нуждались» (Амм. Марц.
XX, 8, 1).
Летом 360 г. военные столкновения римлян с персами проис¬
ходили на территории Месопотамии.
Осенью римские войска осадили крепость Безабду на реке
Тигр; ранее эта крепость принадлежала римлянам, но была захва¬
чена персами.
Осада Безабды подробно описана Аммианом Марцёллином, ко¬
торый лишь на склоне лет стал историком, а до того мно¬
гие годы провел на войне, поэтому его описание представляет
особую ценность:
«Подойдя к крепости по имени Безабда, император Констан¬
ций разбил лагерь, соорудил вокруг него высокий вал и глубо¬
кий ров и стал объезжать крепость, зная по многочисленным до¬
несениям, что ее укрепления, пришедшие в негодность от време¬
ни и нерадения, восстановлены персами в лучшем виде.
Стараясь все предусмотреть еще до начала военных дейст¬
вий император послал опытных людей и предложил персид¬
скому гарнизону на выбор, либо, покинуть без кровопролития
Безабду, ранее принадлежавшую римлянам, и вернуться к своим,
либо перейти на сторону римлян с гарантией на повышения и на¬
грады. Но так как защитники крепости принадлежали к знат¬
ным персидским родам и были опытными воинами, закаленными
в боях и опасностях, то римлянам пришлось готовиться к осаде.
Сомкнутым строем, под призывные звуки труб, с воодушевле¬
нием подошли римские войска к Безабде и окружили ее со всех
сторон. Легионы разбились на небольшие отряды и сделали по¬
пытку штурмовать стены, осторожно продвигаясь вперед под при¬
крытием поднятых вверх и плотно сдвинутых щитов. Но со стен
крепости на них тучей обрушились самые разнообразные снаря¬
ды, которые стали пробивать сдвинутые щиты; поэтому римляне да¬
ли отбой и отступили. Следующий день был дан на отдых. На
третий день римляне снова, плотно сдвинув щиты, с боевым
кличем сделали попытку подступить к крепости со всех сто¬
рон. Хотя ее защитники прятались за натянутыми киликийски¬
ми войлочными завесами, однако по мере необходимости они сме¬
ло высовывали руки и метали вниз камни и стрелы. А когда
римляне отважно пододвинули машины к самым стенам, то сверху
на них повалились бочки, глыбы камня и обломки колонн Эти
огромные тяжести падали на осажденных, ломая их прикрытия,
и пришлось с величайшей опасностью отступать.
331
На десятый день, когда отвага ригллян стала вызывать у пер¬
сов уже большую тревогу, было принято решение придвинуть к
стенам крепости огромный таран, с помощью которого персы ра¬
нее сокрушили Антиохию; они его увезли оттуда, но потом оста¬
вили в Каррах, и он попал в руки римлян.
Внезапное появление этого превосходно слаженного орудия так
удручающе подействовало на осажденных, что они почти уже бы¬
ли готовы капитулировать, но все-таки собрались с духом и ста¬
ли принимать меры защиты против этой грозной машины. Тут
обе стороны в равной мере проявили как дерзкую отвагу, так
и разумную осторожность.
Римляне, пока устанавливали у крепостной стены этот ста¬
рый таран, предварительно разобранный на части для удобства
транспортировки, всеми силами старались его защитить, и множест¬
во людей с обеих сторон гибло от туч стрел и камней.
Насыпные валы, возводимые римлянами для штурма, быстро
росли в вышину, осада со дня на день становилась все ожесто¬
ченнее. С римской стороны много людей гибло оттого, что, сра¬
жаясь на глазах императора, они в надежде на отличия сни¬
мали шлемы, чтобы императору были видны их лица — тут-то
и поражали их меткие вражеские стрелы.
Днем и ночью самым бдительным образом несли обе сторо¬
ны караульную службу. Персы со страхом следили за ростом вы¬
соты насыпей, с ужасом взирали на огромный таран, за кото¬
рым уже стояли другие тараны меньших размеров. Осажден¬
ные прилагали величайшие усилия к тому, чтобы спалить все
эти осадные орудия, но их стрелы и прочие метательные пред¬
меты с пылающим огнем не оказывали никакого действия, так
как большая часть деревянных поверхностей таранов была укры¬
та мокрыми кожами и тканями, а все остальное было смазано
квасцовым раствором для защиты от огненных снарядов.
С большой отвагой пододвигали римляне свои тараны, и хо¬
тя охрана их требовала величайших усилий, воины в своем пла¬
менном желании овладеть Безабдой не отступали перед самыми
явными опасностями.
Когда огромный таран был придвинут уже совсем близко и
был готов начать рушить возвышавшуюся перед ним башню, за¬
щитники крепости ухитрились ловко поймать сетью его выступаю¬
щий вперед железный лоб, который имел вид бараньей головы,
и длинными канатами затянули его так, что нельзя было дать
ему размаха, отводя назад, и таран таким образом не мог гро¬
мить стену частыми ударами. Кроме того персы лили расплавлен¬
ную смолу. И долго стояли в бездействии пододвинутые римля¬
нами орудия, осыпаемые стрелами и огромными камнями.
Все выше и выше росли римские насыпи. Осажденные, видя
перед своими глазами верную гибель, если они не примут экстрен¬
ных мер, решились на крайнее средство и внезапно сделали вылаз¬
ку. Набросившись на передовые отряды римлян, они изо всех сил
332
стали метать в тараны горящие факелы и горшки с горючей
смесью.
После ожесточенной схватки персы, не достигнув ничего, бы¬
ли отброшены назад и снова появились на зубцах стен крепости,
но римляне с насыпей стали пускать в них стрелы и метать из
пращей камни и огненные снаряды; последние перелетали через
крыши башен, но падали, большей частью не причиняя вреда,
так как в крепости были наготове пожарные команды.
Уменьшалось число бойцов с обеих сторон. Гибель грозила
персам, если не выручит их какое-то особое усилие с их стороны.
И вот они решились снова сделать вьшазку, подготовив ее самым
тщательным образом. Целыми толпами высыпали они из ворот,
их лучшие бойцы стали метать в деревянные части орудий желез¬
ные корзины, наполненные хворостом, горючими составами и дру¬
гими легко воспламеняющимися веществами.
Все заволоклось черными тучами дыма; по боевому сигналу
труб легионы быстрым шагом ринулись в бой. Битва разгоралась
все жарче и жарче, а когда дело дошло до рукопашной, то вдруг
все осветилось заревом пожара: огонь побежал по осадным орудиям,
они запылали все кроме большого тарана; храбрецы с величай¬
шим напряжением сил едва оттащили его в полуобгорелом виде,
разрубив канаты, которыми он был опутан со стены.
Когда ночной мрак положил конец битве, войскам был дан ко¬
роткий отдых. Едва успели они подкрепиться пищей и непродол¬
жительным сном, как военачальники снова их подняли на ноги
и приказали отодвинуть подальше от стены осадные орудия, так
как теперь римляне были намерены вести бой с высоких насы¬
пей, которые были уже закончены и поднимались выше стен.
На самых высоких местах насыпей были поставлены два мета¬
тельных орудия, две баллисты, чтобы легче было сгонять со стен
защитников крепости и чтобы можно было надеяться, что в страхе
перед баллистами ни один перс не посмеет даже выглянуть.
Когда все эти приготовления были закончены, на рассвете рим¬
ские войска построились в три колонны; грозно колыхались сул¬
таны на шлемах, воины с лестницами в руках двинулись на
штурм крепости. Раздался вой труб, лязг оружия, и начался бой
с равным ожесточением с обеих сторон. Шире раздвинули свой
строй римляне, видя, что персы прячутся в страхе перед выстав¬
ленными на насыпях баллистами, и стали громить тараном баш¬
ню; с кирками, секирами, ломами и лестницами приближались
римляне к стене; тучи снарядов летели с той и другой стороны.
Персы терпели большой урон от снарядов двух баллист, летев¬
ших на них сверху, как по откосу. Видя перед собой неизбеж¬
ную гибель, персы ринулись навстречу смерти. Они разделили меж¬
ду собой, насколько возможно, ратный труд: одни остались за¬
щищать стены, а другие, большая часть, незаметно приоткрыв во¬
рота, выскользнули из крепости с мечами наголо, а за ними —
люди, которые тащили горючие материалы.
ззз
Пока римляне бились врукопашную с первыми, вторые, тащив¬
шие горючие материалы, добрались ползком наперерез до насыпи и
подсунули угли в ее скрепы, которые состояли из деревянных
брусьев, лозняка и связок камыша. Пламя быстро охватило на¬
сыпь, и римские воины едва успели стащить с нее баллисты.
Когда же наступивший вечер положил конец битве и обе сто¬
роны разошлись на краткий отдых, император стал колебаться
в своих мыслях: с одной стороны, самые основательные моти¬
вы побуждали его настаивать на взятии Безабды, потому что эта
крепость являлась неодолимой твердыней против вражеских на¬
шествий, а с другой стороны, позднее время года заставляло по¬
мышлять о возвращении назад. Он принял решение задержаться
здесь еще на некоторое время, не доводя дела до серьезного боя;
он надеялся, что, может быть, недостаток продовольствия заставит
персов сдаться. Но его ожидания не оправдались.
Пока война тянулась в этом ослабленном виде, наступило мок¬
рое время года, и дождевые тучи навели на землю грозный сум¬
рак. Почва так размокла от постоянных дождей, что глинистый
грунт с его жирным растительным слоем превратился в сплош¬
ную непролазную грязь. Беспрерывные раскаты грома и постоян¬
но сверкавшие молнии повергали в ужас робкие души; к тому
же на небе все время виднелись радуги.
Император по причине всех этих обстоятельств колебался меж¬
ду надеждой и страхом, так как приближалась зима и в этих бездо¬
рожных местах можно было ожидать засад; тревожила его также
мысль о возможности бунта со стороны раздосадованных римских
воинов; кроме того его мутило сознание, что он как сы постоял пе¬
ред распахнутой дверью богатого дома и вынужден вернуться на¬
зад, ничего не достигнув.
Итак, Констанций отказался от безнадежного предприятия.
Намереваясь зимовать в Антиохии, он возвратился в бедствовав¬
шую Сирию, потерпев жестокий удар, оставшийся неотомщен¬
ным и долго возбуждавший скорбные воспоминания» (Амм. Марц.
XX, 11, 6—31).
Зимой 360 г. Констанция II поразило страшное известие: в
Галлии войска самовольно провозгласили Юлиана императором
с титулом августа.
Однако Юлиан проявил тактичность и прислал вежливые пись¬
ма Констанцию, где объяснил, что все свершилось исключитель¬
но по воле воинов.
Послы Юлиана прибыли^ Констанцию.
«Б1удучи допущены к императору, послы вручили ему письма
Юлиана. Император прочел их и воспылал страшным гневом:
смерть метал послам взгляд его косящих глаз. Ни о чем не спросив
их и сам ничего не сказав, он повелел им удалиться. Как ни
сильно был он разгневан, тем не менее он предался мучитель¬
ным раздумьям: приказать ли ему войскам, на верность которых
он мог рассчитывать, двинуться против персов или против Юлиана.
334
После долгих колебаний он все-таки отдал приказ .выступить в по¬
ход на Восток, согласившись с мнением своих благоразумных
советников. Юлиану он повелел сообщить, что ни в коем случае
не даст своего соизволения на свершившийся переворот, и поста¬
рался внушить новопровозглашенному августу, что если тот доро¬
жит своей жизнью и жизнью своих близких, то пусть оставит
высокомерные притязания и пусть довольствуется титулом и
властью цезаря» (Амм. Марц. XX, 9, 2—4).
Осенью 361 г. против Юлиана были двинуты войска, но де¬
ло до столкновения не дошло, так как внезапно Констанций тя¬
жело заболел. «Жар был так велик, что нельзя было тронуть его
тело, пылавшее, как жаровня. Лекарства не действовали; чувствуя
себя при последнем издыхании, он оплакивал свой конец и, буду¬
чи еще в полном сознании, назначил, говорят, Юлиана преемником
своей власти» (Амм. Марц. XXI, 15, 2).
Аммиан Марцеллин пишет о Констанции II:
«Если в некотором отношении его можно сравнить с импера¬
торами средних достоинств, то в тех случаях, когда он находил
совсем ложный или самый незначительный повод подозревать
покушение на свой сан, он вел следствие без конца, за одно
считал правду и неправду и свирепостью превосходил, пожалуй,
Калигулу, Домициана и Коммода. Взяв себе за образец этих
свирепых государей, он в начале своего правления с корнем истре¬
бил всех людей, связанных с ним узами крови и родства. Хо¬
тя он чрезвычайно заботился о том, чтобы его считали справед¬
ливым и милостивым, однако в делах этого рода он не знал
справедливости» (Амм. Марц. XXI, 16, 8—11).
«Некоторые благомыслящие люди высказывали мнение, что
Констанций мог бы проявить большее величие духа, если бы он
без пролития крови отступился от власти, которую отстаивал с
такой жестокостью» (Амм. Марц. XX, 16, 12).
91. ЮЛИАН II ОТСТУПНИК
Юлиан был сыном Юлия Констанция, одного из сводных
братьев Константина I Великого; Констанцию II Юлиан приходил¬
ся двоюродным братом.
«Юлиан родился в Константинополе. В самом раннем детстве
он остался сиротой, так как его отца Констанция сгубили вмес¬
те со многими другими после смерти брата его Константина
интриги наследников верховной власти. Рано потерял он также и
мать свою Базилину, происходившую из старого знатного рода»
(Амм. Марц. XXV, 3, 23).
Юлиан оказался единственным из родственников Констан¬
ция II, которому удалось уцелеть. Вел себя Юлиан исключитель¬
но скромно и добродетельно. Его держали вдали от императорско¬
го двора сначала в Каппадокии (область в Малой Азии), потом
в Никомедии. Юлиан воспитывался под наблюдением христианско¬
335
го священника и углубился в изучение философии, особенно
увлекался он Платоном, и Констанций II милостиво разрешил ему
поехать в Афины для продолжения философского образования.
Аммиан Марцеллин, который был в числе приближенных
Юлиана, пишет о его наружности:
«Внешность его была такова: он был среднего роста, волосы
гладкие, тонкие и мягкие, густая, подстриженная клином боро¬
да, очень приятные глаза, полные огня, в которых светился тон¬
кий ум, брови красивого изгиба, нос прямой, рот несколько круп¬
ный с массивной нижней губой; крутой и мощный затылок; ши¬
рокие сильные плечи и пропорциональное телосложение» (Амм.
Марц. XXV, 4, 22). «Глаза у него были ласковые и в то же
время властные» (Амм. Марц. XV, 8, 16).
В ноябре 355 г. Констанций II сделал Юлиана цезарем, вы¬
дал за него замуж свою сестру Елену III и отправил его защи¬
щать Галлию от варваров.
«Тогда повсюду ходила молва, будто Юлиан был сделан цеза¬
рем не для того, чтобы облегчить трудное положение Галлии, но
чтобы он сам погиб в жестокой войне, так как думали, что при
своей полной неопытности в военном деле он не вынесет даже
звука оружия» (Амм. Марц. XVI, 11, 13).
Однако Юлиан неожиданно проявил себя разумным полковод¬
цем и смелым воином.
«Он явился на поле брани из тенистых аллей Академии и,
поправ Германию, умиротворив течение холодного Рейна, пролил
кровь и заковал в кандалы руки царей, дышавших убийством»
(Амм. Марц. XVI, 1, 5).
В быту Юлиан держал себя скромно и просто, чем заслужил
любовь и преданность воинов. По меткому определению Аммиана
Марцеллина, Юлиан «наложил на себя трудный подвиг умерен¬
ности» (Амм. Марц. XVI, 5, 1).
Он запретил подавать к своему столу «фазанов, свиную мат¬
ку и вымя, довольствуясь простой и какая случится пищей рядово¬
го воина. Вследствие такого воздержанного образа жизни Юлиан
делил свои ночи между тремя обязанностями: отдых, государст¬
во и ученые занятия. В полночь Юлиан всегда вставал — не с
перин и не с шелковых тканей переливчатых оттенков, а с войлока
и с бараньей шкуры; затем втайне молился Меркурию (кото¬
рый является движущим началом мира и приводит в действие
человеческий разум) и отдавался государственным делам, находив¬
шимся в столь тяжком состоянии. Покончив с этими трудны¬
ми и серьезными заботами, он обращался к изощрению своего
ума, и просто невероятно, с каким пылом он одолевал трудную
науку возвышенных истин, как бы в поисках пищи для своего воз¬
вышенного духа, тщательно изучая все разделы философии. Если
его познания в области высших наук доходили до совершенства,
то тем не менее он не пренебрегал также и нижестоящими дис¬
циплинами; так, он уделял некоторое внимание поэтике и рито¬
336
рике (о чем свидетельствует безукоризненное изящество его речей
и писем, соединенное с серьезностью), а равно также истории
Римского государства и других стран. Кроме того, он обладал так¬
же в достаточной мере искусством изящной латинской речи»
(Амм. Марц. XVI, 5, 3—8).
Следует отметить, что сохранившиеся письма Юлиана свиде¬
тельствуют о некоторой неуравновешенности его натуры: одни из
них отличаются логичностью и ясностью, а другие — сумбурностью
и неотчетливостью мысли. Сам Юлиан сознавал это и письмо
философу Максиму начал такими словами: «Все разом обступает
меня и не дает говорить — ни одна из моих мыслей не уступает
дороги^другой — назови это душевною болезнью или уж как тебе
угодно» (Имп. Юл. 13 (26).
«Переходившая из уст в уста молва разносила среди раз¬
ных племен и народов славу о великих трудах и подвигах Юлиана.
Встревоженный этим и опасаясь, как бы слава Юлиана не возрос¬
ла еще более, Констанций по наущению Флоренция, как утвержда¬
ли, послал трибуна и нотария (крупного чиновника) Деценция,
чтобы тот немедленно увел из армии Юлиана вспомогательные
отряды из герулов, батавов, кельтов, петулантов и по 300 человек
из других войсковых соединений. Выступление приказано было ус¬
корить под предлогом необходимости их участия ранней весной
в походе против персов» (Амм. Марц. XX, 4, 2).
Юлиан спокойно подчинился приказу Констанция, но сказал,
что это может не понравиться тем варварам-германцам, которые
добровольно поступили на службу в римские войска, так как
они могут не захотеть уйти из родных мест далеко на Восток, а
если их заставить силой, то в дальнейшем они вообще не ста¬
нут служить в римской армии. Но Деценций не внял предостере¬
жению Юлиана и отобрал самых сильных варваров для отправ¬
ки на Восток; Юлиан разрешил им взять с собой семьи и пре¬
доставил в их распоряжение транспорт государственной почты.
Все они должны были пройти через город Паризии (совр. Париж),
где находился Юлиан.
«Прибывшие отряды Юлиан встречал, как полагалось, в пред¬
местье, обращался при этом со словами одобрения к тем, кого
знал лично, вспоминал о храбрых подвигах отдельных лиц и доб¬
рыми речами побуждал их идти к Констанцию» (Амм. Марц.
XX, 4, 12). Более того, Юлиан пригласил к себе на обед вар-
варов-военачальников.
«После такого любезного приема они разошлись, испытывая
двойное огорчение, так как немилосердная судьба разлучала их не
только с родной землей, но и с милостивым повелителем. В та¬
ком настроении вернулись они к себе, а с наступлением ночи вспых¬
нул открытый бунт» (Амм. Марц. XX, 4, 13—14).
Они схватились за оружие, с невероятным шумом устреми¬
лись к дворцу, окружили его и громко стали именовать Юлиана
августом, треб>уя, чтобы он вышел к ним и принял верховную
власть.
337
Юлиан вышел из дворца только на рассвете. Он был единодуш¬
но провозглашен августом. Но сначала Юлиан отказался от пред¬
лагаемой ему войском высшей власти. Он говорил то с него¬
дованием, то с мольбой, простирая руки к воинам и заклиная
их не ввергать государство в бездну гражданской войны.
Когда шум затих, Юлиан спокойно произнес такие слова:
«Прошу вас, умерьте свой пьш. Без шума и бунта вы може¬
те достигнуть желаемого. Вас удерживает любовь к родным мес¬
там, вас страшат чужие и неведомые земли. Так вы можете сейчас
же идти к себе назад, и раз вы не хотите, то вы и не увидите
заальпийских земель. Я сумею оправдать вас перед августом Кон-
станцием, который внимает здравым доводам» (Амм. Марц. XX,
4, 16).
Но после этих слов поднялся еще больший шум, и Юлиану
пришлось уступить настояниям войска.
«Его поставили на щит и подняли высоко. Раздался единодуш¬
ный возглас, в котором Юлиан был провозглашен августом» (Амм.
Марц. XX, 4, 17). Так как не нашлось диадемы, которая могла
бы служить короной, один из воинов сорвал с себя цепь знаменос¬
ца и возложил ее на голову Юлиана.
«Понимая всю сложность ситуации и сознавая, что если он
будет противиться, то жизнь его окажется в опасности, Юлиан
обещал всем воинам по пяти золотых монет и по фунту сереб¬
ра» (то есть обещал сделать подарок, какой обычно делал пол¬
ководец, когда воины провозглашали его императором) (Амм.
Марц. XX, 4, 18).
Юлиан, умевший соображать быстро и верно, хорошо понял,
в каком опасном положении он оказался, и, сняв со своей голо¬
вы цепь-диадему, символ высшей власти, скрылся в далеких по¬
коях своего дворца.
