Теория элит и политика. К критике элитаризма - Нарта М.

Автор: Нарта М.
Теги: политика социология сша переводная литература издательство прогресс серия критика буржуазной идеологии и ревизионизма внутрення и внешняя политика капиталистические монополии
Год: 1978
Похожие
Ленинское понятие политики и критика "гуманной демократии"
Современные теории элиты. Критический очерк
Нищета марксологии. Критика фальсификаций учения Маркса и Энгельса
Марксистская критика психоанализа
Текст
                    Мирослав Нарта
ТЕОРИЯ
элит
и
ПОЛИТИКА
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ идеологии и ревизионизма
КРИТИКА буржуазной идеологии и ревизионизма
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
ST
Miroslav Narta
TEORIE ELIT
A POLITIKA
KE KRITICE ELITARSTVI
Svoboda — Pravda
1975
КРИТИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
Мирослав Нарта
ТЕОРИЯ
ЭЛИТ
И
ПОЛИТИКА
К критике элитаризма
Перевел с чешского В. Н. ОРЕЛ
Послесловие
доктора философских наук,
профессора Г. К. Ашина
Москва
Издательство «Прогресс»
1978
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Предлагаемая вниманию читателей книга выходит в се-
рии «Критика буржуазной идеологии и ревизионизма»,
которая совместно выпускается издательствами социа-
листических стран. Эта серия, являющаяся плодом об-
щих усилий издательств социалистических стран, содер-
жит работы, посвященные критике новейших концепций
идейных противников социализма в наиболее важных
областях общественной жизни — экономике, политике и
идеологии.
Редакция литературы по философии
© Перевод на русский язык
Издательство «Прогресс», 1978
10506—419
006(01)—78
28—78
Введение
1
Настоящая работа посвящена критическому ана-
лизу одного из значительных течений буржуазной и
мелкобуржуазной политической теории — элитарист-
ской политической теории. Элитаристы концентриру-
ют внимание главным образом на исследовании
властно-политических отношений * в капиталистиче-
ских и социалистических странах, при этом произ-
вольно отрывая их от классово-экономических отно-
шений и видя в каждом обществе лишь «элиту» и
«массы». Буржуазные и мелкобуржуазные элитари-
сты пропагандируют так называемую элитаристскую
демократию; в ней решающие позиции власти долж-
ны занять те группы, которые элитаристы обознача-
ют как «естественные элиты». По их мнению, капита-
листические менеджеры, буржуазная и мелкобуржу-
азная интеллигенция, так называемые специалисты
и т. д. являются естественными властителями. Элита-
ристская политическая теория, в сущности, выражает
тенденцию монополистической буржуазии к отходу от
принципов буржуазного демократизма, при этом кон-
цепция «власти твердой руки» прикрывается теория-
ми о естественном превосходстве «квалифицирован-
ных» или «продуктивных» элит.
Этому течению буржуазной и мелкобуржуазной
политической теории следует уделить внимание, в
частности, потому, что элитаристская теория игра-
ла значительную роль при формировании в ЧССР
* Автор исследует политические о;ношения по поводу вла-
сти, которые он называет властно-политическими. — Прим. ред.
б
правооппортунистической, ревизионистской и анти-
социалистической идеологии. Мелкобуржуазные эли-
таристы в Чехословакии тоже сосредоточили вни-
мание на исследовании властно-политических отноше-
ний в нашем обществе и в других социалистических
странах, при этом прямо утверждая, что в социали-
стических странах эти отношения менее демократичны,
чем при капитализме. Элитаристы заявляли, что в на-
шей политической системе «властвующими» должны
стать те, кого они называли естественной элитой. В ло-
зунгах о необходимости создания «элитаристской де-
мократии» выражалось стремление ликвидировать ге-
гемонию рабочего класса в нашем обществе (диктатуру
пролетариата) и установить твердую власть буржуазно
и мелкобуржуазно настроенных слоев, которая бы
принудила к пассивности рабочий класс и других тру-
дящихся. Далее будет подробнее показано, что элита-
ристы совершенно открыто держали курс на создание
такой политической системы, в которой народным мас-
сам фактически отводилась бы функция время от
времени решать, кто их будет «представлять и угне-
тать».
Однако мелкобуржуазные элитаристы не ориги-
нальны в своих концепциях, которые они, в сущности,
позаимствовали у буржуазных элитаристских полити-
ческих теоретиков и идеологов. Поэтому необходимо
более подробно остановиться на тех источниках, от-
куда они черпали свои взгляды. Элитаристские кон-
цепции получали отражение как в политической тео-
рии, так и в эмпирических исследованиях. Задача со-
стоит в том, чтобы показать, где и как они проявлялись
и почему их основные исходные положения и мето-
дологические приемы были односторонними и невер-
ными.
Вместе с тем невозможно критически проанализи-
ровать различные элитаристские концепции, не отве-
тив на ряд принципиальных вопросов. Должны ли
мы вообще пользоваться термином «элита»? Можно
ли считать Карла Маркса «основателем демократиче-
ской теории элит» или же теория элит несовместима
с марксизмом-ленинизмом? Существует ли в социали-
стическом обществе также и властно-политическая
дифференциация, и если да, то как эту дифференциал
цию следует понимать? Подобных вопросов можно
было бы поставить и больше. Они показывают, что
углубленный критический анализ различных элита-
ристских политических теорий имеет актуальное зна-
чение и сегодня как с точки зрения борьбы с различ-
ными формами буржуазной и мелкобуржуазной
политической теории и идеологии, так и с точки зре-
ния развития марксистско-ленинской социологии и
других общественных наук.
Элитаристские теории уже были подвергнуты
принципиальной критике в документах Коммунисти-
ческой партии Чехословакии, принятых, в частности,
на XIV съезде КПЧ и на пленуме ЦК КПЧ по идео-
логическим вопросам (1972 г.). В докладе Президиу-
ма ЦК КПЧ по вопросам научно-технического разви-
тия чехословацкого народного хозяйства, с которым
выступил на майском (1974 г.) пленуме ЦК КПЧ
т. И. Кемпный, вновь было указано на то, что крити-
ка элитаризма имеет принципиальное значение и в
настоящий период. «Чрезвычайно важной задачей
идеологической работы,— говорится, в частности, в
нем, — является борьба против различных проявле-
ний буржуазной идеологии, ставящих под сомнение
руководящую роль рабочего класса именно в свя-
зи с научно-технической революцией. Эти ревизиони-
стские теории выдвигают в качестве ее главной силы
«элиту» технических специалистов или же гуманитар-
ную интеллигенцию. Они направлены на то, чтобы
создать у интеллигенции фальшивую иллюзию о
том, что ей принадлежит право руководства общест-
вом. В действительности же ничего не меняется в
тех характерных чертах, которые объективно вы-
деляют рабочий класс как важнейший революцион-
ный класс и в процессе научно-технической револю-
ции»
Данная работа опирается на целый ряд выводов,
сделанных обществоведами-марксистами как в ЧССР,
так и в других социалистических странах. При их
обработке весьма полезными для автора были беседы
с сотрудниками Института марксизма-ленинизма
ЦК КПЧ, Высшей политической школы ЦК КПЧ,
Института философии и социологии Чехословацкой
Академии наук, Социологического института Словац-
8
кой Академии наук, а также с сотрудниками чешских
и словацких высших учебных заведений. Особенно
большую помощь оказали встречи с сотрудниками
Института социологических исследований АН СССР,
Института международного рабочего движения
АН СССР и Института государства и права АН СССР.
Глава I
Роль и основные черты
мелкобуржуазной политической теории элит
1. Общие черты политической теории элит
и ее теоретические источники
Для того чтобы точнее определить место право-
оппортунистической и ревизионистской политической
теории элитаристского направления, необходимо хотя
бы вкратце остановиться на этом течении в целом.
Его общая характеристика у нас уже известна, поэто-
му можно ограничиться лишь принципиальными
выводами. Имеется в виду течение, которое теорети-
чески и идеологически обосновывало ликвидацию
основных констант политической системы социализма,
идет ли речь о ее «входах», «структуре» или «выхо-
дах». Правооппортунистическое и ревизионистское
течение в политической теории имело комплексный
характер, а его представители стремились к измене-
нию в буржуазном и мелкобуржуазном духе властно-
политических отношений в нашем обществе, а также
властно-политических органов и организаций (комму-
нистической партии, социалистического государства,
других политических организаций и социалистическо-
го политического сознания). Эти теоретики пытались
добиться изменения принципиальных критериев под-
бора и оценки политических представителен рабочего
класса и остальных трудящихся и в том же духе
стремились к проведению иной экономической, соци-
альной (в смысле политики по отношению к разным
классам), культурной, образовательной, научной,
международной и всей остальной политики.
При более подробном рассмотрении правооппорту-
нистической, ревизионистской и антисоциалистической
политической теории мы не можем не обратить внима-
ния на то, что это течение само подразделялось на
несколько основных направлений, в частности на нор-
мативистическо-плюралистическое, плюралистическо-
10
антропологическое и элитаристско-плюралистическое.
Эти направления частично отличаются друг от
друга своими теоретическими и методологическими
исходными позициями; присущий им всем плюрализм
обосновывается то ссылками на социальные и право-
вые нормы (нормативистический плюрализм), то
аргументами о человеке и его положении в современ-
ном «модерном» или «индустриальном» обществе
(плюралистический антропологизм), в ином случае
аргументами, позаимствованными из буржуазной
политологии (политологический плюрализм), или же
утверждениями о необходимости взаимной борьбы и
взаимного контроля элит (элитаристский плюрализм).
Разумеется, это подразделение на различные на-
правления носит условный характер, т. к. речь идет
прежде всего о теоретико-методологическом подходе,
об определенном способе аргументации в оправдание
плюрализма. Можно было бы также говорить о раз-
личных направлениях правооппортунистической и
ревизионистской политической теории с точки зрения
различных отраслей науки. По-видимому, в общем
находит признание мысль о том, что политическая
наука в широком смысле состоит из различных отрас-
лей, таких, как философия политики, социология по-
литики, научный коммунизм (являющийся социально-
политической теорией рабочего класса), психология
политики, историография политики и т. д.; особое
место в рамках политической науки в широком смыс-
ле занимает научный коммунизм, а внутри него — раз-
вивающаяся общая теория политики и политических
систем. Поэтому, вполне естественно, ревизионист-
скую и правооппортунистическую теорию политики
можно было бы исследовать под углом зрения того,
какое отражение она получила в этих различных
научных отраслях.
Если же, наоборот,, акцент делать на различных
видах политической идеологии, то внутри правооппор-
тунистической, ревизионистской и объективно антисо-
циалистической политической теории можно было бы
различать, например, социал-демократическую и со-
циал-реформистскую политическую идеологию, либе-
ральную и неолиберальную политическую идеологию,
религиозную политическую теорию, националистиче-
11
скую политическую теорию, можно было бы также
обнаружить и различные развитые течения правото-
талитарной и фашиствующей политической теории.
Эти разные подходы к внутреннему подразделению
праворевизионистской политической теории, безуслов-
но, оправданны, так как они дают возможность анали-
зировать степень ее внутренней развитости и диффе-
ренцированности. При этом, однако, нельзя упускать
из виду общей характеристики этого течения, его ос-
новной роли, в отличие от второстепенного, взаимно
дополняющего характера различных частных направ-
лений.
В нашем изложении мы уделяем внимание не
столько тому, в каких отраслях науки нашла в ЧССР
отражение политическая теория элит, сколько ее
идеологическим аспектам, и прежде всего ее теорети-
ческим и методологическим положениям.
В качестве политической идеологии могут высту-
пать и теоретически недостаточно развитые концеп-
ции, где содержание отстает (или даже противоре-
чит) от того, что уже было достигнуто общественными
науками (а тем самым и наукой о политике в широ-
ком смысле). Показательным примером этого явля-
ется не только современная буржуазная политиче-
ская идеология, но и правооппортунистическая,
ревизионистская, мелкобуржуазная политическая
идеология, которую мы имели возможность познать
у нас. Правые и антисоциалистические идеологи за-
имствовали идеи и теоретические концепции, которые
находились в явном противоречии с выводами обще-
ственных наук и которые многие буржуазные теоре-
тики часто считали устаревшими.
Что касается мелкобуржуазной политической тео-
рии элит, то в ней переоцениваются биологически-
психические различия между людьми, абсолютизи-
руется политическая деятельность, преувеличивается
роль интеллигенции и неправильно понимается ее
внутренняя дифференциация, недооценивается обще-
ственная практика, в неверном свете интерпретирует-
ся связь между познанием и практической деятельно-
стью и т. п. Элитаристы в ЧССР начали принижать
значение политической активности классов в нашем
обществе, приписывая «право на политическую дея-
12
тельность» лишь тем, кого они считали «элитой». Они
стали употреблять понятия «элита», «масса», «плю-
рализм элит» и т. п. без сколько-нибудь их глубокого
объяснения и не потрудившись при этом обратить
внимание на то, что их значение весьма различным
образом понимается разными течениями и направле-
ниями и в немарксистской социологии.
Хотя между различными буржуазными элитарист-
скими концепциями можно обнаружить много обще-
го, вместе с тем понятие элиты толкуется в буржу-
азной социологии, с одной стороны, весьма узко
(например, под элитой подразумеваются члены зако-
нодательных органов и правительств), а с другой
стороны, чрезвычайно широко (например, в капита-
листических странах в элиту включаются люди,
реальный политический вес которых сравнительно
невелик). Подобным образом мелкобуржуазные эли-
таристы позаимствовали у буржуазных идеологов
дихотомическую модель властно-политической диф-
ференциации (нашедшую выражение хотя бы в кате-
гориях «элита» — «масса»), не выдвинув при этом
более или менее глубоких аргументов против концеп-
ций, указывающих, например, на то, что власть в
социалистическом обществе имеет градуированный
характер.
Таким образом, можно сказать, что различные
праворевизионистские теоретики и идеологи созна-
тельно или бессознательно выбирали из буржуазной
элитаристской политической теории и идеологии лишь
то, что подходило для их общей концепции, и презри-
тельно игнорировали все, что могло бы ее опроверг-
нуть или изменить. В этом ими руководила объектив-
ная заинтересованность тех классов и общественных
групп, выразителями взглядов которых они фактически
стали и потребности и интересы которых они объектив-
но считали главными, самыми существенными — то есть
интересами и потребностями всего общества.
Какие концепции являются характерными для
плюралистической элитаристской политической теории
и чем она отличается от других правооппортунистиче-
ских, ревизионистских и антисоциалистических на-
правлений? Что у нее общего со всеми этими направ-
лениями и что — лишь с некоторыми из них? Чтобы
13
ответить на эти вопросы, нужно указать на источни-
ки этого течения и раскрыть его общее содержание.
Здесь мы остановимся лишь на некоторых наиболее
значительных аспектах, хотя к ним мы еще будем
возвращаться и рассматривать с разных точек зрения
в других главах.
Что касается генезиса мелкобуржуазного элпта-
ристского направления, то в общем плане можно ска-
зать, что чехословацкие мелкобуржуазные элитари-
сты примыкают к теории и идеологии всех эксплуа-
таторских классов, которые доказывают необходи-
мость, а также длительность разделения на
властителей и подвластных и заявляют о неспособно-
сти представителей угнетенных классов управлять и
руководить обществом. В частности, они примыкают
к элитаристскому направлению в буржуазной идео-
логии со всем присущим ему аристократизмом и
ненавистью к народным массам. Теоретически они
смыкаются прежде всего с элитаристским направле-
нием в буржуазной идеологии и политической науке,
вершину которого представляет элитарно-групповая
теория политики Моски.
В соответствии с буржуазными элитарнстскими
теориями в каждом обществе вся политическая
власть принадлежит «властвующей элите», которая
является «активным фактором исторического движе-
ния» и которая всегда решала и будет решать глав-
ные проблемы каждого общества. Массы людей,
согласно этим взглядам, всегда были и останутся
пассивными и неактивными.
Буржуазные теоретики-элитаристы критиковали
различные наивные мелкобуржуазные и буржуазные
просветительские теории участия, в которых отражал-
ся исторический оптимизм буржуазии и ее иллюзии
о том, что ей удастся на постоянной основе привлечь
широкие народные массы на сторону своей политики.
Чем сильнее объективный процесс развития заставлял
буржуазию принимать политические решения, кото-
рые вступали в противоречие с интересами широких
народных масс, и чем большую власть приобретали
представители монополистического капитализма, тем
большее развитие в буржуазной социологии и буржу-
азной политологии получала элитаристская концепция.
14
Ее предназначением являлось оправдание власти ка-
питалистов и политических представителей монополи-
стической и немонополистической буржуазии как во
всей капиталистической политической системе, так и в
ее составных частях (различные области, места и т. п.)2.
Элитаристская концепция также должна была
обосновать взаимную фракционную борьбу между
различными группами буржуазии, исходя при этом
из того, что сначала надо будет устранить возможное
влияние народных масс. Миссия буржуазной элита-
ристской политической теории — обосновать чередо-
вание у кормила власти в буржуазных политических
системах различных правящих групп. Буржуазия
нуждалась и сейчас нуждается в возможности сва-
лить вину за некоторые недостатки и ошибки в
своей политике на различные группы мелкобуржуаз-
ных и буржуазных политиков. Элитаристские концеп-
ции дают возможность обвинять различные группы
политиков в том, что они недостаточно «элитные», и
продвигать группы, которые можно объявить более
«элитными», «продуктивными», «знающими» и т. п.
Значительное место среди буржуазных элитари-
стов занимают представители эмпирического направ-
ления, которые поставляют буржуазии сведения о
правящих и- руководящих группах в других странах,
изучают эффективность правления буржуазных поли-
тиков в данной стране и доказывают, что речь идет
о необходимой, функциональной, квалифицированной
группе, которая якобы представляет интересы «всех».
Буржуазная концепция элит возникла как прямая
полемика с марксистской теорией классов и классо-
вой борьбы, которую буржуазные элитаристы обвиня-
ли в том, что она является слишком «экономической»,
в то время как прежде всего необходимо выделить «по-
литические классы». Теория об исключительной миссии
элит и пассивности «масс» была направлена против
марксистско-ленинского понимания решающего влия-
ния народных масс на ход исторического развития, и
в частности против идеи об исторической миссии рабо-
чего класса в деле ликвидации капитализма и строи-
тельства социалистического и коммунистического об-
щества. Теория о вечном политическом «подданстве»
15
народных масс, об их некомпетентности и иррацио-
нальности представляла собой прямую полемику с
фундаментальным положением марксизма-ленинизма
о руководящей роли рабочего класса, диктатуре про-
летариата, а также с идеей об отмирании государ-
ства. Буржуазные концепции элит использовались в
качестве исходных позиций для утверждений о том,
что в социалистическом обществе произошло создание
«новой бюрократии», «нового класса», «новой аристо-
кратии», которая якобы пробралась к власти на спи-
нах рабочих и которая якобы озабочена лишь тем,
как удержать свое собственное господство. Проявле-
ние этих концепций можно видеть и в теории о «пре-
данной революции», с которой когда-то выступал
Троцкий и которую сейчас проповедуют маоисты.
Мелкобуржуазная интерпретация элит в ЧССР
стала важной составной частью правооппортунисти-
ческой, ревизионистской и антисоциалистической по-
литической теории и отражала настроения и тенден-
ции амбициозных политиканов, стремившихся к уста-
новлению власти тех, кого они сами провозгласили
элитами, при этом широкие народные массы не долж-
ны были бы вмешиваться в их «правление». Мелко-
буржуазные элитаристы использовали и типичные
черты обывателей, которые хотят остаться в стороне
от классовой борьбы и охотно мечтают о лучшей
судьбе, которую им принесет какой-то герой, спаси-
тель, просвещенный дух либо «интеллектуальная»
или «продуктивная» элита. Обыватели всегда вынуж-
дены приукрашивать и идеализировать свое объек-
тивное социальное положение и всегда с готовностью
верят тому, что прекрасный герой, которому они
приписывают волшебную силу и власть, может совер-
шить то, на что они не способны.
Мелкобуржуазные элитаристы, довольно точно
установив эти социально-психологические черты обы-
вателей, стремились добиться признания ими «спо-
собностей» правых и ревизионистских политиков,
одновременно укрепляя в них чувство собственной
некомпетентности, ограниченности и тем самым уси-
ливая политическую пассивность.
Мелкобуржуазные элитаристы прямо и открыто
доказывали, что политически активными могут быть
16
лишь элиты, в то время как «массы» должны оста-
ваться пассивными. Например, М. Иодл в работе
«Теория элиты и проблема элиты» прямо писал, что
«ни одна многочисленная группа не в состоянии реа-
лизовать свои интересы и свое развитие in extenso,
непосредственно, путем равномерного влияния всех;
она может этого достигать всегда лишь при помощи
и посредством малых центров активности» 3.
Это утверждение не лишено определенной рацио-
нальной мысли. Видимо, никто не будет отрицать тот
факт, что на различных уровнях и в различных клас-
сах и политических организациях есть более активные
и более пассивные люди. Однако знаменательно то,
что «малым центром активности» правые и ревизио-
нистские идеологи считали самих себя. Теория «ма-
лых центров активности» и связанный с нею тезис
о необходимой пассивности больших центров должна
была, по мнению элитаристов, объяснять закономер-
ность развития и политического поведения всех клас-
сов. При этом элитаристы без смущения ссылались
на идею Маркса и Ленина о руководящей роли ком-
мунистической партии, которая была названа «одним
из активных центров» внутри политически пассивной
массы рабочих и других трудящихся. Как считали
элитаристы, «малые центры активности» должны быть
созданы и в других общественных группах: среди ин-
теллигенции, кооперированных крестьян и, в частно-
сти, среди широких слоев беспартийных. Учитывая
тот факт, что элитаристы исходили из предпосылки
о необходимой пассивности этих групп, их взгляды
нельзя понимать в том смысле, что указанные группы
должны создать «свои собственные центры». Эти
центры должны быть созданы самими элитами. Их
представителям члены различных общественных клас-
сов и других социальных групп должны передоверить
всякую политическую деятельность. Элитаристы счи-
тали устаревшими диалектические связи между дви-
жениями и их вождями, а отношения мандатирова-
ния, ответственности руководителей перед всем
классом или группой выхолостили до такой меры,
что в них остались лишь отношения инициативы. Для
элитаристов существуют только социальные комму-
никации, идущие «сверху», «от элиты к массам», в
!7
то же время они совсем не замечают или же не при-
дают существенного значения социальным коммуни-
кациям снизу вверх.
Мелкобуржуазные элитаристы в неверном свете
рассматривают положение коммунистической партии
в рабочем движении. Никогда ни один настоящий
марксист не делал вывода о руководящей роли ком-
мунистической партии в этом движении, исходя из
утверждения о том, что рабочий класс в целом пас-
сивен и что таким он и должен оставаться. Напротив,
марксисты всегда относились к коммунистической
партии как к силе, которая углубляет и расширяет
возможности общественно-политической активности
представителей рабочего класса и остальных слоев.
На первый взгляд может показаться, что элита-
ристы лишь подчеркивают роль руководящих групп
и в какой-то мере недооценивают роль класса как
целого. Мне кажется, что различия здесь носят более
глубокий характер, потому что элитаристы считают,
что те члены определенного класса, которые «не под-
нялись до уровня элиты», являются в сущности пас-
сивными. Видимо, стоит напомнить о том, что рабо-
чий класс и его движение в течение своей истории
постоянно сталкивались с утверждениями о пассив-
ности рабочего класса. Еще семьдесят лет тому назад
В. И. Ленин, борясь с экономистами, указывал, что
каждый оппортунист и ревизионист ссылается на
пассивность рабочего класса, потому что, как прави-
ло, встречается с такой активностью его членов, кото-
рая ему не по душе. Весьма часто ревизионисты и
оппортунисты оправдывают мнимой пассивностью
«масс» свою собственную пассивность и свою неспо-
собность руководить и управлять. В. И. Ленин в ра-
боте «Что делать?» указывает и на то, что свое под-
чинение стихийности ревизионистские и оппортунисти-
ческие вожди оправдывают пассивностью и стихий-
ностью рабочего класса и других трудящихся.
Можно сказать, что некоторые оппортунисты свя-
зывают источники пассивности рабочего класса со
спецификой данной исторической ситуации. В этом
случае уместно было бы предположить, что они дол-
жны допускать возможность активности рабочего
класса когда-нибудь в будущем. Однако в отношении
Т8
элитаристов такие предположения невозможны, так
как пассивность «масс» они считают общим законом
развития всякого общества. В соответствии с их взгля-
дами в политической сфере ни один класс никогда
не выступает как таковой, его всегда должны пред-
ставлять группки творческих, активных и инициатив-
ных «элит».
Идея о неизбежной пассивности масс должна
была обязательно вести к утверждению о том, что
между социализмом и капитализмом не существует
в этом отношении никаких существенных различий.
Для элитаристов не было необходимости открыто
формулировать этот вывод, им достаточно было на
основе абсолютизации частных сторон доказать, что
наше социалистическое общество должно учиться у
капиталистического общества тому, как следует рас-
ставлять на все руководящие посты людей, которых
они сами назвали «продуктивными».
М. Йодл высказал эту мысль еще в 1965 г. в
статье, опубликованной в газете «Руде право», и
вновь вернулся к ней в своей работе об элитах. Он
утверждал, что в капиталистических странах «наибо-
лее продуктивные люди» во все большей мере попа-
дают на решающие политические позиции и что этот
принцип надо перенять и нам. Он позаимствовал у
западногерманского буржуазного социолога П. Дрей-
целя концепцию «продуктивного общества», которое
якобы все более реализуется как при капитализме,
так и при социализме. Он, к примеру, писал следую-
щее: «Сама по себе концепция продуктивного про-
мышленного общества Дрейцеля, центральной катего-
рией которой является элита, содержит весьма цен-
ные и плодотворные выводы о том, что промышленное
общество как западного, так и социалистического
типа все более строит свою деятельность на принципе
продуктивности. Этот принцип органически связан с
принципом знания, наиболее зрелым выражением
которого является наука» 4.
И вновь могло бы показаться, что Йодл не утвер-
ждал ничего иного, как то, что в капиталистических
и социалистических странах возрастает роль науки,
которая все более становится непосредственной про-
изводительной силой, йодл, однако, утверждал нечто
19
иное. По его мнению, в осуществлении политической*!
и социальной власти в капиталистических и социали-
стических странах во все возрастающей мере участ-
вуют те, кто больше всего знает (т. е. работники
умственного труда, и в частности ученые). Еще в
19G7 г. Иодл писал: «По моему суждению, современ-
ное общество в Европе развивается как продуктивное
общество, что означает, что на первый план выдви-
гаются люди продуктивные, всесторонне квалифи-
цированные, со знанием самых различных ситуа-
ций» 5.
Если бы Иодл написал, что руководящие и управ-
ленческие работники в социалистических и капитали-
стических странах являются и должны быть все более
квалифицированными, имея при этом в виду, что как
рабочий класс, так и буржуазия интерпретируют це-
лый ряд так называемых квалификационных предпо-
сылок с точки зрения своих классовых интересов, то
было бы целесообразно ему порекомендовать, чтобы
он более конкретно исследовал, каким образом эконо-
мическое, политическое и идеологическое господство
рабочего класса и буржуазии определяет предпосыл-
ки для выполнения различных специализированных
функций. Однако Йодл, рассуждая иначе, начал
доказывать, что в капиталистических странах уже
давно не применяются политические, идеологические
и другие классовые критерии подбора руководящих
работников и что эти критерии не должны применять-
ся и в социалистических странах6.
Если взять в целом всю концепцию М. Йодла о
продуктивном обществе, то можно сказать, что она
исходит из идеализации капитализма и реальных
процессов оценки, подбора, повышения и увольнения
руководящего и управленческого персонала в этом
обществе. М. Йодл идеализировал руководящих и
управленческих работников в капиталистических
странах, заявляя, что «они проявили свою продуктив-
ность и свои способности». Теоретические и идеологи-
ческие исходные позиции Йодла привели его к тому,
что он неизбежно должен был относиться к предста-
вителям различных буржуазных политических партий
и других политических организаций и институций как
к «продуктивным, квалифицированным специалистам»,
а не как к представителям другого господствую-
щего класса.
Его концепция, бесспорно, является одним из ва-
риантов теории единого индустриального общества,
которую мелкобуржуазные, ревизионистские, оппор-
тунистические представители интерпретировали таким
образом, что между социалистическим и капитали-
стическим экономическим, социальным и политиче-
ским строем не существует никаких существенных
различий, причем оставшиеся незначительные разли-
чия будут «стихийно» или «автоматически» преодоле-
ваться в процессе дальнейшего развития.
В то время в концепции Йодла проявлялась отор-
ванность интеллигенции от конкретной экономической,
социальной и политической системы и непонимание
того, что интеллигенция как социальная группа всег-
да многообразно (экономически, социально, полити-
чески и идейно) связана с существующими в данном
обществе классами. Согласно Йодлу и другим эли-
таристам, в капиталистических странах не существует
никакой буржуазной, мелкобуржуазной и пролетар-
ской интеллигенции, а лишь «интеллигенция как
таковая», которая, по их мнению, имеет, в сущности,
схожие функции при всяком общественном строе и
которая утратила свою связь с классами данного
общества (по всей видимости, потому, что она сама
так мысленно решила). Эта иллюзия о социальном
положении интеллигенции должна была, естественно,
стать исходной позицией для выступления правых
элитаристов против идеи о руководящей роли рабоче-
го класса в процессе строительства социализма и
коммунизма и основой для выступления против руко-
водящей роли коммунистической партии во всей
социалистической политической системе.
Образ мышления йодла можно проиллюстриро-
вать его рассуждениями о диктатуре пролетариата и
ее значении. Когда он ссылался на марксистско-ле-
нинскую характеристику советской политической
системы как диктатуры пролетариата, то отмечал:
«Эта формулировка отражает то состояние, когда
еще немногочисленная интеллигенция в России того
времени выступает в общественном сознании не в ка-
честве самостоятельной политической силы, а как
21
служебный инструмент, зависящим от главных обще-
ственных групп — или от буржуазии, или от проле-
тариата и крестьянства; в соответствии с излюблен-
ным выражением интеллигенция на политической
арене может лишь только примыкать » 7.
Иодлу не по душе идея о диктатуре пролетариата,
поэтому он ее называл устаревшей, отрицал ее все-
общее значение, представляя диктатуру пролетариата
как специфически русское явление. Он был готов
признать ее необходимость лишь в условиях «менее
развитых отношений», в которых, по его словам,
интеллигенция «не освободилась от служебно-инстру-
ментальной функции». Согласно Йодлу, типичным для
всех «индустриальных стран» является то, что в них
интеллигенция все более становится силон, занимаю-
щей вполне самостоятельное положение, в. меньшей
степени «примыкает» к разным классам и, наоборот,
все больше становится «самостоятельной силой»,
которая не связана ни с буржуазией, ни с пролета-
риатом.
Утверждение о «независимом» положении интел-
лигенции, естественно, не является оригинальным
«открытием» М. Иодла или И. Свитака. Эти элита-
ристские плюралисты были лишь эпигонами ревизио-
нистских и антимарксистских теоретиков «более
крупного калибра», таких, как Г. Маркузе, Э. Фишер
или Р. Гароди. Эпигонские «басни» о классово неза-
висимой интеллигенции не могли быть и не были
ничем иным, как пропагандированием взглядов
мелкобуржуазной интеллигенции, которая хотела
«освободиться» от отношений сотрудничества и конт-
роля со стороны рабочего класса и его организаций.
В этом проявлялось известное мессианство мелкобур-
жуазной интеллигенции, которая надеялась на то,
что может играть самостоятельную роль, не считаясь
с реальными классовыми отношениями.
Мелкобуржуазные элитаристы перенесли это мес-
сианство и в область международных отношений как
в европейском, так и в мировом масштабе. Они по-
стоянно выступали с заявлениями о том, что «миро-
вая» и «европейская» интеллигенции могут легко
достичь взаимопонимания. Эта точка зрения непосред-
ственно вытекала из убеждения о почти полной
22
независимости интеллигенции, которой приписывалась
волшебная сила изменить реальную действительность
посредством лишь одних слов.
И хотя в этой связи не имеет смысла слишком
вдаваться в подробности, тем не менее необходимо
отметить, что Йодл и другие элитаристы неправильно
понимали как общую структуру общественного созна-
ния, так и взаимоотношения между его составными
частями. Они поставили научные знания над всеми
остальными частями общественного сознания (и тем
самым, естественно, возвысили носителей и творцов
этих знаний над остальными составными частями
общества). Они не понимали того, что научные зна-
ния не всегда доходят к людям непосредственным
образом и что они могут доходить также через
остальные части общественного сознания, в частности
через идеологию (что, само собой разумеется, спра-
ведливо лишь в том случае, если идеология опирает-
ся на научные выводы).
Таким образом, концепция Йодла повторяет на
более высоком уровне тезис мелкобуржуазных крити-
ков об отношениях между наукой и идеологией, с кото-
рым в ЧССР выступили Свитак и Косик в 1956 году.
Немного позже Йодл тоже доказывал, что наука
находится вне идеологии и что стражами ее неидео-
логичности являются ученые.
Теоретическая основа всех рассуждений элитари-
стов — ошибочное решение взаимоотношений между
теорией и практикой и возвышение «чистого знания»
над всей практической деятельностью не только
людей вообще, но прежде всего общественных клас-
сов. Йодл, однако, не был чистым теоретиком, он всег-
да искал также политические средства и способы
для реализации своих концепций. В своей работе об
элитах он задался вопросом о том, как члены раз-
личных классов и общественных групп в ЧССР отне-
сутся к его идеям о «продуктивном обществе» и «прав-
лении элит». Он понимал, что кое-кто мог бы поддер-
жать его концепцию, но в то же время реалистически
отдавал себе отчет в том, что его требования, по всей
вероятности, натолкнутся на критику и отказ их при-
нять. В этом случае М. Йодл прибегал к заявлениям
о «реликтах сталинизма»8 в ЧССР. Будучи глубоко
23
убежденным в правильности своих концепций и счи-
тая их «научно доказанными и очевидными», он
отзывался обо всех возможных возражениях против
них как о «сталинизме». Тем самым он заранее поста-
вил всех, кто мог обратить внимание на ошибочность
его рассуждений, в положение противников, с кото-
рыми нет смысла ни дискутировать, ни полемизиро-
вать. Какое угодно возражение или замечание, выска-
занное против его концепции, было им уже заранее
отнесено к «реликту сталинизма». Своих возможных
политических оппонентов Йодл хотел не убеждать, а
принуждать. Он открыто писал, что политическая ре-
ализация «продуктивного принципа» в том смысле,
как он сам его понимал, предполагает, что те, кого он
считал наиболее продуктивными, должны достичь
максимума политической власти. В частности, он
отмечал, что «тем, кто заинтересован в полном приме-
нении продуктивного принципа, должно быть предо-
ставлено больше власти, чем тем, кто в этом не заин-
тересован. Поэтому самым важным показателем
феномена элитности является в конечном счете лишь
обладание позициями власти» 9.
Кто же должен был, по Йодлу, достичь в ЧССР
максимума политической власти, кто должен был, в
соответствии с его собственными словами, стать
«обладателем позиций власти», кто должен был в
борьбе за политическую власть доказать свою «элит-
ность»? Это должны были быть «наиболее продуктив-
ные», «всесторонне квалифицированные», те, кто
ближе всего стоит к научному знанию и больше всего
знает. Разумеется, взгляды Йодла направлены на
защиту правления не какой-то абстрактной научной
или иной интеллигенции. Нельзя не видеть того, что
йодл выступал за правление такой интеллиген-
ции, которая осознала свою «независимость» от суще-
ствующих классов и «освободилась от служебно-ин-
струментальной функции». Только эту интеллигенцию
М. Йодл был готов признать в качестве «действитель-
ной и настоящей элиты». Правление элиты должно
было стать правлением интеллигенции, которая отде-
лилась от буржуазии и рабочего класса и стала вы-
ступать в качестве «независимой силы» между рабо-
чим классом и буржуазией. В этом должна была
24
состоять суть политической системы, к установлению
которой стремились Йодл и другие элитаристы.
Мы уже отмечали, что идея о классово независи-
мой интеллигенции является иллюзией. За всеми ло-
зунгами и прокламациями элитаристов в действитель-
ности скрывались объективные интересы мелкобуржу-
азно настроенной интеллигенции, стремившейся к
обеспечению политической власти для тех групп мел-
кой буржуазии, которые не соглашались с руководя-
щим положением рабочего класса в нашем обществе
и которые не хотели подчиняться его руководству.
За фразами об «установлении власти неангажирован-
иой интеллигенции», которая должна была стать
«независимой силой», между силами социализма и
капитализма, скрывались объективные интересы
мелкобуржуазных политиканов, которые стремились к
завоеванию власти блоком ревизионистских, правых
и антисоциалистических сил и камуфлировали свой
курс к капитализму заявлениями о классовой нейтраль-
ности интеллигенции, словами о пеклассовом социаль-
ном и политическом мышлении, о «чистой науке» и т. д.
Это особенно наглядно можно увидеть, если ра-
зобраться в том, чего же, собственно, требовали
М. Йодл и другие элитаристы. Как они считали, мак-
симум политической власти должны были получить
те люди, которые отказались от какого-либо классо-
вого и политического подхода и отреклись от идеи
диктатуры пролетариата как «специфически русского
явления». Это должны были быть люди, присяга-
ющие на верность теории конвергенции капитализма
и социализма и сознающие, что мы живем в такой
период, когда «капиталистические принципы помога-
ют устранять недостатки социализма». Это должны
были быть люди, убежденные в том, что социалисти-
ческая демократия должна воспринять «большинство
буржуазно-демократических принципов» и в первую
очередь принцип необходимости правления узкой
группы политиков, которую элитаристы провозгла-
сили бы элитой.
Недоверчивым людям, которые могли бы усом-
ниться в том, что в нашем обществе мог появиться
кто-либо, кто отважился бы публично выступать с
такими идеями, необходимо напомнить о некоторых
25
утверждениях элитаристов, открыто опубликованных
в 1964—1967 гг.
Со своими антимарксистскими концепциями элита-
ристы в действительности выступали открыто и пуб-
лично еще задолго до кризиса 1968—1969 гг. Они
позаимствовали известное положение об исчезновении
в нашем обществе всех существенных классовых раз-
личий и в соответствии с буржуазными стратифика-
ционными концепциями начали доказывать, что глав-
ный фактор социальной дифференциации в социали-
стическом обществе — дифференциация с точки зрения
участия людей в осуществлении власти и влияния.
Например, еще в 1964 г. М. Йодл писал:
«Наше общество останется дифференцированным:
эта дифференциация уже не имеет у нас четко выра-
женного классового характера в его собственном
смысле (классовый аспект у нас уже проявляется не
в борьбе классов, а в остатках сознания, в плоско-
сти оценок и отношений); это дифференциация в
соответствии с социальными группами и слоями, в
соответствии с различным участием в национальном
доходе, влиянии и власти» ,0.
Как видно, Йодл не согласен с основным положе-
нием марксизма-ленинизма о том, что ось социальной
дифференциации в обществе, которое переходит от
капитализма к социализму,— классовая дифференци-
ация. Вполне открыто* Йодл доказывал, что классо-
вая дифференциация уже давно отошла в ЧССР в
прошлое и что ей на смену пришла «полиразмерная
социальная дифференциация» (которая якобы не
имеет классового характера), характеризуемая тем,
что в ней главную роль играет дифференциация
людей соответственно «доходам», «влиянию» и, в
частности, «власти». Эта идея не является открытием
Йодла, т. к. речь идет об известном утверждении
буржуазных социологов, которые постоянно пытаются
доказать, что «классы» — это группы людей с различ-
ным «доходом», «властью», «престижем» и т. п. п.
Единственной заслугой М. Йодла в этом отношении
является то, что буржуазное искажение понятия
классов им было перенесено на почву социалистиче-
ского общества. Будучи мелкобуржуазным идеологом,
Йодл не отрицал полностью того, что в нашем
26
обществе существуют некоторые «незначительные
следы» бывших классов, но в то же время требовал
уменьшить их вес и, главное, пытался доказать, что
основное значение имеет властно-политическая диф-
ференциация. Такая постановка вопроса давала ему
возможность вместо действительных классов и их
проявлений также в сознании (по Йодлу, борьба
между различными идеологиями уже не была клас-
совой борьбой) изучать лишь отношения между «эли-
той» и «массой».
Стремясь изменить отношения между «элитой» и
«массой», Йодл шел к разработке теории «реформи-
рованного социализма». Вспомним, как он хотел
улучшать социализм. Еще в 1966 г. Йодл писал: «Зву-
чит парадоксом, но достоинства капиталистической
системы помогают устранять недостатки социалисти-
ческой системы» 12. Такое заявление можно было
понимать самым различным образом. Одним могло
бы показаться, что Йодл обратил внимание на тот
известный факт, что требования классовой борьбы
против капитализма заставляют социалистические
страны максимально повышать эффективность хозяй-
ственной и вообще общественной деятельности. Дру-
гие пытались бы добраться до истины и разобраться,
что подразумевал Йодл под понятием «достоинства
капитализма», которые он хотел развивать и в социа-
листической системе. По-видимому, лишь последние
поступали бы правильно, т. к. не следует приписывать
йодлу того, чего он сам не имел в виду.
Дело в том, что на эти вопросы Йодл сам частич-
но ответил в 1966 г., когда в связи с возникшими
проблемами дальнейшего развития социалистической
политической системы он сформулировал мысль,
которую впоследствии в кризисный период развил
дальше. Тогда Йодл писал: «Как социалисты мы
являемся — или должны быть — наследниками всего
того позитивного, большинства тех классических сво-
бод, которые принесла эта демократия...» 13. Годом
позже, то есть в 1967 г., он прямо говорил, что эти
«классические свободы» должны были бы получить
все социальные группы в нашем обществе.
Идея Йодла о «заимствовании классических сво-
бод» занимала центральное место в его понимании
27
буржуазной демократии и ее отношения к социалисти-
ческой демократии. Социалистическая демократия
должна была строиться на буржуазных и абстрактно
понимаемых принципах «свобод», она должна была
стать «чистой и неклассовой демократией», потому
что, если не считать некоторых незначительных остат-
ков или «следов» в области сознания, классы уже
исчезли. Свободу собраний, свободу печати, возмож-
ности для распространения своей идеологии и взгля-
дов, свободу политической деятельности и другие
свободы должны были получить все общественно-
политические движения независимо от того, с какими
программами и требованиями они выступали, на
какую опирались идеологию. Как считали М. Иодл
и элитаристы, все программы и идеологии имели со-
циалистический характер, потому что преломленные
в них «следы» предшествовавших классов (в частно-
сти, крупной и мелкой буржуазии) якобы уже не
играли и не могли играть в ЧССР никакой роли.
Элитаристам требовался простор для распростране-
ния своих взглядов и концепций, и поэтому скорее из
тактических соображений они поддерживали неклас-
совые плюралистические концепции. Однако их основ-
ная концепция исходила из убеждения, что народным
массам доверять нельзя и что каждая более или
менее многочисленная социальная группа должна
быть представлена в политической жизни «актив-
ными элитами». Вся их концепция, будучи направлен-
ной на доказательство «пассивности масс», с одной
стороны, и на выдвижение требования о «плюрали-
зации элит» — с другой, была глубоко антидемокра-
тичной.
Разумеется, некоторые несущественные взгляды
отдельных элитаристов отличались друг от друга.
М. Йодл обставлял свое требование «правления эли-
ты» фразами о «современном индустриальном общест-
ве», а также заявлениями о том, что тенденция к
установлению «правления элиты» является общей
тенденцией, присущей как капиталистическим, так и
социалистическим странам. Некоторые элитаристы
шли в своей аргументации еще дальше.
Небезызвестный антикоммунистический идеолог
И. Свитак, например, писал, что в ЧССР власть за-
28
хватила «тоталитарная элита» и что эта власть дол-
жна быть безжалостным образом ликвидирована
Свитак ссылался на то, что «общепринятое понятие
тоталитарных систем», находящихся под властью
«тоталитарных элит», якобы представляет собой по-
литическую теорию. Эту свою концепцию он дословно
списал у антикоммунистических идеологов типа
К. Фридриха, 3. Бжезинского, Е. Аренд и других, ко-
торые утверждали, что социалистические политиче-
ские системы являются «полностью тоталитарными»,
«недемократическими» и близкими или же прямо
тождественными фашистским режимам.
Свитак, однако, не считал, что «элита» не должна
больше править в ЧССР. По его словам, к власти
должна прийти «нетоталитарная элита», которую он
уже называл не «социалистической элитой», а «эли-
той открытого общества». В своей лекции на фило-
софском факультете в марте 1968 г. Свитак следую-
щим образом излагал свои идеи и цели: «От тотали-
тарной диктатуры к открытому обществу, к ликвида-
ции монополии власти и к эффективному контролю
властвующей элиты со стороны свободной печати и
общественного мнения... С рабочим движением без
его аппаратчиков, со средними группами без групп
услужливых коллаборантов и во главе с интеллиген-
цией» 14.
Не будем придавать особого значения тому, что
всех людей, которые участвовали в построении основ
социализма в ЧССР и помогали в установлении дик-
татуры пролетариата, Свитак назвал «услужливыми
коллаборантами». Ничего иного и нельзя было ожи-
дать от теоретика, который подхватывал антикомму-
нистические концепции, в соответствии с которыми
наш социализм является в своей основе глубоко не-
демократичным и «тоталитарным».
Для нас в этой связи существенно то, что Свитак
и другие элитаристы называли руководящих работ-
ников коммунистической партии, социалистического
государства и вообще социалистических политических
организаций «тоталитарной элитой». Работники поли-
тической системы социализма были объявлены «не-
демократами» (при этом их так называемый недсмо-
кратизм на самом деле состоял в том, что они не
29
ограничивались лишь принципами буржуазного демо-
кратизма, а вместе с рабочим классом и всеми тру-
дящимися осуществляли принципы социалистического
демократизма).
Важно и то, что элитаристы не считали необходи-
мым устранение «правления элиты». В принципе
правление элиты должно было быть сохранено, но к
власти должны прийти «нетоталитарные элиты»,
«продуктивные элиты» и «элиты открытого общест-
ва». Полностью в духе буржуазной теории элит,
которая характеризует всякую революцию и контр-
революцию лишь только как «смену элит», мелко-
буржуазные элитаристы говорили о «смене элит»
именно тогда, когда объективно речь шла о контрре-
волюционном развитии.
Можно еще вспомнить о ревизионистском филосо-
фе Карле Косике, который в сборнике статей под
названием «Наш теперешний кризис» также высту-
пал за установление правления «просвещенной эли-
ты». При этом всех руководящих и управленческих
работников того времени он характеризовал как
людей «со средним умственным развитием, искрив-
ленным позвоночником и неустойчивым характером»,
которые к тому же «отягощены предрассудками и
чувствами обиды» 15.
Таким образом, взгляды Косика следует понимать
так, что он был за правление элиты, которую он
определял как группу людей с «умственным разви-
тием выше среднего», «крепким позвоночником», «со
стабильным характером», «не отягощенных предрас-
судками» и «не обуреваемых чувствами». Косик ни-
где не объяснил, каким образом он устанавливал бы
качества «элит», однако из контекста можно судить
о том, что лозунг о «неотягощенности предрассудка-
ми» и «подавлении чувств» у руководящих и управ-
ленческих работников Косик интерпретировал в смыс-
ле непартийности и партийно-политической нейтраль-
ности. Руководящие работники должны были изба-
виться от всякой социальной и политической
идеологии (как будто это было вообще возможно),
потому что, как говорили элитаристы, речь шла о
«фальшивом сознании». Это положение выдвинули
как Свитак, так и Косик еще в 1956 г. Лозунг деидео-
30
логизации общественных наук они затем дополнили
лозунгом о том, что руководящие и управленческие
работники социалистического общества с самого на-
чала должны отказаться от какого-либо стремления
реализовать объективные интересы рабочего класса
как в ЧССР, так и во всем мире, и, напротив, от них
требовали, чтобы они взяли на вооружение буржуаз-
ную и мелкобуржуазную идеологию, которую они
представляли как «неидеологическую общественную
науку».
Тезис о том, что в ЧССР должны «править и ре-
шать» лишь «люди с умственным развитием выше
среднего», основывался на мелкобуржуазном и, по
сути, искаженном понимании как умственного разви-
тия, так и способностей людей.
Здесь мы сталкиваемся с несколько иными источ-
никами мелкобуржуазной элитаристской политиче-
ской теории. Эта политическая теория опиралась на
целый ряд теоретических исходных позиций, к кото-
рым принадлежат: идеалистическая концепция о
«великих героях», которая субъективистским образом
преувеличивает роль личности в истории; преувели-
чение роли мышления и умственной работы; глубо-
кая аристократическая ненависть к народным мас-
сам; искажение содержания и характера современной
научно-технической революции; искажение классовой
и социальной структуры социалистического общества
и тенденций ее развития; неправильное толкование
принципиальных вопросов отношения между теорией
и практикой; фальшивая интерпретация вопросов об-
щественного сознания и отношений между идеологией
и общественными науками.
Вместе с тем элитаристская теория исходила так-
же из вульгаризованных положений, взятых из обла-
сти биологии, генетики, психологии и др. Еще до
1968 г. в ЧССР начали появляться взгляды, в кото-
рых преувеличивались интеллектуальные различия
между людьми. Например, довольно большое распро-
странение получили суждения, согласно которым вся-
кие интеллектуальные различия между людьми
предопределены с точки зрения генетики и наследст-
венности, при этом упускалось из виду влияние со-
циальных факторов на развитие интеллектуальных
31
способностей людей. Некоторые пропагандировали
вульгаризованные знания из области генетики, в
соответствии с которыми, например, улучшение усло-
вий жизни отрицательно влияет на качество населе-
ния и, в частности, якобы приводит к уменьшению
доли исключительно одаренных людей в составе все-
го населения. Мнимую причину «ухудшения качества
населения» должен был подтвердить тот факт, что
у более образованных людей меньше детей, чем у
менее образованных. При этом упускалось из виду,
что «образование родителей» и «качество населения»
не одно и то же. В некоторых рассуждениях начали
проявляться положения социального дарвинизма, как,
например, мысль о том, что улучшение здравоохра-
нения приводит к напрасному сохранению «малоцен-
ных людей», которые в «нормальных» условиях умер-
ли бы и их смерть тем самым способствовала бы
«улучшению качества населения», так как среди
людей не появлялись бы «биологически слабые
особи».
Никто, разумеется, не собирается возражать про-
тив того, чтобы в интересах индивида и общества
человеческая генетика вмешивалась в те области, где
существует опасность наследственных болезней. Ни-
кто также не будет спорить с тем, что изменения в
образе жизни, вызванные сегодняшними тенденциями
развития, требуют принятия ряда мер для обеспече-
ния здорового развития людей.
Односторонность и ошибочность неодарвинистских
концепций состоит в том, что в генетике и биологии
выискивается ключ к решению всех проблем. Человек
фактически низводится до уровня биологического
существа, и при этом отвергается значение ряда эко-
номических, социальных, политических и культурных
мер, без которых невозможно обойтись при решении
вопросов здорового развития людей, а также отноше-
ний между человеком и природой.
Подобным же образом в ЧССР начали распрост-
раняться вульгаризованные психологические концеп-
ции. Их представители считали, что существует еди-
ный и безошибочный показатель умственных способ-
ностей людей, которым является коэффициент интел-
лектуальности. По их мнению, подбор руководящих
32
и управленческих работников в нашем обществе, в
сущности, должен был осуществляться на основе те-
ста, измеряющего коэффициент интеллектуальности,
который должен решать, «обладает» или «не облада-
ет» тот или иной работник способностями руководить
и управлять. При этом вся руководящая и управлен-
ческая работа сводилась к некоторым сторонам
умственной деятельности и вообще не принималось
во внимание, что умственные или комбинационные
способности людей могут быть использованы в разном
направлении и могут быть нацелены на решение раз-
ных задач. В большей или меньшей степени «забы-
валось» то, что для руководства и управления боль-
шое значение имеют такие качества руководящих и
управленческих работников, как практический опыт,
идейно-политическая зрелость, способность быть при-
мером для рабочих и остальных трудящихся, уме-
ние сотрудничать с общественными организациями
и т. д.
Нет сомнений в том, что интеллектуальный потен-
циал всех людей действительно не одинаков. Так же
бесспорно и то, что при помощи различных тестов
можно точно определить умственные способности
людей. В конечном счете подобное определение дела-
ют учителя в школах посредством отметок и комп-
лексных оценок, а на некоторых предприятиях при
помощи таких тестов выявляют способности работни-
ков к отдельным профессиям.
Однако мелкобуржуазные элитаристы опирались
в своих теориях не на эти данные, а на их искажен-
ное изложение. Это можно доказать, сопоставив кон-
цепции наших мелкобуржуазных элитаристов с выво-
дами, сделанными марксистскими и немарксистскими
биологами, генетиками, психологами и т. п. И хотя
эту проблему можно анализировать более широко
(что является задачей биологов, генетиков и психо-
логов), в данном случае приведем лишь некоторые
наиболее важные положения, на которые прямо или
косвенно опирались мелкобуржуазные элитаристы и
которые находятся в противоречии с достижениями
соответствующих отраслей науки.
Прежде всего, неверной является мысль об абсо-
лютной биологически-генетической детерминирован-
33
пости умственных способностей людей. Хотя эти
способности частично детерминированы природно-ге-
нетическими факторами, однако собственно умствен-
ная продуктивность людей определяется социальными
факторами. В качестве примера можно сослаться на
выводы американского психолога Дж. Л. Кронбача,
который на основе эмпирических исследований дока-
зывает, что умственная продуктивность обусловлена
также и эмоциональным состоянием людей. Подоб-
ным же образом он доказывает, что умственные
способности людей представляют собой не заранее
данную или же определенную величину, а явление,
которое в течение жизни человека изменяется и раз-
вивается.
«Народный фольклор в области психологии», на
который мелкобуржуазные элитаристы часто опира-
лись, исходит из предпосылки, что люди с большими
умственными способностями достигают, как правило,
большего успеха в своей жизни. По этой концепции,
«жизненный успех» различных людей в свою очередь
доказывает, что это люди с высоким интеллектуаль-
ным уровнем. Можно вновь сослаться на выводы
американского психолога Кронбача, который на
основе изучения людей с различным интеллектуаль-
ным потенциалом (определяемым посредством коэф-
фициента интеллектуальности, о котором сам автор
говорит, что он исследует темпы умственного разви-
тия молодых людей и основывается на культуре так
называемого американского среднего класса, прожи-
вающего в городах) доказывает, что это — иллюзия,
не принимающая во внимание реальные социальные
процессы. Он прямо говорит, что некоторые люди с
низшим КИ создали такие произведения, которые не
смогли создать люди с более высоким КИ 16.
Над этими вопросами мелкобуржуазные элитари-
сты особенно не задумывались и даже не пытались
их разрешить в соответствии с объективными данны-
ми различных отраслей науки, в частности психоло-
гии 17. В духе новоявленного социального дарвинизма
и в соответствии с вульгаризованными познаниями
из области психологии они повторяли, что у нас
должны править люди с наивысшим коэффициентом
интеллектуальности, которые составляют основу
2 Мирослав Нарта
34
«интеллектуальной элиты». В своих рассуждениях
мелкобуржуазные элитаристы, однако, допускали еще
одно «короткое замыкание»: в духе буржуазной эли-
таристской теории и в противоречии с достижениями
современной марксистской и немарксистской психо-
логии они понимали человеческие умственные способ-
ности только как одноразмерную величину, не видя
при этом того, что интеллектуальный потенциал и
умственные способности людей являются многослой-
ными, что в конечном счете доказывает наличие у
людей способностей к различным видам деятельности.
Наконец, и немарксистские психологи указывают на
существование «по крайней мере пятидесяти факто-
ров интеллекта» 18; подобное расчленение умственных
способностей признают также марксистские психологи.
Мелкобуржуазные элитаристы полностью отвергли
эти факты. В соответствии с их взглядами каждый
человек, достигший значительных успехов в опреде-
ленной области, благодаря своему биологически-гене-
тическому оснащению и в особенности благодаря воз-
действию общества или его отдельных частей (семья,
школа, господствующие экономические и социальные
отношения, техническое и культурное наследие и т.д.),
должен автоматически обладать качествами и способ-
ностями, необходимыми для политического руковод-
ства и принятия политических решений. Можно ска-
зать-, что, по мнению мелкобуржуазных элитаристов,
если интеллект человека развит в определенном на-
правлении, то в обязательном порядке развиваются
и другие стороны личности.
