АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

ВОИНСКИЕ
ПОВЕСТИ
ДРЕВНЕЙ
РУСИ
под РЕДАКЦИЕЙ
ЧЛЕНА-КОРРЕСПОНДЕНТА
АН СССР
В. П. Адриановой-Перетц
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСК ВА-ЛЕН И НГРАД
19 4 9

ПОВЕСТЬ
О РАЗОРЕНИ И
РЯЗАНИ
БАТЫЕМ
в 12 3^ г.

ВОЛОКОЛАМСКИЙ
список
XVI о.
ф

лето 6745.1 В второе" на десят лето по принесении чюдо-
творнаго образа ис Корсуня2 прииде безбожный царь
Батый на Русскую землю со множеством* вой татар-
скыми, и ста на рекев на Воронеже3 близ Резанскиа
земли. * И приела на Резань4 к великому князю Юрью Инго-
ревичю Резанскому5 послы безделны, просяща десятины вог
всем: во князех и во всяких людех, и во всем. И услыша
великий князь Юрьи Ингоревич Резанский приход безбожнаго царя
Батыя,д и вскоре6 посла вож град Владимер к благоверному
к великому князю Георгию Всеволодовичю Владимерскому,6
прося помощи у него3 на безбожнаго царя Батыя," или бы сам
пошел. Князь великий Георгий Всеволодович Владимеръской
сам не пошел и на помощь не послал, хотя о собе сам
сотворите брань з Батыем. И услыша великий князь Юрьи
Ингоревич Резанский, что несть ему помощи от великаго князя Георь-
гия Всеволодовича Владимерьскаго, и вскоре посла по братью
свою по князя Давида Ингоревича Муромского,7 и по князя
Глеба Ингоревича Коломенского,8 и по князя Олга Краснаго,9
и по Всеволода* Проньского,10 и по прочий князи. И начаша
совещевати, яко нечистиваго подобает утоляти дары. И посла
сына своего князя Федора Юрьевича Резаньскагои к
безбожному царю Батыю з дары и молением"1 великим/ чтобы не
воевал Резанския земли. И* князь Федор Юрьевич прииде на реку
на Воронеж0 к царю71 Батыю, и принесе ему дары и моли царя,
чтобы не воевал Резанския земли. Безбожный царь Батый,

10
Повесть о разорении Рязани Батыем
лстив бо и немилосерд,а прия6 дары, и охабися* лестию12 не вое-
вати Резанския* земли. И яряся-хваляся воевати Русскую землю.
И нача просити у рязаньских князей дщерейд или сестер* собе
на ложе. И некий от велмож резанских завистию насочи13
безбожному царю Батыю на князя Федора Юрьевича Резанскаго,
яко имеет у собе княгиню от царьска рода,14 и лепотою-телом
красна бе зело. Царь Батый лукав есть и немилостив в
неверии своем, пореваем15 в похоти плоти своея, и рече князю
Федору Юрьевичю: „Дай мне, княже, видети^ жены твоей
красоту". Благоверный же3 князь Федор Юрьевич Резанской"
посмеяся, и рече царю. „Не полезно16 бо есть нам христия-
ном тобе, нечестивому царю, водити жены своя на блуд. Аще
нас преодолевши,* то и женами нашими владети начнеши".
Безбожный жел царь Батый возярися и огорчися, и повеле
вскоре убити благовернаго князя Федора Юрьевича/* а тело
его повеле поврещи зверем и птицам на разтерзание; и*инех
князей, нарочитых людей17 воиньских побил.
И един от пестун князя Федора Юрьевича укрыся именем
Апоница,18 зря на блаженое тело честнаго своего господина
горько плачющися, и видя его никим брегома, и взя возлюб-
ленаго своего государя, и тайно сохрани его. И ускори к
благоверной княгине Еупраксее,19 и сказа ей, яко нечестивый царь
Батый уби° благовернаго князя Федора Юрьевича.
Благоверная княгиня Еупраксея" стояше^ в превысоком
храме20 своем и держа любезное чадо свое князя Ивана
Федоровича, и услыша таковыя0 смертноносныя глаголы, и горести
исполнися,771 и абие21 ринуся из превысокаго храма своего
с сыном своим со князем Иваном на среду земли, и заразная
до смерти. И услыша великий князь Юрьи Ингоревич убиение
возлюбленаго сына своего благовернаго*7 князя Федора, и инех^
князей, нарочитых людей много побито от безбожнаго царя,
и нача плакатися* с великою княгинею,22 и со прочими княги-
неми, и з братею. И плакашеся весь град на мног час. И едва
отдохнув от великаго того плача и рыдания,4 и начата сово-
купляти воинство свое, и учредиша. Князь великий Юри Инго-

Волоколамский список XVI в.
11
ревич, видя братию свою и боляр своих и воеводе храбро" и
мужествено* ездяще,8 и возде руце на небо со слезами и рече:
„Изми нас, гбоже, от враг наших,1 и от востающих нань избави
нас, и покры нас от сонма лукавнующих, и от множества
творящих безаконие.23 Буди путь их тма и ползок".24 И рече братии
своей: „О господия и милаяд братия6 моя,^ аще от руки
господня благая прияхом, то злая ли не потерпим? Лутче нам смер-
тию живота купити, нежели в поганой воли быти. Се бо я,
брат ваш, наперед3 вас изопью чашу смертную за святыя" божия*
церкви, и за веру христьянскую, и за отчину-* отца нашего
великаго князя Ингоря Святославича".25 И поидоша в церковь
пресвятыя владычицы богородици честнаго ея успения/*'26
И плакася много пред образом пречистыя* богородици и
великому чюдотворцу Николе 27 и сродником 'своим Борису и Глебу.28
И дасть° последнее целование великой княгине71 Агрепене Рости-
славне, и прием благословение от епископа29 и от всего свя-
щеннаго собора.30 И поидоша против нечестиваго царя Батыя,
и сретоша^ его близ предел0 резанских. И нападоша нань,
и начаша битися крепко и мужествено, и бысть сеча зла
и ужасна. Мнози бо силнии полки падоша Батыеви. Царь Батый™
видяше, что господство резаньское крепко и мужествено бьяшеся,
и возбояся. Да противу гневу божию хто постоит! А Батыеве у
силе велице и тяжце, един бьяшеся с тысящей, а два со тмою.31
1ЛФ виде *князь великий убиение брата своего князя Давида
Ингоревича^ и воскричаша: „О братие моя милая! Князь Давид,
брат наш, наперед нас чашу испил, а мы ли сея чаши не пьем!"
№ преседоша* с коня на кони, и начаша битися прилежно.
Многий"* сильныя полкы Батыевы проеждяа, храбро и
мужествено бьяшеся, яко всем полком татарьскым подивитися
крепости^ и мужеству резанскому господству. И едва одолеша их
силныя полкы татарскыя.* Ту убиен бысть благоверный князь
великийьТеоргий Ингоревич,32 брать его князь Давид Ингоревич
Муромской, брат его князь Глеб Ингоревич Коломенской, брат
их Всеволод Проньской, и многия* князи месныяю и воеводы
крепкыя*, и воинство: удалцы и резвецы резанския. Вси равно

12
Повесть о разорении Рязани Батыем
умроша и едину чашу смертную пиша. Ни един от них возра-
тися вспять: вси вкупе мертвии лежаша. Сияа бо наведе бог
грех ради наших. А князя Олга Ингоревича яша еле жива
суща. Царь же, ьидя свои полкы мнозии падоша, и нача велми
скорбети^и ужасатися, видя своея силы татарскыя множество
побьеных. И начаша воевати Резанскую землю и веля бити,
и сечи, и жещи без милости. И град Прънеск,33 и град Бел,34
и Ижеславець35 разори6 до основания,2 и все люди побита без
милости. И течаше кровь христьянская, яко река силная, грех
ради наших. Царь Батыйл видя князя Олга Ингоревича велми
красна и храбра, и изнемогающе6 от великых ран, и хотя его
изврачевати от великых ран и на свою прелесть возвратити.36
\ЛЖ князь Олег Ингоревич укори царя Батыя/ и нарек его
безбожна, и врага христьанска. Окаяный Батый" дохну огнем
от мерскаго* сердца своего, и вскоре повеле Олга ножи на части
роздробити. Сий бо есть вторый страстоположник Стефан,37
приялвенець своего страдания* от всемилостиваго бога, и испи
чашу смертную сн своею братею ровно. Царь Баты окаяный
нача воевати Резанскую землю, и поидоша ко граду к Резани.
И обьступиша град, и начаша битися неотступно пять дней/^
Батыево бо войско пременишася, а гражане непремено бьяшеся.
И многих гражан побиша, а инех уязвиша,0 а инии от великих
трудов" изнемогша. А в шестый день рано приидоша погании
ко граду, овии с огни, а ини с пороки,38 а иней со тмочисле-
ными лествицами, и взяша град Резань месяца декабря^ в 21
день. И приидоша в церковь соборную0 пресвятыят богородици,
и великую княгиню Агрепену матерь великаго князя з^
снохами и с прочими княгинеми мечи исекоша, а епископа и свя-
щеническый чин огню предаша, во святей церкве пожегоша,
а иней мнози от оружия*55 падоша. А во граде многих людей,
и жены, и дети — мечи исекоша. И иных в реце потопиша,
и ерей черноризца до останка исекоша, и весь град пожгоша,
и все узорочие39 нарочитое, богатство резанское и сродник их
киевское и черъниговское40 поимаша. А храмы божия*разо-
риша, и во святых олтарех много крови пролияше.^ И не оста

2 ».
О) Ю
2 о
н
л со
Ю 5!
5 «
я ><!
о. §
^5
о
§
м

Волоколамский список XVI в.
13
во граде ниа един живых: вси равно умроша и едину чашу
смертную пиша. Несть бо ту ни стонюща, ни плачюща—
и ни отцу и матери о чадех, или чадом о отци и о матери,
ни брату о брате, ни ближнему роду, но вси вкупе мертви
лежаща. И сия* вся наиде грех ради наших. Безбожный царь
Батый® видя велие пролитие крови християнския,1 и возярися
зело, и огорчися, и поиде на град Суздаль и Владимер,д> 41
и желая Рускую землю попленити, и веру християнскую искоре-
нити, и церкви божий до основания6 разорити.
И некий от велмож резанских именем^ Еупатий Коловрат42
в то время был в Чернигове со князем Ингварем Ингоревичем,43
и услыша приход зловернаго царя Батыя/ и иде из Чернигова
с малою дружиною, и гнаша скоро. И приеха в землю Резань-
скую, и виде ея опустевшу" грады разорены, церкви пожены,
люди побьены. И пригна во град Резань, и виде град разорен,
государи побиты, и множества народа лежаща: ови побьены
и посечены, а ины позжены, ины в реце истоплены,—Еупатий
воскрича в горести душа своея и разпалаяся в сердцы своем.
И собра мало дружины: тысячу семсот человек, которых бог
соблюде — быша вне града. И погнаша* во след безбожного
царя и едва угнаша* его в земли Суздалстей, и внезапу напа-
доша на станы Батыевы. И начаша сечи без милости, и смя-
тошасял все полкы татарскыя." Татарове же сташа, яко пияны,
или неистовы.44 Еупатию тако их бьяше нещадно, яко и мечи
притупишася, и емля татарскыя" мечи и сечаша их.
Татарове же" мняша, яко мертви восташа. Еупатий сил-
ныя° полкы татарьскыя проеждяя, бьяше их нещадно. И ездя
по71 полком татарскым храбро и мужествено, яко и самому
царю возбоятися. И едва поимаша от полку Еупатиева
пять человек воиньскых, изнемогших от великих ран. И при-
ведоша их к царю Батыю. Царь Батый нача вопрошати:^
„Коеяс веры еста вы, и коеяс земля, и что мне много зла
творите?" Они же реша: „Веры християнскыя есмя,™ а храбры
есми^45 великаго князя Юрья Ингоревича Резанскаго, а от полку
Еупатиева Коловрата. Посланы от князя Ингваря Ингоревича

14
Повесть о разорении Рязани Батыем
Резанскаго тебя силна царя почтити и честна проводити, и честь
тобе воздати. Да не подиви, царю, не успевати наливати чаш
на великую силу-рать татарьскую". Царь же подивися ответу
их мудрому. И посла шурича своего Хостоврула46 на Еупа-
тия,аа с ним силныя* полкы татарскыя.* Хостоврул же похва-
лися пред царем, хотя Еупатия жива пред царя привести. И сту-
пишася силныя полкы татарскыя,1 хотя Еупатия* жива яти,
Хостоврул же сьехася сь Еупатием. Еупатей же исполин силою
и разсече Хостоврула на полы до седла. И начата сечи силу
татарскую, и многих тут нарочитых багатырей Батыевых побил,
ових на полы* пресекаше/* а иных до седла крояше.3
Татарове же" возбояшеся, видя Еупатия* крепка исполина. И нава-
диша на него множество пороков, и нача бити по нем ис тмо-
численыхл пороков, и едва убиша его. И принесоша тело его
пред царя Батыя.* Царь Батый" посла по мурзы, и по князи,
и по санчакбеи,0'47 и начата дивитися храбрости, и крепости,
и мужеству резанскому господству. Они же рекоша царю:
„Мы со многими цари во многих землях, на многих бранех бывали,
а таких удалцов и резвецов не видали, ни отци наши возвестиша
нам. Сии бо люди крылатый, и не имеюще смерти, тако крепко
и мужествено ездя, бьяшеся: един с тысящею, а два со тмою. Ни
един от них может сьехати жив с побоища". Царь Батый" зря на
тело Еупатиево, и речег „ О Коловрате Еупатие, гораздо еси меня
подщивал малою своею дружиною, да многих богатырей
сильной орды побил еси, и многие полкы падоша. Аще бы у меня
такий служил, — держал бых его против сердца своего". И даша
тело Еупатево его дружине останочной, которые пойманы
на побоище. И веля их царь Батый отпустити/* ис ни чем вре-
дити.
Князь Ингварь Ингоревич в то время был в Чернигове
у брата своего князя Михаила Всеволодовича Черниговского48
богъм соблюден от злаго того отметника врага христьянскаго.
И прииде из Чернигова в землю Резанскую во свою отчину,
и видя ея пусту, и услыша, что братья его все побиены от не-
честиваго законопреступника™ царя Батыя/ и прииде во град

Волоколамский список XVI е.
15
Резань и видя град разорен, а матерь свою, и снохи своя,а
и сродник своих, и множество много мертвых лежаща, и град
разорен, церкви позжены и все узорочье в казне черниговской
и резанской взято. Видя* князь Ингварь Ингоревич великую
конечную8 погибель грех ради наших, и жалостно возкричаша,
яко труба рати глас подавающе, яко сладкий арган вещающи.
И от великаго кричания,' и вопля страшнаго лежаща на земли,
яко мертв. И едва отльеяша его, и носяша по ветру. И едва
отдохнуд душа его в нем. Кто бо не возплачетца толи-
кияв погибели, или кто* не возрыдает о селице народе людей
православных, или кто3 не пожалит толико побитых" великих
государей, или кто* не постонет таковаго пленения! Князь
Ингварь Ингоревич, розбирая трупиял мертвых, и наиде тело
матери своей великия княгини Агрепе'ны Ростиславны, и позна
снохи своя, и призва попы из веси,49 которых бог соблюде,
и погребе матерь свою, и снохи свояке* плачем великым во
псалмов и песней место: кричаше велми и рыдаше. И похраняше
прочия0 трупия* мертвых, и очисти град, и освяти. И собрашася
малор людей, и даша им мало утешения.0 И плачася безпрестано,
поминая матерь свою й братию свою, и род свой, и все
узорочье резанское — вскоре погибе. Сиятбо вся наиде грех ради
наших, Сий бо град Резань и земля Резанская, изменися доброта
ея, и отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети —
токмо дым и пепел, а церкви все погореша, а великая церковь
внутрь погоре^ и почернеша. Не един бо сий град пленен бысть,
но и инии^мнози. Не бе бо во граде пения,* ни звона, в радости
место всегда плач творяще. Князь Ингварь Ингоревич поиде/
где побьени быша братья4 его от нечестиваго царя Батыя:ш
великий князь Юрьи Ингорович Резанской, брат его князь
Давид Ингоревич, брат его Всеволод Ингоревич и многая^
князи месныя,*и бояре им воеводы, и все воинство, и удалцы
и резЕецы, узорочие резанское.50 Лежаша" на земли пусте,
на траве ковыле, снегом и ледом померзоша,3 ни ким брегома.
От зверей телеса их снедаема, и от множества птиц разъетер-
заемо. Вси^бо лежаша, купно умроша, едину чашу пиша смерт-

16
Повесть о разорении Рязани Батыем
ную. И видя князь Ингварь Ингоревич велия трупияа мертвых
лежаша, и воскрича горько велием гласом, яко груба распа-
лаяся, и в перьси свои рукама биюще; и ударяшеся о землю.6
Слезы же его от очию, яко поток, течаше и жалосно вещающи:
„О милая мояв братья и господне!1 Како успе животе мои дра-
гии! Меня единаго оставиша в толице погибели. Про что аз
преже вас не умрох? И камо заидесте очию моею, и где ото-
шлид есте сокровища живота моего? Про что не промолвите
ко мне брату вашему, цветы прекрасный, винограде мои несо-
зрелыи? Уже не подаете сладости души моей! Чему, господине,
не зрите ко мне — брату вашему, не промолвите6 со мною?
Уже ли забыли есте мене брата своего, от единаго отца роже-
наго, и единые утробы* честнаго плода матери нашей — великие
княгини Агрепены Ростиславне, и единым сосцом воздоеных
многоплоднаго винограда? И кому приказали есте меня — брата
своего? Солнце мое драгое, рано заходящее;3 месяци красный,
скоро изгибли есте; звезды восточныя," почто рано зашли есте?
Лежите на земли пусте, ни ким брегоми,* чести-славы ни от кого
приемлете!** Изменися бо слава ваша. Где господство ваше?
Многим землям государи были есте, а ныне лежите на земли
пусте, зрак лица вашего изменися во нетлении. О милая моя
братия* и дружина ласкова, уже не повеселюся с вами! Свете
мои драгии, чему помрачилися есте? Не много нарадовахся
с вами! Аще услышит бог молитву вашу, то помолитеся о мне,
о брате вашем, да вкупе умру с вами. Уже бо за веселием
плач и слезы придоща* ми, а за утеху и радость сетование
и скорбь0 яви ми ся! Почто аз не преже вас умрох, да бых
не видел смерти вашея, а своея погибели. Не слышите ли
бедных моих словес жалостно вещающа? О земля, о земля, о
дубравы поплачите со мною! Како нареку день той, или како
возпишу его, в он же погибе толико господарей и многие
узорочье резанское храбрых удалцев. Ни един от них возвра-
тися вспять, но вси равно71 умроша, едину чашу смертную
пиша. Се бо в горести души моея язык мой связается, уста
загражаются, зрак опусмевает,51 крепость изнемогает".

Крепостные валы Старой Рязани.
(Фото А. Л. Монгайта).

Волоколамский список XVI в.
17
Бысть у во тогда многи туги,02 и скорби, и слез, и
воздыхания/ и страха, и трепета от всех злых, находящих на ны.
Великий князь* Ингварь Ингоревич возде руце на небо со
слезами возва, глаголаша: » Господи, боже мой, на тя уповах,
спаси мя, и от всех гонящих избави мя. Пречистая1 владычице
Христа бога нашего, не остави мене во время печали моея.
Великие страстот.ерпцыд и сродники наши Борис и Глеб, будите6
мне помощники, грешному, во бранех. О братие мояж и
господне, помогайте мне во святых своих молитвах на супостаты
наши—на агаряне и внуци измаилтеска3 рода".53 Князь" Ингварь
Ингоревич начаша разбирати трупие мертвых, и взя тело
братьи своей, и великаго князя Георгия Ингоревича, и князя
Давида Ингоревича Муромского,* и князя Глеба Ингоревича
Коломенского, и инех князей месных — своих сродников, и
многих бояр, и воевод, и ближних знаемых, принесе-* их во град
Резань, и похраняше их честно, а инех тут на месте на пусте
собираше и надгробное пеша. И похраняше князь* Ингварь
Ингоревич," и поиде ко граду Пронску, и собра раздроблены
уды° брата своего благовернаго и христолюбиваго князя Ольга
Ингоревича и несоша его во град Резань, а честную его главу
сам князь велики Ингвар71 Иньгоревич и до града понеси,
и целова ю любезно, положиша его с великим князем Юрьем
Ингоревичем во единой раце.54 А братью свою князя Давида
Ингоревича, да князя Глеба Ингоревича положиша у него близ
гроба их во единой раце. Поиде же князь Ингвар Инго-
ревичь на реку на Воронеж, иде убьен бысть князь Федор
Юрьевич Резанской, и взя честное тело его, и плакася
над ним на долг час. И принесе во область его к
великому чюдотворцу Николе Корсунскому, и его
благоверную княгиню Еупраксею, и сына их князя Ивана
Федоровича Посника ри положиша ихс во едином месте.
И поставиша над ними кресты камены.55 И от сея вины да
зовется великий чюдотворець Николае Заразский: яко
благоверная княгиня Еупраксеят и с сыном своим князем Иваном
сама себе зарази.
2. Воинские яоаветя

18
Повесть о - разорении Рязани Батыем
Сии бо государи рода Владимера Святославича—сродника
Борису и Глебу, внучата великаго князя Святослава Олго-
вича Черниговьского.56 Бяше родом христолюбивый,
братолюбивый, лицема красны, очима светлы, взором грозны/ паче меры
храбры, сердцем легкы, к бояром ласковы, к приеждим привет-
ливы, к церквам прилежны, на пированье тщывы, до господар-
скихв потех охочи, ратному делу велми искусны, к братье,
своей и ко их посолником величавы. Мужествен ум имеяшеу
в правде-истине пребываста, чистоту душевную и телесную
без порока соблюдаста. Святого корени отрасли, и богом наса-
жденаго сада цветы прекрасный. Воспитани быша во*
благочестия со всяцем наказании духовнем. От самых пелен бога
возлюбили. О церквах божиих велми печашеся, пустотных
бесед не творчще, срамныхд глагол не любяше и злонравных:,
'человек отвращашеся/* а со благыми всегда беседоваша,.
божественых писаний3 всегда" во умилении послушаше. Ратным'
во бранех страшный* являшеся/ многия враги, востающи на них,,
побежаша, и во всех странах славно'" имя имяща. Ко греческим
царем велику любовь имуща, и дары у них многи взимаша.
А по браце целомудрено живяста, смотряющи своего спасения."
В чистой совести, и крепости, и разума предержа земное
царство и к небесному приближался. Плоти угодие не творяше,
соблюдающей тело свое по браце греху непричасно.0 Государь-
ский сан держа, а посту и молитве прилежаста, и кресты на.
раме своем носяща.57 И честь и славу от всего мира при-
имаста, асвятыя^дни святого поста честно храняста, и по вся
святыя71 посты причащастася святых пречистых и бесмертных
тайн. И многи труды и победы по правой вере показаста.
А с погаными половцы часто бьяшася за святыя71 церквиг
и православную веру. А отчину свою от супостат велми без
лености храняща. А милостину неоскудно даяша, и ласкою
своею многих от неверных царей детей их и братью к собе
приимаста, и на веру истиную обращаста.58
Благоверный ^великий князь Ингвар Ингоревич, нареченны^
во святом крещении Козма, сяде на столе отца своего вели-

Волоколамский список XVI в.
19
каго князя Ингоря Святославича. И обнови землю Резаньскую,
и церкви постави, и манастыри согради, и пришелцы утеши,
и люди собра. И бысть радость християном, их же избави бог
рукою своею крепкою от безбожнаго зловернаго царя Батыя.
А Кир Михайло Всеволодовича Пронского посади на отца его
отчине.59
2*

список
ХРОНОГРАФА
і-)99 г-
ф

I
/""X лето 6745.1 Нашествие безбожнаго царя Батыя на
Ш/^0 Рускую землю.
В §1 Хощу рещи о друзи и братия повесть, иже не точию
ш Е человеки, но и безсловесныя скоты, и нечювственое
камение может подвигнути на плач, и глаголати: „горе и увы!"
или паче: „кто может словом представити на сущих тогда
християн излиянную на них чашу пелыни божия суда? или
серп он, его же пророк виде, пожиная и искореняя вся
нещадно? Или мечь, иже не точию обезсчадствовати могий,
но с чады и родивших погиная немилостивно? И кто может
словом представити Христе милостивый, постигшаяа тогда злая
християнъский род за умножение грех наших. Глаголю же
безбожнаго Батыя нашествие на Рускую землю, еже бысть
в лето 6745-е.
Сей убо безбожный, молнийная стрела, с безсчисленым
множеством агарян,53 безвестно приде лесом во 12 лето по
принесении чюдотворнаго образа Николина из Корсуни,2 и ста
на реке на Вороножи3 на Онозе,60 и взя ея пленом. И посла
послы безделныя, жену чародеицу,61 и с нею два мужа на Рязань
к великому князю Юрью Ингоревичю Рязанскому,5 и к прочим
князем муромским, и пронским, просяще у него десятины во всех
князех, и во всяких людех, и в животех, и в скотех, и во всем.
И услыша сия князь Юрьи Ингоревич, и вскоре посла во град
Владимер к великому князю Юрью Всеволодичю Владимер-
окому,6—да пойдет с ними противу безбожных агарян. Он же сам

24
Повесть о разорении Рязани Батыем
не поиде и силы не посла,— зане же страх нападе и трепет
на всех человек, являя божий гнев. Сего ради поглощена бысть
премудрость строити ратная дела, и крепких сердца в слабость
женъскую преложишася. И сего ради ни един же от князей
руских не поиде друг ко другу на помощь, ни совокупишася
вси, ни поидоша против безбожных, но вдашася в совет суетен,
мысляще коиждо о собе противу безбожных рать составити.
Безбожнии же не имуще многих сопротивников собе, и на кое-
гождо отечество находяща, грады приимаху, и князя, и люди
мечю и огню предаваху. Услышав же князь великий Георгий
Ингоревич, что нет ему помощи от великаго князя Георгия
Всеволодича Владимерскаго, и въскоре посла по братию свою,
по князя Давида Ингоревичя Муромскаго,7 и по князя Глеба
Ингоревичя Коломенскаго,8 и по Всеволода Пронскаго,10
и по прочия князи, и по князя Олга Краснаго.9 И начяша
совещевати, яко нечестиваго подобает дары утоляти. И посла
сына своего князя Феодора Юрьевичя11 к нечестивому царю
Батыю с дары и с великим молением, дабы не воевал Рязан-
ския земли. Князь Феодор прииде к Батыю на Воронеж з дары
и молением, дабы не воевал Рязанския земли. Безбожный же
царь Батый льстив и немилостив, дары прия, и охабися лестию,12^
что не воевати Рязанския земли, и яряся, и хваляся воевати
Рускую землю. И начя просити у рязанъских князей дщерей
и сестр себе на ложе. И некий от велмож рязанъских завистию
насочи13 безбожному царю Батыю на князя Феодора Юрьевичя
Рязаньскаго, яко имеет у себя княгиню от царска рода,14
и лепотою красна зело. Царь же Батый лукав сый и
немилосерд, в неверии своем пореваем и в похоти и плоти, и рече
князю Феодору Юрьевичю: „Даждь ми, княже, видети жены
твоея красоты". Благоверный же князь Феодор посмеявся*
и рече: „Не подобно есть нам християном к тебе нечестивому
царю водити жены своя на блуд. Аще нами преодолеешь
то и женами нашими владети начнеши". Безбожный же царь
Батый разярився, и повеле благовернаго князя Федора
Юрьевичя убити въскоре.

8*
Ш СО
« »4
в? :
О, ю
8. в
а §
ю в
о а

Список Хронографа 1599 г.
25
Благоверная же княгиня его Еупраксия19 стояше в превысо-
цем храме20 своем, и держащи на своих белых руках любезное
чадо свое — князя Ивана Феодоровичя Постника, и поглядающи
ласкаваго и любимаго своего супруга благовернаго князя Фео-
дора Юрьевича — когда приидет от нечестиваго царя Батыя.
И абие21 вместо радости услыша таковыя смертоносныя
глаголы, яко сожитель ея благоверный князь Феодор Юрьевич
любви ради ея, красоты убиен бысть. И абие наполнися слез
и горести, и ринуся из превысокаго храма своего, и с сыном
своим со князем Иваном на среду земли, и заразися до смерти.
И оттоле произвася место то Зараз:62 зане же заразися того
княгини Еупраксия с сыном своим.
Слышав же князь великий Юрий Ингоревич убиение возлюб-
леннаго сына своего князя Феодора, и иных князей, и
нарочитых людей многое побиение от нечестиваго Батыя, начата
плакатисд жалостно с великою княгинею,22 и с братиею своею.
И начата з братиею своею, и с прочими теми князи
совокупляти войско, и учредиша полки. И рече к братии
своей: „Господия моя милая братия, аще благая прияхом
от руки господня, то злых ли не потерпим? Лучше нам
смертию живот купити, нежели в поганой вере быти. Се
убо брат ваш перед вас испил чашу смертную за святыя божия
церкви, и за веру християнскую, и за свое отечество". И по-
идоша в соборную церковь пресвятыя богородицы честнаго ея
успения, молящеся со слезами. И даде последнее целование
княгине Агрипене Ростиславне. И прием благословение от
епископа,29 и от всего священнаго собора.30 И поидоша против
нечестиваго царя Батыя, и сретоша его близ предел резанских.
И нападоша на поганных, и начаша битися крепко и муже-
ствено, и бысть сеча ужасна. И мнози Батыевы силнии полцы
падоша. Но обаче Батыеве силе велице суще зело, яко единому
рязанцу битися с стом татарином. И абие побиенно бысть
рязанское воинство, и благоверный князь великий Юрьи
Ингоревич, и брат его князь Давид Муромский, и князь Глеб
Коломенский, и князь Всеволод Пронский, и иныя князи, и местныя

26
Повесть о разорении Рязани Батыем
воеводы, и вси удальцы рязанский, — вси купно умроша, и ниа
един от них въспять возвратися; единаго князя Олга Краснаго
жива яша, изнемогающа от великих ран. Видев же его царь
Батый красна велми, и хотя его врачевати, и на свою прелесть
возвратити.36 Князь же Олег Ингоревич нарече его безбожна,
и врага християнскаго. Окаянный же Батый разъярився, и повеле
въскоре князя Олга ножи на части разняти. И виде силы своея
много побиенно, и разгневася зело, и начя Резанъскую землю
воевати, и повеле бити и сещи и жещи без милости. И град
Пронеск,33 и Белъград,34 и Ижеславец35 разори до основания,
и вся люди без милости изсекоша. И течаше кровь християн-
ская, яко река силная за грехи наша. И поидоша ко граду
Рязани, и объступиша град, и начяша битися неотступно пять
дней. Батыево воинство пременяющеся, а гражане истомишася,
и мнози побиенни быша и уранены. А в шестый день рано
приидоша погании ко граду, овии со огни, а инии с топоры,
а инии с пороки,38 и с токмачи,63 и лествицами, и взяша град
Рязань месяца декабря в 21 день. И приидоша в соборную
церковь пречистыя богородица; и великую княгиню Агрипену,
матерь великаго князя, и с снохами, и с прочими княгинями
изсекоша, и священнический и мнищеский чин огню предаша,
жены же, и инокыня, и девица оскверняху пред всем народом,
и церкви, и монастыри пожгоша, и люди вся иссекоша — мужи,
и жены, и чада. И не бе стонющаго, ни плачющагося, ни отцу,
ни матери о любимых чадех, ни брату по брате, ни ближнему
роду, но вси вкупе мертви лежаще. Сия вся наидоша грех ради
наших. Епископа же тогда не бысть во граде. Татарове все
узорочье и богатство рязанское и черниговъское40 взяша,
и град сожгоша, и поидоша х Коломне.41
О ЕУПАТИИ КОЛОВРАТЕ
В то же время некто от вельмож руских имянем Еупатие
Коловрат42 был в Чернигове со князем Ингорем Ингоревичем,43
и услыша приход на Рускую землю зловернаго царя Батыя,

Список Хронографа 1599 г.
27
иде ис Чернигова с малою дружинбю, и гнаша скоро, и при-
ехаша в землю Рязанскую и виде ю опустевшу, грады
разорены, и церкви, и домове пожжены, и люди побиты, а инии
пожжены, а инии в воде истоплены. Еупатие же, видя сия,
воскрича в горести душа своея, и распалаяся сердцем:
бе бо храбр зело. И собра мало дружины, точию 1700
человек, которые богом соблюдены быша вне града. И погна
во след безбожнаго царя Батыя, хотяще мстити кров христи-
янъскую. И угнаша его в земли Суждалстей, и внезаапу напа-
доша на станы на Батыевы. И начата сещи без милости,
и смятошася полкы татарския. Татарове же сташа, яко пьяни,
или неистови.44 Еупатие же тако их бияше нещадно, яко и мечи
их притупишася; и емля татарския мечя, сечаше их, татарския
полки проежжая. Они же мняше, яко іілертвии восташа, яко
и самому Батыю царю возбоятися. И едва поимаше от полку
Еупатиева пяти человек воинских, утрудившихся и изнемогших
от великих ран. И приведоша их к Батыю. Он же вопроси их:
„Коея веры есте, и коея земли, что мне зло творите?" Они же
реша: „Веры есмя християнския, а рабы45 есмя великаго князя
Юрья Ингоревича Рязанскаго, а полку Еупатиева Коловратова.
Посланы есмя тебя царя силнаго почтити и честно
проводите". Царь же дивися ответу их и мудрости. И посла на Еупа-
тия шурина своего Хозтоврула46 и с ним многия полки
татарския. Хозтоврул же похвалися Батыю царю, хотя Еупатия
жива яти, к нему привести. И ступишася полки. Еупатие же
исполнися и силою, наеха на Хозтоврула богатыря и разсече
его на полы до седла, и нача сещи силу татарскую, и многых
богатырей и татар побив, овы на полы пресекая, и иныя до седла
крояше. И возвестиша Батыю, он же слышав сия, оскорбися
по шурине своем, и повеле навести на Еупатия множество
пороков, и начата бити по нем; и едва убиша крепкорукаго
и дерзосердаго и лвояростнаго Еупатия. И принесоша его
мертва ко царю Батыю. Он же видев его и дивився с князи
своими храбрости его и мужеству. И повеле тело его отдати
оставлыыей дружине его, которые на том бою пойманы.

28
Повесть о разорении Рязани Батыем
И повеле их отпустити, и ничим вредити. Окаянный же Батый
еще воздвижеся воевати, и взяша 14 градов,64 и поидоша тата-
рове к Юрьеву,65 и к Ростову,66 и инии идоша к Переславлю,67
и к Кашину,68 а ини к Ярославлю,69 и к Углечю,70 а инии
на Волгу, на Кострому,71 и на Плесо,72 и на Юрьевець,73
и на Городец.74 И вся грады плениша по Волзе и до Галича.75
Ини же от Переславля поидоша к Снятину,0,76 и ко Твери,77
и вся поплениша* даже и до Торжику,78 никому же возбра-
няющу им.
О ПРИШЕСТВИИ КНЯЗЯ ИНГОРЯ НА РЯЗАНЬ
Князь же Игорь Ингоревич в то время был в Чернигове
у брата своего у князя Михаила Всеволодича* Черниговскаго,48
тамо бо соблюде его богу от злаго отметника и от врага хри-
стиянскаго Батыя. И в то время прииде во град Рязань, и виде
град разорен, и прочия грады разорены/ и пожжены, и виде
матерь свою, и снохи своя, и прочия сродники своя, и всех
людей множество побито, и град разорен, и церкви пожжены,
и инокини и девицы осквернена, и побита, и плачася зело
и плач велий. И едва отдохну душа в нем, и повеле матерь
свою великую княгиню Агрипену Ростиславну и снохи своя
погребсти со псалмы и песнми прозбитером,79 которых бог
соблюде, сам стоя и плачася жалостно. И очисти град, и
церкви освяти, и собрашася к нему людие, и даде им малое
утешение. И плачася безпрестанид поминая6 матерь свою и
братию, и род свой, яко вси вскоре погибоша. Потом же поиде
князь Ингорь Ингоревич по братию свою, иде побиты от нече-
стиваго царя Батыя: и виде братию свою, и мнози князи,
и местныя, и бояре, и воеводы, и все воинство рязанское
побиены, лежаще на земли пусте, на траве ковыле, снегом
и ледом померзъше, никим же брегоми, точию от зверей телеса
их снедаеми, и от множества птиц растерзаеми. Вси убо купно
лежаще мертви, едину чашу смертную пиша. И видев же сия
Ингорь Ингоревичю и воскрича горким и великим гласом, яко
труба распалаюся и в перси бия, и ударяюся о землю. Слезы же

Список Хронографа 1599 г.
29
его, яко струю течаху, и жалостная словеса приглашаше.
И нача разбирати трупия мертвых, и обрете братию свою Инго-
ревичев: великаго князя Георгия Резансково и князя Давида
Муромскаго, и князя Глеба Коломенскаго, и иных много бояр,
и воевод, и ближних, и знаемых. И принесе их во град Рязань,
и похраняше честно со псалмы и песньми, а иных собираше
на пути погребаше с погребалными песньми. Потом же поиде
князь Ингорь Ингоревич ко граду Пронску и собра раздроб-
ленныя уды брата своего благовернаго князя Олга Ингоре-
вича Краснаго и принесе его во град Рязань, и положи его
с великим князем Юрьем во единой раце, а князя Давида,
князя Глеба близ гроба их во другой раце. И по сем поиде
князь Ингорь Ингоревич на реку на Воронеж, и взя тело бла-
женнаго князя Феодора Юрьевича Рязанскаго, и принесе его
во область к великому чюдотворцу Николе Корсунскому.
И его благоверную княгину Еупраксию, и сына их князя
Ивана Феодоровича Постника погребе честно, и положи их
во едино место, и постави над ними три кресты камены.55
И от сея вины зовется великий чюдотворец Николае Зараский,
яко ту благоверная княгиня Еупраксия сыном своим князем
Иваном сама себя зарази. Сий убо князь великий Юрьи
Ингоревич Рязанский з братиею рода Владимера Святославичя,
сродницы Бориса и Глеба, внучата же великаго князя
Святослава Ольговича Черниговска56 и бяху родом христолюбиви,
и благочестивы, и во всех добрых делах исправлены быша,
и мученически скончашася. И по них седе на столе отца своего
великаго князя Игоря Святославича25 князь Ингорь
Ингоревич,43 нареченный во святом крещени Козма. И обнови землю
Рязанскую, церкви постави, и монастыри согради, и пришельцы
утеши, и людей собра. И бысть радость оставльщим
православным християном, избывшим от нечестиваго царя Батыя.

слово
о куликовской
БИТВЕ
СОФОНЙЯ
РЯЗАНЦА
( ЗАДОНЩИНА)

СЛОВО О ВЕЛИКОМ КНЯЗЕ ДМИТРЕЕ ИВАНОВИЧЕ
И О БРАТЕ ЕГО КНЯЗЕ ВЛАДИМЕРЕ АНДРЕЕВИЧЕ.*
ПИСАНИЕ СОФОНИА СТАРЦА РЯЗАНЦА^1
нязь великий Дмитрей Ивановичь2 с своим братом
с княземъ Владимером Андреевичем3 и своими
воеводами были на пиру у Микулы Васильевича.4 Ведомо
намъ, братие милый/ што дег у быстрого Дону царь
Мамай5 пришел на Рускую землю, а идет к намъ в Залескую
землю. Пойдем, брате, тамо в полунощную страну, жребия
Афетова, сына Ноева,6 от него же родися Русь преславная.
Взыдем на горы Киевския и посмотрим славнагол Непра7
и посмотрим по всей земли Руской и отоля на восточную
страну жребий Симов, сына Ноева,8 от него же родися Хиновя9
поганые, татаровя, бусормановя.
Те бо на реке на Каяле10 одолеша родъ Афетов. И отоля
Руская земля седитъ невесела, а от Калатьския рати11 до
Мамаева побоища12 тугою и печалию покрышася, плачющися,
чады своя поминаючи.6 Князи и бояря и удалые люди,
оставимте* вся домы своя и богатество, жены и дети и скот, честь
и славу мира сего получити,3 главы своя положити" за землю
за Рускую и за веру християньскую.*
Преже восписах жалость земли Руские и прочее, от кних
приводя. Потом же списах жалость и похвалу великому князю
Дмитрею Ивановичю и брату его князю Владимеру Ондрее-
вичю. Снидемся, братия и друзи и сынове Рускии, составим
слово к слову, возвеселим Рускую землю и возверзем печаль
3 Воинские повести

34 Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
на восточную страну в Симов жребий13 и воздадим поганому*
Мамаю победу, а великому князю Дмитрею Ивановичю похвалу
и брату его князю Владимеру Андреевичу и рцем таково
слово.0
Лутче бо нам* есть, братие, начати* поведати инеми сло-
весы о похвалных о нынешних повестех ог полку великого*
князя Дмитрея Ивановича и брата его князя Владимера Ондре-
евича, правнука святого великого князя Владимера киевскаго.14
Начатие поведати по делом и по былинам.^ Но проразимся
мыслию,3,15 по землям" и помянем первых летъ времена и
похвалим вещаго Бояна*'16 гораздаго гудцал в Киеве. Тот бо
вещий Боянъ воскладая^ гораздыя своя персты на живыа струны
и пояше княземъ рускимъ славы: первому" великому князю
киевскому Игорю Рюриковичу,0,17 великому князю Владимеру
Святославичу,"»18 великому князю Ярославу Володимеровичю.^19
Похвалим0 песньми и гуслеными буйными7" словесы и сего
великого князя Дмитреа Ивановича и брата его князя
Владимера Ондреевича, правнука техъ князей, занеже было*7
мужьство их и желание* за землю Рускую и за веру
крестьянскую/ Сий бо князь великый Дмитрей Ивановичь и брат его
князь Владимер Ондреевич,^ истезавше4 умъ свой крепостию20
и поостриша сердца своя мужством и наполнишася ратнаго духа
и уставиша себе храбрыа"* полъкы в Руськой земли и
помянута прадеда своего князя Владимера^ киевъскаго.
О жаворонокъ* птица, красных дней утеха, возлети под
синий небеса, посмотри к силному граду Москве, воспой славзг
великому князю Дмитрею ♦ Ивановичу и брату его князю
Владимеру Ондреевичю. Цим буря соколиь зонесетэ из земли
Залеския21 в поле половецкое.22
Кони ръжут на Москве, звенит слава70 по всей земли Рус-
кой. Трубы трубят на Коломне,23 в бубны бьют в Серпохове,24
стоят стязи у Дону у великого на брези. Звонят колоколы
вечныа 25 в великом Новегороде, стоят мужи* новгородцы у
святой Софеи26 арькучиг „ Уже нам, братие, на пособе великому
нязю Дмитрию Ивановичу не поспеть".27

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 35
аУже бо яко орлы слетешася со всея полунощныя страны.
То ти не орли слетошася, съехалися вси князи руския к
великому князю Дмитрею Ивановичу и брату его князю Владимеру
Ондреевичю арькучи им таково слово: б„Господине князь вели-
кый, уже погании татарове на поля на наши наступають, а
вотчину нашю у нас отнимають, стоять межю Дономь и Днепромь,
на рице на Мече.28 И мы, господине, пойдемъ за быструю реку
Донъ, укупимъ землямъ диво, старымъ повесть, а младымъ
память/а храбрых своих8 испытаем' за земълю Рускую и за
веру крестьяньскую".
И рече имъ князь великый Дмитрей Иванович: „Братья
и князи руския, гнездо есмя великого князя Владимера киевъ-
скаго. Ни в обиди есмя были дпо рожениюд ни соколу/ ни
кречету, ни черному ворону, ни поганому Мамаю".
О соловей, летьняа птица, что бы ты, соловей, выщекоталж
земли Литовской3 дву братов Олгердовичев, Ондрей29 да брат
его Дмитрей Олгердовичев30 да Дмитрей Волынскый.31 Те бо
суть сынове храбрии, кречати в ратномъ времени, ведоми
полководцы," под трубами *повитик и под шеломы возлелияны,
лконець копия вскормлены-1 в Литовъской земли.
И молвяше Ондрей Олгердович брату своему Дмитрию:
„Сама есма^ себе два брата "сынове Олгордовы," а внукы есмя
Едимантовы,32 °а правнуки есми Сколомендовы. °'33 Изберем
братью милую, пановей удалый Литвы, храбрых удальцевъ,
и сами сядем на борзыя своя комони, посмотримъ быстрого
Дону, "испиемь, брате, шеломомь своимь воды быстрого Дону,*
испытаем мечевъ своих литовъскых о шеломы татарскыя, сулицъ
немецъкых ор байданы34 бесерменьскыя".
И рече ему Дмитрей: „Брате Ондрей, не пощадим живота
своего сза землю за Рускую и за веру крестьяньскую0 и за
обиду великого князя Дмитриа Ивановича. Уже бо, брате, стук
стучить, громъ гримит в камене граде Москве. тТо ти, брате,
не стук стучить, ни гром гремит,"1 стучить силная рать
великого князя ^Дмитрия Ивановича/ гремят удальцы рускыя
золочеными доспехы, черленьши щиты. Седлай, брате, Ондрей, свои
3*

36 Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
борзый комони, а мои готовы, анапреди твоих оседлани.а Выедем,6
брате, на чистое поле, посмотримъ своих полъковъѴ
Уже бог возвеяша силнии ветри с моряд на усть Дону
и Непра, прилелеяшае великиа тучи* на Рускую землю, из них
выступают кровавыя зори, и в них трепещуть синие3 молнии.
Быти стуку "и грому" велику на речьки Непрядве35 меж Дономъ
и Непром, пасти трупу человечью на поле Куликове,36 пролитися
крове на речькы Непрядве.
Уже бо въскрипели телегы меж Дономъ и Непромъ, идут
Хинове в Руськую землю. И притекоша серые волцы от усть
Дону и Непра, ставъши воют* на рецы на Мечи, хотят насту-
пати на Рускую землю. То ти было не серые волцы, но при-
идоша погании татарове, проитил хотят воюючи вскУ Рускую
землю."
Тогда гуси возгоготаша на речкы на Мечи, лебеди крилы
въсплескаша.0 То ти* ни гуси возгоготаша, ^ни лебеди крилы
въсплескаша,р но поганый Мамай на Рускую землю пришел,
а воис своя привел. А уже беды их пасошат птица^ крилати,
под облакы летають, ворони часто0 грають, а галицы сзоею
речью говорять, орлы *восклегчють,х а волци грозно воють,ц
а лисицы на кости брешут. Руская земля, то ти есть как за
Соломономъ царемъ побывала.4 37
А уже соколы и шкречати,ш белозерския ястребы рвахуся
от златых колодец ис каменнаго града Москвы, возлетеша под
синий небеса, возгремеша золочеными колоколы на быстром
Дону, щ хотят ударити на многие стады гусиныя и на лебеди-
ныя, а богатыри руския удалцы хотят ударити на великия силы
поганого царя Мамая.1^ Тогда князь великый въступи въ
златое стремя, взем свой меч въ правую руку свою.'5 Солнце ему
ясно на въстоцы сияеть "путь поведаетъ."'38
Что миь шумит, что гримит рано пред зарями? Князь Вла-
димеръ Юндреевич полкиэ уставливаетъ и пребирает и ведет
к Дону великому. И молвяше брату своему: „Князь Дмитрей,
не ослабяй, князь великый, татаромъ. "Уже бого поганый поля
наступают, отнимають отчину нашу".

