ПОДВИГ
СТАЛИНГРАДА
БЕССМЕРТЕН
Л. П. ОВЧИННИКОВА
В СОЛДАТСКИХ
ШИНЕЛЯХ


в
Нижне-Волжское
книжное
издательство
ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ
В БОРЬБЕ С НЕМЕЦКО-
ФАШИСТСКИМИ ЗАХВАТЧИКАМИ
ОРДЕНАМИ И МЕДАЛЯМИ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
НАГРАЖДЕНО СВЫШЕ 100 ТЫСЯЧ
ЖЕНЩИН, ЧЕТЫРЕ
ОТВАЖНЫЕ ПАТРИОТКИ
УДОСТОЕНЫ ОРДЕНОВ СЛАВЫ
ВСЕХ ТРЕХ СТЕПЕНЕЙ, А 86
ПОЛУЧИЛИ ЗВАНИЕ ГЕРОЯ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
ПРОЛЕТЯТ ГОДЫ, ПРОЙДУТ
ВЕКА, НО НЕ ИЗГЛАДЯТСЯ
ИЗ ПАМЯТИ НАРОДА
ПРИМЕРЫ МАССОВОГО
ГЕРОИЗМА НАШИХ ЖЕНЩИН,
ИХ МУЖЕСТВО, ПРОЯВЛЕННОЕ
В БОРЬБЕ ЗА ЧЕСТЬ, СВОБОДУ
И НЕЗАВИСИМОСТЬ РОДИНЫ.
подвиг
СТАЛИНГРАДА
БЕССМЕРТЕН
Л. П. ОВЧИННИКОВА
ЖЕНЩИНЫ
В СОЛДАТСКИХ
ШИНЕЛЯХ
ВОЛГОГРАД
1987
63.3(2)722.78 (2Р-4Волг)
035
ОБЩЕСТВЕННАЯ
РЕДКОЛЛЕГИЯ
серии книг «Подвиг Сталинграда бессмертен»
ЛОГИНОВ И. М.
КАНДАУРОВ И. М.
КРАСЮКОВ Н. П.
ОВЧАРОВ А. М.
ТОМАРЕВ В. И.
ХАРЧЕНКОВ В. Н.
ЦВЕТКОВ Б. М.
Рецензент — И. М. Логинов
Художественное оформление серии
Коваля В. Э.
© Нижне-Волжское книжное издательство, 1987.
ИСТРЕБИТЕЛИ
Летчики Сталинграда... В памяти ветеранов
встает ослепительно-яркая синева неба, в кото-
ром почти беспрерывно шли воздушные бои.
Огненные поединки вспыхивали над волжскими
переправами, заводами, городскими кварталами.
Увидев из окопов и траншей, как наши летчики
бесстрашно бросали свои машины навстречу
врагу, пехотинцы и артиллеристы кричали:
«Смелее, соколы!» Мало кто знал в те дни, что
среди отважных летчиков-истребителей вылета-
ют на боевые задания и девушки. Назовем их
имена: Раиса Беляева, Екатерина Буданова,
Клавдия Блинова, Антонина Лебедева, Лилия
Литвяк, Мария Кузнецова, Клавдия Нечаева,
Ольга Шахова. Восемь женских экипажей само-
летов-истребителей Як-1 прилетели на Сталин-
градский фронт одновременно в сентябре
1942 года. Это были посланцы одного из жен-
ских авиационных полков, сформированных
прославленной летчицей 30-х годов Героем Со-
ветского Союза Мариной Расковой. Вместе
с летчицами на фронт прибыли и девушки-ме-
ханики самолетов, вооруженцы. Впоследствии
книги и кинофильмы расскажут о многих бое-
вых эпизодах знаменитого 46-го гвардейского
женского полка ночных бомбардировщиков.
Гораздо меньше известно о подвиге летчиц-ис-
требителей, начинавших свой боевой путь в дни
битвы на Волге. Имена девушек-пилотов, под-
5
нимавших свои машины в грозовое сталинград-
ское небо, через годы стали легендарными.
Они всегда будут привлекать внимание истори-
ков и литераторов.
Однажды на встрече ветеранов мне дове-
лось увидеть Клавдию Михайловну Блинову-
Кудленко, одну из летчиц-истребителей, сра-
жавшихся под Сталинградом. Она приехала из
Киева. Это была высокая, красивая женщина,
в облике которой чувствовалась и твердость
характера, и женская обаятельность. Мы по-
знакомились и разговорились. Клавдия Михай-
ловна рассказывала о том, как пришла в авиа-
цию. Перед войной она вместе с родителями
жила в подмосковном поселке Востряково, учи-
лась в школе. С детства мечтала стать капита-
ном дальнего плавания. Но как-то в школу при-
шел инструктор аэроклуба и собрал ребят. Он
говорил о прекрасном чувстве полета и о том,
что стране нужны отважные и умелые летчики.
Клава Блинова записалась в аэроклуб. Нача-
лись занятия. Вскоре ей сказали, что по ско-
рости реакции, по точности вождения машины
она — прирожденный пилот. Девушка окончи-
ла школу инструкторов-летчиков. Стала рабо-
тать на осоавиахимовском аэродроме, сама
учила летать.
Клавдия Михайловна вспоминала о том, как
уходила на фронт. В октябре 1941 года узнала
о том, что начинается формирование женской
авиационной части. В те дни сотни девушек-осо-
авиахимовок пришли в ЦК ВЛКСМ. Среди них —
работницы заводов и фабрик, студенты инсти-
тутов, служащие учреждений. Многие из деву-
шек-добровольцев были знакомы с авиацион-
ной техникой и парашютным делом, умели
стрелять. Перед войной занимались в районных
и городских авиаклубах, прыгали с парашютом,
ходили в стрелковый тир. И теперь вместе с
заявлениями, в которых просили послать их на
фронт, передавали М. М. Расковой удостовере-
ния летчиков-инструкторов, парашютистов, во-
рошиловских стрелков. С каждой на комиссии
6
был отдельный разговрр. Вскоре колонны бу-
дущих военных летчиц, штурманов, механиков
прошли по заснеженным улицам Москвы к Ка-
занскому вокзалу. Многие прощались со сто-
лицей навсегда. Девушки выехали в Энгельс,
где им предстояла напряженная учеба.
Когда начались занятия, М. М. Раскова ото-
брала группу добровольцев, которые стали
осваивать одну из самых сложных авиационных
специальностей — летчика-истребителя. Здесь
Клава Блинова встретила подруг, с которыми
вместе будет сражаться в небе Сталинграда.
Среди тех, кого зачислили в группу истребите-
лей, значились наиболее опытные пилоты. Пе-
ред войной имена и фотографии некоторых из
них появлялись в печати. Они были участниками
знаменитых воздушных парадов на аэродроме
Тушино в Москве, рекордсменами соревнова-
ний по высшему пилотажу. Ветераны сохрани-
ли фотографию, на которой запечатлены масте-
ра воздушной акробатики. Рядом с самолетом
на летном поле расположились Евгения Прохо-
рова, Валерия Хомякова, Раиса Беляева. Фото-
корреспондент снял их на пленку сразу после
приземления. На лицах счастливые улыбки по-
бедителей. Сотни людей, собравшиеся в Туши-
не, видели их красивые полеты в небе. Пройдет
немного времени, эти девушки придут в жен-
скую авиачасть, вместе будут изучать новую
технику, готовиться к воздушным боям с про-
тивником. В дни учебы в Энгельсе пилотам-ист-
ребителям приходилось осваивать самолет
заново. До войны они знали машины У-2, разви-
вавшие скорость до 150 километров в час. Те-
перь летчицам надо было выполнять полеты,
осваивать сложные фигуры при скорости
580 километров в час. Разница огромная. Но
новые машины особенно привлекали отважных
девчат. Чем совершеннее самолет, тем более
грозным оружием он станет в небе войны.
И девушки учились настойчиво и самоотверженно.
К. М. Блинова рассказывала:
— Мы занимались по 14—16 часов в сутки.
7
Война диктовала свои условия. Мы знали, что
в то время каждый пилот был на счету. Пред-
стояло пройти курс летной подготовки в самые
короткие сроки. Перед войной летчики-истре-
бители обучались три года. Нам же было от-
пущено всего несколько месяцев. День за днем
занятия шли по самой напряженной програм-
ме. Мы изучали пилотирование, материальную
часть, тактику воздушного боя, вооружение.
Все мы мечтали скорее попасть на фронт...
В Москве проживает Мария Михайловна Куз-
нецова, одна из пилотов-истребителей, сражав-
шихся в небе Сталинграда. Она также расска-
зывала о том, как перед войной стала летчи-
цей, а потом ушла добровольцем в женскую
авиачасть.
«Комсомолец! На самолет!». Этот лозунг, уви-
денный в одной из газет, запомнился юной
Маше Кузнецовой. Она выросла в подмосков-
ной деревне. С детства любила верховую езду.
Когда садилась на коня, сельские мальчишки
не могли за ней угнаться. Если в небе показы-
вался самолет, то девочка всякий раз замира-
ла, глядя на серебристые крылья. Она уехала
в Москву с единственной мечтой — стать лет-
чицей. Маша работала на заводе и занималась
в аэроклубе. Здесь заметили ее способности и
сноровку. Вскоре она успешно изучала машину,
овладевала техникой пилотирования. Мария Ми-
хайловна с восхищением говорит о том, какая
это радость — подниматься в небо:
— В мирные дни, когда вела самолет, то ка-
залось, будто птицей летела над землей. Всег-
да охватывало неповторимое чувство восторга.
Хотелось петь в воздухе. Я любила летать.
Перед войной М. М. Кузнецова многих пар-
ней и девчат увлекла летным делом, стала ин-
структором аэроклуба. Она рассказывала:
— Трудно передать чувства, с которыми при-
ехали в Энгельс. Все девушки гордились тем,
что нам доверили сложную технику и совсем
скоро нас будут называть защитниками Роди-
ны. Мы не только слушали лекции, писали кон-
8
спекты, сдавали зачеты. Время было грозное,
и мы это знали не только по сообщениям га-
зет. Над Саратовом появлялись вражеские са-
молеты-разведчики. Наши полеты стали боевы-
ми. Весной 1942 года нам доверили охранять
кварталы старинного города на Волге, промыш-
ленные предприятия, работавшие для фронта,
железнодорожный мост. В ночном бою отличи-
лась любимица полка Валерия Хомякова. Она
сбила фашистский самолет «фокке-вульф».
Это была первая машина на счету женского
авиаполка. Все поздравляли Леру и говорили
об одном: «Значит, можем сбивать! Не подве-
дем в бою...»
Работа в небе на самолете-истребителе осо-
бенно трудная. В ней воедино слиты три лет-
ные специальности. Поднимая свой Як-1, пилот
не только должен владеть всеми приемами
высшего пилотажа, столь необходимыми в воз-
душном поединке, но в то же время быть и
штурманом, и стрелком-радистом. Как известно,
в бою побеждает сильнейший. В эти минуты про-
веряется все мастерство летчика. Впервые в ис-
тории авиации девушки-комсомолки доказали,
что им по плечу эта сложная военная профес-
сия. Опытные специалисты, проверяя их зна-
ния, технику пилотирования, признавали: жен-
ские эскадрильи подготовлены отлично, способ-
ны выполнить самые трудные задания.
Все дни, пока они учились в Энгельсе, толь-
ко и разговоров было: «Скоро на фронт!» Об
этом говорили и за обедом, и на занятиях,
и после отбоя, поверяя друг другу самое завет-
ное. Сохранились письма-треугольники с помет-
кой полевой почты, в которых девушки писа-
ли родным о своем стремлении скорее попасть
на фронт, чтобы сразиться с врагом. Летчицы
верили в свое мастерство.
Наступило 10 сентября 1942 года. На выж-
женном солнцем поле рядом с самолетами
стоят летчицы. Командир полка М. М. Раскова
зачитывает приказ. Первая эскадрилья под ко-
мандованием Раисы Беляевой вылетает под Ста-
9
линград. От имени летчиц говорила Катерине
Буданова: «Будем сражаться, не щадя своей
жизни». Звучали слова дружеского напутствия
и суровой воинской клятвы. Как вспоминают
многие ветераны, летчицы и техники, оставшие-
ся на месте, откровенно завидовали тем, кто
улетал на прифронтовые аэродромы. Сборы
были короткими. Взяв свои вещевые мешки,
летчицы бегут к самолетам. К ним тянутся де-
сятки рук. Каждой из подруг хочется сказать
им на прощанье самое доброе, ласковое. Ма-
шины поднимаются в воздух и берут курс на
юг.
Одновременно с летчицами вылетели в рай-
он Сталинграда механики и вооруженцы, кото-
рые обслуживали Як-1. Среди них были Мария
Конкина, Валентина Краснощекова, Зоя Маль-
кова, София Осипова, Инна Плешивцева, Вален-
тина Скачкова, Фаина Ткаченко, Нина Шебали-
на, Александра Эскина и другие.
Этот день для техников и вооруженцев стал
необычным, памятным. В распоряжении коман-
дования не было пассажирского самолета. Де-
вушек поместили в бомбовый отсек самолетов-
бомбардировщиков. В пути их прикрывали Як-1.
На неудобство никто не жаловался. Радовались
и гордились тем, что первыми отправляются на
фронт. Наконец сидевшие в бомболюках де-
вушки почувствовали, что колеса коснулись
земли.
Под Сталинградом летчиц разделили. Звено
под командованием Раисы Беляевой: Катерину
Буданову, Лилию Литвяк, Марию Кузнецову —
зачислили в 9-й гвардейский истребительный
авиационный полк, другое звено, в составе ко-
торого были Клавдия Нечаева, Антонина Лебе-
дева, Клавдия Блинова, Ольга Шахова, напра-
вили в 434-й истребительный авиационный полк.
Один из прифронтовых аэродромов, на кото-
рый прилетели летчицы, находился рядом с по-
селком Средняя Ахтуба. Неподалеку от стоянок
машин девушки заметили воронки. Фашистские
летчики охотились за нашими самолетами. Над
10
аэродромом завязывались воздушные бои. Об-
становка была тревожная. Подлетая к месту по-
садки, девушки видели в западном направлении
клубы дыма над Волгой, хлопки взрывов, иска-
леченную взрывами землю.
Появление девушек в авиационной части выз-
вало самые разноречивые чувства. На них с лю-
бопытством смотрели, обступив самолеты, лет-
чики. А командиры частей выражали откровен-
ное недовольство: «Здесь не клуб, а боевая
работа. Каждый день идут воздушные бои.
Ждем настоящих летчиков, а нам девчат при-
слали...»
Девушки понимали, что тревога опытных лет-
чиков не случайна. Ведь каждый боевой вылет
сопряжен со смертельной опасностью. Летчику
важно знать в воздухе, что рядом с ним летит
надежный товарищ, который будет умело и
храбро сражаться с врагом, не повернет назад
при лобовой атаке, поможет в трудную минуту.
А как поведут себя молодые летчицы? Этого
еще никто не знал. Сначала мастера воздушно-
го боя опасались брать их с собой в пару. Де-
вушки поняли, что им снова и снова придется
сдавать экзамен. Они должны доказать в бою,
что недаром им доверили грозные машины.
В первые же дни девушек поставили ведомыми
к опытным воздушным бойцам, у которых было
чему поучиться.
Страницы воспоминаний, написанных в раз-
ные годы, свидетельствуют о великом мужестве
молодых летчиц, сражавшихся под Сталингра-
дом, особенной душевной красоте, благородстве
и силе характеров.
Летчик Семен Борисович Горхивер, ныне во-
енрук одной из московских школ, хорошо знал
девушек-летчиц в дни Сталинградской битвы.
Говорил об отважных девушках с теплотой и
глубоким уважением:
— Стоит вспомнить о Сталинграде, и перед
глазами встает выжженная солнцем степь и го-
лубое, ясное небо без единого облачка. Пого-
да была самая летная. Над городом то в од-
11
ном, то в другом месте идут воздушные бои.
Порой, приземляясь на аэродроме, мы не вы-
ходили из машин — снова звучала команда,
самолеты поднимались в небо. И почти каждый
вылет сопряжен с воздушным боем. На то мы
и истребители. Могу засвидетельствовать — де-
вушки-летчицы не раз показывали пример му-
жества, хладнокровия в самых трудных ситуа-
ациях.
Каждый из летчиков знал, что самолеты «як»,
на которых мы летали, требовали от пилотов не
только высокого мастерства, но и немалой
физической выносливости. Бой идет минутами.
Но за это время приходилось, нагоняя врага
или уходя от преследования, делать в воздухе
такие сложные фигуры, какие в другой обста-
новке, может быть, и не выполнил. Конечно,
это было очень трудно.
Как и каждому из нас, девушкам в полетах
на «яках» приходилось испытывать большие пе-
регрузки. Когда выходишь из пике, сила земно-
го тяготения увеличивается в 6 раз. Ты чув-
ствуешь, как будто свинцом наливается тело,
становятся непослушными руки и ноги, закры-
ваются веки. Но ты должен не терять самооб-
ладания, управлять своей машиной. Мне всегда
казалось, что девушки больше всего боятся,
что их упрекнут в слабости. И они ни в чем не
уступали парням. Мужественно справлялись с
этой опасной работой.
Женские экипажи начали свой боевой путь на
Волге в самое трудное время, когда авиация
противника имела превосходство в небе. Все си-
лы 4-го воздушного флота германское коман-
дование бросило под Сталинград. Фашистские
воздушные армады разрушали кварталы горо-
да, бомбили суда на Волге, передний край и
тылы фронта. Чтобы отбить атаки противника
с воздуха, нашим летчикам приходилось пять
раз за день вылетать на боевые задания.
— Мы прикрывали волжские переправы,—
рассказывала Мария Михайловна Кузнецова.—
Осенью 1942 года это были самые «горячие
12
точки» под Сталинградом. Из кабины самолета
видели широкую ленту Волги, изрытые ворон-
ками берега. По реке плывут пароходы и бар-
жи, а над ними идет воздушный бой. Это наши
истребители врезаются в строй «мессершмит-
тов». Мы спешили на подмогу боевым товари-
щам. В то время противник превосходил нас по
численности самолетов. Это мы знали и видели
почти в каждом боевом вылете. Чаще всего
воздушные поединки были неравными. Один
наш самолет сражался с двумя, а то и с не-
сколькими вражескими машинами. Наши летчи-
ки выходили победителями за счет своего ма-
стерства и храбрости.
Воздушный бой — это серьезное испытание
для каждого пилота. Порой в считанные мину-
ты, когда идет поединок, проверяются и про-
фессиональная подготовка, и крепость нервов.
Все, что летчик знает и умеет, надо вложить
в этот миг, чтобы одержать победу. В огнен-
ной круговерти боя пойти на риск самому, что-
бы спасти боевого друга. И девушки-летчицы
особенно гордились тем, что при разборе по-
летов их никогда не обвиняли в трусости.
Нередко бывали такие случаи, когда призем-
лялись на аэродроме, и у летчика даже не хва-
тало сил вылезти из кабины. Такая после воз-
душного боя наваливалась на тебя смертельная
усталость. В это время подбегали техники и во-
оруженцы, помогали. Но молодость брала свое.
Проходило порой несколько минут, и усталость
уходила. Вскоре мы торопились к своим само-
летам. Боевые вылеты в это горячее время сле-
довали один за другим. Наверное, не было
осенью 1942 года такого дня, когда бы не те-
ряли один или два наших самолета. И если лет-
чик, выбросившись с парашютом, благополучно
добирался до аэродрома, он просил дать ему
возможность снова вылететь в бой...
К. М. Блинова-Кудленко рассказывала:
— Самым большим и тягостным наказанием
считалось отстранение от полетов. В те дни,
несмотря на гибель и увечья, которые приносит
13
война, никто из нас не представлял для себя
жизни в разлуке с боевыми друзьями, с небом.
Позднее, когда нас вместе с Антониной Лебе-
девой отозвали в Москву, чтобы пройти лет-
ную подготовку по особой программе, мы сно-
ва убеждали и доказывали, что нам нужно
скорее вернуться на фронт. И добились свое-
го.
Девушки-добровольцы жили тревогой за
судьбу Родины. Они не щадили себя. Вот о чем
поведала та же М. М. Кузнецова:
— Вслед за первой группой летчиц под Ста-
линград прилетела Аня Демченко. Она восполь-
зовалась тем, что на аэродром под Саратовом
прибыл на «яке» один из летчиков и заболел
там. На его самолете Аня догнала своих под-
руг, уже воевавших под Сталинградом.
Однажды мы тяжело заболели вместе с Аней
Демченко. Но горячо убеждали командира
полка не отправлять нас в тыл. Радовались, что
нам разрешили остаться в расположении авиа-
части. В другой раз с больными ногами, когда
мне врачи запрещали не только летать, но и
ходить, я все-таки подняла в воздух самолет
и благополучно приземлилась на новом аэрод-
роме, куда направлялся наш авиационный полк.
Рассказы ветеранов передают типичные чер-
ты духовного облика девушек-авиаторов, их
патриотические чувства. Немало было случаев,
когда получившие ранения летчицы и механики
досрочно выписывались из госпиталей, чтобы
скорее вернуться в свою часть, на фронт.
Каждая из летчиц-истребителей, воевавших
над Сталинградом, достойна благодарного вни-
мания потомков. Не всем довелось дожить до
светлого Дня Победы. Вот некоторые из тех,
кто погиб в воздушных боях.
Клавдия Нечаева. Память о ней увековечена
на гранитном знамени в Зале воинской славы
на Мамаевом кургане. Отважная девушка пер-
вой из летчиц-истребителей погибла в воздуш-
ном бою в районе Средней Ахтубы.
Родом Клава Нечаева из деревни Полянки
14
Михайловского района Рязанской области. Окон-
чив семь классов, она уехала в Москву, жила
вместе с сестрой, работала продавцом в книж-
ном магазине на Кузнецком мосту. Комсомол
позвал ее в авиацию. Клавдия Нечаева занима-
лась сначала парашютным спортом, а потом в
школе пилотов. Как наиболее способную лет-
чицу ее направили инструктором в Централь-
ный аэроклуб имени В. П. Чкалова. В канун
войны ей исполнилось 24 года. Своими знания-
ми в летном деле и уверенным почерком в не-
бе ей были обязаны десятки учлетов. Многие
из них стали потом военными пилотами. В по-
следний мирный год Клава Нечаева перешла
во 2-ю Московскую авиашколу. Здесь она го-
товила летчиков из командиров других родов
войск.
...Клава Нечаева погибла 17 сентября 1942 го-
да. В пятый раз в тот день истребители под-
нимались с полевого аэродрома. Выполнив бое-
вое задание, Нечаева возвращалась на аэрод-
ром вместе с капитаном Избинским. Ведущий
пошел первым на посадку. И в тот момент из-
за облаков вылетели два фашистских «фокке-
вульфа». Клава увидела: самолету командира
грозит смертельная опасность. У него уже по-
теряна скорость, нужно время, пока он наберет
высоту. В эти секунды летчица Нечаева приняла
смелое решение. Девушка вступила в бой с фа-
шистскими самолетами. Она погибла, защищая
командира... Эта утрата болью отозвалась в
сердце всех, кто знал эту миловидную, добро-
желательную девушку. Отдавая последние по-
чести погибшей летчице, однополчане не знали,
что пройдут годы, и ее именем будет названа
одна из улиц города Волжского, поднявшегося
вблизи их бывшего аэродрома.
Раиса Беляева. Перед войной о ней писали
многие газеты. В те часы, когда в Тушине про-
ходили воздушные парады, все взоры были
прикованы и к ее самолету. Она считалась од-
ной из лучших летчиц в женской пилотажной
группе. С особенным мастерством выполняла
15
в небе самые сложные фигуры. Казалось тогда,
чем труднее пилотаж, тем больше радости
доставляет он самой Раисе Беляевой. Она с за-
видной смелостью крутила «бочки», «мертвые
петли», бросала самолет в пике и, пройдя над
самой землей, снова набирала высоту. У нее
был свой почерк в полетах, а это дается толь-
ко высоким мастерством. Еще в мирные дни
на счету летчицы Беляевой было более тысячи
воздушных полетов, более ста парашютных
прыжков.
Раиса Беляева родилась в городе Зуеве Ки-
ровской области, в семье железнодорожника.
Василий Ильич и Вера Васильевна Беляевы вы-
растили своих детей трудолюбивыми и друж-
ными. Окончив школу, Рая поступила в техноло-
гический техникум в городе Кирове, а потом
работала по специальности на одном из ленин-
градских заводов. Она записалась в аэроклуб
и проводила здесь все свободное время. Бе-
ляева стала летчиком по призванию. Часто го-
ворила подругам о том, какую радость испы-
тывает в небе, когда ведет самолет или пры-
гает с парашютом. Впоследствии замечатель-
ная летчица Ольга Ямщикова написала о ней:
«Человека, любящего свою профессию больше,
чем она, я не встречала. Утром она «вывозила»
группу учлетов. Летала прекрасно сама и ма-
стерски передавала свое искусство другим. Ве-
чером проводила прыжки. Она была неутоми-
ма. Я ни разу не видела ее усталой». Сотни бу-
дущих военных летчиков впервые поднялись
в небо вместе с требовательным и заботливым
инструктором Раисой Беляевой. В канун войны
она работала в Центральном аэроклубе имени
В. П. Чкалова.
И в женской авиагруппе № 122, созданной
в октябре 1941 года, Раиса Беляева оста-
лась одной из самых опытных и уважаемых
летчиц. У нее учились авиационному мастер-
ству, ей подражали. Под Саратовом она стала
командиром эскадрильи летчиков-истребителей.
Ее самолет поднялся первым с аэродрома, ког-
16
да пришел приказ вылететь на фронт под Ста-
линград. Она привела свою эскадрилью в Сред-
нюю Ахтубу. Девушки-пилоты получили боевое
крещение во время приземления. Свистели сна-
ряды, поднялись столбы земли. Аэродром об-
стреляли «мессершмитты». На плоскостях на
ших истребителей появились пробоины. Всю
ночь потом их латали механики.
— Каждый боевой летчик знает, как трудно
ориентироваться в первом бою,— говорила
М. М. Кузнецова.— Сражение в воздухе начи-
нается стремительно. Бой идет на высоких ско-
ростях. Приходится вертеть головой, как гово-
рится, на все 360 градусов, чтобы успеть уви-
деть справа и слева вражеские самолеты, от-
крыть огонь или увернуться от огня. Опытные
летчики понимали, что сразу боевой опыт не
приходит. Поэтому поначалу нас с Раисой Бе-
ляевой поставили ведомыми. Нам надо было
держаться за ведущим, повторять его маневр,
надежно прикрывать в бою, чтобы к нему не
подобрался сзади фашистский стервятник. Пом-
ню, как над Волгой наши и немецкие летчики
сошлись в поединке. В небе завертелась гигант-
ская карусель. Видишь хвост ведущего, стара-
ешься не упустить его, не отстать. Твою машину
бросает то вверх, то вниз. Набираешь высоту,
а потом идешь штопором вниз. Реакция летчи-
ка должна быть мгновенная. Когда вернулись
на аэродром, начался разбор боевых полетов,
Этот первый бой оказался удачным. Воздушные
бойцы нашей группы сбили четыре вражеских
самолета. И хотя мы с Беляевой только при-
крывали ведущих, частица нашего труда тоже
была в победе того дня. Помню, какой радо-
стью светились глаза Раисы Беляевой, когда
командир полка сказал о том, что девушки по-
казали себя надежными пилотами.
Нелегко давалась наука воздушного боя. Ра-
иса Беляева одной из первых среди летчиц
открыла боевой счет. Она писала подруге из
Сталинграда:
«Женька, дорогая! Я уже на самом настоящем
17
фронте. Мечта моя сбылась. Нахожусь в 10—•
15 километрах от передовой. Сбила два истре-
бителя противника. Один раз сбили меня. Вы-
прыгнула из горящего самолета с парашютом».
Вот одна из воздушных боевых схваток, в ко-
торой Раиса Беляева проявила мастерство и
смелость. 2 октября она вместе с Екатериной
Будановой прикрывала с воздуха станцию Эль-
тон. Им вдвоем пришлось вести бой с двенад-
цатью «юнкерсами». Девушки, смяв боевой
строй фашистских пиратов, вынудили их повер-
нуть обратно, сбросить свой бомбовый груз
в стороне от населенных пунктов. В дни Ста-
линградской битвы Раиса Беляева была награж-
дена орденом Красной Звезды. Всего с апреля
1942 года по июль 1943 года она провела
158 воздушных боев. На ее счету были сбитые
самолеты.
О замечательной летчице Раисе Беляевой
мы узнали от подполковника А. В. Гриднева,
который в октябре 1942 года командовал 586-м
истребительным авиационным полком, на две
трети состоявшим из женских экипажей:
— Раиса Беляева пришла в наш полк после
победы на Волге. Летный почерк Раисы Беляе-
вой мы называли чкаловским. Мало сказать, что
она была мастером высшего пилотажа. Летчица
стала настоящим новатором. То, что другим ка-
залось слишком сложным и невозможным
в воздухе, становилось ей подвластным. Ее
мужеству и выносливости, казалось, не было
предела. Был однажды случай, когда вместе
с Беляевой вылетел на тренировку молодой
летчик. Повторив ее фигуры в небе, этот парень
с большим трудом выдержал такие перегрузки.
И, когда они вместе приземлились, Беляевой
пришлось приводить его в чувство... Это была
выдающаяся летчица. Как в свое время Вале-
рия Чкалова, Раису Беляеву обвиняли в воз-
душном лихачестве и в нарушении действую-
щих инструкций. Ее даже отстраняли за это от
полетов. Летная судьба Беляевой была нелег-
кой. Между тем все новые приемы, которые
18
бесстрашно искала девушка-пилот, были нужны
истребителям. Находились некоторые осторож-
ные люди, которые, например, ставили Беляе-
вой в вину, что она выполняла сложные фигу-
ры низко над землей. Между тем этот опыт осо-
бенно пригодился в воздушных боях с фаши-
стскими асами. Новаторство летчицы было
рождено волей к победе. Раиса Беляева стала
примером для многих, кто ее знал. Мы называли
ее героической личностью.
Весной 1943 года полк прибыл под Воронеж.
В одну из коротких летних ночей Раиса Беляева
несла боевое дежурство на аэродроме. На рас-
свете поднялась в воздух. К Воронежу летел фа-
шистский самолет Ю-88. Завязался воздушный
бой. С летчицей поддерживалась связь. Но
вдруг на аэродроме услышали вместо четких
ответов, столь характерных для Раисы Беляе-
вой, тревожные сигналы. Все поняли, что слу-
чилась беда. Самолет отважной летчицы вошел
в крутую, неуправляемую спираль. Он быстро
приближался к земле. Опытные авиаторы зна-
ли, что в эти мгновения центробежная сила
прижимает летчика к кабине с такой силой, что
тело становится неподвижным. С каждой долей
секунды перегрузки возрастали. Раиса Беляева
не смогла воспользоваться парашютом. Как ра-
неный сокол, самолет терял высоту, падал
в центр аэродрома, где стояли другие машины.
Как пришли потом к выводу боевые друзья Раи-
сы Беляевой, все последние мгновения своей
жизни она посвятила тому, чтобы отвести беду
от аэродрома. Ее крылатая машина упала всего
в 150—200 метрах от стоянки самолетов. Под-
бежавшие к месту падения боевые товарищи
увидели воронку, в которой дымились останки
самолета. Ее похоронили на аэродроме, с кото-
рого она взлетела в последний раз. Это случи-
лось 19 июля 1943 года...
Антонина Лебедева. На снимке довоенной
поры — миловидная девушка с ясными, лучи-
стыми глазами, ласковой улыбкой. Ветераны
авиаполка показали мне пожелтевший номер
19
многотиражной газеты «Московский универси-
тет», вышедший в феврале 1938 года, в которой
напечатана фотография будущей летчицы-ист-
ребителя и стихи студента А. Воейкова, посвя-
щенные ей. В этих поэтических образах была
верно угадана судьба увлекавшейся авиацией
девушки:
Я песню подслушал случайно.
Был яркий закат. У окна,
Зеленые звезды встречая,
Девушка пела одна:
«Если гроза разразится,
Я быть рядом с другом смогу.
Моя краснокрылая птица
Взовьется навстречу врагу».
Антонина Лебедева родилась в хуторе Заря
Калининской области. Ее отец Василий Павло-
вич Лебедев, крестьянин, в годы первой рус-
ской революции стал революционером-под-
польщиком. С детства юная Тоня слушала рас-
сказы родных о том, как отец, у которого бы-
ла партийная кличка Василий Балтиец, был в
рядах кронштадтских моряков, выступавших на
стороне революции, а потом командовал бое-
вой рабочей дружиной. Василий Лебедев вы-
полнял поручения Серго Орджоникидзе при
подготовке Пражской конференции РСДРП, был
активным участником Великой Октябрьской ре-
волюции. Воспоминания В. П. Лебедева были
духовным климатом, в котором воспитывались
убеждения и характер будущей летчицы. Прой-
дут годы, и А. В. Лебедева станет бессменным
парторгом авиационного полка.
После окончания школы Тоня поступила ра-
ботать в Московский университет секретарем за-
очного отделения биофака. Ее увлекла мечта
о воздушных полетах. Тоня занимается в рай-
онном аэроклубе. За успешное окончание курса
летной подготовки ее наградили именными ча-
сами. В 1938 году Антонина Лебедева становит-
ся инструктором-летчиком Центрального аэро-
клуба имени В. П. Чкалова. Незадолго до войны
20
во 2-й Московской авиашколе она познакоми-
лась со своими будущими боевыми подруга-
ми — Катей Будановой, Клавой Нечаевой и дру-
гими. Вместе с ними она пришла в авиачасть,
которую формировала М. М. Раскова. Под Ста-
линградом Тоню Лебедеву сразу признали в
полку как надежного товарища в бою, на кото-
рого можно положиться. На ее счету были
сбитые самолеты. В 1943 году летчицу награди-
ли медалью «За отвагу».
Антонина Лебедева не вернулась с боевого
задания 17 июля 1943 года. Это случилось под
Орлом. Сорок лет не было ничего доподлинно
известно о месте ее гибели. Немало возникло
домыслов и догадок. В 1982 году орловские
следопыты производили раскопки на окраине
деревни Бетово Болховского района. Здесь,
по сообщению местных жителей, в дни Курской
битвы упал один из наших истребителей. Поис-
ковый отряд извлек из земли детали самолета,
останки пилота, планшет, в котором сохрани-
лись документы, записная книжка. Они помог-
ли установить, что в деревне Бетово погибла
летчица Антонина Лебедева... Впервые почти
через сорок лет об этом узнали родные отваж-
ной летчицы. Вместе с боевыми друзьями они
приехали в места, где ныне увековечена память
об Антонине Лебедевой.
Екатерина Буданова. Ее имя начертано на
гранитных знаменах в Зале воинской славы на
Мамаевом кургане. «Отважная среди самых от-
важных»,— говорили об этой девушке в авиа-
ционном полку. Рассказы ветеранов рисуют за-
помнившийся внешний облик летчицы. Высокая,
с твердой походкой, широкими, размашистыми
жестами, короткой стрижкой она была похожа
на парня. В шутку Буданову звали в авиационном
полку Володькой. Высокое летное мастерство
и самоотверженность помогли ей стать под Ста-
линградом «свободным охотником». Так назы-
вали летчика-аса, вылетавшего в небо войны,
чтобы найти врага и сразиться с ним в воздуш-
ном поединке.
21
Катя Буданова родилась в деревне Коноп-
лянки Смоленской области. С Детских лет про-
явился у нее характер энергичный и жизнера-
радостный. Еще маленькой девочкой, научив-
шись грамоте в школе-новостройке, стала
помогать в ликбезе, учила читать и писать пожи-
лых людей. Первая певунья и плясунья в де-
ревне. По вечерам за околицей, где собира-
лись девушки и парни, звучал ее красивый, силь-
ный голос. Она пела и протяжные народные
песни, и задорные частушки. Спустя годы Кате-
рина стала лучшей запевалой и в авиационном
полку. Окончив семилетку, Буданова уехала
в Москву, работала токарем на заводе. Однаж-
ды узнала, что начался прием в летную школу
при районном аэроклубе. Всей душой потяну-
лась к профессии летчика. Ей нравилась власть
над машиной в воздухе.
В 1934 году окончила пилотскую школу, а в
1936 году — инструкторскую. Катя была актив-
ной комсомолкой. Она пришла пионервожа-
той в 63-ю московскую школу. На пионерских
сборах с увлечением рассказывала о своих авиа-
ционных профессиях. Праздники воздушных па-
радов стали звездными часами ее судьбы. Вся
Москва стекалась в Тушино посмотреть на ма-
стерство советских пилотов. И среди самых
замечательных летчиц поднимала в небо свой са-
молет девушка из Коноплянки. В конце
тридцатых годов в Центральный аэроклуб
им. В. П. Чкалова приходило немало писем, на
конверте которых значилось просто: «Екатери-
не Будановой». Это писали военные летчики,
принимавшие участие в боях на Халхин-Голе
и озере Хасан. Они благодарили своего ин-
структора за первые уроки мастерства и муже-
ства в воздухе, которые получили от нее.
Перед войной девушка окончила в Херсоне
летную школу. Здесь она познакомилась и под-
ружилась с другой замечательной летчицей Ли-
лей Литвяк. Вместе они будут воевать под Ста-
линградом, а потом в Донбассе, останутся вер-
ными подругами до конца своей жизни.
22
В апреле 1941 года, перед началом войны
Катя Буданова писала родным:
«Летаю с утра до ночи. В это лето думаю
подготовить 16 летчиков для Красной Армии.
И вот усиленно над этим работаю».
Путь на фронт Екатерины Будановой был та-
ким же, как у ее подруг. В октябре 1941 года
она пришла в женскую Авиагруппу № 122. Герой
Советского Союза М. М. Раскова отметила ее.
Прославленная летчица говорила в те дни:
«У нас уже есть такие замечательные летчицы,
как Катя Буданова».
Боевые друзья знали, что Катя, внешне суро-
вая и резкая, была душевно мягким, добрым
и деликатным человеком. Это особенно прояв-
лялось в письмах. Вот как сообщала она мате-
ри о своем решении добровольцем уйти на
фронт:
«Мама, милая мама! Не обижайся на меня
за то, что без твоего разрешения я улетаю на
фронт. Мой долг и совесть моя обязывают
быть там, где решается судьба Родины. Крепко
целую, передавай привет сестренке Оле. Катю-
ша».
Среди других самых способных летчиц она
стала осваивать полеты на самолете-истреби-
тёле конструкции Яковлева. С первой группой
летчиц вылетела под Сталинград.
В воспоминаниях однополчан, в журнале бое-
вых действий, во фронтовых документах оста-
лись многие героические эпизоды, связанные
с именем этой смелой летчицы. 6 октября Ка-
терина Буданова находилась на боевом дежурь
стве в районе поселка Житкур. Она увидела в
небе черные точки самолетов. Одна, вторая,
третья... Тринадцать вражеских «юнкерсов» шли
к железнодорожной магистрали. Тревога! В не-
бе показался след ракеты. На взлет! Катя под-
няла свой Як-1 в воздух. Бывают в жизни лет-
чика мгновения, когда только смелость и ма-
стерство могут выручить его в трудном бою.
Не было в тот момент других машин на аэрод-
роме. Буданова одна вступила в схватку с вра-
23
жескими самолетами. Она, набрав высоту, вре-
залась в боевой строй фашистских стервятников.
Через несколько минут с земли увидели, как
один из «юнкерсов», объятый огнем и дымом,
падает на землю. Его сбила отважная летчица.
Остальные повернули обратно, не долетев до
железнодорожной станции, сбросили бомбы
в степи.
В письме, отправленном из Средней Ахтубы
во время горячих боевых дней, Екатерина Бу-
данова написала сестре:
«...Олечка, миленькая моя! Теперь вся моя
жизнь принадлежит борьбе с фашистской по-
ганью. Хочу сказать тебе вот что: смерти я не
боюсь, но не хочу ее, а если придется погиб-
нуть, то просто свою жизнь не отдам: мой ми-
лый крылатый «як» — хорошая машина, и моя
жизнь неразрывно связана с ним, и умирать с
ним будем только героями. Будь здорова, до-
рогая, крепче люби Родину и лучше работай
для нее. Целую. Катя».
В дни боев Катерина Буданова написала от-
крытое письмо пионерам 63-й московской
школы, в которой она перед войной работала
пионервожатой. Письмо было опубликовано в
«Пионерской правде». В нём замечательная лет-
чица просто и выразительно рассказала об од-
ном воздушном бое.
«Утром летала, а вечером приходила к вам
в школу. Вы тогда завидовали мне, что я ле-
таю, а я рассказывала вам, как маленькой де-
вочкой решила во что бы то ни стало быть лет-
чицей. Теперь я летчик-истребитель. Дралась
под Сталинградом и на Южном фронте и сби-
ла шесть вражеских самолетов. В боях меня
всегда выручают упорство и настойчивость.
Однажды после выполнения боевого задания
я возвращалась на свой аэродром. Неожидан-
но со стороны солнца появились два вражеских
самолета и бросились на меня. Я приняла бой.
Не уступать же фашистам! Недаром я настой-
чиво изучала технику высшего пилотажа. Мне
удавалось ловко увертываться от преследо-
24
ваний врага и в то же время оттягивать самолеты
противника к своему аэродрому. Бой длился
двадцать пять минут. Наконец один самолет за-
дымил и полетел вниз. И тут у меня кончи-
лись все снаряды. А между тем второй само-
лет напал на меня сверху. «Неужели все?..» —
мелькнула мысль. Но что это? Почему враг
молчит? «Ага, и у тебя нет снарядов!» — поду-
мала я и облегченно вздохнула.
Дорогие ребята! Когда-то вы делились со
ааной своими мечтами о будущем. Многим из
вас предстоит преодолеть немало трудностей.
Не бойтесь их. Всего в жизни можно добиться.
Будьте только упорны и настойчивы в труде
и учебе».
Екатерина Буданова, став «свободным охотни-
ком», летала наряду с такими прославленными
летчиками, как В. Лавриненко, П. Головачев,
Амет-Хан Султан, И. Карасев. Они высоко це-
нили летное мастерство отважной летчицы.
Еще одно сохранившееся письмо родным:
«Дорогие мои! Сообщаю новый адрес. Жива
и совсем здорова. Несу боевую работу в возду-
хе. За меня не беспокойтесь. Ничего, выдержим
все. И если придется умирать, так не даром —
моя жизнь дешево не достанется фашистам».
10 декабря 1942 года Катя Буданова встре-
тила над городом Калач фашистский самолет
«Мессершмитт-110» и вступила с ним в бой. Де-
вушка вышла победителем в этом поединке,
сбила противника.
Катю любили в полку за душевную щедрость,
открытое сердце, веселый нрав. Стоило соб-
раться где-нибудь в доме или землянке в не-
летную погоду, и кто-нибудь просил: «Катя, за-
певай!»
Звучал задорный красивый голос Будановой:
Пропеллер, громче песню пой,
Неся распластанные крылья!
Девушки дружно подхватывали песню.
Катя очень любила «Калинку». Она запевала
и пускалась в пляс... За ней — другие. Девушка
25
умела радоваться жизни и увлекала всех своим
задором.
Однажды в бою летчица Лилия Литвяк была
ранена осколками в ногу. Испытывая сильную
боль, девушка продолжала вести воздушный
бой. И только посадив самолет, потеряла соз-
нание. Раненую Лилю отправили в Москву.
В дороге ее сопровождала Буданова. Екатерина
встретилась с известными поэтами Верой Инбер
и Степаном Щипачевым, приехала к рабочим
завода «Динамо». Была в цехах и общежитиях.
Выступала перед рабочими, отвечала на их воп-
росы.
— Меня часто спрашивают: страшно ли в
бою? Трудно ответить. В бою овладевает такой
азарт, что думаешь не о себе, а только о том,
как бы уничтожить врага. Однажды выпало мне
встретиться в воздухе с немецким корректи-
ровщиком «Фокке-вульфом-198». Это очень ма-
невренный и хорошо бронированный самолет.
Я его атаковала, а он, гляжу, уходит от меня.
Сделал, значит, свое черное дело и хочет без-
наказанно скрыться. Ярость охватила меня. Ни
за что не выпущу тебя, бандит! Зря мы, что ли,
на тебя патроны и снаряды тратили? Бросилась
за ним. А он заманивает меня — идет на сни-
жение в глубь своей территории. Снижаюсь и я,
пикирую, дальнейшее снижение становится для
меня уже опасным. Что ж, думаю, ты меня на
хитрость взять хочешь, так я тебя перехитрю,
Уменьшаю скорость. А фашист спустился уже
до двадцати метров, с земли началась яростная
пальба. Я тогда подстроилась к «фокке-вуль-
фу» метров на тридцать, пошла до полного
сближения и открыла огонь. Раз!.. И врезался
фашист в землю. Даже мой самолет тряхнуло.
Пыль, дым, огонь. Ну что, спасся, гад?! С земли
стреляют по мне, а я еще нарочно сделала не-
сколько виражей над немцами, взяла ско-
рость — и к своим. Тут только заметила, что го-
рючее на исходе. Но все-таки добралась до
своего аэродрома и на выключенном моторе
спланировала вполне благополучно».
26
Вернувшись на фронт, Катя пишет матери:
«Родная моя мама! Я снова на фронте. До-
летела благополучно. Здоровье хорошее, при-
ступаю к боевой работе. Мама! Погибли че-
тыре боевых товарища. Сейчас я вооружаю себя
на беспощадную месть за них. Мамочка! Обо
мне не беспокойся, я буду писать тебе часто,
и ты мне пиши. Передай примет бойцам, то есть
всем нашим конопляновским. Твоя Катюша».
Ныне, когда собираются летчики-фронтови-
ки, с благодарностью и уважением вспомина-
ют о Будановой. Вот рассказ бывшего коман-
дира эскадрильи И. И. Домнина:
— Буданова была бдительным и честным то-
варищем в бою. Мне приходилось часто летать
с ней в группе. Она болезненно переживала,
если ей приходилось оставаться на дежурстве
на земле, хотя это и было редко. Когда вылетал
с ней в паре, то был уверен, что она надежно
прикрывает меня, не отстает при любом ма-
невре в сложной обстановке. Дважды я обязан
ей жизнью...
Вражеские летчики нередко подкарауливали
над аэродромами наши самолеты, заходившие
на посадку, чтобы в этот момент атаковать их.
Однажды капитан Иван Домнин и Катя Будано-
ва возвращались с боевого задания. Командир
первым стал снижаться. В это время из-за об-
лаков вылетели два немецких истребителя.
Они открыли огонь из пушек и пулеметов. Ка-
тя Буданова, маневрируя, прикрывала своего
командира. Не подпустила к нему фашистских
летчиков. Память о мужестве девушки-пилота
И. И. Домнин сохранил навсегда.
В письмах к родным Катя Буданова писала:
«Дорогие мои! Обстановка здесь очень горя-
чая. Ежедневно приходится делать по нескольку
боевых вылетов и вести бои с «мессерами». Да-
же некогда написать письмо. Обо мне не бес-
покойтесь. Что бы ни случилось, буду всегда
верной дочерью своей Родины. Будановы не
могут быть трусами».
Екатерина Буданова погибла 19 июля 1943 го-
27
да в Донбассе. В тот день она, прикрывая груп-
пу бомбардировщиков, вступила в неравный
бой с тремя «мессершмиттами». Один из вра-
жеских самолетов она сбила, но и ее самолет
фашистские летчики прошили пулеметными
очередями. Девушка была тяжело ранена. Соб-
рав все силы, Катерина Буданова повела само-
лет над линией фронта к своему аэродрому.
Что случилось в эти последние мгновения? Са-
молет приземлился в поле недалеко от села
Новокрасновки. Пробежав по изрытой воронка-
ми земле, машина перевернулась. В комбине-
зоне смертельно раненной летчицы колхозники
нашли залитые кровью документы, и, добрав-
шись до аэродрома, сообщили о гибели де-
вушки-истребителя.
Свою клятву отомстить за гибель Кати Буда-
новой боевые летчики уносили в небо на крыль-
ях своих самолетов.
Лилия Литвяк. Это была голубоглазая, бело-
курая девушка, невысокого роста. Всех, кто
знал Лилию на фронте, поражала одна особен-
ность: трудная работа летчика-истребителя не
меняла ее облика. Она неизменно оставалась
женственной, миловидной. Между тем в небе
войны Литвяк была одним из самых грозных
и мужественных летчиков. Недаром фронтовые
газеты призывали: «Будь в бою таким же сме-
лым, как Лилия Литвяк». Отважная летчица
сбила двенадцать вражеских машин. Это был са-
мый крупный боевой счет среди девушек-истре-
бителей.
Лилия Литвяк родилась и выросла в Москве.
Вместе с матерью и младшим братом жила на
улице Новослободской. Неподалеку от их дома
в середине тридцатых годов открылся район-
ный аэроклуб. Лиле исполнилось семнадцать лет,
когда она закончила пилотскую школу аэроклу-
ба. Всего через год стала летчиком-инструк-
тором. Журнал «Самолет» в мае 1941 года
назвал имя Лилии Литвяк среди лучших инструк-
торов московских аэроклубов. В октябре 1941 го-
да она добровольцем вступила в авиацион-
28
ную часть под командованием М. М. Расковой.
Одной из боевых подруг Лилия Литвяк была
Инна Владимировна Плешивцева-Паспортнико-
ва, бывший механик самолета. Вот ее слова о
Литвяк:
— При первом взгляде на Лилю трудно бы-
ло представить, что это смелый и мужествен-
ный воздушный боец. Она выглядела внешне
мягкой, даже хрупкой. У нее были красивые,
глубокие глаза. Многие считали, что она похо-
жа на известную киноартистку. Лиля была очень
женственной, следила за своей внешностью да-
же в суровой, боевой обстановке. Смотришь,
а ее беленькие волосы уже подкручены, завиты,
красиво уложены. Однажды нам выдали мехо-
вые, как мы называли, «унтята». Каково было
наше удивление, когда Лиля утром появилась
в летной форме, на которой красовался белый
воротничок. Оказывается, она за ночь сшила
этот воротник из «унтят». Лиля любила зани-
маться рукоделием. Как рассказывали потом ее
родные, она до войны научилась мастерски
шить. Недаром спустя годы родственники пере-
дали в музей ее швейную машинку... Такой Ли-
ля была в редкие минуты отдыха. Когда же она
садилась в кабину самолета, становилась суро-
вой и сосредоточенной...
Сохранились письма Лилии Литвяк, прислан-
ные в Москву матери и брату. В коротких,
торопливых строках говорится не только о буд-
нях войны. Эти письма выразительно свидетель-
ствуют о том, как постепенно происходило ста-
новление будущего воина, перед нами раскры-
вается нежное и мужественное сердце Лили.
13 января 1942 года. «Дорогая мамочка и
Юра! Сегодня старый Новый год. Так много
интересного впереди, так много неожиданно-
стей, случайностей судьбы. Но что ждет? Или
что-то очень хорошее, большое, или все может
рухнуть вмиг, пойти обычным чередом разме-
ренной жизни, такой, как живут мирные греш-
ники. Я, конечно, за то, чтобы пожить лучше
немного, но бурной, интересной жизнью...
29
Недалек тот час, когда мы начнем парить на
своих ястребках, тогда житейская обстановка
примет другой оборот... Все мои мелкие не-
приятности, что были, сгладились благодарно-
стью от начальства. Можно сказать, немного
«выслужилась».
19 января 1942 года. «Дорогая мамочка и
Юра! Можете меня поздравить. 29.1.42 г. вы-
летела самостоятельно с оценкой «отлично».
Наконец-то исполнилась моя долголетняя меч-
та. Можете меня считать натуральным истреби-
телем. Вывозной налет мой минимальный, очень
довольна. Пока все в порядке. Куклы-книжки
пусть валяются, когда-нибудь пригодятся, пусть
лежат где-нибудь в уголке».
21 февраля 1942 года. «Дорогая мамочка и
Юрий! Шлю вам свой почтенный привет! Вчера
получила пятое письмо за 4 февраля. У меня
все благополучно, жива-здорова. Вчера же я
первый раз была в зоне на высоте 5000 метров
без кислорода и впервые прочувствовала ма-
шину без шасси. Вот замечательно! Вот где ско-
рость! Несколько раз сорвалась в штопор, но
в конце концов виражить научилась.
Юра, спасибо тебе за такие нежные чувства.
Но так убежденно гордиться будем тогда, ког-
да станем действительно победителями над вра-
гом. Пиши чаще, только больше не «гордись».
Пиши, как учишься, проводишь время и вооб-
ще о всех своих делах».
13 марта 1942 года. «Дорогая мамочка и
Юра! Настроение у нас неопределенное, мы
можем не успеть закончить программу подго-
товки: погода сейчас нелетная, тает снег, на-
чинается переход с лыж на колеса, и все это
оттянет время выпуска. А наше желание — по-
скорее на фронт. Неопределенность волнует.
ДКА здесь недалеко, но, правда, там мы почти
не бываем, все нет времени — в основном на
аэродроме».
20 марта 1942 года. «Дорогая мамочка и Юра!
Чувствую себя отлично, все в порядке. Много
занимаемся теорией и летаем. Скоро начнем
30
стрелять. Погода идеальная — ни одного не-
летного дня. Питание нормальное, в столовую
ходим три раза, где встречаем своих знакомых
летчиков. И, откровенно говоря, когда идем
туда, то девки пудрятся по полчаса. Я, правда,
пудриться еще не начала. Очень жалею, что не
взяла с собой синюю гимнастерку, а потом у ме-
на насчет сапог очень плохо, я просто замучи-
лась: большие, притом разные — один короче
другого. Прямо не повезло. Думаю, конечно,
что как-нибудь обойдусь. Мама, не пиши на
конверте: «Летчику Литвяк». Фамилии летчиков
засекречены. Пиши просто: «Л. В. Литвяк».
29 марта 1942 года. «Дорогая мамочка и
Юрочка! Здравствуйте! Чувствую себя хорошо,
давно не получала писем. Погода все время
стоит замечательная, летная... Летаем отлично.
Мамочка, в Москве часто бывают знакомые,
недавно была наша инженер — Вале и Рае при-
слали посылки, а я растерялась. Теперь приго-
товь мне посылку, в удобный момент я тебе
сообщу, чтобы все было наготове. Мне нужны
следующие предметы: белый шлем из хоро-
шей материи, поплотнее, и чтобы хорошо сти-
рался (если, конечно, есть такое, мамуся, а то
все равно), перчатки, носки — две пары, зубная
паста, штук десять тетрадочек. Если сможешь,
приготовь мне носовые платочки — батистовые
или шелковые, у нас там тряпок много было.
Знаешь, как приятно иметь что-нибудь хорошее,
домашнее?
Мамуся, мы по-прежнему тренируемся. Ле-
тать на истребителе очень тепло — не то что
У-2. Кабина летчика обогревается, даже жарко.
Последнее время летала в зону на пилотаж.
Можно сказать, машину прочувствовала окон-
чательно. Теперь мы себя вообще чувствуем
очень уверенно и стали совсем большими. Хо-
чу надеяться, что наступит час, когда мы все
увидимся».
1 мая 1942 года. «Очень хочется поскорее на
фронт, там мы почувствуем себя настоящими
солдатами. На этой плешке, где мы сейчас сто-
31
им, много бывает авиационных людей. Меня
больше всего интересует наша дальнейшая де-
ятельность. Переучивание закончилось, теории
подходящей командование пока не придумало,
так что мы увлекаемся весной. В общем, все то,
что я пишу тебе, ты должна критически оцени-
вать и советовать мне, пиши больше свое мне-
ние насчет всего. Я надеюсь, что ты мне здо-
рово доверяешь, веришь в мои силы и в боль-
шинстве случаев согласна со мной, не правда
ли?»
8 мая 1942 года. «Дорогая мамочка! Сегод-
ня мы сидим в самолетах в полной боевой го-
товности. Саратов спит спокойным сном. Встре-
чая день на посту, я в душе мысленно с вами,
сижу за столом, за нашим столом в нашем до-
рогом родном доме, и мысленно ем мои лю-
бимые оладьи. Очень приятно бывает иногда
помечтать. Кругом весна. Я решила, что влю-
билась в одного мальчика. Его звать Толя. Ну
что же, я хуже всех? Ведь девки влюбляются,
а я что?.. Правда, Толю этого видеть часто не
предполагаю, но все же не чувствую себя мо-
нахиней».
29 мая 1942 года. «Здраствуй, дорогая ма-
мочка. Вот уже и май подходит к концу. Наша
жизнь в ПВО хотя и очень однообразна, но дни
почему-то проносятся незаметно. Тренируемся
сейчас помногу, и это воодушевляет нас, так
как приближает к нашей общей цели — к фрон-
ту. Почти ни у кого нет желания во время вой-
ны жить в такой спокойной обстановке. Все
настолько уверены в своей силе и энергии, что
считают свое присутствие на передних позици-
ях необходимым... Все рвутся, рвутся, и я боль-
ше всех. Я в долгу не останусь, если потребу-
ется, положу все силы для общего блага...»
2 июня 1942 года. «Дорогая мамочка, мне
часто снится, что мы с тобой идем, спешим
куда-то в гости или в театр, такие наряженные-
наряженные, такие веселые, и ты у меня такая
молодая, веселая. Становится так радостно, са-
ма не знаю почему...»
32
22 июня 1942 года. «В это тяжелое время мы
считаем себя отдыхающими, между тем как
здесь могли бы так же отдыхать уже уставшие
и утомленные наши братские полки...»
Имя Лилии Литвяк на фронте было окруже-
но уважением и даже живыми легендами, ко-
торыми награждают летчика за особенную сме-
лость и мастерство. В одном из первых воз-
душных боев юная летчица сбила два враже-
ских самолета. Такой выдающейся победой в
воздухе мог бы гордиться самый закаленный
воздушный боец. В тот день всего в третий
раз Литвяк подняла свой самолет в небо Ста-
линграда. Группа наших истребителей перехва-
тила вражеские самолеты, летевшие к волж-
ской переправе, Литвяк на большой скорости
устремляется к одной из немецких машин.
С земли казалось, что пройдет еще несколько
секунд и оба самолета взорвутся, столкнувшись
«в лоб»... Это были напряженные мгновения,
когда испытываются крепость нервов и отва-
га пилота. Кто кого победит в воздушном по-
единке? Фашистский летчик не выдерживает
и сворачивает в сторону, подставляя бок своей
машины. Литвяк мгновенно открывает огонь
и сбивает гитлеровского стервятника. Бой про-
должается. Лилия видит, что летчица Рая Бе-
ляева ведет поединок с фашистским асом, го-
нится за ним, но у нее вдруг отказали пушка
и пулемет. Литвяк спешит ей на помощь, в упор
стреляет по вражеской машине. Еще один гит-
леровский истребитель взрывается в воздухе.
...Трогательной и даже поэтической бывала на
фронте забота девушек друг о друге. Лиля
Литвяк улетала с военного аэродрома в бой с
букетиком полевых цветов в кабине. Их соби-
рала для подруги механик самолета Инна Пле-
шивцева. На аэродроме нередко удивлялись
тому, где она находила цветы в выжженной
степи, среди полыни, на перепаханной взрыва-
ми земле. Но снова и снова скромный букетик
появлялся в кабине летчицы. Инна Плешивцева,
собирая эти редкие, поздние цветы, всякий раз
2 Заказ № Н6
33
мечтала о том, чтобы Лиля Литвяк улыбнулась,
глядя на них, чтобы знала всегда: ее с нетер-
пением ждут друзья. Когда в ноябре 1942 года
первый снег укрыл степь, Инна Плешивцева и
тут решила не отступать от своего правила. Она
нашла цветную открытку, присланную на фронт,
вырезала из нее ножницами яркие розы и
тюльпаны и прикрепила их в кабине истребите-
ля. Мужчины-летчики посмеивались над этой
привычкой, такой необычной на фронте, но от-
давали должное такой сердечной дружбе
подруг.
Воспоминания ветеранов воскрешают удиви-
тельную атмосферу оптимизма среди летного
состава.
С. Б. Горхивер рассказывал:
— Трудно в это поверить, но мы часто по ве-
черам собирались вместе просто петь люби-
мые песни. Среди летчиков были свои баяни-
сты. Они растягивали меха, и кто-нибудь начи-
нал песню. Одну, другую. Нередко часа два по-
сле ужина раздавалось наше пение. И это по-
сле трудного боевого дня, когда, казалось, все
силы отданы в воздушном бою. Но, как видно,
молодость брала свое. Мы не только пели, но
и часто танцевали. Стоило заиграть задорную
«цыганочку», и летчики выходили в круг. У нас
были и свои поэты-песенники. Летчики сами со-
чиняли и с большим чувством исполняли песни
и частушки на злобу дня. А девушки — Катя Бу-
данова, Лиля Литвяк и другие — были всегда
первыми заводилами. Когда потом увидели
фильм «В бой идут одни старики», то однополча-
не говорили: «Этот фильм про нас».
Много было на фронте замечательных песен,
написанных летчиками — самодеятельными поэ-
тами и композиторами.
Вот строки одной из них:
Мы знали и верили твердо в победу.
Слова огневые нас звали вперед!
На бой вдохновляли дела наших дедов.
На бой вдохновлял нас советский народ! <
34
До первых звезд в ночном небе, бывало, не
расходились пилоты. Чувство постоянного на-
пряжения и смертельной опасности, как свиде-
тельствуют фронтовики, усиливало тягу ко всем
жизненным радостям. Для кого-то из них этот
теплый вечер среди боевых друзей оказывался
последним... Почти каждый день над Волгой
гибли самолеты в отчаянных схватках с врагом.
Рано утром, едва всходило солнце, на поле-
вом аэродроме звучала команда, летчики бе-
жали к машинам. И среди них белокурая Лиля
Литвяк, не терявшая редкой волевой собранно-
сти и девичьей обаятельности. Каждый боевой
вылет был сопряжен с воздушными схватками.
Снова и снова девушка-пилот бесстрашно сра-
жалась с фашистскими асами. В памяти ветера-
нов, в сообщениях газет и в боевых донесениях
осталось немало свидетельств об отчаянных
воздушных боях, в которых наши летчики выхо-
дили победителями. Приведем одну из корот-
ких корреспонденций, напечатанных в феврале
1943 года в армейской газете:
«Четверка «яков» шла боевым курсом, имея
задание прикрывать с воздуха наши атакующие
наземные войска. Идя уже над районом при-
крытия, ведущий Баранов заметил 12 враже-
ских машин. Врагов было в три раза больше.
Но никаких колебаний не было. В то же мгно-
вение, когда Баранов заметил врага, он отдал
ведомому приказ атаковать его... Испытанный
в воздушных схватках, опытный командир Бара-
нов, и молодая светловолосая летчица Литвяк,
и русский ас Саломатин — участник знаменито-
го прошлогоднего боя семи против двадцати
пяти, и пилот Каминский — все они разные. Но
сейчас все четверо нерасторжимо слились в
грозном едином боевом порыве.
Их атаки были молниеносны и увенчались успе-
хом. Два немецких самолета, подбитые огнем
Баранова и Литвяк, врезались в землю. Немцы
рассыпались.
Вскоре Баранов заметил еще 17 вражеских
самолетов. Они несли бомбовый груз на наши
2*
35
боевые порядки. Ведущий отдал приказ к ата-
ке. Русские летчики — мастера любой атаки. Са-
ломатин и Каминский с первой же атаки сби-
вают один «юнкере», в это время Баранов
и Литвяк атаковали «фокке-вульф». Саломатин,
разделавшись с «юнкерсом», поддержал их.
Поврежденный немецкий самолет пошел на
вынужденную посадку прямо в степи. Рассеяв
строй бомбардировщиков, наши летчики заста-
вили их сбросить бомбы в голой степи и бежать
в беспорядке.
Бой окончен. Горючее на исходе. Баранов
командует сбор и ведет четверку на аэродром».
В этом газетном материале два имени стоя-
ли рядо?л: Литвяк и Саломатин. Они увидели
друг друга на выжженном летном поле, возле
серебристых машин, на крыльях которых вид-
нелись вмятины от осколков. Как пришла их
любовь? С первого взгляда, в котором выра-
зились и нежность, и тревога — каждый день
они поднимались в бой. С первых ласковых
слов, высказанных накоротке между двумя вы-
летами, которые могли быть последними. Когда
Лиля и Алексей шли рядом, вернувшись из по-
лета, все, кто встречался им по пути, невольно
улыбались, глядя на них — молодых, стройных,
особенно красивых в своем первом чувстве.
В суровых буднях войны родилась их любовь.
Вместо нежных свиданий молодых людей жда-
ло фронтовое небо с облачками разрывов. Ли-
ля и Алексей часто летали вместе. И радость,
и сердечная забота теперь были связаны со
всеми фронтовыми тревогами, с тем, как на-
дежно они прикрывали друг друга в бою. Бес-
страшный сокол Саломатин бросал свою маши-
ну навстречу врагу. А Литвяк, как умелый лет-
чик, понимая воздушный маневр боевого това-
рища, спешила ему на помощь. Однажды летчики
видели, как выбравшись из кабины после при-
земления, Саломатин подошел к Лиле и крепко
поцеловал смутившуюся девушку. «Это за сби-
тый немецкий самолет»,— сказал он. Такой была
их любовь...
36
В мае 1943 года Лиле Литвяк пришлось пере-
жить большое горе. На глазах потрясенной
девушки разбился ее дорогой друг Алексей
Саломатин. О том, как это произошло, мы уз-
нали от Инны Владимировны Плешивцевой-Пас-
портниковой:
— В начале мая все мы поздравляли Алек-
сея Саломатина— ему присвоили звание Героя
Советского Союза. А двадцать первого мая его
не стало. В тот трагический день вместе с Ли-
лей мы находились на аэродроме. Лиля сидела
в кабине самолета, а я рядом, на плоскости.
Мы наблюдали за учебным воздушным «боем»,
который Алексей Саломатин вел с молодым
летчиком, недавно прибывшим в часть. Над на-
шими головами оба самолета проделывали
сложные фигуры. Вдруг один из самолетов во-
шел в отвесное пике. С каждой секундой он
стремительно приближался к земле. В воздухе
не было видно парашюта. Летчик не смог вы-
прыгнуть... Все бросились к месту падения са-
молета. Мы с Лилей тоже сели в полуторку,
которая мчалась в ту сторону. Наверное, каж-
дый в душе был почти уверен в том, что около
аэродрома погиб молодой летчик. Но когда
подбежали к разбитому самолету, то увидели
мертвого Алексея Саломатина. Трудно было
нам поверить в его смерть. Невозможно пере-
дать словами, в каком отчаянии была Лиля.