В этой связи есть все основания видеть в элита-
ристских концепциях выражение настроений тех
мелкобуржуазных интеллектуалов, которые относи-
лись к своим знаниям и умению (кстати, в значитель-
ной мере преувеличенным) как к своей «частной
собственности» и хотели использовать эту «собствен-
ность» для достижения решающего влияния в обла-
сти политики. Многие из них стремились к такому
положению, которое позволяло бы им использовать
эту «собственность» для получения исключительно
высоких доходов, а также передавать эту «собствен-
ность» своим детям независимо от того, проявили
эти дети какие-либо особые способности или нет.
35
Полемизируя с подобными взглядами, В. И. Ленин
весьма образно говорил на XI съезде Российской
Коммунистической партии (большевиков): «Превос-
ходные душевные качества бывают у небольшого
числа людей, решают же исторический исход гигант-
ские массы, которые, если небольшое число людей не
подходит к ним, иногда с этим небольшим числом
людей обращаются не слишком вежливо» 19.
Мелкобуржуазные элитаристы, однако, доказыва-
ли, что раз исключительными душевными качествами
обладает сравнительно немного людей (что является
следствием социальных факторов, которые устраня-
ются при переходе к коммунистическому обществу),
то нужно создать такое положение, при котором на-
родные массы не смогут ни контролировать их дея-
тельность, ни рассуждать, «подходят ли они к ним».
Дальнейшим сравнительно обильным источником
мелкобуржуазной элитаристской политической теории
были вульгаризованные и неверные представления о
развитии и социальных последствиях научно-техниче-
ской революции в условиях современного капитализ-
ма и социализма. Некоторые авторы в ЧССР начали
доказывать, что научно-техническая революция все
настойчивее вызывает необходимость прихода к прав-
лению и к власти некой «научной верхушки», или
«научной элиты»; эта идея сциентократии представ-
ляла собой видоизменение элитаристских концепций
в политике. По мнению этих авторов, сциентократиче-
ские тенденции начали пробивать себе путь в разви-
тых капиталистических странах и должны бы начать
реализовываться также и в социалистических странах.
Указанные сциентистские и сциентократические
концепции опирались на ошибочные представления
об общественном разделении труда (в частности,
на презрительное отношение к физической и так на-
зываемой нетворческой работе или к работе, которую
некоторые авторы считали нетворческой), далее, на
неправильное понимание решающей области обще-
ственной жизни (которой стали техника и наука, даже
названные некоторыми «технонаукой»), а также на
неправильное представление об отношениях между
главными классами и социальными группами в нашем
обществе.
2*
36
Некоторые авторы в ЧССР начали доказывать,
что современная научно-техническая революция ведет
и должна вести к ликвидации руководящей роли ра-
бочего класса в рамках развития нашего народного
хозяйства, которая должна сопровождаться ликвида-
цией гегемонии рабочего класса и его партии в обла-
сти политики. Согласно их взглядам, рабочий класс
якобы связан лишь с ручным и малоквалифицирован-
ным или даже вовсе неквалифицированным трудом и
не заинтересован в развитии и использовании науки
и техники. Из вульгарного технологического детерми-
низма (по которому все общественные проблемы
можно решить посредством техники и науки) выте-
кало утверждение о том, что рабочий класс не может
выступать как руководящая сила нашего общества,
так как он якобы не способен давать «динамические
импульсы» нашей общественной жизни. Такой «ди-
намизирующей» группой, по их мнению, могла стать
(или уже стала) только техническая и научная ин-
теллигенция, на долю которой должна выпасть роль
руководящей силы общества и развития «социализма»
в том смысле, как они сами его понимали.
Рассуждения об «ограниченном кругозоре» боль-
шинства трудящихся, и в частности рабочего класса,
часто иллюстрировались примерами, в которых в
извращенном виде преподносились случаи медленно-
го признания достижений современной науки и техни-
ки или даже пренебрежительного отношения к ним.
Хотя многие авторы начали доказывать, что наша
страна является «научно и технически» совершенно
отсталой, тем не менее их предложения были направ-
лены не на ускорение научно-технического развития,
а на установление «правления технической и науч-
ной элиты». Некоторые авторы также начали зло-
употреблять тем, что наша страна не в состоянии
немедленно использовать каждое новое достижение
науки и техники, так как у нее нет средств для того,
чтобы везде и одновременно построить лишь самые
современные заводы и немедленно остановить произ-
водство там, где не используются станки с числовым
управлением, полностью автоматические системы или
самые современные химические или биологические
процессы. «Технократы» и элитаристы, столько гово-
37
рившие и писавшие о необходимости развития науки
и техники, хотели ликвидировать роль рабочего клас-
са и других трудящихся в области научно-техниче-
ского развития, а в их многочисленных выступлени-
ях вновь и вновь появлялась мысль о том, что наи-
больший эффект был бы получен в том случае, если
бы рабочие и остальные трудящиеся как можно мень-
ше заботились о научно-техническом развитии в
ЧССР и если бы они оставили все связанные с этим
процессом вопросы на усмотрение «квалифицирован-
ных элит». Иными словами, мелкобуржуазным элита-
ристам не нравилось то, что рабочий класс, завоевав
свою диктауру, создал условия для того, чтобы как
правящий класс он начал выполнять целый ряд ви-
дов умственной деятельности (связанной, в частности,
с руководством и управлением народным хозяйством,
а в более широком масштабе — с руководством и
управлением развитием остальных областей общест-
венной жизни). Это было, по мнению элитаристов,
неоправданным «вмешательством» рабочего класса и
других трудящихся в те сферы, в которых они якобы
не разбирались и даже не могли разбираться. Как
это рабочий класс (частично сам, а частично посред-
ством своих уполномоченных) может осмеливаться
касаться таких «тонких вопросов», как проблематика
эффективности и выгодности новой техники на заво-
дах, управления ими, оценки работы техников и дру-
гих специалистов, или таких вопросов, как образова-
ние, культура, здравоохранение, международная поли-
тика, внешняя торговля и т. д.! Все эти вопросы яко-
бы могут решаться лишь высококвалифицированными
специалистами, которое, как совершенно неправомер-
но считали элитаристы, в состоянии судить о вопро-
сах, выходящих за рамки своей узкой области, и ко-
торые, как даже утверждалось, придут к согласию при
решении всех общественных проблем. В своих взгля-
дах элитаристы исходили главным образом из убеж-
дения в том, что интеллигенция в нашем обществе
уже не связана с различными классами и их идеоло-
гией; для них не существовала ни социалистическая
интеллигенция, ни интеллигенция, находящаяся в той
или иной степени под влиянием мелкобуржуазных
взглядов (которая может воспринимать и буржуазные
38
концепции), а осталась «чистая» и лишь «раци-
онально мыслящая интеллигенция», живущая вне
противоборства и борьбы классов в мире. Как видно,
мелкобуржуазно настроенная интеллигенция букваль-
но «прятала в песок» свою голову перед лицом реаль-
ной действительности и такое свое поведение хотела
возвести во всеобщую норму.
Не вызывает никаких сомнений тот факт, что в
ЧССР появлялись различные технократические, сци-
ентократические и элитаристские концепции. Вместе
с тем было бы неуместным называть сейчас непра-
вильными и те произведения, которые выступали за
необходимость «соединения социализма с научно-
технической революцией» и указывали на возрастаю-
щую роль науки и техники, на необходимость выделе-
ния больших средств на научно-исследовательскую
деятельность и на внедрение ее результатов в хозяй-
ственную и вообще в общественную практику. Однако
нужно отвергнуть те концепции, которые односторон-
не преувеличивали роль науки и техники и научно-
технической интеллигенции и способствовали распро-
странению элитаристских концепций.
Наглядным примером этих неправильных концеп-
ций является теория научно-технической революции,
с которой в ЧССР выступил бывший заведующий
кафедрой управления Высшей политической школы
доцент М. Крал, в частности, в работе «Наука и ци-
вилизация», вышедшей в 1968 г.
И хотя у М. Крала заслуживают положительной
оценки довольно обширный исторический обзор при
исследовании проблематики современной научно-тех-
нической революции, привлечение внимания к систем-
ному подходу и стремление обосновать современные
методы управления и принятия решений (моделиро-
вание, использование вычислительной техники), вме-
сте с тем нельзя не указать на целый ряд односторон-
них, поверхностных и ошибочных выводов, которые
непосредственным образом способствовали формули-
рованию элитаристских концепций.
Теоретической основой этих неправильных и оши-
бочных суждений Крала о развитии современной
научно-технической революции служит сведение всех
существенных сторон общественного развития к един-
39
ственной стороне — техническому прогрессу. М. Крал
утверждал, что «развитие техники является главным
критерием общественного прогресса» (как будто раз-
витие общественных отношений, в частности экономи-
ческих, политических и идеологических, не имело
никакого или почти никакого влияния и как будто
общественный прогресс можно измерять лишь техни-
кой). Этот техницистский подход (который Крал не-
правомерно назвал марксистско-ленинским) затем
неизбежно приводил к техницистскому взгляду на
современный капитализм и социализм, а также на
роль рабочего класса и других трудящихся в сегод-
няшнем мире. В современном социализме и капита-
лизме Крала прежде всего интересовала техника,
которую он даже идеалистически определял как
«объективированную информацию». Такое понимание
привело Крала к выводу, что «роль дилетантов» (в
смысле трудящихся масс, и в частности рабочего
класса, в современную эпоху) является при «создании
общественной действительности» почти нулевой.
Единственной группой, роль которой не только зна-
чительна, но якобы даже очевидным образом возра-
стает, является, по Кралу, научная и техническая
интеллигенция.
М. Крал объявил неверным марксистско-ленин-
ское положение об укреплении и углублении гегемо-
нии рабочего класса при построении социализма и
коммунизма по той причине, что это якобы противо-
речит процессу научно-технической революции20.
Игнорируя заинтересованность рабочего класса в на-
учно-техническом прогрессе, которая диктуется его
объективным положением, автор искал ответа на во-
прос об отношении рабочего класса к научно-техниче-
скому прогрессу в том, обеспечиваются ли отдельные
рабочие другой специальностью. Крал не принимал во
внимание того факта, что современный научно-техни-
ческий прогресс приводит не к «катастрофической лик-
видации различных профессий», а к внутренним изме-
нениям различных профессий. Крал также поддался
влиянию различных нереалистических предсказаний
о том, что в ближайшие 10—20 лет автоматизация
должна изменить работу большинства людей. Более
глубокий анализ, однако, показывает, что доля авто-
40
матизированного производства в нашей стране, веро-
ятно, возрастет в ближайшее двадцатилетие с сегод-
няшних 3% ДО 8—10 % (от общего объема производства).
Процитируем отрывок из работы Крала, из кото-
рого станет ясным его понимание данной проблемы.
Во введении к своей работе Крал писал: «Мы живем
в столетии, которое нередко называют веком науки.
Люди этого столетия уже явно не участвуют равным
образом в развитии своей собственной истории, не
вносят одинакового вклада в создание общественной
действительности. В период ремесленного производ-
ства еще было возможным, чтобы любой человек,
вооруженный своим «здравым разумом», стал носи-
телем значительного прогресса, чтобы благодаря слу-
чайному открытию он подтолкнул немного вперед в
антиэнтропном направлении, характерном для всякой
действительной жизни, естественный выбор, который
в конечном счете пробивается в обществе. Что-либо
подобное исключено в настоящее время: естественный
выбор человеческого пути вперед в основном перед-
винулся в область науки. Развитие техники, которая,
как объективированная информация, является глав-
ным критерием общественного процесса, совершенно
очевидно, стало делом научного познания, и это уже
зарегистрировано широкой общественностью под тер-
мином научно-технической революции. Роль дилетан-
тов свелась лишь к мелкому улучшению достигнутого
технического уровня»21.
Разумеется, мы не будем полемизировать с Кра-
лом, когда он указывает на то, что сегодня новые
научные и технические открытия, как правило, не
достигаются путем механических улучшений или же
«случайных» открытий. Он, безусловно, прав, когда
отмечает роль научного познания, которое становится
силой, во все большей степени преобразующей техни-
ку производства. Это замечание само по себе не было
бы неправильным, если бы при этом общественный
прогресс не сводился лишь к техническому прогрессу
и если бы не отрицалась роль так называемых диле-
тантов (т. е. трудящихся масс) как при использова-
нии научно-технических знаний, так и при создании
таких общественных отношений, в которых все тру-
дящиеся могут использовать эти знания. Можно было
41
бы задать вопрос: неужели элитаристы и технократы
были в самом деле так наивны и могли не замечать
столь очевидного факта, что никакое достижение нау-
ки и техники не сможет быть экономически исполь-
зовано, если рабочие не построят новых заводов, не
оборудуют их новыми станками и т. п.? Надо, однако,
учитывать, что элитаристы и технократы не уделяли
этим вопросам никакого внимания потому, что в тех-
нике их интересовала прежде всего «информационная
сторона». Из того факта, что новые открытия совер-
шаются, как правило, учеными и техниками, они на-
чали делать вывод о том, что рабочие и остальные тру-
дящиеся не играют никакой роли в научно-техническом
прогрессе (как будто между знанием и его использо-
ванием не существует никаких переходных ступеней).
Утверждение о том, что «естественный выбор че-
ловеческого пути вперед в основном передвинулся в
область науки», представляет собой сциентистскую
иллюзию, которая не принимает в учет общественные
отношения и роль отдельных классов при их измене-
нии и неправильно понимает структуру производи-
тельных сил и место трудящихся в этой структуре.
Это видоизмененный тезис просветительского рацио-
нализма (согласно которому все решает «чистый и
беспристрастный разум» просвещенного интеллектуа-
ла) в применении к науке и научно-технической ин-
теллигенции. Крал как будто не видел того, что «че-
ловеческий путь вперед» прокладывает рабочий класс
посредством своей экономической, политической и
идеологической борьбы и противоборства, что его
также прокладывают остальные трудящиеся, которых
он так презрительно называет «дилетантами».
Как должна была выглядеть, по мнению Крала и
других технократов и сциентократов, «модель» поли-
тической системы социализма, за которую они высту-
пали? Правда, надо признать, что Крал частично
дистанцировался от вульгарных сциентократических
концепций, согласно которым в нашем обществе дол-
жны бы править лишь «ученые». Крал не был столь
наивным, чтобы не видеть, что представители разных
отраслей с трудом могли бы договориться о совмест-
ных решениях по вопросам, выходящим за сферу
их сравнительно узкой научной отрасли.
42
Сначала он говорил о том, что «политика» должна
быть связана с «наукой», при этом в таком смысле,
будто эта связь должна быть достигнута лишь в бу-
дущем и будто марксистско-ленинская политика не
опиралась в ЧССР на выводы общественных, естест-
венных и технических наук. Однако как только Крал
идет дальше в поисках общественного класса или
группы, которые являются в ЧССР или вообще в
мире тем классом или группой, чьи интересы наилуч-
шим образом отвечают представлениям о действи-
тельно человеческом развитии, то он совершенно ка-
тегорически заявляет, «что это прежде всего ученые,
в чьих головах рождаются адекватные представления
о человеческом развитии».
Крал писал: «Таким образом, адекватное пред-
ставление о человеческом развитии при современном
уровне технизации не рождается в мыслях большин-
ства людей, а вследствие естественного отбора возни-
кает в первую очередь на уровне науки»22. Само по
себе дихотомически сформулированное противопо-
ставление «ученых» «большинству людей» без какого-
либо более детального классового анализа как этого
«большинства», так и объективной классовой роли
научных работников является типичным для просве-
тительских концепций, ставших основой сциентизма
и элитаризма. Крал убежденно заявлял, что правиль-
ные представления о человеческом развитии возника-
ют в головах примерно трех миллионов ученых неза-
висимо от того, в какой научной отрасли они работа-
ют и какая у них идейно-политическая ориентация.
Физики-экспериментаторы, энтомологи, микробиоло-
ги, математики, ученые в области органической или
физической химии, геофизики вместе с психологами,
экономистами и другими специалистами якобы не-
устанно думают о наилучших путях «гуманизации
мира» и о средствах ее осуществления. «Естественный
отбор», свобода общения, беспристрастность и неан-
гажированность обеспечивают этим «специалистам»
исключительное положение, ставящее их выше «ка-
ких угодно дилетантов» и какого угодно «большин-
ства» или «массы». Для «гуманизации мира» доста-
точно лишь научного знания, которое по мановению
волшебной палочки воплотится в действительность.
43
Несмотря на свои заверения в том, что он не вы-
ступает за прямую сциентократию, что он достаточно
высоко оценивает роль народных масс, и в частности
рабочего класса, и что он понимает важность полити-
ки, М. Крал был видным представителем элитарист-
ско-сциентистского понимания политики и управления
и своей односторонней и ошибочной вульгаризацией
способствовал укреплению позиций открыто элитар-
ных концепций.
Могут возразить, что сам М. Крал не выступал с
подобными концепциями. В этом есть резон, поэтому
нам придется подробно остановиться на подобных
концепциях, которые проявлялись в политэкономии, в
теории организации и управления, в социологии, в
эстетике и теории искусства и в других отраслях.
В качестве примера можно лишь указать на то,
что некоторые видные научные работники критикова-
ли сциентистские идеи, в частности, потому, что они
слишком хорошо знали «неидеализированный образ»
самих научных работников. К примеру, в 1967 г. на
конференции о научно-технической революции про-
фессор О. Поупа прямо говорил: «Идеализировать
ученого — это огромная ошибка. Научность сама по
себе не является гарантией того, что с тем, что изве-
стно, будут так же хорошо обращаться. Поэтому я
не верю в самоспасительность правления ученых»23.
Эти отдельные замечания, однако, не остановили
роста сциентократических концепций и вульгарных
представлений о характере научно-технической рево-
люции. Это произошло потому, что подобным непра-
вильным концепциям последовательно не противопо-
ставлялись марксистско-ленинские положения, а так-
же потому, что сами марксисты не имели немедлен-
ного ответа на взрыв новых вопросов и проблем.
В этой связи следует, однако, упомянуть о работе
научной группы, которая под руководством Р. Рихты
подготовила публикацию о научно-технической рево-
люции, вышедшую затем под названием «Цивилиза-
ция на перепутье». В то время как некоторые вуль-
гаризаторы научно-технической революции односто-
ронне подчеркивали роль научной, технической или
иной интеллигенции, эта работа совершенно четко ука-
зывала на то, что осуществление научно-технической
44
революции является составной частью исторической
миссии рабочего класса 24.
И хотя можно указать на необходимость уточне-
ния и разработки некоторых вопросов25, знамена-
тельным является тот факт, что этот фундаменталь-
ный научный труд, решавший в ЧССР проблематику
научно-технической революции, открыто полемизиро-
вал с элитаристскими и сциентократическими концеп-
циями. Поэтому вытекающие из сциентистского и
элитаристского понимания положения, которые со-
держатся в монографиях, исследованиях и статьях, в
нем охарактеризованы как вульгаризаторские. Их
вульгаризаторский характер состоял в том, что без
глубокой аргументации они неправильно интерпрети-
ровали социальные процессы, вызванные научно-тех-
нической революцией, и вообще не принимали во вни-
мание принципиальные аргументы и идеи советских
теоретиков, а также теоретиков других социалисти-
ческих стран (в частности, ГДР), в том числе и
наших 26.
Естественно, процессу формирования и постепен-
ного распространения мелкобуржуазных элитарист-
ских концепций способствовало наличие тех слагае-
мых индивидуального, группового и отчасти общест-
венного сознания, которые исходили из идеалистиче-
ского понимания истории, переоценивали роль
умственного труда и общественную роль интеллиген-
ции и укрепляли представления людей об активных
героях и пассивной толпе.
Говоря о том, что активная разработка элитари-
стских концепций некоторыми мелкобуржуазными
теоретиками и идеологами берет в ЧССР начало в
шестидесятых годах, нужно упомянуть, например, о
том, что элитаристы весьма ловко злоупотребляли
данными о недостаточной квалификационной подго-
товке руководящих и управленческих работников27.
Поставив знак равенства между формальным об-
разованием и квалификацией, элитаристы затем на
этой основе доказывали, что «неквалифицированность
управления» органически присуща социализму. Эли-
таристы также спекулировали на том факте, что то-
гдашнее партийное руководство допустило провал
третьей чехословацкой пятилетки и при этом в тече-
45
ние длительного времени не могло найти путей для
восстановления динамического развития в нашей
стране. Это облегчало распространение иллюзий о
том, что преодоление противоречий в нашем народ-
ном хозяйстве зависит в первую очередь от принятия
различных мелкобуржуазных и буржуазных менед-
жерских, технократических и элитаристских концеп-
ций. Представители оппозиционного правого течения
в партии и в обществе все более открыто повторяли
одну и ту же мысль: предоставьте свободу действий
различным «элитам», у членов которых имеется вы-
работанная концепция развития нашей хозяйствен-
ной, социальной и политической жизни. Вместо комп-
лексных политических, экономических, идеологиче-
ских, организационных и кадровых мероприятий,
направленных на повышение активности рабочего
класса, технической и научной интеллигенции, руко-
водящих и управленческих работников и вообще всех
трудящихся, предлагался на вид простой рецепт пре-
одоления обществом всех затруднений. И этим «про-
стым» рецептом должно было стать внедрение элита-
ристских принципов во все сферы нашей обществен-
ной жизни и передача всякой социальной активности
и инициативы тем, которые сами о себе заявляют,
что являются «продуктивной элитой».
Элитаристы также паразитировали и на дискус-
сиях в связи с культом личности и его последствиями
и проявлениями как во всем международном рабочем
движении, так и в ЧССР. Еще в шестидесятых годах
элитаристы выступали против тогдашнего весьма
упрощенного представления о том, что целый ряд
ошибок, имевших место в СССР и других социали-
стических странах, вызван лишь личными ошибками
И. В. Сталина. Не случайно с этой концепцией
полемизировал (хотя прямо и не ссылался на нее)
М. Йодл, который, в частности, указывал на то, что
«каждое правление должно носить групповой харак-
тер» и не должно быть правлением единственной
личности. Мелкобуржуазные элитаристы, бесспорно,
обнаружили определенные теоретические слабости
тогдашнего объяснения причин ошибок и недостатков
в социалистических странах. Это, однако, никак не
мешало им в более поздний период помалкивать об
46
«автократической системе» А. Новотного, хотя и в
этом случае им следовало бы говорить о «групповом
характере власти».
Правооппортунистические и ревизионистские эли-
таристы использовали в своих целях теоретические
слабости и практические ошибки. Не будучи в состоя-
нии видеть динамику и внутреннюю противоречивость
всей социалистической политической системы в ком-
плексе, они неизбежно пришли к преувеличению от-
рицательных последствий культа личности в ЧССР
и в других социалистических странах.
Мелкобуржуазные элитаристы во все большей
степени перенимали тезис буржуазных идеологов и
теоретиков о том, что культ личности является не
преходящей деформацией социализма, а неизбежным
следствием основных структурных связей социали-
стической политической системы, которые, во избе-
жание повторения ошибок прошлого, необходимо из-
менить в духе плюрализма. Они доказывали, что
единственной политической системой, способной пред-
отвратить эти ошибки, является политическая плюра-
листическая система, которая воспримет основные
принципы буржуазного демократизма и в которой,
невзирая на субъективные желания, решающую роль
в осуществлении политической власти приобретут
движения с буржуазной и мелкобуржуазной ориен-
тацией.
Мелкобуржуазные элитаристские теоретики выда-
вали за мнимые деформации достоинства или суще-
ственные черты социалистических политических си-
стем. Поэтому не были случайностью все чаще по-
вторявшиеся утверждения о том, что руководящая
роль рабочего класса в социалистическом обществе
является «анахронизмом». Не случайно также, что
«остатками сталинизма» назывались различные су-
щественные и обязательные политические функции
государственных и хозяйственных органов (например,
необходимость властно-политического принуждения,
обязательный характер социально-экономических
планов, принципы демократического централизма
и т. п.).
Формирование и распространение мелкобуржуаз-
ной политической теории, наконец, облегчались так-
47
же значительной теоретической слабостью некоторых
наших общественно-научных работников, которые в
период формирования и распространения элитарист-
ских концепций не смогли вскрыть их ошибочный
характер. Далее будет показано, как некоторые наши
признанные социологи однобоко и зачастую просто
неправильно решали те проблемы, на неправильном
решении или нерешенности которых паразитировали
мелкобуржуазные элитаристы, при этом зачастую
лишь потому, что в качестве первых поднимали про-
блемы, на которые эти социологи не давали научно
обоснованных ответов.
Необходимо, однако, отметить, что основные тези-
сы элитаристов подвергались марксистско-ленинской
критике как в ЧССР, так и в других социалистиче-
ских странах. Марксистские философы, социологи,
историки, специалисты в области научного коммуниз-
ма и политической экономии, искусствоведы и лите-
ратуроведы критиковали, в частности, субъективно-
идеалистические исходные позиции элитаризма, отри-
цание положения о решающей роли народных масс в
истории, преувеличение значения политики и в рам-
ках этого возвеличение роли так называемых «вели-
ких личностей», а также элитаристское искажение
классовой структуры в капиталистических странах и
ее отражение во властно-политической дифференциа-
ции и т. д.28. Знаменательным было и то, что филосо-
фы и общественно-научные работники не ограничива-
лись простой критикой элитаристских концепций, но
также стремились дать ответ на те вопросы, которые
надо было в ходе борьбы с элитаризмом решать как
в теории, так и на практике29.
Большинство обществоведов признают, что еще до
1968 г. начали преобладать «странные связи и стран-
ные отношения» в области философии и обществен-
ных наук. Их «своеобразие» заключалось, в частно-
сти, в том, что идеологи ревизионизма, а затем идео-
логи антисоциалистических сил могли практически не
реагировать на контраргументы философов и общест-
воведов, придерживающихся марксистско-ленинских
взглядов.
Сегодня мы знаем, что это произошло потому, что
правым силам удалось постепенно занять некоторые
48
важные места в политической и идеологической жиз-
ни нашей страны, чему способствовали определенная
идеологическая беззаботность и отсутствие четких
марксистско-ленинских концепций у бывшего руко-
водства партии и государства. В течение сравнительно
длительного времени такое положение благоприят-
ствовало распространению в ЧССР мелкобуржуазных
элитаристских концепций, что в свою очередь под-
готавливало почву для открытых выступлений, в част-
ности в 1968—1969 гг. Следует указать, с какими
требованиями мелкобуржуазные элитаристы высту-
пили в 1968 г.
2. Мелкобуржуазный элитаризм
в «развитой форме»
М. Йодл, который был работником бывшего Со-
циологического института ЧСАН и внештатным со-
трудником редакции газеты «Литерарни листы»,
4 апреля 1968 г. опубликовал обширную статью под
названием «Свобода и ответственность». В этой
статье он выступил в поддержку правооппортунисти-
ческих, ревизионистских и несоциалистических требо-
ваний, направленных на «плюрализацию» нашей по-
литической системы. Он требовал «неограниченной»
свободы выражения мнений и «неограниченной» сво-
боды объединения в союзы для людей какой угодно
ориентации и для каких угодно политических движе-
ний. По М. Йодлу, необходимо было предоставить
свободу выражения мнений и свободу собраний как
социалистам, так и несоциалистам (кто вообще-то
может сказать, что является, а что не является социа-
лизмом?), мелкобуржуазным интеллектуалам, нацио-
налистам и антикоммунистам. В своей статье М. Йодл
прямо утверждал, что демократичность всякой поли-
тической системы «измеряема» масштабами свободы
выражения мнений и свободы собраний и союзов для
«всех граждан». Он вообще позабыл об идее классо-
вой, а также общественно-исторической обусловлен-
ности свободы и демократии. Йодл буквально писал
следующее: «Оппоненты демократии любят подчерки-
вать, что эти свободы еще не гарантируют действи-
тельной демократии, что они являются формальными,
49
что они представляют собой продукт буржуазного
либерализма, который уже исторически устарел. Эти
возражения ничего не меняют в том, что политиче-
ская демократия существует и умирает вместе со
свободой выражения мнений и свободой союзов»30.
Характерной является уже сама формулировка
мысли Йодла. йодл писал, что он знает о существова-
нии некоторых аргументов о формальности свободы,
а также о ее общественно-исторической обусловлен-
ности, одновременно с этим его элитаризм порождал
у него недоверие по отношению к некоторым идеям
либерализма. Все это тем не менее не могло поколе-
бать его основную идею о «чистой демократии» и
неограниченной свободе выражения мнений и союзов.
Если бы уж он захотел более глубоко обосновать
свои утверждения, не ограничиваясь лишь только их
декларированием, то тогда ему следовало бы повто-
рить и известные аргументы о том, что для «общест-
ва» выгодно, когда каждый «человек» может писать
и распространять все, что ему вздумается, потому что
в этих условиях «люди» могут делать для себя выбор
среди многих конкурирующих идеологий, при этом он
мог бы также добавить, что такое положение в ко-
нечном счете приводит людей к тому, что они дейст-
вительно выбирают определенную идеологию. Это
известные лозунги буржуазного либерализма, кото-
рый отрицает тот факт, что в классовом обществе
различные классы располагают различными реальны-
ми возможностями для формирования и распростра-
нения своей идеологии и для создания политических
организаций. Либералы при этом исходят из иллю-
зорного представления о том, что все классы и обще-
ственные группы (и их идеологии) имеют не только
одинаковое значение, но и одинаковые экономические,
социальные и политические возможности.
Никаких более серьезных аргументов Йодл не
привел. Вряд ли, однако, можно сомневаться в том,
что речь шла об открытой защите теории чистой де-
мократии, которая в наших условиях служила цели
обеспечения «равных шансов» прежде всего для реви-
зионистов, антикоммунистов и аптисоциалистов. И в
этом случае Йодл доходил до крайности, отстаивая
принцип ничем не ограниченной свободы выражения
50
мнений и свободы союзов. В то время как некоторые
другие правые и ревизионистские теоретики выступа-
ли за обеспечение свободы всем организациям, кото-
рые хотя бы формально заявляли, что они являются
социалистическими или что они уважают социалисти-
ческую конституцию, М. Иодл провозглашал, что
«свободу должны иметь все».
Йодл как бы отступал от своих элитаристских
позиций, не считая уже, что для «продуктивной эли-
ты» должны быть созданы некие особо благоприят-
ные условия. Надо, однако, заметить, что Йодл не
относился слишком серьезно к своим собственным
заявлениям о «свободе для всех»: их действительный
смысл проявился тогда, когда в газете «Свободне
слово» он открыто выступил против 99 работников
завода «Авто-Прага», о которых он прямо написал,
что они поставили себя «вне народа». Здесь вновь
обнаружился тот факт, что ни один ревизионистский
теоретик не принимал за чистую монету фразу о
«свободе для всех», потому что у него уже заранее
существовало готовое мнение о том, кто принадле-
жит, а кто уже не принадлежит к этим «всем».
Кого М. Йодл причислял к «избранным», облада-
ющим правом на свободу политической организации
и свободу распространения различных идеологий,
показала его статья «Об идее чехословацкого госу-
дарства». В ней Йодл совершенно однозначно встал
на позиции откровенного мелкобуржуазного национа-
лизма. В этой статье он осудил всю Коммунистиче-
скую партию Чехословакии за то, что с февраля
1948 г. она в своей политике исходила из классового
понимания национального вопроса, а также совер-
шенно открыто заявлял, что в основе ее политики
должна была лежать концепция, подчиняющая инте-
ресы класса интересам «народа»31. По Йодлу, ком-
мунисты должны исходить из того, что «интересы
народа и государства превыше интересов партии и
класса». Йодл тогда, собственно, заявлял, что все
коммунисты, которые всегда и при всех условиях
должны подчинять национальный принцип принципу
интернационализма, по сути, «отлучились от наро-
да». Логическим выводом из этих рассуждений долж-
но было стать утверждение о том, что всем тем, кто
51
не принимал тезиса о том, что национальное — пре-
выше всего остального, не может быть предоставлена
«свобода союзов» и «свобода слова». Однако в
рассуждениях о том, кто не должен был иметь га-
рантированной свободы слова, свободы собраний и
организации, Йодл шел еще дальше. О ленинизме он
открыто заявил, что это — «деформация марксизма»,
находящаяся в противоречии с «оригинальными взгля-
дами Карла Маркса» и неприемлемая для «европей-
ского социализма» в качестве теории и идеологии32.
Согласно заявлениям М. Йодла, необходимо было бы
лишить политических свобод всех, кто не признает
того, что «русские марксисты являются предателями
социализма», и кто вслед за ревизионистами не повто-
ряет лозунга о том, что «ленинизм не годится для
зрелого Запада». Таким образом, становится ясно,
что нападки Йодла на марксистов-ленинцев не были
каким-то «отклонением», а являлись прямым следст-
вием неолиберального националистического элитариз-
ма. За лозунгами о «свободе политической деятель-
ности», с одной стороны, скрывались усилия, направ-
ленные на обеспечение простора для политической
деятельности ревизионистов, националистов и анти-
марксистов, а с другой — обнаруживалось стремление
лишить права на политическую деятельность рабочих
и других трудящихся, настроенных в марксистско-
ленинском духе.
В ту пору мелкобуржуазные элитаристские теоре-
тики поднимали в своих статьях и другие вопросы,
вокруг которых в 1968 г. велось много дискуссий.
Речь шла о проблеме ответственности за некоторые
реальные ошибки, а также за то, что ревизионистские
и правые теоретики назвали ошибками в ЧССР и в
других социалистических странах. Известно, что в
части критических выступлений ставился вопрос о
«совместной ответственности всех». Элитаристы, од-
нако, с порога отмели эту концепцию и доказывали,
что невозможно возлагать ответственность за реаль-
ные и воображаемые ошибки на тех, кто не был
свободным (в том смысле, в каком они сами опреде-
лили свободу), и даже на тех, кто «не чувствовал
себя свободным». Свитак и другие категорическим об-
разом отвергли идею о «совместной ответственности»
52
и в соответствии со своей элитаристской концепцией
сваливали ответственность за действительные и мни-
мые ошибки прежде всего на «элиты».
В своих выступлениях после января 1968 г.
И. Свитак не хотел щадить никого, кто после 1948 г.
занимал в ЧССР какую-нибудь общественную долж-
ность. Он откровенно написал, что при помощи КАН
он сделает все возможное для того, чтобы никто из
тех, кто стал депутатом уже после 1948 г., не был
вновь избран в Национальное собрание *. М. Йодл
дополнил концепцию Свитака и заранее отпустил
обывателям все грехи в том смысле, что так как они
не были свободными (поскольку не существовало ни
свободы печати, ни свободы собраний в той форме,
как ее представлял себе М. йодл, то никто не был
свободен), то и ни за что не отвечают. Но раз уж
кто-то все же должен нести ответственность, то это
была «властвующая элита».
Кто же, по взглядам элитаристов, отвечал в ЧССР
за то, что не могли исполниться все желания людей?
Кто отвечал за отдельные ошибки, которые произо-
шли в ЧССР при строительстве социализма? И кто
отвечал за то, что правые силы и ревизионисты нача-
ли называть ошибками и недостатками социализма
(мнимое отставание от развитых капиталистических
стран и т. д.)? Все руководящие работники коммуни-
стической партии и социалистического государства —
это была единственно возможная интерпретация идей
йодла. Нетрудно понять, какое отношение к этим
работникам, по крайней мере у некоторых людей,
должны были вызвать подобные утверждения.
Одним из важных тезисов, сформулированных и
в указанной статье йодла, является утверждение о
наличии в ЧССР антагонистических противоречий
между отдельными идейно-политическими течениями.
Размышляя в своей статье о характере противоречий
между так называемыми прогрессистами и консерва-
торами, йодл открыто заявил, что речь идет об анта-
гонистических противоречиях. Он так и написал:
«Однако там, где обостряются различные групповые
* Национальное собрание в настоящее время называется Фе-
деральным собранием. — Прим, перев.
53
интересы (а это вовсе не должно быть лишь классо-
вым антагонизмом, потому что антагонистические кон-
фликты обостряются и вне сферы ценностных си-
стем), положение доходит до открытой и скрытой
ценностной войны, которая перерастает в политиче-
ские конфликты» 33.
Утверждение Йодла о том, что антагонистические
противоречия могут существовать не только между
классами, но и между группами, является характер-
ным для его образа рассуждений. Некоторые ревизи-
онисты стремились к тому, чтобы публично особенно
много не говорить о том, какого вида противоречия
существовали тогда между различными политически-
ми направлениями и течениями. Йодл же без всяких
обиняков, прямо и недвусмысленно говорил об анта-
гонистических, непримиримых противоречиях, кото-
рые могут быть преодолены лишь посредством ликви-
дации одной из сторон этого противоречия.
Не приходится сомневаться в том, на какой сторо-
не оказался М. йодл в 1968—1969 гг. Тот факт, что
он называл антагонистическими противоречиями с
теми, кто отваживался критиковать его неклассовый
подход к демократии или же его националистический
элитаризм, заставляет призадуматься над тем, что в
действительности означает слово «антагонистиче-
ский». Естественно, это знал и М. Йодл. Кое-кто мог
бы тем не менее возразить, что М. Йодл, собственно,
был прав, когда он давал характеристику противоре-
чий между пролетарской, марксистско-ленинской ли-
нией, с одной стороны, и ревизионистской, правооп-
портунистической, а затем и антисоциалистической
линией, с другой стороны. Бесспорно, Йодл правиль-
но разобрался в существе противоречий между обеи-
ми линиями, однако следует иметь в виду, за какую
политическую линию он сам выступал и какую сто-
рону данных противоречий он при этом хотел ликви-
дировать.
Концепцию Йодла дополняет статья «Странную
вы прядете нить, товарищи», которая была опубли-
кована в мае 1968 г. в «Литерарных листах». В этой
статье Йодл категорически отверг какую-либо кри-
тику тогдашнего партийного руководства и вообще
политики правых и ревизионистских групп в ЧССР,
54
с которой выступили коммунистические и рабочие
партии. М. Йодл в своей статье укорял представите-
лей этих коммунистических и рабочих партий, кото-
рые обращали внимание на проявления оппортунизма
и ревизионизма в ЧССР, в том, что они якобы «стрях-
нули пыль с нагаечного термина ревизионизма».
В этой попытке саркастически сострить совершенно
четко проявилась открыто антисоветская настроен-
ность М. Йодла. В связи с Постановлением
ЦК КПСС об идеологических вопросах (1968 г.)
М. Йодл написал: «С удивительной быстротой, непри-
вычной для промышленного производства этих госу-
дарств, изготовлен тезис об обострении идеологиче-
ской борьбы» 34.
Йодл выступал против того, чтобы идеи о плюра-
лизации политической системы социализма и идеи
«свободной игры политических сил», элитаризма
и т. д. характеризовались «нагаечным» термином ре-
визионизма. В своей статье Йодл писал, что в нашей
стране будет создан «такой социализм, которого нет
нигде на свете и которого никогда не было даже у
нас». Существо этого «нового социализма» он видел
в том, что его надстройкой будет «надклассовая» по-
литическая система, в которой решающую роль в
осуществлении власти стали бы играть ревизионист-
ские и антисоциалистические течения. Он писал, что
эта политическая система будет представлять собой
«функционирующую демократию, то есть такую по-
литическую систему, при которой народ в ходе сво-
бодных выборов сам определяет, кто его должен
представлять и какая партия заслуживает его дове-
рия, систему, при которой люди могут свободно гово-
рить, свободно писать и свободно объединяться в
союзы, если они посчитают это целесообразным»35.
Действительный смысл фраз М. Йодла о свободе,
которой якобы не существовало в ЧССР после 1948 г.
и которой нет ни в одной другой социалистической
стране, можно понять, если посмотреть, что же ре-
ально предлагал Йодл. Он требовал прежде всего пе-
рестать говорить о существующих социалистических
странах как о странах социалистической демократии
и признать, что это «полицейско-бюрократические»,
«недемократические» политические системы, кото-
55
рые не обеспечивают даже такого объема демократиз-
ма, какой существовал в капиталистической Чехосло-
вакии. Ведь еще раньше он писал, что «мерой» демо-
кратии является широта свободы выражения мнений
и свободы союзов, которая должна считаться уни-
версальной свободой для всех, а не исторически и со-
циально обусловленным феноменом, чье содержание
нужно рассматривать прежде всего с точки зрения
уровня социальных и политических свобод рабочего
класса и других трудящихся.
По Иодлу, свобода выражения мнений и союзов
должна быть предоставлена прежде всего как раз-
личным мелкобуржуазным и пробуржуазным полити-
ческим партиям и политическим движениям, так и са-
мым разнообразным несоциалистическим и антиком-
мунистическим организациям. Вызывает по меньшей
мере удивление тот факт, что Йодл, который доволь-
но основательно занимался различными правыми
(полуфашистскими) и фашистскими буржуазными
идеологиями, при определении «свобод» не сделал
исключения даже для этих течений. Он в своем под-
ходе остается «бескомпромиссным» и без устали
выдвигает категорические требования предоставить
свободу и этим организациям.
Другим основным требованием были парциальные
выборы, в ходе которых самые различные политиче-
ские партии должны были бы бороться между собой,
а избиратели делать «рациональный» выбор между
этими партиями и их программами. Подобно осталь-
ным правооппортунистическим и ревизионистским
теоретикам, М. Йодл был убежден в том, что парци-
альные и плюралистические выборы могут быть глав-
ным арбитром в политической борьбе и что в них
может проявиться действительная воля масс. Йодл
стремился ликвидировать единство народа и руковод-
ство им со стороны рабочего класса и разделить на-
родные массы между самыми различными политиче-
скими группами и течениями. Эти меры неизбежно
должны были вести к повышению иррациональности
в принятии людьми политических решений и, в част-
ности, к тому, что политика государства являлась бы
компромиссом между различными мелкобуржуазны-
ми направлениями и течениями. Тем самым политика
56
государства была бы подчинена «стихийности» бур-
жуазных и мелкобуржуазных объединений и, естест-
венно, утратила бы свой социалистический характер.
Политика государства во всем своем многообразии
(экономическая, социальная, научная, культурная,
образовательная и т. д.) утратила бы также свою
научную основу. В социалистическом государстве эта
политика исходит из научной марксистско-ленинской
идеологии и опирается на опыт широких народных
масс, в частности рабочего класса. И эти требования
Йодл называет «новаторством», которое якобы нель-
зя связывать с ревизионизмом.
Воодушевленный примером других, М. Йодл попы-
тался сформулировать «новую европейскую полити-
ку». По его собственному выражению, он якобы хотел
«помогать наводить мосты через политические про-
пасти в Европе», и этому должен был прежде всего
способствовать отказ марксистов от постоянного ука-
зывания на классовую разделенность Европы, йодл
дословно написал, что «для него уже достаточно вся-
ких воинственных идеологий» и что он сторонник та-
кой идеологии, которая не выступала бы в защиту ин-
тересов определенного класса. Тех же, кто при изуче-
нии отношений между классами и государствами в Ев-
ропе использовал бы такие категории, как «интересы»,
«конфликты», «борьба», он заранееназвал людьми, ко-
торые «основательно сжились с привилегиями власти».
И здесь обнаружилось, что мелкобуржуазные тео-
ретики неправильно понимали процесс смягчения
международной напряженности в мире, и в частности
в Европе. Они питали надежду на то, что это разви-
тие можно ускорить каким-то «идеологическим при-
мирением различных классов». И в этом отношении
совершенно четко проявлялись мелкобуржуазные
иллюзии и «усталость от классовой борьбы».
С той поры, естественно, многое изменилось, и
некоторые представители правых сил начинают осоз-
навать ошибочность своих концепций, в то же время
их меньшая часть прямо перешла на службу анти-
коммунизма.
Попытаемся теперь подробнее рассмотреть, каким
образом мелкобуржуазные элитаристы определяли
57
элиты и как они понимали их положение и роль в
социалистическом обществе.
Свитак изложил свое понимание элит, в частности,
в статье «Элиты и люди», которая в виде письма
написанного в 1965 г., была опубликована 14 августа
1968 г. в крайне правом журнале «Студент». Статья
должна была служить как бы доказательством того,
что Свитаку было все «ясно» в ряде вопросов намно-
го раньше, чем некоторым ревизионистам и антисо-
циалистам (что с определенной точки зрения правда),
а появилась она в ту пору, когда Свитак и редакция
«Студента» могли считать, что позволительно публи-
ковать все что попало.
При анализе «теории» элит Ивана Свитака будет
целесообразнее начать с другого конца, а именно с
его понятия «масс». Аристократическое и глубоко
антидемократическое отвращение Свитака к «массам»
непосредственно вытекает из его убеждения в том,
что основная и характерная черта человека — его ум-
ственная деятельность. В своей статье он прямо напи-
сал, что «самым ценным качеством человека является
способность понимать свою собственную личность,
собственный опыт и мир, смотреть на их сущность
посредством разума» 36. Свитак тем самым сводит
разнообразные способности людей (работать, учиться,
сотрудничать с другими людьми, помещать между
собой и природой средства производства и др.) лишь
к единственной «основной способности» — философски
интерпретировать индивидуальный «опыт» и окружа-
ющий «мир». Видимо, нет особой необходимости под-
черкивать, что здесь Свитак позаимствовал все прин-
ципиальные положения субъективного идеализма в
той форме, в какой он проявляется в современном
неопозитивизме и экзистенционализме.
Это должно было неизбежно привести его к выво-
ду о том, что такими философскими способностями
«массы» не обладают, да и обладать не могут, пото-
му что в современных условиях большинство людей
вынуждено заниматься физическим и духовным тру-
дом и не может посвятить себя исключительно фило-
софии. Свитак, однако, шел еще дальше, доказывая
в своей статье, что «в современном обществе нельзя
надеяться на массы», потому что «представители
58
масс ленивы, пассивны и бездумны». Все эти свои
идеи Свитак формулировал в ходе острой полемики
со всеми теориями, которые, по его мнению, неоправ-
данно приписывают «массам» лучшие качества, чем
те, которыми они на самом деле обладают. Вероятно,
будет полезно хотя бы вкратце процитировать мысли
Свитака. Он писал: «Люди представляют собой мол-
чащие шифры, которые мы одухотворяем чертами, не
присущими им: ценности являются вопросом цели,
методов и функции, мораль является вопросом лич-
ной рентабельности и риска успеха, идеалы скомпро-
метированы как идеологическая ветошь, и исключе-
нием является лишь смех ребенка, который ничего
не понимает и который напоминает нам об атавизме
человеческого счастья... Псевдоценности служат и
будут служить в современный век в качестве чучела
недостаточного самосознания до тех пор, пока чело-
век не будет восставать против тенденций функцио-
нализирования его личности и его полного оболвани-
вания какой-либо из данных идеологий, апеллирую-
щих к его лени, пассивности и нежеланию мыслить.
Дело человека было бы утрачено, если бы мы долж-
ны были полагаться на интеллект массы...»37.
В своих рассуждениях Свитак идет еще дальше,
характеризуя «современного человека» как «продаж-
ного человека», который якобы ежедневно меняет свои
ценности и настолько «утратил человечность», что в
нем не сохранилось даже «остатков человечности»38.
Современный человек, как считает Свитак, пред-
ставляет собой существо, которому никоим образом
нельзя верить и на которого нельзя смотреть челове-
ческими глазами. В основе оценки Свитака лежит
умонастроение обывателя, которое часто приводило
его к безответственным, поспешным, односторонним
и неправильным суждениям. Поняв тот факт, что и
при социализме изменение людей является весьма
сложным процессом, Свитак бросился в другую край-
ность и начал утверждать, что он не знает «ни о
каких новых людях». На его суждения, видимо, ока-
зывала влияние та среда, в которой он по большей
части находился, и это приводило его к крайне нега-
тивному отношению к людям, особенно когда он
частные явления трансформировал во всеобщую сущ-
59
ность. Осуждая «современного человека», Свитак
даже не задался вопросом, чем различаются капита-
лизм и социализм с точки зрения действительных
условий для развития человека. Он повсюду видел
лишь «функционализацию человека», его «деформа-
цию» и находил выход из положения в том, что люди
осудят всякую идеологию и всякую практику и нач-
нут заниматься прежде всего философией.
Свитак хотел, чтобы все люди измерялись качест-
вом своих философских рассуждений, которые бы он
сам анализировал и оценивал. Естественно, он давал
бы положительную оценку таким философским рас-
суждениям, которые исходили бы из его философских
и социально-политических концепций. Это означало,
что «качество человека» зависело от степени приня-
тия элитарной теории. Сам себя он считал прототипом
такого мыслящего человека, который не «функциона-
лизирован», руководствуется прочными моральными
принципами и «не является полностью продажным».
Поэтому где-то после августа 1968 г. он принял пред-
ложение о сотрудничестве с антикоммунистическим
исследовательским центром Колумбийского универси-
тета в США. Конечно, это недоразумение, что извест-
ный 3. Бжезинский, будучи руководителем этого уч-
реждения, оценил «интеллектуальные и рефлективные
способности» Свитака как более низкие, чем предпо-
лагаются у постоянных работников данного заведения.
С полным основанием можно сказать, что по своим
социально-философским взглядам Свитак примыкал
к антидемократическому и элитарному направлению
в буржуазной философии и социологии. Его аристо-
кратическое отношение проявилось ко всему, даже к
интеллигенции. Свитак действительно заявлял, что
интеллигенция должна стать руководящей силой на-
шего общества, но вместе с тем он видел у интелли-
генции большие недостатки и упрекал интеллигентов
прежде всего за их лень и склонность к соглашатель-
ству. «Интеллектуалы, правда, уже поняли,— писал
Свитак о представителях нашей интеллигенции,— что
новый класс властвующих бюрократов является до-
садной карикатурой на прежние цели марксизма и
социализма, но они ленивы и думают, что это пони*
мание можно совместить с лояльностью»39,
60
И в этом отношении Свитак проявляет последова-
тельность. Он считает сопротивление представителям
социалистической власти признаком «интеллектуаль-
ной зрелости» и не хочет доверять руководящую роль
«каким угодно интеллектуалам». Свитак имел в виду
правление «умнейших интеллектуалов», которыми
буржуазные идеологи провозгласили, естественно,
самих себя.
Следует также упомянуть, что Свитак не призна-
вал существования единственной властвующей элиты,
а различал несколько типов элит, у которых есть как
общие, так и некоторые отличительные черты. Он
прежде всего говорил об «элите физической власти»,
которую называл «первоначальной элитой», далее
различал «родовую элиту», «денежную элиту», «власт-
вующую элиту», «административно-бюрократическую
элиту», которую затем переименовал в «адми-
нистративно-бюрократическую и идеологическую
элиту» 40.
Как считает Свитак, элита «физической власти»
правила при первобытнообщинном строе и была сме-
нена «родовой элитой» (что является его обозначе-
нием феодального дворянства). Что касается его
понятия «первоначальной элиты физической власти»,
то можно сказать, что даже при первобытнообщин-
ном строе правили не те, у кого была «самая большая
физическая сила», а самые опытные мужчины, а при
матриархате даже женщины. Более того, их «правле-
ние» не имело классового характера, и в любом слу-
чае речь не шла о какой-то властно-политической
группе, чье положение определяется тем, что она
представляет интересы класса частных владельцев
средств производства, речь также не шла о группе,
получившей в свое распоряжение отделенные от об-
щества средства принудительной власти.
Что же касается «родовой элиты», то нужно ска-
зать, что даже при феодализме люди становились
официальными представителями феодального класса
не только благодаря своему роду, а прежде всего
вследствие владения ими основным средством произ-
водства, которым была земля. И более того, при от-
боре в самую узкую группу влиятельных дворян ре-
шающее значение имели не только «родословная», но
6!
п размеры земельной собственности, опыт и престиж
среди других феодалов, а также в значительной мере
объективные потребности феодального строя в дан-
ный момент.
Также крайне упрощенным является понятие «де-
нежной элиты» как правящего класса при капитализ-
ме. Социальное и политическое положение отдельных
капиталистов определяется не только имеющимся у
них «количеством денег», но и общим положением в
капиталистическом производстве, равно как и поло-
жением во всей политической системе. Более того,
понятие «денежная элита» неизбежно вызывает во-
прос: какое «количество денег» необходимо иметь
тому или иному человеку в определенном государстве
и в определенный период времени для того, чтобы
быть включенным в «элиту»? При указании опреде-
ленной суммы всегда возникает возражение того ха-
рактера, что «деньги» разделены «градуированно»,
поэтому невозможно говорить о какой-то специфи-
ческой группе. Кроме этого, хотя различные ценности
выражаются в деньгах, тем не менее между ними
существует различие. Так, накопленный отдельным
человеком клад не приносит прибыли в отличие от
денег, вложенных в приобретение средств производ-
ства и в покупку чужой рабочей силы. Понятие «де-
нежная элита» является вульгарным оборотом, скры-
вающим реальные экономические и социальные отно-
шения и сводящим действительные отношения между
классами лишь к денежным отношениям.
Элиту в социалистическом обществе Свитак назы-
вает «бюрократическо-идеологической элитой». При
этом его не интересует, какие классы представляет
эта «элита», потому что в ином случае ему пришлось
бы различать «мелкобуржуазную», «социалистиче-
скую», «рабочую» и «кооперативно-крестьянскую»
элиту. Свитаку также не нравилось то, что в социа-
листическом обществе подбор людей, представляю-
щих интересы рабочего класса и других трудящихся,
производится в соответствии с организаторскими спо-
собностями или же способностями идеологически ру-
ководить и воспитывать других людей. Ему хотелось,
чтобы социалистическое общество, и в частности
рабочий класс, распределяло главные управленческие
бе
и руководящие места в соответствии с единственным
критерием, а именно в соответствии с его понятием
«способности понимать самого себя и мир». Однако
это является слишком грубым принижением миссии
и задач руководящих представителей рабочего клас-
са и других трудящихся во всей социалистической
политической системе, которым Свитак в своей «мо-
дели» отводит лишь роль «мыслящих философов».
Рабочий класс нуждается в таких представителях,
которые помогают осуществлять различные планы
экономического, культурного, политического, научно-
технического развития и которые работают с массами
как их представители и руководящая сила массового
революционного движения. Одной из существенных
сторон теории элит в социалистическом обществе Сви-
така является, таким образом, грубая фальсификация
политических, экономических и вообще социальных
задач представителей рабочего класса и других тру-
дящихся.
Иван Свитак шел, однако, еще дальше, доказы-
вая, что в социалистической социальной и политиче-
ской системе существуют качественно худшие усло-
вия для подбора, оценки и смены «элиты», чем в
капиталистических странах. В своей статье об элитах
Свитак заявлял, что он считает «ничтожными» разли-
чия, существовавшие в истории между различными
элитами. «Люди равны между собой в биологическом
цикле рождения и смерти, — писал он, — но мера че-
ловечности различна в зависимости от степени пони-
мания себя и мира; так что если мы смотрим на элиту
под правильным углом зрения, то различия между
ними кажутся ничтожными, за исключением меры
понимания, которая является и мерой любви и чело-
веческой значимости»41.
Свитак утверждал, что все «элиты» стремятся к
одному и тому же: к господству над людьми, к обес-
человечиванию людей и к достижению того, чтобы
люди были «продажными» и «поддающимися мани-
пулированию». Далее Свитак заявлял, что всякий,
кто смотрит на капитализм и социализм «под пра-
вильным углом зрения», не может обнаружить сколь-
нибудь значительного различия между тем или дру-
гим строем. Как при капитализме, так и при социа-
из
лизме существует безвластная «масса» и «всевласт-
ная элита». Свитак утверждал, что чехословацкая
«элита» отличается от остальных людей не большими
размерами личной собственности, а тем, что опирает-
ся на «разработанную систему особых прав и приви-
легий».
Какие особые права и какие привилегии при этом
Свитак имеет в виду? Систему особых прав и приви-
легий он видит в таком частном факте, как предо-
ставление некоторым ответственным работникам
автомашин для служебных поездок, а также в том,
что для отдыха высших партийных и государствен-
ных работников были отведены небольшие участки.
