Max Weber
WIRTSCHAFT UND
GESELLSCHAFT
Grundriss der verstehenden Soziologie
5. revidierte Auflage
Besorgt von Johannes Winckelmann

Макс Вебер
хозяйство
и ОБЩЕСТВО
Очерки понимающей социологии
господство
Перевод с немецкого
под общей редакцией
доктора философских наук,
профессора Л.Г. Ионина
Издательский дом
Высшей школы экономики
МОСКВА, 2019

УДК 316.33
ББК 60.5
В26
GOETHE Перевод выполнен при финансовой поддержке
No&s^W INSTITUT Гёте-Института
Переводчики:
А.Н. Беляев (Господство, Бюрократизм), А.Ю . Антоновский (Патримониализм,
Феодализм, Харизматизм, Преобразование харизмы, Сохранение харизмы),
A.B. Михайловский (Государство и иерократия), М.И. Левина (Город),
Л. Г. Ионин (Три чистых типа легитимного господства,
Проблемы социологии государства)
Вебер, Макс
В26
Хозяйство и общество: очерки понимающей социологии [Текст] :
в 4 т. / Макс Вебер ; [пер. с нем.] ;сост., общ. ред. и предисл. Л. Г. Иони-
на ; Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». — М . : Изд. дом Выс­
шей школы экономики, 2019. — Перевод изд.: Weber Мах. Wirtschaft und
Gesellschaft. Grundriss der verstehenden Soziologie. 5. revidierte Aufl. Besorgt
von Johannes Winckelmann. Tübingen: J.C .B . Mohr (Paul Siebeck), 1972.
—
1000 экз. -
ISBN 978-5-7598-0333-1 (в пер.) .
T. IV . Господство. -
542, [2] с. -
ISBN 978-5 -7598-1516-7 (т. IV).
Книга представляет собой четвертый, завершающий том русского издания
труда Макса Вебера «Хозяйство и общество». В него включены работы, посвя­
щенные проблемам власти и господства. В первом разделе автор вводит понятие
«господство» и рассматривает четыре исторически проявившихся типа господ­
ства: патриархализм, патримониализм, бюрократизм и харизматизм. Второй
раздел именуется «Город»; это целостный исторический очерк становления ев­
ропейского города как специфической общности, предполагающей особый тип
господства. Последний, третий раздел включает статьи, в которых даются крат­
кие характеристики четырех упомянутых выше типов господства. В отличие от
предыдущих томов, носящих преимущественно концептуальный характер, чет­
вертый том содержит богатейший исторический материал. Почти все вошедшие
в него работы на русском языке публикуются впервые.
Издание предназначено для социологов, политологов, историков, других
специалистов широкого спектра социальных и гуманитарных наук, а также для
круга читателей, интересующихся проблемами социального и культурного раз­
вития современности.
УДК 316.33
ББК 60.5
doi:10.17323/978-5 -7598-1516-7
ISBN 10: 3165385211 (нем.)
ISBN 13: 9783165385212 (нем.)
ISBN 978-5 -7598-1516-7 (т. IV)
ISBN 978-5-7598-0333-1
© J.C .B . Mohr (Paul Siebeck)
Tübingen 1921/1972
© Составление. Ионин Л.Г., 2019
© Перевод на русский язык,
оформление. Издательский дом
Высшей школы экономики, 2019

Оглавление
Предисловие научного редактора русского издания к тому IV
6
Том IV
ГОСПОДСТВО
I. Социология господства
17
Господство
17
Бюрократизм
29
Патримониализм
72
Феодализм
137
Харизматизм
178
Преобразование харизмы
185
Сохранение харизмы
216
Государство и иерократия
227
II. Город
281
1. Понятие и категории
города
281
2. Западный
город
301
3. Родовой город в Средневековье и в Античности
323
4. Плебейский город
350
III. Статьи
404
Три чистых типа легитимного господства
404
Проблемы социологии
государства
415
Приложения
419
Глоссарий
421
Словарь иноязычных слов и выражений
455
Словарь понятий Макса Вебера
465
Биобиблиографический указатель
499
Список сокращений
514
Именной указатель
515
Предметный указатель
519
Оглавление томов I—IV
536

Предисловие
научного редактора русского издания
к тому IV
Перед вами — четвертый, заключительный том «Хозяйства и обще­
ства». Работы, составившие этот том, были написаны (в основном, за ис­
ключением двух последних материалов) перед Первой мировой войной и
предназначались для многотомного издания «Основы социальной эконо­
мики». При жизни Вебера они не были опубликованы, и автор предполагал
их переработку. Но смерть не дала ему осуществить свои планы. Впервые
эти работы увидели свет в посмертном издании «Хозяйства и общества»,
осуществленном вдовой автора Марианной Вебер. Именно оно легло в
основу последующих немецких изданий, в том числе и последнего, под
редакцией Й. Винкельмана, с которого преимущественно и делался рус­
ский перевод. Подробно о драматической истории «Хозяйства и общества»
можно прочитать во вступительной статье редактора русского издания в
томе первом и в его же предисловиях ко второму и третьему томам. Здесь
же целесообразно сосредоточиться на характеристике самих работ, вошед­
ших в этот том.
***
Но прежде — несколько замечаний редакционного характера. Лю­
бознательный читатель, внимательно знакомившийся с планом издания
(оглавление всех четырех томов печаталось в конце каждого из трех пре­
дыдущих), легко заметит, что оглавление настоящего тома не совпадает с
тем, что было обещано в предыдущих томах. Изменения заключаются в
следующем.
1. Изменились названия всех разделов, посвященных формам господ­
ства. Например, вместо «Раздел первый. Структурные формы и способы
функционирования господства» стоит «Господство», вместо «Раздел вто­
рой. Предпосылки и развертывание бюрократического господства» —
«Бюрократизм» и т.д . Эти, как и все последующие, изменения объясняются
развитием веберовских исследований в самой Германии, а конкретнее —
выходом в свет очередных томов полного академического собрания трудов
Вебера, в том числе тома, посвященного проблематике господства (MWG.
1/22-4). Как сказано выше, наше издание ориентировалось на последнее
(а теперь уже предпоследнее) немецкое издание «Хозяйства и общества»
под ред. Й . Винкельмана. Проигнорировать новое издание с его текстоло­
гической глубиной и богатейшим научным аппаратом, конечно же, было
невозможно. Отсюда и новые названия разделов: как показали редакторы
6

Предисловие научного редактора русского издания к тому IV
полного собрания, заголовки в теме «Господство», имеющиеся во всех по­
смертных изданиях, включая винкельмановское, не восходят к самому Ве-
беру, поэтому и было решено заменить их на более краткие и точные обо­
значения содержания этих разделов. Новейшему авторитетному изданию
следует доверять, тем более что лапидарные обозначения в новом варианте
выигрывают в точности и выразительности по сравнению со старыми на­
званиями.
2. Раздел, посвященный харизме (раздел пятый у Винкельмана), раз­
бит в полном собрании на три раздела. Так же и у нас; вряд ли нужно при­
водить аргументы в пользу этого изменения, особенно с учетом того, что
содержание осталось прежним.
3. В обширной статье «Город», составляющей часть II настоящего тома,
два последних параграфа — «Плебейский город» и «Античная и средневе­
ковая демократия» объединены в один параграф — «Плебейский город».
Это соответствует как самой первой посмертной публикации «Города», так
и новейшему полному собранию трудов; разбиение на два параграфа было
сделано не самим Вебером, а редакторами предыдущих изданий.
4. Действительно существенным является отсутствие обещанного ранее
раздела (восьмого в издании Винкельмана), озаглавленного «Рациональное
государство как учреждение и современные политические партии и парла­
менты (социология государства)». Редакторы полного собрания также ис­
ключили этот раздел. Дело в том, что он одновременно и принадлежит, и не
принадлежит Веберу. Этот раздел скомпилирован Й. Винкельманом из ма­
териалов трех других веберовских работ, написанных по совершенно иным
поводам и опубликованных в совершенно иных контекстах. Хотя аргументы
Винкельмана в пользу созданного им «дополнения» к «Хозяйству и обще­
ству» выглядят существенными
1
, включать это дополнение в канонический
текст все же не представляется возможным. Тем более что русскому читателю
доступны работы Вебера, из фрагментов которых скомпонован этот раздел:
Вебер Макс. История хозяйства. Очерк всеобщей социальной и экономиче­
ской истории. Пг.: Наука и школа, 1923 (имеются также более поздние из­
дания на русском языке); Вебер Макс. Политические работы. М .: Праксис,
2003; Вебер Макс. Политика как призвание и профессия // Вебер Макс. Из­
бранные произведения. М .: Прогресс, 1990. С. 644-706.
5. Не отмечались в планах, представленных в предыдущих томах, и две
небольшие работы Вебера, завершающие издание. Это также опублико­
ванные в томе «Господство» полного собрания его трудов статья «Три чи­
стых типа легитимного господства» и изложение доклада Вебера «Проб­
лемы социологии государства», прочитанного 25 октября 1917 г. в «Социо­
логическом обществе» в Вене.
1
См. предисловие Винкельмана к четвертому немецкому изданию (т. I, с. 43—46
настоящего издания).
7

Хозяйство и общество. Господство
Этим исчерпываются изменения, внесенные в структуру тома по срав­
нению с проспектом, представленным в предыдущих томах. Все они были
обусловлены новыми текстологическими соображениями немецких «вебе-
роведов».
6. Еще одно изменение касается перевода одного из веберовских тер­
минов: Veralltäglichung. Если «скалькировать» это немецкое слово, полу­
чается русский термин «оповседневнивание». На первый взгляд он может
показаться чересчур громоздким, таким он и казался научному редакто­
ру русского издания во время подготовки первого тома. Поэтому термин
Veralltäglichung переводился там словом «рутинизация». Теперь же по неко­
торым причинам термин «оповседневнивание» представляется более обос­
нованным. Поэтому в настоящем томе (в отличие от первого) говорится,
как правило, об оповседневнивании харизмы, а не о ее «рутинизации».
***
В первом томе «Хозяйства и общества» есть большая глава, посвя­
щенная типам господства
2
. Она в несколько раз короче, чем исследование
форм господства в настоящем томе, и концептуально гораздо насыщеннее.
Но у концептуальной плотности есть своя оборотная сторона. Издатель
тома, посвященного проблематике господства, в полном собрании работ
Вебера цитирует известного социолога Вильгельма Хенниса, воскликнув­
шего: «Сколь скудна была бы социология господства, если бы мы знали ее
только в виде третьей (новой) главы!»
3
. Действительно, сама по себе лю­
бая концептуальная схема слабо убеждает, пока не раскрыта перспектива
ее применения к живой социальной (= исторической) реальности. И семь
глав о господстве, вошедшие в настоящий том, а равно и большая работа о
городе, как раз и есть опыт применения концептуальной схемы господства
в анализе исторической реальности. Макс Вебер — уникальный аналитик,
способный увидеть и показать типическое социологическое в единичном
историческом. В результате вроде бы сухая схема типов господства начина­
ет блестеть яркими красками живых событий, а сами исторические собы­
тия перестают казаться набором случайностей и обретают смысл и глубину.
Тем не менее в настоящем предисловии будут кратко охарактеризованы
именно основные понятия, на которых базируется сама веберовская схе­
ма развития и преобразования систем господства. В нашу задачу не вхо­
дит оценивание этой концептуальной схемы и составляющих ее понятий.
Определять, достаточно ли они эвристичны и точно ли характеризуют опи­
сываемое явление или, наоборот, бесплодны и не соответствуют современ­
ному уровню развития науки, — это задача исследования и критики. Мы
2
См. т . I, гл. 3 настоящего издания. С. 252—333.
3
Hennis W. Мах Weber und Thukydides. Nachträge zur Biographie des Werks. Tübingen:
Mohr Sieeck, 2003. S . 163. Цит. по: MWG. 1/22-4. S . XIX.
8

Предисловие научного редактора русского издания к тому IV
же пытаемся эксплицировать эту схему только для того, чтобы облегчить
читателю вхождение в отнюдь не простой веберовский текст. Надо сказать,
что сам Вебер помочь читателю в этом отношении совсем не пытается.
В тексте отсутствуют разного рода сноски, пояснения, отсылки, уточне­
ния, т.е. весь тот аппарат, посредством которого работа как бы встраива­
ется в текущий научный процесс. Отсутствие научного аппарата можно
объяснить двояко. С одной стороны, перед нами работа, которую автор не
подготовил к изданию. Наоборот, он считал, что сочинение не «дозрело» и,
как пишут издатели тома, посвященного господству, в немецком полном
собрании Вебера, неоднократно, причем довольно резко отказывал изда­
телю в предоставлении давно обещанного текста. Впрочем, в упомянутой
выше «третьей (новой) главе», корректуру которой Вебер подписал к пе­
чати, научный аппарат также практически отсутствует, хотя она, конечно,
более систематизирована, чем сочинения, вошедшие в настоящий том.
С другой стороны, отсутствие всякого рода примечаний, сносок и отсы­
лок объясняется самим стилем работы Вебера, его необычайной эрудици­
ей и свободой в распоряжении материалом. В предисловии к третьему тому
настоящего издания было отмечено, что именно эти широта эрудиции и
свободное владение материалом зачастую приводили в недоумение коллег,
буквально не верящих, что все это могло быть сделано одним человеком.
Это, правда, относилось к «Социологии права». Но то же можно сказать
и о социологии господства. Вдова Вебера Марианна Вебер свидетельство­
вала, что он писал это сочинение «из головы», а потому без всяких сносок
и примечаний. «Материалы и аппарат ему не требовались, потому что он
свободно владел своими универсальными знаниями»
4
.
Было бы жестоко обрекать читателя на встречу один на один с таким
текстом, не «адаптированным» к текущим научным потребностям. Поэто­
му в каждом из томов русского издания, в том числе и в настоящем томе,
предусмотрена двоякого рода помощь читателю. Прежде всего, в приложе­
нии даны несколько словарей и указателей, к которым читатель может об­
ратиться за разъяснением определенных терминов, имен, концепций. Это:
1) глоссарий, где содержится объяснение некоторых редко встречающихся
или специфических научных терминов и исторических реалий; 2) словарь
переводов иноязычных слов и выражений, употребляемых в веберовском
тексте; 3) словарь специфических понятий социологии Макса Вебера;
4) биобиблиографический указатель, необходимый уже потому, что, ссы­
лаясь на какого-либо автора, Вебер не дает никаких библиофафических
ссылок. Биобиблиофафический указатель частично восполняет этот не­
достаток. Четыре перечисленных указателя позволили избежать многочис­
ленных сносок внутри самой работы, которые обычно зафомождают текст
и сильно отвлекают внимание читателя.
4
Weber Marianne. Мах Weber. Ein Lebensbild. 3. Aufl. Tübingen: J.C.B. Mohr (Paul
Siebeck), 1984. S. 688.
9

Хозяйство и общество. Господство
Кроме того, важной помощью читателю может стать предварительное
формулирование некоторых основных понятий и демонстрация складыва­
ющейся на их основе концептуальной схемы развития систем господства,
что и планируется в данном предисловии.
***
Переходим к самим этим понятиям. Прежде всего возникает вопрос,
что такое господство. В самом общем виде, по определению Вебера, господ­
ство — это вероятность того, что некоторая группа людей будет повино­
ваться некоему приказу (или приказам). То есть это не любая возможность
реализации власти или влияния. Господство проявляется в подчинении,
которое каждый раз может побуждаться разными мотивами — от простой
привычки до чисто целерациональных соображений, но при этом каждому
подлинному отношению господства будет свойствен определенный мини­
мум желания подчиниться, а следовательно, внешней или внутренней за­
интересованности в подчинении.
Мотивы, которыми руководствуется подчинение, — это и есть осно ­
вание легитимности господства. Мы знаем, что, согласно Веберу, есть три
типа легитимности: традиционная, харизматическая и рациональная. Со­
ответственно существуют три типа господства в зависимости от типа его
легитимности: традиционное (легитимация в силу традиции), харизмати­
ческое (в силу харизмы господина), легально-рациональное (легитимация
в силу соответствия господства правовым нормам). Конкретные формы
господства, анализируемые в данном томе: бюрократизм, патриархализм,
патримониализм, феодализм (в нескольких его разновидностях), харизма-
тизм (в разных его проявлениях), а также город как воплощение некоего
специфического типа — нелегитимного господства. При этом патриарха­
лизм, патримониализм, феодализм представляют традиционный тип гос­
подства, харизматизм — харизматический тип, а бюрократизм — легально-
рациональный.
Повторим, что цель здесь не критика социологии господства Вебера и
не оценка его концепции, а просто создание некой упрощенной «модели»
книги для облегчения работы читателя. Попытаемся далее кратко охарак­
теризовать разные формы господства и несколько более подробно остано­
вимся на «нелегитимном» господстве.
Итак, патриархализм — первая из рассматриваемых Вебером форм гос­
подства. Это ситуация, когда некоторой общностью (таковой может быть
род, племя, семья в самом широком смысле слова, вообще домашняя или
хозяйственная общность) единолично и неограниченно управляет инди­
вид, получивший свою власть по праву наследования. Это патриарх, вла­
деющий и распоряжающийся всем и всеми в своем домашнем хозяйстве.
Природу патриархализма легче понять в его сравнении с патримониа-
лизмом. Патримониализм — следующая ступень в развитии хозяйства и его
10

Предисловие научного редактора русского издания к тому IV
социальной организации. Патриарх правит в своем роде, семье, домохо­
зяйстве, сколь бы велико оно ни было, — сам. Но, предположим, домохо­
зяйство разрастается настолько, что сыновья патриарха, а может быть, и его
рабы со своими семьями образуют собственные хозяйства (хозяйственные
единицы), оставаясь при этом зависимыми от патриарха. Он по-прежнему
является их господином, но не может управлять ими непосредственно и
вынужден создавать, по терминологии Вебера, штаб управления. Короче,
патримониализм отличается от патриархализма: 1) определенной децен­
трализацией власти, поскольку управление частично передается вместе с
землей сыновьям и/или другим зависимым лицам, и 2) существованием
личного штаба управления, который, так же как и определенная военная
сила, является инструментом реализации воли господина, ну и тем, что
3) господин здесь не глава рода, семейный владыка, а князь с подданными
или землевладелец с зависимыми крестьянами.
Следующая форма господства — феодализм. В самом общем виде это
господство земельной военной аристократии. Главные формы феодализ­
ма, по Веберу, — ленный феодализм и пребендальный феодализм. При лен­
ном феодализме господин наделяет вассала (младшего феодала в феодаль­
ной иерархии) землей («леном») в обмен на клятву верности и готовность
служить ему либо в управлении, либо на войне в случае военных действий.
Клятва верности — это знак сугубо личных отношений господина и его
вассала. Совокупность вассалов представляет собой штаб управления фео­
дального господина.
Иначе устроен пребендальный феодализм. В отличие от ленного он не
предполагает отношений личной верности, а существует лишь в силу по­
жалованных землевладений, прав на налоговые сборы и т.п ., т.е . в условиях
господства пребенды. Это очень важное понятие. Германская пребенда —
примерно то же самое, что и латинский бенефиций. В средневековой Евро­
пе пребенда — это право на доход и имущество (земельные владения, дома
для жительства клира, доходы от сборов, денежное жалованье), которым
обладают духовные лица всех категорий, как на вознаграждение за испол­
нение должности, чаще всего церковной. В более широком смысле данный
термин может применяться и по отношению к светскому чиновничеству.
Кроме того, это доходы и возможности, получаемые патримониальными
подданными (сюда входят государственные кредиторы, частные постав­
щики военных и налоговых услуг, неоплачиваемые кондотьеры и солдаты,
наконец, кандидаты на должности). Они получают все это от феодального
господина (князя, епископа) в обмен на оказание ему политической или во­
енной поддержки. Как правило, в качестве пребенды выступают доходные
места в управлении или воинской службе, предполагающие использование
товаров и продовольствия из кладовых господина, пользование служебной
землей, присвоение возможностей рент, платежей и налогов, апроприация
лена и др. Обычно пребенды со временем апроприируются, т.е., по сути
11

Хозяйство и общество. Господство
дела, присваиваются. Иными словами, как сама должность, так и все свя­
занные с нею материальные и административные преимущества и привиле­
гии становятся собственностью того, кто эту должность исполняет.
Патриархализм, патримониализм, феодализм во всех его разновидно­
стях — это все формы традиционного господства. Остаются еще харизма­
тический и легальный типы. Харизматическое господство обусловлено пре­
клонением перед харизматическим господином и подчинением ему, оно
легитимно лишь постольку и до тех пор, поскольку и пока личная харизма
господина признана и востребована учениками, соратниками и прибли­
женными. Харизма — это некое качество индивида, в силу которого он слы­
вет одаренным сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по край­
ней мере, особо исключительными, никому больше не доступными силами
и способностями либо считается посланцем богов, образцом, достойным
подражания, и поэтому вождем, героем, гением и т.п .
Легальное господство — господство, которое основано на вере в закон­
ность зафиксированных в формальных актах правил и прав распоряжения,
принадлежащих тем, кто призван к господству на основе этих актов. Наи­
более полно реализуется в бюрократизме.
Остается понять, что такое нелегитимное господство. Можно было бы
предположить, что это господство путем чистого насилия, которое не за­
ботится о своей легитимации, когда господин добивается своих целей во­
преки воле тех, над кем господствует. Но это было бы неправильно, пото­
му что такое положение дел не отвечает самому понятию господства, как
оно определено Вебером и воспроизведено нами выше. Господство всегда
предполагает определенное желание подчиниться тому, кто господствует, и
определенный мотив подчинения. Типы мотивов, как было сказано, это и
есть типы легитимности господства.
В упоминавшемся выше издании Винкельмана представленная в этом
томе работа «Город» имела другой заголовок: «Нелегитимное господство
(типология городов)». Разумеется, он не был просто выдуман Винкельма-
ном. Такое название имелось в одном из составленных самим Вебером про­
спектов подготавливаемого труда по теме господства. Независимо от того,
как правильно называть эту статью (а правильно, очевидно, «Город»; имен­
но так согласно имевшейся рукописи была озаглавлена первая, посмертная
публикация статьи в 1921 г.
5
), становится ясно, что Вебер связывает воз­
никновение данного типа господства с развитием городов. Конкретнее —
с процессами формирования городских коммун в ходе узурпации (а то и
«революционной узурпации») прав возникающими общностями бюргеров
независимо от желаний или даже вопреки желаниям легитимных властей.
Совершается «изначальная узурпация посредством внезапного акта обоб-
5
Weber Мах. Die Stadt. Eine soziologische Untersuchung // Archiv für Sozialwissenschaft
und Sozialpolitik. 1921. Bd. 47. Heft 3.
12

Предисловие научного редактора русского издания к тому IV
ществления», возникает «клятвенное побратимство (conjuratio) бюргеров»
6
.
«...Во Франции возникновение городских общностей в крупных старых
городах частью происходило путем узурпации союзами бюргеров, купцов
и городских получателей рент, объединявшихся либо с живущими в горо­
де рыцарями (на юге), либо с братствами {confraternitates) и цехами ремес­
ленников (на севере страны)»
7
. Особенно ярко и четко процесс узурпации
прорисован Вебером на примере конституирования popolo в итальянских
городах XII в. По собственной характеристике Вебера, община popolo была
первым «осознанно нелегитимным и революционным политическим союзом».
Эта осознанная нелегитимность заключалась в том, что, являясь особой
политической общиной внутри коммуны со своими должностными лица­
ми, собственными финансами и военными силами, она «была в подлин­
ном смысле слова государством в государстве»
8
.
В «Городе» Вебер приводит множество других примеров становления
политических союзов путем «узурпации» — возникновение общины рим­
ского плебса или организацию афинской демократии времен Перикла:
«его власть основывалась не на законе или должности, а на личном влия­
нии и доверии демоса. Она была, следовательно, не только нелегитимной,
но и нелегальной»
9
.
Ни в «Городе», ни в других работах, посвященных проблематике гос­
подства, нет однозначных высказываний, которые позволили бы четко
определить систематическое место «нелегитимного господства» в типоло­
гии форм господства. Пожалуй, единственное упоминание, заслуживаю­
щее внимания в этом отношении, — в докладе, который состоялся 25 октя­
бря 1917 г. в Социологическом обществе в Вене. В настоящем томе доклад
приводится в изложении. Неизвестный референт пишет: «В заключение он
(докладчик. —Л. И.) перешел к показу того, как современное развитие за­
падного государства постепенно ведет к формированию четвертого типа
идеи легитимности — такого господства, которое, по крайней мере офи­
циально, выводит свою легитимность из воли тех, над кем оно господству-
ет (курсив мой. — Л . # .). В своей начальной стадии она далеко отстоит
от всех современных демократических идей. Ее специфическим носителем
является западный город как социологическое образование, которое отлича­
ется от всех других подобного рода городских образований всех времен и
народов как по типу своего возникновения, так и по своему социологиче­
скому смыслу, как в Античности, так и в Средневековье. В своих наиболее
развитых вариантах такая легитимность изначально зиждется на том, что
6
См. с . 313 настоящего тома.
7
Там же. С. 317-318.
8
Там же. С. 351.
9
Там же. С. 361.
13

Хозяйство и общество. Господство
оборонительный союз граждан города складывается как клятвенное брат­
ство ^управляет сам собой посредством чиновников (курсив мой. — Л. /f.)»
10
.
Думается, что есть достаточно оснований дополнить веберовскую
классификацию типов господства нелегитимным господством. Возможно,
именно эта категория должна была играть важную роль в планировавшей­
ся Вебером, но так и не состоявшейся социологии государственных пере­
воротов и революций.
***
Хочу поблагодарить всех переводчиков, которые не только отважились
взяться за трудный текст такого сложного автора, как Макс Вебер, но и
сумели довести перевод до конца. Как редактору русского издания, мне,
может быть, и хотелось бы списать на переводчиков неизбежные в таком
большом и сложном издании неточности и ошибки, но мне пришлось вло­
жить столь много труда в проверку терминов, интерпретацию понятий и
связанное с этим часто очень значительное изменение текста, что кажется
правильным принять на себя ответственность за все недостатки перевода.
Благодарю д.с .н., профессора А.И . Черных за внимательное прочтение
материалов данного тома и высказанные важные замечания. Ее постоян­
ная поддержка играла важнейшую роль на всех этапах реализации этого
многосложного и трудоемкого проекта — русского издания «Хозяйства и
общества».
Огромная благодарность Научной библиотеке НИУ ВШЭ в лице ее ди­
ректора Н.Ю. Максимовой и старшего эксперта Н.Б. Шулики за поистине
бесценную помощь в обеспечении необходимой литературой.
Не могу не выразить благодарность Фонду Александра фон Гумбольдта
(Alexander von Humboldt-Stiftung, Bonn), с которым я имел счастье сотруд­
ничать в течение нескольких десятилетий и который, в частности, оказал
важную помощь в выполнении настоящего проекта.
В качестве научного редактора перевода я подготовил весь представ­
ленный в приложении научный аппарат тома: глоссарий, словарь иноязыч­
ных слов и выражений, словарь понятий Макса Вебера и биобиблиогра­
фический указатель, предметный указатель, а кроме того, постраничные
примечания в тексте, за исключением тех, источник которых указан особо.
Разумеется, выполнение всех этих крайне сложных работ было бы невоз­
можным без использования богатейшего справочного материала и ком­
ментариев к тексту Вебера, имеющихся в томах «Хозяйство и общество.
Господство» и «Хозяйство и общество. Город» полного собрания работ Ве­
бера (MWG. 1/22-4 и 1/22-5).
Л. Ионин
См. с . 417 настоящего тома.
14

Том IV
ГОСПОДСТВО

I. СОЦИОЛОГИЯ ГОСПОДСТВА
господство
1. Власть и господство. Переходные формы
Господство в самом общем смысле, не связанном с его конкретным
содержанием, является одним из важнейших элементов действия общно­
сти
1
. Хотя господство имеет место не во всяком таком действии, оно все
же играет важную роль в большинстве типов действия, даже там, где на
первый взгляд кажется отсутствующим. Например, в языковых общностях.
Скажем, объявление какого-нибудь диалекта по приказу властей рабочим
языком канцелярий может сыграть решающую роль в образовании круп­
ных общностей, спаянных единым литературным языком (например, Гер­
мания). Или, наоборот: политическое разделение фиксирует уже существу­
ющую языковую дифференциацию (Голландия и Германия), а господство,
на практике осуществляемое в школе, окончательно и на глубочайшем
уровне закрепляет тип и перевес официального школьного языка. Все без
исключения области действия общности демонстрируют самое глубокое
влияние структур господства. В подавляющем большинстве случаев имен­
но господство и способ его реализации есть то, что рождает из аморфно­
го действия общности рациональное обобществление
2
, если же этого не
происходит, все равно именно структура господства и ее развертывание
формируют действие общности, однозначно определяя его ориентацию на
некую цель. Особенно существенную роль факт господства играет в наибо­
лее важных с экономической точки зрения структурах прошлого и настоя­
щего — в землевладении, с одной стороны, и крупном капиталистическом
производстве — с другой.
Господство, как мы сейчас увидим, есть частный случай власти. Но, как
и любая форма власти, оно не используется его обладателем исключитель­
но или даже постоянно для удовлетворения чисто экономических интере­
сов, скажем, для обеспечения продуктами хозяйствования. Хотя, конечно,
распоряжение экономическими благами, т.е . экономическая власть, явля­
ется частым, а иногда запланированным и желаемым результатом господ­
ства и так же часто одним из его важнейших инструментов. Но, как мы по­
кажем [с. 18-20; здесь и далее при отсутствии указания на том см. т. IV], не
всякая экономическая власть выражается в господстве в принятом здесь
1
Объяснение специфических веберовских терминов см. в словаре понятий Макса
Вебера в конце настоящего тома.
2
См. словарь понятий Макса Вебера.
17

Хозяйство и общество. Господство
смысле слова. И не каждое господство использует для своего основания и
сохранения инструменты экономической власти. Правда, в самых важных
и самых распространенных формах господства именно это и происходит,
причем так и в таком объеме, что применение экономических инструмен­
тов для поддержания господства решающим образом воздействует на саму
его структуру. Кроме того, большинство экономических общностей, в том
числе наиболее значимые и современные, демонстрируют наличие струк­
тур господства. И наконец, структуры господства, даже несмотря на то что
их своеобразие не связано однозначно с определенной экономической ор­
ганизацией, в большинстве случаев экономически релевантны и, в свою
очередь, так или иначе экономически обусловлены.
Мы намерены сначала представить по возможности более широкие и
потому менее конкретные, а иногда даже не совсем четко формулируемые
положения о связи форм хозяйства и господства. Для этого прежде всего
надо точно определить, что такое господство и как это понятие соотносится
с общим понятием «власть». Господство как власть в широком смысле, т.е.
как возможность подчинить поведение другого собственной воле, может
существовать в самых разных формах. Если, например, как это иногда де­
лается, мы считаем властью притязание, которое закон признает за кем-то
одним по отношению к другому или другим, не наделенным таким же пра­
вом, например право требования кредитора по отношению к должнику, то
в результате мы истолковываем всю сферу современного частного права
как децентрализацию господства в руках тех, кто имеет право в силу закона.
Тогда можно сказать, что рабочий имеет власть, т.е. «господствует», над
предпринимателем в том, что касается зарплаты, на которую претендует, а
чиновник имеет власть над монархом в отношении размера полагающегося
ему содержания и т.д ., что терминологически было бы явной натяжкой, во
всяком случае дало бы лишь временное понятие господства, ибо, напри­
мер, распоряжение судьи в отношении осужденного имеет все же каче­
ственно иной характер, чем «распоряжение» кредитора как обладателя не­
ких прав в адрес еще не осужденного должника. Господство также может
проявиться в светском салоне и на рынке, на профессорской кафедре и на
полковом плацу, в любовной связи и в благотворительной деятельности, в
научной дискуссии и в спорте. В столь обширном объеме понятие господ­
ства не имеет научной перспективы. Исчерпывающая казуистика всех
форм, условий и содержаний «господствования» в таком широчайшем по­
нимании здесь невозможна. Поэтому пока обратим внимание на то, что на­
ряду с многочисленными иными вариантами существует два диаметрально
противоположных типа господства. С одной стороны, господство в силу
констелляции интересов (особенно возникновения монополии), с дру­
гой — господство в силу авторитета (права отдавать приказы и обязанности
повиноваться). В первом случае самый чистый тип — это монопольное го­
сподство на рынке, во втором — отеческая, должностная или княжеская
18

Господство
власть. В первом случае господство существует в силу воздействия — на ос ­
нове гарантированного каким-либо образом владения (или какой-то вос ­
требованной рынком способности) — на преследующее исключительно
собственный интерес формально свободное действие подчиняющегося гос­
подству индивида. Во втором случае — в силу независимой от всех иных
мотивов и интересов простой обязанности повиноваться. Оба варианта
легко переходят друг в друга. Например, крупные центральные банки или
большие кредитные институты благодаря монополистическому положе­
нию часто господствуют на рынке капиталов. Они диктуют условия предо­
ставления кредита, т.е . воздействуют на экономическое поведение кредиту­
ющихся в целях обеспечения ликвидности собственных средств, поскольку
кредитующиеся в своих интересах вынуждены принимать эти условия и
даже обеспечивать гарантии их выполнения. Кредитные институты при
этом не используют авторитет, т.е . существующее вне зависимости от ка­
ких-либо интересов право на повиновение фактически повинующихся;
они преследуют собственные интересы и продвигают их как раз в силу того,
что повинующиеся, действуя формально свободно, следуют своим, т.е . в
данных обстоятельствах насильственно навязанным, рациональным инте­
ресам. В той же позиции находится любой обладатель даже неполной моно­
полии. Несмотря на существующую конкуренцию, он может в определен­
ных границах предписывать цены партнерам и конкурентам, т.е . собствен­
ным поведением принуждать их к выгодному для него поведению, хотя при
этом ни в малейшей степени не навязывает им обязанность повиноваться
его господству. Всякий типичный способ господства в силу констелляции
интересов, в особенности в силу монопольного положения, может быть
преобразован в авторитарное господство. Например, для улучшения кон­
троля банки могут потребовать включения своих директоров в наблюда­
тельный совет кредитуемой фирмы, а наблюдательный совет отдает правле­
нию приказы, которым оно обязано повиноваться. Или же эмиссионный
банк подвигает крупные банки к заключению картельного соглашения и
при этом, опираясь на свою властную позицию, старается получить пол­
ный контроль и возможность регламентации их поведения по отношению
к клиентам в валютно-политических или конъюнктурно-политических
либо — если он сам подвержен политическому влиянию — в чисто полити­
ческих целях, например, для финансирования подготовки к войне. Если бы
удалось добиться такого контроля и затем зафиксировать в регламентах его
форму и направленность, возникли бы особые инстанции и иерархии для
решения возникающих проблем, и чем строже эти инстанции были бы
оформлены (а все это теоретически допустимо), тем скорее господство упо­
доблялось бы авторитарному господству государственной бюрократиче­
ской инстанции по отношению к подданным, а повиновение приняло бы
характер авторитарного отношения подчиненности. То же самое справед­
ливо по отношению к господству владельцев пивоварен над хозяевами пив-
19

Хозяйство и общество. Господство
ных, которым первые в свое время предоставили средства для запуска дела,
или группы издателей, названных издательским картелем, — над книготор­
говцами, или Standard Oil Company — над продавцами нефтепродуктов,
или конторы угольного синдиката — над розничными торговцами углем.
В результате все эти вроде бы независимые субъекты постепенно превра­
щаются в наемных агентов по сбыту, сидящих на проценте, зависящих от
своих «работодателей» и по типу зависимости почти не отличающихся от
других сотрудников; они также подчиняются «шефу», только работают как
бы на выезде, вроде ремонтников и других частных служащих. Между фак­
тической долговой зависимостью и формальным долговым рабством
(в древности) или между зависимостью ремесленника в экспортной отрас­
ли от знающего рынок купца и жесткой дисциплиной домашнего произ­
водства и надомной работой с авторитарным регулированием (в Средневе­
ковье и Новом времени) нет непреодолимой пропасти, а есть ряд ступеней.
И существует множество переходных форм, вплоть до позиций конторщи­
ка, техника, рабочего в мастерской, которые нанимаются путем формально
«равноправного» договора при формально «добровольном» согласии с
«предложенными» условиями, но дисциплина которых, по сути, мало чем
отличается от дисциплины госучреждения или даже военной службы.
Правда, отличие военных от остальных названных категорий состоит в том,
что место рабочего или служащего может быть занято и освобождено до­
бровольно, военная же служба у нас (в отличие от старого договора о во­
енном найме) обязательна
3
, и это различие важнее, чем различие между
работой в госучреждении и в частной компании. Но поскольку политиче­
ское отношение подданства может быть принято добровольно и в опреде­
ленном объеме добровольно разорвано, так же как и феодальные, и в опре­
деленной степени даже патримониальные зависимости прошлого, то пере­
ход к полностью недобровольному и со стороны подчиненного обычно не­
разрываемому чистому авторитарному отношению (например, рабство)
тоже носит постепенный характер. Естественно, в любом авторитарном
обязательном отношении фактически остается некий минимум собствен­
ного интереса подчиняющегося к подчинению, неизбежный побудитель
подчинения. Так что и здесь все плавно и постепенно. Если же мы хотим
провести различия в этом беспрерывном потоке форм, не имеющих четких
переходов, нужно отталкиваться от полярной противоположности между,
например, чистым рыночным обменом, который ориентирован на компро­
мисс интересов, т.е . фактической властью, вырастающей из владения как
такового, и авторитарной властью отца семейства или монарха, апеллирую­
щих единственно к долгу послушания. Но многообразие форм власти, раз­
умеется, не исчерпывается этими примерами. Даже владение как таковое
3
Всеобщая воинская обязанность вводилась в немецких государствах в течение
XIX в., а в Германском рейхе существует с 1871 г.
20

Господство
может быть основанием власти не только в форме рыночной власти. Как
мы уже видели [т. II, с. 38 -41], даже в социально недифференцированных
отношениях оно, будучи связанным с определенным образом жизни, ока­
зывается как таковое основанием далеко идущей социальной власти в со­
ответствии с социальным статусом отца либо дамы — хозяйки салона, —
основанием, на котором «стоит» дом. Такие отношения при определенных
условиях могут приобретать буквально авторитарные черты. Не только ры­
ночный обмен, но и конвенциональный обмен любезностями в светском
общении порождают господство в широком смысле — от «светских львов»
до патентованных arbiter elegantarium* императорского Рима и «дворов люб­
ви» дам Прованса
5
. Такие структуры господства обнаруживаются не только
в области частных рынков или отношений. The Empire State, точнее, задаю­
щие в нем тон авторитарные и рыночные персонажи, даже не располагая
формальным правом отдавать приказы, могут осуществлять далеко иду­
щую, иногда деспотическую гегемонию. Примером могут служить Пруссия
в Таможенном союзе и в Германском рейхе или — в гораздо меньшей степе­
ни — Нью-Йорк в Америке; прусское чиновничество вело себя так в Тамо­
женном союзе потому, что территория Пруссии представляла собой круп­
нейший и важнейший рынок сбыта товаров, а в немецком федеральном
государстве — отчасти потому, что управляло самой разветвленной сетью
железных дорог, самым большим числом университетских кафедр и т.д. и
вполне могло нейтрализовать соответствующие органы формально равно­
правных государств, частично же по другим сходным причинам; Нью
Йорк — в силу сосредоточения крупных финансовых империй на неболь­
шом политическом пространстве. Все это — формы власти, возникшей из
констелляции интересов, тождественные или близкие власти, рождающей­
ся из рыночных отношений, которые, однако, в ходе развития легко могут
превратиться в формально урегулированные отношения авторитета, или,
в более точной формулировке, могут быть обобществлены как гетерокефа-
лия отдачи приказов и аппарата принуждения. Надо отметить, что чисто
рыночное или обусловленное констелляцией интересов господство может
именно в силу своей неформализованности восприниматься как намного
более гнетущее, чем авторитарное отношение, которое прямо предполагает
повиновение как обязанность. Но на этом нельзя базировать социологиче­
ское образование понятий. В дальнейшем мы будем употреблять понятие
4
Перевод и разъяснение встречающихся в тексте слов и выражений на
иностранных языках см. в словаре иноязычных слов и выражений в конце настоящего
тома (с. 455—464).
5
Разъяснение специальных терминов, исторических реалий, а также исторических
и географических названий, встречающихся в этой и последующих главах, дается
в глоссарии, словаре понятий Макса Вебера и биобиблиографическом указателе
(с. 421 -454, 465-513).
21

Хозяйство и общество. Господство
«господство» в узком смысле — в противоположность власти, возникаю­
щей в силу констелляции интересов, особенно рыночного характера, кото­
рая формально основана на свободной игре интересов, т.е . мы будем счи­
татьгосподствотождественным авторитарной власти приказа.
Следовательно, под господством здесь понимается такое положение
дел, при котором объявленная воля (приказ) господствующего или господ­
ствующих должна определять и фактически определяет действие других
(подчиняющегося или подчиняющихся) таким образом, что данное дей­
ствие в социально значимом отношении развертывается так, как если бы
подчиняющиеся сделали содержание приказа (просто в силу его наличия)
максимой собственного действия (подчинение).
1. Громоздкая формулировка с оборотом «как если бы» (конечно, если
мы готовы принять за основу предложенное определение) представляет­
ся все же неизбежной, потому что для наших целей недостаточно только
внешних результатов, т.е . факта следования приказу, нам небезразличен
также мотив принятия приказа как действующей нормы. При этом кау­
зальная цепочка от отдачи приказа до его исполнения в разных случаях
выглядит по-разному. Уже чисто психологически приказ может реализо-
вываться благодаря эмпатии, внушению или рациональному убеждению
либо комбинациям этих основных форм воздействия людей друг на друга.
Так же обстоит дело и с конкретной мотивацией: приказ в каждом отдель­
ном случае может исполняться по причине уверенности в его правильно­
сти, или из чувства долга, страха, по привычке, или чтобы извлечь выгоду,
причем различие мотивов необязательно имеет социологическое значение.
Но в то же время социологический характер господства, как мы увидим,
будет меняться каждый раз в зависимости от базовых различий в основе
действенности господства.
2. От обсуждавшегося ранее широкого смысла господства как стрем­
ления «представить-себя-значимым» (на рынке, в салоне, в дискуссии, где
угодно) к используемому нами более узкому понятию ведут, как мы видели,
многочисленные переходные ступени. Мы намерены кратко остановиться
на более четком разграничении этих двух смыслов господства. Прежде все­
го, отношение господства, разумеется, может быть двусторонним. Совре­
менные чиновники различных ведомств, например, могут взаимно под­
чиняться приказам друг друга, каждый в сфере своей компетенции. Здесь
не возникает понятийных сложностей. Однако господствует ли, например,
при заказе пары сапог сапожник над клиентом или же клиент над сапож­
ником? Ответ в каждом конкретном случае был бы различным, но почти
всегда гласил бы, что воля каждого из них в части процесса воздействует
на волю другого даже при условии сопротивления со стороны последнего,
и в этом смысле — господствует. Но на таком фундаменте трудно основать
строгое понимание господства. Сказанное относится и ко всем другим от­
ношениям обмена, даже идеальным. Если, например, как это часто бывает
22

Господство
в Азии, деревенский ремесленник служит на постоянной должности, будет
ли он господствующим в рамках своей профессиональной компетенции
или станет объектом господства, и если верно последнее, то кто господ­
ствует над ним? В этом случае стоило бы использовать понятие «господ­
ство» лишь для отношений между ремесленником и его подмастерьями,
с одной стороны, и между ним и «начальством», т.е. лицами, имеющими
право ему приказывать и его контролировать, — с другой; это как раз и
будет сведение господства к нашему узкому пониманию. Ровно так же, как
позиция ремесленника, будет выглядеть и позиция деревенского старосты,
т.е. начальствующего лица. Различие между частным «гешефтом» и обще­
ственной «должностью», к которому мы привыкли, есть продукт развития
и отнюдь не является повсюду само собой разумеющимся, как у нас. Со­
гласно представлению, популярному в Америке, занятие судьи есть «биз­
нес», так же как занятие банкира. Судья — это человек, обладающий мо­
нополией на decision в пользу одной из сторон, благодаря чему она может
предъявить другой стороне какие-то требования или, наоборот, защитить­
ся от ее требований. В силу этой привилегии он имеет прямые и непрямые,
легитимные и нелегитимные выгоды, за право обладания которыми платит
часть cbOKxfees в кассу партийного босса, предоставившего ему эти выго­
ды. Мы же, со своей стороны, будем считать деревенского старосту, судью,
банкира и ремесленника в равной степени обладающими качеством гос­
подства, когда и только когда они претендуют на повиновение и встречают
повиновение своим приказам как таковым в социально значимой степени.
К сожалению, единственно удовлетворяющий нас объем понятия обнару­
живается только в связи с правом отдачи приказа, даже если учесть, что в
реальной жизни все представляет собой «переходную форму». Само собой
разумеется, что для социологического наблюдения решающим является не
идеальное, т.е . выведенное согласно юридической догме из некоей нормы,
но фактически существующее право, или факт, что приказы того, кто пре­
тендует на авторитет, имеют фактические последствия в социально значи­
мой степени. Тем не менее в социологическом анализе предполагается, что
фактическое право приказа старается обычно выглядеть как superadditum
существующего на правовом основании нормативного порядка, и потому
социолог должен работать с понятийным аппаратом права.
2. Господство и управление.
Сущность и границы демократического управления
Господство интересует нас здесь в первую очередь постольку, посколь­
ку оно связано с управлением. Любое господство проявляется и функцио­
нирует как управление. Любое управление требует господства, ибо для его
осуществления необходим кто-то, наделенный властью отдачи приказов.
Власть отдачи приказов может при этом быть совершенно незаметной, и
господин может слыть и чувствовать себя слугой подвластных. Особенно
23

Хозяйство и общество. Господство
это характерно для так называемого прямого демократического управления.
Демократическим оно называется по двум не обязательно связанным друг
с другом причинам, а именно поскольку оно: 1. основывается на пред­
посылке о том, что в принципе все обладают равной квалификацией для
управления общими делами, и 2. минимизирует объем власти по отдаче
приказов. Функции управления передаются либо в порядке очередности,
либо по жребию, либо путем прямых выборов на относительно короткий
срок; все или почти все важные материальные решения подлежат приго­
вору товарищей, функционерам остается лишь подготовка и исполнение
решений и так называемое текущее управление согласно указаниям общего
собрания товарищей. Управление многих частных объединений, так же как
политических сообществ (в известной степени до сих пор; по крайней мере
это относится к швейцарским землям и городским общинам Соединенных
Штатов), наших университетов (в той мере, в какой оно находится в руках
ректора и деканов) и многих подобных образований следует данной схеме.
Сколь ни урезаны, однако, функции управления, определенная власть от­
дачи приказов должна быть предоставлена какому-то функционеру, в ре­
зультате чего его позиция естественным образом постоянно оказывается
переходной от технического управления к выраженному господству. Как
раз на предотвращение подобного развития направлены демократические
ограничения его власти. На равенство участников и минимизацию господ­
ства функционеров также часто делают упор управляющие органы внутри
самого господствующего слоя знати (как в венецианской или спартанской
аристократии или аристократии ординарных профессоров немецкого уни­
верситета), применяющие те же самые демократические формы (очеред­
ность, выборность на короткий срок, жребий).
Такой способ управления воплощается обычно в союзах, которые 1. но ­
сят локальный характер, или 2. крайне ограничены по числу участников,
или 3. слабо дифференцированы по социальному составу, или 4. предпола­
гают решение относительно простых и стандартных задач, но несмотря на
это 5. предполагают определенный уровень обучения практическим навы­
кам расчетов целей и средств. (Таково, например, прямое демократическое
управление в Швейцарии и США и — внутри привычного круга рутинных
задач — также в русском «мире»
6
.) Для нас этот способ управления — не
исторический исходный пункт в «ряду развития», а типологический по­
граничный случай, от которого мы отталкиваемся в нашем анализе. Ни
сменяемость, ни жребий, ни собственно выборы в современном смысле
не являются «примитивными» формами назначения функционеров в общ­
ности.
Всюду, где существует прямое демократическое управление, оно не­
стабильно. Как только возникает экономическая дифференциация, управ-
6
В оригинале — mir.
24

Господство
ление может оказаться в руках имущих. Не потому, что они превосходят
остальных по личным талантам или знанию дела, а просто потому, что они
свободнее, т.е. могут вести управленческую деятельность наряду с основной
работой, лично обеспечивать то, что нужно для управления, ну и — по­
скольку экономически они независимы — работать за малое вознаграж­
дение или вообще безвозмездно. Для тех, кому приходится зарабатывать
на жизнь, отвлекаться на управление означало бы жертвовать дорогим для
них временем, а соответственно, возможностью заработка, что по мере ро­
ста интенсивности труда становится все более неприемлемым. Гарантией
преимуществ, таким образом, оказывается не высокий доход сам по себе,
а именно нетрудовой доход либо доход, получаемый от нерегулярной дея­
тельности. Слой современных фабрикантов, например, при прочих равных
обстоятельствах чисто экономически гораздо менее свободен, а следова­
тельно, в гораздо меньшей степени способен взять на себя управленческие
функции, чем, скажем, в Средневековье класс владельцев поместий или
патрицианский слой крупных торговцев с их лишь нерегулярной работой
для получения дохода. Точно так же, например, в университетах руково­
дители крупных медицинских и естественно-научных институтов, несмо­
тря на весь свой опыт, оказываются не лучшими, а, как правило, худшими
ректорами с точки зрения решения практических управленческих задач,
и именно в силу своей профессиональной занятости. Так что чем менее
свободны зарабатывающие индивиды, тем в большей степени прямое де­
мократическое управление в условиях роста социальной дифференциации
имеет тенденцию перерождения в господство знати. Ранее мы уже познако­
мились с этим понятием; знать мы рассматриваем как слой носителей осо­
бого социального престижа, привязанного к особому образу жизни. Теперь
к понятию добавляется еще один характерный дополнительный признак:
вытекающая из экономического положения этой группы ее особая пред­
расположенность к восприятию социального управления и господства как
почетной обязанности. Мы можем дать предварительное общее определе­
ние знати: это обладатели нетрудового или таким образом получаемого до­
хода, что работа по его обеспечению, даже если она имеется, оставляет им
возможность принятия на себя наряду с профессиональной деятельностью
управленческих функций; благодаря своему экономическому положению
они ведут характерный образ жизни, позволяющий им в собственных гла­
зах и в глазах окружающих выступать носителями престижа сословной че­
сти и, соответственно, быть призванными к господству. Господство знати
часто проявляется в форме возникновения комитетов советников, которые
предвосхищают или фактически подменяют постановления общности,
благодаря собственному престижу монополизируя в свою пользу процессы
решений. В этой форме господство знати в локальных общностях, особен­
но в соседских союзах, существует с самых древних времен. Различие лишь
в том, что древнейшая знать имела совершенно иной характер, чем сегод-
25

Хозяйство и общество. Господство
няшняя знать рационализированной прямой демократии. Изначально сте­
пень достоинства представителя знати гарантировал возраст. Независимо
от престижа опыта, естественной знатью во всех общностях, где социальное
действие ориентировано на традицию, т.е. на конвенцию, обычное право и
священное право, неизбежно оказываются старейшины. Именно они зна­
ют традицию; их мудрое суждение, совет, одобрение (placet, προβούλευμα,
auctoritas) гарантируют правильность решения общности товарищей в том,
что касается отношений со сверхприродными силами, а их приговор — са ­
мый правильный в споре. Старейшины — в условиях приблизительного
равенства экономического положения товарищей — просто старшие по
годам в своем доме, клане, соседстве.
Однако значимость возраста как такового в рамках общности относи­
тельна и непостоянна. Там, где резервы питания ограничены, нетрудоспо­
собный член общности будет обузой. Там, где состояние войны оказывает­
ся хроническим, важнее становится не знание традиции, а умение сражать­
ся, и возникает «демократический» протест молодежи против старейшин:
sexagenarios depontel То же самое происходит во все времена воцарения но­
вых революционных экономических или политических, военных или мир­
ных порядков, когда власть религиозных представлений, а следовательно,
страх перед священной традицией слабеет или приходит в упадок. Возраст
продолжает высоко цениться там, где важна объективная ценность опыта
или субъективная власть традиции. Лишение привилегий возраста как та­
кового, однако, происходит, как правило, не в пользу молодости, а в пользу
других типов социального престижа. При экономической или сословной
дифференциации «советы старейшин» (герузии, сенаты) сохраняют часто
только свое традиционное имя, фактически подвергаясь оккупации со сто­
роны знати в отмеченном выше смысле, т.е. экономической знати, или со
стороны носителей привилегий сословной чести, власть которых базирует­
ся в конечном счете на объеме и форме имущества. И напротив, как только
возникает возможность, появляются призывы к борьбе против господства
знати за демократическое правление в интересах неимущих или же эко­
номически сильных, но лишенных социального престижа групп имущих.
А поскольку знать в силу своего сословного престижа сама способна соз­
дать войско неимущих из числа экономически от нее зависимых, конфликт
становится основанием для образования партий. С возникновением борь­
бы за власть между партиями «непосредственно управляемая демократия»
неизбежно утрачивает свой специфический, содержащий только зародыш
господства характер. Ибо каждая подлинная партия является образовани­
ем, специфическим образом борющимся за господство, и потому — как бы
ни стремилась она это скрыть — внутри себя партия структурируется в со­
ответствии с названной делью.
Нечто подобное социальному отчуждению, в которое погружается в
случае «чистой» демократии общность товарищей, ведущих в принци-
26

Господство
ne одинаковый образ жизни, имеет место, когда социальное образование
перешагивает определенную количественную границу или же когда каче­
ственная дифференциация управленческих задач делает проблематичным
решение таковых любым из товарищей, пришедших управлять в силу оче­
редности, жребия или выборов. Условия управления массовыми образова­
ниями в корне отличаются от условий управления небольшими союзами,
основанными на соседских или личных отношениях. Когда речь заходит
об управлении массами, меняется социологический смысл понятия «демо­
кратия», причем меняется так, что становится просто бессмысленным ис­
кать за этим общим именем какое-то общее содержание. Количественное,
а также качественное расширение управленческих задач, во все большей
степени вызывающее необходимость обучения и опыта для технического
совершенствования управления, в долгосрочной перспективе неизбежно
порождает фактическую преемственность в деятельности по крайней мере
части функционеров. В силу этого возникает вероятность некоего долго­
временного образования для целей управления, что одновременно озна­
чает: и для целей реализации господства. Такое образование может иметь
описанный выше коллегиальный характер объединения знати, а может
выступать как монократическая структура с иерархическим подчинением
функционеров единому высшему руководству.
3. Господство посредством «организации».
Основы легитимности господства
Господствующее положение любого круга лиц, принадлежащего к лю­
бой структуре господства, по отношению к подчиняющимся господству
«массам» основывается на «преимуществе малочисленности», т.е . на име ­
ющейся у господствующего меньшинства возможности быстро достичь
взаимопонимания и при необходимости организовать и планомерно осу­
ществить рациональное обобществленное действие для сохранения своего
господства, благодаря чему угрожающее массовое или общностное дей­
ствие будет без труда подавлено, если, конечно, противник не предпримет
столь же эффективных мер по систематической и планомерной организа­
ции обобществления, нацеленного на завоевание собственного господ­
ства. Преимущество малой численности полностью реализуется благодаря
сохранению в тайне знаний, намерений и решений господствующих, что
оказалось бы трудным и маловероятным при большой их численности. Лю­
бое усиление режима сохранения «служебной тайны» есть симптом либо
намерения господствующего ужесточить господскую власть, либо возник­
новения у него ощущения растущей угрозы. Любое господство, нацеленное
на собственное сохранение, есть в определенном решающем пункте тай­
ное господство. Специфические же структуры господства, возникающие в
ходе обобществления, представляют собой, вообще говоря, круг лиц, при­
выкших исполнять приказы вождей и имеющих личный интерес в сохране-
27

Хозяйство и общество. Господство
нии господства; они участвуют в реализации власти отдачи приказов и их
насильственного исполнения, чем служат поддержанию и сохранению го­
сподства («организация»). Вождя или вождей, которым власть отдачи при­
казов не была поручена или вручена другими вождями, мы будем называть
«господами», а находящихся в их особом распоряжении упомянутых выше
лиц — «аппаратом». Структура господства обретает свои социологические
характеристики прежде всего в силу своеобразия отношений между госпо­
дином или господами и аппаратом, а также между ними обоими и теми, кто
подчиняется, и, далее, вследствие специфических присущих ей принципов
организации, т.е . распределения власти отдачи приказа. Кроме того, еще и
в силу множества разного рода моментов, из которых можно вывести мно­
гообразные принципы социологической классификации форм господства.
С точки зрения наших ограниченных целей следует, однако, вернуться к
тем базовым типам господства, которые обнаруживаются, если задаться
вопросом, каковы последние основания, на которых зиждется действен­
ность господства, т.е . притязания на повиновение чиновника господину и
подданных — им обоим.
С этой проблемой легитимности мы уже сталкивались при рассмотре­
нии правового порядка, и теперь нужно дать более общее обоснование
ее значимости. Для любого господства его легитимность не есть предмет
только теоретической или философской спекуляции; это основа в высшей
степени реальных различий эмпирических структур господства, и причи­
на ее важности в универсальном факте потребности каждой власти — да и
вообще каждого жизненного проявления — в самооправдании. Ведь даже
простейшее наблюдение показывает: если взять двух людей, чьи судьбы и
положение отличаются друг от друга (в том, что касается здоровья, мате­
риального или социального статуса или в любом другом отношении), то,
даже если причина этих различий чисто случайная, все равно тот, кто ока­
зался в более благоприятной ситуации, чувствует неукротимое желание
считать ее «легитимной», собственное положение — «заслуженным», а в
проблемах и неприятностях другого искать его собственную вину. То же
самое наблюдается и в отношениях между позитивно и негативно приви­
легированными группами. Легендой каждой высокопривилегированной
группы является ее превосходство по самой своей природе, если возмож­
но, по крови. В условиях стабильного разделения власти и, соответствен­
но, сословного порядка, вообще при низкой рациональности представле­
ний о том, как организовано господство, свойственных «массам» до тех
пор, пока давление обстоятельств не заставит в них усомниться, негативно
привилегированные слои принимают эту легенду. Но во времена, когда
чисто классовое положение прямо и очевидно для каждого демонстрирует
себя как сила, диктующая человеческую судьбу, легенда привилегирован­
ных слоев о том, что человек заслуживает своего жребия, как раз и стано­
вится причиной особого негодования и возмущения негативно привиле-
28

Бюрократизм
тированных; в позднеантичной, иногда в средневековой и, конечно же, в
современной классовой борьбе именно эта легенда и основанный на ней
«престиж легитимности» становились и становятся объектом самых мощ­
ных и действенных атак.
Организация любого господства (в нашем техническом смысле сло­
ва), естественно, глубочайшим образом связана с самооправданием путем
апелляции к легитимирующим его принципам. Существуют три таких ко­
нечных принципа. 1 . Действенность власти приказа может быть выражена
в системе установленных (договорных или октроированных) рациональных
правил, которым подчиняются как общеобязательным нормам в случае,
если к ним прибегает тот, кому это положено по правилам. Конкретный
носитель власти легитимируется этой системой правил, и его власть леги­
тимна в той мере, в какой она реализуется согласно последним. Подчиня­
ются правилам, а не личности. Или же 2. действенность господства бази­
руется на личном авторитете, который может иметь основание в святости
традиции, т.е. привычного, того, что пребывало неизменным всегда, и эта
традиция предписывает повиноваться определенным персонам. Или же,
совсем наоборот, 3. действенность господства базируется на чрезвычай­
ном обстоятельстве —. н а вере в харизму, т.е . в откровение или благодать,
снизошедшую на определенного человека, — святого, пророка или героя
любого рода. Этим трем принципам соответствуют чистые, основополага­
ющие типы структур господства, путем комбинации, смешивания, взаим­
ного приспособления или преобразования которых возникают реальные
структуры господства, встречающиеся в исторической действительности.
Рациональное обобществленное общностное действие структуры господ­
ства обретает свой специфический тип в «бюрократии». Общностное дей­
ствие, связанное с традиционными отношениями авторитета, типически
представлено «патриархализмом». На нерациональном и не основанном
на традиции авторитете конкретной личности зиждется «харизматиче­
ское» господство. Мы начнем с самого распространенного у нас и само­
го рационального типа, каковым является современное бюрократическое
управление.
БЮРОКРАТИЗМ
Специфический способ деятельности современной бюрократии с. 30 . — Место
чиновников с. 31. — Предпосылки и сопутствующие проявления бюрократи­
зации. 1. Денежно-экономические и финансовые с. 37. — 2. Количественное
развертывание управленческих задач с. 41 . — 3 . Их качественное преобразо­
вание с. 44 . — 4 . Техническое превосходство бюрократической организации
с. 45. — 5 . Концентрация средств управления с. 52. — 6. Нивелирование со­
циальных различий с. 54. — Долговременный характер бюрократического ап­
парата с. 58. —
Экономические и социальные последствия бюрократизации
с. 59 . — Властное положение бюрократии с. 61. — Процесс развития рацио-
29

Хозяйство и общество. Господство
нальной бюрократической структуры господства с. 64. — «Рационализация»
воспитания и образования с. 68.
Специфический способ функционирования современного чиновниче­
ства выражается в следующем.
I. Существует принцип жестких административных компетенций, рас­
пределяемых на основе правил — законов или управленческих регламен­
тов и состоящий в том, что 1. налицо строгое распределение регулярных
видов деятельности, требуемых для достижения целей бюрократически
управляемого образования, в качестве служебных обязанностей, 2. власт­
ные полномочия, необходимые для исполнения этих обязанностей, также
строго распределены и снабжены средствами принуждения (физическими,
сакральными, любыми другими), использование которых также ограниче­
но посредством жестких правил, 3. для постоянного регулярного испол­
нения распределенных таким образом обязанностей и реализации соот­
ветствующих прав предусмотрен планомерный набор лиц, обладающих
требуемой общей квалификацией.
Эти три момента конституируют в публично-правовых отношениях бю­
рократическое учреждение, а в частнохозяйственных — бюрократическое
предприятие. В таком виде эти институции полностью сформировались в
политических и церковных общностях лишь в современном государстве,
а в частном хозяйстве — в самых развитых структурах капитализма. По­
стоянные учреждения со строгим разделением компетенций — не правило,
а исключение даже в таких обширных политических образованиях, какие
были на Древнем Востоке, а также в империях германских и монгольских
завоевателей и во многих феодальных государственных образованиях. Са­
мые важные дела властитель как раз поручает доверенным лицам, сотра­
пезникам и служащим при дворе, формулируя конкретные разовые пору­
чения без четко определенных границ полномочий.
II. Существует также принцип служебной иерархии и прохождения ин­
станций, т.е . строго упорядоченная система начальствования и подчине­
ния в системе должностей и надзора высшей должности над низшей, что
дает подвластным строго урегулированную возможность апеллировать
к вышестоящей инстанции. При полном развитии типа эта служебная
иерархия организуется монократинески. Принцип иерархического чередо­
вания инстанций одинаково проявляется в государственных и церковных,
а также во всех других бюрократических образованиях, таких, например,
как большие партийные организации или крупные частные предприя­
тия, независимо от того, будем ли мы эти частные инстанции тоже назы­
вать учреждениями. При полной реализации принципа компетенций, по
крайней мере в публичных службах, иерархическое подчинение отнюдь
не равнозначно праву высшей инстанции присваивать себе дела (т.е. ком­
петенции) низшей инстанции. Как правило, это невозможно, поэтому в
30

Бюрократизм
случае освобождения однажды введенной должности она обязательно бу­
дет занята вновь.
III. Работа современного учреждения основана на письменных доку­
ментах (актах), сохраняющихся в оригинале или черновике, и на работе
штаба разнообразных младших чиновников и клерков. Совокупность ра­
ботающих в учреждении чиновников вместе с соответствующим аппара­
том снабжения и документооборота образуют бюро (в частных предприя­
тиях нередко именуемое конторой). Современная учрежденческая орга­
низация принципиально разделяет бюро и частное место жительства, по­
скольку она вообще отделяет служебную деятельность как особую область
от сферы частной жизни, а также служебные деньги и средства от частного
имущества чиновника. Такое положение стало результатом длительно­
го развития. Оно одинаково характерно как для общественных, так и для
частнохозяйственных организаций, а в последних распространяется даже
на самих ведущих предпринимателей. Контора и дом, служебная и частная
корреспонденция, служебное и частное имущество принципиально отде­
лены друг от друга, и это тем более заметно, чем последовательнее реализу­
ется современный тип делового поведения, начала которого проявляются
уже в Средневековье. Особенностью современного предпринимателя мож­
но считать и то, что он ведет себя на своем предприятии как его «первый
чиновник», так же как господствующее лицо в специфически современ­
ном бюрократическом государстве считает себя его, государства, «первым
слугой»
7
. Представление о том, что государственная работа в бюро и част­
нохозяйственная — в конторе различны по своей внутренней сути, имеет
европейское континентальное происхождение; американцам оно чуждо.
IV. Служебная деятельность, по крайней мере вся специализирован­
ная служебная деятельность, предполагает обычно углубленное профес­
сиональное обучение, что также специфически современная черта, кото­
рая все более характерна для руководителей и сотрудников частных пред­
приятий, также как для государственных служащих.
V. В полноценном учреждении служебная деятельность забирает все
силы чиновника, даже несмотря на то что обязательное рабочее время в
бюро может быть строго ограничено. Нормальность такого положения
дел тоже есть продукт долгого развития общественной и частной службы.
Ранее нормальным везде считалось прямо противоположное — ведение в
виде «побочного занятия» разных прочих гешефтов.
VI. Исполнение чиновниками их служебных обязанностей осущест­
вляется на основе общих, более или менее строгих, более или менее дета­
лизированных правил, поддающихся систематическому формулированию.
В совокупности они представляют собой особое учение правовой, управ-
7
«Первым слугой государства» или «первым слугой и чиновником государства»
называл себя прусский король Фридрих II.
31

Хозяйство и общество. Господство
ленческои, технико-организационной направленности, которым должны
владеть чиновники.
Опора на правила столь глубоко укоренена в сущности административ­
ной работы, что современная наука считает даже, что, например, предо­
ставление законом государственному органу права на упорядочение опре­
деленных сфер жизни путем выработки предписаний уполномочивает ор­
ган не на регулирование от случая к случаю путем отдачи приказов, а только
лишь на выработку и контроль реализации абстрактных правил. Налицо,
таким образом, полная противоположность, например, патримониализ-
му, где регулирование, как мы увидим далее, сводится к предоставлению
индивидуальных привилегий и оказанию милостей (в случаях, разумеется,
отношений, не освященных традицией).
Все это порождает ряд последствий для внутреннего и внешнего поло­
жения чиновника.
I. Служба — это профессия и служение*. Это проявляется прежде все­
го в необходимости обязательного обучения, требующего времени и на­
пряжения сил, а также обычно сдачи экзамена как условия принятия на
должность. Кроме того, это проявляется в специфике позиции чиновника,
предполагающей наличие «служебного долга», определяющего внутрен­
нюю структуру отношений, в которые входит чиновник. Занятие должно­
сти юридически и фактически трактуется не как получение чиновником
потенциального источника рентных или побочных доходов в обмен на ис­
полнение определенных обязанностей — что было обычным в Средневе­
ковье и иногда вплоть до Новейшего времени, — и не как обыкновенный
обмен услугами на возмездной основе — как в случае свободного трудово­
го договора, а совсем иначе: вступление в службу даже в частном секторе
трактуется как принятие особого долга служебной верности в обмен на обес­
печение средств гарантированного существования. Специфический харак­
тер современной служебной верности состоит в том, что в чистом виде она
представляет собой не отношение к конкретному лицу по типу вассальной
или апостольской верности — как, например, в феодальных или патримо­
ниальных структурах господства, — а служение безличной функции. За этой
функцией обычно скрываются идеологически истолкованные суррога­
ты земного или сверхъестественного персонифицированного господина,
т.е . считающиеся реализованными в данной общности идеи культурных
ценностей, таких как «государство», «церковь», «община», «партия», «фир­
ма». Политический чиновник, например, по крайней мере в современном
развитом государстве, не считается личным прислуживающим властителя.
Но ведь и епископ, священник, проповедник, по существу, не являются
уже, как в раннем христианстве, носителями персональной харизмы, над-
мирные священные дарн которой они, по личному поручению господина
8
См. Профессия и Призвание в словаре понятий Макса Вебера.
32

Бюрократизм
и будучи лишь перед ним ответственными, предлагают тем, кто, как пред­
ставляется, этих даров достоин и к ним стремится. Хотя эта старая тео­
рия частично жива, они лишь чиновники на службе функции, которая в
нынешней церкви одновременно и овеществлена, и вновь идеологически
санкционирована.
II. Личная позиция чиновника поэтому выглядит следующим образом.
1. Современный чиновник — все равно, находящийся на государствен­
ной или на частной службе, — стремится обладать и чаще всего обладает
специфически высокой по сравнению с теми, кем он управляет, «сослов­
ной» социальной оценкой. Его социальная позиция защищена предписания­
ми по соблюдению порядка рангов, а в случае политических чиновников —
особыми уголовно-правовыми определениями типа «оскорбление долж­
ностного лица», «надругательство» по отношению к государственным и
церковным органам и символам и т.д . Фактическое социальное положение
чиновников обычно выше всего там, где в странах старой культурной тра­
диции высока потребность в профессиональных управленцах и при этом
налицо глубокая и устойчивая социальная дифференциация, а чиновни­
ки вследствие социального распределения власти или из-за дороговизны
обязательного профессионального образования и ограничивающих со­
словных конвенций рекрутируются в основном из социально или эконо­
мически привилегированных слоев. Влияние образовательных сертифика­
тов (мы рассмотрим его позже [с. 68 -71]), с обладанием которыми связана
служебная квалификация, естественным образом усиливает сословный
компонент в социальной позиции чиновника. Иногда это открыто под­
тверждается выразительными фактами: в немецкой армии, например, есть
правило, согласно которому переход от состояния аспиранта к карьере
чиновника зависит от согласия (путем голосования) членов чиновничьей
корпорации (офицерства). Такие нормы, поощряющие сословное, цеховое
отграничение чиновников, были характерны для патримониального, осо­
бенно пребендального, чиновничества прошлого. Попытки возродить их в
преобразованном виде нередки при современном господстве чиновниче­
ства и сыграли определенную роль, например, в требованиях сильно про­
летаризированных профессиональных чиновников («третий элемент»
9
)во
время русской революции.
Социальная оценка чиновника как такового обычно особенно низка
там, где, как это бывает в новых поселениях, по причине широких возмож­
ностей заработка и неустойчивого социального расслоения слабо выраже­
ны и потребность в профессиональном управлении, и господство сослов­
ных конвенций. Так обстоит дело в Соединенных Штатах.
2. Согласно чистому типу бюрократ назначается вышестоящей инстан­
цией. Чиновник, избранный подданными, перестает быть чисто бюрокра-
9
В оригинале — tretij element. См. глоссарий.
33

Хозяйство и общество. Господство
тической фигурой. Разумеется, формальное существование выборов не оз­
начает, что за ними не скрывается назначение (например, в государстве со
стороны руководителей партий). Действительное положение зависит не от
государственных правовых норм, а от типа функционирования партийных
машин, которые при жесткой организации могут превратить формально
свободные выборы в простое одобрение названного главой партии канди­
дата с последующей регулярно разыгрывающейся по определенным пра­
вилам борьбой за голоса в пользу одного из двух кандидатов. Однако при
любых обстоятельствах избрание чиновника в результате голосования на­
рушает строгость иерархического порядка. Чиновник, избранный управ­
ляемыми, принципиально самостоятелен по отношению к вышестоящим
инстанциям, поскольку получает свое место не «сверху», от инстанций, а
«снизу», от масс, или же не от начальствующей в служебной иерархии ин­
станции как таковой, а от партийных владык (боссов), которые и опреде­
ляют его дальнейшую карьеру. Такой чиновник в своей карьере либо вовсе
не зависит, либо далеко не в первую очередь зависит от своего управлен­
ческого начальства. Не избранный, а назначенный господином чиновник
с технической точки зрения функционирует точнее, поскольку, при про­
чих равных обстоятельствах, его отбор и карьеру с большей вероятностью
определяют чисто профессиональные качества и оценки. Подданные как
неспециалисты могут оценить степень профессиональной квалификации
кандидата на должность только на основе собственного опыта, т.е. впо­
следствии. Партии при утверждении избираемого чиновника — будь это
утверждение формально свободно избранного чиновника партийным во­
ждем при составлении списка кандидатов или просто свободное назначе­
ние его избранным шефом — руководствуются обычно не профессиональ­
ными качествами, а политическими услугами и заслугами претендента в
качестве члена свиты или команды партийного босса. Однако контрасты
относительны. По сути, то же самое происходит при назначении чинов­
ников легитимными монархами и их приближенными, разве что влияние
свиты в этих случаях контролировать еще труднее. Там, где сильна или на­
чинает чувствоваться потребность в профессиональном управлении, как,
например, сейчас в Соединенных Штатах, и партийные верхи вынуждены
считаться с интеллектуально зрелым и свободно действующим «обще­
ственным мнением» (таковое, правда, отсутствует в тех городах Соединен­
ных Штатов, где большое количество иммигрантов образует «голосующее
стадо»), назначение неквалифицированных чиновников, особенно если
они назначались непосредственно главой партии, бумерангом ударяет по
правящей партии на следующих выборах. Поэтому народные выборы не
только административного руководителя, но и подчиненных ему чиновни­
ков, по крайней мере в больших и малопрозрачных управленческих струк­
турах, не только ведут к ослаблению иерархической зависимости, но и
угрожают профессиональной квалификации чиновников, а также точному
34

Бюрократизм
функционированию бюрократического аппарата. Известно, сколь высоки
квалификация и моральные качества назначаемых президентом федераль­
ных судей по сравнению с избираемыми судьями, хотя оба типа чиновни­
ков выбираются в Соединенных Штатах прежде всего по партийным кри­
териям. Начатые реформистами крупные преобразования коммунального
управления больших городов в Америке, напротив, ориентировались, по
существу, на избираемых мэров, работавших с назначаемым ими аппаратом
чиновников, т.е . на цезаристские методы. Вообще говоря, эффективность
часто вырастающего из демократии цезаризма как организации господства
с технической точки зрения базируется на позиции «цезаря» как свобод­
ного, не связанного традицией доверенного лица масс (армии или граж­
дан) и вытекающей отсюда возможности неофаниченного господства, без
оглядки на традицию и прочие соображения, над фуппой лично им ото­
бранных высококвалифицированных офицеров и чиновников. Это «гос­
подство личности гения» находится, однако, в противоречии с формально
демократическим принципом сплошь выборного чиновничества.
3. Обычно в общественных и близких к ним бюрократических орга­
низациях, но все чаще и во всех остальных практикуется пожизненность
должностной позиции..Та же пожизненность действует как фактическое
правило даже там, где имеется практика прекращения либо периодиче­
ского подтверждения должности. Даже на частном предприятии это отли­
чает служащего от рабочего. Такая юридически или фактически принятая
пожизненность не означает, однако, как во многих формах господства в
прошлом, что чиновник является «владельцем» должности. Напротив, в
случаях, когда существуют — как у нас для всех судебных и в значительной
степени для управленческих позиций — правовые гарантии против про­
извольного увольнения или перевода, они имеют единственную цель —
обеспечение строго делового, свободного от личных расчетов настроя на
выполнение соответствующего специфического служебного долга. Внутри
бюрократии поэтому степень гарантируемой в правовом отношении «неза­
висимости» ни в коей мере не является причиной повышения конвенцио­
нальной оценки чиновника, получающего такую защиту. Часто, особенно
в обществах со старой культурной традицией и социальной дифференциа­
цией, дело обстоит как раз наоборот: подчинение произволу господина —
и чем оно полнее, тем в большей степени — способствует усвоению кон­
венционального господского образа жизни, поэтому конвенциональная
оценка чиновника растет именно в силу отсутствия упомянутых правовых
гарантий, точно так же как в Средневековье оценка министериалов растет
за счет оценки свободных людей, а королевских судей — за счет оценки
народных судей. Офицера или управленческого чиновника у нас в любое
время и при любых обстоятельствах гораздо легче убрать со службы, чем
независимого судью, которому даже фубейшее нарушение кодекса чести
или общественных салонных конвенций никогда не стоит места. Однако
35

Хозяйство и общество. Господство
именно поэтому «рукопожатность» судьи в глазах господствующего слоя
при прочих равных обстоятельствах ниже, чем чиновника, чья зависимость
от господина гарантирует соответствие его образа жизни требованиям со­
словия. Обычно сами чиновники стремятся к правовому обеспечению, ко­
торое, наряду с гарантией материального обеспечения в преклонном воз­
расте, защищает от произвольного увольнения со службы. Но фактически
это стремление имрет свои границы. Слишком сильно развитое право на
службу, естественно, затрудняет заполнение служебных мест с учетом тех­
нической целесообразности, а также уменьшает карьерные шансы энер­
гичных новичков. Это обстоятельство, а в еще большей степени стремле­
ние зависеть скорее от равных себе, чем от социально нижестоящих под­
данных, способствует тому, что зависимость от начальства чиновники в
целом переносят легко. Нынешнее консервативное движение баденского
духовенства, связанное со страхом перед грозящим якобы разделением
государства и церкви, однозначно обусловлено нежеланием превращаться
«из господина в слугу общины»
10
.
4. Чиновник регулярно получает денежное вознаграждение в форме
стабильного содержания и гарантированную пенсию по старости. Содер­
жание в принципе не имеет характера заработной платы, связанной с эф­
фективностью деятельности, а соразмерно скорее сословному положению,
т.е. типу выполняемых функций (рангу), и, кроме того, иногда служебно­
му стажу. Относительно высокая стабильность обеспечения чиновников, а
также дивиденды, получаемые в сфере социальной оценки, в странах, уже
не обеспечивающих колониальные возможности заработка, делают службу
желанной, даже несмотря на относительно низкий размер содержания.
5. Чиновник, в соответствии с иерархическим порядком учреждения,
ориентирован на карьерный рост от низших, менее важных и низкоопла­
чиваемых позиций — к высшим. Средний чиновник, естественно, заин­
тересован в возможности механической фиксации условий повышения
если не в должности, то хотя бы в ступенях оплаты труда в соответствии с
выслугой лет, а порой, при развитой службе аттестации, с учетом аттеста­
ционных оценок, которые иногда фактически формируют действующий
пожизненно character indelebilis чиновника. Вместе с усилением роли права
на должность и тенденцией к росту профессионально-сословного обособ­
ления и экономической защиты чиновничества такое развитие побужда­
ет трактовать должности как пребенды для лиц, имеющих квалификацию,
10
Имеется в виду движение евангелических священников в Бадене (1908-1914 гг.)
против политики тогдашнего правительства, направленной на отделение государства
от церкви и сокращение государственного обеспечения священников. Сам афоризм —
перефразированная цитата из парламентских дискуссий времен Французской
революции о политическом смысле императивного и, соответственно, свободного
депутатского мандата (MWG. 1/22-4. S . 168).
36

Бюрократизм
подтвержденную соответствующим образовательным сертификатом. Не­
обходимость учитывать уровень общего личностного и интеллектуального
развития вне зависимости от часто второстепенного признака обладания
сертификатом, полученным при завершении профессионального образо­
вания, привела к тому, что при замещении высших политических должно­
стей, особенно постов министров, наличие этих сертификатов в принципе
не берется в расчет.
Далее речь пойдет о социальных и экономических предпосылках совре­
менной формы управления.
I. Прежде всего это развитие денежной экономики. Сегодня рассматри­
вается исключительно денежная форма вознафаждения чиновников, что
очень важно для всего облика бюрократии, хотя отнюдь не ифает реша­
ющей роли в ее существовании. Величайшими с точки зрения масштабов
историческими примерами достаточно развитого бюрократизма являются
(а) Египет в эпоху Нового царства, хотя и с явным патримониальным укло­
ном, (Ь) поздний римский принципат, особенно монархия Диоклетиана и
выросшая из нее византийская государственность, хотя и с ярко выражен­
ными феодальными и патримониальными чертами, (с) Римско-католиче­
ская церковь, с нарастанием этой тенденции после XIII в., (d) Китай со
времен Цинь Шихуанди и до настоящего времени, но с сильными патри­
мониальными и пребендальными чертами, (е) современное европейское
государство и — по возрастающей — все общественные корпорации во все
более чистой форме со времен развития княжеского абсолютизма, (0 со­
временное капиталистическое предприятие, и тем в большей мере, чем оно
крупнее и сложнее. Случаи от (а) до (d) зиждились в очень значительной
степени — а иногда преимущественно — на натуральном вознаграждении
чиновничества. Однако в них много характерных черт и проявлений бюро­
кратии. Исторический прообраз всех более поздних бюрократий — древ­
неегипетское Новое царство — представляет собой одновременно один из
высочайших примеров натурально-хозяйственной организации. Это соче­
тание, однако, можно объяснить исключительным своеобразием обстоя­
тельств. В принципе весьма важные офаничения, которые должны при­
ниматься в расчет при отнесении какой-либо структуры к бюрократиям,
обусловлены именно натуральным хозяйством. Определенная степень раз­
вития денежной экономики является нормальной предпосылкой если не
создания, то устойчивого существования чисто бюрократического управ­
ления, поскольку, как показывает исторический опыт, без этого вряд ли
удается избежать перерождения внутренней сущности бюрократической
структуры и ее превращения в нечто иное. Уже фиксированные натураль­
ные выдачи со складов господина или из его текущих натуральных доходов,
как это тысячелетиями практиковалось в Египте и Китае, а потом и в позд-
неримской монархии, повсюду ифали важную роль и оказывались первым
шагом к присвоению чиновником источников налогов и их использованию
37

Хозяйство и общество. Господство
как собственного частного имущества. Натуральный эквивалент защища­
ет чиновника от зачастую резких колебаний покупательной способности
денег. Если, однако, основанные на натуральных налогах отчисления по­
ступают нерегулярно (а именно это, как правило, и происходит с натураль­
ными взносами при любом послаблении со стороны господской власти),
чиновник, даже не имея на то полномочий, начинает напрямую взыски­
вать недостающий налог с населения подведомственной ему области. Идея
защитить чиновника от таких колебаний путем изменения или перевода на
его имя отчислений и тем самым налоговой власти или путем передачи ему
полезных угодий господина самоочевидна, и каждая недостаточно жестко
организованная центральная власть подвергается искушению пойти этим
путем по собственной инициативе или по принуждению чиновничества.
Далее либо чиновник удовлетворяется из этих источников соответственно
масштабу своих притязаний и поставляет «наверх» то, что осталось, либо,
поскольку искушения велики и конечный результат, как правило, не уст­
раивает господина, чиновника «сажают на твердый оклад», как это бывало
на заре немецкого чиновничества и в более крупных масштабах в админи­
страциях восточных сатрапий, т.е. он сдает строго определенное количе­
ство продукта, а себе оставляет то, что сверху.
Получается, что экономически чиновник начинает походить на пред­
принимателя-откупщика и налицо буквально прямая аренда должности,
даже если она отдается за очень высокую плату. На почве частного хозяй­
ства преобразование вилликации в арендное отношение является, как по­
казывает множество примеров, одним из наиболее значимых. Важно, что
таким образом господин может переложить труды по превращению на­
туральных доходов в деньги на откупщика или посаженного «на твердый
оклад» чиновника. Очевидно, так обстояло дело со многими восточными
наместниками древности. Данной цели служила сама передача в откуп
общественного сбора налогов, прежде всего освобождавшая господина от
необходимости собственной организации этого дела. Кроме того, впервые
возникают условия для весьма существенного прогресса в финансовой
сфере — перехода к системе бюджетирования, когда вместо типичной для
ранних стадий всех общественных бюджетов жизни по принципу «что по­
лучили, то и тратим» и непрогнозируемых доходов может появиться четкий
прогноз доходов и соответственно расходов. При этом, однако, происходит
отказ от полноты налоговой власти и контроля со стороны господина, при­
чем в зависимости от предоставленной чиновнику или арендатору долж­
ности и откупщику — свободы не исключается возможность исчерпания
источника путем безоглядной эксплуатации, так как капиталист не имеет
длительного интереса к его использованию в отличие от господина. По­
следний старается гарантировать свой интерес посредством регламента.
Отношения аренды или передачи налоговых сборов могут быть оформ­
лены по-разному в зависимости от соотношения сил господина и арен-
38

Бюрократизм
датора: возобладает либо интерес последнего к свободной эксплуатации
налоговых обязательств подданных, либо интерес господина, состоящий в
сохранении налоговой базы. В сущности, на борьбе и взаимодействии упо­
мянутых мотивов: исключение неравномерности поступлений, возмож­
ность планирования доходов и расходов, сохранение платежеспособности
подданных путем защиты их от неэкономической эксплуатации, контроль
отчислений арендаторов с целью обеспечить максимум доходов государ­
ству, — и базируется, например, способ оформления системы откупов
в царстве Птолемеев, где откупщик, хотя и является еще, как в Элладе и
Риме, частным капиталистом, осуществляет сбор налогов как бюрократи­
ческую процедуру, контролируемую государством, а доход его составляют
деньги, превышающие сумму, уплаченную за аренду, которая, по правде
говоря, была гарантирована, тогда как риск состоит в недоборе суммы,
равной арендной плате.
Чисто экономическое понимание должности как источника частного
дохода чиновника в определенных обстоятельствах (если господин, напри­
мер, оказывается в ситуации, когда нужны не столько текущие поступле­
ния, сколько денежный капитал, скажем, для ведении войны) может вести
к прямой продаже должностей, что было регулярным институтом именно
в государствах Нового времени — в Церковном государстве, а также в Ан­
глии и Франции, — и касалось не только синекур, но и очень серьезных
должностей (например, офицерских патентов), просуществовав в пере­
житках до XIX столетия. В отдельных случаях экономический смысл этого
явления изменялся и выплачиваемая сумма частично или полностью рас­
сматривалась как залог, обеспечивающий верность служебному долгу. Но
это не было правилом.
Вместе с тем всегда любая передача доходов, сборов и услуг, полагаю­
щихся господину как таковому, чиновнику для его собственного использо­
вания, означает отступление от чистого типа бюрократической организа­
ции. Чиновник в такой ситуации получает собственное право на владение
должностью. Ситуация усугубляется, когда отношение служебного долга
и вознаграждения организовано таким образом, что чиновник вообще не
делает никаких взносов с доверенных ему объектов, использует их исклю­
чительно для своих личных целей, а взамен оказывает господину услуги
личного, или военного, или же другого, политического либо церковного
характера. В случаях пожизненной передачи каким-либо образом веще­
ственно закрепленных рентных платежей или фактически экономического
использования земель или других источников ренты как вознаграждения
за исполнение реальных или фиктивных служебных обязанностей, для
экономического обеспечения которых эти блага переданы господином в
долгосрочное пользование, мы будем говорить о пребенде и о пребендальной
организации службы. Переход от этих форм к чиновничеству, основанно­
му на содержании, осуществляется постепенно. Пребендальный характер
39

Хозяйство и общество. Господство
очень часто имело в древности, Средневековье и вплоть до Нового време­
ни экономическое состояние священничества, но эта же форма обнаружи­
вается почти в любое время и в других областях. В китайском священном
праве особенный «пребендальный» характер всех должностей приводит к
тому, что предписываемое во время ритуального траура по отцу и другим
домашним авторитетам воздержание от использования собственности (из­
начально из-за страха перед неудовольствием умершего главы дома, кото­
рому все принадлежало) распространяется и на исполнение должности,
которая в чисто пребендальном духе считается источником ренты. Следу­
ющей ступенью удаления от чистой бюрократии, основанной на содержа­
нии, является ситуация, когда не только экономические права, но и сами
права господства предоставляются господином чиновнику в пользование
как вознаграждение за его личные услуги господину. Такие передаваемые
права господства могут носить различный характер — например, для поли­
тических чиновников более землевладельческий или более должностной.
В обоих случаях, но в последнем — обязательно, полностью разрушается
специфика бюрократической организации, и мы вступаем в область фео­
дальной организации господства.
Все формы такого предоставления натуральных услуг и прав пользо­
вания для обеспечения чиновников ведут к смягчению бюрократического
механизма, особенно к ослаблению иерархического подчинения, которое
строже всего реализуется в современной дисциплине чиновничества. Толь­
ко там, где подчинение чиновника господину было личным и абсолютным,
т.е . при управлении через рабов или фактически уравниваемых с рабами
служащих, могла быть достигнута, по крайней мере при энергичных уси­
лиях, такая же точность управления, какую обеспечивает нанятый по кон­
тракту чиновник современного Запада.
В древности, в странах с натуральным хозяйством, египетские чинов­
ники являлись хотя и не в юридическом, но в фактическом смысле рабами
фараона. Римские землевладельцы легко доверяли рабам вести кассу (из-
за возможности применения к ним пыток). В Китае пытались достичь того
же путем использования бамбука как средства обеспечения дисциплины.
Однако возможности постоянного использования прямых средств принуж­
дения крайне невелики; поэтому, как показывает опыт, гарантированное
денежное содержание вкупе с перспективой независимой от случая и про­
извола карьеры, строгие, но щадящие самолюбие дисциплина и контроль,
сословное достоинство и условия для публичной критики создают отно­
сительно оптимальную среду для достижения и поддержания строгой ме­
ханизации бюрократического аппарата, который функционирует в этом
отношении надежнее, чем всякое правовое порабощение. При этом силь­
ное сословное сознание чиновников не только совмещается с готовностью
к безоглядному подчинению начальнику, но и внутренне искупает (как у
офицера) тяжелые для самолюбия последствия. Чисто безличный, про-
40

Бюрократизм
фессиональный характер служебной деятельности, принципиально отде­
ленной от частной сферы чиновника, облегчает его включение в раз и на­
всегда заданные функциональные отношения основанного на дисциплине
механизма.
Если, следовательно, даже полное развитие денежной экономики не
является обязательным предварительным условием бюрократизации, по­
следняя все же, как специфическая стабильная структура, связана с пред­
посылкой, требующей наличия постоянных доходов в целях собственно­
го сохранения. Там, где она не может питаться из частных доходов (как в
бюрократической организации современных крупных предприятий) или
из фиксированных поступлений с земли (как в землевладении), предпо­
сылкой длительного существования бюрократического управления стано­
вится прочная налоговая система. Для последней же единственно надежной
основой в силу известных причин является развитая денежная экономи­
ка. Поэтому степень бюрократизации управления в городских коммунах с
развитым денежным хозяйством нередко была относительно выше, чем в
современных им гораздо более крупных равнинных империях. Однако как
только эти империи формировали упорядоченную систему сборов, бюро­
кратия развертывалась в них значительно полнее, чем в городах-государ­
ствах, которым — при сохранении их размера в разумных границах — по­
всюду более соответствовала тенденция плутократического коллегиально­
го правления знати, поскольку подлинным основанием бюрократизации
управления издавна был специфический тип развития управленческих за­
дач, а именно и главным образом их количественный рост.
II. Количественный рост управленческих задач — это еще одна предпо­
сылка существования современной администрации. В политической сфе­
ре, например, классической почвой бюрократизации становятся большое
государство и массовая партия.
Это, однако, не надо понимать в том смысле, что каждое исторически
известное крупное государственное образование несло с собой бюро­
кратическое управление. В первую очередь потому, что чисто временная
протяженность когда-либо существовавшего крупного государственного
образования или же единство порождаемой им культуры не всегда были
привязаны к бюрократической структуре государства. Обе эти привязки
в значительной мере присутствовали, например, в Китайской империи.
Многочисленные большие негрские империи и подобные образования
оказались эфемерными прежде всего в силу отсутствия чиновнического
аппарата. С упадком чиновнической организации, имевшей преимуще­
ственно патримониальный, а не бюрократический характер, рухнула так­
же государственная целостность империи Каролингов. И наоборот, в чисто
временном отношении империя халифов и ее предшественники на азиат­
ской почве, имевшие, в сущности, патримониальную и пребендальную
организации чиновничества, и Священная Римская империя, несмотря
41

Хозяйство и общество. Господство
на почти полное отсутствие бюрократии, просуществовали значительное
время и представляли собой при этом, по крайней мере приблизительно,
столь же сильное культурное единство, какое обычно создает бюрократи­
ческая государственность. И античная Римская империя, несмотря на все
возраставшую бюрократизацию и как раз в процессе ее, распалась изнутри
в силу особенностей связанного с нейгосударственногораспределения по­
винностей, поощрявшего натуральное хозяйство. При этом временное су­
ществование этих названных выше образований представляло собой, если
взглянуть на интенсивность их чисто политического единства, существен­
но более подвижное и номинальное, напоминающее конгломерат целое
с постоянно снижавшимся потенциалом политического действия. Их от­
носительно высокое культурное единство было продуктом отчасти строго
единообразного, усиливавшегося на средневековом Западе и все более бю­
рократизирующегося церковного единства, отчасти далеко идущей общ­
ности социальной структуры, которая, в свою очередь, представляла собой
следствие и продукт трансформации существовавшего когда-то политиче ­
ского целого. И то и другое было проявлением культурной стереотипиза-
ции, способствовавшей состоянию подвижного равновесия и связанной с
традицией, и имело столь сильную инерцию, что даже такие крупномас­
штабные попытки экспансии, как крестовые походы, несмотря на отсут­
ствие политического единства, смогли состояться в виде, так сказать, част­
ных предприятий, хотя их неудача и политически иррациональное течение
было обусловлено отсутствием стоявшей за ними единой и интенсивной
государственной власти. Неоспоримым остается не только то, что рост­
ки интенсивного современного государствообразования в Средневековье
возникали везде в связи с развитием бюрократических форм, но и то, что
основанные, в сущности, на подвижном равновесии конгломераты в ко­
нечном счете были взорваны именно бюрократически наиболее развиты­
ми политическими образованиями.
Распад античной Римской империи был частично сообусловлен как раз
бюрократизацией ее армейского и чиновничьего аппарата, но оказался
возможным только при одновременном введении метода государствен­
ного распределения повинностей, который должен был привести к росту
относительной значимости натурального хозяйства. Следовательно, свою
роль всегда играют и индивидуальные компоненты. Нельзя также счи­
тать обязательной прямую равную интенсивность бюрократизации госу­
дарственного действия, направленного вовне и вовнутрь: вовне — сила
экспансии, вовнутрь — государственное воздействие на культуру. Первое
(внешняя экспансия) может быть понято как нормальное, а не безусловно
обязательное состояние, потому что два экспансивных политических об­
разования, а именно Римская империя и Британская мировая империя,
как раз в их экспансионистский период в весьма малой степени базирова­
лись на бюрократическом основании. Норманнское государство в Англии
42

Бюрократизм
имело строгую организацию, основанную на ленной иерархии, но свое
единство и ударную мощь оно получило в значительной степени благо­
даря крайне высокой и жесткой по сравнению с другими политически­
ми образованиями феодального времени бюрократизации королевской
бухгалтерии (Exchequer). То, что английское государство и далее не уча­
ствовало в континентальном развитии в сторону бюрократизма, а оста­
лось в управлении знати, объясняется, как и республиканское управле­
ние Рима, помимо (относительно) неконтинентального характера, еще и
другими совершенно индивидуальными предпосылками, теперь в Англии
постепенно исчезающими. К этим особым предпосылкам относится воз­
можность обойтись без огромной постоянной армии, которая при равных
экспансионистских притязаниях была необходима континентальным
государствам для охраны границ. В Риме поэтому бюрократизация шаг­
нула вперед при переходе от прибрежной империи к континентальной.
Вообще же в римской структуре господства техническое совершенство
бюрократического аппарата (т.е . точность и закрытость его функциони­
рования) заменялось (сначала в управлении, осуществлявшемся вовне
государственных границ) строго милитаристским характером деятель­
ности магистратов, чего в такой степени не знал ни один народ, а пре­
емственность гарантировалась столь же уникальным положением сената.
Еще одна возможность (о которой не следует забывать), позволяющая
избежать бюрократии, в Риме, как и в Англии, состояла в том, что госу­
дарственная власть постоянно минимизировала свои функции внутри
страны, сводя их к тому, чего прямо требовали интересы государства.
В континентальных государствах начинающегося Нового времени власть
полностью сосредоточилась в руках тех князей, что без оглядки ступили
на путь бюрократизации управления. Чем далее, тем более очевидно, что
современное крупное государство в техническом смысле просто обречено
иметь бюрократический базис, и чем оно крупнее или, прежде всего, чем
в большей степени оно имеет или обретает характер великой державы,
тем более очевидна эта неизбежность. Черты небюрократического — по
крайней мере в техническом смысле не полностью бюрократического —
государства, до сих пор имеющиеся в Соединенных Штатах, неизбежно,
хотя в формальном смысле и постепенно, уступают место бюрократиче­
ским структурам, по мере того как усиливаются трения вовне и насущнее
становится потребность в единстве управления внутри. Кроме того, в ма­
териальном смысле небюрократическая структура государства там ком­
пенсируется тем более жесткой бюрократической структурой на самом
деле политически господствующих образований — партий, руководимых
специалистами (professionals) в области тактики и организации выборной
борьбы. Значение чисто количественного аспекта как рычага бюрократи­
зации социальных образований ярче всего иллюстрируется как раз нарас­
тающей бюрократизацией всех собственно массовых партий, к которым
43

Хозяйство и общество. Господство
у нас принадлежит прежде всего социал-демократия, а за границей — обе
американские «исторические» партии.
III. Еще более, чем экстенсивным и количественным, бюрократизация
стимулируется интенсивным и качественным расширением и внутренним
развитием круга управленческих задач. Направление этого развития и его
побудительные мотивы могут быть совершенно разными. В самой старой
стране бюрократического государственного управления — Египте техни­
ко-экономическая необходимость общественно-хозяйственного регули­
рования «сверху» распределения воды в масштабах всей страны породи­
ла аппарат писцов и чиновников, который, как уже говорилось, довольно
скоро нашел себе второе великое дело в гигантской, организованной на
военный лад строительной деятельности. Чаще всего, как уже отмечалось
[с. 42-43], бюрократизация порождается потребностями, вытекающими из
необходимости создания постоянных армий, что вызвано соображениями
безопасности, и связанного с этим развития финансовой системы. В со­
временном государстве в том же направлении действует еще и обусловлен­
ный постоянно увеличивающейся сложностью культуры рост требований
к управлению вообще. Однако, при том что государства с господством зна­
ти (Рим, Англия, Венеция) осуществляли масштабную экспансию вовне,
в частности, заморскую экспансию, интенсивность управления, т.е. при­
нятие на себя собственно государством по возможности большего количе­
ства функций, требующих постоянной обработки и исполнения, в круп­
ных государствах знати, а именно в Риме и в Англии, была, как мы вскоре
увидим, относительно слабой по сравнению с бюрократическими государ­
ствами. Правильным будет сказать, что структура государственной власти
в обоих случаях оказала сильное влияние на культуру, однако относитель­
но малое — через государственную машину и государственный контроль,
и это относится ко всему, начиная от юстиции и кончая образованием. Со
своей стороны, растущие культурные притязания были обусловлены, хотя
и в разной степени, ростом богатств самых влиятельных в государстве сло­
ев. По мере этого усиливающаяся бюрократизация становится функцией
увеличивающегося потребительски доступного и потребительски исполь­
зуемого имущества и вытекающей отсюда возможности создания все более
рафинированной техники внешнего оформления жизни. Все это оказыва­
ет обратное влияние на общее состояние потребностей, заключающееся в
росте субъективной неизбежности общественно-хозяйственной и интер­
локальной, т.е. бюрократической, системы обеспечения разнообразней­
ших, ранее либо неизвестных, либо покрываемых в частнохозяйственном
или локальном порядке, потребностей. Из чисто политических моментов
тенденцию к бюрократизации особенно усиливает растущая потребность
общества, привычного к постоянному абсолютному спокойствию, в поряд­
ке и защите («полиция») во всех областях. Прямая дорога ведет от чисто
сакрального или чисто посреднического (через мирового судью) способа
44

Бюрократизм
разрешения междоусобиц, когда права и безопасность индивида обеспе­
чиваются только свидетельством под присягой и угрозой кровной мести
соплеменников, к нынешнему положению полицейского как «представи­
теля Бога на Земле». Среди других моментов важны в первую очередь раз­
нообразнейшие так называемые социально-политические задачи, которые
частью навязываются современному государству заинтересованными ли­
цами, частью узурпируются им самим по идеологическим или политиче­
ским мотивам. Эти задачи, естественно, в значительной мере обусловлены
экономически. Наконец, из факторов, имеющих, в сущности, техниче­
ский характер, проводниками бюрократизации являются специфически
современные средства коммуникации, иногда по необходимости, иногда
по причине технической целесообразности подлежащие общественному
управлению (общественные дороги и водные пути, железные дороги, теле­
граф и т.д.) . Они играют роль во многом аналогичную той, что выполняли
на Древнем Востоке каналы Месопотамии и регулирование Нила. Степень
развития путей сообщения является если не единственно важным, то од­
ним из важнейших условий бюрократического управления. В Египте, на­
пример, без Нила как естественного пути сообщения бюрократическая
централизация на почти чистой натурально-хозяйственной основе навер­
няка никогда не достигла бы того уровня, который фактически имел ме­
сто. В современной Персии служащим телеграфа было официально пору­
чено давать отчет обо всех событиях в провинции непосредственно шаху,
в обход локальных учреждений, наряду с этим каждый наделялся правом
прямой телеграфной жалобы, что должно было содействовать бюрократи­
ческой централизации
11
. Современное западное государство может управ­
ляться так, как фактически управляется, только в силу того, что владеет
телеграфом и распоряжается почтой и железными дорогами.
Кроме того, пути сообщения теснейшим образом связаны с развитием
межрегионального обмена товарами массового потребления, который тем
самым попадает в категорию важнейших базовых факторов, сопровождаю­
щих формирование современного государства. Это не всегда справедливо,
как мы видели ранее [т. II, с. 283—286], по отношению к прошлому.
IV. Решающей причиной сравнительного успеха бюрократической
организации издавна служит ее чисто техническое превосходство над
всеми другими организационными формами. Полностью развитой бю­
рократический механизм выглядит рядом с ними так же, как машина
рядом с немеханическими формами производства. Точность, скорость,
однозначность, документированность, преемственность, конфиденци­
альность, единообразие, жесткость подчинения, экономия на трениях,
11
Такой порядок был установлен при введении в строй в 1862 г. построенной
англичанами первой в Персии телеграфной линии и преследовал цель ограничения
произвола местных чиновников (MWG. 1/22-4. S. 184).
45

Хозяйство и общество. Господство
материальных и персональных расходах — все это при чисто бюрокра­
тическом, особенно монократическом управлении при посредстве про­
фессионально обученных чиновников достигает оптимума по сравнению
с формами коллегиального управления, управления на общественных
началах или по совместительству. Когда речь идет о решении сложных за­
дач, оплачиваемая бюрократическая работа не только точнее, но в резуль­
тате и дешевле, чем формально неоплачиваемая работа на общественных
началах. Деятельность на общественных началах — это деятельность по
совместительству, и уже поэтому она протекает обычно медленнее, ме­
нее схематизирована, более бесформенна, а следовательно, лишена точ­
ности, менее единообразна, поскольку не так зависима от вышестоящей
инстанции, в меньшей степени преемственна и уже по причине почти
всегда неэкономного использования подчиненных и канцелярского ап­
парата часто также на поверку очень дорога. Это справедливо, если учи­
тывать не только чистые расходы общественной кассы, которые, кстати,
при бюрократическом управлении, особенно по сравнению с доброволь­
ным управлением знати на общественных началах, обычно серьезно воз­
растают, но и большие экономические потери подданных из-за потерь
времени и отсутствия необходимой точности. Управление знати на обще­
ственных началах, как правило, удается долгосрочно осуществлять там,
где дела можно успешно улаживать в порядке побочной деятельности.
Сегодня управление, по мере качественного роста стоящих перед ним за­
дач, даже в Англии упирается в пределы собственных возможностей. В то
же время коллегиально организованная работа порождает трения и за­
держки, компромиссы между сталкивающимися взглядами и интересами
и поэтому более независима от верхов, менее точна, менее единообразна,
более медлительна. Все достижения прусской организации управления
состояли и впредь будут состоять в развитии бюрократического, особен­
но монократического, принципа.
Требования по возможности ускоренного исполнения служебных за­
дач, при этом точного, однозначного и с соблюдением преемственности,
сегодня ставит перед управлением в первую очередь капиталистический хо­
зяйственный оборот. Крупнейшие современные капиталистические пред­
приятия обычно сами являются непревзойденными образцами строгой
бюрократической организации. Делопроизводство в них требует все воз­
растающей точности, постоянства и, самое главное, ускорения операций,
что опять-таки обусловлено своеобразием современных средств коммуни­
кации, к которым, помимо прочего, относятся также новостные службы
в прессе. Исключительная скорость в передаче сообщений об обществен­
ных, экономических, а также политических фактах уже сама по себе невоз­
можна без ускорения реакции управленческих инстанций на вновь возни­
кающие ситуации, и оптимум скорости здесь обеспечивает обычно только
строгий бюрократический порядок. (На том, что бюрократический аппа-
46

Бюрократизм
рат сам порождает определенные трудности в части работы с индивидуаль­
ными ситуациями, мы здесь останавливаться не будем.)
Однако в первую очередь бюрократизация дает оптимальную возмож­
ность реализовать требование разделения труда в управлении по чисто
объективным критериям путем распределения и поручения конкретных
работ специально ориентированным и постоянно совершенствующимся в
выполнении своих задач функционерам. «Объективные критерии» в дан­
ном случае означает прежде всего исполнение обязанностей согласно про­
считываемым правилам и «невзирая на лица». «Невзирая на лица» — это
также пароль рынка и всякого чисто экономического интереса вообще.
Последовательная реализация бюрократического господства означает ни­
велирование сословной чести, и, соответственно, если принцип свободы
рынка при этом не ограничивается, — универсальное господство классо­
вого положения
12
. Если это не везде происходило с развитием бюрократи­
зации, причина тому — в различии возможных принципов удовлетворения
потребностей политических общностей. Также для бюрократии, в том чис­
ле современной, первостепенное значение имеет другой элемент — про­
считываемые правила. Своеобразие современной культуры и особенно
ее технико-экономического базиса как раз требует этой просчитываемо-
сти успеха. Бюрократия в своем полном развитии подчинена в некотором
специфическом смысле принципу sine ira et studio, что роднит ее с капита­
лизмом и выражается в ней тем полнее, чем более она «обесчеловечивает-
ся», т.е . чем успешнее ей удается реализовать этот принцип путем изгнания
любви, ненависти и всего чисто личного, вообще всех иррациональных,
не поддающихся исчислению элементов восприятия из ведения служеб­
ных дел. Такой подход приписывается к достоинствам бюрократии. Вме­
сто личного участия, сочувствия, благорасположения, благодарности, ко­
торыми были движимы господа в старых порядках, современная культура
требует от внешнего аппарата, который ее поддерживает, — и чем более она
сложна и специализирована, тем в большей степени — отказа от челове ­
ческого участия, т.е . строго делового, профессионального отношения. А все
это предлагает бюрократическая структура, причем в очень благоприятном
сочетании. Лишь она дала правосудию почву для введения понятийно си­
стематизированного и рационального права на основе законов, впервые
созданного на высоком техническом уровне в поздней Римской империи.
В Средневековье рецепция римского права шла рука об руку с бюрократи­
зацией правоприменения, состоящей в проникновении рационально обу­
ченных специалистов-профессионалов на место старых правопримените­
лей, связанных с традицией или иррациональными верованиями.
Рациональному правоприменению на основе строго формальных пра­
вовых понятий противостоит тип правоприменения, ориентирующийся в
См. словарь понятий Макса Вебера.
47

Хозяйство и общество. Господство
первую очередь на традиции, ставшие священными, а случай, не поддаю­
щийся однозначной интерпретации на основе традиции, решается либо
(в харизматической юстиции) через конкретное откровение (оракул, изре­
чение пророка или Божий приговор), либо — и единственно эти случаи нас
теперь интересуют — (1) неформально в соответствии с конкретными эти­
ческими или другими практическими ценностными суждениями («юсти­
ция кади», как метко определил Р. Шмидт) или (2) хотя и формально, но
не посредством подведения под рациональные понятия, а путем аналогий
и привязывания к конкретным толкуемым преюдициям (эмпирическая
юстиция). Суд кади не знает никаких вообще (а эмпирическая юстиция
в чистом ее виде — никаких в нашем смысле) рациональных оснований
суждения. Конкретный, опирающийся на ценностные суждения характер
юстиции кади может возвыситься до пророческого разрыва с традицией;
эмпирическая юстиция, со своей стороны, может сублимироваться и ра­
ционализироваться до уровня тончайшего искусства. Как будет разъясне­
но в другом месте, поскольку небюрократические формы господства де­
монстрируют своеобразное сочетание сферы строгой традиционности, с
одной стороны, и свободной воли и милости господина — с другой, часто
встречаются разные формы комбинаций и взаимных переходов этих двух
принципов. В Англии, например, как наглядно показал А. Мендельсон,
обширный низший слой правосудия до сих пор представляет собой, по су­
ществу, юстицию кади в столь высокой степени, что это трудно вообразить
на континенте. Наш суд присяжных, от которого не требуется указывать
основания вердикта, на практике, как известно, нередко функционирует
точно таким же образом. И как в этом случае заставить себя верить, что
демократические принципы правосудия тождественны рациональному
(в смысле формальному) правоприменению? Совсем наоборот, что и по­
казано в другом месте [с. 50—52]. В то же время английская (и американ­
ская) юстиция больших центральных судов все еще является в значитель­
ной степени эмпирической, а именно прецедентной юстицией. Причина
крушения всех попыток рациональной кодификации, так же как рецепции
римского права в Англии, состояла в успешном противодействии этому со
стороны больших организованных адвокатских цехов — слоя монополи ­
стической знати, из которого выходили судьи крупных судов. Они держали
в своих руках воспитание юристов — в духе технически высокоразвитого
эмпирического ремесла — и успешно боролись против угрожавших их со­
циальному и материальному благополучию попыток создания рациональ­
ного права, исходивших чаще всего от духовных судов, а также иногда от
университетов. Борьба адвокатов common law против римского и церков­
ного права и против властного положения церкви вообще была при этом
в значительной мере обусловлена экономически (гонорарными интереса­
ми), о чем явно свидетельствует форма вмешательств короля в эту борьбу.
Властная позиция, которую адвокаты успешно отстояли в своей борьбе,
48

Бюрократизм
была обусловлена политической централизацией. В Германии отсутствова­
ло, причем преимущественно именно по политическим причинам, соци­
ально влиятельное сословие знати, которое, наподобие английских адво­
катов, стало бы выразителем духа национального правосудия, возвело бы
национальное право в ранг искусства, имеющего разработанную доктрину,
и могло бы оказать сопротивление технически превосходящей школе обра­
зованных юристов римского права. Победу материального римского права
предопределила отнюдь не его лучшая приспособленность к потребностям
возникавшего капитализма: как раз все специфические правовые институ­
ты современного капитализма чужды римскому праву и вышли из средне­
векового источника, — а его рациональная форма и прежде всего техниче­
ская необходимость ввиду все большей сложности разбираемых дел и все
более рационализирующегося хозяйства заменить изначальное обнаруже­
ние истины путем откровения или сакральной клятвы рациональным по­
иском истины и соответственно передать сам процесс в руки рационально
обученных (т.е. изучавших в университете римское право) профессиона­
лов. Данная ситуация была, естественно, в значительной мере обусловлена
изменявшейся структурой хозяйства. Но этот момент действовал везде, в
том числе в Англии, где королевская власть ввела рациональный процесс
доказывания в интересах прежде всего купечества. Главная причина раз­
личий, существовавших в развитии материального права Англии и Герма­
нии, коренилась, как следует из вышесказанного, не в хозяйстве, а в осо­
бенностях структур господства: в Англии — централизованная юстиция и
одновременно господство знати; в Германии — отсутствие политической
централизации и одновременно бюрократизация. Став в Новое время пер­
вой высокоразвитой капиталистической страной, Англия соответственно
сохранила менее рациональное и менее бюрократическое правосудие. При
этом капитализм в Англии мог чувствовать себя прекрасно именно потому,
что форма судебной организации и механизм процесса вплоть до Нового
времени предполагали практически полный отказ в правосудии экономи­
чески слабым. Этот факт, а одновременно длительный и дорогой способ
передачи прав на землю, обусловленный экономическими интересами ад­
вокатов, склоняли также аграрную организацию в сторону аккумуляции и
закрепления земель.
В свою очередь, римское правоприменение во времена Республики
представляло собой своеобразную смесь элементов рациональной, эм­
пирической юстиции и даже юстиции кади. Назначение присяжных как
таковое и поначалу несомненно имевшие место от случая к случаю пре-
торские actiones in factum содержали элемент юстиции кади. Каутелярная
юриспруденция и все, что из нее выросло, включая частично и практику
респондирования классических юристов, носило эмпирический характер.
Решительный поворот юридического мышления в сторону рационально­
сти был подготовлен прежде всего техническим характером процессуаль-
49

Хозяйство и общество. Господство
ных инструкций, основанных на воспроизведенных в правовых понятиях
формулах преторского эдикта
13
. (Ныне, при господстве принципа субстан-
циации, когда единственно изложение фактов решает, с какой правовой
позиции будет проводиться обоснование иска, отсутствует необходимость
в однозначном формальном определении объема понятий, порожденная
высокой технической культурой римского права.) До этой поры были за­
действованы, в сущности, лишь процессуально-технические факторы раз­
вития права, не связанные прямо с государственной организацией. За­
вершена же была рационализация римского права, превратившая его в
закрытую, пригодную для научного анализа систему понятий, — что резко
отличало его от всего созданного Востоком и даже эллинством, — лишь в
эпоху бюрократизации государства.
Типичным примером не рационального и все же «рационалистическо­
го», крепко связанного с традицией эмпирического права являются ответы
раввинов в Талмуде. Чистым, не связанным с традицией примером право­
судия кади может служить в конечном счете каждое пророческое изрече­
ние истины по схеме «Так написано — а я говорю вам...»
14
. При этом чем
сильнее подчеркивается религиозный характер позиции кади или другого
подобного судьи, тем свободнее выстраивается в не связанной священной
традицией сфере абсолютно произвольное суждение по частному случаю.
В Тунисе, например, способ принятия духовным судом (С/гага) решений о
земельной собственности «по свободному разумению», как это описывали
европейцы, стал весьма чувствительным фактором, надолго задержавшим
развитие капитализма при французской оккупации. С социологическими
основаниями этого старого типа юстиции в структуре господства мы по­
знакомимся в другой связи [с. 78-79, 140-143, 183-184, 255].
Совершенно ясно, что «деловитость» и «профессионализм» необяза­
тельно предполагают господство общих абстрактных норм. Во всяком слу­
чае на почве современного правоприменения. Идея беспробельного права,
как известно, резко и принципиально отброшена, и представление о совре­
менном судье как об автомате, в который сверху закладываются докумен­
ты и гонорар, после чего снизу выскакивает вердикт вместе с механически
распечатанными из параграфов основаниями, с негодованием отвергнуто,
может быть, потому, что определенное сближение с этим типом как раз и
могло быть следствием бюрократизации права. В сфере правоприменения
также есть области, где бюрократический судья прямо принуждается за­
конодателем к индивидуальному решению. И наконец, как раз в сфере соб­
ственно управленческой деятельности, т.е. всей государственной деятель­
ности, не попадающей в область выработки и применения права, обычно
13
См. Формулярный процесс в глоссарии.
14
Вариант передачи евангельского текста: «Вы слышали, что сказано древним
<...> . А Я говорю вам...» (Мф. 5: 21-22).
50

Бюрократизм
полностью задействуются свобода и господство индивидуального, по от­
ношению к которым общие нормы играют негативную роль, выступая пре­
имущественно как границы позитивной, не поддающейся регламентации
«творческой» деятельности чиновника. Вопрос о важности данного тези­
са пока оставляем открытым. Главное состоит в том, что это свободно осу­
ществляемое управление (а иногда и правоприменение) не является, как
можно обнаружить в добюрократических формах, царством свободного суда
и милости, мотивированных личными склонностями и оценками. Напро­
тив, как норма поведения здесь всегда налицо господство и рациональное
взвешивание целей дела и преданности ему. В области государственного
управления основным ориентиром, путеводной звездой, которая направ­
ляет творческие предпочтения чиновников, служит характерное именно
для современности строго объективное представление о государственном
интересе. При канонизации этой абстрактной и объективной идеи бюро­
кратия, естественно, руководствовалась и безошибочным инстинктом,
ведущим ее к сохранению собственной власти в своем государстве (а по­
средством этого и в отношении других государств). В конечном счете толь­
ко собственные властные интересы придают сколько-нибудь конкретное
содержание данной весьма неоднозначной самой по себе идее, позволяя
руководствоваться ею в спорных случаях. Мы не будем далее в это углуб­
ляться. Принципиально важно для нас то, что за каждым действием насто­
ящего бюрократического управления стоит система оснований, доступных
рациональному обсуждению (т.е. либо подведению под норму, либо взве­
шиванию целей и средств).
Неизбежно двойственно и занятие любой «демократической» позиции,
в нашем случае направленной на минимизацию господства. «Равенство
перед законом» и обеспечение правовых гарантий от произвола требуют
формально рациональной объективности управления в противоположность
свободному личному произволу и милости патримониального господства.
Однако «этос», с его обязательно ориентированными на конкретный слу­
чай и конкретную личность постулатами материальной справедливости,
овладевая в какой-то конкретной ситуации массами (мы не принимаем
здесь в расчет других инстинктов), неизбежно сталкивается с формализ­
мом и холодной деловитостью бюрократического управления, диктуемой
правилами, а потому обязан эмоционально отвергнуть то, чего требует ра­
циональность. Формальное правовое равенство и «просчитываемое» пра­
воприменение и управление, направленные на обеспечение буржуазных
интересов, более всего неприемлемы для неимущих масс. С точки зрения
последних, право и управление, естественно, должны служить выравнива­
нию их экономических и социальных жизненных шансов по отношению
к имущим и могут пренебречь этой задачей только в том случае, если име­
ют глубоко неформальный, содержательно этический характер (юстиции
кади). Не только любой «народный суд», который обычно не интересуют
51

Хозяйство и общество. Господство
рациональные основания и нормы, но и каждый случай интенсивного воз­
действия на управление со стороны так называемого общественного мне­
ния, представляющего собой в условиях массовой демократии социальное
действие, которое рождается из иррациональных чувств и обычно инсце­
нируется и направляется партийными вождями и прессой, препятствуют
рациональному осуществлению правосудия и управления столь же сильно,
сколь это могла делать «кабинетная юстиция» абсолютного владыки, а при
некоторых обстоятельствах еще сильнее.
V. Бюрократическая структура развивается параллельно концентрации
материальных средств производства в руках господина. Типичный при­
мер — формирование крупных частнокапиталистических предприятий,
важным признаком которых является развитая бюрократия. То же и в пуб­
личных образованиях. Бюрократически управляемое войско фараонов,
поздней Римской республики и принципата, а равно и — даже прежде все­
го — современного милитаризированного государства, в противополож­
ность народным ополчениям аграрных племен, вооруженным гражданам
античных и милициям средневековых городов, в противоположность также
вассальным армиям, характеризуется тем, что для всех последних нормой
является самоэкипировка и самоснабжение обязанных нести службу, тогда
как в бюрократической армии вооружение и снабжение осуществляется со
складов господина. Современная война как война машин делает центра­
лизованное снабжение технически столь же неизбежным, сколь господство
машин в производстве требует концентрации орудий производства. Бюро­
кратические экипированные и снабжаемые господином армии прошлого
возникали в основном тогда, когда вследствие социального и экономиче­
ского развития абсолютно или относительно сокращался слой экономиче­
ски способных к самоэкипировке граждан, так что их уже не хватало для
создания армии. Сокращался по крайней мере относительно, т.е . в соот­
ношении с объемом власти, на который претендовало государство. Толь­
ко бюрократическая форма дает возможность создания постоянной про­
фессиональной армии, необходимой как для длительного умиротворения
крупных равнинных государств, так и для войны с далекими врагами, т.е .
за морем. Кроме того, специфическая военная дисциплина и техническое
оснащение возможны, по крайней мере в современных масштабах, только
в бюрократической армии.
Бюрократизация армии исторически везде шла рука об руку с рас­
пространением воинской службы, считавшейся до того почетным правом
имущих, еще и на неимущих (местных уроженцев, как в армиях римских
полководцев времен поздней республики, армиях кайзеровского рейха и
современных армиях до XIX столетия, или иностранцев, как в наемных ар­
миях всех времен). Наряду с общей причиной, состоящей в том, что воз­
растающая плотность населения и вместе с тем интенсивность и напря­
женность экономической деятельности обусловливали все большую недо-
52

Бюрократизм
ступность зарабатывающих слоев для целей войны, это происходило, как
правило, в связи с ростом материальной и духовной культуры вообще. Если
отвлечься от периодов сильных идеологических потрясений, имущие слои
с их рафинированной, часто городской культурой были мало склонны,
как и пригодны, к грубой солдатской работе; при прочих равных условиях
склонности и квалификация имущих слоев равнинных государств обычно
по крайней мере более соответствовали офицерской профессии. Эти раз­
личия сглаживались лишь там, где возрастающие возможности машин в
военном предприятии требовали от вождей качеств технических специа­
листов. Бюрократизация военного дела, как и любого другого ремесла,
может идти по частнокапиталистическому пути. Частнокапиталистиче­
ские организация и управление в очень разнообразных формах сплошь и
рядом были правилом именно в наемных армиях Запада вплоть до кануна
XIX столетия. В период Тридцатилетней войны
15
в Бранденбурге солдат
обычно был еще собственником вещных орудий своего ремесла — оружия,
лошади, одежды, хотя государство уже выступало в качестве поставщика,
наподобие, так сказать, купца по отношению к ремесленнику-надомнику.
Позднее, в постоянной прусской армии, все материальные средства войны
являлись собственностью ротного командира, а начиная с Тильзитского
мира
16
произошла окончательная концентрация средств производства в
руках государства и лишь одновременно с этим — всеобщее введение воен­
ной формы, что ранее целиком отдавалось на усмотрение шефа полка, если
исключить те случаи, когда король награждал какие-то части особой фор­
мой (первой ее удостоилась лейб-гвардия в 1620 г., впоследствии это чаще
происходило при Фридрихе II). Поэтому такие понятия, как, например,
«полк» или «батальон», еще в XVIII в. имели, как правило, совсем не тот
смысл, что сегодня: батальон считался тактической единицей (как сегодня
оба этих подразделения), тогда как полк, напротив, являлся в силу пред­
принимательской позиции полковника производственно-хозяйственной
единицей. Полуофициальные морские военные предприятия (например,
генуэзские маоны) и воинские формирования относятся к первым «ги­
гантским» частнокапиталистическим предприятиям с глубоко бюрократи­
ческой структурой. Их огосударствление находит современную параллель
в огосударствлении (с самого начала контролировавшихся государством)
железных дорог.
И в других сферах бюрократизация управления точно так же идет рука
об руку с концентрацией средств деятельности. Древнее сатрапское и на­
местническое управление, подобно управлению путем аренды или покуп­
ки должностей и, как правило, управлению через лен, ведут к децентрали-
15
1618-1648 гг.
16
1807 г.
53

Хозяйство и общество. Господство
зации управленческих ресурсов: из местных поступлений оплачиваются в
первую очередь собственные потребности провинции, включая издержки
на армию и местное чиновничество, и только излишки идут в центральную
кассу. Ленный чиновник управляет полностью за счет собственного карма­
на. Бюрократическое государство, напротив, заносит все государственные
управленческие расходы в свой бюджет, предоставляя нижестоящим ин­
станциям средства на текущее управление, использование которых регла­
ментируется и контролируется. С точки зрения экономичности управле­
ния это то же самое, что и централизованное крупное капиталистическое
предприятие.
В области научного исследования и образования бюрократизация рас­
пространенных сегодня повсюду университетских институтов (их первым
крупномасштабным прообразом была лаборатория Либиха в Гиссене) есть
функция растущей потребности в материальных средствах производства.
Благодаря их концентрации в руках привилегированных государством ру­
ководителей исследователи и доценты оказываются отделенными от своих
«средств производства», как рабочие отделены от средств производства на
капиталистическом предприятии.
Несмотря на несомненное техническое превосходство бюрократии, ее
развитие везде было относительно поздним, и причиной тому стал прежде
всего ряд сдерживающих факторов, которые окончательно отступили лишь
при создании определенных социальных и политических условий.
VI. Бюрократическая организация, как правило, достигает господства
на основе хотя бы относительного сглаживания экономических и социальных
различий в плане их значимости для исполнения управленческих функций.
Такое сглаживание является неизбежным побочным следствием современ­
ной массовой демократии (в противоположность демократическому само­
управлению малых гомогенных единиц), вытекающим из характерного для
нее принципа — абстрактной регулярности осуществления господства,
что, в свою очередь, есть следствие правового равенства в личностном и
административном смысле, т.е . устранения привилегий и принципиально­
го отказа от решения дел не по общему правилу, а «от случая к случаю»
(точнее, от одного конкретного случая к другому). Эта регулярность сле­
дует из самих социальных предпосылок возникновения бюрократии. Лю­
бое небюрократическое управление крупным социальным образованием
предполагает, что всякое социальное, материальное или обусловленное
престижем преимущество оказывается каким-либо образом связано с
управленческими функциями и обязанностями, с тем обязательным по­
следствием, что прямая или косвенная экономическая или даже социаль­
ная эксплуатация должности (возможность которой дает любая управлен­
ческая деятельность) становится вознаграждением за ее исполнение. Бю­
рократизация и демократизация означают поэтому для государственного
управления — вопреки их «хозяйственной» природе и в отличие от пред-
54

Бюрократизм
шествующих форм — повышение наличных выдач из общественной кассы.
Передача в Восточной Пруссии почти всего местного управления и судов
нижнего уровня землевладельцам была вплоть до Нового времени
17
самым
дешевым — по крайней мере с точки зрения казны — способом удовлет­
ворения потребности в управлении. Так же обстоит дело с управлением
мировыми судьями в Англии. Массовая демократия, которая изгоняет
из управления феодальные, патримониальные и — во всяком случае, по
идее — плутократические привилегии, должна неуклонно заменять уста­
ревшее «совместительское » управление знати оплачиваемой работой про­
фессионалов. Это относится не только к государственным образованиям.
Не случайно как раз демократические массовые партии (в Германии — со­
циал-демократия и массовое аграрное движение; в Англии — прежде всего
пришедшая из Бирмингема, возникшая в 1870-е годы демократия кокусов
Гладстона — Чемберлена, в Америке — обе партии, начиная с президент­
ства Джексона
18
) целиком покончили в своих собственных партийных ор­
ганизациях с традиционно до сих пор преобладающим в староконсерва­
тивных, да и в старых либеральных партиях господством знати, основан­
ным на личных отношениях и личном престиже, и были бюрократически
реорганизованы под руководством партийных чиновников, профессио­
нальных партийных и профсоюзных секретарей и т.д. Во Франции попыт­
ки создать строгую организацию политических партий на базе требующей
этого избирательной системы вновь и вновь терпят крушение, в основном
из-за противодействия местной знати, которая препятствует неизбежно
разрушающей ее влияние всеобщей партийной бюрократизации, потому
что любое применение простой количественной техники выборов, напри­
мер пропорциональной избирательной системы, предполагает (во всяком
случае для крупных государств) жесткую надрегиональную организацию
партии и одновременно возрастание господства партийной бюрократии
и дисциплины при уменьшении влияния местной элиты. Внутри самого
государственного управления прогресс бюрократизации во Франции, Се­
верной Америке, а теперь и в Англии часто идет параллельно демократии.
При этом, естественно, надо постоянно иметь в виду, что термин «демо­
кратизация» может быть обманчив: демос как неструктурированная масса
в больших союзах никогда не управляет сам, но всегда управляется; меня­
ется лишь способ отбора господствующих руководителей и степень влия­
ния, которое демос или, точнее, определенные его круги могут оказывать
посредством так называемого общественного мнения на содержание и ха­
рактер управленческой деятельности. «Демократизация» в подразумевае­
мом здесь смысле не означает непременного возрастания активной доли
17
Патримониальное судопроизводство было упразднено в 1872 г.
18
1829-1837 гг.
55

Хозяйство и общество. Господство
подданных, причастных к господству в рамках данного социального обра­
зования. Это может, но не обязательно должно быть следствием процесса,
который мы здесь имеем в виду. Необходимо еще раз и настоятельно под­
черкнуть, что демократия, соответствующая своему понятию, выводит из
равенства подданных перед законом также следующие постулаты: (1) пре-
пятствование формированию закрытого чиновничьего сословия в интере­
сах общей доступности должностей и (2) минимизация бюрократического
господства в интересах максимального расширения сферы влияния обще­
ственного мнения, что предполагает выступление везде, где это возможно,
за краткосрочное занятие должностей через выборы без учета профессио­
нальной квалификации и с правом отзыва. Тем самым демократия впадает
в неизбежное противоречие с созданной ею самой в ходе борьбы против
господства знати тенденцией бюрократизации. Мы вообще не принимаем
неточное обозначение «демократизация», поскольку под ним понимается
сведение к минимуму господства профессионального чиновника в пользу
по возможности прямого господства демоса, что, однако, на деле означа­
ет господство сегодняшних партийных вождей. Решающим здесь является
исключительно нивелирование подданных по отношению к господствующей
бюрократически структурированной группе, которая при этом, со своей
стороны, почти всегда может фактически, но часто и формально занимать
абсолютно автократическую позицию.
В России разрушение позиций старой землевладельческой аристо­
кратии путем регулирования местничества
19
(иерархии распределения
служебных мест) и замещение ее служилой аристократией было харак­
терным промежуточным явлением в ходе бюрократизации. В Китае опре­
деление ранга по числу выдержанных экзаменов и тем самым признание
чиновнической квалификации имело примерно тот же смысл, хотя и,
по крайней мере теоретически, с более значимыми последствиями. Во
Франции революция и в решающей степени бонапартизм сделали бю­
рократию всесильной. В католической церкви начатое Григорием VII,
продолженное Тридентским и Ватиканским соборами и, наконец, завер­
шенное распоряжениями Пия X устранение сначала феодальных, а затем
вообще всех местных промежуточных властей и превращение их в чистых
функционеров центральной инстанции (сопровождающееся постоянным
возрастанием фактической роли формально вроде бы полностью зави­
симых капелланов), связанное прежде всего с политической партийной
организацией католицизма, означало наступление бюрократии и одно­
временно, так сказать, пассивную демократизацию, т.е . нивелирование
подданных. Замена аристократического войска, основанного на само­
экипировке, бюрократической армией также повсюду являло собой про­
цесс пассивной демократизации в том же смысле, что и любое создание
В оригинале — mjestnitschestwo.
56

Бюрократизм
абсолютной военной монархии на месте феодального государства или
аристократической республики. Это относится в принципе, несмотря на
все особенности, уже к государственному развитию в Египте. В римском
принципате бюрократизация управления провинциями, например в сфе­
ре налогового управления, шла рука об руку с элиминацией плутократии
разросшегося при республике класса капиталистов и, соответственно, в
конечном счете самого античного капитализма.
Очевидно, что в таком «демократизирующем» развитии всегда играют
роль определенные экономические обстоятельства. Часто это экономиче­
ски обусловленное возникновение новых классов самого разного — плуто­
кратического, мелкобуржуазного или пролетарского — характера, которые
призывают себе на помощь либо вообще вызывают (или возвращают) к
жизни политическую власть, будь она легитимного или цезаристского тол­
ка, чтобы с ее помощью добиться экономических или социальных преиму­
ществ. Но бывает, и это показал ряд случаев в истории, когда инициатива,
наоборот, идет сверху, имеет чисто политическую природу и нацелена на
извлечение выгоды из актуальных политических — в частности, внешне­
политических — констелляций, на использование имеющихся экономиче­
ских и социальных противоречий и классовых интересов исключительно
как средства достижения собственных чисто политических властных це­
лей, для этого нарушаются неустойчивые состояния равновесия и извле­
каются наружу латентные противоречия интересов. Трудно сделать здесь
какие-либо обобщения. Степени и способы влияния экономических фак­
торов крайне разнообразны, так же, впрочем, как и способы влияния по­
литических властных отношений. В эллинской Античности переход к дис­
циплинированному бою гоплитов и затем, в Афинах, к усилению роли
флота стал основой завоевания политической власти теми слоями наро­
да, на чьих плечах лежал груз заботы об армии. Но уже в Риме такие же
изменения лишь кратковременно и лишь кажущимся образом нарушили
господство служилой аристократии. Современная массовая армия хотя и
была повсюду орудием разрушения господства знати, сама, однако, оста­
лась рычагом не активной, но только пассивной демократизации. При
этом, конечно, важно, что античная гражданская армия экономически на­
ходилась на самоэкипировке, а современная пребывает на бюрократиче­
ском обеспечении.
Тот факт, что продвижение бюрократических структур основывалось
на их техническом превосходстве, объясняет, почему это продвижение, как
и везде в технике, тормозилось там, где более старые структурные формы
оказывались технически хорошо приспособленными к имевшимся усло­
виям. Так обстояло дело, например, с правлением знати в Англии, которая
медленнее всего переходила, а частично только сейчас переходит к бюро­
кратизации. Здесь происходит то же самое, что и, например, в случае, когда
развитая система газового освещения или паровая железная дорога с боль-
57

Хозяйство и общество. Господство
шими вложенными капиталами тормозят развитие электрификации, а в
регионах, где всего этого нет, оно идет быстро и беспрепятственно.
Будучи единожды полностью внедренной, бюрократия оказывается од­
ним из самых трудноразрушаемых социальных образований. Бюрократи­
зация представляет собой особое средство перевода «действия общности»
в рационально упорядоченное «обобществленное действие». Как инстру­
мент обобществления отношений господства она поэтому была и остает­
ся важнейшим орудием власти того, кто распоряжается бюрократическим
аппаратом. При прочих равных возможностях планово упорядоченное и
руководимое обобществленное действие превосходит любое противопо­
ложно направленное действие масс или же действие общности. Там, где
бюрократизация управления доведена до конца, создана практически не­
рушимая форма отношений господства. Конкретный чиновник не может
вырваться из аппарата, в который он вовлечен. Профессиональный чинов­
ник в противоположность представителям знати, для которых управление
является добровольным и побочным занятием, включен в деятельность
всей полнотой своего материального и идеального существования. В по­
давляющем большинстве случаев он — отдельный специализированный
винтик в неутомимо действующем механизме, котррый предопределяет
направление его действий и приводится в движение или останавливается
с самых верхов, но (обычно) не с его позиции. Такой чиновник прикован
к общности входящих в аппарат функционеров, интерес которой состоит
в том, чтобы аппарат работал и обобществленное отношение господства
продолжало реализовываться. Подданные, со своей стороны, не могут ни
избегнуть уже существующего бюрократического аппарата господства, ни
заменить его, ибо он базируется на профессиональном обучении, профес­
сиональной специализации на основе разделения труда и постоянном на­
строе на привычную и виртуозно осуществляемую конкретную функцию
внутри планомерно осуществляемого синтеза. Если аппарат вдруг прекра­
тит работу или что-то ему помешает ее выполнять, следствием станет хаос,
для преодоления которого трудно будет сымпровизировать замену из мас­
сы подданных. Это равным образом относится как к общественному, так и
к частнохозяйственному управлению. Зависимость материальной судьбы
масс от устойчивого правильного функционирования все более бюрокра­
тизирующейся частнокапиталистической организации постоянно растет,
и мысль о возможности устранения последней становится поэтому все бо­
лее утопической. С одной стороны, документ и, с другой, дисциплина чи­
новника, т.е . настроенность на строгое повиновение в рамках привычной
деятельности, все чаще являют собой основу любого порядка как в обще­
ственном, так и в частном предприятии. И прежде всего — как бы ни был
практически важен документальный характер управления — дисциплина.
Наивная идея бакунизма о том, что, уничтожив акты, можно будет унич­
тожить основу присвоенных прав и само господство, не учитывает, что не-
58

Бюрократизм
зависимо от документов продолжит существовать настроенность людей на
соблюдение привычных норм и регламентов. Любое воссоздание разбитых
или расформированных воинских формирований, как и любое восста­
новление разрушенного бунтом, паникой или иной катастрофой порядка
управления, происходит путем апелляции к выработанной у чиновников,
с одной стороны, и у подданных — с другой, установки на подчинение это­
му порядку, которая в случае ее актуализации снова «включает» разрушен­
ный механизм. Объективная неизбежность однажды возникшего аппарата
вместе с присущей ему безличностью приводят к тому, что, в отличие от
феодальных, основанных на пиетете порядков, он всегда готов работать на
каждого, кто задумает им овладеть. Рационально организованная система
чиновников, даже если территорию занял враг, продолжает безукоризнен­
но функционировать (конечно, при смене верхушки), поскольку это в жиз­
ненных интересах всех участников, в том числе — и прежде всего — само­
го врага. Бисмарк, который в результате многолетнего правления заменил
всех самостоятельных государственных деятелей на своих министерских
коллег, находящихся от него в безусловной бюрократической зависимости,
уйдя в отставку, с удивлением обнаружил, что они без тени колебания и
сомнения служат дальше, как если бы не ушел гениальный господин и соз­
датель самих этих креатур, а просто в бюрократическом механизме была
заменена одна необязательная фигура на другую. Во Франции при любой
смене властителя со времен Первой империи
20
аппарат господства остает­
ся тем же самым. Благодаря тому, что аппарат, если он распоряжается со­
временными средствами коммуникации (телеграф), делает революцию —
в смысле насильственного создания совершенно новых структур господ­
ства — все более невозможной и чисто технически, и в силу своей сплошь
рациональной организации, он ставит на место «революций», как показы­
вает это классический пример Франции, «государственные перевороты»,
ибо именно таковыми оказываются все удавшиеся мятежи.
Ясно, что бюрократическая организация социального, а тем более по­
литического образования, со своей стороны, может иметь — и фактически
всегда имеет — далеко идущие экономические последствия. Какие имен­
но — это, естественно, зависит от экономического и социального разделе­
ния власти в каждом конкретном случае и особенно от области, которую
оккупирует возникающий бюрократический механизм, а следовательно, от
направления, которое ему указывает власть, им пользующаяся. Очень ча­
сто результатом оказывается криптоплутократическое разделение власти.
За бюрократическими партийными организациями в Англии и особенно в
Америке, как правило, стоят партийным меценаты, которые их финанси­
руют и тем самым получают возможность постоянного влияния. Достаточ­
но известно, например, меценатство пивоварен в Англии, так называемой
Империя Наполеона, 1804-1815 гг.
59

Хозяйство и общество. Господство
тяжелой промышленности с ее избирательным фондом
21
и Ганзейского со­
юза в Германии. Вообще, бюрократизация и социальное нивелирование
внутри политических и особенно государственных образований, связан­
ные с разрушением противостоящих этому локальных и феодальных при­
вилегий, в Новое время часто оказывались на руку капиталу и проводились
в прямом союзе с ним. Этому служил великий исторический союз абсолют­
ной княжеской власти и капиталистических интересов
22
. В общем случае
правовое нивелирование и разрушение прочно скрепленных управляе­
мых аристократией локальных образований дают простор движению ка­
питализма. В то же время направление бюрократизации, лишающее мел­
кобуржуазный интерес его традиционного гарантированного «питания»
(или даже государственно-социалистическое, сокращающее возможности
частной прибыли), имевшее место в ряде исторически значимых случаев,
особенно в Античности, может в будущем сложиться и у нас. Весьма разное
влияние в принципе близкой по типу политической организации в Егип­
те при фараонах, затем в эллинистический и римский периоды говорит об
очень широких возможностях экономического воздействия бюрократии в
зависимости от роли других имеющихся компонентов. Просто факт нали­
чия бюрократической организации не свидетельствует однозначно в поль­
зу той или иной конкретной формы ее влияния на экономику, по крайней
мере не так, как в случае социальных последствий, где можно говорить о
хотя бы относительном нивелирующем воздействии. Нужно понимать, что
бюрократия сама по себе является прецизионным инструментом, который
может служить самым разным, как чисто политическим, так и чисто эко­
номическим, да и любым другим интересам господства, поэтому и степень
ее «параллельности» демократизации, сколь бы она ни была типична, не
стоит переоценивать. Феодальные господствующие слои также при опре­
деленных обстоятельствах использовали этот инструмент; существует даже
возможность (и она многократно реализована в римском принципате и в
разных по форме абсолютистских государственных образованиях) целена­
правленно связать бюрократизацию управления с образованием сословий
или амальгамировать ее путем давления со стороны имеющихся социаль­
ных властных группировок. Явно выраженных ограничений на занятие
должностей для определенных сословий очень много, фактических — еще
больше. Демократизация общества в целом в ее современном смысле слова
(будь она подлинной или лишь формальной) — хоть и весьма благоприят­
ная, но отнюдь не единственная почва для продвижения бюрократизации
вообще, требующая лишь нивелирования сил в той общественной сфере,
21
Консервативно ориентированный «Центральный союз промышленников», вы­
ражающий прежде всего интересы представителей тяжелой индустрии.
22
Имеется в виду эпоха абсолютизма и меркантилизм как экономическая политика.
См. также с . 166—167.
60

Бюрократизм
которую она намерена оккупировать в данном случае. И тем более нужно
иметь в виду тот факт (с ним мы неоднократно встречались и никогда не
устанем о нем напоминать), что демократия как таковая, несмотря на то и
именно потому, что она неизбежно и вопреки собственному желанию спо­
собствует бюрократизации, является противницей господства бюрократии
и при определенных обстоятельствах наносит весьма чувствительные уда­
ры и создает препятствия бюрократической организации. Значит, в любом
конкретном историческом случае нужно обращать внимание на то, в каком
особом направлении непосредственно в данной ситуации развивается бю­
рократизация.
Поэтому нерешенным суждено остаться вопросу о том, характерно ли
именно для современных государств, где бюрократизация неуклонно растет,
причем для всех без исключения, также универсальное возрастание власти
бюрократии внутригосударственногоаппарата. Ведь тот факт, что бюрокра­
тическая организация является технически совершенным средством власти
в руках тех, кто ею распоряжается, ничего не говорит о том, какое давление
может создать бюрократия как таковая для продвижения своих представле­
ний в соответствующих социальных образованиях. И постоянно подчерки­
ваемая «неизбежность», чиновничества, разбухающего до миллионной чис­
ленности, на самом деле говорит о его власти так же мало, как, например,
экономическая необходимость пролетариата — о неизбежности его соци­
альной и политической власти (хотя, по мнению некоторых представителей
пролетарского движения
23
, дело обстоит именно так); иначе в условиях раб­
ского труда, когда свободные старались обычно избежать работы, столь же
неизбежная масса рабов должна была бы оказаться у власти. Следовательно,
вопрос о том, возрастает ли власть бюрократии как таковая, нельзя при та­
ких условиях решить a priori. Вовлечение заинтересованных лиц или иных,
знакомых с предметом нечиновников либо, наоборот, незнакомых с пред­
метом представителей общественности, создание местных, или межрегио­
нальных, или центральных парламентских либо других репрезентативных
или профессионально-сословных органов, наделенных правом решения,
кажется прямо противоречащим этому выводу. Насколько такое представ­
ление истинно, должно быть разъяснено в другой главе, а не в этом чисто
формальном казуистическом исследовании
24
.
Обобщая сказанное, можно заключить, что властная позиция развитой
бюрократии — это очень сильная, а в обычных условиях — превосходящая
23
Речь идет о диссертации некой Элизабет Георги «Теория и практика всеобщей
стачки в рабочем движении», подвергнутой критике Робертом Михельсом(\ШС 1/22-4.
S.213.Anm. 10).
24
В «Хозяйстве и обществе» Вебер больше не обращался к данной тематике, но
она получила отражение в его более поздних политических работах (см.: Вебер Макс.
Политические работы 1895-1919. М.: Праксис, 2003).
61

Хозяйство и общество. Господство
позиция. Неважно, кто господин, которому она служит: народ, вооружен­
ный правом законодательной инициативы, референдума или отзыва чи­
новников, парламент, обладающий правом или фактической возможно­
стью выражать вотум недоверия и избранный на более аристократической
или более демократической основе, самопополняющаяся юридически
либо фактически коллегия аристократов, избранный народом президент,
абсолютный или же конституционный монарх, — поскольку все они в срав­
нении с функционирующим в механизме управления обученным чинов­
ником являются дилетантами рядом с профессионалом. Это превосход­
ство профессионально знающего любая бюрократия стремится еще уси­
лить путем засекречивания своих знаний и намерений. Бюрократическое
управление по своей тенденции есть управление, исключающее публич­
ность. Бюрократия, насколько ей удается, скрывает свои знания и дела от
критики. Прусские церковные учреждения грозили даже дисциплинар­
ными мерами, если направленные священникам инструкции и указания
станут доступны третьим лицам, поскольку это открывает возможность
критики в адрес данных учреждений. Финансовые чиновники персидско­
го шаха превратили искусство подготовки бюджета буквально в тайное
учение, используя при этом тайнопись. Прусская официальная статисти­
ка публиковала в основном только то, что не могло повредить намерени­
ям властвующей бюрократии. Тенденция к засекречиванию существует в
силу специфического характера данных в определенных областях управ­
ления, т.е . там, где речь идет об отношении соответствующего господству­
ющего образования к его внешней среде, скажем, об отношении частного
предприятия к экономическим конкурентам или политического образова­
ния — к чужим, потенциально враждебным политическим образованиям.
Дипломатическая работа, если она рассчитывает на успех, может только
весьма условно и в ограниченных масштабах подлежать публичному кон­
тролю. Военное управление по мере роста значимости чисто технической
стороны дела должно все больше засекречивать свои важнейшие нормы.
Политические партии действуют так же и, несмотря на всю демонстратив­
ную публичность католических съездов или партийных конгрессов, тем
больше склоняются в эту сторону, чем более бюрократизируется партий­
ный механизм. Торговая политика ведет, например, в Германии к засекре­
чиванию статистики производства. Любая враждебность социального об­
разования, направленная вовне, как таковая всегда работает на поддержку
сил, находящихся у власти. Но далеко за пределами сферы содержательно
мотивируемого сохранения тайны действует чистый властный интерес бю­
рократии. Ее специфическим изобретением является понятие «служебная
тайна», и ничто она не защищает с таким фанатизмом, как этот не связан­
ный с конкретно определенной областью и содержательно никак не моти­
вируемый принцип. Когда бюрократия сталкивается с парламентом, она,
подчиняясь подлинному инстинкту власти, борется против всех его попы-
62

Бюрократизм
ток получить собственными средствами (например, путем так называемо­
го Enquêterecht, или права расследования) профессиональные сведения от
заинтересованных лиц. Плохо информированный и поэтому безвластный
парламент для бюрократии, естественно, более желателен, ибо его незна­
ние способствует реализации ее собственных интересов; даже абсолют­
ный монарх — в определенном смысле именно он наиболее беспомощен
по отношению к превосходящему бюрократическому профессиональному
знанию. Все гневные распоряжения Фридриха Великого об «отмене кре­
постной зависимости», так сказать, потерпели крушение на пути их реали­
зации, потому что бюрократический механизм их просто игнорировал как
якобы продукт случайных озарений дилетанта. Конституционный монарх,
если он пребывает в согласии с социально значимой частью своих поддан­
ных, очень часто может существенно больше влиять на контролируемый
(по причине хотя бы относительной открытости для общественной кри­
тики), в том числе им самим, процесс управления, чем абсолютный мо­
нарх, целиком зависимый от информации, поставляемой бюрократией.
Русский царь при старом режиме
25
был зачастую не в состоянии добить­
ся даже самой малости в долгосрочном плане, если это было не по душе
бюрократии и шло против ее интересов. Министерства, подчиненные ему
напрямую как самодержавному господину, представляли собой, по мет­
кому выражению Леруа-Больё, конгломерат сатрапий, борющихся друг с
другом путем личных интриг и бомбардирующих монарха бесконечными
объемистыми «памятными записками», против которых он как дилетант
был бессилен. Неизбежная с переходом к конституционализму концен­
трация власти центральной бюрократии в одних руках, т.е. ее подчинение
монократической верхушке — премьер-министру, через руки которого те­
перь проходит все, что попадает к монарху, ставит последнего в значитель­
ной степени в зависимость от шефа бюрократии, против чего и выступил
Вильгельм II в его известном конфликте с Бисмарком, только с тем чтобы
очень скоро взять назад свои возражения
26
. При господстве профессио­
нального знания реальное влияние монарха может стать устойчивым толь­
ко благодаря постоянному, планомерно обеспечиваемому центральным
руководителем бюрократии взаимодействию с ее шефами. Кроме того,
конституционализм связывает бюрократию и властителя в сообщество
интересов, направленное против властных устремлений партийных лиде­
ров в парламентах. В то же время против бюрократии конституционный
монарх бессилен, если он не имеет поддержки в парламенте. В результа­
те ухода «великих рейха» (прусских министров и имперских высших чи-
25
Имеется в виду ситуация до революции 1905 г.
26
Конфликт, который привел к отставке Бисмарка, касался административного
порядка, согласно которому доклады министров должны были попадать к императору
только при посредстве прусского премьер-министра, т.е . самого Бисмарка.
63

Хозяйство и общество. Господство
новников) германский монарх в ноябре 1908 г. оказался приблизительно в
той же ситуации, что и после аналогичных событий в ленном государстве
1076 г.
27
Впрочем, это все-таки исключение, потому что властная позиция
монарха по отношению к бюрократии при постоянном наличии жажду­
щих «продвижения» кандидатов, которыми он может заменить неудобных
и независимых чиновников, в целом все же намного сильнее, чем в фео­
дальном государстве и в типичном патримониальном государстве. Только
экономически независимые, т.е . принадлежащие к имущим слоям, чи­
новники могут позволить себе при прочих равных обстоятельствах риск
потери места: рекрутирование чиновников из неимущих слоев усиливает
сегодня, как это было всегда, власть господина. И только чиновники, при­
надлежащие к социально влиятельному слою, с которым монарх вынужден
считаться как с опорой собственной власти (например, так называемые
канальные бунтовщики в Пруссии28), могут полностью и надолго парали­
зовать его волю.
Профессиональное знание бюрократов уступает только профессио­
нальному знанию частнохозяйствующых субъектов в области экономики.
Это потому, что для последних точное знание фактов в своей области —
прямой вопрос экономического существования. Ошибки в официальной
статистике для повинного в них чиновника не имеют прямых экономиче­
ских последствий; ошибки в расчетах капиталистического предприятия
стоят предприятию потерь, а возможно, и существования. И даже тайна
как средство власти спрятана в счетных книгах предпринимателя надеж­
нее, чем в учрежденческих актах. Именно поэтому влияние государствен­
ных органов на экономическую жизнь в капиталистическую эпоху сильно
ограничено, а регулирование со стороны государства часто выливается в
непредсказуемые и непреднамеренные действия либо оказывается вооб­
ще иллюзорным благодаря превосходящим профессиональным знаниям
участников рынка.
Поскольку специализированное профессиональное знание во все воз­
растающей степени становится основой властных позиций обладателей
27
В ноябре 1908 г. произошло «отпадение» «великих рейха», а именно рейхсканц­
лера фон Бюлова и ряда региональных князей, от кайзера Вильгельма II по причине
резких высказываний последнего об Англо-бурской войне, что привело к обострению
отношений с Англией. 1076 год отмечен своего рода восстанием князей против импе­
ратора Генриха IV. В результате он вынужден был совершить покаянное хождение в Ка-
носсу, после чего с него было снято церковное отлучение. Аналогия здесь в том, что
в обоих случаях имел место правительственный кризис: высшие чиновники и князья
стали в оппозицию государю.
28
Ряд крупных прусских политиков и министров, которые выступили в 1899 г. про­
тив строительства Среднегерманского канала (канал Рейн — Везер — Эльба), спрово­
цировав тем самым правительственный кризис, и были отправлены по личному указа­
нию кайзера во временную отставку.
64

Бюрократизм
должностей, то вопрос, как использовать это знание и при этом не впасть
в зависимость от его обладателя, сохранив собственное господствующее
положение, весьма рано стал предметом заботы господина. По мере каче­
ственного усложнения задач управления и вытекающей отсюда необходи­
мости специальных знаний возникает типичная ситуация, когда господин
не может более довольствоваться советом отдельных доверенных лиц или
даже созываемого время от времени в трудную минуту собрания таковых,
а окружает себя постоянно заседающими коллегиальными корпорациями,
дающими рекомендации и принимающими решения (Conceit d'Etat, Privy
Council, Generaldirektorium, Kabinett, Diwan, Tsung-li Ya-men, Waiwupu и т.д.).
Переходным явлением оказываются Räte von Haus aus, домашние советы
при князьях. Положение таких коллегиальных корпораций, естествен­
но, самое разное, в зависимости от того, являются ли они сами высшим
органом управления, или наряду с ними существует монократическая
центральная инстанция или несколько таковых, а также в зависимости
от принятой в них процедуры. В типичном виде такой совет заседает под
фактическим или номинальным председательством господина, все важ­
ные вопросы всесторонне освещаются специалистами в докладах и со­
докладах, мотивированным голосованием всех участников принимается
решение, которое затем санкционируется или отвергается распоряжением
господина. Такое коллегиальное учреждение является типичной формой,
в которой властитель, все более становящийся «дилетантом», использует
профессиональные знания и одновременно старается — что часто остает­
ся незамеченным — защититься от превосходящей силы профессиональ­
ного знания и утвердиться в своей господствующей позиции. Властитель
сталкивает профессионалов друг с другом и стремится таким обходным
путем составить себе полную картину происходящего и добиться опреде­
ленности, которая подскажет обоснованное решение. При этом максимум
собственного влияния он часто обеспечивает благодаря не своему пред­
седательству, а изучению документов, на которых основываются мнения
участников. Фридрих Вильгельм I, чье фактическое влияние на управле­
ние было весьма значительным, почти никогда не присутствовал лично на
строго коллегиальных заседаниях министерских советов, но выражал свое
мнение в заметках на полях докладов либо в указах, которые после сове­
щания с членами кабинета — лично ему глубоко преданными придворны­
ми — от имени кабинета доставлялись фельдъегерями соответствующим
министрам. Кабинет, вызывавший ненависть профессиональной бюро­
кратии, а в случае неудач — недоверие подданных, выполнял в России, как
и в Пруссии и в других государствах, функцию в некотором смысле пер­
сональной крепости, куда властитель мог скрыться от профессионального
знания и неумолимой предметности бюрократов.
Посредством принципа коллегиальности господин также пытается
сплотить специалистов-профессионалов в своего рода коллективное един-
65

Хозяйство и общество. Господство
ство. Успешно ли, в целом определить невозможно. Само это явление свой­
ственно самым разным государственным формам, от патримониального и
ленного государства до раннего бюрократического, однако прежде всего
характерно для возникающего княжеского абсолютизма, будучи одним
из самых сильных средств воспитания деловитости в управлении. Благо­
даря привлечению частных лиц, пользующихся влиянием в обществе, оно
также позволяло сочетать определенную долю авторитета аристократов и
частных предпринимателей с профессиональными навыками чиновников.
Коллегиальные инстанции были одними из первых образований, вызвав­
ших к жизни современное понятие учреждения как независимого от лич­
ности долговременного образования.
Пока профессиональное знание в управленческих делах было исключи­
тельно продуктом эмпирического навыка, а нормы управления — не регла­
ментом, а частью традиции, совет старейших, нередко с участием священ­
ников, отставных государственных деятелей и знати, как правило, оказы­
вался адекватной формой таких поначалу лишь совещательных инстанций
при господине, которые, однако, продолжая существовать при сменяющих
друг друга властителях, постепенно забирали себе действительную власть.
Примером может служить римский сенат или венецианский Совет, так же
как афинский ареопаг до его свержения и господства демагогов. Собствен­
но, обсуждающиеся здесь корпорации, возникшие на почве рациональной
профессиональной специализации и господства профессионального знания,
нужно отделить от таких инстанций в качестве самостоятельного типа, не­
смотря на то что между ними имеется множество переходных форм. В то
же время эти профессиональные корпорации нужно отличать от распро­
страненных в современном государстве консультативных советов, ядро
которых образуют нечиновники или бывшие чиновники, набираемые из
представителей деловых кругов. Можно в конечном счете отличать их со­
циологически и от существующих в сегодняшних частнохозяйственных
бюрократических образованиях (акционерных обществах) контролирую­
щих инстанций (наблюдательных советов), хотя последние нередко рас­
ширяются путем привлечения представителей знати из неделовых кругов,
иногда из-за важности знаний, которыми они располагают, а иногда просто
для целей рекламной презентации. Обычно такие образования состоят не
из обладателей особых профессиональных знаний, а из персон, представ­
ляющих экономические и финансовые интересы, например, из предста­
вителей инвестирующих в предприятие банков, которые как таковые вы­
полняют не только совещательные, но по меньшей мере контролирующие,
а часто фактически и господствующие функции. Их можно приравнять,
скорее (хотя и не без некоторого насилия), к собраниям самостоятельных
владельцев крупных ленов и должностей и других влиятельных фигур па­
тримониальных и феодальных политических образований, которые ино­
гда становились предшественниками разного рода советов, возникавших
66

Бюрократизм
вследствие возраставшей интенсивности управления, а еще чаще — пред­
шественниками сословных корпораций.
Этот бюрократический принцип коллегиальности регулярно пере­
носился с центральной на различные нижестоящие инстанции. Внутри,
как правило, локально замкнутых городских образований коллегиальное
управление является, как уже было отмечено [с. 24-26], формой господства
знати (посредством первоначально избираемых, а позднее — в большин­
стве своем, по крайней мере частично, кооптированных советов и колле­
гий магистратов, декурионов, шёффенов). Следовательно, коллегиальное
управление — нормальная составная часть организации самоуправления,
т.е. решения управленческих задач заинтересованными лицами на местах
под контролем государственных бюрократических инстанций. Приводив­
шиеся в пример венецианский Совет и в еще большей степени римский
сенат представляют собой результат перенесения на большие морские им­
перии существующей обычно на почве локальных политических союзов
формы господства знати. В бюрократическом государстве коллегиальное
управление исчезает, когда с развитием коммуникаций и технических
требований к управлению на передний план выступают потребность в
быстрых и однозначных решениях и другие обсуждавшиеся выше обстоя­
тельства [с. 41 —54], порождающие полную бюрократию и монократию.
Оно исчезает также в условиях развития парламентских институтов и, как
правило, одновременного с этим повышения объема и открытости крити­
ки извне, в результате чего закрытость и единство в руководстве начинает
казаться, с точки зрения интересов господствующих, более важным, чем
даже основательность в подготовке решений. Насквозь рационализиро­
ванная французская система профессиональных министров и префектов
имеет поэтому в современных условиях все шансы оттеснить старые фор­
мы, будучи, возможно, дополненной уже упомянутой [с. 64-66] и все чаще
встречающейся, а также все более формально упорядочиваемой системой
совещательных инстанций из заинтересованных лиц, представляющих
экономически и социально влиятельные слои. Это последнее явление, ко­
торое воплощает стремление поставить конкретные профессиональные
знания заинтересованных лиц на службу рациональному управлению про­
фессиональных чиновников, имеет, несомненно, большое будущее и уси­
ливает власть бюрократии. Известно, как Бисмарк планировал использо­
вать Совет народного хозяйства в качестве инструмента против парламента
и, столкнувшись с голосовавшим «против» парламентским большинством,
которому он никогда не дал бы права на расследование по типу существу­
ющего в английском парламенте, со своей стороны, упрекал его в том, что
оно стремится в интересах парламентской власти не дать чиновничеству
стать «слишком умным». Впрочем, вопрос о том, какое место будет отве­
дено в будущем союзам по интересам в системе управления, не относится
к нашей теме.
67

Хозяйство и общество. Господство
Лишь бюрократизация государства и права предполагает возможность
окончательного четкого понятийного отделения объективного правового по­
рядка от гарантируемых им субъективных прав индивида, а также разделение
публичного права, регулирующего отношения учреждений друг с другом и с
подданными, и частного права, касающегося отношений подданных между
собой. Бюрократизация государства предполагает понятийное отделение
государства как абстрактного носителя правгосподстваи творца правовых
норм от всех персональных прав конкретных личностей. Это формы пред­
ставлений, которые были еще совершенно чужды существу добюрократиче-
ской структуры господства (в особенности патримониальной и феодальной).
Сначала такое понимание оказалось реализуемым и реализованным на по­
чве городских общин, когда должности стали предоставляться посредством
периодических выборов и когда конкретный, даже наивысший господствую­
щий на данный момент носитель власти сразу же перестал отождествляться
с тем, кто господствует в силу «собственного права». Но лишь полное обе­
зличивание отправления службы в бюрократии и рациональная системати­
зация права сделали это различие принципиальным.
В данной работе невозможно проанализировать далеко идущие общие
культурные воздействия, которые оказывает продвижение рациональной
бюрократической структуры господства как таковой, независимо от об­
ласти, которую она захватывает. Естественно, такое развитие ведет к бо­
лее рациональному оформлению жизни. Однако понятие «рационально­
сти» допускает весьма разные толкования. В самом общем плане можно
лишь сказать, что бюрократизация любого господства в очень значитель­
ной мере способствует развитию рациональной деловой направленности,
профессионализации и специализации человечества со всеми вытекающи­
ми отсюда разнообразнейшими последствиями. Кратко остановимся толь­
ко на одной важной составляющей этого процесса — его воздействии на
способы воспитания и образования. Наши континентальные западные вос­
питательные учреждения, особенно высшие: университеты, технические
высшие школы, торговые высшие школы, а также гимназии и другие сред­
ние школы, — руководствуются настоятельной потребностью в такого типа
образовании, которое ориентировано на все более неизбежную при совре­
менном бюрократизме систему профессиональной аттестации, т.е . на об­
учение профессии. «Профессиональная аттестация», как она понимается
ныне, имела и имеет место и вне собственно бюрократических структур и
характерна сегодня для «свободных» профессий врача и адвоката и органи­
зованных по цеховой модели ремесел. Она не является неотъемлемым со­
путствующим признаком бюрократизации: французская, английская, аме­
риканская бюрократии долгое время преимущественно или полностью ее
избегали; она заменялась обучением и деятельностью в партийном аппара­
те Демократия занимает по отношению к профессиональному экзамену,
как и ко всем явлениям порождаемой ею бюрократизации, двойственную
68

Бюрократизм
позицию: с одной стороны, она предполагает (или кажется, что предпо­
лагает) отбор самых квалифицированных из всех социальных слоев взамен
господства знати; с другой стороны, она опасается, что благодаря аттеста­
циям и образовательным сертификатам возникнет привилегированная ка­
ста и, естественно, борется против этого. И наконец, профессиональная
аттестация практиковалась уже в добюрократические и полубюрократи­
ческие эпохи. Исторически первым местом ее устойчивого существования
являлись пребендально организованные системы господства. Получение
пребенд (сначала у духовенства, как на исламском Востоке и средневеко­
вом Западе, затем, как, собственно в Китае, и среди мирян) — вот типич­
ная награда, предвкушение которой заставляло учиться и экзаменоваться.
Но такие экзамены лишь отчасти имеют действительно профессиональ­
ный характер. Только современная полная бюрократизация дает начало
неудержимому развитию рациональной профессиональной аттестации.
Civil Service Reform постепенно импортирует профессиональное обучение
и аттестацию в Америку, также из основного европейского питомника —
Германии они проникают и в другие страны. Растущая бюрократизация
управления повышает значение профессионального обучения и аттеста­
ции в Англии, стремление заменить полупатримониальную старую бюро­
кратию современной привело их в Китай, бюрократизация капитализма
и его потребность в профессиональных техниках, служащих и т.д . рас­
пространяет их на весь остальной мир. Этот процесс стимулируется пре­
жде всего социальным престижем, обретаемым благодаря полученному в
результате профессиональной аттестации образовательному сертификату,
тем более что престиж, в свою очередь, трансформируется в экономиче­
ские выгоды. Если раньше, для того чтобы тебя признали равным, годным
к обучению и вообще способным к занятию государственной должности,
требовалось (везде, где аристократия еще сохраняла общественное влия­
ние) доказательство благородного происхождения, то теперь требуется об­
разовательный сертификат. Возможности, предоставляемые дипломами
университетов, технических и торговых школ, стремление вводить обра­
зовательные сертификаты вообще во всех областях привели к формиро­
ванию привилегированного слоя в бюро и конторах. Обладание сертифи­
катом позволяет претендовать на брачный союз с представительницами
более высокого сословия (в конторе оно, естественно, повышает шансы на
руку дочери шефа), на допуск в круг избранных, на «приличествующее со­
словию» вознаграждение вместо оплаты по труду, на гарантированное про­
движение по службе и обеспечение в старости и, самое главное, на моно­
полизацию социально и экономически выгодных мест в пользу дипломи­
рованных претендентов. И если мы слышим повсюду требование введения
сертифицируемых образовательных курсов и профессиональных аттеста­
ций, то основание этого, разумеется, не вдруг проснувшаяся потребность
в образовании, а стремление ограничить предложение мест и монополизи-
69

Хозяйство и общество. Господство
ровать его в пользу обладателей образовательных сертификатов. Экзамен
сегодня является универсальным средством этой монополизации, отсюда
его неудержимое распространение. И так как необходимое для получения
сертификата прохождение курсов предполагает существенные расходы и
затраты времени, то это требование означает также оттеснение таланта
(«харизмы») в угоду богатству, ибо «духовные» издержки при получении
сертификата обычно низки и с массовостью сертификации не возрастают,
а, скорее, снижаются. Рыцарский образ жизни, без которого невозможна
была раньше ленная квалификация, заменен у нас его сегодняшним руди­
ментом — причастностью к деятельности выдающих сертификаты высших
школ, а в англосаксонских странах — участием в спортивных и клубных
образованиях. В то же время бюрократия везде стремится к созданию сво­
его рода права на должность путем выработки регламентированной дисци­
плинарной процедуры, устранения произвола начальника по отношению к
подчиненному, гарантирования положения чиновника, его упорядоченно­
го продвижения, пенсии в старости, и в этом находит поддержку демокра­
тического общественного мнения, которое требует сведения к минимуму
господства и хочет при этом надеяться, что любое ослабление произвола
господина по отношению к чиновникам есть ослабление власти господи­
на вообще. По всем этим причинам бюрократия и в торговой конторе, и
на общественной службе является носителем специфического сословного
развития, подобно тому как его носителями были совсем иначе отбирае­
мые должностные лица прошлого. Ранее уже указывалось, что сословные
качества обычно используются бюрократией в техническом смысле для
решения ее специфических задач. Как раз против этого неизбежного со­
словного характера всегда выступает демократия, стремясь ввести вместо
назначения чиновников их выборы на короткий срок, вместо упорядочен­
ной дисциплинарной процедуры — отзыв путем народного голосования,
т.е. стремясь заменить произвол иерархически вышестоящего господина
таким же, по сути, произволом подданных или, соответственно, господ­
ствующих над ними партийных вождей.
Социальный престиж, зиждущийся на преимуществах определенного
воспитания и образования, сам по себе присущ не только бюрократиз­
му. Только в других структурах господства он опирается на существенно
иные содержательные основания: в феодальной, теократической, патри­
мониальной структурах господства, в английском аристократическом
управлении, в древнекитайской патримониальной бюрократии, при
господстве демагогов в эллинской так называемой демократии — везде
целью воспитания и основой социального оценивания (при том что все
эти случаи сильно отличаются друг от друга) являлся не «профессионал»,
а, если использовать модное словосочетание, «культивированный чело­
век». Выражение это совершенно не оценочное и употребляется только
в том смысле, что целью воспитания было привитие образа жизни, ко-
70

Бюрократизм
торый считался «культивированным», а вовсе не специализированное
профессиональное обучение. Так, в зависимости от времени и места,
либо в рыцарском или аскетическом, либо (как в Китае) в литературном,
либо (как в Элладе) в гимнасически-мусическом духе или в духе конвен­
ционального английского джентльментства культивированная личность
воплощала в себе идеал образования, сформированный под влиянием
структур господства и обстоятельств принадлежности к господствующе­
му слою. Принадлежность к таковому определялась степенью культурно­
го качества (в насквозь релятивном, свободном от ценностей смысле, в
котором употребляется здесь это понятие), а не профессиональным зна­
нием. Военные, теологические, юридические профессиональные знания,
конечно, также были предметом внимания и заботы. Но и в эллинском, и
в средневековом, и в китайском образовании центр тяжести составляли
совсем иные, чем профессионально необходимые знания. Во всех совре­
менных рассуждениях об основах образовательной системы в каком-то
определяющем пункте обязательно скрывается обусловленная неудержи­
мым ростом бюрократизации всех общественных и частных отношений
господства и возрастающим значением профессионального знания и ка­
сающаяся всех интимнейших вопросов культуры борьба человека-профес­
сионала против старого человека культуры.
Бюрократическая организация в своем развертывании должна была
преодолеть не только уже названные [с. 54-58,61 ], в сущности негативные,
сдерживающие факторы требующегося ей нивелирования. С ней пере­
крещивались и перекрещиваются еще и формы управленческих структур,
которые основывались на гетерогенных принципах и вскользь уже были
нами затронуты [с. 37, 41-42, 49, 60—61]. Нет необходимости перебирать
здесь все реально существующие типы (это завело бы нас слишком дале­
ко), но имеет смысл продемонстрировать, по возможности в упрощенном
и схематическом виде, их наиболее важные структурные принципы. При
этом нужно постоянно иметь в виду необходимость отвечать на следующие
вопросы (хотя и не только на них): (1) в какой мере эти принципы обуслов­
лены экономически; или же возможности их развития созданы другими,
например чисто политическими, факторами либо, наконец, порождены
специфичностью их технической структуры как таковой? (2) оказывают ли
они, со своей стороны, какое-либо (и какое именно) экономическое влия­
ние? При этом, естественно, следует с самого начала не упускать из виду
текучий характер и взаимопереходы этих форм. Их чистые типы нужно
рассматривать как особо ценные и необходимые для анализа пограничные
случаи, между которыми двигалась и движется всегда выступающая в сме­
шанных формах историческая реальность.
Бюрократическая структура везде является поздним продуктом раз­
вития. Чем далее мы двигаемся назад во времени, тем типичнее для форм
господства отсутствие бюрократии и чиновничества вообще. Бюрократия
71

Хозяйство и общество. Господство
имеет рациональный характер: правило, цель, средство, «вещная» безлич­
ность господствуют в ее манере. Ее возникновение и распространение по­
этому везде оказывали необычайное, в определенном смысле революцион­
ное воздействие, о котором мы еще будем говорить [с. 185], и, как правило,
сопровождались наступлением рационализма во всех областях. При этом
бюрократия уничтожала структурные формы господства, которые не об­
ладали рациональным характером в этом особом смысле слова. Спросим
теперь: что это были за формы?
ПАТРИМОНИАЛИЗМ
Сущность и возникновение патриархального господства с. 72. —
Господство
знати и чистый патриархализм с. 75. — Патримониальное господство с. 76. —
Патримониально-государственная структура господства с. 80 . — Властная по­
зиция патримониального властителя: патримониальное и внепатримониаль-
ное войско; политическое господство патримониальногогосподинав силу тра­
диционной легитимной господской власти с. 82. — Патримониальное покры­
тие потребностей. Литургии и солидарная ответственность; принудительные
союзы с. 89 . — Патримониальные учреждения. Патримониальное чиновниче­
ство и его отличие от бюрократического с. 92. — Снабжение патримониального
чиновничества. Натуральные и денежные пребенды с. 99. — Стереотипизация
и децентрализация патримониального управления. Последствия апроприации
и монополизации должностей; государство привилегий с. 105. — Защита един­
ства патримониального господства от распада с. ПО. — Примеры функциони­
рования патримониального управления: античный Египет с. 112. — Китайская
империя с. 115. — Децентрализация патримониального господства: сатрапии
и удельные княжества с. 118. — Патримониальный господин и местные зем­
левладельцы с. 122 . — Аристократическое управление в Англии через мировых
судей джентри. Формирование типа «джентльмена» с. 125. — Царистский па-
тримониализм с. 132. — Патримониализм и сословная честь с. 135.
Из добюрократических структурных типов господства, безусловно, са­
мым важным является патриархальное господство. По сути, оно основы­
вается не на обязательном служении объективной безличной цели и под­
чинении абстрактным нормам, а как раз наоборот — на исключительно
личных отношениях пиетета. Своим существованием оно обязано автори­
тету главы дома в рамках домашней общности. Авторитарная позиция по­
следнего есть личная позиция, но своим постоянством и повседневным ха­
рактером она напоминает бюрократическое господство, заключающееся
в служении безличным целям. В конечном счете внутренним основопола­
гающим принципом и того и другого типа является то, что подчиняющие­
ся подчиняются нормам. Только в условиях бюрократического господства
нормы создаются рационально, апеллируют к абстрактной легальности,
усваиваются в ходе технического обучения, а при патриархальном господ­
стве они, наоборот, основаны на традиции, т.е. на вере в нерушимость на-
72

Патримониализм
следия прошлого как такового. Да и значение норм для обоих типов гос­
подства в корне различно. При бюрократическом господстве введенная
в действие норма легитимирует право конкретного властителя на отдачу
конкретных приказаний. При патриархальном господстве именно личное
подчинение господину порождает легитимность вводимых им правил, и
лишь факт и границы его господской власти вытекают из «норм», но это не
сознательно, рационально установленные нормы, а нормы традиции. То
обстоятельство, что этот конкретный господин, собственно, и есть «госпо­
дин», неизменно превалирует в сознании домашних подданных, и в той
мере, в какой его власть не сдерживается традицией или конкурирующей
силой, она используется неограниченно и произвольно и, главное, не под­
чиняется никаким правилам. Для бюрократа, наоборот, принципиально
важно, что его конкретное распоряжение имеет силу лишь постольку, по­
скольку исходит из наличия особой «компетенции», установленной в силу
некоего «правила». Объективным основанием бюрократической власти
является техническая необходимость, понимаемая благодаря наличию
специализированного предметного знания. В условиях домашней власти
источником веры в основанный на почитании авторитет является «есте­
ственность» издавна существующего положения. Для всех подчиненных
домочадцев — это длительное близкое проживание в доме, внешняя и ду­
ховная «общность судьбы», для принадлежащей к дому женщины — это
обычное превосходство мужчины в физической и духовной энергии, для
маленького ребенка — объективная потребность в помощи, для выросше­
го ребенка — привычка, остаточное влияние воспитания и глубоко уко­
ренившиеся воспоминания юности, для слуги — беззащитность за преде­
лами власти господина, подчиняться которой он привык с детства в силу
жизненных обстоятельств. Власть отца и почитание его детьми зиждутся
прежде всего не на действительной кровной связи, сколь бы очевидной
она им ни казалась. В примитивном патриархальном понимании — и даже
после (уж никак не примитивного) открытия связи между зачатием и рож­
дением — домашняя власть толкуется скорее как отношение собственно­
сти: дети всех женщин, находящихся в домашней власти мужчины (неваж­
но, жена это или рабыня), если он желает, считаются «его» детьми безот­
носительно к физическому отцовству, точно так же как приплод его скота
остается его скотом. Помимо передачи в наем (в mancipium) и в залог детей,
а также и женщин, покупка чужих детей и продажа своих — обыденное
явление даже в развитых культурах. Фактически это изначальная форма
выравнивания обеспеченности домашних общностей рабочей силой. Еще
в вавилонских «трудовых контрактах» одна из форм предполагала продажу
свободными самостоятельными людьми самих себя в рабство на ограни­
ченный срок. Кроме того, покупка детей служила другим, религиозным
целям (считалась жертвой умершим), будучи институцией, предшествую­
щей усыновлению.
73

Хозяйство и общество. Господство
Однако по мере превращения рабства в регулярный институт росла со­
циальная дифференциация внутри дома и усиливалась роль кровного род­
ства: дети как свободные подданные (liberi) стали отличаться от рабов. Но
это правовое разделение мало что значило по сравнению с произволом до­
машнего владыки. Кто должен стать его сыном, решал он один. И в истори­
ческую эпоху римского права еще действовал принцип, согласно которо­
му отец мог по завещанию сделать раба наследственным господином (liber
et hères esto), a собственного ребенка продать как раба. Но если этого не
случалось, сын, по сравнению с рабом, имел больше шансов стать госпо­
дином в доме. Чаще всего, тем не менее, отцовская власть в этом отноше­
нии не действовала или ограничивалась. Там, где существовали сакраль­
ные барьеры или политическая власть, прежде всего в военных интересах,
устанавливала пределы домашней власти господина, такие ограничения в
исключительной или в большей степени были в пользу детей. Но укрепля­
лись эти барьеры очень медленно.
Объективное основание взаимопринадлежности членов домашней
общности повсеместно состояло — например, в домагометанской Аравии,
так же как в терминологии некоторых эллинских систем права историче­
ского времени и вообще в рамках большинства последовательно патри­
архальных правовых порядков, — в чисто фактической, долговременной
общности проживания, еды, питья и повседневного удовлетворения по­
требностей. Могла ли стать главой дома женщина, или же старший, или
(как случалось в больших русских семьях) самый усердный в хозяйстве
сын, — все это регулировалось по-разному и зависело как от многообраз­
ных экономических, политических и религиозных условий, так и от того,
было ли домашнее хозяйство ограничено гетерономными установлениями
(и какими именно), или, как в Риме и Китае, это было в принципе исклю­
чено. Если существовали такие гетерономные барьеры, то они могли санк­
ционироваться — как в Риме — на основе уголовного и частного права или
сакральных правовых установлений (сплошь и рядом это происходит и се­
годня) или же — в древности повсеместно — в силу фактического обычая,
неоправданное нарушение которого вызывало недовольство и социальное
осуждение. Такая защита тоже была эффективной, ибо в рамках данной
структуры господства в конечном счете все скреплялось глубинной силой
традиции, верой в нерушимость «вечно вчерашнего». Повеление Талмуда:
«Пусть человек никогда не изменит обычай»
29
—
в его практической зна­
чимости обусловлено не только внутренним настроем на власть привыч­
ного как такового, но прежде всего страхом перед неясными магическими
бедами, которые могут обрушить духи, чьи интересы будут как-то задеты,
на самого обновителя и на общность, одобрившую его действия. Затем,
29
Вебер цитирует неточно. В Талмуде: «Пусть человек никогда не меняет обычай,
не отклоняется от привычной морали» (MWG. 1/22-4. S. 251).
74