Она будто закаменела в своем горе. Одно мы
видели: после похорон Алексея с еще большим
ожесточением Лиля стремилась на боевые за-
дания, бросалась в воздушные схватки с врагом.
Еще более двух месяцев после гибели дру-
га Лилия будет сражаться над городами и се-
лами Украины. Многие боевые полеты, в кото-
рых она участвовала, называли беспримерными
по своей отчаянной дерзости и высокому лет-
ному мастерству.
Шесть советских летчиков-истребителей, сре-
ди которых была и Лилия Литвяк, увидели в
в воздухе тридцать шесть вражеских машин.
Так начался бой, за которым с тревогой на-
37
блюдали пехотинцы, находившиеся в окопах.
Один за другим советские пилоты, имевшие пре-
имущество в высоте, бросаются вниз, атакуя
фашистские «мессершмитты». В эти огневые
минуты боя девушка-летчица, на кабине кото-
рой была начертана красивая эмблема — бе-
лая лилия, сбила два вражеских самолета. Но и
ее истребитель был поврежден — пробоины на
плоскости, фюзеляже. Кровь пропитала комби-
незон. Лиля ранена в плечо и в ногу. Превоз-
могая боль, на подбитом самолете девушка ле-
тит к своему аэродрому и благополучно при-
земляется.
В июне 1943 года Литвяк наградили орденом
Красного Знамени. Это была ее вторая награда.
Орден Красной Звезды ей вручили после раз-
грома гитлеровцев под Сталинградом.
1 августа 1943 года отважная летчица Ли-
лия Литвяк не вернулась из полета. Как она по-
гибла? Спустя годы Герой Советского Союза
И. Борисенко так написал об этом последнем
бое бывшему механику самолета И. В. Плешив-
цевой-Паспортниковой:
«Это было в августе 1943 года. Мы в составе
восьми Як-1 вылетели на прикрытие наших войск.
Лиля находилась в группе из шести Як-1 (удар-
ной). Я шел парой в группе прикрытия. Над тер-
риторией противника километрах в 12—20 за
линией фронта мы увидели группу бомбарди-
ровщиков, которые следовали к линии фронта.
Приняли решение атаковать с хода. Во время
боя Лиля не заметила группу «мессершмиттов»,
которые прикрывали бомбардировщики. Пара
«мессершмиттов» бросилась в атаку на Лилю.
Ее ведомый Виктор Горбунов ринулся им на-
перерез, но не успел. Самолет Лили Литвяк
был сбит. Бой шел за облаками. Я увидел, как
один Як-1 резким снижением с дымом вошел
в облака. Я последовал за ним. Но, выйдя из-
под облачности, его уже не увидел. Чей это
был самолет, я еще не знал. После окончания
боя, приземлившись на аэродроме, мы узнали,
что не вернулась с задания Лиля. Можешь себе
38
представить наше горе. Все без исключения ее
любили. Лиля была зачислена навечно в списки
нашего полка. Как человек и как летчик она
была прекрасна. После взятия этой местности
мы пытались разыскать место, где она погибла,
но не нашли. Вот что я знаю о последних днях
Лили».
В Москву на улицу Новослободская, где жили
мать и брат Лили Литвяк, пришло с фронта пе-
чальное известие. Боевые друзья написали род-
ным о гибели летчицы:
«Ее смерть — потеря для всей истребитель-
ной авиации. За нее дорого заплатят враги.
Сейчас мы только с боя и через полчаса снова
в бой. Клянемся вам, дорогая Анна Васильевна,
что жестоко отомстим за вашу дочь и нашу
любимицу — командира. Порукой тому — наше
гвардейское знамя, омытое кровью лучших на-
ших товарищей».
В годы войны случалось немало трагических
историй, о которых трудно узнать до конца.
Несколько лет Инна Владимировна Плешивцева-
Паспортникова вместе со школьниками-следо-
пытами из города Красный Луч Ворошилов-
градской области пыталась разыскать место
падения самолета Лилии Литвяк, собрать мате-
риалы о том, как она погибла и где похороне-
на. В летние месяцы она выезжали в район, над
которым Лилия Литвяк вела свой последний
воздушный бой. Поисковая группа обходила
одно село за другим, расспрашивала жителей,
раскапывала места падения самолетов. Они ве-
рили, найдется кто-нибудь из очевидцев, кто
расскажет о гибели отважной летчицы. В посел-
ке Кожевня Ворошиловградской области мест-
ные жители привели их к глубокой степной бал-
ке. Старожилы говорили о том, что здесь в на-
чале августа 1943 года упал советский самолет.
Как запомнили дату? Именно в эти дни село
было освобождено от гитлеровцев. Погибшего
летчика похоронили на откосе балки. Докумен-
ты тех дней не сохранились. Однако позднее,
когда могилу летчика переносили на другое ме-
39
сто, в одном из протоколов появилась такая
запись: самолетом, упавшим рядом с селом Ко-
жевня, по-видимому, управляла женщина. Об
этом свидетельствовали останки летчика, а так-
же полуистлевшие предметы женского туалета.
Следопыты нашли в балке обгорелые детали
са/^олета. И, хотя прошло четыре десятилетия,
И. В. Плешивцева-Паспортникова сразу опреде-
лила— здесь упал Як-1. Она знала и другое —
в начале августа это был единственный самолет-
истребитель, разбившийся в этом районе. Не бы-
ло и другой женщины-летчицы, погибшей в те
дни. По всему выходило, что под Кожевней бы-
ла похоронена Лилия Литвяк. Но, чтобы поста-
вить в поиске последнюю точку, И. В. Паспорт-
никова вместе со следопытами продолжает ра-
боту. Предстоят новые экспедиции.
Именами летчиц, сражавшихся в небе Сталин-
града и павших в воздушных боях, ныне назва-
ны улицы в городах, где они учились, работали
или воевали. В их честь звучат горны в пионер-
ских отрядах. Фотографии, письма, личные ве-
щи отважных дочерей Родины хранятся во мно-
гих государственных и общественных музеях.
Их подвиги в небе Сталинграда и на других
фронтах вошли в летопись Великой Отечествен-
ной войны.
Рассказ о воздушных бойцах-женщинах будет
неполным, если не рассказать о том, как труди-
лись на войне девушки-механики самолетов
и вооруженцы. Все те, чей бессонный труд на
аэродромах обеспечивал надежность каждого
боевого вылета. Как вспоминают ветераны, по-
началу в авиационных полках с недоверием
встретили не только девушек-пилотов, но и тех,
кто обслуживал их самолеты. Как и профессия
военного летчика, работа механика самолета
считалась традиционно мужской. Девушкам на-
до было проявить свое мастерство и в воздухе,
и на земле.
Мало сказать, что профессия механика само-
лета требовала хорошего знания машины, уме-
ния разобрать и собрать детали, устранить по-
40
ломки не только днем, но и ночью, когда лет-
чики уходили отдыхать. Труд «технарей», как
обычно называли их на аэродроме, был сопря-
жен со значительными физическими перегруз-
ками. И. В. Плешивцева-Паспортникова говори-
ла:
— Как приходилось работать механику? Ска-
жем, надо произвести осмотр и ремонт радиа-
тора. Он весит 90 килограммов. Нас всего двое.
Часто на полевом аэродроме не было никаких
приспособлений. Мы вручную снимаем радиа-
тор, чистим его шомполами, бензином. Во вре-
мя полетов на стенках скапливалось много на-
гара. Потом ставим его на место. И все надо
делать быстро и очень тщательно. Ведь от на-
шей работы зависит жизнь летчика и успех воз-
душного боя. Пока мы возимся с радиатором,
вооруженцы снимают пушку. Это тоже тяже-
лая ноша — 80 килограммов. А еще им надо
снять, разобрать, почистить пулемет. Это тоже
25—30 килограммов. Надо успеть набить
пулеметные ленты. Механики, поставив ра-
диатор, бегом отправляются за баллоном со
сжатым газом. Он весит 60 килограммов. В тем-
ноте, зная все дорожки на ощупь, вдвоем та-
щим баллон к своему самолету. А нередко
кто-то из нас нес баллон на плече в одиночку.
Очень трудной операцией была замена хвосто-
вого колеса. Нам приходилось приподнимать
самолет, вручную снимать, а потом ставить ко-
лесо. Работали в любую погоду. Под дождем,
пронизывающим ветром, на морозе. От войны
осталось такое воспоминание: пальцы прили-
пают к холодному металлу. Нам выдавали зи-
мой перчатки. Но механики ими не пользова-
лись. В перчатках пальцы теряли ловкость, ра-
бота шла медленнее. Нам, например, лежа на
спине, надо было завернуть 84 шурупа, когда
ставили радиатор. А если, скажем, недавно
прошел дождь и под самолетом образовалась
лужа? Не будешь ждать, пока высохнет. Надо
работать, готовить самолет к вылету. Однажды
был случай в Ростове, когда я примерзла к зем-
41
ле в распутицу. Но мы никогда не унывали,
подбадривали друг друга. Знали, что наш труд
нужен для победы...
На войне и трудолюбие и сноровка познают-
ся быстро. Скоро мужчины — летчики и механи-
ки — отдавали должное мастерству дёвушек-
«технарей». У них, аккуратных и старательных,
всегда наготове была походная «каптерка». Так
называли инструментальную сумку, в которой
хранился запас гаек, хомутиков, винтов. Тонкие
девичьи руки быстро находили поломки в слож-
ном переплетении трубок. День за днем им
приходилось терпеливо и часто на ощупь об-
следовать каждый винт и болт. О фронтовых
буднях аэродрома писала С. В. Осипова, бывший
механик самолета Як-1, прилетевшая под Ста-
линград.
«Аэродром. Совершенно темно. На ощупь
развязываем чехлы. Пытаемся запустить мото-
ры. Но сжатый воздух только прокручивает
винты. Все понимают нависшую угрозу. Если
вода в радиаторе замерзнет и прихватит «со-
ты», то неминуемо лопнут их тонкие стенки
и машины выйдут из строя.
В темноте нащупываем водяные краны. Они
покрыты легким налетом льда. С трудом от-
крываем их. Надо еще открыть верхнюю проб-
ку на водяном бачке.
Ветер срывает нас с плоскости. Шаг за шагом
по ледяной корке пробиваемся к капотам. На-
конец-то бак открыт! Надо вновь набросить
чехол, чтобы задержать остаток тепла в моторе.
Но и это оказывается делом нелегким: обледе-
нелые тяжелые чехлы ветер рвет из рук. Бро-
саешь вверх один конец, а второй летит по
ветру обратно и сбивает с ног. Три раза я свали-
ваюсь с плоскости на землю. Но вот, наконец,
с помощью вооруженцев Щербатюк и Красно-
щековой мы набрасываем и застегиваем чехол.
Подъезжает водозаправщик. Струи горячей
воды, подхваченные ветром, льются на руки,
брызгают в лицо, заливают одежду. Нина Шеба-
лина лежит под радиатором и пробует воду —
42
лить надо, пока не пойдет горячая вода. Под
машиной образовалась большая лужа. Промок-
шая до нитки Нина командует:
— Давай, давай еще — чуть теплая!
Мокрая рука примерзла к лопасти винта, за
которую я держусь, вторая рука ноет от на-
пряжения, удерживая открытым пистолет водо-
заправщика.
— Нина! — кричу я.— Скоро ли? Нет больше
сил. Я сейчас свалюсь!
— Не свалишься! — сердито отвечает она.—
Мне тоже не удовольствие в луже лежать, уже
и валенки промокли. Подожди немного, чтобы
наверняка, сейчас буду закрывать!
Наконец бросаю пистолет и закручиваю проб-
ку. Подключаем автостартер. Со свистом рас-
кручивается винт, вот уже не видно его малень-
ких блестящих лопастей. Вспышка, другая, вы-
хлопы, похожие на выстрелы,— и оживший
мотор заработал. Садимся на хвост, чтобы на
больших оборотах машина не встала на винт.
К ледяному ветру прибавился воздушный поток
от ревущего мотора. Он прижимает нас к хво-
сту, рвет одежду, пронизывает насквозь. Сразу
становится нестерпимо холодно, коченеет лицо.
Мы покрываемся белой пленкой льда. Но ма-
шина спасена. Зачехляем ее и бежим помогать
товарищам.
Уже брезжит рассвет, а мы еще боремся за
последнюю машину, которая никак не хочет
запускаться. Все мокрые, в покрытых коркой
комбинезонах, с белыми пятнами на лицах и с
содранными до крови руками, мы все-таки до-
вольны: ни одной замороженной машины, ни
одного потекшего радиатора.
К утру ветер стих. К самолетам бегут летчи-
ки, получившие боевое задание по прикрытию
железнодорожного узла. Вот они уже в возду-
хе, выстроились в боевой порядок.
В нашем распоряжении часа полтора време-
ни, можно привести стоянку и себя в порядок,
а впереди большой, полный напряженной рабо-
ты день...»
43
И снова продолжала И. В. Плешивцева-Пас-
портникова:
— Аэродром находился вблизи Ахтубы. Фа-
шистские летчики-разведчики, видно, нанесли
на карты его расположение. Осенью 1942 года
не проходило дня, чтобы не прилетали «мессе-
ры». Они караулили наши самолеты при взлете
и посадке. Опасно было в воздухе, опасно и на
земле. Фашисты бомбили и обстреливали наш
аэродром. Где укрыться на ровном поле? Мы
прятались под кабинами самолетов. Однажды
у нас был такой случай. Мы укрылись под мо-
тором самолета, а осколки рядом с нами бук-
вально изрешетили плоскость. К нам бегут то-
варищи, думали, что ранены или убиты. А у
нас, к счастью, нет ни царапины.
Всем на аэродроме запомнилась такая кар-
тина. На выжженном солнцем поле ветер гонит
сбившуюся в клубки сухую, ломкую траву.
В небе ни облачка. Ослепительный диск солнца
кажется неподвижным — так медленно тянется
время. Девушки — механики и вооруженцы—в
промасленных комбинезонах, вытянув шеи, при-
ложив ко лбу ладонь козырьком, стоят, напря-
женно вглядываясь в бездонную синеву неба.
Не покажутся ли на горизонте крохотные точ-
ки, которые будут все увеличиваться на глазах.
Наконец можно будет различить силуэты своих
самолетов.
Это было самое трудное — ждать возвраще-
ния летчиков на аэродром. Стоило подняться
им в воздух, и у каждого из «технарей» на
сердце ложилась тревога. Все в такие мгнове-
ния сплеталось воедино. Это было и беспокой-
ство за техническое состояние машины — все
ли приборы осмотрели и проверили так, чтобы
они выдержали нагрузки в бою, не случится
ли потека масла, не откажет ли пулемет? Бес-
покоились за жизнь пилотов, которые ведут над
горящим городом воздушный бой. Каждая се-
кунда боя грозит гибелью или увечьем. И по-
бедителем можно выйти, проявив мужество и
летное мастерство. Девушки в летных экипа-
44
жах дружили между собой, знали друг о друге
самое заветное. Многие считали себя сестрами.
Не было в те напряженные дни радостнее
минуты, когда механики видели возвращающие-
ся на аэродром самолеты. По стуку моторов,
бывало, узнавали свой Як-1, по летному «почер-
ку» пытались угадать — в каком состоянии и на-
строении возвращается пилот. Когда машина
приземлялась, боевые подруги подбегали, по-
могая усталой летчице отстегнуть парашют.
И ждали, когда раздадутся слова: «Все в по-
рядке! Мотор работал нормально. Машина не
подвела».
В этих словах была высказана вся благодар-
ность «технарям» за их самоотверженный и кро-
потливый труд...
Подвиг на войне совершался ради мира на
земле. Еще на фронте, когда по вечерам соби-
рались в землянке, то часто начинали разго-
вор о том, какая будет жизнь после войны, меч-
тали о счастье, которое каждый представлял
по-своему. И всегда обещали друг другу: вечно
хранить память о тех, кто не вернулся из боя.
Эту суровую клятву фронтовики пронесли че-
рез всю свою жизнь.
В год 40-летия Победы одна из встреч вете-
ранов, бывших летчиц, проходила в городе
Волжском.
Стояла пора золотой осени. Каждый лист на
увядающих деревьях был помечен своими осо-
бенными оттенками. Во дворах гнулись отяже-
ленные плодами ветки яблонь, к заборам тя-
нулись зеленые плети, на которых торчали по-
хожие на футбольные мячи спелые арбузы.
За обочиной дороги, по которой шел автобус,
высились груды помидоров, яблок, лоснящихся
от спелости тыкв. В этих картинах, проносящих-
ся за окнами, была вся красота щедрой осени.
В тот день и печаль, и память, и надежды — все
сливалось воедино.
На Волжском трубном заводе готовились
встречать бывших летчиц и механиков самоле-
тов, воевавших под Сталинградом. Адрес этого
45
предприятия несколько лет назад стал для ве-
теранов-авиаторов будто номером полевой поч-
ты. Когда они получают письма от молодых ра-
бочих, то в них не только заботливое внимание,
но и просьба — прислать свои воспоминания
или снимки. Год за годом продолжается кро-
потливый поиск материалов, свидетельствующих
о подвиге летчиц-истребителей, сражавшихся за
Сталинград. Как и когда началась эта работа?
В Волжском со времени строительства гидро-
электростанции проживает участник Великой
Отечественной войны А. В. Суворов. Полк, в ко-
тором он сражался, занимал боевые рубежи
в местах, названных ныне Солдатским полем»
А. В. Суворов последние двадцать лет занима-
ется сбором материалов, посвященных героям
Сталинградской битвы. Под его руководством
на Волжском трубном заводе создан музей бо-
евой и трудовой славы. Здесь тщательно по-
добраны многие документы о летчицах-истре-
бителях. Один из аэродромов, на котором ба-
зировался авиационный полк в дни сражения на
Волге, находился вблизи корпусов построенно-
го после войны трубного завода. В 1979 году
в состав рабочих бригад этого предприятия бы-
ли включены Марина Раскова, Лилия Литвяк,
Раиса Беляева, Клавдия Нечаева. В честь слав
ных героинь молодые рабочие берут социали-
стические обязательства, средства, заработан-
ные на их имя, перечисляются в Фонд мира.
В бригадах знают ценность исторических релик-
вий. Здесь собраны фотографии, письма, вос-
поминания, очерки, раскрывающие облик от-
важных дочерей Родины. Их жизни, отданные
во имя нашей Победы, стали примером для
молодых.
17 сентября 1985 года к рабочим трубного
завода приехали бывший командир 586-го ист-
ребительного авиационного полка подполковник
А. В. Гриднев, К. М. Блинова-Кудленко, И. В. Пле-
шивцева-Паспортникова, сестры Клавдии Нечае-
вой — Анна и Антонина и другие ветераны. Они
были в цехах завода, в рабочих бригадах. А по-
46
том поехали на улицу, названную именем Клав-
дии Нечаевой. Встреча происходила в тот день,
когда сорок три года назад погибла Клава Не-
чаева, прикрывая своего командира. Около зда-
ния школы собрались жители улицы. Выстрои-
лась торжественная шеренга пионеров. Перед
ними выступали ветераны авиационного полка.
Они вспоминали о своей фронтовой молодо-
сти — о том, как в такую же осеннюю пору,
когда над Волгой стлался дым пожарищ, они
вылетали на боевые задания.
В огненной карусели воздушного боя побеж-
дали врага.
В школе на улице Клавы Нечаевой в тот день,
17 сентября, проходил и праздник урожая. Ве-
теранов пригласили в просторный зал, где пе-
ред глазами открылись замечательные краски
осенних даров природы. Рядом с пунцовой
свеклой красовались лиловые сливы и будто
излучающие свет спелые груши, яблоки, вино-
град. Живая детская фантазия по-своему пре-
образила щедрые плоды. Ребята приготовили
оригинальные поделки из кожуры тыквы, ар-
бузных корок, грецких орехов. Смешные чело-
вечки, герои мультфильмов, корзинки и даже
модель ракеты. Ветераны, помнившие вкус сол-
датского сухаря, разделенного на двоих, с ра-
достью смотрели и на душистый каравай хлеба,
и на самые разнообразные кондитерские изде-
лия. На стене висел плакат, на котором были
начертаны такие слова: «Хлеб — это солнце,
хлеб — это жизнь». Ветеранов пригласили за
праздничный стол, на котором стояли выпечен-
ные искусными хозяйками торты, пирожки,
палочки, печенья. И снова зазвучали воспомина-
нания о минувшем. Летчицы и механики само-
летов говорили об этих местах, какими они оста-
лись в их памяти, о живых и павших товари-
щах. За окнами были видны краны, высившие-
ся над новостройками. Улицы молодого города
уходили дальше, в степь. И радость, и память
о минувшем, и мысли о будущем — все соеди-
нилось вместе.
47
КЛЯТВА
ПИОНЕРКИ
Однажды на встрече ветеранов Сталинградской
битвы мне рассказали о юной разведчице Лю-
се Родыне. В дни сражения на Волге двенадца-
тилетняя девочка несколько раз переходила
линию фронта, собирала сведения в тылу вра-
га, приносила их в штаб воинской части. Быва-
лые фронтовики, помнившие разведчицу-пио-
нерку, с уважением говорили о ее храбрости
и находчивости в самой трудной и опасной об-
становке. Люся Родына была родом из Ленин-
града, в дни войны вместе с другими детьми
осиротевшую девочку вывезли по «дороге жиз-
ни», летом 1942 года она стала воспитанницей
детского дома в Сталинграде. Здесь ее снова дог-
нала война. Люсю, как дочь полка, приняла одна
из воинских частей, сражавшихся в Сталинграде.
Отважная пионерка вызвалась добровольцем
пойти в разведку. Юной разведчице сопутствова-
ла удача. Не раз бойцы провожали ее к линии
фронта, с тревогой ждали возвращения девоч-
ки. И она всегда приходила обратно, осунувша-
яся, усталая, с котомкой за плечами... После по-
беды на Волге Люся Родына пошла учиться,
окончила училище ФЗО в Сталинграде. Как
говорили ветераны, еще в сороковые годы Лю-
ся уехала в свой родной город. К сожалению,
никто из ветеранов не смог мне сообщить ее
нынешнего адреса. Но мне хотелось разыскать
юную участницу Сталинградской битвы. С этой
мыслью я поехала в Ленинград.
Первые дни поиска оказались неудачными.
В Ленинграде я обратилась в адресное бюро.
Однако ответ был неутешительный. На бланке
значилось: «Людмила Родына в Ленинграде не
проживает». Ничего не дало и обращение в сове-
ты ветеранов. Казалось, круг поиска замкнулся
и придется уезжать ни с чем. Но вот неожидан-
ная удача. Однажды вечером я зашла в школу,
расположенную на Невском проспекте рядом
48
с оставленной потомкам надписью: «Граждане!
Эта сторона при обстреле наиболее опасна».
В этой школе создан музей, где собраны мно-
гие экспонаты, посвященные детям блокадной
поры. Рассматривая рисунки воспитанников дет-
ского дома, я поделилась с преподавателями
школы своей заботой: «Вот, мол, ищу в Ленин-
граде разведчицу-пионерку Люсю Родыну. Вид-
но, не удастся найти...» — «А мы ее хорошо
знаем,— вдруг услышала я в ответ.— Людмила
Владимировна Родына бывала в нашей школе.
Выступала перед следопытами. После войны
она стала педагогом. Работает в одном из про-
фессионально-технических училищ Ленинграда».
Через несколько минут в моем блокноте по-
явились номер телефона и адрес Л. В. Родыны,
Впрочем, фамилия ее изменилась. Теперь она —
Бессчастнова.
На другой день я позвонила Людмиле Вла-
димировне, и мы с ней встретились. В гостини-
цу приехала моложавая, красивая женщина.
Трудно было узнать в ней хрупкую, тоненькую
Люсю, какую я знала по фотографиям. Мы дол-
го разговаривали. Л. В. Родына-Бессчастнова
привезла с собой снимки и документы.
Люся родилась и выросла в Ленинграде. Ее
дед, а потом и отец, работали на знаменитом
Путиловском, ныне Кировском, заводе, были
токарями высокой квалификации. Девочка за-
помнила рассказы родных о рабочих сходках,
боевых дружинах, схватках на баррикадах. 9 ян-
варя 1905 года, в день Кровавого воскресенья,
дед Люси был ранен, с тех пор он остался хро-
мым. В юные годы отец будущей разведчицы
вступил в Коммунистическую партию. Девочка
воспитывалась в атмосфере революционной
убежденности. Мечта о подвигах входила в ее
сознание вместе с патриотическими песнями,
звонкими мелодиями горнов, шумными пионер-
скими сборами. Люся не знала еще, что при-
дут дни испытаний, когда все уроки мужества,
которые она знала с ранних лет, проявятся в
ней отвагой и силой воли.
49
В начале войны Люся Родына вместе с род-
ными жила в Ленинграде. В то время они оста-
лись втроем. Люся жила с мамой и старшей
сестрой. Отец умер незадолго до войны. Все,
что испытали ленинградцы в первую блокадную
зиму, пережила и семья Родыны. Сестра вме-
сте с заводскими рабочими эвакуировалась на
Большую землю. В марте 1942 года умерла от
голода мать. Люся осталась в квартире одна.
Ослабевшая от голода, она часами лежала на
кровати, завернувшись в одеяло. Не было ни
дров, ни керосина. Об этих полных лишений
месяцах блокады девочка вспоминала потом
в Сталинграде, когда встретилась лицом к лицу
с фашистами.
В мае 1942 года одиннадцатилетняя Люся ре-
шила отправиться на поиски старшей сестры,
письма от которой она получала из Краснодара.
Добралась до Сталинграда. Дальше проехать
она не смогла. Фронт все ближе подходил к го-
роду.
— Разведчицей я стала неожиданно для себя
самой,— вспоминала Людмила Владимировна.—
В одном здании с детским домом находились
палаты полевого госпиталя. Все дети, и я в том
числе, с утра до вечера пропадали в этих ком-
натах, где лежали раненые. Они считали нас
своими детьми, братьями и сестрами. А мы, по-
терявшие близких, всеми силами тянулись к ним.
Бойцы и командиры рассказывали нам о мно-
гих боевых эпизодах. Я все время думала об
одном: чем могу быть полезной на фронте?
Хотелось отомстить за гибель мамы, за муки
тысяч ленинградцев. В августе 1942 года меня
приняла одна из воинских частей. Я стала до-
черью полка. На моих глазах за линию фронта
уходили разведчики. В том числе и молодые де-
вушки — сталинградские комсомолки. Однажды
в разведку попросилась и я. Помню, что по
альбомам мне показали виды немецкого снаря-
жения, боевую технику — танки, орудия, знаки
различия на мундирах...
Впервые Люся Родына перешла линию фрон-
50
та вместе с Еленой Алексеевой. По легенде она
была ее дочерью. Через несколько дней они
должны были вернуться. Бойцы переправили их
на лодке через Дон.
— На берегу Дона гитлеровцев еще не бы-
ло,— говорила Людмила Владимировна.— Но сто-
ило нам пройти по степи всего двести метров,
как мы увидели колонну гитлеровских мото-
циклистов. Они не обратили на нас внимания.
Мало ли беженцев бродило тогда по степным
хуторам, одни в поисках родных, другие соби-
рая милостыню. Заранее, готовясь к разведке,
я с тревогой думала о том, как увижу фашист-
ских солдат. Но вот удалось пройти мимо них
по дороге, и я успокоилась. После блокадной
зимы чувство страха у меня как-то притупилось.
Хотелось действовать, чтобы нанести вра-
гу урон.
Елена Алексеева и Люся Родына медленно
брели по пыльной, проселочной дороге. Обе
в холщовых поношенных платьях, стоптанной
обуви. За их плечами висели кургузые мешоч-
ки, в которых были сложены выцветшие кофты,
кусок хлеба. Они часто останавливались, при-
саживались отдохнуть на обочине дороги. Ми-
мо них проносились мотоциклисты, двигались
машины и танки. Никто из немецких солдат не
смотрел в сторону двух беженок, не замечал,
как искоса и внимательно они наблюдают за
передвижением техники.
— Мы наблюдали и запоминали,—продолжа-
ла Л. В. Родына.— Записывать ничего, конечно,
не могли. Надеялись только на свою память.
Так мы медленно двигались к хутору Лысому,
о расположении которого знали по карте. Яко-
бы у нас там жили родственники. Заранее за-
учили и названия населенных пунктов, которые
нам встречались. Прошли недалеко от вражес-
кого аэродрома, видели, как в степи садились
и поднимались фашистские самолеты. Они ле-
тели к Сталинграду. Подойти ближе к аэрод-
рому нам не удалось. Нас задержали, обыска-
ли, отняли сало.
51
По дороге нам пришлось увидеть страшные
картины фашистского варварства. Помню, сто-
ит повозка, а на ней расстрелянные раненые.
Санитарка пыталась прикрыть их собой. И тоже
убита. Распластав руки, она лежит на груде
тел... А рядом фашисты ходят, смеются. Мы ви-
дели, как гитлеровцы поджигали хлеб вблизи
станицы, чтобы вынудить красноармейцев вый-
ти из укрытия. Лесов поблизости не было. Ме-
сто открытое. Бойцы-окруженцы прятались в
высокой пшенице... При виде фашистских сол-
дат сердце полнилось яростью. Но мы шли, ут-
кнув глаза в землю. Самое главное для нас бы-
ло— вернуться с задания, скорее доставить
сведения о противнике.
Два дня разведчицы находились в дороге. Ока-
залось, что хутор Лысый, до которого добира-
лись, был уничтожен гитлеровцами. Остались
одни печные трубы на пепелищах. Пора было
возвращаться к линии фронта, в свою часть.
Теперь начиналось самое трудное. Фашисты
задерживали всех, кто шел к Дону. Разведчи-
цы пробирались по степным балкам. Двигались
по ночам. Днем отсиживались среди густого
кустарника. Не было воды. Если находили на
дне балки дождевую влагу, то пили ее, проце-
живая через свои юбчонки. На четвертый день
вышли в условленное место. И снова им по-
везло. На этом участке не было сплошной ли-
нии фронта. Разведчицы подали сигнал, и за
ними с левого берега в ночной темноте вышла
лодка. Так впервые отважная пионерка Родына
помогла собрать сведения о вражеских частях
в прифронтовом тылу.
Людмила Владимировна рассказывала еще об
одном задании, которое получила в конце ав-
густа 1942 года:
— 23 августа колонна немецких танков про-
рвалась к Волге в районе Рынка. Надо было ус-
тановить, сколько танков и вражеских солдат
находится в Латошинском саду. Разумеется, не
одна я получила задание попытаться пройти че-
рез линию фронта в районе Рынка. Отправи-
52
лись туда и другие разведчики. Друг друга мы
не знали. Перед отправкой в тыл врага нас пре-
дупредили, что если фашисты задержат и бу-
дут допрашивать, то говорить, будто около Ме-
четки стоит много наших «катюш» и артиллерии.
Однако в то время оборону здесь занимали,
в основном, ополченцы. «Катюш» я еще никог-
да не видела. Словом, надо было, по воз-
можности, побольше на гитлеровцев нагонять
страху.
На этот раз Люся пошла в разведку одна.
Ночью наши бойцы провели ее через Мечетку.
Запустили ракету, чтобы разведчица увидела ок-
ружающую местность. Но что можно было раз-
личить и запомнить в несколько секунд? Перед
девочкой в темноте ночи простиралось ровное
поле, торчали телеграфные столбы с оборван-
ными проводами. Надо было идти вдоль стол-
бов, чтоб не сбиться с дороги, не потерять
ориентировку. У Люси Родыны была такая ле-
генда: эвакуирована из Ленинграда. Идет по-
дальше от войны. Девочка попрощалась с про-
вожатыми. Они пожелали Родине скорейшего
возвращения. Юной разведчице нужно было по-
пытаться пройти Латошинский сад, занятый фа-
шистами, и снова выйти к своим....
— Не успела я тогда пройти и сто метров,
как фашисты стали освещать эту местность ра-
кетами-фонарями, которые гасли медленно.
Видимо, меня заметили. Начали обстрел из пу-
леметов. Я упала на землю, прижалась к стол-
бу. Потом увидела, что столб был весь изре-
шечен пулями. Поскольку я далеко уйти не
успела, провожавшие меня бойцы в те минуты
решили, что я погибла.
Всю ночь я лежала около столба. И снова
мысли о том, как мама таяла на глазах в дни
блокады. Как она ходила до последнего, пока
были силы, на завод. «Пусть страшно,— дума-
ла я,— но все равно надо идти б разведку. Ни-
когда не прощу и не забуду всего, что при-
шлось нам пережить. Буду по-своему бороться
с фашистами».
53
Едва забрезжил рассвет, как я снова двинулась
через поле. Фашистские пулеметчики заметили
меня и закричали: «Ком! Ком!» Я пошла
в их сторону. У меня как-то все закаменело
в груди. Иду спокойно. Меня привели в тран-
шею и на ломаном русском языке предупреди-
ли: если я попытаюсь вылезти, меня сразу убь-
ют. Целые сутки я сидела, не зная, что со
мной будет. Немецкие солдаты ходили мимо,
не обращая на меня внимания. Я тоже молчала.
На другой день пришел немецкий перевод-
чик. Одет он был так: немецкие сапоги, брюки
и красноармейская гимнастерка. Потом я узна-
ла, что он был разведчиком. Ползал в нашу
сторону, собирал разведывательные сведения.
Фашист стал меня допрашивав. Я говорила
ему все, как было условлено в нашем штабе.
Видимо, мне поверили. И вот почему. Оказа-
лось, что я прошла по полю, нашпигованному
минами. Мне повезло случайно. Но фашисты
решили, что если бы я была разведчицей, то не
попала бы в такое пекло. На самом же деле об-
становка на этом участке фронта менялась
очень быстро. В нашем штабе еще не знали,
что перед Латошинским садом появилось мин-
ное поле. Помню, что гитлеровцы даже раз-
вернули карту и требовали показать — как я
прошла. Но я и сама этому удивлялась.
Фашистский переводчик привел меня на сол-
датскую кухню. Сказал, что я буду здесь рабо-
тать, помогать повару. Больше всего я пережи-
вала, что мне запретили отлучаться от кухни.
Я не могла ходить и наблюдать, сколько в Ла-
тошинском саду сосредоточено вражеской тех-
ники. Мне приходилось чистить овощи, мыть
картошку. Работы было очень много. Но по-
тихоньку стала подсчитывать, сколько полевых
кухонь приезжает за обедами для солдат. Как
вскоре стало понятно, это была какая-то цент-
ральная кухня. Сюда приезжали за едой из во-
инских частей, расположенных неподалеку. По
количеству котлет и стаканов кофе удалось по-
степенно подсчитать, что одна полевая кухня
54
кормит 250 человек. А всего за обедами при-
езжало восемь полевых кухонь. Так я подсчита-
ла, что поблизости в воинских частях находится
две тысячи солдат. Наблюдала за всем, что про-
исходило вокруг. Но как сообщить эти сведения
в наш штаб? Не теряла надежды, что какой-
нибудь выход обязательно найдется...
Примерно через две недели рядом с немец-
кой кухней оказалась другая советская развед-
чица Таисия Чепусова. Это была шестнадцатилет-
няя комсомолка, которая тоже по заданию ко-
мандования отправилась в разведку в Латошинку.
Прошла под видом беженки, родители которой
погибли в Сталинграде, а она разыскивает
бабушку. Около кухни Таисия Чепусова за-
метила худенькую, в оборванном платье девоч-
ку, заговорила с ней. И вдруг Люся Родына,
как сообщила потом Таисия Чепусова, живо за-
интересовалась ее «легендой». Забросала де-
вушку вопросами:
— Как ты сюда прошла? Пойдем искать ба-
бушку вместе...
Люся привела Таисию к себе в щель, накорми-
ла. Несколько дней они жили вместе. Развед-
чица Чепусова бродила по поселку, шла от
двора к двору якобы в поисках бабушки. Как-
то Таисия Чепусова сказала Люсе, что, видно,
не удастся найти бабушку. Придется возвра-
щаться в Сталинград. Девочка ухватила ее за
руку:
— Не оставляй меня. Мне тоже надо в Ста-
линград. Давай пробираться вместе.
Люся принесла мешки. Немецкому повару на
кухне сказали, что пойдут за арбузами. Многие
женщины из Латошинки ходили тогда на бах-
чи, тянувшиеся к Волге, собирать урожай. Фа-
шисты пропускали их, а когда те возвращались
обратно, отбирали самые крупные арбузы и ды-
ни. Вместе с группой женщин отправились и обе
разведчицы. Это было на рассвете. В то время
на переднем крае установилось затишье. Люся
и Таисия Чепусова все дальше и дальше уходи-
ли в сторону Волги, якобы выбирая арбузы
55
покрупнее. Фашисты не обращали на них вни-
мания. Немало женщин с мешками мелькало
на бахче.
— Нам удалось довольно далеко отойти от
гитлеровцев,— рассказывала Людмила Роды-
на.— Вот и берег Волги. Мы пролезли под про-
волокой и буквально скатились вниз по круто-
му откосу. А мешки с арбузами не бросаем.
Если задержат, скажем, что заблудились. Идем
по берегу к тракторному заводу. И вдруг уви-
дели наших бойцов. Тая Чепусова сразу сказа-
ла: «Мне нужно к капитану Орехову». Это был
пароль. Его знала и я. Именно этот пароль мне
тоже дали, посылая на задание. Мы с удивлени-
ем посмотрели с Таей друг на друга. Оказыва-
ется, мы обе разведчицы. Потом узнали, что и
задание у нас было одинаковое. Нас доставили
в штаб воинской части. По карте мы показали,
что удалось увидеть в Латошинском саду. Потом
нам рассказывали, что вскоре на этот поселок
совершила налет наша авиация...
В дни Сталинградской битвы Людмила Роды-
на семь раз переходила линию фронта. Юная
разведчица пробиралась к станице Голубинской,
в Городище, на станцию Гумрак. Каждый шаг
во вражеском тылу грозил бедой. Но девочка
шла вперед по изрытым воронками дорогам, по
глухим оврагам, противотанковым рвам, разо-
ренным станицам. Она выполняла свой долг на
войне: наблюдала за передвижением вражеских
частей, запоминала, где стоят немецкие орудия
и танки. Данные, доставленные ею, помогали
нашим воинам побеждать в боях.
НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ
Скажем сразу: хотелось бы, чтоб эти строки
непременно прочли молодые медики. И те, кто
учится, выбрав эту гуманную профессию. Речь
пойдет об их сверстниках далеких сороковых
годов. События минувшей войны неотделимы
от сегодняшних дней. В них всегда наставление
56
и урок. Прошлое связано с настоящим нераз-
рывно. Этот очерк посвящен санинструкторам.
Они салли рассказывают о том, какого труда
стоило спасти человека на поле боя.
Расстояния на войне не измеришь одной при-
вычной мерой. У солдата свой счет фронтовым
дорогам. Сколько пришлось пройти каждому
в свинцовой круговерти боев? Один успел все-
го добежать под огнем от окопа до безвестной
высотки, другой воевал и в поле, и в разрушен-
ных городах, форсировал реки, переходил боло-
та. Санинструктору Татьяне Михайловне Растае-
еой выпала долгая фронтовая дорога. Одна из
немногих в батальоне она прошла от Сталин-
града до Берлина. Все время в одном полку.
Мы познакомились с Т. М. Растаевой в Моск-
ве. Вот что я услышала от нее:
— Как я ушла на фронт? В канун войны мне
было семнадцать лет. Родом я из подмосков-
ной деревни Матвеевка. С первых дней войны
пошла работать. В октябре 1941 года я попала
в Москву во время воздушного налета. Трудно
даже передать словами это тревожное чувство,
когда слышишь, как стреляют зенитки над ули-
цей Горького, Большим театром. В тот момент
и решила, что пойду добровольцем на фронт.
Хотела стать летчицей, но оказалась в пехоте.
Сначала была пулеметчицей, потом санинструк-
тором.
Еще когда ехали на фронт, я втайне мечтала
о подвигах. В моем воображении они были кра-
сивыми и какими-то бескровными. Из вагона-
теплушки попала сразу на передовую. Наша
дивизия занимала оборону на окраине селаЕрзов-
ка, севернее Сталинграда. Все дома разбиты.
Ровное поле. Пули свистят над окопами. Головы
не поднять. Не сразу поймешь, откуда стреляют.
Так стала учиться воевать. Я испытала настоящее
потрясение, когда впервые увидела, как убило
бойца. Он бросился из траншеи помочь мне,
и тут раздался взрыв. Трудно было понять и по-
верить, что смерть приходит так быстро. Я пла-
кала украдкой, очень переживала^ А потом
57
больше не плакала. Сердце сжимается от боли,
а слез нет...
Слова фронтовички переносят нас в те суро-
вые дни. Мы видим низкие, свинцовые облака,
стелющиеся над полем боя, обугленные печи
на пустырях, колючий снег, который бьет в ли-
цо, черные дымящиеся воронки в заснеженной
степи.
— На Волге стояли сильные морозы,— про-
должала Татьяна Михайловна.— Места открытые,
степные. Мы шли в наступление по колено в
снегу. По двое-трое суток не выходили из боя.
Сожженные хутора и поселки. Нет ни дома, ни
подвала какого-нибудь, чтобы согреться. Не мог-
ли дерева найти, чтобы разжечь костер. Все
вокруг порушила война, спали на морозе, в сне-
гу. Тут выручала солдатская сноровка. Делали
в снегу норы, укрывались плащ-палатками. По-
началу, еще по неопытности, я думала: не мо-
жет быть, чтоб такие испытания длились долго.
Разве человеку столько выдержать? Но дорога
к победе только начиналась...
Как передать свое психологическое состоя-
ние перед атакой? Бывает, что не можешь ни
пить, ни есть. А как идешь в бой, забываешь
обо всем. Ты слышишь, как тебя зовет раненый:
«Сестра!» И ты ползешь и бежишь. Тут не бу-
дешь раздумывать о том, что могут убить. Надо
спасать людей. Сразу замечаешь — где укрыть-
ся за камнем, где скатиться в воронку. В бою
и руки и гимнастерка у тебя в земле и крови.
А когда затихнет бой, вот тогда встают перед
глазами самые опасные мгновения. Думаешь;
неужели и в самом деле в живых осталась? Да-
же не верится...
Редко можно увидеть в музеях фронтовые
плащ-палатки. А жаль. Их поместить бы надо
рядом с фотографиями фронтовых медиков.
Плащ-палатка была таким же необходимым
предметом в борьбе за жизнь раненого, как,
скажем, скальпель в руках хирурга. С плащ-
палаткой была связана самая опасная работа
на поле боя.
58
— Это только легко сказать — вынести ра-
неного,— говорила Татьяна Михайловна.— Мно-
гие и не представляют, какой это был тяжелый
труд для молоденьких девушек. Мы знали, где
и как лучше приспособиться, чтобы справить-
ся с тяжелой ношей. Легче всего было тащить
раненого по сухому снегу. А по земле — очень
трудно. Нужна была особая сноровка, ее тоже
приобретали в бою. Рывком на себя тянешь
плащ-палатку. Напрягались до такой степени,
что и руки, и спину ломит от непосильной ра-
боты. Даже мускулы лица болят. А ведь надо
не только раненого вынести, но и его оружие.
...Наступало самое трудное время в бою. Ко-
гда смертоносное железо разом прижимает к
земле, не дает подняться, и уже на гимнастер-
ке кровь не чужая, а твоя. Санинструктор сама
ранена и нуждается в помощи. Но если еще
оставались силы, могла двигаться, руки держа-
ли бинт — помогала спасать раненых. Сквозь
боль и разрывы снарядов по-прежнему слыша-
ла, как ее зовут бойцы. Т. М. Растаева вспо-
минала:
— Однажды нас с бойцом ранило одной миной.
Меня опрокинуло. Как потом оказалось, оско-
лок застрял в ребре. А бойца буквально всего
засыпало осколками. Такое наступило тяжелое
состояние, что не знаешь, живая ты или нет.
Ощупала руки, ноги. Вроде целы. Услышала —
стонет неподалеку боец. У него тяжелые ра-
нения в ноги, руку, грудную клетку. Молодой,
красивый парень. Я его стала перевязывать.
А у самой голова кружится от потери крови.
Раненый мне одно говорил: «Помоги, сестра!
Я один у матери остался». Вынести его у меня
уже не было сил. Дотащила до воронки, и ук-
рылись вместе. Стали ждать санитаров. Нас
вместе отправили в медсанбат. Потом говори-
ли, что тот боец выжил. Такие известия были
для санинструкторов самыми радостными.
Как-то меня накрыло взрывом. Придавило
комьями земли. Один сапог торчал. Я была без
сознания. Следом за мной бежал старшина из
59
соседнего батальона. Звали его Саша. Фамилию
не помню. Увидел сапог и стал откапывать. Он
спас меня. Когда вытащили, слышу только —
бойцы говорят между собой: «Жалко, сестрен-
ку убило». Хочу крикнуть: «Я живая! Живая!»
А сказать ничего не могу. От контузии речь по-
теряла. За войну меня четырежды ранило.
И дважды контузило. Под Сталинградом, Харь-
ковом, Ковелем. В последний раз — в Берлине.
И меня тоже кто-то выносил. Я старалась всег-
да вернуться в свою дивизию. Даже досрочно
выписывалась из госпиталя. Очень боялась от-
стать от своих товарищей. На войне не было
легких дорог. Под Сталинградом мы брали с
боями метры земли. А за Вислой в наступлении
счет шел на километры. И всюду было очень
тяжело. От Волги до Берлина батальон прошел
пешком. А сколько на этом пути проползли по
земле под огнем? Сколько вырыли траншей
и окопов? Этого не сосчитаешь, наверное.
В распутицу, в метели, под проливным дождем.
Ведь портянки на ногах сушили — это каждый
солдат знает. И вот что удивительно было. Ни-
кто ни разу не простудился в батальоне. Таких
случаев просто не припомню. Могу засвиде-
тельствовать как санинструктор...
Среди сталинградских санинструкторов было
немало девушек, пришедших в армию по ком-
сомольскому набору весной 1942 года, О том,
как уходили на фронт комсомолки из Быковых
Хуторов, поделилась с нами преподаватель ма-
тематики из Волжского Мария Петровна Быко-
ва:
— Мы стремились скорее попасть на фронт.
Ходили в военкомат с заявлениями. Но у нас
не было военных специальностей. Война заста-
ла нас за школьными партами. Военные медики,
оказавшиеся в нашем поселке в 1941 го-
ду, организовали краткосрочные медицинские
курсы, на которые записались многие девушки.
В апреле 1942 года в Быковы Хутора пришла
разнарядка: направить на фронт 25 девушек.
Нас пригласили в райком ВЛКСМ. Мы горячо
60
говорили о том, что хотим быть там, где сей-
час всего труднее, защищать Родину. Из Быко-
вых Хуторов ушло в один день 29 девушек-доб-
ровольцев. Вещмешки погрузили на подводу,
а сами пошли пешком. В Камышине сели в ва-
гоны, отправились в сторону Сталинграда. Наш
состав надолго задержали на одной из станций.
Помню, что все девушки стали возмущаться.
Мы пошли к дежурному по станции и стали до-
казывать ему, что наш эшелон надо отправить
как можно скорее. Мы торопились на фронт.
В Сталинграде нас направили в 1087-й зенитно-
артиллерийский полк. Я стала санинструктором
батареи, которая стояла на «Баррикадах», а по-
том на тракторном заводе.
Мы тяжело переживали первую свою утрату.
В бою погибла одна из наших девушек-добро-
вольцев Лена Земцова. Вместе с нами она ухо-
дила на фронт, тоже стала санинструктором ба-
тареи. Подруги помнили о гом, как говорила
Лена о нашем долге перед Родиной, как заду-
шевно пела песни, И вот больше ее нет... Про-
тивник обстреливал батарею из минометов.
Осколком ранило одного из зенитчиков. Уви-
дев, что боец упал, Лена Земцова, несмотря на
обстрел, бросилась к нему на помощь. Стала
перевязывать раненого на огневой позиции.
В это время рядом упала еще одна мина...
Нас глубоко потрясла гибель подруги. Подвиг
отважной девушки стал для нас примером му-
жества. Мы вспоминали о ней всю войну...
Вместе с М. П. Быковой ушла на фронт ее
подруга М. И. Ташкова. Она тоже стала санин-
структором в 1087-м (93-м гвардейском) зенит-
но-артиллерийском полку. Ее рассказ свиде-
тельствует о том, в каких порой сложных ус-
ловиях на фронте приходилось работать санин-
структору:
— Наша батарея стояла на крыше одного из
цехов тракторного завода. В конце августа
1942 года, когда фашисты подошли к Мечетке,
нас стали обстреливать из орудий. В эти дни
мне пришлось перевязывать раненого на крыше
61
соседнего цеха. С детства я боялась высоты.
А тут надо было забираться наверх по узкой
металлической лестнице. Вместе с воентехником
дивизиона мы бросились на помощь раненому,
стали подниматься на крышу. Фашистские са-
молеты на бреющем полете проносятся над
нашими головами. Кажется, еще мгновение,
и нас сметет вниз. Но нам нельзя остановиться,
спрятаться на чердаке. На изрешеченной взры-
вами крыше нашей помощи ждет раненый.
Пока я перевязывала его, на крышу поднялись
и сандружинники. Вместе мы спустили раненого
вниз, отправили его на переправу. Через не-
сколько дней фашисты снова обстреляли нашу
батарею. Один из снарядов попал прямо в ору-
дие. Тяжело ранен командир орудия Дегтев.
Мы вытаскивали его вдвоем с комсоргом бата-
реи Колобовым. Помню, Дегтев стал просить
меня: «Не отправляй меня, дочка, в тыл. Хочу
остаться в своем полку, на своей батарее».
К тому времени я воевала недолго, но понима-
ла, как тяжело расставаться со своими боевыми
товарищами. На свой риск оставила Дегтева
на батарее, оказывала ему медицинскую по-
мощь. Вскоре он стал поправляться, вернулся
в строй. Вместе мы воевали с ним до самой по-
беды...
Борьба за жизнь раненого начиналась на
линии огня. Санинструктор вместе с бойцами
поднимался в атаку. Каждому, кто воевал на
фронте, помнятся томительные мгновения пе-
ред боем. Впереди, в нескольких десятках мет-
ров, виднеется полоска леса, крыши деревян-
ных домов или выжженный солнцем курган.
Все это частица родной земли. Ее надо освобо-
дить от врага в смертельном поединке. Сейчас
прозвучит сигнал идти в атаку. Бойцы держат
наготове оружие. Вслед за ними по опаленной
огнем земле пойдут вперед и санинструкторы.
Перед боем кто-то свертывает в окопе само-
крутку, пишет короткие строки письма, А сан-
инструктор складывает в медицинскую сумку
бинты и вату. Скоро надо будет подняться из
«2
окопа навстречу свинцовому граду. Санинструк-
тор по-особому видит поле боя. Он заранее
должен приметить воронку, где укрыть ране-
ных, или ложбинку, по которой удобнее выно-
сить их к медпункту.
Перед нами запись беседы с Марией Кухар-
ской, проведенной в дни войны фронтовыми
корреспондентами.
«У меня часто спрашивали: «Как ты, Маруся,
вынесла с поля боя большое количество ране-
ных с оружием? Ростом ты невелика, силы в те-
бе особой нет. Как же ты управляешься?» — Дело
не в силе, товарищи, нужна сноровка. А глав-
ное — не надо бояться. Вынесешь быстрее ра-
неного, спасешь его жизнь. Я со своими сани-
тарами всегда нахожусь при роте. Рота в око-
пах, и я с ними. Поднялась рота в атаку, сани-
тары — за ротой. Все это с умом надо делать,
маскироваться, чтобы не выбыть из строя. Бой-
цы всегда должны видеть рядом с собой са-
нитара. Заняв рубеж, бойцы окапываются, и мы,
санитары, не сидим сложа руки, быстрее осмат-
риваем местность: где какой блиндаж, окоп,
щель. Громко, чтобы все слышали, объявляем:
медицинский пункт там-то. Легкораненые до-
бираются сами. Кто двинуться не сможет, вы-
несем. Я знаю на поле каждый окоп, запоми-
наю, кто где сражается. Сама наблюдаю за по-
лем боя. Как только ранят кого, ползу или
бегу к нему. Не могу спокойно сидеть, когда
знаю, что на поле раненый. Какой бы ни был
огонь, как бы ни свистели пули и мины, как бы
далеко ни лежал боец, обязательно дойду, до-
ползу, доберусь до него и вынесу.
В одном из кровопролитных боев у меня был
такой случай: ранили в ногу и в руку старшего
лейтенанта Белова. Подползла к нему. «Двигать-
ся можете?» — спрашиваю. «Нет, Маруся, не
доползу»,— говорит старший лейтенант. Пули
свистят вокруг. Бойцы продвинулись вперед
метров на триста. Ползти к ним — только время
потеряешь. А какой я санитар, если буду отры-
вать людей от боя! «Вынесу, товарищ коман-
63
дир». Он обхватил меня здоровой рукой за
шею. Все силы напрягла, с места сдвинулась,
по-пластунски поползла. Дыхание у меня пере-
хватило, сердце колотится. А здесь, как на
грех, пулеметные очереди. Будто только по нас
бьют. Доползла до берега, дело было зимой,
река замерзла. На берегу мой командир был
уже в безопасности. Здесь я осмотрела его,
сделала перевязку. Положила лейтенанта на
плащ-палатку и хотела было тянуть, носил уже не
хватило. Нашла солдатские обмотки, протянула
их в отверстия плащ-палатки. Получилось нечто
вроде лямок. С помощью их дотянула раненого
до медпункта. Через два дня мне пришлось вы-
носить еще одного тяжелораненого бойца. Но
это было уже легче. Плащ-палатка и приделан-
ные к ней лямки облегчили мой труд. Так до
сих пор при мне в бою всегда плащ-палатка с
лямками. Шин всегда не хватает. На поле боя
отыскиваю деревянные ящички из-под мин или
снарядов, дощечки, ветки деревьев. У меня для
этой цели всегда с собой тесак.
Вынести с поля боя раненых, сделать им пере-
вязки — это половина дела, надо еще эвакуиро-
вать их в полковой медпункт. У меня ни одна
подвода или машина порожняком не уйдет...
Мне хочется быть там, где опаснее, где я нуж-
нее, это долг советского медицинского работни-
ка, священный и почетный долг...»
Мария Кухарская была одним из лучших сан-
инструкторов Донского фронта. Когда бойцы ухо-
дили в бой, они всегда были уверены в том, что
Кухарская, если понадобится, никого не оставит
без помощи. Она сумеет проползти в разрушен-
ный дом, забраться в подвал или подняться на
склон степной высотки, где лежит раненый. Бу-
дет вытаскивать его, напрягаясь из последних
сил. Среди шквального огня раненый услышит об-
ращенные к нему слова: «Все равно пробьемся,
дорогой! Будем жить!»
Вот один из боевых эпизодов войны, остав-
шийся в истории Сталинградской битвы. В сен-
тябре 1942 года в районе Шохино отважная Ма-
64
рия Кухарская вместе с подразделением воинов
штурмовала высоту 182,4. Она шла в первых
рядах атакующих, воодушевляя их своим приме-
ром. С поля боя санинструктор вынесла в тот
день восемь раненых бойцов. Всем оказала ме-
дицинскую помощь. Имя Марии Кухарской в дни
боев за Сталинград знали во многих полках. Ее
фотографии появлялись во фронтовой печати
наряду с портретами прославленных снайперов,
разведчиков, пехотинцев. Поэт Евгений Долма-
товский посвятил ей стихи. Они назывались: «Пес-
ня о Марусе Кухарской». Всего за годы войны
она спасла столько раненых, что из них можно
было бы сформировать целый стрелковый ба-
тальон. Половину из этих раненых воинов сан-
инструктор вынесла с поля боя вместе с оружи-
ем. Она писала во фронтовой печати: «Жизнь
воина — это моя жизнь. Санитар — это боец. Он
отвечает перед Родиной, перед народом за
жизнь своих товарищей». За мужество и отвагу,
проявленные на фронте, Мария Петровна Кухар-
ская была награждена орденом Ленина.
В некоторых школьных музеях Волгограда
можно увидеть карту нашей Родины, на которой
помечены города и поселки, где живут участни-
ки Сталинградской битвы. В архивах, собранных
следопытами, есть намало рассказов о том, как
уходили на фронт посланцы заводов Урала и Си-
бири, как провожали их на защиту Волги на ма-
леньких полустанках и в таежных поселках. В те
грозные дни вся страна была связана с оборо-
ной героического города.
...Эшелон шел к Сталинграду. В вагоны-теп-
лушки врывались свежие запахи хлебного поля,
нагретой солнцем травы и хвойного леса. Когда
железнодорожный состав останавливался, из две-
рей теплушек выскакивали девушки в гимнастер-
ках, собирали охапки цветов, уносили их с собой.
Молодые девичьи голоса затягивали песни. Они
пели о верности Родине, о будущей победе. Еха-
ли к Волге девушки-медики из города Калачин-
ска Омской области. Их зачислили в 347-й полк
308-й стрелковой дивизии, которая направлялась
3 Заказ № 116
к Сталинграду. Добровольцами ушли на фронт
из Калачинска и стали санинструкторами Надеж-
да Емельянова, Ольга Борисова, Екатерина Кри-
вошеева, Валентина Головачева, Раиса Фоменко-
ва, Анна Стойлик, Галина Шайхутдинова, Нина
Дриго и другие. Почти все они впервые уехали
из дома и с интересом смотрели на проносившие-
ся мимо станции, поля и перелески. Они еще не
знали тогда, что у каждой из них будет своя
судьба на войне. Одни погибнут в первых боях
под Котлубанью или на Волге, а другие дойдут
до самой победы.
Сорок лет спустя мы познакомились в Москве
с бывшей учительницей из Калачинска Надеждой
Николаевной Емельяновой. Ныне она работает
в одном из московских институтов. В беседе На-
дежда Николаевна сообщила:
— В бой мы вступили около станции Котлу-
бань. Высадились из эшелонов на полустанке,
ночью шли пешком. Было жарко и пыльно. А ут-
ром увидели поле боя. Полк занял оборону на
передовой. Впервые каждый из нас понял и ощу-
тил на собственной судьбе, что значит отстаивать
до последнего каждую пядь родной земли. Перед
нами расстилалась выжженная степь, нет даже
деревьев, где можно было бы укрыться. А фа-
шисты заняли возвышенность, поставили там ору-
дия. Обстреливали наши позиции...
Какова судьба наших девушек-медиков, с кем
мы вместе уходили на фронт, ехали в одной теп-
лушке? В первые же дни под Котлубанью была
тяжело ранена в ноги санинструктор Калинина.
Она еще не успела вынести ни одного ране-
ного, а ее перевязали и повезли на телеге
к медсанбату. Началась наша тяжелая работа.
Ночью мы ползли на передний край искать ра-
неных. Невозможно позабыть, как это было не-
легко и страшно. Фашисты, засевшие поблизо-
сти в траншеях, бросали осветительные ракеты,
открывали стрельбу. А мы прижимаемся к зем-
ле, а потом снова и снова двигаемся в темноте.
Переползаем от одного лежащего бойца к дру-
гому, слушаем, есть ли дыхание и пульс, выно-
66
сим живых. Особенно боялись попасть в плен...
Но надо было спасать раненых. Под Котлубанью,
а потом в Сталинграде, начался счет потерям в
нашей санитарной роте. Тяжело мы переживали
гибель Маши Ивановой и Гали Шайхутдиновой.
Вдвоем они повезли раненых в медсанбат на
повозке, а когда стали возвращаться, началась
бомбежка. Маша Иванова и Галя Шайхутдинова
увидели поблизости колодец и бросились к нему.
Думали, что укроются там от осколков. Но ко-
лодец завалило взрывом. Поблизости никого
не оказалось, кто мог бы откопать, спасти де-
вушек...
От станции Котлубань дивизия была перебро-
шена в Сталинград, в район завода «Баррикады»,
Бойцы держали оборону в разрушенных цехах
завода и на разбитых улицах поселка. Надежда
Николаевна, вспоминая о днях обороны города,
рассказывала, выступая перед школьниками на
уроках мужества, об отважной Анне Стойлик, ко-
торая вынесла с поля боя многих раненых. Вот
один из эпизодов — в сложной боевой обстанов-
ке Аня Стойлик спасла командира орудия Васи-
лия Болтенко. Его орудие стояло около завода
«Баррикады», рядом с разрушенным домом, на
котором чудом сохранилась такая табличка:
«Улица Ввозная, дом 76а, Гришин». На этой ули-
це произошло единоборство наших артиллери-
стов с вражескими танками, которые двигались
к заводу. Горели фашистские машины, но и наш
расчет почти весь погиб. У орудия остался один
Василий Болтенко. Он тоже ранен. Аня Стойлик
с санитарной сумкой на боку среди камней и же-
леза поползла к нему. Вынесла его к полуразру-
шенной стене, перевязала, а потом на плащ-па-
латке доставила к переправе. Бойцы гордились,
когда узнали, что Стойлик, командира санитар-
ного взвода, за самоотверженное спасение
раненых на поле боя наградили в Сталинграде
ордено/л Красного Знамени.
Помнят ветераны о подвиге Александры Ахра-
меевой. Она перевязывала бойца Кузьмича в тот
момент, когда над окопами снизился вражеский
з*
67
самолет. Александра толкнула бойца в окоп,
а сама не успела укрыться в земле, раздался
взрыв. Санинструктора тяжело ранило в плечо
и в ноги. Когда подруги-медики подбежали к
ней, она, превозмогая жгучую боль, просила:
«Скорее возьмите Кузьмича... У него четверо
детей. Помогите ему...» Впоследствии мы узнали,
что Александра Ахрамеева перенесла несколько
операций. После войны фронтовики разыскали
ее и вручили боевые награды.
И снова рассказ Н. Н. Емельяновой.
— Одна из наших девушек, Лида Шелепова,
была ранена на волжской переправе. Нашей сан-
роте часто приходилось перевязывать раненых
на берегу Волги, укрывать в землянках и ворон-
ках, переносить на баржи и катера. Однажды
Лида Шелепова вместе с нами с самого рассвета
и до темноты перевязывала раненых; ждали под-
хода катера. Но в тот самый момент, когда по-
дошел катер, фашисты открыли минометный
огонь. Многие раненые получили новые ранения.
Со всех сторон слышались стоны, крики. Де-
вушки, несмотря на обстрел, с тяжелыми носил-
ками спешили к катеру. И вдруг вскрикнула Ли-
да Шелепова и опустилась на землю. Осколок
попал ей в ногу. Мы отнесли Лиду на катер и с
волнением следили, как он отошел от берега.
В дни войны мы не знали, как сложилась судьба
Лиды. Вернувшись в Омск, я встретила ее, с го-
речью узнала, что она стала инвалидом. Но Ли-
дия Шелепова не падала духом, пошла учиться,
окончила техникум, работала на предприятии.
Среди других отважных девчат назову имя
комсомолки Веры Заволовской. Она была нашим
аптекарем — доставляла бинты, вату, медикамен-
ты. На первый взгляд могло показаться, что ее
работа не являлась такой опасной, как у санин-
структоров переднего края. Но мы знали, с ка-
ким риском доставляла она мешки с перевязоч-
ным материалом и медикаментами. В полку
восхищались ее мужеством. Каждый день Вере
Заволовской приходилось «форсировать» Волгу.
С левого берега она плыла на катере вместе с
68
бойцами или на снарядных ящиках; прижимая
к себе мешок с перевязочными пакетами. Сколь-
ко раз она попадала под бомбежку... Когда при-
бегала на правом берегу в землянку, часто при-
ходилось вынимать из ее мешка застрявшие ос-
колки. К счастью, Вера Заволовская выходила
невредимой из самых опасных рейсов через
Волгу.
Общей нашей любимицей в санроте была
стройная миловидная Нина Дриго. Родом она из
села Тургеневка Калачинского района Омской
области. Ей едва исполнилось восемнадцать лет,
когда она ушла на фронт. Девушка отличалась
особенно общительным характером, душевной
чуткостью, оптимизмом. Мы знали, что Нина
способна поделиться с товарищем и последним
сухарем, и оставшейся во фляге водой... Всем,
кто воевал на «Баррикадах», запомнился этот
день—17 октября 1942 года. Одна за другой
вражеские атаки обрушивались на нашу пере-
довую. Нина Дриго вместе со штурмовой груп-
пой, которой командовал Федор Зеленухин,
находилась в здании заводской электростанции.
Наши автоматчики заняли круговую оборону.
Стреляли из разбитых окон и дверей. Гитле-
ровцы все ближе подходили к кирпичному зда-
нию, скрываясь за руинами, кричали: «Рус! Сда-
вайся!» Отважно сражались бойцы окруженной
штурмовой группы. Как рассказывали потом ос-
тавшиеся в живых наши воины, Нина Дриго пе-
ревязывала раненых, относила их к стене и,
взяв оружие, стреляла из окон. Фашисты по-
дожгли здание электростанции. Вместе с дру-
гими бойцами Нина Дриго погибла в бою...
С Александрой Ивановной Горбуновой мы
познакомились в подмосковном городе Реутово.
Здесь следопыты школы № 7 создали интересный
музей, посвященный защитникам Сталингра-
да. На стендах музея представлено много
фотографий, воссоздающих мгновения вой-
ны. Глядя на эти снимки, А. И. Горбунова вспо-
минает о днях своей юности. Перед войной она
жила в Свердловске, училась в техникуме пи-
69
щевой про/лышленности. Была комсомолкой.
Когда началась война, решила уйти на фронт до-
бровольцем. Поступила на медицинские курсы.
— Впервые на фронт я попала в Сталинградё.
Служила в 112-м полку 39-й гвардейской стрел-
ковой дивизии. Помощь раненым санинструкторы
оказывали на поле боя. Я поняла тогда, что
работа санинструктора сопряжена прежде всего
с тяжелым физическим трудом. Как они рабо-
тали? Подползали к раненому, быстро расстилали
на земле плащ-палатку или шинель. Клали ране-
ного. Цепляли ремень, натягивали через плечо.