К этому можно было бы еще добавить, что руководя-
щие партийные и государственные работники более
информированы, чем «обычные люди», что они, как
правило, решают вопросы, касающиеся всего общест-
ва или же многих людей, что у них есть определен-
ные возможности отмечать выдающиеся достижения
и, наконец, у них есть медицинское учреждение с
особым уходом. И даже если еще больше привести
подобных фактов, то это еще вовсе не доказывает
существования системы привилегий и особых прав
при условии, что общая деятельность руководящих
работников отвечает интересам рабочего класса и
других трудящихся. Большинство из того, о чем гово-
рилось, является функциональной необходимостью
для исполнения руководящей роли. В своей концеп-
ции о «системе привилегий и особых прав» Свитак
повторял известные буржуазные утверждения (с кото-
рыми в прошлом выступали и мелкобуржуазные
анархисты) о том, что социалистическая революция
ничего не меняет и даже не может изменить, потому
что вместо устраненных капиталистов приходят «со-
циалистические капиталисты», чье правление должно
быть хуже уже потому, что им как группе подчинено все.
Свитак еще использовал аргумент «тяжелого ка-
либра», обвинив всех тогдашних руководящих и уп-
равленческих работников социалистического общест-
ва в «предательстве» революции, идеалов марксизма
и социализма. Это утверждение он высказал в статье
«Элиты и люди», в которой написал, что в социали-
стической Чехословакии к власти пришел «новый
64
класс бюрократов», являющийся «досадной карикату-
рой на бывшие цели марксизма и социализма», а так-
же в статье «Последствия слов», в которой всех ру-
ководящих и управленческих работников социалисти-
ческой Чехословакии он назвал «умственными инва-
лидами».
Поэтому еще в апреле 1968 г. Свитак также реко-
мендовал, чтобы восемь миллионов беспартийных
(о которых он думал, что идейно руководит ими и
представляет их) на предстоящих выборах не голосо-
вали ни за кого из тех, кто после 1948 г. занимал
высшие партийные или государственные посты.
В чем же все-таки видел Свитак «предательство
идей марксизма и революции», почему он говорил о
«новом классе бюрократов», что он считал «умствен-
ной инвалидностью»? Об этом он достаточно ясно
высказался в упомянутой статье «Последствия слов»,
в которой он выступил в первую очередь против ру-
ководящей роли коммунистической партии. Свитак
ратовал за то, чтобы коммунисты заявили о возмож-
ности стихийно прийти в ЧССР к социализму. С пол-
ной откровенностью он написал: «Эта ни на чем не
основанная навязчивая идея о значении собственной
партии, идеологии или личностей стара как мир; в
монотонной аранжировке она всегда повторяется
вновь, когда старое руководство уходит со сцены,
воспринимая свое собственное исчезновение как ко-
нец мира»42.
Из этого высказывания совершенно ясно, что
Свитак хотел внушить людям, что социализм можно
построить при руководящей роли КАН или какой-
либо «оппозиционной партии», при этом на основе
иной идеологии, чем марксизм-ленинизм. Коммуни-
сты должны были с самого начала признать, что
рост различных мелкобуржуазных и буржуазных
идеологий в ЧССР не представляет собой ничего
антисоциалистического, и должны были предоставить
«карт-бланш» каждой политической партии, которая
могла бы прийти к власти, и провозгласить ее «со-
циалистической политической партией». Свитак как
бы говорил этим коммунистам (соответственно лишь
тем «коммунистам», с которыми он считал возможным
иметь дело): «Признайте, что в вашем поражении нет
65
ничего антисоциалистического, так как это результат
«желания народных масс». Признайте, что дела пой-
дут и без вас, к тому же еще даже лучше. Примите
ваше поражение как факт, с которым надо смириться;
ведь и после вашего отстранения конец мира не на-
ступит, а земля и дальше будет вращаться».
Обвинение в предательстве марксизма и социализ-
ма не было простой игрой слов. Свитак не привел
никаких более или менее серьезных аргументов в
доказательство этого своего обвинения, потому что,
видимо, был убежден в том,.что «предательство» ру-
ководящих партийных и государственных деятелей
социалистического общества и без того является бо-
лее чем ясным и очевидным. К этому выводу Свитак
вполне логично пришел после того, как сначала на-
градил марксизм-ленинизм чертами либерализма и
элитаризма (связанными с сильными сторонами поли-
тической философии Камю, субъективистского экзи-
стенционализма и антиинституционального анархиз-
ма), из чего логически вытекало, что тот, кто не
придерживается этого «ревизованного марксизма»,
неизбежно является предателем, не заслуживающим
никакого снисхождения.
Вполне очевидно, что даже в этом отношении Сви-
так вовсе не был оригинальным и поступал так, как
все «умные» мелкобуржуазные и буржуазные идео-
логи, которые также «приспосабливали» марксизм-
ленинизм к своим шаблонам, а затем с большим шу-
мом возвещали, что В. И. Ленин не был марксистом,
Ф. Энгельс не был настоящим марксистом. При этом
их интересует вовсе не истинная история марксизма-
ленинизма, а лишь ее извращение, которое должно
дать доказательства для обвинений в том, что социа-
листическими странами, международным рабочим и
революционным движением руководят предатели. От
этих буржуазных и мелкобуржуазных идеологов Сви-
так перенял все свои основные идеи. «Особенностью»,
однако, было то, что подобные утверждения могли
публично распространяться в печати, которая выда-
вала себя за «социалистическую», и что измышления
Свитака не встретили достаточно сильного отпора со
стороны всех тех, кто отвечал за положение на идео-
логическом участке 43.
3 Мирослав Нарта
Ь6
Посмотрим теперь, как объяснял отношение меж-
ду элитами и массами другой представитель мелко-
буржуазной элитаристской политической теории —
М. Йодл. Этот автор достаточно связно изложил свои
взгляды в работе «Теория элиты и проблема элиты»,
которая вышла в 1968 г. (это была кандидатская ра-
бота, написанная в 1964—1965 гг.).
Что касается понимания роли народных масс и
элит в истории, то М. Йодл использовал тезис эли-
таристов о дихотомическом разделении политической
власти во всех политических системах, согласно кото-
рому в каждой политической системе якобы сущест-
вует «правящий класс», который осуществляет соци-
альную власть, а внутри этого правящего класса на-
ходится еще более узкая группа людей, обладающая
политической властью. Эту группу Йодл называет
элитой.
Йодл, таким образом, признает, что властвую-
щие элиты являются политическими представителями
социальной власти различных классов, и в этом
отношении его представления более глубоки, чем
журналистские, поверхностные высказывания Свита-
ка. Далее он утверждал, что «властвующая элита»
относительно самостоятельна по отношению к классу,
чьи интересы он представляет, и этот взгляд опирался
на правильное положение об относительной самостоя-
тельности политики. Можно также в определенной
мере принять идею Йодла о том, что политические
представители определенного класса («властвующая
элита») не обязательно в каждый данный момент
точно выражают интересы того класса, на который
они опираются в своей деятельности.
Мелкобуржуазный характер концепции элит Йод-
ла заключается, таким образом, не в том, что ее соз-
датель не признает влияния класса на элиту и «функ-
ционально-служебного» характера элиты в отноше-
нии класса. Известно, что и буржуазные теоретики
могут признавать наличие классов; Йодл же это поло-
жение перенес на отношение класс — элита. Его под-
чинение буржуазной теории элит проявляется не-
сколько иначе, чем у Свитака. Хотя йодл постоянно
обращал внимание на то, что политика является лишь
относительно независимой областью, тем не менее он
G7
сильно преувеличивал роль политики и отрывал ее
от экономики и вообще от общественных отношений.
Относительная независимость у него уступила место
абсолютной независимости. Теоретическим и методо-
логическим источником этой ошибки был тот факт,
что он не понял диалектики взаимоотношений между
причиной и следствием в том смысле, что причина ве-
дет к определенному следствию, которое в свою оче-
редь оказывает влияние на свою причину (или при-
чины).
Это дает возможность понять, каким образом
Йодл анализировал отношения между классом и его
«политическими представителями». «Властвующая
элита может представлять волю и интересы своей
материнской «основы» лишь в течение определенного
периода,— писал он,— однако позднее она отчуждает-
ся от своей материнской основы, используя для этого
средства власти, организации и идеологического вли-
яния, побеждают ее частные интересы, элита из слу-
ги превращается в господина класса (период культа
личности)»44. Для нас здесь важно не то, что йодл
обнаружил частную тенденцию, которая, безусловно,
проявлялась в период культа личности. Главное в
том, что группа представителей определенного класса
может стать полностью независимой от своего класса
и может превратиться «из слуги в господина всего
класса». В своей работе о социологии и теории элиты
М. Йодл еще не писал о том, что речь идет об «аб-
солютном господине», однако из всей его концепции
вытекало, что он признавал возможность замены со-
циальной власти определенного класса политической
властью «элиты». Более поздние статьи Йодла на-
глядно демонстрировали его убеждение в том, что
в ЧССР группа «власть имущих» заменила собой всю
социальную власть рабочего класса. Короче говоря,
М. Йодл был убежден в том, что экономическая, со-
циальная, политическая, идеологическая власть опре-
деленного класса может быть заменена властью уз-
кой группы людей, которую он назвал «элитой» и ко-
торая может из слуги превратиться в «господина»
класса.
Свою концепцию полного отчуждения политиче-
ской власти от власти класса Йодл применял ко всем
3*
68
политическим системам, не разобравшись при этом в
довольно принципиальной проблеме — что это озна-
чает, «социально править»? Признавая, что опреде-
ленные общественные классы социально правят, он
в то же время сводил их социальное правление лишь
к экономическому и идеологическому господству.
В действительности же социальное господство опре-
деленного класса включает в себя также и господство
политическое. Это Йодл категорически отрицал,
утверждая, что политически править может не весь
класс, а всегда лишь его небольшая часть — элита.
«Ни в одной государственной системе власть не мо-
жет быть монополией лишь одиночки-личности,— пи-
сал Йодл.— Ее может реализовать лишь группа
sui generis»45. Ему представляется очевидным, что
этой специфической группой всегда может быть лишь
«властвующая элита».
Йодл позаимствовал у буржуазных элитаристов
тезис о неизбежной политической пассивности всякого
социально правящего класса. В заключение своей ра-
боты об элитах он писал: «Существование таких
групп и их большое значение обусловлены простым
фактом: ни одна многочисленная группа не способна
реализовать свои интересы и свое развитие in exten-
so, непосредственно, путем равномерного влияния
всех, она может этого достигать всегда лишь при по-
мощи и посредством малых центров активности
властвующих, влиятельных и продуктивных элит, ко-
торые организуют ее жизнь» 46.
Уже отмечалось, что в его концепции наличествуют
определенные рациональные начала, и, видимо, никто
не будет стремиться доказывать, что при реализации
социальных интересов определенного класса его пред-
ставители занимают «одинаковое положение». Йодл,
однако, утверждал, что члены социально правящего
класса не выступают и даже не могут выступать на
политической арене по той причине, что всегда долж-
ны полагаться лишь на малые группы властвующих,
влиятельных и продуктивных элит. На самом деле это
представляет собой извращение того факта, что каж-
дый класс имеет многослойную структуру, в которой
видное место занимают его политические представи-
тели и идеологи. Из этого факта Йодл делал вывод
69
о том, что члены правящего класса всегда политиче-
ски пассивны и что они должны доверить задачу за-
щиты и реализации своих политических интересов
«элите» (или многим элитам). Йодл считал, что поли-
тически активными являются лишь те, кто в данном
обществе ближе всего стоит к политике и к государ-
ству (или к политической власти) и кто, по его мне-
нию, составляет элиту. При этом он не учитывал того,
что политические представители определенного клас-
са обладают политической властью не потому/что по
какой-то случайности ее достигли, а потому, что чле-
ны этого класса разными способами и формами под-
держивают их или по меньшей мере терпимо относят-
ся к их деятельности. Неужто могла бы удержаться
буржуазно-политическая система с ее «элитой», если
бы различные слои крупной и мелкой буржуазии не
помогали ей социально, экономически, политически
и идеологически? Неужто деятельность различных
объединений (таких, как политические партии, цер-
ковь, союзы монополистов, профсоюзы и т. д.), про-
мышленных и сельскохозяйственных организаций,
школ, средств информации, различных любительских
организаций и их руководящих и управленческих ра-
ботников в различных отраслях общественной жизни
не носит объективно политического характера? И всех
их следовало бы причислить к элите? Конечно, нет,
потому что «элита» стала бы настолько широкой, что
в нее должен был бы быть включен почти каждый
второй или третий человек. В этом случае необходимо
спросить, как можно говорить о том, что каждый
класс полагается лишь на «узкие группы людей»?
Ведь никто и никогда не утверждал, что все члены
социально господствующего класса в одинаковой мере
участвуют в подготовке и реализации различных по-
литических решений. Зачем понадобилось в полемике
с этой концепцией «перескакивать» к другой крайно-
сти и доказывать, что отдельные классы могут осу-
ществлять политические интересы лишь при помощи
«узкой элиты»? И зачем понадобилось опираться на
эту теорию при исследовании социализма, в то время
как вполне очевидно, что именно социалистическое
и коммунистическое строительство предполагает рас-
ширение политической активности всех трудящихся.
70
и в частности рабочего класса? Естественно, многое
зависит от того, кто как понимает действительную
политическую активность. Если отрицать политиче-
ское значение разнообразных социальных выступ-
лений рабочего класса, кооперативного крестьянства,
социалистической интеллигенции и сводить политику
лишь к той деятельности, которую осуществляют выс-
шие должностные лица партии и государства, или же
смешивать политику с политиканством, то тогда, ко-
нечно, можно доказывать, что «массы» являются и
должны быть политически пассивными. Объективный
смысл теории о политической пассивности масс со-
стоял в том, чтобы доказать неспособность рабочего
класса и других трудящихся к политическому мышле-
нию и отвергнуть руководящую роль рабочего класса
при строительстве социализма и коммунизма.
Не напоминает ли, однако, теория Йодла извест-
ное марксистское положение о том, что в условиях
капитализма рабочий класс сам, собственными си-
лами не может выработать марксистское сознание,
которое возникает вне стихийного рабочего движения
и которое сперва вносят в рабочее движение образо-
ванные представители общества, ставшие на позиции
рабочего класса, а затем (после создания рабочих и
коммунистических партий) сами эти партии? Не рас-
ширил ли М. Йодл эту марксистскую концепцию на
все классы? По-видимому, было бы ошибочно ду-
мать так.
Прежде всего приведенная мысль отражает специ-
фическое положение класса, чья классовая борьба
лишь только развивается. Если бы уж М. Йодл хотел
расширить эту идею на все общества, то он мог бы
лишь доказывать то, что в подобном положении была
и буржуазия в феодальном обществе, а также феода-
лы в рабовладельческом или рабовладельцы в родо-
вом обществе. Однако каждый мог бы сразу же воз-
разить, что буржуазные экономические отношения
возникали еще при феодализме; точно так же фео-
дальные отношения возникали в условиях разложе-
ния рабовладельческого общества, а рабовладение
возникало в условиях разложения родового общества.
Можно ли отрицать, что тред-юнионистская борьба
рабочих (ео всем присущим ей аполитизмом) объек-
71
тивно имела буржуазный характер? Уже приведенные
доказательства показывают, что идея о неизбежной
пассивности социально правящего класса и о единст-
венно активном политическом «классе» или «элите»
не может вытекать из теории, призванной обосновать
скорейшее проникновение марксистских и ленинских
идей в ряды рабочего класса и других трудящихся.
Ленинские идеи об отношении стихийности и созна-
тельности в рабочем движении и о роли тех предста-
вителей интеллигенции, которые стали на позиции
рабочего класса, имеют целью доказать рост полити-
ческой активности рабочего класса и других трудя-
щихся в направлении к социализму, и их ни в коем
случае нельзя интерпретировать в смысле теории,
имеющей целью доказать политическую пассивность
рабочего класса.
Подверженность М. Йодла давлению со стороны
буржуазных элитаристских концепций проявилась и
в другой плоскости. Возьмем, к примеру, его опреде-
ление элиты. В своей работе Йодл ссылался на це-
лый ряд буржуазных концепций о сущности элиты,
политической элиты, контрэлиты и масс, но он нигде
точно не определил свое собственное понимание эли-
ты. Он даже признавал, что в буржуазной социоло-
гии существуют различные «оценочные» и «психоло-
гические» теории элиты, а при рассмотрении работ
американского буржуазного политолога Г. Д. Лас-
суэлла он указывал и на так называемую распреде-
лительную теорию элит. Анализируя властно-полити-
ческие отношения в фашистской Италии и нацист-
ской Германии, он использовал понятие «ландскнехт-
ская элита» и «двудомная элита». Какое-то подобие
определения элиты, на что уже обращалось внимание,
можно найти лишь в его примечаниях к своей
работе: «В понятии (властвующей элиты) речь идет
именно о фактических держателях власти; формаль-
ное занятие правительственной должности еще не
превращает каждого министра в лицо, обладающее
фактическим влиянием на принятие важных и обяза-
тельных решений»47.
Йодл определял элиту как группу, обладающую
фактическим влиянием на принятие важных и обяза-
тельных решений. Почему же, однако, он называет
72
эту группу элитой? Имеются ли при этом в виду ре-
шения общественного характера (например, в области
экономики, культуры, образования, науки, идеологии
и т. д.) или же только политические решения? И да-
же если допустить, что он говорил лишь о политиче-
ских решениях, все равно остается открытым вопрос:
согласно чему он устанавливал «обязательность»
этих решений? Йодл также не учитывал, что эти
«важные и обязательные» политические решения при-
нимаются как на уровне всего государства, так и на
уровне различных отраслей, предприятий и мест. Су-
ществуют ли наряду с «элитой общества» (в смысле
элиты всего общества) также и «местные элиты»,
«отраслевые элиты», «элиты предприятий»? Какие
между ними отношения? На все эти вопросы М. Йодл
не дал ответа. Типичным является и то, что он с пре-
зрением обошел стороной всю эмпирическую социо-
логию элиты, которую он назвал «эмпиризованной
элитологией», при этом вовсе не заметив, что в ней
также содержатся определенные теоретические кон-
цепции.
Можно было бы сказать, что в своей работе
М. йодл преследовал цель доказать то, что элита-
ристское понимание можно примирить с марксизмом-
ленинизмом. Как он сам говорил, его главной целью
было «объяснить также властно-политическое разви-
тие социалистического общества», и такое объясне-
ние он искал в буржуазной элитаристской политиче-
ской теории. Он хотел поучиться у главных буржуаз-
ных элитаристских теоретиков прежде всего тому, что
необходимо делать в социалистическом обществе
ради предотвращения, как он сам выразился, «не-
функционального расширения власти» на иные сферы.
Проще говоря, Йодл искал у буржуазных элитарист-
ских теоретиков ответа на то, как в социалистическом
обществе необходимо «связать» политику, чтобы она
«не вмешивалась» в область экономики, образования,
науки, техники, искусства и спорта. За иллюзией о
возможности «аполитизировать» различные сферы об-
щественной жизни скрывалась концепция ликвида-
ции гегемонии рабочего класса во всех сферах обще-
ственной жизни, что представлялось единственной
гарантией функционирования этих сфер в социалисти-
73
ческом духе. Правые элементы предполагали, что сти-
хийность развития отдельных областей общественной
жизни даст им возможность, как «своеобразной» эли-
те, противопоставлять одну область другой и таким
образом проводить мелкобуржуазные принципы в
хозяйстве, образовании, культуре, науке и других
сферах.
По взглядам элитаристов, такое развитие содер-
жало в себе гарантию против повторения ошибок, со-
вершенных в период культа личности. Возможно, что
М. Йодл, который вступил в КПЧ в 1945 г., действи-
тельно пострадал от последствий культа личности.
Поэтому он начал заниматься проблематикой элит,
и поэтому он, видимо, хотел найти ключ к социологии
властных отношений социалистического общества.
Из сказанного выше видно, что он все более вос-
принимал идеи, которые неизбежно вели к ликви-
дации социалистических общественно-политических
отношений.
Основополагающая идея М. Йодла о социалисти-
ческой политической системе состояла в утверждении,
что властно-политические отношения в социалистиче-
ском обществе плохо организованы главным образом
потому, что коммунистические партии не создали
цельной теории политической власти в социалистиче-
ском обществе48 и лишь повторили мысль о необходи-
мости диктатуры пролетариата. По Йодлу, полу-
чается, что В. И. Ленин, а затем и коммунистические
партии точно не указали, как должна выглядеть эта
диктатура и как в ней должны быть организованы
властно-политические отношения. Неразработанная
марксистско-ленинская теория диктатуры пролета-
риата была якобы главным источником культа лич-
ности и создания «спящей или умерщвленной демо-
кратии» в СССР и в других социалистических странах,
которые, как утверждают буржуазные авторы и
М. Йодл, можно обозначить как «воспитательные
диктатуры». Йодл претендовал на роль теоретика, ко-
торый устранит мнимую «неразработанность» социа-
листической политической организации. Рассмотрим
ближе, что у него получилось.
Прежде всего Йодл стал заявлять, что сама идея
диктатуры пролетариата содержит в себе ряд утопи-
74
ческих представлений, от которых необходимо отка-
заться, пересмотреть их. Одним из них якобы являет-
ся точка зрения о том, что после социалистической
революции будут легко исчезать различия между
управляющими и управляемыми и между руководи-
телями и руководимыми. Процитируем некоторые вы-
сказывания Йодла. В частности, вот что он говорил
о взглядах В. И. Ленина: «Ленин давно понимал
опасность бюрократии. В «Государстве и революции»
он указывает в качестве главной гарантии против
возникновения бюрократии на три требования: сме-
няемость, заработная плата рабочего, требование,
чтобы все исполняли функции контроля и надзора,
что приведет к тому, что на определенное время все
станут бюрократами, поэтому никто не станет полным
бюрократом, т. е. бюрократом по профессии. По про-
шествии времени эти взгляды кажутся весьма нере-
альными. Рост бюрократии является закономерной
тенденцией современного промышленного общества,
и пока не существует убедительных доказательств,
дающих возможность утверждать, что в обозримом
будущем произойдут радикальные изменения, даже
если некоторые виды работ и исполнительских функ-
ций будут поручены машинам» 49.
Это рассуждение является характерным примером
того, как различные теоретики сначала искажают ле-
нинизм, с тем чтобы затем опровергать его. В данном
случае Йодл ссылается на мысль Ленина в «Госу-
дарстве и революции» о том, что капитализм, упро-
щая большинство функций государственной власти,
создает предпосылки для того, чтобы при социализме
эти функции могли выполнять все грамотные люди
за обычную заработную плату рабочего. При этом,
однако, Йодл приписывает Ленину точку зрения о
том, что при социализме за короткое время якобы
возникает такое положение, когда уже никто не бу-
дет становиться ни служащим, ни представителем.
Затем эту же точку зрения он назвал наивным
утопизмом, противоречащим «современному индустри-
альному обществу». В действительности же в «Го-
сударстве и революции» Ленин указывал на воз-
можность при помощи различных мер устранить ото-
рванность представителей от народа, которую он наз-
75
вал «привилегированным положением». Во-вторых,
В. И. Ленин говорил, что рабочий класс и остальные
трудящиеся не должны бояться «сложностей» госу-
дарственных дел, о которых буржуазные идеологи
заявляли, что они недоступны пониманию «обычных
людей». Далее В. И. Ленин указывал на то, что по-
степенными мерами можно будет достичь такого по-
ложения, когда удастся всех людей «на время» во-
влекать в государственные дела и вследствие этого
будет вообще исчезать необходимость правления.
Естественно, В. И. Ленин связывал такое положение
с переходом общества к коммунизму. Йодл же все эти
идеи отверг и извратил и стал доказывать, что
взгляды В. И. Ленина о возможности преодоления
«привилегированного положения бюрократии» и, в
частности, о развитии социалистической демократии
являются «утопическими». Это показывает, что элита-
ристы хотели назвать утопией любое упоминание
о том, что социалистическая политическая власть соз-
дает не только новую классовую власть, но также
представляет собой путь к устранению привилегиро-
ванного положения «элиты» и «бюрократии, оторван-
ной от людей».
Центр тяжести работ Йодла все более перено-
сился на рассуждения о том, как заново реорганизо-
вать властно-политические отношения в нашем обще-
стве. Выше уже было показано, что йодл отмеже-
вался от марксистско-ленинского понимания диктату-
ры пролетариата, которая якобы не гарантирует
«самостоятельной роли интеллигенции». Йодл искал
«новую» модель социалистической политической сис-
темы и нашел ее в «демократическом социализме»,
принципы которого, по его собственным словам, еще
нигде не были реализованы и впервые в истории
должны были быть претворены в жизнь в Чехослова-
кии в 1968 году.
Еще в 1965 году, когда он заканчивал изданную
позже кандидатскую работу, М. йодл написал о том,
что в ЧССР необходимо построить политическую сис-
тему на классических принципах буржуазного демо-
кратизма50.
В апреле 1968 года в статье «Свобода и ответст-
венность» М. Йодл пошел дальше, утверждая, что
76
основным критерием демократичности политических
систем является не их классовое содержание и мас-
штабы участия рабочих, крестьян и трудящейся ин-
теллигенции в принятии важных решений, а только
лишь масштабы свободы выражения мнений и свободы
объединения в союзы. И хотя М. Йодл особенно не
занимался эмпирической социологией, тем не менее
здесь у него проявился дух неопозитивистской социо-
логии. М. йодл считал, что он открыл эти две «основ-
ные переменные величины», которые определяют демо-
кратичность или недемократичность любой политиче-
ской системы и которые достаточно приложить, как
лакмусовую бумажку, к политической системе, чтобы
сразу же обнаружить степень ее демократичности.
Видимо, он даже не отдавал себе отчета в том, что
указанное «измерение» демократии является настоль-
ко формальным, что оно даже не подходит для анали-
за буржуазного демократизма.
М. Йодл даже не попытался ответить на вопрос,
следует ли искать эти «квантификационные» качества
демократизма в правовых нормах (в этом случае
демократичность «измерялась» бы в соответствии
с тем, что содержат законы о свободе выражения
мнений и объединения в союзы, которые, однако, в
большей части могли бы носить лишь формальный
характер) или же их надо искать в реальной жизни.
Тем не менее можно предположить, что М. йодл мог
бы ответить, что главным является общественная ре-
альность. Но как все-таки «квантифицировать» меру
свободы объединения в союзы? В соответствии с аб-
страктной возможностью создавать различные орга-
низации и учреждения или же в соответствии с коли-
чеством таких организаций? Йодл уже заранее час-
тично ответил на это в том смысле, что решающим яв-
ляется, может ли каждый человек создать какую
угодно организацию.
В статье «Ответственность и политика» он обосно-
вывал элитаристский плюрализм, указывая на необ-
ходимость разрушить в социалистической Чехослова-
кии какую угодно «монополию». «Демократическая
ответственность, — писал Йодл, — является отрицани-
ем монополии. Развитие нашего хозяйства показало
нам, что там, где в отношении производитель — потре-
77
битель, поставщик — получатель один член обладает
монополией возможности и решения, то он одновре-
менно ощущает минимум ответственности перед дру-
гим членом. Это относится и к самой широкой облас-
ти общественных дел»51.
Плюрализм, по взглядам Йодла, должен быть вве-
ден не только в политическую, но и во всю обществен-
ную систему, и в частности в хозяйство. Его идея
«демонополизации» в области экономики содержала
требование восстановить мелкобуржуазную и буржу-
азную собственность, а также ввести групповую соб-
ственность на основные средства производства.
Однако главным требованием Йодла был полити-
ческий и идеологический плюрализм. Демонополиза-
ция политической власти должна была достигаться
посредством восстановления влияния самых различ-
ных политических течений и направлений и деятель-
ности различных буржуазных и мелкобуржуазных ор-
ганизаций. Йодл нигде не уточнял, сколько партий,
по его мнению, должно существовать в Чехословакии,
однако его категорическое требование предоставить
каждой группе людей право на создание по своему
желанию политической организации содержало в себе
принцип неограниченного партийного плюрализма.
Из его концепции вытекало, что должны были возни-
кать и исчезать различные политические партии, ко-
торые во все большей степени подвергались бы дав-
лению со стороны буржуазно и мелкобуржуазно на-
строенных слоев населения. Совершенно ясно, что
осуществление этих требований вело бы к расколу
Национального фронта, к расколу единства народа
и к ликвидации руководящей роли рабочего класса
и коммунистической партии в нашей общественной
жизни.
Достижение идейно-политического плюрализма
должно было осуществляться посредством «открытия
всех возможностей» для провозглашения и распро-
странения каких угодно идеологических взглядов
и политических программ независимо от их классо-
вого содержания. Демонополизация в области культу-
ры должна была достигаться посредством создания
культурных учреждений, которые будут распростра-
нять в ЧССР буржуазную и мелкобуржуазную куль-
78
туру, а социалистическое государство перестанет под-
держивать произведения социалистического реализма.
Не совсем ясно, каким образом М. йодл хотел до-
стигнуть демонополизации и в области органов при-
нуждения, таких, как армия и служба безопасности.
Трудно предположить, что он думал о создании не-
скольких параллельных органов, так что главным пу-
тем должна была быть плюрализация в области по-
литической и государственной власти. Иными слова-
ми, все места в государственном аппарате должны
были заниматься в соответствии с количеством голо-
сов, полученных той или иной политической партией
на выборах. Таким путем представители мелкобур-
жуазных и буржуазных партий должны были по-
пасть в национальные комитеты, в аппарат хозяйст-
венного руководства и в аппарат министерств. Ясно,
что в результате этого социалистическое государство
перестало бы быть таковым и превратилось бы в
обычную парламентскую демократию, в которой опре-
деленное влияние имели бы и квазисоциалистические
направления и течения.
Как и остальные правые и ревизионистские теоре-
тики, М. йодл стремился к юридическому закрепле-
нию плюрализации политической и государственной
власти. Сегодня трудно реконструировать все теоре-
тические ходы, которыми шло большинство мелкобур-
жуазных теоретиков, неустанно вдалбливая в головы
людей мысль о том, что «дело демократии» будет
обеспечено лишь тогда, когда будут отменены те по-
ложения нашей конституции, в соответствии с кото-
рыми все свободы можно использовать в интересах
трудящегося человека. Главной причиной их постоян-
ных призывов к изданию законов, легализующих дея-
тельность правых сил, было, по-видимому, осознание
значения имеющей общую силу и обязательной для
всех нормы, которую можно было бы использовать
против марксистско-ленинских сил.
Йодл взял идею «правовой защиты» у Г. Моски.
В 1965 г. он «объективистски» информировал о тео-
рии правовой защиты граждан, которая якобы может
быть реализована на практике лишь при условии вза-
имной борьбы самых различных политических сил
в обществе и в политической системе52. В 1968 г.
79
М. Йодл уже считал, что ему незачем скрывать своей
собственной концепции за цитатами из работ других
буржуазных авторов, поэтому свое «кредо» он выра-
зил следующими словами: «Участие в политической
жизни, в формировании политической воли и полити-
ческих решений также имеет иерархический харак-
тер; однако в этой иерархии можно и нужно, если
мы хотим по-демократически, однозначно ограничить
и в правовом отношении закрепить объем и содержа-
ние ответственности. Нужно с самого начала указать
на два требования: необходимо на стабильной и без-
личной основе обеспечить обязательность для всех
свободы и ответственности, прав и обязанностей, ко-
торые не могут становиться игрушкой личного свое-
волия или интерпретации с позиции власти, с тем
чтобы не утратить своего морального авторитета и
обязательного характера»53.
Не будем критиковать М. Йодла за то, что он вы-
ступил с требованием стабильности и универсальной
силы правовых норм. Он, однако, не ограничивается
повторением общепризнанного требования о том,
что правовые нормы должны иметь «безличный и
стабильный характер», а выступает за то, чтобы пра-
вовые нормы не «интерпретировались властью». Од-
нако нельзя не видеть того, что применительно к каж-
дому конкретному случаю эти нормы используют-
ся судебными органами, которые являются состав-
ной частью политической власти определенного клас-
са. Он как будто надеялся на то, что, отвергая
классовый и властно-политический характер право-
вых норм, можно прийти к такому положению, когда
с классовой и властно-политической точки зрения
суды станут «независимыми и нейтральными орга-
нами».
В концепциях элитаристов важную роль играла
мысль о том, что «моральный авторитет права», «без-
личность правовых норм и их стабильность» и «защи-
ту граждан перед лицом своеволия» можно обеспе-
чить лишь тогда, когда в политической и государст-
венной системе будут взаимно соперничать различные
политические движения и различные политические
партии. Иными словами, мелкобуржуазные элитари-
сты доказывали, что защита индивидуума будет в
80
максимальной степени обеспечена тогда, когда бур*
жуазные и мелкобуржуазные партии будут иметь воз-
можность на основе политической и государственной
системы нашего общества «уравновешивать» одно-
сторонние меры рабочей власти. Они хотели внедрить
плюрализацию политической системы якобы и в инте-
ресах «защиты индивидуума перед лицом своевла-
стия», а гарантом такой «защиты» должны были
стать буржуазные и мелкобуржуазные политические
течения и движения, а также мелкобуржуазные
политические партии. Находясь на элитаристских
позициях, эти теоретики прежде всего подчеркивали
то, что «гарантией защиты индивидуума» в нашем об-
ществе должны стать «свободно избранные элиты»
и их «плюрализация».
Зададимся теперь вопросом, был ли в ЧССР эли-
таризм окраинным явлением или же эти концепции
охватили хотя бы некоторые слои нашего населения.
Можно сказать, что элитаризм получил частичное рас-
пространение среди научной, творческой, управленче-
ской, академической и технической интеллигенции.
У этих слоев мелкобуржуазный элитаризм стал выра-
жением иллюзии о всемогущей роли знания и недо-
оценки практической, политической и вообще обще-
ственной деятельности. Элитаристские концепции на-
ходили благотворную почву среди некоторых групп
молодой интеллигенции также в их стремлении к
скорейшему социальному росту, которое было свя-
зано с преувеличением собственных способностей
и со стремлением решать целый ряд вопросов более
последовательно и прямолинейно. Часть интеллиген-
ции поддерживала мелкобуржуазную элитаристскую
теорию потому, что надеялась на лучшую оплату
своей работы, при этом у некоторых представителей
интеллигенции вновь появилось желание занять руко-
водящее и исключительное положение, связанное с
общепризнанным престижем. Часть интеллигенции на-
деялась на то, что особого признания она добьется
тогда, когда возвысится над остальными трудящи-
мися и когда ее начнут провозглашать «элитой».
Если же некоторые трудящиеся в ЧССР приняли
мелкобуржуазную элитаристскую политическую тео-
рию как свою собственную, то это произошло потому,
81
что им были знакомы лишь ее отдельные лозунги^
в то время как ее общая направленность была от
них скрыта. Вместе с тем принятие частью трудящих-
ся элитаристской теории выражало их усталость от
трудностей при построении социализма, усталость от
собственной социальной и политйческой активности,
которую они надеялись заменить действительной и
фальшивой активностью образованных и квалифици-
рованных людей. Некоторые рабочие и служащие
приняли мелкобуржуазную элитаристскую политиче-
скую теорию также и потому, что на собственном
опыте они знали об ошибках руководящих работников
социалистического общества, объяснявшихся как объ-
ективными причинами, так и их недостаточной квали-
фикацией, непринципиальностью, изолированностью
и т. д. У этих людей элитаризм мог быть выражением
стремления заменить некоторых руководящих и ответ-
ственных работников. Люди с мелкобуржуазными
взглядами, жаждавшие социального роста, могли тем
самым найти в элитаристской политической теории
философию своего безответственного и циничного вос-
хождения «наверх». В то же время большинство тру-
дящихся отвергало и сейчас отвергает недемократи-
ческую мессианскую и теоретически поверхностную
мелкобуржуазную элитаристскую теорию как антисо-
циалистическую, антидемократическую и антина-
родную.
Необходимо дать всестороннюю оценку ошибочно-
сти концепций, с которыми в ЧССР выступали мелко-
буржуазные элитаристы. С определенной точки зре-
ния у элитаристских концепций был более дальний
прицел, чем у других течений правооппортунистиче-
ской и ревизионистской теории. Это вытекало из того,
что творцы элитаристской политической теории пре-
красно осознавали важную роль политической власти
и раздумывали над тем, каким образом она должна
быть создана. При этом они приходили к выводу, что
политика должна быть исключительно сферой дея-
тельности элит, а роль народных масс в области поли-
тики должна быть, в сущности, пассивной. Тем самым
они теоретически готовили почву для относительно
неконтролируемой власти различных деятелей с пра-
выми взглядами как на уровне всего государства, об?
В2
ластей и районов, так и на уровне отдельных заво-
дов и мест. Мелкобуржуазные элитаристы заранее
указывали на то, что руководящие правые и анти-
социалистические политиканы должны будут подго-
товиться к подавлению сопротивления тех, кто не
смирился бы с той ролью, которую им «предписали»
буржуазные и мелкобуржуазные элитаристы. Не яв-
ляется случайностью, что элитаристы совершенно от-
крыто выступали за «элитаристское понимание демо-
кратии», «влиятельные представители» которой без
колебаний запретили бы различные организации, вы-
ступающие против блока правооппортунистических
и антисоциалистических сил.
Поэтому не соответствует правде утверждение, с
которым кое-где можно встретиться, что правые и
антисоциалистические политические теоретики были
ни более ни менее как «неопытными романтиками».
Эта характеристика применима лишь к некоторым
из них, однако вряд ли к мелкобуржуазным элита-
ристам. Их теория с самого начала включала в себя
ограничение социалистического демократизма вообще
и углубление террора против работников комму-
нистической партии и социалистического государства.
Эта черта мелкобуржуазной элитаристской полити-
ческой теории наглядно проявляется в грубых напад-
ках И. Свитака и М. Йодла на каждого, кто не при-
нимал их «самоспасительную веру».
Далее можно сказать, что объективная обществен-
ная роль мелкобуржуазных элитаристов в нашей со-
циалистической системе отличалась от общественной
роли буржуазных элитаристов в капиталистических
странах. При капитализме буржуазные элитаристы
стремятся доказать необходимость отделенных от на-
рода руководящих и управленческих работников, они
приводят данные об их «продуктивности» и «законно-
сти», указывая одновременно на то, каким образом
они должны улучшать н углублять свою деятельность.
О мелкобуржуазных элитаристах в капиталистиче-
ских странах можно сказать, что они тормозят раз-
витие классовой борьбы народных масс, в частности
рабочего класса, против монополистического капита-
лизма тем, что полностью концентрируют свое внима-
ние на властно-политических вопросах. Тем самым
83
они препятствуют развитию движения, которое реши-
ло бы экономические, социальные, культурные и дру-
гие вопросы. В любом случае они исходят из призна-
ния оправданности буржуазных политических отно-
шений, которые они хотят посредством частичных мер
улучшать или изменять.
Мелкобуржуазные элитаристы в ЧССР полностью
отвергли социалистические властно-политические от-
ношения и выступили как против теории, обосновы-
вающей руководящую роль рабочего класса (идею
и практику диктатуры пролетариата), так и против
руководящих представителей этой классовой власти.
Мелкобуржуазные элитаристы выступали как сторон-
ники иной классовой власти. С целью облегчения
продвижения к власти определенных интеллектуалов
они формально выступали в поддержку идеи о чистой
демократии и «плюрализации элит». За формальной
вывеской правления этих интеллектуалов, названных
«элитой народа», должна была быть установлена
власть буржуазии и тех частей мелкой буржуазии,
которые не освободились от политического и идейного
влияния буржуазии.
Требования плюралистов (как лозунг неограни-
ченной свободы объединения в союзы и неограничен-
ной свободы распространения каких угодно идеологи-
ческих взглядов и программ, равно как и требования
парциальных выборов) элитаристы обосновывали
полностью в духе их элитаристского понимания поли-
тики, а также исходя из того, что они сами себя счи-
тали «интеллектуальной элитой», которая свои требо-
вания должна формулировать категорично и остро.
Таким образом, можно сказать, что мелкобуржуазные
элитаристы были элитаристскими плюралистами, ко-
торые стремились достигнуть плюрализации социа-
листической политической системы прежде всего в
результате занятия ими самими всех руководящих по-
зиций в политической системе.
Глава II
Понятие элиты и масс
в буржуазной социологии
1.	Понятие элиты и масс у «классических
элитаристов» и у некоторых современных
буржуазных и мелкобуржуазных социологов
Мелкобуржуазную элитаристскую политическую
теорию невозможно анализировать изолированно от
ее теоретической «основы», которой является буржу-
азная социология и теория элит. С конца XIX века
буржуазные элитаристы выступали против основных
буржуазно-демократических принципов, связанных
прежде всего с французской и американской револю-
циями. Вместе с тем их полемическое острие было
и до сегодняшнего дня остается направленным глав-
ным образом против марксизма, а после Великой Ок-
тябрьской социалистической революции также против
ленинизма и советской политической системы. И в
настоящее время буржуазные элитаристы полеми-
зируют с материалистическим пониманием истории,
нападают, в частности, на марксистскую теорию
классов и классовой борьбы и стремятся представить
экономические, политические и идеологические проти-
воречия между буржуазией и пролетариатом в каче-
стве противоречий между «элитами».
Буржуазной элитаристской теорией в ЧССР зани-
мался, в частности, М. Йодл, который затем полно-
стью взял на вооружение основные мысли Г. Моски.
Следует обратить внимание на то, что М. Йодл счи-
тал положительным или отрицательным в классиче-
ской буржуазной элитаристской теории, а что он
игнорировал или упускал из виду. При сопоставлении
действительной буржуазной элитаристской теории с
изложением М. йодла можно наглядно увидеть, что
мелкобуржуазные идеологи и теоретики не в состоя-
нии провести глубоко научный и партийный критиче-
ский анализ взглядов своих буржуазных «коллег».
Скорее можно предположить, что они будут «ковы-
85
пять» за каждым их новым открытием и что они не
поймут ни их общей концепции, ни объективного смы-
сла всей этой теории.
Хотя М. Йодл упрекал Моску и Парето (которые
принадлежат к классикам буржуазной элитаристской
теории) в «формализме», в-«позитивистском скольже-
нии по поверхности действительных процессов»,
в неспособности видеть различие в порядке факторов,
постигающих всеобщность общественного процесса,
тем не менее он положительно оценивал их «исто-
риософическую концепцию». Йодл писал, что работы
Моски и Парето «обратили внимание на фактических
обладателей власти», внесли вклад в создание «кон-
цепции человека, обладающего различными интере-
сами», и способствовали созданию «инструментально-
го понятия идеологии» 54.
Однако Йодл даже не упомянул о том, что осно-
ватели буржуазной элитаристской теории, в сущно-
сти, исходили из идеалистическо-психологического н
индивидуалистического понимания истории, рамки
которого как раз и не позволяли им вскрыть специ-
фические властно-политические процессы в различных
общественно-экономических формациях. Г. Моска и
В. Парето говорили об «обществе вообще», в том чис-
ле и о «властно-политической структуре вообще», а в
качестве доказательств различных властно-политиче-
ских явлений, взаимозависимостей и отношений при-
водили данные, взятые из совершенно различных об-
щественно-экономических условий.
Йодл также ни словом не упомянул о том, что
основатели буржуазной элитаристской теории облег-
чали себе борьбу против материалистического пони-
мания истории и роли народных масс в истории тем,
что подменяли марксизм вульгарным материализмом,
который затем неправомерно пытались приписать
Марксу и Ленину. Не осознав того факта, что дейст-
вительно научный анализ властно-политических отно-
шений неизбежно должен основываться на научном
понятии классов и классовой дифференциации,
М. йодл тем самым допустил одно из самых серьез-
ных искажений действительности. Он вообще не заме-
тил полного отсутствия у основателей буржуазной
элитаристской теории научной теории развития об-
86
щества, без которой невозможно ни исследовать
реальное содержание определенной политики, ни по-
нять, на каких классовых позициях стоят те или иные
политические или идейные представители.
Рассматривая работу Парето «Трактат об общей
социологии», которая была у него в английском пере-
воде, Йодл не заметил ненаучного подхода Парето
к социальной системе, который прямо вытекал из его
недооценки экономических отношений между людьми,
а также из того, что Парето и Моска преувеличивали
влияние психологически-индивидуальных различий
между людьми. Достаточно указать на то, что Парето
не включал в один общественный класс, например,
собственников и предпринимателей, ошибочно утвер-
ждая при этом, что между рабочими капиталистами
существуют менее острые противоречия, чем между
различными слоями капиталистов. В действительно-
сти же при капитализме каждый «предприниматель»
должен быть «собственником», а противоречия между
рабочими и капиталистами носят существенный ха-
рактер в отличие от частных противоречий между
различными слоями капиталистов55.
Гаетано Моска также исходил из ненаучного по-
нятия классов в капиталистическом обществе. Можно
напомнить его высказывания о так называемой функ-
циональной необходимости всех классов, а также
утверждения о том, что эксплуатации подвергаются
как капиталисты, так и рабочие. При этом понятие
«эксплуатация» Моска заменил понятием «парази-
тизм» и на этой основе с большой помпой возвестил,
что он опроверг марксистское толкование эксплуа-
тации и доказал, что эксплуатируемыми являются как
некоторые капиталисты, так и некоторые «рабочие»58.
Справедливо спросить, а что же ценного в «исто-
риософической концепции» буржуазных теоретиков
элитаризма? Йодл считал, что у буржуазных элита-
ристов заслуживает положительной оценки их вклад
в изучение властно-политических отношений в обще-
стве вообще и в капиталистическом в частности. Од-
нако позволено задать вопрос, возможно ли научное
изучение властно-цолитических отношений без науч-
ного подхода к общественным отношениям и возмож-
но ли изучение властно-политических отношений в ка-
87
питалистическом обществе без научного анализа
классовой дифференциации капитализма? Надо отда-
вать себе отчет в том, что это невозможно. Чтобы
исследователь властно-политических отношений не
сбился на ложный путь, он должен обязательно
вооружиться научной теорией общества. Без этого он
неизбежно искажает властно-политические отноше-
ния, даже если в отдельных случаях он и приводит
о них правдивые факты. Все это, однако, Йодл
полностью упустил из виду. Поэтому не было слу-
чайностью то, что в ЧССР получили распространение
элитаристские концепции, равно как и ненаучные
концепции о социальной структуре капитализма и со-
циализма. Одно обусловливало другое.
Нельзя простить Йодлу и то, что при рассмотре-
нии классической буржуазной элитаристской теории
он в своей работе не обратил внимания на глубокий
антидемократизм и аристократизм буржуазных тео-
ретиков. Парето, как и Моска, например, утверждал,
что было ошибкой введение всеобщего избиратель-
ного права, а Г. Моска при этом еще добавил, что
ошибкой было и введение восьмичасового рабочего
дня57. М. Йодл также просмотрел рассуждения
Моски о необходимости сохранения частной собствен-
ности на средства производства 58 и связанные с этим
утверждения о том, что необходимо добиться «устра-
нения социальных революций»59. Может ли претен-
дующий на серьезность теоретик при анализе работ
Моски и Парето ограничиться одной лишь фразой о
«критике модели демократии Руссо» в отношении раз-
вернутых рассуждений о необходимости защищать и
сохранять экономические, политические и идеологиче-
ские отношения, существующие при капитализме? Мо-
жет ли такой теоретик игнорировать тот факт, что у
буржуазных классиков элитаризма отсутствовал самый
элементарный научный аппарат, который бы им позво-
лял ответить на вопрос, что такое класс и каким обра-
зом он представлен во властно-политической области?
Кое-кто мог бы возразить в том духе, что и сего-
дня целый ряд буржуазных социологов считают весь-
ма вдохновляющей классическую буржуазную элита-
ристскую теорию. Это, безусловно, так, но вместе
с тем мы должны спросить, а на что может вдохно-
&а
вить классическая элитаристская теория? Некоторые
заявляют, что она обращает внимание на научное
изучение властно-политических отношений или даже
на научное изучение политики и политических систем
вообще. С этим можно согласиться с большими ого-
ворками. С таким же правом можно сказать, что каж-
дая попытка научного анализа толкает на дальней-
шие исследования. Такой вывод носит слишком об-
щий характер и сам по себе еще ничего не говорит
без выяснения того, какое фактическое влияние ока-
зывает при этом та или иная теория.
Сравнивая классическую элитаристскую концеп-
цию с разного рода либеральными представлениями,
необходимо признать, что в ней хоть содержится ука-
зание на различия между богатыми и бедными, от-
несенное прежде всего к сфере политики. Таким же
образом можно сказать, что в сравнении с различ-
ными экзальтированными теориями о характере бур-
жуазной политики (которых в буржуазном мышлении
насчитывается великое множество) элитаристская
концепция внесла значительно более трезвый тон
в исследование политики. Она указала на безусловно
групповой характер политики и подчеркнула тот факт,
что за различными политическими идеологиями, про-
граммами и лозунгами кроются реальные интересы
классов и их политических организаций. Классиче-
ские буржуазные элитаристские теоретики стимули-
ровали накопление различных данных о руководя-
щих и управленческих работниках в капиталистиче-
ских странах, которые можно использовать при
марксистско-ленинском анализе буржуазных полити-
ческих систем. Буржуазная элитаристская теория
также оказала влияние на различные эмпирические
исследования, которые свидетельствуют о незначитель-
ном участии рабочих и других трудящихся в принятии
политических решений, а также в различных «полити-
ческих кампаниях» в капиталистическом обществе.
Данные этих эмпирических исследований в различ-
ной степени опровергают иллюзии о «распылении по-
литической власти» в капиталистических странах и о
«правлении всех классов и социальных групп» 60.
Идеологи и теоретики «элитаристского плюрализ-
ма» используют все основные элитаристские концеп-
89
ции и выводы (недоверие и ненависть к народным мас-
сам, доказательство правления «меньшинства» и т. д.),
которые «документально подтверждаются» результа-
тами различных эмпирических исследований, указы-
вающими, например, на довольно низкую информиро-
ванность в политических вопросах61, относительно
большое влияние иррациональных начал на политиче-
ские взгляды и позиции людей в капиталистических
странах, сравнительно низкий процент участия народ-
ных масс в буржуазных политических организациях.
В качестве одного из примеров можно указать на
то, что в Федеративной Республике Германии 34%
населения верит в существование ада, а целая поло-
вина заявила о том, что не верит в естественное раз-
витие человека и считает, что он «произошел от Ада-
ма и, Евы»62. Какое-то время назад лишь 7% опро-
шенных в Соединенных Штатах указали на то, что
в ходе предвыборной президентской кампании они
были на «каком-нибудь политическом собрании, не-
большой встрече, публичном митинге или на чем-ни-
будь подобном», и лишь 10% опрошенных, по их соб-
ственному заявлению, внесли финансовый или иной
вклад в выборную кампанию63. Например, в одном
из опросов в ФРГ 72% заявили, что они никогда не
были на собраниях граждан, которые в соответствии
с законом должны созываться в каждом месте хотя
бы раз в год для обсуждения некоторых вопросов
общественного значения в4.
Все эти и другие подобные данные подаются в от-
рыве от социально-экономических условий, поэтому
в свете взглядов буржуазных элитаристов речь идет
не о последствиях капиталистических экономических
и социальных отношений, а о неизбежных явлениях
«современного», «массового» общества. Во многих
случаях используются лишь негативные примеры и
даже не приводятся эмпирические данные, доказыва-
ющие, что народные массы, и в частности рабочий
класс, в капиталистических странах стоят относи-
тельно ближе, чем буржуазия и мелкобуржуазные
слои, к действительному пониманию основных соци-
альных отношений.
Это подтверждает сравнение взглядов различных
классов в Федеративной Республике Германии на.
90
классовое разделение общества. Например, в 1967 го-
ду социологи ФРГ в выборочном опросе западно-
германского населения поставили вопрос: «сущест-
вуют ли еще классы» в этой капиталистической стране
или же там «классы уже исчезли». 44% опрошенных
представителей буржуазных и 29% представителей
мелкобуржуазных слоев ответили, что, на их взгляд,
классы не существуют. Среди рабочих такого мнения
придерживалось лишь 10%.
То, что рабочий класс в капиталистических стра-
нах занимает по целому ряду проблем более близкие
к реальности позиции, чем буржуазия, и особенно
мелкая буржуазия, является скорее следствием объ-
ективного положения рабочего класса, чем результа-
том широкого распространения научных знаний об
общественной действительности.
В издающихся в последнее время в капиталисти-
ческих странах одной работе за другой мелкобур-
жуазные и буржуазные элитаристы утверждают, что
все больше исследований свидетельствует в пользу
их основных выводов о том, что «современный»,
«массовый» или «массовидный», человек является
преимущественно иррациональным существом, кото-
рое вообще не способно судить о политических проб-
лемах и поэтому вынуждено ожидать лишь того, что
ему преподнесут «элиты».
Вот некоторые из характерных заявлений, указы-
вающих на то, каким образом элитаристы извращают
и фальсифицируют такие понятия, как демократия
и роль людей в ней. Например, Е. Е. Шатшнайдер
в работе «Полусуверенный народ» писал следующее:
«Демократия представляет собой политическую сис-
тему, в которой у людей имеется возможность выби-
рать между альтернативами, распознанными со-
перничающими политическими организациями и их
лидерами». Итальянский буржуазный политолог
Д. Сартори в работе «Демократическая теория»
утверждает: «Демократия является и может быть
такой политической системой, в которой власть нахо-
дится в руках активных людей. С точки зрения коли-
чества активные люди составляют явное меньшин-
ство. Это, однако, нас не должно беспокоить. Неваж-
но, что эти люди станут численным меньшинством, а
91
не суммарным большинством, главное, чтобы остал-
ся в неприкосновенности основной принцип, при-
знающий, что возможности открыты перед всеми
людьми без исключения. Определение демократии
можно еще сформулировать иным образом, а именно:
демократия является властью активных демократи-
ческих меньшинств, при этом демократия означает,
что выбор этих меньшинств осуществляется открытым
путем в условиях взаимного соперничества этих мень-
шинств по правилам многопартийной системы»66.
Нет особой необходимости подчеркивать тот оче-
видный факт, что подобные теории выражают тен-
денцию перехода от буржуазной демократии к откры-
тым формам буржуазной диктатуры. Элитаризм всег-
да ведет к элитаристскому пониманию демократизма,
которое содержит элементы, ведущие к ограничению
буржуазной демократии и ее замене открытой влас-
тью финансового капитала.
Обоснование ограничения демократии в капита-
листических странах является общим знаменателем
«обычных элитаристов» и «элитаристских плюрали-
стов». Различие между этими течениями заключается
в том, что «чистые» или «обычные» элитаристы, как
правило, признают наличие лишь одной элиты, в то
время как элитаристские плюралисты считают, что
в капиталистических странах существует больше
«элит». Английский социолог Г. Пэрри следующим
образом определил концепцию элитаристских плюра-
листов: «В то время как «классические» элитаристы
обнаруживают в социальной структуре аналогичное
явление с единственной пирамидой, «плюралистиче-
ские элитаристы» видят в этой структуре целый ряд
пирамид» 67.
Указание Г. Пэрри на связь между понятием со-
циальной структуры определенного общества и его
властно-политической структурой является весьма
показательным. Классические элитаристы не видят
ничего иного, кроме властно-политической дифферен-
циации в обществе, для них существуют лишь «поли-
тически активные элиты» и «политически пассивные
массы», которыми якобы и исчерпывается социальная
дифференциация. Элитаристским плюралистам подоб-
ный взгляд представляется чересчур односторонним,
92
так как он упускает из виду другие дифференциальные
«признаки», например размер собственности или уро-
вень престижа. Однако вследствие того, что и элита-
ристские плюралисты не видят главных различий
между классами и не придают им значения, они, как
правило, ставят на один уровень три критерия: собст-
венность, власть и статус. Вокруг этих «трех осей диф-
ференциации» якобы и образуется «плюрализм» элит,
включающий «элиту собственности», «элиту власти»
и «элиту статуса». Эти элиты (к которым иногда до-
бавляют еще одну элиту — «элиту образования»), по
их представлениям, независимы друг от друга, и они
создают «полиархическую модель общества»; в нем
«большое богатство», «высокая власть» и «большой
престиж» принадлежат не одному классу, а различ-
ным группам, которые борются между собой и тем
самым уравновешивают друг друга. В этом состоит
главный аргумент в пользу мнимого «распыления
власти» в капиталистических странах.
В действительности же эти «элиты» составляют
в капиталистическом обществе единое целое, являясь
представителями монополистического капитала в осу-
ществлении его господства в экономической, полити-
ческой и идеологической областях. В современных
условиях господства монополистического капитализ-
ма не существует никакой «полиархии» независимых
друг от друга элит, а лишь господство единственной
составной части буржуазии — монополистической бур-
жуазии, чьи интересы в различных сферах и областях
реализуются и отстаиваются различными руководящи-
ми группами, взаимно дополняющими друг друга.