Патримониализм
по мере развития концепции бога, на смену этим представлениям пришла
вера в то, что боги сами установили древнюю традицию как норму, и по­
этому она должна охраняться как священная. Почитание традиции и почи­
тание персоны господина суть два первоэлемента авторитета. Власть пре­
дания — в частности, мотивы, ограничивающие домашних властителей,—
благотворно сказывалась на судьбе формально бесправных подданных,
например, рабов, чье положение на Востоке, скованном патриархальной
традицией, было существенно более защищенным, нежели там, где, как на
карфагенских и римских плантациях, они являлись объектом рациональ­
ной, ничем не обуздываемой эксплуатации.
Патриархальное господство — это не единственный тип авторитета,
основанного на святости традиции. Ему близка самостоятельная форма
обычно традиционного авторитета, о своеобразии которого мы уже гово­
рили, и будем говорить еще не раз [с. 24 —26, 57, 65-68, а также 122-137,
200-203, 323 и далее], — господство знати. Оно реализуется повсеместно
там, где социальная честь (престиж) определенной группы лиц становит­
ся основой господства с авторитарным правом приказа (что свойственно,
впрочем, не всякому престижу). Господство знати отличается от патриар­
хального господства отсутствием тех специфически личных отношений
пиетета — пиетета детей и слуг, — которые мотивированы и связаны во­
едино принадлежностью к одному домашнему патримониальному союзу,
господствующему над землей, душами и телами всех, кто к нему относится.
Напротив, специфический авторитет представителей знати (особенно тех,
кто выделяется в кругу соседей имуществом, образованностью или стилем
жизни) как раз не нуждается в уважении со стороны слуг и детей, но ос­
новывается на собственной чести обладателей авторитета. Мы настаиваем
на этом принципиальном различии, хотя здесь, как и повсюду, приходится
иметь дело с довольно плавными переходами. Основание, качество и ши­
рота авторитета представителей знати сильно разнятся от случая к случаю.
У нас еще будет повод обсудить это отдельно [с. 122-125, 131—137]. Теперь
же продолжим рассмотрение патриархального господства как наиболее по­
следовательной — с формальной точки зрения — структурной разновид­
ности авторитета, базирующегося на святости традиции.
Домашнее господство в его чистом виде, по крайней мере в правовом
отношении, ничем не ограничено, и в случае смерти или какого-то ино­
го убытия его прежнего носителя оно в той же неограниченности перехо­
дит к новому господину, который, к примеру, наряду со всем остальным
может наследовать и право на сексуальное использование женщин своего
предшественника (возможно, даже отца). Встречаются примеры сосуще­
ствования нескольких носителей домашней власти с конкурирующим ав­
торитетом, но они, конечно, редки. Имеет место также отщепление частей
домашней власти, например, утверждение в доме — наряду с обычной об­
щей властью — самостоятельного авторитета матери. Это бывает связано
75

Хозяйство и общество. Господство
с древнейшим и типичнейшим разделением труда — разделением труда
между полами. Вожди-женщины, которые встречаются, например, среди
индейских сашемов, или женщины-соправительницы (например, луко-
кеша в царстве Муата Ямво), имеющие собственную и самостоятельную
сферу власти, — это случаи (впрочем, нередкие), когда власть восходит к
древнейшей функции женщин по поддержанию хозяйства, т.е. устойчиво­
му обеспечению дома путем возделывания земли и приготовления пищи,
или же оказывается следствием полного выведения за рамки дома всех спо­
собных к военному делу мужчин, что предполагалось некоторыми типами
военной организации.
Ранее, при обсуждении домашней общности [т. II, с. 46-57], мы виде­
ли, как ее изначальный коммунизм в экономической и сексуальной сферах
подвергается растущим ограничениям, как замкнутость на себя переходит
в открытость вовне, как от капиталистической, доходно ориентированной
домашней общности отделяется рациональное предприятие и все шире
распространяется принцип счетности и твердого пая, как женщины, дети,
рабы приобретают собственные права — личностные и имущественные.
И все это — ограничения прежде абсолютной домашней власти. Проти­
воположностью капиталистическому «предприятию», вырастающему из
домашнего производства и обособляющемуся от него, явился ойкос как
общехозяйственная форма внутреннего членения дома. Теперь познако­
мимся с особенностями властной структуры, которая произросла на почве
ойкоса и соответственно на почве дифференцированной домашней вла­
сти, а именно — с особенностями патримониального господства.
То, что в рамках обширного домохозяйства несвободные (а также сы­
новья дома) с семьями обзаводятся собственными домами и земельными
наделами, получают во владение скот (отсюда peculium) и обеспечиваются
инвентарем, поначалу свидетельствует лишь о децентрализации домашней
общности. Однако именно эта простейшая форма развития ойкоса неиз­
бежно приводит к внутреннему ослаблению абсолютной домашней власти.
Поскольку на первых порах процессы обобществления не регламентиро­
вались обязательными договорами между главой дома и домочадцами —
контрактное изменение законного содержания отцовской власти до сих
пор не допускается правом ни одного из культурных государств, — то вну­
тренние и внешние взаимоотношения господина и подчиненных и в этом
случае регулировались исключительно в интересах домашнего владыки и в
соответствии с внутренней структурой властных отношений. Отношение
зависимости при этом остается отношением пиетета и верности. Однако
возникающее на этой основе взаимодействие, пусть даже оно и предстает
поначалу в виде явно одностороннего господства, неизменно несет в себе
стремление повинующихся достичь взаимности, и это притязание есте­
ственным образом обретает социальное признание в форме обычая. Ведь
если усердие находящихся на казарменном положении рабов гарантирует
76

Патримониализм
физический кнут, а для свободных наемных работников кнутом служат
зарплата и угроза безработицы, если замена покупного раба должна сто­
ить недорого (иначе его использование нерентабельно), а замена свобод­
ного работника вообще ничего не стоит до тех пор, пока есть желающие
работать, то при децентрализованной эксплуатации своих домашних глава
дома в значительной степени зависит от их добросовестного исполнения
обязанностей и всегда — от их способности к труду. Следовательно, и гос­
подин кое-что должен своим подданным, хотя и не на правовой основе, а
в силу обычая. Прежде всего он должен — и это в его собственных инте­
ресах — обеспечить защиту от внешней опасности и помощь в случае бед­
ствия, кроме того, он должен обходиться с ними «по-человечески» и, глав­
ное, эксплуатировать их на среднем, «обычном» уровне, не выжимая из них
все силы. На почве господства, ориентированного не на денежный доход,
а на покрытие собственных потребностей господина, такое офаничение
эксплуатации, не затрагивающее его интересы, возможно именно потому,
что в силу низкого качественного развития потребностей (хотя потенци­
ально оно безфанично) его притязания лишь количественно отличаются
от нужд подданных. Это «человеческое отношение» необходимо ему и в
позитивном смысле, так как не только прочность его власти, но и ее доход­
ность сильно зависят от образа мыслей и настроений подданных. Согласно
обычаю подданный должен оказывать господину помощь всеми доступ­
ными ему средствами. В экстренных случаях (когда, например, господину
нужно выплатить долг, или обеспечить дочерей приданным, или быть вы­
купленным из плена и т.д.) экономические обязательства подданных ни­
чем не ограничиваются. В обстоятельствах войн и междоусобиц исчезает
офаничение форм личной помощи. Подданный входит в военную свиту как
паж, возчик, оруженосец (так было и в средневековом рыцарском войске, и
в античном тяжеловооруженном войске гоплитов) или как частный полно­
ценный воин своего господина. Последнее, пожалуй, относится и к рим­
ским клиентам, входящим вргесапит — отношение зависимости, по своей
функции, возможно, служебно-ленного типа, которое в любое время мог­
ло быть разорвано. Оно характерно для арендаторов парцелл (coloni) уже в
эпоху фажданских войн
30
и, конечно, в той же мере — для зависимых кре­
стьян землевладельцев и монастырей в Средневековье. Армии фараонов,
восточных царей и крупных землевладельцев на патримониальной основе
также в значительной степени рекрутировались из колонов, снабжавшихся
оружием и питанием из господского хозяйства. Иногда, чаще на морскую
службу, но не только на нее, брали рабов, которые на античном Востоке
имели клеймо собственности господина. В целом зависимый земледелец
выполнял повинности и отработки, подносил почетные дары, уплачивал
сборы, оказывал поддержку господину — с точки зрения права по потреб-
Имеется в виду война Цезаря против Помпея в 49—45 гг. до н.э .
77

Хозяйство и общество. Господство
ности и усмотрению господина, а фактически — по укоренившемуся обы­
чаю. Согласно закону господин мог по собственному желанию отнять у
зависимого его собственность, а право господина распоряжаться людьми
и имуществом, оставшимися после смерти крестьянина, воспринималось
первоначально как естественный обычай. Этот особый вид патриархаль­
ной структуры господства — домашнюю власть, децентрализованную пу­
тем раздачи наделов, а часто и инвентаря сыновьям дома или другим зави­
симым домочадцам, — мы называем патримониальным господством.
Все, что поначалу выглядело случайным и необязательным ограничени­
ем произвола господина, оказалось устойчивым и вросло в патримониаль­
ные отношения благодаря чисто фактическому моменту повторения. Позд­
нее сюда добавилась «освящающая» сила традиции. Помимо повсемест­
ного мощного сопротивления всему непривычному как таковому, играет
свою роль и неодобрение каких-то нововведений домашнего властителя со
стороны его среды, а также его собственная боязнь религиозных властей,
стоящих на страже традиции и отношений пиетета. Кроме того и не в по­
следнюю очередь сказывалось обоснованное опасение господина, что вся­
кое сильное потрясение чувства пиетета неоправданными, вызывающими
ощущение несправедливости нарушениями традиционного распределения
прав и обязанностей плохо отразится на его собственных, особенно эконо­
мических, обстоятельствах, ибо, хотя он всесилен по отношению к отдель­
ному зависимому, он бессилен по отношению ко всем им в совокупности.
В результате практически повсеместно выстроился лабильный в правовом
смысле, однако в реальности весьма устойчивый порядок, который огра­
ничивал свободу произвола и милости господина, связывая их традицией.
Господин мог чувствовать в себе побуждения привести этот традиционный
порядок в форму придворной и служилой организации по образцу совре­
менных фабричных режимов, но если эти последние, как рационально соз­
даваемые образования, служат рациональным целям, то прежний порядок,
напротив, черпал свою обязывающую силу, обращаясь не к будущей цели,
а к тому, что существовало издревле. В утверждаемом порядке, естествен­
но, отсутствовало всякое указание на правовые обязательства господина.
Если же он — либо по причине необозримой обширности переданного
домочадцам имущества, либо ввиду рассредоточенного положения этого
имущества, либо, наконец, из-за беспрерывных политических и военных
трудностей, — оказывался в чрезмерной зависимости от доброй воли тех,
чьим трудом порождалось его благосостояние, мог возникнуть уже право­
вой порядок по типу товарищества, предполагающий весьма сильную от­
ветственность господина за его собственные распоряжения. Такой поря­
док превращает тех, кто ему подчиняется, из просто товарищей по инте­
ресам в правовых товарищей (не обязательно даже в строго юридическом
смысле), укрепляет их понимание общности своих интересов и тем самым
желание и способность добиваться их удовлетворения и ведет к тому, что
78

Патримониализм
совокупность подданных отныне противостоит господину — поначалу от
случая к случаю, а потом и регулярно — как некое закрытое единство. Это
стало следствием как leges («статутов», а не «законов»), которые во време­
на Адриана были изданы именно для императорских доменов, так и «при­
дворного права» Средневековья. При соответствующем развитии пригово­
ры придворного суда с участием тех, кто принадлежит ко двору, становятся
источником аутентичной интерпретации порядка. Из этих приговоров воз­
никает своего рода конституция — не та, что в современном мире служит
производству новых законов и распределению власти между бюрократией
и законодательными органами при целесообразной регламентации обще­
ственных отношений, а та, что является истолкованием традиции как тако­
вой. Не только это развитие, шедшее в разных областях неравномерно, но
уже и более ранние стадии стереотипизации патримониальных отношений
через традицию означали сильное расшатывание чистого патриархализма.
Возникает специфическое властное образование, строго связанное с тра­
дицией, — поместное землевладение, привязывающее господина и зависи­
мого держателя земли друг к другу крепкими узами, которые невозможно
разорвать в одностороннем порядке. Пока что мы не будем прослеживать
дальнейшую судьбу этого основополагающего, распространенного во всем
мире института.
Отношения патримониального господства имели исключительное
влияние в качестве основы политических образований. Как мы увидим да­
лее [с. 112 -115], Египет, по существу, целиком представлял собой едва ли
не единственный в своем роде патримониально управляемый ойкос фара­
она. Управление в Египте всегда сохраняло черты ойкоса, и римлянами эта
страна в основном рассматривалась как огромный императорский домен.
Государство инков и особенно парагвайское государство иезуитов явля­
лись выраженными домохозяиственными структурами с принудительным
трудом. Но территории, управляемые по типу землевладения, всегда об­
разовывали лишь одну часть сферы политической власти князя, послед­
няя включала и другую часть, которая рассматривалась уже не как непо­
средственный княжеский домен, а как область его (князя) исключительно
политического господства. Но ведь и реальная политическая власть вос­
точных султанов, средневековых князей и дальневосточных властителей
группировалась вокруг больших патримониально-хозяйственных доме­
нов, словно вокруг ядра. В последних приведенных случаях данное поли­
тическое образование как целое, в сущности, почти идентично огромному
поместью государя.
Об управлении в этих доменах наглядное представление дают прежде
всего регламенты эпохи Каролингов и, наряду с ними, сохранившиеся
предписания по управлению императорскими доменами в Римской импе­
рии. Переднеазиатские и эллинистические образования господства вклю­
чали огромные области, население которых рассматривалось в качестве
79

Хозяйство и общество. Господство
держателей земли монарха или его личных крепостных, а управлялись эти
области по типу доменов его двором.
Там же, где государь организует свою политическую власть, т.е. свое
недоменное, использующее физическое принуждение господство над вне-
патримониальными областями и людьми (политическими подданными),
в принципе, по типу домашней власти, мы говорим о патримониально-го ­
сударственном образовании. Большинство всех великих континентальных
империй вплоть до начала Нового времени и даже в Новое время несли в
себе довольно сильные патримониальные черты.
Патримониальное управление первоначально было приспособлено к
исключительно личным, преимущественно приватным потребностям хо­
зяйства господина. Получение политического господства, т.е . господства
одного домохозяина над другими, не подчиненными его домашней власти,
означает включение в домашнюю власть различных (с социологической
точки зрения лишь по степени и содержанию, но не по структуре) отноше­
ний господства. Суждение о том, что является содержанием политической
власти, зависит от весьма разнообразных обстоятельств. Оба свои специ­
фически политические, согласно нашим представлениям, полномочия —
военное верховенство и судебную власть — в отношении своих патримони­
ально подданных господин реализует абсолютно безгранично, как состав­
ную часть своего домашнего господства. Напротив, судебная власть вождя
над теми, кто не подчинен его домашней власти, во все эпохи крестьян­
ского деревенского хозяйства представляла собой лишь власть третейского
судьи, и в этом отсутствии самодержавного авторитета, который исполь­
зует средства принуждения, видится наиболее явное отличие «просто» по­
литического господства от домашнего господства. Однако по мере укреп­
ления своих властных позиций судебный суверен, узурпируя полномочия
объявлять кого-либо вне закона, стремится ко все более выраженному го­
сподству, практическое осуществление которого зачастую полностью тож­
дественно принципиально безграничной власти домашнего суда. Особое
политическое военное верховенство над теми, кто не принадлежит к дому
или — в случае родовых междоусобиц — к роду, известно в ранние эпохи
лишь в форме происходившего время от времени обобществления с целью
разбойничьих набегов или для обороны от таковых и обычно предполагало
подчинение некоему избранному ad hoc или явившемуся вождю, структура
господства которого еще будет разъяснена отдельно [с. 184-185, 187-188].
Продолжительное военное руководство политического патримониального
господина перерастет потом в фактическое право объявлять призыв, что
по своим последствиям лишь немногим отличается от патримониальной
воинской обязанности политических подданных по отношению к госпо­
дину. Для самого патримониально управляемого политического образова­
ния, так же как и для патримониального господства, от которого оно отли­
чается лишь количественно, характерно, что почетнейшей обязанностью
80

Патримониализм
подданных по отношению к политическому владыке является прежде всего
его чисто материальное обеспечение. Поначалу оно осуществляется в фор­
ме почетных даров и вспомоществований по особым случаям — в связи
с происходящими время от времени отдельными «обострениями» полити­
ческого действия. Со временем и по мере рационализации политической
власти господина патримониальные обязательства подданных становят­
ся все более объемными, так что в Средневековье зачастую чрезвычайно
трудно выявить, имеют ли эти обязательства своим источником полити­
ческую или патримониальную власть. В классической форме — во всех за­
висящих от натурального хозяйства равнинных государствах Античности
и Средневековья, а также в Азии — обеспечение господина осуществля­
лось таким образом, что удовлетворение потребностей самого господина
и его приближенных в питании, одежде, вооружении и прочих продуктах,
поставляемых в натуральном виде, возлагалось на отдельные территории
области его господства, а двор — там, где он в данный момент располагал­
ся, — обеспечивался местными подданными. Хозяйство, опирающееся на
натуральные повинности, является первичной формой покрытия потреб­
ностей патримониальных политических образований. Эта экономическая
специфика явным образом отражена в дошедших до нас сведениях об от­
личии персидского двора, который тяжко обременял город, где стоял пове­
литель, от эллинского двора, бывшего для горожан источником заработка.
С развитием торговли и денежного хозяйства из прежнего, организован­
ного по типу ойкоса, удовлетворения потребностей патримониального
господина может вырастать монополизм, ориентированный на получение
прибыли. Это в крупных масштабах происходило в Египте, где фараон уже
в раннюю эпоху натурального хозяйства вел собственную торговлю, а во
времена Птолемеев, и особенно римского господства, существовала систе­
ма различных монополий наряду с бесчисленными денежными податями,
которые заступили на место старого литургического организационно-при­
нудительного покрытия потребностей, осуществлявшегося в эпоху преи­
мущественно натурального хозяйства. По мере рационализации финансов
патримониализм незаметно перестраивается и встает на путь рациональ­
ного бюрократического управления с отрегулированной системой денеж­
ных повинностей. Если раньше существовала некоторая свобода, прояв­
лявшаяся в отсутствии регулярного обложения податями как следствия
исключительно патримониальных отношений и в добровольном характере
услуг господину, то с полным развертыванием господской власти и «сво­
бодные» (т.е. не подчиненные патримониальной власти) подданные ока­
зываются обязанными на основе литургических или налоговых повинно­
стей покрывать военные и представительские издержки. Различие между
двумя подходами состоит обычно в более узком и более строгом определе­
нии этих повинностей и в известных правовых гарантиях для «свободных»
(т.е . лишь политических) подданных.
81

Хозяйство и общество. Господство
На какие повинности со стороны своих внепатримониальных, т.е . по ­
литических, подданных может претендовать господин, зависит от его вла­
сти над ними, а следовательно, от престижности его позиции и от эффек­
тивности его аппарата, но все это неизменно глубоко связано с традицией.
Лишь в благоприятных обстоятельствах господин отваживается требовать
введения необычных и новых повинностей, а именно в том случае, если он
имеет войско, которым может распоряжаться независимо от доброй воли
своих подданных.
Войско могло состоять 1. из патримониально подчиняющихся госуда­
рю рабов, слуг и придворных, пребывающих на довольствии у господина,
и колонов. Действительно, уже фараоны и короли Месопотамии, а также
частные патримониальные господа в Античности (например, римские
нобили) и в Средневековье (сеньоры) использовали своих колонов (а на
Востоке — и крепостных с выжженными на теле клеймами) для личного
войска. Между тем колоны, связанные с землей и занятые крестьянским
трудом, мало подходили для использования в качестве постоянно готовой
военной силы. Прежде всего они должны были экономически обеспечи­
вать и себя и господина и обычно не могли быть оторваны от работы, кро­
ме того, чрезмерные притязания (не соответствующие традиции обраще­
ния с ними) могли поколебать их верность, покоящуюся исключительно на
обычае. Поэтому патримониальный господин поддерживает собственную
власть над политическими подданными, опираясь на собранное специаль­
но для этой цели войско, полностью солидарное с ним в своих интересах.
Войско также 2. могло состоять из рабов, совершенно оторванных от
земли. И действительно, после окончательного роспуска в 833 г. специально
созванного для похода и поделенного на племена арабско-теократического
войска, алчность и религиозное рвение которого стали двигателем вели­
ких завоеваний, халифат и большинство восточных монархий, возникших
в результате его распада
31
, столетиями опирались на армии из купленных
рабов. Благодаря покупке и военному обучению турецких рабов, которые,
будучи чужаками, оказывались целиком привязаны к господину, Аббасиды
сумели ликвидировать зависимость от национального призывного войска
с его ослабевшей в мирное время дисциплиной и создать дисциплиниро­
ванную армию. Точно неизвестно, насколько древними являются армии из
негров-рабов, принадлежащие именитым семьям Хеджаса, прежде всего
родам, оспаривавшим друг у друга Мекку. Напротив, точно известно, что
эти солдаты-негры, в противоположность как наемникам, так и вольно­
отпущенникам, тоже бывшим в числе солдат, действительно выполняли
в Мекке свою задачу, т.е . преданно служили господину и его семье, тогда
как остальные при случае играли роль преторианцев, меняя господ и вы­
бирая между несколькими претендентами. Численный состав негритян-
Период с середины IX примерно до середины XI в.
82

Патримониализм
ских войск в конкурирующих семьях зависел от величины доходов, прямо
связанных с объемом землевладений и опосредованно •— с участием семей
в эксплуатации паломников, представлявших собой денежный источник,
который живущие в Мекке роды монополизировали, поделив между собой.
Совсем иначе использовались турецкие рабы Аббасидов и египетская ар­
мия покупных рабов — мамелюки. Их старшинам удалось захватить власть
над своими номинальными хозяевами; хотя официально они оставались —
особенно в Египте — войском рабов, которое пополнялось как за счет их
собственных детей, так и путем покупки новых рабов, они превратились
сначала фактически, затем и юридически в держателей пребенд, в чье рас­
поряжение в конечном счете перешла вся страна — поначалу в качестве за­
лога солдатского довольствия, потом как прямое землевладение; а их эми­
ры безраздельно правили страной, пока не были уничтожены Мухаммедом
Али в 1811 г. в безжалостной кровавой резне32
. Для пополнения армии из
покупных рабов их хозяину требовались значительные наличные капита­
лы, кроме того, добрая воля солдат зависела от денежных выплат, а сле­
довательно, от денежных доходов господина. Напротив, имевшая место в
войсках сельджуков и мамелюков зависимость от налоговых сборов с под­
данных и с земли, наконец, предоставление последней в качестве служилой
земли, жалуемой войску за его службу, и соответственно превращение сол­
дат в землевладельцев — все это способствовало феодализации хозяйства.
Крайняя правовая незащищенность населения, выплачивающего налоги,
от произвола войск, которые получали в качестве залога право налоговых
сборов, могла подорвать денежное обращение, а тем самым денежное хо­
зяйство; и действительно, отсталость и застой в экономическом развитии
на Востоке со времени сельджуков в значительной степени были обуслов­
лены этими обстоятельствами.
3. Османские правители, вплоть до XIV в. опиравшиеся в основном
на анатолийское призывное войско, по той причине, что его дисципли­
ны, как и дисциплины туркменских наемников, недостаточно для боль­
ших европейских завоеваний, перешли (впервые в 1330 г.) к знаменитой
форме призыва детей (dewshirme) покоренных, чуждых по происхождению
и религии народов (болгар, боснийцев, албанцев, греков) для создания но­
вых, профессиональных войск — янычаров (тур. yäni cäri — новое войско).
Мальчиков 10-15-летнего возраста забирали каждые пять лет сначала по
1000 человек, потом больше (в конечном счете норма составила 135 ты­
сяч), в течение пяти лет их муштровали и наставляли в вере (хотя и без
прямого принуждения), а затем определяли в войска. Согласно первона-
32
Мухаммед Али-паша, правитель Египта, пригласил командиров и других руко­
водителей мамелюков в свой дворец по случаю начала войны с Аравией, где они под­
верглись внезапному нападению и были практически все (более 1000 человек) уничто­
жены. Событие получило название «Резня в цитадели».
83

Хозяйство и общество. Господство
чальному правилу им следовало вести безбрачную аскетическую жизнь под
патронатом ордена Бекташи, основатель которого считался их святым за­
ступником, жить в казарме и не участвовать в торговле; они подчинялись
исключительно суду своих офицеров и обладали прочими привилегиями,
имели право на офицерский чин по выслуге лет, на пенсию, во время во­
енного похода получали суточные деньги, а в мирное время, напротив,
располагали доходом из совместно управляемых источников. Значитель­
ные привилегии делали службу янычаров высокопрестижной, поэтому и
турки пытались пристроить туда своих детей. Янычары, со своей стороны,
стремились монополизировать свои позиции, оставив их за собственны­
ми семьями. По этой причине вступление в янычарское войско сначала
было ограничено родственниками, затем — детьми янычаров, а с конца
XVII столетия девширме как явление практически перестало существовать
(последнее, так и не исполненное распоряжение о новом наборе датирует­
ся 1703 г.) . Янычары стали важнейшим инструментом османских завоева­
ний в Европе — от покорения Константинополя до осады Вены
33
. Однако
войско, действовавшее с безоглядной жестокостью и насилием, часто соз­
давало угрозу самому султану, и в 1825 г. фетвой шейх-уль-ислама, соглас­
но которой правоверные должны учиться военной службе, была учреждена
армия, основанная на призыве мусульман, а поднявшие мятеж янычары на
следующий год были уничтожены в кровавой бойне.
4. Использовались также наемники. Правда, это не всегда означало
денежную форму солдатского довольствия. В ранней Античности обнару­
живаются наемники, получавшие вознаграждение преимущественно в на­
туральных продуктах. Однако привлекательней всегда была часть оплаты,
которая производилась в благородном металле, поэтому как в случае с ар­
мией покупных рабов, оплачиваемых из княжеской сокровищницы, так и
в случае с наемниками князь должен был располагать текущими денежны­
ми ресурсами, что обеспечивалось либо благодаря ведению собственной
торговли или сбыту продуктов собственного производства, либо благодаря
взиманию денежных повинностей с подданных при помощи наемников,
которым и шли потом эти деньги. В обоих случаях (особенно в последнем)
должно было наличествовать денежное хозяйство. В государствах Востока,
а с начала Нового времени и на Западе мы обнаруживаем характерное яв­
ление: с развитием денежного хозяйства существенно возрастают шансы
военной монархии во главе с деспотом, опирающимся на наемников. На
Востоке это прямо-таки превращается в национальную форму власти, на
Западе властные позиции синьоров итальянских городов — точно так же,
как в свое время античных тиранов, — и, в значительной степени, «леги­
тимных» монархов также опирались на наемные войска. В силу общности
интересов наемные войска были теснейшим образом связаны со своими
Захват Константинополя османами — 1453 г., безуспешная осада Вены — 1683 г.
84

Патримониализм
господами, что вполне естественно: будучи по происхождению абсолютно
чуждыми княжеским подданным, они не могли, да и не стремились всту­
пать с ними в какие-либо отношения. И действительно, патримониальные
князья, как правило, предпочитали набирать в лейб-гвардию чужеземцев:
от Krethi и Plethi (критян и филистимлян) Давида
34
до швейцарцев на служ­
бе у Бурбонов. Почти всякий радикальный деспотизм покоился на этом
основании.
5. Иногда, создавая свою армию, патримониальный князь опирается
на людей, которые, подобно арендаторам, наделяются земельными участ­
ками^ но вместо хозяйственной службы должны выполнять военную, за что
получают и другие привилегии экономического и иного рода. Войска древ­
невосточных монархов, а именно так называемая военная каста в Египте,
ленные воины в Месопотамии, эллинистические клерухи, а в Новое вре­
мя — казаки, отчасти носили такой характер. Это средство формирования
личной военной власти, конечно, было доступно и патримониальным го­
сподам некняжеского рода и использовалось ими, о чем мы еще упомянем
при разъяснении «плебейских» вариаций феодализма [с. 138-141,145-147].
Эти войска оказывались особенно надежными, если были составлены из
иностранцев, чуждых.окружающей национальной среде и самим своим
существованием обязанных власти господина. Поэтому землей часто на­
делялись чужеземцы, хотя принадлежность к другой нации не была безус­
ловной необходимостью.
6. Общность интересов тех, кто служил князю как профессиональный
воин («солдат»), т.е . обязанного ему слоя, и самого князя была весьма зна­
чительной сама по себе, хотя могла еще усиливаться благодаря особенно­
стям набора войска (как в случае с янычарами) или привилегированному
правовому положению воинов по отношению к подданным. Там же, где
войско рекрутируется не из чужеземцев и не из каст отверженных, а из
подданных (т.е. путем набора), патримониальный князь должен следовать
определенным, довольно общим максимам социального характера. Гос­
подствующие слои, в руках которых находится социальная и экономиче­
ская власть, почти всегда исключены из рекрутского набора в постоянное
войско, либо им предоставляется возможность откупиться, и они регуляр­
но ее используют. Поэтому патримониальный князь в своей военной вла­
сти, как правило, опирается на неимущих или же на непривилегированные
сельские массы. Тем самым он обезоруживает своих возможных конкурен­
тов в борьбе за власть, в то время как войско знати, идет ли речь о вой­
ске городского бюргерства или родового союза свободных общинников,
неизменно делает воинский долг и тем самым воинскую честь привиле­
гией господского слоя. Этому отбору из негативно привилегированных, а
34
В русском переводе Библии — Хелефеи и Фелефеи, скорее всего, телохранители
царя Давида (2 Цар. 8: 18; 15: 18; 20: 7 и 23).
85

Хозяйство и общество. Господство
точнее, из экономически негативно привилегированных слоев обычно со­
путствовали определенные экономические обстоятельства в комбинации
с военно-техническим развитием: с одной стороны, недоступность лиц
определенных профессий и социального положения в силу хозяйственных
причин (невозможность оставить дело), увеличивающаяся по мере возрас­
тания интенсивности и рационализации производства, с другой — уско­
ряющееся с ростом значения военного образования превращение воен­
ного занятия в постоянную профессию. И то и другое при наличии опре­
деленных экономических и социальных предпосылок могло приводить к
формированию сословия профессиональных воинов как сословия знати.
Такого рода примеры являли собой как феодальное войско Средневеко­
вья, так и спартанское войско гоплитов. И то и другое в конечном счете
основывалось на недоступности крестьян, связанной с экономическими
факторами, и на особенностях военной техники, требующей военного
обучения господствующего слоя. Однако формирование патримониально-
княжеского войска, напротив, базировалось на той предпосылке, что как
раз имущие слои — в частности, купеческая и промышленная буржуазия
античных и средневековых городов — в силу экономических обстоятельств
были или становились недоступными для военной службы, а также на том,
что эта недоступность в соединении с техникой войны и политической по­
требностью князя в постоянном войске обусловливала набор солдат на
длительную службу, а не для разовых случайных походов. Мы обнаружива­
ем поэтому, что патримониализм и военная монархия возникают не толь­
ко как следствие чисто политических обстоятельств: увеличения области
господства и возникающей в результате этого необходимости в длительной
защите границ (как в Римской империи), а весьма часто и как следствие
экономических изменений, т.е . растущей рационализации хозяйства, обу­
словливающей профессиональную специализацию и разделение на во­
енных и цивильных подданных, как это было в равной мере свойственно
поздней Античности и тогдашнему патримониальному государству. Одна­
ко экономически и социально привилегированные слои патримониальный
князь также привлекал и использовал в своих интересах: он предоставлял
им возможность замещать открытые исключительно для их представителей
ведущие административные должности в дисциплинированных и обучен­
ных долговременных подразделениях структурированного постоянного
войска — должности, которые тоже предполагали специфическую «про­
фессию», открывающую социальные и экономические перспективы напо­
добие тех, что имело бюрократическое чиновничество. Вместо того чтобы
идти путем военной знати (рыцарского сословия), представители этих сло­
ев восходили по ступеням профессиональной офицерской карьеры, полу­
чая статусные привилегии.
Наконец, решающий критерий для определения того, имеет ли княже­
ское войско патримониальный характер, т.е . является ли исключительно
86

Патримониализм
личным войском князя, которое он может использовать и против соб­
ственных подданных и соплеменников, это прежде всего чисто экономи­
ческий критерий, а именно мера того, насколько экипировка и снабжение
войска осуществляется из запасов князя и за счет его доходов. Чем обиль­
нее эти доходы и запасы, тем жестче держит князь в своих руках войско,
неспособное в этом случае к какому бы то ни было активному действию без
его указаний и в самом своем военном существовании зависящее от него и
его невоенного чиновничьего аппарата, хотя, конечно, между такого рода
чистым патримониальным войском и войском, которое само обеспечивает
себя экипировкой и довольствием, существуют многообразные переход­
ные формы. Наделение землей, как мы увидим [с. 138-146], образует фор­
му переложения бремени обеспечения вооружением и продовольствием
с господина на самих солдат, но тем самым в некоторых обстоятельствах
ведет к заметному ослаблению властных полномочий князя.
Однако политическое господство патримониальных князей практиче­
ски нигде не опирается только на страх перед патримониальной военной
властью. Там же, где это имело место, государь в результате попадал в столь
сильную зависимость от своего войска, что солдаты в случае его смерти,
неудачных войн и в других подобных ситуациях просто разбегались или от­
казывались сражаться, возводили на трон и смещали династии, вынуждая
князей снова и снова завлекать их дарами и обещаниями более высокого
вознаграждения; кроме того, воинов могли переманить на чужую сторо­
ну и т.д., что в Римской империи вследствие милитаризма Северов, а так­
же в ориентальном султанизме было регулярным явлением. Это приводило
к внезапным падениям патримониальных властителей и их столь же не­
ожиданным восстановлениям, к высокой лабильности союзов господства.
Ярче всего это проявилось в судьбах владык классической области патри­
мониальных армий — Передней Азии, которая одновременно была и клас­
сическим средоточием султанизма.
Как правило, однако, политический патримониальный господин был
связан со своими подданными общностью взаимопонимания, которая су­
ществовала независимо от само собой разумеющейся патримониальной
военной власти и покоилась на убеждении в том, что традиционно осущест­
вляющееся господство является легитимным правом господина. «Легитим­
но» индивид — подданный патримониального князя должен, следователь­
но, называться здесь политическим подданным. Его положение отличается
от положения его свободных товарищей по тингу и войску тем, что он обя­
зан в политических целях выполнять налоговую и воинскую повинности.
Отличие статуса политического подданного от положения патримониаль­
ных крепостных крестьян состоит прежде всего в существующей, по мень­
шей мере принципиально, свободе передвижения и проживания, которую
он разделяет со свободными арендаторами, т.е . земельно зависимыми, а не
крепостными крестьянами, а также в том, что его служебные обязанности и
87

Хозяйство и общество. Господство
налоги в принципе являются традиционными, или жестко ограниченными
(как и в случае с арендаторами). Но в отличие от обоих последних — без­
земельных крепостных и свободных арендаторов — он может в той мере,
в какой это вообще допускается действующим порядком, самостоятельно
распоряжаться своим имуществом, в том числе землей; кроме того, соглас­
но всеобщему правилу он может передавать свое имущество по наследству,
вступать в брак без согласия господина и подчиняется праву того или иного
суда, а не помещичьего или домашнего управителя, если не прибегает к
«самопомощи» путем мести (на что имеет полное право, если последняя
не запрещена указом о прекращении междоусобиц в стране). Ибо он об­
ладает правом, а значит, и личной обязанностью ношения оружия, кото­
рая, однако, сочетается с обязанностью служить господину в случае при­
зыва. Вопреки преобладающему значению ленной, а позднее и наемной
армии английские короли навязывали своим политическим подданным
обязанность иметь собственное оружие и собственную экипировку в соот­
ветствии с их имущественным статусом. Для мятежных немецких крестьян
XVI столетия унаследованное собственное оружие еще играло некоторую
роль. Однако эта милиция из политических подданных служила лишь тра­
диционным целям, например, формируя ополчение для защиты страны
(ландвер), а не участвуя в междоусобицах патримониальных князей. Да
и профессиональное или патримониальное княжеское войско, оставаясь
наемным по форме, по существу (если действительно рекрутировалось из
подданных) могло сближаться с отрядами милиции; в некоторых случаях
милиция, состоящая из подданных, приближалась к профессиональному
войску. В битвах Столетней войны наряду с рыцарями сражались и свобод­
ные крестьяне — йомены, а отряды патримониальных князей часто выгля­
дели как нечто среднее между патримониальным войском и ополчением.
Но чем сильнее эти вооруженные силы становились похожими на ополче­
ние и утрачивали сходство с особенным личным войском князя, тем боль­
ше последний ограничивался в возможностях его использования и, более
того, косвенно, в своей политической власти над подданными, так как за­
висел от традиции, нарушение которой ни при каких обстоятельствах не
поддержало бы собранное по призыву войско. Исторически важным по­
этому оказалось то, что английская милиция была иной, чем патримони­
альное войско короля, и основывалась, скорее, на принадлежащем свобод­
ному мужчине праве носить оружие. Именно милиция стала в значитель­
ной мере военным двигателем великой революции, выступившей против
чуждых традиции налоговых притязаний Стюартов, и, наконец, именно о
власти над милицией шли переговоры между Карлом I и победоносным
парламентом (в этом пункте не увенчавшиеся компромиссом).
Налоговые и тягловые повинности подданных, обусловленные полити­
ческим господством, отличались от повинностей арендаторов и крепост­
ных не только более жестким и однозначным ограничением традицией в
88

Патримониализм
количественном смысле, но и своей правовой составляющей. Например,
в Англии trinoda nécessitas, состоявшая в необходимости уплачивать сборы
на 1. крепости, 2. дороги и мосты, 3. войско, обременяла владения свобод­
ных, в отличие от зависимых крестьян. В Южной и Западной Германии
уже в XVIII столетии судебная тягловая повинность отделяется от повин­
ностей, проистекающих из личной зависимости, а после трансформации
крепостного права в право взимания денежной ренты вообще остается
единственной еще существующей личной трудовой повинностью. Бремя,
налагаемое на свободного мужчину, повсюду было связано с традицией,
хотя иногда и нарушало ее вследствие особых распоряжений князя, кото­
рым подчинялись подданные (по их согласию или без оного). Взимаемые
таким образом налоги зачастую сохраняли в своем названии знак их пер­
воначально аномального происхождения (дурные деньги, или malatoltà).
Правда, в тенденции развития патримониального господства как такового
лежит требование столь же безграничного подчинения внепатримониаль-
ных политических подданных власти господина, как если бы речь шла о его
личном домашнем владении и личной домашней власти в рамках патримо­
ниальных отношений господства. Насколько удавалось реализовать такое
подчинение, в основном зависело от состояния власти — как собственной
военной власти господина, так и в первую очередь способа и силы воздей­
ствия определенных религиозных влияний, на чем еще предстоит оста­
новиться в дальнейшем. Крайний случай в этом отношении представляет
собой египетское Новое царство, а также царство Птолемеев, где практи­
чески исчезло различение между царскими колонами и свободными зем­
левладельцами, царскими доменами и другими землями.
Способ, каким патримониальный князь обеспечивает выполнение
подданными их повинностей, наряду с чертами, родственными другим
формам господства, имеет и свои особенности. Прежде всего это литурги­
ческое обеспечение политических и экономических потребностей господи­
на, которое характерно, конечно, не только для патримониального господ­
ства, но, пожалуй, именно в этом случае обрело наивысшую степень разви­
тия. Форма и воздействие его могут варьироваться. Нас сейчас интересуют
формы обобществления подданных, которые сложились на этой основе.
Для господина литургическая организация покрытия потребностей всег­
да означает обеспечение приносимых ему повинностей благодаря созда­
нию ответственных за это гетерономных и часто гетерокефальных союзов.
Подобно тому как род несет ответственность за своих членов, эти союзы
также несут перед господином ответственность за выполнение их членами
своих индивидуальных обязанностей. Например, у англосаксов роды были
древнейшими союзами, на которые опирался господин. Они были обяза­
ны гарантировать послушание своих членов. Наряду с этим солидарная
ответственность общинных товарищей выступала гарантией выполнения
политических и экономических повинностей жителей деревни. Ранее мы
89

Хозяйство и общество. Господство
видели [т. II, с. 33-36], что из этого вытекало наследственное привязы­
вание крестьянина к деревне, благодаря чему право отдельного человека
на участие во владении землей превращалось в обязанность участвовать в
собирании приносимого этой землей урожая, а значит, и в отчислениях в
пользу господина.
Самой радикальной формой литургической организации была пере­
дача такого наследственного привязывания крестьян к их функциям дру­
гим профессиональным союзам, т.е . возложение ответственности за вы­
полнение повинностей и сбор податей на созданные самим господином
либо уже законно существующие цехи, гильдии и иные профессиональные
объединения. В качестве вознаграждения за это (но прежде всего, конеч­
но, в собственных интересах, с целью сохранения способности престации)
господин, как правило, монополизировал соответствующие промыслы в
пользу этих союзов, обязывая каждого подданного и его наследников ста­
новиться их членами. Гарантируемые таким образом обязательства могли
представлять собой отработку в каком-то промысле, скажем, связанном
с поставкой и починкой военного снаряжения, либо другие, например
обычные военные или налоговые, обязательства. Высказывались предпо­
ложения, что и индийские касты хотя бы в некоторой степени имеют такое
же литургическое происхождение, однако это пока нельзя подтвердить на
достаточно обширном материале. Имеются столь же большие сомнения и в
том, что привлечение раннесредневековых цехов к выполнению военных и
других политических или специальных обязанностей и придание им офи­
циального статуса явилось действительно существенным фактором уни­
версального распространении цеховой организации. Ясно, что в первом
случае ведущую роль наряду с расовыми играли магически-религиозные
и сословные различия; во втором — первостепенно важной была свобо­
да объединения. Но ведь и принудительные литургические союзы имели
повсеместное распространение. Именно в условиях патримониального
господства (хотя и не только) такое принуждение влекло за собой тяже­
лые последствия. Именно для него характерно понимание подданного как
существа, созданного для господина и удовлетворения его потребностей,
из чего следует, что смысл существования подданного состоит в той роли,
которую играет его профессиональная хозяйственная деятельность в вы­
полнении соответствующих литургических повинностей в пользу господи­
на. Соответственно организационно-принудительное покрытие потреб­
ностей преобладало, в особенности на Востоке — в Египте и частично в
эллинистических государствах, а затем возобновилось в поздней Римской
империи и Византии. В менее последовательной форме оно, однако, име­
ло место и на Западе, играя значительную роль, например, в истории ан­
глийского управления. Литургические обязательства здесь связывали, как
правило, не человека, а, скорее, его имущество, лишая первого свободы
пользования, особенно землей. Сходство с ориентальными литургиями со-
90

Патримониализм
стоит в этом случае, с одной стороны, в существовании принудительных
союзов с солидарной ответственностью за выполнение повинностей от­
дельными их членами, с другой — в закреплении за ними (по крайней мере
фактическом) монопольного положения. Сюда же относится институт
круговой поруки {frank pledge в Англии) — принудительное коллективное
поручительство соседей за полицейскую и политическую благонадежность
друг друга. Помимо Англии, такие институты имелись в Восточной Азии
(Китай, Япония). В целях обеспечения общественного порядка в Японии
осуществлялась регистрация и разделение соседей на группы из пяти, а в
Китае — из десяти человек, солидарно отвечающих друг за друга. Зачат­
ки такого рода организации существовали в Англии еще в донорманнский
период. Но норманнское правление развернуло широкую работу по фор­
мированию таких принудительных союзов. Появление обвиняемого перед
судом, свидетельствование соседей о его виновности или невиновности (из
этого впоследствии развился институт присяжных), появление «жюри» в
суде и само вынесение приговора, комплектование милиции, исполнение
военных trinoda nécessitas, а позднее и разные другие общественные обя­
занности — все это функции, обеспечиваемые именно принудительными
союзами при солидарной ответственности участников. Такие союзы, хотя
бы отчасти, именно для этого и образовывались, причем за выполнение
указанных функций члены союзов отвечали в основном своим земельным
имуществом. Король наказывал союзы как pro /also iudicio, так и за прочие
прегрешения по отношению к общественным повинностям, находящимся
в сфере коллективной ответственности. Союзы, в свою очередь, имели в
качестве основы личность и имущество своих членов, так что политиче­
ские обременения оказывались неизменно связанными с самым осязае­
мым из человеческих достояний — «землей и почвой» каждого. Благодаря
вышеназванным функциям на основе принудительных литургических со­
юзов возникали коммунальные союзы, а с ними и self-government. Разви­
тие шло в двух направлениях: во-первых, перераспределение возложенных
господином обязанностей становилось внутренним, автономно регули­
руемым делом союза, во-вторых, некоторые обязательства, которые нала­
гались на союзы в целом, но могли быть исполнены только их имущими
членами и исполнялись ими, вследствие влияния, которое этим обеспечи­
валось, превращались в сословные права соответствующих слоев, которые
и монополизировали эти права в свою пользу. Так, например, возник ин­
ститут мировых судей. В остальном же всякое политическое обязательство
в рамках патримониального управления имело естественную тенденцию к
превращению в постоянную фиксированную повинность, обременяющую
каждый конкретный объект имущества — прежде всего земельные участ­
ки, но также мастерские и места торговли — и полностью отделенную от
исполняющей ее личности. Так должно было происходить везде, где кол­
лективные литургические обязательства не связывали наследственно еще
91

Хозяйство и общество. Господство
и личность как таковую, если обремененные ими объекты оставались или
становились отчуждаемыми. Угосподинав общем не оставалось выбора:
чтобы обеспечить исполнение своих требований, он должен был держаться
за то, что видимо и осязаемо, за visible profitable property, как это называлось
в Англии, а это прежде всего земельные участки. Для того чтобы физиче­
ски добраться даже до обязанного ему человека, господину понадобился
бы весьма значительный аппарат принуждения, и из этого-то и возникла
система принудительных союзов, которым предписывалась такая задача.
Но и они, не будучи поддержаны аппаратом принуждения господина, стал­
кивались с теми же трудностями.
Итак, литургическое покрытие потребностей господина в результате
могло выливаться в полярно противоположные формы: в одном случае оно
превращалось в весьма самостоятельное по отношению к господину прав­
ление местной знати, связанное с системой обременении, традиционных
по своему объему и виду и налагаемых на те или иные объекты имущества,
в другом — делало подданных полной личной патримониальной принад­
лежностью господина, наследственно привязывая человека к своему клоч­
ку земли, профессии, цеху, принудительному союзу, причем подданные в
рамках чрезвычайно подвижных границ, определявшихся в конечном сче­
те исключительно их способностью выполнять принудительные повинно­
сти, целиком отдавались на произвол господина. Чем более совершенной в
техническом отношении оказывалась патримониальная власть господина,
и прежде всего чем сильнее была его патримониальная военная власть, ко­
торую он при случае мог направить и против своих политических поддан­
ных, тем прочнее укоренялась вторая из названных форм — тотальное под­
чинение. Преобладали, конечно, промежуточные случаи, помещавшиеся
между этими двумя полюсами. О роли и форме военной власти господина,
т.е . о патримониальном войске, мы уже говорили [с. 82-87]. Однако то, ка­
ким образом и в каком объеме господин мог обременять своих подданных,
как это обеспечивалось технически, зависело не только от его войска, но и
от формы и степени развития бюрократического аппарата принуждения,
находившегося в его распоряжении. В любом случае было невозможно и —
если господин стремился оптимизировать свою личную власть — нецеле­
сообразно требовать, чтобы все обязательства подданных по отношению
к господину принимали форму литургической коллективной ответствен­
ности. При любых обстоятельствах он не мог обойтись без чиновничества.
Уже большие доменные образования князя, которые в простейшем
случае охватывают его собственное господское домовладение с комплек­
сом земельных владений придворных и долгосрочно прикрепленных к по­
следним крестьянских хозяйств, требуют организованного управления, а
следовательно, по мере роста управляемой территории, все более целесо­
образного распределения функций, и тем более — распределенного поли­
тического управления. Таким образом возникают патримониальные долж-
92

Патримониализм
ности. Примерно одинаковый состав коронных должностей, вытекающих
из потребностей домашнего управления, обнаруживается по всему миру;
наряду с домашним священником и иногда лейб-медиком прежде всего
встречаем руководителей экономических ветвей управления: это смотри­
тель продуктовых запасов и кухни (Truchseß), смотритель винного погреба
(Kellermeister, Mundschenk), смотритель конюшен (Marschall, Connétable =
= cornes stabuli — отвечающий за стойла), смотритель над челядью и вас­
салами (Hausmeier), смотритель тягловых повинностей (Fronvogt), гарде­
роба и вооружения (Intendant), управляющий сокровищницей и доходами
(Kämmerer), смотритель за безупречным ходом всего придворного управ­
ления (Seneschall). А то, на какие еще функции могут дифференцироваться
потребности домашнего управления, можно наблюдать и теперь на при­
мере двора старой Турции, где это представлено в особенно гротескном
виде
35
. Все, что выходило за пределы непосредственных забот домохозяй­
ства, преимущественно вводилось в состав той отрасли домашнего управ­
ления, которой данный предмет управления оказывался наиболее близок.
Так, например, управление конным войском передавалось конюшему
(маршалу). Всем чиновникам наряду с реальным управлением надлежало
лично обслуживать и представлять господина, при этом, в отличие от бю­
рократического управления, профессиональная отраслевая специализация
отсутствовала. Как бюрократические, так и патримониальные чиновники
постепенно отделялись от подчиненных в особое сословие. Sordida munera
и opera servilia как виды повинностей для зависимых и крепостных повсюду
в поздней Античности и Средневековье отличались от более высоких при­
дворных, административно-должностных обязанностей и литургий, кото­
рые доставались министериалам, а позднее, по крайней мере на службе у
больших господ, стали считаться весьма почетными и для свободных граж­
дан.
Господин, правда, поначалу рекрутирует своих чиновников в первую
очередь из рабов, крепостных и лично зависимых, послушных его персо­
нальной домашней власти, ибо уверен в их безусловном подчинении. Од­
нако политическое управление очень редко ограничивается лишь этими
персонами. Не только неодобрение подданных, наблюдающих, как повы­
шается ранг несвободных и усиливается их власть над всеми остальными,
но и прямое тяготение и привязанность к допатримониальным формам
управления принуждали политических властителей почти повсеместно
к внепатримониальному рекрутированию чиновничества. В то же время
служба у властителя предлагала свободным людям столь существенные
преимущества, что можно было смириться с неизбежным поначалу требо-
35
После революции младотурок в 1909 г. выяснилось, что при дворе последнего
султана числилось более 3000 придворных, среди которых были «ответственный за ков­
рики для молитвы», «руководитель изготовления кофе» и др.
93

Хозяйство и общество. Господство
ванием выражения покорности личной власти господина. И в самом деле,
там, где только возможно, господин старался привести чиновника внепа-
тримониального происхождения в то же самое состояние личной зависи­
мости, в котором находились чиновники, рекрутированные из несвобод­
ных. На протяжении всего Средневековья в политических образованиях со
специфически патримониальной структурой чиновники становились как
бы домочадцами властителей (что имело место, как подтвердил мне лучший
специалист в этом вопросе, в Анжуйском патримониальном государстве в
Южной Италии). Свободный человек, становившийся министериалом в
Германии, передавал свое землевладение господину и принимал обратно,
соответствующим образом увеличившееся, как служебное поместье. По­
сле проведения широких исследований, посвященных истокам слоя ми-
нистериалов, их происхождение из несвободных уже не вызывает сомне­
ния. Однако твердо установлено и то, что свой специфический сословный
характер этот слой обрел именно благодаря массовому вступлению в него
свободных людей, ведущих рыцарский образ жизни. Повсеместно на Запа­
де, и ранее всего в Англии, министериалы растворяются в слое рыцарства
как его равноправная составляющая. В практическом смысле это означало
глубокую стереотипизацию их положения, а следовательно, жесткое огра­
ничение притязаний со стороны их господина, ведь само собой возникало
понимание, что последний может требовать от них лишь сословно-конвен -
циональной, рыцарской службы (и никакой иной) и что его обращение с
ними может протекать лишь в формах рыцарских сословных конвенций.
Положение министериалов продолжало стереотипизироваться в том
случае, когда господин выпускал служебные уставы и таким образом соз­
давал служебное право, которое сплачивало их по отношению к нему в ка­
честве правовых товарищей, как это происходило со служебным правом
в Средневековье. В результате товарищи монополизировали должности,
устанавливали жесткие правила, в первую очередь требующие их согласия
на прием чужаков в союз министериалов, фиксировали услуги и пошлины
и в любом отношении выступали как сословно закрытый союз, с которым
господин должен был заключать соглашение. Господин уже не мог лишить
министериала его служебного лена без соответствующего вердикта, выно­
симого на Западе судом, составленным из ленников и признавшим мини­
стериала виновным перед господином. Наконец, своей вершины чиновни­
чья власть достигала, когда чиновники или какая-то их часть (например,
высшие сановники двора) требовали, чтобы господин нанимал высших
должностных лиц лишь по их предложению или на основе их заключе­
ний. Время от времени делались попытки реализовать такие требования.
Правда, практически во всех случаях, когда господину при отборе высших
чиновников действительно с успехом навязывались рекомендации совет­
ников, советники эти были не чиновниками (и тем более не министериа-
лами), а членами «совета» владельцев крупнейших ленов, местной знати, в
94

Патримониализм
первую очередь представителей сословий. Но если в классической китай­
ской традиции идеальный император назначает своим первым министром
наиболее дельного человека в результате опроса самых важных придвор­
ных, то все-таки остается неясным, подразумеваются ли здесь аристокра­
тия и вассалы или же речь идет о чиновниках. Английские бароны, кото­
рые в Средневековье много раз выдвигали такие требования, лишь в малой
своей части были чиновниками и не говорили от лица последних.
Чтобы избежать сословной монополизации должностей и стереоти-
пизации управленческих полномочий, господин пытался, где это было
возможно, назначать чиновниками либо своих крепостных и зависимых,
либо, напротив, абсолютно чужих для страны людей, само существова­
ние которых зависело от господина. Чем дальше заходит стереотипизация
должностей и служебных обязанностей, тем более вероятны (при возник­
новении новых задач и одновременно создании под них новых должностей)
попытки господина освободиться от этих монополий. И действительно,
при каждом удобном случае они предпринимаются и в некоторых обстоя­
тельствах удаются. При этом господин, конечно же, всегда наталкивается
на ожесточенное сопротивление домашних претендентов на должности,
а в некоторых обстоятельствах — и на сопротивление подданных. О том,
как местная знать борется за монополию над местными должностями, речь
пойдет позднее [с. 122-126]. Но повсюду, где господин создает типичные и
доходные должности, он сталкивается с попытками монополизировать их
в пользу определенного слоя, и вопрос о том, в какой мере ему удается не
поддаваться мощному давлению этих интересов, и есть вопрос власти.
Монополистическое правовое товарищество служилых людей, а благо­
даря ему и товарищеская связь господина со своими вассалами были из­
вестны преимущественно в западном праве. Однако следы такого право­
вого порядка обнаруживаются повсюду. И в Японии (согласно Ратгену)
объединение даймё с его свободными вассалами или министериалами
(самураями) — «han» (= «ограда») считалось обладателем принадлежащих
господину и используемых им властных прав. Правда, нигде (по причинам,
названным ранее [т. III, с. 118—120, см. также с . 153-156 настоящего тома])
формирование товарищеского права не носило столь целостный и после­
довательный характер, как на Западе.
Стереотипизация и монополистическая апроприация должностных
полномочий их обладателями как правовыми товарищами создает сослов­
ный тип патримониализма.
Монополия министериалов на придворные должности являет собой
пример придворно-служебной пребенды; монополия английских адвока­
тов (bar) на места судей (bench) — пример из сферы политических долж­
ностей. Наконец, в церковном управлении возникли монополии улемов на
должности кади, муфтиев и имамов, а на Западе — еще и многочисленные
монополии лиц с таким же образованием на церковные пребенды. Но если
95

Хозяйство и общество. Господство
на Западе стереотипизация должностных позиций министериалов одно­
временно формировала довольно жесткое сословное товарищеское право
отдельного лица на предоставленную именно ему должность, то для Восто­
ка это было характерно в гораздо меньшей степени. Структура должностей
здесь также была сильно стереотипизирована, но обладатель должности
мог быть легко от нее отстранен; как мы увидим [с. 108-109], причиной
тому было отсутствие определенных имевшихся на Западе сословных пред­
посылок и иной характер военной власти восточного правителя, обуслов­
ленный отчасти политически, отчасти экономически.
По мере продолжающегося разделения функций и рационализации
(а именно: с возрастанием роли письменной документации и формирова­
нием упорядоченной череды инстанций) патримониальное чиновничество
могло принимать бюрократические черты. Однако по своему социологи­
ческому существу подлинно патримониальная должность отличается от
бюрократической тем сильнее, чем отчетливее выражен тип каждой из них.
В патримониальной должности отсутствует прежде всего бюрократи­
ческое разделение приватной и должностной сфер. Даже политическое
управление считается исключительно личным делом господина, а поли­
тическая власть и ее исполнение, осуществляемое путем налогов и сбо­
ров, — составной частью его личного имущества. Поэтому способ реализа­
ции политической власти остается делом свободной воли господина, пока
действующая повсюду священная традиция не наложит на него более или
менее жесткие либо, наоборот, мягкие ограничения. Вне функциональных
рамок, стереотипизированных самой традицией, т.е. во всех собственно
политических вопросах, причиной и основанием разграничения компе­
тенций чиновников является сиюминутное личное желание господина.
Эти компетенции (если здесь вообще допустимо использование такого
специфически бюрократического понятия) поначалу весьма размыты.
Само собой разумеется, что должность предполагает какую-то содержа­
тельную цель и задачу, однако отграничение последней от задач других чи­
новников часто оказывается очень неопределенным. Поначалу, правда, это
было характерно вообще для большинства носителей прав господства, а
не только для патримониальных чиновников. Лишь конкурирующие права
господства создавали на первых порах стереотипические разграничения и
тем самым какое-то подобие устойчивых компетенций. Но в любом случае
применительно к патримониальным чиновникам это вытекало из понима­
ния должности кгкличного права чиновника, а не было, как в бюрократиче­
ском государстве, следствием предметных разграничений, т.е . предметной
специализации, и наряду с ней стремления к созданию правовых гарантий
для подданных. Так что прежде всего именно конкурирующие экономиче­
ские интересы чиновников создают эти сходные с компетенциями жесткие
разграничения должностных полномочий. Если священная традиция не
требовала от господина или его слуг определенных должностных действий,
96

Патримониализм
последние становились предметом их свободного желания, что позволяло
им брать плату за каждый случай их деятельного участия по меняющим­
ся раз от разу либо по типовым тарифам. Распределение этих источников
поступлений становится тогда определяющим мотивом постепенно фор­
мирующегося разграничения должностных полномочий, которое первона­
чально в отношении политических целей в патримониальном государстве
почти отсутствовало. В интересах получения гонораров английские адво­
каты добились назначения судей исключительно из их адвокатской среды
и назначения на собственно адвокатские должности лиц исключительно
из числа их собственных, ими подготовленных учеников, в результате чего
из юридической практики оказались вытеснены выпускники университе­
тов, сведущие в римском праве, а вместе с ними — в отличие от континен­
тальных стран — и само это право. Ради доходных интересов светские суды
боролись с судами церковными, суды common law — с канцлерскими суда­
ми, три большие судебные палаты (Exchequer, Common Pleas, Court of King's
Bench) — друг с другом и со всеми местными судебными органами. Дале­
ко не всегда прежде всего рациональные соображения дела (и никогда —
только они), а чаще компромиссы в борьбе за судебные сборы определяли
правомочность в принятии решений; когда дело касалось одного и того же
вопроса, она нередко становилась предметом конкуренции, в ходе которой
суды, используя всевозможные приманки (особенно удобные процессуаль­
ные фикции, более дешевые тарифы и т.д.), боролись за благосклонность
публики, нуждающейся в правовом решении.
Это, однако, уже состояние, которое характерно для весьма зрелого
развития, выражающегося в стереотипизации и устойчивости должностей,
и которое лишь постепенно формировалось в больших и стабильных по­
литических образованиях. Вначале же были чиновники «по случаю», их
полномочия очерчивались применительно к данной конкретной задаче, а
отбор осуществлялся на основе личного доверия, а не деловой квалифика­
ции. Там, где управление большими политическими образованиями было
организовано патримониально — например, в Ассирии в период ее наи­
большей экспансии, — всякая попытка прояснения компетенций раство­
ряется в безмерном потоке официальных титулов, в основном с произволь­
но понимаемым смыслом. При встраивании политических целей в чисто
экономические первые предстают в виде, так сказать, побочных задач, ко­
торые реализуются лишь по мере надобности и возможности; политиче­
ское управление здесь — управление «по случаю», и заняться им господин
чаще всего доверяет тому, кто кажется ему достаточно квалифицирован­
ным в данном конкретном случае и прежде всего лично ему близок, т.е .,
как правило, придворному чиновнику или участнику застолья. Ведь аб­
солютно свободный произвол, личная милость или немилость господина
не только фактически (что, конечно, происходит повсюду), но и теорети­
чески являются последним мерилом всего, и даже отношений подданных
97

Хозяйство и общество. Господство
и чиновников. Эти последние — при условии верности традиции и инте­
ресам господина, стремящегося сохранить покорность и продуктивность
подданных, — имеют право на все, что могут, поскольку жесткие обяза­
тельные нормы и регламенты бюрократического управления отсутствуют.
«Ручному управлению» подлежат не только возникающие время от време­
ни необычные или содержательно важные задачи; оно характерно для всей
сферы власти господина, не ограниченной жесткими правами отдельных
лиц. Так что деятельность чиновников протекает в двух, зачастую не со­
прикасающихся друг с другом областях: там, где она идет в твердо заданном
направлении благодаря обязывающей священной традиции или фиксиро­
ванным правам отдельных лиц, и там, где царит личная воля господина. По­
этому чиновник иногда оказывается в конфликтной ситуации. Нарушение
древних обычаев будет кощунством в отношении потенциально опасных
сил, неисполнение же приказа господина — это кощунственный вызов его
власти, и нарушителю остается уповать, по английской терминологии, на
«misericordia» господина — его ничем не ограниченное право на воздаяние.
Могущество господина и традиция повсюду ведут непримиримые споры
Даже там, где в рамках устойчивых административных границ давно су­
ществуют типичные политические полномочия (например, у английского
шерифа норманнской эпохи), господин исключительно по собственному
произволу приостанавливает их, ограничивает или изменяет.
Положение патримониального чиновника, следовательно, в отличие от
бюрократа, в целом есть результат его чисто личного отношения подчинен­
ности господину, а его отношение к подданным — лишь внешняя сторона
его связи с господином. Даже там, где политический чиновник персональ­
но не принадлежит двору, господин требует от него безграничного долж­
ностного подчинения. Служебная верность патримониального чиновни­
ка — это не лояльность по отношению к делу, определяемая правилами,
объемом и содержанием решаемых задач, а верность слуги, направленная
исключительно лично на господина и являющаяся составной частью его
принципиально универсального долга пиетета и верности. В германских
империях король в случае неповиновения грозит немилостью, ослепле­
нием и смертью даже свободным чиновникам. В силу своей персональ­
ной подчиненности господину чиновник принимает на себя и часть его
достоинства. Только королевскому чиновнику, независимо от сословия,
в германской империи полагался повышенный вергельд; не свободный
народный судья, а зависимый придворный чиновник, даже будучи несво­
бодным, всюду с легкостью возвышался над свободными подданными. Все
подпадающие под наше понятие «регламент» служебные порядки, как и
вообще все общественные порядки патримониально управляемого госу­
дарства, в конечном счете представляют собой, следовательно, систему ис­
ключительно субъективных персональных прав и привилегий, восходящих
к пожалованию и милости господина. Объективный порядок и направлен-
98

Патримониализм
ная на безличные цели предметность бюрократической жизни государства
отсутствуют. Должность и публичная власть реализуются ради господина, с
одной стороны, и ради пожалованного должностью чиновника — с другой,
но не ради дела как такового.
Первоначально патримониальные чиновники, как и всякий, кто при­
надлежал к дому, получали свое типичное материальное обеспечение с гос­
подского стола и из господских кладовых. Поэтому застольная общность
как изначальная составляющая домашней общности приобрела глубокое
символическое значение и вышла далеко за пределы своей автохтонной об­
ласти, что нас уже не интересует. По крайней мере патримониальные чи­
новники, особенно высшие чины, повсеместно и весьма долго сохраняли
право на трапезу за столом господина в случае их присутствия при дворе,
даже когда это давно уже перестало играть решающую роль в их содержа­
нии.
Всякое выбывание чиновников из этой интимной общности означает,
естественно, некоторое ослабление непосредственной власти господина.
Господин, правда, мог решить вопрос об экономическом вознаграждении
чиновника исключительно по своему усмотрению и произволу, поставив
его в весьма затруднительное положение. Однако при наличии обширного
чиновничьего аппарата это было невыполнимо, да и нарушать таким об­
разом однажды установившиеся правила становилось опасным. Поэтому
из снабжения внутри домохозяйства очень рано сформировалась практика
наделения патримониальных чиновников, имевших собственный домаш­
ний очаг, пребендами или ленами. Рассмотрим сначала пребенду. Этот важ­
ный институт, который, как правило, одновременно предполагает призна­
ние твердого права на должность, т.е . апроприацию должности, в разных
местах имел разные судьбы. Первоначально (в Египте, Ассирии, Китае)
он, бесспорно, представлял собой пожизненное натуральное обеспечение
из погребов и кладовых господина (короля или бога). К примеру, с пре­
кращением общего столования храмовых жрецов на Древнем Востоке воз­
никло натуральное обеспечение из храмовых кладовых. Эта натуроплата
позднее стала отчуждаемой и делимой (например, появилась возможность
получения части ее в определенные дни каждого месяца), а также предме­
том торговли, т.е . превратилась в своего рода натурально-хозяйственную
предтечу современной государственно-долговой ренты. Этот тип пребен­
ды мы назовем натуральной пребендой. Другой тип — пребенда сборов',
здесь предполагается определенное вознаграждение, которое господин или
его представитель ожидает получить за осуществление официальных дей­
ствий, что еще больше отдаляет чиновника от домашнего хозяйства гос­
подина, поскольку такие пребенды основываются на доходах, имеющих
внепатримониальное происхождение. Последний вид пребенды уже в Ан­
тичности становится предметом чисто делового использования. Большая
часть жреческих мест, которые имели характер должности, а не относились
99

Хозяйство и общество. Господство
к свободным профессиям и не наследовались внутри рода, замещалась в
античном полисе на основе аукционов. Насколько широко была развита
фактическая торговля пребендами в Египте и на античном Востоке, оста­
ется пока неизвестным. Но господствующее представление о должности
как «кормлении» показывает, что и там развитие шло сходным образом.
Наконец, пребенда могла существовать (и это сближает ее с леном) в виде
земельной пребенды, состоящей в предоставлении для личного пользова­
ния служебной земли, что означало еще более ощутимое смещение пози­
ции пребендария в сторону большей самостоятельности по отношению к
господину. Далеко не всегда чиновники и члены княжеской свиты радова­
лись своему исключению из застольной общности, ибо на них взвалива­
лось бремя собственного хозяйства и собственного экономического риска.
И все же сильнее было стремление заводить семьи и становиться самостоя­
тельными. Господин же, со своей стороны, чувствовал необходимость ос­
вободить собственное хозяйство с его колеблющимися от года к году дохо­
дами от роста числа членов застолья, ведущего к чудовищному и неконтро­
лируемому увеличению расходов. Однако было ясно, что такое изменение
статуса светского чиновника с семьей побуждало его не удовлетворяться
пожизненной апроприацией пребенды, а стремиться, к ее наследственной
апроприации. Поскольку она происходила в форме ленного пожалования,
мы рассмотрим это в другом контексте [с. 141 -143,146-154]. На почве пре­
бенды данный процесс разворачивается преимущественно в первые эпохи
патримониально-бюрократического современного государства. Это про­
исходит во всем тогдашнем мире, но масштабнее всего проявляется при
папской курии, во Франции и в меньшей степени (из-за меньшего числа
чиновников) в Англии. При этом практикуются преимущественно пребен­
ды сборов, когда лично доверенное лицо или любимчик господина полу­
чает разрешение назначить своего более или менее пролетаризированно­
го представителя, чтобы тот выполнял реальную работу, или передать ее
претендентам за твердую арендную либо единовременную плату. Пребенда
тогда превращалась в патримониальное владение арендатора или покупа­
теля, и существовало множество способов сделать его отчуждаемым и на­
следуемым. Например, чиновник за отступные отказывался от своей пре­
бенды в пользу претендента и, поскольку она арендована или куплена за
деньги, оставлял за собой право предложить заменяющее его лицо госпо­
дину. Или чиновнический орган как целое (например, судебная коллегия)
брал на себя право такого предложения и регулировал, исходя из общих
интересов коллег, условия передачи. Но, естественно, игосподин,который
жаловал пребенды, причем изначально отнюдь не в пожизненное пользо­
вание, тоже хотел что-то иметь от переуступки и пытался, со своей сторо­
ны, установить для таких случаев какие-то правила. Результаты выгляде­
ли по-разному. Для курии, как и для князей, торговля должностями, т.е .
капитализация возможностей получения дохода путем массового создания
100

Патримониолизм
пребенд сборов как синекур, оказалась весьма важной в смысле покрытия
их чрезвычайных потребностей. В Церковном государстве состояния «не­
потов» в значительной мере имели своим источником эксплуатацию пре­
бенд сборов. Во Франции фактическое наследование пребенд и торговля
ими охватили, начиная с парламентов как высших судебных органов, все
отряды чиновничества — от финансового и административного до prévôts
и baillis. Уходящие в отставку чиновники продавали свои должности пре­
емникам. Наследники умершего чиновника претендовали на право насле­
дования его должности (survivance), поскольку должностные полномочия
стали имущественным объектом. В 1567 г., после многих тщетных попыток
ликвидировать эту практику, королевская касса начала сама финансово
участвовать в сделках, получая долю от суммы, уплачиваемой преемником
(droit de résignation). В 1604 г. все это было приведено в систему, которая
стала называться «полетта» по имени ее изобретателя Шарля Поле. Право
наследования должностей (survivance) получает официальное признание,
право же на сложение должности и полномочий, или право на отставку
(droit de résignation), существенно редуцируется, и чиновнику приходится
выплачивать одну целую и две трети процента от покупной цены долж­
ности в пользу короны, а взимание этого сбора, в свою очередь, ежегодно
сдается королем в аренду (сначала — тому же Поле). Возрастающие шансы
на получение чиновниками разного рода сборов обусловливали рост цен
на пребенды и, соответственно, рост доходов арендатора и короны. Одна­
ко следствием такой апроприации должностей стала фактическая несменя­
емость ряда чиновников (прежде всего — членов парламентов). Ведь чтобы
сместить чиновника, ему нужно было вернуть покупную цену должности,
а на это корона шла с трудом. Только революция отменила 4 августа 1789 г.
апроприацию должностей, за что пришлось выплатить в качестве компен­
саций больше трехсот миллионов ливров. Король же против парламентов
был бессилен: если он хотел навязать свою волю, чиновники в самом край­
нем случае могли остановить его путем всеобщей забастовки — массовой
отставки, которая вынудила бы его выплатить полную покупную стоимость
всех пребенд, — что они регулярно и делали вплоть до революции.
Апроприированные пребенды стали одним из важнейших оснований
столь значимого во Франции noblesse de robe — сословной группы, из кото­
рой выходили вожди tiers état в его борьбе против короля, землевладельче­
ской и придворной аристократии.
Наделение христианского духовенства в Средневековье земельными
пребендами и пребендами сборов в основе своей проводилось таким же
образом. Первоначально, после того как вообще возникла необходимость
экономического обеспечения церковных должностей по типу некой про­
фессии, их снабжение осуществлялось из пожертвований общины при аб­
солютной личной зависимости клира от епископа, который распоряжался
этими средствами. В древней церкви, выраставшей на почве городов —
101

Хозяйство и общество. Господство
тогдашних носителей христианства, это было нормальной практикой; если
отвлечься от некоторых других особенностей, церковь являла собой патри­
архально извращенную бюрократию. На Западе городской характер рели­
гии исчез, христианство распространялось на сельскую равнину, где гос­
подствовало натуральное хозяйство. На севере епископы иногда даже не
имели городских резиденций. Церкви в значительной части становятся
«собственными церквями», будучи в собственности крестьянской общины
либо землевладельца, а духовенство нередко — зависимыми лицами по­
следнего. Предоставление светскими собственниками «своим» церквям
фиксированных рент или пасторских земельных наделов приводило к
тому, что собственники начинали претендовать на право назначения и
даже смещения священников, а это, естественно, означало существенное
ослабление власти епископа и, кроме того, вызывало резкий спад религи­
озного интереса у самого духовенства. Уже во Франкском королевстве епи­
скопы вводили (чаще всего безуспешно) формы совместной жизни, чтобы
предотвратить превращение в пребендариев хотя бы орденского духовен­
ства. Монастырские реформации должны были снова и снова сражаться за
сохранение монастырского коммунизма, дабы не допустить типичного для
ориентальной церкви превращения монахов в пребендариев, зачастую жи­
вущих вне монастыря, а самих монастырей — в хозяйства по обслужива­
нию аристократии. Однако епископы не могли воспрепятствовать преоб­
разованию церковных должностей в пребенды. Северные епархии, осо­
бенно те, где резиденции действительно находились в городах, в отличие от
юга, где каждый из многочисленных городов имел своего епископа, были
на самом деле огромными и поэтому нуждались в разделении. Возникнове­
ние собственных церквей с их особенными источниками доходов препят­
ствовало епископскому должностному управлению средствами на их со­
держание, хотя и предпринимались попытки постепенного введения кано­
нического управления. С появлением приходов возникали и пребенды.
Лишь некоторые из них жаловались епископами. В западной области мис­
сионерства пребенды были обязаны своим существованием и имуществом
властительным светским жертвователям, стремившимся фактически удер­
жать в своих руках земельные владения. То же касается и положения епи­
скопов: несмотря на формальный приоритет папской власти, их назначе­
ние сначала происходило почти по воле светских властителей, которые
принадлежали церкви и одновременно управляли ею, а епископы станови­
лись доверенными лицами властителей, наделенными политическими
правами. Развитие церковной иерархии соскальзывает на путь децентра­
лизации, церковные чиновники переходят под патронаж и в подчинение
светским господам и начинают превращаться в домашних священников —
пребендариев князей и членов их феодальной свиты. Но не только фео­
дальные князья благоволили к владеющим грамотой клирикам, которые,
будучи свободными от семейных уз, представляли собой дешевую и квали-
102

Патримониализм
фицированную рабочую силу, в чьи руки можно было передать исполнение
должности, не опасаясь наследственной апроприации. Так, управление за­
морскими владениями Венеции находилось в руках церквей и монастырей
вплоть до спора об инвеституре, обозначившего собой возникновение го­
родской бюрократии, ибо теперь, по причине разделения государства и
церкви, были отменены присяга на верность для духовенства, а также вы­
движение на выборы, контроль выборов, подтверждение выборов еписко­
пов и инвеститура со стороны дожей. Вплоть до этого момента церкви и
монастыри либо напрямую арендовали колонии и управляли ими, либо
образовывали фактический центр поселения и функционировали внутри
него как третейский суд, а вовне — как представители колониальных инте­
ресов. В Германии управление салических императоров и их властные по­
зиции основывались преимущественно на распоряжении церковным иму­
ществом и — в особой степени — на подчинении епископов. Известная
реакция пап в григорианский период была направлена именно против та­
кого использования церковных пребенд в светских целях
36
. Их успех был
значительным, хотя и в крайне узких границах. Папы получали в свое рас­
поряжение все большее число вакантных должностей; этот процесс достиг
кульминации в началеXIVстолетия. Тогда именно пребенды превратились
в один из объектов, вокруг которого развернулся «культуркампф» XIV-
XV вв. Церковные пребенды являли собой основу всех тех благ, которые в
Средневековье вообще служили целям «духовной культуры». В период
позднего Средневековья, вплоть до Реформации и Контрреформации, они
были материальным базисом существования именно того класса, который
тогда воплощал в себе носителя культуры. Благодаря тому, что папы пере­
давали пребенды в распоряжение университетов и, кроме того, в массовом
порядке жаловали своим любимцам, в особенности ученым, освобождая
их при этом от необходимости личного исполнения должностей, была за­
ложена основа для формирования специфического слоя средневековых
интеллектуалов, которые наряду с монахами сделали значительный вклад в
сохранение и развитие научной деятельности. В то же время из-за полного
игнорирования национальных различий при распределении пребенд воз­
никло ожесточенное националистическое сопротивление Риму со стороны
интеллектуалов, в первую очередь северных стран, которое придало мощ­
ный импульс концилиаристскому движению. Вопреки каноническим за­
претам короли и бароны снова и снова захватывали церковные пребенды.
Начиная с XIII столетия то же самое в еще больших масштабах осуществля­
ют и английские короли. Цель состояла прежде всего в том, чтобы обеспе­
чить канцелярии дешевой и надежной рабочей силой, сведя на нет зависи­
мость от министериалов, работа которых была связана с наследственной
36
Имеется в виду противостояние папства и светской власти в так называемом
споре об инвеституре (см. Инвеститура в глоссарии) в XI в.
103

Хозяйство и общество. Господство
апроприацией служебной земли, стереотипизирована и не удовлетворяла
потребностям рационального централизованного управления. Безбрач­
ный клирик, не стремившийся к наследственной апроприации пребенды,
обходился дешевле чиновника, вынужденного обеспечивать семью. Благо­
даря власти над церковью, приобретавшей для него вполне материальный
смысл, король жаловал клирикам, в массовом порядке замещающим чи­
новников старого типа (о чем еще и теперь напоминает название профес­
сионального чиновника — «клерк»), специальные пособия (corrodia) за
счет церковного имущества. Власть влиятельных баронов вела к концен­
трации в их руках управления многочисленными собственными или вы­
требованными у короля пребендами, которые стали предметом обширной
торговли (brocage). Из-за этого в эпоху концилиаризма возникают разноо­
бразные изменчивые фронты между курией, королем и баронами, основ­
ными участниками этой борьбы за пребенды. То король и парламент в по­
пытке монополизировать пребенды в руках местных управляющих и пре­
тендентов противостоят папе, то король и папа находят взаимопонимание
и общую выгоду в ущерб местным интересам. Однако папы оставляют в
неприкосновенности пребендаризацию церковных должностей как тако­
вых. Даже тридентистская реформа
37
не смогла пошатнуть пребендариза­
цию массы церковных мест, прежде всего это касалось обычных приход­
ских священников, обретших свое офаниченное, но осязаемое «право на
должность». Оно особенно укрепляется в Новое время в связи с секуляри­
зацией и перенесением экономического бремени содержания церкви и ее
чиновников на государственный бюджет. Лишь «культуркампфы» и в еще
большей степени разделение церкви и государства дали иерархической
церковной власти возможность и повод на практике реализовать стремле­
ние к устранению во всем мире права на должность и к замене пребендали-
зации сменяемостью (ad nutum amovible) церковных служащих, что случи­
лось безо всякого шума, но стало важнейшим изменением во всей консти­
туции церкви.
Торговля пребендами в основном офаничивалась пребендами сбо­
ров и была побочным продуктом развивающегося денежного хозяйства со
всеми вытекающими отсюда последствиями — формированием денежных
накоплений и ростом денежных поступлений, что сопровождалось стрем­
лением использовать эти пребенды для того, чтобы сколотить состояние.
Роста такой торговли в том объеме и виде, в каком она предстает в позднем
Средневековье, и особенно в начале Нового времени (XVI-XV1II вв.), дру­
гие эпохи не знали. При том что такого рода явления всегда были распро­
странены достаточно широко. Мы уже видели многочисленные примеры
тому в Античности [с. 99-101]. В Китае из-за тамошней специфики обра-
37
Тридентский собор (1545—1563 гг.) принял ряд решений относительно управле­
ния церковными должностями, частично изъяв их из подчинения епископам.
104

Патримониализм
зования должностей, которую нам еще предстоит обсуждать [с. 115-118],
должностные пребенды не стали предметом апроприации, а потому фор­
мально не могли продаваться. Получить должность, правда, и там чаще
всего было возможно только за деньги, но в форме взятки. За исключением
формального разрешения на торговлю пребендами, в остальном они пред­
ставляли собой универсальное явление. Принципиально так же, как и на
Западе, обеспечение посредством пребенды являлось самой важной це­
лью обучения или приобретения академической или иной степени в Китае
и — шире — на Востоке. Это ярко выразилось в характерном для Китая
пластичном наказании за политические провинности: в провинции на­
значался экзамен, и весь ее интеллектуальный слой на время терял право
на должностные пребенды. Тенденция к апроприации пребенд также об­
наруживается повсеместно, хотя ее следствия весьма различны. Нередко
этой тенденции эффективно противодействовал собственный интерес
квалифицированных претендентов на пребенды. Исламским улемам, т.е .
сословию аттестованных соискателей должностей кади (судей), муфтиев
(духовных юристов, выражающих свои идеи через послание — фетву) и
имамов (священнослужителей), пребенды предоставлялись лишь на ко­
роткое время (год-полтора), чтобы имущество по очереди переходило от
одного к другому, не причиняя ущерба общему духу путем потворства соб­
ственническим желаниям отдельных лиц.
К обычным регулярным доходам патримониального чиновника (на­
туральным поступлениям, иногда земельной ренте и сборам) добавляются
непостоянные по самой своей природе подарки господина за особые за­
слуги или по причине его исключительно хорошего настроения. Сокро­
вищница и арсенал господина, хранящиеся in natura благородные металлы,
драгоценности, оружие, а иногда и табуны есть источник материалов для
подарков. Прежде всего — благородные металлы. Необходимо было возна­
граждать за заслуги чиновников, от доброй воли которых зависела патри­
мониальная господская власть, поэтому всюду она полагала владение со­
кровищами своим необходимым фундаментом. На условном языке скаль­
дов король именуется как «разламывающий кольцо»
38
. Захват или потеря
сокровищ решали судьбу войн за корону, ибо именно при господстве нату­
рального хозяйства обладание сокровищами, состоящими из благородных
металлов, означает большую власть. Позже мы рассмотрим экономические
связи, которые этим обусловлены [с. 160 и далее].
Всякая пребендальная децентрализация патримониального управле­
ния, всякая фиксация компетенций, обусловленная распределением прав
на получение сборов, всякое присвоение должностей означают в патримо-
38
Согласно «Немецкому словарю» братьев Гримм (Grimm J., Grimm W. Deutsches
Wörterbuch. Bd. 8. Leipzig: S. Hirzel, 1893. Sp. 984) такое обозначение указывает на обычай
монархов производить свои выплаты обломками золотых колец (MWG. 1/22-4. S. 308).
105

Хозяйство и общество. Господство
ниализме не рационализацию, а стереотипизацию. Присвоение пребенды,
которое фактически делает чиновника несменяемым, может в результате
действовать подобно современной правовой гарантии независимости су­
дей, хотя по своему смыслу является чем-то совершенно иным, а именно
защитой права чиновника на его должность, тогда как в современном ад­
министративном праве «независимость», т.е . несменяемость чиновников
(кроме как по приговору суда), должна обеспечивать правовые гарантии
объективности в интересах подданных. Чиновники, фактически или юри­
дически владеющие апроприированными ими пребендами, могли весьма
ощутимо ограничивать правительственную власть господина и, что осо­
бенно важно, могли расстроить все попытки рационализации управле­
ния путем введения строго дисциплинированной бюрократии, сохраняя
тем самым в силе традиционалистскую стереотипизацию политического
распределения власти. Французские «парламенты», коллегии владельцев
пребендальных должностей, в руках которых находились формальная ле­
гализация и частично также исполнение королевских указов, в течение
столетий снова и снова ставили шах королю и сводили на нет исполне­
ние всех противоречащих традиционному праву нововведений. Правда,
и здесь в основном господствует патримониальный, принцип: чиновник
не имеет права противоречить своему господину. Если король лично яв­
лялся в «штаб» своих пребендариев (lit de justice), он мог формально за­
ставить их утвердить любое свое самое произвольное указание, ибо в его
присутствии никто не смел бы возразить. То же самое он делал путем пря­
мого письменного указания {lettre de justice). И все-таки силой апроприи-
рованного собственного должностного права парламенты, как правило,
тотчас — путем ремонстрации — вновь ставили под вопрос законность
противоречащего традиции распоряжения и нередко добивались успеха
в притязаниях на право быть самостоятельными носителями господской
власти. Правда, практический смысл апроприации пребенд, собственно,
обусловливающий это положение, оставался изменчивым и зависящим от
властных взаимоотношений между господином и владельцами пребенд, и
особенно от того, имел ли господин в своем распоряжении финансовые
средства, чтобы выкупить апроприированные должности и вместо них
создать лично от него зависимую бюрократию. Еще в 1771 г. Людовик XV
пытался путем государственного переворота сокрушить любимое орудие
засевших в парламентах пребендариев — право на всеобщую забастовку,
т.е . на массовую отставку, делающую короля послушным, поскольку он
не в состоянии найти финансовые средства для возмещения сумм, затра­
ченных на покупку должностей. Стачка чиновников состоялась, отставка
была принята, однако деньги не возмещались, наоборот, чиновники были
арестованы за неповиновение королю, парламенты распущены, на новой
основе созданы замещающие их органы, а апроприация должностей за­
прещена. Однако эта попытка установления режима произвольного па-
106

Патримониализм
тримониализма, что означает свободное смещение господином чиновни­
ков, провалилась. Не выдержав бури требований со стороны заинтересо­
ванных лиц, Людовик XVI в 1774 г. отменил декреты своего предшествен­
ника, сражения между королем и парламентом возобновились, и лишь
созыв Генеральных штатов в 1789 г. создал абсолютно иную ситуацию, в
которой новая повестка дня сделала неактуальным вопрос о привилегиях
обеих борющихся сторон — и королевской власти, и держателей апропри-
ированных пребенд.
В специфической ситуации (позднее мы рассмотрим ее более подробно
в казуистическом аспекте) оказались те чиновники, с чьей помощью госпо­
дин осуществлял локальное управление в отдельных административных
районах, когда-то перешедших под его начало из старых тинговых союзов,
и реже — созданных как образования, примыкающие к большим доменам.
Наряду с распространением во Франции апроприации должностей путем
покупки, что было мотивом для стереотипизации самостоятельных полно­
мочий и их высвобождения из-под власти господина, здесь свое децентра­
лизующее и стереотипизирующее воздействие оказывало еще неизменное
уважение к общему авторитету чиновников, занимающих видные посты
и не нуждающихся в опоре на авторитет личной власти господина. Ведь
чистый чиновник, который экономически и социально целиком и полно­
стью зависит от милости господина, может приобрести личный авторитет
лишь в очень благоприятных для этого условиях. Надолго это возможно,
по крайней мере в принципе, лишь на почве четко функционирующего ап­
парата, каковым является современная бюрократия со всеми ее экономи­
ческими и коммуникационно-техническими предпосылками, поскольку
лишь в этих условиях специализированное знание дает и власть. Наоборот,
в общих условиях патримониализма, т.е . такого управления, которое хотя и
связано с опытом или, во всяком случае, с конкретными навыками (умени­
ем писать), тем не менее еще не обусловлено рациональным специальным
знанием, для местного чиновника, стремящегося иметь собственный соци­
альный авторитет в пределах своего района управления, решающим явля­
ется сословное превосходство его образа жизни. Поэтому слой подданных,
владеющих имуществом, особенно землей, мог легко монополизировать
местные должности. Скоро мы поговорим об этом подробнее [с. 124 -125].
Лишь при очень жесткой самодисциплине только особенно искусному в
политике господину удается реализовать в постоянной, продолжающейся
почти всю историю патримониальных государств борьбе против местной
знати прямо противоположный принцип, т.е . управление с помощью эко­
номически и социально полностью зависимых от него неимущих. Тесно
сплоченный, владеющий должностями и объединенный общими инте­
ресами слой местной знати в конечном счете, как правило, оказывается
сильнее господина. Случаи, когда господин обещает чиновнику — обычно
в момент, когда он сильнее всего в нем нуждается, — отдать должность по-
107

Хозяйство и общество. Господство
жизненно сначала ему, а потом его детям, снова и снова повторяются по
всей Земле, совсем как это было в империи Меровингов
39
.
По мере прогресса в апроприации должностей власть господина, осо­
бенно его политическая власть, распадается. С одной стороны, образуется
пучок персонально и благодаря специальным привилегиям апроприиро-
ванных, весьма по-разному отграниченных властных прав отдельных лиц.
На границы этих прав- господин уже не может посягнуть, не опасаясь се­
рьезного сопротивления со стороны их обладателей; в результате возникает
жесткое, не приспособленное к решению новых задач образование, не до­
пускающее абстрактной регламентации, а значит, являющее собой типич­
ную противоположность целесообразным, абстрактно-упорядоченным
и при необходимости реорганизуемым компетенциям бюрократической
структуры. С другой стороны, именно в тех областях, где такая апроприа­
ция не произошла, обнаруживается абсолютный, принципиально безгра­
ничный произвол господина, который раздает, как хочет, своим фаворитам
управленческие задачи и властные позиции, особенно новые, не попада­
ющие в область уже апроприированных полномочий. Политический па­
тримониальный союз как целое может выстраиваться ближе к стереотипи-
зированной или, наоборот, к произвольной, самоуправной схеме. Первое
чаще встречалось на Западе, второе — на Востоке, где теократические и
патримониально-военные основания власти, постоянно узурпируемой
новыми завоевателями, взаимодействуют с естественными процессами де­
централизации и апроприации должностей.
В ходе процесса стереотипизации старые придворные чиновники пре­
вращаются в исключительно репрезентативных титулованных сановников
и пользователей благ пребендальных синекур. В основном это чиновники
крупных властителей, все чаще принимавших на службу уже не несвобод­
ных работников, а, наоборот, знатных господ, естественно, не склонных
обременять себя задачами повседневного управления.
Ни понятие «компетенция», ни понятие «учреждение» в их нынешнем
смысле почти незнакомы патримониальным политическим образованиям,
особенно тем из них, где апроприация усиливается. Разделение служеб­
ных и приватных дел, служебного и личного имущества, а также властных
полномочий чиновников в определенной степени имеет место лишь в про­
извольном типе, а с усилением пребендализации и апроприации исчезает.
В Средневековье церковь, правда, пытается препятствовать свободному
распоряжению доходом, полученным от пребенды, по крайней мере в слу­
чае смерти пребендария. В то же время светская власть временами распро­
страняет^ s/ю/// на личное имущество, оставшееся после смерти духовно-
39
Имеется в виду эдикт франкского короля Хлотара II (614 г.), где он пообещал
австразийской и бургундской знати, если она поддержит его в борьбе с королевой
Брунгильдой, назначать судей и графов (управляющих) только из местной аристократии.
108

Патримониализм
го лица. Но как минимум, в случае полной апроприации должности личное
и служебное имущество оказывается нераздельным.
В целом в должности, основанной исключительно на личных отноше­
ниях подчинения, отсутствует идея предметных должностных обязательств.
А если что-то такое и есть, оно полностью исчезает при трактовке должно­
сти как пребенды или апроприированного владения. Исполнение власти в
первую очередь является личным властным правом чиновника; там, где это
жестко не ограничивается священной традицией, чиновник как господин
от случая к случаю произвольно принимает решения — карает и милует.
Соответственно в области правообразования патримониальное государ­
ство, с одной стороны, демонстрирует неразрывную связь с традицией, а
с другой — заменяет господство рациональных норм кабинетным правосу­
дием господина и его чиновников. Вместо бюрократической предметности
и идеала управления «невзирая на лица», основывающегося на абстракт­
ной значимости равного объективного права, властвует как раз противо­
положный принцип. Все делается и решается именно «взирая на лица», т.е .
исходя из особенного отношения к данному конкретному заявителю с его
конкретным делом и к его личным связям, престижу, обещаниям, приви­
легиям и т.д. Даже те привилегии и апроприации, что уже пожалованы гос­
подином, могут зачастую быть отозваны в случае проявления их получате­
лем «неблагодарности», определение которой всегда крайне произвольно.
Кроме того, в силу личностного истолкования всех отношений пожалован­
ные привилегии не всегда сохраняют силу после смерти господина и долж­
ны быть подтверждены его наследником. В зависимости от конкретного
соотношения сил между господином и чиновником необходимость под­
тверждения могла расцениваться как требование исполнения господином
своего долга и тем самым открывала путь от «отзываемой» к постоянной
апроприации как благоприобретенному «особому праву» или, наоборот,
давала преемнику господина повод вернуть себе эти особые права, расши­
рив область собственного произвола. Последнее постоянно происходило
в процессе образования западного патримониально-бюрократического го­
сударства Нового времени.
Но даже там, где полномочия чиновников в их отношении к праву
господина и его власти над ними подвергались стереотипизации посред­
ством товарищеского права и апроприации должностей, лишь реальная
практика в самом широком смысле продолжала определять властные по­
зиции чиновников и господина по отношению друг к другу, и поэтому
любая случайная сколько-нибудь продолжительная, пусть даже индиви­
дуально обусловленная слабость центральной администрации приводила
к размыванию ее власти в силу возникновения новых, неблагоприятных
для нее привычек действовать. В такой структуре управления оказываются
особенно важны чисто личные способности господина в утверждении сво­
ей воли, и именно они единственно решают, насколько велико постоян-
109

Хозяйство и общество. Господство
но колеблющееся реальное содержание его номинальной власти. Поэтому
Средневековье по праву названо эпохой индивидуальностей
40
.
Господин пытается всеми способами обеспечить единство своего гос­
подства и защитить себя как от апроприации должностей чиновниками и
их наследниками, так и от других типов возникновения независимой от
него власти, оказывающейся в руках чиновников. Этому служат прежде
всего регулярные поездки по подвластной территории. Так, немецкие мо­
нархи Средневековья почти постоянно находились в дороге, и не только
потому, что из-за плохих коммуникаций время от времени должны были
сами добывать свое содержание из запасов доменов на местах. Это не было
безусловным принудительным мотивом: как сами французские и англий­
ские короли, да и персидские монархи тоже, так и — что важнее — их цент­
ральные ведомства уже довольно рано фактически (хотя, как показывает
«ubicunque fuerimus in Anglia», значительно позже в правовом отношении)
создают себе постоянные резиденции. Гораздо важнее было то, что лишь
регулярно возобновлявшееся личное пребывание поднимало авторитет го­
сподина в глазах подданных. Как правило, этот личный объезд господина
в дальнейшем дополнялся или заменялся «миссиатической» системой, т.е .
систематическими объездами страны специально направляемыми чинов­
никами (каролингские missi dominici, английские разъездные судьи), про­
водившими в присутствии народа судебные заседания и разборы жалоб.
Далее, от чиновников, посаженных на внешние должности, которые не
всегда были доступны прямому контролю, господин добивался всевозмож­
ных личных гарантий либо в самой грубой форме (оставление заложников),
либо в более утонченной (принудительное регулярное посещение двора).
В качестве примера можно привести обязанность японского даймё каждый
второй год пребывать при дворе сегуна, что сочеталось с принудительным
долговременным оставлением там же своей семьи. Аналогичным образом
использовались обязательное поступление на придворную службу (в кор­
пус пажей) сыновей чиновников, замещение важных позиций родственни­
ками чиновников или породнившимися с ними (что, как уже отмечалось,
было обоюдоострым оружием), краткосрочность административных пол­
номочий (это было характерно поначалу для графов франкской империи и
для значительной части исламских должностных пребенд) или назначение
чиновников не в те административные регионы, где они имели земельную
собственность либо пользовались поддержкой кланов (Китай), замеще-
40
Это суждение Вебера представляет собой, очевидно, косвенную отсылку к за­
очному спору между швейцарским историком Якобом Буркхардтом и немецким, Кар­
лом Лампрехтом. Первый утверждал, что именно Ренессанс был эпохой становления
человеческой «духовной индивидуальности» (Буркхардт Я. Культура Возрождения в
Италии. Опыт исследования. М .: Юристъ, 1996. С. 86 -87), второй отдавал пальму пер­
венства Средневековью (Lamprecht К. Über Individualität und Verständnis für dieselbe im
deutschen Mittelalter// Ders. Deutsche Geschichte. Bd. 12 . Berlin: Weidmann, 1909. S. 3 -48).
HO

Патримониализм
ние некоторых важных должностей лицами, принявшими целибат (цели­
бат сыграл существенную роль не только в бюрократизации церкви, но и
прежде всего в использовании клириков на королевской службе, особенно
английской). Кроме того, прибегали к таким мерам, как систематическое
наблюдение за чиновниками при помощи тайных шпионов или офици­
альных контролеров, например, китайских «цензоров», которых господин
охотно набирал из своих лично зависимых или неимущих пребендариев,
и наконец, создание конкурирующих должностных полномочий в рамках
одного и того же района (скажем, коронеры противопоставлялись шери­
фам). Универсальным же средством обеспечения служебной лояльности
было использование чиновников, по возможности иностранцев, не при­
надлежащих к социально привилегированным слоям и потому не имевших
ни собственной власти, ни знатности, но целиком получавших все это из
рук господина. Когда Клавдий угрожал сенатской аристократии заменить
сословный порядок Августа правлением своих клиентов-вольноотпущен­
ников, когда Септимий Север и его преемники назначали на офицерские
должности простых солдат своей армии вместо римских аристократов, ког­
да из мрака неизвестности на вершину власти возводились многочислен­
ные восточные великие визири и несчетные фавориты монархов Нового
времени — причем во всех этих случаях проявлялся идентичный интерес
государей, — использовался самый успешный инструмент техники власти,
именно поэтому и вызывавший ярую ненависть аристократии.
К важнейшим по своим последствиям административно-правовым
средствам сохранения контроля центральной власти князей над местными
чиновниками относилось расщепление компетенций этих последних. Либо
в руках какого-то чиновника оказывалось только финансовое управление,
либо в административную область назначались уравновешивавшие друг
друга гражданские и военные чиновники, что технически имело один и тот
же результат. Тогда в обеспечении экономических средств своего управле­
ния военный чиновник зависел от самостоятельной по отношению к нему
гражданской администрации, которая для сохранения собственной власти
нуждалась в содействии военного чиновника. Уже у фараонов периода Но­
вого царства управление, похоже, разделялось на управление припасами
и военное командование, что с технической точки зрения было, пожалуй,
единственно возможным. В эллинистическую эпоху, особенно в царстве
Птолемеев, в ходе развития и бюрократизации налоговых откупов финан­
совые средства сосредоточивались в руках правителя отдельно от военно­
го командования. В управлении римского принципата (за исключением
некоторых областей, а именно Египта и ряда приграничных районов, что
объясняется конкретными политическими причинами) имперский проку­
ратор финансов как самостоятельный и второй по значению провинциаль­
ный чиновник определялся в помощь и имперскому главнокомандующему
и сенатскому наместнику, а также являл собой возможную замену тому и
111

Хозяйство и общество. Господство
другому. Государственный порядок Диоклетиана расщепляет целостное
имперское управление на гражданскую и военную администрацию, на­
чиная от praefecti praetorio как имперских канцлеров и magisîri militwn как
имперских полководцев и вплоть до praesides, с одной стороны, и duces —
с другой. В более поздний, исламский период на Востоке отделение воен­
ного командира (эмир) от сборщика налогов или откупщика (амил) стало
жестким правилом всех сильных правительств. Верно было замечено, что
почти в каждом случае продолжительного объединения этих компетен­
ций, т.е. сосредоточения в одних руках военной и экономической власти
в конкретной области, возникала тенденция к отделению ее наместника
от власти центральной администрации. Рост милитаризации империи во
времена, когда войска формировались из покупных рабов, соответствую­
щее усиление налогового бремени подданных, постоянно повторяющиеся
финансовые коллапсы с передачей или захватом налоговых полномочий
войсками наподобие залога — все это заканчивалось либо распадом импе­
рии, либо возникновением бенефициарной системы.
Рассмотрим теперь функционирование патримониальных админи­
страций и те средства, с помощью которых господин пытался утвердить
свое властное положение, противоборствуя апроприаторским стремлени­
ям чиновников, а также результаты этого процесса на исторически важных
примерах.
Первое со всей последовательностью реализованное патримониально-
бюрократическое управление, которое мы знаем, существовало в антич­
ном Египте. Очевидно, первоначально оно развивалось исключительно на
основе королевской клиентелы, т.е . персонала, который фараон набирал
из принадлежащих ему придворных слуг, хотя позже рекрутирование чи­
новников волей-неволей приходилось осуществлять и внепатримониаль-
но, т.е . через выдвижение представителей класса писцов, единственного
технически пригодного для управления, что, однако, всегда означало их
включение в отношения патримониальной зависимости от господина. Ве­
личайшее значение, которое придавалось работам по водному регулирова­
нию, систематически управляемым верховной властью, и строительству с
учетом объема времени, свободного от полевых работ, что позволяло при­
влекать население к принудительному труду в масштабах, невозможных ни
в каком другом месте, привели уже в Древнем царстве к вовлечению все­
го населения в иерархию клиентел, где мужчина, не имеющий господина,
считался ценной добычей и, если обнаруживался, сразу включался в ряды
работников фараона. Эта было государство трудовых повинностей, где
фараон, в частности, имел своим атрибутом плеть; и впервые корректно
переведенные Зете тексты III тысячелетия о привилегиях иммунитета ка­
саются освобождения храмовых крестьян или чиновничьего персонала от
привлечения к тягловым работам. Собственное производство, труд несво­
бодных ремесленников-надомников, сельскохозяйственное производство
112

Патримониализм
колонов, а также монополизированная торговля и разные сборы служили
покрытию потребностей собственного ойкоса фараона. Хозяйственный
оборот, а особенно рыночный обмен, осуществлялся посредством заме­
няющего деньги менового материала («утены», металлические полоски).
Однако удовлетворение потребностей фараона, как показывают сохранив­
шиеся финансовые счета, зиждилось в первую очередь на содержимом кла­
довых и натуральном хозяйстве, на чрезвычайные строительные и транс­
портные работы, по свидетельству источников, призывались тысячи под­
данных. После того как в результате установления чужого господства (то
же происходило и в России после татарского завоевания) исчезли большие
поместья и владения номархов — их возникновение и значение подтверж­
дается источниками времен Древнего царства, в период Среднего царства
они положили начало промежуточной эпохе феодальных режимов, — в ка ­
честве привилегированных слоев, возвышающихся над общей массой, со­
хранились в основном лишь храмовые жрецы, уже в Древнем царстве обес­
печенные иммунитетом и получившие огромные владения от Рамзесидов,
а также чиновники. Остальные были подданными, политическими и па­
тримониальными, без четкого различия в их положении. Существовало
множество параллельных обозначений для типов подданных, которые, без
сомнения, являлись патримониально зависимыми, — как для крепостных,
так и для несвободных. Их экономическое положение и социальный ранг,
очевидно, различались, но насколько велики были эти различия, мы не в
силах определить. Если подданные не привлекались к исполнению повин­
ностей, их налоговые обязательства, видимо, передавались за конкретную
сумму в откуп чиновникам. Декларировать облагаемое сборами имущество
заставляли бичеванием и другими похожими средствами, так что взимание
налогов состояло в неожиданных нападениях чиновников, бегстве нало­
гоплательщиков и охоте на них. Различие между патримониальными ко­
лонами фараона и свободными политическими подданными, между зем­
лей, принадлежащей фараону, и личными владениями крестьян, вероятно,
существовало, но имело, скорее всего, технический смысл, а также было
очень неустойчивым. Ведь удовлетворение потребностей дома властите­
ля обретало, похоже, все более литургический характер. Каждый человек
был постоянно привязан к своей фискальной функции, а благодаря ей —
к административной области, к которой принадлежал или был приписан в
силу рождения, землевладения или ремесленной занятости, но деталей мы
не знаем. Выбор профессии в значительной степени оставался фактически
свободным, хотя нельзя точно сказать, не применялось ли для покрытия
господских потребностей в случае необходимости принуждение к наследо­
ванию занятия. Каст в их специфическом смысле в Египте не существова­
ло. Как политический, так и патримониальный подданный мог сохранять
свободу передвижения, однако с правовой точки зрения она весьма со­
мнительна, ибо нужды господского хозяйства требовали привлечения под-
113

Хозяйство и общество. Господство
данного к исполнению его обязанностей в том месте, к которому он был
приписан. Это место в более поздней, эллинистической, терминологии на­
зывалось idiüj в римской соответственно — origo, и это правовое понятие
сыграло выдающуюся роль на закате Античности. Всякое землевладение
или ремесленное предприятие было обременено трудовыми либо другими
повинностями, а само владение понималось как возмещение за исполне­
ние этих функций и в-тенденции по своему характеру, следовательно, все
больше сближалось с пребендой. Натуральные или земельные пребенды
представляли собой награду за исполнение особых должностных функ­
ций, так же как и военных обязанностей. Патримониальным оставалось
и войско, что играло решающую роль для властной позиции фараона. По
крайней мере в случае войны оно экипировалось и снабжалось из царских
кладовых. Воины, наследниками которых были machimoi эпохи Птолеме­
ев, жаловались земельными парцеллами и с давних пор, без сомнения, ис­
пользовались для полицейской службы. По положению к ним были близки
наемники, оплачиваемые из царской казны, питаемой за счет собственной
торговли. Полная безоружность населения, чье сопротивление выража­
лось лишь в упрямом непослушании или стачках из-за дурного питания
на тягловых работах, делало господство над ним несложной задачей. Гео­
графические условия, прежде всего река как удобная водная артерия, и
насущная необходимость проведения единой политики в использовании
водных ресурсов служили поддержанию единовластного господства, про­
стиравшегося — с незначительными промежутками — вплоть до нильских
порогов. Возможностей продвижения по службе и зависимости от царских
хранилищ, видимо, оказывалось достаточно, чтобы предотвратить об­
ширную апроприацию чиновничьих пребенд, которую ведь и с техниче­
ской точки зрения следует скорее ожидать при земельных пребендах или
пребендах сборов, нежели в случае господствующей в Египте натуральной
пребенды. Многочисленные привилегии иммунитета самой своей форму­
лировкой — нафомождением обещаний неприкосновенности и уфозами
кар чиновникам, которые их нарушат, — показывают, что и сам властитель,
опиравшийся на патримониальную власть, фактически считает их сомни­
тельными, так что начала сословного государства полностью отсутствуют и
патримониализм сохраняется во всей своей полноте. Прочная консервация
натуральных пребенд, с одной стороны, и явный рефесс личных землев­
ладений — с другой, в эпоху Нового царства способствовали сохранению
патримониальной бюрократии. Проведенная Птолемеями полная моне-
таризация хозяйства эту бюрократию нисколько не пошатнула, а, скорее,
укрепила, ибо дала ей в руки средство рационализации управления. Литур­
гическое покрытие потребностей, особенно путем повинностей, уступает
место всеохватывающей налоговой системе, хотя правители все же никогда
не отказывались от права распоряжаться рабочей силой подданных и при­
креплять их к idia, что и пригодилось на практике, когда в III столетии н.э .
114

Патримониализм
денежное хозяйство пришло в упадок. Вся страна выглядела почти как
один-единственный огромный домен царского двора — ойкоса, наряду с
которым существовали лишь приблизительно равные ему ойкосы храмо­
вого духовенства, правовой статус которых был оставлен римлянами без
изменений.
По сути, совершенно иной тип представляла собой Китайская империя.
Водное регулирование, прежде всего постройка каналов, хотя в Китае, по
меньшей мере в Северном и Центральном, они, в отличие от Египта, слу­
жили преимущественно транспортным целям; невиданное военное строи­
тельство, возможное, конечно же, лишь благодаря тяжелым трудовым по­
винностям подданных; хранилища для сбора дани, из которых черпали
свои пребенды чиновники, экипировалось и снабжалось войско, а кроме
того, социальное расслоение при еще меньшем, чем в Египте, количестве
землевладельцев, — все это было в Китае основой власти патримониальной
бюрократии. Однако в исторически обозримое время здесь отсутствует ли­
тургическое принуждение, которое, возможно, и существовало когда-то в
прошлом, о чем позволяют заключить определенные элементы традиции и
некоторые рудименты. Во всяком случае, фактически свобода передвиже­
ния подданных и свобода выбора ими профессии — хотя официально, соб­
ственно, не было ни того ни другого — ничем всерьез не ограничивались.
Существовали некоторые фактически наследуемые «нечистые» занятия, в
остальном же нет и следа каст или иных сословных либо наследственных
привилегий, за исключением практически незначимых дворянских титу­
лов, жалуемых на несколько поколений. Патримониальной бюрократии
(помимо купеческих гильдий и цехов, которые мы находим повсюду) как
автохтонная сила противостояли, по существу, лишь роды в форме тес­
ных семейных кругов, объединенных культом предков, или более широких
кругов, связанных общностью имени и экзогамией, старейшины которых
занимали в деревнях практически самые сильные властные позиции. Из-
за огромных размеров империи и незначительного числа чиновников на
долю населения китайское управление не только имело экстенсивный ха­
рактер, но даже — при при большинстве владык — обходилось без цент­
рализации. Указания центральных органов нередко рассматривались ни­
жестоящими инстанциями скорее как необязательные советы, чем как
обязывающие предписания. Для того чтобы вообще иметь возможность
функционировать, чиновничество, как и везде в таких обстоятельствах,
должно было считаться с сопротивлением традиционализма, носителями
которого являлись старейшины родов и профессиональные объединения,
и так или иначе с ними договариваться. В упорной борьбе с этими кругами
центральному правительству удалось не только добиться относительно глу­
бокой унификации чиновничества как целого, но и, главное, помешать его
превращению в слой территориальных господ или ленных баронов, свя­
занный с местной знатью и потому самостоятельный по отношению к им-
115

Хозяйство и общество. Господство
перской администрации. И это при том что, с одной стороны, здесь, как и
везде, имущество, законно или незаконно приобретенное на должностном
посту, предпочитали вкладывать в земельное владение, а с другой — китай­
ская этика связывала претендента на должность и его учителей, патронов и
начальников особенно тесными узами пиетета. Иными словами, патронат
и родовые отношения чиновников должны были традиционно вести к соз­
данию фактически наследственных должностных баронств с устойчивой
клиентелой. Таковые, очевидно, возникали вновь и вновь, ведь традиция
явно рассматривает феодализм как исторически изначальное явление, а
классические тексты показывают совершенно нормальный характер фак­
тического наследования должностей и, кроме того, право больших цент­
ральных чиновников быть услышанными при назначении коллег. Чтобы
защититься от постоянной угрозы должностной апроприации, осадить
феодальную клиентелу и сдержать возникающие монополии на должности
со стороны местной знати, императорская патримониальная власть наряду
с обычными мерами — краткие сроки должностных полномочий, назна­
чение чиновников туда, где у них нет клановой поддержки, надзор с по­
мощью шпионов (так называемых цензоров) — впервые в мире прибегла
здесь к таким средствам, как должностные квалификационные экзамены
и официальные характеристики поведения. Способность получения ран­
га или замещения должности определяется — в теории исключительно, а
на практике в значительной степени — числом выдержанных экзаменов;
допуск чиновника к должности, его повышение или понижение по служ­
бе основывается на его кондуите, резюме которого, наряду с мотивацией,
вплоть до наших дней открыто публикуется на манер четвертных отметок
немецких гимназистов. С формальной точки зрения это самое радикальное
из когда-либо существовавших воплощение бюрократической предметно­
сти и, следовательно, радикальный отказ от получения должностей по лич­
ному расположению или милости, как то полагается подлинно патримо­
ниальному чиновнику. Само собой, продажа пребенд и личный патронаж
продолжали существовать, однако по причинам как негативного (из-за на­
пряженной конкуренции и взаимного недоверия чиновников), так и пози­
тивного характера (в силу универсальной социальной оценки, обретаемой
благодаря свидетельству об образовании, полученному путем сдачи экза­
менов) тенденция феодализации, апроприации и создания должностных
клиентел была столь очевидно сломлена, что сословные конвенции чинов­
ничества восприняли черты, характерные для аристократии образования:
специфически бюрократический, утилитаристски ориентированный, обу­
словленный классическим характером обучения стиль высшей чиновниче­
ской добродетели, воплощенный в достоинстве жестов и манер, — черты, с
тех пор так сильно определившие китайскую жизнь.
И все-таки китайское чиновничество не стало современной бюрокра­
тией. Ведь предметное разграничение компетенций в силу огромных раз-
116

Патримониализм
меров объекта управления было осуществлено лишь в очень незначитель­
ной степени. Технически низкая степень разделения компетенций была
приемлема, ибо все управление умиротворенной империей было граждан­
ским управлением, а относительно небольшое войско представляло собой
особое тело, и, как будет сейчас показано [с. 117-118], не разделение ком­
петенций, а совсем другие правила обеспечивали послушание чиновников.
Но позитивные причины, мешавшие разграничению компетенций, имели
принципиальный характер. Специфически современные понятия целевого
союза и специального чиновничества, которые, например, сыграли столь
заметную роль в постепенной модернизации английского управления,
являются абсолютно антикитайскими и противоречат всем сословным
представлениям китайского чиновничества. Ведь идеей его формирова­
ния, контролируемого с помощью экзаменов, была не профессиональная
квалификация, а нечто прямо противоположное. При проверке экзамена­
ционных работ по темам, напоминавшим наши традиционные немецкие
патриотические и морализаторские сочинения, кроме способностей к кал­
лиграфии, имевшей характер искусства, проверялись прежде всего стили­
стическое совершенство и образ мыслей, согласно предписаниям ориенти­
рованный на классиков. Эта был своего рода культурный экзамен, на кото­
ром проверялось, является ли экзаменуемый джентльменом, а не обладает
ли он профессиональными знаниями. Основная максима конфуцианства,
состоящая в том, что достойный человек не должен быть инструментом,
и предполагавшая в качестве этического идеала универсальное личное
самосовершенствование, в корне противоречила западной идее предмет­
но-ориентированной профессии и препятствовала профессиональному
обучению и выработке профессиональных компетенций. В этом состояла
глубинная специфически антибюрократическая и патримониалистская
тенденция такого управления, обусловливающая его экстенсивность и тех­
ническую заторможенность. В то же время именно Китай был той страной,
где сословные привилегии находились в исключительной зависимости от
конвенционального и официально удостоверенного литературного обра­
зования, и в этом отношении он является совершенным с формальной точ­
ки зрения представителем специфически современного умиротворенного
и бюрократизированного общества, где, с одной стороны, монополия на
пребенды, а с другой — специфическое сословное расслоение повсеместно
покоятся на престижности патентованного образования. Начала специфи­
ческой бюрократической этики и философии бюрократии обнаруживают­
ся уже в некоторых письменных памятниках Египта. Однако лишь в Китае
бюрократическая жизненная мудрость конфуцианства обрела системати­
ческое совершенство и законченность. О воздействии конфуцианства было
многое сказано в разделе, посвященном религии [т. II, с. 82-268]. Един­
ство китайской культуры, по существу, есть единство культуры сословного
слоя — носителя бюрократического классического литературного образо-
117

Хозяйство и общество. Господство
вания и конфуцианской этики с характерным для нее, уже обсуждавшимся
выше [с. 117], идеалом благородства. Утилитаристский рационализм этой
сословной этики жестко ограничивался признанием традиционной маги­
ческой религиозности и ее ритуального кодекса как составной части со­
словных конвенций, прежде всего долга почитания предков и родителей.
Патримониализм генетически связан с пиететом детей перед домашним
авторитетом отца; так же и конфуцианство основывает отношения субор­
динации между чиновниками и князем, низшими чинами и высшими и,
главное, между подданными и чиновниками либо князем на коренной
добродетели почитания детьми отца. Специфически среднеевропейское
и восточноевропейское патримониальное понятие «отец страны» и роль,
которую детский пиетет как основание всех политических добродетелей
играет в строго патриархальном лютеранстве, — это те же самые идеи, что
были гораздо последовательнее реализованы в конфуцианстве. Такое раз­
витие патримониализма в Китае стало возможным не только из-за отсут­
ствия слоя крупных землевладельцев, т.е . способной властвовать местной
знати, но и благодаря глубокому умиротворению империи после сооруже­
ния Великой стены; в течение столетий она отражала вторжения гуннов,
отклоняя их в Европу, а само вторжение могло угрожать лишь областям,
которые можно было удержать под контролем силами относительно не­
большого профессионального войска. В отношении подданных конфу­
цианская этика говорила примерно то же, что говорит теория государства
всеобщего благоденствия, но излагала это гораздо более последователь­
но, т.е . примерно так, как писали западные теоретики патримониализма
в эпоху просвещенного деспотизма и как записано — с теократическими
и душеспасительными оттенками — в эдиктах буддийского царя Ашоки.
В конфуцианстве можно обнаружить и начала меркантилизма. Но прак­
тика выглядела во многом иначе. В многочисленные междоусобицы родов
и деревень патримониализм вмешивался лишь в случае крайней необхо­
димости, а его вмешательства в экономику почти всегда были вызваны
фискальными нуждами; в иных случаях они в условиях неизбежной экс­
тенсивности управления проваливались, натыкаясь на сопротивление за­
интересованных лиц. В результате в обычные времена политика, видимо,
полностью устранялась из хозяйственной жизни, что потом довольно бы­
стро нашло себе опору в доктрине lassez-faire. Внутри отдельных родовых
союзов престиж образования экзаменованного кандидата на должность, к
которому члены рода обращались как к доверенному лицу и советчику, а в
случае получения им должности — как к защитнику и патрону, пересекал­
ся с традиционным авторитетом старейшин, который в местных делах, как
правило, оказывался сильнее.
Все технические средства управления не могли воспрепятствовать
тому, чтобы и в чисто бюрократическом патримониальном государстве
нормальной оказывалась ситуация, когда отдельные части области господ-
118

Патримониализм
ства ускользали от воздействия господина, и чем дальше от резиденции,
тем более. Самые ближние области образуют сферу прямого патримони­
ального управления с помощью придворных чиновников — «домашней
власти» господина. К этим областям примыкают внешние провинции, где
наместники, в свою очередь, управляют патримониально, однако уже в
силу неразвитости средств коммуникации отдают не собранное брутто, а
только излишки после удовлетворения собственных потребностей, регу­
лярно же отсылают лишь фиксированную дань и при этом по мере удален­
ности становятся все самостоятельнее в распоряжении военной силой и
собираемыми в своем регионе налогами. Это порождает — также по при­
чине отсутствия современных коммуникаций — необходимость самостоя­
тельных быстрых решений чиновников в случае вражеских нападений на
«марки», чиновники которых облечены сильными должностными полно­
мочиями (в Германии наиболее мощное территориально-государственное
развитие получили Бранденбург и Австрия). И так до самых отдаленных
областей, где номинально зависимых правителей принуждали к выплате
дани лишь путем постоянно повторявшихся военных компаний, как это
делал ассирийский царь, а уже в новейшие времена — владыки многих не­
гритянских царств, нападавших ежегодно на пограничные области крайне
неочевидной, иногда прямо-таки фиктивной сферы господства, на кото­
рую они претендуют. Произвольно смещаемые, но сидящие на фикси­
рованной дани и обязанные поставлять фиксированный воинский кон­
тингент персидские сатрапы, с одной стороны, и чрезвычайно близкие к
«господину страны», но увольняемые в случае нарушения долга японские
даймё — с другой, и есть два крайних типа, между которыми обычно рас­
полагаются наместники большинства великих ориентальных и азиатских
империй с их всегда изменчивой степенью зависимости. Среди великих
континентальных империй этот вид политических конгломератных обра­
зований издавна самый распространенный, и конечно же, он весьма из­
менчив в конкретных проявлениях при постоянстве определяющих, глу­
бинных черт. И Китайская империя вплоть до Нового времени, несмотря
на единство ее чиновничьего слоя, демонстрировала свойства конгломе­
рата иногда лишь номинально зависимых сатрапий, которые группиро­
вались вокруг непосредственно управляемых центральных провинций.
Здесь, как и в персидских сатрапиях, местные органы прибирают к рукам
собранные подати, покрывая из них управленческие расходы; центральное
правительство получает свою долю, которая вроде бы законна, но ее фак­
тическое повышение сопряжено с большими трудностями и наталкивается
на яростное сопротивление провинциальных чиновников. Вопрос о том,
насколько весьма чувствительные пережитки такого положения должны и
могут быть устранены путем введения рационального разделения полно­
мочий центральной и местной власти и создания заслуживающей доверия
центральной власти, является, пожалуй, важнейшим вопросом нынешней
119

Хозяйство и общество. Господство
китайской реформы управления
41
и связан, естественно, с вопросом об от­
ношениях центральных и провинциальных финансов, т.е. с противоречия­
ми экономических интересов.
Предельными случаями децентрализации являются, с одной стороны,
обязанность поставки фиксированной дани и фиксированного континген­
та, с другой — удельное княжество. Поскольку власть, экономическая и по­
литическая, считалась личным имуществом государя, ее разделение на уде­
лы при наследовании было совершенно нормальным явлением. Такое раз­
деление, однако, не конституировало самостоятельные власти, т.е. не было
«субстантивным» делением в смысле немецкого права, а чаще всего перво­
начально представляло собой лишь распределение налоговых поступлений
и господских прав для самостоятельного использования как минимум при
фиктивном сохранении прежнего единства. Это чисто патримониальное
понимание роли князя, например, в империи Меровингов выражалось в
высшей степени иррациональном географическом членении, поскольку
части территории, где имелись богатые налогами домены или другие ис­
точники высоких доходов, разделялись таким образом, чтобы уравнять
доходы удельных князей. Тип и степень реального «единства» могут силь­
но отличаться. В некоторых обстоятельствах остается лишь почетное пер­
венство. В период русской раздробленности Киев в качестве резиденции
митрополитов и титул великого князя играли такую же роль, что Аахен,
Рим и титул императора во время раздела империи Каролингов. Империя
Чингисхана считалась совместным владением его семьи, титул великого
хана теоретически полагался младшему сыну, однако в действительности
передавался путем назначения или выборов. Фактически удельные князья,
конечно, всегда и повсеместно уклонялись от подчинения, ожидаемого от
них. Именно передача больших должностных полномочий членам господ­
ствующей семьи может вместо сохранения единства способствовать рас­
паду или — как в Войне роз — битве претендентов на власть. Насколько
широко затрагивает наследственный раздел при реорганизации патри­
мониальных должностей и апроприируемые полномочия, зависит от раз­
личных обстоятельств. С одной стороны (и особенно), от степени распада
и, с другой, наоборот, от сохранения служебного характера этих должно­
стей. При сильных властных позициях патримониального чиновничества
именно в удельных княжествах центральный чиновник в его отношениях с
удельными князьями может воплощать в себе реальное единство империи,
как, например, каролингский мажордом, упразднение должности которо­
го способствовало окончательному разделу страны. Но, конечно же, и эти
целиком апроприированные высшие посты (тех же каролингских мажор­
домов) легко делились. Попытки ликвидировать принцип наследствен­
ного деления, чрезвычайно опасный для устойчивости патримониального
Имеются в виду попытки реформ после падения Китайской империи в 1912 г.
120

Патримониализм
образования, предпринимались в разном объеме и по разным мотивам.
В общем и целом в странах с опасной политической ситуацией наслед­
ственное разделение шло вразрез с политическим расчетом, и очевидная
цель сохранения семьи требовала от монарха отказа от наследственного
раздела. Но одного властно-политического мотива не всегда оказывалось
достаточно. Этому должны были способствовать частью идеологические,
частью технико-политические мотивы. Так, китайский монарх, пройдя
через полагающиеся бюрократические условности, обретал магическое
достоинство, которое по смыслу самого понятия было неделимо; в то же
время сословное единство бюрократии и ее заинтересованность в продви­
жении по службе способствовали неделимости политического образова­
ния уже с технико-политической точки зрения. Японские сёгун и даймё
в понятийном смысле оставались «должностями», а исключительно вас­
сальный характер должностного и военного порядка (мы уже говорили о
понятии hart) служил сохранению единства позиции господина. Религиоз­
но обусловленное единство исламского халифата не помешало распаду на
удельные царства чисто светского султаната, созданного генералами вой­
ска рабов. Однако монолитность самих этих дисциплинированных войск
способствовала сохранению единства когда-то учрежденных монархий, в
результате чего удельные царства на исламском Востоке так и не стали чем-
то естественным. Технической причиной того, что они отсутствовали уже
на античном Востоке, была потребность в едином государственном водном
хозяйстве. Исторически исходный пункт принципа единства заключается
в изначальном характере княжеской власти как городского феномена, ибо
власть над отдельным городом технически не делится или делится с тру­
дом, чего не скажешь о господстве над сельскими территориями. Во вся­
ком случае, частью религиозные, частью административно-правовые, а
частью и в большей степени технические и военные причины обусловили
отсутствие на Востоке наследственного раздела патримониальной власти
монарха. Если раздел происходил, как, например, у диадохов, то это не
был дележ наследства внутри царствующего дома, поскольку рядом друг
с другом находились несколько постоянных армий, возглавляемых каж­
дая своим вождем. И на Западе дело шло так же всякий раз, когда власть
господина имела должностной характер. Римской империи разделение
не было свойственно. Тенденция к разделу проявилась лишь тогда, когда
римский princeps утратил свой магистратский характер и возник dominus
времен Диоклетиана, но она имела не патримониальную, а исключительно
военно-политическую основу и скоро исчезла в силу закрытости каждой
из двух давно уже разделившихся в военном отношении (в отношении ре­
крутирования войск) частей империи. Происхождение магистратуры и мо­
нархии из полномочий распоряжения гражданским войском продолжало
сказываться вплоть до позднейших времен. На Западе было неделимым в
первую очередь то, что рассматривалось исключительно как «должность»
121

Хозяйство и общество. Господство
(кроме апроприированных должностей; прежде всего императорское до­
стоинство). В остальном же там, как и везде, ограничения или исключе­
ния делимости требовали долгосрочные интересы монархической власти,
особенно при завоевании новых территорий. Неделимыми оставались как
английское и южно-италийское норманнские королевства, так и королев­
ства, возникшие в результате испанских завоеваний, точно так же как и
первые царства, возникшие при Великом переселении народов. На других
же территориях неделимость проводилась в жизнь под влиянием двух мощ­
ных взаимодействующих, хотя и сильно различающихся факторов: в Гер­
мании и Франции (во Франции по меньшей мере формально) благодаря
тому, что обе страны являлись выборными монархиями; в иных патримо­
ниальных образованиях, наоборот, прежде всего благодаря специфической
для Запада предпосылке — развитию сословных территориальных корпора­
ций. Поскольку и насколько эти последние как предвестники современ­
ной формы государства считались едиными, постольку и настолько власть
«суверена» также считалась неделимой. Таким образом уже заявляет о себе
современное государство. Внутри же патримониальных союзов господства
обнаруживается целая лестница степеней фактической независимости
местных властей, от принадлежащих двору патримониальных чиновников
до князей-данников и лишь номинально зависимых удельных королей.
Эта специфическая особенность порождает постоянную борьбу цент­
ральной власти с многочисленными локальными центробежными силами,
когда патримониальный властитель с принадлежащими ему лично сред­
ствами господства (собственным землевладением и другими источника­
ми дохода, а также с послушными лично ему чиновниками и солдатами)
противостоит не просто массе подданных, разделенной лишь на роды и
профессии, а, будучи землевладельцем, находится рядом с другими и над
другими землевладельцами, составляющими слой местной знати и имею­
щими собственный авторитет в своих районах. В отличие от Китая и Егип­
та (с эпохи Нового царства) так происходит уже в античных и средневе­
ковых политических патримониальных образованиях Передней Азии, но
еще более явно — в политических союзах господства на Западе, начиная
с Римской империи. На уничтожение этих самостоятельных местных па­
тримониальных властей патримониальный князь не всегда мог отважить­
ся. Правда, некоторые римские императоры (Нерон) широко прибегали к
такому средству искоренения приватных землевладельцев, особенно в Аф­
рике. Но в этом случае нужно было, полностью вытеснив самостоятельный
слой местной знати, иметь в распоряжении собственные резервы органи­
зации управления, которые могли бы заменить его и при этом располага­
ли бы примерно тем же авторитетом среди местного населения. В против­
ном случае арендаторы и землевладельцы, посаженные на место прежних,
превращались в новое сословие местной знати с теми же притязаниями.
В определенной степени уже в переднеазиатских, но в основном в элли-
122

Патримониализм
нистических государствах и в Римской империи таким специфическим
средством создания местного аппарата управления стало основание горо­
дов; очень близкое явление мы находим в Китае, где покорение мяоцзы
42
в прошлом столетии оказалось тождественным их урбанизации. В разных
контекстах это средство имело очень разный смысл, о чем мы будем гово­
рить позднее [с. 161, 308—309, 376]. Во всяком случае, в общем ясно, что
временная и пространственная экономическая граница основания горо­
дов в Римской империи являлась границей структуры, унаследованной от
Античности. Соответственно по мере упадка градостроительства земле­
владения приобретали все больший политический вес, и в целом это озна­
чало превращение империи во «внутреннюю», т.е. вовнутрь себя обращен­
ную империю. В позднеантичном государстве со времен Константина опо­
рой государственного единства стала власть епископов. Экуменические
соборы превратились в специфические имперские собрания. Нужно еще
упомянуть, что универсализированная и политизированная государством
церковь не смогла в достаточной мере остаться такой опорой, ибо именно
по причине политизации она удивительно быстро регионализировалась.
В раннесредневековом патримониальном государстве церковь снова, хотя
и в иной форме, получила аналогичную роль. Так обстояло дело во Фран­
ции и в несколько ином виде — в феодальных государствах, прежде всего
в Германии, где король поначалу с большим успехом пытался выработать
противовес локальным и региональным властям, создавая конкурирующее
с мирским церковное политическое сословие знати из епископов; их долж­
ности не наследовались, да и сами они рекрутировались не из местных
кадров и не имели местных интересов, что обеспечивало универсализм
подхода и солидарность с королем, который к тому же в правовом смысле
полностью сохранял в своих руках пожалованные им имущественные и по­
литические права. Поэтому предпринятая папами попытка создать прямую
бюрократическую организацию церкви путем получения в свои руки цер­
ковных должностей либо хотя бы сделать их замещение независимым от
королевской власти, передав его согласно каноническим правилам клиру и
церковной общине (т.е., по существу, местному сословию духовной знати,
состоящему из соборных капитуляриев, связанных родственными и лич­
ными узами с местной светской знатью), превратилась, особенно для ко­
ролевской власти в Германии, в сражение с местными властями за основы
специфических средств собственного политического господства. Вот по­
чему в борьбе против короля церковная власть легко находила поддержку у
местной светской знати. Насколько можно предполагать, сочетанием разо­
ружения и теократизации (как у евреев и в Египте) вкупе с использованием
глубоких национальных противоречий и конфликтов интересов местной
знати обеспечивалось более двух веков неустойчивое единство Персидско-
См. Мяо в глоссарии.
123

Хозяйство и общество. Господство
го царства. Во всяком случае, уже в Вавилонской и Персидской империях
обнаруживаются следы того типичного противостояния местной знати и
центральной власти, которое позднее, в европейском Средневековье, пре­
вратится в один из важнейших факторов развития.
Местные землевладельцы повсюду в первую очередь требуют, чтобы
патримониальный князь оставил в неприкосновенности или прямо га­
рантировал их собственную патримониальную власть над зависимыми
крестьянами, иначе говоря, они хотят исключить вмешательство управля­
ющих чиновников властителя в сферу их землевладения, т.е. требуют им­
мунитета. Землевладелец как таковой представляет собой инстанцию, при
посредстве которой властитель вообще может вступать в отношения с кре­
стьянами: именно через землевладельца решается вопрос их криминаль­
ной и налоговой ответственности, именно он отвечает за набор рекрутов,
сбор налогов и возмещение недостач. При этом, естественно, он хочет, что­
бы повинности и оброки крестьян исполнялись и шли прежде всего в его
пользу и чтобы доля, полагающаяся патримониальному князю, была, сле­
довательно, по возможности снижена или хотя бы зафиксирована. Приви­
легии иммунитета, соответствующие разным аспектам таких притязаний,
обнаруживаются уже в III тысячелетии в Египте (в пользу храмов и чинов­
ников), а затем — и в Вавилонском царстве (здесь еще и в пользу частных
землевладельцев). Полное удовлетворение этих требований означало бы
изъятие поместных землевладений из ряда прочих единств, конституиру­
емых патримониальным властителем в качестве носителей прав и обязан­
ностей в отношении его самого. Такими единствами являлись, кроме того,
коммунальные союзы, деревенские общины, иногда и города. Ситуация
эта фактически встречается уже в античном эллинистическом царстве, а
также в Риме в эпоху империи. Поначалу сами земельные владения монар­
хов чаще всего появлялись в результате изятия у коммунальных союзов.
В итоге получалось, что наряду с монаршими чиновниками порой и арен­
датор домена как таковой обладал здесь не только патримониальными, но
и политическими правами. То же самое все более интенсивно происходило
в Римской империи с крупными частными землевладениями, которые по
отношению к соседним городским землям оказывались примерно в том же
положении, что и восточнопрусские поместья, сохранившиеся с феодаль­
ной эпохи. Еще весомее выглядели требования местных землевладельцев в
средневековых западных государствах, где отсутствовала монархия антич­
ного типа, опирающаяся на вышколенную в жестких традиционных рам­
ках бюрократию и постоянное войско. Здесь уже в начале Нового времени
монархи не имели иного выхода, кроме как идти на компромиссы с зем­
левладельцами, во всяком случае до тех пор, пока не было возможности
создать собственное войско и собственную бюрократию, оплатив и то и
другое и экипировав (армию) за свой счет. Позднеантичная и (полностью)
византийская монархия также вынуждена была уступать региональным
124

Патримониализм
интересам. Даже рекрутирование войск уже с IV столетия все больше ста­
новится делом регионов. Чисто местное управление перешло из рук деку-
рионатной городской организации и управления землевладельцами в руки
местной знати. И все равно эти слои подлежали контролю и регламентации
со стороны позднеримской, а затем и византийской центральной власти.
На Западе этого не было. В отличие от (официальных) норм китайского
управления, а также вопреки принципам, которые снова и снова пытались
провести в жизнь западные государи, поместным землевладельцам здесь
удалось очень скоро добиться, чтобы местный чиновник государя получал
землю и оседал в собственном административном округе, т.е. включался в
локальный слой землевладельческой знати, как это произошло с англий­
скими шерифами и мировыми судьями, а также с прусскими ландратами.
Право представления кандидатов на местные государственные должно­
сти сохранялось у ландратов в Пруссии вплоть до XIX в. По сути дела, ин­
станции, уполномоченные осуществлять такое представление, оказались
в руках помещиков округа. А самым крупным баронам в Средневековье
удалось достичь еще большего, пусть не в правовой форме, а фактически:
они подмяли под себя патронат над должностями в больших регионах. По­
всюду тенденция развития состояла в медиатизации отношений поддан­
ных и патримониального государя, т.е. встраивании между подданными и
властителем слоя местной знати (единственных обладателей любого рода
политических должностей), в разрыве непосредственных контактов под­
данных и государя друг с другом, в предоставлении прав урегулирования
взаимных претензий подданных и властителя в отношении налогов и во­
енной службы, с одной стороны, и правовой защиты — с другой, только
местным чиновникам, при исключении всякого контроля со стороны госу­
даря, и наконец, в апроприации самой политической должности на право­
вой основе либо фактически в качестве наследственного владения семьи
или хотя бы местного концерна знати.
Соперничество патримониальной власти государя и естественных
устремлений местных патримониальных господ приводило к самым раз­
ным результатам. Князь проявлял к своим медиатизированным поддан­
ным прежде всего фискальный и военный интерес, состоящий в том,
чтобы их число, а значит, и число крестьянских хозяйств оставалось по­
стоянным и они не эксплуатировались местной патримониальной знатью
в собственных целях до такой степени, что пострадала бы их способность
исполнять повинности и платить налоги князю, и чтобы за ним сохра­
нялась возможность их прямого налогообложения и военного исполь­
зования. Местные патримониальные господа, со своей стороны, пре­
тендовали на то, чтобы представлять крестьян в их отношениях с кня­
зем буквально во всех областях. Принцип «nulle terre sans seigneur» имел
в Средневековье наряду с ленно-правовым (что будет разъяснено далее
[с. 148]) еще и особенное практическое, административно-правовое зна-
125

Хозяйство и общество. Господство
чение, состоящее в том, что с точки зрения княжеского управления кре­
стьянская деревенская община не существует как союз с собственными
полномочиями, но каждый крестьянин, который входит в патримони­
альный союз, представлен своим патримониальным господином, и князь
может обращаться только к господину, а не напрямую к зависимым от
него крестьянам. На практике этот принцип применялся лишь в исклю­
чительных случаях, да и то лишь временно. Любое усиление княжеской
власти означало какого-либо рода прямую заинтересованность князя в
подданных. Однако, как правило, князь чувствовал необходимость ком­
промисса с местными патримониальными властями или другой знатью.
Помимо опасений возможного (иногда сильного) сопротивления, поми­
мо отсутствия военного и бюрократического аппарата, способного взять
эффективное управление на себя, играло роль воздействие самой местной
знати. В позднесредневековой Англии и особенно в Пруссии к востоку от
Эльбы в XVIII в. местное управление в финансовом отношении уже не
могло бы функционировать без участия аристократии. Результатом такого
положения в Пруссии стала фактическая монополизация аристократией
офицерских должностей и преобладание у нее шансов на государствен­
ную административную карьеру при полном пренебрежении к действи­
тельным для всех остальных квалификационным требованиям или же при
многочисленных фактических исключениях из них, а также сохраняюще­
еся и поныне преобладание дворянского землевладения во всех местных
сельских управленческих корпорациях. Если князь хотел избежать апро­
приации местными патримониальными господами всего государственно­
го управления на местах, у него не оставалось иного выбора (если он не
располагал значительными собственными средствами), кроме как пере­
дать управление другому слою знати, численности и властных позиций
которого было бы достаточно, чтобы составить противовес прежним па­
тримониальным господам. В Англии этим требованиям соответствовал
институт мировых судей, обретший свои характерные черты в эпоху боль­
ших войн с Францией
43
. Чисто патримониальное управление поместных
землевладельцев с их собственным правосудием, а равно и подчиненная
феодальной знати местная администрация (шерифы), в связи с экономи­
чески обусловленным распадом крепостных отношений, оказались не в
состоянии решать новые управленческие задачи, а корона была заинте­
ресована в том, чтобы оттеснить патримониальные и феодальные власти,
в чем ее решительно поддерживали commons. Однако новые задачи управ­
ления здесь, как и везде, имели в основном полицейский характер и были
связаны с экономически обусловленной и все возрастающей потребно­
стью в умиротворении. Частые утверждения, будто причиной усиления
роли мировых судей стала неуверенность, порожденная войной, все-таки
Имеется в виду так называемая Столетняя война 1337-1453 гг.
126

Патримониализм
неправомерны, ибо институт этот просуществовал в течение долгого вре­
мени. Все сильнее ощущать неуверенность заставляло, собственно, воз­
растающее рыночное переплетение хозяйств. К этому добавлялись, что
достаточно характерно, вопросы безработицы и цен на продукты пита­
ния, порожденные ростом денежного хозяйства. Поэтому первоначаль­
ное ядро крайне многообразной деятельности мировых судей составили
охрана общественного порядка, а также ремесленный и потребительский
полицейский надзор. Персонал набирался из заинтересованных частных
лиц. В каждом графстве корона отбирала из землевладельцев соответ­
ствующего округа, ведущих рыцарский образ жизни, некоторое количе­
ство представителей местной знати, которые и назначались на должно­
сти conservatores pads, или мировых судей. Поначалу отбор происходил на
фактической, а вскоре стал осуществляться и на правовой основе, исходя
из некоего квалификационного минимума земельной ренты. Мировым
судьям предоставлялся комплекс формально отзываемых, но в действи­
тельности пожизненных полицейских и криминально-судебных полно­
мочий, становившихся все более разнообразными с течением времени.
Королевская администрация оставляла за собой право на отбор претен­
дентов, передав надзор королевским судам. Этот слой так называемых
gentry, которых корона стремилась переманить на свою сторону, оказался
противопоставлен влиятельным патримониальным господам — баронам.
Один из мировых судей, лорд-лейтенант, был уполномочен командовать
милицией. Обычного бюрократического пути «по инстанциям» решения
мировых судей не знали; впрочем, одна такая инстанция существовала на
самой вершине патримониальной королевской власти — так называемая
Star Chamber, которая именно поэтому была уничтожена джентри во время
революции XVII в. Наличествовала еще возможность, осуществлявшаяся
на практике все чаще, по особому распоряжению (writ of certiorari) пере­
давать конкретные вопросы на суд центральной инстанции, что перво­
начально могло происходить по свободному усмотрению. На деле все это
означало, что король уже не мог долго править, противодействуя слою,
из которого происходили мировые судьи. Короне удалось отбить неодно­
кратно предпринимавшиеся попытки сделать мировых судей зависимыми
от выбора местной знати и сохранить их назначение в своих руках, однако
с оговоркой о совещательном праве голоса некоторых королевских совет­
ников. Это говорило о том, что крупные чиновники, в том числе канцлер,
получили прямую возможность зарабатывать на патронате. Правда, как в
отношении патроната контролирующих чиновников, так и в отношении
официального правового положения самой короны солидарность джен­
три оказалась достаточно прочной, для того чтобы добиться сохранения
мест мировых судей в собственной монополии, и еще во времена Елиза­
веты I слышны были жалобы на то, что новые мировые судьи назначаются
по рекомендации действующих.
127

Хозяйство и общество. Господство
Первоначально мировой судья зависел, как и все королевские чиновни­
ки, от судебных сборов и суточных. Только доходы эти были так низки, что
пренебрежение ими превратилось в сословную конвенцию землевладель­
цев. Цензовая квалификация мировых судей существенно возрастает уже в
XVIII столетии. В качестве предпосылки для занятия должности требуется
определенный минимум земельной собственности. Типичная и все более
распространявшаяся в Англии передача собственности в аренду высво­
бождала для административных задач именно сельских джентри. Что каса­
ется городского бюргерства, то участие активных предпринимателей в ин­
ституте мировых судей затрудняло то же обстоятельство, которое повсюду
исключало их из круга знати: их недоступность по причине незаменимости
в деле. Из этой среды на должность мировых судей, как правило, поступали
старшие, удалившиеся от активных дел, но особенно часто — представите­
ли все более многочисленного слоя гильдейских товарищей, которые, ско­
лотив достаточное состояние, превращались в рантье. Характерное сплав­
ление сельских и городских рантье в тип джентльмена в значительной сте­
пени объясняется общим отношением данных групп к должности миро­
вых судей. В этих кругах становится сословным обычаем выдвигать своих
сыновей на такую должность еще в молодые годы, после завершения ими
гуманитарного образования. Должность эта была неоплачиваемой, обяза­
тельное ее исполнение для тех, кто обладает квалификацией, само по себе,
с формальной точки зрения было литургией, которую часто брали на себя
лишь на короткий срок. Вообще только часть мировых судей (правда, в Но­
вое время все возрастающая) действительно выполняла свои обязанности.
Для остальных это была титульная должность и источник социального до­
стоинства. Социальным престижем и социальной властью объяснялось и
то, почему данная должность, требующая при действительном участии в
делах больших трудозатрат, долгое время оставалась для многих желанной,
а исполнение ее отнюдь не было номинальным и проявлялось в эффектив­
ной деятельности. Существовавшая поначалу и продолжавшаяся в течение
столетий чрезвычайно острая конкуренция со стороны профессиональных
юристов была сломлена: низкие доходы, а позднее и фактический отказ от
них со стороны джентри стали причиной того, что юристы были вытеснены
с этих постов. Обыкновенный, не сведущий в правовых вопросах мировой
судья советовался с личным поверенным, но в целом решение принима­
лось с помощью находившихся в его распоряжении клерков на основе тра­
диции, а часто — чувства справедливости, что и придавало управлению ми­
ровых судей народный характер и своеобразный облик. Перед нами, следо­
вательно, один из тех крайне редких случаев, когда, несмотря на возраста­
ние должностных задач, профессиональное чиновничество в ходе мирной
конкуренции полностью вытесняется администрацией из местной аристо­
кратии. Не какой-то там особенный «идеализм» привлекал джентри к этой
работе, а возможность в значительной мере и, если взглянуть со стороны,
128

Патримониализм
почти единолично управлять ситуацией — возможность, ограниченная в
формальном смысле предписанием, согласно которому все существенные
вопросы решались коллегиально минимум двумя судьями, а в материаль­
ном — тем, что это контролировалось жесткими представлениями о долге,
вытекавшими из сословной конвенции. В Англии управление посредством
мировых судей практически лишило значения все прочие местные адми­
нистративные инстанции (исключением были города). Мировые судьи
времен расцвета этого превозносимого как национальный палладиум ин­
ститута selfgovernment были фактически почти единственными эффективно
работающими чиновниками в местных административных районах (граф­
ствах), рядом с которыми утратили значение как старые принудительные
литургические союзы, так и патримониальное управление землевладель­
цев и все виды патримониально-бюрократических королевских режимов.
Это один из самых радикальных типов осуществления чистого «управле­
ния знати», которые дала история больших стран. Данному типу отвечают
способ и содержание исполнения должности. Судопроизводство мировых
судей, т.е . именно то, что имело практическое значение для массы насе­
ления (поскольку королевские суды в Лондоне были из-за удаленности и
невиданных судебных сборов так же чужды ему, как претор — римским, а
царь — русским крестьянам), вплоть до нынешних времен носило харак­
тер «правосудия кади». Их управление — и это неизбежная отличительная
черта всякого управления знати — демонстрирует сведение к минимуму и
несистематичность должностной работы, которая не имеет постоянного
характера учреждения. Если эта работа не сводилась к ведению докумен­
тации (как сначала было именно у хранителей актов — custos rotulorum), то
она отличалась преимущественно репрессивным настроем, не была си­
стематической, представляя собой фактически реакцию на явные грубые
нарушения или на жалобы потерпевших, технически совершенно не со­
ответствовала требованию ежедневного интенсивного решения позитив­
ных управленческих задач или проведения последовательной, исходящей
из единой идеи политики «благоденствия», ибо работа эта принципиально
считалась побочным занятием джентльмена. Правда, существовало прави­
ло, согласно которому из присутствующих на квартальных сессиях судей
минимум один должен быть сведущим в праве. Этот судья или эти судьи по­
именно назывались в королевском поручении, создавая кворум, благодаря
чему центральное управление сохраняло известное влияние на личность
эффективно функционирующего мирового судьи. Однако с XVIII столетия
даже это потеряло свое значение: все активно действующие судьи включа­
лись в «кворум».
Но подданный все равно должен был приготовиться к тому, что во всех
мыслимых процессах его жизни — от похода в пивную и карточной игры
или выбора соответствующего сословию платья до цен на зерно или со­
размерности выплачиваемой зарплаты, от лености до ереси — он мог ощу-
129

Хозяйство и общество. Господство
тить надзирающую и карающую власть мировых судей. Бесконечны были
уставы и распоряжения, требовавшие от мировых судей, и только от них,
исполнения предписаний, возникавших по любым случайным поводам.
Но когда и как их исполнять, какими средствами, насколько упорно дей­
ствовать — все это, по существу, отдавалось на их собственное усмотре­
ние. Идея плановой управленческой работы для достижения определен­
ных целей могла возникнуть здесь лишь в исключительном случае, и лишь
короткий период при Стюартах, прежде всего под управлением Лода, оз­
наменовался попыткой ввести сверху систему «христианской социальной
политики», которая, однако, понятным образом провалилась, натолкнув­
шись в конечном счете на сопротивление именно того класса, из которого
происходили мировые судьи.
Экстенсивный и неравномерный характер управления мировых су­
дей самого по себе, а также способ вмешательства центральных органов
(иногда резкий, по конкретному случаю, и тогда действенный, а иногда —
в виде общих указаний, равных по ценности добрым советам) во многом
напоминают способ функционирования китайского управления, где име­
ются те же внешние признаки. Но различия огромны. Конечно, и здесь и
там решающая проблема состоит в столкновении патримониально-бюро­
кратического аппарата с местными авторитетами, с которыми он волей-
неволей вынужден каким-то образом приходить к согласию, чтобы иметь
возможность функционировать. Но в Китае образованным чиновникам
противостояли старейшины родов и профессиональные союзы. В Англии
же профессионально образованным судьям противостояло образованное
сословие землевладельцев-джентри. Китайская знать представляла собой
подготовленных к чиновничьей карьере и имеющих классическое литера­
турное образование обладателей пребенд или претендентов на пребенды,
поэтому она была на стороне патримониально-бюрократической власти.
В Англии, напротив, ядро джентри являлось сословием свободных, в ос­
новном гуманитарно образованных крупных землевладельцев, имевших
лишь практический опыт господства над зависимыми крестьянами и ра­
ботниками, т.е. представляло собой слой, которому в Китае не было анало­
га. Китай демонстрировал чистейший тип свободного от всякого противо­
веса (насколько это вообще возможно) и при этом не очищенного до со­
стояния современного чиновничества патримониального бюрократизма.
Английское управление мировых судей во времена его расцвета, наоборот,
являло собой комбинацию сословного патримониализма и исключитель­
но самостоятельного управления знати и принадлежало к этой последней
в гораздо большей степени, чем к первому. Сначала это управление фор­
мально реализовывалось посредством литургии подданных, ибо предпо­
лагало обязанность последних брать на себя служебные полномочия. Но
в результате в соответствии с фактическими властными отношениями эту
роль приняли на себя не подданные, а свободные товарищи по политиче-
130

Патримониализм
скому союзу, т.е. граждане государства, благодаря свободному содействию
которых князь исполняет свою власть. Такое управление именно потому
стоит вне типичной политической иерархии княжеского патримониально­
го двора и частных патримониальных господ с их личными подданными,
что развивалось оно параллельно распаду крепостной зависимости. По
сути дела, конечно, английская «сквайрархия», интересы которой выра­
жало это управление, представляла собой слой крупных землевладельцев.
Без специфических феодально-землевладельческих предпосылок никогда
не возник бы своеобразный дух английских джентри. Его неизгладимый
отпечаток нес и несет до сих пор особый «идеал мужественности» англо­
саксонского джентльмена. Это выражается в основном в формальной стро­
гости конвенций, в сильно развитой гордости и чувстве собственного до­
стоинства, в прямо-таки сословнообразующем общественном значении
спорта. Однако в результате смешения со специфически-буржуазными го­
родскими слоями рантье и принадлежащими к деловым кругам активными
предпринимателями это качество еще до воздействия пуританизма доволь­
но сильно содержательно меняется и рационализируется, эволюционируя
в том же направлении, в котором вело в Италии смешение знатных родов
wpopolograsso, что нам еще предстоит обсудить [с. 353]. Современный тип
джентльмена возник лишь благодаря пуританизму и его влиянию, выхо­
дящему за пределы круга его строгих приверженцев, а именно в процессе
очень постепенного слияния, с одной стороны, «сквайрархических» полу­
феодальных черт и, с другой, аскетических моралистских и утилитарист­
ских, еще в XVIII столетии противостоявших друг другу в непримиримой
вражде. Институт мировых судей с его своеобразным типом социальной
чести был одним из важнейших средств, влияние которых, в противовес
напору капиталистических сил, сказалось не только на практике управле­
ния и безупречности чиновничества, но и на общественных представле­
ниях о чести и нравственности. В условиях современных городов почетно-
добровольное управление мировых судей как образованных дилетантов
стало невозможно осуществлять технически. Постепенно растет количе­
ство оплачиваемых городских мировых судей (в середине прошлого сто­
летия их было примерно 1300 из 18 000, среди последних — 10 000 титуло­
ванных). Однако отсутствие системности в английском управлении и сме­
шение патриархальных организаций с исключительно целевыми союзами
стали следствием того, что элементы рациональной бюрократии лишь по
случаю, в зависимости от конкретных особых потребностей добавлялись к
управлению знати. Последнее было политически важным, поскольку дало
имущим классам жесткую выучку в ведении административных дел вместе
с долгом преданности и идентификацией с государством. Экономически
важной была прежде всего неизбежная минимизация управления, что при
все еще мощной конвенциональной привязанности к «деловой этике» от­
крыло почти совершенно свободный путь для развертывания экономиче-
131

Хозяйство и общество. Господство
ской инициативы. С точки зрения патримониализма управление мировых
судей представляет собой его предельное выражение.
Во всех других исторически значимых случаях сосуществования па­
тримониальных государств и землевладельческой знати последняя тоже
состояла из патримониальных господ, и при возникновении патримо­
ниальной бюрократии на заре Нового времени выраженный или замал­
чиваемый компромисс обеих властей заключался в том, что местным па­
тримониальным господам гарантировалось господство и экономическое
распоряжение зависимыми от них крестьянами при условии, что будут
обеспечены интересы князя в сборе налогов и наборе рекрутов; кроме
того, в том, что знать полностью сосредоточивала в своих руках местное
управление и судопроизводство по отношению к зависимым крестьянам
и представляла последних перед князем и его чиновниками; далее, в том,
чтобы все или хотя бы большая часть всех государственных должностей, в
особенности все или почти все офицерские должности, были зарезерви­
рованы за знатью, а также в том, что принадлежащие к ней господа с их
землевладениями должны были быть освобождены от налогов и именно
как представители знати пользоваться широкими сословными привиле­
гиями в отношении подсудности, вида наказаний и средств доказывания;
но, главное, в том, что только она может осуществлять патримониальное
господство, т.е . владеть аристократическими поместьями с крепостными,
приписанными или другими патримониально зависимыми крестьянами.
От такого рода сословных привилегий независимой от государя аристокра­
тии в Англии времен управления джентри сохранились всего лишь фраг­
менты. Оборотной стороной властной позиции джентри в рамках местно­
го управления явилось принятие ими литургической по своему характеру
нагрузки, состоящей в исполнении дорогостоящих и требующих времени
почетных обязанностей. В континентальных европейских порядках, по
крайней мере в Новое время, этого уже не было. Своего рода служебная
литургия, правда, возлагалась на русскую аристократию от Петра Велико­
го до Екатерины II. Реформы Петра ликвидировали предшествующие ран­
говые и правовые отношения русской аристократии благодаря введению
двух простых принципов: 1. социальный ранг (чин
44
) дает лишь служба в
патримониально-бюрократическом гражданском или военном ведомстве,
а именно в соответствии с положением, занимаемым в 14-ступенчатой Та­
бели о рангах — патримониально-бюрократической должностной иерар­
хии; поскольку поступление на должностную карьеру не является моно­
полией аристократии и квалификационный признак не землевладение,
а — по меньшей мере в теории — образование, то это кажется похожим на
китайское управление; 2. в случае пренебрежения служебными обязанно­
стями в течение двух поколений дворянские права теряют силу. Это также
Дано в немецкой транскрипции: tschin.
132

Патримониаяизм
представляется близким к китайскому подходу. Однако русские дворян­
ские права, наряду с другими привилегиями, содержали прежде всего и
исключительное право владения землей с крепостными крестьянами. По­
этому русская аристократия связана с привилегиями землевладельческого
патримониализма совершенно чуждым Китаю образом. Лишение дворян­
ских прав в случае неисполнения государевой службы было отменено во
время правления Петра III и Екатерины II. Однако чин и иерархия долж­
ностных позиций (Табель о рангах
45
) оставались официальным основа­
нием социальной оценки, а по крайней мере временная государственная
служба молодых дворян — сословной конвенцией. Патримониальное гос­
подство дворян-помещиков в сфере частной собственности почти всюду
соответствовало принципу «nulle terre sans seigneur», поскольку помимо
дворянских поместий имелись лишь доменные земли государя, апанажи
и землевладения духовенства и монастырей, а свободной собственности
в других руках вообще не было, за исключением остаточных форм (одно­
дворцы) или военных ленов (казаки). Следовательно, сельское местное
управление, если оно не являлось доменной администрацией, находилось
в руках дворян-землевладельцев. Но собственно политическая власть, со­
циальный престиж и прежде всего возможности экономического роста
определялись — как это здесь и повсюду совершенно на китайский манер
демонстрирует политическая власть — должностью или прямыми отно­
шениями со двором. Конечно, было преувеличением заявление Павла I
иностранному визитеру, будто благороден тот и только тот человек, с ко­
торым он говорит, и только пока он с ним говорит
46
. Однако в отношении
дворян, даже носителей знаменитых фамилий и владельцев неслыханных
состояний, корона фактически могла позволить себе такие вещи, на кото­
рые не решился бы ни один столь же крупный западноевропейский вла­
стелин по отношению к самому последнему из своих в правовом смысле
несвободных министериалов. Эта властная позиция царя покоилась, с од­
ной стороны, на устойчивой общности его собственных интересов и инте­
ресов каждого отдельного обладателя чина, осуществлявшего управление
или руководившего войском, созданным путем принудительного рекрути­
рования, а с другой — на полном отсутствии сословной солидарности дво­
рян. Подобно китайским чиновникам, дворяне ощущали себя конкурен­
тами в борьбе за чин и прочие возможности, которые дарит благосклон­
ность государя. В результате интриг в дворянстве произошел внутренний
глубокий раскол и оно оказалось абсолютно беспомощным по отноше-
45
В оригинале — в немецкой транскрипции: tabel' о rangach.
46
Есть разные версии этого высказывания, но структура фразы всюду примерно
одна и та же: «Каждый человек имеет значение, поскольку я с ним говорю, и до тех пор,
пока я с ним говорю»; «В России велик тот, с кем я говорю, и до тех пор, пока я с ним
говорю» и т.д.
133

Хозяйство и общество. Господство
нию к царю; вплоть до возникновения современной организации местно­
го управления, создавшей отчасти новую ситуацию, оно лишь очень редко
и всегда безрезультатно пыталось объединиться и оказать сопротивление,
хотя и получило от Екатерины II ясно выраженное право на собрания и
петиции. Такое полное отсутствие сословной солидарности дворянства,
к которому привела борьба за придворные милости, не было результатом
только реформ Петра Великого, а следовало из более древней системы
местничества
47
, определявшей со времени учреждения московского патри­
мониального государства социальную классификацию знати. Социальный
ранг первоначально зависел от должности, жалуемой царем, собственни­
ком всех земель, а должностью определялось материальное вознагражде­
ние — владение служебным леном («поместье» от слова «место»
48
— долж­
ность по службе). Отличие древнего местничества от петровских порядков
в конечном счете заключалось лишь в том, что в одном случае наслед­
ственно апроприировался потомками служебный лен, а в другом — ранг,
пожалованный первому приобретателю или более позднему владельцу в
силу должностного положения, и это относительно долго определяло вза­
имную ранговую субординацию аристократических родов. В зависимости
от 1. ранга предка, высоко поднявшегося в должностной иерархии, и в со­
ответствии с 2. числом поколений, лежащих между высшей должностной
позицией, замещавшейся этим предком, и собственным поступлением на
службу, юный аристократ начинал карьеру с различных должностных сту­
пеней. Согласно жестким сословным обычаям ни один дворянин из семьи,
принадлежащей к более знатной служилой аристократии, не мог принять
должность, которая ставила бы его в подчинение чиновнику из семьи более
низкого аристократического ранга, а также согласиться занять место у сто­
ла (даже с опасностью для жизни, если речь шла о царском столе), которое
было бы ниже места чиновника, лично занимающего более высокий пост,
но согласно системе местничества — стоящего ниже по семейному рангу.
Эта система, с одной стороны, означала для царя ощутимое ограничение в
выборе высших правительственных чиновников и полководцев (а не счи­
таться с ней было трудно и рискованно, поскольку это могло приводить к
протестам и неподчинению даже на поле битвы), но с другой, вынуждала
аристократию — и чем выше был ее унаследованный ранг, тем сильнее —
включаться в придворную и патримониально-бюрократическую службу,
чтобы не утратить социальной значимости и не потерять шансы на полу­
чение должности, превращавшей ее буквально в «придворную аристокра­
тию» («дворянство» — от «двор»
49
, Hof).
Здесь и далее в немецкой транскрипции: mjéstnitschestwo.
Оба термина в немецкой транскрипции: pomjéstje, mjêsto.
Оба термина в немецкой транскрипции: dworjânstwo, dwor.
134

Патримониализм
Собственное землевладение как основа должностного положения все
более отступает на задний план. Вотчинники, владельцы вотчины
50
, т.е.
землевладения, первоначально не пожалованного в качестве служебного
лена, а аллодиально унаследованного от предков, исчезали, их место зани­
мали помещики
51
, и сегодня это единственное обозначение владельца по­
местья. Не владение дворянской землей, а собственный и унаследованный
должностной ранг являлся основой социального положения. Отправную
точку этой, отшлифованной патримониальной властью царей, системы
связывания всякой социальной власти со службой государю следует искать
1. в институте свиты государя, который мы обсудим позднее [с. 203-205] и
2. в солидарности рода, делавшей возможной апроприацию однажды при­
обретенного служебного ранга, что шло во благо всем членам рода. Данную
систему и пытался изменить Петр Великий, велев сжечь списки родовых
рангов (разрядные переписи)
52
, являвшиеся основанием ранговых при­
тязаний аристократических родов, и заменив их схемой чинов, основан­
ной почти исключительно на личном должностном положении. Это была
попытка устранить родовую спесь, которая стояла на пути как сословной
солидарности, так и заинтересованности царя в свободном выборе чинов­
ников, и не дать при этом возникнуть солидарности, которая могла бы об­
ратиться против царя. Попытка действительно удалась. Аристократия пре­
бывала в состоянии глубокого раскола как из-за безудержной конкуренции
за социальный ранг (чин), так и — если речь шла о землевладельцах — из-
за ненависти к чиновникам. Монополия на владение крепостными не соз­
дала солидарного сословия — этому мешала конкуренция за чин, и лишь
связанное с ним получение должности давало возможности для обогаще­
ния. Та же ситуация, что и в поздней Римской и Византийской империях, а
равно в их античных вавилонских, персидских и эллинистических предше­
ственницах и исламских наследницах: распространение землевладельче­
ского патримониализма (который, как мы видели, полностью отсутствовал
в Китае) там тоже никогда не приводило ни к выраженному соединению
слоя землевладельцев с государственными должностями, ни к возникно­
вению на базе землевладения единого аристократического сословия, хотя
50
Оба термина в немецкой транскрипции: wotschinniki, wotschina.
51
В оригинале в немецкой транскрипции: pomjéschtschiki.
52
В этом пункте издателями допущена путаница: в соответствующем примечании
(MWG. 1/22-4. S . 367. Anm. 35) говорится, что, неправильно поняв одно место в книге
Леруа-Больё (см. биобиблиографический указатель), Вебер приписал сожжение раз­
рядной переписи (у Леруа-Больё — «разрядные книги») Петру I, хотя на самом деле, как
утверждают издатели, распорядился сжечь «перепись» не Петр, а его отец царь Федор
Алексеевич. В действительности в 1682 г. были сожжены именно разрядные книги (тер­
мина «разрядная перепись» не существовало), а царь Федор Алексеевич был не отцом, а
старшим братом Петра Алексеевича Романова, т.е . Петра Первого.
135

Хозяйство и общество. Господство
предпосылки для этого были. Представители все более важного для позд-
неримского управления слоя possessores, который, подобно княжескому па­
тримониальному чиновничеству в эллинистических империях, членился
на ранговые классы в соответствии с размерами доходов от пребенд, враж­
довали друг с другом, как это было уже и в ранних античных ориентальных
царствах. В исламских государствах в соответствии с их теократическим
характером социальный ранг давала прежде всего приверженность исламу,
а шансы на должность — религиозное образование, в остальном же — сво ­
бодная милость господина; никакой устойчивой и действенной аристо­
кратической монополии на должности не существовало. На этой почве не
мог сложиться элемент, бывший основополагающим для любой средне­
вековой западноевропейской аристократии, а именно: ориентация всего
жизненного поведения на определенный вид традиционных, упроченных
воспитанием убеждений, которые состояли в личном отождествлении с
образом жизни сословия, в восприятии общей сословной чести как тре­
бования к каждому и как обязательства, внутренне объединяющего всех
членов сословия. Многочисленные сословные конвенции развивались на
русской почве точно так же, как и в кругах знати всех этих империй. Но
не только уже упомянутая двойственность оснований социального ранга
[с. 134] не давала возникнуть такому единому, коренящемуся в чести и до­
стоинстве, центру организации и ведения жизни. Эти конвенции вообще
приводили в действие внешние, так сказать, экономические интересы
или голую потребность в социальном престиже, не придавая поведенче­
ским импульсам некоего элементарного внутреннего масштаба самоут­
верждения и собственного достоинства. Собственная социальная честь и
отношение к господину либо внутренне сосуществовали независимо друг
от друга (у самостоятельной знати), либо были выражением потребности
в признании, ориентированной на карьеру (у придворного дворянства,
мандаринов и прочих разнообразных чинов, ставших таковыми благодаря
изъявлению свободной милости господина). В то же время разнообразные
апроприированные пребенды хотя и являли собой подходящее основание
для формирования достоинства чиновников и знати по принципу «noblesse
de robe», не могли стать специфической основой отношения к господину,
исходящего из особенного, личного чувства чести, и особой, вытекающей
отсюда же, жизненной позиции. Западный министериал, благодаря его со­
циальной чести, обусловленной милостью господина, и прежний англий­
ский джентльмен из сквайров, социальная честь которого была обусловле­
на его собственным происхождением, каждый по-своему являлись носите­
лями этого своеобразного персонального сословного чувства достоинства,
имевшего своим основанием личную честь, а не только обусловленный
должностью престиж. Что касается министериала, абсолютно очевидно, а у
староанглийского джентльмена легко просматривается, что их внутренний
жизненный уклад обусловлен, кроме прочего, западноевропейским рыцар-
136

Феодализм
ством. Министериал создан только им, а английский джентльмен, напро­
тив, наряду со средневековыми, исключительно рыцарскими чертами, по
мере демилитаризации слоя знати вбирал в свой идеал мужественности
и жизненный стиль также другие, гражданские качества. В пуританском
джентльмене, помимо черт сквайра, зародился равновеликий этой фигуре
тип совсем иного происхождения, вместе с которым проявлялись разные
противоречивые тенденции ассимиляции. И все-таки первоначальный,
специфически средневековый центр ориентации обоих слоев лежал вне их
самих, в феодальном рыцарстве. Их жизненный уклад был определен фео­
дальным понятием чести, а оно, в свою очередь, коренилось в вассальной
верности ленника — единственного типа, где сословная честь определялась,
с одной стороны, принципиально единой внутрисословной позицией, а с
другой — особым отношением к господину. Поскольку это особое ленное
отношение представляет собой внепатримониальную связь, оно как та­
ковое выходит за пределы структуры патримониального господства. В то
же время оно так сильно обусловлено собственным, чисто личным пие­
тетом перед господином и столь явно имеет характер решения практиче­
ской проблемы политического господства патримониального властителя
при посредстве местных патримониальных господ, что с систематической
точки зрения будет правильнее всего рассмотреть это отношение как спец­
ифический предельный случай патримониализма.
ФЕОДАЛИЗМ
Сущность лена и типы феодальных отношений с. 137. — Лены и пребенды
с. 141 . — Военное происхождение и основа легитимности ленной организации
с. 145. — Феодальное разделение властей и их стереотипизация с. 154. — Пере­
ходные образования на пути от ленного союза к бюрократии. «Сословное госу­
дарство». Патримониальное чиновничество с. 156. — Отношение к хозяйству.
Значение торговли для развития патримониализма с. 159. — Стабилизирующее
влияние на хозяйство с. 162. — Монопольное хозяйство патримониализма.
«Меркантилизм» с. 165. — Образование и распределение имущества феодаль­
ного господства с. 168. — Хозяйственные следствия патримониального моно­
полизма с. 171. — Структура господства, образ мысли и образ жизни с. 173.
Характер ленных отношений совершенно противоположен той неста­
бильности властных позиций и широте произвола господина, что присущи
чистому патримониализму. Ленный феодализм есть предельный случай па­
тримониальной структуры, которая движется в направлении стереотипи-
зации и фиксации отношений господина и ленников. Как домашний союз
с его патриархальным домашним коммунизмом на стадии капиталисти­
ческой буржуазии превращается в предприятие, основанное на контракте
и фиксированных правах индивидов, так и патримониальное поместье в
эпоху рыцарского милитаризма порождает тоже закрепляемые контрактом
137

Хозяйство и общество. Господство
ленные отношения верности. Личный долг верности так же высвобожда­
ется здесь из совокупности домашних отношений и обязательств, и на его
основе формируется космос прав и обязанностей, как при капитализме, —
космос чистых материальных отношений. Позже мы увидим, что в ином
аспекте феодальная верность вассалов господину может и должна пони­
маться также как оповседневнивание некоторого уже не патримониально­
го, а харизматического отношения (отношения последователей, свиты), и
с этой точки зрения определенные специфические элементы отношений
верности распределяются по своим правильным систематическим «ме­
стам». Но пока мы оставляем без внимания данную сторону дела и вместо
этого попытаемся выявить внутренне наиболее последовательную форму
феодального отношения. Ибо понятия «феодализм» и «лен» могут иметь
самый разный объем. «Феодальным» в смысле господства военной земле­
владельческой аристократии, к примеру, было — и в самом радикальном
из всех мыслимых вариантов — польское государство. Однако Польша яв­
лялась противоположностью какой-нибудь другой «феодальной» области
в техническом смысле, ибо в ней отсутствовало самое главное: ленные от­
ношения. Для формирования порядка (или беспорядка) польского царства
важнее всего было то, что польские аристократы считались аллодиальны­
ми землевладельцами: вытекающая отсюда структура этой «аристократи­
ческой республики» являет собой крайнюю противоположность, скажем,
норманнской централизованной феодальной системе. «Феодальным», да­
лее, можно назвать эллинский полис доклассического периода и даже еще
более древней клисфеновой
53
демократии, ибо в нем важно не только то,
что гражданские права неизменно вытекали из права и обязанности но­
сить оружие, но и то, что его полноценные граждане, как правило, были
землевладельцами, а разнородные, основанные на пиетете клиентские
отношения представляли собой основу власти господствующего слоя зна­
ти. Именно так было и в Римской республике вплоть до ее конца. Почти
всю Античность ключевую роль играла связь наделения землей с военной
службой лично господину, патримониальному князю или союзу граж­
дан. Если под «леном» понимать всякое жалование прав (в особенности
на пользование землей или на политическую власть в округе) в обмен на
службу во время войны или в управлении, то к подобным многочисленным
явлениям, обнаруживаемым по всей Земле и во все эпохи, относятся не
только служебные лены министериалов, но и, возможно, ранние римские
прекарии или по крайней мере земельные наделы laeti, осевших в Римской
империи после войны с маркоманами, а позднее и земли, непосредственно
жалуемые чужим народам в обмен на обязанность нести военную службу.
Конечно же, и казачья земля является «ленной» в той же степени, что и
53
От имени Клисфена — афинского политика и государственного деятеля VI в.
до н.э.
138

Феодализм
солдатские наделы, которые мы обнаруживаем на всем Древнем Востоке,
а позднее — и в Египте Птолемеев. В большинстве подобных случаев, хотя
и не во всех, речь идет о лицах, которые на наследственной основе состоят
в отношении либо прямой патримониальной зависимости, либо литурги­
ческой привязанности к обязательствам и в силу этого — к участку земли;
или же, в иных случаях, — о тех, кто повелением автократического власти­
теля получает, в отличие от других свободных слоев населения, привилегии
освобождения от налогов и особые права на землю, а в обмен принимает
на себя определенные обязательства: постоянно упражняться с оружием, а
в случае войны или в управленческих целях поступать в распоряжение гос­
подина либо по воле последнего, либо согласно установлениям. Военные
поселения — это типичная специальная форма экономически свободных,
а следовательно, всегда находящихся наготове военных сил, которые су­
ществуют в условиях натурального хозяйства, исключающих наемное вой­
ско. Обычно они возникают, когда уровень потребностей, интенсивность
сельскохозяйственного и промышленного производства и развитие воен­
ной техники делают массу населения незаменимой на своем рабочем месте
и поэтому не подходящей для военных тренировок. В разных политиче­
ских союзах складываются разные типы таких объединений. Один тип —
это первоначально неотчуждаемый земельный надел (χληρος) в эллинском
городе-государстве гоплитов, здесь держатели наделов несут обязательства
по отношению к союзу граждан. Так называемая египетская каста воинов
(μάχιμοι) представляет собой другой тип, предполагающий обязанности по
отношению к патримониальным князьям; третий тип — наделение землей
клиентов, здесь налицо обязанности по отношению к личному господину.
Все древневосточные деспотии, клерухии эллинистического времени и,
как мы увидим позже [с. 392—393], от случая к случаю — римский нобили­
тет в той или иной степени использовали эти средства привлечения к во­
енной службе. Последние упомянутые примеры по функции и правовому
статусу близки подлинному лену, хотя и не тождественны ему, поскольку с
социальной точки зрения речь здесь идет о привилегированных крестьянах
(т.е . все равно о крестьянах, о «простолюдинах»), это своего рода ленное
отношение в праве плебеев, тогда как отношение министериала к господи­
ну отличается от лена в силу его первоначальной патримониальной осно­
вы. В полном техническом смысле подлинные ленные отношения устанав­
ливаются, во-первых, непременно между членами одного, хотя и иерар-
хизированного слоя, который все же возвышается над массой свободных
соплеменников и образует единство относительно последних. Во-вторых,
в силу ленного отношения стороны находятся в свободном контрактном
отношении друг к другу, а не в отношении патримониальной зависимости.
Вассалитет не меняет положение и достоинство вассала в худшую сторону,
а, напротив, может их повысить, и коммендация — вопреки ее формально­
му заимствованию — не есть передача себя под домашнюю власть. Так что в
139

Хозяйство и общество. Господство
самом широком смысле феодальные отношения можно классифицировать
следующим образом: 1. литургический феодализм: осевшие на земле солда­
ты, пограничники, крестьяне со специфическими военными обязанностя­
ми (клерухи, laeti, Hmitanei, казаки); 2. патримониальный феодализм, а имен­
но: а) землевладельческий: военный призыв колонов (например, римской
аристократией еще в гражданскую войну
54
или египетским фараоном эпохи
Древнего царства); Ь) крепостной: рабы (древневавилонское и египетское
войско из рабов, средневековые арабские частные армии, мамелюки); с) ро­
довой: наследственные клиенты как частные солдаты (римских нобилей);
3. «свободный» феодализм, а именно: а) дружинный — лишь в силу личных
отношений верности, без пожалования землевладельческих прав (большин­
ство японских самураев, трустии Меровингов); Ь) пребендальный: при от­
сутствии отношения личной верности существует лишь в силу пожалован­
ных землевладений и прав на налоговые сборы (переднеазиатский Восток,
в том числе турецкие ленные отношения); с) ленный: личные отношения
верности комбинируются с ленными отношениями (Запад); d) «полисно-
господский»: товарищеский союз воинов на базе предоставленных каждому
земельных наделов (типический эллинский полис, спартанский тип). Далее
мы будем иметь дело в основном с тремя формами «свободного» феодализма
и преимущественно с той из них, что повлекла за собой наиболее важные
последствия, — с западным ленным феодализмом; наряду с ним другие типы
феодализма будут привлекаться лишь в целях сравнения.
Полный лен — это всегда приносящий ренту комплекс прав, владе­
ние которым может и должно служить основой существования господина.
В первую очередь землевладельческие права и всевозможные доходные
политические полномочия, т.е. дающие ренту властные права, предостав­
ляются воинам. Gewere, т.е. специфическое право на владение земельным
участком, в феодальном Средневековье получал тот, кто извлекал из него
выгоду. В строго организованной ленной иерархии составлялись именные
списки пожалованных в лен источников ренты в соответствии с приноси­
мым ими доходом. Доход с тюркских так называемых ленов по сасанидско-
му и сельджукскому образцу считался в асперах, а обеспечение японских
вассалов (самураев) определялось рисовой рентой (kokudaka). В Англии за­
писи в так называемой Doomsday Book, как она стала именоваться позднее,
не имели, правда, характера именного ленного списка, но их возникнове­
ние также обусловливалось крайне строгой централизацией английского
феодального управления. Поскольку землевладения являлись обычным
ленным объектом, всякое действительное феодальное образование покои­
лось на патримониальной основе. Более того, если отсутствовала передача
должностных полномочий, то патримониальный порядок обычно сохра­
нялся, по меньшей мере — и это происходило не всегда, но чаще всего —
Война против Цезаря 49—45 гг. до н.э.
140