И волоком тащили по земле. Раненый видит,
как тебе трудно. И старается помочь. Из всех сил
отталкивается от земли рукой или ногой. Или
ему кажется, что он помогает. Потому что
те раненые, кто мог передвигаться, сами уходи-
ли в медпункт. А оставались только самые тя-
желые.
В горячке боя ты видишь, как смерть внезап-
но настигает бойцов. И ты инстинктивно прижи-
маешься к земле. Но стоит услышать, как тебя
зовет раненый, и сразу срываешься с места,
спешишь ему на помощь.
Однажды в бою бойцы услышали в щели ка-
кой-то странный писк. Спустились вниз и увиде-
ли ребенка, завернутого в тряпки, который
ползал около умершей матери. Мальчику было
года два, не больше. Его бережно вынесли из
убежища и передали нам, санинструкторам. На-
до было видеть, как заботились о нем молодые
девушки, еще не познавшие материнства. Вся
ласка и нежность их сердец, опаленных войной,
была отдана этому осиротевшему малышу. Мы
устроили его на нарах в одной из землянок
над Волгой. Кормили и лечили его. Мы находи-
лись вблизи передовой. Оставлять ребенка на
правом берегу было опасно. Вскоре его отпра-
вили за Волгу...
Слушая А. И. Горбунову, я представила ис-
торию Геннадия Виткова, которого и поныне
ветераны 62-й (8-й гвардейской) армии назы-
вают Геннадием Сталинградовичем. В дни вой-
70
ны его, осиротевшего и беспомощного, бойцы
нашли в развалинах бани недалеко от Волги.
Принесли в землянку. Жизнь едва теплилась
в нем, и заботливым медикам немало пришлось
хлопотать, чтобы голод и болезни отступили.
Геннадий остался в 284-й дивизии, его усынови-
ли муж и жена Витковы — оба офицеры. Ныне
Г. Г. Витков приезжает на встречи ветеранов.
Он живет и работает в Харькове.
И еще один урок долга милосердия оставили
военные медики. Когда шел бой, санинструкто-
ры оказывали медицинскую помощь всем, кто
находился поблизости. Они слышали, как зовет
раненый, и, конечно же, не спрашивали — от-
куда он, из какой воинской части. Главное бы-
ло— немедленно помочь воину, взять на себя
ответственность за его жизнь. Вопрос этот мо-
жет показаться простым, само собой разумею-
щимся. Однако надо вспомнить снова и снова,
что помощь раненым санинструкторы оказыва-
ли под огнем. Каждый шаг здесь был сопряжен
со смертельной опасностью. Поэтому в памяти
потомков должна остаться и эта, еще одна,
грань подвига милосердия. Санинструктор мог
бы ограничиться работой только для своей ро-
ты, батальона, если того требовала боевая об-
становка. Мыслями об этой стороне работы
медиков на войне поделилась бывший санин-
структор батареи 1087-го зенитно-артиллерий-
ского полка Анастасия Ивановна Укустова:
— Наша зенитная батарея осенью 1942 года
прикрывала от налетов Сталинградскую судо-
верфь, а в середине ноября нас перевели
в Лапшин сад. Мы еще не знали, что готовится
контрнаступление под Сталинградом. Мы ви-
дели, что неподалеку от наших орудий встали
другие батареи. Утром 20 ноября земля загу-
дела от канонады. На рассвете пехота пошла
в атаку. В те дни у санинструкторов было мно-
го работы. Зенитчики вели огонь по враже-
ским самолетам. На батарее появились ране-
ные. От одного орудия к другому передвигать-
ся было очень трудно. Вражеские минометчики
71
беспрерывно обстреливали наши позиции.
И тут видишь, как от переднего края к Волге
идут раненые. У одного осколком разбито пле-
чо, у другого — руки. Десятки раненых про-
шли через нашу батарею. Старались помочь
каждому. Перевязывали раненых на снегу или
в открытых ровиках. Несмотря на обстрелы,
никого не оставили без помощи...
Недаром их звали на войне «сестренками».
Каждый воин, уходя в бой, знал, что санин-
структор вынесет и поможет, станет ему надеж-
ной опорой.
Опасно было работать — помогать ранены/л
не только на переднем крае. Весь путь от пе-
редовой до медсанбатов проходил среди гро-
хота смертоносного железа. Завидев повозку
или автомашину с ранеными, фашистские ар-
тиллеристы и летчики открывали огонь. Об
этих трудных и опасных рейсах по разбитым
степным дорогам к волжским переправам вспо-
минала Александра Дмитриевна Тищенко, сан-
инструктор, служившая в 1079-м зенитно-артил-
лерийском полку:
— Раненых зенитчиков погрузили на машину
в районе Вишневой балки. Мы поехали к Волге.
Нашу машину заметил фашистский летчик. Он
стал снижаться над нами. Трудно передать это
чувство, когда видишь, как мгновенно надви-
гается на тебя тень стервятника. Внезапно наш
шофер затормозил. Пулеметная очередь прош-
ла мимо. Мы помчались дальше. Не забыть гла-
за раненых, смотревших на самолет. В кузове
находились тяжелораненые. Даже выпрыгнуть
из машины они не могли бы. Я очень пережи-
вала за них. Благодаря счастливой случайности
в тот день нам удалось благополучно добраться
до переправы...
Одни военные медики прибыли издалека на
защиту Волги, другие родились и выросли
в Сталинграде, ушли на фронт вместе с опол-
ченцами, перевязывали и спасали раненых в сво-
их заводских поселках, в цехах предприятий, на
которых работали.
72
Однажды в Краснооктябрьском райкоме пар-
тии принимали ветеранов, участников Сталин-
градской битвы. Бывший начальник политотдела
бывшей 193-й дивизии П. И. Нечаев в своей бе-
седе назвал также имя санинструктора Галины
Шаровой.
— Она пришла в нашу дивизию в Сталингра-
де. Смелая девушка. Вынесла с поля боя мно-
гих раненых. Не знаем, где она теперь.
И вдруг из дальних рядов в зале заседаний
раздался голос:
— Я здесь!
К Нечаеву подошла высокая, красивая жен-
щина с орденскими планками на груди. Это бы-
ла Галина Андреевна Шарова-Высоцкая. Так
снова встретились фронтовики. Санинструктор
воевала в тех самых местах, где прошло ее
детство, где она училась, ходила в клуб, рабо-
тала на заводе. Галина Андреевна вместе с род-
ными не смогла переправиться через Волгу.
Когда улица стала фронтовой полосой, Галя
Шарова стала помогать перевязывать и выно-
сить раненых. А потом от руин родного дома
ушла в армию, стала санинструктором. Воевала
сначала в 193-й, а потом в 138-й дивизии.
После войны Г. А. Шарова снова вернулась
в Волгоград и поныне проживает в Красноок-
тябрьском районе. Ветераны дали мне ее ад-
рес. Мы встретились. Галина Андреевна вспо-
минала о том, как работали медики, когда бои
в Сталинграде шли за каждый дом, подвал, ле-
стничную клетку. Санинструктору всегда при-
ходилось на поле боя держать наготове не
только бинты, но и оружие. В любую минуту
надо было суметь защитить раненых.
— Однажды в Сталинграде со мной произо-
шел такой случай. Я перевязывала раненых в
небольшом здании школы на Северном город-
ке. Рядом идет бой. В соседних домах слышна
перестрелка. Наши автоматчики выкуривают из
руин гитлеровцев. И тут в проломе стены, за
которой мы укрылись вместе с ранеными, я уви-
дела вражеского солдата. Он бежал к нашему
73
дому, в руках у него был автомат. Вдруг он
увидел нас. На какую-то секунду он замешкал-
ся. Я успела выхватить пистолет и выстрелить.
Многим нашим санинструкторам приходилось
встречаться с вооруженным врагом лицом к
лицу... Однажды в Сталинграде во время боя
я затащила двоих раненых в подвал кирпичного
дома. Через это здание только что прошли на-
ши автоматчики, бой гремел уже в стороне.
И вдруг в подвале я услышала шорох. В полуть-
ме увидела фигуру. У стены стоял немецкий
солдат, в руках у него граната. Я испугалась
и растерялась. На мой крик прибежали бойцы,
обезоружили и увели фашиста...
В памяти каждого санинструктора остались
самые тяжелые минуты, когда они видели пе-
ред собой смертельно раненных солдат, слыша-
ли их последние слова, обращенные к родным,
товарищам по оружию. Сдерживая слезы, де-
вушке-санинструктору надо было до конца
убеждать раненого, что положение его не безна-
дежно, его вылечат, он увидит родных. Об этом
сказала и Г. А. Шарова:
— Наша штурмовая группа отбила у фаши-
стов трансформаторную будку недалеко от за-
вода. Вместе с автоматчиками в бой пошел
комсорг Александр Дубцов. Я перебегала из
воронки в воронку под разрывами шрапнели,
наблюдала, нет ли раненых. В воронку заскочил
боец, раненный в руку, он сказал мне, что не-
подалеку лежит тяжелораненый Александр Дуб-
цов. Я поползла к нему. Он лежал около раз-
битой печной трубы. У Саши было ранение
в живот. Комсорг увидел меня и узнал. Просил
меня написать родным последнее письмо. Я по-
ложила его на плащ-палатку и потащила к мед-
пункту. В это время близко разорвался снаряд.
Вместе с раненым нас обдало комьями земли.
Саша был в сознании. Я говорила ему: «Потер-
пи, дорогой! Сейчас доберемся до санроты. От-
правим тебя в медсанбат, а потом в госпиталь.
Ты обязательно поправишься...» Комсорга по-
везли на левый берег Волги. Но жигь ему оста-
74
велось всего несколько часов. По дороге Саша
скончался...
Санинструктор Г. А. Шарова прошла сотни
километров фронтовых дорог. И в каждом го-
роде или поселке, где пришлось воевать, знала
одну боевую работу — помогала раненым.
В волгоградской школе № 34 есть необычная
мемориальная комната. В одном из подсобных
помещений школьники оборудовали фронто-
вую землянку. В углу стоит сбитый из досок
стол, солдатский термос, в каких доставляли
пищу на передовую. Алюминиевые кружки,
круглая металлическая печка. Плащ-палатка на
нарах. На стене — фронтовые плакаты. Здесь, где
с большой тщательностью воссоздана обста-
новка фронтового быта, ветераны проводят уро-
ки мужества. В этой школе часто бывает быв-
ший санинструктор Людмила Петровна Зноби-
щева. Она помогает педагогам и ребятам
разыскивать новые адреса ветеранов 39-й гвар-
дейской стрелковой дивизии, оборонявшей за-
вод «Красный Октябрь».
На стенах школьного коридора помещены
фотографии фронтовиков, берег Волги, облеп-
ленный землянками, пролет мартеновского це-
ха, заваленный металлическими конструкциями,
за которыми укрываются автоматчики. Когда
ребята идут на урок, выбегают на перемену,
они видят и запоминают эти картины истории.
А на них со старых снимков смотрят глаза
солдат, отстоявших в огне сражений эту землю.
В школьном музее немало материалов, посвя-
щенных военным медикам. Проводя уроки
мужества, бывший санинструктор Л. П. Зноби-
щева называет своих боевых подруг, с которы-
ми вместе оказывала помощь раненым в мед-
пункте, оборудованном в подземных трубах
мартеновского цеха.
Л. П. Знобищева родом из города Камыши-
на. Перед войной окончила медицинскую школу.
Добровольцем ушла на защиту Сталинграда.
В первые месяцьв боев она служила в одной
из воинских частей, находившихся на левом бе-
75
регу Волги. Каждый день заволжский лес бом-
била вражеская авиация, обстреливала ар-
тиллерия. Обстановка здесь была фронтовая. Но
юный санинструктор Люся Знобищева стремилась
попасть в сражающийся город, оказывать помощь
раненым на переднем крае. И девушка доби-
лась того, что ее направили в 120-й полк
39-й гвардейской стрелковой дивизии.
Мы встретились с Л. П. Знобищевой в Вол-
гограде. Она живет на улице, прилегающей
к Волге, за ее окном видна поблескивающая
гладь могучей реки. Поглядывая за окно, Люд-
мила Петровна сообщила о том, как декабрь-
ской ночью 1942 года она вместе с группой
бойцов переходила Волгу по льду. Идти было
опасно. В темноте то справа, то слева возникали
пробитые снарядами полыньи. Впереди, на пра-
вом берегу, над обугленными руинами вспыхи-
вали и гасли ракеты, прорезали небо очереди
трассирующих пуль. Близко слышались пуле-
метные очереди, взрывы мин и снарядов. Каж-
дый, кто шел в ту ночь по торосистому льду,
видел перед собой картину боя и думал о том,
как трудно приходится защитникам города,
Пройдет немного времени, и санинструктор
Людмила Знобищева, привыкнув к боевой об-
становке, будет в точности знать, какие здания
цехов на заводе заняты противником, а в ка-
ких держатся наши воины, как, маскируясь за
руинами, можно проползти к Волге. А той
ночью следом за старшиной она двигалась по
заводу среди грохота смертоносного железа,
удивляясь одному тому, что все еще остается
жива.
— Мы пришли в подвальное помещение под
мартеновским цехом. Даже под землей слыша-
лись взрывы и выстрелы. При свете коптилки
я увидела нескольких раненых у стены и двух
девушек-санинструкторов. Мы познакомились.
Одну из девушек звали Тоня. Ее фамилии,
к сожалению, не помню. Она не дожила до
победы, погибла на Северном Донце. Вторая
девушка была Вера Кащеева. Всего через год
76
ее имя станет известным. Во время переправы
через Днепр Вера Кащеева одной из первых
высадилась на правый берег. За мужество и от-
вагу в бою ей было присвоено звание Героя
Советского Союза.
Все дни в Сталинграде помнятся суровыми
эпизодами войны. Утром на передний край ми-
мо нашего медпункта идет пополнение. Кто-то
из бойцов попросит напиться, перекинется сло-
вом, а ночью санитары приносят его раненого.
Мы не помнили лиц, фамилий, кому оказывали
медицинскую помощь. Но для каждого санин-
структоры находили теплые слова. Раненый сто-
нет, а порой и плачет, а ты его успокаиваешь,
уговариваешь, как родного человека...
Санинструктор по-своему видела и могла су-
дить о боевом духе защитников Сталинграда.
Раненые бойцы, попав на полковой медпункт,
часто были еще в горячке боя, говорили о ноч-
ной атаке, о своей штурмовой группе. Не хоте-
ли уходить в тыл, оставлять боевых товарищей.
Все это слышала и знала санинструктор. Ране-
ные бойцы, дожидаясь того часа, когда их от-
правят за Волгу, просили почитать им номера
дивизионной газеты или боевые листки. Им хо-
телось знать, как воюют их боевые побратимы
в соседнем полку или батальоне. Пуще тяже-
лой раны болела душа за судьбу города, кото-
рый они защищали.
— Мы гордились своими бойцами,— продол-
жала Л. П. Знобищева.— Поистине в них жил
неукротимый дух победы. Санинструкторы и са-
ми несколько раз выпускали боевые листки,
переписывали их от руки, передавали в окопы.
Дни наши были похожи один на другой. Взры-
вы, свист пуль, перевязки. Порой в день пере-
вязывали по 60—70 бойцов. Ползешь за ране-
ным под обстрелом, накладываешь жгут, ук-
рывшись на снегу под обломками, разливаешь
в подвале глотки воды — и так день за днем.
Мы знали, что должны выдержать и повсед-
невную опасность, и тяжелую фронтовую рабо-
ту, чтобы победить...
77
Л. П. Знобищеву и спустя годы после войны
фронтовики по-прежнему зовут «сестренкой
батальона». Многие ветераны дивизии, приез-
жавшие в Волгоград, помнят ее добрую забо-
ту. Ей пишут, присылают телеграммы. И она
едет на вокзал, встречает боевых друзей. Ее
дом всегда гостеприимно открыт для ветера-
нов. И всякий раз Людмила Петровна волнует-
ся, когда отыскивается еще один адрес одно-
полчанина. Не его ли она выносила раненого
с поля боя в Сталинграде или на Украине?
Но чащ - всего звонят педагоги 34-й школы:
«Приезжайте, Людмила Петровна! Просим про-
вести урок мужества». Л. П. Знобищева, отло-
жив другие дела, едет к ребятам. Память о да-
леких днях сражения на Волге будет учить их
верности и долгу перед Родиной.
Клавдия Ивановна Юркова перед войной жила
в Сталинграде, работала в клубе имени Максима
Горького Тракторозаводского района. Летом
1942 года она трудилась на сооружении рубежей
обороны на подступах к Сталинграду. Здесь ее
и застала бомбежка 23 августа 1942 года.
Вместе с подругой Наташей Давыдовой они
решили уйти на защиту города. Девушки стали
санинструкторами в одном из полков 37-й гвар-
дейской дивизии, оборонявшей тракторный за-
вод.
Мы встретились с Клавдией Ивановной Юр-
ковой в Волгограде. После войны она верну-
лась в свой заводской поселок и поныне ра-
ботает медсестрой в одной из поликлиник Трак-
торозаводского района. Вот что я услышала от
нее:
— Вдвоем с Наташей Давыдовой мы таскали
раненых волоком на плащ-палагках в глубокий
овраг, который тянулся между тракторным за-
водом и «Баррикадами». 14 октября фашистс-
кие танки подошли к тракторному заводу. Там,
где еще вчера мы собирали раненых, слышал-
ся треск вражеских автоматов. Фашисты вплот-
ную подходили к оврагу, где располагался наш
медпункт. В земляной нише нас собралось во-
78
семь человек — шестеро раненых и мы с Ната-
шей. Кругом — взрывы, стрельба. Вдруг мы
увидели военфельдшера Косача, который
пробрался к нам по узкой тропинке в овраге.
Он знал, что на медпункте собрались раненые,
и тревожился о нас. Совсем близко от земля-
ной ниши взорвался снаряд. Осколками нас не
задело, но обдало комьями земли, прижало
к стенкам. Глаза, рот, горло — все забито пылью.
Не можем слова сказать, больно смотреть и ды-
шать. Косач приказал нам немедленно уходить
к Волге. Одного раненого несли на плащ-палатке.
Остальные шли сами, помогали нам. И через
годы не забыть, как мы тогда пробирались по
оврагу к Волге. Все вокруг в дыму, на дне ов-
рага то впереди, то позади рвутся мины.
Не помню, сколько времени мы шли. Каза-
лось, время тянулось бесконечно. Наконец
добрались до блиндажа, который находится
в откосе оврага у самой Волги. Едва забежали
внутрь, как вблизи разорвался снаряд. Задер-
жись мы еще на несколько секунд, и снаряд
попал бы в нас. У входа в блиндаж стоял пу-
лемет. Запомнилась фамилия пулеметчика — Зы-
ков. В блиндаже было много раненых. Слыша-
лись стоны, раненые просили пить. Военфельд-
шер Косач помог нам 'промыть глаза, и вместе
с Наташей мы стали ухаживать за ранеными.
Всю ночь в овраге слышалась перестрелка.
А утром, когда посмотрели наружу, на проти-
воположной стороне оврага, наверху увидели
немецкий пулемет. Нас разделял овраг... В тот
день убило нашего пулеметчика Зыкова — он
стрелял короткими очередями, прячась за вы-
ступом оврага, вражеский снайпер попал ему
в голову. Он даже не вскрикнул, упал около
пулемета мертвый.
Погибла и дорогая моя подруга Наташа Да-
выдова. Случилось это так. В блиндаже было
полно раненых. Тяжело было слышать, как ра-
неные бойцы просили пить, а все фляги давно
были пустыми. В полутьме блиндажа никто да-
же не заметил сразу, как Наташа взяла ведер-
79
ко и бросилась ко входу. Сердце ее, видно, не
выдержало, решила во что бы то ни стало об-
легчить страдания раненых. В этот момент
наступило некоторое затишье, Наташа надея-
лась, что удастся быстро обернуться туда и об-
ратно, принести раненым воды. С ведерком
в руке девушка быстро спускалась к Волге. Ей
оставалось только зачерпнуть воды. И в эту
минуту ее заметили вражеские солдаты, раз-
далась пулеметная очередь. Наташа упала го-
ловой в реку... Убита была наповал. Вытащить
ее смогли только ночью. Я очень плакала. Сна-
чала не могла поверить в то, что случилось.
До сих пор не могу смириться с ее гибелью...
Все, что связано с суровыми словами «улич-
ные бои», Клавдия Ивановна Юркова знает на
своем опыте. Каждый день на переднем крае
приносил новые испытания. Из череды фрон-
товых будней память отважного санинструктора
воскрешает самые трудные дни и часы, когда
жизнь, казалось, висела на волоске. Ей прихо-
дилось видеть и солдатский подвиг, и безмер-
ное напряжение сил, и последний бой на узкой
кромке волжского берега.
— В батальоне старшего лейтенанта Озерова
осталась горстка бойцов,— вспоминала Клав-
дия Ивановна.— Мы находились в полуокруже-
нии. Не хватало боеприпасов, не было еды.
Ночью бойцы ползали к разбитой полевой кух-
не, приносили перемешанную с песком кашу.
Этим и питались. А утром снова начинался бой.
Мне нужно было доставить раненого до мед-
пункта. Комбат Озеров написал записку, просил
передать ее в штаб. Как потом я узнала, он вы-
зывал огонь на себя. Мы шли с раненым по
узкой тропке, проложенной в крутом волжском
откосе. Тропинка обрывалась у оврага. Надо
было прыгать с большой высоты и дальше
ползти по-пластунски, преодолеть особенно
опасный участок, который фашисты держали
под прицелом. Мы подошли к обрыву. Мне кри-
чат снизу: «Прыгай!» А я стою и не могу никак
сделать последний шаг. Раненый кубарем ска-
80
тился по откосу — каждый фронтовик знает, ка-
кая в такие минуты появляется сила. А я все
стою за выступом. Наверное, это длилось се-
кунды, а мне казалось — прошла целая веч-
ность. Наконец я прыгнула и доползла до вы-
ступа. Там нам помогли бойцы. Передала за-
писку в штаб. На второй день на плащ-палатке
принесли раненого Озерова. Он был в тяжелом
состоянии. Потом мы узнали, что комбат вы-
жил.
Самые трудные дни наступили для нас, когда
по Волге пошло «сало». К нам не могли про-
биться катера и баржи с боеприпасами и про-
довольствием. На день получали по сухарю.
А надо выполнять всю солдатскую работу.
Знаете, до чего мы уставали и замерзали зи-
мой в траншее? Видишь перед собой одинокий
дом на пригорке, дым идет из трубы, топится
печка. Обстановка вокруг тревожная. А ты буд-
то закаменел и не чувствуешь страха. Думаешь
об одном: попасть бы сейчас к теплу, к печке.
Смерть не страшна — лишь бы согреться и вы-
спаться. Такое состояние пережил, наверное,
каждый, кто был на фронте. Но в душе каждо-
го был один завет: «Ни шагу назад!» И мы не
отступали. Каждую пядь сталинградской земли
освобождали в суровых боях.
Как и многие другие ветераны войны, К. И. Юр-
кова часто бывает в школах, выступает перед
следопытами. Ее рассказы помогают школьни-
кам узнать, каким суровым ратным трудом до-
бывалась победа.
Многие военные медики погибли с оружием
в руках, защищая жизнь раненых... И в будни
и в праздники учащиеся ГПТУ № 54 приходят
в музей боевой славы, созданный в училище,
видят перед собой портрет военфельдшера Раи-
сы Нарыжной. Уроком мужества стал ее подвиг
для молодых. В общественном музее, созданном
в училище руками следопытов и педагогов, со-
браны воспоминания об отважном военфельд-
шере. Раиса Нарыжная служила в 3-м дивизионе
1077-го зенитно-артиллерийского полка, батареи
81
которого были расположены на северных под-
ступах к Сталинграду. 23 августа 1942 года зе-
нитчики приняли бой с лавиной вражеских тан-
ков, прорвавших фронт на Дону около хутора
Вертячего и устре/>лившихся к Волге. Раиса На-
рыжная видела, как ее боевые друзья повора-
чивали зенитные орудия против танков, как над
вражескими машинами поднимались клубы ды-
ма. Медицинский пункт, в котором работала во-
енфельдшер, располагался в небольшом дере-
вянном доме на окраине села Винновка. Сюда с
батарей принесли первых раненых. Мест в до-
мике не хватало, раненые лежали во дворе под
деревьями.
Раиса Нарыжная вместе с двумя медицинскими
сестрами, фамилии которых пока не установле-
ны, переходила от одного раненого к другому,
меняла повязки, накладывала шины. Ждали ма-
шину, чтобы отвезти раненых на переправу.
В степи раздавались взрывы — зенитчики про-
должали бой с вражескими танками. Неожидан-
но Рая Нарыжная, находившаяся во дворе около
раненых, услышала на улице села автоматные
выстрелы. Все ближе и ближе. Вдруг над изго-
родью показалась каска вражеского солдата.
И еще одна. В эти секунды всеми чувствами де-
вушки-военфельдшера владела одна тревога —
как спасти раненых. Она еще не знала в тот мо-
мент, какими силами фашисты прорвались в Вин-
новку, может быть, это были всего лишь раз-
ведчики. Рая Нарыжная, спрятавшись за угол
дома, открыла огонь по врагу. Недолго длился
неравный поединок. Со всех сторон набежали
к этому дому гитлеровские солдаты. Они схва-
тили девушку и поволокли в баню, стоявшую не-
подалеку. Женщины слышали крики и стоны де-
вушки. Вражеские солдаты подвергли Раю На-
рыжную пыткам и издевательствам. А потом
застрелили ее и бросили около бани, запретив
жителям хоронить. Ночью несколько женщин
тайком пробрались к месту гибели военфельд-
шера и предали тело земле... Обо всем случив-
шемся колхозники Винновки сообщили нашим
82
зенитчикам, когда село освободили от фашистов.
Так стало известно о подвиге военфельдшера
Раи Нарыжной. Память о ней боевые друзья
пронесли через всю войну.
Прошли годы, и ветераны-зенитчики приехали
в эти места вместе со следопытами. Учащиеся
ГПТУ № 54 разыскали жителей Винновки, став-
ших очевидцами гибели Раисы Нарыжной. Они
записали их рассказы, принесли в музей бое-
вой славы училища. Кто-то из фронтовиков по-
дарил ребятам небольшую фотографию воен-
фельдшера. Так появился на стендах музея порт-
рет Раисы Нарыжной, около которого проходят
уроки мужества.
В Волгограде существует немало добрых тра-
диций, связанных с памятью о подвиге воинов,
погибших на защите города. С одной из таких
традиций нас познакомила Римма Сергеевна Да-
выденко, бывший комсорг дивизиона 1077-го зе-
нитно-артиллерийского полка.
— Когда в Волгограде собираются ветераны
полка, мы едем на места, где приняли бой с вра-
жескими танками 23 августа 1942 года. Вместе
с нами едут и следопыты. Находим свои оплыв-
шие от времени окопы, поржавевшие осколки
и патроны. Сколько переживаний рождают такие
поездки!.. А потом мы отправляемся на берег
водохранилища. Место, где стояло село Виннов-
ка, ушло на дно моря. Мы бросаем в воду вен-
ки. Они в память о Раисе Нарыжной и многих
других наших боевых товарищах.
Память потомков стала высокой наградой сол-
датскому подвигу, Есть в Волгограде улицы, на-
званные именами отважных санинструкторов, бо-
ровшихся за спасение человеческих жизней в дни
боев на Волге.
Улица Наташи Качуевской... Перед войной На-
таша окончила школу в Москве и поступила в те-
атральное училище. И поныне ее сокурсники,
ставшие известными актерами и режиссерами,
вспоминают о ее таланте, добром характере и
душевной чистоте. Когда началась война, Ната-
ша Спирова пришла в военкомат, но на фронт
83
ее сначала не взяли. Девушка записалась на
курсы медицинских сестер. В 1942 году Наташа
вышла замуж за Павла Качуевского, командира
партизанского отряда. Они мечтали не разлу-
чаться на войне, воевать вместе в тылу врага.
Но этой мечте не пришлось осуществиться. Па-
вел Качуевский в составе партизанской группы
вскоре был направлен за линию фронта. А На-
таша Качуевская была зачислена санинструкто-
ром в медико-санитарный батальон 34-й гвардей-
ской дивизии. В августе 1942 года дивизия за-
няла боевой рубеж под Сталинградом. Наташа
узнала в степи, на дальних подступах к городу
и бессонные ночи в палатке медсанбата, и тре-
вогу за жизнь боевых товарищей, и тяжелый фи-
зический труд на поле боя, когда выносила ра-
неных бойцов вместе с оружием.
20 ноября 1942 года. На заснеженной рав-
нине вблизи поселка Яшкуль Калмыцкой АССР
полки дивизии поднялись в атаку. Наташа Ка-
чуевская шла вместе с бойцами в боевых поряд-
ках. Выносила раненых в походный медпункт.
В тот день здесь скопилось более сорока ра-
неных. Наташа окоченевшими от холода рука-
ми разрезала гимнастерки и шинели, перевязы-
вала бойцов. Она еще не знала, что медпункт
оказался отрезанным от наших частей. Сначала
слышала, что выстрелы постепенно отдалялись
от этого места. Вокруг наступила тишина. Качу-
евская не раз выглядывала на дорогу — скоро
ли подойдет машина или повозка за ранеными.
Но вдруг поблизости загремели выстрелы. На-
таша увидела вражеские перекошенные нена-
вистью лица, автоматы у пояса. Все ближе под-
ходили фашистские солдаты. Наташа открыла
огонь в упор. Рука нащупала холодную сталь
гранаты, которую она оставила для себя. В ди-
ске автомата были последние патроны, когда
у самого входа раздались гортанные выкрики.
Наташа рванула кольцо гранаты...
В извещении, полученном родными, говори-
лось: «Гвардии медицинская сестра Наталья
Александровна Качуевская погибла 20 ноября
84
1942 года в бою за социалистическую Родину,
верная воинской присяге, проявила геройство
и мужество».
Документы, письма, свидетельства и воспоми-
нания доносят до нас картины сурового труда
санинструкторов, помогавших раненым на поле
боя. Потомкам надо доподлинно знать эти под-
робности военных дней, чтобы до конца понять
всю глубину мужества девушек-добровольцев,
уходивших в бой с оружием в руках и санитар
ными сумками. Чтобы спасать людей вблизи
переднего края, им приходилось день за днем
во фронтовой обстановке проявлять и отвагу,
и твердость воли, и милосердие. Подвиг на
войне совершался во имя жизни.
САНИНСТРУКТОР
ГУЛЯ КОРОЛЕВА
Гуля Королева... В ее судьбе, такой ясной и от-
крытой людям, есть загадка, которую ощуща-
ешь, когда впервые узнаешь о ней. Когда чи-
таешь короткие, торопливые письма Гули, слу-
шаешь рассказы тех, кто помнит ее, то как бы
уясняешь смысл этой загадки, которая притя-
гивает, поворачивается к тебе своими разными
гранями. Она прожила всего двадцать лет.
И вот что поражает. Непостижимым образом
в людях, которые ее знали или даже были зна-
комы с ней мимолетно, она оставила памятное,
глубокое впечатление. Вспоминая о Гуле, они
улыбаются благодарно, как это бывает, когда
речь идет о чем-то светлом и радостном.
Вблизи Паньшино есть место в степи, кото-
рое названо ее именем. Неприметная высотка,
выжженная солнцем, с колкими пахучими ку-
стиками полыни, примятыми к земле тугими
ветрами. Здесь еще сохранились оплывшие от
времени окопы и воронки. На фронтовых кар-
тах она была помечена как высота 56,8. Одна
из тех точек в степи под Сталинградом, где ос-
тановили врага. На этой высоте в ноябре
85
1942 года, в первые дни контрнаступления под
Сталинградом, Марионелла Королева подняла
в атаку штурмовую группу и была смертельно
ранена.
Имя отважного санинструктора Королевой
увековечено на гранитных плитах в Зале воин-
ской славы на Мамаевом кургане. Озаренное
отблесками Вечного огня, его день за днем ви-
дят тысячи людей, которые приходят в панте-
он, чтобы поклониться памяти героев Сталин-
града. На степной высоте близ Паньшино, где
погибла Гуля Королева, местные жители возд-
вигли обелиск. Здесь звучат слова воспомина-
ний ветеранов. В памяти многих фронтовиков,
воевавших в 214-й дивизии под Сталинградом,
остался образ обаятельной, жизнерадостной
и смелой девушки. Рядом с обелиском разда-
ются звуки пионерских горнов. Здесь проходят
пионерские линейки и сборы, уроки мужества.
Сюда приезжают из ближних и дальних мест
рабочие, учителя, студенты. Миллионы мальчи-
шек и девчонок послевоенных поколений чита-
ли книгу Елены Ильиной «Четвертая высота»,
посвященную Гуле Королевой. Сотни пионерских
отрядов названы ее именем. Память о ее ко-
роткой и светлой судьбе воспитывает в юных
сердцах жажду подвига, стремление к жизни
яркой и самоотверженной.
Какой же была Гуля Королева? Какими были
ее характер, убеждения, чувства, вдохновившие
на подвиг? Мы приходим на высоту, названную
именем отважной девушки, чтобы пристальнее
вглядеться в события, поступки, движения ду-
ши. Отсюда, с лысой, неприметной горы, кото-
рая была свидетелем самоотверженного броска
вперед в скоротечной горячке боя, открывается
вся ее жизнь с детских лет до суровых фрон-
товых дней.
Память о Марионелле Королевой жива. Автор
этих строк встретился в Москве с ее однопол-
чанами и друзьями школьных лет. Каждый из
них рассказывал что-то свое, особенное, свя-
занное с Гулей. Вспоминали об отдельных слу-
86
чаях, историях, словах. Собранные вместе, они
дополняют выразительными штрихами ее образ.
Каждое новое свидетельство помогает глубже
представить характер героини.
Гуля Королева родилась в артистической
семье. Ее отец Владимир Данилович Королев
был известным театральным режиссером. Де-
вочке было всего три года, когда она снялась
в фильме «Каштанка». С самого раннего возра-
ста родители замечали и развивали в ней раз-
носторонние творческие дарования. Она люби-
ла рисовать, выступать с чтением стихов, изучать
повадки животных, собирать гербарии, хорошо
пела, увлекалась прыжками в воду, теннисом.
Но, наверное, самым важным делом стало
для нее кино. В детском возрасте она успела
сняться в нескольких кинофильмах. В том числе
в таком известном, как «Дочь партизана». Об-
раз Василинки, созданный Гулей, стал одним из
любимых среди подростков предвоенной поры.
У Гули Королевой был особенный талант.
Его можно назвать талантом жить радостно.
В каждое мгновение, отпущенное ей судьбой,
она умела вложить и азарт, и удовольствие,
и серьезный интерес. Об этом вспоминал каж-
дый, кто был с ней знаком.
В Москве мы встретились с инженером Эри-
ком Давыдовичем Буриным. Он знал Гулю Ко-
ролеву с самого раннего детства. Их родители
дружили между собой, отдыхали вместе на
подмосковной даче и на море. Каждый, кто
читал книгу Е. Ильиной «Четвертая высота»,
вспомнит, что его имя Гуля часто упоминает
в разговорах и письмах.
Эрик Давыдович рассказывал о Гуле:
— Как передать ее облик? Она всегда не вхо-
дила, а буквально влетала в комнату — быстрая,
живая, полная каких-то добрых забот, неисся-
каемого задора. Всех нас, своих сверстников,
заражала веселыми выдумками и творческими
увлечениями. Она была таким удивительно яр-
ким человеком, что жизнь с ней становилась
всегда интереснее, полнее. Гуля по своей нату-
87
ре была вожаком среди ребят. Как только по-
являлась среди детей, то как-то естественно
становилась центром любой коллпании. Мы под-
тягивались, глядя на нее, тянулись за ней. Гуля
светилась радостью, удовольствием жить...
Впоследствии ее отец Владимир Данилович
Королев так написал о дочери красным следо-
пытам:
«Не думайте, что Гуля была какой-то «пай»-
девочкой, тихоней не замути воды. Ничего по-
добного! Гуля была очень веселая, разбитная,
проказливая, шутливая. Любила попеть, попля-
сать, побаловаться, подурачиться, любила зани-
маться спортом».
У нее было отважное сердце. Вместе с удо-
вольствием жить все время ощущала потреб-
ность испытывать себя, свое мужество, свои
силы. Она часто совершала поступки, которые
были связаны с риском. Эта черта характера
проявилась в ней очень рано.
От Э. Д. Бурина стало известно о случае,
происшедшем однажды на его глазах. В Ге-
ленджике в парке показывали медведя. Дети
столпились вокруг большой клетки. Никто не
заметил, как Гуля осторожно пролезла между
железными прутьями, пробралась в клетку и
подошла к медведю. Прошло время, пока при-
бежал служитель передвижного зоопарка, от-
крыл клетку и вывел оттуда Гулю. И дети,
и взрослые, обступившие клетку, испугались за
девочку. А она, как ни в чем не бывало, сме-
ясь, побежала к морю. Она любила уверять,
что животные понимают тех, кто к ним добр.
В Киевском зоопарке Гуля стала заниматься в
кружке юннатов. Тогда здесь тоже произошло
удивительное событие. Она сумела приучить к
себе взрослого волка. Сначала кормила его,
протягивая еду в клетку, потом стала входить
внутрь. Волк привык к девочке и позволял ей
гладить себя. Это удивляло самых опытных ра-
ботников зоопарка.
Гуля знала вкус борьбы. Любила состязаться
и с ветром на реке, который бьет в парус,
88
и с дорогой, которая летит из-под копыт коня.
В Киеве, где жила ее мать, она целыми днями
пропадала на Днепре, хорошо плавала. Когда
снималась в фильме, научилась ездить верхом
на лошади. Смелость сопутствовала ее судьбе.
Это было мужество ради жизни. Она писала
о том, как ей приходилось преодолевать себя:
«9 февраля меня утвердил райком ВЛКСМ,
В тот же день меня приняли в бассейн, в пры-
гательную группу. Я никогда не прыгала в воду
с 3 метров, а тут он меня послал на 3, потом
на 5 и 7 метров. Я как вылезла на 7-метровую
вышку, так я думала, что я убьюсь. Но оказа-
лось, что не убилась, а хорошо прыгнула».
Ее переполняла жажда открытия. Совсем
юная Гуля умела дорожить каждым мигом жиз-
ни. Еще в детском возрасте девочке дано бы-
ло познать радость творческих увлечений. Она
много и напряженно работала.
Когда выходил на экраны фильм с ее уча-
стием, имя юной артистки становилось попу-
лярным. Она получала письма со всех концов
страны. И только родные знали о том, какое
упорство проявила Гуля. В. Д. Королев вспо-
минал:
«Гуле все время приходилось быть по пояс
в воде, в болоте. Неприятно и холодно. Когда
же Гуля вылезла из болота, все ахнули: ее ноги
были сплошь облеплены пиявками. Стали пы-
таться оторвать их, но не тут-то было! Пиявки
так здорово присосались, что пришлось раз-
ложить костер, окуривать их дымом... А Гуля?
Ей как будто все нипочем. Она весело кричала:
— Дайте мне только чуточку отдохнуть,
я опять полезу к черту в болото!»
Самоотверженность эта проявлялась от чи-
стого сердца. В ней не было ничего показного,
натужного, а потому трудного для окружающих.
Воспоминания о Гуле, о днях ее быстротеч-
ной жизни становятся дороги ее потомкам
именно потому, что они высвечены подвигом,
совершенным отважной девушкой в дни воен-
ной беды...
89
Незадолго до войны Гуля Королева окончи-
ла школу. Учиться пошла не в театральный ин-
ститут, как ожидали родные и товарищи, Ее ув-
лекла мечта о преобразовании земли. Девушка
стала студенткой гидромелиоративного инсти-
тута. Друзья помнят, с каким увлечением она
рассказывала о том, как по рукотворным кана-
лам придет в пустыню вода и преобразит эти
места. Однако работа в киностудии по-прежнему
увлекала ее. Одновременно с учебой в инсти-
туте она стала сниматься в новом фильме.
Накануне войны Гуля вышла замуж за буду-
щего офицера. Сергей учился в военной школе.
Молодая семья жила в Киеве. Сверстники за-
помнили в те дни Гулю радостной, красивой.
Она готовилась стать матерью. Вместе с Сер-
геем готовили будущему ребенку приданое.
Так счастливо начиналась жизнь...
В первый день войны фашистские самолеты,
прорвавшись к Киеву, сбросили фугасные и за-
жигательные бомбы. Как и тысячам людей в это
тяжелое время, Гуле Королевой пришлось испы-
тать и ужас бомбежки, и разлуку с дорогим че-
ловеком. Она долго махала вслед эшелону, в ко-
тором уезжал на фронт Сергей. Встретиться им
больше не пришлось.
На подступах к Киеву уже слышалась артилле-
рийская канонада, когда Гуля вместе с матерью
села в поезд, который увозил их в тыл страны.
В чемодане лежали распашонки, пеленки, дет-
ское одеяло. Под бомбежками, подолгу простаи-
вая в тупиках на станциях, они добрались до
Уфы. Осенью 1941 года у Гули родился сын, ко-
торого назвали Александром. В семье его лас-
ково стали звать Ежиком.
Это было время, когда каждый день с фронта
приходили тревожные сообщения. Склонившись
над кроваткой Ежика, Гуля думала о том, что
она может сделать полезного, чтобы помочь
Родине. Оставляя ребенка на попечение матери,
стала ходить в военный госпиталь, ухаживать за
ранеными. Делала любую работу: мыла полы,
стирала белье и бинты, писала письма, выступала
90
с концертами. Ей всегда казалось, что она не мо-
жет, не имеет права оставаться в тылу, когда
речь идет о судьбе страны. Гуля решила уйти на
фронт. Все, о чем думала, глядя на безмятежно
спящего Ежика, она написала в своем заявлении
в военкомат:
«Военному комиссару города.
Я вижу весь смысл своей жизни в том, чтобы
немедленно отправиться на защиту Советского
Отечества, на защиту своего сына.
Прошу послать меня на фронт. Я готова отдать
свою жизнь, только бы жила Советская власть
и счастливо росли наши дети».
Как вспоминала потом 3. М. Королева, мать
Гули, 1 мая 1942 года дочь пришла домой в во-
енной форме и сказала, что через полчаса уез-
жает на фронт. Была она спокойной и ласковой.
В последний раз подошла к кроватке маленько-
го сына, склонилась над ним. Положила в карман
гимнастерки его фотографию. Простилась с ма-
терью. В тот же день от перрона Уфы отошел
воинский состав.
Гуля Королева была зачислена в 214-ю диви-
зию, которая формировалась в Уфе. Вместе с
однополчанами проходила подготовку в военном
городке под Тулой, училась метко стрелять, пе-
ревязывать раненых, выносить их в укрытие. Об
этих днях перед отъездом на фронт вспоминала
Александра Андреевна Стешова, бывшая меди-
цинская сестра полевого госпиталя.
— С Гулей я познакомилась в военном лагере,
где мы готовились к отъезду на фронт. Это была
высокая, красивая девушка с живыми, светлыми
глазами, очень приятной улыбкой. Когда она шла,
все невольно обращали на нее внимание. Мно-
гие из нас, как и Гуля, в те дни впервые пришли
в армию. Сначала не могли приспособиться к ар-
мейской жизни. На занятиях в поле нам прихо-
дилось нелегко. Особенно с непривычки. Совер-
шали марш-броски с полной выкладкой, рыли
окопы. Мы, молодые девушки, всегда смотрели
на Гулю. Как бы ни было трудно, она оставалась
бодрой, неунывающей. Часто шутила. Говорила
91
0 том, что стремится скорее попасть на фронт.
Нигде, наверное, не нужен так личный пример,
как в трудном деле. Глядя на Гулю, мы тоже
становились бодрее, веселее. Каждый, кто узна-
вал Королеву, чувствовал что это волевая
натура.
...В июле 1942 года 214-я дивизия вступила
в бой на подступах к станице Нижне-Чирской.
— Мы подошли к Дону,— рассказывала Алек-
сандра Андреевна Стешова.— Дивизия находи-
лась в полуокружении. В вещевых мешках несли
перевязочные материалы и медикаменты. На по-
возках лежали раненые. Все переправы уничто-
жила фашистская авиация. Что было делать? Со-
бирали рыбацкие лодки и переправляли раненых
бойцов группами. Это была тяжелая картина.
Фашисты укрепились на горе. Обстреливали
переправу из орудий. От взрывов и осколков
вода кипела в реке. А мы гребем к берегу, про-
биваемся сквозь огонь. В тот день Гуля Короле-
ва спасла много раненых. Она хорошо плавала,
была сильная, ловкая. А самое главное — в нуж-
ный момент могла собрать свою волю, никогда
не поддавалась страху. В тот день на Дону ее
видели и на берегу около повозок, где лежали
раненые, и на реке за веслами. Когда одна из
лодок потонула, Гуля Королева переправляла
раненых, держась за обломки бревен. Многие
ей были обязаны жизнью. Это была поистине
бесстрашная девушка...
В эти тревожные дни Гуля Королева написала
отцу короткое письмо, в котором выразились ее
благородная скромность и мечта о том, чтобы
выразить в художественных образах свои впе-
чатления. Она не знала о том, что мечте этой
не дано осуществиться. Вот строки письма:
«...Меня здорово оглушило. Полчаса ничего не
слышала, потом прошло. Сейчас только сильная
головная боль...
Бойцы проявляют невиданное геройство. Мно-
го потеряно боевых товарищей и друзей, но от
этого еще больше ненависти к врагу, еще боль-
ше ярости, пламенно-благородной ярости. Если
92
останусь жива, буду пробовать написать книгу,
очень много накопилось интересных эпизодов.
Писали о героических защитниках Севастополя,
теперь будут писать о героических защитниках
Дона.
Скоро опять пойду на передовую.
Гуля».
В середине августа дивизия, в которой воева-
ла Гуля Королева, заняла боевой рубеж в райо-
не хутора Паньшино. Это была одна из ключе-
вых точек гигантской битвы между Волгой и
Доном, где бойцы отстаивали каждую пядь зем-
ли. Враг рвался к Сталинграду.
О своей фронтовой жизни Гуля рассказывала
в письмах, отправленных родным. Она писала
их и на коротких привалах, и после трудного де-
журства в медсанбате, и в блиндаже при свете
коптилки. Когда отправляла в тыл фронтовые
треугольники, то не могла знать, что эти строки
станут документами истории. Через годы письма
попадут в музей, школьники будут читать их на
уроках мужества. Фронтовые строки Гули с боль-
шой проникновенностью раскрывают внутренний
духовный мир молодой женщины-патриотки, пе-
редают ее мысли и настроения, в них запечат-
лены эпизоды обороны Сталинграда. Особая
ценность этих писем, написанных в боевой об-
становке Гулей Королевой, и в том, что они
выражают типичные черты молодого поколения
сороковых годов, его беззаветный энтузиазм
и готовность к подвигу.
Каждому, кто попадает на фронт, приходилось
прежде всего привыкать к повседневной опасно-
сти, к суровому ратному труду. Когда читаешь
письма Гули, не устаешь удивляться тому, с ка-
кой самоотверженностью и мужеством она вы-
полняла свой долг воина.
Гуля Королева писала родным:
«8 августа 1942 г. Нет, не будучи в боях, не ис-
пытав на собственных плечах всех трудностей,
невозможно почувствовать до конца радость
победы. Когда бойцы идут в атаку, когда катится
раскатистое «ура», не знаешь, не помнишь ниче-
93
го. Перед тобой только поле боя, и ты следишь,
следишь за каждой точкой на бесконечно рас-
стилающейся перед тобой степью до боли в гла-
зах. Там кто-то упал, посылаешь санитаров, ле-
тишь сама. И ни свист снарядов, пуль, мин, ни
строгие окрики не в силах тебя остановить. Тело
становится каким-то невесомым, и только тогда,
когда машина, груженная ранеными, выезжает
из зоны обстрела, напряжение становится мень-
ше...»
«10 сентября 1942 г. Папулька! Тьз просил, что-
бы я тебе чаще писала. Вот села тебе писать,
а что писать, не знаю. День бежит за днем, идут
жестокие бои за Дон, за Сталинград. Деремся
отчаянно. Наш полк получил уже две благодар-
ности от Военного совета армии... Много работа-
ем, все время на передовой, все время среди
людей. Очень хорошо встречают красноармейцы.
Ходила в разведку. Бывала в перепалках. Не раз
на волосок от смерти, но, как говорится, смело-
го пуля боится, смелый умирает один раз,
а трус несколько раз...»
В перерыве между боями Гуля Королева пода-
ла заявление в партийную организацию полка:
«В дни, когда решается судьба моей Родины,
прошу партийную организацию принять меня кан-
дидатом в члены ВКП(б). Родину буду защищать
до последней капли крови. Обязанности перед
партией выполню с честью».
Вскоре сообщала родным:
«15 сентября 1942 г. Ходила несколько раз в
разведку. Один раз окружили автоматчики, еле
выбралась от них. Местность уж больно пога-
ная— степь. Нигде не спрячешься. Ни кустика
тебе, ни деревца. Но я все же вышла и еще ра-
неного вынесла.
Подала заявление о том, чтобы меня приняли
в кандидаты. Вчера было партбюро, но уйти в
тыл не могла. Уже все рекомендации есть, бое-
вая характеристика тоже: «Товарищ Королева
в условиях боя показывает личный пример храб-
рости и геройства». У меня уже на личном счету
свыше 30 бойцов и командиров, спасенных мной,
94
т. е. перевязанных и вынесенных с поля боя».
«20 сентября 1942 г. ...Бюро парторганизации
приняло меня кандидатом в члены ВКП(б), еще
осталось пройти дивизионную парткомиссию...
Сиж£ вот, тебе пишу. Вокруг шелестят мины, сна-
ряды. От противника — каких-нибудь триста мет-
ров...»
«Конец сентября 1942 г. ...Ожог ноги уже про-
шел. Правда, заживал он больше месяца. Но ес-
ли бы было время пойти в санчасть, го дело бы-
ло бы быстрее. А обожглась я так: когда пошла
в наступление, наступила на бруствер одного
окопа, а там была бутылка с горючей жидкостью...
Моментально сняла сапоги, брюки, затоптала,
а когда ко мне подбежали саперы с лопатами, что-
бы закопать меня, т. к. затушить жидкость можно,
только прекратив доступ воздуха, я уже натяги-
вала на себя брюки, а вот сапог уже никак не
могла надеть, потому так и пошла дальше и
только после боя сделала себе перевязку».
И в каждом письме выражена любовь матери
к сынишке, оставленному в тылу:
«Конец сентября 1942 года. Мамуленька, род-
ная моя! Наконец-то получила от тебя боль-
шое, подробное письмо. Сколько радости оно
мне принесло! Как я рада была, что ты мне много
про Ежульку написала. Если бы ты только зна-
ла, как мне хочется вас всех увидеть, хоть часок
побыть с вами!
Ты пишешь об отпуске, но это невозможно:
слишком горячее и тяжелое у нас время, когда
каждый человек на счету. Как мне хочется, что-
бы вы почувствовали ласку, рожденную среди
сражений, под разрывы мин, снарядов, под за-
унывный свист пуль, под вой сирены самолета.
Ежулька, мой маленький, расти большой и ум-
ненький, реже хворай, голубоглазый мой сы-
нишка. Не очень балуйте его, растите мужчи-
ной, не плаксой-девчонкой. Я думаю, что при
вашей колоссальной любви к нему вы будете
здраво смотреть на его воспитание...»
В этих строках, посвященных маленькому сы-
ну, воедино переплетаются ласка матери и го-
95
речь разлуки, надежда и предчувствие близкой
гибели.
В воспоминаниях однополчан запечатлелся об-
раз самоотверженной девушки, общительной
и доброжелательной. Война не изменила ее жи-
вого духа. О самом трудном на войне, о посто-
янной опасности, писала родным с улыбкой. Вот
строки из письма к отцу:
«Если бы эта открытка могла передать тебе
те звуки, которые сейчас носятся в воздухе, то,
пожалуй, тебе с непривычки стало бы не по се-
бе. А мы и в ус не дуем...»
О жизнерадостном характере Гули вспомина-
ла и медсестра А. А. Стешова:
— Бывало на фронте всякое. Приходишь
в землянку усталая, на душе тревожно. Подой-
дет Гуля — обнимет, скажет что-нибудь доброе,
ласковое. А то и песню запоет. Она часто вы-
ступала в дивизионном клубе. Очень хорошо
она пела украинские песни, Но за весельем
у нее всегда забота. Все ли мы сделали для
раненых,что могли? В самой напряженной бое-
вой обстановке она постоянно стремилась быть
там, где всего труднее...
Гуля работала в медсанбате, который распо-
лагался в Паньшино. Это примерно 3—4 кило-
метра от передовой. Нас и бомбили, и об-
стреливали из орудий. Работать было тяжело
и опасно. Но Гуля часто говорила о том, что со-
бирается уйти на передний край. Опасности ее
не пугали. В ней удивительно сочетались умение
радоваться жизни и пренебрежение к опасно-
сти. Гуля вызвалась пойти в санинструкторы,
чтобы помогать раненым на переднем крае.
Многих наших девушек она увлекла своим при-
мером.
О последнем бое Гули Королевой несколько
лет назад в редакции «Комсомольской прав-
ды», где проходил «круглый стол» участников
Сталинградской битвы, рассказывал Николай
Иванович Бирюков, бывший командир 214-й ди-
визии.
Это случилось 22 ноября 1942 года. Шли пер-
96
вые дни контрнаступления наших войск под
Сталинградом. Батальон капитана Плотникова
штурмовал под хутором Паньшино высоту 56,8.
Вместе с батальоном шла в бой санинструктор
Гуля Королева. К вечеру над высотой взвился
красный флаг. Фашистские батареи обрушили
на защитников рубежа шквальный огонь из ору-
дий и минометов. Гуля Королева переползала
из окопа в окоп, заслышав стоны раненых бой-
цов. Как рассказывали потом очевидцы, ее то-
же ранило в ногу, но она не покинула высоту.
Когда враг стал наседать на наши боевые по-
рядки, санинструктор Королева повела бойцов
в атаку. В этом бою она была смертельно ране-
на. Посмертно Марионеллу Владимировну Ко-
ролеву наградили орденом Красного Знамени.
Говорят, что личность человека — это целая
вселенная, которая умирает вместе с ним.
В зеркале времени остаются, проявляются, ис-
чезают и снова вспыхивают черты неповтори-
мой жизни.
ТАНКИСТ
«МАЛЮТКА»
Незабываемы первые минуты тишины после
боя. Это было в начале февраля 1943 года,
Перед зданием сталинградского универмага
с выгоревшими глазницами окон, с изрешечен-
ными взрывами стенами собрался солдатский
круг. С каждой минутой он становился все
шире — из развалин, с Волги подходили новые
бойцы. В центре круга стоял боец в выгоревшей
и потертой шинели, в руках у него звонке
и ладно играла гармошка. Звуки музыки казались
особенно радостными и необычными среди ды-
мящихся руин и забитых снегом воронок. Рядом
остановились три танка. Один из танкистов
подошел к гармонисту, стянул с головы шлем
и пошел в пляс. И вдруг все увидели, что
это девушка. Она была небольшого роста, ху-
4 Заказ № 116
97
денькая, в прокопченном комбинезоне, ватных
брюках, покореженных сапогах. Короткие свет-
лые волосы торчали ежиком. Лицо улыбчивое,
миловидное. Бойцы переднего края, знавшие
все опасности и трудности ратного дела, немало
удивились, увидев среди танкистов девушку.
Слишком нелегкой была работа в танке. И вот
по солдатскому кругу с восхищением и гордо-
стью передалось:
— Это Катя Петлюк, механик-водитель танка.
Танковая бригада, в составе которой воева-
ла Екатерина Петлюк, вошла в Сталинград с
запада. Их боевая дорога началась на Дону.
Долгие дни и ночи они пробивались к Волге
через вражеские траншеи и дзоты, замерзшие
степные речушки, разрушенные станицы. Танки-
сты сутками не выходили из машин. Руки на
морозе обжигала сталь, ноги стыли на прони-
зывающем холоде. В степи на десятках кило-
метров не встречалось ни хутора, ни дома, где
можно было бы согреться. Не находили порой
дерева, чтобы разжечь костер. Днем и ночью
продолжались ожесточенные бои за каждую
высоту, заснеженное поле, железнодорожный
переезд. Каждый из танкистов, кто участвовал
в стальном рейде к Сталинграду, запомнил эти
дни как самые трудные. И все знали, что де-
вушке-танкисту в этих боях приходится тяжелее
вдвойне. Все испытания фронтовых буден она
переносила с молчаливым мужеством.
Танк, который вела Екатерина Петлюк, подав-
лял огневые точки врага, был в разведке, спа-
сал раненых. Осенью 1942 года девушка окон-
чила танковое училище. Под Сталинградом по-
лучила боевую машину. Ей передали танк Т-60,
который однополчане ласково называли «Ма-
люткой». Петлюк была вместе с теми, кто вы-
куривал гитлеровцев из подвалов сталинград-
ских зданий, освобождал от врага улицу за
улицей, пробиваясь к центральным кварталам
города...
И вот, впервые за несколько месяцев, на
Волге смолкли звуки войны. Не раздавались
98
взрывы, не ухали орудия, не свистели пули. Тан-
ки остановились на площади Павших борцов.
И когда, спустившись из башни, девушка-тан-
кист вышла в середину солдатского круга, каж-
дый увидел, сколько в ней живой энергии, ра-
достного задора.
...Через годы мы встретились с Екатериной
Алексеевной Петлюк в Волгограде на площади
Павших бойцов, на том самом месте, где стоял
ее танк в начале февраля 1943 года. А потом по-
ехали на окраину города, где танковая бригада
вела ожесточенные бои. Это было в 1983 го-
ду, в дни празднования сорокалетия Сталин-
градской битвы. Е. А. Петлюк была одним из
почетных гостей города-героя. О себе она со-
общала:
— Я выросла в семье железнодорожника.
Жили мы до войны на маленьких полустанках.
Отец мой, Алексей Захарович, работал в брига-
де, которая ремонтировала железнодорож-
ные пути. С детства мы старались помогать
семье. Старшие дети работали вместе с отцом.
Мы знали и крестьянский труд. Прежде чем
научиться грамоте, умели обрабатывать землю,
ухаживать за посевами. Не знаю, как это вышло
в моей судьбе, но на этих тихих полустанках,
утопающих в зелени садов, меня тянуло к тех-
нике, к моторам. Еще в детстве у меня родилась
мечта — стать летчицей. Когда над нашим до-
мом пролетал самолет, я выбегала и долго
следила, как скользит его тень по земле. Серд-
це билось от радости, что человек способен на
такое чудо — поднять в небо машину. Я реши-
ла, что обязательно стану летчицей. В семье
надо мной нередко подтрунивали по этому по-
воду. Дело в том, что я была маленького роста,
худенькая. Мне ли, говорили, мечтать о само-
летах. Но я не хотела отказываться от своей
мечты.
С мыслью осуществить свою мечту я уехала
в Одессу. Поступила работать на завод имени
Октябрьской революции. Подала заявление, и
меня зачислили в аэроклуб. Неповторимо было
4*
99
это радостное чувство, когда поднимаешься
в воздух на самолете. Мне казалось, что маши-
на моя, подобная птице, парит среди облаков.
Занималась с энтузиазмом. Очень гордилась,
когда впервые стала управлять самолетом са-
мостоятельно. На моем счету были десятки
учебных вылетов. Я будто не замечала време-
ни, когда мне приходилось возиться с мотором.
Расположившись в траве на летном поле, осмат-
ривала и перетирала каждую деталь. В 1938 го-
ду я окончила Одесский аэроклуб. Мне было
торжественно вручено удостоверение пилота
Осоавиахима. Знание техники потом мне особен-
но пригодилось, когда во время войны я пошла
учиться в танковое училище. В последние годы
перед войной я увлекалась спортивными круж-
ками. Как только заканчивалась рабочая смена,
на минутку забегала в общежитие и торопилась
то в тир, то на парашютную вышку.
В то время интерес молодежи к этим видам
спорта был повсеместный. Каждый из нас стре-
мился поскорее сдать нормы ГТО, овладеть во-
енно-спортивными навыками. Я научилась пры-
гать с парашютной вышки, окончила курсы
Красного Креста. Особенно много времени про-
водила в тире. Парни и девушки состязались
в стрельбе из малокалиберной винтовки. Мы
готовили себя к защите Родины. Хотя и не зна-
ли, что время это наступит очень скоро.
...Война! Это страшное слово, ворвавшееся в
города и села страны ясным воскресным утром,
в мгновение разрубило судьбы людей. Екате-
рина Петлюк, работавшая пионервожатой в по-
селке авиаторов, решила идти на фронт доб-
ровольцем. Все силы ее души напряглись в еди-
ном порыве — помочь Родине в дни военной
беды. Она хотела стать летчицей, чтобы с воз-
духа разить врага. Но в летное училище ее не
приняли.
— Я тяжело переживала свою неудачу,—
рассказывала Екатерина Алексеевна.— Вспоми-
нала, как приемная комиссия с недоверием
смотрела на меня — маленькую и щуплую. На-
100
прасно я показывала свое удостоверение пило-
та Осоавиахима. Решили, видно, что боевую ма-
шину мне доверить нельзя. Словом, отказали.
И тогда я решила поступить в танковое учили-
ще. Мне казалось, что броня и мотор удесяте-
рят мои силы, помогут больше сделать для
защиты Родины. С этой уверенностью я и проби-
валась в училище, где готовили танкистов. Мне
удалось убедить приемную комиссию, что смо-
гу водить машину. Надо сказать, что, кроме
меня, девушек в училище не было. Немало при-
шлось выдержать недоуменных вопросов, осо-
бенно со стороны кадровых специалистов,
Заметив меня среди курсантов, они нередко го-
ворили:
— Сколько служили в танковых войсках, а та-
кого не приходилось видеть.
На все вопросы я обычно невозмутимо от-
вечала:
— За броней не видно, кто танком управляет.
Буду воевать не хуже других.
Ученье мне давалось легко. Ведь устройство
мотора я изучала еще в клубе Осоавиахима.
Не раз на занятиях происходило так: замешкал-
ся кто-нибудь из курсантов с ответом, тогда
поднимали меня, и я разбирала схему. Когда
учеба близилась к концу, мне предложили ос-
таться в училище на преподавательской работе.
Но я отказалась. Хотелось скорее попасть на
фронт, чтобы самой принять участие в боях.
С болью и тревогой мы слушали сообщения
Совинформбюро.
Танковая бригада, в которую зачислили Ека-
терину Петлюк, отправилась к Сталинграду.
Катя Петлюк получила легкий танк Т-60. По
сравнению с грозными «тридцатьчетверками»
габариты и вес этой машины были значительно
меньше. Экипаж танка состоял из двух чело-
век — командира и механика-водителя. Сначала
танк, а потом и Катю Петлюк в бригаде так и
называли: «Малютка»...»
Катя Петлюк еще не знала в те дни, что танк,
который ей вручили, был построен на средства
101
детей. История этой машины необычная, и о ней
стоит рассказать.
В 1942 году в нашем глубоком тылу на стан-
ции Марьяновка Омской области вместе с ма-
терью жила шестилетняя девочка Ада Занегина.
Она прислала, в «Омскую правду» письмо, кото-
рое вскоре было напечатано. В нем говорилось:
«Я—Ада Занегина. Мне шесть лет. Пишу по-пе-
чатному. Гитлер выгнал меня из города Сы-
чевка Смоленской области. Я хочу домой.
Маленькая я, а знаю, что надо разбить Гитле-
ра, и тогда поедем домой. Мама отдала деньги
на танк. Я собрала на куклу 122 рубля 25 копеек.
А теперь отдаю их на танк. Дорогой дядя ре-
дактор! Напишите в своей газете всем детям,
чтобы они тоже свои деньги отдали на танк.
И назовем его «Малютка». Когда наш танк ра-
зобьет Гитлера, мы поедем домой. Ада. Моя
мама врач, а папа танкист».
В «Омскую правду» в те дни пришло много
писем-откликов от детей. Была даже заведена
в газете рубрика «Танк «Малютка». Тысячи ре-
бят присылали на него деньги, которые пред-
назначались в семье для игрушек. В адрес Вер-
ховного Главнокомандующего работники Омско-
го гороно направили телеграмму, в которой
говорилось: «Дети-дошкольники, желая помочь
героической Красной Армии окончательно раз-
громить и уничтожить врага, деньги, собранные
ими на игрушки, куклы, отдают на строитель-
ство танка и просят назвать его «Малютка».
Вскоре пришел ответ от Верховного Главно-
командующего, передавшего дошкольникам Ом-
ска, собравшим 160886 рублей на строительство
танка «Малютка», горячий привет и благодар-
ность Красной Армии.
Вот какая удивительная история была у тан-
ка «Малютка», на котором воевала Екатерина
Петлюк.
Первый бой танкисты бригады приняли под
Сталинградом в дни окружения вражеской
группировки.
— Тогда, в боевой обстановке, я никогда не
102
признавалась никому, что вести танк мне было
очень тяжело,— говорила Е. А. Петлюк.— Ста-
ралась скрывать свои слабости. Теперь могу от-
кровенно рассказать о том, как приходилось
работать. Прежде всего управление танком
требовало немалой физической силы. Кроме
того, из-за моего маленького роста я с трудом
ногами доставала до педалей. Сначала я ока-
зывалась на краешке сидения. Но чтобы двигать
рычагами, нужна была крепкая опора. Тог-
да я сама разобрала сиденье и развернула его
так, чтобы удобнее было работать. Надо ска-
зать, что металлическая обшивка больно вре-
залась мне в спину. Все неровности местности,
помнится, когда я вела танк, отдавались в теле
долгой, ноющей болью. Моя машина Т-60 была
еще во многом несовершенной, поэтому меха-
нику-водителю приходилось особенно нелегко.
Надо знать все подробности ратного труда
девушки-танкиста, чтобы в полной мере оценить
ее мужество и самоотверженность в дни гроз-
ных испытаний. Ни одна самая малая деталь
в этой обстановке не может остаться второ-
степенной, потому что связана с подвигом людей.
Воспоминания Екатерины Петлюк передают
атмосферу товарищеской взаимопомощи, кото-
рая становилась залогом победы. На поле боя
в ежесекундно меняющейся обстановке танки-
сты помогали друг другу: прикрывали огнем,
спасали раненых.