Вдруг прошел слух, что Юлиан убит, и воины снова подняли
бунт, ворвались во дворец и успокоились только тогда, когда уви¬
дели Юлиана в парадном зале во всем блеске императорского
одеяния.
Скоро в Паризии вернулись отряды варваров, которые отпра¬
вились было на Восток. Юлиан приказал собраться всему войску,
торжественно взошел на трибунал, некоторое время хранил мол¬
чание, внимательно вглядываясь в лица воинов, и наконец стал го¬
ворить, намеренно упрощая свою речь, чтобы она была понят¬
на всем; его слова подействовали на воинов как звук сигналь¬
ной трубы.
Юлиан говорил:
«Храбрые и верные защитники моей личности и государства, вы,
которые со мною вместе не раз подвергали опасности свою жизнь
за благосостояние провинций. Трудное положение дел ставит ме¬
ня в необходимость, раз вы твердым решением подняли ваше¬
го цезаря на высшую ступень власти, вкратце разъяснить неко¬
торые вопросы, чтобы ввиду изменившегося положения дел, мож¬
338
но было принять правильные и осмотрительные меры. Едва вой¬
дя в годы юности, облеченный лишь для вида, как вы знаете, в
пурпур, я был божеским изволением вверен вашей охране и ни¬
когда не отступал от велений долга. Вы меня видели вместе с
собой в любых опасностях, когда дикие народы дали простор своей
наглости и после разгрома городов и гибели бесчисленного мно¬
жества людей оставшееся в живых население провинций, едва вла¬
ча свое существование, томилось в несчастьях. После таких слав¬
ных подвигов потомки будут славить ваши заслуги перед государст¬
вом, думаю я, по всем народам, если в случае беды вы будете
стоять всей силой вашей доблести за того, кого вы вознесли на
высоту верховной власти.
А чтобы водворить правильный порядок, обеспечить за храбре¬
цами в целости их награды и не допускать, чтобы почетные
должности доставались по тайным проискам, вот что я постанов¬
ляю перед лицом вашего почтенного собрания: ни граждан¬
ский чиновник, ни военный командир не получат повышения ни
по какой иной рекомендации, кроме собственных заслуг, и каждый,
кто позволит себе происки за кого-нибудь другого, потерпит посрам¬
ление» (Амм. Марц. XX, 5, 3—7).
Приняв от воинов титул августа, Юлиан написал Констанцию:
«Воины, возбужденные сверх меры, собравшись ночью, окру¬
жили дворец с громкими возгласами «Юлиан Август!» Признаюсь,
меня объял ужас. Я бросился прочь, искал спасения в молча¬
нии, скрываясь в отдаленных покоях моего дворца, пока это было
возможно. Но когда больше уже тянуть с решением было нельзя,
я вышел к воинам под прикрытием щита моей совести, если
можно так сказать, и я встал так, чтобы все меня видели, на¬
деясь, что сумею водворить спокойствие своим авторитетом и доб¬
рыми уговорами. Но они были разъярены до предела и дошли до
того, что неоднократно бросались на меня, угрожая смертью,
когда я пытался просьбами сломить их упорство. Наконец, я
уступил, успокаивая себя сознанием того, что, если я буду убит, то
кто-нибудь другой охотно провозгласит себя императором. Я со¬
гласился, надеясь утихомирить эту вооруженную стихию» (Амм.
Марц. XX, 8, 8—10).
Далее в письме Юлиан писал Констанцию, что он по-преж¬
нему будет подчиняться его приказам, и фактическое положе¬
ние дел не изменится.
Однако Аммиан Марцеллин еще сообщает:
«К этому письму Юлиан присоединил другое, секретное, для
тайной передачи Констанцию, заключавшее в себе порицания и
едкие нападки. Получить точные сведения насчет его содержа¬
ния я не имел возможности, а если бы она и была, то неприс¬
тойно было бы разглашать это» (Амм. Марц. XX, 8, 18).
Пока Юлиан раздумывал, не двинуться ли ему войной про¬
тив Констанция, аламанны под предводительством своего власти¬
339
теля Вадомария напали на римские владения. Юлиану пришлось
вступить с ними в борьбу.
С аламанном Вадомарием Констанций II ранее заключил мир.
Молва утверждала, что теперь Вадомарий начал войну по тайному
наущению Констанция, чтобы задержать Юлиана в Галлии.
Вадомарий был человеком ловким и хитрым, впоследствии он
поступил на службу к римлянам и управлял Финикией. В тай¬
ном письме к Констанцию он писал: «Твоего цезаря еще не
вышколили». А в письмах к Юлиану он титуловал его влады¬
кой, августом и богом (см.: Амм. Марц. XXI, 3).
Юлиан сумел хитростью захватить Вадомария и, не упрекнув
его ни одним словом, выслал в Испанию. Аламанны были ус¬
мирены; некоторые погибли в бою, часть уцелевших Юлиан взял
на службу в римские войска, а остальных отпустил на волю.
Отношения с Констанцием оставались натянутыми, и сам Юлиан
в письме к Филиппу определил их как «волчья дружба» (см.:
Имп. Юл. 23(40). Поэтому после усмирения аламаннов Юлиан ре¬
шил открыто начать борьбу с соперником и отдал своим войскам
приказ вступить в Паннонию для того, чтобы захватить Дакию.
«Двинув армию в поход, он бросился навстречу превратностям
судьбы» (Амм. Марц. XXI, 5).
После внезапной смерти Констанция Юлиан легко овладел
властью, расправился с бывшими приверженцами покойного импе¬
ратора, одних покарав справедливо, а других — нет. Всех евнухов,
брадобреев, поваров и прочую паразитическую прислугу импера¬
торского дворца Юлиан разогнал, предоставив им убираться на все
четыре стороны (см.: Амм. Марц. XXII, 4).
«Возгордившись удачами, Юлиан чувствовал себя как бы сверх¬
человеком. Он счастливо вышел из длинных опасностей, и, казалось,
сама Фортуна с рогом изобилия в руках оказывала всевозможное
благоволение и сулила славу ему, спокойно властвовавшему над
римским миром. К прежним его победам добавила она то благо,
что, когда он стал единодержавным повелителем империи, ему не
пришлось бороться с внутренними врагами, а ни один варварский
народ не вышел за пределы своей территории. Все народы со свой¬
ственной людям страстью корить прошлое за грехи и обиды едино¬
душно слагали ему хвалу» (Амм. Марц. XXII, 9, 1).
В историю Юлиан вошел с прозвищем Отступник, так как сде¬
лал серьезную попытку отвратить Римскую империю от христиан¬
ства.
«Он издал ясные и определенные указы, разрешавшие открыть
храмы, приносить жертвы и восстановить культы богов. Чтобы при¬
дать большую силу своим распоряжениям, он созвал во дворец
христианских епископов, пребывавших в раздоре друг с другом,
и народ, раздираемый ересями, и в дружественном тоне стал уго¬
варивать их предать забвению свои распри, чтобы каждый, не под¬
вергаясь опасности, исповедовал ту религию, какая ему нравится.
Он особенно настаивал на этом, рассчитывая на то, что свобода
340
вероисповедания приведет к увеличению религиозных раздоров, и
тогда не надо будет бояться единодушия простого народа. Он знал
по опыту, что дикие звери не проявляют такой ярости, какую про¬
являет большинство христиан в своих внутрирелигиозных разно¬
гласиях» (Амм. Марц. XXII, 5, 2—4).
Христиан Юлиан не преследовал, но запретил риторам и учите¬
лям, которые были приверженцами христианства, заниматься пе¬
дагогической деятельностью (см.: Амм. Марц. XXIII, 4, 20).
Юлиан стремился соединить философию с древней религией,
придать языческим культам особую организацию и создать нечто
вроде языческой церкви, которая была бы способна конкуриро¬
вать с христианской церковью; он как будто опасался, что христиан¬
ство со временем может стать соперником императорской власти.
Но язычество к середине IV в. уже в значительной мере изжило
себя. То, что прежде представлялось важным и существенным,
теперь стало казаться ненужным и даже смешным. Аммиан Мар-
целлин, хотя и оставался язычником, вскользь отметил это:
«Прозвали Юлиана не почитателем богов, а прислужником
жреца, так как многие высмеивали его частые жертвоприношения.
Эти насмешки попадали в цель, ибо он, желая выставить напоказ
свое усердие, сам носил вместо жрецов священную утварь и совер¬
шал моления, окруженный толпою женщин. И хотя все это воз¬
буждало его негодование, он, однако, молчал, сдерживая свой гнев,
и продолжал совершать религиозные церемонии» (Амм. Марц.
XXII, 14, 3).
В 363 г. в походе против персов Юлиан скончался от раны.
Сохраняя полное спокойствие духа, в предсмертном слове он сказал,
что не скорбит о своей безвременной кончине, так как разделяет
убеждение философов, что дух выше тела: «С благодарностью
склоняюсь я пред вечным богом за то, что покидаю земной мир не
как жертва тайных козней, не вследствие жестокой и продолжи¬
тельной болезни, умираю не смертью приговоренного к казни, а
ухожу в расцвете моей славы. Из осторожности я не называю имя
наследника моей власти. Как честный сын отечества я хочу, чтобы
после меня нашелся хороший правитель» (Амм. Марц. XXV, 3,
15—20).
Аммиан Марцеллин в заключение пишет о Юлиане:
«Казалось, некая счастливая звезда сопровождала этого моло¬
дого человека от его благородной колыбели до последнего его ды¬
хания. Быстрыми успехами в гражданских и военных делах он так
отличился, что за мудрость его почитали вторым Титом, славою
военных деяний он уподобился Траяну, милосерден был, как Анто¬
нин Пий, углубленностью в истинную философию был сходен с Мар¬
ком Аврелием, дела и нравственный облик которого он почитал
своим идеалом» (Амм. Марц. XVI, 1, 4).
После смерти Юлиана христианство снова взяло верх над язы¬
чеством, и фанатики-христиане принялись яростно громить и жечь
языческие святыни в Дамаске, Эфесе, Карфагене и Александрии,
но в городе Риме они не посмели ничего разрушить.
341
92. ВАЛЕНТИНИАН I
После смерти Юлиана, не оставившего наследников, войска про¬
возгласили императором Иовиана, молодого человека знатного про¬
исхождения; его знаменосец в скором времени перебежал к персам
и сообщил их грозному царю Canopy, что его страшный противник
Юлиан умер, а войско избрало лишь тень императорской власти в
лице Иовиана, человека бездеятельного и слабого.
Дела римлян оказались в столь печальном положении, что им
пришлось согласиться на заключение мира с персами на тридцать
лет.
Иовиан был человек в общем доброжелательный, малообразо¬
ванный, приверженец христианского учения, малоэнергичный и
весьма склонный к обжорству, вину и сладострастью; этот мало¬
серьезный император в скором времени скончался от неизвестной
причины (см.: Амм. Марц. XXV, 10).
Прах Иовиана отправили в Константинополь, а армия прибыла
тем временем в Никею, главный город Вифинии (в Малой Азии),
где единодушно был провозглашен новый император — Вален-
тиниан I, опытный военачальник, который в тот. момент находился в
Анкире (совр. Анкара). Поскольку его избрание не встретило воз¬
ражений и казалось полезным для государства, за ним отправили
посольство, и в течение десяти дней Римская империя была без
императора.
Валентиниан прибыл в Никею, но первый день просидел в доме,
никому не показываясь, так как это был добавочный день февраля
в високосном году, который считался несчастливым днем. Вечером
по совету префекта Саллюстия было объявлено, что все лица вы¬
сокого положения и большого влияния должны завтра сидеть по
домам и под страхом смерти не выходить на улицу.
На следующий день на рассвете были собраны войска (влия¬
тельные лица, как им было приказано, остались дома); Валенти¬
ниан взошел на высокий помост и был официально объявлен импе¬
ратором; тотчас облекли его в соответствующее одеяние и возложи¬
ли на голову корону.
Вдруг возник страшный шум: воины громко кричали, требуя,
чтобы он немедленно выбрал себе соправителя.
«Грозные крики всего войска выражали страшное возбуждение,
так что возникло опасение, как бы не прорвалась наружу дерзкая
распущенность воинов. Больше всех боялся этого сам Валентиниан.
Но, удачно улучив момент, он торжественно поднял правую руку
жестом государя, исполненного уверенности в себе, и смело оборвав
кое-кого из дерзко кричавших, произнес свою заранее обдуман¬
ную речь, и никто уже более не прерывал его» (Амм. Марц. XXVI,
2, 4-5).
В сдержанных выражениях поблагодарил Валентиниан воинов
за то, что они избрали его императором, хотя он этого не добивался
и не ожидал. Он согласился с их требованием назначить соправи¬
теля, но не обещал сделать это немедленно.
342
«Окончив речь, впечатление от которой усилил неожиданно
властный тон, новый император склонил к себе всеобщие симпа¬
тии; согласились с его мнением и те, которые только что в возбуж¬
дении вопили совсем иные требования. Осеняемый орлами и зна¬
менами, окруженный с почетом отрядами воинов всех родов войск
и ставший уже грозным, Валентиниан был препровожден во дворец»
(Амм. Марц. XXVI, 2, 11).
«В скором времени он призвал к себе на совет лиц высших орга¬
нов и, делая вид, что готов следовать не своему единоличному
решению, а здравым советам других, стал с ними совещаться о
выборе соправителя. Все хранили молчание, лишь командир кон¬
ницы Дагалайф (варвар, а не римлянин, как видно по его имени)
дал прямой и недвусмысленный ответ: «Если ты, хороший государь,
любишь своих родных, то есть у тебя брат, а если ты любишь оте¬
чество, тогда ищи, кого облечь в пурпур» (Амм. Марц. XXVI, 4, 1).
Слова эти разгневали Валентиниана, но он смолчал в тот момент,
и прибыв в Константинополь, 28 марта 364 г. провозгласил августом
своего брата Валента, который во всем был ему покорен.
«Тем временем на границах всего римского мира, как по призыв¬
ному сигналу труб, поднялись свирепые народы и бросились на рим¬
ские владения: аламанны грабили Галлию и Рецию, сарматы и квады
тревожили обе Паннонии, пикты, саксы, скотты и аттакотты не¬
прерывно терзали Британию, австорианы и другие племена мавров
сильнее обычного беспокоили Африку, разбойничьи шайки готов
грабили Фракию, персидский царь стал пытаться наложить свою
длань на Армению» (Амм. Марц. XXVI, 4, 5—6).
Новые императоры, однако, спокойно просидели зиму в Кон¬
стантинополе и лишь весной направились в Нэсс (совр. Ниш в
Сербии); там они назначили командиров и поделили между собой
войска и столицы: Валентиниан отбыл в Медиолан (совр. Милан), а
Валент вернулся в Константинополь.
Весь 365 г. границы Римской империи тяжко страдали от на¬
шествий варваров.
Против аламаннов был послан Дагалайф.
Тем временем на Востоке поднял бунт родственник Юлиана
Прокопий, новый претендент на высшую власть, но войска ему
изменили, и он погиб.
После казни Прокопия Валент и его приспешники учинили
жестокое следствие, которое вылилось в настоящий террор.
«Среди людей всякого положения и всех классов общества под
предлогом водворения мира правился ужасный суд, и все прокли¬
нали несчастную победу, более тяжкую, чем любая истребительная
война. И не было никакого предела этим ужасным бедствиям, пока
сам император и его приближенные не пресытились золотом и
кровью» (Амм. Марц. XXVI, 10, 9, 14).
21 июля 365 г. Римскую империю постигло страшнейшее земле¬
трясение.
343
Тем временем на Западе было много боев с варварами, в которых
римским войскам подчас удавалось одерживать значительные по¬
беды; в битве при Каталаунах (совр. Шалон на Соне) они уничто¬
жили шесть тысяч германцев и ранили четыре тысячи.
Валентиниан был человеком простого происхождения (его
отец в детстве торговал веревками в Паннонии), сам он был опыт¬
ным воином, а став императором, приложил много сил к тому, чтобы
укрепить границы римских владений в Европе; по его приказу были
построены на берегу Рейна укрепления с толстыми стенами и
башнями.
В Риме сохранилась такая надпись в честь Валентиниана:
«Владыке римских законов, правителю правосудия и справед¬
ливости, укротителю варварских народов, охранителю свободы,
нашему господину Флавию Валентиниану, храбрейшему и непобе-
димейшему принцепсу, постоянному августу, Флавий Максим,
превосходительный муж, преданный его воле и величию» (ЛН,
234).
А между тем город Рим, давно перестав быть императорской
резиденцией, жил своей обычной жизнью, став местопребыванием
большого числа христиан. Сменялись градоправители; если не хва¬
тало продовольствия, простонародье поднимало бунты.
Когда градоначальником Рима был Вивенций, уроженец Панно¬
нии, честный, спокойный л разумный человек, при котором в Риме
все продукты имелись в изобилии, возникли волнения иного рода:
яростно сцепились между собой христиане Дамаз и Урсин, пылая
страстью захватить место епископа Рима. Как пишет Аммиан
Марцеллин, «партии разделились, и борьба доходила до кровопро¬
литных схваток и смертного боя между их приверженцами. Не в
силах ничего сделать, градоначальник Вивенций вынужден был
покинуть Рим. В этом состязании победил Дамаз благодаря уси¬
лиям стоявшей за него партии. В базилике Сицинина (совр. церковь
Санта Мария Маджоре), где совершаются сходки христиан, за один
день было подобрано 137 трупов, а простонародье, долго пребы¬
вавшее в озверении, с трудом утихомирилось» (Амм. Марц. XXVII,
3, 11 — 15).
Аммиан Марцеллин добавляет следующие многозначительные
слова, характеризующие нравы епископов:
«Наблюдая роскошные условия жизни в Риме, я готов признать,
что людям, стремящимся к сану епископа, есть за что бороться.
Ведь по достижении этого сана им предстоит жить в благополучии,
обогащаться добровольными пожертвованиями со стороны матрон,
расхаживать в великолепных одеяниях и разъезжать в прекрасных
экипажах, задавать пиры столь роскошные, что яства их превосхо¬
дят императорский стол. Они могли бы быть истинно блаженными,
если бы, презрев блеск города, которым они прикрывают свои
пороки, они стали бы жить по примеру некоторых провинциаль¬
ных пастырей, которые, довольствуясь простой пищей и проявляя
умеренность в питии, облекаясь в самые простые одежды и опуская
344
взоры свои долу, заявляют себя пред вечным богом истинными
его служителями как люди чистые и скромные» (Амм. Марц. XXVII,
3, 14—15).
Валентиниан был христианином, но в вопросах религии
никакого рвения не проявлял, чем заслужил симпатии как язычни¬
ков, так и христиан.
Язычник Аммиан Марцеллин весьма восхваляет за это Ва-
лентиниана:
«Славу его правления составляет та сдержанность, с какой он
относился к религиозным раздорам; никого он не задевал, не издавал
повелений почитать то или другое и не заставлял своих подданных
по строгому принуждению склоняться пред тем, во что верил сам;
эти дела он оставил в том состоянии, в каком их застал» (Амм. Марц.
XXX, 9, 5).
Широкие массы населения Римской империи, как язычники, так
и христиане, погибали под тяжестью огромнейших налогов и жес¬
токо страдали от алчности их сборщиков. «Молва настойчиво твер¬
дила, что вымогательства совершались со все более и более воз¬
мутительной жестокостью, но Валентиниан не знал об этом, как
будто уши его были залиты воском; проявляя полное безразличие,
он лишь желал извлекать прибыль хотя бы из самых ничтожных
вещей и думал только о тех деньгах, которые ему доставляли»
(Амм. Марц. XXX, 5, 7).
Валентиниан вел целомудренный образ жизни, и это позволило
несколько обуздать тот разврат, который стал привычным в придвор¬
ной среде. Родственникам своим Валентиниан не потворствовал, а
держал их у себя в подчинении на скромных постах.
«Хотя Валентиниан подчас надевал на себя личину кротости,
но по вспыльчивости своей натуры он был более склонен к суровос¬
ти. Такую он имел страсть причинять страдания, что никогда никого
не избавил от смертной казни, хотя это иногда делали и самые сви¬
репые императоры. Он сгорал до глубины души завистью и, зная,
что многие пороки принимают внешний вид добродетели, постоянно
лицемерно твердил, что строгость есть союзница истинной власти.
Он ненавидел людей хорошо одетых, высокообразованных, богатых,
знатных и принижал храбрых, чтобы казалось, что он один выде¬
ляется среди всех» (Амм. Марц. XXX, 8, 2—10).
Под конец жизни Валентиниан стал еще более свирепым.
«Как по воле волн и бурь метался он от одного ужасного дея¬
ния к другому; когда он выходил из себя, то нередко менялся его
голос, походка, выражение и цвет лица» (Амм. Марц. XXIX, 3, 2).
Он дошел до того, что рядом со своей спальней приказал поста¬
вить клетки с двумя свирепыми медведицами, охочими до людей
(см.: Амм. Марц. XXIX, 3, 9).
Валентиниан I скончался 17 ноября 375 г. от инсульта, случив¬
шегося с ним, когда он был в припадке ярости.
345
93. ВАЛЕНТ II
Валент II был младшим братом Валентиниана I, который сделал
его императором с титулом августа и отдал ему в управление Восток
в марте 364 г.