Феодализм
когда ленный порядок как структурная форма некоторого сегмента управ­
ления встраивался в патримониальное или пребендальное государствен­
ное устройство. Так, турецкое конное войско, основанное на пребенде
ленного типа, сосуществовало с патримониальным войском янычар и ча­
стично пребендальной организацией должностей, поэтому оно само сохра­
няло полупребендальный характер. Пожалования властных прав, принад­
лежащих королю, обнаруживаются в самых разных правовых регионах (за
исключением Китая). В Индии, а именно в Удайпуре в период господства
Раджпутов и вплоть до самого последнего времени, глава рода передавал
землевладельческие права и права юрисдикции членам господствующего
клана раджпутов в обмен на военную службу, подразумевающую обязан­
ность принесения присяги на верность, выплату лаудемиума при смене
господина и оплату убытков в случае нарушения долга. Такой же подход к
земле и политическим правам, вытекающий из факта совместного господ­
ства воинов на завоеванной ими территории, встречается очень часто, а в
Японии, вероятно, лег однажды в основу политического устройства
55
. Вто
же время имеются многочисленные примеры отношений по типу королев­
ских земельных пожалований и различных форм «бенефиция» у Меровин-
гов. При этом почти неизменно предполагается помощь во время войны
и возможное изъятие в объеме, зачастую точно не определяемом, в слу­
чае неисполнения обязательств. Многочисленные раздачи наследственно
арендуемой земли на Востоке, по существу, также служили политической
цели. Однако пока отсутствует связь с весьма специфическим вассальным
отношением верности, они не подходят под понятие «лен».
От пребенды лен отличается — правда, как мы скоро увидим [с. 142 -145],
при наличии переходных форм — и в правовом отношении. Пребенда —
это пожизненное ненаследуемое вознаграждение, полагающееся ее вла­
дельцу за реальную или фиктивную службу по типу должностного дохода.
Поэтому, например (как отмечает У. Штуц), на Западе в раннем Средневе­
ковье не практиковался «Herrenfall» (возвращение пребенды в случае смер­
ти прямого господина господину, стоящему над ним в ленной иерархии),
но считался нормой «Mannfall» (возвращение пребенды господину в случае
смерти ее держателя). На пике же западного Средневековья ненаследуемый
лен более не расценивается как полноценный. Доход от пребенды, причи­
тающийся должности (а не лицу), лишь используется, но не является полно­
ценной собственностью (из чего, например, церковь в Средневековье дела­
ла определенные выводы
56
), тогда как ленник, пока существовало ленное
55
Вебер имеет в виду гипотезу Ратгена (см. биобиблиографический указатель) о
завоевании Японии в период 300—645 гг. военным кланом Ямато (MWG. 1/22-4. S. 387).
56
В Средневековье церковь ограничивала наследование средств и имущества
священников, приобретенных за счет церковных поступлений. Они отходили либо
церкви, либо бедным (MWG. 1/22-4. S. 388).
141

Хозяйство и общество. Господство
отношение, имел собственное право на лен, который — в силу в высшей
степени личностного характера этого отношения — был неотчуждаемым
и (в целях сохранения налогоспособности) неделимым. С пребендария за­
частую (иногда полностью) снималось бремя должностных расходов или
же для их возмещения резервировалась определенная часть дохода от пре­
бенды. Ленник должен был из собственных средств покрывать расходы по­
жалованной должности. И все-таки эти различия не являлись решающи­
ми. Они отсутствовали, например, в турецком праве, а также в японском,
которые, правда, как мы сейчас убедимся [с. 142 —144], не представляли со­
бой собственно «ленное» право. В то же время мы видели [с. 100-101], что
ненаследственный характер пребенды зачастую оказывался фиктивным и
апроприация пребенд, пусть отчасти, продвинулась так далеко (особенно
во Франции), что и наследники получали возмещение в случае потери по­
ступлений от пребенды. Решающее различие состояло в другом: там, где
пребенды освободились от пережитков своего патримониального про­
исхождения, пребендарий оказался обыкновенным пользователем, или
рантье, с определенными предметными должностными обязанностями, и,
в этом он был внутренне сродни бюрократическому чиновнику. А отно­
шения ленника, стоящего вне всякого патримониального подчинения, на­
против, регулировались в высшей степени действенным кодексом чести и
долга. Ленное отношение в его наиболее развитой форме специфическим
образом принудительно связывало в единое целое самые, казалось бы, не­
совместимые вещи: с одной стороны, исключительно личные отношения
верности, с другой — договорную фиксацию прав и обязанностей, их ове­
ществление благодаря привязанности к конкретному источнику ренты и,
наконец, наследственную гарантию владения. Наследуемость — там, где
еще сохранился первоначальный смысл отношения, — понималась не так,
как в обычном праве наследования. Чтобы иметь возможность претендо­
вать на лен, наследник прежде всего должен был лично квалифицировать­
ся для выполнения ленных обязательств. Кроме того, он обязан был лично
вступить в отношения верности: подобно тому как сын турецкого ленника,
желая осуществить свои притязания, должен был своевременно получить
от бейлербея, а через него, может быть, от Высокой Порты, новый berat,
так и западному претенденту на лен нужно было подать прошение, чтобы
после совершения коммендации и принесения оммажа получить от госпо­
дина инвеституру. Правда, если квалификация состоялась, господин был
обязан принять претендента в отношение верности. Но само это отноше­
ние имело договорный характер, и вассал в любое время мог его разорвать
при условии отказа от лена. Обязанности вассала не могли быть произ­
вольно навязаны ему господином и представляли собой типичный набор
фиксируемых в контракте обязательств, а своеобразные черты верности и
пиетета были запечатлены в обязательном для обеих сторон кодексе чести.
Содержательная стереотипизация и гарантия статуса ленника, следова-
142

Феодализм
тельно, сопрягались с глубоко личностной связью с конкретным господи­
ном. Эта структура получила свое развитие преимущественно в западном
феодализме, тогда как, например, в турецкой феодальной системе с ее, во­
преки всяким регламентам, весьма произвольной властью султана и бей-
лербеев права претендентов на наследство сохраняли характер пребенды.
Японский феодализм также не представляет собой полноценную лен­
ную систему. Японский даймё был не ленным вассалом, а вассалом, кото­
рый обязан был поставлять фиксированный воинский контингент, обеспе­
чивать караульную службу и платить фиксированную дань, и внутри своей
области, как своеобразный суверен, осуществлял верховную управленче­
скую, судебную и военную власть фактически от собственного имени, од­
нако в наказание за проступок мог быть перемещен в другой район. О том,
что даймё не был вассалом как таковым, прежде всего говорит тот факт, что
действительные вассалы сегуна, если им жаловались властные полномочия
даймё (fudai), были вынуждены мириться с возможностью своего перевода
(kunigaye) не потому, что они в чем-то провинились, а на основании одной
лишь политической целесообразности. Именно это вновь подтверждает,
что предоставляемая даймё власть являлась должностью, а не леном. Се­
гун запрещал даймё вступать в союзы или вассальные отношения друг с
другом, заключать договоры с другими государствами, участвовать в меж­
доусобицах, строить замки, а их верность гарантировала обязанность пе­
риодического проживания в столице (Sankin-Kodai).
Самураи, напротив, были лично свободными частными солдатами от­
дельных даймё (или самого сегуна), наделенными пребендой в виде рисо­
вой ренты (редко — земли), и являлись выходцами отчасти из свободной
военной свиты, отчасти из придворного министериальства, которое, как
и в немецком Средневековье, превратилось фактически в свободное кон­
трактное отношение. По социальному положению самураи стояли на са­
мых разных ступенях: от получателей незначительной ренты, служивших в
замке господина за плату рисом и спавших впятером в одной комнате, и до
фактически наследственных обладателей придворного чина. Это, следова­
тельно, класс свободных, отчасти плебейских, отчасти придворных служи­
лых людей, но не ленников, а скорее пребендариев, чье положение боль­
ше похоже на положение франкских антрустионов, нежели средневековых
феодальных бенефициариев. Рыцарское чувство пиетета по отношению к
господину, аналогичное западной ленной верности и превосходящее ее по
интенсивности, развилось из верности члена господской свиты или дружи­
ны, которая затем преобразовалась в верность свободного вассала, и во­
инского сословного понятия чести.
Особый характер исламских воинских ленов, как недавно показал
К.Г . Беккер, объясняется тем, что своим происхождением они обязаны на­
емному войску и налоговым откупам. Платежеспособный патримониаль­
ный властитель должен был, с одной стороны, удовлетворять претензии
143

Хозяйство и общество. Господство
наемных солдат за счет отчислений от налогов со своих подданных. С дру­
гой стороны, он был вынужден в соответствии с известным нам типичным
для патримониализма распределением полномочий [с. 112] передать во­
енному чиновнику (эмиру) должность налогового чиновника (амила), си­
дящего на фиксированной зарплате и первоначально занимавшего совер­
шенно самостоятельную по отношению к эмиру позицию. Три совершенно
разные институции, а именно: 1. takbîl — предоставление в откуп налого­
вых сборов в деревне или в округе некоему mukta (налоговому откупщику);
2. katâ'i — лены (называемые в Месопотамии sawafi), т.е . землевладения,
пожалованные заслуженным людям или нужным сторонникам; и наконец,
3. право сбора податей с подданных, либо самовольно присвоенное эми­
рами или солдатами, в первую очередь мамелюками, либо переданное им в
качестве залога с целью покрытия задолженностей перед ними в денежном
довольствии; и то и другое сливаются в понятии iktâ (beneficium). Облада­
тель iktâ прежде всего должен был, с одной стороны, исполнять солдатскую
службу, а с другой — по меньшей мере теоретически — сдавать излишек по­
ступающих налогов, превышающих его денежное довольствие. Произвол
и ограбление подданных уполномоченными на сбор налогов солдатами,
которые, естественно, редко сдавали излишки, побудило в конце XI сто­
летия месопотамского визиря сельджуков Низама аль-Мулька к отказу
от требований сдачи налоговых излишков и передаче страны в качестве
пребенды в строгом смысле слова солдатам и эмирам в обмен на обяза­
тельства службы в войске. В XIV столетии к такой же системе пришли
находившиеся у власти египетские мамелюки. Пробудившийся благодаря
этому собственный интерес солдат, превратившихся из налоговых откуп­
щиков или хозяев залогов в землевладельцев, привел к улучшению хо­
зяйства подданных и устранил трения между военными и фискальными
ведомствами. Османские пребенды сипаев являются модификацией этой
системы военных пребенд. От западной ленной системы, зародившейся
внутри господской дружины на почве натурального хозяйства, она от­
личается своим происхождением из денежно-хозяйственного, организо­
ванного по античному образцу государственного устройства, источником
которого стали наемное войско и разваливающаяся налоговая система.
В этом ориентальном феодализме неизбежно должно было отсутствовать
все то, что проистекает из пиетета членов господской дружины, и пре­
жде всего такая специфическая норма, как личная вассальная верность,
в то время как в японском феодализме с его исключительным личным
долгом верности, напротив, отсутствует землевладельческая структура
системы бенефициев. Оба типа, следовательно, отличаются, причем в
принципиально важных аспектах, от той комбинации личной верности,
восходящей к пиетету членов дружины или свиты господина, и структуры
бенефициев, в которой заключалась сущностная особенность западной
ленной системы.
144

Феодализм
Все эти разные формы ленов, возникавших повсюду в массовом поряд­
ке, имели преимущественно военное происхождение. Турецкие ленные
пребенды сопрягались с обязанностью проживания на земле, и в великие
эпохи экспансии право на лен считалось утраченным, если ленник в те­
чение семи лет не выполнял никаких военных обязанностей; прошения
претендентов на получение лена также отчасти предполагали подтвержде­
ние факта военной службы. Ленная пребенда обычно приводила — как на
Западе, так и на Востоке — к созданию войска всадников, составленного
из одинаково вооруженных и непрерывно обучаемых воинов, готовых сра­
жаться во имя нести и лично преданных господину, для замены, с одной
стороны, собиравшегося по призыву войска свободных соотечественни­
ков, а с другой (и в некоторых обстоятельствах) — харизматической свиты
(трустиев) короля. Франкская ленная организация возникла первоначаль­
но для отражения арабской конницы на секуляризированных церковных
землях, а турецкие ленные пребенды также в своей массе располагались
не в области старых крестьянских поселений османов (Анатолия), а на
землевладениях, возделываемых райями на завоеванных позднее терри­
ториях (в особенности в Румелии). Как наемное войско в прибрежных
или внутриконтинентальных денежно-хозяйственных государствах, так и
ленное войско (там, где оно приходило на смену народному ополчению)
во внутриконтинентальных натурально-хозяйственных государствах вы­
полняли двоякую функцию: с одной стороны, обеспечивали возможность
экономического развития, вовлекающего все большую часть населения,
с другой — защищали расширявшиеся границы господства суверена. По
мере умиротворения территорий и интенсификации сельскохозяйственно­
го производства масса землевладельцев утрачивала склонность к военным
занятиям, да и возможность упражняться на военной службе, а мелкие
земледельцы вообще не могли отвлекаться от экономических задач ради
военных походов. Возросшие трудовые нагрузки мужчины, ранее выпадав­
шие на долю женщины, жестко экономически привязывают его к земле,
прогрессирующая в ходе разделения и аккумуляции земель дифференциа­
ция собственности ликвидирует возможность равенства в вооружении, а
у все более растущей массы мелких землевладельцев вообще уничтожает
экономическую возможность самоэкипировки, на чем раньше основыва­
лось любое народное войско. Так что военные походы в отдаленные об­
ласти огромных империй с войском из собранных по призыву крестьян по
всем этим причинам стали так же неосуществимы, как и удержание в узде
заморских территорий силами собранных по призыву горожан. Подобно
тому как в наемной армии, заменяющей войско граждан, на место мили­
ции заступают обученные профессиональные воины, переход к ленному
войску на первых порах обеспечивает высокое качество и регулярный ха­
рактер вооружения: поначалу на Западе конь и оружие относятся к пред­
метам ленного пожалования, самостоятельная же экипировка возникает
145

Хозяйство и общество. Господство
лишь вследствие универсализации института лена. Специфической чертой
полностью развитой ленной системы становится обязательность не только
пиетета, но и вытекающего из высокой социальной чести вассала сослов­
ного чувства достоинства как решающей детерминанты его поведения.
Честь воина и верность слуги слились в благородном чувстве достоинства
слоя господ и в их конвенциях, обретя в них внутреннее и внешнее закреп­
ление. Поэтому для специфически западной ленной системы безусловно
определяющим был тот факт, что она создавала базу для службы в конни­
це, в противоположность плебейским «пехотинским» ленам клиентов, кле-
рухов, μάχιμοι и древневосточных солдат-ленников, важные последствия
чего мы еще не раз увидим в самых разных областях [см. с . 174-178].
Ленная система порождает человека, способного к самовооружению и
профессиональному владению оружием, считающего войну за честь гос­
подина делом и своей чести, видящего в расширении господской власти
шанс обеспечить леном собственное потомство и прежде всего полагаю­
щего сохранение исключительно личного господства суверена единствен­
ным основанием легитимности собственного ленного владения. Этот, по­
следний расчет, сам по себе чрезвычайно важный для перехода к ленному
устройству вообще, также приобретает повсюду огромное значение при
перенесении его из, так сказать, родной области — военной службы — на
общественные должности. В Японии властитель, кроме прочего, пытался
таким путем освободиться от закостенелости родового кланово-харизма-
тического государства, что мы еще обсудим в связи другими обстоятель­
ствами [с. 207]. Во Франции раз за разом терпели поражение попытки
патримониального государства удержать господскую власть временными
ограничениями в замещении должностей и посылкой missi dominici, и хотя
ожесточенной борьбе аристократических клик за высшую власть в патри­
мониальном королевстве Меровингов был положен конец сильной рукой
центрального чиновника, легитимная династия все же пала, и именно к его
выгоде
57
. В I X столетии, при Каролингах, использовавших своих вассалов
сначала преимущественно в качестве противовеса меровингской «свите»,
после того как в результате сражений удельных князей друг с другом сугу­
бо личная связь обладателей должностей с господином через вассальную
верность осталась единственной гарантией сохранения их тронов, окон­
чательно завершился переход к ленной передаче должностей, что и при­
несло относительную стабильность. Напротив, уничтожение китайской
феодальной системы — долго оплакиваемой как священный порядок от­
цов — путем внедрения пребендально-бюрократического устройства, по­
следовательно развивавшегося с тех пор в одном и том же направлении,
было обусловлено типическим мотивом устранения ленных связей: воз-
57
Имеется в виду Карл Мартелл, мажордом Меровингов (см. биобиблиографиче­
ский указатель).
146

Феодализм
вращением всей полноты власти в руки господина. Ибо полностью разви­
тая феодальная система есть наиболее последовательная форма системати­
ческой децентрализации господства: в ней собственная властная позиция
господина покупается за счет утверждения личной рыцарской чести васса­
ла, т.е . ценой чрезвычайного ослабления власти господина над вассалами.
Сначала у господина мало возможностей «дисциплинировать» васса­
лов. Единственной причиной отнятия лена могла быть фелония — наруше­
ние верности господину, состоящее в неисполнении ленных обязательств.
Понятие это крайне гибкое, как правило, работающее в пользу не господи­
на, а вассала. Ведь даже там, где отсутствовал ленный двор как суд с васса­
лами-судьями и где вассалы не были объединены в правовое товарищество
(как это было на Западе), все равно работал важный принцип: господин
всесилен против отдельного подданного, но беспомощен по отношению к
интересам всех их вместе; для того чтобы безопасно действовать против
одного из вассалов, он должен быть уверен в поддержке или хотя бы ней­
тралитете остальных. Ведь характер ленной связи как особенного отноше­
ния верности как раз и обусловливает то, что произвол господина в вопро­
се нарушения верности самым болезненным образом проявлялся в его от­
ношениях со всеми вассалами. Эти довольно ограниченные возможности
влиять на собственных вассалов кажутся еще более сомнительными благо­
даря тому, что часто у господина вообще не было права прямого распоря­
жения ленниками своих вассалов. Правда, в полноценном, развитом фео­
дализме существовала некая иерархия в двояком смысле: во-первых, пере­
даваться далее в соответствии с полным объемом ленного права могли
только те полученные в лен господские права (а в особенности земли), лен­
ное владение которыми выводилось из отношения к верховному владыке
(королю) как источнику всякой власти; во-вторых, существовала иерархия
социальных рангов (порядок «военных щитов» в «Саксонском зерцале»),
согласно которой высший ленный господин определял ступени дальней­
ших пожалований, допустимых для обладателей соответствующих ленов.
Однако поначалу непосредственная власть господина над вассалами его
ленников была невелика, и прежде всего потому, что, как и всякие ленные
отношения, отношения между вассалами и их нижестоящими вассалами
имели строго личный характер и никак не могли быть разрушены только
из-за вероломства со стороны этих первых, которому подвергся их ленный
властитель. Турецкая ленная система классического времени достигла от­
носительно сильной централизации благодаря похожей на пребенду форме
лена, а также из-за позиции бейлербеев по отношению к Высокой Порте.
Действующая на Западе оговорка «salvafide débita domino régi» в оммаже ни­
жестоящих вассалов не препятствовала тому, что даже в случае очевидной
фелонии нижестоящий вассал, попавший в ситуацию выбора между ис­
полнением долга верности своему ленному господину или приказов, в
свою очередь, ленного господина этого последнего, как минимум испыты-
147

Хозяйство и общество. Господство
вал угрызения совести, а также имел право на собственную проверку того,
был ли вышестоящий господин верен его, этого вассала, собственному
господину. Для централистского развития Англии одним из самых важных
заимствованных в Нормандии установлений Вильгельма Завоевателя стала
обязанность всех нижестоящих вассалов приносить клятву непосредствен­
но королю, отчего они рассматривались как его, короля, люди; более того,
нижестоящие вассалы, в случае если ленный господин лишал их права на
суд, не должны были идти по инстанциям ленной иерархии (как во Фран­
ции), а непосредственно зависели от королевских судов, так что здесь, сле­
довательно, иерархия ленов не уподоблялась ступенчатой лестнице компе­
тенций в ленных вопросах, как это было в других местах. В Нормандии и
Англии, а также в турецком ленном устройстве решающим фактором воз­
никновения такой жесткой организации и устойчивой спайки вассалов и
господ стало восстановление в завоеванных областях феодального полити­
ческого союза, подобно тому, например, как церкви создавали в областях
их миссионерской деятельности самую жесткую иерархическую организа­
цию. И все-таки даже в такой ситуации конфликты совести у нижестоящих
вассалов полностью не исчезали. По этой (наряду с другими) причине не­
редко возникали попытки ограничить распространение ленов «вниз» или
по крайней мере уменьшить их численность; в Германии же ограничение
«военных щитов» выводилось из общих принципов иерархии должностей.
Однако, в свою очередь, имелось глубоко развитое ленное право, регулиру­
ющее обращение со всеми объектами, однажды вовлеченными в ленные
отношения: возвращение лена, принудительную передачу в лен, а также
принцип «nulle terre sans seigneur». Внешне это, по видимости, соответствует
требованию бюрократической системы, согласно которому традиционные
ленные должности короля должны полностью замещаться его вассалами.
На самом деле смысл фундаментально иной: в бюрократической системе
этот принцип (обязательное замещение должностей) должен создавать
правовую гарантию для подчиненных, тогда как принудительная передача
в лен, напротив, отделяет массу подчиненных ленников как обладателей
должностей от их непосредственной связи с высшим ленным господином
(королем) и узаконивает их совокупное право требовать от высшего ленно­
го господина, чтобы вселенные объекты, освободившиеся после смерти их
держателей, не использовались господином как выморочное имущество по
его собственному разумению, а передавались потомкам прежних вассалов.
Таким образом ставится преграда возможным попыткам господина путем
концентрации полномочий разрушить сложившуюся феодальную систему
власти. Вассалы могли с успехом отстаивать свои интересы, объединяясь
по уже известной нам схеме [с. 94-96
58
] в правовое товарищество, особен­
но если в судебном процессе, где они участвовали как члены ленного дво-
См. также т. II, с. 23 настоящего издания.
148

Феодализм
pa, ленная курия брала в свои руки разрешение споров, касающихся при­
нудительного наследования, возвращения выморочного имущества, лише­
ния и нового пожалования ленов, что обычно и происходило на Западе.
В этом случае, наряду с выработкой упомянутых средств, гарантирующих
предложение ленов, происходила и монополизация спроса на них. Она
шла параллельно постоянному повышению характерных для феодального
объединения требований к личной ленной квалификации претендента,
подобно тому как в бюрократизированной общности запросы претенден­
тов на должность необходимо подтверждать все большим числом профес­
сиональных экзаменов и дипломов. Но ленная квалификация — полная
противоположность базирующейся на предметном знании квалификации,
необходимой для бюрократической должности. Бюрократия, а также чисто
патримониальное чиновничество предполагают в определенном смысле
социальное нивелирование, ибо в своем чистом виде они выставляют лишь
требование личных квалификационных качеств (первая — предметно-спе­
циальных, второе — исключительно личностных) и не обращают внима­
ния на сословные различия, превращаясь буквально в специфический ин­
струмент слома этих последних. И это абсолютно независимо от ранее рас­
смотренного обстоятельства [с. 32-33, 68-70, 136-137], заключающегося в
том, что и патримониальные и бюрократические чиновники вновь легко
превращаются в носителей определенной сословной социальной чести со
всеми вытекающими отсюда последствиями. Это — проявление их власт­
ной позиции. Но феодализм в техническом смысле слова по самой своей
природе сословно ориентирован, и данная его черта проявляется все силь­
нее. Вассал в особенном, специфическом смысле слова всегда есть человек
свободный, т.е . не подчиненный патримониальной власти господина.
И японский самурай произвольно меняет своих господ. Правда, в осталь­
ном чаще всего квалификационным признаком являлись лишь специаль­
ные, так сказать, профессиональные достижения (к примеру, успехи в об­
ращении с оружием), что осталось, например, и в тюркском ленном праве:
даже райя могли претендовать на лен, если они исполнили соответствую­
щую воинскую службу. Но так как ленные отношения в своем полном раз­
витии представляли собой отношения внутри слоя господ, поскольку стро­
ились они на особых эмфатических, напряженно-эмоциональных сослов­
ных представлениях о чести как основе верности и воинского рвения, то к
требованию воинской службы неизменно добавлялось и требование го­
сподского («рыцарского») образа жизни и прежде всего — избегания от­
влекающего от упражнений с оружием и приносящего бесчестие труда для
заработка. Впоследствии, когда стали оскудевать возможности обеспече­
ния потомства, в полную силу развернулась монополизация ленов и долж­
ностей (а также и «теплых» мест в милосердных церковных фондах). Сюда
же добавилось влияние активно формирующегося сословного конвенцио­
нализма: стало считаться, что претенденту на лен или на должность в цер-
149

Хозяйство и общество. Господство
ковном фонде надлежит не только жить по-рыцарски, но и быть рыцарем
по рождению. Это означало, что он должен вести свое происхождение от
некоторого минимального количества живших рыцарской жизнью пред­
ков (сначала родителей, а затем и предыдущего поколения — «четырех
предков»). Наконец, монополизация зашла так далеко, что правила турни­
ров и фондов позднего Средневековья стали требовать 16 предков, что вело
к исключению городского патрициата, ибо он делил властные полномочия
с цехами и заседал с ними на одной скамье в совете. При каждом шаге со­
словной монополизации, естественно, усиливалась жесткость социального
членения. Этому способствовали и другие подобного рода факторы.
Притязанию совокупности сословно-квалифицированных претенден­
тов на обладание совокупностью ленов, не везде признаваемому, но всюду
в какой-либо форме проявляющемуся, способствовала правовая автоно­
мия каждого отдельного ленника. То обстоятельство, что права вассала в
классических странах феодализма зиждились на каждый раз вновь заклю­
чаемом контракте, но при этом контрактные права вассала наследовались
согласно жестким правилам, приводило к стереотипизации разделения
властей, выходящей далеко за пределы пребендальной структуры, и делало
само разделение крайне неэластичным. Но именно этот возникший благо­
даря двустороннему договору и пронизавший всю систему дух надежности
позиций обладателей ленов, который далеко превосходил как ощущение
даруемой господином привилегированности, так и чисто материальное до­
вольство от присвоения пребенды, был крайне важен с точки зрения исто­
рического развития. Ведь именно он в противоположность чистому патри­
мониальному господству, зиждущемуся на сопряженности двух царств —
жестких традиционных связей и присвоенных прав, с одной стороны, и
свободного произвола и милости господина — с другой, подводил к фор­
мированию структур, приближающихся к типу «правового государства».
Феодализм означает разделение властей. Но основанное не на качествен­
ном разделении труда, о чем говорил Монтескье, а просто на количествен­
ном распределении господских полномочий. Ведущая к конституциона­
лизму идея социального договора как основания политического разделе­
ния властей находит здесь свой в некотором смысле примитивный прооб­
раз. Правда, не в форме заключения пакта между господином и его поддан­
ными или их представителями — причем подчинение последних мыслится
в качестве источника права господина, — а в существенно иной форме до­
говора между господином и носителями полномочий, восходящих к по­
следнему как к своему источнику. Благодаря этому фиксируются тип и рас­
пределение властных прерогатив, однако отсутствует не только общая ре­
гламентация, но и рациональное членение отдельных сфер ответственно­
сти. Ведь должностные полномочия (иначе, чем это происходит в бюрокра­
тическом государстве) являются собственными правами чиновников, объ­
ем которых, в том числе и по отношению к подданным, определяется как
150

Феодализм
позитивно — содержанием конкретных личных пожалований первым, так
и негативно — свободами, иммунитетами, пожалованными или освящен­
ными традицией привилегиями последних. Лишь из этого (а впослед­
ствии — из обоюдного ограничения субъективного права одного власть
имущего противостоящим ему правом другого власть имущего) возника­
ет — совершенно аналогично стереотипизированным и апроприирован-
ным патримониальным должностям — то самое распределение власти, ко­
торое в определенным смысле могло бы соответствовать бюрократическо­
му понятию ведомственной компетенции. Последнее не существует в фео­
дализме в своем подлинном смысле, а поэтому отсутствует и понятие уч­
реждения или органа власти. Поначалу вообще лишь часть вассалов наде­
ляется полномочиями политической, в принципе судебной власти; во
Франции это так называемые seigneurs justiciers. При этом господин мог де­
лить находящуюся в его распоряжении судебную власть: наделять одного
вассала одной, а другого — другой ее долей. Типичным было разделение на
«высшую» юрисдикцию, включающую право вынесения смертных приго­
воров, и более «низкие» юрисдикции, которые передавались разным васса­
лам. При этом вовсе не утверждается, что вассал, занявший вследствие
ленного пожалования высокую ступень в иерархии должностей, стоит так
же высоко в ленной иерархии, организованной по принципу близости к
высшему господину. Для ленной иерархии, по крайней мере в принципе,
важна не иерархия переданных в лен властных прерогатив, а степень бли­
зости к первому господину. Правда, факты свидетельствуют, что обладание
высшей юрисдикцией (прежде всего правом вынесения смертного при­
говора) в тенденции всегда приводит к объединению соответствующих
вассалов в особое княжеское сословие. Однако с этой тенденцией неиз­
менно конкурировала и пересекалась другая, состоящая в рассмотрении
ленного отношения к королю как признака принадлежности к этому выс­
шему сословию. Такое развитие, особенно в Германии, претерпевало ха­
рактерные перипетии, которым мы здесь не можем уделить внимание.
В результате повсеместно возникал в высшей степени запутанный ком­
плекс раздробленных властных полномочий, оказывающихся благодаря
ленным пожалованиям в руках множества людей. В принципе, на Западе
земельно-правовые, т.е. основанные на пожалованных политических пра­
вах, судебные прерогативы господина неизменно отделены, с одной сторо­
ны, от его ленной юрисдикции над вассалами, с другой — от его патримо­
ниальной (придворно-правовой) судебной власти. В конце концов это
приводило к дроблению власти на многочисленные отдельные властные
права, присваиваемые в силу различных формальных оснований и ограни­
чивающие друг друга согласно традиции. Отсутствовало свойственное вся­
кой бюрократии разделение личности и профессии, личного имущества и
должностных ресурсов, которое все же явно наличествовало в рамках пре­
бенды. Поскольку, вопреки внешнему сходству, поступления от лена не
151

Хозяйство и общество. Господство
являлись должностными доходами, практическое различение аллода и
лена в вопросах, касавшихся возвращения выморочного имущества и пе­
редачи наследства, имело иной смысл (раздробление наследства), отлич­
ный от смысла соответствующего разделения в рамках пребенды. И далее,
не только все должностные полномочия и поступления ленника относи­
лись к его личной правовой и хозяйственной сфере, но и, кроме того,
должностные издержки покрывались им самим и никак не выделялись из
расходов его личного хозяйства. Подобно тому как всякий индивид — го­
сподин или наделенный леном чиновник — на основе собственных субъ­
ективных прав, по существу, преследовал свои личные интересы, так и со­
вокупные издержки этого управления покрывались и возмещались не на
основе рациональной налоговой системы (как при бюрократии) и не за
счет домашнего хозяйства господина или предназначенных для этого до­
ходов от пребенды (как в случае патримониализма), а путем собственных
усилий носителей власти или из их личных запасов материальных благ,
либо — по большей части — благодаря труду их патримониально зависи­
мых крестьян, либо силами «подданных», подчиненных им благодаря по­
жалованным в лен политическим правам. Поскольку услуги подданных,
как правило, были обусловлены традицией, «аппарат» не был гибок в фи­
нансовом отношении. Тем более что распространившееся повсюду, по
крайней мере в тенденции, использование ленных союзов в качестве сред­
ства политического управления сужало как личные, так и технические
властные возможности высших и прочих господ. Уже самую элементарную
из своих обязанностей, т.е. то, ради чего, собственно, создавался и должен
был создаваться ленный союз, а именно долг воинской службы, вассалы
всюду пытались привязать к единой норме максимального срока службы
(один год), и это им чаще всего удавалось. Но при этом в ленном союзе
вассалов одного и того же господина сохранялось право вести междоусоб­
ные войны. Ведь власть господина гарантировала вассалам лишь предо­
ставленное им ленное владение, и только. Приватные войны вассалов друг
с другом, конечно же, могли причинять серьезный ущерб интересам лен­
ного господина. Однако вплоть до эпохи «вечного земского мира»
59
, навя­
занного феодальным господам церковью и городами в союзе с королями,
на европейском континенте не удалось достичь большего, чем установить
правило, которое запрещало вассалам вести приватные войны хотя бы во
время военных походов господина. Весьма ограниченными оставались и
финансовые права господина. Помимо денежно-хозяйственного исполь­
зования ленов они предполагали обязанность вассалов помогать господи­
ну в случае определенных бедственных ситуаций, что этот последний стре­
мился превратить в детализированное налоговое право; вассалы же, со
своей стороны, как правило, удачно отделывались внесением строго огра-
См. глоссарий.
152

Феодализм
ничейных разовых сборов. В результате нормальным явлением вплоть до
Нового времени оставалась налоговая свобода специфически рыцарских
ленов, трактуемая как вознаграждение за военные обязательства, становя­
щиеся все более фиктивными. Да и вассалы, по меньшей мере до тех пор,
пока сохранялась зависимость господина от ленного войска, обычно тре­
бовали не облагать налогом зависимых от них крестьян, разве что в исклю­
чительных случаях и с их, вассалов, согласия. Господин имел полное право
взимать tatlagia, как правило, лишь с собственных крепостных или свобод­
ных арендаторов. Право возвращения выморочного имущества применя­
лось все реже. Права наследования распространялись на непрямых род­
ственников. Все более регулярно происходило отчуждение лена, для чего,
естественно, требовалось согласие ленного господина на вступление в лен­
ные отношения с новым претендентом, и продажа этого согласия в конце
концов превратилась в один из важнейших источников дохода, получаемо­
го господином от ленного союза. Но в то же время, поскольку сбор за из­
менение владельца был закреплен традицией или уставами, это означало
фактически полную апроприацию лена. И пока реальное содержание от­
ношений верности все более стереотипизировалось и экономизировалось,
само это отношение как орудие власти все больше утрачивало определен­
ность и практическую пригодность. Согласно установившемуся позднее
воззрению, вассал как свободный человек мог принимать лены и от не­
скольких господ; поддержка с его стороны каждого из них в случае кон­
фликта была сомнительна. Во французском ленном праве различали
homagium simplex — ленную клятву с молчаливым признанием наличия и
других обязательств и homagium ligium — безоговорочную ленную клятву,
которая являлась первым залогом ленной верности, превосходила по зна­
чению все прочие обязательства и, следовательно, могла даваться лишь од­
ному господину. Для усиления власти французских королей большое зна­
чение имело то, что они сумели навязать влиятельным ленным князьям
последнюю форму оммажа. Но в остальном возможность многосторонних
вассальных обязательств, конечно же, влекла за собой их обесценивание.
Наконец, стало почти невозможным осуществлять постоянное управление
с помощью ленников. Вассал как таковой обязан был помогать господину
не только делом, но и советом. И поскольку господин зависел от доброго
настроя ленного войска, влиятельные вассалы умели выводить из этой
обязанности «право» быть выслушанными с их советами по важным делам,
да еще и проводить эти советы в жизнь. Но, будучи обязанностью, совет-
ническая деятельность вассалов с течением времени так же сходила на нет,
как и их воинские обязательства: она не осуществлялась постоянно, поэто­
му не могла быть организована господином в форме учреждения. Таким
образом, в целом ленный союз давал носителям должностей в местном
управлении возможность наследственной апроприации и закрепления их
властных прав, тогда как в центральном управлении он не предоставлял
153

Хозяйство и общество. Господство
господину работников, годных для постоянного использования, и, кроме
того, очень легко подчинял самого господина необходимости следовать
«советам» наиболее могущественных из его вассалов, вместо того чтобы
над ними господствовать. В этих обстоятельствах все влиятельные вассалы
испытывали сильное искушение полностью стряхнуть с себя ленные узы, и
вполне закономерно задать вопрос, почему это не происходило еще чаще,
чем случалось на самом деле. Причина зиждилась в уже упоминавшейся
[с. 146-147] гарантии легитимности владения землей и властью, которую
влекли эти узы; в легитимности также был заинтересован и ленный госпо­
дин — из-за возможностей, пусть даже сомнительных, которые были пре­
доставлены ему его правами.
Итак, в противоположность системе регулируемых общими объектив­
ными правилами учреждений с их точно так же регулируемыми сферами
должностных обязанностей, патримониальное политическое образование
в его пребендальной и феодальной модификациях в общем и целом пред­
ставляет собой космос, а в иных обстоятельствах и хаос определенных,
совершенно конкретных субъективных прав и обязанностей господина,
должностных лиц и подчиненных, взаимно пересекающихся и ограничива­
ющих друг друга, и в этом процессе возникает действие общности, которое
нельзя сконструировать при помощи современных категорий публичного
права и к которому понятие «государство» в современном смысле слова
можно применить с еще меньшим основанием, чем к чисто патримони­
альному политическому образованию. Феодализм представляет собой по­
граничный случай развития в направлении сословного — в противополож­
ность патриархальному — патримониализма.
Для формирования этого общностного действия власть использова­
ла не только традиции, привилегии, формулы судебной мудрости и пре-
юдиции, что характерно для патримониализма в целом, но и заключение
временных союзов между властителями, что было типичным для сословного
государства Запада и фактически составляло его сущность. Подобно тому
как владельцы ленов и пребенд и другие обладатели пожалованных князем
и апроприированных полномочий пользовались ими благодаря закреплен­
ной за ними привилегии, власть, данная князю, рассматривалась как лич­
ная, закрепленная за ним привилегия, которую надлежало признавать лен­
никам и иным носителям власти как его прерогативу. Эти носители при­
вилегий объединялись от случая к случаю ради конкретной акции, которая
была бы невозможной без их совместного действия. Однако устойчивость
сословного государства обеспечивалась в конечном счете тем, что вытека­
ющая из контрактного закрепления прав и обязанностей и обусловленная
этим жесткость союзов, становящихся все более неизбежными, переходила
в хроническое состояние, которое в определенных обстоятельствах — бла­
годаря выраженному обобществлению — обретало черты законного поряд­
ка. После того как совокупность ленников однажды превращалась в пра-
154

Феодализм
вовое товарищество, сословное государство возникало по самым разным
причинам, но прежде всего — как форма приспособления стереотипизиро-
ванных, а потому неэластичных структур ленов и привилегий к непривыч­
ным или впервые проявляющимся потребностям управления. Само собой
разумеется, что эти последние в значительной степени, но вовсе не всегда
были обусловлены экономически. Да и чисто внешне экономическое влия­
ние не выглядело преобладающим, чаще всего оно выражалось в опосре­
дованной форме: сами чрезвычайные потребности, в сущности, возникали
из мер политического и особенно военного управления. Однако изменение
экономической структуры (в первую очередь развивающееся денежное хо­
зяйство) воздействовало в том смысле, что создавало и даже навязывало в
борьбе и конкуренции с другими политическими образованиями способ
покрытия этих потребностей, состоящий в разовой мобилизации значи­
тельных денежных средств, чего нельзя было достичь обычными метода­
ми стереотипизированных феодально-патримониальных управленческих
структур. Эта невозможность предполагалась самим основополагающим
принципом деятельности таких структур: любой носитель власти — и гос ­
подин, и другие обладатели привилегий — исключительно из собственного
кармана покрывает расходы своего, и только своего управления. Не было
никакого иного способа мобилизации особенных сумм, кроме становящих­
ся неизбежными взаимопонимания и обобществления индивидуальных
носителей власти в форме упорядоченного корпоративного объединения.
Обобществление включало государя либо объединяло привилегированных
в сословия, тем самым делая возможным возникновение из обычного со­
гласованного поведения и нерегулярных соглашений разных носителей
власти постоянной политической структуры. Уже внутри данного обра­
зования эволюция все новых насущных управленческих задач вызвала к
жизни княжескую бюрократию, которой, со своей стороны, суждено было
разрушить союз сословного государства. Этот последний процесс не следу­
ет понимать слишком механически, т.е. так, будто бы господин в интересах
расширения сферы своего господства развивал бюрократию, чтобы сло­
мать конкурирующую власть сословий. Несомненно и естественно, что это
очень часто являлось одной из определяющих детерминант развития, но не
единственной и не всегда решающей. Наоборот, нередко именно сословия
настаивали, чтобы господин удовлетворял возникающую в силу общего
экономического и культурного развития (т.е. в силу содержательных при­
чин) потребность в новом эффективном управлении и взял на себя созда­
ние надлежащих учреждений. Но всякое введение в действие нового управ­
ленческого средства означало увеличение чиновничества и тем самым, как
правило, усиление власти государя, причем поначалу в форме ренессанса
патримониализма, который сохранял свое господство в континентальных
европейских политических образованиях вплоть до эпохи Французской
революции и чем дальше, тем больше приближался к чистому бюрокра-
155

Хозяйство и общество. Господство
тизму, поскольку новые насущные задачи управления повсюду требовали
создания постоянных органов власти, четкого распределения полномочий,
регламентов и профессиональной компетенции.
Ленный союз и сословное государство ни в коем случае не являются
необходимыми этапами развития от патримониализма к бюрократии, ка­
ковой они в известных обстоятельствах сильно препятствуют. Начала под­
линной бюрократии обнаруживаются повсеместно даже в менее сложных
формах патримониально-государственного управления, сам переход от
патримониальных к бюрократическим учреждениям вообще осуществля­
ется постепенно, а принадлежность к одной или другой категории нужно
определять не по типу отдельной должностной позиции, а, скорее, по тому,
как эти позиции вообще создаются и управляются. Однако и полноценно
развитое сословное государство, и полноценно развитая бюрократия изна­
чально вырастают лишь на европейской почве, что происходит в силу при­
чин, которые мы попытаемся разъяснить позднее. А пока обратимся к не­
ким характерным промежуточным и переходным образованиям, которые в
рамках феодальных и патримониальных структур предшествовали чистой
бюрократии.
До этого мы простоты ради утверждали, что политические задачи го­
сударя в центральном управлении решались исключительно патримони­
ально домашними и придворными чиновниками, рассмотренными выше
[с. 92-93], или же ленниками, которые тоже управляли патримониально.
Но на самом деле структура и патримониального, и феодального господ­
ства не была столь проста. Включение в круг задач домашнего управления
чисто политических дел, что происходило в период, когда такое управление
перестало быть окказиональным, совершаемым с помощью сотрапезников
и доверенных лиц, давало систематический импульс для возникновения
центральных учреждений, занимающих особое положение, а чаще всего —
для особых центральных политических чиновников, которые могли сильно
отличаться друг от друга по характеру должности. Патримониализму в со­
ответствии с принципом его структуры был свойственен фаворитизм, т.е.
управление при помощи особо приближенных лиц, обладавших неимовер­
ной властью, но постоянно переживавших риск неожиданного драматиче­
ского падения, вызываемого не деловыми, а сугубо личными причинами.
Для выработки специфических форм центрального политического управ­
ления характерен случай, по типу самый близкий к патримониализму, ког­
да придворный чиновник, в силу своей функции пользующийся особым
доверием государя, формально или фактически осуществляет также по­
литическое руководство. Таковым является, например, хранитель гарема
либо другой служитель, лично посвященный в интимные стороны жизни
господина. Иногда возникает особая политическая доверительная пози­
ция. В некоторых негритянских царствах весьма натуралистическим обра­
зом именно палач как живое выражение права казнить и миловать являет-
156

Феодализм
ся непременным и самым влиятельным спутником верховного господина.
Вообще по мере упрочения законодательной и судебной власти господина
на передний план выдвигается его судейская функция, а вслед за этим воз­
никает особый чиновник, подобный франкскому пфальцграфу. В активно
воюющих государствах похожую роль играет королевский полководец, а
в феодальных государствах почти такое же положение занимают чинов­
ники — сёгун, мажордом, которые к тому же наделяются ленами. На Вос­
токе постоянно встречается фигура Великого визиря; позднее мы увидим
[с. 225-226], в силу каких причин он становится там такой же конституци­
онной необходимостью, как премьер-министр ответственного правитель­
ства в современном государстве. В самом общем смысле следует отметить,
что, с одной стороны, существование подобной единой монократической
верхушки может стать опасным для государя, особенно в случае, если в
руках соответствующего чиновника сосредоточится материальное обеспе­
чение вассалов и нижестоящего чиновничества, благодаря чему он суме­
ет привлечь их на свою сторону в соперничестве с господином. Об этом
свидетельствуют известные примеры из истории Японии и империи Меро-
вингов
60
. С другой стороны, полное отсутствие такой высшей инстанции,
как правило, влечет за собой распад царства, чему служат назидательным
примером Каролинги, которых собственный опыт научил избегать созда­
ния такой центральной должности
61
. Чуть позже мы перейдем к способу
решения возникающих в связи с этим проблем. Пока же нас интересует то
обстоятельство, что из-за возрастающих постоянства и сложности управ­
ленческого труда, в силу развития характерной для феодальных и патри­
мониальных образований системы пожалований и привилегий и, наконец,
вследствие растущей рационализации финансов все большую роль в управ­
лении начинают играть должности писарей и счетоводов. Там, где они от­
сутствуют, господское хозяйство оказывается слабым и неустойчивым. Чем
более развиты системы фиксации и учета, тем сильнее центральная власть
(даже в чисто феодальном государстве, например, в норманнской Англии
и Османской империи времен ее расцвета). В античном Египте писцы го­
сподствовали в управлении. В Новоперсидском царстве счетные чиновни­
ки с их освященным традицией тайным искусством захватили важные по­
зиции; на Западе канцлер, т.е. глава канцелярии, стал центральной фигурой
политического управления. В Нормандии же, а позднее в Англии счетное
ведомство — Exchequer образует зародыш, из которого развилось все цент-
60
Пример из истории Меровингов — Карл Мартелл (см. биобиблиографический
указатель), мажордом Меровингов, который покончил с Меровингами и стал основа­
телем новой династии.
61
Назидательность примера Каролингов состоит в том, что их империя, в
которой отсутствовала позиция центрального чиновника, подобного меровингскому
мажордому, распалась уже в середине IX в.
157

Хозяйство и общество. Господство
ральное управление. В то же время подобные ведомства, как правило, не­
сут в себе ростки бюрократизации, поскольку вместо знатных придворных
сановников — официальных носителей должностей начинают фактически
руководить действительно работающие чиновники, в Средневековье глав­
ным образом клирики.
О возникновении больших коллегиальных центральных органов, как о
явлении, следующем за качественным расширением управленческих за­
дач, речь уже шла ранее [с. 65-67] в связи с возрастанием роли специали­
зированного предметного знания, что вело к бюрократизации и было ее
предварительной ступенью. Конечно, не все совещательные корпорации,
служившие господину в добюрократическом государстве, являлись ступе­
нями на пути к современной бюрократии. Такие корпорации центральных
чиновников мы встречаем в самых разных патримониальных и феодальных
политических структурах по всей планете. Они часто нужны были госпо­
дину как противовес, но не власти профессионального знания, как упо­
мянутые выше раннебюрократические образования, а власти высокопо­
ставленных чиновников, и наряду с этим — как средство обеспечения ста­
бильности управления. Поэтому данные органы всюду оказываются про­
дуктом определенного этапа качественного развития управленческих задач
и затем, по мере дальнейшего движения, обретают форму, свойственную
указанным структурам раннего бюрократизма со свойственным им харак­
тером ведомств, где решения принимаются коллегиально; и это тем более
ощутимо, чем в большей степени бюрократическими становятся структу­
ры и методы управления чиновников патримониального государства, хотя,
как свидетельствуют примеры Китая и Египта, граница в этом отношении
достаточно неопределенна. Несмотря на всю наличествующую, конечно
же, и здесь постепенность переходов, эти коллегиальные органы как тип
следует отличать от коллегиальных корпораций, которые принимают уча­
стие во власти не по поручению господина, а в силу собственного права,
по образу совета старейшин или представительства местной знати. Об этих
последних мы коротко скажем далее: они лежат не на линии развития от
патримониализма к бюрократизму, а на ЛИНИИ раздела властных полномо­
чий между господином и другими властями, неважно, харизматического
или сословного характера.
Мы не можем здесь рассмотреть, как патримониальная или феодальная
организация политических структур влияет на общую культуру. Патримо-
ниализм (прежде всего нестереотипизированный патримониализм с при­
сущим ему произволом), с одной стороны, и феодализм — с другой, как
правило, сильнее всего отличаются друг от друга в области, которая обыч­
но оказывается самой открытой для воздействия на культуру со стороны
структур господства, — в воспитании. К тому немногому, что уже раньше
было сказано о связи воспитания со структурой господства [с. 68 -71J, мож­
но добавить лишь несколько общих замечаний. Там, где феодализм дости-
158

Феодализм
гал стадии, на которой формируется слой, сознательно живущий рыцарской
жизнью, возникала система воспитания соответствующего образа жизни
со всеми его последствиями. Развертывание определенных художествен­
ных форм (в литературе, музыке, изобразительных искусствах), на которых
мы не будем останавливаться, но которые служили инструментом самооб­
лагораживания и просветления и тем самым создания и сохранения ауры,
отличавшей слой господ от тех, кто внизу, вело к признанию мусического
воспитания наряду с преобладающим военно-гимнасическим. В результа­
те возникал тот самый в высшей степени многообразный тип «культиви­
рующего» воспитания, который представлял собой радикальную противо­
положность «профессиональному образованию» в чисто бюрократическом
духе. Там, где господствовала пребендальная структура, воспитание, как
правило, принимало черты интеллектуально-литературного образования,
внутренне приближающегося к бюрократическому идеалу «привития»
профессионального знания. В наиболее чистой форме это происходило в
Китае, а также — о чем речь еще пойдет далее [с. 177-178] — всюду, где
образование брала в свои руки теократия. Последнее, как правило, проис­
ходило, если светское государство соответствовало типу волюнтаристского
патримониализма и совсем не занималось развитием собственных систем
воспитания.
О всеобщих чисто экономических условиях возникновения патримо­
ниальных и феодальных образований достоверно известно немногое. Су­
ществование и преобладающая роль княжеского и аристократического
землевладений являются общезначимой основой как ленного устройства,
где она утвердилась полно и однозначно, так и вообще всех форм фео­
дальной организации. Китайское чиновничье государство, в своем роде
наиболее последовательная форма патримониального политического об­
разования, построено не на землевладениях и, как мы видели [с. 115-116,
117-118], именно по причине их отсутствия сформировалось как патримо­
ниально замкнутый тип. Патримониализм совместим с натуральным и с
меновым хозяйством, с мелкобуржуазным и с землевладельческим аграр­
ным устройством, с отсутствием и наличием капиталистического хозяй­
ства. Известное марксистское положение, будто ручная мельница требу­
ет феодализма, а паровая предполагает капитализм
62
, во всяком случае во
второй своей части, не совсем верно: паровая мельница без проблем встра­
ивается и в государственно-социалистическую структуру хозяйства. Одна­
ко в своей первой части это суждение совершенно ложно: ручная мельница
пережила все мыслимые экономические структуры и политические «над-
62
Имеется в виду высказывание К. Маркса в работе «Нищета философии»: «Руч­
ная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество
с промышленным капиталистом» (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 -е изд. Т. 4. М .:
Госполитиздат, 1955. С . 133).
159

Хозяйство и общество. Господство
стройки». И о капитализме вообще можно лишь сказать, что, поскольку
возможности его экспансии — по причинам, которые сейчас будут разъяс­
нены [с. 162—170], — при феодальной и патримониальной формах господ­
ства ограничены, его сторонники, как правило, хотя и не всегда, стремят­
ся заменить эти формы на бюрократию или плутократическое господство
знати. Но это справедливо лишь в отношении современного капитализма
в сфере производства, который строится на рациональном предприятии,
разделении труда и постоянном капитале, тогда как политически ориен­
тированный капитализм, а также капиталистическая оптовая торговля от­
лично уживаются с патримониализмом. Мы видели [с. 82-85], что мощ­
ное движение в сторону рыночного хозяйства, обеспечившее возможность
сбора денежных налогов, которых хватало на покупку солдат-рабов или
на жалованье наемникам, как раз и стало основанием ориентального сул-
танизма как самой далекой от современных государственных форм (если
сравнить с нашим западным «правовым» государством) строго патриар­
хальной разновидности патримониального господства. Напротив, феода­
лизм ведет себя по отношению к рыночному хозяйству совершенно иначе.
На вопрос, какой общей формулой выразить экономическую специфику
патримониальных или феодальных структур, можно дать лишь самый ба­
нальный ответ: система землевладений весьма благоприятствует развитию
феодализма в его разных формах. Мы видели [с. 112 -115, 122], что рацио­
нализация водного хозяйства на Древнем Востоке, ставшая возможной
потому, что благодаря тягловым работам подданных пахотная земля пла­
номерно отвоевывалась у пустыни, способствовала, подобно масштабной
строительной политике в Китае, формированию полубюрократических
патримониальных политических образований, которые, впрочем, в обо­
их случаях должны были бы уже существовать, чтобы создать условия для
такого строительства. В Северной Европе введение в оборот новых земель
обеспечивалось иначе — путем вырубки леса, что способствовало появ­
лению землевладений, а следовательно, становлению феодализма. Впро­
чем, очаги последнего, как мы видели [с. 139—144], обнаруживаются и на
Востоке, хотя в очень фрагментарных формах. В самом общем виде мож­
но заключить, что слабое развитие коммуникаций, а значит, и возможно­
стей политического контроля в сочетании с преобладанием натурального
хозяйства и порождаемых этим трудностей организации рационального
чиновнического управления благоприятствовали существованию децент­
рализованных форм патримониализма — платящих дань сатрапий — и за ­
ставляли использовать феодальные узы верности и феодальный кодекс
чести как скрепы политического единства всюду, где это было возможно,
т.е . там, где социальное расслоение определялось существованием господ­
ского землевладения.
Напротив, в отличие от феодализма, в развитии сильной централизо­
ванной патримониальной бюрократии важную роль часто играла торговля:
160

Феодализм
устойчивый фактор, который наука постоянно упускает из виду. Мы уже
отмечали [с. 105], что могущество всех властителей выше примитивного
деревенского вождя зиждилось на сокровищах, состоящих из благородных
металлов в слитках или в форме изделий. Сокровищница была нужна в
первую очередь для содержания свиты, личной стражи, патримониального
войска, наемных солдат и особенно чиновников. Подпитывалась сокро­
вищница благодаря обмену подарками с другими властителями — что часто
приобретало характер меновой торговли, — и постоянной, особенно при­
брежной, посреднической торговле самих государей, что иногда приводило
к монополизации внешних перевозок, или, наконец, благодаря иным спо­
собам извлечения пользы из внешней торговли. Это могло осуществлять­
ся прямо, путем обложения ввозными или проездными пошлинами или
введения других сборов, либо опосредованно, путем продажи концессий и
основания городов, т.е. с использованием княжеских прерогатив, которые
обеспечивали высокую земельную ренту и появление «налогоспособных»
подданных. К этому, последнему способу прибегали постоянно на протя­
жении всей истории, вплоть до начала Нового времени, когда польскими
землевладельцами были заложены многочисленные города, которые засе­
лялись выехавшими с Запада евреями. Пожалуй, можно признать типич­
ным существование и территориальное расширение патримониальных по­
литических образований с умеренным или просто слабым по отношению
к их площади и населению развитием торговли, пример тому — Китай или
империя Каролингов. Но вот зарождение патримониального политиче­
ского господства при незначительной роли торговли хотя и имело место
(Монгольская империя, царства Великого переселения народов), но про­
исходило нечасто и почти всегда в ситуации, когда соседние племена ради
грабежа и добычи ценных металлов вторгались в области с высокоразви­
тым денежным хозяйством и устанавливали там свое господство. Прямая
торговая монополия властителя была распространена по всему миру, как
в Полинезии, так и в Африке и на античном Востоке. Например, только
недавно европейцы разрушили все крупные политические образования на
западноафриканском побережье, чтобы ликвидировать монополию мест­
ных вождей на посредническую торговлю. Именно с этой функцией тор­
говли тесно связано местонахождение большинства известных с древности
могущественных патримониальных политических образований.
И напротив, особое положение государя как землевладельца часто
имеет лишь вторичное значение. Само собой разумеется, что исходной по­
зицией власти князей и аристократии является владение землей или, пра­
вильнее будет сказать, применительно к местностям, где еще сохраняются
излишки земли (как, например, на некоторых территориях между Конго
и Замбези), владение людьми и скотом, служащее получению ренты с об­
работки земли, поскольку нетрудовые рентные доходы, безусловно, необ­
ходимы для образа жизни, который только и создает князя и аристократа.
161

Хозяйство и общество. Господство
Однако дальнейшее развитие от этого исходного пункта к монополизации
ренты с земли чаще всего обусловливается в том числе и торговыми прибы­
лями. Если властитель считается владельцем (а не только высшим ленным
господином) всех земель страны, что весьма распространено на самых раз­
ных ступенях культуры, это не основание и исходный пункт, а, напротив,
следствие его господствующего политического положения и связанных с
этим шансов на приобретение движимого имущества, у кафров — людей
(женщин) и скота, а также, как правило, чисто экономической, обуслов­
ленной владением благородными металлами способности содержать па­
тримониальную или наемную армию. В береговых государствах аристокра­
тия получает такую же монополию на землевладение; долговые работники
в эллинской древности и, вероятно, также на Древнем Востоке — важная
составляющая крестьянской рабочей силы. Они обрабатывают пашни жи­
вущего в городах патрициата за часть получаемого урожая, а прямые или
опосредованные торговые доходы дают устойчивые средства для аккуму­
ляции земель и людей. В натурально-хозяйственной среде даже скромный
запас благородных металлов имел огромное значение для позиции власти
и создания государства. Это, конечно же, не влияло на тот факт, что по­
крытие потребностей могло осуществляться и осуществлялось в основном
натурально-хозяйственными средствами. Две эти вещи не следует смеши­
вать друг с другом, как слишком часто происходит, когда говорят о значе­
нии торговли в примитивные эпохи. Конечно же, торговля не определяет
однозначно тип возникающего политического союза. Как уже говорилось,
начала патримониальной власти не следуют с необходимостью из само­
го наличия торговли, а там, где торговля распространена, необязательно
возникает патримониальное политическое образование: очень часто пер­
вичным результатом оказывается господство знати. В то же время превра­
щение простого племенного вождя в государя чаще всего обусловливалось
торговлей. Но вот по отношению к ленной системе и строгим формам
феодальной иерархии вообще торговля оказывается в состоянии ярко вы­
раженного антагонизма. Это правда, что в Средиземноморском бассейне
торговля создала типичный «городской феодализм» землевладельческого
патрициата. Но в Японии и Индии, а также на Западе и исламском Вос­
токе феодализация политического союза сопутствовала замедлению раз­
вития, а иногда вела и к регрессу обменного хозяйства. При этом одно ча­
сто являлось как причиной, так и следствием другого. На Западе причиной
возникновения феодализма было натуральное хозяйство как единственно
возможное средство создания войска, а в средневековых Японии и Перед­
ней Азии — наоборот. Как объяснить последнее?
Оба вида господства — но феодализм в гораздо более явно выраженной
и типичной форме, нежели патримониализм, — могут оказывать весьма
интенсивное воздействие в направлении стабилизации хозяйства. Патри­
мониализм потому, что при этом виде господства лишь влиятельные чи-
162

Феодализм
новники, например, китайские мандарины, избегавшие при исполнении
должностей контроля со стороны властителя, имели возможности быстро­
го обогащения. При этом источником накопления был не доход от обме­
на, а использование налоговых возможностей подданных и принуждение
последних, ввиду широких возможностей начальственного произвола,
раз за разом оплачивать должностные действия господина и чиновников.
Единственным фактором, ограничивающим власть патримониального
чиновника, была традиция, пойти против которой было опасно даже для
самого могущественного человека, поэтому всякие нововведения, касаю­
щиеся вещей и лиц, новые, не освященные традицией классы, новые, не­
традиционные способы получения дохода и предпринимательства крайне
подозрительны и менее всего открыты для самовластных действий госпо­
дина и его чиновников. Оба этих аспекта — и произвол и обусловленность
традицией — глубоко воздействовали на возможности капиталистического
развития. Господин или его чиновники либо присваивали новые шансы
получения дохода и монополизировали их, лишая тем самым питательной
почвы частнохозяйственное формирование капитала, либо становились
на сторону традиционализма, борясь с экономическими нововведениями,
грозившими опасными.нарушениями социального равновесия или проти­
воречившими религиозным и этическим доктринам, которые полагалось
свято хранить, ибо на традиции зиждется сама власть патримониального
господина. В то же время ничем не ограниченный господский произвол
мог в отдельных случаях даже способствовать разрушающей традицию
силе капитализма, как и произошло в эпоху княжеского абсолютизма.
Правда, эта абсолютная власть (если отвлечься на время от других особен­
ностей данного вида привилегированного капитализма) уже имела рацио­
нально-бюрократическую структуру. Но, как правило, на передний план
выходит негативная сторона произвола, характерного для патримониаль­
ного господства, ибо — и это главное! — в нем отсутствует необходимая для
развития капитализма предсказуемость функционирования государствен­
ного порядка, которую обеспечивают рациональные правила современно­
го бюрократического управления. Вместо правил — непредсказуемость и
непостоянство желаний придворных или местных чиновников, милость
или немилость господина и его слуг. При этом отдельное частное лицо мо­
жет довольно легко, благодаря умелому использованию обстоятельств или
личных связей, достичь привилегированной позиции, которая откроет ему
почти безграничные возможности дохода. Но капиталистическая система
хозяйства, очевидно, столкнется в этом случае с неимоверными трудностя­
ми. Разным сторонам развития капитализма свойственна разная степень
чувствительности по отношению к подобной непредсказуемости. Относи­
тельно легко уживается с ней оптовая торговля, которая приспосабливает­
ся ко всем меняющимся условиям; да и собственный интерес властителя
(если он сам не монополизировал торговлю, как это бывает в простых и
163

Хозяйство и общество. Господство
обозримых отношениях) требует допустить накопление капиталов, чтобы
властитель имел в своем распоряжении налоговых откупщиков и откуп­
щиков поставок как источник заимствований. Уже во времени Хаммурапи
известны «финансисты», а формирование торгового капитала вообще про­
исходило практически во всех мыслимых структурах господства (хотя и в
разном объеме), и в частности в эпоху патримониализма. Иначе обстоит
дело с индустриальным капитализмом. Становясь типичной формой про­
мышленного производства, он организует труд для цели массового сбыта и
делается зависимым от возможности надежной калькуляции. Эта зависи­
мость усиливается по мере все более интенсивного использования капи­
тала и насыщения постоянным капиталом. Индустриальный капитализм
предполагает стабильность, надежность и объективность правового по­
рядка, рациональный, принципиально предсказуемый характер правопри­
менения и управления. Если этого нет, отсутствуют гарантии калькулиру­
емоеTM, необходимые для крупного капиталистического индустриального
производства. Отсутствие таких гарантий особенно заметно сказывается
в патримониальных государствах с низкой стереотипизацией деятельно­
сти, и наоборот, они достигают оптимума в современном бюрократизме.
Не ислам как индивидуальное вероисповедание препятствовал индустри­
ализации (ведь татары на русском Кавказе зачастую оказываются весьма
«современными» предпринимателями
63
), а религиозно обусловленная
структура господства исламских государству их чиновничество и судебное
устройство.
Однако это негативное, препятствующее развитию капитализма воз­
действие произвола властей в патримониальном государстве способно
проявляться в еще более острых формах в силу прежде почти не привле­
кавшего внимание позитивного развития, которое при наличии соответ­
ствующих обстоятельств возможно в условиях патримониализма именно
при развитом денежном хозяйстве. По причине ненадежности правовых
гарантий на почве патримониальной юстиции и управления может выра­
ботаться особый вид искусственной иммобилизации состояний. Важней­
шие примеры — это определенный тип монастырских фондов в Византии
и возникший, очевидно, как следствие данной правовой формы вакуф
исламского Средневековья. Схема этого типа монастырской организации
выглядела примерно так: жертвуется земельный участок, в одном из случа­
ев — земля под строительство в Константинополе, стоимость и доходность
которой должны необычайно возрасти в связи с ожидаемым возведением
портовых сооружений. Учреждаемый на деньги жертвователя монастырь
обязывается обеспечить пребендой строго определенное число монахов, а
63
Непонятно, почему речь здесь идет именно о татарах и именно на Кавказе, где
татары являются отнюдь не самой представительной группой из всех исповедующих
ислам.
164

Феодализм
также милостыней в строго определенном размере столь же строго опреде­
ленное число бедных, все с учетом затрат на управление. Суммы, возни­
кающие из превышения монастырских доходов над расходами, поступают
в распоряжение семьи учредителя. Ясно, что в этом последнем условии и
выражена подлинная цель учреждения: под видом основания монастыря
создавался сакрально защищенный (в качестве монастырского достояния
особо защищенный от вмешательств светских, т.е. патримониально-бю­
рократических, властей) семейный фидеикомисс с ожидаемым ростом по­
ступлений. (Кроме того, учредитель, конечно, рассчитывал достичь бла­
госклонности Бога и людей, а при определенных обстоятельствах также
обеспечить своей семье возможность влиять на замещение монашеских
пребенд, а значит, и оказывать услуги влиятельным родам, ведь пребенды
часто были не влекущими никаких обязательств синекурами для констан­
тинопольских garçons, поскольку не требовали не только затворничества,
но даже постоянного пребывания в монастыре; гарантировалось, конечно,
и влияние на управление семейной церковью.) В целом все это было своего
рода денежно-хозяйственным суррогатом подлинной церковной органи­
зации феодального Запада. Аналогичная форма учреждения монастырей,
видимо, имела место уже в условиях древнеегипетского патримониально­
го господства. Во всяком случае, практически тождественное устройство,
как свидетельствуют документы, встречается в средневековом исламе под
именем «вакуф» (учреждение мечетей и т.п.). И тогда жертвовались объ­
екты, денежная стоимость которых должна была возрастать: земля под за­
стройку, эргастерии (сдаваемые в аренду мастерские). Жертвовались такие
объекты с той же целью и по той же причине: святость церковного иму­
щества хотя и не обеспечивала полной безопасности, но все-таки предо­
ставляла оптимальные гарантии против набегов светского чиновничества.
Таким образом, произвол и непредсказуемость патримониального господ­
ства служили упрочению сферы сакрально-правовых связей. И поскольку
в то же время теоретически закостенелые и неизменные законы шариата
субъективно и часто совершенно непредсказуемо «корректировались» су­
дьями, оба враждебных капитализму течения в патримониализме взаимно
подкрепляли друг друга. К .Г . Беккер с полным основанием полагает, что
весьма устойчивая иммобилизация накапливаемого имущества в форме
вакуфа, которая, безусловно, соответствовала духу античного хозяйства,
использовавшего такое имущество в качестве не промышленного капита­
ла, а рентного фонда, сыграла чрезвычайно важную роль в экономическом
развитии Востока. (Появившийся затем в Испании институт профанно-
го фидеикомисса, вероятно, представляющий собой секуляризированное
подражание вакуфу, в XVII столетии был импортирован в Германию.)
И наконец, еще одна форма влияния патримониализма на экономиче­
ское развитие была обусловлена типичным для него способом покрытия
потребностей и проявляла себя на почве относительно развитого денеж-
165

Хозяйство и общество. Господство
ного хозяйства, в частности в эпохи, когда он приближался к рациональ­
ной бюрократической системе. Поскольку патримониальное государство
легко разлагалось на пучки привилегий, для него было характерно, с од­
ной стороны, монополистическое доходно-хозяйственное, а с другой —
привилегированное (в ранее разъясненном смысле слова [т. II, с. 31-32])
покрытие потребностей. С помощью хорошо функционирующего патри­
мониального чиновничества можно было особенно легко осуществлять
все виды фискальных предприятий и монополий. Как египетское, так и
позднеримское государства и государства Дальнего и Ближнего Востока
иногда в самых широких масштабах создавали и использовали государ­
ственные предприятия и монополии; похожую роль играли состоящие
под княжеским управлением предприятия начала Нового времени. 06 -
менно-хозяйственное покрытие общественных потребностей было ха­
рактерно не только для патримониализма; коммуны в Средневековье и на
заре Нового времени иногда с большими убытками (например, коммуны
Франкфурта-на -Майне) участвовали в довольно смелых промышленных
и торговых предприятиях чисто рыночного характера. Однако в целом
сфера воздействия монополий на рыночно ориентированное обществен­
ное хозяйство в патримониальных государствах была, естественно, шире,
поэтому общественные монополии в них встречались чаще и оказывали
более сильное влияние. Но нередко еще сильнее проявлялось привилеги­
рованное покрытие потребностей. Негативно привилегированное покры­
тие потребностей в виде системы литургий в самых широких масштабах
было осуществлено в наиболее рационально организованных больших
патримониально-бюрократических государствах Античности: в Египте
и — по его модели — в позднеримской и византийской монархиях. Еги­
петское хозяйство эпохи фараонов имело поэтому своего рода «государ­
ственно-социалистический» уклон, что было связано с иногда довольно
прочной наследственной прикрепленностью к цехам, а в некоторые эпо­
хи — и к земельным владениям; эти особенности затем были перенесены
и на позднеримское хозяйство. Ясно, что это сильно сужало возможности
формирования частного капитала и получения капиталистического до­
хода. Наряду с данной формой общественного покрытия потребностей,
которая мешала образованию капитала и развитию частного капитализ­
ма, в патримониализме практиковалось и позитивное привилегирование
такого рода — передача привилегированных торговых и промышленных
монополий в концессию частным лицам в обмен на высокие сборы, уча­
стие в прибылях или стабильную ренту. Данная форма встречается в очень
многих патримониальных государствах прошлого по всей планете. Но
свою последнюю и самую важную роль позитивное привилегирование
сыграло в эпоху меркантилизма, когда складывавшиеся капиталистиче­
ская организация промышленности, бюрократическая рационализация
патримониального господства и растущие денежные запросы внешнего,
166

Феодализм
военного и внутреннего управления породили революцию в финансовых
делах европейских государств. Повсюду и в самых разных формах княже­
ская власть — как Стюартов и Бурбонов, так и Марии Терезии, Екатерины
и Фридриха, — организуя монопольные производства, старается создать
собственные финансы, независимые от одобрения или неодобрения со­
словий, а затем и использовать их в сословных и парламентских государ­
ствах как политическое средство борьбы против этих самых сословий.
Здесь проявились те же характерные черты патримониально-государ­
ственного капитализма, и бюрократия «просвещенного деспотизма» име­
ла столь же выраженный патримониальный характер, какой был присущ
базовой структуре государства, его породившего. Недавно это прекрасно
продемонстрировал Г. Леви на примере Англии Стюартов, где вопрос о
монополии был одним из главных предметов борьбы между королев­
ской властью, стремящейся к финансовой независимости от парламента
и к рационально-бюрократической организации всего государственного
устройства и народного хозяйства на манер цезарепапистского «государ­
ства благоденствия», с одной стороны, и завоевывавшими все больший
авторитет в парламенте восходящими буржуазными классами — с другой.
Члены королевской фамилии и фавориты, придворные, разбогатевшие
военные и чиновники, а наряду с ними влиятельные спекулянты и аван­
тюрные изобретатели национал-экономических «систем» типа Лоу (вне
Англии часто еще и евреи) были тогда претендентами на жалуемые коро­
лем монополии и на импортируемые, защищаемые и развиваемые на дан­
ной основе промышленные производства. Это была попытка перенести
капитализм, живущий за счет государства, что имело место с небольшими
перерывами в древности и в Средневековье на Востоке и на Западе, в сферу
современной индустрии. Безусловно, это способствовало пробуждению и
даже на какое-то время поддержанию «духа предпринимательства». Сама
же попытка, по существу, провалилась: мануфактуры Стюартов, как и ма­
нуфактуры Петра, Людовика или Фридриха лишь ненадолго, да и то в от­
дельных отраслях, пережили собственное рождение. В Англии монополь­
ная имперская индустрия рухнула вместе с крахом автократического «го­
сударства благоденствия» Стюартов. Ни Кольбер, ни Фридрих, ни Петр не
смогли превратить свои страны в индустриальные государства. Недоучет
наличных экономических обстоятельств, низкое качество защищенных
монополией продуктов в Англии (да и везде), невозможность движения
капиталов согласно потребностям рынка — таковы были экономические
причины неудач. Ненадежность правового базиса из-за отсутствия опре­
деленного срока действия монополий и, соответственно, перспектива по­
явления возможных новых привилегий, т.е . тот же самый произвольный
характер патримониальной формы господства, тормозящей теперь уже
развитие частного промышленного капитализма, — вот в чем заключалась
политическая причина провала этих начинаний.
167

Хозяйство и общество. Господство
Влияние феодального порядка на хозяйство отличалось от влияния
патримониализма, отчасти прямо способствующего, отчасти препятству­
ющего развитию капитализма. Если патримониальное государство пре­
вращало все пространство свободной милости господина в территорию
охоты за состояниями, обогащения самого властителя, его придворных,
фаворитов, наместников, мандаринов, сборщиков налогов, посредников и
продавцов милостей, могущественных дельцов и толстосумов — налоговых
откупщиков, поставщиков, кредиторов, действовавших свободно там, где
не было жестких границ, поставленных традицией или стереотипизацией,
и если при этом милость и немилость господина, конфискации и привиле­
гии беспрестанно порождали и уничтожали все новые состояния, то фео­
дальная структура господства с ее жестко описанными правами и обязан­
ностями действовала, в общем, стабилизирующим образом не только на
экономическую систему в целом, но и на индивидуальное распределение
состояний. Прежде всего благодаря самому характеру правового порядка:
феодальный союз и приближающиеся к нему патримониальные образо­
вания со стереотипизированной сословной структурой образуют синтез
исключительно конкретных прав и обязанностей индивидуального со­
держания. Они конституируют, как было показано ранее [с. 150—153], род
правового государства, но не на базе «объективных» правовых порядков,
а на основе «субъективных» прав. Вместо системы абстрактных правил,
соблюдение которых дает каждому возможность свободно использовать
свои экономические ресурсы, здесь налицо набор индивидуальных прав,
сплошь и рядом ограничивающих экономическую свободу и вновь соз­
дающих возможность для получения капиталистического дохода только
благодаря пожалованию конкретных привилегий, что и было основанием
всех без исключения древнейших мануфактур. Правда, тем самым приоб­
ретение получает основу более прочную, чем изменчивая воля господина
в патриархальном патримониализме, но опасность того, что дарованная
привилегия будет оспорена, все равно существует, ибо прежние приобре­
тенные права остаются незатронутыми. Капиталистическое развитие еще
больше осложняется из-за специфически экономических принципов и
следствий феодализма. Переданная в лен земля иммобилизуется, ибо от ее
неотчуждаемости и неделимости, от целостности владения, как правило,
зависит способность вассала исполнять необходимые службы, жить рыцар­
ской жизнью и воспитывать детей по сословным правилам. Нередко васса­
лам запрещается отчуждать даже личное землевладение или же отчуждение
ограничивается благодаря запрету на передачу его представителю иного
сословия (например, в Японии запрет касался служилых людей, гокэнин
сегуна). И поскольку доходы с пожалованной земли, обрабатываемой, как
правило, не самим ленником, во всяком случае не на капиталистический
манер, зависели от податной состоятельности крестьян, ограничения на
собственность и управление на земле в рамках сеньоральной системы рас-
168

Феодализм
пространялись до самого низа. На начальной стадии феодализма в Японии
вводятся запреты парцелляции и продажи земли, чтобы затормозить обра­
зование латифундий; также было запрещено покидать свой надел — все это
в интересах сохранения экономического потенциала крестьянства путем
поддержки его на существующем уровне. Хорошо известно, что и на Вос­
токе имело место такое же развитие. Но эти ограничения, да и феодальная
структура вообще вовсе не являются (вопреки часто встречающимся ут­
верждениям) обязательно враждебными денежному хозяйству. Ведь и та­
можни, и права взимания сборов, и приносящие деньги господские права,
в частности судебные полномочия, жаловались как лены. Там, где крестья­
не были экономически состоятельны, землевладелец стремился перевести
отработки в денежные взносы, что довольно рано стало практиковаться в
Англии. А там, где крестьяне не имели такой возможности, землевладелец
переходил к барщинному предприятию, т.е . непосредственно к доходно­
му хозяйству. Везде, где только возможно, феодальный землевладелец или
политический господин пытался обменять излишки полученной натураль­
ной ренты на деньги. Японские даймё, как показывает К. Ратген, учреж­
дают свои представительства в Осаке в первую очередь для продажи из­
лишков риса. Немецкий орден — рационально хозяйствующее сообщество
монахов-рыцарей, ленниками которых являлись сельские помещики, —
также вел гигантскую торговлю через свои фирмы в Брюгге, соперничая с
прусскими городами, и прежде всего с Данцигом и Торном, что в конечном
счете привело к отпадению этих городов в пользу Польши и к потере За­
падной Пруссии для немецкой общности. Причиной соперничества было
отличие общинного орденского хозяйства от буржуазного, а также торгово-
политическая общность интересов польского дворянства, которое сбывало
зерно, собираемое в глубине страны, и городских торговцев-посредников,
совместно выступающих против ордена с его монополистическими притя­
заниями. Однако не только собственные поступления от земельной ренты,
но в той же степени и любой другой продукт мог становиться предметом
феодальной внешней торговли. Феодальный землевладелец или политиче­
ский господин мог быть производителем-промышленником или кредито­
ром, как это видно на примере японских даймё. Нередко феодальные зем­
левладельцы с помощью крепостной рабочей силы создавали ремесленные
предприятия, домашние производства и даже, как, например, в России,
барщинные фабрики. Патримониальное основание феодализма, следова­
тельно, вовсе не означает связь с натуральным хозяйством. Но в опреде­
ленной мере именно поэтому оно тормозило развертывание современной
формы капитализма как экономической системы. Последняя зависит от
формирования массовой покупательной способности в отношении про­
мышленных продуктов. Но подчас весьма тяжелые подати и отчисления
с крестьян в пользу землевладельца или судебных чиновников означали
практически конфискацию значительной части той самой покупательной
169

Хозяйство и общество. Господство
способности, что могла бы служить формированию рынка для ремесел. В то
же время возникающая при этом покупательная способность землевла­
дельцев была ориентирована не на массовые товары, производством кото­
рых преимущественно живет современный промышленный капитализм, а
на удовлетворение потребностей в роскоши, и прежде всего на содержание
консумативно используемой личной прислуги. Далее, землевладельческие
ремесленные предприятия основывались на принудительном труде. Эти
принудительные работы в домашних хозяйствах и на предприятиях, функ­
ционирующих благодаря неоплачиваемой рабочей силе, были воплощени­
ем расточительного отношения к человеческим ресурсам, ибо отвлекали
рабочую силу со свободного рынка и использовали ее преимущественно в
формах, не только не способствующих образованию капитала, но иногда,
наоборот, поглощающих его. Если такие предприятия могли конкуриро­
вать на рынке с городской промышленностью, дешевизна или даже безвоз­
мездность рабочей силы, делавшие эту конкуренцию возможной, означали
выпадение соответствующей потенциальной заработной платы из общей
покупательной способности. Если же из-за технической отсталости они
не выдерживали свободной конкуренции (а так оно в основном и было в
действительности), землевладелец пытался репрессивными мерами поли­
тической власти затормозить капиталистическое развитие городских реме­
сел. В общем и целом для феодального слоя характерно стремление либо
помешать сосредоточению богатств в руках буржуазии, либо по меньшей
мере социально деклассировать это новое богатство. В особо крупных мас­
штабах это происходило в феодальной Японии, где вся внешняя торговля
была жестко ограничена, прежде всего с целью стабилизации социального
порядка. Однако нечто похожее обнаруживается повсеместно. В то же вре­
мя социальный престиж благородных господ искушает новых богатых, по­
буждая их не использовать состояние в капиталистическом производстве,
а вкладывать его в землю, чтобы подняться до статуса аристократии. Все
это тормозило формирование промышленного капитала и было в высшей
степени типично для Средневековья, особенно немецкого.
Феодализм, таким образом, более или менее замедляет либо осложня­
ет путь капиталистического развития и при этом, в силу своего неизменно
традиционалистского характера, поддерживает авторитарную власть, не
доверяющую новым социальным образованиям. Вместе с тем свойствен­
ное ему гораздо большее, чем в нестереотипизированном патримониаль­
ном государстве, постоянство правового порядка является чертой, которая
может, хотя и в разной степени, благоприятствовать капиталистическому
развитию. Там, где запрет буржуазного накопления богатств не реализо-
вывался так строго, как в Японии, это развитие, конечно, замедлялось, но,
что бы ни терялось при этом, особенно по сравнению с крутыми переме­
нами в области экономических шансов индивида в патримониальном го­
сударстве, все шло на пользу медленному и стабильному формированию
170

Феодализм
рациональной капиталистической системы, прораставшей в швах и проре­
хах системы феодальной. В Средние века в северных странах было гораздо
меньше возможностей рискованного по форме индивидуального обога­
щения, чем у чиновников и государственных поставщиков Ассирийского
царства, империи халифов, Турции, чем у китайских мандаринов, испан­
ских и русских государственных поставщиков или кредиторов. Но именно
потому, что таких шансов не было, капитал устремлялся в каналы чисто
буржуазного предпринимательства, вложения в домашние производства и
мануфактуры. И чем успешнее феодальный слой отгораживался от новых
богатых, отрезал их от чиновничьих должностей и политической власти,
социально деклассировал, лишал возможности покупать дворянские по­
местья, тем скорее их богатства находили пути буржуазно-капиталистиче­
ского использования.
Патриархальный патримониализм был в этом отношении гораздо тер­
пимее. Патримониальный князь не любит, когда появляются независимые
от него экономические и социальные позиции, и как раз поэтому не по­
ощряет рациональные предприятия на основе разделения труда, а значит,
и промышленность. Но сословные барьеры в торговле и ремеслах, которые
разделяют «подданных» в их отношениях друг с другом, он также воспри­
нимает как помехи его власти (за исключением литургических разделений).
Так, в царстве Птолемеев господствовала полная свобода торговли, разви­
тая денежная экономика распространялась на всю страну вплоть до послед­
него домохозяйства, и это несмотря на полноту патримониальной власти и
божественную природу царя, сохранившиеся со времен государственного
социализма фараонов
64
, что имело глубокие практические последствия.
В какой степени патримониализм в его отношении к частному капитализ­
му в силу своего монополистического характера враждебен капиталу или,
наоборот, скорее поощряет капитал, предоставляя ему прямые привиле­
гии, зависит от разных обстоятельств. Два из них являются важнейшими
и оба имеют политическую природу. Первое заключается в преобладании
либо сословной, либо патриархальной составляющей в общей структуре
патримониального господства. Если преобладает сословный структурный
элемент, то при прочих равных условиях властитель, естественно, ощущает
больше препятствий свободному развитию именно собственных монопо­
лий. Тем не менее справедливо утверждение, что несмотря на это на Западе
в Новое время имелось множество собственных монополий патримони-
64
«Своеобразный государственный социализм» — формулировка французского
историка Эжена Ревелу при описании древнеегипетской системы сборов (Revillout Ε.
Précis de droit égyptien comparé aux autres droits de l'antiquité. T . 1 . Paris: Giard & Brière,
1903. P. 6, 79). Об этом упоминает Вебер в АА. Свое развитие древнеегипетский со­
циализм получил в римской системе origo и эллинистической idia (см. с. 113—114 (MWG.
1/22-4. S. 432».
171

Хозяйство и общество. Господство
альных князей, гораздо больше, чем, например, в Китае, во всяком случае
в тот же период. Но так же справедливо, что большинство из них использо­
вались лишь путем сдачи в аренду или в концессию капиталистам, т.е. част ­
нокапиталистическим способом, и что княжеские монополии вызывали
здесь весьма действенную реакцию подданных, едва ли возможную в столь
явно выраженной форме в условиях строго патриархального господства.
Хотя, конечно, государственный монополизм повсеместно пользуется дур­
ной славой (что, кажется, подтверждает и китайская литература), чаще все­
го он, однако, вызывает ненависть потребителей, а не (буржуазных) произ­
водителей, как на Западе. Второе обстоятельство уже упоминалось в другой
связи
65
: привилегирование частного капитала в патримониальных союзах
усиливалось, когда конкуренция нескольких политических союзов за власть
вынуждала их бороться за внимание мобильного и свободно перетекаю­
щего капитала. Политически привилегированный капитализм процветал
в Античности в периоды, когда ряд государств боролись за первенство и
выживание; в сходных обстоятельствах он развивался в прошлом, кажется,
даже в Китае. Расцвет этого капитализма на Западе пришелся на эпоху мер­
кантилизма, когда обострилась политическая конкуренция современных
держав. И наоборот, он исчез в Римской империи, превратившейся в ми­
ровую империю и озабоченную лишь охраной собственных границ, почти
отсутствовал в Китае и был относительно слабо развит в восточных и эл­
линистических империях — причем тем слабее, чем более универсальный,
«мировой» характер они имели, — а также в империи халифов. Конечно, не
всякая политическая конкуренция несла с собой привилегии для капитала;
ведь для того чтобы это произошло, уже должен был быть развернут про­
цесс формирования капитала. Напротив, умиротворение и уменьшающая­
ся в связи с этим политическая потребность мировых держав в капитале
устраняли и привилегированное положение последнего.
К важнейшим объектам государственной монополии относится чекан­
ка монет. Патримониальные князья монополизировали ее прежде всего в
чисто фискальных целях. Снижение стоимости слитков благодаря моно­
полизации торговли и увеличение стоимости собственных монет благодаря
монополии на определение их номинала считались в западном Средневеко­
вье нормальными средствами, а «порча» монеты
66
—
ненормальным сред­
ством достижения данных (фискальных) целей. Однако это относится к
периоду уже довольно развитого использования монет. Не только в египет­
ской и вавилонской древности, но также в финикийской и доэллинистиче-
ской индийской культуре монет не было вообще, а в Персидском царстве
и в Карфагене они использовались властями для вознаграждения свиты и
См. т. II, с. 36—37 настоящего издания.
Снижение в монете процентного состава благородных металлов.
172

Феодализм
оплаты привыкших к монетам иностранных (в Карфагене — эллинских)
наемников, но не для торгового оборота, который в крупных масштабах
обеспечивался пенсаторными, а в мелкой рознице — конвенциональными
денежными формами. В Персии поэтому чеканка ограничивалась золоты­
ми монетами, а в Китае, напротив, господские монетные дворы вплоть до
современности чеканили лишь меновые средства для розничного оборота,
а крупная торговля использовала пенсаторные средства. Приводя эти вро­
де бы кажущиеся противоположными примеры, мы хотим предостеречь от
того, чтобы в монетной чеканке самой по себе усматривать симптом, ука­
зывающий на степень денежно-хозяйственного развития (по крайней мере
в Китае, который знал бумажные деньги). Скорее оба фактора указывают
на одно и то же — на экстенсивный характер патримониального управле­
ния и вытекающую отсюда неспособность навязать торговцам производи­
мые государством монеты. Но во всяком случае, нет сомнения в том, что
рационализация производства монет государством и рост их применения
сыграли огромную роль в развитии торговых связей: торгово-техническое
превосходство эллинов в течение более чем полутора тысячелетий, начи­
ная с VI столетия до н.э. и кончая возвышением Венеции и Генуи, с од­
ной стороны, и сарацинская торговля — с другой, частично объясняются,
конечно, и тем, что они первыми использовали изобретение монет. Этим
же, во всяком случае в техническом отношении, обусловлено интенсивное
денежно-хозяйственное развитие Востока, вплоть до Индии, после завое­
ваний Александра. Правда, с тех пор судьба экономики оказалась накрепко
связана с перипетиями финансовой ситуации производящих монеты вла­
стей. Крах римских финансов в III в. из -за роста выдач армии и последо­
вавшее затем расстройство финансовой системы хотя и не стали причиной
возврата к натуральному хозяйству в поздней Античности, но свою роль в
этом сыграли. В целом же, конечно, не столько денежное регулирование
со стороны политических союзов обусловливало экономическое развитие,
сколько само это регулирование, его объем и формы были обусловлены
требованиями хозяйства к публичной власти, вытекавшими из укоренив­
шейся системы торговых расчетов. В Античности, как и в Средневековье,
потребность в рациональной монетной чеканке возникала в городах, а сте­
пень городского развития западного типа, т.е . прежде всего развития сво­
бодных ремесел и оседлой мелкой, а не крупной торговли, выражалась в
рационализации монетного дела.
Но, разумеется, структура господства посредством формируемого ею
мировоззрения оказывала куда более глубокое воздействие на целостный
габитус народов, чем создание технического средства денежного обраще­
ния. В этом отношении феодализм и патримониализм очень сильно отли­
чаются друг от друга. Они сформировали разные политические и социаль­
ные идеологии и выработали поэтому сильно различающиеся типы образа
жизни.
173

Хозяйство и общество. Господство
Феодализм, особенно в форме свободного вассалитета, и прежде все­
го ленной системы, апеллирует к чести и личной, свободно избранной и
хранимой верности как конститутивным мотивам поведения. Пиетет и
личная верность лежат также в основе многих плебейских форм патримо­
ниального или литургического феодализма (войско рабов, призывы ко­
лонов или клиентов, солдаты, получившие землю как клерухи, крестьяне
и пограничники), особенно у призываемых на войну колонов и клиентов.
Однако здесь отсутствует сословная честь, которая представляет собой
интегрирующий элемент. В то же время она оказывается важным моти­
вом при феодально-городской организации войска; чувство сословного
достоинства спартиатов зиждилось в первую очередь на рыцарской воин­
ской чести и воинском этикете, предусматривало «искупительный поеди­
нок» для тех, кто уклонился от битвы или нарушил этикет, и в несколько
ослабленном виде было вообще характерно для древнеэллинских соеди­
нений гоплитов. Но личное отношение верности при этом отсутствовало.
В эпоху крестовых походов в восточном пребендальном феодализме су­
ществовало рыцарское сословное чувство, но его своеобразие обуслов­
ливалось патриархальной природой господства. Комбинация чести и
верности была характерна, как мы видели [с. 141 —146], лишь для ленного
феодализма западного и «вассального» феодализма японского типа. Оба
они, а также эллинский городской феодализм предполагают особое вос­
питание на основе специфического этоса, покоящегося на сословной че­
сти. Но в отличие от эллинского феодализма узловым пунктом их миро­
воззрения оказывалась вассальная верность, задававшая как бы особый
угол зрения, под которым воспринимались самые разные социальные
отношения — от религиозных до любовных. Феодальное обобществле­
ние вело к объединению всех важнейших жизненных связей неким на­
пряженно-личностным отношением; чувство рыцарского достоинства
состояло в культивировании этого отношения, а его крайней противопо­
ложностью были все объективно-рациональные связи, которые по этой
причине должны были считаться и всегда считались в феодальной этике
чем-то низким и недостойным. Однако этот негативизм в отношении де­
ловой рациональности произрастает также из неких иных корней, пре­
жде всего из специфически военного характера феодальной системы,
который был лишь перенесен на структуру господства. Ведь ленное вой­
ско — это рыцарское войско, и значит, решающую роль играет индиви­
дуальное геройство, а не дисциплина массовой армии. Целью военного
воспитания является не массовая рихтовка для приспособления к орга­
низованному совместному действию, а индивидуальное совершенство
в искусстве владения оружием. Поэтому в образовании и образе жизни
здесь постоянно присутствует элемент, который как форма тренировки
полезных для жизни качеств способствует экономии сил человека, так же
как и животных, но при любой рационализации жизни все чаще из нее
174

Феодализм
исключается: этот элемент — игра. Не только в условиях феодализма, но
и в органической жизни вообще игра не времяпрепровождение, а есте­
ственно сложившаяся форма сохранения психофизической активности
и пластичности организма, форма упражнения, которая в своей непро­
извольной и неистребимой животной инстинктивности лежит еще по ту
сторону всякого раскола на «духовное» и «материальное», «душевное» и
«телесное» (как бы эта форма ни сублимировалась конвенционально).
Свое еще свободно-наивное и артистически совершенное воплощение
игра нашла в истории лишь однажды — на почве феодального или по­
луфеодального, восходящего к Спарте, эллинского общества воинов.
В ленном рыцарстве Запада и японском вассалитете аристократические
сословные конвенции с их строгим чувством дистанции и достоинства
поставили этой свободе границы более жесткие, чем в (относительной)
гражданской демократии гоплитов. Но все равно в рыцарских слоях игра
понимается как дело серьезное и важное, полярно противоположное вся­
кой экономически-рациональной деятельности, которая ей лишь мешает.
Проявляющееся здесь сходство с артистическим образом жизни питалось
также аристократическим духом феодального слоя господ. Потребность
в демонстрации, внешнем блеске и бросающейся в глаза роскоши, ког­
да жизнь наполняют вещи, отобранные не потому, что они полезны, а
потому, что, по словам Уайльда, бесполезны, ибо прекрасны, — это, как
мы видели [т. I, с. 338-339], первейшая статусная потребность феодала и
инструмент утверждения господской власти путем массового внушения.
Для господствующих слоев феодального общества роскошь как отказ от
целерациональной ориентации потребления не избыточность, а одно
из средств социального самоутверждения. И наконец, функциональный
взгляд на собственное бытие как на исполнение некой миссии, воплоще­
ние некой идеи чуждо позитивно привилегированным сословиям. Они
живут мифом о ценности своего существования как такового. Только ры­
царствующие борцы за веру имели иные ориентиры, и повсюду, где пра­
вило религиозное рыцарство, сильнее всего в исламе, свобода изыскан­
ной игры оказывалась ограниченной. Но все равно любой феодализм,
повинуясь своей внутренней природе, с пренебрежением отвергает бур­
жуазно-деловитую целесообразность, воспринимая ее как непристойную
алчность и особенно враждебную ему жизненную силу. Его образ жизни
порождает противоположность рациональной хозяйственной идеологии
и является источником того безразличия к деловым вопросам, которое
всегда было и остается характерным для господствующих феодальных
слоев, причем противоположность не только рациональному духу бур­
жуазии, но и — в несколько ином роде — крестьянской хитрости. Соли­
дарность феодального общества основывается на единстве воспитания,
внушающего рыцарские конвенции, сословную гордость и чувство чести.
В силу своей секулярной ориентации такое воспитание отвергает хариз-
175

Хозяйство и общество. Господство
матическую магическую аскезу пророков и героев, в силу ориентации
на героический воинский дух — литературную образованность, а в силу
игровой и артистической модели жизни — любое рациональное, специа­
лизированное профессиональное образование.
Почти по всем названным пунктам образ жизни, свойственный патри­
архальному патримониализму, отличается от сословного феодального об­
раза жизни. Феодализм во всех своих формах есть господство немногих,
владеющих оружием. Патриархальный патримониализм — это господство
одного над массами. Патримониализм неизбежно нуждается в чиновниках
как орудиях господства, тогда как феодализм минимизирует потребность в
таковых. Если патримониализм не опирается на состоящее из чужеземцев
патримониальное войско, то весьма сильно зависит от доброй воли под­
данных, без чего феодализм может позволить себе обойтись. В противовес
притязаниям опасных для него привилегированных сословий патримониа­
лизм делает ставку на массы, которые всегда его поддерживают. Не герой,
а «добрый» король — вот повсеместный идеал народных легенд. Патриар­
хальный патримониализм легитимируется в собственных глазах и в глазах
подданных как блюститель общего блага. «Государство общего благоден­
ствия» — главный миф патримониализма, но вырастает он не из клятвы
товарищеской верности, а из авторитарного отношения отца и детей: «отец
народа» — вот идеал патримониальных государств. Патримониализм по­
этому может стать проводником специфической социальной политики и
всегда становился таковым, когда чувствовал потребность заручиться бла­
гожелательным отношением масс. Так, в Новое время в Англии, при Стю­
артах, боровшихся с враждебными их авторитарной власти пуританской
буржуазией и полуфеодальными слоями знати, христианская социальная
политика Лода имела отчасти клерикальное, а отчасти патримониальное
содержание. Минимизация управленческих функций феодала, заботивше­
гося о благополучии зависимых лиц лишь втоймере, в какой это необходи­
мо ДЛЯ его экономического самосохранения, прямо противоположна мак­
симальной управленческой вовлеченности патримониального господина.
Ведь всякая новая функция управления, которую этот последний себе при­
сваивает, с одной стороны, ведет к усилению его власти и повышению зна­
чимости, а с другой — создает теплые местечки для его чиновников. В то
же время он совершенно не заинтересован в стереотипизации распределе­
ния имуществ, в частности землевладений. Экономические требования он
формулирует, как правило, достаточно широко — лишь бы их литургиче­
ское исполнение обеспечивало его потребности — и с учетом коллективной
ответственности, чтобы в исполняющих требования общинах оставалось
свободное пространство для разделения собственности. Его интересы пре­
красно совмещаются с владением парцеллами при денежно-хозяйствен­
ном удовлетворении потребностей и с интенсивным землепользованием
при свободном обороте земли. Он нисколько не препятствует возникно-
176

Феодализм
вению новых богатств путем рационального хозяйствования, а напротив,
ему способствует, при одном лишь условии: что это не приведет к появ­
лению нового центра силы, независимой от его, господина, воли и мило­
сти. Типичная форма статусного подъема здесь — внезапное восхождение
фаворита из ничтожества, рабства и унизительного прислуживания прямо
на вершину сомнительного всевластия. В собственных интересах патри­
архальный князь должен бороться как с независимой от его господского
благоволения феодальной аристократией, так и с экономически незави­
симой буржуазией. В конечном счете всякая честь, всякое чувство досто­
инства подданных подозрительны ему как покушение на его власть, лишь
искренняя преданность государю дает желаемый результат. Английское
ограничение власти в пользу местной знати и зависимость власти от до­
бровольного содействия этого слоя, успех революций во Франции и других
романских странах, радикализм социально-революционной идеологии в
России подорвали или вообще разрушили то глубоко въевшееся преклоне­
ние перед властью, которое сторонним наблюдателем воспринимается как
утрата собственного достоинства и еще сохранилось в Германии как труд-
ноискоренимое наследие неограниченного патримониального господства.
С политической точки зрения немец был и остается именно «подданным»
в самом глубинном смысле этого слова, и именно лютеранство есть под­
ходящая ему религия. Патриархальный патримониализм знает лишь одну
систему воспитания — «образование» для целей чиновничьей службы.
Только такое образование формирует в этих обстоятельствах базис статус­
ной группы, хорошо нам знакомой [с. 71, 117-118, 296] по китайскому слою
образованного чиновничества. Или же образование может остаться в руках
духовенства — носителя необходимых патримониализму искусств (малопо­
лезных при феодализме писцового и счетоводческого дела), как это имело
место в Передней Азии и в европейском Средневековье, и обрести в этом
случае особенный литературный характер. Или оно может воплотиться в
типе светского специально-юридического образования, как в средневеко­
вых университетах, и тогда примет также литературный вид и по мере ра­
ционализации будет формировать современный бюрократический идеал
профессии и профессионала. Но и здесь, как во всяком патримониальном
образовании, будут отсутствовать черты игры и духовного родства с искус­
ством, героической аскезы и поклонения героям, прививаемой и храни­
мой феодализмом героической враждебности по отношению к «офисам»,
«проектам» и «сделкам». Действительно, административное производство
есть безличный бизнес; честь патримониального чиновника — не в его бы­
тии, а в его функционировании, от своих успехов он ждет бонусов и повы­
шения по службе; праздность, игра и рыцарское равнодушие к гешефтам
для него — признаки разложенца и лузера. В этом принципиальном пункте
присущая ему сословная этика ставит его на рельсы буржуазной деловой
морали. Ведь уже древнеегипетская чиновничья философия, выраженная
177

Хозяйство и общество. Господство
в напутствиях писцов и чиновников своим детям
07
, имеет вполне утили­
таристски-буржуазный характер. С тех пор принципиально ничего не из­
менилось, только выросла рационализация и предметная специализация
на пути от патримониального чиновничества к современной бюрократии.
Чиновничий утилитаризм издавна отличался от специфически буржуазной
морали прежде всего тем, что отказывался от капиталистического дохода.
Чиновник, согласно этому идеалу, сидит на твердом жаловании или твер­
дом проценте, неподкупен и не прибегает к источникам рыночного обо­
гащения, в чем и состоит его достижение и его достоинство. Но именно
поэтому дух патримониального управления, нацеленный на покой, сохра­
нение традиционных пребенд и благоденствие подданных, чужд капитали­
стическому развитию, революционизирующему наличные условия жизни,
и недоверчив к нему. Как мы видели [с. 116-118], сильнее всего он прояв­
лялся в конфуцианской чиновничьей этике, но в более мягкой форме рас­
пространился повсюду, особенно там, где есть почва для ревности к воз­
никающим самостоятельным экономическим силам. Не случайно поэтому
специфически современный капитализм поначалу сложился именно в Ан­
глии, где структура господства обусловила минимум чиновничьей власти,
а впрочем, и античный капитализм достиг расцвета.в сходных условиях.
Ревность, связанная с традиционным, вытекающим из сословного поло­
жения бюрократии отношением к рациональной экономической прибыли,
также была одним из мотивов, с которыми могла сопрягаться современная
государственная социальная политика и которые расчищали ей путь в бю­
рократических государствах, определяя одновременно ее специфику и ее
границы.
ХАРИЗМАТИЗМ
Бюрократическая и патриархальная структуры во многих отношениях
антагонистичны, однако им свойственна одна — и крайне важная — общая
черта: постоянство. В этом смысле они представляют собой структуры по­
вседневной жизни, тем более что патриархальная власть коренится в удов­
летворении постоянно воспроизводящихся, нормальных повседневных
потребностей и своими истоками восходит к хозяйству, а именно к тем его
отраслям, функционирование которых должно обеспечиваться нормальны­
ми повседневными средствами. Патриарх — это естественный руководитель
в повседневности. Бюрократическая структура — образ повседневности,
транспонированный в рациональное. И сама эта структура с ее системой
рациональных правил представляет собой устойчивое образование, при­
способленное к удовлетворению нормальными средствами определенно­
го количества постоянных разумных потребностей. Покрытие же любой
67
Вебер явно имеет в виду так называемое «Поучение Хети» — послание писца
Дуауфа своему сыну, опубликованное французским египтологом Г. Масперо в 1872 г.
178

Харизматизм
потребности, превосходящей требования экономической повседневности,
в принципе — и чем дальше мы заходим в историю, тем это очевиднее, —
фундировано совершенно гетерогенно, а именно харизматически. Это озна­
чает, что в случае психической, физической, экономической, религиозной,
политической чрезвычайной ситуации «естественными» руководителями
становятся не специально назначенные должностные лица и не обладатели
предметно-специального знания, которому они обучались как «профессии»
в современном смысле слова, практикуемой за вознаграждение, а облада­
тели специфического, воспринимаемого в качестве сверхъестественного (т.е.
не каждому доступного) телесного и духовного дара. Понятие «харизма» ис­
пользуется здесь исключительно как ценностно нейтральное. Способность
к героическому экстазу, свойственная нордическому берсерку, который, как
бешеный пес, грызет свой щит и все вокруг, а потом яростно бросается на
врагов, или ирландскому мифическому герою Кухулину, или гомеровскому
Ахиллесу, объясняется склонностью к маниакальным припадкам. О берсер-
ках давно говорят, что их экстаз был следствием искусственного острого от­
равления. В Византии содержали некоторое число таких предрасположен­
ных к припадкам «белокурых бестий»
68
, подобно тому как прежде держали,
например, боевых слонов. Экстаз шамана связан с эпилепсией; предраспо­
ложенность к ней и обусловленные ею припадки свидетельствуют о наличии
харизмы. Эти явления не представляют для нас ничего «возвышенного» и
содержат столь же мало от «откровения», как и священная книга мормонов,
в связи с чем (возможно, пусть даже и с оценочной точки зрения) могут быть
названы примитивным обманом. Однако социология такими вопросами не
задается; как глава мормонов, так и эти герои и колдуны обрели подтверж­
дение собственной харизматической одаренности в вере своих сторонников.
Посредством этого дара («харизмы») они реализуют свое искусство и свою
власть и — там, где идея Бога сформулирована достаточно четко, — свою
заключенную в этом даре божественную миссию. Сказанное относится к
врачевателям и пророкам, а также к судьям, военным вождям или руково­
дителям охотничьих экспедиций. Один особый исторически важный слу­
чай (становление церковной власти в раннем христианстве) исследовал Ру­
дольф Зом. Его заслуга состоит в выявлении социологической специфики
этой категории структуры господства в последовательности ее развития. Но
Зом рассмотрел ее односторонне, как исторический факт. На самом же деле
принципиально идентичная ситуация, являясь универсальной, обнаружи­
вается вновь и вновь, хотя в религиозной сфере она зачастую предстает в са­
мом чистом виде.
68
Подразумеваются норманны, из которых состояла с 70-х годов XI в. император­
ская гвардия в Византии. Что касается «белокурых бестий», то это отсылка к Ницше,
воспевавшему людей благородных рас с «невинной совестью хищного зверя» («К ге­
неалогии морали»).
179

Хозяйство и общество. Господство
В противоположность любому типу служебной бюрократической ор­
ганизации харизматической структуре не знакомы ни форма или упоря­
доченная процедура назначения либо смещения с должности, ни карьера
или продвижение по службе, ни жалованье, ни регулярное специальное
образование носителя харизмы или его подручных, ни контролирующая
или апелляционная инстанция; эта структура не расчленяется на админи­
стративные сферы ответственности или исключительные предметные ком­
петенции, наконец, в ней нет постоянных институций по типу бюрократи­
ческих «органов», независимых от личностей и содержания их исключи­
тельно личной харизмы. Харизма знает лишь свои собственные внутрен­
ние определенности и границы. Носитель харизмы берется за исполнение
соразмерной ему задачи и требует послушания и повиновения в объеме,
соответствующем его миссии. Находит он их или нет — в этом состоит его
успех или неудача. Если те, кому он, как ему представляется, ниспослан,
не признали его притязаний, значит, его миссия провалилась. Будучи же
признан, носитель харизмы становится их господином — и остается им до
тех пор, пока ему удается сохранять признание, подтверждая свой статус.
Но свое «право» он производит не из их воли, на манер выборов, а наобо­
рот: признание его харизматического качества является долгом тех, к кому
обращена его миссия. Когда китайская теория ставит право императора
на власть в зависимость от его признания народом
69
, то это вовсе не оз­
начает признание суверенитета народа, как и необходимость «признания»
пророка верующими в раннехристианской общине не свидетельствует об
их суверенитете. Но это свидетельствует о харизматическом — сопряжен­
ном с личными качествами и их подтверждением — характере позиции мо­
нарха. Харизма может быть и, как правило, является чем-то качественно
специфическим, и именно из этого — из ее внутренней сущности, а не из
внешнего порядка — вытекают качественные ограничения послания и вла­
сти ее носителя. Если миссия — по ее смыслу и содержанию — обращена к
локальным, этническим, социальным, политическим, профессиональным
или еще каким-то обособленным группам (обычно это так и происходит),
то ее граница — округа, где живут эти группы. Харизматическое господство
во всех отношениях, и в частности в его экономической подоснове, явля­
ется прямой противоположностью бюрократическому. Если последнее за­
висит от постоянных поступлений, а значит, по меньшей мере a potion, и
от денежного хозяйства и денежных сборов, то харизма живет в этом мире,
но — не за счет этого мира. Это нужно понять правильно. Хотя нередко она
действительно совершенно осознанно, например, в лице святого Франца
и ему подобных, препятствует владению деньгами и приему денег как та­
ковых, это все же не является правилом. Ведь и гениальный пират может
добиться харизматического господства в подразумеваемом здесь ценност-
Подразумевается учение Мэн-цзы. См. биобиблиографический указатель.
180

Харизматизм
но нейтральном смысле, да и политические харизматические герои ищут
добычу, и прежде всего — как раз золото. Но всегда — и это решающий
признак — харизма отклоняет как недостойное планомерное рациональ­
ное приобретение денег и вообще всякое рациональное хозяйствование.
В этом состоит ее явное отличие и от любой патриархальной структуры,
которая покоится на упорядоченном базисе домашнего хозяйства. Хариз­
ма в чистой форме никогда не была для ее носителей личным источником
дохода в смысле экономического использования по типу предоставления
услуг в обмен на другие услуги, или получения денежного содержания, или
введения какого-либо рода сборов для обеспечения материальных нужд
при проведении миссии. Но если миссия несет мир, она обеспечивается
нужными средствами либо благодаря меценатам, либо через ценные дары,
взносы и другие добровольные услуги тех, к кому она обращена. Или — как
это происходит с харизматическими военными героями — одной из целей
и одновременно материальным средством миссии становится военная до­
быча. Чистая харизма в отличие от любого патриархального (в употребляе­
мом здесь смысле слова)господстваявляется противоположностью всякого
упорядоченного хозяйства, некой, или даже весьма определенной, властью
внехозяйственности как таковой, и именно в том случае, когда она — в лице
героического харизматического воина — стремится к овладению матери­
альными благами. Харизма по своей сущности не может представлять со­
бой никакое стабильное, «институциональное» образование, наоборот, в
случае ее чистого типа налицо прямо противоположное. Чтобы соответ­
ствовать своей миссии, носители харизмы — господин, его ученики и при­
верженцы — должны быть свободны от уз этого мира, от повседневной про­
фессии, а также повседневных семейных обязанностей. Запрет замещения
церковных должностей иезуитами согласно уставу их ордена, запреты на
владение имуществом членами ордена или — согласно первоначальному
правилу Франциска — самим орденом, целибат священников или орден­
ских рыцарей, фактическое безбрачие многочисленных носителей проро­
ческой или артистической харизмы — все это суть проявления неизбежной
«отрешенности от мира» тех, кто причастен (имеет часть, κλήρος) харизме.
Однако в соответствии с типом харизмы и воплощающего ее смысл образа
жизни (например, религиозного или артистического) экономические ус­
ловия причастности ей внешне могут выглядеть совсем по-другому. На­
пример, столь же правильно было бы рассматривать современных привер­
женцев носителя харизмы артистического происхождения
70
, которые при­
надлежат к классу «самостоятельных неработающих»
71
(выражаясь языком
70
Имеется в виду поэт Стефан Георге ( 1868-1933) и его «кружок», который сам Ве-
бер в одном из писем характеризовал как «художественную секту» с совершенно специ­
фической харизмой (MWG. 1/22-4. S. 58).
71
Категория официальной трудовой статистики.
181

Хозяйство и общество. Господство
повседневности, рантье), как свиту харизматического вождя, сколь и сред­
невековых монастырских братьев, следовавших в экономическом смысле
полностью противоположному закону — завету бедности.
Состояние харизматического авторитета в соответствии с его сущно­
стью специфически лабильно, он может утратить свою харизму, чувство­
вать себя «оставленным Богом», как Иисус на кресте
72
, лишиться «силы» в
глазах приверженцев; тогда его миссия угасает, хотя надежда живет и ищет
нового носителя. Его покидают сторонники, ибо чистая харизма не зна­
ет никакой иной легитимности, кроме той, что вытекает из действитель­
ной, снова и снова удостоверяемой силы. Харизматический герой получает
свой авторитет не из порядков и уставов по типу должностной компетен­
ции и не из древней традиции или феодальной клятвы верности по образу
патримониальной власти, а приобретает и сохраняет его лишь путем под­
тверждения свой силы в практике жизни. Если он хочет быть пророком,
то должен совершать чудо, если хочет быть военным вождем — подвиги.
Но прежде всего его божественная миссия должна найти подтверждение
в том, что верящим в него и преданным ему становится лучше. Если этого
нет, он, очевидно, не является посланным Богом господином. Этот очень
серьезный аспект подлинной харизмы, бесспорно, радикально противопо­
ложен нынешним удобным притязаниям государей «божьей милостью» с
их отсылками к «неисповедимой» божественной воле, перед которой толь­
ко якобы несет ответственность монарх. На самом деле подлинно харизма­
тический государь, как раз наоборот, ответствен перед теми, кем правит.
Ответствен в том и только в том, что обязан доказывать, что именно он
является действительно угодным Богу господином. Носителями такой, в
некоторых своих пережитках все еще подлинно харизматической власти
являются, например (в теории), китайские монархи. Если под управлени­
ем императора не удается преодолеть бедствия подданных — идет ли речь
о наводнении или проигранной войне, — он публично кается перед наро­
дом в собственных фехах и ошибках, что мы, кстати, еще могли наблюдать
в последние десятилетия
73
. Если это покаяние не умиротворяет богов, его
ожидают смещение и смерть, которая достаточно часто совершается как
искупительная жертва. Именно такой весьма специфический смысл име­
ет, например у Мэн-цзы, тот принцип, что глас народа есть «глас божий»
(согласно ему, это единственный способ, каким вещает Бог). Когда народ
72
«Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27: 46).
73
В другой работе Вебер отмечает, что такие признания китайских императоров
имеют место от феодальных времен до наших дней (Вебер Макс. Хозяйственная этика
мировых религий. Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и дао­
сизм. СПб.: Владимир Даль, 2017. С . 113-118). Так, 6 октября 1899 г. в «Peking Gazette»,
англоязычном правительственном издании, был опубликован декрет, в котором импе­
ратор объявил свои грехи причиной наступившей засухи (MWG. 1/22-4 . S. 467).
182

Харизматизм
отказывает монарху в признании, последний превращается в простое част­
ное лицо, и если он желает быть чем-то большим — в уголовно наказуемого
узурпатора. Этим крайне революционно звучащим принципам находится
совершенно прозаическая параллель в совершенно примитивных усло­
виях. Поскольку харизматический характер присущ почти всякому при­
митивному авторитету, за исключением домашней власти в самом узком
смысле, вождя часто просто бросают, если его оставляет успех.
Смотря по обстоятельствам, это — более пассивное или более актив­
ное — чисто фактическое признание подвластными личной миссии, на
котором покоится власть харизматического господина, рождается из до­
верительной преданности всему экстраординарному и неслыханному,
тому, что чуждо любым правилам и традиции, а потому трактуется как бо­
жественное. Вот почему подлинно харизматическое господство не знает
никаких абстрактных правовых установлений и регламентов и никакого
формального правопорядка. Его «объективное» право являет собой кон­
кретное личное переживание небесной милости и богоподобной герои­
ческой силы и означает отказ от обязательств перед всяким внешним по­
рядком единственно ради просветления подлинным пророческим и герои­
ческим духом. Поэтому такое господство осуществляется революционно,
оно обесценивает и отрицает всякую традиционную или рациональную
норму, действуя согласно максиме: «Так написано — но я говорю вам»
74
.
Специфически харизматическая форма урегулирования споров — это от­
кровение пророка или оракула или же — вытекающее из строго конкретно­
го и индивидуального правового взвешивания, претендующего, однако, на
абсолютную значимость, — судебное «соломоново» решение харизматиче-
ски квалифицированного мудреца. Здесь лежит действительный источник
«юстиции кади» — в нарицательном, а не в историческом смысле слова.
Ведь правосудие исламского кади в его реальном историческом бытовании
как раз сопряжено со священной традицией и с ее — часто исключительно
формалистским — истолкованием и возвышается до нерегулярной, инди­
видуальной оценки отдельного случая лишь там, где это познавательное
средство отказывает. В подлинно харизматической юстиции всегда имеет
место лишь последнее; в своей чистой форме она является крайней про­
тивоположностью формального и традиционного подхода и настолько же
свободна по отношению к священной традиции, насколько и по отноше­
нию к рационалистическим дедукциям из абстрактных понятий. Здесь не
место разъяснять, как ссылки на aequum ei bonum в римском правосудии
и английское equity в его первоначальном смысле соотносятся с харизма­
тической юстицией вообще и с теократической юстицией кади ислама в
частности. Но оба понятия являются продуктами отчасти уже сильно ра­
ционализированного судопроизводства, отчасти — абстрактных понятий
См. примеч. 14 на с. 50.
183

Хозяйство и общество. Господство
естественного права, и во всяком случае, оговорка exfide bona содержит
отнесение к добрым «обычаям» деловых отношений и, следовательно, яв­
ляется юстицией подлинно иррациональной в той же незначительной сте­
пени, в какой и, скажем, наше «свободное судейское решение»
75
. Произ­
водными харизматической юстиции, напротив, конечно же, являются все
виды ордалий как средств доказывания. Однако в связи с тем, что на место
личного авторитета носителя харизмы благодаря им заступает функцио­
нирующий по правилам формальный механизм выяснения божественной
воли, ордалии уже вступают в область того «опредмечивания» харизмы, о
котором скоро пойдет речь.
Исторически особенно важный случай харизматической легитимации
институтов представляет собой легитимация политической харизмы —
развитие института королевской власти.
Король повсюду является в первую очередь военным вождем. Королев­
ская власть вырастает из харизматического геройства. В том виде, в каком
мы ее знаем в истории культурных народов, она не есть древняя форма
«политического» господства (т.е. власти, выходящей за пределы домашней
власти и принципиально отличающейся от последней), поскольку возни­
кает не в мирной борьбе человека с природой, а в насильственном сопер­
ничестве одной общности людей с другой, руководимой другой властью.
Все предшественники короля — носители тех харизм, что обеспечивают
решение чрезвычайных проблем внешнего или внутреннего характера или
успех чрезвычайных предприятий. Вождь ранних времен, предшественник
королевства — это еще двойственная фигура: с одной стороны, он глава
патриархальной семьи или рода, а с другой — харизматический предводи­
тель на охоте и на войне, колдун, вызыватель дождя, знахарь, а также свя­
щенник и врач и, наконец, судья. Не всегда, но часто эти харизматические
функции распадаются на именно столько же особенных харизм с особыми
носителями. Довольно часто наряду с происходящим из домашней власти
вождем мирного времени (родовым главой), выполняющим экономиче­
ские функции, имеется вождь войны и охоты, который подтверждает свое
геройство в походах за победой и добычей во главе дружины добровольцев
(перечисление трофеев содержится еще в надписях ассирийских королей,
где перемешаны охотничья добыча и ливанские кедры, притащенные для
целей строительства, с количеством убитых врагов и размерами поселе­
ний, стены которых были покрыты содранной с недругов кожей). В таких
случаях харизматическое положение достигается независимо от позиции
75
Так называемое свободное судейское решение относится к ситуациям, которые
не урегулированы законом, в силу чего судья может выносить свое решение, основы­
ваясь на нормах закона, относящихся к ситуациям, близким или аналогичным рассма­
триваемой. То есть это все равно не «свободное», а правовое решение, хотя и полага­
ющееся в определенной степени на правовую интуицию судьи (MWG. 1/22-4. S. 469).
184

Преобразование харизмы
в домашних и родовых сообществах, вообще независимо от любого рода
правил. Этот дуализм харизмы и обыденности встречается как у индейцев,
например в союзе ирокезов, так и в Африке, и вообще очень часто. Там,
где нет войны и нет охоты на крупную дичь, отсутствует и харизматиче­
ский предводитель, «военный вождь», как мы хотели бы его назвать, что­
бы избежать смешения с племенным вождем или предводителем мирного
времени. В случаях, когда нередки природные катаклизмы, такие как за­
сухи или болезни, власть, во многом аналогичную власти военного вождя,
обретает харизматический шаман: это вождь-священник, вождь-жрец. Ха­
ризма военного вождя, обычно нестабильная в зависимости от его успе­
хов или потребности в нем, становится постоянной, если хроническим
оказывается состояние войны. Надо ли отсчитывать начало королевской
власти, а с ней и государства лишь от присоединения чужих и покоренных
к своей собственной общности — это вопрос чисто терминологический; в
дальнейшем термин «государство» мы будем сужать и ограничивать в за­
висимости от наших целей и потребностей. Ясно, что существование во­
енного вождя как постоянного явления связано не с господством рода над
другими родами и не с наличием индивидуальных рабов, а с хроническим
состоянием войны и обусловленной этим всеохватной организацией. В то
же время справедливо, что возвышение королевской власти до типа регу­
лярного управления зачастую происходит, когда трудящиеся или облага­
емые поборами массы попадают под власть профессиональных воинов,
составляющих свиту короля. Так что покорение чужих родов не является
обязательным звеном развития; внутреннее классовое расслоение по ходу
превращения харизматической дружины в господствующую касту может
породить совершенно ту же социальную дифференциацию. В любом слу­
чае, по мере стабилизации господства власть короля и его свиты, также как
и все заинтересованные в ней лица, стремится к обеспечению «легитим­
ности» как свойства харизматического господина. Это происходит, с одной
стороны...
76
ПРЕОБРАЗОВАНИЕ ХАРИЗМЫ
Бюрократическая рационализация в ее отношении к традиции, как уже
было сказано [с. 72], может быть могучей революционной силой и часто ею
бывала. Однако она революционизирует с помощью технических средств,
принципиально «извне» (как это, например, происходит благодаря всяко­
му экономическому преобразованию), сначала вещи и порядки, затем —
исходя из них — и людей, последних — путем изменения условий их при­
способления, а иногда — путем усиления их способности приспосабли­
ваться к внешнему миру на основе рационального выбора целей и средств.
В этом месте рукопись обрывается.
185

Хозяйство и общество. Господство
Напротив, власть харизмы покоится на вере в откровение и героев, на
эмоциональном убеждении в важности и ценности манифестации религи­
озного, этического, артистического, научного или любого иного дара, на
геройстве, неважно, аскетическом или военном, на судебной мудрости,
магической одаренности или на чем-то еще. Эта вера революционизирует
людей «изнутри» и пытается формировать вещи и порядки в соответствии
со своей революционной волей. Данную противоположность, правда, нуж­
но правильно понимать. При всем глубочайшем различии сфер, в которых
они распространяются, религиозные, артистические, этические, научные
и все иные, в особенности политические и социально-организационные,
«идеи» возникают — с точки зрения психологии — одинаковым образом.
Только обусловленная временем, в котором она живет, субъективная оцен­
ка хочет приписывать одни идеи «рассудку», а другие — «интуиции»: ма­
тематическая фантазия, например, Вейерштрасса является интуицией как
раз в том же самом смысле, что и интуиция какого-нибудь художника, про­
рока или демагога; различие коренится в другом. (Кстати сказать, в сфе­
ре «ценностей», которые мы здесь не рассматриваем, всем этим «идеям»,
включая художественную интуицию, свойственна общая черта: чтобы объ­
ективировать самих себя, т.е . подтвердить свою реальность, они должны
«захватить» индивида, он должен быть, если угодно, «захвачен» идеей, а не
субъективно ее «почувствовать» или «пережить».) Оно вообще состоит —
и это следует категорически подчеркнуть в целях понимания значения «ра­
ционализма» — не в личности или душевных переживаниях творца идей
или произведений, но в том, как они внутренне «усвоены» учениками и
сторонниками, как они «пережиты» ими. Ранее мы видели [т. III, с. 210—
211], что рационализация заключается в том, что широкая масса последо­
вателей усваивает лишь внешние, технические, практически полезные для
них следствия и старается к ним приспособиться (как мы выучиваем, что
дважды два — четыре, а большинство юристов — технику права), тогда как
сами «идеи» и вложенное в них творцами содержание остаются ей чужды­
ми. Именно поэтому было сказано, что рационализация и рациональный
порядок оказывают свое революционизирующее воздействие «извне», в то
время как харизма, если только она вообще оказывает свое специфическое
влияние, наоборот, проявляет свою революционную власть «изнутри», ее
источник — «metànoia», переворот в образе мыслей последователей. Если
бюрократический порядок заменяет лишь веру в священность издавна су­
ществующего — нормы традиции — благодаря подчинению целесообразно
установленным правилам и знанию того, что они, если у кого-то для этого
достаточно власти, могут быть заменены другими целесообразными пра­
вилами, а значит, не являются чем-то «священным», то харизма в высших
формах ее проявления вообще взрывает правила и традицию и прямо-таки
переворачивает все священные понятия. Вместо пиетета по отношению
ко всему издревле принятому и потому священному харизма заставляет
186

Преобразование харизмы
внутренне подчиниться прежде никогда не существовавшему, абсолютно
уникальному, а потому — божественному. Именно в этом — в чисто эм ­
пирическом и ценностно нейтральном смысле — состоит специфически
«творческая» революционная сила истории.
Если как харизматическая, так и патриархальная власть — в противо­
положность «назначенным» руководителям бюрократического порядка —
покоится наличной преданности «естественным» руководителям и личном
авторитете последних, то пиетет и авторитет в этих двух случаях все-таки
сильно различаются. Патриарх, как и чиновник, обладает авторитетом в
силу того, что является носителем норм, хотя нормы эти — в отличие от
законов и регламентов бюрократии — не были учреждены целевым чело­
веческим актом, а обладали нерушимой властью с незапамятных времен.
Носитель харизмы пользуется пиететом и авторитетом в силу послания, во­
площенного в самой его личности, — послания, носящего революционный
характер, опрокидывающего иерархический порядок ценностей и разру­
шающего нравы, закон и традицию, а если этот характер и не должен без­
условно и непременно всегда являться таковым, во всяком случае, имен­
но таким он был в своих высших выражениях. Какой бы неустойчивой ни
оказалась патриархальная власть в руках ее конкретного носителя, в любом
случае она как таковая представляет собой структуру господства, которая
служит повседневности — в противоположность харизматической струк­
туре, рожденной из ужаса и восторга перед лицом экстраординарных си­
туаций, — и, подобно самой повседневности, при любой замене носителя
и его окружения все-таки устойчиво реализует свою функцию. Обе струк­
турные формы сами по себе проникают во все сферы жизни. Многие древ-
негерманские армии имели патриархальную структуру и подразделялись на
семьи под руководством их глав. Древние войска колонов ориентальных
монархов и контингента зависимых крестьян войска франков, выступаю­
щие в поход под руководством своих сеньоров, также были организованы
патримониально. Религиозные функции главы дома и служение домашним
божествам устойчиво сосуществовали с общим официальным культом, с
одной стороны, и могучими, почти всегда революционными по своей сущ­
ности движениями под руководством харизматических пророков — с дру­
гой. Наряду с вождем мирного времени, который обеспечивал повседнев­
ное хозяйствование в общности, и народным ополчением в случае общей
войны — у германцев, так же как и у индейцев, — есть и харизматический
военный герой, который выступает в поход с дружиной добровольцев; и
даже в официальной войне, когда поднимается все племя, военный вождь,
доказавший свое геройство и благодаря подобным авантюрам ad hoc объ­
являемый «герцогом», часто замещает собой обычную власть мирного вре­
мени. Как в политической, так и в религиозной области именно традици­
онным, привычным, повседневным потребностям служит патриархальная
структура, которая — в противоположность революционной роли хариз-
187

Хозяйство и общество. Господство
мы — покоится на привычке, уважении традиции, личной верности слуг
и пиетете перед родителями и предками. Так же обстоит дело и в области
экономики. Хозяйство как упорядоченная долгосрочная деятельность по
планомерному заблаговременному удовлетворению потребности в матери­
альных благах является специфической родиной патриархальной, а затем
(по мере ее растущей рационализации и превращения в «предприятие»)
и бюрократической структуры господства. И все-таки даже последней не
чужда харизма. В примитивных условиях харизматические черты часто
демонстрирует такая поначалу весьма важная, но с ростом материальной
культуры все менее значимая отрасль хозяйства, как охота, которая орга­
низуется наподобие войны и даже позднее еще долго считается ее полным
эквивалентом (например, в ассирийских королевских надписях [с. 188]).
Но и в области капиталистического хозяйства как такового обнаружива­
ется антагонизм харизмы и повседневности. Только здесь уже противосто­
ят друг другу не харизма и домохозяйство, а харизма и предприятие. Ког­
да Генри Виллард для проведения дерзкой биржевой операции с акциями
Northern Pacific Railroad создал знаменитый «blind pool» — опираясь только
на свою репутацию, обратился к публике с просьбой о пятидесяти миллио­
нах долларов для осуществления не названного им предприятия, а затем и
получил эту ничем не обеспеченную сумму, — это, конечно, не то, что мож­
но назвать методом рационального ведения дел в регулярном крупном ка­
питалистическом предприятии. Это явление грабительского капитализма
и его жаждущей добычи грабительской свиты с присущим ему особенным
духом, напоминающим о грандиозных финансовых и колониальных граби­
тельских предприятиях прошлого и о «торговле по случаю», мало чем отли­
чающейся от пиратства и работорговли, известных с древнейших времен.
Понимание двойственной природы так называемого духа капитализма, а
также специфической неповторимости современного «профессиональ­
ного», бюрократического повседневного капитализма зависит именно от
того, научимся ли мы понятийно различать оба эти, повсеместно перете­
кающие друг в друга, но в своей глубинной сути разные структурные эле­
менты.
Наличие чисто харизматического авторитета (в том смысле, в котором
мы используем это понятие [с. 178-182,186]), — хотя чем «чище» он оказы­
вается, тем с меньшим основанием может трактоваться как организация в
обычном смысле, т.е. как упорядоченность людей и вещей по принципу це­
лесообразности, — вовсе не означает состояния аморфной бесструктурно­
сти, а представляет собой отчетливо выраженную социально-структурную
форму с личными органами управления, функциональным и материаль­
ным аппаратом, приспособленным к миссии носителя харизмы. Личные
помощники, выступающие как особый род харизматической аристокра­
тии, — это узкая группа учеников и последователей, спаянная верностью
господину и преданностью его делу и отобранная по личным харизматиче-
188

Преобразование харизмы
ским качествам. Снабжение продуктами и необходимыми вещами — хотя
и формально добровольное, не предусмотренное правилами и не стабиль­
ное, — рассматривается (в объеме, необходимом для покрытия потребно­
стей) как долг совести приверженцев и осуществляется ими по мере по­
требностей и в меру их сил. Чем чище структура харизматической свиты
господина, тем в меньшей степени распределение материальных средств
существования и социальных позиций осуществляется в форме пребенд,
жалования или иных видов вознаграждения или постоянного заработка,
титулов или ранговых статусов. Вместо этого, если содержание отдельного
человека не обеспечено как-то иначе, ему достается доля от благ, стека­
ющихся к господину в виде ценных подарков, добычи, добровольных по­
жертвований, которые господин разделяет с последователями вне всякого
расчета или договора; человек из свиты также может претендовать на уча­
стие в застольной общности, на обеспечение необходимыми для жизни ве­
щами и на ценные подарки, в идеале — на признание в социальном, поли­
тическом, религиозном отношении и престиж, которых удостаивается сам
харизматический господин. Всякое отклонение от этих принципов омра­
чает чистоту харизматической структуры и переводит ее на рельсы иных
структурных форм.
Харизма, следовательно, является наряду с домашней общностью
вторым, отличающимся от нее могучим историческим носителем комму­
низма, если под этим понимать отсутствие «расчета» в ходе потребления
благ, а не рациональную организацию их производства для как угодно
организованного совместного «учета» (социализм). Всякий вообще исто­
рически известный коммунизм обнаруживается либо на традиционной,
т.е . патриархальной, почве (домашний коммунизм) — и лишь в этой фор­
ме он был и до сих пор остается повседневным явлением, — либо же на
внеповседневной почве харизматического образа мыслей. Тогда в случае
полноценного его воплощения он представляет собой 1. коммунизм во­
енного лагеря и военной добычи или 2. монастырский коммунизм люб­
ви с его вариациями и вырождением в Caritas и нищенство. Первый вид
коммунизма с разной степенью чистоты его воплощения обнаруживается
в харизматических союзах воинов во все времена и повсюду — от разбой­
ничьего государства Липарийских островов до исламской организации
халифа Омара, воинствующих орденов христианства и японского буддиз­
ма. Коммунизм любви в той или иной форме венчает любую религию,
живет в профессиональной общности адептов божества — монашестве,
обнаруживается в многочисленных пиетистских (последователи Лабади)
и иных общностях высокоинтенсивной религиозности. Сохранение как
настоящего героического духа, так и настоящей святости подлинные их
представители считают сопряженным с консервацией коммунистическо­
го фундамента и отсутствием стремления к обособленному, индивидуаль­
ному владению имуществом. И это правильно: харизма — принципиаль-
189

Хозяйство и общество. Господство
но внеповседневная, а потому неизбежно внехозяйственная власть — те­
ряет свою жизненную силу, как только начинают преобладать интересы
экономической повседневности. Это происходит повсюду; пребенда —
как назначенная индивидуальная доля, приходящая на место изначаль­
ного коммунистического обеспечения из общих запасов (именно здесь —
подлинное место ее возникновения), — лишь первый шаг на этом пути.
Носители настоящей харизмы всеми средствами пытаются остановить
разложение. Все государства воинов, в типическом виде представлен­
ные Спартой, сохраняли остатки харизматического коммунизма, стре­
мясь уберечь героя от искушения заботой об имуществе, рациональным
приобретением и семейными хлопотами точно так же, как это делалось в
религиозных орденах. Сглаживание различий между остатками древних
харизматических принципов и появляющимися по мере пребендализа-
ции и упорно стучащимися в дверь индивидуально-экономическими ин­
тересами происходит на разных основаниях. Но все же наступающее в
конечном счете снятие всех ограничений на основание семьи и получе­
ние дохода означает конец господства подлинной харизмы. Лишь общая
опасность в военном лагере или дух любви чуждых миру религиозных
адептов поддерживают коммунизм, и лишь коммунизм, в свою очередь,
гарантирует чистоту харизмы против интересов повседневности.
Сейчас любая харизма в каждый миг своего существования движется от
бурной эмоциональной жизни, чуждой экономической рациональности,
к медленной смерти от удушения под грузом материальных интересов и с
каждым мигом оказывается все дальше на этом пути.
Харизматическое господство в изображенном «чистом» его виде в мо­
мент своего рождения неизменно представляет собой дитя необычайных
внешних, особенно политических или экономических, или же внутренних,
душевных, а конкретнее религиозных, ситуаций либо тех и других вместе
и возникает из общего для группы людей возбуждения, вызванного чем-то
экстраординарным, или восторга перед геройством все равно какого рода.
Уже из одного этого можно предположить, что как вера самого носителя
харизмы, так и вера учеников в его харизму, неважно, пророческого или
иного содержания, а также и доверительная преданность ему и его миссии
со стороны тех, кому он, по его убеждению, ниспослан, во всей немысли­
мой полноте, единстве и мощи проявляется обычно лишь in statu nascendi.
Когда этот поток, вынесший харизматически ведомую группу из привыч­
ной повседневной рутины, возвращается в русло повседневности, то хариз­
матическое господство утрачивает по крайней мере свою «чистую» форму
и трансформируется в «институциональное», а затем либо прямо механи­
зируется, либо незаметно вытесняется иными структурными принципами,
либо переплавляется и тесно переплетается с ними в самых разнообразных
формах, превращаясь фактически в неразрывно связанный с ними, зача­
стую измененный до неузнаваемости элемент эмпирического историче-
190

Преобразование харизмы
ского образования, который можно обнаружить и вычленить лишь путем
теоретического анализа.
Так что «чистое» харизматическое господство является нестабильным
в некотором весьма специфическом смысле, а все его видоизменения в ко­
нечном счете проистекают из одного и того же источника. Желание самого
господина, постоянное стремление его помощников, и в первую очередь
харизматически ведомых последователей, состоит прежде всего в том, что­
бы преобразовать харизму и харизматический дар из неповторимого и пре­
ходящего ощущения благодати в устойчивое повседневное свойство суще­
ствования. Но при этом неизбежно меняется и внутренний характер самой
структуры. Все равно, возникает ли государство из харизматической свиты
военного вождя, рождается ли церковь, секта, академия, школа из харизма­
тической общности, возглавляемой пророком, художником, философом,
этическим или научным новатором, организуется ли партия или хотя бы
журнально-газетныи аппарат из некоторой общности сторонников одной
культурной идеи, — во всех этих случаях форма существования харизмы
начинает определяться повседневными обстоятельствами и господствую­
щими над ними силами, в первую очередь экономическими интересами.
Это тот непременный поворотный пункт, начиная с которого харизмати­
ческие соратники и сподвижники превращаются — подобно trustis короля
франков — в наделенных особыми правами сотрапезников господина, за­
тем в ленников, священников, государственных и партийных чиновников,
офицеров, секретарей, редакторов и издателей, которые хотели бы жить
за счет харизматического движения, или же в служащих, учителей и дру­
гих специалистов, ищущих в движении свой профессиональный интерес,
в обладателей пребенд, патримониальных должностей или тому подоб­
ного. Вместе с тем харизматически ведомые превращаются в подданных,
регулярно платящих налоги, в управляемых членов церквей, сект, партий
или союзов, согласно закону и регламентам призываемых к службе, в вы­
муштрованных дисциплинированных солдат и законопослушных граждан
государства. Вопреки увещеванию апостола: «Духа не угашайте»
77
, хариз­
матический порыв становится — в зависимости от обстоятельств — дог­
мой, учением, теорией, или регламентом, или правовым установлением,
или содержанием закостеневающей традиции. Что характерно, регулярно
при этом происходит слияние двух чуждых друг другу по своим корням и
враждебных сил — харизмы и традиции. Это и понятно, власть и того и
другого покоится не на планомерно и целесообразно выработанных пра­
вилах и их знании, а на вере в святость авторитета конкретных лиц для
ведомых и подначальных: ребенка, клиента, сторонника, соратника или
ленника. Неважно даже, претендует ли авторитет на абсолютную значи­
мость: все равно у того, кто верит, налицо пиетет и благоговение, кото-
77
1 Фес. 5: 19.
191

Хозяйство и общество. Господство
рые в обоих случаях несут в себе определенное религиозное величие. Да
и внешние формы обеих структур господства сходны настолько, что часто
кажутся тождественными. Имеет ли застольная общность военного вождя
и его свиты патримониальный или харизматический характер, невозможно
определить по ее внешнему виду: это определяется «духом», пронизываю­
щим общность, т.е . основанием, на котором зиждется положение госпо­
дина, — или это освященный традицией авторитет, или вера в геройство.
И путь от первой формы к последней столь же размыт. Как только хариз­
матическое господство лишается острого эмоционального характера веры,
отличающего его от привязанной к традиции повседневности, и теряет
персонализированное основание, союз харизмы и традиции становится
пусть и не единственно возможным, но — особенно в периоды неразвитой
рационализации техники жизни — безусловно предпочтительным, а чаще
всего неизбежным. Отныне и благодаря этому сущность харизмы кажется
окончательно отброшенной и утерянной, что действительно так, если при­
нимать во внимание только ее выдающийся революционный характер. Но
она попадает в сферу интересов лиц, занимающих важные экономические
или социальные позиции, ибо дает возможность легитимации их имуще­
ства посредством выведения его происхождения из харизматического, а
значит, священного авторитета или источника. Это важная черта становя­
щегося типичным процесса: вместо того чтобы (в соответствии со своим
подлинным смыслом) оказывать революционное воздействие на все, что
покоится на традиции или «легитимном» праве приобретения, как делает
это харизма in statu nascendi, она действует в противоположном направле­
нии, превращаясь в правовую основу «приобретенных прав». И именно в
этой функции, внутренне чуждой ее сущности, харизма теперь становится
одним из элементов повседневности. Ведь потребность, которую она тем
самым удовлетворяет, является универсальной. Прежде всего по некой
всеобщей причине.
Наш предыдущий анализ бюрократического, патриархального и фео­
дального господства позволил разъяснить лишь то, каким образом функ­
ционируют разные формы повседневной власти. Однако это не дает ответа
на вопрос о том, по каким признакам отбирается властитель, занимающий
высшее положение в бюрократической или патриархальной иерархии.
Глава бюрократического механизма мог бы быть представлен как высший
чиновник, выдвигаемый на свою позицию в соответствии с определенны­
ми общими нормами. Однако нередко он таковым не является, во всяком
случае не получает свое место согласно тем же нормам, что и нижестоя­
щие чиновники. Именно чистый тип бюрократии, иерархия назначаемых
чиновников, требует некой инстанции, которая, со своей стороны, не
основывает собственное положение на назначении в том же самом смыс­
ле, что и остальные. Личность домашнего властителя в небольшой семье,
состоящей из детей и родителей, обычно подразумевается сама собой, а в
192

Преобразование харизмы
больших семьях, как правило, определяется на основе однозначных правил
традиции. Однако не все так просто в определении главы патриархального
государства или ленной иерархии.
Кроме того, первая и ключевая проблема, с которой сталкивается ха­
ризматическое господство в ходе его преобразования в долговременный
институт, это, очевидно, вопрос о преемнике пророка, героя, учителя или
партийного вождя. Как раз с ответа на этот вопрос начинается процесс не­
избежного перехода харизмы на рельсы законов и традиции.
Прежде всего, в условиях харизматической власти не может идти речь о
свободном «выборе» преемника — возможно лишь «признание» того, что
у претендента на роль преемника наличествует харизма. Поэтому следует
ожидать явления преемника, земного местоблюстителя или пророка, лич­
ность которого выказывала бы харизматические качества; примеры тако­
вых — воплощения Будды и Махди. Однако иногда новое воплощение от­
сутствует или его даже вообще не следует ожидать исходя из догматических
оснований. Так было в отношении Христа, а первоначально и Будды. Лишь
подлинный (южный) буддизм вывел действительно радикальное следствие
из этого понимания: здесь последователи Будды после его смерти сохра­
нились в виде общности нищенствующих монахов, имеющей аморфную,
ситуативно проявляющуюся структуру с минимумом организации и обоб­
ществления. Там, где на практике внедрялся древний Палийский канон —
а это неоднократно происходило в Индии и на Цейлоне, — там отсутствовал
не только патриарх, но и жесткая связь индивида с конкретным монастыр­
ским обобществлением. «Диоцезы» суть лишь географические рамки для
удобного разграничения областей, внутри которых монахи объединяются
ради незначительного числа общих церемоний, за которыми не стоит ка­
кой-либо «культ». Монастырские «чиновники» — это хранители одеяний и
немногие подобные же функционеры, которые доводят жизнь (как отдель­
ного человека, так и общности) без собственности, а также исключитель­
но меценатское покрытие потребностей (дары и милостыня) до степени,
вообще сколь-нибудь возможной в условиях повседневности. «Приоритет»
в речах и советах при встречах дают только возраст (среди монахов) и по­
ложение учителя в отношении ученика, который служит ему как фамулус.
Выход из монастыря осуществим в любой момент, а условия приема самые
простые (время на учение, репутация, свобода от обязательств, минимум
церемоний). Отсутствует действительная догматика, а также исполнение
служебных или проповеднических обязанностей. Оба полулегендарных
«церковных собора» первых столетий не имели продолжения.
Этот в высшей степени аморфный характер монашества, конечно же,
во многом способствовал исчезновению буддизма в Индии. Последний
вообще был возможен лишь при наличии чистой монашеской общности,
а именно такой, в которой индивидуальное спасение могло быть обрете­
но исключительно усилиями самого индивида. Ибо во всякой общности
193

Хозяйство и общество. Господство
другого рода такое поведение, а также пассивное ожидание нового явле­
ния Будды, естественно, причиняют ущерб спаянности харизматической
общины, которая взывает к телесному воплощению наставника и госпо­
дина. Это страстное стремление постоянно иметь носителя харизмы в
своей среде стало важной предпосылкой оповседневнивания. Постоянно
воспроизводящаяся инкарнация имеет результатом своего рода деперсона­
лизацию и овеществление харизмы. Отныне следует либо систематически
искать ее истинного носителя по неким убедительным признакам, т.е. «по
правилам», как ищут — по типу поиска быка Аписа — нового далай-ламу.
Либо иметь в распоряжении другие приемлемые, т.е . определяемые также
по правилам средства его обнаружения. Сюда, очевидно, прежде всего от­
носится вера в то, что носитель харизмы сам способен назвать своего пре­
емника или — если он, как Христос, по сути своей являет собой неповто­
римое воплощение, — земного представителя
78
. Во всех первоначально ха­
ризматических организациях, как профетических, так и военных, назначе­
ние преемника или представителя самим господином является абсолютно
адекватной формой сохранения континуальности господства. Но, само со­
бой разумеется, она означает некоторое отступление от свободного господ­
ства, основанного на собственной власти харизматической личности, в
сторону «легитимности», покоящейся на авторитете «источника». Наряду с
известными религиозными примерами эта форма сохранилась в процедуре
выбора римских магистратов, когда господин сам назначал преемника из
ряда обладающих нужной квалификацией лиц с последующей аккламаци­
ей со стороны собравшегося войска. Харизматические черты в этой цере­
монии сохранялись даже тогда, когда ради ограничения власти был сокра­
щен срок пребывания в должности и введено предварительное одобрение
(«выбор») в регулярной форме со стороны войска; назначение же «дикта­
тора» в поле, в катастрофической ситуации, требовавшей незаурядного че­
ловека, долгое время продолжало существовать как характерный рудимент
древнего «чистого» типа креатуры. Принципат, следовательно, возникал из
аккламации армии, провозглашавшей победоносного героя императором,
a lex de imperio не делал его правителем, но только признавал претенден­
том. В самое свое характерное время
79
принципат признавал единственно
«легитимным» способом наследования трона назначение коллеги и преем­
ника, которое достаточно часто оформлялось как усыновление. Этот воен­
ный обычай, в свою очередь, оказал огромное влияние на римскую семью в
смысле совершенно свободного назначения hères, который занимал место
скончавшегогся paterfamilias при соблюдении полного уважения к богам
wfamilia pecuniaque. Но даже хотя идея наследуемости харизмы использо-
78
Христос назвал своим представителем Симона Петра (Мф. 16: 18—19).
79
Следуя Моммзену, Вебер имеет в виду период от Августа (63 г. до н.э. — 1 4 г. н.э.)
до солдатских императоров III столетия.
194

Преобразование харизмы
валась в случае назначения преемника через усыновление — впрочем, не
будучи принятой явно как принцип в период военных императоров, — сам
принципат всегда сохранял характер должности, а принцепс оставался
чиновником со своей регулируемой правилами бюрократической сферой
ответственности до тех пор, пока принципат сохранял свой римский ха­
рактер. Установление принципата как должности было достижением Ав­
густа, реформы которого казались современникам продолжением и вос­
становлением римской традиции и свободы в противоположность версии
эллинистической монархии
80
в том виде, в каком она могла представляться
взору Цезаря.
Но если сам носитель харизмы не называет преемника, если нет одно­
значных внешних признаков, по которым можно определить его новое
воплощение, подвластным не остается ничего, кроме как поверить, что
найти нового носителя харизмы лучше всех сумеют именно соучастники
(clerici) его господства — соратники и свита. Поэтому последним нетрудно
присвоить себе эту роль в качестве «права», тем более что лишь они одни
обладают фактическими средствами власти. Правда, поскольку источник
действенности харизмы состоит в вере подвластных, никак нельзя обой­
тись без признания назначенного преемника и со стороны этих последних.
Более того, признание его подвластными с самого начала имело решающее
значение. Еще в те времена, когда в качестве готовящего выборы органа
была четко определена коллегия курфюрстов
81
, оставалось решить один
практически важный вопрос: кто будет представлять собравшемуся войску
выработанное коллегией предложение. Ведь по меньшей мере, в принципе
тот, кто представляет, мог добиться аккламации своего, лично им предпо­
читаемого кандидата — вопреки воле других курфюрстов.
Назначение со стороны ближайших и важнейших соратников, аккла­
мация со стороны подданных — нормальные этапы такого способа выбора
преемника. В повседневности патримониального и феодального государ­
ства это произрастающее из харизматических корней право назначения
преемника его соратниками фигурирует как право номинации, т.е . пред­
варительного выбора, принадлежащее важнейшим патримониальным чи­
новникам или ленникам. Выборы немецкого короля в этом отношении —
повторение выборов епископа в церкви. «Выборы» короля были абсолют­
но идентичны «выборам» папы, епископа, священника, происходившим
путем 1. представления его соратниками и свитой (курфюрстами, карди­
налами, священниками диоцезы, капитулом, старейшинами) и 2. после­
дующей аккламации народом. Но это не выборы в том же смысле, что и
80
В эллинистических монархиях, родившихся из империи Александра, монарх
считался воплощением государства, источником права; существовал культ монарха как
сына бога; господствовал династический принцип наследования.
81
Речь идет здесь о выборах короля в Германии.
195

Хозяйство и общество. Господство
современные выборы президента или депутатов, а — по крайней мере со­
гласно их подлинному смыслу — нечто абсолютно гетерогенное: распозна­
ние наличия харизмы, не возникающей в ходе выборов, а уже имевшейся
прежде, на признание которой претендует выбираемый как ее обладатель.
Поэтому в принципе здесь изначально может не требоваться выборного
большинства, ибо в признании подлинной харизмы даже незначительное
меньшинство может быть настолько же правым, насколько подавляющее
большинство — ошибаться. Есть лишь один правильный избранник, и не­
согласные выборщики, следовательно, совершают святотатство. Все нор­
мы выборов папы нацелены на достижение единогласия. Раскол при вы­
борах короля идентичен церковной схизме: возникает двусмысленность в
отношении истинного избранника, которая может быть разрешена лишь
божьим судом — в личном поединке, другими физическими или магиче­
скими средствами, как это бывает среди претендентов на трон (особенно
братьев) у негритянских племен, а также в других местах.
И если принцип большинства побеждает, то моральный долг меньшин­
ства — подчиниться «праву», которое доказало себя результатом голосова­
ния, и присоединиться к большинству.
Тем не менее, разумеется, в результате принятия мажоритарного прин­
ципа харизматическая структура господства с таким типом определения
преемственности вступает на путь собственно выборной системы. Не
всякая современная и не всякая демократическая форма создания госпо­
дина чужда харизме. Во любом случае, демократическая система так на­
зываемой плебисцитарной власти — официальная теория французского
цезаризма — несет в себе, по идее, значимые харизматические черты, а все
аргументы ее представителей в конечном счете сводятся к подчеркиванию
этого своеобразия. Плебисцит не есть «выборы», но есть первичное или
(в 1870 г.) повторное признание претендента как обладающего соответ­
ствующими качествами харизматического господина
82
. Но и демократия
Перикла, по мысли ее создателя, есть господство демагога на основе хариз­
мы духа и речи, и именно благодаря выборам одного стратега (остальные,
если верна гипотеза Э. Мейера, назначались по жребию) имеет характер­
ный харизматический оттенок
83
. В долгосрочной перспективе повсюду, где
харизматические общности вступают на путь выборов, выборная процеду-
82
В ходе первого плебисцита 7 ноября 1852 г. Шарль Луи Наполеон Бонапарт был
наделен императорским достоинством и узаконена так называемая Вторая империя,
второй плебисцит (8 мая 1870 г.) подтвердил регалии Наполеона III и внес изменения в
политическую систему.
83
Согласно гипотезе Э. Мейера из десяти стратегов девять назначались по жребию
как представители фил, а один — избирался всем народом, следовательно, пользовался
всеобщим доверием. Он становился верховным военачальником, а остальные — его по­
мощниками.
196

Преобразование харизмы
pa оказывается зависимой от норм. Сначала это происходит потому, что с
исчезновением подлинных корней харизмы повседневная власть традиции
и вера в ее священный характер вновь начинают преобладать, и отныне
лишь ее соблюдение может удостоверить правильный выбор. На фоне об­
условленного харизматическими принципами права предварительного вы­
бора со стороны клириков, придворных чиновников или могущественных
вассалов все больше теряет значение аккламация со стороны подданных, и
возникает наконец эксклюзивный олигархический орган, занимающийся
выборами, как в католической церкви, так и в Священной Римской импе­
рии. То же самое происходит повсюду, где искушенная в аппаратных делах
группа обладает правом внесения кандидатуры или предварительного вы­
бора. В частности, в большинстве городских законодательств всех времен
на этой основе складывается фактическое право кооптации для правящих
родов, которые таким образом, с одной стороны, ослабляют господствую­
щее положение господина, придавая ему статус primus inter pares (архонт,
консул, дож), а с другой — лишают городскую общину возможности влиять
на назначения. Ныне мы видим подобные тенденции, например, при вы­
борах сенаторов в Гамбурге84
. С формальной точки зрения это самый часто
встречающийся «легальный» путь к олигархии.
Но и наоборот, аккламация подданных может перерасти в регулярную
систему выборов со строго нормированным правом прямого или косвенно­
го участия, с региональными или пропорциональными выборами, с клас­
сами выборщиков и избирательными округами. Путь к этому не близкий.
Если речь идет о выборе правителя, который и формально имеет наивыс­
ший статус, то лишь в Соединенных Штатах — там одна из самых важных
частей выборного процесса состоит, естественно, в кампании номинации,
проводимой обеими партиями, — этот путь пройден до конца, во всех же
остальных регионах — максимум до ступени выборов в парламент предста­
вителей, определяющих замещение поста премьер-министра и его коллег.
Элементы развития от харизматической аккламации властителя к его под­
линному выбору общностью подвластных имели место на самых разных
ступенях культуры, и укоренение рационального, свободного от эмоцио­
нального верования подхода к этому процессу должно было в конце концов
привести к решающему шагу. Тем не менее постепенное превращение вы­
боров властителя в репрезентативную систему произошло лишь на Западе.
В древности, например, boiotarchai были представителями своих общин, а
не выборщиками как таковыми (как первоначально и делегаты английских
commoner), и там, где (как в аттической демократии) чиновники должны
были в действительности являться лишь представителями расчлененно-
84
Выборы сенаторов проводились самим сенатом (городским парламентом), и по­
жизненно избираемые сенаторы (члены парламента) полностью контролировали вы­
боры (MWG. 1/22-4. S . 500-501).
197

Хозяйство и общество. Господство
го на группы демоса, действовал принцип ротации, а не подлинная идея
«представительства». Но если принцип проводится достаточно радикаль­
но, избранный представитель оказывается — как в прямой демократии
мандатор, т.е . лицо, исполняющее поручение общины, — «слугой» своих
избирателей, а не их выбранным «господином». Благодаря этому полно­
стью теряет свое значение харизматическое основание структуры власти.
Однако в условиях больших областей управления такое последовательное
проведение принципов непосредственной демократии возможно лишь
фрагментарно.
Уже по чисто техническим соображениям, по причинам постоянно
меняющейся ситуации и все возникающих новых проблем императивный
мандат представителя может быть реализован лишь частично, отзыв пред­
ставителя посредством вотума недоверия избирателей до сих пор пытались
осуществить лишь в единичных случаях, а коррекция парламентских ре­
шений путем референдума, в сущности, означает значительное нарастание
иррациональных сил, неспособных к конструктивной политике, ибо это,
как правило, технически исключает торг и компромиссы между заинтере­
сованными сторонами. Кроме того, выборы не могут повторяться часто в
силу растущих расходов на них. Все попытки связать народных представи­
телей с волей выборщиков в результате, как правило, приводят к устойчи­
вому усилению и без того расширяющейся власти партий, поскольку лишь
партии могут привести «народ» в движение. Объективная заинтересован­
ность в эластичности парламентского аппарата и властный интерес на­
родных представителей и партийных функционеров сходятся в том, чтобы
считать «народного представителя» не слугой, а избранным господином
его избирателей. Почти все законодательства трактуют его роль наподобие
роли монарха: подобно монарху он не несет ответственности за свое голо­
сование и «представляет интересы народа в целом». Его реальная власть
в разных законодательствах различна. Во Франции депутат фактически
патронирует все должности и вообще «правит» в своем округе в прямом
смысле слова; отсюда проистекает сопротивление пропорциональным вы­
борам и отсутствие партийной централизации. В Соединенных Штатах
этому же препятствует преобладающая власть Сената, а сенаторы занима­
ют сходную позицию. В Англии и в еще большей степени в Германии по
самым разным причинам отдельный депутат не господин жителей своего
округа, а скорее агент, выражающий их экономические интересы, в свою
очередь, патронаж должностей находится в руках влиятельных партийных
шефов. Мы не можем здесь далее рассматривать эти, вытекающие из исто­
рически обусловленных типов структур господства, в существенной части
подчиняющиеся собственному закону, т.е . обусловленные технически,
виды распределения власти через механизм выборов. Здесь для нас важны
принципы. Любые выборы могут оказаться чистой формой, не имеющей
реального значения. Так, в комициях начала императорского Рима, во мно-
198

Преобразование харизмы
гих эллинистических и средневековых городах реальная власть находилась
в распоряжении олигархического клуба или деспота, которые фактически
принудительно назначали на должность участвующего в выборах кандида­
та. Но даже в случаях, когда формально это было не так и источники со­
общают в общих выражениях о «выборах» народной общиной князя или
иного властителя — например, у германцев, — лучше не воспринимать это
в современном смысле, а понимать как простую аккламацию, т.е. народ­
ное одобрение кандидата, в действительности назначенного какой-то иной
инстанцией и, кроме того, происходящего из одного или немногих родов,
которые обладают соответствующей харизматической квалификацией.
И конечно, вообще нельзя говорить о «выборах», если голосование о наде­
лении кого-то властными полномочиями осуществляется плебисцитарно,
т.е. носит харизматический характер, и речь идет не о выборе из несколь­
ких кандидатов, а о признании права на власть одного претендента. Да и
любые нормальные выборы часто могут представлять собой всего лишь ре­
шение в пользу одного из нескольких претендентов, заранее проверенных
и представленных избирателю в качестве единственно возможных. Реше­
ние, которое вырабатывается на поле боя предвыборной агитации, являет­
ся результатом личного влияния, апеллирования к материальным или иде­
альным интересам, и сам процесс выборов представляет собой своего рода
мирное сражение, разыгранное по определенным правилам. Назначение
этих единственно возможных кандидатов на первичной стадии осущест­
вляется внутри партий. Ибо это, разумеется, не аморфное общностное дей­
ствие тех, кто имеет право голоса, а результат работы партийных лидеров
и их близких соратников, организующих борьбу за избирательные голоса и
тем самым — за патронирование должностей. Уже сегодня в Соединенных
Штатах предвыборная агитация на четырехлетний период стоит — учиты­
вая как прямые, так и непрямые траты — примерно столько же, сколько
колониальная война. Да и в Германии расходы на выборы растут для всех
партий, не располагающих дешевыми работниками из капелланов, пред­
ставителей феодальной или должностной знати или профсоюзных и иных
секретарей, оплачиваемых из других источников. Наряду с властью денег
обнаруживает свою силу и «харизма речи». Ее власть сама по себе не сопря­
жена с какой-то особенной культурной ситуацией. Эта «харизма» присут­
ствует и на собраниях индейских вождей, и в африканских палаверах. Свой
качественный расцвет, повлекший невообразимые последствия для разви­
тия языка и мышления, она впервые пережила в эллинской демократии.
Правда, современные демократические предвыборные сражения с их stump
speeches чисто количественно превзошли все бывшее прежде. Чем органи­
зованнее становится массовое воздействие и чем жестче — бюрократиче­
ская структура партий, тем более малозначимым оказывается содержание
речей. Ведь если в них не обсуждаются простые классовые отношения и
экономические интересы, которые предполагают возможность рациональ-
199

Хозяйство и общество. Господство
ного расчета и действия, их влияние становится исключительно эмоцио­
нальным и потому имеет лишь тот же смысл, что партийные демонстрации
и праздники, внедряющие в массы представление о мощи партии, ее уве­
ренности в победе и, главное, о харизматической квалификации ее вождя.
Поскольку всякое эмоциональное массовое воздействие неизбежно
несет в себе известные харизматические черты, растущая бюрократиза­
ция партий и выборного процесса именно в момент кульминации выборов
может оказаться поставленной на службу восхваления харизматического
героя. В этом случае харизматическая героика оказывается в конфликте с
повседневной работой партийного «предприятия», как это продемонстри­
ровала кампания Рузвельта.
Общая судьба всех партий, практически каждая из которых начиналась
как свита харизматического вождя, неважно, легитимного или цезаристско­
го склада, демагога в стиле Перикла, Клеона или Лассаля, вплоть до конца
XVIII столетия состояла — если им вообще удавалось обрести устойчивое
повседневное организационное существование — в переоформлении в ве­
домое знатью образование, можно даже сказать, в аристократическую фе­
дерацию. В итальянских городах Средневековья — поскольку весьма могу­
щественное ленное бюргерство почти сплошь поддерживало гибеллинов —
очень часто встречалось наказание в форме «перевода в нобили», что было
равносильно увольнению с должности и лишению политических прав.
И все-таки даже среди пополанов пребывание на высоком посту лица не
благородного происхождения было редкостью, хотя и здесь, как повсюду,
партии финансировались буржуазией. Решающее значение имел тот факт,
что военная власть в партиях, часто прибегавших к прямому насилию, была
представлена аристократией, в случае гвельфов, например, строго по ма­
трикулу. Гугеноты и Лига, английские партии, включая «круглоголовых»,
и вообще все партии до Французской революции демонстрируют тот же
самый типический процесс перехода от периода харизматической возбуж­
денности, сламывавшей классовые и сословные барьеры в пользу одного
или нескольких героев, к формированию союзов знати под аристократиче­
ским управлением. Даже «буржуазные» партии XIX столетия, не исключая
и самые радикальные, попадали на путь, ведущий к господству знати. Это
происходило хотя бы потому, что только представители знати могли управ­
лять как государством, так и партиями, не получая вознаграждения, ну и,
конечно, вследствие их сословного или экономического влияния. Когда
владелец поместья на селе менял партийную принадлежность, предполага­
лось, что за ним последуют не только его патримониально зависимые, но и
(исключая эпохи революционного возбуждения) остальные крестьяне. Так
было в Англии, а позднее и в Восточной Пруссии примерно до 70-х годов
XIX в. В городах, во всяком случае небольших, наряду с бургомистрами по­
добную же роль играли судьи, нотариусы, адвокаты, священники, учителя,
а до организации рабочих как класса — часто и фабриканты. Почему по-
200

Преобразование харизмы
следние, даже если отвлечься от их классового положения, лишь в редких
случаях обладали подходящими качествами для этой роли, будет разъясне­
но в связи с другими обстоятельствами. Учителя же в Германии являются
именно тем слоем, который по причинам сословного положения находит­
ся в распоряжении специфически буржуазных партий на роли бесплатных
предвыборных агентов, подобно тому как духовенство (чаше всего) служит
партиям авторитарным. Во Франции адвокаты в силу их полезной для по­
литиков профессии, а также сословного положения всегда оказываются в
распоряжении буржуазных партий.
Некоторые партийные формирования Французской революции пона­
чалу демонстрировали ростки бюрократии. Но им выпало слишком мало
времени, чтобы выработать определенную структуру, и бюрократия начала
повсюду решительно одерживать верх лишь в последние десятилетия XIX в.
Место колебаний между харизматической верностью и сословной покор­
ностью знати заступает борьба бюрократического аппарата с харизмати­
ческим партийным руководством. Чем интенсивнее развивается бюрокра­
тизация и чем больше от нее зависят прямые и непрямые пребендальные
интересы и шансы, тем скорее партийное предприятие оказывается в руках
«профессионалов», выступают ли они сразу в качестве партийных чинов­
ников или предстают поначалу в виде свободных предпринимателей, по­
добно американским «боссам». В их руках сосредоточиваются связи с дове­
ренными лицами, агитаторами, контролерами и иным необходимым пер­
соналом, а также списки, акты и весь прочий материал, без владения кото­
рым невозможно управление партийной машиной. Только владение всем
этим аппаратом позволяет воздействовать на политику партии, а в случае
необходимости и отмежеваться от нее. Сецессия «свободомыслящих» ока­
залась возможной потому, что депутат Рикерт имел на руках список дове­
ренных лиц по избирательным участкам, их раскол был предсказуем ввиду
того, что Ойген Рихтер и Генрих Рикерт сохранили каждый свой отдель­
ный аппарат
85
, а то, что «старые национал-либералы» сумели овладеть
материалами партийного контроля, стало более серьезным симптомом их
действительных намерений, чем вся предшествующая риторика
86
. Ина­
оборот, всякая попытка слияния партий, как правило, обречена на провал
именно в силу невозможности персонального слияния соперничающих
85
В 1880 г. в германском Рейхстаге произошло отделение («сецессия») группы
«Союз свободомыслящих» под руководством депутата Г. Рикерта от Национал-либе­
ральной партии. В 1884 г. Союз свободомыслящих слился с Партией прогресса, возглав­
ляемой О. Рихтером, образовав Германскую свободомыслящую партию, раскол кото­
рой, последовавший в 1893 г., «был предсказуем», поскольку партии сохранили каждая
свой аппарат, свои каналы финансирования, свои печатные органы и т.д.
86
Имеется в виду конфликт «старых» и «молодых» национал-либералов в рамках
Национал-либеральной партии в Рейхстаге, произошедший в 1905 г. и урегулирован­
ный лишь через несколько лет.
201

Хозяйство и общество. Господство
аппаратов, нежели ввиду предметных разногласий, как это и иллюстрирует
немецкий опыт. Такой более или менее последовательно развивающийся
бюрократический аппарат в нормальные эпохи определяет поведение пар­
тий, в том числе и кардинально важный процесс отбора кандидатов. Но
в эпохи сильного возбуждения даже в рамках таких жестких бюрократи­
ческих образований, как североамериканские партии, в определенных ус­
ловиях снова и снова (как учит нас последняя президентская кампания
87
)
развивается харизматический тип руководства. Если налицо оказывается
«герой», он пытается сломать господство партийных техников путем на­
вязывания плебисцитарных назначений, а в некоторых обстоятельствах —
и посредством преобразования всей номинационной машинерии. Всякое
такое возвышение харизмы, конечно же, наталкивается на сопротивление
господствующего в нормальные эпохи аппарата профессиональных поли­
тиков, особенно боссов, которые организуют финансирование и функцио­
нирование партий и креатурами которых, как правило, являются кандида­
ты. Ибо от выбора кандидатов зависят не только карьерные перспективы
охотников за должностями. Он глубоко затрагивает также материальные
интересы партийных меценатов — банков, импортеров, заинтересованных
трестов. Могущественный спонсор, который в определенной ситуации
финансирует харизматического партийного лидера и ожидает получения,
в зависимости от обстоятельств, государственных заказов, налоговых от­
купов, монополий или каких-то иных привилегий, но прежде всего воз­
мещения его вложений с процентами, — такой спонсор является типичной
фигурой со времен Красса. Вместе с тем регулярное партийное предпри­
ятие также живет за счет партийных меценатов. Обычных поступлений —
членских взносов и некоторых сборов с окладов чиновников, назначенных
на должность благодаря партии (Северная Америка), — как правило, недо­
статочно. Прямая экономическая эксплуатация властной позиции партии
хотя и обогащает задействованных лиц, однако не наполняет одновремен­
но партийную кассу. Ради пропаганды партийные взносы вообще иногда
отменяются полностью или передаются на личное усмотрение каждого,
что и с формальной стороны превращает могущественных кредиторов в
хозяев партийных финансов. Но обычный руководитель политического
предприятия, специалист в своем деле — босс или партийный секретарь, —
если он твердо держит партийную машину в своих руках, всегда может рас­
считывать на их деньги. Всякое возвышение харизмы угрожает регулярно­
му процессу и в финансовом отношении. Оттого не редкость — зрелище,
когда соперничающие друг с другом боссы или иные руководители конку­
рирующих партий вдруг объединяются, чтобы в общих деловых интересах
удушить восходящего харизматического лидера, не зависящего от регуляр­
ного партийного механизма. Эта кастрация харизмы, как правило, легко
Президентская кампания 1912 г., завершившаяся победой Вудро Вильсона.
202

Преобразование харизмы
удается партиям потому, что именно непрерывность управляемого специа­
листами предприятия в долгосрочном плане тактически превосходит эмо­
циональное преклонение перед героями, что вновь и вновь демонстрирует
Америка даже в случае проведения харизматических плебисцитарных пре­
зидентских primaries. Лишь экстраординарные условия могут привести к
победе харизмы над организацией. Известно то своеобразное взаимодей­
ствие харизмы и бюрократии, которое при внесении первого проекта зако­
на о homerule раскололо английскую либеральную партию. Только личная
харизма Гладстона, непреодолимо притягательная для пуританского ра­
ционализма, вынудила кокусную бюрократию, вопреки ее убеждениям и
несмотря на плохой предвыборный прогноз, в подавляющем большинстве
занять сторону Гладстона, что означало отказ от созданного Чемберленом
механизма и поражение на выборах
88
. Аналогично обстояло дело и в про­
шлом году в Америке
89
.
Следует добавить, что для шансов харизмы в ее битве с партийной бю­
рократией может иметь значение и общий характер партии. В зависимости
от того, является ли она простой «беспринципной» партией охотников за
чинами, формирующей программу ad hoc в соответствии с конкретной си­
туацией выборов, или. представляет собой чисто сословную партию знати
либо класса, или же имеет характер «программной», «мировоззренческой»
партии (все эти противоположности, конечно же, всегда относительны),
шансы харизмы очень сильно меняются: в определенном отношении они
выше всего у первого из упомянутых типов, который ceteris paribus дает
красноречивым персонам возможность легче завоевать приверженцев,
чем в случае мелкобуржуазных партий знати или немецких, особенно ли­
беральных, партий с их навсегда заданными «программами» и «мировоз­
зрениями», попытка приспособить которые к шансам демагогов всякий
раз может вести к катастрофе. Но в данной области трудно делать обобще­
ния. Своеобразие партийных механизмов и экономические и социальные
обстоятельства слишком тесно связаны с каждой конкретной ситуацией.
Как показывают эти примеры, харизматическое господство существу­
ет не только на примитивных ступенях развития, равно как и вообще все
три основных типа структуры господства не могут быть просто последо­
вательно выстроены в одну линию развития, но выступают в самых раз­
нообразных комбинациях друг с другом. Харизма, правда, обречена на
отступление по мере ускоренного формирования долговременных инсти­
туциональных образований. Судя по тому, что мы знаем о ранних стади­
ях отношений в общности, всякое общностное действие, выходящее за
пределы традиционного покрытия потребностей в домашнем хозяйстве,
88
Речь идет о дебатах в британском парламенте в 1886 г. по поводу закона о само­
управлении в Ирландии.
89
Имеется в виду поражение республиканцев на президентских выборах 1912 г.
203

Хозяйство и общество. Господство
выступает в структурной форме харизматического господства. Примитив­
ный человек во всех влияниях, извне определяющих его жизнь, видит воз­
действие специфических сил, которыми обладают как вещи, так и люди,
живые или умершие; эти силы дают предметам и людям возможность вре­
дить человеку или, наоборот, приносить пользу. Весь понятийный аппарат
примитивных народов, включая их мифические предания, основывается
на подобных предпосылках. Понятия «мана», «оренда» и им подобные,
значение которых выявляет этнография, характеризуют эти силы, чья
«сверхъестественность» состоит исключительно в том, что они не каждо­
му доступны, но привязаны к своему человеческому или вещественному
носителю. Магические и героические качества суть лишь особо важные
проявления таких специфических сил. Всякое событие, выпадающее из
колеи повседневности, всякая экстраординарная способность открывают
возможность для воспламенения харизматических сил и харизматической
веры, которые затем вновь теряют свою значимость в условиях повседнев­
ности. В нормальные эпохи власть деревенского вождя исключительно
мала и почти всегда сводится к функции представителя и третейского су­
дьи. Члены общности, правда, не считают себя вправе его сместить, ибо
его власть основывается на харизме, а не на выборах. Однако когда нужно,
они без колебаний оставят его на произвол судьбы и переселятся в какое-
нибудь другое место. Поругание короля ввиду недостатка у него харизма­
тического качества в такой форме практиковали еще германские племена.
Почти нормальным состоянием примитивных общностей можно считать
анархию, которая рождается из нерефлексивного страха, вызываемого по­
следствиями нововведений, и подавляется путем возвращения к известно­
му и привычному. Примерно так же в повседневной жизни обстоит дело и
с социальной властью колдуна. Однако всякое особенное событие: боль­
шая охотничья экспедиция, засуха или иное проявление гнева демонов, и
прежде всего военная опасность, — тотчас приводит в действие харизму
героев и колдунов. Харизматический охотничий и военный вождь часто
возвышается как особая фигура, независимая от предводителя мирного
времени, который выполняет преимущественно функции хозяйственного
руководителя и третейского судьи. Если влияние богов и демонов стано­
вится предметом долговременного культа, то из харизматического пророка
или колдуна рождается священник. Если военное положение становится
хроническим, требует систематического совершенствования и техническо­
го развития военного дела, а также набора вооруженных людей, харизма­
тический предводитель войска превращается в короля. Чиновники короля
франков граф и сацебарон первоначально являлись военными и финансо­
выми чиновниками, а все остальное — в особенности судопроизводство,
ранее полностью принадлежащее древнему харизматическому народному
третейскому судье, — перешло к ним лишь позднее. Появление института
военного князя как устойчивого образования с долговременным аппара-
204

Преобразование харизмы
том является тем решающим шагом, с которым целесообразно связывать
понятия королевства и государства, особенно если сравнить его с вождем
мирного времени, который мог в зависимости от ситуации выполнять раз­
ные функции — либо прежде всего экономические в интересах общего
хозяйства или рыночного регулирования деревни или марковой общины,
либо в основном магические (культовые или знахарские), либо преимуще­
ственно судебные (первоначально — функции третейского судьи). Было бы
неправильно, следуя Ницше, искать причину возникновения королевства
и государства в том, что одно победоносное племя подчиняет себе другое и
создает долговременный аппарат для обеспечения зависимости и исполне­
ния податных обязанностей
90
. Ведь та же самая дифференциация вооружен­
ных, освобожденных от повинностей воинов и безоружных, подлежащих
обложению податью «нетоварищей» очень легко и необязательно в форме
патримониальной зависимости последних — но довольно часто вне ее — мо­
жет иметь место внутри всякого племени, которому хронически угрожает
война. Потом свита вождя, возможно, сплотится в некую военную гильдию
и реализует право на политическое господство — так, что возникнет аристо­
кратия феодального типа, или вождь станет приглашать все больше наемни­
ков, сперва для захвата военной добычи, а затем ради власти над собствен­
ными соплеменниками, чему также есть примеры. Уверенно можно сказать
одно: обычное королевство представляет собой харизматическое военное
княжество, превратившееся в долговременное образование с аппаратом
господства в целях умиротворения невооруженных подвластных. Конечно,
такой аппарат получает преимущественное развитие на чужих, завоеванных
территориях, где к этому вынуждает постоянная угроза для господствующего
слоя завоевателей. Не случайно норманнские государства, прежде всего Ан­
глия, оказались единственными феодальными государствами Запада с дей­
ствительно централизованным и технически высокоразвитым управлением;
сказанное относится также к Арабскому халифату, империи Сасанидов,
тюркским военным государствам, создававшим самое жесткое управление
на завоеванных территориях. То же самое происходило и в условиях иеро-
кратической власти. Строгая организационная централизация католической
церкви произошла в тех областях Запада, где церковь занималась миссио­
нерской деятельностью, и достигла полного завершения после уничтожения
революцией исторических местных центров церковной власти: именно как
ecclesia militans церковь создала свой технический аппарат. Однако королев­
ская и высшая церковная власть существуют и сами по себе, без завоеваний
и миссионерства, если рассматривать в качестве их определяющего при­
знака институциональный, долговременный характер господства, а следо­
вательно, непрерывное существование аппарата этогогосподства,будь оно
бюрократическим, патримониальным или феодальным.
См. Ницше Ф. К генеалогии морали.
205

Хозяйство и общество. Господство
Если прежде мы рассматривали возможные последствия повседневной
нормализации харизмы, не затрагивающей ее строго личного характера, то
сейчас мы должны обратиться к феноменам, общим признаком которых
является своеобразное овеществление харизмы. При этом из строго персо­
нально закрепленного дара благодати она превращается в качество, кото­
рое может 1. передаваться, 2. достигаться собственными усилиями, 3. быть
привязанным не к отдельному лицу как таковому, а к обладателю должно­
сти или к институциональному образованию, невзирая на лица. При этом
мы по-прежнему говорим о харизме, поскольку и здесь она является как
нечто экстраординарное, не каждому доступное, принципиально превосхо­
дящее возможности нехаризматических подвластных, благодаря чему ока­
зывается пригодной для выполнения своей социальной функции. Однако
именно эта форма включения харизмы в повседневность, ее превращение
в устойчивое образование, влечет за собой радикальнейшую перестройку
ее сущности и способа воздействия.
Наиболее распространенным случаем овеществления харизмы явля­
ется вера в ее передачу посредством кровных уз. Таким простейшим спо­
собом утоляется тоска соратников, приверженцев и общины харизмати-
чески подданных в увековечении харизмы. При этом до идеи действи­
тельно индивидуального наследственного права здесь так же далеко, как
первоначально было и в структуре домохозяйства. Место наследствен­
ного права занимает бессмертие долговременной домашней общности
как собственницы имущества — в противоположность сменяющимся
отдельным лицам. И при наследовании харизмы первоначально речь
идет о том, что она закрепляется за домашней общностью, или кланом,
который раз и навсегда обретает характер магической избранности, в
результате чего лишь из его круга выходят носители харизмы. Это пред­
ставление само по себе настолько очевидно, что его возникновение едва
ли требует особого объяснения. Дом, воспринимаемый как осененный
такого рода милостью, обретает власть над всеми остальными, а вера в
эту специфическую, не достижимую естественными путями, т.е. хариз­
матическую, легитимность повсюду является основанием власти короля
и аристократии. Ведь подобно тому как харизма господина закрепляется
за домом господина, харизма соратников и свиты закрепляется за их до­
мами. Kobetsu, семьи, происходящие (по-видимому) из дома (uji) япон­
ского харизматического властителя Jimmu Теппо, длительное время счи­
тались осененными благодатью и сохраняли свои преимущества перед
другими uji, среди которых Shinbetsu, т.е. дома свиты этого властителя,
образующие (вероятно) вкупе с прибывшими вместе с ним чужими рода­
ми, а также вместе с автохтонными родами, введенными в состав его сви­
ты, харизматическую аристократию. Представители последней распре­
деляют между собой функции управления. Два рода, Muraji и Omi, имеют
высший харизматический ранг. Затем внутри них, а также внутри других
206