— Наш танк уступал по броне и вооружению
знаменитым «тридцатьчетверкам»,— продолжа-
ла Екатерина Алексеевна,— поэтому командир
бригады давал задания, связанные с доставкой
горючего, запасных частей, эвакуацией раненых
с поля боя. Эту работу наш экипаж делал чаще
всего под огнем. Расскажу, например, о таком
эпизоде.
Это было 10 января 1943 года. В тот день
началось контрнаступление по уничтожению ок-
руженной вражеской группировки под Сталин-
градом. Пошла в бой и наша бригада. Помню
ровное заснеженное поле. Откуда-то из лесо-
103
посадок ударили вражеские орудия. Командир
моего танка лейтенант Губанов заметил, что
одна из «тридцатичетверок» остановилась. Он
дает мне команду — скорее к этому танку. Ра-
ции у нас не было. Мы подошли совсем близко
к «тридцатьчетверке». Лейтенант Губанов уз-
нал, что ранен командир этой машины. Случи-
лось так, что осколок вражеского снаряда по-
пал в прицельное устройство, тяжело ранил
командира — ему выбило глаз. Танкисты вытащи-
ли раненого командира и положили на мотор-
ный люк нашего танка. Губанов вылез наружу,
сел рядом с ним, стал держать его, чтобы тот
во время движения не свалился. Дает мне
команду: «Вперед!».
И вот мы идем по полю на полной скорости.
Вдруг вижу: впереди разрыв снаряда. Еще бли-
же. Это бьют по нашему танку. В этот момент,
мы знали по опыту, нельзя останавливаться.
Надо маневрировать по полю на полном ходу,
чтобы сбить с толку вражеских артиллеристов.
Не дать им возможности вести прицельный
огонь. Но артиллерийская стрельба преследует
нас. Снаряды рвутся то слева, то справа. Мой
люк открыт. И вот сверху на меня от близкого
взрыва падают комья мерзлой земли. Слышу,
как по броне ударили осколки. Но все мои
мысли в тот момент были о товарищах, сидев-
ших наверху,— лейтенанте Губанове и раненом
командире. Как они там? Живы ли? Волнова-
лась за них. Остановила танк и выглянула из
люка. Увидела, что осколки их не задели. Губа-
нов, посиневший от холода, держит впавшего
в забытье раненого, показывает мне рукой:
«Вперед! Скорее!» И я снова повела танк.
Добрались до медсанбата, который располагал-
ся в балке, и передали командира медикам. Мы
вернулись на поле сражения.
Помощь друг другу на фронте всегда оста-
валась нравственным правилом, которому сле-
довали, несмотря на самые трудные условия.
Однажды нашему экипажу дали задание — най-
ти в степи где-то застрявшие машины с горю-
104
мим. Танки готовились к бою. А горючее в ба-
ках было на исходе.
Мела колючая поземка. Танк «Малютка»
нырял между степными курганами, обходил
глубокие воронки. Стали сгущаться сумерки.
Командир Губанов, глядя на потемневший гори-
зонт, тревожился, что не успеем найти затеряв-
шиеся машины, как наступит ночь. Вдруг за-
метил: среди деревьев стоят запорошенные
снегом грузовики. Подошли ближе. Оказалось,
что это именно те машины с горючим, которые
ждут в бригаде. Полуторки застряли в глубоком
снегу. Перед нами высились бугры — метель
плотно забила снегом кусты. Шоферы сбрасы-
вали телогрейки под колеса, но сдвинуть с ме-
ста машины не могли.
Мы стали цеплять один грузовик за другим
и вытаскивать из снежных завалов. Это была
изматывающая работа. Протащишь одну маши-
ну всего 200 метров и едешь за другой. Грузо-
вики пройдут совсем небольшое расстояние
и снова застревают. Все приходится начинать
сначала. А вьюга не унимается. Так и работали
всю ночь. Знали, нас ждут и надеются, что не
подведем.
Утром добрались до поселка, где стояла тан-
ковая бригада. Танки заправили баки горючим
и снова пошли в наступление...
Бригада шла из боя в бой, все ближе подхо-
дила к Сталинграду. Екатерина Петлюк с каж-
дым днем приобретала солдатскую сноровку.
Во фронтовой обстановке, где опасность под-
стерегала со всех сторон, от ее мастерства
и собранности зависела жизнь экипажа и ма-
шины. День за днем она проявляла такую за-
видную выдержку, что в минуты затишья тан-
кисты обычно собирались около ее машины,
чтобы посмотреть на девушку, которую ставили
в пример в бригаде, перекинуться с ней сло-
вом, зарядиться ее оптимизмом.
— Был такой случай,— говорила Екатерина
Алексеевна.— Мы подошли к поселку. Я закры-
ла люк, потому что сверху из домов может
105
выстрелить снайпер. Веду машину, и вдруг ря-
дом разорвался снаряд. Нас сильно тряхнуло
внутри. Я ударилась головой, меня оглушило.
Из носа и ушей течет кровь. И самое страш-
ное — заглох мотор. Машина наполнилась ды-
мом. Это на броне загорелась канистра с горю-
чим, и дым попал в мотор. Гореть в танке —
это очень страшно. У меня от контузии онемели
руки и ноги. Звон в голове — больно пошеве-
литься. Но каким-то последним усилием воли
я нажимаю на стартер. Вентилятором мне уда-
лось выдуть дым из танка. Все это происходило
секунды. Командир танка Губанов открыл люк,
выбрался наружу и сбросил горящую канистру
на землю. В этот момент мимо нас промчалась
«тридцатьчетверка», она шла к тому деревян-
ному дому, из-за которого нас обстреляли вра-
жеские артиллеристы. Этот танк с ходу подавил
немецкую пушку. Взаимовыручка в бою — это
было самое главное.
В танке было очень холодно. Я надевала сте-
ганую фуфайку и ватные брюки. И эта одежда
не спасала. Как передать это ощущение холо-
да? Механик-водитель сидел на сильном сквоз-
няке. Воздух втягивался внутрь, чтобы охлаж-
дать двигатель, воду в радиаторе, и вентилято-
ром выбрасывался наружу. Во время движения
танка у тебя такое чувство, что находишься
в трубе, через которую дует ветер. Несмотря
на теплую одежду, мне казалось, что я сижу
в марлевой кофточке, насквозь продуваемой
ветром. Холод пронизывал до костей. Руки и
ноги буквально сводило судорогой. Берешь
в руки инструменты, и пальцы прилипают к же-
лезу.
Но вот что поразительно было в те дни.
Никто из нас не простужался и не болел. В том
числе и я. Хотя в детстве нередко заболевала
то гриппом, то ангиной. Чем объяснить неверо-
ятную стойкость организма, которая появлялась
в боевой обстановке? Твои нервы сжаты до
предела. Каждое мгновение грозит увечьем
или гибелью. Видимо, поэтому появляются такие
106
защитные силы организма, которые помогают
справиться с болезнью. Трудно, наверное,
в это поверить, но у меня ни разу даже кашля
не было. Я думаю, наука далеко не все изучила
о резервах организма в экстремальных усло-
виях.
Быт на войне — это тема особая. Ведь чело-
век не только стреляет. Ему надо поесть, вы-
спаться, набраться новых сил. На фронте не-
редко среди визга смертоносного железа ра-
довались нечаянной возможности согреть воды
в ведерке и искупаться.
Бои шли на окраине Сталинграда. Вечером
мы остановились около дома. Решили поесть.
Я достала сухари. Вдруг кто-то из бойцов по-
стучал по танку деревяшкой. Я выглянула из
люка. Мне говорят: «Тебя зовет комбат. Он в
этом домике». Я зашла в помещение. На меня
пахнуло теплом. Это даже удивительно было.
Почти две недели я не была в тепле. Все дни
и ночи в танке. У меня обморожены руки. Ли-
цо в копоти.
Увидела за столом комбата Тринкина. Он го-
ворит мне: «Попей чаю, Петлюк. Хозяйка нас
угощает». Рада была, что можно согреться.
Но у меня очень болела голова, потому что
давно не снимала шлем, волосы грязные, не
помню, когда и расчесывала их. Кожа болит.
И тут спросила у комбата, сколько он мне дает
времени, чтобы попить чаю. Он удивился и ска-
зал: «Сколько тебе надо времени — двадцать
минут хватит?» Попросила у хозяйки горячей
воды и за перегородкой стала торопливо мыть
голову. Увидев это, хозяйка буквально стала
причитать: «Как же ты на мороз с мокрой-то
головой». Знаете, я даже не подумала тогда
о том, какие могут быть последствия. Хотелось
скорее смыть копоть, чтобы коже стало легче.
Потом выпила чай, надела подшлемник на мок-
рую голову, и времени больше не оставалось.
Так и ушла в танк. Услышали команду: «Впе-
ред!» Снова начался бой.
...Моего командира танка Губанова отправи-
107
ли в госпиталь после ранения. Командиром тан-
ка стал лейтенант Федоренко. Однажды после
тяжелого перехода мы остановились в неболь-
шом поселке. Прибыла полевая кухня. Я пошла
за завтраком. Принесла два котелка с кашей.
Вдруг услышала свист. Это длилось доли секун-
ды. На фронте в минуты опасности все делаешь
инстинктивно. Укрылась за танком. Услышала
тупой удар, посыпались осколки. Начался об-
стрел. Снаряд задел угол дома, за которым
стоял наш танк. И я почувствовала, что мне
обожгло ногу. А потом заметила, что мой шлем
пробит мелкими осколками. И очки на шлеме
пробиты — посыпались стекла. Но голову не за-
дело. Вскочила в танк. Я оглянулась, командир
танка Федоренко тоже ранен. Тут раздалась
команда: «Заводи! Вперед!» Вокруг загудели
моторы. Танки пошли в бой. Федоренко ведет
огонь из орудия. Командует мне: «Вправо!
Влево!»
И тут чувствую, что нога просто отказывает.
Оказалось, что осколок пропорол мышцу. За-
сел внутри. Мой комбинезон в крови. А вокруг
идет стрельба. Вгорячах продолжаю вести ма-
шину. Не успела даже сказать командиру, как
его ранило еще раз. Федоренко выглянул из
люка, и в это время вражеский пулеметчик дал
очередь. Разрывная пуля попала ему в щеку.
Увидела черное от копоти и крови лицо Федо-
ренко. Он опускается вниз. Стонет. Говорит
мне: «Все, Катя, я умираю...» Схватила бинт,
чтобы перевязать его. Стала бинтовать ему ли-
цо. И вдруг он мне говорит: «Не завязывай
мне глаза. Я еще могу выстрелить из орудия».
Не знаю, где взял силы раненый Федоренко.
Он стрелял до тех пор, пока не вышли все сна-
ряды.
Я доставила раненого командира в госпиталь.
Потом узнала, что спасти его не удалось. Через
двадцать дней он умер. Его последняя команда
«Вперед!» помнилась потом особенно сильно.
...На войне не было легких дорог. Начинается
день, и ты не знаешь, что тебе сегодня выпадет,
108
будешь ли ты ранен, дойдешь ли до деревни,
за которую начался бой. Или этот рассвет —
последний в твоей жизни. Такова была жесто-
кая реальность войны. Но надо идти вперед,
воевать. В те дни вместе со всеми трудностями
я испытала и особую радость, что все силы
отдавала освобождению родной земли от вра-
га...
Екатерина Петлюк прошла с боями сотни ки-
лометров. Участвовала в сражении на Курской
дуге, освобождала вместе с нашими войсками
города и села левобережной Украины. Была
тяжело ранена. Военно-медицинская комиссия
признала ее непригодной к дальнейшей службе
в армии.
После войны Екатерина Алексеевна уехала
в Одессу, окончила юридический факультет
университета. Более двадцати лет работала за-
ведующей бюро загса Ленинского района. Она
часто встречается с ветеранами — товарищами по
оружию, выступает перед следопытами. Од-
нажды среди многих других она получила пись-
мо от известного композитора Дмитрия Каба-
левского. Екатерина Петлюк познакомилась
с ним в дни войны во время концерта на фрон-
те. Спустя годы один из журналистов задал
Д. Б. Кабалевскому вопрос — с кем из ярких,
интересных людей он встречался в своей жиз-
ни. Композитор назвал имена Ромена Роллана,
Мате Залки, Анри Барбюса, и среди них было
имя Кати Петлюк. В 1972 году Дмитрий Борисо-
вич направил ей теплое письмо. Он писал:
«Дорогая Екатерина Алексеевна! Вот обра-
щаюсь к Вам так по имени и отчеству, а хочет-
ся сказать: милая Катюша! Вы же всегда оста-
нетесь для меня той юной милой Катюшей, де-
вушкой в форме танкиста, какую я встретил
в дни войны и к которой на всю жизнь проник-
ся искренней симпатией и глубоким уважением.
Очень давно мы не виделись, а чувства остались
на всю жизнь такими же. Вот почему, когда на-
ши славные кинематографисты... дали прослу-
шать пленку с записями Ваших воспоминаний
109
о тех днях, я был глубоко тронут и взволнован
до слез. Спасибо Вам, спасибо от всей души,
дорогая Катюша...»
Письмо это уникальное по своему характеру.
И в нем выразительно передано чувство глубо-
кого уважения к ежедневному подвигу девуш-
ки-танкиста. Образ милой светловолосой де-
вушки оставался в памяти всех, кто видел ее на
войне.
СЕСТРЫ
МИЛОСЕРДИЯ
Многие фронтовики помнили и пробитую ос-
колками плащ-палатку, вцепившись в которую
санинструктор выносила раненого с поля боя,
и искусные руки хирурга, трудившегося в поход-
ной операционной. И были еще тысячи самоот-
верженных женщин-тружениц в медсанбатах
и госпиталях, которые ухаживали за ранеными.
Медицинские сестры и санитарки совершили
в годы войны великий подвиг милосердия.
В дни Сталинградской битвы в теплушках,
направлявшихся на фронт, звучала песня, в ко-
торой были такие слова:
Родная армия послала за тобою
И назвала военною сестрой.
Спешите, девушки, на грозном поле боя
Красноармеец ранен молодой...
Среди медицинских сестер было много ста-
линградских сандружинниц. Рабочие, студенты,
учителя, школьники, окончившие курсы Красно-
го Креста, добровольцами после смены или уче-
бы приходили в госпитали. Работа по спасению
раненых в сталинградских госпиталях началась
в первые месяцы войны. Каждый день на вок-
залах дежурили комсомольские бригады. И ес-
ли прибывал состав с ранеными, сандружинни-
ки бежали к вагонам. Одного на носилках, Дру-
гого бережно поддерживая под руки, они
110
доставляли раненых к машинам. За одно дежур-
ство порой принимали сотни раненых. Прибыв-
шие с фронта бойцы и офицеры чувствовали
тепло и заботу горожан. Все трудовые коллек-
тивы шефствовали над госпиталями.
Вот рассказ одной из бывших сандружинниц
Зинаиды Васильевны Сажиной-Гаркушенко. Вна-
чале войны она работала в одном из цехов
завода «Баррикады».
— Многие девушки на нашем заводе записа-
лись на курсы медицинских сестер,— говорила
Зинаида Васильевна.— Занимались с большим
желанием. Мы считали, что мало выполнять
свою производственную норму. Нам хотелось
после смены помогать ухаживать за ранеными
в госпиталях. На медицинских курсах изучали
перевязки, наложение шин. Стали ходить в го-
спитали. В Сталинград часто прибывали сани-
тарные эшелоны. Работа наша начиналась с де-
журства на вокзале. Это было непростым
делом — перенести раненых из вагонов на маши-
ны. Представьте себе сотни неподвижных людей
с тяжелыми ранениями. Носилки девушки с тру-
дом поднимали вдвоем. И все надо делать бегом.
После заводской смены мы торопились в госпи-
тали. Были в палатах сиделками, убирали, стирали.
Старались, чтоб никто из раненых не остался
без внимания. Вместе со мной работали сандру-
жинницы Шура Богданова, Капитолина Алдон-
кина, Людмила Брагина, Софья Матросова, Аня
Акатова.
В августе 1942 года к воротам завода подо-
шла машина-полуторка. Нас вызвали со смены.
Сначала мы думали, что предстоит очередное
дежурство в госпитале. Но оказалось, что нас
забирают в армию. Прямо из заводского цеха
группа сандружинниц ушла на фронт...
Дивизии, направлявшиеся к Сталинграду, фор-
мировались в разных местах страны — под Мо-
сквой и в Омске, Барнауле, Уфе. И повсюду в те
дни девушки-добровольцы приходили в военко-
маты с заявлениями, в которых были самые
главные в те дни слова: «Прошу послать на
111
фронт...» Будущих фронтовых медицинских се-
стер провожали не только из поликлиник
и больниц, но также из заводских цехов, ма-
стерских, институтов, техникумов, учреждений.
Недавние сандружинницы были зачислены в са-
нитарные роты, медсанбаты, эвакоприемники, го-
спитали. Специальность медицинской сестры
была самой массовой женской специальностью
на фронте.
Среди тех, кто, впервые надев медицинский
халат, стал военной сестрой милосердия, была
и Мирдза Кришьяновна Крумина. Ныне ее хоро-
шо знают ветераны 64-й (7-й гвардейской) ар-
мии. Вот уже несколько лет Мирдза Кришьянов-
на является секретарем московской группы
ветеранов армии. Ее кропотливая работа, кото-
рую она ведет изо дня в день, помогла разы-
скать адреса сотен ветеранов, провести запом-
нившиеся традиционные встречи. М. К. Крумина
перед войной училась на биологическом факуль-
тете Московского университета, работала в зоо-
парке. После окончания курсов медицинских
сестер она ушла на фронт и была зачислена
в хирургический полевой госпиталь № 2204.
— Под Сталинград наш госпиталь прибыл
в июле 1942 года,— рассказывала Мирдза
Кришьяновна.-—Многие из нас еще не видели
войны вблизи. Госпиталь разместился в поселке
Прудбой, в небольших деревянных домиках.
Помню, с какой тщательностью медсестры и
санитары готовили палаты к приему раненых
бойцов и офицеров. Вымыли окна, двери, сте-
ны. Застелили постели. Поставили полевые цве-
ты на подоконники. И вот пошел первый поток
раненых с переднего края. Их оказалось так
много, что вскоре все домики были набиты
битком. Раненью лежали не только на кроватях,
но также и на полу, в проходах, коридорах.
Размещать больше негде, но к нам привозят
на машинах и подводах новые и новые группы.
Многие приходили пешком. Принимали не толь-
ко воинов нашей 64-й армии, но и других ране-
ных, кто оказывался в расположении госпиталя.
112
Стояла жаркая летняя пора. Температура
в тени доходила до сорока градусов. В тесных
домиках стало нестерпимо душно. Случалось,
что медсестры теряли сознание. Мы стояли ча-
сами у операционных столов. У нас отекали
ноги. Медики сбрасывали сапоги и работали
босиком. Бывало, что от усталости из рук па-
дали бинты. Тогда врач говорит тебе: «Пойди
отдохни». Времени на отдых отпускалось совсем
немного.
На фронте многие медицинские работники
стали донорами. Ежедневно для помощи ране-
ным нужно было для переливания немало кро-
ви. Во фронтовых условиях под бомбежками
и обстрелами нередко разбивало машины, на
которых в госпитали везли медицинские препа-
раты. И тогда одна за другой медсестры, пере-
тягивая жгутом руку, подходили к столу, где
стояли наготове чистые пробирки. Они отдава-
ли частицу своей крови, чтобы спасти раненых.
Тяжело было видеть такую картину. Лежит на
столе раненый в шоковом состоянии. Бледные
лицо и губы, невидящие, запавшие глаза. По
мочь ему в эту минуту может срочное перели-
вание крови. Все было понятно без слов. Кто-
нибудь из наших девушек должен дать кровь.
Подходят Тамара Потапкина или Сима Абрамо-
ва и быстро готовятся к этой процедуре. Из
руки донора в руку раненого по трубке посту-
пает кровь. И тут же видишь, какое воздействие
это оказывает на раненого. Глаза его открыва-
ются, кожа на лице розовеет. Ему помогли вый-
ти из тяжелого состояния.
Невозможно подсчитать, сколько медсестры
нашего госпиталя безвозмездно сдали крови.
Бывали такие напряженные месяцы, когда при
большом потоке раненых медицинские работ-
ники один за другим выполняли свои донорские
обязанности через 3—4 дня. После еда-.и кро-
ви нам, конечно, не давали выходного дня или
усиленного питания. Если была возможность, из
столовой донору приносили молока и сгущенки.
И снова надо вставать за операционный стол,
113
помогать раненым. Знали, что должны спасать
людей, таким был наш долг на войне.
В августе 1942 года госпиталь переместился
в Сталинград. Врачи и медсестры работали
в городе в тот день, когда тысячи фашистских
самолетов обрушили бомбовые удары на жилые
кварталы и предприятия.
— Мне кажется, в Сталинграде я плакала
всего один раз,— говорила Мирдза Кришьяно-
вна.— Это было 25 августа. Наш госпиталь распо-
лагался в здании школы около элеватора. К нам
привезли много раненых детей. Их находили
в руинах. Невозможно было без слез смотреть
на страдания детей. Они были ранены в череп,
живот, ноги. Дети кричали от страха и боли.
Звали своих матерей. Нам сказали, что матери
многих из них погибли... Воздушной волной
в госпитале выбило окна. Но медицинский пер-
сонал продолжал работу...
Спасая жизни людей, медицинские работни-
ки рисковали своей жизнью. Такова была суро-
вая реальность войны. Вражеские летчики-раз-
ведчики, появляясь над городскими улицами
или над степными районами, особо помечали
на военных картах здания, где замечалось скоп-
ление раненых. Фашистское командование от-
носило госпитали к числу тех наиболее важных
объектов, которые подлежали бомбежке или
артиллерийскому обстрелу. М. К. Крумина, как
и другие фронтовики, особо отмечала мужество
медицинских работников:
— Сколько раз это было — вдруг начинается
бомбежка во время операции. У врачей и ме-
дицинских сестер на лицах марлевая повязка.
Остались одни глаза. Неподалеку слышны взры-
вы. Видишь, как на лбу у кого-то выступает пот,
глаза напряжены от страха. Но тут же замеча-
ешь, как человек берет себя в руки и продол-
жает трудиться, несмотря на близкую угрозу
смерти.
В селе Заплавном, где осенью 1942 года сто-
ял госпиталь, нас часто бомбили. Однажды мы
дали наркоз раненому, и в это время началась
114
бомбежка. Врач и медсестры инстинктивно упа-
ли на пол. И тут видим, что сосуд с эфиром
треснул. У нас сразу весь страх прошел. Жизнь
раненого оказалась в опасности. Мы бросились
к нему.
Мужество военных медиков проявлялось не
только в те наиболее опасные моменты, когда
их жизни угрожала смертельная опасность.
Многие медицинские сестры впервые на фрон-
те увидели, какие тяжелые ранения и увечья
приносит война. Недаром их называли сестрами
милосердия. Они знали, что долг их не только
в том, чтобы умело выполнять свои профессио-
нальные обязанности — делать перевязки, уколы,
раздавать лекарства. День за днем они узнава-
ли еще и другую науку — доброго общения
с ранеными. Медицинские сестры учились тому,
чтобы тщательной заботой и ласковым словом
вселить в раненых надежду на выздоровление,
поддержать после сложных операций.
Бывали тяжелые мгновения... Перед тобой
лежит смертельно раненный человек. В его
взгляде и мольба, и понимание своей судьбы.
Как ни тяжело это сознавать, но ты знаешь, что
спасти раненого не удастся: слишком тяжелое
увечье нанесла война. Но раненый что-то гово-
рит тебе, спрашивает, наказывает написать род-
ным. Уходят последние минуты его жизни.
И ты, наклонившись к нему, говоришь ему лас-
ково, что он обязательно вылечится, поправит-
ся, поедет домой, увидит родных, будет жить.
А у самой душа сжимается от боли. Как мы
относились к раненым? Это были защитники Ро-
дины, а значит — родные нам люди. Этим все
сказано...
С Валентиной Дмитриевной Громовой мы по-
знакомились в дни сорокалетия Сталинградской
победы. Опершись на палочку, она стояла около
гостиницы поселка Иловля и внимательно вгля-
дывалась в каждого, кто с орденскими планка-
ми на груди, с чемоданом в руке подходит
к дверям. Бывшая медицинская сестра ждала
однополчан. Пятнадцать лет В. Д. Громова, ин-
115
валид Великой Отечественной войны, по всей
стране разыскивала адреса своих фронтовых
товарищей. Валентина Дмитриевна ушла на
фронт со второго курса педагогического техни-
кума. Окончила курсы медицинских сестер. Ле-
том 1942 года под Сталинградом служила в
медсанбате 192-й дивизии. Памяти об этих гроз-
ных днях стала для нее долгом жизни. Еще в
1968 году В. Д. Громова решила разыскать ад-
реса своих однополчан. В то время она знала
только номер дивизии и всего две-три фами-
лии. Поиск начинала впервые. Писала не только
во многие архивы, музеи, военкоматы. Чтобы
найти иной адрес, приходилось вести перепис-
ку месяцами — ведь прошло столько лет... С тех
пор год за годом на Солнцевский проспект
Москвы, где живет Валентина Дмитриевна, стали
приходить открытки, письма, а главное — воспо-
минания фронтовиков. Бывшая медсестра по-
могла создать музей в местной школе.
192-й дивизия одной из первых в середине
июля 1942 года вступила в бой на дальних под-
ступах к Сталинграду. В своих воспоминаниях
ветераны передавали картины сражения в дон-
ских степях, рассказывали о фронтовой дружбе,
погибших товарищах. Валентина Дмитриевна
и сама написала об увиденном и пережитом.
В августе 1982 года ветераны дивизии собрались
в поселке Иловля Волгоградской области. Пер-
вые цветы и слова благодарности были Вален-
тине Дмитриевне Громовой.
В один из дней встречи ветераны дивизии
вместе со школьниками-следопытами на авто-
бусах направились к неприметной высотке в сте-
пи, под которой в июле 1942 года стоял мед-
санбат. Давно заросли полынью дороги и тро-
пинки, по которым здесь проходили бойцы. Но
память ветеранов с безошибочной точностью
привела к глубокому, поросшему деревьями
оврагу, в стволах которых остались осколки
и пули. Здесь, близ хутора Оскинского, прои-
зошла одна из трагедий войны, о которой по-
ведала В. Д. Громова.
116
— Это было 24 июля 1942 года. Как обычно
рано утром в палатках начались перевязки, хи-
рурги встали к операционным столам. Раненые,
поступавшие с передовой, с тревогой говорили
о том, что фашисты прорвали фронт. Но мы
еще не знали, что гитлеровцы подходят к вы-
сотке, под которой стоял медсанбат. Вместе
с подругой Надей Куцевой мы стали перевязы-
вать раненного в руку лейтенанта. И в этот мо-
мент палатку, в которой мы работали, прошила
пулеметная очередь. Мы упали на пол. Со всех
сторон слышатся выстрелы, крики. Фашисты
стреляли с высотки. Выскочив из палатки, мы
увидели, что раненые бросились к машинам. Мы
тоже схватили носилки. Бойцы учебного баталь-
она заняли оборону. Они самоотверженно дер-
жались, пока врачи и медсестры переносили
раненых. Нам был приказ: ««Немедленно ухо-
дить из балки». Вместе с Надей Куцевой мы
взяли простыни и стали в них собирать медицин-
ские инструменты. Ведь мы знали, какая это
ценность на фронте. Надо было попытаться их
тоже спасти, перевезти в сохранности на новое
место. Взяли и некоторые медикаменты. Все
сложили в кузов машины. А в это время пуле-
метные очереди прочесывают глубокую балку.
Тремя пулями была ранена врач М. Д. Влайко-
ва. Не забыть мужество медицинских работни-
ков, которые даже в этот критический момент
помнили прежде всеГо о своем долге — спаса-
ли раненых. Медсанбат под выстрелами снялся
с места. Машины помчались к Дону...
Милосердие вблизи переднего края всегда
было сопряжено со смертельной опасностью.
Чтобы помочь раненым, военным медикам при-
ходилось работать под бомбежками и обстре-
лами. В Волгоградском музее здравоохранения,
созданном на территории областной клиниче-
ской больницы, мне показали снимки и матери-
алы, которые воссоздают фронтовые будни
эвакоприемника № 54. На стене одного из за
лов музея помещена картина местного худож-
ника Н. С. Прокопенко. На ней изображена ноч-
117
ная переправа на Волге в дни боев в Сталин-
граде. Мы видим на живописном полотне вспо-
лохи огня над руинами. Поднятые взрывами волж-
ские волны. Отсветы пожара на палубе речно-
го судна. Согнувшись от непомерной тяжести,
девушки переносят раненых. Эта картина напи-
сана под впечатлением рассказа медиков —
ветеранов эвакогоспиталя, и на ней запечатлены
подлинные участники событий.
Это было в сентябре 1942 года. Эвакоприем-
ник № 54 находился в помещении небольшого
ресторана «Метро» на набережной Волги, непо-
далеку от памятника летчику Хользунову. Под
бомбежками в глубокое подземелье приносили
раненых на носилках и плащ-палатках. Здесь
трудились военврачи В. Лугина, Н. Шкарлет,
Р. Угриновская, медсестры Т. Белая, В. Плетен-
чук, Л. Добровольская, Н. Пивоварова, М. Леп-
нухова, В. Холодилина, К. Сарана, санитарки
3. Сажина, А. Богданова, Т. Курбатова, К. Ал-
донкина, М. Решетняк, Л. Брагина, С. Липатова,
Т. Матвеева и другие.
— Переправа работала ночью,— рассказыва-
ла бывшая санитарка Людмила Федоровна Бра-
гина.— Как только садилось солнце, все напря-
женно вглядывались в противоположный берег.
Ждали, когда покажется речное судно. И вот,
наконец, подходил пароход или катер. Медра-
ботники были наготове. Бегом на носилках на-
чинали переносить раненых. От подземного ук-
рытия — к Волге. Самоотверженно работали
Аня Богданова, Маша Лепнухова, Таня Белая,
Вера Плетенчук и другие. Сколько каждому за
ночь приходилось переносить раненых? Тогда
не считали. Бывало, всего 6—7 носилок в ходу.
А на катер могли поместить около 100 человек.
Если все проходило удачно, катер возвращался
и снова начиналась наша работа. Словом, на
плечи врачей, медсестер и санитаров ложилась
тяжелая ноша. Но мы не думали об усталости.
Радовались, что спасли раненых..»
— Со слов раненых мы узнавали, что фронт
подвигается все ближе к Волге,— добавляла
118
медицинская сестра Мария Михайловна Леп-
нухова.— В сентябре работали под бомбежкой.
А потом услышали артиллерийскую канонаду
и пулеметные очереди. Раненые говорили нам,
что бои идут в районе вокзала, на площади
Павших борцов, на прилегающих к набережной
улицах. Фашисты проникли на берег Волги, ус-
тановили пулеметы. Они стояли около памятника
Хользунову и в том месте, где после войны
построили театр музкомедии. Участок берега
вблизи «Метро» простреливался с двух сторон
перекрестным пулеметным огнем. Днем невоз-
можно было выйти на берег...
Эвакоприемник оказался на переднем крае
фронта. Наверху, в руинах, шли бои. Берег ру-
шили взрывы, слышался свист пуль. А в под-
земном помещении теплились жизнь и надеж-
да — врачи и медсестры делали перевязки, раз-
давали раненым кусочки хлеба. Ждали пере-
правы. Верили — помощь придет, наши катера
прорвутся к эвакоприемнику сквозь огненный
заслон.
Сколько насчитывалось метров от разбитых
дверей «Метро» до песчаной кромки, к кото-
рой подходили катера? Восемьдесят-сто метров?
Эта дорога, на которой знали каждую воронку
и бугорок, казалась теперь бесконечно длинной.
Ощупью, под обстрелом прижимаясь к земле,
по ночам санитары ^пробирались к освещенной
пожарами Волге с ведрами и котелками, прино-
сили раненым воду. И снова в руках у врачей
и медсестер — марля, жгуты. Наклоняясь то
к одному, то к другому раненому, меняли по-
вязки. Помещение «Метро» было переполнено.
Фашистские наблюдатели засекли место эва-
куации раненых. Снаряды и пули метили в каж-
дого, кто появлялся на открытом месте. Сани-
тарка Зина Сажина несла круглые караваи хле-
ба, поднимаясь по откосу вместе с медсестрой
Сарана и другими. В это время стали рваться
мины. Недолет... Перелет... Спрятались за раз-
битой автомашиной. Зина почувствовала острую
боль в боку. Выронила из рук хлеб. Только и
119
успела сказать: «Я ранена!» В эту ночь снова
подошли катера. Началась погрузка раненых.
Вместе с ними находилась на борту и санитарка.
Боец, которого она недавно перевязывала, те-
перь уговаривал ее: «Все будет хорошо, сес-
тренка!» Вместе их увезли в медсанбат.
Наступили особенно тревожные дни. В тече-
ние нескольких суток в сентябре речникам
не удавалось подойти к эвакоприемнику на
правом берегу Волги. Медработники и раненые
находились в огненном кольце. По ночам легко-
раненые, которым давали наказ найти за Вол-
гой штаб эвакогоспиталя, на бочках или связан-
ных бревнах отправлялись к левому берегу. Ос-
тавшиеся в подземном укрытии снова и снова
вглядывались в речную даль. Когда от левого
берега отойдет самоходная баржа или катер?
Ждали прихода транспорта за ранеными. Но
стоило катеру или пароходу показаться на Вол-
ге, как фашистские солдаты бросали освети-
тельные ракеты и открывали огонь. Медицин-
ские работники видели, как на речное судно
обрушивались взрывы. Ни одно из них не до-
ходило до берега.
Из руин к эвакоприемнику по-прежнему до-
бирались раненые. Со всех сторон в тесных по-
мещениях слышалось: «Помоги, сестрица!» Ме-
дики меняли повязки, накладывали шины. Но у
них кончались медикаменты, перевязочный ма-
териал, не было воды. По ночам санитары
с ведрами ползали к Волге, приносили каждо-
му — всего по глотку.
Мария Михайловна Лепнухова говорила:
— Несколько дней с левого берега к нам не
доходило никаких вестей. Казалось, всем нам ос-
талось жить считанные часы. Стоит фашистам
занять еще несколько домов, и они ворвутся
в «Метро». Трудно было смотреть в глаза ра-
неным. Что всех нас ждет впереди? Бой днем
и ночью шел над нашими головами. Мы утеша-
ли себя мыслью: если слышны звуки боя, зна-
чит наши держат оборону, не сдают фашистам
улицы на набережной... Не помню в точности, ка-
120
кого это было числа, вдруг услышали орудийные
залпы с Волги. А потом увидели? к правому бе-
регу быстро приближаются несколько катеров.
Они плыли и стреляли на ходу. Это были броне-
катера Волжской военной флотилии. Они направ-
лялись в нашу сторону.
Едва бронекатера подошли к изрытой ворон-
ками кромке берега, как к ним бросились с но-
силками санитары и медсестры. Стали перено-
сить бойцов и офицеров, ждавших отправки
в госпитали. Над Волгой зависали вражеские
ракеты-фонари. И с бронекатеров моряки от-
крывали стрельбу, чтобы фашисты не смогли по-
дойти к эвакоприемнику. Снаряды летели через
головы медиков и раненых. На погрузку были
отпущены считанные минуты. Медицинские ра-
ботники поднимались с тяжелой ношей по шат-
ким мосткам, укладывали раненых на палубах.
Не раз соскакивали в обжигающую холодную
воду, проваливались в темноте в воронки, при-
жимались к земле, услышав пулеметную оче-
редь... Катера ушли к левому берегу...
Врачи и медсестры эвакоприемника впослед-
ствии работали на 62-й переправе, плавали на
бронекатерах Волжской военной флотилии, при-
нимали раненых на левом берегу Волги. Об
одном из эпизодов спасения раненых стало из-
вестно от Людмилы Федоровны Брагиной:
— Вместе с военврачом Лугиной нас напра-
вили на остров Зайцевский. Мы, девушки с за-
вода «Баррикады», хорошо знали этот песчаный
остров на Волге, он был напротив нашего по-
селка. До войны молодежь часто выезжала на
пляж, купались, загорали на чистом, ослепитель-
но белом песке, играли в волейбол. Не узнать
было теперь этот остров. Воронки, траншеи, вы-
брошенные на берег бревна .. Мы находились
напротив «Острова Людникова». Так в дни Ста-
линградской битвы называли небольшой плац-
дарм на правом берегу Волги, где сражались
воины 138-й стрелковой дивизии. В этом месте
фашисты простреливали Волгу со всех сторон.
По ночам к нам на Зайцевский под минометным
121
обстрелом пробивались лодки с ранеными. Вме-
сте с военврачом Лугинрй мы оказывали ране-
ным медицинскую помощь. Бойцы помогали
переносить носилки. Ноги глубоко увязали в пес^
ке. А над головами то и дело в воздухе лопа-
лись вражеские осветительные ракеты. Фаши-
сты открывали огонь. Днем укрывали раненых
под кустами и в землянках. С котелками полза-
ли за водой. А ночью к противоположному бе-
регу подходили катера. Бегом грузили раненых
в трюм и на палубу. Несмотря на опасность,
прежде всего думали о раненых.
В Волгоградском музее здравоохранения
можно увидеть фотографии врачей и медицин-
ских сестер эвакоприемника № 54, здесь соб-
раны их рукописные мемуары. Встречаясь с мо-
лодежью, ветераны-медики вспоминают о том,
как трудились вблизи переднего края.
Счет боевым сталинградским дням начинался
с переправы. Фашисты, заняв высотки, навели
на Волгу жерла орудий. С первых дней оборо-
ны города вражеская авиация бомбила волж-
ские берега и небольшие песчаные острова,
охотилась за катерами, баржами и даже от-
дельными лодками. Нередко бойцы получали
ранения во время переправы, еще не успев
вступить в бой. Едва катер подходил к берегу,
как нужна была срочная медицинская помощь.
К Волге днем и ночью тянулись раненые. Одни
добирались сами, других приносили санитары.
Укрываясь в землянках и воронках, они ждали
переправы. Вместе с речниками на Волге рабо-
тали и военные медики. Об одном из эпизодов
переправы рассказала бывшая медицинская се-
стра медсанбата 37-й гвардейской дивизии Ан-
на Тимофеевна Вашедько. Она живет в Москве,
много лет работала в издательстве «Правда».
Мы познакомились с ней на «круглом столе»
«Комсомольской правды». От нее я услышала
следующее:
— Мне особенно запомнилась ночь на 15 ок-
тября. Нас, небольшую группу медиков, напра-
вили на правый берег Волги, чтобы оказать по-
122
мощь раненым. Вместе с военврачом Яловенко
на катер поднялись медсестры Рая Голубовская,
Наташа Дмитриева, Елена Вишневская и я.
С нами были еще четыре санитара с носилками.
Не знали, что ждет нас впереди. На душе было
тревожно. На противоположном берегу видне-
лись сотни пожаров, очереди трассирующих
пуль. Из темноты выступали руины тракторно-
го завода, где воевала наша дивизия. В эти ми-
нуты мы думали о том, как трудно приходится
нашим боевым товарищам. На воде было свет-
ло, как днем. Хотя свет этот был мертвый, опас-
ный. Над Волгой фашисты бросали ракеты, рва-
лись мины и снаряды.
Но вот катер причалил к берегу. Где-то в тем-
ноте мы услышали стоны и голоса. Нас звали
к себе. В овраге, который выходил к Волге,
скопилось много раненых. Мы стали перено-
сить их на катер. В ту ночь мы переправили,
около трехсот раненых на левый берег. Мне за-
помнился пулеметчик Иван Кудряшов. Он был
тяжело ранен в ноги. Но говорил нам, когда
его несли к переправе: «Я могу еще стрелять,
мстить за своих товарищей. У меня руки це-
лы...»
Вблизи переправы на «Красном Октябре» на-
ходилась оперативно-хирургическая группа по-
левого подвижного эвакогоспиталя № 689. Сре-
ди самоотверженных медиков, трудившихся под
бомбежками, были и женщины — военврач
О. Н. Панченко, медицинские сестры Г. Т. Пиш-
кало, К. Д. Пащук, Т. И. Кириллова. Сотни вои-
нов, прошедших через их искусные руки, были
обязаны им своей жизнью.
Немало вошло в историю Сталинграда герои-
ческих эпизодов, когда бойцы, получив ранение,
оставались в строю. Превозмогая боль, вели
бой, отстаивая от врага городской дом или за-
водской цех. Таким же мужеством отличалась
и фронтовая работа военных медиков. Почти
в каждом медсанбате или госпитале, находив-
шихся под огнем, помнили о таких эпизодах,
когда хирурги или медсестры, сами получив ра-
123
нения, до конца выполняли свой долг. А если
не могли больше держать в руках скальпель
или бинты, то просили об одном —не отправ-
лять их в глубокий тыл, оставались вблизи фрон-
та в своих госпиталях.
Вот одна из таких историй. Однажды старшая
медицинская сестра Г. Т. Пишкало работала
в перевязочной, помещавшейся в землянке на
переправе 62-й армии. Она помогала врачам-
хирургам, быстро и умело делала перевязки,
накладывала шины. Вдруг сорвало деревянную
дверь, обрушилась стена. Бомба взорвалась
вблизи землянки. Когда бросившиеся на помощь
бойцы разгребли осыпавшуюся землю и отко-
пали людей, то оказалось, что особенно тяжело
ранена старшая медсестра Пишкало. На ее теле
насчитали 23 осколочных ранения. Вокруг
раздавались взрывы, рушились стены, сыпались
осколки. Еще одна группа самолетов с бомбовы-
ми зарядами на борту налетела на переправу.
Взрывы разбили землянку, где находилась опе-
рационная. Военврач Кривонос решил продол-
жать операции под рыбацкой лодкой. Сюда
принесли раненую Г. Т. Пишкало. Вскоре после
операции ее удалось благополучно эвакуиро-
вать на левый берег. И здесь Г. Т. Пишкало, об-
ратившись к начальнику эвакогоспиталя, стала
просить не отправлять ее в тыл. Медсестре хо-
телось после выздоровления снова вернуться к
своим товарищам, работать там, где всего труд-
нее. Эту просьбу выполнили. Г. Т. Пишкало ос-
талась на Волге. Еще до конца боев она
снова стала оказывать раненым медицинскую
помощь.
...Стены и потолок землянки были обтянуты
плащ-палатками и простынями. Дверца, в кото-
рой виднелось небольшое окошечко, вздраги-
вала от близких разрывов. В тесном земляном
укрытии стоял операционный стол. В углу горе-
ла коптилка, которую ласково называли «катю-
шей». Таким запомнился передовой пункт мед-
санбата 13-й гвардейской дивизии медсестре
Надежде Павловне Новичковой.
124
Родом Н. П. Новичкова из поселка Колхозная
Ахтуба Волгоградской области. Перед войной
окончила фельдшерско-акушерскую школу. Ра-
ботала в здравпункте на тракторном заводе.
В августе 1942 года вместе с родными эвакуиро-
валась за Волгу, добровольцем пришла рабо-
тать в медсанбат 13-й гвардейской дивизии.
Надежда Павловна рассказывала:*
— Медсанбат располагался в колхозе «Крас-
ный Октябрь» Краснослободского района. Но
чтобы ускорить помощь раненым, был отдан
приказ организовать передовой медицинский
пункт на правом берегу Волги. Здесь трудились
бригады наших хирургов и медсестер. От мед-
пункта до дома, который обороняла группа
Павлова, было не более 200 метров. Коптилка
часто мигала и гасла, стены ходили ходуном от
взрывов. Но в землянке шла работа. Здесь де-
лали хирургические операции, перевязывали
раненых. Были другие землянки, где раненые
ждали переправы. Даже ночью не всегда мож-
но было пробиться на баржах или лодках к ле-
вому берегу...
Здесь воскрешается одна из памятных страниц
обороны Сталинграда. В те дни на узкой полос-
ке земли, которую обороняли защитники волж-
ской твердыни, в блиндажах и землянках были
созданы передовые медицинские пункты. Воен-
ные врачи и медсестры находились вблизи пе-
редовой. В борьбе за жизнь раненых был до-
рог каждый час.
На одной из встреч ветеранов 62-й (8-й гвар-
дейской) армии, проходившей в Москве, мы по-
знакомились с медицинской сестрой Серафи-
мой Захаровной Озеровой. В дни Сталинград-
ской битвы она служила в 138-й стрелковой ди-
визии, которая обороняла завод «Баррикады».
— Самое трудное время для нас наступило
в ноябре 1942 года, когда по Волге пошел
лед,— рассказывала Серафима Захаровна.—
С трех сторон дивизия окружена врагом. К нам
долго не могли пробиться катера. В блиндажах
скопилось много раненых. Помню, что мы пере-
125
вязывали бойцов лоскутами солдатского на-
тельного белья. Не хватало продуктов. Мы по-
лучали немного сухарей и сала. Варили из них
похлебку и раздавали раненым. Очень трудно
доставалась вода. И хотя Волга была близко,
немало погибло бойцов, добиравшихся к воде
с ведрами в руках. По ночам мы слышали шум
моторов над головой. Над нами летали наши
самолеты, сбрасывали мешки с сухарями. Но
нам они редко попадали. Дивизия занимала на-
столько малый клочок земли, что летчикам
трудно было доставить нам контейнеры. В зем-
лянках было холодно. Вокруг все деревянные
постройки, сараи уничтожены пожарами. Добы-
вать дрова тоже приходилось с риском для
жизни. Рядом в подвалах и блиндажах засел
враг, каждый метр земли простреливался. Но
даже в этих условиях воины не теряли боевого
духа. Раненые часто просипи позвать команди-
ра, чтобы он рассказал об обстановке. От Вол-
ги до переднего края было всего триста мет-
ров. Помню, как легкораненые просили дать им
оружие и снова занимали оборону на передо-
вой... В середине ноября к нам пробились бро-
некатера Волжской военной флотилии. Мы от-
правили раненых.
Отважная медсестра С. 3. Озерова трижды
была ранена в. Сталинграде. И всякий раз оско-
лок или пуля настигали ее в тот момент, когда
она оказывала воинам медицинскую помощь.
Самым тяжелым стало последнее ранение —
осколки попали в голову и в глаз. Серафиме
Захаровне пришлось перенести тяжелую опера-
цию. Однако, выписавшись из госпиталя, мед-
сестра в тот же день направилась в свою диви-
зию, на передний край.
В музее истории завода «Красный Октябрь»
мне рассказали еще об одной необычной судь-
бе фронтовой медсестры.
В апреле 1965 года в многотиражной газете
«Красный Октябрь» было напечатано открытое
письмо фронтовика — участника Сталинградской
битвы В. Е. Ленчевского, которое называлось
126
«Отзовитесь, Нина Кулиничева». Автор письма
вспоминал суровые дни октября 1942 года. Пе-
редний край фронта проходил по заводскому
поселку «Красного Октября». Вместе с рабочи-
ми-ополченцами осталась защищать город и
юная Нина Кулиничева, она стала медсестрой
в рабочем батальоне. В самый напряженный мо-
мент обороны завода, когда гитлеровцы рвались
к мартеновскому цеху, медсестра Нина Кули-
ничева пошла в разведку в тыл врага. И по-
том еще не раз отважная медсестра ходи-
ла в разведку. Оба всем этом помнил
автор письма, обратившийся в редакцию многоти-
ражной газеты. Когда на Волге отгремели зал-
пы войны, Н. И. Кулиничева осталась работать
в Сталинграде. Но ее адреса однополчане не
знали. Вскоре Нина Ивановна откликнулась,
прочитав письмо ветерана. Впервые после вой-
ны встретилась со своими фронтовыми побра-
тимами.
Нина Ивановна Кулиничева-Гумерова живет
неподалеку от тех мест, куда ходила в разведку
в октябре 1942 года. В послевоенные годы здесь
выросли другие здания и улицы, но Нина Ива-
новна и поныне с точностью помнит, где прохо-
дил передний край и как она впервые увидела
фашистов.
Перед войной семья Кулиничевых жила в завод-
ском поселке. Отец Нины работал сварщиком
в одном из цехов «Красного Октября». С ранних
лет девочка мечтала стать фармацевтом. После
окончания школы поступила в медицинский тех-
никум. Свою первую практику проходила в ап-
теке Краснооктябрьского района, которая была
расположена вблизи проходных ворот завода.
Сюда ее пригласили на работу после получения
диплома. Не знала еще Нина Кулиничева, что
именно здесь в сентябре 1942 года ей придется
принять боевое крещение. В дни Сталинград-
ской битвы, став медсестрой рабочего батальо-
на, девушка собирала в аптеке медикаменты,
перевязочный материал.
— Все ополченцы знали, что наш медицин-
127
ский пункт находится в подвале центральной
заводской лаборатории,— рассказывала Нина
Ивановна.— К нам приносили раненых. Впервые
я столкнулась со многими сложными ранения-
ми. С благодарностью вспоминала преподавате-
лей техникума, которые в дни войны учили нас
тому, как оказывать медицинскую помощь на
поле боя. Особенно трудно приходилось выно-
сить раненых к Волге. Надо было улучить вре-
мя между бомбежками и добираться к пере-
праве, где ходил заводской катер «Сталь».
В разведку Кулиничева ходила в октябре
1942 года. Надо было проникнуть за линию
фронта, узнать, куда и сколько движется вра-
жеской техники, пехоты. Девушка выросла в по-
селке, знала здесь улицы и переулки... Нина
надела на себя выцветшее, изношенное платье,
повязала темный платок. На ногах — ветхая
обувь. Разведчица внешне ничем не отличалась
от многих беженцев, бродивших по разрушен-
ным улицам в поисках крова и хлеба. За пле-
чами у Нины — потертый мешок, в котором
старая кофта, юбка. Нине дали псевдоним «Чи-
жик». Эту кличку, столь далекую от войны, раз-
ведчица всегда произносила с невольной улыб-
кой. И боевые друзья тоже улыбались, несмот-
ря на суровую обстановку.
Разведчица пошла к линии фронта ночью.
Она пробиралась по оврагу, который прости-
рался от Волги в гору. Где-то рядом в земля-
ных норах прятались жители. Девушка слышала
негромкие голоса, плач детей, шорох осыпаю-
щейся земли. Здесь укрывалась ее земляки,
с которыми жила по соседству, встречалась на
улицах. Ради них и тысяч других сталинградцев,
застигнутых войной в родных домах, девушка
рисковала жизнью.
Утром, поднявшись из оврага, Нина на лома-
ном немецком языке стала объяснять враже-
ским солдатам, что пережидала бомбежку в ов-
раге, а теперь идет искать мать. Она плакала,
и слезы ее были искренними. Впервые она уви-
дела за линией фронта, что улицы поселка стер
128
ты с лица земли. Дома разрушены бомбами
и снарядами. На месте дома, где жила дружная
семья Кулиничевых, осталась груда обгоревших
бревен... Вместе с чувством неизбывной горе-
чи медсестра, ставшая разведчицей, испытывала
гнев и ненависть к фашистам, с автоматами хо-
дившим по улицам поселка, стучавшим котелка-
ми около армейской кухни, игравшим на губ-
ных гармошках. Нина неторопливо переходила
от одной разрушенной стены к другой. Будто
искала земляные щели, которые перед бомбеж-
кой рыли в каждом дворе. Между тем она на-
блюдала и запоминала. Вот стоит танк около
кирпичной коробки, а дальше автомашина. Сте-
на каждого дома была знакома девушке, и по-
этому она с особенной точностью запоминала
все, что видела на своем пути. Вечером ей уда-
лось снова пробраться в овраг, где на каждом
шагу в откосе виднелись земляные норы, в ко-
торых прятались женщины с детьми. Девушка
спустилась вниз и к утру благополучно добра-
лась до условленного места, где ее ожидали
наши разведчики. Еще не раз в дни Сталинград-
ской битвы Нина Кулиничева ходила в тыл врага.
Вернувшись на «Красный Октябрь», она вместе
с офицерами наносила на карту расположение
гитлеровских огневых точек, техники, блин-
дажей и дзотов. Вскоре в заволжском лесу
командиры артиллерийских батарей давали
команду: «Огонь!» Снаряды уничтожали танки
и бронемашины, сведения о которых сообщила
медсестра Нина Кулиничева. Ее заслуги были
высоко оценены Родиной. Н. И. Кулиничеву на-
градили орденом боевого Красного Знамени
и медалью «За оборону Сталинграда». После
победоносного завершения сражения на Волге
Нина Ивановна осталась в городе. Более трид-
цати лет работала на заводе «Красный Ок-
тябрь». Бывшая разведчица часто выступает
перед школьниками и молодыми рабочими.
В музей волгоградской школы-интерната № 2,
расположенной на Ангарском поселке, прихо-
дишь с особенным интересом. Еще не часто
5 Заказ № 116	129
можно встретить следопытов, собирающих
фронтовую летопись одного военного госпита-
ля. Несколько лет назад педагоги и учащиеся
школы-интерната познакомились с ветеранами
армейского полевого госпиталя № 4184, многие
из которых живут в Волгограде. Медики-ветера-
ны. провели в классах запомнившиеся всем уро-
ки мужества. А потом возникла идея о созда-
нии общественного музея. Немало поначалу
возникало сомнений: будут ли близки и понят-
ны школьникам будни военного госпиталя, пол-
ные кропотливого, порой незаметного труда,
о котором и самим ветеранам часто нелегко рас-
сказать спустя годы. Ведь многие ребята-под-
ростки больше проявляют интереса к событиям
ярким, захватывающим воображение. Однако
когда в школу пришли первые материалы об
истории госпиталя, педагоги убедились в том,
что следопыты с большим увлечением заняты
поисковым делом. Они разыскивали новые ад-
реса военных медиков, экспонаты, рукописные,
мемуары. Юные летописцы работали под руко-
водством директора школы-интерната Б. И. Гав-
рилова и учительницы истории Н. А. Попенко.
Почти все классы внесли свой вклад в создание
музея. На стендах видишь снимки, фотокопии
армейских газет, макеты, а также предметы
фронтового быта, медицинские инструменты,
военное обмундирование. В школе-интернате
заведена добрая традиция: воспоминания вете-
ранов, переданные следопытам, не хранятся на
архивных полках. Они тоже представлены
в экспозициях. Каждый из учащихся, кто заин-
тересуется этими страницами воспоминаний
фронтовиков, а также посетители музея могут
подойти к стендам, почитать рукописи. Так здесь
хранится память. Опыт фронтовиков всегда
остается живым, потому что служит воспитанию
нового поколения.
Одной из тех женщин-ветеранов, кто беско-
рыстно участвовал в создании музея, была Ва-
лентина Петровна Шмырова, бывшая медсестра
госпиталя № 4184. Ее память сохранила многие
130
фамилии медиков-однополчан, места, где стоял
госпиталь, события, происходившие на фронте.
В еэ простых рассказах всегда чувствуется муд
рость человека, много увидевшего и пережив-
шего на войне. Валентина Петровна вспоминала:
— Все наши девушки — медицинские сестры —
были, как говорили на фронте, необстрелянны-
ми. Каждый из нас тяжело привыкал к фронто-
вой обстановке. Сначала наш госпиталь разме-
стили в семидесяти километрах от Сталинграда.
Это было в августе 1942 года. Вдалеке гремела
канонада. Но бомбежек нам не приходилось ви-
деть. И вот первый воздушный налет. Мы, не-
сколько медсестер, находились в деревянном
домике. Вдруг услышали гудение вражеских мо-
торов и свист бомб. Все девушки от испуга по-
падали на пол и спрятали головы под кровати.
Как потом увидели, воздушной волной выбило
все окна и двери. Все мы были, конечно, испу-
ганы. И каждый из нас думал тогда об одном:
неужели здесь, вблизи фронта, можно нахо-
диться постоянно, работать, помогать другим?
Но потом привыкли, как-то притерпелись к опа-
сности. Те же самые девушки, которые были
подавлены первой бомбежкой, вскоре помогли
спасти сотни раненых. Это происходило в конце
августа. Днем и ночью принимали раненых. А по-
том госпиталь получил приказ эвакуироваться.
Одни успели выехать на машинах. Но всем ме-
ста не хватило. И еще оставалось на железно-
дорожном полустанке около трехсот раненых
и бригада медиков — двенадцать человек. Это
были медицинские сестры Ася Сазыкина, Сима
Инькова, Рая Горобец и другие. Ждали, когда
придут теплушки за ранеными. Неподалеку за-
горелись цистерны с горючим — дым застилает
небо. Через каждые пять минут мы звонили на
станцию, просили скорее прислать санитарную
летучку. Бойцы говорили, что фашисты подходят
к поселку. Сколько нам отпущено времени, это-
го никто не знал. Наконец увидели железно-
дорожный состав. Стали грузить раненых. Одни
несут носилки, другие помогают раненым доб-
5*
131
раться до вагона. Еще недавно девушки пря-
тались от первых взрывов, а теперь работали
мужественно. Все помогали друг другу. Подни-
маем носилки в открытые двери теплушки,
а там уже тянутся руки: кто-то втаскивает, при-
нимает раненого. Если у бойца перевязана пра-
вая рука, он все равно старается помочь, рабо-
тает левой рукой. Мы успели вывезти всех ра-
неных, прибыли в Сталинград. Как мы потом
узнали, фашисты заняли этот поселок в тот же
день...
В музее школы-интерната № 2 среди других
экспонатов можно увидеть искусно выполненный
макет подземного госпиталя, как он выглядел
в октябре 1942 года в селе Токаревы пески
за Волгой... Снег припорошил крыши деревен-
ских домов, заборы, огороды. Белым покровом
укрыл лощину. Под крутым откосом видны
дверцы блиндажей, бревенчатые накаты. В То-
каревых песках госпиталь № 4184 переместился
под землю. В огромных блиндажах одновре-
менно лечилось более тысячи раненых.
История подземного госпиталя — еще одна
героическая страница подвига на Волге. Соору-
жение землянок началось в сентябре 1942 года,
когда фашистская авиация с особенной жестоко-
стью охотилась за всеми медсанбатами и гос-
питалями. Медицинские работники стали строи-
телями. Ныне на стендах музея школы-интерна-
та № 2 представлены материалы, которые пе-
редают и трудовые будни этого строительства,
и необычный быт подземного госпиталя.
Приняв раненых, разместив их в палатках и в
сельских домах, военные медики брались за
ломы и лопаты. На носилках выносили землю.
Возили из котлованов тачки. Ради спасения со-
тен и сотен раненых от вражеских налетов надо
было сделать надежные укрытия. Под толщей
земли отрыли пятнадцать помещений. Здесь
были палаты для раненых.
Медсестра Мария Филипповна Иваненко рас-
сказывала:
— Землянки в Токаревых песках строили всем
132
составом госпиталя. Выходили на работу после
дежурств. В сутки спали всего по три часа. Ник-
то не жаловался на трудности. Каждый из нас
знал, что бойцам на фронте тоже приходится
много орудовать лопаткой. Для раненых мы
строили солидные подземные сооружения. Это
были вытянутые в длину землянки, вдоль стен
которых сбили двухъярусные нары. Ставили ме-
таллические печи. Каждое отделение госпиталя
сооружало свои помещения. Соревновались
между собой. Часто работали ночью, чтобы
подземный госпиталь не обнаружили вражеские
летчики. Когда поместили раненых в землянки,
то сразу убедились, что здесь они чувствуют
себя в безопасности. А это на фронте самое
главное. В тишине и покое раненые выздорав-
ливали скорее. Мы старались придать землян-
кам уютный вид. Кое-где стены занавесили про-
стынями. Работы у нас было очень много. Мы
приходили утром во взводы — так называли гос-
питальные палаты. Со всех сторон слышалось:
«Сестренка! Сеструшка!» — так нас называли.
Мы обходили раненых, проверяли, не промок-
ли ли бинты. После завтрака весь медицинский
персонал, кроме дежурных, уходил на перевяз-
ки, где работали до 12 часов ночи. Раненые ви-
дели, что мы стараемся для них. Многие потом
писали нам теплые письма...
Подземный госпиталь в Токаревых песках
принимал раненых до конца боев в Сталингра-
де. Здесь лечились тысячи защитников волж-
ской твердыни.
В Волгоградском музее здравоохранения
можно увидеть карту расположения медсанба-
тов и госпиталей в дни Сталинградской битвы.
Многие заволжские поселки, села и хутора при-
няли тогда заботы о раненых. По меркам воен-
ного времени это были места, которые назы-
вали ближним тылом. Но обстановка здесь в то
время, когда шли уличные бои в Сталинграде,
тоже всегда оставалась фронтовой. Врачи и ме-
дицинские сестры работали в постоянной опас-
ности — в любой день могла начаться бомбеж-
133
на. Однако, как и фронтовики, военные медики
прежде всего вспоминают не об этой повсед-
невной опасности, а о том, как трудились.
Добровольцем ушла на фронт Мария Панте-
леевна Ефремова. Ее направили санитаркой в
медсанбат 45-й стрелковой дивизии. Мария Еф-
ремова была небольшого роста, худенькая, по
виду — почти девочка; зная о том, какая труд-
ная работа ложится на плечи санитаров, кто-то
из медиков в первый же день спросил ее: зна-
ет ли она, куда прибыла? Услышав такой воп-
рос, Мария Ефремова встала и громко ответи-
ла: «Прибыла на защиту Сталинграда!»
Спустя годы Мария Пантелеевна рассказывала
о труде санитарки в медсанбате:
— Когда прибывали на новое место, санита-
ры сразу брались за дело. Под медсанбат от-
водили разбитые дома, сараи, блиндажи, ко-
нюшни. Словом, любые помещения, которые
оставались на земле, где прошла война. В счи-
танные часы надо было оборудовать в них опера-
ционные, перевязочные, разместить раненых.
Санитары хватали ведра, тряпки, веники. Выно-
сили кирпичные обломки, доски, осколки, пат-
роны, гильзы. Надо было быстро вымыть стены,
забить отверстия, пробитые снарядами и мина-
ми. Едва успевали поставить указатели на доро-
ге в медсанбат, как к нам поступали первые
раненые.
Каждый из медицинских работников испытал
на войне тяжелый физический труд. В госпита-
лях и медсанбатах днем или ночью подавали
сигнал: привезли раненых. Надо было быстро
разгрузить машины и телеги. Все, кто свободен
от дежурства, брали в руки носилки.
Это была очень тяжелая работа. Вдвоем жен-
щины поднимали на носилках раненого. Торопи-
лись, старались переносить бегом. Теперь вспо-
минаем, и самим не верится. Что значит нести
вдвоем человека? Ведь каждая из нас по сорок
и больше килограммов поднимала. Несем тя-
желые носилки, а рядом ступает еще один ра-
неный, держит тебя за плечи...
134
Всюду, где проходили солдатские дороги, на
каждом километре войны нужны были руки во-
енных медиков. Мария Макаровна Калашник
служила медсестрой медсанбата. Мы познако-
мились с ней в Москве, на одной из встреч ве-
теранов 39-й гвардейской стрелковой дивизии.
Она приезжает на эти традиционные встречи из
небольшого города Малина, что на Житомир-
щине. И всякий раз, собравшись с подругами,
вспоминает о бессонных фронтовых днях и
ночах:
— Осенью 1942 года наш медсанбат распо-
лагался в лесу, примерно в двух километрах от
хутора Тутов. От частых бомбежек и обстрелов
верхушки деревьев были разбиты, срезаны. На
каждом шагу — воронки. Домов почти не оста-
лось. Раненью лежали в палатках и землянках.
Что было самое трудное в нашей работе? Соб-
ственно, со всех сторон нас обступали одни
трудности.
Многие из медицинских сестер не имели спе-
циального образования. Одни готовились стать
учителями, другие — воспитателями детских са-
дов, текстильщицами или торговыми работни-
ками. Но война призвала нас. По долгу совести
мы стали солдатами милосердия. И вот вблизи
фронта, в грозной боевой обстановке мы учи-
лись помогать раненым. Делали уколы, давали
наркоз, обрабатывали раны, перевязывали, по-
могали во время операций, ставили шины. Вре-
мени всегда не хватало...
У каждого была своя судьба на войне. Медсе-
стре Александре Романовне Томаревой пришлось
работать в медсанбате, который располагался
в ее родном селе Песковатка, в здании, где она
до войны училась в школе. Раненых привозили
в помещение, на стенах которого остались следы
пуль и осколков. Еще недавно здесь стояли пар-
ты, за которыми вместе со своими сверстниками
Александра Томарева училась читать, висела ста-
рая классная доска, на которой девочка впервые
вывела слово «Родина». Помнились звонкие
школьные звонки, уютные горшки с цветами на
135
подоконниках, нарядная новогодняя елка. Теперь
классные комнаты были забиты стонущими, ме-
чущимися от боли людьми. Медсестра перехо-
дила от одного к другому. Поправляла повязки,
делала укол, поила горячим чаем.
Студентку медицинского института Александру
Томареву зачислили в медсанбат 23-й стрелковой
дивизии осенью 1942 года. В то время ей при-
шлось пережить тяжелое горе. Всего за двое
суток до освобождения родного села Песковатки,
простудившись в земляной щели, заболел и умер
ее отец, Роман Тимофеевич. Она вспоминала
о том, как женщины и дети вышли из укрытий,
увидев наших бойцов, стремительным броском
ворвавшихся на улочки села. В те же дни семья
Томаревых оплакивала мужа и отца. Но, пережи-
вая собственную беду, медсестра Томарева пом-
нила о том, что ее помощи ждут сотни раненых.
Она не могла тогда надолго отлучиться от мед-
санбата, куда прибывали все новые и новые ма-
шины и подводы с ранеными. И молоденькая мед-
сестра работала, сдерживая слезы, находя для
незнакомых людей ласковые слова. Так пришлось
Александре Томаревой в стенах родной школы
учиться искусству милосердия. Она знала, что
должна спасать бойцов, преодолевая собствен-
ную душевную боль и усталость. Со всех сторон
ее звали раненые. Медсестра спешила обойти
всех, кто нуждался в ее помощи.
Александра Романовна Томарева, заведующая
одной из поликлиник Ворошиловского района,
вспоминала о том, какой трудной была работа
в приемно-сортировочном отделении медсанбата:
— Мы первыми принимали поток раненых.