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 37
Рече ему князь авеликийа Дмитрей Иванович: „Брате князь
Владимере Ондреевич, сами себе есмя два брата, воеводы
у насъ уставлены/ дружина нам сведома, имеемъ под собою
боръзыя комони, а на себе золоченыя доспехы, а шеломы чер-
касьские, а щиты московъскые, а сулицы немецкие/ а 7коиии
фрязския,* мечи булатныя, да дороги нам сведомо/ а перевозы
им изготовлены, но еще хотят силно главы своя положити за
веру крестьянскую. Пашут бо ся хорюгове, ищут себе чести
и славнаго имени".
Уже бое те соколе и кречеты, ^белозерскыя ястреби^ борзо3
за Дон "перелетели и ударилися о многие стада гусиные и
лебединые. То тим наехали рустии сынове на силную рать татарьскою,
ударишася копи харалужными*'39 о доспехы татарскыа, възгре-
мели мечи булатныя о шеломы хиновския на поле Куликове
на речки Непрядве.
Черна земля под копыты, костьми татарскими поля
насеяны,"1 ам кровью полиано." Силнии полкы съступалися вместо,
протопташа холми и лугы, возмутишася0 реки и езера,
кликнуло диво в Руской земли, велит послушати рожнымъл
землям, шибла слава к Железнымъ вратомъ,40 к Риму и
к Кафы41 по морю и к Торнаву,42 и оттоле к Царю-
граду43 на похвалу. Русь великая одолеша * Мамая на поле
Куликове.
Тогда бо силнии тучи съступалися въместо, ра. из них часто
сияли^ молнии, громи гремели велице. То ти съступалися рус-
кии сынове с погаными татары за свою обиду. А в них сияють
сдоспехи золоченые0 гремели князи рускиа мечи булатными7"
о шеломы хыновскыа.я
Не тури44 возрыкають^ на поле Куликове, побежени у Дону
великого, ^взопаша* посечены князи рускыя чи бояры4 и
воеводы великого князя и князи белозерстии, посечени от поганых
татар: Федор Семеновичь,45 Тимофей Волуевич,46 Семен
Михайлович,47 Микула Васильевич,48 Ондрей Серкизович,ш'49 Михайлов
Иванович50 и иная ^многая дружина,* а иные лежат посечены
у Дону на брези.

38 Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
Черньца Пересвета51 абранского боярина привели на
судное место.52 Говорит Пересвет чернец" великому князю
Дмитрию Ивановичу: ^„Луче бы нам потятьш быть, нежели* поло-
няным бытьв от поганых". Тако бо Пересвет поскакивает на
борзе кони, 'свистомь поля перегороди,1 а злаченым доспехом
посвечивает.д И рече:е „Добро бы, брате, в то время стару
помолодится, а ^молодому чести добыта,"* удалым плечь попы-
тати". И молвяше брат его Ослабе53 черънецъ: „Брате
Пересвет, уже5 вижу на тели твоем раны тяжкие," уже голове твоей
летети на траву ковыл, а чаду моему Якову54 на ковыли зелене*
лежати на поли Куликове за веру христьянскую и за обиду
великого князя Дмитрия Ивановича".
В то время по резанской земли около Дону лни ратаил ни
пастуси не кличут, но часто"* вороне грають, "зогзици ко-
кують* трупу ради человечьскаго. Грозно бо бяше и жалостъно
тогда видети,0 зане трава кровью пролита, а древеса "тугою
к земли* преклонишася.
Въспели бяше птицы жалостные песни, вси въсплакались
кнегини ир болярыни и воеводины жены избьенныхъ. Микулина
жена Васильевича55 Марья Дмитриева рано плакашася у Москвы
брега на забралах аркучи: „Доне, Доне, быстрая река, тыс
пробил771 еси горы каменныя, течеши в землю половецкую/ прили-
лей моего государя къ мне Микулу Васильевича".
Тимофеева жена Волуевича56 Федосья так плакася аркучи:
„Уже веселе мое* пониче въ славне гради Москве, уже не вижу
своего государя Тимофея Волуевича в животе".
Да Ондреева57 жена Марья да Михайлова жена* Оксенья
рано плакашася: „Се уже нам обема солнце ^померкло въ~
славне гради Москве. Припахнули к нам от быстрого Дону
поломяныа4 вести, косяще™ великую беду. Выседоша русские^
удалцы з боръзых коней на судное место на поле Куликове".
А уже диво кличеть под саблями татарскыми, *а тем рускымъ
богатырем под ранами.*
Туто щурове рано въспели жалостные песни у Коломны
города" на забралах.6 То ти было не щурове рано въспеша

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 39
жалостный песни, все всъплакалися жены коломенскыя, °аркучи
таково слово." „Москва, Москва, быстрая река, чему еси у нас
мужи наши залелеяла в земълю половецъкую?" Арькучи:
„Можеши ли, господине князь великый, веслы Непра зогра-
дити/ а Дон шеломы* вычерпати, а Мечю трупы татарскыми
запрудити? Замъкни, князь великый, Юке реке2 ворота, чтобы
потомъ поганые к намъ не ездили, уже бо мужи наши рати
трудили"д.
И нукнувъ князь Владимеръ* Андреевич с правыя рукы на
поганого Мамая с своим князьмъ Волыньскымъ58 70-ю тысящами/
гораздо скакаше по рати поганым, златым шеломом посвечиваше.
Гремят мечи булатныа о шеломы хыновскые.^И въсхвалиг* брата
своего: „Брате князь Дмитрей, 5то ты3 еси у зла тошна"
времени железная забрала. Не уставай, Князь* с своими
великими полкы, не потакай лихим** крамолником,59 поганыя бо
поля наша наступают, а храбрую дружину му нас стреляли.м
Уже бо, брате, жалостно видети крови крестьянской"".
Рече князь Дмитрий0 своим бояромъ: „Братья бояре и
воеводы, дети боярскые! то ти, братие, не ваши московъскыя
сластныя меды и великия места. "Туто добудете себе места71 и
своим женам. Туто стару помолодится, а молоду чти добыта".
И тогда яко соколи^ отлетеша на быстрый Донъ. То те
не соколис полетеша за быстрый Донъ, поскакивает князь
Дмитрий771 с своими полкы за Дон съ всею силою. И рече:
„Брате князе Владимере, туто испити медвеная чаша поведены е.
Наступаемъ, брате, с своими силными полкы на рать поганых".
Тогда князь17 поля наступает. Гремят мечи булатные*
о шеломы хиновъския, поганый покрыта руками главы своа.
Тогда погании *боръзо вспять* отступища от князя. Стязи^
ревуть, а4 погании бежать. Рускии сынове поля широкыи
кликом огородиша, золочеными доспехиш осветиша. ^Уже бо^
въсталъ туръ на боронь.*'
Тогда князь полки" поганых: вспять6 поворотил и *нача
их бити гораздо,3 тоску имъ подаваше. Князи их падоша70
с коней/* Трупы татарскими поля насеяша, а кровию протекли

40 Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
рекы. Ту то ся погании разлучишася боръзо, розно побегши
неуготованными дорогами в лукоморье, а скрегчюще зубы
своими и дерущи лица своа, аркучи: „Уже нам, братие, в земли
своей не бывати, а детей своихъ не выдати, аа катунь своих не
трепати, а целовати нам зелена мурава," а в Русь ратью не хо-
дити, а выхода нам у руских князей не прашивати".
А уже бо въстонала земля татарская, бедами и тугою покры-
шася. Уныша бо царемъ их хотение и похвала на Рускую
землю ходити, веселие их пониче. Уже рускиа сынове разгра-
биша татарская узорочья,60 доспехи и кони, волы и велблуды,
вино, сахарь, дорогое узорочье, камкы, насычеве61 везут женам
своимъ. Уже жены рускыя въсплескаша татарьски?л златомъ.
Уже ^бо по* Руской земли простреся веселье и буйство8 и възне-
сеся слава руская на поганых хулу. Уже веръжено диво на
землю. Уже грозы великого князя по всей земли текуть.
Стреляй, князь великый, по всем землям. Стреляй, князь великый,
с своею храброю дружиною поганого Мамая хиновина за землю
Рускую, за веру христьяньскую. гУже поганые2 оружие свое
поверъгоша, ад главы своя6 подклониша подъ мечи руския.
Трубы ихъ не трубять, уныша ^гласи ихъ.ж
И отскочи поганый3 Мамай серым волком от своея
дружины и притече к Кафы граду. И молвяше ему фрязове:62
„Чему ти, поганый Мамай, посягаешь" на Рускую землю? То
ти была орда Залеская,63 времена первый. А не быти тебе
в Батыя царя.64 *У Батыя царя было* 400000 вою, воевалъ
всю Рускую землю и пленил от встока и до запада. А каз-
нилъ богъ Рускую землю за съгрешение. И ты пришелъ царьл
Мамай на Рускую землю съ многими силами, съ девятю ордами,
съ 70 князьми. А ныне бежишь самъ девятъ в лукоморье,
мке с кем тебе зимы зимовати в поле. Нешто тобя князи
руские горазно подчивали, ни^ князей с тобою негь, ни
воеводъ? Нечто гораздо упилися на поле Куликове, на
траве ковыли.65 Побежи, поганый Мамай, и от насъ по За-
лесьюѴ
°Намъ земля подобна есть Руская71 милому младенцу

Задонщина.
Рукопись Гос. Исторического музея № 2060, л. 216.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 41
у матери своей, аего же мати тешить, а рать лозою казнит,
а добрая дела милують его.а Тако господь богъ помиловал
князей рускихъ, великаго князя Дмитрея Ивановича и брата
его князя Владимера Андреевича, меж Дона и Непра.
И стал великий князь Дмитрей Ивановичь съ своим братом с
князем Владимером Андреевичем и со остальными своими
воеводами на костехъ на поле Куликове на речьке Непрядве: „Грозно бо
и жалосно, брате, в то время посмотрети, иже лежат трупи кресть-
яньские ^аки сенныи стоги/ а Дон река три дни кровию текла".
И рече князь великий Дмитрей Ивановичь: „Считайтеся,
братия, колько у нас воевод нет, и колько молодых людей
нет". Тогды говорит* Михайло Александровичь, московский
боярин, князю Дмитрею Ивановичю: „Государь князь великий
Дмитрей Ивановичь, нету, государь, у нас 40 бояринов гболшихг
московских, 12 князей белозерьских, 30 новгородских
посадников, 20 бояринов коломенских, 40 бояр серпуховских, 30 панов
литовских, 20 бояр переславских, 25 бояр костромских, 35 бояр
володимеровских, 8 бояръ суздалских, 40 бояръ муромских,
70 бояр резаньских, 34 бояринов ростовских, 23 бояр
дмитровских, 60 бояр можайских, 30 бояр звенигородских, 15 бояр
углецких. А посечено от безбожнаго Мамая полтретья ста
тысещь и три тысечи. ЛИ помиловал бог Рускую землю,
а татар пало безчислено многое множество "д.
И рече князь великий Дмитрей Иванович: „Братия бояра и
князи и дети боярские! то вам сужено место меж Доном и Непром на
поле Куликове, на речке Непрядве. И положили есте головы своя
за святыя церькви, за землю за Рускую и за веру крестьянскую.
Простите мя, братия, и благословите в сем веце и в будущем.
И пойдем, брате князь Владимер Андреевич, во свою За**
лескую землю къ славному граду Москве и сядем, брате, на
своем княжение, а чести есми, брате, добыли^и славного имени".
Богу нашему слава.

ПОВЕСТИ
ОБ АЗОВСКОМ
ВЗЯТИИ
И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
б ібЗх и 1642 гг

«ИСТОРИЧЕСКАЯ»
ПОВЕСТЬ
О ВЗЯТИИ
АЗ О ВА
в іЬЪі г.
ф

е- —^— *-^
ПОВЕСТЬ И ХРАБРОСТЬ И МУЖЕСТВО АТАМАНОВ
И КАЗАКОВ ДОНСКОГО ВОЙСКА1 О ГРАДЕ АЗОВЕ
ПРЕДНАПИСАНИЕ О ГРАДЕ АЗОВЕ И О ПРИХОЖЕ-
НИИ АТАМАНОВ И КАЗАКОВ ВЕЛИКОГО ДОНСКОГО
ВОЙСКА И О ВЗЯТИИ ЕГО
ей убо бяше град Азов2, поставлен бе от истинный
православный християнския веры от греческаго языка
в прежнее лета от древних родов при апостоле Павле,3
а стояние" себе имея в морских отоцех 4 вскрай Синяго
моря,5 на усть столповыя реки Дону Ивановича6 волново
казачества. И за наше великое пред господем богом согрешение
в прежние лета прародителства нашего бысть гонение на
истинную нашу православную християнскую веру 7 от тех злохитрен-
ных ока[я]нных и свирепых и немилостивых волков поганского
языка бусурманския веры,8 от агарянского изчадия:6*9 первие
же паче на восточне стране на святый славный град
Иерусалим10 и при царе Костянтине на Царьград.11 И во Ерусалиме
и во Цареграде и во всех окрестных градех от тех окаянных
и немилостивых волков поганскаго языка около БеловоІ2 и Чер-
наго* моря* и Синего^ моря же православная християнская
вера разорена и попленена до основания. И после того
разорения в том градее Азове живяху поганския люди13 и изхо-
жаху во Всероси[й]ское государьство и в украйные городы,14
паче же и в Литву,15 и во многие земли, разоряя престолы
святых божих церквей, образом божиим поругашеся, злато
*
о

48 Повести об азовском взятии, и осадном сидении
и сребро с них одираху и православное християнство под меч
клониша,16 и овыха в плен имаху, порабощаху* в своих домех
и лестию превращаху в свою бусурманскую веру,17 а иных на
море продаваху в великия неволи на катарги.18
И толикия быша грубости Московского государьства людям
и иным многим землям, и поношение православной вере от
них, поганых бусурманов. Да в том же граде Азове по
прежней, нашей православной християнской вере греческаго языка
престол божий, а стоит церковь и доныне святаго и славнаго
пророка и предтечя крестителя господня Иванна.19 А служил
у тое церкви греческой поп черной,20 и тое церковь божию
они, поганыя, многажды разоряли. Ав около того храма жили
греки, и от тех окаянных азовских людей21 приимали лютую
скорбь и гонение и укор и поношение християнской вере.
А образ Иванна предтечи написан в лета 7037-мг'22 году,
а писал его греческой поп Федор. Превечное же царьство
господа нашего Иисуса Христа23 ни начала, ни житию конца
нед имать. Наказа нас своим праведным судом и восхоте
святое свое имя прославити и святую свою православную християн-
скую веру вкоренити по прежнему, а на тех окаянных поганых
бусурманов хотя послати свой праведны гнев за их многое
неистовство.
Есть же от того града Азова верст с тритцать и болши
по той же преславущей реке Дону в верх живяху волное
казачество великое Донское Войско православныя християяския
веры, Московския области. И хождаху под тот град Азов
великое Донское Войско многажды 24 с великою силою ие не можаху
его взяти, и много под ним голов своих положили, елико безчис-
ленно. А егда же богу изволшу, восхоте на них, окаянных, послати
свой праведный гнев, и вложи волному казачеству, всему*
великому Донскому Войску, бог ревность в сердца итти под град
Азов и взяти его, и всю3 бусурманскую веру искоренити.
Бысть в лета 7145-г[о] году,25 во дни благочестиваго и хри-
столю[б]иваго государя царя и великого князя Михаила
Федоровича 26 всеа Русии самодержца, в 25 лето благочестивыя

«Историческая» повесть о взятии Азова в 1637 г.
Рукопись Гос. Исторического музея, Синод № 409, л. 116.

«Историческая» повесть о взятии Аэова 49
державы его царьского величества, и при его государьских
присных детех при государе царевиче князе Алексее
Михайловиче27 всеа Русии в 9-е лета возраста его, и при государе
царевиче князе Иванне Михайловиче27 всеа Русии в 5 лето его
возраста, и при богомолце столпа непоколебимаго великия
Роси[й]ския державы Московского государьства великого
господина святейшаго кир Иосафа патриарха28 московскаго и всеа
Русии в 3 лето патриаршества его, того же году месяца
апреля в 9 день волное казачество великое Донское Войско,
атаманы и казаки, на низ словущия реки Дону Ивановича на
Манастырском яру29 собрав собе круг, и учали думу о граде
Азове чинити, потому что" ис того де града Азова чинитца
много пакости Роси[й]скому государьству Москозския державы
и нашим юртам.30 И волноз казачество положили завет межу
себя, что итти под Азов град и помереть за зе^у и царя пра-
вославнаго.
И послали войсковые грамоты31 по той столповой реке
Дону* вверх и по речкам, по "всем казачим юртам* атаманом
и казаком2 верховым,32 чтоб^ были есте готовы итти под славны
Азов град, а ис которого казачя юрта из верховых городков
хто не поидеть, и тому на низу в великом Донском Войску*
ни на кого ни в чем суда не будет.31
И сь[е]зжалися атаманы и казаки и все великое Войско
Донское на Манастырском яру. И тут же пришли прибылыеж
-люди королевские земли — казаки запорожские.33 И против
тридневного Христова воскресения34 того же году посылали
атаманы и казаки и все великое Войско Донское охочих людей
для языка Зё под Азов град. И з то время под градом людей
азовских побили и многих живых взяли языками. И волное
казачество, великое Донское Войско, атаманы и казаки, велели
повестить3 всему великому Донскому Войску, чтобы шли
в круг.
И собрав круг, великое Донское Войско воздели руце свои,
моляся к создателю рода человеча и творцу" всея твари види-
мыя и невидимыя ко истинному господу богу и спасу нашему
4 Воинские повести

50
Повести об азовском взятии и осадном сидении
Иисусу Христу к заступнице и молебнице о роде християн-
стем ко владычицы наше[й] богородицы и приснодевы Марии86
и к великому во пророцех святому и славному пророку и
предтече крестителю господню Иванну, и к небесным силам,а к
Михаилу и Гаврилу37 и к*прочим небесным силам, и ко® всем
святым, угодившим ко Христу, и велели пети молебная
священнослужителям в часовне на Яру38 у святых божиих икон о
победе и 'о одолении басурманских* азовских людей за
неистовство их. И после молебново пения выбрали себе старшину
атаманством Михаила Иванова сына по реклом Татарина.89
И тот атаман Михайло Иванов со всем великим Донским
Войском, подумав твердо и непоколебимо, утвердишася сердцами
своими во единой мысли, кликнуша* вси равно усты своими о
милости божий, чтобы милостию божиею и пречистые богородицы
молением и помощию святаго и славнаго пророка и предтечи
крестителя господня Иванна и всех святых молением, и
великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича
всеа Русии счастием, а всего великого Донского Войска,
атаманов и казаков, промыслом и радением Азов град однолично
взяти и в неме утвердити по прежнему истинная наша
православная християнская вера словенскаго языка, а живущих
в нем людей"* поганскаго языка бусурманския веры под меч
подклонити. И вооружишася5 и крепость и храбрость и
мужество взяша атаманы и казаки и все великое Донское Войско
прежних воин Александра царя Макидонскаго40 и прочих
храбрых воин, и за православную истинную "християнскую и
непорочную" веру и за святыя божия церкви и за государя царя
смерть свою за живот себе вмениша и о том смертном часу
Чничтоже* нимало усумнишася.
Божиею милостию и всемудраго бога промыслом,
изволением отца и содействием сына и поспешением святаго духа,
вкупе святыя и жизотворящия и неразделимый троица отца
и сына и святаго духа41 и молением теплыя нашея заступницы
и ходатаицы о роде християнстем пречистыя владычицы нашея
богородицы и приснодевы Мария ко истиному господу богу

«Историческая» повесть о взятии Азова
51
и спасу нашему Иисусу Христу к сыну своему а к создателю
рода человеча, и помощию святаго славнаго пророка и предтечи
крестителя господня Иванна, и святых небесных сил и ' всех
святых молением, после молебнаго пения на другой неделе
в среду поидоша атаманы и казаки и все великое Донское
Войско под тот славны Азов град в судех по Дону, аа
конные по берегу, призывая господа бога и пречистыя его матерь
на помощь. Как пр[и]езжая ко граду Азову, учал говорити
атаман Михайло Иванов всему великому Донскому Войску:
„Пойдем мы, атаманы и казаки, под тот град Азов6^ среди
дни, а не нощию украдом, своею славою великою, не устыдим
лица своего от бесстудных бусурман".
Месяца апреля в 21 день в пятницу Азов осадили.42 И учре-
дивше войско на четыре полки и в те полки полковников
и ясаулов себе выбраша, и окопавше около того всего града
Азова все великое Донское Войско ко граду Азову рвы вели-
кия, и туры плетеныя землею насыпаша, ° и подкопаша* под
стену около всего града, как мочно из рукг друг на друга
камением метати. И битвы* многия быша день и нощь/
А которыя азовския люди по** последнему пути зимнему
пошли ис того града Азова3 в Роси[й]ское государьство Москоз-
ския державы в украину дая разорения православнаго християн-
ства, и в те поры шли те люди с Руси с полоном в свои домы.
И их с караулов великого Донского Войска казаки подметиша
и руской полон у них отбиша,44 а их всех под мечь подкло-
ниша.
В то же время бысть в великом Донском Войске посол
турского царя греческия веры родом, зовомы по имени Фома
Константинов," а по гречески Тома Ка[н]такузин.45 А взяли
его атаманы и казаки зимою: шол ис того града Азова к
великому нашему государю царю и великому князю Михаилу
Федоровичи) всеа Русии в Московское* государьство от салтан
Мурата царя турскаго.46 И выведаючи тот посол Фома у всего
великого Донсково Войска к Азову приступную думу, и послал
в Азов с ызменными грамотами, ал из Азова велел послати
4*

52
Повести об азовском взятии и осадном сидении
в Крым17 для людей, и в Томан48 и в Керчь.49 И божиею
милостию и пречистые богородицы помощию и государьским
счастьем, а войсковым радением" тех изменников сы их измен-
ными грамотами поймали. А охреян Осанко толмач,50 которой
с тем послом был, и он своим волшебство[м] великому
Донскому Войску чинил пакость великую, а говорил так: „Тепере
де перед нами казаков ис под Азова побитых возят каюками,51
а станут де возить и бударами".52
И отпали они, окаянные, от нашие православные христиан-
ския веры самоволством 53 — гот* прелестию, ни мукою турских
людей. И за тов того посла Фому и ахреяна Асанка толмача
и их людей за их измену казнили.
И стояше атаманы и казаки и все великое Донское
[Войско] под тем градом Азовым восемь недель и во всем бог
поручаше великому Донскому Войску. И великое Донское
Войско, стоячи под тем градом Азовом, денежные казны и
пороховые изхарчили,54 запорожским казаком — скудным людям,
покупав, давали для того, чтобы милосердый господь бог тот
град Азов в руце наши предал и чтобы те азовцы впредь в
Росы[й]ской земли церкви божия не разоряли ид
православных бы християн, братГи]ю и сестрь наших, под меч не
клонили и ве плен к себе в работу55 не водили, и во свою
бусурманскую веру лестию не превращали.
И апреля в 28 день прииде от государя царя и великого
князя Михаила Федоровича всеа Русии с Москвы к великому
Донскому Войску с его государьским жалованем, с хлебными
запасы и з денежною казною и с пороховою, дворенин Степан
Чириков с войсковым атаманом с Ываном Катаржным,^'56 да
с ним же, с Ываном, пришли верховые многие атаманы и
казаки из своих юртов, пришли Доном рекою под Азов град
будар со сто болших. И в те поры у великого Донского
Войска бысть радость великая о государьском жаловане и о
прибылых 3 людех. И в те поры все великое Донское Войско
стреляли" на Азов град из мелково оружия и из болших
иушек. И бысть аки великая туча грозная, восходила. Азовцы

«Историческая» повесть о взятии Азова
53
же, сидя во граде, унывающе и плачющеся, а великое Донское
Войско веселящеся, ноипаче просвещаетьца божиим одарением:
мало бо наса господь бог наказа, а много помилова.
В то же время в великом Донском Войску прилучися казак
родом немецкия земли, именем Иван.57 И атаман Михайло
Иванов и все великое Донское Войско учали Ивану бита
челом, чтобы под тот град Азов под стену подкоп повел. И тот
Иван подкоп под град повел. И искони* ненавидя добра роду
человечю диявол, нарицаемы сатана, не хотя своею лестию
бусурманскую веру разорити и град Азов в руце наши предати,
и соврати его с пути и подкоп.58 И атаман Михайло Иванов
и полковники* и ясаулы и все великое Донское Войско велели
священнослужителем пети молебны, а сами вси единсмыслен-
но воздевше руце свои, молебно кликнуша господу богу
и пречистой богородице и ко святому, славному предтече спа-
сову великому во пророцех Ивану вси усты своими равно,
с плачем великим молитву прилежну простерше:
„О премилостивы владыко господи Иисусе Христе боже
наш! Призри на ны грешныя, предстоящая и молящаяся тебе,
просяще от тебе великия милости о победе и' одолени[и] на
них, окаянных и неистовых варвар, и подаждь нам на них,
злочестивых, помощь. И тот славный Азов град в руце наши,
господи, предаждь и их, акоянных азовских людей, под мечьд
рук наших преклони, и утверди в нем, господи, православную
свою християнскую веру непорочну по прежнему. И чтобы,
господи милостивы, от них, окаянных, в Росийской земли
Московского государьства впредь церкви божия не разорялися
и кровь бы християнская престала ся лити. И да будеть в том
граде Азове славитца имя твое святое отца и сына и святаго
духа!" И потом рекше: „Аминь".
Бог же милосердый, всесилный и человеколюбивый не пре-
зре дела руку своею и моления раб своих, всего Донского
Войска, и вложи бог атаманом и казаком в сердце други
подкоп вести под град Азов. И после мѳлебнаго пения свяще-
ницы воду светиша и благословиша животворящим крестом

54
Повести об азовском взятии и осадном сидении
и покропиша святою водоюа иное место. И атаман* Михайло
Иванов и все великое Донское Войско, атаманы и казаки,
велели тому мастеру Ивану копати другий подкоп.
Азовцы же з города наругахуся и глаголаша* Войску:
„Сколко де вам, казаком, под городом Азовом ни стоять,
а нашего де вам Азсва не взять! Бывало де вас, казаков, под
Азовом градом и1 не такая сила, а Азову де погибели не было.
Сколко де в Азове в стенах камения, и столко де ваших
голов казачих под ним погибло".
Атаманы и казаки и все великое Донское Войско молятца
спасу и пречистой богородице и святому великому предтече
спасову Иваняу, ждуще божия совершения. И копашад
другий подкоп четыре недели, и государьское жаловане,
пороховую казну, под стену положиша и укрепиша извнутри тою же*
землею. И [у]чали атаманы и казаки иж все велико[е] Донское
Войско к приступу готовитца, и восприяху у священников
истинное покаяние и друг со другом прощахуся,59 слезами
обливающеся, друг ко другу глаголюще:
„Помрем, братие, за святыя божия церкви и за святую
истинную нашу православную християнскую веру. Никим же
нудими, никим же посылаеми, но3 сами восхотехом и по своей
нашей воле за имя Христа истиннаго бога нашего и за обиду,
Росийскаго государьства единодушно помереть" и крови своя
пролияти. Да подасть нам господь бог во оном свете немер-
цаемую светлость и венца нетленныя, и радость неизглаголан-
ную! Да не порадуютца врази наши и да не рекуть окаянный
языцы: „Где есть бог их християнский?"
Азовцы же з города смотряху и, радующеся, глаголаху:
„Казаки хотят от нашего города бежать".
И милостию божиею и пречистые богородицы помощию,
ш святаго великого предтечи спасова Иванна, и государьским
счастьем, и великого Донского Войска промыслом и радением
в день воскресны в четвертом* часу дни месяца июня во 18
день, на память святаго мученика Леонтия,60 тот мастер Иван
по повелению атаманов и казаков в подкопе порох запалил.

«Историческая» повесть о взятии Азова
55
И по строению божию ту градную стену вырвало и многих
бусурманов за град с камением метало. И бысть аки молния
великая от того порохового дыму.
И на то прорванное место атаман Михайло Иванов во град
вскочил, и за ним атаманы и казаки и авсе великое Донское
Войскоа государьския области и королевские земли
запорожские* казаки. А з другую сторону того же града Азова
полковники и ясаулы и все великое Донское Войско, и королев-
ския казаки принесоша лестьницы, к стене градне приставиша
и божиею милостию с обеих стран во град внидоша.
И в том дыму друг друга не видеша, и бысть сеча велия,
друг друга за руце хватахув и сечахуся, и ножами резахуся.
И бысть от того часа и до вечара сеча1 велия и самопално,е
стреляние. И азовския поганския люди, видевше на себя божие
побеждение, и побежаше чрез градную стену в степь. И их за
го[ро]дом до реки Кагалникад61 конное донское войско су гнав,
всех посекли верст на десеть и болши. И всех в степи и во
граде божиею помощию под мечь подклониша.
А иныя азовския люди з женами и з детми в башни и в
дугени62 заперлися и сидели дни по три ив по четыре и по
неделю, и многое множество великого Донского Войска
атаманов и казаков и запорожцев* на приступе избиша и из
башен и из дугеней побиша и перераниша.
И атаманы3 и казаки и все великое Донское Войско повег
леша своих телеса от бусурманов отбирати и погребати по
уставу "апостол ии святых отец по преданию,63 а бусурманов
побитых, нанята своих охочих людей войсковою казною,
велеша из города в ров и в Дон метати. И едва их из города
неделею выволочаху, толико их множество побито, а что по
степи побито, и того и несметьно. И повелеша атаманы
и казаки и все великое Донское Войско по своих побитых
атаманех и казакех память творити вечную и казну
многую разослаша в монастыри64 и в сенадики имена их
велеша написати,65 н четыредесятницы пети,68 и псалтырь
говорите.67

56 Повести об азовском взятии и осадном сидении
Тако бо господь бог по умолению и по вере православных:
християн и по храбрости и по воинству всего великого
Донского Войска далс на память роду нашему предидущему.
А как стояли все великое Донское Войско под градом
Азовым* и королевския казаки, и многим в то время древним
людям и подкопщику во сне видение было: ови человека
видеша* стара, ини же жену светлообразну.68 И глаголаша
им, чтобы спешили подкопом и взятием града, что уже де
время приспело православной' християнской вере быти.
И сия написахом впредь на память роду християнскому,
в похвалу святыя и животворящий троица, отца и сына и свя-
таго духа, а на укоризну и на позор нечестивым родом поган-
скаго языка в нынешне[й] и в предидущий род. Аминь.
ѵ

« ПОЭТИЧЕСКАЯ »
ПОВЕСТЬ
ОБ АЗОВСКОМ
ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
в 1642 г
Ф

** н-5*
Лета 7150-го году октября в 28 день* приехали к Москве
к государю царю и великому князю Михаилу
Федоровичу2 всеа Русии самодержьцу з Дону из Азова8
города донския казаки, атаман Наум Васил[ь]ев4 да
ясаул Федор Иванов,5 а с ними казаков приехало 24 человека,
которыя сидели в Азове городе от турок в осаде, и своему
осадному сиденью привезли роспись, и тое роспись подали
на Москве в Посолском приказе6 печатнику и думному дьяку
Федору Федоровичю Лихачеву,7 а в росписи их пишет.8
В прошлом де во 149-м году9 июняа в 24 день прислал
турской царь Ибрагим^10 салтан под нас, казаков, своих 4 паши,11
да 2 своих полковников; им же имена: Капитана,8 да Мастафу,
Иусейна, да Ибреима,1'12 да ближние своей тайные думы
верного своего слугу Ибреимад скопца13 над ними уже над пашами
всмотрить вместо себя, царя турскаго, бою их и промыслу/ как
станут паши и полковники над Азовым городом промышляти
и над нашими казачими головами. А с ними, пашами, прислал
турской царь под нас многую свою"* собраную силу и бусур-
манскую14 рат[ь], совокупя на нас всех подручников своих:
нечестивых царей и королей, и князей, и владетелей —12 земель!
Воинских людей переписанной своей рати из-за моря, по
спискам его, боевово люду браново 200 000, окроме поморских
и кафинских черных мужиков,15 которые у них на сей стороне
моря собраны и которые со всех орд их, и крымские и нагай-
<жие,16 с лопаты и з заступы на загребение наше, чтоб нас,
*

60 Повести об азовском взятии и осадном сидении
казаков, многолюдством своим в Азове городе живых загрести
и засыпати бы им горою великою, как они загребают своими
силами людей в городех перситпкаго шаха,а,1Т а себе бы им тем,
царю своему турскому, нашею смертью слава залесть вечная
во всю вселенную, а нам бы, християном, учинить укоризну
вечную. Тех-то людей собрано на нас, черных* мужиков, многие
тысечи без числа, и писма им нет, — тако их множество.
Да с ними ж, пашами, пришел ис Крыму крымской царь,18 да
брат ево нарадым и Крым Гирей царевичь19 и калга, со всею
своею крымскою и нагайскою ордою, да крымских и нагайских
князей и мурзь20 и татар, ведомых писменых людей 8000,
оприч тех неведомых людей. Да с тем же царем пришло
Морских князей21 и черкас из Кабарды**22 10 000.'А с пашами
было наемных людей немецких* 2 полковника,23 а с ними
6000 салдатов. Да с теми ж пашами было для приступных
промыслов многие немецкие люди-городоемцы, приступныя
и подкопныя мудрые вымышленики, славные многих государьств
измышленики: гишпане/»24 из Виницеи великия,25 из Стеколныя2е
и из Фрянцыи.27 То были они пинарщики,28 которые жделать
умеют* всякия приступныя мудрости и ядра чиненыя огненныя,
и ини которые мудрости умеют. А снаряду было с пашами
под Азовым пушек болших ломовых 120 пушек.29 А ядра у них
были велики, в пуд, и в полтора, и в два пуда ядро. Да мел-
ково наряду была с ними всяких пушек и тюфяков30 674 пушки,
окроме верховых пушек31 огненных, а верховых с ними было
32 пушки. А весь наряд был прикован на чепях, бояся того,
чтоб мы на выласках, вышед, у них того снаряду не отбили
и в город бы ево3 не взяли. А было с пашами под нами всяких
воинских собраных людей всяких розных земель и вер царя
турского, его земли и розных земель: 1 — турки, 2 — крымцы,32
3 — греки, 4 — серби," 5 — арапы,* 6 — можары,33 7 — буданы,34
8 — олшаны,35 9 — арнауты,36 10 — волохи, 11—мутьяня,37 12 —
черкасы,38 13 — немцы. И всего с пашами и с крымским царем
людей было, по спискам** их, браного мужика, окроме вымышле-
ников немец и черных мужиков и охотников,39 256 ООО.40

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 61
А збирался турской царь на нас, казаков, за морем ровно
4 годы, а на пятой год он пашей своих и крымского царя под
Азов прислал.41
Июня в 24 день в первом часу дни пришли к нам паши его
под город. И крымской царь наступил на нас со всеми
великими турецкими силами. Все наши поля чистые орды нагай-
скими изнасеяны: где у нас была степь чистая, тут стала у нас
однем часом людми их многими, что великие аи непроходимые"
леса темныя. От силы их многия и от уристанья их конского
земля у нас под Азовьш потреслася и погнулася, и из реки
у нас из Дону вода на береги выступила от таких великих
тягостей, и из мест своих вода на луги пошла. И почали они,
турки, по полям у нас шатры свои турецкая ставить. И полатки
многия, и наметы великия, и дворы болшия полотняныя/яко
горы высокия и страшныя забелелися/ И почали у них в полкех
их быти трубли великия в трубы болшие, и игры многия,
и писки от них в полках пошли великия и несказанныя"
голосами страшными их бусурманскими. И после того в полкех их
почела быти стрелба пушечная и мушкетная великая: как есть
стала гроза великая над нами страшная, бутто гром велик
и молния страшная отог облака бывает с не беси. От стрелбы
их стал огнь и дым до неба. И все наши градные крепости
потряслися от стрелбы их той огненой.д И солнце померкло6
во дни том и,ж светлое,3 ви кровь претворися.* Как есть
наступила тма темная. И страшна добре нам стало от них в те поры,
трепетно и дивно ихл несказанной и страшной и дивной приход
бусурманской *нам было видети.*1 Никак" непостижимо0 уму
человеческому: в нашем возрасте того было не слышати, не токмо
что" такую рать великую, страшную и собранную очима кому
видети. Близостью самою к нам они почали ставитца'' за
полверсты малые от Азова города. Их яныческие головы42 строем
их идут к нам под город великими болшими полки. Головы их
и сотники, отделяся от них, пред ними идут пеши жь. Знамена
у них сяныченскйяс велики неизреченно, черны. В себе знамяна,
яко тучи страшныя, покрывают людей. Набаты43 у них гремят

62 Повести об азовском взятии и осадной сидении
многие и трубы трубят, и в барабаны бьют в велики и неска-
занны. Ужасно слышати сердцу всякому их бусурманская трубля,
яко звери воют страшны над главами нашим[и] розными
голосами. Ни в каких странах ратных таких людей не видали мы
и не слыхано про такую рать от веку. Подобно тому, как
царь греческий приходил под Трояньское государьство44 [со]
многими государьствы и тысечи. 12 их голов яныческих пришли
к нам самою близостию к городу и осадили нас они, пришедши,
накрепко.0 Стекшися, они стали круг Азова города во восмь
рядов, от реки Дону захватя до моря рука за руку. И патожки
они свои потыкали и мушкеты 45 свои по нас прицелили/ Фетили
у всех яныченей* кипят у мушкетов их, что свещи горят.46
А у всякаго головы в полку яныченей* по 12 000. И бой у дних
у всех огненной* плате на них на всех головах яныческих
златоглавое, а *на яиыченях на всех^ збруя их одииакая красная,
яко зоря кажетца, пищали у них у всех долгие турские з жаг-
рами,47 в.3 на главах у всех яныченей" шишяки,48 яко звезды
кажются. Подобен их* строй строю салдацкому.3 Да с ними ж
тут в рят стали немецких два полковника сл салдатами, а.м
в полку у них салдат 6000. Тогож дни на вечер, как пришли
турки к нам" под город, прислали к нам паши их турские
толмачей своих бусурманских, персидцких и° еллинских, а с ними,
толмачами, говорить прислали с нами "голову яныченскаго
перваго71 отр строю своего пехотнаго. Ис почал нам говорить"1
голова их яныческой словом царя своего турскаго и от четырех
пашей ево, и от царя крымскаго речью глаткою:
„О люди божий, царя небесного! Никем вы^ в пустынях
водими или посылаеми, яко орли парящие^ без страха по
воздуху летаете и яко лви свирепый в пустынях рыскаете,*
казачество^ донское и волное и свирепое, соседи налш ближние
и непостоянные4 нравы, лукавы пустынножители, неправии убийцы
и разбойницы непощадны! Как от века не наполните своего
чрева гладново? Кому приносите такие обиды великие и
страшные грубости? Наступили есте вы на такую великую десницу
высокую на государя царя турсково. Не впрям выш еще на Руси

«Поэтическая» повесть об азоеском осадном сидении 6$
богатыри светоруские нарицаетесь0: где вы/ воры, теперво
можете утечи от руки ево страшныя? Птицею ли вам из Азова
лететь? Осаждены вы теперво накрепко. Прогневали вы Мурата
салтана49 царя турского, величество ево. Первое, — вы у него
убили на Дону чесна мужа греческаго закона, турского посла
Фому [Кантакузина],*»50 приняв ево с честию в городки свои,
а с ним побили вы всех армен и гречан, для их сребра и злата.
А тот посол Фома послан был от Царяграда ко царю вашему
для великих царьственных дел. Да вы же у царя взяли
любимую цареву вотчину 'славной и красной1 Азов град и рыбной
двор.51 Напали вы на него, аки волки гладныя, и не пощадили
вы в нем никакова мужеска возраста, ни стара ни мала, дондеже
и владетелей, — посекли всех до единова., ЛИ положили вы тем
на себяд лютое имя звериное. И теперво сидите в нем.
Разделили6 вы государя царя турсково тел* Азовым городом со всею
ево ордою крымскою и нагайскою воровством своим. А* та
у него орда крымская — оборона его великая на все стороны
страшная. Второе,—разлучили его с карабелным пристанищем.
Затворили вы тем3 Азовом городом" все море Синее:52
не дадите проходу по морю ни кораблем, ни катаргам царевым
ни в которые поморския городы.53 Согрубя вы такую
грубость лютую,* чево вы конца в нем дожидаетесь? Крепкие,
жестокия казачьи сердца ваши! Очистите вотчину царя
турсково Азов город в ночь сию, не мешкая. Ал что есть у вас
в нем вашего сребра и злата, то* понесите без страха из Азова
вон с собою в городки54 свои казачьи к своим товарыщем,
"а на отходе ничем вас не тронем." А есть ли °толко вы°
из Азова города71 сея нощи вон не выдете, не можете завтра
от нас'' живы быти. Хто вас сможет, злодеи-уби[й]цы укрыть
илис заступить от руки ево такият силныя и от великих таких*
страшных, непобедимых сил его/ царя восточново турсково?
Кто постоит ему? Несть ему никово ровна или подобна^
величеством и силами* на свете! Единому лише повинен он^ богу
небесному иш един лише он верен страж гроба божия,55 по воли ж
божий: избра его бог на свете едина от всех царей. Про-

64
Повести об азовском взятии и осадном сидении
мышляйте себе в нощь сию животом своим, не умрите от руки
царя турсково смертью лютою," своею волею. Он, великий
государь восточной турской царь, не убийца николи вашему
брату вору, казаку и разбойнику. Ему бы то, царю, честь
достойная, что победить где царя великаго и равна своей чести,
а/ ваша ему не дорога кровь разбойничя. А есть ли вы уже°
пересидите в Азове нощь сию через цареву *такую
милостивую* речь и заповедь, — приймем* завтра град Азов и вас в нем,
ъоров-разбойников, яко птицу лв руце свои возмемд и отдадим*
вас, воров, на муки лютыя и грозныя. Раздробим всю плоть
вашу разбойничю на крошки дробныя!^ Хотя бы вас, воров,
в Азове городе сидело 40000, ино силы с пашами под вас
прислано болши 300 000.3 Несть столко и волосов на главах
ваших, сколько силы турецкие под Азовым городом. Видите
вы и сами, глупые воры, очима своима силу его великую
неизчетну, как они покрыли всю степь" вашу казачю великую.
Не могут, чаю, и с высоты, з города очи ваши видети дру-
гово краю сил наших. Не перелетит через силу нашу турецкую
. никакова птица паряща, устрашится людей от много множества
сил наших, вся валитса с высрты на землю. Аще б восхотел
государь нашь царь турецкими своими силами великими пле-
нити государство перситцкое, и он его, государь, такими
людми в три дни взял или б землю его разорил. И то вам
ворам, даем* ведать, что*1 от царства вашего Московскаго
никакой вам помощи и выручки"1 не будет,56 ни от царя, ни от
человек руских. *На что вы, воры глупыя, надежны?" Запасу
вам хлебнаго с Руси николи не пришлють. А есть ли вы, люди
божий,0 служить похочете,71 казачество свирепое, волное,
государю нашему царю ^Ибрагиму салтану, его величеству/*
принесите тако ему, царю, винныяс свои головы разбойничи
в повиыовениет на службу вечную. Радость будет: отпустит
вам государь наш турецкой царь и паши его вси ваши казачи
грубости прежние и нонешние ѵР взятье азовское. Пожалует
вас, казаков, он, государь наш турецкой царь, честию*
великою. Обогатит вас, казаков, он, государь турецкой царь,

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 1642.
Рукопись Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, собр. В. М. Ундольского № 794,
л. 17 (начальный лист повести).