Преобразование харизмы
кланов при разложении домашних общностей непременно повторяет­
ся одно и то же: дом клана считается самым великим (о = oho) домом,
дома О Muraji и особенно Ô Omi суть носители специфической харизмы
их клана, и их домашние вожди претендуют поэтому на право занимать
соответствующие позиции при дворе и в рамках политической общно­
сти. Там, где этот принцип был воплощен в полной мере — как минимум
теоретически, — любой профессиональный статус, вплоть до последне­
го ремесленника, является или считается покоящимся на связи той или
иной специфической харизмы с определенным кланом и на связи права
управления в клане с его харизматически высшим («великим») домом.
Политическая организация государства основана на родовых группах,
их приближенных и территориальном распределении их имущества. Это
состояние чистого кланового государства должно быть строго отделено от
всевозможных ленных и патримониальных государств или «служебного»
государства с наследственными должностями, какими бы текучими ни
были переходы между ними в исторической реальности. Ибо не какое-то
личное отношение верности в силу пожалования имущественных объек­
тов или должностей является основанием легитимности прав отдельных
родов на их функции, но особая харизма, присущая отдельным домам, и
только им. Как уже говорилось ранее [с. 146], именно переход отданного
состояния к ленному государству весьма регулярно мотивировал госпо­
дина к тому, чтобы положить конец легитимности, проистекающей из
родовых прав, а вместо них учредить ленную легитимность, выводимую
из власти господина.
Здесь нас не интересует, вполне ли соответствовала реальность чистому
типу; достаточно того, что в более или менее развитой или рудиментарной
форме этот принцип постоянно воспроизводится у самых разных племен и
народов и в остаточном виде еще обнаруживается как в структуре истори­
ческой Античности (кровная прерогатива Этеобутадов в Афинах и — как
ее оборотная сторона — харизматическая дисквалификация Алкмеонидов
из-за пролитой крови), так и в германской древности.
Правда, в историческое время этот принцип домашней и родовой ха­
ризмы проводится в жизнь далеко не столь последовательно. Как на самых
примитивных, так и на высших ступенях культуры в целом продолжает су­
ществовать лишь харизматическая прерогатива дома политического госпо­
дина и иногда — узко ограниченного числа других могущественных родов.
В примитивных условиях харизма колдуна, заклинателя дождя, врачевате­
ля, священника, если ее носитель не пользуется также и политическими
правами, гораздо реже связана с харизмой дома, и лишь развитие регуляр­
ного культа, как правило, дает повод к харизматическому закреплению
определенных священнических обязанностей за родами аристократии,
каковое становится потом настолько частым, что оказывает обратное воз­
действие на наследование других харизм. С возрастанием ценности физио-
207

Хозяйство и общество. Господство
логических кровных уз начинается обычно процесс обожествления в пер-
вую очередь предков и в конечном счете, если этому ничто не препятству­
ет, — самого господина. Последствия такого обожествления мы обсудим в
дальнейшем [с. 225-226, 227-228].
Но чистая родовая харизма как таковая еще не гарантирует одно­
значности избрания конкретного лица в наследники. Для этого необхо­
дим определенный наследственный порядок, а для его возникновения
к вере в харизматическое значение крови должна присоединиться еще
и харизма первородства. Ведь все другие системы, включая сеньорат,
часто встречающийся на Востоке, приводят к диким дворцовым ин­
тригам и революциям, и уж тем более если господствует полигамия и
к интересам государя в устранении некоторых претендентов на трон в
пользу собственного отпрыска добавляются битвы женщин за наслед­
ственные права их детей. Простой принцип первородства в ленном госу­
дарстве, вызванный необходимостью ограничить деление подлежащего
наследованию лена с целью сохранения его доходности, первоначально,
конечно, касался только ленника, а затем был, так сказать, спроециро­
ван обратно на вершину власти. Таково было развитие на Западе в ходе
прогрессирующей феодализации. В патримониальном государстве, не­
важно, меровингского или ориентального склада, значение принципа
первородства гораздо более сомнительно. Если он отсутствует, то имеет
место альтернатива — наследственное разделение политической власти
подобно всякому другому имуществу патримониального господина или
выбор наследника одним из имеющихся способов: это божий приговор
(поединок сыновей, часто встречающийся у примитивных народов),
вытягиваемый оракулом жребий (что практически означает выбор жре­
цов, как у иудеев со времени Иосии) или, наконец, регулярная форма
наследования харизмы — назначение путем предварительного отбора и
аккламации свитой и народом, т.е. процесс, который чаще остальных
таил опасность появления конкурента и борьбы за наследие. Во всяком
случае господство моногамии как единственно законной формы брака
стало важнейшим основанием упорядочения преемственности монар­
шей власти и пошло на пользу монархиям Запада в противоположность
Востоку, где идея предстоящей или возможной передачи трона обычно
приводит в содрогание всю администрацию, а ее практическое осущест­
вление всякий раз несет в себе возможность катастрофы всего государ­
ственного устройства. Вообще, вера в наследуемость харизмы относится
к тем факторам, которые повинны в самом большом количестве «слу­
чайностей», сказавшихся на структуре и устойчивости властных обра­
зований, и ее воздействие было еще сильнее, если она вступала в кон­
куренцию с другими формами выбора преемников. То, что Мухаммед
умер, не оставив наследников-мужчин, его соратники заложили Хали­
фат не на наследственной харизме, а в эпоху Омейядов даже развива-
208

Преобразование харизмы
ли его в прямом антитеократическом духе*
1
, имело для ислама самые
глубокие последствия: шиизм, выстроенный на наследственной харизме
семьи Али, а следовательно, на непогрешимом доктринальном автори­
тете «имама»
92
, резко противостоит ортодоксальному, опирающемуся на
традицию и idschmâ {consensus ecclesiae), суннизму в первую очередь по во­
просу харизматического качества властителей. Устранение семьи Иисуса
и лишение ее первоначально значимого положения в общине, очевидно,
удалось осуществить более безболезненно
93
. Вымирание немецких Каро-
лингов, а затем и наследующих им королевских династий почти всегда
именно в те моменты, когда наследственная харизма, вероятно, могла бы
начать набирать силу, подавляя претензии князей на право преемствен­
ности, оказалось сильным фактором распада немецкой королевской
власти — в противоположность укреплению власти королей в Англии
и Франции — и повлекло за собой последствия, исторически, возмож­
но, даже более значимые, чем судьба семьи Александра94
.
И наоборот
(в смысле оценки роли наследственной харизмы), те из римских цезарей
трех первых столетий, что обладали выдающимися качествами, почти все
взошли на трон, потому что были назначены наследниками в форме усы­
новления, а не в силу кровного родства, причем деятельность тех, кто был
призван, будучи наследником по крови, в основном приводила к ослабле­
нию власти. Это, очевидно, связано со структурой политической власти в
феодальных государствах, отличающейся от государственного устройства,
основанного на все более усиливающемся бюрократическом управлении
91
Возможно, Вебер имеет в виду то обстоятельство, что в период Омейядов
(661—750 гг.) господствовал династический принцип и халиф считался не наследником
пророка, а прямым представителем бога на земле.
92
Здесь имам понимается в шиитском духе — не как административное лицо в
управлении мечетью или религиозный деятель, а как религиозный вождь, признавае­
мый таковым, поскольку является потомком двоюродного брата пророка Мухаммеда,
четвертого халифа Али.
93
Согласно Гарнаку (Нагпаск А. Entstehung und Entwicklung der Kirchenverfassung
und des Kirchenrechts in den zwei ersten Jahrhunderten. Leipzig: J.C . Hinrichs, 1910), в
первом столетии члены семьи Иисуса играли важную роль в иерусалимской общине, а
его брат Иаков обладал «царской властью». Авторитет семьи снизился после убийства
Иакова в 62 г., а после разрушения Иерусалима римлянами в 70 г. был полностью утра­
чен (MWG. 1/22-4 . S. 523).
94
После смерти Александра Великого в 323 г. до н.э . не осталось совершеннолет­
него наследника. Решением собрания македонского воинства был достигнут компро­
мисс: наследниками были признаны Филипп Арридей, душевнобольной сводный брат
Александра, а также родившийся вскоре сын самого Александра. В ходе борьбы диа-
дохов (см. глоссарий), а также соперничества двух линий наследования были убиты оба
наследника, члены их семей, мать Александра Олимпиада, игравшая роль регента при
Филиппе, и др. В 309 г. до н.э. был убит последний потенциальный наследник — неза­
конный сын Александра Геракл.
209

Хозяйство и общество. Господство
при решающей роли постоянной армии и офицерства. Мы не будем здесь
разбираться в этом детально.
После того как возникает вера в сопряженность харизмы и кровных уз,
возвращается и вся значимость последних. Если прежде о благородстве че­
ловека свидетельствовали его собственные поступки, отныне его «легити­
мируют» дела предков. К римской знати принадлежит не тот, кто занимает
пост, позволяющий причислить его к знати, а тот, чьи предки занимали
такой пост, и служилая аристократия стремилась к монополизации долж­
ностей внутри своего круга. Это превращение первозданной харизмы в
свою полную противоположность всюду протекает по одной и той же схе­
ме. Если согласно подлинно американскому (пуританскому) образу мыш­
ления идеалом и носителем харизмы был Selfmademan, человек, который
сам сделал свое состояние, а наследство как таковое ничего не значит, то
сейчас у нас на глазах эта идея превращается в свою противоположность:
значимо только происхождение — от отцов-пилигримов, от Покахонтас,
от Никербокеров — или принадлежность к кругу семей с (относительно)
«старым» богатством. Закрытие дворянских книг, проверка родословной,
допуск нуворишей только какgentes minores и все подобные явления в сово­
купности суть продукты стремления повысить социальный престиж путем
создания монополии на редкость. Из экономических мотивов, помимо мо­
нополизации доходных государственных должностей или иных отношений
с государством, играет свою роль в первую очередь монополизация брач­
ных связей: принадлежность к знати дает преимущество в борьбе за руку
богатых наследниц, а также повышает спрос на собственных дочерей.
Наряду с тем видом овеществления харизмы, который представляет со­
бой обращение с ней как с наследственной ценностью, имеются и другие
исторически важные видьь Прежде всего, вместо передачи по крови хариз­
ма может передаваться искусственными, магическими средствами: это апо­
стольская «сукцессия» путем хиротонии в епископов, это неуничтожимое
харизматическое качество, обретаемое при возведении в сан священника,
это, наконец, коронация и помазание королей и иные бесчисленные про­
цессы подобного характера у природных и культурных народов. Символ,
обычно ифающий здесь формальную роль, чаще всего оказывается сам по
себе менее важным, нежели связанная с этим концепция связи харизмы
с владением должностью, в которую, собственно, вводит рукоположение,
помазание и т.д . Здесь происходит своеобразный институциональный по­
ворот в понимании харизмы: она прикрепляется к социальному образова­
нию как таковому и место веры в откровение и харизматическое геройство
занимает господство долговременных структур и традиций.
Позиция римского епископа (изначально епископа в общине римской
ecclesia) имела, в сущности, харизматический характер. Римская церковь
очень рано обрела специфический авторитет. Несмотря на интеллектуаль­
ное превосходство эллинистического Востока, который дал почти всех ве-
210

Преобразование харизмы
ликих Отцов церкви, сформулировал догматы и провел на своей земле все
экуменические соборы, авторитет римской церкви зиждился на идее о том,
что, пока существует единство церкви и пока оно опирается на прочную
веру, Бог не даст ошибаться именно церкви столицы мира, несмотря даже
на ее столь незначительные интеллектуальные ресурсы. Это было не что
иное, как харизма. Это нельзя было назвать «приматом» (в современном
смысле слова) некоторого доктринального авторитета, или некой универ­
сальной юрисдикции в смысле апелляционной инстанции, или же универ­
сальной и конкурирующей с локальной властью компетенцией епископа —
все эти понятия в то время еще не существовали. Кроме того, как всякая
харизма, эта первоначально имела неустойчивый характер: по крайней
мере один из римских епископов подвергся анафеме собора. Но в целом
она воспринималась как Божье откровение и предзнаменование будущего.
Еще Иннокентий III на вершине своей власти принимал ее в расчет как
абстрактную и содержательно неопределенную веру, и лишь юридически
бюрократизированная и интеллектуализированная церковь Нового време­
ни выработала на этой основе компетенцию должности с характерным для
каждой бюрократии разделением служебной (ex cathedra) и частной жизни.
Должностная харизма —- в ера в особую благословенность социального
института как такового — ни в коем случае не есть явление, свойственное
исключительно церкви, и тем более только примитивным отношениям.
Она проявляется и в современных условиях в своем политически важном
аспекте — как внутреннее отношение подданных государства к самой го­
сударственной власти. Это отношение может быть разным в зависимости
от того, воспринимается ли должностная харизма дружественно или враж­
дебно. Специфическое отсутствие в пуританстве уважения к мирскому ав­
торитету, отказ от его обожествления обусловили стремление искоренить
в сфере пуританского господства восприятие сильных мира сего как об­
ладателей особого харизматического дара: любая должность есть такой же
бизнес, как и любой другой, господин и его чиновники — такие же греш­
ники, как и прочие (это подчеркивал Кёйпер), и не мудрее других. Неис­
поведимыми путями Господними они случайно оказались вознесены на то
место, которое занимают, и были наделены властью принимать законы, ут­
верждать статуты, приговаривать и приказывать. От церковной должности,
конечно, следует отлучить того, кто несет на себе знаки порока. Но приме­
нительно к государственным должностям такой подход неосуществим, да
и излишен. Пока светский властитель ничего не совершает против совести
и веры, ему надо повиноваться, ибо другой, который придет на его место,
будет столь же грешен и, вероятно, столь же неразумен. Но они не облада­
ют обязывающим авторитетом, ибо являются лишь составными частями
созданного человеком и служащего человеческим целям механизма. Долж­
ность существует в силу деловой необходимости, она не трансцендентна
по отношению к ее исполнителю и не изливает на него лучи святости, как
211

Хозяйство и общество. Господство
это, например, представляется немцам по отношению к чиновникам коро­
левского суда. Эта натуралистически рациональная внутренняя установка
по отношению к государству, из которой можно в зависимости от обстоя­
тельств делать либо очень консервативные, либо крайне революционные
выводы, лежит в основе многих специфических особенностей стран, ис­
пытавших воздействие пуританства. Совершенно иное отношение нор­
мального немца к должности, к учреждению, которые мыслятся как нечто
надличностное и обладающее особой аурой, хотя частично и обусловлено
конкретным своеобразием лютеровской религиозности, все же, в силу на­
деления властей как «богоугодного начальства» должностной харизмой,
соответствует некоему общему типу, благодаря чему чисто эмоциональная
метафизика государства, вырастающая на этой почве, имеет далеко идущие
политические последствия. Противоположность пуританскому отрицанию
должностной харизмы демонстрирует католическая теория, утверждающая
character indelibilis священника, с ее строгим различением должностной ха­
ризмы и личного достоинства. Это самая радикальная форма овеществле­
ния и превращения чисто личностного, подтвержденного испытаниями
харизматического призвания в приписывание харизматической способ­
ности тому, кто посредством магического действия принимается в долж­
ностную иерархию в качестве ее члена. Такая способность рассматривает­
ся как неотъемлемо присущая члену организации, которая сама освящает
ее участников независимо от их персональных качеств. Это овеществле­
ние харизмы было средством приспособить иерократический механизм к
миру, видевшему перед собой на каждом шагу магические связи. Бюрокра­
тизация церкви становилась осуществимой, только если священник, даже
будучи абсолютно порочен, не утрачивал своей харизматической квали­
фикации и характер учреждения оказывался независим от случайностей
личного свойства. Поскольку еще не обуржуазившемуся человеку чужд
морализирующий взгляд как на земной, так и на горний мир, божества для
него не благие, но сильные, а магические способности встречаются у всех
мыслимых животных, человеческих и сверхчеловеческих существ, то этот
способ отделения личности от ее дела целиком соответствовал расхожим
представлениям, которые церковь обдуманно поставила на службу гранди­
озной структурной идее, а именно бюрократизации.
Если харизма стала неличностным качеством, которое передается пу­
тем какого-либо, прежде всего чисто магического, действия, то началось ее
превращение из дара благодати, который можно ощутить и удостоверить,
но нельзя передать и присвоить, в нечто такое, что, в принципе, можно при­
обрести. Тем самым харизматическая способность делается потенциаль­
ным предметом воспитания. Конечно, сначала не в форме рационального
или эмпирического учения. Никто не считал, что геройству и магическому
дару можно научиться, но предполагалось, что в случае, когда они имеются
в латентной форме, их можно пробудить путем перерождения всей лично-
212

Преобразование харизмы
сти. Поэтому подлинным смыслом харизматического воспитания является
перерождение и тем самым освобождение харизматического качества, про­
верка, подтверждение и отбор харизматических личностей. Ступени этого
воспитания: изоляция от привычного окружения и естественных семейных
связей (у примитивных народов — переселение эфебов в лес), обязательное
вступление в особую воспитательную общность, перестройка всего образа
жизни, аскеза, телесные и духовные упражнения в самых разных формах с
целью пробуждения способности к экстазу и новому рождению, постоян­
ная проверка достигнутого уровня харизматического совершенства путем
нанесения психических шоков, пыток и увечий (возможно, обрезание из­
начально возникло как составная часть этих аскетических практик), нако­
нец, многоступенчатая церемония принятия прошедших испытание в круг
доказанных носителей харизмы. Конечно, внутри определенных фаниц
противоположность харизматического воспитания и рационального про­
фессионального обучения оказывается неочевидной. Харизматическое
воспитание включает определенные элементы профессионального обуче­
ния в зависимости от того, должен ли новичок превратиться в воина, вра­
чевателя, вызывателя дождя, экзорциста, священника или знатока закона.
Эти эмпирические и профессиональные компоненты в интересах престижа
и монополизации знания часто толкуются как тайное учение. По мере диф­
ференциации профессий и качественного и количественного расширения
профессионального знания степень его рационализации растет, до тех пор
пока в качестве caput mortuum старых аскетических средств пробуждения и
испытания харизмы не остаются известные школярские формы казармен­
ной и студенческой жизни, ориентированные на профессиональную муш­
тру. Но подлинное харизматическое воспитание представляет собой нечто
совершенно противоположное созданному бюрократией профессиональ­
ному обучению. В «центре», между обучением, нацеленным на харизмати­
ческое перерождение, и рациональным преподаванием, ориентированным
на бюрократическое профессиональное знание, лежат те направленные
на «культивирование» в ранее рассмотренном смысле слова [с. 232-233],
т.е. на перестройку внешнего и внутреннего образа жизни, виды образо­
вания, которые лишь в остаточной форме сохраняют изначальные ирра­
циональные средства харизматического воспитания и наиболее важным
примером которых с давних пор было обучение воина или священника.
Но такое воспитание изначально представляло собой прежде всего отбор
харизматически квалифицированных индивидов. Тот, кто не выдержал ге­
роического испытания воина, остается «бабой», как и магически несосто­
явшийся — «профаном». Сохранение и усиление требований к квалифи­
кации усердно поощряется по известной нам схеме [с. 148-150] благодаря
интересам приближенных, которые настаивают, чтобы господин позволял
приобщаться к престижу и материальным преимуществам господства толь­
ко тем, кто прошел через такие же испытания.
213

Хозяйство и общество. Господство
В ходе этих трансформаций первоначальное харизматическое воспи­
тание может превратиться в формально государственный или церковный
институт, либо быть доверено формально свободной инициативе объеди­
нившихся в союз заинтересованных лиц. По какому пути пойдет развитие,
зависит от самых разных обстоятельств, и более всего от взаимоотноше­
ний между конкурирующими харизматическими властями. Особенно от
того, преобладает ли в общности, и в какой степени, военное рыцарское
или церковное обучение. Именно спиритуализм духовного образования
легко делает его рациональным образованием в противоположность рыцар­
скому. Воспитание священника, вызывателя дождя, знахаря, шамана, дер­
виша, монаха, священного певца и танцора, писца и знатока закона, так
же как рыцаря и воина, принимает весьма разнообразные формы, однако
в конце концов остается единым по своей сути. Различны лишь способы
взаимодействия возникающих в связи с этим образовательных сообществ.
Воспитание зависит не только от властных отношений между Imperium и
sacerdotium, которые нам еще предстоит обсудить позднее [с. 227], но пре­
жде всего от того, в какой мере военная служба есть дело социальной чести
и обязанность квалифицируемого посредством этой службы социального
слоя. Лишь там, где такая обязанность существует, милитаризм повсюду
формирует свою систему образования, в то время как в противоположном
случае развитие специфически клерикального воспитания оказывается
функцией бюрократизации господства, в первую очередь сакрального.
Эллинская эфебия как составная часть основополагающего для эллин­
ской культуры гимнасически-мусического выстраивания личности явля­
ется лишь частным случаем распространенного по всей Земле военного
воспитания. Прежде всего сюда относится подготовка к посвящению в
юношество, т.е. новому рождению воина, принятие в мужской союз и со­
вместное проживание воинов (некий вид примитивной казармы, чем, по
сути, и является мужской дом, история которого столь любовно прослеже­
на повсюду Шурцем). Все это — мирское воспитание, в котором тон задают
военные кланы. Институт начинает распадаться там, где участники поли­
тической общности в первую очередь уже не воины и состояние войны не
является больше хронической характеристикой отношений между сосед­
ними политическими образованиями. В свою очередь, примером далеко
идущей клерикализации образования является господство священников
в подготовке по крайней мере чиновников и писцов в типично бюрокра­
тическом египетском государстве. У значительной части других народов
Востока в образовании чиновников, а значит, в образовании вообще, так­
же господствуют именно священнослужители, поскольку лишь они сфор­
мировали рациональную систему воспитания и поставляли государству в
соответствии с его потребностями владеющих грамотой и обученных ра­
циональному мышлению служащих. И на Западе во времена Средневеко­
вья именно церковное и монастырское образование, как единственно до-
214

Преобразование харизмы
ступный вид рационального образования, имело крайне важное значение.
Но если в чисто бюрократическом египетском государственном устройстве
отсутствовал противовес клерикализации образовательного процесса и
патримониальные государственные образования Востока тоже не разви­
ли специфическое рыцарское воспитание, так как для этого отсутствовало
сословное основание, а целиком и полностью деполитизированные, ори­
ентированные на сплочение вокруг синагоги и раввинов израильтяне вы­
строили строго клерикальное воспитание, в Западном Средневековье в со­
ответствии сгосподствомв нем феодальных и сословных отношений, на­
ряду с рациональным клерикальным воспитанием и частично вопреки ему,
существовало рыцарское воспитание, придавшее свой специфический ха­
рактер западному человеку Средневековья, а также университетам Запада.
В эллинском полисе и в Риме отсутствовал не только государственный,
но и священнический бюрократический аппарат, который мог бы создать
клерикальную систему воспитания. Это ведь только отчасти было судьбо­
носной исторической случайностью, помешавшей теологической рацио­
нализации религиозных сил, что Гомер — литературный продукт секуляр-
ной аристократии, крайне неуважительно относящейся к богам, — упорно
оставался на вершине литературного образования (отсюда — глубокая не­
нависть к нему со стороны такого человека, как Платон
95
). Решающее зна­
чение имело отсутствие специфически религиозной системы воспитания
вообще.
Наконец, в Китае своеобразие конфуцианского рационализма, его
конвенционализм и его признание в качестве основы образования были
обусловлены бюрократической рационализацией мирского слоя патримо­
ниального чиновничества и отсутствием феодальных властей.
Всякий вид воспитания — как магической харизмы, так и геройства —
может стать делом узкого круга товарищей, которые пожелают создать либо
тайное священное братство, либо аристократический клуб, которые будут
практиковать любые мыслимые варианты деятельности — от системати ­
ческого господства до грабежа по случаю, как это практикуют преимуще­
ственно в Западной Африке тайные политические союзы или магические
братства. И всем этим общностям, выросшим до клубов или братств, не­
зависимо от того, сформировались ли они изначально на основе военной
дружины или же союза всех проверенных войной мужчин, присуща одна
тенденция: постепенная подмена требований харизматической квалифи­
кации требованиями экономической квалификации. Для того чтобы по­
святить себя харизматическому обучению, которое требует времени и не
приносит прямого дохода, молодой человек должен иметь возможность ос­
вободиться от труда в домашнем хозяйстве, а такой возможностью, особен­
но в условиях интенсификации хозяйства, располагали немногие. Это вело
Платон. Государство. 599е-600с.
215

Хозяйство и общество. Господство
к монополизации харизматического образования состоятельными людь­
ми, которая к тому же поддерживалась искусственно. С потерей значения
изначально магических или военных функций на передний план все боль­
ше выступала чисто экономическая сторона дела. На конечной стадии раз­
вития политических «клубов» в Индонезии
96
можно было просто купить
позицию любого уровня; в примитивных обстоятельствах порой хватало
обильного угощения. Преобразование харизматического господствующего
слоя в чисто плутократический типично для примитивных в остальном на­
родов там, где практическое значение военной или магической харизмы
снижается. Облагораживает при этом необязательно собственность как та­
ковая, а скорее образ жизни, который только наличие собственности дела­
ет возможным. Жить по-рыцарски в Средневековье, наряду с прочим, оз­
начало иметь дом, открытый для гостей. У многочисленных народов право
называться вождем приобретается устройством пиров и поддерживается
тем же самым способом — своего рода разновидность noblesse oblige, кото­
рая во все времена легко ведет к обеднению знати, саму себя облагающей
таким налогом.
СОХРАНЕНИЕ ХАРИЗМЫ
Судьба харизмы такова, что, будучи включенной в долговременные
структуры действия общности, она всегда уступает силам либо традиции,
либо рационального обобществления. Ее убывание означает, в принципе,
уменьшение радиуса индивидуального действия. Но из всех сил, ограничи­
вающих индивидуальное действие, самой непреодолимой является та, что
помимо личной харизмы либо уничтожает, либо перенаправляет действие
сословных структур в сторону его рационализации. Эта сила — рациональ­
ная дисциплина. Содержательно она есть не что иное, как последователь­
но рационализированное, т.е. планомерно усвоенное, точное, безусловно
оставляющее в стороне всякую собственную критику, исполнение воспри­
нятого приказа, а также постоянная внутренняя настроенность исключи­
тельно на данную цель. К этому добавляется еще и унификация действия
по приказу; его специфическое влияние покоится на его качестве общност-
ного действия некоего массового образования, причем повинующиеся не­
обязательно должны быть соединены пространственно, повиноваться од­
новременно или составлять количественно особо значимую массу. Решаю­
щее значение имеет рациональная унификация подчинения многих людей.
Это не означает, что дисциплина как таковая должна, к примеру, отрицать
харизму и сословную честь. Наоборот, сословные группы, которые хотят
96
Под «клубом» здесь следует понимать мужской дом (см. глоссарий) в описании
Шурца (см. биобиблиографический указатель), также представляющий собой закрытое
сообщество. Вебер приводит в качестве примера те же процедуры приема в мужской
дом, что были описаны Шурцем.
216

Сохранение харизмы
господствовать в территориально или количественно крупном образова­
нии, как, например, аристократия венецианского Совета, или спартанцы,
или иезуиты в Парагвае, или современный офицерский корпус во главе с
вождем, лишь при помощи очень строгой дисциплины внутри собствен­
ной группы могут добиться безусловного и подавляющего превосходства
над подданными. Так же и последние могут быть приучены к «слепому» по­
виновению только путем воспитания в духе субординации и дисциплины.
Получается, что поддержание стереотипизированного сословного прести­
жа и образа жизни в высшей степени сознательно и рационально желаемо
даже только из соображений дисциплины, что оказывает — мы не будем
здесь на этом детально останавливаться — обратное воздействие на всю со­
вокупность культурных явлений, связанных с означенными общностями.
Соответственно и харизматический герой может поставить дисциплину
себе на службу, и даже должен это сделать, если собирается расширить про­
странство своего господства; Наполеон создал строгую дисциплинарную
организацию Франции, действующую и поныне.
Дисциплина вообще, как и ее рациональнейшее дитя — бюрократия в
особенности, есть нечто безличное, и в этой своей неизбежной «вещности»
она предоставляет себя в распоряжение любой власти, способной понять,
как она работает, и овладеть ею. Это не мешает тому, что по своей глубин­
ной сущности она чужда как харизме, так и феодальной сословной чести.
Берсерк с его маниакальными вспышками ярости и рыцарь, жаждущий для
обретения собственной чести сразиться с конкретным, «личным» увенчан­
ным почестями соперником, — оба в равной мере далеки от дисциплины:
первый из-за иррациональности своего поведения, второй из-за лишен ­
ной «делового» характера внутренней установки. На место индивидуаль­
ного экстаза, пиетета, героического восторга и преданности вождю как
личности, культа «чести» и военной доблести как «искусства» дисциплина
ставит муштру, механическую тренировку и — в той мере, в какой она во­
обще апеллирует к сильным мотивам «этического» характера, — «долг» и
«добросовестность» {«man of conscience» против «man of honours», на языке
Кромвеля), и все это на службе рационально скалькулированного опти­
мума психической и физической мощи униформированных масс. Не то
чтобы энтузиазм и безусловная преданность не имели в ней места. Наобо­
рот, современное военное искусство зачастую в большей степени прини­
мает в расчет именно «моральную» составляющую боеспособности войск,
нежели все другие, и использует эмоциональные воздействия любого ха­
рактера — как использовались, хотя и в иных целях, изощренные техники
религиозной дисциплины, exercitia spiritualia Игнатия. В бою применяется
внушение, а еще больше — воспитываемая способность эмпатии, сопере­
живания подчиненными воли лидера. Но в социологическом смысле реша­
ющим является то, что 1. эти иррациональные, эмоциональные моменты,
так же как и прочие imponderabilia, все же рационально «калькулируются»,
217

Хозяйство и общество. Господство
или по крайней мере могут калькулироваться, так же как и запасы угля или
руды, и что 2. преданность, даже если она в конкретном случае, скажем, с
привлекательным вождем, еще может быть «лично» окрашена, все равно
по цели и содержанию имеет обычно «деловой» характер и состоит в пре­
данности общему делу, рационально рассчитываемому успеху, а не лично­
сти как таковой. Иначе ситуация выглядит там, где дисциплина создается
властью рабовладельца, — в плантаторском хозяйстве, или в древневосточ­
ном войске рабов, или на галере с командой из рабов или заключенных в
Античности и в Средние века. Тогда в самом деле механистическая муштра
и включение отдельного человека в неизбежный для него, не оставляющий
возможности неучастия механизм есть сильный элемент действенности
всякой дисциплины, прежде всего в каждой дисциплинированно ведущей­
ся войне, — неизгладимый элемент, как caput mortuum, получаемый в остат­
ке там, где отказывают этические качества — долг и добросовестность.
Шедшая с переменным успехом борьба между дисциплиной и инди­
видуальной харизмой в классическом виде выражена в развитии структур
ведения войны. В этой области она, конечно, в известной мере определяет­
ся развитием военной техники. Однако вид оружия — копье, меч, лук, —
безусловно, не является решающим. Ибо все это может применяться как в
дисциплинированном, так и в индивидуальном бою. Но, пожалуй, в начале
доступной для нас истории Ближнего Востока и Запада сыграли свою роль
импорт лошадей и в некоторой, хотя и неопределенной, степени именно в
этом отношении знаменующее новую эпоху наступающее господство же­
лезных орудий. Лошадь принесла военную колесницу вместе с летящим
на ней в бой, возможно индивидуально сражающимся, героем, который
главенствует в войнах ориентальных, индийских, древнекитайских владык
и на всем Западе, вплоть до кельтов и Ирландии, где он просуществовал
достаточно долго. Кавалерия была более поздним, но и более долговре­
менным явлением, благодаря ей возник «рыцарь» — персидский, а равно
и фессалийский, афинский, римский, кельтский, германский. Пешие бой­
цы, которые раньше определенно были важнее в плане дисциплинирован­
ности, надолго отступают на задний план. К моментам, которые повернули
развитие в противоположном направлении, относится, разумеется, заме­
на бронзового метательного копья железным оружием ближнего боя. Но
причиной изменений стало не железо как таковое — так же как в Средне­
вековье к перелому привел не порох как таковой, — а эллинская и рим­
ская дисциплина гоплитов. Уже Гомер в одном часто цитируемом эпизоде
указывает на установление дисциплины в связи с запретом сражаться вне
строя
97
, а для Рима символом переворота стала легенда о казни сына кон­
сула, который согласно устаревшим представлениям о геройстве победил
Гомер. Илиада. XIII . Битва при кораблях. 130, 145 и далее.
218

Сохранение харизмы
вражеского вождя в поединке
98
. Сначала тренированное войско спартан­
ских профессиональных солдат, потом священный lochos беотийцев, за­
тем копьеносная фаланга македонцев, позже вымуштрованные манипулы
римских легионов с их подвижной тактикой сокрушили превосходство (со­
ответственно) персидских рыцарей, эллинских и италийских гражданских
милиций и народных ополчений варваров. Уже на заре эпохи эллинских
гоплитов были попытки исключить в «международно-правовом» смыс­
ле оружие дальнего радиуса действия как нерыцарское (так же пытались
запретить и арбалет в Средние века), из чего видно, что вид оружия был
следствием, а не причиной дисциплинирования. Преимущество тактики
пехотного ближнего боя в древности повсюду вело к упадку кавалерии,
в результате чего в Риме «рыцарский ценз» оказался практически равно­
значным свободе от воинской службы. На закате Средневековья и позже
огромные массы швейцарцев сломили военную монополию рыцарства,
хотя и швейцарцы еще позволяли алебардистам выходить на геройский
поединок, даже когда главные силы уже двинулись вперед сомкнутой ше­
ренгой с копьеносцами на флангах. Сперва они добились только того, что
рыцарские поединки стали менее частыми. Кавалерия, правда, в более
дисциплинированном виде, все еще играла решающую роль в битвах XVI
и XVII столетий: наступательная война и полная победа над противником
без кавалерии оставались невозможными, что показывает, например, ход
английской гражданской войны. Но дисциплина, а не порох явилась тем, с
чего началось преобразование. Одной из первых современных дисципли­
нированных армий, лишенной всех сословных привилегий — вплоть до
существовавшего до того времени права наемников отказываться от рытья
окопов (как opera servilia), — была голландская армия Морица Оранско­
го. Победы Кромвеля над стремительной и храброй кавалерией одержаны
благодаря трезвой и рациональной пуританской дисциплине. Его «желез­
нобокие», эти men ofconscience, подкрадывающиеся рысью плотно сомкну­
тыми шеренгами, спокойно и одновременно палящие, потом атакующие с
саблями и после успеха атаки — в этом состояло главное
—
сохраняющие
(или восстанавливающие) сплоченность рядов, технически превосходили
elan кавалерии. Ибо привычка кавалеристов в пылу атаки отвлекаться либо
на грабеж вражеского обоза, либо на преследование потенциального плен­
ника ради будущего выкупа вновь и вновь стоила армиям победы, как это
бывало многократно в Античности и Средневековье (например, у Талья-
коццо). Порох и все, что связано с ним в военной технике, смогло сыграть
свою роль лишь благодаря дисциплине и реализоваться в полном объеме
лишь с формированием военной машины, предполагавшей дисциплину в
качестве своего основания.
Ливии Тит. История Рима от основания города. VIII. 7 и далее.
219

Хозяйство и общество. Господство
С точки зрения установления дисциплины хоть и не исключительно
определяющее, но все же огромное значение имел экономический базис,
на который опиралась та или иная организация армии. Но еще значитель­
нее то влияние, которое дисциплина армии в ходе войны оказывала на
дальнейшее политическое и социальное устройство. Влияние это не было
однозначным. Дисциплина в качестве базиса ведения войны породила как
патриархальное, но в .силу власти армейских командиров (по типу спар­
танских эфоров) конституционно ограниченное королевство зулусов, так
и эллинский полис с его гимнасиями и виртуозной муштрой пехотинцев
(Спарта), которая неизбежно приводила к «аристократической» — тогда
как дисциплина флота (Афины), наоборот, к «демократической» — струк­
туре. Кроме того, дисциплина породила как совершенно иначе сформи­
рованную «демократию» швейцарцев, которая, как известно, во времена
наемников включала господство над (говоря языком эллинов) периэками,
а также над областью «илотов», так и римское господство знати и, наконец,
египетское, ассирийское и современное европейское бюрократическое
государственные устройства. Военная дисциплина, как показывают эти
примеры, может идти рука об руку с совершенно разными экономически­
ми условиями. При этом она постоянно воздействует на государственное,
экономическое и, возможно, семейное устройство. В полном смысле слова
дисциплинированной армией в прошлом могла быть только «профессио­
нальная армия», поэтому основополагающей проблемой всегда оказывался
способ содержания воинов. Изначальной формой содержания в любое вре­
мя боеготовых, обученных и способных к дисциплине войск является уже
упомянутый [с. 189-190; см. также с. 221, 256] военный коммунизм — либо в
форме распространенного на большей части Земли «мужского дома», свое­
го рода казармы или казино профессиональных солдат, либо в виде комму­
нальной общности липарийских пиратов, либо в организованных по прин­
ципу пикника спартанских сисситиях", либо в форме организации хали­
фа Омара или военного религиозного ордена Средневековья. Но военная
общность может при этом — как мы уже видели ранее [т. I, с. 201] — быть
либо совершенно автономным, закрытым вовне обобществлением, либо
же — а как правило, так и бывает — быть включенным в строго ограни­
ченный территориальный союз в качестве его составной части (конечно,
при определяющем влиянии последнего) и связанным с союзом, с его по­
рядками при рекрутировании. Эта связь чаще всего относительна. За «чи­
стоту крови» необязательно держались, к примеру, спартанцы: решающую
роль играло военное воспитание (что мы уже обсуждали в другом контексте
[с. 213-215]). Существование воинов в таких условиях становится полным
99
Сисситии (см. глоссарий) — застольные общности спартиатов, где каждый из
участников приносил свою долю на общий стол. А во времена Вебера в Германии «пик­
ником» называли общение, где каждый участвовал за свой счет (MWG. 1/22-4 . S. 551).
220

Сохранение харизмы
аналогом существования монахов, чье размещение в монастыре наподобие
казармы и чей монастырский коммунизм равным образом служили целям
дисциплины на службе потустороннему (а как следствие, возможно, и по­
сюстороннему) господину. Хотя и не в прямой связи с рыцарскими ордена­
ми, которые по аналогии с монашеским орденами придерживаются прин­
ципа целибата, мужской дом по мере развития положенных в его основу
институтов доходит до отрыва от семьи и всех частных экономических свя­
зей, нередко — до полного исключения семейных отношений. Обитатели
мужского дома покупают или крадут себе женщин или считают, что жен­
щины подчиненной общности, пока они не проданы в брак, находятся в их
распоряжении. Детей господствующего слоя ариои в Полинезии убивают.
Создать долгосрочный сексуальный союз и обзавестись хозяйством муж­
чина может лишь после завершения «срока службы», т.е. после исключения
из мужского дома, что зачастую означает: только в зрелом возрасте. Такие
важные для регулирование сексуальных отношений у некоторых народов
институты, как разделение на возрастные классы, или возможные остат­
ки изначального эндогамного промискуитета внутри общности, или «ис­
конно» существующее право всех товарищей на всех женщин, еще не при­
своенных мужчинами, или похищение женщин как, вероятно, наиболее
древняя форма брака, и прежде всего «материнское право» — все это при­
меры сохранившихся пережитков учреждений, которые в обстоятельствах
хронических междоусобиц обусловливали жизнь воина вне дома и его бес­
семейность. Пожалуй, везде эта коммунистическая общность воинов пред­
ставляет собой caput mortuum свиты харизматического военного вождя, ко­
торая «обобществилась» до состояния хронического института и, продол­
жая существовать даже в мирное время, позволила распасться учреждению
военного вождя как таковому. Правда, при соответствующих обстоятель­
ствах военный вождь может, со своей стороны, вырасти до безграничного
властителя дисциплинированного воинства. Противоположностью этому
коммунизму воинов, живущих за счет военной добычи, а также труда жен­
щин, мужчин, неспособных к военной службе, и, возможно, крепостных
является военная организация на основе ойкоса. Это патримониальная
армия, вооружаемая господином из собственных запасов и содержащаяся
за его счет. Такую армию знали египтяне, но фрагменты этой организации
широко распространены и встречаются внутри военных учреждений иного
вида, образуя базис деспотической власти вождя. Обратное явление — ос ­
вобождение общности воинов от безграничной власти господина (как это
показала Спарта введением института эфоров) возможно лишь в той мере,
в какой это позволяют интересы дисциплины. Поэтому в полисе ослабле­
ние власти короля, что как раз и означало ослабление дисциплины, вероят­
но, происходило только в мирное время и только на родной земле («domi» —
согласно техническому выражению римского служебного права, в противо-
221

Хозяйство и общество. Господство
положность «militiae»
100
). У спартанцев власть короля лишь в мирное время
приближалась к нулю, в поле в интересах дисциплины король всесилен.
Напротив, постоянное ослабление дисциплины характерно для любого
вида децентрализованной — все равно, пребендальной или феодальной —
военной организации. Проявляется оно в разной степени. Вымуштрован­
ное спартанское войско, κλήροι остальных эллинских, македонских и не­
которых восточных военных систем, турецкие псевдопребендальные лены,
наконец, лены японского и западного Средневековья — все это ступени
экономической децентрализации, идущей рука об руку с ослаблением дис­
циплины и усилением роли индивидуального героизма. Выступающий в
поход феодал, который не только сам себя экипирует, снабжает провиан­
том и везет с собой обоз, но и берет с собой вассалов, в свою очередь, во­
оружающих сами себя, — это такая же крайняя противоположность патри­
мониальному или бюрократическому солдату с точки зрения дисциплины,
как и с точки зрения экономики, и первое является следствием последне­
го. И наоборот, характерное для позднего Средневековья и начала Нового
времени создание полностью или наполовину частнокапиталистических
наемных армий кондотьеров, равно как и вооружение политическими вла­
стями за счет общественного хозяйства постоянных, армий ведет к усиле­
нию дисциплины по причине возрастающей концентрации средств веде­
ния войны в руках военного руководства. Все более рациональное удовлет­
ворение потребностей армии — от Морица Оранского до Валленштейна,
Густава Адольфа, Кромвеля, армий французов, Фридриха Великого и Ма­
рии Терезии, переход от профессионального войска к воинскому призыву
через революцию и реорганизацию призыва Наполеоном до (частично)
профессиональной армии и, наконец, введения в XIX в. всеобщей воин­
ской обязанности здесь не требует описания в деталях. Весь этот процесс
развития в конечном счете однозначно свидетельствует об усилении роли
дисциплины и столь же однозначно — о последовательном переходе от
частнокапиталистического обеспечения военных сил к содержанию их за
счет общественных финансов.
Станет ли в эпоху машинизированных войн всеобщая воинская повин­
ность последним словом организации — этот вопрос остается открытым.
Рекордные показатели стрельб английского флота, например, кажутся обу­
словленными многолетней слаженностью команд обслуживающих орудия
наемников
101
. Можно предположить, что если затормозившийся сейчас в
Европе процесс сокращения сроков службы продолжится и в дальнейшем,
распространяющиеся в ряде офицерских кругов эзотерические представ­
ления о том, что для некоторых родов войск профессиональные солдаты с
100
См. словарь иноязычных слов и выражений.
101
Вебер детально обсуждает эту тему в работе «К психофизике индустриального
труда» (Zur Psychophysik der industriellen Arbeit // MWG. 1/11. S . 150-380).
222

Сохранение харизмы
военно-технической точки зрения предпочтительнее, станут господствую­
щими; уже установление французами трехгодичного срока службы (1913)
было тут и там мотивировано лозунгом «профессиональная армия», не­
сколько неуместным по причине отсутствия различий в подходе к родам
войск. Эти еще неопределенные возможности и их предполагаемые по­
литические последствия нет смысла обсуждать, во всяком случае, все они
не изменят вывода об исключительном значении массовой дисциплины.
Здесь же важно констатировать, что отделение воина от средств военного
управления и их концентрация в руках военачальника — происходит ли она
по ойкосному, капиталистическому или бюрократическому типу — всюду
оказывается одним из характерных оснований этой массовой дисциплины.
Но ведь дисциплина армии есть материнское лоно дисциплины вооб­
ще. Второй великий воспитатель дисциплины — крупное экономическое
предприятие. От мастерских и строительных работ фараона — сколь бы
мало мы не знали о деталях их организации — нет прямых исторических
переходов к карфагенско-римским плантациям, шахтам позднего Средне­
вековья, рабскому труду на колониальных плантациях и, наконец, к со­
временной фабрике, но есть нечто, все это объединяющее, — дисципли­
на. Рабы античных плантаций жили вне брака, не имели собственности и
спали в казармах, отдельные квартиры по типу, например, наших унтер-
офицерских или же квартир чиновников современного крупного земле­
владельческого хозяйства имели лишь служащие, в частности villicus, но
и они обычно обладали лишь квазисобственностью (peculium, изначально
домашний скот) и состояли в квазибраке (contubernium). Рабы-работни­
ки поднимались утром группами примерно по десять человек (decuriae),
их вели на работу надсмотрщики (monitores); их личные вещи хранились
в «камерах» (если использовать казарменное понятие) и выдавались при
необходимости, имелись лазарет и карцер
102
. Существенно мягче оказы­
вается дисциплина барщинных домов Средневековья и Нового времени,
поскольку она была традиционно стереотипизирована, что в некоторой
степени ограничивало власть господина. Не требуется специально доказы­
вать, что военная дисциплина оказывается идеальным образцом как для
античной плантации, так и для современного капиталистического про­
изводства. Но в противоположность плантации производственная дис­
циплина предприятия имеет совершенно рациональную основу, которая
состоит в применении специальных методов измерения для расчета опти­
мальной рентабельности отдельного работника, так же как и материальных
средств производства, и используется для детализации и автоматического
102
Вебер описывает бытрабов на плантациях по сочинениям Колумеллы (Columella.
De re rustica) и Варрона (Varro. Res rusticae), которые использовал в качестве источни­
ков в собственных работах по аграрной истории — АА и «Аграрной истории Рима»
(Römische Agrargeschichte // MWG. 1/2).
223

Хозяйство и общество. Господство
исполнения трудовых операций. Созданная на этой основе американская
система, получившая название «scientific management»
103
, празднует свой
триумф, извлекая последние возможности из механизации и дисциплини-
рования производства. Здесь психофизический аппарат человека полно­
стью подгоняется под требования, которые предъявляют к нему внешний
мир, инструмент, машина, короче, функция. Его заданный собственными
органическими взаимосвязями ритм отменяется, и индивид заново ритми­
зируется в соответствии с распределением функций отдельных мускулов в
целях оптимальной затраты сил в данной трудовой ситуации. Этот сово­
купный процесс рационализации происходит здесь, как и повсюду, а пре­
жде всего в государственном бюрократическом аппарате, параллельно с
централизацией вещественных средств производства в распорядительной
власти господина.
Так по мере рационализации политических и экономических процес­
сов удовлетворения потребностей происходит неудержимое распростране­
ние дисциплинирования как универсального явления и все большее огра­
ничение харизмы и индивидуально дифференцированного действия.
Хотя харизма как творческая сила в процессе отвердевания и превраще­
ния господства в долговременное образование отступает на задний план и
действенно проявляется лишь в краткосрочных непредсказуемых массовых
эмоциях на выборах или в других подобных обстоятельствах, тем не менее
она остается, правда, в сильно преобразованном смысле, исключительно
важным элементом социальной структуры. Вернемся к тем, уже затрону­
тым ранее, экономическим причинам [с. 192], которые преимущественно
обусловили процесс оповседневнивания харизмы, а именно к потребности
слоев, обладающих в рамках существующих политических, социальных и
экономических порядков привилегией легитимировать собственное соци­
альное и экономическое положение, т.е . освящать его, трансформируя из
области чисто фактических властных отношений в космос приобретенных
прав. Эта потребность создает исключительно сильный мотив для сохране­
ния харизматических элементов в овеществленной форме внутри структу­
ры господства. Подлинная харизма, которая опирается не на узаконенный
или традиционный порядок и не на приобретенные права, а на легитима­
цию личного геройства или личного откровения, категорически противо­
стоит подобным устремлениям. Но именно это ее качество внеповседнев-
ной, сверхъестественной, божественной силы после ее оповседневнивания
побуждает считать харизму подходящим орудием легитимного достижения
господской власти последователями харизматических героев; она, таким
образом, оказывается выгодна для тех, чьи права и собственность зави­
сят от этой власти и кто заинтересован в дальнейшем ее существовании.
Формы, в которых проявляется харизматическая легитимность господина,
Имеется в виду система Тейлора (1856—1915).
224

Сохранение харизмы
различаются в зависимости от типа отношений со сверхъестественными
силами, посредством которых она обосновывается.
Если легитимность господина нельзя установить согласно однознач­
ным правилам наследования харизмы, то он нуждается в легитимации по­
средством иной харизматической силы, а она, скорее всего, может быть
только иерократической. Это относится также к властителю, который по­
лагает себя инкарнацией божества и, следовательно, обладает наивысшей
собственной харизмой. Поскольку доказательства его собственных под­
вигов отсутствуют, именно это притязание нуждается в подтверждении со
стороны профессиональных знатоков божественного. Поэтому именно
инкарнированные монархи, как правило, оказываются в своеобразном
плену у лиц, больше всего материально или идеально заинтересованных
в легитимации, — высших служащих и священников; дело может доходить
до длительного заключения во дворце и даже до убийства при достижении
совершеннолетия, чтобы король-бог не имел возможности скомпромети­
ровать божественное или освободиться от опеки. Вообще, тяжесть ответ­
ственности, которую харизматический властитель в соответствии с под­
линным представлением о нем должен нести по отношению к подданным,
на практике требует той или иной формы опеки над ним.
Именно из-за высоты своих харизматических качеств такой власти­
тель — а еще сегодня это восточный халиф, султан, шах — настоятельно
нуждается в специальной персоне, которая освободит его от ответствен­
ности за действия правительства, особенно неудачные и непопулярные;
это является причиной существования традиционной позиции «великого
визиря» в подобных царствах. В Персии уже в последнем поколении потер­
пела неудачу попытка устранить аппарат великого визиря с целью создания
профессиональных бюрократических министерств под непосредственным
председательством шаха по причине того, что это выставило бы лично шаха
ответственным за все нужды народа и прорехи в управлении, что повре­
дило бы не только ему персонально, но и в дальнейшем — самой вере в
«харизматическую» легитимность. Институт великого визиря должен был
быть восстановлен для того, чтобы нести ответственность за шаха и его ха­
ризму
104
.
Это восточный аналог положения главы кабинета на Западе, а именно
в парламентском государстве. Формула «le roi règne, mais il ne gouverne pas» и
теория, согласно которой король в интересах достоинства своего положе­
ния не может «появляться на публике без своих министерских атрибутов»
105
,
или еще более далеко идущее представление о том, что в интересах сво­
его достоинства он должен полностью воздерживаться от вмешательства
104
Имеются в виду попытки реформ шаха Насер ад-Дина (1848-1896 гг.) .
105
Точка зрения, приписываемая Бисмарку.
225

Хозяйство и общество. Господство
в текущее управление, ведущееся бюрократами-профессионалами в поль­
зу партий, которые обладают министерскими портфелями, — это как бы
полная параллель ограничениям обожествляемого патримониального вла­
стителя со стороны профессионалов — знатоков традиции и церемониала:
священников, придворных чиновников, заслуженных персон. Во всех этих
случаях социологическая природа харизмы как таковой является причиной
ограничений, так же как и, разумеется, собственный интерес чиновников
или лидеров партий и их окружения. Парламентский король, несмотря на
свое безвластие, сохраняется прежде всего потому, что одним своим суще­
ствованием — поскольку власть осуществляется «его именем» —- гаранти­
рует в силу своей харизмы легитимность существующего социального и
имущественного порядка и все заинтересованные лица боятся потрясения
веры в законность этого порядка в случае устранения такого короля. На­
ряду с функцией легитимации правительственных действий победившей
партии как «законных» актов, которая чисто официально, в соответствии
с установившимися нормами, могла быть возложена на избранного пре­
зидента, парламентский монарх в то же время обладает функцией, кото­
рую избранный президент выполнить не в состоянии: монарх формально
ограничивает властные устремления политиков благодаря тому, что выс­
ший пост в государстве оказывается занят раз и навсегда. Эта последняя,
по сути, негативная функция, обусловленная одним лишь существованием
короля, призываемого во власть согласно твердо установленным прави­
лам, с чисто политической точки зрения оказывается на практике самой
важной. В позитивном смысле данная функция означает (в соответствии с
архетипическими моделями), что король может принять активное участие
в политической власти не только в силу правовых установлений (kingdom of
prerogative), но и в силу собственной выдающейся личной способности или
социального влияния (kingdom of influence). Как показали события послед­
него времени, король действительно может оказать политическое влияние,
несмотря на любое «парламентское господство»
106
. Парламентская монар­
хия в Англии делает возможным при отборе того, кто будет осуществлять
реальную власть, решение в пользу политически квалифицированного мо­
нарха. Ибо один ложный шаг во внешней или внутренней политике или же
предъявление претензий, не соответствующих своему личному дарованию
и авторитету, могут стоить королю короны. В этом смысле английская пар­
ламентская монархия подлинно харизматична, в отличие от официального
королевства континентального образца, которое способно наделить вла­
стью только в силу права наследования в равной мере и политического ге­
ния, и пустое место.
106
Имеется в виду король Великобритании Эдуард VII (годы правления —
1901-1910).
226

Государство и иерократия
ГОСУДАРСТВО И ИЕРОКРАТИЯ
Отношение священства и религиозной харизмы к форме политического гос­
подства с. 227. — Иерократическое господство и цезарепапизм. Понятие церк­
ви с. 229. — Иерократическое воспитание и регламентация жизни; отношение
к «аскезе» с. 234. — Религиозно-харизматические и рациональные достиже­
ния монашества с. 236. — Отношение монашества к цезарепапистскому го­
сподству и к иерократической должностной харизме с. 238. — Политическая
и магическая харизма. Связь между политической и иерократической властью
с. 242 . — Социологическая обусловленность иерократического господства и
религиозности с. 246. — Значение иерократии для экономического развития:
стереотипизация хозяйствования, торможение капитализма; последствия для
своеобразия культуры Запада с. 250. — Место иерократии в эпоху буржуазной
демократии и капитализма с. 263. — Западная схизма и ее влияние на эконо­
мическую жизнь. Позиция Лютера. Кальвинистская этика и церковь с. 266. —
Иерократия и экономические взгляды в иудаизме с. 270. — Секта, церковь и
демократия с. 273.
Как бессилие обычного среднего парламентского короля есть условие
легитимности главы правящей партии, так и бессилие воплощенного «ин­
капсулированного» монарха предполагает либо господство священников,
либо переход власти к роду, который, будучи свободен от харизматиче­
ских монарших обязанностей, выставит реального правителя (мажордом,
сёгун). Но и в этом случае неизбежна формальная законсервированность
официального правителя, ибо только его специфическая харизма может
гарантировать связь с богами, необходимую для легитимности всей поли­
тической структуры и в конечном счете реального верховного правителя.
Если господство официального правителя подлинно харизматично, т.е.
харизма присуща лично ему, а не заимствована у какой-то другой власти,
его нельзя просто убрать, как это произошло с Меровингами, когда леги­
тимация нового господского дома была обеспечена харизматической ин­
станцией в лице папского престола
107
. Если в случае подлинно харизмати­
ческого господства человекобога или сына бога, каким, скажем, является
микадо, попытаться лишить трона не отдельного властителя (что, разуме­
ется, всегда можно сделать насильственным или мирным путем), а весь
наделенный харизмой правящий дом, это подорвет легитимность всех
властей и поколеблет все традиционные нормы повиновения. Оттого-то
любой, кто заинтересован в поддержании существующего порядка, всег­
да будет стараться не допустить подрыва легитимности даже в случае обо­
стрения противоречий; поэтому можно предположить, что даже заговор
107
После того как франкский мажордом Пипин Короткий изгнал с трона послед­
него короля династии Меровингов, он сам получил помазание на царство от папы За-
харии.
227

Хозяйство и общество. Господство
против династии, олицетворяющей чуждую власть (как в Китае), имеет
мало шансов на успех
108
.
Упомянутый факт подтверждения власти Каролингов папой типичен
для случаев, когда правитель не имеет божественного происхождения и не
может в достаточной мере поддержать свою легитимность собственной ха­
ризмой, обеспеченной порядком наследования или как-то иначе, а нуж­
дается в легитимации, со стороны какой-то другой (естественно, священ­
ной) инстанции. Таковая обычно налицо там, где духовенство присвоило
себе религиозную харизму, но в то же время отделило себя от политической
власти. Носитель королевской харизмы принимает ее от Бога, т.е . от свя­
щеннослужителей, или же ее наличие подтверждается ими задним числом;
таким образом властитель признается профессиональными знатоками все­
го божественного как воплощение Бога на земле. В Иудейском царстве во­
прос оракулу о царе задавали священники; после свержения потомков ца­
ря-еретика Эхнатона короной фактически распоряжались жрецы Аммона;
вавилонский царь соединяет руки с руками бога Мардука и т.д ., вплоть до
образцового примера из романо-германской истории
109
. Во всех этих слу­
чаях принципиально одно: легитимность того, кто действительно обладает
харизмой, отрицать невозможно. То же самое касается и короны римского
императора в Средние века, об этом в свое время напомнила резолюция
курфюрстов, собравшихся в Ренсе. Ведь вопрос о том, есть харизма или
ее нет, это вопрос узнавания, а не решения. Однако налицо также вера в
то, что полноценной харизму делает лишь манипуляция священников, и
в этом смысле происходит некоторое «овеществление» харизмы. Право
распоряжаться короной, которое, таким образом, оказывается в руках свя­
щенства, в крайних случаях может принять характер власти священника-
царя, когда шеф духовной иерархии как таковой является носителем еще и
светской власти, что иногда действительно имеет место.
Бывают и противоположные случаи, когда высшее духовенство подчи­
нено светской власти, как это было в Римской империи (принципате), в
Китае, в халифате и порой проявлялось, а частично проявляется и до сих
пор в отношении к церкви арианских и уж во всяком случае англикан­
ских, лютеранских, русских и греко-католических правителей. При этом
властные полномочия светского правителя в церковной сфере могут быть
весьма различны — от простых функций управляющего до известной роли
византийских монархов, которые участвовали в выработке догматики, или
халифов, совмещавших в одном лице правителя и проповедника. Так или
иначе, отношение политической власти к власти церковной будет одним —
108
Имеется в виду династия Цин, известная как Маньчжурская династия, павшая в
результате военных поражений и последовавших народных волнений в 1912 г.
109
Имеется в виду собрание коллегии курфюрстов в 1338 г. в Ренсе (город на Рей­
не), декларировавшее свое право выбора короля даже без его утверждения папой.
228

Государство и иерократия
в случае с правителем, легитимированным в качестве воплощения Бога на
земле или в качестве исполняющего божественную волю, другим — в слу­
чае с главой церковного института, выполняющим функции царя наряду со
священническими функциями (два примера «иерократии»), и третьим —
в случае с цезарепапистской властью, когда светский правитель в силу
особого права обладает верховной властью в том числе в делах церковных.
Иерократия в этом смысле — о настоящей теократии можно говорить лишь
во втором случае — везде, где бы мы ее ни встречали, способна оказывать
глубокое воздействие на структуру управления. Она препятствует эман­
сипационным устремлениям светских властей, т.е . всегда, когда под ее
влиянием или рядом с ней находится царь, она не дает ему самостоятельно
реализовывать свою власть. Например, мешает наполнять сокровищницу
(thesauros), необходимую для древних царей, ограничивает численность
личных гвардейцев, препятствуя тем самым созданию самостоятельной во­
енной силы короля (так было в Иудее при Иосии). Кроме того, она на кор­
ню пресекает становление самостоятельной и чисто светской военной ари­
стократии, которая могла бы оспорить ее безраздельную власть, и потому
нередко поддерживает (относительно) мирное бюргерство. Обычное изби­
рательное сродство между буржуазной и религиозной властью, типичное
для определенной стадии развития как первой из них, так и второй, может
превращаться в формальный союз против феодалов, как часто происходи­
ло на Востоке и в эпоху спора об инвеституре в Италии. Эта оппозиция
политической харизме героев делала иерократию во всех государствах-за­
воевателях средством доместикации покоренных народов. Так, тибетская,
иудейская и позднеегипетская иерократии иногда поддерживались, а ино­
гда даже создавались самими чужеземными властями, а все исторические
источники в один голос говорят о том, что в случае победы персов над гре­
ками всем храмам в Элладе, и прежде всего дельфийскому святилищу, была
бы уготована именно эта роль. Как нам представляется, эллинизм и иуда­
изм в существенных чертах являют собой результат отражения угрозы пер­
сидского владычества и, соответственно, результат порабощения персами.
Насколько далеко может заходить процесс доместикации, осуществляемой
иерократическими властями, показывает судьба монголов, которые на
протяжении полутора тысячелетий нападали на соседние мирные страны
с развитой культурой, ставя под вопрос само существование последних, а
вслед за принятием ламаизма почти полностью утратили воинский дух.
Не всегда проявляющееся в открытой борьбе противостояние между
военной и храмовой знатью, между свитой короля и священноначалием
было неотъемлемой частью процесса становления государства и общества.
Антагонизм каст жрецов и воинов в Индии, как явная, так и скрытая борь­
ба между военным сословием и жречеством в древнейших месопотамских
городах-государствах, в Египте, у евреев, полное подчинение жрецов свет­
ской власти знатных родов в греческом полисе и тем более в Риме, про-
229

Хозяйство и общество. Господство
тивоборство двух властей в Средневековье и в исламских государствах —
все это определило специфику и глубокие различия культурного развития
Запада и Востока. Крайняя противоположность любой иерократии — це-
зарепапизм, когда духовная власть полностью подчиняется власти свет­
ской, — в чистой форме нигде в истории, строго говоря, не встречается.
Нетолькокитайский, русский, турецкий и персидский правители, но даже
английский и немецкий монархи со своим сумм-епископатом имеют опре­
деленные цезарепапистские черты, однако их власть всегда в какой-то мере
ограничена самостоятельностью церковной харизмы. Византийские баси-
левсы, до них фараоны, индийские и китайские монархи, а после них —
протестантские summi episcopi пытались неоднократно навязать церкви
созданные ими религиозные догматы и нормы, но эти попытки были, как
правило, безуспешны и приводили к весьма опасным последствиям. Под­
чинить власть священства власти короля лучше всего удавалось там, где
священнические качества осознавались их носителями в основном как
магическая харизма и еще не превратились в рациональный бюрократи­
ческий аппарат с собственным вероучением (одно, как правило, связано
с другим). Но главной причиной было то, что религиозное сознание еще
не выработало тип этической религии, иначе говоря, религии спасения,
или же, наоборот, прошло этот этап. Там, где господствует религия тако­
го типа, сопротивление иерократических властей светской власти часто
бывает непреодолимым, и оттого у последней нет иного выхода, как идти
на компромисс. Напротив, попытка подчинить себе религиозные власти,
ориентированные прежде всего на магию и ритуалы, более всего удалась
античному полису, затем — восточноазиатским феодалам (в Японии), па­
тримониальным властям (в Китае), и наконец, в этом преуспели византий­
ское и русское бюрократические государства. Однако если религиозная ха­
ризма подкреплялась вероучительной системой и собственным аппаратом
чиновников, то даже в цезарепапистском государстве сохранялись ярко
выраженные иерократические элементы.
Священническая харизма регулярно шла на компромисс (обычно не­
гласный, но иногда даже закрепляемый в конкордатах) со светской властью,
который четко разграничивал их полномочия, определяя степень вмеша­
тельства одной власти в дела другой. Например, светская власть могла ока­
зывать влияние на выбор отдельных церковных чиновников, духовенство
же — воздействовать на государственные воспитательные учреждения; это
позволяло избегать столкновения интересов и обязывало помогать друг
другу. Похожее разделение имело место в духовно-светской организации
в целом цезарепапистского царства Каролингов, в Священной Римской
империи при Отгонах и Салиях, равно как и во многих цезарепапистски
организованных протестантских странах. Впрочем, его можно было на­
блюдать (правда, при несколько ином распределении властных полномо­
чий) также в областях распространения контрреформации, конкордатов и
230

Государство и иерократия
папских булл о разделении церковных округов. Светская власть предостав­
ляет в распоряжение духовной власти внешние средства принуждения для
сохранения ее позиций или, по крайней мере, для сбора церковного налога
и получения других материальных средств к существованию. В качестве же
ответной услуги духовная власть гарантирует светскому правителю при­
знание его легитимности и доместикацию подданных с помощью доступ­
ных ей религиозных средств. Полностью отрицать наличие у политической
власти самостоятельной харизмы время от времени пытались реформатор­
ские движения (например, григорианское
110
), но без длительного успеха.
Современная католическая церковь признает самостоятельность харизмы
уже тем, что — вполне в духе доктрины о равенстве по рождению — в от­
ношении всякого начальства, фактически обладающего властью (каким бы
путем оно ее ни получило), считает своим религиозным долгом признание
и смирение, даже если это власть «гонителей церкви».
Таким образом, минимум теократических или цезарепапистских эле­
ментов обычно сопровождает любую легитимную политическую власть,
какую бы структуру она ни имела; ибо, в конце концов, всякая харизма не­
сет на себе следы магического происхождения, т.е . родственна религиозной
власти, и поэтому в ней всегда так или иначе будет присутствовать «боже­
ственная благодать».
Какая из двух различных систем господствует в государстве, опреде­
ляется — и это следует отметить в первую очередь — не важностью места,
которое народ отводит религии. Жизнь греков, римлян и японцев столь же
пронизана религиозными мотивами, как и жизнь в каком-нибудь иерокра-
тическом государстве. Античный полис пытались определить (точно, хотя
и несколько преувеличенно) как изначально религиозный союз. В расска­
зах историка вроде Тацита не намного меньше басен и чудес, чем в народ­
ных книгах Средневековья, а русский крестьянин связан религиозными
предписаниями не меньше, чем еврей или египтянин. Отличаются лишь
способы распределения социального господства, и это определяет путь, ка­
ким идет само религиозное развитие.
Цезарепапистская власть, в достаточно чистом виде представленная в
государствах Древнего Востока, а в смешанном наблюдаемая также в Ви­
зантии, в арианских и восточно-христианскихгосударствахи в европей­
ских странах так называемого просвещенного деспотизма, трактует цер­
ковные дела как одну из областей государственного управления. Боги и
святые суть боги государства и покровители государства, почитание их —
1,0
Церковное движение XI в., связанное с именем папы Григория VII,
утверждающее примат папства по отношению к светской власти в ходе так называемого
спора об инвеституре (см. Инвеститура, Спор об инвеституре в глоссарии) и требующее
для пап права лишать власти неугодных монархов и даже освобождать подданных от
клятвы верности господину.
231

Хозяйство и общество. Господство
государственное дело, и правитель распоряжается, каких богов, какие дог­
мы и культ разрешить или, наоборот, запретить. Техническая процедура
принесения богам молитв и жертв, которую просто так, без помощи «спе­
циалистов», не может осуществить какой угодно политический чиновник,
находится в компетенции духовенства, полностью подчиненного полити­
ческой власти. Посаженное на государственные пребенды, оно не имеет
хозяйственной автономии, собственного имущества и собственного, неза­
висимого от политической власти чиновничьего аппарата, который опять-
таки предоставляется государством; все его официальные акты регламен­
тируются и контролируются государством, не существует никакого спе­
цифического образа жизни священников, помимо технических действий
по выполнению ритуальных функций, и, соответственно, никакого специ­
фического воспитания; отсюда вытекает отсутствие детально разработан­
ной теологии, и прежде всего иерократической регламентации жизни ми­
рян, независимой от политической власти: так иерократическая харизма
деградирует до уровня простой техники выполнения служебных функций.
Знатные представители цезарепапистской власти полностью превращают
крупные священнические должности в наследственное достояние отдель­
ных семей, служащее источником экономической выгоды, власти и пре­
стижа; множество незначительных постов священников обращается в пре­
бенды на манер придворных должностей; монастырские и подобные им
фонды становятся синекурами, обеспечивающими незамужних дочерей и
младших сыновей; наконец, следование традиционным ритуальным пред­
писаниям превращается в элемент сословного церемониала и сословных
конвенций. Там, где безраздельно господствует цезарепапизм в таком вот
смысле, неизбежна стереотипизация внутреннего содержания религии на
уровне чисто технического ритуалистского воздействия на сверхчувствен­
ные силы, и, как неизбежное следствие — трудности становления религии
спасения.
Наоборот, там, где иерократическая харизма сильнее или становится
таковой, она пытается обесценить политическую власть и политический
порядок, если, конечно, не в состоянии подчинить их себе. Политическая
власть, поскольку она конкурент и претендует на собственную харизму,
прямо объявляется порождением сатаны — такую линию всегда пытались
проводить как раз самые последовательные этическо-иерократические на­
правления в христианстве. Либо она толкуется как попускаемая Богом не­
избежная уступка греховному миру, в который человек брошен и с которым
должен соприкасаться как можно меньше, — эта этически иррелевантная
позиция характерна для христианства раннего эсхатологического периода.
Или, наконец, политическая власть — это дарованный Богом инструмент
для обуздания антицерковных сил и потому должна во всем следовать при­
казам иерократической власти. Соответственно на практике иерократия
пытается поставить политическую власть в положение ленного вассала
232

Государство и иерократия
власти духовной и лишить ее инструментов управления, но лишь в той
мере, в какой это не противоречит ее собственной заинтересованности в
сохранении государства. Если священники не стоят непосредственно во
главе государства, то царь получает легитимацию через вопрошание ораку­
ла (Иудейское царство), через подтверждение, помазание или коронацию,
осуществляемые священниками. При известных условиях (например, при
учреждении священства в Иудейском царстве под властью Иосии) царю
запрещают собирать «двор», т.е. создавать группу лично преданных ему
людей, и держать собственных наемников. Иерократия создает свой авто­
номно управляемый аппарат, свою систему податей (десятина) и правовые
формы (фонды) для обеспечения церковных земельных владений. Из ха­
ризматического наделения магическими благами, которое становится сво­
бодно избираемой профессией и формой заработка, складывается управ­
ляемая княжескими или господскими пребендариями патримониальная
должность, которая предполагает — при известных условиях — гаранти­
рованное должностное кормление при храме (фонд) на случай вмешатель­
ства безбожных властей. Сюда же относятся застольная общность и вырас­
тающие из нее натуральные пребенды египетских, древневосточных и вос­
точно-азиатских храмовых жрецов. Из иерократии формируется церковь,
когда 1. возникает обособленное от «мира» сословие священников с регла­
ментированным содержанием, служебным ростом, профессиональными
обязательствами и специфическим (внеслужебным) жизненным укладом,
2. иерократия претендует на «универсалистское» господство, которое пред­
полагает по меньшей мере отказ от привязанности к дому, клану, племени
и в конце концов от национально-этнических границ, т.е . полную религи­
озную нивелировку, 3. догматика и культ рационализируются, т.е . фикси­
руются в священных писаниях, комментируются, систематизируются (не
только в чисто техническом смысле) и становятся учебным предметом. Все
это 4. происходит в общности, организованной по типу учреждения. Ре­
шающим моментом, который определяет — с разной степенью чистоты —
все вышеназванные принципы, является отделение харизмы от личности
и ее сопряжение с институтом и особенно с должностью. Ибо «церковь»
отличается от «секты» в социологическом смысле этого слова 1. тем, что
рассматривает себя в качестве как бы распорядительницы фидеикомисса
вечных благ спасения, которые даруются каждому, 2. тем, что в нее обычно
не вступают добровольно, как в союз, в ее лоне рождаются, и 3. тем, что ее
влияние распространяется даже на людей нерелигиозных и безбожников.
Короче, если «секта» — это общность чисто личностно харизматических
индивидов, то «церковь» — носитель и управитель должностной харизмы.
«Церковь» в этом смысле, помимо христианства, смогли создать только ис­
лам, буддизм (в форме ламаизма), махдизм (в форме, defacto ограниченной
национальными рамками), иудаизм, а до него, видимо, позднеегипетская
иерократия.
233

Хозяйство и общество. Господство
Исходя из своих притязаний на должностную харизму, церковь вы­
двигает требования в адрес политической власти. Специфическая харизма
иерократической должности служит возвышению достоинства носителя
этой должности. Наряду с иммунитетом в отношении государственных ор­
ганов, налогов и прочих гражданских обязанностей, наряду с большими
штрафами за проявление неуважения к ней и ее служителям церковь соз­
дает для церковных чиновников собственные формы образа жизни, специ­
фические образцы поведения и соответственно систему иерократического
воспитания, которое она распространяет на мирян, в силу чего формирует
и штампует в иерократическом духе своих будущих чиновников и «поддан­
ных».
Господствующее положение церкви при иерократическом порядке по­
зволяет ей разработать всеобъемлющую систему этическо-религиозной
регламентации жизни, размах и влияние которой сопоставимы разве что с
современными притязаниями католического вероучения на осуществление
контроля над disciplina тогит. Иерократия обладает весьма значительными
средствами для реализации этих притязаний, даже если не принимать во
внимание того, что она требует и получает поддержку политической вла­
сти. Такие средства, как отлучение от церкви, извержение из священно­
го сана, по степени воздействия сравнимы с самым мощным социальным
бойкотом, а экономическое бойкотирование под видом запрета общения
с отлученными так или иначе свойственно любой иерократии. Поскольку
эта регламентация жизни определяется интересами иерократической вла­
сти (а это именно так в подавляющем большинстве случаев), она обраще­
на против конкурирующих властей. Отсюда — принцип «защиты слабых»,
т.е. тех, кто подчинен любой другой власти, кроме иерократической: рабов,
крепостных, женщин, детей — от произвола власть имущих, мелкой буржу­
азии и крестьян — от обмана и надувательства; торможение роста эконо­
мической власти всех, кто не зависит от иерократии, и прежде всего сдер­
живание новых, чуждых традиции сил (например, восходящего капитала);
вообще оберегание традиционных устоев и веры в святость этих устоев как
внутренней опоры иерократической власти и, как следствие, поддержка
привычных и традиционных авторитетов.
Двигаясь по этому пути, иерократия, так же как и ее противополож­
ность, приходит к стереотипизации, причем именно в своей области: свя­
щенническое «предприятие» рационально организуется как «учреждение»,
распоряжающееся божественными дарами, а харизматическая святость
переносится на институцию как таковую, ибо она составляет подлинную
сущность церкви. Полностью формирующаяся таким образом должност­
ная харизма вступает в неминуемое противоречие с любой пророческой,
мистической и экстатической харизмой и становится ее лютым врагом, ибо
эта последняя ориентирована на личность, учит собственному пути к Богу
и таким образом подрывает значимость «предприятия». Не входящий в ка-
234

Государство и иерократия
кой-либо штат носитель индивидуальной харизмы вызывает подозрения
и объявляется «еретиком» или «чародеем» — эту ситуацию отражают еще
надписи времен сутр. Одним из четырех смертных грехов буддистского мо­
нашеского устава является приписывание себе неких сверхъестественных
способностей. Чудо становится одним из институтов, интегрированных в
регулярное предприятие (например, в таинство причастия), а харизмати­
ческие свойства опредмечиваются, связываются с посвящением в сан как
таковым и принципиально отделяются (что стало причиной спора с дона-
тистами) отличных «достоинств» того, кто допущен к должности (character
indelebilis). Согласно общей схеме личность и должность разделены, ибо в
противном случае недостойная личность будет компрометировать долж­
ностную харизму как таковую. Позиция харизматического «пророка» и
«учителя» в древней церкви, в соответствии с упоминавшейся схемой опо-
вседневнивания харизмы, по мере бюрократизации управления постепенно
переходит в руки епископов и пресвитеров. Экономика предприятия — как
по своей организации, так и по способу покрытия расходов — приспосабли­
вается к условиям всех обычных институтов: иерархически упорядоченные
должностные компетенции, движение по инстанциям, регламент, возна­
граждения, бенефиции, дисциплинарный порядок, рационализация уче­
ния и отправление должностных обязанностей как «профессия» — все это
было усвоено церковью (по меньшей мере на Западе) как наследие древних
(и вероятнее всего) египетских традиций. И это происходит совершенно
естественно, потому что, стоило однажды возникнуть тенденции к долж­
ностной харизме, обязательно должна была появиться и специфическая бю­
рократическая тенденция к отделению лишенного святости частного лица
от священной должности, которую оно занимает. Здесь корень одной из се­
рьезнейших проблем иерократической организации, а именно отношения
официального «предприятия» к развитию харизматического апостольства,
т.е . к монашеству с его бескомпромиссностью в отношении «мира» и следо­
ванием изначальным заповедям харизматического вождя-основателя.
Аскеза как специфически монашеский образ жизни может иметь со­
вершенно разные смыслы. Например, во всех «религиях спасения», у инду­
истских, буддистских, исламских, а также христианских аскетов, главным
является индивидуальное спасение собственной души посредством обна­
ружения прямого личного пути к Богу. Радикальные требования харизмы,
отвергающей мирские ценности и почти всегда имеющей эсхатологический
характер, неосуществимы в рамках такого порядка, который вынуждает к
компромиссу с экономическими и другими профанными интересами вла­
сти; следствием этого объективного положения вещей является «бегство от
мира» — отказ от брака, профессии, службы, имущества, избегание поли­
тической и любой другой общности. Во всех религиях совершенный аскет,
способный на исключительные подвиги, изначально обладает личной ха­
ризмой: он умеет убедить Бога и сотворить чудо.
235

Хозяйство и общество. Господство
Монашество на харизматической стадии своего развития является ан­
тиэкономическим явлением, а аскет — антиподом как буржуазного инди­
вида, трудящегося ради дохода, так и феодала, живущего за счет своей зем­
ли. Монахи либо одиноки, либо ходят свободно стадами, не связаны бра­
ком и ответственностью, не думают о политической или какой-то другой
власти, питаются собранными плодами или подаянием и не имеют приста­
нища в «мире». Первоначальный устав буддийских монахов предписывал
им вести скитальческий образ жизни (за исключением периода дождей) и
нигде не задерживаться подолгу; буддийская аскеза, как в целях, так и в
средствах, имела сугубо иррациональный характер — была направлена на
исключение зависимости от экономических и физических условий земно­
го бытия и соединение с божеством. В этом находит свое выражение та­
кая специфическая черта, как «нехозяйственность», свойственная любой
настоящей харизме. Монашество — это древняя форма подлинно хариз­
матического ученичества и апостольской преданности, с той лишь разни­
цей, что незримым лидером выступает не наглядный религиозный герой,
а незримый пророк, переступивший грань земной жизни. Но на данной
стадии дело не останавливается. Об этом говорят внешние свидетельства.
Рациональные экономические соображения, с одной стороны, равно как и
потребность в утонченных удовольствиях — с другой, не имеют никакого
значения для действий религиозной харизмы, имеющей неповседневный
характер. Правда, это относится и к действиям иерократической власти во­
обще. Полная бессмысленность строительства пирамид находит свое объ­
яснение лишь в почитании фараона как земного Бога и непосредственной
вере в него подданных. Достижения мормонов в соляной пустыне Юты
являются насмешкой над всякими правилами рационального хозяйство­
вания. То же самое можно сказать и о достижениях монахов, почти всегда
невообразимых с экономической точки зрения. В самом центре гор и пу­
стынь Тибета буддийское монашество в его ламаистской форме достигло
таких экономических, точнее, архитектурных успехов, что его сооружения
вроде гигантского храма Потала, наверное, можно поставить в один ряд с
самыми крупными и знаменитыми творениями в мире. С экономической
точки зрения монашеские сообщества Западной Европы представляют
собой первые рационально управляемые землевладения, а позднее — тру­
довые общины в сфере сельского хозяйства и ремесел. Художественные
достижения буддийского монашества, столь важные для искусства Даль­
него Востока, кажутся таким же исключительным фактом, как и то обстоя­
тельство, что далекий и незаметный остров Ирландия несколько столетий
подряд сохранял в своих монастырях культурные традиции древности, а
ирландские миссионеры оказали огромное влияние на уникальное и пло­
дотворное развитие западноевропейской церкви. А тот факт, что Западу
удалось в одиночку проторить путь к гармонической музыке — еще одна
заслуга бенедиктинских, францисканских и доминиканских монахов (тут
236

Государство и иерократия
мы не будем приводить этому доказательства
111
), которым Европа вообще
обязана уникальностью своего научного развития. Здесь в первую очередь
следует обратить внимание на рациональные достижения монашества, ко­
торые, казалось бы, абсолютно несовместимы с его харизматическими,
антирациональными и, в частности, антиэкономическими принципами.
Однако ситуация здесь такая же, как и в случае оповседневнивания ха­
ризмы. Как только экстатическое или созерцательное соединение с Богом
превращается из подвига отдельного человека (наделенного харизмой и
благодатью) в предмет стремления многих, т.е. прежде всего преобразуется
в благодатное состояние, достигаемое с помощью известных аскетических
средств, сама аскеза становится предметом методической работы и упо­
добляется харизматическому воспитанию в магических корпорациях жре­
цов. Собственно этот метод, несмотря на отдельные особенности, в прин­
ципе одинаков во всем мире. Наиболее последовательно и глубоко он был
разработан в древнейшем, индийском, монашестве. Методика индийских
монахов в своей существенной части весьма похожа на установки христи­
анского монашества, с той лишь разницей, что первые делали акцент на
физиологических приемах (регуляция дыхания и тому подобные методы
йогов и прочих виртуозов аскезы), а вторые — на приемах психологических
(практика исповеди, тренировка послушания, exercitia spiritualia иезутов), и
важное отличие состояло в том, что труд как средство аскезы хотя и не был
свойствен исключительно Западу, по историческим причинам получил
широкое распространение именно здесь, что повлекло за собой важные
последствия. Однако повсюду во главу угла ставится достижение монахом
безусловного господства над самим собой и своими тварными инстин­
ктами, мешающими воссоединению с Богом. Уже одна эта основная цель
указывает на все большую рационализацию образа жизни, которая стано­
вилась чем-то обычным всюду, где монашество создавало мощные орга­
низации. Так возникли привычные формы харизматического и цехового
новициата (послушничества), иерархия посвящений и связанных с ними
действий, фигура аббата, объединения монастырей в конгрегации или ор­
дена, но прежде всего — сам монастырь с орденским уставом, до мело­
чей регламентирующим всю жизнь насельников. Тем самым монашество
оказывается погруженным в экономическую жизнь. Уже не может идти
речь о существовании за счет чисто антиэкономических средств, в част­
ности подаяния, пусть даже сам этот принцип продолжает сохраняться в
качестве фикции. Напротив (об этом будет сказано ниже), специфически
рациональная методика организации жизни должна иметь серьезные по­
следствия для способа хозяйствования. Именно как общности аскетов
монашеству удалось добиться удивительных результатов, которые просто
не под силу нормальной экономике. Таким образом, монашество — это
111
Ср. Weber Мах. Zur Musiksoziologie. Nachlass 1921 (MWG. 1/14).
237

Хозяйство и общество. Господство
элитный отряд религиозных виртуозов внутри общности верующих. Ге­
роический подъем и совершенствование своей организации оно, сооб­
разно сущности феодализма, переживает тогда, когда находится на вра­
жеской территории, идет ли речь о внутренней или внешней миссии. Не
случайно буддизм выработал иерархическую ламаистскую организацию
(которая вплоть до мельчайших деталей церемониала похожа на иерархию
западной курии) не в Индии, а в условиях постоянной угрозы со сторо­
ны варварских народов Тибета и Монголии, подобно тому как западная
миссия в варварских странах породила уникальный феномен латинского
монашества.
Здесь мы остановимся и попытаемся определить, как монашество от­
носится к политической и иерократической власти. У цезарепапистской
власти есть множество оснований для того, чтобы покровительствовать
монашеству. В первую очередь это потребность в собственной легитима­
ции и доместикации подданных, важная с точки зрения отношений поли­
тической и иерократической власти. Отношения, которые установились у
Чингисхана на пике его власти с тибетскими и китайскими правителями,
с одной стороны, и буддийскими монахами — с другой, мотивированы
точно так же, как отношение к монахам германских,.русских и всех про­
чих владык или как дружеские связи Фридриха Великого с иезуитами, по­
зволившие ордену выжить несмотря на буллу Dominus ас redemptor noster
ll2
.
В частности, монахи как аскеты являются наиболее последовательными и
политически безопасными, самыми надежными, дешевыми (по крайней
мере сначала), а в условиях аграрного государства и вообще единственно
возможными школьными учителями; правителю, если он хочет создать
собственный аппарат чиновников и тем самым некий противовес местной
знати как естественному противнику патримониальной или бюрократиче­
ской рационализации подвластных ему территорий, просто не найти более
надежной поддержки, чем монахи и их влияние на массы подданных. Там,
где и до тех пор, пока эта ситуация сохраняется, иерократическая регла­
ментация жизни обычно бывает не менее сильной, чем в условиях под­
линно иерократического, т.е . харизматически-должностного, господства.
Но такая поддержка достается политической власти дорогой ценой: мона­
шество, конечно, охотно поддерживает попытки рационального реформи­
рования церкви со стороны правителя, будь то император Генрих III или
царь Ашока, но харизматическая религиозность монашества отказывается
принимать любое цезарепапистское вмешательство в собственно религи­
озную сферу, и в силу своей самостоятельности и жесткой аскетической
дисциплины монашество выражает это гораздо грубее, чем любое мирское
112
Иезуиты работали бесплатно учителями в Силезии и преподавали в Университете
Бреслау. По выходу папской буллы, означавшей ликвидацию ордена, Фридрих запретил
публиковать ее в пределах его владений. Так же поступила Екатерина II в России.
238

Государство и иерократия
духовенство. Поэтому наступает момент, когда окрепшее монашество и це-
зарепапистские притязания сталкиваются друг с другом. В зависимости от
того, какой оборот принимает эта вражда, происходит либо фактическая
экспроприация светской власти, как это случилось в Тибете, либо, наобо­
рот, полное уничтожение монашества, как это видно на примере постоян­
ных гонений на него в Китае.
Гораздо серьезнее и основательнее проблема отношений монашества с
иерократической должностной харизмой. В изначальной форме буддизма,
т.е . в древнеиндийском буддизме, фигура собственно патриарха отсутству­
ет; позиция такого высокопоставленного сановника была бы очень слаба,
ибо его роль в цезарепапистском духе, подобно византийским императо­
рам, узурпировали сами князья. Если патриарх, как в древнем буддизме,
отсутствует, или же, как в случае ламаизма, монахи сами его создают и им
руководят, а все дела вершатся монашескими чиновниками, то отношения
монашества с иерократической властью выстраиваются довольно легко.
Однако даже в такой ситуации возникают внутренние трения, и они тем
сильнее, чем решительнее проступает или обновляется в ходе реформ под­
линный характер монашества как радикальной реализации апостольской
идеи, суть которой — отказ от компромисса с неизбежно греховными мир­
скими ценностями власти и денег, независимость от всякой институцион­
ной благодати и поиск пути к Богу на основе собственной харизмы.
Очевидно, что эта личная харизма в конечном счете вступает в глубокое
противоречие с иерократическими притязаниями «учреждения по спасе­
нию», стремящегося монополизировать путь к Богу («extra ecclesiam nulla
salus» — девиз всех «церквей»). Не говоря уже об образовании замкнутых
специализированных сообществ таких аскетов, которые отрицают уни­
версалистские и нивелирующие (как при всякой бюрократии) притязания
церкви на власть и исключительное значение должностной харизмы. И все
же каждая из крупных церквей вынуждена договариваться с монашеством.
Махдизм и иудаизм, которые видят путь к спасению в соблюдении законов
и в принципе отрицают все остальное, в том числе аскезу, не создали мо­
нашеских течений. Вероятно, благоприятные условия для возникновения
монашества появились в позднеегипетской церкви. А вот христианская
церковь не могла отказаться от последовательного проведения принципов,
зафиксированных в ее собственном Писании, Выходом из положения ста­
ло вторичное перетолкование аскезы в специфическое «профессиональ­
ное» занятие внутри церкви. В первое время следование consilia evangelica,
считавшееся высшим и доступным не каждому идеалом, рассматривалось
как источник «дополнительных» добрых деяний, что позволяло церкви
использовать его на нужды тех, кто не обладает харизмой. Однако затем
аскеза полностью перетолковывается в средство, которое служит не для
стяжания собственного спасения на собственном пути, а для превраще­
ния монаха в слугу иерократического авторитета, т.е . в средство внешней
239

Хозяйство и общество. Господство
и внутренней миссии и борьбы против конкурирующих авторитетов. Та­
кая мирская аскеза, опирающаяся на свою специфическую харизму, всегда
оставалась чуждой церковному авторитету с его абсолютной должностной
харизмой. Однако преимущества перевесили. Таким образом, аскеза вы­
ходит из монастырских келий и пытается овладеть миром, навязывая свою
форму жизни (в различном объеме) служащему духовенству и принимая
участие в управлении должностной харизмой подданных (мирян). Но, ко­
нечно, всегда бывают трения. Включение экстатической аскезы в форме
ордена дервишей в исламскую церковь (теоретически это стало возможно
после того, как аль-Газали сформулировал ортодоксальную догматику)
никак нельзя считать логичным. Наиболее удачное решение нашел буд­
дизм, который с самого начала был религией монахов и ими же пропа­
гандировался: господство в церкви полностью принадлежит монахам как
харизматической аристократии, что с догматической точки зрения было
вполне приемлемо. Восточные церкви решили проблему монашества, по
сути, механическим способом, все более закрепляя за ним высшие долж­
ности в иерократической системе, что вело к глубокому расколу: с одной
стороны, торжество иррациональной и индивидуальной аскезы, с другой —
официальная государственно-учрежденческая церковь, иногда даже, как
в России, лишенная единовластного духовного начала, что соответствует
развитию ее иерократии, нарушенному чужеземным господством и цеза-
репапизмом. Реформаторское движение иосифлян в свое время оказалось
на службе цезарепапизма как единственной (т.е. сильнейшей) власти, а
реформаторы из Клюни нашли опору в лице Генриха III. В самом чистом
виде все конфликты и примирения можно проследить на примере западной
церкви, вся внутренняя история которой из них и состоит, включая достиг­
нутое в конечном счете решение: включение монашества в бюрократиче­
скую организацию в качестве живущего в бедности и целомудрии, никак не
привязанного к миру, привыкшего к дисциплине и повиновению воинства
единовластного главы церкви. Этот процесс выразился в создании много­
численных монашеских орденов. Ирландское монашество, которое неко­
торое время играло роль хранителя значительной части культурных тради­
ций древности, могло бы даже стать своего рода монашеской церковью,
окормляющей весь Запад, если бы не вступило в тесную связь с римским
престолом. В свою очередь, орден бенедиктинцев — уже после того как
завершилась его харизматическая эпоха — создал феодальное монастыр­
ское землевладение. Клюнийское братство (и тем более премонстранты)
также представляло собой тип землевладельческого ордена знати, члены
которого практиковали весьма умеренную «аскезу» (достаточно вспомнить
разрешенную им одежду) в границах, отвечающих их социальному слою:
интерлокальная организация здесь осуществлялась как система филиаций.
Его роль заключается, главным образом, в восстановлении монашества
как весомой силы на службе иерократической власти. Орден цистерциан-
240

Государство и иерократия
цев объединил устойчивую интерлокальную организацию с аскетической
организацией сельскохозяйственного труда, что, как известно, позволило
им успешно заниматься колонизацией.
Институт светских братьев, мотивированный потребностью освобож­
дения монахов-священников для специфически духовных обязанностей,
внес аристократические принципы членения даже в монастырь, отодвинув
тем самым на задний план его феодальные устои. Управляемые из центра
монастыри нищенствующих орденов, в соответствии с изначальной ха­
ризматической формой получения средств к существованию (в противо­
положность аграрно ориентированным цистерцианцам), были привязаны
к городской резиденции и исходили по роду своей деятельности — про­
поведничество, душеспасение, уход за немощными — преимущественно
из потребностей городских слоев. Благодаря образованию таких орденов
аскеза впервые вышла из монастырских стен на улицу с систематической
«внутренней миссией»
113
. Строгое — по крайней мере в формальном отно­
шении — следование запрету на владение имуществом и отмена принципа
«stabilitas loci», т.е. странствование как осуществление заповеди любви к
ближнему, сделали монахов наилучшим орудием распространения церков­
ного влияния на широкие слои бюргерства, а систематическое включение
бюргерства в церковную жизнь в форме общин «терциариев» распростра­
нило орденское мировосприятие за пределы самого монашества. Капуци­
ны и родственные им ордена позднего времени все более становились со­
юзами для обработки масс, и последние крупные попытки вернуться к из­
начально асоциальной идее аскезы, т.е. к стяжанию индивидуального спа­
сения (картузианцы и трапписты), никак не смогли переломить тенденцию
ориентированного все более социально, т.е . на цели церкви как таковой,
развития монашества.
Постепенная, шаг за шагом, рационализация аскезы и превращение ее
исключительно в методику дисциплинирования достигает своего апогея в
ордене иезуитов. Здесь исчезает последний остаток индивидуальной хариз­
матической вести о спасении и работы спасения, искоренение которых из
старых орденов вроде братства св. Франциска стоило стольких трудов цер­
ковному авторитету, видевшему в них угрозу для должностной харизмы; ис­
чезает также всякий иррациональный смысл аскезы как собственного пути
индивида к спасению — еще один момент, подозрительный с точки зрения
должностной харизмы, — равно как и прочие иррациональные средства,
т.е. такие, успех которых не может быть просчитан заранее; господствует
113
Вебер имеет в виду нищенствующие ордена францисканцев и доминиканцев.
А говоря о «внутренней миссии», намекает на созданный в 1849 г. «Центральный коми­
тет внутренней миссии немецкой евангелической церкви», где под внутренней мисси­
ей подразумевалась благотворительная и каритативная деятельность вне государствен­
ных церквей, включенных в официальную иерархию (MWG. 1/22-4 . S. 607. Anm. 62).
241

Хозяйство и общество. Господство
теперь рациональная «цель», которая «освящает» средства (положение не
только иезуитской, но и всякой релятивистской или телеологической эти­
ки, приобретающее специфический оттенок лишь в качестве принципа
рациональной регламентации жизни). С помощью такой лейб-гвардии,
давшей клятву беспрекословного подчинения римскому престолу, церк­
ви удалось провести бюрократическую рационализацию структуры свое­
го господства. Уже принятие целибата стало шагом усвоения монашеских
форм жизни, сделанным под давлением клюнийского монашества в эпоху
спора об инвеституре, когда требовалось остановить феодализацию церкви
и сохранить институциональный характер церковных позиций. Еще важ­
нее было воздействие общего духа монашества на принципы организации
жизни. Монах как примерный религиозный человек был одновременно —
по крайней мере в орденах с рационализированной аскезой, в основном
в ордене иезуитов — первым «профессионалом» в том смысле, что имел
специфическую «методику»: вел «учет времени», осуществлял постоянный
«самоконтроль», чуждался «удовольствий» и отвергал любые человеческие
обязательства, не помогающие достичь его профессиональной цели. Он
просто создан был для того, чтобы стать инструментом бюрократической
централизации и рационализации структуры церковного господства и вме­
сте с тем — в силу своего влияния на людей в качестве духовника и воспи­
тателя — инструментом распространения соответствующего мировоззре­
ния в кругах религиозно настроенных мирян.
Веками длившееся сопротивление местных церковных властей (епи­
скопов и клира) мощному давлению со стороны монашества — пришлые
монахи всегда пользовались популярностью в качестве духовников, ибо в
идеальном смысле более отвечали этическим требованиям, чем местные
клирики, подобно тому как в материальном смысле аскеты, следующие це­
либату, легко выигрывали в конкурентной борьбе со светскими учителя­
ми, которым нужно было содержать семью, — одновременно направлялось
и против той самой бюрократической централизации церкви. Из других
церквей только в буддизме монашество играло столь же значительную роль,
с той лишь разницей, что в нем (за исключением ламаизма) отсутствова­
ла иерархическая верхушка. В восточной церкви монашество формально
господствует в церкви, поскольку выходцы из него занимают все высшие
должности, но сама церковь подчинена цезарепапистской власти. В исламе
ордена играли ведущую роль лишь в эсхатологических (методистских) те­
чениях. В иудаизме монашество и вовсе отсутствует. Но ни в одной другой
церкви рационализация аскезы не была осуществлена таким же образом и
не использовалась в тех же целях иерократической власти, как на Западе, и
прежде всего, как мы видели, в ордене иезуитов.
Антагонизм политической и магической харизмы существует издревле.
Как «цезарепапистские», так и «иерократические» правители встречают­
ся везде — от негритянских поселений до больших государств. Боги (или
242

Государство и иерократия
«святые») даже у самых примитивных народов, или главным образом у
них, имеют отчасти местный, локальный, отчасти интерлокальный харак­
тер. Большое значение местных божеств и тем самым далеко идущее со­
впадение религии, или, точнееговоря,предмета служения, с политической
территорией естественным образом лучше всего прослеживается в период
окончательного становления такой формы поселения, как κατ
1
έξοχην — го­
род. Начиная с этого времени городское божество или городской святой
в качестве покровителя являются неотъемлемым реквизитом любого по­
литического учреждения, и уступки политеизму со стороны всех великих
монотеистических религий неизбежны, пока властьгородаобразует поли­
тический и экономический фундамент существования отдельного челове­
ка. Любое основание государства на этой стадии будет обязательно сопро­
вождаться синойкизмом богов и святых присоединенных или покоренных
городов и местных центров в новой столицегосударства.Наряду с други­
ми известными примерами можно упомянуть об образовании централи­
зованной Московской империи, когда в Москву перевозились священ­
ные реликвии из соборов других городов. Сходным образом проявлялась
«терпимость» древнеримского государства: принимались все культы богов
присоединенных государств — если это было возможно чисто физиче­
ски, — и в эпоху императорского Рима они вошли в политически обосно­
ванный государственный культ (культ императора). Сопротивление оказа­
ли лишь иудаизм, который по экономическим мотивам оставили в покое,
и христианство. Тенденция совмещения политических границ с областью
распространения религии естественным образом возникает тогда, когда
указанная стадия достигнута. Импульс может исходить как со стороны по­
литической, так и со стороны иерократической власти. Триумф единого
Бога — это окончательное подтверждение триумфа правителя и одновре­
менно хороший залог повиновения властям и отказа от клятвы верности
другим правителям. А религия с самостоятельным духовенством находит
в подданных государства свою естественную паству и быстро переходит к
принципу «coge intrare», особенно если это «религия спасения».
То, что ислам допустил здесь горизонтальное разделение, т.е . религия
стала признаком сословного членения, было связано с экономическими
привилегиями исповедующих ислам. Западное христианство представляло
собой также политическое единство, по крайней мере в идеальном смысле,
и это имело известные практические последствия. Редко бывает, что древ­
нее противоборство между политическими и иерократическими притяза­
ниями на власть однозначно решается в пользу одной из сторон. Какой бы
сильной ни была иерократия, она постоянно вынуждена идти на компро­
мисс с экономической или политической реальностью, и история любой
церкви служит тому подтверждением. Вместе с тем цезарепапистский пра­
витель тоже обычно не мог вмешиваться в догматику церкви, не говоря уже
о священных ритуалах. Ибо всякое изменение формы ритуальных действий
243

Хозяйство и общество. Господство
наносит ущерб их магической силе, а это может настроить против него всех
верующих. Все великие схизмы в истории русской церкви возникали из-за
того, класть ли крест двумя или тремя перстами и тому подобных вещей,
что с этой точки зрения было совершенно естественным явлением. Ну а в
пользу какой власти будет заключен компромисс — цезарепапистской или
иерократической, — в каждом отдельном случае определяется соотноше­
нием сил между сословиями, т.е . косвенным образом и экономическими
факторами. Тем не менее в этом отношении нельзя вывести никаких за­
конов, которые имели бы важное содержание. Ибо все в очень сильной
степени зависит от своеобразия рассматриваемой религиозности. Прежде
всего следует выяснить, принимает ли эта религия Богом данную, отде­
ленную от светской власти, форму церковного учреждения. Такой подход
косвенно (посредством регламентации образа жизни, единственно веду­
щего к спасению) принят буддизмом, за исключением ламаизма, отчасти
исламом и восточной церковью, в лютеранстве он отсутствует вовсе, зато
широко распространен в католической церкви и кальвинизме. То обстоя­
тельство, что ислам сперва был связан с экспансионистскими интересами
арабов, а его позитивной заповедью считалось насильственное покорение
неверных, с самого начала повысило престиж халифов настолько, что не
было предпринято ни одной серьезной попытки подчинить его иерокра­
тической власти. Даже у шиитов, с их неприятием всевластия халифа и эс­
хатологическими чаяниями пришествия легитимного наследника пророка
в Персии, фигура шаха играет огромную роль, а выбор священников во
многом зависит от настроений местного населения. Католическая церковь
с собственным аппаратом чиновников, зиждущимся на римской традиции
и воплощающим для верующих divini juris, всегда оказывала жесточайшее
(и в конечном счете успешное, несмотря на вынужденные в тяжелые вре­
мена уступки) сопротивление цезарепапистским тенденциям. Полное без­
различие Лютера к церковному устройству, если ничто не мешает чистому
провозвестию Слова, продиктованное эсхатологическим характером его
личной веры и индивидуальной природой его благочестия, в итоге сдела­
ло его церковь совершенно беззащитной перед лицом цезарепапистских
устремлений светской власти, предпосылкой чего, впрочем, послужили
политико-экономические условия в том регионе, где она сначала возник­
ла. Для кальвинизма библейская теократия в форме пресвитериального
устройства церкви имеет божественные основания. Временами и местами
ему удавалось воплотить ее в жизнь, например, в Женеве и Новой Англии,
с некоторыми ограничениями — у гугенотов и в Нидерландах.
Высокая степень иерократического развития, и в первую очередь суще­
ствование собственной должностной иерархии и собственного иерократи­
ческого воспитания, является нормальной (хотя и не абсолютно необхо­
димой) предпосылкой развития научной теологической спекуляции, как
и, наоборот, разработка теологии и теологическое воспитание священни-
244

Государство и иерократия
ков — один из мощнейших (хотя и нельзя сказать, что неприступных) ба­
стионов иерократической власти, которая вынуждает даже цезарепапист-
ское государство, если таковое имеется, разрешить иерократии влиять на
своих подданных. Развитая церковная иерократия с твердой догматикой и
прежде всего с детально проработанной системой воспитания непоколе­
бима. Ее власть зиждется на принципе, который необходимо исповедовать
в интересах как потустороннего, так и земного благополучия: «Повинуй­
ся Богу больше, чем человеку», — принцип, который вплоть до великой
пуританской революции и эпохи «прав человека» оказывался надежной
преградой для любой политической власти. Он предполагает компромисс
между потусторонней и посюсторонней властями и действительно близок
интересам их обеих. Очевидно, что политическая власть способна ока­
зать иерократии большую услугу, предоставив в ее распоряжение brachium
saeculare, чтобы церковь могла искоренять еретиков и собирать налоги. Два
качества делают иерократию желанной союзницей политической власти.
Во-первых, она есть легитимирующая власть, без которой не могут обой­
тись ни цезарепапистский, ни имеющий личную харизму (например, пле­
бисцитарный) властитель, равно как и все те слои, чье привилегированное
положение зависит от. легитимности господства. Во-вторых, иерократия
является уникальным средством доместикации подданных. И в большом,
и в малом. Даже самые ярые враги церкви из итальянского парламента не
могут обойтись без монастырского воспитания женщин как средства до­
местикации, греческая тирания нуждалась в культе Диониса, а в крупных
масштабах иерократия использовалась для удержания власти над покорен­
ными народами. Ламаизм умиротворил монголов, остановив тем самым
бесконечные вторжения степных варваров в мирную страну культуры.
Персидское царство оставило евреям их «закон» и дало ввести иерокра-
тическое господство, тем самым обезопасив себя. Благоприятные усло­
вия для церковного развития в Египте также, по-видимому, были созданы
[персидскими завоевателями]. А в Элладе все оракулы — как орфические,
так и других пророков — с нетерпением и надеждой ждали скорейшей
победы персов, чтобы пойти тем же путем. Битвы при Марафоне и Пла-
тее закончились еще и в пользу светского, а не клерикального характера
греческой культуры. Что годилось в отношении чужих народов, то с еще
большим правом можно было применять и в отношении своего собствен­
ного. Военная и торговая знать обычно старается использовать религию
в строго традиционалистском духе, пытаясь лишить ее харизматически-
эмоционального характера, поскольку видят в ней опасного конкурента,
опирающегося на эмоциональные потребности масс. Поэтому греческая
знать, по крайней мере сначала, сопротивлялась культу Диониса, а много­
вековая история римского сената есть, помимо прочего, история противо­
действия — причем систематического — экстазу в любой его форме путем
унизительного превращения его в superstitio (дословный перевод έκσταιξ)
245

Хозяйство и общество. Господство
и подавления всех его орудий, прежде всего танца, особенно в культовом
проявлении (танец салиев — своего рода процессия, afratres Arväles при­
мечательным образом совершали свой древний танец за закрытыми две­
рями); все это во многом предопределило весьма характерный антагонизм
римского культурного развития (например, музыки) по отношению к гре­
ческому, что имело далеко идущие последствия в самых разных областях.
Зато персонально правители часто опираются на религию. Компромисс
между обеими властями может принимать различные формы, а реальное
соотношение сил складывается также по-разному, причем его содержание
формально не меняется. Огромную роль здесь играют исторические судь­
бы: сильная наследственная монархия на Западе, наверное, заставила бы
церковь развиваться по такому же пути, что и на Востоке, а без великого
раскола114 падение иерократической власти происходило бы иначе, чем это
произошло на самом деле.
Поскольку эта борьба за власть во многом зависит от исторических су­
деб («случаев»), то вывести какие-то общие положения о том, что может
предопределять ее исход, нелегко. В частности, не так важно, какую роль
вообще играют религиозные ощущения некоего народа. Римская и тем
более греческая жизнь буквально пропитаны религией, и все же не иеро-
кратия взяла верх над государством, а наоборот. Если исходить из того,
что в этой религии отсутствовало дуалистическое учение о потусторонней
жизни, то ведь его не было и в иудейской религии времен установления
иерократии. Однако можно утверждать обратное: расцвет спекуляций о
потусторонней жизни, по меньшей мере отчасти, является следствием ра­
ционального развития иерократической системы, яркий пример тому —
Египет и Индия. Другие, вроде бы очевидные объяснения тоже обнаружи­
вают свою беспомощность. Не принципиальной оказывается зависимость,
с одной стороны, от природных сил, а с другой — от собственных усилий.
Правда, разливы Нила повлияли на развитие иерократии. Но лишь в той
мере, в какой они способствовали параллельным рациональным действи­
ям государства и жречества, связанным с астрономическими наблюдения­
ми и спекуляциями о загробной жизни. Впрочем, очевидно, что инозем­
ное господство кочевников оставило позиции жречества нетронутыми,
подобно тому как во время Великого переселения народов на Западе была
сохранена власть епископов. Постоянная угроза землетрясений в Японии,
например, не помешала феодальным семьям подавлять иерократию, а для
развития иудейского жречества «природные» или экономические основа­
ния были столь же иррелевантны, как и для отношений между феодализ­
мом и зороастрийской иерократией в империи Сасанидов или для арабов с
их экспансионизмом, которым выпала судьба быть наследниками великого
114
Имеется в виду раскол церкви на Византийскую и Римско-католическую в
1054 г.
246

Государство и иерократия
пророка. И наоборот, есть множество случаев — каждый раз по-разному
структурированных, — когда конкретные судьбы иерократических образо­
ваний естественным образом зависят от конкретных экономико-социаль­
ных условий, в которых они оказались. Здесь можно сформулировать ряд
общих положений, касающихся отношения иерократии к «бюргерству», с
одной стороны, и к феодальным властям — с другой. Гвельфское бюргер­
ство представляло собой опору иерократической власти в борьбе против
империализма и феодальных сил не только в итальянском Средневековье,
хотя может показаться, что речь идет всего лишь о констелляции обсто­
ятельств в одном конкретном случае. Похожая ситуация обнаруживается
уже в ранних месопотамских надписях, в Элладе буржуазные слои высту­
пают опорой религии Диониса, раннехристианская церковь была специ­
фически городским институтом («paganus» — собирательное имя всех соци­
ально презираемых, соответствует нашему «Pisang» от «paysan», что в эпоху
императорского Рима означало как «деревенщина», так и «язычник»), это
прослеживается и у Фомы Аквинского с его деклассированием крестьян,
а пуританская иерократия, равно как и почти все сектантские движения
древности и Средневековья (за любопытным исключением донатистов),
также имеет городское происхождение, как в свое время имели его самые
страстные приверженцы папской власти. На противоположной стороне
стоит античная аристократия, и прежде всего раннегреческая полисная
знать, которая своим откровенно неуважительным отношением к богам
(пример — гомеровский эпос) оказала судьбоносное влияние на весь ход
развития греческой религии; сюда также относятся «кавалеры» эпохи пури­
танизма и феодальная знать раннего Средневековья — ведь развитие лен­
ной системы основывалось на почти разбойничьей секуляризации Карла
Мартелла. Тот факт, что крестовые походы по сути своей были предприя­
тием французского рыцарства, — организованным ввиду необходимости
обеспечить лены своим потомкам, к чему апеллировал папа Урбан [II] в
своей знаменитой речи, — еще ничего не говорит о его особых иерократи­
ческих симпатиях. Ибо здесь идет речь вообще не о противоположности
между «благочестивыми» и «неблагочестивыми», а о типе религиозности и
связанном с ним отношении к построению «церкви» в техническом смыс­
ле слова.
Экономическое существование бюргерства основано на постоянном
(в отличие от сезонности сельского труда) и рациональном труде (по край­
ней мере рационализированном в эмпирическом смысле — в отличие от
сельского труда, зависящего от непредсказуемых и неизвестных сил при­
роды), который позволяет видеть и понимать сущностную связь между це­
лью и средством, успехом и неуспехом. Результат труда горшечника, ткача,
токаря, столяра в гораздо меньшей степени, чем результат труда крестьяни­
на, зависит от вмешательства непредсказуемых природных явлений, и пре­
жде всего от органических процессов зачатия, представляющихся загадоч-
247

Хозяйство и общество. Господство
ным и фантастическим творением природных сил. Относительно высокая
степень рационализации и интеллектуализации такого труда вследствие
привязанности большинства трудовых процессов к определенному месту,
отчужденности от процесса органически обусловленного поиска пищи, а
также исключения работы значительной части мускульного аппарата со­
провождается утратой непосредственного отношения к пластической и
витальной реальности природных сил. Перестав быть чем-то само собой
разумеющимся, они становятся проблемой. Возникает рационалистиче­
ский вопрос о «смысле» бытия по ту сторону его самого, который всегда
приводит к религиозной спекуляции. Религиозное переживание индивида
постепенно утрачивает характер экстатического опьянения или сна и при­
нимает бесцветные религиозные формы созерцательной мистики и жан­
ровые формы повседневной наблюдательности. В то же время профессио­
нальный характер работы ремесленника с клиентами предполагает выра­
ботку понятий «долг» и «вознаграждение» в качестве основы образа жизни,
а вплетенностъ в социальные связи с их рациональным упорядочиванием
требует внесения в религиозную жизнь моральных оценок. Чувство «гре­
ха», развившееся из древней идеи ритуальной чистоты, вступает в резкое
противоречие с чувством достоинства феодальных господских слоев, для
настоящего же крестьянина понятие «грех» даже теперь является чем-то
малодоступным: у аграрных слоев не было жажды «спасения», более того,
они не понимали даже, от чего должны желать «спастись». Их боги — это
сильные существа с такими же, как у людей, страстями, храбрые или ковар­
ные, дружелюбно или враждебно настроенные по отношению к людям, но,
во всяком случае, совершенно лишенные морали, как и они сами. Богов
можно подкупить с помощью жертв, принудить к чему-либо с помощью
магических средств, которые делают сведущего человека сильнее, чем они.
Здесь еще нет оснований для создания теодицеи, равно как и вообще для
всякой этической спекуляции о миропорядке. Жречество и исполнение
ритуальных предписаний служили непосредственным утилитарным сред­
ством магического овладения природными силами, прежде всего изгнания
демонов, неблагосклонность которых вызывает непогоду, нашествия хищ­
ников и насекомых, болезни и падеж скота. Поэтому «овнутрение» и ра­
ционализация религиозной сферы, т.е. применение этических критериев и
заповедей, превращение богов в нравственные силы, которые желают «до­
бра» и вознаграждают его, «зло» же карают и потому сами должны считать­
ся с нравственными требованиями, формирование чувства «греха» и ощу­
щения необходимости «спасения» шли параллельно с развитием ремеслен­
ного труда и, как правило, с процессом становления городов. Не в смысле,
конечно, сколько-нибудь однозначной зависимости — рационализация ре­
лигиозной сферы происходит вполне автономно, экономические условия
только ее канализируют, к тому же она связана с формированием особого
священнического образования. В махдизме, по-видимому — исторически
248

Государство и иерократия
это не прояснено, как, впрочем, и сам махдизм вообще, — отсутствует эко­
номический базис. Является ли махдизм иерократическим продолжением
древнеисламскои религии, которое удалось создать какому-то гонимому и
запуганному сектанту, нельзя сказать с хоть малой долей достоверности.
Возможно, религия Яхве в ее рационально-моралистической направлен­
ности испытала влияние со стороны крупных культурных центров. Однако
как появление пророков со всеми вытекающими отсюда последствиями,
так и все моралистическое содержание религии Яхве возникло в услови­
ях, не чуждых городской жизни, которые, правда, по сравнению с Месо­
потамией и Египтом той же поры имели слабовыраженный городской и
неразвитый ремесленнический характер. Развитие же иерократии было
связано с полисным жречеством Иерусалима, противопоставлявшим себя
сельскому населению, а выработка «Закона» и его внедрение было делом
живших в Вавилоне изгнанников. Античный средиземноморский полис,
наоборот, не осуществил никакой рационализации религии — отчасти
из-за воздействия Гомера как общепринятого литературного источника
образования, но в основном из-за отсутствия иерократически организо­
ванного жречества с его специфическим образованием. Однако избира­
тельное сродство жречества и городского мелкого бюргерства, несмотря
на все упомянутые различия, в общем и целом лежит на поверхности. Ибо
даже их противники как в Античности, так и в Средневековье имеют некие
типические черты: это феодальные роды, в руках которых в Античности
была сосредоточена политическая власть и ростовщический капитал. По­
этому любое проявление автономии и рационализации иерократической
власти очень легко находит себе опору в лице бюргерства. Шумерское,
вавилонское, финикийское, иерусалимское городское бюргерство везде
одинаково поддерживает жречество в его притязаниях, фарисеи (= пури­
тане) выступают здесь против саддукейского патрициата, подобно всем
эмоциональным культам Античности. Раннехристианская церковь состоит
из мелкобюргерских общин, папские притязания на автономию, равно как
и пуританские секты Средневековья, находят самую сильную поддержку
в городах; из определенных ремесленных цехов непосредственно вырас­
тают как еретические движения, так и монашеские ордена (и те и другие
пересекаются), например гумилиаты, а ядро приверженцев аскетического
протестантизма в широком смысле слова (кальвинистские и баптистские
пуритане, меннониты, методисты, пиетисты) — это представители средне­
го и мелкого бюргерства, точно так же появление незыблемой религиозной
законности у еврейства совпадает с его оседанием в городах и зависит от
этого. Однако религиозные движения не являлись «классовыми движения­
ми». Было бы огромной ошибкой даже христианство, по политическим и
культурным причинам просто неприемлемое для правящих слоев в Антич­
ности, представлять себе как некое «пролетарское» движение. Буддизм был
учрежден принцем и импортировался, например, в Японию, при мощном
249

Хозяйство и общество. Господство
содействии дворянства. Лютер выступает против «христианской знати»
(= крупных помещиков, княжеского сословия), гугенотами во Франции,
равно как и кальвинистами в Шотландии, руководили в эпоху великих
войн аристократы, а английскую пуританскую революцию привели к по­
беде кавалерийские отряды сельских джентри, т.е . разделения по вере, по
крайней мере в основном, проходят через сословия вертикально. Это в
эпоху, когда царят энтузиазм и готовность к самоотдаче во имя несколько
эсхатологически ориентированных потусторонних интересов. Правда, по
мере постепенного исчезновения эсхатологических настроений и вовле­
чения нового религиозного содержания в повседневную жизнь становится
все более и более ощутимым избирательное сродство религиозного стиля
жизни с социально обусловленным стилем жизни сословий и классов, а на
место вертикального деления все чаще и чаще приходит горизонтальное:
гугенотское и шотландское дворянство позднее изменили кальвинизму, и
дальнейшее развитие аскетического протестантизма превратило его в веру
среднего сословия.
Здесь мы должны остановиться, чтобы не углубляться в детали. Во
всяком случае, очевидно, что превращение иерократии в рациональный
аппарат господства и связанное с этим рационально-этическое развитие
религиозной мысли находят серьезную опору именно в лице бюргерских
городских классов, особенно в лице мелкого бюргерства, несмотря даже на
рассмотренные в другом месте [с. 252-253, 266] конфликты между ними,
имевшие достаточно сильное основание.
Во времена господства феодалов-землевладельцев, напротив, суще­
ствование именно этого рационального (бюрократического) аппарата
находится под угрозой. Крупных функционеров церкви (епископов) по­
литическая власть включает в число крупных держателей ленов, наделяя
их землей и политическими правами, рядовые же священники — ввиду
отсутствия средств, которые могут появиться лишь в условиях города и
денежного хозяйства, а иначе поступают только из церковной казны, на­
ходящейся в ведении епископа и складывающейся из пожертвований ве­
рующих, — получают пребенды от крупных землевладельцев и тем самым
попадают в число патримониальных чиновников последних. В условиях
крупного натурального землевладельческого хозяйства автономия церков­
ного аппарата возможна исключительно на основе общинной монастыр­
ской жизни, т.е . через организацию на землевладельческой основе живу­
щего полностью или почти полностью по-коммунистически монашества
как боевого отряда иерократии. С этим связана выдающаяся роль, которую
сыграли ирландские и бенедиктинские монахи, а также организованное
по монастырскому типу духовенство (устав Хродеганга) в развитии запад­
ноевропейской церкви и культуры в целом. Не меньшее значение имела
организация ламаистских монастырей в Тибете, равно как и буддийское
монашество в феодальной Японии.
250

Государство и иерократия
Если попытка сформулировать общезначимые законы, которые опи­
сывают (так или иначе присутствующую) экономическую обусловленность
иерократии, за этими немногими исключениями, сталкивается с трудно­
стями, то установить значение иерократического господства для экономи­
ческого развития существенно легче.
Прежде всего, собственные экономические условия существования ие­
рократии ведут к типичным конфликтам с экономическими интересами
определенных классов. Церковь стремится обеспечить свою экономиче­
скую автономию, инициируя создание разнообразных фондов, чаще всего
обеспеченных крупными земельными владениями. Поскольку она делает
ставку не на быстрое обогащение, а на долгосрочные и гарантированные
поступления и стремится по возможности избегать трений с безземельны­
ми крестьянами, то, подобно монарху и в отличие от частных землевла­
дельцев, она проводит, как правило, консервативную и щадящую полити­
ку по отношению к крестьянам. Если в Новое время церковь как крупный
землевладелец почти не участвовала в захвате крестьянских земель, то эм-
фитевзис и другие передающиеся по наследству права на владение землей
в древности впервые возникли предположительно на храмовой земле. Мо­
настырские поместья Средневековья, и прежде всего цистерцианские мо­
настыри (ввиду рационального характера аскезы), были первыми рацио­
нальными предприятиями. Однако распространение имений мертвой
руки, приводящее к сокращению количества свободных земель, встречало
сопротивление всех, кто был заинтересован в покупке имений, и в первую
очередь дворян, желающих обеспечить землей свое потомство. Великая
секуляризация, осуществленная Карлом Мартеллом
115
, стала ограблением
церкви в пользу дворянства; в течение всего Средневековья дворянство в
качестве вассалов или управителей церковных имений пыталось заполу­
чить их в собственное распоряжение, а «амортизационные законы»
116
госу­
дарств Нового времени, офаничившие прирост церковных земель, также
возникли по инициативе дворянства. То, что позднее интерес к спекуля­
циям землей проявила буржуазия и что большие конфискации церковного
имущества во время революции пошли ей на пользу, хорошо известно. Но
в раннем Средневековье политическая власть, при том что церковные са­
новники действительно были самыми верными вассалами короля в силу
отсутствия у них наследников, сочла, что, расширяя церковные имения,
консервирует собственный властный потенциал, и выступила — отчасти
ввиду конкуренции со стороны иерократической власти, отчасти по мер­
кантильным соображениям (интересы дворянства не имели для нее особо­
го значения) — против расширения церковных и монастырских владений.
См. биобиблиографический указатель.
См. Амортизация в глоссарии.
251

Хозяйство и общество. Господство
Жестче и успешнее всего это происходило в Китае, где истребление мона­
хов и присвоение их обширных земельных владений мотивировалось тем,
что они будто бы отвлекали народ от работы ради праздного и экономиче­
ски бесполезного созерцания.
Там, где иерократии было позволено беспрепятственно аккумулировать
землю в своих руках, земля могла начать в массовых масштабах исчезать из
свободного обращения, что нередко побуждало светских землевладельцев
к попыткам при посредстве церкви придать характер сакральной непри­
косновенности собственным земельным владениям, как это происходило
на Востоке в византийскую и исламскую эпохи. Если взглянуть на типич­
ный византийский монастырский фонд XI или XII в., то обнаружится, что
учредитель жертвует монастырю большой земельный надел, пригодный
под строительство, например, в Константинополе, который в перспекти­
ве обязательно поднимется в цене; монахам, число которых строго огра­
ничено, раздаются пребенды (предполагающие при известных условиях
возможность жизни и вне монастыря!); монастырь берет на себя обяза­
тельство кормить соответствующим образом строго установленное число
бедняков и исполнять другие религиозные обязанности. Не только управ­
ление монастырем, но и (что гораздо важнее) все излишки от растущих
поступлений — за вычетом строго ограниченных расходов — остаются на
некоторое время в распоряжении учредителя и его семьи. Возникающий
таким образом фидеикомисс (ведь именно об этом идет речь на самом
деле) становится отныне церковным достоянием и как таковой не может
быть отчужден светской властью без совершения святотатства с ее стороны
[подробнее см. с. 164-165]. Значительная доля исламских вакуфных (по­
жертвованных) земель, которые уже в силу своего огромного количества
играли мощную роль во всех восточных государствах, по-видимому, воз­
никла по таким же причинам. Впрочем, и на Западе монастыри и донаторы
во все времена вновь и вновь подвергались опасности стать жертвой жаж­
дущих земли дворянских отпрысков, и почти каждая из многочисленных
«монастырских реформации» ставила перед собой цель воспрепятствовать
отчуждению земель и передаче их в руки дворянства, сохранив их для иеро­
кратии.
К прямому конфликту с «буржуазными» интересами иерократию при­
водит развитие церковной торговли и ремесел. В храмах и монастырях
именно в периоды натурального хозяйства помимо естественных продук­
тов самого разного свойства скапливается огромный запас драгоценных
металлов. Запасы зерна египетских и месопотамских храмов, похоже, ис­
пользовались, как и государственные запасы, для целей ценовой поли­
тики. Драгоценные металлы в условиях натурального хозяйства тезаври­
руются, как, например, в русских монастырях. Священный мир храмов и
монастырей, защищаемый страхом перед божьей карой, издавна гаранти­
ровал безопасность международной и внутренней меновой торговли, на-
252

Государство и иерократия
логи с которой, наряду с пожертвованиями верующих, пополняли сокро­
вищницы. Пресловутый институт храмовой проституции, очевидно, был
связан со специфическими потребностями заезжих торговцев (естествен­
но, именно они до сей поры составляют основной контингент посетите­
лей борделей). Храмы и монастыри повсюду — а на Востоке в наиболее
крупных масштабах — участвуют в финансовых операциях, принимают
вклады, дают ссуды и задатки натуральными продуктами и деньгами под
проценты и, по-видимому, также выполняют посреднические функции
иного рода. Греческие храмы отчасти играли роль государственного банка
(сохраняли сокровища Афин, преимущество их состояло в том, что в эпо­
ху демократии они препятствовали, и не всегда безуспешно, расхищению
государственного достояния), а отчасти служили депозитарием и сберега­
тельной кассой. Если, скажем, происходило освобождение раба в типич­
ной форме, т.е. дельфийский Аполлон выкупал у хозяина раба на свободу,
он платил, разумеется, не из собственных средств, а из сбережений самого
раба, которые хранились в храмовой кассе и были недоступны господину
(по отношению к которому раб был в гражданском смысле совершенно
бесправен). Храмы, равно как и средневековые монастыри, были самы­
ми кредитоспособными и надежными хранилищами. Связанная с этим
специфическая популярность образа церковного института как должника
в Средневековье распространялась, как справедливо подчеркивает Шуль-
те, даже лично на епископа, потому что над ним в таком случае висела
угроза отлучения от церкви, подобно тому как ныне над задолжавшим
лейтенантом висит угроза отставки. Храмы и монастыри, участвовавшие в
денежных операциях, иногда (но, видимо, не постоянно) воспринимались
купцами-мирянами как «конкуренты». Ведь при этом финансовая мощь
церкви, особенно папы и его сборщиков налогов, давала частной торговле
самые разнообразные возможности для колоссального и почти лишенно­
го риска заработка. Иначе обстояло дело в этом отношении с ремесленной
деятельностью монастырей. Последовательное использование физиче­
ского труда как орудия аскезы — а в древней практике бенедиктинского
устава еще и как средства гигиенической разгрузки — и к тому же широкое
применение труда мирян и послушников привело к обострению конкурен­
ции монастырского ремесла с ремеслом мирян, причем первое неизбежно
стояло выше, поскольку монахи жили в безбрачии и аскезе, трудились «по
призванию» ради спасения души, имели рациональное разделение труда
и налаженный сбыт благодаря связям и патронажу. Монастырские ремес­
ла представляли поэтому одну из самых главных экономических проблем
для мелкого бюргерства непосредственно перед Реформацией, отношение
между ними было такое же, как современное отношение между трудом за­
ключенных и потребительскими кооперативами. Секуляризация времен
Реформации и в еще большей степени эпоха революций сильно сократили
церковное производство.
253

Хозяйство и общество. Господство
Сегодня значение прямых или осуществляемых через посредников
либо путем участия церковных гешефтов гораздо скромнее, особенно по
сравнению с частным капиталом. Какова их роль в финансировании цер­
ковного аппарата, ныне трудно оценить, поскольку обычно такие вложе­
ния тщательно маскируются. Монастырское производство сейчас имеет
узкую специализацию, курия, как утверждают некоторые, потеряла очень
много денег в спекуляциях недвижимостью (в Риме) и, несомненно, еще
больше — в неудачных попытках основать банки (в Бордо). Объект, кото­
рым и сегодня, когда отменена аккумуляция мертвой руки, больше всего
стараются завладеть монастыри и церкви, — это земля. В основном сред­
ства к существованию церковь получает теперь не от ремесленных и тор­
говых предприятий, а от предприятий вроде Лурда, от меценатов, фондов
и массовых пожертвований, если не хватает средств, доставляемых «куль­
товыми» статьями бюджетов современных государств, пожертвованиями,
таксами и сборами.
Однако воздействие иерократии на экономическую сферу несоизмери­
мо сильнее, когда она выступает не как хозяйствующая общность, а как
структура господства со свойственной ей этической регламентацией жиз­
ни. Структуры господства, равно как и проявляющиеся в регламентации
жизни фундаментальные этические установки великих религий, имеющих
церковную организацию, по происхождению глубоко различны. Так, ис­
лам возник из харизматического сообщества воинов, руководимого во­
инственным пророком и его последователями, с заветом насильственного
покорения неверных, прославлением геройства и обещанием чувственных
радостей на земле и на небесах борцам за веру. Буддизм же, наоборот, вы­
рос из общины мудрецов и аскетов, искавших индивидуального избавле­
ния не только от собственного греха и греховных порядков мира, но и от
самой жизни. Иудаизм вышел из общности, которая совершенно не ин­
тересовалось загробным существованием, искала воссоздания разрушен­
ного национального царства на земле, а в остальном — посюстороннего
буржуазного благополучия путем следования казуистическому закону, и
возглавлялась на иерократически-бюргерский манер пророками, жреца­
ми и, кроме того, теологически обученными интеллектуалами. И наконец,
христианство зародилось в пронизанном эсхатологическим ожиданием
универсального Царства Божия, отвергающем насилие, безразличном к
мирским порядкам (конец которых, казалось, должен наступить в бли­
жайшем будущем) и руководимом пророками (в харизматическом духе) и
священниками (в иерократическом духе) сообществе участников мистиче­
ского культа Христа на Тайной Вечере. Такие серьезные различия в проис­
хождении, которые не могли не сказаться на отношении к экономическим
порядкам, равно как и разные судьбы этих религий, все же не мешают тому,
что иерократия в соответствии с важнейшими условиями ее существова­
ния, которые одинаковы для всех религий — коль скоро харизматическая
254

Государство и иерократия
эпоха героев закончилась, и религии приспособились к повседневной жиз­
ни, — повсюду в известном смысле одинаково воздействует на социаль­
ную и экономическую жизнь, правда, как мы вскоре увидим [с. 267-273], с
определенными исключениями.
Иерократия — самая стереотипизирующая из всех возможных властей:
jus divinum, исламский шариат, иудейская Тора незыблемы. Вместе с тем в
той сфере, на которую не распространяется yws divinum, она меньше, чем
какая-либо другая власть, поддается рациональному расчету, если иметь в
виду способ ее функционирования: харизматическая юстиция — в форме
ли оракула, ордалия, фетвы муфтия или приговора исламского духовного
суда — всегда абсолютно иррациональна и выносит обоснованное кон­
кретными обстоятельствами суждение в лучшем случае «от случая к слу­
чаю». Если отвлечься от этих формальных моментов судопроизводства,
которых мы уже касались [с. 47-50, 183] и будем не раз касаться еще, иеро­
кратия всегда питала глубокую антипатию по отношению к любой анти­
традиционной власти, например к капитализму, даже если она сама иногда
немало получала от его щедрот. Помимо естественных интересов общно­
сти с ее освященными традицией авторитетами, монополии которых вро­
де бы угрожает капитализм, у этой антипатии есть еще одно основание,
коренящееся в самой природе последнего. Наиболее рациональная и бю­
рократизированная иерократия, т.е. иерократия Запада, в отличие от всех
остальных, смогла заложить основы не только рационального церковного
права, но и —- чт о было в ее интересах — рационального судебного произ­
водства, а еще поставила на карту весь свой авторитет в пользу рецепции
рационального римского права. Тем не менее бюргерство с его капитали­
стическими интересами не приветствовало вмешательство духовного суда,
обходило или открыто игнорировало его решения.
В противоположность всем другим формам господства экономическое
господство капитала не может этически регламентироваться ввиду его без­
личного характера. Как правило, внешне оно выступает в такой опосре­
дованной форме, что настоящий «господин» неуловим, и оттого ему не­
возможно предъявить этические требования. Если считать, что отношение
хозяина к прислуге, мастера к подмастерью, феодала к крепостным или
чиновникам, господина к рабу, патриархального князя к подданным — это
личные отношения и что исполняемые обязанности представляют собой
их следствие и составную часть, их можно оценивать в этических терми­
нах и пытаться подвести под содержательные нормы. Здесь широкое поле
для игры гибких личных интересов, и чисто личная воля и личные поступ­
ки порой решительно меняют сами отношения и положение участников.
Другое дело — отношение директора акционерного общества, обязанного
охранять интересы акционеров как своих настоящих «господ», к рабочим
фабрики, не говоря уже об отношении директора банка, финансирующего
акционерное общество, к тем же рабочим или владельца залогового сви-
255

Хозяйство и общество. Господство
детельства — к хозяину заложенного в банке имения. Конкурентоспособ­
ность, рынок — рынок труда, финансовый рынок, рынок товаров — такие
вещные, не этические и не антиэтические, а внеэтические, т.е. выходящие
за рамки всякой этики, соображения определяют поведение в решающие
моменты и помещают между участниками процесса безличные инстанции.
Это «рабство без господина»
117
, в которое капитализм приводит рабочего
или должника по закладной, может обсуждаться этически лишь как инсти­
тут, однако оно принципиально не является формой личного поведения
господствующей или подчиняющейся стороны, а предписано ей самой в
главных чертах объективной ситуацией под угрозой бесполезного в любом
случае наказания экономическим крахом; кроме того — и здесь мы под­
ходим к решающему моменту — оно имеет характер служения безличной
вещной цели.
Такое положение дел находится в неизбывном конфликте с элемен­
тарными социальными постулатами иерократии любой сколько-нибудь
этически рационализированной религии. Начала той или иной этически
ориентированной религиозности, постоянно находящиеся под воздей­
ствием эсхатологических ожиданий, несут на себе знак харизматического
отвержения мира, т.е. имеют прямо антиэкономическую природу. Даже в
том смысле, что у них отсутствуют представления об особом «достоинстве»
труда. Однако если нет возможности жить за счет меценатов или подаяния­
ми или, как в военной религии — исламе, принять условия военного ком­
мунизма, то члены общин, ведущие образцовый образ жизни, должны кор­
миться трудом своих рук. Как Павел, как св. Эгидий. Это рекомендовано
указаниями древнехристианской церкви, равно как и подлинными пред­
писаниями св. Франциска. Но не потому, что труд ценится как таковой.
То, что в Новом Завете он якобы наделяется неким новым достоинством,
не более чем миф. «Каждый оставайся в том звании, в котором призван»
118
(«занимайся, чем занимаешься») — такое же выражение полного и эсхато­
логически мотивированного безразличия, как и «кесарю — кесарево». Речь
вовсе не о призыве выполнять свой долг перед государством, как многие
понимают это сейчас, а наоборот, о проявлении абсолютного безразличия
к тому, что происходит в этой сфере (именно здесь суть расхождений с пар­
тиями иудаизма). Достойным «труд» — в качестве средства аскезы — стал
гораздо позже и только в монашеских орденах. А что касается земельной
собственности, то религия в харизматический период относится к ней не
иначе, как с отторжением (распределить между бедными), если иметь в
виду приближенных последователей, или с безразличием, если говорить
об остальных верующих. Это проявление безразличия есть ослабленная
117
Выражение Г. Вагенера (см. биобиблиографический указатель).
1,8
1 Кор. 7: 20.
256

Государство и иерократия
форма харизматического коммунизма любви, существовавшего в древне­
христианской общине Иерусалима: члены общины имели свое имущество
«как не имеющие» его
119
; смысл этого состоял, скорее всего, в безогляд­
ной нерациональной раздаче его всем нуждающимся братьям, в результа­
те чего миссионеры, в частности Павел, должны были собирать по всему
миру средства для этой антиэкономически живущей центральной общины.
Вопреки часто высказываемым предположениям, не было здесь ни «соци­
алистической организации», ни коммунистической «общности благ». По
мере исчезновения эсхатологических ожиданий харизматический комму­
низм во всех своих формах идет на убыль и остается лишь в монашеских
кругах, как особая привилегия людей, ведущих образцовую жизнь по за­
поведям Божьим, и даже там, как всегда, скатываясь к пребендализации.
Становится необходимым убеждать членов общины не бросать профессию
и предостерегать их от миссионерствующего паразитизма (знаменитое
Павлово «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь»
120
относится к ним и
только к ним). Для обеспечения неимущих и неработающих братьев воз­
никает постоянная должность — диакон; на это отводится определенная
доля церковных доходов (как в исламе, так и в христианстве), в остальном
же — это дело самих монахов; ну и в роли пережитка харизматического
коммунизма любви оказывается богоугодность подаяния, одинаково при­
емлемого и в исламе, и в буддизме, и в христианстве, несмотря на различие
их происхождения. Но всегда имеется некий остаток — более или менее
четко выраженное специфическое осмысление экономических порядков
мира. Поскольку церкви должны сами себя обслуживать и как-то с эти ­
ми порядками договариваться, они уже не могут позволить себе клеймить
их как творения дьявола. Как и государство, экономические порядки счи­
таются либо уступками мирским грехам, которые допускает сам Бог и с
которыми нужно смириться, как с неизбежностью судьбы, либо, как раз
наоборот, дарованным Богом средством для обуздания греха, и тогда воз­
никает задача сообщить этот образ мыслей тем, на ком зиждется эконо­
мический порядок, и в таком духе использовать их власть. Однако такой
подход в условиях капиталистических отношений (даже самых примитив­
ных) по упомянутым выше причинам оказывается проблематичным. Ибо
как пережиток старой харизматической братской общины любви в исламе
и иудаизме, в буддизме и христианстве элементарную основу этики «церк­
вей» (в том смысле, какого мы здесь придерживаемся) составляют Caritas,
братская любовь и наполненные этическим смыслом личные, т.е . патри­
архальные, отношения господина и его личного слуги. Возникновение ка­
питализма означает, что эти идеалы при столкновении с миром экономи-
119
1 Кор. 7: 29-31.
120
2 Фес. 3: 10.
257

Хозяйство и общество. Господство
ческих отношений оказываются практически столь же бессмысленными,
как, скажем, пацифистские, отвергающие всякую форму насилия, идеалы
раннего христианства при столкновении с политическими, т.е. в конечном
счете основанными на насилии, отношениями господства и подчинения.
Ведь в капитализме все подлинно патриархальные отношения теряют свой
истинный характер и «овеществляются»; Caritas и братская любовь могут
практиковаться индивидом, в сущности, лишь вне его экономической
«профессиональной жизни», им совершенно чуждой.
Все церкви с глубоким недоверием наблюдали за становлением этой
внутренне чуждой им безличной власти, и большинство в той или иной
форме выступало против нее. Мы не можем здесь подробно проследить
историю двух характерных моральных требований — запрета взимания
процентов и обязательства давать и требовать «справедливую цену» (justum
pretium) за товары и труд. И то и другое берет свое начало в древней этике
соседского союза, которая признает обмен только как перераспределение
случившихся избытков или как обмен плодов собственного труда, рабо­
ту на другого — лишь как подмогу соседу, а ссуду — как помощь в беде.
С «братом твоим»
121
не торгуешься из-за цены, а требуешь за предметы,
предлагаемые на обмен, лишь себестоимость (включая living wage), взаим­
ная помощь в работе либо оказывается бесплатно, либо вознаграждается
трапезой, а ссуда необходимых вещей предполагает не возврат с процен­
тами, а взаимную услугу при случае. Процента требует господин, прибыли
ищет чужой, а не брат. Должник — это (актуальный или потенциальный)
слуга или — у Ариосто — «лжец». Религиозное братство требует перене­
сения этой примитивной соседской этики на всю сферу экономических
отношений между единоверцами (первоначально заповеди везде распро­
страняются только на этих последних, в частности, во «Второзаконии» и
даже в древнем христианстве). Коль скоро древнейшая форма торговли
представляет собой не что иное, как обмен благами между различными
племенами, то торговец, естественно, является чужаком, поэтому в рели­
гиозной этике его профессия отягощена позорным пятном не то чтобы
антиэтического, но внеэтического: Deo placere поп potest. Несмотря на са­
моочевидные ассоциации, нельзя толковать запрет процентов слишком
материалистически, как отражение экономической ситуации, т.е. господ­
ства потребительского кредита. Беспроцентный кредит на производство
известен восточному праву уже в самых ранних сохранившихся договорах
(в форме ссуды зерном для посева за долю в урожае). Абсолютный христи­
анский запрет на взимание процентов зиждется на формуле из Вульгаты
(«mutuum date nihil inde sperantes»), перевод которой, видимо, основывается
на неправильном чтении (согласно А. Мерксу: μηδέν άπελπιζοντες вместо
Намек на слова из Библии: Втор. 23: 19—20.
258

Государство и иерократия
μ ηδένα άπελπιζοντες)
122
; история практического применения этого запре­
та показывает, что сначала он касался клира и только братьев (не врагов),
а позднее, как раз в эпоху господства натурального хозяйства и исполь­
зования кредита преимущественно в потребительских целях, и в раннем
Средневековье его не принимали во внимание даже клирики, но стоило
только распространиться капиталистическому кредиту на производство,
точнее, кредиту на приобретение, появившемуся сначала в заморской тор­
говле, как тут же к этой заповеди стали относиться со всей серьезностью.
Так что она была не столько продуктом или отражением экономической
ситуации, сколько скорее результатом внутреннего укрепления и усилива­
ющейся автономии иерократии, которая начала прилагать свою этическую
мерку к экономическим институтам и с помощью теологии выработала для
этой цели обширную казуистику. Изложить здесь, и вообще кратко изло­
жить, как это происходило, не представляется возможным. С точки зрения
обращения это поначалу было приемлемо: в ответственных случаях, когда
требовался кредит на приобретение товаров для торговли, он выдавался,
ввиду большого риска, при условии доли в прибыли и убытке, и лишь по­
степенно были приняты фиксированные, а иногда публично объявляемые
тарифные ставки на проценты от прибыли (как «dare ad proflcuum maris» в
Пизе); в то же время для получения производственного капитала преду­
сматривалась такая форма, как образование общества, а кредит на приоб­
ретение недвижимости предполагал покупку ренты. Тем не менее запрет
процентов повлиял на правовое обеспечение хозяйства и сильно затруднил
обращение капитала: купечество прибегало к всевозможным хитростям,
чтобы избежать привлечения к духовному суду (как биржа сейчас пытает­
ся уйти от упреков в игре на разнице курсов), и периодически покупало
(как, например, цех Калимала) генеральное освобождение от неизбежного
«usuraria pravitas», отдельный человек на закате жизни платил деньги «на
очищение совести» или упоминал их в завещании, а нотариусы соревно­
вались в изобретении способов обходить запрет процентов в интересах ка­
питалистических предпринимателей. Что касается срочных ссуд для помо­
щи мелким бюргерам, то церковь пошла им навстречу, образовав «Montes
pietatis». Достичь каких-то серьезных успехов в создании препятствий для
капиталистического развития путем введения запрета на проценты церкви
не удалось, постепенно этот запрет превратился просто в досадную помеху
для обращения капитала, а после того как, ввиду конкуренции со стороны
кальвинистов, принципиально оправдавших проценты (Сальмазий), этика
иезуитов пошла на все мыслимые уступки, официальная церковь — в XVIII
и окончательно в XIX в. — ка п итулировала, забыв о соответствующем ме­
сте из Вульгаты и кафедральных решениях пап. Это было объявлено — по
122
См. биобиблиографический указатель (Мерке). Этот же сюжет разбирается в
т. II настоящего издания (с. 230).
259

Хозяйство и общество. Господство
случаю запросов о допустимости записей облагаемых процентами ссуд в
городе Вероне — в такой форме: Святой престол предписывает духовникам
впредь не обличать духовных чад в прегрешениях против этого запрета и
отпускать им самый грех, но с условием, что духовное чадо в будущем по­
корно подчинится Святому престолу, если он примет решение о восста­
новлении запрета
123
.
В том, что касается теории justum pretium, серьезные уступки были сде­
ланы церковью еще в позднем Средневековье, и едва ли допустимо в связи
с этим говорить об «экономической программе» церкви. Церковь не ока­
зывала действительно решающего влияния на основополагающие инсти­
туты. Например, ни в древности, ни в Средневековье она не принимала
заметного участия в упразднении таких фундаментально важных институ­
тов, как, скажем, рабство. Она плелась в хвосте экономического развития
Нового времени, а позднее — просвещенческого протеста. Религиозное
влияние было сильным, заметную роль играли секты, в частности квакеры,
но и они на практике зачастую не давали проявиться своей враждебности к
рабству. В остальном же церковь, — если она вообще вмешивалась, — ин­
доссировала традиционалистские, в сущности, мероприятия городов и
князей в области продовольственной политики. И все. же влияние средне­
вековой церкви было не ничтожным, а огромным. Но касалось оно не соз­
дания «институтов» или борьбы с ними, а умонастроений людей, и в этом
смысле имело, в сущности, негативную направленность. Церковь была и
остается — в соответствии со схемой той или иной иерократии — опорой
любого личного патриархального авторитета и любого крестьянско-мелко-
буржуазного промысла в борьбе против сил капитализма. Умонастроение,
ею поощряемое, — некапиталистическое, а отчасти антикапиталистиче­
ское. Она отнюдь не проклинает «тягу к обогащению» (впрочем, весьма
туманное понятие, к которому лучше не прибегать), а оставляет ее, как и
вещи этого мира вообще, тем, кто лишен харизмы и потому не способен
следовать consilia evangelica. Она не может перекинуть мост от своих выс­
ших идеалов нравственности к рациональной, методической, трактующей
капиталистическую прибыль как конечную цель «профессии» и ориенти­
рованному на нее — в этом главное! — усердию в производстве в капитали­
стическом смысле. Выше мирской нравственности в браке, государстве,
профессии, зарабатывании денег она ставит принцип монашеской этики и
тем самым все, что происходит в мире повседневности, прежде всего эко­
номической, спускает рангом ниже на этической шкале ценностей. Только
для монаха она создала рациональную аскетическую методику жизни, на-
123
Запрос города Вероны имел место в 1740 г. и развязал бурную дискуссию. В 1745 г.
папа Бенедикт XIV в своей энциклике однозначно подтвердил запрет на взимание
процента. Упоминаемое Вебером указание папской администрации для исповедников
последовало только в 1830 г. (MWG. 1/22-4. S . 644).
260

Государство и иерократия
правляющую жизнь вообще к единой цели. Это относится как к западной
церкви, так и к буддизму, первоначально развивавшемуся как чисто мона­
шеская религия. На деятельность мирянина — поскольку тот подчиняется
авторитету церкви (а в буддизме — поскольку тот ее одаривает) — церковь
смотрит снисходительно. Прежде всего она дает ему возможность посред­
ством института тайной исповеди — этого сильнейшего, в полной мере об­
наружившего свою мощь лишь в западнохристианской церкви, орудия
церковной власти — периодически освобождаться от своих грехов, и тем
самым, демонстрируя, в соответствии с собственным характером харизма­
тического института спасения, свои заслуги в жизни мирянина, она ослаб­
ляет его желание самостоятельно методически организовывать свою про­
фессиональную жизнь в миру; но высших религиозных идеалов мирянин
все-таки не достигает, ибо они лежат по ту сторону «мира». Как бы то ни
было, образ жизни средневекового христианина-католика в рамках мир­
ских профессий несравненно менее обусловлен традицией или законами,
чем, скажем, еврея (о чем пойдет речь ниже [с. 270-273]), а в некоторых
отношениях даже магометанина и буддиста. Но такая свобода действий,
казалось бы, столь благоприятствующая развитию капитализма, обесцени­
вается ввиду отсутствия мотивации для методического исполнения «про­
фессии» в рамках этого мира, в частности, связанной с доходом от эконо­
мической деятельности. За профессиональный труд душе не положено воз­
награждения. «Deoplacere поп potest» даже в мягких интерпретациях звучит
для верующего как последний аргумент, ставящий точку в его размышле­
ниях о том, связывать ли экономический уклад своей жизни с рациональ­
ным, безличным предприятием, нацеленным на прибыль как результат.
Дуализм аскетических, достижимых лишь путем отказа от мира, идеалов, и
самого «мира» сохраняется. Буддизм знает о профессиональной этике еще
меньше, что вытекает из самого характера монашеской религии и свой­
ственной ей идеи спасения. Чистосердечное прославление земного благо­
состояния и наслаждения в исламе, унаследованное от истоков религии
воинов, опять-таки нисколько не способствует созданию мирской рацио­
нальной профессиональной экономической этики, для этого здесь нет
даже зацепки. Цезарепапистская восточная церковь вообще не имеет внят­
ной позиции в этом вопросе. Относительно более благоприятные условия
для развития капитализма, которые создавал западный католицизм по
сравнению с восточными конфессиями, в первую очередь объяснялись
процессом рационализации иерократического господства, продолжавшим
древнеримскую традицию. Прежде всего в отношении способа развития
науки и правоприменения. Названные восточные религии — и это снача­
ла, по меньшей мере частично, было следствием чисто исторической судь­
бы, состоящей в том, что не сами религии, а конкурирующие светские вла­
сти, с которыми они пересекались, были носителями духовной и социаль­
ной культуры, — надолго попали (за исключением буддизма) в оковы цеза-
261

Хозяйство и общество. Господство
репапизма и, скорее всего, поэтому лучше сохранили нерациональный,
харизматический характер религиозности, чем западная церковь. Восточ­
ной церкви не хватает собственного автономного аппарата чиновников,
где во главе иерархии стоял бы монократический лидер. В России — со вре­
мен катастрофы патриарха Никона и исчезновения места патриарха как
такового в царствование Петра Великого — лицом, которое руководит чи­
сто бюрократическим аппаратом церковных иерархов (Святейшим Сино­
дом), является государственный прокуратор. Византийские патриархи ни­
когда не выдвинули бы такого требования, а шейх-уль-ислам хотя и стоит
теоретически выше халифа, поскольку тот — мирянин, но именно хали­
фом назначается, и халиф, подобно византийскому басилевсу, обладает
определенным, хотя и неустойчивым религиозным авторитетом. Что касает­
ся буддизма, то такая высшая должность есть в ламаизме, глава которого яв­
ляется китайским вассалом и, кроме того, будучи инкарнацией божества в
упомянутом выше смысле [с. 193, 224], изолирован от мира и «закапсулиро-
ван». Поэтому здесь отсутствует непогрешимый доктринальный авторитет;
как в исламе, так и в восточной церкви и в буддизме единственным источни­
ком нового знания является consensus ecclesiae, что в исламе и буддизме обу­
словило большую гибкость и жизнеспособность, в то же время сильно ос­
ложнив процесс формирования рационального философского мышления в
связи с теологией. Наконец, здесь отсутствует рациональная юстиция, соз­
данная чиновничьим аппаратом западной церкви первоначально для соб­
ственных целей: инквизиция была создана ради получения рациональных
доказательств относительно важных для церкви событий и оказала обратное
влияние на развитие светской юстиции, что, в свою очередь, сопровожда­
лось постепенным формированием права на основе рационального право­
ведения, которое церковь, основываясь на римском праве, отчасти развива­
ла сама, отчасти освящала своим авторитетом. Так или иначе, речь идет о
конфликте и своеобразном компромиссе, с одной стороны, между долж­
ностной харизмой и монашеством, с другой — между феодальной и сослов­
ной, имеющей государственно-договорной характер политической властью
и независимой от нее, но перекрещивающейся с ней рационально-бюрокра­
тически организованной иерократией, которые заключали в себе специфи­
ческие ростки культуры Запада. По крайней мере, с социологической точки
зрения западное Средневековье было в гораздо меньшей степени тем, чем
были египетская, тибетская и еврейская культуры после победы иерократии,
китайская — после окончательной победы конфуцианства, японская (если
отвлечься от буддизма) — после победы феодализма, русская — после побе­
ды цезарепапизма и государственной бюрократии, исламская — после окон ­
чательного упрочения халифата и пребендарно-патримониальной стереоти-
пизациигосподства,наконец, оно не было тем, чем являлись, хотя, конечно,
в совершенно ином смысле и очень разные сами по себе, греческая и рим­
ская культуры Античности, а именно: западное Средневековье не было еди-
262

Государство и иерократия
ной культурой. Союз политической и иерократической властей на Западе до­
стигал своей высшей точки дважды: во-первых, в империи Каролингов, а
также в известные периоды расцвета романо-германской империи и, позд­
нее, в отдельные периоды кальвинистской теократии, во-вторых, в сильных
цезарепапистских государствах лютеранских и англиканских реформаторов,
а также в областях контрреформации, прежде всего в таких крупных и цен­
трализованных католическихгосударствах,как Испания и особенно Фран­
ция Боссюэ, оба с ярко выраженным цезарепапистским характером. Вообще
же западная иерократия всегда, и особенно в прошлом, пребывала в напря­
женных отношениях с политической властью и специфическим образом
ограничивала ее устремления в противоположность чисто цезарепапист­
ским или чисто теократическим формамгосподствав Античности и на Вос­
токе. Конечно, господство здесь противостоит господству, легитимность —
иной легитимности, одна должностная харизма — другой, и в сознании как
правителей, так и подданных всегда рисовался идеал объединения. Легитим­
ной сферы индивида в противоположность мощи легитимности господства
не существует — ни в форме самостоятельной родовой харизмы в государ­
стве племен, ни в форме легитимно обеспеченной контрактом или произво­
дной от суверена собственной власти вассала. Сколь далеко античное госу­
дарство, или иерократия, или патримониальное государство, или цезарепа-
пизм простирает свою власть над отдельным человеком, — это вопрос, кото­
рого мы уже отчасти касались [с. 88—90, 244—246], а отчасти еще коснемся
[с. 277-280] ; на него есть чисто фактические ответы, зависящие прежде всего
от заинтересованности господствующей группы в удержании своего господ­
ства, а также от способа ее организации. Легитимный предел власти, кото­
рый ограждал бы интересы отдельного человека как такового, отсутствует.
Развитие современной гражданской демократии и капитализма суще­
ственно изменило условия иерократического господства. И как могло бы
показаться сначала, не в его пользу. Капитализм продолжил свое победное
шествие, невзирая на протесты и, что нередко бывало, на прямое сопротив­
ление клира. Основа капитализма, буржуазия, в своих крупнобуржуазных
слоях все более перерастала свою историческую связь с иерократическими
властями; иерократическая регламентация жизни, подозрительность иеро-
кратии в отношении современной естественной науки — этой технической
опоры капитализма, так же как нарастающий рационализм все более обо­
зримой и подвластной контролю жизни как таковой, оборачивались про­
тив носителя магической благодати, и прежде всего против, по сути, авто­
ритарно направленных притязаний иерократии с ее традиционными авто­
ритетами. Дело вовсе не в антиэтических или неэтических, либертинист-
ских склонностях восходящих буржуазных слоев, как это часто с легкостью
предполагают: с этической распущенностью, которая была специфическим
признаком феодальных слоев в моменты их уверенности в своем господ­
стве, церковь давно смирилась благодаря институту исповеди. Наоборот,
263

Хозяйство и общество. Господство
именно ригористическая этика буржуазного рационализма стала в конеч­
ном счете врагом иерократии, поскольку подвергла сомнению церковную
власть ключей и ценность наделения благодатью и отпущения грехов; с тех
пор иерократия видит дорогу к ереси в такой этике, если она не вписыва­
ется в установленные церковью рамки аскезы. Под сень церкви приходили,
напротив, все традиционалистские слои, пострадавшие от капитализма и
власти буржуазии: мелкое бюргерство, аристократия и даже — после того
как рухнул союз уверенной в себе княжеской власти и капитализма и воз­
росшие аппетиты буржуазии стали вызывать опасения — монархия.
Тот же путь избрала и буржуазия, когда ее собственной позиции стали
угрожать снизу рабочие классы. С крепко сидящим в седле капитализмом
как таковым церковь нашла общий язык — достаточно взглянуть на эво­
люцию немецкой Партии центра от Кеттелера до сегодня. Иерократия, со
своей стороны, идет ему навстречу. Правда, некоторое время она возла­
гала эсхатологические (в экономическом смысле) надежды на «христиан­
ский», т.е. иерократически управляемый, «социализм», под которым по­
нимались весьма разные, как правило, мелкобуржуазные формы утопий,
и попыталась заменить веру в буржуазную экономическую систему верой
в собственную. Тем не менее типичная и почти неизбежная враждебность
рабочего движения к авторитетам меняет установку иерократии. Совре­
менный пролетарий — не мелкий буржуа. Угроза его существованию ис­
ходит не от демонов и природных сил, на которые можно воздействовать
магией, а со стороны рационально постигаемых общественных порядков.
Самые сильные в экономическом отношении слои рабочих много раз пре­
небрежительно отвергали притязания иерократии на руководство ими или
же давали ей возможность осуществлять бесплатное представительство их
интересов, если она на это шла. Интересы иерократии, в свою очередь,
требуют компромисса с новыми авторитетами тем настоятельнее, чем
увереннее чувствует себя капиталистический порядок. Следуя духу своей
этики, иерократия стремится представить капиталистическое отношение
зависимости рабочих от предпринимателей как род личной зависимости,
что делает его предметом заботы Caritas, и обосновывает рекомендации
по созданию социальных учреждений; задача последних — не допускать
враждебных авторитету пролетарских движений, а также содействовать,
насколько это возможно, развитию кустарной промышленности, условия
которой якобы благотворно действуют на укрепление семейных уз и по­
могают сохранить патриархальный характер трудовых отношений в про­
тивоположность скученности фабричного производства, формирующего
враждебное авторитету классовое сознание. Иерократия с глубоким вну­
тренним недоверием относится к забастовке и всем поддерживающим эту
форму борьбы социальным организациям, особенно в тех случаях, когда
итогом их деятельности становится противоречащая ее интересам межкон­
фессиональная солидарность.
264

Государство и иерократия
Условия существования иерократии в современном демократическом
мире меняются. Ее позиция в отношении политических властей и враж­
дебных социальных сил отныне зависит от числа депутатов, выполняющих
ее волю. Ей не остается ничего другого, кроме как создавать партийную
организацию и заниматься демагогией, используя те же средства, что и все
партии. Это неизбежно усиливает тенденцию бюрократизации, благода­
ря чему иерократический аппарат начинает функционировать на уровне
партийной бюрократии. Усиление позиций на поле политической борьбы
и демагогии, с одной стороны, и централизация власти — с другой, про­
исходит, как во всякой борющейся массовой фуппировке, за счет старых
(епископально-священнических) местных властей. Используемые сред­
ства — помимо тех специфически эмоциональных, связанных с благого­
вением перед божественным, что с самого начала применялись творцами
контрреформации для массовой агитации, — ничем не отличаются от ис ­
пользуемых массовыми партиями: создание товариществ под иерократи-
ческим началом (где, например, получение ссуды становится возможным
лишь при наличии справки об исповеди или же кредитоспособность сли­
вается в одно целое с религиозным образом жизни), рабочих объединений,
молодежных объединений и, что наиболее естественно, овладение школой.
Если школа государственная, иерократия требует контроля над образова­
тельным процессом либо создает дешевые конкурирующие школы, руко­
водимые монахами. Традиционный компромисс с политической властью,
предусматривающий сохранение уголовно-правовых и фажданско-право­
вых привилегий и экономическое обеспечение «странствующих» церк­
вей, сохраняется, где это возможно, а подчинение государственной власти
церкви во всех вопросах, касающихся церковной регламентации жизни,
считается чем-то богоугодным. Лишь в условиях демократии, которая от­
дает власть в руки избираемых депутатов, иерократия может примириться
еще и с «отделением церкви от государства». Как известно, под этим можно
понимать самые разные вещи, и в зависимости от обстоятельств, обретен­
ная свобода передвижения и свобода контроля может укрепить позицию
иерократии, которую как раз ослабляли формальные привилегии. Даже та­
кое вроде бы самое ощутимое экономическое следствие «отделения», как
вычеркивание «культовой» статьи из бюджета, никоим образом не мешает
тому, что в Соединенных Штатах, стране с абсолютно внеконфессиональ-
ной политической властью (так прописано в Конституции), советы общин
с католическим большинством выделяют школам с иерократическим руко­
водством сколь угодно масштабную помощь, создавая тем самым скрытый
«культовый бюджет» в гораздо более удобной для иерократии форме. Если
же добавить сюда право на накопление земель и имущества, то, возможно,
и медленный, но неуклонный рост владений мертвой руки сегодня будет
обеспечен так же, как и в прошлом. Естественно, сплоченность сторонни­
ков иерократии наиболее высока там, где их окружают враждебные силы,
265

Хозяйство и общество. Господство
как, например, в Германии, где конфессии перемешаны, или же в таких
странах, как Бельгия, где бросается в глаза географическое разделение об­
ластей с преобладанием аграрно-мелкобуржуазного населения, с одной
стороны, и промышленного — с другой. Здесь влияние иерократии на­
правлено против господства классов, выросших на почве капитализма, —
буржуазии и особенно рабочего класса.
Церковный раскол Запада, внесший серьезные коррективы в позицию
иерократии, был, несомненно, обусловлен и экономическими причинами.
Однако в целом не напрямую. Правда, крестьян новое учение интересова­
ло, в сущности, лишь с точки зрения освобождения земель от церковных
поборов (о которых в Библии ничего не сказано), что и сегодня волнует
русских крестьян. Прямые материальные интересы бюргерства, напротив,
по большому счету определялись конфликтом с монастырскими промыс­
лами, а все остальное имело вторичный характер. О таком камне преткно­
вения, как запрет на взимание процентов, нет нигде даже и речи. Внеш­
ней причиной было ослабление авторитета папского престола, вызванное
(в свою очередь политически обусловленной) схизмой и в силу этого наби­
рающим обороты соборным движением, которое подрывало и без того сла­
бую позицию папы даже в далеких северных странах. .Ослабление автори­
тета престола объяснялось, кроме того, долгой и успешной борьбой князей
и сословий против вмешательства папы в раздачу пребенд на местах и про­
тив его системы налогов и сборов; далее, к этому вели цезарепапистские и
секуляризаторские тенденции княжеской власти, усилившиеся благодаря
рационализации управления, а также дискредитация церковной традиции
в среде интеллектуалов и в сословных и буржуазных кругах, после того как
церковная власть пыталась оградить себя от «реформистских» тенденций.
И все же эти стремления к эмансипации брали свое начало вовсе не в же­
лании освободиться от влияния религии вообще или ослабить иерократи-
ческую регламентацию жизни (последнее имело место, но в очень незна­
чительной степени). Тем более речь не могла идти о каком-то «миронена-
вистничестве» церкви, от оков которого будто бы жаждет освободиться об­
щество, истосковавшееся по открытости и свободе личности или даже по
красоте и радостям жизни. В этом отношении церковная практика как раз
шла навстречу. Справедливо было совершенно противоположное: проник­
новение религии в жизнь усилиями предшествующей иерократии казалось
реформаторам недостаточно глубоким, причем с критикой выступали, как
правило, буржуазные круги. Тот совершенно немыслимый для нас сегод­
ня уровень контроля жизни, аскезы и церковной муштры, который пред­
писывали своим приверженцам принципиальнейшие противники пап­
ства (баптистские и прочие подобные секты), церковь просто никогда не
осмелилась бы предложить верующим. Именно неизбежный компромисс
иерократии с властями этого мира и с грехом стал камнем преткновения.
Аскетические направления протестантизма занимали господствующее по-
266

Государство и иерократия
ложение там, где социальной силой являлась буржуазия, а менее аскетиче­
ские реформаторские церкви, например, англиканство и лютеранство, —
там, где главенствовали аристократия и князья. Специфическая природа
благочестия буржуазных слоев, в принципе сугубо религиозных, — ярко
выраженная рациональная этика, соответствовавшая характеру их труда, и
глубокая озабоченность вопросом «оправдания» перед Богом, отвечавшая
их образу жизни в отличие от жизненного уклада крестьянина, связанно­
го с органическими природными процессами, — эта специфика, которая
ранее служила опорой иерократии в ее борьбе с империализмом и опорой
монашеским орденам в борьбе против мирского клира, теперь сыграла на
руку протестантским обличителям, выступавшим против традиционного
церковного аппарата. Они с большей радостью приняли бы внутрицерков-
ное реформаторское движение, нежели церковную революцию, если бы
первое удовлетворяло их этическим требованиям. Правда, для иерократии
это было связано с определенными трудностями, обусловленными неког­
да исторически сложившимся характером ее организации и конкретными
властными интересами, — трудностями, с которыми ей не удалось вовремя
совладать. Хорошо известно значение многочисленных экономических и
особенно политических факторов, повлиявших на раскол церкви, однако
было бы неправильно закрывать глаза и на ту роль, которую в конечном
счете сыграли религиозные мотивы.
Церковная реформация, в свою очередь, сильно повлияла на экономи­
ческое развитие. Но в зависимости от характера новых конфессий — по -
разному. Позиция лютеранских реформаторских церквей в отношении
классов, выросших на почве капитализма, т.е . буржуазии и пролетариата,
отличается от позиции католической церкви в деталях, но не в принципе.
Отношение Лютера к хозяйственной жизни остается в традиционных рам­
ках, серьезно уступая в смысле «современности» взглядам флорентийских
теоретиков
124
, а его церковь самым очевидным образом зиждется на долж­
ностной харизме священника, проповедующего Слово Божие, и является
ярой противницей любых выступлений против установленного Богом на­
чальства. Важнейшее в экономическом смысле новшество состоит в устра­
нении consilia evangelica, возвышающихся над мирской нравственностью и
мирскими социальными порядками, т.е . в упразднении (впрочем, с само­
го начала не очевидном) монастырей и монашеской аскезы как вредного
и опасного проявления «целевой» святости
125
. Христианские добродете­
ли впредь могут быть реализованы только внутри мира и его порядков —
в браке, государстве, профессии. В ситуации несостоятельности иерокра-
т
Вебер называет флорентийскими теоретиками Антонина Флорентийского (см.
биобиблиографический указатель) и Бернардина Сиенского.
125
Имеется в виду склонность делать добро не из любви к добру, а чтобы получить
на земле славу святого, а на небе — вознаграждение.
267

Хозяйство и общество. Господство
тии, так же как и попыток формирования общин, — крах этих попыток
был, разумеется, обусловлен политико-экономическими факторами, —
а равно и в ситуации принципиального сохранения институционально-
харизматического характера церкви как института спасения, распоряжа­
ющегося Словом Божиим, Лютер отводил государству роль попечителя о
надлежащем провозвестии чистого учения, и учрежденный таким образом
цезарепапизм в ходе великой секуляризации периода Реформации получил
мощную экономическую поддержку.
Если общей чертой всех настоящих религий спасения являются в ко­
нечном счете антикапиталистические умонастроения и социальная поли­
тика в той или иной форме, два религиозных сообщества стоят здесь особ­
няком, будучи весьма отличными как от остальных религий, так и друг от
друга. Речь идет о пуританстве и иудаизме. Среди пуританских религиоз­
ных сообществ в широком смысле, т.е. включая все аскетические проте­
стантские общности, лишь кальвинизм не является сектой, а представляет
собой церковь в принятом нами социологическом смысле [с. 233], т.е. цер­
ковь как иерократическое учреждение. По своему внутреннему своеобра­
зию эта церковь заметно выделяется на фоне всех прочих церквей — как
католической, так и лютеранской, и даже исламской. Ввиду недостатка
места теорию кальвинизма можно было бы выразить в такой предельно
сжатой формулировке: основная догма строгого кальвинизма — учение
о предопределении — принципиально исключает, что церковь кальвини­
стов может даровать человеку блага, имеющие хотя бы минимальное зна­
чение для его спасения. Точно так же как поведение верующего не может
каким-то образом влиять на его загробную судьбу. Ибо все это навечно
предопределено божественным решением, столь же непостижимым, сколь
и неизменным. Тот, кто предопределен к блаженству, для своего спасения
не нуждается в церкви. Само ее существование, основной способ ее орга­
низации, равно как и все прочие политические и социальные ценности и
обязанности верующих, покоятся исключительно на позитивной заповеди
Бога, неизвестной нам в своих истоках, открытой в окончательном и ис­
черпывающем виде в Библии, дополняемой и интерпретируемой с помо­
щью данного нам разума, и служат вовсе не спасению душ и соединению
в любви грешников, но созданы к вящей славе Божьей, т.е. как бы обнару­
живают холодный «государственный резон» Господа Бога. Церковь суще­
ствует не только для предопределенных к спасению, но и для предопреде­
ленных к проклятию, причем исключительно с целью обуздания греха, об­
щего для всех людей без исключения и отделяющего непреодолимой про­
пастью тварь от Бога, т.е. является розгой для муштровки, а не институтом
спасения. Любая мысль о магической силе святых таинств объявляется
безумным посягновением на божественный порядок: церковь не распоря­
жается таинствами. Очевидно, что церковь как таковая полностью лиша­
ется своего харизматического характера и становится социальным учреж-
268

Государство и иерократия
дением, воплощение которого в жизнь, однако, является долгом divinijuris,
среди прочего — высшим по значимости, как единственная предписанная
Богом форма организации. Однако, несмотря на это, долг по отношению
к церкви в конечном счете ничем принципиально не отличается от соци­
альной обязанности построения столь же богоугодного государства, равно
как и от мирских «профессиональных» обязанностей верующих. Послед­
ние обязанности, в противоположность традиции всех других церквей, не
означают попытки стяжать по образцу монашества специфическое благо­
датное состояние, превзойдя тех людей, которые следуют нравственным
идеалам в рамках мирского социального устройства, — такие попытки
бессмысленны ввиду наличия предопределения! — они, эти обязанности
исчерпывают себя в делах во славу Божию в рамках социального устрой­
ства мира, с одной стороны, и в рамках профессии — с другой. Понятие
«профессии» во всех протестантских странах коренится в библейских
переводах и у кальвинистов явно включает также возможность получения
правомерной прибыли от капиталистического предпринимательства. Эта
прибыль и рациональные способы ее получения по мере развития кальви­
низма, — который не тождествен позиции самого Кальвина, — оценива­
лись все более позитивно: для верующего были, конечно же, невыносимы
непостижимость и непознаваемость предопределения к блаженству или
проклятию, он стремился к certitudo salutis, стремился обнаружить знаки
того, что он относится к числу избранных, и обнаруживал их (когда от­
вергающая мир аскеза была отброшена) в осознании правильности и ра­
зумности своих поступков, подавляющих инстинктивные порывы твари, а
также в понимании очевидной богоугодности своей работы. Если «добрые
дела» в католическом духе ни при каких условиях не могли означать реаль­
ного основания блаженства ввиду неумолимости божественного декрета,
то бесконечную важность для отдельного человека и общины верующих
приобретало нравственное поведение и судьба человека в мире — осно­
вание познания его будущего блаженства. Поскольку речь шла об оценке
всей личности, принятой или отвергнутой в целом, поскольку ее не осво­
бождали и не оправдывали в глазах Бога ни исповедь, ни отпущение гре­
хов и никакое «доброе» деяние не могло, как в католицизме, компенсиро­
вать совершенные прегрешения, отдельный человек получал уверенность
в своей избранности, лишь осознавая, что в своих делах, в методическом
принципе своего образа жизни он находится на единственно верном пути,
трудится во славу Божию. Методическая жизнь, рациональная форма
аскезы переносится тем самым из монастыря в мир. Аскетические сред­
ства в принципе те же самые: отказ от тщеславного обожествления себя
или иной твари, от стиля жизни феодального двора, от непринужденного
наслаждения искусством и жизнью, от «легкомыслия» и всякой праздной
траты времени и денег, от культивирования эротизма или от любого иного
занятия, отклоняющегося от рациональной ориентированности на боже-
269

Хозяйство и общество. Господство
ственную волю и славу, т.е . на рациональный профессиональный труд в
частной профессии и в рамках богоустроенного социального порядка. От­
сечение всякой показной феодальной роскоши и всякого иррационально­
го потребления вообще создает благоприятную почву для накопления ка­
питала и постоянного увеличения имущества, а «аскеза в миру» приводит
к культивированию и прославлению «человека-профессионала», который
как раз необходим для капитализма (и бюрократии). Жизнь ориентируется
не на личность, а на «вещные» рациональные цели, Caritas превращается в
организованную заботу о бедных к вящей славе Божьей. А так как успех в
работе считается самым верным признаком божественного благоволения,
то и капиталистическая прибыль оказывается одним из важнейших осно­
ваний суждения о том, что Бог благословил все предприятие. Ясно, что
такой стиль жизни теснейшим образом соприкасается и даже совпадает с
привычной для буржуазного стяжания формой самооправдания: зараба­
тывание денег и приобретение имущества есть не самоцель, а критерий
собственного усердия. Единство религиозных требований со способству­
ющим развитию капитализма буржуазным стилем жизни достигнуто. Ко­
нечно, нельзя говорить о том, что целью и смыслом пуританской этики
было оправдать зарабатывание денег. Напротив, богатство считается здесь
не менее опасным и искусительным, чем в других христианских конфес­
сиях. Однако, подобно тому как монастыри именно в силу аскетического
рационального труда и образа жизни братии сами способствовали этому
искушению, способствовал ему теперь и благочестивый буржуа, живущий
и работающий как аскет.
Иудейскую религию нужно чисто формально классифицировать как
церковь, ибо она организована по типу учреждения, для которого люди
рождаются, а не по типу добровольного объединения верующих опреде­
ленной религии. Но от других иерократий она отличается гораздо больше,
чем кальвинизм. Здесь, так же как в кальвинизме, полностью отсутствует
магическая харизма, благодать института спасения и монашество, а ин­
дивидуальная мистика подчинена угодным Богу, ведущим к нему религи­
озным действиям, не порождая при этом столь сильных противоречий с
должностной харизмой, как в христианстве. Ибо со времени разрушения
Храма не существует ни жречества, ни культа в собственном смысле слова,
характерном как для древнего иудаизма, так и для других религий. Вместо
институциональных священнодействий, осуществляемых для верующих,
существуют лишь собрания в целях проповеди, молитвы, песнопения, чте­
ния и толкования Писания. Главная религиозная роль отводится, стало
быть, не институту как таковому, а отдельному человеку, строго следующе­
му божественному закону. Перед ним все отступает на задний план, и ис­
полнение его является не «основанием суждения» о Божьем благоволении,
как в пуританстве, а реальным основанием достижения божественной ми­
лости, которая проявится не в потусторонней жизни, а в жизни потомков
270

Государство и иерократия
и всего народа. Иудейская религия стала допускать веру в индивидуальное
бессмертие намного позже, поэтому ее эсхатологические чаяния носят по­
сюсторонний характер. Для экономических воззрений — в той мере, в ка­
кой они обусловлены религией, — огромное значение имеет именно эта
обращенность к миру, которая, подобно пуританству, усматривает под­
тверждение милости Божией в хозяйственной успешности труда отдельного
человека. Не менее важен и подчеркнуто рациональный характер образа
жизни, на культивирование которого направлено все религиозное воспи­
тание. Это обстоятельство также роднит иудаизм с протестантизмом: для
католика доскональное знание догматики и Священного Писания не яв­
ляется необходимым, так как за него выступает здесь институт спасения;
достаточно, если он, доверяя авторитету, будет всецело полагаться на то,
что предписано {fîdes impliciîa). Вера оказывается здесь формой послуша­
ния церкви, а ее авторитет не зиждется на Священном Писании, а, наобо­
рот, гарантирует верующему то, что сам он не в состоянии проверить. Для
иудея же, равно как и для пуританина, Священное Писание — обращен­
ный к нему закон, который он должен знать и уметь правильно истолко­
вать. Следствиями этого являются как удивительное знание мельчайших
подробностей Торы и казуистические навыки интерпретации, получаемые
в еврейских школах, так и усердие протестантов, в частности пиетистов, в
организации народных школ (у протестантских пиетистов с характерным
для них повышенным вниманием к «реалиям»
126
). Вытекающая отсюда
дисциплина мысли, без сомнения, требует рационального отношения к
хозяйству и (у иудеев) диалектического рационализма вообще. В противо­
положность этому вторая заповедь имеет своим следствием полное пре­
небрежение к изобразительному искусству, вытесняет художественную
сублимацию чувственности и способствует натуралистическому и рацио­
нальному подходу, свойственному также аскетическому протестантизму,
который идет лишь на незначительные уступки чувственности. А строгое
осуждение любой формы «обожествления твари» как в иудаизме, так и в
протестантизме лежит в русле рационализации «буржуазного» стиля жизни
и направлено против всяческих уступок специфически феодальной «бес­
хозяйственности». Позитивная оценка всякого буржуазного приобрета­
тельства зафиксирована уже в Мишне. Специфически городской и притом
абсолютно неассимилируемый и интернациональный характер иудаизма,
обнаруживший это свое лицо еще в Античности, с одной стороны, осно­
ван на ритуальных мотивах, т.е. на сохранении обрезания в чуждой среде,
следовании пищевым запретам и соответственно потребности в специали­
стах-мясниках, что до сих пор исключает для ортодоксальных евреев воз-
126
Так именовались «предметные» курсы (природоведение, география, история
и др.), вводимые еще в XVII в. в учебный план организуемых пиетистами народных
школ (MWG. 1/22-4 . S. 663 . Anm. 2).
271

Хозяйство и общество. Господство
можность жить порознь, а с другой стороны — на радикальном устранении
иерократии и ожидании мессии.
Приблизительно так можно обрисовать влияние специфической
иудейской религиозности на восприятие экономической жизни евреями.
Определить его более детально достаточно трудно. Объяснить особую роль
этого исключительного по своей судьбе народа-парии можно было бы —
поскольку «расовая» обусловленность в некотором смысле очевидна, хотя
доказательно обосновать ее сложно, — преимущественно исследуя его
исторические судьбы и уникальность его положения.
Но и здесь нужно быть осторожным. Израильтяне едва ли когда-то
были «народом пустыни», чтобы можно было вместе с Мерксом толковать
их право как право бедуинов или вместе с Зомбартом выводить их харак­
тер из приспособления к этим условиям. В ту эпоху, когда они могли быть
кочевым народом, в арабской пустыне не было ни верблюдов, ни лоша­
дей. Древнейший исторический документ (Песнь Деборы) говорит о них
(в духе последующей традиции) как о конфедерации горных племен, ко­
торые, подобно швейцарцам и самнитам, в качестве пеших воинов успеш­
но оборонялись против колесниц городского патрициата ханаанейских и
филистимлянских городов, затем, опять-таки как швейцарцы и самниты,
покорили часть соседних городов и завладели торговым путем из Египта
в Месопотамию, подобно швейцарцам, захватившим проход через Аль­
пы, и подобно самнитам, захватившим проход через Апеннины. Почита­
емому в горах Богу, такому как Яхве, служит местом пребывания Синай,
самая высокая гора. Избавление из «египетского плена», если (как мне
представляется возможным) отрицать факт блуждания, окажется, скорее
всего, освобождением из-под власти устроенного по египетскому образцу
иерусалимского государства подневольного труда, которое было отвергну­
то жречеством. Дальнейшая эволюция обусловлена развитием иерократии
первоначально под иноземным владычеством, что, в частности, вырази­
лось в абсолютном исключении всех чужих по крови. Растущая специа­
лизация в сфере ростовщичества и, во вторую очередь, в сфере торговли,
является продуктом диаспоры, однако специализация имела место всегда и
была необходима в чуждом окружении. Положение евреев в Римской им­
перии (достаточно представить себе степень их зависимости от культа це­
зарей, к которому принуждали христиан) по существу своему было таким
же, как и в Средневековье. Евреи-ремесленники существовали в арабской
Испании и до сих пор существуют на Востоке и (правда, вследствие нуж­
ды) в России, эпизодически евреи-рыцари сталкивались с крестоносцами
в Сирии. Таким образом, экономическая специализация евреев шла рука
об руку с обострением отношений с окружающим миром, однако все это
не более чем исключения. Предположение Зомбарта о том, что евреи будто
бы сыграли большую роль в разработке современных форм ценных бумаг,
кажется мне необоснованным. Наоборот, приходится предположить, что
272

Государство и иерократия
еврейское торговое право испытало сильное влияние Византии (т.е. при­
надлежит к восточному ареалу вообще).
Где бы евреи ни появлялись, они выступают как носители денежной
экономики, в частности (а в высокое Средневековье всегда и везде), ро­
стовщичества и широких областей торговли вообще. Для германских епи­
скопов, основывавших города, они были столь же необходимы, как и для
польского дворянства. Мощное, а иногда даже исключительное участие
евреев в организации поставок и ссудных операциях эпохи становления
современных государств в начале Нового времени, их роль в основании
колониальных обществ, колониальной торговле и работорговле, в тор­
говле скотом и продовольствием, и прежде всего в современной торговле
ценными бумагами и выпуске ценных бумаг, ни у кого не вызывает сомне­
ний. Другой вопрос, в каком смысле им можно приписывать определяю­
щее значение в развитии современного капитализма. Здесь необходимо
иметь в виду, что капитализм, питающийся за счет ростовщиков или госу­
дарства с его потребностями в кредитовании и поставках, а также за счет
хищнической экономики в колониях, является не чем-то специфически
современным, а как раз тем, что объединяет современный капитализм За­
пада с капитализмом Античности и Средневековья и к тому же современ­
ного Востока. Напротив, для современного капитализма, по сравнению с
Античностью (а также Ближним и Дальним Востоком), характерна капи­
талистическая организация промышленности, а в ее разработке евреи не
принимали сколько-нибудь заметного участия. Мировосприятие беззастен­
чивого крупного дельца и спекулянта свойственно как эпохе пророков, так
и эпохам Античности и Средневековья. Такие важнейшие институты совре­
менной торговли, как юридические и экономические формы ценных бумаг
и биржи, имеют романо-германское происхождение, причем евреи немало
способствовали превращению биржи в то, чем она стала теперь. Наконец,
типичный характер еврейского торгашеского духа, насколько о нем вообще
возможно говорить внятно, носит общевосточные, а отчасти мелкобюр­
герские черты, свойственные докапиталистической эпохе. С пуританами
евреев (выбравших это вполне сознательно) роднит легитимация формаль­
но-правовой прибыли, считающейся знаком божественного благоволения,
а также в известной степени идея «профессии», укорененная у евреев не так
глубоко, как у пуритан. Для формирования специфически современной ка­
питалистической этики, вероятно, большое значение имел иудейский «За­
кон»: этика законников была воспринята пуританской этикой и оказалась
связана с современной «буржуазной» экономической моралью.
Секта в социологическом смысле — это не «маленькая» религиозная
общность, которая откололась от какой-то другой и потому ею не призна­
ется, преследуется и считается еретической; одна из типичнейших сект в
социологическом смысле — баптисты — принадлежит к крупнейшим про­
тестантским деноминациям. Однако по своему смыслу и сущности секта не-
273

Хозяйство и общество. Господство
избежно должна отказаться от притязаний на универсальность и опять-
таки неизбежно — во всем полагаться на свободное решение всех своих
членов. Она обязана быть таковой, поскольку представляет собой ари­
стократическое образование, объединение религиозно квалифицированных
индивидов и только таковым и намерена оставаться, а не быть, как цер­
ковь, учреждением по распределению благодати, которое определяет, что
справедливо, а что нет, и именно грешников берет на исправление путем
воздействия на них божественными заповедями. Секта руководствуется
идеалом «ecclesia рига» (отсюда название «пуритане»), видимой общности
святых, стада, из которого нужно изгнать паршивых овец, дабы они не
оскорбляли божественного взора. Она отрицает, по крайней мере в сво­
ем чистом проявлении, институциональную благодать и должностную ха­
ризму. Индивид квалифицируется как член секты или в силу изначального
божественного предопределения (таковы были particular baptists, состав­
лявшие ядро «индепендентов» Кромвеля), или в силу «внутреннего света»
либо пневматической способности к экстазу, или же — как у старых пиети­
стов — в результате «искупительного устремления» и «прорыва», т.е. в лю­
бом случае в силу особой пневматической одаренности (как, например, все
предшественники квакеров, сами квакеры и вообще большинство пнев­
матических сект), или в силу кем-то данной либо самим приобретенной
особой харизмы. (Само социологическое понятие секты надо старательно
держать в чистоте, охраняя от загрязнений, разумеется, причиняемых цер­
ковной клеветой.) Метафизическое основание, благодаря которому члены
секты соединяются в общность, может быть совершенно разным. Социо­
логически важен тот момент, что общность представляет собой аппарат
отбора, отделяющий квалифицированных от неквалифицированных. Ибо
избранный, или квалифицированный, должен избегать общения с отверг­
нутым — так по крайней мере происходит в сектах, которые можно от­
нести к чистому типу. Любая церковь, даже лютеранская и, естественно,
иудаизм, в эпоху расцвета религиозной жизни практиковали в отношении
упорствующих в неповиновении и неверующих метод насильственного от­
лучения. В первое время, как правило, за этим следовал экономический
бойкот. Некоторые церкви, как, например, зороастрийская и шиитская, а
главным образом кастовые религии, как, скажем, брахманизм, доходили
до прямого запрета физического (полового и экономического) общения
с отверженными. Не все секты заходили так далеко. Однако возможность
того, что неквалифицированный и отвергнутый общиной будет подлежать
строжайшему бойкоту подобно тому, как это было в монашестве, предпо­
лагается самой логикой их развития. Допустить такого человека к совер­
шению священнодействия, в частности евхаристии, — значит оскорбить и
прогневить Бога. Представление, будто изгнание того, кто явно отвержен
Богом, есть забота каждого члена общины, действует уже в кальвинизме;
последний вообще в силу аристократического харизматического принци-
274

Государство и иерократия
па предопределения и неприятия должностной харизмы внутренне бли­
зок сектам в том смысле, что он хочет быть скорее общиной участников
Тайной вечери, чем учреждением. Кёйперовская церковная революция
строгих кальвинистов в Голландии в 80-е годы [XIX столетия], имевшая
столь значимые политические результаты, произошла именно потому, что
высшая общецерковная инстанция дала общинам право допускать к ев­
харистии неверующих предикантов. В наиболее последовательных сектах
отсюда вытекает принцип безусловного суверенитета общины, поскольку
судить о религиозной квалификации других могут лишь те, кто ежеднев­
но общается и лично знает друг друга. Если отдельные общины одной и
той же конфессии объединяются и образуют крупную общность, возни­
кает «целевой союз», но по указанной выше причине право решения все
равно остается за отдельной общиной, она — prius, и ей принадлежит, если
угодно использовать это понятие, неотъемлемый суверенитет. По той же
причине считается, что для выполнения данной функции особенно под­
ходят малые общины («ecclesicola» пиетистов). Это негативная сторона
«принципа общины», находящая свое последовательное воплощение в от­
вержении универсально-экспансионистской по своей природе должност­
ной харизмы. Практическое значение для индивидуума этого фундамен­
тального принципа общины, которая складывается путем свободного от­
бора (баллотировки), состоит в том, что данный принцип легитимирует его
личную квалификацию. Одобрение членства есть, по сути, свидетельство
того, что человек в результате имевшей место проверки его личности при­
знан удовлетворяющим религиозно-нравственным требованиям общины.
Это может иметь для него очень важные, в том числе экономические, по­
следствия, особенно когда проверка считается строгой и надежной и рас­
пространяется на экономически релевантные качества. Несколько приме­
ров для иллюстрации. Уже в сочинениях квакеров и баптистов 200-летней
давности обнаруживается ликование по поводу того, что безбожники от­
дают свои сбережения на хранение или для вложения не себе подобным, а
благочестивым братьям, поскольку очевидная порядочность и надежность
последних значит для них больше, чем любой залог, и что число клиентов
растет, потому что безбожники знают, что даже если они пошлют в лавку к
братьям ребенка или слугу, то ему будет отпущен реальный товар по реаль­
ной и твердой цене. Квакеры и баптисты соревнуются за первенство: кто
в розничной торговле вместо типично восточной манеры торговаться ввел
систему твердых цен, этот важный элемент для расчетных операций капи­
тализма. Таким же образом сегодня обстоит дело в Соединенных Штатах,
прежде всего в области поселения основных сект. Типичный сектант, точ­
но так же как вольный каменщик, в качестве коммивояжера превосходит
любого конкурента, потому что люди верят в абсолютную реальность его
цен. Всякий желающий основать банк крестится в баптистскую веру или
же становится методистом, ибо каждому известно, что перед крещением,
275

Хозяйство и общество. Господство
а соответственно, принятием в общину проходит examenrigorosum,в ходе
которого выясняется, не было ли темных пятен в его прошлой жизни, как
то: посещений трактиров, любовных связей, карточных игр, долгов и дру­
гих легкомысленных и лживых поступков. Благоприятный исход оказыва­
ется гарантией его кредитоспособности, и потому в областях, подобных
Северной Америке, личный кредит вообще немыслим на каких-то иных
основаниях. Аскетические требования к истинному христианину совпада­
ют с теми, что капитализм — по меньшей мере в той области, где считает­
ся действующим афоризм «honesty is the best policy», — применяет к своим
«претендентам». В качестве кандидатуры в наблюдательный совет, на пост
директора, организатора, руководителя группы, на любую ответственную
позицию в капиталистическом аппарате самой предпочтительной фигурой
является такого рода сектант. Всюду, где бы ни оказался член секты, — и это
во все времена наиболее распространенная ситуация «диаспоральных» ре­
лигий, например еврейской, — он находит общину единоверцев, которая
принимает, легитимирует и рекомендует его как брата на основании при­
нятых в Америке до сего дня рекомендаций его родной общины, в резуль­
тате чего он сразу же обретает под ногами экономическую почву, каковой
начисто лишен «чужак». И действительный уровень члена секты в целом
соответствует этому реноме. Ибо никакая авторитарная церковная муштра
в рамках институциональной иерократии не может сравниться по глубине
воздействия с угрозой исключения из секты и тем более с интенсивностью
сектантского воспитания.
Индивидуальной, неконтролируемой устной исповеди католиков, ко­
торая приносит грешнику облегчение, но редко его переубеждает, здесь
противостоит старая методистская исповедь на еженедельных собраниях
специально для этого созданных малых групп, предполагающая систему
классов, взаимный контроль и увещевание на пиетистский и квакерский
манер: самый важный момент и самое действенное средство здесь — необ­
ходимость постоянно «утверждаться» и обязанность «утвердиться» в кругу
своих в условиях постоянной критики. Вместе с возрастающей секуляри­
зацией жизни это базисное чувство индивида, сформированное в сектах,
распространилось с помощью всевозможных объединений и клубов (куда
отбирают по принципу баллотировки), вплоть до юношеских клубов в
школах, и теперь пронизывает всю американскую жизнь. Gentleman средне­
го сословия до сих пор получает легитимацию благодаря наличию бейджа
какого-нибудь союза такого рода. Несмотря на многообразные признаки
разложения, даже теперь можно утверждать, что американская демократия
не куча индивидов-песчинок, а клубок в высшей степени эксклюзивных,
но абсолютно свободно возникших независимых сект, союзов и клубов, в
которых и вокруг которых проходит настоящая социальная жизнь инди­
видов: сознание того, что тебя не избрали в какой-либо престижный клуб,
способно довести американского студента до самоубийства. Аналогичные
276

Государство и иерократия
примеры, конечно, можно найти во многих свободных объединениях, ибо
часто, преимущественно в неэкономических объединениях, вопрос о том,
с кем ты окажешься рядом, решается не только с функциональной точки
зрения (пригодность для конкретных целей объединения), а с точки зрения
принадлежности к какому-нибудь престижному клубу, что считается до­
статочной легитимацией, как бы решающей вопрос о характере личности
в целом. И нигде это не проявилось так ярко, как в классическую эпоху
Америки, к неписаным и в то же время важнейшим (поскольку накладыва­
ющим неизгладимый отпечаток на личность) конститутивным моментам
которой относится секта с ее производными.
В иерократии как таковой мы имеем дело с силой, которая, в духе тезиса
«повиноваться больше Богу, нежели человекам»
127
, притязала на собствен­
ную харизму и собственное право в сфере власти политической, встречала
повиновение и ставила этой власти строгие пределы. Тех, над кем она гос­
подствует, иерократия защищает в сфере собственного господства от про­
извола других властей, будь то политический правитель, супруг или отец.
Но это происходит в силу ее собственной должностной харизмы. Посколь­
ку политическая власть, а также власть иерократическая имеют тенденцию
со временем выдвигать притязания на универсальное господство, т.е . само­
чинно определять фаницы своего господства над отдельным человеком, то
адекватным отношением между этими властями оказывается компромисс
и союз в целях совместногогосподствапри обоюдном разграничении сфер
влияния, а формула «разделение государства и церкви» действенна лишь
при фактическом отказе либо государства, либо церкви от полной власти
над принципиально принадлежащими им сферами.
Секта же стоит на позиции отвержения институциональной харизмы.
И прежде всего иерократической: подобно тому как членом секты отдель­
ный человек становится лишь в силу особенной квалификации, прове­
ренной и установленной общиной, — наиболее ярким примером может
служить так называемое второе крещение (на самом же деле — крещение
получивших квалификацию взрослых) у баптистов, — иерократической
властью он тоже обладает лишь в силу особенной харизмы. Типичное бо­
гослужение квакеров — это молчаливое ожидание сошествия Святого Духа
на одного из членов общины. Неважно, кто им окажется, но он и только
он может начать проповедь или молитву. Конечно, это уступка потребно­
сти в правилах и порядке, когда те, кто постоянно подтверждали свою осо­
бенную квалификацию как проповедников слова, занимают специальные
места и встают лишь по необходимости, чтобы содействовать сошествию
духа подготовкой проповедей, как это случается в большинстве квакерских
общин. Но все чистые и последовательные секты, однако, придерживают­
ся осуждаемого любой последовательной церковью принципа «проповеди
127
Деян. 5: 29.
277

Хозяйство и общество. Господство
мирян» и «всеобщего священства» в самом строгом смысле слова, даже
если в них имеются регулярные должности, отвечающие экономическим
и педагогическим задачам. Везде, где характер секты проявляется в чистом
виде, общины придерживаются непосредственного демократического
управления путем привлечения всех членов, а церковные чиновники рас­
сматриваются как «слуги» общины. Внутреннее избирательное сродство со
структурой демократии налицо уже в этих структурных принципах секты.
Оно прослеживается и в отношениях с политической властью. Отношение
секты к политической власти своеобразно и в высшей степени важно: сек­
та — специфически антиполитическое или даже аполитическое образова­
ние. Поскольку она вообще не может и не вправе претендовать на универ­
сальное господство и осознает себя свободным объединением получивших
соответствующую религиозную квалификацию членов, то она не может за­
ключить союз с политической властью, а там, где все же заключает, как ин-
депенденты в Новой Англии, возникает аристократическое политическое
господство церковно квалифицированных членов общины, которое — как
в случае так называемого Halfway Covenant — приводит к компромиссам и
утрате специфического характера секты. Провалившаяся попытка Кром­
веля установить господство «парламента святых» стала крупнейшим экспе­
риментом подобного рода. Чистая секта должна быть за «разделение церк­
ви и государства» и за «терпимость», потому что она не есть универсальный
институт спасения, предназначенный для подавления греха, и не выносит
ни политического, ни иерократического контроля и регламентации жиз­
ни—и считает, что должностная власть, сколь бы хорошей или плохой она
ни была, не может даровать человеку спасения, если он его недостоин (не­
квалифицирован), а стало быть, любое применение политической власти
в религиозных вещах должно считаться бессмысленным или дьявольским
начинанием, — поэтому те, кто вне секты, ее не касаются, а сама она не
должна терять глубочайшего религиозного смысла своего существования и
своей деятельности, т.е . быть чем-то иным, кроме как абсолютно свобод­
ным объединением религиозно квалифицированных индивидов. Оттого-
то все последовательные секты всегда стояли на этой позиции и были под­
линными приверженцами «свободы совести». Другие общности тоже ис­
пользовали это выражение, но в ином смысле. Можно было бы говорить
о «свободе совести» и «терпимости» при цезарепапизме, в римском, ки­
тайском, индийском, японском государствах, поскольку все они допуска­
ют всевозможные культы покоренных или присоединенных народов и не
оказывают никакого религиозного давления; однако есть принципиальная
граница — это официальный государственный культ политической власти:
культ императора в Риме, религиозное почитание императора в Японии, а
также небесный культ императора в Китае, — и она имеет не религиозный,
а государственный резон. Такова же терпимость Вильгельма Молчаливого,
Фридриха II или некоторых других правителей, которые использовали сек-
278

Государство и иерократия
тантов как умелых работников, или терпимость города Амстердама, где они
являлись опорой деловой жизни, т.е. здесь решающую роль играли иные,
экономические мотивы. Напротив, настоящая секта — существуют разного
рода переходные формы, но мы намеренно оставляем их без внимания —
настаивает на невмешательстве политической власти и «свободе совести»
по специфически религиозным основаниям. Полноценный, т.е. дозрев­
ший до того, чтобы притязать на абсолютное господство, институт спасе­
ния (церковь) может, наоборот, в зависимости от его типа, идти на мень­
шие уступки «свободе совести». Если церковь выдвигает это требование,
значит, находится в меньшинстве и требует эту свободу для самой себя, в
принципе не собираясь делиться ею с другими. «Свобода совести католи­
ка, — как сказал Маллинкродт в Рейхстаге, — состоит в том, чтобы иметь
право повиноваться папе», т.е . действовать по своей собственной совести.
Но «свободы совести» других не признает — там, где обладает властью, —
ни католическая, ни (старая) лютеранская, ни тем более кальвинистская
или старая баптистская церковь, да она и не может это сделать в силу своих
должностных обязанностей по спасению души или, как у кальвинистов,
преумножению славы Божьей. Свобода совести последовательного кваке­
ра состоит, помимо права его собственного выбора, еще и в том, чтобы ни
один человек, не являющийся квакером или баптистом, не был вынужда­
ем поступать так, как если бы он таковым был, т.е . означает свободу со­
вести для себя и для других. Таким образом, на почве последовательных
сект вырастает неотчуждаемое право подданных, а именно каждого от­
дельного подданного, против любой — политической, иерократической,
патриархальной или какой бы то ни было еще — власти. Неважно, является
ли свобода совести старейшим из прав — что убедительно показал Елли-
нек, — во всяком случае, она есть право самое всеохватное, поскольку рас­
пространяется на всю сферу этически значимого поведения и гарантирует
свободу от власти, в частности от государственной власти. В таком виде
понятие незнакомо ни древности, ни Средневековью, ни также политиче­
ской теории Руссо с ее обязательной государственной религией. К свободе
совести уже присовокупляются остальные права «человека», «гражданина»
или «основные права»: прежде всего право на свободное соблюдение соб­
ственных экономических интересов — по собственному усмотрению, но в
рамках общезначимой и сформулированной в виде абстрактных норм си­
стемы гарантированных правил, — важнейшей основой которых является
неприкосновенность индивидуальной собственности, свобода договора и
свобода выбора профессии. Свое последнее оправдание эти права находят
в просвещенческой вере в то, что разум отдельного человека, если предо­
ставить ему свободу, должен в силу божественного провидения и в силу
того, что индивидуум лучше других знает собственные потребности, про­
извести, как минимум, относительно лучший мир. Харизматическое про­
светление разума (нашедшее характерное выражение в его восславлении
279

Хозяйство и общество. Господство
Робеспьером) — самая крайняя форма, которую когда-либо принимала
идея харизмы за всю ее историю. Очевидно, что требования формального
равенства прав и экономической свободы передвижения способствовали
разрушению всех специфических основ патримониальных и феодальных
правовых порядков в пользу мира абстрактных норм, т.е. опосредованно
в пользу бюрократизации, а вместе с тем поощряли специфическую экс­
пансию капитализма. Подобно тому как мирская аскеза, усвоенная сектами
отнюдь не по догматическим мотивам, а также характер сектантской рели­
гиозной дисциплины сформировали капиталистическое мировосприятие
и нужного капитализму «человека-профессионала» с его рациональными
поступками, основные права вместе с правами человека создали условия
для свободного распоряжения товарами и людьми в целях приумножения
капитала.