Аммиан Марцеллин так характеризует Валента:
«Он был верен в дружбе, строго карал честолюбивые происки,
сурово поддерживал военную и гражданскую дисциплину, добро¬
совестнейшим образом охранял провинции, с особенным старанием
смягчал тяжесть податей, не допускал увеличения никаких налогов,
был снисходителен во взыскании недоимок и являлся жестоким и
озлобленным врагом проворовавшихся и уличенных в казнокрадстве
правителей провинций. Восток не помнит лучшего в этом отноше¬
нии времени ни при каком другом императоре.
Он был мало образован, не прошел курса ни военного, ни гума¬
нитарного образования. От природы он был ленив и нерешителен.
В обращении был груб, раздражителен, охотно выслушивал доносы,
не отличая лжи от правды. Особенно невыносим он был в тех слу¬
чаях, когда преступления против величия предоставляли ему воз¬
можность покушаться на жизнь и состояние богатых людей; в стрем¬
лении заполучить большие богатства он не знал меры» (Амм. Марц.
XXXI, 14, 1—6).
На жизнь Валента бывали покушения. «Но непростительно было
то, что он с царским высокомерием совершенно одинаково, не делая
никаких различий, со злобою стремглав обрушивался на виновных
и невиновных; виновность того или иного лица была еще под сом¬
нением, а император уже не имел сомнения насчет кары, так что
иные раньше узнавали о своем осуждении, чем о том, что на них
вообще пало подозрение. Эта упорная предвзятость Валента усили¬
валась корыстолюбием, как его собственным, так и его придворных;
эти последние держали открытой свою пасть, и если изредка с уст
императора срывалось слово «милосердие», то они называли это
слабостью и тем самым развращали императора, носившего смерть
на кончике своего языка; как злой ураган обрушивались они на все
и спешили до основания разметать самые богатые дома. Всем
интриганам император давал доступ к себе» (Амм. Марц. XXIX, 1,
18—20).
В 371 г. террор достиг невероятной силы. В связи с делом Феодо¬
ра, которого обвиняли в стремлении к верховной власти, истребили
великое множество людей.
«На глазах у всех убивали людей, словно резали скот. Затем было
снесено множество рукописей и груды книг, и все это предали огню
в присутствии судей. Их натаскали из разных домов как запрещен¬
ные писания, желая этим как бы смягчить впечатление от убийств,
хотя это были большей частью книги литературного содержания
или же труды по юриспруденции» (Амм. Марц. XXIX, 1, 40—41).
«Следствием этого было то, что по всему Востоку из страха
перед подобным бедствием каждый предавал огню свою библио¬
теку» (Амм. Марц. XXIX, 2, 4).
346
Валентиниан I в 367 г. дал титул августа своему сыну Грациа-
ну. После смерти Валентиниана Валент и Грациан правили со¬
вместно.
Грациану удалось победить германцев. Тем временем готы опус¬
тошали Фракию. Тогда Валент решил выступить в поход против
готов, «торопясь сравниться каким-нибудь славным деянием с моло¬
дым племянником, доблесть которого раздражала его» (Амм. Марц.
XXXI, 12, 1).
В августе 378 г. жаждавший военных лавров Валент подступил
во главе мощного войска к фракийскому городу Адрианополю (на
территории европейской части совр. Турции); туда же должен был
явиться со своим войском император Грациан, который заранее при¬
слал вежливое письмо с просьбой ни в коем случае не начинать
сражения с готами до его прибытия.
«Победило, однако, злосчастное упрямство Валента и льстивые
речи некоторых придворных, которые советовали приступить к воен¬
ным действиям немедленно, чтобы Грациан не успел прибыть и не
смог бы разделить лавры победы» (Амм. Марц. XXXI, 12, 7).
Валент приказал своим войскам вступить в бой с готами.
«Как молния появилась готская конница с крутых гор и понес¬
лась в стремительной атаке, сметая все на своем пути. Со всех сто¬
рон послышался лязг оружия, и полетели стрелы. Беллона, богиня
войны, в невероятной ярости испустила бранный клич на погибель
римлянам. Битва разгоралась, как пожар, и ужас охватывал воинов,
когда они видели, как копья и стрелы варваров пронзают по не¬
сколько человек сразу. Наконец, оба войска столкнулись наподо¬
бие сцепившихся носами кораблей и, тесня друг друга, стали ко¬
лебаться, словно волны во взаимном движении. Но когда варвары
хлынули всей массой, римское войско было раздавлено и опроки¬
нуто, словно прорвало гигантскую плотину. Римские воины оказа¬
лись так плотно стиснуты, что нельзя было даже размахнуться и
пустить в дело мечи. От поднявшихся клубов пыли не стало видно
неба, которое как бы эхом отражало грозные вопли. Отовсюду
неслись стрелы, дышавшие смертью, и попадали в цель, потому что
нельзя было их увидеть и нельзя было от них уклониться. Сце¬
пившиеся враги вместе валились на землю, и равнина сплошь по¬
крылась распростертыми телами убитых. Вызывая ужас, повсюду
слышались стоны умирающих и смертельно раненных. Все кругом
покрылось черной кровью, повсюду громоздились груды трупов,
и ноги живых топтали мертвые тела. Высоко поднявшееся солнце
жгло римлян, истощенных голодом и жаждой и обремененных тя¬
желым оружием. Наконец, под напором силы варваров римская
боевая линия пришла в полный беспорядок, и воины обратились к
крайнему средству: побежали врассыпную кто куда.
Пока римские воины, рассеявшись, отступали по неведомым
местам, император Валент, попавший в гущу всех этих ужасов,
бежал с поля битвы, с трудом пробираясь по грудам мертвых тел.
347
Метая молнии из глаз, двигались варвары за римлянами, у ко¬
торых кровь уже холодела в жилах. Варвары сокрушали всякое
сопротивление и не давали пощады сдававшимся. Дороги были за¬
биты ранеными, а равнину заполняли целые валы павших лошадей
вперемешку с людьми.
Этим невозместимым потерям, которые так страшно дорого
обошлись Римской империи, положила конец ночь, не освещенная
ни единым лучом луны.
Поздно вечером император, находившийся среди простых вои¬
нов, был тяжело ранен стрелой и испустил дух; потом его нигде
не нашли» (Амм. Марц. XXXI, 12, 17—13, 12).
Были слухи, что приближенные Валента отнесли его, еще жи¬
вого, во второй этаж какого-то дома, но варвары окружили дом и
подожгли его: все, находившиеся в доме, погибли (см.: Амм. Марц.
XXXI, 13, 19).
Готы осадили Адрианополь, но взять его не смогли и отступили.
Соединившись с племенами аланов и гуннов, они двинулись на
Константинополь, «неисчислимые сокровища которого разжигали
в них грабительские инстинкты. Но постепенно рвение их сникло,
когда они воочию узрели огромную протяженность оборонитель¬
ных стен, широко раскинувшиеся группы зданий, недоступные для
них красоты города, несчетное количество населения и пролив меж¬
ду морями около города. В эти дни Юлий, магистр армии по сю
сторону Тавра, отличился решительным поступком, имевшим спаси¬
тельные последствия. Получив известие о несчастьях, происшедших
во Фракии, он относительно всех готов, которые раньше были при¬
няты на службу в римские войска и распределены по разным го¬
родам и укреплениям, отдал тайный приказ всем их командирам
(все они были римлянами, что в наше время — то есть в IV в.—
случается редко) вызвать их к себе в одно и то же время якобы для
вручения жалованья и всех перебить. Это разумное распоряжение
было исполнено без замедления и без шума, и благодаря этому
восточные провинции были спасены от великих бедствий» (Амм.
Марц. XXXI, 16, 8).
94. ГРАЦИАН
Грациан был сыном Валентиниана I. В 367—375 гг. Грациан был
соправителем своего отца и своего дяди Валента. В 375—378 гг. он
правил совместно со своим дядей и со своим младшим братом
Валентинианом II. В 378—379 гг. он правил вместе с братом, а с
379 г.— также вместе с братом и с Феодосием I.
К 379—383 гг. относится надпись, найденная в Остии недалеко
от Рима:
«Во время процветания власти трех наших господ и августов
Грациана, Валентиниана и Феодосия, великих принцепсов, термы*
вызывавшие отвращение своими безобразными руинами и ужасными
нависавшими глыбами, которые приводили в страх и трепет мою-
348
щийся народ, Аниций Авхений Басс, светлейший муж, проконсул
Кампании, имеющий императорскую судебную власть, убрав труху
всей древности, вернул к твердой устойчивости и покрыл крышей
ради улучшения облика города» (ЛН, 243).
Аммиан Марцеллин отзывается о Грациане так:
«Это был молодой человек широко одаренный, красноречивый,
сдержанный, воинственный и вместе с тем мягкий, и он мог бы
пойти по стопам лучших императоров прошлого, если бы не его
склонность к забавам, которая под развращающим влиянием бли¬
жайших к нему лиц обратила его к пустому времяпрепровождению
наподобие императора Коммода, хотя он и не проявлял при этом
его кровожадности. Как Коммод, взявший себе в привычку уби¬
вать метательным оружием диких зверей и присутствии зрителей,
впадал в нечеловеческий восторг, если ему удавалось перебить
сразу сотню львов, выпущенных на арену амфитеатра, причем каж¬
дая стрела поражала с первого раза, так и Грациан с восторгом
убивал стрелами зубастых зверей в загонах, огороженных загород¬
ками. Многим серьезным делам Грациан не придавал значения и это
в то время, когда будь даже власть в руках Марка Аврелия, то и тот
едва ли сумел бы справиться с тяжкими бедствиями государства,
не имея равных себе помощников и разумных советчиков» (Амм.
Марц. XXXI, 10, 18).
Аврелий Виктор пишет следующее:
«Грациан был образованным выше среднего уровня человеком,
слагал стихи, красиво говорил, умел разбираться в контроверсиях
по правилам риторики (особый род риторических упражнений,
состоящий в отстаивании противниками двух противоположных
положений)» (Авр. Викт. Извл. XLVII).
«Грациан пренебрегал военным делом, и предпочитал старому
римскому войску небольшие отряды аланов, которых нанимал к
себе на службу за очень большие деньги, и настолько увлекался
общением с варварами и чуть ли не дружбой с ними, что иногда даже
появлялся перед народом в варварской одежде, чем вызывал к себе
ненависть у воинов» (Авр. Викт. Извл. XLVII).
Грациан был столь ревностным христианином, что в 383 г. нанес
сокрушительный удар всем языческим культам, отдав строжайший
приказ о конфискации всего того имущества, которое ранее при¬
надлежало храмам древних римских богов.
В 383 г. вспыхнул мятеж в Британии и императором был про¬
возглашен испанец Магн Максим. Грациан в это время находился
в Паризиях (совр. Париж). Магн Максим начал наступление на
Галлию. Галльские войска изменили Грациану, он обратился в бег¬
ство и 25 августа был убит. Все свершилось так быстро, что импе¬
ратор Феодосий I не успел прийти на помощь Грациану.
Грациан погиб внезапно и не оставил наследника, но он имел
соправителя Феодосия I, во власти которого находилась восточная
часть Римской империи.
349
95. ВАЛЕНТИНИАН II
Валентиниан II был сыном Валентиниана I и его второй жены
Юстины; он получил титул августа после смерти своего отца 22 нояб¬
ря 375 г., когда ему было еще только четыре года.
Когда в 383 г. Магн Максим захватил власть над Италией, а не¬
удачник Грациан был убит, Юстина вместе с Валентинианом II успе¬
ла бежать в Фессалоники (совр. Салоники в Северной Греции) к
Феодосию.
Валентиниан II вместе с матерью вернулся в Медиолан (совр.
Милан) как август Запада после гибели Магна Максима в 388 г.
Самым мощным человеком в Италии в это время был франк
Арбогаст, состоявший на императорской службе и занимавший
высокий военный пост. Историк Зосим (IV, 53) так пишет об Арбо-
гасте:
«Видя, что воины ему подчинены, и будучи человеком выдаю¬
щимся благодаря силе, знанию военного дела и презрению к день¬
гам, он достиг большого могущества. Он был велик и держал себя
свободно даже с императором и не давал делать то, что, по его мне¬
нию, было неправильно и неполезно. Валентиниан переносил это с
трудом и часто возражал ему, но ничего не достигал, ибо Арбогаста
поддерживала любовь всех воинов. Наконец, Валентиниан, не выдер¬
жав своего подчинения ему, увидев, что Арбогаст приближается к
императорскому трону, гневно взглянув на него, протянул доку¬
мент, которым отрешал его от должности. Тот, прочтя его, сказал:
«Не ты дал мне власть и не ты можешь ее отнять». Сказав это, он
порвал документ, швырнул его на пол и ушел» (Хрестоматия по
истории древнего Рима. Под ред. С. Л. Утченко. М., 1962, с. 617).
Через несколько дней Валентиниана II нашли во дворце мерт¬
вым, а Арбогаст распространил слух, будто тот покончил с собой.
Это случилось в мае 392 г.
Всемогущий Арбогаст не стал утруждать себя захватом импе¬
раторской власти, а отдал ее крупному чиновнику оратору Евгению.
Чтобы удержаться у власти, христианин Евгений предоставил
почти полную свободу действий очень влиятельному римскому се¬
натору Никомаху Флавиану, хотя тот был приверженцем языче¬
ства.
Никомах Флавиан немедленно восстановил культы не только
римских, но и иноплеменных богов: он приносил жертвы египет¬
ской Изиде и малоазийской Великой Матери Богов. Евгений вернул
римским язычникам все то имущество храмов, которое отобрал у
них Грациан в 383 г.
Никомах Флавиан был не только видным политическим деяте¬
лем, но и писателем: свое историческое сочинение «Анналы» (лето¬
пись) он посвятил императору Востока Феодосию I, официальному
соправителю Грациана с 378 г.
Феодосий двинул войска против захвативших Рим Арбогаста
и Евгения. В битве под Аквилеей в Северной Италии в 394 г. Фео-
350
досий одержал победу. Евгений был захвачен в плен и убит. Арбо-
гаст покончил с собой. Никомах Флавиан также погиб насильствен¬
ной смертью, возможно, вопреки воле Феодосия.
Спустя много лет, в 431 г., память Никомаха Флавиана была
реабилитирована императорами Феодосием II и Валентинианом III;
до нас дошел в виде надписи подлинный текст этого официального
императорского документа, язык которого представляет собой обра¬
зец канцелярского стиля, очень тяжеловесного и труднопонимае-
мого; в V в. ясность мысли и лаконичность формы римляне уже
утратили:
«Императоры Цезари Флавий Феодосий и Флавий Плацид
Валентиниан, постоянные августы, сенату своему шлют привет.
Мы полагаем, что защита восстановленной чести славных и зна¬
менитых в государстве мужей против превратности людской участи
и восстановление навечно памяти о погибшем служит в некоторой
мере исправлением его несчастного жребия, который считается за¬
ранее предопределенным приговором и ниспосланным свыше пора¬
жением доблестных качеств.
На основании доброго и счастливого предзнаменования вы,
отцы сенаторы, вместе с нами, конечно, понимаете, что является
знаком уважения к нашему божественному деду (к императору
Феодосию I) все то, что мы отменяем во имя восстановления преж¬
ней славной чести и святейшей памяти у всех о Никомахе Флавиа-
не. Если он (Феодосий I) пожелал, чтобы был сохранен для вас тот,
который живет вместе с нами (сын Никомаха Флавиана), а многие
из вас помнят, что сказал Феодосий (подразумевается, что Фео¬
досий I сказал определенно о своем желании сохранить жизнь
сыну Никомаха Флавиана), то давайте вернем надписи на памят¬
ники его (Никомаха Флавиана) доблестей, чтобы вы считали, что
далеко было от воли его принцепса (Феодосия I) все то, что было
допущено по отношению к нему (Никомаху Флавиану) из-за сле¬
пого обвинения. Великое благоволение императора (Феодосия I),
излитое на Никомаха Флавиана и дошедшее до того, что император
пожелал, чтобы Никомахом Флавианом ему, императору, были бы
посвящены «Анналы», вызвало зависть недостойных людей. Но
именно поэтому вы, отцы сенаторы, не столько ради памяти о Нико¬
махе Флавиане, сколько ради нас сделали более, чем все, чтобы мы
по справедливости благодарили вашу тактичность, дабы не казалось,
что мы скорее по уговорам, чем по собственному желанию сделали
нечто для восстановления его чести.
Итак, радуйтесь, отцы сенаторы, вместе с нами наилучшему дея¬
нию нашего правления, тому, что вместе с нами вы пересматривае¬
те прежние взгляды, и одобряйте возвращенную вам и отечеству
память и честь этого сенатора, благодаря общению с которым вы
стали более знамениты и процветаете у нас среди его потомков
благодаря тому же уважению» (ЛН, 251).
351
77. Констанция I /?/. Мрамор.
Санкт-Петербург. Гос. Эрмитаж
78. Константин I Великий в молодости.
Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
78а. Рим. Арка Константина
352
786. Рим. Базилика Максенция и Константина
353
354
78в. Обломки колоссальной мраморной статуи Константина I
Великого. Рим. Капитолийские музеи. Двор Палаццо деи
Консерватори
78г. Голова колосса Константина I Великого. Рим. Капитолийские
музеи. Двор Палаццо деи Консерватори
355
78д. Рим. Базилика Максенция и Константина /реконструкция/
78е. Константин I Великий. Мрамор.
Рим. Церковь Сан Джованни ин
Латерано
356
78ж. Константин I Великий. Мрамор.
Рим. Церковь. Сан Джованни ин
Латерано
79. Крисп. Мрамор. Остия. Музей
80. Фауста. Мрамор. Париж. Лувр
81. Далмаций Старший /?/.
Мрамор. Рим. Музей Торлониа
82. Далмаций Младший.
Мрамор. Дрезден. Альбертинум
357
83. Анастасия ? . Мрамор. 84. Константин II. Мрамор. Берлин.
Копенгаген. Глиптотека Новый Государственные музеи
Карлсберг
85. Констант. Мрамор. Париж Лувр
86. Магненций. Мрамор. Вьенн.
Музей-лапидарий
358
88. Константина. Мрамор. Рим. Частное собрание
359
88а. Рим. Церковь Санта Костанца
87. Ветранион. Изображение на
монете
360
90. Констанций II. Мрамор.
Национальный Римский музей
/музей Терм/
89. Галл. Мрамор. Рим.
Национальный Римский музей
/музей Терм/
91. Юлиан II Отступник. Мрамор.
Париж. Лувр
93. Валент II. Мрамор. Флоренция.
Уффици
361
92. Валентиниан I /?/. Бронза. Барлетта. Церковь Сан Сеполькро
362
96. Феодосий I Великий.
Изображение на монете
95. Валентиниан И. Мрамор.
Стамбул. Археологический му*ей
363
97. Стилихон и Серена. Резьба по слоновой кости. Монца.
Музей собора
364
98. Гонорий и Мария. Камея. Париж. Частное собрание
365
97а. Рим. Тибуртинские ворота
98а. Рим. Соляные ворота /ныне не существуют, сломаны в
1871 г.
366
986. Рим. Дворец Саллюстия
367
♦Чу
100. Констанций III. Мрамор. Рим. Капитолийские музеи
368
99. Галла Плацидия. Изображение
на монете
101. Валентиниан III, Галла Плацидия и Гонория /?/.
Миниатюра на золоченом стекле. Брешия. Городской музей
369
102. Валентиниан III. Мрамор. Париж. Лувр
103. Майориан. Изображение на монете
370
96. ФЕОДОСИЙ I ВЕЛИКИЙ
Феодосий, родом из Испании, был хорошим полководцем и
преданно служил империи, не домогаясь высшей власти.
В 379 г. через несколько месяцев после гибели Валента Грациан
сделал Феодосия августом и отдал ему в управление восточную
часть империи.
Феодосию пришлось много воевать. Он сумел договориться с
вождями готов и с их помощью подавил многочисленные волнения
на границах империи. С готами Феодосий заключил особый дого¬
вор, согласно которому их приняли в римскую армию, состоявшую
к этому времени уже почти из одних варваров. Кроме того, Фео¬
досий разрешил готам поселиться в северо-западной части Балкан¬
ского полуострова под управлением их племенных вождей. Римскую
империю от варваров теперь стали защищать сами варвары. Импе¬
раторам было выгодно нанимать на военную службу варваров, так
как среди римлян было множество недовольных внутригосудар¬
ственным положением, и их пребывание в войсках в большом ко¬
личестве казалось опасным.
К концу IV в. Рим стал особенно заметно клониться к упадку
в интеллектуальном плане. Последний великий историк античности
Аммиан Марцеллин, писавший свою «Историю» около 383—390 гг.,
дает выразительную и беспощадную характеристику римской знати,
погруженной в праздность, чванство, легкомыслие и суеверие; все
помыслы знати вертятся вокруг удовольствий и тщеславия, а инте¬
рес к интеллектуальным занятиям уже почти утрачен.
«Людей образованных и серьезных избегают как людей скучных
и бесполезных» (Амм. Марц. XIV, 6, 15).
«Даже те немногие дома, которые в прежние времена славились
серьезным вниманием к наукам, теперь погружены в забавы позор¬
ной праздности, и в них раздаются песни и громкий звон струн.
Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора — мастера
потешных дел. Библиотеки заперты навек, как гробницы, зато со¬
оружаются водяные органы, огромные лиры величиной с телегу,
флейты и всякие громоздкие орудия актерского снаряжения.
Дошли, наконец, до такого позора, что когда не так давно ввиду
опасения нехватки продовольствия принимались меры к быстрому
удалению из Рима всех чужеземцев, то представители образован¬
ности и науки, хотя число их было весьма незначительно, были
изгнаны немедленно без всякого снисхождения, но были оставлены
в городе прислужники мимических актрис и те, которые выдавали
себя за таковых; беспрепятственно остались также три тысячи
танцовщиц со своими музыкантами и таким же числом хормей¬
стеров» (Амм. Марц. XIV, 6, 18).