Многие прибывали прямо с поля боя. Нам надо
было не только остановить кровотечение, но
и очистить, обмыть рану. Ведь бойцы, получив-
шие ранение, вели бой в залитых водой окопах,
ползли по раскисшей от дождей земле. Чтобы
подготовить раненых к операции, медсестры
и санитары разрезали шинели, гимнастерки, а то
и сапоги. Вынимали из ран застрявшие осколки;,
кусочки дерева, кирпичную пыль. Один из нас
136
делает уколы, а другой ходит между ранеными
с чайником — дает попить воды. С кухни несут
котелки с кашей. Мы должны всех не только пе-
ревязать, но и накормить. Раненые были очень
терпеливые. Кто-нибудь из бойцов говорит:
«Чиркнуло меня немного, посмотри, дочка».
Снимешь повязку, а у него все плечо развороче-
но... Мы всегда видели перед собой мужество
солдат...
В воспоминаниях каждой из женщин-медиков
есть свои особенности. Они похожи между собой
и в то же время неповторимы. В них —частицы
военных биографий, трудный опыт фронтовой
поры. Вот подробности из беседы с санитаркой
эвакоприемника Зинаидой Васильевной Гарку-
шенкоСажиной:
— В декабре 1942 года наш эвакоприемник
№ 54 располагался в поселке Верхняя Ахтуба.
Раненых разместили в частных домах. Трудно да-
же перечислить все нелегкие обязанности, кото-
рые приходилось выполнять санитару. Скажем,
начинается утро. Первым делом, еще темно во
дворе, а ты несешь охапку дров. Надо растопить
печь, поставить греть воду, чтоб раненые могли
умыться и побриться. Носишь воду из колодца.
В моей палате почти все были тяжелораненые.
Ходить сами не могли. Из одного или другого уг-
ла слышится: «Подойди, сестрица!» Каждому хо-
телось помочь. У санитаров не было легкой рабо-
ты. Что такое накормить раненых завтраком или
обедом? На всех была одна кухня. Она стояла на
пригорке. Едва забрезжит рассвет, а ты бежишь на
кухню с пустыми ведрами и в мороз, и в распути-
цу. А обратно идешь с тяжелой ношей. Несешь
суп, кашу, хлеб. И так три раза в день. Всю еду для
раненых санитарки носили сами. Как ни тяжело,
все равно торопишься. Чтоб раненые поели во-
время. Санитарки стирали белье и окровавлен-
ные бинты. А самое главное, выполняли все ме-
дицинские назначения. Кому померить темпера-
туру или дать вовремя лекарства. Помогали
делать перевязки. За всякую работу брались. Мы
знали, что доброе слово, ласковое участие тоже
137
помогают лечить раны. Приходили в палаты
всегда с улыбкой, старались вспомнить и расска-
зать бойцам что-нибудь веселое. Санитарки по
вечерам даже песни пели. За окнами темно, снег
летит хлопьями. А я обычно говорила пожилому
солдату, которого в палате звали дядя Ваня: «Да-
вай споем песню «Скакал казак через долину»...
И мы с ним запевали. Нам подтягивали и другие.
Раненые в домике лежали на двухъярусных на-
рах. А я спала на русской печи. Ночью смотрела
на них сверху и чутко прислушивалась к дыханию
каждого. Если что случится, надо надевать тело-
грейку и валенки, бежать за врачом. Мы нахо-
дились в палате безотлучно. Всех раненых счита-
ли своими отцами и братьями. Относились к ним
так, как к родным. Помню, когда прощалась со
своей палатой, то плакала. Привыкла к каждому.
Жалко было расставаться. Эвакоприемник уезжал
ближе к фронту, а раненых мы передавали в по-
левой госпиталь.
Мария Васильевна Запорожцева ушла на фронт
по комсомольскому набору. Она вспоминает, как
торжественно провожали добровольцев в Уфе.
За несколько дней из столицы Башкирии уехало
в военных эшелонах 3840 девушек. Им предстоя-
ло овладеть военными специальностями — стать
зенитчиками, связистами, медсестрами. Многие
из посланцев комсомола Башкирии вступили
в бой под Сталинградом. Мария Васильевна За-
порожцева сначала служила саниструктором
в зенитной батарее, а потом медсестрой в армей-
ском полевом госпитале № 5112:
— Наш госпиталь в дни боев стоял за Волгой,
в степном поселке Стасово. Заняли все помеще-
ния, но их не хватало. Стали размещать раненых
в кошарах. Внутри сделали нары, поставили же-
лезные бочки-печи. Отделение госпиталя, в ко-
тором я работала, тоже располагалось в коша-
рах. Трудно даже в мирное время представить,
какая огромная нагрузка была на плечах каждой
медицинской сестры. Бывали такие месяцы, когда
в нашем отделении скапливались сотни раненых.
А у нас было всегда два врача и семь медицин-
138
ских сестер. Назову их имена. Это врачи 3. И. Во-
стрикова, Б. С. Брик, медсестры Анна Темерова,
Рая Лобанова, Анна Синюкова, Тамара Ахмедзя-
нова, Нина Кузнецова, Антонина Латышева. Все
они в составе госпиталя прошли от Сталинграда
до Берлина. В поселке Стасово в дни боев в Ста-
линграде за каждой из медицинских сестер было
закреплено по 100—150 раненых. Как и положе-
но, с утра идешь по длинной палате. Кому—• уко-
лы, кому — порошок или бинт поправить. С каж-
дым надо успеть поговорить, спросить о здоро-
вье. За лечение раненых отвечали по строгим
нормам военного времени. Но самое главное, мы
знали, что помогаем фронтовикам, работаем для
победы.
Солдаты переднего края, прошедшие трудные
фронтовые дороги, особенно чутко умели це-
нить доброту и труд военных медиков. Нередко
в походных палатах устанавливались самые теплые
дружеские отношения. И это тоже особая стра-
ница из жизни военных госпиталей. На номер
полевой почты госпиталя приходили с фронта
письма, в которых бойцы и командиры называ-
ли врачей и медсестер, смотря по возрасту, сво-
ими сестрами, или матерями, а то и дочками. Им
поверяли в письмах самое дорогое, заветное.
Немало историй, связанных с судьбами фронто-
виков, лечившихся в госпитале, сохранила Мария
Васильевна Запорожцева.
— У нас лечился молодой боец, раненный в но-
гу. К сожалению, сейчас не помню его фамилию.
Мы часто говорили с ним, он рассказывал о сво-
ей матери. Когда его выписывали из госпиталя
на фронт, он попросил меня: «Сестра, я буду
писать тебе каждый день, хотя бы несколько
слов. Если от меня не будет долго писем, значит,
я убит... Прошу тебя —напиши моей матери, что
я лежал в вашем госпитале, что видела меня».
Он уехал, и вскоре я получила от него первый
треугольник с фронта, а потом письма пошли
и в самом деле каждый день. И вдруг боец за-
молчал. В палате, где он лечился, знали об этой
истории. И все волновались за судьбу бойца. Но

время шло, и мне надо было писать матери.
И тут пришло долгожданное письмо. Оказалось,
боец жив, тяжело ранен, попал в другой госпи-
таль. У меня отлегло от сердца...
Евдокия Сидоровна Шумилина перед войной
окончила фельдшерскую школу. Ушла на фронт
из города Грязи Липецкой области. Она была
старшей операционной сестрой в госпитале
№ 2204, входившем в состав 64-й (7-й гвар-
дейской армии). В дни Сталинградской битвы гос-
питаль долгое время располагался в Бекетовке.
Как и многих других военных медиков, я спраши-
вала ветерана войны: сколько часов в сутки они
работали?
— Случалось нередко, что работали сутками.
Помнится такой случай. Идет операция, а у меня
голова от усталости падает, глаза закрываются.
Хирург сказал мне, чтоб я после операции сразу
пошла отдохнуть. Наконец я отправилась в поме-
щение, где были нары. И вот села на постель
и даже не решаюсь снять сапоги. Мне кажется,
сейчас позовут снова на операцию. Была в этот
момент в каком-то оцепенении. Прошло несколь-
ко минут. И действительно — открывается дверь,
и меня снова зовут на операцию. Так и не уда-
лось уснуть.
Будто единым нервом были связаны военные
медики в борьбе за жизнь раненых. Они вспоми-
нают многие бытовые подробности и детали,
в которых повседневно проявлялась их самоот-
верженность и воля к победе.
— В Сталинграде, особенно во время наступле-
ния, бывали такие дни, когда в госпиталь в сутки
прибывало пятьсот-шестьсот раненых,— говорила
Евдокия Сидоровна.— Операции идут одновре-
менно на шести столах. Наша задача была — обе-
спечить раненых перевязочным материалом. Са-
нитарам и медсестрам часто приходилось самим
стирать тысячи метров бинтов. Многие раненые
помнят, как бинты сушили, развешивая на верев-
ках, ветках деревьев около госпиталя. Бывало
и так: одна медсестра помогает перевязывать
раненых, а другая в это время стирает бинты, вы-
140
мачивает их в нашатырном спирте. А что такое на
фронте — подготовить тампоны для операций?
Садились медицинские сестры и резали марлю
ножницами. Казалось бы, дело самое простое.
Но счет тампонам шел на тысячи. Мы целые ночи
просиживали с ножницами. У нас сухие мозоли
на руках никогда не проходили. Надо было ра-
ботать в любой обстановке. Что бы ни случилось,
никогда не отчаивались. Искали выход из поло-
жения. Однажды в Бекетовке у нас вышел из
строя автоклав. Мы вырыли во дворе госпиталя
яму, нарубили дров, разожгли костер. И вот так
на костре в металлической посудине кипятили
белье, простыни, халаты.
В любом поселке госпиталь сразу обрастал
добровольными помощниками. В основном это
были женщины. Он ухаживали за ранеными, мы-
ли полы, работали на кухне, кололи дрова. Ча-
сто, когда госпиталь снимался с места, вместе
с ним уходили на войну добровольцы из мест-
ного населения.
— Наде Куксиной было всего шестнадцать лет,
когда она пришла работать в госпиталь,— рас-
сказывала военврач Ирина Николаевна Виногра-
дова.— Начальник госпиталя не брал ее к нам —
сомневался в том, что она выдержит нелегкую
нагрузку. Но она уговорила его и осталась в го-
спитале. Она убежденно говорила: «Идет война,
и я не могу оставаться в стороне». Надежда Кук-
сина работала, набиралась опыта. Стала медсе-
строй. Прошла всю войну.
О том, как местное население помогало мед-
санбатам и госпиталям, рассказывали многие
военные медики. Вот свидетельство бывшей мед-
сестры А. Р. Томаревой:
— Стоило остановиться медсанбату, и жители
тянулись к палаткам. Сначала все расспрашивали,
нет ли среди раненых их близких. Женщины
помогали медсанбату чем могли. Носили из ко-
лодцев воду, топили печи, ездили за дровами
в лес, варили еду, кормили тяжелораненых. Мы
освобождали от гитлеровцев города и села. Жи-
тели этих мест, пережившие фашистскую оккупа-
141
цию, отдавали все силы, чтобы помочь бойцам.
Во время войны часто приходилось слышать, как
женщины говорили: «Может быть, и моему мужу
или сыну кто-нибудь так же поможет»...
Перед войной Любовь Максимовна Жаворон-
кова работала в Москве бухгалтером. На фронт
ушла добровольцем. Она вспоминала о том,
с какой сердечной благодарностью раненые от-
носились к медицинским работникам:
— Вернувшись с фронта, я привезла в Москву,
домой единственное достояние — целый вещевой
мешок писем-треугольников. Это мне писали
бойцы и офицеры, которых мы лечили. И в каж-
дой фронтовой весточке были самые дорогие
для каждого из нас слова: «Спасибо, сестра!»
И снова в рассказах женщин-ветеранов приво-
дились факты, которые свидетельствовали об
особенном благородстве советских медиков,
проявленном в дни суровых испытаний.
Война принесла беду в каждую семью. По но-
чам, подсев поближе к коптилке, врачи и мед-
сестры писали письма на фронт своим отцам,
братьям, любимым. В этих письмах были слова
святой ненависти к врагу: «Бейте фашистов без
пощады!» Но впервые под Сталинградом в руки
фронтовых медиков передали большое количе-
ство пленных, которые нуждались в медицинской
помощи. Это были тысячи раненых, обморожен-
ных, контуженных вражеских солдат, которых
вытаскивали из занесенных снегом подвалов
и блиндажей. Мир узнал не только о силе совет-
ского оружия, сокрушившего противника на
Волге, но и о гуманизме советского солдата,
о нравственной силе медицинских работников,
выполнивших свой долг до конца. Время не со-
трет из памяти потомков душевную красоту
и стойкость врачей и медсестер госпиталей, на
чьи плечи легла эта суровая обязанность: лечить
раны вражеских солдат. Каждый новый рассказ
об этом подвиге милосердия становится ценным
историческим свидетельством.
Любовь Максимовна Жаворонкова, медсестра
отдельной роты медицинского усиления, вспоми-
142
нала о том, как в феврале 1943 года они полу-
чили приказ прибыть в село Архиповку, где на-
ходились сотни раненых вражеских солдат,
— Зима была суровая, морозы достигали трид-
цати градусов,-— рассказывала Л. М. Жаворонко-
ва.— Мы ехали в Архиповку по местам, где про-
шел враг. Видели разоренные села и братские
могилы. Гнев сжимал душу. Но мы знали, что
должны выполнить свой долг и приказ — лечить
пленных немецких солдат. Когда мы добрались
до Архиповки, то сразу увидели такую картину,
которая осталась в памяти: на ослепительно бе-
лом снегу, рядом с обугленными печными труба-
ми, торчащими на пепелищах, встала наша поле-
вая кухня. Повар в ушанке помешивал в котле
длинным черпаком. От кухни на колесах доно-
сился запах пшенной каши. А вокруг толпились,
протягивая котелки, пленные немецкие солдаты.
Получив свою порцию, они бежали к церкви. Мы
подошли к этому зданию. Внутри на полу лежа-
ли вповалку сотни раненых. При первом же ос-
мотре мы убедились в том, что они давно не
получали медицинской помощи. У многих были
загноившиеся раны, грязные, завшивленные бин-
ты. Несмотря на холод, внутри был спертый, тя-
желый воздух. Поверх ватников мы надели
белые халаты и стали оказывать пленным меди-
цинскую помощь. Группами отправляли их в гос-
питали...
Приведем еще один рассказ, свидетельствую-
щий о высоких нравственных принципах совет-
ских воинов в белых халатах. Среди тех, кто
оказывал медицинскую помощь пленным немец-
ким солдатам, была уже упоминавшаяся нами
медсестра М. К. Крумина. Л^ногие в госпитале
знали, какую беду носит на сердце эта строгая
и душевно щедрая молодая женщина. Ее мать
и крошечный сын оказались на территории, за-
нятой гитлеровцами. За день до начала войны
бабушка и внук уехали в Латвию погостить
к родным. С тех пор Мирдза Кришьяновна не
имела от них никаких вестей. Ее муж, офицер
Советской Армии, тоже воевал под Сталингра-
143
дом. Все дни боев медсестра Крумина, кото-
рую отмечали и любили за особенное трудолю-
бие и неусыпную заботу о раненых, носила
в сердце не отпускавшую ни на минуту тревогу
за сына, мать и мужа. Счастливая, дружная семья
была порушена войной. Всю свою тоску и обиду
Мирдза Кришьяновна вкладывала в работу. И вот
в январе 1943 года она получила неожиданное
задание. Ее направляли в госпиталь, где находи-
лись раненые вражеские солдаты.
— Сначала мне даже трудно было предста-
вить себе, что буду работать в таком месте, уви-
жу вражеских солдат лицом к лицу,— говорила
М. К. Крумина.— Но, как известно, приказы не
обсуждаются. Вместе с военврачом мы отправи-
лись в госпиталь, куда только что привезли ра-
неных пленных солдат и офицеров. Это было
деревянное здание, одно из немногих оставших-
ся после бомбежки в заводском поселке Сталин-
града. Помещение ничем не отличалось от тех,
в которых располагались и наши госпитали. Едва
зашли внутрь, как заметили, что раненые прояв-
ляют беспокойство. Мы развернули перевязоч-
ную и операционный стол. Стали осматривать
раненых. Но как только я брала в руки шприц,
вражеские солдаты начинали пугливо озираться,
метаться, нервничать. В чем дело? Мы сразу по-
няли, что сами они прекрасно знали и помнили
о том, как жестоко обращались в фашистской
армии с нашими пленными бойцами, какие изу-
верские опыты ставили гитлеровские медики
в концлагерях. Видимо, попав к нам в плен, они
считали, что у нас с ними поступят по принципу:
«Око за око, зуб за зуб». Потому они и боялись
за свою жизнь, когда к ним подходили люди
в белых халатах. Нам, советским медикам, при-
шлось проявить немало выдержки и терпения,
прежде чем пленные солдаты поняли, что мы
пришли действительно лечить их и прикладываем
все свои силы, чтобы выполнить профессиональ-
ный долг. Нам пришлось увидеть и страх в гла-
зах немецких солдат, и агрессивное недоверие,
и озлобленность. Шли дни, и постепенно мы ста-
144
ли убеждаться: фашистские солдаты поняли, что
здесь их лечат самым добросовестным образом.
Не было больше во время перевязок или обхода
озлобленных выкриков, суетливого страха со
стороны раненых. Хотелось верить тогда, что
лечение в советском госпитале станет первым ша-
гом в подлинном прозрении немецких солдат,
ослепленных идеями национал-социализма, вос-
питанных в духе ненависти к другим народам.
В Сталинграде в наши госпитали впервые попало
так много раненых вражеских солдат. Не на сло-
вах, а на деле мы показали тогда, в чем сила
советского гуманизма, высокие нравственные
принципы воинов-медиков...
В Волгограде есть добрая традиция. Во многих
учебных заведениях и на предприятиях созданы
общественные музеи, посвященные защитникам
Сталинграда. И почти в каждом таком музее
есть разделы о военных медиках. Память о под-
виге милосердия, совершенном на войне, способ-
на обострять нравственное чутье молодых сер-
дец. В воспоминаниях врачей и медицинских се-
стер всегда заключены такие примеры, которые
будут учить доброте, благородству и самоотвер-
женности.
УРОКИ
МУЖЕСТВА
Каждый из старожилов нашего города, кто на-
ходился здесь в дни боев, вспомнит, как это бы-
ло... Первая угроза Сталинграду и Волге надви-
галась с воздуха. Когда над улицами звучали
сигналы воздушной тревоги, жители спешили
укрыться в подвалах и земляных щелях. В эти,
самые опасные мгновения, начинался ратный под-
виг тех, кто защищал небо Сталинграда. Враже-
ские самолеты снижались над городскими квар-
талами. Взрывы бомб поднимали землю и дере-
вья, русиили стены. Но навстречу прорвавшимся
фашистским самолетам из руин стреляли зенит-
ные орудия. Лица людей суровы и сосредоточе-
145
ны. Все силы в эти минуты собраны в единую
волю. Среди тех, кто в Сталинграде отбивал ата-
ки фашистской авиации, было немало девушек-
добровольцев, пришедших в войска ПВО по
призыву комсомола. Они стали прибористами,
дальномерщиками, связистами, радистами, раз-
ведчиками. В грозных залпах зенитных орудий бы-
ла частица их самоотверженного ратного труда.
Но прежде чем рассказать о постах ВНОС, о по-
единках зенитчиков с вражескими самолетами
и танками, о работе связистов, вспомним о том,
как уходили на фронт девушки-комсомолки.
Весной 1942 года в каждом райкоме комсомо-
ла Сталинградской области и в военкоматах
допоздна горел свет. На столах росли стопки
заявлений, которые начинались одними словами:
«Прошу послать меня на фронт». В те дни про-
ходили собрания в институтах, заводских цехах
и в колхозах, на которых выступали девушки-
комсомолки, говорили о том, что по зову сердца
уходят на защиту Родины. Все районы области
провожали добровольцев. С вещевыми мешками
на подводах, машинах, а то и пешком по разъез-
женным грунтовкам девушки отправились в до-
рогу. Многие из них, выросшие в степных посел-
ках и селах, никогда еще не уезжали далеко от
дома, не видели города, который пошли
защищать. Они еще не знали, какими придется
овладеть военными специальностями, на какой
фронтовой рубеж пошлет их Родина. Но были
готовы выдержать любые трудности и испытания,
чтобы приблизить день победы. Многие добро-
вольцы были направлены в Сталинградский
корпус ПВО. Им предстояло первыми начать
поединок с врагом. Вместе со сталинградскими
девушками в зенитно-артиллерийские полки,
стоявшие на защите Сталинграда, влились по-
сланцы Астраханской области, Ставропольского
края, Башкирской АССР и других мест.
Приведем воспоминания женщин-ветеранов
Великой Отечественной, ушедших на фронт вес-
ной 1942 года. Мария Львовна Чудина незадолго
до войны окончила среднюю школу. В дни Ста-
146
линградской битвы освоила специальность даль-
номерщицы, служила на одной из зенитных
батарей 1079-го зенитно-артиллерийского полка.
В составе этого полка прошла фронтовыми до-
рогами от Волги до Одера. После войны окон-
чила финансово-экономический техникум, рабо-
тала экономистом. Живет в Москве. Вот что
сообщила она:
— Я послала заявление в военкомат с прось-
бой направить меня на фронт еще в 1941 году.
Как начались мои военные дороги? Я выросла
в хуторе Черная поляна Фроловского района
Сталинградской области. Осенью 1941 года ра-
ботала в избе-читальне. С первых же дней войны
мы стали провожать на фронт своих земляков
и родных. В хутор пришли первые похоронки.
Мне запомнился один вечер в нашем доме. В то
время долгими зимними вечерами хуторяне со-
бирались на посиделки. Раньше и песни заводили,
и гармонь играла. А во время войны в дом наби-
вались одни женщины, разговоры были тревож-
ные, печальные. Читали письма, пришедшие
с фронта, сводки Совинформбюро. Однажды
принесли газету «Правда», в которой был напе-
чатан очерк о Зое Космодемьянской. Читали
и плакали. Наверное, впервые мы почувствовали
и поняли в те дни, какую звериную жестокость
несет с собой фашизм. В тот момент я твердо
решила — уйду добровольцем на фронт. И сказа-
ла об этом сразу всем собравшимся в доме.
Потом на фронте вспоминалась такая картина:
мы с подругами сидим в углу на пуховых подуш-
ках с вязаньем в руках. Но упорно твердим, что
пойдем воевать. В нашем хуторе издавна жили
казаки. И матери наши, бабушки провожали на
войну мужчин. Но чтобы девушки уходили на
фронт — такого еще никогда не было. Узнав
о нашем стремлении, женщины и отговаривали,
и посмеивались: «Какие из вас воины?» Но нас
ничто не могло остановить. Тайком от матери
я послала заявление в военкомат. Долго ждала
ответа. В апреле 1942 года меня вызвали в воен-
комат.
147
На станции Себряково я увидела девушек из
разных районов Сталинградской области. Тут
были добровольцы из Серафимовича, Михайлов-
ки и других мест. В вагонах-теплушках нас по-
везли в Сталинград, Не передать словами, с ка-
кими чувствами мы знакомились в дороге друг
с другом. Помнится, с первых слов завязывались
дружеские отношения, которые потом оставались
надолго, испытывались в боях. Все мы понимали
друг друга с полуслова, почти у всех были пока
одинаковые биографии, гордились, что именно
нас призвали на фронт первыми, были одержимы
стремлением скорее встать в строй защитников
Родины...
Раиса Александровна Гальченко окончила сред-
нюю школу в Сталинграде и тут же поступила
в педагогический институт. Ушла на фронт в ап-
реле 1942 года. В Сталинграде воевала прибори-
стом в составе 1079-го зенитно-артиллерийского
полка. Во время бомбежки была тяжело конту-
жена. Долго лечилась в госпиталях. После войны
работала педагогом. Живет в Волгограде.
Р. А. Гальченко рассказала о том, как ушла
в армию:
— Я вспоминаю комсомольское собрание в пе-
дагогическом институте. Одна за другой на три-
буну поднимались студентки. Все говорили о том,
что Родина в опасности, наш долг — идти на
фронт, освоить военные специальности. В те дни
многие наши девушки подали заявления в воен-
коматы с просьбой направить на фронт. Среди
них была и я. 9 апреля 1942 года я получила по-
вестку из военкомата. Я очень обрадовалась.
А мама, помню, заплакала. К тому времени наш
дом почти опустел. Отец воевал на фронте, се-
стра сутками работала в госпитале. Теперь ухо-
дила и я. Как могла, успокаивала маму. Нам ска-
зали, что служить будем в Сталинграде. В апреле
это еще был глубокий тыл. Не знали мы тогда,
что всего через несколько месяцев город станет
фронтовой полосой.
Призывной пункт располагался в Доме учителя.
В тех помещениях, где еще недавно проводились
148
педагогические конференции и дискуссии, посвя-
щенные воспитанию детей, теперь по спискам
называли фамилии девушек-добровольцев. Сре-
ди них было немало моих знакомых — студенток
педагогического института. Потом я встречала их
на зенитных батареях. В день отправки в армию
все были в приподнятом настроении. Радовались
и гордились тем, что Родина доверила нам ору-
жие. Девушки расположились на площадке пе-
ред Домом учителя. Повсюду слышались ожив-
ленные разговоры и песни. С вещмешками за
плечами мы образовали круг. Кто-то из девушек
уже пустился в пляс... Рассказываю об этом, что-
бы передать обстановку проводов в армию. Но
вот к зданию подъехали машины. Нам сказали:
«Это за вами». Нас отправляли в разные воин-
ские части. Наконец и наша группа села в полу-
торку. Дорога оказалась недолгой. Машина
вскоре остановилась около стадиона юных пионе-
ров в Дзержинском районе. На этом стадиона
стояла зенитная батарея. Мы увидели зенитные
орудия, ящики со снарядами, землянки. Нас окру-
жили бойцы. В первый момент немало раздалось
шутливых реплик, когда зенитчики узнали, что
вместе с ними будут служить девушки. Нас по-
местили в землянки. На другой день началась
боевая учеба. Вскоре бойцы и командиры убеди-
лись в том, что комсомолки-добровольцы успеш-
но изучают военные специальности. Как говорит-
ся, стремились все схватывать на лету. Занимались
прямо около орудий. Вместе с группой девушек
я изучала схему сложного прибора управления
артиллерийско-зенитным огнем (ПУАЗО-З). Вско-
ре мы стали работать самостоятельно...
И еще один рассказ. О проводах на фронт
вспоминает Александра Григорьевна Челядино-
ва-Никитина. В 1942 году она была рабочей в од-
ном из цехов тракторного завода.
— Прежде всего скажу о том, с какими чувст-
вами мы пришли в военкомат,— говорила Алек-
сандра Григорьевна.— Мы глубоко осознавали
свою причастность к судьбе Родины, ответствен-
ность за ее будущее. Мы радовались тому, что
149
страна доверит нам оружие, девушки станут бой-
цами. Все личное в это время уходило в сторону.
В душе каждого оставалось одно стремление —
всеми своими силами помочь Родине, не поща-
дить ради победы ни жизни, ни крови. Всем
запомнились комсомольские проводы в армию,
проходившие в начале апреля 1942 года в драма-
тическом театре имени Горького в Сталинграде.
Нас было восемьсот девушек-добровольцев,
С трибуны от имени всех добровольцев наши
девушки говорили о том, что будемс достоинст-
вом и честью служить Родине, освоим военные
специальности. Вскоре колонны девушек с вещ-
мешками за плечами отправились на вокзал, про-
стились со своим родным городом. Нам пред-
стояло нести службу на постах ВНОС (воздушного
наблюдения, оповещения и связи).
По комсомольскому призыву в 9-й Сталинград-
ский корпус ПВО прибыли более 8 тысяч девушек-
добровольцев*.
...Со словом «разведчик» обычно связано
представление о бесстрашных действиях в тылу
врага, опасных переходах через линию фронта,
поисках «языка». Сотни девушек-добровольцев,
прибывших в войска ПВО, стали обучаться про-
фессии разведчиков. Однако этот ратный труд
оказался совсем иным. Здесь не было трудных
и опасных рейдов, перестрелок, погони. Все вы-
глядело куда прозаичнее. Бойцы с биноклями
в руках поднимались на крыши жилых зданий
и заводских цехов, на вершиньГкурганов, на дере-
вянные вышки в степи. Вносовцы (существовал
такой термин) стояли на страже неба. Они долж-
ны были первыми заметить вражеский самолет
и сообщить в штаб ПВО. В то время у развед-
чиков не было современных сложных и чутких
приборов. Нарушителя воздушного пространства
определяли по силуэту самолета, а в ночное вре-
мя — по звуку.
В волгоградском Доме офицеров в год 40-ле-
тия Победы встретились ветераны 14-го отдельно-
* Исторический подвиг Сталинграда. М., «Мысль»,
1985, с. 207.
150
го батальона ВНОС. На встречу пришли В. И. Мор-
двинцева, А. И. Блинова, А. И. Козловцева-Хлы-
нова, А. Г. Челядинова-Никитина, 3. К. Минеева-
Иванова, А. Н. Луценко. Все они уходили в армию
по комсомольскому набору весной 1942 года.
Не все даже бывалые фронтовики знали о том,
в какой сложной и подчас тревожной обстановке
проходила служба на постах ВНОС. Вот рассказ
командира одного из постов Валентины Иванов-
ны Мордвинцевой:
— Мы служили в Калмыкии. Наши посты были
разбросаны на большой территории. Один от
другого примерно в 15—20 километрах. На посту
нас пятеро. В основном это были девушки-доб-
ровольцы. Вокруг простирались казавшиеся бес-
крайними степи. Не видно ни огонька, ни дорог.
Девушки всего три месяца назад пришли в ар-
мию. Признаться, сначала даже не представляли,
сколько нас ожидает нелегкого труда. Начнем
с того, что надо было научиться окапываться
по-фронтовому. Сами сооружали землянку, скла-
дывали печь. На все нужна сноровка, которая не
сразу давалась девушкам, выросшим в городе.
В степных районах не хватало воды. По очереди
ездили к колодцу за 5—7 километров. Но труд-
нее всего было нести круглосуточную вахту. Два
часа стоишь на вышке, ни на минуту не отрывая
от глаз бинокля. Потом спускаешься вниз и са-
дишься за телефонный аппарат. Если замечали
в небе самолет, мы должны были мгновенно
определить тип самолета, его высоту, скорость,
направление. Едва раздается сигнал: «Воздух!»,
как все на посту включаются в работу. Каждую
минуту мы сознавали, какая на нас ответствен-
ность. А что такое наладить телефонную связь
между постами? Ведь в это время в степь про-
рывались вражеские диверсанты. Едва пропадала
связь, как на линию выходила одна из девушек.
Шла по пустынной местности, где можно было
лицом к лицу встретиться с противником.
Порой на фронте складывались такие обстоя-
тельства, когда связисты успевали только крик-
нуть в телефонную трубку, что фашисты подо-
151
шли к вышке. И на другом конце провода слыша-
ли выстрелы и взрывы. Фашисты окружали пост
ВНОС.
Ветераны 14-го отдельного батальона ВНОС
рассказали о подвиге своих товарищей. Это про-
изошло в Калмыкии, близ поселка Халхута.
В конце августа 1942 года, в те самые дни, когда
враг подошел к северной окраине Сталинграда,
в этих местах гитлеровцы также предприняли
попытку прорваться на восток, к Волге. Бойцы
батальона ВНОС, стоявшие на вышках, заметили
самолеты-корректировщики, кружившие над сте-
пью. Сплошной линии фронта здесь не было.
31 августа десять вражеских танков и пять бро-
немашин с пехотой подошли к колхозу «Трудо-
любие». В это время здесь находились бойцы
трех постов ВНОС. Они готовились перемещаться
на новое место и скоро должны были отпра-
виться в путь. «Танки!» — вдруг закричала Надеж-
да Рябцева, стоявшая на вышке с биноклем. Не-
большой гарнизон, в котором насчитывалось
всего восемнадцать бойцов, занял круговую обо-
рону. Но силы были слишком неравными...
Фашисты захватили горстку храбрецов, учини-
ли допрос. Бойцы стояли рядом с траншеей, ко-
торую отрыли сами. Ветер доносил из степи
запахи осенней высохшей травы, слышался стре-
кот кузнечиков, на опустевшую деревянную выш-
ку наплывала тень от неторопливых облаков.
Гитлеровские танкисты вышли из машин, развер-
нули на броне карту. Они требовали показать им
кратчайший путь на Юсту. В бескрайней степи
выбраться на дорогу также трудно, как в глухом
лесу. Перед палачами стояли безоружные бой-
цы, в основном это были девушки, недавно при-
шедшие в армию. Среди них — воспитанники
комсомола Сталинграда, посланцы заводов «Бар-
рикады», «Красный Октябрь» и других предпри-
ятий города. Все бойцы бесстрашно смотрели
в лицо палачам. И молчали. Надя Рябцева крик-
нула: «Не говорите ничего фашистам! Все равно
они нас расстреляют!» Фашисты пытались сло-
мить волю патриотов. Одного за другим они
1»
подводили их к траншее, звучала автоматная
очередь. Оставшихся в живых, видевших гибель
своих товарищей, они допрашивали снова и сно-
ва. Но никто из отважных воинов не ответил на
их вопросы. Они погибли смертью героев. Вот их
имена: младший лейтенант Е. С. Блиндер, стар-
шина М. П. Кузнецов, младший командир
А. Т. Аксенов, красноармейцы А. Ф. Никулин,
Н. Р. Рябцева, Т. Г. Волкова, Н. М. Чванова,
А. Ф. Володина, Е. К. Самохина, Е. Т. Рябовой,
Б. И. Малинская, А. Ф. Иванова, М. И. Закаблуко-
ва, М. В. Желевкина, Е. И. Колосова, В. А. Муха-
нова, Г. А. Второва.
О подвиге бойцов батальона, расстрелянных
на боевом рубеже, но не покорившихся врагу,
я услышала от Веры Никоновой. Она тоже служи-
ла на посту ВНОС, подвергшемся нападению фа-
шистов, стояла в одной шеренге со своими товари-
щами перед автоматными дулами гитлеровцев.
Единственная из всех, девушка была не убита,
а тяжело ранена в руку и спину. До ночи проле-
жала она среди бездыханных тел своих товари-
щей. Фашистские танки и бронемашины двину-
лись дальше. Вокруг наступила тишина. Вера
Никонова выбралась из траншеи и поползла
к одному из соседних постов. Дорогу она зна-
ла — не раз приходилось исправлять линию связи
в этом районе. Девушка временами теряла со-
знание, потом приходила в себя и снова хватала
рукой крепкие стебли полыни, отталкивалась
ногами и ползла вперед, оставляя след крови.
Пять дней и ночей раненая Вера Никонова про-
вела одна в степи, пробираясь к своим. Ее заме-
тили наши разведчики, принесли в медсанбат.
Она рассказала о подвиге бойцов. В политдоне-
сении, направленном в те дни в политуправление
Сталинградского военного округа, говорилось
о мужестве и верности долгу, проявленных вои-
нами.
На вершине Мамаева кургана, в том месте, где
ныне воздвигнут памятник-ансамбль героям
Сталинградской битвы, летом 1942 года были
отрыты землянки, окопы, траншеи. Один из блин-
153
дажей вмещал автомашину, на которой была
смонтирована радиостанция. Днем и ночью с Ма-
маева кургана неслись позывные во все районы
области. Здесь работали связисты 10-го отдель-
ного батальона ВНОС. В этот просторный блин-
даж приходили сообщения, от которых в те дни
зависела безопасность города. В Калаче, Котель-
никове, Нижне-Чирской и других местах находи-
лись посты ВНОС. Разведчики зорко наблюдали
за небом: не появились ли вражеские самолеты.
День за днем звучали тревожные сигналы: «Воз-
дух!» Радисты на Мамаевом кургане, записав
радиограмму, передавали ее в штаб. Отсюда со-
общения о возможности воздушного нападения
принимали в воинских частях, на предприятиях
города, в учреждениях. Прерывались радиопе-
редачи, в домах и на улицах слышалось: «Граж-
дане! Воздушная тревога!» Останавливались
трамваи и машины. И, если начиналась бомбар-
дировка, радисты на Мамаевом кургане ни на
минуту не оставляли своего поста. Они напря-
женно вслушивались в эфир, стараясь точно уло-
вить позывные своих радиостанций, посылая
в эфир условные сигналы. Они оставались на
боевом посту.
Одним из радистов, служившим в 10-м баталь-
оне ВНОС, была Антонина Ивановна Гринюк-
Попова . Мы встретились с ней в волгоградском
Доме офицеров. В ее воспоминаниях воссозда-
вались эпизоды трудной работы радистов в дни
Сталинградской битвы.
А. И. Гринюк-Попова окончила школу в Ста-
линграде. Перед войной в городском Дворце
пионеров был впервые создан радиокружок. По-
сле уроков Тоня Попова торопилась на занятия.
Надев наушники, она вслушивалась в таинствен-
ные звуки эфира, посылала свои сигналы. Не зна-
ла тогда юная школьница, что пройдет совсем
немного времени и детское увлечение станет ее
военной судьбой. Навыки в радиолюбительском
деле, которые она приобрела во Дворце пионе-
ров, помогут ей стать на фронте умелым ради-
стом. В канун Великой Отечественной войны
154
А. И, Попова поступила учиться на физико-мате-
матический факультет Сталинградского педаго-
гического института.
— Многие студенты, в том числе и я, подали
заявления с просьбой направить на фронт доб-
ровольцами. Однажды группу девушек-студенток
вызвали в военкомат. Мы узнали, что нас при-
зывают в армию. Военкомат направил меня
в учебный батальон связи, который находился
под Калачом. Вместе со мной учились девушки-
связисты, прибывшие из других районов области.
Каждый день занимались по двенадцать часов.
Учебную программу, которую ранее осваивали
за полгода, нам предстояло пройти за несколь-
ко недель. Как ни уставали на занятиях, все рав-
но по вечерам находили время для песен.
Подняли нас по боевой тревоге. Началась бом-
бежка. Переправлялись через Дон под взрыва-
ми. Много было раненых. Со всех сторон слы-
шатся взрывы. Во время переправы меня ранило
в ногу. На машинах прибыли в Сталинград. Ле-
читься мне долго не пришлось. Саниструктор из-
влек осколок, и недели через полторы я уже
приступила к дежурству на радиостанции.
23 августа я приняла дежурство вместе с ради-
стом Мезеновым. Вскоре в эфире услышали тре-
вожную радиограмму. Разведчики одного из на-
ших постов сообщали, что к городу приближает-
ся большая группа вражеских самолетов. Мы
сразу передали радиограмму в штаб. С каждой
минутой напряжение нарастало. Сообщения сле-
довали одно за другим. Все они начинались од-
ним словом: «Воздух!» С полевых аэродромов
за Доном к Сталинграду* летели новые и новые
группы фашистских самолетов. Все мы понимали,
какая грозная опасность надвигается на город.
Разведчики постов ВНОС и радисты по-прежнему
несли воинскую вахту. В 16 часов по московско-
му времени наша радиостанция передала сооб-
щение о том, что над городскими кварталами
наблюдатели насчитали около двухсот вражеских
бомбардировщиков. Теперь мы уже сами слыша-
ли их гул в небе, грохот взрывов. Началось вар-
155
барское разрушение города. Гитлеровские само-
леты летели к Волге, сохраняя строй как на
параде, разворачиваясь, пикировали на жилые
дома: сбросив свой бомбовый заряд, улетали на
запад, а им навстречу уже направлялась новая
группа воздушных пиратов. Над городом подня-
лось огромное зарево.
Склоны Мамаева кургана были изрыты ворон-
ками. Удушливый дым проникал в землянку,
в которой дежурили радисты. Нам видно было
с высоты, как горела нефть на Волге. Это была
страшная картина... Все дни наша радиостанция
работала. В это время вражеские танки рвались
к Волге. Некоторые посты ВНОС, с которыми
была связана радиостанция на Мамаевом курга-
не, оказались в окружении. Мы часами ловили
в эфире их позывные. Знали о том, что связисты
пробираются к переднему краю, сохранив свои
походные радиостанции. Трудно передать чувст-
во радости, когда вдруг услышали знакомый по-
черк радиста. Выходя из окружения, они сооб-
щали о том, что видели во вражеском тылу. Пе-
редавали сведения о скоплении вражеских тан-
ков и пехоты. Связисты выполняли свой долг до
конца.
Зенитчики встали на стражу сталинградского
неба задолго до того, как к Волге подошел
фронт. Орудия и пулеметы были установлены
на крышах заводских цехов и железнодорожных
станций, в скверах и на городских улицах. Но
больше всего зенитных батарей располагалось
на подступах к городу. Они стояли в полынной
степи близ Мечетки и поселка Городище, в рай-
оне Гумрака и за Мамаевым курганом. Сотни
стволов были нацелены в небо. Наступил день,
когда зенитчики повернули свои орудия против
танков.
И поныне старожилы Тракторозаводского рай-
она вспоминают о том, как днем 23 августа они
неожиданно услышали раздававшиеся за Ме-
четкой взрывы. Еще никто не знал, что в тот день
колонна вражеских танков, переправившись че-
рез Дон в районе хутора Вертячего, устремилась
156
к Волге. На северных подступах к городу их
встретили огнем зенитчики 1077-го зенитно-ар-
тиллерийского полка. На каждой зенитной бата-
рее здесь служили девушки-комсомолки, недав-
но пришедшие в армию.
Ныне этот подвиг зенитчиков запечатлен на
диораме, созданной в волгоградском СПТУ № 54.
Училище расположено в поселке Водстрой, вы-
росшем в тех самых местах, где сражались зе-
нитчики. Здесь следопыты находят останки ору-
дий, снарядные гильзы, осколки. Диорама в об-
щественном музее воспроизводит один из самых
суровых эпизодов беспримерного поединка
зенитчиков с вражескими бронированными ма-
шинами. На полотне изображен боевой рубеж.
Опаленная огнем земля. Дымящиеся останки
фашистского самолета. Столбы дыма над маши-
нами с черными крестами на броне. Один из
фашистских танков подползает к огневой пози-
ции зенитного расчета. Послан последний снаряд.
Разбито орудие. Зенитчики взяли в руки гранаты.
В глазах воинов застыла самоотверженная реши-
мость сражаться до конца...
Такой предстает перед нами диорама, посвя-
щенная зенитчикам и открытая в СПТУ № 54
в дни 40-летия Победы. Здесь создан музей,
в котором увековечены подвиги воинов 1077-го
зенитно-артиллерийского полка. На стендах со-
браны многие уникальные материалы. На сним-
ках в музее видишь лица воинов, принявших бой
с вражеской бронированной армадой. Несколько
лет их разыскивали следопыты по многим адре-
сам. Учащиеся училища вели раскопки на тех
местах, где сражались зенитчики. В музее пред-
ставлены гильзы, пробитые осколками каски,
саперные лопатки. Год за годом собирает мате-
риалы о героях-зенитчиках следопытский коллек-
тив под руководством подлинного энтузиаста
поисковой группы Людмилы Петровны Фоминиче-
вой, заместителя директора училища по учебно-
воспитательной работе. В музее много фронто-
вых реликвий—солдатские письма-треугольники,
ложка, выплавленная из обломка сбитого гитле-
157
ровского самолета, котелки, обмундирование. Но
главным своим богатством учащиеся считают
собранные более 400 адресов ветеранов-зенит-
чиков. Их письма следопытам, альбомы, воспо-
минания, выступления в печати, магнитофонные
записи тоже представлены на стендах.
Ныне в СПТУ № 54 перед входом в музей
1077-го зенитно-артиллерийского полка помеще-
ны рядом фотографии зенитчиков и социалисти-
ческие обязательства учащихся. Учебные группы
училища борются за право носить имена зенит-
чиков — участников героического боя.
Каждый год 23 августа ветераны вместе с уча-
щимися СПТУ № 54 едут на места, где стояли
зенитные батареи. Находят оплывшие окопы
и воронки, осколки металла. Под степными вет-
рами, среди высохшей полыни ветераны прово-
дят уроки мужества, рассказывают о грозных
событиях, происходивших здесь в августе
1942 года.
О поединке зенитчиков с немецкими танками
рассказывала учащимся на местах боев Римма
Сергеевна Давыденко. Перед войной после окон-
чания школы она поступила учиться в педагоги-
ческий институт. Ушла на фронт из города Ка-
мышина. В зенитном полку стала комсоргом
дивизиона.
— В середине дня двадцать третьего августа
зенитчики нашего полка заметили в степи клубы
пыли. К огневым позициям батарей приближа-
лись колонны танков. Что это были за машины?
Почему движутся к Волге? Бои в те дни шли на
Дону, за десятки километров от Сталинграда.
Каждый день мы читали сводки Совинформбюро
о сражении на подступах к Сталинграду. Позиции
зенитных батарей находились в тылу. В полку еще
не знали, что фашисты в то утро форсировали
Дон и лавина вражеских танков устремилась
к Сталинграду. На их пути стояли зенитные бата-
реи. Других воинских частей на северной окраи-
не города в то время не было... Напряженно
вглядываясь в силуэты машин, показавшиеся на
дороге, зенитчики определили, что это движутся
158
фашисты. Они стремительно приближались. Одна
за другой зенитные батареи открыли огонь. Ору-
дия стреляли в упор по танкам. В степи то в од-
ном, то в другом месте поднимались столбы дыма
от горящих машин. Танкисты стреляли по нашим
огневым позициям. В этой боевой обстановке
отважно проявили себя девушки-зенитчики. Они
подносили снаряды, перевязывали раненых...
В создании музея, расположенного в
СПТУ № 54, повседневно участвует Клавдия Ва-
сильевна Труш. Она помогла следопытам со-
брать десятки адресов ветеранов, ценные фото-
графии и реликвии, стала инициатором добрых
традиций в училище, связанных с памятью о под-
виге зенитчиков.
— В те дни я служила телефонисткой в штабе
полка. Помню, как 23 августа мы услышали тре-
вожные сообщения: в степи замечены танки. Од-
на за другой батареи открывали огонь. Мы пе-
редавали приказ: «Любой ценой задержать
и уничтожить прорвавшиеся танки». Связь рва-
лась от взрывов. Наши телефонистки услышали
в трубке голос командира 1-го дивизиона Да-
ховникаг «На КП прорвались немецкие танки.
Вызываю огонь на себя...» Впоследствии узнали,
что многие на КП погибли...
В музее боевой славы 1077-го зенитно-артилле-
рийского полка помещена фотография Любови
Тимофеевны Асташевой. Перед войной она ра-
ботала в Нальчике на кондитерской фабрике.
В 1942 году сотни девушек — посланцев Ставро-
польского края прибыли в Сталинград. Не-
сколько подруг: Раиса Гипертова, Зинаида Стри-
гоцкая, Анна Белоконь, Татьяна Сапунова, Анна
Латыш, Наташа Никритова, Надежда Шиматыро-
ва и Любовь Асташева — служили вместе
в 1077-м зенитно-артиллерийском полку. Здесь
в районе Спартановки они приняли военную при-
сягу, дали клятву защищать Родину, не щадя
крови и самой жизни.
В памяти Л. Т. Асташевой остались многие
подробности грозных событий 23 августа
1942 года.

— В тот день с утра мы не отходили от при-
боров. В воздухе кружили вражеские самолеты.
То и дело слышалась команда «Огонь!» Наша
батарея сбила один из немецких самолетов Ю-88.
Он упал недалеко от нас. В середине дня наступи-
ла тишина. Старшина объявил, что обедать будем
у орудий. Вместе с Раей Гипертовой и Зиной
Стригоцкой мы стали готовить котелки. Коман-
дир батареи Скакун стоял на бруствере окопа.
Вдруг к нему подбежал командир огневого взво-
да лейтенант Комаров и крикнул: «Показались
немецкие танки!» Все заняли места у орудий.
Комбат Скакун отдал приказ открыть огонь. Мы
увидели, что загорелся вражеский танк, потом
другой. У нас тоже появились убитые и раненые.
Сквозь грохот слышался голос командира:
«Огонь! Огонь!» Над батареей стоял столб пы-
ли, от выстрелов мы все оглохли. Санинструктор
Рая Гипертова бегала от одного раненого к дру-
гому. Кричала мне: «Люба! За мной!» Перевязы-
вали вместе бойцов. Относили их в укрытие.
Я хотела взять сумку с медикаментами из зем-
лянки. Но туда попал снаряд. Земля обвалилась.
Хотелось кричать от обиды. Нужны были бинты,
вата, йод. Разбило бочку с водой. Нечем поить
раненых... Батарея продолжала отбивать атаку
за атакой. У нас осталось всего два орудия. Ко-
миссар Киселев подбадривал бойцов, появлялся
то в одном, то в другом расчете. Девушки-прибо-
ристки подтаскивали снаряды. Уносили от пушек
раненых. И вот уже стреляет всего одно орудие,
а потом и его разбили прямым попаданием. Пе-
ред нашими позициями горели подбитые немец-
кие танки...
Каждый из зенитчиков полка по-своему увидел
и запомнил единоборство с танками. Среди при-
бористов на 9-й батарее находилась Галина Вла-
димировна Соколова-Козлова. До войны она ра-
ботала телефонисткой в отделении связи села
Икряное Астраханской области. Весной 1942 года
Астрахань проводила сотни девушек-доброволь-
цев. Вместе с Галиной Соколовой ушли на фронт
Анна Астахина, Надежда Шевченко, Екатерина
160
Блинова, Мария Ломакина, Таисия Кузыченко
и другие. Они стали зенитчиками 1077-го полка.
О героическом сражении зенитчиков с танками
вспоминала и Анна Кузьминична Яковлева. Мы
познакомились с ней на одной из встреч ветера-
нов-сталинградцев, проходившей в Волжском
в августе 1985 года. Перед войной Аня Яковлева
мечтала стать педагогом. Но здание школы, в ко-
торое она пришла вместе со своими подругами,
было отведено под солдатскую казарму, где они
впервые привыкали к строгому распорядку, под-
гоняли обллундирование. Здесь под ножницами
парикмахера упали на пол их девичьи косы.
Комсомолки стали обучаться военной науке. Им
предстояло стать защитниками сталинградского
неба, А. К. Яковлеву направили прибористом на
батарею, стоявшую неподалеку от Латошинской
переправы. Девушки торопились скорее встать
в боевой строй, знать до тонкостей прибор, ко-
торый станет их оружием на войне. Уходя на
фронт, девушки втайне мечтали о подвигах. Они
еще не видели тогда войны и не знали, что час
испытаний придет к ним в суровом солдатском
обличье, в несколько дней им придется пережить
столько, сколько другим не выпадет и за дол-
гую жизнь.
— В те минуты, когда зенитчики начали боевой
поединок с вражескими танками, на железнодо-
рожной переправе, которую они прикрывали,
скопилось много вагонов с ценными грузами,
необходимыми фронту. Их надо было спасти,
вывезти на восток. Под выстрелы орудий желез-
нодорожники подцепили вагоны, речники повели
паром через Волгу. Они слышали залпы зенит-
ных орудий, отбивавших фашистский натиск. На
этой пяди земли близ переправы, которую защи-
щали зенитчики, были сосредоточены и механиз-
мы, и запасы сырья, и жители с детьми — многие
добирались в Сталинград издалека, преодолев
сотни километров трудного пути. Огневые рас-
четы, продолжая бой, спасали людей и грузы.
Пока паром совершал рейсы, на зенитной бата-
рее были разбиты почти все орудия. Рядом с ни-
6 Заказ № 116
161
ми лежали мертвые тела зенитчиков, сражав-
шихся до последних минут.
...В то самое время, когда на степных рубежах
зенитчики вели бой с прорвавшимися вражескими
танками, другие батареи, расположенные среди
городских улиц и на крышах заводских цехов
Сталинграда, отбивали вражескую атаку с воз-
духа. 23 августа 1942 года сотни вражеских са-
молетов разрушали жилые кварталы, предприя-
тия, больницы, школы, парки, дороги...
Когда начиналась бомбежка, все живое стре-
милось укрыться от воя моторов и сирен, грохота
взрывов, свиста осколков. Но именно в эти
мгновения зенитчики зорко вглядывались в не-
бо, определяя цель. Им нельзя отойти от ору-
дий. Даже если вокруг рвутся бомбы, рушатся
здания.
Бывший приборист Раиса Александровна Галь-
ченко рассказывала о том, как воевали зенит-
чики в дни массированного воздушного налета
на Сталинград:
— Двадцать третьего августа мы услышали гул
моторов со стороны Гумрака. И вскоре увидели
вражеские самолеты. Всего через несколько ми-
нут неподалеку от нас стали рваться бомбы. Но
особенно много фашисты сбросили «зажигалок».
Все пространство вокруг орудий было буквально
усеяно этими небольшими бомбами. Горели тра-
ва, деревянные постройки стадиона. У одного из
зенитчиков обгорели руки, у нас слезились глаза
от удушливого дыма, мы задыхались в копоти,
но бойцы продолжали стрелять. Никто не уходил
в укрытие. Как известно, после двадцать третьего
августа в городе не было отбоя воздушным тре-
вогам. Для нас дни и ночи слились в сплошной
грохот. Вокруг горели улицы. Слышались стоны
раненых. На нас пикировали вражеские самоле-
ты, а зенитчики стреляли в упор. Мы были в гря-
зи, масле, солидоле. Не помню даже, когда
и что ели...
Раисе Александровне Гальченко особенно за-
помнилось 4 сентября 1942 года. В тот день ору-
дия зенитной батареи стояли на западной окраи-

не Сталинграда. Зенитчикам пришлось стрелять
и по самолетам, и по танкам противника.
Р. А. Гальченко продолжала:
— Мы отчетливо увидели в степи вражеские
машины. Они подошли совсем близко. Командир
батареи приказал выкатить два орудия на пря-
мую наводку. Зенитчики открыли огонь... Нужны
были снаряды. Все девушки-прибористки стали
подносчиками снарядов. Мы бежали к машине,
которая стояла в лесополосе. Здесь находились
ящики со снарядами. Конечно, попал бы снаряд
в кузов, и все поднялось бы на воздух. Но разве
будешь думать об опасности во время боя? Бе-
решь снаряд, вес которого 16 килограммов, по-
ворачиваешь головкой вверх и бежишь к ору-
дию. А в это время на огневой позиции то
в одном, то в другом месте раздаются взрывы.
Фашистские танкисты стреляют по нашим ору-
диям. Зенитчики оказались на переднем крае
фронта. Это были тяжелые часы.
Запомнился такой эпизод. Вместе с подругой
Ниной Чепраковой мы взяли с машины по сна-
ряду и поспешили на огневую позицию. Впереди
шла Нина, за ней торопилась я. Вдруг меж-
ду нами завертелся клуб пыли. Это взорва-
лась мина. Нина упала, уронив снаряд на землю.
Моя подруга была ранена в ногу. Ей пришлось
долго пробыть в госпитале. На батарее было
много раненых. Бомба попала прямо в орудий-
ный расчет сержанта Малаева. Мы, несколько
девушек, выскочили из посадок, подбежали
к этой огневой позиции. Нашли убитого коман-
дира орудия Малаева. Вынесли раненых в балку,
перевязали. Девушки были не только подносчи-
ками снарядов, но и санинструкторами.
В тот день мы увидели, что танки повернули
в сторону, не пошли на батарею. Одно за другим
вышли из строя наши орудия. Не осталось снаря-
дов. Нас вскоре переправили за Волгу. Потом мы
снова вернулись на правый берег Волги, в сра-
жающийся Сталинград. Вели огонь по самолетам
около завода «Баррикады».
Когда вспоминаешь об этих днях, то с гордо-
6*
163
стью думаешь о том, что девушки-новобранцы
с честью выдержали трудные испытания. Никто
из нас до той поры не знал, как трудно оставать-
ся на месте, когда над огневой позицией сни-
жается вражеский самолет, открывая огонь из
пулеметов, стреляя из пушек. В такие минуты
кажется, что ты смотришь в глаза смерти. Но
глаза, руки и нервы твои напряжены. Мы ведем
поединок с вражескими пиратами. Никто из де-
вушек не струсил, не оставил своего места. В те
дни на счету батареи было немало сбитых са-
молетов...
В Волгограде мне удалось разыскать Нину
Ивановну Чепракову. Ныне она работает в обла-
стном управлении «Медтехника», Н. И. Чепракова
ушла на фронт с первого курса педагогического
института. В дни Сталинградской битвы служила
прибористом на зенитной батарее.
В ее рассказе звучит и тема верной солдат-
ской дружбы. Как и многие фронтовики, она
убеждена в том, что осталась в живых благодаря
помощи боевых друзей.
— Это случилось в те дни, когда наша батарея
стояла в районе кладбища. Ночью копали окопы
и траншеи, а утром начался бой. Зенитчики стре-
ляли и по самолетам, и по танкам. Девушки под-
носили снаряды. Я бежала со снарядом в руках,
и вдруг меня будто палкой ударило по колену.
Я упала. Со снаряда, которой несла к орудию,
не успела снять колпачок, он, к счастью, не взор-
вался. Ко мне подбежала санинструктор. Отнесли
меня в землянку. У меня ранение в коленный
сустав. Пришла моя подруга Юния Беляева, с ко-
торой вместе уходили на фронт. Она заплакала,
обняла меня. Девушки положили меня в кузов
полуторки, которая подвозила снаряды. Юния
Беляева села рядом со мной. Поехали к перепра-
ве. По дороге нас обстрелял самолет. Я кричу
подруге: «Прыгай, Юня! Добьет нас фашист!»
Но она держит меня, не бросает, не уходит. Так
и доехали вместе. От сильной тряски нога болит
нестерпимо. Никаких обезболивающих средств
у санинструктора не было. Приходилось терпеть
164
самую сильную боль,.. На переправе увидели
огромное скопление машин. И снова Юния, спрыг-
нув с полуторки, побежала кого-то искать, дока-
зывать, что нашу машину надо пропустить в пер-
вую очередь. Ко мне в кузов положили еще од-
ного раненого, и машина въехала на паром. Юния
осталась на берегу, помахав мне рукой на про-
щанье. Начался мой долгий путь по госпиталям,
а потом я снова вернулась на фронт. Воевала
в другой воинской части. Но всегда грело сердце
воспоминание о том, с какой заботой отнеслась
ко мне подруга Юния Беляева. До конца войны
мы ничего не знали друг о друге. Встретились
с Юнией снова в Сталинграде, в педагогическом
институте, откуда уходили на фронт. Это было
уже в 1945 году. Бросились друг к другу, обня-
лись, расспросам не было конца. Мы на всю
жизнь остались подругами. Юния ныне живет под
Ленинградом, я — в Волгограде. Переписываемся,
ездим друг к другу в гости...
Валентина Петровна Злобина перед войной по-
ступила учиться в сельскохозяйственный техни-
кум, мечтала стать зоотехником. Но Родина по-
звала на фронт, и Валентина Злобина освоила
военную профессию. Она служила разведчицей
во взводе управления одного из дивизионов
1087-го зенитно-артиллерийского полка.
— Мы несли дежурство на крыше Дворца
культуры завода «Баррикады»,— рассказывала
Валентина Петровна.— Как известно, это здание
построено на возвышенности, сверху нам хорошо
был виден весь поселок, крыши заводских цехов,
на которых стояли наши зенитные орудия. Мы
наблюдали за воздухом постоянно, днем и но-
чью. Деревянная будка, в которой сидела теле-
фонистка, тоже стояла на крыше. Заметив вра-
жеский самолет, мы должны были определить
его тип, высоту и направление полета. Сейчас
вспоминаешь и думаешь: как выдержали? Ведь
мы были молодыми девушками. Я ушла на
фронт со второго курса техникума. С учебной
скамьи сразу шагнули в пламя войны. Взять нашу
боевую работу. Что может быть страшнее, чем
165
стоять на крыше здания, когда вокруг идет бом-
бежка? Но ты не можешь уйти, укрыться в убе-
жище. Ты должна зорко наблюдать за тем, что
происходит в это время в воздухе и на земле.
Я сообщаю в штаб, какие летят самолеты,
где упали бомбы, где появились пожары. Помню,
однажды вблизи Дворца культуры, где мы дежу-
рили, взорвалась бомба, меня опрокинуло и по-
несло по крыше. Мне удалось зацепиться за
ограждение, не сорваться вниз.
Рождение памяти на опаленной войной земле
можно сравнить с пробившимся сквозь толщу
земли родником, который бьет сначала тонкой
серебряной струйкой, а потом, вобрав в себя
другие родники, малые и большие притоки, об-
ретает полноводное течение. В любом деле есть
такое начало. Вот какую историю, связанную
с увековечением подвига сталинградских зе-
нитчиков, рассказала Надежда Николаевна Ста-
рикова, в недавнем прошлом — преподаватель
русского языка и литературы школы № 46 Вол-
гограда.
Это было в 1974 году. Однажды в школу
пришла незнакомая женщина с орденскими план-
ками на груди. Оказалось, это бывшая зенитчица
Вера Николаевна Пашинова. Она приехала в Вол-
гоград из города Еланец Николаевской области,
чтобы попытаться найти своих однополчан, а так-
же местных жителей, помогавших воинам, побы-
вать на том месте в Верхней Ельшанке, где
стояла батарея в августе 1942 года. В тот же день
бывшая зенитчица вместе с Н. Н. Стариковой
и группой следопытов отправилась на окраину
поселка. По заросшей кустами балке поднялись
на высотку. Нашли осыпавшиеся траншеи, гиль-
зы, осколки. На этом месте стояли орудия, здесь
погиб боевой расчет... В тот день следопыты при-
несли в школу первые реликвии, найденные на
местах, где сражались зенитные батареи.
В. Н. Пашинова выступила перед ребятами, при-
звала их по долгу памяти начать поисковую ра-
боту, посвященную зенитчикам 748-го зенитно-
артиллерийского полка. В школе была создана
166
поисковая группа под руководством педагога
Н. Н. Стариковой. Первые адреса ветеранов-зе-
нитчиков нашли в Волгограде. А потом поиск
начался по всей стране. Школа провела первый
сбор ветеранов полка. На него приехали всего
восемь человек. С годами следопыты разыскали
десятки адресов зенитчиков. В школьном музее
хранятся письма, фотографии, фронтовые ре-
ликвии.
Когда готовился этот очерк, в Доме офицеров
собралась группа женщин-ветеранов 748-го зенит-
но-артиллерийского полка. Среди них были
П. Я. Зверкова, П. И. Милованова-Палаткина,
Е. И. Шапиро. Они вспоминали о том, как воевали
на подступах к Сталинграду.
Каждая из зенитчиц запомнила эти события
по-своему. Полина Милованова ушла на фронт
из Перелазовского района Волгоградской обла-
сти. Как и многие другие девушки, недавно при-
шедшие в армию, испытывала в те суровые дни
и отчаянье при виде погибших и раненых боевых
товарищей, и мужество, которое обретают
в бою. Вот еще одно свидетельство того, как
девушки становились воинами, с честью защища-
ли Родину.
— У меня был такой случай,— рассказывала
Полина.— Я увидела, как упал командир огнево-
го взвода Петр Нечаев. Осколком его ранило
в живот. Подбежала к раненому, спустила его
в траншею, перевязала. А потом почти двести
метров тащила Петра Нечаева по земле в безо-
пасное место. Подошла машина за ранеными,
и мне удалось его быстро отправить на перепра-
ву. Вернулась к своим товарищам на батарею.
Не знала, что было дальше с лейтенантом Нечае-
вым, смогли ли его переправить через Волгу,
выжил ли он. Какова же была моя радость, когда
спустя более 30 лет мы с Петром Нечаевым
узнали друг друга на встрече ветеранов-зенит-
чиков нашего полка. Оказалось, что его вовремя
доставили в госпиталь, сделали удачную опера-
цию. Теперь он живет в Гродно. Мы вспоминали
с ним, как мне тогда удалось дотащить его до
167
дороги. А он, раненый, понимая, как мне прихо-
дится тяжело, помогал, отталкивался ногами. Так
в боевой обстановке тогда спасали друг друга...
Наша батарея сражалась героически. Приходи-
лось менять огневые позиции. Девушки тоже
помогали быстро окапываться. Одно за другим
снарядами разбивало орудия. Погибали расчеты.
Но оставшиеся в живых продолжали вести огонь...
Бывшая телефонистка Е. И. Шапиро в эти часы
дежурила на командном пункте. Она вспоминала
о том, как сквозь грохот взрывов принимала
приказ: «Задержать танки! Сражаться до по-
следнего!»
В подвиг каждой зенитной батареи, защищав-
шей небо Сталинграда и сражавшейся против
вражеских танков, вошли в те дни и отвага, и ма-
стерство девушек-добровольцев.
На диораме в музее Волгоградского металлур-
гического завода «Красный Октябрь» изображе-
на объятая пламенем автомашина, на которой,
слившись с зенитным пулеметом, ведет огонь
бесстрашная девушка. Так в музее увековечена
память об отважной зенитчице Маше Барсуковой.
Ее называют «огненной пулеметчицей». Глядя на
выразительное художественное полотно, запечат-
левшее последний бой Маши Барсуковой, вспо-
минаешь о пламенном сердце Данко, сгоревшем
ради счастья людей.
Мария Барсукова родилась в городе Железно-
водске. Окончила школу, потом бухгалтерские
курсы. Перед войной работала бухгалтером
в одном из санаториев Пятигорска. Весной
1942 года Маша Барсукова вместе с другими де-
вушками-добровольцами прибыла в Сталинград.
Она была зачислена в 791-ю отдельную зенитно-
пулеметную роту. Стала пулеметчицей. В районе
завода «Баррикады» на глазах однополчан де-
вушка совершила свой подвиг.
Один за другим вражеские самолеты кружили
над заводом, заходили на бомбежку. Среди гро-
хота и свиста железа Маша вела по ним огонь.
Стреляли и другие зенитные установки. Один из
вражеских самолетов, задымившись, упал на раз-
168
рушенные здания. Другой немецкий лётчик на
бреющем полете прошел над автомашиной, на
которой находилась пулеметная точка Маши
Барсуковой. И вот боевые товарищи заметили,
что автомашина загорелась. Но из дыма и пла-
мени еще раздавались пулеметные выстрелы.
Маша Барсукова стреляла по врагу. Сколько
мгновений длился этот поединок? Девушка буд-
то слилась с пулеметом.. Такой и осталась в па-
мяти фронтовых товарищей эта картина. Вокруг
машины бушует огненный смерч. Пламя подби-
рается к самой девушке. Но из огненных снопов
слышатся пулеметные очереди.