II. ГОРОД
1. ПОНЯТИЕ И КАТЕГОРИИ ГОРОДА
Экономическая сущность города: рыночное поселение, княжеский город
с. 281. — Типы города потребителей, города производителей, города торгов­
цев с. 283. — Отношение к сельскому хозяйству. Город «сельских бюргеров»
с. 286. — «Городское хозяйство» — не стадия хозяйственного развития с. 287. —
Политико-административное понятие города с. 289. — Крепость и гарнизон­
ный город с. 290. — Город как единство крепости и рынка с. 291. — Союзный
характер городской «общины» и сословная квалификация «бюргера». Отсут­
ствие обоих понятий на Востоке с. 294.
Определения города могут быть самыми разными. Общее для них всех
только одно: город представляет собой замкнутое (во всяком случае, отно­
сительно) поселение, «населенный пункт», а не одно или несколько отдель­
но расположенных жилищ. В городах (впрочем, не только в городах) дома
тесно — а сегодня, как правило, стена к стене — примыкают друг к другу.
Обычно под словом «город» имеют в виду, помимо названного, еще один,
чисто количественный признак: город — это большое поселение. Сам по себе
данный признак нельзя счесть неопределенным. С социологической точки
зрения он характеризует город как поселение с близко расположенными
друг к другу домами, которое настолько велико, что в нем отсутствует
специфическое для общности соседей их личное знакомство друг с дру­
гом. Тогда городами можно считать лишь достаточно большие поселения,
а при какой величине поселения его можно считать городом — это опреде­
ляется общими культурными условиями. В прошлом поселения, имевшие
правовой статус города, далеко не всегда обладали указанным признаком.
Так, в нынешней России есть «деревни» со многими тысячами жителей,
которые значительно больше ряда старых «городов» (например, в области
расселения поляков на востоке Германии), население которых едва состав­
ляет несколько сот человек. Величину как таковую нельзя считать решаю­
щим признаком города. С чисто экономической точки зрения город можно
определить как поселение, жители которого в преобладающей своей части
занимаются не сельским хозяйством, а ремеслом и торговлей. Но и назы­
вать все поселения такого рода городами тоже нецелесообразно, ибо в этом
случае под понятие «город» подвели бы поселения, жители которых обра­
зуют родовые союзы и занимаются одним, фактически унаследованным
промыслом, — так называемые промысловые, или ремесленные, деревни
Азии и России. Так что еще одним признаком города можно считать из-
281

Хозяйство и общество. Господство
вестное многообразие занятий. Но и оно само по себе не подходит в каче­
стве решающего признака, ибо может быть порождено двумя обстоятель­
ствами — либо присутствием господского, прежде всего княжеского двора,
либо наличием рынка. В первом случае двор выступает в качестве центра,
для удовлетворения экономических и политических потребностей кото­
рого специализируется производство, производятся продукты и ведется
торговля. Однако ойкос.феодального сеньора или князя, пусть и насчиты­
вающий большое число платящих оброк ремесленников и мелких торгов­
цев, мы обычно не называем городом даже при том, что исторически очень
большая часть важнейших городов возникла именно из таких поселений и
производство продуктов для двора составляло для многих жителей очень
важный, часто преимущественный источник доходов (так называемые
княжеские города). Второй из названных случаев — это наличие рынка, что
является еще одним необходимым признаком города. Рынок предполагает
не спорадический, а регулярный товарообмен внутри поселения в качестве
существенной составной части дохода и удовлетворения потребностей жи­
телей. Однако рынок не всегда превращает место, где он функционирует,
в город. Периодические ярмарки и рынки заморских товаров (непосто­
янно работающие рынки), на которые в установленное время съезжаются
торговцы, чтобы оптом или в розницу сбывать друг другу или потребите­
лям свои товары, действовали часто в таких местах, которые мы называем
деревнями. О городе в экономическом смысле можно говорить лишь в том
случае, если местное население удовлетворяет существенную долю своих
повседневных потребностей на местном рынке, причем в значительной
части — продуктами, произведенными местным населением и населением
ближайшей округи или каким-либо образом приобретенными для сбыта
на рынке. Каждый город в указанном здесь смысле есть рыночное поселение,
т.е . имеет в качестве экономического центра поселения местный рынок, на
котором вследствие существующей специализации производства негород­
ское население удовлетворяет свои потребности в ремесленных изделиях и
других предметах торговли, а горожане совершают обмен произведенными
продуктами и удовлетворяют свои хозяйственные потребности. И конеч­
но же, следует считать нормальным, что город, возникнув как отличное от
сельского поселения образование, является местопребыванием сеньора
или князя, а также местом, где существует рынок, и располагает экономи­
ческими центрами двух типов — ойкосом и рынком, причем наряду с по­
стоянно действующим местным рынком часто служит местом для ярмарок,
на которые съезжаются заморские купцы. Итак, город в понимаемом нами
смысле есть рыночное поселение. Существование рынка часто основано на
концессиях и защите, предоставляемых землевладельцем или князем, ко­
торые заинтересованы в постоянном притоке товаров и ремесленных из­
делий с отдаленных рынков, а также в пошлинах, различных платежах за
предоставляемую защиту, сборах, процессуальных платежах, связанных с
282

/. Понятие и категории города
рынком, но, кроме того, и в поселении способных платить подати и нести
повинности ремесленников и торговцев, а как только рядом с рынком воз­
никнет поселение — также в росте земельной ренты; все эти шансы имеют
для господина тем большее значение, если учесть, что речь здесь идет о до­
ходах в денежной форме, увеличивающих объем имеющихся у него благо­
родных металлов. Город может быть и не связан территориально ни с гос­
подским землевладельческим, ни с княжеским двором и возникнуть либо
как удобный перевалочный пункт благодаря концессиям, предоставлен­
ным пребывающими в ином месте сеньорами и князьями, либо как чисто
рыночное поселение — в результате узурпации прав заинтересованными
лицами. Или же кому-то из предпринимателей предоставлялась концессия
на основание рынка и привлечение поселенцев. Чаще всего это случалось
в Средние века, особенно при создании городов в Восточной, Северной
и Центральной Европе, то же происходило во всем мире на протяжении
всей истории, хотя и не было обычным явлением. В то же время город мог
возникнуть и без всякой связи с княжеским двором и княжескими кон­
цессиями — как объединение чуждых данной местности пришельцев,
пиратов, торговых поселенцев и, наконец, местных, заинтересованных в
посреднической торговле жителей; именно это случалось довольно часто
в древности и раннем Средневековье на Средиземноморском побережье.
Такой город мог функционировать как чисто рыночное поселение, но чаще
имело место сосуществование крупных княжеских или землевладельче­
ских патримониальных хозяйств с рынком. Являясь одной из опор города,
сеньоральное или княжеское хозяйство могло удовлетворять свои потреб­
ности либо посредством барщины и натуральных повинностей зависимых
от него ремесленников и торговцев, либо в той или иной степени посред­
ством обмена, выступая на городском рынке как самый богатый покупа­
тель. Чем большую роль играло последнее обстоятельство, тем в большей
степени на первый план выходила рыночная основа города: он переставал
быть просто придатком к ойкосу, примыкающим к последнему рыночным
поселением, и становился, несмотря на наличие крупных землевладельче­
ских хозяйств, рыночным городом. Как правило, рост первоначально кня­
жеских городов и их экономическое значение были прямо связаны с ро­
стом удовлетворения рынком потребностей княжеского двора и крупных
городских хозяйств, примыкающих к нему в качестве дворов его вассалов
или должностных лиц.
К типу княжеского города, т.е . города, доходы жителей которого прямо
или косвенно зависят от покупательной способности княжеских или дру­
гих крупных хозяйств, относятся те города, где шансы на прибыль местных
ремесленников и купцов в решающей степени определяет покупательная
способность других крупных потребителей — обладателей рент. Эти круп­
ные потребители очень различаются по своему типу в зависимости от про­
исхождения и доходов. Они могут быть 1. должностными лицами, облада-
283

Хозяйство и общество. Господство
ющими законными или незаконными доходами, или 2. землевладельцами
и носителями политической власти, живущими на ренту с внегородских
земель или иные доходы, обусловленные их политическим положением.
В обоих случаях такой город очень близок к типу княжеского города; он
базируется на патримониальных и политических доходах как основе по­
купательной способности крупных потребителей (примером чиновни­
чьего города может служить Пекин, землевладельческого, основанного на
земельной ренте города — Москва до отмены крепостного права). От горо­
дов этого типа следует строго отличать на первый взгляд вроде бы похожий
тип городов, где земельная рента, которая обусловлена монопольным по­
ложением городской земли на торговых путях и, следовательно, косвенно
имеет своим источником как раз городское ремесло и торговлю, перехо­
дит к городской аристократии (это происходило на всех этапах развития,
в том числе и в древности вплоть до Византии, а также в Средние века).
Такой город экономически является не рентным городом, а торговым
или ремесленным, где получателями ренты, выплачиваемой городскими
предпринимателями, становятся владельцы недвижимости. Понятийное
отличие города такого типа от города, где рента складывается не из обло­
жения городских доходов, а из доходов, полученных вне города, не могло
препятствовать тому, что реально в прошлом они часто переходили друг
в друга. Крупные потребители могут быть также получателями рент, про­
живающими в городе доходы со своих деловых предприятий, в наше вре­
мя — прежде всего проценты с ценных бумаг и дивиденды или тантьемы.
Тогда покупательная способность обусловлена главным образом денежно-
хозяйственными источниками ренты, преимущественно капиталистиче­
ского характера (пример — Арнем
1
), либо основана на пенсиях или иных
государственных рентах (например, «Пенсионополис» типа Висбадена
2
).
Во всех этих и многочисленных подобных случаях город является в боль­
шей или меньшей степени городом потребителей, ибо шансы на доходы его
предпринимателей и торговцев в решающей степени зависят от наличия
среди населения различных по своему экономическому положению круп­
ных потребителей.
Возможно и прямо противоположное: город является городом произво­
дителей, следовательно, рост его населения и увеличение его покупатель­
ной способности основаны, как, например, в Эссене и Бохуме, на том, что
в нем имеются фабрики, мануфактуры и предприятия домашней инду-
1
Город в Нидерландах, где с середины XIX столетия оседали так называемые са­
харные лорды — предприниматели, составившие капитал на нидерландско-индийской
торговле сахаром.
2
Висбаден получил такое свое наименование по причине высокого по сравнению
с другими крупными городами процента хорошо обеспеченных пожилых людей в на­
селении города.
284

1. Понятие и категории города
стрии, посылающие свои товары в другие области (современный тип горо­
дов), или существуют ремесленные мастерские, товары которых вывозятся
за пределы города (азиатский, античный и средневековый города). Потре­
бители на местном рынке — это крупные потребители, в роли которых вы­
ступают предприниматели (если они местные жители, что необязательно),
но в первую очередь массовые потребители — рабочие и ремесленники, а
также косвенно обязанные им своими доходами торговцы и владельцы зе­
мельной ренты. Городу потребителей противоположен не только город про­
изводителей, но и торговый город, т.е. город, в котором покупательная спо­
собность крупных потребителей основана на том, что они либо выгодно
продают в розницу на местном рынке иногородние товары (как торговцы
сукном в Средние века), либо (как ганзейские купцы) прибыльно сбывают
товары местных производителей вне города, либо приобретают иногород­
ние товары и вывозят их, пользуясь складами в данном городе (города по­
среднической торговли). Или, что очень часто бывает, образуется комби­
нация всего этого: commenda и societas maris Средиземноморья, предпола­
гавшие обычно, что tractator (разъездной купец) на деньги, полностью или
частично предоставленные ему местным капиталистом, закупает произво­
димые в его городе илихупленные на городском рынке товары и везет их в
Левант (часто ему вообще удавалось перевезти товар в качестве балласта),
там продает и, закупив на вырученные деньги восточные товары, сбывает
их на рынке своего города; барыши он делит с владельцем капитала в соот­
ветствии с условиями договора. Так что покупательная способность и нало­
говый потенциал торгового города, как и города производителей, в отличие
от города потребителей, основывается на местных доходных предприятиях.
К торговым предприятиям примыкают предприятия по экспедированию,
транспорту, а также многочисленные второстепенные крупные и мелкие
отрасли дохода. Однако прибыль, конституирующая эти предприятия, мо­
жет быть получена в случае розничной торговли лишь на местном рынке;
в случае же дальней торговли, напротив, в значительной или большей сте­
пени вне его. Нечто в принципе сходное представляет собой современный
город (Лондон, Париж, Берлин), который является центром национальных
или интернациональных кредиторов и крупных банков или (как Дюссель­
дорф) центром крупных акционерных обществ и картелей. Сегодня пре­
обладающая часть доходов предприятий вообще уходит в другие регионы,
за пределы предприятия, которое их производит. Вместе с тем все большая
часть этих доходов потребляется их обладателями не в больших городах,
где находятся их деловые центры, а вне таковых: на виллах предместий,
еще чаще на курортах, в отелях международного класса и т.д . Параллельно
возникают состоящие только или почти только из деловых кварталов от­
дельные районы или даже целые «города-сити». Наша цель не в том, что­
бы заниматься дальнейшей специализацией и казуистикой, как было бы
уместно применительно к строго экономической теории города. Едва ли
285

Хозяйство и общество. Господство
стоит указывать на то, что в действительности города всегда представляют
собой смешанные типы и классифицировать их можно только по преоб­
ладающему экономическому компоненту.
Отношение городов к сельскому хозяйству отнюдь не было однознач­
ным. Существовали и существуют так называемые города бюргеров с зем­
лей
3
, которые, будучи местонахождением торговли и типичных городских
ремесел, достаточно далеки от деревень, однако широкий слой жителей
этих городов удовлетворяет свою потребность в продуктах питания тем,
что производит их в собственном хозяйстве, а излишек даже сбывает на
рынке. Конечно, чем больше город, тем меньшим земельным участком
обычно обладают его жители, и такой участок не может стать источником
продуктов в том количестве, которое необходимо для удовлетворения на­
сущных потребностей; кроме того, в отличие от деревенских, городские
жители по большей части не располагают в достаточной степени правом
пользования пастбищем и лесом. Так, например, у самого большого сред­
невекового города Германии — Кёльна почти совсем и, по-видимому, с
самого начала не было альменды, которой обладала каждая немецкая де­
ревня того времени. Однако ряд средневековых городов Германии и дру­
гих стран имели достаточные по своей величине луга для выпаса скота и
лесные угодья, которыми пользовались их жители. А в прошлом по мере
продвижения к югу и возвращения в Античность мы все чаще обнаружи­
ваем большие поля как составную часть городского устройства. И если в
наше время мы с полным правом считаем горожанином того, кто удов­
летворяет свою потребность в продуктах питания не тем, что произведено
на его земле, то для подавляющего большинства античных городов верно
обратное. Мы увидим [с. 384-387], что полноправный городской гражда­
нин Античности имел свой kleros или fundus (в Израиле — chelek) — пол­
ный земельный надел, с которого и кормился; полноправный гражданин
Античности — бюргер с землей.
Ну и конечно же, сельскохозяйственными землями владели крупные
торговцы как в Средние века, так и в древности, в большей мере на юге,
чем на севере. Весьма значительная земельная собственность в средневе­
ковых или античных городах-государствах находилась в руках политиче­
ских или землевладельческих властей могущественных городов или от­
дельных знатных землевладельцев — горожан. Примером могут служить
владения Мильтиада в Херсонесе или земли знатных фамилий средневеко­
вых городов, таких как генуэзские Гримальди, в Провансе и за морем. Как
правило, эти межрегиональные владения и господские права отдельных
граждан не были предметом хозяйственной политики городов, хотя и воз­
никало своеобразное смешение отношений в случаях, когда город обеспе­
чивал представителям своих знатных родов гарантию владений, которые
Немецкий термин — Ackerbürgerstädte.
286

1. Понятие и категории города
приобретались косвенно с помощью городских властей, и сам город, как
это часто бывало в прошлом, участвовал в экономическом и политическом
их использовании.
Отношение города как средоточия промышленности и торговли к
сельской местности как поставщику продуктов питания составляет лишь
часть комплекса явлений, который называют «городским хозяйством» и
противопоставляют как особую стадию хозяйственного развития «домаш­
нему хозяйству», с одной стороны, и «народному хозяйству» — с другой
(или иным из множества подобного рода стадий)4
. В этом понятии хозяй-
стъенно-политические аспекты смешиваются с чисто хозяйственными ка­
тегориями. Причина состоит в том, что один только факт совместного про­
живания торговцев и ремесленников и регулярного удовлетворения повсе­
дневных потребностей на рынке сам по себе еще не исчерпывает понятия
«город». Там, где во внимание берется только такой признак, где, следова­
тельно, различие типов замкнутых поселений выводится лишь из степени
удовлетворения ими собственных потребностей в сельскохозяйственных
продуктах, или — что не то же самое — из соотношения сельскохозяйствен­
ной продукции и несельскохозяйственного дохода, или из наличия или от­
сутствия рынка, мы будем говорить о поселении ремесленников и торгов­
цев, или «рыночном местечке», но не о «городе». То, что город является
не только скоплением жилищ, но и хозяйственным союзом с собственным
земельным владением, с приходно-расходными операциями, также еще не
отличает его от деревни, которой при всем качественном различии при­
сущи те же свойства. И наконец, решающим признаком города не может
считаться и то, что он, по крайней мере в прошлом, был не только хозяй­
ственным союзом, но и регулирующим хозяйство союзом. Ведь и в деревне
имеет место принуждение со стороны общины: принудительный севообо­
рот, регулированное пользование пастбищами, запрет вывоза древесины
и соломы, а также ряд других хозяйственных установлений, т.е. существует
хозяйственная политика деревенского союза как таковая. Своеобразие го­
родов прошлого заключалось лишь в способе и прежде всего в предмете
этого хозяйственного регулирования со стороны городского союза, а кроме
того, в объеме характерных мероприятий. Хозяйственная политика города
в значительной части своих мероприятий исходила из того, что при суще­
ствующих транспортных возможностях снабжение продуктами большин­
ства внутренних городов — к приморским городам это не относится, о чем
свидетельствует зерновая политика Афин и Рима, — зависит от сельского
хозяйства ближайшей округи, что именно она является естественным ме­
стом сбыта для большинства, хотя и не для всех, товаров городских реме­
сел и что местом происходящего таким образом обмена — не единствен-
4
Имеются в виду популярные в конце XIX в. теории стадий хозяйственного раз­
вития (Шмоллер, Шёнберг, Бюхер и др.).
287

Хозяйство и общество. Господство
ным, но вполне очевидным, — становится городской рынок, особенно для
продуктов питания» Хозяйственная политика городов исходила также из
того, что преобладающая часть ремесленной продукции была технически
ручным производством, организационно — специализированным мелким
предпринимательством с небольшим капиталом или вообще без оного при
ограниченном числе проходящих долгое обучение подмастерьев, наконец,
экономически — работой с давальческим или с собственным сырьем и что
сбыт товаров местными торговцами был в значительной степени сбытом
потребителю. Так называемая специфическая хозяйственная политика
города заключалась, по существу, в стремлении гарантировать постоян­
ство и дешевизну продуктов питания для массы населения и стабильность
доходов ремесленников и торговцев, а для этого — путем регулирования
зафиксировать данные от природы условия городского хозяйствования.
Однако, как мы вскоре увидим [с. 373-374, 380], такое регулирование не
составляло единственный предмет и смысл хозяйственной политики горо­
да, а там, где мы его обнаруживаем в истории, оно может рассматриваться
как существовавшее не во все времена — во всяком случае, в своем полном
выражении, — а только в определенные эпохи, при политическом господ­
стве цехов, и наконец, его нельзя считать общей стадией в истории всех го­
родов. Эта хозяйственная политика не представляет собой универсальную
стадию в развитии хозяйства. Напротив, можно сказать, что локальный го­
родской рынок с происходящим на нем обменом между сельскохозяйствен­
ными и несельскохозяйственными производителями и местными торгов­
цами, основанный на привлечении покупателя и на лишенном капитала
специализированном мелком производстве, является своего рода противо­
положностью специализированным зависимым хозяйствам с планомерно
установленными трудовыми, натуральными и денежными повинностями
и отсутствием внутреннего обмена в соединении с основанным на акку­
муляции и кооперации труда на господском дворе, по сути, безобменным
ойкосом и что регулирование обменных и производственных отношений в
городе представляет собой противоположность организации объединенных
в ойкосе хозяйств.
Из того, что мы при исследовании данного вопроса говорили о «хозяй­
ственной политике города», о «городской территории», «городских вла­
стях», следует, что понятие «город» может и должно быть введено в ряд не
только рассмотренных до сих пор экономических, но и политических кате­
горий. Выразителем хозяйственной политики города может быть и князь,
к сфере политического господства которого относится в качестве объекта
город с его жителями. Тогда хозяйственная политика города, если она во­
обще имеет место, ведется для города и его жителей, но не самим городом.
Так бывает не всегда. Но даже в такой ситуации город остается в той или
иной степени автономным союзом, «общиной» с особыми политическими
и административными институтами.
288

1. Понятие и категории города
Во всяком случае необходимо строго отличать исследованное выше
экономическое понятие города от его политико-административного поня­
тия. Только в последнем смысле городу принадлежит особая территория,
В политико-административном смысле городом может считаться даже
местность, которая по своему экономическому значению не могла бы пре­
тендовать на такое наименование. В Средние века существовали «города»
в правовом смысле, девять десятых или более жителей которых, во всяком
случае значительно больше по сравнению с числом жителей многих мест­
ностей, являвшихся в правовом смысле «деревнями», сами обеспечивали
себя сельхозпродуктами. Переход от такого «аграрного города» к городу по­
требителей, городу производителей или торговому городу не был, конечно,
четко выраженным. Однако каждая отличающаяся в административном
отношении от деревни и рассматриваемая как «город» местность харак­
теризовалась обычно особым способом регулирования земельных отно­
шений, непохожим на поземельные отношения в деревне. Вгородахэто
в экономическом смысле обусловлено своеобразной основой рентабель­
ности владения городской землей: это владение домом, к которому лишь
добавляется остальная земля. В административном же отношении особое
значение городского землевладения связано прежде всего с изменением
принципа налогообложения и одновременно в большинстве случаев с ре­
шающим для политико-административного понятия города признаком,
выходящим за рамки чисто экономического анализа, — с тем, что в про­
шлом, как в Античности, так и в Средние века, в Европе и за ее преде­
лами город представлял собой особого рода крепость и место пребывания
гарнизона. В настоящее время этот признакгородаполностью утратил свое
значение. Однако и в прошлом он встречается не повсюду, например, он
отсутствовал в Японии. Поэтому можно вслед за Ратгеном сомневаться в
том, существовали ли там вообще «города» в административном понима­
нии. В Китае, напротив, каждый город был окружен огромными кольцами
стен. Впрочем, там, по-видимому, и очень многие чисто сельские в эко­
номическом отношении местности, которые в административном смысле
не были городами, т.е. (как будет отмечено ниже [с. 294]) не служили ме­
стопребыванием государственных учреждений, издавна были окружены
стенами. В ряде областей Средиземноморья, например в Сицилии, тип
крестьянина — человека, живущего на земле, т.е . вне городских стен, был
практически неизвестен по причине небезопасности такой жизни. В Древ­
ней Греции, напротив, полис Спарта гордился отсутствием стен; однако
другой признак города — местопребывание гарнизона — был для Спарты
особенно характерен. Именно потому, что она была постоянным откры­
тым лагерем спартиатов, она пренебрегала стенами. Все еще продолжают­
ся споры о том, сколько времени в Афинах не было стен, так как во всех
эллинских городах, кроме Спарты, существовала укрепленная крепость,
акрополь; Экбатана и Персеполис также были царскими крепостями, к ко-
289

Хозяйство и общество. Господство
торым примыкали поселения. Как правило, с восточными и античными, а
также со средневековыми городами связано представление о крепости или
стене.
Город был не единственной и не древнейшей крепостью. В погранич­
ных местностях, обладание которыми оспаривалось, или при постоянных
военных столкновениях укреплялась каждая деревня. Так, славянские по­
селения, национальной формой которых издавна, вероятно, была уличная
деревня, под угрозой постоянной военной опасности в области Эльбы и
Одера приняли форму обнесенного изгородью круга с единственным за­
пирающимся входом, через который на ночь сгонялся выпасаемый снару­
жи скот. Распространены были также, например в израильских поселени­
ях Восточной Иордании, в Германии, да и вообще во всем мире, высокие
валы, за которыми скрывались безоружные жители и скот. Так называемые
города Генриха I
5
на германском востоке представляли собой просто си­
стематически возводимые укрепления такого рода. В Англии в англосак­
сонский период в каждом графстве был «бург» (borough), по которому это
графство получало свое наименование, и владельцы определенных зе­
мельных наделов этого бурга несли в качестве древнейшей специфически
городской, бюргерской повинности сторожевую и гарнизонную службу.
В том случае, если бурги не были в мирное время совершенно пусты и в них
пребывали в качестве постоянного гарнизона за плату или за землю страж­
ники или бургманы, имело место постепенное становление англосаксон­
ского бурга, «гарнизонного города» в духе теории Мейтленда, с burgenses в
качестве жителей, наименование которых происходит от того, что их по­
литическое правовое положение, так же как и связанная с этим правовая
природа их специфически гражданского по своему характеру владения
землей и домом, было детерминировано обязательством охраны и защиты
крепости. Однако исторически важнейшими предшественниками город­
ского укрепления являются не огороженные деревни или возведенные по
необходимости укрепления, а нечто другое, именно: господский бург, кре­
пость, где жил сеньор вместе с подчиненными ему как должностному лицу
или персонально, в качестве членов его дружины, воинами, а также с его и
их семьями и челядью.
Военное строительство бургов возникло несомненно раньше, чем при­
менение на войне колесниц и лошадей. Так же как повсюду — в Древнем
Китае времен классических песен
6
, в Индии периода Вед, в Египте и Месо­
потамии, в Ханаане, в Израиле времени Песни Деборы
7
, во времена гоме-
5
Правление Генриха I — 919—936 гг.
6
Имеется в виду период с XI до VII в. до н.э., к которому относятся песни и риту­
альные гимны, собранные в канонической книге песен и гимнов «Шицзин».
7
Время создания библейской Песни Деборы (Суд. 5) — предположительно XII в.
до н.э.
290

/. Понятие и категории города
ровского эпоса, у этрусков, кельтов и ирландцев — было известно приме­
нение на войне колесниц, способствовавшее развитию военного искусства
рыцарских и царских войск, повсюду было распространено строительство
бургов, при которых находились владения знатных лиц. В древнеегипет­
ских источниках говорится о крепостях и управляющих ими, и можно с
уверенностью предположить, что числу крепостей соответствовало число
мелких князьков. В Месопотамии, судя по древнейшим источникам, об­
разованию территориальных царств предшествовала власть сидящих в
крепостях князей, то же происходило в Западной Индии в период Вед, ве­
роятно, в Иране времен древнейших (зороастрийских) Гат. В северной Ин­
дии на Ганге бурги доминировали в период политического распада: старый
кшатрий, несомненно, владелец такой крепости, выступает в источниках
как своеобразная промежуточная фигура между царем и знатью. Подоб­
ного рода князья существовали в России в эпоху принятия христианства,
в Сирии при династии Тутмосов, в Израиле в период союза (Авимелех);
также можно сделать достаточно достоверные предположения об этом на
основе древнекитайской литературы. В Греции и Малой Азии крепости,
несомненно, существовали повсюду, где возникала опасность пират­
ских нападений. Возникновение на Крите на месте прежних крепостей
неукрепленных дворцов свидетельствует о промежуточном периоде глу­
бокого спокойствия. Такие крепости, как, например, сыгравшая важную
роль в Пелопонесской войне Декелея, были некогда крепостями знатных
родов. Возникновение политически независимого слоя знати начинается
с итальянских castelli, самостоятельность вассалов в Северной Европе —
с массового строительства бургов, огромное значение которых подтверж­
дается указанием Г. фон Белова на то, что еще в Новое время индивиду­
альное право на присутствие в представительных органах Германии за­
висело от того, обладал ли род бургом, будь это даже жалкие развалины.
Обладание бургом означало военное господство над округой, и вопрос
сводился лишь к тому, владел ли им единолично господин бурга, конфе­
дерация рыцарей либо господин, который мог доверять сидящему в бурге
вассалу, министериалу или военачальнику.
На ранней стадии своего превращения в особое политическое образо­
вание город-крепость либо был бургом, либо заключал в себе бург, либо
примыкал к бургу, к крепости короля, высокородного господина или со­
юза господ, которые там жили или держали гарнизон наемников, вассалов
либо должностных лиц. В Англии англосаксонского периода право иметь
в своем burh укрепленный дом, haw, предоставлялось в виде привилегии
определенным землевладельцам округа; в Античности и средневековой
Италии городской дом знатного человека находился рядом с его сельским
бургом. Обитатели бурга или жители округи — все или определенные их
слои — были обязаны в качестве burgenses исполнять по требованию госпо­
дина бурга определенные повинности, в первую очередь участвовать в по-
291

Хозяйство и общество. Господство
стройке и починке стен, в сторожевой службе, в защите, а также выполнять
иногда другие важные в военном отношении обязанности (например, слу­
жить посыльными) и осуществлять поставки. Поскольку горожанин вхо­
дит в оборонительный союз города и в той мере, в какой он в нем участвует,
он является членом своего сословия. Особенно убедительно это показал
Мейтленд на примере Англии: домами в бурге — и этим бург отличается от
деревни — владеют люди, главная обязанность которых состоит в сохра­
нении укрепления. Наряду с гарантированным королем или господином
«рыночным миром», необходимым для функционирования рынка в горо­
де, существовал еще и военный «бурговый мир». Умиротворенный бург и
военно-политический центр как место военного обучения и собрания во­
инов, т.е . граждан, с одной стороны, и умиротворенный экономический
рынок города — с другой, часто сосуществуют в пластическом дуализме.
И не везде они разграничены территориально. Так, аттический рпух воз­
ник значительно позже, чем agora, которая первоначально служила как
экономическим сношениям, так и совершению политических и религиоз­
ных актов. Но в Риме comitium и campus Martius издавна находились рядом
с экономическим по своему характеру fora, в Средние века в Сиене Piazza
del Сатро — площадь, где проводились турниры, а в наше время еще и ме­
сто скачек в городском квартале — расположена перед муниципальным
дворцом рядом с mercato, находящимся за ним. Подобно этому в ислам­
ских городах kasbeh, территориально обособленный укрепленный лагерь
воинства, расположен рядом с базаром, а в Южной Индии (политический)
город знати — рядом с экономическим городом. Вопрос о взаимоотноше­
ниях между гарнизоном, жителями укрепленного бурга, выполнявшими
политические функции, с одной стороны, и населением, занимающимся
экономической деятельностью, — с другой, является часто очень сложным,
но всегда решающим основным вопросом городского строя. Совершенно
ясно, что в местности, где есть бург, поселяются либо привлекаются туда
ремесленники для удовлетворения потребностей господского хозяйства и
воинства, что потребность военизированного хозяйства в продуктах, а так­
же предоставляемая бургом защита притягивают купцов, что, в свою оче­
редь, хозяин бурга заинтересован в этих классах общества, ибо благодаря
им он может увеличить денежные доходы за счет торговли и ремесел, обла­
гая сборами предпринимателей. Кроме того, он сам либо участвует в торго­
вых операциях посредством предоставления кредита, либо самостоятельно
ведет торговлю или даже монополизирует ее, либо извлекает свою долю до­
хода, полученного мирными или насильственными действиями, распоря­
жаясь береговыми бургами в качестве судовладельца или хозяина гавани.
Такими же преимуществами могут пользоваться его вассалы или свитские,
живущие в данной местности, если сеньор предоставляет им эти права
добровольно или, в силу зависимости от их расположения, вынужденно.
В древних эллинских городах, например в Кирене, мы обнаруживаем на
292

/. Понятие и категории города
вазах изображения царя, помогающего при взвешивании товаров (silphion),
в Египте в ранних исторических источниках говорится о торговом флоте
фараона Нижнего Египта. По всей земле, преимущественно в прибрежных
поселениях, хотя и не исключительно там (и не только в «городах»), где лег­
ко можно было установить контроль над посреднической торговлей, было
широко распространено такое явление: наряду с монополией вождя или
владельца бурга возникал доходный интерес живущих в данной местности
военных родов, которые начинали участвовать в торговле и увеличивали
свою власть, что вело к подрыву монополии правителя (если он вообще ею
обладал). При таком развитии событий правитель становился лишь одним
из многих, primus inter pares, входил в качестве равноправного члена в круг
местных землевладельческих городских родов, либо вкладывая капитал —
в Средние века обычно в виде комменды — в мирную торговлю, либо лично
участвуя в морском разбое и пиратстве, часто избираясь лишь на короткое
время и обладая весьма ограниченной властью. Это происходило и в при­
брежных городах Античности со времен Гомера, выражаясь в постепенном
переходе к ежегодно избираемой городской магистратуре; это происходило
и в Средние века, в частности в Венеции, о чем свидетельствует положе­
ние дожа [см. с. 326J, а также в ряде других типичных торговых городов;
разница была лишь в том, с кем велась эта борьба, т.е. кто господствовал
в городе — граф, виконт, епископ или кто-то еще. При этом необходимо
отличать заинтересованных в капиталистической торговле бюргеров, тех,
кто кредитовал торговлю, представителей знатных родов города в ранней
Античности и Средневековье, от местных или переселившихся в данную
местность представителей торговых «предприятий», настоящих купцов,
хотя все эти слои, конечно, часто переходили друг в друга. Однако этим мы
уже предвосхищаем дальнейшее изложение.
Внутри страны описанное происходило в первую очередь в местах, где
начинались, заканчивались или пересекались речные или караванные пути
(как, например, в Вавилоне). При этом конкурентом светского господина
бурга или города иногда становился храмовый священник или духовный
глава города, ибо храмы богов, пользовавшиеся известностью, предостав­
ляли межэтнической, следовательно, политически незащищенной торгов­
ле сакральную защиту, в результате чего росли поселения городского типа,
хозяйство которых поддерживалось храмовыми доходами, так же как кня­
жеские города — доходами князя.
Князю в каждом отдельном случае нужно было решать, давать ли при­
вилегии ремесленникам и торговцам, которые занимались независимым от
господского двора делом и выплачивали ему налоги, или, наоборот, по­
крывать свои потребности путем использования собственных работников и
монополизации торговли в собственных руках. Предоставляя привилегии
чужакам, господин должен был постоянно в разных отношениях и в самой
разной степени считаться с интересами политически и экономически за-
293

Хозяйство и общество. Господство
висимого от него местного населения, особенно с точки зрения его спо­
собности нести повинности и платить налоги. Ко всем этим особенностям
возможного развития добавляется еще специфика военно-политической
структуры союза господства, внутри которого происходило основание или
развитие города.
Остановимся на проистекающих отсюда главных противоречиях го­
родского развития. Не каждый «город» в экономическом смысле и не
каждая крепость, в политико-административном отношении подчинен­
ная особому праву жителей, представляли собой «общину». Как массовое
явление городская община в полном смысле этого слова известна только
Западу и отчасти странам Передней Азии (Сирии, Финикии, быть может,
Месопотамии), причем последним лишь время от времени и лишь в за­
чатках. Ибо к таковым принадлежали поселения, достаточно развитые в
торгово-промышленном отношении, в которых должны были наличество­
вать: 1. укрепление, 2. рынок, 3. свой суд и хотя бы частично собственное
право, 4. характер союза господства и в связи с этим 5. хотя бы некоторая
степень автономии и автокефалии, а следовательно, и управления посред­
ством чиновников, в назначении которых так или иначе участвовали го­
рожане. В прошлом такие права, как правило, принимали форму сослов­
ных привилегий. Поэтому для города в политическом смысле характерно
наличие обособленного сословия бюргеров как обладателей этих привиле­
гий. Полностью городскими общинами, если исходить из этих критериев,
были лишь некоторые города средневекового Запада, а в XVIII в. только
очень незначительная их часть. Города Азии, насколько это в настоящее
время известно, если оставить в стороне отдельные возможные исключе­
ния, вообще не представляли собой общины или имели лишь начальные
признаки таковой. Правда, рынки там существовали повсюду, так же как
укрепления. Крупные промышленные и торговые центры в Китае, в отли­
чие от японских, были укреплены всегда, мелкие — большей частью. То же
относится и к египетским, переднеазиатским, индийским центрам ремесел
и торговли. Нередко крупные торговые и промышленные центры были в
этих странах и центрами судебных округов. В них же в Китае, Египте, Пе­
редней Азии, Индии всегда находились и учреждения крупных политиче­
ских объединений, тогда как для раннесредневековых городов Запада, осо­
бенно на севере, это как раз не было характерно. В азиатских городах не су­
ществовало особого имущественного или процессуального права, которым
располагали бы бюргеры как таковые, равно как и автономно созданных
ими судов. Там нечто подобное было известно лишь постольку, посколь­
ку гильдии и (в Индии) касты, которые располагались преимущественно
или исключительно в городах, обладали особыми правами и судами. Но в
правовом смысле пребывание этих объединений в городе было случайным.
Было неизвестно или только намечалось автономное управление, прежде
всего — и это наиболее важно — союзный характер города, а также понятие
294

/. Понятие и категории города
городского жителя, бюргера в отличие от селянина. И здесь были лишь за­
чатки дальнейшего развития. В Китае житель города был в правовом от­
ношении связан со своим родом, а через него — со своей родной деревней,
в которой находился храм, связь с которым он тщательно поддерживал;
также и русский житель деревни, занимавшийся отхожими промыслами
в городе, оставался в правовом отношении «крестьянином», а житель ин­
дийского города относился, кроме того, к определенной касте. Городские
жители были, конечно, как правило, и членами местных профессиональ­
ных союзов, гильдий и цехов, специфически городских по своей природе.
Наконец, они числились прикрепленными к управленческим округам —
квартальным, уличным, — на которые начальствующая полиция делила
город, и имели в этом отношении определенные обязанности, а иногда и
привилегии. На городской или уличный округ могла быть в порядке ли­
тургии возложена коллективная ответственность за безопасность жителей
или за выполнение других полицейских мер. На этом основании они могли
объединяться в общины с выборными должностными лицами или наслед­
ственными старейшинами, как, например, в Японии, где над общинами
улиц с их самоуправлением стояли в качестве высшей инстанции один или
несколько органов гражданского управления (mashi-bugyö). Но права жи­
телей именно как граждан города в античном или средневековом смысле
здесь не было, и понимания города как корпорации не существовало. Го­
род мог, правда, выступать как целое — в качестве отдельного управленче­
ского округа, как в империях Меровингов и Каролингов. Однако, в отли­
чие от Античности и Средневековья, автономия и участие жителей в делах
местного управления в городах, а следовательно, на сравнительно больших
территориях торгово-ремесленного характера, отнюдь не были развиты
сильнее, чем в сельских местностях, скорее в большинстве случаев наобо­
рот. В китайской деревне, например, объединение старейшин являлось во
многих вопросах едва ли не всемогущим, и taotai должен был фактически
сотрудничать с ним, хотя в праве это отражено не было. Сельская община
Индии и русский мир имели очень серьезные полномочия, которые они
фактически автономно и осуществляли вплоть до последнего времени, в
России — до бюрократизации при Александре III. Во всем переднеази-
атском мире «старейшины» (в Израиле — sekenim), вначале старейшины
рода, позже главы знатных родов, были представителями и управляющими
в поселениях и местных судах. В азиатском городе, служившем обычно ре­
зиденцией высших чиновников или самого правителя страны, об этом не
могло быть и речи: город находился под непосредственным наблюдением
его личной охраны. Но город был крепостью правителя и управлялся по­
этому его чиновниками (в Израиле — sarim) и офицерами, обладавшими
также судебной властью. В Израиле в царский период можно отчетливо
проследить дуализм должностных лиц и старейшин. В бюрократическом
королевстве победу всегда одерживал королевский чиновник. Конечно, он
295

Хозяйство и общество. Господство
не был всемогущ. Иногда просто удивляет, насколько ему приходилось счи­
таться с настроением населения. Китайский чиновник оказывался вовсе
бессилен, если местные роды и профессиональные союзы объединялись,
и при серьезном противостоянии он терял свою должность. Обструкции,
бойкот, закрытие лавок и прекращение ремесленной и торговой деятель­
ности в случае какого-либо конкретного притеснения были повседневным
явлением, которое ограничивало власть чиновников. Однако границы ее
носили совершенно неопределенный характер. Зато в Китае и Индии об­
наруживаются компетенции гильдий или других профессиональных союзов
или, во всяком случае, фактическая необходимость для чиновников дости­
гать с ними согласия. Случалось, что главы таких союзов принудительно
подчиняли своей власти и третьих лиц. Однако во всех этих случаях речь
шла, как правило, только о привилегиях или фактической возможности
определенных союзов решать определенные вопросы, затрагивавшие кон­
кретные групповые интересы. Общих союзов, представляющих граждан
города как таковых, там не существовало; само это понятие отсутствовало.
Прежде всего отсутствовали специфические характеристики горожан как
сословия. В Китае, Японии, Индии их не было вообще, и только в Передней
Азии можно найти их зачатки.
В Японии сословное деление оставалось чисто феодальным. Самураи
(конные) и кази (пешие министериалы) противостояли крестьянам (но) и
частично объединенным в профессиональные союзы купцам и ремеслен­
никам. Но понятий «горожане», «бюргерство» не было, также как понятия
«городская община». В Китае в период феодализма положение было анало­
гичным, но со времен установления господства бюрократии сдавшие экза­
мен грамотеи разных степеней противостояли необразованным; наряду с
этим появляются также обладающие экономическими привилегиями гиль­
дии купцов и профессиональные союзы ремесленников. Однако понятия
городской общины и городских бюргеров как особой группы отсутствуют
и там. «Самоуправлением» в Китае и Японии обладали профессиональные
союзы, но не города (в противоположность деревням). В Китае город был
крепостью и резиденцией центральных учреждений, в Японии городов в
таком смысле вообще не было. В Индии город являлся резиденцией царя
и правительственных учреждений, крепостью и рынком. Обнаруживаются
и гильдии купцов, а кроме того, в значительной степени совпадающие с
профессиональными союзами касты; те и другие обладали весьма значи­
тельной автономией, и прежде всего собственным правом и юстицией. Но
расчленение индийского общества на наследственные касты и ритуаль­
ное обособление профессий исключают возможность возникновения как
«бюргерства», так и «городской общины». Там существовало и существует
несколько каст купцов и очень много каст ремесленников с множеством
подкаст. Однако совокупность их не может быть отождествлена с сосло­
вием бюргеров Запада, и они не могли объединиться, создав нечто подоб-
296

/. Понятие и категории города
ное средневековому цеховому городу, поскольку взаимная отчужденность
каст препятствовала любому сближению. Правда, в период великих рели­
гий спасения
8
во многих городах гильдии во главе с их наследственными
старейшинами (шрешти) объединялись в союзы, и еще теперь в некоторых
городах (например, в Ахмадабаде) в качестве пережитка прошлого сохра­
няется должность общего городского старосты, «шрешта», соответствую­
щая бургомистру западных городов. В период, предшествующий великим
бюрократическим царствам, существовало несколько городов, обладав­
ших политической автономией и управляемых патрициатом, который ре­
крутировался из родов, поставлявших слонов войску. Но впоследствии все
это исчезло. Победа ритуального отчуждения каст разорвала гильдейский
союз, а королевская бюрократия в союзе с брахманами полностью уничто­
жила его ростки, за исключением некоторых остатков в Северо-Западной
Индии.
В переднеазиатской и египетской Античности города были крепостя­
ми или административными центрами, пользующимися королевскими
рыночными привилегиями. Однако во время господства великих царств
они не имели ни автономии, ни общинных установлений, ни привилеги­
рованного сословия горожан. В Египте в Среднем царстве сложился долж­
ностной феодализм, в Новом царстве — бюрократическое управление пис­
цов. «Городские привилегии» представляли собой пожалования феодаль­
ным или пребендальным носителям должностной власти в определенных
местностях, напоминавшие старые привилегии епископам в Германии, а
не привилегии автономному сословию горожан. Во всяком случае там до
сих пор не находится даже следов «городского патрициата». Напротив, в
Месопотамии и Сирии, особенно же в Финикии в раннюю эпоху, в тор­
говых центрах на морских и караванных путях обнаруживаются типичные
города-королевства то духовного, то (большей частью) светского характе­
ра, а также возрастает значение столь же типичных патрицианских родов
в «городских советах» (bitu в таблицах Тель-Амарны) во времена боевых
колесниц. Ханаанский союз городов был объединением сражавшихся на
колесницах городских рыцарей, которые держали крестьян в клиентеле и
долговом рабстве. Аналогичным, по-видимому, было и положение в Ме­
сопотамии, где «патриций», т.е . полноправный житель города, имевший
земельные владения и экономически способный нести военную службу,
отличался от крестьянина; главные города получали от царя иммунитет-
ные грамоты и свободы. Однако с ростом власти военного царства все это
исчезло и здесь. Позже в Месопотамии уже нет ни политически автоном­
ных городов, ни сословия бюргеров, подобного западному, ни особого го­
родского права наряду с царским законом. Лишь в Финикии сохранились
8
Имеется в виду период возникновения и расцвета буддизма и джайнизма в Ин­
дии—VIиVвв.дон.э.
297

Хозяйство и общество. Господство
город-государство и господство городского патрициата, представители
которого обладали земельными владениями и вкладывали свой капитал в
торговые операции. Монеты эпохи «'am Zor» и «'am Karthechdeschoth» в Тире
и Карфагене вряд ли свидетельствуют о господстве «демоса» или же отно­
сятся к более позднему времени
9
. В Израиле Иудея стала городом-государ­
ством, однако старейшины (sekenim), которые в ранний период управляли
городами в качестве глав патрицианских родов, в период царей утратили
свое значение; воинской свитой царя стали рыцари (gibborim), и именно в
больших городах, в отличие от сельских местностей, стали править царские
чиновники (sarim). Только после пленения возникает на конфессиональ­
ной почве «община» (kahaî) или «товарищество» (cheber) как институт, но
под господством священнических родов.
Тем не менее здесь, на побережье Средиземного моря и на берегах Ев­
фрата, впервые обнаруживаются действительные аналогии античному по­
лису, предположительно на той его стадии, на которой Рим находился в
период рецепции gens Claudia. В городах господствует местный патрициат,
чья власть основана в первую очередь на денежном имуществе, приобре­
тенном в торговле, вложенном затем в земельную собственность и в долго­
вых рабов и просто рабов; в военном отношении их власть держалась на
воинских упражнениях и рыцарских единоборствах; часто враждуя друг с
другом, они сохраняли межрегиональные связи и союзы во главе с царем
как primus inter pares или с schofeten либо sekenim, подобно римской знати
во главе с консулами, при постоянной угрозе тирании со стороны хариз­
матических военных героев, опиравшихся на наемную охрану (Авимелех,
Иеффай, Давид). Вплоть до эпохи эллинизма эта стадия нигде не была пре­
одолена, по крайней мере надолго.
На данной стадии находились, очевидно, и города арабского побережья
во время Мухаммеда, а также исламские города там, где не были совершен­
но уничтожены автономия городов и их патрициат, как это произошло в
действительно крупных государствах. Однако часто антично-ориентальная
стадия сохранялась и под владычеством ислама. Тогда устанавливалась не­
устойчивая автономия городских родов по отношению к княжеским чи­
новникам. При этом основой власти знатных родов было богатство, вы­
росшее из предоставляемых городом возможностей, помещенное глав­
ным образом в земельные владения и рабов; правители и их чиновники
вынуждены были считаться с патрициатом при проведении в жизнь своих
постановлений даже при отсутствии формальных правовых оснований,
так же как китайскому taotai приходилось считаться с возможной обструк-
9
Эту фразу следует понимать в рамках современной Веберу дискуссии о якобы
демократических режимах в Тире, Сидоне и Иудее в III—II столетиях до н.э ., о чем, в
частности, свидетельствовали термины, толкуемые как «народ», на некоторых монетах
того времени (MWG. 1/22-5 . S. 93).
298

А Понятие и категории города
цией старейших крестьянских родов, корпораций купцов и других про­
фессиональных союзов городов. «Город» при этом совсем не обязательно
представлял собой самостоятельный союз в каком-либо смысле. Араб­
ские города, например Мекка, остаются в Средние века и вплоть до на­
чала нашего времени типичными родовыми поселениями. Город Мекка
был, как это наглядно изобразил Снук-Хюргронье, окружен господскими
землевладениями (bilad) с относящимися к ним крестьянами, клиентами
и бедуинами, находящимися под патронатом ведущих свое происхожде­
ние от Али, хасанидских и других знатных родов (dewi). Bilad лежали впе­
ремешку. К dewi относился каждый род, среди предков которого когда-то
числился шериф. В то же время место шерифа с 1200 г. принадлежало иду­
щему от Али роду Катадаха; по официальному праву он должен был на­
значаться наместником халифа (который часто был несвободным, при
Харун ар-Рашиде — берберским рабом), в действительности же избирался
из местных знатных фамилий живущими в Мекке главами dewi. По этой
причине, а также потому, что жительство в Мекке позволяло участвовать
в эксплуатации паломников, главы родов (эмиры) жили в городе. Между
ними существовали «отношения», т.е . неофициальные соглашения о со­
хранении мира и о порядке дележа доходов. Однако эти соглашения могли
быть в любой момент расторгнуты, что вело к междоусобице, как вне горо­
да, так и внутри него, в которой участвовали отряды рабов. Побежденным
приходилось покидать город; однако ввиду общих интересов враждующих
родов, противостоящих тем, кто находился вне города, под угрозой мас­
сового возмущения даже своих сторонников победители должны были со­
блюдать неписаные правила и щадить имущество и жизнь членов семей и
клиентов изгнанников. В Мекке в Новое время в качестве официальной
власти действовали: 1. введенный турками, но существующий только на
бумаге орган коллегиального управления (меджлис), 2. в качестве дей­
ствительного авторитета — турецкий наместник, занимавший позицию
«протектора», каковую раньше занимал правитель Египта, 3. четверо кади
ортодоксального направления, выходцы из знатных родов Мекки, самый
выдающийся из которых, шафиит, происходящий из одной и той же семьи
в течение столетий, назначался шерифом или предлагался наместником,
4. сам шериф, являющийся одновременно главой корпорации городской
знати, 5. цехи, прежде всего проводников паломников, но также мясни­
ков, продавцов зерна и другие, 6. городские кварталы с их старейшинами.
Эти органы власти соперничали друг с другом по причине отсутствия чет­
ко разграниченных компетенций. В случае суда каждая из сторон процес­
са выбирала тот орган власти, который казался ей самым благоприятным
и эффективным с точки зрения достижения ее целей. Наместник не мог
препятствовать тому, чтобы в делах, связанных с вопросами религиозного
права, обращались к конкурирующему с ним кади. Шериф представлялся
местным жителям подлинным авторитетом: от него зависели решения на-
299

Хозяйство и общество. Господство
местника по всем вопросам, касавшимся бедуинов и караванов паломни­
ков; корпорация знати оказывала определяющее влияние на решение этих
вопросов во всех арабских областях, особенно вгородах.Некоторые тен­
денции, напоминающие развитие на Западе, выразились в том, что в IX в.,
во время борьбы в Мекке Тулунидов и Саффаридов, решающей оказалась
позиция самых богатых цехов - мясников и торговцев зерном, тогда как
во время Мухаммеда в. военном и политическом отношении была бы при­
нята во внимание только позиция знатных корейшитских родов. Однако
правление цехов так никогда и не возникло; влияние знатных родов гаран­
тировалось отрядами рабов, которым передавалась часть доходов, подоб­
но тому как в Средние века на Западе фактическая власть в итальянских
городах постоянно оказывалась в руках рыцарских родов, располагавших
военной силой. В Мекке отсутствовала какая-либо общность, способная
превратить город в единый союз, — именно в этом состоит ее характерное
отличие как от синойкизированного полиса Античности, так и от итальян­
ской «коммуны» раннего Средневековья. Однако в остальном у нас есть все
основания рассматривать эти условия в арабских городах — если отвлечься
от специфических, упомянутых выше исламских черт или транспониро­
вать их в христианские — как типичные для других, особенно для западных
приморских торговых, городов до возникновения городских общин.
Насколько позволяют судить достоверные сведения из истории азиат­
ских и восточных поселений, по своему экономическому типу относящих­
ся к городам, субъектами союзного действия в них были не союзы граж­
дан, не городское бюргерство, а только знатные роды и, возможно, иногда
также профессиональные союзы. Конечно, переходы и здесь достаточно
неопределенны. Но таково было положение именно в самых больших цен­
трах со стотысячным, а порой даже миллионным населением. В византий­
ском Константинополе в Средние века разделение на партии возглавляли
представители городских кварталов, которые одновременно финансирова­
ли цирковые соревнования колесниц (как в Сиене — скачки); восстание
Ника при Юстиниане
10
было следствием как раз такого территориального
разделения города. В средневековом Константинополе времени исламско­
го господства, следовательно, вплоть до XIX в., наряду с чисто военными
союзами янычар и сипаев и религиозными организациями улемов и дер­
вишей, в качестве представителей интересов горожан выступали только
гильдии купцов и цехов, но не представители города как такового. Нечто
подобное было уже в поздневизантийской Александрии, где наряду с кон­
курировавшими властями — патриарха, опирающегося на жесткое и влия-
10
Восстание в январе 532 г. началось на ипподроме и получило свое название по
спортивному, ставшему боевым, возгласу «Нике!» — «Побеждай!». Была разрушена и
сгорела часть города, в ходе усмирения бунтовщиков войсками знаменитого полковод­
ца Велисария было убито до 30 тысяч человек.
300

2. Западный город
тельное монашество, и наместника, поддерживаемого небольшим гарни­
зоном, — существовали, по-видимому, только милиции отдельных город­
ских кварталов, внутри которых действовали в качестве ведущих организа­
ций соперничавшие друг с другом цирковые партии «зеленых» и «синих».
2. ЗАПАДНЫЙ ГОРОД
Земельное право и правовое положение личности с. 301. — Создание полиса
как братства с. 305, — на Востоке затрудняемое благодаря табу и другим ма­
гическим барьерам родовой организации; разрушение последних как пред­
посылка братства с. 307. — Значение рода для античного и средневекового
города с. 308. — Клятвенное братство на Востоке. Правовые и политические
последствия с. 311.
—
Социологический смысл городского объединения:
a) conjurationes в Италии с. 314, — Ь) братства на германском севере с. 318, —
с) обороноспособность бюргеров по причине создания военной организации
как позитивная основа развития городов на Востоке с. 321.
Разительную противоположность азиатскому городу являет собой
средневековый город Запада, прежде всего к северу от Альп, где развитие
носит чисто идеально-типический характер. Западный город, подобно ази­
атскому и восточному, был местом рынка, торговым и ремесленным цен­
тром, а также крепостью. Купеческие гильдии и цехи ремесленников обна­
руживаются как здесь, так и там, и автономия, предоставляемая их членам,
была в той или иной степени равной во всем мире. Античный город Запада,
как и средневековый, — применительно к последнему в дальнейшем будут
сделаны некоторые оговорки — включал барщинные дворы и резиденции
знатных родов, обладавших как владениями вне города, так часто и обшир­
ными городскими землями, которые увеличивались благодаря доходам от
участия знатных родов в деловых операциях. В средневековом городе За­
пада также было множество патронов и должностных лиц политических
властителей, пользующихся в его стенах разными привилегиями. Здесь,
как и почти во всем мире, право, регулировавшее домовладения, так или
иначе отличалось от права для сельскохозяйственных земель. Но сущност-
но важным, если отвлечься от переходных стадий, было для западного
средневекового города установленное земельным правом различие между
свободно отчуждаемой, совершенно не обремененной повинностями или
обложенной твердо установленными повинностями, передаваемой по на­
следству земельной собственностью в городе и землей, предоставленной
в пользование крестьянину на разнообразных условиях землевладельцем
или же деревенской (либо марковой) общиной и связанной повинностями
по отношению к одному или другому или же к обоим. В Азии и в Антич­
ности такие условия не встречались столь постоянно. Этой, все-таки лишь
относительной, противоположности в земельном праве соответствовала
абсолютная противоположность в правовом статусе личности.
301

Хозяйство и общество. Господство
В раннем Средневековье и в Античности в Передней Азии и на Даль­
нем Востоке город всегда был совместным поселением, которое возникло
благодаря притоку извне и при санитарных условиях жизни низших слоев
сохранялось только благодаря постоянно продолжающемуся притоку жи­
телей из сельских местностей. Поэтому в городах раннего Средневековья
сосуществуют самые разные по своему сословному положению слои: про­
экзаменованные кандидаты на должности и мандарины наряду с прези­
раемым безграмотным простонародьем и (немногочисленными) людьми
нечистых профессий — в Восточной Азии, представители разного рода
каст — в Индии, члены родовых товариществ наряду с безземельными
ремесленниками — в Передней Азии в Античности, а также вольноотпу­
щенники, зависимые и рабы наряду с благородными господами, их чи­
новниками и слугами, министериалы, наемники, священники и монахи.
В городе могли располагаться господские дворы разного рода, но иногда
и вся городская область как целое составляла владение одного господи­
на; починка и охрана городских стен была доверена бургманам либо дру­
гим жителям, наделенным бурговым леном или иными правами. Самые
острые сословные различия разделяли городские массы континенталь­
ных городов Античности. Менее острыми они были в раннем Средневе­
ковье, а в России вплоть до последнего времени даже после отмены кре­
постного права. Так, происходящий из деревни житель города оставался
привязанным к деревне, и мир мог, отобрав у него паспорт, принудить его
вернуться. Правда, сословное расслоение городских жителей внегород­
ского происхождения было в разных городах неодинаковым. В Индии,
например, образование каст являлось прямым следствием возникнове­
ния определенных специфически городских установлений, и касты, со­
ответственно, если не юридически, то фактически были чисто городским
явлением. В Передней Азии в Античности и в раннем Средневековье,
а также в России до отмены крепостного права дело обычно обстояло
так, что широкие слои крепостных или зависимых фактически, хотя и
не юридически, были обязаны лишь платить господину оброк, в осталь­
ном же, в сущности, составляли — вместе с частью юридически свобод­
ных городских жителей — экономически самостоятельный класс мелких
бюргеров. То обстоятельство, что город был местонахождением рынка,
который предоставлял постоянную возможность заработка посредством
торговли или ремесла, заставляло многих владельцев рабов и зависимых
не использовать их как рабочую силу в доме или на предприятии, а, обу­
чив ремеслу или навыкам мелочной торговли, иногда же и снабдив ору­
диями производства (как это было в Античности), отпускать их в город и
предоставлять заниматься там своим делом, платя оброк господину. По­
этому в Афинах при возведении публичных зданий мы находим рабов и
свободных в одной группе на равных условиях сдельной оплаты. В Риме
свободные и несвободные занимались ремеслом и мелочной торговлей
302

2. Западный город
как доверенные лица господина или на основе merxpeculiaris, фактически
в качестве совершенно самостоятельно действующих мелких бюргеров,
причем свободные и несвободные входили в одни и те же мистериальные
общины. Шанс уплатить выкуп и стать свободным повышал экономи­
ческие успехи именно несвободных мелких бюргеров, и поэтому не слу­
чайно в Античности и в России в руках вольноотпущенников сконцен­
трировалось значительное имущество, приобретенное долгой работой в
торговле и ремесле. Таким образом, западный город в Античности, как и
в России, был местом восхождения от несвободы к свободе благодаря воз­
можности дохода, предоставляемой денежным хозяйством. В еще боль­
шей степени это относится к средневековому городу, скорее внутренне­
му, чем прибрежному, и с течением времени все в большей степени. Ибо
в данном случае, в отличие от других известных нам процессов, городское
бюргерство проводило, как правило, совершенно сознательно ориенти­
рованную сословную политику. На ранней стадии развития городов при
широких возможностях дохода сложился общий интерес всех жителей к
увеличению возможностей сбыта и, соответственно, доходов каждого из
бюргеров путем притока населения извне; все оказывались заинтересо­
ваны в том, чтобы господин не мог отозвать разбогатевшего крепостно­
го — как это практиковалось дворянами Силезии в XVIII, а помещиками
России еще в XIX в. — для работы в доме или на конюшне, пусть даже
это было лишь средством заставить его уплатить выкуп за освобождение
от крепостной зависимости. Городское бюргерство присвоило себе право
отмены сеньорального господства — и это было великим, в сущности ре­
волюционным, новшеством, введенным средневековым западным городом
в отличие от всех других городов. В городах Северной и Центральной Ев­
ропы11 возникла известная формула: «воздух города делает свободным»
12
.
Иначе говоря, по истечении того или иного, но всегда достаточно корот­
кого срока господин раба или зависимого терял право притязать на под­
чинение его своей власти. Это положение действовало в разных местах
по-разному. Часто городам приходилось давать обещание не принимать
зависимых людей, а по мере ухудшения положения с продовольствием
это их иногда даже устраивало. Однако принцип, как правило, сохранял
свою силу. А это значит, что в городе сословные различия исчезали, во
всяком случае, в той мере, в какой они предполагали различие свободных
и несвободных. Вместе с тем на севере Европы внутри многих городов,
основанных первоначально на политическом равноправии жителей и на
свободных выборах должностных лиц, возник слой знати, образовалась
11
Термины «Северная Европа», «север Европы», «североевропейский» относится
здесь у Вебера к Европе севернее Альп, а не к Скандинавии.
12
Справедливости ради нужно сказать, что эта формула возникла не в Средние
века и не в слоях бюргерства, а в XIX в. в научной среде (MWG. 1/22-5. S. 105).
303

Хозяйство и общество. Господство
сословная дифференциация — знатные роды, которые вследствие своей
экономической независимости и своего могущества монополизировали
места в городском совете и противостояли остальным бюргерам. Далее,
во многих, преимущественно в южных, но и в богатых северных (в том
числе немецких) городах мы с самого начала находим, как в древности,
сосуществование constaffeln, или «всадников», и людей, держащих ко­
нюшни (сейчас мы сказали бы «беговые конюшни», ибо они содержались
для турнирных целей), т.е . специфически городской знати, с одной сто­
роны, и простых бюргеров — с другой. Следовательно, сословное разде­
ление. Но налицо был и другой процесс, усиливавший общность горожан
как таковых, независимо от того, принадлежали они к знати или нет, в
их отношении к внегородской аристократии. К концу Средних веков, во
всяком случае, на севере Европе, сельская рыцарская знать не считала
подлинно аристократическим городской патрициат вследствие его уча­
стия в приносящей доход торговой и промышленной деятельности и —
что особенно подчеркивалось — вследствие участия его вместе с цехами в
заседаниях городских органов управления; за ним не признавалось право
выступать на турнирах, основывать монастыри, вступать в брак с пред­
ставителями рыцарских сословий и получать лен (в Германии последнее
иногда не распространялось на привилегированных граждан имперских
городов). Из двух действовавших в городе тенденций — к относительному
сословному нивелированию и, напротив, к усилению сословной диффе­
ренциации — победила вторая. В конце Средневековья и в начале Нового
времени почти во всех городах: итальянских, английских и французских,
так же как и в немецких — если они не превратились подобно некоторым
городам Италии в монархические города-государства, — господствовал
патрициат, заседавший в городском совете, или корпорация бюргеров,
исключавшая проникновение извне и представлявшая собой сообщество
патрицианских фамилий, причем даже там, где для них еще со времени
цехового правления сохранялось требование формально входить в какой-
либо цех.
Практически полный разрыв сословной связи с внегородской знатью
произошел лишь в городских корпорациях Северной Европы, на юге же,
особенно в Италии, наоборот, с ростом могущества городов почти вся
знать переместилась в города; то же происходило, причем в значительно
больших масштабах, и в древности, когда города возникали именно как
резиденции знати. Античные и в меньшей степени средневековые города
Южной Европы образуют, следовательно, в известной степени переходную
стадию от азиатского к североевропейскому городу.
К этим различиям в качестве определяющего признака как античного,
так и типичного средневекового города присоединяется то, что эти города
представляли собой обобществленный по типу учреждения и обладающий
особыми характерными органами союз бюргеров, которые в данном своем
304

2. Западный город
качестве подлежали особому общему праву, т.е. были сословно «правовыми
товарищами». Такой характер города как сословно организованного по­
лиса или коммуны существовал в других областях права, кроме средизем­
номорского и западного, насколько известно, лишь в зачатках. Разве что
в некоторой степени в Месопотамии, Финикии да в Палестине во время
борьбы израильского союза с ханаанской городской знатью и, пожалуй, в
некоторых приморских городах других регионов и времен. Так, в городах
негров-фанти Золотого Берега, описанных Крукшенком, а после него По­
стом, существовал совет во главе с королем города в качестве primus inter
pares; членами совета были: 1. «кабоссиры» — главы родов, выделяющихся
своим богатством и соответствующим сословным образом жизни (госте­
приимством и расточительностью), 2. выборные начальники городских
кварталов, организованных как военные союзы, совершенно независимые
друг от друга и часто враждовавшие друг с другом, 3. наследственные поли­
цейские («пинины») городских кварталов. Этот совет осуществлял управ­
ление и вершил суд. Подобные органы, напоминавшие о полисе или ком­
муне, вероятно, не раз формировались в Азии и Африке. Но о наличии там
сословного «права городского бюргерства» нет никаких сведений.
Напротив, развитый античный и средневековый город был прежде все­
го союзом, конституированным или понимаемым как братство, в котором
поэтому всегда существует культ городского союза бюргеров как такового
и, следовательно, соответствующий религиозный символ — бог города или
городской святой. Его мы обнаруживаем, правда, и в Китае (часто это обо­
жествляемый предыдущий мандарин). Однако там он имел характер функ­
ционального божества в пантеоне. Городская община на Западе обладала
также имуществом, которым распоряжались органы городского управле­
ния. Но если знаменитый спор Алидов с общиной о садах Фадака
13
—
пер­
вый повод экономического характера к отпадению шиа — и был спором
о родовой или общинной собственности, то общиной, от имени которой
представители халифов притязали на собственность, была религиозная
общность ислама, а не политическая община Мекки, ибо таковой вообще
не существовало. Альменды, вероятно, были в городских поселениях, так
же как и в деревенских общинах. Были также специфические источники
городских налогов, взимаемых князьями. Но о финансах городской об­
щины Античности или Средневековья не известно ничего определенного,
можно разве что допустить некоторые зачатки таковых.
Общей характерной чертой средиземноморских городов, в отличие от
азиатских, являлось прежде всего отсутствие магически-анимистической
связанности свободных горожан кастами и родами с присущим им табуи-
рованием. В Китае обобществлению горожан на основе общего сакраль­
ного и гражданского правового равенства, браков, совместных трапез и
См. глоссарий (Сады Фадака).
305

Хозяйство и общество. Господство
солидарности вовне препятствовал экзогамный и эндофратрийный род
14
,
в Индии со времен победы патримониальных правителей и брахманов —
эндогамная, табуистически замкнутая каста. В Индии это проявляется еще
сильнее, чем в Китае, не только по причине табуистической закрытости
каст, но и потому, что по своему правовому положению 90% населения в
ней составляют сельские жители, что в процентном отношении больше,
чем в Китае. Жители индийского города не могут совершать совместные
культовые трапезы, китайские же, вследствие существующей у них родовой
организации и преобладающего культа предков, не имеют для этого осно­
ваний. Полностью исключена частная совместная трапеза лишь у народов,
связанных ограничениями табу, таких как индийцы и в некоторой степени
евреи. Индийцы считают осквернением даже взгляд, брошенный в кухню
человеком другой касты. Впрочем, еще в Античности сакральные действия
рода были так же закрыты для тех, кто не являлся членом рода, как культ
предков в Китае. Напротив, уже в античном полисе элементом создания ре­
ального или фиктивного совместного поселения (синойкизм) была замена
отдельных пританеев, служащих для культовых трапез родовых союзов, обя­
зательным для каждого полиса городским пританеем — символом трапез­
ной общности городских родов как следствия их побратимства. Правда, в
основе античного полиса официально лежало деление на роды и стоящие
над ними чисто личные и имевшие (по крайней мере предположительно)
идентичное происхождение, строго замкнутые вовне и образующие куль­
товый союз общности. Античные города, в соответствии с игравшими важ­
ную практическую роль представлениями их жителей, были прежде всего
добровольными обобществлениями и конфедерациями личных союзов, на
первых порах отчасти родового, отчасти — как, вероятно, фратрии — воен­
ного характера, которые затем, при позднейшем делениигородов,были из
управленческих соображений подведены под определенную схему. Поэтому
города Античности сакрально замкнуты не только вовне, но и внутри по от­
ношению к индивидам, не принадлежащим к одному из входящих в конфе­
дерацию родов, а именно к плебеям; собственно, поэтому они оставались
и внутренне разделены на замкнутые культовые союзы. В этом отношении,
т.е . по характеру родовых конфедераций знати, южноевропейские города
раннего Средневековья, особенно приморские (но не только они), в значи­
тельной степени напоминают античные. Каждый знатный род имел в город­
ских стенах свою крепость, личную или совместно с другими родами; в этом
случае (как, например, в Сиене) пользование ею тщательно регулировалось.
Вражда между родами бушевала в городе, во всяком случае, не менее сильно,
чем вне его, и некоторые из старинных городских подразделений (например,
14
Сочетание «экзогамный и эндофратрийный род» предполагает, очевидно, что
фратрия как культовая общность включает несколько родов, и брачные связи могут
устанавливаться между родами, но внутри фратрии.
306

2. Западный город
alberghi) были, по-видимому, связаны с владениями феодальных господ. Но
здесь — и это чрезвычайно важно — не было никаких следов характерной
для Античности сакральной замкнутости родов по отношению друг к другу
и вовне. Это стало следствием исторически важного события в Антиохии,
о котором рассказал Павел в «Послании к галатам»
15
, — участия Петра в
(ритуальных) трапезах с необрезанными братьями. Ритуальная замкнутость
ослабевала уже в античных городах и была близка к исчезновению. Безрод­
ный плебс в принципе добился равного положения в ритуальных церемони­
ях. В средневековых городах, особенно Центральной и Северной Европы,
это ослабление происходило с самого начала, и роды очень скоро утратили
свою роль конституирующего город элемента. Таковым становится конфе­
дерация отдельных бюргеров (отцов семейств); так что и принадлежность
горожан к внегородским общностям практически теряет всякое значение по
сравнению с городской общиной. Уже античный полис в институциональ­
ном смысле все больше становился общиной в представлении его жителей.
Окончательно понятие «община» сложилось в Античности как противопо­
ложность «государству» в ходе включения ее в большое эллинистическое или
римское государство, что вместе с тем лишило ее политической самостоя­
тельности. Напротив, средневековый город был «коммуной» с момента его
возникновения, независимо от того, насколько ясно осознавалось правовое
понятие «корпорация» как таковое.
На Западе не было табуированных границ, свойственных индийско-
экваториальному региону, а также различных тотемических, связанных
с культом предков, и кастовых магических ограничений родовых союзов,
которые в Азии препятствовали объединению в единую корпорацию. По­
следовательный тотемизм и казуистическое проведение родовой экзогамии
возникали — и несомненно в виде довольно позднего продукта — именно
там, где развитие не приводило к образованию больших военно-полити ­
ческих, и прежде всего городских, союзов. Античным религиям известны
лишь следы таких образований, в виде «пережитков» или погибших «рост­
ков». О причинах этого, поскольку они не носили религиозного характера,
можно высказать лишь неопределенные предположения. Заморские втор­
жения и морские грабежи раннего времени, военные авантюры и массовые
основания колоний внутри страны и за ее пределами, создававшие длитель­
но действующие союзы между различными племенами или представителя­
ми различных родов, неизбежно должны были разрушать прочность замк­
нутых родовых и магических уз. И даже если в античных городах повсюду
предпринимались попытки искусственно восстановить традицию посред­
ством деления созданных новых общин на родовые союзы и фратрии, ос­
новополагающей единицей в полисе был уже не родовой, а военный союз.
Многовековые странствия завоевателей-германцев до и во время Великого
15
Гал.2: 11-17.
307

Хозяйство и общество. Господство
переселения народов, их набеги и авантюристические походы во главе с вы­
борными вождями также препятствовали возникновению табуистических и
тотемистских связей. И пусть они пытались, как сообщается16
, селиться по
реальным или фиктивным родам, решающими все равно оставались судеб­
ный и военный союз «сотен» и гуфа как основа обложения повинностями, а
позже — отношение к князю, т.е. участие в дружине или свите и вассалитет;
быть может, именно эти обстоятельства привели к тому, что магические ро­
довые связи не получили своего развития. Христианство же, ставшее рели­
гией этих народов, все традиции которых были разрушены, только и смогло
стать таковой по причине слабости или вообще отсутствия у них магиче­
ских и табуистических ограничений: оно окончательно обесценило и унич­
тожило родовые связи в их религиозном значении. Весьма существенная
роль, которую церковная община играла в организации управления средне­
вековых городов, —- ч а ст о л ишь один из симптомов влияния христианской
религии на разрыв родовых связей и тем самым на образование средневеко­
вого города. В отличие от христианства, ислам, как показывает вся история
внутренних конфликтов старого халифата, в сущности, не преодолел замк­
нутость арабских племен и родовых уз, так как оставался религией войска
завоевателей, разделенного на племена и роды.
Поясним еще раз различия между городами одного и другого типа. Во
всем мире город был совместным поселением людей, ранее чуждых друг
другу по месту проживания. Китайский, месопотамский, египетский, а не­
редко даже и эллинский военачальник основывает или перемещает город,
заселяя его не только теми, кто добровольно готов стать его жителями, но
при необходимости и принудительно — посредством разбойничьих набе­
гов. Чаще всего так происходило в Месопотамии, где насильственно при­
веденные на место будущего города жители должны были сначала вырыть
канал, который давал возможность основать город в пустыне. Поскольку
военачальник с его аппаратом управления и чиновниками оставался абсо­
лютным господином, общинный союз не возникает либо возникают лишь
его жалкие зачатки. Поселенцы часто остаются отдельными племенами,
только разделенными на семьи, либо, где этого не произошло, — членами
прежних местных и родовых союзов. Не только житель китайского города
оставался, как правило, связан со своей сельской общиной; это относит­
ся и к широким слоям негреческого населения эллинистического Востока,
что подтверждает новозаветная легенда, объясняющая рождение Назаре-
тянина в Вифлееме тем, что род его отца имел там свой Hantgemal, как ска­
зано в немецком переводе «Хелианда», и, следовательно, там и должен был
числиться
17
. До недавнего времени связь с родной деревней сохраняли и
16
Цезарь. Записки о Галльской войне. 6: 22.
17
Лк. 2: 1-7.
308

2. Западный город
проживающие в городах русские крестьяне: они не теряли права на землю
и были обязаны по требованию деревенской общины принимать участие в
уплате повинностей помещику. Следовательно, в этих условиях возникало
не право городского бюргерства, а только союз людей, живущих в данный
момент в городе и объединенных обязательством нести повинности, а так­
же предоставленными привилегиями. На родовых связях основывался и
эллинский синойкизм. По преданию, восстановление Иерусалима Ездрой
и Неемией также совершалось родами, причем посредством совместного
поселения представителей каждого политически полноправного сельского
рода. По месту жительства делился только безродный и политически бес­
правный плебс. И в античном полисе каждый человек был гражданином,
но первоначально всегда только как член рода. Эллинский и римский си­
нойкизм и каждое колониальное завоевание всегда проходили, во всяком
случае в ранний период, фиктивно, наподобие воссоздания Иерусалима;
даже демократия была вначале не способна поколебать схему образования
бюргерства из родов (génies), составленных из них фратрий и образованных
ими фил, следовательно, из чисто личных культовых союзов, и вынуждена
была пытаться политически обезопасить эти находящиеся во власти родо­
вой знати союзы только с помощью косвенных средств. В Афинах каждый,
кто хотел получить право на занятие легитимной должности, должен был
указать, где находится родовой алтарь домашнего божества (Ζευς έρκαΐος).
Римские легенды рассказывают, что города возникают как совместные по­
селения местных жителей и представителей чуждых племен: посредством
ритуальных актов они объединялись в братскую религиозную общину с
собственным общинным очагом и богом как святым покровителем общи­
ны, но при этом делились на роды, курии (= фратрии) и трибы (= филы).
Это деление, считавшееся поначалу само собой разумеющимся в каждом
античном городе, уже очень рано стало совершаться, как показывают
круглые числа союзов (складываемых из 3, 30 или 12), искусственно для
удобства налогообложения. Принадлежность к родовому союзу оставалась
необходимым признаком полноправного гражданина для участия в культо­
вых обрядах и занятия всех должностей, предполагавших общение с бога­
ми, в Риме — auspicia. Она была ритуально необходимой. Ибо легитимный
союз должен был покоиться на традиционной ритуальной основе издавна
существовавших форм союза: род, военный союз (фратрия), политический
племенной союз (фила), — или создавать видимость этого. При основании
средневековых городов, особенно на севере, дело обстояло совершенно
иначе. Бюргер входил, по крайней мере при образовании новых городов,
в бюргерство как отдельное лицо и в качестве такового приносил при­
сягу городу. Его личное правовое положение как бюргера гарантировала
ему личная принадлежность к городскому союзу, а не род или племя. При
образовании городов в число жителей включались и торговцы, не только
из других мест, но и из чужих племен. Так, во всяком случае, происходило
309

Хозяйство и общество. Господство
при основании новых городов, когда переселенцы привлекались в город
привилегиями, реже — при преобразовании старых поселений в городские
общины. Это не означает, конечно, что в Кёльне, например, все упомина­
емые в источниках купцы из различных мест Запада, от Рима до Польши,
входили в тамошнюю присяжную общность, созданную именно местны­
ми имущими слоями. Но такие случаи вступления чужих в городской союз
бывали. Особое положение в средневековых городах, соответствующее от­
ношению в Азии к чужеземцам, занимали евреи. Ибо, хотя в верхнерейн­
ских грамотах, например, епископ указывает, что он призвал евреев «для
большего блеска города» и хотя евреи упоминаются в грамотах Кёльна как
землевладельцы наряду с христианами, единению их с местными жителя­
ми препятствовали чуждый Западу ритуальный запрет браков с неевреями
и совершения совместной трапезы, и в первую очередь — отказ от участия
в таинстве евхаристии. Средневековый город являлся также объединением
культового характера. Городская церковь, городской святой, участие жи­
телей в таинстве причащения, официальные церковные празднества были
само собой разумеющимися. Христианство лишило род всякого ритуально­
го значения. Христианская община была по своей глубочайшей сущности
конфессиональным союзом отдельных верующих, а не ритуальным союзом
родов. Поэтому евреи с самого начала остались вне союза бюргеров. Если
средневековый город и нуждался в культовой связи и для его конституи-
рования были часто (а быть может, всегда) необходимы церковные прихо­
ды, он, тем не менее, был, как и античный город, светским образованием.
Приходы действовали не как церковные союзы и не через церковных пред­
ставителей, наоборот, именно светские советы приходских общин наряду с
шёффенами, а иногда и купеческими гильдиями принимали главные фор­
мально-правовые акты от лица бюргеров. Полноправность в качестве члена
церковной общины, а не ритуальная, в качестве члена рода, как в Антич­
ности, была необходима, чтобы считаться полноправным бюргером. Пона­
чалу различие между городами Запада и городами Азии не было принципи­
альным. Местный бог, соответствующий святому средневековых городов,
и ритуальная общность полноправных горожан были также необходимой
составной частью всех переднеазиатских городов Античности. Однако по­
литика переселений, реализуемая в ходе завоеваний великих царей, внес­
ла свои изменения, превратив город в чисто административный округ, в
котором все жители без исключения, независимо от их принадлежности
к племенному или ритуальному союзу, имели одинаковые шансы на су­
ществование. Это очевидно и из положения евреев времен пленения. Для
них были закрыты только государственные должности, требующие опре­
деленного образования и, по-видимому, также ритуальной квалификации.
«Общинных чиновников» в городах, очевидно, не было. Отдельные пред­
ставители чужих племен имели, как и плененные евреи, своих старейшин и
священнослужителей, соответственно, являлись и «племенами-гостями».
310

2. Западный город
В Израиле до пленения метеки (gerim) не входили в ритуальное сообщество
(сначала не подвергались обрезанию), а к ним относились едва ли не все
ремесленники. Следовательно, они здесь оставались «племенами-гостя­
ми», как и в Индии, где ритуальное побратимство городских жителей было
исключено в силу кастовых табу. В Китае в каждом городе был свой бог (им
часто являлся почитаемый в культе прежний мандарин города). Община от­
сутствовала во всех азиатских и переднеазиатских городах или присутство­
вала только в наметках, как союз родов, выходивший за границы города.
Еврейская конфессиональная община управлялась после пленения чисто
теократически.
Западный город, точнее средневековый город, которым мы сначала
займемся, был не только с экономической точки зрения центром торговли
и ремесла, с политической, как правило, — крепостью, а часто и местом
нахождения гарнизона, и с административной — судебным округом, он
был также общностью скрепленного клятвой побратимства. В древности
его символом являлись общие выборы пританов. В Средние века город был
скрепленной клятвой коммуной и считался в правовом смысле корпораци­
ей. Впрочем, все это сложилось не сразу. Еще в 1313 г., как указывает Хат-
шек, английские города не могли получитьfranchise, потому что, говоря со­
временным языком, не были юридическими лицами, лишь при Эдуарде I
города стали выступать как корпорации. Политическая власть, городские
сеньоры — повсюду, а не только в Англии, — видели в бюргерстве возника­
ющих городов пассивный в правовом смысле литургический целевой союз,
члены которого, квалифицированные как городские землевладельцы, нес­
ли особые повинности, выполняли определенные обязанности и обладали
известными привилегиями: рыночной монополией, складочным правом,
привилегиями в ремесле и правом на ремесленный банн и на участие в го­
родском суде, особым военным и налоговым положением. При этом эко­
номически наиболее важная часть этих привилегий в формально-право­
вом отношении обычно была достижением совсем не бюргерского союза,
а политического князя или сеньора города. Он, а не бюргер формально
получает эти важные права, которые непосредственно, в экономическом
смысле, идут на пользу бюргерам, а косвенно, в финансовом отношении,
в виде отчислений с бюргеров — ему, сеньору. Эти привилегии были на са­
мой ранней стадии, например в Германии, королевскими привилегиями
епископу, на основании которых тот, в свою очередь, мог видеть и видел в
своих городских подданных обладателей привилегий. Иногда, в частности
в Англии в англосаксонский период, допуск к поселению у рынка считался
исключительной привилегией, предоставляемой сеньорами своим, и толь­
ко своим зависимым людям, доходы которых они облагали налогом. Город­
ской суд был либо королевским, либо сеньоральным судом; шёффены и
другие функционеры не являлись представителями бюргеров, и даже в тех
случаях, когда бюргеры их выбирали, оставались должностными лицами
311

Хозяйство и общество. Господство
господина, а городское право, которым руководствовались функционеры
суда, — установленным им статутом. Universitas civium, городская община,
о которой всюду вскоре начнут говорить, была, следовательно, сначала ге­
терономной и гетерокефальной и включенной в другие политические, а
также (часто) землевладельческие союзы. Однако вскоре это изменилось.
Города превратились, хотя разные и в разной степени, в автономное и ав­
токефальное политическое учреждение, в активную территориальную кор­
порацию, а городские чиновники стали полностью или частично органами
этого учреждения. Для такого развития средневекового города было важно,
чтобы привилегированное положение бюргеров с самого начала рассмат­
ривалось как право каждого отдельного бюргера в его общении с третьими
лицами. Это было не только следствием изначально свойственного и Ан­
тичности, и Средневековью лично-правового понимания подчиненности
общему «объективному» праву как «субъективного» права, а соответствен­
но, как выражения сословного статуса лица, но и, особенно в Средние века,
по верному замечанию Байерле, также следствием еще не исчезнувшего в
германском судопроизводстве отношения к каждому правовому товари­
щу как к участнику динга, а значит, активному члену судебной общины,
где каждый, кто участвует в вынесении решения, есть — наряду с товари­
щами — создатель «объективного» права. Об этом институте и его роли в
формировании права мы говорили раньше [т. III, с. ПО]. Такое право от-
сутствовало в судопроизводстве большинства городов мира. Следы его об­
наруживаются только в Израиле. Мы вскоре увидим, чем было вызвано это
особое положение. Решающим для превращения средневекового города в
союз было то, что в период, когда экономические интересы бюргеров за­
ставляли их стремиться к созданию собственных институтов, им, с одной
стороны, не препятствовали магические или религиозные барьеры, а с дру­
гой — над ними не стояло рациональное управление политического союза.
Там, где присутствовал хоть один из этих факторов, как, например, в Азии,
даже сильные экономические интересы объединяли жителей города лишь
на время. Возникновение в Средние века автономного и автокефального
городского союза с управляющим советом, который возглавляет «консул»,
«майер» или «бюргермейстер», — явление, существенно отличающее евро­
пейский город от всех не только азиатских, но и античных городов. В поли­
се, как еще будет показано в дальнейшем, специфически городское устрой­
ство сложилось прежде всего там, где проявились его характерные черты —
преобразование власти короля города, с одной стороны, и родовых старей­
шин родов — с другой, в господство аристократических военных семейств.
В тех же средневековых городах, которые являли собой специфический для
этого времени тип, дело обстояло совершенно иначе.
При анализе этого процесса необходимо строго различать его фор­
мально-правовые, социологические и политические аспекты, что не всег­
да происходит в борьбе разных «теорий города». В формально-правовом
312

2. Западный город
отношении корпорация бюргеров как таковая и ее учреждения легитимно
конституировались посредством (действительных или фиктивных) при­
вилегий, данных политической, а иногда и землевладельческой властью.
Отчасти ход событий действительно соответствовал этой формально-пра­
вовой схеме. Но часто, причем именно в важнейших случаях, речь шла о
чем-то совершенно ином, а именно о революционной узурпации, если рас­
сматривать происходящее с формально-правовой точки зрения. Конечно,
так было не повсеместно. Можно провести различие между изначальным и
«производным» способами возникновения средневековых городских сою­
зов. В изначальном варианте союз бюргеров был продуктом политического
обобществления горожан и создания корпорации, невзирая на легитимные
власти и вопреки им. Вернее, это был результат целой серии подобных про­
цессов. Решающее формально-правовое признание такого положения ле­
гитимными властями приходило (хотя и не всегда) позднее. В «производ­
ном» варианте союз бюргеров возникал благодаря полученному по догово­
ру или пожалованному основателем города или его преемником более или
менее полному или ограниченному праву на автономию и автокефалию;
особенно часто пожалования делались при основании города в пользу
новых поселенцев и.их правопреемников. Изначальная узурпация по­
средством спонтанного акта обобществления, клятвенное побратимство
(conjuratio) бюргеров имели место преимущественно в больших старых го­
родах, таких, например, как Генуя и Кёльн. В целом же, как правило, на­
блюдается комбинация одного и другого. Документальные свидетельства из
истории городов, которые, естественно, представляют легитимную после­
довательность развития как преобладающую, обычно вообще не касаются
этих узурпаторских братств; лишь случайно о них могло быть упомянуто в
грамотах, в результате чего возникало ложное впечатление о преобладании
процессов «производного» характера, что не всегда соответствовало реаль­
ному положению дел. О conjuratio в Кёльне в 1112 г. есть только одно ла­
коничное упоминание. Чисто формально в Кёльне при составлении актов
могли присутствовать шёффены старого города и представители приходов,
в частности пригорода св. Мартина как нового поселка mercatores, ибо они
были признаны как «легитимные» власти. Их противники, господа города,
конечно, также выдвигали в споре аргументы в духе формальной легитим­
ности, например (в Кёльне), относительно того, что некоторые шёффе­
ны не принесли клятву и т.п . Ибо в такого рода упущениях и проявлялись
формально узурпаторские нововведения. Указы императоров династии
Штауфенов, направленные против автономии городов, звучали, однако,
совсем иначе: запрещаются не только те или иные формально-правовые
нарушения, но и conjurationes как таковые. О фактических движущих силах
таких преобразований в достаточной мере свидетельствует то, что в Кёль­
не еще значительно позже Richerzeche (гильдия богатых) — с точки зрения
легитимности чисто приватный клуб особо состоятельных бюргеров —
313

Хозяйство и общество. Господство
успешно претендовала не только на право принимать новых членов, что
было бы вполне естественно, но и на право предоставлять им совершенно
не связанные с членством в клубе права бюргеров. Большинство крупных
французских городов также получили автономное городское устройство в
принципе сходным путем — через клятвенное братство бюргеров.
Но подлинной родиной conjurationes все же была Италия, где в подавля­
ющем большинстве случаев городская община возникала изначально по­
средством conjuratio. Поэтому здесь легче всего, несмотря на неясность ис­
точников, понять социологическую сторонугородскогообъединения. Об ­
щей предпосылкой была характерная для Запада феодальная и пребен-
дальная апроприация господствующих позиций. Положение в городах до
conjuratio — в частностях, конечно, очень разное — в целом можно пред­
ставить себе похожим на своеобразную анархию по типу Мекки, как она
была довольно подробно описана выше [с. 298-299]. Многочисленные
силы, претендующие на господство, противостоят друг другу, перекрещи­
ваясь между собой: политические и сеньоральные епископальные власти;
виконтские и другие апроприированные полномочия, основанные частью
на привилегиях, частью на узурпации; крупные городские владетели ленов
или освобожденные министериалы короля или епископов (capitanei); сель­
ские или городские субвассалы (va/ vassores) капитанов; хозяева родовых
аллодов разного происхождения; множество владельцев бургов, правящие
от своего или чужого имени как члены привилегированных сословий с
сильной клиентелой, состоящей из зависимых и свободных под их патро­
натом; профессиональные объединения городских ремесленных классов;
судебные власти по придворному, ленному, земельному и церковному пра­
ву. Временные договоры, полностью сходные с «отношениями» между ро­
дами в Мекке [с. 97J, тормозили столкновения между различными воору­
женными группами как внутри, так и вне городских стен. Официальным
легитимным господином города был либо обладатель императорского
лена, либо — чаще — епископ, который, владея светскими и духовными
средствами воздействия, имел наибольшие шансы на реальное господство.
Для конкретной цели и большей частью на неопределенный срок, т.е. до
объявления о прекращении его действия, заключался и такой conjuratio, ко­
торый в качестве compagna communis (или под сходным названием) подго­
тавливал политический союз будущего «города». Сначала в стенах города
существует несколько conjurationes, но долговременный характер приобре­
тает лишь клятвенный союз «всей» общины, т.е . всех тех сил, которые в
данный момент обладают военной властью или претендуют на нее и готовы
ее применить. В Генуе такие союзы возобновлялись сначала каждые четы­
ре года. Против кого они выступали, зависело от конкретного города и кон­
кретных обстоятельств. В Милане в 980 г. способные носить оружие горо­
жане заключили союз против епископа, в Генуе епископ и виконты, кото­
рые апроприировали светские господские права, позже превратившиеся
314

2. Западный город
просто в налоговые требования, вначале, по-видимому, входили в эти со­
юзы, но впоследствии compagne communis здесь и в других местах выступила
против властных притязаний епископов и виконтов. Позитивной целью
клятвенных братств было прежде всего объединение городских землевла­
дельцев для взаимной защиты, мирного разрешения споров и установления
соответствующего интересам городских жителей судопроизводства, затем
монополизация всех экономических возможностей, предоставляемых городом
его жителям; только участники клятвенного союза допускались, например
в Генуе, к коммерческим предприятиям, в частности, к инвестициям в за­
морскую торговлю в форме комменды. Союз требовал также фиксации
обязательств города в пользу господ в виде твердой суммы или высоких
процентов вместо произвольного обложения и, наконец, создания воен­
ных организаций для расширения политической и экономической власти
коммуны вовне. Сразу по возникновении конъюраций начались войны
между коммунами, которые к XI в. становятся постоянным явлением .
Внутри города клятвенный союз добивался присоединения к нему всего
бюргерства: знатные и патрицианские фамилии города, основавшие брат­
ство, призывали всех владельцев городской земли присягать братству; кто
не приносил клятву, терял свои права. Формальные изменения в управле­
нии городом происходили не сразу: епископ или светский сеньор часто со­
храняли свое положение во главе городского округа и по-прежнему управ­
ляли им с помощью своих министериалов; ощутимо значимое преобразо­
вание выражалось только в наличии собрания бюргеров. Однако это дли­
лось недолго. В последние десятилетия XI в. повсюду появляются consules,
ежегодно избираемые всеми бюргерами или выборной коллегией, которая,
в свою очередь, должна была избираться, а на практике оказывалась узур­
пировавшей право выдвижения консулов группой представителей знати,
полномочия которой утверждались путем аккламации. В городе бывало
часто несколько, иногда до двенадцати, таких коллегий. Консулы, как выс­
шие чиновники, имевшие оплачиваемую должность и право взимания по­
шлин, захватили в процессе революционной узурпации все судопроизвод­
ство или по меньшей мере его основную часть, а также высшее командова­
ние на время войны и управление делами коммуны. Первое время они про­
исходили преимущественно или очень часто из среды знатных судейских
чиновников или землевладельческой курии; изменение заключалось лишь
в том, что теперь они выбирались объединенным бюргерством или его
представителями, а не назначались, как раньше, господином города. Они
находились под строгим контролем коллегии sapienîes, часто называемой
credenza, состоящей частично из прежних шёффенов, частично из знатных
горожан, которые определялись на эту должность самими консулами или
по решению выборной коллегии. В сущности, это были главы самых могу­
щественных в политическом и экономическом отношении родов, распре­
делявших между собой данные должности. В начале образования клятвен-
315

Хозяйство и общество. Господство
ного братства еще сохранялось сословное деление на разные категории:
старшие вассалы (capitanei), младшие вассалы, министериалы, владельцы
бургов (casîellani) и cives meliores — граждане, по своему экономическому
положению способные к военной службе; должности и места в совете про­
порционально распределялись между ними. Очень скоро, однако, обнару­
жилось, что движение направлено против ленных отношений как таковых.
Консулам было запрещено принимать лены от сеньоров и получать ком­
мендацию в качестве вассалов. Одними из первых политических достиже­
ний, обеспеченными то ли путем насилия, то ли посредством вынужденно
предоставленных или купленных привилегий императора и епископов,
были снос императорских, епископских и сеньоральных бургов в городе
или перемещение их за городские стены (что отражено, в частности, в при­
вилегиях, данных городам императорами Салической династии), а также
запрет на строительство бургов в пределах определенной зоны вокруг горо­
да. Кроме того, император и другие сеньоры города не должны были иметь
права квартировать в городе. Достижениями в области судопроизводства
были выработка для города особой процедуры, исключавшей иррациональ­
ные доказательства, в частности судебные поединки (об этом говорится в
многочисленных привилегиях XI в.), — такого же рода уступки делала в ин­
тересах бюргеров королевская власть Англии и Франции; затем — запре­
щение привлекать бюргеров к суду во внегородских судах и кодификация
особого рационального права для городских бюргеров, которым должны
были пользоваться консулы при рассмотрении дел в судах. Так из заключа­
емых от случая к случаю или на короткий срок чисто личных, скрепленных
клятвой союзов возник прочный политический союз, члены которого были
правовыми товарищами особого сословного права бюргеров. Формально
это право означало искоренение старого личного принципа права, матери­
ально — уничтожение ленных союзов и сословного патримониализма.
Правда, еще не в пользу подлинного территориально-корпоративного «уч­
режденческого» принципа. Городское право было сословным правом чле­
нов клятвенной общности бюргеров. Под него подпадали представители
бюргерского сословия и зависимые от них люди. Еще в XVI в. в городах, где
сохранилось господство знатных родов, например в большинстве нидер­
ландских общин, представительство в провинциальных и генеральных
штатах было не представительством города как такового, а представитель­
ством городской знати; это очевидно из того, что наряду со знатными рода­
ми там часто представлены цехи и другие незнатные сословия того же горо­
да, которые голосуют отдельно и не объединяются с представителями знат­
ных родов в общее городское представительство. В Италии такое явление
не наблюдается. Но в принципе ситуация часто очень похожа. Хотя город­
ская знать должна была покинуть ленные союзы (что далеко не всегда про­
исходило на деле), у нее наряду с городскими домами все же были бурги и
земельные владения вне города, вследствие чего она входила не только в
316

2. Западный город
союз коммуны, но — в качестве сеньора или товарища — и в другие поли­
тические объединения. На ранней стадии существования итальянских
коммун управление городом принадлежало рыцарским по своему образу
жизни родам, независимо от того, предполагало ли обобществление нечто
иное и удавалось ли иногда рядовым бюргерам действительно добиваться
временного участия в органах управления. Военное значение рыцарской
знати брало верх. На севере, особенно в Германии, старые фамилии шёф-
фенов играли еще большую роль, чем на юге: часто они и формально со­
храняли право управлять городом или, во всяком случае, соединяли долж­
ности в личной унии. В зависимости от соотношения сил иногда участия в
управлении городом добивались и прежние чиновники сеньориальной, в
частности епископальной, власти — министериалы. Там, где узурпация
власти городского сеньора была осуществлена не полностью, часто случа­
лось, что он (обычно епископ) добивался участия министериалов в город­
ском совете. В больших городах, таких как Кёльн и Магдебург, епископ
полностью или частично осуществлял управление через свободных город­
ских шёффенов, которые превращались из должностных лиц епископа в
представителей коммун: они всегда привлекали к участию в управлении
представителей conjuratio или делили с ним свои функции. В XIII в. во
фландрских, брабантских и нидерландских городах функции управления
начинают осуществлять, наряду с назначенными графом шёффенами,
присягнувшие городские советники —jurati (уже само их название свиде­
тельствует о происхождении из узурпаторского conjuratio) и «бюргермай-
стеры» из рядов бюргерства; большей частью они образуют отдельные кол­
легии, но иногда выступают вместе с шёффенами. Эти представители объ­
единенных бюргеров в Голландии сохранились впоследствии как корпора­
ция vroedschap. В первое время ситуация была крайне неустойчивой, ли­
шенной формального регулирования фактической власти. Все решали
личные отношения и влияния, а также персональная уния при осуществле­
нии различных управленческих функций. Формального обособления го­
родского управления в современном смысле, особых бюро и ратуш, не
было. Повсюду в Италии бюргерство собиралось в соборе, а руководящие
комитеты, а иногда и бюргеры — вероятно, в частных домах или клубных
заведениях; то же происходило и в Кёльне. По крайней мере последнее точ­
но. Там во времена узурпации «дом богатых» (domus divitum) совпадал с «до­
мом бюргеров» {domus civium), следовательно, с местонахождением управ­
ления, и, как точно описывает Байерле, главы клуба Richerzeche пребывали
в одном лице с шёффенами и другими важными функционерами. Город­
ское рыцарство итальянского типа здесь отсутствовало. В Англии и во
Франции ведущую роль играли торговые гильдии. В Париже главы гильдии
торговцев водой были также формально признанными представителями
бюргерства. Но и во Франции возникновение городских общностей в
крупных старых городах частью происходило путем узурпации союзами
317

Хозяйство и общество. Господство
бюргеров, купцов и городских обладателей рент, объединявшихся либо с
живущими в городе рыцарями (на юге), либо с братствами (confraternitates)
и цехами ремесленников (на севере страны).
Не будучи тождественны conjuration эти братства и союзы сыграли все
же при своем возникновении важную роль в других объединениях, осо­
бенно на севере. Клятвенные братства германского севера отличались по
причине слабого развития рыцарства особенно архаическими чертами,
отсутствующими в странах Южной Европы. Они, эти братства, иногда
создавались специально с целью политического обобществления и узур­
пации власти господина города, но часто они примыкали к массово воз­
никающим на севере и в Англии защитным гильдиям. Первоначально такие
гильдии создавались не для того, чтобы влиять на политические события;
они давали горожанам то, чего те часто были лишены в городе раннего
Средневековья: ощущение принадлежности к роду и гарантии с его сторо­
ны. Заменяя род, они помогали своим членам, защищая их от нападения
и угроз, а часто, в том числе при возникновении экономических трудно­
стей, разрешали споры и устраняли вражду между членами братства, до­
бивались заключения между ними мира, брали на себя уплату вергельда
(в Англии) и даже заботились об удовлетворении потребности в общении,
периодически устраивая сохранившиеся еще с языческих времен пирше­
ства (первоначально культовые акты), наконец, занимались похоронами
при участии всего братства, гарантировали умершему спасение души до­
брыми делами, приобретали для него за общий счет индульгенции, покро­
вительство могущественных святых и вообще всячески старались в каж­
дом случае защищать общие, в том числе экономические, интересы. Если
северофранцузские городские объединения возникали преимущественно
как клятвенные общности без атрибутов гильдии, то английские и севе­
роевропейские имели, как правило, гильдейский характер. В Англии ти­
пичной формой такого объединения была торговая гильдия, обладавшая
монополией на мелкую торговлю внутри города. Немецкие торговые гиль­
дии большей частью делились по специальностям (обычно очень сильная
гильдия торговцев сукном, мелочных торговцев и др.) . Отсюда гильдия в
виде организованной формы перешла и в крупную торговлю — но это нас
здесь не интересует.
Города не возникли, как часто думают18
, «из гильдий», напротив, гиль­
дии, как правило, возникали в городах. К тому же гильдии получали власть
в городе лишь иногда (на севере, в частности в Англии, как summa convivia).
Как правило, власть в городах захватывали отнюдь не тождественные гиль-
18
Вебер здесь обозначает свою позицию в развернувшейся в его время дискуссии о
роли гильдий в возникновении городов. О. Гирке (Gierke), К.В . Нитч (Nitzsch) и другие
развивали так называемую гильдейскую теорию, согласно которой городские общно­
сти складывались на основе профессиональных объединений, т.е . гильдий.
318

2. Западный город
диям роды. Ибо первые отнюдь не совпадали с conjuratio — городскими
объединениями.
Кроме того, гильдии никогда не были единственными видами объеди­
нений в городах. Помимо них существовали, с одной стороны, различные
по своему профессиональному составу религиозные объединения, с дру­
гой — чисто экономические, разделенные по профессиям — цехи. Рели­
гиозное движение по созданию confraterniîates развивалось на протяжении
всего Средневековья наряду с политическими, гильдейскими и професси­
ональными объединениями и в разнообразных пересечениях с ними. Зна­
чительную, время от времени меняющуюся роль братства играли, в част­
ности, в среде ремесленников. Сам по себе тот факт, что самое раннее упо­
минание в документах подлинной fraternitas ремесленников в Германии —
братства ткачей постельного белья в Кёльне (1149) — относится к более
позднему времени, чем соответствующее профессиональное объединение,
не доказывает, что профессиональное объединение, вернее, его специфи­
ческая профессиональная цель была повсюду изначальной и первичной.
Однако в профессиональных цехах это, по-видимому, являлось правилом
и объяснялось, вероятно, тем, что образцом для объединений свободных
ремесленников, во всяком случае вне Италии, служило совершаемое се­
ньоральным управлением разделение последних, с возложенными на них
повинностями, на группы во главе с мастерами. Но в ряде случаев/га/ега/йю
становится отправным пунктом будущего профессионального союза. По­
добно тому как еще недавно в России еврейские рабочие начинали проф­
союз с приобретения самого необходимого для религиозно полноправного
еврея — свитка Торы, так и многочисленные, по существу, профессиональ­
ные союзы ставили на первое место интересы общения и религии или,
если они были ярко выраженными профессиональными объединениями,
добивались религиозного признания, что отличало большинство гильдий
и вообще все объединения в Средние века. И это отнюдь не являлось ма­
скировкой изначальных материальных интересов. То обстоятельство, на­
пример, что самые ранние конфликты в союзах подмастерьев возникали
не из-за условий труда, а по вопросам религиозного этикета (таким как ме­
сто в религиозных процессиях и т.п .), показывает, насколько религиозно
обусловленной была социальная оценка стоящего вне рода бюргера. Здесь
также обнаруживается то, что особенно важно, — крайнее неприятие в
этих союзах любого рода табуистической кастовой замкнутости, которая
исключала бы братство в общине.
В целом эти братства, как религиозные, так и светские, по своему ха­
рактеру, независимо от времени их возникновения в каждом отдельном
случае, нередко фактически находились в персональной унии с официаль­
ными профессиональными союзами — купеческими гильдиями и цехами
ремесленников, о которых еще пойдет речь ниже [с. 350 и далее]. Те же, в
свою очередь, не всегда были, как часто предполагают, отпавшими частями
319

Хозяйство и общество. Господство
некогда единой бюргерской гильдии; такое случалось, но все же объеди­
нения ремесленников, например, иногда гораздо старше, чем старейшие
conjurationes. Не были они и предтечами conjurationes, ибо существовали
во всем мире, даже там, где никогда не возникала городская община. Все
эти объединения оказывали в основном косвенное воздействие: способ­
ствовали консолидации бюргеров благодаря выработке у них привычки к
формированию союзов с целью отстаивания общих интересов и благодаря
практике соединения лидерских позиций в силу личной унии и большо­
го практического опыта. Во всяком случае, было вполне естественным —
и это подтвердило дальнейшее развитие, — что и на севере именно богатые
бюргеры, заинтересованные в независимой торговой политике, активно
участвовали — наряду со знатными фамилиями — в создании conjuratio:
давали деньги, продвигали процесс и вместе со знатными родами прини­
мали присягу от населения; возможно, пережитком этого было право «цеха
богатых» в Кёльне наделять званием бюргера [с. 313-314]. Там, где в этом
движении помимо знатных родов участвовали и горожане, занимающие­
ся предпринимательством, важную роль играли прежде всего купеческие
гильдии. В Англии еще при Эдуарде II восставшие против купцов мелкие
бюргеры жаловались на то, что potentes требуют от самых бедных горожан, в
частности и от цехов, клятвы в повиновении и на этой основе вводят какие
угодно налоги. То же происходило и в большинстве городских братств, воз­
никавших посредством узурпации. После того как в ряде крупных городов
узурпация оказалась успешной, политические сеньоры, которые основы­
вали новые города или предоставляли привилегии старым, поспешили «из
соображений конкуренции» добровольно передать бюргерам некоторую
часть, в каждом случае разную, требуемых ими прав, не дожидаясь возник­
новения формального союза, вследствие чего успех бюргерских объедине­
ний становился повсеместным. Этому способствовало, в частности, и то,
что новые или предполагаемые поселенцы, обладавшие, с точки зрения
основателя города, достаточным богатством и социальным влиянием, до­
бивались предоставления им права по образцу того, каким уже располагал
какой-то определенный город, например, во Фрайбурге требовали город­
ского права Кёльна, в многочисленных южногерманских городах — пра­
ва Фрайбурга, в восточных городах — магдебургского права; при возник­
новении конфликтов компетентное решение выносил город, чье право в
данном случае предоставлялось. Чем богаче был поселенец, на которого
рассчитывал основатель города, тем больших уступок он добивался. Так,
24 conjuratoresfori во Фрайбурге, которым Бертольд Церингенский обещал
сохранение свобод граждан в новом городе, играют роль, напоминающую
роль «цеха богатых» в Кёльне: имеют большие личные привилегии и в ка­
честве consules общины держат в руках управление городом.
К числу привилегий, жалуемых князьями и землевладельцами горо­
дам, относилось право бюргерства на создание общины с собственными
320

2. Западный город
органами управления, в Германии — с советом во главе. Наличие совета
считалось в Германии необходимым выражением свободы города, и бюр­
геры претендовали на право самим определять его состав. Это удавалось
не без борьбы. Фридрих II в 1232 г. запрещает деятельность всех советов
и бургомистров, выбранныхгородамибез согласия епископа; вормсскому
епископу удалось добиться для себя и своего представителя права предсе­
дательствовать в совете и назначать его членов. В Страсбурге в конце XII в.
управление министериалов епископа было заменено советом, состоящим
из представителей бюргерства и пяти министериалов. В Базеле епископ до­
бился того, что император устранил совет, который, как предполагает Ге­
гель, он прежде сам разрешил. Во многих южногерманских городах долгое
время фактическим главой города оставался назначаемый или, во всяком
случае, утверждаемый сеньором шультгейс, и бюргерство смогло избавить­
ся от этого контроля, лишь когда добилось, чтобы должность стала покуп­
ной. Однако в грамотах мы обнаруживаем, что наряду с шультгейсом все
большее значение обретает бургомистр, который в конце концов стано­
вится даже влиятельнее шультгейса. Он был — в отличие от последнего —
действительным представителем союза горожан, т.е . чиновником, долж­
ность которого возникла в результате узурпации, а не чиновником сеньо­
ра. Впрочем, в XIV в. в силу изменения социального состава очень многих
немецких городов бургомистр, обретая все больший вес, часто переставал
быть представителем «родов», подобно итальянским consules, — последним
скорее соответствовали scabini nonjurati, консулы и подобные им предста­
вители бюргерства больших городов в ранний период, — а становился до­
веренным лицом профессиональных объединений, что характеризовало
его должность как относящуюся уже к более поздней стадии.
Активное участие в союзе бюргеров повсюду обусловливалось сначала
наследственным, отчуждаемым, свободным от повинностей владением в
городе землей, освобожденной от налогов в пользу господина или облагае­
мой твердым налогом. Но кроме того, имелся еще налог для городских це­
лей — его уплата как раз и стала в Германии признаком городского земле­
владения. Позже налогом начали облагать и другую собственность, прежде
всего деньги и денежные металлы. Вначалегородскойжитель, не обладав­
ший такого рода имуществом, независимо от сословного положения всего
лишь состоял под защитой города. Право занимать городские должности и
участвовать в совете менялось, причем в разных отношениях. К этому мы
теперь и перейдем.
Но предварительно надо еще задаться самым общим вопросом: по ка­
кой причине в Средиземноморском бассейне, а затем в Европе, в отли­
чие от Азии, началось развитие городов? Отчасти ответ был уже дан ука­
занием на то, что возникновению городского братства, а следовательно,
и городской общины препятствовала магическая замкнутость родов, а в
Индии — каст . В Китае роды были носителями важных религиозных тра-
321

Хозяйство и общество. Господство
диций, культа предков, и потому их воздействие непреодолимо. В Индии
касты определяли специфический образ жизни, с которым было связано
новое рождение и переселение душ, в результате чего касты ритуально ис­
ключали друг друга. Но если в Индии это препятствие было абсолютным,
то связанность родовыми ритуалами в Китае и особенно в Передней Азии
может рассматриваться только как относительное препятствие. Именно в
этих регионах появляется нечто совершенно иное: различие в военной орга­
низации, прежде всего в ее социально-экономической основе. Необходи­
мость регулирования рек и орошения обусловила возникновение в Перед­
ней Азии (включая Египет) и (в меньшей, но достаточной степени) в Китае
царской бюрократии; вначале это было связано только со строительными
работами, но затем привело к полной бюрократизации управления, что да­
вало царю возможность с помощью чиновников и обеспечиваемых ими до­
ходов взять в свои руки бюрократическое управление армией и ее снабже­
ние. Основой военной мощи стали офицер и солдат, обязательный призыв,
снаряжаемая и снабжаемая с государственных складов армия. Следствием
было отделение солдат от орудий военных действий и полная беззащит­
ность подданных. На этой почве не могла возникнуть политически неза­
висимая от царской власти бюргерская община, так как бюргер больше
не был воином. Совершенно иначе обстояло дело на Западе. Здесь вплоть
до периода императорской власти сохранялся принцип самоэкипирования
войска, независимо от того, состояло ли оно из несущих воинскую повин­
ность в силу военного банна крестьян, рыцарей илигородскоймилиции.
А это означало самостоятельность каждого воина именно в военном от­
ношении. В самоэкипирующейся армии действует принцип, согласно ко­
торому военачальник в значительной степени зависит от доброй воли его
войска, на повиновении которого целиком основывается его политическая
власть (об этом свидетельствуют хотя бы отношения Хлодвига с его вои­
нами). По сравнению с каждым отдельным воином, даже по сравнению с
небольшими группами воинов он — самый сильный, но перед их объеди­
нением, если таковое возникнет, он бессилен. У военачальника нет сле­
по повинующегося, ибо полностью от него зависящего бюрократического
аппарата принуждения, с помощью которого он, не вступая в переговоры
с независимыми в военном и экономическом отношении аристократиче­
скими родами, из чьих рядов он вынужден рекрутировать своих управлен­
цев — сановников и должностных лиц на местах, мог бы диктовать свою
волю, даже когда эти слои сплоченно выступают против него. Между тем
такие союзы возникали всегда, как только предъявлялись новые требова­
ния экономического характера, в частности требования денежных выплат.
Этим и объясняется возникновение на Западе, и только там, сословий, а
также корпоративных и автономных городских общин. Финансовая мощь
бюргеров заставляла сеньоров в случае необходимости обращаться к ним
и заключать с ними договоры. Такой финансовой мощью обладали также
322

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
гильдии в Китае и Индии, «денежные люди» Вавилона, что вынуждало ца­
рей, дабы не «отпугнуть» их, в известной мере с ними считаться. Но это
еще не давало городским жителям, сколь бы богатыми они ни были, воз­
можности сплотиться и выступить как военная сила против властелина
города. В отличие от них, все conjurationes и объединения Запада начиная
с ранней Античности представляли собой вооруженные городские союзы.
И это был решающий фактор.
3. РОДОВОЙ ГОРОД В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ И В АНТИЧНОСТИ
Сущность господства родов с. 323. — Формирование его в Венеции как моно­
полистически закрытого господства нобилей с. 324, — в других итальянских
коммунах без закрытия и с помощью института подеста с. 329, — в английских
городах как олигархии знати, ограничиваемой королевской администрацией
с. 331. — Господство родов в советах и цехи в Северной Европе с. 335. — Ко­
ролевства харизматических родов в Античности с. 337. — Античный родовой
город как прибрежная поселенческая общность воинов с. 340. — Отличия от
Средневековья с. 344. — Различия в экономической структуре родов в разные
периоды с. 346.
Поскольку в conjuratio входили не только ведущие аристократические
роды, а вообще все землевладельцы города, официально собрание горо­
жан, называемое в Италии parlamentum, считалось высшим суверенным
органом коммуны. Формально такое его значение часто сохранялось. Фак­
тически же именно в первое время власть полностью находилась в руках
аристократических родов. Очень скоро право занимать административные
должности и заседать в городском совете стало и формально привилегией
ограниченного числа родов. Нередко они с самого начала считались един­
ственными обладателями права заседать в совете, хотя такого формального
установления еще не было. Там, где преимущественное право знати не су­
ществовало изначально, оно, как мы отчетливо видим на примере Англии,
совершенно естественно вытекало из хорошо известного правила, соглас­
но которому постоянно ходить на заседания совета и обсуждать текущие
дела могли позволить себе только те, кто обладал экономической незави­
симостью и свободным временем. Ибо поначалу участие в делах управле­
ния воспринималось повсюду как бремя, которое необходимо было нести,
если к этому принуждала официально установленная обязанность. В ран­
нем Средневековье горожанин ежегодно должен был являться на три ре­
гулярных динга. Необязательные динги посещали те, кто был в них прямо
политически заинтересован. Ведение дел находилось, естественно, в руках
тех, кто пользовался признанием благодаря своему богатству и — что не
следует забывать — военной силе, также происходящей из этого богатства.
Поэтому, как показывают более поздние источники, в ходе заседаний в
итальянских parlamenta горожане, присутствовавшие в большом количе-
323

Хозяйство и общество. Господство
стве на этих собраниях, лишь в исключительных случаях оказывались не
просто публикой, которая криками одобрения принимала предложения
знатных лиц или выражала свое неодобрение протестующими возгласа­
ми, и никогда, насколько мы осведомлены о событиях этой ранней стадии,
действительно не влияли на выборы или мероприятия городского управле­
ния. Большинство в такихparlamenîa часто составляли люди, зависимые от
представителей родовой знати. Соответственно позже захват власти стоя­
щим вне аристократических родов popolo повсюду шел параллельно устра­
нению хаотичных общих собраний горожан и замене их более узким собра­
нием, состоящим из представителей населения или четко определенного
круга влиятельных бюргеров; установление же тирании и поражение popolo
ознаменовались созывом старых parlamenîa, от которых еще Савонарола
предостерегал флорентийцев.
Во всяком случае фактически, если и не формально-юридически, го­
род возникал как сословный союз, управляемый непостоянным по числен­
ности кругом родовой знати (о своеобразии которой пойдет речь далее),
или становился таковым. В одних случаях это фактическое господство
родовой знати переходило в урегулированную правовую монополию вла­
сти над городом, в других — оно теряло в результате ряда восстаний свою
силу или вообще устранялось. Знать, монополизировавшую управление
городом, обычно называют родовой знатью, а период ее преобладающего
влияния — господством знатных родов. Эти роды не были единообразны
по своему характеру; общим для них было то, что их властное положение
основывалось на землевладении и на доходах не от их собственного ремес­
ленного предпринимательства. В остальном же они могли очень отличать­
ся друг от друга. В Средние века сословная принадлежность определялась
одним специфическим признаком — рыцарским образом жизни. Он давал
право на участие в турнирах, на получение ленов и на все атрибуты принад­
лежности к тому же самому порядку, к которому принадлежало и внегород­
ское рыцарское сословие. Несомненно, в Италии, но по большей части и
на севере к знатным родам причисляли лишь слои городского населения,
обладавшие этим признаком. Поэтому в тех случаях, где прямо не сказано
иное, мы в дальнейшем, признавая, конечно, неопределенность переходов
от одного слоя к другому, a potion всегда будем помнить о данном признаке,
когда речь будет идти о родах. Господство родовой знати привело в неко­
торых исключительных случаях к образованию специфической городской
аристократии, особенно там, где, как в Античности, развитие определя­
лось заморской политикой торговых городов. Классическим примером
может служить Венеция.
Развитие Венеции опиралось прежде всего на практику локального на­
бора рекрутов, заведенную еще во времена Адриана и расширявшуюся по
мере усиления литургического характера позднеримского и византийского
государственного хозяйства. Солдаты гарнизонов рекрутировались из
324

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
местного населения, практически их поставляли посессоры из числа своих
колонов. Под началом провинциального командира {dux) находились три­
буны, командовавшие отрядами (numeri). Должность трибунов формально
была литургической повинностью, фактически же — правом местных по­
сессоров, из рядов которых они происходили; как и повсюду, эта долж­
ность стала, по сути, наследственной в определенных родах, тогда как dux
до VIII в. назначался Византией. Роды трибунов, т.е . военная аристокра­
тия, были ядром старейших родов города. С ослаблением денежного хо­
зяйства и ростом милитаризации в Византийской империи власть знатных
трибунов полностью заменила римские курии и defensores. Первая револю­
ция в 726 г., которая привела в Венеции к началу образования города, была
направлена, как и во всей Италии, против тогдашнего иконоборческого
правительства и его чиновников и надолго завоевала право выборов dux
знатными трибунами и клиром. Вскоре началась длившаяся три столетия
борьба дожа, стремившегося обрести наследственную патримониальную
власть над городом-государством, со своими противниками — знатью и
патриархом, который, в свою очередь, был заинтересован в том, чтобы
остановить частноцерковные притязания дожей
19
. Дожа поддерживали
дворы императоров Востока и Запада. Византия благосклонно отнеслась к
назначению сына дожа соправителем, что — в соответствии с античной
традицией — было скрытой попыткой учредить наследственность престо­
ла. Приданое Вальдрады, дочери германского императора, позволило по­
следнему из рода Кандиано еще раз увеличить иноземную свиту, и прежде
всего отряд телохранителей, на который с 811 г. опирался дож. В то время
патримониальный характер власти дожа над городом проступает практи­
чески во всем: дож был крупным землевладельцем и крупным торговцем,
он монополизировал (отчасти по политическим причинам) почту между
Востоком и Западом, которая шла через Венецию, а с 960 г. — и работор­
говлю вследствие запрета ее церковью
20
. Невзирая на протесты церкви он
назначал и смещал патриархов, аббатов, священников. Дож был решаю­
щей судебной инстанцией, правда, в пределах действия характерного для
динга принципа судебного собрания, проникшего и сюда под франкским
влиянием, назначал судью и выносил решения по спорным приговорам.
Управление он осуществлял частично через должностных лиц своего дво­
ра, частично с помощью церкви. Последнее — особенно в тех случаях, ког-
19
Право частной церкви — право светских лиц (князей, крупных феодалов) осно­
вывать и приобретать церкви и монастыри и пользоваться их владениями и доходами.
В Венеции частноцерковные притязания выразились первоначально в самостоятель­
ном назначении дожами епископов в своей области, из-за чего произошел конфликт с
патриархом.
20
Церковный запрет касался частной торговли рабами. Поэтому в Венеции рабо­
торговля была монополизирована в пользу института дожей.
325

Хозяйство и общество. Господство
да речь шла об иноземных поселениях венецианцев. Его отношение к вла­
сти как к личной собственности, не отделенной от государственной, про­
являлось не только в назначении соправителя, но однажды отразилось
даже в завещании. Дож снаряжал флот преимущественно на собственные
средства, держал наемников и распоряжался поставками ремесленников
двору, подчас произвольно их увеличивая. Такое увеличение, вызванное,
вероятно, ростом расходов на внешнюю политику, и послужило в 1032 г.
поводом к завершившемуся победой восстанию, а это, в свою очередь,
было использовано постоянно находившейся в оппозиции знатью для
того, чтобы в значительной степени сломить власть дожа. Как это всегда
бывает в условиях военной самоэкипировки, дож был сильнее всех от­
дельно взятых семейств (или их групп), но уступал им, если все они объеди­
нялись в союз. А такой союз тогда, как и в наши дни, возникал, если дож
предъявлял семействам финансовые требования. Господство сидящих на
Риальто родов городской знати поначалу имело сравнительно демократи­
ческие правовые формы. Так называемым первым основным законом ре­
спублики стало запрещение назначать соправителя, что должно было пре­
дотвратить наследственность власти (как это было в Риме). После проме­
жуточного сословно-государственного периода, когда права и обязанно­
сти распределялись между дожем и коммуной, как в других местах между
властителем территории и выборными представителями, были установле­
ны так называемые избирательные капитуляции, которые формально низ­
вели дожа до уровня строго контролируемого, связанного ограничиваю­
щим его церемониалом, оплачиваемого чиновника, а следовательно, со­
циально — до роли primus inter pares в корпорации знати. Справедливо ука­
зывалось (Ленелем), что господствующее положение дожа, основанное
также на иноземных связях, было ограничено и в области внешней поли­
тики, руководство которой перешло к совету sapientes (его существование
документально зафиксировано с 1141 г.) . Необходимо особо подчеркнуть,
что в Венеции, как и повсюду, привлечение патрициата к управлению ока­
залось неизбежным прежде всего в силу финансовых обстоятельств, свя­
занных с военной, колониальной и торговой политикой, подобно тому как
впоследствии на континенте основой растущей власти сословий стали во­
йны государей, ведение которых нужно было обеспечивать финансово.
Хрисовул императора Алексия означал конец торгового господства греков
и возникновение торговой монополии Венеции на Востоке в обмен на ох­
рану Восточной империи на морях и финансовую поддержку. Значитель­
ная часть государственного, церковного и частного капитала венецианцев
в греческой империи была вложена в торговлю, разного рода эргастерии, в
государственную аренду, землю и к тому же приносила ренту. Выросшая в
связи с необходимостью охраны этих прав военная мощь Венеции была
затем использована в завоевательной войне латинян, в результате которой
Венеция приобрела знаменитые «три восьмых» (quarta pars et dimidia) Ла-
326

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
тинской империи
21
.
По распоряжению дожа Дандоло все колониальные
приобретения передавались на основе тщательно составленных правовых
решений коммуне и ее должностным лицам, а не дожу, что подтвердило его
бессилие. Естественным следствием такой внешней политики были госу­
дарственные долги и постоянные расходы коммуны. Эти финансовые по­
требности могли быть удовлетворены только патрициатом, т.е. той частью
старого сословия землевладельцев из среды трибунов, несомненно, уси­
ленного новой знатью, которое, входя в состав горожан, могло извлекать
доходы посредством предоставления капитала в виде комменды и других
форм участия в торговле и иных выгодных предприятиях. В руках патрици­
ата посредством денежно-хозяйственных операций концентрировался ка­
питал, а также политическая власть. Поэтому параллельно с ослаблением
хозяйственной власти дожа шла монополизация всей политической власти
в республике городом, находящимся под господством патрициата, за счет
теряющей политические права сельской местности. В placita дожа номи­
нально вплоть до XII в. посылались представители (изначально трибун­
ской) знати всего герцогства. Но с возникновением Commune Venetiarum,
впервые упомянутой в источниках в 1143 г., положение изменилось, совет и
sapientes, которых избирали граждане (cives) и которым присягал дож, со­
стояли теперь только из обосновавшихся на Риальто крупных землевла­
дельцев, экономически заинтересованных в заморских вложениях капита­
ла. В 1187 г. почти во всех городах, где господствовала родовая знать, уже
существовало деление на «большой» (решающий) и «малый» (управляю­
щий) советы знати. Дальнейшее, не интересующее нас в подробностях раз­
витие вело к фактическому уничтожению собрания горожан-землевла­
дельцев (хотя необходимость одобрения с их стороны официально сохра­
нялась до XIV в.) и к назначению дожа узкой коллегией выборщиков, со­
стоящей из нобилей, затем к фактическому ограничению выбора долж­
ностных лиц кругом фамилий, достойных заседать в совете, и, наконец, к
формальному закрытию списка (1297—1315), получившего впоследствии
название «Золотой книги». Экономическая мощь семейств, участвовавших
в заморских политических и торговых предприятиях, ускорила процесс
монополизации власти в их руках. Законодательная и управленческая тех­
ника Венеции прославилась установлением патримониально-государ­
ственной тирании городской знати, распространявшейся на большую су­
хопутную и морскую территорию, при строгом взаимном контроле друг
друга аристократическими фамилиями. Эта власть оставалась непоколеби­
мой, потому что, подобно спартиатам, использовала все средства господ­
ства и хранила свои служебные тайны как нельзя более строго. Каждый из
членов союза был заинтересован в громадных монопольных прибылях, от­
сюда — понимание ими значения солидарности во внешних и внутренних
См. глоссарий.
327

Хозяйство и общество. Господство
делах и обязательное участие каждого в коллективной тирании. Техниче­
ски это осуществлялось: 1. посредством борьбы за разделение власти между
конкурирующими группами в центральном управлении: различные колле­
гии особого управления, почти все облеченные судебной и администра­
тивной властью, конкурировали друг с другом по вопросам своей компе­
тенции; 2. посредством разделения сфер власти между происходившими из
кругов знати чиновниками: судебное, военное и финансовое управление
всегда находилось в руках разных должностных лиц; 3. благодаря кратко­
срочному характеру всех должностей и миссиатической системе контро­
ля
22
; 4. благодаря введению с XIV в. политического инквизиционного суда,
Совета десяти, который сначала был следственной комиссией по одному
заговору, затем превратился в постоянное учреждение по расследованию
политических дел и, наконец, стал следить за политическим и повседнев­
ным поведением нобилей. Этот орган нередко кассировал постановления
Большого совета, короче говоря, обладал своего рода трибунской властью,
быстрое и тайное пользование которой позволило ему завоевать высший
авторитет в общине. Страшен он был только знати, среди бесправных под­
данных, напротив, стал весьма популярным учреждением, куда можно
было успешно жаловаться на знатных чиновников, даже популярнее, чем
римский репетундовый суд.
Параллельно монополизации власти внутри города происходило ос­
нованное на наемной военной силе расширение сферы господства на
континентальную Италию сначала в пользу коммуны, а затем — внутри
нее — в пользу патрициата. Одновременно развивалось и другое явление.
Растущие расходы общины, которые обусловливали ее зависимость от кре­
дитовавшего ее патрициата, были связаны — помимо затрат на наемные
войска, снаряжение флота и оснащение армии — также с глубоким изме­
нением системы управления. Помощником патрициата в его борьбе с до­
жем стала типичная для Запада окрепшая церковная бюрократия. Ослаб­
ление власти дожа не случайно совпало с расколом между государством и
церковью в ходе спора об инвеституре; все итальянские города извлекли
выгоду из уничтожения одной из самых прочных, идущих от права на част­
ную церковь опор патримониальной и феодальной власти. Исключение из
сферы управления церквей и монастырей, которые вплоть до XII в. путем
аренды управления в колониях заменяли светский аппарат власти, привело
к необходимости создать оплачиваемое светское чиновничество, в первую
очередь в колониях. Этот процесс также был на некоторое время завершен
в период правления Дандоло. Система краткосрочных должностей, обус­
ловленная, с одной стороны, политической осторожностью, а с другой —
также желанием поочередно предоставлять эти должности по возможности
многим (при ограничений, однако, кругом родовой знати), небюрократи-
См. глоссарий.
328

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
ческое, строго коллегиальное управление самой правящей столицей — все
это служило препятствием возникновению профессионального чиновни­
чества, которое должно было возникнуть из господства знати.
В этом отношении развитие остальных итальянских коммун уже в пе­
риод господства знатных родов шло совершенно иным путем. В Венеции
удалось осуществить монополизацию и изолировать слой городской знати
от вторжений извне. Прием новых фамилий в число достойных участво­
вать в заседаниях Большого совета происходил только на основе поли­
тических заслуг по решению корпорации знати, а впоследствии вообще
прекратился. В связи с этим удалось полностью исключить распри между
представителями данного круга, что было необходимо уже в силу постоян­
но грозившей городу опасности. В других коммунах в период господства
знатных родов об этом не было и речи: ориентация на монополию в замор­
ской торговле нигде не являлась столь очевидной и неоспоримой основой
всего существования знати вплоть до каждого индивидуального ее пред­
ставителя, как в это решающее время в Венеции. Городскому патрициату
в таких коммунах, вследствие бушевавших раздоров в его рядах, приходи­
лось даже в пору своего полного господства считаться с интересами других
слоев знати. Вражда родов и их глубокое недоверие друг к другу исключали
создание рационального управления типа венецианского. Почти повсе­
местно фамилии, обладавшие особенно крупной земельной собственно­
стью и многочисленными клиентами, в течение ряда веков противостояли
друг другу, каждая из них в союзе с многочисленными, менее богатыми
домами стремилась вытеснить с занимаемых должностей и устранить из
городского управления другие семьи, а если удастся, и вообще изгнать их
из города. Так же как в Мекке, почти все время какая-нибудь часть знати
провозглашалась неспособной занимать государственные должности, из­
гонялась и — в противоположность арабской куртуазности — объявлялась
вне закона, а на имущество накладывался секвестр; это продолжалось до
тех пор, пока при перемене политических условий господствующую груп­
пу не постигала та же судьба. Общность межрегиональных интересов воз­
никала сама собой. Правда, образование партий гвельфов и гибеллинов
было отчасти обусловлено государственно-политическими и социальны­
ми моментами. Гибеллины в подавляющем большинстве принадлежали
к старым фамилиям вассалов королевского дома или действовали под их
руководством. Однако в значительной своей части эта партия возникла
вследствие противоположности интересов конкурировавших городов, и
прежде всего вследствие конкуренции внутри городов интерлокально свя­
занных организаций знати. Последние, особенно организации гвельфов,
представляли собой прочные союзы со статутами и военными матрикула­
ми, которые в случае военного призыва превращали рыцарство отдельных
городов в воинские контингента, подобно немецким матрикулам времен
римских походов. Но хотя в военном отношении обученное рыцарство и
329

Хозяйство и общество. Господство
являлось решающей силой, тем не менее в период господства родов при
финансировании военных действий уже нельзя было обойтись без привле­
чения бюргеров нерыцарского происхождения. Их заинтересованность
в рационально действующем судопроизводстве, с одной стороны, и со­
перничество партий знати — с другой, привели в Италии и в нескольких
граничащих с ней областях к введению своеобразной должности как бы
переезжающего с места на место знатного профессионального чиновника,
podestà. Подеста должны были заменить мало кого устраивавших прежних
консулов, должности которых хотя формально и были выборными, наделе
оказывались монополизированы несколькими семействами.
Этот новый институт возник в период тяжелых сражений коммун с им­
ператорами династии Штауфенов, что потребовало внутреннего единства
и усилило финансовое напряжение. Расцвет института подеста относится
к первой половине XIII в. Подеста призывался обычно из чужой общи­
ны на короткое время службы и облекался высшей судебной властью; он
был выборным должностным лицом, как правило, знатного происхожде­
ния и большей частью с юридическим университетским образованием,
а также имел твердый и, по сравнению с консулами, высокий оклад, что
делало должность привлекательной. Выбирался он либо советами, либо,
что типично для Италии, специально для этого составленной комиссией
из знатных лиц города. Перед приглашением на должность велись пере­
говоры с общиной, откуда он был родом, а иногда к ней прямо обращались
с просьбой назвать подходящее лицо. Согласие общины рассматривалось
как дружественный, а отказ — как недружественный политический акт.
Подчас совершался даже обмен подеста. Приглашенный нередко требовал
представления заложников в качестве гарантии хорошего обращения, тор­
говался, подобно современному профессору, об условиях, а если условия
его не привлекали, мог отказаться от предложенной должности. Пригла­
шенный должен был сам организовать соответствующее рыцарское сопро­
вождение, набрать необходимый персонал, состоявший не только из мел­
ких чиновников, но часто и из ученых юристов, помощников и представи­
телей, которые нередко образовывали целый штаб. Главной обязанностью
подеста было, в соответствии с целью его приглашения, следить за обще­
ственной безопасностью и порядком, прежде всего за сохранением мира
в городе, наряду с этим часто — осуществлять военное командование и
всегда — правосудие. Все это под контролем совета. Влияние данного лица
на законодательство было повсюду довольно ограниченным. Как правило,
сменялся не только подеста, но менялось, по-видимому преднамеренно,
и место, откуда его приглашали. Вместе с тем коммуны придавали значе­
ние тому, чтобы их жители занимали по возможности больше должностей
в других городах — отчасти, как справедливо предполагает Ханауэр, из по­
литических, отчасти из экономических соображений: высокие оклады на
чужбине составляли желанный источник пребендального дохода для мест-
330

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
ной знати. Важнейшая роль этого института проявлялась в нескольких от­
ношениях, прежде всего — в возникновении профессионального чинов­
ничества. Ханауэр указывает, что в четвертом десятилетии XIII в. только
для 16 из 60 городов выявлено 70 человек, которые занимали должность
подеста 2 раза, и 20 лиц, занимавших эту должность 6 раз и более, нередко
она становилась пожизненной. За 100 лет расцвета этого института Хана­
уэр насчитывает в 60 коммунах 5400 должностей подеста. Существовали
знатные фамилии, все время представлявшие кандидатов на данную долж­
ность. К этому надо еще прибавить значительное число помощников, име­
ющих юридическое образование. Помимо обучения части знати навыкам,
необходимым для участия в строго деловом, особо контролируемом мест­
ным общественным мнением управлении, важен был еще один момент.
Для того чтобы юрисдикция подеста, происходящего из чужой общины,
была реализуемой, действующее право необходимо было кодифицировать,
рационализировать и сделать единым для разных регионов. Как для повсе­
местного осуществления интересов князей и чиновников требовалась ра­
ционализация права, и в частности распространение римского права, так в
Италии этому же способствовал институт подеста.
Подеста в их типическом виде были характерны для области Средизем­
номорья. Отдельные аналогии встречаются и на Западе. Так, в Регенсбурге
(1334 г.) местные жители не были допущены к занятию должности бурго­
мистра, приглашен был чужеземный рыцарь, и после него эту должность в
течение 100 лет занимали иностранцы: это было время внутреннего мира
после раздирающих город междоусобиц родов и борьбы с изгнанными ари­
стократами.
Если в Венеции городская знать формировалась на основе строго вы­
раженного господства родов без существенных нарушений этого правила и
если во главе остальных коммун Италии также стояли знатные семьи, то на
севере замкнутый городской патрициат складывался отчасти на иной осно­
ве, отчасти под действием противоположных мотивов. Типичным примером
ярко выраженного отличия может служить развитие олигархии английского
города. Здесь решающую роль в установлениигородскогостроя играла коро­
левская власть. Правда, она отнюдь не с самого начала противостояла горо­
дам так же твердо, как впоследствии. Даже после норманнского завоевания.
Вильгельм Завоеватель не пытался после битвы при Гастингсе
23
силой завла­
деть Лондоном, но, зная, что обладание этимгородомс давних пор означа­
ло обладание английской короной, добился своего признания лондонцами
посредством договора. Ибо хотя во времена англосаксов легитимной вла­
стью в городе обладали епископ и назначенный королем portreeve, — к ним
и обращается в своей хартии Вильгельм Завоеватель, —голослондонского
23
Одержав победу при Гастингсе в 1066 г., норманнский герцог Вильгельм Завое­
ватель стал королем Англии.
331

Хозяйство и общество. Господство
патрициата все же имел большой вес при избрании англосаксонского ко­
роля. В представлении горожан королевское достоинство без их свободно
выраженного согласия еще не предполагало господства над городом, и даже
в правление Стефана
24
это согласие в самом деле продолжало играть решаю­
щую роль. Однако Вильгельм Завоеватель вскоре после признания его лон­
донцами построил Тауэр. С тех пор Лондон, как и другие английские города,
облагался налогом по усмотрению короля.
Военное значение городов упало в норманнский период в результате
объединения государства, исчезновения угрозы извне и роста влияния
крупных, живущих в своих владениях баронов. Феодалы строили теперь
укрепленные замки вне городов. С этого здесь начинается, как мы увидим
впоследствии [с. 368—370], характерное для Запада вне пределов Италии
разделение между военной властью и бюргерством. Английские города в
противоположность итальянским почти полностью утратили в это время
господство над сельской местностью, которым они раньше, по-видимому,
обладали как большие городские общины. Они превратились в экономи­
чески ориентированные корпорации. Здесь, как и везде, бароны стали ос­
новывать города, предоставляя им привилегии очень разного содержания.
Однако нет никаких следов борьбы городского населения с королем или
с другими сеньорами города. Нет и следа каких-либо узурпации, которые
привели бы к уничтожению королевского бурга или бургов других город­
ских властителей либо к необходимости перемещать бурги за пределы
города. Нет никаких сведений и о том, что в борьбе против короля было
сформировано войско бюргеров, что явочным порядком было введено
собственное судопроизводство с выборными лицами вместо королевских
судей и создано собственное кодифицированное право. Конечно, в силу
королевского пожалования и в Англии возникали особые городские суды,
которым предоставлялась привилегия заменять судебный поединок веде­
нием рационального процесса и которые, вместе с тем, могли отклонять
нововведения в королевском процессе, к примеру, присяжных. Но право­
творчество оставалось исключительной прерогативой короля и королев­
ских судов. Король предоставлял городу особое судебное положение, что­
бы последний был на его стороне в борьбе с феодальной знатью; тем самым
города извлекали выгоду из типичного для феодализма конфликта.
Но важнее судебных привилегий была — и это свидетельствует о высо­
чайшем положении короны — автономия городов в области фискального
управления, которой они постепенно сумели достигнуть. С точки зрения
короля, до правления Тюдоров город был прежде всего объектом налого­
обложения. Коррелятом бюргерских привилегий — gratia emendi et vendendi
и торговых монополий — служила особая налоговая повинность бюргеров.
Налоги отдавались в откуп, и главными претендентами, наряду с богатыми
Имеется в виду Стефан Блуаский, король Англии с 1135 по 1154 г.
332

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
бюргерами, естественно, были наиболее состоятельные королевские чи­
новники. Постепенно бюргерам удалось устранить конкурентов и взять у
короля в откуп право взимания налогов за единовременный взнос общей
суммы (firma burghi), а затем с помощью особых взносов и подарков полу­
чить и дальнейшие привилегии, в первую очередь право самим выбирать
шерифа. Несмотря на то что, как мы увидим [с. 346-348], среди бюргеров
было много лиц с ярко выраженными сеньоральными интересами, реша­
ющими для конституирования города были экономические и финансовые
соображения. Конечно, conjuratio бюргеров, распространенная на конти­
ненте, встречается и в английских городах. Но здесь она принимала типич­
ную форму монопольной гильдии. Впрочем, не повсюду. В Лондоне, напри­
мер, ее не было, но во многих других городах гильдия в качестве гаранта
фискальной повинности была главным объединением в городе. Часто она,
так же как цех богатых в Кёльне, предоставляла право городского граждан­
ства. В медиатизированных городах ей большей частью удавалось добиться
особой юрисдикции над членами гильдии, но именно как таковыми, а не
как бюргерами. Почти везде она фактически, если и не юридически, была
союзом, который управлял городом. Ибо бюргером по-прежнему являлся
тот, кто участвовал в исполнении назначаемых бюргерам королевских по­
винностей (по защите, охране, судопроизводству и уплате податей). Бюр­
герами были не только те, кто жил в городе: в союз бюргеров, как правило,
входили и соседние землевладельцы —gentry. Членами лондонской общины
являлись в XII в. почти все крупные епископы и должностные лица страны,
имевшие знатное происхождение, так как у всех были дома в Лондоне — ре­
зиденции короля и местопребывании административных учреждений; яв­
ление, интересное как параллель, но еще более — как некое отклонение от
обстоятельств Римской республики. Те, кто не был в состоянии участво­
вать в уплате налоговых гарантий городской корпорации, а платил подати
королю от случая к случаю, следовательно, главным образом люди неиму­
щие, тем самым исключались из числа активных бюргеров. Все привилегии
города были пожалованиями короля или сеньоров, которые толковались,
правда, произвольно. В Италии, впрочем, это тоже часто имело место. Но
развитие в Англии решающим образом отличалось от развития в Италии
тем, что, после того как понятие корпорации было реципировано англий­
ским правом, города стали привилегированными корпорациями внутри
сословного государства, органы которых имели некоторые отдельные пра­
ва, полученные благодаря их особому правовому статусу как корпораций.
Точно так же как отдельные права в силу привилегий апроприировались
баронами или торговыми корпорациями. Переход от привилегированной
company к гильдии и городской корпорации был постепенным. Особое пра­
вовое положение бюргеров складывалось, таким образом, из совокупности
привилегий, которые они приобретали внутри сословного полуфеодально-
полупатримониального имперского союза. Но эти привилегии проистека-
333

Хозяйство и общество. Господство
ли не из принадлежности к обладающему политическим господством кор­
поративному, политически независимому во внешних отношениях союзу.
В общих чертах развитие шло следующим образом: сначала города были
принудительными союзами, которые исполняли литургические повин­
ности в пользу короля, отличающиеся, правда, от повинностей деревень,
затем в многочисленных основанных королем и крупными землевладель­
цами городах, которые получили экономические и сословные привилегии
в силу особых пожалований, устанавливались принципиальное равенство
прав всех обладающих земельной собственностью горожан и ограниченная
автономия, вслед за тем частные на первых порах гильдии получали коро­
левские привилегии как гаранты исполнения финансовых повинностей, и
наконец, городу жаловалось право корпорации. Коммуной в континенталь­
ном понимании был Лондон. Генрих I предоставил Лондону право самому
выбирать шерифа, а с конца XII в. король Иоанн признал город коммуной,
союзом горожан с выборными (как и шериф) мэром и scivini (шёффенами); с
начала XIII в. последние вместе с таким же числом выборных councillors объ­
единены в совет. Откуп коммуной должности шерифа в Миддлсексе дал ей
господство над всей округой. С XIV в. бургомистр Лондона носит титул лор­
да. Большинство же других городов были или, вернее, стали после недолгих
попыток образовать политические общины простыми принудительными
союзами с определенными специфическими привилегиями и твердо уста­
новленными корпоративными правами автономии. Формирование цеховой
организации будет рассмотрено ниже [с. 348], но уже здесь можно сказать,
что и она не изменила основной характер английских городов. Споры по во­
просамгородскогоустройства, возникавшие между цехами и знатными ро­
дами, разрешал король. Ему города были обязаны платить налоги до тех пор,
пока сословное представительство в парламенте не установило коллектив-
ные гарантии против введения произвольного обложения, чего сами города
не могли добиться ни поодиночке, ни сообща. Право активного городского
гражданства оставалось наследственным правом членов корпорации и при­
обреталось посредством взноса в определенные союзы. Отличие от конти­
нентального развития, хотя и выражалось иногдатольков степени, все же
имело очень большое значение вследствие особенностей английского кор­
поративного права: в Англии не возникло понятие территориальной корпо­
ративной общины.
Причина этого заключалась в ничем не ограниченной власти королев­
ской администрации, которая усилилась со времени Тюдоров, став осно­
вой политического единства страны и единства правового устройства. Дея­
тельность администрации строго контролировалась сословиями и зависела
от поддержки знати, но именно поэтому оказалось, что экономические и
политические решения не связывались с интересами отдельных замкнутых
городских общин, а были ориентированы на центральное управление: от
него ждали предоставления шансов на получение экономических выгод
334

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
и социальных преимуществ, гарантированных монополий и помощи при
нарушении привилегий. Короли, полностью зависевшие в финансовом
отношении и в деле управления от привилегированных сословий, испы­
тывали страх перед ними. Однако в число политических орудий королей
входил и центральный парламент. При парламентских выборах они про­
водили свою политику, стремясь влиять на политическое устройство горо­
дов и персональный состав городских советов, для этого и поддерживали
олигархию знати. Знать, в свою очередь, могла получить гарантию своего
монопольного положения и защиту от посягательств непривилегирован­
ных слоев только от центральной администрации. Из-за отсутствия соб­
ственного бюрократического аппарата короли именно для проведения
политики централизации нуждались в содействии знати. В Англии бюр­
геры пришли к власти не за счет своего военного могущества, а по чисто
негативной причине, которая заключалась в неспособности феодального
управления, несмотря на его относительно высокий технический уровень,
осуществлять действительное господство над страной без постоянной под­
держки экономически могущественной знати. Военная сила большинства
английских городов была в Средние века довольно незначительной. Но
тем значительней была финансовая мощь бюргеров. Она находила свое
выражение в форме интересов привилегированного городского сословия,
представленных коллективным единением commons в парламенте, поэтому
с парламентом были связаны все интересы, выходящие за пределы хозяй­
ственных интересов местных монополий. Здесь, следовательно, впервые
выступает межрегиональное национальное бюргерское сословие. Растущая
власть бюргерства как в системе королевского управления — в сфере дея­
тельности мировых судей, — так и в парламенте, а следовательно, и возрас­
тание его веса в сословном аристократическом государстве препятствова­
ли возникновению мощного политического движения отдельных общин как
таковых. В результате основой политического объединения бюргеров стали
не местные, а .межрегиональные интересы. Все это способствовало форми­
рованию бюргерско-торгового характера английской городской олигархии.
Поэтому примерно до XIII в. развитие английских городов сходно с развити­
ем немецких, но затем, в отличие от сравнительно демократического строя
городов континента, в английских городах усиливается господство джентри,
которое в дальнейшем уже не удавалось сломить. Должности, прежде всего
должность олдермена, на которую первоначально выбирали ежегодно, стали
в своей значительной доле пожизненными и очень часто фактически рас­
пределялись посредством кооптации или под влиянием соседних сеньоров.
Королевское правительство по указанным выше причинам поощряло такое
развитие, подобно тому, как римское правительство поддерживало олигар­
хию земельной аристократии в зависимых городах.
Иными, чем в Англии, с одной стороны, и в Италии — с другой, были
условия развития на севере континента. Здесь развитие патрициата от-
335

Хозяйство и общество. Господство
части усиливало уже существовавшие при возникновении союзов бюр­
геров сословные и экономические различия. То же происходило и при
основании городов. Присягавшие во Фрайбурге 24 conjuratores fori с само­
го начала имели налоговые привилегии и были призваны занимать долж­
ность консула. Но в большинстве новых городов, в том числе и во многих
приморских городах севера, власть в которых приближалась по своему
характеру к плутократии торговцев, формальное ограничение права за­
седать в совете устанавливалось лишь постепенно: либо право членов
действующего совета предлагать кандидатов, либо просто привычка сле­
довать мнению членов совета относительно тех, кто будет заседать после
них, либо, наконец, социальный вес в сочетании с фактической необ­
ходимостью иметь в совете опытных деловых людей вели к пополнению
совета путем кооптации и тем самым передавали его коллегии в ведение
ограниченного круга привилегированных фамилий. Насколько легко по­
добное может происходить и в современных условиях, показывают довы­
боры гамбургского сената, при которых, несмотря на избирательное пра­
во горожан, господствуют те же самые тенденции
25
. Мы здесь не можем
останавливаться на отдельных сторонах этого процесса. Такие тенденции
проявлялись везде, различной была только степень их формального вы­
ражения в праве.
Семейства, монополизировавшие право заседать в совете, могли лег­
ко сохранять его до тех пор, пока не проявлялась резкая противополож­
ность их интересов интересам не допускаемых к избранию бюргеров. Но
с возникновением такого конфликта или просто по мере роста богатства
и образования, а соответственно, самосознания и властных притязаний
жителей города, исключенных из органов управления, складывалась воз­
можность революций. Эти революции готовили и осуществляли связан­
ные присягой объединения бюргеров, а за ними стояли или просто были
им тождественны цехи. При этом надо воздерживаться от понимания цеха
исключительно или преимущественно как цеха ремесленников. Поначалу
движение против знатных семей отнюдь не было в первую очередь движе­
нием ремесленников. Лишь в ходе дальнейшего развития ремесленники
стали, как будет показано ниже [с. 354-356, 383], выступать самостоятель­
но, вначале же ими почти всюду руководили неремесленные цехи. Весьма
разные успехи цеховых революций могли, как мы увидим в дальнейшем
[с. 348, 350-355], в исключительных случаях приводить к тому, что в совет
разрешалось входить только представителям цехов и полноправным бюр­
гером мог стать только член цеха.
25
Согласно нормам конституции Гамбурга многоступенчатая процедура номи­
нирования, происходящая в основном в недрах сената, завершалась тем, что жителям
города предоставлялось право проголосовать за одного из двух отобранных сенатом
кандидатов.
336

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
Лишь такой подъем цехов означал (как правило) на практике полное
или частичное завоевание господства «буржуазными» классами в эконо­
мическом смысле слова. Время господства цехов в той или иной степени
всегда совпадало с эпохой наибольшего влияния города вовне и максиму­
мом политической независимости внутри.
Бросается в глаза сходство этого «демократического» развития с судь­
бой античных городов, большинство которых пережило подъем в период
господства знати, начавшийся примерно с VII в. до н.э ., и быстрый рост
политической и экономической власти, связанный с развитием демокра­
тии или по крайней мере с тенденцией к этому. Такое сходство действи­
тельно имеется, хотя античный полис возник на иной основе. Сравним
теперь античный город под господством знатных родов со средневековым.
В Греции в период микенской культуры, во всяком случае в Тиринфе и
в самих Микенах, существовало, как предполагается, основанное на при­
нудительном труде патримониальное государственное образование вос­
точного типа, хотя и значительно меньших размеров. Без использования
изнурительного труда крепостных немыслимо создание этих поразитель­
ных построек, подобных которым не знали вплоть до классического вре­
мени. На восточных границах тогдашней эллинской культуры (на Кипре)
было, очевидно, даже управление, применявшее для подсчетов и переч­
ней своеобразное письмо, напоминавшее египетское, следовательно, па­
тримониально-бюрократическое управление запасами, тогда как позже,
даже в классическое время, управление в Афинах велось почти целиком
устно, без записей. Эта письменность исчезла бесследно, как и эта культу­
ра. В списке кораблей в «Илиаде» называются цари, господствующие над
землями, куда входят несколько местностей, известных впоследствии как
города; подразумевается, что это бурги, которые властитель, в данном слу­
чае Агамемнон, готов передать Ахиллу в ленное пользование
26
. В Троепри
царе были советники — старцы из знатных родов, по причине преклон­
ного возраста освобожденные от военной службы. Военным царем счи­
тается Гектор, а для заключения договора призывают Приама
27
. О пись­
менном договоре, быть может, символическом, упоминается лишь один
раз. В остальном все отношения исключают управление, связанное с при­
нудительным трудом и патримониальной властью. Царская власть носит
харизматически-родовой характер. Но даже чужому в городе Энею припи­
сывается надежда заменить Приама, если он убьет Ахилла
28
. Ибо царская
власть рассматривается как «достоинство» типа должностного, а не как
владение. Царь — военачальник, он участвует в суде вместе со знатными
26
Илиада. IX . 149.
27
Илиада. III . 250-270.
28
Илиада. XX. 180, 307.
337

Хозяйство и общество. Господство
людьми и представляет народ перед богами и людьми, владея полагаю­
щимся ему особым царским наделом. Но власть его, как особенно отчет­
ливо показано в «Одиссее», подобна власти вождя, основанной наличном
влиянии, а не на регулируемом авторитете. Военные походы, большей ча­
стью морские, также носят для знатных родов скорее характер aventiure, а
не службы. Спутники Одиссея называются также, как впоследствии свита
македонских царей, — hetairoi. Долголетнее отсутствие царя не считает­
ся причиной возможных беспорядков, в Итаке царь отсутствует, Одиссей
поручил свой дом заботам Ментора, которому ни в коей степени не при­
суще царское достоинство. Войско — рыцарское войско, битва решается
поединком. Пешие воины не играют никакой роли. В гомеровском эпосе
несколько раз идет речь о политическом рынке города
29
; и если Исмар на­
зван полисом, то под этим может подразумеваться и бург, но, несомненно,
не отдельного лица, а рода Киконов. На щите Ахилла изображены сидящие
на рыночной площади старейшины выдающихся богатством и военной си­
лой родов, которые творят суд; окружающий их народ встречает выступле­
ния сторон одобрением
30
. Жалоба Телемаха рассматривается на рыночной
площади в ходе регулируемой герольдом дискуссии, в которой участвуют
вооруженные представители знатных родов
31
. Знать, присутствующая там
вместе с царями, — землевладельцы и судовладельцы, в битве сражающие­
ся на колесницах. Но к власти причастны лишь те, кто живет в полисе. То,
что царь Лаэрт отправился в свои владения, показывает, что он принадле­
жал к старейшинам. Как у германцев, сыновья из знатных родов участву­
ют в качестве свитских (hetairoi) в aventiuren героя, в «Одиссее» — царского
сына. У феаков знать считает своим правом привлекать народ к участию в
затратах на подношения гостям. Нигде не сказано, что все сельские жите­
ли были зависимыми или рабами знатных землевладельцев, но нет ника­
ких упоминаний и о свободных крестьянах. Фигура Терсита доказывает,
во всяком случае, что и рядовой, т.е. не сражающийся на колеснице воин,
может иногда противоречить знатным господам, однако это считается дер­
зостью
32
. Царь работает в доме, мастерит кровать, возделывает сад. Его
спутники сами ведут корабль. Вместе с тем рабы могут надеяться полу­
чить kleros. Следовательно, здесь еще нет столь резкого разделения между
рабами и наделенными землей клиентами, как позже в Риме. Отношения
патриархальны, все необходимые потребности удовлетворяются в своем
хозяйстве. Морские грабежи осуществляются на собственных кораблях,
торговля носит пассивный характер, активно ею занимаются в то время
29
Имеется в виду агора.
30
Илиада. XVIII. 496 и далее.
31
Одиссея. II. 2 и далее.
32
Илиада. II. 211-269.
338