В концепции элитаристских плюралистов ошибоч-
ной является сама ее основа. При анализе социаль-
ной дифференциации элитаристские плюралисты не
исходят из монистически обусловленного понимания
социальной дифференциации людей в капиталисти-
ческих странах, в основе которой лежат реальные
экономические отношения и которая обладает много-
слойной структурой. Элитаристские плюралисты лишь
внешне придают значение роли экономических раз-
личий между классами, не будучи в состоянии довес-
ти ее до понимания различий в области политической
власти. Классы у элитаристских плюралистов явля-
93
ются не настоящими, а преимущественно «экономиче-
ски ограниченными классами», различия между кото-
рыми, в сущности, сведены к «размеру богатства».
Элитаристских плюралистов также можно упрекнуть
в фактическом преувеличении роли политики. Однако
это преувеличение отличается от преувеличения у
«классических» элитаристов, так как в основе его ле-
жит уравнивание политики с экономикой, ее «равно-
правие» (в смысле приписывания одинакового значе-
ния) не только с экономикой, но даже с таким субъ-
ективным явлением, как престиж.
В своих концепциях элитаристские плюралисты
превратно и однобоко отражают некоторые стороны
и связи современных капиталистических систем, та-
кие, как тенденция к концентрации социальной и по-
литической власти, существование противоречий и
борьбы внутри властно-политической иерархии и т. д.
В их теориях проявляется очевидное стремление све-
сти и ограничить действие буржуазно-демократиче-
ских принципов только рамками тех групп, которые
они обозначают как «плюрализм элит», или «полити-
чески активное меньшинство». Народные массы долж-
ны быть убеждены в необходимости признания своей
некомпетентности в области социально-политического
управления и ограничения своей роли выбором того,
что им предлагают «соперничающие элиты». Мы уже
видели, что это — «богатые», «властвующие» и «вли-
ятельные» капиталистические общества, ради которых
рабочий класс и другие трудящиеся должны отка-
заться от своей социально-политической активности.
С полным правом можно утверждать, что элита-
ристские плюралисты в ЧССР не предложили ничего
такого, что еще не было опубликовано в буржуазной
социологии. Специфический «вклад» мелкобуржуаз-
ных элитаристов состоял в том, что они стремились
реализовать в ЧССР такие принципы, которые, как
уже давно заявляли их «учителя», в большей части
или полностью были осуществлены в условиях совре-
менного монополистического капитализма.
Рассмотрим теперь подробнее, каким образом бур-
жуазные социологи понимают и определяют «элиту»
или «элиты». В рамках буржуазной философии и со-
циологии никогда не существовало относительно оди-
94
накового взгляда на то, какая или какие социальные
группы принадлежат к элите. В буржуазной социо-
логии в принципе существует широкое и узкое поня-
тие элит. В качестве широкого можно обозначить та-
кое понятие, которое приближается к концепции «со-
циальной или социальных элит» и в соответствии с
которым элиту составляют различные предпринимате-
ли, политики, высшее офицерство и церковники, руко-
водители различных сфер общественной жизни, таких,
как культура, образование, наука и т. д.
Это широкое понятие наглядно проявляется в кон-
цепции, содержащейся в работе английского социо-
лога Гутсмана «Британская политическая элита».
В состав английской элиты автор включает следую-
щие группы: членов правительства, членов парламен-
та, лордов (которые активно участвуют в работе пар-
ламента), высших чиновников и судей, «военачальни-
ков» (т. е. генерал-майоров, вице-маршалов авиации
и адмиралов), членов органов управления национа-
лизированных предприятий, членов советов управ-
ляющих частных предприятий (чей основной капитал
превышает 200 000 фунтов), далее членов советов
управляющих банков и страховых обществ, членов
важных правительственных комитетов, руководителей
главных экономических неправительственных объеди-
нений (к которым причисляются ответственные и ру-
ководящие работники Британской торговой палаты и
Национального союза промышленников), «руководи-
телей» образования и науки (которыми являются, по
мнению автора, ректоры и квесторы институтов),
профсоюзных лидеров (в число которых автор
включает членов Генерального совета английских
профсоюзов и генеральных секретарей отраслевых
профсоюзов, насчитывающих свыше 25 000 членов),
так называемых представителей главных профессий
(какими являются председатели и секретари органи-
заций юристов, врачей, служащих частных предприя-
тий, инженеров и медицинских сестер), а также руко-
водящих служителей различных церквей (архиепископ
и епископы англиканской церкви и архиепископ като-
лической церкви). Как видно, речь преимущественно
идет об институциональном понятии элиты, которое
95
является достаточно широким. При этом не ясно, су-
ществует ли какая-либо иерархизация внутри элиты и
почему границы «британской элиты» кончаются имен-
но там, где их установил автор68.
В буржуазной социологии и теории элит можно
встретиться и с весьма узким понятием, которое
включает в эту элиту лишь некоторые составные час-
ти государственного или партийного аппарата. В этом
случае можно сослаться на ряд работ, представлен-
ных на всемирном конгрессе политологов в Мюнхене,
на котором также была рассмотрена тема под назва-
нием «Стратификация элит и политические системы».
В предложенной работе одного шведского теоретика
состав элиты был «в рабочем порядке» ограничен
Лишь членами представительских органов и членами
правительства 69.
«Узкое» и «широкое» понятия элит нередко ста-
новятся главной понятийной основой антикоммуни-
стических «исследований» социалистической поли-
тической организации общества. В качестве примера
здесь можно сослаться на конференцию о так называ-
емых элитах в социалистических странах, которая
состоялась в США в 1973 г. под эгидой нескольких
американских «научных обществ». Участники этой
антикоммунистической конференции исходили из того,
что в каждом обществе существует группа, которая
«авторитарным образом присваивает ценности в об-
ществе». В отношении к социалистическим странам
этот «теоретический подход» конкретно выражался в
утверждении о том, что элиту «социалистического об-
щества» составляет руководство коммунистических
и рабочих партий, члены секретариата, правитель-
ства, некоторых других учреждений и «верхушек»
экономической жизни страны. Далее антикоммунисти-
ческие идеологи сконструировали также взаимные
противоречия между так называемой идейно-партий-
ной и технопартийной элитами, стремясь при этом до-
казать, что так называемая технопартийная элита
в социалистических странах будет вытеснять идеоло-
гические элиты 70.
В буржуазной социологии существуют также раз-
личные теории, обосновывающие наличие в обществе
96
«подчиненных групп». Это, к примеру, биологическая
теория элит, согласно которой элитой являются люди,
-которые занимают высшие места в обществе благо-
даря своему биологически-генетическому происхожде-
нию; затем это психологическая теория элит, которая
приписывает «властвующим», «богатым» и «влиятель-
ным» исключительные психологические качества;
техническая теория элит (по которой элитой являются
люди, владеющие технической стороной производства);
организаторская теория элит (которая считает элитой
руководящих работников различных организаций и, в
частности, бюрократически организованный чиновни-
чий аппарат)71. Довольно видное место занимает и так
называемая функциональная теория элит, согласно ко-
торой к элите причисляются те, кто выполняет важней-
шие функции в обществе, в определенной группе или
на определённой территории. Можно упомянуть и о
так называемой распределительной теории элит, кото-
рая включает в элиту тех людей, которые в определен-
ном обществе получают «максимум материальных и
нематериальных ценностей» (таких, как доход, уваже-
ние или безопасность, в соответствии с определением
«главных ценностей», данным известным политологом
бихевиористского направления Г. Д. Лассуэлом).
Различные поверхностные и методологически
однобокие определения элит порождают новые беско-
нечные споры между буржуазными социологами о
том, какой признак (или какие признаки) лежит в
основе дифференциации общества, то есть капитали-
стического общества. Дело в том, что буржуазные со-
циологи более или менее ясно осознают, что феодаль-
ное и капиталистическое общество было и остается
дифференцированным с властно-политической и со-
циальной точки зрения. В то же время они никак не
могут прийти к согласию в том, какой признак яв-
ляется главным и определяющим. Вряд ли могло
быть иначе, если не исходить из научного понимания
закономерностей развития общества, и прежде всего
из признания решающего влияния существующих эко-
номических отношений, на которые в свою очередь
оказывают обратное влияние политические факторы.
Можно сказать, что большинство буржуазных социо-
97
логов не знают, как им следует наилучшим образом
оправдывать экономическое, социальное, политиче-
ское и идеологическое господство монополистической
буржуазии.
Различные представления о составе и поведении
элит существуют в буржуазной элитаристской теории
и социологии еще с самого возникновения этого на-
правления. Достаточно в этой связи, сопоставить оп-
ределения элит у В. Парето и у Г. Моски. Моска опре-
делял элиту как «класс, который правит», или как
«класс людей, которые выполняют все политические
функции» и «монополизируют власть», в то время как
другой класс, подчиненный скл асе, состоит из тех, кем
управляют и кого контролируют.
Моска, например, писал, что «везде возникает два
класса: правящий класс и подчиненный класс. Пер-
вый класс всегда малочисленнее, он выполняет все
политические функции, монополизирует власть и из-
влекает выгоду из своей власти, в то время как дру-
гой класс, более многочисленный, управляется и кон-
тролируется первым классом, при этом таким спосо-
бом, который является более или менее легальным,
более или менее произвольным и насильственным
и который обеспечивает первому классу материальные
возможности для существования, а также жизненно
необходимые средства для функционирования поли-
тического организма» 72 Как видно, Моска различал
лишь воздействие политики на экономику и не при-
знавал определяющей роли экономики в отношении
политики. Правящие классы в капиталистических
странах приобретают «материальные возможности»
не потому, что они держат в своих руках политиче-
скую власть, а потому, что владеют средствами про-
изводства. Понятие «классов» у Моски не имеет ниче-
го общего с марксистским понятием классов, и, более
того, его утверждение о том, что «политическая эли-
та» монополизирует все политические функции, выте-
кает из неверного понимания политики. Моска не по-
нимал того, что многие виды человеческой деятельно-
сти имеют объективно политический характер.
В отличие от этого В. Парето определял элиту
как группу, состоящую из людей, которые являются
«наиболее продуктивными или наиболее способными»
4 Мирослав Нарта
98
в различных областях деятельности. Среди них Паре-
то также различал «правящий и неправящий класс».
Он, в частности, писал: «Класс людей, имеющих наи-
высшие показатели в определенной сфере деятельно-
сти, обозначим как элиту. При изучении социального
равновесия нам не поможет то, что внутри этого
главного класса мы еще выделим два других класса:
правящую и неправящую элиту. Первый класс
включает всех, кто прямо или косвенно играет значи-
тельную роль в правлении, в политической жизни;
второй состоит из остатков элиты, не играющей ника-
кой существенной роли в правлении и в политике»73.
Парето включал в один и тот же «класс» «наиболее
продуктивных» рабочих, мелких предпринимателей,
капиталистов, учителей, интеллектуалов, политиков,
идеологов и т. д. Ему вовсе не пришло в голову, что
в различных областях жизни общества и у предста-
вителей различных действительных классов суще-
ствуют различные критерии продуктивности. Харак-
терно также его крайне субъективистское отношение
к категории класса, под которым он подразумевал
какие угодно социальные группы.
И хотя можно говорить о тождественности поня-
тия элиты у Моски и понятия политической элиты
у Парето, тем не менее справедливо спросить, почему
же в классической буржуазной элитаристской теории
элита определяется столь различным образом. Проис-
ходит ли это по той причине, что элита представляет
собой столь «многоразмерное явление», что каждый
буржуазный социолог берет ту или иную сторону
и не видит при этом других сторон? По-видимому, на-
личие столь различных понятий так называемой эли-
ты является следствием более глубоких причин, чем
просто односторонность взглядов различных буржуаз-
ных элитаристов. Появление этих односторонних кон-
цепций определяется тем, что у буржуазных социоло-
гов и идеологов не было и до сих пор нет ясности в
том, что является в обществе определяющим и что
определяемым, и они мало когда приходят к пони-
манию возможности обратного воздействия опреде-
ляемого на то, что является определяющим. Эти раз-
личные представления об элите являются, таким
образом, конкретным проявлением недиалектического
и нсматериалистического подхода буржуазных социо-
логов и теоретиков к обществу. Различные представ-
ления об элитах являются следствием того, что у бур-
жуазных социологов не хватает не только относитель-
но единого и научного взгляда на всю структуру мно-
гообразных общественных отношений, но и относи-
тельно единого и научного понимания динамики об-
щественного развития. Поэтому они выпячивают и
неправомерно абсолютизируют ту или иную сторону,
при этом может случиться так, что в поле зрения
каждого отдельного социолога окажется соответствен-
но отличный аспект или сторона, и на основе этого
он односторонним образом начнет опровергать другие
односторонние взгляды. Такое положение посто-
янно повторяется в буржуазной социологии. Суще-
ственным, однако, является то, что все эти «односто-
ронности» оправдывают господство «богатых», «зна-
ющих», «генетически лучше обеспеченных», «психоло-
гически способных», «функционально необходимых»
или же тех, «которые получают максимум ценностей».
Речь всегда идет об апологетике господства буржуа-
зии, а различия существуют лишь в способе доказа-
тельства этого господства.
Попытаемся показать, как современные буржуаз-
ные социологи сегодня понимают элиты и их положе-
ние в различных обществах.
Необходимо прежде всего обратить внимание на
то, что некоторые буржуазные социологи изучают так
называемые элиты в развивающихся странах. Типич-
ным является сборник статей под названием «Элиты
в латиноамериканских странах», который совместно
с А. Солари редактировал известный социолог
политики структурно-функционального направления
С. М. Липсет. В этом сборнике можно обнаружить
следующее «принципиальное» определение элиты:
«В самом общем смысле она обозначает те позиции
в обществе, которые находятся на верху целых соци-
альных структур, то есть наивысшие позиции в хо-
зяйстве, правлении, армии, церкви, общественных
организациях, в образовании и профессиональных
организациях» 74.
Итак, авторы сводят понятие элиты к «наивысшим
позициям» в главных сферах общественной жизни.
4*
100
При этом они вообще не ставят необходимого и суще-
ственного вопроса о том, следует ли говорить о нали-
чии единственной или многих элит, а также упускают
из виду проблему значения различных сфер обще-
ственной жизни и их руководящих представителей.
По их взглядам, все сферы в одинаковой степени
«функционально» важны, что соответствующим обра-
зом определяет и «функциональное» значение руко-
водящих и управленческих работников всех этих
сфер. Крупные предприниматели имеют такое же зна-
чение, как и высокопоставленные политики или высо-
копоставленные военные, журналисты и идеологи. Та-
кой подход можно считать не иначе как недиалекти-
ческим и вульгарно плюралистическим.
Однако в определении Липсета и Солари имеется
еще другой внутренний недостаток. В соответствии
с этим определением в одну группу включаются поли-
тические, идеологические, хозяйственные и другие
представители различных классов и социальных
групп, невзирая при этом на их место в обществе, а
также на их объективную политическую роль и идей-
но-политическую ориентацию. Таким образом, в одну
и ту же группу попадают представители так назы-
ваемой компрадорской буржуазии в латиноамерикан-
ских странах, национальной буржуазии, крестьянства
и рабочего класса. Все они якобы составляют единую
группу, элиту, исходя из того предположения, что они
представляют собой «цвет» или верхушку различных
социальных структур. Раз они стоят на этой «верши-
не», то и являются элитой независимо от того, какой
класс или какое движение они представляют. Никто
не пытается отрицать того, что во многих латиноаме-
риканских странах «правящую верхушку» составля-
ют различные предприниматели, политики и идео-
логи, но вместе с тем нельзя принять настолько широ-
кое определение элиты, которое допускает включение
в нее «почти всех». Данное определение ничего не
говорит о том, где начинается и где кончается оная
«верхушка», а поэтому оно является слишком огруб-
ленным и нечетким. И этот недостаток затем проходит
через весь указанный сборник.
В этом сборнике был опубликован ряд исследова-
ний, посвященных «специфическим» элитам, таким,
101
как военная элита, религиозная элита, предпринима-
тельская элита и так называемая элита труда.
Статью о военной элите в латиноамериканских
странах написал известный американский социолог
Л. Горовиц, который определил военную элиту как
«высшие офицеры и генералы». Здесь налицо, в сущ-
ности, институциональный подход, для которого ре-
шающим элементом является определенная институ-
ция (в данном случае армия), при этом независимо от
ее реального влияния и значения. Получается, что
высшие офицеры и генералы во всех латиноамерикан-
ских странах, невзирая на их реальный вес и на то,
интересы какого класса они представляют, являются
военной элитой. Ни один трезвомыслящий человек,
естественно, не может согласиться с тем, чтобы в
одну и ту же группу были включены как офицеры
кубинской армии, так и высшие офицеры и генералы
военно-фашистского режима в Чили.
Рассматривая в данном сборнике проблему рели-
гиозной «элиты», Л. Вальер отрицает институциональ-
ный подход Л. Горовица при определении элиты. По
взглядам этого автора, институциональное положение
в религиозном движении или церкви не может играть
решающей роли, так как главным является реальное
влияние независимо от институционального положе-
ния. Вальер относил к религиозной элите в латино-
американских странах тех лиц, которые «оказывают
решающее влияние на развитие католической системы
или же^более широкого социального порядка». «Для
целей настоящего исследования,— писал Вальер,—
религиозной элитой в Латинской Америке будет счи-
таться римско-католическая церковь и ее различные
развивающиеся виды руководства». Далее он писал,
что определяющим признаком религиозной элиты
является «способность как отдельных личностей, так
и малых центров оказывать решающее влияние по-
средством духа сопротивления, обновления или ней-
трализации на развитие католической системы или
же более высокого социального порядка» 75.
Вальер, по-видимому, даже не осознавал того, что
его определение элиты, в котором делалась попытка
преодолеть институциональный подход, является
слишком неясным и поверхностным. Так, с одной
102
стороны, он утверждает, что в состав религиозной
элиты необходимо включать всех отдельных лично-
стей и все малые группы, обладающие решающим
влиянием в римско-католической церкви (которую
он называет «католической системой»), а с другой
стороны, он говорит, что необходимо также учитывать
всех тех, кто оказывает решающее влияние в рамках
«более широкой социальной системы», т. е. в хозяй-
стве, политике, культуре, образовании и т. п. В пер-
вом случае он включает в религиозную элиту лишь
отдельных личностей и группы, которые обладают ре-
шающим влиянием в католической церкви, во втором
случае он присоединяет к религиозной элите всех
тех, кто имеет влияние в различных сферах обще-
ственной жизни. Здесь Вальер столкнулся с пробле-
матикой отношений между определенной организа-
цией и более широкой социальной системой, которую
он не смог разрешить. Поэтому его «дефиницию» эли-
ты может излагать каждый на свой лад.
Подобным же образом определял культурную эли-
ту в латиноамериканских странах Ф. Бонила. Хотя
он прямо написал, что для него остаются неясными
отношения между так называемой культурной и дру-
гими элитами, тем не менее он назвал «культурной
элитой» выдающихся представителей культурной
жизни, не обращая при этом внимания на то, каких
они придерживаются взглядов. Он объединяет воеди-
но буржуазных культурных и идеологических работ-
ников, предпринимателей в области культуры с мел-
кобуржуазными интеллектуалами и даже с деятелями
культуры, принадлежащими к рабочему и коммуни-
стическому движению. Все они и составляют «куль-
турную элиту».
Несколько иные взгляды выражал Г. А. Лансбер-
гер, который занимался проблемой так называемой
элиты труда. Лансбергер определил элиту как груп-
пу, которая в значительной мере влияет на принятие
решений по ключевым вопросам общенационального
характера. То есть здесь доказательством существова-
ния элиты является «влияние» не на ключевые пози-
ции, а на «общенациональные проблемы». «Элитой
труда», или «элитой трудящихся», являются все, кто
выступает в качестве представителей трудящихся
103
'(будь то даже реформистские или христианско-демо-
кратические профсоюзы) и «оказывает влияние» на
принятие решений по общенациональным проблемам.
Согласно этому, к «элите труда» принадлежат и руко-
водящие деятели различных политических партий
(в частности, их реформистского крыла), профсоюзов
и т. п. Такое понятие вновь включает в единую соци-
альную группу совершенно различные слои и предста-
вителей различных классов и движений. Это проис-
ходит вследствие отрыва «представителей» различ-
ных классов и движений от этих классов, что явля-
ется столь типичным для субъективистского преуве-
личения роли политики, а также для элитаризма.
Подход к определению элиты с точки зрения при-
нятия решений можно обнаружить в целом ряде дру-
гих работ, посвященных проблематике руководящих
и управленческих работников в развивающихся стра-
нах. Примером может служить работа М. Бречера
«Политическое руководство в Индии», в которой ав-
тор писал, что хотя элиту можно определять совер-
шенно различным образом, тем не менее он считает
наиболее правильным такое определение, которое де-
лает акцент на «формальных и неформальных твор-
цах решений»76. Автор опять же не уточняет, следует
ли считать элитой всех творцов всех решений. Он
ничего не говорит и о том, каким образом можно
было бы распознать этих «формальных и неформаль-
ных творцов решений», а при своем эмпирическом
исследовании он ограничился разговорами лишь с не-
которыми индийскими политиками (которые были
членами парламента) и интеллектуалами, которых он
буквально искал по «телефонному справочнику».
Другой американский социолог Т. Керстьенс в ра-
боте «Новая элита в Азии и Африке» ограничил эли-
ту группой людей с высоким общественным статусом,
которые занимают привилегированное положение
в обществе и пользуются «общественным призна-
нием». Элита, таким образом, понимается как груп-
па, обладающая высокой степенью социального пре-
стижа. В соответствии с этой концепцией в каждом
обществе существует единая иерархия престижа (ува-
жения или почитания). Разумеется, это не так: рас-
пределение «престижа и уважения» в особенности в
104
классово разделенных обществах в значительной
мере классово обусловлено, и приписывание прести-
жа тем или иным представителям зависит, в частности,
от общих идейно-политических позиций отдельных
личностей, групп, движений и классов. Заявление
Керстьенса о том, что в развивающихся странах все-
общим уважением пользуется некий «интеллектуаль-
ный класс общества», и, в частности, его утверждение
о том, что образование само по себе приносит авто-
ритет и власть, находятся в противоречии с тем из-
вестным фактом, что различные классы и их полити-
ческие движения оценивают интеллектуальную дея-
тельность с точки зрения своих объективных интере-
сов и потребностей. В этом утверждении совершенно
упускается из виду то, что даже в развивающихся
странах власть и влияние приобретают не самые
образованные люди, а классы и группы, обладающие
решающим влиянием в экономике и политике77.
Проведенный до сих пор анализ понятия элиты
в буржуазной социологии и его места в обществен-
ной, и в частности в политической, системе доказы-
вает справедливость точки зрения советского социо-
лога Г. К. Ашина о том, что понятие элиты в буржуаз-
ной социологии имеет целый ряд значений, которые
односторонним образом абсолютизируют некоторые
действительные стороны социальных и политических
отношений, оставаясь при этом в общем и целом
внутренне противоречивыми и неправильными.
В «Философской энциклопедии» Г. К. Ашин пи-
шет: «В современной буржуазной социологии термин
«элита» имеет несколько значений: традиционное зна-
чение «правящей элиты» или синоним «политической
элиты»; люди, влияющие на социальный процесс или
в силу своего положения (Люпра), или в силу интел-
лектуального и морального превосходства над массой
безотносительно к своему статусу (Боден); группа
лиц, осуществляющих государственное, культурное,
военное, идеологическое лидерство (соответственно
политическая, экономическая, военная и др. элиты);
наиболее квалифицированные специалисты, прежде
всего из технической интеллигенции и высших служа-
щих в системе бюрократического управления; руково-
дящий слой «небольших групп» — профессиональных,
105
этнических, локальных, например элита провинциаль-
ного города, элита летчиков, литературная элита,
даже элита воров» 78.
Поэтому при оценке различных исследований или
статей буржуазных социологов, в которых говорится
об элитах, следует смотреть несколько глубже, чем
это обычно делалось в ЧССР, и со всей определен-
ностью ставить вопрос, что и каким образом исследует
данный автор. Само по себе понятие «элита» еще не
говорит о том, что данный автор рассматривает поли-
тических или социальных представителей определен-
ного класса, государства или политического движения.
У буржуазных социологов и политических теоре-
тиков мы постоянно сталкиваемся с такими попытка-
ми определять элиту, которые по праву можно на-
звать «окольным определением». Посмотрим хотя бы,
как определяют элиту функционалисты. У них элитой
является любая группа людей, которые занимают
«функционально важные места» в определенном об-
ществе. Однако кого при капитализме следует счи-
тать наиболее важным в социальном или политиче-
ском отношении? Каким образом следует судить и оце-
нивать эту функциональность? Как можно доказать,
что при этом имеется в виду относительно однородная
группа? Подобных вопросов можно задать еще боль-
ше, однако структурно-функциональные теоретики,
как правило, не дают на них удовлетворительных
ответов. Такие же замечания возникают и в отноше-
нии определения элиты с институциональных позиций
или же с точки зрения принятия решений.
2.	К понятию «продуктивной»
и «властвующей» элиты
За различными концепциями элиты скрывается
два основных понятия, которые можно обозначить как
понятие социальной элиты и понятие властвующей
элиты. Часть буржуазных социологов подразумевает
под элитой политических руководящих работников,
другая же часть связывает элиту с продуктивностью,
квалификацией, образованием, престижем и т. п.
Первое понятие связано с концепцией политического
класса Моски, второе — с трактовкой Парето элиты
106
как наиболее продуктивных членов данного общества.
В одном случае элитой считается властно-политиче-
ская группа, в другом же рассматривается «продук-
тивная элита». Само собой разумеется, что в обоих
приведенных понятиях могут существовать различные
представления о миссии и роли элит или элиты, а
также различные представления о так называемых
неэлитах (массах, народе). Некоторые буржуазные
социологи определяют элиту как «политический
класс», считая остальных людей «неполитическими»;
иногда элитой провозглашается группа, которая при-
своила себе всю политическую власть, а остальные
люди, составляющие «массу», воспринимаются как
социально или политически бесправные. То же самое
можно сказать и. о неопаретовском понятии продук-
тивной элиты (или продуктивных элит). Некоторые
социологи элитой считают лишь «наиболее продук-
тивных», в то время как другие включают в элиту
всех, кого они считают «продуктивными». При этом
народные массы всегда представляются или менее
продуктивными или же просто «непродуктивными».
При изучении источников мелкобуржуазной эли-
таристской теории необходимо уделять внимание обо-
им приведенным понятиям. Однако сначала мы обра-
тимся к концепции продуктивной элиты, а затем пе-
рейдем к концепции -властвующей элиты.
В капиталистических странах существовало и до
сих пор существует множество теоретиков «продук-
тивной элиты». Остановимся на тех теоретиках, чьи
концепции были прямо заимствованы в ЧССР мелко-
буржуазными элитаристами (нередко без указания
на источник). С этой точки зрения особое место за-
нимает понятие элит, сформулированное буржуазно-
реформистским социологом К. Мангеймом и совре-
менным западногерманским социологом П. X. Дрей-
целем. Элитаристские концепции этих социологов
оказали на наших ведущих идеологов элитаризма
столь сильное влияние, что теоретики и идеологи
блока ревизионистских, правооппортунистических и
антисоциалистических сил заимствовали у них «бук-
вально все».
Элитаристская концепция К. Мангейма была
главным «источником вдохновения», в частности, для
107
И. Свитака. Ранее уже было показано, что ненависть
к рабочему классу и его власти, аристократическое
презрение к народным массам, слишком высокая оцен-
ка «великих одиночек», знания и умственного труда
наряду с попытками скрыть действительное содержа-
ние социальной и политической власти, к установлению
которой привел бы блок правооппортунистических,
ревизионистских и антисоциалистических сил,— все
это толкало элитаристов к выводу о том, что руково-
дящую роль в нашем обществе должна получить бур-
жуазная и мелкобуржуазная интеллигенция, которую
правые идеологи представляли в качестве «элиты».
Еще задолго до второй мировой войны и в ее ходе
подобные концепции провозглашал К. Мангейм, кото-
рый принадлежал к ведущим представителям так на-
зываемой франкфуртской философско-социологиче-
ской школы. Социально-политическая концепция Ман-
гейма представляет собой реакцию неолиберального
элитаризма на установление фашистской власти в Гер-
мании, а также в особенности на рост авторитета и
влияния международного рабочего движения и перво-
го в мире социалистического государства — Советско-
го Союза. Основное кредо Мангейма можно сформу-
лировать в следующем лозунге: «От нейтральной
демократии — к воинствующей демократии»79.
Эта воинствующая демократия должна была вве-
сти некоторые частные реформы в рамках капитализ-
ма, такие, как государственное регулирование отдель-
ных сфер общественной жизни (включая экономику),
и устранить противоречия между различными «част-
ными» интересами таким образом, чтобы интересы
отдельных капиталистов были подчинены интересам
буржуазии в целом. Составной частью планов Ман-
гейма было перевоспитание широких народных масс
в духе одобрения буржуазных концепций и идей.
Мангейм совершенно открыто отвергал возможность
устранения капиталистов и, напротив, обещал им,
что при «воинствующей демократии» они будут иметь
такие функции, которых никогда ранее у них не было.
Он, например, писал: «Трансформация первона-
чальной формы капитализма не означает отрицания
требований частного предпринимательства, а лишь
имеет в виду изъятие из компетенции капиталистов
108
некоторых функций собственности капитала. Пред-
приниматели и впредь могут сохранять свои органи-
заторские функции, могут иметь более высокие дохо-
ды и определять свой социальный престиж, однако
они будут лишены своей власти, как феодальный лорд
был лишен своей политической власти судами Людо-
вика XIV. Главное различие будет состоять в том, что
если на французских королевских судах дворянство
за утрату своей власти получило в качестве возмеще-
ния увеличение своего престижа, то в соответствии
с современными тенденциями предприниматели будут
вознаграждены административными задачами, кото-
рые они будут выполнять» 80.
«Воинствующая демократия», по Мангейму, соот-
ветствует фазе «массовой демократии» и «массового
общества», которым якобы можно управлять лишь
тогда, когда будет установлено «правление образо-
ванных» и «способных». Одновременно Мангейм ут-
верждал, что единственной силон, которая способна
осуществить необходимые перемены в капиталисти-
ческих экономических, социальных и политических
отношениях, является буржуазная и мелкобуржуаз-
ная интеллигенция. Эти слои якобы становятся все
более и более независимой силой, и поэтому они мо-
гут выйти за рамки «ограниченного кругозора» всех
классов и других социальных групп. Имеется в виду
некая «интеллигенция, находящаяся в свободного
движении», которая в состоянии развить такую соци-
альную активность, что должна стать «естественной
элитой». Мангейм следующим образом писал о бур-
жуазной и мелкобуржуазной интеллигенции: «Истина
состоит в том, что действительно продуктивными в
различных областях, выходящих за рамки специали-
зации и партийности, могут стать лишь те, чья пред-
ставительность в наименьшей мере ограничена каким-
либо учреждением или частным интересом»81.
Преувеличение Мангеймом реальной роли буржу-
азной и мелкобуржуазной интеллигенции и ее «эли-
тарное обожествление» можно понять лишь тогда,
если вспомнить ряд важных обстоятельств. В концеп-
ции Мангейма нашел отражение прежде всего опыт
той части буржуазной и мелкобуржуазной интелли-
генции, которая не приняла фашизхМ и осознавала не-
109
обходимость осуществления некоторых реформ капи-
тализма. Эта интеллигенция понимала, что повышают-
ся требования к уровню управления, а также возрас-
тает ответственность верхушки монополистического
капитализма. Мангейм и другие также отдавали себе
отчет в том, что необходимо каким-то образом смяг-
чить и примирить противоречия между экономической
жизнью, политикой, культурой и идеологией. Мангейм
постоянно подчеркивал, что необходимо реформиро-
вать капитализм и «модернизировать» его экономиче-
скую, социальную, политическую и идеологическую
жизнь. Однако Мангейм оставался идеалистом в
своих взглядах на развитие общества. Главную при-
чину недостатков и пороков капитализма он видел
прежде всего в мышлении различных классов и слоев,
так что кризис капитализма свелся у него к «кризи-
су ценностей и оценок». Поэтому он ставил на первое
место выработку «новой социальной философии»,
которая могла бы преодолеть ограниченность суще-
ствовавших идеологий. Новая социальная философия
должна была основываться на неолиберальном бур-
жуазном и мелкобуржуазном реформизме и интегри-
ровать в себя те стороны фашизма и марксизма-лени-
низма, которые, как заявил сам Мангейм, являются
позитивными. В действительности же, как видно, речь
шла об углублении неолиберального реформизма и
о его обосновании с более разработанных позиций.
Своей теорией об «интеллигенции, находящейся
в свободном движении», Мангейм отрывал мелкобур-
жуазную и буржуазную интеллигенцию от реально
существующих классов и даже находил в этих груп-
пах силу, которая сама, посредством своих идей спо-
собна реформировать капитализм. В «элите» мелко-
буржуазной и буржуазной интеллигенции Мангейм
видел главное средство примирения классовых и со-
циальных противоречий капиталистического общества.
Очевидно, что в этом отношении Мангейм поддался
иллюзиям буржуазных и мелкобуржуазных интеллек-
туалов, при этом выстроив эти иллюзии в сравнительно
развитую социологическую систему. Будучи относи-
тельно внимательным наблюдателем, Мангейм осо-
знал некоторые противоречия капитализма, в частно-
сти в области культуры. Такое соединение иллюзий
но
с критикой некоторых реальных противоречий капи-
тализма еще более укрепляло силу этих иллюзий.
Элитаризм Мангейма состоял в том, что в буржуаз-
ной и мелкобуржуазной интеллигенции он видел груп-
пу, которая как будто могла разрешить то, что в
действительности мог сделать лишь рабочий класс и
другие трудящиеся. И именно это ошибочное понима-
ние, отражающее иллюзии мелкобуржуазных и бур-
жуазных интеллектуалов, вдохновило элитаристских
теоретиков типа И. Свитака, которые в условиях со-
циалистического общества доверяли подобную «мес-
сианскую задачу» интеллигенции, зараженной мелко-
буржуазными и отчасти буржуазными взглядами.
Намного раньше, чем элитаристы в ЧССР, К- Ман-
гейм доказывал, что в плюрализме элит решающее
слово должно быть за интеллектуальной «элитой».
В этой связи можно привести отрывок из рассужде-
ний Мангейма, где он писал: «С нашей точки зрения,
задача интеллектуальной элиты состоит в том, чтобы
вдохновлять культурную жизнь и оказывать влияние
на формирование и создание живущей культуры в
разных сферах социальной жизни. Можно различить
следующие главные типы элит: политическую, орга-
низаторскую, интеллектуальную, элиту искусства,
моральную и религиозную. В то время как политиче-
ская и организаторская элита стремится интегриро-
вать громадное множество индивидуальных воль,
задача интеллектуальной, эстетической, морально-
религиозной элиты — сублимировать ту психическую
энергию в обществе, которая не исчерпывается пол-
ностью в ежедневной борьбе за существование»82.
Рассмотрим, какие типы элит различал Мангейм
и какие он им приписывал задачи. При беглом взгля-
де может показаться, что в его концепции нет ни-
чего проблематичного и даже ошибочного. Кое-кто
мог бы сказать, что К- Мангейм указывал на внутрен-
нюю дифференциацию интеллектуалов в капитали-
стическом обществе и пытался определить задачи их
различных групп. В действительности же его понима-
ние внутренней структуры интеллигенции в капитали-
стическом обществе, а также определение главных
задач ее различных составных частей являются оши-
бочными. Уже отмечалось, что Мангейм оторвал ин-
111
теллигенцию в капиталистическом обществе от реаль-
но существующих классов и возвысил ее до уровня
какого-то «слоя, находящегося в свободном движе-
нии». Такой подход сделал невозможным для Мангей-
ма дифференцировать интеллигенцию в капиталисти-
ческом обществе в соответствии с самым существен-
ным признаком, а именно с каким классом связана
определенная группа интеллектуалов. Типология элит
Мангейма исходит из неверного понимания отдельных
сфер человеческого общества, на что указывает тот
факт, что Мангейм говорил лишь о «политике», «орга-
низации», «интеллектуальном обновлении», «искус-
стве», «морали» и «религии». Характерно, что, несмот-
ря на свое заявление о том, что он хочет «учиться у
марксизма», Мангейм вообще не считался с «экономи-
кой», «научно-техническим развитием» и другими сфе-
рами жизни общества, которые непосредственным об-
разом связаны с производительными силами и произ-
водственными отношениями. Мангейм, собственно, ог-
раничивался лишь рамками общественной надстройки
капиталистического общества, акцентируя внимание
на некоторых составных частях общественного созна-
ния. Если бы он придерживался комплексного подхо-
да, то ему следовало бы различать, например, «техни-
ческую элиту», «промышленную элиту», «торговую
элиту», «военную элиту», как это делают некоторые
современные буржуазные социологи. Но и в этом слу-
чае уместно было бы спросить, кого же он включает в
отдельные «элиты» и как он понимает их функции.
Даже на эти вопросы, носящие довольно принци-
пиальный характер, К. Мангейм отвечал неправильно.
Это можно наглядно продемонстрировать на том, как
он определял задачи «политической и организатор-
ской» элиты и кого он в нее включал. К. Мангейм
писал, что задача так называемой политической и
организаторской элиты состоит в том, чтобы интегри-
ровать различные индивидуальные воли. Такая фор-
мулировка является, однако, неверной, так как в ней
политика сведена лишь к деятельности, направленной
на достижение компромиссов между отдельными «во-
лями», и ничего не говорится о том, кто в этих про-
цессах занимает господствующее положение гегемона.
Совершенно ясно, что такой подход приукрашивает
112
реальные функции буржуазных политиков, которые
хотя и «интегрируют волю различных одиночек»,
однако в интересах своего класса, при этом специфи-
ческими средствами принуждения и манипуляции и
на основе неравного общественного положения от-
дельных представителей различных классов. Все это
К. Мангейм «упустил из виду».
Столь же ошибочным является сведение задач
отдельных частей буржуазной и мелкобуржуазной
интеллигенции, которая участвует в развитии различ-
ных областей общественной надстройки, к процессам
«преобразования психической энергии». Такой абст-
рактный подход опять же не раскрывает действитель-
ных функций буржуазных и мелкобуржуазных интел-
лектуалов в области культуры, искусства, морали и
религии. Эти работники не просто преобразуют «из-
лишек психической энергии», а воздействуют на
формирование прокапиталистических и мелкобуржу-
азных эмоциональных и рациональных сторон обще-
ственного сознания в интересах вполне определенных
экономических и социальных отношений.
Рассмотрим далее, кого Мангейм включал в со-
став различных элит. Характерным в этом отношении
является его определение так называемой «организа-
торской элиты», которой К. Мангейм провозгласил
«ведущих финансистов и промышленников». Иными
словами, буржуазный реформатор Мангейм предста-
вил в качестве «элиты» верхушку монополистического
капитализма и тем самым, само собой разумеется,
давал понять, что в способностях этой группы не мо-
жет быть никаких сомнений. Согласно этим взглядам,
господство и власть капиталистов являются «есте-
ственными», так как естественной является организа-
торская элита. Такой подход вновь идеализировал
действительную роль капиталистических финансистов
и промышленников, которая была сведена к простой
«организации». Иначе говоря, мелкобуржуазные и
буржуазные интеллектуалы должны были четко отда-
вать себе отчет в том, что капиталистические про-
мышленники и финансисты являются «элитной груп-
пой», чье господство и власть можно отчасти «интел-
лектуализировать», однако ни в коем случае не
менять или же ставить под угрозу.
из
В заключение можно сказать, что элитаристско-
плюралистическая концепция К. Мангейма, которая
в значительной мере вдохновляла наших элитаристов,
с точки зрения познавательного содержания далеко
отставала от того, чего достиг марксизм-ленинизм,
а в идеологическом отношении служила интересам
постепенного реформирования господства монополи-
стического капитализма. Элитаристское презрение к на-
родным массам являлось результатом того, что при рас-
смотрении всех основных вопросов социологии К. Ман-
гейм опирался на идеалистические исходные позиции.
Главным современным представителем неопаре-
товского понимания элит является буржуазный со-
циолог П. Г. Дрейцель, у которого Йодл взял целый
ряд категорий, схем, концепций и выводов. Подход
Дрейцеля к понятию элиты, в сущности, можно све-
сти к нескольким основным положениям.
Дрейцель считает элитой прежде всего тех, кто
благодаря своим собственным заслугам достиг таких
позиций в обществе, с вершин которых может оказы-
вать влияние на поступки других людей. Дрейцель
привел следующее определение элиты: «Элиту со-
ставляют те обладатели высших позиций в группе,
организации или институции, которые достигли этого
положения на основе подбора, проводимого под углом
зрения продуктивности знания, и одновременно обла-
дают, благодаря своим позициям и роли, властью
или влиянием для непосредственного участия, на
основе своего значения в группе, в принятии решений
о мерах, направленных на сохранение или изменение
социальной структуры; далее те, кто непосредствен-
ным образом участвует в нормотворчестве, вытекаю-
щем из социальной структуры, и кто может быть
примером поведения для других людей, а также
благодаря своему престижу нормативно определять их
поведение»83.
Основным в понятии элиты Дрейцеля является
«продуктивность». Хотя Дрейцель и признает, что
разные люди обладают различной властью и влияни-
ем, тем не менее он не считает, что влияние и власть
могут быть центральными категориями при изучении
элит, так как это вело бы к «макиавеллистскому по-
ниманию элиты». Типичным для элиты является не
114
власть, не влияние, а производительность, «продук-
тивность знания», которая приводит к «признанному
успеху».
Для того чтобы лучше представить себе, кого
Дрейцель включает в состав «продуктивной элиты»,
необходимо несколько конкретизировать это понятие.
Элитой Дрейцель считает, например, «представителей
высших слоев, которые достигли успеха благодаря
своим личным заслугам», а также таких людей, кото-
рые проявили «предпринимательскую, политическую,
культурную и иную продуктивность». В элиту он даже
включает средневековых рыцарей (видимо, потому,
что они должны были проявить свою продуктивность
в разных войнах), членов монашеских орденов, иезу-
итов, далее квалифицированных экспертов, а также
тех, кто «в состоянии удовлетворять меняющиеся, как
мода, требования массы». По Дрейцелю, в элиту вхо-
дят те личности, которые на разных этапах развития
человечества стояли во главе различных экономиче-
ских, политических, военных, идеологических, религи-
озных и культурных организаций и институций и ко-
торые занимали эти места благодаря «самим себе».
Он совершенно исключает из элиты тех «руководите-
лей организаций и групп», которые попали на эти
места так называемым приписным путем.
Дрейцель убежден, что об элитности каждого че-
ловека говорит его признанный успех независимо от
того, какими средствами и при каких обстоятельствах
он был достигнут. Главное, что он был достигнут и
был признан. Его не смущает то, что при таком праг-
матически-утилитарном подходе он включает в од-
ну и ту же группу тех, кто выдвинулся благодаря
своему конформизму и отождествлению с различными
воинственными религиозными организациями (иезу-
иты), далее тех, кого поставили на различные руко-
водящие посты эксплуататорские классы и их органи-
зации (высшие политики капиталистического общест-
ва, признанные идеологи и т. д.), а также и тех, кто
реально способствовал экономическому, политическо-
му, культурному, научному и другому развитию опреде-
ленного конкретного общества или отдельного класса.
Понятие элиты у Дрейцеля является, таким обра-
зом, прагматически-индивидуалистическим, при этом
115
оно упрощает и игнорирует реальные процессы под-
бора людей при различных социальных режимах.
Для Дрейцеля достижение определенного положения
в социальной иерархии капиталистического строя
представляет собой прежде всего результат индиви-
дуальных стремлений, индивидуального таланта и ин-
дивидуального продуктивного знания.
Дрейцель правильно заметил развитие процессов
интеллектуализации человеческой деятельности и
создания более объективных критериев оценки эффек-
тивности труда различных людей. С определенной
точки зрения Дрейцель прав, когда он указывает
на то, что люди в капиталистическом обществе все
чаще сталкиваются с вопросом: «что вы умеете и что
вы знаете?», чем с вопросом: «кто вы такой?».
Он прав и в том, что трудящиеся должны во все боль-
шей степени расширять свои профессиональные зна-
ния, с тем чтобы иметь возможность найти себе при-
менение в современной промышленности, в сельском
хозяйстве и в сфере обслуживания. В этих процессах
Дрейцель обнаруживает тенденцию к «росту элитно-
сти» и даже утверждает, что «результаты работы»
и «продуктивное знание» становятся главным диф-
ференцирующим признаком «современного индустри-
ального общества».
Ход рассуждений Дрейцеля можно проследить на
примере следующего высказывания. «Индустриальное
общество, — писал он, — является обществом, которое
иерархически разделено в соответствии с производ-
ственной квалификацией. Статус и положение людей
определяются долей и значением собственного труда
для труда всего общества. На вершине этой иерархии
стоят элиты, являющиеся примером для масс и во
все большей мере участвующие во властвовании над
массами». Свою концепцию он сознательно формули-
рует в полемике с марксизмом-ленинизмом: «Тип
классового общества соответствует средней фазе ин-
дустриализации, в которой, согласно анализу Марк-
са, на одной стороне происходит обнищание масс,
а на другой стороне — безмерная аккумуляция капи-
тала. Известно, что дальнейшее развитие индустри-
ального общества опровергло Маркса, и, хотя клас-
116
совые противоречия еще существуют, они стали второ-
степенным явлением. В противовес этому пробила себе
путь элитарная структура, которая сформировалась
наряду и вместе с классовой структурой и которая
утвердилась окончательно»84.
Дрейцель попытался доказать, что капиталистиче-
ская собственность «оказывает лишь косвенное влия-
ние» на положение отдельных людей в капиталисти-
ческом обществе, в то время как решающими факто-
рами, определяющими продвижение каждого индиви-
дуума по социальной лестнице, является элитаризм,
умение и способности. Будучи правым социал-демо-
кратом, Дрейцель прямо не утверждает, что при
капитализме исчезли классы, а лишь называет это
«второстепенным явлением», при этом главным диф-
ференциальным критерием выступает «степень эли-
тарности». Дрейцель обнаруживает рост элитаризма
в росте специализации, в увеличении технических зна-
ний у широких народных масс, в распространении
достижений науки и в других подобных явлениях, со-
провождающих научно-техническую революцию. От-
кровенно апологетически и в противоречии с действи-
тельностью он заявляет, что возможность использова-
ния способностей каждого отдельного человека в ка-
питалистическом обществе зависит лишь от него са-
мого. Тем самым он подталкивает трудящиеся массы
к стремлению максимально отличиться и пристроить-
ся в условиях капитализма и доказывает им, что капи-
талистическое общество обеспечивает каждому такое
положение, которое отвечает степени его «элитарно-
сти». Существенным у Дрейцеля является стремление
доказать, что принципы и нормы, которые он постули-
рует в качестве всеобщих принципов социального
развития в капиталистических странах, применимы
также и в их политических системах и в отдельных
составных частях.
У Дрейцеля «элита» выступает как «высший
класс». Он, в частности, писал: «В высшем среднем
классе сосредоточены «руководящие позиции в про-
мышленности» — руководящие работники крупных и
средних предприятий, «менеджеры», то есть главным
образом технические и торговые директора, заведую-
щие отделами, высшие чиновники, директора школ,
117
персональные руководители, заведующие лаборатори-
ями, а также лица, занимающие ведущие позиции в
профессиях того же типа, что и свободные профессии,
требующие университетского образования, — постоян-
ные судьи, университетские профессора, квалифициро-
ванные врачи. В иерархии профессий они занимают
верхушечные позиции. Естественно, что у этой про-
фессиональной группы отчетливо проявляются элитар-
ные руководящие функции: люди в этой группе тесно
связаны со своей профессией, в которой самой важной
функцией они считают «руководство людьми»85.
Таким образом, можно с полным правом сказать,
что Дрейцель стремится обосновать и оправдать со-
циальное и политическое господство буржуазии и
монополистической буржуазии, утверждая, что, кроме
нескольких десятков людей из бывшего дворянства и
из семей крупных предпринимателей, буржуазное гос-
подство представлено людьми, которые никого не экс-
плуатируют и не угнетают и, напротив, заслужили
свои «позиции», потому что являются «наиболее про-
дуктивными» и «наиболее элитарными». Вся концеп-
ция «продуктивного общества» Дрейцеля, оказавшая
столь сильное влияние и на М. Йодла, опирается на
отрицание существования классов в капиталистиче-
ском обществе и на неправомерное преувеличение
различий в образовании и продуктивности людей,
чем объясняется подчиненное положение рабочих и
других трудящихся в условиях современного моно-
полистического капитализма. Подход Дрейцеля ведет
фактически к защите и идеализации буржуазного
индивидуализма, карьеризма и стремления достигнуть
успеха в условиях капитализма. Выдвигается, однако,
условие, что «продуктивность» должна быть признана
буржуазией, и в частности монополистической буржу-
азией. И вот эти теории М. Йодл и другие элитаристы
называли «вдохновляющими» для социализма.
Дрейцель указывал на необходимость тщательного
подбора руководящих и управленческих работников
при обязательном учете их продуктивности и эффек-
тивности. В абстрактной плоскости, видимо, можно
согласиться с его принципом «продуктивности», одна-
ко при этом нельзя упускать из виду неверную интер-
претацию этого принципа. Сам Дрейцель писал, что
118
он сам точно не знает, какие факторы оказывают
влияние на подбор руководящих представителей
капиталистических монополий, средних и мелких
капиталистических предприятий, капиталистического
государства, буржуазных политических партий и дру-
гих организаций. При этом он также признался, что
не знает точных критериев для оценки и определения
продуктивности и эффективности труда людей разных
профессий. Несмотря на это, он отверг Марксово уче-
ние как устаревшее и апологетически доказывал, что
руководящие работники буржуазного общества яв-
ляются «естественными лидерами» и «естественной
элитой». Правда состоит в том, что руководящие и
управленческие работники в капиталистических стра-
нах действительно во многих случаях обладают вы-
сокой квалификацией и что они должны проявить
свою предпринимательскую, техническую, идеологи-
ческую, координаторскую, манипуляторскую и другую
квалификацию. Однако они проявляют ее в рамках
системы частной собственности на средства производ-
ства как капиталисты или же квалифицированные
эксперты этого класса — именно поэтому их «успех»
признается буржуазией. Дрейцель игнорировал этот
факт, доказывая, что «успех» в условиях капитализ-
ма признается всеми людьми и всеми классами.
Обращая внимание, в частности, на необходимость
«признанного успеха», на то, что он должен быть оце-
нен и принят, Дрейцель тем самым усиливает зави-
симость руководящих и управленческих работников
от класса капиталистов. Вполне очевидно, какой
класс в капиталистической системе играет решающую
роль при определении того, является ли данная дея-
тельность успешной, и вдобавок обладает средствами
для ее оценки.
За Дрейцелевой концепцией продуктивного обще-
ства, продуктивных элит и «элитарного индустри-
ального общества» скрываются буржуазные инди-
видуалистические представления и иллюзии о воз-
можности и необходимости «пробиться любой ценой»,
принципы конформизма в буржуазных условиях, а
также превосходства «продуктивных» и «добившихся
успеха» над теми трудящимися людьми, которых ка-
питалистическое общество не вынесло «наверх».
119
При изучении производительности и эффективности
труда Дрейцель даже не задался вопросом о том, дей-
ствительно ли решающим фактором при этом является
лишь стремление отдельной личности и ее успехи в
учебе, а затем успех или неудача в работе на различ-
ных капиталистических предприятиях. Он также вов-
се не считался с тем, что в действительности решаю-
щую роль при определении продуктивности и эффек-
тивности труда людей во всевозрастающей степени
играет и то, какими они обладают материальными
средствами. Он также не попытался разобраться в
том, действительно ли все виды деятельности, сущест-
вующие при современном капитализме, являются не-
обходимыми и нужными. Считая все эти виды дея-
тельности необходимыми, Дрейцель заявляет, что
общество как целое (а в действительности класс-геге-
мон, то есть буржуазия при капитализме) решает во-
прос о том, какая деятельность является более и
какая менее эффективной.
В элитаристской концепции Дрейцеля уделяется
мало внимания рабочему классу и другим трудя-
щимся, роль которых сторонники элитаризма, в сущ-
ности, низводят до роли пассивных объектов «творче-
ской» деятельности тех, кого они обозначили элитой.
П. Г. Дрейцель писал, что рабочий класс заинтересо-
ван скорее в устранении принципа продуктивности
и что лишь некоторые рабочие претендуют на элитар-
ные позиции.
Идеи Дрейцеля вдохновляли мелкобуржуазных
элитаристов на утверждения о том, что наиболее эф-
фективным трудом является умственный. И в этой
связи они в грубо искаженном свете представляли
продуктивность и эффективность труда в процессе
производства материальных ценностей. Ведь ни наи-
лучшая идея, ни распрекраснейшее управление не в
состоянии полностью заменить собой продукты мате-
риального производства. С точки зрения всего обще-
ства наиболее эффективным является труд рабочего
класса и других трудящихся, и особенно тех частей,
которые мы относим к их «ядру».
Дрейцелева концепция «элитаристского индустри-
ального общества» стала, таким образом, основой
120
концепции «элитаристского индустриального общест-
ва социалистического типа» в соответствии с тем, как
мелкобуржуазные элитаристы формулировали свои
представления о мелкобуржуазно деформированном
социализме. Социализм должен был обеспечить для
«продуктивных элит»' решающие позиции власти, а
рабочий класс и других трудящихся превратить в бо-
лее или менее пассивных исполнителей желаний и
приказов интеллектуалов, придерживающихся бур-
жуазной и мелкобуржуазной ориентации. Проект
«пассивизации» рабочего класса был направлен на
ликвидацию социалистической собственности и социа-
лизма вообще, для существования которых требуется
всевозрастающая «активизация» рабочих и других
трудящихся. Общественная собственность, находя-
щаяся в руках какой-то «элиты», не является социа-
листической общественной собственностью, а социа-
лизм, в котором рабочий класс под руководством
коммунистической партии не развивает своей эконо-
мической, социальной, политической и идеологиче-
ской активности, не является социализмом. Теория
элитарного социалистического индустриального об-
щества представляет собой теорию ликвидации со-
циализма. В нашем обществе должно было начаться
применение связанных с абсолютизацией индивиду-
альной продуктивности принципов беспощадного карь-
еризма, а самозванными судьями продуктивности каж-
дого человека должны были стать мелкобуржуазные
и буржуазные интеллектуалы. И тот, кто не выдержал
бы этого суда, должен был бы принять к сведению
все последствия своего «неэлитарного положения».
Элитаристско-групповая концепция Дрейцеля
вдохновляла наших элитаристов на резкое осуждение
представителей социалистической политической сис-
темы и руководящих работников наших предприятий
главным образом за то, что они стремились и стремят-
ся совместно с рабочим классом и другими трудящи-
мися оценивать продуктивность всех людей в различ-
ных сферах общественной жизни с точки зрения даль-
нейшего развития социализма и что они не передают
эту задачу на усмотрение разных изолированных групп.
Можно сказать, что неопаретовские элитаристскнс
концепции (которые мы видели у К. Мангейма и П. Г.
121
Дрейцеля) стимулировали выдвижение мелкобуржу-
азными элитаристами в ЧССР требований установить
власть мелкобуржуазно настроенной интеллигенции,
а также их попытки внедрить буржуазные принципы
оценки эффективности и полезности труда людей.
Неопаретовская элитаристская концепция способство-
вала распространению неверных представлений об
умственном труде, который рассматривался как «са-
мый продуктивный», в то время как физический
труд в соответствии с таким пониманием представлял-
ся как «непродуктивный». Главное же заключалось в
том, что неопаретовская концепция, преувеличивая
различия между людьми с точки зрения их знаний и
весьма часто с точки зрения полученного ими фор-
мального образования, тем самым способствовала за-
тушевыванию классовых аспектов развития нашего
общества. Иначе говоря, элитаристы в ЧССР доказы-
вали, что главным критерием дифференциации соци-
альной структуры являются не отношения, связанные
с классовым разделением общества, а структуры, воз-
никающие на основе различий между людьми вслед-
ствие различных сроков их обучения. Неопаретовские
концепции способствовали распространению и укреп-
лению ложных представлений о современном монопо-
листическом капитализме, который, как доказывали
мелкобуржуазные теоретики, во все большей степени
становится «элитаристским продуктивным общест-
вом», где каждый человек может найти себе место в
соответствии со своей «сущностью».