371
«Иные боятся науки, как яда; читают с большим вниманием
только Ювенала и Мария Максима1 и в своей глубокой праздности
не берут в руки никаких других книг» (Амм. Марц. XXVIII, 4, 14).
«Немногие между господами проявляют должную строгость во
взысканиях за проступки. Так, если раб несколько запоздает при¬
нести горячей воды, отдается приказ наказать его тридцатью уда¬
рами плети; если же раб намеренно убьет человека, и присутствую¬
щие настаивают, чтобы виновный был наказан, то господин вос¬
клицает: «Чего же и ожидать от этого негодяя и мошенника?! Если
он еще раз посмеет натворить что-либо подобное, то уж я его нака¬
жу!» (Амм. Марц. XXVIII, 4, 16).
8 «Верхом хорошего тона считается у них, чтобы чужой человек,
если его приглашают к обеду, лучше убил бы чьего-либо брата,
чем отказался бы от приглашения. Сенатору легче потерять по¬
ловину состояния, чем пережить, что за обедом не оказалось того
человека, кого он однажды пригласил после основательного и не¬
однократного рассмотрения этого вопроса» (Амм. Марц. XXVIII,
4, 17).
«Некоторые из них, хоть это и не часто случается, не желают,
чтобы их звали aleatores (игроки в кости), а предпочитают называться
tesserarii (метатели костей), хотя разница между этими названиями
такая же, как между словами воры и разбойники. Следует, однако,
признать, что при общей слабости дружеских отношений в Риме
прочны только те связи, которые возникают за игорным столом»
(Амм. Марц. XXVIII, 4, 21).
«Многие из них, отрицая существование высшего существа на
небе, не позволяют себе, однако, ни выйти на улицу, ни приступить
к обеду, ни выкупаться, пока основательно не рассмотрят календарь
и не узнают в точности, в каком созвездии, например, находится
Меркурий или какую часть созведия Рака занимает на своем пути
луна» (Амм. Марц. XXVIII, 4, 24).
В то время, как привилегированная верхушка общества утопала в
праздности и удовольствиях, основная масса населения изнывала
под тяжестью разных податей и особенно непомерного налога,
взимавшегося каждые пять лет.
Оратор Либаний, обращаясь к Феодосию, говорил:
«Скажем о том зле, которое превзошло все прочие беды. Это —
непосильная подать в золоте и серебре, вызывающая трепет с при¬
ближением грозного пятилетия. Название этому источнику дохода
дано благовидное, якобы подать взимается с торговцев, но так как
эти самые торговцы морем ускользают от подати, то гибнут те люди,
которым их ремесло едва дает возможность прокормиться. Даже
штопальщик обуви не избегает этой подати. Я не раз видел, как,
подняв к небесам свой резак, сапожники клялись, что только на него
1 Ювенал — крупнейший сатирик II в.
Марий Максим — писатель III в., автор жизнеописаний от Нервы до Гелиога-
бала; его сочинения не сохранились.
372
вся их надежда. Но даже это не избавляет их от сборщиков, которые
пристают к ним, лают и чуть ли не кусаются.
При таких условиях, государь, учащаются случаи перехода в
кабалу, лишаются свободного состояния дети, продаваемые отцами
не для того, чтобы полученные за них деньги перешли к ним в ку¬
бышку, но чтобы на их глазах эти деньги перешли в длань настой¬
чивого сборщика налога» (Либ. Речь против Флоренция. 22, 23).
Население пыталось спастись от уплаты налогов любыми спо¬
собами. Либаний рассказывает:
«Есть большие деревни, и каждая из них имеет над собою много
господ. Жители таких деревень прибегают к помощи воинов, что
размещены у них на постое, и делают это не ради собственной
безопасности, а чтобы вредить другим. Воинам они платят продук¬
тами земледелия: пшеницей, ячменем, фруктами, либо — золотом
или другой какой монетой. Обретя за плату защиту в виде рук
воинов, деревенские жители тем самым покупают себе полную
свободу творить произвол: они нападают на соседей, захватывают
их участки земли, вырубают деревья, уводят скот, режут его, раз¬
рубают на куски и поедают. Хозяева, видя это, льют слезы, а эти
угощаются, насмехаются, не боятся того, что кто-либо узнает о
том, что именно они учинили, и даже угрожают захватить и все
остальное. И все это благодаря тому, что они содержат у себя вои¬
нов, которые большей частью сидят в деревне и предаются сну
после обильной мясной трапезы и выпивки. Говорят, что воину надо
подчиняться, и как бы пьян он ни был, все надо терпеть, а законы
в таких случаях не значат ничего. Вот что превращает земледель¬
цев в разбойников, вот что влагает им в руки железо не для обработ¬
ки земли, а для убийства. Дело в том, что с возрастанием числа
воинов, находящихся на постое, возрастают также сила и дерзость
деревенских обитателей.
Когда в такие деревни являются для сбора податей люди, коим
это вменено в обязанность, то сначала они требуют подати спо¬
койно и тихо, но встречают презрение и насмешки. Тогда сборщики
с раздражением повышают голос, затем они изрекают угрозы в
адрес деревенских властей, но бесполезно. Наконец, они хватают
их и тащат за собой, но те сопротивляются и пускают в ход камни.
И вот сборщики возвращаются в город с ранами вместо податей,
и кровь на плащах их гласит о том, чему они подверглись. Несчаст¬
ные сборщики узнают, что если они подати не доставят, то под¬
вергнутся бичеванию. Тогда они, не имея нужного количества зо¬
лота и серебра, со слезами продают своих рабынь и рабов, которые
тщетно обнимают колени продающего их хозяина. Затем они при¬
езжают в свои поместья с целью продать их и с ними же приез¬
жают покупатели. И цена за землю идет на уплату податей. Затем
наступает для них забота о пропитании себя, жены, детей и, на¬
конец, когда нет уже более никаких возможностей, они вынуждены
просить милостыню. Так, сенатор (член городского совета) вы¬
черкивается из списков по причине отсутствия имущества. Вот по¬
373
чему тают городские советы, вот что является бедствием для го¬
родов, а вред, причиненный городам, пагубно отражается и на воен¬
ных силах» (Либ. О патронатах. 4—10).
Феодосий, как и его предшественники, заботился о том, чтобы
колоны были прикреплены к земле. От своего имени и от имени
своих сыновей он издал следующий указ относительно колонов
Фракии (территория совр. Болгарии):
«По всей Фракийской области навсегда уничтожается подушная
подать, и должен выплачиваться только поземельный налог. А чтобы
не казалось, что колоны, освободившись от податных обязанностей,
приобрели возможность переходить с места на место и уходить,
куда угодно, они должны быть удерживаемы в тех местах, где
родились, и хотя бы они казались по своему положению свободно¬
рожденными, они должны считаться рабами самой земли, на ко¬
торой они родились, и не должны иметь возможность уходить,
куда хотят, или менять место жительства, но их землевладелец
пусть по праву несет обязанности патрона и пользуется властью
господина. Если кто-нибудь примет и оставит у себя чужого колона,
он должен заплатить два фунта золота тому, чьи поля беглец лишил
работника, и должен возвратить колона вместе со всем его имущест¬
вом и семейством» (Хрестоматия по истории древнего Рима. Под
ред. С. Л. Утченко. М., 1962, с. 605).
IV век — период активной борьбы между культами восточными
и греко-римскими. Из восточных культов, угнездившихся в Риме,
христианство отличалось наиболее жизнеспособной организацией
и значительным числом приверженцев. О серьезной роли восточных
культов в дальнейшей истории не только Рима, но и всей Европы
прекрасно сказал знаменитый английский исследователь Д. Д. Фрэ¬
зер:
«Греческое и римское общество строилось на подчинении лич¬
ного начала общественному, гражданина — государству... С распро¬
странением восточных религий, которые внушали мысль о том, что
единственно достойной целью жизни является соединение с богом
и личное спасение, а благоденствие и даже само существование го¬
сударства в сравнении с ними ничего не значат, ситуация резко
изменилась. Неизбежным следствием принятия этого эгоистичного
и аморального учения был все возрастающий отход верующих от
служения обществу, концентрация на личных духовных пережи¬
ваниях и появление у них презрения к окружающей жизни, в ко¬
торой они начинают видеть не более как временное испытание
перед жизнью вечной. Высочайшим идеалом человека в народном
представлении стал святой отшельник, полный презрения ко всему
земному и погруженный в экстатическое религиозное созерцание;
этот идеал пришел на смену древнему идеалу самозабвенного ге-
роя-патриота, готового пожертвовать жизнью на благо своей ро¬
дины. Людям, чьи взоры были устремлены к заоблачному граду
божьему, град земной стал казаться низменным и жалким. Центр
тяжести, так сказать, переместился с настоящей жизни на будущую,
374
и, насколько от этого перемещения выиграл один мир, настолько
проиграл другой. Начался процесс всеобщей дезинтеграции обще¬
ства: государственные и семейные связи ослабли, общественная
структура стала распадаться на составляющие фрагменты, над
обществом вновь нависла угроза варварства. Ведь цивилизация
возможна только при условии активного содействия со стороны
граждан, при условии их готовности подчинить свои частные инте¬
ресы общему благу. Между тем люди отказывались защищать свою
родину и даже продолжать свой род. В стремлении спасти свою
душу и души других людей они равнодушно смотрели на то, как
гибнет окружающий мир —мир, который стал для них символом гре¬
ховности. Это наваждение длилось целое тысячелетие. Возврат
европейцев к исконным принципам их жизненной ориентации, к
трезвому, мужественному взгляду на жизнь отмечен возрождением
в конце средневековья римского права, философии Аристотеля,
античной литературы и искусства. Долгому застою в развитии ци¬
вилизации пришел конец. Волна восточного нашествия наконец
захлебнулась и стала идти на убыль. Отлив этот продолжается до
сих пор» (Ф р э з е р Д. Д. Золотая ветвь. Исследование магии и ре¬
лигии. М., 1980. С. 396—397).
Феодосий был ревностным христианином и в 394 г. провозгласил
христианство единственной религией всей Римской империи, что в
значительной мере отвечало духовным потребностям общества, ибо
сладостное утешение и уверенность в обретении блаженства на
том свете имели особую ценность для человека поздней Римской
империи, который на протяжении III и IV вв. был истерзан разори¬
тельными налогами, чудовищным произволом властей и страхом
перед нашествиями варваров; хотя Феодосий своей властью не зло¬
употреблял, но возможность дикого произвола всегда была не¬
отъемлемым свойством императорской власти, и меч императора
постоянно висел над любым жителем империи, особенно над ро¬
довитым и богатым; веселье римской знати было, по существу,
«пиром во время чумы». Никто в Римской империи не мог быть уве¬
рен в благополучии завтрашнего дня.
Хотя христианство сделалось единственной государственной
религией, это не означало, однако, что старые, языческие культы
моментально были забыты; напротив, они существовали еще неко¬
торое время, несмотря на то, что храмы древних богов были за¬
крыты. Даже после падения Западной Римской империи, в конце
V в., на склоне Палатинского холма в Риме справляли Луперкалии,
старинные празднества в честь бога Пана, возникновение которых
относится к самым ранним векам истории Рима. В конце VI в. в
Ватикане наряду с мистериями Христа устраивались языческие
мистерии тавроболий. Язычество и христианство долго соседство¬
вали друг с другом, и лишь постепенно первое уступило место вто¬
рому.
Языческие культы особенно цепко держались в сельских мест¬
ностях, так что в латинском языке слово paganus (сельский) по¬
лучило новое значение — «язычник» (отсюда происходит русское
375
слово «поганый»; в былинах татары имеют эпитет поганые, то есть —
нехристиане).
Феодосий был человеком умным, сдержанным, умел вести себя
с достоинством и не запятнал себя никакими темными делами.
Он отличался красивой и величественной внешностью, но ни одно
скульптурное изображение его не сохранилось. Аврелий Виктор
пишет о нем:
«Феодосий был спокоен, милостив, общителен; он считал, что
отличается от прочих людей только своим одеянием. Он был благо¬
желателен ко всем, особенно же — к хорошим людям. Он в такой
же мере любил людей простых, как и восхищался учеными, но при¬
том честными, был щедр и великодушен. В отношении наук, если
сравнить его с учеными людьми, его образование было посредст¬
венным, но он был весьма проницателен и очень любил узнавать о
деяниях предков. Он упражнялся физически, но не увлекаясь и не
переутомляясь» (Авр. Викт. Извл. XLVIII).
Феодосий скончался 17 января 395 г.; перед смертью он разде¬
лил империю между своими сыновьями Аркадием и Гонорием:
первый получил Восток, второй — Запад.
97. СТЙЛЙ% 077
Стилихон, родом из германского племени вандалов, был первым
германцем в римской истории, который фактически возглавил
Западную Римскую империю, когда императором официально счи¬
тался Гонорий, молодой, неопытный и к делам государственным
неспособный.
Стилихон сначала был опекуном, а потом сделался родствен¬
ником Гонория, так как женился на его двоюродной сестре Серене.
Серена была христианкой. В 394 г. она активно участвовала в
сокрушении язычества в Риме. Историк Зосим рассказывает, что она
ворвалась в святилище богини Весты (богини огня на очаге), совлек¬
ла со статуи ценное украшение и надела его на себя. За это свято¬
татство весталка, жрица богини^Весты, прокляла Серену и все ее
потомство (Грегоровиус Ф. История города Рима в средние
века. Т. I. Спб., 1902, с. 63).
Стилихон вошел в историю как энергичный защитник Западной
Римской империи от нашествий варваров. Особенно он прославился
в 405 г., когда благодаря его энергии около Флоренции была одер¬
жана победа над 200 000 германцев и кельтов, которые под пред¬
водительством Радагайса вторглись в Италию и пошли прямо на
Рим, в то время как юный Гонорий в страхе отсиживался в не¬
приступной Равенне.
Благодарные римляне воздвигли триумфальную арку в честь
Феодосия, Гонория и Аркадия, а в честь Стилихона поставили на
Форуме его портретную статую, отлитую из бронзы и покрытую
серебром.
376
Стилихон позаботился об укреплении города Рима, о чем свиде¬
тельствует такая надпись на Тибуртинских воротах:
«Сенат и народ римский императорам цезарям, нашим господам,
непобедимейшим принцепсам Аркадию и Гонорию, победителям и
триумфаторам, постоянным августам, за восстановление стен, ворот
и башен Вечного города после удаления огромных руин по совету
Стилихона, светлейшего и сиятельного мужа, комита (комит —
высокий придворный титул, впоследствии — граф) и магистра обоих
родов войск, поставил их статуи для увековечения их имени под
наблюдением Флавия Макробия Лонгиниана, светлейшего мужа,
градоначальника Рима, преданного их воле и величию» (ЛН, 248).
Самым мощным противником римлян в это время оказались
готы (точнее — западные готы, или вестготы), с которыми ранее
Феодосий заключил договор и принял их в римскую армию.
Иордан, историк VI в., так объясняет причину возникшей враж¬
дебности готов к римлянам: «После того как Феодосий, поклонник
мира и друг рода готов, ушел от дел человеческих, сыновья его,
проводя жизнь в роскоши, принялись губить обе части империи,
а вспомогательным войскам (т. е. готам) отменили обычные дары;
вскоре готы стали чувствовать к ним презрение и, опасаясь, как бы
от длительного мира не ослабла их сила, избрали себе властителем
Алариха» (Норд. 146).
Вестготы под предводительством Алариха напали на Грецию и
произвели страшные разрушения. В 396 г. Стилихон разгромил их
в Аркадии на юге Греции.
Аларих, однако, спасся и сумел найти покровителей при дворе
восточного императора Аркадия; более того, Аларих был назначен
правителем Иллирии и признан союзником Восточной Римской
империи. Наладив отношения с Востоком, он со своими полчищами
вторгся в Италию, но в 402 и 403 гг. снова был разбит энергичным и
неутомимым Стилихоном.
Однако вестготы представляли собой столь серьезную силу, что
Стилихон вступил в тайные переговоры с Аларихом и предложил
ему перейти на сторону Западной Римской империи, отказавшись
от союза с Востоком.
Аларих благосклонно отнесся к этому предложению, но внезап¬
но снова двинул свои войска на Италию и потребовал от Гонория
крупную мзду.
Гонорий в это время был в Риме, туда же срочно прибыл Сти¬
лихон. В императорском дворце собрался сенат. Стилихон стал
доказывать, что надо откупиться от Алариха. Сенат внял его сло¬
вам, и было решено дать Алариху четыре тысячи фунтов золота.
Но влиятельный сенатор Лампадий воскликнул: «Это договор не о
мире, а о рабстве!» — после чего Лампадию пришлось бежать с
заседания и искать спасения у алтаря одной из церквей.
Однако у многих влиятельных людей в Риме возникло пред¬
убеждение против Стилихона. Нашлись придворные, которые суме¬
ли внушить Гонорию, что Стилихон вступил в сговор с Аларихом,
377
чтобы самому занять императорский трон. В 408 г. Гонорий до¬
пустил, чтобы Стилихон погиб в Равенне: он пытался искать за¬
щиты у алтаря, но его выманили из церкви и убили. Статуи Сти-
лихона были низвергнуты, а его сын Эвхерий убит.
С гибелью Стилихона Рим потерял своего последнего защит¬
ника: отныне над Вечным городом нависла реальная угроза стать
добычей варваров.
98. ГОНОРИЙ
Гонорий был младшим сыном Феодосия I Великого и при
разделе Римской империи получил Запад, который считался худ¬
шей долей, а его старший брат Аркадий получил лучшую долю —
Восток; всю жизнь братья враждовали друг с другом.
Гонорий стал августом в 393 г. при жизни своего отца; после
смерти Феодосия в 395 г. Гонорий был еще слишком молод, чтобы
управлять государством, и власть фактически находилась в руках
его опекуна Стилихона, который вскоре породнился с императором,
женив его на своей дочери Марии.
Сохранился торжественный свадебный гимн в честь Гонория и
Марии, который сочинил Клавдиан, один из последних поэтов уми¬
рающего античного мира; в гимне были такие строки:
Сердце зажгло непривычным огнем обещанье невесты
Августу; он, новичок, сгорал в жару неустанном.
Что это был за новый огонь и что значили вздохи,
Было ему невдомек: и любви он доселе не ведал.
Не развлекают его ни охотничий конь уж, ни стрелы,
Дротик не любо метать. Ум весь целиком обратился
К ране, Амуром ему нанесенной. Как часто из сердца
Вздох исходил! Сколько раз на лице его, тайну вскрывая,
Краска пылала, и имя желанное руки писали
Без приказанья! Уже он готовит подарки любимой,
Но всех нарядов краса уступает сиянью Марии...
А у дворца уже праздник шумит; колесница сияет,
К браку невесту везти готовая. Жаром пылает
Выйти навстречу жених и ропщет на медленность солнца.
Так благородный скакун, впервые затронутый страстным
Чувством, гордясь, потрясая прекрасной, роскошною гривой,
Шею свою изогнув, по фарсальским долинам несется,
Ржаньем тревожа вокруг знакомые издавна воды,
Ноздри раздув; пастухи полны надежд на обильный
Стаду прирост, а матки прекрасному рады супругу.
(Пер. А. В. Артюшкова.— В кн.: Хрестоматия по античной литературе. Т. II.
Римская литература. Сост. Н. Ф. Дератани, С. П. Кондратьев, Н. А. Тимофее¬
ва. Изд. 4-е. M., 1949. С. 575—576).
Юная императрица скончалась вскоре после свадьбы и была
похоронена в базилике св. Петра в Ватикане. В 1544 г., когда на
месте обветшавшей старой базилики шло строительство нового
здания — собора св. Петра — был обнаружен античный саркофаг
378
из красного гранита—место погребения первой жены Гонория.
Саркофаг вскрыли. В нем покоилась Мария, одетая в золотую
парчу и разукрашенная драгоценностями, как египетская царица.
Рядом с ней лежали тридцать сосудов из золота, хрусталя и агата,
золотой светильник, фигурки животных, изваянные из драгоцен¬
ных камней, а также серебряный ларец с серьгами, ожерельями и
перстнями с жемчугами, сапфирами и изумрудами. В саркофаге
нашли золотую пластинку с именем императрицы, а ее драгоцен¬
ности оказались именно теми, какие воспел поэт Клавдиан в своем
свадебном гимне. Папа Павел III (1534—1549), не имевший пред¬
ставления об историко-художественной ценности этого уникаль¬
ного памятника поздне-римской древности, приказал переплавить
золотые изделия на металл, а драгоценными камнями украсил свою
тиару.
После ранней смерти Марии Гонорий женился на другой дочери
Стилихона, на Терманции. Детей у Гонория не было.
Пока Стилихон был у власти, Западной Римской империи уда¬
валось противостоять варварским нашествиям.
В 403 г. Гонорий отправился в Рим, чтобы отпраздновать де¬
сятилетие своего правления и справить триумф в честь победы над
вестготами, которая исключительно была заслугой Стилихона. На
пути к Риму Гонория сопровождали войска, уже почти целиком
состоявшие из варваров.
Навстречу триумфальному шествию вышли христианские свя¬
щенники во главе с епископом Рима; в те времена он утверждался
императором и формально был его смиренным подданным.