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
лишь финикийцы. Помимо «рынка» и жительства знати в городе есть еще
два важных явления: во-первых, agon, господствующий в дальнейшем во
всей жизни того времени, он естественно возник из рыцарского чувства
чести и как следствие военного обучения юношества на местах для упраж­
нения. Внешне он проявляется прежде всего в организации культа умер­
ших героев-воинов (Патрокл
33
). Агон в то время определял образ жизни
знати. Во-вторых, вольное, несмотря на дейзидемонию, отношение к бо­
гам, отражение чего в поэзии впоследствии так неприятно поражало Пла­
тона. Подобное неуважение героев к богам могло сложиться только в ходе
странствий, в частности заморских, где жизнь проходит вдали от древних
храмов и отеческих могил. В строфах Гомера нет упоминания о коннице
знати, известной истории родового полиса, но, поразительным образом,
говорится о более поздней по своему происхождению дисциплинирован­
ной борьбе выступающих сомкнутыми рядами гоплитов
34
—
доказатель­
ство того, сколь разные эпохи нашли свое отражение в эпосе.
В историческое время, вплоть до возникновения тирании, обладающая
сакральными правами харизматически-родовая царская власть за исклю­
чением Спарты и немногих других мест (Кирена), существует лишь в от­
дельных проявлениях или в воспоминаниях (во многих городах Эллады,
а также в Этрурии, в Лациуме и Риме), причем всегда как царская власть
над отдельным полисом; но нигде, за исключением Спарты и Рима, царь
ничем, кроме внешних почестей, не отличался от других представителей
знати, которых также подчас называли царями. На примере Кирены мы
видим, что источником власти царя, его особого положения, служит по­
средническая торговля, которой он занимается прямо или косвенно, осу­
ществляя контроль и защиту. Возможно, торговая монополия царей была
подорвана в рыцарских сражениях с самостоятельной в военном отноше­
нии знатью, обладавшей боевыми дружинами, колесницами и кораблями;
это произошло, когда пали крупные восточныегосударства— египетское
и хеттское, — с которыми Микены были определенным образом связаны,
а другие большие царства, такие как Лидийское, еще не возникли; когда
уничтожены были, следовательно, монопольная торговля и основанные на
принудительном труде государства восточных царей, структуру которых в
меньшем масштабе повторяла микенская культура. Это крушение эконо­
мической основы царской власти сделало, по-видимому, возможным и так
называемое дорийское вторжение. Множатся пиратские набеги на побере­
жье Малой Азии, где во времена Гомера еще не было эллинских поселений
и отсутствовали сильные политические союзы. В Элладе складываются
оживленные торговые отношения.
33
Илиада. XXIII.
34
Илиада. IV. 90, 281-282 и др.
339

Хозяйство и общество. Господство
В начале известной нам истории мы находим типичный родовой город
Античности. Это всегда приморский город; до времен Александра и самнит­
ских войн не существовало полиса, который был бы расположен дальше,
чем на расстоянии дневного перехода от моря. Вне полиса обнаруживают­
ся только деревни (κωμαι), существующие в нестабильном контексте по­
литических связей племен (£θνη). Распавшийся по внутренним причинам
или в результате нападения врагов полис «деойкизировался», т.е. превра­
щался в деревни; напротив, реальной или фиктивной основой государства
считался процесс синоикизма — совместного поселения родов по приказу
царя или по договоренности в укрепленном бурге или вокруг него. Этот
процесс был известен и в Средние века. Например, описанный Готхайном
синойкизм в Аквиле и при основании Александрии
35
. Но его внутреннее
содержание проявлялось в Античности более ярко, чем в Средневековье.
Длительное реальное совместное поселение не было здесь существенным
и необходимым признаком: как средневековые, так и античные знатные
фамилии либо продолжали жить в своих поместьях (например, в Элиде),
либо, чаще всего, сохраняли наряду со своими городскими домами владе­
ния вне города. Так, родовым владением была Декелея, по названию ро­
довых владений именовались многие аттические деревни и часть римских
триб. Область Теос была разделена на «башни». Правда, центром власти
знатных родов оставался все-таки город. Политические и экономические
господа страны — крупные землевладельцы, кредиторы торговцев и заимо­
давцы крестьян — принадлежали к astoi — проживающим в городе пред­
ставителям знатных родов, и все время набирал силу процесс переселения
сельской знати в города. В классическую эпоху родовые бурги вне города
были уничтожены. Родовые некрополи искони находились в городах. Су­
щественным же в конституировании полиса принято считать объединение
родов в культовую общность, замену пританеев отдельных родов общим
пританеем города, где пританы совершали совместную трапезу. Это озна­
чало в древности не только, что, как в Средние века, conjuratio горожан,
превратившись в общину, получает своего городского святого, но нечто
большее — возникновение новой локальной трапезной и культовой общ­
ности. Не хватало лишь общей церкви, к которой в Средневековье уже
принадлежали все жители. Правда, с давних пор наряду с местными богами
были и повсеместно чтимые боги. Но братскому единению препятствовала
прочно укоренившаяся и игравшая первостепенную роль в повседневной
жизни форма замкнутого от внешних влияний исключительно родового
культа, исчезнувшая в Средние века. Участие в таком культе определялось
принадлежностью к роду так же строго, как в Индии. Только отсутствие
магических табу могло создавать возможность побратимства. Но здесь это
35
Город в Пьемонте, в Италии, основанный в 1168 г., названный в честь папы
Александра III.
340

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
было невозможно, ибо боги, которым поклоняется род, принимают жертвы
исключительно от членов рода. Подобное ограничение распространялось
на все остальные союзы. В число этих религиозных братств, объединенных
в культовом союзе полиса, с самого начала и вплоть до позднейших эпох
входили филы и фратрии, к которым должен был принадлежать каждый,
кто желал считаться членом городского сообщества. Можно с уверенно­
стью предположить, что фратрии возникли раньше, чем город. Позже они
стали по преимуществу культовыми союзами, но сверх того осуществляли,
например в Афинах, и контроль над способностью детей носить оружие и
соответственно быть наследниками в роде. Первоначально эти организа­
ции были, вероятно, военными союзами типа известного нам «мужского
дома», чье название {andreion) сохранилось в дорических военизированных
государствах, а также в Риме (curia = coviria) для обозначения подразделе­
ний входящей в полис военной общины. Застольная общность (syssitia)
спартиатов, уход способных носить оружие мужчин из семей на время
выполнения ими военной обязанности и аскетическое военное воспита­
ние мальчиков полностью соответствуют общему характеру воспитания
юношей в ранних военных союзах. Однако, кроме нескольких дорических
объединений, этот радикальный милитаристский полукоммунизм воен­
ных союзов в историческое время нигде не утвердился, и даже в Спарте
позднейшая строгость его проведения была связана с военной экспанси­
ей спартанского демоса после уничтожения знати и вызвана стремлени­
ем сохранить дисциплину и сословное равенство всех воинов. В обычных
фратриях других городов только знатные семьи или дома (γένη, οίκοι) по­
ставляли нотаблей, о чем свидетельствуют акты Демотионидов — древнего,
живущего в Декелее рода; еще по законам Дракона для принятия решения
о примирении или кровной мести родов назначались «десять лучших», т.е.
выдающихся по своему богатству членов фратрии.
В более позднемгородскомустройстве фратрии считались подразделе­
ниями фил (в Риме — трех древних личных триб), на которые делился
обычный эллинский город. Слово «фила» (phyle) технически связано с по­
лисом, для не организованного в городской союз «племени» принято на­
звание «этнос» (ethnos), а не фила. В историческое время филы — искус­
ственно созданные подразделения полиса, образованные для взимания
государственных налогов, для голосования и занятия должностей, для де­
ления войска, распределения доходов с государственного имущества, до­
бычи, завоеванных земель (так происходило при разделении Родоса
36
), но
одновременно филы являлись, как и созданные на чисто рациональных
основаниях подразделения раннего времени, культовыми союзами. Искус -
36
Имеется в виду завоевание Родоса дорийскими греками примерно в VIII в.
до н.э. На острове существовали три полиса — Линдос, Иалис и Камир, возникшие на
основе трех фил, о которых сказано у Гомера (Илиада. II. 655—656).
341

Хозяйство и общество. Господство
ственно образованы были и три типичные филы дорийцев, о чем свиде­
тельствует уже название третьей из них — «Pamphylae», продолжающее
римскую традицию в названии трибы «Luceres». Не исключено, что филы
часто возникали на основе компромисса между местным населением и
вторгшимися воинами-завоевателями; этим может объясняться и наличие
в Спарте двух царских родов неодинакового ранга, что соответствует рим­
ской традиции, повествующей о первоначальном существовании Двоецар-
ствия. Во всяком случае, в историческое время филы представляли собой
не территориальные, а чисто личные союзы, возглавляемые большей ча­
стью харизматически-родовыми, первоначально наследственными, а поз­
же избираемыми главами — «царями фил». В филы и фратрии, трибы и
курии входили в качестве активных и пассивных граждан жители полиса,
способные носить оружие. Активными гражданами, т.е. занимавшими
должности вгородскомуправлении, были, однако, только члены знатных
родов. Поэтому определение «горожанин» часто прямо тождественно по
значению слову «сородич». Причисление к знатным родам первоначально,
несомненно, было связано с харизматически-родовым достоинством пра­
вителя округа, а со времен начала сражений на колесницах и возведения
замков — с владением таковыми. В полисе в период власти царей новая
знать возникала, вероятно, с той же легкостью, с какой в Средние века
происходило возвышение лиц, ведущих рыцарский образ жизни, до уров­
ня владетелей ленов. Но для исторического времени твердо установлено,
что только член знатного рода (патриций, эвпатрид) мог в качестве жреца
или должностного лица обращаться к богам полиса, принося жертвы или
толкуя знаки, выражающие их волю (auspicia). Род в силу своего негород­
ского происхождения всегда имел своих богов, отличавшихся от богов по­
лиса, и свой локальный культ по месту происхождения рода. Вместе с тем
помимо харизматически-родового, монополизированного определенными
родами жречества существовали и жрецы по должности. Однако здесь не
было, как почти повсюду в Азии, общей монополии священнослужителей
на общение с богами — этим правом обладали городские чиновники. Не
было также, за исключением немногих больших общих святилищ, таких
как Дельфы, независимого от полиса жречества. Жрецы назначались по­
лисом, и даже над дельфийским жречеством первоначально стояла не са­
мостоятельная иерократия, а соседний полис, после разрушения которого
в священной войне дельфийское жречество было подчинено ряду соседних
общин, объединившихся в амфиктионию и осуществлявших над ним весь­
ма ощутимый контроль. Не составляли исключения и большие храмы, не­
смотря на их политическую и экономическую мощь, — все они были круп­
ными землевладельцами, имели эргастерии, кредитовали частных лиц и в
первую очередь государства,, военную добычу которых они хранили и кото­
рым служили депозитными кассами; как мы уже видели, в метрополии, а
особенно в колониях полис оставался или, вернее, все больше становился
342

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
фактическим хозяином имущества богов и пребенд священнослужителей.
В результате в Элладе способом назначения жрецов стала продажа мест на
аукционе. Очевидно, решающую роль в этом процессе, нашедшем свое за­
вершение в демократии, сыграло господство военной знати. С тех пор свя­
щенничество, священное право и магические нормы всех видов стали
средствами господства знати. Знать полиса необязательно являла собой
замкнутый круг. Известен прием в число знатных лиц владельцев замков и
их клиентов (gens Claudia), переселяющихся в город, и «усиление пэров» за
счет gentes minores, как это происходило в Риме или в Венеции, причем в
раннее время, несомненно, чаще, чем впоследствии. Знать не составляла
также чисто локальную, ограниченную городом общность, и эвпатриды
Аттики, например Мильтиад, имели в классическое время большие чуже­
земные владения; повсюду, как и в Средние века, представители этих слоев
поддерживали между собой интерлокальные связи. Экономически к иму­
щественным признакам знати относилось прежде всего землевладение
В основе удовлетворения потребностей лежал труд рабов, зависимых и
клиентов — о них еще будет сказано ниже [с. 391—394]. Даже после исчез­
новения старых форм зависимости и клиентелы имуществом оставались
недвижимость и сельскохозяйственные угодья. Это очень похоже на поло­
жение вавилонского патрициата: в составе имущества вавилонского торго­
вого дома (Egibi), наиболее часто в течение ряда поколений упоминавшего­
ся в грамотах, в качестве главных статей называются земельные владения в
городе и в сельской местности, рабы и скот. Тем не менее в Элладе, как и в
Вавилоне, а равно и в Средневековье, источником экономической мощи
типичной городской знати считалось ее прямое или косвенное участие в
торговле и мореходстве, что позднее рассматривалось как соответствую­
щие сословию занятия, и лишь в Риме они были запрещены сенаторам.
Из-за возможности такого рода доходной деятельности на Западе, как и на
Востоке, город становился желанным местом жительства. Приобретаемое
таким образом богатство использовалось в ростовщичестве по отношению
к крестьянам, которые, будучи сельскими поселенцами, исключались из
системы власти. В результате в руках astoi оказываются масса долговых ра­
бов и лучшие, приносящие ренту земли (в Аттике — πεδία, равнинная зем­
ля), а земли на склонах гор, не дающие ренты (обиталище диакриев), оста­
ются крестьянам. Таким образом, землевладельческая власть городской
знати в значительной степени основана на городских доходах. Задолжав­
шие крестьяне либо отдают господину долю от урожая, либо вместе с его
крепостными непосредственно несут барщину. Постепенно растет значе­
ние работорговли. Впрочем, нигде, даже в Риме в период патрицианского
государства, так же как и в Средние века, свободные крестьяне не исчезают
полностью, а может быть, исчезают даже в меньшей степени, чем в пред­
шествующие эпохи. Сообщения о борьбе сословий в Риме показывают, что
в ее основе лежала не повсеместная принадлежность земли крупным соб-
343

Хозяйство и общество. Господство
ственникам, а иные, вовсе не связанные с этим причины. Тот, кто не при­
надлежит к пребывающему в городе, вписанному в родовые связи, овла­
девшему военным искусством воинству, т.е ., конечно, свободный селя­
нин — agroikos, perioikos, plebejus, — прежде всего по причине его исключен­
ноеTM из политической власти и невозможности участвовать в лишенном
твердых правил судопроизводстве, был вынужден, добиваясь своих прав,
делать подношения или вступать в клиентелу знатного человека и в силу
жестких законов долговых обязательств оказывался в экономической за­
висимости от заимодавца-бюргера. Вместе с тем свобода передвижения и
возможность выкупа были у крестьян родового города сравнительно вели­
ки, в отличие от условий более позднего города гоплитов и особенно ради­
кальной демократии, что видно на примере семьи Гесиода
37
. Что касается
городских свободных ремесленников и купцов незнатного происхождения,
то они находились, по-видимому, в положении, напоминающем положе­
ние средневековых мундманов. Пока царь в Риме что-то значил, они со­
ставляли его клиентелу, и он им покровительствовал, подобно тому как это
делал позже средневековый господин города. Иногда обнаруживаются сле­
ды литургических ремесленных организаций, возможно, из них произо­
шли римские военные центурии ремесленников. Были ли ремесленники
организованы, как пришлые племена в Азии и в Израиле до пленения, нам
неизвестно, но здесь, во всяком случае, нет никаких следов ритуальной
замкнутости наподобие индийских каст.
Специфическим, чисто внешним отличием родового города от горо­
да средневекового было в первую очередь деление на стереотипное чис­
ло фил, фратрий и родов. В этом выражается прежде всего его военный
и сакральный характер. Данное деление, так же как деление германцев на
«сотни», объясняется тем, что античный город был первоначально поселе­
нием воинов. Названными причинами объясняется, как мы вскоре увидим
[с. 396 -397], и отличие структуры родового города древности от средневе­
кового города. Важно было, конечно, и окружение, в котором они возника­
ли: в Средние века — внутри патримониальных континентальных империй
в борьбе с политической властью, в древности — на морском побережье
в окружении крестьян и варваров, в первом случае — в столкновениях со
светскими и духовными феодалами, во втором — выделяясь из городов-
царств. Несмотря на эти различия, там, где политические условия были
сходными, формально был сходен и процесс. Мы видели [с. 325-326], как
в Венеции изменилась некогда установленная на династической и патри­
мониальной основе власть дожа, сначала формально — вследствие запрета
назначать соправителя, а затем посредством превращения дожа в предста­
вителя корпорации знати, следовательно — в должностное лицо. В древно­
сти этому соответствует переход от города-царства к ежегодно избираемой
См. биобиблиографический указатель.
344

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
магистратуре. Если мы вспомним о роли, которую играл в Риме interrex,
и прежде всего о том, как некогда принято было назначать преемников и
соправителей, как консул мог единолично назначать диктатора, а старые
чиновники не только предлагать, но и назначать новых, — и это были нор­
мальные правила занятия должностей; если вспомним об ограничении
участия римской общины в этих назначениях правом аккламации, затем о
выборе только между предложенными магистратом или (позже) допущен­
ными магистратом кандидатами, то нам станет ясно первоначальное зна­
чение права на назначение соправителей, на что указывал Моммзен. Прав­
да, переход от греческого города-царства к ежегодно избираемой под кон­
тролем знати магистратуре формально отличается от развития в Венеции
больше, чем процесс, происходивший в Риме; вместе с тем возникновение
в Средние века городского устройства вне Венеции сильно отличается от
развития самой Венеции.
Установившееся господство знати привело к замене совета времен Го­
мера, состоявшего из неспособных уже участвовать в сражениях старей­
шин, советом аристократических родов. Это мог быть совет, включающий
глав родов: патрицианский сенат в ранний период римской истории, спар­
танский совет γερώχοι, т.е . людей, которым полагались почетные дары (от
их клиентов), древний аттический совет пританов, избираемый родами по
навкрариям. Подобные организации знало и Средневековье, хотя и не в
столь схематизированной благодаря сакральной значимости рода форме.
Но это мог быть и совет прежних должностных лиц, как поздний аттиче­
ский ареопаг и римский сенат исторического времени, — явления, парал­
лели которым в Средние века очень незначительны, к ним можно отнести
разве что привлечение прежних бургомистров и советов к заседаниям дей­
ствующего совета. Военный и сакральный характер должностей магистров
в древности придавал им гораздо большую устойчивость, чем та, которой
обладали чиновники средневекового города. По существу как в древности,
так и в Средние века власть принадлежала лишь нескольким родам — ино ­
гда, как в Коринфе, только одному (роду Бакхиадов), — которые попере­
менно замещали должности в городе. Точно так же как в Средние века и
вообще во всех городах, где господствовала родовая знать, число долж­
ностных лиц в полисе было незначительным. Там, где, подобно Риму, знать
господствовала долгое время, положение в управлении столь же долго не
менялось.
Так что господство знатных родов в Античности и в Средневековье во
многом сходно: тут и там вражда между родами, изгнание и насильствен­
ное возвращение, войны городского рыцарства (в древности, например,
Лелантская война). Как в древности, так и в Средние века сельские области
совершенно бесправны. Античные и средневековые города пытались, где
только могли, превратить другие города в своих клиентов: города периэков,
зависимые от Спарты, позже управляемые гармостами, многочисленные
345

Хозяйство и общество. Господство
общины, подвластные Афинам и Риму, и параллельно им — венецианская
terra ferma и подчиненные Флоренции, Генуе и другим города и местности,
управляемые их чиновниками.
Что же касается экономической структуры родов, то их члены были,
как мы видим, в древности и в Средние века прежде всего получателями
рент. И в Античности, и в Средневековье принадлежность к знатным ро­
дам определялась благородным, рыцарским образом жизни, а не только
происхождением. В знатные роды Средневековья входили прежние фами­
лии министериалов и, в частности в Италии, свободные вассалы и рыца­
ри, а также землевладельцы, которые, достигнув значительного состояния,
стали вести рыцарский образ жизни. В Германии и в Италии некоторые
знатные роды имели бурги вне города, где они укрывались во время борь­
бы с цехами и угрожали городам, откуда были изгнаны. Самый известный
пример в Германии — род Ауэров из Регенсбурга. Все эти роды, ведущие
рыцарский образ жизни, состоящие в союзах ленников и министериалов,
были подлинными «магнатами» и «нобилями», по итальянской терминоло­
гии. Семьи, не имевшие собственных бургов, впоследствии, после захвата
городского управления цехами, были вынуждены остаться в городе, подчи­
ниться новому управлению и предоставить ему свои военные возможности
для борьбы с магнатами. Дальнейшее развитие могло идти в двух направ­
лениях. Либо фамилии нерыцарского происхождения входили в круг знати
путем покупки рыцарских владений, часто бургов, и переселялись в них
из города, либо знатные фамилии города начинали потихоньку занимать­
ся торговлей, вкладывали в нее капитал, а затем полностью переходили к
торговому промыслу и переставали быть чистыми получателями рент. Оба
варианта имели место, хотя в целом преобладала первая тенденция, веду­
щая к социальному возвышению рода. При основании городов крупными
землевладельцами и политическими сеньорами в Средние века случалось,
что в новых поселениях совсем не было рыцарских родов, в результате чего
они — как мы еще увидим [с. 391] — исключались из населения как та ­
ковые. По большей части это наблюдалось, когда началась борьба цехов
со знатными родами. Чем дальше к северу и к востоку, тем чаще на эко­
номических «новых землях» встречается этот феномен. В Швеции чуже­
земные немецкие купцы участвуют в основании и управлении городов.
То же в Новгороде
38
и очень часто на Востоке. Здесь, по крайней мере на
ранней стадии развития городов, «патрициат» и купечество тождественны.
На важности этого момента мы остановимся ниже [с. 389]. В старых горо­
дах положение иное. Там действует тенденция к развитию слоя получате­
лей ренты как подлинно благородного, возглавляющего клубы патрициев.
38
В Новгороде был филиал («контора») Ганзы, а также немецкий квартал («Не­
мецкий двор»). Но в городском управлении иноземное купечество не участвовало, в
отличие от Швеции (Стокгольм, Висбю в XIII в.) .
346

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
В древности торговый по своему характеру патрициат также встречается
преимущественно в колониях, в таких городах, как Эпидамн. Следователь­
но, экономический характер патрициата менялся и нужно только устано­
вить центр тяжести, к которому он тяготел. А это — получение рент. Не­
обходимо еще раз подчеркнуть, что главной причиной поселения знатных
семейств в городе была возможность получения доходов, которые как раз
и были основой их экономического могущества. Ни античный эвпатрид
или патриций, ни средневековый патриций не был купцом или крупным
купцом в современном понимании — предпринимателем, управляющим
предприятием из своей конторы. Он, конечно, нередко участвовал в пред­
приятиях, но обычно как владелец корабля либо как коммендатор или
коммандитист, дающий заем на торговую экспедицию, тогда как настоя­
щую работу, подготовку предприятия и само путешествие осуществляли
другие, с кем он делил риски и прибыли предприятия, быть может, ино­
гда, время от времени, участвуя в нем в качестве одного из вдохновителей
замысла. Все важные деловые формы ранней Античности, так же как и
раннего Средневековья, прежде всего комменда и морской заем, рассчи­
таны как раз на таких кредиторов, вкладывающих деньги в четко опреде­
ленные предприятия, каждое из которых калькулируется по отдельности,
и обычно сразу в несколько таких предприятий с целью распределения ри­
ска. Это, конечно, не исключает того, что между патрицианским образом
жизни и действительным личным торговым предпринимательством могут
существовать любые мыслимые промежуточные формы. Странствующий
торговец, получавший от капиталистов деньги на условиях комменды, мог
превратиться в главу большого торгового дома, вкладывающегося в разные
операции и поручающего работу своим иностранным агентам. Размен де­
нег и банковские гешефты, а также арматорство и крупная торговля ча­
сто опирались на средства патриция, ведущего рыцарский образ жизни, и
грань между патрицием, поместившим в комменду свой ранее лежавший
без дела капитал, и хозяином капитала, действующим как постоянный
предприниматель, крайне зыбкая. Это, конечно, очень важный и харак­
терный момент развития. Но это также и результат развития. Такое сти­
рание граней стало наиболее заметным в период господства цехов, когда
знатные господа, желая участвовать в управлении, должны были записы­
ваться в цехи, а в то же время членом цеха оставался уже не занимавший­
ся предпринимательством бюргер. Об этом свидетельствует имя, которое
применялось в Италии к крупным торговым цехам, — scioperati. То же было
типичным для больших английских городов, в частности для Лондона.
Борьба организованных в цехи бюргерских предпринимательских сосло­
вий за господство над городом выражалась здесь в противоположности
требований к организации выборов со стороны представителей общин и
чиновников: выбирать по городским кварталам (wards), где господство­
вали знатные роды благодаря их собственности на землю, или выбирать
347

Хозяйство и общество. Господство
по цехам (liveries). Растущее могущество цехов находило свое выражение
в увеличивающейся зависимости прав бюргеров от их принадлежности к
профессиональному союзу. Эдуард II сделал это правилом для Лондона, и
хотя вплоть до 1351 г. выборы коммунального совета проводились по город­
ским кварталам, да и после этого данная система еще многократно насиль­
ственно восстанавливалась (1383), с 1463 г. они окончательно были замене­
ны выборами по цехам. В самих же цехах, к которым отныне должен был
принадлежать каждый горожанин (даже король Эдуард III относился к linen
armourers, на современном языке merchant tailors), действительно активные
торговцы и промышленники все больше вытесняются получателями рент.
Теоретически принадлежность к цеху достигалась после длительного обу­
чения и церемонии приема, фактически же передавалась по наследству или
покупалась, и значение цехов как номинальных производителей, за редким
исключением (например, цехи ювелиров), падало. С одной стороны, цехи
были местом возникновения экономических и социальных противоречий,
с другой — они большей частью превращались просто в выборные союзы
джентльменов для занятия должностей в городской общине.
Получается, что в реальности отсутствовали твердо сложившиеся типы.
Однако это свойственно всем социологическим явлениям и не должно
мешать установлению преимущественно типических форм. Очевидно,
что типичный патриций не был по существу своему профессиональным
предпринимателем: как в Античности, так и в Средневековье он был по­
лучателем рент, время от времени участвовавшим в торговых предприя­
тиях. В статутах верхнерейнских городов встречается выражение ehrsame
Müßiggänger как официальное обозначение членов палаты господ в отличие
от представителей цехов. Во Флоренции крупные торговцы arti di Calimala
и банкиры принадлежали к цехам, а не к знатным родам.
В Античности недопустимость предпринимательства в среде знатных
господ разумелась сама собой. Это не значит, что среди римских сенато­
ров, например, не было «капиталистов», противоположность заключалась
вовсе не в этом. Как представители старого патрициата, особенно рим­
ского, по отношению к крестьянам, так впоследствии и семейства сена­
торов по отношению к своим политическим подданным постоянно вы­
ступали, как мы увидим [с. 362, 384, 392], в качестве «капиталистов», т.е.
заимодавцев и кредиторов. Запрещалось истинно знатным родам городов
Античности и Средних веков только предпринимательство; иногда это за­
прещение даже фиксировалось в праве нормами сословного этикета, стро­
гость которых была различной. Способы вложения состояния типичных
патрициев были, как мы увидим позже [с. 379-380], очень разными в за­
висимости от объекта вложения, но граница оставалась той же. Тот, кто
слишком явно нарушал границу между обеими формами экономического
поведения — традиционным вложением состояния и получением прибыли
на капитал — и становился предпринимателем, считался в древности не-
348

3. Родовой город в Средневековье и в Античности
вежественным обывателем, а в Средние века — человеком нерыцарской
природы. В позднем Средневековье рыцарское сельское дворянство от­
казывалось признать равными себе старые рыцарские роды, ибо они за­
седали в совете рядом с членами цехов, т.е . предпринимателями. Осужде­
ние вызывала, если обратиться к практической стороне дела, не «жажда
наживы» как психологический мотив — римская должностная знать и
средневековые знатные роды крупных приморских городов были обычно
не менее одержимы auri sacra fames, чем любой другой класс, известный в
истории. Презрение вызывала рациональная «производственная» и в этом
смысле «бюргерская» форма получения дохода, систематическая работа
предпринимателя. Если бы мы обратились к флорентийским Ordinamenti
délia giustizia — а их целью было сломить господство родов, — с вопросом,
по какому же признаку определялась принадлежность фамилии к числу
нобилей, которых следовало лишить политических прав, то ответом было
бы: по признаку принадлежности к рыцарским фамилиям, т.е . по типич ­
но рыцарскому образу жизни. Именно образ жизни и в Античности был
решающим для исключения лиц, занятых предпринимательской деятель­
ностью, из числа кандидатов на занятие должностей. Выводом из флорен­
тийских Ordinamenti являлось, по мнению Макиавелли, то, что член знат­
ной фамилии, который хотел остаться в городе, должен был следовать в
своем образе жизни обычаям бюргеров. Таковы соответственно, как мы
видим, основные сословные признаки патрициата. К ним относился так­
же типичный политический признак — харизматическое происхождение,
т.е. принадлежность к семейству знати, члены которого некогда уже зани­
мали городские должности и исполняли почетные обязанности, благодаря
чему считаются достойными этих должностей. Сказанное относится как к
шерифским родам Мекки, так и к римскому нобилитету и венецианским
трибунам. Однако степень закрытости была различной: в Венеции это
правило соблюдалось строже, чем в Риме, где homo novus формально не ис­
ключался из кандидатов на замещение должностей. Однако при решении
вопроса о том, достоин ли кандидат быть в совете или в администрации,
каждая семья проверялась на предмет того, заседал ли раньше кто-то из ее
членов в совете, занимал ли должность в городе или, как во флорентий­
ских Ordinamenti, были ли среди его предков рыцари. Принцип сословной
замкнутости становился все важнее по мере роста населения и значимости
монополизированных должностей.
В нескольких замечаниях в предыдущей главе мы уже касались вре­
мени, когда старая харизматическая родовая знать частично или полно­
стью утратила свое особое правовое положение в городе и вынуждена
была делить власть с греческим демосом, римским плебсом, итальян­
ским popolo, английскими liveries, немецкими цехами и, следовательно,
уравняться с ними по сословному положению. К этой ситуации мы те­
перь и обратимся.
349

Хозяйство и общество. Господство
4. ПЛЕБЕЙСКИЙ ГОРОД
Разрушение господства родов клятвенными братствами городского бюргерства
с. 350. — Революционный характер popolo как нелегитимного политического
союза с. 351. — Распределение власти между сословиями итальянских городов
в Средневековье с. 352. — Параллельное развитие демоса и плебса в Антично­
сти: римские трибуны и эфоры в Спарте с. 356. — Структура античной демо­
кратии в сравнении со средневековой с. 359. — Городские тираны в древности
и в Средневековье с. 362. — Исключительное положение итальянского города в
Средневековье с. 366 . — О бщее положение итальянских городов в период выс­
шего развития городской автономии с. 368, — обусловленной 1. политической
самостоятельностью с. 368, — 2 . законодательной автономией с. 370, — 3 . авто ­
кефалией с. 371, — 4 . налоговой автономией с. 372, — 5. рыночным правом и са­
мостоятельной «городской хозяйственной политикой» с. 373, — 6 . отношением,
продиктованным политической и экономической спецификой средневекового
города, к небюргерским слоям с. 375, — особенно к клиру с. 377. — Типы южно-
и североевропейского города в их отношении друг к другу и к типу античного
города с. 379. — Классовая противоположность в Античности и Средневековье
с. 380. — Античные и средневековые конституциигородов:местные общности
и профессиональные союзы как основы политической организации с. 381. —
Крестьяне в античном, ремесленное бюргерство в средневековом городе как
типичная основа ранней демократии. Различия дальнейшего развития в Элла­
де и Риме с. 385. — Хозяйственная политика античной и средневековой город­
ской демократии. Первично военная ориентация интересов в специфически
средневековом городе с. 387. — Первично экономическая ориентированность
типично средневекового ремесленного континентального города с. 390 . — Со­
словное расслоение античного полиса в сравнении со средневековым городом
с. 391. — Античный полис как цех воинов в противоположность ремесленному
континентальному городу Средневековья с. 396 . — Патримониальная и фео­
дальная структура римской олигархии знати с. 400.
Внешне падение господства родовой знати в Средние века и в Антич­
ности выглядит одинаково, особенно если для Средневековья положить в
основу сравнения большие, в первую очередь итальянские, города, разви­
тие которых, так же как и развитие античных городов, происходило, в сущ­
ности, по их собственным законам, т.е . без вмешательства внегородских
властей. В развитии итальянских городов следующим решающим этапом
после появления института подеста было возникновение popolo. Эконо­
мически popolof как и немецкие цехи, состоял из самых разных элементов,
прежде всего из предпринимателей, с одной стороны, и из ремесленни­
ков — с другой. Ведущую роль в борьбе против рыцарских родов вначале
играли, конечно, предприниматели. Они создали и профинансировали
клятвенное братство цехов^ противостоящее родам, а сами ремесленные
цехи поставляли необходимые для борьбы массы. Клятвенный союз цехов,
чтобы гарантировать успех в борьбе с родами, часто ставил во главе дви-
350

4. Плебейский город
жения одного человека. Так, Цюрихом после изгнания из города в 1336 г.
непокорных родов правил рыцарь Рудольф Брун с советом, в котором по­
ровну были представлены оставшиеся в городе рыцари и constqffeln, пред­
принимательские цехи купцов — торговцев сукном, солью, ювелиров, с
одной стороны, и цехи мелких ремесленников — с другой; и город выдер­
жал осаду императорского войска. В Германии клятвенные объединения
цехов как особые союзы просуществовали недолго. Они исчезли в ходе
преобразования городского устройства, когда либо представители цехов
были введены в совет, либо все бюргеры, в том числе и принадлежащие
к знатным родам, вошли в цехи. Как постоянные организации в виде го­
родских гильдий братства сохранились только в нескольких городах Ниж­
ней Германии и балтийского региона. О вторичном характере этих братств
по сравнению с профессиональными союзами говорит то, что в состав их
правления входили «гильдейские мастера» отдельных союзов. В Мюнсте-
ре в XV в. нельзя было никого арестовать без согласия гильдий. Гильдии,
следовательно, действовали как союз защиты от судебной активности со­
вета. При рассмотрении некоторых дел или на постоянной основе в совет
включались представители гильдий, без которых важные решения не при­
нимались. Значительно более важную роль союз защиты бюргеров играл в
их борьбе с родами в Италии.
В Италии понятие/юро/о было не только экономическим, но и политиче­
ским: эта особая политическая община внутри коммуны, со своими долж­
ностными лицами, собственными финансами и военными силами, была
в подлинном смысле слова государством в государстве, первым осознанно
нелегитимным и революционным политическим союзом. Причиной данного
явления в Италии стало более очевидное, чем повсюду, экономическое и
политическое господство городской знати, а соответственно — усиление
притока в город родов, ведущих рыцарский образ жизни, о последствиях
чего нам еще придется говорить далее [с. 352-353, 355]. Противостоящий
родам союз popolo зиждился на братстве профессиональных союзов (arii
или paratici), и организованная на этой основе особая община при первом
ее появлении (в Милане в 1108 г., в Лукке в 1203 г., в Лоди в 1206 г., в Павии
в 1208 г., в Сиене в 1210 г., в Вероне в 1227 г., в Болонье в 1228 г.) имено­
валась societas, credenza, mercadanza, comunanza или просто popolo. Высшее
должностное лицо особой общины называлось в Италии большей частью
capitaneuspopoli; он избирался на короткий срок, обычно на год, должность
была оплачиваемой, часто, как и подеста общины, он призывался извне и
в этом случае приводил своих чиновников. Popolo передавал в его распо­
ряжение милицию, составленную из представителей городских кварталов
или цехов. Резиденцией этого должностного лица, как и резиденцией по­
деста, часто был особый народный дом с башней — крепость popolo. При
капитане в качестве особых органов, в частности по управлению финан­
сами, находились представители цехов (anziani или priori), избираемые на
351

Хозяйство и общество. Господство
короткий срок по кварталам города. Они претендовали на право защищать
пополанов в суде, опротестовывать решения коммунальных учреждений,
обращаться к ним с запросами, а часто и на прямое участие в законода­
тельстве. Но прежде всего они воздействовали на решения самого popolo.
Ко времени своего полного развития popolo располагал собственными ста­
тутами и собственной налоговой системой. Иногда popolo удавалось до­
биться того, что решения коммуны считались обязательными лишь после
его одобрения, так что ее новые законы надлежало заносить в оба сбор­
ника статутов. Свои же собственные постановления он также стремился
по возможности записывать в статуты коммуны, и в отдельных случаях
ему удавалось достичь того, что решения popolo считались превосходящи­
ми все остальные, а значит, и статуты коммуны (abrogent statutis omnibus et
semper ultima inteiligantur в Брешии). Наряду с судом подеста действовал суд
mercanzja или domus mercatorum, в котором рассматривались все дела, свя­
занные с рынком и ремеслами, т.е. специальный суд для купцов и пред­
принимателей. Нередко он действовал как универсальный суд пополанов.
В XIV в. подеста Пизы был обязан приносить клятву, что он и его судьи
не будут вмешиваться в споры между пополанами, иногда «капитан наро­
да» добивался настолько широкой общей юрисдикции, что конкурировал
с судом подеста, а в отдельных случаях выполнял даже роль кассационной
инстанции по приговорам последнего. Часто он получал право участвовать
в заседаниях коммунальных органов с целью надзора и контроля, преры­
вать их ход, мог созывать членов коммуны для реализации решений совета,
если этого не делал подеста; капитан имел также право налагать и снимать
банн, контролировать коммунальные финансы и управлять ими, а прежде
всего — имуществом изгнанных из города. Официально по своему рангу
«капитан народа» стоял ниже подеста, но в ряде случаев, таких как послед­
ний названный, он становился должностным лицом коммуны, capitaneus
populi et communis, по римской терминологии collega minor, который факти­
чески оказывался сильнейшим из обоих. Он также часто ведал и военными
отрядами коммуны, особенно в силу того, что они все больше формирова­
лись из наемников, средства для оплаты которых могли дать только налоги
на богатых пополанов.
Следовательно, после победы пополанов привилегии знати в чисто
формальном плане обрели полностью негативный характер. Должности
в коммуне были доступны пополанам, а должности пополанов — закры­
ты для знати. В процессах против знати пополаны имели преимущества,
капитан и anziani контролировали управление, осуществляемое комму­
ной, тогда как деятельность popolo контролю не подлежала. Только поста­
новления пополанов касались всех горожан. Во многих случаях знать на
короткое или долгое время прямо исключалась из участия в управлении
коммуной. Самое известное из постановлений такого рода — уже упо­
минавшиеся [с. 349] Ordinamenti délia giustizia, составленные Джано делла
352

4. Плебейский город
Белла в 1293 г. Наряду с капитаном, возглавлявшим городское ополчение
цехов, в качестве экстраординарного, чисто политического должностного
лица, избираемого на короткий срок, назначался gonfaloniere délia giustizia,
в распоряжении которого находился отряд особой, всегда готовой к дей­
ствию народной милиции в количестве 1000 человек; в ее функции входила
защита пополанов, проведение процессов против знати, выполнение при­
говоров и контроль за соблюдением Ordinamenti. Политическая юстиция,
основанная на официальной системе шпионажа и поощрении аноним­
ных доносов, на ускоренной процедуре расследования вины магнатов при
весьма упрощенном доказательстве преступления (путем ссылки на то, что
«всем известно»
39
), — демократический вариант венецианского процесса в
Совете десяти. В практическом отношении самыми жесткими мерами про­
тив магнатов были запрет фамилиям, ведущим рыцарский образ жизни,
занимать должности в городе, принятие ими обязательств благонадежного
поведения, ответственность всего рода за каждого его члена, особые кара­
тельные законы, предусматривающие наказание магнатов за политические
проступки, в частности оскорбление чести пополана, запрет приобретать
недвижимость, граничащую с землями пополана, без его согласия. Обес­
печение общерегионального господства пополанов взяла на себя партия
гвельфов, статуты которой рассматривались как часть городских статутов.
Не состоящий в этой партии не мог быть избран на какую-либо должность.
О средствах, с помощью которых осуществлялась власть этой партии, было
сказано выше [с. 329]. Уже одно то, что ее организация опиралась преи­
мущественно на силы рыцарей, позволяет предположить, что Ordinamenti
в действительности не уничтожили полностью социальное и экономиче­
ское могущество знатных родов. В самом деле, уже через десять лет после
опубликования этих принятых многими тосканскими городами флорен­
тийских классовых законов вновь разгорелась борьба между родами, и в
течение некоторого времени власть захватывали мелкие плутократические
группы. Даже должности пополанов почти всегда замещались представите­
лями знати, ибо знатные роды могли входить в ряды пополанов. Действи­
тельный отказ от рыцарского образа жизни осуществлялся далеко не всег­
да. В сущности, важно было только гарантировать политическую благонад­
ежность и записаться в какой-либо цех. Социальным следствием этого яв­
лялось определенное слияние знатных городских родов с так называемым
popolograsso, к которому относили людей с университетским образованием
или владельцев капиталов. Этим именем называли семь цехов: судей, но­
тариусов, менял, торговцев чужеземными сукнами, флорентийскими шер­
стяными тканями и шелками, врачей, торговцев пряностями и торговцев
39
Приговоры по случаям якобы нападения магнатов на пополанов выносились на
основании опроса двух свидетелей, которые должны были засвидетельствовать нали­
чие publico fama, т.е . слухов о таком нападении (MWG. 1/22-5. S . 203. Anm. 14).
353

Хозяйство и общество. Господство
мехами. Из этих цехов, в которые входила и знать, вначале избирались все
городские чиновники. Лишь после ряда восстаний формальное право уча­
ствовать в управлении получили также 14 «младших цехов» — arti minori,
popolo minuto, т.е . мелкие предприниматели и торговцы. Слои ремесленни­
ков, не принадлежащие к этим 14 цехам, добились участия в управлении и
вообще самостоятельной цеховой организации лишь ненадолго после вос­
стания чомпи в 1378 г. Только в некоторых городах, например в Перудже в
1378 г., низшим городским слоям удалось на короткое время исключить из
совета приоров не только нобилей, но и popolo grasso. Характерно, что эти
низшие, неимущие слои горожан в своей борьбе против господства popolo
grasso постоянно получали поддержку нобилей, подобно тому как позже ти­
рания устанавливалась с помощью масс и в течение всего XIII в. возникали
постоянные союзы знати и низших слоев населения, направленные про­
тив натиска бюргерства. Удавалось ли это, и в какой степени — зависело от
экономической ситуации. Интересы мелких ремесленников могли в ходе
развития раздаточной системы прийти в резкое противоречие с интере­
сами цехов предпринимателей. В Перудже, например, как сообщает граф
Брольо д'Айяно, раздаточная система развивалась так быстро, что в 1437 г.
отдельный предприниматель давал работу наряду с Ibfilatori (прядильщи­
ками) еще 176fllatrici(обработчикам шелка-сырца). Положение мелких
ремесленников-надомников часто было трудным и неустойчивым. Пред­
приниматели иногда нанимали работников из других мест и поденно; цехи
предпринимателей пытались односторонне регламентировать условия на­
домной работы, а цехи надомников (например, стригальщики {cimatori) в
Перудже) запрещали снижать оплату их труда. Совершенно очевидно, что
эти слои ничего не ждали от правительства, составленного из представите­
лей высших цехов. Но достичь длительного политического господства им
нигде не удалось. И наконец, совершенно отрезан от влияния на городское
управление был пролетарский слой странствующих подмастерьев. Лишь со
времени участия низших цехов в управлении в советы городов стал про­
никать, по крайней мере в некоторой степени, демократический элемент.
Однако фактическое влияние этих цехов было, как правило, незначитель­
ным. Принятое за правило во всех итальянских коммунах создание осо­
бых комитетов по выборам чиновников призвано было нейтрализовать
влияние безответственных и часто анонимных руководителей выборов,
подобных действующим в современных демократических государствах Ев­
ропы, и исключить демагогию. Результатом должен был стать планомер­
ный и систематический отбор состава советов и администраций. Но все
это могло осуществляться только путем компромиссов с социально влия­
тельными фамилиями и решающими в финансовом отношении слоями.
Лишь в периоды борьбы за власть между равными по своему могуществу
домами или во время религиозных волнений «общественное мнение» ока­
зывало известное влияние на состав учреждений города. Медичи добились
354

4. Плебейский город
господства над городом, не располагая никакой официальной позицией в
управлении, а исключительно благодаря влиянию и систематическому воз­
действию на выборы.
Успехи popolo достигались в длительной ожесточенной, часто крова­
вой борьбе. Знать удалилась из городов и продолжала борьбу, засев в своих
крепостях. Войско бюргеров разрушало крепости, а городское законода­
тельство уничтожало традиционную организацию землевладения, иногда
путем планомерного освобождения крестьян. Необходимые средства для
победы над знатью пополаны получали от признанных цеховых организа­
ций. Цехи искони привлекались коммунами к делам управления. Ремес­
ленники иногда участвовали в сторожевой службе в крепостях, но посте­
пенно все больше — в сражениях в качестве пехотинцев, на войну также
призываемых по цехам. С развитием военной техники становилась все
более необходимой финансовая поддержка со стороны предприниматель­
ских цехов. Интеллектуальную и административно-техническую помощь
предоставляли юристы, в первую очередь нотариусы, а также судьи и близ­
кие им профессиональные врачи и аптекари. Эти организованные в цехи
интеллектуальные слои коммун повсюду входили в руководство попола-
нов и играли примерно.такую же роль, как во Франции адвокаты и другие
юристы — в tiers état. Первые народные капитаны были до занятия этой
должности, как правило, главами цехов или союзов цехов. Обычно пред­
варительной ступенью политической организации popolo была mercadanza,
вначале представлявшая собой неполитический союз купцов и ремеслен­
ников (ибо mercatores и здесь означает, как справедливо указал Э. Зальцер,
совокупность городских ремесленников и торговцев). Возглавлявший ее
podesta mercatorum часто был первым народным капитаном. Сначала дви­
жение popolo развивалось прежде всего в направлении организованной за­
щиты интересов пополанов в суде, коммунальных органах и учреждениях.
Отправным пунктом организации зачастую оказывался весьма чувстви­
тельный фактический отказ незнатным горожанам в осуществлении их
прав. Случалось (и не только в Страсбурге, откуда дошло сообщение), что
поставщики и ремесленники вместо требуемой оплаты получали побои и
затем не могли добиться справедливости в суде. Но еще более сильное воз­
мущение вызывали, по-видимому, личные оскорбления и угрозы в адрес
пополанов со стороны превосходящей их в военном отношении знати,
постоянно повторяющиеся даже через 100 лет после образования особо­
го союза. Сословное чувство рыцарства сталкивалось с естественным рес-
сентиментом бюргеров. И сам институт народных капитанов складывал­
ся именно в связи со своего рода трибунским правом помощи и контроля
над органами коммунальной власти, далее он превратился в кассационную
инстанцию и, наконец, в координирующий универсальный орган власти.
Подъему пополанов способствовали распри между родами, которые ущем­
ляли экономические интересы бюргеров и часто служили поводом для
355

Хозяйство и общество. Господство
вмешательства чиновников. К этому добавилось и честолюбивое желание
некоторых представителей знатных родов установить тиранию с помощью
popolo. Знать повсюду испытывала озабоченность, опасаясь такого хода со­
бытий. Раскол знати давал popolo возможность поставить себе на службу
часть военных сил рыцарства. В чисто военном отношении возрастало зна­
чение пехоты, и она впервые начинает в это время вытеснять рыцарскую
конницу. В XIV в. в войсках Флоренции в связи с развитием рациональной
военной техники впервые появляются «бомбарды» — предшественницы
современной артиллерии.
Внешне очень похожим на подъем popolo в итальянских городах было
развитие демоса и плебса в Античности. Прежде всего в Риме, где особой
общине popolo соответствовала особая община плебса со своими долж­
ностными лицами. Ее трибуны первоначально были выборными старей­
шинами незнатных граждан четырех городских кварталов, а эдилы, как
полагает Э. Мейер, — хранителями культового святилища общины и одно­
временно казначеями незнатных граждан, а соответственно и казначеями
плебса. Сам плебс конституировался как клятвенное братство, связанное
обязательством свергать каждого, кто воспрепятствует его трибунам защи­
щать интересы плебеев; это объяснялось тем, что плебейский трибун опре­
делялся как «sacro sanctus» — в противоположность чиновникам римской
общины, считавшимся «легитимными». Точно так же как народный капи­
тан в Италии не имел права добавлять к своему чину Dei gratia в отличие от
консулов, обладавших легитимной властью.
Трибун не обладал и легитимной административной властью, призна­
ком которой служило общение с богами общины, ауспиции, а также важ­
нейшим атрибутом законной власти — легитимным империем; вместо это­
го он как глава плебса мог своей властью предать каждого, кто мешал ему
исполнять свои обязанности и был пойман при осуществлении преступно­
го деяния, своего рода суду Линча, приказав сбросить без разбирательства и
судебного приговора с Тарпейской скалы. Должностное положение трибу­
на, так же как капитана и anziani, развилось из права вступаться за плебеев
перед магистратами и приостанавливать действие принятых магистратами
решений. Это право интерцессии — общий негативный атрибут римских
должностных лиц по отношению к каждой равновысокой или низшей ин­
станции — входило в основные полномочия трибуна. Точно так же как ка­
питан, он фактически был всеобщей кассационной инстанцией и, соответ­
ственно, высшей властью внутри городского мирового округа. В военных
действиях трибун не имел никакого влияния, здесь все решалось командой
военачальника. Ограничение компетенции трибуна территорией города,
отличающее его от должностных лиц более раннего периода, характерно
для специфически гражданского происхождения этой должности. Благода­
ря своей кассационной власти трибуны сумели провести все политические
требования плебса: право апелляции при приговорах по уголовным делам,
356

4. Плебейский город
смягчение долговых законов, судопроизводство в интересах сельских жи­
телей в базарные дни, равное с представителями знати участие в занятии
должностей, позже также священнических и должностей в совете, и, на­
конец, так же как в некоторых итальянских коммунах, принятое в период
третьей сецессии плебса гортензианское правило плебисцита — обязатель­
ность постановлений плебса для всей римской общины. Результат состо­
ял — как и позже, в средневековой Италии, — в формальном вытеснении
родовой знати с политической сцены. После достигнутых успехов в борьбе
сословий политическое значение трибунов стало падать. Как впоследствии
капитан, трибун стал чиновником общины, делавшим нормальную адми­
нистративную карьеру, но избиравшимся только плебеями. Историческое
противопоставление плебеев и патрициев практически потеряло всякое
значение, поскольку возникала новая чиновная и денежная знать (нобили
и всадники). В развязавшихся классовых стычках вопрос о политических
правах трибунов не возникал вплоть до времен Гракхов, когда стал орудием
политических реформаторов и экономического классового движения слоя
политически деклассированного бюргерства, враждебного должностной
знати. Это возрождение привело к тому, что в конце концов власть трибу­
на превратилась — наряду с военным командованием — в пожизненный
должностной атрибут принцепса. Поразительное сходство между развитием
средневековых городов Италии и Древнего Рима очевидно, несмотря на
громадные политические, социальные и экономические различия, о кото­
рых вскоре пойдет речь [с. 379 и далее]. Дело в том, что не существует бес­
предельного количества форм управленческой техники для регулирования
сословных компромиссов внутри города, и формы политического управ­
ления поэтому нельзя рассматривать как одинаковые надстройки над оди­
наковыми экономическими базисами, а следует исходить из того, что они
развиваются по собственным законам. Зададимся теперь вопросом, нет ли
параллели развитию Рима в самой Античности. Насколько нам известно,
особого союза типа союза плебса или итальянскогоpopolo в Античности не
существовало. Однако были внутренне родственные по своему характеру
явления. Уже в древности таковым считали (Цицерон) институт спартан­
ских эфоров. Но это, конечно, надо разъяснить.
Эфоры (наблюдатели) были, в отличие от легитимных царей, долж­
ностными лицами, избираемыми на год, и избирались они, как и трибу­
ны, пятью локальными филами спартиатов, а не тремя родовыми филами.
Эфоры созывали собрания граждан, имели право юрисдикции по граждан­
ским и (быть может, с некоторыми ограничениями) уголовным делам, при­
зывали к ответу даже царей, требовали отчетности от должностных лиц,
смещали их, держали в своих руках все управление и фактически обладали
вместе с выборным советом — герусией — высшей политической властью
в Спартанском государстве. В мирное время в пределах города цари имели
только почетные привилегии и пользовались личным влиянием; во время
357

Хозяйство и общество. Господство
войны они наделялись полной, в Спарте очень строгой, дисциплинарной
властью. Вероятно, только в более позднее время эфоры стали во время по­
ходов сопровождать царей. То, что эфоров, быть может, на первых порах,
даже еще после Первой мессенской войны
40
, назначали цари, не меняет
характера их власти в качестве трибунов. Вполне возможно, что это отно­
силось поначалу и к старейшинам триб. Не меняет свойств их власти и тот
более важный факт, что они не обладали характерной для трибунов и об­
щей для них и средневековых капитанов функцией интерцессии. Ведь хотя
известно, что эфоры обязаны были по своей должности защищать граждан
от царей, более позднее отсутствие этой функции объясняется очевидной
победой спартанского демоса над его противниками и тем, что он сам пре­
вратился сначала в господствующий плебейский, а затем фактически в гос­
подствующий класс настоящей олигархии. Знати в Спарте в историческое
время не было. Сколь ни безусловно отстаивал полис свое господствующее
положение над илотами, которым он ежегодно торжественно «объявлял
войну», религиозно мотивируя тем самым их бесправие, сколь ни сохра­
нял он свое политическое господствующее положение над стоящими вне
военного объединения периэками, внутри полиса между полноправными
гражданами сохранялось, по крайней мере в принципе, социальное ра­
венство. Господство вовне и равенство внутри полиса контролировалось
с помощью системы шпионажа (krypteia), напоминавшей венецианскую.
По преданию, лакедемоняне первыми отказались от атрибутов знатно­
го образа жизни, в частности отличий в одежде, которые, следовательно,
раньше существовали. То, что это обстоятельство, а также строгое огра­
ничение власти царя явились результатом борьбы и компромисса, убеди­
тельно доказывает ежегодно приносимая взаимная клятва царя и эфоров,
своего рода периодически возобновляемый конституционный договор.
Сомнение в рациональном характере института эфоров вызывает лишь тот
факт, что они выполняли, по-видимому, некоторые религиозные функции.
Однако они в еще большей степени, чем римские трибуны, были легитим­
ными должностными лицами общины. Основные черты спартанского по­
лиса производят впечатление настолько рациональных, что их невозможно
считать остатками древних институтов.
В остальных греческих общинах аналогии этому отсутствуют. Повсюду
мы, правда, обнаруживаем демократическое движение незнатных граж­
дан, направленное против знатных родов и, как правило, временно либо
надолго устраняющее их господство. Однако, как и в Средние века, это
не означало ни равенства всех граждан в праве занимать должности и за­
седать в совете, ни одинакового права голоса, ни вообще включения всех
лично свободных живущих в городе фамилий в союз граждан. В отличие от
Рима, вольноотпущенники здесь в принципе не входили в этот союз. Там
40
743-724 гг. до н.э.
358

4. Плебейский город
же, где равенство граждан существовало, оно нарушалось введением раз­
ных степеней допуска к голосованию и к занятию должностей, сначала в
зависимости от земельной ренты и способности носить оружие, а впослед­
ствии — от наличия имущества. Эта иерархия и в Афинах юридически ни­
когда не была полностью уничтожена, так же как в средневековых городах
неимущим слоям никогда не удавалось надолго обеспечить равенство прав
со средним сословием.
Право голоса в народном собрании предоставлялось либо всем припи­
санным к demoi и военному союзу фратрии землевладельцам — это было
первой стадией «демократии», — либо также владеющим другим имуще­
ством. Определяющей была способность надлежащим образом вооружить­
ся для участия в войске гоплитов, с возрастанием роли которого было связа­
но это преобразование. Мы вскоре увидим [с. 362-363], что простое уста­
новление различных степеней в праве голоса было отнюдь не важнейшим
средством обеспечения власти имущих. Как и в Средние века, формально
установленные правила выбора совета граждан могли столь многообраз­
но корректироваться, а формальная компетенция членов совета столь по-
разному интерпретироваться, что это никак не вело к ликвидации властно­
го положения имущих слоев. Движение демоса приводило в разные перио­
ды к самым разным результатам. Ближайшим по времени достижением, в
некоторых случаях охватившим длительный период, было возникновение
демократии, внешне похожей на строй многих итальянских коммун. Са­
мый богатый слой незнатных граждан, соответствующий установленному
цензу, — в основном владельцы денег и рабов, эргастериев, судов, торго­
вого и заемного капитала, — получал наряду с располагавшими земель­
ной собственностью родами доступ в совет и право занимать должности
в городе. Масса же мелких ремесленников, мелких торговцев и вообще
малоимущих граждан была лишена возможности занимать какие-нибудь
должности либо юридически, либо фактически, в силу отсутствия свобод­
ного времени. Иногда демократизация шла дальше и завершалась тем, что
власть переходила именно к этим, отвергаемым ранее, слоям общества.
Для того чтобы это могло произойти, нужно было найти средства для под­
нятия экономического уровня кандидатов из этих слоев путем предостав­
ления им денежных пособий, а также снизить ценз на занятие должностей.
Такая практика и фактическое игнорирование классового деления демоса
были конечным пунктом развития, достигнутым аттической демократией
лишь в IV в., когда снизилось военное значение гоплитов.
Действительно важным следствием полной или частичной победы не­
знатных слоев для структуры политического союза и его управления в Ан­
тичности заключалось, во-первых, в усилении административного характе­
ра политического союза, прежде всего в проведении принципа территори­
альной общины. Подобно тому как в Средние века даже при господстве ро­
дов городское население разделялось на территориальные округа, apopolo,
359

Хозяйство и общество. Господство
по крайней мере частично, избирал своих должностных лиц по кварталам
города, и в Античности в городе, где господствовали знатные роды, плебеи
подразделялись, в частности, для распределения денежных и натуральных
повинностей, на территориальные округа. В Риме наряду с тремя старыми
личными, составленными из родов и курий трибами были под тем же назва­
нием созданы чисто территориальные городские округа, к которым после
победы плебеев присоединилась сельская триба, а в Спарте наряду с тремя
старыми личными филами возникли сначала четыре, а впоследствии пять
территориальных фил. Победа подлинной демократии означала переход
управления к «демосу», т.е. к территориальному округу в качестве единицы
территориального деления и основы всех прав и обязанностей в полисе.
На практическом значении этого преобразования мы вскоре остановимся
[с. 382-385]. Следствием его было превращение полиса из братства воен­
ных и родовых союзов в территориальную административную корпорацию.
Другой причиной этого превращения явились изменения в понимании при­
роды права. Оно стало для граждан и жителей городского округа как тако­
вых административным — с какими оговорками, мы видели раньше [с. 306,
312] — и одновременно рационально сформулированным и установленным
правом. Место иррационального харизматического правотворчества занял
закон. Законодательство складывалось параллельно уничтожению господ­
ства родов. Вначале оно еще имело форму харизматических установлений
эсимнетов. Затем началась постоянная и систематическая разработка ново­
го права самой ecclesia, и стало складываться чисто светское, основанное
на законах или уже впоследствии в Риме — на магистратских инструкциях
[см. т. III, с. 242, 254] судопроизводство. Наконец, в Афинах перед наро­
дом ежегодно ставился вопрос, следует ли сохранить действующие законы
или они должны быть изменены, из чего само собой становилось ясно, что
право есть нечто искусственно созданное и должно основываться на согла­
сии тех, для кого оно действует. Правда, в период классической демократии,
например в Афинах в V-IV вв. до н.э., такой подход еще не был безусловно
господствующим. Не каждое постановление (pséphismà) демоса становилось
законом (nomos), даже в том случае, если оно устанавливало общие правила.
Демосом принимались и противоречащие законам постановления, которые
могли быть опротестованы каждым гражданином перед судом присяжных
(heliaia). Закон возникал (по крайней мере, тогда) не как постановление де­
моса; на основе законодательного предложения гражданина перед особой
коллегией присяжных (номотетов) проводилась правовая дискуссия о том,
следует ли сохранить старое право или принять предложенное изменение.
Это было своеобразным остатком прежнего, впоследствии исчезнувшего
понимания сущности права. Но первым решающим шагом к пониманию
права как продукта рационального творчества стало в Афинах упразднение
законом Эфиальта религиозной аристократической кассационной инстан­
ции — ареопага.
360

4. Плебейский город
Во-вторых, установление демократии привело к преобразованию си­
стемы управления. Знатных господ, занимавших посты в силу харизмы
рода или должности, заменили избранные на короткий срок, иногда путем
жеребьевки, ответственные, подчас смещаемые функционеры демоса или
непосредственно его подразделения. Эти функционеры были чиновника­
ми, но не в современном смысле слова. Они получали умеренное возме­
щение расходов или, как избранные посредством жеребьевки присяжные,
поденную оплату. Краткосрочность должности и часто встречающийся за­
прет повторного избрания исключали возможность появления професси­
онального чиновничества в современном смысле. Карьерная перспектива
и сословная честь отсутствовали. Исполнение обязанностей являлось вре­
менным занятием. От большинства граждан оно не требовало полной за­
траты сил, а доходы были даже для людей с ограниченными средствами по­
бочным, хотя и желательным, подспорьем. Правда, высшие политические
должности, особенно военные, требовали затраты всех сил, но именно
поэтому предоставлялись только состоятельным людям, а для того чтобы
занимать должности в области финансов в Афинах, требовался высокий
ценз, заменявший современное поручительство. Эти должности были, в
сущности, почетными должностями. Высший деятель в области полити­
ки в период расцвета демократии — демагог — был в Афинах в правление
Перикла формально и высшим военным должностным лицом. Однако его
власть основывалась не на законе или должности, а на личном влиянии и
доверии демоса. Она была, следовательно, не только нелегитимной, но и
нелегальной, хотя все государственное устройство демократии было так же
ориентировано на нее, как современное государственное устройство Ан­
глии — на столь же лишенный законной компетенции кабинет. Не уста­
новленному законом вотуму недоверия в английском парламенте соответ­
ствовало в других формах обвинение демагога в неправильной политике
управления демосом. Составляемый по результатам жеребьевки афинский
Совет также превращается теперь просто в исполнительный комитет демо­
са, утрачивает юрисдикцию, получив, однако, право подготовки решений
Совета (посредством probuleuma) и финансового контроля.
В средневековых городах установление господства popolo привело к по­
хожим результатам: множество редакций городских законов, кодификация
гражданского и процессуального права, поток статутов разного рода, с од­
ной стороны, и столь же невероятное число должностных лиц — с другой;
даже в небольших городках Германии иногда насчитывалось 4-5 дюжин
категорий чиновников. Причем наряду с персоналом канцелярии и су­
дебными исполнителями, с одной стороны, и бургомистрами — с другой,
действовало множество специализированных функционеров, привлекав­
шихся лишь от случая к случаю, для которых доходы с этих должностей,
представлявших собой, в сущности, взятки, были весьма желанным допол­
нительным заработком. Общим для античных и средневековых городов,
361

Хозяйство и общество. Господство
во всяком случае больших, было то, что многие вопросы, которые в наши
дни рассматриваются в выборных представительных собраниях, решались
в специальных избранных или составленных по жеребьевке коллегиях. Так
в античной Греции принимались законы и рассматривался ряд политиче­
ских проблем. В Афинах, например, в таких коллегиях приносилась клят­
ва при заключении союзных договоров и при распределении дани между
союзниками. В Средние века подобным же образом происходили выборы
должностных лиц, причем наиболее важных, а также избирался состав са­
мых ответственных, принимающих решения инстанций. Это в известной
мере заменяло не существовавшую тогда систему представительства в ее
современном виде. Соответственно традиционному сословному характе­
ру всех политических прав и связанных с ними привилегий «представите­
ли» выдвигались только от союзов: в период античной демократии — от
культовых или государственных сообществ, иногда от союзов государств,
в Средние века — от цехов или других корпораций. «Представлены» были
лишь особые права союзов, а не «избиратели» какого-либо округа, как в со­
временном парламенте.
Общим для античных и средневековых городов было и возникнове­
ние городской тирании или по крайней мере попытки таковую установить.
Правда, в обоих случаях она была локально ограничена. В эллинской ме­
трополии она последовательно возникала в VII-VI вв. до н.э . в ряде боль­
ших городов, в том числе и в Афинах, но существовала лишь на протяже­
нии нескольких поколений. Свобода городов уничтожалась обычно только
вследствие подчинения их превосходящим военным силам. Господство
же тирании в колониях, в Малой Азии и особенно в Сицилии, было более
длительным и часто оставалось отличительной чертой города-государства
вплоть до его падения. Тирания была повсюду результатом сословной борь­
бы. В отдельных случаях, например в Сиракузах, приходу к власти тирана
способствовали теснимые демосом роды. Но обычно тиран опирался на
часть среднего сословия и на тех, кто находился в денежной зависимости от
знатных родов; врагами же его были знатные роды, он изгонял их, конфи­
скуя их имущество, а они стремились его свергнуть. Таково типичное клас­
совое противостояние в древних государствах: городские, носящие оружие
патриции — в качестве кредиторов, крестьяне — в качестве должников; это
противостояние имело место также у израильтян и в Месопотамии, в гре­
ческом и италийском мире. В Вавилоне плодородная земля почти полно­
стью принадлежала патрициям, колонами которых становились крестьяне.
В Израиле долговое рабство регулировалось в Книге Завета
41
. Все узурпа­
торы от Авимелеха до Иуды Маккавея опирались на беглых долговых ра­
бов; по предсказанию Второзакония, Израиль будет «давать взаймы» всем,
т.е . жители Иерусалима будут заимодавцами и патрициями, а остальные —
41
Исх. 21: 2-11 .
362

4. Плебейский город
их попавшими в рабство должниками и крестьянами
42
. Аналогично раз­
вертывалось классовое противостояние в Элладе и Риме. Стоящая у власти
тирания находила, как правило, поддержку у мелких крестьян, политиче­
ски связанной с ней части знати и среднего сословия бюргеров. Чаще всего
тирания опиралась на телохранителей, предоставление которых горожана­
ми в Античности народному вождю (например, Писистрату) и в Средние
века — народному капитану было обычно первым шагом к тирании, а также
на наемников. Фактически тирания очень часто проводила компромисс­
ную сословную политику, напоминающую политику эсимнетов (Харонд,
Солон). Преобразование государства и права в духе последней нередко
было альтернативой возникновению тирании. Социальная и экономиче­
ская политика, по крайней мере в метрополии, в одном и в другом случаях
сводилась к тому, чтобы воспрепятствовать продаже крестьянских земель
городской знати и притоку крестьян в города, ограничить покупку рабов,
роскошь, посредническую торговлю, вывоз зерна, — все это, по сути, меры
«мелкобюргерской» политики, соответствующей стадии средневекового
«городского хозяйства», о чем у нас еще будет повод говорить [с. 373-375].
Тираны повсюду ощущали себя специфически нелегитимными прави­
телями и считались таковыми. В этом заключалось отличие их положения
как в религиозном, так и в политическом отношении от власти древних
правителей городов-царств. Они постоянно поощряли создание новых
эмоциональных культов, в частности культа Диониса, в противополож­
ность ритуальным культам знати. Как правило, тираны стремились сохра­
нить внешние формы городского строя коммуны, чтобы поддержать притя­
зание на законность. После их падения знатные роды обычно оказывались
настолько ослабленными, что вынуждены были идти на большие уступки
демосу, с помощью которого только и было возможным изгнание тиранов.
Демократическое среднее сословие примкнуло к Клисфену при изгнании
Писистратидов. Кое-где, правда, тиранов заменила купеческая плутокра­
тия. Тирания, вызванная, во всяком случае в метрополии, экономически­
ми классовыми противоречиями, способствовала тимократическому или
демократическому уравниванию сословных прав, часто предшествуя ему.
Напротив, удачные или неудачные попытки установления тирании в бо­
лее поздний период истории Греции, являясь следствием завоевательной
политики демоса, были связаны с его военными интересами, о чем мы ска­
жем позже [с. 384-385, 387,397]. К тирании стремились победоносные вое­
начальники, такие как Алкивиад и Лисандр. Вплоть до эллинистического
времени эти попытки оставались в метрополии безуспешными, военные
государственные образования демоса также распадались по причинам, ко­
торые будут указаны ниже [с. 399]. Напротив, в Сицилии старая экспансио­
нистская политика в Тирренском море, а позже национальная оборона в
42
Втор. 15:6.
363

Хозяйство и общество. Господство
борьбе против Карфагена осуществлялись тиранами, которые, опираясь
на наемные войска и ополчение граждан, с помощью беспощадных мер
восточного образца — массового принудительного приема в гражданство
наемников и переселения покоренного населения — создали межрегио­
нальные военные монархии. Наконец, Рим, где в раннереспубликанский
период попытки установить тиранию терпели неудачу, в ходе завоеватель­
ной политики пришел.по социальным и политическим причинам к воен­
ной монархии, на чем мы также еще остановимся.
В Средние века тирания существовала главным образом в городах Ита­
лии, хотя и не только там. Сходство итальянской синьории с античной ти­
ранией, на что указывает Эдуард Мейер, заключается в том, что синьория
тоже возникла как власть имущей фамилии, противостоящей членам своего
сословия, и что она установила в качестве первой политической власти в
Западной Европе рациональное управление во главе с (преимущественно)
назначаемыми чиновниками, сохраняя при этом, однако, ряд форм строя ком­
муны. В остальном же между античной тиранией и синьорией существуют
серьезные различия. Прежде всего, несмотря на то что синьория часто воз­
никает непосредственно в результате сословной борьбы, случалось также,
что она устанавливалась уже после победы popolo илц даже еще несколько
позже. Затем, синьория большей частью вырастала из легальных долж­
ностей popolo, тогда как тирания в эллинских городах представляла собой
именно одно из промежуточных явлений между господством знатных родов
и тимократией или демократией. Формально развитие синьорий протекало
по-разному, как хорошо показал Э. Зальцер. Ряд синьорий возник непо­
средственно из должностей пополанов в результате восстаний popolo. Народ­
ный капитан, подеста гильдии, а также подеста коммуны стали избираться
народом на все более продолжительный срок или даже пожизненно. Такие
длительно занимаемые высшие должности обнаруживаются уже к середи­
не XIII в. в Пьяченце, Парме, Лоди, Милане. В конце же XIII в. господство
Висконти в Милане, Скалигеров в Вероне и Эсте в Мантуе стало, в сущ­
ности, наследственным. Наряду с введением пожизненности должностей,
а затем их фактической и, наконец, юридической наследственностью про­
исходило и расширение полномочий высших должностных лиц. Из произ­
вольной, чисто политической карательной власти она, обретя универсаль­
ные полномочия, превратилась в общую власть (arbitrium générale), которая,
конкурируя с советом и общиной, могла принимать любые постановления,
и, наконец, в dominium с правом управлять городом libero arbitrio, назначать
должностных лиц, обнародовать указы, обладающие силой закона. В осно­
ве этой власти лежали две различные, хотя, по существу, часто идентичные
причины. Во-первых, господство партий как таковое. Вследствие этого —
постоянная угроза всему политическому и связанному с ним экономическо­
му положению, в частности земельной собственности побежденной партии.
Готовность знатных родов к военным действиям и страх перед заговорами
364

4. Плебейский город
способствовали передаче неограниченной власти вождям партии. Второй
причиной были войны, угроза подчинения соседним коммунам или иным
властителям. Там, где это было главной причиной, источником синьории
становилось обычно учреждение чрезвычайного военного командования —
должности военного капитана, которая передавалась чужому правителю
или кондотьеру, — а не особое положение народного капитана как вождя
партии. При этом передача города под dominium какого-либо правителя для
защиты от внешней опасности могла происходить и таким образом, что пол­
номочия правителя (domini) существенно ограничивались. Внутри города он
легче всего завоевывал поддержку широких низших слоев, ремесленников,
исключенных из управления городом, отчасти потому, что перемена власти
не влекла для них никаких потерь, а возникновение господского двора сули­
ло известные преимущества, отчасти же вследствие эмоциональной склон­
ности масс к личной власти. Поэтому те, кто стремился установить синьо­
рию, как правило, пользовались парламентами в качестве средства передачи
власти. Однако в некоторых случаях знатные роды и купечество, опасаясь
политических или экономических противников, также видели спасение в
синьории, которую вначале никто не рассматривал как установление мо­
нархии на долгое время. Некоторыегорода,например Генуя, неоднократно
ставили могущественным монархам, под dominium которых они переходили,
ограничивающие их власть условия: пределы используемой военной силы,
фиксированные денежные платежи, — в конце концов они могли вообще
отказать «протектору». По отношению к иноземным монархам это удава­
лось: Генуя, например, отказала королю Франции. Однако если речь шла о
сеньоре, имевшем резиденцию в городе, это оказывалось нелегко. К тому
же очевидно, что со временем склонность горожан к сопротивлению и его
сила уменьшались. Правители синьорий опирались на отряды наемников,
а также все больше на связь с законными властями. После насильственно­
го подчинения Флоренции с помощью испанских войск
43
наследственные
синьории Венеции и Генуи предпочли легитимироваться как государства,
признанные императором и папой. Ослабевающее сопротивление городов
объясняется рядом обстоятельств. Здесь, как и везде, двор правителя созда­
вал в среде знати и бюргеров все увеличивающийся слой социально и эконо­
мически заинтересованных в его существовании людей. Рост потребностей
и ослабление экономической экспансии, постоянные опасения высших
слоев, что нарушение мира заденет их экономические интересы, затем —
утрата предпринимателями интереса к политической жизни в связи с усиле­
нием конкуренции и ростом экономической и социальной стабильности и
обращение их вследствие этого к борьбе за увеличение прибыли или к мир­
ному наслаждению рентным доходом, общая политика князей, поощряв-
43
В 1530 г. Медичи при поддержке императора Карла V захватили Флоренцию, из
которой были изгнаны тремя годами ранее.
365

Хозяйство и общество. Господство
ших такое развитие, исходя из своей выгоды, — все это способствовало бы­
строй потере интереса к политической судьбегорода.Как великие монархи,
например французский король, так и правители отдельных городов могли
рассчитывать на стремление низших слоев к мирной жизни и регулярно­
му доходу благодаря проведению продовольственной политики в интересах
мелких горожан. Во Франции короли подчинили себегорода,ориентируясь
на интересы низших слоев, в Италии такие же интересы стали опорой си­
ньорий. Но важнее всего был политический момент: умиротворение жите­
лей посредством удовлетворения их экономических интересов, утрата ими
привычки к военной службе и планомерное их разоружение правителем.
Правда, последнее не всегда с самого начала составляло цель правителей,
некоторые из них, напротив, создали рациональные системы воинской по­
винности. Однако в соответствии с общим типом образования патримони­
ального войска эти системы с самого начала были или вскоре превратились
в набор рекрутов из низших слоев общества, не имеющий ничего общего
с республиканским войском бюргеров. Прежде всего, однако, господство
князя было подготовлено переходом к наемному войску и к капиталистиче­
скому, через посредство предпринимателей (кондотьеров), покрытию воен­
ных расходов, что в конечном счете объяснялось растущей неспособностью
горожан к военному делу и потребностью в профессиональных военных.
Еще в период свободных коммун это в значительной степени способствова­
ло преобладанию в населении склонности к миру и разоружению. К этому
добавились личные и политические связи правителей с могущественными
династиями, сила которых делала восстания горожан совершенно безна­
дежными. В конце концов все сводилось к причинам, суть которых хорошо
нам известна: умиротворение бюргерства в силу занятости в экономической
сфере, его военная дисквалификация, а также рационализация военной
техники в связи с созданием профессиональной армии; эти обстоятельства
наряду с формированием экономически или социально заинтересованной в
наличии двора знати, слоя получателей рент и пребенд способствовали пре­
вращению синьории в наследственное патримониальное княжество. До­
стигнув этого, она вступила в круг легитимных властей.
В одном важном для нас пункте, а именно в разрушении политически
и экономически монопольного положения города по отношению к селу,
проявляется тенденция, общая для политики синьории и античных тира­
ний. Как и в Античности, сельское население очень часто помогало захва­
тить власть в городе (например, в 1328 г. в Павии). Свободное бюргерство
после победы над знатными родами подчас в собственных и в политиче­
ских интересах уничтожало власть земельных собственников и освобожда­
ло крестьян, способствуя переходу земли к тем, кто мог ее купить. Массо­
вое приобретение бюргерами земли феодалов происходило при господстве
popolo grasso. В результате имела место, как, например, в Тоскане, замена
сеньорального устройства системой аренды — mezzadria — институтом, ос-
366

4. Плебейский город
нованным на отношениях между живущим в городе господином, который
связан с сельской местностью только через villeggiatura, и сидящими на его
земле арендаторами. От участия в политической власти сельское населе­
ние, даже свободные крестьяне-собственники, полностью устранялось.
Mezzadria была ориентирована на интерес частного владельца, городская
же политика организационно выстраивала свою позицию относительно
сельских местностей, исходя из положения городских жителей как потре­
бителей, а после победы цехов — и как производителей. Князьям удалось
изменить это не сразу и не везде. Знаменитая физиократическая политика
Леопольда, великого герцога Тосканского, в XVIII в. сложилась под влия­
нием определенных естественно-правовых воззрений и не ставила своей
целью в первую очередь удовлетворение аграриев. Однако в целом направ­
ленная на сближение интересов и стремящаяся избежать резких коллизий
политика князей уже не была политикой города, использовавшего село
только как средство достижения собственных целей.
Господство городских князей поначалу часто, а затем и преимуще­
ственно распространялось на несколько городов. Однако это не означало,
что независимые до того территории данных городов составляли под вла­
стью князей единый государственный союз в современном смысле слова.
Напротив, города, объединенные под властью одного господина, нередко,
как и в прежние времена, имели право при наличии определенного пово­
да посылать друг к другу посольства. Устройство их не было единообраз­
ным, и они не превратились в общины, которым государство делегировало
выполнение части своих задач. Развитие в этом направлении шло посте­
пенно, параллельно аналогичному преобразованию больших патримони­
альных государств в Новое время. Сословные представительства, суще­
ствовавшие в Средние века уже в Сицилийском королевстве и в других
старых патримониальных монархиях, почти полностью отсутствовали в
государственных образованиях, возникших на территориях городов. Здесь
главными организационными нововведениями были 1. появление назна­
ченных правителями на неопределенное время чиновников наряду с изби­
раемыми на короткий срок должностными лицами, обладающими юрис­
дикцией по уголовным делам, и 2. возникновение центральных коллеги­
альных инстанций, в первую очередь в области финансов и военного дела.
Это стало, конечно, важным шагом на пути рационализации управления.
С точки зрения техники управления рациональность была обоснована на­
личием во многих коммунах достаточно высокоразвитой статистики, кото­
рую они вели в собственных финансовых и военных интересах, а также вы­
соким техническим уровнем бухгалтерии и делопроизводства в городских
банкирских домах. В остальном влияние на бесспорную рационализацию
управления оказывал пример других союзов: Венеции, с одной стороны,
Сицилийского королевства — с другой, причем не столько как образец для
подражания, сколько как побуждение к действию.
367

Хозяйство и общество. Господство
Круговорот развития итальянских городов от составных частей па­
тримониальных или феодальных союзов к завоеванной революционным
путем независимости сначала с господством знати, потом с господством
цехов, потом — синьории и, наконец, к ситуации, когда они вновь стано­
вятся составными частями относительно рациональных патримониальных
союзов, — не имеет полного подобия среди других городов Запада. Пре­
жде всего там отсутствует синьория, нечто вроде предварительной стадии
которой с введением должности народного капитана можно усмотреть в
деятельности наиболее могущественных бургомистров к северу от Альп.
Но в некотором отношении этот круговорот имел универсальный харак­
тер. Во времена Каролингов города представляли собой только, или почти
только, управленческие округа, обладавшие известными особенностями
сословной структуры, а в современном патримониальном государстве они
снова приблизились к такому положению, отличаясь лишь особыми кор­
поративными правами. В промежуточный период города были повсюду в
той или иной степени «коммунами», которые обладали собственными по­
литическими правами и проводили автономную хозяйственную политику.
Подобным же образом шло развитие и в Античности. И все-таки ни со­
временный капитализм, ни современное государство не выросли на почве
античныхгородов,тогда как средневековые города, не являясь важнейшей
и ближайшей ступенью в развитии современного капитализма и государ­
ства, а тем более их основой, остаются весьма важным фактором возник­
новения того и другого. Несмотря на внешнее сходство между античными и
средневековыми городами, необходимо, однако, отметить и существенные
различия в их развитии. Именно к ним мы теперь и обратимся. Легче всего
это обнаружить, противопоставив оба типа городов в их наиболее харак­
терных формах. Для этого мы должны ясно понимать, что и между самими
средневековыми городами существуют очень большие, до сих пор лишь ча­
стично отмеченные нами структурные различия. Однако остановимся еще
раз на общем положении средневековых городов в период их наибольшей
независимости, когда предельно выпукло проявились их специфические
черты.
В ранний период автономии средневековые города демонстрировали
чрезвычайное разнообразие форм, в которых, однако, можно выявить не­
которые характерные общие черты.
1. Политическая самостоятельность и отчасти собственная внешняя
политика, вследствие чего городские правительства долгое время имели
свои вооруженные силы, сами заключали союзы, вели войны, подчиняли
себе большие территории, а иногда и другие города, основывали заморские
колонии. Долговременно владеть заморскими колониями удавалось лишь
двум итальянским приморским городам
44
, захватить большие территории
Генуя и Венеция.
368

4. Плебейский город
и обрести международное политическое значение — лишь временно не­
скольким коммунам Северной и Центральной Италии и Швейцарии, в
значительно меньшей степени — городам Фландрии, ряду ганзейских го­
родов Северной Германии и некоторым другим. Что же касается южноита­
льянских, сицилийских, после короткого промежутка — испанских, после
более длительного промежутка — французских, с самого начала — англий­
ских городов, городов Германии, за исключением упомянутых северных,
фландрских, нескольких швейцарских и южногерманских городов, а после
краткого периода существования городских союзов — большей части за­
падногерманских городов, то их политическое господство ограничивалось
властью над примыкающей сельской округой и несколькими маленькими
соседними городками. Очень многие из них располагали отрядами город­
ских солдат (во Франции еще в довольно позднее время) или же, как пра­
вило, милицией граждан, в которой служили военнообязанные бюргеры;
милиция защищала стены города и могла иногда в союзе с другими горо­
дами устанавливать земский мир, сносить замки разбойничьих баронов и
вмешиваться в феодальные междоусобицы. Однако эти города не пытались
вести международную политику, как итальянские и ганзейские. Они посы­
лали своих представителей в сословные собрания империи или какой-либо
из ее территорий и нередко, несмотря на формально подчиненное поло­
жение, имели там вследствие своего финансового веса решающий голос.
Самым ярким примером служат английские commons, которые, правда, яв­
лялись представителями не столько городских коммун, сколько сословных
корпораций. Но многие бюргерства никогда не обладали и таким правом
(подробности историко-правового характера увели бы нас слишком дале­
ко). Современное патримониально-бюрократическое государство конти­
нента лишило большинство из них всякой самостоятельной политики, так
же как и военной силы, за исключением полиции. Только там, где, как в
Германии, патримониальные структуры формировались в виде малых, тер­
риториально ограниченных государств, стало возможным существование
наряду с ними городов как особых политических образований. Иначе по­
шло развитие в Англии, где не сложилась патримониальная бюрократия.
Здесь в рамках строгой организации центрального управления отдельные
города никогда не выражали политических амбиций, ибо выступали в пар­
ламенте как единая сила. Они создавали торговые картели, но не заклю­
чали политические союзы, как на континенте. Английские города пред­
ставляли собой корпорации привилегированного слоя нотаблей, и их со­
гласие в финансовых вопросах было для центра совершенно необходимым.
В правление Тюдоров короли пытались уничтожить их привилегии
45
,но
крушение Стюартов
46
положило этому конец. С этого времени города оста-
Правление Тюдоров — с 1485 по 1603 г.
С гражданской войной 1642—1649 гг.
369

Хозяйство и общество. Господство
ются корпорациями, обладающими правом выбора членов парламента, и
как kingdom of influence, так и круги знати пользовались в политических це­
лях, для получения парламентского большинства подчас до смешного ма­
ленькими, легко скупаемыми избирательными округами, представителями
которых они являлись.
2. Автономное законодательство города как такового, а внутри горо­
да — также гильдий и цехов. В полном объеме этим правом пользовались
политически самостоятельные итальянские, временами испанские и ан­
глийские и в значительной части французские и немецкие города, причем
документальное подтверждение такого права существовало не всегда. Во­
просы земельного владения, рыночных и торговых отношений решались в
городских судах с бюргерами в качестве шёффенов, где применялось рав­
ное, общее для всех жителей особое право, основанное на обычае или авто­
номных постановлениях или на чужом праве, ставшем объектом для под­
ражания или позаимствованном при основании города. Иррациональные
и магические средства доказывания — поединок, ордалии и клятва предка­
ми—в судопроизводстве все больше исключались в пользу рациональных
доказательств. Однако это развитие не следует представлять слишком пря­
молинейно. Иногда сохранение процессуальных особенностей городского
суда выражалось в возвращении к старой процедуре, противопоставляемой
новшествам королевского суда — в Англии это jury, — и к средневековому
праву в противовес распространению римского права; последнее наблюда­
лось на континенте, где соответствующие капиталистическим интересам
правовые институты сложились на основе городского права как цитадели
автономии заинтересованных лиц, а не на основе римского (или немец­
кого) права страны. Городские власти, в свою очередь, стремились к тому,
чтобы гильдии и союзы не издавали без их согласия никаких постановле­
ний или ограничивались лишь теми, которые относились строго к предпи­
санной им области. Как объем автономии в городах, которым приходилось
считаться с политическим господином или собственником земли, — сле­
довательно, во всех городах, кроме итальянских, — так и разделение за­
конодательной власти между советом и цехами были различны и определя­
лись соотношением сил. Возникающее патримониально-бюрократическое
государство везде значительно урезало автономию городов. В Англии Тю­
доры впервые систематически проводили принцип, согласно которому го­
рода и цехи являются корпоративно организованными государственными
институтами для определенных целей с правами, не выходящими за уста­
новленные привилегиями пределы, и законодательной властью для бюрге­
ров, являющихся членами этих корпораций. Каждое нарушение установ­
ленных фаниц служило поводом для кассации хартии в процессе ultra vires
(например, для Лондона при Якове II). Согласно такому пониманию город,
как мы видели [с. 333], вообще в принципе не считался территориальной
корпорацией, а рассматривался как привилегированный сословный союз,
370

4. Плебейский город
в управление которого постоянно вмешивался контролирующий его Privy
council Во Франции города в течение XVI в. вообще лишились права юрис­
дикции, кроме как при рассмотрении дел полицейского характера, а для
принятия важных финансовых актов требовалось утверждение государ­
ственных учреждений. В Центральной Европе автономия городских тер­
риторий была, как правило, совершенно уничтожена.
3. Автокефалия, т.е . исключительно собственные судебные и админи­
стративные органы. Полностью ею обладала только часть итальянских го­
родов, в других странах города имели лишь право низшей юрисдикции, в
основном при допущении апелляции в королевский или другой высший
суд страны. Там, где решение выносили шёффены из среды бюргеров, лич­
ность господина суда важна была сначала преимущественно с фискальной
точки зрения, вследствие чего город не считал нужным добиваться фор­
мального признания своей юрисдикции или покупать ее. Для города было
важно, что он представлял собой особый судебный округ с шёффенами
из своих граждан. Этого удалось полностью достичь уже на очень ранней
стадии в области низшей, а частично и высшей юрисдикции. В значитель­
ной степени бюргеры получили и право выбора шёффенов или коопта­
ции их без какого-либо вмешательства господина. Важной являлась так­
же предоставленная городу привилегия, согласно которой горожанин был
подвластен только суду города. Мы не можем проследить здесь развитие
собственного городского органа управления — совета . Но наличие тако­
го совета с широкими административными полномочиями было в пери­
од развитого Средневековья отличительным признаком каждой городской
общины Западной и Северной Европы. Его состав бывал бесконечно раз­
нообразным и зависел от соотношения сил между родовым патрициатом
(землевладельцами и владельцами состояний, финансистами и торговцами
по случаю), бюргерским купечеством, часто вписанным в цехи (занятых
заморской торговлей, крупных розничных торговцев, хозяев раздаточных
производств), и, конечно, чисто ремесленными цехами. Наконец, степень
участия политического господина или землевладельца в назначении со­
става совета, т.е . в случае если город оставался гетерокефальным, опреде­
лялась соотношением экономического могущества бюргеров и господина
города. Это зависело в первую очередь от того, насколько сеньор нуждался
в деньгах, получить которые он мог, продав свои права. Но, конечно, и от
финансовых возможностей города. Однако потребности господина в день­
гах, как и возможности городской кассы, сами по себе ничего не решали,
если в руках господина находилась политическая власть. Во Франции уже в
XIII в. при Филиппе Августе королевская власть в союзе с городами (и ча­
стично с городскими господами) добилась вследствие острой нужды горо­
дов в деньгах участия (pariage) в назначении на административные долж­
ности, права контролировать действия магистрата, в частности в области
интересовавшего короля финансового управления, права утверждения вы-
371

Хозяйство и общество. Господство
борных консулов и — сохранившегося вплоть до XV в. — председательства
королевского прево в городском собрании. В эпоху Людовиков замещение
городских должностей полностью находилось во власти королевских ин­
тендантов, а финансовые проблемы государства привели к тому, что про­
даваться стали как городские, так и государственные должности. Патри­
мониально-бюрократическое государство превратило городские органы
управления в представительства корпораций с сословными привилегиями,
причем ответственных только с точки зрения их корпоративных интересов
и не игравших никакой роли в государственном управлении. Английское
государство, вынужденное сохранить автокефалию городов, поскольку она
была необходима в интересах парламентских выборов, целиком игнориро­
вало город, когда ему нужно было решать задачи, ныне
47
находящиеся в
ведении коммунальных союзов; оно поручало их выполнение либо отдель­
ным приходам, к которым принадлежали не только члены привилегиро­
ванных корпораций, но и все полноправные бюргеры, либо другим, специ­
ально для этого созданным объединениям. Но большей частью патримо­
ниальный бюрократизм просто превращал магистраты в государственные
учреждения наряду с другими.
4. Налогообложение бюргеров, их свобода от повинностей и налогов
извне. Первое осуществлялось в разной степени при разном контроле, а
иногда и при полном отсутствии контроля со стороны господина города.
Английские города никогда не обладали подлинной налоговой автономи­
ей, и для введения новых налогов всегда требовалось согласие короля. Ос­
вобождение от повинностей и налогов извне также было достигнуто лишь
в отдельных местах, а в городах, не обладавших политической автономи­
ей, — только в том случае, если они брали на откуп налоговую повинность
и вносили господину города сразу общую сумму налогов (firma burgi в Ан­
глии) или же, чаще, регулярно выплачивали ее по частям и самостоятельно
ведали сбором королевских налогов. Полного освобождения от налогового
бремени извне удавалось добиться, когда речь шла о личных обязательствах
бюргеров в отношении судебных господ или землевладельцев. Патримони­
ально-бюрократическое государство после своей победы различало город
и деревню в налоговом отношении чисто технически, стараясь равномер­
но обложить производство и потребление путем введения специфически
городского налога — акциза. Право на налогообложение было у городов
практически отнято. В Англии корпоративное обложение в городах не име­
ло большого значения, так как новые задачи управления перешли к другим
объединениям. Во Франции, после того как все финансовые операции го­
рода и право налогового самообложения были взяты под контроль госу­
дарства, король со времен Мазарини присваивал себе половину городских
Написано до Первой мировой войны.
372

4. Плебейский город
oktrois. В Центральной Европе городские учреждения также часто превра­
щались в государственные налоговые органы.
5. Рыночное право, автономная торговая и ремесленная полиция и
монопольное право банна. Рынок был в каждом средневековом городе, и
надзор за рынком повсюду большей частью переходил от господина горо­
да к городским советам. Впоследствии полицейский надзор над торговлей
и промышленностью находился в зависимости от соотношения сил в ве­
дении либо городских учреждений, либо профессиональных союзов, при
значительном лишении этих прав сеньора. В области ремесел общий кон­
троль над качеством товаров осуществляла полиция: отчасти ради доброго
имени города, т.е. в интересах экспорта, отчасти же в интересах городских
потребителей, — для последних был важен также контроль над ценами;
контролировалось и сохранение определенного уровня питания мелких
бюргеров, следовательно, ограничивалось число учеников и подмасте­
рьев, а иногда и мастеров; с ухудшением продовольственного положения
происходит монополизация мест мастеров жителями данного города, пре­
имущественно сыновьями мастеров. Вместе с тем, по мере того как цехи
брали на себя полицейские функции, усилилась борьба с капиталистиче­
ской зависимостью от внегородских и крупных предприятий: введены за­
прет раздаточной системы, контроль денежных займов, регулирования и
организации поступления сырья, а иногда и форм сбыта. Но прежде всего
город стремился подавить конкуренцию подчиненных ему сельских мест­
ностей, т.е. пытался остановить там развитие ремесел, заставить крестьян в
интересах городских производителей покупать все необходимое в городе, а
в интересах городских потребителей — продавать свои продукты на город­
ском рынке, и только там; затем, в интересах потребителей, а также нужда­
ющихся в сырье ремесленников стремился запретить «предварительную»
покупку вне рынка, установить в пользу городских торговцев монополию
на перепродажу и посредническую торговлю и, наконец, получить приви­
легии на свободную торговлю вне города. Эти основные характеристики
так называемой хозяйственной политики города, изменяющиеся в ходе
бесчисленных компромиссов между разными интересами, встречаются
почти всюду. Непосредственная направленность такой политики обуслов­
ливается в каждом случае, помимо соотношения сил заинтересованных
сторон внутри города, также широтой экономических возможностей в дан­
ный конкретный момент. Расширение этих возможностей в первый период
поселения привело к расширению рынка, сужение их на излете Средневе­
ковья породило тенденцию к монополизации. В остальном каждый город
имел собственные потребности, удовлетворявшиеся в борьбе с конкурен­
тами; между ведущими же дальнюю торговлю городами юга борьба шла не
на жизнь, а на смерть.
Подчинив себе города, патримониально-бюрократическое государство
вовсе не намеревалось покончить с их хозяйственной политикой. Напро-
373

Хозяйство и общество. Господство
тив, экономический расцвет городов и их ремесел, а равно сохранение ко­
личественного уровня населения путем проведения определенной продо­
вольственной политики так же соответствовали финансовым интересам
государства, как и стимулирование внешней торговли посредством мер­
кантилистской торговой политики, образцом которой государству могла,
во всяком случае отчасти, служить дальняя торговля городов. Государство
пыталось предотвратить столкновения интересов между входившими в
его союз городами и группами, в частности, объединить меры продоволь­
ственной политики с поддержкой капитала. Против традиционной хозяй­
ственной политики государство — почти до самой Французской револю­
ции — выступало лишь в тех случаях, когда местные монополии и привиле­
гии бюргеров стояли на пути проводимой им все более капиталистически
ориентированной политики привилегий и монополий. Правда, уже одно
это могло в отдельных случаях привести к резкому нарушению привилегий
бюргеров, однако такие действия лишь в исключительных случаях означа­
ли принципиальное изменение привычной политики. Тем не менее авто­
номия в регулировании городского хозяйства была утрачена, и это могло
косвенным образом привести к важным последствиям. Но важнее всего
было то, что города не располагали для защиты своих интересов такими
военно-политическими орудиями, какими обладало патримониально-бю­
рократическое государство. Лишь в единичных случаях города могли пы­
таться выступить, объединившись в союзы, как это делали князья, чтобы
воспользоваться открывающимися в результате патримониальной поли­
тики возможностями получения доходов. По существу, это было доступно
только отдельным лицам, причем лицам социально привилегированным:
так, в Англии и во Франции в типичных монополистически привилегиро­
ванных внутренних и заморских предприятиях периода патримониальной
политики наряду с королем участвовали (сравнительно) много крупных
землевладельцев и чиновников и (относительно) небольшое число бюрге­
ров. Иногда в спекулятивных внешних предприятиях принимали участие
за счет городской казны и города, например Франкфурт, однако большей
частью во вред себе, так как одна-единственная неудача наносила городу
значительно больший ущерб, чем крупному политическому образованию.
Экономический упадок многих городов, особенно начиная с XVI в. —
поскольку затронул и английские города, — только отчасти объяснялся
изменением прохождения торговых путей и возникновением крупного до­
машнего производства, основанного на внегородской рабочей силе. Этот
упадок был вызван главным образом иными, более общими причинами:
прежде всего тем, что традиционные для городского хозяйства формы
предпринимательства уже не давали наибольшей прибыли, и тем, что те­
перь политически ориентированные капиталистические торговые и про­
мышленные предприятия, даже если они формально размещались в горо­
де, больше не имели опоры в его хозяйственной политике и не находились
374

4. Плебейский город
в ведении объединенных в союз занятых предпринимательством жителей.
Старые формы предпринимательства постигла та же судьба, что и некогда
феодальную военную технику. Новые капиталистические предприятия ос­
новывались в новых, удобных для них местах, и предприниматель теперь
обращался в своих целях к другим помощникам — в той мере, в какой он
в них вообще нуждался, — а не к местной юродской общине. Подобно
тому как в Англии dissenters, которые играли столь важную роль в капи­
талистическом развитии, по причине «тест-акта» не могли принадлежать
к господствующей городской корпорации, крупные торговые и промыш­
ленные города возникали вне районов действия и тем самым вне юрисдик­
ции местных монополий, находящихся в руках старых привилегированных
корпораций, юридическая структура которых носила часто весьма архаи­
ческие черты: старые сеньоральные суды, court baron и court leet, существо­
вали в Ливерпуле и Манчестере вплоть до реформ Нового времени, толь­
ко земельная власть сеньора стала теперь продаваться как его же судебная
власть.
6. Из политического и экономического своеобразия средневековых
городов следовало и их отношение к слоям, не принадлежащим к город-
скому бюргерству. В разных городах оно было весьма различным. Общей
была противоположность организационно-хозяйственного строя городов
внегородским политическим, сословным и сеньориальным структурам:
противоположность рынка ойкосу. Эту противоположность не следует
представлять себе просто как борьбу между политическим или земельным
сеньором и городом. Такая борьба велась, конечно, повсюду, где город в
интересах распространения собственной власти либо принимал на свою
территорию политически или поземельно зависимых людей, которых их
господин не хотел отпускать, либо включал их в качестве внегородских
бюргеров в городской союз, даже если они не переселялись в город. В север­
ных городах последнее стало по прошествии короткого периода времени
невозможным из-за давления княжеских союзов и королевского запрета.
В принципе противодействие городам всюду было направлено не против
их экономического развития, а против их политической независимости,
хотя, конечно, конфликты возникали и в случаях, когда экономические
интересы феодальных сеньоров сталкивались с торговой политикой города
и его монополистическими устремлениями. И конечно, величайшие опа­
сения военного феодального союза во главе с королем вызывало появление
автономных крепостей в области их политических интересов. Германских
королей такое опасение, за исключением коротких промежутков времени,
никогда не покидало. Напротив, французские и английские короли часто
проявляли большую доброжелательность к городам в силу политических
причин — за оказание помощи в борьбе с баронами, — а также в силу фи­
нансового значения самих городов. Надо сказать, что и негативное влия­
ние, которое рыночное хозяйство города могло оказывать на сеньораль-
375

Хозяйство и общество. Господство
ное хозяйство и косвенно на феодальный строй в целом и в той или мной
степени действительно его оказывало, совсем не обязательно происходило
в форме «борьбы» городов с носителями других интересов. Наоборот, на
многих стадиях развития интересы оказывались в значительной степени
общими. Политическим и земельным сеньорам были нужны денежные
сборы с крепостных и зависимых, и только город предоставлял крестьянам
рынок для их продуктов, а тем самым и возможность вместо натуральных
повинностей нести денежные; землевладельцам же город давал возмож­
ность превращать натуральные продукты в деньги на местном рынке или,
по мере развития капиталистической торговли, вне его, вместо того чтобы
потреблять их in natura. Политические и земельные сеньоры использова­
ли эти возможности следующим образом: они либо требовали от крестьян
уплаты денежной ренты, либо, основываясь на созданной рынком заин­
тересованности последних в большей продуктивности, что предполагало
увеличение размера хозяйственных единиц, дающих больше натуральных
продуктов в виде ренты, превращали добавочный продукт крестьянских
хозяйств в деньги. Наряду с этим политический господин или землевла­
делец мог по мере развития местных и межрегиональных связей взимать
дань на торговых путях, как это и происходило уже в Средние века на за­
паде Германии. Поэтому основание города и последствия этого, с точки
зрения господина города, были чисто деловым предприятием для извлече­
ния доходов. Исходя из таких экономических интересов, знатные господа
еще во времена преследования евреев на востоке, в частности в Польше,
основывали множество «городов», не имевших никакой перспективы; их
население в количестве нескольких сот человек иногда на 90% состояло из
евреев. Следовательно, специфически средневековое североевропейское
основание городов было фактически доходным предприятием, что, как мы
увидим [с. 389], резко отличало его от основания военных городов-крепо­
стей, каковыми были античные полисы. Преобразование почти всех лич­
ных и вещных повинностей, требуемых земельным или судебным госпо­
дином, в рентные требования и вытекающая из этого отчасти правовая,
отчасти — в достаточной мере — фактическая экономическая свобода кре­
стьян (отсутствовавшая там, где развитие городов шло медленно) возникли
вследствие того, что доходы политических и земельных сеньоров в областях
интенсивного развития городов все больше складывались из сбыта на рын­
ке продуктов крестьянского хозяйства или из крестьянских обязательств;
источником доходов могли быть — и были — также другие хозяйственные
возможности, связанные с торговыми сношениями, но никак не барщина
крепостных и зависимых; потребление поставляемых крестьянами про­
дуктов тоже происходило в домашнем хозяйстве не как во времена ойко-
са; теперь как сеньор, так и — хотя и в меньшей степени — зависимые от
него люди большей частью удовлетворяли свои потребности посредством
денежного хозяйства. Перемены в положении крестьянства зависели в зна-
376

4. Плебейский город
чительной мере и от скупки земель сельской знати городскими бюргерами,
переходившими к более рациональному хозяйствованию на этих землях.
Данный процесс наталкивался на препятствия там, где для владения зем­
лями знати требовалось право на получение лена, которого городской па­
трициат к северу от Альп почти нигде не имел. Однако столкновения между
политическими или земельными сеньорами игородаминигде не происхо­
дили на почве денежного хозяйства как такового, напротив, между ними,
несомненно, существовала общность интересов. Чисто экономическая
коллизия возникала лишь там, где землевладельцы, стремясь повысить
свои доходы, переходили к собственному ремесленному производству, что,
впрочем, было возможно только при наличии соответствующей рабочей
силы. В этом случае города начинали бороться с промыслами сеньоров, и
именно в Новое время в рамках патримониально-бюрократического госу­
дарства такая борьба часто принимала крайне резкие формы. В Средние
века об этом еще не было и речи: фактический распад старого землевла­
дельческого союза при ослаблении зависимости крестьян часто происхо­
дил без всякой борьбы просто вследствие проникновения в него элементов
денежного хозяйства. Так обстояло дело в Англии. В других местах, правда,
города прямо и сознательно способствовали такому развитию, например,
как мы уже видели [с. 366-367], Флоренция в области своего господства.
Патримониально-бюрократическое государство стремилось сгладить
противоположность интересов знати и городов, но поскольку оно нужда­
лось в аристократии в качестве офицеров и чиновников, то запрещало лю­
дям других сословий, следовательно и бюргерам, приобретать земли знати.
В Средние века города часто конфликтовали не столько со светскими,
сколько с церковными, прежде всего монастырскими, феодалами. Ведь
духовенство вообще, а особенно после разделения церкви и государства
в споре об инвеституре, являлось наряду с евреями чужеродным телом в
городе. Владения церкви были в значительной степени освобождены от
налогового бремени, обладали иммунитетом и, соответственно, правом
не допускать должностных лиц, в том числе и городских, на свою терри­
торию. Духовенство как сословие считало себя свободным от военных и
других обязанностей города. При этом число свободных от повинностей
владений, вследствие постоянного основания благочестивыми бюргерами
церковных и монастырских фондов, все увеличивалось, а с ним — и число
людей, неподвластных городскому управлению. В лице «светских братьев»
монастыри имели работников, свободных от семейных забот и, следова­
тельно, помогающих монастырскому производству победить в конкурен­
ции с внемонастырскими промыслами. Монастыри, точно так же как ваку-
фы средневекового ислама, захватывали источники денежно-хозяйствен­
ных рент — рыночные помещения, торговые площади, мясные лавки,
мельницы и т.п.; все это теперь оказывалось изъято не только из налогово­
го обложения, но и из сферы хозяйственной политики города, часто пре-
377

Хозяйство и общество. Господство
тендуя на монополию. Обнесенные стенами и обладавшие иммунитетом
территории монастырей могли представлять собой опасность и в военном
отношении. А церковный суд, запрещавший ростовщичество, препятство­
вал развитию деловых операций бюргеров. Против накопления земельных
владений по праву мертвой руки горожане пытались бороться путем запре­
тов, так же как князья и знать — посредством законов амортизации. Но в
то же время церковные праздники, и прежде всего обслуживание мест па­
ломничества с продажей индульгенций, служили для части городской про­
мышленности способом получения дохода, а монастыри, в той мере, в ка­
кой они были открыты для светских лиц, — местами призрения. Поэтому
отношения между духовенством и монастырями, с одной стороны, и бюр­
герами — с другой, были в конце Средневековья, несмотря на все столкно­
вения, совсем не столь плохи, чтобы в них можно было видеть достаточное
основание для «экономического объяснения» Реформации. Церковные и
монастырские учреждения не были, в сущности, столь неприкосновенны
для городской общины, как того требовало каноническое право. Справед­
ливо указывалось, что, в частности, в Германии монастыри, после того как
в ходе спора об инвеституре королевская власть была значительно ослаб­
лена, лишились своего самого влиятельного покровителя и защитника от
светских властей и что устраненная ими власть фогтов могла так или иначе
очень легко возродиться, если бы они серьезно занялись экономической
деятельностью. Во многих случаях городскому совету удавалось фактиче­
ски подчинить монастыри опеке, напоминающей прежнюю власть фогта,
навязывая под различными предлогами и наименованиями помощников
и управляющих, которые ведали владениями и делами монастыря в инте­
ресах города. Сословное положение клира в городской общине могло быть
очень разным. Иногда в правовом отношении он пребывал вне городской
корпорации, но и в противоположном случае он оказывался, в силу своих
неистребимых сословных привилегий, неудобной для города, не поддаю­
щейся ассимиляции чужеродной силой. Реформация покончила с этим в
пределах территорий своего господства, но городам, подпавшим вскоре
под власть патримониально-бюрократического государства, это уже не по­
могло.
В этом отношении развитие в Античности шло совсем иным путем.
Чем дальше в глубь веков, тем больше экономическое положение храмов
в Античности похоже на положение церкви и прежде всего монастырей в
раннем Средневековье, особенно в венецианских колониях. Здесь развитие
шло не в сторону все большего разъединения государства и церкви и роста
самостоятельности церковных владений, как в Средние века, а в обратном
направлении. Знатные роды городов присваивали священнические рега­
лии, видя в этом источник доходов и власти, а демократия полностью пре­
вращала их в государственную собственность, в выставляемые на аукцион
пребенды, уничтожая политическое влияние священников и передавая
378

4. Плебейский город
экономическое управление в руки общин. Большие храмы, такие как храм
Аполлона в Дельфах или храм Афины в Афинах, служили сокровищница­
ми эллинистического государства, депозитными кассами рабов, и некото­
рые из них остались крупными землевладельцами. Экономической конку­
ренции храмов с городскими промыслами в античных городах не возника­
ло. Секуляризации церковных имуществ не было, да и не могло быть. Но
фактически, хотя и не формально, «обмирщение» концентрировавшихся
некогда в храмах ремесел происходило значительно более радикально, чем
в Средние века. Главной причиной этого было отсутствие монастырей и
самостоятельной организации церкви как межрегионального союза.
Конфликты между городским бюргерством и феодальными властя­
ми так же известны в Античности, как в Средние века и в начале Ново­
го времени. Античный город проводил свою политику по отношению к
крестьянам и свою взрывающую феодализм аграрную политику. Но вме­
сте они настолько превосходили по размаху и по роли в развитии городов
все делавшееся в этой области в Средние века, что это различие достойно
отдельного рассмотрения в самом широком контексте. Особенное место
средневековогогородав историческом развитии определяется не экономи­
ческой противоположностью городского и негородского населения и форм
их жизненного уклада. Решающую роль играло положение города внутри
политических и сословных союзов Средневековья. В этом отношении ти­
пичный средневековый город не только очень отличается от античного, но
и сам делится на два, переходящих друг в друга, но в своем наиболее чистом
виде очень разных типа: один из них, южноевропейский, в частности ита­
льянский и южнофранцузский, во многом отличаясь от античного полиса,
все же более близок ему, чем другой, преимущественно северофранцуз­
ский, немецкий и английский, который при всех внутренних различиях,
тем не менее, составляет однородное единство. Необходимо еще раз обра­
титься к сравнению средневековогогородас античным и с другими типами
городов вообще, чтобы рассмотреть в целом причины их различия.
Патрициат южноевропейских городов имел бурги и земельные вла­
дения за пределами города, как, например, в античное время Мильтиад,
о чем мы уже несколько раз упоминали [с. 386, 343]. Владения и бурги
рода Гримальди широко распространялись по побережью Прованса. Но
чем дальше на север, тем реже встречаются такие владения, а в типичном
городе Центральной и Северной Европы более позднего времени они во­
обще отсутствуют. В то же время демос, который, подобно аттическому,
требовал бы, опираясь на чисто политическую силу, предоставления раз­
ных пособий и рент, средневековому городу неизвестен, хотя в городских
общинах Средневековья и даже Нового времени существовало прямое
распределение экономических поступлений с имущества общин, напо­
минающее распределение между афинскими гражданами дохода с лав-
рийских копей.
379

Хозяйство и общество. Господство
Очень резкий характер носит различие между положением низшего со­
словного слоя в античном и в средневековом городах. Главной опасностью
экономической дифференциации в античном городе, которую старались
разными средствами предотвратить все партии, было возникновение клас­
са полноправных граждан, потомков знатных фамилий, которые, разорив­
шись, оказавшись в долгах и будучи неспособными приобрести необходи­
мую для военной службы экипировку, надеялись — в результате перево­
рота или установления тирании — на передел земель, прощение долгов или
обеспечение из государственных фондов в виде раздачи хлеба и бесплат­
ного посещения празднеств, зрелищ и цирковой борьбы либо просто пре­
доставление государственных средств для участия в празднествах. Такие
слои существовали и в Средневековье. Они встречались и в Новое время в
южноамериканских штатах, где неимущая «белая бедная дрянь» (poor white
trash) противостояла рабовладельческой плутократии. В Средние века слой
деклассированной вследствие неуплаты долгов знати, например в Венеции,
был предметом таких же опасений, как и в Риме во времена Каталины. Но
в целом это обстоятельство не играло существенной роли в Средние века,
во всяком случае в демократических городах. По крайней мере не оно слу­
жило типичной отправной точкой классовой борьбы, как это, несомненно,
было в Античности. Ибо в ранний период Античности классовая борьба
происходила между жившими в городах знатными родами, кредиторами,
с одной стороны, и крестьянами, должниками, лишенными собственно­
сти и обращенными в долговое рабство, — с другой. Деклассированный
же — это civis proletarius, потомок полноправного гражданина. В позднее
время имущим слоям противостояли погрязшие в долгах потомки знати,
как, например, Каталина, которые становились во главе радикальной ре­
волюционной партии. Интересы непривилегированных слоев античного
полиса были главным образом интересами должников, а также потреби­
телей. В хозяйственной политике античных городов постепенно исчезают
те ориентиры, которые составили в Средние века основу демократической
политики города, а именно интересы ремесел и промыслов, интересы про­
изводителей. Цеховая продовольственная политика городского хозяйства,
которая в ранний период подъема демократии осуществлялась и в Антич­
ности, в ходе дальнейшего развития все более ослабевала, во всяком слу­
чае в ее производственно ориентированном аспекте. Развитой демократии
греческих городов, как и достигшей полного господства римской знати,
близки наряду с торговыми — поскольку речь идет о городском населе­
нии, — почти исключительно потребительские интересы. Запрета на вывоз
зерна, общего для античной и средневековой политики, а также политики
меркантилизма, оказалось в Античности недостаточно. В центре хозяй­
ственной политики встала забота государства о подвозе зерна. Зерновые
дары от дружественных правителей служили в Афинах главным поводом
для пересмотра гражданских списков с целью исключения тех, кто не име-
380

4. Плебейский город
ет права на получение хлеба. А неурожаи в поставляющих зерно областях
Понта заставляли Афины требовать дани от союзников, из чего явствует,
насколько цена на хлеб определяла жизнеспособность города. Прямые за­
купки зерна полисом совершались и в Элладе. Но огромного размера налог
на провинции в виде зерна в целях раздачи хлеба жителям города достиг в
поздний период Римской республики.
Специфически средневековым нуждающимся был бедный ремесленник,
не имевший работы в области своего ремесла; специфически античным про­
летарием был политический déclassé, т.е . лишившийся земли прежний зем­
левладелец. И в Античности существовала проблема безработицы ремес­
ленников. Главным средством против нее являлось строительство больших
государственных сооружений, чем и занимался Перикл. Решение пробле­
мы затруднялось тем, что среди ремесленников оказалось большое число
рабов. Конечно, и в Средние века в городах были рабы. С одной стороны,
в средиземноморских городах работорговля сохранялась вплоть до конца
Средневековья. С другой — город прямо противоположного континенталь­
ного типа, такой как Москва до отмены крепостного права, имел характер
большого восточного города времен, например, Диоклетиана, ибо там про­
живались ренты тех, кто владел землей и людьми, и доходы от должностей.
В типичных же средневековых городах Запада рабский труд все больше
терял свое экономическое значение и в конце концов вообще его утратил.
Могущественные цехи нигде не допустили бы возникновения слоя ре­
месленников из рабов, платящих подушную подать господину, в качестве
конкурентов свободных ремесленников. Иначе было в Античности. Там
увеличение имущества означало увеличение числа рабов. Каждая война
приносила множество таковых в виде военной добычи и способствовала
переполнению рынков рабов. Часть рабов служила целям потребления,
т.е. использовалась для личного обслуживания владельца. В древности их
необходимо было иметь, чтобы вести образ жизни полноправного гражда­
нина. Гоплит во времена беспрерывных войн так же не мог обходиться без
рабов в качестве рабочей силы, как средневековый рыцарь — без крестьян.
Кто совсем не имел рабов, был пролетарием (в античном понимании).
В домах римской знати масса рабов использовалась для личных услуг; в
большом хозяйстве они выполняли самые разнообразные функции и сво­
ей производительной деятельностью удовлетворяли значительную часть
потребностей — на манер ойкоса. Еда и одежда для рабов, тем не менее,
покупались на условиях денежной экономики. В экономике Афин нормой
было денежное хозяйство, позднее достигшее полного господства на элли­
нистическом Востоке. О Перикле говорили, что, желая приобрести попу­
лярность среди ремесленников, он старался удовлетворять свои потребно­
сти, совершая покупки на рынке, а не производя необходимое в собствен­
ном хозяйстве. Вместе с тем значительная часть городского ремесленного
производства находилась в руках самостоятельно занимавшихся доходным
381

Хозяйство и общество. Господство
промыслом рабов» Об эргастериях мы уже говорили раньше [т. II, с. 65-66];
наряду с трудившимися в них рабами там работали отдельные несвобод­
ные ремесленники и мелкие торговцы. Очевидно, что совместный труд ра­
бов и свободных граждан, как это происходило в смешанных группах при
постройке Эрехтейона, социально влиял на положение труда, кроме того,
конкуренция рабов должна была ощущаться экономически. Однако наи­
большее применение труда рабов относится в Греции именно к периоду
расцвета демократии.
Это сосуществование рабского и свободного труда в Античности убило
в зародыше возможность возникновения цехов. Можно предположить,
хотя и нельзя доказать, что в ранний период существования полиса появ­
лялись зачатки союзов ремесленников; по-видимому, таковыми были важ­
ные в военном отношении объединения изготовителей оружия, например,
centuriafabrum в Риме и демиурги в Афинах времен борьбы сословий. Одна­
ко именно при демократии эти ростки политической организации бесслед­
но исчезли, да при тогдашней социальной структуре ремесел иначе и быть
не могло. Мелкий бюргер Античности мог входить вместе с рабами в общи­
ну мистов (как это было в Элладе) или в collegium (впоследствии в Риме), но
не в союз, который, как средневековый цех, притязал бы на политические
права. В Средние века popolo в отличие от знатных родов имел цеховую ор­
ганизацию. В классический период Античности именно при господстве
демоса (в отличие от существования зачатков организации в более ранний
период) отсутствуют какие бы то ни было следы цехов. «Демократический»
город делится не на цехи, а на demoi или трибы, следовательно, на террито­
риальные и (формально) преимущественно сельские округа. Это его харак­
терный признак. Но этого совершенно нет в Средние века. Деление внут­
ригородской территории на кварталы существовало, конечно, как в древ­
ности и в Средневековье, так и в городах Востока и Восточной Азии. Одна­
ко в средневековых городах и городах других эпох политическая организа­
ция никогда не была основана на локальных объединениях и на охвате всей
входящей в политический округ города сельской местности таким образом,
что формально деревня становилась подразделением города. Деление на
демы (в основном) совпадало с (историческими или ad hoc создаваемыми)
границами деревень. Демы располагали альмендой и собственными мест­
ными властями. Но применительно к городу такое устройство не имеет
исторических аналогов, и уже одно это говорит об исключительности
именно демократического полиса древности, значение чего просто невоз­
можно переоценить. И наоборот, ремесленные союзы как конституирую­
щие элементы города встречаются только в ранний период античной исто­
рии и лишь наряду с другими сословными корпорациями. Эти союзы игра­
ли определенную роль при выборах, таковыми в Риме были центурия fabri
наряду с центурией équités старого разделенного на классы войска и, воз­
можно, но не наверняка, демиурги времен досолоновского сословного ком-
382

4. Плебейский город
промисса в Афинах. Они могли восходить к свободным объединениям —
как, без сомнения, отраженная в политическом устройстве очень старая
collegium mercatorum с богом этой профессии Меркурием в Риме, — либо
источником их могли быть союзы, образованные как литургические еди­
ницы для военных целей, ведь античный город покрывал свои потребно­
сти за счет повинностей бюргеров. Обнаруживаются отдельные, напоми­
нающие гильдии союзы. Так, например, культовый союз танцовщиков
Аполлона в Милете с его официально документированным (имя главы со­
юза как эпоним года) господским положением в городе (в деталях неиз­
вестным). Он больше всего напоминает гильдии средневекового севера, с
одной стороны, и цехи магических танцовщиков американских племен и
магов (брахманов) в Индии, а также левитов в Израиле — с другой. Его не
следует представлять себе как некий древний профессиональный клан
впадающих в экстаз магов. В историческое время он являет собой, скорее
всего, клуб знатных родов, участвующих в процессиях во славу Аполлона,
следовательно, стоит близко к «цеху богатых» в Кёльне, только с типичной
для древности, в отличие от Средних веков, идентификацией господствую­
щего цеха бюргеров с культовой общиной. Если, в свою очередь, в период
поздней Античности в Лидии обнаруживаются коллегии ремесленников с
наследственными старейшинами, заменявшие здесь, по-видимому, филы,
то они, несомненно, происходят от пришлых профессионально специали­
зированных кланов и представляют собой явление, прямо противополож­
ное западному развитию, напоминающее ход развития в Индии. На Западе
профессиональное деление ремесленников встречается вновь в виде позд-
неримских и средневековых ремесленных officia и artiflcia в господских хо­
зяйствах. Позже, при переходе от Античности к Средневековью, встреча­
ются объединения городских ремесленников, производящих товары для
рынка, но лично зависимых от господина и платящих ему оброк; такие
объединения служили, насколько можно судить, лишь для взимания об­
роков, но первоначально, быть может, представляли собой образованные
господином литургические союзы. Наряду с ними были другие, вероятно
столь же древние, впоследствии исчезнувшие союзы свободных ремеслен­
ников, стремившиеся к монополии и игравшие решающую роль в борьбе
граждан с родовой знатью. В период же классической античной демокра­
тии этого нет и следа. Литургические цехи, которые, возможно, существо­
вали в ранний период развития городов — хотя ничто на это не указывает,
кроме сообщений об отмеченных выше военных и электоральных союзах в
Риме, — вновь обнаруживаются в литургическом государстве поздней ан­
тичной монархии. Несмотря на то что именно в период классической демо­
кратии свободные объединения охватывали все возможные области, они,
насколько нам известно, нигде не имели характер цехов и не стремились его
иметь. Поэтому мы ими здесь не занимаемся. Если бы они хотели обрести
экономический цеховой характер, то, поскольку существовало множество
383

Хозяйство и общество. Господство
несвободных ремесленников, они вынуждены были бы, как это происхо­
дило в средневековом городе, не проводить различия между свободными и
несвободными членами союза. Но тогда пришлось бы отказаться от поли­
тической роли, а это повлекло бы неблагоприятные для них последствия
экономического характера, о которых мы скоро узнаем [с. 385]. Античная
демократия была «цехом» свободных бюргеров, и это определяло, как мы
увидим [с. 394-395], все ее политическое поведение. Свободные цехи или
близкие им объединения впервые создаются, насколько сейчас известно,
именно в то время, когда политическая роль античного полиса подошла к
своему завершению. Идея же подавлять несвободных или свободных непол­
ноправных ремесленников (из вольноотпущенников или метеков), изго­
нять их или ограничивать в правах не могла в демократии даже рассматри­
ваться, будучи совершенно неосуществимой. Попытки такого рода, отно­
сящиеся ко времени борьбы сословий, а особенно господства эсимнетов и
тиранов, позже, после победы демократии полностью исчезают. Привлече­
ние рабов частных владельцев, наряду с гражданами и метеками, к государ­
ственному строительству и государственным поставкам в период абсолют­
ного господства демоса со всей очевидностью свидетельствует как о том,
что без них невозможно было обойтись, так и о том, что их господа не хоте­
ли отказываться от выгоды, связанной с таким применением рабов, и об­
ладали достаточной властью, чтобы его обеспечить. В противном случае
рабы не привлекались бы к государственным работам. Производственных
возможностей свободных полноправных ремесленников не хватало для
осуществления важных государственных задач. В этом проявляется корен­
ное отличие структуры развитого античного города и города средневеково­
го при господстве в первом случае демоса, во втором — popolo. В раннеде-
мократическом античном городе, пребывавшем под властью войска гопли­
тов, простогородскойремесленник, который не имеет земельного надела
(kleros) и экономически не способен к самоэкипировке, не играет никакой
политической роли. В Средние века ведущими в политической жизни были
крупные предприниматели (popolo grassö) и ремесленники мелкокапитали­
стического типа {popolo minuto). В античном полисе эти слои, как показыва­
ет общая политическая ситуация, не имели (решающей) власти. Так же как
античный капитализм был политически ориентирован на государственные
поставки, государственное строительство и вооружение, государственный
кредит (в Риме это было политическим фактором уже в период Пуниче­
ских войн), государственную экспансию и добычу в виде рабов, земли, по­
датей и привилегий в промышленной деятельности, торговлю и поставки в
завоеванных городах, в этом была заинтересована и античная демократия.
Крестьяне, пока они составляли ядро войска гоплитов, стремились полу­
чить завоеванные земли для поселения. Городские мелкие бюргеры были за­
интересованы в прямых и косвенных доходах с зависимых общин: с госу­
дарственных строек, с денег на театры и денег на присяжных, с раздач зер-
384

4. Плебейский город
на и других даров государства из кармана его подданных. Состоящее пре­
имущественно из сельских землевладельцев войско гоплитов во время
своего господства в период сословных компромиссов Клисфена, а в Риме в
период децемвиров, уже исходя из заинтересованности потребителей в де­
шевом снабжении, никогда не допустило бы ничего подобного цеховой по­
литике средневековых городов. А более поздний, находившийся под влия­
нием интересов горожан эллинский суверенный демос, безусловно, не был
склонен к такой политике, да и не имел возможности ее проводить.
Политические цели и средства античной демократии были диаметраль­
но противоположны целям и средствам средневекового бюргерства. Этим
обусловливалось неоднократно уже упоминавшееся различие в делении го­
родского населения. Если в Средние века знатные роды не столько исчезли,
сколько вынуждены были войти в состав цехов как одна из конститутивных
частей бюргерства, то это означало, что они растворялись в среднем со­
словии, следовательно, формально теряли часть своего влияния. Нередко,
правда, происходило и обратное: цехи, например, лондонские liveries, пре­
вращались в плутократические корпорации получателей рент. Однако этот
процесс всегда означал усиление внутри города власти непосредственно
занятого или заинтересованного в торговле и промышленности, буржуаз­
ного в современном смысле слоя. Напротив, когда в Античности вместо
старых личных родовых союзов, фил и фратрий или наряду с ними совер­
шалось деление на демы или трибы и к ним либо к их представителям пере­
ходила вся политическая власть, то это имело двоякого рода последствия, и
прежде всего — уничтожение влияния родов. Ибо их владения, состоявшие
из земель, полученных за неуплату долгов или как невыкупленные зало­
ги, были в значительной степени разбросаны по отдельным демам и нигде
не были в достаточной мере сконцентрированы, чтобы стать основой дей­
ствительного политического влияния. Теперь они подлежали регистрации
и обложению в разных демах, а это означало падение политической власти
крупного землевладения в большей степени, чем это было бы, например,
в наши дни в случае включения крупных поместий Восточной Германии в
состав сельских общин
48
. Кроме того, деление всей территории города на
демы означало занятие всех мест в совете и должностей в городских орга­
нах представителями демов, как это произошло в Элладе, или по меньшей
мере реорганизация комиций (tributkomitien) по трибам (на 61 сельскую и
4 городские), как в Риме. Вначале целью такого деления было стремление
придать больший вес сельским слоям населения, обеспечив их господство
над городом, следовательно, предполагался рост политического влияния не
городского, занятого предпринимательством населения, как при господстве
popolo, а, наоборот, крестьянства. Это означает, что в Средние века носите-
48
Крупные поместья в Пруссии до 1927 г. существовали как выделенные из сель­
ских общин самостоятельные управленческие единицы.
385

Хозяйство и общество. Господство
лем «демократии» было с самого начала ремесленничество, а в Античности
во времена Клисфена — крестьянство.
Фактически и достаточно долго такая ситуация имела место только в
Риме. В Афинах принадлежность к демам была постоянной и наследствен­
ной, так же как принадлежность к фратрии и роду, и не зависела от места
жительства, владения землей и профессии. Так, семейство выходца из дема
Пеании, например Демосфена, веками принадлежало в правовом отно­
шении этому дему, им привлекалось к внесению налогов и избиралось на
должности, совершенно независимо от того, было ли оно все еще связано
с ним местожительством или владением землей. Это, естественно, при­
водило к тому, что через несколько поколений — по мере притока пере­
селенцев в Афины — демы утрачивали характер локальных крестьянских
союзов. Теперь всевозможные городские ремесленники считались члена­
ми сельских демов. Последние, в сущности, стали, подобно филам, чисто
личными подразделениями городского населения. В результате этого в
Афинах граждане, которые могли бы быть представлены в народном со­
брании — ecclesia, не только пользовались большим влиянием, но и по мере
роста города стали составлять большинство в формально числившихся
сельскими демах. Иначе обстояло дело в Риме. Применительно к четырем
старым городским трибам сначала действовал, по-видимому, аналогичный
принцип. Но более поздние сельские трибы стали включать в свой состав
только тех, кто владел землей и жил на их территории. При передаче земли
и приобретении земельного владения в другом месте менялась и принад­
лежность к трибе. Gens Claudia, например, именем которого называлась
триба, позже уже не входил в нее. В итоге и здесь, как в Афинах, а из-за
громадной территории даже в большей степени, присутствовавшие в ко-
мициях, следовательно, жившие в городе члены триб оказывались в более
благоприятных условиях. Но, в отличие от Афин, это относилось только к
тем, кто имел земельные владения в сельских местностях, причем настолько
крупные, что мог позволить себе пребывание в городе, предоставляя об­
работку своих земель зависимым крестьянам, — иными словами, только к
получателям рент. Таким образом, после победы плебеев в комициях Рима
господствовали крупные и мелкие сельские землевладельцы, получавшие
ренту. Разница между положением в Афинах и в Риме сохранялась благода­
ря преобладанию в Риме фамилий крупной земельной знати, а в Афинах —
городских демагогов. Римский плебс не был ни popolo, ни объединением
торговых и промышленных цехов, а представлял собой преимущественно
сословие сельских, способных за собственный счет приобрести полное
гоплитское вооружение, землевладельцев, среди которых политическое
влияние имели, как правило, только те, кто жил в городе. Плебеи перво­
начально были не мелкими крестьянами в современном понимании и тем
более не классом крестьян в средневековом понимании. Они составляли в
экономическом отношении способный носить оружие слой сельских зем-
386

4. Плебейский город
левладельцев, а в социальном — хотя и не gentry, но и не yeomanry-, во вре­
мена своего подъема плебс по размеру землевладения и образу жизни фак­
тически был средним слоем общества, своего рода сельским бюргерством.
С ростом экспансии Рима росло и влияние живших в городе землевладель­
цев. Остальное же население города, занимавшееся ремеслами, входило в
четыре городские трибы, следовательно, не имело никакого влияния. Та­
кое положение целиком устраивало римскую знать, и даже реформы Грак-
хов были далеки от того, чтобы внести какие-либо изменения и установить
«демократию» эллинского типа. Этот сельско-бюргерский характер рим­
ского войска способствовал сохранению господства крупных, живущих в
городе сенаторских фамилий. В отличие от греческой демократии, которая
определяла состав совета по жребию и уничтожила как кассационную ин­
станцию ареопаг, состоявший преимущественно из прежних чиновников
и соответствовавший римскому сенату, в самом Риме сенат оставался глав­
ным учреждением города, и попытки изменить это никогда не предприни­
мались. В период наибольшей экспансии командование войсками принад­
лежало офицерам из семей городской знати. В поздний республиканский
период Гракхи с их партией реформ стремились, подобно всем античным
социальным реформаторам, прежде всего обеспечить военную мощь поли­
тического союза, остановить деклассирование и пролетаризацию сельских
землевладельцев, скупку их земель крупными собственниками, увеличить
численность этих землевладельцев и тем самым прийти к созданию само­
экипирующегося войска граждан. Получается, что эта партия также явля­
лась в первую очередь сельской партией, хотя Гракхи и были вынуждены,
чтобы добиться хоть каких-то результатов, привлечь к своей борьбе против
чиновной аристократии капиталистический слой всадников, заинтересо­
ванных в аренде государственной земли и в государственных поставках и
по причине своей предпринимательской деятельности не допускавшихся к
занятию должностей.
Строительная политика Перикла справедливо рассматривалась и как
способ предоставить занятие ремесленникам. Поскольку строительство
оплачивалось из дани союзников, это и было источником заработков ре­
месленников, но не только ремесленников, имевших полноправное граж­
данство, но, как можно установить из надписей, также метеков и рабов.
Подлинным источником «заработка безработных» из низших слоев стали
во времена Перикла матросская служба и добыча, прежде всего в результате
морских сражений. Поэтому именно демос был так склонен к войне. Эти
деклассированные граждане были экономически бесполезны, а им самим
было нечего терять. Подлинно предпринимательской политики в области
ремесел в качестве определяющего фактора на протяжении всего развития
античной демократии не существовало.
То, что политика античного города преследовала в первую очередь ин­
тересы городских потребителей, несомненно, относится и к средневеково-
387

Хозяйство и общество. Господство
му городу. Однако меры, предпринимавшиеся в Античности, были значи­
тельно более решительными, вероятно потому, что казалось невозможным
предоставить снабжение зерном таких городов, как Афины и Рим, одной
только частной торговле. Кроме того, в Античности иногда поощрялся экс­
порт особо важных товаров. Однако отнюдь не преимущественно ремес­
ленного производства. Политика античных городов никогда не исходила из
интересов производителей, для нее важнее были интересы городских па­
трициев, землевладельцев и всадников, занимавшихся морской торговлей
и пиратством, которые служили источником их богатства; затем, в пери­
од ранней демократии — интересы сельских землевладельцев, способных
нести службу гоплитов, — такие встречались только в средиземноморских
городах Античности. Наконец, интересы владельцев капитала и рабов, с
одной стороны, и мелкобюргерских слоев — с другой; обе эти группы —
крупные и мелкие предприниматели, рантье, воины и матросы — были за­
интересованы, хотя и различным образом, в государственных контрактах, с
одной стороны, и в военной добыче — с другой.
Политика средневековых городских демократий имела принципиально
иной характер. Причины этого различия были налицо уже при самом осно­
вании городов и связаны с географическими и военными обстоятельства­
ми, следовавшими из особенностей культурно-исторического развития.
Средиземноморские города Античности не сталкивались в момент своего
возникновения с существующей вне города военной и политической вла­
стью, и что важно — властью, обладавшей высоким техническим уровнем.
Они сами были источником военной техники высокого уровня. Сначала
в родовых городах это была рыцарская фаланга, затем — и это самое важ­
ное — дисциплинированное войско гоплитов. Там, где в Средние века су­
ществовали сходные в военном отношении условия, как, например, в юж­
ноевропейских приморских городах раннего Средневековья и в аристокра­
тических городских республиках Италии, развитие во многом напоминает
ситуацию Античности. В южноевропейском городе-государстве раннего
Средневековья аристократическая городская структура обусловливалась
аристократическим характером военной техники. Менее всего стремление
к демократическому развитию проявлялось в приморских городах и (от­
носительно) бедных городах внутри страны с политически подчиненными
им большими территориями (как Берн), где господствовал городской рент­
ный патрициат. Напротив, промышленные города внутри страны, особен­
но континентальные города на севере Европы, противостояли в Средние
века военной и административной организации королей и их вассалов,
живших в разбросанных по всей территории континента рыцарских бур­
гах. На севере и внутри континента большинство городов с момента их ос­
нования были связаны концессиями земельных и политических сеньоров,
входивших в состав феодального союза военных и административных вла­
стей. Конституирование «города» обусловливалось не политическим или
388

4. Плебейский город
военным интересом союза землевладельцев, а экономическими мотивами
основателя, который рассчитывал на получение пошлин, налогов и других
торговых доходов. Город был для него прежде всего экономическим, а не
военным предприятием, а если последнее и имело некоторое значение, то
все равно отступало на второй план. Характерная для средневековых за­
падных городов автономия различного уровня достигалась, лишь если на­
ходившийся вне города господин не располагал еще аппаратом обученных
чиновников, который мог бы обеспечить управление городскими делами
хотя бы в той степени, чтобы удовлетворять его собственные экономические
интересы. Повсюду это был единственный решающий фактор. Княжеский
административный и судебный аппарат в раннем Средневековье по своему
положению и по природе своих задач еще не располагал ни достаточными
знаниями, ни необходимой настойчивостью и профессиональной рацио­
нальной деловитостью, чтобы посвятить себя управлению делами город­
ских торговцев и предпринимателей, столь далекими от поглощающих все
его внимание собственных занятий и сословных привычек. Интерес же
господина города сводился прежде всего к денежным поступлениям. Если
бюргерам удавалось этот интерес удовлетворить, господин, скорее всего,
воздерживался от вмешательства в их дела, которое могло бы ослабить при­
влекательность основанного им города в конкуренции с другими городами
и негативно отразиться на его доходах. Конкуренция между феодальными
сеньорами, а особенно соперничество между центральной властью с ее
могущественными вассалами и иерократической властью церкви шло на
пользу городам, тем более что союз с денежной властью бюргеров обещал
господам ряд преимуществ. Поэтому чем более консолидированной ста­
новилась организация политического союза, тем ниже — уровень полити­
ческой автономии городов. Ибо развитие городов вызывало сильнейшие
опасения всех феодальных властей, вплоть до королей. Только отсутствие
бюрократического аппарата управления и нужда в деньгах заставляли
французских королей, начиная с Филиппа Августа, и английских, начиная
с Эдуарда II, опираться на города, подобно тому, как немецкие короли пы­
тались опереться на епископов и церковное землевладение. После спора
об инвеституре, в ходе которого немецкие короли лишились этой опоры,
короли Салической династии также предпринимают немногочисленные
попытки поддержать города. Но как только политические и финансовые
возможности королевской власти и территориальных патримониальных
властей позволили им создать необходимый административный аппарат,
они стали пытаться уничтожить автономию городов.
Таким образом, историческое интермеццо городской автономии в раз­
витии средневековых городов было обусловлено совершенно иными причи­
нами, чем вгородахАнтичности. Типичный античный город, его господ­
ствующие слои, его капитализм, интересы его демократии — и чем более
явно проступает его античный характер, тем в большей степени, — ориен-
389

Хозяйство и общество. Господство
тированы в первую очередь на политику и войну. Падение знатных родов и
переход к демократии были следствием изменения техники военного дела.
Именно самоэкипирующееся дисциплинированное войско гоплитов смог­
ло победить в борьбе с патрициями, потеснить их в военном и затем в по­
литическом отношении. Его успехи были различны, иногда, как в Спарте,
результатом становилось полное уничтожение аристократии, иногда, как
в Риме, — формальное уничтожение сословных разграничений, введение
рациональной и доступной юстиции, правовая защита личности, отмена
жесткого долгового права, и все это при фактическом сохранении положе­
ния знати, хотя и в несколько иной форме. Иногда же результатом было,
как в Афинах во времена Клисфена, включение знати в демы и тимократи-
ческое руководство. В большинстве случаев, до тех пор пока преобладают
сельские гоплиты, сохраняются авторитарные институты родового госу­
дарства. Разной была и степень милитаризации институтов. Спартанские
гоплиты рассматривали всю принадлежащую воинам землю и живущих
на ней несвободных как общее владение и позволяли каждому, кто вла­
деет воинским мастерством, претендовать на долю в земельной ренте. Так
далеко не заходил ни один полис. Широко распространено было сохра­
нившееся отчасти и позже ограничение на отчуждения воинских наделов,
т.е. наследственной земли членов городского цеха, в противоположность
ограниченной только притязаниями членов рода, а в остальном свободно
отчуждаемой родовой земле. Однако и это ограничение вряд ли существо­
вало повсюду, а позже вообще исчезло. В Спарте накопление земель за­
прещалось спартиатам, но разрешалось их женщинам; это настолько изме­
нило экономическую основу войска homoioi, изначально насчитывавшего
8000 полноправных граждан, что в конце концов лишь несколько сотен
были в состоянии получить полное военное обучение и делать взносы в
сисситии, от чего зависело полноправное гражданство. Напротив, в Афи­
нах свобода торговли в соединении с делением на демы благоприятство­
вала парцеллированию, что соответствовало росту коммерческой садовой
культуры. В Риме же, наоборот, свобода торговли, существовавшая со вре­
мен «двенадцати таблиц», привела к совсем иным результатам, так как при
этом была разрушена деревенская организация сельских районов. В Гре­
ции демократия гоплитов исчезла повсюду, где центр тяжести военного мо­
гущества переместился на морские силы (в Афинах — окончательно после
поражения при Коронее). С той поры пришла в упадок военная выучка,
были устранены остатки старых авторитарных институтов, а в политике и в
городских учреждениях стал господствовать городской демос.
Такие преобразования, в основе которых лежал чисто военный фактор,
были незнакомы средневековому городу. Победа popolo зиждилась на эко­
номических основаниях. И типичный средневековый город — бюргерский
ремесленный внутриконтинентальный город — вообще был ориентирован
в первую очередь на экономику. В Средние века феодальные власти — не
390

4. Плебейский город
городские короли и не городская знать. Они не заинтересованы, в отли­
чие от античной знати, в специальных военных средствах, которые мог им
дать только город. Средневековые города, за исключением приморских с
их военным флотом, не были средоточием военной силы. В то время как
в Афинах отряды гоплитов и их обучение, а следовательно, военные ин­
тересы, все больше и больше становились ядром городской организации,
большинство городских привилегий в Средние века начинались с того,
что военные обязательства бюргеров ограничивались гарнизонной служ­
бой. Средневековые бюргеры были заинтересованы в доходах посредством
мирной торговли и промышленности, причем низшие слои городско­
го бюргерства — в наибольшей степени, о чем свидетельствует противо­
положность политики popolo minuto политике высших сословий Италии.
Политическая ситуация средневекового бюргера превращала его в homo
oeconomicus, в Античности же полис времен расцвета сохранял характер
технически высокоразвитого военного оборонительного союза. Античный
гражданин был homo politicus. В североевропейских городах министериалы
и рыцари, как мы видели [с. 303 -304, 345], часто исключались из состава
городского населения. Землевладельцы не рыцарского статуса как простые
подданные города или гости, состоящие под его защитой, иногда органи­
зованные в цехи садоводов и виноградарей, не имели политического и со­
циального влияния и играли в городе очень незначительную роль, вернее,
почти никакой роли не играли. Сельское окружение было для средневеко­
вого города, как правило, лишь объектом его хозяйственной деятельности
и все больше становилось таковым. Никогда типичный средневековый го­
род не мог вообразить себя на службе колониальной экспансии.
Теперь мы приблизились к очень важному вопросу о сословных отно­
шениях в городах древности и Средневековья. В античном полисе были
помимо рабов сословные слои, либо известные Средневековью только в
ранний период, либо вообще неизвестные, либо известные лишь вне го­
родов. К ним принадлежат: 1. крепостные, 2. долговые рабы, 3. клиенты,
4. вольноотпущенники. Три первые группы относятся к периоду демокра­
тии гоплитов и позже теряют свое значение. Напротив, вольноотпущенни­
ки именно в поздний период играют значительную роль.
1. Патримониальная крепостная зависимость обнаруживается в антич­
ном полисе в историческое время преимущественно в завоеванных об­
ластях. В ранний период феодального развития городов она должна была
быть очень распространенной. Повсеместно сходное в ряде основных черт,
но в деталях очень разное положение крепостных в Античности принци­
пиально не отличается от положения крепостных в Средние века. Повсюду
крепостные подвергались преимущественно экономической эксплуата­
ции. Наиболее полно крепостная зависимость сохранялась на эллинской
территории, там, где городское устройство не установилось, в частности в
Италии, а также в тех городах, где действовала столь строгая военная ор-
391

Хозяйство и общество. Господство
ганизация, что крепостной принадлежал государству, а не господину. Вне
этих областей крепостные почти повсюду исчезли уже во времена гос­
подства гоплитов. Крепостная зависимость вновь возникла в эллинисти­
ческую эпоху в западных областях Востока вместе с возникновением там
городской организации. Большие территории, где сохранялось племенное
устройство, передавались в интересах территориальных правителей отдель­
ным городам, бюргерское население которых составляло эллинский (или
эллинизированный) гарнизон. Однако эта, в сущности, чисто политиче­
ская зависимость неэллинского сельского населения (δθνη) носит совер­
шенно иной характер, нежели патримониальная крепостная зависимость
раннего времени, и выходит за рамки исследования автономных городов.
2. Долговые рабы играли очень важную роль в качестве рабочей силы.
Это были экономически деклассированные бюргеры, положение которых
представляло особую социальную проблему в ранний период сословной
борьбы между городским патрициатом и сельскими гоплитами. В эллин­
ском законодательстве, в «двенадцати таблицах», в законах о должниках
и в политике тиранов содержались компромиссы, учитывающие интере­
сы этих деклассированных крестьянских слоев. Обращенные в рабство
должники были не крепостными, а свободными землевладельцами, при­
говоренными к пребыванию в длительном рабстве или в частной долговой
зависимости с семьей и землей, или же сами добровольно перешли в это
состояние, чтобы избежать другого наказания. Большей частью их исполь­
зовали в хозяйстве в качестве арендаторов бывшей собственной земли,
перешедшей кредитору. Опасность, которую они представляли, очевидна
из того, что правила «двенадцати таблиц» предписывают продавать осуж­
денного должника за пределы страны.
3. Клиентов следует отличать от обращенных в рабство должников и от
крепостных. Они не были, как последние, ничтожной принадлежностью
других людей, а принадлежали к свите господина; их отношение к господи­
ну было отношением верности, поэтому судебная тяжба между господином
и клиентом считалась невозможной с религиозной точки зрения. Отличие
клиентов от обращенных в рабство должников подчеркивалось тем, что
использование первых в хозяйстве господина рассматривалась как нару­
шение приличий. Они составляли орудие его личной и политической, но
не экономической власти. Их отношение к господину, регулируемое fides,
охранялось не судьей, а нравственным кодексом: нарушение//rfes влекло
за собой в Риме сакральные последствия, нарушитель подвергался инфа-
мии. Клиенты появились во времена рыцарских сражений и господства
знати; первоначально они сопровождали господина на войне и были обя­
заны подносить ему дары, в случае необходимости обеспечивать поддерж­
ку, а иногда и выполнять Какую-то работу; господин же предоставлял им
земельные наделы и представлял их в суде, как если бы они были, говоря
языком Средневековья, его министериалами, но не слугами. От более позд-
392

4. Плебейский город
них министериалов они отличались своим нерыцарским происхождением
и образом жизни; это были маленькие люди с небольшими крестьянски­
ми наделами, слой плебейских военных ленников. Клиент поэтому не был
собственником земли, членом локальной общности и, соответственно, во­
енного союза; он поступал под патронат (в Риме путем applicatio) какого-
либо главы рода патрициев (pater) или даже короля, от которого получал
вооружение и землю (технический термин в Риме — adtribuere). Большей
частью положение его было унаследованным. Таково старое значение кли-
ентелы. И так же как в Средневековье во времена господства знати появи­
лись мундманы, в Античности те же условия заставляли мелкое свободное
крестьянство массами становиться клиентами знатных лиц, хотя бы для
того, чтобы те представляли их в суде. Таков, вероятно, был в Риме источ­
ник происхождения более поздних и свободных форм клиентелы. Вначале
же, по крайней мере в Риме, клиенты находились в полной зависимости от
господина. Еще в 134 г. до н.э. Сципион как командующий призвал своих
клиентов на военную службу. Во время гражданских войн ту же роль игра­
ли колоны (мелкие арендаторы) крупных землевладельцев.
В Риме клиент имел голос в военном собрании и традиционно (по
Ливию)
49
служил важной опорой знатных родов. Юридически институт
клиентелы, вероятно, никогда не был отменен. Однако с победой техники
гоплитов его прежнее военное значение было утрачено, и в более позднее
время он служил лишь средством выражения социального влияния госпо­
дина. Эллинская демократия, наоборот, полностью уничтожила этот ин­
ститут. В средневековом городе он существовал только в форме опекунства
(мундиума) полноправного бюргера над неполноправным, вступившим
под его патронат. Судебная клиентела исчезла с падением господства па­
трициев.
4. Наконец, в античном городе имелся крупный как по численности,
так и по значимости слой вольноотпущенников. Использовались они эко­
номически. Из надписей, тщательно изученных итальянскими учеными,
следует, что около половины вольноотпущенников составляли женщины.
В этом случае отпуск на волю, скорее всего, был связан с заключением
полноценного брака, и выкуп, очевидно, производил жених. Судя по над­
писям, многие вольноотпущенники были из числа домашних рабов и, сле­
довательно, обязаны своей свободой расположению господина. Дают ли
эти данные правильное представление о составе вольноотпущенников, су­
дить трудно, так как естественно, что в надписях упоминаются именно эти
категории. Но вполне вероятно, что число отпусков на волю, как указывает
Кальдерини, росло в периоды политического и экономического упадка и
снижалось в периоды экономического подъема, ибо уменьшение возмож­
ностей дохода побуждало владельцев сокращать объем хозяйства и взвали-
Ливий Тит. История Рима от основания города. II. 35: 4, 56: 3, 64: 2 и др.
393

Хозяйством общество. Господство
вать риски на отпущенных рабов, которые должны были теперь содержать
себя сами, да еще платить цену выкупа господину. Авторы аграрных трак­
татов упоминают об отпуске на волю в виде награды за работу в хозяйстве.
Нередко господин, вместо того чтобы использовать домашнего раба как
раба, отпускал его на волю, чтобы, как указывает Штрак, не нести за него
пусть даже ограниченной судебной ответственности. Но и другие объяс­
нения могут быть не менее важными. Раб, которому господин дал право
открыть ремесленное производство с условием отчисления доли дохода в
его пользу, имеет большие шансы скопить деньги для выкупа на волю, как
это делали крепостные в России. Очевидно, во всяком случае, что для гос­
подина наибольшую роль играли услуги и денежные взносы, к которым
обязывался вольноотпущенник. Отношение вольноотпущенника к семье
его господина носило чисто патримониальный характер, который исчезал
только через несколько поколений. Вольноотпущенник был не только обя­
зан исполнять обещанные, часто тяжелые службы и выплаты — в случае
его смерти, как это было с несвободными в Средние века, наследством его
в значительной степени распоряжался господин. Кроме того, долг пиетета
принуждал вольноотпущенника к разного рода личным услугам господи­
ну, что усиливало социальное влияние и политическую власть последне­
го. В результате победившая демократия, например в Афинах, полностью
лишила вольноотпущенников гражданских прав и приравняла к метекам.
Напротив, в Риме, где господствующее положение чиновной знати никогда
не было сломлено, вольноотпущенники входили в число граждан, но по
настоянию плебса они могли быть зачислены только в четыре городские
трибы. Знать уступила, опасаясь, что в противном случае может быть под­
готовлена почва для тирании. Попыткой именно такого рода в Риме сочли
предложение цензора Аппия Клавдия дать вольноотпущенникам равное
с гражданами право голоса, распределив их по всем трибам. Однако это
не следует понимать вслед за Эдуардом Мейером как попытку установить
демагогию перикловского толка. Ибо Перикл опирался не на вольноотпу­
щенников, которых демократия лишила гражданских прав, а на заинтере­
сованность цеха полноправных граждан в политической экспансии города.
Античные вольноотпущенники в массе своей составляли слой мирных
деловых людей, homines oeconomici, которые были значительно ближе, чем
какой-либо полноправный гражданин античной демократии, предприни­
мательскому бюргерству Средних веков и Нового времени. Вопрос, следо­
вательно, заключался в том, будет ли создан в Риме с помощью вольно­
отпущенников институт народных капитанов; отклонение попытки Аппия
Клавдия означало, что определяющими факторами по-прежнему остаются
крестьянское войско и господствующая над нимгородскаячиновная ари­
стократия.
Поясним дополнительно особое положение вольноотпущенников,
этого в известном смысле наиболее современного, близкого «буржуазии»
394

4. Плебейский город
слоя Античности. Они нигде не получили доступа ни к должностям, ни
к священству, нигде — права на полный соппиЫит, на участие в военных
упражнениях (gymnàsion) — хотя в случае необходимости призывались на
войну, — и на участие в правосудии; в Риме они не могли войти в состав
всадников, и почти повсюду их положение в судебном процессе было менее
благоприятным, чем положение свободных. Из их особого правового ста­
туса вытекали в экономическом смысле невозможность получения предо­
ставляемых государством и других политически обусловленных эмолюмен-
тов, а также невозможность обладания земельной собственностью и, со­
ответственно, правом на ипотеку. Таким образом, земельная рента остава­
лась, что характерно, и при демократии особой монополией полноправных
граждан. В Риме, где вольноотпущенники были гражданами второго сорта,
исключение их из сословия всадников означало, что для таких граждан
были закрыты (по крайней мере в качестве собственных предприятий) от­
куп налогов и государственные поставки, монополизированные всадника­
ми. Последним они противостояли как своего рода плебейская буржуазия.
Практически это означало, что слой вольноотпущенников оказался исклю­
ченным из сферы античного политически ориентированного капитализма
и был вынужден выбрать относительно современный, бюргерский способ
получения заработка. Они действительно стали носителями тех форм по­
лучения дохода, которые более всего похожи на современные, характерные
для мелкокапиталистического среднего сословия, обеспечивающие, тем не
менее, при определенных обстоятельствах значительное богатство. Этим
вольноотпущенники решительно отличались от типичного демоса полно­
правных граждан греческих городов, который монополизировал все поли­
тически обусловленные ренты — государственные, ипотечные, земельные,
вплоть до поденных выплат. Овладение профессией с манящей перспекти­
вой последующего выкупа служило в Античности для рабов сильным сти­
мулом к зарабатыванию денег, так же как это было в Новое время в России.
Напротив, интересы античного демоса лежали в области военного дела и
политики. Будучи слоем с преимущественно экономическими интереса­
ми, вольноотпущенники являли собой готовых участников культа Августа
как хранителя мира. Введенное первым принцепсом почетное звание авгу-
сталов чем-то напоминало нынешний титул поставщика двора.
В Средние века вольноотпущенники как особое сословие известны
только в ранний период, до основания городов. Внутри городов полное
или частичное право господина на наследство крепостного и зависимого
было уже на самом раннем этапе ограничено принципом «воздух города
делает свободным», а также императорскими привилегиями, запрещавши­
ми притязания на наследство горожан, со времени же господства цехов оно
вообще было уничтожено. Если в Античности цеховая организация, кото­
рая объединяла бы ремесленников из полноправных граждан, вольноотпу­
щенников и рабов, была совершенно немыслима в качестве политической
395

Хозяйство и общество. Господство
основы города, представляющего собой военный союз, то средневековый
цеховый строй полностью игнорировал внегородские сословные различия.
Резюмируя, можно сказать, что античный полис был со времени созда­
ния дисциплинированного войска гоплитов цехом воинов. Каждый город,
который хотел вести активную политику, должен был в большей или мень­
шей степени следовать примеру жителей Спарты и создавать из граждан
обученные отряды гоплитов. Аргос и Фивы также создали в период своей
экспансии контингента виртуозов военного дела, в Фивах они были еще
усилены личными узами товарищества. Города, которые не имели подоб­
ных отрядов и ограничивались гоплитами из бюргеров, как Афины и боль­
шинство других, в поле вынуждены были довольствоваться обороной. По­
сле падения знатных родов гоплиты городов стали господствующим клас­
сом полноправных граждан. Аналогии им не находится ни в Средние века,
ни когда-либо еще. Греческие города неспартанского типа также носили в
той или иной степени характер хронического военного лагеря. В первый
период господства гоплитов города ограничивают связь с внешним ми­
ром — в противоположность большой свободе передвижения во времена
Гесиода
50
, — и это затрудняет отчуждение предоставленных за участие в
военных действиях наделов. Однако в большинстве городов такое ограни­
чение скоро перестало действовать и оказалось вообще ненужным с того
момента, как главной силой стали наемные войска, а в приморских горо­
дах — флот. Но и тогда военная служба оставалась решающим фактором
политического господства в городе, а город по-прежнему сохранял харак­
тер цеха военных. В Афинах именно радикальная демократия проводила
фантастическую, если принять во внимание ограниченное число жителей
города, политику экспансии, в орбиту которой попали Египет и Сицилия.
Внутри себя полис как военный союз обладал абсолютным суверените­
том. Гражданская власть распоряжалась любым индивидуумом по своему
усмотрению. Вопреки знаменитому утверждению Перикла в надгробной
речи, приведенной у Фукидида
51
, что в Афинах каждый может жить, как
хочет, строго каралось плохое ведение хозяйства, разбазаривание уна­
следованного военного надела (bona patenta avitaque из римской формулы
ограничения правомочности), нарушение супружеской верности, дурное
воспитание сына, плохое обращение с родителями, asebie, hybris — вообще
любое поведение, представляющее опасность для военного и гражданского
порядка и способное вызвать гнев богов, угрожающий полису; в Риме все
соответствующие проступки влекли вмешательство цензора. Следователь­
но, в принципе о личной свободе в образе жизни не могло быть и речи, а
там, где она фактически существовала, как в Афинах, это было результатом
Примерно 700 г. до н.э .
Фукидид. История. Кн. 2 . 37.
396

4. Плебейский город
низкой дееспособности гражданской милиции. Экономически эллинский
город также полностью распоряжался имуществом граждан: при неуплате
долга еще в эллинистическое время город отдавал в залог кредитору иму­
щество должника и его самого. Гражданин был прежде всего солдатом. Как
свидетельствует Павсаний
52
, в каждом городе, наряду с источником воды,
рынком
53
, общественными зданиями и театром был гимнасий
54
.
Он не
мог отсутствовать. На рынке и в гимнасий гражданин проводит большую
часть времени. Он востребован в экклесии, как присяжный в суде, в свою
очередь, в совете и в администрации, но прежде всего в походах, причем
постоянно, десятилетиями, из года в год. Интенсивность военных похо­
дов Афин именно в классическое время высока, как ни в одной сложной
культуре до и после этого времени. На каждое достаточно значительное
состояние демократический полис накладывал свою руку. Литургическая
обязанность триерархии, заключающаяся в снаряжении и обеспечении ко­
мандой военных судов, иерархия, состоящая в устройстве больших празд­
неств и представлений, принудительные займы в случае необходимости,
аттический институт антидосиса — все это делало накопление больших
состояний весьма ненадежным занятием. Напоминающие юстицию кади
абсолютно непредсказуемые решения народных судов (гражданские про­
цессы с участием сотен совершенно незнакомых с правом присяжных)
свидетельствуют о таком уровне судопроизводства, что удивление вызыва­
ет скорее длительное существование крупных состояний, чем их потрясе­
ния при любой политической неудаче. Каждое потрясение вело к тем бо­
лее серьезным последствиям, что рабы, составлявшие одну из важнейших
частей имущества, при этом разбегались. В то же время для сдачи в откуп
поставок, строительства, сбора налогов демократия нуждалась в капитали­
стах. В Элладе не сформировался национальный класс капиталистов, ка­
ким в Риме было сословие всадников. Вместо этого большинство городов
пыталось увеличить конкуренцию, приглашая интересующихся извне, но
отдельные области были слишком малы, чтобы предоставить достаточные
шансы на прибыль. Типичными формами инвестиций являлись владение
землей, до некоторой степени — рабами, которые платили господину по­
дать или сдавались внаем как рабочая сила (Никий), затем — владение ко­
раблями и участие в торговле. Для главенствующих городов к этому присо­
единялось помещение капиталов в иноземные ипотеки и владение землей.
Последнее становилось возможным только после уничтожения земле­
владельческой монополии местных городских цехов. Поэтому важной це­
льюгосподствана море было приобретение государством земель, которые
Павсаний. Описание Эллады. Кн. X . 4: 1.
Рыночная площадь — агора.
Место не только спортивных, но в первую очередь военных упражнений.
397

Хозяйство и общество. Господство
сдавались в аренду афинянам или раздавались аттическим клерухам, и до­
пуск афинян к владению землей в подчиненных городах. Следовательно, и
в период демократии владение землей и людьми играло в экономическом
положении горожан решающую роль. Война, которая могла разрушить все
имущественные отношения, была беспрерывной и, в отличие от рыцарско­
го поведения сражающихся в период борьбы родов, исключительно беспо­
щадной. Почти за каждой победой следовало массовое убийство пленных,
за каждым захватом города — уничтожение или обращение в рабство всего
населения. После каждой победы поэтому сразу же увеличивался приток
рабов. Такой демос, конечно, не мог ориентироваться на мирный экономи­
ческий доход и рациональное хозяйствование.
В этом отношении средневековое городское бюргерство уже в началь­
ный период развития вело себя совершенно иначе. Близкие к рассмотрен­
ным процессы обнаруживаются в Средние века в приморских городах,
в Венеции и прежде всего в Генуе, богатство которых было связано с их
заморскими колониальными владениями. Но главную роль здесь играли
плантации или поместья землевладельцев, с одной стороны, и торговые
привилегии и ремесленные поселения — с другой, а не клерухии, военная
добыча и подачки из военной дани массе жителей, как это было в древ­
ности. Средневековый континентальный промышленный город полностью
отличается от античного. Правда, после победы popolo руководящий состав
высших цехов был настроен очень воинственно. Решающее значение для
них имели устранение мешающих им конкурентов, господство над тор­
говыми путями и освобождение от таможенных пошлин, торговая моно­
полия и складское право. Конечно, и в средневековом городе происходи­
ли сильные преобразования в сословии землевладельцев как в результате
заморских побед, так и при смене господствующих в городе партий. Это
относится прежде всего к Италии. Земли побежденной или враждебной
партии могли быть взяты господствующей партией в аренду путем государ­
ственного принуждения или просто куплены, а каждое подчинение чужой
общины увеличивало земельный фонд победившего города и тем самым
шансы на приобретение земли для победившего бюргерства. Однако при
всей радикальности этих изменений их невозможно сравнивать с теми
огромными имущественными трансформациями, которые еще в поздний
период античных городов следовали за каждым восстанием, за каждой вой­
ной или каждой гражданской войной внутри города. Прежде всего, при­
обретение земель не стояло на первом плане в ходе экономической экс­
пансии средневекового города. В период господства цехов средневековый
город был значительно более, чем любой античный в эпоху независимых
полисов, ориентирован на получение дохода путем рационального ведения
хозяйства. В Античности ситуация несколько изменилась только после
уничтожения автономии городов в эпоху эллинизма и в поздней Римской
империи, когда исчезли шансы на получение экономической выгоды для
398

4. Плебейский город
жителей благодаря военной политике города. Конечно, и в Средние века
существовали города, где развивалось военное дело, например Флорен­
ция, в армии которой впервые была применена артиллерия. Уже ополчение
ломбардских бюргеров, противостоявшее Фридриху I, продемонстрирова­
ло важные военно-технические инновации
55
. Однако рыцарское войско,
во всяком случае, не уступало ополчению бюргеров, а иногда, особенно на
ровной местности, его превосходило. Жителям городов внутри страны во­
енная сила могла служить лишь опорой, а не основой их доходов. Ввиду
того что города не были местопребыванием высших военных чинов, дохо­
ды бюргеров были связаны с использованием рациональных средств ведения
хозяйства.
Античный полис создал четыре великих типа власти: сицилийскую
империю Дионисия, аттический союз, карфагенскую и римско-италий-
скую империи. Пелопоннесский и Беотийский союзы можно оставить без
внимания ввиду эфемерности их положения в качестве великих держав.
Каждое из этих четырех образований имело свою основу. Великая держава
Дионисия была чисто военной монархией, опирающейся на наемников и
только наряду с ними — на войско фаждан; как нетипичная, она не пред­
ставляет для нас интереса. Аттический союз был созданием демократии,
следовательно, цеха фаждан. Это неизбежно должно было привести к
эксклюзивной фажданско-правовой политике и к полному подчинению
цехов союзных демократических городов цеху граждан господствующего
города. Так как размер союзных взносов не был предметом переговоров,
а односторонне утверждался в Афинах, хотя и не демосом, но избираемой
им непоследовательно действующей комиссией, и так как все процессы
союзников рассматривались в Афинах, то небольшой цех фаждан это­
го города был неофаниченным властителем крупного конфедеративного
государства, особенно после того как постройка собственных кораблей и
пополнение их людьми были заменены, за немногими исключениями, де­
нежными взносами союзников, и тем самым вся служба во флоте оказа­
лась в руках населения господствующего города. Поэтому достаточно было
одного-единственного разфома флота этого демоса, чтобы с его господ­
ством было практически покончено. Великодержавная мощь Карфагена,
где господствовала плутократия влиятельных родов, которые соединяли в
своих руках в типичной для античного города манере торговлю, морские
войны и крупное землевладение, в свою очередь, сочетавшее обрабатыва­
емые рабами плантации с применением капиталистических методов, дер­
жалась на наемных войсках. (Чеканить монету город начал только в ходе
экспансии.) Отношения между военачальниками — войска были преданы
им лично и связывали с их успехами и судьбой получение военной добы-
55
Война Фридриха I Барбароссы против союза ломбардских городов (Ломбард­
ской лиги) с 1167 по 1177 г.
399

Хозяйство и общество. Господство
чи — и патрицианскими домами города не могли не быть напряженными;
такая напряженность всегда, вплоть до Валленштейна
56
, существовала
между полководцем, собравшим наемное войско, и теми, кому он служит.
Это никогда не ослабевающее недоверие настолько препятствовало успе­
ху военных операций, что тактическое преимущество профессионально­
го наемного войска перед ополчением италийских городов утратило свое
значение, как только во главе ополчения были поставлены назначенные
на длительный срок полководцы, а военные качества командиров и солдат
достигли уровня наемных войск. Недоверие карфагенской плутократии и
спартанских эфоров победоносным военачальникам вполне соответствует
поведению демоса Аттики и применению созданного им института остра­
кизма. Опасение господствующего слоя касательно того, что при образо­
вании военной монархии он может разделить участь покоренных народов,
парализовало экспансию античных полисов. Всем античным общинам
гоплитов свойственно нежелание, основанное на связанных с экономиче­
скими преимуществами монополистических интересах, расширить союз
полноправных граждан, раздвинув границы их права и превратив послед­
нее в единое право государства, состоящего из многочисленных общин.
Разнообразные общности, встававшие на путь выработки межполисного
гражданского права, не давали заглохнуть этой базовой тенденции. Но
все, что давало гражданину его права, основа его престижа и гордости, а
также его экономических возможностей, было связано с его принадлеж­
ностью к военному цеху граждан; кроме того, дополнительной причиной
противодействия созданию единого государства служила строгая эксклю­
зивность культовых общностей в отношении друг друга. Эти моменты не
были совершенно непреодолимы, о чем свидетельствует Беотийский союз,
где наряду с автономией отдельных городов существовали общее для всех
граждан право, общие должностные лица, общее собрание, состоящее из
представителей всех слоев населения и принимающее решения, общая де­
нежная система и общее войско. Однако это едва ли не единственный при­
мер такого рода в эллинском мире. Пелопоннесский союз был иным, а все
другие союзы имели противоположную ориентацию. Только совершенно
особые социальные обстоятельства заставили римскую общину проводить
столь отличную от античного типа политику.
В Риме в значительно большей степени, чем в любом античном полисе,
сохранилось господство — вновь захваченное после временного пораже­
ния — знатных родов ярко выраженного феодального типа. Это отразилось
и на характере римских институтов. Победа плебса не привела к делению
на демы, как в Элладе, а формально выразилась в господстве входивших
в трибы крестьян, фактически же власть упала в руки крупных сельских
землевладельцев-рантье, постоянно живущих в городе и постоянно уча-
Первая треть XVII в.
400

4. Плебейский город
ствующих в политической жизни. Только они оказались экономически
«доступны» с точки зрения занятия городских должностей. В Сенате как
собрании высших чиновников они составили ядро формирующейся чи­
новной знати. К этому добавлялось огромнейшее значение феодальных и
полуфеодальных отношений зависимости. В Риме клиентела как институт,
даже постепенно лишившись своего военного характера, играла большую
роль до самого последнего времени. Мы видели, что вольноотпущенники
в юридическом отношении были очень близки рабам [с. 393, 394]; Цезарь
велел казнить одного из своих вольноотпущенников, не встретив при этом
никаких возражений
57
. Должностная знать Рима все больше превраща­
лась в слой общества, который по величине его земельных владений мож­
но лишь в слабой степени уподобить тем представителям раннеэллинской
межрегиональной знати, именуемым тиранами, одним из которых был
Мильтиад. Во времена Катона Старшего земельные владения были еще не
столь велики, хотя и значительно превышали, например, наследственные
владения Алкивиада или те, которые считает обычными Ксенофонт. Од­
нако отдельные знатные фамилии уже тогда сосредоточили в своих руках
огромные владения и участвовали как прямо — в соответствующих их по­
ложению, — так и косвенно, через своих вольноотпущенников и рабов, в
считавшихся не соответствующими их сословному уровню гешефтах по
всему миру. Эллинская знать никак не могла сравниться по своему эко­
номическому и социальному уровню со знатными родами Рима периода
поздней республики. В растущих владениях римской знати множилось
число мелких арендаторов (coloni), которые, получая от господина инвен­
тарь и осуществляя под его контролем хозяйственную деятельность, с каж­
дым кризисом впадали в еще более глубокую задолженность и фактически
оказывались наследственно прикрепленными к земле, пребывая в полной
зависимости от господина. А в периоды гражданских войн вожди партий
включали этих арендаторов в призыв (так же как полководцы — своих кли­
ентов в Нумантийскую войну [с. 393]), увеличивая численность армий.
Однако в положении клиентов оказывались не только отдельные люди.
Победоносный полководец брал под свою защиту союзные города и стра­
ны, и такой патронат сохранялся в его роду. Так, клиентами рода Клавди­
ев были Спарта и Пергам, иные фамилии имели клиентами другие города,
принимали их послов и представляли в сенате их интересы. Нигде в мире
отдельные, формально частные фамилии не обладали таким патронатом.
Итак, задолго до возникновения монархий частные лица уже имели власть,
которой обычно располагают только монархи.
Демократия не смогла сломить эту основанную на отношениях клиен-
телы власть должностной знати. В Риме даже не возникала мысль о вклю­
чении знатных родов в демы и о превращении таких союзов в образования,
Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. Кн. 1 . 48.
401

Хозяйство и общество. Господство
конституирующие политический союз, дабы парализовать таким образом
господство родов, как это было сделано в Аттике. Не предпринимались и
попытки сформировать путем жеребьевки собрание демоса в качестве ин­
ститута управления и конституировать судебный орган, также состоящий
из свободно выбираемых по жребию присяжных, что имело место в Аттике
после уничтожения ареопага. В Риме контроль над управлением сохранял
наиболее близкий по своей конституции к ареопагу орган представителей
должностной власти — сенат как устойчивая корпорация, противостоящая
изменчивому составу выборных служащих; даже победившая военная мо­
нархия не сделала попытку оттеснить знатные роды от управления, а толь­
ко обезоружила их и ограничила их функции управлением умиротворен­
ными провинциями.
Патримониальная конструкция господствующего слоя проявлялась и в
том, как велись служебные дела. Первоначально управленческий персонал
повсюду назначался самими чиновниками. Позже они были в значитель­
ной степени лишены права назначать себе подчиненных в мирное время;
полководцу же в исполнении его функций могли помогать его клиенты и
вольноотпущенники, а также сопровождавшие его личные друзья и по­
литические сторонники, ибо в походах передача должностей доверенным
лицам была разрешена. Даже принцепс в первые годы военной монархии,
несмотря на последующее ограничение его власти, правил в значительной
мере с помощью своих вольноотпущенников; именно в период правления
рода Клавдиев, обладавшего большим числом клиентов, сила этого соци­
ального слоя достигла своего апогея. Именно клавдианский император мог
даже грозить сенату тем, что формально передаст все управление в руки
лично от него зависимых
58
. И так же как во времена господства родовой
знати поздней республики, основой экономической власти принцепса
стало чрезвычайно выросшее, особенно в период правления Нерона, зем­
левладение в отдельных областях, таких, например, как Египет, которыми
если и не юридически, что иногда утверждалось, то фактически императо­
ры управляли как своими патримониальными доменами. Этот сохраняв­
шийся до поздних времен патримониальный и феодальный стиль Римской
республики с господством знатных родов в управлении нашел воплощение
в своеобразной никогда, по существу, не прерывавшейся древней тради­
ции, которая хотя и функционировала поначалу в довольно ограничен­
ном кругу, воплотила в себе очень важные отличия Рима от эллинства.
На них указывают уже различия во внешнем образе жизни. В Элладе, как
мы знаем [с. 339], колесничные бои состязанием на арене начинал благо­
родный господин. Главным принципом эллинского воспитания был agon,
а его воплощением — рыцарское умение и рыцарский героизм. Противо­
положность средневековым турнирам — хотя и там и там на первом плане
Светоний. Жизнь двенадцати цезарей. Кн. 6 . Нерон. 37: 3.
402

4. Плебейский город
были колесницы и лошади, — с самого начала заключалась в том, что даже
официальные празднества всегда и исключительно происходили в форме
агона. С развитием техники гоплитов круг агона только расширился. Все,
что отрабатывалось в гимнасии, — метание копья, борьба, кулачный бой
и прежде всего состязание в беге — принимало форму агона и только тог­
да становилось социально приемлемым. Ритуальные песнопения в честь
богов дополнялись мусическими агонами. Конечно, аристократы воздей­
ствовали блеском колесниц и лошадей, выставляемых на состязание. Но
формально плебейские агоны были им равноценны. Организация агонов
предусматривала призы, судей, правила состязаний и пронизывала всю
жизнь. Наряду с героическими песнопениями агон был важнейшей нацио­
нальной скрепой эллинства в противоположность варварству.
Уже в древнейших произведениях искусства эллины изображены на­
гими, держащими в руках только оружие. Из Спарты, средоточия высшего
воинского умения, такое изображение распространилось на весь эллин­
ский мир, даже набедренный пояс стал не нужен. Ни в одном обществе
мира институт состязания не получил такого значения, как в Элладе, где он
господствовал во всех занятиях и отношениях, даже в беседах, примером
чего служат платоновские диалоги. Вплоть до последних дней Византий­
ской империи партии цирка, т.е. гоночного круга, были формой выраже­
ния противоречий масс и революционных настроений в Константинополе
и Александрии. Италийцам институт агона, во всяком случае в виде, при­
нятом в классической Греции, был чужд. В Этрурии городская знать — лу-
кумоны — господствовала над презираемыми плебеями и развлекалась
борьбой оплачиваемых атлетов. Даже в Риме городская знать сторонилась
вульгарных развлечений на потребу массы. Ее чувство достоинства не мог­
ло вынести такой потери дистанции и снижения престижа, которыми гро­
зило участие голых graeculi в гимнастических празднествах, так же как в
культовых ритмических танцах и песнопениях, в дионисийской оргиасти-
ке или экстатическом abalienatio mentis. В политической жизни Рима также
играли меньшую роль речи и общение на агоре и в экклесии, сошли на нет
состязания в гимнасии. Речи стали произноситься лишь позже, и только
в сенате, и носили совсем иной характер, чем искусное ораторство атти­
ческих демагогов. Политику определяли традиция и опыт старых людей,
прежних чиновных лиц. Старость, а не юность диктовали тон общения и
чувство собственного достоинства. Рациональные соображения, а не вос­
пламененная речами жажда добычи у демоса или эмоциональное возбуж­
дение молодежи направляли политику. Рим руководствовался опытом, ве­
скими соображениями и оставался под феодальной властью знатных родов.