В работе над очерками о женщинах — участни-
ках Сталинградской битвы —мне довелось встре-
тить немало энтузиастов — хранителей историче-
ской памяти. Бывшая зенитчица 1078-го зенитно-
артиллерийского полка Агриппина Прохоровна
Филиппова, с которой мы познакомились в Вол-
гограде, показала мне рукописный сборник,
в котором собраны воспоминания ее однополчан.
Здесь немало документальных свидетельств
о подвиге женщин-зенитчиц, их рассказы. Одна
из глав этого сборника посвящена комсомолке из
Астрахани Клавдии Юдиной, ставшей стереоско-
пистом на зенитной батарее. И судьба ее, и пере-
живания были типичны для тех дней. Не страх
и смятение, а мужество солдата приходило к де-
вушкам в сражении.
В тот день группа девушек ушла на озеро ис-
купаться и постирать белье. Вдруг они услышали
приближающийся с запада гул самолетов и едва
выбрались на берег, как началась бомбежка.
Будто огненный смерч носился по воде. Девушек
обдало песком и илом. Клава Юдина ощутила
резкую боль в ноге. Рядом услышала стоны. Ра-
нены Галя Максимова, Анна Анисимова, Мария
Стульнева. Разорвав свою рубашку, Клава стала
перевязывать подруг, помогла отправить их
в медсанбат. Сама же она отказалась уехать на
переправу, посчитала свое ранение незначитель-
ным. Прихрамывая, опираясь на палку, добра-
лись до батареи. Орудия вели огонь по самоле-
169
там. Два из них пошли к земле, оставляя за
собой дымный след. Клава Юдина, заняв свое
место на боевом посту, тоже была участником
этого поединка.
Ночью зенитчики занимают новый рубеж.
Превозмогая боль, Клава берется за лопату, вме-
сте с подругами перетаскивает снаряжение.
И снова пришлось испытать разрушающую силу
взрывной волны, тяжелое удушье в обвалившемся
земляном укрытии. Снаряд попал в дальномер-
ное отделение, где находились Клава Юдина
и ее подруги. Земляная ниша обрушилась и за-
сыпала их. Еще вчера девушки среди взрывов
метались от одного красноармейца к другому,
перевязывая их. А теперь бойцы откапывают их
из землянки, помогают выбраться, вытаскивают
на воздух... Только через несколько дней Клава
Юдина вместе с другими ранеными переправ-
ляется через Волгу. И здесь «мессершмитты»
кружат над головами, обстреливают переправу.
В нескольких метрах от берега девушки-зенитчи-
цы, прыгнув в воду, добираются до берега. Толь-
ко на левом берегу Волги они почувствовали
и боль, и усталость, какие бывают после перене-
сенной смертельной опасности.
Тамара Федоровна Красикова перед войной
работала бухгалтером на консервном заводе
в Астрахани. Ушла на фронт добровольцем. Вме-
сте с группой девушек-земляков весной 1942 года
ее направили в 1078-й зенитно-артиллерийский
полк. На одной батарее служили Клавдия Тимофе-
ева, Агриппина Заметалина, Нина Андреева, Ели-
завета Кулебанина, Анастасия Ряузова. Орудия
стояли в степи у разъезда Конный. И когда де-
вушки впервые прибыли на батарею, вокруг они
увидели мирную картину. Солнце подсушило
степные травы, блестели листья боярышника, ве-
тер доносил запах полыни. Трудно было пред-
ставить в эти теплые дни, что пройдет совсем
немного времени, и эти степные просторы станут
полем боя. Т. Ф. Красикова вспоминала о том,
как в конце августа самолеты пикировали на ба-
тарею, где она служила прибористом. Выстрелы
170
орудий, взрывы, звуки команд — все слилось
в сплошном грохоте. Самолеты снижались над
орудиями, изрыгая смертоносное железо, а зе-
нитчики, оставаясь на своих местах, вели огонь.
Каждая минута, полная тревоги и соленого сол-
датского труда, решает исход боя. Наступил
момент, когда прибористам тоже раздали бу-
тылки с горючим — в степи показались враже-
ские танки... Всего за несколько дней девушки
стали обстрелянными бойцами.
В Москве я познакомилась с еще одним вете-
раном 1078-го зенитно-артиллерийского полка.
Елена Марковна Малочкина ныне работает глав-
ным специалистом в одном из московских
проектных институтов. В дни Сталинградской
битвы она была замполитом батареи. В самой
суровой обстановке ей было доверено говорить
молодым воинам о долге перед Родиной.
Е. М. Малочкина перед войной работала в шко-
ле на небольшой станции Раевка в Башкирии.
В апреле 1942 года вместе с ней ушли на фронт
комсомолки Анна Иванова, Мария Мельникова,
Мария Кувшинчикова, Рита Александрова, Анна
Ключник, Галина Евграфова, Валентина Решетни-
кова, Мария Надежкина, Мария Моргачева, Валя
Карпова — все девушки из поселка Раевка потом
служили в одной зенитной батарее 1078-го зенит-
но-артиллерийского полка. Подруги привыкли
делиться друг с другом и вестями из дома, и по-
следним сухарем, и водой из походной фляги.
9-я батарея, на которой они стали дальномерщи-
цами, разведчицами, находилась в степи, при-
мерно в 4—5 километрах западнее поселка
Городище. Одними из первых зенитчики замеча-
ли в воздухе летящие к Сталинграду вражеские
самолеты и открывали огонь.
Елена Малочкина рассказывала:
— И военный опыт, и комиссарские навыки
мне пришлось осваивать одновременно. В степи,
на огневой позиции батареи меня приняли канди-
датом в члены Коммунистической партии. Пом-
нилось всю жизнь это собрание. Где-то на западе
гремит канонада, а зенитчики-коммунисты сидят
171
на высохшей полыни, смотрят на меня испытую-
ще и дружелюбно. Рекомендации мне дали
командир батареи Копылов и командир огневого
взвода Кульчицкий. О чем говорили на этом про-
водившемся накоротке собрании? Какие давали
мне напутствия? Слова были тогда об одном —
отдать все силы, а если понадобится, то и жизнь,
чтобы защитить Родину. Став замполитом, я по-
няла, что самое главное в моей работе—знать
каждого бойца на батарее, найти к нему подход
и суметь подать пример в сложной фронтовой
обстановке. Помню, с каким живым интересом
зенитчики всегда ожидали сообщений о том, как
идут дела на всех фронтах и под Сталинградом.
Я ходила в штаб дивизиона, приносила свежие
газеты и боевые листки, читала их вслух, если
была такая возможность, а чаще пересказывала
содержание. Выбирала наиболее яркие эпизоды,
сообщала о подвигах наших воинов. Известно,
что на войне бойцу необходимо не только воин-
ское мастерство, но и особая психологическая
подготовка, вера в то, что он может совершить
казалось бы невозможное, когда речь идет о за-
щите родной земли. Я выбирала из газет такие
примеры, в которых с особенной силой раскры-
валось мужество бойцов. Конечно, эту агитацион-
ную работу проводила на батарее в относительно
спокойной обстановке. А когда батарея вступала
в бой, то приходилось и снаряды таскать, и пе-
ревязывать раненых, и ночью пробираться с до-
несением в штаб дивизиона. Если орудия снима-
ются с огневой позиции и перемещаются на но-
вое место, то замполит тоже хватает саперную
лопатку и копает землю вместе со всеми, чтобы
успеть подготовить ровики и окопы...
Елена Марковна Малочкина передала мне копии
фронтовых газет, которые она читала на батарее
в дни Сталинградской битвы. Заметки, опублико-
ванные в них, написаны по горячим следам сра-
жений. Бойцы и офицеры писали их в землянках
и окопах, положив листок бумаги на днище ко-
телка или приклад винтовки. В этих фронтовых
материалах немало приводится примеров, сви-
172
детельствующих о подвигах девушек-зенитчиц
полка. Приведем эти строки, в которых чувство-
валось горячее дыхание боя:
«С раннего утра и до позднего вечера над ба-
тареей кружились вражеские самолеты... Развед-
чица Лидия Чепурнова, маленькая загорелая де-
вушка, целыми днями находилась на боевом
посту... Четкие, точные доклады разведчика помо-
гали батарее встречать врага метким огнем».
«23 «юнкерса», включив сирены, стали пикиро-
вать на батарею. Снаряды в ровиках кончались.
Тогда санинструктор комсомолка Николаева, те-
лефонистка комсомолка Показеева, рискуя жиз-
нью, под свист авиабомб стали подносить снаряды
из запасных ниш. По-пластунски, прижимаясь
к земле, они за время боя перенесли по 31 сна-
ряду. Их примеру последовали прибористки
и разведчицы во главе с зам. политрука Неуст-
роевой».
«В результате бомбежки и обстрела артилле-
рийским и минометным огнем связь батареи
с дивизионным командным пунктом часто нару-
шалась, но, несмотря на это, отважные связистки
красноармейцы Багдан, Запольская, Морозова,
Левакина, невзирая на грозящую опасность,
обеспечивали восстановление связи. Рискуя быть
убитой или раненой, разведчик Устюгова первая
обнаружила фашистов, выкатывающих два ору-
дия против батареи. Разведчица Любова обнару-
жила фашистов, подбиравшихся к батарее».
Ветераны-женщины рассказывали не только
о суровых боях, в которых обретали воинскую
закалку. Они вспоминали и о том, каким был для
них солдатский быт. Трудно было не только ов-
ладеть своим оружием, но научиться день за
днем жить в землянках и окопах, совершать
долгие переходы, сутками не снимать шинели
и сапог. Об этом вспоминала Мария Львовна
Чудина, бывшая зенитчица-дальномерщица, слу-
жившая в 1079-м зенитно-артиллерийском полку:
— Что было самое трудное для нас на войне?
Самое трудное — это повседневный солдатский
труд, без которого не будет победы. Когда мы
173
уходили на фронт, то думали о подвигах, кото-
рые представали перед нами в ореоле романтики.
Но оказалось, что на войне надо прежде всего
работать. Как только прибыли на позиции, стали
не только изучать устройство прибора, но и взя-
ли в руки лопаты. Копали ходы сообщения. А как
обживали солдатские землянки? Ведь это тоже
непростое дело. Сейчас вспоминаем, и самим
не верится. Мне запомнилась одна землянка,
в которой всегда было мокро. Вода текла по
стенкам, капала с потолка. Мы поднимались
с нар и ступали в воду. Посередине землянки
стояла металлическая печка, но все равно одеж-
да не просыхала. Но и землянка у нас не всегда
была. Приходилось спать на земле и среди руин.
Остался в памяти такой случай. Когда осенью
1942 года нас переправили за Волгу, мы, усталые,
устроились спать под низкорослыми деревцами.
Укрылись шинелями. Ночью пошел дождь. Я про-
снулась— подо мной прямо-таки ручей бежит.
Кругом вода. И посушить одежду негде. Ночью
костры разжигать было строжайше запрещено...
Ведь над нашими огневыми позициями летали
вражеские самолеты... Всем девушкам хотелось
выглядеть опрятными. О том, как стирали и при-
водили в порядок солдатскую форму, об этом
можно долго рассказывать. Ведь нам приходи-
лось и по земле ползать, и шагать по пыльным
дорогам, и пережидать бомбежку. И вот, скажем,
постираешь где-нибудь в речке гимнастерку
и юбку. Погладить негде. Утюгов у нас, конечно,
и в помине не было. Девушки так приспосабли-
вались: после стирки одежду на ночь укладывали
на нарах под себя. Так и сушили и «гладили»
юбки или гимнастерки... Мы знали любую сол-
датскую работу. Нам приходилось и толкать ма-
шины на болотах, и совершать марши под дож-
дем, и долбить мерзлую землю. Все выдер-
жали...
Они ушли на войну молодыми. Многим из них
не пришлось еще испытать в жизни любви. Ког-
да эшелоны двигались к фронту, из каждой теп-
лушки, в которой ехали девушки, слышались
174
песни не только фронтовые, но и лирические.
Молодость в любой, даже самой грозной обста-
новке, брала свое. Юные девушки, впервые уехав
из дома, мечтали где-то на фронтовых путях-до-
рогах встретить своего единственного, суженого.
Война испытывала их характеры, волю и чувства.
Вся жизнь здесь была посвящена солдатскому
долгу.
— Когда я вижу в некоторых современных
фильмах о войне девушек-воинов с красивыми,
ухоженными прическами, в тщательно отутюжен-
ной форме, мне становится как-то неловко,— го-
ворила Мария Чудина.— Может быть, на экране
это выглядит эффектно, но ветераны войны пом-
нят, что в наших фронтовых буднях все выглядело
более прозаично. И уж совсем неудобно бывает
смотреть, когда на фоне боевой обстановки
происходят различные романтические истории.
По моим воспоминаниям, все было сложнее. Ко-
нечно, бывало, что девушки поверяли друг другу
душевные тайны. Но у нас чаще всего не было ни
времени, ни возможности даже словом переки-
нуться с тем, кто пришелся по сердцу. На батарее
об этом и подумать нельзя было. Ведь каждому
повседневно приходилось много работать. И об-
становка складывалась тревожная. Фронт есть
фронт. Самое трудное было переживать гибель
парней, к которым тянулись всей душой, но по-
рой не успели даже объясниться. Это и поныне
в памяти у каждого- Не передать горькие пере-
живания девушки, на глазах которой погибает
любимый человек. А ведь это пережили на фрон-
те многие из нас. Мне помнится такой случай,
происшедший на окраине Сталинграда. У нас на
батарее была прибористка Аня Егорова. Мило-
видная, небольшого роста, добродушная, весе-
лая, у нее был красивый голос. Подруги знали,
что Аня полюбила командира орудия Нестерова.
И вот на наших глазах случилась беда. Снаряд
попал прямо в орудие. На месте, где стояла пуш-
ка, оказалась воронка... Потом мы нашли только
клочок красноармейской книжки старшего сер-
жанта Нестерова. Даже похоронить его не могли.
175
Погиб и весь расчет. Сколько потом за долгие
месяцы войны было таких же тяжелых случаев.
Не успели встретиться, как война разлучила на-
всегда.
Связь называли нервом армии. В бою обста-
новка меняется очень быстро. И чтобы в каждую
минуту быстро и четко передавались команды
и донесения, нужна оперативная связь. От ее
надежности зависел успех сражения. Тонкие жил-
ки телефонного провода часто проходили по по-
верхности земли. Они нередко рвались бомбами
и снарядами. И тогда на линию выходили связи-
сты. Никто не мог ждать, пока утихнет бой.
Линейщики под огнем противника исправляли
линию. Фашисты особо охотились за землянками
и окопами, в которых работали связисты. Но да-
же если вокруг раздавались взрывы, телефони-
сты не отходили от аппаратов. Чем напряженнее
складывалась боевая обстановка, тем более не-
обходимой была их работа. Среди связистов
в Сталинграде служило немало девушек, недав-
но пришедших в армию.
В Волгограде мы познакомились с Александрой
Николаевной Пресновой-Кузнецовой. В дни Ста-
линградской битвы она была командиром отде-
ления связи в одном из дивизионов 73-го гвар-
дейского зенитно-артиллерийского полка. Перед
войной работала учителем в станице Суводской.
Добровольцем ушла на фронт. В ее словах ожи-
вают полные повседневной тревоги фронтовые
будни связистов-линейщиков:
— Батареи находились в двух-трех километрах
от штаба дивизиона. Нам надо было обеспечи-
вать надежную связь в любое время. Связистами
служили девушки Евдокия Дрямова, Мария Ска-
калина, Анна Степаненко и другие. Все пришли
в армию по комсомольскому набору. Днем и но-
чью — всегда мы были наготове. Спали в обмун-
дировании. Как только поступал сигнал, что
нарушена связь, кто-нибудь из связистов выска-
кивал из землянки, выходил на линию. Снаря-
жение у линейщика было нелегкое. Берешь
катушку с проводом, телефонный аппарат, на
176
плече — винтовка. Казалось бы, надо пройти не-
большое расстояние, если судить по меркам
мирного времени. Но мы шли под огне/л. На
всем пути каждый метр телефонного провода
нам приходилось ощупывать руками, чтобы най-
ти порыв. Это была трудная и опасная работа.
Мы ползали и в дождь, и в снег, и под ураганным
ветро/л. Особенно тяжело приходилось ночью.
Взрывом концы провода разбрасывало в разные
стороны, рвало в нескольких местах. И вот в тем-
ноте, не теряя ни минуты, надо было восстано-
вить линию.
«Есть связь!» — кричал дежурный телефонист,
услышав, что линия снова ожила. За этими двумя
словами всегда был напряженный труд связистов.
А. Н. Преснова-Кузнецова приводила немало
эпизодов, которые свидетельствовали не только
об опасной работе линейщиков, но и о тех осо-
бенных отношениях, которые складывались меж-
ду фронтовиками. Вот один из таких случаев.
А. Н. Преснова-Кузнецова однажды ночью одна
ушла на линию. Батарея, с которой была нару-
шена связь, находилась всего в двухстах метрах
от КП дивизиона. Взяв в кусачки конец провода
от самой землянки, командир отделения привыч-
но ощупывала линию. Обрыв обнаружила под
мостом, но никак не удавалось найти второй
конец. Девушка ползала в глубоком снегу, раз-
рывала его руками, пытаясь нащупать телефон-
ный провод. В это время начался шквальный об-
стрел. Наступили томительные мгновения.
— Связисты решили, что я погибла,— расска-
зывала Александра Николаевна.— Нет ни меня,
ни связи. Но в этот момент мне удалось, нако-
нец, нащупать в снегу и ухватить второй конец.
Я еще не успела соединить провода, только под-
няла их с земли, и связь прошла по моим рукам.
На КП сразу услышали и поняли, что я жива.
Потом мне рассказывали, как девушки закричали
от радости. А я стала зачищать концы провода,
достала изоляционную ленту. Потом, когда вер-
нулась в землянку, увидела, как девушки пере-
живали за меня и радовались моему возвраще-
177
нию. Такой была наша фронтовая дружба, кото-
рая выручала в самых трудных ситуациях,
помогала забывать об усталости...
Многим связистам не приходилось пускать
в ход оружия. Потому и случалось им нередко
видеть снисходительные улыбки: «Что, мол, за
воины с телефонными трубками в руках...» Но
каждый, кто видел на фронте их повседневную
работу, понимал, что она требует особенной му-
жественной сосредоточенности в самой сложной
и опасной обстановке.
Ольга Федоровна Чичерова в дни обороны
Сталинграда служила телефонисткой на КП
1079-го полка. Она также подтверждала, насколь-
ко ответственна была работа телефонистки:
— Мы часто дежурили втроем — Нина Слезки-
на, Галя Сорокина и я. Нам надо было с абсолют-
ной точностью принять и передать по телефону
распоряжения и сводки. Скажу о том, что мы
пришли на фронт молодыми, нам не хватало опы-
та, военных знаний. Все приходилось быстро
осваивать в боевой обстановке, как говорится,
схватывать на лету. Ведь никто из нас не имел
права ошибаться. От любой неточности могли
произойти самые тяжелые последствия. Скидок
на молодость и неопытность не стали бы делать.
Шла война, и с каждого спрос был особый. На-
верное, самым трудным было для телефони-
стов — передавать приказы во время боя. Пред-
ставьте такую картину. Летят вражеские самоле-
ты. Открывают огонь зенитные батареи. В это
время командир полка наблюдает за боем
и передает распоряжения в дивизионы. Нам нуж-
но точно, до единого слова, передать приказ по
телефону. Трудности состояли не только в том,
что от взрывов рвались провода. Каждому из нас
приходилось вырабатывать в себе особенные
качества. Фашистские самолеты заходят на бом-
бежку, на противоположном конце провода то-
же слышны взрывы, а ты должен сосредоточить
все свои силы и мысли на одном услышать
приказ и мгновенно точно передать его по на-
значению.
178
В полуразрушенном подвале под Мамаевым
курганом три подруги-связистки: Галина Соро-
кина, Нина Слезкина и Ольга Чичерова — обме-
нялись адресами и договорились: если кто из них
погибнет, оставшиеся в живых сообщат об этом
родным. Под грохот бомбежки они написали один
текст письма и разослали его в три адреса. Вот
это письмо: «Дорогие родители! Посылаем вам
письмо из сражающегося Сталинграда. Здесь
идут бои за каждый дом и улицу. Умрем, но
в плен не сдадимся. Если я погибну, то погибну
честно, защищая Родину». В этом письме пере-
даны мысли и чувства, которыми жили защитники
Сталинграда. К счастью, подруги-связистки оста-
лись живы.
О боевой работе связистов в зенитном полку
говорила Валентина Андреевна Морозова-Бога-
това. Она служила телефонистом на одной из
батарей 1078-го зенитно-артиллерийского полка.
— Наша батарея стояла вблизи села Орловка,
севернее Сталинграда,— рассказывала Валенти-
на Андреевна.— Здесь мы получили боевое кре-
щение. С чего начинался труд телефониста на
войне? Как и любого солдата—с земли и лопа-
ты. Нам надо было отрыть ровик, ход сообще-
ния. Под Сталинградом телефонисты батареи
работали под открытым небом. Около телефон-
ного аппарата мы сидели в тесном ровике, непо-
далеку ухали орудия. Мы были очевидцами
каждого поединка зенитчиков с вражескими
самолетами. Когда начиналась бомбежка, мы не
могли уйти в укрытие. Так и оставались в откры-
том ровике. Припадешь ближе к земле и слышишь
неподалеку взрывы. А если бомбили батарею,
это значит — надо восстанавливать связь. Одна
из нас вылезала из ровика и шла по линии.
А другая оставалась дежурить у телефона. Ду-
мали тогда не о* жизни, а о том, как выполнить
боевое задание. Каждый из нас помнил о своем
долге. Среди свиста и грохота, от которого болели
перепонки, нам надо было услышать зуммер те-
лефона и голос в телефонной трубке, отчетливо
передать поступивший приказ. Чтобы представить
179
себе, в какой по-настоящему фронтовой обста-
новке нам приходилось работать, приведу такой
пример: вместе с подругой мы торопились из
землянки на дежурство. В это время неподалеку
разорвалась мина и телефонистку, которая полз-
ла по-пластунски рядом со мной, ранило в ногу.
Я стала ее перевязывать, помогла добраться
в землянку. На дежурстве осталась одна. Непо-
далеку стреляют орудия, слышатся взрывы, а мы
не отрываем от уха телефонной трубки...
Осенью 1942 года газеты многих городов
мира на первых страницах печатали слово —
Сталинград. Имя города на Волге стало символом
стойкости и мужества, героической борьбы с фа-
шизмом. Люди читали сообщения о боях на Ма-
маевом кургане, в заводских цехах, на сталин-
градских улицах. О них в те дни говорили на
митингах и в солдатских теплушках, отправляв-
шихся на фронт, в рабочих столовых и в кругу
семьи. Известия о сражении на Волге вселяли
в сердце надежду на победу. Но прежде чем
сведения о боях в Сталинграде попадут в эфир
или газетные полосы, они должны были пройти
многие работавшие под огнем пункты связи. Фак-
ты боевой обстановки, примеры самоотвержен-
ных подвигов, фамилии героев сражения сначала
по телефонам и на клочках бумаги передавались
в тылы переднего края. Сколько связистов, рискуя
жизнью, под огнем соединяли концы проводов,
чтобы линия действовала надежно. Потом за де-
ло брались телефонисты и радисты штабов пол-
ков и дивизий. Каждая строка фронтовых доне-
сений оплачена была и потом и кровью воинов,
в руках которых была вся цепочка связи от
обугленных руин Сталинграда до штаба фронта.
ИСКУСНЫЕ
РУКИ ХИРУРГОВ
«Война — совсем не фейерверк, а просто трудная
работа»,- написал поэт-фронтовик Михаил Куль-
чицкий, погибший под Сталинградом. Ветераны
180
вспоминают дни боев прежде всего как нескон-
чаемый, до седьмого пота, тяжелый труд.
У фронтовых хирургов была своя передовая. Она
проходила в походных палатках, землянках, сара-
ях, разрушенных зданиях — всюду, где наскоро
разворачивали операционные столы и перевязоч-
ные, и военные врачи начинали работу по спасе-
нию раненых воинов.
Когда речь идет о жизни и здоровье людей,
самые сухие отчеты обретают живую плоть. По-
этому в очерке о подвиге хирургов Великой Оте-
чественной уместно привести цифры. В дни
войны 72,3 процента наших раненых бойцов вер-
нулись в боевой строй. Таким был высокий
результат поистине героической работы меди-
цинских работников на фронте и в тылу. Скажем
еще, что почти каждого раненого коснулись
руки военного хирурга.
В советах ветеранов дивизий и армий, сражав-
шихся на Волге, мне дали несколько адресов
фронтовых хирургов-женщин. Встречаясь с ними,
я спрашивала о том, каким был их труд на войне.
Хотелось, чтоб образ военного врача они как бы
написали сами, передав частицу своей фронтовой
биографии.
О фронтовых буднях медсанбата 278-й
(60-й гвардейской) стрелковой дивизии мы бесе-
довали с врачом Валентиной Ивановной Насле-
дышевой. Она проживает в Волгограде. После
войны более тридцати лет работает в поликлини-
ке № 2 Краснооктябрьского района. Ее боевой
путь начался в дни сражения на Волге. Необычна
история медсанбата, в котором она стала воен-
ным хирургом. Его с первых месяцев стали на-
зывать на фронте Сталинградским медсанбатом.
В нем работали молодые специалисты, окончив-
шие Сталинградский медицинский институт
в 1941 году. Получив дипломы, они несколько
месяцев трудились в госпиталях, расположенных
в городе. Под руководством опытных врачей
осваивали сложное искусство военно-полевой
хирургии. Весной 1942 года в нашей области
началось формирование 278-й стрелковой ди-
181
визии. Одиннадцать недавних выпускников инсти-
тута были направлены в эту дивизию. Командиром
медсанбата назначили молодого врача Николая
Хмызова, начальником медицинской роты — Ро-
стислава Никитина, встали к операционным сто-
лам хирурги Валентина Наследышева, Юлия
Дробкова, Мария Кантемирова. Вместе они про-
ходили боевое крещение.
— Мы радовались, когда узнали, что нас,
группу выпускников-медиков, направляют в одну
дивизию,— говорила В. И. Наследышева.— Вери-
ли, что студенческая дружба поможет на фрон-
те. Так оно потом и оказалось. Мы помогали
друг другу, вместе делили и опасности, и трево-
ги, и трудную работу, и котелок каши.
С первых дней на фронте молодым врачам
приходилось многому учиться, чтобы спасать
человеческие жизни. Впрочем, какой хирург не
учится всю жизнь? Но здесь день за днем они
работали вблизи фронтовой полосы, когда чело-
веческие голоса порой заглушались громом кано-
нады. Каждый из молодых врачей, ставший на
войне искусным хирургом, совершил еще и осо-
бый подвиг. Его можно назвать подвигом
ученичества. Они приходили в медсанбаты и гос-
питали, часто не имея большого опыта. За пле-
чами была всего лишь практика, которую
получили на студенческой скамье в медицинском
институте. На фронте им предстояло работать
и учиться повседневно — после бомбежек и об-
стрелов, при свете коптилок.
— К нам в медсанбат прибыл замечательный
хирург Г. О. Иваненко, бывший преподаватель
Казанского института усовершенствования вра-
чей,— продолжала В. И. Наследышева.— Он стал
нашим наставником. В напряженной фронтовой
обстановке помогал осваивать самым сложные
операции. На войне хирург учится быстро. В мир-
ное время за долгие месяцы не увидишь и не
узнаешь того, чему молодые врачи могли на-
учиться во фронтовых условиях всего за несколь-
ко дней. Через палатки медсанбата проходили
сотни и сотни раненых. Как у каждого воина,
182
у медиков на войне был особый психологический
настрой, о котором трудно сказать словами. Мы
были готовы выдержать любые испытания, сде-
лать все, что в человеческих силах, чтобы помочь
раненым, спасти их, вылечить. Работать приходи-
лось очень много. Мы забывали о сне и еде.
Врачи медсанбата вели жизнь походную. Им
часто приходилось перемещаться. Приказ о пе-
редислокации нередко приходил неожиданно.
В медсанбате шла обычная работа. В палатках
хирурги и медицинские сестры делали операции
и перевязки, а надо было сняться с места и при-
быть в другой пункт, чтобы после переезда
где-то в лесу или разрушенном поселке снова
быстро, по-фронтовому, не теряя ни одной ми-
нуты, поставить палатки, операционные столы
и оказывать помощь раненым.
Как только получали приказ, на машинах или
подводах выезжали вперед наши медицинские
работники. Узнавали, где есть поблизости вода,
выбирали место вблизи дорог, чтобы удобнее
было подвозить к медсанбату раненых и эвакуи-
ровать их в тыл. А в это время, завершив хи-
рургические операции, мы свертывали палатки»
Всех раненых передавали в эвакоприемник или
полевой госпиталь первой линии, а сами склады-
вали медицинские инструменты, медикаменты,
столы. Чтобы сняться с места, нам порой отво-
дили всего час-пцлтора. Эти жесткие сроки оп-
ределялись суровой необходимостью. Медсанбат
должен был как можно скорее переместиться
ближе к линии фронта.
Мы ехали по разбитым фронтовым дорогам,
изрытым воронками, где недавно прошли сапе-
ры, очищая от минных зарядов каждую пядь
земли. Еще на обочинах стояли фанерные до-
щечки, на которых было написано «Мины!». Впе-
реди, за порушенным взрывами лесом, слыша-
лись орудийные залпы. С каждым километром
все ближе. Медсанбат направлялся в сторону
передовой, где каждый день войны приносил
новых раненых. Чем ближе к фронту развернем
свои походные палатки, тем скорее будем ока-
183
зывать помощь бойцам и офицерам. Пока нахо-
дились в дороге, успевали забыться коротким
сном, сидя на мешках в кузове полуторки. Впере-
ди снова были бессонные дни и ночи у операци-
онного стола.
Развернуть медсанбат на новом месте было
тоже нелегким делом, которое требовало сно-
ровки и опыта. Бывали дни наступления, когда
дивизия быстро продвигалась вперед, освобож-
дая сразу несколько населенных пунктов. Сле-
дом двигался и медсанбат. Порой приходилось
всего день или два работать в каком-нибудь селе
или на хуторе, а потом по-походному собирать
все имущество медсанбата и следовать за насту-
павшими полками. Во фронтовой обстановке, не-
смотря на бомбежки и обстрелы, врачи и меди-
цинские сестры не могли, не имели права ничего
забыть или потерять в дороге. Ведь мы продви-
гались по разрушенным городам и селам. Любая
мелочь в медицинском хозяйстве, потерянная
при переезде, могла вызвать непредвиденные
осложнения в работе. Каждый знал свои обязан-
ности, когда приходил приказ прибыть на новое
место. Быстро упаковывали и грузили на машины
инструменты, перевязочные материалы, носилки.
В медсанбате были свои специалисты по натяги-
ванию огромных палаток. А иногда даже не ус-
певали разворачивать палатки. Ставили операци-
онные столы в полуразрушенных зданиях, где
еще несколько часов назад сражались наши сол-
даты. Здесь можно было увидеть следы недавне-
го боя — повсюду валялись гильзы, пулеметные
ленты, осколки, пробитые каски, в стенах зданий
зияли пробоины. Санитары принимались за дело:
убирали, чистили, мыли, прибивали плащ-палатки.
А в это время к медсанбату уже прибывали ра-
неные. Мы брали в руки скальпели и бинты.
В борьбе за жизнь раненого особенно дорого
время. Часто жизнь и здоровье воина зависели
от того, как быстро ему оказана медицинская
помощь...
Молодой военврач В. И. Наследышева в дни
Сталинградской битвы стала комсоргом медсан-
184
бата. Она говорила о том, каким высоким патри-
отическим духом были охвачены сердца воинов
в белых халатах.
— Мне вспоминается одно из комсомольских
собраний в медсанбате. Мы решили передать
свои деньги на постройку танка имени Героя Со-
ветского Союза Зои Космодемьянской. В поход-
ной палатке звучали горячие, идущие от сердца
слова о преданности Родине. Врачи и медсестры
передали свои личные сбережения в фонд обо-
роны. Радовались тому, что наши небольшие
денежные средства тоже помогут ковать оружие
для будущей победы...
Подвиг милосердия день за днем был сопря-
жен с поиском новых методов лечения. Не могут
не поражать память потомков любые факты, сви-
детельствующие о том, как уставшие от бессонно-
го труда хирурги под бомбежками и обстрелами
стремились освоить передовую практику оказа-
ния медицинской помощи раненым. Вот один из
таких фронтовых эпизодов, который привела
Валентина Ивановна:
— Мы стали применять для раненых в нашем
медсанбате такой метод лечения: вместо обыч-
ных марлевых повязок ставить каркасы, напоми-
нающие такие, какие используют при ожогах.
Большим инициатором этого нового метода был
военврач Г. О. Иваненко. Мне он поручил вести
повседневные, тщательные наблюдения за каж-
дым раненым, кому применили подобные кар-
касы. Эту работу приходилось выполнять после
трудных операций, в часы короткого отдыха.
Вскоре можно было определенно считать, что
использование нового метода способствует ско-
рейшему заживлению ран. Многих бойцов, ле-
чившихся в медсанбате, теперь стали выписывать
в более короткие сроки. Они возвращались в на-
шу дивизию...
Добавим к этому, что молодые хирурги внед-
ряли новые методы лечения в дни героического
сражения на Волге. В феврале 1943 года, когда
по всему миру разнеслась весть о победе в Ста-
линграде, в медсанбате поздравляли военврача
185
Валентину Ивановну Наследышеву с высокой на-
градой. Вместе с другими отличившимися вои-
нами командир дивизии полковник Д. П. Монахов
торжественно вручил ей орден Красной Звезды.
В тот день она стояла в одном строю с отважны-
ми бойцами штурмовых групп, разведчиками
и пулеметчиками, награжденными боевыми на-
градами Родины. Работа хирурга на войне была
оценена так же высоко, как ратный труд солдата
на поле боя.
Еще одна фронтовая судьба женщины-хирурга.
Более тридцати лет трудилась в медицинских
учреждениях Волгограда врач Мария Ивановна
Зайцева-Нечипоренко. Дочь крестьянина-бедня-
ка, она с отличием окончила школу, а потом ме-
дицинский институт в 1941 году. В дни Сталин-
градской битвы работала хирургом в полевом
подвижном госпитале № 1487.
В ее воспоминаниях, как и в словах других
военных медиков, с особенной силой раскры-
вается духовное благородство фронтовых хи-
рургов:
— Когда хирург стоит за операционным столом,
он целиком уходит в свою работу. Врачи и мед-
сестры сутками не выходили из операционной,
у нас не было времени перекинуться словом,
узнать, что происходит на переднем крае. Одна-
ко мы заметили, что раненые проявляют беспо-
койство. К нам в госпиталь стали поступать бойцы
и офицеры непосредственно с передовой. Вскоре
неподалеку услышали пулеметную стрельбу.
Фронт подходил все ближе к степному поселку,
в котором находился госпиталь. Наступил мо-
мент, когда начальник госпиталя получил приказ
переправиться через Дон, прибыть в Калач. Всю
ночь мы шли по степи. Снова и снова где-то по-
близости то справа, то слева слышалась стрель-
ба. Вместе с нами к Дону двигались и легкора-
неные. Каждую минуту медицинские работники
готовы были принять бой с оружием в руках.
У каждого из нас были пистолеты или винтовки.
Нам раздали боеприпасы..-
Степные тропинки привели медицинских ра-
186
ботников на крутой берег Дона. Под луной отли-
вали набегавшие на берег неторопливые волны.
Сейчас перед ними воспетая поэтами река пред-
стала трудным водным рубежом, который надо
преодолеть. Не было в этих местах ни моста, ни
паромной переправы. Горстка измученных ноч-
ным переходом людей знала о том, что переплыть
на левый берег они непременно должны успеть
до рассвета. Утром над Доном появлялись фа-
шистские самолеты-разведчики, а следом за ними
прилетали бомбардировщики. Начиналась бом-
бежка. Кругом на берегу виднелись следы вра-
жеских налетов: сломанные деревья, взметенные
взрывами кусты, глубокие воронки. Врачи и мед-
сестры в темноте спускали на воду бревна, до-
ски, бочки. Поплыли к левому берегу. Еще до
восхода солнца собрались в лесу.
— Едва закончили переправу, не успели высу-
шить одежду, как в воздухе послышался гул
вражеских самолетов,— говорила М. И. Зайце-
ва Нечипоренко.— Началась бомбежка. Будто ог-
ненный смерч носился по лесу, в котором мы
укрылись. Бомбы разрывали деревья, поднимали
землю. Но сквозь грохот слышим крик: «Помо-
гите!» В лесу появились новые раненые. Прямо
под кронами деревьев мы соорудили операцион-
ный стол, накрыли его простыней, которую один
из санитаров нес в вещмешке, и стали собирать
вокруг раненых, оказывать им медицинскую по-
мощь.
И вот наш госпиталь в Калаче. Еще не успели
разместиться как следует в здании школы, а во
дворе ждут десятки раненых. Тяжело и сейчас
вспоминать эти длинные очереди в операцион-
ную. Мы находились неподалеку от переправы
через Дон. Здесь, в стратегически важном месте,
было скопление наших войск и техники. Враже-
ские самолеты постоянно висели над Доном. На-
верное, через каждый час начиналась бомбежка.
И к нам везли новых и новых раненых. Сейчас
вспоминаем, и самим не верится, что смогли ра-
ботать в таких условиях, оказывать помощь
раненым. Все выдержали... Многие военные ме-
187
дики были донорами. Каждые сутки нам требова-
лось много консервированной крови. Доставить
ее в госпиталь под бомбежками по фронтовым
дорогам было нелегко. Особенно трудно прихо-
дилось в дни Сталинградской битвы, когда меди-
цинские препараты переправлялись через Волгу.
Вот почему, если нужно было срочно помочь
раненому, а консервированной крови не хватало,
кто-нибудь из врачей или сестер становился до-
нором.
Война опрокидывала многие привычные пред-
ставления о том, что может выдержать человек,
когда речь идет о спасении людей. Хирурги, каж-
дая минута труда которых полна огромного
нервного напряжения, стояли у операционных
столов по 12—14 часов, а порой, когда поступал
большой поток раненых, трудились и больше.
Чтобы в мирное время люди представили, как
мы уставали, расскажу об одном случае. Медики
нашего госпиталя работали несколько суток под-
ряд, через наши руки прошли сотни раненых,
а потом мы переправились за Волгу. Неподалеку
от берега увидели скирды соломы, забрались
в них и уснули. Сколько спали, не знаю, но когда
проснулись, то увидели, что вокруг нас все изме-
нилось, будто попали мы в другое место. Видим
вывороченные деревья, услышали стоны ране-
ных. Что такое? Оказалось, берег бомбили
вражеские самолеты, они совсем недавно скры-
лись. Бомбы падали неподалеку, а мы так крепко
спали, что ничего не слышали. Такой была фрон-
товая усталость. Каждый солдат вспомнит, как
это было на войне...
В поселке Бабаевка молодой хирург М. И. Зай-
цева, принимая одного за другим раненых в опе-
рационной, увидела среди них темноволосого,
смуглого юношу. Это был старший лейтенант
Рубен Ибаррури, которого доставили с поля боя.
— Санитары внесли в операционную тяжелора-
неного, который лежал на носилках вниз ли-
цом,— рассказывала Мария Ивановна.— У него
было обширное ранение в области нижних груд-
ных позвонков с повреждением спинного мозга.
188
Мы осмотрели его вместе с медицинской сестрой
Полиной Васильевной Чудиновой, и я стала за-
полнять медицинскую карточку. Раненый был'
в сознании. Надо сказать, что вел он себя очень
мужественно. На наши вопросы отвечал отчетли-
во. Говорил с небольшим акцентом. Он назвал
себя: Рубен Ибаррури. Когда спросили его об
адресе, он сказал так: «О моем ранении сооб-
щите в Москву, Коминтерн, Димитрову». Перед
нами был сын секретаря Коммунистической пар-
тии Испании Долорес Ибаррури. Впоследствии
узнали, что он добровольцем ушел на фронт,
под Сталинградом стал командиром пулеметной
роты. В бою был тяжело ранен. С болью в серд-
це мы глядели на искалеченного войной краси-
вого молодого человека. Видимо, он понимал
свое положение. Недаром спросил у нас: «Бу-
дут ли двигаться ноги?» В результате ранения
у него наступил паралич ног. Как могли, вместе
с медицинской сестрой П. В. Чудиновой стали
успокаивать его. Все, что было в наших силах,
сделали, чтобы помочь Рубену Ибаррури. Но со-
стояние его было очень тяжелым. Вместе с дру-
гими ранеными из поселка Бабаевка его отвезли
на переправу. Как известно, Рубен Ибаррури
умер от этого тяжелого ранения. Посмертно ему
было присвоено звание Героя Советского Союза.
Память об отважном воине-интернационалисте
увековечена в центре Волгограда, в сквере на
площади Павших борцов...
Всякий раз, когда встречаешься с ветеранами
Великой Отечественной войны, удивляешься то-
му, как много неизвестных страниц войны хранит
их память. В каждом рассказе всегда есть кру-
пицы драгоценного опыта, добытого на войне,
и память о подвиге, и мудрость человека, про-
шедшего трудными фронтовыми дорогами. В па-
мяти военных медиков на первом плане эпизоды,
связанные с оказанием неотложной помощи
раненым, с борьбой за их жизни.
...Вверх по Волге плыл пароход. В каютах и на
палубах находились одни пассажиры — раненые
воины. Они недавно вышли из боя. Санитары
189
выносили их с переднего края, который прохо-
дил на улицах и в цехах осажденного Сталингра-
да. Ночью по шатким мосткам грузили на паро-
ход. Над Волгой в свинцовой карусели кружились
самолеты — шли воздушные бои.
На палубе парохода кто-то стонал, кто-то
в бреду звал в атаку. Раненые следили, как вдоль
борта пробирается молодая женщина в белом
халате, наклоняясь то к одному, то к другому.
В этом плавучем госпитале Александра Нико-
лаевна Макеева-Косарева была единственным
хирургом. Впереди пять тревожных дней плава-
нья. В Сызрани военный хирург передаст раненых
в госпиталь. А сейчас под ее опекой 740 бойцов
и офицеров, каждый из которых нуждается в ме-
дицинской помощи. Александра Николаевна
вспоминала:
— Нас было всего трое медицинских работни-
ков на этом пароходе-госпитале. Кроме меня,
еще две медицинские сестры. Едва вставало солн-
це, мы начинали обход раненых. Шли по палу-
бам и каютам. Несли с собой вещевой мешок
с бинтами. Меняли повязки. Делали уколы. Мно-
гие раненые были после сложных операций.
В этот момент для них важнее всего — тщатель-
ный уход. Мы старались делать все, чтобы по-
мочь раненым. Медицинский обход продолжался
весь световой день. Пока дойдешь до последней
каюты, надо возвращаться и начинать обход сна-
чала. Одному поправить бинты, другому — про-
мыть рану, сделать укол или дать лекарство.
У медиков плавучего госпиталя было много
работы. Едва пароход останавливался у пристани
в городе или небольшом поселке, я сбегала по
мосткам, торопилась к коменданту, показывала
документы, просила, требовала. Раненым нужны
были не только медикаменты, но и продукты.
И эти хозяйственные заботы тоже легли на мои
плечи. Доставала хлеб, крупу, сахар, и плавучий
госпиталь снова отходил от берега.
Пока плыли по Волге, никто из нас не сомкнул
глаз. Медицинские сестры не только перевязыва-
ли раненых, но и сами кормили многих. Ведь на
190
борту находились и такие, кто не мог взять
в руки ложку или кружку. Может быть, трудно
в это поверить, но почти всех раненых на паро-
ходе знали наперечет. Мы могли забыть фами-
лию каждого бойца, но помнили его рану и то,
в каком он состоянии.
Дорога до Сызрани была тревожной еще и по-
тому, что вражеские самолеты сбросили на Вол-
гу немало мин. Каждую минуту пароход мог
наскочить на одну из них. К счастью, нам удалось
пройти благополучно. Помню, что впервые за
пять суток мы уснули прямо на пристани, когда
передали раненых в госпиталь. Гордились тем,
что спасли жизни воинов...
С Александрой Николаевной Макеевой-Косаре-
вой я познакомилась в Москве. Узнала, что пе-
ред войной ее семья жила в поселке Лысая Гора
Саратовской области. Молодой специалист, не-
давно окончившая медицинский институт, заведо-
вала районной амбулаторией, лечила детей. На
фронт ушла в первый день войны. Утром услыша-
ла выступление В. М. Молотова о вероломном на-
падении фашистской Германии на Советский Со-
юз, а вечером из военкомата принесли повестку.
Уже через неделю А. Н. Макеева-Косарева в сол-
датской теплушке отправилась на запад, к линии
фронта. Она помнит суровые дни и ночи оборо-
ны города Рогачева, сражение под Харьковом.
В прифронтовом лесу в госпитальной палатке
детский врач А. Н. Макеева-Косарева впервые
стала делать хирургические операции. Потом она
вспоминала, как под грохот канонады начальник
госпиталя полковник Майорчик учил ее профес-
сиональному мастерству.
Из-под Харькова на Волгу вместе с другими
медицинскими работниками Александра Нико-
лаевна добиралась пешком. Несли в вещевых
мешках за плечами хирургические инструменты
и медикаменты, пережидали в степи бомбежку
и снова двигались в сторону Сталинграда. С пер-
вых дней сражения на подступах к Волге
А. Н. Макеева-Косарева работала хирургом по-
левого подвижного госпиталя № 2084. В его со*
191
ставе прошла многими фронтовыми дорогами
до самой Победы.
— Госпиталь недаром назывался подвижным,—
рассказывала Александра Николаевна.”- Нам ча-
сто приходилось переезжать с места на место.
Ольховатка, Качалино, Горная Пролейка — это
места, где мы принимали раненых. Нам привози-
ли их из медсанбата. Госпиталь был рассчитан
на двести человек. Но бывали дни, когда к нам
поступало более двух тысяч раненых. И каждому
надо помочь как можно скорее.
А. Н. Макеева-Косарева приводила многие
примеры самоотверженного труда медицинских
работников, примеры того, с какой чуткостью,
терпеливым вниманием хирурги и медсестры от-
носились к раненым. Даже спустя годы живы
в ее памяти лица, фамилии и характеры воинов,
лечившихся в госпитале.
— Еще в институте я запомнила одну из важ-
нейших заповедей в работе врача: когда подхо-
дишь к больному, представь, что это твой сын,
брат или отец. Старайся относиться к нему так,
будто перед тобой родной человек. В борьбе за
его жизнь и здоровье каждый из нас должен
отдать все свои силы и знания. Эта заповедь бы-
ла самой главной в сложной работе врача и ме-
дицинских сестер во фронтовых условиях. Мы
всегда помнили о ней, как бы ни складывалась
обстановка нашей походной жизни. К нам
в госпиталь приходило пополнение. Это были
девушки-сандружинницы из колхозов и с пред-
приятий. И, прежде чем обучать молодых про-
фессиональным навыкам, военные врачи говори-
ли им об этих гуманистических принципах
в работе каждого медика.
Помню, как заботливо относились к раненым
все мои товарищи. Был такой случай. К нам по-
ступил тяжелораненый боец Корольков. Подхо-
дишь к нему, спрашиваешь: «На что жалуетесь»?
И он твердит одно: «Очень жестко на нарах...»
Он ослаб от потери крови, его лихорадило. И ему
казалось, если сделать постель помягче, рана не
так будет мучить. Одна из медицинских сестер
192
обратилась к жителям, прошла по хатам и при-
несла в госпиталь обыкновенный гамак. Его под-
весили среди нар и переложили бойца. Но ра-
неный Корольков снова стонет, говорит нам, что
у него нестерпимо чешутся пятки. Жалуется как
ребенок. Что было делать? Во время медицин-
ского обхода садишься рядом и чешешь ему пят-
ки, чтобы раненому было полегче.
Или другой пример. К нам в госпиталь привезли
раненого и обожженного танкиста Бородина, Ему
ампутировали ноги. Мы старались улучить мину-
ту, чтобы зайти к нему, написать письмо его род-
ным или просто сказать ласковое слово. Мне
запомнилось, что он стал просить жареной кар-
тошки. В то время мы стояли в разрушенном
степном поселке, овощей было мало. Но кто-то
из сестер пошел к повару и уговорил его найти
и приготовить раненому отдельно несколько
картошек. Покормили танкиста. Врачи и медсе-
стры не жалели себя, чтобы по/мочь раненым...
Врачу открывалась самая жестокая сторона
войны. Он знал, как плачут мужчины от нестер-
пимой боли, как мечутся в беспамятстве ране-
ные. И потому размышления врача о боевом
духе воина имеют особую нравственную цен-
ность. Военные медики, принимая раненых в го-
спиталях, наблюдая их после операций и мучи-
тельных перевязок, с особенной отчетливостью
видели психологическое состояние воинов. Фрон-
товые хирурги вспоминают о том, что многие
воины, попав в госпиталь, еще никак не могли
отрешиться от боевой обстановки. По ночам
кто-то звал в атаку, отдавал команду «Огонь!».
С теплотой и суровой нежностью они рассказы-
вали о своих товарищах, с кем вместе делили
в окопах последний сухарь, накрывались одной
шинелью, кто вынес их с поля боя. Память воен-
ных хирургов хранит немало эпизодов и особен-
но поразивших их человеческих характеров, в ко-
торых воплотился боевой, патриотический дух
защитиников Сталинграда.
А. Н. Макеева-Косарева продолжала:
— Нам часто приходилось наблюдать, как ра-
7 Заказ № 118
193
неные, едва придя в себя, начинают просить, что-
бы их не отправляли в тыл. Убеждают тебя, что им
лучше, чем это могло быть по медицинским по-
казаниям. Особенно мне запомнился разведчик
Коля Голубятников. У него было тяжелое ране-
ние в коленный сустав. Мы знали, что боевые
друзья вынесли его из-за линии фронта. Прихо-
дишь к нему, а он, не теряя бодрости духа,
доказывает, что скоро вернется в строй, встре-
тится со своими ребятами, снова пойдет в раз-
ведку. «Не хочу отстать от своего батальона»,—
постоянно говорил Коля Голубятников. В госпита-
ле все полюбили этого мужественного парня,
видели, как он тренируется, чтобы скорее встать
на ноги, вернуться на фронт.
Картина походной жизни полевого госпиталя
будет неполной, если не добавить еще об одной,
удивительной странице истории.
В дни сражения на Волге в нашем госпитале
медицинские работники организовали небольшой
коллектив художественной самодеятельности. Ру-
ководил подготовкой концерта начальник штаба
госпиталя П. Ф. Шанин. Сам он был музыкально
одаренным человеком, хорошо играл на скрип-
ке, возил ее с собой по фронтовым дорогам.
Если позволяла обстановка, выступал перед ра-
неными с сольными номерами и аккомпанировал
певцам. В самодеятельном хоре пели медсестры
Евгения Пшенова, Наташа Кривцун, Анна Твердо-
хлебова и другие. Самодеятельные артисты сами
ходили по палатам. В первую очередь к тем, кто
не мог двигаться. Надо было видеть, сколько ра-
дости они доставляли раненым! Немало было
случаев, когда бойцы подпевали им, читали сти-
хи, брали в руки музыкальные инструменты...
В буднях войны хирурги были примером муже-
ства. У них учились стойкости и самоотверженно-
сти. Образ этих чутких и отважных людей бойцы
видели перед собой, уходя в бой.
В Москве я встретилась с бывшим фронтовым
хирургом Ириной Николаевной Виноградовой,
ныне доктором медицинских наук, старшим на-
учным сотрудником института нейрохирургии
194
им. Бурденко. Она окончила медицинский инсти-
тут в 1940 году. Молодого специалиста направи-
ли на работу в одну из подмосковных деревень.
В первые же дни войны И. Н. Виноградова стала
военным врачом. В июле 1942 года сортировоч-
ный эвакогоспиталь № 2949, в состав которого
была зачислена И. Н. Виноградова, прибыл на
станцию Лог. Вот что вспоминала Ирина Нико-
лаевна:
— Случилось так, что самые первые ране-
ные, которым мы оказывали помощь, были наши
врачи и медицинские сестры. На станции еще не
успели принять раненых бойцов, как началась
бомбежка. Бомбы попали в здание, где находи-
лись медицинские работники. Мы выносили
из-под обломков раненых. Погибло и все обо-
рудование госпиталя. Пришлось пешком отпра-
виться в Сталинград. На телеге везли своих ране-
ных товарищей. Часто в воздухе появлялась
«рама» — вражеский самолет-разведчик. Он дол-
го кружил над степью, выискивая цели. А по-
том прилетали фашистские бомбардировщики...
Сколько раз мы под бомбежкой оказывались на
ровном месте. Вокруг не видно ни балки, ни кус-
тика, чтобы укрыться. Когда начиналась бом-
бежка, мы, как необстрелянные солдаты, натяги-
вали на головы плащ-палатки. Потом и вспоминать
об этом было смешно. Помню, услышав гул фа-
шистских самолетов, мы уткнулись в траву.
И вдруг я увидела капли росы на листьях, повис-
шую тонкую паутинку. Меня пронзило горькое
ощущение, которое бывает, наверное, у каждого
на фронте: «Неужели меня сейчас убьет и я боль-
ше не увижу такой красоты...» От бомбежки до
бомбежки мы добирались в Сталинград. Торопи-
лись, насколько это было возможно, чтобы ско-
рее взяться за работу.
Я работала в одном из сталинградских госпи-
талей в конце августа 1942 года, когда фашист-
ские танки прорвались на окраину города к трак-
торному заводу. Сотни вражеских самолетов
обрушили бомбовые удары на жилые кварталы.
Наш госпиталь располагался в просторном
?♦
195
здании школы в центре города. Мы приняли много
раненых воинов. В тот день, 23 августа, когда
началась бомбежка, стены и потолки кирпичного
здания сотрясались, как при землетрясении. Шту-
катурка отваливалась. Вылетали рамы со стекла-
ми. К счастью, в наше здание в первый день не
было прямого попадания. Всю ночь мы эвакуиро-
вали раненых. Грузили их на машины. Отправляли
к Волге. А утром, когда сами пошли на перепра-
ву, увидели страшную картину. Дым застилал
солнце, будто наступило затмение. Нам был при-
каз переправляться на левый берег.
В Средней Ахтубе нам отвели под госпиталь
двухэтажную школу. После бомбежек в этом
здании не было ни окон, ни дверей. Их выбило
воздушной волной. В поселке не смогли тогда
найти ни одного оконного стекла. Пришлось ок-
на закрыть досками, а щели плотно забили со-
ломой. Санитары сбили широкие двухъярусные
нары. В приемном покое на полу настелили сена.
Стали принимать машины с ранеными. В палатах
царил полумрак. Когда начинался обход, кто-ни-
будь из медицинских сестер шел впереди с лам-
пой. Об электричестве мы и мечтать тогда не
могли.
В зимние холода очень трудно было натопить
палаты госпиталя. В помещениях стояли круглые
металлические печки-буржуйки. Постоянно не
хватало угля и дров. Мучительно было зимой го-
товиться к операции. Известно, что хирург дол-
жен тщательно обработать свои руки. Примерно
пятнадцать минут занимает эта процедура. Часто
не было теплой воды. Во время операции тоже
постоянно мерзли руки.
Домой я возвращалась поздно ночью, в тем-
ноте. Кроватью мне служил небольшой сундук,
стоявший в глубине комнаты. Чтобы пробраться
к нему, я перешагивала через тела спящих, впо-
валку лежащих на полу. Спать мне удавалось
2—3 часа. Я никогда не слышала, как поднима-
лись бойцы, настолько уставала в госпитале.
Через наш госпиталь в Средней Ахтубе про-
шли сотни и сотни раненых. Мы постоянно стал-
196
кивались с таким поведением раненых, которое
мы между собой называли «симуляцией наобо-
рот». Что это обозначало? Осматривая раненого,
видишь его состояние, знаешь, сколько ему при-
дется лечиться в госпитале. Но раненый начинает
убеждать тебя, что скоро вернется на фронт,
встанет в боевой строй. Как известно, психологи-
ческий настрой является огромным фактором,
способствующим скорейшему выздоровлению.
И нам очень часто приходилось в этом убеждать-
ся на войне. Бойцы стремились скорее выписаться
из госпиталя, многие мучительно переживали
свою оторванность от боевых товарищей. Фрон-
товики видели разрушенные города и села, стра-
дания мирных жителей, получали письма о гибе-
ли близких. Совесть солдата призывала каждого
скорее уйти в бой.
Часто хирурги сталкивались с тяжелыми случа-
ями ранений. Чтобы спасти человеческие жизни,
врачам приходилось использовать самые пере-
довые методы хирургии. Многие известные уче-
ные и педагоги передавали свой опыт молодым
медицинским работникам.
В нашем госпитале работали замечательные
специалисты. Ведущий хирург В. Н. Глазунов до
войны преподавал в Астраханском медицинском
институте. Он много занимался с молодыми вра-
чами. Нам удалось создать и свою библиотеку-
передвижку. Мой отец тоже был врачом. Он
знал, что на фронте хирургу придется повсе-
дневно учиться, и стал присылать мне из Москвы
медицинскую литературу. Вскоре в госпитале
скопился целый сундучок с книгами. Мы его по-
стоянно возили за собой с места на место, ка-
кими бы ни были трудными фронтовые дороги...
Поэт Сергей Орлов написал символические
строки: «Со дна траншеи мы наблюдали звез-
ды». В воспоминаниях многих военных медиков
есть эпизоды, свидетельствующие о том, как,
несмотря на суровые условия фронтового быта,
люди тянулись к музыке, поэзии.
Об этом говорила И. Н. Виноградова:
— В помещении школы, которую отвели нам под
197
госпиталь, остался рояль. Мне запомнились кон-
церты, которые здесь проходили. Это было в те
дни, когда сводки Совинформбюро сообщали
о победе под Сталинградом. Кто из раненых мог
передвигаться, приходил в школьный зал. Обыч-
но к роялю садился наш молодой ординатор
А. В. Гулин. Он играл классические произведе-
ния. В напряженной тишине зала звучали произ-
ведения Шопена, Рахманинова, Скрябина. В зале
было холодно. На рояле стояла тусклая коптилка.
Но трудно передать то глубокое впечатление, ко-
торое оставалось в каждом из нас после этих
самодеятельных концертов. Мы очень радова-
лись этой редкой возможности послушать фор-
тепьянные произведения.
На войне много приходилось трудиться. Порой
казалось, что силы оставляют тебя. Но мы ви-
дели глаза раненых, которые смотрели на нас
с надеждой, ждали помощи. Хирурги и медсест-
ры забывали о своей усталости...
Ветераны 64-й (7-й гвардейской) армии, узнав,
что я разыскиваю адреса фронтовых хирургов,
сказали мне: обязательно познакомьтесь с Ни-
ной Наумовной Пинскер. Она была под Сталин-
градом все дни сражения. Сначала в полевом
подвижном госпитале № 2204, потом в медсан-
бате. Это старательный и добросовестный меди-
цинский работник. Она спасла жизни многим ра-
неным бойцам и командирам. Ее любили за
особенную чуткость и добрый нрав.
В год сорокалетия Победы на одной из
традиционных встреч ветеранов-сталинградцев
я увидела небольшого роста женщину с добро-
душной улыбкой, энергичными движениями. Это
была Н. Н. Пинскер. Нас познакомили.
Ее судьба похожа на многие судьбы молодых
фронтовых врачей. Окончила медицинский инсти-
тут незадолго до войны. В начале 1942 года
Н. Н. Пинскер ушла на фронт вместе со своей
сестрой, тоже медицинским работником. Прав-
да, потом они попали в разные госпитали. Как
и многие ее боевые товарищи, Нина Наумовна
перед войной не думала о хирургической прак-
198
тике, Перед отправкой на фронт училась на кур-
сах военно-полевой хирургии. Но самая главная
наука началась для нее в боевых условиях, в дни
сражения на дальних подступах к Сталинграду.
Н. Н. Пинскер вспоминала:
— Мы развернули свой госпиталь в поселке
Прудбой под Сталинградом. Это было в июле
1942 года, В первые же дни к нам на машинах
и подводах привозили сотни раненых, многие
пришли пешком. И каждому надо помочь. Впер-
вые я увидела в полевом госпитале, какие уве-
чья приносит война, очень переживала. И вот
идешь по двору в операционную, и со всех сторон
к тебе тянутся руки. Бойцы просят скорее взять
их на операционный стол. Военные медики рабо-
тали сутками. Если чувствуешь, что невмоготу,
выйдешь в другое помещение или в коридор,
уснешь где-нибудь на носилках. И снова тебя
будят часа через два, тебя ждут раненые.
До самого конца войны я стояла у операци-
онного стола. Что означало ~~ работать в полевом
госпитале? Трудно даже рассказать об этих ус-
ловиях. Наши походные операционные помеща-
лись в землянках, сараях, деревенских домах,
даже в конюшнях. Как только прибывали на но-
вое место, сразу начинали готовиться к приему
раненых. Санитары мыли стены, натягивали
плащ-палатки и простыни. Ставили операционные
столы. Мы никогда не жаловались на трудности.
Знали, что всем приходится очень трудно на
войне.
Хирургу во время операции нужен ровный
свет. Как выходили из положения в полевых гос-
питалях и палатках медсанбата? У нас всегда
были наготове так называемые «катюши». Сол-
датская смекалка изобрела на фронте необыч-
ные светильники. Это были сплющенные с од-
ного конца гильзы снарядов, в которые встав-
ляли полоски шинельного сукна и наливали
горючее. Такие коптилки «катюши» санитары
держали в руках, стоя около операционного
стола. Другого света у нас не было. С коптилка-
ми делали перевязки, ухаживали за ранеными.
199
Мы так уставали за день, что вечером отказы-
вались от еды — скорее бы уснуть. В те дни,
когда начинались активные боевые действия,
хирурги и медсестры стояли у операционных
столов по 18 часов. Часто приходилось видеть
такую картину: пока санитары из операционной
уносят раненого, медсестра засыпает стоя, а ру-
ки держит, подняв вверх, как мы говорим —
«стерильно». Сейчас на операционный стол по-
ложат нового раненого, а пока можно отдохнуть
хотя бы несколько мгновений. Впереди еще дол-
гие часы напряженной работы... Такими были
будничные картины полевого медсанбата...
Медицинские работники трудились вблизи
фронта. Фашистские самолеты, вылетая на раз-
ведку, пытались обнаружить здания, где находи-
лись раненые. И, если им удавалось найти мед-
санбаты или госпитали, обрушивали бомбовые
удары.
Трудно передать состояние врача, который ви-
дит всю беспомощность раненого, который ле-
жит перед ним на столе. Обстрелы начинались
внезапно. Снаряды рвутся рядом, а мы стоим в
операционной. Никто из нас не имел права уйти
в укрытие, подумать о собственной безопасно-
сти. Раненый под наркозом — оставить его одно-
го нельзя. Мы закрываем его от пыли и падаю-
щей штукатурки. Кругом грохот, свист. Помню,
как некоторые раненые, ожидавшие своей оче-
реди на перевязку, залезали под операционный
стол, чтобы спастись от осколков, а врачи и ме-
дицинские сестры оставались на своих местах.
Однажды снаряд разбил угол дома, в котором
мы работали. В трещину ворвался ветер, а у нас
на столе лежит раненый. Нам нужно довести
операцию до конца. К счастью, никто из нас не
пострадал...
Многим медицинским работникам под Сталин-
градом впервые пришлось пережить особенное
испытание. В руки врачей попадали раненые
вражеские солдаты. Еще вчера он целился в тебя
из орудий и пулеметов, а сегодня, попав в плен,
просит твоей помощи... Надо представить всю
200
психологическую правду этой нелегкой ситуации.
Почти все военные медики, работавшие в поле-
вых медсанбатах и госпиталях, потеряли на войне
своих близких, видели страдания раненых,
смерть и разрушения. Помня о долге советского
врача, фронтовые хирурги лечили пленных.
Об этом говорила Н. Н. Пинскер:
— К нам на операционный стол положили ра-
неного немецкого офицера. У него было тяже-
лое ранение в грудную клетку. После операции
он стал просить, чтоб ему сделали по-
стель помягче. Один из санитаров, угрюмо
поглядывавший на то, как мы перевязывали
пленного вражеского офицера, не выдержал
и стал ругаться. В операционной находился наш
замечательный хирург М. И. Соколов. Он сделал
санитару строгое замечание, еще раз напомнил
всем о высоком долге советских медиков. Мы
знали, что не имеем права оставлять раненых
немецких солдат без медицинской помощи. Ле-
чили их так же добросовестно, как и положено
в медицинской практике...
Многим военнопленным предстояло пройти
сложный путь, в котором они начинали сознавать
всю жестокость и лживость фашистской пропа-
ганды, обретали новое сознание. Может быть,
они вспоминали потом, как врачи в гимнастерках,
пережившие и боль утрат, и военные невзго-
ды, проявили к ним подлинное милосердие,
оказывали им помощь.
Возможно, именно с этих фактов и начиналось
их прозрение.
В Волгоградском музее здравоохранения мне
дали адрес еще одного фронтового хирурга.
Это доктор медицинских наук Софья Леонардов-
на Тыдман. Ныне во многих медицинских учреж-
дениях Волгограда, в разных городах страны
работают ее бывшие студенты. Еще в тридцатые
годы С. Л. Тыдман стала ассистентом одной из
кафедр медицинского института в Сталинграде.
В 1941 году была призвана в армию. После вой-
ны снова вернулась в медицинский институт, про-
должала педагогическую практику и научную
201
деятельность. Защитила кандидатскую, а через
несколько лет — докторскую диссертацию
В гостеприимном доме С. Л. Тыдман хранится
редкий документ Великой Отечественной. Не-
большого формата книжка, изданная во фрон-
товой типографии. Это сборник научных работ
военных медиков. На титульном листе значится:
«Действующая армия». В книге — ценный опыт
военно-полевой хирургии. Есть здесь и статья
С. Л. Тыдман, которая называется «Возвращение
в строй защитников Сталинграда по материалам
Н-ского госпиталя». В статье приводятся сотни
случаев различных ранений, анализируются ме-
тоды их лечения. Страницы фронтового научно-
го сборника могут служить еще одним свиде-
тельством самоотверженности военных меди-
ков. Строки научных медицинских исследований
написаны при свете солдатских коптилок, в блин-
дажах, под грохот артиллерийских обстрелов.