В христианском Риме было еще много язычников. Император¬
ское окружение тоже не было чисто христианским, ибо высокие
государственные посты занимали как христиане, так и язычники;
германцы, состоявшие на императорской службе, были христиа¬
нами.
Гонорий поселился в императорском дворце на Палатинском
холме и прожил в Риме целый год. В городе устраивались роскош¬
ные зрелища (борьба, конные состязания и травля диких зверей),
но гладиаторские бои Гонорий запретил навсегда (впервые их
осудил Константин I Великий в эдикте от 325 г.).
Г онорий проявил заботу о том, чтобы по внешности римляне не
уподобились бы полностью варварам: особым законом было запре¬
щено местному населению города Рима облачаться в меха, носить
штаны, и ходить с длинными волосами, как это принято у готов.
В конце 404 г. стали поступать известия об угрозе нового на¬
шествия варваров; Гонорий покинул Рим и вернулся в Равенну,
которая была защищена крепкими стенами и окружавшими ее бо¬
лотами. Император заперся в Равенне, а 200000 кельтов и герман¬
цев вторглись в Италию. Около Флоренции Стилихон нанес им по¬
ражение.
В 408 г. Стилихон был убит, и Г онорий должен был теперь пра¬
вить самостоятельно.
379
Однако бесталанный император предоставил безопасность За¬
падной Римской империи игре случая, а сам гораздо большее вни¬
мание уделял делам религиозным. Язычество становилось все сла¬
бее, христианство крепло: к 400 г. в городе Риме насчитывалось
уже 600 семейств древней знати, которые приняли христианство.
15 ноября 408 г. Гонорий совместно с восточным императором
Феодосием II1 издал эдикт, согласно которому еще раз было отобра¬
но имущество у всех храмов, и языческие культы таким образом
окончательно лишились всех материальных средств, необходимых
для их отправления; алтари и изображения богов приказано было
уничтожить, но храмы не разрушать, а сохранить для общест¬
венного использования. Почти через двадцать лет Феодосий II и
Валентиниан III издали эдикт о превращении зданий храмов в
церкви.
После убийства Стилихона Аларих снова двинулся со своими
вестготами на Италию и на этот раз подступил уже к стенам Рима.
Для устрашения Алариха римляне с отчаяния убили вдову
Стилихона Серену, которая была племянницей Феодосия I Вели¬
кого, дочерью его брата Гонория; Серену обвинили в том, что она из
чувства мести за мужа, якобы, призвала Алариха в Рим. Ее голову
выставили на городской стене на страх врагам, но это на них ни¬
сколько не подействовало, и они держали Рим в осаде до тех пор,
пока в городе не начались голод и эпидемия.
Отчаявшиеся римляне направили к Алариху посольство с прось¬
бой о милости. Варвар потребовал, чтобы римляне отдали ему все
золото, все ценности и всех рабов-варваров, которые находились в
городе. «Что же тогда останется у римлян?» — спросили послы.
«Жизнь»,— ответил Аларих.
Через некоторое время к нему явилось второе посольство. На
этот раз варвар был несколько умереннее в своих требованиях:
он запросил «всего-навсего» 5000 фунтов золота, 30 000 фунтов се¬
ребра, 3000 пурпурных и 4000 шелковых одеяний, а также 3000
фунтов перца.
Римлянам ничего не оставалось делать как согласиться на эти
условия. Но чтобы собрать нужное количество золота и серебра, им
пришлось переплавить множество статуй, в том числе и аллегори¬
ческую статую Доблести, что оказалось символичным: древняя рим¬
ская доблесть прекратила свое существование, и в скором времени
Рим — Вечный город пал.
Получив выкуп, Аларих на этот раз отступил от Рима и увел
с собой 40 000 рабов-варваров, которые постепенно перебежали к
нему из города.
Аларих потребовал от Г онория, который отсиживался в Равенне,
чтобы он предоставил ему титул полководца императорских войск,
власть над частью империи и ежегодно платил дань серебром и
хлебом.
Феодосий II был сыном Аркадия, брата Гонория.
380
Гонорий с презрением отверг притязания варвара.
Тогда Аларих в 409 г. снова двинулся на Рим, и так как городские
стены, построенные императором Аврелианом, были неприступны,
он снова осадил город и обрек его на голод.
Несчастные жители Вечного города опять оказались предостав¬
лены сами себе и не могли надеяться на помощь никчемного Го¬
нория. Им пришлось согласиться на новые требования Алариха.
По его желанию они официально объявили, что Гонорий лишен
императорской власти и что в Риме отныне императором является
бывший его градоначальник Аттал; новый император немедленно
дал Алариху титул полководца империи, а его родственнику Ата-
ульфу — титул начальника конницы.
Язычник Аттал, став императором, принял крещение, однако
повелел открыть языческие храмы в Риме, а на своих монетах
вместо монограммы Христа стал чеканить изображение богини
Победы.
Объединенные войска готов и римлян во главе с Аларихом и
Атталом двинулись против Гонория, сидевшего, как обычно, в
Равенне в полном бездействии.
Страх овладел Гонорием, и сначала он согласился признать
Аттала своим соправителем. Однако Равенна, окруженная не только
стенами, но и болотами, была неприступна, и Аларих скоро понял,
что овладеть ею не сможет.
Пока тянулись переговоры с Гонорием, Аларих поссорился с
Атталом, взял его под стражу, лишил императорского титула, сорвал
с него корону и порфиру и отослал их в Равенну.
Когда стало ясно, что переговоры с Гонорием не приведут к
желаемым результатам, Аларих снова двинулся на Рим, угрожая
ему разрушением. Но Гонорий, заботившийся лишь о своей особе,
не намерен был спасать Рим и предоставил варвару полную сво¬
боду действий.
Рим был осажден в третий раз; варварское войско Алариха
состояло из вестготов в медных панцирях и из сарматов в звери¬
ных шкурах.
В результате третьей осады Рим пал. На современников это про¬
извело жуткое впечатление, и многие усмотрели в падении Вечного
города предвестие конца света.
Но, как это ни странно, история не сохранила вполне достовер¬
ного и обстоятельного описания этого крупного события, даже
дата — 24 августа 410 г.— не является бесспорной.
К началу V в. процесс упадка интеллектуальной культуры и от¬
мирания творческой мысли зашел столь далеко, что Римская импе¬
рия уже не имела ни мудрых и беспристрастных историков, ни
вдохновенных и увлекательных поэтов; языческие писатели все
больше впадали в цветистую риторику и откровенное пустосло¬
вие, а христианские писатели заботились о прославлении своей
религии и пренебрегали исторической достоверностью; подлинная
история перестала представлять интерес для большинства жителей
381
Римской империи — это было одним из проявлений того процесса
варваризации римлян, который шел в течение нескольких веков.
К V в. римляне вполне достигли такой степени варваризации,
чтобы почти незаметно слиться с варварским миром; через 66 лет
после первого падения Рима Западная Римская империя прекра¬
тила свое существование, а современники почти и не заметили этого,
ибо Италия давно уже была наводнена варварами, как пришлыми,
так и местными, то есть бывшими римлянами.
Историки нового времени, сопоставив разноречивые и неполные
сведения, сообщаемые историками древними, пришли к выводу, что,
вероятнее всего, истощенный голодом Рим пал в результате пре¬
дательства.
Прокопий Кесарийский, греческий историк VI в., пишет:
«Я расскажу, каким образом Рим был взят Аларихом.
Этот предводитель варваров долгое время осаждал Рим и, не
имея возможности овладеть им ни силой, ни хитростью, придумал
следующее.
Из своих воинов он выбрал триста человек, еще безбородых
молодых людей, которые выделялись своей знатностью и храбро¬
стью, превышавшей их возраст, и тайно сообщил им, будто он на¬
мерен подарить их в качестве рабов некоторым знатным римлянам.
Он приказал им держать себя у римлян очень скромно и добро¬
детельно и усердно выполнять все, что им прикажут их господа, а
спустя некоторое время, в заранее назначенный срок, в полдень,
когда господа их, как обычно, погрузятся в послеобеденный сон,
они все должны будут устремиться к тем городским воротам, ко¬
торые называют Соляными, и, внезапно напав на стражу, перебить
ее и быстро растворить ворота.
Такой приказ отдал Аларих молодым воинам и в то же время
отправил послов к сенату с заявлением, что он, дивясь привержен¬
ности римлян к своему императору, не намерен их более терзать,
а из уважения к их мужеству и верности дарит на память каждому
сенатору по несколько рабов.
Вскоре после этого официального заявления Аларих отослал в
Рим своих молодых людей, а войску отдал приказ готовиться к
отступлению, чтобы римляне могли это видеть.
Римляне обрадовались заявлению Аларих а, приняли дар и воз¬
ликовали, не заподозрив коварства со стороны варвара.
Исключительная покорность, которую проявили присланные
Аларихом молодые люди, уничтожила всякие подозрения, а войско
частично действительно стало отступать, другие же воины делали
вид, что готовятся к снятию осады.
Настал назначенный день. Аларих повелел всему своему войску
вооружиться и наготове стал ждать у Соляных ворот, где он распо¬
лагался с самого начала осады.
Молодые люди в условленное время сбежались к Соляным во¬
ротам, внезапно напали на стражу, перебили ее, беспрепятственно
отперли ворота и впустили в Рим Алариха и его войско.
382
Варвары сожгли здания, находившиеся поблизости от ворот, в
том числе дворец Саллюстия, древнего римского историка. Большая
часть этого дворца в наполовину обгорелом виде существовала и
в мое время (т. е. в VI в.).
Варвары ограбили весь город, убили большую часть населения
и отправились дальше.
Рассказывают, что в Равенне один придворный евнух, выпол¬
нявший обязанности птичника, сообщил Гонорию, что Рим погиб.
«Да я только что кормил его своими руками!» — воскликнул Гоно-
рий. (У него был огромный петух по кличке Рим). Евнух, поняв
ошибку императора, пояснил, что Рим пал от меча Алариха. Тогда
Гонорий, успокоившись, сказал: «Друг мой, я подумал, что околел
мой петух Рим»1. Такой простак, как говорят, был этот император.
Некоторые утверждают, что Рим был иначе взят Аларихом;
якобы, одна женщина по имени Проба, богатая и знатная, принад¬
лежавшая к сенаторскому сословию, сжалилась над римлянами,
которые погибали от голода и прочих бедствий и стали уже питаться
человеческих мясом. Проба, не видя никакой надежды на спасение,
так как река и порт были во власти врага, приказала своим рабам
ночью отпереть городские ворота и впустила варваров» (Прок.
Кес. Ванд: I, 2).
Аларих отдал Вечный город на разграбление своему косматому
воинству; для этого он предоставил срок небольшой — всего три
дня.
Конечно, за три дня нельзя было разрушить великий Рим, стены
зданий которого были сделаны из крепчайшего бетона, и варвар с
дубиной был бессилен против этой каменной мощи.
Три дня варвары буйствовали в городе и грабили его сокровища,
убивая и истязая беззащитное население. От огня больше всего
пострадал дворец историка Саллюстия, того самого, который был
соратником Юлия Цезаря.
Вестготы были христианами, поэтому Аларих запретил им уби¬
вать людей и грабить святыни апостолов Петра и Павла; папа Ин¬
нокентий бежал из Рима в Равенну, покинув все на произвол судь¬
бы. От убийств варвары не удержались, но кое-какие святыни дей¬
ствительно не тронули.
Через три дня Аларих со своими варварами добровольно ушел
из Рима, увез огромные сокровища и увел с собой в числе пленников
молодую и красивую сестру Гонория.
Рим был предоставлен сам себе. Город был запятнан кровью,
многие статуи разбиты, сокровища похищены, но все здания, кроме
дворца Саллюстия, целы. Христианские писатели в своих сочине¬
ниях очень сильно преувеличили масштабы разрушений в Риме;
один из них, Иероним, писал: «Увы! Мир гибнет, а мы пребываем
в наших грехах; императорский город и главу Римской империи
1 В греческом подлиннике речь идет не о петухе, а о курице по кличке
Рома; в латинском и греческом языках Рим (Roma) женского рода.
383
пожрал огонь». Зато историк Иордан пишет: «По приказанию Ала-
риха готы ограничились грабежом и не поджигали города, хотя
обычно варвары это делают» (Иорд. 156). Озорий, современник
этих событий, отмечает, что Рим был ниспровергнут не столько
людьми, сколько богом, ибо люди были бессильны против каменных
его громад, а бог поразил молниями прекраснейшие места в го¬
роде (см. Орозий. История, VII, 39, 18).
Однако от разгрома, учиненного Аларихом, Рим оправился до¬
вольно быстро, так как победитель покинул его и со своим войском
двинулся на юг Италии, намереваясь переправиться в Африку.
Но в пути около города Козенцы у слияния рек Крати и Бузенто
он скончался от какой-то внезапной болезни. Сохранилась легенда,
повествующая о его необычном погребении: чтобы обезопасить
гробницу от грабителей, приближенные Алариха отвели воды реки
Бузенто и похоронили своего бывшего повелителя в ее русле; затем
убили всех рабов, принимавших участие в сооружении гробницы,
а воды реки вернули в прежнее русло. В 1980-х годах около Козен¬
цы в нескольких сотнях метров от слияния двух рек при дорожных
работах случайно обнаружили большую каменную гробницу, кото¬
рая, возможно, принадлежала Алариху.
Так осенью 410 г. власть над вестготами перешла к Атаульфу,
родственнику Алариха.
«Атаульф, приняв власть, вернулся в Рим и, наподобие саранчи,
сбрил там все, что еще оставалось, обобрав Италию не только в
области частных состояний, но и государственных, так как импера¬
тор Гонорий не мог ничему противостоять» (Иорд, 159).
Однако Атаульф не пожелал стать императором и в 411—412 гг.
увел своих соплеменников из Италии.
Историк Орозий рассказывает об этом так:
«Повелителем племени готов был тогда Ат.аульф, который после
вторжения в Рим и смерти Алариха, наследовал его власть, взяв в
жены Галлу Плацидию, захваченную в плен сестру императора.
Он, как об этом часто приходится слышать и как это было доказано
его кончиной, будучи ревностным приверженцем мира, предпочел
верно служить императору Гонорию и использовать силы готов для
защиты Римского государства. Ведь я сам слышал, как один муж¬
чина из Нарбона, занимавший военную должность при Феодосии,
человек верующий, рассудительный и серьезный, говорил в палес¬
тинском городе Вифлееме пресвитеру блаженнейшему Иерониму,
якобы он в Нарбоне был в очень хороших отношениях с Атауль-
фом и знает достоверно, что тот, хотя был чрезвычайно велик духом,
умом и силами, не один раз говорил, что сначала он (Атаульф)
пламенно желал, изничтожив само имя римлян, превратить всю
римскую землю в империю готов, чтобы, попросту говоря, стало
Готией то, что было Романией, и Атаульф сделался бы тем, кем был
некогда Цезарь Август; однако на большом опыте он убедился, что
готы никоим образом не могут повиноваться законам по причине
своей разнузданной дикости, а государство не может быть лишено
384
законов, ибо государство без законов — это не государство, поэтому
в конце концов он (Атаульф) предпочел иметь славу благодетеля
и восстановителя Римского государства с помощью сил готов, дабы
в памяти потомков остаться инициатором возрождения империи,
после того как он не смог сделаться ее преобразователем. Поэто¬
му Атаульф не стал воевать с римлянами, а предпочел мир, поддав¬
шись уговорам и советам своей жены Галлы Плацидии, женщины
очень умной и достаточно религиозной, которая побуждала его к
добрым делам» (Орозий. История. VII, 43, 2—8).
В царствование инертного Гонория Западная Римская империя
стала разваливаться. Еще в 408 г. римские легионы, стоявшие в
Британии, провозгласили своего императора — Константина, а ле¬
гионы, расквартированные в Германии, на Рейне, тоже выбрали
своего монарха — И овина. Оба новых императора, преисполненные
энергии, бьющей через край, сразу приступили к завоеваниям:
они вторглись в Галлию, для защиты которой у Гонория не было
сил, и захватили ее: Иовин взял северную часть, а Константин —
южную. Скованный страхом Гонорий, сидя в Равенне, вступил
через третьих лиц в переговоры с отважным Атаульфом и пообе¬
щал ему хорошую плату за помощь на галльском фронте. Бесстраш¬
ный Атаульф прогнал узурпаторов, вернул Северную Галлию Го¬
норию, а сам захватил земли к югу от Луары и создал там свое
вестготское королевство.
Потом Испания, где появился другой узурпатор, вышла из-под
власти римлян, но другой варвар, Валлия, вернул ее императору,
который, как обычно, пребывал в полном бездействии в Равенне;
впрочем, Гонорий еще раз съездил в Рим и отпраздновал триумф.
Тем временем Британия, входившая в состав римских владений,
но оставленная римлянами совсем без внимания, начала защи¬
щаться от варваров своими силами и постепенно стала обретать
независимость.
А Гонорий все так же сидел, сложа руки, в Равенне; фактически
император превратился в парадную куклу.
Бесславное царствование Гонория продолжалось до августа
423 г., когда он скончался в Равенне от водянки в возрасте трид¬
цати девяти лет.
99. ГАЛЛА ПЛАЦИДИЯ
Галла .Плацидия была дочерью Феодосия I Великого и сестрой
Аркадия и Гонория.
Аркадий находился в Константинополе, Гонорий сидел в Ра¬
венне, а Галла Плацидия жила в Риме. Она была красива и молода
(ей был всего двадцать один год), когда вестготы под предводи¬
тельством Алариха в 410 г. захватили Рим и взяли ее в плен; они
увели ее с собой, однако обращались с ней хорошо.
Аларих вскоре умер, и власть над вестготами перешла к Ата-
ульфу, его родственнику, «выдающемуся и внешностью, и умом, по¬
13 Зак. 4671 Е. В. Федорова
385
тому что он был похож на Алариха, если не высотою роста, то кра¬
сотою тела и благообразием лица» (Иорд. 158).
Атаульф пожелал жениться на Галле Плацидии; свадьба состоя¬
лась вопреки ее воле, но брак оказался удачным.
На свадьбе пятьдесят вестготских юношей преподнесли невесте
подарки от жениха — сто чаш, до краев наполненных золотом и
драгоценными камнями; все это было награблено в Риме.
Так Галла Плацидия, сестра обоих римских императоров, сде¬
лалась повелительницей вестогов; и Атаульф и Галла Плацидия
были христианами.
Атаульф не выносил спокойного существования, и когда из-под
власти римлян стала выходить Испания, активно включился в борь¬
бу за нее. Он захватил Барцелону (совр. Барселона) и обосновался
в ней; там в одной из церквей был похоронен рано скончавшийся
Феодосий, сын Атаульфа и Галлы Плацидии.
В 415 г. Атаульфа убили, а его барцелонский дворец и трон за¬
хватил Сингерих. Узурпатор немедленно приказал убить шестерых
детей Атаулыфа от первого брака, а Галлу Плацидию выгнал из
дворца. Вместе с другими пленниками ей пришлось идти пешком
более двенадцати миль, а варвар-победитель, торжествуя, ехал на
коне рядом с ними.
Но через семь дней Сингерих был убит, и повелителем вестготов
стал Валлия. Он обменял Галлу Плацидию на шестьсот тысяч мер
пшеницы, и она была отправлена ко двору ее брата Гонория в Ра¬
венну.
Гонорий насильно выдал Галлу Плацидию замуж за своего вид¬
ного полководца Констанция. У Констанция и Галлы Плацидии
родилось двое детей: Валентиниан и Гонория.
В 421 г. Гонорий объявил Констанция августом и своим сопра¬
вителем. Однако в том же году Констанций внезапно скончался,
а Гонорий отослал Галлу Плацидию с детьми в Константинополь,
так как молва стала его обвинять в преступной страсти к сестре.
При константинопольском дворе Г алле Плацидии жилось плохо,
и после смерти Гонория и кончины узурпатора Иоанна она с детьми
вернулась в Италию и сделалась регентшей при своем семилетием
сыне Валентиниане III, который был коронован в Риме в 425 г.
Власть Галлы Плацидии над Западной Римской империей про¬
должалась двадцать пять лет.
Однако Галла Плацидия не обладала должными качествами
ума и характера, чтобы удержать в своих руках разваливающуюся
империю (это никому уже не было под силу). Поглощенная двор¬
цовыми интригами, она не сумела воспользоваться талантами пре¬
восходных полководцев Аэция и Бонифация, состоявших при ее
дворе. В результате этого от империи отпала провинция Африка,
так как в пылу раздражения Бонифаций призвал вандалов из Испа¬
нии, которые в 429 г. вторглись в римские владения: они захватили
Африку, и Италия стала страдать от недостатка хлеба, так как его
обычно привозили из Африки.
Галла Плацидия умерла в Риме 27 ноября 450 г.
386
100. КОНСТАНЦИЙ III
Констанций, родом иллириец, был видным полководцем и поль¬
зовался исключительным влиянием при дворе Гонория.
Констанций добивался руки Галлы Плацидии, когда она не была
замужем и жила в Риме. С помощью Гонория он в конце концов
женился на ней в 417 г.; в 421 г. он получил титул августа и вскоре
внезапно скончался.
101. ГОНОРИЯ
Юста Грата Гонория, дочь Констанция III и Галлы Плацидии,
родилась в Равенне в 417 г.
В 433 г. Гонорий был дан титул августы; этот титул поднял ее столь
высоко, что у нее не осталось никакой надежды выйти замуж; не
было у нее также никакой надежды обрести когда-нибудь реаль¬
ную власть, которая официально принадлежала ее брату и матери;
фактически властью в Западной Римской империи распоряжались
лица разные.