III. СТАТЬИ
ТРИ ЧИСТЫХ ТИПА ЛЕГИТИМНОГО ГОСПОДСТВА
Господство, т.е . вероятность подчинения определенному приказу, мо­
жет опираться на различные мотивы подчиняющихся. Оно может быть
следствием интереса, т.е. возникать из целерационального расчета выгод
и потерь, или обусловливаться «обычаем» либо тупой привычкой к под­
чинению, или же, наоборот, иметь аффективную природу, объясняться
личной склонностью того, над кем господствуют. Господство, если бы оно
зиждилось только на таких основаниях, было бы относительно лабильным.
Обычно господство — и у господствующего, и у того, над кем господству­
ют, — внутренне усиливается ощущением правомочности господства, его
легитимности, и ослабление этой веры в легитимность, как правило, имеет
далеко идущие последствия. Оснований легитимности господства суще­
ствует только три, каждое из которых — в чистом виде — предполагает осо­
бую структуру управленческого штаба и средств управления.
I. Легальное господство в силу регламентов. Чистейший тип — бюро­
кратическое господство. Базовое представление состоит в том, что любое
право может быть создано и изменено путем формально корректного при­
нятия и установления регламента. Союз господства либо избран, либо на­
значен, он сам и все его части суть предприятия. Одно гетерономное и гете-
рокефальное предприятие, представляющее собой часть союза, называется
учреждением. Управляющий штаб состоит из назначенных господином чи­
новников, подчиняющиеся — члены союза («граждане», «товарищи»).
Подчиняются не личности в силу ее личного права, а установленному
правилу, которое определяет, кому и насколько подчиняться. Даже отдаю­
щий приказ сам подчиняется — тем, что отдает приказ, — некоему прави­
лу: закону или регламенту, формально абстрактной норме. Тип отдающего
приказы — это начальник, господство которого легитимировано установ­
ленной нормой в рамках компетенции, границы которой обусловлены его
специализацией, определяемой практической целесообразностью и про­
фессиональным требованиям к эффективности чиновника. Тип чиновни­
ка — это обученный профессиональный чиновник; его служебное положение
основано на контракте с содержанием, величина которого определяется
рангом должности, а не объемом работы, с правом на пенсию и строгими
правилами продвижения по службе. Осуществляемое им управление — это
профессиональная работа в рамках конкретных служебных обязанностей', в
идеале она свободна от личных мотивов и эмоций, протекает sine ira et stu­
dio, невзирая на лица, строго формалистично и предсказуемо, по рацио­
нальным правилам, а если они не работают — руководствуясь разумной
404

Три чистых типа легитимного господства
целесообразностью. Подчинение организовано в порядке ступеней долж­
ностной иерархии, нижестоящие повинуются вышестоящим, имеется упо­
рядоченный механизм прохождения жалоб. Техническая основа функцио­
нирования — производственная дисциплина.
1. Под тип легального господства подпадают, естественно, не только
современные структуры государства и общины, но также структуры гос­
подства на частном капиталистическом предприятии, в целевом союзе или
объединении любого рода, располагающем эффективным иерархически
организованным управляющим штабом. Современные политические со­
юзы — лишь яркие представители этого типа. Господство в частных капи­
талистических предприятиях частично гетерономно — порядок его отча­
сти предписан государством, а в отношении принуждающего штаба оно
полностью гетерокефально. Функции последнего обычно обеспечивает
государственный судебный и полицейский аппарат, который автокефален
в своей все более бюрократизирующейся управленческой организации.
Вступление в такой союзгосподстваформально добровольное, выход так­
же формально свободен, но это ничего не меняет в характере господства,
поскольку подвластные вынуждены подчиняться правилам предприятия
по обстоятельствам рынка труда. Социологическое родство господства на
предприятии с современным государственным господством помогает луч­
ше понять экономическое господство. Определяющая роль «договора» как
основы господства делает капиталистическое предприятие выдающимся
представителем легального типа господства.
2. Бюрократия — это технически самый чистый тип легального гос­
подства. Но никакое господство не бывает только бюрократическим,
т.е. таким, которое осуществляется привлеченным по контракту назна­
ченным чиновником. Это вообще невозможно. Высшие места в полити­
ческих союзах занимают либо монархи (носители наследственно-хариз­
матического господства), либо президенты, которые избраны народом
(это плебисцитарно-харизматическая форма) или парламентской кор­
порацией, где правят члены парламентов, или, скорее, харизматические
либо принадлежащие к знати вожди влиятельнейших партий. Точно так
же управляющий штаб почти никогда не бывает чисто бюрократическим,
а складывается обычно в самых разнообразных сочетаниях из знати и
представителей интересов тех, кто участвует в управлении (и прежде все­
го, в основном, в так называемом самоуправлении). Решающим, однако,
является то, что постоянная работа главным образом и во все большей
степени ложится на бюрократические силы. Вся история современного
государства представляет собой, по существу, историю современного чи­
новничества и его бюрократической работы, точно так же как вся исто­
рия современного капитализма тождественна процессу бюрократизации
промышленного предприятия. Доля бюрократических форм господства
растет повсюду.
405

Хозяйство и общество. Господство
3. Бюрократия — не единственный тип легального господства. Все
управленцы, приходящие в порядке ротации, по жребию или избира­
емые, все парламентское и комитетское управление, все виды коллеги­
альных господствующих и управляющих союзов и обществ попадают в ту
же категорию, если их компетенция основана на жестко устанавленных
правилах и осуществление прав господства соответствует типу легального
поведения. В период возникновения современного государства коллеги­
альные корпорации внесли большой вклад в развитие легальной формы
господства; в особенности обязано им своим появлением понятие учреж­
дения. В то же время избираемое чиновничество играет важную роль в
предыстории современного чиновнического управления (и даже сегодня
в демократиях).
II. Традиционное господство — господство в силу веры в святость из­
давна существующих порядков и господских прав. Чистейший тип — па­
триархальное господство. Союз господства здесь — общность, тип отдаю­
щего приказы — господин, подчиняющиеся — подданные, управляющий
штаб — слуги господина. Подчиняются личности в силу присущего ей ос­
вященного традицией достоинства: из пиетета. Содержание отдаваемых
приказов ограничено традицией, беспардонное нарушение которой со
стороны господина может подорвать его собственное господство, осно­
ванное в конечном счете на той же самой традиции. Создать новое право,
противоречащее нормам традиции, считается в принципе невозможным.
Фактически это происходит путем «опознания» некоего положения как
«издревле значимого» (через речения законников). Помимо традиции, же­
ланиягосподинаограничены только рамками, которые в каждом конкрет­
ном случае ставит его чувство справедливости, т.е . крайне эластичными
рамками. В результате его господство распадается на область, строго огра­
ниченную традицией, и область его свободной милости и произвола, где
господин действует, опираясь на собственные предпочтения, склонности,
антипатии, особенно если у него есть личный интерес в в какой-то сфере.
Поскольку в основе управления и разрешения конфликтов лежат принци­
пы, то это принципы материальной этической справедливости, правого
суда или утилитаристской целесообразности, но не формальные правила,
как в случае легального господства. Так же действует и его управленческий
штаб. Он состоит из лично зависимых (домашних рабов или домашних
чиновников), либо из родственников или друзей (фавориты), либо из тех,
кто связан с ним клятвой верности (вассалы, князья-данники). Бюрокра­
тическое понятие компетенции как предметно отграниченной области от­
ветственности отсутствует. Объем «легитимной» власти конкретного слуги
определяется конкретным указанием господина, что относится и к самым
высокопоставленным чиновникам. Фактически же в конечном счете он
диктуется тем, сколь далеко может пойти услужающий в испытании покор­
ности подданных. Отношения в управленческом штабе определяются не
406

Три чистых типа легитимного господства
содержанием должностных обязанностей и не служебной дисциплиной, а
личной верностью слуги.
Тем не менее в рамках этой позиции можно выявить две особые формы.
1. Чисто патриархальная структура управления: все слуги — как чисто
патримониальные, так и рекрутированные (рабы, крепостные, евнухи),
или же внепатримониальные, происходящие из совершенно бесправных
слоев (фавориты, плебеи) — находятся в полной личной зависимости от
господина. Управление целиком гетерономно и гетерокефально: управля­
ющие не имеют прав на собственную должность, отсутствуют как профес­
сиональный отбор, так и сословная честь чиновника, вещными средствами
управления целиком распоряжается господин по собственному разуме­
нию. При полной зависимости штаба управления от господина отсутству­
ет всякая защита от его произвола, который в этих условиях безграничен.
Чистейший тип — это султанистское господство. Все настоящие деспотии
имеют именно такую природу: господство здесь трактуется как обычное
имущественное право господина.
2. Сословная структура: слуги — не личные слуги господина, а неза­
висимые, в силу своей позиции социально значимые персоны; должность
либо предоставлена чиновнику в лен (фактически или в виде легитимиру­
ющей фикции), дана в форме привилегии или концессии, либо апропри-
ирована им путем правовой сделки (покупка, залог, аренда) с получением
собственного права на должность, каковая теперь не может быть по про­
изволу отобрана; тогда чиновническое управление хотя и ограничено, но
автокефально и автономно, вещественные средства управления находятся
в его распоряжении, а не в распоряжении господина. Это сословное господ­
ство.
Конкуренция владельцев должностей в отношении сфер власти (а также
сборов и поступлений) приводит к взаимному отграничению содержатель­
ных областей управления, которые выполняют здесь роль компетенций.
Иерархический порядок очень часто нарушается благодаря привилегиям
(de non evocando, non apellando). Представление о дисциплине отсутствует.
Отношения в целом регулируются традицией, привилегиями, феодаль­
ными или патримонимониальными отношениями верности, сословной
честью и доброй волей участвующих. Господская власть, таким образом,
оказывается поделенной между господином и апроприированным и при­
вилегированным штабом управления, и это сословное разделение властей в
высшей степени стереотипизирует способ управления.
Патриархальное господство (отца семейства, главы рода, «отца на­
ции») — это лишь чистейший тип традиционного господства. Любого рода
начальство, которое претендует на авторитет лишь в силу устоявшейся
привычки, принадлежит к той же категории, хотя и не выражает ее со всей
ясностью. Порожденный воспитанием и привычкой, впитанный ребенком
пиетет по отношению к главе семьи —- типичная противоположность, с од-
407

Хозяйство и общество. Господство
ной стороны, отношению нанятого по контракту рабочего к руководству
предприятия, а с другой — эмоциональной вере члена общины в своего
пророка. Да и фактически домашний союз есть зародышевая клетка от­
ношений господства. Типичные чиновники патримониального и феодаль­
ного государства суть домашние чиновники с задачами, относящимися в
первую очередь к домашнему хозяйству (трухзес, камердинер, маршал, се­
нешаль, мажордом)
1
.
Существование одновременно как строго диктуемой традицией, так
и свободной сфер поведения свойственно всем формам традиционного
господства. Внутри свободной сферы желаемые действия господина или
его управленческого штаба можно купить или получить в силу личных от­
ношений. (Здесь зачатки института пошлин и взносов.) Решающую роль
играет отсутствие формального права игосподствовместо этого матери­
альных принципов управления и разрешения конфликтов. Это равным
образом свойственно всем формам традиционного господства и влечет
далеко идущие последствия для хозяйства. Патриарх, как и патримониаль­
ный владыка, правит и решает по принципам юстиции кади, будучи тес­
но связан традицией, и в то же время — в той степени, в какой дозволяет
традиция, — опираясь на неформальные (в правовом смысле) и иррацио­
нальные «принципы» справедливости и правосудия, особенные для каж­
дого случая и каждого лица. Все кодификации и законы патримониальных
владык проникнуты духом так называемого государства благоденствия, где
господствует сочетание социально-этических и социально-утилитарист­
ских принципов, подавляющее всякую правовую формализацию.
Разделение традиционного господства на патриархальное и сословное
играет основополагающую роль для всей социологии государства добюро-
кратической эпохи. (В полном объеме оно проявляется в связи с его хозяй­
ственной стороной последнего, которая будет обсуждаться позднее
2
: это от­
деление управленческого штаба от вещественных средств управления или
апроприация вещественных средств управления управляющим штабом.)
Этим разделением, наряду с прочим, обусловлен и вопрос о том, существу­
ют ли «сословия», выступающие носителями идеальных культурных благ, и
какие это сословия. Управление посредством патримониально зависимых
(рабы, крепостные) в том виде, в каком оно обнаруживается на передне-
азиатском Востоке и в Египте вплоть до времени мамелюков, — это самый
выразительный и по внешнему впечатлению (но не в действительности)
самый последовательный тип совершенно бессословного, чисто патриар­
хального господства. Управление через свободных плебеев относительно
близко рациональному чиновничеству. Управление через грамотеев, каж-
Подробнее об этих категориях см. с. 92—93 .
В данном тексте это обсуждение отсутствует.
408

Три чистых типа легитимного господства
дый раз отличных по своему характеру (типичные противоположности:
брахманы, с одной стороны, и мандарины — с другой, и по отношению
к ним обоим — буддистские и христианские клирики), все же постоянно
приближается к сословному типу. Последний отчетливее всего проявля­
ется в аристократическом управлении, в самой чистой форме — при фео­
дализме, который ставит чисто личные отношения верности и апелляцию
к сословной чести наделенного должностью рыцаря на место предметных
рациональных должностных обязанностей.
Все виды сословного господства, основанного на более или менее
жесткой апроприации управленческой власти, стоят ближе к легальному
господству, чем патриархализм, поскольку гарантии, сопровождающие
полномочия привилегированных, выглядят чем-то напоминающим право­
вые основания (результат сословного разделения властей), чего недостает
патриархальным образованиям с их управлением, полностью отданным на
произвол господина. В то же время строгая дисциплина и отсутствие соб­
ственных прав у штаба управления при патриархализме технически делают
его ближе к служебной дисциплине легального господства, чем раздроб­
ленное в силу апроприации и при этом стереотипизированное управление
сословных образований. В этом смысле использование плебеев (юристов)
на господской службе в Европе как раз предвосхищает практику современ­
ного государства.
III. Харизматическое господство — это господство в силу аффективной
преданности лично господину и его благодатному дару (харизме), прежде
всего его магическим способностям, дару провидения или геройству, силе
духа и речи. Столкновение с чем-то абсолютно новым, экстраординарным,
прежде никогда не случавшимся вызывает эмоциональное потрясение,
что и становится причиной такой личной преданности. Чистейшие типы
здесь —господствопророков, военных героев и великих демагогов. Союз
господства здесь — сплочение в общность в виде общины или свиты хариз­
матического вождя. Тип отдающего приказы — вождь. Тип подчиняющего­
ся — ученик или последователь. Подчиняются именно лично вождю по при­
чине его необыкновенных личных качеств, а не потому, что он занимает
определенное законом или традицией положение. Но это до тех пор пока
он действительно обладает такими качествами: харизма сохраняется, толь­
ко если она подтверждается. Если он «покинут» своим Богом, его герой­
ская мощь или вера масс в его качества вождя пропали — его господство
пало. Управленческий штаб отбирается по признаку харизматичности и
личного дара, а не по профессиональной квалификации (как чиновники),
не по сословию (как сословный управленческий штаб) и не поличным, до­
машним или каким-то иным связям (как в противоположность последне­
му — патриархальный штаб управления). Отсутствует рациональное поня­
тие компетенции, как и сословное понятие привилегии. Степень легитим­
ности члена свиты или ученика определяется посланием господина и его
409

Хозяйство и общество. Господство
личной харизматической квалификацией. В управлении — если вообще
это понятие здесь уместно — отсутствует всякая опора на правила, будь
то легально установленные или традиционные правила. Оно опирается на
сиюминутное откровение и сиюминутное творчество, на деяние и пример,
принятие решения происходит отдельно для каждого случая, т.е. — с т оч ки
зрения принятых и установленных порядков — иррационально. С традици­
ей оно не связано: «Вот что было сказано, а вот что я говорю вам!» — та ­
кого рода речи характерны для пророков; для военного героя легитимные
порядки ничего не значат перед созданием новых силой оружия, а для
демагога — силой провозглашаемого и внушаемого им «естественного»
права. Подлинной формой харизматического правотворчества и решения
конфликтов являются речения господина или «мудреца» и их принятие
общиной (военной или религиозной), которое воспринимается как долг,
если, конечно, ему не противостоит конкурирующее речение другого, пре­
тендующее на харизматическую значимость. В последнем случае налицо
борьба вождей, исход которой определяет только доверие общины, причем
на одной стороне здесь правота, а на другой — требующая покаяния не­
справедливость.
a) Тип харизматического господства первым блестяще описал Р. Зом в
своем «Церковном праве» применительно к древней церковной общине,
не осознавая, правда, что речь идет именно о типе. С тех пор это выражение
применялось неоднократно, однако без осознания его подлинного значе­
ния. В раннем прошлом существовали, конечно, мельчайшие вкрапления
«легального» господства, его нельзя считать отсутствовавшим полностью,
но в целом все отношения господства подразделялись на традиционные и
харизматические. Помимо «хозяйственного вождя» (сашем) у индейцев,
который является, в сущности, традиционной фигурой, встречался хариз­
матический военный князь, соответствующий немецкому герцогу
3
с со­
провождающими его соратниками (свитой). Военные и охотничьи походы,
которые равным образом требовали вождей, лично обладающих выдаю­
щимися качествами, не нужными в трудовой повседневности, — это мир­
ское место харизматического руководства, а его «духовное» место — магия.
С тех пор и на протяжении веков харизматические пророки и военные
вожди господствуют над людьми в силу своей харизмы. Харизматические
политики — демагоги — продукт западного города-государства. В городе-
государстве Иерусалиме они выступали в религиозном облачении, кон­
ституция Афин, начиная с нововведений Эфиальта и Перикла, оказалась
полностью скроенной под демагога, без которого государственная машина
уже не могла бы функционировать ни минуты.
b) Харизматический авторитет возникает из веры в пророка, из призна­
ния, которое лично получают харизматический военный герой, уличный
См. глоссарий.
410

Три чистых типа легитимного господства
предводитель или демагог, и исчезает вместе с этой верой. При этом они
не выводят свой авторитет из признания со стороны тех, над кем господ­
ствуют. Совсем наоборот: вера и признание считаются долгом, исполнения
которого требует в отношении себя харизматически легитимный герой или
пророк и за нарушение которого он карает. Харизматический авторитет —
это одна из величайших революционных сил истории, но в своих чистых
формах она имеет авторитарный характер, характер господства.
с) Ясно, что термин «харизма» употребляется здесь исключительно в
свободном от ценностей смысле. Для социолога маниакальные припадки
северного берсерка, чудеса и откровения какого-нибудь захолустного про­
рока, демагогический дар Клеона — в той же мере проявления харизмы, что
и качества Наполеона, Иисуса, Перикла. Ибо для нас решающим является
то, что это считается харизмой и воздействует как харизма, т.е . что харизма
находит признание как таковая. Главной предпосылкой ее наличия являет­
ся «подтверждение»: чудом, успехом, благоденствием соратников или под­
данных. Харизматический господин должен «подтверждать» факт наличия
божественной благодати. Покуда он это может, он считается таковым. Если
удача ему изменила — его господство пошатнулось. Понятие божественной
благодати становилось решающим там, где применялось. Величие китай­
ского монарха оказывалось под угрозой, если засуха, наводнение, военное
поражение или какая-то другая неудача заставляли усомниться, с ним ли
благословение небес. Ему могла грозить необходимость публичного при­
знания своей вины и покаяния, а в тяжелых случаях — смещение с трона
или даже принесение его в жертву небесам
4
. Подтверждения чудом требо­
вали от любого пророка (даже Лютер — от цвикаусцев)
5
.
Длительное существование большинства легальных по своему основно­
му характеру отношений господства зиждется на смешанных основаниях,
поскольку их стабильности сопричастна вера в легитимность. Традици­
онная привычность и престиж (харизма) сочетаются с верой в значимость
формальной легальности, которая в конечном счете тоже превращается в
привычку. Потрясение традиции противоречащими ей непривычными
требованиями к подданным, какая-то сокрушительная для престижа не­
удача или нарушение обычной формальной легальной корректности в рав­
ной степени вредят вере в легитимность. Во всех отношениях господства,
для того чтобы подданные оставались покорными, крайне важны суще­
ствование управляющего штаба и его беспрерывная деятельность, направ-
4
Об ответственности китайского монарха за природные катастрофы см. с . 182.
5
Так называемые пророки из Цвикау проповедовали, требуя, в частности, отказа
от крещения, ссылаясь на прямое общение, вплоть до разговоров, с Богом. Лютер пи­
сал в одном из писем, что цвикаусцам следовало бы доказать, что они посланы Богом,
ибо Бог не посылает своих пророков, не призвав их через людей или не удостоверив это
чудесными знаками. Подробнее см.: MWG. 1/22-4. S. 738.
411

Хозяйство и общество. Господство
ленная на реализацию порядков и (прямое или непрямое) принуждение к
подчинению. Обеспечение этого реализующего господство действия и есть
то, что подразумевается под словом «организация». Чтобы управляющий
штаб оставался лоялен господину, должна быть обеспечена солидарность
его интересов — как идеальных, так и материальных — с интересами гос­
подина. Отношения господина с управляющим штабом подчиняются сле­
дующему правилу: в силу разрозненности членов штаба и солидарности
каждого из них с господином, он обычно сильнее каждого, кто осмелится
ему противоречить, но он слабее их, если они объединятся, — что дока­
зано историей самых разнообразных штабов прошлого и настоящего. Од­
нако для того чтобы обеспечить обструкцию или добиться воздействия на
господина с целью изменения поведения союза и тем самым парализовать
его господство, требуется планомерное согласование деятельности членов
управленческого штаба. Ну и, кроме того, нужно будет создать собствен­
ный штаб.
d) Харизматическое господство есть специфически внеповседневное и
чисто личное социальное отношение. Если оно существует долгое время,
то самое позднее при исчезновении персонального носителя харизмы это
отношение — если, конечно, оно не исчезает сразу, а каким-то образом
продолжает существовать и авторитет господина, следовательно, каким-
то образом переходит на последователей, — стремится к оповседневнива-
нию. Это происходит 1. посредством традиционализации порядков, когда
место беспрерывного харизматического правотворчества и потока распо­
ряжений носителя харизмы и харизматического штаба занимает автори­
тет прецедентов и преюдиций, которые их защищают или им приписыва­
ются; 2. посредством преобразования харизматического управленческого
штаба, состоящего из учеников и последователей, в легальный или со­
словный штаб путем захвата господских прав, внутренних или апропри-
ированных в силу привилегии (лены, пребенды); 3. благодаря пересмотру
смысла самой харизмы. Определяющую роль при этом играет способ раз­
решения самой актуальной как по идейным, так и (очень часто и прежде
всего) по материальным соображениям проблемы преемника. Она может
решаться по-разному, иногда просто пассивным ожиданием явления но­
вого харизматически квалифицированного и вызывающего веру в хариз­
му господина, хотя обычно — особенно если господин заставляет себя
ждать, а с дальнейшим существованием союза господства связаны силь­
ные интересы того или иного рода, — ожидание замещается активными
действиями по его поиску.
а) Это может быть обнаружение индивида с признаками харизма­
тической квалификации. Довольно чистый тип — поиск нового далай-
ламы. Чисто личный внеповседневный характер харизмы превращается
при этом в некое качество, наличие которого устанавливается согласно
правилам.
412

Три чистых типа легитимного господства
b) Это может быть поиск посредством оракула, жребия или других
приемов опознания. Вера в личность харизматика при этом превращается
в веру в соответствующую технику.
c) Это может быть назначение преемника.
1. Преемника назначает сам носитель харизмы; это довольно распро­
страненная практика как среди пророков, так и среди военных вождей.
Вера в легитимность собственной харизмы превращается при этом в веру в
легитимность передачи силы божественной благодати.
2. Преемник подбирается харизматически квалифицированными уче­
никами или последователями с дальнейшим признанием самой религиоз­
ной или военной общиной. Понимание этого процесса как выборов или
предварительных выборов неверно. Современное понятие выборов здесь
совершенно не при чем. Согласно идее, лежащей в основе процесса, речь
здесь идет не о выборе путем свободного голосования из предложенного
набора кандидатов, а об установлении и признании правильного, харизма­
тически квалифицированного господина, призванного быть преемником.
«Неправильный» выбор здесь поэтому грех и святотатство. Изначальное
требование состояло в том, что решение должно быть единогласным, в
противном случае налицо заблуждение и слабость. Так что здесь речь идет
не о личности как таковой, а о «правильной» и «признанной годной» (для
интронизации) или даже предназначенной для власти (на манер имуще­
ственного объекта) персоне господина.
3. Преемник назначается благодаря наследственной харизме, исходя из
представления о том, что харизматическое качество передается через кровь.
Совсем рядом находится мысль о наследственном праве на господство,
которая стала доминирующей на Западе в Средневековье. Часто харизма
оказывается связанной с родом, и новый ее носитель устанавливается пу­
тем применения одного из указанных выше (1—3) правил и методов. Но
универсальных правил не существует. Право первородства, определяющее
выбор наследника короны было однозначно признано только на средневе­
ковом Западе и в Японии, да и то в основном для обеспечения стабильно­
сти господства, ибо все другие формы приводили к внутренним конфлик­
там.
Вера в таком случае относится уже не к личности как таковой, а к «ле­
гитимному» наследнику династии. Чисто актуальный и внеповседневный
характер харизмы явно преобразуется при этом в сторону традиционали-
зации, и даже понятие божественной благодати сильно меняет свой смысл.
Оно теперь понимается как собственное полное право на господство, а не
личная харизма, признанная теми, над кем господствуют. С личными каче­
ствами претензия на господство здесь совершенно не связана.
4. Признание в силу ритуального овеществления харизмы — веры в
то, что харизма есть магическое качество, передаваемое или создаваемое
путем иерургии, помазания, наложения рук или других сакраментальных
413

Хозяйство и общество. Господство
актов. В этом случае вера также относится не к личности носителя хариз­
мы, — с качествами которой право на господство совершенно не связано
(что очевидным образом вытекает из католической веры в character indelibi-
lis священника), — а к действенности соответствующих сакраментальных
актов.
5. Харизматический принцип легитимности, имеющий согласно
своему первоначальному смыслу авторитарное содержание, может быть
переосмыслен в антиавторитарном духе. Фактически харизматическое
господство зиждется на признании конкретной персоны в качестве обла­
дателя харизмы, подтвержденной теми, над кем осуществляется господ­
ство. В соответствии с подлинным пониманием харизмы это признание
легитимного — вследствие харизматической квалификации — претен­
дента является обязанностью тех, над кем господствуют. Такое отношение
может быть легко переинтерпретировано в том смысле, что свободное
признание подвластными является предпосылкой легитимности и ее ос­
нованием (демократическая легитимность). Тогда признание превраща­
ется в «выбор», а легитимный в силу собственной харизмы господин — во
властителя милостью подданных и в силу мандата. Как назначение по­
следователями, так и аккламация (военной или религиозной) общиной
или плебисцит исторически часто принимают вид проведенных путем
голосования выборов, в результате чего господин, пришедший к власти
благодаря собственному харизматическому призванию, становится ни-
новником, которого выбрали подданные исключительно по их собствен­
ному усмотрению.
Точно так же переформулируется и основной харизматический прин­
цип, состоящий в том, что харизматическое возвещение права совершает­
ся перед общиной (военной или религиозной) и должно быть ею признано.
Когда возникают различные, конкурирующие друг с другом возвещения,
именно правильное возвещение, где используются харизматические сред­
ства, получает признание и утверждается, и отсюда легко прийти к легаль­
ному представлению о том, что подданные господства, обсуждая, какое
право должно быть принято, пришли к решению путем свободного во­
леизъявления и что подсчет голосов (принцип большинства) является для
этого легитимным средством.
Различие между избранным вождем и избранным чиновником опре­
деляется в конечном счете тем, какой смысл сам избранный вкладывает в
свое поведение и какую линию поведения — согласно своим личным ка ­
чествам — он сможет выстраивать в отношении управленческого штаба
и подданных. Чиновник будет вести себя как порученец господина, т.е . в
данном случае избирателей, вождь будет брать ответственность на себя,
действуя (по крайней мере, пока успешен) по своему усмотрению (вож-
дистская демократия), а не как чиновник с императивным мандатом, кото­
рый следует выраженной или предполагаемой воле избирателей.
414

Проблемы социологии государства
ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛОГИИ ГОСУДАРСТВА6
Докладчик начал свое сообщение с того, что хотел бы показать социо­
логический способ рассмотрения чисто государственных проблем. Со­
циология подходит к рассмотрению государства как исторического явле­
ния иначе, чем это делает государственное право. Хотя обе стороны часто
применяют одни и те же понятия, смысл этих понятий различен. В одном
случае речь идет о выяснении того, какой правовой норме соответствует
ситуация, в другом — о выяснении того, что предположительно должно
произойти в данной ситуации. Различия проявляются особенно четко,
если рассмотреть понятие конституции государства в государственно-пра­
вовом смысле, с одной стороны, и в социологическом — с другой. Всякая
государственно-правовая конституция имеет пробелы, и они не случайны.
Например, в существующих конституциях крайне редко содержатся пред­
писания на случай, когда не удается достигнуть согласия между законода­
телями по поводу бюджета. Иногда даже считается, что по этому пункту
государственному праву вообще нечего сказать. При социологическом по­
нимании конституции, наоборот, следует задаться вопросом, что предпо­
ложительно должно произойти в таком случае, ибо с этим связаны полити­
ческие интересы; здесь действует множество сил, принимавших участие в
подготовке бюджета и определяющих политический тип данного государ­
ственного устройства. Социологический подход к государству стремится к
обнаружению правил протекания событий, которые скажут, что произой­
дет при определенных обстоятельствах и почему что-то при определенных
обстоятельствах может протекать только так, а не иначе. Государственно-
правовой подход вырабатывает правила, определяющие, что должно про­
исходить согласно закону.
Докладчик объяснил, что хотел бы воздержаться от освещения акту­
альных вопросов современного государства и только на некоторых приме­
рах показать, какими методами социология государства стремится решать
стоящую перед ней задачу. Чтобы понять, как строится какая-то форма
господства человека над человеком, требуется выработать дополнитель­
ные категории, на которые социология расщепляет понятие господства
(авторитета). По мнению докладчика, целесообразнее всего это сделать,
отталкиваясь от вопроса о том, каков характер притязания на легитим­
ность, посредством которого данное отношение господства обосновывает
свою значимость в среднем сознании как господствующих, так и тех, над
кем господствуют. Докладчик определил, что существуют три чистых типа
легитимности, из смешения которых возникает все многообразие автори­
тарных государственных и властных образований. 1 . Господство принятых
6
Отчет в газете «Новая свободная пресса» (Neue Freie Presse Wien. Nr. 19102 vom
26. Okt. 1917) о докладе, прочтенном Максом Вебером 25 октября 1917 г. в Социологи­
ческом обществе в Вене.
415

Хозяйство и общество. Господство
в результате договоренности или октроированных рациональных правил, ко­
торые в чистейшем виде образуют внутри государственного союза господ­
ства систему бюрократического, иерархически выстроенного в терминах
компетенций и инстанций правового процесса, который в согласии с неиз­
менными правилами отправляет правосудие и обеспечивает подчинение.
В экономическом смысле внутри государственного господства система так
же неизбежно опирается на отделение управляющих от средств управления
и осуществления господства, как при такого же рода господстве в сфере
частного хозяйства — на отделение работников от средств хозяйствования
и производства. Этой форме противостоит вторая — господство в силу тра­
диционного авторитета, т.е. господство вечно вчерашнего, привычного и в
этом смысле священного и неизменно значимого. Чистейшей формой та­
кого господства является в частной сфере домашнее хозяйство главы дома,
а в сфере политического господства — патриархальное и патримониальное
государство. Управление и правоприменение в рамках этого типа проис­
ходит по традиционным правилам, которые, как считается, неизменны и
издревле значимы. Органы господства как в домохозяйстве, так и в поли­
тической сфере — не начальники и чиновники, как мы их понимаем ныне,
а личные слуги и доверенные лица домохозяина или князя. Понятие ком­
петенций здесь неизвестно, их место занимают крайне многообразные,
иррационально обусловленные сферы власти конкретных доверенных лиц
и слуг, определяемые частными, прежде всего материальными, побужде­
ниями и интересами. В той сфере, в какой традиция оставляет свободу
действий, налицо право произвола и милости господина, в рамках которо­
го он действует согласно своим личным представлениям и без всякой свя­
зи с формальными правилами. Там, где эта система существует в чистом
и целостном виде, патриарх правит исключительно такими средствами, и
всякое разделение властей отсутствует. Последнее возникает там, где гос­
подин вынужден делить свою власть с другими, а это всегда происходит в
случае, когда хозяйство не находится исключительно в руках господина,
например, при системе самоэкипирования войска или при управлении за
собственный счет в других сферах господства. Так бывает, когда должно­
сти отдаются в пребенду, в аренду или продаются или же попадают в руки
владельцев, связанных с господином только феодальными узами верности.
Такая система патримониального разделения властей есть первый источ­
ник всех правовых гарантий в рамках традиционных структур господства
и находит свое наилучшее воплощение в Европе в сословном государстве.
Всем традиционалистским, прежде всего строго патриархальным, государ­
ственным образованиям одинаково присуща внутренняя чуждость по от­
ношению к рациональному хозяйству. Хотя в них встречается капитализм
откупщиков налогов и государственных поставщиков, а также капитализм
торговли, возникновение рациональных ремесленных форм предприятия
в современном смысле слова путем соединения права с иррациональным
произволом господина и чиновников, здесь исключено. Капитализм зиж-
416

Проблемы социологии государства
дется на расчете и требует калькулируемого, заранее просчитываемого по­
ведения судей и чиновников, каковое обеспечивает только рациональное
государство. В еще большей степени это относится к третьей легитимной
форме господства, которая в привязке к соответствующим рассуждениям
Рудольфа Зома обозначается как харизматическая. Господство здесь ос­
новывается не на целесообразно выработанных правилах или нерушимой
традиции, а на внеповседневных магических, пророческих или героиче­
ских способностях господина и его слуг. Право и управление здесь совер­
шенно иррациональны, ибо осуществляются путем откровения или лично­
го примера. На место господства традиции приходит господство пророков
или военных героев по правилу: «Вот что было сказано древним, а вот что
я говорю вам!». Сквозь всю человеческую историю тянется противостоя­
ние этих двух форм легитимации — традиции и харизмы. Докладчик под­
робно разъяснил, каким образом из свободной харизмы пророков и святых
в процессе оповседневнивания вырастают должностная харизма, наслед­
ственная харизма и другие принципы легитимности, и какие мотивы за
этим стоят. В заключение он перешел к показу того, как современное раз­
витие западного государства постепенно ведет к формированию четверто­
го типа идеи легитимности — такогогосподства,которое, по крайней мере
официально, выводит свою легитимность из воли тех, над кем оно господ­
ствует. В своей начальной стадии она далеко отстоит от всех современных
демократических идей. Ее специфическим носителем является западный
город как социологическое образование, которое отличается от всех других
подобного рода городских образований всех времен и народов как по типу
своего возникновения, так и по своему социологическому смыслу, как в
Античности, так и в Средневековье. В своих наиболее развитых вариан­
тах такая легитимность изначально зиждется на том, что оборонительный
союз граждан города складывается как клятвенное братство и управляет
сам собой посредством чиновников. При этом докладчик показал, что
эта уникальность западного города обусловлена отчасти военно-техниче ­
скими, отчасти религиозными моментами, что отличает его от городских
образований вне Запада, основанных на магически обусловленном авто­
ритарном господстве родов и профессиональных корпораций. Западный
город — это место рождения не только западного капитализма, который от­
сутствует во всех других структурных формах города, но и социологических
понятий должности, военной дисциплины, политической партии, которая
вне города в такой форме нигде больше не существует, а также характерной
фигуры демагога, свита которого и образует политическую партию. На­
ряду с рациональной бюрократией монархических военных государств и
рациональным капитализмом, из всемирно-исторически значимого союза
которых в Новое время зародилось современное государство, город и сло­
жившийся в нем тип политики и хозяйственной политики стал третьим не­
избежным историческим компонентом современной политической формы
господства.
417

ПРИЛОЖЕНИЯ

Глоссарий
Лвгусталы — жрецы, происходящие преимущественно из вольноотпущен­
ников (см.), исполнявшие в римских провинциальных общинах культ живу­
щего и умерших императоров. Статус был введен императором Октавианом
Августом (см. биобиблиографический указатель) в 12 г. до н.э.
Агон (др. - греч. άγων — борьба, состязание) — - сп ортивное или мусическое
соревнование у греков, сюда же относились гонки квадриг и скачки. Агон как
борьба, состязание, соревнование в самом широком смысле слова стал важной
чертой греческого мировоззрения вообще.
Агора — рынок, рыночная площадь, место политических дискуссий и об­
щих собраний народа в греческих полисах (городах-государствах).
Аккламация — выражение одобрения или неодобрения со стороны присут­
ствующих в виде реплик, восклицаний, аплодисментов и т.п. как один из спо­
собов выражения общественного мнения, становящегося основой для упро­
щенного (без подсчета голосов) принятия политических решений.
Алиды — потомки Али ибн Абу Талиба (600-661 ), четвертого халифа, двою­
родного брата и зятя пророка Мухаммеда, убитого членами секты хариджитов.
Согласно учению шиа (см.), которому следует значительная часть мусульман,
из рода Али должен выйти подлинный имам, которому суждено возглавить му­
сульманский мир.
Алкмеониды (др.- греч. Άλκμαιωνίδαι) — знатный род в древних Афинах, к
которому принадлежали Клисфен, Перикл (см. биобиблиографический указа­
тель), Алкивиад и другие выдающиеся деятели. Возводил свое происхождение
к Алкмеону, правнуку Нестора, царя Пилоса и участника Троянской войны.
Алкмеониды запятнали себя бесчестием в 640 г. до н.э . при подавлении мятежа
Килона, когда они (в том году все девять архонтов принадлежали к этому роду)
перебили людей, искавших защиты у алтарей. Вебер назвал это харизматиче­
ской дисквалификацией. Дабы очистить город от скверны, Алкмеониды после
этого несколько раз изгонялись из Афин (последний раз в 509 г. до н.э .), при­
чем даже кости умерших выкидывались из могил.
Аллод — освобожденное от сборов (в отличие от лена) личное землевладе­
ние, свободная собственность, в том числе земельная.
Амортизация, законы об амортизации (от фр. amortir — списать) — в раннем
Средневековье переход движимого имущества светских владельцев и доходов
от него в руки духовенства, т.е . церкви и церковных фондов. В процессе амор­
тизации объекты списываются, выводятся из оборота и становятся собствен­
ностью мертвой руки (см.). В результате амортизации церковь обогатилась на­
столько, что император Карл V (правил с 1519 по 1556 г.) декретировал норму,
согласно которой амортизация может происходить только с разрешения го­
сударства. Впоследствии во многих странах посредством особого законода­
тельства амортизированное имущество в ходе секуляризации было «оживле-
421

Хозяйство и общество. Господство
но», т.е . возвращено в свободный оборот. Согласно французскому Code civil и
большинству более поздних гражданских законодательств принятие церковью
крупных пожертвований, легатов (см.) и наследств требует одобрения прави­
тельства.
Лмфиктиония — союз греческих родов, носящий чаще всего религиозный
характер (самый крупный — при храме Аполлона в Дельфах); амфиктионии
существовали и как союзы нескольких полисов, чье влияние выходило за рам­
ки религиозного и приобретало политический характер.
Лнтидосис — в Древней Греции обмен имуществом для исполнения ли­
тургии — правило, установленное Солоном (VI в. до н.э .): если тот, на кого
была возложена значительная государственная литургия (см.), находил, что
при ее назначении был обойден более состоятельный гражданин, то он мог
предложить этому последнему принять на себя исполнение повинности, а
если тот откажется, потребовать обмена имуществ с тем же гражданином,
чтобы затем исполнить повинность за счет приобретенного таким образом
имущества.
Апанаж (от фр. apanage — удел) — в широком смысле содержание, назна­
чаемое некорованным членам царской семьи, в узком — земельные владения,
передаваемые в их распоряжение.
Апис, бык Апис — в древнеегипетской мифологии священный белый бык,
почитавшийся как земное воплощение умершего Озириса.
Арендатор (нем. Grundholde, Holde) — в Средние века крестьянин, ко­
торый трудился на землевладельца не на его земле, а на своем крестьянском
дворе, выплачивая господину натуральный или денежный оброк и исполняя
для него определенные работы. Эти обязанности делали его зависимым (см.) от
землевладельца.
Ареопаг (др. - греч. areios — Apec, Марс и pagos — холм) — Марсов холм в
Афинах, где в Древней Греции в период господства аристократии происходи­
ли собрания высших органов власти, в том числе судебных. Ареопагом стало
называться само это собрание, первоначально состоявшее из девяти архонтов
(см.) — старейшин аристократических родов. В переносном смысле ныне —
любое высокое собрание.
Арианство — ветвь христианского вероучения, названная по имени алек­
сандрийского пресвитера Ария (Arius), распространенная в IV в. прежде всего
в Восточной Римской империи. Арий выдвинул 313 аргументов против идеи
тождества (единосущности) Бога Отца и Бога Сына; эти аргументы, будучи
осужденными на Никейском соборе (325 г.), стали причиной острых споров.
В 381 г. Константинопольский собор объявил арианство ересью.
Ариои — тайный религиозный орден на Таити и других островах Полине­
зии, со своей иерархической структурой, учением о спасении и своеобразным
культом, состоявшим прежде всего в поклонении богу войны Ορο, который
считался основателем ордена. Исчез в XIX в. в результате христианизации
островов.
422

Глоссарий
Арминиане, или ремонстранты (от лат. remonstro — отказываюсь, проте­
стую) — протестантская конфессия, отказавшаяся от кальвинистского учения
о предопределении согласно учению голландского богослова Якоба Арминия
(1560-1609).
Арнем (Arnhem) — город в Нидерландах, где с середины XIX столетия оседа­
ли многочисленные так называемые сахарные лорды — богатые предпринима­
тели, составившие капитал на торговле сахаром с голландской Индией.
Архив Тель-Амарны — обнаруженный в 1887 г. в Тель-Амарне архив египет­
ских фараонов XVIII династии: собрание переписки на глиняных табличках
(382 таблички) между фараоном и его чиновниками, а также царями других
держав региона.
Архонт (др. - греч. αρχών — начальник, правитель, глава) — высшее долж­
ностное лицо в древнегреческих полисах (городах-государствах).
Астр — мелкая серебряная монета в Турции, Египте, на Ближнем Востоке.
Ауспиции — в Риме гадания авгуров (жрецов-прорицателей) по поведению
птиц; предсказания, полученные в результате таких гаданий.
Бакхиады — аристократический род в эллинском Коринфе, который после
убийства последнего царя в течение почти столетия (748—657 гг. до н.э.) правил
в полисе, причем каждый год главой государства избирался кто-то из членов
рода.
Ванн — совокупность полномочий королевской власти в Средние века как
повелевающей и принуждающей силы; частично мог быть передан должност­
ным лицам короля. По направленности воздействия банн разделялся на не­
сколько видов полномочий: военный, судебный, рыночный, охотничий, бур-
говый и т.п .
Бенедиктинцы — члены Ордена св. Бенедикта, старейшего католического
монашеского ордена, основанного св. Бенедиктом Нурсийским в VI в. Орден от­
личается строгостью устава и высокими требованиями к чистоте жизни. В 910 г.
состоялась так называемая Клюнийская реформа, когда бенедиктинское аббат­
ство во французском Клюни предприняло реформу монастырского устава, усу­
губив и без того суровые требования аскетической жизни монахов ордена.
Бенефиций (от лат. beneficium — благодеяние) — в Средние века срочное,
чаще всего пожизненное пожалование (преимущественно в виде земли) за
выполнение военной или административной службы, а в церкви — доходная
должность при храме. См. также Пребенда.
Беотия — область центральной Греции с древней столицей в Фивах, играв­
шая важную роль в политической борьбе греческих городов-государств, в клас­
сический период соперничавшая с Афинами и Спартой. Беотийская лига под
водительством Фив включала более десяти суверенных городов-государств.
Родина многих героев мифов (Аталанта, Сфинкс, Эдип и др.) .
Берсерк, берсеркер (др.-с ка нд. berserkr) — в древнегерманских и древне­
скандинавских исторических преданиях воин, посвятивший себя богу Одину.
423

Хозяйство и общество. Господство
Перед битвой берсерки приводили себя в состояние особой агрессивности и
сражались яростно, не чувствуя боли от ран. Существуют теории, объясняю­
щие агрессивность берсерка либо приемом психотропных веществ, либо пси­
хическими нарушениями.
Вакуфы, вакфы — в странах ислама общественные, религиозные или се­
мейные фонды, которые не могут быть отчуждены в пользу государства; во­
обще неотчуждаемые земельные владения.
Вассал — в Средние века владелец земельной собственности, лена (см.),
обязанный разными повинностями, например военной службой, тому, от кого
получена земля, т.е . сюзерену, и связанный с последним клятвой вассальной
верности. См. Коммендация; Оммаж.
Великое переселение народов — условное название совокупности этнических
перемещений в Европе в IV-VII вв., главным образом с периферии Римской
империи, инициированное вторжением гуннов с востока в середине IV в. и
побуждаемое, в частности, похолоданием в Европе. Сопровождалось куль­
турными, языковыми, а впоследствии и религиозными конфликтами между
пришельцами — германскими племенами и романизированным оседлым на­
селением. Заложило основы для образования и развития на европейском кон­
тиненте новых государств в период Средневековья.
Вергельд (Wergeid, Wehrgeld, от герм, wer — муж, мужчина) — в германских
варварских уложениях денежная компенсация за убийство свободного мужчи­
ны или свободной женщины (особенно детородного возраста), которую род
преступника должен выплачивать роду жертвы. Позже вергельд распростра­
нился на другие виды преступлений.
Вечный земский мир (нем. Ewiger Landfrieden) — принцип мирного сосуще­
ствования имперских сословий и удельных земель (курфюршеств), введенный
в 1495 г. рейхстагом Священной Римской империи для упрочения единой им­
перской конструкции. Это было кульминацией процесса умиротворения импе­
рии, состоявшего в многочисленных попытках введения земского мира, т.е за­
прета использования князьями и сеньорами силы для разрешения конфликтов.
Виконт (vicomte) — вице-граф, заместитель графа (см.); в семьях, где эта
должность рассматривалась как наследуемый лен, она часто становилась фа­
милией (например, Висконти).
Вилликация, порядок вилликации (лат. villicatio — управление поместьем) —
в раннем Средневековье господствующая форма землевладельческого хозяй­
ства: господский двор (curtis) и земля господина (terra indominata) окружены
землями зависимых крестьян (см.) — гуфами (см.), владельцы которых выпол­
няют повинности или платят оброк (часто натуральный) господину. Позже по­
винности и оброк переводились в денежные сдачи, сбор которых мог сдаваться
в аренду, в результате чего возникало рентное землевладение.
Власть ключей (potestas clavium) — в католической церкви право римского
епископа, а затем папы как наследника Петра вязать и решать земные дела, а
424

Глоссарий
более конкретно в жизни церкви — право исповеди и отпущения грехов. Иисус
говорит Петру: «И дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле,
то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на
небесах» (Мф. 16: 19).
Военный щит (Heeresschild) — в Средние века в Германии — в частности, в
Саксонском зерцале (см.) — единица социальной иерархии, организованной по
типу построения войска. Всего имеется семь щитов (рангов). Первый щит воз­
главляет кайзер или король, второй — высшее духовенство, третий — светские
князья, четвертый — графы, регенты, пятый — знаменосцы, шестой — рыцар­
ство, седьмой — свободный народ нерыцарского происхождения.
Война роз, Война Алой и Белой розы — серия вооруженных династических
конфликтов между группировками английской знати в 1455-1485 гг. в борьбе
за власть между сторонниками двух ветвей династии Плантагенетов — Ланка­
стеров и Йорков. Розы были отличительными знаками двух враждующих пар­
тий. Название «Война роз» в течение самой войны не использовалось.
Вольноотпущенники, либертины (лат. libertini) — в Античности и раннем
Средневековье рабы, отпущенные на свободу или выкупившиеся. В Древней
Греции при освобождении рабы не получали прав гражданства, они стано­
вились метеками (см.). под патронатом бывшего господина. В Древнем Риме
рабы становились римскими гражданами, но с ограничениями в области граж­
данских прав и обязанностью часть времени работать на патрона или выпла­
чивать ему долю своего заработка. Они являли собой особое сословие, неко­
торые были очень богаты, из их числа вербовались члены жреческой коллегии
августалов (см.) . Особую роль играли императорские вольноотпущенники,
которые составляли часть бюрократического аппарата империи и пользова­
лись иногда огромным влиянием.
Всадники, эквиты (лат. équités) — одно из привилегированных сословий
в Древнем Риме. Первоначально это была сражавшаяся верхом патрициан­
ская знать. Впоследствии всадники стали особым сословием — финансовой
аристократией, материальную базу которой составляли владение крупными
денежными средствами и движимым имуществом, а также государственно-
капиталистические предприятия: государственные поставки и откуп нало­
гов. Политическое влияние эквитов было менее значительным, чем сенато­
ров, но в их руках сосредоточивались огромные капиталы. Аналогичное по
происхождению и месту в обществе сословие в Древней Греции именовалось
гиппеями.
Вульгата (лат. vulgata, от versio vulgata — общепринятая версия, общепри­
нятый перевод) — латинский перевод Священного Писания, выполненный в
конце IV — начале V в.
Высокая Порта — принятое ранее в дипломатических документах обозна­
чение резиденции турецкого султана, местопребывания турецкого правитель­
ства, а также самой турецкой монархии; то же, что Оттоманская, или Блиста­
тельная, Порта.
425

Хозяйство и общество. Господство
Ганзейский союз (от средненижненем. Hanse — союз, товарищество) —
1) Ганза — существовавший в XIV-XVII вв. торговый союз северонемецких
городов Любек, Гамбург, Бремен, Штральзунд и др; во времена расцвета в Ган-
зу входило до ста городов; 2) возникший в 1909 г. «Ганзейский союз ремесел,
торговли и индустрии», выступавший в интересах свободной торговли и либе­
рального бюргерства.
Гармосты — должностные лица в Спарте, управляющие зависимыми горо­
дами периэков (см.) .
Гау (нем. Gau) — первоначально сельская община у древних германцев. Во
Франкской империи — административная единица, во главе которой стоял на­
значенный чиновник — граф (см.).
Гвельфы и гибеллины — политические партии в городах Италии XII-XVI вв.,
главным образом во Флоренции. Гвельфы выступали на стороне папства, ги­
беллины боролись за централизм в сочетании с сильной королевской властью.
Герусия — совет старейших в аристократических государствах Древней Гре­
ции.
Герцог (нем. Herzog, лат. dux) — у древних германцев первоначально во­
енный вождь. Каждый из родов имел двух руководителей: главный или посто­
янный вождь — король (гех) и военный руководитель — герцог. Ситуация на­
поминает римский порядок, когда в походе избирался диктатор (см.), пользо­
вавшийся неограниченной властью. Считается, что после Великого переселения
народов (см.), когда германские племена заняли новые земли, победоносные
герцоги остались во главе своих родов. Впоследствии происходили сложные
взаимодействия и изменения функций и титулов родовой, а затем имперской
знати.
Гибеллины — см. Гвельфы и гибеллины.
Гимнасий (др. -греч. Gymnasion) — место спортивных занятий, военных
тренировок и духовного совершенствования. С IV в. до н.э . гимнасий был
неотъемлемой частью греческого города наряду с источником воды, рынком
(агорой), общественными зданиями и театром. Большую часть времени граж­
данин проводит на агоре и в гимнасий, т.е . гимнасий — не просто «спортзал»,
а важный элемент социальной инфраструктуры.
Гоплиты — тяжеловооруженные пехотинцы, вступавшие в сражение спло­
ченным строем — фалангой (см.) . Войско гоплитов составляли полноправные
граждане полиса, полностью (за немногими исключениями) вооружавшиеся
за свой собственный счет. Появление гоплитов совершило в Греции и Риме
революцию в военном деле, обусловленную не видом оружия, а организацией,
породившей военную дисциплину. Война стала делом коллектива воинов, а не
индивидуальных героев.
Гортензианский плебисцит — плебисцит, решения которого обязательны
для всех римских сословий. Борьба сословий в Риме продолжалась до начала
III века до н.э. В 287 г. до н.э. был принят закон Гортензия, по которому реше-
426

Глоссарий
ния плебисцитов (собраний плебеев) стали обязательными не только для пле­
беев, но и для патрициев. С этого времени патриции и плебеи перестали быть
разными сословиями. Зажиточные граждане образовали сословие всадников
(см.), а все бедные составили плебс, включавший свободных ремесленников,
крестьян и мелких торговцев.
Государство иезуитов в Парагвае — под этим именем обычно понимает­
ся сеть резерваций (так называемых редукций, исп. reducciones), созданных
иезуитами (см.) с целью христианизации индейцев в Южной Америке и про­
существовавших с 1610 по 1767 г. Иезуитское «государство» Парагвай охваты­
вало территории современного Парагвая, а также всей Аргентины, Уругвая и
ныне бразильской провинции Рио-Гранде-до-Сул. Теократическая общность
насчитывала примерно 10 тысяч иезуитов и около 150 тысяч индейцев. Индей­
ский труд в редукциях был достаточно эффективным и экономически успеш­
ным. Сопротивление работорговцам, а также высокая степень независимости
и экономический успех часто считают причинами изгнания иезуитов из Ново­
го Света. Иезуитское «государство» оценивается по-разному — теократическая
республика, социальная утопия в сельве, первое коммунистическое государ­
ство на Земле, а иногда — рабовладельческий режим террора.
Граф (лат. grafio, нем. Graf, φρ. comte, итал. conte) — королевское долж­
ностное лицо в раннем Средневековье в Западной Европе. В империи франков
и входящих в нее государствах граф — представитель короля в определенной
управленческой единице — графстве, марке (см.), гау (см.) и др., где ему, как
правило, принадлежит судебная, административная и военная власть. Обычно
сюда входят и его собственные, часто ленные владения. Обычно должность и
владения графа становились наследственными. После распада империи фран­
ков в странах, возникших на ее территории, соответствующий институт сохра­
нился. Происходило смешение с министериалами (см.), должности стали про­
даваться, графские обязанности расчленяться в соответствии с изменениями
систем управления. Но хотя административное основание исчезло, наслед­
ственное титулование во многих странах сохранилось.
Григорианские реформы — реформистское движение в католической церкви
в конце XI — начале XII в., названное по имени папы Григория VII (см. био­
библиографический указатель). В центре реформ стоял спор об инвеституре
(см. инвеститура).
Гумилиаты (лат. humiliati — смиренные, покорные) — средневековая мона­
шеская католическая конгрегация в Южной Европе, которая выросла в XII в.
из движения мирян, выступавших за обновление церкви, и провозглашала
бедность и смирение главными христианскими добродетелями. Получила наи­
большее распространение в Ломбардии. Упразднена в XVI в.
Гуфа, хуфа (нем. Hufe, Hube) — земельный надел зависимого крестьянина
(см.) в средневековой Германии: участок земли, с которого могла бы прокор­
миться крестьянская семья, или участок, который крестьянин мог бы обрабо­
тать с парой лошадей и т.д. Количественные определения гуфы менялись.
427

Хозяйства и общество. Господство
Гуфное право — в некоторых областях северной Германии право земле­
владельца в случае смерти оброчного крестьянина либо арендатора требовать
часть его хозяйства.
Даймё— элита самураев, верхушка военного сословия Японии IX—XIX вв.,
в период XIV-XVI вв. — вл адетельные феодальные князья, независимые от
центрального правительства.
Далай-лама — первосвященник в тибетской ветви буддизма, глава тибет­
ского теократического государства.
«Дворы любви», также «суды любви» — специфический игровой институт
средневекового куртуазного общества. Участниками двора или суда, придвор­
ными были рыцари-поэты, с одной стороны, и дамы-поэтессы
—
с другой,
рассмотрению подлежали тонкие любовные вопросы, знаменитые дамы-пред­
седательницы выносили «приговоры», форма приговоров внешне соответ­
ствовала судебным формулам эпохи. На самом деле об этих институтах — их
подлинном составе, функциях и т.д. — ма лодостоверных сведений.
Дейзидемония (от греч. deido — бояться и daimon — демон) — страх перед
демонами (богами), «духобоязнь».
Декелем (греч. Δε κέλεια) — один из важнейших стратегических пунктов
древней Аттики, в 20 км к северу-востоку от Афин, господствовавший над
проходом в Беотию (см.), через который поставлялся хлеб в Афины. Спартан­
цы построили в Декелее крепость, благодаря чему стали полными хозяевами
Аттики в последний период Пелопоннесской войны (см.), названный поэтому
Декелейской войной.
Декурионы (лат. decurionatus) — члены муниципальных советов и сенаторы
в Римской империи.
Декурия (лат. decuria) — десятка, группа из десяти человек. В Риме на деку-
рии делились курии (см.) .
Демагог (от греч. δημαγωγός
— руководитель демоса, народный вождь) —
в Древней Греции человек, который в силу личных качеств и заслуг, красноре­
чия и убедительности завоевывал доверие народа и становился народным во­
ждем. Примеры: Фемистокл, Перикл (см. биобиблиографический указатель).
Современный смысл слова (человек, обманом и пустыми речами направля­
ющий людей на неверный путь) не содержался в классическом понимании.
Соответственно, демагогия в традиционном смысле — красноречие и убеди­
тельность в провозглашении истин, в современном смысле — пустословие и
ложная убедительность.
Демиурги (от др. -греч. δημιουργός
—
ремесленник) — ремесленники, одно
из сословий, на которые, по преданию, разделил население древнейших Афин
Тесей. Подразумеваются люди, работающие для общественной пользы: те, кто
изготавливает товары и производит услуги для общества.
Дервиши (перс. derviS — бедняк, нищий) — исламские аскеты, члены рели­
гиозных братств, часто ведущие бродячий образ жизни.
428

Глоссарий
Дервиши-шейхи — высокочтимые наставники молодых членов братств либо
руководители монашеских орденов в исламе.
Децемвиры (лат. decern viri — десять мужей) — в Древнем Риме название кол­
легий, состоявших из десяти должностных лиц (для судебных разбирательств,
жертвоприношений и т.п.). Самая знаменитая из них — коллегия децемвиров
для составления законов, существовавшая с 451 по 449 г. до н.э ., которой была
передана власть в Риме. Ею были составлены Законы двенадцати таблиц (см.) .
Но вскоре за злоупотребления властью децемвиры были изгнаны (двое из них
покончили жизнь самоубийством), в свою очередь, новые консулы постанови­
ли, что децемвиральное правление никогда больше не должно учреждаться, а
того, кто захочет это сделать, каждый может безнаказанно убить на месте.
Джентри (англ. gentry) — английское мелкопоместное дворянство XVI-
XVII вв., активно боровшееся против Стюартов, сыгравшее важную роль в
революции Кромвеля. Из среды джентри выходили мировые судьи.
Диадохи (от др. -греч. διάδοχος
—
преемник) — полководцы Александра Ве­
ликого, которые после его смерти в 323 г. до н.э. в долгих войнах, длившихся до
301 г. до н.э., делили созданную им империю.
Дивинация (от лат. divinatio — предсказываю, предчувствую) — предсказа­
ние будущего на основании интуиции или наблюдений за поведением птиц и
расположением внутренних органов животных, принесенных в жертву.
Диктатор — в Римской республике высший магистрат (см.), обладавший
империем (см.), назначавшийся консулами по поручению сената. Диктатор на­
значался только в чрезвычайных обстоятельствах, прежде всего в случае воен­
ной угрозы, и в его руках на период исполнения должности сосредоточивалась
вся власть вгосударстве.Должность была введена в 501 г. до н.э. Первоначаль­
ный титул диктатора — Magisterpopuli.
Динг, /иш/г(древневерхнегерм. Ding, средневерхнегерм. Dine, скандинавск.
Thing) — у древних германских и скандинавских народов народные собрания и
заседания суда, а также день и место суда. Это название употребляется и ныне;
в Исландии судебные округа называются тингами; «тинг» участвует в образо­
вании многих терминов: «ландстинг» (собрание страны) и «фолькетинг» (на­
родное собрание) — палаты парламента в Дании, «стортинг» — парламент
Норвегии. В зависимости от административной единицы, в рамках которой
собирался тинг, различали ландтинг (тинг страны, земли), гаутинг (тинг обла­
сти, округа; см. гау), бургтинг (тинг замкового округа). В древнейшие времена
собрания проходили под открытым небом, обычно — под священными дере­
вьями или на месте жертвоприношений. Князья сидели на камне (Dingstein), а
вокруг в шлемах, с мечами стояли воины.
Диоцез (лат. diocësis) — в Древнем Риме сначала городской округ, позже —
крупная административная единица, в состав которой входило несколько
провинций. В некоторых церквях — единицы церковно-административного
управления: епископские округа в католической церкви, что соответствует
епархиям в православной.
429

Хозяйство и общество. Господство
Донатизм — религиозное движение в римских провинциях Северной Аф­
рики IV—V вв., направленное против бюрократизации и централизации церк­
ви. Название получило от имени епископа Нумидийского Доната.
«Железнобокие» (англ. Ironsides) — кавалерия армии парламента («круглого­
ловых») в английской гражданской войне, первоначально — название конного
полка, сформированного в 1642 г. Кромвелем.
Зависимые, зависимые крестьяне (нем. Hintersassen) — сельские жители, ко­
торые не имеют обширного хозяйства и обрабатывают землю на своем участ­
ке — дом, сад, небольшое поле — гуфа (см.) . Обычно термин относится ко всей
совокупности крестьян, зависимых от землевладельца. Помимо персонально
свободных, но зависимых в хозяйственном отношении и обязанных к трудо­
вым или денежным повинностям, — чаше всего это арендаторы (см.) — есть
еще несвободные зависимые, крепостные (см.) . См. также Вилликация.
Законы двенадцати таблиц (лат. Leges duodecim tabularum) — произведен­
ная в 451-450 гг. до н.э. в Древнем Риме децемвирами (см.) кодификация за­
конов, утвержденная народом (lexpublica). На двенадцати бронзовых таблицах
(по некоторым данным, на таблицах из слоновой кости) были сведены воедино
нормы, регулирующие практически все области жизни: семейные и наслед­
ственные отношения, торговые операции, уголовные преступления и нака­
зания за них и т.п. Это первый правовой кодекс Древнего Рима, первый ис­
точник римского права. Таблицы, скорее всего, погибли при пожаре во время
разграбления Рима галлами в начале IV в. до н.э. Законы сохранились только
в отрывках, их содержание реконструируется на основе упоминаний и ссылок,
содержавшихся в сочинениях римских писателей и юристов.
Иезуиты (лат. Societas Jesu — Общество Иисуса) — духовный орден, осно­
ванный в 1534 г. испанцем Игнатием Лойолой. Девиз ордена: «Ad majorem Dei
gloriam» («К вящей славе Божией»). В 1540 г. папа Павел III утвердил устав, где
иезуитам во главе с генералом ордена прописаны задачи: проповедь, спасение
души, воспитание и прежде всего — миссионерство. В результате внутрицер-
ковных конфликтов орден был запрещен папской буллой в 1773 г., а в 1814 г.
восстановлен. Для членов ордена обязательна строгая дисциплина, постоян­
ные exercitia spiritualia — духовные упражнения. Иезуиты являются представи­
телями жесткого, так называемого куриального католицизма.
Иерократия (Hierokratie) — форма правления, при которой либо власти­
тель легитимирован священнослужителями как воплощение бога или как вла­
ститель божьей милостью, либо высший священнослужитель одновременно
является властителем.
Иерургия (от греч. hierurgia — священнодействие) — осуществление ритуа­
лов, церемоний, сакраментальных актов. Иерург — священник, совершающий
ритуальное действие.
Избирательное сродство (Wahlverwandschaft) — в самом общем смысле это
родство, которое человек выбирает себе сам. Считается, что Вебер употребля-
430

Глоссарий
ет этот термин, чтобы показать наличие некоей связи между двумя явлениями
или тяготения их друг к другу, даже если между ними нет никакой, либо, во
всяком случае, нет прямой и ясной каузальной связи.
Иконоборчество (греч. εικονομαχία) — религиозно-политическое движение
в Византии в VIII—IX вв., направленное против почитания икон. Иконоборцы
считали изображения святых идолами, почитание икон — идолопоклонством.
В 730 г. император Лев III Исавр запретил почитание икон. Результатом стало
уничтожение тысяч икон, мозаик, фресок, изваяний святых и расписных ал­
тарей во многих храмах. Общество разделилось на «иконодулов» и «иконокла-
стов», т.е . почитателей икон и иконоборцев. Борьба тех и других, как политиче­
ская, так и внутрицерковная, а также столкновения и конфликты в обществе с
переменным успехом продолжались почти до середины следующего столетия,
когда в 843 г. церковный собор подверг иконоборцев отлучению.
Илоты (др.- греч. είλώτης)
—
в Спарте представители побежденных племен,
которые, будучи полностью лишены гражданских прав, пребывали как рабы в
собственности государства и использовались в хозяйствах богатых спартиатов,
а также привлекались к военной службе.
Императивный мандат (связанный мандат) — ограничение в действиях де­
путата парламента какими-либо условиями, при нарушении которых он может
быть отозван (например, требование безусловного исполнения наказов изби­
рателей или запрет на какие-либо действия).
Империй, империум (лат. imperare — командовать) в Древнем Риме — выс­
шая исполнительная власть. Империем обладали цари, а в республиканское
время диктаторы (см.) и отдельные высшие магистраты (см.). Вскоре после
падения республики империй стал даваться императору сразу по вступлении
на престол одним законом (lex de imperio), предоставлявшим не только вер­
ховный военный империй пожизненно и на всю территорию Римского госу­
дарства, но и многие другие значительные полномочия. Некоторые из них уже
в последнем веке республики были соединены с чрезвычайным империем, да­
вавшимся ряду полководцев: Сулле, Цезарю, Помпею и др.
Инвеститура (от лат. investio — облачаю) — введение в полномочия; в Сред­
ние века в Западной Европе юридический акт введения вассала (см.) во владе­
ние леном (см.). Особым видом инвеституры является церковная инвеститура,
состоящая в назначении на церковные должности и введении в сан. Борьба
за право церковной инвеституры породила один из крупнейших политических
конфликтов в средневековой Европе. См. Спор об инвеституре.
Интеррекс (лат. interrex) — в Древнем Риме сенатор, замещавший пооче­
редно с другими — каждый в течение пяти дней — умершего царя в период
междуцарствия, т.е . в промежуток между смертью прежнего царя и выборами
нового; также экстраординарный магистрат, назначавшийся в случае необхо­
димости в периоды между смертью или же окончанием полномочий, или от­
странением предыдущего магистрата и избранием нового.
431

Хозяйство и общество. Господство
Интерцессия parpotestas (от лат. intercessio — вмешательство, par potestas —
равная власть) — в Древнем Риме вето, которое магистрат мог наложить на
решение другого магистрата, обладавшего равной с ним или меньшей властью.
Инфамия (лат. infamia — бесчестие, умаление чести) — в Древнем Риме бес­
честие, сопряженное с лишением навсегда некоторых гражданских прав. Граж­
данин подвергался инфамии за совершение позорных деяний (двоеженство
и др.), занятие позорной профессией (проституция, сводничество, профессии
гладиатора, актера), в случае осуждения по некоторым гражданско-правовым
основаниям и др. Подвергшиеся инфамии лишались права голоса в народных
собраниях, права занимать государственные должности, права свидетельство­
вать в суде, исключались из войска, на них налагались определенные ограни­
чения при вступлении в брак.
Иосифляне — в XV—XVI вв. в России последователи Иосифа Волоцкого;
церковно-политическое течение, имеющее антиреформаторский характер.
В церковно-политическом и идеологическом смысле иосифляне выступали за
союз с великокняжеской властью и на первый план выдвигали не внутреннее
духовное совершенствование личности, не свободу духа, а социальную мис­
сию религии и церкви.
Йомены (англ. yeomen, yeomanry) — в феодальной Англии свободные мел­
кие землевладельцы, которые в отличие от джентри (см.) самостоятельно за­
нимались обработкой земли, крестьяне.
Кабинетная юстиция — элемент кабинетного правления (см.), под которым
подразумевается постоянное вмешательство властей в судебные решения, во­
обще в деятельность правовой системы.
Кабинетное правительство (кабинетное правление, кабинетная система) —
это не кабинет министров в современном понимании, когда правительство —
одна из ветвей власти (исполнительная власть), а группа доверенных лиц главы
государства, правящих от его имени. Например, кабинет министров Россий­
ской империи, высший государственный орган, образованный в 1731 г. указом
императрицы Анны Иоанновны, состоял из трех кабинет-министров, подписи
которых (с 1735 г.) приравнивались к подписи самой императрицы. Во време­
на Вебера кабинет понимался в традиционном смысле и четко отличался от
правительства, формируемого парламентом (или же при посредстве либо под
контролем парламента).
Кади — в традиционном исламе мудрец и знаток закона, назначаемый ха­
лифом и вершащий суд на основе шариата. В современном мусульманском
мире кади — чаще всего любой судья, в том числе действующий на основе по­
зитивного права. См. Юстиция кади в словаре понятий Макса Вебера.
Калимала (Arte di Calimala) — цех суконщиков — одна из «старших» гиль­
дий в средневековой Флоренции.
Кальвинизм — система христианского вероучения, созданная французским
теологом и реформатором Жаном Кальвином (1509—1564) и ставшая одним из
432

Глоссарии
главных направлений протестантизма. Основными течениями в кальвинизме
являются пресвитерианство, реформатство и конгрегационализм, свойствен­
ные кальвинизму взгляды распространены и в других протестантских конфес­
сиях, деноминациях, сектах (баптисты, пуритане, пятидесятники, методисты
и др.).
Камергер (нем. Kämmerer) — чиновник, надзирающий за сокровищницей.
Каролинги — королевская и императорская династия, названная по имени
австразийского (см. Франки) мажордома Карла Мартелла (см. биобиблиогра­
фический указатель), правившая в государстве франков, а после его распада в
некоторых европейских государствах с 751 по 987 г.
Картезианцы, картузианцы (лат. Ordo Cartusiensis) — монашеский орден
Римско-католической церкви, основанный в 1084 г. св. Бруно Кёльнским в
Шартрёзских горах близ Гренобля (Франция). Девиз ордена: «Stat crux dum
volvitur orbis» («Крест стоит, пока мир крутится»). Картезианцы ведут созер­
цательную аскетическую жизнь, ограничивая разговоры и общение, живут в
изолированных кельях и посвящают себя физическому труду и молитве.
Каста — в Индии и некоторых странах Востока закрытая общность, членов
которой связывают происхождение, наследственная монопольная профессия
и специфическое правовое положение. В более широком смысле — любая за­
крытая сословная или профессиональная общность, отстаивающая свою обо­
собленность и монопольные привилегии.
Каутелярная юриспруденция (от лат. cautela — осторожность, осмотритель­
ность) — направление юридической деятельности, состоящее в реализации
мер по обеспечению надежности правовых решений и документов. Характер­
на для римского права; позже значительная часть соответствующих обязанно­
стей легла на нотариусов.
Квакеры — протестантская секта, возникшая в середине XVII в. в Англии.
Основатель — Джордж Смит ( 1625-1691 ). Название происходит от англ. quakers
(букв.: трясущиеся, трепещущие): якобы квакеры «трясутся» или «трепещут»,
когда на них сходит Дух Божий. Самоназвание — «Религиозное общество дру­
зей».
Клерос (греч. χλήρος
— ч а ст ь, доля, жребий) — а) в античном полисе зе­
мельный надел, полученный по жребию; клерос лично апроприирован и мо­
жет наследоваться; б) земельный надел, передаваемый господином солдату,
который взамен должен выполнять воинские обязанности в интересах госпо­
дина (в определенном смысле подобие лена); в) духовное сословие, духовен­
ство (в противоположность мирянам), ибо по преданию двенадцатый апостол
был избран по жребию. В русском языке приблизительно в том же смысле упо­
требляется термин «клир».
Клерухи — воины, располагавшие клеросом (б).
Клерухии — кварталы или районы поселения клерухов (см.) в аттических го­
родах или в пограничных местностях.
433

Хозяйство и общество. Господство
Клиент (лат. client) — в Древнем Риме формально свободный индивид,
принадлежащий к дому патриция (но не член его семьи), получавший от па­
триция землю для обработки и находящийся от него в правовой и экономи­
ческой зависимости. Покровитель считался патроном клиента. Клиентские
отношения — отношения пиетета.
Кпиентела (лат. clientela) — совокупность клиентов одного господина.
В Римской республике клиентелами могли становиться целые города или ре­
гионы.
Клир — см . Клерос.
Клюнийская реформа — см. Бенедиктинцы.
Клюнийское братство — монашеская конгрегация с центром в монастыре
Клюни, созданная в ходе Клюнийской реформы в X в. и уничтоженная во вре­
мя Великой французской революции в XVIII в.
Кокус (англ. caucus) — закрытое собрание членов политической партии или
фракции, фракционное совещание (для выдвижения кандидатов на предстоя­
щие выборы или выработки политической линии).
Колоны — в Древнем Риме арендаторы небольших участков земли, принад­
лежащих крупному землевладельцу; в европейском Средневековье — название
различных категорий крестьянства (батраки, издольщики, зависимые аренда­
торы).
Кольберизм — политика финансового управления во времена Ж. -Б . Коль­
бера (1619-1683), «генерального контролера финансов» при Людовике XIV.
Комиций (лат. comitium) — народное собрание в Древнем Риме. Существо­
вали три вида комициев: куриатные (собрания патрициев по куриям, восходя­
щие к родовому строю), центуриатные (по центуриям, формируемым по иму­
щественному цензу) и трибутные (по территориальным округам — трибам).
Функции комициев в разное время были совершенно разными — от принятия
законов до назначения местных чиновников.
Коммандитное общество, коммандитное товарищество, товарищество на
вере — коммерческая организация, основанная на общем капитале, в которой
две категории членов: полные товарищи и вкладчики-коммандитисты. Пер­
вые ведут предпринимательскую деятельность от имени товарищества и отве­
чают по его обязательствам всем своим имуществом. Вторые отвечают только
своим вкладом. Ныне эта организационно-правовая форма практически не
используется.
Комменда — в средневековой Италии распространенная форма торго­
вого партнерства, которая состояла в сотрудничестве владельца товара и
странствующего торговца, бравшегося доставить и продать товар в отда­
ленных местностях при условии получения доли дохода. Такое партнерство
при морской торговле именовалось морским сообществом (societas maris).
Считается одной из важных ранних форм капиталистического предприни­
мательства.
434

Глоссарий
Коммендация — присяга на верность вассала сеньору в средневековой За­
падной Европе, символически обозначавшая заключение вассального догово­
ра и вступление в ленное отношение (см. Лен). Ленник опускается на колени
и вкладывает свои руки в руки господина. При этом произносится клятва вер­
ности — оммаж (см.) .
Коммуна — общность полноправных граждан (бюргеров) в городах средне­
вековой Европы.
Консул — высшая выборная магистратура (см.) в Древнем Риме эпохи рес­
публики. Должность консула была коллегиальной, т.е . консулов было сразу
двое, избирались они на один год в центуриатных комициях (см. Комиций).
Консулы обладали высшей гражданской и военной властью, набирали легио­
ны и возглавляли их, созывали сенат и комиций, председательствовали в них,
назначали диктаторов (см.), производили ауспиции (см.) и т.д.
Концилиаризм (от фр. le concile — церковный собор) — церковное движе­
ние XV-XVI вв. прежде всего во Франции, требовавшее признать приоритет
решений соборов над решениями папы, а фактически — ограничить папскую
власть и усилить контроль государства над церковью. Церковь считала его ере­
тическим. На пятом Латеранском соборе (1512—1517 гг.) Папа Юлий II провел
закон, определивший верховенство папы над решением собора, и тем самым
пресек развитие концилиаризма.
Корпорация — 1) в современном праве группа лиц, объединенных на каком-
либо основании и наделенных государством правами юридического лица (цер­
ковный приход, университет, торговое общество, муниципальное образование
и т.д .); 2) в римском праве разнообразные частные корпорации: братства, кол­
легии, профессиональные объединения (см. Collegium в словаре иноязычных
слов и выражений), не располагающие правовой самостоятельностью (не яв­
ляющиеся юридическими лицами). Корпорация в современном смысле воз­
никла с появлением идеи о полной обособленности целого, именуемого corpus
или universitas civium (см. словарь иноязычных слов и выражений), от отдель­
ных лиц, его составляющих. Особым путем шло развитие связанного с поняти­
ем корпорации понятия учреждения (см. словарь понятий Макса Вебера).
Котерии — замкнутые группы, клики в городах-коммунах средневековой
Италии.
Крепостные, лично зависимые (нем. Leibeigene, Hörige) — крестьяне, при­
крепленные к господскому двору, обязанные работать на господина и не име­
ющие права покинуть господскую землю. Они могли жениться только с раз­
решения господина и подлежали только его собственному, господскому суду.
Прикрепленность к земле часто означала, что земля не могла быть продана без
крепостных, и наоборот. Внутри категории крепостных существовали разновид­
ности в зависимости от режима исполнения повинностей в пользу господина.
«Круглоголовые» — сторонники парламента во время Английской револю­
ции, они же «круглоголовые пуритане», «круглоголовые Кромвеля».
435

Хозяйство и общество. Господство
« Культуркампф» (нем. Kulturkampf) — «борьба за культуру». Термин вошел
в употребление в 1873 г., когда ученый и прусскийгосударственныйдеятель Ру­
дольф Вирхов, придерживавшийся либеральных взглядов, впервые обозначил
борьбу прусского и отчасти общеимперского германского права против так на­
зываемого ультрамонтанства, а конкретнее, борьбу Бисмарка (и примкнувших
к нему национал-либералов) против католической партии Центра и в целом
притязаний католической церкви при папе Пии IX. Вебер употребляет это по­
нятие в расширительном смысле, используя его для характеристики практиче­
ски любого конфликта церкви и государства.
Курия (лат. curia, от со — вместе и vir — муж) — 1) подразделение населе­
ния Древнего Рима. Согласно традиционным представлениям Ромул разделил
римлян на три трибы (см.), а каждую из триб — на десять курий, которые были,
в свою очередь, образованы группами семей, или родами. Каждая из тридцати
курий имела по одному голосу в народном собрании; 2) папская курия — глав­
ный административный орган папского руководства Ватиканом и вообще ка­
толической церковью.
Кухуяин (ирл. Cii Chulainn, пес Куланна) — персонаж ирландских мифов,
непобедимый герой, по своим воинским качествам напоминающий берсеркера
(см.) .
Лаврийские, или Лаврионские, рудники (греч. Μεταλλεία του Λαυρίου) — се­
ребряные рудники в Греции, одни из наиболее крупных в эпоху Античности.
Название — по месту нахождения на горе Лаврион (Лаврий) на юго-востоке Ат­
тики.
Латинская империя, Латинская Романия (лат. Imperium Romaniae, греч. Ρω­
μανία, φρ. Empire Latin de Constantinople) — средневековое государство, обра­
зованное в 1204 г. после разграбления Константинополя крестоносцами, назем-
лях Византийской империи. Власть в нем получили французские рыцари, опи­
равшиеся на венецианский флот. Предводителями крестоносцев было установ­
лено, что во главе государства встанет избранный император; империя получит
часть Константинополя и четверть всех земель, принадлежавших Византии, а
остальные три четверти будут разделены пополам между Венецией и крестонос­
цами; Венеция получила «три восьмых». Императором был избран французский
граф Балдуин. После многих конфликтов и войн в 1261 г. византийский импе­
ратор Михаил VIII Палеолог вернулся в Константинополь. Балдуин II бежал во
Францию. Этот период в истории Византии получил название «франкократия».
Лаудемиум (от лат. laudo — хвалить) — в римском праве отчисление вла­
дельцу земли при продаже эмфитевзиса (см.) в объеме 1/50 продажной стоимо­
сти; в германском праве — отчисление в пользу ленного господина при вступ­
лении в права нового ленника. В Риме это был почетный дар хозяину земли
при смене арендатора, позже — финансовый институт.
Легат — в римском праве, специально оговоренный в завещании дар, вы­
читавшийся из общей наследственной массы и предназначенный конкретному
лицу.
436

Глоссарии
Лелантская война — в VIII—VII вв. до н.э. велась между городами Халкидой
и Эретрией (о. Эвбея) из-за Лелантской равнины и завершилась победой Хал-
киды. Поддержка воюющих сторон разными группировками греческих горо­
дов придала борьбе общегреческий характер.
Лен (Lehn) — в Западной Европе в эпоху феодализма земельное владение,
предоставляемое ленным господином (сюзереном) вассалу при условии не­
сения им военной службы и выполнения других обязательств. Определение
взаимных прав и обязанностей ленника и господина ориентируется главным
образом на конвенциональные нормы рыцарского сословия. См. также Лен в
словаре понятий Макса Вебера.
Лимитаны (лат. limitanei) — пограничники, пограничные солдаты; импера­
торские солдаты, часто ветераны, получавшие землю с правом наследования,
отягощенную обязанностью охраны границ.
Липарийские пираты — в период с VI поШ в. до н.э. у жителей Липарийских
островов к северу от Сицилии в Тирренском море главным промыслом было
пиратство. Островные общины обладали определенными чертами (общность
имущества, равенство в распределении как пиратской добычи, так и продук­
тов земледелия, общие трапезы и т.д .), которые побуждали историков еще во
времена Вебера характеризовать их как «коммунистические».
Литургические союзы — объединения для исполнения литургий (см.) —
государственных повинностей в Древней Греции и Древнем Риме, а также в
Средневековье.
Литургия (греч. leiturgia) — повинность в пользу государства, т.е . обще­
ственная обязанность, или повинность, которую граждане, обычно состоя­
тельные, либо группы граждан исполняли лично или путем принятия на себя
связанных с этим затрат (например, в Древней Греции триерархи (см.), хореги
(см.) и др.) . В целом, по Веберу, это способ удовлетворения потребностей со­
юзов путем негативного привилегирования лиц или сословий.
Лукокеша — титул первой сановницы, или соправительницы, царя Лунды,
носившего титул «муата ямво». Это одна из сестер правителя, которая теоре­
тически считается матерью всех царей страны (в то же время не может иметь
детей) и обладает, как и муата ямво, полной и неограниченной властью над
жизнью и смертью подданных. Королевство Лунда — архаичное государство,
существовавшее в XVI—XIX вв. на части территории современных ДРК, Анго­
лы и Замбии.
Лукумоны — первоначально наименование этрусских королей, позже —
этрусской аристократии.
Магистратуры, магистраты — в Древнем Риме государственные должно­
сти и обладатели этих должностей. Высшие магистраты — должностные лица,
избираемые населением на один год для безвозмездного исполнения высших
государственных функций — консулы (см.), преторы (см.), эдилы и цензоры
(см.).
437

Хозяйство и общество. Господство
Магнаты — в итальянском Средневековье феодальная аристократия, ве­
дущая рыцарский образ жизни, — то же, что нобили (см.); главные враги попо-
ланов (см.).
Мажордом (лат. major domus, нем. Hausmeier) — в самом общем, обыден­
ном смысле слова управитель дома, домоправитель, дворецкий. Во Франкском
государстве V—VIII вв. — т итул высшего должностного лица: мажордом — стар­
ший сановник двора времен Меровингов. Одним из таковых был Карл Мартелл
(см. биобиблиографический указатель), с которого фактически началась дина­
стия Каролингов.
Мамелюки — войско из рабов в средневековом Египте; со временем маме­
люки превратились в своеобразную военную касту, ифавшую большую роль в
истории Египта и Ближнего Востока вообще с XII по начало XVIII в.
Мана — в верованиях первобытных народов магическая сила, которой
могут обладать отдельные люди, животные, различные предметы. Манипу­
лирование маной применялось для достижения ближайших целей: хорошей
погоды, обильного урожая, излечения от болезни, успеха в любви или по­
беды в сражении. Те же функции выполняет оренда у североамериканских
индейцев.
Манипула — см . Центурия.
Маона — термин арабского происхождения, обозначавший в Генуе госу­
дарственный заем; общества маонов — объединения государственных креди­
торов, финансировавшие, в частности, колониальные войны на Кипре в сере­
дине XIV в.
Марка, марковое товарищество — в Средние века союз нескольких дере­
вень, охватывающий значительную территорию, которая используется ими
для хозяйственной деятельности и подлежит их общему управлению и судеб­
ному порядку.
Mаркома ны — одно из восточногерманских племен, участвовавших в так
называемой Маркоманской войне (166—180 гг.) — войне Рима с германскими
и сарматскими племенами, постоянно нападавшими на восточные границы
империи.
Маршал — в Средневековье домашний (придворный) чиновник, надзира­
ющий за лошадями и конюшней.
Матрикул (лат. matricula — список) — официальный перечень, список ка­
ких-либо лиц (дворянских родов, учащихся высшего учебного заведения, при­
хода католического храма и т.п .), сословий, доходов, а также документ, свиде­
тельствующий о вхождении в подобный перечень.
Махди — последний имам, наследник пророка, который придет в конце
мира, «переучредит» ислам и окончательно победит неверных.
Махдизм — религиозно-политическое движение, направленное против
господствующего учения ислама и часто против господствующих исламских
династий, распадающееся на множество сект и часто становящееся причиной
438

Глоссарий
волнений и бунтов (восстание Махди в Судане 1881 г., восстание Армии Махди
в Ираке 2008 г.) .
Медиатизированные города — в средневековой Германии города, подчинен­
ные императору только через посредство князей и других крупных властите­
лей.
Меркантилизм — система доктрин, которые выдвигались политиками и
философами XV-XVIII вв., обосновывавшими необходимость активного вме­
шательства государства в хозяйственную деятельность, в основном в форме
протекционизма — установления высоких импортных пошлин, выдачи субси­
дий национальным производителям и т.д.
Меровинги — первая династия франкских (см. Франки) королей, предста­
вители которой правили с конца V до середины VIII в. на территории совре­
менных Франции и Бельгии. Первым вождем франков считается Хильдерик,
но подлинным основателем династии является его сын Хлодвиг. Царствование
Хлодвига (ок. 481-511 гг.) сыграло большую роль в формировании церковной
структуры в Северной Европе: постройка монастырей, создание системы дио­
цез. Имущественные споры внутри рода привели к раздроблению государства,
а в 751 г. к потере трона и воцарению Каролингов (см.) .
Мертвая рука, право мертвой руки (лат. manus mortua — мертвая рука) —
в ленном праве обозначение недвижимого имущества, которое больше не под­
лежит отчуждению, а потому мертво с точки зрения общественного оборота; в
более узком смысле — запрет на отчуждение имущества церковных учрежде­
ний, прежде всего земельных владений. Право мертвой руки отменено в про­
тестантских странах в период Реформации (XVI в.), во Франции — в период
Великой французской революции. См. также Амортизация.
Местничество — система распределения служебных мест в русском госу­
дарстве при назначении на военную, административную и придворную службу
с учетом происхождения человека, служебного положения его предков и лич­
ных заслуг. Отменено в 1682 г.
Метеки, метоики (др. - греч. Μέτοικοι, букв.: переселенцы) — в Древней
Греции неполноправные жители Аттики. Это иностранцы, поселявшиеся в
Аттике на время или навсегда, а кроме того отпущенные на волю рабы. Ме­
теки были лично свободны, но не являлись гражданами и не пользовались
гражданскими правами: не могли занимать общественные должности, не име­
ли голоса в народном собрании, не могли вступать в брак с гражданами и т.д.
Они обязаны были выбрать себе из граждан покровителя — простата (др.- греч.
προστάτης), который становился посредником между ними и органами управ­
ления наподобие римского патрона.
Министериалы — домашние чиновники при дворах королей, их намест­
ников, а также епископов. Относясь к классу несвободных, они выполняли
важные управленческие и военные задачи, имели служебные лены. На протя­
жении всего Средневековья в патримониальных государствах министериалы
становились как бы домочадцами властителей. Специфически сословный ха-
439

Хозяйство и общество. Господство
рактер этот слой обрел благодаря массовому вступлению в него свободных лю­
дей, ведущих рыцарский образ жизни. Повсеместно на Западе, и ранее всего в
Англии, министериалы растворяются в слое рыцарства как его равноправная
составляющая.
Мировой судья (лат. conservator pacis, англ. justice of the peace) — в средне­
вековой Англии почетная должность, исполняемая одним из живущих в граф­
стве рыцарей по назначению короля. Должность предполагала обязательство
принятия и рассмотрения жалоб. Помимо обеспечения мира в своем округе и
выполнения других управленческих задач, мировой судья также осуществляет
судопроизводство на низшем уровне.
Миссиатическая система контроля (нем. missiatisches system) — управле­
ние через уполномоченных посланников короля — missi dominici (см. словарь
иноязычных слов и выражений). В Средние века, когда монарх часто не имел
стабильной резиденции (например, в норманнской Англии, в империи Меро-
вингов), управление велось через посланцев короля, обеспечивающих прямую
и обратную связь с местными князьями и сеньорами. В рамках этой системы
missi dominici — обладатели стабильной организационной роли, а не исполни­
тели разового поручения.
Мишна (ивр., букв.: повторение) — первый письменный текст, содержащий
основополагающие религиозные предписания ортодоксального иудаизма.
Когда возникла опасность, что устное учение, переданное согласно традиции
Всевышним Моисею на горе Синай, будет забыто, мудрецы приняли решение
записать его в виде Мишны, что и было сделано в конце II — начале III в. рав­
вином Иехудой ха-Наси, известным как «Рабби». Текст написан на иврите, за
исключением нескольких стихов на арамейском языке.
Мормоны — совокупность сект и деноминаций, основанных на специфи­
ческой религиозной культуре, которая характерна для так называемой Церкви
Иисуса Христа Святых последних дней (создана в первой половине XIX в. Джо­
зефом Смитом в США), и возникших в результате распада этой церкви.
Мужской дом — явление, воплощающее в себе принципы полового разде­
ления хозяйственных, культурных и прочих функций на ранних этапах обще­
ственного развития. Это общее жилище мужчин (в одних культурах — молодых
неженатых мужчин, в других — взрослых воинов), куда не допускаются замуж­
ние женщины, но допускаются незамужние девушки. Жизнь в мужском доме
строится по принципу потребительского коммунизма, обеспечение — за счет
воинской добычи и труда женщин.
Мундманы, мунтманы (нем. Muntmann) — в германском праве люди, нахо­
дящиеся под опекой, мундиумом богатого и знатного патрона и выполняющие
для него услуги военного, финансового характера и др.
Мяо, или хмонги (ранее — мяоцзы) — народность в горных районах Южно­
го Китая. Долгое время стремились к независимости, в результате чего Китай
даже вел войну с мяо (1868—1872 гг.), в ходе которой народность была почти
440

Глоссарий
полностью истреблена, а оставшиеся мяо переселены в города, основанные
как для контроля провинции, так и для поддержки торговых путей.
Навкрарии — подразделения жителей аттического города, ответственные за
строительство кораблей и корабельные принадлежности. Каждая из четырех
фил (см.) включала двенадцать навкрарии.
Немецкий орден — см . Тевтонский орден.
Непогрешимость папы (лат. infallibilitas) — согласно догмату, принятому в
1870 г. Первым Ватиканским собором, состоит в том, что решения вопросов
веры и морали, которые высказывает с амвона (ex cathedra) папа как «отец всех
христиан», являются истинными и не подлежащими пересмотру. Непогреши­
мость — качество папы не как частного лица, а как носителя должности, т.е .
обладателя должностной харизмы (см.)
Непотизм (лат. nepos — внук, племянник, потомок) — замещение долж­
ностей, первоначально церковных, близкими родственниками (то же, что ку­
мовство). Соответственно непотистская рента — получаемый от этого доход.
Нобили, нобилитет — высшее сословие, знать, аристократия в Риме и в ев­
ропейских государствах Средневековья.
Новициат — испытательный срок, который должен пройти человек, желаю­
щий стать членом религиозного ордена; в широком смысле слова — любое ис­
пытание перед присоединением к относительно закрытой социальной группе.
Нумантинская война (138-133 гг. до н.э.) — война римлян с племенем кель­
тов в Испании, в результате которой г. Нуманция был разрушен Сципионом
Младшим.
Оммаж (лат. homagium, φρ. hommage) — присяга вассала (см.) на верность
сеньору в средневековой Европе, символически обозначавшая заключение
вассального договора. Во французском ленном праве различались два вида
присяги: homagium ligium и homagium simplex. В первом случае это клятва ис­
ключительной верности, какую требует король от своих вассальных князей,
во втором — «простой оммаж», также предполагающий верность, но с опреде­
ленными оговорками, например, при условии сохранения верности высшему
господину. См. также Коммендация.
Ордалии (англосакс, ordal) — в эпоху раннего Средневековья испытание об­
виняемого огнем, водой, а также применение других пыток с целью установле­
ния его вины или невиновности в расчете на вмешательство свыше. Например,
подозреваемый должен был держать голыми руками раскаленное железо. Если
он выдерживал пытку без видимых повреждений или раны быстро заживали,
значит, он оправдан Божьим судом. Подозреваемых в колдовстве женщин бро­
сали в воду и признавали виновными, если они не тонули: значит, им помогал
дьявол. Церковь отменила ордалии в XII в.
Откуп налогов — практиковавшаяся в Риме во времена республики выдача
частным лицам лицензий на сбор налогов. Частные сборщики налогов про­
исходили, как правило, из всаднического сословия; чтобы снизить издержки,
441

Хозяйство и общество. Господство
они нередко объединялись в общества. По мере становления государственной
налоговой системы в императорском Риме эта практика сошла на нет.
Откупщики — частные лица, которым государство за определенную плату
передает право сбора с населения налогов и других государственных доходов.
В руках откупщиков часто накапливались огромные богатства, так как собран­
ные ими налоги и сборы с населения в 2-3 раза превышали средства, вноси­
мые ими в казну. В Риме-большая часть налогов отдавалась на откуп с торгов.
Откупщики, или публиканы (publicani), являлись значительной силой в госу­
дарстве.
Оттониды, или Саксонская династия — династия германского происхож­
дения, ряд представителей которой были королями Восточно-Франкского ко­
ролевства (на территории нынешней Германии) и императорами Священной
Римской империи. Правили с 840 по 1024 г.
Палавер (palaver) — здесь у Вебера подразумевается африканский обычай
всей общиной обсуждать насущные проблемы с приведением пространных
доводов. Решения палавера передаются из поколения в поколение и считаются
действующим правом. В европейских языках под этим понимается говориль­
ня, пустые речи. В XVIII в. во время торговых поездок на восточное побережье
Африки англичане усвоили португальский термин palavra, означающий «сло­
во», «речь» и применяемый португальцами в специфическом смысле — для
обозначения переговоров с туземцами.
Палийский Канон — собрание священных буддийских текстов на языке
пали, содержащих Учение Будды и элементы его биографии.
Палладиум (др.- греч. παλλάδιον) — в самом общем смысле священная ре­
ликвия, талисман. Изначально это так называемый Троянский палладиум —
деревянная статуя Афины Паллады, которая упала с неба в ответ на мольбы
основателя Трои. Согласно прорицанию Троя не могла пасть, пока в ее стенах
хранилась эта статуя. Данайцы Диомед и Одиссей пробрались внутрь и похи­
тили ее, чтобы приблизить конец войны. Разные варианты легенды, в свою
очередь, повествуют о том, что палладиум оказался в Афинах, Аргосе, Спарте
и даже в Риме.
Пелопоннесская война (431-404 гг. до н.э.) — военный конфликт в Древней
Греции, в котором участвовали Делосский союз во главе с Афинами, с одной
стороны, и Пелопоннесский союз под предводительством Спарты — с другой.
Результатом было поражение Афин.
Пенсаторные платежные средства (от лат. pensum — масса) — средства об­
мена и платежа, используемые в весовых соотношениях.
Первая мессенская война (743-724 гг. до н.э.) — война Спарты с Мессени-
ей (юго-запад Пелопоннеса), в которой Спарта одержала победу.
Периэки, периойки (perioiken — др.- греч., от peri — вокруг, и oikos — жили­
ще) — жители покоренных Спартой приморских и пограничных городов Лако­
нии. Периэки сохраняли личную свободу, но политическими правами не поль-
442

Глоссарий
зовались. Браки периэков со спартанцами были запрещены. Сами периэки
войн вести не могли, но были обязаны нести военную службу в пользу Спарты.
Пиетет (лат. pietas) — почитание, любовь и преданность в отношении ро­
дителей, близких людей, авторитетных персон, отечества, богов.
Плебисцит, или референдум — форма непосредственного волеизъявления
граждан, выражающаяся в голосовании по наиболее значимым вопросам об­
щегосударственного, регионального или местного значения. (Различия между
референдумом и плебисцитом, имеющиеся в конституционном праве, здесь
не значимы.)
Пневматизм (от греч. πνεύμα
—
дыхание, дуновение, дух) — учение о том,
что существует лишь духовная субстанция (пневма), материя же, напротив,
есть лишь видимость. Близкие понятия: психизм, спиритуализм.
Подеста — высшее административное лицо в средневековом итальянском
городе, как правило, уроженец другого города или иностранец.
Полетта (фр. paillette) — ежегодный налог, уплачиваемый во Франции в
XVII-XVIII вв. владельцами должностей. Назван по имени камер-секретаря
Шарля Поле (Paulet), который изобрел этот налог и взял его в откуп. Судеб­
ные и финансовые чиновники были обязаны ежегодно выплачивать королю
шестидесятую часть от доходов, которые приносила их должность, получив
взамен право передавать должность по наследству. Наследники могли распо­
рядиться должностью по своему усмотрению: сохранить за собой или продать.
Пополаны (итал. popolo — народ) — торгово-ремесленные слои городов Се­
верной и Центральной Италии BXII-XIVBB., объединявшиеся в цехи. В конце
XII — начале XIII в. пополаны вели борьбу с нобилями (см.) — феодалами и к
середине XIII в. завоевали власть в ряде городов (Болонья, Флоренция и др.) .
Там была установлена выборная власть представителей цехов, а феодалы лише­
ны политических прав в законодательном порядке. К XIV в. произошло резкое
расслоение пополанов на popolo grasso («жирный народ», городская верхушка)
и popolo minuto («тощий народ»). В XIV в. термин «пополаны» исчез.
Пребенда (нем. Präbende, Pfründe) — пожизненное ненаследуемое возна­
граждение, полагающееся за реальную или фиктивную службу (особенно в
церковных фондах и приходах) по типу должностного дохода. В переносном
смысле «теплое местечко» (Pfründe). То же самое, что бенефиций (см.). См. так­
же Пребенда в словаре понятий Макса Вебера.
Предикант (predicant, predikant) — священник, проповедник в протестант­
ских конфессиях в Голландии.
Прекарий (лат. precarium, от precarius — временный, преходящий) — в Риме
предоставление собственником земли по просьбе претендента (прекариста)
права на пользование землей в обмен на часть урожая, денежные выплаты
либо услуги в военных действиях или в гражданском управлении; позднее, в
Средние века, прекарий стал механизмом возникновения крепостного права
в Европе.
443

Хозяйство и общество. Господство
Престация (от лат. praestatio — внесение, уплата) — 1) в римском праве
должное по обязательству, предмет обязательства; 2) исполнение обязатель­
ства, первоначально по отношению к феодальному господину; 3) обложение,
оброк, повинность.
Претор (лат. praetor, от prae-ire — идти впереди, предводительствовать) —
государственная должность в Древнем Риме. В период ранней республики
преторами называли две высшие магистратуры — консулов (см.) и диктаторов
(см.). Затем (с 367 г. до н.э.) верховное должностное лицо стало именоваться
консулом, а термином «претор» обозначали следующую по старшинству долж­
ность. В отсутствие консула претору принадлежала высшая власть. В период
империи должности преторов уже потеряли былое значение, но служили не­
обходимой ступенью для замещения целого ряда высших административных и
военных постов на пути к сенаторской должности.
Принцепс (от лат. princeps — первый) — титул императора в Римской им­
перии.
Пританы (греч. πρύτανις
—
правитель) — в Афинах члены государствен­
ного совета из 50 избиравшихся (по пять от каждой филы) граждан, которые
правили в течение 1/10 года в буле (греч. βουλή — совет, совещание), государ­
ственном совете и в экклесии (см.). Пританы заседали в Пританее. Там же часть
из них дежурила и питалась днем и ночью в полном вооружении (Фукидид) на
случай внезапных событий. В Пританее происходили торжественные трапезы
пританов.
Пфальцграф (нем. Pfalzgraf) — в раннем Средневековье граф (см.), управля­
ющий дворцом (Pfalz) в период отсутствия в нем правящего монарха. В госу­
дарствах франков — глава королевского суда, позже — чиновник, представляв­
ший интересы императора при дворе герцога или курфюрста.
Раздаточная система (Verlagssystem) — одна из систем организации ремес­
ленного труда. Ремесленник работает на дому, а купец (или посредник) обес­
печивает его сырьем и, кроме того, берет на себя реализацию продуктов его
труда.
Райя (тур.) — податное сословие (крестьяне и горожане) в Османской им­
перии.
Ремонстранты — см . Лрминиане.
Ремонстрация — присвоенное в XV в. французскими парламентами право
отказа от регистрации королевских актов, не соответствующих, по их мнению,
праву и обычаям данной провинции или законам страны. Ремонстрация теря­
ла юридическую силу в случае личного присутствия короля на заседании пар­
ламента (lit de justice). Парламенты использовали это право, главным образом
выступая против введения новых налогов (особенно с целью защиты интере­
сов дворянства). Фактически институт ремонстрации был ликвидирован при
Людовике XIV (1643-1715), официально — Великой французской революцией.
Репетундовые суды (от лат. repetere — требовать назад) — в период поздней
Римской республики (II в. до н.э .) действующее в провинциях Рима особое
444

Глоссарий
судебное учреждение с регулярно меняющимся составом присяжных. Главной
задачей репетундового процесса (actio de repetundis) было ограничение зло­
употреблений магистратов в провинциях и возвращение незаконно отнятого
ими имущества граждан.
Респондирование (от лат. respondere — отвечать) — одна из главных форм
деятельности римских юристов, состоящая в ответах на вопросы частных лиц
по поводу юридических проблем и сомнений, т.е . фактически правовое кон­
сультирование.
Род Клавдиев, Клавдии (лат. gens Claudia, Claudii) — знаменитый римский
род, основателем которого согласно римской традиции считается Atta Clausus,
предводитель сабинян, в 504 г. до н.э. перешедший на сторону Рима и приня­
тый в круг патрициата. Благодаря тому что один из Клавдиев уступил Октавиа-
ну Августу (см. Август в биобиблиографическом указателе) свою жену Ливию,
Клавдии породнились с родом Юлиев. Клавдии и Клавдии-Юлии дали Риму
четырех императоров (Август, Тиберий, Клавдий, Нерон) и более тридцати
консулов, цензоров и трибунов (см. Аппий Клавдий Цек в биобиблиографиче­
ском указателе).
Румелия — в настоящее время западная (европейская) часть Турции.
Сады Фадака — район в Мекке, на владение которым как семейным достоя­
нием претендовали Алиды (см.). Конфликт из-за садов Фадака стал первым
экономическим поводом для отделения шиа (см.).
«Саксонское зерцало» (нем. Sachsenspiegel) — старейший правовой сбор­
ник Германии, составленный в 1221-1225 гг. шёффеном (см.) Эйке фон Репгов
(см. биобиблиографический указатель). В XIV в. появились глоссы, ознамено­
вавшие начало комментирования памятника, в ходе которого при написании
глосс, глосс к глоссам и далее сложилась целая область литературы.
Салии (лат. Salii — танцоры, прыгуны) — римская жреческая коллегия, по­
священная богу войны Марсу. Ежегодно в марте и в октябре, в начале и в конце
военного «сезона», они обходили Рим с военными щитами, останавливаясь у
городских святынь и исполняя военные танцы и военные гимны. В имперский
период добавлялось прославление императора и его рода.
Салическая (Франконская) династия — династия королей Восточно-Франк­
ского королевства, располагавшегося на территории нынешней Германии и
императоров Священной Римской империи, правивших с начала X в. по на ­
чало XII в.
Самниты — союз воинственных племен центральной Италии, с которыми
Рим времен республики вел войны в IV— III вв. до н.э. (в 343-341, 326-304 и
298-290 гг.) — так называемые Самнитские войны.
Сахем — у ряда североамериканских индейских племен должность «хозяй­
ственного вождя», т.е . вождя мирного времени в отличие от военного предво­
дителя.
Сацебарон, сацебаро (sacebaron, sacebaro) — королевский чиновник в им­
перии франков (см.). Относительно его функций ясность в настоящее время
445

Хозяйство и общество. Господство
отсутствует. Это либо судебный чиновник, собирающий судебные пошлины в
пользу короля, либо чиновник исполнительной власти, реализующий судеб­
ные решения. В некоторых аспектах его функции перекрещиваются с функ­
циями графа (см.) и шультгейса (см.).
Светские братья (нем. Laienbrüder) — в западном монашестве лица, при­
надлежащие к монашескому ордену и живущие в монастыре, но принимающие
на себя только часть монашеских обетов и занятые главным образом физиче­
ским трудом. Они никогда не посвящались ни в диаконы, ни в священники,
оставаясь по статусу мирянами.
Синойкизм (от греч. συνοικισμό ς, συνοικιξσμό ςω
—
вместе проживаю, по­
селяюсь) — объединение самостоятельных соседских общностей в город путем
образования нового городского поселения либо предоставления соответству­
ющих прав уже существующему.
Сипаи — туземные войска в английской Ост-Индии.
Сисситии — общественные трапезы в Спарте и других полисах Древней
Греции. Участие в сисситиях было обязательным для некоторых категорий на­
селения и считалось условием полноправного гражданства.
Сквайрархия (от англ. squire — помещик) — по Хатшеку (см. биобиблиогра­
фический указатель), партийная иерархия землевладельцев в Англии в XVIII в.
Спор об инвеституре — крупнейший политический и религиозный кон­
фликт в Европе XI в., связанный с правом совершения инвеституры (см.) . До
конца XI в. право церковной инвеституры фактически принадлежало импера­
торам Священной Римской империи. Церковные сановники являлись одно­
временно крупными феодалами и в этом качестве находились в вассальных
отношениях с императорами. Усиление папства привело к попыткам церкви
добиться исключительного права в назначении прелатов. Конфликт, извест­
ный как спор об инвеституре, разразился между папой Григорием VII (си. био­
библиографический указатель) и императором Генрихом IV. В 1075 г. папа за­
претил императору вручать инвеституру. Формально борьба шла за право на­
значать епископов и аббатов, на деле же — за финансовое могущество и власть
в империи. Почти полвека противостояния ослабили власть императоров Са­
лической династии (см.) и значительно усилили церковь. Конфликт нанес удар
по перспективе превращения Священной Римской империи в полноценное
целостное государство, от которого она не смогла оправиться вплоть до объ­
единения Германии в XIX в.
Сукцессия (лат. succesio) — преемственность, наследование.
Сумм-епископат (нем. Summepiskopat, лат. summus episcopus) — высшее
церковное руководство в немецкой евангелической церкви после Реформации
и до 1918 г., состоящее из правителей отдельных земель (а не епископов).
Сунна (араб. — обычай, пример) — мусульманское священное предание,
повествующее о жизни пророка Мухаммеда, представляемой как образец и ру­
ководство для всей мусульманской общины (уммы) и каждого мусульманина.
446

Глоссарии
Сунна является вторым после Корана источником исламского права (фикх).
В нее включены описания поступков пророка, его высказывания и примеры
невысказанного одобрения им людей и поступков. Сунна передавалась устно
сподвижниками пророка и была зафиксирована в виде хадисов (см.) . Сунна
тесно связана с Кораном, объясняет и дополняет его. Для исламских традицио­
налистов следование сунне есть главное содержание жизни мусульманина, а
изучение сунны является важной частью мусульманского религиозного обра­
зования. Исламский правовед (факих) не может считаться авторитетом в обла­
сти права, если не обладает достаточным знанием сунны. Кроме того, словом
«сунна» называют желательные, соответствующие сунне поступки. См. также
Шиа.
Тантьема (фр. tantième — определенная часть) — вознаграждение в виде
процента от прибыли директорам и служащим акционерных обществ, банков,
страховых организаций, а также работникам искусств в зависимости от дохода,
приносимого исполнением их произведений (театр, кино и др.) .
Тарпейская скала (лат. Saxum Tarpeium) — название отвесной скалы в Древ­
нем Риме (с западной стороны Капитолийского холма), с которой сбрасывали
осужденных на смерть преступников, совершивших предательство, инцест, а
также беглых рабов.
Тевтонский орден (лат. Ordo Teutonicus), также Германский орден, Немецкий
орден (нем. Deutscher Orden) — германский духовно-рыцарский орден, осно­
ванный в конце XII в. Его девиз: «Помогать — Защищать — Исцелять». Вплоть
до XVI в. орден играл важную роль в экономической, политической и куль­
турной экспансии католической веры и германского духа на восток, покорив
прусские, польские, литовские, частично русские земли. По мере становления
национальных государств влияние ордена падало. Утрате его могущества в Ев­
ропе во многом способствовала Реформация. В настоящее время орден суще­
ствует как культурно-религиозная организация.
Территориальная корпорация — наделенная соответствующими правами це­
лостная совокупность населения, проживающего на данной территории. Тер­
риториальной корпорацией высшего порядка является государство. См. также
Корпорация.
Терциарии — члены существующих при некоторых католических монаше­
ских орденах «третьих орденов» (первым орденом считается мужская ветвь,
вторым — женская). Третьи ордена предназначены для людей, желающих жить
в соответствии с нормами духовности данного ордена, но не покидать мир. По
образу жизни терциарии занимают положение между мирянами и монастыр­
ским монашеством.
Tecm-акт, Акт о присяге (англ. Test Act) — серия законов, принятых ан­
глийским парламентом в 1661, 1672 и 1678 гг., в соответствии с которыми лица,
занимающие государственные и общественные должности в Англии, были
обязаны давать присягу о том, что они не признают пресуществление (претво­
рение хлеба и вина в тело и кровь Христовы во время католической литургии),
447

Хозяйство и общество. Господство
мессу и отказываются от почитания святых. Этим Актом католики фактически
лишались возможности занимать какие-либо должности и посты в Англии.
Тимократия (др. - греч. τίμοκράτία, от τϊμή
—
оценка, честь и κράτος
—
власть) — общественное устройство, при котором власть находится в руках
привилегированного меньшинства, имеющего высокий имущественный ценз,
чем и регулируется право на занятие должностей и т.п ., — в противополож­
ность принципу первичности происхождения, родовитости.
Тинг — си.Динг.
Трапписты, официальное название — Орден цистерцианцев строгого со­
блюдения (лат. Ordo Cisterciensis Strictions Observantiae) — католический мо­
нашеский орден (ответвление цистерцианского ордена), основанный в 1664 г.
А.-Ж . ле Бутилье де Ранее, аббатом цистерцианского монастыря в Ла-Траппе
во Франции (откуда и пошло название), в виде реакции на падение монаше­
ской дисциплины и высокий уровень коррупции в «регулярных» цистерциан-
ских монастырях.
«Третий элемент» — в России в последнем десятилетии XIX — начале XX в.
так назывались представители разночинной интеллигенции, служившие в зем­
ских учреждениях по найму (врачи, учителя, статистики, агрономы и др.), в
отличие от «первого элемента» (правительство и администрация) и «второго»
(земские выборные).
Трибы (лат. tribus, от tribuo — делю, разделяю) — территориальные и из­
бирательные округа Древнего Рима. Согласно традиции древнейшее населе­
ние Рима делилось на три трибы: Рамны (латины), Тиции (сабины) и Луцеры
(этруски). Первоначально в каждую трибу входило 100, затем — 300 родов. Эти
трибы и составили римский народ. Еще в царское время это деление было сме­
щено пространственным делением на 4 городские трибы и сначала 16, а затем
31 сельскую трибу. См. также Курии.
Триерархи (от греч. τριήραρχος)
—
богатые горожане, обязанные в качестве
литургической повинности оплатить постройку корабля — триремы. Иногда
обязанность оплаты постройки и снаряжения корабля возлагалась на несколь­
ких, порой даже не на один десяток, граждан.
Трустии — см . Antrustiones в словаре иноязычных слов и выражений.
Улемы, алимы (араб, знающие, ученые) — собирательное название признан­
ных и авторитетных знатоков теоретических и практических сторон ислама.
Устав Хродеганга (Chrodegangi Mettensis régula) — разработанный еписко­
пом Хродегангом (Chrodegang), служившим при дворе меровингского мажор­
дома Карла Мартелла (см. биобиблиографический указатель), затем архиепи­
скопом Меца, первый диецплинарный устав франкского духовенства, ставив­
ший целью воспитание последнего согласно требованиям церкви. Уже после
смерти Хродеганга устав был утвержден сначала Карлом Великим в 789 г., по­
том Людовиком Благочестивым в 816 г. и введен почти во всех городах государ­
ства франков.
448

Глоссарий
Фаланга (др. - греч. φάλαγξ) — боевой порядок пехоты в Древней Греции и
ряде других государств, представляющий собой плотное построение воинов в
несколько шеренг Боевой порядок гоплитов (см.) .
Фамулус (лат. famulus) — в Древнем Риме патриархальный домашний раб,
принадлежащий к тесному кругу домохозяйства. Позднее — приближенный по­
мощник профессора или ученого, как, например, Вагнер в «Фаусте» Гёте. Ныне —
неформальное обозначение секретаря или ассистента профессора в вузе.
Фарисеи (греч. pharisaioi — отделенные) — религиозно-общественное тече­
ние в Иудее в эпоху Ирода Великого (II в. до н.э .), руководимое книжниками,
интеллектуалами, которые требовали строгого соблюдения Моисеева Закона,
в частности, касательно ритуальной чистоты. Именно это отделяло фарисеев
от других, «простых» евреев, не столь строго соблюдавших заповедь чистоты.
Фарисеи отличались крайним, зачастую показным благочестием. В дальней­
шем слово «фарисей» стало именем нарицательным для лицемера, ханжи.
Фелония — нарушение клятвы вассальной верности.
Фидеикомисс (лат. fideicommissum, от лат. fides — доверие и лат. committere —
вверять) — в римском праве вид завещания, в котором завещатель поручал на­
следнику выполнить оговоренные действия в пользу третьего лица, не имев­
шего пассивной завещательной способности. Фидеикомисс не был связан
ограничениями, предусмотренными для легатов (см.). По сути, фидеикомисс
снимал ограничения относительно возможности завещателя распоряжаться
имуществом в завещании. В германском праве смысл фидеикомисса иной —
это завещательное распоряжение, в силу которого какое-нибудь имущество,
обычно недвижимое, должно оставаться во владении семьи.
Фила — в Древней Греции родовое объединение, община. Позже филами
стали называться территориальные единицы, населенные этими общинами.
Родовые филы обычно делились на три фратрии. Фила имела своих жрецов,
воинское подразделение и т.д.
Фогт — в Средние века должностное лицо в церковных владениях епи­
скопа или монастыря, осуществляющее в пределах этих владений светскую
и судебную власть, — как правило, землевладелец, располагавший военной
дружиной. Фогты в церковных владениях, возникших на праве частной церкви
(см.), обычно происходили из рода основателя церкви (монастыря) и рассма­
тривали свою должность как наследственную.
Формулярный процесс, или процесс посредством формулы (лат. per formulas) —
механизм судопроизводства, действовавший в Риме начиная с 17 г. до н.э.
В этом процессе ведущую роль играет магистрат (претор), который дает судье
формулу (инструкцию), каким образом надлежит решить дело. В формуле со­
держится указание судье, при каких фактических и юридических обстоятель­
ствах тот должен наказать (присудить) или освободить от наказания ответчика
по иску (si paret... condemnato, si non paret, absolvito — если окажется.. . присуди,
если не окажется... оправдай). Со временем содержание формулы стало дово­
диться до общего сведения посредством преторского эдикта (указа).
449

Хозяйство и общество. Господство
Франки, империя франков (лат. Imperium Francorum) —государствофранков,
существовавшее с V по IX в., которое возникло на территории Западной Рим­
ской империи одновременно с другими варварскими королевствами. Империя
только условно управлялась как единое государство, фактически же она была
разделена на несколько подчиненных королевств (régna). Количество и распо­
ложение их постоянно менялось. Изначально Франкией называлось только одно
королевство, а именно Австразия на севере Европы, иногда сюда же относилась
Нейстрия, находившаяся примерно на территории современной центральной
Франции. Самыми знаменитыми династиями, управлявшими империей, были
Меровинги (см.) и Каролинги (см.). Вследствие военных походов меровингского
мажордома Карла Мартелла (см. биобиблиографический указатель), его сына
Пипина Короткого, а также внука Карла Великого империя к началу IX в. до­
стигла самых больших размеров за все время своего существования.
Францисканцы — католический нищенствующий монашеский орден, ос­
нованный св. Франциском Ассизским в 1208 г. с целью проповеди в народе
апостольской бедности, аскетизма, любви к ближнему.
Фратрии — см. Филы.
Хадисы — передающиеся из уст в уста поучительные рассказы и сообще­
ния о поступках и изречениях пророка Мухаммеда, аутентичность которых до­
казывается наличием целой цепи поручителей, начиная от особо доверенных
соратников Мухаммеда.
Хаусмайер — в патримониальном хозяйстве домашний чиновник, ответ­
ственный за прислугу и иногда за вассалов. См. Мажордом.
«Хелианд» — древнесаксонский эпос IX в., представляющий собой вери­
фицированное переложение библейских сюжетов на древнесаксонском языке.
Хелианд означает «Спаситель».
Хиджаз — регион Саудовской Аравии, где расположены Мекка и Медина.
Хиротония (др. -греч. χείρ — рука и τέινω — протягиваю) — голосование
поднятием рук при выборе высших должностных лиц в Древней Греции; ру­
коположение, посвящение в степень священства (диакона, священника, епи­
скопа).
Хореей (от греч. χορηγός)
— богатые граждане, которые в качестве обще­
ственной повинности брали на себя расходы по организации театральных
представлений и хоров.
Хрисовулы — дарственные (жалованные) грамоты византийских императо­
ров с золотой печатью, часто представляющей собой крест в круге.
Цезарепапизм — режим господства, когда авторитарный властитель господ­
ствует также над церковью, являясь высшим авторитетом в церковных делах.
Цезаризм — режим господства, при котором авторитарный правитель фор­
мально признает, что власть делегирована ему народом, остающимся един­
ственным сувереном. Так было при Юлии Цезаре в Римской республике в
I в. до н.э. Цезарь считался лишь первым магистратом, на самом же деле он
450

Глоссарий
соединил в своем лице все высшие должности, низведя Сенат до простого со­
вещательного учреждения.
Цензор (от лат. censere — оценивать) — 1) в Древнем Риме — государствен­
ная должность, утвержденная законом в V в. до н.э . В функции цензора входи­
ло в первую очередь проведение цензов, т.е. оценивание имущества граждан,
что определяло уровень налогообложения и военные обязательства, финансо­
вый контроль, надзор за общественным имуществом, а также контроль соблю­
дения нравов. Пребывание цензора на посту сначала было ограничено пяти­
летним сроком, затем сокращено до 18 месяцев, а потом стало бессрочным;
2) контролирующий прокурор в Ханьской империи.
Центурия (лат. centuria — сотня) — военное подразделение римской армии.
В легионе было 60 центурий. Центурии делились на десятки, две центурии со­
ставляли манипулу, несколько манипул — когорту. Возглавлял центурию цен­
турион. Центурии также представляли собой электоральные группы римлян,
так как по центуриям, к которым был приписан каждый совершеннолетний
римский гражданин, происходило голосование на народном собрании, точнее,
на одном из видов народного собрания — так называемых центуриатных коми-
циях (см.) .
Церковное государство, или Папское государство (лат. Dicio Pontificia или
Status Pontificius, итал. Stato délia Chiesa или Stato Pontificio) — область мирской
политической власти пап, возникшая в 756 г. в результате так называемого дара
Пипина III. Когда последний был избран королем франков, тогдашний папа
Захарий признал его королевское достоинство, подтвердив тем самым право
на господство династии Каролингов, взамен уже следующий папа Стефан III
получил в дар обширные земли, принадлежавшие римскому епископу, и право
основать на них собственное государство. Так началась история Церковного
государства, которое просуществовало более 1000 лет до 6 октября 1870 г., ког­
да в результате народного голосования оно было присоединено к Итальянско­
му королевству. С Латеранских соглашений 1929 г., которые констатировали
государственный суверенитет Ватикана как местонахождения папского пре­
стола и были признаны итальянским правительством, государство Ватикан в
Риме является преемником Церковного государства.
Цистерцианцы (лат. Ordo Cisterciensis) — монашеский орден, основанный
в 1098 г. как ветвь ордена бенедиктинцев (см.) . В связи с выдающейся ролью
в становлении ордена, которую сыграл св. Бернард Клервоский, в некоторых
странах принято называть этот орден бернардинцами. Цистерцианские мона­
хи ведут затворнический образ жизни, в духовной жизни большую роль играют
аскетические практики и созерцательная монашеская жизнь.
Частная церковь, право частной церкви — право светских лиц (королей,
крупных феодалов) основывать и приобретать церкви и монастыри и пользо­
ваться их владениями и доходами. Известно во Франкском государстве с эпохи
Меровингов, признано официально в католической церкви при Карле Великом
(768-814 гг.).
451

Хозяйство и общество. Господство
Чомпи, восстание номпи — в средневековой Италии «чомпи» (ciompi) на­
зывались работники производств шерстяных тканей, лишенные политических
прав, поскольку не имели своего профессионального союза и не входили ни в
один из существовавших цехов. Во время восстания (1378 г.) они на некоторое
время получили желаемые политические права.
Шафииты — последователи одной из суннитских религиозно-правовых
школ (мазхабов), названной по имени Мухаммеда ибн Идриса аш-Шафии
(ум. в 820 г.), который считается основателем теории и методологии исламско­
го права.
Шерифу тариф (араб, знатный, благородный, честный) — почетный титул
у мусульман; в доисламской Аравии представитель знатного рода, градоправи­
тель или вождь племени. В мусульманском мире «шерифами» называли всех
потомков Мухаммеда. С X в. и по 1916 г. в Аравии «шерифом» (точнее, «Вели­
ким шерифом») титуловался правительХиджаза (см.) и Мекки (в 1916 г. шериф
Мекки принял королевский титул).
Шёффены, или шоффены (нем. Schöffen) — в городах средневековой Герма­
нии члены судебной коллегии, сначала выполнявшие функции советников, а
также административные обязанности. Они назначались господином города,
политическим или феодальным, избирались бюргерами или кооптировались
самими членами коллегии. Появились в связи с судебной реформой Карла Ве­
ликого, относящейся к 70-м годам VIII в.
Шиау шииты (араб, шй'а — приверженцы, партия) — вторая по величине
ветвь ислама. После смерти пророка Мухаммеда сформировалась группа му­
сульман, которые считали, что власть в общине должна принадлежать исклю­
чительно его потомкам (детям Фатимы, дочери Мухаммеда, и Али, его двою­
родного брата). По мнению шиитов, право на имамат (институт верховного
руководства общиной) было закреплено за родом Али — Алидами (см.) боже­
ственным установлением. Первоначально эта группа являлась только полити­
ческой партией, а как самостоятельное религиозно-правовое течение в исламе
сформировалась позднее, в VIII в. См. Сунна.
Штауфены, или Гогенштауфены (нем. Hohenstaufen или Staufen) — дина­
стия южногерманских королей и императоров Священной Римской империи
(1138-1268 гг.).
Шультгейс (нем. Schultheiß) — в Средние века в Германии чиновник, сле­
дивший за исполнением членами той или иной общины обязанностей перед
высшей властью — королем, князем, крупным землевладельцем. В некото­
рых правовых системах функции шультгейса могли совпадать или перекре­
щиваться с функциями графа (см.) или сацебаро (см.), позже — деревенского
старосты. Также в разных системах предполагались разные судебные обязан­
ности шультгейса — от председателя шёффенов (см.) до судьи самой низкой
инстанции и ответственного за исполнение судебных решений (как в случае
сацебаро).
452

Глоссарий
Эвпатриды (др. - греч. Εύπατρίδαι — от εύ — хороший, славный и πατήρ —
отец, букв.: благородные) — древнейшая аттическая аристократия, лишенная
реформами Салона преимуществ перед остальными гражданами Афин, когда
основой социальной стратификации стало не происхождение, а имуществен­
ное положение. Создание класса эвпатридов традиция приписывает Тесею —
по преданию, он разделил общество Аттики на эвпатридов, геоморов — зем­
ледельцев и демиургов (см.) — ремесленников. Плутарх проводит параллель
между эвпатридами и римскими патрициями.
Экклесия (др. - греч. εκκλησία) — в Древней Греции народное собрание.
Позднее в Римской империи после признания христианства — христианская
церковь (церковная община).
Эмолюмент (фр. émoluments) — жалованье, оклад, вознаграждение.
Эмфитевзис (лат. emphyteusis, от др. -греч. έ μφύτευσις
—
насаждение) — тип
наследственной аренды, наследуемое отчуждаемое право владения и пользо­
вания чужой землей с обязанностью вносить арендную плату в пользу соб­
ственника и не ухудшать имения.
Эпоним (др. - греч. επώνυμος, букв.: давший имя, лат. héros eponimus) —
лицо, от имени которого образованы имена нарицательные или другие имена
собственные. Изначально эпонимом называли божество, реального или ле­
гендарного человека, в честь которого получил свое имя какой-либо геогра­
фический объект, народ, племя или временной промежуток (например, год).
В Афинах эпонимом считался старший из девяти архонтов, по имени которого
назывался год. Официальная датировка звучала так: «в год, когда архонтом был
такой-то».
Эргастерий (в Элладе и Византии — ergasterion, в Риме — ergastulum) — ре­
месленная мастерская в полисах Греции, на эллинистическом Востоке, в вос­
точных провинциях Римской империи, а также в Византии, основанная пре­
имущественно на эксплуатации рабского труда. Вместе с рабами в эргастерий
могли трудиться и свободные граждане, в том числе собственники мастерских.
Иногда совмещался с торговой лавкой.
Эсимнеты — в древнегреческих городах в VI в. до н.э. должностные лица
(судьи, выборные правители), наделяемые чрезвычайными полномочиями, в
том числе законодательными, в период гражданских волнений. Статуты эсим-
нетов — харизматические законы, вводимые эсимнетами.
Этеобутады (Έτεοβουταδαι) — один из древнейших и влиятельнейших ро­
дов Афин, имевший своим предком мифического героя Бута.
Эфеб (др.- греч. Εφηβος)
—
в древнегреческом обществе юноша, достигший
возраста, когда он обретал права гражданина (16 лет, в Афинах — 18) и стано­
вился членом эфебии — общности молодых граждан полиса. С этого времени
он считался военнообязанным и привлекался к военной службе, которую про­
ходил до 20 лет. Через два года (или на второй год) по достижении возмужало­
сти молодые люди через внесение в Αηξιαρχικόν — общинную книгу дема —
453

Хозяйство и общество. Господство
объявлялись совершеннолетними и самостоятельными гражданами. Внесен­
ный в списки давал присягу гражданина, делался способным носить оружие,
получал право участвовать в суде, жениться и т.д.
Эфоры (греч. ephoroi, букв.: надзиратели) — в Спарте с VI в. до н.э . колле ­
гия высших должностных лиц, которым фактически принадлежало руковод­
ство государством (номинально во главе Спарты стояли цари, выполнявшие
жреческие и полководческие функции). В руках эфоров находились внешние
сношения и внутреннее управление страной, надзор за нравами и за соблю­
дением дисциплины, контроль зависимого населения — периэков (см.) и ило­
тов (см.), контроль деятельности всех должностных лиц. Одной из функций
эфоров было наблюдение за царями, чтобы не допустить усиления их власти и
установления монархии.
Янычары (тур. yeniçeri — новый воин) — регулярная пехота Османской им­
перии в XIV — первой четверти XIX в. Были частью полков личной гвардии
султана, выполняли также полицейские, охранные и карательные функции.

Словарь
иноязычных слов и выражений
Слова и выражения даны в том написании, в каком они представлены
у Вебера. Это касается прежде всего греческих слов, которые сам автор пи­
шет иногда в диакритике, а иногда в латинице. В словаре описаны также
некоторые немецкие термины, которые в тексте оставлены без перевода,
поскольку не удалось подобрать им русский аналог. При переводе терми­
нов, как правило, ставится задача передать не все значения, а только то
(или те), которое следует из контекста употребления слова Вебером.
A fortiori (лат.) — с большим основанием, скорее всего, тем более.
Abalienatio mentis (лат.) — лишение ума, бред, отчуждение духа в религиоз­
ном экстазе.
Abrogent statutis omnibus et semper ultima intelligantur (лат.) — « ...отменяет все
статуты и понимается всегда как окончательное». Слова из уложения XIII в.,
характеризующие статус решений органов пополо.
Ad nutum amovible (лат.) — убираемый по необходимости, без всяких фор­
мальностей. Характеристика священников, которые не имеют пребенды (по­
стоянного прихода и постоянного содержания), а помогают в храме, получая
временное содержание, и в любое время могут быть уволены по указанию епи­
скопа.
Аедиит et bonum (лат.) — по праву и справедливости.
Agon (греч.) — агон . См. глоссарий.
Agora (греч.) — агора. См. глоссарий.
Alberghi (от итал. albergo — гостиница) — здесь: укрепленные кварталы
проживания аристократов. Подразумевается одно из первоначальных значе­
ний слова: военный лагерь.
Antrustiones (лат.) — доверенные, верные (личная гвардия при дворе Меро-
вингов). Антрустионы, они же трустии, входили в свиту короля, из них наби­
рались посланники и полководцы. За убийство антрустиона платился тройной
вергельд.
Anziani (итал.) — уполномоченные цехов и гильдий в средневековой Ита­
лии.
Applicatio (лат.) — здесь: просьба о принятии под покровительство, в кли­
ентские отношения.
Arbiter elegantiarum, arbiter elegantiae (лат.) — арбитр элегантности, арбитр
изящества, человек, который считается общепризнанным авторитетом в во­
просах моды и вкуса, хороших манер и поведения в обществе. Первоначально
относилось к Петронию по прозвищу Арбитр, автору «Сатирикона».
455

Хозяйство и общество. Господство
Arbitrium générale (лат.) — здесь: высшая власть.
Arte di Calimala (итал.) — цех Калимала, один из старших цехов Флоренции,
объединявший в основном купцов и финансистов, игравший важную роль в
политической жизни республики в Средние века. Назван по имени улицы, где
располагался.
Artificia — officia (лат.) — объединения представителей городских, в част­
ности ремесленных (artificia), и соответственно аграрных, крестьянских спе­
циальностей в Риме и в раннем Средневековье.
Asebiey asebeia (др.- греч. ασέβεια) — отрицание богов, надменность, гордыня;
в уголовном праве — оскорбление действием.
Astoi (др. -греч.) — горожане; относилось прежде всего к городской знати.
Auctoritas (лат.) — в Риме вплоть до IV—III вв. до н.э. ратификация, под­
тверждение патрицианским сенатом законодательных решений и результатов
народных выборов, без чего последние считались недействительными.
Auri sacra fames (лат.) — «К злату проклятая страсть» (Вергилий. Энеи­
да. III: 57).
Auspicia (лат.) — ауспиции. См. глоссарий.
Aventiure (средневерхненем.) — в средневековой мифологии ряд испытаний,
которых ищет и которым подвергается герой для проверки самого себя, соб­
ственной исключительности; позже из этого родилось немецкое слово aben-
teuer (приключение).
Baillis, Bailli (φρ.) — в самом общем смысле представитель власти на тер­
ритории. Во Франции при старом режиме судебный чиновник, отвечающий
за обеспечение правосудия и контроль за администрацией от имени короля.
Эквивалент нынешнего префекта.
Berat (тур.) — грамота султана, жалующая определенные права и привиле­
гии.
Bitu (древнеегип.) — укрепленный городской дом наместника фараона.
Blind pool (англ.) — финансовое партнерство без объявления цели инвести­
ций, т.е . сбор денег «вслепую», когда инвесторы верят, что главный партнер и
менеджеры мудро распорядятся их средствами.
Boiotarchai (др.- греч.) — бойотархи, избираемые на год представители горо­
дов беотийского союза, выполняющие роль советников народного собрания,
послов и военных командиров.
Bona paterna avitaque (лат.) — часть римской формулы ограничения пре­
тором деееспособности наследника и назначения опеки во избежание разбаза­
ривания унаследованного состояния.
Brachium saeculare (лат.) — мирская рука, в церковном праве институт по­
мощи церкви со стороны светской власти.
Brocage (φρ.) — комиссия брокера, вообще деятельность брокера.
Campus Martius (лат.) — Марсово поле (в Древнем Риме).
456

Словарь иноязычных слов и выражений
Capitaneuspopuli et communis (лат.) — капитан (глава) народа и коммуны.
Caritas (лат.) — милосердие, уважение, благорасположение, почет, любовь,
в том числе братская и религиозная.
Centuriae (лат.) — центурии. См. глоссарий.
Certitudo salutis (лат.) — уверенность в спасении.
Character indelebilis (лат.) — неотъемлемый признак; по католическому
учению неотъемлемое духовное качество, которое приобретает человек вслед­
ствие воздействия на него сакраментальных процедур крещения, конфирма­
ции, помазания и т.д.
Cimatori (итал.) — стригальщики — профессия в средневековом текстиль­
ном производстве.
Cives meliores (лат.) — лучшие граждане (благородные, богатые и т.п.),
знать.
Civis proletarius (лат.) — гражданин пролетарий; деклассированный выхо­
дец из семьи полноправных граждан, который не прошел ценза и поэтому не
имеет права носить оружия, а может быть полезен обществу только как произ­
водитель потомства.
Coge intrare, или compelle intrare (лат.) — заставь войти (в истинную веру);
фраза восходит к евангельской: «И сказал господин рабу: пойди вдоль улиц и
изгородей и заставляй войти, чтобы наполнился дом мой» (Лк. 14: 23). Слова
эти часто использовались, в частности Бл. Августином, как формула, оправды­
вавшая насильственное обращение в христианство.
Collega minor (лат.) — младший коллега.
Collegium (лат.) — коллегия, в Древнем Риме любое объединение с правами
юридического лица, которое могло выполнять социальные функции гильдии,
сословного или делового клуба, религиозной общности и др.
Collegium mercatorum (лат.) — купеческая коллегия, коллегия торговцев.
СотШит (лат.) — комиций. См. глоссарий.
Commenda (лат.) — комменда. См. глоссарий.
Commission (англ.)
—
здесь: королевская грамота, дающая полномочия
определенному составу заседания мирового суда в средневековой Англии.
Commoner (англ.) — представитель общин, член палаты общин.
Commons (англ.) — представители графств, городов и городских общин в
английском парламенте.
Compagna communis (итал.) — возникшее в Генуе в XI в. объединение со­
стоятельных граждан для защиты своих торговых интересов, которое со вре­
менем захватило все важнейшие административные, финансовые и прочие
посты в городском управлении.
Conjuratio (лат.) — объединение, союз, основанный на клятве взаимной
верности его участников.
Conjuratoresfori (лат.) — поклявшиеся на форуме, т.е . на рыночной площади.
457

Хозяйство и общество. Господство
СоппиЫит (лат.) — сожительство, в том числе брачное, связь.
Consensus ecclesiae (лат.) — церковное согласие.
Conservatories pads (лат.) — хранители мира (мировые судьи).
Consilia evangelica (лат.) — «евангельские советы», добавочные по отноше­
нию к заповедям моральные предписания, необязательные к исполнению, но
поощряемые церковью (послушание, бедность, целомудрие и др.).
Conîubernium (лат.) — неправовой брак, сожительство рабов или свобод­
ного и раба.
Council (англ.) — совет .
Councillor (англ.) — советник, член совета.
Court baron, court leet (англ.) — разновидности так называемых манори-
альных (от англ. manor — поместье) судов, подлежащих ведению феодальных
сеньоров. В court baron решались проблемы свободных арендаторов земли,
регулировались споры и утверждались новые арендаторы. Court leet — крими­
нальный суд, которому королевским судом предоставлено право рассмотрения
мелких нарушений.
Credenza (итал.) — здесь: доверенные.
Curia (лат.) — курия. См. глоссарий.
Custos rotulorum (лат.) — хранитель свитков, хранитель актов, архивариус.
Dare adproficuum maris (лат.) — получение пользы от моря, извлечение вы­
годы из прибрежного местоположения.
De non evocando, non apellando (лат.) — «не прибегать, не апеллировать».
В 1356 г. император Карл IV предоставил курфюрстам привилегию самосто­
ятельно решать судебные дела на своей территории, запрещать своим под­
данным прибегать к высшему, королевскому суду (non evocando) и запрещать
апеллировать к этому суду (non apellando).
Decuriae (лат.) — декурии. См. глоссарий.
Defensores (лат.) — в Древнем Риме защитники, обычно защитники плебса
(defensores plebis), высокопоставленные императорские чиновники, защища­
ющие интересы простых людей в противовес интересам богатых и влиятель­
ных лиц; имели и другие функции (судейские, нотариальные и т.д .) .
Dei gratia (лат.) — милость Божия.
Demoi, δήμοι (др.- грен.) — демы (мн. число от demos, δήμος).
Deoplacere поп potest (лат.) — Богу не угоден.
Disciplina тогит (лат.) — моральная дисциплина, дисциплина нравов.
Dissenters (англ.) — диссентеры, инакомыслящие, лица, не признающие
восстановленное после реставрации Стюартов главенство англиканской церк­
ви и ее догматы.
Divinijuris (лат.) — божественное право.
Domi/militiae — в соответствии с техническим выражением римского слу­
жебного права, «внутри»/«вовне» городской границы. При нахождении «внут-
458

Словарь иноязычных сдое и выражении
ри» и «вовне» менялись полномочия магистрата. Вовне города, т.е . в «мили­
ции» (гражданском ополчении), он становился полководцем и обретал почти
диктаторские полномочия, тогда как в городе оставался гражданским чинов­
ником, возможности которого ограничены.
Dominium (лат.) — господство, покровительство, владение.
Doomsday Book, Domesday Book (англ.) — «Книга Судного дня» — результаты
переписи земель и хозяйств в англо-норманнской империи в 1086 г., предпри­
нятой по распоряжению Вильгельма Завоевателя.
Droit de résignation (φρ.) — право отставки, сложения с себя должности, пол­
номочий.
Dux (лат.) — герцог. См. глоссарий.
Ecclesia (лат.) — экклесиа . См. глоссарий.
Ecclesia militans (лат.) — воинствующая церковь.
Ecclesia рига (лат.) — чистая церковь.
Empire State (англ.) — имперский штат, неофициальное название Нью-
Йорка.
Equités (лат.) — всадники. См. глоссарий.
Equity (англ.) — справедливость, беспристрастность, равноправие; один из
типов судопроизводства в средневековой Англии, практикуемый в канцлер­
ском суде.
Ex cathedra (лат.) — по должности, букв.: с кафедры, с амвона. Согласно
догмату католической веры суждения папы непогрешимы и не подлежат со­
мнению и критике, если делаются ex cathedra, в рамках исполнения обязанно­
стей верховного понтифика.
Exfide bona (лат.) — по совести, по чести, на основе честной и искренней
убежденности.
Exercitia spiritualia (лат.) — духовные упражнения иезуитов.
Extra ecclesiam nulla salus (лат.) — вне церкви нет спасения.
ЕаЬп(лат.) — ремесленники.
Familia pecuniaque (лат.) — семья и имущество.
Fides (лат.) — доверие, вера, верность данному слову, выполнение своих
обязательств.
Fides implicita (лат.) — сокровенная вера.
Fratres Arväles (лат.) — Арвальские братья, или братья-пахари — коллегия
жрецов в Древнем Риме.
Fundus (лат.) — земля, земельное владение, поместье.
Gens Claudia (лат.) —род Клавдиев. См. глоссарий.
Gentes minores (лат.) — младшие роды.
Gentry (англ.) — джентри. См. глоссарий.
Gewere (нем.) — в средневековом германском праве введение во владение
земельным участком, а также владение недвижимостью, обусловленное ее
фактическим использованием.
459

Хозяйство и общество. Господство
Gonfaloniere délia giustizia (итал.) — «знаменосец правосудия», высший чи­
новник Флорентийской республики, уполномоченный по делам суда и город­
ской милиции.
Graeculi (лат.) — пренебрежительная кличка, относящаяся к грекам в Риме.
Gratia emendi et vendendi (лат.) — право покупать и продавать; привилегия,
предоставляемая городу, состоящая в разрешении бюргерам учредить рынок
или ярмарку.
Halfway Covenant (англ.) — вызванная особыми обстоятельствами политика
приема в члены пуританской общины в Массачусетсе в 1662 г., состоявшая в
том, что принимались люди, не целиком отвечающие правилам приема (дети,
чьи родители не были полностью обращенными в веру).
Hantgemal — на старосаксонском наречии «домашняя марка», фамильное
поместье знатного рода, находящееся в общей собственности всех членов рода.
Hères (лат.) — полноправный наследник по римскому праву.
Homagium (лат.) — оммаж . См. глоссарий.
Homerule (англ.) — самоуправление (в данном случае в Ирландии).
Homo novus (лат.) — новый человек, в Древнем Риме человек незнатного
происхождения, стремившийся стать магистратом и занять высокое положе­
ние в обществе.
Honesty is the best policy (англ.) — честность — лучшая политика.
Hybris (лат.) — надменность, гордыня, прежде всего по отношению к бо­
гам.
Idia (др. -греч.) — в эллинистическом Египте понятие, обозначающее при­
надлежность человека к месту, где он живет или трудится (как ремесленник,
арендатор, крепостной). Римский аналог — origo (см.).
Infamia (лат.) — инфамия. См. глоссарий.
Interrex (лат.) — интеррекс. См. глоссарий.
Jury (англ.) — жюри присяжных, коллегия присяжных.
Jus (лат.) — право, справедливость, совокупность законов, система пра­
вил, законодательство.
Jus spolii (лат.) — право «отнятия», право церковных органов забрать себе
движимую собственность умершего священника, всю или частично.
Justifia (лат.) — справедливость, правосудие, право, благочестие, почти­
тельность (например, к родителям, к старшим по возрасту).
Justum pretium (лат.) — справедливая цена.
Kingdom of influence (англ.) — власть короля в силу его политического влия­
ния.
Kingdom ofprerogative (англ.) — власть короля в силу его конституционных
полномочий.
Laeti (лат.) — иностранцы, получавшие землю в Риме в обмен на обяза­
тельство исполнять военную службу.
460

Словарь иноязычных слов и выражений
Le roi règne, mais il ne gouverne pas (фр.) — король царствует, но не управляет.
Lex de imperio (лат.) — закон об империи (см. глоссарий).
Liber et hères esto (лат.) — объявляется свободным и наследником (римская
формула присуждения наследства рабу).
Liberi (лат.) — свободнорожденные дети.
Libero arbitrio (лат.) — господство, власть, свободная воля, произвол.
Limitanei (лат.) — находящиеся на границе, пограничники, в Риме — леги ­
оны, расположенные на границах империи.
Linen armourers (староангл.) — портные; также название одной из средневе­
ковых лондонских гильдий.
Lit dejustice (φρ.) — ложе правосудия; заседание парламента в присутствии
короля, размещавшегося на богато украшенном кресле (lit).
Living wage (англ.) — прожиточный минимум.
Lochos (др.- греч.) — тактическая единица, отряд тяжеловооруженных во­
инов.
Luceres (лат.) — имя римской трибы. Вебер производит его от Lucus — свя­
щенной рощи, где по преданию Ромул укрывал чужестранцев. Согласно Вебе-
ру, оно по смыслу соотносится с названием Pamphylae (Pamphyloi), что значит
«народ отовсюду» (MWG. 1/22-5. S . 182. Anm. 139).
Man of conscience (англ.) — люди совести.
Man ofhonours (англ.) — люди чести.
Mancipium (лат.) — 1) формальная передача или приобретение в собствен­
ность, т.е . юридически оформленная купля, вообще купля или продажа; 2) за­
висимое положение свободных лиц, которые передавались своим отцом во
власть другого лица посредством манципации, т.е . мнимой (воображаемой)
продажи. По гражданскому статусу они считались приравненными к рабам, но
были свободны. Так называемое право манципия было составной частью patria
potestas (отцовской власти).
Mercanzia (во Флоренции), domus mercatorum (в Вероне) — сообщества бога­
тых купцов, игравшие важную роль в выработке норм деятельности торговых
предприятий.
Merxpeculiaris (лат.) — товар в распоряжении; имущество, переданное вла­
дельцем кому-то для использования.
Misericordia (лат.) — милосердие, жалость, сострадание. В норманнском
ленном праве система наказаний, к которым мог прибегать король для
наказания ослушников.
Missi dominici (лат.) — посланцы господина; в империи франков специ­
альные чиновники, совершавшие систематические объезды страны для раз­
бора текущей деятельности на местах, расследования жалоб и решения важ­
ных вопросов, а также проведения судебных заседаний (в Англии — разъезд­
ные судьи).
461

Хозяйство и общество. Господство
«Montes pietatis» (лат.) — «Вершины благочестия», система церковных бла­
готворительных учреждений, вьщававших ссуды беднякам за очень низкий
процент.
Mutuum date, nihil inde sperantes (лат.) — давай в долг, ни на что не надеясь.
Noblesse de robe (φρ.) — дворянство мантии — лица судебной профессии,
получившие от короля дворянский чин за гражданскую службу, в отличие от
дворянства шпаги (noblesse d'épée) — родовой знати рыцарского происхожде­
ния.
Nulle terre sans seigneur (φρ.) — нет земли без сеньора.
Officia — см . Artißcia.
Oktroi (φρ.) — таможенный сбор.
Opera servilia (лат.) — работа, полагающаяся рабам; подразумевается тяже­
лая физическая работа.
Ordinamenti délia giustizia (итал.) — установления (указы) правосудия.
Origo (лат.) — происхождение, начало; как правовое понятие аналогично
эллинистическому idia (см.). На его основе римские юристы развивали граж­
данское, налоговое и административное право.
Pamphylae — см. Luceres.
Peculium (лат.) — собственность, имущество.
Πεδία (грен.) — равнина.
Placita (лат.) — сокращение от publicum placitum — созываемого дожами на­
чиная с IX столетия собрания представителей духовенства, чиновников и на­
селения вообще для целей правосудия и управления.
Рпух (грен.) — название холма рядом с Акрополем в Афинах, служившего
предположительно в VI в. до н.э. местом народных собраний.
Podesta (итал.) — подеста. См. глоссарий.
Popolo (итал.) — народ; в эпоху борьбы с феодальной знатью в XII—XIII вв.
это совокупность всех тех, кто не относился к «магнатам».
Popolograsso (итал.) — букв.: жирный народ; слой новой знати, сформиро­
вавшийся в результате борьбы пополо с магнатами.
Portreeve (англ., от англосакс, portgerefa) — управляющий, глава городского
управления.
Possessores (лат.) — имущие, землевладельцы.
Precarium (лат., от preces — просьба) — в Риме и в Европе в Средние века
безвозмездная либо с расчетом на взаимные преференции сдача в аренду зе­
мельных излишков по просьбе пользователя.
Prévôt (φρ.) — прево, во Франции при старом режиме чиновник короля или
феодала, управлявший вверенной ему территорией, с XV в. выполнял лишь су­
дебные функции.
Primaries (англ.) — первичные, предварительные выборы; выдвижение кан­
дидатов в президенты для баллотировки корпусом выборщиков.
462

Словарь иноязычных слов и выражении
Primus inter pares (лат.) — первый среди равных.
Privy council (англ.) — Тайный совет, возник при королях Англии в XIV в.
Probuleuma, ηροβονλενμα (греч.) — предварительное решение Совета грече­
ского полиса — Буле (греч. βουλή — совет, совещание), которое, чтобы обрести
законную силу, должно было быть подтверждено Народным собранием (см.
Экклесия в глоссарии); также материалы для принятия решения Народным со­
бранием.
Räte von Haus aus (нем.) — букв.: советники из дома; призывавшиеся кур­
фюрстами для принятия важных решений советники, которые не являлись
придворными, т.е . жили не при дворе, а в собственных домах.
Sacro sanctus (лат.) — неприкосновенный (неприкосновенностью были за­
щищены в Древнем Риме трибуны).
Salvafide débita domino régi (лат.) — «кроме верности высшему господину»;
часть вассальной клятвы верности (homagium simplex), содержащая оговорку
относительно обязательств в отношении высшего ленного господина. См. Ом-
маж в глоссарии.
Sapientes (лат.) — мудрые, ученые.
Scabini nonjurati (лат.) — не принесшие клятву шёффены, т.е . шёффены,
выбранные бюргерством, но не принесшие церковную присягу (клятву).
Scioperati (итал.) — праздные, неработающие.
Seigneurs justiciers (φρ.) — представители местной знати, осуществлявшие
судебную власть в своих сельских регионах (в Англии манориальные суды) в
противоположность королевской судебной власти. См. Court baron, court leet.
Sexagenarios de ponte! (лат.) — «Шестидесятилетних — с моста!»; лозунг
протеста молодых римлян против шестидесятилетних, которые всходили на
помост (мост) для голосования и выбирали тех, кого не хотели видеть маги­
стратами молодые.
Silphion (др. -греч.) — драгоценное лекарственное растение, важный пред­
мет торговли в Кирене.
Societas maris (лат.) — морское сообщество; вид коммерческой организа­
ции в Италии в Средние века. См. Комменда в глоссарии.
Sordida типега (лат.) — грязная работа; обязанности, от которых освобож­
даются представители высших сословий.
Stabilitas loci (лат.) — постоянство места; некоторые течения в средневе­
ковом монашестве выступали за отказ от бродячей нищенской жизни, за то,
чтобы монах всю жизнь проводил в одном монастыре, покидая его лишь по
чрезвычайным основаниям.
Star Chamber (англ.) — Звездная палата; чрезвычайный суд при короле Ан­
глии, существовавший в 1487-1641 гг.
Stump speeches (англ.) — здесь: бессмысленные речи, которые произносятся
во время предвыборных кампаний для создания фона политической активно­
сти.
463

Хозяйство и общество. Господство
Summa convivia (лат,) — обозначение старейших и влиятельных гильдий в
Англии.
Summepiskopat = summi episcopi (лат.) — сумм-епископат. См. глоссарий.
Superstitio (лат.) — суеверие.
Survivance (φρ.) — здесь: право наследования должности умершего чинов­
ника его родственниками.
Tallagia — мн . ч. от лат . tallagium — талья, талаж (фр. taille, англ. tallage) —
земельный налог в средневековых Англии и Франции, в основном с крестьян
(арендаторов и крепостных), но также с других классов и слоев, а кроме того, с
корпораций (в Англии — с небольших городов) в пользу государства.
Terra ferma (лат.) — материк; здесь: зависимые от Венеции владения на
земле вне лагуны.
Tiers état (φρ.) — третье сословие во французских Генеральных штатах.
Trustis — см . Antrustiones.
Ubicunquefuerimus in Anglia (лат.) — где бы ни был в Англии; форма адресо­
вания судебных материалов королевским чиновникам в условиях, когда двор
не имел постоянной резиденции.
Ultra vires (лат.) — с превышением власти, с превышением полномочий,
с выходом за пределы юрисдикции; имеются в виду персоны, пользующиеся
привилегиями, на которые не имеют права.
Universitas avium (лат.) — сообщество горожан (городская община).
Usurana pravitas (лат.) — незаконное взимание процентов.
Valvassor (лат.) — производное от vassus vassorum — вассал вассала.
Villicus (лат.) — управляющий поместьем.
Vroedschap (голл.) — городской совет, состоящий из представителей влия­
тельнейших бюргерских семей в городах Голландии в XIV-XV вв.
Writ of certiorari (англ.) — приказ об истребовании дела (из нижестоящего
суда в вышестоящий).
Χλήρος, Kiews (грен.) — клерос. См. глоссарий.
Yeomanry (англ.) — йомены. См. глоссарий.
Ζευς έρκαίος (др. -греч.) — Зевс — хранитель очага; претендент на пост в
управлении должен был доказать, что у него в доме имеется место поклонения
Зевсу-Эркайосу, хранителю очага.

Словарь
понятий Макса Вебера
«Хозяйство и общество» представляет собой космос специфических
понятий, отражающих особенное веберовское видение социальной жиз­
ни. Настоящий словарь призван, с одной стороны, по мере возможности
систематизировать это видение, а с другой — помочь читателям ориенти­
роваться в масштабном труде, что особенно необходимо еще и потому, что
Вебер далеко не всегда заботился об удобочитаемости собственных работ.
Он сам пишет в первых строках своего труда, что научная точность важнее,
чем популярность изложения.
В словарь включены не только понятия, введенные в научный оборот
Максом Вебером, но и некоторые общепринятые понятия и термины, ко­
торые, однако, применяются Вебером в специфическом, только для его ра­
бот характерном смысле. В основном в словарь вошли понятия и термины,
встречающиеся в настоящем, четвертом томе, но частично отражена также
терминология предыдущих томов. Представленные ниже определения с
максимально возможной точностью воспроизводят собственные веберов-
ские дефиниции и характеристики соответствующих терминов.
Курсивом выделены понятия, определения которых даются в настоя­
щем словаре.
Автокефалия (Autokephalie) — возможность определения (путем выборов
или назначения) руководителя и штаба союза самим союзом в соответствии с
его собственным порядком, а не внешними по отношению к союзу лицами, ор­
ганизациями или порядками, как при гетерокефалии.
Автономия (Autonomie) — в противоположность гетерономии, возможность
установления порядков союза не посторонними лицами, а самими членами со­
юза именно в силу этого их качества. В правовом смысле понятие автономии
состоит в существовании ограниченного по определенному признаку, посто­
янного или меняющегося круга лиц, подчиняющихся в силу согласия или по
уставу особому праву, которое может изменяться ими по собственному усмот­
рению.
Авторитет (Authorität) — см. Господство.
Альменда (Almende, Almande) — правовая форма общинной собственности,
представляющей собой часть угодий общины или товарищества, не распреде­
ленную в качестве парцелл в пользу индивидуальных членов. См. Марка.
Антиномия формальной и материальной рациональности (Antinomie der
formalen und matenalen Rationalität) — если антиномию в логическом смысле
можно определить как принятие в качестве истинных двух отрицающих друг
друга суждений, то в социологическом смысле антиномия двух типов рацио-
465

Хозяйство и общество. Господство
нальности представляет собой признание необходимости одновременной реа­
лизации двух типов социального действия, каждый из которых является отри­
цанием другого. Эта антиномия, имеющая место в экономике (см. Формальная
и материальная рациональность хозяйствования), праве (см. Юстиция кади),
управлении и других областях, представляет собой, согласно Веберу, проявле­
ние фундаментальной иррациональности социальной жизни и познания. См.
Формальная и материальная рациональность.
Апроприация (Apropdation) — процесс закрытия монополизируемых соци­
альных и экономических возможностей по отношению к чуждым общности
лицам и группам, а также внутри самой общности, т.е . по отношению к то-
варищам. Апроприировать что-либо (собственность, право, возможность) в
пользу индивида (союзы, общности) означает присвоить это себе, каким-то
образом лишив этого других (индивидов, союза, общности). Способы апро­
приации — это способы, какими закрытые социальные отношения обеспечива­
ют монополизацию своих возможностей.
Аффективное действие (affektuell bedingtes Handeln, affektuelle Orientierung
des Handelns) — одна из четырех ориентации действия — действие, ориентиро­
ванное аффективно, в частности эмоционально, т.е . благодаря влиянию непо­
средственных аффектов и эмоциональных состояний.
Блага (Güter) — носители полезности, каковыми могут являться как неоду­
шевленные объекты, так и человеческие действия. Вещные носители полез­
ности (все равно, какого рода) называются вещными благами, а выполняющие
эту функцию человеческие действия в их активном проявлении — услугами.
Не являются ни вещными благами, ни услугами возможности, заложенные в
таких объектах хозяйственного оборота (покупки, продажи и проч.), как кли­
ентура, залог, собственность. Но перспективы, которые через предоставляе­
мые благодаря этим объектам права распоряжения вещными благами и услуга­
ми открываются для хозяйства, должны называться экономическими возмож­
ностями (или просто возможностями — там, где это понятно без оговорок).
Борьба (Kampf) — социальное отношение, в котором целью действия являет­
ся реализация собственной воли вопреки сопротивлению партнера (или парт­
неров). Если следовать логике Вебера, борьба всегда есть борьба за власть. См.
также Отбор; Конкуренция.
Братство (Bruderschaft) — общность, состоящая в особо тесных отношени­
ях участников и основанная на кровном родстве, на соседских или дружеских
связях, на общности религиозной веры либо общности деятельности или цели.
Бюджет, или хозяйственный план (Haushalt, Haushaltsplan) — расчет, пока­
зывающий, каким образом в рамках домохозяйства предполагаемые потреб­
ности определенного (бюджетного) периода (в благах или средствах их полу­
чения) должны покрываться ожидаемым доходом.
Бюрократия (Bürokratie) — одно из самых важных понятий социологии Ве­
бера. Это: 1) самый эффективный и рациональный способ управления; 2) со-
466

Словарь понятии Макса Вебера
временная эффективная форма господства; 3) высшая на сегодняшний день
ступень рациональной организации социального действия.
Вероятность (Chance) — согласно Веберу, одна из главных характеристик
социальных отношений. Социальная структура не существует, так сказать, по­
стоянно в «овеществленном» виде, имеется лишь вероятность того, что какое-
то социальное действие будет воспроизводиться в дальнейшем. Например, го­
сударство в социологическом смысле перестает существовать, если исчезла
вероятность реализации определенных видов осмысленно ориентированного
социального действия. Кроме того, по Веберу, социальные науки не формули­
руют строго детерминистские законы, но констатируют вероятностный харак­
тер совершения тех или иных социальных действий. См. Возможность.
Власть (Macht) — любая вероятность реализации своей воли в данном со­
циальном отношении даже вопреки сопротивлению, на чем бы эта вероят­
ность ни основывалась. Понятие «власть» социологически аморфно, это зна­
чит, что любые человеческие качества и любые сочетания обстоятельств могут
помочь человеку реализовать свою волю в сложившейся ситуации. Власть не
тождественна господству.
Возможность (Chance). Термин «chance» используется Вебером в двух зна­
чениях: 1) возможность, 2) вероятность. Под возможностями Вебер понимает
в основном экономические возможности; экономическими называются воз­
можности, которыми располагает хозяйство в силу обычая, конкретной кон­
стелляции интересов или (конвенционально либо юридически) гарантирован­
ного порядка. Апроприированные (см. Апроприация) возможности называются
правами.
Геронтократия (Gerontokratie) — форма господства, реализуемая старей­
шими (первоначально — в буквальном смысле, т.е . по возрасту) как лучшими
знатоками священной традиции. Наряду с патриархализмом форма господства
при отсутствии личного штаба управления господина.
Гетерокефалия (Heterokephalie) — см . Автокефалия.
Гетерономия (Heteronomie) — см . Автономия.
Гильдия, цех (Gilde, Zunft) — закрытое социальное отношение, возникаю­
щее, когда некий ограниченный круг полноправных членов монополизирует
распоряжение соответствующими идеальными, социальными и экономиче­
скими благами, возможностями и жизненными позициями как профессию.
Господство (Herrschaft) — вероятность того, что некоторая группа людей
будет повиноваться некоему приказу (или приказам). То есть это не любая
возможность реализации власти или влияния. Господство (авторитет) в этом
смысле выражается в подчинении, которое каждый раз может вызываться раз­
ными мотивами — от простой привычки до чисто целерациональных соображе­
ний. Каждому подлинному отношению господства свойствен определенный
минимум желания подчиниться, а следовательно, внешней или внутренней за­
интересованности в подчинении. См. Типы господства.
467

Хозяйство и общество. Господство
Государство (Staat), Определение государства у Вебера с трудом поддается
переводу на любой язык по причине как его чисто языковой специфики, так
и специфичности используемых при этом категорий веберовской социоло­
гии. По-немецки оно звучит так: «Staat soll ein politischer Anstaltsbetrieb heißen,
wenn und insoweit sein Verwaltungsstab erfolgreich das Monopol legitimen physi-
schen Zwanges für die Durchführung der Ordnungen in Anspruch nimmt». Клю­
чевое значение здесь имеет примененный Вебером термин «Anstaltsbetrieb»
(Anstalt — учреждение, Betrieb — предприятие), калькой с которого является
выражение «учрежденческое предприятие» или, может быть, «учрежденческое
производство». Смысл данного термина становится ясен при разборе обоих
составляющих его элементов. Предприятие, по Веберу, — это «непрерывное
целевое действие» в любой области; решающей характеристикой здесь явля­
ется непрерывность. Учреждение — это союз, уставной порядок которого в рам­
ках его сферы деятельности октроируется (см. Октроирование) в отношении
каждого действия, имеющего определенные характерные признаки. Следо­
вательно, термин «Anstaltsbetrieb» можно передать выражением «непрерывно
действующее учреждение», каковое мы и применяем в настоящем переводе.
Государство тогда, в точном веберовском смысле, — непрерывно действующее
политическое учреждение, управляющий штаб которого успешно реализует
монополию легитимного физического принуждения ради утверждения его по­
рядков. Кроме этого случая, т.е . определения понятия государства, Вебер лишь
однажды вновь применяет термин «Anstaltsbetrieb» — для определения понятия
«церковь».
Действенность (Geltung) — см . Значимость.
Действие (Handeln) — человеческое поведение (все равно, внешнее или
внутреннее, воздержание от действия или претерпевание), если и поскольку
действующий или действующие связывают с ним подразумеваемый смысл, а
потому доступное пониманию. Если этот смысл отсутствует, действие терми­
нологически описывается как поведение. См. также Социальное действие.
Действие союза (Verbandshandeln) — см . Союзное действие.
Денежный расчет (Geldrechnung) — оценивание благ (товаров) не только по
их полезности здесь и сейчас для данного конкретного лица, но и с точки зре­
ния возможностей их использования (неважно, для потребления или для про­
изводства) в неопределенном будущем неопределенным числом третьих лиц
для их собственных целей, если, конечно, таковые возможности могут быть
учтены в определяемых обладателем прав распоряжения условиях денежного
обмена. Результатом такого рода денежного расчета оказывается определение
рыночного статуса УШИ рыночного положения соответствующего товара.
Дисциплина (Disziplin) — вероятность быстрого, автоматического и схема­
тичного подчинения приказу у определенного множества людей в силу выра­
ботанной у них установки. См. Господство.
Должностная харизма (Amtscharisma) — см . Служебная харизма.
468

Словарь понятий Макса Вебера
Домохозяйство, домашняя общность, домашний союз (Hausgemeinschaft,
Hausverband, Haushalt) — общность, управляемая патриархально и удовлетво­
ряющая повседневные потребности ее членов в товарах и услугах.
Доход (Erwerb) — деньги или иные блага, получаемые агентами экономиче­
ской деятельности. Вебер строго разделяет 1) домохозяйственный доход, или
ренту, и 2) предпринимательский доход, или прибыль. В первом случае нали­
цо ориентация на удовлетворение потребностей членов хозяйствующей общ-
ности, во втором — на получение новых прав распоряжения благами. С точки
зрения чистого типа для первого характерны состояние и натуральный расчет,
для второго — капитал и капитальный расчет. Домохозяйствовать или извле­
кать прибыль — не взаимоисключающие альтернативы. Например, предприя­
тие потребительского объединения стоит (обычно) на службе домохозяйства,
но по форме своего поведения является не домохозяйстве иным, а прибыль­
ным предприятием без материальной цели получения прибыли. Домохозяй-
ствование и получение прибыли могут в деятельности отдельных индивидов
настолько переплетаться (и это типичный для прошлого случай), что лишь за­
вершающий акт (сбыт — в одном случае, собственное потребление — в другом)
определяет суть происходящего (особенно это типично для мелкого крестьян­
ства). Обмен для нужд домохозяйства (выменивание для потребления, обмен
излишков) является составной частью домохозяйствования.
Доходное предприятие (Erwerbsbetrieb, Unternehmung) — вид деятельности
по получению дохода, который последовательно ориентирован на рыночные
возможности и при этом использует блага как средства для того, чтобы путем
производства и сбыта на рынке желаемых товаров или предложения желаемых
рынком услуг выменять деньги — через свободный обмен или с использова­
нием апроприированных возможностей (см. Предпринимательство). Вебер
также дает более формальное (концептуальное) определение: доходное пред­
приятие — это непрерывное целостное длительное предпринимательское (т.е.
ориентированное на извлечение дохода) действие, которое в реальности не­
мыслимо без конституирования предприятия в техническом смысле (может
быть, даже индивидуального, т.е . без штата помощников). Противоположно­
стью доходного предприятия является домохозяйство, ориентированное на
удовлетворение потребностей. См. Предприятие.
Закрытое социальное отношение (geschlossene soziale Beziehung) — см . Откры­
тое и закрытое социальные отношения.
Застольная общность (Tischgemeinschaft) — благодаря системе табу, ограни­
чивающих как род принимаемой пищи, так и отбор участников трапезы, яв­
ляется средством формирования религиозных, а тем самым — при известных
обстоятельствах — также этических и политических братств.
Землевладение, землевладелец (Grundherrschaft, Grundherr). Для Вебера зем­
левладение — это система господства, в основе которой лежит собственность
на землю, а сама система — совокупность способов использования земли и
типы лиц, осуществляющих использование. Тот, кто обладает правами распо-
469

Хозяйство и общество. Господство
ряжения землей (господин, сеньор, помещик), как правило, передает ее для
хозяйственного использования другим (зависимые — крепостные, арендато­
ры, колоны и др.), которые за это либо выполняют определенные повинности
в пользу господина, либо передают в его распоряжение часть продукта, полу­
ченного в ходе хозяйствования.
Знать (Honoratioren) — 1 ) в широком смысле слой носителей особого со­
циального престижа, привязанного к особому образу жизни, которые облада­
ют в силу своего экономического положения особой предрасположенностью к
восприятию социального управления и господства как почетной обязанности.
Еще одно веберовское определение, детализирующее предыдущее: обладатели
нетрудового или таким образом получаемого дохода, что работа по его обеспе­
чению, даже если она имеется, оставляет им возможность принятия на себя
наряду с профессиональной деятельностью управленческих функций; благо­
даря своему экономическому положению они ведут характерный образ жизни,
позволяющий им в собственных глазах и в глазах окружающих выступать но­
сителями престижа сословной чести и, соответственно, быть призванными к
господству. В разные исторические периоды в разных ситуациях существовали
разные виды знати: а) старейшины как носители опыта и хранители традиций,
b) родовая наследственная аристократия (патриции, нобили (см. глоссарий)),
c) денежная и чиновничья аристократия (эквиты, всадники (см. глоссарий))
и др. Часто разные группы знати меняли свой социальный ранг. В Древнем
Риме, например, денежная и чиновная элита принадлежала скорее к плеб­
су, а к собственно знати относилась родовая аристократия, патриции. Но со
времен так называемого гортензианского плебисцита (см. глоссарий) произо­
шло слияние слоев знати в обоих пониманиях этого термина; 2) в более узком
смысле знать — это «местная знать», т.е . те люди, в основном в малых городах,
но также в столицах, которые благодаря своему статусу пользуются уважением
сограждан и имеют возможности неформального влияния: помещики, бога­
тые фермеры, фабриканты. Они могут «выполнять властные функции, имея
при этом независимый от властной позиции источник дохода и, как правило,
независимый статус в обществе» (см.: EaS. Р . 664). Именно их Вебер считает
группой, из которой в основном рекрутируется местное самоуправление (см.
т. I настоящего издания, с. 323-326). Собственно говоря, феномен подъема
мелкопоместного дворянства, джентри в Англии в XVII в. (см. с . 128—131) по­
казывает социальный потенциал этой группы.
Значимость (Geltung). Значимость социальной нормы, или, по Веберу, зна­
чимость порядка, предписывающего какое-либо действие, есть вероятность
того, что это самое действие будет иметь место. См. также Легитимность.
Идеальный тип (Idealtypus) — образ, представление, репрезентация како­
го-либо явления путем выделения, подчеркивания, преувеличения с анали­
тической целью определенных характерных его элементов. Это также научное
конструирование смысла или смысловой связи, который или которая образует
идеальный (чистый) тип часто встречающегося явления. Такими идеально-
470

Словарь понятии Макса Вебера
типическими конструкциями являются, например, понятия и законы эконо­
мической теории. Они показывают, как протекало бы человеческое действие
определенного характера, если бы оно развивалось строго целерационально,
без ошибок и аффектов, и было совершенно определенно ориентировано на
одну-единственную цель (хозяйство). Реальное действие только в редких слу­
чаях, да и то лишь приблизительно, соответствует тому, как оно сконструиро­
вано в идеальном типе.
Иерократинеский союз (hierokratischer Verband) — союз господства, если и
поскольку существование его порядков обеспечивается психическим насилием
путем предоставления или отказа в предоставлении священных благ (иерокра-
тическое насилие). Примером такого союза является церковь.
Иерократия (Hierokratie) — форма правления, при которой либо властитель
легитимирован священнослужителями как воплощение бога или как власти­
тель божьей милостью, либо высший священнослужитель одновременно явля­
ется светским властителем. См. Иерократинеский союз.
Интуиция, озарение (Eingebung) — внезапное и резкое пробуждение в ин­
дивиде под влиянием чрезвычайных факторов представления о том, что он
делает, как о должном и необходимом. Вместе с эмпатиеи является главным
средством распространения фактических нововведений, которые начинают
регулярно практиковаться именно потому, что поддерживаются присущим им
ощущением обязательности. Вебер говорит не о том, как возникают эти пере­
живания — новые в силу своей анормальности, — но о том, как они влияют на
окружающих. Такое влияние, преодолевающее инерцию привычного, психо­
логически может реализовываться по-разному.
Иррациональность (Irrationalität, irrationale) действия — совокупность про­
явлений профетического, мистического, аффективного поведения. Иррацио­
нальность тем сильнее, чем дальше действие отходит от идеала целевой рацио­
нальности и оказывается ориентированным аффективно, традиционно или
ценностно-рационально.
Капитальный расчет (Kapitalrechnung) — способ хозяйственного расчета,
представляющий собой оценивание и контроль возможностей и результатов
получения дохода путем сравнения выраженной в деньгах стоимости всех име­
ющихся (в деньгах или в натуре) благ на начало и остающихся и вновь получен­
ных на момент закрытия доходного предприятия (или, если предприятие имеет
постоянный характер, на конец отчетного периода) посредством начального и
конечного баланса.
Класс (Klasse) — любая группа индивидов, находящихся в одинаковом клас­
совом положении, т.е . обладающих единообразными типичными возможностя­
ми обеспечить себя материально и достичь определенного статуса в рамках
данного хозяйственного порядка. Более развернутое определение: можно го­
ворить о классе, когда 1) некоторое множество людей имеет общую специфи­
ческую каузальную составляющую их жизненных возможностей, причем 2) эта
составляющая выступает исключительно в виде экономических интересов
471

Хозяйство и общество. Господство
владения вещами и получения дохода 3) в условиях рынка товаров или рабо­
чей силы («классовое положение»). Фактически, по Веберу, термины «класс» и
«классовое положение» говорят лишь о факте наличия одинаковых (или близ­
ких) типичных экономических возможностей и интересов у определенного ко­
личества индивидов. См. Социальный класс, Сословие.
Класс дохода (Erwerbsklasse) — класс, в котором классовое положение в пер­
вую очередь определяется возможностями рыночного использования товаров
или услуг.
Класс собственности (Besitzklasse) — класс, в котором классовое положение в
первую очередь определяется особенностями располагаемого имущества.
Классовое положение (Klassenlage) — место в социальной системе индиви­
дов, обладающих одинаковыми или сходными типичными интересами; в каж­
дом конкретном случае оно конституируется специфическими возможностями
распоряжения разного рода потребительскими благами, средствами производ­
ства, состоянием, средствами получения дохода, профессиональной квалифи­
кацией и т.п. Стабильность и изменчивость при разных классовых положениях
различны, поэтому и единство социальных классов выражается по-разному.
Только не имеющие никакой квалификации и никакого имущества индивиды,
обреченные на трудовой доход от случайных заработков, находятся в одинако­
вом классовом положении.
Коллегиальность (Kollegialität). Вебер употребляет термин в двух значениях:
1) порядок, согласно которому наряду с монократическим обладателем господ­
ской власти имеются другие равно монократические обладатели власти, полу­
чившие в силу традиции или устава действенную возможность выступать в ка­
честве кассационной инстанции и иметь право отсрочки по отношению к лю­
бым распоряжениям первого обладателя господской власти («коллегиальность
кассаций»); 2) порядок, согласно которому распоряжения властей имеют не
монократический характер, а принимаются на основе предшествующего об­
суждения и голосования; т.е . по уставу распоряжение, чтобы стать обязатель­
ным, должно быть продуктом не одного, а нескольких совместно действующих
лиц («техническая, или функциональная, коллегиальность»). При этом может
действовать принцип единогласия (консенсус) или принцип большинства.
Противоположность коллегиальности — монократия.
Коммунизм (Kommunismus), по Веберу, — общее наименование характерных
для определенного типа общностей «безрасчетных» форм организации совмест­
ного труда, в основе которых лежит не достижение хозяйственных оптимумов
обеспечения путем хозяйственного расчета, а непосредственно переживаемое
чувство солидарности. Это: 1) домашний коммунизм семьи, сложившийся на
традиционной и аффективной основе, 2) товарищеский коммунизм войска,
3) коммунизм братской любви, характерный для (религиозной) общины. См.
Харизматическая община.
Конвенция (Konvention) — один из типов порядка наряду с обычаем и правом.
Порядок называется конвенцией, если в случае его нарушения значимость его
472

Словарь понятий Макса Вебера
внешне гарантирована вероятностью столкновения с (относительно) всеоб­
щим и практически ощутимым неодобрением в определенном круге лиц. От
обычая конвенция отличается тем, что участники группы защищаются от на­
рушений посредством санкций, состоящих в неодобрении нарушений; обычай
санкций не предполагает. От права она отличается отсутствием аппарата при­
нуждения. См. Штаб управления.
Конкуренция (Konkurrenz) — не предполагающая применения прямого фи­
зического насилия и состоящая в использовании формально мирных средств
борьба за получение прав распоряжения возможностями, обладать которыми
стремятся и другие. Конкуренция называется регулируемой, если при выборе
целей и средств ориентируется на определенный порядок.
Конституция союза (Verbandsverfassung) — фактическая вероятность под­
чинения октроирующей власти управляющих органов в соответствии с мас­
штабами, способом и предпосылками их действий. К числу предпосылок, со­
гласно уже имеющемуся порядку, могут относиться прежде всего учет мнения
или согласие определенных групп либо долей участников союза и, кроме того,
конечно, разные прочие условия.
Корпорация (Körperschaft) в немецком праве — ряд лиц, объединенных на
каком-либо основании и наделенных государством правами юридического
лица (церковный приход, университет, муниципальное образование и т.д .) .
См. Территориальная корпорация.
Кредит (Kredit) — любая передача имеющихся сегодня прав распоряжения
вещественными благами любого рода в обмен на согласие на передачу прав
распоряжения вещественными благами любого рода в будущем.
Критерий значимости права (Gültigkieit des Rechts) — степень вероятности
того, что аппарат принуждения при необходимости силой заставит исполнять
нормы.
Легальное господство (legale Herrschafi) — господство, которое основано на
вере в легальность зафиксированных в формальных актах порядков и прав рас­
поряжения, принадлежащих тем, кто призван к господству на основе этих по­
рядков. Один из трех типов господства наряду с традиционным и харизматиче­
ским господством. Наиболее полно реализуется в бюрократии.
Легальность (Legalität) — характерное качество установлений и норм, со­
стоящее в том, что они формально правильны и созданы согласно принятым
нормам. См. Легитимность.
Легальный господин (legaler Herr) — «начальник», который распоряжается и
отдает приказания, но, в свою очередь, сам получил свою позицию в силу без­
личного порядка, которому подчиняется и в соответствии с которым ориенти­
рует свои распоряжения.
Легитимность (Legitimität) — одно из ключевых понятий социологии Ве­
бера. Однозначное определение отсутствует. Далее — краткий синопсис пред­
ставлений о легитимности, содержащихся в «Хозяйстве и обществе». Действие,
473

Хозяйство и общество. Господство
особенно социальное действие, и особенно социальное отношение может ори­
ентироваться на представление о существовании легитимного порядка. Веро­
ятность того, что это действие будет иметь место, есть значимость соответ­
ствующего порядка. Легитимность порядка может гарантироваться (I) чисто
внутренне: 1 ) аффективно, в силу эмоциональной преданности этому порядку;
2) ценностно-рационально, благодаря вере в абсолютную значимость порядка
как выражения обязательных конечных ценностей; 3) религиозно, благода­
ря вере в необходимость подчинения порядку для спасения души, а также (II)
внешне, т.е. ожиданием специфических внешних последствий в силу наличия
интересов. Виды легитимного порядка: а) конвенция, если его значимость внеш­
не гарантирована вероятностью в случае его нарушения столкнуться с (отно­
сительно) всеобщим и практически ощутимым неодобрением в определенном
круге лиц; Ь) право, если он внешне гарантирован вероятностью (физическо­
го или психического) принуждения путем действия штаба людей, специально
предназначенного принуждать к соблюдению и карать за нарушение установ­
ленного порядка. Легитимность господства должна рассматриваться лишь как
вероятность того, что она в некоторой степени существует и будет воплощаться в
реальном поведении. Господство является традиционным, если его легитимность
опирается на веру в святость пришедших из прошлых времен порядков и господ­
ских прав. Харизматическое господство зиждется на выходящем за пределы по­
вседневного опыта убеждении в святости, или героической мощи, или совер­
шенстве какой-то персоны и провозглашенного либо созданного ею порядка.
Самая распространенная сегодня форма легитимности — вера в легальность, т.е.
готовность подчиняться установлениям, которые формально правильны и соз­
даны согласно принятым нормам; это легальное господство. В самом общем виде
легитимность характеризуется как вера подвластных в значимость господства,
причем только в силу этой веры господство и обретает значимость.
Лен (Lehn) — в Западной Европе в эпоху феодализма земельное владение,
предоставляемое вассалу при условии несения им военной службы и вы­
полнения других обязательств. В терминологии Вебера леном называются
апроприированные полномочия господина, если они передаются на осно­
ве контракта индивидам, отвечающим необходимым требованиям, причем
определение взаимных прав и обязанностей ленника и господина ориенти­
руется главным образом на конвенциональное сословное, а именно военное
понимание чести.
Ленный феодализм (Lehensfeudalismus) — феодализм, который характеризу­
ется существованием штабов управления главным образом с ленным содер­
жанием, основанным на свободном контракте с господином. См. также Пре-
бендальный феодализм.
Литургическое государство (leiturgischer Staat) — государство, в политиче­
ском и экономическом смысле основанное на литургиях (повинностях).
Литургия (Leiturgie) — повинность в пользу государства, т.е . общественная
обязанность, или повинность, которую граждане или группы граждан испол-
474