Рассмотрим теперь концепции тех буржуазных со-
циологов, которые на основе понятия элиты Моски
связывают ее прежде всего с политической или соци-
альной властью. Это концепции, в которых элита по-
нимается главным образом как «властвующая элита»,
«властно-политическая элита», «активный политиче-
ский класс» и т. п.
Внутри этого течения существуют противоречия
между различными группами буржуазных социоло-
гов, возникающие, в частности, по причине значитель-
ных расхождений в понимании социальной и поли-
тической власти. Положение становится еще более
запутанным с учетом того, что в буржуазной социоло-
гии политики и буржуазной политической теории не
122
существует относительно единого понятия самой поли-
тики. Между буржуазными социологами, политиками
и политическими идеологами ведутся постоянные спо-
ры о характере политики, в которых проявляются са-
мые различные односторонние недиалектические и не-
материалистические концепции о ее существе. Лишь в
качестве примера можно сослаться на так называемое
институциональное понятие политики (в соответствии
с которым политика определяется как деятельность,
относящаяся к буржуазному государству и в лучшем
случае еще к буржуазным политическим партиям, а
все остальное объявляется «внеполитическим»), далее
на так называемое властное понятие политики (поли-
тика здесь определяется как деятельность, имеющая
отношение к формально понимаемой социальной или
политической власти, которая представляет собой в
соответствии с концепцией М. Вебера «способность
заставить кого-либо делать то, что он в ином случае
не делал бы»).
В буржуазной социологии довольно распространены
такие определения политики, которые ограничивают ее
«решением важных вопросов», «авторитарным присво-
ением ценностей», а также, в частности, такие, которые
представляют ее как «групповую деятельность», на-
правленную на примирение «плюрализма групп».
Как уже было указано на примере других работ,
различное понимание власти и политики в буржуаз-
ной социологии вытекает из того, что буржуазные
социологи-политики и политические теоретики не-
обоснованно обобщают частные стороны или аспекты
власти и политики, при этом, как правило, отрицая
или игнорируя их экономическую и классовую детер-
минированность. Вырывая частные аспекты и не-
оправданно их преувеличивая, буржуазные социологи
не видят того, по отношению к какой классовой пози-
ции необходимо определять социально-экономическое
содержание власти и политики. Поэтому они или ска-
тываются к формалистическим определениям власти,
или же ищут источники социально-политической вла-
сти различных классов и групп и их представителей в
их организованности, в обладании ими влиянием и
престижем «в обществе», в том, что им присущи спе-
123
цифические психологические качества, и т. п. К этому
следует добавить, что различные буржуазные харак-
теристики власти и политики объективно служат
тому, чтобы скрыть классово-экономическую основу
решающего положения буржуазии и монополистиче-
ской буржуазии в структуре власти.
Кто имеет в соответствии с буржуазными теори-
ями решающую власть в различных капиталистиче-
ских странах? Как утверждают некоторые буржуаз-
ные теоретики, власть прежде всего принадлежит
«правительству» и «представительским органам».
Другие теоретики со своей стороны заявляют, что
политическая власть в этих странах находится в ру-
ках «бюрократов», «организаторов», «наиболее про-
дуктивных людей», «интеллектуалов» и даже «лиде-
ров профсоюзов». Буржуазные теоретики часто гово-
рят о так называемом распылении политической вла-
сти, что означает, что в капиталистических странах
ни один класс и даже ни одна общественная группа
не обладает решающей властью. Политическая власть
как будто «рассеяна» между представителями всех
классов капиталистического общества, и каждая
«группа» совместно пользуется соответствующей до-
лей власти в зависимости от ее объективного общест-
венного значения.
3.	К эмпирическим исследованиям «элит»
в буржуазной социологии
Для того чтобы поближе познакомиться с эти-
ми различными концепциями, рассмотрим, какое
отражение они находят в разных эмпирических ис-
следованиях и операционалистических методах, при-
меняемых при изучении властно-политической диффе-
ренциации в капиталистических странах. Операцио-
налистические приемы дополняют различные теорети-
ческие концепции, делая их в определенном смысле
более наглядными, потому что при конкретном иссле-
довании нельзя ограничиваться разного рода поверх-
ностными определениями, допускающими совершенно
противоположные толкования, и на вопрос о властно-
политических отношениях необходимо довольно кате-
горически отвечать «да» или «нет».
124
Буржуазные элитаристы эмпирического направ-
ления в принципе используют три основных метода
при изучении властно-политических отношений и тем
самым при социологическом анализе так называемых
элит. При этом эти методы применяются, как прави-
ло, при изучении местных властно-политических сис-
тем на уровне города или населенного пункта. За ма-
лым исключением (Ф. Хантер) ни один буржуазный
социолог не попытался эмпирически исследовать
властвующие элиты на уровне всего государства.
Самым простым является произвольный метод,
при котором перед началом исследования заранее
устанавливается, кто в данном обществе или в данной
организации будет считаться элитой. Выделенная
таким образом группа затем подвергается социологи-
ческому анализу, в котором, например, устанавли-
вается возраст, образование, политическая при-
надлежность, предшествующая практика, уровень
доходов, связи и т. п. Совершенно ясно, что возмож-
ность использования данных, полученных при помощи
произвольного метода, полностью зависит от того,
«попадет» ли исследователь в цель при своем опреде-
лении элиты настолько точно, что некоторые данные
смогут характеризовать те группы, которые составляют
властвующие или политические элиты. В этом случае
полученные данные, в которых реально отражаются
некоторые стороны функционирования элит, могут
быть также использованы обществоведами-марксис-
тами при изучении ими капиталистических политиче-
ских систем, а иногда и политических систем развива-
ющихся стран8®. Необходимо, однако, иметь в виду,
что может случиться так, что исследование не принесет
никаких данных о действительно властвующих элитах
или же принесет лишь данные, которые невозможно
ни для чего использовать по той причине, что в «эли-
ту» были произвольно включены те, кто не составляет
специфическую властно-политическую группу.
Бесполезность некоторых данных, полученных в
результате многочисленных исследований элит, объ-
ясняется главным образом тем, что буржуазные со*
циологи, как правило, не исходят из научного пони-
мания классовой поэтому в этих исследованиях часто
встречаются социальные характеристики, выведенные
125
или из «социального статуса» (как правило, разли-
чается высокий, средний и низкий статус), или же из
субъективистски интерпретированного определения
классов (обычно «высший», «средний» и «низший»).
Вполне понятно, что эти обстоятельства искажают по-
лученные данные, и социологи-марксисты или вообще
не могут ими воспользоваться, или же должны прове-
сти самостоятельную теоретическую методологическую
переоценку этих исследований, что часто бывает не-
возможно сделать из-за недостатка первичных данных.
Другим методом, часто используемым в западной
буржуазной социологии элит, является так назы-
ваемый репутационный метод. Его суть заключается
в определении «властвующих и влиятельных» людей
при помощи опросов так называемых квалифициро-
ванных судей, которыми могут быть выбраны видные
государственные или партийные деятели, предприни-
матели и т. д. Этот метод был использован социо-
логом Ф. Хантером при изучении властных отношений
в различных американских городах. Он поступал сле-
дующим образом: от представителей местных «граж-
данских организаций», членов торговой палаты и
«других лидеров» он получил предварительный спи-
сок 175 «ведущих деятелей», из которого 14 экспер-
тов выбрали 40 «признанных лидеров». Затем 27 че-
ловек из этого числа он спрашивал, знают ли они друг
друга, как часто встречаются и т. д. Половину этих
«наивысших лидеров» составляли предприниматели,
вокруг которых сосредоточивались различные поли-
тики, составлявшие в свою очередь «местную власт-
вующую элиту», решающую все наиболее важные
вопросы общественной жизни города. Хантер доказы-
вает, что власть предпринимателей и политиков выте-
кает из их экономического и политического положения
в данном городе, а также на уровне штата или всей
страны87. Репутационный метод был еще использован
ХантерОхМ при анализе властно-политических отноше-
ний во всех Соединенных Штатах, когда он исследо-
вал взаимоотношения между «местными и общегосу-
дарственными элитами». При этом он поступал таким
образом, что спрашивал у членов «местных элит»,
кого они считают властвующими и влиятельными в
126
рамках всей страны, и затем на основе этого начертил
«властвующего паука» всех Соединенных Штатов88.
Вместе с тем многие буржуазные социологи отме-
чают, что репутационный метод скорее дает данные
не о собственно властно-политической дифференциа-
ции, а о мнении о ней различных «судей». Как известно,
действительность и мнение о ней могут существенным
образом различаться, и в этом смысле упреки могут
быть обоснованными, если они, конечно, не до-
казывают, что власть в капиталистических странах
«распыленным образом разделена». К этому еще надо
добавить, что многое зависит от того, кто выбран как
заслуживающий доверия «опрашивающий», а также
от того, каков состав опрашиваемых. Если большин-
ство опрашиваемых составляют представители бур-
жуазии, то очевидно, что и результатом должен быть
буржуазный взгляд на властно-политические отноше-
ния. Если же в интересах «объективности» некоторые
буржуазные социологи включат в состав «квалифици-
рованных опрашиваемых» или «квалифицированных
судей» представителей различных классов, то ясно,
что в итоге получится эклектическая мешанина взгля-
дов буржуазии, мелкой буржуазии и некоторых рабо-
чих (сознательных или несознательных).
Третьим основным методом является метод изуче-
ния случаев. Его суть состоит в том, что на основе
анализа различных решений, принимаемых в ходе
общественно-политической деятельности, «измеряет-
ся» социальное или политическое влияние различных
личностей и групп. Например, в США таким образом
было измерено влияние различных людей при приня-
тии решения о флюоризации воды и в других подоб-
ных случаях. Ценность полученных данных вновь за-
висит от того, исследуются ли действительно важ-
ные и значительные решения. При методе изучения
случаев всегда возникает вопрос, каким образом сле-
дует сравнивать между собой различные анализируе-
мые случаи принятия решений. Или они считаются
равноценными (что, однако, не соответствует дейст-
вительности, ибо политически важный вопрос и его
решение не имеют такого же веса, как и решение вто-
ростепенной проблемы), или их значение оценивается
«квалифицированными судьями» (которые опять же
127
могут исказить оценку), или же значение изучения
случаев оценивается произвольным образом. Подоб-
ных возражений против каждого из приведенных ме-
тодов можно выдвинуть еще больше.
Нужно признать, что, хотя возражения против
указанных методов и не вскрывают полностью их
недостатков, тем не менее они справедливы. Ограни-
ченность этих методов и приемов заключается прежде
всего в том, что, обладая микроаналитическим харак-
тером, они предназначены для обнаружения диффе-
ренциации власти на низшем или среднем уровне (на-
селенный пункт, город, завод) и не могут заменить
собой комплексный макросоциальный анализ, кото-
рый является предпосылкой для применения этих
микроаналитических методов и приемов. Сами по
себе эти методы не позволяют установить, почему
определенная группа обладает решающим политиче-
ским влиянием, не дают также возможности выделить
тот общественный класс, чье гегемонное положение
во всей экономической, социальной и идеологической
жизни данного общества обеспечивает ему гегемон-
ное положение и в политике. Недостаток этих методов
состоит также и в том, что, будучи направлены на
изучение внутренней структуры элит, они отделяют
ее от их «продуктов» (решений). Лишь изучение эли-
ты в совокупности с производимыми ею «полити-
ками» может дать какое-то представление об общей
классовой ориентации исследуемых политических
представителей. Например, классовое происхождение
представителей само по себе еще ничего не говорит
о классовом содержании политики этих представите-
лей. На этом зиждется и тот факт, что существует
великое множество «выходов», характеризующих по-
литических представителей. Некоторые виды их дея-
тельности ориентированы на экономику, некоторые —
на разные классы данного общества, другие ориенти-
рованы на науку, культуру, образование, на различные
политические движения и на другие экономические,
социальные и политические системы (международная
экономическая, идеологическая политика и т. д.).
Можно ли все эти виды деятельности считать равно-
ценными или же между ними существует определен-
ная иерархия с точки зрения их объективного значе-
123
ния? Общеизвестно, что материалистическое пони-
мание политики и вообще общественного развития
исходит из убеждения в том, что различные решения
не имеют одинакового объективного значения. На-
пример, можно спросить, имеен ли решение о флюо-
ризации воды такое же значение, как и решение о
поддержке монополистического предпринимательства
или же о реакции на забастовки разных отрядов тру-
дящихся. Совершенно ясно, что значение различных
решений необходимо оценивать по-разному до тех пор,
пока не появится разработанная теория о значении
различных решений, которая может опираться лишь
на комплексную теорию общественного развития и
политической системы.
Короче говоря, эти микроаналитические методы не
могут заменить собой научный макроаналитический
метод изучения властно-политических отношений, без
которого можно получить лишь частные сведения,
которые нередко опровергают друг друга вследствие
того, что часто из существенных взаимозависимостей
вырываются частные и несущественные явления. Это
относится также к ряду буржуазных социологов, ко-
торые парциальным способом изучают властно-поли-
тические отношения в капиталистических странах
(Миллс, Хантер и другие) и чьи выводы и гипотезы
подвергаются критике со стороны других буржуазных
социологов за их односторонность и неубедитель-
ность. Так складывается внешне парадоксальное
положение, когда тот или иной социолог с большой
помпой оповещает, что он исследовал «элиты» или
отдельную «местную элиту», но тут же против него
ополчаются другие буржуазные социологи, которые ут-
верждают, что здесь вообще нет никакой элиты. Тут
мы сталкиваемся с проблемой положения элитарист-
ской теории в рамках буржуазной социологии; в свя-
зи с чем необходимо подчеркнуть, что буржуазная и
мелкобуржуазная социология и теория элит не являются
общепринятыми теориями в буржуазной социологии.
4.	Критика элитаристской теории
в буржуазной социологии и ее ограниченность
Рассмотрим некоторые возражения буржуазных
социологов против элитаристских концепций. Уделить
12J
им внимание следует, в частности, потому, что наши
мелкобуржуазные элитаристы, как правило, не заме-
чали этих возражений и выступали таким образом,
будто эти элитаристские концепции являлись обще-
принятыми, чем, видимо, хотели доказать, что элита-
ристские концепции пригодны и для социализма.
Примером такого подхода может быть М. Йодл,
который упоминал лишь о двух статьях известного
американского политолога Р. А. Даля и в связи с
полемическими выступлениями Т. Парсонса против
понятия элиты Миллса писал следующее: «Тезис
Даля о взаимной обусловленности власти в современ-
ном американском обществе, которое не допускает со-
здания властвующей элиты, естественно, справедлив
в том смысле, что политическая система не дает воз-
можности создания элиты, которая бы за закрытыми
дверьми, без какого-либо контроля со стороны народа
и общественного мнения, без влияния на нее интере-
сов различных групп могла бы постоянно или же в
течение длительного времени принимать важные ре-
шения в ущерб интересам большой общественной
группы или же всего общества» 89. Это высказывание
о положении элиты в США (которая будто бы нахо-
дится под таким контролем, что не может принимать
решений в ущерб интересам рабочего класса и других
трудящихся) следует сопоставить с утверждением
элитаристов о том, что в социалистических странах
правит «бюрократическая и бесконтрольная элита».
В данном случае для того, чтобы обосновать свою
мысль о том, что социалистическое общество должно
перенять у капиталистических стран основные черты
устройства властно-политических отношений, Йодл
демагогически использовал то обстоятельство, что
и в капиталистическом обществе существует опреде-
ленный контроль исполнительной власти, который,
однако, не оказывает влияния на кардинальные поли-
тические решения.
Некоторые буржуазные критики отмечают, что
дихотомическая модель элитаристов, в соответствии
с которой общество делится на «элиты» и «массы»,
является слишком упрощенной и не дает возможности
постигнуть всю сложность властно-политической диф-
ференциации в капиталистических странах. Речь идет
5 Мирослав Нарта
130
о плюралистах, согласно взглядам которых политиче-
ская власть «распылена» среди всех классов и соци-
альных групп. Здесь можно сослаться на довольно
известного американского политолога Г. А. Элмонда,
который в своих работах использует тройственную
модель и вместо понятий «элита» и «масса» говорит о
«прихожанах», «субъектах», и «участниках». «При-
хожане»— это люди, которые, по существу, не инте-
ресуются политикой, «субъектом» является каждый,
кто в политике интересуется лишь тем, что его непо-
средственно касается, а «участником» считается тот,
кого политика «интересует» 90. Очевидно, что здесь в
ход идет известная схема буржуазных социологов, ко-
торые вместо реального анализа прибегают к форма-
листическому делению на «высших», «средних» и
«низших», что позволяет включать в эти категории
как буржуа, так и мелкого буржуа и рабочего.
Известному американскому политологу Р. А. Да-
лю (который в последнее время начал разрабатывать
идею самоуправления в США) также представляется
неверной дихотомическая модель классической бур-
жуазной элитаристской теории. В своей работе «По-
литический анализ» он использует при изучении
властно-политических отношений четырехчленную мо-
дель, в которую он включает слой «властвующих»,
слой «претендентов на власть», «политические слои»
и «аполитические слои».
В действительности же модель Элмонда не так уж
отличается от модели «правящей элиты» и «массы»
Моски, а модель Даля лишь добавляет к модели Эл-
монда то, что разделяет «массы» на политические
и неполитические. Собственно, ни Элмонд, ни Даль
не выходят за рамки буржуазных элитаристских кон-
цепций, в частности, потому, что не анализируют по-
литику под углом зрения ее классового содержания
и значения. Вместе с тем приведенные взгляды пока-
зывают, что некоторые буржуазные социологи и по-
литологи считают дихотомическую элитаристскую мо-
дель чересчур «полярной». Дихотомическая модель,
безусловно, имеет значение при анализе политических
представителей двух основных антагонистических
классов капиталистического общества; однако если
она не связана с этим классовым анализом и ограни-
131
чивается лишь тем, что различает «политические
классы» и «неполитические классы», классы «власт-
вующих» и «безвластных», то она не дает никакого
представления о положении в капиталистических
странах. Рабочий класс в современных капиталисти-
ческих странах, другие трудящиеся слои и их пред-
ставители не являются «политически абсолютно без-
властными», хотя их политическое влияние заклю-
чается не в том, в чем его обычно видят буржуазные
социологи и политологи. И уж ни в коем случае эти
народные массы не являются аполитическими.
Иные буржуазные теоретики в капиталистических
странах критикуют элитаристские концепции с точки
зрения используемых эмпирических методов и доказы-
вают, что эти концепции опираются на ряд эмпириче-
ски непроверенных гипотез. В данном случае элита-
ристское направление подвергается критике с пози-
ций эмпирического позитивизма и неопозитивизма,
представители которых не осознают того, что любое
научное исследование должно опираться на теории
и выводы, которые уже были научно доказаны и кото-
рые были получены путем теоретических рассужде-
ний. Можно привести, к примеру, работу американ-
ского социолога Н. У. Полсби, который ставит в
упрек элитаризму то, что он опирается на ряд недока-
занных гипотез, в частности:
а)	что в «современном обществе» правит высший
класс;
б)	что этому высшему классу подчинены различ-
ные политические и «гражданские» лидеры;
в)	что элита из высшего класса составляет отно-
сительно единую группу;
г)	что эта элита правит лишь в своих собственных
интересах;
д)	что между высшим и низшим классами возни-
кают конфликты91.
Возражения Полсби нельзя признать правильны-
ми, так как они исходят из фальшивого и ненаучного
предположения о плюралистической дисперсии поли-
тической власти в капиталистических странах. Пол-
сби, например, утверждает, что в Соединенных Шта-
тах политической властью обладают представители
б*
132
всех классов. Совершенно ясно, что плюралистическо-
либеральная и неопозитивистская критика буржуаз-
ных элитаристских теорий с этих позиций является
неверной и ошибочной. Вместе с тем надо присмо-
треться, не указывают ли некоторые аргументы Пол-
сби и других неопозитивистов на отдельные слабые
места буржуазных элитаристских теорий. Именно так
оно и есть.
Полсби прав, когда он отвергает некоторые узкие
определения элиты, в которых элита отождествляется
с членами законодательных органов или же в кото-
рых в элиту включаются лишь высшие государствен-
ные чиновники. Односторонним образом Полсби осо-
знает, что в капиталистических обществах сущест-
вуют различные группы (он не хочет прямо говорить
о классах), выразителями интересов которых стано-
вятся не только представители монополистической
буржуазии, но и представители буржуазии и даже
мелкой буржуазии. Он прав в том, что классовые ин-
тересы буржуазии в капиталистических странах фор-
мируются в ходе опоров между многими группами по-
литиков. Представители буржуазии и те, кто выражает
ее интересы, действительно не являются полностью
единой группой — между ними существуют взаимные
трения и борьба. Представителей буржуазии можно
распознать не по признаку их единства и отсутствия
противоречий, а по реальному значению их деятель-
ности и по их связанности с объективными интереса-
ми и потребностями капиталистического класса. Вме-
сте с тем было бы ошибкой подчеркивать лишь наличие
взаимной борьбы между представителями различных
групп буржуазии, не указав при этом на ту группу,
которая в этих спорах и борьбе занимает господст-
вующее положение. Теперь этой группой уже явля-
ются представители не всей буржуазии, а те, кто вы-
ражает интересы монополистического капитала и за-
нимает господствующее и решающее положение во
всей капиталистической системе.
На это обстоятельство справедливо указывала
Г. Г. Бойченко в своей работе, посвященной политиче-
ской организации в Соединенных Штатах. В част-
ности, она писала: «Однако лишь некоторые звенья
механизма диктатуры монополий (в частности, госу-
133
дарство, ассоциации предпринимателей) в своей дея-
тельности отображают и защищают все стороны и
все аспекты классового интереса империалистической
буржуазии. Большинство же общественных институ-
тов берут из ее совокупного классового интереса
лишь его отдельные стороны и аспекты и в соответ-
ствии с ними строят деятельность своих организа-
ций» 92.
Полсби подвергает острой критике центральную
идею некоторых элитаристских концепций, которую
можно было бы назвать теорией или гипотезой о
скрытой властвующей элите. В соответствии с ней
за спиной государственных органов и различных по-
литических организаций в капиталистических странах
правит скрытая властно-политическая элита, к кото-
рой прежде всего принадлежат монополистические
предприниматели. Считается, что эти скрытые члены
элиты управляют, как марионетками, членами госу-
дарственного аппарата, деятелями буржуазных поли-
тических партий, представителями церкви и работни-
ками средств массовой информации.
Нельзя, разумеется, анализировать властно-поли-
тические отношения в американском обществе, огра-
ничившись лишь указанием на решающее влияние
одного или сорока семейств предпринимателей.
Властно-политические структуры в США и в других
капиталистических странах в конечном счете находят-
ся под властью монополистической буржуазии, со-
ставляющей незначительную часть населения, однако
сами эти структуры охватывают представителей пред-
приятий, государственных органов, буржуазных поли-
тических партий, церкви, средств массовой информа-
ции и буржуазных добровольных организаций. Бур-
жуазия в капиталистических странах не правит как
бы «издали» и не представляет собой какой-то «груп-
пы заговорщиков». Она является экономически, поли-
тически и идеологически правящим классом, который,
хотя и утаивает от народных масс ряд своих решений
или преподносит их в соответственно измененном
виде, тем не менее осуществляет свое политическое гос-
подство посредством всех решающих составных час-
тей политической системы. Буржуазный характер
этих частей состоит не в том, что непосредственно
134
за ними стоит некий могущественный капиталист или
предприниматель, который издали управляет ими.
Эти части выполняют многие свои функции не
потому, что их заставляет это делать какой-то капита-
листический предприниматель, а потому, что к этому
их приводит их собственная забота об интересах
экономически господствующего класса. В последнем
счете все эти структуры удерживаются системой капи-
талистической частной собственности, и на них воз-
действует как властно-политическая монополия бур-
жуазии, так и ее идеология.
Против буржуазной социологии и теории элит вы-
ступают также и сторонники системной теории. Эти
теоретики указывают прежде всего на то, что в эли-
таристской политической теории остаются невыяснен-
ными место и роль политических элит в политических
системах. Они критикуют буржуазных теоретиков за
то, что те пытаются посредством анализа властвую-
щей или политической элиты объяснить всю полити-
ческую систему. Приверженцы системной теории,
безусловно, правы в том, что в буржуазной политиче-
ской теории можно встретиться с частными попыт-
ками объяснять политические системы (например, в
развивающихся странах) путем нагромождения са-
мых разных данных о «властвующей элите». Подоб-
ный подход обычно проявляется в буржуазной поли-
тической теории и при изучении социалистических
Политических систем, когда нередко «доказывается»
якобы «несоциалистический» или «антирабочий» ха-
рактер этих систем посредством утверждений о том,
что решающие должности занимают не только рабо-
чие, но также представители интеллигенции.
Социологи и политологи системной ориентации,
возражая против элитаристской политической теории,
обращают внимание на то, что политическая система
в каждом обществе представляет собой намного более
сложную структуру и весьма противоречивое явление,
главные стороны которого невозможно объяснить
посредством определения демографических или соци-
альных характеристик относительно малой группы
официальных или неофициальных «лиц, принимаю-
щих решения». Можно было бы в данном случае
сослаться на работы Д. Истона или Г, Элмонда, кото-
135
рые утверждают, что при изучении различных полити-
ческих систем нужно исследовать «входы», «струк-
туры» и «выходы». И хотя они не уделяют внимания
противоречиям внутри политических систем и, в част-
ности, их роли в классовых противоречиях (чТО еще
с одной стороны подтверждает их буржуазную огра-
ниченность), все же они указывают на то, что Арй
изучении политических систем недостаточно Огра-
ничиваться лишь данными об элитах или же о ди-
хотомии элита—масса.
Буржуазные политические теоретики системной
ориентации, безусловно, правы, когда отмечают, что
элитаристские теоретики не разобрались в проблеме
положения элит или элиты в различных политических
системах. Изучение взаимоотношений между неопре-
деленным образом понимаемыми «массой» и «элитой»
в действительности не раскрывает основные и суще-
ственные характеристики политических систем. Вмес-
те с тем существующим в буржуазной социологии и
политологии системным теориям присуща типичная
ограниченность. Эти теории, опирающиеся на струк-
турно-функциональные исходные позиции, односто-
ронне подчеркивают внутреннее единство политиче-
ской системы, упуская при этом из виду, что каждо-
му явлению в качестве главного признака присущи
прежде всего противоречия. Недостатком буржуазных
системных теорий является также неспособность
определить объективное значение в социальной и по-
литической системе различных «подсистем», которые
они, как правило, считают одинаково важными и су-
щественными. Но, несмотря на эти серьезные недо-
статки, критика буржуазных системных теоретиков
вскрывает некоторые слабые места элитаристской по-
литической теории.
Против буржуазной элитаристской теории высту-
пают также представители критико-гуманистиче-
ского течения. Например, английский социолог
Т. Б. Боттомор в работе «Элита и общество» (на ко-
торую ссылался и М. Йодл) критикует буржуазные
элитаристские концепции за прямое или косвенное
оправдание власти менеджеров или квалифициро-
ванных бюрократов. Боттомор отвергает элитарист-
ские идеи о возможности правления интеллигенции
136
прежде всего по той причине, что он отдает себе от-
чет в отсутствии среди интеллигенции идеологиче-
ского и политического единства. «Ни интеллектуалы,
ни промышленные менеджеры, ни бюрократы не мо-
гут всерьез восприниматься как правители или как
властвующие элиты,— писал он.— Ни одна из этих
групп не является достаточно единой и даже доста-
точно независимой, чтобы можно было так о них ду-
мать» 93. Боттомор прав в том, что интеллигенция в
капиталистическом обществе действительно не явля-
ется единой, однако он преувеличивает частные раз-
личия между капиталистическими менеджерами и
высшими чиновниками.
Боттомор идет, однако, еще дальше и высказывает
свое согласие с идеей о том, что научно-технический
прогресс приведет к преодолению современного раз-
деления труда и тем самым к устранению каких-либо
«властвующих элит» в смысле особых групп людей,
которые выступают как представители различных
классов. Это, конечно, пример вульгарного техноло-
гического детерминизма, сторонники которого пола-
гают, что сам научно-технический прогресс без борь-
бы рабочего класса и других трудящихся способен
устранить капиталистические отношения и те сто-
роны элитаризма, которые порождает капитализм.
Таким образом, можно сказать, что буржуазная
теория и социология элит указала на биопсихическую
дифференцированность людей и пыталась выявить ее
последствия в различных политических системах;
однако буржуазные социологи элитаристской ориен-
тации не видели социальной обусловленности этих
различий и в области политики, как правило, огра-
ничивались констатацией того, что «малая группа»
правит, а «большая группа» повинуется и выполняет
приказы этой малой группы. Еще классики буржуаз-
ной элитаристской теории отрывали властно-полити-
ческую элиту от реально существующих классов, в
частности, вследствие того, что за все время своего
существования буржуазная социология не вырабо-
тала научной теории о классовой структуре. Буржу-
азные социологи или вообще отрицают существова-
ние классов в капиталистическом обществе, или же
делят общество на «высшие», «средние» и «низшие»
137
классы. Если же они признают существование рабо-
чего класса и буржуазии при капитализме, то непра-
вильным образом анализируют их общее социально-
экономическое положение и совершенно неверно
трактуют различия между буржуазией и мелкой бур-
жуазией. Буржуазные элитаристские теоретики, кото-
рые не выходят за рамки различных буржуазных кон-
цепций социальной стратификации, даже не могут
научно определить место и роль социальных и поли-
тических представителей различных классов 94. Мы уже
показали, что у буржуазной социологии не сущест-
вует никакого относительно единого определения со-
циальной и политической элиты, что неизбежно ведет
к тому, что буржуазные социологи «возвышают» над
рабочим классом и другими трудящимися различ-
ные реальные и искусственно созданные группы в со-
ответствии с односторонне интерпретированными
«объемом власти», «влиянием», «престижем», «про-
дуктивностью», «психологическими преимуществами»
и т. д.
Мы показали, что буржуазные элитаристы, как
правило, оправдывают правление менеджеров и ква-
лифицированной бюрократии и в ряде случаев бур-
жуазно и мелкобуржуазно настроенной интеллигенции.
Еще классики буржуазной теории элиты выдвигали
целый ряд антидемократических требований, таких,
как требования Моски и Парето об отмене всеобщего
избирательного права и о продлении рабочего дня.
В рассуждениях Парето и Моски, из которых исходи-
ла и буржуазная теория элиты, обращалось внима-
ние, в частности, на осуществление перемен, которые
бы учитывали напор рабочего движения и народных
масс. Классики буржуазной элитаристской теории за-
ботились о «моральном вооружении» буржуазии, и
особенно их политических представителей, с целью
ослабить политическое влияние народных масс и со-
средоточить решающие области политических реше-
ний в руках тех, кто, по мнению элитаристов, мог со-
хранить господство буржуазии. Дальнейшее развитие
буржуазной теории элиты шло по двум направле-
ниям. С одной стороны, возникали профашистские
и откровенно антигуманные концепции, которые вы-
лились в фашистский элитаризм 95. С другой стороны,
138
элитаристская теория приобрела эмпирический харак-
тер и поставляла частные сведения о некоторых час-
тях правящих групп в капиталистических странах,
в том числе о тех, кто «официально или неофициаль-
но» принимает решения в разных местах (в частности,
в городе, населенном пункте и т. п.). Используемые
методы (произвольный, репутационный, изучения слу-
чаев) не были связаны с научным пониманием
структуры и динамики всего общества и поэтому мог-
ли вести к познанию частных фактов, которые не бы-
ли оценены и интерпретированы ни в комплексном
виде, ни правильным образом. Это в свою очередь
открывало путь или для позитивистской, или для
вульгарно-плюралистической критики дихотомической
модели элитаристов (характеризуемой лишь катего-
риями элиты и массы), которая при изучении соци-
альных и, в частности, властно-политических отноше-
ний в капиталистических странах являлась возвра-
том назад. Вместе с тем следует отметить, что наряду
с буржуазными начали проявляться и мелкобуржу-
азные элитаристские концепции, которые выражали
иллюзии, в частности, некоторых частей квалифициро-
ванной интеллигенции о возможности достижения
большего политического и вообще социального влия-
ния, а также участия в политической власти. В их
основе лежала недооценка реальной роли рабочего
класса в капиталистических странах, а также привер-
женность идее о неклассово понимаемом правлении
«квалифицированных» людей. И хотя мелкобуржу-
азные элитаристы выступают с критикой некоторых
сторон правления монополистической буржуазии, их
критика является непоследовательной, в частности,
потому, что они не видят пути к устранению власти
монополий посредством классовой борьбы рабочих
и других трудящихся.
Мелкобуржуазные элитаристские теоретики в
ЧССР ни разу не провели глубокого анализа буржу-
азных концепций об элите и ее месте и роли в капи-
талистической общественной системе. Наоборот, они
заимствовали у буржуазной элитаристской теории
и социологии самые различные концепции невзирая
на то, что эти концепции представляют собой одно-
стороннюю интерпретацию некоторых частных явле-
139
ний капиталистического общества. При этом они не
удосужились указать на то, что в самой буржуазной
социологии не существует единого понятия элиты и,
более того, что это понятие даже отвергается. И здесь
проявилось то, что мелкобуржуазные идеологи «пле-
тутся в хвосте» за буржуазными теоретиками и идео-
логами, повторяя в ухудшенном, опошленном и упро-
щенном виде то, с чем выступают теоретики и идео-
логи буржуазии.
Необходимо обратить внимание на следующее
обстоятельство. Буржуазные элитаристы в капитали-
стических странах полемизируют как с марксизмом-
ленинизмом, так и с различными либеральными и нео-
либеральными концепциями, в которых отрицается
существование властно-политической дифференциации.
Буржуазные социологи элитаристского направления
сосредоточивают огонь критики на социалистических
политических системах, которые, как они заявляют,
привели к власти «правление неограниченной элиты».
Подобным же образом поступали и мелкобуржуазные
элитаристы, обратившие острие своих нападок про-
тив социалистической политической системы. Они
тоже были убеждены в том, что при помощи катего-
рий и понятий, полученных из одностороннего изуче-
ния властно-политической дифференциации в капита-
листическом обществе, можно изучать эти процессы
и в социалистическом обществе. В дальнейшем изло-
жении попытаемся еще глубже показать, почему этот
путь был ложным и ошибочным.
Глава III
Марксистское понимание
властно-политических отношений
и его ревизионистское извращение
1. Понятие властно-политической дифференциации
у классиков марксизма-ленинизма
При рассмотрении мелкобуржуазной плюралисти-
ческо-элитаристской политической теории мы посто-
янно сталкивались с вопросом, как обстоит дело с
властно-политической дифференциацией при капита-
лизме и при социализме и можно ли вообще употреб-
лять понятие элиты. Само понятие элиты не имеет
одинакового толкования в современной марксистской
социологии. Некоторые марксистские социологи ука-
зывают на его многозначность, из которой вытекают
значительные различия в его содержании. Часто аргу-
ментация против понятия элиты основывается на том
факте, что буржуазные идеологи и теоретики посред-
ством дихотомии элита—масса скрывают главные
классовые и властно-политические противоречия ка-
питалистического общества, равно как и принципи-
альные различия между капиталистическими и социа-
листическими системами, — по их пониманию, при
всех системах всегда правила и будет править какая-
то «элита». Поэтому некоторые марксистские социо-
логи отвергают понятие элиты.
Подобные рассуждения привели, например,
Г. К. Ашина к тому, что в книге «Миф об элите
и массовом обществе» он отверг понятие элиты как
ненаучное, неглубокое и неточное. Он писал, что
термин «элита, употребляемый вместо понятия
«правящий класс», нельзя считать научным. Дихото-
мическое деление элита — масса настолько неглубоко,
поверхностно отражает сложные социальные законов
мерности современного общества, что в этом вынуж*
дены признаться сами сторонники этих теорий»96.
Однако если посмотреть на работы других марк-
систских философов и социологов, то можно увидеть,
141
что они употребляют понятие «властвующая элита»
или «элита» при изучении властных отношений при
капитализме, а иногда и при социализме, не говоря
уже о том, что термин «элита» используется в жур-
налистике, когда речь идет о выдающихся спортсме-
нах, а иногда и о деятелях искусств («спортивная
элита», «художественная элита» и т. п.).
Примером использования термина «элита» при
изучении властно-политических отношений в капита-
листическом обществе является работа Р. П. Федо-
рова «Анонимная власть», в которой исследуются
классовые организации монополистической буржуа-
зии в ФРГ. Автор термином «элита» характеризует
занимающие верховное положение группы олигархии
в ФРГ. При этом он различает «партийно-правительст-
венную» (или бюрократическую) олигархию и «моно-
полистическую» олигархию, которые являются отно-
сительно самостоятельными группами монополисти-
ческого капитала. Автор, в частности, писал: «Разу-
меется, каждая из этих олигархических групп неод-
нородна по составу, внутри каждой из них есть
фракции, отличающиеся друг от друга как по своему
положению в механизме государственно-монополисти-
ческого господства, так и по особым, частным интере-
сам: правящая элита в узком смысле слова, высшая
государственная бюрократия, генералитет и т. д., с
одной стороны, и крупные промышленники-монопо-
листы, банкиры, менеджеры и т. п. — с другой»97.
Существующие разногласия о пригодности терми-
на «элита» при анализе капиталистических политиче-
ских систем касаются вопроса о том, можно ли раз-
личные верхушки монополистического капитализма, в
частности буржуазного государства, монополистиче-
ских промышленных организаций, политических пар-
тий, церкви, руководящие группы идеологического
и пропагандистского воздействия, руководящие вер-
хушки буржуазных армий и другие подобные группы
включать в единую группу властно-политической эли-
ты, которая занимает относительно самостоятельное
положение и представляет интересы буржуазии, в
частности монополистической буржуазии в целом.
Известный советский социолог А. А. Галкин в
своей работе «Социология неофашизма» определяет
142
элиту в капиталистическом обществе как группу,
которая непосредственно реализует власть буржуа-
зии, или как высшие группы различных слоев бур-
жуазии, которые выражают интересы капиталистиче-
ского класса и которые от его имени и с его согласим
осуществляют управление экономической, политиче-
ской и общественной жизнью98.
Некоторые социологи используют понятия «власт-
вующая элита» и «местные элиты» также при изуче-
нии социалистических политических систем. В этой
связи можно привести в качестве примера польского
социолога В. Нароека, который посвятил одну из
своих работ анализу местных властвующих «элит» в
Польской Народной Республике". Известный поль-
ский социолог Ежи Вятр не пользуется при изуче-
нии социалистических политических систем понятием
«элита власти» или «властвующая элита», употреб-
ляя вместо них понятие «политическое руководство»,
под которым он подразумевает специфическую группу
людей, играющую исключительную роль при выра-
ботке политических решений на уровне всего государ-
ства и отдельных мест. Вятр попытался в предвари-
тельном порядке определить группы с точки зрения
их совместного участия в осуществлении политиче-
ской власти в социалистическом обществе и выделил
пять основных групп: «аполитический слой», слой с
политическим интересом (то есть слой, представите-
ли которого интересуются политикой, однако не явля-
ются политически организованными), слой политиче-
ски организованных, слой политических активистов
и слой профессиональных политиков 10°. Это разде-
ление весьма проблематично, так как в качестве диф-
ференцирующего признака используется интерес к
политике, к политической организованности, к полити-
ческой активности, то есть деление проводится не
на основе единого критерия и, более того, оно ставит
профессиональных политиков над реальными клас-
сами.
Таким образом, перед нами стоят два вопроса:
должны ли мы при изучении капиталистического об-
щества использовать понятие элиты, учитывая, что
оно позволяет постигнуть определенные социально-
политические процессы и отношения в капиталисти-
143
ческом обществе? Существуют ли подобные процессы
и отношения и в социалистическом обществе? Безус-
ловно, и первый вопрос является несколько более
сложным, чем кажется на первый взгляд. Все, кто
занимается вопросами элит в капиталистическом
обществе, используют термин «элита» или «элиты»
в качестве синонима, обозначающего определенные
группы представителей буржуазии, и в частности
крупной буржуазии, которые от имени своего класса
осуществляют политическую власть. Иначе говоря,
эти социологи употребляют термин «элита» в смысле
политической элиты. Однако уже в предыдущем из-
ложении мы видели, что понятие элиты используется
также в ином смысле, а именно в смысле «социаль-
ной элиты». При рассмотрении буржуазной социоло-
гии элит мы видели, что в одном случае термином
«элита» обозначается группа лиц, обладающих чрез-
вычайной продуктивностью в определенной области,
в другом — группа людей с исключительными био-
психическими качествами, иногда же — группа, кото-
рая обладает в определенном обществе особо высо-
ким престижем. Иные теоретики принимают за элиту
людей, которые являются «функционально необходи-
мыми для определения системы», хотя при этом, с
одной стороны, остается неясным, каким образом
они хотят устанавливать функциональную необходи-
мость людей, с другой стороны, если они ее и уста-
навливают, то неправильно и ошибочно вследствие
того, что за исходную берется идеалистическая и не-
диалектическая концепция системы. Некоторые теоре-
тики считают элитой политически активный или же
политически более информированный слой в каждом
конкретном обществе, другие же в элите видят поли-
тических представителей определенного класса.
Выше уже указывалось на то, что было бы оши-
бочно и неправильно, если бы марксистские социоло-
ги взяли на вооружение понятие элиты во всех приве-
денных значениях и если бы они не обращали внима-
ния на неприемлемость некоторых сторон содержания
этого понятия. Это относится, например, к такому
толкованию понятия элиты, которое подразумевает
под ней единую творческую группу в обществе,
приносящую общественные новшества в принципе
144
пассивной массе. Так же неприемлемо понятие элиты
в смысле единой политически активной группы или
даже класса. Марксистская социология, оставаясь на
позициях научно-материалистического понимания ис-
тории, не может согласиться с этим. Для марксистских
социологов неприемлемо понимание элиты как группы
с исключительными биопсихическими качествами, ко-
торые отличают ее от массы, обладающей значитель-
но худшими биопсихическими качествами. При этом
мы обращали внимание на то, что нельзя отрицать
действительно существующую биопсихическую неоди-
наковость людей и, в частности, тот факт, что некото-
рые являются более одаренными или более способными
для выполнения определенного вида деятельности.
Вместе с тем мы также указывали, что обнаружен-
ные— а нередко, скорее, постулированные — различия
между людьми в этой области являются результатом
целого ряда существенных социальных факторов, а
не только унаследованных биопсихических различий
между людьми.
Если марксистские социологи хотят пользоваться
термином «элита», то наиболее оправданным будет
понимать под элитой специфические властно-полити-
ческие группы, которые в условиях антагонистиче-
ского классового общества представляют исполни-
тельную властно-политическую часть правящего клас-
са. Возьмем, к примеру, капиталистическое общество.
Если не подходить к классовой дифференциации
капиталистического общества вульгарно экономиче-
ски, то к буржуазии в целом и к монополистической
буржуазии в развитых капиталистических странах
следует причислить и ее политических и идеологиче-
ских представителей, а также руководящих и управ-
ленческих работников и т. д., которых можно назвать
«элитой» или «властно-политической элитой». Затем
можно анализировать ее состав и отношения к своему
собственному классу, к другим классам и различным
политическим организациям и институциям (капита-
листическое государство, буржуазные политические
партии, церковь и т. д.). Большое значение имеет
правильное понимание этой группы как относительно
самостоятельной и частично закрытой группы, а так-
же учет факта ее детерминированности и связанно-
145
сти с классом, который она представляет и с помощью
которого — или же вследствие его бездеятельности —
правит в его (а не непосредственно в своих собствен-
ных) интересах. Такое понимание соответствует прин-
ципиальным положениям марксистской социологии и
исторического материализма.
Учитывая тот факт, что в связи с критикой в
ЧССР мелкобуржуазных элитаристских концепций
возникли сомнения в возможности вообще использо-
вать понятие «элита», приведем некоторые примеры
того, что это понятие использовали сами основопо-
ложники марксизма-ленинизма. Карл Маркс, напри-
мер, использовал понятие элиты при изучении фран*
цузской армии, имея в виду наиболее опытную часть
армии. В статье «Франция разоружается» он следую-
щим образом писал о последствиях нападения Фран-
ции на Италию при Наполеоне III: «Итальянская
авантюра стоила Франции около 200 миллионов дол-
ларов и 60 000 самых отборных солдат*, не принеся
ей в то же время ничего, кроме некоторой военной
славы, да и то довольно сомнительного харак-
тера» 101.
В подобном смысле использовал это понятие и
Фридрих Энгельс, который говорил об элите («Этот
отряд... считался elit армии...») даже при изучении
армии древних народов 102.
Одновременно с этим в трудах основоположников
марксизма-ленинизма можно найти много примеров
того, как нужно бороться с вульгарными интерпрета-
циями элиты, при помощи которых скрываются ре-
альные отношения между классами. В основном тру-
де К. Маркса «Капитале», в части, посвященной ана-
лизу первоначального накопления капитала, можно
найти насмешливую критику тех буржуазных эконо-
мистов и других социальных мыслителей, которые
пытаются объяснить высокое общественное положе-
ние капиталистов индивидуальными качествами ка-
кой-то «естественной элиты». Маркс следующим обра-
зом перефразировал подобные концепции: «В неза-
* В чешском издании слова «60 000 самых отборных солдат»
переведены как: «60 000 человек из настоящей элиты армии».—
Прим, перев.
146
памятные времена существовали, с одной стороны,
трудолюбивые, и прежде всего бережливые разумные
избранники * и, с другой стороны, ленивые оборван-
цы, прокучивающие все, что у них было, и даже
больше того. Правда, теологическая легенда о грехо-
падении рассказывает нам, как человек был осужден
есть свой хлеб в поте лица своего; история же эконо-
мического грехопадения раскрывает, как могли
появиться люди, совершенно не нуждающиеся в этом.
Но это все равно. Так случилось, что первые накопи-
ли богатство, а у последних в конце концов ничего
не осталось для продажи, кроме их собственной
шкуры» 103.
Для классиков марксизма-ленинизма было смеш-
ным утверждение о том, что высокое положение
представителей эксплуататорских классов можно
объяснять прежде всего их индивидуальными психо-
логическими качествами. Тем не менее приведенные
примеры показывают, что от их внимания не уходили
процессы подбора людей на различные места в обще-
ственной и политической жизни и что они научным
образом изучали эти процессы.
В работах В. И. Ленина также можно найти кон-
кретный анализ внутренней дифференциации правя-
щих классов. В качестве примера сошлемся на ха-
рактеристику Лениным царского абсолютистского
господства в его известной работе «Что делать?», где
оно называется господством, в’котором «подбор про-
водят жандармы». Полемизируя с реформистскими
концепциями о возможности введения в тогдашних
условиях широких демократических форм внутри ра-
бочего движения, В. И. Ленин писал: «Вдумайтесь
хоть немного в настоящее значение тех громких слов,
с которыми выступает «Раб. Дело», и вы увидите,
что «широкий демократизм» партийной организации
в потемках самодержавия, при господстве жандарм-
ского подбора, есть лишь пустая и вредная игруш-
ка» 104. Следует вспомнить, что в первых переводах
этой работы русский термин «подбор» чешские пере-
водчики переводили понятием «элита», в переводе
* В чешском издании слово «избранники» переведено как
«элита». — Прим, перев.
14Z
1952 г. использовали понятие «господство жандарм-
ской элиты». В переводе 1972 г. уже встречается
понятие «господство жандармерии».
Эквивалент понятию элиты также можно найти в
классической работе Ленина «Пролетарская револю-
ция и ренегат Каутский». Анализируя положение во
Франции в период Парижской Коммуны, В. И. Ленин
писал, что «цвет, штаб, верхи буржуазии бежали из
Парижа в Версаль» 10Б.
С полным правом можно сказать, что классики
марксизма-ленинизма использовали понятие элиты
или же его эквиваленты. Разумеется, сам термин еще
ничего не означает. Классики марксизма-ленинизма»
однако, использовали не термин без какого-либо со-
держания, а понятие с точным смыслом, в соответ-
ствии с которым под элитой подразумевалась
«избранная часть» эксплуататорского класса. Важ-
ным также является тот факт, что при изучении
властно-политических отношений В. И. Ленин исполь-
зовал понятия «подбор» или «цвет» в смысле элиты.
И хотя мы не найдем у классиков марксизма-лени-
низма категории «политическая элита», мы можем
ее вывести из их общего подхода к изучению власт-
ных и властно-политических отношений в эксплуата-
торских обществах.
Типичным для классиков марксизма-ленинизма
является последовательно материалистическое и по-
следовательно диалектическое понимание властно-
политических отношений. Суть материалистического
понимания властных и властно-политических отноше-
ний заключается в том, что эти отношения рассмат-
риваются как обусловленные и детерминированные
прежде всего исторически изменяющимися экономи-
ческими отношениями. Классики марксизма-лениниз-
ма всегда определяли властно-политические отноше-
ния как отношения классовые и как выражение про-
тиворечий между классами. Вместе с тем они не
упускали из виду то, что эти отношения между клас-
сами и их частями опосредованы также различными
политическими организациями и группами лиц и об-
ладают своим объективным характером, что означает,
что они существуют независимо от того, осознают
ли их полностью представители разных классов и
148
социальных групп. Ленин, например, указывал на то,
что объективность властно-политических отношений
дана прежде всего тем, что разные классы вынужде-
ны поступать таким образом, как это вытекает из их
экономического положения.
Классики марксизма-ленинизма понимали власт-
но-политические отношения как результат целенап-
равленной деятельности людей, и в частности пред-
ставителей правящих классов. Для определенного по-
коления объективные властные отношения являются
данными, однако речь идет об объективированных
отношениях сознательной деятельности представите-
лей предшествующих поколений, особенно тех, кто
обладал экономической, политической и идеологиче-
ской властью. Из этого понимания (особенно из мыс-
ли о детерминированности властно-политических от-
ношений экономическими отношениями) вытекает,
что посредством человеческой деятельности эти отно-
шения можно изменять. Было бы излишне снова до-
казывать, что эти властно-политические изменения
являются результатом деятельности классов, а не
исключительно «великих людей».
В противовес некоторым редукционистским пред-
ставлениям необходимо, однако, подчеркнуть тот
факт, что классики марксизма-ленинизма при кон-
кретном изучении властно-политических отношений
не уходили от определения в рамках классов тех
слоев, которые обладают различными властно-поли-
тическими полномочиями при принятии решений.
В качестве примера можно привести классическую
работу К. Маркса «Классовая борьба во Франции»,
о которой Ф. Энгельс писал, что она является приме-
ром комплексного применения метода диалектическо-
го материализма при изучении общества. Маркс в
этой работе не ограничился лишь определением того,
в руках какого класса находилась политическая
власть перед Французской революцией и после нее,
а конкретно анализировал правящую группу, указы-
вая на внутреннюю дифференциацию господствующе-
го класса. Анализируя дореволюционное положение
во Франции, Маркс писал: «При Луи-Филиппе гос-
подствовала не французская буржуазия, а лишь одна
ее фракция: банкиры, биржевые и железнодорожные
149
короли, владельцы угольных копей, железных рудни-
ков и лесов, связанная с ними часть земельных соб-
ственников — так называемая финансовая аристо-
кратия. Она сидела на троне, она диктовала в пала-
тах законы, она раздавала государственные доход-
ные места, начиная с министерских постов и кончая
казенными табачными лавками.
Собственно промышленная буржуазия составляла
часть официальной оппозиции, т. е. была представле-
на в палатах лишь в виде меньшинства» 106.
Столь же конкретно К. Маркс анализировал вла-
стно-политические отношения во Франции после
1848 года. В своей работе он указал на то, что после
революции политическая власть оказалась у «респуб-
ликанской фракции буржуазии», против которой вы-
ступала оппозиция орлеанцев и легитимистов.
Видимо, не было бы необходимости напоминать
об этом Марксовом анализе, если бы мы постоянно не
сталкивались с утверждениями о том, что марксист-
ско-ленинский анализ ограничивается лишь определе-
нием социально и экономически господствующего
класса в определенной общественно-экономической
формации. Это определение действительно является
главным условием и основной составной частью марк-
систско-ленинского анализа властно-политических
отношений, однако такой анализ не может ограни-
читься лишь только этой характеристикой. Составной
частью марксистско-ленинского классового анализа
властно-политических отношений является также рас-
смотрение распределения власти в данном господ-
ствующем классе.
Например, К. Маркс в приведенной работе не
ограничивался лишь определением господствующего
класса во Франции до и после революции и даже ха-
рактеристикой его «правящей» и «оппозиционной»
фракций, но шел еще дальше. Он указывал на то,
что республиканская фракция буржуазии во Фран-
ции сама была внутренне разделена и что ее наибо-
лее важная часть была сосредоточена вокруг ежед-
невной газеты «National»; при этом он называл эту
группу «кликой» и включал в нее чисто республикан-
ских представителей — так называемых «талантов»,
депутатов, банкиров, генералов и адвокатов.
150
К. Маркс в «Капитале» сформулировал законо-
мерность, согласно которой каждый господствующий
класс в истории стремился привлечь на свою сторону,
а нередко и принять в свою среду «самых выдающих-
ся людей из угнетенных классов». Он писал также о
том, что при этом ценится человек, «обладающий
энергией, солидностью, способностями и знанием
дела» 107.
В. И. Ленин всегда изучал властные отношения
с точки зрения объективного положения классов в
обществе, и в частности с точки зрения их экономи-
ческого господства. Вместе с тем он не ограничивал-
ся лишь анализом того, какой класс или какие клас-
сы держат в своих руках решающую политическую
власть. Его анализ властно-политических отношений
был намного конкретнее и тоньше. В нем он правиль-
но оценивал роль различных политических направле-
ний, в особенности политических партий, и уделял
внимание также роли их политических и идейных
представителей. Поэтому у В. И. Ленина можно най-
ти богатый словарь, который он использовал для
характеристики политических представителей разных
классов и слоев, разных политических движений и
направлений. В. И. Ленин говорил о «представителях
буржуазии», о «мелкобуржуазных вождях», «колони-
альных политиках» и прибегал даже к образным вы-
ражениям типа «толпа русских либералов» или «чер-
носотенная банда».
В качестве примера можно сослаться на анализ
возникновения политических партий в России. Об
этом процессе Ленин, в частности, писал: «Для созна-
тельного пролетариата эти попытки разных классов
намечать программу и налаживать организацию по-
литической борьбы представляют громадное значение.
Как ни много случайного, произвольного, иногда пу-
стозвонного, в этих попытках, исходящих по большей
части от отдельных, ни перед кем не ответственных
и никого за собой не ведущих «деятелей», но в общем
и целом основные интересы и тенденции крупных
общественных классов проявляют себя с неудержи-
мой силой. Из кажущегося хаоса заявлений, требова-
ний, программ вырисовывается политическая физио-
номия нашей буржуазии и ее истинная (не показная
151
только) политическая программа» 108. Для нас имеет
особое значение мысль Ленина о том, что за полити-
ческими программами разных «деятелей» нужно
искать политическую программу разных классов. Эт4
другими словами сформулированная идея о том, чтб
и «идеологи и представители» выражают более или
менее точно объективные интересы классов.
К проблеме взаимоотношений между классом и
вождями В. И. Ленин вернулся в связи с борьбой
против ревизионистского сектантства и левизны посла
Октябрьской революции. В работе «Детская болезнь
«левизны» в коммунизме» он писал, что «классами
руководят обычно и в большинстве случаев, по край-
ней мере в современных цивилизованных странах, по-
литические партии; что политические партии в виде
общего правила управляются более или менее устой-
чивыми группами наиболее авторитетных, влиятель-
ных, опытных, выбираемых на самые ответственные
должности лиц, называемых вождями» 109.
Следует также напомнить, что при анализе изме-
нений в области политической власти, которые были
обусловлены переходом к империализму, В. И. Ленин
привел понятие «господство плутократии» для обо-
значения группы монополистов, использующих свое
положение в области экономики для установления
политической монополии 11°.