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 65
"многим и неисчетным богатством, учинит вам, казаком," у себ я
во Цареграде покои великий во веки, положит на вас на всех
казаков плате свое златоглавое, печати подаст вам богатырские
золоты с царевым клеймом своим. °Ъсяк возраст6' вам, казакомь,
в государьстве его во Цареграде будет кланятся, станут6 вас
всех, казаков, называти — Дону славнаго рыцари знатныя,
казаки избранныя. И то ваша слава казачья вечная в веце
сем,' от востоку до западу. Станут вас называти во веки все
орды бусурманския и еллинские/ и перситцкие есвяторускими
богатырями/ што не устрашились вы своими людми малыми —
5000 страшных таких великих иж непобедимых сил царя тур-
ского, — 300 000 одной той ево пописанной силы, окроме люду
волново и черных мужиков, а тех у нас и щету нет и пописати
такова их множества, яко травы на поле или песку на море.
Дождались вы к себе полкы под город в жестосердии вашем.5
Каков перед вами славен" и силен, и многолюден, и богат*
перситцкой царь, владетель поставлен от бога надо всею
великою Персидою и над богатою Индеею! Имеет он, государь,
у себя рати многия, яко наш государь турецкой царь, и тот
шах перситцкой царь, и тот шах перситцкой царь впрям николи
не стоит на полил против царя турского и мие сидят ево люди
персидския противу нашей силы в городкех своих, ведая они
наше свирепство, и безстрашие,ж и гордость".57
Ответ наш казачей из Азова города турецким и розных
языков и вер толмачам" и голове яныческому:
„О, прегордыи и лютый варвары! Видим мы всех вас
и до сех мест и про вас ведаем,0 силы и пыхи71 царя турсково
все знаем. И ^видаемъся мы с вами/ турками, почасту на море
и за морем, и на сухом пути. Знакомы уж вы нам! Ждали мы
вас гостей к себе под Азов город дни многия. Где полно ваш
Ибрагим0 турской царь ум свой дел? Позор его конечной
будет! Или у него, царя, не стало за моремт злата и сребра,
что он прислал под нас, казаков, для кровавых казачих
зипунов 58 наших четырех5, пашей своих?^ А с ними, сказываете,^ что
под нас прислано рати турецкие одной его пописи 300 000 То
•> Воинские повести

66
Повести об азовском взятии и осадном сидении
мы и сами впрямь видим и ведаем, что есть столко силы его
под нами, с 300 000 люду боевово, окроме мужика чорново
и охотника. Тех впрямь людей много: что травы на поле или
песку на море. Да на нас же нанял ваш турецкой царь из 4 земель
немецких59 салдатов 6000, да многих мудрых подкопщиков,
а дала им за то казну великую для смерти нашей. Добивался
голов казачих! И то вамь, туркомь, самим* давно ведомо, что
с нас по сю пору никто наших зипунов даром не имывал с плеч
наших. Хотя он [у] нас, турецкой царь, Азов и взятьем возметь
такими своими великими турецкими силами и наемными людми
немецкими, умом внемецким и промыслом, а не своим царевым
дородством и разумом, не болшая та и честь будет ево, царева,
турскаго имяни/ что возмет нас, казаков, в Азове городе.
Не избудет он тем на веки и не изведет казачя имяни и
прозвища, и не запустеет Дон головами нашими! А на1 взыскание
смерти нашей з Дону удалые молотцы к вам тотчас будут
под Азов [в]се, не утечи будеть пашамь вашим от них
и за море.д А есть ли толко нас избавит бог от руки ево
такияе силныя, отсидимся от вас в осаде в Азове городе от
великих таких сил его, от 300 000 человек, людми своими
малыми, всево нас, казаков, в Азове сидит 5000, срамно то
будет царю вашему турскому и вечной стыд и позор от его
братьи, от всех царей и королей немецких. Назвал от высодса
самж себя, бутто он выше всех земных3 царей, а мы люди
божьи, надежа у нас вся на бога и на матерь божию
богородицу и на иных угодников и на всю братию и товарыщей своих,
которые у нас по Дону в городках живут, — ите нас выручат,"
А холопи мы природные государя царя християнскаго царь-
ства Московскаго, а прозвище наше вечно казачество донское
волное* и безстрашное!60 Станем мы с ним, царем турским,
битца, что с худым свиным пастухом -^наймитом.61 Мы со бе
казачество волное исповедаем62 и живота своего на разсужаем,
не страшимся того, что ваши силы великия: где бывают рати
великия, тут ложатся трупы"* многия! Веть мы люди "божий,
а" не шаха персидского,0 что вы, бутто іленок, засыпаете

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 67
в городех их горами высокими, а нас, казаков, от веку нихто-
в осаде живых не имывал, а горою вам к" намь итти моторно.
Вы наш промысл над собою сами увидите. Хотя нас,, казаков,,
в осаде сидить не много, толко 5000, а за божиею помощию
не боимся сил ваших великих 300 000 и немецких всяких
промыслов. Гордому *ему бусурману царю турскому и пашам
вашим бог противитца за ево такия слова высокие/ Ровен он,
собака смрадной пес, ваш турской царь, богу небесному у вас
в титлах пишется. Как он, бусурмэн поганой, смеет так в
титлах писатся и подобитися вышнему?63 Не положил он, похабной
бусурман, поганы пес, скаредная собака, бога себе помощника,
обнадежился он на свое тленное богатество, вознес отец его
сатана гордостию® до неба, опустит его ,за то бог с высоты
в бездну во веки. И *от нашей1 казачи руки малыя срамота,,
н стыд, и укоризна ему вечная будет, царю вашему турскому,.
и пашам, и всему войску. Где ево драти великия топере^
в полях у нас ревут и славятся, а завтра в том месте у вас
будут вместо игор ваших горести лютые и плачи многие, лягут
от рук наших ваши трупы многие. И давно у нас в полях наших:
летаючи, хлехчют еорлы сизыя и грают вороны черныя подле
Дону тихова, всегда воют^ звери дивии, волцы серыя/ по горам
у нас брешут" лисицы вурыя, а все то скликаючи, вашего
бусурманского трупа ожидаючи.6 Преж сего накормили мы их
головами вашими, как Азов взяли, а топерво вам от нас опять
хочется тово ж, чтоб плоти вашея мы тех зверей накормили, —
и то вам будет по прежнему! А "красной хорошей* Азов город
взяли мы у царя вашего турского не разбойничеством и не тати-
ным промыслом, взяли мы Азов город впрямь в день,-* а не ночью,м
дородством своим и разумом для опыту, каковы его люди
турские з городех от "нас сидят." А мы сели в Азове людми
малыми, розделясь с товарыщи нароком надвое, для опыту ж —
посмотрим мы турецких умов и промыслов! А все то мы
применяемся к Еросалиму64 и Царюграду. Хочетца нам також
взяти Царьград, то государьство было християнское.0 Да вы ж,
бусурманы, нас жалеете, что с Руси не будет к нам ни запасу
5*

68
Повести об азовском взятии и осадном сидении
хлебново, ни выручки, а сказываете нам, бутто к вам из госу-
„дарьства Московскаго про нас о том писано. И мы про то
•сами без вас, собак, ведаем, какие мы в Московском государь-
стве на Руси люди дорогие, ани х чему мы там не надобны,"
©чередь6^ мы свою за собою сами ведаем. А вгосударьство
Московьское многолюдно, велико и пространно, сияет светло
посреди, паче всех иных государьств и орд бусорманских,
персидцких и еллинских, аки в небе солнце. А нас на Руси
не почитают и за пса смердящаго. Отбегаем мы ис того
государства Московскаго из работы вечныя, ис холопства неволнаго,
от бояр и от дворян1 государевых,65 да зде прибегли и
вселились в пустыни непроходней, взираем на Христа, бога небеснаго.
Кому об нас там потужить? Ради там все концу нашему.
А запасы к нам хлебные и выручки с Руси николи не бывали.66
Кормит нас, молодцов/ на поли господь бог есвоею милостию6
во дни и в нощи зверми дивиими, да морскою рыбою. Питаемся
мы, аки птицы небесныя: ни сеем, ни орем, ни в житницы
збираем. Так питаемся подле море Черное. А злато и сребро
емлем у вас за морем — то вам самим ведомо! А жены себе
красныя и любимыя водим и выбираем от вас же из* Царя-
града,67 а с женами детей с вами вместе приживаем. А се мы
взяли Азов город своею волею, а не государьским повелением,
для казачих зипунов своих и для лютых и высоких пых ваших,
поганых и скаредных. И за то на нас, холопей своих далных,"*
государь наш зело кручиноват и 5мы зело боимся3 от него,
великого государя, казни смертныя за взятье азовское.68 А
государь наш великий, и праведный, и пресветлый царь и великий
князь Михайло Федорозичь всеа России самодержец и многих
государьств и орд государь и обладатель:69 много у него,
великого государя, ви вечном холопстве таких бусорманских
царей служат ему, великому государю, как и ваш Ибрагим,к
турской царь. Толко*1 он, государь наш великий, пресветлый
и праведный царь, чинит по преданию святых отец,70 не желает
пролития кровей ваших бусорманских. Доволно он, великий
государь, богат жот бога^ данными своими царьскими оброками

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 69
и без вашего бусорманского скареднаго богатства собачья.
А есть ли бы° на то его государьское6^ повеление былов и
восхотел1 бы он, великий государь, дваших бусурманских кровей
разлития и градом вашим бусурманским разорения^ за ваше
бусурманское к нему, великому государю, неисправление,
хотя бы он, великий государь наш, на вас на всех босурман
велел быть войною еодной своей украине,6 которые ^люди
живут в украинских городех по валу от рубежа крымского
и нагайского,ж'71 и тут бы собралось его государевых руских
людей с одной той украины болши легеона72 тысящь. Да
и такия3 ево государевы люди руския" украиньцы, что* они
жестоки лна вас будут и алчны, аки львы яростные и
неукротимые, ил хотят поясти вашу живую плоть босурманскую. Да
держит^ их и не повелит им на то десница ево царьская.
А в городех во всех украинских" под страхом смертным,
а царевым повелением, держат их воеводы государевы,0'73
Не закрылся бы ваш Ибрагим71 турской царь от руки ево
государевы и от жестосердия людей ево государевых и во утробе
матери своей, и утробу бы^ ея роспороли, да перед лицем
быс ево царевым поставили. Не защитило бы ево, царя тур-
скаво, от руки ево государевы и от ево десницы высокия
и море Черное. Не удержало быт людей ево государевых!
И был бы17 за ним, великим государем, однем летом Еруса-
лим и Царьград по прежнему,74 а в городех бы турецких
во всех не стоял бы камень на камени от промыслу руского.
Да вы же нас зовете словом^ царя турского, чтобы нам
служить ему/ царю турскому, а сулите нам от него** честь великую
и богатство многое. А мы, люди божий, а холопи государя
царя московского, а се нарицаемся4 по крещению
православные крестьяне. Как служить можем ему, царю турскому
неверному, оставяш пресветлой здешней свет и будущей? Во тму
итти не хощем!75 Будем впрямь мы^ ему, царю турскому,
*в слуги* надобны, и какЬІ мы отсидимся от вас в Азове
городе, побываем мы у него, царя, за морем под ево Царем-
градом,76 посмотрим* мы9 Царяграда строение июкрасоты евою.

70
Повести об азовском взятии и осадном сидении
Там с ним, царем турским, переговорим речь всякую, — лише бы
ему, царю, наша казачья речь полюбилась! Станем мы служить
ему, царю, пищалми казачими, да своими сабелки вострыми.
А ныне нам с вами иа с пашами вашими* и говорить внечево,
да ив не с кем. Как1 предкид ваши, бусорманы поганые,
учинили над6 Царемградом, взяли взятьем его, убили они
государя царя крестьянского Констянтина77 благовернаго, побили
в нем крестьян многия тмы тысящи, обагрили кровию нашею
крестьянскою все пороги церковныя, искоренили до конца
всю веру крестьянскую, — тако бы иж нам учинить над вами,
бусорманы погаными,3 взять бы ныне нам" Царьград взятьем*
из рук ваших бусорманских, убить бы против того вашего
Ибрагима-* царя турскаго и со всеми его бусорманы погаными,
пролити бы ваша кровь бусорманская нечистая. Тогда у нас
с вами в том месте мир поставитца, а тепере нам с вами
и говорить* болши того нечего. Что мы от вас слышали, то
твердо ведаем, а что вы от нас слышали, то скажете речь
нашу пашам своим. Нелзя нам миритца или веритца кре-
стьяном" з босурманы. Крестьянин побожится душею
крестьянскою и на той правде во веки стоит, а ваш брат, бусорман,
побожится верою бусурманскою, а ваша вера бусорманская
татарская ровна бешеной собаке, — и потому0 вашему брату,
бусорману, собаке, и верить нелзя!11 Ради мы в завтра вас
подчивать,р чем у нас, молотцов, бог послал в Азове городе.
Поедте вы к своим глупым пашам, не мешкая, ас опять к нам
с такою глупою речью не ездите. А манить вам нас, — лише
дни даромт терять! А хто от вас к нам с такою глупою речью
впредь будет, тому у нас под стеною города быть убиту.
Промышляйте вы тем, для чего приехали от царя своего^
турскаго. Мы у вас Азов город взяли головами своими
молодецкими, людми немногими, а вы его у нас, ис казачьих рук
наших, доступайте головами своими туретцкими, многими
своими силами. Кому-то у нас на боех поможет бог?
Потерять вам под Азовым городом турецких голов своих многия
тысящи, а не видать* евоѵ вам будет из рук наших казачьих

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 71
и до века. Разве отымет у нас, холопей своих, великий
государь царь и великий князь Михайло Федоровичь всеа
России самодержец, да вас им, собак, пожалует, то уже ваш
будет, на то ево государьская воля".78
Как от Азова города голова и толмачи приехали" в своя
турецкия табары к пашам своим и сказали наш ответ, в их
полках у них в те поры замешалось:* почали в трубы трубить
в великия для "собрания силы и полков.8 И после той трубли
собранной почали бить в граматы1'79 великияд и в набаты,
в роги и в цебылги80 почали играть добре жалосно. А все
знатно, что готовятся к приступу. Ае у всей пехоты их ^сал-
дацкой и яныченской в барабаны бьют тихо. И разбирались
они* в полках своих, и строились ночь всю до света. Как
на дворех уже час дни, почали выступать полки3 ис станов
своих. Знамена у них зацвели и" праперы, как есть стали
цветы многия. От* труб великих и набатов неизреченной визг.
Дивен и страшен приход их под Азов город! Никак того уже
нелзя страшнее быти.
Перво под город к нам пришли к приступу немецкия
2 полковника с салдатами, а лза ними пришел весь строи*
пехотной яныческой 150 000, потому и орда вся см пехотою
к городу к приступу пришла." Крикнули столь смело и жестоко
[в] приход их первой,0 приклонили як нам71 они ^все знамена
свои^ и покрыли0 знаменами своими весь наш Азов город.
Почали башни и стены топорами рубить ти ломами великими
ломать,т а на стены7 многия по ^лесницам взошли:* хотели
нас взять того часу 1-го своими силами. В те поры уже у нас
стала* стрелба по них осадная из города, ^а до тех** мест
мы4 им молчали. В огне и в дыму не мочно у нас друг друга
видеть: на обе стороны лише дым да огнь стоял, от стрелбы
их огненой дым топился до неба. Как есть — страшная гроза
небесная, когда бывает гром с молниею! Которые у нас
подкопы были отведены за город для их шприступного времени,ш
и те наши подкопы от множества их^ неизреченных сил
не устояли — все обвалились,ЬІ не удержала" силы их земля

72 Повести об азовском взятии и осадном сидении
и крепость азовская. И уста наша кровию запеклись, не пиваючи
и не едаючи! °На тех-тоа пропастех побито* турецкой силы
от нас многия тысящи: приведен у нас был весь снаряд на тов
подкопное место81 и набит был *он весь у нас' дробю,
железными усечками. Убито у нас под стеною Азова города на том
1-ом приступе в тот 1 день турок 6 голов яныческих, дад
2 немецких полковников со всеми салдаты се 6000-ю. В тот же
день, вышед, взяли мы у них на вылоске болшое знамеж'
царя их турскаго с клеймом ево.82 Паши ево и полковники
перво приступали всеми силами в тот5 1 день весь день
до вечера и зорею вечерною. Убито у них в тот 1 день от нас
под городом," окроме 6 голов яныческих и 2 полковников
немецких, 23 000, окроме раненых. И *мы, казаки, вышед из
города, оклали труп мертвой турецкой вкруг* города выше пояса.
На 2 день в зорю вечернюю опять*4 прислали ^к нам паши
под Азов городе толмачей своих, чтоб дать отобрать побитой
труп, который побит от" нас под стеною Азова города. А°
давали нам за всякую убитую яныческую голову" по золотому
червонному, а за голов и за полковников давали по 100 таре-
лей. И войским83 за то не постояли им/ не взяли у них ни
сребра, ни злата: „Не продаем мы мертваго трупу николи.0'8*
Не дорого771 нам ваше^ сребро и злато, дорога нам слава
вечная! То вам, собакам, из Азова города ог нас, казаков,
игрушка первая, лише мы, молотцы, оружие своо^ прочистили.
Всем вам, бусорманом, от нас то же будет, иньго нам вас пот-
чивать нечем — дело осадное!"
В тот 2 день боя у нас с ними не* было. Отбирали они
свои4 побитой труп целой день до вечера; выкопали они яму
побитому своему трупу, "^глубокой ров,ш от города^ за 3 версты,
а засыпали ево* горою высокою и поставили над ними признаки
многия босурманския и подписали мна них" языки многими
разными.
И после того в 3 день опять к нам они, турки, под город
пришли со всеми своими силами. Толко уже стали они вдали
от нас, ьа приступу6 к нам не было. Зачали люди их пеши

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 73
в тот день весть гору высокую, земляной великой вал, выше
многим Азова города. И тою горою высокою" хотели нас
живых6^ накрыть и засыпать в Азове городе великими
турецкими силами. И привели вту гору к нам* в три дни.г И мы,,
видя ту гору высокую, горе свое вечное, што дот нее наша
смерть будет/ попрося6 у бога милости и пречистыя богородицы
помощи и уж предтечева образа85 заступления,3 и призывая на
помощь чюдотворцы московские, учиня мы меж собою
последнее надгробное" прощание друг з другом и со всеми
православными крестьяне,* малою своею дружиною 5000 пошли
к ним из города на прямой бой против 300000.
„Господь/ сотворитель небу и земли, не выдай нечестивым
создания рук своих. Видим от них, сильных, пред лицем смерть
свою лютую: хотят нас живых покрыть горою высокою, видя
пустот}' нашу и безсилие, что нас в пустынях покинули все
православные кресьяна, убоялись лица их страшнаго,
великих"* сил турецких. И мы, бедныя, не отчая себе твоя владыч-
няя милости, видя твоя щедроты великия, за твоею помощию
божиею, за веру крестьянскую умираючи, бьемся против сил
болших, людей 300000, за церкви божий, за все государьство
Московское и за имя царьское".
Положа мы на себя все образы смертныя, выходили к ним
на бой и" единодушно крикнули, на бой вышед к ним: „С нами
бог! Разумейте языцы и покаряйтеся яко к нами бог!"
Как заслышали неверные изо уст наших то слово, что
с нами бог, не устоял впрямь ни един человек против лица
нашего, побежали все от горы своея высокия. Побили мы
их,° в тот час вышед, многия тысящи, взяли мы у них в те
поры на вылоске на том бою у той горы 16" знамен однех
яныческих, да 28 бочек пороху. Тем-то** мы ихс порохом, под-
копавсяш под ту их гору высокую, ^разбросали всю ее, нх же
побило ею многие тысящы, а к нам их^ яныченей тем нашим
^подкопным порохом^ живых в город кинуло 1400 человек.86'
Та их мудрость земляная с тех мест миновалась. Почали:
они* от нас страшны быти.

"74 Повести об азовском взятии и осадном сидении
В рати их почела меж их роздряга быти великая. Паши ж
турецкие почали крычать на царя крымского, что не ходит
он к приступу с ордою с крымскою.87 Царево слово к пашам
и турченям: „Иже ведомы нравы казачи и обычаи. Приступами
нам их николи не имывать — в осадах казаки люди
жестокосердые. Под светом таких людей не видано и не слыхано!
Развее нам на единую их казачью голову давати. своих
голов по 1000".
По повелению пашей и умышлеников-городоемцов повели
яныченя и все их войско и черныя мужики другую гору
позади тое,а болши прежней: в длину лучных 3 перестрела,
а в вышину многим выше Азова града, а широта ей, как
мочно^ бросить на нея дважды8 каменем. И на той горе
поставили весь снаряд свой пушечной и пехоту свою всю
привели турецкую на ту гору, —150000, и орду нагайскую
всю с лошадей збили.88 И почали с той горы из снаряду бить
по Азову граду безпрестани день и нощ. И от пушек их аки
страшный* гром стоял, и огнь и дым топился от них до неба.
16 день и нощей 16 не премолк снарядь их пушечной ни на
«единой час! ДВ те поры дни и нощи покоя нам от стрелбы их
пушечной не было.д Все наши азовские крепости роспались.
Стены и башни все, и церковь предтечева, и полаты все до
единыя розбили у нас по подошву самую, и снаряд наш
пушечной переломали весь. Одна лише у нас во всем Азове
городе церковь Николы чюдотворца в полы осталась.89 Потому
ея столко осталось, что она стояла внизу добре, у моря
под гору.
А мы от них сидели по ямам все и выглянуть нам из них
нелзе. И мы в те поры зделали себе покой великой в земле
под ними: под их валом дворы себе потайныя великие
поделали.90 Ис тех мы потайных своих дворов подвели под них
28 подкопов, под их таборы, и теми мы подкопами себе
учинили прямую избаву великую: выходили мы нощною порою
на их пехоту яны«ескую, побивали мы их тем множество.
Теми своими нощными выласками* на их пехоту турецкую

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 75
положили мы великой страх и урон болшой учинили в людех
их. И после того паши турецкие, смотря на наши те подкопные
мудрости иа осадные промыслы, повели они уже напротив
к нам из своих табор 17 подкопов своих и хотели оне* теми
подкопами приттить к нам в ямы наши, да нас подавить
ісвоими люд ми великими. И мы милостию божиею
устерегли ввсе те подкопы их8 и гпод их подкопы зделали свои
;подкопы и подкатили пороху и те их подкопы все взорвало
и побило их, турецких людей,2 многие тысечи.91 С тех мест
-подкопная их мудрость вся уж миновалась. Постыли уж им
те все подкопные промыслы!**
А было от турок всех приступов6 к нам под город 24
приступав всеми их людми, окроме болшова. приступа первово.
Таковаго и смелаго и жестоково приступу не бывало к нам,
ложами мы с ними резались в тот приступ.
Почали уже оне к нам метати в ямы наши ядра огненныя
чинения и всякие немецкие приступные мудрости. Тем нам
•они чинили пуще приступов тесноты великия, побивали3
многих нас ии опаливали." А после тех ядер огненных, вымышляя
оне над нами умом своим, оставя оне вси уж мудрости,
почели нас осиловать и доступать прямым боем,к своими
силами. Почали оне к нам нал приступ присылать на всякой
день людей своих, янычен по 10000 человек, приступают к нам
:целой день до ночи. Ночь придет, — на перемену им "придут
другия* 10000 человек, — те уж к нам приступают ночь всю
до света. Ни на един час не дадут покою нам! Оне бьются
с переменою день и нощь, чтоб тою истомою осилеть
нас. НИ от такова их к себе злого ухищреннаго промыслу,
от бессония," и от тяжелых ран своих, и от всяких осадных
лютых нуж, и от духу смраднаго от человеческаго трупия,
отягчали мы все0 и изнемогли" многими болезньми лютыми
осадными. А се в мале дружине своей остались,7' ужс стало
переменитца некем, — ни на единой час отдохнуть нам не дадут!
И в те поры, отчаявши мы живот свой в Азове городе,
в выручке своей безнадежны стали от человек. Толко себе

76 Повести об азовском взятии и осадном сидении
чаем помощи от вышняго бога. Прибежим, бедные, к своему
помощнику предтечеву образу, пред ним, светом, розпла-
чемсяа слезами горкими:
„Государь-свет, помощник наш, предтеча Христов Иоанн!
По твоему светову изволению^ разорили мы гнездо змиево, —
взяли Азов град, — побили мы в нем всех християнских
мучителей и идолослужителей.92 И твой светов дом, Никола
чюдотворец,93 очистили, и украсили ваши чудотворныя образы
от своих грешных ив недостойных рук. Без пения у нас по
се поры перед вашими образы не бывало. Али мы вас, светов,
прогневали чем, что опять хощете итти в руки бусурманския?9*
На вас мы, светов, надеялись, в осаде в нем сидели, о ставя
всех своих товарыщев. А топерво от турок видим смерть свою
лютую.1 Поморили нас безсонием: 14 дней и 14 нощей с ними
безпрестани мучимся. Уже наши ноги под нами подогнулися
и руки наши оборониыя уж не служат нам, от истомы уста
наши не глаголют уж, от безпрестанныя стрелбы глаза наши
выжгло, в нихд стреляючи порохом,95 язык уж наш во устах
наших на бусурман закричать не воротится. Такое наше безси-
лие — не можем в руках своих никакова оружия держать, епочи-
таем себя6 уже мы топерво"* за мертво[й] труп. 3 два дни, чаю,
уже не будеть в осаде сиденья нашего. Топерво мы, бедныя,
разставаемся* с вашими чюдотворными иконами и со всеми
християны православными. Не бывать уж нам на святой РусиГ
Смерть наша греяшичья* в пустынях за ваши иконы
чудотворныя, за веру християньскую, за имя царьское и все
государство Московское."*
Почали уже мы, атаманы и казаки, и удалые молотцы,
и все великое Донское и Запорожское96 свирепое Войско
прощатись:
„Прости нас, холопей лсвоих грешных, государь царь
и великий князь Михайло Федорович всеа Росии самодержец.
Вели, государь, порлянуть души наши грешныя/ Простите,
государи, вси патриархи вселенские.97 Простите, государи, вси
преосвященнии митрополиты. Простите, государи, вси архи-

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 11
епископы и епископы. Простите, государи, архимандриты
и игумены. Простите, государи, протопопы и вси священницы
аи дьяконы" и вси церковные причетники.* Простите, государи,
вси мниси и затворники.
Простите нас, вси святии отцы. Простите, государи, вси
християне православные, поминайте наши души грешныя *со
своими праведными родителив. На позор мы учинили государь-
ству Московскому.2 Простите нас, леса темныя и дубравы
зеленыя. Простите нас, поля чистые ди тихия заводи.д Простите
нас, море Синее и реки быстрые.6 Прости нас, море Черное.
Прости нас, государь наш тихой Дон Иванович,98 уже нам
по тебе, атаману нашему, з грозным войским не ездить, дикова
зверя в чистом поле не стреливать, в тихом Дону Ивановиче
рыбы не лавливать.ііж
Чтоб умереть не в ямах и по смерти б учинить на Руси
слава вечная, взяли мы иконы чюдотворныя, предтечину, да
николину, да пошли с ними противу бусурманов на выласку.
И милостию божиею, и молитвою пречистыя богородицы,
и заступлением небесных сил, и помощию их угодников
предтечи Иоанна и Николы чюдотворца, на выласке явно
бусурманов побили, вдруг вышедши, болши 6000. И видя то люди
турецкие, что стоит над нами милость божия, что ни в чем
осилеть не умеют нас, и с тех мест не почали уже присылать
к приступ[у] к нам людей своих янычен.-3 А мы от тех мест
от" бед своих, от смертных врат и ран и от истомы их
отдохнули в те дни и замертво повалялись.
А после того бою, погодя 3 дни, опять почели к нам
толмачи их крычать, чтоб им говорить с нами, а то уж у нас
речи не было, потому что язык наш от истомы нашея во устах
наших не воротится. И оне, *бусорманы, догадалися* —к нам
на стрелах почали ерлыки метать." А в ерлыках они в своих
пишут — просят у нас пустова места азовскаго, а дают за
нево выкупу на всяково молотца по 300 тарелей серебра
чистово, да по 200 золотых червонных арапьских. — „А в том
-вам паши и полковники шертують душею царя турского, что

78 Повести об азовском взятии и осадном сидении
на отходе ни чем не тронут вас.а Подите с сребром и з
золотом в свои городки казачи к своим товарыщем, а нам лиш
отдайте пустое место азовское".
\\6 мы к ним напротив пишем:
„Не дорого* нам ваше сребро и золото собаче похабное
бусурманское, у нас в Азове и на Дону золота и серебра
своего много. То нам, молотцомь дорого и надобно, чтобг наша
была слава вечная по всему свету, что не страшны нам ваши
паши и силы турецкие. Сперва мы сказали вам: дадим мы
вам про себя знать и ведать паметно на веки во все ваши
край бусурманские, чтобы вам было сказать, пришед от нас,
за морем царю своему турскому глупому, каково приступать
х казаку рускому. А сколко у нас в Азове городе розбили
кирпичю и камени, и столко жед взяли мы у вас турских голов
ваших за порчю азовскую. В головах уже, да в костях ваших
складем Азов город лутче прежнего! Про[те]чет та наша слава
молодецкая во веки по всему свету, что кладем город в
головах ваших. Нашел ваш турской царь себе позор и укор до
веку. Станем с него имать по всякой год уж вшестеро".100
После тово уж нам от них полехчало, — приступу уж не была
к нам. Сметись оне в своих силах, что их под Азовым
побито многия тысящи.
А в сидение свое осадное имели мы, грешные, пост в те
поры и моление великое, и чистоту телесную и душевную.
Многие от нас людие искусные в осаде то видели во сне
и вне сна ово жену прекрасну и светлолепну в багрянице
светле на воздусе стояще посреди града Азова, ово мужа
древна евласата боса* в светлых ризах, взирающих на полки
бусурманские. Та нас мать божия богородица не предала
в руце бусорманские. И на них нам помощи явно дающе,
в слух нам многим глаголюще умилным гласом:
„Мужайтеся казаки, а не ужасайтеся! Се ба град Азов от
беззаконных агарен101 зловерием их обруган и суровством их,
нечестивых, престол предтечин и николин осквернен. Не токмо
землю в Азове или престолы оскверниша, но и воздух их над

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 79
ним отемнеша. Торжище тут им ничестиво християнское учи-
ниша: разлучкша мужей от законных жен, сыны и дщери
разлучаху от отцов и матерей.102 От многово тово плача
и рыдания земля вся христианская от них стоняху, а о чистых
девах и о непорочных уста моя не могут изрещи, на их
поругания" смотря. И услыша бог моление их и плач, виде
создание рук своих — православных христиан — зле погибающе,
дал вам на бусэрман отомщение: предал ва[м] град сей и их
в руце ваши. Не рекут нечестивым: „Где есть бог ваш*
христианской? И вы, братие, не пецытеся, отжените весь страх
от себя — не по зет вас* николи бусорманский меч. Положите
упование на бога: приимете венец нетленной от Христа, а
души ваши приимет бог. И имате царствовати со Христом во
веки".
'А то мы многия, атаманы и казаки, видели явно, что ото
образа1 Иванна предтеча течаху от очей ево слезы многия
по вся приступы, а в первой день в приступное время видеху
ланпаду, полну слез от ево образа. А на выласках от нас из
града все видеща бусурманы, турки и крымцы и нагаи, мужа
храбра и младова во одежде ратной103 со единем мечем голым,
на бою ходяще, множество бусурман побиваше. А наши очи
то не видели, лише мы по утру [по] убитом знаем, что дело
божие, не рук наших: пластаны люди турские, изеечены наполы.
Сослана на них победа была с небеси, а они о том нас
спрашивали. » Скажите нам, казаки, хто у вас из Азова города
выезжают к нам в полки наши туретцкие два младыя мужика
в белых ризах,104 с мечами голыми? И побивают они у нас
нашу силу туретцкую всю и пластают людей нзших на полы
во всей одежде". И мы про тод им сказываем: „То выходят
воеводы наши".
И всего нашего сиденья в Азове от турок в осаде было
июня с 24 числа 149 году до сентября по 26 день 150 году.10
И всего в осаде сидели мы 93 дни и 93 нощи. А сентября
в 26 день в нощи от Азова города турские паши и с турки
и крымской царь со всеми своими силами за четыре часа до-

80
Повести об азовском взятии и осадном сидении
свету, возметясь окоянны и вострепетась, побежали никем нам
гоними с вечным позором.
Пошли паши турецкие к себе за море," а крымской царь
пошел в орду к себе, черкасы пошли в Кабарду, свое-то нагаи
пошли в улусы.106
И мы как послушали отход их с табор, — ходило нас,
казаков, в те поры на таборы их 1000 человек. И взяли мы
у них на их таборех в тое пору языков турок и татар живых
10 человек. А болных и раненых застали мы 2000. И нам те
языки в роспросе и с пыток говорили все единодушно, от чево
в нощи побежали от града паши их и крымской царь со всеми
своими силами: „В нощи де в той с вечера было нам страшное
видение. На небеси над нашими полки бусурманскими шла
великая и страшная туча от Русии, от вашего царства
Московского. И стала она против самого табору нашего, а перед
нею, тучею, идут по воздуху два страшные юноши,107 а в руках
своих держат мечи обнаженные, а грозятся на наши полки
бусурманские. В те поры мы их всех узнали. Тою нощию [и]
страшные воеводы азовские ^во одежде ратной* выходили на
бой в приступы наши и[з] Азова града,—пластали нас
и в збруях наших надвое. От того-тов страшнаго видения
[побежали мы] без пашей наших и царя крымского с таборов".
А нам, казаком, в ту нощь в вечере видение всем виделось:
по валу бусурманскому, где их наряд стоял, ходили тут два
мужа леты древними,108 на одном власяница мохнатая. А
сказывают [они] нам: „Побежали, казаки, паши турские и
крымской царь ис табор и пришла на них победа от Христа, сына
божия, с небес от силы божий".
Да нам же сказывали языки те про изрон людей своих,
что их побито от рук наших под Азовым городом. Писмен-
нова люду убито однех у них мурзь и татар и янычан 96 000,109
кроме мужика черного.1 А нас всех, казаков, в осаде было
в Азове граде толко пять тысящ 307 человек, а которые
остались мы, холопи государевы, [от] осады той, и те все
переранены. Нет у нас человека целова ни единого,110 кой бы

«Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 81
не пролил крови своея, в Азове сидячи, за имя божие и за
веру християнскую.
А топер мы Войском всем Донским государя царя и
великого князя Михаила Федоровича всеа Росии просим милости,
сиделцы азовские и которые по Дону и в горотках живут,
холопей своих [чтоб пожаловал], чтоб велел у нас принять
с рук наших свою государеву вотчину Азов град111 для све-
тов предтечина и николина образа, [потому] что им, светом,
[у]годно тут всем Азовым градом заступити. И он, государь,
от войны от татар [безопасен будет] и во веки, как сядут
[его ратные люди] в Азове граде.112
А мы, холопи его, которые остались у осады азовские,—
все уж мы старцы увечные: с промыслы и боя уж не будет
нас. А се обещание всех нас у предтечева образа в монастыре
ево постричись113 приняти образ мнишеский. За нас же
государь станет бога молить до веку. А за ево государьскою тою
к богу верою и ево государьскою высокою рукою оборонью
оборонил нас бог от таких великих турских сил, а не нашим
молодецким мужеством и промыслом.114
А буде государь нас, холопей своих далных, [не] пожалует,
не велит у нас принять с рук наших Азова града, — заплакав,
нам ево покинута.115 Подымем мы, грешные, икону предтечеву,
да пойдем с ним, светом, где нам он велит. А "атамана
поставим" у ево образа,—тот у нас будет игуменом, а ясаула
пострижем, — то[т] нам будет строителем. А мы, бедные, хотя
дряхлые все, а не отступим ево, предтечева образа, — помрем
все тут до единого! Будет во веки слав[н]а лавра предтечева.
ѵ
Ь Воянс«яе повести

«СКАЗОЧНАЯ»
ПОВЕСТЬ
ОБ АЗОВСКОМ
ВЗЯТИИ
И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
в 163-г и 1642 гг
Ф

і 3*4 *-^<
ИСТОРИЯ О АЗОВСКОМ ВЗЯТЬЕ И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ ОТ ТУРСКАГО ЦАРЯ БРАГИМА1 ДОНСКИХ
КАЗАКОВ, АТАМАНА0 НАУМА ^ВАСИЛЬЕВА И
ЕСАУЛА ИВАНА ЗЫБИНА* С ТОВАРИЩУ,
ЛЕТА 7135 ГОДУ2
лета благочестивый державы великаго государя царя
и великаго князя Михаила Феодоровича, всея России
самодержца, собрашася волное казачество от разных
стран и градов, пятьсот молодцов, на тихом Дону.
Атаман у них был родом Нижнаго Нова града, что на Волге реке,
Наум Васильев. И в некое время азовской воевода, паша, а ііо
нашему болярин отдаде за крымскаго царя Старчия3 дочь свою
в жены.* Паша же нагрузи четыре бусы живота и дочь свою
отпусти на тех бусах в 'Крым к царю Старчию,1 а прово-
жатыхд послал за дочерью седмь сот человек.
И в то время услышали на Дону казаки, атаман с това-
рищы, начаша мыслити, како бы царя Старчия невесту
ев полон* взять и жийота нажить. И зделаша себе лехкие
ясаулские струги, и собрашася казаки во един круг, и усо-
ветоваша иттить в путь, и начаша молитися образам Иоанна
предтечи и Николы чюдотворца: „Помозите нам сие дело сотво-
рити". И по молитве четыреста казаков пошли в путь свой, а на
Дону оставили лая обережения сто человек, да чернаго попа
Серапиона, которой лк ним^ пришел из Астрахани от
архиепископа Макариа,4 от некоей вины.
6

86 Повести об азовском взятии и осадном сидении
"Идущим же им, атаману с казаками,*1 а струги своя
лехкия на себе влекоша к морю. И шли до моря неделю
и два дни. И пришед к морю великому, и стали в камышнике
тайно, дабы устрещы бусы. И стоя тут пять дней и пять
нощей, и недоста у них харчю. И отпусти атаман десять
человек казаков 6в степь/ да убиют зверей на снедь казакам.
Егда идоша казаки в степь, нащли двух татар спящих, а кони
у них привязаны. Они же емша их и приведоша ко атаману.
Атаман стал спрашивать: „Откуда и куда едите?" Татара же
сказаша, что „мы из града Азова едем* д\я звериного
промыслу". Еще вопроси их: „Где пловут вашего паши бусы?"
Они же реша: „Заутра будут зде". И 'паки вопроси:1 „И много
ли живота в бусах?" Они же: „Зело много,—сказаша,—
живота, а провожатых седмь сот человек". И повеле атаман
татарам головы срубити.
И в третий д[е]нь изготовиша казаки струги своя лехкия,
а сами вооружишася, ждуще бусов. И в полудни узреша:д
пловут бусы. Они же седше в струги своя и устремищася прямо
на бусы, и вскочиша, и татар порубиша, ае иных в море
пометаша — всех седмь сот человек побиша. И приведоша
бусы ко брегу, и выгрузиша живот на берег.
И атаман же всем казакам заказал, дабы насилия к пашеве
дочере и служащим с нею не чинили и обид, понеже атаман
чаяше/* что от паши азовскаго выкуп дочере и служащим
будет. И скоро послаша на Дон Здвух казаков,3 да пригонят
триста коней. И казаки скоро догнаша на Дон и сказаша,
что помощию Иоанна предтечи и Николы чюдотворца
поручил бог взять четыре бусы живота" и татар седмьсот
порубиша. Они же слышаху, что взяли бусы, прославиша бога,
и скоро погнаша коней, и живот весь на Дон, и пашеву дочь
приведоша на Дон, и на Дону весь живот розделиша.
И услыша о том азовской паша,* что бусы разбита казаки
и дочь ево в полон взяша, и послал на Дон, чтоб дочь
ево и служащих с нею пятнатцать дев з дочерью на выкуп
отдали, и прислал сребра и злата и скачного* жемчугу

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 87
и всякаго живота на сто тысяч. Казаки же живот взяша,
а полоненых отдали.
И послаша казаки турецкой живот в Астрахань сменять
на русские товары и апривезоша из Астрахани руских
товаров" на сто тритцать тыся ц. И зело казаки от той татарской*
свадбы разбогатели. И написаша казаки две иконы Иоанна
предтечи и Николы чюдотворца и поставиша часовню.
И собрашася казаки во един круг и начата советовати,
како бы им Азов взять. Атаман же Наум Васильев,5 добре
разумен, рече: „О еси казаки, добрые молодцы, послушайте4"
что аз вам реку. Тако град Азов возмем: зделаем сто тритцагь
телег и покроем красными кожами, и посадим во сто телег
по четыре казака с ружьем, а в тритцать телег положим по
малу всяких товаров русских". Казаки же слышаху, атаманов
совет зело похвалиша и рекоша: „Да будет тако!" И начата
готовити телеги и положиша в тритцать телег по малу
товаров. И собрашася казаки во един круг и рекоша тако: „Аще
божиею помощию и молитвами Иоанна предтечи и Николы
чюдотворца возмем Азов, а не взяв, назад не иттить".
И начата молебствовати и после молебна пошли з Дону
тихова ко Азову городу, и взяша с собою честныя иконы.
И не доходя до Азова за день,* стали в камышники тайно
и начата думати, како бы Азов взяти. И мало казаки
призадумались. Атаман же, видя казаков печальных, и рече им:
„О еси казаки, добрые молодцы, что вы тужите и о чем
запечалились? Не тужите, заутра поможет нам бог Азов град
взять". И повеле атаман по четыре человека в телеге летчи
с оружьем, и сказал им: „Как будет время, и вы будете
готовы". И увяза телеги, а в тритцать телег товару повеле
положить, и приставил ко всякой телеге по человеку — итого
сто тритцать человек.
И снареди атаман все возы и всех казаков нарядил в
другое платье, и написал лист ко азовскому воеводе,д к паше.
А в листу атаман велел писатся: из Астраханскаго
государства отпущены торговые люди в турецкую землю, в город

88 Повести об азовском взятии и осадном сидении
Азов, а имянами тот и тот, а товару столко и на столко
тысяч. Атаман к тому листу и печать приложил, и против того
листа написал и таможенный отпуск6 за пе[ча]тию.
И в самую полночь пошли со всем обозом ко Азову.
И увидеша — шесть человек едут на конях из Азова. И стали
нас вопрошати: „Что за люди и откуды едите?" Мы сказа-
лися: „Едем из Астраханского царства торговые люди с
русскими товары ав Азов город"." И велел атаман всему обозу
стати и татарам, шести человеком, по три белки дати.7 Тата-
ра же взяли белки и поехали назад в Азов град и сказали
воеводе азовскому: „Едущим бо нам на звериную ловлю,
и стретили мы велик обоз русских людей, сто возов* и болще.
А едут во Азов, а называются Астраханскаго государства
торговые люди, а товары у них всякия русския — на нашу
руку".
Паша же, слыша от своих0 татар про торговых людей,
посла встречю к торговым людям осмь человек, да осмотрят
товар. Татара же выехавши, а казаки приехали и стали
у городовой стены со всем обозом. Посланныя же от паши
начата вопрошати казаков. Казаки же сказаше, как и
первым1 [татарам], торговыми людми лиз Астрахани/* Они же
видеша на казаках платье ^долгое торговое,6 и стали казакам
говорить: „Послал нас паша, да покажите писмо
Астраханскаго государства от вашего воеводы, и какой у вас товар".
Атам%ан же велел ^казакам"* десять телег открытие Казаки же*
развязаше десять возов и открыта. Татара же видеша в возах
всякой товар: котлы,* порох, свинец, уклад,8 холсты, сукна,
соболи добрыя, лисицы, белки. Татара же видеша товар и реша:
„Во всех ли у вас возах такой товар?" Казаки же реша:
„Во всех. А в других телегах есть у нас вашему паше подарки
и развязать их нелзя, и те подарки заутра сами принесем
паше вашему". И подариша татар по лисице. Татара же,
пришедше, сказаше воеводе. Он же вопроси татар, Акто
ил какия люди приехали. Они же рекоша, что торговые люди
"из Астраханскаго царства,-*1 а товары у них всякия" русския.

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении
в 1637 и 1642 гг.
Рукопись Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, собр. В. М. Уидоль-
ского № 795, л. 1 (начальный лист повести).