Словарь понятий Макса Вебера
няют лично либо путем принятия на себя всех связанных с этим затрат; способ
удовлетворения потребностей союзов путем негативного привилегирования
лиц или сословий.
Маг (Magier) — человек, обладающий постоянно действующей харизмой
(в отличие от обычного человека, «непосвященного» в магическом смысле) и
использующий ее для взаимодействия со сверхъестественными силами и су­
ществами (демонами, духами) на профессиональной основе в рамках посто­
янно действующего индивидуального предприятия.
Марка, марковое товарищество (Mark, Markgenossenschaft) — в Средние века
союз нескольких деревень, охватывающий значительную территорию, кото­
рая использовалась ими в хозяйственном отношении и подлежала их общему
управлению и судебному порядку. Каждый из товарищей имел право пользо­
вания марковой землей, лежащей вне непосредственно деревенских, частных
наделов (обычно в соответствии с размером его собственного владения), но не
имел возможности ее присвоения. Такая земля, в случае если она не подверг­
лась разделу или не была приобретена лицами, принадлежащими к церковной
или светской знати, переходила в общинную собственность — алъменду.
Материальная рациональность хозяйства (materielle Wirtschaftsrationalität) —
см. Формальная и материальная рациональность хозяйствования.
Меновое хозяйство, обменное хозяйство (Verkehrswirtschaft). Удовлетворение
потребностей осуществляется на основе менового хозяйства, если оно склады­
вается в результате взаимодействия интересов участников, ориентированных на
возможности обмена и кооперирующихся только путем обмена. В противопо­
ложность этому потребности удовлетворяются на основе планового хозяйства,
если участники систематически ориентированы на установленные в рамках со-
юза договорные или октроированные материальные порядки. Обменно-хозяй-
ственное удовлетворение потребностей предполагает обычно при достижении
определенной степени рациональности денежные расчеты, а при наличии ка­
питального расчета — экономическое разделение домохозяйства и предприятия.
Планово-хозяйственное удовлетворение потребностей (в разном смысле и в
неодинаковой мере в зависимости от объема) связано с натуральным расчетом
как последней основой материальной ориентации хозяйства, а формально для
хозяйствующих — с ориентацией на указания неизбежно имеющегося в нем
управляющего штаба. В меновом (обменном) хозяйстве действие отдельных
автокефальных хозяйств автономно ориентируется (в случае домохозяйства) на
предельную полезность имеющихся денег и ожидаемых денежных доходов либо
(при случайном приобретении) на рыночные возможности, а действие предприя­
тия — на капитальный расчет. В противоположность этому в плановом хозяй­
стве любое хозяйственное действие (в той мере, в какой оно реализуется) ориен­
тируется строго домохозяйственно и гетерономно на предписывающие и запре­
щающие распоряжения с учетом установленных вознаграждений и штрафов.
Меценатство (Mezänatentum) — предоставление ресурсов путем чисто до­
бровольных взносов со стороны тех, кто имеет средства и каким-либо образом
475

Хозяйство и общество. Господство
материально или идейно заинтересован в цели общностного действия, не яв­
ляясь при этом обязательно членом союза.
Мистагог (Mystagoge) — один из типов магов, совершающих таинства, т.е.
магические действия, приносящие спасение. Такого рода спасители встреча­
ются во всем мире и отличаются от обыкновенных колдунов только по степе­
ни воздействия, благодаря тому что собирают вокруг себя особую общину. См.
Пророк.
Мотив (Motiv) — смысловая структура, которая самому действующему или
наблюдателю представляется смысловой основой поведения.
Натуральное хозяйство (Naturalwirtschafi) — хозяйство без денежного обра­
щения. Оно не есть нечто однородное и может иметь очень разную структуру.
Натуральным считается 1) абсолютно безобменное хозяйство или 2) хозяйство
с натуральным обменом без использования денег как средства обмена. В пер­
вом случае примеры: полностью коммунистическое (см. Коммунизм) либо то­
варищеское (с долевым участием) закрытое домохозяйство или же хозяйство
натуральных повинностей (ойкос, строго литургический политический союз).
Во втором случае примеры: натуральное хозяйство с чисто натуральным об­
меном без денег и денежного расчета (чистое хозяйство натурального обмена)
или хозяйство натурального обмена с денежными расчетами. В соответствии с
этим все исторически существовавшие виды хозяйств можно распределить по
степени «денежности» или «натуральности».
Натуральный расчет (Naturalrechnung) — как и денежный расчет, это ра­
циональная техника. Хозяйственное управление и при известной рациональ­
ности также бюджетный план существуют и в случае натурального расчета.
Любой натуральный расчет ориентирован на потребление, на покрытие по­
требностей. Он основан на владении натуральными благами и, если приоб­
ретения происходят мирным путем, на поступлениях в натуральной форме от
использования наличных благ и рабочей силы, которые рассматриваются как
средства удовлетворения потребностей и управляются исходя из оптимума их
возможного удовлетворения.
Негативное привилегирование (negative Privilegierung) — см . Привилегии.
Обмен (Tausch) — всякое основанное на формально добровольном со­
глашении предложение сиюминутных, длящихся, сегодняшних или будущих
полезных благ любого рода против ответных возможных полезных благ так­
же любого рода, т.е., например, передача или предоставление в распоряжение
благ, состоящих в товарах или деньгах, в обмен на будущий возврат такого же
рода товаров, либо предоставление какого-либо разрешения, либо передача в
пользование объекта путем найма или аренды, либо наем услуг любого рода
за зарплату или содержание. Предметом обмена становится все, что в том или
ином виде может быть передано в распоряжение кого-то другого и за что этот
другой готов предоставить вознаграждение. Предметом обмена могут являть­
ся не только вещные блага и услуги, но также экономические возможности
любого рода (например, существующая только в силу обычая или особенной
476

Словарь понятий Макса Вебера
экономической ситуации и ничем не гарантированная клиентура) и, конечно
же, возможности, как угодно гарантированные каким угодно порядком. Обмен
всегда есть компромисс интересов партнеров. Он может быть ориентирован
1) традиционно или конвенционально, т.е . (особенно во втором случае) эко­
номически нерационально, или 2) экономически рационально.
Обменное хозяйство — см. Меновое хозяйство.
Обобществление (Vergesellschaftung) — социальное отношение и социальное
действие в рамках этого отношения, если и поскольку они базируются на ра­
ционально (ценностно- или целерационально) мотивированном компромиссе
интересов или на точно так же мотивированном объединении интересов. Обоб­
ществление есть концептуальная противоположность такому социальному от­
ношению, как общность, и такому социальному действию, как общностное дей­
ствие, которые предполагают не рационально (или ценностно-рационально),
а, как правило, традиционно или аффективно порожденную «совместность»
участников, их общую принадлежность чему-то . Эта пара понятий, как указы­
вает сам Вебер, родственна понятиям «общность» (Gemeinschaft) и «общество»
(Gesellschaft), предложенным Ф. Теннисом. Однако у Тенниса, считает Вебер,
налицо слишком резкое разграничение. Для самого Вебера это — идеальные
типы, и в реальных социальных группах и организациях всегда проявляются
черты и одного и другого отношения. См. также Социальное действие.
Образ жизни (Lebensführung) — одно из важнейших понятий социологии
Вебера. Сам он его не определил, а сколько-нибудь приемлемого перевода на
русский не существует. Близки по смыслу были бы слова «жизнеустройство»,
«жизнеорганизация», но подходя для приблизительного описания феноме­
на, они вряд ли пригодны в качестве термина. Отсюда и выбор термина «об­
раз жизни». Для характеристики образа жизни можно применить определе­
ние Р. Сведберга (которое сам он, впрочем, относит к понятию «жизненный
стиль»): это «реальное поведение группы индивидов в том его аспекте, что
рассматривается в качестве групповой ценности» (MWD. Р . 150) и, добавим,
служит идентификационным признаком группы, как правило сословной. См.
Сословие.
Община — феномены, обнимаемые этим русским словом, Вебер обо­
значает по-разному в разных контекстах: 1) русская крестьянская общи­
на (Obschtschina, Gemeinschaft); 2) церковная община, конгрегация, приход
(Gemeinde); 3) соседство, объединенное для фискальных или политических
целей (Gemeinde); 4) домашняя общность (Hausgemeinschaft, Gemeinderschaft);
5) харизматическая община. Все эти явления сложными путями связаны между
собой. Например, русскую крестьянскую общину, домашнюю общность, ха­
ризматическую общину объединяет единое «безрасчетное» коммунистическое
отношение к хозяйствованию. Церковная община, в свою очередь, согласно
Веберу, связана с харизматической, поскольку представляет собой в опреде­
ленном отношении конечный результат оповседневнивания (рутинизации) ха­
ризмы.
477

Хозяйство и общество. Господство
Общность (Gemeinschaft, Vergemeinschaftung) — социальное отношение, если и
поскольку реализующаяся в нем установка социального действия (в среднем, в
конкретном случае или в чистом типе) базируется на имеющем аффективное
или традиционное происхождение субъективном чувстве взаимопринадлеж­
ности участников. Примеры: семья, церковная община, любого рода братство,
этнические группы. См. Обобществление.
Обычай (Sitte) — основанная на длительном укоренении регулярность пове­
дения, состоящая в постоянном повторении одним или несколькими индиви­
дами одного и того же действия. Обычаю предшествует привычка: это фактиче­
ская регулярность, само существование которой обеспечивается только лишь
фактом повторения. Если фактическое повторение основано на длительном
укоренении, привычка становится обычаем. Как один из видов порядка обы­
чай, в отличие от конвенции и права, не обладает внешней гарантией. Действу­
ющий следует обычаю «по привычке», и того же он с определенной степенью
вероятности вправе ожидать от других принадлежащих к той же группе. Обы­
чай не является чем-то обязывающим в юридическом смысле, никто не «тре­
бует» его придерживаться.
Объединение (Verein) — договорной союз, уставной порядок которого значим
только для тех, кто участвует в нем лично. В качестве идеала объединения Ве-
бер рассматривает секты.
Ойкос (Oikos) — большая домашняя общность, чаще всего авторитарно
управляемое домохозяйство князя, помещика, патриция, производящее разно­
образные продукты (например, ремесленные наряду с сельскохозяйственны­
ми) как для собственного потребления, так и для продажи излишков на рынке,
конечным мотивом деятельности которого является не получение капитали­
стической денежной прибыли, а организованное натуральное удовлетворение
потребностей господина. Сущность ойкоса — организованное удовлетворение
потребностей.
Октроирование (Oktroyierung, от фр. octroyer — даровать) — дарование, по­
жалование, а также навязывание, декретирование, вообще, введение в дей­
ствие самыми разными путями (кроме принятия парламентом или путем ре­
ферендума) каких-либо законов и установлений. Октроированная конститу­
ция — конституция, дарованная властью монарха. Вебером октроирование
чаще всего понимается как насильственное внедрение, декретирование, на­
вязывание.
Оповседневнивание (Veralltäglichung) харизмы — процесс приспособления
харизматической общности к условиям стабильного, повседневного существо­
вания, состоящий в апроприации власти харизматического господина и соот­
ветствующих возможностей дохода группой его последователей и учеников
при упорядочении рекрутирования новых членов группы. Терминологическое
замечание: иногда термин «оповседневнивание» переводится как «рутиниза-
ция», от русского «рутина» (привычность, монотонность). Термин «рутиниза-
ция» (routinization) также принят в американском переводе Вебера.
478

Словарь понятий Макса Вебера
Организация (Betriebsverband) — обобществление с непрерывно и целена­
правленно действующим штабом управления.
Ориентация социального действия (Orientierung des sozialen Handelns). Как и
любое действие, социальное действие может быть ориентировано 1) целера-
ционально, 2) ценностно-рационально, 3) аффективно, 4) традиционно. См.
Типы ориентации социального действия.
Особое право (Sonderrecht), или особые права — существующие в любой пра­
вовой системе и в любой период времени особые нормы, обусловленные спе­
цифическими обстоятельствами деятельности разных социальных групп.
В современном праве основанием для особых установлений могут являть­
ся определенные чисто технические или экономические качества предметов
или лиц (например, фабрики или земельного участка сельскохозяйственного
назначения; торговца, адвоката, фармацевта, ремесленника). Особые права
«старого типа» — длительные правовые привилегии в отношении либо непо­
средственно лиц, принадлежащих к конкретному союзу, как таковых, либо
определенных объектов, владение которыми опосредствовало эту принадлеж­
ность. Тогда указанные права опирались на сословные, т.е . обусловленные
особенностью рождения, образа жизни или принадлежностью к союзу личност­
ные качества («знать», «живущие по-рыцарски», «товарищи по гильдии») или
на социальные отношения в связи с определенными вещами (служебный лен,
рыцарское имение). В прошлом важным источником возникновения особых
прав было произвольное право.
Отбор (Auslese) — пусть даже неосознаваемая в качестве таковой (латент­
ная) борьба человеческих индивидов или типов за выживание. Если речь идет о
жизненных шансах живущих — это социальный отбор, если о шансах выжива­
ния материала наследственности — биологический отбор.
Открытое и закрытое социальные отношения (offene und geschlossene soziale
Beziehungen). Социальное отношение (все равно, общность или обобществление)
называется открытым вовне, если и поскольку участие в социальном действии,
которое его конституирует, согласно смыслу этого действия и регулирующему
его порядку не запрещено никому, кто к этому способен и склонен. Напротив,
закрытым вовне социальное отношение является, если и поскольку его смыс­
ловое содержание или регулирующие его порядки исключают или ограничи­
вают участие либо связывают его с определенными условиями. Открытость и
закрытость могут быть обусловлены как традиционно или аффективно, так и
ценностно- или целерационально.
Парии (Paria) — в техническом смысле у Вебера это термин для обозначе­
ния групп, которые, проживая на той же территории, что и другие, отделены
от последних ритуальными барьерами, что затрудняет или делает невозмож­
ным взаимодействие между ними. Такие группы могут быть носителями про­
фессий, презираемых членами других групп, тогда это ремесленники-парии,
или — при соединении в политический союз на основе межэтнических риту­
альных различий — кастами, как в Индии.
479

Хозяйство и общество. Господство
Партия (Partei) — основанное на (формально) свободном участии объеди­
нение, ставящее целью получение союзной власти для своих руководителей и
тем самым возможностей (идеальных или материальных) достижения конкрет­
ных целей или личных выгод либо того и другого вместе для своих членов.
Патриархализм (Patriarchalismus) — положение, когда в союзе, организо­
ванном на хозяйственной или семейной (домашней) основе, управляет инди­
вид, получивший власть согласно твердым правилам наследования. При этом
предполагается, что управление ориентировано на удовлетворение интересов
общности. Наряду с геронтократией патриархализм — форма господства при
отсутствии личного штаба управления господина.
Патримониализм (Patrimonialismus) — отличается от патриархализма
1) определенной децентрализацией власти, поскольку управление частично
передается вместе с землей сыновьям дома и/или другим зависимым лицам,
и 2) существованием личного штаба управления господина. Это форма гос­
подства, которое изначально традиционно ориентировано (традиционное гос­
подство), но реализуется в силу полного личного права, т.е. штаб управления
(патримониальная бюрократия) и военные являются инструментом реализации
воли господина.
Патримониальная бюрократия (patrimoniale Bürokratie) — использование в
нормальном бюрократическом процессе несвободных чиновников (министе-
риалов, рабов, крепостных).
Пиетет (Pietät) — благочестие, почтительная, преданная сыновняя/до­
черняя любовь к родителям, родственникам, вообще к благодетелям. У Вебера
пиетет является основой домашней общности (практикующей аффективную
ориентацию действия) и в этом смысле основанием домашнего авторитета,
т.е . структурой господства.
Плановое хозяйство (Planwirtschaft) — хозяйство, которое направлено на
удовлетворение потребностей в противоположность рыночному или меновому,
направленному на получение прибыли. Участники экономической деятельно­
сти систематически ориентированы не на рыночную ситуацию и собственные
интересы, а на установленные в рамках союза договорные или октроирован­
ные материальные порядки. Обменно-хозяйственное удовлетворение потреб­
ностей предполагает обычно при достижении определенной степени рацио­
нальности денежные расчеты, а при наличии капитального расчета — эконо­
мическое разделение домохозяйства и предприятия. Планово-хозяйственное
удовлетворение потребностей (в разном смысле и в неодинаковой мере в за­
висимости от объема) связано с натуральным расчетом как последней осно­
вой материальной ориентации хозяйства, а формально для хозяйствующих —
с ориентацией на указания неизбежно имеющегося в нем управляющего шта­
ба. В меновом хозяйстве действие отдельных автокефальных хозяйств автоном­
но ориентируется на предельную полезность имеющихся денег и ожидаемых
денежных доходов либо (при случайном приобретении) на рыночные возмож­
ности, а действие предприятия — на капитальный расчет. В плановом хозяй-
480

Словарь понятий Макса Вебера
стве любое хозяйственное действие ориентируется строго домохозяйственно
и гетерономно на предписывающие и запрещающие распоряжения с учетом
установленных вознаграждений и штрафов. См. Меновое хозяйство.
Плебисцитарное господство, плебисцитарная демократия (plebiszitäre Herr-
schaft, plebiszitäre Demokratie) — результат псевдодемократической трансформа­
ции харизматического господства, которое прячется в форме дарованной волей
подданных и только благодаря ей существующей легитимности.
Поведение (Verhalten) — понятие, тесно связанное с понятием действия.
Действие — это поведение, имеющее подразумеваемый смысл, соответствен­
но, поведение — это действие в отсутствие подразумеваемого смысла. Такие
типы действия, как аффективное и традиционное, в концептуальном смысле
близки к поведению. Реактивное поведение (обжегшись, человек отдергивает
руку от огня) есть (терминологически) чистое поведение.
Подтверждение (Bewährung) — получение верующим знаков, подтвержда­
ющих правильность его веры и его поведения; обнаружение таких знаков под­
крепляет веру. Это особенно важно в случаях веры в харизму: подтверждение
(небесными знамениями, чрезвычайными успехами и т.п .) — обязательное ус­
ловие значимости, или действенности, харизмы.
Подчинение (Gehorsam),— ситуация, когда действие подчиняющегося в ос­
новном протекает так, как если бы он принял содержание приказа за максиму
своего поведения только лишь по причине наличия приказа и исключительно
ради формального отношения подчинения, без оглядки на собственные пред­
ставления о правильности или неправильности приказа как такового.
Полезность (Nutzleistung), по Веберу, — это конкретные особенные, реаль­
ные или воображаемые, возможности сегодняшнего или будущего использо­
вания благ, на обеспечение которых направлены усилия хозяйствующих лиц,
воспринимающих эти возможности как средства достижения целей хозяйство­
вания. Носителем полезности может быть как неодушевленный объект, так и
человеческое действие. Вещные носители полезности (все равно, какого рода)
будут называться вещными благами или, как в обыденном языке, товарами,
а выполняющие эту функцию человеческие действия в их активном прояв­
лении — услугами. Но предметом устремлений хозяйствующих лиц являются
также социальные отношения, рассматриваемые с точки зрения сегодняшних
или будущих возможностей использования.
Политический капитализм (politisch orientierter Kapitalismus) — капиталисти­
ческое предпринимательство, достигающее своих целей (получение прибыли)
посредствомгосударственныхконтрактов или путем сотрудничества с лицами,
имеющими влияние нагосударственныерешения.
Политический союз (politischer Verband) — союз господства, если и поскольку
устойчивость и значимость его порядков на определенной территории непре­
рывно обеспечиваются применением или угрозой применения физическо­
го принуждения со стороны штаба управления. Если союзы, использующие
силу, обладают еще и этим признаком, то все равно, будь то деревенские со-
481

Хозяйство и общество. Господство
юзы, домашние общины, союзы цехов или рабочие союзы (советы), все они
именно поэтому считаются политическими. См. Союз.
Политическое действие, политически ориентированное действие (politisches
Handeln, politisch orientiertes Handeln) — социальное действие, если и поскольку
оно ставит своей целью влияние на руководство политического союза, особенно
в направлении апроприации, экспроприации, перераспределения или передачи
властных полномочий.
Порядок (Ordnung) — нормативная структура, обеспечивающая ориен­
тацию социального действия, т.е. совокупность поведенческих предписаний,
рассматриваемых индивидами как обязательные. Говорить о порядке можно
только в том случае, если действие ориентировано на определенные макси­
мы; говорить о значимости порядка — только в том случае, если ориентация на
эти максимы имеет место также потому, что она значима, т.е . рассматривается
участниками как в определенной степени обязательная или достойная того,
чтобы быть реализуемой. Порядок может быть экономическим, правовым, со­
циальным, организационным. Основные формы порядка — это конвенция и
право, отличающиеся друг от друга степенью обязательности и формой санк­
ционирования исполнения норм.
Порядок управления (Verwaltungsordnung) — все правила, руководящие по­
ведением как штаба управления, так и членов союза «в отношении союза»,
т.е. в отношении целей, на которые ориентированы порядки союза и дости­
жение которых предполагается обеспечить путем позитивно предписанного
этими правилами планомерно ориентированного действия управленческого
штаба и членов союза. При полной коммунистической хозяйственной орга­
низации сюда относились бы едва ли не все социальные действия, а при пол­
ном правовом государстве — только деятельность судей, полицейских органов,
присяжных, солдат и участие в законодательстве и выборах.
Права (Rechte) — апроприированные возможности в рамках закрытых от­
ношений.
Право (Recht) — в самом общем виде это порядок с определенными специфи­
ческими гарантиями возможности его эмпирической значимости; гарантии со­
стоят в вероятности (физического или психического) принуждения путем дей­
ствия штаба людей, специально предназначенного для того, чтобы добиваться
соблюдения порядка и карать за его нарушение. См. также Обычай; Конвенция.
Право распоряжения (Verfügungsgewalt) — см. Распорядительная власть.
Правовая общность (Rechtsgemeinschaft), по Веберу, — общность лиц, обла­
дающих монопольными правами на использование определенных экономиче­
ских возможностей. См. также Товарищество.
Правовой пророк (Rechtsprophet) — тот, кто провозглашает новое право в
силу своей харизмы. Харизма*гический пророк творит право от случая к случаю,
следуя откровению, оракулам, собственному озарению или конкретной
созидательной воле, и строит свое право по формуле: «Сказано было <...>,
482

Словарь понятии Макса Вебера
а Я говорю вам <...>!». В противоположность этому в традиционные эпохи соз­
дание нового права невозможно без его привязывания к традиции, т.е . новые
максимы могут быть приняты только в случае их истолкования как чего-то уже
содержащегося в прежних откровениях, но до сих пор не обнаруженного в них,
или уже бывшего, но забытого.
Правовой товарищ (Rechtsgenosse) — член правовой общности. См. Товарищ.
Правомочность (Rechtsmäßigkeit) — легитимность, вытекающая из правово­
го порядка.
Правопорядок, правовой порядок (Rechtsordnung) — совокупность правовых
норм регулирования действия.
Пребенда (Präbende, Pfründe) — 1) в средневековой Европе право на до­
ход и имущество (земельные владения, дома для жительства клира, доходы
от должности, денежное жалованье), которым обладают духовные лица всех
категорий, как на вознаграждение за исполнение должности, чаще всего цер­
ковной. В более широком смысле термин может применяться и по отношению
к светскому чиновничеству; 2) доходы и возможности, получаемые патримо­
ниальными подданными (сюда входят государственные кредиторы, частные
поставщики военных и налоговых услуг, неоплачиваемые кондотьеры и солда­
ты, наконец, кандидаты на должности) в обмен на политическую или военную
поддержку господина. Как правило, в качестве пребенды выступают доходные
места (Pfründen), предполагающие использование товаров и продовольствия
из кладовых господина, использование служебной земли, присвоение возмож­
ностей рент, платежей и налогов, апроприацию лена и др. Как правило, пре­
бенды со временем апроприируются. Апроприация пребенд бывает индиви­
дуальной или коллективной, например апроприация господских прав штабом
управления со свободным занятием доходных мест лицами из круга коллек­
тивных апроприаторов. Будучи апроприированы, пребенды в концептуальном
смысле перестают быть пребендами.
Пребендализм (Prebendalismus) — обеспечение штаба управления посред­
ством пребенд.
Пребендальный феодализм (Pfründen-Feudalismus) — в отличие от ленного
феодализма не предполагает отношений личной верности, а существует лишь
в силу пожалованных землевладений, прав на налоговые сборы и т.п ., т.е . в
условиях господства пребенды. Вместе с тем Вебер неоднократно отмечает, что
это различие в идеально типическом плане, а в реальной истории часто лены и
пребенды невозможно отличить друг от друга
Предпринимательство (Unternehmung) — хозяйственное действие, направ­
ленное на получение дохода, но не каждое такое действие, а лишь то, которое
ориентировано на капитальный расчет.
Предприятие (Betneb) — непрерывное целеориентированное действие,
которое может иметь хозяйственную, религиозную или какую-либо иную на­
правленность. Предприятие в сфере хозяйственно ориентированного дей-
483

Хозяйство и общество. Господство
ствия — техническая категория, означающая способ непрерывного соединения
определенных трудовых усилий между собой и с вещественными средствами
производства. Его противоположностью является либо а) непостоянное, либо
Ь) технически не непрерывное действие. Именно эти «технические» характе­
ристики (целерациональность и непрерывность) объясняют, почему Вебер ха­
рактеризует как предприятие также многие структуры, никак не связанные с
экономикой, в частности, церковь и государство, которое он определяет терми­
ном «Anstaltsbetrieb» (букв.: учрежденческое предприятие). См. также Доходное
предприятие; Предпринимательство.
Представительство (Vertretung, Vertretungsbeziehung, Represäntation) — ситуа­
ция, когда действие определенных членов союза как представителей а) припи­
сывается всем остальным («солидарное товарищество») или же Ь) рассматри­
вается этими остальными (представляемыми) как легитимное в отношении
их самих и потому долженствующее считаться и считающееся для них самих
обязательным к исполнению. См. Приписывание; Солидарность.
Представительство интересов (Interessenvertretung) — такой тип представи­
тельных корпораций, в которых назначение представителей не происходит сво­
бодно, без учета профессиональной, сословной или классовой принадлежно­
сти, а наоборот, именно профессиональные, сословные или классовые группы
выделяют из своего состава лиц, которые и соединяются в профессионально-
сословном представительстве.
Прибыль ("или убыток) (Gewinn, Verlust) — в социологическом смысле: по­
лучение (или соответственно утрата) в результате хозяйственного действия
новых прав распоряжения благами (экономических возможностей); в техни­
ческом смысле: опосредованное конечным балансом превышение (или недо­
стача) оценочной суммы по сравнению с суммой баланса на начало периода.
Характерна для предпринимательского хозяйства, базирующегося на капи­
тальном расчете, не является домохозяйственной категорией.
Привилегии (Ermächtigungen, Privi/egierungen) — преимущества или, наобо­
рот, обременения, получаемые индивидами или группами в социальных отно­
шениях. Соответственно речь идет о позитивном или, наоборот, негативном
привилегировании. Примером позитивно привилегированной группы могут
быть рантье, негативно привилегированной — рабы. Также в качестве примера
негативного привилегирования можно рассматривать литургии.
Привычка (Brauch) — фактически существующая вероятность регулярного
воспроизведения установки социального действия, если и поскольку возмож­
ность ее существования в определенном круге людей обеспечивается только
самим фактом повторения. Привычка становится обычаем в случае, если фак­
тическое повторение основано на длительном укоренении.
Призвание (Beruf). В немецком языке термин «Beruf», который применя­
ет Вебер, означает 1) профессию (в более или менее привычном для нас обы­
денном значении слова) как определенный род занятий, четко Офаниченную
сферу деятельности и 2) призвание (в некоем возвышенном смысле) как вну-
484

Словарь понятий Макса Вебера
тренне осознаваемую необходимость выполнения долга в рамках мирской
профессии, что понимается как наивысшая задача нравственной жизни чело­
века. Неизбежным следствием (или, наоборот, основанием) объединения двух
кажущихся сначала разнородными понятий было провозглашенное Рефор­
мацией представление о религиозном значении мирского будничного труда.
Это совпадение двух разных значений в одном и том же термине отразилось
в русском переводе названий знаменитых статей Вебера «Политика как при­
звание и профессия» и «Наука как призвание и профессия» (МВИП. С. 644-
736), хотя в оригинале в обоих названиях стоит одно слово — Beruf. Сам Вебер
противопоставляет одно значение другому, говоря, что харизма специфически
чужда всякому хозяйствованию, и там, где она есть, она конституирует не про­
фессию, а призвание в эмоционально напряженном смысле слова — как ощу­
щение миссии, внутреннюю задачу.
Приписывание (Zurechnung) — 1 ) форма пассивной и активной солидарности,
состоящая в том, что в случае действия одного участника все остальные счита­
ются, так же как он сам, ответственными и, так же как он сам, имеющими право
на использование возможностей, приобретаемых в результате этого действия;
2) положение, когда участники закрытого отношения в соответствии с тради­
ционным или рационально установленным порядком легитимируют в качестве
законного использование их представителями для своей пользы возможностей
(особенно экономических), возникающих в рамках этого отношения.
Произвольное право (gewillkürtes Recht) — самостоятельно избираемый, при­
нимаемый либо в силу традиции, либо благодаря единомыслию изначальной
общности или соответственно рационально обобществленной группы и авто­
номно утверждаемый порядок права. Термин происходит от Willkür. В немецком
языке это слово обозначает произвольное, ничем не обоснованное «хотение»,
в более узком смысле — желание, основанное не на законе или рациональном
осмыслении, а исключительно на собственном свободном выборе. В еще более
узком смысле Willkür — принцип автономного правоустановления, на котором
зиждилось правотворчество цехов, гильдий, городов в эпоху высокого Средне­
вековья (XI-XIV вв.). Произвольное право в прошлом представляло собой ти­
пичный способ формирования особого права.
Пролетарии — в античном смысле (лат. Proletarii): беднейший слой в Риме,
представители которого освобождались от налогов и военной службы; в совре­
менном смысле (Proletarier): класс современного капиталистического обще­
ства, представители которого хотя и могут обеспечить себе и своей семье про­
житочный минимум, но не в состоянии достичь большего.
Пророк (Prophet) — обладатель личной харизмы, возвещающий в силу сво­
ей миссии религиозное учение или волю Бога. Личная призванность отличает
пророка от священнослужителя прежде всего потому, что авторитет священно­
служителя основан на священной традиции, а пророк, напротив, притязает на
этот авторитет в силу личного откровения или личной харизмы. От колдуна
или мага, также действующих на основе личного дара, пророка отличает то,
485

Хозяйство и общество. Господство
что его откровение содержательно и сущность его миссии составляет не ма­
гическое воздействие, а учение или заповедь. См. Мистагог', Правовой пророк',
Экземплярное пророчество.
Профессия (Beruf) — та спецификация, специализация и комбинация тру­
довых усилий индивида, которая является для него основой возможности не­
прерывного жизнеобеспечения или получения дохода. См. Призвание.
Работа, труд (Arbeit, Werk, Leistung) — одно из полезных благ (наряду с
товарами, услугами), находящихся в распоряжении субъекта хозяйствова­
ния, если он фактически может использовать данное благо по своему ус­
мотрению, — неважно, основана эта возможность на правовом порядке,
конвенции или обычае либо же обусловлена констелляцией интересов. Че­
ловеческие усилия хозяйственного характера можно разделить на 1) распо­
рядительные, или управленческие, и 2) ориентированные на распоряжения,
т.е . трудовые в собственном смысле слова. (Распорядительное усилие, ра­
зумеется, тоже, и даже в максимально мыслимой степени, есть работа, если
оно подразумевает затрату времени и сил.) На этой основе далее строятся
системы разделения, или распределения, труда. Вебер также рассматривает
мотивацию труда в разных видах хозяйственной организации {рыночное и
плановое хозяйство) и исследует историческую эволюцию структур социаль­
ной организации труда.
Разделение труда, распределение труда (Arbeitsteilung, Leistungsverteilung) —
разделение и соединение человеческой деятельности в процессе производства.
Способы разделения труда в человеческих группах могут быть классифици­
рованы по типу его организации: 1) технически, если действия участников
процесса, их связь между собой и с вещественными средствами производства
организованы в соответствии с техническим процессом производства; 2) со­
циально, т.е . в зависимости от того, осуществляются ли отдельные усилия в
рамках автокефального и автономного хозяйствования или гетерокефального
и гетерономного, и от экономического характера ЭТИХ хозяйств, а также (непо­
средственно в связи с предыдущим) от того, были (и если были, то каким спо­
собом и в каком объеме) или не были апроприированы трудовые усилия, ве­
щественные средства производства, экономические возможности (источники
или средства) получения дохода', 3) экономически, поскольку применительно
к каждому виду связи трудовых усилий между собой и с вещественными сред­
ствами производства и к каждому способу их социальной организации может
ставиться и экономический вопрос: идет ли речьодомохозяйственном или до­
ходно ориентированном действии.
Распорядительная власть, право (права) распоряжения (Verfügungsgewalt) —
право контроля и распоряжения экономическими благами и возможностями.
Рационализация действия (Rationalisierung des Handelns). Решающий эле­
мент процесса рационализации действия состоит в нарастающей смене уста­
новки — от внутренней укорененности в обычае к сознательному овладению
ситуацией в свете собственных интересов, т.е. в смене типа ориентации co­
rn

Словарь понятий Макса Вебера
циального действия — от традиционного и ценностно-рационального к целера-
циональному. Рационализация может развиваться как позитивно — в смысле
сознательной рационализации с учетом принятых ценностей, так и негатив­
но — за счет отказа не только от обычая, но и от аффективного и даже от цен­
ностно-рационального действия в пользу не связанного ценностями, чисто
целерационального поведения.
Рациональное хозяйствование (rationales Wirtschaften) — хозяйствование, ко­
торое ориентировано в основном целерационально, т.е . согласно плану. См.
Формальная и материальная рациональность хозяйствования.
Регулярность (Regelmäßigkeit) — постоянное повторение одного и того же
хода действия с одним и тем же типичным подразумеваемым смыслом у одно­
го действующего или даже распространение этого хода действия среди многих
действующих. Фактически существующую вероятность регулярного воспро­
изведения установки социального действия Вебер именует привычкой, если и
поскольку возможность ее существования в определенном круге людей обес­
печивается только самим фактом повторения. Привычка именуется обычаем,
в случае если фактическое повторение основано на длительном укоренении.
Напротив, регулярность считается обусловленной интересами, т.е . не является
ни привычкой, ни обычаем, если и поскольку возможность ее эмпирического
существования обусловлена чисто целерациональной ориентацией действия ин­
дивида в ответ на однородные ожидания.
Рента (Rente). Вебер не дает формального определения ренты; в общепри­
нятом смысле рента — это любой постоянный доход, не предполагающий со­
ответствующего трудового усилия, например, доход от ценных бумаг, от сдачи
в аренду вещных благ и от других экономических возможностей. В этом смыс­
ле земельная рента — доход от использования земли, не связанный непосред­
ственным образом с производственной деятельностью собственника земли, а
получаемый им за предоставление земли как природного ресурса. Рента, по
Веберу, играет в экономике консервативную роль, тогда как прибыль, наобо­
рот, революционизирующую, ибо прибыль связана с капиталом и предприни­
мательством, а рента — с состоянием и домохозяйством. Рентой обусловлены
классы собственности, прежде всего рантье, прибылью — классы дохода, прежде
всего предприниматели.
Рентабельность (Rentabilität) в общем смысле — показатель эффективно­
сти деятельности предприятия, характеризующий уровень отдачи от затрат и
степень использования средств; в техническом смысле — рассчитанная в пред­
варительной калькуляции или действительно полученная поданным заключи­
тельной калькуляции и не угрожающая возможностям будущего развития при­
быль за определенный период, поступившая в распоряжение предпринимате­
ля и обычно выраженная в долевом, а ныне чаще в процентном отношении к
балансовому начальному капиталу. Рентабельность — понятие, применимое к
любому действию, которое может быть проанализировано средствами деловой
бухгалтерии и оценено с точки зрения прибыли и убытка (наем конкретного
487

Хозяйство и общество. Господство
работника, приобретение новой машины, утверждение перерывов в ходе ра­
бочего дня и т.д.).
Рынок (Markt). Определение рынка у Вебера отсутствует; тем не менее мож­
но прийти к выводу, что рынок для него — совокупность социальных отноше­
ний, в центре которой находятся отношения обмена и конкуренции и которая ре­
гулируется нормами (конвенциональными и правовыми) рыночного порядка.
Рынок существует везде, где есть конкуренция, пусть даже односторонняя, за
возможности обмена среди множества участников. Их вероятное присутствие
в одном месте, скажем, на рыночной площади, на ярмарке, на бирже, — это
просто один из самых наглядных примеров рынка, позволяющий отчетливо
проявиться его конститутивному признаку — возможности торга. Рынок для
Вебера — архетип любого рационального социального действия. См. Меновое
хозяйство.
Рыночная свобода (Marktfreiheit) — уровень автономии отдельных участни­
ков обмена в ценовой и конкурентной борьбе.
Рыночное положение (Marktlage) объекта обмена (товара) — совокупность
осознаваемых участниками обмена при ориентировании в ценовой и конку­
рентной борьбе возможностей обмена этого объекта на деньги. Определение
рыночного положения товара есть результат денежного расчета.
Рыночное хозяйство, рыночная экономика (Marktwirtschaft, Verkehrswirt-
schaft) — хозяйство, которое складывается в результате взаимодействия инте­
ресов участников, ориентированных на возможности обмена и кооперирую­
щихся только путем обмена. См. Меновое хозяйство', Плановое хозяйство.
Священнослужитель (Priester) — функционер регулярно организованно­
го, постоянно действующего предприятия по оказанию влияния на богов, в
отличие от колдунов с их индивидуальными действиями от случая к случаю.
Эти крайние противоположности связаны целой шкалой плавных переходов,
но в своих «чистых» типах они вполне однозначны, и признаком священства
можно считать наличие постоянных мест отправления культа, а также соответ­
ствующего аппарата, служащего этой цели. Также решающим для определения
священнослужителей можно считать тот факт, что как функционеры — неза ­
висимо от того, наследственный или персональный характер имеют занимае­
мые ими должности, — они состоят на службе обобществленного союза (каков
бы ни был его характер), т.е. представляют собой служащих или органы этого
союза и действуют исключительно в интересах его членов, в отличие от колду­
нов, которые суть лица свободной профессии.
Священство (Priestertum) — четко определенный круг лиц, обслуживающих
регулярное, связанное с конкретными нормами, местом и временем и ориен­
тированное на определенный союз культовое предприятие.
Семья (Familie) — в общем смысле это закрытое социальное отношение общ-
ностного типа, т.е. важнейшей ее характеристикой является чувство взаимо­
принадлежности ее членов. Для существования семьи недостаточно наличия
488

Словарь понятий Макса Вебера
физиологических, в частности сексуальных, связей и отношений, конститу­
тивную роль в ней играют хозяйственные отношения. Семья невозможна без
наличия домашней общности. Важно, что семья в разные исторические пери­
оды принимает разнообразные формы, и использовать это понятие можно,
только установив его смысл в каждом конкретном случае.
Служебная иерархия (Amtshierarchie) — система постоянных органов кон­
троля и надзора по отношению к каждой инстанции с правом апелляции или
жалобы подчиненных на начальствующих.
Служебная, или должностная, харизма (Amtscharisma) — тип «объективиро­
ванной» харизмы, которую получает индивид в результате иерургических ак­
тов (см. Иерургия в глоссарии) в связи с обретением им определенного статуса
(примеры: харизма священника, приобретаемая через миропомазание, освя­
щение и возложение рук, королевская харизма, переносимая или укрепляемая
через миропомазание и коронование). В ее основе лежит представление о том,
что харизма есть такое (первоначально магическое) качество личности, кото­
рое сам его носитель может с помощью иерургических средств переносить на
других или вызывать в других. Вера в легитимность в этом случае относится
уже не к личности как таковой, а к приобретенным ею качествам и значимости
иерургических процедур.
Собственность (Eigentum) — это наличие доступа к тому, к чему не имеют
доступа другие, или, в точной веберовской терминологии, форма монополизи­
рованной и апроприированной возможности. Право наследования оказывает­
ся, таким образом, частью понятия собственности. Наследственной собствен­
ностью являются возможности, наследственно апроприированные в пользу
индивидов или наследующих общностей и обществ, свободной собственно­
стью — возможности, апроприированные с перспективой отчуждения. См.
Апроприация', Монополия.
Солидарность (Solidarität, Solidaritätsbeziehungen) — ситуация, когда в слу­
чае действия любого одного участника все остальные считаются, так же как он
сам, ответственными и, так же как он сам, имеющими право на использование
возможностей, приобретаемых в результате этого действия. См. Приписывание.
Соседская общность, соседство (Nachbarschaftsgemeinschaft) — хроническая
или кратковременная общность интересов либо чувство взаимопринадлежно­
сти, возникающие в силу пространственной близости (длительного или вре­
менного близкого проживания либо пребывания), особенно если мы a potiori и
в отсутствие уточнений и оговорок подразумеваем под этим нахождение близ­
ко расположенных домашних общностей.
Сословие, сословное положение (Stand, ständische Lage) — типичное значи ­
мое притязание на позитивную или негативную привилегию в социальной
оценке, основанное на особом образе жизни, особом воспитании, связанном
с этим образом жизни, а также на престиже происхождения или профессии.
Иная формулировка: сословное положение — тот типичный компонент жиз­
ненной судьбы индивидов, который обусловлен специфической, позитивной
489

Хозяйство и общество. Господство
или негативной, социальной оценкой чести, связанной с каким-то общим для
многих индивидов признаком. На практике сословное положение выражает­
ся прежде всего в браке, иногда в совместных трапезах, часто в монопольном
присвоении особых возможностей получения дохода или, наоборот, в запре­
те некоторых способов получения дохода, в иного рода сословных конвенциях
(традициях).
Сословное господство (ständische Herrschaft) — форма патримониального гос­
подства, при которой определенные полномочия господина и соответствую­
щие экономические возможности апроприированы штабом управления. Апро­
приация может произойти, как и во всех подобных случаях, а) в пользу союза
или категории лиц, отмеченных какими-либо отличительными признаками,
или б) в пользу индивидов (пожизненно, или с правом наследования, или в
свободную собственность).
Сословное разделение властей (ständische Gewaltenteilung) — такое состояние
политической системы, при котором союзы сословно (т.е . в силу апроприиро-
ванных полномочий господина) привилегированных лиц время от времени
создают политические или управленческие уставы либо вырабатывают кон­
кретные управленческие решения и способы контроля их исполнения, а ино­
гда сами посредством или при участии собственных управленческих штабов
реализуют свои властные полномочия путем компромисса с господином.
Состояние (Vermögen) — любое имущество, в том числе денежное, подлежа­
щее управлению по типу домохозяйства (бюджетное управление), в противо­
положность капиталу, который используется по типу предпринимательства для
получения прибыли. Состояние отличается от капитала именно по форме ис­
пользования, а не по составу (вещи, деньги, права распоряжения и т.п .) .
Социальная организация (ремесленного) труда (soziale Arbeitsverteilung) — Ве­
бер следует предложенной К. Бюхером схеме типов организации свободного
ремесленного труда: 1) надомная работа (в бюхеровской систематизации име­
нуется Heimwerk); 2) работа на дому у клиента (в бюхеровской систематиза­
ции — Stör); 3) работа с давальческим, клиентским сырьем (в бюхеровской си­
стематизации — Lohnwerk), т.е., комментирует Вебер, при условии апроприации
сырья клиентами (потребителями), инструментов — работниками, возможно­
го оборудования (как источника ренты) — господином или союзом (гильдией,
цехом)', 4) работа с собственным сырьем (в бюхеровской систематизации —
Preiswerk), т.е., поясняет Вебер, при апроприации сырья и инструментов, тем
самым и управления, самими работниками, а возможного оборудования, как
правило, — союзом работников (цехом); 5) работа в условиях господской раз­
даточной мануфактуры с надомным производством и сдачей товара господи­
ну (соответственно, по Бюхеру, — Verlag); 6) работа в условиях фабрики (фа­
бричное производство). Все это традиционные, принятые в немецком языке
обозначения разных типов ремесленного труда, систематизированные и уточ­
ненные Бюхером. Вебер дает детальные характеристики и раскрывает социо­
логическое содержание этих типов. Работа с собственным сырьем (Preiswerk)
490

Словарь понятии Макса Вебера
представляет собой мелкокапиталистическое предприятие, тогда как домаш­
нее производство — это децентрализованное капиталистическое предприятие,
а любого рода настоящая капиталистическая производственная мастерская
(фабрика) — централизованное. Все виды работ в помещении клиента (Stör),
работы с клиентским сырьем (Lohnwerk) и надомный труд (Heimwerk) суть
просто формы труда; две первые — в интересах домохозяйства, а третья — в ин ­
тересах дохода работодателя.
Социальное действие (soziales Handeln) — действие, которое по своему под­
разумеваемому действующим или действующими смыслу соотнесено с поведе­
нием других людей и ориентируется на него в своем протекании. Социальное
действие может быть ориентировано на прошедшее, настоящее или ожидаемое
в будущем поведение других людей. «Другими» могут быть отдельные и знако­
мые люди или неопределенное множество и совершенно незнакомых людей.
К категории социального действия относятся также отказ от действия и пас­
сивное претерпевание, если им свойственны указанные признаки. Существу­
ют разные типы социального действия в зависимости от характерной для него
ориентации (см. Типы ориентации социального действия). Действие, ориентиро­
ванное целерационально, представляет собой обобществление, действие, ори­
ентированное ценностно-рационально или традиционно, представляет собой
общностное действие, или действие общности. Это, разумеется, чистые типы,
не встречающиеся как таковые в реальности (см. Идеальный тип). Категории,
используемые Вебером для описания социального действия, в ходе его работы
над «Хозяйством и обществом» претерпевали существенные изменения (см. об
этом во вступительной статье редактора русского издания — т . I, с. 26).
Социальное отношение (soziale Beziehung) — поведение нескольких лиц, при
том что действие каждого из них по смыслу обусловливает действия других и
ориентируется на эту взаимообусловленность. Поэтому социальное отноше­
ние состоит полностью и исключительно в вероятности осмысленного хода со-
циального действия независимо от того, на чем основывается эта вероятность.
Социальный класс (soziale Klasse) — совокупность классовых положений, меж­
ду которыми легко возможен и, как правило, происходит переход от одного к
другому как в течение индивидуальной жизни, так и в последовательности по­
колений.
Социальный порядок (soziale Ordnung) — способ распределения чести, или
престижа, в общности между типичными группами ее членов.
Социология (Soziologie) — в веберовском смысле этого очень многозначного
слова — наука, которая стремится, истолковывая (интерпретируя), понимать
социальное действие и тем самым причинно объяснять его протекание и резуль­
таты. Она не останавливается на непосредственности понимания, а образует
типовые понятия и ищет общие правила явлений.
Союз (Verband) — социальное отношение с регулируемым ограничением
или закрытием вовне, если соблюдение его порядка обеспечивают действия
специально предназначенных для этого людей — руководителя и, возмож-
491

Хозяйство и общество. Господство
но, штаба управления, которые обычно имеют одновременно и права пред­
ставительства. Существование союза целиком и полностью зависит от на­
личия руководителя и в некоторых случаях — штаба управления, или, если
выразиться точнее, от вероятности осуществления со стороны определен­
ных лиц действия, смысл которого состоит в проведении в жизнь порядков
союза. Если вероятность этого действия со стороны определенного штаба
(или лица) отсутствует, то терминологически существует только социальное
отношение, а не союз. В американском издании «ХиО» веберовский «союз»
(Verband) переводится как «организация» (organization) (см.: EaS. Р . 1485).
Для этого есть определенные основания. Так, Вебер пишет: «Во всех формах
господства существование штаба управления и его постоянное действие, на­
правленное на проведение и обеспечение порядков, жизненно важны для
повиновения подданных. Наличие такого действия мы и подразумеваем под
словом "организация"» (т. I, с. 301). Однако это единственное место, где ор­
ганизация фактически отождествляется по смыслу с союзом. В остальном
же слово «организация» применяется Вебером для характеристики качества
структурированности, организованности вообще — в противоположность
диффузности, неопределенности, тогда как термин «союз» относится к со­
циальной организации, обладающей строго определенным набором харак­
теристик.
Союзное действие, или действие союза (Verbandshandeln) — направленное на
реализацию порядка союза и проводимое органом управления или представи­
тельной властью легитимное действие управленческого штаба союза или же
направляемое указаниями штаба и «относящееся к союзу» действие самих его
членов.
Специализация труда (Arbeitsspezialisierung, Leistungsspezialisierung) — обособ­
ление трудовых усилий по их виду, т.е. так, что конечный продукт может быть
получен только путем синхронных или последовательных трудовых усилий
многих работников.
Спецификация труда (Arbeitsspezifizierung, Leistungsspezifizierung) — обособле­
ние трудовых усилий по конечному результату, т.е. так, что один трудящийся
исполняет все требуемые для достижения этого результата технически разно­
родные синхронные и последовательные действия, в результате чего возникает
комбинация последних. См. Специализация труда.
Средства производства (Beschaffungsmittel, Produktionsmittel, Betriebsmittel) —
совокупность средств труда и предметов труда. Работники «отделены», или
«отчуждены», от средств производства, по Марксу — при капитализме, в силу
наличия частной собственности на средства производства, по Веберу — в ус­
ловиях индустриального производства, в основном по причинам технической
производственной рациональности. См. Экспроприация.
Средства управления (Verwaltungsmittel) — здания, деньги, транспорт и
проч., т.е. все, что используется чиновниками для потребностей управления
и от чего чиновники при господстве бюрократии «отделены», как «отделены»
492

Словарь понятии Макса Вебера
трудящиеся в условиях современного капитализма от средств производства.
См. Экспроприация.
Средство обмена (Tauschmittel) — вещественный объект в том случае, если
его принятие при обмене по большей части изначально ориентировано для
принимающего на то, что через некоторое время, т.е. в обозримом будущем,
появится возможность обменять данный объект на другие блага в соотноше­
нии, отвечающем интересам принявшего его лица. Может предполагаться об­
мен на любые возможные блага (всеобщее средство обмена, т.е . деньги) или
определенные (специфическое средство обмена).
Стереотипизация (Stereotypisierung) — происходящая под воздействием ма­
гических и религиозных культов стабилизация представлений о мире и способов
деятельности. Ритуалы стереотипно воспроизводятся в бессчетном количестве
случаев независимо от места и времени их осуществления. В основе стереотипи-
зации лежит представление о том, что любое изменение обычая, который так или
иначе находится под защитой сверхчувственных сил, может задеть интересы ду­
хов и богов. Таким образом присущие человеку неуверенность и сопротивление
новшествам религия подкрепляет могущественным аргументом: священное —
это уникально неизменное. Стереотипизация в этом свете представляет собой
один из главных — если не главный — механизм становления обычая.
Стиль жизни, жизненный стиль — см . Образ жизни.
Султанизм (Sultanismus) — разновидность патримониального господства,
по способу управления движущегося в сфере свободного, не связанного тра­
дицией произвола. Султанизм (как и патримониализм) от собственно патриар-
хализма отличает существование личного штаба управления.
Территориальная корпорация (Gebietskörperschaft) — наделенная соответ­
ствующими правами целостная совокупность населения, проживающего на
данной территории. Территориальной корпорацией высшего порядка является
государство. См. также Корпорация.
Техника, технология (Technik) — -
совокупность средств действия, в противо­
положность смыслу действия или его цели; рациональная техника — это при­
менение средств, осознанно и планомерно следующее из опыта и размышле­
ния, а при высшей степени рациональности — из научного мышления.
Типы господства (Typen der Herrschaft). Существуют три типа господства в
зависимости от типа его легитимности: традиционное (легитимация в силу тра­
диции), харизматическое (в силу харизмы господина), легально-рациональное
(легитимация в силу того, что сделанный господствующим выбор соответству­
ет существующим правовым нормам).
Типы ориентации социального действия (Typen der Orientierung des sozialen
Handelns). Как и любое действие, социальное действие может быть ориентиро­
вано 1) целерационально, т.е . посредством расчета на определенное поведение
предметов внешнего мира и других людей, которые тем самым используют­
ся действующим индивидом в качестве «условий» или «средств» реализации
493

Хозяйством общество. Господство
собственных рационально поставленных и взвешенных целей; 2) ценностно-
рационально, благодаря сознательной вере в безусловную этическую, эстетиче­
скую, религиозную или как угодно еще толкуемую самоценность определенного
поведения как такового независимо от его результата; 3) аффективно, в частно­
сти эмоционально, т.е . путем воздействия непосредственных аффектов и эмо­
циональных состояний; 4) традиционно, т.е . силой укоренившейся привычки.
Товарищ (Genosse) — участник закрытого социального отношения, он же —
правовой товарищ (Rechtsgenosse), если является участником правовой общности
и в его пользу апроприированы какие-либо возможности.
Товарищество (Genossenschaft) — закрытое вовне монополистическое объ­
единение, движущей силой которого является стремление монополизировать
определенные (как правило, экономические) возможности. См. Марка; Аль-
менда.
Традиционное господство (traditionelle Herrschaft) — господство в случае,
если его легитимность опирается на веру в святость пришедших из прошлых
времен («издревле существующих») порядков и господских прав.
Управление (Verwaltung) — рациональное преследование целей, предусмот­
ренных порядком союза, происходящее в границах правовых норм и согласно
общим принципам, одобряемым или, по крайней мере, не встречающим не­
одобрения с точки зрения порядков союза.
Учреждение (Anstalt) — союз, уставной порядок которого в рамках установ­
ленной сферы деятельности (сравнительно) успешно октроируется для каж­
дого действия, имеющего определенные характерные признаки. Это прежде
всего государство со всеми его гетерокефальными объединениями и церковь,
если ее порядки рационально сформулированы. Порядки учреждения стре­
мятся быть значимыми для каждого, кто имеет тот или иной признак (рож­
дение, пребывание, использование определенных служб), независимо от того,
вступал ли он в это учреждение лично (как в объединение) и участвовал ли в
создании управляющих им норм. Учреждением может быть территориальный
союз. Родственное «учреждению» понятие — объединение. В отличие от первого
объединение предполагает добровольное членство, как, к примеру, секта по
отношению к церкви. В американском издании «ХиО» учреждение переводит­
ся как «принудительная организация» (compulsory organisation).
Феодализм (Feudalism) в самом общем виде — господство земельной воен­
ной аристократии. Главные формы: ленный феодализм, пребендальный феода­
лизм.
Фонд, целевое состояние (Stiftung) — тип юридического лица, формируемого
для распоряжения имуществом, которое предоставляется определяемому со­
гласно правилам некоторому количеству лиц, не обобществленных в рамках
какого-либо союза.
Формальная и материальная рациональность (formale und materiale Rationa­
lität). Веберовское представление о двух типах рациональности связано с по­
ниманием терминов «формальное» и «материальное». В самом общем смысле
494

Словарь понятий Макса Вебера
формальное — это то, что относится только к форме, будучи абстрагирован­
ным от материального, т.е. от содержания. В противоположность формаль­
ному материальное — это содержательное, относящееся к сути дела. Следо­
вательно, формальная рациональность — это рациональность, так сказать, в
себе и для себя, ориентированная только на собственную наиболее полную и
последовательную реализацию. Чистым типом такой рациональности приме­
нительно к праву служит известный принцип «fiat justitia, pereat mundus» («да
восторжествует правосудие, пусть даже погибнет мир»). Материальная рацио­
нальность ориентирована на рациональное преследование неких материаль­
ных целей, принятие которых само по себе не есть рациональный акт. Пример
материальной рациональности в праве — юстиция кади. Оба типа рациональ­
ности состоят в антиномических отношениях: чем более последовательно реа­
лизуется один из этих типов, тем менее он соответствует требованиям другого.
Это хорошо видно на примере соотношения формальной и материальной ра­
циональности хозяйствования: чем больше растет формальная рациональность
хозяйства, тем меньше оно ориентировано на потребности каких-то важных с
социальной точки зрения групп, чем более учитываются интересы этих групп
(принцип материальной рациональности), тем менее рациональным (в фор­
мальном смысле) оказывается хозяйство. Рассуждая о социализировании,
Вебер пишет, что перспектива возможной социалистической организации
общества зависит от его способности создать рациональное, т.е . строго бюро­
кратическое, управление по еще более жестким формальным правилам, чем
при капиталистическом устройстве. И это в условиях, когда во главу угла со­
циализм ставит принципы материальной справедливости, т.е . материальной
рациональности. Оба принципа исключают друг друга. Это проявление одной
из «великих иррациональностей» — антиномии формальной и материальной ра­
циональности, — наличие которых так часто вынуждена констатировать социо­
логия, и не только социология, но и политика.
Формальная и материальная рациональность хозяйствования (formale und
maîeriale Rationalität des Wirtschaftens). Под формальной рациональностью по­
нимается мера расчетов, доступных хозяйствованию технически и применя­
емых в нем фактически; центральную роль здесь играет степень применимо­
сти денежного расчета. Материальной рациональностью, напротив, считается
степень, в которой снабжение определенных (любых по составу) человеческих
групп как экономически ориентированное социальное действие регулируется
ценностными постулатами (все равно, какими именно), согласно которым су­
дили, судят или могут судить об этих группах (примером может служить ра­
ционирование продуктов питания в военное время, когда войска снабжаются
лучше, чем гражданское население). В этом последнем случае хозяйственное
действие в отношении данных групп оказывается ориентированным ценност­
но-рационально.
Харизма (Charisma), или дар благодати — некое качество индивида, в силу
которого он слывет одаренным сверхъестественными, сверхчеловеческими
495

Хозяйство и общество. Господство
или по крайней мере особо исключительными, никому больше не доступными
силами и способностями или считается посланцем богов, образцом, достой­
ным подражания, и потому вождем. Изначально — у пророков, врачевателей,
мудрых судей, знаменитых охотников и военных героев — это качество вос­
принималось как магически обусловленное. Харизма — типичное начальное
явление религиозного (пророческого) или политического (завоевательного)
господства; в этот момент складывается харизматическая община, внутри кото­
рой постепенно происходит процесс оповседневнивания харизмы. Харизма мо­
жет быть наследственной, родовой, служебной.
Харизматическая община (charismatische Gemeinde) — общность учеников,
соратников и приближенных харизматического вождя, возникающая на эмо­
циональной основе. Именно стремление общины к сохранению на долговре­
менной основе есть основание оповседневнивания харизмы.
Харизматическое господство (charismatische Herrschaft) — господство, обус­
ловленное преклонением перед харизматическим господином и подчинением
ему, легитимное лишь постольку и до тех пор, поскольку и пока его личная
харизма значима, ибо имеет подтверждение, т.е . признана и востребована уче­
никами, соратниками и приближенными.
Хозяйственный порядок (Wirtschaftsordnung) — возникшее благодаря взаимо­
приемлемому компромиссу распределение фактических прав распоряжения
благами и услугами, а также способ, каким они действительно используются в
силу этих прав, основанных на взаимном согласии, и в соответствии с их под­
разумеваемым смыслом.
Хозяйство (Wirtschaft) — автокефальное постоянное хозяйствование.
Хозяйствование (Wirtschaften) — мирное осуществление распорядительной
власти, которое в основном хозяйственно ориентировано. См. Рациональное
хозяйствование.
Целевая рациональность (Zweckrationalität) — свойство действия, которое
организуется путем расчета на определенное поведение предметов внешнего
мира и других людей, которые тем самым используются действующим индиви­
дом в качестве «условий» или «средств» реализации собственных рационально
поставленных и взвешенных целей.
Целерациональная ориентация (zweckrationelle Orientierung) — один из типов
ориентации социального действия наряду с ценностно-рациональной, традици­
онной и аффективной.
Ценностная рациональность (Wertrationalität) — свойство действия, которое
ориентировано ценностно-рационально, т.е . благодаря сознательной вере в
безусловную этическую, эстетическую, религиозную или как угодно еще тол­
куемую самоценность определенного поведения как такового, независимо от
его результата.
Церковь (Kirche) — непрерывно действующее иерократическое учреждение,
если и поскольку его управленческий штаб располагает монополией легитим-
496

Словарь понятий Макса Вебера
ного иерократического насилия. В основе господства церкви лежит явление слу­
жебной харизмы. Для понятия церкви у Вебера важно противопоставление ее
секте. Главное различие в том, что церкви человек принадлежит по рождению,
как учреждению, а к секте примыкает по собственному выбору, как к объедине­
нию, в связи с наличием определенных качеств и интересов. Это означает от­
крытость церкви как общности и соответственно закрытый характер секты (см.
Открытое и закрытое социальные отношения), что влечет целый ряд социоло­
гически важных последствий. См. Иерократия', Иерократический союз.
Цех (Zunft) — см. Гильдия.
Честь (Ehre) — достоинство, право на уважение, а также на те или иные
привилегии, признаваемые за индивидом как членом определенной группы.
Сословная честь — совокупность правовых норм и конвенциональных правил,
соблюдение которых обусловливает право индивида на уважение как предста­
вителя сословия.
Чиновник (Beamte) — член бюрократического штаба управления.
Штаб, штаб управления, управленческий штаб (Verwaltungsstab) — группа
надежных доверенных лиц, специально действующих в направлении реализа­
ции как общих указаний, так и конкретных приказов господствующего (или
господствующих). Наличие штаба является неотъемлемой характеристикой
права. Без наличия штаба невозможны также существование союза и союзное
действие. Наличие штаба управления является характерной чертой патримо-
ниализма и всех следующих за ним форм господства {феодализм, бюрократия и
их разновидности).
Экземплярное пророчество (от лат. exemplar — образец, пример) — проро­
чество путем личного примера. К такому типу пророков относятся Лао-цзы,
Будда. См. Этическое пророчество.
Экспроприация (Expropriation) — отделение работников от средств произ­
водства, характерная черта капиталистической рационализации хозяйства.
Вебер выделяет два типа экспроприации: техническую и экономическую.
Техническая экспроприация — это отделение индивидуальных работников
от средств производства, обусловленное его технической рационализацией.
Экономическая экспроприация — это экспроприация у совокупности работ­
ников. Она обусловлена экономически, например, тем, что предприятие дей­
ствует более рационально, если руководство имеет свободу в подборе кадров
и их использовании, в противоположность ситуации, когда рабочие места
апроприированы работниками или работники участвуют в управлении пред­
приятием, что повышает роль экономически иррациональных факторов в силу
учета чуждых производству интересов мелких домохозяйств и индивидуально­
го обеспечения. Другими словами, чем рациональнее производство (в техниче­
ском и экономическом смысле), тем настоятельнее потребность в экспроприа­
ции. Это относится к капитализму, однако, по Веберу, любое рациональное
социалистическое единое хозяйство — и, пожалуй, в первую очередь именно
оно — должно было бы сохранить экспроприацию всех работников и достраи-
497

Хозяйство и общество. Господство
ваться путем экспроприации частных владельцев. Существует также отделение
(экспроприация) различных категорий работников от средств управления. Тот
факт, что высшая степень формальной рациональности капитального расчета
возможна только при подчинении рабочих господству предпринимателей, —
еще одно проявление специфической материальной иррациональности хозяй­
ственного порядка.
Эмпатия, или внувствование (Einfühlung) — сопереживание тем или теми,
на кого оказывается воздействие, внутренних состояний самого воздейству­
ющего. Эмпатия у Вебера связана с пониманием. Понимание может иметь
либо рациональный (и в этом случае логический или математический), либо
эмпатический (основанный на сопереживании или художнической воспри­
имчивости) характер. Эмпатическое понимание имеет место, когда действие
полностью сопереживаемо в его действительно испытанной (пережитой) эмо­
циональной связи.
Этическое пророчество (ethische Prophétie) имеет место в случае, когда про­
рок призван Богом стать его, Бога, орудием и возвещать Его и свою волю — в
виде конкретного приказа или абстрактной нормы, — и тогда, апеллируя к Бо­
жьей воле, он требует послушания как этического долга. Таковы пророчества
Заратустры, Христа, Мухаммеда. См. Экземплярное пророчество.
Этнические группы (ethnische Gruppen) — группы, которые, опираясь на сход­
ство внешнего облика или обычаев или того и другого вместе либо погружаясь
в воспоминания о колонизации или переселении, лелеют субъективную веру в
единство своего происхождения (причем неважно, существует ли это единство
объективно) и стремятся на этом основании к созданию общности.
Юстиция кади (Kadijustiz) — правосудие, которое ориентируется не на фор­
мальные принципы законов, а на содержательные (материальные) представ­
ления о справедливости, т.е . с формальной точки зрения это иррациональное
правосудие. Оно выражается в ценностных суждениях, исходящих из мораль­
но-этических постулатов и практической целесообразности. Такое правосудие
характерно для правовых пророков, для революционных трибуналов, вообще
для правоприменения в чрезвычайных ситуациях. Вебер считает его укоренен­
ным в практике исламского права (кади — это мусульманский судья-чиновник,
назначаемый правителем и единолично вершащий суд на основе шариата), од­
нако видит его элементы и проявления в старинном западном и английском
праве, а также в практике суда присяжных.

Биобиблиографический
указатель
В настоящем указателе представлены краткие сведения об авторах на­
учных работ и исторических личностях, на которых ссылается или о ко­
торых упоминает Вебер в работах, вошедших в настоящий том, а также
библиографические данные о книгах, в связи с которыми названы эти ав­
торы. Имена и книги, упоминаемые в предисловии и в примечаниях редак­
тора русского издания, в этот перечень, как правило, не входят.
Сам Вебер не только не приводил библиографические описания, но
даже не называл книгу, просто упоминая имя автора в связи с той или иной
идеей. Разумеется, иногда невозможно определить, какой именно из ра­
бот названного им ученого или каким из изданий конкретного сочинения
пользовался Вебер. Большую помощь оказал список работ, процитиро­
ванных Вебером, приведенный в томе «Господство» полного собрания его
работ (MWG. 1/22-4 . S. 808-810). Постраничные ссылки на работы более
чем столетней давности на немецком языке даны на основании этого спи­
ска. В остальном составитель следовал нескольким простым практическим
правилам: 1) приводятся только книги и статьи, опубликованные до смер­
ти Вебера, т.е. те, которыми он мог пользоваться в своей работе; 2) если в
этот период вышло несколько изданий упомянутой книги, то приводится
либо самое первое из них, либо самое полное; 3) дополнительно указаны —
если они имеются — данные о русских переводах этих работ.
Август, Augustus, полное имя Октавиан Август, Octavianus Augustus, при
рождении Gaius Octavius Thurinus (63 г. до н.э . — 1 4 г. н.э .) — приемный сын
Цезаря, первый император Рима. Имя Augustus (священный, высокий), став­
шее с тех пор официальной частью титулования римских императоров, было
присвоено ему сенатом в 27 г. до н.э. С 12 г. до н.э . — в еликий понтифик (вер­
ховный жрец, глава коллегии понтификов). Еще при жизни получал боже­
ственные почести (см. Августалы в глоссарии), а после смерти сенат объявил
его богом. В его честь месяц, следующий за июлем, названным в честь Юлия
Цезаря, стал называться августом.
Али ибнАбу Талиб — четвертый халиф, зять и двоюродный брат Мухаммеда,
основатель династии Алидов, впоследствии игравших заметную роль в исто­
рии стран ислама. Он был убит членами секты хариджитов в 661 г. От названия
партии его сторонников (ши'а Али) произошло название шиитов, отколов­
шихся от мусульман ортодоксального толка — суннитов.
Антонин Флорентийский, Antoninus Florentinus de Forciglioni, имя при рожд.
Антонин Пьероци, Antonino Pierozzi (1389—1459) — доминиканский монах и
теолог, с 1446 г. архиепископ Флоренции, основатель монастыря Сан-Марко,
499

Хозяйство и общество. Господство
выдающийся проповедник и благотворитель, причислен к лику святых в 1523 г.
Написал множество трудов, среди которых «Summa theologica» и «Summa
moralia». Считается одним из выдающихся экономических мыслителей Сред­
невековья, именно в этом качестве упоминает его Вебер.
Аппий Клавдий Цек (Слепой), Appius Claudius Caecus (ок. 350 г. до н.э. —
ок. 273 г. до н.э.) — древнеримский государственный деятель и военачальник,
дважды консул. Во время своей цензуры, начавшейся в 312 г. до н.э ., осуще­
ствил ряд важных политических реформ, ставших причиной недовольства
многих знатных родов. Об одной из этих реформ, состоявшей в предоставле­
нии полноты гражданских прав вольноотпущенникам (см. глоссарий) и пишет
здесь Вебер (с. 394). Кроме того, Аппий провел большие строительные работы,
в частности, построил Аппиеву дорогу и первый водопровод — Аппиев акве­
дук. Его реформы вызвали сопротивление знати, его пытались лишить цензор­
ства, но он отказался уходить. Даже по истечении 18 месяцев он оставался на
своей должности, утверждая, что закон, ограничивший цензуру полутора года­
ми, на него не распространяется. Арестовать его также не удалось. Он оставал­
ся цензором, пока не закончил начатые строительные работы. После ухода с
должности, по некоторым данным, Аппий заявил, что ослеп, и под этим пред­
логом оставался дома, чтобы избежать преследований.
Байерле Конрад, Beyerle Konrad (1872-1933) — немецкий правовед и по­
литик, профессор истории права в Университете Людвига Максимилиана в
Мюнхене с 1918 г., в 1919-1920 гг. — депутат Национального собрания Веймар­
ской республики, соавтор Веймарской конституции. Предложил во избежа­
ние засилья иностранных слов именовать председателя парламента немецким
термином Worthalter, что можно перевести как словодержец; предложение не
набрало достаточно голосов. С 1920 г. — депутат Рейхстага, тогда же — член
Государственной судебной палаты (Staatsgerichtshof), что по функциям соот­
ветствует нынешнему Конституционному суду. Вебер ссылается на его статью
о возникновении городской общины Кёльна: Die Entstehung der Stadtgemeinde
Köln // Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte: Germanistische Abtei-
lung. 1910. Bd. 31. S . 1-67.
Беккер Карл Генрих, Becker Carl Heinrich (1876-1933) — немецкий уче­
ный-востоковед и исламовед, политик и государственный деятель. В 1921 и
1925-1930 гг. занимал должность министра образования Пруссии. Считается
одним из основателей современной ориенталистики и выдающимся реформа­
тором образования. Член-корреспондент Российской академии наук (1924 г.) .
Вебер ссылается здесь на статью Беккера о налоговых откупах и военных ле­
нах в странах ислама в период Средневековья: Steuerpacht und Lehnswesen. Eine
historische Studie über die Entstehung des islamischen Lehnswesens // Der Islam.
Zeitschrift fur Geschichte und Kultur des islamischen Orients. 1914. Bd. 5. Heft 1.
S. 81-92.
Белов Георг Антон Гуго фон, Below Georg Anton Hugo von (1858-1927) — не­
мецкий консервативный историк, специализировавшийся преимущественно
500

Биобиблиографический указатель
в области правовой и экономической истории, а также истории городского
строя Германии. Из множества его книг на русском языке издана работа «Го­
родской строй и городская жизнь средневековой Германии» (М., Сабашнико­
вы, 1912; 2-е изд. (репр.). M.: URSS; Либроком, 2012), содержащая изложение
и критику основных теорий происхождения городского строя в Средние века.
Вебер ссылается на статью Белова «Возникновение рыцарских поместий»
(«Zur Entstehung der Rittergüter») в сборнике работ последнего: Territorium und
Stadt. Aufsatze zur deutschen Verfassungs-, Verwaltungs- und Wirtschaftsgeschichte.
München; Leipzig: R. Oldenbourg, 1900. S. 95-162.
Брольо д'Айано, граф Ромоло, Broglio d'Ajano, Conte Romolo (1867-1924) —
автор статьи о средневековой Перудже, цитированной Вебером (Lotte sociali
a Perugia nel secolo XIV // Vierteljahrschrift für Social- und Wirtschaftsgeschichte.
Bd. 8. 1910. S. 337-349). Приват-доцент в Риме.
Вагенер Фридрих Вильгельм Герман, Wagener Friedrich Wilhelm Her­
mann (1815-1889) — немецкий общественно-политический деятель, с 1848
по 1854 г. — редактор консервативной «Новой прусской газеты» (она же
«Kreuzzeitung»), монархист, деятель социально ориентированного крыла кон­
серваторов, близкий сотрудник Бисмарка. «Рабство без господина» (herrenlo­
se Sklaverei) — это, по Вагенеру, «ужасающий конечный пункт современного
капиталистического развития» (см.: Wagener Я. Die kleine aber mächtige Partei.
Nachtrag zu „Erlebtes". Meine Memoiren aus der Zeit von 1848-1866 und von 1873
bis jetzt. Berlin: R. Pohl, 1885. S . 8).
Виллард Генри, Villard Henry, настоящее имя Heinrich Gustav Hilgard
(1835-1900) — железнодорожный магнат, журналист, издатель. В 1853 г. эми ­
грировал в США, занимался политической журналистикой, с 1875 г. — в ж ел ез­
нодорожном бизнесе, с 1881 по 1884 г. — президент Northern Pacific Railroad, с
1881 г. — владелец и редактор «New York Evening Post» и журнала «Nation».
Гегель Карл Риттер фон, Hegel Karl Ritter von (1813-1901 ) — немецкий исто­
рик, сын знаменитого философа, профессор истории в Ростоке и Эрлангене,
автор трудов по истории городов Германии и Италии и публикаций городских
хроник. Вебер ссылается на факт (с. 321), о котором упоминает Гегель в своей
книге: Die Entstehung des Deutschen Städtewesens. Leipzig: S. Hirzel, 1898.
Гесиод, Ησίοδος (VIII—VII вв. до н.э.) — первый исторически достоверный
древнегреческий поэт, рапсод. О судьбе своего отца он рассказывает в поэме
«Труды и дни», обращаясь к своему брату Персу (перевод В.В. Вересаева).
.. .Вморе тогда свой корабль быстроходный спускай и такою
Кладью его нагружай, чтоб домой с барышом воротиться,
Как это делал отец наш с тобою, о Перс безрассудный,
В поисках добрых доходов на легких судах разъезжая.
Некогда так и сюда вот на судне заехал он черном
Длинной дорогой морской, эолийскую Киму покинув.
Не от избытка, богатства иль счастья оттуда бежал он,
501

Хозяйство и общество. Господство
Но от жестокой нужды, посылаемой людям Кронидом.
Близ Геликона осел он в деревне нерадостной Аскре,
Тягостной летом, зимою плохой, никогда не приятной.
Вебер на с. 344 говорит о свободе передвижения в VIII—VII вв. до н.э., что
видно на примере семьи Гесиода.
Готхайн Эберхард, Gothein Eberhard (1853-1923) — немецкий национал-
эконом, историк культуры и историк хозяйства. Представлял либерально-по­
зитивистское крыло в исторической науке в противоположность прусско-кон ­
сервативному (Трейчке). С 1890 г.— профессор университета в Бонне, с 1904
по 1923 г. — в Гейдельберге, где стал преемником Макса Вебера по кафедре
национал-экономии . Сыграл огромную роль в становлении истории культу­
ры как отдельной научной и учебной специализации. Ссылаясь на Готхайна
в работе о городе (с. 340), Вебер имеет в виду его известную книгу «Die Cul-
turentwicklung Süd-Italiens in Einzel-Darstellungen» (Breslau: Wilhelm Koebner,
1886).
Григорий VU, Gregorius VII, в миру Hildebrand, итал. Ildebrando
(ок. 1020-1085) — папа римский с 1073 по 1085 г. Известен как выдающийся
церковный реформатор. Окончательно утвердил в католической церкви це­
либат — безбрачие духовенства. Боролся за политическое влияние в Запад­
ной Европе с германскими императорами. В частности, Григорий добивал­
ся, вопреки действующей практике, права папы самостоятельно назначать
епископов, т.е. права инвеституры (см. глоссарий). Этот конфликт церкви
со светской властью получил название спора об инвеституре (см. глосса ­
рий). Своего противника, императора Генриха IV, папа принудил явиться
с покаянием в тосканскую крепость Каносса. В конце жизни был изгнан из
Рима, впоследствии канонизирован как святой. Конфликт папы с Генри­
хом IV стал едва ли не самым опасным и долгим из конфликтов средневеко­
вой Европы. С одной стороны, он угрожал самому существованию католи­
ческой церкви, с другой — в значительной мере подорвал единство Священ­
ной Римской империи.
Дандоло Энрико, Dandolo Enrico, Dandolo Henricus (ок. 1107-1205) — дож
Венеции с 1192 г. Активно участвовал в Четвертом крестовом походе, имен­
но флот Венеции доставил крестоносцев в Византию. Венецианцы активно
грабили Константинополь и получили «три восьмых» территории Латинской
империи (см. глоссарий), возникшей в 1204 г. на развалинах Византии. Умер в
Константинополе и похоронен в Святой Софии.
Джано делла Белла, Giano della Bella (ок. 1240—1305) — флорентийский
аристократ, ставший одним из лидеров движения пополанов (см. глоссарий)
в 1290-х годах. Играл важную роль в реализации «Указов о справедливости»
(Ordinamenti di Giustizia), принятых в 1293 г. и направленных против класса
«магнатов», к которому сам он принадлежал. Член влиятельной гильдии Cali-
mala, объединявшей купцов и банкиров. В январе 1295 г. в городе произошли
502

Биобиблиографический указатель
волнения, в результате чего старое руководство было вынуждено уйти, а новое
обвинило его в подготовке волнений и пыталось привлечь к ответственности.
Не дожидаясь народного суда, делла Белла покинул Флоренцию и остаток жиз­
ни провел во Франции.
Еллинек Георг, Jellinek Georg (1851-1911) — немецкий юрист и государство-
вед. С 1891 г. — профессор конституционного и международного права в Гей-
дельберге, где был дружен с Вебером. Его работы по конституционному праву
сыграли важную роль в развитии правовой мысли в конце XIX — начале XX в.
как в немецкоязычных странах, так и, особенно, в России. На русский было
переведено множество его работ, важнейшие из которых: «Общее учение о го­
сударстве» (СПб., 1903; СПб., 1908; СПб.: Юридический центр Пресс, 2004),
«Декларация прав человека и гражданина» (М., 1906), «Конституции, их изме­
нения и преобразования» (СПб., 1907), «Социально-этическое значение пра­
ва, неправды и наказания» (М., 1910). В работе «Государство и иерократия»,
представленной в настоящем томе, Вебер ссылается на Еллинека, имея в виду
его книгу «Die Erklärung der Menschen- und Bürgerrechte. Ein Beitrag zur mod-
ernen Verfassungsgeschichte» (Leipzig: Duncker& Humblot, 1904).
Запьцер Эрнст Якоб, Salzer Ernst Jacob (1876-1915). Вебер одобрительно
говорит о Зальцере в работе «Город» (с. 364), имея в виду его книгу «О воз­
никновении синьории в северной Италии» (Ueber der Anfänge der Signorie in
Oberitalien. Ein Beitrag zur italienischen Verfassungsgeschichte. Berlin: Ebering,
1900). Данных о Зальцере автор этих примечаний не обнаружил, найдя только
его имя в списке погибших в Первой мировой войне: «военнослужащий 205-го
полка полевой артиллерии, пал 1915-12 -08».
Зете Курт Генрих, Sethe Kurt Heinrich (1869-1934) — немецкий египтолог,
специалист в области египетской филологии и истории, сделал ряд ценных на­
блюдений относительно самых разнообразных текстов и осветил многие во­
просы, касающиеся географии, религии, науки и культуры Древнего Египта,
в частности, правил произношения в древнеегипетском и коптском языках.
Публикатор коллекции египетских надписей «Грамоты Древнего царства»
(Urkundendes Alten Reichs. Leipzig, 1933).
Зом Готтхольд Юлиус Рудольф, Sohm Gotthold Julius Rudolph (1841-1917) —
немецкий юрист и историк права, профессор германского и канонического
права во Фрайбурге, Страсбурге (в 1882 г. возглавил университет в качестве
ректора), Лейпциге. Университетский учитель Вебера. Участвовал в создании
Гражданского кодекса (Bürgerliches Gesetzbuch) и в 1896 г. представлял его в
Рейхстаге. Его мысли о «харизматической организации» церкви в апостоль­
ский период оказали влияние на веберовскую концепцию харизматического
господства, хотя, как полагает Вебер, Зом подошел к делу «исторически», рас­
смотрев ситуацию как уникальный случай, и не осмыслил ее социологиче­
ски, концептуально. Важнейшая работа Зома, посвященная этому вопросу, —
«Церковное право»; именно на нее ссылается Вебер в главе «Харизматизм»:
Kirchenrecht. Bd. 1: Die geschichtlichen Grundlagen. Leipzig: Duncker & Humblot,
503

Хозяйство и общество. Господство
1892. (Systematisches Handbuch der Deutschen Rechtswissenschaft. Abt. 8. Bd. 1 /
Hg. von Karl Binding.) В русском переводе имеются работы Зома: Институции
римского права. М.: Типография А.И . Мамонтова и Ко, 1888; Церковный
строй в первые века христианства. М.: Изд-во Олега Абышко, 2005.
Зомбарт Вернер, Sombart Werner (1863-1941) — немецкий экономист, со­
циолог, историк, философ культуры. С конца 1880-х годов — в дружеских от­
ношениях с Вебером, с 1892 г. наряду с ним входит в совет Союза социальной
политики, с 1904 г. — веберовский соиздатель «Архива социальной науки и со­
циальной политики», в 1909 г. — в мес те с Вебером и другими основатель Не­
мецкого социологического общества, участник проекта «Основы социал-эко­
номики», в рамках которого возникла работа «Хозяйство и общество». Парал­
лельно с Вебером работал над проблемами происхождения капитализма. Вебер
во многих отношениях солидаризируется с позициями Зомбарта, в частности,
в вопросе о рационализме пролетариата, как он сформулирован у Зомбарта
в книгах: Sozialismus und soziale Bewegung. Jena: Fischer, 1896; Das Proletariat.
Frankfurt: Rütten und Loening, 1906. (В рус. пер.: Зомбарт В. Социализм и со­
циальное движение в XIX столетии. СПб ., 1902; Зомбарт В. Пролетариат:
Эскизы и очерки. М.: Книгоизд-во «Польза», 1907.) В то же время по многим
вопросам Вебер спорит с Зомбартом, в том числе по вопросу о характере ев­
рейского народа и о роли еврейства в развитии капитализма. Если Зомбарт в
своей книге «Евреи и хозяйственная жизнь» (Die Juden und das Wirtschaftsleben.
Leipzig: Duncker& Humblot, 1911) говорит о «сахаризме и номадизме», которые
запечатлелись в характере еврейского народа, то Вебер (с. 272) с этим тезисом
решительно не согласен. Кроме того, он не признает за евреями первенства в
использовании ценных бумаг (с. 272). Зомбарт также считал, что европейское
еврейство сыграло центральную роль в становлении современного капитализ­
ма, Вебер в «Хозяйстве и обществе» (т. II настоящего издания, с. 251-253), на­
оборот, показывает ограниченность данного влияния.
Иннокентий III, Innocentius III, в миру Лотарио, граф Сеньи, граф Лаваньи,
итал. Lotario dei Conti di Segni (ок. 1161-1216) — папа римский с 1198 по 1216 г.
В период правления папы Иннокентия III папство было на вершине своего
могущества. Он считался в то время самым влиятельным человеком в Европе.
Иннокентий издал указ о начале Четвертого крестового похода в 1198 г., за­
думав вернуть контроль над Святой Землей. Подготовке этого похода была по­
священа большая часть его понтификата. В отличие от предшественников, он
лично участвовал в организации похода, а не просто агитировал светских вож­
дей. Косвенно с его именем связано разграбление крестоносцами Константи­
нополя и создание Латинской империи (см. глоссарий).
Кальдерини Аристид, Calderini Aristide (1883-1968) — с 1928 г. профессор
античной филологии и истории в Католическом университете Святого Сердца
в Милане. Специалист по папирологии и эпиграфике, основатель и редактор
нескольких научных журналов, в том числе международных. Автор нескольких
книг и исследований, включая научно-популярные. В книге «Манипуляции и
504

Биобиблиографический указатель
положение вольноотпущенников в Греции» (La manomissione е la condizione
dei liberti in Grecia. Milano: Ulrico Hoepli, 1908), которую имеет в виду Вебер,
ссылаясь на Кальдерини, была, в частности, сформулирована научная и куль­
турная программа автора.
Катилина Луций Сергий, Catilina Lucius Se^gius (ок. 108 г. до н.э . — 62 г.
до н.э.) — глава заговора в Древнем Риме (Заговор Катилины), павший в сра­
жении республиканских легионов с войсками заговорщиков. Потомок патри­
цианского рода, бывший, по свидетельствам современников, средоточием
всех пороков (убийца, мошенник, кощунник, сожительствовавший с вестал­
кой, гомосексуалист и проч.), Катилина промотал состояние, перейдя в раз­
ряд déclassé. Вебер приводит в пример Катилину, когда говорит о деклассиро­
ванных потомках знати, становящихся во главе радикальных революционных
партий.
Кеттелер Вильгельм Эммануэль фон, Ketteier Wilhelm Emmanuel von
(1811-1877) — католический священник и политик, участник фракции центра
во Франкфуртском национальном собрании, епископ Майнца с 1850 г., актив­
ный представитель католиков в ходе «культуркампфа» (см. глоссарий), осново­
положник (в Германии) социальной политики католической церкви.
Кёйпер Абрахам, Kuyper Abraham (1837—1920) — нидерландский рефор­
мистский теолог, журналист, политик, государственный деятель (исполняв­
ший с 1901 по 1905 г. обязанности премьер-министра Нидерландов). Высту­
пал против либерализации вероучения. Будучи талантливым организатором,
основал новую, Реформированную церковь (the Gereformeerde Kerken), новую
газету, Свободный университет Амстердама и Антиреволюционную партию.
Вебер упоминает Кёйпера в связи с книгой последнего: Reformation wider Re­
volution. Sechs Vorlesungen über den Calvinismus. Gross Lichterfelde: Reich Christi
Verlag, 1904.
Крукшенк Броди, Cruikshank Brodie (?—1854) — автор цитируемого Вебером
описания устройства городской власти в поселениях «негров-фанту» Золотого
Берега (ныне — Гана) в Западной Африке. Крукшенк провел там в качестве
колониального чиновника 18 лет и оставил подробное описание администра­
тивного и судебного устройства, религии, обычаев и культуры местного насе­
ления. Его книга «Eighteen Years on the Gold Coast of Africa. Including an ac­
count of native tribes, and their intercourse with Europeans» (2 vols. London: Hurst
& Blackett) была опубликована в 1853 г., затем последовал немецкий перевод
(Ein achtzehnjährige Aufenthalt auf der Goldküste Afrika's. Leipzig: Dyk [1885]),
которым, очевидно, и пользовался Вебер.
Лабади Жан de, Labadie Jean de (1610-1674) — теолог, автор доктрины ми­
стического спиритуализма, основатель общины, повторяющей образ жизни
ранних христиан (лабадисты).
Лассаль Фердинанд Йохан Готлиб, Lassalle Ferdinand Johann Gottlieb (1825-
1864) — немецкий философ, публицист, радикальный политик социалистиче­
ского направления, сотрудник издаваемой Карлом Марксом «Новой Рейнской
505

Хозяйство и общество. Господство
газеты». Один из основоположников германской социал-демократии, в част­
ности, так называемого катедер-социализма. Вебер характеризует Лассаля как
демагога (см. глоссарий), причем демагога высокого полета, ставя его в один
ряд с Периклом (см.) и Клеоном. В этом он един с биографами Лассаля.
Леви Герман, Levy Hermann (1881-1949) — немецкий политэконом, историк
экономики, признанный специалист по истории английского и американского
хозяйства. С 1910 по 1921 г. — адъюнкт-профессор в Гейдельберге, с 1921 г. —
руководитель кафедры политической экономики в Технической высшей шко­
ле Шарлоттенбург в Берлине (ныне — Технический университет). Одновре­
менно писал и издавал легкую беллетристику под псевдонимом Герман Линт.
В 1933 г., преследуемый нацистами из-за еврейского происхождения, был
уволен со службы и эмигрировал в Англию. Вебер пользуется при анализе по­
литических и идеологических основ развития английской экономики (с. 167)
материалами книги Леви: Die Grundlagen des ökonomischen Liberalismus in der
Geschichte der englischen Volkswirtschaft. Jena: Gustav Fischer, 1912.
Ленель Вальтер, Lenel Walter (1868-1937) — немецкий историк, профессор
в Гейдельберге, признанный специалист по средневековой Италии. Вебер ис­
пользует материалы его книги: Die Entstehung der Vorherrschaft Venedigs an der
Adria. Mit Beiträgen zur Verfassungsgeschichte. Strassburg: K.J . Trübner, 1897.
Леруа-Больё Анатоль, Leroy-Beaulieu Anatole (1842-1912) — французский
писатель, публицист, профессор истории в Ecole libre des sciences politiques.
С 1872 по 1881 г. совершил четыре путешествия в Россию, результаты которых
изложил в книге «L'Empire des Tsars et les Russes» (Paris: Hachette, 1881-1889).
Это всестороннее исследование государственного и общественного строя Рос­
сии, наиболее обстоятельное в тогдашней западноевропейской литературе.
Как правильно сказано в статье о Леруа-Больё в Словаре Брокгауза и Эфрона,
автор относится к России с уважением, и даже неблагоприятные отзывы его
отличаются сдержанностью. Этой книгой в немецком переводе (Leroy-Beau-
lieu Λ. Das Reich der Zaren und die Russen. Autorisirte deutsche Ausgabe. Sonder­
shausen: F.A . Eupel, 1887) в основном и пользовался Вебер при анализе русской
административной истории (с. 132-135).
Либих Юстус фон, Liebig Justus von (1803-1873) — немецкий ученый, внес­
ший значительный вклад в развитие органической химии, один из основателей
агрохимии и создатель системы химического образования. Профессор Гисен-
ского и Мюнхенского университетов, президент Баварской академии наук.
Лод Уильям, Laud William (1573-1645) — английский государственный дея­
тель, архиепископ Кентерберийский с 1632 по 1643 г. Выступал против ра­
дикальных пуританских реформ, последовательный сторонник короля Кар­
ла I. Во время Английской революции был обвинен в государственной измене,
приговорен к казни и обезглавлен.
Маллинкродт Герман Йозеф Кристиан фон, Mallinckrodt Hermann Joseph
Christian von (1821-1874) — один из основателей прусской Католической пар­
тии центра, депутат ландтага, затем рейхстага. Руководитель фракции Центра
506

Биобиблиографический указатель
в прусском рейхстаге. По сообщению издателей MWG (1/22-4. S . 678), в стено­
граммах ландтага и рейхстага не обнаружено буквально такого высказывания,
которое приписывает ему Вебер (с. 279), но имеются другие, очень близкие по
смыслу.
Мартем Карл, Martellus Carolus, Martel Charles (ок. 686 -741) — мажордом
франков в 717—741 гг., вошедший в историю как спаситель Европы от ара­
бов в битве при Пуатье (732 г.), основатель династии Каролингов и один из
организаторов ленной системы. Карл был сыном Пипина Геристальского,
мажордома франкского королевства Австразии. Будущий император Карл
Великий приходится ему внуком. Должность мажордома как высшего чинов­
ника королевства была наследственной, он должен был стать мажордомом,
но после смерти своего отца был заключен в тюрьму мачехой, которая таким
образом защищала интересы собственных внуков. Бежав из тюрьмы в 715 г.,
Карл начал серию войн, целью которых было объединение разрозненных ко­
ролевств франков в составе единой империи. За свои многочисленные по­
беды он получил прозвище «Молот» (marteau). Меровингские короли пере­
стали быть силой на европейской арене, реальная власть сосредоточилась в
руках Карла. В хрониках того времени была даже формула: «Régnante rege,
gubernante majore domus» (Царствует король, правит мажордом). Когда умер
король Теодорик, Карл даже не стал замещать умершего Меровинга новым
королем. Его сын Пипин Короткий заключил в монастырь последнего Ме­
ровинга, Хильдериха III (751 г.), был провозглашен королем и помазан папой
Захарией на престол. Сложность отношений Мартелла с церковью выража­
ется понятием «секуляризация Карла Мартелла», которое Вебер сопроводил
эпитетом «почти разбойничья». Он реквизировал огромную часть богатств
церкви, чтобы раздать своим приближенным, и ставил на епископские и аб­
батские места светских людей.
Мейер Эдуард, Meyer Eduard (1855—1930) — немецкий историк, египтолог,
ориенталист, ректор Берлинского университета (1919 г.) . Его главное произве­
дение — «История древнего мира» (Geschichte des Alterthums. 5 Bände. Stuttgart
und Berlin: J.G. Gotta, 1884—1902) в пяти томах, выдержавшая множество пере­
изданий. В работах, представленных в настоящем томе, Вебер неоднократно
и чаще всего полемически обращается к темам, затронутым Мейером. В ха­
рактеристике Перикла он ссылается на Мейера (с. 196), имея в виду гипотезу,
выдвинутую последним в «Истории древнего мира» (Geschichte des Alterthums.
Bd. 3 . S. 347). Вебер оспаривает (с. 394) утверждение Мейера о попытках Аппия
Клавдия (см.) прибегнуть к демагогии «перикловского типа» {Meyer Ε. Plebs //
HdStW. Bd. 6. Jena: Gustav Fischer, 1910. S . 1056). В основном же дискуссии
Вебера и Мейера, иногда прямые, иногда непрямые, относятся к вопросам
методологии исторической науки. Разбору исторической методологии Мейера
посвящена значительная часть статьи Вебера: Kritische Studien auf dem Gebiet
der kulturwissenschaftlichen Logik //Archiv für Sozialwissenschaft und Sozialpolitik.
Bd. 22 . Heft 1. 1906; рус. пер.: МВИП. С. 416-485. Методологические взгляды
507

Хозяйство и общество. Господство
Мейера представлены в сборнике его работ на русском языке: Мейер Э. Труды
по теории и методологии исторической науки. М .: Изд-во Государственной
публичной исторической библиотеки России, 2003.
Мейтленд Фредерик Уильям, Maitland Frederic William (1850-1906) — ан ­
глийский историк-медиевист, исследователь истории права, манора и города в
Англии, считается «отцом» современной английской правовой истории. Мейт­
ленд связывал происхождение городов и городского населения с развитием
крепостей (бургов). Ссылаясь на Мейтленда, Вебер говорит о «гарнизонном»
городе и о роли бургов (с. 290, 292). «Гарнизонная» теория происхождения го­
родов представлена, в частности, в книге Мейтленда: Township and Borough.
The Ford Lectures 1897. Cambridge: Cambridge Ubiversity Press, 1898, а также в его
работе: Domesday Book and Beyond. Three Essays in the Early History of England.
Cambridge: Cambridge Ubiversity Press, 1897.
Мендельсон Бартольди Альбрехт, Mendelssohn Bartholdy Albrecht (1874—
1936) — юрист, специалист в области гражданского и международного права,
профессор в Вюрцбурге и Гамбурге. Внук знаменитого композитора. В 1919 г.
наряду с Максом Вебером и другими членами так называемой Профессорской
комиссии по вопросу военной вины входит в состав немецкой делегации на
мирных переговорах в Версале. С 1923 г. — о с н о ва те ль и директор Института
внешней политики, в 1934 г., будучи отправлен в отставку по причине еврейско­
го происхождения, эмигрирует в Англию и преподает в Оксфорде. Вебер ссы­
лается (с. 48) на раннюю книгу Мендельсона о правовой жизни в Англии: Das
Imperium des Richters. Ein Versuch kasuistischer Darstellung nach dem englischen
Rechtsleben im Jahre 1906/1907. Straßbuig: K.J . Trübner, 1908. Кроме научных сво­
их достоинств, Альбрехт Мендельсон Бартольди был прекрасным пианистом,
как композитор сочинял песни, публиковал стихи и оперные либретто.
Мерке Адальберт, Merx Adalbert (1838-1909) — протестантский богослов и
ориенталист. Профессор в Йене, Тюбингене, Гиссене, Гейдельберге. На с. 258
Вебер по вопросу о взимании процентов, ссылаясь на Меркса, говорит, что
ошибка в прочтении греческого текста Евангелия от Луки привела церковь к
запрету взимания процентов. Ошибка состояла в том, что стоявшее в оригина­
ле «не лишая никого надежды» было прочитано как «ни на что не надеясь», в
результате чего в Вульгате (см. глоссарий) и появилось это «ни на что не наде­
ясь», воспроизведенное далее в переводах на другие языки (в частности, в ва­
рианте «не ожидая ничего» в Лк. 6: 35). Тогда в Лк. 6: 35 вместо «взаймы давай­
те, не ожидая ничего» следовало бы читать «взаймы давайте, не лишая никого
надежды». Мерке сформулировал эту идею в книге: Die Evangielien des Markus
und Lukas. Berlin: Georg Reimer, 1905. S . 223-228. Тоже самое соображение Ве­
бер выдвигал в главе о социологии религии (т. II настоящего издания, с. 230).
В другом месте в настоящем томе (с. 272) Вебер не соглашается с Мерксом (и
Зомбартом (см.)), характеризовавшим право иудеев как «бедуинское право».
(Правда, комментаторы работ Вебера (MWG. 1/22-4 . S. 664. Anm. 5), вошед­
ших в том о господстве, отмечают, что у Меркса не обнаруживается такая ха-
508

Биобиблиографический указатель
рактеристика иудейского права, наоборот, такое сопоставление он сознатель­
но отвергает: Мегх А. Die Bücher Moses und Josua. Eine Einführung für Laien.
Tubingen: J.C .B . Mohr (Paul Siebeck), 1907. S. 35.)
Моммзен Теодор, Mommsen Theodor (1817-1903) — знаменитый немецкий
историк, филолог-классик и юрист. С 1858 г. — руководитель кафедры древ­
ней истории в Университете Фридриха Вильгельма (ныне — Берлинский
университет имени Гумбольдта) в Берлине. Политик либерально-национа­
листических убеждений, депутат рейхстага (1881-1884). Опубликовал свыше
1500 научных работ и установил новый подход в систематическом изучении
римской истории, написав «Историю Рима» в трех томах (вышедших в 1854,
1855 и 1856 гг.), впоследствии многократно переиздававшуюся (Mommsen Th.
Römische Geschichte. Bd. 1 -3 (9. Aufl.) und Bd. 5 (5. Aufl.). Berlin: Weidmann,
1902-1904). За этот труд был удостоен в 1902 г. Нобелевской премии по лите­
ратуре. Также подготовил фундаментальные сборники римского права Corpus
Iuris Civilis и Codex Theodosianus. Ссылаясь в настоящем томе на Моммзена
(с. 345), Вебер имеет в виду соображения, изложенные в его «Истории Рима»
(Römische Geschichte. Bd. 1 . S . 76).
Монтескье Шарль-Луи de Секонда, барон de Ла Брэд, Charles-Louis de
Seconda, Baron de La Brède et de Montesquieu (1689-1755) — французский пи­
сатель, правовед и философ, автор романа «Персидские письма», статей из
«Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел», трактата
«О духе законов» (De l'Esprit des Lois. Avec des notes de Voltaire, de Crevier, de
Mably, de la Harpe, etc. Nouvelle Edition revue sur les meilleurs textes suivie de la
defense de l'esprit des lois par l'auteur. Paris: Garnier Frères, 1869). Именно эту
работу имеет в виду Вебер, противопоставляя феодальное разделение властей
тому, о котором пишет Монтескье: разделению властей, основанному «не на
качественном разделении труда, о чем говорил Монтескье, а просто на количе­
ственном распределении господских полномочий» (с. 150).
Мэн-цзы (372-289 гг. до н.э .) — древнекитайский философ, представи­
тель конфуцианской традиции. Подробнее о признании монарха народом см.:
Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной со­
циологии религии. Конфуцианство и даосизм. СПб .: Владимир Даль, 2017.
С. 114 -119. Мэн-цзы на рус. яз.: Мэн-цзы / предисл. Л.Н . Меньшикова. СПб .:
Петербургское востоковедение, 1999.
Ницше Фридрих Вильгельм, Nietzsche Friedrich Wilhelm (1844-1900) — не­
мецкий мыслитель, классический филолог, создатель экстравагантного учения,
которое носит неакадемический характер и отчасти поэтому имеет широкое
распространение вне научно-философского сообщества. При характеристике
религий спасения Вебер неоднократно прибегает к введенному Ницше поня­
тию «рессентимент», относясь при этом к концепции рессентимента весьма
критично (т. II, с. 161, 164-165). В настоящем томе, обращаясь к работе Ницше
«К генеалогии морали», Вебер иллюстрирует харизму берсеркера (с. 179) и спо­
рит с ницшевским объяснением происхождения государства (с. 205).
509

Хозяйство и общество. Господство
Омар (Умар) ибн аль-Хаттаб аль-Фарук, или Омар I (585-644) — спо­
движник пророка, «второй праведный халиф», выдающийся государствен­
ный деятель, строитель исламского военно-теократического государства, во­
еначальник и завоеватель. Государство Омара Вебер постоянно характеризует
как «организацию Омара», как «военно-теократический орден». Он установил
новый порядок раздела военной добычи: четыре пятых делились между воина­
ми, одна пятая шла бедным и старейшинам. Вебер в одной из работ назвал это
«грабительским коммунизмом халифа Омара» (MWG. 1/6. S. 259). В качестве
«второго основателя» ислама как мировой религии он почитается ортодоксией
(сунной) и отвергается шиитами.
Перикл, Περικλής ( ок. 494—429 гг. до н.э.) — афинский политик и государ­
ственный деятель, оратор и полководец. После смерти своего отца Ксантиппа
возглавил политическую группировку Алкмеонидов (см. глоссарий), а после ги­
бели Эфиальта (см.) стал вождем радикально-демократического направления
в Афинах. Проводил гегемонистскую политику, в результате войн с Персией
и Спартой обеспечил господство Афин в эгейском регионе, при нем началась
систематическая застройка Акрополя (Парфенон, Пропилеи и проч.) . Век
экономического и культурного расцвета Афин назван «Периклов век». Для Ве-
бера, многократно и в разных контекстах упоминавшего Перикла, последний
был образцом харизматически одаренного демагога (см. глоссарий).
Покахонтас, Pocahontas (1595-1617) — прозвище индейской девушки, дан­
ное ей отцом — вождем индейского племени поухатанов, жившего на терри­
тории современной Виргинии. В 1612 г., в возрасте 17 лет она попала в плен к
англичанам, выучила английский язык и приняла христианство под именем
Ребекка. Позже ее отец заплатил выкуп, и она вернулась в родное племя. Через
год, выйдя замуж за поселенца Джона Рольфа, она якобы гарантировала этим
браком мирное сосуществование между индейцами и колонистами. В 1616 г.
Покахонтас с мужем приехала в Англию, где стала знаменитостью и была даже
представлена ко двору как «индейская принцесса».
Пост Альберт Герман, Post Albert Hermann (1839-1895) — немецкий юрист,
советник земельного суда (Landgerichtsrat) в Бремене, автор многих работ по
сравнительному правововедению и антропологии права. Вебер ссылается на
него наряду с Крукшенком (см.), описывая правовое устройство фанти в Юго-
Западной Африке.
Ратген Карл, Rathgen Karl (1856-1921) — немецкий экономист, признан­
ный специалист по истории и особенно хозяйственной истории Японии.
С 1882 по 1890 г. преподавал публичное право, статистику и управление в Им­
ператорском университете Токио и выступал в качестве советника в министер­
стве сельского хозяйства и торговли. В 1995 г.— профессор в Марбурге, с 1900
по 1907 г. занимал кафедру Макса Вебера (национал-экономия) в Гейдельбер-
ге. В 1907 г. приглашен в только что основанный Колониальный институт в
Гамбурге. В 1919 г. институт был преобразован в университет, организатором
и первым ректором которого стал Ратген, занимая одновременно должность
510

Биобиблиографический указатель
руководителя кафедр национал-экономии, колониальной политики и государ­
ственных финансов. Большинство его работ посвящено Японии: Die Japaner
und ihre wirtschaftliche Entwicklung. Leipzig: Teubner, 1905; Staat und Kultur der
Japaner. Bielefeld: Velhagen & Klasing, 1907; и др. Для Вебера его работы стали
важным источником сведений по Японии.
Репгов Эйке фон, Repgow (Repkow, Repchowe) Eike von (примерно
1180/1190 — после 1233) — автор «Саксонского зерцала» (см. глоссарий), одного
из древнейших и важнейших немецких правовых сочинений.
Снук-Хюргронье Христиан, Snouck Huigronje Christiaan (1857-1936) — гол­
ландский арабист, исламовед и путешественник, служил в разных учебных и
исследовательских учреждениях, с 1906 г. — профессор Института наук об ис­
ламе в Лейденском университете. В 1884 г. предпринял научное путешествие
в Аравию и провел целый год в Джидде и Мекке под видом мусульманского
законоведа. Он принадлежал к числу первых западных ученых, допущенных
в Мекку. Будучи исключительным знатоком мусульманской культуры, явился
одним из основоположников современного исламоведения. Вебер дает описа­
ние Мекки (с. 299-300) по Снук-Хюргронье: Snouck Hurgronje С. Mekka. Bd. 1:
Die Stadt und ihre Herren. Den Haag: Martinus Nijhoff, 1888.
Франциск Ассизский, Franciscus Assisiensis, в миру Джованни Франческо du
Пьетро Бернардоне, Giovanni Francesco di Pietro Bernardone (1181 или 1182 —
1226) — один из величайших святых католической церкви, учредитель назван­
ного его именем нищенствующего ордена — ордена францисканцев (см. глос­
сарий). С его личностью связывают переворот в институте монашества, ибо
начиная с Франциска монах из отшельника превратился в проповедника и
миссионера. Также Франциск преобразил идею бедности, сделав бедность, как
и отречение от мира, положительным, жизненным идеалом, открывающим
новые пути к небесной любви и доброте.
Ханауэр Герсон, Hanauer Gerson (1874-1913) — учитель гимназии в Карлс­
руэ. Автор статьи, на которую ссылается Вебер, обсуждая институт подеста
(см. глоссарий): Hanauer G. Das Berufspodestat im dreizehnten Jahrhundert //
Mitteilungen des Instituts für Oesterreichische Geschichtsforschung. Bd. 23. 1902.
S. 377-426.
Хатшек Юлиус, Hatschek Julius (1872-1926) — юрист и историк права, ор­
динарный профессор в Гёттингене, ученик Еллинека. Вебер высоко ценил
Хатшека как специалиста по английскому праву. Он ссылается на Хатшека
в томе III «ХиО» (с. ПО), объясняя особенности восприятия европейского
учения о корпорациях в английском праве. По Хатшеку, оно обусловлено та­
кими характерными для английского права понятиями, как trust, corporation
sole, trust-corporation и др., в результате чего корпорация в английском праве
обретает характер «учреждения» (Englisches Staatsrecht mit Berücksichtigung
der für Schottland und Irland geltenden Sonderheiten. Bd. 1: Die Verfassung. Tü-
bingen: J.C.B. Mohr (Paul Siebeck), 1905). В настоящем томе Вебер ссылается
на Хатшека (с. 311), имея в виду книгу: Hatschek /. Englische Verfassungsges-
511

Хозяйство и общество. Господство
chichte bis zum Regierungsantritt der Königin Victoria. München; Berlin: R. 01-·
denbourg, 1913.
Шмидт Рихард Карл Бернхард, Schmidt Richard Karl Bernhard (1862—1944) —
немецкий правовед и политолог. С 1890 г. — профессор во Фрайбурге, с 1913г. —
профессор уголовного, государственного и гражданского права в Лейпцигском
университете, в 1916/17, 1922/23 и 1928/29 гг. — декан юридического факульте­
та, в 1920/21 г. — ректор Лейпцигского университета, в 1934 г. — профессор в
отставке (emeritus). В сентябре 1934 г. был включен под номером 69 в список
первых ста членов национал-социалистической Академии германского права
под руководством нацистского сановника Ганса Франка. Шмидт — изобрета­
тель столь любимого Вебером понятия «юстиция кади» (с. 48, см. также сло ­
варь понятий Макса Вебера), появившегося впервые в учебнике гражданского
процессуального права Шмидта: Schmidt R. Lehrbuch des deutschen Civilprozess-
rechts. 1 . Aufl. Leipzig: Duncker & Humblot, 1898. S . 34.
Штрак МаксЛеберехт, Strack Max Leberecht (1867-1914) — немецкий исто­
рик Античности и нумизмат. Профессор в Гисене, затем в Киле. Во время Пер­
вой мировой войны служил офицером и погиб во Фландрии. Его сын Пауль
Штрак (1904-1941), также историк Античности и нумизмат, работал в Киле в
должности профессора, которую когда-то занимал его отец, и погиб во Второй
мировой войне. Вебер использует материал (с. 394) из статьи Макса Штрака о
вольноотпущенниках в Риме: Strack M.L . Die Freigelassenen in ihrer Bedeutung
für die Gesellschaft der Alten // Historische Zeitschrift. 1914. Bd. 112 . S . 26.
Штуц Ульрих, Stutz Ulrich (1868-1938) — выдающийся историк церковно­
го права, профессор университетов в Бонне, затем в Берлине. Именно Штуц
ввел понятие «частная церковь», позволившее прояснить многие особенно­
сти взаимодействия светских и церковных властей в Средние века. Вебер ис­
пользует статью Штуца: Die Eigenkirche als Element des mittelalterich-german-
ischen Kirchenrechtes. Antrittvorlesungen, gehalten am 23. Oktober 1894. Berlin:
H.W . Müller, 1895.
Шульте Алоис, Schulte Aloys (1857-1941) — немецкий историк и архивист.
Архивный советник в Бадене, затем в Карлсруэ, редактор «Газеты истории
Верхнего Рейна», затем профессор во Фрайбурге, Бреслау и Бонне. Описание
обстоятельств кредитоспособности церкви и церковных иерархов, на которое
ссылается Вебер (с. 253), дано в книге Шульте: Geschichte des mittelalterlichen
Handels und Verkehrs zwischen Westdeutschland und Italien mit Ausschluß von Ve-
nedig. Bd. 1. Leipzig: Duncker & Humblot, 1900. S . 264.
Шурц Генрих, Schultz Heinrich ( 1863-1903) — немецкий этнограф и историк.
Практически до сих пор остается цитируемой его работа «Возрастные клас­
сы и мужские союзы» (Schurtz H. Altersklassen und Männerbünde. Eine Darstel-
lung der Grundformen der Gesellschaft. Berlin: Georg Reimer, 1902), в которой
впервые рассмотрены многие коренные вопросы, касающиеся становления
социальной структуры, социальной дифференциации, социализации, ряда
важных институтов, и многие другие (см. Мужской дом в глоссарии). Во
512

Биобиблиографический указатель
многом его работа стала антиподом популярной в конце XIX — начале XX в.
идеи материнского права швейцарского историка Якоба Бахофена. На место
дихотомии полов, как у Бахофена, у Шурца стала дихотомия «мужской союз
(по сути, воинский союз) — семья» как некая исходная дихотомия культурного
и социального развития. Хотя Шурц пишет о так называемых примитивных
народах, ряд его выводов распространяется и на более развитые общества. На
русском языке несколько раз издавалась его двухтомная «История первобыт­
ной культуры» (СПб.: Тип. Т -ва «Просвещение», 1907; переизд.: М.: Ком. ун-т
им. ЯМ . Свердлова, 1923; переизд.: М.: Красанд, 2010). Вебер неоднократно
ссылается на его работу о возрастных классах (с. 214, 216).
Эфиальт, Εφιάλτης (?—461 г. до н.э.) — афинский политик. Будучи вождем
радикально-демократического направления в Афинах, добился лишения Арео­
пага (см. глоссарий) большего числа его прав и передачи реальной власти на­
родному собранию и народному суду, за что и был убит по заказу политических
противников. Прямой предшественник Перикла (см.) .

Список сокращений
ЖТМВ — Вебер Марианна. Жизнь и творчество Макса Вебера. М.:
РОССПЭН,2007.
МВИОО — Вебер Макс. Избранное. Образ общества. М .: Юрист, 1994.
МВИП — Вебер Макс. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
МВПР — Вебер Макс. Политические работы (1895-1919). М .: Праксис,
2003.
МВХЭ — Вебер Макс. Хозяйственная этика мировых религий. Опыты срав­
нительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм. СПб .: Владимир
Даль, 2017.
ХиО — Вебер Макс. Хозяйство и общество.
АА — Weber Мах. Agrarverhältnisse im Altertum // MWG. 1/6.
EaS — Weber Max. Economy and Society. An Outline of Interpretive Sociology.
Berkeley — Los Angeles: University of California Press, 1978.
GAzR — Weber Max. Gesammelte Aufsätze zur Religionssoziologie. Bd. I. Tü-
bingen: Mohr Siebeck, 1920.
GAzW — Weber Max. Gesammelte Aufsätze zur Wissenschaftslehre. 6 . Aufl. /
Hrsg. von J. Winckelmann. Tübingen: Mohr Siebeck, 1985.
GdS — Grundriß der Sozialökonomik.
HdStW — Handwörterbuch der Staatswissenschaften / Hrsg. von J. Conrad. 1 .,
2., 3. Aufl.
MWD — Swedberg R. The Max Weber Dictionary. Key Words and Central Con-
cepts. Stanford, CA: Stanford University Press, 2005.
MWG — Max Weber Gesamtausgabe.
WuG — Weber Max. Wirtschaft und Gesellschaft.

Именной указатель
Август (Октавиан Август) 111, 194,
195, 499
Авимелех291,298, 362
Адриан Публий Элий Траян 79, 324
Александр Великий 173, 195, 209, 340
Александр III 295
Александр III (папа римский) 340
Александр IV (сын Александра
Великого) 209
Алексий I Комнин 326
Али ибн Абу Талиб 209, 299, 499
Алкивиад 363,401
Аль-ГазалиАбуХамид 240
Антонин Флорентийский 267, 499
Аппий Клавдий Цек 394, 500
Ариосто Лудовико 258
Ашока (буддийский царь) 118, 238
Байерле Конрад 312, 317, 500
Беккер Карл Генрих 143, 165, 500
Белов Георг фон 291, 500
Бенедикт XIV (папа римский) 260
Бернардин Сиенский 267
Бертольд III Церингенский 320
Бисмарк Отто Эдуард Леопольд фон
59, 67, 225
Брольо д'Айяно 354, 501
Брун Рудольф 351
Брунгильда (королева франков) 108
Будда 193, 194
Буркхардт Якоб 110
Бюлов Бернгард фон 64
1
Курсивом вьщелены страницы из 6ι
Бюхер Карл Вильгельм 287
Вагенер Фридрих Вильгельм Герман
256, 501
Валленштейн Альбрехт Венцель
Эусебиус фон 222, 400
Вальдрада Тосканская (супруга дожа
Пьетро Кандиано IV) 325
Варрон Марк Теренций 223
Вебер Марианна 6, 9
Вейерштрасс Карл 186
Виллард Генри 188, 501
Вильгельм I Завоеватель 148, 331, 332
Вильгельм I Оранский (по прозвищу
Молчаливый) 278
Вильгельм II (император Германии)
63,64
Вильсон Вудро 202
Винкельман Йоханнес Фридрих 6,
7,12
Гарнак Адольф фон 209
Гегель Георг Вильгельм Фридрих 321
Генрих I Птицелов 290, 334
Генрих III (император Священной
Римской империи) 238, 240
Генрих IV (император Священной
Римской империи) 64
Георге Стефан 181
Георги Элизабет 61
Геракл (незаконный сын Александра
Великого) 209
Гесиод 344, 396, 501
Гирке Отто Фридрих фон 318
Гладстон Уильям 55
[блиографического указателя.
515

Хозяйство и общество. Господство
Гомер 218, 249, 293, 339, 341, 345
Готхайн Эберхард 340, 502
Григорий VII 56, 231,502
Гримм Якоб и Вильгельм (братья
Гримм) 105
Густав II Адольф 222
Давид (царь) 85, 298
Дандоло Энрико 327, 328, 502
Дебора (героиня библейской Книги
Судей) 272, 290
Демосфен 386
Джано делла Белла 352, 353, 502-503
Джексон Эндрю 55
Диоклетиан 37, 112, 121, 381
Дионисий Старший (сицилийский
военачальник) 399
Дракон 341
Ездра 309
Екатерина II 132-134, 167, 238
Елизавета I (королева Англии) 127
Еллинек Георг 279, 503
Зальцер Эрнст Якоб 355, 364, 503
Захария (папа римский) 227
Зете Курт Генрих 112, 503
Зом Готтхольд Юлиус Рудольф 179,
410, 417, 503-504
Зомбарт Вернер 272, 504
Иаков (брат Иисуса) 209
Игнатий де Лойола 217
Иеффай 298
Иисус Христос 182, 193, 194, 209,
254,308,411
Иннокентий III 211, 504
Иоанн Безземельный (король
Англии) 334
Иосия 208, 229, 233
Иуда Маккавей 362
Кальвин Жан 269
Кальдерини Аристид 393, 504-505
Карл I (король Англии) 88
Карл V (император Священной
Римской империи) 365
Катилина Луций Сергий 380, 505
Катон Старший Марк Порций 401
Кеттелер Вильгельм Эммануэль фон
264, 505
Кёйпер Абрахам 211, 505
Клавдий (император) 111
Клеон200,411
Клисфен 138, 363, 385, 386, 390
Колумелла Луций Юний Модерат
223
Кольбер Жан-Батист 167
Красе Марк Лициний 202
Кромвель Оливер 217, 219, 222, 274,
278
Крукшенк Броди 305, 505
Ксенофонт 401
Лабади Жан де 189, 505
ЛампрехтКарл НО
Лассаль Фердинанд Йохан Готлиб
200, 505-506
Леви Герман 167, 506
Ленель Вальтер 326, 506
Леопольд II (великий герцог
Тосканский) 367
Леруа-Больё Анатоль 63, 135, 506
Либих Юстус фон 54, 506
Ливии Тит 219, 393
Лисандр 363
Лод Уильям 130, 176, 506
ЛоуДжон 167
Людовик XIV 167
Людовик XV 106
516

Именной указатель
Людовик XVI 107
Лютер Мартин 244, 250, 267, 268, 411
Мазарини Джулио 372
Макиавелли Никколо 349
Маллинкродт Герман Йозеф
Кристиан фон 279, 506-507
Мария Терезия 167, 222
Маркс Карл 159
Мартелл Карл 146, 157, 247, 251, 507
Масперо Гастон 178
Махди 193
Мейер Эдуард 196, 356, 364, 394,
507-508
Мейтленд Фредерик Уильям 290,
292, 508
Мендельсон Бартольди Альбрехт 48,
508
Мерке Адальберт 258, 259, 272,
508-509
Мильтиад Младший 401
Мильтиад Старший 286, 343, 379
Моммзен Теодор 194, 345, 509
Монтескье Шарль-Луи де Секонда
150, 509
Мориц Оранский 219, 222
Мухаммед 208, 209, 298, 300
Мухаммед Али-паша 83
Мэн-цзы 180, 182, 509
Наполеон Бонапарт 59, 217, 222, 411
Наполеон III 196
Насер ад-Дин шах Каджар 225
Неемия 309
Нерон 122, 402
Низам аль-Мульк 144
Никий 397
Никон (патриарх Московский) 262
Ницше Фридрих Вильгельм 179,
205, 509
Олимпиада 209
Омар (Умар) ибн аль-Хаттаб аль-
Фарук (Омар I) 189, 510
Павел I 133
Павсаний (древнегреческий
писатель и географ) 397
Перикл 13, 196, 361, 381, 387, 394,
396,410,411,570
Петр I 132, 134, 135, 167, 262
Петр III 133
ПийX56
Пипин Короткий 227
Писистрат 363
Платон 215, 339
Покахонтас 210, 510
Поле Шарль 101
Помпеи Великий Гней 77
Ратген Карл 95, 141, 169, 289, 510-511
РевелуЭжен 171
Рикерт Генрих 201
Рихтер Ойген 201
Роберт Михельс 61
Робеспьер Максимилиан 280
Рузвельт Теодор 200
Руссо Жан-Жак 279
Савонарола Джироламо 324
Сальмазий Клавдий 259
Светоний (Гай Светоний
Транквилл)401,402
Св. Павел 256, 257, 307
Св. Франциск (Франциск
Ассизский) 180, 181, 241, 256, 511
Св. Эгидий 256
Септимий Север (Луций Септимий
Север) 111
Снук-Хюргронье Христиан 299, 511
Солон 363
517

Хозяйство и общество. Господство
Стефан Блуаский (король Англии)
332
Сципион (Публий Корнелий
Сципион Африканский) 393
Тацит Публий Корнелий 231
Тейлор Фредерик Уинслоу 224
Уайльд Оскар 175
Урбан II (папа римский) 247
Федор III 135
Филипп II Август (король Франции)
371, 389
Филипп III Арридей 209
Флавий Велисарий (Велизарий) 300
Фома Аквинский 247
Фридрих I Барбаросса 399
Фридрих II 31, 53, 63, 167, 222, 238,
278, 321
Фридрих Вильгельм I 65
Фукидид 396
Хаммурапи 164
Ханауэр Герсон 330, 331, 511
Харонд 363
Харун ар-Рашид 299
Хатшек Юлиус 311, 511—512
Хеннис Вильгельм 8
Хлодвиг I (король франков) 322
ХлотарII108
Хродеганг 250
Цицерон Марк Туллий 357
Чемберлен Джозеф 55
Чингисхан 120, 238
Шёнберг Густав Фридрих 287
Шмидт Рихард Карл Бернхард 48,
512
Шмоллер Густав фон 287
Штуц Ульрих 141, 512
Шульте Алоис 253, 512
Шурц Генрих 214, 216, 512-513
Эдуард I (король Англии) 311
Эдуард II (король Англии) 320, 348,
389
Эдуард III (король Англии) 348
Эдуард VI1226
Энгельс Фридрих 159
Эфиальт 360,410, 513
Эхнатон 228
Юлий Цезарь Гай 77, 140, 195, 308,
401
Юстиниан I 300
Яков II (король Англии) 370

Предметный указатель
1
Августалы 395, 421, 425
Автокефалия, автокефальный 294,
312,313,371,372,405,407,465,
475, 480, 496
Автономия, автономный 91, 150,
220, 232, 233, 250, 251, 259, 262,
288, 294-298, 312, 313, 322, 350,
368-375, 389, 398, 407, 465
Авторитарное отношение 19-21, 72,
176, 263, 276 — см. также
Власть авторитарная;
Господство авторитарное
Авторитет 18, 19, 21, 23, 29, 40, 66,
72,73,75,80,107,110,118,130,
183,187,191,211,240,255,260,
264, 407, 412, 467— см . также
Харизматический авторитет;
Церковный авторитет
Агон 339, 403
Агора 338, 397, 421
Аккламация 194, 195, 197, 199, 208,
315, 345, 414, 421
Аллод 135, 138, 152, 314, 421
Амортизация, законы об
амортизации 251, 378, 421, 439
Антиавторитарное переосмысление
харизмы 414
Антидосис 397, 422
Антрустионы — см . Трустии
Аппарат 28, 35, 41, 42, 58, 59, 99, 152,
188,191,198,201,202,204,205,
232,233,238,244,254,276,416
-
бюрократический 29, 31, 35,
40, 42, 43, 46, 58, 59, 61, 107,
126,130,201,215,224,230,
250, 262, 425
-
господства 59, 82, 205, 250
-
иерократический 232, 233,
244, 250, 254, 262, 265, 267
-
партийный 68, 201
-
принуждения 21, 92, 322, 473
-
судебный и полицейский 405
-
управления
(административный) 28, 47,
87, 123, 308, 328, 335, 389
Апроприация должности 72, 95, 99,
101, 103, 106-109, 116, 117, 122,
126, 466
Апроприация лена //, 134, 153, 466
Апроприация пребенды 11, 100, 101,
104-107, 136,142,150,314,466
Аренда должности 38, 53, 416, 407
Арендаторы (земельные) 77, 84, 87,
88, 253, 393, 401, 422, 430, 433
Ареопаг 66, 345, 360, 387, 422
Аристократическая армия — см.
Армия аристократическая
Аристократическое землевладение
159
Аристократия 11, 24, 56, 60, 72, 94,
101, 102, 111, 116, 128, 132-136,
159, 161, 162, 170, 177, 178, 188,
200, 205, 210, 215, 220, 229, 240,
247, 264, 274, 284, 304, 323-325,
327, 331, 335, 345, 360, 377, 387,
388, 390, 394, 403, 409, 426,
441 — см . также Знать; Нобили;
Патриции
Армия (войско) 82, 83-85, 87-89,
92,93,112, 115,117, 121,124,
133, 140, 143, 144, 162, 174, 187,
194, 204, 217-220, 322, 328, 332,
1
Курсивом выделены страницы из предисловия научного редактора и справочного
аппарата к настоящему тому.
519

Хозяйство и общество. Господство
354, 355, 365, 366, 382, 387, 394,
425— см . также Мамелюки;
Экипирование армии; Янычары
-
аристократическая, в том
числе рыцарская 56, 77, 96,
145,174,291,338,356,399
-
бюрократическая 52, 56, 124,
322
-
вассальная (ленная) 52, 85,
88, 144, 153, 174
-
гоплитов 57, 77, 86, 139, 174,
175, 218, 219, 339, 344, 359,
381,384-386,388-393,396,
400, 402, 426, 449
-
массовая 57, 174
-
наемная 52, 53, 84, 85, 88,
139, 143-145,162,328,354,
366, 399, 400
-
патриархальная 187
-
патримониальная 72, 77, 82,
85-88,92,111,114,143,161,
162, 187, 221, 222, 366
-
постоянная 43, 44, 53, 86,
121, 124, 222
-
призывная 82, 84, 88, 144,
174, 222
-
профессиональная 53, 88,
118,218-220,222,223,326
-
рабов 82-84, 121, 149, 174, 218
-
рыцарская 77, 137, 291, 297,
298, 329, 338, 356,388,399
Аскеза, аскет, 181, 186, 213, 227,
235-242, 249-251, 253, 254, 256,
260,261,264,266-271,280-
см. также Мирская аскеза
1>арщина 283, 343, 376
Барщинное предприятие 169
Барщинный дом 223
Барщинный двор 301
Безбрачие 84, 104, 181, 253
Бенедиктинцы 240, 250, 253, 423
Благоговение — см. Пиетет
Борьба за власть 26, 85, 246
Брак 88, 208, 220, 221, 235, 260,
304, 305, 310, 393, 432, 439, 443,
490
Братство, братья 13, 14,182, 215, 240,
241, 257-259, 270, 275, 276, 301,
305-307, 309, 311, 313-316, 318-
321,340,350,351,356,359,417,
428, 434, 435, 459, 466, 469-см.
также Братство ремесленников;
Клятвенное братство бюргеров;
Светские братья
Братство ремесленников
(confratemitates) 13, 318, 319
Бург 290-293, 302, 314, 316, 321, 332,
337, 338, 340, 346, 379, 388, 423,
429, 508
Бургомистр 200, 297, 331, 334, 345,
361, 368
Бюрократ 3, 733 — см . также
Чиновник
Бюрократизация 41-44,47, 49, 50,
54-58, 60, 61, 68, 71, 111, 200, 201,
212, 214, 235, 265, 280,405
Бюрократия, бюрократизм 10, 12,
29, 30, 37, 41, 42,45, 47, 50, 54-56,
60-72,102,103,106,107,114,
116, 124, 130, 149, 151, 155, 158,
178, 192,201,203,211,217,262,
270,404,405,416, 417, 466, 467,
473, 480 — см . также Аппарат
бюрократический; Армия
бюрократическая; Господство
бюрократическое; Государство
бюрократическое; Чиновник;
Управление бюрократическое;
Штаб управления
Вакуфы 164, 165, 252, 377, 424
Вассал, вассалитет 11, 32, 137—144,
146-154,168,174,175,251,291,
520

Предметный указатель
314,316,346,388,389,406,
424, 431, 437— см . также Лен;
Коммендация; Оммаж
Вера, верующие 72, 74, 75, 175, 211,
236, 243, 244, 250, 253, 254, 256,
261, 263, 266, 268-271, 274, 275,
279, 310, 457, 481
Вера в легитимность 12, 29, 190, 191,
194, 197, 206, 208, 210, 211, 225,
228, 409, 411, 413, 414, 473, 474,
489
Вера в харизму 29,179,185,186,
190, 191, 195, 208, 228, 408, 409,
411-414, 481
Верность — см . также Честь
-
личная 11, 18, 140, 142, 483
-
патриархальная,
патримониальная 76, 82, 98,
141, 176, 182, 187, 188, 201,
207, 392, 407
-
служебная 32, 39, 98, 103
-
супружеская 396
-
феодальная, в частности
вассальная 11, 32, 137, 138,
140, 142-147, 149, 153, 160,
174, 182, 231, 243, 407, 409,
416, 424, 435, 441, 449, 463,
483 — см . также Клятва
вассальной верности;
Коммендация; Оммаж
Взимание налогов 38,113
Виконт 293, 314, 315, 424
Властитель 30, 32, 59, 63, 65, 66, 73,
75,78,79,87,93,94,102,113,114,
122, 124, 125, 139, 143, 146, 154,
161-164, 168, 171, 192, 197, 199,
209, 211, 221, 225-228, 245, 301,
332, 399, 414, 430, 439, 471 -
см. также Господин
Власть 17, 18, 20, 21, 28, 33, 43, 47,
99, 107, 121, 122, 151, 154, 155,
167, 177, 226, 255, 293, 328, 366,
367, 378, 389, 467- см . также
Аппарат; Господство
—
авторитарная 21, 22, 170, 176
—
бюрократическая — см.
Бюрократия, бюрократизм
—
военная 92, 143, 314, 384 -
см. также Армия
—
господская — см . Господин;
Господство
—
государственная — см.
Государство
—
должностная 18, 121 — см.
Должность
—
домашняя — см . Домашняя
власть
—
духовная 123, 211, 230, 231
—
легитимная 12, 29 — см.
также Легитимность;
Легитимация
—
налоговая 38, 119, 120, 124
—
нелегитимная 361
—
отдачи приказа 22—24, 28,
29
—
отцовская — см . домашняя
—
патриархальная — см .
Патриарх
—
патримониальная 114, 116,
124, 135, 146, 153, 325, 337
—
плебисцитарная 196, 199,
202, 203, 245, 357, 405, 426,
443, 470, 481
—
политическая 232, 245,
249-251, 262, 277, 278,
311,322,327,357,371,385,
388 — см. также Господство
политическое
—
судебная 151, 330, 375
—
харизматическая — см .
Харизма; Господин
харизматический
—
церковная 229, 230, 232, 234,
239, 245, 246, 266, 277 -
см. Церковь
521

Хозяйство и общество. Господство
Военный вождь 53, 121,179, 184,185,
191,192,204,217,221,410,425
Вождь 12, 27, 28, 34, 52, 56,70, 76, 80,
101,161, 162,182-185,193,200,
205, 207,209,211, 216,218, 219,
221, 235, 293, 308, 338, 363, 365,
405,409,410,413,414, 428, 445,
496 — см. также Военный вождь;
Демократия вождистская
Войско — см . Армия
Вольноотпущенники 82,111, 302,
358, 384, 391, 393-395,401,402,
425
Воспитание 48,66,68,70,73,136,
158,159,174-177,212-215,217,
232, 244, 271, 276, 396,407, 489-
см. также Цель воспитания
-
военное, рыцарское 174,
213-215,220,341,402
-
духовное, клерикальное
213-215, 226, 234,244, 245,
270,276, 430, 448
-
«культивирующее» 70,159
-
монастырское 245, 265
-
харизматическое — см.
Харизматическое воспитание
-
чиновника 177
Всадники
-
род войска 145
-
сословие 304, 357, 387, 388,
395, 397, 425, 426, 441
Герцог 187,410, 426
Гетерокефалия, гетерокефальный
89, 312, 371,404-407, 465, 486,
494
Гетерономия, гетерономный 74, 89,
312,404,405,407, 475, 481, 486
Гоплиты — см . Армия гоплитов
Город-государство 41,139, 286, 298,
304, 312, 325, 362, 382, 388, 396,
410,415, 423
Господин 10-12,23, 28
(определение), 34-40,48, 52, 59,
62, 64-66, 70, 211, 231,405-409,
412, 493
-
военный 85, 139 — см . также
Военный вождь
-
домашний 77, 78, 192
-
избранный 198
-
легальный 473
-
ленный 137, 138, 140-142,
145, 147-149, 151-154, 162,
207, 435, 437, 441, 463, 474
-
наследственный 74, 207
-
патриархальный //, 73-75,
255,257, 480
-
патримониальный //, 72,
76-82,87-100,105,108-112,
119, 121, 126, 136, 137, 139, 150,
163,168,176,221,255,258,
283, 302, 308, 343, 344, 367,
383, 392-397,401,402,416,
417, 480
-
политический 80-83, 87,
91, 92, 107, 108, 169, 207,
370-373, 376, 389
-
самодержавный 63
-
судебный 371, 376
-
феодальный //, 138, 141—
144, 146, 147, 150, 155-158,
162, 223, 291-293, 302, 303,
311, 312, 314, 315, 318, 321,
381, 416, 435, 437, 441,
483
-
харизматический 10, 12,
180-183,185, 188-192,
194, 196, 206, 213, 224, 225,
409-413
Господство 10,17, 18, 28, 390,415,
467, 468, 473, 474
-
авторитарное 19-22, 72, 75,
201
-
бюрократическое — см.
Бюрократия, бюрократизм
522

Предметный указатель
—
в узком и широком смысле
21-22
—
демагогов 66,70,186,196,199,
361
—
демоса 56, 384
—
джентри 335
—
домашнее 75, 80
—
знати, знатных родов 25, 26,
44,49, 51, 55-57, 67, 72, 75,
220, 312, 316, 322, 324, 327,
329, 331, 337, 343, 345, 347,
349-351, 360, 364, 367, 368,
392, 400, 402,403
—
иерократическое
(харизматически-
должностное) 227, 233, 245,
261, 277
—
как власть 18
—
как управление 23, 24
—
классового положения 47
—
легальное 72,404,405,408,
409, 473
—
личности гения 35
—
нелегитимное 72,13, 14
—
нобилей — см . знати,
знатных родов
—
партий, партийных вождей
56,364
—
патриархальное 72, 75, 76,
160, 172, 174, 176,406-408
—
патримониальное 32, 72,76,
78-80, 89, 90, 122, 132, 133,
137, 161-163, 165, 166, 171,
176, 240,416
—
плебисцитарное 481
—
политическое 79, 80, 87, 88,
123, 137, 205, 277, 278, 334,
369, 396, 416
—
посредством организации 28
—
пребендальное 77, 69
—
профессионального
чиновничества 56
—
родов — см . знати, знатных
родов
-
священников 226
-
синьории 303, 368
-
сословное 407,409, 490
-
султанистское 87,407
-
тайное 27, 62, 64, 328
-
традиционное 72,406-408,
416, 480, 494
-
феодальное 77, 32, 138, 160,
162, 176, 215, 494
-
харизматическое — см.
Харизматическое господство;
Господин харизматический
-
цехов 337, 347, 368, 395, 398
-
экономическое 255, 337
Государственная служба 33
Государственное регулирование 64,
439
Государственные кредиторы и
поставщики 77, 168, 171, 273, 285,
384, 387, 388, 395, 416, 425, 438,
483 — см . также Откуп налогов;
Откупщики
Государственный интерес 51, 278
Государственный культ 243, 278, 279,
310
Государственный переворот 14, 59,
106, 380
Государственный социализм 60,159,
166, 171
Государство 7,13, 30-32, 36, 39,
41-45,49-56,59,61,63,64,
66-68, 72, 81, 86, 122, 124, 126,
131, 154, 157, 160, 167, 185, 200,
205, 207, 210, 211, 230-233, 243,
246, 252-256, 267, 268, 272, 278,
341,351,362,367,368,370,372,
374, 378, 395, 405, 415-417, 468-
см. также Город-государство
-
бюрократическое 31, 41, 42,
49,54,61,67,68,99,100,150,
178, 214, 215, 220, 229, 230
-
знати (аристократическое)
44, 335, 343
523

Хозяйство и общество. Господство
-
иерократическое 230-233,
243-246
-
клановое 207
-
континентальное 43, 145
-
ленное 207, 208
-
небюрократическое 43
-
общего благоденствия 118,
167, 176, 408
-
парламентское 225
-
патримониально-
бюрократическое 109,
112, 118, 156, 166, 369, 370,
372-374, 377, 378
-
патримониальное 64, 55, 72,
86, 94, 96-98, 100, 107, 123,
132, 134, 141, 146, 159, 164,
166, 168, 170, 176, 191, 192,
195, 207, 208, 215, 327, 337,
339, 368, 416
-
правовое 150, 160, 168
-
привилегий 72
-
равнинное 52, 53, 81
-
разбойничье 189
-
сословное 114, 137, 154-156,
333, 335, 416
-
феодальное 64, 66, 123, 141,
157, 195, 205, 209
Государство иезуитов в Парагвае 79,
217, 427
Гражданин, гражданский 138, 234,
286,309,381,391,394,396,400
Граф 204, 293, 317, 427
Двор 30, 80, 81, 93, 98, 115, 131,
133, 134, 147, 233, 269, 282, 283,
293, 325, 365, 366 — см. также
Придворные
«Дворы любви» 21, 428
Дворянские права 132, 133, 210
Дворянское землевладение 126, 133
Дворянство 126, 132-136, 250-252,
349
Действенность — см . Значимость
-
господства 22, 28, 29, 415
-
дисциплины 218
-
легитимности 28, 29
-
харизмы 195, 414, 481
Дем 382, 385, 386, 390, 400, 401
Демагог, демагогия 66, 70, 186,
196,199,265,354,361,386,403,
409-411,417,42*
Демиурги 382, 428
Демократизация 44, 55-57, 60, 359
Демократия, демократический 24,
25,27,35,51,55,56,61,62,68,
70, 196, 197, 199, 220, 253, 263,
265, 309, 326, 337, 343, 350,
353, 358, 360-364, 378, 380,
382-390,393-399,401,406,
414, 417
-
американская 276
-
афинская 13, 253, 344, 394
-
вождистская 414
-
гоплитов 175, 391
-
массовая 52, 54, 55
-
прямая 25, 26
Демос 13, 55, 56, 197, 341, 349, 356,
358-363, 379, 382, 384, 385, 387,
390, 395, 398-400, 402, 403
Джентльмен 71, 72, 117, 128, 131, 136,
137
Джентри 72, 127, 128, 130-132, 167,
250, 335, 429, 470
Дисциплина 20, 40, 55, 82, 83,
86, 70, 106, 121, 174, 191, 216
(определение), 217-224, 339, 341,
358, 388, 390, 395, 396, 407, 409,
454, 468
-
военная 82, 83, 86, 121, 174,
191, 217-223, 339, 341, 358,
388, 390, 395, 396
-
гоплитов 57, 339, 388, 390,
395, 396, 426
-
массовая 223
524

Предметный указатель
-
монашеская 217, 238, 240,
241, 430, 448
-
производственная 223, 224,
405
-
религиозная 280
-
чиновничества 40, 58, 70,106,
407
Дисциплинарная процедура 70
Дож 103, 197, 293, 325-328, 344, 502
Долг (моральное чувство и
этическая категория) 20, 22, 98,
118, 131, 138, 144, 147, 152, 180,
188, 196, 218, 256, 269, 394, 410,
411, 485— см. также Верность;
Служебный долг; Честь
Долг (обязанность вернуть то, что
взято взаимообразно) 77, 85, 140,
142, 144, 380, 385, 397
Долговое рабство 20, 162, 297, 298,
343, 362, 380, 391, 392
Должностная знать 401, 402
Должностная квалификация 116, 117
Должностная харизма — см.
Харизма должностная
Должность, должности 11—13, 23, 32,
35, 36, 38, 39, 54, 56, 60, 65, 70,
86,93,97,99,101,104,106-109,
116, 120, 125, 232-235, 406-408 -
см. также Апроприация
должности; Аренда должности;
Бюрократия, бюрократизм;
Монополизация должностей;
Наследование должностей;
Пребенда; Продажа должностей;
Управление; Чиновник
-
в Китайской империи
115-117
-
в России XVIII в. 132-135
-
коммунальные 351, 352
-
патримониальные 96—99,107,
109
-
пополанов 351-353, 355
-
феодальные 148, 149-152, 154
-
церковные 100-104, 123,
232-235, 240
Домашнее производство 20, 169, 170,
171,284,374
Домашние божества, домашний
культ 187, 309
Домашний авторитет 40, 75, 118, 192
Домашняя власть 73-76, 89, 93, 119,
139, 183, 184, 230, 231
Домашняя общность 10, 72-76,
78, 99, 137, 185, 189, 206,
207 — см. также Коммунизм
домашний
Домохозяйство 10, 11, 79, 93, 99, 152,
170, 181, 203, 206, 188, 215, 287,
376, 416, 469, 477, 478
Достоинство 26,40, 98, 116, 121, 128,
131, 136, 146, 174, 175, 177, 178,
212, 234, 248, 256, 337, 342, 497-
см. также Честь
Доходы чиновников 37-39, 97—105
Евреи 167, 272, 273, 306, 310, 504
Египетская каста воинов 85, 139
Женщины 73, 75, 76, 162, 208, 221,
234, 245, 390, 393, 440
Зависимые 87, 89, 93, 95, 132,
153, 302, 338, 376, 383,407,
430— см . также Арендаторы;
Крепостные
Землевладелец, землевладение
77,17,40,77,79,122-128,130,
133-135, 140 (типология), 144,
159-162,168,177,222,240,
250, 251, 289, 301, 321, 323, 381,
385-387, 469, 470
Знать 25 (определение), 26, 95, 107,
115,123,125,132,161,200,229,
245, 247, 291, 304, 316, 324, 325,
525

Хозяйство и общество. Господство
335, 339, 342, 349, 352-355,
357, 383, 387, 401,403, 425, 441,
457,470 — см. Аристократия;
Господство знати
Значимость 204, 210,411,415, 470,
473, 474, 481, 482 - см . также
Действенность
Иезуиты 181, 237, 238, 241, 242, 259,
427, 430
Иерархия
-
ленная 43, 140, 141, 147, 148
-
патримониально-
бюрократическая и
сословная 70, 131,132-134,
147
-
управленческая 30, 34, 36, 40,
192, 235, 404, 407
-
церковная 104, 148, 228, 235,
237, 238, 241, 244
Инвеститура 103, 142, 229, 231, 242,
328, 377, 378, 389, 427, 431, 446,
502
Кади 95, 105, 299, 432, 498-
см. также Юстиция кади
Карьера чиновника 33, 34, 36, 126,
130, 132, 134, 136, 202, 361
Кассационная инстанция, кассация
352, 355, 356, 360, 370, 387, 472
Каста 69, 305, 433, 479— см. также
Египетская каста воинов
Кастрация харизмы 202
Квалификация
-
воинская 53, 56, 213, 214,
366
-
ленная 70, 142, 148, 149
-
профессиональная 472
-
религиозная 274, 275, 277, 278
-
ритуальная 310
-
сословная 149, 150, 281, 311
-
судебная (в том числе
мировых судей) 127, 128, 132,
183, 194
-
харизматическая 199, 200,
207, 212, 215, 412-414, 421
-
чиновническая,
управленческая 24, 30, 33,
34,36,56,69,97,116,117,126,
149,409 — см . также
Экзамен
Клиент 77, 111, 138-140, 174, 299,
329, 338, 343, 345, 391-393,401,
402, 434
Клиентела 112, 116, 297, 314,
343-345, 393, 401, 434
Клятва вассальной верности
//, 153, 231, 243 — см. также
Коммендация; Оммаж
Клятвенное братство бюргеров
(conjuratio) 13, 305, 311, 313-316,
318,320,321,340,350,417
Кодекс чести 35, 142, 160
Коммендация 139, 142, 316, 424, 435,
441
Коммунизм 189, 437, 472, 476, 477,
482
-
военный 189, 190, 220,
221,256,257,341,440,472,
510
-
домашний (патриархальный)
76, 137, 189
-
любви 189, 257, 511, 472
-
монастырский и общинно-
религиозный 102, 189, 221,
250, 256, 257, 472, 477
Коммуникации 45, 46, 57, 59, 107,
110, 119, 160
Коммуны (городские коммуны) 12,
13, 35, 41, 166,300,305,307,311,
315, 316, 327-331, 334, 348, 351,
352, 354, 355, 357, 359, 363-369,
435
526

Предметный указатель
Компетенции (механизм разделения
полномочий в бюрократии) 30,
73,96,97,105,108,111,112,116,
117,148,151,180,211,235,296,
299, 356, 359, 361, 404, 406,407,
409, 416
Конгрегация 237, 427, 434
Коронные должности 93
Крепостная зависимость 63, 87-89,
131, 135, 140, 303, 376, 391, 392,
395, 407, 408, 430, 435
Крепостные 80, 82, 87, 88, 133, 153,
169, 255, 302, 376, 430, 435
Культ 115, 187, 193, 204, 207, 232, 233,
243, 245, 278, 305, 342
Культивированная личность,
культивирование 70, 71,
159, 174, 213 — см . также
Человек культуры; Человек-
профессионал
Культура 32, 33, 35, 41, 42, 44, 47,
50, 52, 53, 71, 103, 158, 184, 188,
210, 228-230, 240, 245-247, 249,
250, 262, 281, 388, 397, 408 - см.
также Воспитание
«Культуркампф» 103, 104, 436
Курия 309, 315, 325, 342, 360, 436-
см. также Папская курия
Легальность 72, 473, 474
Легитимация 10, 12, 184, 192, 225,
227, 233, 275-277
Легитимность 10, 12, 28, 29, 72, 73,
84,225-228,263,309,313,404,
415-417, 473, 474, 493
-
административная 356—358,
404
-
иерократическая 229, 231,
233, 238, 245, 314, 356, 365,
430, 471
-
легальная 404, 474
-
ленная 146, 154, 207
-
патриархальная
и патримониальная 175, 366
-
порядка 474
-
союзов 309, 313
-
традиционная 87, 210, 314,
407,409,417, 474
-
харизматическая 10,182,184,
185,192,194, 206, 207,210,
224-229,231,409-411,413,
414, 417
Лен //, 94, 137, 139, 140, 142-147,
149,151,152,168,174,208,234,
302, 304, 407, 424, 437, 474
Ленная армия — см . Армия
вассальная (ленная)
Ленная иерархия 43, 141, 147, 148,
151, 193
Ленная клятва — см . Клятва
вассальной верности
Ленная легитимность — см.
Легитимность ленная
Ленник 94, 137, 141-143, 148, 150,
152-154, 169, 195
Ленное владение 146, 147, 153, 154,
247, 316
Ленное отношение 138-144,
146-149,153,316
Ленное право 125, 142, 148-151, 153,
314
Ленный господин — см . Господин
ленный
Ленный суд (Ленный двор) 94, 147,
148
Литургическая повинность 81,
89-91,112,128,130,132,166,295,
325, 334, 344, 397
Литургический союз 90, 91,128, 311,
383, 437
Литургическое государство 140, 174,
383, 474
Литургия 72, 92, 93, 113, 140, 174, 422,
437, 448
527

Хозяйство и общество. Господство
Любовь 47,189,190,241,257,258,
267, 268, 443, 450, 472, 480,
511 — см. также «Дворы любви»;
Коммунизм любви
Магнаты 346, 353, 438, 462
Мажордом 120,146,157,408,433,
438, 507
Мамелюки 83, 140, 144,408, 438
Мандарин 162, 170, 305, 311,408
Мертвая рука 251,254, 265, 421,
439
Местничество 56, 134, 439
Метеки 311, 384, 387, 394, 425, 439
Милиция 52, 88, 91, 127, 145, 219, 301,
351, 353, 369, 397, 459
Министериалы 35, 93—95, 133,
136-139, 143, 291, 296, 297, 316,
321, 346, 393, 439, 440, 480
Мировые судьи 44, 55, 125, 127-130,
440
Мирская аскеза 270, 280
Миссиатическая система ПО, 328,
440
Монарх, монархия 18, 20, 34, 37, 57,
62-64, 80, 82, 84-86, 105, ПО,
111, 121, 122, 124, 180, 182, 183,
187, 198, 208, 225-228, 230, 231,
246,251,264, 364-366, 399-402,
405,411,417,440,*«
Монастыри 102,103, 133,164, 165,
189,193,195, 214,221, 235, 237,
240, 250-254, 267, 269, 304, 325,
328, 377-379, 446, 449
Монастырские производства 377
Монастырские фонды 164, 165,
232, 252, 357, 377 — см . также
Вакуфы
Монахи, монашество 102, 103,
235-239,164,169,189,193,214,
221, 227, 236-242, 250, 252, 253,
260-262, 267, 269, 270, 274, 301,
302, 423, 447, 511
Монашеские ордена 240, 241,249,
256, 267, 423, 427, 429, 433, 434,
446-448, 450, 451
Монополизация должностей 94,95,
97, 106, 107, 126, 149, 150, 210, 315
Мужской дом 214, 216, 220, 221, 341,
440, 512
Мундиум 393
Мундманы 344, 393, 440
Налоговые откупа 38, 39, 111-113,
143, 144, 332, 372, 395, 397, 441
Наследование должностей 101, 116,
117,443
Начальник, начальство 23,30, 34,
36,40, 163, 2J2, 231, 267,404,407,
416, 473, 489
Нелегитимное господство 10, 12—14,
350, 351, 356, 361, 363, 417
Нищенствующее монашество,
нищенствующие ордена 189, 193,
241, 450, 463, 511
Нобили, нобилитет 82, 139, 200, 323,
327, 328, 346, 349, 354, 357, 441,
443, 470
Новициат 237, 441
Носитель харизмы — см.
Харизматик
Обобществление 17, 21,27, 29,58,
80, 89, 154, 155, 174, 193, 216, 220,
221, 304-306, 313, 318, 477
Образ жизни 25, 27, 35, 70,94, 107,
136, 173, 175, 181, 216, 261, 266,
271, 317, 322, 324, 339, 349, 387,
477, 489 —си . также Сословный
образ жизни
-
монашеский 235, 235-237,
270
528

Предметный указатель
-
патриархальный,
патримониальный 176
-
ранних христианских общин
256
-
рыцарский (сословный,
феодальный) 127, 149, 161,
175, 217, 324, 342, 346, 347,
351, 353
-
характерный для мирской
религиозности 269, 270
-
«церковных чиновников»
234,235
Образовательный сертификат 33, 37,
69,70
Община 13, 101, 198, 236, 254, 321,
330, 333, 334, 351, 356-358, 371,
378, 400,405, 477, 496
-
братская 257, 269, 275
-
городская 294, 296, 305, 307,
312, 314, 320, 328, 332, 379
-
крестьянская, деревенская
102, 124, 126, 176, 205, 305,
308
-
судебная 312
-
территориальная
корпоративная 334
-
харизматическая 194, 204,
256, 257, 496
-
церковная, религиозная 256,
257, 269, 275, 277, 308
Общность 10, 17, 25, 26, 32, 42, 58,
73,74,87,99,115,149,154,189,
191,193,206,214,216,233,274,
306,310,311,340,341,393,406,
409, 410, 478
-
домашняя 72, 74, 76, 203,
206
-
застольная 99, 100, 189, 220
-
сексуальная 221
-
харизматическая 203
Овеществление, опредмечивание
харизмы 184, 194, 206, 212, 228,
235,413
Оммаж142, 147, 152,^7-
см. также Клятва вассальной
верности; Коммендация
Оповседневнивание харизмы 8, 138,
188,190-193,196,198,206,224,
235, 237, 412, 417, 477, 478, 495,
496
Ополчение 52, 88, 145, 187, 219, 353,
364, 399, 400, 459
Организация 27, 28, 35, 39-44, 46,
48-50,54,56,58,59,61,68,70,
71-73, 75, 147, 154-156, 158, 254,
327
Органы господства — см . Аппарат
Ордалии 184, 254, 370, 441
Орден, орденский 84, 169, 181, 189,
190, 220, 221, 237, 238, 240-242,
249, 256, 257, 422, 433, 441,
446-448, 450, 451, 510, 511
Откуп налогов — см. Налоговые
откупа
Откупщики 38, 39, 111, 112, 164, 202,
416, 425, 442
Папская курия 238, 254
Папское государство 451
Папы, папство 102-104, 123, 195,
196, 227, 247, 249, 253, 266,
279, 365,424,427, 441, 446-
см. также Цезарепапизм
Патриарх 10, 11, 12, 184, 187, 193,
239, 262, 300, 325, 408
Патриархализм, патриархальное
господство 10, И, 29, 71-76, 79,
160, 168, 171, 172, 174, 176-178,
181, 188, 192, 193, 406-409, 467,
480, 491
Патриархальная бюрократия 102,
131,187, 192,407,409
Патриархальное государство 210,
255, 416
529

Хозяйство и общество. Господство
Патриархальное отношение 257, 258,
260, 264, 338, 448, 469
Патриции, патрициат 25, 150, 162,
298, 304, 326-329, 342, 346,
347, 349, 357, 362, 371, 379, 388,
393, 425-427, 434 — см. также
Аристократия; Знать
Периэки 220, 245, 258, 442
Пиетет 72, 75, 76, 78, 98, 115,118, 137,
138, 142-144, 174, 187, 394, 406,
407, 443, 480
Плебисцит 196, 199, 357, 414,
426, 443 — см . также Власть
плебисцитарная
Плебс, плебеи 85, 174, 309, 349, 356,
357, 386, 400, 403, 426
Побратимство, побратимы — см .
Братство
Повседневность 72, 74, 178, 179,
187-193, 197, 299, 204, 206, 248,
250, 260, 410, 474— см. также
Оповседневнивание харизмы
Подданный, подданство 28, 39, 56,
58, 68, 77, 80-82, 87, 90, 92, 98,
ИЗ — см . также Политический
подданный
Подеста 330, 331, 351, 352, 443
Полис — см. Город-государство
Политический подданный 87—89
Помещик, помещичий 88, 125, 133,
169, 250, 309, 470, 478
Пополаны 200, 352, 353, 355, 364,
443
Послушничество 237, 253
Право, права 75, 88, 101, 286, 356,
359, 360, 404, 406, 407, 413, 482,
483, 494
-
бурговое 290, 291
-
бюргерское сословное 313,
314, 316
-
владения должностью 39, 96,
104, 406, 407
-
города как корпорации 333,
334
-
городское земельное 301, 312
-
ленное 125, 126, 139, 141, 142,
145, 146, 148
-
на господство 40, 68, 78, 87,
96, 98, 106, 205,407, 416
-
назначения преемника 195,
196
-
налоговое 83, 88, 152, 153
-
особое собственное 294, 296,
478
-
отдачи приказов 21, 23, 73, 75
-
плебейское 139
-
придворное 79, 151, 314
-
римское 49, 50, 97, 262
-
сакральное 165, 343
-
служебное 95
-
товарищеское 96, 109
Правовое государство 150, 160, 168
Правовое товарищество 78, 94, 95,
148, 305, 316
Правовой порядок 68, 74, 78, 164,
168, 170, 183
Правовой статус города 281, 289
Правовой статус личности 302, 303
Правовые гарантии 51, 106, 164, 167,
416
Правоприменение 47, 49, 50, 164, 416
Правосудие кади — см. Кади;
Юстиция кади
Пребенда 11, 36, 69, 72, 95, 99-105,
109, ПО, 114, 115, 141, 144, 151,
152, 158, 159, 164, 174, 177,
189, 190, 222, 232, 252, 378,
416, 423, 443, 483—си . также
Апроприация пребенды;
Феодализм пребендальный
-
земельная 100, 114
-
ленная 144, 145
-
натуральная 99, 114, 233
-
сборов 99,100
530

Предметный указатель
Пребендальное чиновничество 33,
39-41
Пребендарии 102, 106, 111, 130, 142,
143,191,233,297
Преемник 101, 193-196, 208, 210, 313,
345,412,413
Престиж 75,136,403, 470, 489, 491 -
см. также Честь социальная
Придворные 30, 65, 78, 79, 82, 92, 93,
95,97-99,101,108,110,112,115,
119, 122, 134-136, 143, 156, 163,
168, 171, 196, 207, 226
Продажа должностей, продажа
пребенд 39,40, 53, 100, 101, 116,
416
Профессии 32, 92, 101, 113, 115, 117,
151,177,181,233,235,258,260,
267, 269, 279, 319, 395, 484-486
Профессиональная аттестация
36, 68, 69 — см. также
Образовательный сертификат
Профессиональный экзамен 32, 56,
68-70, 105, 115, 116, 118, 149
—
в Китайской империи 71, 116,
117, 296
Работники 77, 108,112, 130, 155,
199, 293, 387,416, 490, 492, 497
Рабочая сила 73,103,114,162,169,
170, 302, 374, 377, 381, 392, 397
Рабочий, рабочие 18, 20, 35, 54, 200,
255, 256, 264, 266, 408, 497
Рабство 18, 20, 61, 73, 74, 77, 177, 253,
260, 303, 394, 398 - см . также
Долговое рабство
Рабство без господина 256, 501
Разделение власти, властей 150,151,
416
Разделение государства и церкви 36,
103, 104, 265, 277, 328, 377, 378
Разделение личности и должности
151, 235
Разделение юрисдикции 151
Разрядные книги 135
Ранг 33, 36, 56, ИЗ, 132, 134-136, 147,
189,352,404,424-
см. также Табель о рангах
Рациональность, рационализация
51, 68, 190, 367, 465, 466, 494,
495
Революция 13, 26, 33, 56, 59, 88, 101,
127, 167, 255
Рынок (как место торговли,
рыночная площадь) 282, 288,
294, 373, 377 — см . также Агора
Рыночное поселение, рыночный
город 282, 283, 287
Рыночное хозяйство 160, 166, 475
Рыночные отношения (в городе)
370, 373, 375, 376
Рыночные привилегии 297, 460
«Рыночный мир» 292
Рыночный обмен 20, 21, ИЗ
Рыцарская знать 300, 304, 317, 331,
339, 346, 349, 351, 353
Рыцарский образ жизни 70, 94, 127,
137, 143, 149, 150, 159, 168, 177,
304, 317, 324, 342, 346, 347, 349,
353,402,409
Рыцарство 94, 175, 213, 214, 324, 355,
437, 438
Самоуправление 67, 296,405
Самоэкипирование 52, 56, 57, 145,
222, 322, 326, 384, 387, 390,
416 — см. также Экипирование
армии
Сацебарон 204, 445
Светские братья 241, 377, 446
Священник 32, 102,104, 204, 207,
210, 212, 233, 234, 250, 267,414,
430, 489
Секта 233, 273-275, 277, 278, 280
531

Хозяйство и общество. Господство
Семья 10, 74, 76, 182, 349, 488
Сертификат — см. Образовательный
сертификат
Синойкизм 243, 300, 306, 309, 340,
446
Синьория 364, 367
Сисситии 220, 390, 446
Служба 32, 36, 67, 138, 439, 443
Служебная тайна 27, 62, 64, 327
Служебный долг 32, 35, 39 —
см. также Верность служебная
Служение 32, 72, 187, 243, 255, 256
Солидарность, солидарная
ответственность 89,91,123,127,
133-135,175,264,306,327,472,
484, 489
Сословие 28, 33, 60, 70, 94, 95, 101,
118,136,149,155,167,200,201,
215, 250, 266, 296, 303, 305, 322,
347, 349, 357, 364, 407-409
-
бюргерское 292, 294, 303,
316, 335, 355
-
военное 86, 143
-
всадников 395, 397, 425, 427
-
высшее 151, 441
-
духовное 233, 377
-
знати 49, 86, 123, 135, 203, 327
-
рыцарское 304, 324, 355, 436
-
среднее 250, 359, 362, 363,
395
Сословная дифференциация 26,101,
117,302-304
Сословная корпорация 67,122, 369,
382
Сословная монополизация 95, 150
Сословная позиция чиновничества
33, 35, 40, 56, 93-95, 177
Сословная структура 111, 168, 171,
216,302,303,368,375,391,407,
408
Сословная честь — см . Честь
сословная
Сословное государство 114, 154-156,
326, 333, 335,416
Сословное право 316, 324, 362, 363
Сословные конвенции 33, 94, 116,
118, 128, 129, 133, 134, 136, 175,
232, 389
Сословные привилегии 95, 115, 117,
132, 175, 219, 294, 297, 314, 334,
372
Сословный образ жизни 107, 129,
131, 168, 176, 217, 232, 250, 276,
305, 324, 343
Социализм 189, 264, 495
Социалистическая организация 189,
257, 495
Спор об инвеституре — см .
Инвеститура
Средства коммуникации — см .
Коммуникации
Суд кади 48-52, 129, 183, 397, 408,
432, 466, 495, 498, 512
Суды, судопроизводство 48, 80,
110,148,204,255,311,312,316,
330,352,356,357,360,370,371,
397
Судьи 23, 35, 36, 44,48, 50, 59, 98,
184 — см. также Мировые судьи
1 абель о рангах 132, 133
Тайна — см . Служебная тайна
Тимократия 363, 364, 390, 448
Товарищ, товарищеский 78, 79, 130,
140, 147, 148, 155, 305, 312, 316,
404, 483, 494
Товарищество 95, 147, 155, 396, 494
Традиция 10, 29, 48, 73, 75, 79, 96,
163,186,191,192,195,216,261,
308, 406, 408, 416, 417
Трибы 341, 359, 382, 385-387, 394,
400, 436, 448, 461
Трустии 140, 143, 145, 191, 455
532

Предметный указатель
Узурпация 12, 13, 283, 313-315, 317,
320-321
Управление //, 25-33,43,44, 55-59,
61, 62, 72, 78, 79, 90, 91, 107, 108,
111, 112, 115-117, 120, 126, 163,
173, 176, 178, 295, 300, 314-319,
327,328,335,371,389,402,404,
405,407-410,414,416, 482-
см. также Бюрократизация;
Господство бюрократическое;
Самоуправление; Штаб
управления
-
бюрократическое 37,41, 44-
46,51,54,62,81,112,223,297
-
государственное 44, 51, 54,
55, 58, 231, 372
-
демократическое 24, 25, 278,
354
-
знати 43, 46, 67, 125М27, 130,
324, 326, 342, 345
-
коллегиальное 46, 65-67, 70,
158
-
массовое (в больших
образованиях) 27, 97, 198
-
мировых судей в Англии
129-131
-
на общественных началах
(добровольное) 46
-
непубличное 62
-
объективное 51,109
-
патримониальное 80, 91,105,
107, 112, 117, 119, 126, 132, 173
-
политическое 92, 93,96, 97,
156,157
-
прямое 24, 25
-
рациональное 81, 104, 106,
312, 367
-
совместительское 46, 55
-
церковное 95, 102, 103,
229-231, 233, 252
-
частнокапиталистическое 53,
58
Управленцы — см . Чиновник
Учреждение 30, 31, 36, 64, 108, 151,
154, 212, 239, 240, 304, 305,
312, 316, 404, 494 — см. также
Бюрократия, бюрократизм;
Управление
Φ елония 147, 449
Феодализм 40, 116, 137, 138, 140
(типология), 147-150, 154-160,
162, 165, 168-171, 173-177,205,
217, 262, 296, 297, 313, 332, 369,
375, 379, 399-401, 407-409, 416,
437, 474, 483, 494 — см. также
Вассал; Лен; Пребенда;
Рыцарство
-
западный 142, 148, 162, 165,
313
-
ленный //, 137, 139, 142, 474
-
ориентальный 143, 144, 162,
168, 169, 230,296
-
полисный 138, 140
-
пребендальный //, 483
Фидеикомисс 165, 233, 252, 449
Фила 309, 341, 342, 344, 357, 360, 385,
386, 441, 449
Францисканцы 236, 241, 450, 511
Фратрия 306, 307, 309, 341, 342, 344,
359, 385,386, 449
Харизма 10, 12, 179-182, 184, 186,
188-191,279,280,409,411,
417, 485, 495—т . также Вера
в харизму
-
артистическая 181
-
власти 232
-
военная 181, 184, 185, 187,
204, 216, 298, 495
-
должностная 209, 211, 212,
227, 233-235, 238-241, 262,
263, 270, 272, 275, 277, 414,
417, 441, 468, 489, 495, 497
533

Хозяйство и общество. Господство
-
иерократическая 225, 227,
228, 230, 232, 234, 238, 239,
277
-
личная 32, 180, 216, 224, 225,
227, 228, 233-235, 237, 239,
241, 245, 412-414, 475, 485,
496
-
магическая 216, 227, 230, 231,
233, 234, 242, 270, 410, 413,
475
-
наследственная — см.
родовая
-
политическая 184, 227, 229,
231,242,349,410
-
пророческая 181, 204, 234,
235, 254, 410, 482, 485
-
римской церкви 210, 211
-
родовая, наследственная
207-209, 225, 227, 263, 323,
337, 339, 342, 349, 361, 405,
413, 417, 495
-
священническая 230, 254,
489
-
служебная — см.
должностная
-
функциональная 184
Харизматик, харизматическая
личность 180, 181, 187, 188,
190,194,195,213,409,410,412,
414
Харизматическая
-
легитимность —
см. Легитимность
харизматическая
-
общность, община 191, 194,
196, 206, 245, 257, 477, 478,
496
-
свита 145, 182, 188-191, 195,
200, 412
-
юстиция — см . Юстиция
харизматическая
Харизматический
-
авторитет 182-184, 187, 188,
200-202,410,411
-
вождь 181, 200, 202, 405,409,
410
-
герой 182, 200, 202, 204, 217,
224, 229, 254, 298, 410
-
господин — см . Господин
харизматический
-
государь, властитель 182, 225,
227
-
колдун, шаман 185, 204, 207
-
коммунизм — см.
Коммунизм
-
революционер 187
Харизматическое*
-
воспитание 212—216, 237
-
господство 10, 29,179,180,
183,187,190-193,196,203,
214, 405,409, 412,414, 417,
474, 481, 493, 496, 503
-
государство 190, 205, 226, 323
-
качество 188, 189, 193, 196,
198, 200, 204, 210, 212, 412,
413
-
отношение 138,409
Цезарепапизм 167, 227, 230-232,
238-240, 242-245, 261-263, 266,
268, 278, 451
Цезаризм 35, 57,196, 200, 450
Целибат 111, 181, 221, 242, 502-
см. также Безбрачие
Цель воспитания 70
Ценз 128, 218, 359, 361, 434, 448
Цензоры
-
в Китае 111, 116,
-
в Риме 394, 396, 437, 451, 500
Церковный, иерократический
авторитет 234, 239-241, 261, 262,
266, 271
Церковь 101, 102,104, 123, 205,
210-212, 230, 233 (определение),
235, 239-242, 244, 251-254, 256,
259, 260, 268, 421, 471, 496
534

Предметный указатель
χастная церковь 325, 328, 449, 451,
512
Человек культуры 71
Человек-профессионал 71, 270,
280
Честь 131, 145, 174, 177, 217, 491,
497— см . также Кодекс чести
-
воинская 85, 146,174, 339
-
личная, «собственная» 47,
136, 147, 174, 217
-
сословная 25, 26, 47, 72, 85,
136, 137, 143, 146, 149, 174,
216,217,361,407,409,470,
497
-
социальная 75, 131, 136, 146,
149, 214
Чиновник 13, 22, 28, 29, 31-47,
50, 54, 55, 56, 58, 59, 62-64,
70,93, 107, 109, 156-15&, 176,
192, 404-409, 414, 416,417, 439,
443, 497— см . также Аппарат;
Бюрократия, бюрократизм;
Должность; Доходы чиновников;
Пребенда; Сословная позиция
чиновничества; Управление
-
в Египте 112-114
-
в Китайской империи
115-118
-
избираемый 33, 34, 68
-
патримониальный 93, 94,
97-105,108, 162
Шёффены 67, 310, 311, 313, 315, 317,
334, 371, 452, 463
Штаб принуждения 405, 474,
496-497
Штаб управления //, 31, 330,
404-409, 411, 412, 414, 467, 468,
474, 475, 479-483, 490, 492, 493,
497— см . также Аппарат
Шультгейс 321, 452
νί/кзамен — см. Профессиональный
экзамен
Экипирование армии 52, 56, 57,
87,88,114,115,124,145,222,
322, 326, 380, 384, 387, 390, 400,
416
Эсимнеты 360, 363, 384, 453
Эфебы, эфебия 213, 214, 453
Эфоры 220, 221, 357, 358,400, 453
Юстиция 44,48-50, 164, 262, 296,
390
-
кабинетная 52, 109, 432
-
кади — см. Суд кади
-
политическая 353
-
харизматическая 48, 183, 184,
255,360,410,414
-
эмпирическая 48-50
Янычары 83-85, 141, 300, 453

Оглавление томов 1—IV
ХОЗЯЙСТВО И ОБЩЕСТВО:
Очерки понимающей социологии
Том I. СОЦИОЛОГИЯ
Глава 1. Основные социологические понятия
§ 1. Понятия социологии и смысла социального действия
I. Методические основания
II. Понятие социального действия
§ 2. Основания ориентации социального действия
§ 3. Социальное отношение
§ 4. Типы социального действия: привычка, обычай
§ 5. Понятие легитимного порядка
§ 6. Виды легитимного порядка: конвенция и право
§ 7. Основы значимости легитимного порядка: традиция, вера,
установление
§ 8. Понятие борьбы
§ 9. Общность и обобществление
§ 10. Открытые и закрытые отношения
§ И. Приписывание действия. Представительские отношения
§ 12. Понятие и виды союзов
§ 13. Порядки союза
§ 14. Порядки управления и регулирования
§ 15. Предприятие и союз предприятия, объединение, учреждение
§ 16. Власть, господство
§ 17. Политический союз, иерократический союз
Глава 2. Основные социологические категории хозяйствования
§ 1. Понятие хозяйствования
§2
§3
§4
§5
§6
Понятие полезности
Хозяйственная ориентация действия
Типичные правила рационального хозяйствования
Виды хозяйственных союзов
Средства обмена, средства платежа, деньги
536

Оглавление томов /— IV
§ 7. Первичные последствия типичного употребления денег. Кредит
§ 8. Рыночное положение, ликвидность, рыночная свобода,
регулирование рынка
§ 9, Формальная и материальная рациональность хозяйства
§ 10. Рациональность денежного расчета
§11. Понятие и виды доходов, капитальный расчет
§ 12. Натуральный расчет и натуральное хозяйство
§ 13. Условия формальной рациональности денежного расчета
§ 14. Меновое хозяйство и плановое хозяйство
§ 15. Типы хозяйственного распределения труда (общее)
§16. Виды технического членения труда
§ 17. Виды технического членения труда (продолжение)
§18. Социальные виды разделения труда
§ 19. Апроприация использования труда
§ 20. Апроприация средств производства
§21. Апроприация управленческого труда
§ 22. Экспроприация средств производства у работников
§ 23. Экспроприация средств производства у работников (продолжение)
§ 24. Профессия и виды разделения профессий
§ 24а. Главные формы апроприации и рыночные отношения
§25. Об условиях расчета производительности труда
§ 26. Безрасчетные трудовые общности. Формы коммунизма
§ 27. Капитальные блага и капитальный расчет
§ 28. Понятие «торговля» и ее формы
§ 29. Понятие «торговля» и ее формы (продолжение)
§ 29а. Понятие «торговля» и ее формы (окончание)
§ 30. Условия формально высшей рациональности капитального расчета
§ 31. Типичные направления «капиталистического» получения дохода
§ 32. Денежная конституция современного государства и разные виды
денег: оборотные деньги
§ 33. Денежная конституция современного государства и разные виды
денег: закрытые деньги
§ 34. Денежная конституция современного государства и разные виды
денег: нотальные деньги
§ 35. Формальная и материальная значимость денег
§ 36. Средства и цели денежной политики
§ 36а. Экскурс о государственной теории денег
537

Хозяйство и общество. Господство
§ 37. Немонетарное значение политических союзов для хозяйства
§ 38. Финансирование политических союзов
§ 39. Обратное воздействие на частное хозяйствование
§ 40. Влияние хозяйства на образование союзов
§41. Движущая сила хозяйствования
Глава 3. Типы господства
1. Значимость легитимности
§ 1. Определение, условия и виды господства. Легитимность
§ 2. Три чистых типа легитимного господства: рациональное,
традиционное, харизматическое
2. Легальное господство с бюрократическим штабом управления
§ 3. Легальное господство: чистый тип с бюрократическим штабом
управления
§ 4. Легальное господство: чистый тип с бюрократическим штабом
управления (продолжение)
§ 5. Бюрократическо-монократическое управление
3. Традиционное господство
§ 6. Традиционное господство: чистый тип
§ 7. Традиционное господство: чистый тип (продолжение)
§ 7а. Геронтократия, патриархализм, патримониализм
§ 8. Геронтократия, патриархализм, патримониализм (продолжение)
§ 9. Сословно-патримониальное господство
§ 9а. Традиционное господство и хозяйство
4. Харизматическое господство
§ 10. Признаки харизматического господства. Образование общностей
на его основе
5. Рутинизация харизмы
§ 11. Рутинизация харизмы и ее последствия
§ 12. Рутинизация харизмы и ее последствия (продолжение)
§ 12а. Рутинизация харизмы и ее последствия (окончание)
6. Феодализм
§ 12Ь.Феодализм, ленный феодализм
§ 12с. Пребендальный и иные виды феодализма
§ 13. Смешение разных типов господства
538

Оглавление томов I-IV
7. Неавторитарное переосмысление харизмы
§ 14. Харизма вне рамок господства
8. Коллегиальность и разделение властей
§ 15. Коллегиальность и разделение властей
§ 16. Специфицированное разделение властей
§ 17. Отношения политического разделения властей к хозяйству
9. Партии
§ 18. Понятие и сущность партии
10. Управление без господства и представительное правление
§ 19. Непосредственная демократия и правление представителей
§ 20. Правление знати
11. Представительство
§ 21. Сущность и формы представительства
§ 22. Представительство интересов (в продолжение пп. 1 —4
в начале §21)
Глава 4. Сословия и классы
1. Понятия
§ 1. Классовое положение, класс, класс владения
§ 2. Класс дохода, социальный класс
§ 3. Сословное положение, сословие
Том II. ОБЩНОСТИ
Глава 1. Хозяйственные отношения общностей (хозяйство и общество)
в основных чертах
§ 1. Сущность хозяйства. Хозяйственная, хозяйствующая
и регулирующая хозяйство общности
§ 2. Открытые и закрытые хозяйственные отношения
§ 3. Формы общностей и экономические интересы
§ 4. Типы экономической деятельности хозяйствующих общностей
и формы хозяйства
§ 5. Действия общности по удовлетворению потребностей
и распределение бремени. Порядки, регулирующие хозяйство
539

Хозяйство и общество. Господство
Глава 2. Типы общностей и обобществлений в их отношении к хозяйству
§ 1. Домашняя общность
§ 2. Соседская общность, хозяйственная общность и община
§ 3. Сексуальные отношения в домашней общности
§ 4. Род и регулирование сексуальных отношений. Домашняя, родовая,
соседская и политическая общности
§ 5. Отношение к военному и хозяйственному устройству. «Брачное
имущественное право» и наследственное право
§ 6. Распад домашней общности: изменение ее функциональной роли
и появление расчета. Рождение современных торговых обществ
§ 7. Развитие ойкоса
Глава 3. Отношения в этнических общностях
§ 1. Расовая принадлежность
§ 2. Возникновение веры в этническое единство. Языковая и культовая
общности
§ 3. Отношение к политической общности. «Род» и «народ»
§ 4. Национальность и культурный престиж
Глава 4. Социология религии (типы религиозных общностей)
§ 1. Возникновение религии
§ 2. Колдуны и священники
§ 3. Понятие бога. Религиозная этика. Табу
§ 4. Пророк
§ 5. Община
§ 6. Священное знание. Проповедь. Спасение души
§ 7. Сословия, классы и религия
§ 8. Проблема теодицеи
§ 9. Спасение и возрождения
§ 10. Пути спасения и их воздействие на стиль жизни
§ 11. Религиозная этика и «мир»
§ 12. Культурные религии и «мир»
Глава 5. Рыночное обобществление
Глава 6. Политические общности
§ 1. Сущность и «правомерность» политических союзов
§ 2. Стадии развития политического объединения
§ 3. Престиж власти и «великие державы»
540

Оглавление томов I-IV
§ 4. Хозяйственные основы «империализма»
§ 5. «Нация»
Глава 7. Распределение власти: классы, сословия, партии
Воинские сословия. Набросок
Том III. ПРАВО
Хозяйство и порядки
§ 1. Правовой порядок и хозяйственный порядок
§ 2. Правовой порядок, конвенция и обычай
§ 3. Значение и границы правового принуждения в экономике
Условия развития права (социология права)
§ 1. Дифференциация предметных областей права
§ 2. Формы обоснования субъективного права
§ 3. Характер форм объективного права
§ 4. Типы правового мышления и правовая элита
§ 5. Формальная и материальная рационализация права. Теократическое
и профанное право
§ 6. Административное право и патримониально-княжеские
установления. Кодификации
§ 7. Формальные качества революционно созданного права.
Естественное право и его типы
§ 8. Формальные качества современного права
Том IV. ГОСПОДСТВО
I. Социология господства
Господство
Бюрократизм
Патримониализм
Феодализм
Харизматизм
Преобразование харизмы
Сохранение харизмы
Государство и иерократия
541

Хозяйство и общество. Господство
II. Город
1. Понятие и категории города
2. Западный город
3. Родовой город в Средневековье и в Античности
4. Плебейский город
III. Статьи
Три чистых типа легитимного господства
Проблемы социологии государства

Научное издание
Макс Вебер
ХОЗЯЙСТВО И ОБЩЕСТВО
Очерки понимающей социологии
В четырех томах
Том IV
ГОСПОДСТВО
Перевод с немецкого под общей редакцией Л. Г Ионина
Зав. редакцией Е.А. Бережнова
Редактор LE. Шерихова
Художник В. П . Коршунов
Компьютерная верстка: ОА. Быстрова
Корректор Е.Е. Андреева
Подписано в печать 30.09.2019. Формат 70x100 У16
Печать офсетная. Гарнитура Newton
Усл. печ. л . 44,2. Уч.- изд. л . 36,6. Тираж 1000 экз. Изд. JSfe 7876
Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»
101000, Москва, ул. Мясницкая, 20
Тел.: (495) 772-95 -90 доб. 15285
Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская обл., г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1
www.chpd.ru, e-mail: sales@chpd.ru
Тел.: (499) 270-73 -59