Эти примеры показывают, что В. И. Ленин, с од-
ной стороны, видел экономическую и классовую обус-
ловленность социальной и политической власти
каждого класса, с другой стороны, он проводил раз-
личия между формами социальной и политической
власти. Он указывал на то, что в истории человече-
ства всегда существовало определенное социальное
принуждение, которое, однако, надо отличать от по-
литического принуждения. В полемике со Струве он
писал: «Прежде всего, он совершенно неправильно
видит отличительный признак государства в принуди-
тельной власти: принудительная власть есть во вся-
ком человеческом общежитии, и в родовом устрой-
стве, и в семье, но государства тут не было. «Суще-
ственный признак государства, — говорит Энгельс
в том самом сочинении, из которого г. Струве взял
]Ь2
цитату о государстве, — состоит в публичной власти,
отдельной от массы народов»» ш.
В работе «Пролетарская революция и ренегат
Каутский» В. И. Ленин указывал на то, что «дикта-
торствовать может и кучка лиц, и олигархия, и один
класс, и т. д.» 112.
Нельзя понять подхода Маркса и Ленина к власт-
но-политическим отношениям, если отрывать «бюро-
кратическую власть» (что является ленинским терми-
ном) от социальной и особенно экономической власти
определенного класса и если не видеть «лимиты»,
которые создает для вождей различных партий и для
самих политических партий деятельность членов того
класса, который эти партии и эти вожди представля-
ют, организуют и которым руководят. Нельзя также
понять марксистско-ленинский метод изучения власт-
но-политических отношений, если считать, что он
заключается лишь в определении того класса, кото-
рый господствует в данном обществе. Классики марк-
сизма-ленинизма совершенно четко отдавали себе
отчет в том, что политика обладает относительной
независимостью от социально-экономического разви-
тия и оказывает обратное воздействие на определен-
ные социально-экономические отношения, которые
она «властным образом» обеспечивает и стабилизи-
рует. В условиях капитализма и в определенной мере
в период перехода от капитализма к социализму не
обязательно, чтобы в каждый отдельный момент
власть находилась в руках всего класса — ею могут
обладать лишь определенные группы этого класса.
Это во-первых. А во-вторых, и внутри правящего
класса происходит специализация в деле выполнения
определенных властно-политических функций, ибо
сама политическая власть представляет собой доволь-
но сложное явление, связанное с государством, с по-
литическими партиями и другими политическими ор-
ганизациями, а также с идеологическим влиянием.
Поэтому недостаточно просто констатировать, что в
данной стране власть принадлежит данному классу,
а необходимо исследовать структуру этой политиче-
ской власти, выявить, какие группы ее осуществля-
ют, насколько активны члены данного класса и как
конкретно участвуют в осуществлении политической
1БЗ
власти различные составные части этого правящего
класса. Поэтому ведущие советские социологи и дру-
гие ученые-обществоведы при изучении современных
капиталистических систем ставят вопрос о внутрен-
ней дифференциации правящего класса и стремятся
показать влияние различных «фракций» на бур-
жуазное государство, политические партии и дру-
гие политические организации, а также определить
их влияние на сохранение и формирование буржуаз-
ной идеологии и ее различных направлений и те-
чений.
Разумеется, это еще не является основанием для
обозначения этой группы понятием «элита». Сама по
себе внутренняя дифференциация еще не ведет в обя-
зательном порядке к созданию группы, которую мож-
но и нужно считать элитой или властно-политической
элитой. В условиях современного капитализма обоз-
начать эту группу элитой желательно по следующим
соображениям:
а)	эта группа стремится занять особое и исклю-
чительное положение в деле защиты и обеспечения
интересов всей буржуазии, особенно ее монополисти-
ческой части, и в этой своей роли она признается,
уважается и поддерживается буржуазией;
б)	эта группа достигает ряда привилегий, исклю-
чительного положения и в целом чрезвычайно высо-
ких доходов, которые являются платой не за ее про-
дуктивность, знания или особые способности, а за
ее связанность с буржуазией и монополистической
буржуазией и за ее участие в эксплуатации рабочего
класса и других трудящихся внутри страны и вне ее;
в)	эта группа часто сама себя воспроизводит,
принимая в свое лоно «новых прихожан» лишь из
собственной среды или из отдельных монопольных
групп буржуазии, и, в сущности, является закрытой
для остальных классов;
г)	эта группа присвоила себе право на превосход-
ство в отношении представителей других классов,
которое она объясняет своей квалификацией, способ-
ностями, объемом информации и знаний, питаемым
к ней доверием, заслугами и т. д., при этом предста-
вители остальных буржуазных и мелкобуржуазных
слоев признают или по меньшей мере уважают ее
154
положение благодаря идеологической обработке и
стоящей за ней власти.
Если вдуматься в вышеприведенное, то станет
ясно, что властно-политическая элита может высту-
пать как группа, стоящая над буржуазией и, в част-
ности, над трудящимися слоями, лишь благодаря
поддержке со стороны монополистической буржуазии
и как ее составная часть. И хотя ее члены обладают
более обширными сведениями о политических, эконо-
мических и социальных процессах во всем мире и в
своей стране, чем другие люди, и одновременно рас-
полагают возможностями использовать средства при-
нуждения и манипулирования, недоступные отдель-
ным капиталистам, положение элиты зависит преж-
де всего от поддержки монополистической буржуазии.
Буржуазная теория различает еще ряд других
«элит», таких, как «организаторская элита», «влия-
тельная», «военная», «религиозная», «художествен-
ная», «научная» и т. д. Их различие обусловлено тем,
что речь идет о специфических группах, поэтому они
не занимают самостоятельного положения и в прин-
ципе зависят от властно-политической элиты и
всей монополистической буржуазии. Более того,
наиболее выдающиеся личности из этих «производных
элит» иногда составляют непосредственную или же
вспомогательную часть властно-политической элиты.
Непосредственной составной частью последней явля-
ется, в частности, так называемая идеологическая
элита, в которую следует включать крупных владель-
цев средств массовых коммуникаций, издателей, писа-
телей, научно-общественных работников и т. д. Влия-
ние этой группы увеличивается в связи с возраста-
нием необходимости идеологической обработки на-
селения своей и других стран и с ростом идеологиче-
ского влияния рабочего класса и его мировоззрения.
У этих «производных элит» также проявляются чер-
ты, которые являются характерными для властно-по-
литической элиты в капиталистических странах.
Буржуазные социологи, однако, нередко включа-
ют в элиту в капиталистических странах также поли-
тических представителей рабочего класса и других
слоев трудящихся. Ясно, что считать профсоюзных
вожаков или руководителей коммунистических пар-
155
тий членами какой-то универсальной элиты совершен-
но неправильно и ошибочно, хотя в ряде стран
необходимо включать в состав властно-политической
элиты тех представителей профсоюзов и политических
партий, которые проводят реформистскую политику
и смыкаются с буржуазной и монополистической
«верхушкой». Основанием для того, чтобы представи-
телей революционных партий и профсоюзов не вклю-
чать в какую-то универсальную элиту, является не
только тот факт, что они представляют другие соци-
альные интересы, но и то, что в отношениях между
рабочим классом и его политическими представителя-
ми начинают развиваться иные принципы, в которых
преодолеваются черты элитаризма.
И все же имеем ли мы право применять подход,
который мы можем использовать при изучении власт-
но-политических отношений в капиталистическом об-
ществе, также к исследованию структуры власти в
социалистическом обществе? Можно ли говорить о
существовании так называемой общегосударственной
или местной элиты в социалистических странах? Мы
уже упоминали о том, что некоторые авторы исполь-
зуют понятие «элита» также при изучении политиче-
ской системы социализма, имея при этом в виду поли-
тическое представительство рабочего класса и других
трудящихся. Другие авторы используют это понятие
как синоним классических марксистских понятий
«авангард», «передовой отряд» или «сознательный
отряд рабочего класса». Элитой в социалистических
странах таким образом обозначается или политиче-
ское представительство общества и его господствую-
щего класса, то есть рабочего класса, или же это
понятие применяется ко всей коммунистической пар-
тии. Некоторые же теоретики называют социалистиче-
ской элитой (или элитами) наиболее передовых людей
в определенной области, в частности творческих ра-
ботников умственного труда, которые считаются
частью, привносящей больше всего новшеств во все
области общественной жизни. Например, элитой рабо-
чего класса считаются рационализаторы, передовые
работники, члены бригад ерциалистического труда и
новаторы; иногда же элитой рабочего класса назы-
ваются политически активные рабочие, выполняющие
156
большую общественную работу (хотя никто не уточ-
няет, сколько у определенного рабочего должно быть
общественных обязанностей, чтобы он мог быть
включенным в так называемую элиту). Так называе-
мой местной элитой иногда считается совокупность
лиц, которые на основе профессиональных качеств
или исполняемых функций решают принципиальные
вопросы жизни определенного завода, предприятия,
города, деревни и т. д. В связи с этими концепциями
необходимо отметить, что никто не попытался более
точно определить границы указанной группы и никто
более обстоятельно не объяснил, почему в элиту не
включаются представители других групп.
Часто использовался так называемый произволь-
ный метод, по которому, например, в элиту завода
включались директор, его заместители, председатель
заводской организации КПЧ, председатель заводско-
го комитета Революционного профсоюзного движе-
ния (РПД) и иногда председатели некоторых других
организаций. При этом, однако, не было объяснено,
почему бы в элиту на этом уровне не следовало
включать передовых рабочих, руководителей отделов,
членов комитетов различных политических организа-
ций и, в частности, тех работников, которые выпол-
няют важные функции вне завода. Подобное положе-
ние обнаруживается также при изучении так назы-
ваемых местных элит. В ходе международного срав-
нительного исследования, которое было проведено в
1968—1969 гг. и в нашей республике, авторы зада-
лись целью изучить так называемые общегосудар-
ственные элиты различных государств. Произвольным
образом было определено, что «элитой» в ЧССР яв-
ляются следующие группы: члены Национального
собрания, министры, их заместители и некоторые дру-
гие ответственные работники министерств, члены
центральных комитетов различных политических
организаций, директора крупных предприятий и
директора некоторых исследовательских отраслевых
институтов, далее — «известные» журналисты и ин-
теллектуалы. Никто, однако, не задумался над тем,
почему бы в группу «самых влиятельных у нас лю-
дей» не следовало бы включить представителей н
других групп — например, передовых рабочих, чле-
157
нов областных комитетов КПЧ, председателей обла-
стных национальных комитетов и т.д.
Мелкобуржуазные элитаристы провозглашали
элитой в социалистическом обществе прежде всего
интеллигенцию или ее определенную часть. Это
сопровождалось теоретизированием о врожденных
биопсихических различиях между людьми: элитой про-
возглашались те, кто обладает прежде всего «унас-
ледованными» предпосылками для творческого умст-
венного труда. В предшествующем изложении мы уже
указывали, что недостатком этого понимания «соци-
альных элит» или «социальной элиты» является вуль-
гарное сведение способностей людей к врожденным
способностям и игнорирование определяющего влия-
ния социальных факторов; дальнейшим недостатком
этого понимания является подход к общественной
практике только как к процессу познания, что пол-
ностью соответствует духу идеалистической филосо-
фии. Из виду упускался тот факт, что введение нов-
шеств в сферу материального производства (изобре-
татели, новаторы и т. д.) не обязательно исходит от
тех, кто занимает высшее положение в других обла-
стях жизни. Неправильным является использование
понятия элиты и для обозначения передового отряда
рабочего класса. Здесь элитность понимается в смыс-
ле высшей ступени сознательности, что, однако, не
дает оснований для замены понятием «элита» поня-
тия «авангард». Более того, при использовании поня-
тия «элита» ассоциативным образом создается пред-
ставление о какой-то монопольной группе, которая
во всех отношениях «стоит над» другими рабочими,
крестьянами и трудящейся интеллигенцией. Такое
представление, однако, противоречит тому, в чем каж-
дый может убедиться в своей повседневной жизни и
что подтверждается эмпирическими социологическими
исследованиями: в социалистическом обществе комму-
нисты отличаются от остальных рабочих, крестьян и
интеллигенции высшей мерой сознательности, ответ-
ственности, дисциплины и другими подобными чер-
тами, а не тем, что они обладают более высокими до-
ходами или же большей личной собственностью и т. п.
Не существует также каких-либо более или менее
серьезных оснований для того, чтобы элитой в социа-
158
диетическом обществе обозначать управленческих и
руководящих работников или профессиональных слу-
жащих. И хотя у представителей этих областей спе-
циализации можно встретиться с некоторыми остат-
ками привилегированного положения и чувства прево-
сходства, они подвергаются такому большому и силь-
ному контролю со стороны авангарда рабочего класса
и всего населения (в частности, посредством различ-
ных выборных органов и добровольных общественных
организаций), что лишь в исключительные периоды
происходит усиление преодолеваемых черт элитизма,
которые их «возвышают» над остальной «массой» ра-
бочих, крестьян и трудящейся интеллигенции.
На это обстоятельство обращал внимание
К. Маркс, анализируя опыт Парижской Коммуны. Он
следующим образом писал об общественных функ-
ционерах в условиях диктатуры пролетариата: «Эти
функции существовали бы, но выполняющие их лица
не могли бы, как при старой правительственной маши-
не, встать над действительным обществом, потому что
эти функции должны были выполняться коммуналь-
ными чиновниками и, стало быть, всегда под дей-
ствительным контролем. Общественные должности пе-
рестали бы быть частной собственностью, пожалован-
ной центральным правительством своим ставленни-
кам» 113.
Сказанное подтверждается также проведенными
исследованиями политической активности рабочих,
крестьян и интеллигенции в социалистических стра-
нах. Профессор Ю. Е. Волков указывал, в частности,
на то, что в 1971 г. в СССР 88% всех рабочих, ИТР
было вовлечено в социалистическое соревнование и
более 40 миллионов человек — в движение за комму-
нистическое отношение к труду. Только за 1970 г. в
работе постоянных производственных совещаний при-
няло участие более 47 миллионов трудящихся, а 66%
опрошенных указали в анкетах, что они регулярно
или часто участвуют в собраниях на заводах и пред-
приятиях, где они работают, при этом более половины
опрошенных указали, что они выступали на этих
собраниях 114.
В некоторых работах, однако, высказывается та-
кая точка зрения, что в качестве элиты или полити-
159
ческой элиты в социалистическом обществе должна
быть названа группа людей, которые в большей мере,
чем остальные, принимают участие в принятии поли-
тических решений как на уровне всего государства,
так и на уровне отдельных сфер общественной жизни
или же отраслей, мест, предприятий и заводов. Пред-
ставители подобных концепций указывают, на то, что
в группе, которая часто участвует в процессах при-
нятия политических решений и управления, всегда
создаются различные неформальные союзы и связи,
а также возникают определенные неписаные нормы
поведения и формируется специфическая групповая
психология. Чувство ответственности и сотрудниче-
ства или же возникновение специфических связей и
даже новых психологических черт внутри данной
группы еще не дает нам права считать ее «элитой».
В противном случае в каждом трудовом коллективе
некоторые люди должны были бы называться такой
«элитой» лишь потому, что у них тоже возникают
подобные социальные и психологические процессы.
Некоторые авторы стремятся определить «власт-
но-политическую элиту» в социалистических странах
с точки зрения степени участия в принятии полити-
ческих решений. В соответствии с этой концепцией
в социалистическом обществе якобы существуют слои,
составляющие «массу», представители которой, по су-
ществу, не участвуют в принятии политических реше-
ний. Наряду с ними якобы существует «элита», для
которой характерно то, что ее члены причастны ко
всему, что касается политического руководства и при-
нятия политических решений. В отношении этой кон-
цепции можно сказать, что она абсолютизирует раз-
личия в степени политической активности рабочих,
крестьян и других трудящихся. Советский социолог
Г. Т. Журавлев приводит данные о том, что 62% всех
работающих на заводах г. Казани выполняют раз-
личные общественные функции (из них 46% трудя-
щихся имеют постоянные обязанности, а 16% выпол-
няют временные поручения) 115. Например, обследова-
ние среди работниц одного московского завода
показало, что 61% работниц регулярно участвует
в производственных совещаниях, а 21%—«иногда».
150
Теории о существовании «элиты» в социалистиче-
ском обществе часто опираются на односторонние и
неверные представления о характере политической
активности рабочего класса, кооперативного кресть-
янства и социалистической интеллигенции, вследствие
чего рассмотрению подвергаются лишь некоторые ее
формы, другим же не уделяется никакого внимания.
Нередко также недооцениваются непрямые формы
участия в принятии решений, и тем самым политиче-
ская активность трудящихся подменяется фактом за-
нятия общественных должностей, а иногда даже «по-
литиканской деятельностью». Эта концепция также
не уделяет достаточно внимания тому, что и в социа-
листическом обществе при решении различных полити-
ческих вопросов создаются различные группы ad hoc
в зависимости от того, какая возникает проблема. Сто-
ронники концепции существования единой «властвую-
щей элиты» и «масс» в социалистическом обществе
не принимают во внимание аргументы о непрерывном
характере политической власти в социалистическом
обществе. Приверженцы взглядов о непрерывном
характере политической власти в социалистическом
обществе утверждают, что в процессах принятия
политических решений участвуют более или менее
все рабочие, крестьяне и трудящаяся интеллигенция,
хотя они и признают, что степень такого участия не
обязательно должна быть и не является одинако-
вой. Разумеется, непрерывность власти при со-
циализме дана не тем, что в осуществлении полити-
ческой власти принимают участие все классы, вклю-
чая свергнутую буржуазию и примыкающие к ней
мелкобуржуазные слои. Из этого ясно, что теоре-
тики, считающие, что власть в социалистическом
обществе обладает непрерывным характером, правы
в своей критике элитаристских концепций, хотя их
и можно упрекнуть в некоторой недооценке суще-
ствующей властно-политической дифференциации в со-
циалистическом обществе.
Некоторые авторы полагают, что при изучении
властно-политических отношений не следовало бы
проводить различий между отдельными группами с
точки зрения их участия в осуществлении социалисти-
161
ческой политической власти и что нужно было бы
удовлетвориться общей констатацией того факта, что
во всех социалистических странах существует «прав-
ление рабочих», которые пользуются поддержкой
остальных слоев трудящихся. Согласно этой концеп-
ции, после социалистической революции устанавли-
вается диктатура пролетариата, которая уже не прохо-
дит никаких стадий развития и не может быть моди-
фицирована под воздействием влияния или положе-
ния различных групп, в частности некоторых ошибоч-
ных шагов политического руководства партии и
государства.
Опыт развития политической власти в Китайской
Народной Республике показывает, что подобные
представления являются упрощенными и не могут
служить основой для комплексного анализа разных
политических систем. В Китайской Народной Респуб-
лике произошла очевидная модификация «диктатуры
народа» и «диктатуры пролетариата» в сторону вели-
кодержавного национализма, бюрократизма и антисо-
ветизма, что дает право говорить о наличии в КНР
«военно-бюрократической политической системы», ко-
торая не представляет слишком большого простора
для политической активности действительных пред-
ставителей китайского рабочего класса и других тру-
дящихся. Это результат ошибок руководства Комму-
нистической партии Китая, подавления марксистско-
ленинских и интернационалистских сил в партии.
Следует, однако, отметить, что подобные от-
клонения не присущи властно-политической струк-
туре тех социалистических стран, чье руководство
проводит правильную марксистско-ленинскую поли-
тику. Это, безусловно, правда. Тем не менее это не
может опровергнуть того факта, что сама диктатура
пролетариата развивается, привлекая к участию в
принятии решений все более широкие слои рабочего
класса и других трудящихся. Опыт нашей страны
показал, что в определенный период революционные
силы рабочего класса могут быть «отогнаны» от по-
литической власти. Так случилось как до января
1968 г., когда в ЧССР усиливались черты бюрократи-
зации нашей политической системы и начинали
6 Мирослав Нарта
162
преобладать тенденции уступок ревизионистским и
правым группам, так и в период с января по август
1968 г., когда открывался путь контрреволюционным
и антисоциалистическим силам.
На основе этого можно говорить о том, что и внут-
ри социалистического общества можно различать не-
сколько основных групп в зависимости от степени их
участия в политическом руководстве. Эти группы
возникают как вследствие объективной действитель-
ности (разделение труда, уровень сознательности и
социально-политических знаний и т. п.), так и в ре-
зультате субъективной деятельности социалистиче-
ского государства и особенно коммунистической пар-
тии как ядра всей социалистической политической
системы.
И хотя мы не можем принять модель Вятра (ибо
это аналитико-описательная модель, которая не при-
нимает во внимание причины дифференциации раз-
личных групп и преувеличивает степень «аполитично-
сти» некоторых слоев), тем не менее очевидно, что
при конкретном изучении участия разных классов и
слоев в политическом руководстве необходимо отли-
чать друг от друга различные группы. Главным клас-
сом-гегемоном в социалистическом обществе является
рабочий класс, а внутри него можно обнаружить как
относительно менее сознательные слои, так и слои,
чья политическая активность (понимаемая в правиль-
ном смысле, как все, что более или менее касается
политики) составляет костяк всей социалистической
политической организации. Подобное положение и у
остальных классов и слоев социалистического обще-
ства, среди которых можно обнаружить разные груп-
пы с относительно малым участием в принятии поли-
тических решений и вместе с тем можно найти груп-
пы со значительной долей участия, при этом или в
общем плане, или же при решении специфических
политических вопросов (например, экономической,
сельскохозяйственной, культурной политики, полити-
ки в области науки и техники и т. д.).
Само собой разумеется, что группы рабочих, кре-
стьян и социалистической интеллигенции с относи-
тельно меньшей долей участия в принятии политиче-
рейх решений не являются постоянными — их члены
во все большей мере привлекаются социалистической
властью к сознательной политической деятельности.
Очевидно и то, что подобное положение, хотя и соот-
ветствующим образом видоизмененное, существует на
уровне отдельных областей, районов, предприятий,
заводов, городов и сел. Генеральный секретарь ЦК
КПСС Л. И. Брежнев в своем предвыборном вы-
ступлении в 1974 г. указывал, какую роль в деле
развития социалистического демократизма играет
углубление принципов социалистической демократии
на уровне заводов, предприятий, колхозов и других
мест, где трудятся люди. «Демократия — пустой звук,
если она не охватывает среду, в которой человек
каждодневно трудится, применяет свои творческие
силы,— говорил он.— Поэтому принципиальное зна-
чение имеет укрепление демократических начал непо-
средственно на производстве» 11в.
Остается выяснить вопрос: какими методами мож-
но изучать эту дифференциацию? Мы уже отмечали,
что в буржуазной социологии были выработаны мето-
ды, которые можно использовать при микроаналити-
ческих исследованиях, но которые нельзя использо-
вать при анализе участия разных классов и групп в
политической жизни социалистического общества на
так называемом макросоциальном уровне. Невозмож-
но определять меру прямого или непрямого участия
разных классов (или их типичных представителей) в
принятии и выполнении различных политических ре-
шений лишь только репутационным, произвольным
методом или методом изучения случаев. При иссле-
довании этих вопросов нужно прежде всего опираться
на глубокий анализ главных, «выходных» областей
функционирования социалистической политической
системы (т. е. на анализ экономической, социальной,
культурной, идеологической, международной полити*
ки, политики в области образования, науки и техни-
ки, национальной политики и т. п.), а также на анализ
участия широких народных масс, в частности предста-
вителей рабочего класса, в их выработке, проведении
и реализации.
6*
2. Отход некоторых чехословацких теоретиков
от научного понимания
властно-политической дифференциации
Попытаемся теперь сопоставить марксистское по-
нимание властно-политической дифференциации в
капиталистических и социалистических странах с тем,
что об этих вопросах писали некоторые чешские со-
циологи политики. Уже в предыдущем изложении гово-
рилось, что формирование и проникновение мелкобур-
жуазной элитаристской теории имело в ЧССР целый
ряд причин. Среди них значительное место занимала
и теоретическая слабость некоторых марксистских
социологов, которые не смогли своевременно решить
вопросы воздействия социальных условий на развитие
врожденных способностей и дарований людей, про-
блемы социальной продуктивности индивидов и групп,
участия людей в политической деятельности, а также
властно-политической дифференциации в нашем
обществе.
Формирование и распространение мелкобуржуаз-
ной элитаристской политической теории было облег-
чено деятельностью некоторых чешских и словацких
социологов, которых нельзя считать прямыми сторон-
никами элитаристской политической теории, но кото-
рые ошибочно и неверно решали некоторые принци-
пиальные вопросы. Хотелось бы с критических пози-
ций рассмотреть некоторые концепции, хотя я снова
подчеркиваю, что их общую направленность нельзя
сравнивать с концепциями Свитака.
Как известно, проблематикой элит занимались в
ЧССР Я. Клофач, а также Э. Пецка, а в междуна-
родном сравнительном исследовании элит участво-
вали многие социологи, наиболее известным из ко-
торых был В. Ламсер. Остановимся на их теориях
элит.
Ярослав Клофач занимался проблематикой элит
в связи с анализом изменений, вызываемых при капи-
тализме и социализме ростом промышленности. Он,
в частности, указывал на возрастание роли экспертов
и’ специалистов и в положительном плане высказы-
вался за то, чтобы «везде, в том числе и на высших
165
местах политического руководства, решения принима-
лись специалистами и чтобы должности занима-
лись на основе постоянно проявляемых способностей
с наивысшим умением справляться с делами»117.
И хотя он пытался отмежеваться от «устаревших и
утопических представлений о технократии» и высту-
пал против различных иллюзорных представлений о
масштабах использования специалистов в управлении
в капиталистических странах, сама по себе мысль о
том, что лишь «специалисты» могут и должны все
решать, открывала простор для проповедования эли-
таристских концепций. Ведь повышение профессио-
нальных качеств при управлении в социалистическом
обществе не является привилегией лишь какой-то
«просвещенной элиты», а делом всех трудящихся, и
прежде всего рабочего класса. Мысль Клофача мож-
но интерпретировать как идею об изолированности
специалистов от рабочего класса и его авангарда —
коммунистической партии.
Я. Клофач писал: «Именно верховные властные и
авторитарные позиции занимаются на основе группо-
вых интересов, властных конфликтов, имущества, род-
ственных или приятельских отношений и меньше
всего на основе профессионализма. Кроме того, прин-
ципиальные цели организации определяются полити-
ческой системой. Поэтому было бы наивно предпо-
лагать, что там, где развитие науки и техники
производства достигает наивысшего уровня, как это
происходит в самых развитых капиталистических
промышленных обществах, будет также ео ipso везде
и в наивысшей мере проявляться влияние научных
экспертов (то есть и в решении внутриполитических и
международно-политических дел)»118.
Следует отметить, что работа в целом выступала
на стороне социалистического общества и его возмож-
ностей развития, но, несмотря на это, нельзя принять
анализ Клофачем процессов, которые в капитали-
стических странах решающим образом определяют
подбор руководящих и управленческих работников.
В этом анализе не делалось различий между весом
и значением отдельных факторов, действующих при
подборе, а эклектическим образом ставились в один
ряд «групповые интересы», «властно-политические
166
конфликты», «имущество», «родственные и приятель-
ские отношения» и совершенно ничего не говорилось,
имеются ли в виду «факторы» одинакового веса и
одинакового значения. Более того, из всей схемы вы-
пали классовые интересы и деятельность различных
классов при подборе руководящих работников. Выра-
жение «групповые интересы» является слишком по-
верхностным, и не потому, что классы не являются
большими социальными группами, а потому, что тер-
мин «группа» скрывает существующие между ними
различия.
Развитию своей теории факторов, в которой не раз-
личались существенные связи и зависимости, Я. Кло-
фач посвятил, в частности, статью «О проблеме
власти», в которой он специально занимался вопро-
сом элит, политических элит, власти, влияния и
авторитета. Статья была опубликована в 1969 г., и
нужно сказать, что ее автор открыто высказался в
пользу марксистского решения властно-политических
вопросов, назвав это решение радикальным, револю-
ционным и гуманистическим. Можно принять его
критику уравниловки и защиту принципа «одинако-
вых возможностей и обстоятельств для всех людей»,
хотя можно упрекнуть его в том, что этот принцип
не был достаточно конкретизирован прежде всего с
точки зрения рабочего класса. Некоторые выводы и
идеи, содержащиеся в этой статье, играли на руку сто-
ронникам элитаристско-плюралистических концепций.
Посмотрим сначала, как Клофач понимал власть,
политическую власть, влияние и политическое влия-
ние. О влиянии автор писал: «Оно может исходить
из добровольного признания преимущества, из луч-
ших способностей, репутации, престижа, проявления
инициативы, эмоциональных связей, традиций, при-
вычки, из рациональных рассуждений и, наконец,
даже силы, насилия»119. И здесь проявилось эклек-
тическое смешение различных факторов без какой-
либо попытки провести их иерархизацию и оценку с
точки зрения влияния индивидов, классов, других
социальных групп и т. п. Подобным же образом ав-
тор поступал и при исследовании политического влия-
ния. Его подход станет более наглядным из следую-
щей цитаты: «Основным фактором действительности
167
является то, что существует неравное распределение
политического влияния и различное воздействие поли-
тического влияния в разных типах общества. Эта не-
равномерность дана объективным неравным разделе-
нием политической власти и экономических источни-
ков, различием талантов, усилиями, прилагаемыми
отдельными членами группы при использовании сво-
их способностей в целях оказания влияния на по-
литику, неодинаковостью мотивов, обстоятельств,
опыта» 120.
Тут еще в большей мере проявляется несостоя-
тельность «факторного понимания», Здесь автор со-
вершенно недиалектически поставил друг возле дру-
га «неравенство экономических источников» и, на-
пример, «различие талантов». Непоследовательность
Клофача проявилась также в определении им поли-
тической власти. В приведенной статье можно най-
ти утверждение о том, что «конечным основанием
власти в какой угодно политической системе является
сила и насилие». Эта идея преувеличивает роль наси-
лия и политики и совершенно упускает из виду та-
кое «конечное» основание власти, каким является эко-
номика.
Важной составной частью при рассмотрении во-
проса о власти и политической власти был анализ
проблемы элиты и политической элиты. Клофач взял
на вооружение концепцию элиты, в соответствии с
которой политической элитой являются те, кто в наи-
большей степени участвует в принятии решений.
«Кто в наибольшей степени участвует в принятии
решений, то есть, собственно, является политической
элитой данной политической системы? — писал Кло-
фач.— Рассмотрение характера политической элиты
покажет нам, что из себя представляет данная поли-
тическая система, но при этом необходимо отличать
действительную политическую элиту от остальных
видов элит, как, например, экономических, культур-
ных и т. д.» 121. Эта цитата показывает, что элитой
он считал тех, кто «принимает решения в обществе»,
а политической элитой тех, кто «принимает политиче-
ские решения».
И вновь можно указать на такой недостаток этого
понимания элиты, как абстрактность и замена диа-
168
лектики эклектизмом. Подобное «окольное определе-
ние элиты» не дает возможности сказать, какую груп-
пу или какие группы следует считать теми, кто «при-
нимает решения» или кто «принимает политические
решения». Кроме указания на то, что в каждом об-
ществе «кто-то правит», понятие элиты, основанное на
принципе принятия решений, не говорит ни о чем
новом и дает повод для самых различных толкований.
Весьма проблематичным было утверждение Клофача
о том, что «если мы хотим познать характер властной
политической системы, то необходимо изучать харак-
тер ее властвующей элиты». Я не хочу огульно
отрицать полезность социологических исследований
руководящих работников в различных общественных
системах, речь, однако, идет о том, что такие иссле-
дования не могут заменить собой комплексное изу-
чение экономической, классовой детерминированно-
сти политических систем и изучение политических
систем. Характер определенной политической си-
стемы мы не можем изучать начиная «с головы».
Мы должны исходить из анализа тех реальных эконо-
мических отношений, которые являются основой дан-
ной политической системы, из анализа классовых
отношений, и в частности из определения основных
гегемонных классов данной системы. Большое значе-
ние при изучении политических систем имеет и ана-
лиз их «выходов», имеющих отношение к экономике,
политике, культуре, науке, международным связям
н т. д. Лишь только на основе этих данных можно
приступать к исследованию руководящих представи-
телей политической системы, которое не ограничива-
ется только отобранными демографическими или со-
циальными сведениями о случайно выбранных деяте-
лях, провозглашаемых элитой. В противном случае
будет преувеличена роль политики, а политические
представители оторваны от классов. А именно эта
сторона была на руку элитаристам.
Другим марксистским социологом, который зани-
мался в ЧССР проблематикой элит, был Э. Пецка.
К его неоспоримым заслугам принадлежит то, что он
попытался проанализировать историю социологии
элит и указал на различия в теоретических концеп-
циях, касающихся теории элит и ее оценки. Э. Пецка
169
справедливо отмечал, что нельзя говорить об элита-
ризме в том случае, когда социология исследует руко-
водящих и управленческих работников в различных
обществах. Однако и у Пецки понимание некоторых
основных вопросов не было до конца ясным и удов-
летворительным. Прежде всего недостаточно теорети-
чески разработанным было его понимание элиты.
Пецка связывал элиту с прогрессивным развитием,
поэтому в его определении «элита представляет собой
выразительную силу, связанную с проведением про-
грессивных мероприятий и перемен в современном
общественном развитии». Вместе с тем Пецка опре-
делял элиты как «меньшинства, которые в ходе чело-
веческой истории решают наиболее важные вопросы
экономики, политики и культуры»122. При этом ой
заявлял, что «людей, способных действовать на благо
большого коллектива, всегда меньшинство» и, наобо-
рот, тех, которые «приносят вред или же извлекают
выгоду лишь для самих себя,— большинство».
Не будем в этой связи пускаться в рассуждения о
том, что отношение между «меньшинством» и «боль-*
шинством» нужно решать прежде всего исторически
конкретно. И даже если рассматривать роль «мень-
шинства» и «большинства» абстрактно и независимо
от характера общественных отношений, который
преобладают в данном обществе, то это отношение
нужно было бы изучать по меньшей мере с трех то-
чек зрения: а) с точки зрения их вклада в экономиче-
ское функционирование различных общественных
систем — тогда все равно бы оказалось, что это всег-
да были трудящиеся массы, которые «действовали
на благо большого коллектива» посредством того,
что обеспечивали экономическую жизнь; б) с точкй
зрения их вклада в функционирование и развитие
социальных отношений — и вновь мы бы пришли
к выводу о том, что широкие народные массы решали,
особенно в период революций, вопрос об изменении
общественных отношений; в) с точки зрения их вкла-
да в развитие культуры — и опять бы здесь выявились
подобные отношения.
Пецка и Петрасиньский имели в виду тот факт,
что необходимость нововведений в общественное раз-
витие сначала может осознавать меньшая часть обще-
170
ства, которая в состоянии выйти за рамки традици-
онных норм и привычек. Это, однако, ни в коем слу-
чае не дает права недооценивать историческую роль
народных масс в истории, ибо само принятие разных
«новшеств» зависит от «большинства». Чем более
значительными и существенными были определенные
перемены, тем в большей степени они зависели от
активности широких народных масс.
Пецка в данном случае неправомерно ссылался на
материалистическое понимание истории, из которого
якобы вытекает вывод о решающей роли «меньшин-
ства». Он, в частности, утверждал: «В противовес
Гегелю Маркс писал: «У меня же, наоборот, идеаль-
ное есть не что иное, как материальное, пересажен-
ное в человеческую голову и преобразованное в ней».
Это фактически означает, что существование мень-
шинств, которые в ходе человеческой истории решают
наиболее важные вопросы экономики, политики и
культуры, несет с собой возможность создания поня-
тия и теории элиты» 128.
Пецка еще попытался определять элиту иным
образом, а именно как группу, в которой талантли-
вые люди достигли позиций власти. Иными словами,
элиту составляют талантливые люди, которым уда-
лось достигнуть позиций власти, или же элиту соста-
вляют «мудрые и властвующие». Значит, выходит
так, что элитой не являются ни те талантливые, кото-
рые не добились власти, ни те держатели различных
позиций власти, которые не являются талантливыми.
Пецка писал: «Однако из истории известно, что у мно-
гих людей с выдающимися способностями не было воз-
можности реализовать свои предпосылки для общего
блага потому, что их общее положение ни прямо ни
косвенно не было связано с определенной позицией
власти. Если же такая связь будет налицо, тогда и
можно говорить об элите» 124. Пецка, таким образом,
утверждал, что некоторые люди не смогли использо-
вать своего таланта на благо всего общества в резуль-
тате того, что у них не было власти. Он не говорил опре-
деленно, имеется ли в виду социальная или политиче-
ская власть. Если бы он подразумевал лишь полити-
ческую власть, то это, собственно, означало бы, что
некоторые таланты не смогли развиваться и быть
171
использованными на благо всех людей по вине поли-
тики. Получилось бы очевидное преувеличение роли
политики, ибо применение различных талантов в
истории определялось прежде всего уровнем произво-
дительных сил и характером экономических отноше-
ний и лишь в определенной мере политикой. Подобно
этому было бы и в случае, если бы Пецка имел в
виду социальную власть. Применение талантов и
дарований людей в истории было обусловлено таким
же образом и независимо только от того, имели или
не имели эти люди достаточно социальной власти.
Определение элиты в качестве «одаренных вла-
ствующих», однако, вызывает и другие вопросы. Оди-
наковым ли образом различные классы понимали, что
такое «одаренные и талантливые», или же у каждо-
го класса существуют несколько отличные представ-
ления о том, как оценивать талант и дарование?
Совершенно ясно, что, несмотря на определенные
нормы, каждый класс отличным образом интерпрети-
рует «одаренность и талант людей». Человека, кото-
рого рабочий класс считает талантливым, представи-
тели буржуазии называют подрывным элементом,
подстрекателем, или предателем, или же человеком
с извращенным поведением. Следует ли далее счи-
тать талант и одаренность «врожденным» качеством
людей или же речь идет о социально детерминирован-
ных качествах? На эти вопросы приведенное опреде-
ление не дало ответа и тем самым создало возмож-
ность для самых различных интерпретаций. А как
нужно оценивать талант? Должны ли мы, например,
считать элитой тех держателей позиций власти, кото-
рые используют свои врожденные и приобретенные
способности лишь для сохранения и бесперебойного
функционирования различных общественных режи-
мов, или же элитой являются те, кто переступает
через рамки этих режимов? Принадлежали ли, к при-
меру, к феодальной «элите», кроме высшего и низше-
го дворянства, также различные реформаторы, сред-
невековые ученые и литераторы? А каких «талантли-
вых и одаренных людей» следует причислять к элите
в капиталистических странах? О насколько высоком
властном положении должна идти речь? Следует ли
при этом говорить лишь о политике или же об элите
172
(или элитах) в хозяйстве, культуре, науке, образова-
нии, обслуживании и т. д.? Конкретно говоря, нужно
ли включать в элиту «талантливого директора» про-
мышленного концерна наравне с талантливым кон-
структором, чьи открытия высоко оцениваются техни-
ческой и другой общественностью? А как обстоит
дело с элитами в социалистическом обществе? При-
надлежит ли при социализме к элите определенного
города, например, директор школы, председатель
добровольной общественной организации? И таких
вопросов можно было бы поставить еще больше, хотя
приведенное определение ни на один из них не дало
ответа. Своей поверхностностью оно открывало путь
для самых разных толкований.
При этом, однако, можно возразить, что краткое
определение всегда должно упрощать вещи, ибо ни
одно определение не может дать ответ на вопросы,
которые должны решаться в объемистой монографии.
Это, безусловно, правда, но вместе с тем нужно ска-
зать, что каждое определение должно быть резуль-
татом всестороннего идеологического и научного
рассмотрения и в нем должны бы быть обобщены
основные, существенные черты определенного явле-
ния. Если это не так, то поверхностное и частичное
определение допускает самые различные толкования,
появляется также возможность злоупотреблять по-
добными поверхностными тезисами в идеологических
целях. Именно так и поступили мелкобуржуазные
элитаристские идеологи и теоретики, которые ссыла-
лись на то, что и некоторые социологи марксистской
ориентации соглашались с их основными идеями о не-
обходимом превосходстве тех, кто был назван элитой,
или же с их выводами о неизбежной пассивности рабо-
чего класса и других трудящихся «большинств». Разу-
меется, социологи политики, придерживающиеся марк-
систских взглядов, не могут нести ответственности за
то, с чем выступали мелкобуржуазные элитаристы.
Мы наглядно видели, как своими поверхностными
и односторонними концепциями некоторые марксист-
ские социологи объективно помогали мелкобуржуаз-
ным элитаристам, так как они не смогли своевремен-
но, ясно и недвусмысленно ответить на актуальные
173
вопросы и отмежеваться от немарксистских элита-
ристских концепций 125.
. В этой связи необходимо также упомянуть о меж-
дународном сравнительном исследовании, которое бы-
ло проведено в ЧССР в 1968—1969 гг. Я уже от-
мечал, что «югославский проект», из которого исхо-
дило исследование, произвольно определял как элиту
в социалистическом и капиталистическом обществе
шесть основных групп: 1) законодателей, 2) членов
федеральных административных органов, 3) членов
федеральных политических органов, 4) высокопостав-
ленных экономических менеджеров и экспертов,
5) журналистов и 6) известных интеллектуалов. Из
бесед с выбранными представителями данных групп
устанавливались некоторые основные социальные и
демографические данные, как, например, социальное
происхождение, первоначальная специальность, воз-
раст, образование, личные контакты, оценочная ори-
ентация, жизненные цели, так называемые пути про-
движения и т. д. Социологи, которые участвовали в
ЧССР в этом исследовании, хотели получить различ-
ные данные о наивысших руководящих работниках,
исходя при этом из предположения, что большинство
этих работников происходит из рабочего класса.
В. Ламсер писал об этом: «Первостепенное значение
имеет социальное происхождение. Можно предпола-
гать, что большинство нашей элиты вышло из рабо-
чего класса и его отдельных частей» 126.
Само исследование тоже не основывалось на обыч-
ной дихотомической модели, в соответствии с которой
существуют лишь «элиты» и «массы». Между этими
полюсами была еще включена категория «субэлит»,
так что исследование фактически исходило из трой-
ственной схемы: элита, субэлиты, массы. Миссия
«субэлит», как ее определил Вацлав Ламсер, состоит
в выполнении трех основных функций: 1) «опосред-
ствуют отношения между наивысшей элитой (или
наивысшими элитами) и неэлитным населением»;
2) «различными путями поддерживают наивысшую
элиту, при этом если они этого не делают, то возни-
кает открытый или скрытый кризис»; 3) «обеспечи-
вают наивысшую элиту новыми членами и принимают
тех, кто отходит от главной элиты». Тем не менее
174
авторы не дали более точного определения понятия
«субэлит», что вновь создавало возможность для
различных толкований. Характерным, в частности,
было то, что авторы не исследовали различные пути,
связывающие так называемые элиты с реально суще-
ствующими классами, а также не уделяли внимания
различным видам «политики», производимым этими
«элитами».
Стоит также упомянуть о разделении наивысшей
элиты на так называемую элиту власти и элиту влия-
ния, что было взято на вооружение некоторыми чеш-
скими социологами. Это разделение имеет весьма
расширенный характер, отражая в себе тот факт, что
некоторые руководящие и управленческие работники
добиваются выполнения подчиненными своих прика-
зов благодаря тому, что они стоят близко к государ-
ственной власти и используют средства принуждения,
в то время как другие руководящие и управленческие
работники достигают послушания своих подчиненных
прежде всего посредством влияния на их взгляды и
мнения. В отношении этого разделения следует за-
метить, что оно, как правило, опирается на неклассо-
вое понимание общества и при этом упускает из
виду то, что одни и те же руководящие и управленче-
ские работники обычно используют оба упомянутых
метода, особенно в отношении разных классов и их
частей. Это разделение является схематичным также
и потому, что оно недифференцированно подходит к
руководящим и управленческим работникам, не видя
того, что и среди них существует разделение труда.
Когда В. Ламсер изучал отношения между «эли-
той влияния» и «элитой власти», то он определял
элиту влияния как группу людей, состоящую из раз-
личных оппозиционно настроенных журналистов, дея-
телей искусства и научно-общественных работников,
которые выступали против партийной политики. При
этом он утверждал, что после апреля 1969 г. в ЧССР
произошло подчинение элиты влияния «элите власти»,
а также добавлял, что было бы идеально, если бы
обе «элиты» в ЧССР сливались воедино.
Ламсер писал об этом следующим образом: «Да-
же строго монистическая модель власти не может
исключить существования двух видов элит, то есть
175
влиты власти и элиты влияния. В общем плане су-
ществует три возможных отношения между ними:
а)	Властвующая элита тождественна элите влия-
ния (Р = I). В действительности это всегда является
идеальной предпосылкой, к которой возможно лишь
приблизиться.
б)	Властвующая элита отделена от элиты влияния
(Р#=1). Примером тому было чехословацкое обще-
ство в период реформистского движения. Некоторые
факты об этом можно будет обнаружить в исследо-
вании.
в)	Властвующая элита различными способами
господствует над элитой влияния Это случай
согодняшнего чехословацкого общества»127.
Чтобы было ясно, что В. Ламсер имел в виду,
следует сказать, что «реформистским движением» он
называл блок правооппортунистических, ревизионист-
ских и антисоциалистических сил, а под «сегодняш-
ним положением» подразумевал перелом, который
наступил в ЧССР после апрельского (1969 г.) Пле-
нума ЦК КПЧ и избрания тов. Г. Гусака в руковод-
ство партии.
Уже сам по себе этот факт свидетельствует о том,
что многое зависит от того, кто считается «элитой
влияния». Если под ней подразумевается группа пра-
вых научно-общественных работников, журналистов,
работников культуры, тогда можно утверждать, что
в ЧССР элита влияния была подчинена так называе-
мой элите власти. Сам термин «элита влияния» в
искаженном свете отражает тот факт, что у каждого
класса есть свои идеологические представители, кото-
рые по необходимости занимают определенные пози-
ции в отношении тех, кто решающим образом участ-
вует в осуществлении политической власти. В этом
случае надо было бы различать несколько классово-
обусловленных «элит влияния», причем остается не-
ясным, почему идеологических представителей рабо-
чего класса нужно рассматривать в качестве какой-то
«элиты влияния». Неясной остается также проблема
объема «элиты влияния». Должны ли мы считать ею
те группы, которые в наибольшей степени оказывают
влияние на эмоциональные и рациональные стороны
176
общественного сознания различных классов, или же
за «элиту влияния» нужно принимать лишь группу
известных журналистов, деятелей искусства и работ-
ников некоторых общественных наук (даже теоло-
гов)? Почему бы в ее состав не включать также пред-
ставителей и функционеров различных организаций
(профсоюзов, политических партий), которые идейно
направляют рабочее движение и движение других
трудящихся? Почему элитой влияния нельзя было бы
считать так называемых создателей общественного
мнения, которые ежедневно влияют на взгляды и по-
зиции широких слоев населения, таких, как работни-
ки национальных комитетов, члены партийных орга-
нов, функционеры других политических организаций?
Я считаю неправильным сведение так называемой
элиты влияния лишь к известным интеллектуалам и
журналистам, ибо в нем выражается недооценка
прямых форм социальных коммуникаций. Конечно,
следует признать наличие существенных различий
между влиянием того, кто ежедневно обращается к
десяткам тысяч или миллионам слушателей и читате-
лей, и влияния того, кто за день поговорит с несколь-
кими людьми или в индивидуальном порядке, или же
на каком-нибудь небольшом собрании. В этом смысле
деятельность журналистов имеет более широкий
охват, чем отдельного функционера. Вместе с тем
нужно отдавать себе отчет в том, что интеллектуалы
часто оказывают влияние на взгляды и позиции людей
в меньшем объеме, чем упомянутые функционеры.
Сравнительное исследование элит дало, естествен-
но, некоторые интересные сведения о руководящих
работниках коммунистической партии, социалистиче-
ского государства, профсоюзов и других организаций.
Однако оно проводилось в тот период, когда наша
политическая система переживала глубокий кризис
и когда на различные руководящие и управленческие
посты попали представители правых и ревизионист-
ских сил. Неправильным было и то, что машинная
обработка данных этого исследования была проведе-
на не в ЧССР, а в Соединенных Штатах. Готовность
передать основные исходные данные о руководящих
и управленческих работниках разных сфер нашей
177
общественной жизни в руки американских социологов,
которые, за небольшим исключением, смотрят на
социалистическую политическую систему как на
какую-то «аномалию», проистекала из иллюзорного
представления об идеологической и политической ней-
тральности буржуазных социологов и из ошибочного
предположения о том, что такие данные они не исполь-
зуют для нападок на нашу политическую систему.
В. Ламсер, который был ведущим сотрудником
данного исследования, на основе полученных резуль-
татов попытался интерпретировать руководящую роль
партии в нашей политической системе как личное гос-
подство коммунистов над беспартийными. Ламсер
писал в этом исследовании: «Отношение между ком-
мунистической партией и другими организациями вы-
ражается в «руководящей роли партии». Коммуни-
стическая партия подчиняет себе членский состав и
деятельность профсоюзов, молодежных организаций,
ассоциаций и т. д. Этот членский состав и его дея-
тельность могут оказывать влияние на членов партии
и их положение. Однако у наивысшей элиты такое
положение можно предполагать лишь в виде исклю-
чения». Его анализ завершается следующим заключе-
нием: «Возможно, что мы обнаружим личное господ-
ство коммунистической партии над другими органи-
зациями» 128. Согласно В. Ламсеру, руководящая
роль коммунистической партии (программная, орга-
низаторская, идейная, мобилизационная, кадровая и
контрольная) состоит в том, что коммунисты подчи-
няют себе членский состав других организаций и до-
минируют над ним вследствие своего высокопостав-
ленного положения. По-видимому, В. Ламсер хотел
подготовить буржуазных социологов к тому, чтобы
они не удивлялись, когда обнаружится, что большин-
ство руководящих и управленческих работников
признают руководящую роль КПЧ в нашей общест-
венной и политической жизни. Возможно, субъектив-
но он стремился объяснить эту определенную «черту»
нашей политической системы. Однако метод его дока-
зательства руководящей роли партии, а также тот
факт, что содержание этой руководящей роли он
усматривал в личном господстве партии над другими
178
организациями, свидетельствуют о значительном не-
понимании существа социалистической политической
системы.
Можно сказать, что при изучении властно-поли-
тических отношений некоторые социологи в ЧССР
допустили серьезные ошибки, которые облегчали рас-
пространение элитаристских концепций. Это была тео-
ретическая, методологическая и в особенности идео-
логическая слабость и непоследовательность марксист-
ских социологов, которые, не продумав весь комплекс
вопросов, выступали с различными односторонними
концепциями, в соответствии с которыми элиты су-
ществуют всегда и всюду, власть всегда устроена
иерархическим образом и т. д. Некоторые социологи
в ЧССР удовлетворились различными поверхностны-
ми утверждениями и не смогли разработать марксист-
ских решений принципиальных проблем, возникающих
при изучении властно-политической дифференциации
в капиталистическом и социалистическом обществе.
Они не смогли даже последовательно и обосно-
ванно опровергнуть приемы и концепции буржуазных
элитаристских социологов. Не удивительно, что мел-
кобуржуазные элитаристы использовали все эти
ошибки и недостатки, что можно продемонстрировать
на примерах эмпирического исследования властно-по-
литической дифференциации в нашем обществе.
Глава IV
Эмпирическая социология элит
в ЧССР
Мелкобуржуазная элитаристская политическая
теория также оказала влияние на некоторые эмпири-
ческие социологические исследования. Некоторые из
них с самого начала были задуманы таким образом,
чтобы документально подтвердить эту теорию. Вмес-
те с тем надо обратить внимание на специфику этих
исследований с точки зрения элитаристской полити-
ческой теории. Как правило, в этих исследованиях не
проводится глубокий теоретический и методологиче-
ский анализ всех действий; в то же время в различ-
ных операционалистических подходах косвенным
образом заключен целый ряд теоретических и мето-
дологических концепций. Тем самым, с одной сторо-
ны, затрудняется их глубокое изучение (особенно
если в распоряжении нет всех эмпирических данных),
но, с другой стороны, оно же облегчается, так как
появляется возможность нагляднее видеть основные
исходные теоретические позиции.
Проявления элитаристской политической теории
можно обнаружить в различных отраслях социоло-
гии — в общей социологии, в области социологии
предприятий и труда, в социологии управления, в со-
циологии культуры, в социологии школы и образова-
ния и особенно в области социологии политики эмпи-
рического направления. Например, в социологии
культуры элитаристское понимание проявлялось в
том, что целый ряд теоретиков доказывали необхбди-
мость существования в каждом Обществе «элиты ис-
кусства», чье художественное творчество, восприятие
и чувствование совершенно отличаются от восприя-
тия и чувствования обычных людей. Некоторые тео-
180
ретики утверждали, что каждое произведение искус-»
ства сначала находит одобрение у «малой элиты»,
«вкусу» которой подражают плохо разбирающиеся
в искусстве «массы». Считалось также, что искусство
для элиты должно отличаться от «искусства для
масс» и т. д. Как и в других областях, и здесь эли-
таризм возникал вследствие неоправданной абсолю-
тизации отдельных сторон реальной действительно-
сти. Понятно, что у людей существует различный
вкус в области искусства и что и в нашем обществе
существуют особые группы людей, которые более глу-
боко разбираются в различных видах искусства
(скульптуре, изобразительном искусстве, серьезной
музыке). Мелкобуржуазные элитаристы в области
культуры извратили этот факт и стали доказывать,
что «элиту искусства» (создатели и потребители)
составляют те, кто перенимает ревизионистские и ан-
тисоциалистические концепции в области искусства;
они заходили настолько далеко, что утверждали,
что народные массы не способны понять и поддер-
жать настоящее искусство и соответственно создавать
его.
В области социологии промышленности, труда и
управления распространились концепции о существо-
вании какой-то «властвующей элиты» на заводах и
других предприятиях, в которую включались, в част-
ности, технические и экономические руководители за-
водов и предприятий. Согласно упомянутым концеп-
циям, подобным работникам принадлежат все заслу-
ги в деле развития заводов и других предприятий,
а остальные люди являются какой-то «пассивной» и
«нетворческой» массой. Подобные идеи разделяли
даже некоторые руководители заводов и пред-
приятий.
В ходе одного исследования задавался, например,
вопрос, является ли необходимым и обязательным
участие рабочих в управлении или же это должно
быть делом лишь «специалистов управления». Еще
в 1965—1966 гг. 25% техническо-хозяйственных работ-
ников одного нашего завода ответили, что они против
участия рабочих в управлении, а среди заведующих
отделами такого мнения придерживались даже 46%.
И вновь характерно было то, что приведенные ответы
181
«особенно не волновали» проводящих это исследова-
ние социологов 129.
Далее можно вспомнить о некоторых исследова-
ниях из области социологии молодежи и социологии
школы. В них студенческая молодежь называлась
колитой» своего поколения, а иногда априорно утвер-
ждалось, что жизненная философия студенчества
выше жизненной философии «обычных» рабочих или
крестьян. Мелкобуржуазный элитаризм в этой обла-
сти проявлялся не в том, что указывалось на сущест-
вующие различия в образовании или на необходи-
мость образования и на его возрастающее значение.
Мелкобуржуазный элитаризм обнаруживался там,
где начиналось абсолютизирование объективных раз-
личий, где студенты выступали с претензиями на то,
чтобы стать господствующей силой молодежного дви-
жения и т. д.
Особое место в мелкобуржуазной элитаристской
политической теории занимали работы, в которых де-
лалась попытка социологически исследовать власт-
но-политические отношения в нашем обществе, исхо-
дя при этом в большей или меньшей степени из эли-
таристских концепций. Правда, таких работ в ЧССР
было немного. Особое место среди них занимают не-
которые статьи, содержащиеся в коллективной рабо-
те «Чехословацкое общество», выполненной под руко-
водством П. Махонина. Эта работа опиралась на ши-
рокий эмпирический опрос более 13 тысяч взрослых
мужчин из всей нашей республики; правда, ряд дру-
гих авторов доказывали, что в ней дан искаженный
образ нашей социальной и классовой структуры |3°.
Нас эта работа интересует прежде всего с точки
зрения способа исследования властно-политических
отношений в нашем обществе, а также участия людей
в управлении, которое авторы данной работы считали
одной из существенных характеристик так называемо-
го комплексного социального статуса и, следователь-
но, одним из важных элементов социальной диффе-
ренциации в ЧССР. Властно-политическими отноше-
ниями занимался в этой работе главным образом
П. Махонин, посвятивший этой проблеме свою статью
«Социальная стратификация в Чехословакии», а так-
же Л. Брокл, написавший главу «Власть и социаль-
182
ное расслоение». Оба автора не переняли полностью
основную исходную схему элитаристских концепций
о всевластной политической элите и безвластной мас-
се, поэтому, в частности, статью Брокла можно в
определенной мере считать косвенной полемикой со
взглядами И. Свитака, М. Йодла и других элитари-
стов. Попробуем, однако, показать, что посредством
своего стратификационного подхода ни П. Махонин,
ни Л. Брокл не опровергли основные идеи мелкобур-
жуазного элитаризма, так что их исследование власт-
но-политических отношений, за исключением некото-
рых отдельных сторон, имеет глубоко ошибочный и
ненаучный характер.