В 434 г. у Гонории возник роман с Евгением, главным распоря¬
дителем императорского дворца. За это Гонорию с позором из¬
гнали из Равенны в Константинополь, где более десяти лет про¬
держали во дворце под строгим наблюдением, заставив вести жизнь
монахини.
Однако Гонория не смирилась со своей печальной судьбой и с
помощью верных людей сумела тайно вступить в переговоры с гроз¬
ным властителем диких гуннов Аттилой; она послала ему кольцо и
предложила свою руку вместе с правом на часть Римской империи.
Аттила «был мужем, рожденным на свет для потрясения наро¬
дов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию,
наводил на все трепет, широко известный повсюду страшным о нем
представлением. Он был горделив поступью, метал взоры туда и
сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное
свое могущество. Любитель войны, сам он был умерен на руку,
очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем,
кому однажды доверился. По внешнему виду низкорослый, с ши¬
рокой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой
бородой, тронутой сединою, с приплюснутым носом, с отврати¬
тельным цветом кожи, он являл все признаки своего происхож¬
дения» (Иорд. 182—183).
Могучий гунн охотно принял предложение римской принцессы
и через некоторое время потребовал у Марциана, восточнорим¬
ского императора, выдать ему невесту, с которой он, якобы, обручен,
и выплатить дань.
Гонорию в панике отослали из Константинополя назад в Ра¬
венну, немедленно повенчали ее с каким-то придворным и упрятали
под замок.
13*
387
Аттила снова заявил о своем праве на Гонорию и в 451 г. двинул
орды гуннов на Италию, однако в грандиозной битве на Каталаун-
ских полях потерпел поражение; в этот раз против гуннов вместе с
римлянами сражались те самые вестготы, которые в 410 г. захва¬
тили и разграбили Рим.
Весной 452 г. Аттила снова напал на Италию и, произведя
страшнейшие разрушения, подступил к Риму, где находился импе¬
ратор Валентиниан III.
В переговоры с гунном вступили двое знатных римлян и папа
Лев I; они добились того, что свирепый враг согласился на получе¬
ние ежегодной дани от Рима и 6 июля 452 г. начал отступление.
Аттила ушел в Паннонию, но снова стал грозить Италии раз¬
граблением, если ему не отдадут Гонорию. Рим спасла лишь вне¬
запная смерть Аттилы в 453 г.
Спасение от Атиллы в Риме ежегодно отмечалось церковным
праздником. В этот же день устраивались цирковые представления,
причем народ валом валил в цирк, а в церквах было пусто: пристрастие
к зрелищам у римлян было гораздо сильнее, чем любовь к христиан¬
скому богу. По этому поводу пресвитер Сальвиан из Массилии
(совр. Марсель) выразил свое прискорбие и изумление: «Кто мо¬
жет думать о цирке, когда над ним нависла угроза попасть в плен?!
Кто, идя на казнь, смеется?! Объятые ужасом перед рабством, мы
предаемся забавам и смеемся в предсмертном страхе. Можно по¬
думать, что каким-то образом весь римский народ наелся сардо¬
нической травы: он умирает и хохочет».
Гонория умерла после 454 г.; ей так и не удалось выйти на сво¬
боду.
102. ВАЛЕНТИНИАН III
Валентиниан III, сын Констанция III и Галлы Плацидии, стал
императором в 425 г., когда ему было всего семь лет. Хотя офици¬
ально его царствование продолжалось до 455 г., он никогда не пра¬
вил самостоятельно, ибо отличался явным слабоумием.
Валентиниан III вел бездумный и разгульный образ жизни, за
что в конце концов и поплатился, а римляне очень дорого за¬
платили за то, что их государство в течение долгого времени
управлялось неизвестно кем и неизвестно как.
Валентиниан III был убит 16 марта 455 г. Наследников он не
оставил, и это привело к безвластию и к тяжелым последствиям.
17 марта 455 г. императором был провозглашен сенатор Петро-
ний Максим, ярый враг покойного Валентиниана.
На второй месяц пребывания Петрония Максима у власти его
спокойные дни окончились, так как в устье Тибра вошли корабли
вождя вандалов Гензериха: вандалы еще в 429 г. отобрали у им¬
перии Африку, а теперь двинулись на город Рим.
Ходили слухи, что Петроний Максим сам навлек на себя эту
беду следующим образом.
388
Валентиниан III обманом склонил к прелюбодеянию доброде¬
тельную жену Петрония Максима, которая во всем призналась
своему мужу и скончалась от горя.
Петроний Максим, став императором, захотел жениться на вдове
Валентиниана III Евдоксии. Она оказала сопротивление, но все-таки
сделалась его женой. Однажды Петроний Максим неосторожно
признался ей, что именно он подстроил убийство императора. Тогда
Евдоксия в гневе стала призывать на помощь властителя вандалов
Гензериха и убедила его напасть на Рим.
Иордан так характеризует Гензериха: «Он был невысокого роста
и хромой, так как когда-то упал с лошади; скрытный, немного¬
словный, презиравший роскошь, бурный в гневе, жадный до богат¬
ства, крайне дальновидный, когда надо было возмутить племена,
готовый сеять семена раздора и возбуждать ненависть» (Иорд.
168).
Рим был полностью неспособен к обороне. В городе началась
паника. Петроний Максим в отчаянии бежал, но на одной из улиц
его узнали, побили камнями, а труп выбросили в Тибр. Это случи¬
лось 12 июня 455 г.
Гензерих высадился на берег и направился к Риму. Ему на¬
встречу вышел только один папа Лев I, но он не смог заставить
врага отступить.
На этот раз никто не защищал Вечный город. Гензерих со своими
вандалами беспрепятственно вступил в Рим на третий день после
убийства Петрония Максима и дал своим воинам четырнадцать
дней на разграбление города.
«Гензерих, нагрузив корабли свои золотом, серебром и другими
вещами из императорского имущества, вернулся в Карфаген. Он
не оставил во дворце ни меди, ни какого-либо другого металла.
Ограбил он и храм Юпитера Капитолийского, сняв с него половину
крыши. Это была замечательная и великолепная крыша, из лучшей
меди и вся густо вызолоченная» (Прок. Кес. Ванд. I, 5).
Вандалы угнали в Африку тысячи римлян, обратив их в рабов,
увезли они с собой также императрицу Едоксию, двух ее дочерей
(Евдоксию и Плацидию) и Гауденция, сына полководца Аэция.
Одна из дочерей Евдоксии, носившая ее имя, была вынуждена
выйти замуж за Гуннериха, сына Гензериха. Через шестнадцать
лет ей удалось бежать от варвара-мужа и добраться до Иерусалима,
где она и окончила свои дни.
За жестокое разграбление Рима вандалы получили в истории
заслуженную славу отъявленных дикарей, так что слово «ванда¬
лизм» приобрело нарицательный смысл.
Однако за четырнадцать дней вандалы не уничтожили здания
Рима — они не ставили перед собой такой цели.
«Но в других отношениях Рим был опустошен сверх всякой
меры. Вандалы, захватив богатую провинцию Африку, уже владе¬
ли латифундиями (крупной земельной собственностью) римской
знати и патримониями (владениями) церкви; семьи большинства
389
сенаторов были доведены до нищеты; население Рима уменьшилось,
так как народ частично был обращен в рабство, а частично — бе¬
жал. За сорок пять лет, которые прошли со времени вторжения
Алариха в Рим, его население убавилось на сто пятьдесят тысяч,
если не больше. Многие древние роды исчезли совершенно, другие —
влачили бедственное существование и гибли, как гибли храмы язы¬
ческих богов, покинутые и разрушающиеся. Большие дворцы опус¬
тели, и все в них было мертво, римляне двигались, как привидения,
по городу, который был слишком велик для их замиравшей жизни.
Если раньше, во времена расцвета империи, обширные пространства
Рима, застроенные храмами, базиликами, аркадами и всякого рода
зрелищными сооружениями, вызывали в человеке изумление, то
теперь, с середины V века, Рим должен был представлять картину
торжественного умирания города, в величественных пространствах
которого уже не катится волна народного движения, и повсюду
воцаряется могильная тишина» (Г регоровиус Ф. История го¬
рода Рима в средние века. Т. I. Спб., 1903, с. 194).
103. МАЙОРИАН
За период с 455 до 475 г. на троне Западной Римской империи
сменилось около десятка императоров, реальная власть которых
была ничтожна.
Императорская власть в условиях Запада фактически утратила
свою сущность монархии; сохранялась лишь ее пурпурно-золотая
внешность, а хозяевами государства римлян сделались варвары,
занимавшие высокие военные посты при императорском дворе.
После убийства Петрония Максима и разграбления Рима ванда¬
лами императором стал варвар Авит. Он происходил из знатного
галльского рода и прежде состоял на службе у западноримского
императорского двора. 10 июля 455 г. он торжественно вступил в
сан императора в Арелате (совр. Арль на юге Франции), не спра¬
шивая согласия римского сената; римлянам ничего не оставалось
делать, как признать этот факт и пригласить его в Рим.
Хотя галл Авит получил хорошее образование и не был варваром
в низменном смысле этого слова, римский сенат, уже плохо пони¬
мая, чего он хочет, затеял переговоры с Рицимером, другим варва¬
ром знатного происхождения (по отцу он принадлежал к свевам,
а по матери — к вестготам и был внуком их властителя).
Рицимер, бывший на службе у императоров Валентиниана III
и Петрония Максима, был известен как человек энергичный и сме¬
лый. Властолюбивый и сообразительный варвар охотно пошел на¬
встречу пожеланиям римских сенаторов и не упустил возможности
схватить власть: в 456 г. он поднял мятеж против Авита, тот бежал
из Рима и вскоре был убит.
Фактическим господином Италии сделался Рицимер, а импера¬
торский трон в течение шести месяцев не был занят никем; по су¬
ществу, императорская власть уже совсем изжила себя.
390
Италия бесповоротно переходила во власть варваров: наряду со
старой римской аристократией появилась аристократия новая —
из варваров-наемников, которые были на жалованье у империи;
римская аристократия вымирала, варварская аристократия крепла.
Через полгода, 28 февраля 457 г., Рицимер получил от сената
титул патриция римлян; своего соратника Майориана он сделал на¬
чальником конницы.
1 апреля 457 г. с милостивого согласия Рицимера Майориан
был официально провозглашен императором в военном лагере под
Равенной.
Майориан оказался последним римским императором, кото¬
рому был присущ ум государственного деятеля и высокое сознание
ответственности за вверенное ему государство.
Однако Рим стал другим, римляне изменились, император уже
не был нужен ни для защиты от внешних врагов (он все равно был
бессилен и защищался от варваров с помощью самих же варваров),
ни для укрепления устоев рабовладения, ибо рабовладельческий
способ производства изжил себя.
Со времени Валентиниана III Рим снова стал императорской
резиденцией.
Майориан приложил много усилий к тому, чтобы восстановить
город и охранить его от варварства самих римлян, которые без¬
думно использовали существующие здания как каменоломни для
добывания строительного материала.
Майориан решительно восстал против этого варварства и издал
грозный эдикт:
«Мы, правители города, решили положить конец бесчинству,
благодаря которому обезображивается вид почтенного города и ко¬
торое давно уже вызывает у нас отвращение. Нам известно,
что общественные здания, которые составляют всю красоту города,
подвергаются разрушению из-за преступной снисходительности
властей. Под тем предлогом, что камень нужен для возведения
общественных зданий, древние величественные сооружения под¬
вергаются разрушению, и таким образом уничтожается великое
лишь для того, чтобы построить где-то что-то ничтожное. А затем
доходят уже до такого злоупотребления, что для постройки
частного дома берут необходимый строительный материал, разру¬
шая общественные здания. А между тем то, что составляет блеск го¬
рода, должно было бы оберегаться гражданами с любовью.
Поэтому мы устанавливаем как общеобязательный для всех
закон, что все те здания, которые были воздвигнуты в древности
для общего блага и для украшения города, будут ли то храмы или
иные памятники, не должны быть никем разрушаемы, и никто не
должен к ним прикасаться. Судья, потворствующий нарушению
этого закона, подлежит штрафу в пятьдесят фунтов золота (20 кг
золота). Если должностные лица согласятся исполнить противо¬
законный приказ судьи о разрушении здания и не окажут ему со¬
противления, то за это они будут подвергнуты наказанию плетью
391
и им будут отрублены руки, так как они вместо того, чтобы обере¬
гать памятники, оскверняют их. Все архитектурные детали, которые
незаконно были похищены, ни в коем случае не могут быть отчуж¬
дены от государства, и мы приказываем, чтобы все было возвра¬
щено.
Если потребуется сломать какое-либо древнее здание ввиду
невозможности его отремонтировать или по причине сооружения
какой-нибудь новой постройки, то об этом должен вынести решение
просвещенный и досточтимый сенат, который, признав после серьез¬
ного обсуждения необходимость сломать здание, должен предста¬
вить свое заключение нашему заботливому рассмотрению. А то, что
не может быть реставрировано, должно быть использовано на укра¬
шение какого-нибудь другого общественного здания» (Г рего¬
ро виус Ф. История города Рима в средние века. Т. I, Спб., 1903,
с. 202—203).
Эдикт Майориана был направлен также и против христианских
священников, ибо со времени Константина Великого в Риме вошло
в обычай строить церкви, ломая для этого древние храмы и прочие
общественные сооружения.
Майориан серьезно хотел положить предел саморазрушению
Рима.
Однако никакой, даже самый разумный, император уже не мог
остановить интенсивный процесс самораспада античного Рима,
тем более, что подлинным хозяином Рима был все-таки не Майо¬
риан, а Рицимер, которому вскоре слишком энергичный император
стал в тягость.
Возможно, что именно благодаря коварству Рицимера, всту¬
пившего в тайный сговор с вандалами, Майориан потерпел пора¬
жение, когда двинул римский флот к берегам Африки против Ген-
зериха, чтобы отомстить ему за разграбление Рима.
2 августа 461 г. Майориан был арестован по повелению Рици¬
мера, а 7 августа обезглавлен.
392
эпилог
Западная Римская империя неотвратимо приближалась к своему
бесславному концу, и никто более не пытался воспрепятствовать
ее полному погружению в мир варварства.
После убийства Майориана в течение трех месяцев с небольшим
западноримский императорский трон пустовал.
19 ноября 461 г. Рицимер, некоронованный властитель Италии,
возвел в императоры некоего Либия Севера, человека незначитель¬
ного; не имея никакой реальной власти и ничем не проявив себя,
он был уничтожен Рицимером осенью 465 г.
Более года Рим обходился без императора: Рицимер не желал
отягощать себя императорской короной и вместе с тем не торо¬
пился возложить это сверкающее украшение на чью-либо несчаст¬
ную голову.
Тем временем в дела погибавшей Западной Римской империи
вмешался Лев I, император Восточной Римской империи. Хотя Ри-
цимеру такое вмешательство пришлось не по душе, он все-таки
согласился признать западным императором знатного восточнорим¬
ского сенатора Прокопия Антемия, ставленника Льва I.
12 апреля 467 г. грек Антемий торжественно был провозглашен
императором в окрестностях Рима. Вскоре Рицимер женился на егс
дочери и по-прежнему остался полным хозяином Италии.
Положение Антемия оказалось нелегким: у него начались раз¬
доры с римским духовенством, которое обвинило его в ереси, а в
походе против вандалов в 468 г. он потерпел поражение.
Всемогущий Рицимер воспользовался этим, затеял ссору с Анте¬
мием и в гневе удалился в Медиолан (совр. Милан).
По Риму поползли тревожные слухи, что разгневанный Рици¬
мер вступил в сговор с варварами, живущими за Альпами, и что Риму
грозят новые бедствия. Слухи оказались справедливыми.
В 472 г. Рицимер со своим варварским войском подступил к
Риму и осадил его. Над Вечным городом опять повис меч варвара.
11 июля 472 г. варвары ворвались в Рим, и снова, в третий раз,
начались убийства, насилия и грабежи.
Антемий был убит, а императором с согласия Рицимера стал
Олибрий, знатный восточноримский сенатор, женатый на Плацидии,
дочери императрицы Евдоксии, которая была женой Валенти-
ниана III и внучкой Феодосия Великого; таким образом, Олибрий
выглядел в какой-то мере законным наследником императорской
власти.
Олибрий заставил римский сенат признать его императором,
но положение его оказалось очень шатким, так как его покровитель
Рицимер внезапно скончался от чумы 18 августа 472 г.
Рицимер, как христианин, был погребен в Риме в церкви Свя¬
той Агаты в Субуре, которую построил на свои средства.
39,3
Вместо Рицимера главнокомандующим Западной Римской импе¬
рии Олибрий сделал другого варвара — Гундебальда, племянника
Рицимера.
23 октября 472 г. Олибрий умер от чумы.
Гундебальд унаследовал власть Рицимера и 5 марта 473 г. в Ра¬
венне провозгласил императором Глицерия, о личности которого
история не сохранила никаких определенных сведений.
Вскоре Гундебальд утратил интерес к Италии и ушел в Бургун¬
дию, где унаследовал власть своего отца.
В 474 г. далматинец Юлий Непот, пожелавший стать импера¬
тором, заставил Глицерия отречься от власти, принять духовный
сан и сделаться епископом Салоны (совр. Сплит в Боснии).
Однако новый император недолго продержался на троне.
В августе 475 г. римский военачальник Орест, родом паннонец,
поднял мятеж, и Юлию Непоту пришлось обратиться в бегство:
из Равенны он отправился тоже в Салону.
Войско Ореста, состоявшее из варваров, хотело провозгласить
его повелителем Италии, однако он проявил осторожность и офи¬
циально отклонил от себя эту почесть. Но фактически власть над
Италией оказалась в руках Ореста, и он сделал императором своего
сына-подростка, который вступил в сан 31 октября 475 г. и стал
именоваться Ромул Август, соединив в своем имени имена основа¬
теля Рима и основателя империи; он был столь незначительной
фигурой, что у историков получил имя Ромул Августул, то есть
Августик, или Августишка.
В эти годы одним из самых влиятельных военачальников у рим¬
лян был германец Одоакр (родом либо из племени ругиев либо
скиров), который решил, что его воинам, представлявшим собою
пеструю смесь племен, выгоднее осесть на землях Италии, чем быть
на жалованье у призрачных императоров. Поэтому он потребовал,
чтобы им была отдана для поселения третья часть территории
Италии.
Орест, управлявший от имени сына, ответил решительным от¬
казом, но самоуверенность его была беспочвенна, ибо Рим не мог
противостоять варварам, о чем с предельной ясностью говорит
Прокопий Кесарийский: «Насколько за это время военная мощь
варваров окрепла и пришла в цветущее состояние, настолько же
значение римских военных сил пало, и под благопристойным име¬
нем союза они испытывали на себе жестокую тиранию со стороны
этих пришлых народов» (Прок. Кес. Гот. 11, 1—6).
Воины Одоакра, чувствуя свою мощь, подняли восстание и про¬
возгласили его повелителем Италии. Орест был убит, Ромул Ав¬
густул низложен. 23 августа 476 г. считается последним днем Запад¬
ной Римской империи.
Несчастный Ромул Августул окончил свои дни в том же году в
месте своей ссылки в Неаполе, где его поместили в бывшем имении
знаменитого римского богача Лукулла, прославившегося на всю
мировую историю своими роскошнейшими пирами (сейчас здесь
394
возвышается средневековый бесформенный «Замок Яйца» — Кас-
тель делль’Ово).
Императорская власть настолько утратила всякий смысл, что
Одоакр не пожелал сделаться императором и отослал знаки импе¬
раторского достоинства (корону и пурпурную мантию) в Констан¬
тинополь императору Зенону.
По повелению Одоакра римский сенат принял официальное
решение о том, что Западной Римской империи больше не нужен
свой император и пусть будет для всей империи один император в
Константинополе.
Таким образом, падение Западной Римской империи внешне
выглядело как восстановление единства всей империи, центр кото¬
рой окончательно переместился на Восток; в дальнейшем это го¬
сударство стало называться Византией.
Император Зенон удовлетворил требования Одоакра, признав
за ним право на управление Италией и наградив его титулом пат¬
риция римлян.
Третью часть Италии Одоакр предоставил своим воинам-варва-
рам для поселения.
Фактически Италия не зависела от власти Константинополя,
и в скором времени на ее территории возникли самостоятельные
варварские государства; попытки Константинополя завладеть Ита¬
лией больших успехов не имели.
Античный Рим пришел к концу; наступило средневековье.
Средневековый римлянин не оставил потомству реалистического
изображения своего лица. Христианство, обращенное к миру поту¬
стороннему, проповедовало равенство всех людей перед богом и
стремилось как бы унифицировать их духовный облик; в таких
условиях интерес к индивидуальной психологии человека и к реали¬
стическому портрету был утрачен, и это великое искусство антич¬
ного мира самим ходом истории было обречено на перерождение
и исчезновение.
После долгого тысячелетия средневековья реалистическое ис¬
кусство портрета в Италии возрождается в новых формах в период
Ренессанса, когда в обществе снова возникает интерес к человеку
как к активной личности, наделенной индивидуальной психоло¬
гией.
395
396
СХЕМА 1. РОД ЮЛИЕВ
Гай Юлий Цезарь
I | 1
Юлия Ст. Юлия Мл. Гай Юлий Цезарь (имп.)
+ Педий + М. Атий Бальб -f Корнелия
Кв. ^ Педий Атия Юлия
+ Г. Октавий + Гн. Помпей
I 1 I
Октавия Мл. Октавиан Август (имп.)