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 89^
„И открыта нам десять телег, полны товаров накладены:
котлы, порох, свинец и уклад, холсты, сукна, добрыя соболи,
лисицы, белки. Во всех телегах такой, сказывают, товар".
Паша же вопроси у них, глаголя, есть ли у них из Астра-
ханскаго государства листа от воеводы и сколко товаров,
6 и какие товары/ и на сколко тысячь? Татары же рещаг
„Есть, да сами тебе покажут. Да еще сказывают, есть у них
драгия подарки* твоему величеству, и для того всех возов
нам не розвязали". Паша же слыша, что есть у них драгия
подарки, скоро торговых людей1 велел в город пустить.
Татара же показаше паше, что торговые люди им подарили
по лисице. Паша же, видев^ лисицы, оцени ихе по пяти
рублев, и рече:ж „И меня Зде завтра3 одарят драгими
подарками". Казаки же на закат" солнца въехаща* в город Азов^
и поставиша ихл на гостиной двор. И рекоша им турки:
„Да сносите товар в лавку". Казаки же реша: „Не стронем
до утра, да осмотрим и перепишем товар и тогда в лавки
сносим, ма иной товар просушим".* И начаша варити ясти;
и приидоша от паши слуга: „Да подите, хозяева, к паше
и покажите лист". Атаман же н отобрал полутше четыре
человека, пошел с ними к паше, взяв с собою отпускной
лист и на товары таможенны[е] выписи9»,* и по чину покло-
нишася ему и отдаша лист. Паша же принял лист, роспечатал
и, °прочитав, спросил:0 „Есть ли у вас таможенная выпись?"
Атаман же и выпись "показал, сколко товаров и какие
товары и на сколко тысячь." И ^посмотря выпись, отдал*"
торговым людям,с а лист себе взял. Атаман же вынял из
мешка три сорока соболей и поднесе паше, и поклонися.т
Паша же принял, и честь отдаде атаману и отпусти до утрея*
И как вышел атаман ^с товарищи своими от паши/ рек слуге
пашеву: „Скажы паше своему — заутра принесу ему драгия
дары, толко бы у возов наших караулу твоего не было,
понеже мы опасны людей сего града". Слуга же возвести
паше, что слыша от* торговых людец. Паша же* не велел
быти у торговых возов караулу. Казаки же, сваря ^пищу/

90
Повести об азовском взятии и осадном сидении
и начата ясти. И по от[ъ]ядении затвориша врата на запор
и мало приумолкнуша.
И велел атаман телеги развязывать; и вылезли ис телех
все четыреста человек, аи те сташа ясти.а И созва атаман
всех казаков во един круг и рече им: „Как з гостина двора
выдите, и на розно разшибитеся, на пять частей. ^Никому
назад не отступать и не выдавать"/ Атаман же пошел к па-
шеву двору, а иные в другие места. А у возов оставили
чернаго попа Серапиона, да с ним десять человек казаков,
дабы молилися богу и угодником его Иоанну предтече и
Николе чудотворцу.
И как пошли з гостина двора, и вскрычали громким*
гласом, и начали караулы разбивати и рубити татар. И поставиша
ко вратом свой караул. И начата казаки к татарам в полаты
скакати и побивати татар, а паше сам атаман срубил голову.
И услышали татары топот и крик человеческий, и выско-
чиша из домов своих без оружья, а иныя с оружем. Казаки же
колют копъями, аки свиней, секут, аки овец. И разыдошася
казаки по Азову, где сто, где пятдесят, где десять человек.
И рубили казаки татар с полунощи до белаго свету. И видя
татара, что убили их много, и спряташася, где кто мог.
Казаки же хождаше по домам и1 татар побиваху.д А женский
пол — старых рубили, а молодых жен и девок к себе в полон
взяли. И всех татар побита.
И повеле атаман мертвых татар возити и в море метати.
И возиша татар два дни. И собрата казаки молодых жен
и девок, и малых робят, всех числом полторы тысящи. И
живот собрата со всех домов и наклаша* великия груды, и начата
делити. И на всякаго казака досталось по три языря, а
живота — по две тысячи рублей,/* да по четыре коня.
И взята святыя иконы, и несоша посреди града со
псалмопением, Зи украсиша их сребром и златом,3 и обложиша
церковь во имя Иоанна предтечи и Николая чюдотворца.
И роздаде атаман казакам домы, и начата жити и бога
хзалити. И создаша церковь деревянную, и послаша казаки

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 91
из войска своего трех человек в Астрахань, ко архиепископу
Макарию с листом, да даст на освящение церкви он, Макарий,
антиминс.10 вОн же антиминс" даде и прислал белово попа
и диакона, да освятят церковь, и грамоту даде им, да живут
тамо в Азове/ И пришли посланные с ними поп и диакон,
и освятишав церковь. И многия казаки турецких жен в
крепленую веру приведоша и на них поженилися.
И прослыща1 в русских странах и городах,-4 многия люди
прихождаху к ним. И уже собрашася казаков в Азов пять
тысящ.
И прослыша о том, что взяли Азов град донские казаки,
турецкий царь Брагим созва своя великия паши и тайши*
и полковники и поведа им, что Азов град донские казаки
взяли и людей в нем побили. И нача царь с пашами думати,
како бы Азов назад взяти, а* казаков всех3 вырубить. Паши же
удумаша, что взять и вырубить, и рекоша: „Дабы они, собаки
донские казаки, тебе, царю нашему Брагиму, не насмеялись".
Лета седм тысящ сто тритцать пятого году11 царь Брагим12
турецкий советоваша с пашами своими, повеле указы писати,
во всю свою державу посылати,* по всем странам и градам
и ордам, *во все свои 12 земель,* к королям и к пашам, да
збирают силу. И гонцам скоро роздаша указы, чтобы собрать
•силу, и всяк бы со своею силою шел в Царьград к турецкому
царю Брагиму, цонеже хощет сам царь иттить на взятие Азова
города. И збираша* короли и паши силу "ровно 4 года, и соб-
раша силу* в Царьград. И пришло безчисленное множество
тое силы, и смету нет, на именно: с турецким царем Брагимом
разных земель, первое — турки, второе — немцы, третьи —
черкасы, четвертые — серпы,13 пятые — арапы,14 шестые — мошаны,1*
седьмые — буданы,16 осмые — бошняки,17 девятые — арнауты,18
десятые— волохи,1а 11-е — мулчаны,20 12 — татара. № повеле
царь всему войску своему выдавать денежное и хлебное
жалованье, также кавтаны и оружие всем роздаша. И начата
полки0 по чину своему разряжати. И как уряди полки, царь
Брагим пошел ис Царяграда со всею силою на пятой" год,

92
Повести об азовском взятии и осадном сидении
е четырми великими пашами. И наперед войска турецкаго шли
четыре паши великие и несли знамя великое, а на том на
знамени написана" персона Брагима царя турецкаго по отласу
белому златом и сребром. А за теми пашами шла конница/
многия паши и тайщи, а по-русски князи и бояра, числом
пять тысяч в драгом одеянии, украшены златом и сребром,
в бархате и в отласе. Ав за тем воинским пошли тайщы вели-
кия сто человек, у всякаго в полку по десяти тысяч. А за
таищами шел крымской царь Старчия со своею силою. За
ним идут дватцать пашей, у всякаго паши по одной тысячи
в драгом одеянии. А за пашамиг идут* пятидесять
полковников, у всякаго в полку по две тысячи. За полковниками идут
кафимския земли21 дватцать пашей, у всякаго паши в полку
по одиннатцати тысящ. Да* янычан двенатцать голов, у всякаго
по двенадцати тысящ в полку. Да пехоты турецкия^ пядсог
полковников, у всякаго в полку по одной тысящи. А за ними
идет3 пехота крымскаго царя Старчия: сто полковников, у
всякаго в полку по одной тысящи. Аи за тою пехотою идет
пехота кафимская: шестьдесят полковников, у всякаго в полку
по одной тысящи. И еще идет пехота* —арабския земли двесга
полковников, у всякаго в полку по одной тысящи. А за лнимиг*
шло горских черкас сорок тысящ. А за ними идут два немец-
кия полка, ла в них* по шести тысящ, со всяким мудрым
и огненным снарядом.
И не дошел царь Брагим до Азова пятаго* году за день
августа в третей день22 в раньней обед. И встал близ рекиі
Саяны,23 и послал скорых гонцов ко Азову городу. И гонцы
пригнаша и стаща с полуденную страну24 Азова. А сами
боятца, чтоб их казаки не побили. Казаки их увидя с наугол-
ной башни, и хотели палить по им ис пущек. И один казак не
велел стрелять, но шед° с казаками, сказал,71 что де ездятр
в поле незнаемые люди. Атаман же скоро выслал тритцать
человек казаков, да проведают, какия люди в степе явились.
Казаки же выехав в поле. Едущим же им на татар, казаки
начаша луки натягивать. Татара же побегоша, а сами закры-

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 93
чаша, чтобы не стреляли по них. Казаки же положиша в на-
лушники луки и стали их спрашивать. Татара же стали
сказывать: „Идет" турецкий царь Брагим со многими землями, а* силы
у него ив смету нет, а нас послал наскоро и велел вам во
стретение итьтить и повинную принести". И лист им даша,
казакам. Казаки же рекоша: „Азова не здадим и с повинная
не пишем, великия силы ево не боимся". И убиша седмь
человек татар, а трех живых отпустиша к царю Брагиму. Турки же
приидоша к царю и про казаков сказаша, что Азова здать не
хотят, и седмь человек наших побита.
Царь же возъярися* зело и цовеле в подъемные бубны бити.
И сам царь со всею силою приидед ко Азову августа в шестый
день. И не дошед до Азова за три версты с полуденную
сторону, и занял с тем своим етурецким войском6 всю степь
азовскую. ж\\ от силы турецкия, от рыскания конскаго земля
под Азовом подогнулась, а из Дону реки вода на берегах
оказалась."* И мы, казаки, посмотрили с высоты града Азова,
ажно их войска и конца не видеть. И Зучали они3 шатры
и полатки ра[с]ставливать. А задняя сила збиралась ровно
два дни. А на третей день все шатры и полатки разаставили,
белыми и красными цветами всю степь азовскую украсили.
И начели "все, полки" разряжать. Перво конница* выступила
и потом пехота. И разспустили знамяна своя, аки цвет
травной в поле разцвел. И начата в политавры бити и в трубы
трубити во всех полках. И от того их играния земля стоняше.
И учали изо всего снаряду по Азовул бити. И от того их
стреляния на Азове городе з башен, верхи попадали и
крепости стенные порушились. ^Подобно быть тогда грозы
небесной, молния и страшный гром с небеси, и от стрельбы их
непрестанно стоял огнь и дым; и бысть тма прегустая
наступило; дивно и несказанно их бусурманский приход было видетя
и уму человеческому непостижимо/* И ады, видя то,
вооружились. И после той стрелбы пошли турки ко Азову на приступ,
и удариша в бубны, и затрубиша в трубы различныя. И мы
в то время приужаснулися и* стали крепкую думу думати,

94 Повести об азовском взятии и осадном сидении
како бы туркам Азов город не здать и голов своих даром не
ростерять и на ласковые их слова нездатца. И мало время
спустя приехали ко Азову два полковника на переговор,
и стали нам говорить, чтобы здали Азов град. И мы им
отказали, что города Азова не здадим и царя вашего Брагима не
боимся.
И потом, "спустя два дни,а турки пошли на приступ. И
напереть шли два немецкие полковники, а за ними силы две-
ватцать тысячь в пансырях и в колчфгах, перепоясаныи поясы
златыми, а в руках турецкие пищали и копия. А за ними шли
двенатцать голов янчарских, а? у всякагов головы по двенат-
цати тысящ в полку, все в доспехах, а на главах шлемы
злаченые и платие на всех злаченое, в бархате и в отласе. И мы
посмотриша от Дону реки и до моря Синево, ажио войска,
что салдацкой строй стоит, как маков цвет в поле зацвел.
А у пищалей их фитяли с жаграми,*'25 аки свечи горят. Пашей
и таищей пять тысящ, все в колчюгах и в латах/ и в драгом
одеянии. А за тою силою шла сила крымскаго царя Стар-
чия — двенатцать пашей, у всякаго в полку по одной тысящи.
А за ними шло пятьсот полковников, у всякаго в полку* по
две тысячи. Наперед их везут на быках дватцать четыре пушки
ломовых. А за ними шло дватцать пашей кафимских,* у
всякаго в полку по одиннатцати тысящ. А за ними шла турецкая
пехота: сто полковников, у всякаго в полку по одной тысящи,
да полковых пятьсот пушек. А за ними шла крымскаго царя
пехота: сто полковников, у всякаго в полку по одной тысящи,
а пушек сто тритцать. А за тою пехотою идут арабския земли
двести полковников, у всякаго в полку по одиннатцати тысящ.
Да Синия орды26 восемдесят тысящ, горских черкас пяддесят
тысящ. И тое силы турецкого царя и знамен разаставлено,
как макова цвету. И обступили Азов по обе стороны; *того же
дня на вечере, как пр ішли турки/ и прислали к нам двух голов
янчан на переговор. И начели оним иам говорить с ласкою речь:
„Гой еси казаки добрые молодцы, храбрая ваша дружина,
соседи наши ближные, казачество волное, войско* свирепое,

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 95
молодцы избранные, слюдие божие, царя небеснаго! Некем
в пустыни видемые, яко орлы парящие, без страху по воздуху
летаете и яко львы свирепые в пустынях рыскаемые,
непостоянные ваши нравы, пустынные жители, разбойники
нещадные, несытыя ваши очи, неполныя ваши чрева! Кому
приносите вы обиду такую? Вы богатыри русские нарицаетесь.
Государь ныне вас может избавить от руки сильныя:
прогневали вы его веема, салтанское величество, убили вы в Азове
любимаго пашу его и взяли славный Азов. Тем вы положили
на себя имя звериное. Прогневали вы его
величество—разлучили его с корабельным пристанищем, не даете проход
кораблям торговым. Ожидаитз вы царя турецкаго: в ночь сию
выходите и золото несите с собою, и мы 4 ничем вас не тронем.
А есть ли вы сейчас вон не выйдите, то не можем вас живых
видети. И кто вас, злодеев, может укрыть от руки его? Нет
ему равна никотораго возраста, только повинен единому богу
небесному, и един только страж гроба божия, понеже повелел
ему бог, от всех царей, великим государем царем восточным
быть. И турки никогда не боятся ваших казаков, воров и
разбойников, а кровь ваша ему не дорога." Прислал нас к вам
турецкой царь Брагим, чтобы вы меж собою добром без
кроволития помирились.* Здайте нам Азов град и напишите
повинную царю нашему Брагиму. И он простит вас. вА ежели
вы города не сдадите и повинности не принесете чрез цареву
милость, то мы вас, воров и разбойников, поймаем, аки птицу,
в руки своя. И не будет вам выручки от царя Московскаго/
А буде вы похощете нашему царю правдою послужить, и он
вас, молотцов,2 пожалует дчестью великою и обогатит
богатства множеством,*4 и возложит на вас платье злаченое, и на
платье наложит клеймо турецкое злаченое ж. И в нашем
царстве учнут вас все великия орды называть силними
богатыми русскимл богатырями €с Дону славнаго, тихаго,* и
станут вас хвалить за то, что вы, послыша приход турецкаго
царя с великою силою, не устрашилися, сидя во осаде с малою
дружиною. Послушайте наших словес, здайте Азов град.

'96 Повести об азовском взятии и осадном сидении
А буде не здадите, то сей час живы не будете. Хотя вас сто
тысящ сидит во Азове,а а нашей силы пришло и смету нет.
Сколко на ваших головах волосов, столко у нас против вас
оилы пришло, Царие не могут стоять. А как мы Азов воз-
мем, то ваши головы саблями срубим и по чистому полю
размечем за то, что вы гордо поступили на десницу
превеликую Брагима царя турецкаго и высекли во Азове воевод
и жителей, а жен их и детей за себя побрали. Да ведаем мы,
*гго за вас выручки и запасов, помощи от Московского
государства не будет. Лутче вам Азов здать".
Казаки же, слышав сие/ не мало не* устрашилися. И
отвеща казаки к туретцким головам:
„Добрыя ваши речи, даг нам негодныя. Азова мыд вам6 не
здадим, повинныя не пишем и силы вашего царя не боимся.
А мы живем под высокою десницею кж державою царства
государя царя Зи великаго князя* Михаила Феодоровича" всея
Росеи, а вы нас призываете от пресветлыя державы право-
славныя веры во тму кромешную к* Брагиму царю, и хвалите,
что царь ваш пожалует нас златом и сребром. То не честь
^я не хвала молодецкая, что вам покоритися! Злато и сребро,
и златое платье нам не надобно, и турецкия вашея силы
мы* не боимся. А от Московского царства запасов"* и на
выручку полков неколи на Дон не ходят. Готовы мы вам
служить над вашими головами" вострыми саблями. °Где ваш царь
Брагим ум девал? И ведомо вам, что с нас кафтаны даром
никто не снимал.0 И не хвалитеся вы" своей турецкою^ силою.
Хотя нас и побиете, то за нас церковь соборная бога молить
*будет. А будес нам, казакам, вас бог поручит™ взять, и мы
головы ваши срубим, и на копия потычем, и по чистому полю
размечем, и тем вашим поганым трупом накормим волков
серых, вранов черных, орлов сизых. А ныне еще они з голоду
мрут".
И слышаху янчерскии головы от казаков досадные слова,
престаша говорить и пошли во своя полки и сказаша царю
.Брагиму слышанныя от казаков речи. Царь же, слыша от

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 97
голов адосадныя слова,а не мог от ярости на месте усидеть,
возкрычал громким^ голосом: „Ой еси псы воры донския
казаки! Как они хвалятся мое такое великое войско
собранное саблями* рубить, и на копия стыкать, и по чистому
полю разметать, волков и вранов и орлов кормить!" И послал
во все полки своя, чтоб кре[п]ко приступили и сего бы дня
Азов взять, а казаков бы1 до единаго вырубить и не един бы
живд не остался. И повеле царь всем полкам в шестом часу
дни иттить на приступ ко Азову.
И шли два немецкия полковники с полками своими. А перед
ними несут великия щиты и лесницы, иныя несут керки и лопатки
лая взятья Азова. И пошли все орды турецкия и почали
перво палити из ломовых пушек, потом изо всего снаряду
до граду стреляти. И от той великой стрелбы поднялся на
град Азов дым велий. И мы от того дыму не видяху, по
которым полкам стреляти. И едва мы на стенах устояли.
И они многия* ко стенам лесницы приставили и многия на
стены влезли, аж иныя керками и обухами стены азовския
ломаша и копающе. И от того стреляния и от дыму не можем
друг друга видеть. И уже видим турок на стенах много. И тут
мы единогласно закрычали и турок рубить начаша, иных
живых со стен меташа и лесницы от стен отвалиша, и почали
изо всего снаряду из Азова палити. И от того стреляния3
турецкие полки мало отступиша и нам казакам стало отраднее.
И увидели мы в одном месте под стеною турки стену керками
и обухами ломают, и нам казакам пособить невозможно дая
того, что азовская стена толста, в ширину три сажени и по
три телеги с конми в ряд ехать можно, и турок из-под стены
достать нельзя. Атаман же, велми мудр, скоро велел казакам
принести кряж27 и указа им, как очапы28 зделать и на концах
привязать железные крюки, и те очапы со стен вдруг опуіпати
и назат очапами на стену таскати турок. И видевше турки
казачью мудрость, недоумеваютца мудрости их, и видят," что
снопы из-под стен на ужищах кверху летают, и многих таскали.
И закрычали людям своим, чтоб в полки своя* бежали.
' Воинские повести

93 Повести об азовском взятии и осадном сидении
Они же слышаху крык ис под стен и побежали." Казаки же^
теми очапами натаскали турок во Азов сто тритцать человек.
И турецкий паши вопрошаху турок, что „вы были под
стеною, как и чем казаки турок таскают?" Они же сказаша.*
„Привязаны на концах ужища, на ужищах бо крюки,1 тем нас вла-
чаху". Паши же слыша4 от турок, поведаша царю Брагиму.
Царь же слыша сие, скоро всему евойску велел' ко Азову
приступати^ накрепко в пятом часу дни. И почали турки ис
пушек изо всего оружъя по граду стрелять и со обоих
сторон лесницы ко стенам приставливать. И розбиша Николскую
башню до половины. И на ту башню влезоша турки и ^начали
побивать казаков.3 Казаки же крепко вооружишася на турки
и начаша на башне их" рубиті:, и знамена у них взяша и *их
побиша и бишася* с турками весь день до вечера. И лв те
2 дни было*1 три приступа. И на закат солнца пошли турки
в таборы своя. И в ту нощ мы, казаки, турок, что очапами
натаскали сто тритцать человек, их порубиша, а тела в море
пометаша/' И в ту же нощ начаша мы оружъе свое и пушки
заряжати и забивати пищалными жеребьи" железкыя. В пушки
клали каленыя стрелы снопами, и во всякую пушку по снопу*
да в ту же нощ клали по ядру с порохом. И тех ломовых
пушек29 снарядили шездесят три, а во всякую пушку забивали
ядрами железными чинеными и ломаными жеребями. Итого
семьдесят пушек снаряжено веема изрядно. Всех числом
триста дватцать пушек. И поставили по всем стенам
азовским.
И в ту же нощ поймали турки наших казаков шесть
человек, которыя ездили с конми на остров, а с ними было пять
тысящ лошадей для того, что, прослыша0 казаки турок,
и тех лошадей отослали. И казаки, принаровя к ночи, пошли
назад и стали в камышники. И тех казаков поимаша турки
и приведоша к царю. И царь стал их вопрошати с яростию:
„Как и по что из Азова ездите? Или нашего войска
подсматриваете?" Казаки же реша: „Ни, царю, мы твоего войска
не подсматриваем". И рече царь: „Да где в сию нощ были?"

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 99
Казаки же реша: „Ездили мы на рыбную ловлю". И хотели
они, казаки, коней потаити, того ради сказахом для рыбныя
ловли. И рече царь: „Да что в руках ваших нет ничего?
И лож ваша есть". И велел их нещадно бити, и тако биша,
едва живых пустиша. И рече царь казакам: „Скажите правду,
где в сию нощ были? Аще правды не скажите, велю вас
казнити". Казаки же не могоша муки терпети, сказали, что
„были мы на острову, услышали твое пришествие, отогнали
пять тысящ лошадей на остров". Царь же рече: „Да где тот
остров?" Они же реша: „Тритцать верст от Азова города".
И послал царь на остров, и велел пригнати коней, и хотел
казаков казнити. Пашы же реша к царю: „ Послушай нашего
слова, да не будут казаки казнены. Отдадим их во Азов на
перемену нашим турецким людям". Царь же, слышав сие
слово, не/велел их казнити. И во утрии же день повеле царь
в бубны бити и в трубы трубити, аи разряди турски полки
по чину.а И отдали турки с полка по человеку, послаша
азовских казаков наперед* 6 человек8 на перемену,1 да с ними
идут дватцать человек турок. И пошли турки под Азов,
и закрычали казакам, дабы казаки из Азова турок отдали,
а своих казаковд взяли связанных назад руки стояще, а лица
их кровию облишася. И казаки есо стены рекоша туркам:*
„Отдайте людей нашых и отнесите оружие и положите дале,
и выведем вашых к вам, а своих возмем". Турки же, слыша
тако, пометаша оружие свое близ Азова, ждуще своих поло-
неных турок, а того не ведуще, что их казаки^ весь полон
прирубили и в море пометали. Казаки же скоро выскочиша,
ухватиша своих и турок 20 человек взяша в Азов и врата
затвориша. Турки же видеша сие, удариша в бубны и в трубы
затрубиша, поднявше знамена своя, пошли к Азову на
приступ. И3 учали приступать накрепко, биюще по граду изо
всего снаряду своего. Привалиша на катках великие щиты,
из-за тех" щитов биюще ис пушек по стене непрестанно.
И казаки из Азова по туркам стреляюще и не могоша* за
щитами достать их.л И начаша турки ко стенам лесницы при-
7*

100 Повести об азовском взятии и осадном сидении
ставливать. Казаки же крепко с турками бишася, и одолеваху
турки казаков. Тогда* атаман повеле казачьим женам в болших
котлах воду сваривать с калом лошадиным и коровьим.
И начата ведрами горячей вар на стены носити и турок
варом варити, и много их побита. И почали из Азова *из
ломовых пушек 6 палити и щиты их ис пушек ядрами [с]
железными жеребьями разбита. Теми чинеными пушками и ядрами
велми много турецкия силы побита. И видеша паши и тайши
турецкия,* что силы их много побита, и отошли прочь от
града.1 И мало время минулось, ид воскрычашае турки и начата
с великою силою иж крепостию приступать. Нам же по стенам
стояще и биющеся весь день до вечера, и во 3-м часу ночи
пошли в табары свои, и того дни приступов было 11-ть
приступов, градная стена во ^многих местах разбита бысть.3 И уже
у каза[ков] пороху мало становится. И начата казаки ночью
полоненных турок спрашивать, сколко в первый день
турецкой силы побито мна приступах," и как царь сам у нас хощет
Азов взять. „Скажите правду, аще сего не скажите, то
казним вас смертию". Турки же, убояся смерти, реша: „Царь
наш возмет у вас Азов". Казаки же реша: „Како возмет?"
Они же сказаша: „В 1 день" подвели 3 подкопа под наугол-
ную башню и поставиша по две бочки с порохом и со
свечами". Казаки же слыша-* сие, скоро пошли, ис под на-
уголной башни подвели три подкопа, а землю выношаху,
посыпаху градския* стены по разбитым местом для крепости
городовой. В ту нощ казаки докопаша до турских подкопов
и увидеша: 6 бочек с порохом стоят, и свечи в них горят.
Козаки же свечи взяша и бочки с порохом в Азов уволокоша,
и выкопаша ров, и пустиша под башню в подкопы воду"
и потопиша турецкия шатры и таборы. И видят турки, что
вода подступила и не знают, откуды вода топит. И разсве-
тающу дню,® увидели, что ис подкопов вышла вода. И не
бысть от турок приступов по^ три дня того ради, что вода
и грязь около города" и в табарах стала грязь и вода.
И засыпаша турки подкопы землею^ и унята воду, понеже

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 101
то место ниже Азова. И от тоя воды турки не имели
покою.
И на четвертую нощ собрашасяа дватцать казаков и6 начата
ироситися у атамана, вчтобы отпустил ихв в турецкое войско,1
да покрадем в шатрах знамена и оружъе. Атаман же их уни-
маша и к* такому делу не повелеваша им иттить. Они же
крепко устремишася, атаман же их не мог* удержати. Нж пой-
доша нощию из града от Дону3 камышником, и внидоша
в турецкое войско. И видят турок крепко спящих. И прой-
доша "1-ю и 2-ю и 3-ю стражу" и начата татара окликати.
Казаки же идуще, а платье на них турецкое, и отвещают
по-турецкому, яко от царя идут дозорщики. И турки в ноче
в лицо не видят, зане ночь темна. И приидоша к четвертой
страже ,* и бысть близ шатра турецкаго царя Брагима.
И видеша** на карауле един часовой стояше, а около ево
много спящих.* Турки же, завидя" казаков, и начата
окликати. Казаки же назвашася турецкими людми. И пришедше,
захватиша гортань часовому платом и завязаша руки и ноги,°
обвертеша в ковер и бросиша на сторону. Ип взята казаки
шесть знамен, седмое болшое с турецким клеймом. И
отпахнута полы у шатра и видеша: четыре болярина спаше, а среди
шатра стол, а на столе свеща горит, и сосуды златые и среб-
рянные и платье драгое висяще. Казаки же, забрав сосуды
и платье, поидоша от шатров прочь. Идучи, сняша знамена
со древ, дабы турки не узнали. И увидевше турки, начата
их окликати. Они же сказашася, *гго от царя Брагима идем
к крымскому царю с подарками. И караулщикир чаяше, что
паши идут от царя Брагима с подарками, и вслед нам кры-
чахуг. „ Почто идете не темт путем ко царю Старчию?"
И егда казаки увидеша*7 шатры царя Старчия, и на караулах
нас окликаху, и мы сказались, что идем от царя Брагима
ко крымскому царю Старчию с подарками. И дошли* до
шатра царя Старчия, и видеша два стража стояща и нас
окликаша. И видят у нас* в руках сосуды и драгое платье
от царя Брагима. И захватиша у двух** татар платами4 гор-

102 Повести об азовском взятии и осадном сидении
тани их, чтоб не крычали, и заколоша их ножем. И отвориша
у шатра полы, и видеша на столе свеща горит, а на одре
царя Старчия спяща, а при возглавии его мечь висящ. И по-
хватиша мечь и отсекошаа главу царю Старчию. И обвертеша
главу во одежду ево, и взяша с собою, и овертеша в драгое
царево платье, и поидоша ис полков вон. И начата на
караулах окликати. б\\ мы6 сказаху: „Идем от Старчия царя дозор-
шики, чтоб караулы крепки были". И вышли из войска
вон,в пошли камышником и пришли ко граду за два часа.
И начаша со стены окликати. Они же реша: „Идем
казачество волное, ясаул Иван Зыбин с товарищи". И пришли
казаки ко вратом. Казаки же, их послыша, отверзоша врата.
Они же, пришедше ко атаману Науму Васильеву, положиша
пред него сосуды и платье драгоценное и розвертеша главу
отсеченную. И атаман и все казаки подивишася и реша: „Како
нощию обходили турецкую силу и колико добра себе1
приобрели и крымскаго царя АСтарчия головуд срубиша?" Ясаул же
Зыбин с товарищи поднесоша атаману три сосуда златыя
ие два серебрянныя. Он же у них не взял: „Не добро мне
у вас взять сосуды, понеже вы головами своими ходиша.
Не вы бо ходили, но рок васж носил, яко господь наш
и пречистая богородица и угодники Иоанн предтеча и Ни»
колай чудотворец. Они вас защитили и 3от турок3 избавили".
И слышат," ажио в табарах в турецких удариша в набаты
и в бубны. И созва царь Брагим всех пашей и таищей и рече
к ним, что нощию у шатров его учинилось: ккараулщика
связана мертва* в коврах нашли, знамена и пищали с карау-
ловл побраны, у пашей из шатров сосуды златыя и плате
драгое побрано и унесено. Понеже слышаху сие у царя Бра-
гима такия слова, и рекоша паши и таищи: „Царю Брагиме,
сие дело донских казаков то воровство". И в тот час при-
йдоша крымскаго царя паши со слезами: „Царю Брагиме,
в сию ноч пришли мы ко царю своему на поклон и видеша
царя Старчия мертва и глава его отсечена, а кто сие
сотворил, того мы не знаем". Царь же сие слышав, со гне-

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 103
вом пашам рече: „Да какоа у шатра его стрежаху?" Паши же
реша^ ко царю: „Мы видеша стражей у шатра его закланы
мертвы лежаща, а иныя стражи сказаху нам, что в полунощи
видеша идущи дватцать человек, и мы их окликаху, и они
сказывалися пашами твоея державы, несем де от своего царя
Брагима ко крымскому царю подарки". И царь же сие слышав,
подивися, и ведая, яко сие дело не* турецких людей. И повеле
царь стражей всех, которыя в ту нощ на стража стояше,
смертию казнити. И призва царь Брагим своих ближних2 пашей
и таищей и глаголя к ним: „Пойдите и раззорите гнездо
змиево, и победите всех тех лютых змиев. Видите, како нас
жалят.д Да еще сего дня Азова не возмете,6 и вы живы не
будете".
ж И паши слышаху сие, велеша в набаты бити и в трубы
трубити. И урядиша все войско, поидоша ко Азову и начата
приступати с3 мудростию. И выкопаше близ Азова
земляные шанцы30 и начата из шанцов по граду палити днем
и нощию непрестанно. И бишася три дни и три нощи. И было
от турок "в те дни" тритцать шесть приступов. И разбита
азовскую стену до половины. А силы у них пало кв те
приступы* сорок тысящ. А на четвертый день турки от Азова
отступиша, пошли прочь. И видя-* царь, что Азова не взяли,
печален бысть, и не смеяше в шатрах своих ^спати/' дабы
того не учинилося, что царю Старчию. И в полночь вышел
из щатров и велел всему войску резать камышник и вязать
снопами. Тайщи же слышаху от царя и сотвориша тако: свя-
заху по три снопа на человека. И повеле царь метати снопами
во Азов камышником." Казаки же видеша сие, не ведающе,
како и что будет. И мало минувши, зажгоща турки около
Азова камышник и загореща силно. И от того нападе на нас
страх и трепет, на всех казаков. И бысть от того пламени
жар велик, и церков во Азове згоре. И начата турки ис
пушек бити. И бысть тот день, аки ночь от дыму темна,
и свету не видеть. Казаки же °за церковь божию° разъяри-
шася7* и вышли к морю в пролом, пять тысящ человек со

104 Повести об азовском взятии и осадном сидении
оружьем, наги в портках, а в руках копия и мечи. И выско-
чиша ис пламени, начата турок сещи. Турки же увидеша и не
знающи, откуду сие людие взялися, чающе, яко из огня
выскочиша и нас секуще. И побегоша турки в табары сво[и].
Казаки же много их побиша, аа иных в полон взяша. Да
у них же тритцать бочек пороху отбиша, ^да* дватцать пушек,
да сорок знамен. И приидоша казаки с полоном во Азов.
Турки же пришли в таборы своя, начата силу свою смечати.*
И силы у них побито пяддесят восем тысящ, а2 в полон
казаки взяли четыреста человек, сто дватцать пашей, сто
девяносто1* таищей, девяносто янчан, да началнаго перваго
пашу, да великое знамя, на котором написана персона Бра-
гима царя турецкаго.6 И написаша казаки на роспись имена
пашам и таищам, и привязаша ко стреле, и стрелиша к
туркам. Турки же нашед стрелу, и принесоша к царю. Он же
прочел, и виде имена пашам и таищам, янычанам, сам про-
слезися:* „Как и что сотворю татям и собакам, донским
казакам, како взяша в полон пашей добрых голов, четыреста
человек!" И послал царь двух пашей, да трех таишей, да
дватцать человек турок, да возмут полон из Азова на выкуп.
И отпусти с ними сребра и злата множество. Паши же, при-
шедше ко Азову, учали казакам говорить:
„Дону тихово Азова города атаману с казаками мир и здравие!
Послал нас Брагим царь к3 вашему волному казачеству.
Выдайте нам пашей и таищей и янчан, берите вы сребра
и злата сколко вам надобно, а их живых отдайте. А буде
и за мертвыя тела похощете злата и сребра, берите, дабы
нам тела собрати дайте".
Казаки же реша к пашам: „За живых мы сребра возмем,
а за мертвых не возмем. То не честь и не хвала молодецкая,
что мертвыми торговати!" И даша турки казакам за янчан
по шести золотых за человека, за тайщу по сту золотых,
а за пашу по три ста золотых, а за болшаго началнаго пашу,
что он потянет злата и сребра.81 Казаки же злато и сребро*1
взяша, а полон отдаша, а мертвыя тела повелеша даром оби-

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 105>
рати. И начата казаки турецким пашам насмехатися: „Шедше
скажите царю своему Брагиму — то у нас с ним первая потеха,
толко мы с ним оружье прочистили. А сколко ему под
градом не стоять, а аАзова города у наса не взять". Турки же
противу казаков ничто отвещати не имеюще, и поидоша
в таборы своя, и приведоша полон* ко Брагиму царю. Царь же
рече: „Что глаголют казаки?" Паши же реша, что „мы де час
оружъе свое прочистили, и тут де у нас первая потеха с вами,,
а сколко де под Азовом не стоять, а города Азова не взять".
И повеле царь мертвыя тела собрать. И собраша турки тела
в табары своя. Царь же в недоумении бысть и зело опечалися»
что силы потерял много, а города Азова взяти не мог. И
повеле царь пашам и таищам на совет к себе быти. Они же
собрашася, и рече им царь: „Како и что сотворю татям [и]
ворам донским казакам? Аз бо царь, а не могув им что
сотворит Поведайте' ми,л что творить?" Паши же ничего не от-
вещаша. Един же стояше паша крымскаго царя Старчия рече:
„Великий царю Брагиме, послушай моего слова, что аз тив реку,,
тако им сотворити". Царь же велел ему говорити. Паша же
рече: „Заутра повели"* всему войску пред градом вал великий*
земляной вести Зс гору великую3 и тою землею засыпати Азов
и с казаками". Царь же, слышав совет паши разумнаго," воз-
радовася и одари* пашу драгими дарами.
Поутру-* же, разсветающу дню,ж августа в первый на десять
день, начата в полках в бубны бити и в трубы трубити.
И казаки, чаютце от турок приступу, стаща по стенам и узреша,
ажио турки, не дошед Азова, начата землю в одно место
носити и гору высоку возводити. И видеша казаки, что гора
выше Азова стает. Атаман же, видя" то, повеле из по[д] стены
Азова три подкопа выкопать. И поставиша в них по осми
бочек с порохом и со свечами. И видят казаки скорую смерть
себе, и начаша молитися, дабы господь бог избавил от тоя
скорыя смерти. И в четвертом часу ночи взорвало те тр»
подкопа и подняло0 землю высоко ии с турками.71 И пала земля
на турецкое воинство. То* видеша казаки из Азова, и начата

106 Повести об азовском взятии и осадном сидении
турков побивати, аа иных в полон брати.* И побегоша турецкая
конница, и не могоша казаки против их стояти, понеже8 коница
в доспехах крепких.1 И ухватиша у казаков 3 человек[а],
есаула Ивана Зыбина, да с ним двух человек, и уведоша
в табары своя, а казаки гнавше лза нимид и .бишася, и не
могоша отбити. И пришли казаки в Азов, а привели полону
[с] собою 500 человек. Атаман и вси казаки о есауле и о двух
казаках6 велми печали[ли]ся жп рекоша: „Что уже делать?"ж
И заказа атаман казакам, да не скоро женам про них поведают.
Турки же приведоша к царю есаула Ивана Зыбина с това-
рыщи. Царь, увидя Ивана Зыбина с товарыщи, ^скочил с
места и3 удари его скипетром своим и глагола к пашам: "„Не
волк ли серой полевой и не атаман ли собачий донской?""
*Паши же рекоша, кои были в плену:* „Есаул казачий,^1 их
собачья корени". И ыача царь говорить Ивану Зыбину:
„Почто вы, воры/* наступиша" на десницу мою превеликую
и взяли вы Азов град и побили в нем всю° силу мою, а ныне
многия добрыя головы от вас, собак, погибоша, а города мне
не отдаете. Аз бо со ордами управляюся, а противо меня вы
хощете усгояти. Да вы же, собаки, многий пакости71 в полках
моих учиниша: ходя ночью, называлися моими людми именем,
крымского царя Старчия убиша и ныне многих людей моих
побиша и в полон побраша. И послал я к вам послов, и вы
мне насмеялись. И ныне что хощите противо меня отвещати?
Но рци ми!"
Есаул слышах и, виде смертный час себе, рече к царю:
„Великий царю Брагиме, ты глаголеши/ что многия головы нами
побиты добрыя. Аще бы ты сам попался,0 я бы тебе, право,
не уступил и снял бы голову по твои могучия плеча и взо-
ткнул на свое вострое копье и, тизрубя твое тело по частям,7"
разбросал бы^ тело твое по чистому полю".
Царь же, слыша от есаула Зыбина такие ево непристойные
слова, ^на сие разъярися* и повеле его ко свирепому ко
доброму коню ко хвосту привязати и гоняти по чистому полю.
И взяша ево турки и биша немилостивно обушками* 32 своими

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 107
и привязаша х коню и гоняше по чистому полю, и разбита
тело его на" мелкие части. И пригнавше до Азова, воскрыча
татарин, яко „ваш есть казак и собака Ивашко Зыбин, воз-
мите ево". Казаки же видеша есаула, х коню привязана
власами, и приложися казак ис пищали и уби коня. Татарин же,
скоча с коня, убежа в табары свои. Казаки же скоро выско-
чиша из града и ^взяша тело есаулово^ все разбито. И пришед
жена его и, видя® мужа своего *тако побиена,1 поверже с рук
детище свое, паде на тело мужа своего, нача плакати и в перси
своя бити и рече:д „О друже мой родимый,6 почто мя сиру
оставил есм со двумя детми своими? И кто жнас будет поить,
кормить?* Аще бы3 ведала, что тебе смерть случится, не бы
аз крестилася и за тебя бы" не шла и такой* бы печали себе
не навела".
И много плакала. Тому же казаки подивишася, яко русская
тако бы не плакала, как турчанка плачет. И глядя на ней,
мнози восплакашася и отведоша в дом ея.
Во утрие же день начата турки силу свою смечать, ажио
силы их побито 80000. Августа вл 15 день посла царь Брагим
ко Азову таишей, а с ними лист дал'* со своею печатью.
И тайши лист стрелиша со стрелою в город. Казаки же рас-
печаташа и прочтоша, но. в нем пишеті" „ Во все войско Дону
тихово Азова города казакам мир и здравие! Да ведомо вам
буди, хощет царь со всею0 силою во свое царство итить.
И вы ныне напишите мировое и пришлите ко царю Брагиму,
а полон между собою разменяем. А что вы силы много
побили, в том вас царь прощает. И учнем в совете жити
и торги чинити, и будите соседи нашы ближняя". Казаки же
реша: „Дайте нам до утра сроку и пришлем мы к вам мировые
писма за своими руками".33
Заутра же воставше, казаки начата советовати, како бы
с турками учинить: не мир ;гбо туркам, но головы наши им
надобно." И повеле атаман полон турской весь вырубить.
И казаки полон^ вырубили и в море пометаша, и побили
полону 500 человек.

108 Повести об азовском взятии и осадном сидении
И мало время минуло, придоша пашы от турскаго царя
Брагима и начата говорить, ачтоб мировыя писма пописати.*
Казаки же реша: „Что вы к нам приходите и хощите старых
воробьев на мекинах обмануть и хощете у нас Азов обманом
взять". И рекоша казаки к турецким тайшам:
„Шед скажите своему царю Брагиму, что мы мировых
писем* не пишем и миру у нас не будет, и полону вашего
*на размен не отдадий,* и города вам не здадим. Толко есть
у нас про ваше войско наготовлено 400 пушек, ядрами
чинеными и жеребьями железными набиты:' то у нас с вами
и мир будет!"
Тайшы же слышаху сия, пойдоша со стыдом в табары
своя и, пришед, сказаша царю слышаная от казаков. И не
ведая царь, что сотворити донским казакам. И созва царь
всех своих пашей и нача вином и медом пойти и войску
повеле многия бочки с вином выкатить и поить всех допьяна.
И начаша царь к пашам говорить: „Да в сию нощ идите
и Азов град возмите, чтобы казаки не слыхали". Паши же,
слыша от царя словеса, се рекоша ко царю: „ Великий царю
Брагиме, по словеси твоему в сию нощ Азов град головами
своими возмем и казаков в Азове вырубим". Царь же рече:
„Аще в сию нощ так учините, то всех васд пожалую".
И нача турки оружие свое готовити. И быша турки в тот
день в полках всех пьяны и заснули крепко. И видеша казаки,
что с есаулом взяты, развязаша руки у себя зубами своими и
вышли виз таборов турецких/ бежаша в Азов град/* и воскрыча
^громко гласом,3 что, „мы, казаки, ушли ис табаров турецких!"
Казаки же услыша, скоро их пустиша во град. Они же
поведаша атаману и всем казакам, что в сию ночь хотят
притьтить со всем своим турецким войском "тихо и смирно"
и хвалятца Азов взять, а нас всех* вырубить. Атаман же
и казаки слышаху сия у казаков и повеле атаман всем казакам
по стенам Азова со оружием стати.
И егда быстьи полночь, царь Брагим повеле пашам и всему
войску итить под Азов. аЕгда же собралися турки и придоша

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 109
к царю,а поведаша' ему, что полоняники нощию уйдоша.
Царь же повеле призвати стражей и нача их вопрошати, како
отпустили казаков, или скуп взяли и отпустиша. Турки .же
решат у) Ни великий царю, по твоему благодарствию* вчера быхом
пьяны не ведаем, како казаки ушли, ав скупа с них не
взяли".
Царь же разгневася, повеле стражей смертию казнить,
а войску своему повеле под Азов итить на приступ. И при-
бегоша турки к Азову тихо. Казаки же стерегоша 'турок,
и егда усмотрели идущих ко граду,' и начаша по них ис
пушек палити и побита много турецкие силы. Турки же крепко
устремишася ид хотяху Азов взяти, и приста^виша ко стенам6
лесницы. И многия турки на стену взошли. И видеша казаки
турок на стенах Азова градаж со знамены своими стояще
и казаков со стен гоняще.3 И воскрычаху казаки вси и" на-
чаху турок побивати. И господь бог* поможе им турок** поби-
вати на стенах градских"" и молитвами Иоана предотечи
и Николы чюдотворца многих турок побиша в ту нощ, и весь
день бишася во вечера. И бысть в те сутки от турок 43
приступа и не можаше Азова взяти. И пойдоша турки в табары
своя и начаша силу смечать, ажио силы у них побито 90000.
Слышав же* царь Брагим, что силы его много побито, в
недоумении бысть. И° созва царь своих пашей пи рече им,ге да
заутра сведут ''выше Азова земляную** гору и па нейс поставят
весь свой пушечной снаряд и будут бити по граду беспре-
стано днем и нощию. Заутра же собрашася турки, пойдоша
ко граду Азову и начаху высокую гору сводити. И сведоша
гору великую и поставиша на ней весь свой пушечной снаряд.
И взыдоша турки с полками своими и начаша по граду Азову
изо всего снаряду стреляти. И биша по граду 6 дней и 6 нощей
непрестано и разбиша всю стену азовскую до подошвы.
Казаки же видеша отт турок осилив, и начаша казаки земляные
шанцы копати иу в те шанцы з женами и детми скрышася
и начаша из шанцов стреляти. А турки по нас стреляху по
переменам: половина ' днем, а другая нощию, что казакам не

110 Повести об азовском взятии и осадном сидении
дают не мало справитца. И видят казаки, что приходит смерть
скорая, понеже" вси казаки притомишася, а иныя у них ранены.
И начата казаки господу богу молитися и обещатися, гла-
голюще: „Аще нас господь бог от сея смерти избавит, то мы
не будем в Азове городе жить и идем на тихой Дон
Иванович^ и построим мы, казаки, монастырь во имя Иоанна
предотечи и Николы чюдотворца".
И мало время минувше, нача турки крычати: „Ой еси,
казаки, кто от вас выходит: един власы долги, а другой сед,
плешив; и прогоняют нашу силу турецкую?" Казаки же
рекоша: „То нашы воеводы прогоняют вас".
И видят себе казаки милость божию, и наипаче крепко
бишася и велми утрудишася и притомишася. Покинувше оружие
на сырую землю, а сами начата прощатися. И видеша жены
их, что казаки оружие пометаху и между собою прощаются
ив восплакашася, терзающе ризы, биющеся* о сырую землю
о мужех своих. И бысть в земляных шанцах вопль велик
и плачь. И видеша казаки жен своих плачущих, и на детей
своих взглянуша, и возплакашася и начата прощатися, от
горести сердец рекоша:
„Прости нас, православный царь Михаил Федорович всея
России. Простите нас, каза[ков], святейшыя вселенския
патриярхи. Простите нас, митрополиты, архиепископы и
епископы. Простите нас, архимандриты, игумены и весь священый
чин. Простите нас, бояра и все православныя християны! Уже бо
нам, казакам, по синему морю Хвалынскому34 в лехких стругах
не ездить* и в зеленыя дубравы не гуливать". И много казаки
плаката и во слезах глаголюще: „Простите нас, жены нащы
и дети малыя". И бысть казакам плачь и вопль и рыдание
неутешное.
И абие видеша казаки того же дня воста от северный
страны великая туча, а по той тучи вышла дева, а с нею
множество прекрасных избранных юношей. И пришед та дева
с юношами/ погнашаж турок с той горы высокия. Турки же
видеша, что гоними быша5 силою божиею, и побежаху з горы,

«Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 111
друг друга топча. И нападе на турок страх аи трепет,а и осле-
поста очи их, и начата между собою сещися, и много турок
погибоша. И ^пришед та дева* к шатру злочестиваго царя
турецкаго и рече ему: „Ой еси, злочестивый царю поганый!
Доколе тебе люцей божиих томити! Да изыдеши отсюду,
дондеже не умреши смертию". И виде царь Брагим прекрасную
деву с юношами, весь ужасеся и нача трепетатися. И уведа
царь, яко дева пришла с небесными силами, со святыми
ангелы и мученики. И от того часа оная* дева 'с юношами'
невидима бысть. Царь турской ошутися, яко от сна воз-
будися, и от того страху и ужасьти-4 едва есяде на свой6 конь
и погна с малыми людми, жсо своею темною областию в
турецкую землю.** Також и все войско его смятеся,3 с великим
страхом и ужасом, все оставя, "и оружие и пушечной снаряд,"
побежа с царем своим поганым Брагимом.
Казаки же,к ничто же ведуще сего, како пречистая дева
богородица Мария, мати Христа бога нашего, сошед с небес
с ллики ангелскими/ да с нею же Иоан предотеча и
святитель Христов Николай чюдотворец престаша на помощ нам,,
казакам, и победиша и прогониша турецкаго злочестиваго
царя Брагима ми окаяную его силу/ но ждуще казаки, в Азове
сидичи в земляных шанцах, "страшнаго турецкаго приступу
и скорой себе смерти." И начаша0 казаки един по единому
из шанцов выходити, и посмотриша казаки на новопостро-
еннукУ1 гору и не видеша на горе ни единаго турка нет.
И собрашася^ казаки в круг и начаша советоватися:с „Да идем,
братия, и видим, где турецкое войско". И пошли казаки
с оружием на гору. И видёша казаки, яко силою божию ит
помощию Иоанна предотечи и Николы чюдотворца про-
гнаны^ быша турки.0 И *снидоша с горы* в степь и видеша:^
вся азовская степь турок мертвыми телами наполнена и шатры
турецкие пусты. И увидеша казаки в камышнике коней
множество хождаша, и седлали, и почали казаки4 шатры йш живот
турецкой, снаряд' з горы брати,^ знамена, оружие и платье
с мертвых турок сняша. И пойдоша и дойдоша на гору

112 Повести об азовском взятии и осадном сидении
и начашаа пушки и6 весь турецкой снаряд смечати. И соч-
тоша 500 ломовых, 60е полковых пушек, и живота всякаго
турецкаго и смету нет. И потом начаша молебствовати. И по
молебне начаша атаман турецкой живот делити. По разделу
на всякаго казака досталось по цене живота по 2000* сребра
и злата, жемчюгу, атласу* и бархата, одеяния драгоценнаго,
пансырей и колчюгов 'поровну всем ие на всякаго казака
досталось по 5Ж коней.
И собрашася3 казаки во един круг и вспомянувши
прежнее свое" обещание: когда был[и] от турецкаго войска в
земляных шанца[х] сидели, и тогда обещалися, что покинуть
Азов град, итить на тихой Дон Иванович* и создать тамо
честный монастырь. И начаша казаки збиратись,л живот
возити и взяша см собою 80 пушек полковых. И пойдоша
казаки всех 500" человек из града Азова з женами и детми
своими на тихой Дон Иванович.0 А казаков было ранен[о]
всех 100 человек. Идоша казаки две недели ил два дни и при-
доша казаки на тих[ой] Дон Иванович^ месяца октября
12-го дня. И создаш[а] казаки по обещанию0 своему честный
монастырь во имя Иоанна предотечи и Николы чюдотворца.
И поставиша в томт монастыре две церкви деревяныя, а чер-
наго попа Серапиона поставиша игуменом. В том монастыре
по своему обещанию^ постригоша[ся] 20* казаков в
монашеский чин. И бысть *тамо на Дону преславная донская*
обитель, и нача монахи сами собою во обители строити и рас-
пространяти и хлеб собою пахати. Казаки же и атаман Наум
Васильев построй на Дону и 3 города рубленыя. И разведе
свое войско надвое. Казачество волное на тихом Дону [стало]
распространятися. Поживе атаман всех лет живота своего 62 лета,
умре с миром, и положиша его во своем созданом монастыре*
Бысть казакам слава вечная, а туркам укоризна вечная!
Аминь.
V

ПРИЛОЖЕНИЯ

/Я*////////////////////////////////////////////////- ^>5Р
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В золотой фонд культурного" наследия древнерусская
литература передала немало ценностей. Среди них особого
внимания заслуживают те литературные памятники, которые были
созданы в годы высшего подъема народного самосознания
и которые поэтому в наибольшей степени выразили лучшие
качества прогрессивной линии развития древнерусской
литературы: ее идейную высоту, патриотизм и публицистическую
остроту, близость к творчеству трудового народа и
художественное мастерство.
В условиях постоянной борьбы за независимость госу-'
дарства против восточных, а позднее западных соседей
воинская тема в течение всего средневековья привлекала:
к себе писателей. Этот интерес литературы к теме обороньі
родины характеризует и народный эпос, лучшие герои
которого— защитники государства. Воинская тема давала
возможность писателям древней Руси выступать и в качестве
страстных публицистов, защищавших передовые идеи своего
времени. В годы тяжких испытаний воинская повесть
напоминала читателям о тех силах, какие таятся в народе —
подлинной опоре государства, поднимала дух на борьбу за
свободу и независимость родины.
Из большого количества сохранившихся в рукописной
традиции „воинских" повестей XI—XVII вв. выделяется ряд
классических образцов, удачно сочетающих мастерство
изображения воинских картин с глубоким пониманием обще-
8*

І16
В. П. Адрианова-Перетц
ственно-политического смысла описываемых событий, эпос —
с яркой публицистикой и лирикой, отточенность книжной
стилистики с умелым применением выразительности живого языка
и образности устной поэзии.
Слово о полку Игореве заслуженно занимает первое место
среди этих классических образцов. Неудачный поход на
половцев Игоря Святославича Новгород-Северского в 1185 г.
побудил автора — горячего патриота — создать „призыв
русских князей к единению как раз перед нашествием монголов".1
Этот призыв, однако, не ослабил феодальных распрей,
и с 1224 г. „Русская земля тугою и печалию покрышася",
как картинно выразился автор конца XIV — начала XV в.
о временах татаро-монгольского ига.
Страшное нашествие Батыя и разорение Рязанского
княжества в 1237 г. дало тему Повести о разорении Рязани,
автор которой не поддался отчаянию, овладевшему многими
его современниками. В то время, когда один летописец, чтобы
объяснить появление в степях татарских орд, воскресил
мистическую легенду о неведомом народе, заклепанном в горах
Александром Македонским, другой летописец писал, что
людям „и хлеб во уста не идяшеть от страха", а Серапион
Владимирский призывал народ к „покаянию", изображая
нашествие как „наказание божие за грехи", — автор Повести о
разорении Рязани ободрял напуганных соотечественников, рисуя
неустрашимого богатыря Евпатия Коловрата с дружиной. Эта
горсточка воинов истребила тысячи врагов и нагнала страх на
самих завоевателей. Так повесть внушала веру в народные
силы и надежду на избавление от захватчиков.
В 1380 г. русские одержали первую крупную победу над
татаро-монголами. Военное объединение князей, наконец, было
достигнуто, и именно объединенным силам удалось сделать то,
1 Письмо К. Маркса к Ф. Энгельсу от 5III1856 г. К. М а р к с
и Ф. Энгельс, Соч., т. XXII, Переписка, 1854—1860, М. — Л., 1931,
стр. 122.