Укажем прежде всего, из каких теоретических и
методологических положений исходил, в частности,
Л. Брокл*' при изучении властно-политических отно-
шений в нашем обществе, как он определял элиту
и какую роль он отводил властно-политической диф-
ференциации. Далее мы остановимся и на том, каким
образом в ходе исследования были операционализи-
рованы теоретические концепции и какие были сде-
ланы из них выводы.
Л. Брокл не сомневался в том, что в нашем обще-
стве существует группа, которую нужно считать вла-
ствующей элитой. Внутри властвующей элиты он за-
тем различал «кадровую элиту», в которой в свою
очередь выделял «элиту ядра». При определении со-
держания этих трех элит он ссылался на концепцию
американского буржуазного социолога М. Яновица,
говоря, в частности: «Под кадровой элитой подразу-
мевается объем членства квалификационной группы
или широкого спектра организаций групп общества,
членство которых в элите узаконено квалификацией.
Из кадровой элиты рекрутируется элита ядра, кото-
рая является небольшой группой основных лиде-
ров» 131. Здесь мы встречаемся с попыткой внутрен-
не расчленить элиту, но прежде, чем мы приступим
к этой проблематике, необходимо остановиться на
том, как Брокл вообще понимал элиту. Брокл опре-
делил элиту как «тех лиц, которые действительно
обладают наибольшей властью, или же тех, кто счи-
тает, что обладает наибольшей властью в данной орга-
низации или в данном обществе». Уже на основе пре-
183
дыдущего изложения можно сказать, что речь идет
об известном «окольном» определении элиты, которое
просто утверждает, что элита обладает наибольшей
властью. Однако важным является и то, что в соот-
ветствии с тогдашним пониманием Брокла элитой яв-
ляется и группа людей, которые считают, что обла-
дают наибольшей властью. Брокл не отдавал себе
отчета в том, что своим внутренне противоречивым
определением «элиты» он неизбежно касался совер-
шенно различных групп людей, если, конечно, он не
исходил из того, что сознание людей в каждый дан-
ный момент полностью и целиком отражает их обще-
ственное бытие. Субъективные представления о
властных отношениях действительно имеют большое
значение для поведения людей, и некоторые классы,
политические организации и отдельные личности час-
то ведут себя соответственно своим представлениям,
а не реально существующим в данном обществе
властно-политическим отношениям. В этом случае
составной частью их классового или индивидуального
сознания могут быть иллюзии о реальных властно-
политических отношениях, которые опровергаются
как общественно-исторической практикой, так и тео-
ретическим познанием. Из этого, однако, не выте-
кает, что занимающими решающие властные позиции
следует считать те классы или группы, которые ви-
тают в иллюзиях относительно своего властно-поли-
тического положения. Общественные науки потому
и являются науками, что они выходят за рамки по-
вседневной практики людей и указывают на реальные
связи, причем они должны опровергать иллюзии раз-
личных классов и даже бороться против них.
Что же все-таки представляют собой «социальная
власть» и «политическая власть»? Брокл правильно
различал эти понятия, однако неправильно их опре-
делял. Что касается социальной власти, то Брокл опи-
рался на факторную теорию власти, в соответствии
с которой социальная власть отдельных членов об-
щества или других его частей имеет много источников
и причин, причем нельзя сказать, какие из них явля-
ются определяющими и решающими. «Источником
власти,— писал Брокл,— может быть богатство, стра-
тегическая (ключевая) позиция, квалификация, почет,
184
связи, организационная структура, самоотражени^
собственной роли, контрпозиция, оппозиция, правовой
строй. Она дана и усвоенными культурными и
ценностными формулами» 132. Брокл определял со-
циальную власть как способность личности реализо?
вать в определенном отношении свою волю и полагал,
что властные отношения существуют как между рас*
капризничавшимся ребенком и матерью (когда ребе-*
нок обладает социальной властью над матерью), так
и между отдельными государствами. Это определение,
однако, не выявляет различий между источниками
социальной власти в зависимости от их действительной
важности и ограничивается просто констатацией, что
власть определенного лица может вытекать как из его
экономического, так и из его общего социального поло-
жения и некоторых психологических черт членов груп-
пы, где вращается данная личность. Нельзя, разуме*
ется, какие угодно властные отношения сводить к эко-
номическим отношениям, но вместе с тем в различных
властных отношениях необходимо вскрыть их «послед-
нюю причину», которую порождают определенные эко-
номические отношения. Такое понимание власти исхо-
дило главным образом из личности, а не из исследова-
ния классово обусловленных властных отношений. Все
считалось одинаково значительным и важным.
Брокл неправильно определял и властно-полити-
ческие отношения, отождествив их, в сущности, с го-
сударственными отношениями. Брокл так и написал,
что властно-политические отношения представляют
собой отношения между людьми «государственного
общества», которое он определял как «совокупность
верований, идеологий, институций, элит и процедур»,
При таком определении сущности «государственного
общества» неизбежно исчезает не только экономичен
ская детерминированность государства, но и его об-
щий классовый характер, и, кроме частей обществен*
ного сознания (как-то: верования, идеологии и прр*
цедуры), у него остаются лишь институции и элиты.
Однако центр тяжести статьи Брокла приходился
на эмпирическое исследование властно-политической
дифференциации. При изучении этих отношений
Брокл не исходил (в отличие от им же предложен-
ных теоретико-методологических установок) из пред*
185
ставлений людей, а опирался на индекс участия в
управлении1Э3. Рассмотрим подробнее конструкцию
этого индекса, что поможет нам понять эмпирические
и теоретические подходы, которые являются ошибоч-
ными и непригодными при изучении властно-полити-
ческих отношений в социалистическом обществе.
1. Индекс участия в управлении
в работе «Чехословацкое общество»
и его ошибочность
Общий индекс участия в управлении, которым опе-
рировал Л. Брокл и который он называл «индексом
власти вообще», был составлен из двух индексов: из
индекса участия в управлении, вытекающего из про-
фессиональной занятости опрашиваемого, и из индек-
са участия в управлении, вытекающего из выполне-
ния различных добровольных функций. Само это раз-
личие не было ошибочным, ибо оно отражало тот
факт, что политическая власть может быть доверена
классами отдельным лицам как при выполнении ими
определенной профессиональной роли, так и при вы-
полнении определенной добровольной функции. Одна-
ко оба индекса были в сильной мере искажены редук-
ционным подходом, который не могут оправдать ни-
какие операционалистские доводы.
Индекс участия в управлении, вытекающий из про-
фессиональной занятости, был выведен из ответов на
два вопроса. Первый из них должен был установить,
является ли опрашиваемый руководителем в работе,
«частичным руководителем» или просто подчиненным.
15% опрошенных ответили, что они являются руково-
дителями определенной организации, а 26% указали,
что у них по меньшей мере по одному подчиненному.
Второй вопрос сводился к тому, чтобы опрашиваемый
указал название организации, в которой он работал.
Затем при обработке вопросника отдельные органи-
зации были разбиты в соответствии со специальными
указаниями о «властном весе институции» на четыре
основные группы, включающие институции, пользую^
щиеся влиянием в «общегосударственном, областном,
районном или местном» масштабе.
186
Общий индекс участия людей, вытекающий из
их трудовой занятости, был составлен на основе
комбинации обоих признаков, исходя при этом из за-
кодированной оценки властного веса институции. Раз-
личия между руководителями, частичными руководи-
телями и подчиненными были установлены в соотно-
шении 1 :2,5:4, что означало, что произвольным
образом заранее было определено, что степень участия
в управлении руководителя организации в 4 раза
больше, чем подчиненного. Ответы на вопросы были
разбиты на пять основных групп, и они теоретически
могли выглядеть следующим образом:
	„Властный вес институции"			
	общего- сударст- венный	област- ной	район- ный	мест- ный
Руководители	1	2	3	4
Частичные руко-	2,5	5	7,5	10
водители				
Подчиненные	4	8	12	16
При этом возник ряд числовых обозначений «про-
фессиональной власти» каждого опрошенного, вклю-
чающий числа от 1 до 16. Если разделить этот ряд
соответственно приведенным оценкам на пять основ-
ных групп, то получится следующая картина:
I группа (очки 1,2 и 2,5): руководители общегосудар-
ственных организаций, руководители областных ор-
ганизаций и так называемые частичные руководи-
тели организаций общегосударственного значения;
II группа (очки 3 и 4): руководители организаций
районного значения, подчиненные всех организа-
ций с общегосударственным влиянием и все руко-
водители с так называемыми местными правомо-
чиями;
III	группа (очки 5 и 7,5): частичные руководители
организаций с областным и районным влиянием;
IV	группа (8 и 10 очков): подчиненные областных ор-
ганизаций и частичные руководители организаций
с местным влиянием;
V	группа (12 и 16 очков): все подчиненные на мест-
ном и районном уровне.
187
Этот индекс ошибочен по многим соображениям.
К примеру, в соответствии с ним председатель или за-
меститель председателя областного национального
комитета оценивается тем же количеством очков, как
и заведующий канцелярией вЧТК*илидаже как бри-
гадир уборщиц в центральных организациях. На од-
ном уровне оказались, к примеру, председатель или
заместитель председателя районного национального
комитета или директор завода (до 2500 работников)
и любой сотрудник Чехословацкого телевидения или
ЦК ЧСМ** (то есть включая и уборщиц, машини-
сток и т. п. в подобных учреждениях). Можно сказать,
что авторы позволили увлечь себя «квантификацион-
ной манией», с которой они не совладали ни теоре-
тически, ни методологически. Создав определенную
схему, они буквально держались за нее зубами, хотя
и могли видеть всю ее проблематичность. Тогда, ко-
гда уже были собраны все вопросники, было невоз-
можно дополнительно ставить какие-то вопросы. Вы-
яснение основных проблем должно было предшество-
вать самому исследованию, которое было вовсе не из
легких. Главная ошибка данного индекса состояла
в том, что при изучении «профессиональной власти»
людей исходили из искаженного различения «власт-
ного веса институции или организации», которое опи-
ралось на субъективистское включение той или иной
организации в группу организаций с «общегосудар-
ственным», «областным», «районным» и, наконец,
«местным» влиянием. Авторы хотели исследовать
участие в управлении в нашем обществе, но вместо
изучения различных форм участия дифференцировали
опрашиваемых в соответствии с тем, в какой орга-
низации или учреждении они работали, в частно-
сти в соответствии с тем, какой «вес» той или иной
организации или учреждению они сами приписы-
вали.
* ЧТК — Чехословацкое телеграфное агентство. — Прим,
перев.
*♦ Чехословацкий союз молодежи (ЧСМ) существовал до
1968—1969 гг., когда под напором правых, антисоциалистических
сил он был распущен. В настоящее время в Чехословакии суще-
ствует единая молодежная организация — Социалистический союз
молодежи (ССМ). — Прим, перев.
183
Еще большие ошибки и грубые недостатки, выте-
кающие из редукционистского взгляда на процессы
участия в ЧССР134, содержатся в другом индексе
участия, который опирался на измерение роли людей
в выполнении добровольных общественных или поли-
тических функций. Этот индекс был сконструирован
из ответов на серию вопросов, в которых опрашива-
емый должен был указать, является ли он членом ка-
кого-либо выборного государственного органа, КПЧ,
тогдашнего ЧСМ и РПД * или же других политиче-
ских партий (комитета или комиссии) на общегосу-
дарственном, областном, районном и местном уровне.
Членство в выборных органах или в их постоян-
ных комиссиях на отдельных уровнях в отдельных
организациях выразилось в следующих процентах
респондентов:
Уровень	КПЧ	Государст- венные органы	РПД. чем или некомму- нистические политические партии
Об щегосу да рствен- ный или обла- стной	0,29%	0,45%	0,18%
Районный	3,1%	0,8%	7,7%
Местный	25,0%	7,7%	18,1%
Эти данные можно было интерпретировать таким
образом, что почти 30% членов КПЧ работало на раз-
личных выборных должностях в партии, около 9%
всего населения работало на государственных выбор-
ных должностях и почти 20% взрослого населения
работало на выборных должностях в РПД, ЧСМ и в
существующих некоммунистических партиях. Харак-
терно то, что авторы «не заметили» этих данных. Сле-
дует, однако, учитывать, что авторы не рассматри-
вали так называемые невыборные должности, а так-
же не изучали другие организации, так что приве-
денные данные нельзя интерпретировать так, что они
* РПД — Революционное профсоюзное движение. — Приял,
перев.
189
отвечают на вопрос, сколько людей в Чехословакии
занималось общественной деятельностью. Авторы пол-
ностью игнорировали полученные сведения о значи-
тельном количестве населения, вовлеченного в обще-
ственную работу, даже наоборот, П. Махонин доказы-
вал, что 37% экономически активных респондентов «не
имеют влияния на управление политическими и даже
трудовыми процессами, причем фактическое влияние
остальных 30% является весьма незначительным,
то есть находится на самой последней ступени иерар-
хии управления». Дальше мы увидим, как он пришел
к этому утверждению.
Индекс участия был составлен таким образом,
что в пятиступенчатую таблицу были включены все,
кто работал на выборной должности в партии, в госу-
дарственных органах, в профсоюзных органах, в ор-
ганах тогдашнего ЧСМ и в некоммунистических пар-
тиях. Если хорошенько присмотреться, что же выяви-
лось в данном социологическом исследовании, то мы
вынуждены будем сказать, что авторы изучали не ак-
тив различных политических организаций в ЧССР и
не различные формы участия людей в политическом
управлении, а лишь выборных должностных лиц раз-
ных политических организаций, и то не всех, а только
некоторых. Авторы сводили всевозможные много-
образные формы участия людей лишь к членству в
выборных органах некоторых организаций и в их
постоянных комиссиях. В работе не приводится ника-
ких доводов, почему из этого исследования были пол-
ностью исключены (кроме КПЧ, РПД, ЧСМ, государ-
ственных органов и некоммунистических партий) все
остальные политические организации. Авторы данной
работы сводили всевозможные формы политического
участия лишь к формам прямого участия. Само по
себе это было еще не самое худшее, однако более
серьезным недостатком было то, что всевозможные
многообразные формы прямого и косвенного участия
рабочих, крестьян и социалистической интеллиген-
ции были сведены только к работе на выборных
должностях, при этом не во всех, а лишь в некоторых
организациях.
Если сравнить подход, избранный авторами
данной публикации, с подходом, который обычно
190
применяется в буржуазной социологии политики, то
придется констатировать, что их подход значительно
уступает подходу буржуазных социологов. Да и бур-
жуазные социологи были бы вынуждены упрекнуть
авторов данной публикации за то, что они не обра-
щают внимания на целый ряд форм, которые они
сами считают важными и значительными. И хотя
буржуазных социологов можно упрекать за неверную
интерпретацию в идеологических целях целого ряда
вопросов, им нельзя отказать в том, что в качестве
критериев участия людей в буржуазных политических
системах они признают, например, участие в выборах
(часто сводя его к этой форме), участие в деятель-
ности различных политических организаций, будь то
в форме простого членства или же в форме «помощ-
ника» этой организации, и т. д. При анализе политиче-
ской активности людей в капиталистических странах
буржуазные социологи учитывают все политические
организации, ибо отдают себе отчет в их значении.
Теперь можно показать, как был построен индекс
участия в управлении, ставший важной составной ча-
стью общего индекса «синтетического статуса», в со-
ответствии с которым должна была проводиться диф-
ференциация различных групп и классов в нашем об-
ществе. Прежде всего можно привести теоретические
оценки, которые могли содержаться в общем индексе
участия в управлении. Получится следующая таб-
лица:
Ин чеке участия в управлении,
вытекающий из выборной
должности
1
2
3
4
5
Индекс участия в управлении, вытека-
ющий из профессиональной занятости
(помноженный на два)
2 4	5	6	8	10	15	16	20	24	32
3 5	6	7	9	11	16	17	21	25	33
4 6	7	8	10	12	17	18	22	26	34
57	8	9	11	13	18	19	23	27	35
68	9	10	12	14	19	20	24	28	36
7 9	10	11	13	15	20	21	25	29	37
Для объяснения этой таблицы нужно добавить, что
авторы совершенно своевольно помножили на два ин-
декс участия, вытекающий из профессиональной заня-
тости, полагая, по-видимому, что это участие имеет
в два раза больший вес, чем участие на различных
191
выборных должностях в партии, в национальных ко-
митетах и в других политических организациях. Об-
щий индекс был получен путем сложения индексов.
Авторы данной работы указывают, что при состав-
лении каждого индекса опрашиваемые были разделе-
ны на шесть групп. Такое разделение было сделано,
очевидно, в соответствии с количеством полученных
очков. Можно предполагать, что авторы отбросили те
оценки, которые были практически невозможными.
В результате в шестую группу были включены рес-
понденты, которые получили 32—37 очков, в пятую —
респонденты с 24—28 очками, в четвертую — с 19—23
очками и в третью — с 14—18 очками. Вторую группу
составили респонденты с 9—13 очками, а первую —
с 3—8 очками.
Из вышеприведенной таблицы теоретических оце-
нок комплексного индекса участия в управлении ясно,
что решающим фактором при размещении каждого
респондента было участие в управлении, которое вы-
текало из его профессиональной занятости. Индекс
участия в управлении, вытекающий из выборной долж-
ности, лишь в незначительной мере мог повлиять на
общий результат.
Кто же в обязательном порядке был включен в
данные категории? Возьмем сначала самую низшую
категорию, которую П. Махонин обозначил как «без-
властные». Это были респонденты с 32—37 очками,
которые независимо от имеющегося влияния должен
был получить любой опрашиваемый, если он не был
так называемым руководителем или частичным руко-
водителем, а работал в организации, которой припи-
сывалось «местное влияние». Туда, как мы видели,
авторы включили всех работников промышленных
предприятий, на которых занято менее 2500 человек,
далее всех работников кооперативов, культурных и
просветительных учреждений, начальных и средних
школ и даже освобожденных работников завкомов.
На их включение в последнюю категорию «власти»
ни в коей мере не влиял тот факт, являлся ли такой
работник членом какого-либо выборного партийного,
государственного или профсоюзного органа. Это мог-
ло бы повлечь за собой улучшение положения внут-
ри этой последней категории и ничего более.
192
А кто должен был попасть в пятую властную кате-
горию (почти безвластных)? Это были все работни-
ки, не являвшиеся ни руководителями, ни «частич-
ными» руководителями, а работавшие в организаци-
ях с так называемым районным влиянием опять же
независимо от занимаемой выборной политической
должности. Мы уже видели, что районными органи-
зациями были названы все промышленные предприя-
тия с более чем 2500 работниками, районные органы
власти и т. д.
Короче говоря, что же это, в сущности, означало?
А то, что подавляющая часть рабочего класса и дру-
гих трудящихся должна была попасть в две низшие
категории. Посредством такого исследования, в част-
ности, политически активное ядро класса-гегемона
нашего общества было включено в самые низшие
категории. А кто же попал в самые высокие властные
группы? От трех до восьми необходимых очков мог
получить как министр (который одновременно был
членом ЦК КПЧ или депутатом Национального со-
брания), так и тот, кто был так называемым частич-
ным руководителем в организации, которой авторы
приписывали «областное влияние», и являлся членом
парткома завода, цехового профкома или заводского
комитета ЧСМ. Удивительно, но факт, что в одну и
ту же «властную группу» вместе с высшим государ-
ственным партийным деятелем одновременно попа-
дал, например, заведующий бухгалтерией отрасле-
вого управления, который одновременно работал как
выборный член завкома. Если это и есть анализ
властно-политических отношений и властно-полити-
ческой дифференциации в социалистическом обще-
стве, то тогда плохи дела у марксистской социологии.
Однако совершенно ясно, что в данном случае речь
не идет о действительно научном марксистско-ленин-
ском подходе к данной проблематике. Данный под-
ход непосредственно вытекал из соответствующей
конструкции индекса политического участия, который
сводил всякую политическую деятельность рабочих,
служащих, крестьян и интеллигенции к заранее уста-
новленному «властному весу» организации или инсти-
туции, где работал опрашиваемый; затем в его рам-
ках распределялись различные места между теми.
193
кто считался руководителем, «частичным руководите-
лем» или служащим, в непосредственном подчинении
которого не было ни одного человека. Многообразные
и все более развивающиеся формы участия трудя-
щихся в управлении были представлены лишь выбор-
ными должностями в важных, но не во всех органи-
зациях. И даже таким образом сокращенные формы
участия затем не имели никакого значения с точки
зрения общего индекса.
Естественно, что при эмпирическом изучении
властно-политической дифференциации необходимо
прибегать к операционализации, при которой весьма
сложные отношения сводятся к нескольким основным
показателям. Однако при этом необходимо иметь в
виду, что эти показатели должны содержать опре-
деленный смысл и что они должны отражать наибо-
лее существенные стороны изучаемых явлений.
В противном случае операционализация приводит к
искаженному взгляду на действительность и к це-
лому ряду неправильных выводов и утверждений.
2. Анализ властно-политических отношений
в работе «Чехословацкое общество»
Остановимся теперь на том, каким образом на
основе ошибочно установленного индекса участия
Л. Брокл делал выводы о властно-политических отно-
шениях в нашем обществе. Факт, что Л. Брокл, на-
пример, указывал на то, что в 1967 г. лишь 56% руко-
водящих работников были членами партии, а 44%
руководящих работников были беспартийными. Эти
данные были весьма важны в борьбе против элита-
ристских концепций, в соответствии с которыми руко-
водящим работником мог стать только член КПЧ.
Брокл также указывал, что среди так называемых
частичных руководителей было уже 60% беспартий-
ных, а среди тех, у кого не было ни одного подчинен-
ного, члены партии составляли 24,3%, что в об-
щем соответствовало количеству коммунистов среди
тогдашнего взрослого населения. Брокл также конста-
тировал, что члены партии дифференцированы в соот-
ветствии с различными критериями так же, как и
7 Мирослав Нарта
194
остальное население, что было прямым признанием
того факта, что даже до 1967 г. членство в партии
не давало никаких выгод с точки зрения занимаемой
должности, величины доходов и т. д. Представлял
интерес и его вывод о том, что старые члены партии
«были выразительным образом представлены в двух
низших слоях жизненного стиля», то есть, яснее гово-
ря, у них, как и у других пенсионеров, были неболь-
шие пенсии. Брокл также приводил данные о том, что
Коммунистическая партия Чехословакии была наибо-
лее привлекательной политической партией для на-
шей молодежи, и особенно для молодых рабочих.
Представляли интерес и данные о квалификационной
структуре руководителей и так называемых частич-
ных руководителей, среди которых 25% имели высшее
образование, а 30%—специальное среднее образова-
ние, что соответствовало данным, полученным в ре-
зультате других исследований наших руководящих
работников того времени.
Однако Л. Брокл не ограничился этими частными
данными. В своей статье он доказывал, что 51,7%
экономически активных людей (и 74,9% всего взрос-
лого населения) не участвовали в осуществлении по-
литической власти, если иметь в виду ее профессио-
нальную сторону или «правомочия», а 69% населения
не участвовали в осуществлении власти, которую пре-
доставляет выполнение общественных функций. Эти
выводы делались на основе ошибочно построенного
индекса профессионального политического участия и
добровольного политического участия. Брокл избрал
неверный путь также при проверке того, существует
ли в ЧССР «правление рабочего класса». Это марк-
систско-ленинское положение (которое опирается на
анализ экономических отношений, политических от-
ношений и «выходов» политики) он хотел подтвер-
дить эмпирическим доказательством того, что на
руководящих местах находились преимущественно
выходцы из рабочих. Трудно себе представить более
вульгарный механистически-материалистический под-
ход при анализе классового содержания политиче-
ской власти. Согласно Броклу, решающее значение
имел не характер всей социально-политической сис-
195
темы, в которой действуют определенные представи-
тели, и не политика, которую они объективно прово-
дят и осуществляют, а лишь единственный признак —
классовое положение представителей определенного
класса в начале их жизненного пути. Если окажется,
что часть представителей рабочего класса не проис-
ходит из рабочих и что значительное число руково-
дящих представителей оказались на занимаемых
должностях по окончании специальных или высших
учебных заведений, то это должно было считаться до-
казательством нерабочего характера политической
власти в социалистическом государстве.
Брокл в этой связи писал: «В духе официально
признанного образца организации нашего государ-
ственного общества и применявшихся в прошлом кри-
териев подбора кадров должна бы подтвердиться ги-
потеза о том, что на высших позициях власти будут
в значительно большей мере представлены те, кто
вследствие своего классового положения находился
в группе рабочих и крестьян, чем представители дру-
гих групп. Эта гипотеза не подтвердилась» 135.
Брокл сначала выдвинул категорическое требова-
ние: необходимо показать, что среди тех, кто зани-
мает высшие позиции власти, от 60 до 80% являются
«рабочими по происхождению». Мы уже видели, ка-
ким образом он определял эти «высшие позиции»,
куда наряду с высшими государственными и полити-
ческими деятелями он включал и руководителей не-
которых хозяйственных организаций. Для него не иг-
рало роли то, что многие из них должны были начи-
нать свою деятельность в период социалистического
строительства в качестве инженеров, экономистов в
небольших организациях. К этому еще надо доба-
вить, что Брокл считал рабочими не работников фи-
зического и отчасти умственного труда, которые не-
посредственно участвуют в материальном производ-
стве, а только работников, занятых ручным трудом
в промышленности и сельском хозяйстве.
В дальнейшем он несколько отступил от своего ка-
тегорического требования «измерения» рабочего ха-
рактера нашей власти в том смысле, что рабочий
характер этой власти может проявиться и в том, что
рабочие находятся в «привилегированном положении»
7*
196
при удовлетворении своих потребностей по сравнению
с другими группами. Когда же и эта гипотеза «не по-
лучила статистического подтверждения», он начал
задавать вопрос: а кто же, собственно, в ЧССР пра-
вит? Ответ был следующим: по крайней мере не рабо-
чие, как это доказало эмпирическое исследование.
На вопрос же о позитивном определении властвующе-
го класса или группы нельзя совершенно точно отве-
тить, хотя, по всей видимости, это — «окультуренная
бюрократия» и «квалифицированная технократия».
При этом его вовсе не интересовало, представляет ли
эта «бюрократия» и «технократия» интересы какого-
либо класса. Как видно, в ходе оценки данного иссле-
дования Брокл испугался того, что представители той
группы, которую он считал «властвующей», хотя час-
то и происходили из рабочих семей, тем не менее не
начинали свою жизненную деятельность в качестве
рабочих.
А как обстоит дело с элитами в нашем обществе?
Как мы видели, в соответствии со взглядами Брокла
в ЧССР должна была существовать элита власти как
значительная функциональная группа. В своем анали-
зе Брокл, в частности, заявил: «Кадровой элитой в
соответствии с оценками официальной доктрины со-
циализма мы называем членов КПЧ, из которых
должна была бы в духе этой доктрины рекрутиро-
ваться «элита ядра» 136. Однако, получив в руки эм-
пирические данные, Брокл не знал, что ему делать
с вопросом об элите. Он писал, что «трудно и весьма
проблематично делать вывод о существовании эли-
тарной группировки авангарда общества на основе
полученных различий в расположении отдельных ха-
рактеристик между партийными и беспартийными...
Представляется более правдоподобным предположе-
ние о том, что часть членов партии с описанными выс-
шими статусовыми характеристиками является сос-
тавной частью совокупной элиты населения, опреде-
ляемой под углом зрения одинаковых признаков, ко-
торые, как нам казалось, выкристаллизовывали эли-
ту в партии, а именно—профессиональная группа,
степень правомочий (и вообще объем власти), уро-
вень доходов, жизненный стиль» 137.
197
Здесь Брокл утверждал, что в ЧССР уже явля-
лась элитой «элита правомочий и специализации», у
которой были самые высокие «статусовые показате-
ли», такие, как уровень доходов, характер работы или
образ жизни. Иными словами, Брокл заявлял, что
элиту власти в ЧССР составляли прежде всего спе-
циалисты, люди с самым высоким уровнем жизни и
люди с самыми высокими доходами. Таким обра-
зом, главным носителем политической власти были
не трудящиеся массы, в частности рабочий класс, а
профессиональные менеджеры и группирующиеся во-
круг них «образованные», «квалифицированные»
люди с высоким жизненным уровнем.
Теперь можно ответить на вопрос о том, как от-
носился Брокл к элитаристской политической теории.
Он не принял полностью и безоговорочно ее основной
постулат о разделении нашего населения на «элиту»
и «массы». Формально он признавал, что власть не
разделена таким дихотомическим образом, однако
конструкция индекса участия и общая теоретическая
направленность привели его к выводу о том, что спе-
цифическая элита власти в ЧССР существовала.
Он не считал этой элитой просто членов партии, и он
никогда также не называл ее «тоталитарной элитой».
Вместе с тем он полагал, что в 1966—1969 гг. в ЧССР
во все большей мере правила элита менеджеров, ква-
лифицированных, образованных людей, которая всту-
пала в противоречие с элитой, подбор в которую про-
изводился на основе других критериев (например, за
свою верность марксистско-ленинской идеологии или
за революционный опыт).
Хотя он полностью не разделял теории о правле-
нии продуктивной элиты, тем не менее на основе оши-
бочно интерпретированных эмпирических данных он
фактически пришел к ее выводам. Для рассуждений
Брокла того периода характерным является следую-
щее заявление: «В логике этого разделения исчезает
классовый критерий политической мифологии. В каче-
стве носителя функции в нем выразительно выступает
интеллигенция» 138. В отличие от мелкобуржуазных
элитаристов Брокл и некоторые другие теоретики не
ожидали прихода «продуктивной элиты» или «элиты
198
интеллигенции» лишь в будущем, а говорили об этой
тенденции как об объективной тенденции развития
всей нашей властно-политической системы. В то вре-
мя как элитаристы стремились к правлению продук-
тивной элиты и интеллигенции в будущем, эти теоре-
тики доказывали, что эта тенденция в ЧССР уже дав-
но начала пробивать себе путь. И в этом смысле они
предоставили элитаристам целый ряд аргументов, вы-
ступая, в частности, против «политического мифа» о
правлении рабочего класса в нашем обществе.
В заключение можно сказать, что социология по-
литики эмпирического направления в ЧССР в недав-
нем прошлом способствовала формированию элита-
ристской политической теории, в частности, тем, что
принижала действительную политическую деятель-
ность прежде всего рабочего класса и других трудя-
щихся и не смогла выработать соответствующей мето-
дологии при изучении властно-политических отноше-
ний в нашем обществе.
Заключение
В этой работе содержатся относительно обширные
критические рассуждения об одном из течений мелко-
буржуазной, ревизионистской и объективно антисоци-
алистической политической теории, которое мы обо-
значили как элитаристско-плюралистическое тече-
ние, полностью отдавая себе отчет в определенном
упрощении характера такого подхода. Мы подвергли
критике все основные идеи элитаристов и указали на
их глубоко антинародный характер. Во всей работе
мы прежде всего занимались анализом проявлений и
источников элитаристских концепций. И хотя мы осо-
знаем, что элитаристские концепции были связаны с
плюралистическими концепциями (благодаря чему
мелкобуржуазные элитаристы превратились в эли-
таристско-плюралистических теоретиков), главное
внимание мы уделили элитаристским концепциям.
Мы указали на то, что у элитаристских, или элитар-
ных, концепций был целый ряд социальных и теоре-
тических источников. Мы отметили, что социальным
источником элитаризма являлось негативное отноше-
ние мелкобуржуазно настроенных слоев к принципу
и практике гегемонии рабочего класса в нашем об-
ществе, а также к принципу и методам осуществле-
ния руководящей роли коммунистической партии.
Распространение элитаризма среди различных мел-
кобуржуазных слоев имело свои специфические при-
чины. В то время как некоторым руководящим и
управленческим работникам элитаризм представлял-
ся подходящим средством для «улучшения руковод-
ства», восприятие принципов элитаризма мелкобур-
жуазно настроенными интеллектуалами объяснялось
их стремлением обеспечить себе господствующее по-
ложение в нашем обществе, возвышающее их над
200
остальными трудящимися в материальной и духов-
ной области. Мы также видели, что принципы элита-
ризма выражали «усталость от политики» тех мелко-
буржуазных слоев, которые отказались от собствен-
ной политической активности и искали исключитель-
но «способных, одаренных и талантливых» политиков,
которым они могли бы передоверить свою собствен-
ную политическую активность. Все это укрепляло
рост элитаристских концепций, которые, естественно,
опирались на столетиями выпестованные представле-
ния о превосходстве умственного труда и о том, что
«обычные люди» не могут и не должны участвовать
в политике или чего доброго пытаться «руководить
всем обществом».
К теоретическим источникам элитаристских кон-
цепций следует отнести прежде всего буржуазную
элитаристскую теорию, которую в вульгаризованном
виде переняли наши мелкобуржуазные элитаристы.
Мы видели, что некоторые «теоретики» элитаризма
(Свитак, Йодл) провозглашали естественным суще-
ствование элиты во всех обществах, не потрудившись
при этом указать на то, что в самой буржуазной со-
циологии существует множество частных представле-
ний о том, какие признаки являются характерными
для элиты. Они даже не были в состоянии дать пра-
вильную оценку истории элитаристской теории.
Но это еще не самое худшее. Хуже было то, что мел-
кобуржуазные элитаристы анализировали властно-
политические отношения и властно-политическую
дифференциацию в ЧССР при помощи дихотомиче-
ской модели «элита—масса», отрывали руководящих
и управленческих работников от реально существу-
ющих классов социалистического общества, провоз-
гласив их группой, которая «стала чужой» рабочему
классу и другим трудящимся. Без какого-либо более
или менее глубокого анализа «продуктов» деятель-
ности этих руководящих и управленческих работни-
ков они заявляли, что они выражают не объективные
интересы рабочего класса, а лишь властные устрем-
ления этой сравнительно узкой и малочисленной
группы. Тем самым они хотели доказать, что в ЧССР
необходимо полностью изменить структуру руководя-
201
щей и управленческой группы. Мы показали, какого
характера «элиты» мелкобуржуазные элитаристы хо-
тели видеть в ЧССР. Важным является и то, что они
теоретически подготавливали неограниченное и жест-
кое правление мелкобуржуазных элитаристов, кото-
рые без колебаний использовали бы любые средства
против рабочего класса и других народных масс.
Элитаристы теоретически расчищали в ЧССР путь не
только к возрастающему террору, направленному про-
тив политических представителей рабочего класса и
социалистического государства, но и к установлению
недемократического, антинародного режима, который
единственно мог обеспечить длительное правление
блока ревизионистских и антисоциалистических сил.
С этой точки зрения мелкобуржуазные элитаристы
более точно осознали, в каких условиях эти группы
могли бы удержаться у власти. Действительно, без
подавления рабочего класса, трудящегося крестьян-
ства и широких слоев социалистической интеллигенции
сохранение их власти было бы невозможным. А в
этом мелкобуржуазные элитаристы довольно хорошо
отдавали себе отчет.
Мы отметили, что элитаристская политическая
теория в ЧССР формировалась и путем искажения
социальных последствий научно-технической револю-
ции. Сциентократические концепции, в соответствии
с которыми представители естествознания, работники
технических и особенно общественных наук могли
разрешить все вопросы, открывали путь мелкобур-
жуазным элитаристам. Подобным же образом элита-
ристская теория паразитировала на искаженном
представлении о влиянии различных факторов на
формирование биопсихических различий между людь-
ми. Существо такого искажения состояло в недооцен-
ке социальных факторов, влияющих на формирование
умственных способностей людей.
Для мелкобуржуазных элитаристов также являет-
ся типичным и искаженное представление о политиче-
ском управлении в капиталистических странах.
Мы видели, что мелкобуржуазные элитаристы идеа-
лизировали процессы подбора руководящих и управ-
ленческих кадров в капиталистических странах,
202
которых они провозглашали «естественными» и «про-
дуктивными» элитами. Мелкобуржуазные элитаристы
хотели внедрить в ЧССР такие принципы подбора,
оценки и определения общественной миссии руково-
дящих и управленческих работников, которые су-
ществуют при капитализме. Они не стремились к
усовершенствованию соответствующих процессов при
социализме, а пытались их ликвидировать, при-
способить к процессам, существующим при капита-
лизме.
Мы указали на незавершенность буржуазной и
мелкобуржуазной теории элит, которая содержит в
себе неправомерную абсолютизацию некоторых ре-
альных процессов и связей капиталистического обще-
ства, причем эта неправомерная абсолютизация
переплетается с разными иллюзорными представле-
ниями, которые сама о себе создала и постоянно соз-
дает мелкобуржуазная и буржуазная интеллиген-
ция. Мы могли убедиться в том, что буржуазным и
мелкобуржуазным теоретикам не хватает основных
научных средств для комплексного анализа властно-
политической дифференциации как в капиталистиче-
ском, так и в социалистическом обществе. Мы рас-
смотрели также эмпирические приемы буржуазных
социологов при изучении так называемых элит и ви-
дели, что эту технику нельзя использовать оторванно
от последовательного марксистско-ленинского понима-
мания классовой дифференциации, относительно
самостоятельной составной частью которой является
властно-политическая дифференциация. Далее мы
показали, каким образом понимали властно-поли-
тическую дифференциацию классики марксизма-ле-
нинизма; при этом обнаружилось, что они исполь-
зовали понятие «элита» или же его эквива-
лент.
Более комплексного анализа всех этих вопросов
в ЧССР еще не было проведено. Целью подобных ис-
следований не может быть лишь критика тех элита-
ристских концепций, которые публично распростра-
нялись в ЧССР с середины шестидесятых годов, и осо-
бенно в период кризисного развития 1968—1969 гг.
Эта критика должна быть необходимой составной
203
частью творческого решения актуальных теоретиче-
ских и практических вопросов, которые встают перед
марксистско-ленинской теорией в ходе развития ре-
ального социализма (включая развитие политиче-
ского участия), углубления борьбы против монополи-
стического капитализма и эксплуатации и развития
мирного сосуществования капитализма и социализма.
Все это повышает требования к творческому разви-
тию марксистско-ленинской философии и социологии,
в котором критика элитаризма и элитаристского плю-
рализма занимает важное место.
Примечания
1	Zasedani ustfedniho vyboru KSC ve dnech 14. a 15. kvetna
1974, К otazkam vedeckotechnickeho rozvoje ceskoslovenskeho na-
rodniho hospodafstvi, Praha, 1974, s. 48.
2	С этой точки зрения не является случайностью тот факт,
что в настоящее время в буржуазных социологических журналах
появляется одна статья за другой, в которых авторы пытаются
доказать существование элиты. Например, американский социо-
лог Б. Мэйю попытался продемонстрировать ее существование
на основе отношений между величиной системы и количеством
элиты. Автора вообще не интересовало, о какой системе идет
речь, и он не терпящим возражений тоном утверждал, что 1/з чле-
нов определенной системы является «элитой». См.: М а у-
h е w, В. Н. System Size and Ruling Elites. — «American Sociolo-
gical Review», 1974, № 4, p. 470.
8	J о d 1, M. Teorie elity a problem elity, I. vyd. Praha, 1968,
s. 211.
4	Там же, с. 148.
6	«Rude pravo», 6 cervence 1967, s. 3.
8	Йодл в статье «Интеллигенция и наша современность»
прямо писал, что он понимает «продуктивность» и ее критерии
прежде всего в смысле производительности труда; при этом он
утверждал, что судить о каждом человеке в ЧССР следовало
бы не по тому, к какому классу он принадлежит, «а по тому,
является ли он хорошим литейщиком, хорошим врачом, хорошим
крестьянином, хорошим бухгалтером и т. д.». См.: Jodi, М. 1п-
teligence a na§ dneSek. — «Rude pravo», 22 Hjna 1965 s. 3. Кое-
кто мог бы усмотреть в этих рассуждениях Йодла призыв к
тому, чтобы люди стали более трудолюбивыми и квалифициро-
ванными. В действительности же Йодл заявлял, что уже в 1965 г.
в ЧССР исчезли классы и что в дальнейшем дифференциация
между людьми сохраняется лишь с точки зрения производитель-
ности труда. Подобные утверждения стали основой ревизионист-
ского понимания классовой и социальной структуры, в соответ-
ствии с которым классы «исчезли» и остались лишь разли-
чия между людьми с точки зрения характера труда и
власти.
7	Jodi, М. Teorie elity a problem elity, s. 205. Неправильной
является уже мысль о том, что вопрос о реальном значении
определенного слоя решает «общественное сознание».
205
8	Там же, с. 149.
• Там же, с. 150
10	Jodi, М. Mladez, hodnoty, politika. — «Literarni noviny»,
10 fijna 1964, s. 1.
11	Например, авторитетный американский социолог М. Гор-
дон в духе веберовского понимания писал: «Понятие «социаль-
ный класс», которое часто сокращается до понятия «класс», со-
циологи применяют для обозначения горизонтальной стратифика-
ции населения. Помимо этого общего определения, понятие клас-
са не имеет никакого точного и общепринятого смысла и исполь-
зуется как совокупное понятие, обозначающее различия, основан-
ные на богатстве, доходах, профессии, статусе, групповой иденти-
фикации, уровне потребления и семейном происхождении; многие
исследователи или теоретики обозначают им лишь некоторые из
приведенных факторов». См.: Gordon, М. М. Social Class in
American Sociology. — «American Journal of Sociology», 1949, № 3,
p. 262. Подобные теории можно обнаружить и в современных
учебниках социологии.
12	J о d 1, М. Zavist tvoFiv^ a hroziva. — «Liter£rni noviny»,
27 srpna 1966, s. 1.
13	Jodi, M. Pozn^mky k diskutovanym otazkam.— «Literarni
noviny», 23 ledna 1966, s. 3. Годом позже Йодл дополнил свою
мысль утверждением, что все группы в нашем обществе должны
«получить все классические свободы». См.: Jodi, М. Spolednost,
ve ktere Zijeme, Plamen, 1967, C. 12, s. 97.
14	Dokumenty k nekterym problemum utvareni politickfcho sy-
stemu v CSSR v obdobi leden az srpen 1968. Praha, 1968, s. 107.
15	При этом Косик предпочитал «дипломатический способ вы-
ражения». Вместе с тем он совершенно недвусмысленно выступил
против социалистических принципов при подборе руководящих и
управленческих работников. Он, в частности, писал: «Если же в
определенной политической системе «естественный подбор» про-
исходит таким образом, что на руководящие места попадают
люди со средним умственным развитием, с искривленным позво-
ночником, неустойчивым характером, люди нетерпимые, отяго-
щенные предрассудками и обуреваемые чувствами обиды, то из
этого не вытекает, что у человека от природы имеются лишь эти
качества; проблема заключается в том, что для обеспечения хода
и функционирования данной системы требуются именно такие
качества и именно такие способности». См.: К о s i к, К. Na§e
nyndjSi krize. — «Literarni listy», 11.4. 1968, s. 3.
18	С г о n b a c h, J. L. Essentials of Psychological Testing, New
York, 1966, p. 181 etc.
17	«Некоторые лица с КИ=110 совершили выдающиеся ори-
гинальные открытия, а некоторые люди с КИ = 160 прожили не-
интересную жизнь».— Там же, стр. 173. Кронбач подробно рас-
сматривает различные тесты для измерения умственных способ-
ностей людей. Он справедливо указывает, что современные тесты
основаны, в сущности, на двух типах тестов — Бине и Вечслера.
206
О тесте Бине он писал: «Учитывая тот факт, что Бине сначала
хотел найти тест, при помощи которого он мог бы отличать уче-
ников, которые считаются лучшими с точки зрения школьной
успеваемости, мы не должны удивляться тому, что полученный
в результате тест измеряет способности, необходимые для работы
в школе. Если бы нам пришлось изучать интеллектуальные дей-
ствия вне школы, то в этом случае устные выступления следо-
вало бы считать менее важными. Тест не является мерилом для
всех типов умственной деятельности; критики обращают внима-
ние на то, что он недооценивает предвидение, оригинальность,
стройность в мышлении и т. д. Высокие показатели при тесте
нельзя интерпретировать таким образом, что они являются га-
рантией качества человека, которое тест не измеряет». — Там же,
стр. 182.
18	Психологи уже издавна обращали внимание на то, что
сами умственные способности человека понимаются по-разному и
они определяются, например, как «способность мыслить абстракт-
но», «способность учиться», «способность приспосабливать сред-
ства целям» и т. д. См., например: Eysenck, Н. J Dimensions
of Personality, London, 1966, p. 25.
19	В. И. Л e н и н. Поли. собр. соч., т. 45, с. 94.
20	Во всей работе, посвященной современной научно-техниче-
ской революции, можно найти лишь следующее упоминание
о роли рабочего класса в ее развитии: «Мы часто используем
тезис о том, что лишь рабочий класс последовательно заинтересо-
ван в технизации, потому что ему нечего терять. В действитель-
ности же и представитель физического труда может кое-что по-
терять. Он может утратить свою профессию, и если он не спосо-
бен делать что-либо иное (а такой переход обычно автоматически
не бывает), то это довольно-таки катастрофическая утрата. По-
этому нельзя так упрощенно говорить о заинтересованности ра-
бочих в техническом прогрессе, пока им не обеспечен переход к
другой профессии». См.: Kral, М. VSda a civilizace, I. vyd.
Praha, 1968, s. 92.
21	Там же, с. 5.
22	Там же, с. 147.
28	Smetana, М. a koi. Hovory о budoucnosti, I. vyd. Praha,
1969, s. 128. На той же конференции P. Рихта отверг различные
«просветительские представления» специалистов, которые в своих
рассуждениях не принимают во внимание реальные обществен-
ные условия.
24	Еще в первом издании работы «Цивилизация на распутье»
о научно-технической револйщии говорилось, что «она не являет-
ся делом какой-то группы», а представляет собой «выражение
исторической заинтересованности рабочего класса», которая «об-
основывает его руководящую роль во всей коммунистической ре-
волюции». В работе можно найти и такую формулировку: «Со-
циализм существует и погибает вместе с правлением трудящих-
ся». Открытой критике были подвергнуты различные «технокра-
тические тенденции», о которых в работе говорилось, что они
207
вытекают из «групповых интересов некоторых частей интеллиген-
ции». Научно-техническая революция характеризовалась здесь как
процесс, у которого «имеются свои общественные предпосылки и
взаимосвязи в далекоидущей революционной перестройке» и «в
переходе человечества от капитализма к социализму и комму-
низму». См.: R i с h t a, R. a. koL Civilizace па rozcesti, I. vyd.
Praha, 1966, s. 145 a n. В третьем, дополненном издании авторы
уже полностью отвергли различные идеи, в соответствии с кото-
рыми произойдет замена рабочих техниками и служащими, а
также «передача власти в обществе кадрам специалистов и тех-
ников». Следующая идея уже была направлена против элита-
ризма: «И даже при социализме можно столкнуться с тенден-
циями к элитизму, к монополии возможностей получения обра-
зования, с преувеличенными требованиями в отношении жизнен-
ного уровня и подобными явлениями; некоторые группы могут
забывать о том, что эмансипация части всегда зависит от эман-
сипации всех». См.: R i с h t a, R. a koL Civilizace па rozcesti, 3.
vyd. Praha, 1969, s. 250.
26	H r z a 1, L.-N e t о p i 1 i k, J. Historicky materialismus a po-
zitivisticka revize.— «Filozoficky casopis», 1974, ё. 6, s. 896 a n.
26	Здесь не говорится о самокритически оцененной позже
статье «Перед решением» («Руде право», 10—12 июля 1968 г.)
группы по исследованию общественных и человеческих сторон
научно-технической революции. Это заявление, сделанное под
сильным нажимом правых и ревизионистских сил внутри группы
и вне ее, содержало ряд ревизионистских тезисов и идей, которые
партийное ядро группы открыто критиковало в 1969—1970 гг.
(теория модели социализма, недооценка успехов социалистиче-
ского строительства, принижение роли социалистического госу-
дарства и т. п.). Ядро группы также в числе первых заявило
о своей поддержке нового руководства партии во главе с Г. Гу-
саком. См., например: Rich t a, R. Svoboda, ffzeni a efektivnost
v£dy. Tvorba, 1969, c. 13, s. 3.
27	Например, к 30 сентября 1963 г. лишь 203 980 техническо-
хозяйственных работников из 600825 обладали предписанной
квалификацией. В 1965 г. начальное образование было у 60%
председателей единых сельскохозяйственных кооперативов, 48%
зоотехников, 46.% агрономов, 30% экономистов и 65% механиза-
торов, работавших в сельскохозяйственных кооперативах. См.:
Statisticka rocenka, I. vyd. Praha, 1965, s. 129.
28	Элитаристские концепции критиковались советскими, не-
мецкими, болгарскими, польскими и другими обществоведами.
В ЧССР с критикой элитаризма выступали, в частности, Я. Фой-
тик, Л. Штолл, Л. Грзал, И. Гаек, И. Груза, Я. Коржинек, Л. То-
машек, Ф. Колар и др. Например, Л. Грзал назвал элитаризм
«философией духовного аристократизма», которую пропаганди-
рует «та элита, которая создала свое положение на эксплуата-
ции труда людей».
29	Например, Л. Штолл еще в 1945 г. назвал интеллигенцию,
воспринявшую элитаристские взгляды, «полуинтеллигенцией», ко-
торая «тем больше подчеркивает свой индивидуализм, свое
208
интеллигентское «я», чем больше становится бессодержательной,
пустой». См.: Stoll, L. Um$ni a ideologicky boj, I. vyd. Praha,
1972, I. dll, s. 28.
30	J о d 1, M. Svoboda a odpovednost. — «Literarni listy»,
4 dubna 1968, s. 1.
31	M. Йодл писал: «Народ все же больше, чем партия, чем
класс, а государственные интересы больше, чем интересы партии
и класса». См.: Jodi, М. О ideu deskoslovenskeho statu. — «Lite-
rarni listy», 21 dubna 1968, s. 1.
32	В той же статье можно найти следующее утверждение:
«По сей день русский марксизм является деформацией идеалов
Маркса и в своем настоящем виде он неприемлем для евро-
пейского социализма». Для того чтобы утверждать, что «лени-
низм противоречит марксизму». Йодлу достаточно было ссылки
на «европейских социалистов» ревизионистского направления.—
Там же, с. 1.
33	J о d 1, М. Svoboda a odpovSdnost, s. 12.
34	Jodi, М. Divnou pfedete nit, soudruzi. — «Literarni listy»,
5 ^ё!па 1968, s. 10.
35	Там же, с. 13.
36	S v i t a k, I. Elity a lide.— «Student», 14 srpna 1968, s. 5.
37	Там же.
38	Вспомним, как Свитак характеризовал «современного че-
ловека»: «Современный человек — это продажный тип, чьи цен-
ности меняются, как фальшивые зубы, а созданные утопическим
воображением новые люди, не имеющие недостатков, как раз яв-
ляются людьми без ценностей, живыми функциями — целеустрем-
ленно равнодушными и антигуманными... Модель лишенных че-
ловеческого облика людей как обнаженных интересов без какой-
либо морали, грубых циников без остатков человечности, но с со-
лидарностью мафии — вот матрица общественных отношений, ко-
торая формирует личность людей на конвейере ежедневной жизни
и которая приводит к реальным трагедиям...» — Там же.
39	Там же.
40	Теорию о различных типах элит Свитак почти дословно
списал у немецкого социолога К. Мангейма. Еще в 1935 г. Ман-
гейм опубликовал работу «Mensch und Gesellschaft im Zeitalter
des Umbaus», которая в 1940 г. вышла под другим названием на
английском языке. В ней Мангейм написал, что необходимо раз-
личать три типа подбора элиты, а именно: «на основе крови,
собственности и продуктивности». См.: Mannheim, К. Man and
Society in an Age of Reconstruction. New York, 1940, p. 89.
41	S v i t a k, 1. Elity a lide, s. 1.
42	В статье «Последствия слов» Свитак даже следующим об-
разом писал о Чехословакии после февраля 1948 г.: «Сейчас оче-
видно, что этим государством управляли умственные и полити-
ческие инвалиды и что более половины из них еще остаются на
209
своих местах, в парламенте, в Национальном фронте, в централь-
ных органах Коммунистической партии и в государственном ап-
парате. См.: S v i t a k, I. Dusledky slov.— «Literarni listy», 18 ёег-
vence 1968, s. 4.
43	Поэтому не следует удивляться тому, что сегодня Свитак
нашел взаимопонимание не только с крайне правыми идеологи-
ческими представителями буржуазии, но и с маоистами. Своим
кормильцам оп советует ориентироваться на «последовательную,
а не половинчатую» контрреволюцию.
44	J о d 1, М. Teorie elity a problem elity, s. 67.
45	Там же, с. 68.
48	Там же, с. 211.
47	Там же, с. 66.
48	Йодл, например, писал: «То, что Ленин, несмотря на то,
что в этом отношении он не создал никакой цельной теории вла-
сти, осознавал опасность, возникающую вместе с системой дикта-
туры, видно из его постоянно повторяющегося подчеркивания
значения контроля».— Там же, с. 207. Йодл, естественно, не
написал, что понимание контроля, за который он выступал, су-
щественно отличается от ленинского понимания контроля.
49	Там же, с. 206.
50	Йодл, в частности, писал: «Для того чтобы социалистиче-
ская демократия стала высшим типом демократии, в чем в ко-
нечном счете состоит ее миссия, она не может быть ео ipso на
более низком уровне, чем буржуазная демократия. Поэтому она
должна сохранять определенные «классические» принципы демо-
кратии, которые вошли в фонд человеческой цивилизации, такие,
как свобода слова, вероисповедания, право собраний, право от-
зыва представителей народа и т. п.». — Там же, с. 213. Йодл
видел демократическое качество социалистических систем не в
том, что этими системами руководят и управляют рабочие и
другие трудящиеся, которым гарантированы указанные права и
обеспечены условия пользования ими, а в том, что эти права
должны были бы иметь «абстрактный», «чистый» и «надклассо-
вый» характер. По мнению Йодла, социалистическая демократия
станет высшим типом демократии лишь тогда, когда она предо-
ставит данные права побежденной буржуазии, включая и мелко-
буржуазных и буржуазных контрреволюционеров.
51	J о d 1, М. Svoboda a odpovednost, s. 12. Под лозунгом
борьбы против монополин правые и ревизионистские политики
разваливали массовые организации (РПД, тогдашний ЧСМ и др.),
выступали против «монополии государства» в управлении хозяй-
ством, при этом «демонополизация» должна была означать вос-
становление частной и групповой собственности и предпринима-
тельства. П. Когоут даже заявлял, что разрушить «монополию»
Коммунистической партии в ЧССР должны будут те коммунисты,
которые создадут оппозиционную партию, и что такая партия
станет «большей гарантией социализма», чем существующая
КПЧ.
8 Мирослав Нарта
210
62	«Идея правовой защиты предполагает, что создание и ис-
полнение власти контролируется в обществе законом и обязатель-
ными моральными узами таким образом, чтобы отдельная лич-
ность — гражданин — была защищена перед лицом произвола
держателей власти и чтобы сама власть была под правовым
контролем общества». См.: Jodi, М. Teorie elity a problem elity,
s. 49.
M Jodi, M. Svoboda a odpovednost, s. 12.
64	J о d 1, M. Teorie elity a problem elity, s. 63.
65	Парето писал: «Некоторые люди ошибаются и до сих пор
неправомерно включают в одно понятие «капиталист» две раз-
личные категории: а) собственников недвижимости и накоплений
и б) предпринимателей. Это мешает правильному пониманию об-
щественных явлений. В действительности же у этих двух групп
«капиталистов» часто существуют различные интересы; на самом
деле их интересы противоположны, что приводит к более глубо-
ким конфликтам, чем конфликты, которые разделяют «капитали-
стов» и «пролетариев». См.: Pareto, V. Sociological Writings.
London, 1966, p. 251.