Многие из авторов не только писали о раненых,
но были сами ранены. Но наперекор смертельной
опасности в работах фронтовых медиков бьет-
ся живая человеческая мысль, передаются кру-
пицы научного опыта и знаний, добытых в воен-
ных госпиталях.
Этим и велика их ценность.
Военная биография С. Л. Тыдман началась
в первые месяцы Великой Отечественной. Моло-
дого врача направили главным хирургом эвако-
госпиталя № 1584, который 'размещался в Ста-
линграде на Рабоче-Крестьянской улице. В памя-
ти военного врача запечатлелись тревожные
летние месяцы 1942 года, когда день за днем
к Волге приближалась линия фронта. Если рань-
ше раненые бойцы и офицеры прибывали в го-
род из прифронтовых госпиталей, то теперь они
нередко поступали сразу из медсанбатов. Их
привозили на машинах и телегах. Наступило
время, когда по ночам в степи стали слышны
орудийные раскаты. Многие раненые, пешком
добиравшиеся к Волге, тоже находили дорогу
в эвакогоспиталь. Вместо восьмисот раненых
здесь в отдельные дни скапливалось до двух
202
тысяч человек. И всем надо было оказать меди-
цинскую помощь, накормить, отправить за Волгу.
С. Л. Тыдман рассказывала о том, что пере-
жили в госпитале 23 августа 1942 года:
— Это было во второй половине дня. Я толь-
ко что вышла из операционной. И вдруг слышу:
по радио объявляют воздушную тревогу. Отнес-
лись к этому спокойно. Летом 1942 года в городе
часто звучали сигналы об опасности воздушного
нападения. Но в тот день, едва диктор передал
сообщение, зазвенели стекла в помещениях
госпиталя, послышались взрывы. Все ближе
и ближе. Над городом появились сотни враже-
ских самолетов. Мы еще не знали, что в Ста-
линграде больше не будет отбоя воздушным
тревогам.
Взрывы вокруг нашего здания слышались один
за другим. Воздух наполнился гарью. Летела
штукатурка. В операционной обвалился потолок.
Нам надо было спасать раненых. Все, кто мог
передвигаться самостоятельно, ночью двинулись
к Волге. Но еще оставались в госпитале сотни
раненых. У нас в то время были забиты не толь-
ко палаты, но и все кабинеты, подсобные поме-
щения, коридоры. Мы стали спускать раненых
на первый этаж. Одних переносили на носилках,
другим помогали идти по лестнице. Многие бой-
цы в громоздких повязках сползали по ступень-
кам вниз. Еще накануне мы с трудом помогали
им повернуться на постели. А теперь они сами
передвигались, цепляясь за решетки, волоча
раненые ноги. В момент опасности человек спо-
собен сделать, казалось, самое невозможное.
Надо было как можно скорее отправить ране-
ных к Волге. Но как? В нашем распоряжении бы-
ли всего одна машина-полуторка и две подводы,
на которых возили продукты и белье в госпи-
таль. Врачи и медсестры укладывали бойцов на
дно полуторки, сверху ставили топчаны, перено-
сили на них раненых, чтобы уместить как можно
больше. И машина мчалась к Волге под бом-
бежкой, между горящими зданиями. Уходили
к переправе и подводы. Нередко возчики воз-
203
вращались в госпиталь, не добравшись до пере-
правы, потому что не могли проехать по узким
пылающим улицам. Но вскоре снова отправля-
лись в дорогу, пробивались к переправе. Однако
врачи понимали, что своим транспортом нам не
удастся перевезти к Волге всех раненых. Комис-
сар госпиталя А. А. Федоркин вышел на шоссей-
ную дорогу и стал останавливать шедшие порож-
няком машины, поворачивая их к госпиталю.
И медицинские работники снова брались за но-
силки, грузили раненых. Так работали трое суток
подряд. На наших глазах фашисты разрушали
город. Вокруг горели дома. По счастливой слу-
чайности прямого попадания бомбы в госпиталь
не было. Здание уцелело. Медицинский персо-
нал выполнил свой долг. К 26 августа наши поме-
щения опустели. Всех раненых вывезли к пе-
реправе...
Они уходили из города как солдаты, сохранив
оружие. Где-то за Волгой им надо будет развер-
нуть госпиталь, помогать раненым защитникам
Сталинграда. Снова искали машины, грузили ме-
дицинское имущество, переправляли его на про-
битом осколками пароме. И всюду по дороге
среди свиста смертоносного железа оказывали
помощь раненым.
— Получили приказ—организовать госпиталь
в поселке Джаныбек,— продолжала С. Л. Тыд-
ман.— Это небольшая железнодорожная станция
неподалеку от Эльтона. Направлялись мы в по-
селок вместе с санитарной летучкой, в которой
везли раненых из Сталинграда. На месте нам
предстояло в считанные часы оборудовать гос-
питаль и разместить десятки бойцов и команди-
ров. Снова на плечи медицинского персонала
легли нелегкие заботы. В Джаныбеке, в основ-
ном, стояли небольшие саманные домики. Сани-
тары устилали полы соломой и переносили ра-
неных. В помещении местной школы быстро
оборудовали операционную и приступили к ра-
боте. Здесь еще раз убедились в то,м, как важ-
но было сохранить медицинское оборудование
и медикаменты, которые вывезли из ра^рушен-
204
кого города. С первых дней мы могли трудиться
в полную меру сил. Медицинские работники
располагали привычными инструментами, у нас
была рентгеновская установка. Надо сказать,
что самоотверженность наших санитаров в этих
условиях проявилась еще раз. В поселке почти
не было кроватей. И тогда небольшая группа
санитаров предприняла весьма сложную опера-
цию. Они снова решили отправиться в осажден-
ный Сталинград и попытаться вывезти уцелев-
шие госпитальные койки, чтобы удобнее размес-
тить раненых. Они отправились к Волге в первой
декаде сентября 1942 года. Не будем описывать
всех трудностей этого пути и того, что им при-
шлось испытать, пепеправившись в город. Ска-
жем главное: санитарам удалось выполнить
задание. Они добрались до госпиталя, смогли
погрузить некоторое количество кроватей
и привезли их в Джаныбек. Встретили их, конеч-
но, с большой радостью, теперь после сложных
операций устраивали раненых более удобно.
Нам часто приходилось поглядывать на небо —
не появились ли вражеские самолеты. Особенно
беспокоились, чтобы фашистские бомбардиров-
щики не налетали тот момент, когда разгру-
жали санитарные вагоны на железнодорожной
станции. Мы получали такие телеграммы: «В ваш
адрес направлена Анна-800». Это означало, что
в Джаныбек прибывает санитарная летучка, в ва-
гонах которой находятся 800 раненых бойцов
и офицеров. Медработники ждали эшелон с но-
силками наготове. Надо было как можно скорее
перевезти всех в поселок. Почти бегом сновали
санитары и медсестры. И сразу начинается ра-
бота хирургов. Мы должны посмотреть каждого
прибывшего в госпиталь, определить, кого нуж-
но оперировать в первую очередь. В этот мо-
мент, когда прибывала санитарная летучка, нам
приходилось стоять за операционными стола/ли
без отдыха двое-трое суток.
Очень часто случалось так, что во время ка-
кой-нибудь сложной операции вдруг начиналась
бомбежка. Оставить раненого, укрыться в щели
205
не можем. Об этом и подумать нельзя. Поэтому
у нас складывались особые нормы поведения
в момент опасности. Где-то неподалеку падают
бомбы, а медицинские работники стараются да-
же вида не показать, что им тоже страшно. Зна-
ем, что раненые смотрят на нас. В этот момент
они более беспомощны, чем мы. Многие не
могли самостоятельно двигаться. К тому же
в поселке не было надежных подземных укры-
тий, где можно было разместить раненых. Пом-
ню такой случай: двое наших медицинских сестер
пошли за медикаментами. Одна из них была с ма-
леньким сынишкой. Вдруг над поселком пока-
зались вражеские самолеты, сбросили бомбы.
Обе медицинские сестры погибли. Прибежав на
место взрыва, мы увидели огромную воронку,
около которой бегал оставшийся невредимым
мальчик. Его мать лежала убитая. На наших гла-
зах произошла еще одна трагедия войны...
Не раз бывало и так: сделали операцию ране-
ному, отнесли его в землянку. Но во время
бомбежки он получает еще одно ранение и снова
попадает на операционный стол. Фашистские
летчики, пролетая над поселком, видели, конеч-
но, что в Джаныбеке нет военных объектов. Од-
нако они с изуверской жестокостью обрушивали
на госпиталь смертоносный груз...
В первые дни Сталинградской битвы в госпи-
таль № 1584 пришли выпускники медицинского
института Баландина, Трубиевская и другие. Под
грохот бомбежек они взяли в руки скальпели,
сделали свои первые самостоятельные операции.
Молодые специалисты, работая в напряженной
обстановке, когда каждый день грозил бедой,
не только выполняли свой долг, но и вели наблю-
дения, собирали материалы для первых докла-
дов на научно-практической конференции. Ее
провели врачи госпиталя в марте 1943 года
в этом же поселке Джаныбек. В архиве С. Л. Тыд-
ман сохранились некоторые темы докладов, под-
готовленных молодыми хирургами. Вот их назва-
ния: «Первичная обработка ран», «Газовая
инфекция» и другие. В этих сообщениях исполь-
206
зовался опыт, накопленный в дни сражения на
Волге. Даже спустя десятилетия не может не
поражать в военных хирургах эта непреходящая
духовная сосредоточенность, стремление к по-
вседневному совершенствованию своих знаний,
профессионального мастерства.
Время напоминает оптическое стекло. Оно ук-
рупняет даже будничные эпизоды, помогая
увидеть их значительность и глубину. Без обжи-
гающих душу подробностей нельзя понять спустя
годы, в чем состоял подвиг хирурга на войне.
О мужестве медицинских работников в годы Ве-
ликой Отечественной писал академик Б. В. Пет-
ровский: «В качестве военного хирурга мне при-
шлось пройти по дорогам войны с июля 1941 г.
по май 1945 г. И я хотел бы засвидетельствовать,
что наши советские медики с честью, большим
мужеством и любовью к раненым выполняли
свой патриотический долг. Земля дрожала и го-
рела вокруг госпиталей и медсанбатов. Многие
врачи и сестры погибали от вражеских снарядов
и пуль. Сутками стояли хирурги у операционных
столов, спасая жизнь людей, даже когда, каза-
лось бы, не было никакой надежды».
Если бы можно было задержать исторический
миг и спросить бойцов, готовившихся к штурму
рейхстага: «Кто был ранен за войну? Кто прошел
медсанбаты и госпитали?», на вопрос такой под-
нялись бы многие. Фронтовые хирурги помогли
им вернуться в строй, чтобы дошли они до Бер-
лина.
БОЙЦЫ МПВО
Из глубины веков к потомкам пришла легенда
о самоотверженности русских женщин в годину
народного бедствия. Враги осадили древний
Псков. Жители, укрывшиеся за каменными крепо-
стными стенами, день за днем выдерживали
грозную осаду. И женщины, и дети помогали
воинам: чинили кольчуги, подносили оружие.
И вот, когда однажды защитники Пскова сказали
207
о тола, что им нужны прочные канаты, одна за
другой женщины обрезали свои длинные, кра-
сивые косы и передали их воинам, помогли спле-
сти из них веревочные лестницы.
Эту легенду вспоминаешь, когда узнаешь
о подвиге сталинградских женщин, мужествен*
но проявивших себя в дни обороны города. Од-
на из них — Ксения Сергеевна Богданова, бывший
командир медико-санитарного взвода Ерманско-
го штаба МПВО (местной противовоздушной
обороны), Ее забота о жителях началась задолго
до боев в Сталинграде.
В дни войны во многих домах центральных
кварталов города запомнили небольшого роста
энергичную женщину в гимнастерке и брезен-
товых сапогах. Она шла от одного двора к дру-
гому, говорила о том, как надо рыть убежища,
оказывать первую помощь раненым. Это и была
Ксения Сергеевна Богданова. Педагог по обра-
зованию, еще недавно она преподавала историю
в одной из школ города. В первые же месяцы
Великой Отечественной войны окончила кур-
сы ПВХО.
Летом 1942 года в Сталинграде часто раздава-
лись сигналы воздушной тревоги. Первая угроза
городу пришла с воздуха. Фашистские самолеты
прорывались к Волге. От двора к двору разно-
сились печальные вести о последствиях враже-
ских бомбежек: разбит госпиталь.,, гитлеровцы
сбросили бомбы на толпу людей, выходивших
из вагонов пригородного поезда... совершили
воздушное нападение на жилые кварталы. Чем
ближе фронт, тем чаще появлялись фашистские
самолеты. Днем и ночью звучали короткие тре-
вожные сигналы и сообщения по радио: «Граж-
дане, воздушная тревога!»
В этой тревожной обстановке К. С. Богданову
назначили председателем Ерманского районного
совета Осоавиахима. Теперь ее главной заботой
стала подготовка населения к воздушным нале-
там противника.
Если выдавался в городе тихий вечер, то где-
нибудь во дворе многоэтажного дома можно
208
было видеть такую картину: на траве располо-
жились женщины с детьми на руках, старушки
с вязальными спицами, подростки. Ксения Сер-
геевна, развесив на стене дома плакаты, расска-
зывала о том, как тушить зажигательные бомбы,
выполнять правила светомаскировки. Жители
слушали, переспрашивали, запоминали. Многие
из них впервые тогда узнали военные термины,
которые войдут вскоре в быт осажденного горо-
да. Большинство только на плакатах пока видели
очертания фугасных и зажигательных бомб. Вот
почему Богданова без устали собирала жителей
и во дворах, и в красных уголках, и цеховых
бытовках. Надо было научить людей защищать
свои дома от пожаров, помогать друг другу при
бомбежках.
— Мы проводили своего рода ликбез. Каждой
семье надо было знать о том, как вести себя при
объявлении воздушной тревоги, уберечь своих
близких при бомбежках. Это была большая
и сложная работа. Ведь жители города не виде-
ли войны, еще психологически не были готовы
к воздушным нападениям. Мы должны были
помочь спасти людей. В каждом доме находи-
лись добровольные помощники.
Стоило провести беседу, и тут же проходило
во дворе собрание, на котором выбирали руко-
водителей групп самозащиты. Создавали звенья
противопожарные, аварийные, первой медицин-
ской помощи. Особенной заботой председателя
Осоавиахима К. С. Богдановой было сооружение
подземных убежищ. Они создавались около
каждого дома и заводского цеха. Приходилось
и убеждать, и требовать. Щели... Молодым лю-
дям, родившимся после войны, может быть,
трудно представить себе, как выглядели эти не-
хитрые сооружения. Это узкий ров, высотой в че-
ловеческий рост, его перекрывали сверху бал-
ками или бревнами, металлическими листами,
земляным накатом. Откосы щели обшивали до-
сками или оплетками из хвороста. Семейное убе-
жище обычно было рассчитано на 10—12 чело-
век. Сотни погонных метров щелей были созда-
S Заказ № 116
209
ны под руководством К. С. Богдановой. Они
спасли жизнь многим жителям города.
И еще одна повседневная забота у председа-
теля осоавиахимовцев К. С. Богдановой. Каждую
ночь во дворы выходили группы самозащиты,
чтобы наблюдать за светомаскировкой. В основ-
ном это были женщины. Они следили за тем,
чтобы на улицах соблюдалось полное затемне-
ние. За окнами опущены плотные шторы, чтобы
ни один луч света не пробивался наружу. Пога-
шены уличные фонари, затемнены фары идущих
автомобилей и огни бакенов на Волге. Тишина
темных городских улиц была чуткой и насторо-
женной. Каждые восемь из десяти жителей в те
дни прошли подготовку по программе ПВХО.
Ксения Сергеевна учила людей и училась сама.
Она овладевала медицинскими знаниями. В дни
войны при районном штабе МПВО был создан
медико-санитарный взвод, который возглавила
Богданова. В него входили сандружинницы и мед-
сестры.
Наступило 23 августа. Это было воскресенье.
С утра ничто в городе не предвещало близкой
угрозы. Ксении Сергеевне запомнилось тихое
ясное утро. Солнце припекало еще по-летнему.
Каждое дерево отливало особенным цветом
осени. Теплом дышала стальная гладь Волги.
Трудно было представить в это солнечное утро,
что так близко бедствие, которое неизбывным
горем коснется каждого дома, каждой сталин-
градской семьи. Ксения Сергеевна Богданова
вспоминала:
— Летом 1942 года наш медико-санитарный
взвод был на казарменном положении. Дома
приходилось бывать очень редко. В воскресенье
двадцать третьего августа я пришла домой по-
видаться со своими детьми. У меня их было
двое — семи и двенадцати лет. Они жили с ба-
бушкой, моей матерью. Мы сели за стол. И вдруг
по радио объявили воздушную тревогу. Такие
сообщения были частыми. Поэтому сначала это
не вызывало особого беспокойства. Я отправила
детей вместе с бабушкой в убежище, а сама по-
210
бежала в штаб МПВО. В тот день увидела пер-
вые жертвы. Неподалеку от здания штаба мне
бросилась в глаза мирная картина: мать с ребен-
ком сидела на крыльце своего дома. Я крикнула
ей, чтобы поскорее уходила в щель. Уйти далеко
не успела, неподалеку взорвалась бомба. Все по-
тонуло в дыму и грохоте. Когда пыль осела,
я увидела, что мать и ребенок мертвые.
Сотни фашистских самолетов обрушили на жи-
лые кварталы тысячи тонн смертоносного груза.
Рушились стены зданий и цехов, пламя и дым
охватили целые кварталы. Горели дома, заборы,
телеграфные столбы, деревья.
Как в сражение вступали наши бойцы на охва-
ченные пожаром улицы. Перевязывали среди
развалин раненых горожан, помогали выбраться
из обрушенных подвалов, собирали осиротевших
детей, отвозили к волжским переправам. Среди
пожаров и взрывов шла битва за спасение
людей.
В нашем медико-санитарном взводе было со-
рок человек. В основном это девушки: вчераш-
ние школьницы, служащие, молодые работницы.
С первого дня, когда они стали бойцами МПВО,
мне довелось проводить с ними занятия. Помню,
на собраниях комсомолки не раз говорили о том,
что готовы отдать все силы и свои молодые жиз-
ни в борьбе за свободу Родины. Пришли дни ис-
пытаний. И начался подвиг девушек-бойцов
МПВО. Тогда во всей полноте раскрылись их
душевная красота, великое мужество и готов-
ность перенести любые опасности и самые суро-
вые трудности. На пылающих улицах, в самом
центре Сталинграда, они боролись за спасение
самого дорогого — человеческих жизней. Спа-
сали людей из подвалов, на которые обруши-
лись каменные глыбы, оказывали первую меди-
цинскую помощь, дежурили на переправе. Рабо-
тали под бомбежкой, когда на наших глазах
падали стены домов, огонь бушевал на улицах.
Не забыть, как бойцы нашего взвода вытаски-
вали людей из подвала здания на улице Комму-
нистической. Дом был разрушен прямым попа-
8*
211
Летчик К. А. Нечаева
Летчик А. В. Лебедева
Бывшие летчик К. М. Блинова-Кудленно (слева)
и механик самолета И. В. Плешивцева Паспортникова
212
Бывшая медсестра
М. К. Крумина
Бывшая медсестра
В. П. Шмырова
Санинструкторы 73-го гвардейского зенитно-
артиллерийского полка
213
Хирург Н. Н. Пинскер
Санинструктор К. И. Юркова
Бывшие зенитчицы К. В. Труш (слева)
и А. К. Яковлева
214
Бывшие бойцы МПВО (слева направо)
В. А. Милюченко, К. Д. Камнева-Приходько,
А. В. Кошелева, К. С. Богданова, Т. А. Багаева-Самойлова,
А. В. Дульденко
Хлебопеки (слева направо)
Е. Н. Евстафьева, Е. П. Фокина, В. И. Пьянова
215
данием бомб. Обрушившиеся стены и крыша
завалили подвал, в котором укрывались десятки
женщин, детей и пожилых людей. В то время
в подвалах оставались только те, кто не мог
носить оружие. Нам удалось проехать к этому
дому на грузовой машине, которая была в рас-
поряжении медико-санитарного взвода. Броси-
лись разбирать завалы, но увидели, что это нам
не под силу. Ведь в руках у нас были только
лопаты и ломы. Тогда мы решили продолбить
хотя бы небольшой лаз, чтобы пробиться
к замурованным заживо людям. Мы работали
более суток, пока, наконец, прорубили узкий ход
в каменное бомбоубежище. Стали по одному
вытаскивать наверх раненых и полузадохнувших-
ся людей. Работали под нависшими балками, ко-
торые могли обрушиться в любую минуту. Вме-
сте со мной здесь были Клара Камнева, Маша
Генералова, Тамара Бугаева, Аня Дульденко.
В развалинах делали перевязки раненым. Нас
заметил немецкий летчик и стал обстреливать из
пулемета. Прятались под каменными глыбами.
Спасенных людей нам удалось потом отправить
на переправу...
В составе медико-санитарного взвода штаба
МПВО Ерманского района была и семнадцатилет-
няя Клара Даниловна Камнева, впоследствии
преподаватель истории одной из школ Волгогра-
да. В дни войны она ушла из девятого класса на
курсы медсестер. «Я считаю, что не имею права
просто учиться, когда вокруг такая беда»,— за-
явила она. 23 августа вместе с подругами, тоже
бойцами МПВО, она пришла домой. Она часто
воскрешает в памяти тот день:
— Мы сидели вокруг стола. Мама поставила
перед нами огромный арбуз. Со мной были мои
подруги Лина Бондаренко и Тамара Белова. Взяли
по куску арбуза, и тут —грохот, взрывы. Мы вы-
скочили на улицу. Не знали тогда, что последний
раз сидели за этим своим столом. Через не-
сколько дней наш дом был разрушен и сожжен.
С мамой я увиделась только спустя ллесяцы, за
Волгой... Вспоминали потом как что-то далекое
216
и неправдоподобное этот арбуз на столе и по-
следние минуты в домашней тишине.
Наш первый долг — оказывать помощь постра-
давшим. Скорее в очаги поражения! Впервые
пришлось увидеть тогда убитого ребенка: девоч-
ка бежала через дорогу, и ее убило на месте.
Косы разметались по асфальту. Я кинулась к ней,
вижу, что ребенок бездыханный, но так велико
было мое потрясение, что я, взяв на руки девоч-
ку, пошла к больнице. Иду, спотыкаюсь, упала.
Вдруг из-за поворота выехала какая-то штабная
машина. Я бросилась буквально наперерез. Воен-
ные остановили машину. «В чем дело?» Я пока-
зываю девочку, прошу: «Надо ее в больницу!»
Наверное, эти военные бывали не раз под бом-
бежками, увидели и поняли мое состояние: «Хо-
рошо, успокойтесь, мы отвезем ее». Положили
мертвую девочку в машину и уехали.
С гордостью вспоминаю о своих подругах —
бойцах МПВО. Они бесстрашно шли в самое пек-
ло. Как мы работали? Пробираешься в руинах,
где скрывались люди. Слышишь в темноте где-
нибудь стон. Шаришь руками, натыкаешься на
что-то теплое. Нащупываешь голову, вычищаешь
в темноте рукой рот. Слышишь — есть дыхание.
Начинаешь осторожно ощупывать, вытаскивать
из-под обломков. Так спасали людей. Подруги
мои работали самоотверженно. На первый крик
о помощи шли в самое пекло...
Помочь, спасти, уберечь! Подвиг милосердия
вершили в эти суровые дни девушки в шинелях.
Наперекор беде они проявили великую духов-
ную силу. На улицах города шла борьба за спа-
сение человеческих жизней.
К. С. Богданова вспоминала:
— Нам сообщили, что бомба попала в родиль-
ный дом в центре города на улице Пушкина.
Все бойцы нашего медико-санитарного взвода
бросились туда несмотря на то, что вражеские
самолеты снова и снова заходили на бомбежку.
Когда подбежали к родильному дому, то уви-
дели кругом руины. Каменные стены обрушились,
скрыв рожениц и родившихся детей. Это был$
217
страшная картина. Мы стали растаскивать облом-
ки, ползали среди руин, пробираясь в то место,
откуда слышался стон или крик. Вытаскивали
младенцев, ставших сиротами, едва появившись
на свет, и обезумевших от горя матерей, поте-
рявших своих детей. Спасенных на машине уво-
зили на переправу...
К началу боев в городе находилось много воен-
ных госпиталей. Им были отведены самые луч-
шие здания. Медицинские учреждения находи-
лись в клубах, гостиницах, школах. В первые дни
массированной бомбардировки города фашисты
обрушили на эти здания бомбовые удары . На
гитлеровских военных картах госпитали, где ле-
чились раненые, были помечены как самые важ-
ные объекты, которые надо разрушить в первую
очередь.
К. Д. Камнева добавляла:
— Нам сообщили, что загорелся военный гос-
питаль, который был расположен в гостинице.
Это здание стояло недалеко от наших казарм.
Все наши девушки часто дежурили в палатах,
познакомились с врачами, медицинскими сестра-
ми. И вот —такая страшная беда. Мы побежали
к горящему зданию. Когда подошли к госпита-
лю, все этажи были в дыму. Все медицинские
работники в опаленных халатах шли в огонь,
выносили раненых. Но многие бойцы еще остава-
лись в палатах. Мы стали помогать. По охвачен-
ным дымом лестницам пробирались наверх. Вбе-
гаешь к раненым, и каждый просит: «Возьми
меня, сестренка!» Многие были в гипсе или после
сложных хирургических операций. Подниматься
с кроватей и двигаться самостоятельно они не
могли. Со всех сторон в комнате тянутся к тебе
руки. Берешь раненого, взваливаешь на плечи
и бросаешься к лестнице. Чтобы скорее спус-
титься вниз и снова вернуться, помочь еще ко-
му-то. Не знаю даже, откуда брались силы тог-
да. Бежишь по лестнице, не видишь ничего перед
собой, задыхаешься от дыма, спотыкаешься, па-
даешь. Понимаешь, что раненому, который у те-
бя за спиной, невыносимо больно. А он только
218
стиснет зубы и молчит. Даже подбадривает
тебя: «Смелее, сестренка!»
Раненые вели себя очень мужественно. На-
ступил момент, когда пробраться наверх было
уже нельзя. Все лестницы объяты огнем. Кто-то
из бойцов крикнул, чтоб мы натянули брезент.
Мы принесли брезентовую палатку, взяли ее за
концы и встали под окнами. Раненые бросались
сверху из окон горящего здания на натянутую
ткань. Потом на носилках спускали их к Волге.
Все эти часы, когда медицинские работники спа-
сали раненых, в городе продолжалась бомбеж-
ка. Фашистские летчики снижались над горящи-
ми зданиями и расстреливали людей из пуле-
метов...
На обгоревших стенах домов, обуглившихся
заборах, разбитых трамваях появились белые,
трепещущие на ветру листочки. К. С. Богданова
и другие бойцы МПВО расклеивали в городе ли-
стовки, в которых было напечатано Обращение
городского комитета обороны к населению
Сталинграда. Эти строки нельзя читать без вол-
нения. Скольким жителям города, прочитавшим
это Обращение, оно придало тогда мужества
и веры в победу! Слово было полководцем че-
ловеческой силы. В Обращении городского ко-
митета обороны говорилось:
«Дорогие товарищи! Родные сталинградцы!
Остервенелые банды врага подкатились к стенам
города. Снова, как и 24 года тому назад, наш
город переживает тяжелые дни. Кровавые гитле-
ровцы рвутся в солнечный Сталинград, к великой
русской реке Волге...
Товарищи сталинградцы! Не отдадим родного
города, родного дома, родной семьи. Сделаем
каждый дом, каждый квартал, каждую улицу не-
приступной крепостью.
Выходите все на строительство баррикад. Бар-
рикадируйте каждую улицу...
Защитники Сталинграда! В грозный 1918 год
наши отцы отстояли красный Царицын от банд
немецких наемников. Отстоим и мы в 1942 году
краснознаменный Сталинград. Отстоим, чтобы
219
отбросить, а затем разгромить кровавую банду
немецких захватчиков.
Все на строительство баррикад! Все, кто спо-
собен носить оружие, на баррикады, на защиту
родного города, родного дома!»
Сталинградцы выходили строить баррикады.
Перекрывали дороги, ведущие к заводским по-
селкам, предприятиям, волжским переправам.
Ставили поперек улиц металлические противо-
танковые ежи, разбитые машины, рубили дере-
вья, складывали бревна, телеграфные столбы,
обломки стен, мешки с песком. Город готовился
к бою. Жители работали днем и ночью, в грохоте
бомбежек, при багровом свете пожаров. Таисия
Степановна Яковлева, в то время работница
швейной фабрики имени 8 Марта, участвовала
в строительстве баррикад. Она говорила:
— Во дворы заходили партийные работники
и бойцы МПВО, призывали выходить на строи-
тельство уличных баррикад. Откликались многие
жители. Мы набивали мешки и бумажные кули
кирпичами и песком. Таскали бревна. На баррика-
дах были сделаны огневые точки для стрельбы из
винтовок и пулеметов. На сооружении баррикад
трудились не только взрослые, но и дети-школь-
ники. Сколько их было тогда — сталинградских
«гаврошей!» Работали под бомбежкой наравне
с отцами и матерями. Они подносили мешки,
передавали кирпичи, бегали за водой. Баррика-
ды строили всем миром.
Для оказания помощи пострадавшим во время
воздушных налетов в некоторых районах созда-
вались медицинские пункты. В подвалах среди
дымящихся руин, под обстрелами медицинские
работники делали перевязки, принимали и ле-
чили больных. Один из таких пунктов в Ерман-
ском районе открыла К. С. Богданова. Она про-
должала:
— С первых дней бомбардировки города
мы оказывали медицинскую помощь раненым
и больным там, где их находили: в щелях, под-
валах, на переправах. Работали в грохоте взры-
вов, среди пылающих домов. Не раз между со-
220
бой говорили о том, что даже в этой обстановке
в районе должен быть стационарный медицин-
ский пункт, чтобы люди знали, куда обратиться,
прийти за медицинской помощью. Бойцы МПВО
собрали в разбитых больницах и поликлиниках
некоторые медикаменты и инструменты. Привели
в порядок один из кабинетов в полуразрушенном
помещении третьей поликлиники. Здесь начали
прием раненых и больных. Работать приходилось
целыми сутками. Известие о том, что в поликли-
нике открылся медицинский пункт, каким-то об-
разом быстро распространилось среди жителей.
У меня сохранились короткие записи о работе
прифронтового стационара.
«1 сентября. Приняли в поликлинике 80 чело-
век, из них раненых — 56.
2 сентября. В поликлинике приняли 72 чело-
века».
И так день за днем. Одни приходили сами,
других приносили родственники или бойцы
МПВО. Случаи были самые тяжелые. Сложные
переломы, ожоги, загнивающие раны. Наши
медики делали все, что было в человеческих
силах, чтобы помочь пострадавшим. Надо ска-
зать, что в этом медпункте не было квалифици-
рованных врачей. Работали здесь две медицин-
ские сестры и три студента, которых мы в шутку
называли «заурядврачами». Это на их плечи
легли все заботы по обслуживанию жителей.
Работали по-фронтовому. По-прежнему оказы-
вали медицинскую помощь «на дому». Бойцы
медико-санитарного взвода обходили улицу за
улицей, искали тех, кому надо было срочно сде-
лать перевязки, отправить к пунктам переправы.
Бывало, откроешь крышку щели и видишь такую
картину: лежат тяжело раненные, контуженные
женщины, дети. У них нет сил двигаться, даже
кому-то сообщить о себе. Бойцы МПВО выноси-
ли пострадавших на грузовую машину (другой
в нашем распоряжении не было), везли на пере-
праву.
Дети — это была, конечно, наша самая боль-
шая боль и забота. Тяжело было видеть их страда-
221
ния. Помню такой случай.. Вместе с одной из
наших замечательных патриоток, бойцом МПВО
Тамарой Беловой мы осматривали подвал и ще-
ли на Исполкомовской улице. Видим, снижаются
немецкие самолеты, начался воздушный налет.
Мы спрятались в водопроводном люке. Когда,
наконец, стихли взрывы, вышли из убежища
и не узнали улицы, по которой только что про-
шли. Всего одна воздушная атака разрушила
жилые кварталы, возводившиеся трудом горо-
жан многие десятилетия. На месте домов оста-
лись безобразные руины. Вокруг тучи пыли, дым,
груды щебня, запах гари. Вдруг, слышим, отку-
да-то из-под земли доносится сдавленный дет-
ский плач. Стали разгребать обломки кирпичей
и увидели вход в подвал. Внутри около погиб-
шей женщины ползал крохотный мальчик. Сколь-
ко ему было от роду? Наверное, около года —
не больше. Вынесли его наверх. Сколько же
дней провел беспомощный ребенок около трупа
матери? Его личико почернело от голода и стра-
даний. Тамара Белова достала кусок хлеба из
своей полевой сумки и дала его ребенку.
Он схватил его посиневшими ручонками, стал
сосать с жадностью. Потом мы передали ребен-
ка под опеку комсомольцев, которые отправля-
ли сирот за Волгу, в детские дома.
Нет слов, чтобы описать мужество речников,
которые водили суда по Волге под бомбежками.
Среди матросов тогда были и женщины. Фаши-
стские самолеты кружили над переправой. Каж-
дый рейс был трудным и опасным. Речники вели
настоящий поединок с врагом, который атаковал
их с воздуха. Надо было видеть, как крутыми
зигзагами, поворачивая то вправо, то влево, ка-
тера с баржами шли от берега к берегу... Но
как бы ни было тяжело, люди верили: придет
день, когда они вернутся в родной город.
Непреклонная воля к победе становилась силь-
нее огненной стихии. Каждый день тысячи ста-
линградцев переправлялись через Волгу. Они
отваживались на трудную дорогу, чтобы не по-
пасть в немецкую неволю.
222
Самоотверженно боролись за жизнь раненых
бойцы МПВО в других районах города. Среди
них были и Нина Федоровна Таранова, боец ме-
дико-санитарного взвода Баррикадного районно-
го штаба МПВО. Она вспоминала:
— На крышах завода «Баррикады» были уста-
новлены зенитные орудия. Зенитчики отважно
сражались с вражескими самолетами, налетав-
шими на завод. Однажды в момент воздушного
налета на крыше одного из цехов вдруг замол-
чало орудие. Нам кричат сверху: «Скорее сани-
тара сюда!»
Мы подбежали к цеху. Высота большая. На
крышу ведет узкая металлическая лестница. Ко-
нечно, очень страшно было подниматься. Ви-
дим— над заводом немецкие самолеты делают
круг, заходят на бомбежку. Но одна мысль, что
наверху раненый, он ждет нашей помощи, тол-
кает вперед. Вместе с Наташей Гусевой мы
полезли по отвесной лестнице на крышу. Навер-
ху увидели: лежит зенитчик, он тяжело ранен
в живот. Мы перевязали его. Теперь надо скорее
спустить его вниз. Но как? Стали быстро из ве-
ревок, которые захватили с собой, связывать
люльку. Положили раненого. Он был без созна-
ния. Начали осторожно спускать бойца вниз. Там
стояли наготове наши девушки из медико-сани-
тарного взвода. Они приняли раненого. Все обо-
шлось благополучно. Мы сразу отнесли раненого
на переправу.
Сначала бойцы МПВО работали на заводе
«Баррикады», позже, в сентябре, перешли в под-
вал бывшего дома директора завода, который
находился на берегу Волги. Здесь мы оказывали
первую помощь гражданскому населению и ра-
неным бойцам. Внизу находилась переправа,
днем и ночью на берег шли люди. Другого меди-
цинского пункта поблизости не было. Увидев
красный крест на наших сумках, все, кто нуждался
в медицинской помощи, обращались к нам. Вои-
ны, занимавшие оборону, располагались непода-
леку— в штольне. Приходилось каждый день
сталкиваться с такими тяжелыми случаями, когда
223
наших знаний и опыта не хватало, порой не зна-
ли, что предпринять, как помочь раненому. В то
же время помнили, что других медиков рядом
нет. Помню, нашли раненого. Осколок пробил
ему щеку и язык. Боец захлебывался кровью.
Как ему помочь? Мы сделали кляп и отправили
солдата за Волгу. Много было ранений в голову,
в ноги, живот. Каждые сутки приходилось делать
десятки перевязок. К нам на помощь пришла
опытный врач Зинаида Федоровна Кондратенко.
Работали на берегу до середины сентября...
Один из боевых штабов МПВО был в Красно-
октябрьском районе. О работе медико-санитар-
ного взвода вспоминал А. X. Свидлер, замести-
тель начальника районного штаба МПВО:
— Днем и ночью бойцы МПВО были наготове.
Обычно гитлеровцы бомбили методично, квад-
рат за квадратом. Из очагов поражения вверх
взлетали балки, бревна, глыбы вывороченной
земли, обломки стен, крыши. В воздухе слышались
страшный треск и скрежет. Мы знали, что
в подвалах разрушенных зданий находятся люди,
спешили им на помощь. В сентябре бои начались
на территории нашего района. Однажды нам
сообщили по тревоге, что обрушившиеся стены
ремесленного училища завалили подвал, в кото-
ром находились раненые. Немедленно все наши
бойцы МПВО, находившиеся в тот момент в шта-
бе, бросились на помощь пострадавшим. Они
разбирали завалы, вытаскивали раненых, уносили
их в другое помещение. Прошло всего двое су-
ток, бомбы попали и в это здание, где располо-
жился медсанбат. Снова бойцы МПВО пришли
на помощь, все раненые были спасены, отправ-
лены за Волгу...
В октябре 1942 года командование воинских
частей обратилось в штаб МПВО Краснооктябрь-
ского района с просьбой послать на волжский
остров Денежный опытного медицинского ра-
ботника. На этом острове скопилось много ране-
ных бойцов и офицеров. Добровольцем пошла
на это задание медицинская сестра Астахова.
Под вражеским огнем на лодке она переправи-
224
лась на остров. Днем и ночью фашисты обстре-
ливали из орудий эту песчаную косу. Раненые,
которые ждали переправы, получали новые уве-
чья. Медсестра Астахова, переползая с места на
место, оказывала помощь воинам, а также жен-
щинам и детям... «Спасибо, сестрица!» — слыша-
лось со всех сторон. Несколько дней провела она
на огненном острове, спасая жизни людей.
Героически трудились бойцы МПВО и меди-
цинские работники Тракторозаводского района.
Здесь с августа 1942 года проходила передовая
линия фронта. В истребительных батальонах,
приходивших на берег Мечетки, не было своих
медиков. Все раненые поступали в медицинские
пункты, которые организовали тракторозаводцы
в подвалах разрушенных зданий. Здесь работали
врачи Быстрицкая, Буркова, медицинские сестры
Костина, Пономарева, Ступак, Миргородская, Си-
лаева. Немногочисленный персонал принимал
сотни раненых. В подвалах при свете коптилок
делались перевязки, хирургические операции.
На грузовиках и подводах раненых отправляли
на переправу. Бой шел рядом, на улицы рабочего
поселка ворвались фашистские автоматчики. Бой-
цы МПВО перенесли медпункт из подвала завод-
ского диспансера поближе к Волге, в подвал
дома № 517. Здесь продолжалась работа по
спасению жизни людей.
Многих раненых жителей и бойцов-ополченцев
спасли сандружинницы-комсомолки Трактороза-
водского района. Днем и ночью они уходили
к переднему краю, который проходил на Мок-
рой Мечетке. На носилках и плащ-палатках вы-
носили раненых. Всего за одни сутки сандружин-
ницы Шмелева, Щелочкова, Колотова вынесли
с поля боя пятьдесят четыре раненых. Среди
тех, кто под ураганным огнем помогал бойцам
выжить и победить смерть, были медицинские
работники Егорова, Радченко, Уютова, сандру-
жинницы Гомельская, Шустова, Ремнева, Щури-
на, Левина, Тимофеева и другие.
На территории Кировского района, который
стал ближайшим тылом фронта, находились де-
225
сятки госпиталей. Они располагались в школьных
зданиях, помещениях клубов и контор, общежи-
тиях, частных деревянных домах. Врачи, меди-
цинские сестры, бойцы медико-санитарных под-
разделений МПВО отдавали свои знания и силы
борьбе за жизнь и здоровье раненых защитни-
ков Сталинграда. Бывший секретарь Кировского
райкома партии Сергей Дмитриевич Бабкин рас-
сказывал:
— С первых дней Сталинградской битвы бойцы
МПВО и медицинские работники считали себя
мобилизованными на защиту города. Врачи и ме-
дицинские сестры помогали раненым, работая
в окопах переднего края и в госпиталях. Район-
ный отдел здравоохранения помог организовать
сводный медсанбат, через который, начиная
с октября, проходили многие раненые 64-й ар-
мии. Пятьдесят медицинских сестер, подготов-
ленных на ускоренных курсах, добровольцами
влились в ряды воинов Сталинградского фронта.
Медицинские работники трудились там, где
нужна была их помощь. Врач Е. Т. Сидельникова
три месяца находилась в окопах передовой ли-
нии фронта. Медицинские сестры Петрова, Ники-
тенко, Герасимова выносили раненых с поля
боя. Врач Прибыш и хирург Белицкий спасли
жизнь многим бойцам. Каждый из медицинских
работников, трудившийся в осажденном городе,
внес свой весомый вклад в нашу будущую
победу.
А разве можно забыть помощь многих домо-
хозяек, матерей больших семейств, которые,
оказавшись во фронтовой полосе, по зову сер-
дец пришли ухаживать за ранеными в медсанба-
ты и полевые госпитали, стали поварами, истоп-
никами, уборщицами, нянечками. Их бескорыст-
ный труд — живой пример патриотического дела.
Несмотря на все опасности и трудности жизни
в осажденном городе, у нас не было жителей,
которые бы сидели сложа руки. Все население
помогало фронту...
В грохоте взрывов в осажденном Сталинграде
случилось тогда событие, которое всем, кто
226
о нем узнавал, казалось символическим. Об этом
говорила К. Д. Камнева:
— Однажды девушкам-бойцам МПВО при-
шлось принимать роды. Это было в одном из
домов, а вернее, бомбоубежищ в центре горо-
да. Пробираясь между обломками, мы услыша-
ли сдавленный стон. Никого поблизости не
видно. Стали искать среди руин — увидели вход
в небольшую щель. Там, привалившись к земля-
ной стенке, в беспамятстве лежала женщина.
У нее начались родовые схватки. Мы были моло-
дые, растерялись поначалу. Но, как могли, стали
ухаживать за роженицей. Развели костер рядом
с бомбоубежищем. Вскипятили воду в ведре.
В это время снова начался воздушный налет. Мы
держали простыни над роженицей, чтобы ко-
мья земли не сыпались на нее с земляного
наката щели. Появилась на свет девочка. Мать
была очень ослабевшей. Ухаживали за ней не-
сколько дней в этой же щели. Боялись трогать
ее с места. Когда женщина немного оправилась,
мы помогли ей вместе с ребенком добраться до
переправы. По пути она сказала нам, что назо-
вет девочку Викторией. Виктория — значит
Победа.
С верой в близкую победу уходили из города
жители. Они знали, что скоро вернутся на род-
ные улицы, построят новые прекрасные дома,
восстановят заводы и фабрики, возведут Дворцы
культуры, театры, школы, посадят новью сады
и парки.
ПОДВИГ ОЛЬГИ
КОВАЛЕВОЙ
Вокруг памятника шумят на ветру позолоченные
солнцем густые ветки деревьев. И металл кажет-
ся одухотворенным, живым. На обелиске изобра-
жен скульптурный портрет молодой женщины.
Гордая посадка головы, короткие волосы, неж-
ный овал лица, слегка сощуренные, как от огня,
227
глаза. Сталевар Ольга Ковалева. Застывший
в камне взгляд устремлен на заводской поселок.
Этот памятник стоит рядом с металлургическим
заводом «Красный Октябрь».
Зрением памяти видишь время, когда более
четырех десятилетий назад Ольга Ковалева день
за днем в шумном, быстром рабочем потоке
торопилась на смену. С первым заводским гуд-
ком во дворах на городской рабочей окраине
хлопали калитки. Каждая крыша здесь была
связана с крупнейшим металлургическим заво-
дом. Им кормились, болели, радовались, надея-
лись. Как родники и ручьи впадают в реку, так
горбатые деревянные улочки, спускавшиеся
с горы, со всех сторон приводили к небольшой
заводской площади, над которой высились узор-
чатые металлические ворота. Из одноэтажного
кирпичного домика, в окна которого стучали ветки
яблонь и груш, выходила и сталевар Ольга Ко-
валева. Они проходила по улице — прямая, стат-
ная, коренастая, с короткими темными волосами,
остриженными на мужской манер. Походка у нее
была примечательная: широкие, размашистые
движения, голова наклонена чуть в сторону
и вперед, будто идти приходится наперекор силь-
ному ветру, который затрудняет шаг, но остано-
вить его не сможет. Во всей фигуре Ковалевой
чувствовалась неуемная энергия и добрая сила.
Ольга Кузьминична торопилась к громадному,
обросшему копотью корпусу, над которым воз-
вышались похожие на гигантские мачты марте-
новские трубы.
На заводе нет людей более уважаемых, чем
сталевары. В конце тридцатых годов впервые сре-
ди них стала работать женщина. Событие это,
облетевшее многие газеты страны, по-своему
обстоятельно обсуждалось в каждом доме ра-
бочего поселка. Здесь, вблизи заводских корпу-
сов, видели и брали в расчет не только металли-
ческие слитки, которые небольшие юркие паро-
возы вывозили из мартеновского цеха. Ольга
Ковалева покушалась на давнюю традицию, ко-
торая существовала столько, сколько плавился
228
металл в огненной печи. Женщина-сталевар! Эго
было делом неслыханным, казавшимся многим
невероятным. Вот почему и характер, и судьба
Ольги Кузьминичны вызывали столько споров,
любопытства и надежд.
Это было время, когда газеты и радио прино-
сили в дома радостные, удивительные вести. Впер-
вые в истории женщины управляли комбайнами
и сложными станками, повели по рельсам парово-
зы, подняли в небо самолеты, В октябре 1939 го-
да в передовой статье «Правды» сообщалось
о том, что Ольга Ковалева поддержала почин
работниц Магнитогорского металлургического
комбината Ипполитовой и Подсеваловой, решив-
ших расширить круг «женских профессий».
В те дни Ольга Кузьминична пришла в воскре-
сенье на школьный утренник. Школа стояла не-
далеко от проходных завода «Красный Октябрь».
Здесь учились дети сталеваров, прокатчиков,
шихтовщиков. Чтобы встретить женщину-стале-
вара, имя которой было уже известно, пионеры
подготовили литературно-музыкальный монтаж.
Ольга Кузьминична вместе с директором школы
сидела на сцене за столом, покрытым зеленым
сукном. Детский хор стоял у нее за спиной. За-
пели популярную в то время «Песню о Щорсе».
Вдруг Ольга Кузьминична повернулась, и все
услышали, как она стала подпевать. Ее сильный
с хрипотцой голос, с каким-то особенным, искрен-
ним и проникновенным выражением выводил:
«Шел отряд по берегу, шел издалека...» В зале
замерли, прислушиваясь к ее пению. В нем од-
новременно чувствовались горячее воодушевле-
ние и глубокая грусть. Будто сидела Ольга Кузь-
минична не на сцене, а где-то а степи у костра,
вместе с бойцами после трудного похода. Во вре-
мя пения в ее облике проступило что-то ласко-
вое и в то же время беспокойное, тревожное.
Потом один из школьников выступил вперед
и стал читать стихи о работе металлурга.
Сталевар в промасленной спецовке сравнивался
с богатырем, который укрощает огнедышащего
коня. Слушая эти стихи, Ольга Кузьминична
229
как-то сразу заскучала, лицо ее стало напряжен-
ным и недовольным. А потом она и вовсе сер-
дито замахала руками. Стихи ей явно не пон-
равились. Когда литературно-музыкальный мон-
таж окончился, Ковалева поднялась, стала ходить
по сцене, внимательно вглядываясь в лица ребят:
— Если только со стороны смотреть на мар-
тен, может быть, и красиво покажется. А вблизи
искры жгут. Работа наша очень трудная. К каж-
дой плавке надо примениться. Тут и сноровка,
и знания нужны. И мы гордимся своим трудом.
Нашей стране нужно много металла. Сколько
новых заводов и городов строится сейчас! И мы
увеличим выпуск металла! Нет таких крепостей,
которые бы не взяли коммунисты.
Ольга Кузьминична говорила горячо, убеж-
денно, ребят захватили сила ее чувств, простые
слова:
— Я пришла на завод малограмотная. Об од-
ном жалею, что не пришлось учиться. Мое дет-
ство прошло в тяжелой работе, в батраках.
Завод меня поднял, дал рабочую профессию,
доверил мартеновскую печь. И теперь я дока-
жу, что женщина тоже сможет работать метал-
лургом. Не пожалею своих сил...
На рабочей окраине жизнь каждого проходила
на виду у других, здесь знали биографию
каждой семьи. Помнили, как в конце 20-х го-
дов в поселок приехала Ольга Ковалева. Ро-
дом она была из станицы Суводской Балык-
лейского района бывшего Царицынского уезда.
Земли, на которых стояла эта станица, считались
издавна худородными. Редкий год выдавался
без знойной засухи, губившей на корню посевы.
В семье Пелагеи Федоровны и Кузьмы Алексее-
вича Ковалевых было семеро детей. Пятеро се-
стер и два брата. Учить детей не было возмож-
ности. С раннего возраста они уходили на зара-
ботки, чтобы помочь семье. Ольга с двенадцати
лет поступила прислугой к священнику. На ее
детские плечи легла нелегкая работа в доме
и хозяйстве. Встав чуть свет, она доила корову,
убирала двор, носила из колодца воду. Когда
230
через несколько лет она, следом за отцом, по-
тянулась к революционным идеям, к людям,
которые первыми пробивали дорогу к новой
жизни, она всегда вспоминала, какими трудными
были ее детские годы, В 1921 году Кузьма Алек-
сеевич вместе со своими товарищами-коммуни-
стами организовал сельскую коммуну «Красная
звезда». Крестьяне собрали в общий амбар при-
пасы зерна. Запахали борозды, делившие поле
на бедняцкие наделы. Рядом с мужчинами вы-
ходила на посевную и Ольга Ковалева — из ши-
рокого плетеного лукошка бросала зерно в све-
жую пахоту.
Однажды вечером в сложенном из саманного
кирпича домике собрались коммунисты комму-
ны «Красная звезда». Между узкими окнами
висел лозунг: «Владыкой мира будет труд». Из
рук в руки, за столом, где уместилась вся пар-
тийная ячейка села, передавали листок оберточ-
ной бумаги с неровными краями, на котором
крупными буквами было написано: «Прошу
принять меня в партию большевиков. Клянусь
свою жизнь посвятить народу. О. К. Ковалева»,
Перед длинным, сбитым из досок столом стояла
девушка с ясными серыми глазами, в которых
можно было увидеть и горячую одержимость,
и добродушие, и твердость характера. Тугая
темная коса спрятана под косынкой. Губы стис-
нуты от волнения. Ковалева была первой из жен-
щин станицы, подавшей заявление в Коммунис-
тическую партию. Тускло горевшая керосиновая
лампа освещала лица людей, которых Ольга
знала с детства. Один за другим поднимались
коммунисты. Они говорили о том, как добросо-
вестно работает Ковалева в поле. Со всех сторон
слышится: «Достойна! Принять».
Как легенду рассказывали в станице такой
случай. Однажды зимой Ольга отправилась за
солью для коммунарской столовой. Почти два
месяца прошло, как в станице у бедняков не
было ни щепотки соли. Исподволь к каждому
дому подбиралась болезнь. Неожиданной сла-
бостью наливались тела, опухали руки и ноги.
231
кровоточили десны... Чтобы добыть соль, Ольге
надо было пройти десятки километров по засне-
женным дорогам к озеру Эльтон. На обратном
пути с тяжелым мешком за плечами она перехо-
дила по льду замерзшую речку. Вдруг лед трес-
нул, и девушка оказалась в полынье. Она хва-
талась руками з*а острые края, а перед ней река
заворачивала ледяное крошево. Мешок с солью
тянул в глубину, на дно. И в этот момент Ольга
нашла в себе силы развязать тяжелую ношу,
бросить ее на крепкую льдину, спасти соль, кото-
рую она несла для станичников. Проезжавшие
мимо на санях крестьяне помогли девушке вы-
браться из воды, привезли ее домой. В этом со-
бытии проявилось все мужество Ковалевой.
Ольге было за двадцать, когда она взяла в руки
букварь. Руки, привыкшие к лопате, граблям,
вилам, впервые выводили на бумаге корявые
буквы. Зимними вечерами в одном из сельских
домов собирались и стар и млад. Рядом с под-
ростками на скамейках сидели убеленные седи-
нами старики и женщины с детьми на руках.
Вместе со своими братьями и сестрами в ликбез
пришла и Ковалева. Здесь она научилась читать
и писать.
Осенью 1927 года семья проводила Ольгу
в дорогу. С большой плетеной корзинкой она
поднялась на пароход, отправлявшийся в Ста-
линград. Рано утром девушка увидела на крутом
правом берегу яркие всполохи огня над огром-
ными зданиями цехов. В эти минуты из марте-
новских печей выпускали огненные потоки
металла. Пароход проплывал мимо сталинград-
ского металлургического завода «Красный Ок-
тябрь». Завод, построенный в конце прошлого
века, стал одним из крупнейших в стране. На
этом предприятии Ольге Ковалевой предстояло
пережить и трудные испытания, и звездные часы
судьбы.
Ковалева стала работать на «Красном Октяб-
ре» каменщицей в мартеновском цехе. Профес-
сия, которую она осваивала под руководством
опытного мастера Бочкина, требовала особой
232
сноровки. Бригада каменщиков ремонтировала
мартеновские печи. Приходилось работать в ко-
поти, душном полумраке. Ольга Кузьминична
говорила потом, что мартеновскую печь она сна-
чала изучила на ощупь.
Ковалева с интересом наблюдала за работав-
шими в цехе неподалеку сталеварами и подруч-
ными. Из раскаленных печей вырывалось яркое
пламя. Ольга просила у мастера синие очки
и подходила ближе. Ее обдавало жаром кипя-
щей стали. С чем сравнить картину, которая от-
крывалась внутри печи? Девушке казалось в эти
минуты, что она видит освещенную феерическим
светом Волгу, на которой налетавшие тугие
ветры поднимали острые волны, а донные род-
ники заворачивали огненные буруны.
С некоторых пор родные Ольги заметили, что
она особенно внимательно читает в газетах ма-
териалы, в которых рассказывается о том, как
смело и уверенно девушки овладевают профес-
сиями, которые ранее считались мужскими. Ко-
валева вырезала эти заметки и очерки, склады-
вала в ящик стола... Девушки прыгают с пара-
шютом, пашут землю на тракторах, овладели
токарным делом. Эти сообщения будили вооб-
ражение, придавали мужества. Наверное, именно
так и родилась у Ковалевой мечта — встать
к мартеновской печи, учиться профессии метал-
лурга. С этой мыслью она пришла в партийный
комитет завода «Красный Октябрь».
— Поставьте к опытному мастеру,— сказала
Ковалева.— Хочу стать сталеваром.
Многие опытные рабочие отговаривали ее:
— Не женская это работа, Ольга! Тут тебе не
горшки в печь ставить. Не ухватом орудовать.
Лопата у сталевара тяжелая...
— Я в крестьянской семье выросла,— стояла
на своем Ковалева.— С молодых лет умела
и траву косить, и за плугом ходить. Работы не
боюсь. Добьюсь своего. Стану металлургом.
Партком поддержал Ольгу Кузьминичну. Ее
определили подручным к старому специалисту —
сталевару Андрею Шацкому. Весть об этом сра-
233
зу облетела весь завод. Немало нашлось скеп-
тиков, которые считали, что через две-три смены
Ковалева не выдержит, уйдет из цеха. На этом
«горячем месте» не каждый мужчина справлялся
с работой. В те дни около печи, где трудилась
Ковалева, останавливались то один, то другой
опытные мастера. И немало удивлялись, глядя
на женщину у мартеновской печи, и помогали,
щедро раскрывая свои профессиональные секре-
ты. Но стоило задеть вопрос о «женской слабо-
сти», как она, вспылив, отвечала:
— За мной не каждый мужчина угонится. Обу-
зой у печи никому не буду.
Сталевары, работавшие вместе с Ольгой Кузь-
миничной, видели, что за шутками, внешней
бравадой у женщины-подручного кроется насто-
ящий интерес к профессии. Она схватывала все
приемы и особые секреты в работе. В то время
у металлургов не было умных и чутких прибо-
ров, помогающих наблюдать за процессом ста-
леварения. Сталевары вели плавку по опыту,
чутью. Ковалева внимательно расспрашивала
старых рабочих, быстро запоминала все тонкости
сложного дела.
На заводе знали: подручные годами стояли
у печи, осваивая профессию металлурга. Кова-
лева недолго была на подсобных работах. Ее
обучали сначала сталевар Шацкий, а потом Ша-
повалов. Всего через несколько месяцев Ольга
Кузьминична стала самостоятельно вести плавки.
Душевные качества Ольги проявлялись в труд-
ных испытаниях. После смерти отца ей пришлось
взять на себя заботы о своей матери, сестрах,
а потом и о племянниках. Все они вслед за Оль-
гой потянулись в Сталинград, осели в заводском
поселке. Сестры Анна и Наталья стали работать
на «Красном Октябре». Впоследствии в воспо-
минаниях ожили будничные факты их жизни
в канун войны. В семье был скромный достаток.
Многодетная Анна рано потеряла мужа, и Ольга
с присущей душевной щедростью помогала се-
стре содержать семью. Она взяла к себе на вос-
питание двухлетнего племянника Володю, а по-
234
том и старшую Тамару. К детям Ольга Кузьми-
нична относилась с трогательной любовью.
Ольга Кузьминична гордилась тем, что пример
ее для женщин поселка оказался притягатель-
ным. Вслед за женщиной-сталеваром немало на-
шлось таких, кто решил впервые на металлурги-
ческом заводе освоить мужские профессии.
Правда, в сталевары пойти больше никто не
отважился. А вот среди подручных около про-
катных станов появились девушки в рабочих
спецовках. Мария Шорина стала машинистом
завалочной машины, Мария Кузьмина и Ольга
Горьковенко стали вальцовщицами. Каждой из
них, как еще недавно Ольге Кузьминичне, приш-
лось перебороть и собственные сомнения, и не-
доверие кадровых рабочих, трудившихся на ме-
таллургическом заводе со дня его пуска.
Пройдет всего немногим более года, и пример
Ольги Кузьминичны обретет на заводе поистине
государственное значение. Вместо ушедших на
фронт мужчин-металлургов сотни и сотни женщин
придут в «горячие цеха» на самые трудные уча-
стки. Подвиг Ковалевой, ее самоотверженная
судьба будут помогать им выстоять, перенести
все трудности в борьбе за сталь для фронта.
Когда Ольга Кузьминична принимала плавку,
она чувствовала себя как бы на виду у всей стра-
ны. В этом сказывалась особенная гордость ме-
таллурга. В те годы появилось крылатое выраже-
ние: сталь назвали хлебом промышленности.
С каждым днем все больше поглощали металла
новостройки Урала и Сибири, новые крупнейшие
заводы, выпускавшие станки, трактора и авто-
машины.
«Даешь металл!» Этот лозунг, похожий на бое-
вой клич гражданской войны, можно было ви-
деть над колоннами праздничных демонстраций,
на сценах клубов и перед входом в мартеновский
цех. В те годы радио и газеты сообщали о ре-
кордах металлургов, рождавшихся то на одном,
то на другом заводе. Ольга Ковалева возвраща-
лась после смены в закопченной спецовке. При-
носила на коромысле воду из колонки — водо-
235
провода в домах не было. Стирала, стряпала
и сразу садилась за книги. Читала и перечитывала
вслух каждое слово учебника. Многое казалось
непонятным. Переписывала в тетрадку самые
трудные места, чтобы спросить в цехе у мастера.
Пелагея Федоровна, мать Ольги, ходила, быва-
ло, мимо двери и прислушивалась, как дочь
громко шепчет и шепчет, стараясь запомнить
прочитанное.
Спустя годы особенно отчетливо понимаешь,
что подвиг Ольги Ковалевой ознаменован не
только тем, что она, нарушив вековую традицию,
впервые встала к мартеновской печи. С молча-
ливым мужеством трудилась она в самые труд-
ные моменты, когда плавка требовала от стале-
вара большого напряжения. Продолжение этого
жизненного подвига происходило день за днем
и в упорной учебе, за которую со всей горячно-
стью своей натуры бралась Ольга Кузьминична.
От ликбеза — к техническим знаниям металлур-
гического дела. Такой трудный путь она стара-
лась одолеть за считанные месяцы, чтобы идти
в ногу со своим временем.
«Все для фронта!» Этот лозунг появился над
проходными воротами завода в первые дни вой-
ны. Подходя к «Красному Октябрю», Ольга Кузь-
минична всякий раз прочитывала эти слова, об-
ращенные к разуму и совести каждого рабоче-
го. Наверное, никогда Ольга Кузьминична не
осознавала так остро и конкретно весомость каж-
дой плавки, как в это наступившее грозное
время. Становясь к мартеновской печи, она
думала о том, сколько брони для грозных «трид-
цатьчетверок», снарядов или солдатских касок
будет сделано из металла, который ее бригада
выдаст сегодня.
В те грозные дни металлурги не только нара-
щивали производство. Надо было освоить плав-
ки новых марок, которых до этого не было на
заводе. В условиях военного времени разраба-
тывались новые технологические процессы, при-
нимались талантливые творческие решения, по-
ражающие и поныне техническим совершенст-
236
вом. Эти трудные заботы приняла на свои плечи
и женщина-сталевар.
Никто, даже самые близкие товарищи, не зна-
ли, как тяжело Ольга Кузьминична переносит
жаркую духоту мартеновского цеха. В дни войны
условия труда металлурга стали еще более слож-
ными. С начала 1942 года к городу пробивались
вражеские самолеты-разведчики. По ночам зву-
чали сигналы воздушной тревоги. В целях необ-
ходимой маскировки стеклянные фрамуги мар-
теновского цеха замазали темной краской и плот-
но закрыли, чтобы из них не было видно пламени
расплавленного металла. Время от времени под-
ручные замечали, как Ольга Кузьминична, подой-
дя к воротам цеха, жадно хватает ртом свежий
воздух. Но стоило ей увидеть, что на нее смотрят,
по своему обыкновению она отпускала какую-
нибудь шутку. Женщина-сталевар не любила
показывать своей усталости. Смена у металлур-
гов стала длиться по 12 часов. Это если считать
от гудка до гудка. На самом же деле трудились
дольше. Сталевары и подручные своими силами
расчищали завалы у печи. Эту работу раньше
выполняли канавные, но многие подсобные ра-
бочие ушли на фронт.
Ковалева осунулась, похудела, стала еще бо-
лее замкнутой и молчаливой. Все силы души были
напряжены ради трудного дела, которому она
посвящала свою жизнь. Нередко Пелагея Федо-
ровна, мать Ольги Кузьминичны, обеспокоенная
состоянием дочери, просила ее:
— Показалась бы ты, Ольга, врачу. Может
быть, лекарство выписал бы тебе. Посмотри,
какая ты стала бледная. На себя совсем не по-
хожа...
— Не волнуйся, мама,— отвечала Ольга Кузь-
минична.— Это не болезнь меня точит. Как ус-
лышу сводку о зверствах фашистов на нашей
земле, сердце кровью обливается. Надо всеми
силами помочь бойцам на фронте. Сейчас не
время думать о своем здоровье.
Трудовой подвиг начинался с осознания своей
личной ответственности за судьбу страны.
237
Мать гордилась своей знаменитой дочерью.
И в то же время побаивалась за нее. Она знала
и понимала, сколько в Ольге, казавшейся грубо-
ватой и резкой, на самом деле скрыто душев-
ной чуткости, сердечности к людям.
Пелагея Федоровна не расспрашивала Ольгу
о том, что тревожит ее в работе. Выросшая в де-
ревне, мать всегда с опаской глядела на огром-
ные всполохи огня, вырывавшиеся из-под купола
огромного цеха. Ей с трудом верилось, что эта
громада расплавленного металла подвластна
мастерству дочери.
Перед началом рабочей смены, приникнув
к репродуктору, висевшему на стене, Ковалева
слушала сообщения Совинформбюро. С каждым
днем все тревожнее становились сводки с фрон-
та. Летом 1942 года извилистая линия фронта
приближалась к Сталинграду.
Суровым стал облик города. Война перекра-
сила стены домов, заводских цехов, ослепитель-
но белые речные пароходы в грязный болотный
цвет. В парках, на набережных Волги, на крышах
зданий стояли зенитные орудия. От вокзала
к госпиталям шли машины с ранеными бойцами.
Во дворах стучали лопаты — женщины рыли зем-
ляные убежища, в которые прятались во время
бомбежки.
Наступило 23 августа 1942 года. В тот день
Ольга Ковалева в последний раз встала к марте-
ну. Смена началась как обычно. Утром, приняв
плавку, сталевар сквозь синие стекла смотрела
в огнедышащее окно, наблюдая, как на поверх-
ности кипящей стали появлялись и исчезали
красные буруны. Плавилась броневая сталь для
танков. Вдруг в середине дня бойцы, дежурив-
шие на крыше мартеновского цеха, сообщили
тревожную весть: сотни вражеских самолетов
летят к городу. По радио объявили воздушную
тревогу. Над заводом раздались короткие гудки.
В эти самые опасные часы никто из сталеваров
не уходил в укрытие. Мартеновскую плавку
не остановишь. Прислушиваясь к выстрелам зе-
нитных орудий, стоявших на заводском дворе,
238
Ольга Ковалева подала команду: пора выпу-
скать металл в изложницы. Как солдаты на пе-
реднем крае, металлурги продолжали трудиться.
Казалось в те минуты, что в городе началось
землетрясение. Тысячи взрывов слились в один.
В раскаленный воздух, как невесомые, взлетали
каменные глыбы домов, трубы, шпалы, облом-
ки крыш. Ольга Кузьминична подошла к рабо-
чим, столпившимся около ворот цеха. Над жи-
лыми кварталами поднялось пламя пожаров.