Послесловие
117
к чему призывал их еще автор Слова о полку Игореве, когда
он ставил перед ними задачу „загородить Полю ворота своими
острыми стрелами за землю Русскую, за раны Игоревы, буего
Святъславлича". Поэтому особую публицистическую остроту
описанию этой победы на Куликовом поле придает в Слове
Софония старца рязанца (Задонщине) то, что это описание
построено в художественном стиле Слова о полку Игореве.
Идейная близость этих двух памятников представляет
настоящую причину их литературного родства. Накануне создания
единого централизованного Русского государства Софоний
рязанец художественно выразил идею о плодотворности
сплочения русских княжеств под главенством Москвы, напомнив
читателям самым стилем своего изложения наиболее сильный
в прошлом призыв к единению — Слово о полку Игореве.
Наступило время Ивана Грозного, и в форме воинской
повести появилось блестящее выражение оценки передовыми
современниками его внешней и внутренней общественно-
политической деятельности. Казанская история (или Казанский
летописец) всем своим изложением стремилась показать не
только воинские подвиги Ивана Грозного, но и
справедливую беспощадность его по отношению к „мятежникам
старым", то, что он „многих велмож устраши, от лихоимания
и неправды обрати, и праведен суд судити научи", говорила
о том, что „вси орды" на русские „пределы наступати не
смеют", устрашенные мужеством и мудростью молодого
царя. С такой оценкой, какую, дала Грозному Казанская
история, он вошел и в народный эпос.
Талантливые воинские повести создались в трудные годы
борьбы с феодальной реакцией и польско-шведской
интервенцией в начале XVII в. Это повести, авторы которых
защищали интересы восставшего против боярства народа,
прославляли борцов с интервентами. Не случайно в одну
из этих повестей оказалась вписанной народная песня
о смерти воеводы Скопина-Шуйского: писатель и народный
поэт сошлись в оценке этого героя.

118 В. П. Адрианова-Перетц
В 1640-х годах, в связи с событиями, разыгравшимися
вокруг захвата донскими казаками Азовской крепости,
создался цикл повестей об Азовском взятии и осадном сидении —
последняя в допетровской литературе группа художественных
воинских повестей. Лучшая в этом цикле — так называемая
„Поэтическая" повесть об Азове — вся проникнута
публицистикой: ее задача — доказать в Москве членам Земского
собора необходимость поддержать казаков в их борьбе
с Турцией за Азов. Для осуществления этой политической
задачи автор смело отходит от традиционной формы воинской
повести и, на основе жанра „воинской отписки", создает
героическую эпопею, отражающую всю сложность и
противоречивость отношений казачества к Московскому правительству.
Тесно связанный с народным бытом, автор повести внес
в нее немало отзвуков народной оценки событий и освежил
свой язык устно-поэтической образностью.
Так в лучших своих образцах воинская повесть древней
Руси показывает современному читателю и высокую
идейность, и художественное мастерство древнерусских писателей.

-<_^ //////////////////////'/////////////////'///////////
ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ
1
Когда войска Батыя вторглись на Русскую землю и
подступили к первому из лежавших на их пути русских городов —
к Рязани, — город этот представлял собою величественное
зрелище. Старая Рязань была расположена на высоком
правом берегу Оки, несколько ниже устья Прони, невдалеке от
нынешнего города Спасска. Обращенная к реке сторона
Рязани, имевшая в длину почти километр, была видна издали.
Вокруг города были насыпаны земляные валы, остатки
которых еще и сейчас достигают полутора километров в длину.
Высота их ко времени нашествия Батыя была больше семи
метров. Они были дополнены деревянной крепостной стеной,
шедшей по их верху и состоявшей из плотно приставленных
друг к другу бревенчатых срубов, наполненных землей. Перед
валом со стеной находился глубокий ров. Со стороны Оки
город имел и естественную защиту — крутизну высокого
обрывистого берега. За этими мощными оборонительными
сооружениями виднелись два белых высоких каменных храма —
Успенский и, повидимому, Борисоглебский, стоявшие над
обрывом берега на двух противоположных концах города.
Они были сложены из плитчатых кирпичей почти квадратной
формы. Снаружи стены, их были украшены белокаменной
резьбой и скульптурой. Внутри они были расписаны фресковой
живописью, полы храмов были выложены плитами, локры-

120
Д. С. Лихачев
тыми поливой. Кроме этих каменных храмов, в Рязани было
и немало деревянных. Высокие храмы были тесно окружены
многочисленными деревянными избами жителей. Невеликие
по объему (несколько больше обычной шестиметровой
деревенской избы) дома эти имели тесовые крыши, полы из
колотых досок и глинобитные печи посередине, топившиеся
по-черному. Некоторые из домов были полуземляночного
характера.1
Привыкшие к далеким торговым путешествиям на Восток
по Оке и Волге и на Юг к Черному морю по Дону, жители
Рязани отличались энергией и предприимчивостью, а
пограничное положение Рязанского княжества и постоянные войны
со степными народами воспитали в них привычку держать оружие
в руках. Враждебные Рязани летописи соседних княжеств
отмечают в обычаях рязанцев „буюю речь" и „непокорство".
Своя местная рязанская литература называет их „удальцами%
„резвецами", „узорочием и воспитанием рязанским".
Археологические исследования отмечают у рязанцев
высокое развитие грамотности (об этом свидетельствуют и
многочисленные надписи на бытовых предметах, и остатки от
переплетов книг)2 и исключительное владение ремеслами —
особенно ювелирными. В тесных и дымных рязанских избах
работали златокузнецы, костерезы, эмальеры, резчики па
камню, создававшие и то самое „узорочие", о котором
говорит Повесть о разорении Рязани Батыем. Здесь и мерцание
тончайшей золотой проволоки — скани, сочетающейся с
яркостью красок многоцветных эмалей, и игра драгоценных
камней, вставленных в высокую оправу, позволявшую свету
проникать в камень снизу и освещать его изнутри. Особенно
славятся золотые рязанские бармы, случайно найденные
в 1822 г. крестьянином, пахавшим землю на городище
1 А. Монгайт. Старая Рязань. Вопросы истории, 1947, № 4.
2 А. Мансуров. Древне-русские жилища. Исторические записки, ХІІ„
1941, стр. 88.

Рязанские бармы.
Рязанские бармы.

Золотая подвеска из Старой Рязани.
Колт со сканным обрамлением из Старой Рязани.

Повесть о разорении Рязани Батыем 121;
щ —— —
Рязани. Эти бармы (по мнению некоторых — женское
украшение)— несомненно местного производства: за это говорят
и русские надписи, и надписи греческие с характерными.
Оправа со сканью из Старой Рязани.
для русских ошибками. Вот, что пишет Б». А. Рыбаков*,
исследователь древнерусского ремесла, об одной из находок
на городище Старой Рязани: „Верхом совершенства ювелирной
техники следует считать оправу с крестовидной прорезью из
Старой Рязани. Между двенадцатью камнями, оправленными,
в золото, мастер устроил целый цветник из миниатюрных
золотых цветов, посаженных на спиральные пружинки в четыре-
пять витков, припаянных только одним концом к пластинке

122
Д, С. Лихачев
Спиральные завитки были сделаны из рубчатой золотой
проволоки. Цветы имеют по пять тщательно сделанных
лепестков, фигурно вырезанных и припаянных к пестику. На
пространстве в 0.25 кв. см рязанский мастер ухитрился посадить
от 7 до 10 золотых цветов, которые колыхались на своих
спиральных стеблях на уровне лиловых самоцветов".1
История Рязанского княжества до его разорения ордами
Батыя наполнена братоубийственными раздорами рязанских
князей между собой и с их северными соседями — князьями
владимирскими. Впервые в летописи Рязань упоминается
в многозначительном известии: под 1096 г. в связи с
движением к ней знаменитого в истории княжеских усобиц Олега
„Гориславича", не принятого перед тем смольнянами.
Родоначальником рязанских князей явился Ярослав Святославич
Черниговский — младший брат этого Олега „Гориславича".
Следовательно, беспокойная и буйная линия рязанских князей
пошла от черниговских Святославичей. В сущности, это было
то же черниговское „ Ольгово хороброе гнездо" — с его
бесконечными раздорами, а вместе с тем и смелыми походами
на половцев, нежеланием подчинить свою политику
общерусской идее и, с другой стороны, отчаянным
сопротивлением „Половецкому полю" на самом опасном участке
русского пограничья.
Нашествие Батыя застигло Рязанское княжество в тот
мЬмент, когда, казалось бы, приумолкли усобицы рязанских
князей, когда сгладились и отношения Рязани с соседним
Владимирским княжеством. На рязанском столе сидел Юрий
Ингоревич, шесть лет пробывший в заключении во Владимире
при Всеволоде Юрьевиче, но уже давно отпущенный его
сыном Юрием Всеволодовичем. Он был чист от обвинений
в интригах против своих же младших рязанских князей
и ничем не нарушил за последние годы добрых отношений
с соседним Владимирским княжеством.
Б. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М., 1943, стр. 341.

'Повесть д разорении Рязани Батыем 123
Но ни владимирские, ни черниговские князья не пришли
^му на помощь, когда войска Батыя вошли в пределы
Рязанского княжества. Батый встретил разрозненное сопротивление
русских княжеств. Положение на Руси было почти то же,
что и при авторе Слова о полку Игореве, с той только
разницей, что теперь последствия разъединения оказались во сто
крат тяжелее. Сильнейший князь северо-восточной Руси —
Юрий Всеволодович Владимирский,— сын того самого великого
князя владимирского Всеволода, обращаясь к которому за
іпомощью, автор Слова о полку Игореве писал, что он может
>„Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти", не внял
мольбам рязанских князей, не пошел им на помощь.
Татары страшной лавиной прошли по Руси, и не к кому было
уже обращаться с укорами и призывами к прекращению усобиц.
Эти призывы вновь раздались позже, и тогда вновь
зазвучала публицистическая лирика Слова в Задонщине и в
Сказании о Мамаевом побоище. Теперь же на разоренной Рязан-
щине создалось произведение, в котором упреки князьям за
і*х „недоумение" были умерены похвалой им и всему
прошлому Рязанской земли, а публицистическая направленность
повествования смешалась с плачем о погибших. Но никогда
до того ни одно произведение не было исполнено такой веры
в моральную силу русских бойцов, в их удаль, отвагу,
стойкость и преданность родине, как то единственное, которое
сохранилось от всей, очевидно немалой, рязанской литературы.
Созданное на пепелище, оно сохранило, тем не менее, тот
великолепный „пошиб" и точность чекана, по которым
опознается не только личная одаренность автора, но и
принадлежность его к целой школе мастерства.
2
От рязанской литературы сохранился один единственный
памятник—это своеобразный „свод", составленный и
разновременно пополнявшийся при церкви Николы в небольшом

124
Д. С. Лихачев
рязанском городе Заразске. Здесь, в составе этого „свода",
многократно переписывавшегося в течение столетий и
расходившегося по всей Руси во множестве списков, дошла до нас и
Повесть о разорении Рязани Батыем — одно из лучших
произведений древнерусской литературы. Эту Повесть о разорении
Рязани Батыем читали, переписывали и редактировали в
течение по крайней мере четырех веков — и все в составе этого
„свода". Вместе с ним она претерпевала все изменения; в его
составе, очевидно, приобрела и свою окончательную форму*
в которой она известна нам по спискам XVI и XVII вв. в двух
своих основных редакциях.
Вот содержание этого цикла.
В 6733, иначе в 1225 г., при великом князе Георгии
Всеволодовиче Владимирском, и при великом князе Ярославе
Новгородском, и сыне его Александре Невском, и при рязанском
великом князе Юрии Ингоревиче был принесен из знаменитого
города Корсуни (Херсонеса) чудотворный образ Николы в
Рязанскую землю к благоверному князю Федору Юрьевичу
Рязанскому. Этим кратким сообщением начинается первая
повесть заразского „свода", рассказывающая о том, как
совершилось это перенесение. Топографически точно сообщается
в ней затем о том, где стояла в Корсуни эта икона: посреди
града, близ церкви Якова, в которой когда-то крестился князь
Владимир I Святославич, сзади алтаря, в большой „красной"
палате, где пировали греческие цари Василий и Константин
Порфирогенит, выдавшие за Владимира свою сестру Анну.
Повесть сообщает попутно подробности крещения Владимира:
его крестил епископ Анастасий Корсунский и попы Анны;
перед крещением Владимир ослеп и вновь прозрел при
крещении. Затем повесть переходит непосредственно к теме
„перенесения" иконы Николы. Эту икону перенес „служитель" этой
иконы корсунянин Евстафий, под воздействием „являвшегося"
ему во сне самого Николы. Три раза являлся во сне Никола
Евстафию с требованием взять свою жену, сына, одного из
клириков и вместе с иконою двинуться в далекий путь на Рязан-

Повесть о разорении Рязани Батыем
125
скую землю. В последний, третий раз Никола явился Евстафию,
„утыкая его в ребра". Но Евстафий все же не решается итти
в незнакомую страну и только после того, как Никола послал
на него слепоту и „болезнь главную" (головы), он дает
обещание отправиться и тотчас же выздоравливает.
Путь на Рязань „правит" Евстафию сам Никола. Он
запрещает Евстафию итти обычным путем, напрямик через землю
половцев, и указывает ему другой безопасный путь — вокруг
Европы. Евстафий отправляется в устье Днепра, где, очевидно,
находилась крупная морская гавань, садится там на корабль
и плывет в море Варяжское и прибывает в город Кесь,
или, по другим вариантам повести, — в Ригу. И Рига, и Кесь
(ныне Цесис, старый Венден) были известны в древней Руси
как крупные центры русской торговли с Прибалтикой: через
Ригу шел торговый путь на Полоцк, через Кесь — на Псков.
Отсюда, из Кеси или Риги, Евстафий добирается уже „сухим
путем" до Новгорода, где и пребывает много дней. Новгород
так понравился жене Евстафия, что она пожелала остаться
в нем навсегда и скрылась от мужа. Но Никола и здесь
проявляет настойчивость: пораженная внезапной болезнью, она
выздоравливает только после горячей молитвы Евстафия к
Николе и вновь двигается в путь за своим мужем.
После столь длительного путешествия Евстафий с иконой
и семьей достигает, наконец, Рязанской земли и здесь, уже
у цели, впадает в новое сомнение: куда итти и где „обрести
в ней покой". Но Никола и на этот раз устраивает все к
лучшему. Он является во сне рязанскому князю Федору и велит
ему итти навстречу образу, обещая „царствие небесное" ему,
его жене и сыну. Князь Федор, который не был женат и не имел
детей, впал в недоумение: „аз бо ни браку сочетася, ни плода
чрева имех", но послушно идет и торжественно встречает образ.
Отец Федора князь Юрий, услышав о происшедшем, идет
в область к своему сыну, вместе с епископом рязанским Ефро-
сииом, и строит храм во имя Николы Корсунского. Немного
лет спустя, Федор Юрьевич вступает в брак, взяв себе супругу

126
Дѣ С. Лихачев
из царского рода именем Евпраксию, которая и родит ему
сына Ивана Постника.
Существует несколько объяснений этой части первой
повести. Древнейшее принадлежит автору одаой из переработок:
нашего „свода" первой половины XVII в.: „О таковых же пре-
славных чюдесах и знамении и прехождении от места на место»
от страны во страну и от града во град в божественном
писании в различных повестях много о святых иконах повествуют.. .**
(список Библ. Ак. Наук СССР 38. 4. 40). Давая затем едва лп
не самый полный список всех повестей на тот же сюжет —
перенесения святынь с места на место, — автор этой
переработки „свода" рязанских повестей рассматривает свою повесть
как пример традиционного жизненного положения: так, по его>
мнению, всегда бывает перед „казнию божиею".
Как пример традиционного, „ходячего" сюжета, на этот раз,
уже без всякой связи с историей, с действительностью,
рассматривали эту повесть и представители компаративной школы;
в литературоведении. Однако в этой повести о „чудесном"
перенесении иконы больше жизненной правды, чем это может
показаться с первого взгляда. В форму ;?чуда" в ней облечено»
жизненно реальное, историческое содержание. И далеко не
случайными оказываются в ней многие детали.
Почему же, в самом деле, так настойчиво „гнал" Никола
своего служителя со своею иконою из Корсуни, почему выбрал
он для нового места своего пребывания именно Рязань? Гнал
Евстафия, конечно, не Никола, — гнали половцы, пришедшие
в движение после Калкской битвы, вспугнутые движением татаро-
монгольских орд, наполнившие причерноморские степи и
отрезавшие Корсунь от севера. Вспомним, что путешествие
Евстафия относится к „третьему лету после Калкского побоища"
и что Никола „запрещает" Ёвстафию итти через опасные
половецкие степи. Не случайно также для нового более
безопасного местопребывания „покровителя" торговли Николы
была выбрана Рязань, Связи Рязани с Северным Кавказом,
и черноморским побережьем прослеживаются с давних пор..

Повесть о разорении Рязани Батыем
127 ?
Задолго до возникновения самой Рязани здесь уже существо--
вали связи с Северным Причерноморьем. В 1926 г. близ
городища Старая Рязань В. А. Городцов нашел бронзовую монету
боспорского царя Савромата IV. Еще несколько монет, гово--
рящих о тех же связях с Северным Причерноморьем, были
найдены другим археологом — А. В. Федоровым. Через
Северное Причерноморье проникли, очевидно, на территорию будущей
Рязани и римские мечи.1 Наконец, каменное зодчество самой
Рязани неоднократно заставляло предполагать те же связи-
с Кавказом. Когда тесные связи Рязани с Причерноморьем
определились вхождением Тмутаракани (район нынешней
Тамани), Чернигова и Муромо-рязанской земли в единое владение
Святослава Ярославича, мы видим и обратное явление: именно
к этому времени, повидимому, относятся многочисленные остатки
керамики рязанского типа, найденные В. А. Городцовым
на Кубани и в пределах древнего Тмутараканского княжества.2 *
Впрочем, в первой половине XIII в. эти древние связи настолько
ослабли, что Евстафий мог сослаться на свое незнание
Рязанской земли.
Заключительная часть первой повести, объясняющая
исполнение пророчества Николы князю Федору и раскрывающая,
происхождение названия Заразска, вводит читателя
непосредственно в обстановку „Батыевой рати".
В 6745 (1237) г. рязанский князь Федор Юрьевич был
убит на реке Воронеже Батыем. Узнав о смерти своего мужа,
княгиня Евпраксия бросилась с сыном из „превысокого своего
храма" (в некоторых списках — терема) „на среду земли" и
1 В. А. Городцов. Результаты археологического исследования
Троице-Пеленицкого городища — Холмища в 1926 г. Рязанский областной
среднеокский музей. Исследования и материалы, вып. V, Рязань, 1930. —
А. В. Арциховский. Археологические данные о возникновении фео--
дализма в Суздальско-Смоленской земле. Проблемы истории
докапиталистических обществ, 1936, № 11—12. — А. Л. М о н г а й т. Старая Рязань.
Вопросы истории, 1947, № 4.
2 Археологические исследования на Дону и Кубани в 1930 г. Памят- -
ники древности на Дону, Ростов, 1940.

4128
Д. С. Лихачев
„заразилась" (ударилась) до смерти. „И от сея вины зовется
великий чудотворец Николае — Заразский, яко благоверная
княгиня Еупраксея и с сыном со князем Иваном сама себя
заразиша". От этого якобы и место, где „заразилась" Евпрак-
сия, стало называться Заразском. Перед нами, следовательно,
типичное для средневековой литературы объяснение названия
города. На самом деле название Заразска (ныне Зарайска)
вряд ли может быть так объясняемо и скорее должно
производиться от находящихся близ него „зараз" — оврагов.
На этом заканчивается первая повесть — о перенесении
иконы Николы из Корсуня на Рязань. За неіб в наиболее
ранней редакции „свода" следует родословие „служителей"
иконы, начиная с первого — Евстафия, перенесшего икону
из Корсуни, и кончая девятым (1560 г.) или одиннадцатым
(1614 г.) поколением. В некоторых из этих родословий имеется
и приписка: „Сии написа Еустафей вторый Еустафьев сын
Корсунскова на память последнему роду своему", несомненно
относящаяся только к этой первой повести „свода".
Вторая повесть рязанского „свода" — о разорении Рязани
Батыем — и наиболее значительна по размерам, и наиболее
ценна по своим литературным достоинствам. Эта типичная
воинская повесть — одно из лучших произведений древней
русской литературы.
„В лето 6745" (1237 г.) пришли безбожные татары
„за грехи наши" на Русскую землю. Это повторение даты
и сообщения о появлении татар, а затем и последующего
рассказа о гибели Федора, Евпраксии и их сына ясно показывает,
что перед нами не продолжение первой повести, а новый
рассказ, самостоятельное произведение, лишь внешним переходом
(напоминающим, что нашествие это произошло „во второе
на десят лето по принесении из Корсуня чюдотворнаго Нико-
лина образа") соединенное с первым.
Явившись на пограничную со степью реку Воронеж, Батый
прислал к рязанским князьям „послов бездельных" с
требованьем уплатить „во всем десятину".

Повесть о разорении Рязани Батыем
129
Рязанский князь Юрий Ингоревич созывает на совещание
князей Рязанской земли. В этом совещании принимают участие
живые и мертвые, поскольку многих из созываемых, по Повести,
Юрием князей фактически к 1237 г. уже не было в живых:
Давид Муромский умер в 1228 г., Всеволод Пронский— отец
Кир Михаила Пронского, упоминаемого в дальнейшем, — умер
еще раньше, в 1208 г. Сзывает Юрий и Олега Красного
и Глеба Коломенского (последний упоминается не во всех
списках и по летописи не известен). Родственные отношения
всех этих князей эпически сближены, все они сделаны братьями.
В последующей затеад битве все эти князья гибнут, хотя
об Олеге Красном (на самом деле не брате, а племяннике
Юрия) известно, что он пробыл в плену у Батыя до 1252 г.
и умер в 1258 г. Это соединение всех рязанских князей —
живых и мертвых — в единое братское войско, затем гибнущее
в битве с татарами, вызывает на память эпические предания
о гибели богатьірей на Калках, записанные в поздних летописях
XV—XVI вв. Там так же были соединены „храбры" разных
времен и разных князей (Добрыня — современник Владимира I
и Александр Попович — современник Липицкой битвы 1212 г.).
И здесь и там перед нами, следовательно, результат общего
им обоим эпического осмысления Батыева погрома как общей
круговой чаши смерти для всех русских „храбров".
Это эпическое предание о гибели рязанских князей в битве
с Батыем проникло и в летопись, с тою только разницей,
что летопись не называет имей рязанских князей. По рассказу
летописи, рязанские князья послали гордый ответ Батыю:
„олна нас всех не будеть, тоже все то ваше будеть"
(Новгородская летопись по Синод, списку, СПб., 1888, стр. 247).
И собираются на реку Воронеж на битву с Батыем.
Предварительно они посылают к великому князю владимирскому
Юрию Всеволодовичу с мольбою о помощи и, получив отказ,
выходят одни и гибнут в неравном бою. Это предание
летописи, почти дословно повторенное в Повести, разбито, однако,
в ней местным заразским преданием о гибели Федора, его
У Всиис.<ие повести

130
Л. С. Лихачев
жены и сына, отчасти повторяющим уже рассказ первой
повести, но дополненным некоторыми подробностями, очевидно
фольклорного происхождения.
В Повести о разорении Рязани Батыем князья
предварительно посылают к Батыю сына князя Юрия — Федора —
с дарами и молением великим не воевать Рязанской земли.
Во время переговоров с Федором Юрьевичем Батый, по
наущению своего приближенного, рассказавшего ему о красоте
жены русского князя, требует 'от последнего, чтобы тот выдал
ее ему на ложе. Ккязь, усмехнувшись, ответил: „Не полезно
бо есть нам християном тебе, нечестивому царю, давати жены
своя на блуд. Аще нас преодолевши, то и женами нашими вла-
дети начнеши". Последняя фраза этого ответа перифразирует
приведенные выше слова, сказанные, по летописи, рязанскими
князьями Батыю. Батый приказал убить Федора Юрьевича,
а тело его бросить на растерзание зверям и птицам. Затем
снова, почти в тех же выражениях, что и в первой повести,
говорится о трагической гибели Евпраксии, не захотевшей
пережить мужі.
В некоторых редакциях Повести в этом рассказе в свою
очередь встречается вставка о „пестуне" князя Федора —
Апонице, сохранившем тело князя, не давшем его на
растерзание зверям и птицам и уведомившем Евпраксию о смерти
мужа. В основе этой вставки можно подозревать местное
предание, связанное с деревней Апоничищи недалеко от Заразска.
В дальнейшем повествование возвращается к прерванному
рассказу о гибели рязанских князей-братьев. Этот рассказ
изобилует народно-песенными мотивами и не вызывает
никаких сомнений в своем эпическом происхождении. „Удальцы
и резвецы" рязанские бьются „храбро и мужественно";
сражаясь, пересаживаются с коней на кони, хватают татарское
оружие, когда притупляется свое, бьются „един с тысящею,
а два с тмою". Рязанские воины на всем протяжении Повести
называются то „удальцы и резвецы, узорочие и воспитание
рязанское", то „узорочье нарочитое", то „богатьство резан-

Повесть о разорении Рязани. Батыем 131
екое" и т. д. Князь ласково обращается к своей дружине:
„братие моя милая, дружина ласкова, узорочье и воспитание
резанское". Призыв Юрия Ингоревича к своим воинам составлен
в традициях высокого воинского красноречия домонгольской
Руси: „Лутче нам смертию живота купити, нежели в поганой
воли быти" (ср. обращение к своей дружине Игоря Святославича
Новгород-Северского: „Луцежь бы потяту быти, неже поло-
нену быти" в Слове о полку Игореве).
Еще одна вставка разрывает ткань повествования о битве
рязанских князей: это рассказ о мученической кончине Олега
Красного, по-разному соединенный с основным рассказом
в различных редакциях Повести.
Героизм сопротивления не останавливает полчищ Батыя.
Храбрые рязанцы все пали на поле брагіи. Батыево войско
подступило к самой Рязани. Рязань защищают простые
горожане. Мужество осажденных подчеркивается тем, что „батыево
же войско пременяшеся, а гражане непременно бьяхуся".
„Дым и земля и пепел" остались после прохода полчищ
^атыя. Страшный разгром показан описанием разоренной
Рязани и поля битвы, где „на земле пусте, на траве
ковыле снегом и ледом померзоша", терзаемые зверями и
нтицами, лежали „многие князи местные и.бояре и воеводы
и крепкие многие удальцы и резвецы, узорочье и воспитание
резанское". Образ общей смертной чаши много раз как
рефрен настойчиво повторяется в Повести. О смертной чаше,
испить которую пришел перед битвой черед князю и дружине,
говорят перед боем князья; образ смертной чаши доминирует
в плачах; он развивается в образ боя-пира; им подчеркивается
равенство всех: „и не оста в граде ни един живых, — говорится
о Рязани,—вси равно умроша, и едину чашу смертную пиша.
Несть бо ту ни стонюща, ни плачуща. И ни отцу и матери
о чадех, или чадом о отци и матери, ни брату о брате, ни
ближнему роду, но вси вкупе мертвы лежаша".
Один из эпизодов Повести целиком обязан своим
происхождением народному эпосу. Он составлен в той же
стилист*

132
Д. С. Лихачев
стической манере, что и весь остальной текст Повести, и
сливается с нею в органическое целое. Рязанец „неистовый
Еупатий", „исполин силою", во время прихода Батыя случайно
оказался в Чернигове вместе со своим князем Ингварем Инго-
ревичем. Услышав о приходе Батыя, Евпатий „с малою
дружиною" вернулся в Рязань „и увиде град разорен, государи
побиты, и множество народа лежаше, ови побиени и посечени,
а ини позжены, ини в реце истоплены", „распалися в серце
своем", собрал небольшую дружину из тех, „которых бог
соблюде", и погнался вслед за Батыем, „хотяше пити
смертную чашу с своими государьми равно". Нагнав Батыя в
Суздальской земле, Евпатий внезапно напал на его станы и начал
сечь татар без милости. Когда тупился меч в руках у Евпа-
тия, он брал татарский. Смятенные татары стояли „аки пьяни",
думая, что восстали мертвые. Едва смогли татары поймать
из рати Евпатия пять человек, „изнемогших от ран".
По-былинному спрашивает их Батый: „Коея веры есте и коея земля
и что мне много зла творите?", и по-былинному отвечают ему
рязанцы: „«Веры християнския есве, храбри есми великаго
князя Юрья Ингоревича Резанского, а от полку Еупатиева
Коловрата. Посланы от князя Ингваря Ингоревича Резанского
тебя, сильна царя, почтити и честно проводити, и честь тобе
воздатя, да не подиви царю не успевати наливати чашу
на великую силу рать татарскую». Царь же подивися ответу
их мудрому".
Шурич Батыя — Хостоврул — похвалился Евпатия „жива
пред царя привести". Евпатий рассек Хостоврула „на полы
до седла и начата сечи силу татарскую и многих тут
нарочитых богатырей батыевых побил, ових на полы пресекая, а иных
до седла крояше". Убить Евпатия татарам удалось лишь
из стенобитных орудий—„сточисленных пороков". Тело
Евпатия принесли Батыю, который тотчас послал „по мурзы,
и по князи, и по санчакбеи, и начата дивитися храбрости
и крепости и мужеству резанского господства". „Мы со*
многими цари во многих землях на многих бранех бывали, —

Повесть о разорении Рязани Батыем
133
говорят татары, — а таких удальцов и резвецов не видали,
ни отци наши возвестили нам. Сии бо люди крылати и не
имеющие смерти". Выдав тело Евпатия остаткам его дружины,
Батый так о нем отзывается! „ Аще бы у меня такий служил, —
держал бых его против сердца своего".
Заключается Повесть подробным рассказом о похоронах
павших князей приехавшим из Чернигова князем Ингварем
Ингоревичем. Плач Ингваря Ингоревича по павшим занимает
немалое место в последней части этой второй повести. Затем
следует похвала рязанским князьям и сообщение о вокняже-
нии Ингваря Ингоревича и об обновлении им Рязанской земли.
За этой второй повестью в некоторых рукописях следует
поздний рассказ о чуде от иконы Николы Заразского,
происшедшем в Коломне, куда икона была перенесена в 1513 г. из-за
набега на „рязанские украины" „крымских людей". Этот
рассказ известен з двух вариантах, интересен двумя-тремя
историческими деталями, но в литературном отношении ничем
не замечателен.
В чем же замысел этой второй, лучшей в „своде", Повести
о разорении Рязани Батыем? В том ли только, чтобы
сохранить для памяти потомства горькие события Батыева нашествия
на Рязань? Конечно нет; в ней мало летописного, в ней не так
уж выявлена и фактическая сторона событий, а, с другой
стороны, вся она подчинена лирическому напряжению, ее
рассказ полон внутреннего пафоса.
Талантливые наблюдения В. Л. Комаровича, выделившего
в составе поздних русских летописей остатки летописного
свода Ингваря Ингоревича,1 — того самого рязанского князя,
своеобразным прославлением которого заканчивается и эта
Повесть о разорении Рязани, — позволяют нам вскрыть в ней
сейчас уже почти переставшую восприниматься
публицистическую ноту, на которой, в конечном счете, держится и все
1 История русской литературы, т. II, ч. 2, изд. Института литературы
АН СССР, М., 1945, отр. 74-77,

134
Д. С. Лихачев
лирическое напряжение Повести. Характеризуя выявленные им
остатки рязанского свода Ингваря Ингоревича, В. Л. Комаро-
вич писал: „этот свод в целом имел одну разительную черту:
он был сплошной обвинительной речью патриота-народолюбца
против прямых, как казалось ему, виновников бедствия, против
русских князей".1 Эта особенность резко выступает и в том
рассказе летописца Ингваря Ингоревича о Калкской битве,
который сохранился в новгородской летописи. Летописец под-
чеокивает в этом рассказе „недоумение", т. е. неразумие
русских князей, противопоставивших татарам несогласованные
действия русских дружин. Киевский князь Мстислав даже
на поле брани действовал несогласованно и не помог другим
русским князьям, оказавшимся в критическом положении,
когда их покинули союзные им половцы: „Мьстислав же, кыевь-
скый князь, видя се зло, не движеся с места никамо же"
(Новгородская летопись по Синод, списку, СПб., 1888, стр. 218).
„И тако за грехы наша бог въложи недоумение в нас, и по-
гыбе много бещисла людий; и бысть въпль и плачь и печяль
по городом и по селом" (там же, стр. 219). Еще более
решителен летописец Ингваря Ингоревича в осуждении Юрия
Всеволодовича Владимирского за отказ в помощи рязанским
князьям при нашествии Батыя: „Юрий же сам не пойде, ни по-
слуша князий рязаньскых молбы, но сам хоте особь брань
створити. Но уже бяше божию гневу не противитися, яко
речено бысть древле Иисусу Наугину богомь; егда веде я
на землю обетованую, тогда рече: аз послю на ня преже вас
недоумение и грозу и страх и трепет. Тако же и преже сих
отья господь от нас силу, а недоумение и грозу и страх
и трепет вложи в нас за грехы наша" (там же, стр. 248).
Последняя из приведенных выдержек из свода Ингваря
Ингоревича, читающаяся сейчас в составе Синодального
списка Новгородской первой летописи, буквально повторяется
в Повести о разорении Рязани Батыем — в одной из основных
Там же, стр. 7б#

Повесть о разорении Рязани Батыем
135
ее редакций в сокращении, а в другой — полностью: „Князь
великий Георгий Всеволодович Владимерьской сам не пошел,
и на помощь не послал, хотя о собе сам сотворити брань
з Батыем" (редакция основная А); и: „Юрьи же сам не поиде,
ни послуща князей рязанских мольбы, но сам хоте особо
брань створити. Но уже бяше божию гневу не противитися,
яко речено бысть древле Иисусу Наугину богом; егда веде
я на землю обетованную, тогда рече: аз послю на ня преже
вас недоумение и грозу и страх и трепет. Тако же и преже
сих отья господь у нас силу, а недоумение и грозу и страх
и трепет вложи в нас за грехы наша". „Преже сих", — т. е. еще
до прихода татар русские князья вели небратолюбную политику.
Публицистическая направленность Повести о разорении
Рязани была ясна русским читателям постоянно. Эту
обличительную сторону Повести особенно подчеркнул автор переработки
ее для Хронографа в особом риторическом предисловии
к Повести. Эту же обличительную сторону Повести развивает
и автор одной из ее переработок начала XVII в.; рассказывая
об отказе Юрия Владимирского помочь рязанским князьям,
автор добавляет от себя: „Все то дьяволу гордость влагающи
в них, яко жеидо ныне. Не перед многими бо леты преж
сего пришествия поганых бишася братия великие князи между
собою о власти, и много крови пролияша" (список Библиотеки
Академии Наук СССР, № 38. 4. 40). Братоубийственные
раздоры рязанских князей были в памяти автора еще в XVII в.,
он сравнивал их со „смутой" своего времени. Несколько ниже,
обобщая свое общее впечатление от Повести, этот же автор
пишет: „Яко же преже речено бысть, тако и ныне тоже
творится. О злых властех мздоимиых и неправду творящих,
и насилующих, и о казни божий... Тако и ныне последнему
роду новому Израилю (т. е. русскому народу, — Д. Л.) беды
наводит, или глад, или мор, или рать, или огнь, за
неустроение сущих властей" (там же).
Однако публицистическая нота в Повести о разорении
Рязани выявлена значительно слабее, чем, скажем, в Слове

136
Д. С. Лихачев
о полку Игореве. Автор Слова о полку Игореве имел
возможность обращаться к живым князьям — своим современникам,
он звал их к единению перед лицом наступающей опасности.
Автор же Повести о разорении Рязани обращается к мертвым
князьям, уже испившим общую „смертную чашу" и в последний
момент искупившим своею кровью, пролитою за Русскую землю,
преступления усобиц. И это различие особенно отчетливо
выступает в заключительной похвале роду рязанских князей.
Заключительная похвала роду рязанских князей — наиболее
своеобразная часть Повести о разорении Рязани. С точки
зрения литературной отделки, тонкости литературного рисунка —
похвала эта своего рода образцовое произведение, „шедевр",
какой средневековые ремесленники обязаны были выполнить
перед вступлением в цех для доказательства своего мастерства.
Ее сжатость, отточенность формулировок, ритм синтаксических
оборотов, напоминающий повторяемость орнаментальных
мотивов, позволяет сравнивать ее с произведениями столь развитого
на Рязани ювелирного искусства. Стилистическая выделка этой
краткой похвалы доведена до медальонной чеканности. Только
при внимательном наблюдении можно заметить некоторые швы
и спайки, допущенные в этом поразительном по законченности
групповом портрете рязанских князей: „на пирование тщивы",
но и „плоти угодие не творяще", „взором грозны", но и
„сердцем легкы...".
И, вместе с тем, несмотря на всю идеализированность
и обобщенность этого группового портрета, мы узнаем в нем
все же именно рязанских князей. „К бояром ласковы", „до
господарских потех охочи", „на пирование тщивы": так писать
нельзя было, скажем, о князьях владимирских, упорно и сурово
боровшихся со своим боярством. Наоборот, беспокойные,
своевольные и „резвые" на походы, потехи, пиры (и скорые на
кровопролитие— заметим в скобках) рязанские князья как нельзя
более подходили к этим чертам их характеристики. Не случайно
автор похвалы фантастически и неправильно возводит их
происхождение к Святославу Ольговичу Черниговскому. „Хороброе

Повесть о разорении Рязани Батыем
137
Ольгово гнездо" черниговских князей имело много общих черт
с гнездом князей рязанских.
Однако этот идеализированный портрет мог создаться только
в такую эпоху, когда ушла в прошлое и была смыта кровью,
пролитой за родину, память о многих преступлениях одной
из самых беспокойных, воинственных и непокорных ветвей
рода Владимира Святославича Киевского.
—™„На пирования тщивы!" Мы знаем оДин такой пир рязанских
князей. Он был совсем еще, казалось бы, недавно — в 1218 г., —
меньше, чем за тридцать лет до Батыева нашествия. Рязанский
князь Глеб Владимирович и его брат Константин пригласили
к себе князей —ближайших родственников. Приехал родкой брат
Олега и Константина Изяслав Владимирович, приехали пять их
двоюродных братьев со своими боярами и дворянами. Пир был
летом, устроен он был за городом, в большом шатре. В разгар
веселого пира Глеб и Константин обнажили мечи и, вместе
с заранее скрытыми у шатра половцами и воинами, бросились
на братьев и перебили их всех. Рязанский летописец князя
Ингваря Ингоревича, описав этот пир, так обращается к этим
самым рязанским князьям: „Что прия Каин от бога, убив Авеля,
брата своего... или ваш сродник окаянный Святополк,
избив братью свою?" (Новгородская летопись по Синод, списку,
СПб., 1888, стр. 207). Вот, следовательно, и еще одно
высказывание о родстве рязанских князей, ничуть не более
фантастическое, чем возведение рода рязанских кчязей в похвале
им к Владимиру „Святому".
Или вот еще пример нарочитого смягчения автором похвалы
всех и всяческих противоречий конкретной исторической
действительности. „К бояром ласковы", пишет автор похвалы,
„и честь и славу от всего мира приимаста". И у читателя
сразу же возникает в памяти: не эту ли самую „честь"
приготовил некто из рязанских бояр для жены рязанского князя
Федора в ответ на его „ласку", „насочив" Батыю о ее
красоте („телом-лепотою красна бе зело")? А ведь об этом
рассказывается в той же самой Повести о разорении Рязани Батыем!