м «Паразиты и эксплуататоры существуют во всех социаль-
ных слоях, равно как и в них существуют те, кого эксплуати-
руют»,— писал Моска. В качестве примера «эксплуатируемых ка-
питалистов» он указывал на тех, кто «промотал свое имущество»,
а примером «эксплуатирующего рабочего» был солдат, который
избежал боя, а затем «эксплуататорским образом» требовал на-
градить его за храбрость. См.: Mose a, G. The Ruling Class.
New York, 1939, p. 302—303.
57	«Введение всеобщего избирательного права я считаю ошиб-
кой, а ошибки в общественной жизни встречаются не менее ча-
сто, чем в личной жизни», — писал Г. Моска. — Там же, с. 492.
68	Там же, с. 447—448.
м Говоря о задачах политической науки, Моска писал, что
она должна содействовать «устранению революций, которые время
от времени прерывают ход цивилизации и ввергают назад в вар-
варство людей, достигших славного места в истории». — Там же,
с. 478.
в® Нет возможности анализировать обширные исследования
взглядов рабочих и других трудящихся капиталистических стран
на властно политические отношения. В качестве примера сошлюсь
лишь на одно исследование, которое было проведено в Велико-
британии в 1961 г. среди высокооплачиваемых рабочих. 72%'
опрошенных рабочих согласились с утверждением, что у них
в стране «существует один закон для богатых, а другой закон
для бедных», 60% опрошенных заявили, что «у предпринимате-
лей слишком много власти». См.: G о 1 d t h г о р е, J. Н. et aL
The Affluent Worker. Cambridge, 1968, p. 26. Другим примером
может быть поголовный опрос населения Великобритании в
1969 г., который проводила известная организация Гэллапа. При
опросе задавался вопрос, имеет ли опрашиваемый «достаточно»
или «мало» возможностей сказать свое слово относительно при*
211
нятия решений в Великобритании. Приведу ответы в короткой
таблице.
.% англичан, которые считают, что возможностей сказать свое
слово у них
	доста- точно	мало	не знают
О правлении правительства	25	66	9
в рамках страны О правлении местных должностных	28	61	II
лиц Об их условиях труда	33	45	22
О политике, проводимой нанима-	30	47	23
телями О том, как „делают газеты"	33	51	16
О политике, проводимой профсоюзами	26	49	25
См. Gallup Political Index, 1969, October, p. 194. Видимо, нет
даже необходимости подчеркивать то, что на ответах сказалось
идеологическое влияние, потому что представления о том, обла-
дает ли определенный человек «достаточными» или «малыми*
возможностями, не являются одинаковыми у представителей раз-
личных классов. В этом исследовании изучалась не действитель-
ность, а мнение и представление различных классов и слоев об
этой действительности. Однако и данное исследование указывает
на то, что значительная часть людей в капиталистических стра-
нах довольно реалистически осознает, кто в этих странах решает
и правит.
81 К примеру, в ходе одного исследования в США был за-
дан вопрос, знают ли опрашиваемые по имени некоторых выдаю-
щихся личностей. Лишь 71% американцев знал, кто такой
де Голль, а имя Генерального секретаря ООН (в то время
У Тан) знали только 40% опрошенных. См.: Free, L. — Cant-
ril, Н. Political Beliefs of Americans, New Brunwick, 1967, p. 60.
При международном сравнительном исследовании, проведенном
в 1969 г., лишь 50% англичан правильно ответили на вопрос,
является ли ЧССР членом Варшавского Договора.
82 М u 11 е г, R. Was glauben die Deutschen. Hamburg, 1967,
s. 11.
63 Campbell, A. et al. The American Voter. New York, 1964,
p. 51.
84 L e n z e г, O. Staatsbiirgerliche Verhalten im kommunalen
Bereich (докторская диссертация, Мюнхенский университет),
MGnchen, 1962, s. 25.
65 Schmidt, R.— Becker, E. Reaktionen auf politische Vor-
gange. Frankfurt, 1967, s. 92.
66 Rejaj, M(eds). Contemporary Democratic Theory, N. Y.,
1965, p. 30.
87 Parry, G. Political Elites. London, 1969, p. 67,
8*
212
•• G и 11 s m a n n, W. L. The British Political Elite. London,
1969, p. 328.
•• Back, P. E. The Impact of the Political Elite, 8th World
Congress of IPSA, 1970, p. 1.
70	Newsletter on Comparative Studies of Communism, 1974,
№ 4, p. 58.
71	Аш и н Г. К. Миф об элите и «массовом обществе». М.,
1966; Доктрина «массового общества». М.» 1971.
72	Mose a, G. The Ruling Class, р. 50.
78	Pareto, V. Sociological Writings, p. 263.
74	Lipset, S. M. — Solari, A. (eds). Elites in Latin Ame-
rica. New York, 1967, p. VIII.
75	Там же, с. 190.
78	В recher, М. Political Leadership in India, New York,
1969, p. 5.
77	Kers tie ns, T. The New Elite in Asia and Africa. New
York, 1966, p. 9.
78	Философская энциклопедия, т. 5. M., 1970, с. 550.
79	Мангейм, к примеру, писал: «Для того чтобы выжить, де-
мократия должна стать воинствующей демократией. Разумеется,
существуют значительные различия между воинственностью дик-
таторов, с одной стороны, которые стремятся насадить тоталь-
ную систему ценностей и надеть на своих граждан смирительную
рубашку социальной организации, и воинствующей демократией,
с другой стороны, которая становится воинствующей лишь при
защите общепризнанной процедуры социальных изменений и при
защите тех качеств и ценностей — таких, как братская любовь,
взаимопомощь, социальная справедливость, свобода, уважение
личности и т. д., — которые являются основой миролюбивого
функционирования социального строя». См.: Mannheim, К.
Diagnosis of Our Time, New York, 1944, p. 9—10.
"Mannheim, K. Man and Society in an Age of Recon-
struction, p. 351.
81	Mannheim, K. Diagnosis of Our Time, p. 47.
"Mannheim, K. Man and Society.., p. 82—83.
"Dreitzel, P. H. Elitenbegriff und Sozialstruktur, Stutt-
gart, 1962, s. 71.
81	Там же, с. 74.
85	Там же, с. 142.
88	В качестве примера может служить реферат П. Е. Бэка,
в котором содержатся данные о первоначальных профессиях
членов шведских правительств в 1932—1970 гг. 50% из них начи-
нали карьеру как высшие государственные служащие, 24 — пер-
воначально были «низшими государственными служащими», а
34% начинали как представители так называемых свободных
213
профессий. Ни один из них не был сначала рабочим. Что ка-
сается типов семей, из которых происходили эти министры, то
Бэк приводит следующие данные: 28% министров происходили
из семей высших государственных служащих, 3% — из семей
низших государственных служащих, 3% — из семей, в которых
отец был представителем «свободной профессии», у 21%, отец
был «земледельцем», 13% министров происходили из семей тор-
говых и промышленных предпринимателей, а 25% министров
будто бы происходили из рабочих семей. См.: Back, Р. Е.: The
Impact of the Political Elit, p. 52 etc.
81	Hunter, F. Community Power Structure. North Carolina,
1953, p. 217 etc.
88	Hunter, F. Top Leadership — USA, Chapell Hill, 1960.
89	Jodi, M. Teorie elity a problem elity, s. 180.
90	Almond, G. A. — Powell, B. Comparative Politics, Bo-
ston, 1966, p. 53 etc.
91	Polsby, N. W. Community Power and Political Theory,
4th edition. New York, 1963, p. 8 etc.
92	Б о й ч e н к о Г. Г. Политическая организация США. Об-
щественные институты и их взаимодействие с государством.
Минск, 1970, с. 181.
93	В о 11 о m о г е, N. В. Elites and Society, London, 1956,
p. 83.
94	Подробный анализ различных буржуазных представлений
о классовой и социальной структуре содержится в работе
В. С. Семенова «Капитализм и классы. Исследование социаль-
ной структуры современного капиталистического общества». М„
1969.
95	На проявления фашистского и полуфашистского элитариз-
ма в ФРГ указывал Л. Ганзел.
98	А ш и н Г. К. Миф об элите и «массовом обществе»,
с. 55—56.
97	Федоров Р. П. Анонимная власть. Классовые организа-
ции монополистического капитала в ФРГ. М., 1970, с. 251.
98	Г а л к и н А. А. Социология неофашизма. М., 1970.
99	Narojek W., System wladzy v miescie. Vratislav, 1967.
100	Studies in Polish Political System. Warsaw, 1967, p. 145.
iCI	К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, с. 467. В ори-
гинале у Маркса использован термин «элита». См.: Магх, К-—
Engels, F. Werke, Band 13. Berlin, 1964, S. 447.
102	К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 14, с. 23. У Энгельса
и в оригинале использован термин «элита». См. Магх, К- —
Engels, F. Werke, Band 14. Berlin, 1961, S. 8.
108	К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 23, с. 725. В немец-
ком издании «Капитала» К. Маркса также использован термин
214
«элита». См.: Marx, К. — Engels, F. Werke, Band 23, Berlin,
1962, s. 741.
104	В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, с. 139—140.
105	В чешском издании Сочинений В. И. Ленина русское сло-
во «цвет» переведено как «элита». См.: В. И. Лени н. Поли,
собр. соч., т. 37, с. 248. Lenin V. I. Spisy, sv. 28, I. vyd., Praha,
1959, s. 244.
106	К. M a p к с и Ф. Э н г e л ь с. Соч., т. 7, с. 8.
107	К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. 11, с. 150.
108	В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 10, с. 256.
109	В. И.	Ленин.	Поли.	собр. соч.,	т.	41, с.	24.
1,0	В. И.	Л е н и н.	Поли.	собр. соч.,	т.	27, с.	356.
1,1 В. И.	Л е н и н.	Поли.	собр. соч.,	т.	1, с. 439.
112 В. И.	Л е н и н.	Поли.	собр. соч.,	т.	37, с.	244.
113 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч., т. 17, с. 602.
114 Творческая активность народных масс и развитие социа-
листической демократии. М., 1972, с. 195 и далее.
1,5 Осипов Г. В., Щепаньский Я. Социальные пробле-
мы труда и производства. Москва — Варшава, 1969, с. 377.
118 Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи.
Т. 5. М., 1976, с. 72.
1,7 К 1 о f а ё, J. — Т lust у, V. Soudoba sociologie, dil II.,
1. vyd., Praha, 1967, s. 284.
118	Там же, с. 283—284.
118	К 1 о f а ё, J. Dialogy, гоё. I, 1969, s. 17.
120	Там же, с. 10.
121	Там же, с. 12.
122	Peck а, Е. Dialogy, гоё. I, 1969, s. 17.
123	Там же.
124	Там же.
125	Хотя и не полностью, но эту оценку отношу и сам к себе.
Я критиковал элитаристские концепции в ряде статей, опублико-
ванных в 1965 г., а также в 1968—1969 гг.
128	L a m s е г, V. Theoretical Basis of the Czechoslovak Study
of Elites (Vyzkumna zpr^va), Praha, Sociologicky ustav CSAv,
1968, s. 1.
127	Там же.
128	Там же.
129	SlejSka, D. a koi. С1оуёк v zйvodё (Vyzkumna zpra-
va), Praha, Sociologicky ijstav CSAV, 1968, s. 97.
215
130	См.: Н о u § к a, J. — Т 1 u s t у, V. Sociologicky Casopis,
г. 1974, ё. 1, s. 7.
131	М а с h о n i n, Р. a koi. Ceskoslovenska spolednost, I, vyd.,
Bratislava, 1969, s. 253.
132	Там же, с. 235.
133	При опросе был, правда, задан вопрос, как опрашивае-
мый оценивает свое влияние на управление, причем свое влияние
он должен был оценить по одиннадцатибалльной системе. Если
полученные данные разделить на группы под названиями «до-
вольно значительное», «среднее» и «довольно малое», то получи-
лось бы, что 14,5% опрошенных включали себя в число людей
со «средним влиянием», а целых 53,4% — в число тех, у кого
«малое влияние». В этом отражается как относительный реализм
опрашиваемых, которые не переоценивали свое влияние, так и
определенное воздействие мелкобуржуазной идеологии.
134	Этот взгляд с полной очевидностью находит подтвержде-
ние в следующем заявлении П. Махонина: «Во время исследо-
вания ни в одной из областей политической системы фактически
не существовало возможности свободных выборов, а свобода
влияния общественного мнения была ограничена цензурой и дру-
гими средствами. Участие в исполнении производственных или
выборных функций теоретически оставалось единственно реаль-
ным путем, посредством которого рядовые слои людей могли
оказывать хотя бы ограниченное влияние на общественные де-
ла».— Там же, стр. 95. Ясно, что речь идет о редукционном
взгляде на способы влияния на выработку и особенно на осу-
ществление политики во всем ее многообразии.
I3i	Там же, с. 248.
133	Там же, с. 247«
137	Там же, с. 260.
138	Там же, с. 263.
Послесловие
Новое — всего лишь основательно забытое старое.
Эта шутка оказывается справедливой по отношению
к современным элитарнььм теориям. Ибо то, что бур-
жуазные теоретики склонны выдавать за новое слово
в социологии и политологии,— не более чем модифи-
кация весьма традиционных представлений идеологов
эксплуататорских классов о том, что народные массы
не способны управлять общественными делами, что
историю творят «избранные».
Более двух тысячелетий назад римский сенатор
Менений Агриппа говорил, что большая часть чело-
вечества играет роль тяглового скота и не может
обойтись без погонщиков из аристократии. Ныне по-
добные взгляды в обновленном и «рафинированном»
виде пропагандируются современными буржуазными
социологами.
Но сказать, что современный элитаризм—лишь
простое повторение старых идеалистических взгля-
дов на роль народных масс и личности в истории —
значило бы упростить действительное положение ве-
щей. Это значило бы игнорировать специфику теорий,
авторы которых стремятся подыскать более «совре-
менную» аргументацию, уверить, что только в терми-
нах элитаризма можно объяснить социальные изме-
нения, присущие нашей динамичной эпохе, в част-
ности, современную научно-техническую революцию.
Теории элиты органически вплетаются в общую си-
стему социальной философии монополистической бур-
жуазии.
Элитаризм — сердцевина идеологии реакционных
правящих классов, стремящихся оправдать и увекове-
217
чить свое привилегированное положение. Не случай-
но, что пропаганда элитарных теорий особенно
характерна для современного периода — периода глу-
бокого кризиса буржуазной идеологии, который вы-
ступает как сторона и момент общего кризиса капи-
тализма. «Усилился идейно-политический кризис
буржуазного общества,— говорится в Отчете ЦК
КПСС XXV съезду партии. — Он поражает институты
власти, буржуазные политические партии, расшаты-
вает элементарные нравственные нормы». Выражение
этого кризиса — и крупнейшие внешнеполитические
поражения империализма — во Вьетнаме, Лаосе, Ан-
голе, и внутриполитические провалы — будь то уотер-
гейтское дело, скандальные разоблачения ЦРУ или
подкупа корпорацией «Локхид» правительственных
чиновников Японии, ФРГ, Италии. Все это—иллю-
страции кризисных явлений в «верхах», в элите ка-
питалистического общества.
В последнее десятилетие среди американских и
западноевропейских социологов становятся популяр-
ными теории о том, что «хорошая», компетентная
элита, свободная от коррупции и беспринципной по-
гони за прибылью, с помощью новейших достижений
общественных и естественных наук «оптимально»
решает социальные проблемы, находит выход из кри-
зисных явлений и создает на базе капиталистических
отношений социальную идиллию. Таковы «новейшие»
утопические иллюзии аполегетов капитализма.
Критика современных буржуазных теорий элиты —
важная задача социологов-марксистов. Задача эта
решается. Критические исследования элитарных тео-
рий активно разрабатываются социологами социали-
стических стран, в частности СССР, ЧССР, ГДР,
ПНР, марксистами ряда капиталистических стран —
США, Франции, Италии. Несомненный интерес в
этом отношении вызывает новая книга видного чехо-
словацкого социолога М. Нарты, которая вносит
существенный вклад в марксистские исследования
элитарных теорий.
В 60-х годах в ЧССР (и в меньшей степени в не-
которых других социалистических странах) право-
ревизионистские элементы попытались использовать
буржуазные элитарные теории для борьбы против
218
реального социализма, против марксизма-ленинизма.
Именно этот мелкобуржуазный вариант элитарных
теорий, выдвинутый отдельными представителями ин-
теллигенции ЧССР и получивший наиболее закончен-
ное выражение в писаниях И. Свитака, К. Косика,
М. Иодла и явно ориентированный на реставрацию
капитализма в Чехословакии, и явился главным
объектом анализа и убедительной критики М. Нарты.
На сентябрьском Пленуме ЦК КПЧ 1969 г. тов.
Г. Гусак дал отпор ревизионистам, пытавшимся
«научно» обосновать принципы элитаризма в полити-
ке, отметил теоретическую несостоятельность и анти-
социалистическую направленность этих теорий. Не-
сомненной заслугой тов. М. Нарты является то, что
он одним из первых в марксистской литературе дал
систематический анализ мелкобуржуазных и ревизио-
нистских теорий элиты, показал их антинаучный и
антидемократический характер. Книга «Теория элит
и политика. К критике элитаризма» — пример острой
и бескомпромиссной критики буржуазной идеологии.
Критика М. Нартой элитаризма — принципиаль-
ная, порой резкая, вместе с тем — убедительная,
весьма доказательна. Автор не только разоблачает
ненаучность аргументации мелкобуржуазных элита-
ристов, но вскрывает классовые и теоретические кор-
ни их концепций. Ненависть к рабочему классу и его
власти, аристократическое презрение к народным
массам, абсолютизация, гипертрофирование роли
науки и интеллектуального труда в социальном раз-
витии вели И. Свитака и его единомышленников
к выводу о том, что ведущую роль в обществе должна
играть буржуазная и мелкобуржуазная интеллиген-
ция, которую они и именуют «элитой», «лучшей»,
«избранной» частью человечества. Мелкобуржуазные
элитаристы обосновывают теории о «принципиаль-
ной пассивности» рабочего класса — этой «толпы по-
литически неквалифицированных», являющихся лишь
объектом манипуляций политической элиты. Задача
видится ими — кстати сказать, в полном соответствии
с буржуазными элитаристами — в том, чтобы обеспе-
чить правление «открытой элиты» (открытой для ан-
тинародных элементов), «наиболее представительной
элиты», отражающей плюралистическую политиче-
9.19
скую структуру общества. Нет сомнения в том, что
концепция «элитарного социализма» представляет
собой на деле теорию ликвидации социализма, ре-
ставрации капиталистических порядков. Не случайно,
что подавляющее большинство трудящихся Чехосло-
вакии с негодованием отвергли и сейчас отвергают
идеологию элитаризма как идеологию антисоциали-
стическую, антидемократическую, антинародную.
В книге М. Нарты разоблачается ревизионистская
идея о «классово независимой интеллигенции» как
«естественной элите» общества в период научно-тех-
нической революции. Фразы о «чистой науке», «идео-
логической нейтральности» интеллигенции камуфли-
ровали курс мелкобуржуазных политиканов на ре-
ставрацию капитализма в ЧССР. Правые ревизиони-
сты считают, что научно-техническая революция
должна вести к ликвидации руководящей роли рабо-
чего класса; эту роль возьмет на себя «элита специа-
листов». Ревизионисты требовали так «улучшить»
социалистическую демократию, чтобы она восприняла
буржуазно-демократические принципы, прежде всего
принцип политического плюрализма; они обосновы-
вали необходимость управления обществом со сто-
роны узкого круга «наиболее квалифицированных
политиков», которые и провозглашались политической
элитой. Совершенно несомненна антикоммунистиче-
ская направленность элитаристских теорий Свитака
и его сторонников.
Тов. Нарта справедливо отмечает, что основой
мелкобуржуазных элитаристских построений является
буржуазная теория элит. Поэтому необходимо про-
анализировать писания «философских учителей» че-
хословацких ревизионистов — буржуазных элитари-
стов от «классиков» элитаризма В. Парето и Г. Моски
до их современных адептов. Такой анализ позволяет
показать, что мелкобуржуазные элитаристы идут в
хвосте буржуазной социологии и политологии.
В течение XX века элитарные теории претерпели
сложную эволюцию. Если до второй мировой войны
центр пропаганды элитаризма находился в Европе,
а США были ее периферией (труды Моски, Парето
начали переводиться там в 30-е годы), то после вой-
ны он прочно перемещается в США. Ранее других
VO
там возникает «макиавелливский» вариант элитариз-
ма (близкий Моске), возглавляемый профессором
Нью-Йоркского университета Дж. Бернхэмом, одним
из идеологов наиболее агрессивных кругов американ-
ского империализма. Более либеральный вариант
элитаризма представлял профессор Г. Лассуэлл и
группировавшиеся вокруг него социологи Стэнфорд-
ского университета. В западноевропейских странах
преобладают «ценностные» интерпретации элита-
ризма, близкие к Парето. В конце 50-х — начале
60-х годов возникает «антимакиавелливский» ва-
риант, связанный со структурно-функциональным
подходом к элите (С. Кёллер и др.), в конце 60-х —
начале 70-х годов — «неоэлитаризм» (Т. Дай, Г. Цай-
глер и др.).
При всей пестроте буржуазных элитарных теорий
можно выделить свойственные всем им общие черты.
Деление общества на элиту и массу — основной по-
стулат элитаризма; к нему следует прибавить антисо-
циалистическую направленность этой концепции,
стремление рассматривать социальную дифференциа-
цию не с позиций классов, а с позиций континуума
«власть — подчинение», отрицание исторического про-
гресса и теории народного суверенитета как утопиче-
ского мифа романтиков. Основой социальной жизни
открыто признается политическое неравенство. При-
надлежность к «избранному меньшинству» дает воз-
можность обладать рядом привилегий — имуществен-
ных, престижных и т. д. Чтобы обеспечить себе эти
привилегии, правящее меньшинство объединяется в
более или менее компактную группу — правящую
элиту и препятствует «непривилегированным» проник-
нуть в ее среду. Осуществляя руководящие функции,
элита заботится в первую очередь о том, чтобы упро-
чить свое лидирующее положение, утвердить себя как
господствующее меньшинство. Главным орудием, при
помощи которого элита достигает своих целей, яв-
ляется государство; поэтому Моска называет ее «го-
сударственным классом».
Исходный постулат элитаризма — абсолютизация
политических отношений; их отсутствие отождеств-
ляется с анархией. Элитаристы коренным образом
извращают отношение экономики и политики. Они
221
разделяют взгляд, характерный для домарксовских
социологов, которые за политической борьбой партий,
лидеров не могли разглядеть борьбу классов и ле-
жащие за ней эконохмические интересы. Несомненно,
в обществе существует потребность в функции управ-
ления, координации усилий членов общества, плани-
рования. Но эти функции не всегда принимают поли-
тический характер. Только классовая ограниченность
заставляет элитаристов считать, что отношения ру-
ководства всегда и неизбежно принимают форму
отношений господства и подчинения, форму насилия.
Известно, что с возникновениехМ частной собствен-
ности, имущественного неравенства возникло социаль-
ное разделение труда. Функция управления профес-
сионализируется, занятие ею становится привилегией.
В условиях антагонистического разделения труда
реализация творческой сущности человека осуще-
ствляется односторонне, противоречиво. Эксплуата-
торские классы, рассматривая историческое творче-
ство как привилегию, используют аппарат насилия и
принуждения, отстраняют подавляющее большинство
общества от управления социальными делами, от по-
литики, культуры, обрекая его на нетворческую дея-
тельность, воспроизводящую чуждые их интересам
социальные формы, посредством которых и осуще-
ствляется их эксплуатация. В классово-антагонисти-
ческих формациях «одни — меньшинство — получали
монополию развития, другие же — большинство...
лишены возможности какого бы то ни было разви-
тия» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 433).
Элитаристы извращенно описывают этот процесс:
социальное разделение труда, отделение умственного
труда от физического, то есть определенный этап
исторического развития, связанный с недостаточным
развитием производительных сил и представляющий
предысторию человечества, они рассматривают как
всеобщий закон, следствие «человеческой природы».
Они утверждают, что такое положение — результат
того, что лишь немногие одарены способностью
к творческой деятельности, что большинство «лениво
от природы», лишено творческих потенций, тогда как
в действительности именно социальные условия жизни
222
масс в антагонистических формациях обрекают их
на нетворческое, нечеловеческое существование.
Говоря о политической ориентации элитаристов,
отметим, что среди них превалируют правые оттен-
ки политического спектра. Однако с конца 60-х годов
в буржуазной социологии стали писать об «анти-
элитарном элитаризме», «скрытой элитарности»,
имея в виду ряд «новых левых». Известно, что пафос
«новых левых» направлен на критику потребитель-
ских идеалов, мещанского «довольного сознания»,
бездуховности, антигуманизма капиталистического
общества. Они критикуют «истэблишмент», правя-
щую элиту. Но законно поставить вопрос: с каких
позиций ведется эта критика. И «социологическая
расшифровка» оппозиции ряда «новых левых» дает
любопытный результат: это критика с позиций мелко-
буржуазной интеллигенции, разочарованной утерей
своего былого привилегированного положения. Быст-
рый количественный рост интеллигенции в эпоху
научно-технической революции ведет к утере ее былой
элитарности, былых привилегий. Интеллигенция про-
летаризируется, превращается в эксплуатируемую
капиталом массовидную силу, к тому же лишенную
былой автономии и подчиненную жесткой иерархиче-
ской организации монополистического капитализма.
И в писаниях многих представителей этой интелли-
генции отчетливо звучат мотивы ностальгии по утере
былой эзотеричности, исключительности интеллек-
туала.
Первоначально элитаризм был откровенно враж-
дебен демократии. Теории элиты исходят из неравен-
ства людей, тогда как даже буржуазная демократия
признает их равенство (пусть формальное) перед
законом. Основа элитаризма — полноправие правя-
щего меньшинства, в то время как принцип демокра-
тии — признание воли большинства в качестве источ-
ника власти. Элитаристы оспаривают понимание де-
мократии как «правительства народа и для народа»,
говоря, что правительство народа неосуществимо на
практике, ибо народ некомпетентен в политике, что
массы в лучшем случае инертны, а в худшем — в «со-
стоянии буйства» — подрывают «устои общества».
223
Однако уже с 30-х — 40-х годов элитаристы начи-
нают понемногу менять свою позицию, стремясь сов-
местить элитаризм с признанием буржуазно-демокра-
тических институтов. Подобную ревизию постулатов
элитаризма проделали Дж. Шумпетер, К. Мангейм.
Вместо формулы «правление народа» Шумпетер, вы-
ступив против отождествления демократии с народо-
правием, предложил другую: «правительство, одоб-
ряемое народом». Само демократическое правление
получает у него элитарную структуру. Правящая
элита признается необходимой для любого общества,
в том числе демократического; отличительная черта
демократии в том, что она устанавливает конкурен-
цию элит за позиции власти. Таким образом, выхо-
лащивается самая сущность демократии; демократи-
тической именуется политическая структура, в кото-
рой различные элиты выносят «на продажу» свои
программы, а массы «покупателей» принимают или
отвергают их во время выборов.
У Г. Лассуэлла демократия отличается от олигар-
хии не отсутствием элиты (якобы необходимой для
всякого общества), а «закрытым или открытым, пред-
ставительным или непредставительным, ответствен-
ным или безответственным» характером элиты. Он
утверждает, что элита современного западного обще-
ства отличается от элиты прошлого тем, что ее члены
обладают знаниями и потому лучше отвечают потреб-
ностям управления, чем в свое время рабовладельче-
ская или феодальная аристократия. При этом иска-
жается самый смысл демократии, отбрасываются как
«демагогические» разговоры о равенстве, молчаливо
признается, что участие масс в политической жизни
общества невозможно. «Демократической» назы-
вается политическая система, в которой лишь элита
обладает полноправием, причем элита капиталисти-
ческого общества объявляется лучшей из элит, так
как она якобы открыта для всех способных людей.
Несостоятельность последнего тезиса, впрочем, отме-
чают многие западные социологи, признающие, что
элита в капиталистическом обществе открыта лишь
для людей, обладающих капиталом.
Нельзя не видеть фундаментальных различий
между демократическими и элитарными теориями.
224
Как пишет американский социолог П. Бакрак, «демо-
кратический элитаризм» считает «наивной» веру в
народоправие, которое, «хотя и приятно демократи-
ческому уму, непригодно для массовых обществ»
(Р. Bachrack. Theory of Democratic Elitism, A Criti-
que. N. Y., 1967, p. 6). Он разительно отличается от
демократических традиций нарождавшейся буржуа-
зии. Вместо взгляда на народ как на опору демокра-
тии, «демократический элитаризм» усматривает эту
опору в «демократической элите». Вместо того чтобы
видеть угрозу демократии в господствующем мень-
шинстве, он видит эту угрозу в народных массах.
Представители «демократического элитаризма» по-
стоянно колеблются между признанием буржуазно-
демократических ценностей и страхом перед «край-
ностями» демократии. Мы должны бояться, что демо-
кратия, как в мифе о Сатурне, проглотит собствен-
ных лидеров»,— предостерегает Дж. Сартори. «Де-
мократический элитаризм» не верит в творческие
силы масс, боится революционного народа.
Отказавшись от лозунга народоправия, элитари-
сты, однако, готовы предложить массам своего рода
«утешение», объясняя, что хотя те и не могут управ-
лять государством, но могут, во-первых, участвовать
в выборе правящей элиты, а, во-вторых, «лучшие из
них» сами могут надеяться пробиться в элиту. Впро-
чем, и этот суррогат демократии оказывается фаль-
шивым: массы отнюдь не выбирают элиту, которой
оказывается монополистическая буржуазия; им в
лучшем случае предоставляется возможность решать,
какая из партий капитала будет стоять у власти оче-
редной срок. Столь же лицемерно другое положе-
ние — о возможности «человека массы» пробиться
в элиту, которая, по признанию самих буржуазных
социологов, все более превращается в замкнутую
касту. Как писал Ф. Ландберг, американская элита
достигла периода стабильности, и ее представители
рождаются в мантиях, наподобие феодальных дина-
стий. По данным Превитта и Стоуна, 90% американ-
ской политической элиты рекрутируется из богатых
слоев населения, а выходцами из трудящегося боль-
шинства является лишь 1% американской элиты
225
(R. Prewitt, A. Stone, The Ruling Elites, N. Y. 1973.
p. 235).
P. Миллс на огромном фактическом материале
блестяще разоблачил миф о «доступности» американ-
ской элиты, показав, что у подавляющего числа мил-
лионеров родители также были миллионерами или
крупными капиталистами. Социальная мобильность
в элите финансовой олигархии всегда была незначи-
тельна, причем имеет тенденцию к сокращению.
Представители высших классов США образуют замк-
нутые группы, отгороженные от остального мира сте-
нами своих имений, фешенебельных клубов, закры-
тых для выходцев из низов (см.: W. Domhoff, The Bo-
hemian Grove and Other Retreats, № 4, 1974).
Последние десятилетия — время метаморфоз эли-
таризма. В западной социологии появились работы,
критикующие концепцию правящей элиты. Дело в
том, что анализ политической структуры США как
элитарной, сделанный Р. Миллсом, Ф. Хантером, ра-
зоблачает лицемерный характер буржуазной демо-
кратии. С воспеваемого буржуазными идеологами
«свободного мира» срывается «демократический» фи-
говый листок, демократия предстает как фактическое
господство элиты, финансовой олигархии. Не слу-
чайно Дж. Мейсел назвал Миллса «отцеубийцей ста-
рой теории элиты», а Р. Даль, Д. Белл и др. вся-
чески пытались дискредитировать Миллса за его
«непатриотическую» позицию.
Большинство западных социологов нашло, что
удобнее говорить не о единой властвующей элите, а
о «распылении власти», и таким образом маскиро-
вать господство финансовой олигархии. Они отказы-
ваются от понятия единой элиты, годного, по их сло-
вам, для сравнительно низкоорганизованных обществ,
и признают множественность элит. Дж. Мейсел при-
знал, что теория элит зашла в тупик, что число элит
возрастает и само это понятие становится «самораз-
рушающимся».
Слова о «саморазрушении» понятия элиты не
случайны; когда насчитывается множество элит, об-
щество в целом рассматривается как баланс проти-
воборствующих сил, причем интересы каждой со-
циальной группы выражает ее элита. Но о последнем
обстоятельстве можно уже и не упоминать: понятие
элиты настолько измельчено, что, по существу, совпа-
дает с концепцией политического плюрализма.
Участились попытки соединения элитаризма и
плюрализма с позиций структурно-функциональной
интерпретации социального процесса. С. Кёллер
утверждает, что в США существует «комплексная
система специализированных элит». Кёллер находит
элиты в каждой области человеческой деятельности,
хотя и признает, что не все они одинаково влиятельны.
Элиты, имеющие наибольший социальный вес, Кёл-
лер называет «стратегическими элитами».
Теория функционального плюрализма элит стала
весьма влиятельной в буржуазной социологии. Это
во многом объясняется тем, что она учитывает опре-
деленные реальные процессы функционирования госу-
дарственно-монополистической системы в условиях
буржуазной демократии, подчеркивает усложнение
механизма отношений власти, некоторую автономию
определенных социальных групп внутри господствую-
щего класса. Но эти моменты гипертрофируются, и
вся концепция выступает как утонченная форма
апологии социально-политической структуры капи-
тализма.
Плюрализм рисует социально-политический про-
цесс как конкуренцию, сделку и компромисс между
множеством «заинтересованных групп», которые со-
перничают при разделе «сладкого пирога» — благ и
преимуществ, якобы даваемых «индустриальным об-
ществом». Взаимная конкуренция этих групп, по
мысли плюралистов, гарантирует общество от того,
чтобы одна из этих групп стала правящей элитой.
В модели «плюралистической демократии» ни один
класс не обладает монополией власти; организации,
выражающие их интересы, выступают как «группы
давления» на государственный механизм, который
рассматривается как «бесклассовый». Хотя и при-
знается, что отдельный человек не в состоянии не-
посредственно участвовать в выработке политических
решений, предполагается, что он может вступить
в организацию, способную оказать на правительство
давление в нужном ему направлении. Р. Гамильтон
излагает концепцию плюрализма следующим обра-
227
зом: «дифференцированность современного общества,
включающего большое число групп — профессиональ-
ных, религиозных, этнических, региональных, — соз-
дает потенциал для образования организаций, выра-
жающих дифференцированные интересы, ибо изоли-
рованные индивиды не могут оказать влияния на по-
литику» (R. Hamilton. Class and Politics in the United
States, N. Y., 1972, p. 34). Вопрос о классовой борьбе,
классовой сущности государства тщательно об-
ходится.
С позиции элитарного плюрализма демократиче-
ские свободы обеспечиваются не борьбой народных
масс, а взаимными разногласиями и равновесием
элит. Функции «ограничения», «сдерживания» по от-
ношению друг к другу выполняют политическая, эко-
номическая, бюрократическая, военная, культурная
элиты. Каждая из них представляет собой относи-
тельно замкнутую группу, строго охраняющую от аут-
сайдеров свои прерогативы и привилегии. Этот ба-
ланс элит объявляется единственно возможным ныне
типом демократии. Разделяя элиты по функциональ-
ному признаку, западные социологи тщательно скры-
вают классовую сущность каждой из вычленяемых
групп. Они представляют эксплуататорский класс
раздробленным на изолированные и конкурирующие
группировки; эта конкуренция выводится из мнимой
противоположности функций управления, которые вы-
полняют монополии, политические деятели, генера-
литет и т. д. Как будто все они не выполняют в своих
областях главную функцию — обеспечение условий
для беспрепятственной эксплуатации народных масс
монополистической буржуазией.
И вот именно эти теории политического плюра-
лизма, перемежающиеся с теориями элитарного плю-
рализма, и перепевают реформисты и ревизионисты
правого толка. Именно этот вариант элитаризма и
развивался И. Свитаком и другими правыми ревизио-
нистами в Чехословакии. Их «плюралистические мо-
дели» социализма выдавались за новое слово науки.
В действительности, эти теоретики плетутся в хвосте
буржуазной социологии.
Идеализированный портрет буржуазной демокра-
тии, рисуемый плюралистами, разительно отличается
22b
от действительности государственно-монополистиче-
ского капитализма. Анализируя те или иные повороты
и зигзаги политики капиталистических государств,
нельзя отвлекаться от столкновения интересов, борь-
бы, происходящей внутри правящей верхушки. Но
в осуществлении основных интересов монополистиче-
ского капитала она действует единым фронтом. Не
случайно даже Д. Эйзенхауэр в свое время призна-
вал преобладающее влияние военно-промышленного
комплекса, которое ощущается «в каждом городе,
каждом штате, каждом учреждении федерального
правительства».
Все более явное несоответствие плюралистической
модели реальному социально-политическому процессу
в США и других капиталистических странах вызы-
вает критику ее со стороны ряда буржуазных социоло-
гов. Плюралисты исходят из того, что индивид может
воздействовать на политику через участие в организо-
ванных группах. Однако капиталистическая действи-
тельность далека от этого. Так, исследования А. Элмон-
да и С. Вербы показали: в США всего 1% опрошен-
ных надеется воздействовать на правительственные
решения через политическую партию и лишь 4% —
через любые организованные группы, включая проф-
союзы. Короче говоря, только ничтожное меньшин-
ство «мыслит в терминах плюрализма» (R. Hamilton,
Op. cit., р. 36). Большинство же американцев не ве-
рит в постулаты плюрализма, является «доплюрали-
стическим» в своих воззрениях и ориентируется на
индивидуальные действия. Причем, как отмечают
сами буржуазные исследователи, в условиях государ-
ственно-монополистического капитализма различного
рода организации и ассоциации неизбежно обюро-
крачиваются и не снимают отчуждения индивида.
Более того, врастая в бюрократическую структуру,
они становятся добавочными орудиями манипуляции
со стороны элиты.
Критика плюрализма развивается и в плане показа
того, что «демократические организации», на которые
опираются плюралисты, сами в действительности
далеко не демократичны. Если подобные организации,
отмечают критики плюрализма, и были демократиче-
скими в момент их создания, то с течением времени
• 22<Г
в них развилось элитарное ядро. И, добавляет Г. Дом-
хофф, если ассоциации, на которые делают упор плю-
ралисты, являются продуктом элиты, то направление
их влияния будет противоположным тому, которое
предполагают плюралисты.
С каких же позиций осуществляется критика плю-
рализма? Как правило, с позиций «неоэлитаризма».
Сторонники последнего призывают честно признать,
что в капиталистическом мире правит элита, и зада-
ча — не в том, чтобы строить хитроумные доказатель-
ства противного, а искать пути «улучшения» элиты.
«Неоэлитаристы» Т. Дай, Г. Цайглер пишут, что они
«бросили вызов плюрализму» (Т. Dye, Н. Zeigler. The
Irony of Democracy. Belmont, 1972, p. VIII). He отри-
цая, что в американских правящих кругах суще-
ствуют различные группы со специфическими интере-
сами, они резонно замечают, что различия между
ними касаются второстепенных вопросов, тогда как
в основных, существенно важных для поддержания
существующей социально-политической системы вопро-
сах интересы элитных групп едины, между ними ца-
рит согласие, «концензус».
Неоэлитаристы подчеркивают, что практика по-
следних десятилетий особенно наглядно показала не-
состоятельность положения плюралистов о том, что
массы через свои организации формируют внешнюю
и внутреннюю политику США. «Никакая политиче-
ская инициатива в действительности не исходит от
публики»,— пишут К. Превитт и А. Стоун. Полити-
ческим решениям, которые, как утверждают плюра-
листы, принимаются публично, в действительности
предшествует камерная процедура. «Люди власти
встречаются частным образом и выносят решения на
встречах, на которые не допускается широкая пуб-
лика» (К. Prewitt, A. Stone, The Ruling Elites, N. Y.,
1973, p. 83—84).
Властвующая элита или элитарный плюрализм —
это центральный вопрос в полемике буржуазных по-
литологов о структуре власти в капиталистических
странах. Эта полемика ведется именно в рамках бур-
жуазной идеологии, которая оправдывает классовое
неравенство, политическую власть меньшинства. Дай
и Цайглер, подытожив полемику плюралистов и нео-
230 •
элитаристов, рисуют модели политических структур
в той и другой концепции.
Теории элитарного плюрализма исходят из того,
что различия между элитой и массой размываются;
доступ к принятию решений открывает искусство
управления, знание демократических процедур и т. п.
(богатство и экономическая власть — лишь один из
возможных путей к большой политике), имеется мно-
жество элит, от каждой из которых зависит решение
той или иной конкретной проблемы; существует кон-
куренция элит; политика есть искусство компромисса
между конкурирующими группами; массы оказывают
давление на элиты, используя механизм выборов и
групп давления.
Модель структуры власти, предлагаемая неоэли-
таризмом, имеет иной вид: различия между элитой и
массой явно выражены; эти различия основаны глав-
ным образом на контроле за экономическими ресур-
сами общества, и основную часть элиты образуют
магнаты финансового капитала; правящая элита ока-
зывает решающее влияние на все сферы жизни, вклю-
чая экономику, военные дела, внутреннюю и внеш-
нюю политику; несмотря на временные разногласия,
члены элиты поддерживают согласие относительно со-
хранения существующей общественной системы; элита
не подвержена влиянию масс или подвержена ему
в малой степени (см.: Т. Dye, Н. Zeigler. Op. cit.,
р. 11—12).
Как видим, вторая модель больше соответствует
капиталистической действительности. Тем не менее
различие их носит сугубо относительный характер.
Сторонники той и другой боятся роста активности
трудящихся и расходятся, скорее, в путях ее сдержи-
вания. Неоэлитаристы, как и элитаристы в целом,
направляют свою концепцию против марксистской
теории классовой борьбы. Они провозглашают, что
«основные конфликты в обществе развертываются не
между классами, а между элитами, меньшинством,
удерживающим власть, и другим меньшинством; иду-
щим к власти». Их концепция направлена против
революционных движений: «Главное в истории — не
революции, а, скорее, повседневное выполнение эли-
тами важных задач и скромные, но важные измене-
23 V
ния в составе правящих групп» (К. Prewitt, A. Stone,
Op. cit., р. 21, 22—23).
Характерной чертой всех названных моделей рас-
пределения власти является третирование народных
масс как аморфной, пассивной, а порой разрушитель-
ной силы, неспособной к управлению обществом.
«Демократия,— пишут Дай и Цейглер,— это «власть
народа», но ответственность за выживание демокра-
тии лежит на плечах элит. Это ирония демократии:
элиты должны править мудро, чтобы «власть народа»
выжила. Если бы жизнеспособность американской
системы зависела от активности, информированности
и просвещенности граждан, то демократия в Америке
исчезла бы уже давно, ибо массы в Америке апа-
тичны и дезинформированы политически, они удиви-
тельно мало привержены демократическим ценно-
стям... Но, к счастью для этих ценностей и для аме-
риканской демократии, массы не ведут, они лишь сле-
дуют за... элитой» (Т. Dye, Н. Zeigler, Op. cit., р. 4).
Итак, «демократия», боящаяся народа. Поистине,
«ирония демократии», и злая ирония. А точнее: иро-
ния буржуазной демократии.
Наличие элиты, несомненно, вопиющая социальная
несправедливость. Это — вызов демократии, вызов
идее свободы, равенства. Как же заставить эксплуа-
тируемое большинство терпеть правящую элиту в наш
век, когда стремление широчайших народных масс
к социальной справедливости удесятерено вдохнов-
ляющим примером стран социализма? Буржуазные
идеологи немало озабочены этим обстоятельством.
Они пытаются совместить элитаризм не только с по-
литической демократией, о чем мы уже говорили, но
и с идеей социальной справедливости. М. Янг и
Д. Белл создают теорию «элиты заслуг», или «мери-
тократии».
Элита признается необходимой для любого обще-
ства. Но современная элита на Западе — это «усовер-
шенствованная элита», элита компетентности, кото-
рая объединяет наиболее достойных представителей
общества, подчиняться которым не зазорно. Типо-
логия элит выглядит следующим образом: «элита
крови» (аристократическая элита соответствует ра-
бовладельческому, феодальному, или, по терминоло-
232
гии Белла, «доиндустриальным» обществам), «элита
богатства» (капиталистическая элита, по Беллу,
элита «индустриального общества»), «элита знаний»
(соответствует «постиндустриальному» обществу, в
которое, по утверждению Белла, вступили США).
«Осевой принцип», стержень «индустриального об-
щества» — капитал, отсюда буржуазия — элита этого
общества; «осевой принцип» «постиндустриального
общества» — производство знаний, отсюда и элита
этого общества — элита знаний и компетентности —
ученые, специалисты, «самые способные», наиболее
полезные для общества. Белл повторяет известные
технократические теории о том, что в условиях
научно-технической революции буржуазия оттесняется
на второй план, что решающую роль в обществе
играют эксперты, и поэтому социалистическая рево-
люция не нужна, ибо «постиндустриальный» строй —
это строй «современно понимаемой» справедливости:
он поощряет тех, чей вклад в социальный процесс
наибольший. «Меритократия» — это «люди, признан-
ные лучшими в своей сфере», «достойные восхище-
ния», законно пользующиеся почетом и престижем
(D. Bell. The Coming of Post-Industrial Society, N.Y.,
1973, p. 454). Впрочем, подобное социальное неравен-
ство Белл пытается смягчить пожеланиями введения
гарантированного минимума жизненных благ для
всех, независимо от вклада людей в общественный
процесс. Итак, Белл занят поисками аргументов для
того, чтобы примирить общественное мнение с сохра-
нением элитарной структуры «постиндустриального
общества», неравенства, социальной несправедли-
вости.
Одним из распространенных приемов борьбы с
марксизмом, к которым прибегают буржуазные идео-
логи (что само по себе демонстрирует глубину кри-
зиса, переживаемого буржуазной идеологией, острую
потребность заполнить «идейный вакуум» в ней),
является стремление, спекулируя на популярности
в массах идей социализма, «перехватить» лозунги
своих идейных противников. Белл пытается взять на
вооружение даже коммунистический принцип «от
каждого — по способностям, каждому — по потребно-
стям», который он интерпретирует как «усовершен-
233
ствование» принципа меритократии (Ibid, р. 444).
В условиях капитализма, когда богатство, власть,
статус проистекают из одного источника — из отноше-
ний капиталистической собственности — и измеря-
ются одной мерой — способностью защищать эти от-
ношения, идея меритократии не только утопична, но
и антидемократична.
Как мы видим, все элитаристы стремятся препод-
нести процесс выделения элиты как нечто имманент-
ное развитию социальной, политической, культурной
жизни общества, как неотъемлемое свойство циви-
лизации. Подрыв и ослабление власти элиты вы-
дается за опасную болезнь общества. Это — одна из
новых форм социальной демагогии господствующих
классов, средство для затушевывания глубоких со-
циальных конфликтов, раздирающих капиталистиче-
ское общество, средство оправдания существования
эксплуататорских классов, давно уже превратив-
шихся в тормоз общественного развития.
Марксизм впервые доказал, что творцами истории
являются не немногие «избранные», не эксплуататор-
ские классы, а трудящиеся, народные массы. Ныне
вопрос о способности трудящихся масс к руководству
обществом, к созданию новых форм жизни — это уже
не только вопрос теории, но прежде всего практиче-
ский вопрос. Способность рабочего класса руково-
дить обществом и делать это несравненно успешнее
буржуазии доказана опытом СССР, всех социалисти-
ческих стран. Совершив социалистическую револю-
цию, рабочий класс во главе всех трудящихся и экс-
плуатируемых масс свергнул классовое господство
империалистической элиты. К руководству обществен-
ной жизнью привлекаются массы трудящихся, из
них выковываются замечательные руководители, вы-
являются организаторские таланты, таившиеся в нед-
рах рабочего класса, крестьянства. В отчетном до-
кладе ЦК КПСС XXV съезду партии с полным пра-
вом говорится: «Мы создали новое общество, обще-
ство подобного которому человечество еще не знало.
Это — общество бескризисной, постоянно растущей
экономики, зрелых социалистических отношений, под-
линной свободы» (Материалы XXV съезда КПСС,
М., 1976, стр. 87).
234
♦ ♦ ♦
Таким образом, критика элитарных теорий — один
из важных аспектов борьбы марксистов-ленинцев
против современной буржуазной идеологии. И книга
М. Нарты вносит существенный вклад в эту борьбу.
Она является частью коллективных усилий маркси-
стов-ленинцев по разоблачению реакционного, анти-
демократического характера элитарного мировоз-
зрения.
Не все в книге бесспорно. Это относится, в част-
ности, к вопросу о том, пользовались ли К. Маркс,
Ф. Энгельс, В. И. Ленин термином «элита» или его
эквивалентами. Еще один вопрос. На наш взгляд,
М. Нарта высказывает совершенно обоснованные
сомнения по поводу правомерности использования
понятия «элита» при анализе социалистического об-
щества (что характерно для некоторых чехословац-
ких и польских социологов). Справедливы возраже-
ния против Э. Пецки, считающего, что элитой явля-
ются «лучшие», наиболее талантливые, достигшие по-
зиций власти. Ведь в антагонистических обществах
позиций власти достигают именно не наиболее ода-
ренные, а принадлежащие к господствующим клас-
сам. Кстати, распределение руководящих постов по
принадлежности к элите (то ли по наследству, то ли
по личным связям, то ли по обладанию капита-
лом) — одна из причин, обрекающих подобное обще-
ство на проигрыш в соревновании с социальным
строем, создающим простор для максимального раз-
вития талантов и способностей людей.
А правомерен ли термин «элита» при анализе ка-
питалистического общества? В нашей литературе уже
высказывались мнения на этот счет (см.: Ф. Бурлац-
кий, А. Галкин. Социология. Политика. Международ-
ные отношения. М., 1974, стр. 125, Г. Ашин. Критика
современных буржуазных теорий о роли народных
масс и личности в истории. М., 1973, стр. 127). Разу-
меется, следует обращать основное внимание не на
семантику термина, а на содержание, которое вкла-
дывают в него представители различных идеологиче-
ских течений. Буржуазные социологи противопостав-
ляют дихотомию «элита — масса» марксистской тео-
рии классов. Марксистские социологи исследуют вер-
хушечные группы различных слоев господствующего
класса, выражающих его интересы и осуществляю-
щих управление различными сторонами социальной
жизни. Социолог может в определенных целях исполь-
зовать понятие «элита». При этом мы столкнемся
с двумя случаями: 1) уровнем исследования, на ко-
тором еще не раскрыта классовая структура обще-
ства, но уже зафиксировано деление его на правящих
и исполнителей (ограничение этими представлениями
обыденного сознания может увести от понимания
классовой дифференциации); 2) использование этого
термина по отношению к части класса, его верхушке,
занимающей господствующие позиции в политиче-
ском управлении. В последнем случае социолог-марк-
сист должен дать четкое определение этого термина,
отмежеваться от буржуазных интерпретаций его, ибо,
во-первых, элитаристы, ссылаясь на этимологию тер-
мина, относят к элите «лучших», «избранных»
(в книге М. Нарты убедительно показано, насколько
фальшив этот тезис); во-вторых, термин этот исполь-
зуется буржуазной социологией для затушевывания
подлинной основы классовой дифференциации;
в-третьих, элитаристы, приписывая элите все дости-
жения цивилизации, отрицают и принижают роль на-
родных масс в историческом процессе.
В связи с этим возникает вопрос о том, насколь-
ко правомерен термин «элитарист», используемый в
буржуазной социологии по отношению к принимаю-
щим схему «элита — масса». Следует различать анали-
тический и нормативный подходы при делении обще-
ства на элиту и массу и применять этот термин по
отношению к тем, кто видит свой идеал в элитарном
обществе. Иное дело — социологи, которые, призна-
вая элитарную структуру капиталистического обще-
ства, обличают фальшь буржуазной демократии. При-
мером такого социолога является Р. Миллс, которого
западные социологи совершенно неправомерно отно-
сят к элитаристам на тОхМ основании, что он противо-
поставлял властвующую элиту и бесправную массу
в современных Соединенных Штатах. Признание им
дихотомии «элита — масса» выступало средством
критики государственно-монополистического капита-
236
лиз.ма; совершенно ясно, что его социальный идеал—•
антиэлитарный.
Как видим, в книге М. Нарты поставлены важные,
актуальные проблемы. Не все они получили оконча-
тельное решение, некоторые из них требуют дальней-
ших исследований. Важно, что книга ориентирует на
творческую разработку марксистско-ленинской тео-
рии политического управления обществом, что она
написана с принципиальных, партийных позиций.
Книга дает обильную пищу для размышлений, сти-
мул для дальнейших исследований. Нет сомнения
в том, что она будет с интересом встречена совет-
скими философами, социологами, правоведами, ши-
рокой советской общественностью.
Г. К.. Ашан
Содержание
Введение ................................................ 5
Глава I. Роль и основные черты мелкобуржуазной поли-
тической теории элит......................................9
1. Общие черты политической теории элит и ее
теоретические источники ....................... 9
2. Мелкобуржуазный элитаризм в «развитой
форме».........................................48
Глава II. Понятие элиты и масс в буржуазной социологии . 84
1.	Понятие элиты и масс у «классических элитари-
стов» и у некоторых современных буржуазных
и мелкобуржуазных социологов..................84
2.	К понятию «продуктивной» и «властвующей»
элиты . . . .................................105
3.	К эмпирическим исследованиям «элит» в бур-
жуазной социологии  .........................123
4.	Критика элитаристской теории в буржуазной
социологии и ее ограниченность...............128
Глава III. Марксистское понимание властно-политических от-
ношений и его ревизионистское извращение . . .140
1. Понятие властно-политической дифференциации
у классиков марксизма-ленинизма.........................140
2.	Отход некоторых чехословацких теоретиков от
научного понимания властно-политической диф-
ференциации ................................ 164
Глава IV. Эмпирическая социология элит в ЧССР . . . .179
1. Индекс участия в управлении в работе «Чехо-
словацкое	общество»	и	его	ошибочность	.	.	.185
2. Анализ властно-политических отношений в ра-
боте	«Чехословацкое	общество»	......	193
Заключение............................................199
Примечания..............................................204
Послесловие...........................................216
М. НАРТА
Теория элит и политика
ИБ № 3436
Редактор О. И. Попов
Художественный редактор Л. Д. С уйма
Технический редактор Т. В. Левина
Корректор В. М. Лебедева
Сдано в набор 9.09.77. Подписано в печать 20.03.78.
Формат 84X108*/». Бумага типографская № 1. Условн.
печ. л. 12,6. Уч.-изд. л. 12,3. Тираж 13 000 экз.
Заказ Ns 757. Цена 85 коп. Изд. № 25370.
Издательство «Прогресс» Государственного комитета
Совета Министров СССР по делам издательств, полиграфии
и книжной торговли. Москва, 119021, Зубовский бульвар, 21
Ордена Трудового Красного Знамени
Ленинградская типография Ns 2 имени Евгении Соколовой
Союзполиграфпрома при Государственном комитете
Совета Министров СССР по делам издательств,
полиграфии н книжной торговли.
198052, Ленинград, Л-52, Измайловский проспект, 29
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
Выходит в свет
ОБЗИНА Я. Ленинское понятие по-
литики и критика «гуманной демокра-
тии». Пер. с чешек. Серия «Критика бур-
жуазной идеологии и ревизионизма».
В книге общественного и политическо-
го деятеля ЧССР Яромира Обзины изла-
гается марксистско-ленинское понима-
ние политики и подвергаются критиче-
скому анализу буржуазные теории, фаль-
сифицирующие понятие гуманизма, де-
мократии, диктатуры пролетариата. Ав-
тор прослеживает органическую связь
между взглядами идеологов чешской
буржуазии Т. Масарика и Э. Бенеша и
распространявшимися в ходе чехосло-
вацких событий 1968—1969 гг. демагоги-
ческими лозунгами «социализма с чело-
веческим лицом», «подлинной демокра-
тии» и т. д.
Широко освещая исторический опыт
становления народно-демократического,
а затем социалистического государства
в Чехословакии, Я. Обзина на большом
фактическом материале показывает не-
состоятельность идеи так называемого
«гуманного социализма».

85 к.
КРИТИКА Б ЧУАЗНОЙ ИДЕОЛОГИИ И РЕВ ' МОНИЗМА
КРИТИК'. БУРЖУАЗНОЙ ИД(ОЛОГИИ И РЕВИЗИОНИЗМА
КРИ1ИКА БУРЖУАЗНОЙ ИДЕОЛО1ИИ И PI ВИЗИОНИЗМА
КРиТИ- < f -УАЗНОЙ ИДЕОЛОГИ.’ И ^ЕБИ МОНИЗМА