СХЕМА 2. ПОТОМКИ ОКТАВИАНА АВГУСТА И СКРИБОНИИ
Гай Цезарь
Нерон Цезарь
Луций Цезарь
Друз Цезарь
Юлия Ст.
+Агриппа
Юлия Мл. Агриппина Ст. Агриппа Постум
-|-Германик
Калигула Агриппина Мл. Друзилла Юлия Ливилла
(имп.) -{-Гн. Домиций
Агенобарб
Нерон (имп.)
397
СХЕМА 3. ПОТОМКИ ЛИВИИ И ТИБЕРИЯ КЛАВДИЯ НЕРОНА
Тиберий (имп.)
+ Випсания Агриппина
Друз Ст.
+Антония Мл.
Друз Мл.
+Ливия Ливилла
Тиберий Гемелл
Германник Ливия Ливилла Клавдий (имп.)
+Агриппина Ст. + Друз Мл. +Мессалина
(см. схему 2) | .—I
Октавия I
+ Нерон Британник
СХЕМА 4. ПОТОМКИ ОКТАВИИ МЛАДШЕЙ И МАРКА АНТОНИЯ
Антония Ст.
+Л. Домиций Агенобарб
Антония Мл.
+ Друз. Ст.
(см. схему 3)
Гн. Домиций Агенобарб Домиция Лепида
-(-Агриппина Мл.
(см. схему 2)
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Авр. Викт.
Извл.
Цез.
АЖ А
Ав. Касс.
Авр.
Адр.
Ал. Сев.
Ант. П.
В.
Г ел.
Гет.
Горд. Мл.
Горд. Тр.
Дв. Вал.
Дв. Галл.
Дв. Макс.
Диад.
Дид. Юл.
Кар.
Клавд.
Клод. Альб.
Комм.
М. Ант.
М. Б.
Макр.
Макс. Мл.
Перт.
Песц. Ниг.
Сев.
Тр. тир.
Тр. Горд.
Эл.
Амм Марц.
Ann. Г. В.
ВЛЭ
Г ер.
ДБА
Дион Касс.
Аврелий Виктор (в переводе В. С. Соколова).
Журнал «Вестник древней истории».
Извлечения о жизни и нравах римских императоров.
1964, № 1.
О цезарях. 1963, № 4.
Авторы жизнеописаний августов (в переводе С. П. Конд¬
ратьева под редакцией А. И. Доватура).
Журнал «Вестник древней истории».
Вулкаций Галликан. Авидий Кассий. 1957, № 3.
Флавий Вописк Сиракузянин. Божественный Аврели¬
ан. 1959, № 4.
Элий Спартиан. Жизнеописание Адриана. 1957, № 1.
Элий Лампридий. Александр Север. 1958, № 3.
Юлий Капитолин. Антонин Пий. 1957, № 2.
Юлий Капитолин. Вер. 1957, № 3.
Элий Лампридий. Антонин Гелиогабал. 1958, № 2.
Элий Спартиан. Антонин Гета. 1958, № 2.
Юлий Капитолин. Гордиан Младший. 1959, № 1.
Юлий Капитолин. Гордиан Третий. 1959, № 1.
Требелий Поллион. Двое Валерианов. 1959, № 2.
Требеллий Поллион. Двое Галлиенов. 1959, № 2.
Юлий Капитолин. Двое Максиминов. 1958, № 4.
Элий Лампридий. Диадумен Антонин. 1958, № 2.
Элий Спартиан. Дидий Юлиан. 1957, № 4.
Элий Спартиан. Антонин Каракалла. 1958, № 2.
Требеллий Поллион. Божественный Клавдий. 1959,
№ 4.
Юлий Капитолин. Клодий Альбин. 1958, № 1.
Элий Лампридий. Коммод Антонин. 1957, № 3.
Юлий Капитолин. Жизнеописание Марка Антонина
философа, 1957, № 2.
Юлий Капитолин. Максим и Бальбин. 1959, № 1.
Юлий Капитолин. Опилий Макрин. 1958, № 2.
Юлий Капитолин. Максимин Младший. 1959, № 1.
Юлий Капитолин. Гельвий Пертинакс. 1957, № 4.
Элий Спартиан. Песценний Нигер. 1958, № 1.
Элий Спартиан. Север. 1958, № 1.
Требелий Поллион. Тридцать тиранов. 1959, № 3.
Юлий Капитолин. Трое Гордианов. 1959, № 1.
Элий Спартиан. Элий. 1957, № 2.
Аммиан Марцеллин. История. Пер. Ю. Кулаковского и
А. Сонни. Вып. 1—3. Киев, 1906—1908.
Аппиан. Гражданские войны. Пер. С. А. Жебелева и
О. О. Крюгера. Л., 1935, Известия Государственной
Академии истории материальной культуры, вып. 129.
Федорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М.,
1982.
Геродиан. История императорской власти после Марка.
Пер. под ред. А. И. Доватура.— «Вестник древней исто¬
рии», 1972, № 1—4.
«Деяния божественного Августа».— В кн.: Хрестоматия
по истории древнего Рима. Под ред. С. Л. Утченко.
М., 1962, с. 527 слл.
Дион Кассий. История, (полный русский перевод не
опубликован); кн. 42, кн. 52, 1 —13, 41 — 43— пер.
Е. В. Федоровой; кн. 52, 14—40— пер.
398
Евс. Ц. И.
Евтроп.
Имп. Юл.
И орд.
Иос. Фл. И. В.
И. Д.
Лакт. О см. гон.
Либ.
ЛН (цифра указывает но¬
мер надписи)
ЛЭ
ЛЭС (цифра указы¬
вает номер надписи)
М. Авр.
Ник. Дам.
Плин. П.
Пан.
Плут. Ант.
Бр.
Г альб.
Кат.
От.
Т. Г.
Цез.
Циц.
Прок. Кес. Ванд.
Прок. Кес. Г от.
Салл. Заг. Кат.
Свет. Авг.
Been.
Вит.
Г альб.
Дом.
Кал.
Е. А. Черноусова в приложении к его книге «Очерки
по истории Римской империи 180—235 гг. Подготовка
смуты III века». Харьков, 1911, с. I—XXVIII.
Евсевий. Церковная история. В кн.: Евсевий Памфил.
Сочинения. Изд. 2-е. Т. 1. Спб., 1858.
Евтропий. Сокращение римской истории до времен ке¬
сарей Валента и Валентиниана. Пер. С. Воронцова.
М., 1759.
Император Юлиан. Письма. Пер. Д. Е. Фурмана под
ред. А. Ч. Козаржевского.— «Вестник древней истории»,
1970, № 1—3.
Иордан. О происхождении и деяниях гетов.
Пер. Е. Ч. Скрижинской. М., 1960.
Иосиф. Флавий. Иудейская война. Пер. Я. Л. Чертка.
Спб., 1900.
Иосиф Флавий. Иудейские древности. Пер. Г. Г. Ген-
келя. Т. 1—2. Спб., 1900.
Лактанций. О смерти гонителей.— В кн.: Лактанций.
Творения. Пер. Карнеева. Спб., 1848.
Либаний. Речи. Пер. С. Шестакова. Т. 1—2. М., 1914—
1916.
Федорова Е. В. Латинские надписи. М., 1976.
Федорова Е. В. Латинская эпиграфика. М., 1969.
Петровский Ф. А. Латинские эпиграфические стихо¬
творения. М., 1962.
Марк Аврелий. Наедине с собой. Размышления. Пер.
С. Роговина. М., 1914.
Николай Дамасский. О жизни Цезаря Августа и о его
воспитании. Пер. под ред. Е. Б. Веселаго.— «Вестник
древней истории», 1960, № 4.
Плиний Младший. Письма.
Панегирик Траяну.
В кн.: Плиний Младший. Письма. Панегирик Траяну.
Пер. М. Е. Сергеенко, А. И. Доватура, В. С. Соколо¬
ва. М.— Л., 1950. Изд. 2. М., 1982.
Плутарх. Антоний.
Брут.
Гальба
Катон.
Отон
Тиберий Гракх.
Цезарь
Цицерон.— В кн.: Плутарх. Сравнительные жизнеопи¬
сания. Издание подготовили М. Е. Грабарь-Пассек и
С. П. Маркиш. Т. 2—3. М., 1963—1964.
Прокопий Кесарийский. Войны римлян с вандалами.
Пер. С. Дестуниса.— «Записки историко-филологиче¬
ского факультета Санкт-Петербургского университета»,
ч. XXVIII. Спб., 1891.
Прокопий из Кесарии. Война с готами. Пер. С. П. Конд¬
ратьева. М., 1950.
Гай Саллюстий Крисп. О заговоре Каталины. Пер. Гвоз¬
дева С. П. М.— Л., 1934.
Светоний. Божественный Август.
Божественный Веспасиан.
Вителлий.
Г альба.
Домициан.
Г ай Калигула.
399
Клавд.
Hep.
От.
Тиб.
Тит.
Юл.
Сен. Луц.
Тац. Агр.
Анн.
Ист.
Ор.
Фл.
Божественный Клавдий.
Нерон.
Отон.
Тиберий.
Божественный Тит.
Божественный Юлий.— В кн.: Гай Светоний Транквилл.
Жизнь двенадцати цезарей. Издание подготовили
М. Л. Гаспаров и Е. М. Штаерман. М., 1964.
Луций Анней Сенека. Нравственные письма к Луцилию.
Издание подготовил С. А. Ошеров. М., 1977.
Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы.
Анналы.
История.
Диалог об ораторах.— В кн.: Корнелий Тацит. Сочи¬
нения в двух томах. Издание подготовили А. С. Бобо-
вич, Я. М. Боровский и М. Е. Сергеенко. Л., 1969.
Флор. В кн.: Немировский А. И., Дашкова М. Ф.
Луций Анней Флор — историк древнего Рима. Воро¬
неж, 1977.
400
БИБЛИОГРАФИЯ1*
Аверинцев С. С. Плутарх и античная биография. К вопросу о месте клас-
сика жанра в истории жанра. М., 1973.
А мусин И. Д. Находки у Мертвого моря. М., 1965.
Амусин И. Д. Рукописи Мертвого моря. М., 1961.
Античная литература. Под ред. А. А. Тахо-Годи. Изд. 2-е. М., 1973.
Античная скульптура. Рим. Альбом. Сост. Г. И. Соколов. М., 1965.
Античная цивилизация. Под ред. В. Д. Блаватского. М., 1973.
Античная эпистолография. Очерки. Под ред. М. Е. Грабарь-Пассе к. М.,
1967.
Античное искусство. Альбом. Сост. Ф. М. Штительман. Киев, 1977.
Античный роман. Под ред. М. Е. Грабарь — Пассек. М., 1969.
Асмус В. Ф. Античная философия. Изд. 2-е М., 1976.
Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность.
М., 1975.
Блаватский В. Д. Архитектура античного мира. М., 1939.
Блаватский В. Д. Архитектура древнего Рима. М., 1938.
Бокщанин А. Г. Древняя Греция и древний Рим. М., 1952.
БокщанинА. Г. Источниковедение древнего Рима. М., 1981.
Бокщанин А. Г. Парфия и Рим. Возникновение системы политическо¬
го дуализма в Передней Азии. Ч. 1—2. М., 1960—1966.
БокщанинА. Г. Социальный кризис Римской империи в I веке н. э. М., 1954.
Бра бич В. М., Плетнева Г. С. Зрелища древнего мира. Л., 1971.
Бритова Н. Н., Лосева Н. М., Сидорова Н. А. Римский скульптур¬
ный портрет. М., 1975.
Брунов Н. И. Очерки по истории архитектуры. Т. 2. Греция — Рим —
Византия. М.— Л., 1935.
Буассье Г. Археологические прогулки по Риму. М., 1915.
Буассье Г. Общественное настроение времен римских цезарей. Пг., 1915.
Буассье Г. Падение язычества. Исследование последней религиозной борь¬
бы на Западе в четвертом веке. М., 1892.
Буассье Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов. М., 1914.
Буассье Г. Цицерон и его друзья. Очерк о римском обществе времен Цезаря.
М., 1914.
Бычков В. В. Эстетика поздней античности. II—III века. М., 1981.
Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1941.
Вальдгауэр О. Ф. Римская портретная скульптура в Эрмитаже. Пг., 1923.
Вальдгауэр О. Ф. Этюды по истории античного портрета. М.— Л., 1938.
Виппер Р. Ю. Возникновение христианской литературы. М.—Л., 1946.
Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство. М., 1954.
Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диокле¬
тиана. Пер. С. П. Кондратьева. Под ред. А. И. Доватура. М., 1992.
ВощининаА. И. Античное искусство. Исторический очерк. М., 1962.
Вощинина А. И. Очерки по искусству древнего Рима. М.— Л., 1947.
Всеобщая история архитектуры. Т. 2. Архитектура античного мира (Греция
и Рим). Под ред. В. Ф. Маркузона, Б. П. Михайлова и др. Изд. 2-е. М., 1973.
Всеобщая история искусств. Т. 1. Искусство древнего мира. Под ред. А. Д. Че-
годаева. м., 1956.
Гаспаров М. Л. Античная литературная басня (Федр и Бабрий). М., 1971.
Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. Ч. 1—4. М.,
1883—1884.
В список включена преимущественно отечественная литература за послед¬
ние 50 лет по истории и культуре Римской империи; из более ранних и перевод¬
ных трудов упомянуты только наиболее значительные.
401
Голубцова Е. С. Идеология и культура сельского населения Малой Азии
I—III вв. М., 1977.
Голубцова Е. С. Сельская община Малой Азии III в. до н. э.— III в. н. э.
М., 1972.
Гольденберг В. А. История древней Греции и Рима. Харьков, 1955.
Гольденберг В. А. Очерки по истории Римской империи в I веке н. э.
Гражданская война 69 года н. э. Харьков, 1958.
Гордеев В. Н. История древнего мира. Древняя Греция и древний Рим.
Л., 1970.
Г реве И. М. Тацит. Жизнь и творчество. М.— Л., 1946.
Грегоровиус Ф. История города Рима в средние века. Т. 1. Спб., 1903.
Грималь П. Цицерон. М., 1991.
Дератани Н. Ф., Нахов И. М., Полонская К. П., Черняв¬
ский М. Н. История римской литературы. М., 1954.
Древняя Пальмира. Альбом. Сост. И. И. Саверкина. Л., 1971.
Дуров В. С. Жанр сатиры в римской литературе. Л., 1987.
Дуров В. С. Юлий Цезарь. Человек и писатель. Л., 1991.
Дуров В. С. Художественная историография Древнего Рима. Спб., 1993.
Зубов В. П., Петровский Ф. А. Архитектура античного мира. М., 1940.
Игнаткович Г. М. Гай Юлий Цезарь. М., 1940.
Историки Рима. Сборник переводов. Под ред. С. Апта. М., 1970.
История древнего мира. Под ред. В. Дьякова и С. Ковалева. М., 1956.
История древнего Рима. Под ред. А. Г. Боюцанина и В. И. Кузищина. М.,
1971. Изд. 2-е. М., 1981.
История искусства зарубежных стран. Под ред. М. В. Доброклонского. Т. 1.
Изд. 2-е. М., 1962. Изд. 3-е. М., 1993.
История римской литературы. Под ред. С. И. Соболевского. Т. 1—2. М.,
1959 — 1962.
КазамановаЛ. Н. Введение в античную нумизматику. М., 1969.
Каллистов Д. П. Античный театр. Л., 1970.
Камерон Ч. Термы римлян. М., 1939.
Кац А. А. Древний Рим. Фрунзе, 1959.
Кнабе Г. С. Корнелий Тацит. Время. Жизнь. Книги. М., 1981.
Кобылина М. М. Искусство древнего Рима. М.— Л., 1939.
Кобылина М. М. Милет. М., 1965.
Ковалев С. И. История Рима. Л., 1948.
Ковалев С. И. Миф об Иисусе Христе. Л., 1954.
Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.—
Л., 1964.
Ковалев С. И., Кубланов М. М. Находки в Иудейской пустыне.
(Открытия в районе Мертвого моря и вопросы происхождения христианства.)
Изд. 2-е. М., 1964.
Ковалев С. И., Штаерман Е. М. Очерки истории древнего Рима.
М., 1956.
К о з и к П. 3. Социальные основы христианского сектантства II—III вв. Казань,
1966.
Колосовская Ю. К. Паннония в I—III веках. М., 1973.
Кубланов М. М. Возникновение христианства. Эпоха. Идеи. Искания. М.,
1974.
Кубланов М. М. Иисус Христос — бог, человек, миф? М., 1964.
Кубланов М. М. Мыслители древности о религии. М., 1960.
Кубланов М. М. Новый завет. Поиски и находки. М., 1968.
Кудрявцев О. В. Исследования по истории Балкано-Дунайских об¬
ластей в период Римской империи и статьи по общим проблемам древней истории.
М., 1957.
Кузищин В. И. Генезис рабовладельческих латифундий в Италии (II в.
до н. э.—I в. н. э.) М., 1976.
402
Кузи щи н В. И. Очерки по истории земледелия Италии. II в. до н. э.— I в.
н. э. М., 1966.
Кузищин В. И. Римское рабовладельческое поместье. II в. до н. э.— I в. н. э.
М., 1973.
Кузнецова Т. И., Стрельникова И. П. Ораторское искусство в древ¬
нем Риме. М., 1976.
Культура Древнего Рима. Отв. ред. Е. С. Голубцова. Т. 1—2. М., 1985.
Кун Н. А. Предшественники христианства (восточные культуры в Римской
империи). М., 1922.
Ленцман Я. А. Происхождение христианства. М., 1960.
Ленцман Я. А. Сравнивая евангелия, М., 1967.
Лесницкая М. М. Римский портрет в собрании Эрмитажа. Л., 1960.
Лесницкая М. М. Статуя Августа. Л., 1962.
Л и в ш и ц Г. М. Классовая борьба в Иудее и восстания против Рима. Минск,
1957.
Лившиц Г. М. Очерки историографии библии и раннего христианства.
Минск, 1970.
Лившиц Г. М. Происхождение христианства в свете рукописей Мертвого
моря. Минск, 1967.
Л и в ш и ц Г. М. Социально-политическая борьба в Риме в 60-х гг. I в. до н. э.
и заговор Катилины. Минск, 1960.
Луццато Д. Экономическая история Италии. Античность и средние века.
М., 1954.
Маринович Л. П., Голубцова Е. С., Шифман И. Ш., Павлов¬
ская А. И. Рабство в восточных провинциях Римской империи в I—III вв.
М., 1977.
Машкин Н. А. История древнего Рима. Изд. 3-е. М., 1956.
Машкин Н. А. История Римской империи. М., 1949.
Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущ¬
ность. М.— Л., 1949.
Михайлов Б. П. Витрувий и Эллада. Основы античной теории архитекту¬
ры. М., 1967.
Мишулин А. В. История древнего Рима. М., 1946.
Неверов О. Я. Античные инталии в собрании Эрмитажа. Л., 1977.
Неверов О. Я. Античные камеи в собрании Государственного Эрмитажа.
Л., 1971.
Неверов О. Я. Античные резные камни. Л., 1970.
Неверов О. Я. Культура и искусство античного мира. Л., 1981.
Петровский Ф. А. Латинские эпиграфические стихотворения. М., 1962.
Покровский М. М. История римской литературы. М.,—Л., 1942.
Полонская К. П. Римские поэты эпохи принципата Августа. М., 1963.
Полянский Ф. Я. Экономическая мысль древнего Рима. М., 1978.
Преображенский П. Ф. В мире античных идей и образов. Под ред.
С. Д. Сказкина и С. Л. Утченко. М., 1965.
Радциг С. И. Античная литература. Ее художественное и историческое
значение в связи с общей культурой древних греков и римлян. М., 1962.
Радциг С. И. Введение в классическую филологию. М., 1965.
РановичА. Б. Античные критики христианства, М., 1935.
Ранович А. Б. Восточные провинции Римской империи в I—III вв. М.—
Л., 1949.
РановичА. Б. О раннем христианстве. М., 1959.
Ранович А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви. М., 1941.
Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. М., 1933.
Редер Д. Г., Черкасова Е. А. История древнего мира. Ч. II. М., 1971.
Ременников А. М. Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в
III в. н. э. М., 1954.
Ривкин Б. И. Античное искусство. М., 1972.
Римский портрет. Коллекция Государственного Эрмитажа. Сост. А. И. Во-
щинина. Л., 1974.
403
Свенцицкая И. С. Запрещенные евангелия. М., 1965.
Сергеев В. С. Очерки по истории древнего Рима. Ч. 1—2. М., 1938.
Сергеенко М. Е. Жизнь древнего Рима. Очерки быта. М.— Л., 1964.
Сергеенко М. Е. Помпеи. М.— Л., 1949.
Сергеенко М. Е. Простые люди древней Италии. М.— Л., 1964.
Сергеенко М. Е. Ремесленники древнего Рима. Л., 1968.
Сергеенко М. Е. Ученые земледельцы древней Италии. Л., 1970.
Соколов В. С. Плиний Младший. Очерк истории римской культуры вре¬
мен империи. М., 1956.
Соколов Г. И. Искусство древнего Рима. М., 1971.
Соколов Г. И. Римский скульптурный портрет III века и художествен¬
ная культура того времени. М., 1983.
Суздальский Ю. П., Селецкий Б. П., Герман М. Ю. На семи хол¬
мах. Очерки культуры древнего Рима. Изд. 2-е. М., 1965.
Суров Е. Г. История древнего Рима. Свердловск, 1970.