138
Д. С. Лихачев
Вот почему, прочтя эту заключительную похвалу роду
рязанских князей в Повести, мы только тут начинаем по-
настоящему понимать всю святость для ее автора земли-
родины, которая, впитав в себя пролитую за нее кровь
храбрых, хотя и безрассудных, рязанских князей, так начисто
смогла ее очистить от всех возможных укоров за ужасы их
феодальных раздоров. Мы живо чувствуем в этой похвале роду
рязанских князей тоску ее автора по былой независимости
родины, по ее былой славе и могуществу. Эта похвала роду
рязанских князей обращена не к Олегу Владимировичу,
„сроднику" знаменитого Олега „Гориславича" и братоубийцы
Святополка Окаянного, и не к какому-либо другому из
рязанских князей, — она обращена к рязанским князьям как к
представителям родины. Именно о ней — о родине — думает автор,
о ее чести и могуществе, когда говорит о рязанских князьях,
что они были „к приезжим приветливы", „к посолником
величавы", „ратным во бранех страшный являшеся, многие враги
востающи на них побежаше, и во всех странах славно имя
имяше". В этих и во многих других местах похвалы рязанские
князья рассматриваются как представители Русской земли,
и именно ее чести, славе, силе и независимости и воздает
похвалу автор. С этой точки зрения похвала эта близко
связана— и общим настроением скорби о былой независимости
родины, и общей формой ритмически организованной
„похвалы" — с другим замечательным произведением того же
времени — со Словом о погибели Русской земли.
Это же настроение скорби о былой независимости родины
пронизывает и всю Повесть о разорении Рязани Батыем
в целом. Вот почему и обличительная тема ее оказалась
слегка приглушенной. Но автор Повести не только оплакивает
утерянную независимость и разрушенную Рязань — он гордится
ее людьми: „резвецами", „храбрецами", „узорочием и
воспитанием рязанским". И эта гордость, сознание бесценных
качеств русских людей составляет самую характерную черту
Повести. „Един бьяшеся с тысящей, а два со тмою", — говорит

Повесть о разорении Рязани Батыем
139
о рязанцах автор Повести. Рязанцы бьются так, что „всем
полком татарьским подивитися крепости и мужеству резанскому
господству". „Ни един от них возратися вспять". Рязанцы
погибли, но нанесли страшный урон войскам Батыя. „Царь же
(Батый), видя свои полкы мнозии падоша, и нача велми скор-
бети и ужасатися, видя своея силы татарскыя множество
побьеных", Евпатий бьется так, что „и самому царю возбоя-
тися". Татары говорят Батыю: „Мы со многими цари во
многих землях, на многих бранех бывали, а таких удалцов и
резвецов не видали, ни отци наши возвестиша нам. Сии бо
люди крылатый, и не имеюще смерти... Ни един от них
может сьехати жив с побоища".
Надо было обладать чрезвычайной стойкостью
патриотического чувства, чтобы, несмотря на страшную катастрофу,
ужас и иссушающий душу гнет злой татарщины, — так сильно
верить в своих соотечественников, гордиться ими и любить их.
3
Когда и как возникла Повесть о разорении Рязани Батыем?
Составлена она была не сразу после нашествия Батыя. Это
видно из того, что многие детали этого нашествия стерлись
и как бы восстановлены по 'памяти. Всеволод Пронский,
умерший еще в 1208 г., представлен участником обороны
Рязани; с другой стороны, Олег Красный, умерший только
в 1258 г., гибнет в Повести в той же обороне. Упрощены
и сближены родственные отношения рязанских князей. Общая
круговая чаша смерти сделала их всех братьями в народной
памяти и авторском представлении. Забыты их распри, на
первый план выступила их слава добрых воинов, мужественных
борцов за независимость своей земли.
И, вместе с тем, Повесть о разорении Рязани не могла
возникнуть и позднее середины XIV в. За это говорит и самая
острота переживания событий Батыева нашествия, не
сглаженная и не смягченная еще временем, и ряд характерных деталей,

140
Д. С. Лихачев
которые могли быть памятны только ближайшим поколениям.
Не забыты еще „честь и слава" рязанских князей, аманаты,
которых брали рязанские князья у половцев, родственные
отношения рязанских князей с черниговскими; Коломна еще
выступает как рязанский город (Глеб Коломенский сражается
вместе с рязанскими князьями). Автор помнит и то, что
Успенский собор в Рязани весь погорел и почернел от дыма. Автор
говорит об „узорочьи" рязанском, — помнит и то, что в Рязани
находилась казна черниговская и киевская, и многое другое.
Но, самое главное, — Старая Рязань не пришла еще во время
составления этой Повести к своему окончательному
уничтожению, к которому она пришла только в конце XIV в., когда
и самая столица Рязанского княжества была перенесена
в Переяславль Рязанский. Ведь заключается Повесть
рассказом о том, что князь Ингварь Иигоревич восстанавливает
разоренную Рязань, и нет и намека на ее окончательное
разрушение, к которому ее привели походы татар в 70-х годах
XIV в. Успенский собор только почернел ог пожара, но еще
не разрушен, в Рязани еще можно похоронить ее князей.
Заключительный светлый аккорд Повести (восстановление
Рязани князем Ингварем Ингоревичем) еще ничем не омрачен.
Вернее всего считать, что Повесть о разорении Рязани
составлена в первой половине XIV в. Уже в начале XV в.
Повесть о разорении Рязани Батыем отразилась в
московском летописном своде Фотия 1418 г.: целый ряд деталей
в описании разорения Москвы Тохтамышем перенесен в этот
свод из Повести о разорении Рязани.1 Этих деталей еще нет
в предшествующей московской летописи 1409 г.2 Они целиком
взяты из Повести.
Основные редакции Повести (см. „Археографический
комментарий") донесли до нас ее первоначальный текст с очень
небольшими отличиями от того, каким он вышел из-под пера
1 См. Новгородскую четвертую и Софийскую первую летописи
под 1382 г.
2 См. Сичеоновскую летопись под 1382 г.

Повесть о разорении Рязани Батыем
141
ее автора. Если исключить плач Ингваря Ингоревича, эпизод
с Олегом Красным и, может быть, описание гибели Федора
и Евпраксии, то все остальное должно быть отнесено к
первоначальному, авторскому тексту Повести. К нему же относится,
несомненно, и центральный эпизод Повести с Евпатием Коло-
вратом. Он сюжетно закончен, целиком принадлежит какой-то
не дошедшей до нашего времени былине, но записан он
в Повести в той же стилистической манере с рядом
характерных и для других частей Повести оборотов, выражений.
Как сложилась Повесть о разорении Рязани Батыем,
откуда черпал автор свои сведения? Вопрос этот, как и
предшествующий, не может быть разрешен во всех деталях, но
в основном ответить на него нетрудно. Автор имел в своем
распоряжении рязанскую летопись, современную событиям,
весьма вероятно краткую, без упоминания имен защитников
Рязани. Отрывки именно этой летописи дошли до нас в
составе Новгородской первой летописи. Вот почему между
рассказом Новгородской первой летописи о событиях
нашествия Батыя и Повестью о разорении Рязани имеются
буквальные совпадения. Впоследствии эта летопись была утрачена
в самой Рязани. Кроме нее, автор имел в своем распоряжении
княжеский рязанский помянник, где были перечислены
умершие рязанские князья, но без указаний, где и когда умер
каждый из них. Отсюда-то и дополнил автор рассказ
рязанской летописи именами рязанских князей, сделав их
всех участниками защиты Рязани. Вот почему в
Повести такое большое знимание уделено похоронам князей,
тем более, что могилы рязанских князей были перед глазами
у автора Повести. Вот почему также в древнейшем варианте
Повести ничего не говорится о похоронах Евпатия: его имя
и весь рассказ о нем были взяты из другого источника. Этот
другой источник — был самым главным: им были для автора
народные сказания. Именно они-то не только дали автору
Повести основные сведения, но и определили художественную
форму Повести, сообщив ей и местный колорит, и глубину

142
Д. С. Лихачев
настроения, отобрав и художественные средства выражения.
Конечно, автор составлял не былину и не историческую
песнь, но в своем книжном произведении он прибег только
к тем книжным художественным средствам, которые не
противоречили его собственным народным вкусам, и к тем
средствам народной поэзии, которые можно было ввести
в книжность без решительной ломки всей книжной системы
творчества средневековья. В этом основа близости Повести
к фольклору: эта близость выступает как стремление
сблизить фольклор и книжность, но не как попытка заменить
одно другим. Фольклорная основа Повести творчески
переработана ее автором, создавшим свою систему
художественной выразительности, близкую к художественной
структуре Слова о полку Игореве и подчиненную тем же задачам.

//М/Н//&&*/У////і'//////////////////////////////
СЛОВО О КУЛИКОВСКОЙ БИТВЕ СОФОНИЯ
РЯЗАНЦА (ЗАДОНЩИНА)
1
8 сентября 1380 г. объединенное русское войско,
численностью в 150000 человек, состоявшее из полков почти всех
русских княжеств, разбило 300000-ю рать золотоордынского
„царя Мамая". Это была первая крупная победа над врагом,
около 150 лет уже державшим в зависимости Русскую землю.
Победа показала, что начавшееся объединение русских
княжеств несет в себе залог освобождения от
татаро-монгольского ига, которое „не только давило, но оскорбляло и
иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой".1 Куликовская
победа утвердила вместе с тем окончательно за Московским
княжеством первенство в „собирании" Русской земли.
Во второй половине XIV в. Золотая Орда, раздираемая
внутренними усобицами, заметно ослабела. Феодальные распри
особенно обострились после смерти сына последнего сильного
хана Джанибека —Бердибека, и с тех пор ни один из быстро
сменявших друг друга ханов (с 1360 по 1380 гг. сменилось
14 ханов) не мог уже установить твердой власти. Между тем,
именно в эти годы московские князья энергично возглавили
объединение русских княжеств, и в 1378 г. Дмитрием Ивано-
] К. М а г х . Зесгеі сНрІотаНс Ызіогу оГ іЬе"Еі#Ьі:ееііі:Ь Сепіигу. Ьопсіоп,
1899, стр. 78.

144
В. П. Адрианова-Пгреги,
вичем московским на реке Воже были разбиты войска темника
ордынского Мамая. К этому времени размеры дани,
установленной Джанибеком, были уменьшены, и Мамай не решался
их увеличить.
Однако после поражения на Воже Мамай,
провозгласивший себя ханом, решил отомстить русским и восстановить
прежнюю дань. Обозленный своей военной неудачей, он „начат
злый совет творити, темныя своя князи поганыя звати", и на
этом совете так определил свое намерение: „пойдем на Рус-
кого князя и на всю силу Рускую, яко же при Батый было;
христианство потеряем (уничтожим), и церкви божиа попалим,
и кровь их прольем, и законы их погубим" (Новгородская IV
летопись). Летопись подробно перечисляет состав Мамаевой
рати: „прииде ордынский царь Мамай с единомысленники
своими и с всеми протчими князьми ордынскими и с всею силою
тотарьскою и половецкою, и еще к тому рати понаимовав
(нанял), бесермены (мусульмане) и армены и фрязи (генуэзцы),
черкасы и ясы и буртасы. Тако же с Мамаем вкупе в
единомыслии, в единой думе, и литовский Ягайло с всею силою
литовскою и лядскою, с ними же в одиначестве Олег Ивано-
вичь князь рязанский". Однако ни Ягайло, ки Олег Рязанский
фактически участия в битве не принимали: и тот и другой
союзники выжидали, как развернутся события, и „не поспели"
во-время на помощь Мамаю.
Поджидая союзников, Мамай „нача слати к князю Дмитрию,
выхода (дани) просити, како было при Чанибе (Джанибеке)
цари, а не по своему докончанию (договору). Христолюбивый
же князь, не хотя кровопролитья и хотя ему выход дати
по крестьянской силе и по своему докончанью, како с ним
докончал (договорился). Он же не зосхоте, но высоко мысляаше,
ожидаше своего нечестивого советника литовьскаго". Переговоры,
которые Мамай вел лишь для того, чтобы оттянуть
развертывание сражения, не привели к соглашению.
Навстречу пестрому войску РЛамая, общая численность
которого достигала 300000, вышел московский великий князь

Переправа русских войск через Дон.
Царственный летописец, т. II, рис. 136

Поединок Пересвета с татарским богатырем.
Царственный летописец, т. II, рис. 158.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщцна) 145
Дмитрий Иванович, „совокупився с всеми князми Рускими
и с всею силою". Уклонились от участия в походе новгородцы
и Олег Рязанский, обещавший свою помощь Мамаю. Обманув
его, он все же не примкнул и к русскому войску, В составе
рати Дмитрия Московского шли и два брата Ягайла Литовского,
союзника Мамая, — Ольгердовичи Андрей Полоцкий и
Дмитрий Брянский,1 первый во главе псковичей, второй — брянцев.
Отдельные части русского войска управлялись талантливыми
и опытными воеводами, среди которых были князья —
серпуховской Владимир Андреевич, белозерские, друцкие, брянские —
и московские бояре: Тимофей Васильевич Вельяминов,
Николай Васильевич Вельяминов, Дмитрий Михайлович Боброк
Волынский и другие. Но общее руководство всей битвой
принадлежало великому князю Дмитрию Ивановичу Московскому,
осуществлявшему единый план сражения.
Подойдя к левому берегу Дона, русское войско
остановилось. Более робкие стали советовать великому князю выждать
и не переходить через реку, „понеже умножишася врази наши,
не токмо татарове, но и Литва и рязанци". Однако Дмитрий
поддержал тех, кто настаивал на переправе („пойди, княже,
за Дон"), и „повеле мосты мостити на Дону и бродов пытати
(искать) тоя нощи". Переправив войска, и, по преданию,
уничтожив мосты, великий князь отрезал своему войску путь
к отступлению, укрепив решимость к победе.
Ранним туманным утром 8 сентября („в самый праздник
госпожин день", т. е. в праздник рождества богородицы)
русские войска собрались „в поле чисто, в Мамаеву землю,
на усть Непрядвы". Военный опыт и стратегический талант
великого князя и его воевод обеспечили русскому войску
выгодное расположение полков,2 не давшее возможности рати
Мамая использовать свое численное превосходство. Русские
1 См. „Комментарий", примечания 34, 35.
2 О расположении войск на Куликовом поле см. статью: Е. Л у ц к и й.
Куликово поле. Исторический журнал, 1940, № 9, стр. 44—54.
10 Воинские повести

146
В, П. Адрианова-Перети,
войска были развернуты на равнине, защищенной с обоих:
флангов густыми лесами; в одном из них — на левом фланге —
был скрыт засадный полк князей Владимира Андреевича
Серпуховского и Дмитрия Михайловича Боброка Волынского,
на случай возможного прорыва менее выгодно расположенного
левого крыла. Фронт русских войск около 5 километров в длину,
огражденный плотной стеной лесов, не позволил татарской
коннице свободно маневрировать. Летопись отметила этот
результат построения русского войска: „И бе уже 6 час дьни
(около 11 ч. утра по нашему счету, так как в древней Руси
часы считались от восхода солнца) сходящимся им (русским
войскам) на усть Непрядвы реки, и се внезаапу сила великаа
татарьскаа борзо (быстро) с шоломяни (холма) грядуще, и ту пакы
не поступающе (не двигаясь вперед) сташа, ибо несть места,,
где им разступитися. И тако сташа, копиа покладше, стена
у стены, кождо их на плещу предних своих имуще, преднии
краче (короче), а задний должае" (НикЬновская летопись).1
Итак, татарам негде было разойтись, они стояли плотно, ряд
к ряду. С противоположных холмов („з другаго шоломяни"),
окаймлявших с севера Куликово поле, двинулось русское войско.
На небольшой равнине столкнулись два огромных войска,
поэтому не следует считать литературным преувеличением
летописное описание первой схватки: „И ту сретошася полци,,
и великиа силы узревше поидоша. И земля тутняше (гудела),
горы и холми трясахуся от множества вой безчисленых...
И покрыша полки поле, яко на десяти верст от множества
вой. И бысть сеча зла и велика, и брань (сражение) крепка,
трус (землетрясение) велик зело, яко же от начала миру сеча-
не была такова великим князем руским, яко же сему великому
князю всеа Руси. Бьющим же ся им от 6-го часа до 9 (от 11 ч.
утра до 2 ч. дня) прольяша кровь аки дождева туча обоих —
руских сынов и поганых. Множество бесщисленое падоша
1 Полное собрание русских летописей, т. II. Летописный сборник,
именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью, СПб., 1897, стр. 59.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 147*
трупья мертвых обоих, и много Руси побьени быша от татар,
и от Руси — тотари. Паде труп на трупе, и паде тело тотарь-
ское на телеси крестьянском" (Никоновская летопись). Общее
смятение, охватившее войска, когда строй смешался (левый
фланг русских был прорван, и сражающиеся доходили до
правого берега Непрядвы), летопись отметила в таких словах?
„Инде видети беаше русин за татарином ганяшеся, а тотарин
сии настигаше; смятоша бо ся и размесиша (смешались),
кокждо бо своего супротивника искааше победити". Летопись-
рассказывает, что Мамай причитал., охваченный страхом, „да
тем же рыданием исполнищася москвичи, мнози небывальци
(т. е. неопытные воины, не бывавшие в сражениях) то видевше
устрашишася и живота отчаявшеся и на беги обратившеся,
побегоша".
Но в этот критический для русских войск момент битвы
выступил из засады свежий полк Владимира Серпуховского
и Дмитрия Боброка и решил исход битвы в пользу Руси.
„Сказание о Мамаевом побоище" сохранило рассказ
о выступлении засадного полка, о переломе в битве и о
разгроме Мамая. Ссылаясь на „верного самовидца" (очевидца)
„от полку князя Володимера Ондреевича", автор „Сказания"
так описывает ход событий. Видя, что „начаша погании одоле-
вати", князь Владимир Андреевич стал побуждать Дмитрия
Волынского выступить на помощь. Однако тот выжидал:
„не уже година (час, время) наша пришла; всяк бо начиная
без времени, беду себе наносит". Воины торопили,
„непрестанно рвущеся аки соколы, аки званнии на брак сладкаго
вина пити". И вот в восьмом часу „дух (ветер) южны потягну
ззади их" (русских войск), тогда „Волынец" (Дмитрий Боброк
Волынский) „возопи (закричал) гласом великим: час прииде,,
а время приближися". „И единомысленно из дубравы выехаша,
яко уношенныя соколы, и ударишася на многи стада гусиныя"
(„соколы"—русские войска, „гусиные стада"—враги).
Летопись весьма выразительно описывает разгром Мамая:
„И вознесе бог нашего князя на победу иноплеменник,,
10*

148
В. П. Адрианова-Перетц
а Мамай со страхом въстрепетав и велми въстонав и рече:
«велик бог христианьск, и велика сила его! Братья
Измаиловичи, беззаконнии агаряне,1 побежите неготовыми дорогами».
А сам, вдав плещи свои, и побеже скоро паки к Орде. И то
слышавше вси его темныа власти и князи, побегоша; и то ви-
девще, и прочий иноплеменници, гоними гневом божиим и
страхом божиим ѳдержими суще, от мала и до велика на бег
устремишася. Видевше крестьяне, яко тотарове с Мамаем
побегоша, и погнаша за ними, бьюще и секуще поганых без
милости. ..Ив погони той овии же тотарове от крестьян язвени
(ранены) и оружием падоша, а друзии в реце йстопоша. И гониша
их до реце до Мечи и тамо бежащих бесщисленое множество
погибоша, княжий же полци гнаша содомьлян2 бьюще до стана
их, и полониша богатства много и вся имениа их Содомь-
скаа".
Победа над Мамаем дорого досталась русскому войску:
на Куликовом поле легло около 100000 русских воинов.
Однако морально-политическое значение этой победы было
чрезвычайно велико. Хотя еще сто лет московские князья
выплачивали- дань Золотой Орде и в обряде посажения на
великое княжение участвовали ханские послы, однако
распадавшаяся Золотая Орда уже не в силах была
противодействовать росту могущества Русского государства.
В 1480 г., в княжение Ивана III, после неудачного похода
хана Ахмата на Москву, прекратилась всякая зависимость
ее от Орды.
1 По библейской легенде, у Авраама от его рабыни Агари родился
Ч5ЫН Измаил (Книга Бытия, гл. 16, ст. 16). Средневековая историография
вела от Измаила все восточные магометанские народы; отсюда их название
„Измаиловичи", „агаряне".
2 „Содомьляне" — жители города Содома, который, по библейской
легенде (Книга Бытия, гл. 19, ст. 24—25), был уничтожен „дождем серы
и огня" за грехи его жителей. Поэтому в христианской литературе
средневековья „содомлянами" назывались „нечестивые" — не христианские народы
и вообще те, кто, с точки зрения христианской морали, были „грешниками".

Слово о Куликовской битве Софония рязанци (Задонщина) 14Ф
2
Рассказы очевидцев, народные предания и официальные
донесения о Куликовской битве, в течение ближайших к ней
десятилетий, неоднократно давали материал для создания
литературных произведений на тему об этой замечательной победе-
Дважды Куликовская битва была изображена на фоне
сложившихся к концу XIV в. взаимоотношений между Москвой
и княжествами, поддерживавшими ее объединительную
политику, с одной стороны, и Рязанским княжеством, Литвой
и Золотой Ордой — с другой. Летописная повесть о „Донском
бою" и Сказание о Мамаевом побоище, взаимно дополняя
друг друга, описывали переговоры Мамая с союзниками —
Олегом Рязанским и Ягайлом Литовским—о совместном
выступлении против Димитрия Московского, рассказывали о сборах
русского войска, о пути к Дону, переправе, о разных
эпизодах развернувшейся битвы и о бегстве Мамая. В обоих этих
произведениях исторический материал подвергся литературной
обработке, соответственно замыслам авторов.
„Летописная повесть", резко противопоставляя
„христолюбивого князя" Дмитрия Ивановича Московского и „весь род
христианеск", т. е. русский народ, бившийся на Куликовом
поле, „велеречивому и худому" Олегу Рязанскому,
„нечестивому" Ягайлу и „окаянному" Мамаю, — изображала победу
русских как результат „божией помощи": „хотя
человеколюбивый бог спасти и свободити род крестьянский, молитвами
пречистыя его матери, от работы измаилтянския" (т. е*
от подчинения татаро-монголам). Огромное историческое
значение этой победы подчеркивалось утверждением особого
покровительства божества борьбе русских за независимость.
Соответственно этой общей идее всей повести, и глава
русского войска великий князь Дмитрий Иванович
подчеркнуто благочестив, постоянно молится, поручая предпринятое
им дело помощи божества: „пошли руку твою свыше
и помилуй ны, и посрами враги наша и оружья их притупи",—

150
В. П. Адрианова-Перетц
таков основной мотив всех молитв, украшающих текст
Летописной повести.
Верный своему замыслу, автор Летописной повести
характерно переработал реальный исторический материал, дойдя
до изображения того переломного момента в битве, который
привел к поражению Мамая. Следуя за реальным ходом
событий, повесть описала растерянность части русского войска,
особенно „небывальцев", когда татары прорвались сквозь
левый фланг. Но затем, вместо того, чтобы рассказать
о выступлении засадного полка, решившем исход битвы,—
автор заменил весь заключительный эпизод „чудом": на
войско Мамая, по его рассказу, напали „ангелы", „святых
мученик полки", „воины Георгий („победоносец") и славный
Дмитрий (Селунский) и великие князья тезоименитые Борис и Глеб"
■и „воевода" „полка небесных вой (воинов) архистратиг Михаил".
Для большей убедительности автор сослался на то, что эту
помощь „небесных сил" „видеша вернии"; они были
свидетелями того, как чудесные „пламенные стрелы" разили
„безбожных" татар.
Отдав должное мужеству русских воинов, которые в
критический момент боя „дерзнувше за крестьянство и не устраши-
шася яко велиции ратници", автор все же снизил
патриотический пафос своего рассказа, затушевав заслугу русского
войска, в критический момент решительным ударом
восстановившего фронт] и затем погнавшего огромную татарскую рать
с Куликова поля. Вместо этой исторической картины автор
дал условно-схематизированное изображение „небесного
воинства", пламенными стрелами разящего врага. Заключительная
молитва великого князя „на костех" (т. е. на месте
погребения убитых воинов) после победы снова возвращает читателя
к ведущей идее повести: — князю Димитрию помогла „милость
божия"—значит, на средневековом языке, его дело правое:
„избавил ны еси, господи, от сыроядец еих, от поганого
Мамая и от нечестивых Измаиловичь и от беззаконных
агарян". Вместе с тем, „христолюбивый князь похвали дружину

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 151
•свою, иже крепко бишася с иноплеменники и твердо бравшеся
(боролись) и мужески храброваша и дерзнуша по бозе за веру
крестьянскую".
Религиозная мотивировка исхода Куликовской битвы
появилась в Летописной повести уже при самом ее создании,
однако, только в дальнейшей жизни памятника она была
усилена теми риторическими эпизодами — молитвами, которые
так резко выделяются на фоне деловитого, местами ярко
картинного изложения событий. Летописная повесть,
созданная если не очевидцем „Мамаева побоища", то, видимо, вскоре
после 1380 г., была произведением той светской московской
литературы, которая утверждала роль Москвы в объединении
русских княжеств.
Гораздо более популярным у читателей оказалось другое
повествование о Куликовской битве — Сказание о Мамаевом
побоище. Сохранившееся во множестве списков, не старше,
однако, XVI в., оно неоднократно перерабатывалось, дошло
до лубочного издания и устных пересказов. Обилие
фактических подробностей, эпизодов несомненно устно-поэтического
происхождения говорит за то, что в основе всех позднейших
разновидностей лежит сказание, близкое по времени к
изображаемым событиям.
Именно Сказание о Мамаевом побоище сообщает немало
имен участников похода на Дон и самого Куликовского
сражения: „сторожи", которую посылали на разведку впереди
русского войска, гостей-сурожан, шедших с войском, воинов-
„самовидцев" (очевидцев), помогавших при розысках великого
князя после битвы, — „Юрки сапожника", „Васюка Сухо-
борца", „Сеньки Быкова", „Гриди Хрульца". „Перед нами
имена безвестных героев Куликовской битвы, а в их числе
ремесленник-сапожник. Нельзя лучше представить себе
всенародность ополчения, бившегося с татарами на Куликовом
поле, чем назвав эти имена".1 В отдельных группах списков
1 М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. М., 1947, стр. 207.

152
В. П. Адрианова-Перетц
эти имена часто искажаются, но самое их наличие говорит
о том, что основной текст Сказания создался тогда, когда
помнили все подробности страшного „Мамаева побоища".
Автор Сказания, запечатлев имена и рядовых участников
похода, показал свое намерение возможно точнее и ближе
к действительности изобразить „великую Русь", победившую
на Куликовом поле.
Свежестью народного предания веет от некоторых эпизодов
Сказания. Например, ночная разйедка великого князя и воеводы
Дмитрия Волынского накануне боя описана как „испытание
примет" перед битвой. Они слушали ночные звуки, шедшие
со стороны обоих войск, наблюдали „многи огнены зари" над
русским войском; приникнув к земле „десным (правым) ухом
на долг час", Дмитрий Волынский слышал „землю плачущуся
на двое" (двояко) — все приметы предсказывали победу, хотя
и ценой страшного кровопролития. В эпических чертах описан
поединок инока Пересвета с татарским богатырем. В одном
из списков XVII в. этот богатырь изображен как былинный^
„Идолище поганый":2
Трею сажень высота его,
а дву сажень ширина его,
межу плеч у него сажень мужа добраго,
а глава его аки пивной котел,
а межу ушей у него стрела мерная,
а межу очи у него аки питии чары,
а конь под ним аки гора велия.
Это описание было добавлено одним из переписчиков
Сказания, правильно уловившим эпический характер всего
эпизода.
Битва — пир, князья — соколы, враги —стада гусиные и
лебединые— все эти художественные образы, щедро
использованные Сказанием, характеризуют светскую основу его, органи-
1 С. К. Шамбинаго. Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1905,
стр. 301.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 153*
чески близкую народному эпосу. Описание боя в одном из
списков XVII в. близко напоминает богатырские былины:
Щепляются щиты богатырские от вострых копеев,
ломаются рогатины булатные о злаченые доспехи,
льется кровь богатырская по седельцам покованым,
сверкают сабли булатные около голов богатырских,
катятся шеломы злаченые добрым коням под копыта,
валятся головы многих богатырей с добрых коней
на сырую землю.1
Сказание сохранило и отрывок песни о выезде
новгородцев на помощь великому князю, сложенной, вероятно, вскоре
после Куликовской победы, чтобы загладить память о том*,
что Новгород не принял участия в общерусском походе.2
Хотя в Сказании после заглавия и дана обязательная для
той эпохи „этикетная" характеристика смысла Куликовской
победы: „како возвыси господь род христианськый, а
поганых уничижи и посрами в суровство... како сотвори господь
волю боящихся его и како способствова господь бог
великому православному государю нашему князю Дмитрию
Ивановичу и брату его князю Володимеру Ондреевичю над
безбожными татары", — однако, именно Сказание гораздо обильнее,
чем Летописная повесть, использовало народные
воспоминания о Куликовской битве.
После смерти Димитрия Донского (1389 г.), не позднее
первой половины XV в., сложилась панегирическая биография
его, в которой первая часть схематично описывает битвы
на Воже и на Куликовом поле. Основное внимание автора
сосредоточено на риторической характеристике мужества,
талантов правителя и христианских добродетелей Дмитрия
Донского. Но и это пышно украшенное книжной риторикой
„Слово о житии и о преставлении великого князя Дмитрия
Ивановича царя Русьскаго" не порвало связи с устно-поэти-
1 С. Шамбинаго, ук. соч., стр. 302.
2 См. „Комментарий", прим. 30.

154
В. 77. Адрианоѳа-Пергти,
ческим, народным отношением к герою Куликовской битвы.
Скорбь о ранней смерти его вложена в уста молодой вдовы
княгини Евдокии, поэтической причетью выражающей не только
свое личное горе, но и историческую оценку Дмитрия
Донского — победителя, главы Русской земли: „Господин всей
земли Руской был еси, ныне мертв лежиши, никим же владееши;
многы страны примирил еси и многы победы показал еси,
ныне же смертию побежен еси".
3
При сравнении со всеми перечисленными литературными
произведениями, развивающими тему Куликовской битвы,
особенно наглядно выступает своеобразие замысла и выполнения
„Слова о великом князе Дмитрии Ивановиче и о брате его
князе Владимире Андреевиче", автор которого назвал себя
„Софонием рязанцем" (по заглавию одного из списков эта
повесть называется исследователями „Задонщиной").
Софоний рязанец не задавался целью дать исторически
точное последовательное и обстоятельное изображение всех
событий, связанных с Куликовской битвой. О многих
эпизодах он совсем умолчал (переговоры Мамая с его союзниками,
с Дмитрием Ивановичем о „выходе", участие в событиях
Олега Рязанского и Ягайла Литовского, посылка „сторожи",
ночная разведка и т. д.); многое рассказал поэтически
обобщенно; передал в лирических плачах впечатление от страшных
потерь, понесенных на Куликовом поле русскими войсками;
изобразил, как далеко проникла „на похвалу русским князем"
„слава" о победе, одержанной над Мамаем; иронической речью
„фрягов" высмеял попытку Мамая повторить нашествие „Батыя
царя".
Но за этим художественно обобщенным изложением стоит
широкий исторический замысел, который предопределил и выбор
автором литературного образца для своего повествования.
Софоний рязанец связал прошлое с настоящим, поражение
„на Каяле", т. е. роковую битву с половцами Игоря Свято-

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 155
славича Новгород-Северского в 1185 г., „Калатьскую рать" —
разгром русских войск татаро-монголами на Калке в 1224 г.
и нашествие Батыя — всю эту „жалость земли Руские"—
с „Мамаевым побоищем", после которого „по Русской земли
простреся веселие и буйство". И прошлое и настоящее Софо-
ний оценивает в его отношении ко всей „Русской земле";
сборы в поход против Мамая представлены им как
общерусское движение — „звенит слава по всей земли Руской"; князья
идут „головы свои положить за землю за Рускую и за веру
христианьскую". И вся эта объединенная русская рать, как
„соколы" и „ястребы", рвется на Дон „ис камена града Москвы".
Таким образом Москва — центр, откуда „наехали руские князи
на силу татарскую"; великий князь московский ведет отсюда
„гнездо великого князя Владимера киевского" на общего
врага. Представитель передовой общественной мысли конца
XIV—-начала XV в., Софоний рязанец с осуждением говорит
об остатках феодальных раздоров, когда призывает „не
потакать крамольником", иронически высмеивает и уклонявшихся,
видимо, от несения общегосударственной военной службы
бояр: „то ти, братие, не ваши московские сластные меды
и великие места. Туто добудете себе места и своим женам",—
говорит он устами воеводы Дмитрия Волынского Боброка
воеводам засадного полка перед вступлением его в битву.
Софоний рязанец представил картину полного единения
всей Русской земли в Куликовской битве, ни словом не
упомянув о рязанском князе Олеге, намеревавшемся в союзе
с Мамаем итти против русского войска. Вряд ли это
умолчание следует объяснять только местным рязанским патриотизмом
автора или тем, что рязанский князь во время работы
Софония над „Словом" уже помирился с московским великим князем.
Он ведь так же точно не вспомнил и о другом союзнике Мамая —
Ягайле Литовском, хотя и не дошедшем до Куликова поля,
но обещавшем свою помощь Мамаю. Наоборот, вопреки
исторической действительности, Андрей и Дмитрий Ольгердовичи,
братья Ягайла, пришедшие к Дону с русскими полками, в „За-

156
В. П. Адрианова-Перети,
донщине" стоят во главе „милых панов удалые Литвы",
приглашают их „испытать мечев своих литовских о шеломы
татарские".
„Русская земля" — „Русь великая" „одолеша рать
татарскую на поле Куликове на речке Непрядве", а во главе ее
„славны град Москва", великий князь московский Дмитрий
Иванович со своим двоюродным братом Владимиром
Андреевичем. Эта победа закончила время „туги и печали",
покрывшей Русскую землю еще с XII—XIII вв. — от „Каялы"
и „Калатьской рати". Такова историческая концепция „Слова"
Софония рязанца. В целеустремленном рассказе о торжестве
объединенной „Руси великой" он и не отвел места
упоминанию о незадачливых союзниках Мамая — Олеге Рязанском
и Ягайле Литовском.
В этом замысле Софония разгадка и своеобразия
избранной им художественной формы повести. Он сблизил
композицию своего рассказа и даже стилистическое выражение
отдельных его эпизодов с гениальным „призывом к единению" г
русских князей в Слове о полку Игореве.
Трагический конец смелой попытки Игоря Святославича
Новгород-Северского навести „своя храбрыя полкы на землю
половецькую за землю Рускую", „искусити Дону великого",
„поискати града Тьмутороканя"—заставил автора Слова
о полку Игореве выступить со страстным протестом против
„усобиц князем", „крамолы", княжеского „непособия"
—истинных причин того, что „на реце на Каяле тьма свет покрыла»
по Руской земли прострошася половци акы пардуже гнездо".
Отсюда противопоставление „славы" блестящего прошлого
Киевского государства „туге и тоске" настоящего, когда
от княжеских усобиц „уныша градом забралы и веселие
пониче". Целью такого противопоставления было
предостеречь от нависшей опасности, так как степь все больше
угрожала независимости Русской земли.
1 К. Маркс, Письмо к Ф. Энгельсу 5 III 1856 г. К. Маркс
и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXII, М.—Л., 1931, стр. 122—123.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 157
Для автора Слова о полку Игореве, задумавшего „свивать"
„оба полы сего времени", печальному настоящему все время
противостоит блестящее прошлое Киевского государства: „О! сто-
нати Руской земли, помяну вше пръвую годину и пръвыхъ
князей". Тогда „звенела" „слава въ Кыевѣ", и недавно еще
„грозы" Ярослава Осмомысла „по землям текли"; „Хинова,
Литва, Ятвязи, Деремела и Половци сулици своя повръгоша,
а главы своя подклониша" под „мечи харалужные" Романа
и Мстислава. Пример прошлого, которое издали кажется
автору временем дружной защиты Русской земли всеми ее
вооруженными силами, — должен был, по мысли автора,
наполнить надеждой сердца его современников, которые после
поражения Игоря „уже жадни веселия".
Совсем в иных условиях была создана „Задонщина",
Софоний рязанец во вводной части к описанию Куликовской
битвы дал противопоставление „туги и печали" прошлого,
которое он начинает именно от „Каялы" — от разгрома Иго-
рева войска, — настоящему, когда после Куликовской победы
„вознесеся слава руская на поганых хулу(і. Если Слово
о полку Игореве обличает княжеские раздоры, в итоге
которых „тоска разлияся по Руской земли", и „усобица князем
на поганыя погибе" (борьба князей против поганых
прекратилась), то Софоний рязанец прославляет единение „Руси
великой", заставившее „поганых" „оружия своя" повергнуть
„на землю", „а главы своя" подклонить „под мечи руские".
„Злато слово" Святослава „грозного киевского", „с
слезами смешено" и сам автор Слова о полку Игореве
призывают каждого из сильных князей — их современников
вступить „в злат стремень за обиду сего времени, за землю Рускую,
за раны Игоревы, буего Святславлича", „загородить Полю
ворота". Задонщина обращается только к великому князю
московскому, представителю всей Руси: „Стреляй, князь
великый, с своею храброю дружиною Мамая, поганого хино-
вина, за землю за Рускую и за веру крестьяньскую", „замкни,
государь князь великий, Оке реке ворота, чтобы потом пога-

158
В. П. Адрианова-Перетц
ные к нам не ездили". Московский великий князь — глава
объединенного русского войска, и к нему обращены все
просьбы о защите.
Цель Софония рязанца своим повествованием
„возвеселить землю Рускую", отбросив „печаль на восточную страну
в Симов жребий" (т. е. к татарам). Поэтому он лишь в
предисловии вспоминает о печальном прошлом. Автор Слова
о полку Игореве славит прошлое, автор Задонщины весь
отдается прославлению героев настоящего. В этом
существенная разница между двумя авторами, обусловленная коренным
изменением общественно-политической обстановки. Но общая
идея, лежащая в основе обоих произведений, — утверждение
единства государства как необходимого условия для
сохранения им независимости — сближала поэтический „призыв к
единению" XII в. и художественную картину блестящей победы,
одержанной с помощью этого единения в конце XIV в. Этим
была оправдана литературная связь между Словом о полку
Игореве и Словом о великом князе Дмитрее Ивановиче, не»
только не скрытая, но даже подчеркнутая Софонием рязанцем.
4
Обращение писателя конца XIV—начала XV в. к
литературе Киевской Руси не было единичным случайным фактом.
В годы, когда создавалось единое централизованное
государство, с Москвой во главе, интерес передовых писателей —
и московских и областных—к культуре XI—XII вв., времени
независимости Руси, в частности к литературе этого периода,
проявлялся в самых разнообразных формах. Повесть
временных лет неизменно привлекала к себе внимание московских
летописцев конца XIV—XV вв. Для общерусского летописца
первой четверти XV в. велик был авторитет „начального лето-
словца киевского"; он ссылался на „великого 4 Селивестра" —*
составителя второй редакции „Повести временных лет".
Московские летописцы учились у него смелости в обличении,
хотя бы оно задевало „властодержцев": „но и первый нашв

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 159*
властодержцы без гнева повелевающе вся добрая и недобрая
прилучившаася написовати, да и прочиим по них образы
явлени будут, яко же при Володимере ^Мономасе оного
великого Селивестра Выдобыжскаго, не украшая пишущего"
(Никоновская летопись, 1409 г.).
Московские великие князья уже с конца XIV в. настойчиво
подчеркивали свое родство с Владимиром I Киевским. Этим
родством они, между прочим, на протяжении XV и XVI вв.
обосновывали свои права на земли Украины и Белоруссии
и на титул великих князей „всея Руси". Вспомним, как часто
и Софоний рязанец именует Дмитрия Ивановича Московского
и его брата Владимира Андреевича Серпуховского
„правнуками святого великого князя Владимира Киевского", „гнездом
великого князя Владимира Киевского".
И повести о Куликовской битве не избежали отголосков
литературы XI—XII вв. В Летописной повести отозвалась
воинская фразеология исторических повестей XI—XII вв., есть
следы знакомства автора с паримийным чтением о Борисе
и Глебе; автор Слова о житии и о преставлении Дмитрия
Донского знает и это чтение, вспоминает и „Слово о законе
и благодати" Илариона, когда прославляет Дмитрия
Ивановича как просветителя Владимира I. Есть и в Сказании
о Мамаевом побоище ссылки на события XI—XII вв.:
примером князя Ярослава I автор убеждает великого князя
переправиться через Дон — „Ярослав, перевезеся реку, Свято-
полка победи" и так „отмсти кровь братья своея". Татары
во всех литературных повестях о Куликовской битве
называются именем старых врагов Руси — половцев, а иногда
даже печенегов. Этих исторических сближений не избежал
и Софоний рязанец, у которого постоянно степь называется
„поле половецкое", „земля половецкая".
Таким образом, самый замысел облечь рассказ о
Куликовской битве в художественную форму Слова о полку Иго-
реве не отрывает Задонщину от современной ей передовой'
литературы.

160
В. П, Адрианова-Перети,
Софоний рязанец по-разному отразил в своей повести
собственно художественную сторону Слова о полку Игореве,
причем не только не скрыл этих отражений, но, наоборот,
иногда подчеркнул их точной цитатой, как будто обращая
внимание читателя на своего идейного и художественного
предшественника. Однако не следует преувеличивать
„влияния" на Софония поэтического плана Слова о полку Иго-
реве. План Задонщины совпадает с планом Слова о полку
Игореве лишь в тех случаях, когда реальный ход событий
во время Куликовской битвы позволял автору итти за
изложением Слова о полку Игореве. Но как только Слово XII в.
подводило к эпизодам, не находившим себе соответствия
в Мамаевом побоище, — Софоний рязанец умело пропускал
эти эпизоды, не нарушая последовательности своего
исторического рассказа. Этот рассказ в целом имеет св-ой план —
он рассказывает о подготовке к походу и о том, как
развивалось сражение „на поле Куликове, на речке Непрядве".
Между тем в Слове о полку Игореве есть и вторая линия,
параллельная рассказу о походе Игоря: это повествование
о событиях в Киеве, „в тереме златоверсем" Святослава (сон
Святослава, толкование его боярами, „злато слово" великого
князя), обращения к русским князьям и исторические
припоминания. Софоний рязанец не подчиняется поэтическому
плану Слова о полку Игореве, но сознательно отбирает
из него те эпизоды и художественные средства, которые
помогали ему раскрыть свою тему, не привнося в рассказ
фактов, искажающих историческую действительность.
Слово о полку Игореве просвечивает сквозь своеобразный
стиль Софония рязанца то в виде точной или предельно
близкой к тексту Слова цитаты (например: „истезавше умь
свой крепостию и поостриша сердца своя мужеством и
наполнишься ратнаго духа и уставиша себе храбірыя полкы в Русь-
кой земли" — ср. в Слове о полку Игореве: „истягну умь
крепостию своею и поостри сердца своего мужествомь, на-
лілънився ратнаго духа, наведе своя храбрыя плъкы... за

Бегство войск Мамая; русские берут добычу.
Царственный летописец, т. II, рис. 173.

Куликовская битва.
Царственный летописец, т. II, рис. 160.

Слово о Куликовской битве Софония рязаниа (Задонщина) 161
землю Рускую"; или — „Ци буря соколи зонесет из земли
Залеския в поле половецкое. Кони ръжут на Москве, звенит
слава по всей земли Руской. Трубы трубят на Коломне... стоят
стязи у Дону у великого" — ср.: „Не буря соколы занесе
чрез поля... комони ржуть за Сулою, звенить слава въ Кыеве.
Трубы трубять в Новѣградѣ, стоять стязи въ Путивле...
у Дону великаго" и т. п.), то в сходной конструкции эпизода
(например плач татар в Задонщине построен в ритме и с
применением, сходных приемов плача „жен руских" Слова о полку
Игореве: „Уже нам, братие, в земли своей не бывати, а детей
своих не выдати, а катунь своих не трепати, а целовати нам
зелена мурава, а в Русь ратью не ходити, а выхода нам
у руских князей не прашивати" —г ср. в Слове: „Уже нам
своих милых лад ни мыслию смыслити, ни думою сдумати,
ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потре-
пати"; или — „А уже Диво кличеть под саблями татарскими,
а тем рускым богатырем под ранами" — ср. в Слове: „Се у Римѣ
кричать под саблями половецкыми, а Володимеръ под ранами"
и т. п.), то в совпадающих отдельных словосочетаниях („борзый
комонь, кровавые зори, неуготованные дороги, вещий Боян,
живые струны" и т. д.).
Однако в новых исторических условиях богатый
метафорический стиль Слова о полку Игореве лишь немногими
отдельными образами отразился у Софония рязанца, который
притом иногда обнаружил намерение упрощать сложные образы
„Слова". Например метафорическое изображение в Слове
поэтической фантазии Бояна — „растекашеться мыслию по древу,
серымь влъкомь по земли" — заменено в Задонщине
упрощенным обращением к читателю: „но проразимся мыслию над
землями"; на основе символического изображения пленения
Игоря — „ту Игорь князь гвыседе из седла злата а в седло
кощиево" — построен образ смерти на поле боя: „выседоша
руские удалцы з борзых коней на судное место на поле
Куликове", где осталась одна метафора — „судное место" —
место смерти; поэтический эпитет Бояна в Слове о полку
11 Воинские повести

162
В. П. Адрианоѳа-Перету,
Игореве — „соловей" превратился у Софония в обращение
к „соловью летней птице" и даже к „жаворонку", и т. п.
Если в Слове о полку Игореве преобладают нераскрытые
метафоры и символы, то Софоний рязанец предпочитает
уточнять свое изложение и раскрывает их. Поэтому и
трехчленная формула сравнения в поэтическом языке Задонщиньк
занимает видное место, тогда как автор Слова о полку
Игореве почти не применяет ее: „уже бо, брате, стук стучить, гром
гремит в камене граде Москве. То ти, брате, не стук стучить»
ни гром гримит, стучить силная рать... гремят удальцы рускыя
золочеными доспехы"; „и притекоша серые вслци от усть
Дону и Днепра, ставши воют на реци на Мечи, хотят насту-
пати на Рускую землю. То ти были не серые волцы, но при-
идоша погаыии татарове, пройти хотят воюючи в Рускую
землю" и т. п. — ср. в Слове о полку Игореве метафорическую
картину, раскрыть которую автор предоставляет самому
читателю: „чрьныя тучи с моря идуть, хотят прикрыти 4 солнца,
а в них трепещут синий молнии. Быти грому великому! Иттк
дождю стрелами с Дону великого" и т. п.
Рассказ Софокия рязанца стремится к предельной ясности,,
избегает недосказанных намеков даже на события, хорошо
известные его современникам, отсюда и этот прием
раскрытия метафор и символов, чуждый обычно автору Слова
о полку Игореве. Человек иной эпохи, Софоний рязанец
исключил из своего поэтического языка и те элементы
дохристианской мифологии, которыми еще свободно пользовался
автор XII в. Но в то же время Софоний резко разошелся
и со своими современниками — авторами исторических
повестей, особенно с автором Летописной повести о Куликовской
битве, когда он устранил из своего изложения подчеркнутую
религиозную мотивировку событий, религиозную
чувствительность и христианские „чудеса", вмешивающиеся в реальный!
ход событий. Есть основание думать, что даже и те немногие
ссылки на молитву великого князя (без приведения, впрочем,,
самых молитв), на помощь ему „сродников" Бориса и Глеба,.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 16$
которые встречаются то в одном, то в другом списке Задон-
щины,—представляют редакционные добавления позднейших
переписчиков. Эти вставки свидетельствуют о том, что между
стилем Софония и привычным стилем московской
исторической повести XV—XVI вв. существовало различие и
переписчики сознательно стремились сгладить его редакционными
добавлениями.
Рязанец-автор был знаком из литературы прошлого не только
со Словом о полку Игореве, но и с традицией исторической
повести XIII в., представленной памятниками рязанской
литературы. Отсюда у него непривычное для московской
исторической повести наименование русских воинов „удальцами",
отсюда и символ битва-пир в форме, более близкой к
рязанской повести, чем к Слову о полку Игореве: „туто испити
медвеная чаша поведеные" — ср. Повесть о разорении Рязани,,
где „едину чашу смертную пити" обозначает умереть на поле
битвы.
Оценка исторического значения объединения русских войск
в походе 1380 г., отвечавшая народному отношению к
сплочению „Русской земли", закономерно ввела в поэтический язык
Софония элементы стилистики устного героического эпоса.
Как и автор Сказания о Мамаевом побоище, Софоний
знает устные рассказы о Пересвете и Ослябе и изображает
этих „чернецов"-воинов чертами былинных богатырей:
Пересвет „поскакивает на борзе кони, свистом поля перегороди,
а злаченым доспехом посвечивает"; его воинский призыв —
„луче бы нам потятым быть, нежели полоняным быть от
поганых" — почти точная цитата из Слова о полку
Игореве— характеризует „чернеца" именно как богатыря-воина..
Ослябя, предсказывая смерть Пересвета и своего сына Якова
на поле боя, говорит языком устной поэзии: „уже голове
твоей летети на траву ковыль, а чаду моему Якову на ковыли
зелене лежати на поле Куликове" (ср. дальше изображение
убитых воинов Мамая: „нечто гораздо упилися... на поле
Куликове на траве ковыле"). Так и в народной песне убитый
11*

164
В. П. Адрианова-Перети,
лежит „на траве ковыле" — ему „постелюшка... ковыль трава
л о стлана".1
Воинская символика в Задонщине чрезвычайно близка
к былинной. Гроза, тучи, гром — в Задонщине лишены того
значения предвестия несчастья, поражения, какое они имеют
в Слове о полку Игореве. Софоний, как и былины, прямо
раскрывает переносный смысл этих образов: „тогда бо сил-
нии тучи съступалися... то ти съступалися русский сынове
с погаными татары", „не стук стучить, не гром гремит...
стучит силная рать... гремят удальцы рускыя"— ср. в
былинах и исторических песнях: „Не две тучи в небе сходилися,
слеталися сходилися два удалые витязи", „Кабы грозная туча
подымалась, что на наше ведь царство наплывала", „А не
силная туча затучилася, а не силнии громы грянули, куда
^дет собака Крымский царь, а ко силнему царству
Московскому", „Не гром гремит, не стук стучить, говорит тут
Ильюшка своему батюшке".2 Гуси и лебеди в Задонщине —
символы врагов, тогда как в Слове о полку Игореве
символика иная: лебеди — струны, телеги „кричать рци лебеди
роспужени", а в картине бегства Игоря из плена — гуси и
лебеди — птицы, за которыми охотится Игорь. В Задонщине:
„гуси возгоготаша, лебеди крилы въсплескаша"— Мамай идет
с войском. И картина охоты — „соколы и кречеты и белозер-
ские ястребы— ударилися на гуси и на лебеди" — это
русские войска напали на рать Мамая. В былинном языке
находим ту же символику:
Как есеи сокол напущаетца
на синем море на гуси и лебеди,
во чистом поле напущаетца
молоды Михаила Казаренин (на татар).3
1 А. И. Соболевский. Великорусские народные песни, т. I. СПб.,
1895, № 412.
2 Песни, записанные д\я Ричарда Джемса. Изд. П. К. Симони, СПб.,
1907, стр. 12.
3 Сборник Кирши Данилова. Изд. П. Н. Шеффера, СПб., 1901, стр. 87.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 16Ъ
Так Софоний развил устно-поэтические элементы
художественного стиля своего основного литературного образца — Слова
о полку Игореве, но развил по-своему, приблизив рассказ
о Куликовской битве к народным песням о богатырях, а может
быть и к песням о героях этой битвы, не сохранившимся
в позднейшей передаче, но знакомым современникам этого
события. Именно эти песенные эпизоды Задонщины,
сплетающие в одно целое отзвуки поэмы XII в. и приемы народно-
эпического стиля, были отмечены читателями и включены
в наиболее распространенную повесть о Куликовской битве —
в Сказание о Мамаевом побоище.