Ковалева задумчиво сказала:
— Врагу нас не согнуть. Все равно наша возь-
мет. Будет и на нашей улице праздник.
Ольга Кузьминична вернулась к мартеновской
печи. В это время из партийного комитета заво-
да передали: всем бойцам истребительного ба-
тальона срочно явиться в штаб. Многие еще не
знали, что случилось на северной окраине горо-
да. В середине дня фашистские танки, перепра-
вившись через Дон в районе хутора Вертячего,
двинулись к Волге. Над городом нависла грозная
опасность. Обстановка требовала быстрых и ре-
шительных действий. По тревоге на передо-
вую линию фронта, которая проходила теперь
вблизи тракторного завода, отправлялись истре-
бительные батальоны и отряды ополченцев из
районов города.
В заводском сквере около проходных «Крас-
ного Октября» собирались сталевары, вальцов-
щики, слесари — бойцы истребительного батальо-
на. Многие пришли со смены —в промасленных
спецовках, рабочих кепках. Командир отряда
рабочий листопрокатного цеха Г. П. Позднышев
выдавал винтовки, которые стояли в здании шта-
ба. Вдруг ополченцы заметили подошедшую
Ольгу Ковалеву. Она не была бойцом истреби-
тельного батальона, созданного еще в первые
месяцы войны. Поэтому командир удивился,
когда она тоже потребовала оружие.
— Вместе работали, вместе и воевать пой-
дем,— сказала Ковалева.
Впоследствии сталевар А. Г. Соколков вспо-
минал:
219
— Мы стали отговаривать Ольгу. Хотелось
уберечь ее от опасности. Каждый из нас пони-
мал, что через несколько часов вступим в бой.
Не всем из нас суждено вернуться домой... Но
Ковалева была человеком суровым и настойчи-
вым. А самое главное, ее поступки определялись
молчаливой и волевой самоотверженностью во
имя людей. И в мирные дни она выбирала самые
трудные жизненные дороги. В час военной беды
женщина-сталевар решила уйти на фронт добро-
вольцем. Помню, как она сказала ополченцам:
«Я — коммунист. Сегодня мое место на перед-
нем крае...»
К заводским воротам подошли два автобуса.
Их заняли металлурги с винтовками на плечах.
Ольга Ковалева была среди них единственной
женщиной. В последний раз она оглянулась на
утонувший в зелени заводской поселок, где
в красном кирпичном домике оставались родные,
увидела высокие стены заводского корпуса, за
которыми прошли самые трудные и счастливые
дни ее жизни... Мартены на «Красном Октябре»
погасли в первый день бомбардировки города,
когда была разрушена линия электропередачи.
Бойцы истребительного батальона приехали
к тракторному заводу, вблизи которого в степи
слышались пулеметная стрельба, выстрелы ору-
дий. На заводской площади рабочие получили
пулеметы, гранаты, ящики с боеприпасами. Оль-
га Кузьминична набила карманы патронами,
сняла с головы платок и, сделав узелок, тоже на-
брала в него патроны. Так и принесла их на пе-
редний край. Рубеж обороны бойцы истреби-
тельного батальона заняли в Комсомольском
садике, который тракторозаводцы посадили в дни
субботников. Привычно орудуя лопатой, Ольга
рыла окоп на берегу степной речки Мокрой Ме-
четки. Копать было трудно. Дождей не видели
почти месяц. Сухая, глинистая земля на жарком
солнце запеклась как камень. На противополож-
ном берегу реки затаился враг, оттуда из-под
молодых деревьев время от времени раздава-
лись выстрелы.
240
Ночью над крутыми берегами Мечетки вспы-
хивали и зависали в воздухе ракеты-фонари, ос-
вещая мертвенным светом брустверы окопов,
дула винтовок и пулеметов, напряженные фигу-
ры людей. Обстановка была опасная, тревожная.,.
Ополченцы заметили, что Ковалева, выбравшись
из окопа, ходит между деревьями.
-- Почему не отдыхаешь, Ольга? — окликнул
ее сталевар Соколков.— Может быть, завтра
в бой пойдем. Надо, чтоб силы были.
— Не спится, Александр Григорьевич,— отве-
тила Ковалева.— В бой хочу идти быстрее. Не
бойся, не подведу!
Утром 25 августа ополченцы получили приказ
атаковать позиции противника за Мечет-
кой, выбить его автоматчиков из хутора Мелиора-
тивный.
Наступили последние минуты перед атакой.
В полном опасностей ратном труде эти мгнове-
ния самые тяжкие. Время безмерного напря-
жения всех душевных сил. Никто из тех, кто
поднимается в атаку, не знает, сколько ему ос-
талось жить. Успеет ли он добежать до окопа,
где засел вражеский пулеметчик, или упадет
лицом вперед на сухую землю, глядя, как быст-
ро уходят вперед товарищи... Ольга Кузьминична,
сжимая винтовку, прислушивалась к выстрелам
за Мечеткой. Прижавшись к окопу, Ковалева
видела, как в ослепительно голубом, казавшемся
бездонным небе проплывало неторопливое об-
лако, на котором темнели красноватые отблески.
Будто огонь и дым пожаров, поднявшихся над
израненным Сталинградом, дотянулись до обла-
ков. Близкая опасность обостряет все чувства.
Окоп казался Ковалевой в эти минуты теплым
и надежным. Все ее существо было обращено
в слух: сейчас прозвучит сигнал к атаке.
Послышались выстрелы наших танков. Это сиг-
нал к атаке. Ополченцы вышли из окопов. Им
надо было подняться под обстрелом врага на
противоположный крутой берег реки Мечетки.
Ольга Ковалева карабкалась наверх, держась за
крепкие кусты, росшие на склоне. Она была лов-
9 Заказ № 116
241
кая и сильная, выбралась на берег одной из
первых.
Ополченцы пошли вперед. Позади остались
вражеские траншеи, из которых в панике бежали
гитлеровцы, не выдержав натиска истребитель-
ных батальонов. Рабочие увидели брошенные
врагом пулеметные ленты, гранаты, каски. Ольга
Ковалева, стреляя из винтовки, шла рядом со
сталеваром Кузьминым.
«Вперед, вперед!» — подбадривала Ольга то-
варищей.
О чем думала она в эти минуты, захваченнная
атакой? Очевидцы вспоминали потом, что она
под огнем вела себя так, будто находится в это
время на заводе, у мартеновской печи, где при-
выкла отвечать за всю бригаду. Ольга Кузь-
минична увидела, что замолк пулемет, который
был в цепи атакующих. Она сразу бросилась
к пулеметчикам — выяснить, что случилось, нуж-
на ли им помощь.
Сколько метров родной земли отвоевали
ополченцы? Двести, триста? В этой атаке —стре-
мительной и ожесточенной — проявлялся накал
великого сражения на Волге, где велись бои за
каждый дом, этаж, подвал, лестничную клетку.
— Храбро воевала Ольга Ковалева,— вспо-
минал комиссар истребительного батальона крас-
нооктябрьцев Кирилл Миронович Сазыкин.—
В атаке она все время шла впереди, воодушевляя
бойцов. Фашисты открыли ураганный огонь. На
время я потерял Ольгу из виду. Противник при-
жал нас к земле, обстреливая батальон прямой
наводкой. Среди рабочих было много убитых
и раненых. Я полз между кустами, и вдруг рука
уперлась во что-то мягкое. Перед мной была
убитая Ольга Ковалева. Она лежала ничком
в траве, раскинув руки. Ветер растрепал волосы.
Правая рука сжимала винтовку. Пуля сразила ее
в голову. Прощай, дорогая Ольга...
На другой день в рабочий поселок пришел
сталевар Андрей Шацкий, первый учитель Ольги
Кузьминичны. Он постучал в дом, где жили ее
родные, и передал им тяжелую весть...
242
Ольга Ковалева погибла в том месте на под-
ступах к тракторному заводу, где потом сто
пятьдесят дней происходили ожесточенные бои.
Эта земля видела яростные атаки наших бойцов,
штыки были сделаны из той крепкой стали, ко-
торую варила в мартеновской печи первая в го-
роде женщина-сталевар. Посмертно ее награди-
ли орденом Ленина.
Многие сталевары и прокатчики «Красного
Октября» выехали в тыл на заводы Урала и Си-
бири. Они плавили металл для танков и самоле-
тов. И в этих фронтовых плавках были отблески
памяти о самоотверженном сердце Ольги Ко-
валевой, сгоревшем в пламени войны.
Память об Ольге Ковалевой росла и ширилась
вместе с заводом, которому она посвятила свою
жизнь. Рабочие решили поставить ей памятник
перед проходными воротами «Красного Октяб-
ря». Многие ветераны и молодежь передали
в фонд сооружения обелиска часть своего днев-
ного заработка. Ее именем названа одна из улиц
рабочего поселка. Когда восстановили мартенов-
скую печь № 1, то на ней прикрепили мемори-
альную доску с надписью: «Здесь работала ста-
левар Ольга Ковалева. При защите своего горо-
да она героически погибла 25 августа 1942 года».
Имя героической женщины осталось в рабочем
поселке живой легендой, вдохновляющей новые
поколения на свершения, которых ждет от них
жизнь.
ФРОНТОВЫЕ
КИЛОМЕТРЫ
Состав остановился за семафором. Позади была
объятая огнем станция, поваленные столбы,
сорванные провода. Несколько минут назад ма-
шинист вел неравный поединок. Все набирая
скорость, он уводил эшелон от налетевших на
станцию вражеских бомбардировщиков. Нако-
нец в небе стало тихо: самолеты улетели. Из теп-
лушек вышли бойцы.
9*
243
— Кто машинист? — к паровозу из дальнего
вагона бежал капитан.
Из будки паровоза появилась круглолицая де-
вушка в шапке-ушанке. На щеках видны следы
сажи.
— В чем дело? — сказала она.— Кто ищет ма-
шиниста? Зачем он вам?
— Милая девушка! Позови скорее машиниста.
Спасибо надо ему сказать. От всех нас — спаси-
бо ему. Спас он сегодня эшелон. Хотим посмот-
реть на него. Что за смелый парень!
Тут капитан заметил, что девушка в паровозной
будке как-то странно потупилась.
— Я и есть машинист паровоза,— сказала она.
Это была Елена Чухнюк, водившая эшелоны
к фронту в приволжских степях. Вокруг паровоза
столпились бойцы. Среди них были и закаленные
воины, возвращавшиеся на передовую из гос-
питалей, и недавно призванные в армию. Все они
с уважением смотрели на миловидную, статную
девушку в промасленном ватнике. На их глазах
она, проявив мужество, увела состав из-под
огня.
В дни Сталинградской битвы Елена Чухнюк во-
дила эшелоны с танками, орудиями, боеприпаса-
ми, продуктами, санитарные поезда. Не было ни
одного рейса, в котором бы состав не дошел до
конечной станции маршрута. Ей было присвоено
высокое звание Героя Социалистического Труда.
Спустя годы мы познакомились с Еленой Миро-
новной Чухнюк в Москве, в Центральном Коми-
тете ВЛКСМ. Бывший машинист паровоза часто
встречается с молодежью, выступает перед сле-
допытами народного подвига.
Е. М. Чухнюк рассказывала о себе:
— Машинистом я стала незадолго до войны.
В то время работала на трикотажной фабрике
в Гомеле. И вот однажды прочла в газете статью
московской комсомолки Зинаиды Троицкой,
женщины-машиниста локомотива. Она призыва-
ла девушек идти работать на транспорт, осваи-
вать мужские специальности. Меня увлекла эта
статья. Хотя паровоз видела тогда я только из-
244
дали. Не могла представить всех трудностей этой
работы. Но таким был воздух времени. Сильнее
всего нас вела жажда романтики, которая в на-
шем сознании была неотделима от настоящего,
трудного дела. Я записалась на курсы, пошла
работать помощником машиниста, а потом стала
самостоятельно водить поезда. Всего пришлось
с первых дней на мою судьбу вдоволь — и уголь-
ной пыли, и жаркой топки, и усталости такой,
что немеют руки и ноги, и цветов, и доброго
внимания людей. Что такое девушка-машинист
в то время? Всегда чувствовала к себе внимание
и уважение людей. Бывало, привожу на станцию
поезд, а около паровоза толпится молодежь.
Многим хотелось самим убедиться, что мне
и в самом деле по плечу эта профессия. Я чув-
ствовала себя на виду и, признаться, гордилась
этим. Поднимаешься, бывало, в кабину паровоза,
а перед окошком лежит букетик душистых цве-
тов, которые подарили тебе незнакомые люди
на каком-нибудь полустанке. Так было...
К началу войны мой опыт машиниста парово-
за только складывался. Я водила поезда всего
немногим более года. Мне было двадцать лет.
Боевое крещение приняла в Гомеле. В городе
уже рвались снаряды — враг вышел на окраины.
Мы вывозили грузы со станции. Я сидела в будке
паровоза и ждала сигнала к отправлению. И тут
налетели вражеские самолеты. Бомбы падали на
станцию, на железнодорожное полотно. Это
страшно видеть, как летят вверх балки и кирпи-
чи. Жители с котомками за плечами попадали
на землю. А на платформе и путях мелькают
железнодорожники. Сцепляют вагоны, перево-
дят стрелки. Как бы ни было страшно и опасно,
надо было спасать людей и грузы. В тот день
буквально по дымящимся шпалам мы уходили
от наседавшего врага. Беженцы облепили весь
состав, который мы вели в глубь страны. На
душе было очень больно и тревожно. Все огля-
дывалась в сторону города, искала глазами свой
дом. Вернуться обратно мы могли только
с победой.
245
Елена Чухнюк рвалась на фронт. Летом
1942 года на железнодорожном транспорте ста-
ли формироваться колонны особого резерва.
На паровозные бригады возлагалась задача во-
дить составы в прифронтовой зоне. В одну из
таких колонн была зачислена старшим машини-
стом Е. М. Чухнюк. Ее направили под Сталинград.
— Почти каждый рейс к Сталинграду был со-
пряжен со смертельным риском,— продолжала
Чухнюк.— Когда ведешь состав, постоянно с тре-
вогой наблюдаешь за небом: не летят ли само-
леты? Они охотились за нами. По обе стороны
полотна видны были воронки, разбитые вагоны.
Это следы воздушных налетов. На железно-
дорожной магистрали в то время проходил свой
фронт. Только в редких случаях на составах име-
лись зенитные орудия. Их не хватало. Маши-
нистам паровозов в прифронтовой полосе при-
ходилось надеяться на свое хладнокровие и сно-
ровку. Заметишь, что летят бомбардировщики,
применяешь свой маневр. Видя, что самолеты
заходят на бомбежку, ты должен, сохранив хлад-
нокровие в эту минуту, так рассчитать свои дей-
ствия, чтобы успеть резко затормозить или,
наоборот, набрать скорость, чтобы фашистские
стервятники промахнулись. Это был трудный
поединок с врагом. Нередко гитлеровцы метили
первым делом в паровоз, чтобы вывести из
строя машиниста и помощников. У нас над голо-
вой не было надежного прикрытия. Осколки про-
бивали металлическую обшивку, выбивали стекла.
Ведешь состав и замечаешь где-нибудь в степи
недалеко от полотна свежий могильный холмик,
под которым вместе с воинами, погибшими при
бомбежке эшелона, похоронены и железнодо-
рожники.
Нелегко было водить составы и по ночам.
Обычные на железнодорожном транспорте сиг-
налы были запрещены. Машинист должен был
знать все особенности участка пути, вести мар-
шрут, полагаясь на свой опыт.
Стоит представить эти фронтовые месяцы,
и перед глазами встает тревожная темнота ноч-
246
ной вахты на паровозе. Вокруг простирается по-
груженная во мрак степь. Не видишь огней, не
слышишь звуков. Все железнодорожные здания
разбиты. При свете луны мелькают обугленные
руины, обгоревшие вагоны, противотанковые
ежи. Фронт был так близко, что на многих от-
резках пути готовились к отражению танковых
атак. Строили противотанковые рвы и укрепле-
ния. Железнодорожники, как и воины передне-
го края, укрывались в землянках. Впрочем, дру-
гих помещений вблизи фронтовых путей не
осталось. И вот замечаешь, что недалеко от зем-
лянки на обочине полотна стоит стрелочник,
в руках у него фонарь с затемненным стеклом.
Он на посту. Сигналит тебе, что путь проверен,
ремонтная бригада восстановила этот участок по-
сле бомбежки. Можно следовать дальше. А впере-
ди, в той стороне, где сражающийся Сталинград,
стена огня в полнеба. Там ждут грузы, которые
находятся в вагонах твоего эшелона. Чем ярост-
нее идут бои на том или другом участке фронта,
тем больше надо туда перевезти и подкрепле-
ния, и оружия, и боеприпасов. А еще солдату
нужны хлеб, патроны, бинты. Порой невольно
задумывалась вот о чем: сколько же людей
днем и ночью трудилось в тылу, чтобы загрузить
вагоны лишь одного состава, отправить воинам
снаряжение, продукты или теплые полушубки.
Помнишь об этом, чтобы довезти в сохранности
это народное добро, плоды труда многих чело-
веческих рук. Ведь фашисты потому и охотились
за железнодорожными составами, чтобы уничто-
жить их на подходе к фронту. Мы знали об этом
и забывали об опасности. Железнодорожное
полотно тоже стало фронтовой линией. А мы на
ней -— солдаты...
Все фронтовые будни-—это тяжелый, до седь-
мого пота, изнуряющий труд. Такими запомни-
лись Елене Чухнюк дни войны. Машинисту паро-
воза на пути к Сталинграду приходилось не толь-
ко водить составы, но нередко браться за шпалы
и лопаты, помогать ремонтировать железнодо-
рожную линию. В любую минуту надо было быть
247
готовым оказать помощь и своему паровозу,
попавшему под бомбежку. Как свое оружие ма-
шинист паровоза берег слесарные инструменты.
Их бригада всегда возила с собой, чтобы в пути
постараться сделать ремонт и снова продолжать
свой опасный рейс к фронту. Елена Мироновна
рассказывала:
— Дороги наши недаром называли фронтовы-
ми. После взрывов мы видели картины разруше-
ний. Рельсы стояли торчком, шпалы исковерканы
и разбросаны в стороны. Тревожно гудели паро-
возы и останавливались перед зияющими ворон-
ками. Всей бригадой мы бросались помогать пу-
тейцам ремонтировать железнодорожную колею.
Если был лес рядом, рубили деревья, готовили
шпалы. Рабочие буквально из кусков собирали
рельсы, соединяли их и прокладывали по свежей
насыпи. Когда ведешь потом состав, каждую
минуту слышишь глухие удары на стыках. Ходи-
ли по путям, буквально сшитым на живую нитку.
Вдоль дороги были вырыты окопы, щели, чтобы
можно было укрыться во время бомбежки. Не
забыть такой случай. На одной из станции нас
никто не встретил. Нигде не было ни одной жи-
вой души. Подошли к землянке дежурного —
и все стало ясно: прямое попадание. На выход-
ной стрелке лежал убитый стрелочник с сигналь-
ными флажками в руке: он погиб на боевом
посту.
Осталось от тех дней и такое воспоминание;
берешь в руки инструмент, и пальцы прилипают
к металлу на морозе. Работать надо было
не в теплом депо, а там, где застанет бомбеж-
ка. Зимой, в пургу приходилось тормозить, оста-
навливать состав прямо в степи и осматривать,
нет ли пробоин после вражеского налета. В ка-
бине под рукой всегда были наготове листы
жести, деревянные чурки, болты. Нам надо было
самим делать ремонт, нередко в чистом поле.
К тому же многие станции и депо были разру-
шены. Мы берегли свой паровоз, тщательно сле-
дили за его техническим состоянием, несмотря
на все опасности фронтовой магистрали. Мы счи-
248
тали, что паровоз — это тоже своего рода ору-
жие в борьбе с врагом.
А сколько раз приходилось спасать и паровоз
и вагоны, когда начинался пожар после бом-
бежки... Паровозная бригада бросалась расцеп-
лять состав, чтобы отвести в сторону горящий
вагон, пожарными приспособлениями сбивала
пламя, когда взрыв грозил каждую секунду ги-
белью.
С зимой связаны были и другие трудности
в нашем деле. Смена у машиниста длилась по
двенадцать часов. И все это время приходилось
не отходить от реверса, высунувшись из будки,
смотреть вперед, принимая в лицо ледяной ве-
тер. Мы бдительно наблюдали за дорогой, рас-
стилавшейся впереди. Нет ли порванного рель-
са, воронки. Слезились глаза, лицо деревенело
от мороза. А рядом в огневой коробке паровоза
клокотало пламя, и волна горячего воздуха об-
давала машиниста всякий раз, когда раскрывалась
дверца топки. Мы всегда были на сквозняке. От
разницы температур ныло все тело, судорожная
дрожь охватывала с головы до ног.
Однако с первых дней работы здесь я поняла,
что мне не придется жаловаться на какие-либо
трудности. Ведь я сама выбрала эту дорогу. Са-
ма просила зачислить во фронтовую колонну.
Всегда помнила о том, что меня никто не дол-
жен упрекнуть в слабости или сказать что-то
вроде: «Кому доверили паровоз? Ведь она не
справляется». Больно было думать о том, что
могут за какие-либо промахи отстранить от ра-
боты. Я всегда говорила себе, что должна рабо-
тать так, чтобы быть первой и по трудовому ма-
стерству, и по дисциплине. Сделать лучше, чем
самые опытные мастера. Чтобы мне доверяли
полностью.
Что было самое трудное в работе? Собствен-
но, со всех сторон обступали одни трудности.
Не хватало воды — водозаборные колонки были
взорваны на станциях. Помню случай, когда ос-
тановились в поле. Дальше двигаться не могли —
в тендере почти не было воды. Я бросилась
249
к начальнику эшелона, попросила помочь. Из
теплушек состава, который вела, вышли бойцы.
Неподалеку поблескивала гладь степного озера.
Бойцы встали цепочкой и стали передавать из
рук в руки ведра с водой. Так набрали воды
в тендер. Случалось и нам помогать бойцам
и офицерам. Скажем, надо было разгрузить
санитарный состав с ранеными. Пока небо чистое
от самолетов, мы торопились. Кто свободен от
вахты в паровозной бригаде, тоже хватали но-
силки и работали вместе с санитарами...
Как и в жизни, на фронте в самой суровой об-
становке происходили комические случаи, о ко-
торых Елена Мироновна вспоминает с улыбкой:
— Однажды на станции Петров Вал во время
бомбежки я спустилась с паровоза и спряталась
в какой-то ямке. Когда рассеялся дым и смолкли
взрывы, я с изумлением обнаружила, что лежу,
прижимаясь к корпусу неразорвавшейся бомбы.
Оказалось, несколько дней назад саперы пере-
несли ее и спрятали в той самой воронке, в кото-
рую я влетела впопыхах. Все обошлось благо-
получно, но в команде надо мной нередко по-
смеивались.
В воспоминаниях женщины-машиниста паро-
воза были и особенные бытовые эпизоды. Поч-
ти все дни войны ей пришлось не только водить
составы, но и жить на колесах. Паровозные
бригады колонн особого резерва не знали вы-
ходных.
Е. М. Чухнюк живо передавала обстановку
прифронтового быта:
— Жили мы в своей теплушке на колесах. К па-
ровозу прицепили четырехосный вагон. Здесь
для нас и стол, и кровать. Паровозные бригады
фронтовых колонн не могли отлучиться домой.
Мы были на казарменном положении. Все по-
житки возили с собой. А что, собственно, было?
У меня, помню, две-три пары брюк, телогрейка,
платок да еще юбка с кофтой. Вот мое иму-
щество.
После смены забирались в теплушку. Перепач-
каны мазутом и углем до того, что приходилось
250
оттираться керосином. На круглой металличе-
ской печурке грели воду, варили еду. Тут же
стирали, мылись, случалось, перевязывали раны,
полученные при бомбежке. Как бы трудно ни
складывалась обстановка, мы никогда не уныва-
ли, не отчаивались. Были всегда оптимистами.
У нас был патефон с пластинками, который
подарили бойцы на одной из станций после опас-
ного маршрута. Может быть, трудно себе пред-
ставить это, но заводили патефон где-нибудь на
разбитом степном полустанке, если выдавалось
свободное время. С особенной, непередаваемой
радостью слушали вальс «Амурские волны» или
«Синий платочек» в исполнении Клавдии Шуль-
женко. Чувство недавно пережитой опасности
только усиливало тягу ко всему светлому и пре-
красному на земле. Этим патефоном дорожила
вся наша паровозная бригада как самой большой
ценностью. К сожалению, патефон разбило
в теплушке при одной из бомбежек.
И еще мы любили петь. Садились вокруг же-
лезной печурки. И кто-нибудь заводит песню —
одну за другой. Молодые были — хотелось
и мечтать, и любить. Верили, что пройдет это
трудное время, одолеем врага. Пели о фронто-
вых дорогах, о разлуке с родными и близкими.
У каждого из нас был свой заветный адресок
полевой почты, куда посылали письма, полные
любви и надежды. Был такой адрес и у меня.
Еще в Гомеле я подружилась с парнем. Он учил-
ся в военном училище, стал лейтенантом. Воевал
на Волге. В то время, когда я водила составы
к Сталинграду, он лежал раненый где-то побли-
зости, в одном из госпиталей на левом берегу
Волги. Встретиться нам, конечно, не пришлось.
Увиделись с ним и поженились только после
войны.
Нас называли солдатами тыла. Сейчас вспоми-
наешь о работе на фронтовых дорогах и дума-
ешь: как выдержали? Мы всегда чувствовали
себя в неоплатном долгу перед теми, кто вою-
ет на переднем крае. Держит оборону в засне-
женных окопах, поднимается в атаку навстречу
251
огненной метели. Сознание долга владело всеми
нашими помыслами...
Это было в то время, когда весь мир облетела
весть о победе советских войск под Сталингра-
дом. Имя отважного машиниста Елены Чухнюк,
водившей поезда под бомбежками, появилось
в американских газетах. Через некоторое время
ее пригласили в Москву, в радиокомитет, чтобы
участвовать в радиопередаче для зарубежных
слушателей.
— Мне передали вопросы, на которые просили
ответить американские слушатели. Даже друже-
ски расположенные к нашему народу люди
в Америке не представляли себе, как трудно нам
приходилось в то время и в тылу, и на фронте.
Среди вопросов, которые мне задавали, было
немало чисто обывательского толка. Скажем,
спрашивали, какую я употребляю губную пома-
ду, какую ношу прическу. Приходилось только
плечами пожимать — до того ли нам было в ва-
гоне-теплушке. Мы жили совсем другими инте-
ресами, и вкусы у нас были иные. На вопрос —
есть ли у меня своя легковая машина и какой
марки, ответить мне тоже было просто: если бы
была такая машина, я передала бы ее в фонд
обороны. Один из радиослушателей, обращаясь
ко мне, обыгрывал значение слов — железнодо-
рожные стрелки и стрелки на женских чулках.
И эта шутка тоже была странной и далекой от
нашей суровой жизни. Но дальше пошли вопросы,
которые заставили сразу насторожиться. Их явно
задавали специалисты. С какой целью? Видимо,
кому-то показалось невероятным, что женщина
водит поезда, да еще в таких сложных условиях.
Оказывается, меня решили «прощупать». Чтобы
в случае моего провала выставить в самом лож-
ном свете. Так сказать, развеять «пропагандист-
ский миф» о женщине-машинисте. Вопросы были
составлены с большим знанием дела, касались
тонкостей нашей профессии. Разобраться в них,
конечно, мог только тот, кто знал паровоз не
понаслышке. Я улыбнулась, выслушав эти воп-
росы. Ответить мне на них было несложно. Пусть,
251
думаю, знают, что женщины трудятся наравне
с мужчинами, чтобы победить врага...
После войны Е. М. Чухнюк продолжала тру-
диться на транспорте.
Фронтовые маршруты стали страницами нашей
истории. Рядом с Еленой Чухнюк на прифронто-
вых стальных магистралях трудились сотни от-
важных женщин. Они были помощниками маши-
нистов, стрелочниками, обходчиками, диспетче-
рами. Многие из них, работавшие вблизи фронта,
испытали налеты вражеской авиации, тушили по-
жары на станциях, помогали раненым. В каждую
тонну груза, приходившего к воинам-сталинград-
цам, была вложена частица их бессонного труда.
в походной
ПРАЧЕЧНОЙ
Над Волгой ракеты прочерчивали огненный след
и зависали, освещая мертвенным светом свин-
цовую гладь реки, плывущие бревна, изрытый
воронками берег, торчащие из воды разбитые
лодки. Среди поваленных взрывами деревьев
по заволжскому лесу ехала нагруженная повозка,
на которой сидела молодая женщина в красно-
армейской форме. Каждый, кто услышал бы не-
громкий разговор, который вела женщина-боец
с возчиком, удивился бы тому, как велика и не-
одолима сила жизни. Продвигаясь по фронтово-
му лесу, по опаленной пожаром земле, они
говорили о бане, брусках мыла, чистом белье. Раз-
говор был для них простой и привычный. К Вол-
ге направлялась повозка банно-прачечного отря-
де. Прачка Александра Жукова везла белье
в солдатскую баню.
Впереди, над крутым правым берегом Волги
небо было испещрено очередями трассирующих
пуль, поднимались языки пламени, слышались
взрывы. А в прифронтовой бане-землянке по-до-
машнему уютно пахло березовым веником, го-
рячими углями, разморенным от пара деревом
253
и чистым полотенцем. Бойцы, расположившиеся
вокруг землянки, ожидавшие своей очереди, за-
видев прачку, хлопотливо сновавшую от бани
к подводе, говорили ей: «Спасибо, сестрица!»
Они знали, чего стоит вблизи фронта эта, каза-
лось бы, простая работа: постирать и высушить
белье, привезти его под бомбежками солдатам,
недавно вышедшим из боя. Александра Жукова,
погрузив на подводу ворохи пропитанных потом,
пропахших порохом гимнастерок, тронулась
в обратный путь. На рассвете, сквозь туман, сте-
лющийся по прихваченной морозом земле, она
увидела за поворотом дороги в лесу длинные де-
ревянные козлы, на которых стояли корыта. За
деревьями скрипела колодезная цепь, стучали
дверцы землянок, слышались голоса девчат.
В лесу располагался банно-прачечный отряд
№ 116 санотдела 64-й армии. Скрытые под де-
ревьями, стояли колья, на которые складывали
груды белья, пенилась вода в огромных котлах.
Накинув телогрейки, девушки выходили из зем-
лянок, потирая обветренные руки, брали ведра,
подкладывали поленья под котлы, становились
к корытам.
Каждый день в расположение банно-прачечно-
го отряда доставляли сотни штук гимнастерок,
брюк, шинелей. Но больше всего приходило бе-
лья из прифронтовых госпиталей — бинты, ме-
дицинские халаты, простыни, рубашки, кальсоны.
За дело принимались фронтовые прачки. Они
стирали солдатское белье, часто окровавленное,
пробитое пулями и осколками. И каждый думал
о доме, о любимых, ушедших на войну.
В Волгограде я познакомилась с бывшими
фронтовыми прачками Александрой Григорьев-
ной Жуковой и Марией Ивановной Туз-Хариной.
Как и многие их сверстницы, они ушли на фронт
добровольцами.
— Многие наши подруги в дни Сталинградской
битвы пришли в армию. И до самой Победы дви-
гались за наступавшими дивизиями, стирали бе-
лье вблизи фронта,—говорила Александра Гри-
горьевна Жукова.— Сначала приходилось осваи-
254
вать солдатскую науку. Прежде чем стирать
белье, надо было как следует замаскировать пра-
чечную. Фашисты не должны обнаружить с воз-
духа скопление людей, движение повозок
и машин. Старались развешивать белье под де-
ревьями так, чтоб его не заметили с самолетов.
А это дело непростое. Ведь за день нам надо про-
сушить более тысячи штук гимнастерок или ру-
башек. Под Сталинградом за Волгой отрыли
огромные землянки. Натягивали веревки, спу-
скали белье. Это были подземные сушилки.
Соорудили блиндажи для прачек. Под землей
оборудовали и склад белья. Словом, окапыва-
лись по всем правилам военного дела. На руках
оставались мозоли не только от стирки, но и от
земляных работ. Каждый может представить
себе, как это нелегко — спустить под землю за
сутки сотни пар белья, не измазать его, не за-
коптить при сушке. Среди земляных стен стояли
круглые металлические печи. Надо сказать, что
особенная сноровка требовалась от истопника,
чтобы во фронтовой сушилке было жарко и су-
хо, печи не дымили. Иначе вся работа прачек
пойдет насмарку...
О том, как трудились девушки во фронтовой
прачечной, вспоминала и Мария Ивановна Туз-
Харина:
— Работали, как говорится, от зари до зари.
Мы не считались ни с чем — лишь бы успеть от-
править чистое белье вовремя. Стояли у корыт
по десять-двенадцать часов. Порой приходилось
каждому из нас стирать по двести штук белья.
Сейчас вспоминаем и самим не верится: неуже-
ли справлялись с такой работой? Нам привозили
горы гимнастерок и брюк и говорили: «Надо
сделать для фронта!» Бывало, котелки с супом
и кашей приносили в прачечную, чтоб не тратить
на обед лишнего времени. Перекусили, не отхо-
дя от корыт,— и снова за стирку. Наступает ве-
чер, зажигаем фитили, и в полутьме мелькают
потные лица девчат, белье гремит на досках...
Счет фронтовым дням они вели на эти высти-
ранные гимнастерки, госпитальные полотенца
255
и тысячи метров бинтов. У фронтовых прачек
была своя гордость за выполненную в срок ра-
боту и свои особые, профессиональные трудно-
сти, рожденные суровыми буднями. М. И. Туз-
Харина продолжала:
— Особенно много стирали для раненых. Гос-
питали стояли от нас неподалеку, мы были свя-
заны с ними повседневно. Нам привозили окро-
вавленное белье и бинты. Многие девушки-
прачки сначала боялись брать их в руки. И это
было понятно и естественно. Ведь немало людей
не сразу привыкали к виду крови. А у нас в ко-
рытах, когда белье намочишь, вода становилась
красная. Но нам надо все отмыть добела. В на-
шем банно-прачечном отряде с этим было очень
строго. Командиры следили за тем, чтобы не
оставалось на белье сажи, ржавчины. И, если
находили пятна, сразу браковали работу, белье
бросали в общую груду. Стирать приходилось
заново. А самое главное — будет сделано заме-
чание прачке перед всем строем. И внушение
будет такое, что всем станет стыдно. Каждый
день речь шла о том, что работаем для героев-
сталинградцев. В госпитали прибывали машины
с ранеными фронтовиками. Мы должны поста-
раться, порадовать их свежим бельем. Поэтому
забывали о своей усталости. «Фронту надо —
сделаем» — вот и весь ответ. Работали и радова-
лись, что делаем для фронтовиков полезное...
Потомкам надо представить трудные будни
фронтовой прачечной. Все, что со временем взя-
ли на себя машины и электричество, тогда де-
лали только вручную. Под деревьями ставили
огромный котел, в который уходило по двести
штук белья, и разводили огонь. И поныне с го-
речью они вспоминают о том, как трудно было
в этом огромном кипящем котле перемешивать
шестом белье, вытаскивать его наружу. А как
приходилось гладить? Сейчас только в музеях
народного быта среди других вышедших из упо-
требления вещей можно увидеть старые утюги.
Ныне забыто и выражение «развести утюг». Что
это значило? Внутрь насыпали горячие угли. Из
256
небольших отверстий попахивало дымком,
а прачка махала утюгом, чтоб раскалить его,
Немалую сноровку надо было иметь, чтоб ото-
брать дрова для углей, приготовить их в печи или
на костре. И эту работу выполняли каждый день
под бомбежками и обстрелами.
В банно-прачечном отряде находилась санин-
структор Юлия Бражко. Над заволжским лесом
летали вражеские самолеты. То в одной стороне,
то в другой слышалась бомбежка. Но, к счастью,
вблизи прачечной бомбы не упали. Раненых
и убитых не было. Но у санинструктора находилась
работа. Она лечила руки прачек. Их разъедало
мылом и содой, они были в волдырях, отеках,
мозолях. Шелушились ногти, кровоточила кожа.
После смены, сдав готовое белье, прачки сади-
лись вокруг печурки и при свете горящих по-
леньев смазывали руки — кто мазью, кто отва-
ром из травы. А утром снова наливали воду, раз-
водили огонь под котлом, ставили в длинный
ряд корыта. Продолжалась их фронтовая вахта.
Ночами фронтовые прачки с винтовками вы-
ходили на пост. Девушки-часовые охраняли
блиндажи, в которых отдыхали их подруги, хо-
дили по ночному лесу, где сушилось белье. Они
всегда помнили о том, что в госпиталях на счету
каждая рубашка, полотенце или халат. И прач-
ки по-военному отвечали за их сохранность.
Едва они узнавали, что армия перешла в нас-
тупление, как тоже собирались в дорогу. Скла-
дывали на повозки все снаряжение: котлы, вед-
ра, стиральные доски. Среди танков и полуторок
с боеприпасами показывался неторопливый обоз,
на котором гремели корыта и утюги, укрытью
плащ-палатками. Немало слышалось шуток во-
круг. Слишком необычными выглядели эти по-
возки на военных дорогах. Но опытные воины
с уважением говорили, глядя на девчат, восседав-
ших на ворохе белья и груде корыт: «Чистую
гимнастерку надеть — это, брат, все равно, что
весточку из тыла получить».
— Разворачивали банно-прачечный отряд
и в лесу, и в разрушенных домах, от которых
257
осталась одна коробка,— рассказывала А. Г. Жу-
кова.— В Сарепте стирали в бараке с выбитыми
окнами. Девчата стоят у корыт, а во все щели
дует ветер. Все потные, разгоряченные, а при-
ходилось работать зимой на сквозняках. Часто
в домах, где мы останавливались, не было окон
и дверей, в стенах зияли провалы от взорвавших-
ся мин и снарядов. Известно, что бойцы перед-
него края сутками лежали в окопах под дождем
и не простужались. Видимо, и у фронтовых пра-
чек была своя солдатская закалка. Работали
в домах, где еще недавно шел бой, спали в сы-
рых землянках, носили воду под дождем и в мо-
розы. От горячего котла бежали зимой к верев-
кам, где сушили белье. Получалось, что от огня
к холоду. И все надо бегом. Сами сейчас гово-
рим об этом между собой, и не верится: ведь
простужались очень редко. Все силы души
тогда были собраны в единую волю: «Надо вы-
держать, работать для фронта, сколько есть
сил...»
Несколько раз Александре Жуковой приходи-
лось возить мешки с чистым солдатским бельем
через Волгу. Переправлялись вечером. Подвода,
нагруженная в прачечной с верхом, стояла на
барже рядом с орудиями и ящиками с бое-
припасами. Бойцы поглядывали на возвышен-
ность, из-за которой вылетали вражеские само-
леты. Александра Григорьевна думала про себя
в тот момент о том, что надо успеть забраться
под подводу, если начнется обстрел. Ей каза-
лось, что туго набитые мешки надежно укроют
от осколков. Когда причалили к правому берегу,
не увидела, а почувствовала в темноте — непода-
леку из зе/ллянки выбивается пар. Здесь солдат-
ская баня. Где-то за бугром поблизости гремели
взрывы, а из бани, скрытой под откосом, один
за другим выходили с распаренными, раскрас-
невшимися лицами бойцы. Слышались шутки.
Здесь, вблизи переднего края, Жукова снова
и снова выдавала солдатам чистое белье. Она
знала, сколько тяжелого труда было вложено
каждой прачкой, чтобы отстирать его, а если на-
258
до, то и заштопать. Около бани были сложены
пахнущие мылом и утюгом рубашки, гимнастер-
ки, брюки. Александра Григорьевна складывала
на подводу ворох обмундирования, которое по-
везет на левый берег. Когда она видела вокруг
себя отдохнувших, довольных бойцов, то испы-
тывала самые радостные минуты. Гордилась сво-
ими подругами, узнавшими на войне нелегкий
труд во фронтовой прачечной.
Когда теперь бывшие прачки смотрят в музе-
ях на тщательно вычерченные схемы боевого
пути 64-й армии, они тоже вспоминают места,
куда привели их фронтовые пути-дороги. После
окончания великого сражения на Волге бойцам
банно-прачечного отряда вручили медали «За
оборону Сталинграда». Это было в Сарепте,
в том самом полуразрушенном бараке, где сто-
яла их походная прачечная. Они только что ото-
шли от корыт, сняли фартуки, и комиссар,
прикрепив к гимнастеркам медали, пожал им на-
труженные руки. И каждая из девушек-бойцов
ответила, принимая награду: «Служу Советскому
Союзу!» В одном строю стояли бойцы-прачки
Людмила Телкова, Елена Безрученко, Мария
Бурлинова, Мария Докудовская, Ася Коннова,
Анна Арчакова, Мария Наумова и другие. Ред-
кими были минуты отдыха. И даже в тот день,
раскрасневшись от радости, они убрали медали
в вещевые мешки и снова поставили в корыта
стиральные доски. Привезли белье из госпиталя,
и к утру надо было отправить туда партию све-
жих халатов, наволочек, сотни метров бинтов.
В марте 1943 года банно-прачечный отряд
вместе с другими частями армии снялся с ме-
ста. Простившись с израненным городом, они
двинулись на запад. Впереди была Курская дуга,
Харьков, бои в Днепропетровской области
и в Молдавии. Девушки-бойцы помнили дороги
в Румынии и Венгрии. Последние солдатские
гимнастерки они стирали под Веной. Радовались,
что воины наденут их в День Победы.
После войны две подруги — А. Г. Жукова
и М. И. Туз-Харина — приехали в Волгоград. Бо-
259
лее сорока лет они дружны между собой. Про-
фессии этих женщин были всю жизнь связаны
с тем, что они дарили людям чистоту. Александ-
ра Григорьевна стала машинистом аппаратов по
очистке воды. Работала на металлургическом
заводе «Красный Октябрь» в паросиловом цехе.
А Мария Ивановна около тридцати лет трудится
техничкой в школе работающей молодежи № 18.
— Встречаемся часто,— говорила А. Г. Жуко-
ва.— Сядем с Машей на крылечке на даче, среди
цветущих кустов, и говорим о том, как стирали
солдатское белье, о разбитых дорогах, стираль-
ных досках и утюгах. Все новые и новые случаи
вспоминаются, которые с нами происходили на
войне. И поплачем, и посмеемся вместе. Это же
надо — сколько мы прошли дорог со своими ко-
рытами. И всюду от солдат слышали: «Спасибо,
девчата...»
И еще одна встреча с бывшей фронтовой прач-
кой. Это было в подмосковном городе Реутово.
Здесь в канун 40-летия Победы собрались вете-
раны 39-й гвардейской дивизии, сражавшейся
в Сталинграде. В тот день у входа в школу № 7
сидели следопыты и записывали всех, кто при-
ехал на встречу. Один за другим подходили к сто-
лу бывшие автоматчики, артиллеристы, саперы.
И вот следопыты пометили в анкете ветерана
необычную профессию на войне: прачка. Ека-
терина Алексеевна Полнит впервые приехала на
встречу ветеранов дивизии. Надеялась разыскать
своих фронтовых подруг. В дни Сталинградской
битвы Е. А. Полнит служила старшиной в прачеч-
ной, стоявшей в хуторе Бурковском на левом
берегу Волги.
— На фронт я пошла по комсомольскому на-
бору,— рассказывала Екатерина Алексеевна.—
Это было в октябре 1942 года. В то время рабо-
тала в одном из совхозов Сталинградской обла-
сти. Каждый день мы слушали тревожные сводки
об ожесточенных боях на Волге. Помню комсо-
мольское собрание в совхозе, на котором мои
сверстники говорили об одном: об угрозе, кото-
рая нависла над Сталинградом. Многие на этом
260
же собрании подавали заявления с просьбой на-
править их на Сталинградский фронт. Написала
такое заявление и я. Думала, меня пошлют
в стрелковый батальон. Но меня направили стар-
шиной прачечной.
Добиралась я в Бурковский под бомбежкой.
Сначала ехали на подводах, а потом взрывами
разметало весь обоз. Взяв вещевой мешок,
я долго плутала среди воронок, разметанного
взрывом кустарника, пока нашла домик, где ра-
ботали прачки.
Нас было всего десять человек. Все девушки-
комсомолки. Примерно два раза в неделю на
подводе нам привозили солдатское обмундиро-
вание. И гимнастерки, и брюки измазаны копо-
тью и глиной. Ведь бойцам приходилось ползать
среди руин, по осенней раскисшей земле. При-
возили окровавленные гимнастерки из госпита-
лей. Берешь ее в руки и плачешь. Потому что
видишь и понимаешь, какое тяжелое ранение
получил боец, носивший это обмундирование.
Старались работать так, чтобы порадовать фрон-
товиков. В дни боев недоставало многого, са-
мого необходимого. Так и у нас не хватало обык-
новенного мыла. Нам привозили жидкое мыло,
которое черпали кружкой; стирали содой, кото-
рая разъедала руки. Но разве могли мы в то
время жаловаться на трудности? Работали день
и ночь, чтобы хоть чем-нибудь помочь бойцам.
Девушки в прачечной не только стирали, но
и заготавливали дрова. День за днем сами ру-
били деревья, таскали, пилили, кололи. Кипятили
воду в металлических бочках.
Прачечная располагалась в одном из уцелев-
ших деревянных домов. Теснота была такая, что
повернуться негде. Очень душно, жарко. Надо
было соблюдать светомаскировку. Ночью окна
занавешены, чтобы не пробивался свет наружу.
А от этого воздух становился спертым. Сами
жили в землянке.
Трудно, может быть, в это поверить, но мы бы-
ли веселыми даже в этой обстановке. Никогда не
теряли бодрости духа. Бывало, поздно вечером
261
запеваем песни в землянке. Одна из наших пра-
чек, Настя Шувалова, знала много частушек.
Выходит на середину, запевает и приплясывает.
А мы дружно подпеваем. Мечтали о будущем,
каким оно будет после войны...
Недаром солдатская баня была воспета в сти-
хах. На фронте приходилось забывать о многих
удобствах мирной жизни. Бойцы сутками воевали
в залитых водой окопах, спали на снегу, шли
в атаку по грудь в болоте. И когда выдавалась
минута тишины, вспоминали о походной бане, ко-
торую устраивали в блиндажах, разрушенных
домах, палатках. Многие бойцы знали баню от
госпиталя до госпиталя. А если заходил разговор
о березовых вениках и крепком паре, то доб-
рым словом поминали и фронтовых прачек за их
нелегкий труд. Они были рабочими войны, при-
званными дарить фронтовикам радость.
ГВАРДИИ ПЕКАРИ
Настоящую цену хлебу понимаешь, когда его не
хватает. Если случится такое, то в полной мере
почувствуешь особенный вкус свежего каравая,
с которым не могут сравниться никакие самые
изысканные сладости. С хлеба, который всегда
неразрывно связан с нашей жизнью, начинается
и каждый будничный день, и праздник, и работа,
и песня. На войне его ценность вставала вро-
вень с оружием.
Солдатская память среди других редких радо-
стных минут в ту суровую пору обязательно
отметит: «Помню, как старшина принес в зем-
лянку хлеб — мягкий, душистый. Кажется, никог-
да в жизни не ел такого вкусного хлеба». До-
ставлять его в окопы переднего края было также
трудно и опасно, как и патроны. Под бомбежка-
ми и артиллерийским обстрелом хлеб везли
к линии фронта на машинах, подводах или на
санях. А потом вблизи передовой, передвигаясь
по-пластунски, под пулями, укрываясь в ворон-
ках, бойцы тянули за собой мешки с хлебом.
262
Под пулеметным огнем солдаты бережно дели-
ли буханку на части, заворачивая краюху в пла-
ток, убирая в карман или вещевой мешок. Хлеб
согревал их своим особенным теплом, прису-
щим только ему, подлинному хранителю жизни.
Каждый день войны: перед броском в атаку, на
огневом рубеже, в трудном переходе,—- уходя
в разведку, воины получали хлеб и боеприпасы.
Случалось, что, пока буханки несли к передо-
вой, в них попадали осколки от бомб и снаря-
дов, и тогда бойцам приходилось выбирать
куски металла, прежде чем приняться за еду.
Но хлеб по-прежнему казался вкусным.
Откуда же приходил хлеб в окопы? Кто и где
выпекал его, чтобы всегда поспеть за солдатом,
накормить его досыта и в снег, и в дождь, и под
жарким солнцем?
Двигаясь к фронту, бойцы видели где-нибудь
в лесу необычный походный лагерь. Наскоро по-
ставленные металлические печи. Пирамиды из
свежих поленьев. И груду мешков с мукой под
брезентом. От печей пахло теплым хлебным
духом. Девушки в красноармейской форме сер-
дито окликали каждого, кто близко подходил
к объекту. Это была полевая хлебопекарня.
Фронтовые пекари работали в тылах каждой
дивизии, для них километры войны помнились
тем, где и когда — в степи, на разбитом полу-
станке или в разрушенном поселке — они разво-
дили огонь в печах, носили воду, замешивали
тесто. Они спешили за уходящими в бой солда-
тами и вслед за ними входили в освобожденные
города и села. Полевая пекарня всегда была
в дороге, повторяя путь воинских частей.
В Волгограде мне довелось познакомиться
с двумя женщинами — бывшими фронтовыми
пекарями. Одна из них — врач Римма Васильевна
Мезенцева. Ее хорошо помнят многие жители
Тракторозаводского района: более тридцати
лет она трудилась в местной поликлинике № 1.
В этом же районе в школе-интернате № 4 ра-
ботала преподавателем истории Екатерина Ни-
колаевна Евстафьева. В дни Сталинградской битвы
263
они, в то время недавние школьницы, добро-
вольцами ушли на фронт. Стремились с оружи-
ем в руках защищать Родину. Но им выпала
другая фронтовая судьба. Неожиданно для себя
девушки попали в пекари. В ноябре 1942 года их
зачислили в 17-ю гвардейскую полевую хлебо-
пекарню. Здесь выпекали хлеб для полков зна-
менитой 13-й гвардейской дивизии, которой
командовал генерал А. И. Родимцев.
— На фронт я ушла в 1942 году,— рассказы-
вала Р. В. Мезенцева.— В то время жила в горо-
де Ленинске Волгоградской области, окончила
десятилетку, была секретарем комитета комсо-
мола школы. Мы узнали об обращении Сталин-
градского обкома ВЛКСМ ко всем комсомоль-
цам и молодежи области. Запомнились в нем
такие слова: «Родина спрашивает каждого из нас:
что ты сделал для защиты Сталинграда?» В Ле-
нинске на городской площади молодежь собра-
лась на митинг. Горячо выступала секретарь рай-
кома комсомола Антонина Куценко. Она говори-
ла о том, что в эти дни в Сталинграде идут крово-
пролитные бои за каждый дом и улицу. Внима-
ние всего мира приковано к героическому сра-
жению на Волге... На площади, где проходил
митинг, рядом с небольшой трибуной под от-
крытым небом стоял стол, за которым сидели
военные. Здесь началась запись добровольцев.
Секретарь райкома комсомола Антонина Куцен-
ко первой подошла к столу и подала заявление
с просьбой направить ее в действующую армию.
Впоследствии мы узнали, что Антонина Куценко
героически погибла в бою... В тот день следом
за комсомольским вожаком один за другим
подходили парни и девушки, подавали заявления
с просьбой отправить на фронт. Записалась доб-
ровольцем и я. Мы еще не знали, кем будем на
войне. Готовы были сражаться и пулеметчиками,
и санинструкторами. Но нас, группу девушек,
направили в полевую хлебопекарню.
Е. Н. Евстафьева родом из села Ушинка Руд-
нянского района Волгоградской области. Перед
войной поступила учиться в педагогическое учи-
264
лище. В дни войны стала учетчиком в трактор-
ной бригаде. Осенью 1942 года ей исполнилось
восемнадцать лет.
— В начале ноября 1942 года юношей и деву-
шек из нашего и соседних сел собрали в сель-
совете,— говорила Е. Н. Астафьева,-— Мы узна-
ли о постановлении Сталинградского обкома
ВЛКСМ — направить на фронт комсомольцев.
Многие из нас в тот же день решили уйти доб-
ровольцами. Среди нас были парни, которым
исполнилось всего семнадцать лет. Уезжали мы
из села вместе с подругой Верой Лексуковой.
Вскоре нас с ней зачислили в 17-ю гвардейскую
хлебопекарню. Как самое волнующее событие
запомнился митинг в Камышине, где провожали
на защиту Сталинграда комсомольцев-добро-
вольцев. По заснеженным улицам прошли сотни
парней и девушек с вещевыми мешками за
плечами. В парке состоялся митинг, где прозву-
чали слова комсомольской клятвы. Мы обещали
отдать все силы, а если понадобится, и жизнь,
чтобы отстоять родной Сталинград. Сразу после
митинга прибыли в запасной полк. Примерно
через месяц группу девушек на двух грузовых
машинах отправили в район Красной Слободы.
Еще издали, когда подъезжали к Волге, увидели
поднимавшиеся над городом клубы дыма, услы-
шали отдаленный грохот взрывов. Сразу почувст-
вовали себя во фронтовой обстановке. Хлебопе-
карня помещалась в редком лесу на реке Верб-
люжке. Нам предстояло заменить мужчин, ко-
торые уходили на правый берег Волги воевать
в окопах переднего края. Вместе со мной в по-
левую хлебопекарню были направлены Евдокия
Омельченко из села Ильмень Руднянского райо-
на, Вера Пьянова и Антонина Неловченко из се-
ла Савинка Палласовского района, Валентина
Соколова из села Кислово Быковского района
и другие. Надо сказать, что многие девушки бы-
ли удивлены и недовольны таким поворотом
своей военной судьбы. Они не скрывали пона-
чалу своего разочарования. Стремились на
фронт, а их поставили к походной печи. Мы еще
265
не знали тогда, что труд солдатского хлебопе-
ка — это тоже нелегкое дело на войне...
Фронтовая г/экарня, в которую прибыли ком-
сомолки-добровольцы, помещалась под землей.
В огромном, продолговатом блиндаже пылал
огонь в походных печах. Здесь же стояли боль-
шие корыта, в которых замешивали тесто. Над
головой — накат из бревен. Здесь, в подземном
помещении, одновременно работало около пят-
надцати пекарей. Неподалеку были отрыты зем-
лянки, в которых девушки отдыхали после своей
вахты: нары в два яруса, в углу — коптилка. В пер-
вые же дни прибывшим в полевую пекарню
девушкам сказали о том, что весь хлеб отправ-
ляется бойцам и командирам 13-й гвардейской
дивизии, сражавшейся на узкой кромке волж-
ского берега в Сталинграде. Это была единст-
венная в дивизии хлебопекарня. Отсюда и ответ-
ственность, которая ложилась на плечи девушек.
Ни одного дня, ни одного часа простоя! Каждые
сутки за хлебом приходили машины и подводы,
везли его к Волге. Вместе с боеприпасами хлеб
отправляли через Волгу на паромах и катерах.
— Я выросла в городе,— дополнила Р. В. Ме-
зенцева.— Хлеб покупала в магазине. Самой мне
никогда не приходилось печь хлеб. А на фронте
за смену надо было отправить сотни и сотни бу-
ханок. В любой работе есть свои секреты. Мы
учились, стоя у печи. У нас был опытный настав-
ник— командир отделения Ширяев. Он сразу
замечал, что у кого-то не получается — подходил,
терпеливо объяснял, показывал. Потом все дев-
чата приноровились. Научились работать споро,
быстро...
В подземной пекарне даже в зимнюю стужу
было жарко. Внутри спертый воздух от огненных
печей, горячих, только что испеченных караваев.
Девушкам-пекарям, кроме гимнастерок и шине-
лей, выдали белые куртки, косынки, фартуки. Та-
ким было их обмундирование. У санинструктора
здесь были свои обязанности: следить за чисто-
той в подземном цехе.
Пекари работали вблизи Волги, ставшей фрон-
266
товой полосой. Неподалеку в лесу стояли артил-
лерийские батареи, стрелявшие по вражеским
позициям на правом берегу. Днем и ночью
девушки слышали, как тяжело ухали орудия, от-
крывая огонь. Над заволжским лесом появился
вражеский самолет-корректировщик. Следом за
ним прилетали бомбардировщики. Вокруг бомбы
вырывали деревья, свистели осколки. А под зем-
лей буквально в поте лица днем и ночью рабо-
тали девушки. Здесь, у жарких печей, проходила
их передовая. Римма Васильевна Мезенцева
вспоминала:
— Нас нередко собирали на политинформации.
Командиры читали сводки Совинформбюро, све-
жие номера дивизионной газеты. И всякий раз
политинформации заканчивались словами: «Хлеб
нужен на фронте так же, как патроны!» Эти сло-
ва в пекарне повторяли день за днем, они при-
бавляли нам силы, помогали выдержать многие
испытания. Мы знали о подвигах воинов дивизии.
И каждый из нас гордился тем, что работает для
них, кормит их хлебом. Все девушки-пекари со-
знавали поистине фронтовую ответственность.
Ни день, ни час в нашей работе не должно быть
перебоев. Хлеб и оружие в нашем сознании
всегда стояли рядом.
Если говорить откровенно, почти все мы, еще
недавно сидевшие за школьными партами, не
знали тяжелого физического труда, с которым
пришлось столкнуться во фронтовой пекарне.
Начнем с того, что в подземное укрытие, где сто-
яли печи, надо было перетаскивать за смену де-
сятки центнеров муки. Мешки с мукой хранились
на складе. В каждом мешке по семьдесят-во-
семьдесят килограммов. Носили их девушки
вдвоем. А то и одной приходилось нести. Когда
впервые приняли на свои плечи эту ношу, то
буквально согнулись от тяжести. Ведь среди нас
были худенькие, небольшого роста девчата.
А вокруг подгоняют: «Скорее, скорее!» Хлеб
ждать не будет. Едва опрокинешь мешок в ко-
рыто — и бегом обратно.
В словах ветеранов дорого и памятно все, что
267
воссоздает подлинную картину труда во фрон-
товой хлебопекарне. По привычке мирного вре-
мени дежурство у печи называли рабочей сменой.
Она длилась по двенадцать часов. Одно отде-
ление сменяло другое. Перерывы были корот-
кие. Когда пекари ставили в печь тесто, можно
было всего несколько минут отдохнуть, присло-
нившись к земляной стенке блиндажа. А потом
снова — чистить корыта, носить муку, соль, го-
товить опару. В каждое корыто высыпали по
два-три мешка муки, а потом месили вручную.
Вдвоем у одной печи. Даже человек, далекий от
производства хлеба, может представить себе,
какая нелегкая это была работа.
— Когда впервые встали к корытам, то потом
нестерпимо болели руки, спина, ноги — все му-
скулы,— рассказывала Е. Н. Евстафьева.— По че-
тыреста килограммов теста в корыте — это же
надо промешать. Поднимаешь тесто, и кажется,
что у тебя внутри все обрывается.
Прежде чем развести огонь в печи, надо было
нарубить дров, натаскать воды. Это тоже делали
сами пекари.
Примерно в тридцати метрах от походной
пекарни протекала небольшая речка. Сюда мы
ходили с коромыслами за водой. Берег крутой,
обледенелый, скользкий. Спускаешься, бывало,
к проруби в полутьме, скользишь, падаешь. Надо
не два-три ведра, а десятки ведер натаскать за
смену. В заволжском лесу девушки пилили и ко-
лоли деревья, уставали до такой степени, что,
бывало, спускаясь в блиндаж с охапкой хворо-
ста, могли неожиданно уснуть на ступеньках.
Внутри даже в крепкие морозы было жарко.
Работали в легких куртках. Часто разгоряченные
выскакивали наружу. Не успевали телогрейку на-
кинуть— дорога каждая минута. Некогда порой
даже воды напиться...
И еще была нелегкая работа: вручную выно-
сили готовый хлеб наружу. Хлебные буханки
плотно укладывали на носилки в два-три ряда.
Едва поднять под силу. И все бегом-бегом. Услы-
шав в лесу стук моторов, девушки готовились
268
грузить хлеб в кузова машин-полуторок. Обыч-
но красноармейцы-водители, приехавшие с пе-
реправы, сами уставшие от бессонных ночей,
выскакивали из кабин, помогали складывать бу-
ханки в кузов.
Фронтовые пекари всегда видели, с каким
глубоким уважением относятся воины к их рабо-
те. Встретив на дорогах войны девушек в гим-
настерках и фартуках, припорошенных мукой,
их благодарили за вкусный хлеб, за то, что от-
правили его вовремя.
Девушки-пекари были солдатами. Каждая из
них принимала воинскую присягу. Им вручили
боевое оружие. У входа в подземное укрытие
стояли винтовки. Часто после короткого отдыха
раздавалась команда: «Подъем!» Они строились
рядом с пекарней. Занятия проходили как
в обычном воинском подразделении. Сержант
Шульга учил девушек метко стрелять из винто-
вок, ползать по-пластунски, бросать гранаты. Но-
чью они по очереди несли караульную службу.
Скрипнет ветка в лесу, донесется топот шагов,
сразу раздавался предупредительный окрик:
«Стой! Кто идет?» Они берегли находившиеся
на территории полевой пекарни мешки с мукой
и горку хлебных буханок с такой неусыпной
бдительностью, как берегут солдаты боевое сна-
ряжение. Они помнили исхудавшие лица женщин
и подростков, заменивших мужчин на колхозной
работе, длинные обозы, тянувшиеся к элевато-
рам, на которых кумачом пылали слова: «Хлеб —
фронту!» Каждый мешок муки в суровую воен-
ную пору становился бесценным богатством.
Фронтовые пекари осознавали это в полной
мере.
И война, и ежедневная опасность, и слезы,
и радость — вся их жизнь в те дни была связана
с хлебом. Само время на войне отмерялось этими
теплыми буханками, которые они торопливо
складывали в мешки, отправляли в батальоны
дивизии. И само собой приходил вопрос:
— Работа была трудная, однообразная. Случа-
лись ли такие моменты, когда хлеб надоедал?
269
Когда на него смотреть не хотелось? Уж слиш-
ком тяжело он доставался...
Надо было видеть, с каким недоумением по-
смотрели на меня подруги-фронтовички, когда
я задала этот вопрос. Е. Н. Евстафьева ответила:
— Я сама думала об этом не раз и удивлялась.
Нет, никогда хлеб не надоедал. Сами ели его
всегда с удовольствием. Металлические формы
вместо масла смазывали автолом. Поэтому кор-
ки пахли бензином. Но мы и не замечали этого.
Брали буханку на четверых. Присаживались на
поленьях. И казалось тогда, что вкуснее нашего
хлеба нет ничего на свете...
Труд пекарей 13-й гвардейской дивизии был
высоко оценен Родиной: им были торжественно
вручены медали «За оборону Сталинграда».
Девушки-бойцы 17-й гвардейской полевой хле-
бопекарни испытали все тяготы дорог, по кото-
рым прошла прославленная дивизия. Они пом-
нят огненные дни и ночи на Курской дуге, осво-
бождение Харькова, Кременчуга, Полтавы. Это
их хлебом наши воины кормили жителей в раз-
рушенных городах и селах Польши. Слово «хлеб»
было одним из первых русских слов, которые
произносили жители поверженного Берлина. В по-
следние дни войны пекари следом за воинами
своей дивизии пришли в Прагу. И всюду, куда
приводила их солдатская судьба, они делали то,
что знали и умели лучше всего на войне:
по-походному ставили печи, корыта, замешивали
тесто, ставили хлеб.
В канун 40-летия Победы из разных концов
страны в Камышин приехали ветераны Великой
Отечественной войны. Здесь проходила встреча
бывших комсомольцев-добровольцев, уходив-
ших отсюда на фронт в ноябре 1942 года. Комсо-
мольцы восьмидесятых годов приветствовали
славных пехотинцев, артиллеристов, танкистов.
Среди них были и воины-пекари, прошедшие ты-
сячи километров фронтовых дорог. Их воспоми-
нания тоже стали уроком мужества для молодых.
Дорог и памятен фронтовой хлеб!
270
СОДЕРЖАНИЕ
Истребители..................................;	5
Клятва пионерки ................................ 48
На переднем крае.................................56
Санинструктор Гуля Королева......................85
Танкист «Малютка»................................97
Сестры милосердия...............................11Q
Уроки мужества..................................14S
Искусные руки хирургов .........................180
Бойцы МПВО .....................................207
Подвиг Ольги Ковалевой .........................227
Фронтовые километры.............................243
В походной прачечной .......................... 253
Гвардии пекари ................................ 262
271
Овчинникова Л. П.
035 Женщины в солдатских шинелях.—•
Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во,
1987.— (Подвиг Сталинграда бессмер-
тен).—272 с.
С не меньшим мужеством, чем мужчины, в ря-
дах защитников волжской твердыни сражались жен.
щины. Они были летчицами, зенитчицами, связистка-
ми, хирургами, медсестрами. Об их героизме вы
прочитаете в этой книге.
° ЪкнХ° «7°В 2~87 63.3(2)722.78 (2Р-4Волг)
iVilol (Uo)—87
Людмила Павловна Овчинникова
ЖЕНЩИНЫ
В СОЛДАТСКИХ ШИНЕЛЯХ
Редактор В. С. Мельников
Худож. редактор Т. В. Давыдова
Техн, редактор А. Г. Насуцева
Корректоры Л. А. Лукина, Е. А. Мазанова
ИБ № 800
Сдано в набор 14.04.86. Подписано к печати
13.10.86. НМ 02679. Формат 84Х100*/з2. Бумага
тип. № 2. Гарнитура журнальная рубленая. Пе-
чать высокая. Печ. л. физ. 8,5. Печ.-усл. л.
13,26. Усл. кр.-отт. 13,46. Уч.-изд. л. 12,73. Ти-
раж 50 000. Заказ 116. Цена 70 коп.
Нижне-Волжское книжное издательство
400066, Волгоград, ул. Советская, 4
Типография издательства «Волгоградская правда»
400066, Волгоград, Привокзальная площадь
272

Сканирование - Беспалов, Николаева
DjVu-кодирование - Беспалов


-
V,-
С
под ем г
Сталинграда
БЕССМЕРТЕН
И Л! И К О в.А	 'ЛХ
ШИНЕЛЯХ
Л, ГТ ОВЧИННИКОВА
ЖЕНЩ1 4Ы
в СОЛДАТСКИ
ШИНЕЛЯХ