Тексты Кумрана. Пер. И. Д. Амусина. М., 1971.
Тройский И. М. История античной литературы. Изд. 2-е. Л., 1951.
Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. М., 1969.
Утченко С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения рес¬
публики (из истории политических идей в I в. до н. э.). М., 1952.
Утченко С. Л. Кризис и падение Римской республики. М., 1965.
Утченко С. Л. Политические учения древнего Рима III — I вв. до н. э. М.,
1977.
Утченко С. Л. Цицерон и его время. М., 1973.
Утченко С. Л. Юлий Цезарь. М., 1976.
Федорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982.
Федорова Е. В. Знаменитые города Италии. Рим. Флоренция. Венеция.
Памятники истории и культуры. М., 1985.
Федорова Е. В. Императорский Рим в лицах. М., 1979.
Ф едорова Е. В. Латинская эпиграфика. М., 1969.
Федорова Е. В. Латинские надписи. М., 1976.
Федорова Е. В. Люди императорского Рима. М., 1990.
Ферреро Г. Величие и падение Рима. Т. 1—5. М., 1915—1923.
Цирес А. Г. Архитектура Колизея. М., 1940.
Чистякова Н. А., В у л и х Н. В. История античной литературы. Изд. 2-е.
М., 1971.
Ч у б о в а А. П., И в а н о в а А. П. Античная живопись. М., 1966.
Ш и ф м а н И. Ш. Сирийской общество эпохи принципата (I—III вв. н. э.).
М., 1977.
Ш и ф м а н И. Ш. Цезарь Август. Л., 1990.
Штаерман Е. М. Древний Рим. Проблемы экономического развития.
М., 1978.
Штае рман Е. М. Кризис античной культуры. М., 1975.
Штаерман Е. М. Кризис рабовладельческого строя в западных провин¬
циях Римской империи. М., 1957.
Штаерман Е. М. Мораль и религия угнетенных классов Римской импе¬
рии (Италия и западные провинции). М., 1961.
Штаерман Е. М. Социальные основы религии древнего Рима. М., 1987.
Штаерман Е. М., Смирин В. М., Белова Н. Н., Колосов-
с к а я Ю . К . Рабство в западных провинциях Римской империи I—III вв. М., 1977.
Штаерман Е. М., Трофимова М. К. Рабовладельческие отношения в
ранней Римской империи (Италия). М., 1971.
Шуази А. Строительное искусство древних римлян. М.— Л., 1938.
Ярхо В. Н., Полонская К. П. Античная лирика. М., 1967.
404
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ ПЕРЕЧЕНЬ РИМСКИХ ИМПЕРАТОРОВ
И ИХ ОФИЦИАЛЬНЫХ ИМЕН
Август (23 г. до н. э.1—14 г. н. э.).
Гай Октавий; после усыновления Юлием Цезарем в 44 г. до н. э. должен был
называться Гай Юлий Цезарь Октавиан; в надписях официально именовался
Император Цезарь, с середины января 27 г. до н. э.— Император Цезарь Август.
Тиберий (14—37)
Тиберий Клавдий Нерон. После усыновления Августом в 4 г. н. э. стал имено¬
ваться Тиберий Юлий Цезарь; как имп.: Тиберий Цезарь Август.
Калигула (37—41)
Гай Юлий Цезарь; как имп.: Гай Цезарь Август Германский, или Император
Г ай Цезарь.
Клавдий I (41—54)
Тиберий Клавдий Нерон Друз Германский; как имп.: Тиберий Клавдий Це¬
зарь Август Германский, или Император Тиберий Клавдий.
Нерон (54—68)
Луций Домиций Агенобарб; после усыновления имп. Клавдием — Тиберий
Клавдий Друз Германский Цезарь; как имп.: Император Нерон Клавдий Цезарь
Август Германский.
Гальба (9 июня 68—15 янв. 69)
Сервий Сульпиций Гальба; как имп.: Сервий Гальба Император Цезарь Ав¬
густ, или Император Сервий Сульпиций Гальба Цезарь Август.
Отон (15 янв. 69—25 апр. 69)
Марк Сальвий Отон; как имп.: Император Марк Отон Цезарь Август.
Вителлий (2 янв. 69—20 (?) дек. 70)
Авл Вителлий; как имп.: Император Авл Вителлий Цезарь, или Авл Вител¬
лий Император Германский.
Веспасиан (69—79)
Тит Флавий Веспасиан; как имп.: Император Цезарь Веспасиан Август, или
Император Веспасиан Цезарь Август.
Тит (71 — 81)
Тит Флавий Веспасиан; как имп.: Император Тит Цезарь Веспасиан Август,
или Император Тит Веспасиан Цезарь Август.
Домициан I (81—96)
Тит Флавий Домициан; как имп.: Император Цезарь Домициан Август, или
Император Домициан Цезарь Август.
Нерва (96—98)
Марк Кокцей Нерва; как имп.: Император Цезарь Нерва Август, или Импе¬
ратор Нерва Цезарь Август.
Траян (97—117)
Марк Ульпий Траян; как имп.: Император Цезарь Нерва Траян Август.
1 Фактически власть в руках Августа находилась с 43 г. до н. э., когда он
стал консулом и триумвиром, еще не имея титула Августа; в данном списке за
год начала правления условно принимается дата первой трибунской власти.
405
Адриан (117—138)
Публий Элий Адриан; как имп.: Император Цезарь Траян Адриан Август.
Антоний Пий (138—161)
Тит Аврелий Фульв Бойоний Аррий Антонин, после усыновления имп. Адриа¬
ном— Тит Элий Адриан Антонин; как имп.: Император Цезарь Тит Элий Адриан
Антонин Август Пий (Благочестивый).
Марк Аврелий (161—180)
Марк Анний Катилий Север, после усыновления имп. Антонином Пием —
Марк Элий Аврелий Вер Цезарь; как имп.: Император Цезарь Марк Аврелий Анто¬
нин Август.
Луций Вер (161 —169)
Луций Цейоний Коммод Вер, после усыновления его отца имп. Адрианом —
Луций Цейлоний Элий Аврелий (?) Коммод Вер, после усыновления имп. Анто¬
нином Пием — Луций Элий Аврелий Коммод Вер; как имп.: Император Цезарь
Луций Аврелий Вер.
Коммод (176—192)
Император Цезарь Луций Элий Аврелий Коммод Антонин Август; как имп.:
Луций Элий Аврелий Коммод (в начале правления), Луций Аврелий Коммод
Цезарь (до осени 180 г.), Марк Аврелий Коммод Антонин Август (со 180 до 190 гг.),
Луций Элий Аврелий Коммод Август (со 191 г.).
Пертинакс (193)
Публий Гельвий Пертинакс; как имп.: Император Цезарь Публий Гельвий
Пертинакс Август.
Дидий Юлиан (193)
Марк Дидий Север Юлиан; как имп.: Император Цезарь Марк Дидий Се¬
вер Юлиан Август.
Септимий Север (193—211)
Луций Септимий Север; как имп.: Император Цезарь Луций Септимий Север
Пертинакс Август.
Клодий Альбин (193—197)
Децим Клодий Альбин; как имп.: Император Цезарь Децим Клодий Септимий
Альбин Август.
Песценний Нигер (193—194)
Гай Песценний Нигер Юст; как имп.: Император Цезарь Гай Песценний Нигер
Юст Август.
Каракалла (198—217)
Септимий Бассиан, с 196 г.— Марк Аврелий Антонин; как имп.: Император
Цезарь Марк Аврелий Антонин Август, или Север Антонин Август.
Гета (209—212)
Луций Септимий Гета; как имп.: Император Цезарь Публий Септимий Север
Гета Август.
Макрин (217—218)
Марк Опеллий Макрин; как имп.: Император Цезарь Марк Опеллий Север
Макрин Август.
Гелиогабал (или Эла га бал) (218—222)
Барий Авит Бассиан; от воинов получил имя Марк Аврелий Антонин; как имп.:
Император Цезарь Марк Аврелий Антонин Август. Начиная с Гелиогабала, им¬
ператоры именовались Благочестивыми Счастливыми Августами, или Благочести¬
выми Счастливыми Непобедимыми Августами.
406
Север Александр (или Александр Север) (222—235)
Алексиан Бассиан; как имп.: Император Цезарь Марк Аврелий Север Алек¬
сандр Август.
Максимин Фракиец (235—238)
Император Цезарь Гай Юлий Вер Максимин Август.
Гордиан I (238)
Император Цезарь Марк Антоний Гордиан Семпрониан Римский Африканский
Старший Август.
Гордиан II (238)
Император Цезарь Марк Антоний Гордиан Семпрониан Африканский Млад¬
ший Август.
Бальбин (238)
Император Цезарь Децим Целий Кальвин Бальбин Август.
Пупиен (238)
Император Цезарь Марк Клодий Пупиен Август.
Гордиан III (238—244)
Император Цезарь Марк Антоний Гордиан Август.
Филипп I Араб (или Старший) (244—249)
Император Цезарь Марк Юлий Филипп Август.
Филипп II Младший (244—249)
Император Цезарь Марк Юлий Филипп Август.
Ураний (248—253)
Луций Юлий Аврелий Сульпиций Ураний Антонин.
Марин Пакациан (248)
Публий Карвилий Марин Пакациан.
Иотапиан (249)
Деций I (248—251)
Император Цезарь Гай Мессий Квинт Деций Траян Август, или Траян Деций
Август.
Деций II Младший и Гостилиан (250—251)
Император Цезарь Квинт Геренний Этруск Мессий Деций Август.
Император Цезарь Гай Валент Гостилиан Мессий Квинт Август.
Требониан Галл (251—253)
Император Цезарь Гай Вибий Требониан (или Требоний) Галл Август.
Волузиан (251—253)
Император Цезарь Гай Вибий Афиний Галл Вельдумиан (или Вельдумий)
Волузиан Август.
Правил совместно с Требонианом Галлом.
Эмилиан (253)
Император Цезарь Марк Эмилий Эмилиан Август.
Валериан (253—259)
Император Цезарь Публий Лициний Валериан Август.
407
Галлиен (253—268)
Император Цезарь Публий Лициний Валериан Эгнаций Галлиен Август.
Постум (258—268)
Император Цезарь Марк Кассиан Латиний Постум.
Был императором Галлии.
Макриан (260)
Император Цезарь Фульвий (?) Макриан Август.
Регалиан (261)
Авреол (267—268)
Маний Ацилий Авреол.
Лелиан (268)
Император Цезарь Лелиан Август.
Марий (268)
Император Цезарь Марк Аврелий Марий Август.
Правил три дня.
Викторин (268—270)
Император Цезарь Марк Пиавоний Викторин Август.
Клавдий II Готский (268—270)
Император Цезарь Марк Аврелий Валерий (?) Клавдий Август.
Тетрик (270—273)
Император Цезарь Гай Пий Эзувий Тетрик Август.
Был императором Галлии.
Квинтилл (270)
Император Цезарь Марк Аврелий Клавдий Квинтилл Август.
Правил около месяца.
Аврелиан (270—275)
Император Цезарь Домиций Аврелиан Август.
Домициан II (время Аврелиана)
Луций Домиций Домициан; как имп.: Император Цезарь Домициан Август.
Вабаллат (270—271)
Император Цезарь Луций Юлий Аврелий Септимий Вабаллат Атенодор Ав¬
густ.
Был сыном Зенобии и Одената, правителя Востока, официально признанного
имп. Галлиеном.
Тацит (275—276)
Император Цезарь Марк Клавдий Тацит Август.
Флориан (276)
Император Цезарь Марк Анний Флориан Август.
Проб (276—282)
Император Цезарь Марк Аврелий Проб Август.
Сатурнин (280)
Гай Юлий Сатурнин.
408
KaD (282—283)
Император Цезарь Марк Аврелий Кар Август.
Юлиан I (283)
Император Цезарь Марк Аврелий Юлиан Август.
Карин I (283—285)
Император Цезарь Марк Аврелий Карин Август.
Нумериан (283—284)
Император Цезарь Марк Аврелий Нумерий Нумериан Август.
Диоклетиан (284—305)
Император Цезарь Гай Аврелий Валерий Диоклетиан Август.
Максимиан (285—305)
Император Цезарь Марк Аврелий Валерий Максимиан Август.
Констащий I Хлор (293—306)
Император Цезарь Марк (или Гай) Флавий Валерий Констанций Август.
Галерий (293—311)
Император Цезарь Гай Галерий Валерий Максимиан Август.
Караузий (287—293)
Император Цезарь Марк Аврелий Мавзей (?) Валерий Караузий Август.
Аллект (293—296)
Император Гай Аллект Август.
Ахилл (296)
Флавий Север (305—307)
Император Цезарь Флавий Валерий Север Август.
Максимин Даза (305—313)
Император Цезарь Галерий Валерий Максимин Август.
Максенций (306—312)
Император Цезарь Марк Аврелий Валерий Максенций Август.
Александр (308—311)
Император Цезарь Луций Домиций Александр Август.
Лициний (308—324)
Император Цезарь Валерий Лициниан Лициний Август.
Константин I Великий (306—337)
Император Цезарь Гай (или Луций, или Марк) Флавий Валерий Константин
Август.
Валент I (314)
Константин II (317—340)
Император Цезарь Флавий Клавдий Константин Младший Август.
Мартиниан (323)
Секст Марций (?) Мартиниан.
Констант (333—350)
Император Цезарь Флавий Юлий Констант Август.
Констанций II (324—361)
Император Цезарь Флавий Юлий Констанций Август.
Непоциан (350)
Флавий Попилий Непоциан.
Ветранион (350)
Магненций (350—353)
Император Цезарь Флавий Магн Магненций Август, или Флавий Магненций
Максим Август.
Сильван (355)
Клавдий Сильван Август.
Правил 28 дней.
Юлиан II Отступник (355—363)
Император Цезарь Флавий Клавдий Юлиан Август.
Иовиан (363—364)
Император Цезарь Флавий Иовиан Август.
Валентиниан I (364—375)
Император Цезарь Флавий Валентиниан Август.
Валент И (364—378)
Император Цезарь Флавий Валент Август.
Грациан (367—383)
Император Цезарь Флавий Грациан Август.
Валентиниан II (375—392)
Император Цезарь Флавий Валентиниан Младший Август.
Магн Максим (383—388)
Император Цезарь Магн Максим Август.
Флавий Виктор (384—388)
Император Цезарь Флавий Виктор Август.
Евгений (392—394)
Император Цезарь Флавий Евгений Август.
Феодосий I Великий (379—395)
Император Цезарь Флавий Феодосий Август.
410
ИМПЕРАТОРЫ ЗАПАДНОЙ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Г онорий
395—423
Аттал
409—410
Констанций III
421
Иоанн
423—425
Валентиниан III
425—455
Петроний Максим
455
Авит
455—456
Майориан
457—461
Либий Север
461—465
Прокопий Антемий
467—472
Олибрий
472
Глицерий
473—474
Непот
474—475
Ромул Августул
475—476
Перечень составлен по кн.:
Cagnat R. Cours d’epigraphie latine. 4 ed. Paris, 1914, p. 177—250;
Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность.
М., 1975.
411
АЛФАВИТНЫЙ ПЕРЕЧЕНЬ РИМСКИХ ИМПЕРАТОРОВ
Годы
правления
Август
Авит
Аврелиан
Авреол
Адриан
Александр
Александр Север
Аллект
Антонин Пий
Аттал
Ахилл
Бальбин
Вабаллат
Валент I
Валент II
Валентиниан I
Валентиниан II
Валентиниан III
Валериан
Веспасиан
Ветранион
Викторин
Вителлий
Волузиан
Галерий
Галлиен
Гальба
Г елиогабал
Г ета
Глицерий
Г онорий
Гордиан I
Гордиан II
Гордиан III
Г остилиан
Г рациан
Деций I
Деций II Младший
Диций Юлиан
Диоклетиан
Домициан I
Домициан II
Евгений
Иоанн
Иовиан
Иотапиан
Калигула
Кар
Каракалла
см. Октавиан Август
455—456
270—275
267— 268
117—138
308—311
222—235
293—296
138—161
409—410
296
238
270—271
314
364—378
364—375
375—392
425—455
253—259
69—79
350
268— 270
69—70
251—253
293—311
253—268
68—69
218—222
209—212
473—474
395—423
238
238
238—244
250—251
367—383
248—251
250—251
193
284—305
81—96
270—275
392—394
423—425
363—364
249
37—41
282—283
198—217
412
Караузий
Карин I
Квинтилл
Клавдий I
Клавдий II Готский
Клодий Альбин
К ом мод
Констант
Константин I Великий
Константин II
Констанций I Хлор
Констанций II
Констанций III
Лелиан
Либий Север
Лициний
Луций Вер
Магн Максим
Магненций
Майориан
Макриан
Макрин
Максенций
Максимиан
Максимин Даза
Максимин Фракиец
Марий
Марин Пакациан
Марк Аврелий
Мартиниан
Непот
Непоциан
Нерва
Нерон
Нумериан
Октавиан Август
Олибрий
Отон
Пертинакс
Песценний Нигер
Петроний Максим
Постум
Проб
Прокопий Антемий
Пупиен
Регалиан
Ромул Августул
Сатурнин
Север Александр
Септимий Север
Сильван
Тацит
Тетрик
Тиберий
Тит
287—293
283—285
270
41—54
268—270
193—197
176—192
333—350
306—337
317—340
293—306
324—361
421
268
461—465
308—324
161 — 169
383—388
350—353
457—461
260
217—218
306—312
285—305
305—313
235—238
268
248
161 — 180
323
474— 475
350
96—98
54—68
283—284
43 г. до н. э.— 14 г. н. э.
472
69
193
193—194
455
258—268
276—282
467—472
238
261
475— 476
280
см. Александр Север
193—211
355
275—276
270—273
14—37
71—81
413
Траян
97—117
Требониан Галл
251—253
Ураний
248—253
Феодосий I Великий
379—395
Филипп I Араб
244—249
Филипп II Младший
244—249
Флавий Виктор
384—388
Флавий Север
305—307
Флориан
276
Юлиан I
283
Юлиан II Отступник
355—363
Элагабал
см. Гелиогабал
Эмилиан
253
114
ОГЛАВЛЕНИЕ
От автора 3
Введение 4
I ПРОСТЫЕ ЛЮДИ ИМПЕРАТОРСКОГО РИМА 8
II ИМПЕРАТОРЫ И ИХ БЛИЗКИЕ 44
1. Юлий Цезарь 44
2. Октавиан Август 72
3. Октавия Младшая 91
4. Агриппа 94
5. Юлия Старшая 97
6. Агриппа Постум 99
7. Ливия 100
8. Тиберий 121
9. Друз Младший 125
10. Друз Старший 127
11. Антония Младшая 128
12. Германик 129
13. Агриппина Старшая 131
14. Калигула 133
15. Клавдий I 136
16. Мессалина 141
17. Агриппина Младшая 144
18. Нерон 150
19. Гальба 160
20. Отон - 161
21. Вителлий 163
22. Веспасиан 165
23. Тит 174
24. Юлия 195
25. Домициан I —
26. Домиция Лонгина 196
27. Нерва 197
28. Траян —
29. Плотина 202
30. Марциана 203
31. Матидия Старшая —
32. Адриан —
33. Элий Вер 207
34. Сабина 208
35. Антонин Пий —
36. Фаустина Старшая 210
37. Домиция Луцилла —
38. Марк Аврелий —
39. Луций Вер 215
40. Фаустина Младшая 216
41. Луцилла 217
42. Коммод —
43. Септимий Север 220
44. Юлия Домна 254
45. Каракалла —
46. Гелиогабал 257
47. Александр Север 260
48. Мамея 262
49. Максимин Фракиец 263
50. Гордиан I 264
51. Гордиан II 265
415
52. Пупиен 265
53. Бальбин 266
54. Г'ордиан III 267
55. Филипп I Араб 269
56. Отацилия —
57. Деций ■—
58. Валериан 270
59. Галлиен —
60. Салонина 272
61. Клавдий II Готский —
62. Аврелиан —
63. Зенобия 27 4
64. Проб 277
65. Карин 278
66. Диоклетиан —
67. Максимиан Геркулий 282
68. Евтропия I 284
69. Констанций I Хлор —
70. Елена I 285
71. Галерий —
72. Валерия 287
73. Флавий Север II 288
74. Максенций —
75. Максимин Даза 290
76. Лициний 291
77. Констанция I . . . 292
78. Константин I Великий 317
79. Крисп 322
80. Фауста 323
81. Далмаций Старший —
82. Далмаций Младший —
83. Анастасия 324
84. Константин II —
85. Констант —
86. Магненций 325
87. Ветранион 326
88. Константина 327
89. Галл 328
90. Констанций II —
91. Юлиан II Отступник 335
92. Валентиниан I .... 342
93. Валент II 346
94. Грациан 348
95. Валентиниан II 350
96. Феодосий I Великий 371
97. Стилихон 376
98. Гонорий 378
99. Галла Плацидия 385
100. Констанций III ... 387
101. Гонория ... —
102. Валентиниан III 388
103. Майориан 390
Эпилог 393
Схема 1. Род Юлиев 396
Схема 2. Потомки Октавиана Августа и Скрибонии . —
Схема 3. Потомки Ливии и Тиберия Клавдия Нерона 397
Схема 4. Потомки Октавии Младшей и Марка Антония .... . . —
Условные сокращения .... . 398
Библиография 401
Хронологический перечень римских императоров и их официальных имен . 405
Алфавитный перечень римских операторов ... 412
416