*&Н№ЯМ/Н*/ННН*і<і/*МП/і<і//М///Мі(/Н// ^ЗР^
ПОВЕСТИ ОБ АЗОВСКОМ ВЗЯТИИ И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
1
Азовские события 1637—1642 гг. представляют собою
одну из знаменательных страниц нашей отечественной истории.
Эти события вызвали к жизни целую группу литературных
произзедений, среди которых наибольший интерес
представляют так называемые „Историческая" повесть об азовском
взятии 1637 г., „Поэтическая" повесть об азовском осадном
сидении в 1641 г. и объединившая на легендарной основе оба
эти сюжета „Сказочная" повесть об Азове. Повести об Азове
и происхождением своим и содержанием теснейшим образом
связаны с донским казачеством XVII в. и не могут быть
правильно оценены вне ознакомления, хотя бы краткого,
с исторической жизнью этой своеобразной социальной среды.
В XV—XVII вв. южная окраина Московского государства
соприкасалась с широкой, еще не обжитой полосою степей, так
называемым „Полем", которое простиралось далеко на юг
за Рязанским и Северским княжествами вплоть до владений
крымских татар, ногаев и турок. Эти степи, удобные для
жизни кочевых народов, служили надежным укрытием для
татарской конницы после постоянных набегов татар на русские
земли. В „Поле" кочевали и ногайцы, располагались также
временные становища русских охотников и рыболовов. С конца
XV в. в „Поле" выходят „казаковать" шайки разбойников.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 167
Они нападают на караваны» купцов, на проезжих русских
послов и послов различных восточных стран. Дикие просторы
„Поля" таят в себе постоянную угрозу для русских окраин.
Между тем, уже в первой половине XVI в. южные степи
начинают постепенно заселяться по течению' Дона русскими
людьми — выходцами из Московского государства.
Процесс объединения русских земель, расширения границ
и возвышения Московского государства сопровождался частыми
.войнами и обостренной классовой борьбой внутри страны.
Крепостническая эксплоатация крестьянства все усиливалась.
Государственная поземельная подать не отменялась, а новая
знать — дворяне, получавшие от царя поместья за службу, сверх
того облагали крестьян оброками и работами в свою пользу.
Бояре-воеводы безнаказанно „кормились" на своих воеводствах.
Приказный служилый люд промышлял взятками. Крестьяне же
были бесправны и постоянно подвергались жестоким истязаниям
и притеснениям. Разрозненные их восстания беспощадно
подавлялись. Для всех, кто не мог долее терпеть произвола
господствующих классов, был один выход — побег на „украины"
государства, а затем и в дикое „Поле". Побеги крестьян
приобретают массовый характер. Многие беглецы „шатаются меж двор"
по „украинным" городам и селам, а те, кто посмелее, начинают
выходить за рубеж в неосвоенные еще южные степи, на Дон.
Первоначально эти новые обитатели Дона не имеют
постоянного пристанища, объединяются в небольшие отряды,
промышляют рыбою, зверем, пчелою. Но скоро молва о „вольном
тихом Доне" далеко разлетается по Руси. На Дон хлынул
поток беглых „изо всех украин". Сюда бежали не только
♦русские крестьяне, но с Украины холопы польских панов,
к ним примыкали порой и татары и черкесы, принимавшие
„христианскую веру".
Из этой массы беглых крепостных крестьян и других
обездоленных людей, „избывших тяготы", и складывается
население Дона, которое получает именование донского
казачества. Слово „казак" в XVI—начале XVII в. имело различ-

168
А» Н. Робинсон
ные значения, — беглец, бродяга, вольный наездник, — по-
разному осмысливавшиеся в различных социальных кругах.
Суровые условия жизни первых донских поселенцев
вырабатывали из них отважных и искусных воинов. Беспрерывная
борьба с татарами, ногаями и турками, внезапные схватки
в степи, морские и конные набеги на „бусурманские" города
и селения и, равным образом, оборона своих городков от
их набегов, — все это учило владеть конем и саблей, веслом
и парусом, вырабатывало у казаков навыки ведения
молниеносной партизанской войны.
Вскоре поселения донских казаков делаются новым важным
фактором международных отношений окружающих „Поле"
держав. Уже в 1549 г. молодой царь Иван IV упоминает их
в своих дипломатических сношениях как определенную
военную силу. Склоняя ногаев выступить против крымского хана,
русский посол говорит, что для „дружбы" с ногаями царь
„велел казакам своим путивльским и донским крымские улусы
воевати". С середины XVI в. турецкий султан, крымский хан
и ногайские князья шлют постоянные жалобы царю Ивану IV
на разбойничьи действия казаков и требуют „свести" их с Дона.
Царь неизменно отвечает, что на Дону живут беглые люди
самовольно „без нашего ведома". Эта политика делается
традиционной не только для XVI, но и для XVII в.
С середины XVI в. царь поручает своим послам, едущим
в Константинополь, в Крым или к ногаям, уверять донских
казаков в царской к ним „милости" и обещать щедрое
„жалованье" за верную службу. В обязанность казакам вменялось
нести сторожевую и разведывательную службу на окраинах:
государства, охраняя их от набегов татар и ногаев, а также
сопровождать русских и турецких послов на пути их
следования по Дону.
В 1551 г. донские казаки впервые совместно с русскими:
войсками отражают крупный набег ногаев. Они участвуют,
далее, совместно с войсками Ивана Грозного во взятии Казани,,
в борьбе за Астрахань, затем и в Ливонской войне.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 169-
В самом конце XVI и в начале XVII в., в период польско-
шведской интервенции, донские казаки сначала активно
примыкают к самозванцам, затем, в составе первого и второго*
ополчений, борются против польских интервентов, поддерживают
в 1606 г. крестьянское восстание Ивана Болотникова и, наконец,
принимают участие в предвыборной борьбе на земском соборе
1613 г., „избравшем" на престол царя Михаила Федоровича-
Романова.
Правительство царя Михаила, убедившись на опыте
недавнего времени, как опасны могут быть самовольные действия
донских казаков, с самого начала старается подчинить их
своему влиянию. Вольнолюбивые и беспокойные обитатели Дона
были совершенно необходимы как дешевая для правительства
и грозная для врагов застава „богатырей святорусских", успешно
сдерживавшая непрерывный натиск турецко-татарских полчищ
на Русскую землю. Эта военная „ служба" казачества на „укра-
инах" страны была тем более удобна московскому
правительству, что она давала возможность поддерживать перед
лицом Турции традиционную внешне нейтральную позицию,
заявлять о своей непричастности к самовольным действиям
казачества и заверять султана в неизменной „дружбе и любви".
Исходя из этого, царь Михаил, сразу же по восшествии
своем на престол, посылает на Дон жалованье и „милостивую"
грамоту, а собор духовенства шлет казакам торжественное
многоречивое послание со своим благословением на верную ■>
службу России. Вскоре царь вручает приехавшим в Москву
казакам свое знамя, „с чем против наших недругов стоять и
на них ходить", жалует затем казачество правом свободного*
проезда и беспошлинной торговли отбитыми у неприятеля
товарами во всех „украинных" городах. С 1614 г. казачьими
делами начинает ведать Посольский приказ, и приезжающие,
с Дона „станицы" (казачьи посольства) принимаются в Москве
наравне с посольствами иностранных держав.
В эту пору донское казачество представляло собою уже
значительную силу, с которой приходилось считаться. В войнах:

170
А. Н. Робинсон
начала XVII в. казачество выросло и численно и политически,
научилось действовать крупными отрядами, приобрело навыки
стройной военной организации. Именно в начале XVII в.
отдельные казачьи „юрты" объединились в „великое Войско
Донское".
Войско Донское представляло собою вассальную по
отношению к Московскому государству, самоуправляющуюся
во внутренних делах примитивно-демократическую военную
общину казаков. Верховным органом Войска было общее
собрание казаков — войсковой круг, в котором каждый казак
имел право голоса. Войсковой круг решал большинством
голосов вопросы войны и мира, организации походов и
набегов на земли „бусурман", вершил суд за преступления против
Войска. В кругу принимались царские послы, принималось
и делилось царское денежное, хлебное и пороховое жалованье
(„казна"), выбиралась очередная казачья „станица" для поездки
в Москву. В кругу же делили — „дуванили" — захваченную
у неприятеля добычу.
Исполнительную власть представляли войсковой атаман
и два есаула, которые выбирались и сменялись кругом в любое
время. В периоды мирной жизни власть атамана была невелика
и сводилась, главным образом, к тому, что по мере
надобности есаулы по приказанию атамана собирали круг, перед
которым атаман держал речь, излагая назревшие вопросы.
Войсковой дьяк зачитывал в кругу грамоты и отписки.
Расположившись широким кольцом на открытой площади, стоя
и обнажив головы, казаки слушали выступавших. Нередко
собрания круга протекали очень бурно, разгорались
шумные споры, доходившие иной раз до драк с оружием в
руках.
Каждая казачья община имела, соответственно, в своем
городке свой круг, выбирала своих атамана и есаула. Эти
круги решали местные вопросы, разбирали тяжбы и жалобы
.казаков, санкционировали свадьбу и развод, серьезные споры
выносили на обсуждение войскового круга.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 171
Внутренний быт казаков регулировался неписанным, но
прочно вошедшим в обычай „войсковым правом", сложившимся
зна основе жизненных потребностей военной казачьей общины.
Казаки не терпели в своей среде воровства, презирали трусов.
Убийство и измена почитались у них тягчайшими
преступлениями, которые по приговору круга немедленно карались
смертью—„в куль да в воду".
В периоды мира каждый казак жил „вольно", как
вздумается. Большая часть казаков жили холостыми, некоторые
оставили свои семьи на Руси, другие женились на пленных молодых
турчанках, разводились с ними с согласия круга и вступали
в новые браки. Обычно группы товарищей по оружию
селились вместе „куренями" по 10—20 человек, промышляли
рыболовством, охотой, выезжали в русские „украинные" города
торговать дорогими трофеями, захваченными в набегах,
отбитыми у татар лошадьми. Хлебопашеством они долгое время
не занимались и зависели от царского хлебного жалованья.
Одним из основных источников существования казачества
были морские и конные набеги на города и села турок и
татар, набеги за „зипуном" и „ясырем", т. е. добычей и
пленными. За пленных брали выкуп, а иных продавали в рабство
или оставляли у себя для работы.
Во время военных действий жизнь казаков мгновенно
преображалась. Дисциплина в Войске становилась железной.
Выбранный походный атаман получал все права полновластного
командира, и слушались его беспрекословно.
В среде донских казаков довольно рано начало сказываться
классовое расслоение на зажиточных, „домовитых" казаков,
которые группировались первоначально в низовьях Дона, и
бедных, „голутвенных", живших большей частью в верхнем его
течении. Низовые казаки фактически управляли политикой
Войска Донского и подчиняли своему влиянию решения
войскового круга, который собирался в „низовом большом войске"
в Монастырском или Черкесском городках, а в период 1637—
1642 гг. в Азове. Однако, поскольку казаки вели преиму-

172
А, Н. Робинсон
щественно военный образ жизни и производительным трудом
почти не занимались, это классовое расслоение в их среде
не приобретало еще в ту пору таких форм беспощадной
эксплоатации и зависимости неимущих от богатых, как это
было в Московском государстве и других окрестных странах.
По сравнению с жизнью русских крестьян в это время все
казаки, даже и беднейшие среди них, вправе были считать
себя „людьми вольными". Казаки очень дорожили своей
„волей" и своим демократизмом. Однажды, в ответ на
предложение царя прислать в Москву „лучших людей" для
обсуждения азовского вопроса, они с гордостью заявили, что „лучшие
люди" у них те, кого они, выбрав Войском, пошлют ко
государю, а „лучших людей" на Дону нет, „все они меж себя равны".
Чувства военного товарищества, взаимной выручки, забота
о „чести и славе" Войска Донского, любовь к „тихому Дону
Ивановичу" были сильно развиты у казаков. В равной мере
донские казаки были патриотами Московского государства,
Русской земли в целом, и горячими приверженцами
„православной христианской веры". Эти чувства и настроения
особенно обострились у казаков под влиянием их беспрестанной
борьбы с магометанским Востоком, с „бусурманами
погаными". Идеологически казаки осмысляли эту борьбу как
борьбу „христианства" с „бусурманством" за „истинную и
непорочную веру", за освобождение исконно христианских
земель и, главное, за охрану отечества от постоянных
посягательств врага.
Казачьи поселения на Дону с самого начала вызвали
резкое противодействие со стороны могущественного
противника— Османской империи (Турции), которая, по словам
К. Маркса, была „единственной подлинной военной державой
средневековья" }
Военно-феодальный строй Турции поддерживался ее
беспрерывными войнами, захватами чужих земель на Западе и
Архив Маркса и Энгельса, т. VI, Госполитигдат, 1939, стр. 189.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 173
на Востоке. Одним из существенных направлений турецкой
агрессии было северо-восточное направление, расширение
пределов империи за счет побережий Черного и Азовского
морей и далее „Поля" и окраин Московского государства.
Военным оплотом турецких действий на этом направлении
сделался город Азов, старинная, некогда генуэзская, а затем
турецкая крепость в устье Дона.
Однако агрессивные устремления турецких султанов и их
вассалов, крымских ханов, уже в середине XVI в. встретили
на своем пути неожиданное и серьезное
препятствие—воинственную общину донских казаков. С этого времени началась
многолетняя и жестокая борьба донского казачества с
турецко-татарской экспансией. Эта борьба сыграла исторически
прогрессивную роль в деле укрепления национальной
независимости, международного авторитета и территориальной
целостности Московского государства.
Казачество, очень малочисленное по сравнению с
могущественным врагом, отличалось блестящими боевыми
качествами, высоким искусством ведения маневренной партизанской
войны на суше и на море. Оно успешно боролось с огромными,
но малоподвижными соединениями турецкой пехоты и
эскадрами кораблей. В этой борьбе казаки не ограничивались,
конечно, пассивной обороной. Они постоянно сами переходили
в наступление, заветной целью которого являлся выход
в море, в устье „тихого Дона Ивановича", и захват оплота
турецкого могущества — Азова.
Азов был мощной, почти неприступной крепостью.
Примыкая к самому берегу Дона, город окружен был высокой
каменной стеной с 11 башнями, предместья укреплялись
земляными валами и рвами. Гарнизон крепости насчитывал до
4 тысяч янычар — отборной турецкой пехоты — и имел на
вооружении 200 артиллерийских орудий.
Борьба казаков за Азов начинается еще в середине XVI в.
В 1551 г. русский посол к но гаям сообщал о письме
турецкого султана к ногайскому Самаил мирзе, в котором султан

174
А. Н. Робинсон
призывал всех магометан объединиться для борьбы с русскими
и указывал, что „рука" царя Ивана „над бусурманы высока ...
Поле де все да и реки у меня поотымал,. .поотымал вск>
волю в Озове: казаки его с Озова оброк емлют и воды из
Дону пить не дадут*.
Казаки, действительно, из года в год нападали на
Азов и, разграбив его предместья, брали дань с „азовцев"'
деньгами^ солью, котлами, рыболовными принадлежностями..
Турецко-татарские отряды, в свою очередь, нападали на
казачьи городки, сжигали их, а казаков старались оттеснить
на север.
В 1574 г. казаки овладели предместьем Азова — Темракало-
вым городом, захватили много пленных и в их числе Сеина —
шурина турецкого султана — и 20 знатных турок. В 1625 г.
казаки ворвались в Азов и овладели одной башней, но были
отбиты. Тогда они пошли в устье Каланчи — одного из
притоков Дона, захватили и разрушили там другую турецкую-
башню, закрывавшую им выход в море своим артиллерийским,
огнем.
В 20—30-х годах XVII в. действия Войска Донского делались
все смелее и смелее. Донские казаки, в союзе со своими
старыми товарищами по оружию, запорожскими казаками,
ежегодно ходили в морские походы и опустошали
прибрежные турецкие и татарские села и города. В 1625 г„
они захватили на короткое время Трапезунд и Синоп,
в 1628 г. —Карасу и Балаклаву, в 1629 г. —Бахчисарай и
Мангуп. Население всего побережья Азовского и Черного
морей, вплоть до предместий самого Константинополя, было>
в постоянном страхе и при первых же вестях о том, что
казаки вышли в море, бежало из своих городов и сел в глубь
страны.
Эти действия Войска Донского создавали серьезные
политические осложнения для московского правительства, которое
не могло в данный момент открыто вмешаться в борьбу
с Турцией за Азов: северо-западная граница государства

Повести об азовском взятии и осадном сидении 175^
отвлекала все военные силы его. Султан грозно требовал от
русского царя „унять" казаков и вовсе „свести" их с Дона.
Царь по обыкновению отвечал, что казаки „издавна воры,
беглые холопы" и ему „непослушны", сам же пытался
уговорить казаков, слал к ним своих послов, один из которых —
воевода Иван Карамышев—в 1630 г. был убит казаками.
Но ни опала, наложенная царем на Войско Донское, ни
отлучение его от православной церкви, ни двукратное тюремное
заключение приезжавших в Москву казачьих „станиц" не
принесли никаких результатов. Сам царь вынужден был вскоре
отменить все эти меры, так как служба Войска Донского
на рубежах государства была необходима.
Наконец, пришло время, когда донские казаки оказались
в силах в должной мере отвечать „бусурманам" на их
постоянные опустошительные набеги на окраины Московского
государства.
В 1637 г. турецкий султан был занят трудной войной
в Персии, а крымский хан отказался поддержать его в этой
войне и сам, вступив в борьбу с молдавским князем
Кантемиром, увел из-под Азова ногайские „улусы", которые
служили обычным прикрытием города против казаков.
Воспользовавшись этим благоприятным моментом, донские казаки,
без ведома царя Михаила Федоровича, при поддержке
4-тысячного отряда запорожцев нанесли сильный удар. После
двухмесячной упорной осады они овладели Азовом, истребили
весь его гарнизон и прочно обосновались в городе. С этого
момента начинается знаменитая „азовская эпопея",
отразившаяся в нескольких казачьих литературных произведениях.
2
„Историческая" и „Поэтическая" повести об Азове
отличаются прежде всего своей историчностью, почти
документальной достоверностью в описании взятия Азова в 1637 г..
и „осадного сидения" в нем казаков в 1641 г. В то же время

ІІ76
А. Н. Робинсон
сопоставление этих повестей с казачьими войсковыми отписками
на царское имя и другими документами об азовских событиях
показывает, что не только вся фактическая основа
повествования в обоих памятниках, но и их идейная направленность
и основные черты стиля органически связаны с казачьей средой,
с письменной традицией канцелярии Войска Донского.
Войсковая казачья канцелярия в первой половине XVII в, была
для донского казачества не только
административно-политическим центром, но и своего рода литературным гнездом, из
которого вышли обе упомянутые повести. Содержание отписок
и грамот, составлявшихся в этой канцелярии, определялось
волею войскового круга, который их заслушивал, стиль же
этих документов во многом зависел от своеобразных
взаимоотношений между Войском Донским и Московским
государством в первой половине XVII в.
Донские казаки очень гордились своим особым положением
в государстве. „Все земли нашему казачьему житью
завидовали",— писали они в одной из грамот 1638 г. Вместе с тем,
они хорошо сознавали свое значение в обороне русских
окраин и не упускали случая напомнить царю о трудностях
плохо обеспеченной службы: „служим мы только с воды да
•с травы, а не с поместий и не с вотчин, и за дом пречистые
богородицы... и за все твое... Московское и Российское
государство противу твоих государевых неприятелей турок и
татар бьемся, не щадя головы свои складываем..."
Войско Донское, в силу своей отдаленности от Москвы,
пользовалось в ту пору большой самостоятельностью.
Зажиточное „домовитое" казачество не сложилось еще в
достаточную социальную силу для того, чтобы московское
правительство могло на него опираться в проведении своей политики
на Дону, как это было в более позднее время. Отсюда
понятно, что в своих сношениях с Войском1 московское
правительство должно было часто итти на уступки, не
приказывать, а уговаривать. Например, посланный на Дон в 1623 г.
князь Белосельский должен был по царскому наказу „госу-

Остатки крепостных стен в Азове.
(По снимкам 1936 г.),
1* Вринскіив порерти

Повести об азовском взятии и осадном сидении 179
дарскую грамоту... вычитывать им (казакам) с радостию,
чтобы их не ожесточить. Выговаривая, покрывать гладостию.
А многих речей с казаками не заводить, чтобы их не
ожесточить". Стиль царских грамот на Дон тщательно
вырабатывался. Грамоты эти заполнялись всяческими нравоучениями,
уговорами, напоминаниями, чтобы казаки своей прежней
„чести и славы" не теряли, помнили „бога" и „свою природу",
стояли бы за веру христианскую „крепко и мужественно".
Все эти особенности стиля царских грамот быстро
приобретали характер постоянных и обязательных формул. Усваивая
эти формулы, казачьи войсковые канцеляристы в то же время
в ответах нередко давали простор своему перу и выходили
за рамки собственно деловых служебных докладов. Донская
боевая жизнь, с ее вольнолюбивым задорным духом, вносила
много своеобразного в традицию войсковой канцелярии.
Войсковые отписки излагались обычно в
полуповествовательном свободном стиле, куда, наряду с официальными
формулами, обильно вносились элементы и живой народной речи и
литературной образной фразеологии. Например, в одной из1
отписок говорится, что Войско посылало за помощью к
черкасским и манотцким казакам, чтобы те шли в Азов, «но „они,,
государь, нам отказали: мы де за камень не хотим умереть*
мы де умрем за свои щепки" (имеются в виду деревянные
казачьи городки).
Наряду с такими меткими оборотами народной речи,,
отписки нередко используют литературную традицию, в
особенности в характеристике своих врагов — турок и татар-
„Они, — говорит отписка, — перед собою о воинском деле
вестников никаких не посылают, ходят на православное
крестьянство, аки злохищренные волки под беззлобивых агнец".
Некоторые отписки воспроизводили прямой речью
переговоры/казаков с их противниками. Казачьи „речи" в этих
переговорах, выразительные и насмешливые, во многом
сближаются с такими же „речами" „Поэтической" повести об
Азове.
12*

180
А. Н. Робинсон
Донские казачьи повести об Азове возникают, таким
образом, в казачьей среде не на пустом месте. Их появление
оказывается уже в значительной степени подготовленным этой
самобытной полуканцелярской, полу литературной письменной
культурой, сложившейся в войске Донском под влиянием
своеобразных условий его социально-исторической жизни.
3
„Историческая" повесть об азовском взятии имеет
характерный подзаголовок, который как бы определяет общий план
этого произведения, состоящего из трех основных частей:
„Преднаписание о граде Азове и о прихожении атаманов
и казаков... и о взятии его".
„Преднаписание о граде Азове" служит вводной частью
повести и дает нам краткую полулегендарную историю города.
Вместе с тем, эта первая часть повести указывает причины,
побудившие казачество бороться за овладение Азовом,
определяет основную идею произведения и, более того,
декларирует общее идеологическое осмысление действий Войска
Донского.
Город Азов, — говорит повесть, — поставлен был в
древности „от истинныя православныя христианския веры от
греческого языка", т. е. основан греками. Однако в старину, за
„наше великое пред господом богом согрешение", было
гонение на „истинную" христианскую веру от „злохитренных
волков" — магометан, и тогда христианская вера в Иерусалиме
и в Константинополе и по берегам Эгейского, Черного и Азов-
ского морей была разорена „до основания". Так повествует
автор о судьбах христианских стран Востока, павших в XV в.
под ударами турецких завоевателей. Перед нами типичное для
всего средневековья религиозное осмысление исторических
событий, основанное на том, что „мировоззрение средних веков, —
как писал Ф. Энгельс, — было по преимуществу теологическим"

Повести об азовском взятии и осадном сидении 181
и „церковная догма была исходным моментом и основой
всякого мышления".1
И вот, в результате гонения на „истинную" веру, Азов, стал
турецкой крепостью. Исторически достоверно и выразительно
передает повесть последствия этого завоевания: жившие
в Азове „поганские люди" постоянно ходили „во Всероссий*
ское государство", разоряли и грабили „церкви божий",
захватывали в плен русских людей и порабощали их в своих
домах, а иных продавали за море „в великие неволи на
каторги". Повесть отражает здесь один из самых болезненных
для Московского государства XVII в. вопросов. Из Азова
совершались постоянные татарские набеги на Русь. Только в
течение 1632—1634 гг. татары увели в „полон" более 10 тысяч
русских людей.
Донские казаки, как говорит далее повесть, стояли „за
обиду Российского государства", и в этой жестокой борьбе
с „бусурманами" вопрос о прекращении набегов на Русь и об
освобождении плененных русских играл важную роль. Однако
общее осмысление и этой повседневной борьбы с врагом,
и своего патриотического чувства с неизбежностью для
идеологии данного времени облекается у казаков религиозными
идеями. Довольно уже наказав христиан „своим праведным
судом", — продолжает повесть, — захотел, наконец, господь бог
„християнскую веру вкоренити по прежнему", а на „бусурма-
нов" „послати свой праведный гнев". Войско Донское и
объявляется исполнителем этой „божественной" воли. Не раз уже
казаки пытались^овладеть Азовом, но только теперь вложил
им бог „ревность в сердца итти под град Азов и взяти его
и всю бусурманскую веру искоренити".
Такова вводная часть повести. Многолетняя борьба Войска
Донского за Азов, важнейший для него стратегический и
торговый пункт, получает в повести ясное и вполне убедительное
1 Ф. Энгельс. Юридический социализм. К. Маркс и Ф. Энгельс,
Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 295.

182
А, Н. РобинсЗн
для читателя — современника событий — истолкование: казачий
подвиг 1637 г, связывается прочно с „предисторией"
изображаемых событий и рисуется как возвышенная, внушенная
самим „богом" миссия по отвоеванию у „бусурман" издревле
христианского города. В таком же духе объясняет свои
действия Войско Донское в подлинных отписках на царское имя.
„И мы, государь, холопи твои, — говорит отписка о взятии
Азова, — видев в Российской земли разорение от них, бусур-
манов, святым божиим церквам и поношение нашей
православной истинной крестьянской вере... и за единокровных братию
свою хотя померети, а их, поганых бусурманов, под меч под-
клонити и Азов город взяти, и в нем утвердити по прежнему
наша крестьянская вера, и пошли, государь, мы... под тот
град Азов..."
Вторая часть повести рассказывает о приготовлениях
Войска Донского ко взятию Азова и о „прихождении" к нему.
В начале апреля 1637 г., собрав круг в Монастырском яру,
казаки „учали думу о граде Азове чинити" и разослали во
все казачьи городки войсковые грамоты, призывая всех
казаков „итти под славный Азов град", а кто не пойдет,
объявляется вне закона — тому в Войске и „суда не будет". И
съезжались казаки на Монастырском яру. Прибыли и казаки
запорожские. Войско произвело разведку, выбрало атаманом
Михаила Иванова по прозванию Татарина, отслужило молебен
и двинулось в судах по Дону, а конные берегом, под Азов.
Истолковав уже общие задачи борьбы казачества за Азов
в плане защиты „истинной" веры, автор повести оттеняет
теперь и другую типичную черту казачьей идеологии. Казаки
того времени, по собственному их представлению о себе, — это
прежде- всего „удалые молодцы", профессионалы-воины,
которые в высшей степени дорожат своей „славой и честью".
Они борются за Азов, по словам войсковой грамоты 1638 г.,
чтобы „попомнить престол Ивана предотеча... и свою
атаманскую и молодецкую славу не потерять". И вот теперь,—
говорит повесть, — как стали казаки подъезжать к Азову, ата-

Повести об азовском взятии и осадном сидении 183
ман Михайло Иванов, ревнуя о чести Войска, обратился к нему
с речью: „Пойдем мы, атаманы и казаки, под тот град Азов
среди дни, а не нощию украдом, своею славою великою. Не
устыдим лица своего от безстудных бусурман".
Третья часть повести описывает осаду города и взятие его.
Апреля в 21 день казаки Азов осадили, выкопали „ко граду,..
рвы великия" и начали боевые действия. В Войске Донском
находился в то время посол турецкого султана грек Фома
Кантакузин. Шел он в Москву к царю Михаилу Федоровичу
и, остановившись по обыкновению у донских казаков, выведал
их „приступную думу" к Азову. Посол направил тогда своих
тайных агентов в Азов с „изменными грамотами", в которых
советовал гарнизону города спешно слать за помощью в Крым,
в Тамань и в Керчь. Наблюдая тем временем, как казаки
отвозят в судах по реке тела своих погибших воинов,
переводчик посла, отступник христианской веры Осанка, насмехался:
„Тепере де перед нами казаков ис под Азова побитых возят
каюками, а станут де возить и бударами". Эта живая сценка,
как и многие факты, сообщаемые повестью, полностью
подтверждается отпиской о взятии Азова, в которой говорится:
„А с тем, государь, турским послом с Томою Катакузиным
был толмач охреян Осанка и он говорил так: Топерь де ис
под Озова казаков возят каюками, а станут де ещо возить
и бударами". Казакам удалось перехватить лазутчиков
турецкого посла, и тогда они его со всей свитой „за их измену
казнили". Этот смелый шаг, вызвавший сильную тревогу
в Москве, говорит о том, насколько в это время Войско
Донское чувствовало себя независимым и уверенным в своих
действиях.
Между тем, стоя под Азовом, казаки всю свою денежную
и пороховую казну „изхарчили'Ч По счастью, 28 апреля
подошло подкрепление: вернулся из Москвы войсковой атаман
Иван Каторжный с дворянином Степаном Чириковым.
Приплыли они в судах по Дону с большими запасами. И была
у Войска „радость великая". И „прилучися" тогда в Войске

184
А. Н. Робинсон
казак Иван, родом иностранец. Повел он подкоп „под град",,
но, волею „дьявола", подкоп не удался. Отслужив молебен
и „покропиша святою водою иное место", казаки велели
мастеру Ивану „копати другой подкоп". Азовцы же из города,,
насмехаясь, кричали Войску: „Сколко де вам, казаком, под
городом Азовом ни стоять, а нашего де вам Азова не взять...".
Попрощавшись друг с другом по обычаю, казаки
приготовились к приступу. И 18 июня мастер Иван „в подкопе порох
запалил". Городскую стену вырвало, „и на то прорванное
место атаман Михайло Иванов во град вскочил", а за ним
и все казаки. Азов пал. Остатки гарнизона были перебиты.
Войско Донское похоронило своих погибших воинов „по уставу
апостол и святых отец по преданию".
В заключение дается картина, возвращающая читателя
к исходной идее повести о том, что в борьбе своей за
овладение Азовом казаки якобы выполняют предначертания
„небесных сил". Когда стояли они под Азовом, оказывается,
многим „во сне видение было": одни видели „человека стара",
другие „жену светлообразну". Это будто бы богородица
и Иван предтеча явились казакам и торопили их со взятием
города, говоря, что уже „время приспело... христианской вере
быти".
Автору повести были прекрасно известны подробности
изображаемых событий. Писатель обнаружил также
непосредственное знакомство с местностью. Он указал, что Азов стоит
„в морских отоцех" — богатой рукавами дельте Дона, что
казаки готовились к походу в Монастырском яру, а
разбитого противника гнали по степи до речки Кагальника. Повесть
точно фиксирует даты начала и конца осады, называет
исторических лиц—участников событий. Сопоставление текста
повести с текстами казачьих врйсковых документов убеждает
в том, что нашему автору эти документы были хорошо
известны и широко привлекались им во время работы над
повестью, хотя язык повести, по сравнению с языком документов*
значительно и, видимо, нарочито архаизирован.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 185>
Все эти факты показывают, что „историческая" повесть-
об азовском взятии возникла сразу же вслед за
изображаемыми в ней событиями и была написана в казачьей войсковой
канцелярии дьяком или подьячим, участником взятия Азова.
В то же время, наш автор был человеком достаточно
осведомленным и начитанным. Он точно помнил дату восшествия
да престол царя Михаила Федоровича, возраст его сыновей,
время патриаршества (патриарха) Иоасафа. Автор знал
прошлое Азова, имел представление об истории турецких
завоеваний на Востоке, о царе Константине, последнем императоре
Византии. Донских казаков он сравнил с воинами знаменитого*
героя древности Александра Македонского, почерпнув
сведения о нем, скорее всего, из известной на Руси повести
„Александрия".
Начитанность автора повести проявилась прежде всего'
в использовании многовековой поэтической традиции воинских
повестей. Историческая повесть пользуется обычной воинской
фразеологией, украшает ее традиционными образами, отмечает
те же моменты боя, не проявляя в этих эпизодах намерения
отойти от общепринятой манеры изображения воинских
картин. Древнерусские книжники постоянно сравнивали военную
стрельбу, взрывы крепостных стен с грозою, громом и
молнией. Например, в повести о взятии Царьграда турками
в 1453 г.: „абие гражане зажгоша сосуды зелейныя... и вне-
запу възгреме земля, акы гром велий, и подъяся с турами
и с людьми, яко буря сильная до облакы... и падаху с
высоты людие и древеса..."; или в „Летописной книге" 1620-х
годов, приписываемой князю И. М. Катыреву-Ростовскомуг
„знать гром велий от стреляния пищального и молния, яка
с небес блистаяся". В „Исторической" повести об
азовском взятии, в соответствии с этим, — от стрельбы казаков
„бысть аки великая туча грозная восходила", в момент же
взрыва городской стены — „бысть аки молния великая от того
порохового дыму". Когда казаки ворвались в Азов, начался
жестокий рукопашный бой: „И в том дыму друг другу не.

186
А. Н. Робинсон
видеша, и бысть сеча велия, друг друга за руце хватаху и се-
чахуся, и ножами резахуся". Сравним это описание с той же
Летописной книгой, где говорится: „от стреляния же пищаль-
наго смутися воздух и отемне облак, и не видяше друг друга
и не знающе, хто бе от кою страну". Или в так называемом
„Ином сказании" о событиях начала XVII в.: „и бысть сеча
велия..." и „сечахуся за руки емлющеся".
За старой традицией идет „Историческая" повесть и в
выборе молитвенных изречений и отдельных фразеологических
сочетаний церковно-книжного языка. Автор, например,
призывает Войско Донское бесстрашно биться, „дэ не порадуються
врази наши и да не рекут окаянные языцы: Где есть бог их
христианский". Эта цитата из Псалтыри повторялась
русскими писателями с XI в.: „окаянные языцы" — это были
и половцы, и татаро-монголы, и, как у нашего автора, турки.
Цитата напоминала о необходимости бороться с ними,
по-церковному мотивируя эту борьбу: она должна доказать
могущество христианского „бога". На протяжении всего
средневековья историческая литература обещала убитым за
родину „венцы нетленные," — казаки перед приступом
ободряют друг друга надеждой на эту награду: „Помрем,
братие, за святыя божия церкви... да подаст нам господь
бог во оном свете немерцаемую светлость и венца не-
тленныя..."
Наряду с этими традиционными чертами стиля, в
„Исторической" повести слышна народная речь, которая заметно
выделяется на фоне архаизированного языка. Например: „Азовцы
же з города смотряху и радующеся глаголаху: Казаки хотят
от нашего города бежать!" В другом случае насмешливая речь
„азовцев" к казакам обнаруживает явное ритмическое
строение, тяготеющее к народной поэзии:
„Сколко де вам, казаком, под городом Азовом не стоять,
а нашего де вам Азова не взять.
Бывало де вас, казаков, под Азовом градом и не такая сила,
а Азову де погибели не было".

Повести х>б азовском взятии и осадном сидении 187
Начало этой „речи" „азовцев" может быть сопоставлено
«со словами песни ХѴШ в.:
Сколько под городом ни стояти,
Нам Полтавы города не ваяти.
Следует отметить, однако, что все эти черты
литературности в повести об азовском взятии еще очень стеснены
стремлением автора строго следовать принятой им манере
документально-описательного изображения событий. Повесть
имеет несомненное значение как исторический источник,
знакомящий нас с одним из выдающихся событий в жизни
донского казачества — взятием Азова в 1637 г.,— предвосхитив-
едим более чем на полвека азовские походы Петра I. Как
.произведение художественной литературы повесть отражает
некоторые типичные черты поэтики древнерусских воинских
повестей, но не выделяется чем-либо существенным из ряда
произведений этого типа. Повесть об азовском взятии
интересна как первая известная нам попытка создания
литературно-исторического произведения в среде донских казаков,
произведения, стремившегося запечатлеть выдающийся
патриотический подвиг Войска Донского, осмыслить его по-своему
в исторической перспективе и записать „на память роду
христианскому. .. а на укоризну и на позор нечестивым родом...
в нынешней и в предидущий род".
4
Взятие казаками в 1637 г. турецкого Азова повлекло за
собою далеко идущие исторические последствия. Укрепившись
в Азове, Войско Донское пробило брешь в северо-восточном
крыле Османской империи. Азовское и Черное моря
перестали быть ее внутренними водными бассейнами. Турки
потеряли важнейшую для них пограничную крепость, служившую
как основной базой д\я постоянных агрессивных действий
против окраин Московского государства, так и оплотом сул-

188
А. Н. Робинсон
танского влияния на его вассалов — крымского хана, ногайских
и кавказских князей. Казачий Азов, по словам современников,
стал султану „гораздо досаден". С другой стороны, и
крымские татары под прикрытием Азова чувствовали
безнаказанность своих частых набегов на русские Окраины. Теперь же,
как узнали русские послы в Крыму, татары „тужат гораздо об
Азове: пропало де у нас мало не треть государства, и простор
и воля в степи вся у нас отнята...", „Азов де наша защита,
а Крыму де была оборонь не малая". С 1638 г. набеги татар
на Русь временно прекратились. Многие ногайские „улусы"
после взятия Азова покинули Крым и при содействии казаков
перешли „под руку" русского царя. Соотношение сил в
низовьях Дона стало меняться в пользу казаков, и теперь уже
выдвижение русских военных форпостов к самым границам
турецко-татарских владений сделалось вполне реальной
возможностью.
Казаки энергично готовились к обороне города, крепили
стены, копали рвы и землянки. Призывая на помощь верховых
казаков, они им писали: „доставали" мы „Азова города своими
головами, а теперь тоже станем брат за брата, чтоб. .. славы
своей казачьей не потерять, а. .. Азова города не поступатца".
Султан Мурад IV решил во что бы то ни стало вернуть
Турции Азов. Однако война с Персией помешала ему
сразу же приступить к отвоеванию Азова. В 1638 г., по
повелению султана, под Азов двинулся крымский хан Бегадыр
Гирей со своими татарами, с ногаями и черкесами. Турки
поддерживали их действия флотом, сосредоточив в Керченском
проливе до 60 крупных судов-каторг. Войско Донское выслало
к ним навстречу 40 стругов с двумя тысячами казаков, но
в жестоком морском,бою эта казачья эскадра была разбита.
В августе 1638 г. Азов был осажден. Однако крымские татары,
по собственному их признанию, были „не городоимцы".
Конные их войска не причинили существенного вреда азовским
твердыням и, в конце концов, ушли во-свояси, ничего не
добившись.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 189
Московское правительство, вынужденное первоочередными
задачами своей внешней политики поддерживать мир с
Турцией, все же разрешило „охочим людям" итти к Азову „безо
всякой зацепки", неоднократно посылало казакам значительное
денежное жалованье, хлебные и пороховые запасы, которые
помогли им заново укрепить и снабдить город. Этому
способствовала также развернувшаяся торговля казаков. В Азов
приезжали купцы из Тамани, Темрюка, Керчи, Кафы и Персии.
Привозили они восточные ткани, шелк и бязь, сапоги и сафьян,
привозили соль, чеснок и лук, восточные пряности. Казаки
торговали „азовским полоном"—захваченными в плен при взятии
города и в последующих боевых схватках турками и татарами.
Войско Донское как самоуправляющееся, вольное казачье
объединение вступило в период своего наибольшего расцвета.
Казаки планировали уже дальнейшее продвижение на юг.
В ответ на неоднократные предложения крымского хана сдать
Азов за хороший выкуп они, по словам русских послов
в Крыму, говорили: „Азов де мы взяли, прося у бога милости.
Дотоле у нас казаки место искивали в камышах — подо всякою
камышиною жило по казаку — а ныне де нам бог дал такой
город с каменными палатами да с чердаками, а вы де велите
его покинуть. Нам де еще, прося у бога милости, хотим
прибавить к себе город Темрюк, да и Тамань, да и Керчь, да
либо де нам даст бог и Кафу вашу".
Однако в эту пору турецкий султан Мурад IV победно
окончил войну с Персией и начал энергично готовиться к от-
воеванию Азова. После смерти Мурада в 1690 г. его преемник
Ибрагим I твердо решил овладеть городом и оттеснить
казаков далеко на север. Предвидя всю тяжесть неравной борьбы
с могущественной Османской империей и ее вассалами, Войско
Донское не раз предлагало Азов „в вотчину" царю Михаилу
Федоровичу. Но московское правительство, занятое в течение
ряда лет политической и военной борьбой с Польшей и
Швецией, не могло еще вступать в войну с Турцией из-за Азова.
Сохраняя традиционную политику „дружбы и любви" с турец-

190
А. Н. Робинсон
ким султаном, оно хотело выждать время и, прикрываясь
официальным нейтралитетом, удержать Азов силами одних
казаков.
Турецкий султан и крымский хан настаивали на том,,
чтобы царь приказал казакам выйти из Азова. Но переговоры
оказались безуспешными, и летом 1641 г. султан Ибрагим Г.
двинул свои войска под командованием адмирала Дели Гус-
сейн-пашн, совместно с войсками хана и многих других своих,
вассалов, под Азов.
Очутившись лицом к лицу с могущественным врагом,
казаки в своей отписке твердо заявили: „И мы. .. за дом Иванна
предтечи и за тебя, праведного государя, и за твою
государеву отчину, за Азов город, рады умереть".
Крепость была блокирована с суши и с моря „накрепко"..
Мощный артиллерийский огонь и взрывы подземных мин
разрушили город „до основания", сбили его стены „до подошвы"..
Но казаки продолжали стоять „крепко и неподвижно",
героически отражая беспрерывные атаки во много раз превосходящих,
сил противника. Почти четыре месяца осады, двадцать четыре
ожесточенных штурма города не принесли успеха „бусурма-
нам". Константинополь, по словам находившихся там русских,
гонцов, был „в великом смятении и страхе". Везир султана
положил строжайшую „великую заповедь", чтоб „нихто про*
Азов ничего не говорил". Турецкие вельможи говорили о
неслыханном позоре, ниспосланном на них свыше за грехи „от
таких худых малых людей, от камышников", как называли
казаков. Несмотря на посланное подкрепление, силы и дух
осаждающих войск были сломлены. Военный совет
командующих вынужден был снять осаду, и вся огромная, теперь уже
сильно поредевшая, турецко-татарская армия побежала от*
Азова.
Победа казаков была столь неожиданна и беспримерна^
что при русском, турецком и польском дворах почти не хотели
верить первым известиям о ней. Но защитники Азова
находились в крайне, тяжелом положении. Цвет Войска Донского-

Раскопки азовских укреплений.
(Экспедиция Института истории материальной культуры АН СССР»
1936).

Раскопки азовских укреплений.
(Экспедиция Института истории материальной]культуры АН СССР, 1936).

Тип донского казака XVIII в.
Ив книги Ал. Ригель мана „История или повествование о донских
казаках . . ." 1788 г., по над. О. Бодянского, М., 1846.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 195
погиб в борьбе. Уцелевшие герои, „перераненые" и „увечные",
спешно шлют выборных своих людей в Москву и снова
настойчиво просят царя принять Азов к себе в „вотчину". Казаки
подали привезенную ими отписку об осаде Азова начальнику
Посольского приказа думному дьяку Ф- Лихачеву, но на этом
не успокоились. В период подготовки земского собора 1642 г.,,
который должен был решить вопрос „Азов у казаков
принимать ли?", — они проявили большую активность в борьбе за
интересы Войска Донского, били челом царю Михаилу
Федоровичу „беспрестанно, чтоб государь пожаловал — Азов город
велел у них принять".
Именно в это время, когда азовская проблема сделалась
„злобой дня", и была написана в Москве „Поэтическая" по-
.весть об азовском осадном сидении как
агитационно-патриотическое произведение, имевшее целью вызвать в московских
читателях наибольшее сочувствие к героям-казакам, убедить
в необходимости присоединения Азова к Московскому госу~
дарству.
Повесть была написана в стиле и жанре казачьей войско*
вой отписки с обычной для этих отписок манерой изложения
от первого лица („мы, казаки...")* Привлечение канцелярской
формы для построения на ее основе художественного
литературного произведения сделалось распространенной чертой все
более демократизирующейся светской литературы XVII в..
Писатели демократических кругов, подьячие, писцы начали
создавать свою литературную традицию, принимая за основу
.отвечающие тому или иному случаю формы канцелярской
письменности и широко используя элементы живой речи,
народной поэзии, а наряду с ними — и элементы старой
книжности.
В XVII в. появляются литературные „челобитные" (Калязин-
екая челобитная и др.), „судные грамоты" (Повесть о Ерше),
„статейные списки" легендарных посольств, „подложные
грамоты" о дипломатических переговорах монархов, „письма"
запорожских казаков к турецкому султану и к крымскому хану.
13*

196
А, Н. Робинсон
Эти произведения и по общему для них принципу „жанрового"
использования соответствующих традиционных канцелярских
форм, и по ряду стилистических и идейных особенностей
оказываются близкими „Поэтической" повести об Азове.
Форма воинской отписки для повести об азовской осаде
выбрана была очень удачно. Эта форма была привычна и
доходчива, и в то же время, в обстановке горячего интереса
москвичей-современников к событиям в далеком Азове, именно
она оказывалась наиболее убедительной, так как создавала
впечатление живого рассказа самих казаков, героев осады,
о пережитом ими. События осады излагаются, казалось бы,
не автором повести по его воле и усмотрению, а
непосредственно самим Войском Донским. Повесть выступает как
художественная параллель к подлинной отписке об осаде,
привезенной казаками в Москву.
„Поэтическая" повесть об азовской осаде после
небольшого вступления — выписки из бумаг Посольского приказа
о приезде „к Москве" казаков „с росписью"—представляет
собой далее как бы передачу подлинного документа Войска
Донского, его „росписи" о событиях осады. В полном
соответствии с историческими фактами, автор повести от лица
Войска подробно, точным канцелярским языком цифр и
перечислений, описывает состав „многой собранной" турецкой
армии, присланной султаном под Азов. Читатель-современник
убеждается в действительно огромных по тем временам
размерах (почти 300-тысячной) армии врага, которая пришла
с намерением „нас, казаков, многолюдством своим в Азове.
городе живых загрести и засыпати" и тем стяжать султану
славу вечную, „а нам бы, християном, учинить укоризну
вечную". Турецкая армия приходит в движение и окружает город.
Картина мгновенно оживает: „Где у нас была степь чистая,—
говорят казаки, — тут стала у нас однем часом людми их
многими, что великие и непроходимые леса темныя". Земля
под Азовом погнулась и вода из Дона выступила, шатры
турецкие, что горы, забелелись, стрельба врага разразилась

Повести об азовском взятии и осадном сидении 197
подобно грозе, крепости азовские потряслись, само солнце
померкло и наступила тьма. Ужас охватил казаков.
Чудовищная мощь воинственных турок, с одной стороны,
и горсточка, 5-тысячная „дружина малая" как будто бы даже
испуганных казаков, — с другой. Читатель заинтересован, даже
взволнован необычайностью этого контраста, но он не знает
еще, почему же и во имя. чего началась эта неравная борьба.
Для разъяснения исторических причин и политических целей
борьбы за Азов автор, следуя манере войсковых отписок,
вводит изумительные по своей идейной выразительности,
эмоциональной напряженности и литературно-публицистическому
мастерству „речи", которыми обмениваются противники.
Основное содержание этих „речей" не представляет чего-либо
особенного: турки предлагают различные условия сдачи Азова,
казаки их отклоняют. Но эта форма воспроизведения в
повести как бы подлинных переговоров с таким мастерством
и живостью непосредственного чувства использована автором,
что превратилась под его пером в настоящее художественное
выражение основных моментов идеологии донского казачества
данной эпохи.
Устами турок, в качестве особо убедительного признания
как бы самого врага, автор раскрывает перед московским
читателем стратегическое и политическое значение взятия
Азова казаками в 1637 г. Турки говорят казакам: „Разделили
вы... царя турскова тем Азовом городом со всею ево ордою
крымскою и нагайскою... разлучили его с карабелным
пристанищем. Затворили вы тем Азовым городом все море Синее
(Азовское), не дадите проходу по морю ни кораблям, ни ка-
таргам царевым ни в которые поморския городы. . .",
захватили в Азове „и рыбный двор". После долгих укоров и
традиционных риторических угроз турки меняют тон и
предлагают казакам перейти на службу к султану. Брань уступает
место особо почетным именованиям защитников Азова:
„богатыри святорусские", „Дону славнаго рыцари знатныя, казаки
избранныя".

198
А. Н. Робинсон
Ответная „речь" казаков — это целая политическая
программа Войска Донского; она строится автором повести как
последовательно развернутая антитеза к посланию турок.
Если в турецком „слове", в соответствии с реальной
политикой Турции этого времени, проявлена была циничная
беспринципность, готовность решить военный спор подкупом,
невнимательность к вопросам религиозных различий, то ответ
казаков, наоборот, проникнут единым патриотическим чувством,
„рыцарским" бескорыстием и самоотверженностью,
нетерпимостью к „ бусурманам". и к их „вере". Этот ответ строится
в трех переплетающихся планах возражений туркам:
традиционно-религиозном, в виде общего фона „речи", „рыцарско"-
эпическом и главном — политическом; каждая из этих линий
изложения, соответственно своему характеру, вовлекает либо
старые церковно-книжные, либо
литературно-повествовательные и фольклорные, либо официально-канцелярские средства
стиля. Все это в то же время богато насыщено
выразительным и метким, хотя и грубоватым, народным юмором.
Если турецкая „речь" начиналась обращением: „О люди
божий царя небесного . .. !", то ответ открывался
обращением— антитезой: „О прегордыи и лютый варвары!"
Риторический вопрос в начале турецкого послания — „Кому
приносите такие обиды великие и страшные грубости?" —
парируется здесь контр-вопросом: „Где полно ваш Ибрагим
турский царь ум свой дел?" Именно безумием султана, его
несбыточной мечтой вернуть себе Азов объясняется его
сатанинская „гордость". Назвал он себя выше всех царей и даже
„ровен. .. богу небесному у вас в титлах пишется". Подобно
тому, как в повестях о Мамаевом побоище Мамай, „аки
демон гордяся", шел на Русь, но „смирил" его „бог", и он
„высоко вознесеся до небес и до ада сшел еси", так и здесь,
„гордому ему бусурману царю... бог противитца..." И
казаки готовят ему участь всех „поганых" гордецов, начиная
от прародителя их „сатаны": „вознес отец его сатана гор-
достию до неба, опустит его за то бог с высоты в бездну

Повести об азовском взятии и осадном сидении 199
во веки, и от нашей казачи руки малыя, — добавляют они,—
срамота и стыд и укоризна ему вечная будет, царю вашему
турскому".
Такие представления вполне отвечали заявлениям
подлинных войсковых отписок об азовских делах, в одной из
которых, например, казаки писали: „А мы, государь, холопи твои,
над ними, турскими и крымскими людьми.. . над агарянским
исчадием, прося у бога милости.. . войною ходили за их
неистовство и злую их гордость". Казаков немного, но они
„люди божий", как это признали будто бы сами турки в своем
обращении к ним и как они повторяют в ответной „речи".
Султан „не положил ... бога себе помощника, обнадежился
он на свое тленное богатство", они же горорят: „г\ МЫ ЛЮДИ
божьи, надежа у нас вся на бога, и на матерь божию
богородицу ... и на всю братию и товарищей своих" — ср.
аналогичный ход мысли в былине, где богатырь отвечает королю
„Ботияну":
У меня столько надеюшка
Что на спаса на пречисту богородицу,
Да на своего братца на крестового
Да на молода Добрынюшку Микитинца.
Это — характерное для идеологии данной эпохи вообще —
объяснение борьбы за Азов сочетается в казачьей „речи"
со свойственными Войску Донскому мотивами „рыцарско"-
эпическими. Если турки упрекали казаков: „вы же у царя
взяли любимую цареву отчину, славной и красной Азов град...
не пощадили вы в нем никакова мужеска возраста. • .", то
казаки справедливо отвечают: „А красной хорошей Азов
город взяли мы. . . не татиным промыслом.. . впрямь в день
а не ночью, дородством и разумом своим. ..", т. е. овладели
городом днем в честном бою, как и говорил об этом атаман
Михайло Иванов в „Исторической" повести об азовском
взятии. Допуская даже возможность поражения, казаки в своем
ответе заявляют, что и в этом случае султан не приобретет
„чести" победителя, так как воюет он наемными силами,

200
А. Н. Робинсон
„умом немецким и промыслом", а не своим. И, наоборот*
„есть ли толко нас избавит бог от руки ево.. . отсидимся от
вас в осаде, в Азове городе. . . срамно то будет, царю
вашему турскому, и вечный стыд и позор.. ."
Но, наряду со всей этой типичной для данной эпохи и среды
идеализацией своей борьбы, Войско не забывает о главном —
о социально-политических условиях своего противоречивого
положения в Московском государстве. Турки в своей „речи"
грозили, что казакам из Москвы не будет „помощи и выручки"
и что „запасу вам хлебного с Руси николи не пришлють".
Здесь они попали не в бровь, а в глаз. Московское
правительство, с одной стороны, недостаточно помогая казакам, всячески
толкало их на оборону Азова, а с другой, — еще в 1637 г.,
после азовского взятия, царь писал султану о казаках: „Мы
за них не стоим, хотя их, воров, всех, в один час, велите
побить". Те же самые русские послы, которые проездом доставляли
казакам царское жалованье, в Константинополе убеждали султана,
что „казаки издавна воры... беглые холопи боярские... бежали
Московского государства... заворовав, от смертные казни...
государю нашему непослушны и Азов взяли без царского
величества ведома... самовольством... и помочи царское
величество к ним,не посылывал".
Заявить прямо об этой двойной игре московского
правительства автор повести, конечно, не мог. Но когда перед глазами
читателя будто бы сами турки в своей „речи" первые раскрыли
эту тайну царской дипломатии, то это, как бы независимо от
автора, вывело на свет данную тему и создало уже повод для
того, чтобы в казачьем ответе была развернута яркая картина
обостренных отношений между Войском и московской боярской
верхушкой. Ссылаясь якобы на слова турок, казаки намекают:
„Да вы ж... нас жалеете, что с Руси не будет к нам ни запасу
хлебново, ни выручки... будто к вам из государьства
Московская про нас о том писано". И теперь в обращении казаков
к туркам, но имея в виду, конечно, московского читателя,
автор разъясняет создавшееся положение: „И мы про то сами

Повести об азовском взятии и осадном сидении 20Г
без вас, собак, ведаем, какие мы в Московском государстве
на Руси люди дорогие, ни к чему мы там не надобны..."
Но эта грустная ирония над собственным положением
перебивается патриотической хвалой: „А государьство Московьское
многолюдно, велико и пространно, сияет светло посреди паче
всех иных государьств и орд... аки в небе солнце". И сразу же
за этим опять грустное замечание: „А нас на Руси не
почитают и за пса смердящаго". Почему же? А вот почему:
„Отбегаем мы ис того государьства Московскаго из работы вечныя,
ис холопства неволнаго, от бояр и от дворян государевых...
Кому об нас там потужить? Ради там все концу нашему".
В самом отношении Войска к Москве заметно резкое
противопоставление, с одной стороны, вражды к,правящим классам,
с другой, — прославления государства в целом и наивной
идеализации царя Михаила. Казаки отбегают из боярского
„холопства неволнаго", но и в повести и в отписках называют себя
„природными холопами" государя и в то же время людьми
„вольными", которые охраняют „украины" государства. Охрана
южных границ страны Войском Донским считалась его
„службой" государю. Проводя в целом в отношении Войска политику
боярско-дворянской верхушки, царь в то же время старался
снискать доверие и расположение казачества почетным приемом
казачьих „станиц" в Москве, щедрыми наградами, поддержкой
отдельных казаков в их столкновениях с боярами. Недавний
„холоп", „отбежав" на Дон и заслужив там доверие Войска,
мог приехать в Москву в составе „станицы", принимался чуть ли
'не как посол в кремлевском дворце, спокойно подходил к
царской руке и садился за стол на глазах, может быть, своего
бывшего хозяина-боярина. И если хозяин снова пытался его
„похолопить", то казак просил защиты прямо у царя и тогда,
в ответ на встречное „челобитье" боярина, государем бывало
ему „отказано для того, что николи донские казаки
челобитчикам не отдаваны".
Все эти исторически сложившиеся условия способствовали
развитию в идеологии казачества первой половины XVII в.

202
А. Я. Робинсон
того „наивного монархизма",1 исконной крестьянской веры
в „царя-батюшку",2 которые были отмечены В. И. Лениным.
Донские казаки в массе своей по социальному происхождению —
русские крестьяне, плоть от плоти русского народа. Естественно,
что вдали от родины, в беспрерывных боях с „бусурманами",
их патриотическое чувство крепло. Подобно средневековым
эпическим богатырям, стоящим „на заставе", они чувствовали
себя представителями всего своего народа, государства и веры.
Подобно им, казаки говорят в повести, что бьются и умирают
„за все государьство Московское", „и за веру крестьянскую,
и за имя царское и все крестьянство московское". Но в то же
время казаки, ограниченный политический кругозор которых
не позволял им подняться до понимания более важных в то
время, чем захват Азова, задач Русского государства,
расценивали вынужденно уклончивую политику московских
властей как вероломную по отношению ко всему Войску.
Повесть с исключительной точностью отражает, таким
образом, те противоречивые исторические условия жизни
казачества, которые и порождали у него, с одной стороны,
прославление Московского государства, сознание высокого
патриотического значения своей „службы" на его „украинах",
наивную идеализацию царской особы, а с другой, — поддерживали
исконную классовую вражду к боярам-угнетателям, которая как
две капли воды похожа на отношение былинных богатырей
к „боярам кособрюхим". По вине же этих последних, по мнению
повести, и „служба" казачества, как и „служба" богатырей,
не встречала „на Руси" соответствующей ей оценки.
Содержание казачьей „речи" казалось бы, видимо, автору
неполным, если бы оно ограничилось публицистическим
раскрытием перед глазами московского читателя насущных проблем
момента, вызванных азовскими событиями. Казаки рисуют еще
определенную перспективу, которая могла бы, по мысли автора,
1 В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е, т. 9, стр. 30.
2 В. И. Ленин, там же, т. 8, стр. 91.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 203
открыться в случае успешного исхода борьбы за Азов и
присоединения его к России. Насмешливо отвечая на предложение
згурок перейти на службу к султану, казаки иронически
обещают побывать в Царьграде, посмотреть его строение, послу-
лкить Ибрагиму „своими сабелки вострыми". Это вызывает
на память известные исторические обстоятельства: „предки
ваши бусорманы поганые" взяли Царьград, убили „Констянтина
благовернаго... искоренили до конца всю веру крестьянскую".
Казаки грозят возмездием.
Мысль об освобождении Царьграда от власти „бусурман"
с середины XV в. была популярна на Руси. Она, как известно,
отразилась и в Повести о взятии Царьграда, и в былинах, где
Илья Муромец, узнав, что в Царьграде и в Иерусалиме вера
„не по прежнему", едет туда и побеждает „поганое Идолище".
Но наиболее реально и живо эта идея осознавалась среди
казаков, которые постоянно разоряли турецкие приморские
города и, еще на живой памяти участников Азовского
„сидения", в 1623 г. совершили набег на окраины самого Царьграда.
Уже в „Исторической" повести взятие Азова изображалось
*как „богоугодное" предприятие, направленное на освобождение
исконно христианского города и имеющее в своей перспективе
движение на Царьград и даже Иерусалим. „Поэтическая"
совесть поддерживает этот широкий план. Казаки заявляют,
что Азов они взяли ѵАля опыту, каковы его люди турские
в городех от нас сидят"; собираются сами теперь отсидеться
„для опыту же" и не упускают из виду якобы настоящей
дальнейшей своей цели: „а все то мы применяемся к Еросалиму
и Царюграду", потому что „то государьство было християнское".
Автор рисовал тем самым перед московскими читателями
широкие, как ему казалось, горизонты, которые будто бы уже
обозначились успехом первого „опыта" —победоносной борьбой
казаков за Азов. Он пытался даже развернуть эту перспективу
в плане конкретных военных возможностей и устами казаков
говорил, что если бы только царь захотел, то одни лишь
русские люди — „украинцы" разгромили бы Турцию и были бы

204
А. Н. Робинсон
„за ним, великим государем, однем летом Ерусалим и Царь-
град по прежнему..." Здесь уже эта идея рассматривается
не в отвлеченном свете освобождения „христиан", но
политически осмысляется как возвращение „под руку государеву"
будто бы его собственных земель.
Ответная „речь" казаков завершается их решительным
отказом сдать Азов и впредь вести переговоры подобного рода.
Вслед за „речами" в повести начинается изображение
самих боевых действий. Турки двинулись на штурм города.
Мастерски используя традиционный стиль воинских повестей,
автор дает развернутое описание первого самого жестокого
приступа противника к Азову. Но все попытки врага
прорваться в крепость отбиты казаками, у которых, как у
былинных богатырей, и уста „кровию запеклись, не пиваючи и не
едаючи".
После боя явились турецкие парламентеры. Они просят
разрешения „отобрать побитой труп" и предлагают за это
большие деньги, торгашески соразмеряя предлагаемую цену
с рангом каждого убитого. Эта сценка наглядно характеризует
дух и нравы турецкой армии, где воинам выдавалось денежное
вознаграждение за каждую голову врага. Ответ казаков полон
богатырского благородства: „Не продаем мы мертвого трупу
николи. Не дорого нам ваше сребро и злато, дорога нам
слава вечная..."
И снова начинается бой. Описание остальных 24
„приступов" дается в виде как бы беспрерывного сражения перед
городом, на его стенах, на вылазках, в земляных подкопах.
Турки дважды используют свой излюбленный военный прием,
который помог им в 1638 г. овладеть Багдадом. Они строят
„гору высокую, земляной великой вал" и с высоты его
обстреливают из пушек город. „Страшный гром стоял, и огнь и дым
топился от них до неба". Стены Азова и дома в городе
рушились. Но каждый раз то смелыми вылазками, то искусными
подкопами и взрывами казакам удавалось сбить противника с их вала
и оттеснить от стен крепости.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 205
В лагере осаждающих начались раздоры. Паши турецкие
„почали крычать на царя крымского, что не ходит он к
приступу с ордой с крымскою". Конные войска татар уклоняются
от осады, вся тяжесть которой ложится на янычар — турецкую
отборную пехоту. Однако к каким бы „мудростям" ни
прибегали турки и их руководители, наемные „многие немецкие
люди городоемцы, приступные и подкопные мудрые вымышлен-
ники", — все их попытки овладеть Азовом разбиваются о
геройское мужество и военную смекалку казаков. Тогда, „оставя
оне вси уж мудрости, почали нас осиловать и доступать
прямым боем". Турки „бьются с переменою день и нощь",
посылая на приступ каждый раз по 10000 человек, а казакам
стало уже „переменитца некем". Наступает критическое
положение.
В настроении героев намечается перелом. Они попрежнему
и думать не хотят о сдаче, но уже горько жалуются на
непосильную тяжесть осады: „от тяжелых ран своих и от всяких
осадных лютых нуж... отягчали мы все и изнемогли многими
болезньми..." Отчаявшись в помощи людей, казаки в
последний раз обращаются с молитвой к „своему помощнику предте-
чеву образу". Расплакавшись, они с горечью спрашивают
предтечу и Николу: „Али мы вас, светов, прогневали чем,
что опять хощете итти в руки бусурманския?" Это вопрос
критический. Документ свидетельствует, что еще незадолго
до начала осады приехавшие в Москву казаки прямо заявляли
в Посольском приказе в своих „распросных речах", что они
' „большую надежду имеют и веру держат предтече Иванну,
святый де Иванн предотеча упросит у Христа бога Азов город
соблюсти и дому своего в бусурманские поганые руки не
отдаст". Оправдает ли себя теперь, в страшную минуту, их
неуклонная вера в правоту своей борьбы за „исконне
христианский город"? — вот что, казалось бы, спрашивают герои повести.
Ответ на этот вопрос для автора был уже предрешен
победной защитой Азова, для читателя же современника он
иллюстрируется всей заключительной частью повести.

206
А. Н. Робинсон
Драматизм повествования достигает наибольшего
напряжения. Готовясь к неизбежной, как им кажется, смерти, защитники
Азова обращаются к родине, царю, духовенству и всем
„православным" людям с глубоко лирическим последним прощанием.
Особенно поэтичным, насквозь пронизанным образами
фольклора, делается это прощание, когда казаки обращаются
к окружающей их природе: „Простите нас, леса темныя и
дубравы зеленыя. Простите нас, поля чистые и тихие заводи..
Прости нас, государь наш тихой Дон Иванович, уже нам по
тебе, атаману нашему, з грозным войском не ездить, дикова
зверя в чистом поле не стреливать, в тихом Дону Ивановиче
рыбы не лавливать".
Вскоре турки начинают переговоры с казаками при помощи
стрел, на которых они мечут в город свои грамоты. Казакам
предлагается хороший выкуп за Азов. Отклоняя эти
предложения, казаки ссылаются на свое излюбленное изречение:
„Не дорого нам ваше сребро и золото", дорога „слава вечная".
Они напоминают далее о своей первой „речи" и с гордостью
говорят: „Сперва мы сказали вам — дадим мы вам про себя
знать и ведать паметно навеки во все ваши край бусурманские,
чтобы вам было сказать, пришед от нас, за морем царю своему
турскому глупому, каково приступать х казаку рускому". После
этого казакам „полехчало", „приступы" прекратились.
Отсутствие единого командования и внутренние раздоры,
истощение запасов, огромные потери, приближение зимы,
периода непогод, опасных для флота, несокрушимость азовской
твердыни — все эти причины заставили турецкую армию
„внезапно,— как пишет очевидец, турецкий путешественник Эвлия
эфенди, — снять осаду", как раз тогда, когда самим казакам
падение крепости казалось уже неизбежным. Такой исход
нуждался со стороны автора повести в объяснениях, причем,
разумеется, именно таких, какие, в условиях политической
борьбы за Азов в Москве, могли бы наилучшим образом
истолковать неожиданную победу в пользу Войска Донского.
Толкование это с естественной необходимостью вытекало из

Тип донского казака XVIII в.
Иа книги Ал. Рягельмана „История или повествование о донских каваках . . ." 1778 г., по над
О. Бодянсхого, М., 1346.

Тип донского казака XVIII в.
Из книги Ал. Рнгельмааа „История или повествование о донских
казаках.. ." 1778 г., по изд. О. Бодянского, М., 1846.
14 Воияекие повести

Повести об азовском взятии и осадном сидении 211
прочно уже установившегося в Войске, проявившегося и на
земском соборе освещения азовских событий как борьбы
за освобождение исконно „христианского" города, а для
поэтического оформления этих идей пришла на помощь старая
литературная традиция.
Азов был разбит „до основанья", Войско совершенно
истощено, а турки готовили новый поход. Еще раньше, после
взятия Азова, казаки писали, что турки собираются „нас...
з Дону перевесть и Дон реку очистить". Теперь эта
перспектива потери любимого „тихого Дона Ивановича", а вместе
с ним и „воли" становилась реальной. Все мысли и чувства
Войска сосредоточились на том, чтобы удержать Азов хотя бы
силами „государевых ратных людей". В условиях сложной
политической обстановки, создавшейся в Москве в этот период,
казакам казалось недостаточным просто „бить челом" об Азовеу
нужно было подкрепить свою просьбу вескими по тем временам
идеологическими доказательствами, убедить, что победа
досталась им не просто „молодецким мужеством и промыслом",
но „сослана" была „с небеси".
На соборе мнения разделились. Сторонники присоединения
Азова — часть дворян, дети боярские, купцы — считали, что,
имея в руках такой „крепкой украйный город", Русь обеспечит
себя от „татарской войны". В соответствии с этим, и автор
повести писал, что государь будет спокоен „от войны и от
татар и во веки, как сядут [его ратные люди] в Азове граде ..."
Эти деловые доводы подкреплялись религиозными. Казаки
писали в отписке, что они побили врагов „божиею милостию"
Ивана предтечи и Николы „умоленьем, а государским счастьем".
И в повести и на соборе говорилось буквально то же самое.
Многие „выборные люди" указывали еще на соборе, что „ Азов
взят изволением вышняго бога... донскими казаками, во
отмщение крови православных крестьян", что именно предтеча
и Никола город „отстояли", так как сам „бог" якобы хотел
„избавити православных христиан от варварского нахождения".
По мнению участников собора, примером обороны Азова
14*

212
А. Н. Робинсон
будто бы хотел „господь бог прославити преславныя своя
чудеса*4.
В чем же, однако, эти „чудеса" состояли, и как рисовалась
воображению современников помощь „небесных сил"
защитникам Азова?
Как бы отвечая на этот вопрос, автор повести в пышных
картинах воплощает все э1*и характерные для данного
исторического момента мотивы идеологического оправдания
политических интересов. Во время осады, по словам повести,
как бы в ответ на благочестивое поведение казаков, имевших
„чистоту телесную и душевную", является к ним будто бы
„богородица", которая обращается к казакам с целой
программной речью, искусно сотканной автором из
традиционных литературных формул. „Мужайтеся, казаки, а не ужасай-
теся!"—говорит она; „бусурмане" учинили в Азове „торжище
нечестиво", т. е. торговали рабами—захваченными в плен
русскими людьми, разлучая „мужей от законных жен, сыны
и дщери разлучаху от отцов и матерей..." Но затем „услыша
бог моление их" и „дал вам на бусорман отомщение, предал
вам град сей и их в руце ваши". После этого сомнение в том,
что все происшедшее направлялось „божественной" волей,
не может, казалось бы, проникнуть в душу не только
московского читателя повести, но и самих турок: „не рекут нечести-
выи — где есть бог ваш христианской?" В том же
торжественном церковно-книжном стиле „богородица" обещает казакам
победу, а тем, кто погибнет, „венец нетленной" и блаженство
христианских мучеников: „имате царствовати со Христом
во веки".
Итак в борьбе за Азов, и по документам и по повестям,
Войско выполняет якобы повеление самого „бога". Насколько
злободневным было тогда это истолкование, можно судить
хотя бы по тому, что на соборе сторонники присоединения
Азова в своих официальных докладах на царское имя
указывали: „а отдать Азов бусурманом, навесть на Всероссийское
государство гнев божий". Вспомним слова Ф. Энгельса о том,

Повести об азовском взятии и осадном сидении 213
что в средние века „догматы церкви были одновременно
и политическими аксиомами..."1
Однако только „моральная" поддержка казакам со стороны
„богородицы" показалась автору повести недостаточной. Нужно
было наглядно показать читателю, в чем именно проявилась
эта помощь „свыше". Как и следует по традиции воинских
повестей, турки, оказывается, во время вылазок казаков видели
вместе с ними „мужа храбра и младова... со единем мечем
голым на бою ходяще, множество бусурман побиваше". Автор
пытается даже доказать как бы реальность этого. Казаков
убеждает в помощи ангела осмотр трупов противника: „мы...
по убитом знаем, что дело божие, не рук наших..." Теперь,
по мнению автора, победа получила свое полное объяснение,
и внезапное бегство турок становится понятным.
Отмечая правильную дату, повесть рассказывает далее:
„А сентября в 26 день в нощи от Азова города турские
паши... со всеми своими силами... побежали никем нам гоними
с вечным позором". Перемежая вполне реальные сообщения
об отходе турецких войск с фантастическими образами, автор
хочет окончательно убедить читателя-современника и в
достоверности изображаемого, и в „святости" борьбы казаков. Из
уст самого врага должен услышать читатель о причине бегства
турецкой армии. Казаки пошли на опустевшие „таборы"
турецкие и успели захватить там десять „языков". „Языки" эти
„в роспросе и с пыток говорили все единодушно, от чево
в нощи побежали от града паши их и крымской царь со всеми
своими силами": „В нощи де в той с вечера (т. е. накануне
отступления) было нам страшное видение", — говорят они,—
по небу „шла великая и страшная туча от Русии, от вашего
царства Московскаго. И стала она против самого табору
нашего, а перед нею, тучею, идут по воздуху два страшные
юноши, а в руках своих держат мечи обнаженные, а грозятся
на наши полки бусурманские. В те поры мы их всех узнали".
После признания противников и казаки признаются: »А нам>
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. VIII, стр. 128.

214
А. Н. Робинсон
казаком, в ту нощь в вечере видение всем виделось: по валу
бусурманскому, где их наряд стоял, ходили тут два мужа
леты древними (т. е. предтеча и Никола), на одном власяница
мохнатая". Они-то и сообщили осажденным о победе: „А
сказывают они нам: — Побежали, казаки, паши турские... и
пришла на них победа от Христа сына божия..."
'Самое интересное в этих традиционных для воинских
повестей образах — тщательное приурочение их автором
повести к местной обстановке и интересам казачества. Явление
„тучи" с двумя „юношами" создалось, повидимому, под
влиянием видения Фомы в Сказании о Мамаевом побоище,
где сказано: „откры ему (бог), видение в нощи той видев
на востоце: облак изрядно идяше от востока, из него же
изыдоща два юноши светлы, имуще в обоих руках мечи остры
и ркуще полковником (татарским): кто вам повеле требити
отечество наше? Нам бо дарова господь. И начаша их сечи".
Но автор нашей повести очень удачно заменяет это
отвлеченно-шаблонное движение тучи „от востока" конкретным
и недвусмысленным явлением ее вместе с „юношами" „от
Русии", что даже подчеркнуто — „от вашего царства
Московского". Автор призывает тем самым эту традиционную „тучу"
символизировать вполне определенную мысль, прозрачно
намекая читателю на то, что раз уже сами „небесные силы" так
деятельно вступились за казаков и прислали им помощь
именно „от царства Московского", то следовало бы и
земным военным силам поспешить на помощь к Азову оттуда же.
Историческая реальность этих настроений среди защитников
Азова подтверждается интересным свидетельством Эвлия
эфенди. Незадолго до конца осады, пишет он,
„распространился слух, что русский царь приближается с
двадцатитысячным войском, и слух этот, хотя и был только выдумкою
неприятеля (т. е. казаков), тем не менее произвел большое
замешательство". Так, вся эта обычная в старой литературе
символика „небесной помощи" привлекалась на службу
политическим интересам Войска Донского.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 215
От этих „видений" повесть опять переходит к
документальному изложению: „да нам же сказывали языки те про
изрон людей своих". Оказывается, врагов под Азовом побито
было 96000. Цифра эта, конечно, сильно преувеличена. „А нас всех
казаков, — продолжает повесть, — в осаде было 5307 человек,
а которые оставались мы, холопи государевы, от осады той,
и те все переранены". И теперь, как говорится в пересказе
войсковой отписки казаков, Азова „держать им стало
невозможно ..., что де они от них, злочестивых, великую скорбь
и нужду и страдание терпели,., и всем стали скудны,
перераненых без глаз, и без рук, и без ног стало много". Отсюда
и вытекала единодушная просьба Войска, „чтоб государь
пожаловал — Азов город велел у них принять".
Еще до осады казаки неоднократно писали: „взят град
Азов божиею милостию, вам, государем, в вотчину" и били
„челом государю, чтоб Азов государь велел у них принять
в вотчину". В момент острой политической борьбы вокруг
азовского вопроса автор наш всей силой своего поэтического
и публицистического таланта отстаивал перед московским
читателем интересы и идеалы казачества. Повесть его
заканчивается тою же, определяющей ее идейный смысл и
социальную функцию, просьбой об Азове и также от лица всего
Войска. Повесть говорит: „А топер мы . Войском всем
Донским государя царя и великого князя Михаила Федоровича
всеа Росии просим милости. .. чтоб велел у нас принять с рук
наших свою государеву вотчину Азов град. .." Если
подлинная отписка обращалась с просьбой об Азове только и прямо
к самому „государю", то повесть выводила этот вопрос за
пределы Посольского приказа и дворца и рассказывала
о тех же азовских делах московским общественным кругам,
которые как раз в это время живо интересовались этой
проблемой. Политическая тенденция повести очевидна.
Теперь уже немногим уцелевшим — „увечным" и
„перераненым"— азовским сидельцам осталось, по мнению автора,
только одно: выполнить „обещание всех нас у предтечева

216
А. Н. Робинсон
образа в монастырь ево постричись, приняти образ мнише-
ский". Но заслуга их забыта не будет. За них „государь
станет бога молить до веку". Эпический конец повести —
намерение героев „постричься" после того, как их миссия
по изгнанию „беззаконных агарян" со славой закончена,—
этот конец реально отражал настроения „осадных сидельцев".
У казаков издавна вошло в обычай в трудные минуты боевых
схваток с врагом давать обещание своим „небесным"
заступникам отправиться в случае избавления в какой-нибудь из
дальних монастырей на богомолье. Во время осады Азова,
по свидетельству одной из отписок, казаки дали обещание
построить церковь. Казаки в те годы имели два своих
монастыря— Борщевский и Чернеев, в которых постоянно
постригались „безвкладно" престарелые и увечные донские воины.
Уход „от мира" в монастырь был вообще обычным житейским
явлением изучаемой эпохи, у казаков он осуществлялся
своеобразно. Ветераны Войска постригались или просто жили при*
своих монастырях на положении бобылей ууд\я пропитания",
как выразительно говорит одна из отписок. Не связанные
большей частью еще ни постоянной семьей, ни наследованием
недвижимости, вольные „рыцари" Дона жили обыкновенно
холостыми по 10 или 20 человек в одном курене: „в одной
суме и одной каше". Иначе говоря, они вели образ жизни
своеобразной средневековой военной корпорации. И как только
кто-либо из них не мог больше „служить государю" своей:
саблей, он выбывал из строя и, естественно, прибегал к помощи
другой средневековой корпорации — монастыря. Итак,
разновременную, но однотипную судьбу многих казаков автор наш
эпически перенес на всех „осадных сидельцев" —
„перераненых", „старцев увечных", для которых обычный казачий
исход в таком положении и был — монастырь.
Поэтизация и идеализация этих якобы имевших место
намерений и настроений Войска протекает в повести в
характерных именно для казачьей идеологии формах. Герои повести
мечтают о своей будущей монашеской жизни во вновь

Повести об азовском взятии и осадном сидении 217
основанной ими „лавре предтечевой" как о новом, лишь
видоизмененном по форме продолжении привычного бытия их
сплоченной в жестокой борьбе за Азов „дружины малой".
Они, по мысли автора, собираются атамана своего поставить
„игуменом, а ясаула пострижем, тот нам будет строителем"..
Выходит, что войсковая администрация и функции ее остаются
и распределяются попрежнему, меняются только боевые
казачьи „зипуны кровавые" на мирное „монашеское"
облачение. А сами они, казаки, стоявшие насмерть на стенах
Азова, и здесь, за стенами тихой „лавры", сохранят до конца
твердость духа и верность своим идеалам: „А мы, бедные,—
говорят они, — хотя дряхлые все, а не отступим ево предтечева
образа, помрем все тут до единого". Казалось бы, все
осталось попрежнему, только с переменой обстоятельств „рыцар-
ско"-эпический идеал средневекового сознания донских „людей
божьих" сменился идеалом „монашеско"-эпическим. И
подобно тому, как прежде славилось Войско „свирепое и
бесстрашное" пред всеми „царствами" и „ордами", так и теперь, —
восклицают герои, — „будет во веки славна лавра предтечева!"
Таково в общих своих чертах идейное и историческое
содержание повести.
Форма „Поэтической" повести об Азове, как мы уже
упоминали, органически связана с казачьей канцелярской
письменностью. Это ясно обнаруживается как в языковом
строе данной системы средств выражения, так и в
непосредственном использовании таких типичных формул официальной
переписки, как, например: „А государь наш великий... царь
и великий князь Михайло Федорович всеа России самодержец
и многих государьств и орд государь и обладатель", или —
„он, государь наш великий..., чинит по преданию святых
отец, не желает пролития кровей ваших бусорманских", или —
„и милостию божиею и молитвою пречистыя богородицы,
и заступлением небесных сил и помощию их угодников
предтечи Иоанна и Николы чюдотворца, на выласке явно бусур-
манов побили".

-218
А. Н. Робинсон
Профессионально-канцелярская манера точного и
обстоятельного изложения событий сочетается со стремлением к
созданию торжественно-патетического тона повествования. Для
этого используются прежде всего привычные двевнерусским
книжникам стилистические средства воинских повестей,
которые мы частично уже рассматривали в отношении
„Исторической" повести об азовском взятии. В „Поэтической" повести
создаются преувеличенно пышные картины боя: „почела быти
стрелба пушечная и мушкетная великая; как есть стала гроза
великая над нами страшная, бутто гром велик и молния
страшная ото облака бывает с небеси. От стрелбы их стал
огнь и дым до неба. И все наши градные крепости потряслися
от стрелбы их той огненой. И солнце померкло во дни том
и, светлое, в кровь претворися. Как есть наступила тьма
темная"; или — „В огне и в дыму не мочно у нас друг друга
видеть... от стрельбы их огненой дым топился до неба, как
есть страшная гроза небесная, когда бывает гром с молниею".
„Поэтическая" повесть, как и все остальные казачьи
повести об азовских событиях, неоднократно использует
традиционные в литературе древней Руси образы „чудес" и „видений".
кС одним подобного рода „явлением" двух „страшных юношей"
на помощь казакам мы уже познакомили выше. Отметим еще
„видение богородицы": многие казаки видели „во сне и вне
сна... жену прекрасну исветлолепну в багрянице светле на
воздусе стояще посреди града Азова..." — ср., например,
в повести о Темир-Аксаке (Тамерлане): „... и се внезапу
виде... на воздусе свет необычен... посреди же света оного
великаго явися жена некая, в багряны ризы одеянна .. она
стояще, руце свои к высоте простерши и моляшеся о неких,
Темиру же Аксаку люте претяща". Вслед за этим „видением"
многие казаки будто бы видели, что от „образа Иванна
предтеча течаху от очей ево слезы многия по вся приступы..."
Истолкование этого „знамения", часто встречающегося в
старой литературе, дается, например, в повести о Владимирской
иконе „божьей матери": когда икона во время нашествия

Повести об азовском взятии и осадном сидении 219
суздальцев в 1169 г. была вынесена на острог, видел будто бы
„архиепископ от святыя тое иконы слезы текуща... О
великое и преславное чудо! Како могут быти от суха древа слезы?
Не суть бо слезы, милостивное знамение. Сим бо образом
молится... богородица сыну своему и богу нашему за град
и люди, уповающих на милость ея". Накануне бегства турок
'было, оказывается, еще одно „видение" защитникам Азова:
„А нам, казакам, в ту нощь в вечере видение всем виделось:
по валу бусурманскому, где их наряд стоял, ходили тут два
мужа леты древними, на одном власяница мохнатая", имеются
в виду Иван предтеча и Никола чудотворец. Аналогичное
„видение" находим, например, в Сказании Авраамия Палицына
об осаде Троицкого Сергиева монастыря войсками
самозванца: „было явление атаманом и казаком... около града
по поясу ходящих двух старцов, брады седы,... яко быти им
но образу и подобию великим чудотворцом Сергию и Никону".
В широком кругу знакомых автору „Поэтической" повести
об Азове литературных произведений может быть выделено
непосредственно использованное Сказание о Мамаевом
побоище В этом Сказании дается, например, следующее
гиперболическое изображение многочисленности собравшихся войск:
я,Поле же Куликово прегибающеся, вострепеташа лузи и
болота, реки же и озера из мест своих выступиша, яко николиже
убо толиким полком быти на месте том". В „Поэтической"
ловести казаки говорят: „От силы их (турок) многия и от
уристанья их конского земля у нас под Азовым потреслася
и погнулась, и из реки у нас из Дону вода на береги
выступила от таких великих тягостей, и из мест своих вода на
.луги пошла". Сказание о Мамаевом побоище, следуя
излюбленной манере древнерусских повестей, красочно описывает
боевую одежду воинов: „Шеломы на главах их златом
украшены, аки утренняя заря во время ведряна солнца светящеся,
{е]ловцы же шеломов их, аки пламя огнено пашется". В
„Поэтической" повести одежда турок описывается в аналогичном
стиле: „платье на них на всех головах яныческих златоглавое..

220
А. Н. Робинсон
збруя... красная, яко зоря кажетца... а на главах у всех
яныченей шишяки яко звезды кажются". В Сказании о
Мамаевом побоище рисуются восходящие еще к Слову о полку
Игореве образы зверей и птиц, ожидающих сражения: „За
многие же дни приидоша на то место мнози волцы, по вся
нощи воют непрестанно... мнози ворони собрашася, необычно
неумолкающе грают, галицы же своею речью говорят, и мнози
орлы от уст Дону приспеша, лисицы на кости брешут, ждучи
дни грознаго, богом изволеннаго, в он же имать пастися
множества трупа человеческаго". В „Поэтической" повести
об Азове эта картина перерабатывается автором с
привлечением типичных средств стиля народной поэзии. Угрожая
туркам, казаки говорят: „И давно у нас в полях наших летаючи,
хлехчют орлы сизыя и грают вороны черные подле Дону
тихова, всегда воют звери дивии, волцы серыя, по горам
у нас брешут лисицы бурыя, а все то скликаючи, вашего
бусурманского трупа ожидаючи".
Для характеристики своих героев автор повести постоянно
привлекает типичные для древнерусской литературы
сравнения. Турки, например, говорят о казаках: „яко орли парящие,
без страха по воздуху летаете, и яко лви свирепый, в
пустынях рыскаете..."; казаки сами считают, что покажет их „бог"
перед турками „аки лвов яросных"; русские люди „украинцы"
„аки львы яростные и неукротимые, и хотят поясти вашу
живую плоть бусурманскую". Казаки напали на Азов, по
мнению турок, „аки волцы гладныя". Окружив Азов, турки
риторически спрашивают казаков: „Птицею ли вам из Азова
лететь?" — и дальше угрожают: „приимем завтра град Азов
и вас в нем, воров-разбойников, аки птицу в руце свои воз-
мем..." ср. в повести о городах Таре и Тюмени: „град сей,.
яко птицу руками своими возмем".
Язык повести не лишен распространенных в древнерусской
литературе изречений и оборотов, которые восходят к церковно-
книжным образцам. Например: „Гордому ему бусурману.. .
бог противится"; „обагрили кровию нашею крестьянскою все

Повести об азовском взятии и осадном сидении 221
пороги церковныя"; „Не рекут нечестивый: Где есть бог ваш
христианской?"; „С нами бог, разумейте языцы и покаряйтеся
неверныя, яко с нами бог!" и т. д. Патетический тон „речей"
повести поддерживается многочисленными риторическими
вопросами. Турки, например, вопрошают казаков: „Кому
приносите такие обиды великие и страшные грубости?", „На что
вы, воры глупые, надежны?", „Кто вас может, злодеи-убийцы,
укрыть или заступить от руки ево (султана) такия силныя
и от великих... сил ево, царя... турскаго?", „Кто постоит
ему?" Казаки отвечают контр-вопросами: „Где полно ваш
Ибрагим турской царь ум свой дел?", „Как он, бусурман
поганой, смеет так в титлах писатся и подобитись вышнему
(уподобляться богу)?"
Эта традиционная торжественная стилистика совмещается
в повести с метким, грубоватым, но выразительным
просторечием, с характерной по своей смелости и остроте казачьей
насмешкой. Стараясь превзойти один другого в риторическом
искусстве, представители турок и казаков, в то же время,
в своих „речах" осыпают друг друга неистовой бранью. По
мнению турок, казаки, — „воры глупыя", положили они на себя
„имя звериное", они „неправии убийцы", „разбойники непо-
щадные". Казаки же называют турок: „смрадные худые бусур-
маны", „бусурманы поганыя", „собаки", турецкий султан
равен „бешеной собаке", „скаредной собаке", казаки будут
биться с ним, что „с худым свиным пастухом наемником".
Не укрылся бы султан, по мнению казаков, „и во утробе
матери своей, и утробу бы ея роспороли да перед лицем бы
ево царевым поставили". Казаки задорно смеются над турками,
напоминая им о способах своего обогащения и обзаведения
семьей и потомством: „А злато и сребро емлем у вас за морем,
то вам самим ведомо. А жены себе красныя и любимыя водим
и выбираем от вас же из Царяграда, а с женами детей с вами
вместе приживаем".
Наряду с указанными элементами и литературности и
народного просторечия, „Поэтическая" повесть об Азове обильно

222
А, Н. Робинсон
насыщена образами казачьего фольклора. Это и естественно^
Вольная донская жизнь с ее вечными походами и боевыміг
схватками, привычный казакам военный общинный быт издавна
породили у них любовь к народной хоровой песне. Казачья
среда всегда отличалась активным поэтическим творчеством.
„Поэтическая" повесть об Азове — один из самых ранних
литературных свидетелей этого творчества.
Рисуя приведенную выше картину животного царства,
ожидающего „трупа бусурманского", автор повести использует-
типичные народно-поэтические эпитеты: „орлы сизыя" и
„вороны черныя", „волцы серыя" и „лисицы бурыя"; в
лирическом прощании казаков: „леса темныя и дубравы зеленыя",
„поля чистые и тихия заводи", „море синее и реки быстрые".
Завершается прощание казаков трогательным обращением
к „тихому Дону Ивановичу", которого они величают
„государем" и „атаманом". Обращения к Дону, даже беседы с ним,
как с лицом одушевленным, типичны для казачьих песен.
В одной из них, например, поется:
Ой ты, батюшка наш, славный тихий Дон:
Ты кормилец наш Дон Иванович!
Помутился ты, Дон, сверху до низу.
Речь возговорит славный тихий Дон:
Уж как-то мне все мутну не быть:
Распустил я своих ясных соколов,
Ясных соколов, донских казаков!
В поход ли отправлялся казак, был ли он в плену или
на смертном одре, он всегда вспоминал родной „тихий Дон",
прощался с ним:
Прощай, белый свет, прощай, тихий Дон!
Вы простите, казаки, други-товарищи!
В „Поэтической" повести, готовясь к смерти, казаки с
любовью вспоминают родину: „Не бывать уж нам на святой Руси", —

Тип донского есаула ХѴШ в.
Из книги Ал. Ригельмана „История или повествование о донских
казаках . . ." 1778 г., по изд. О. Бодянского, М„ 1846.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 225
говорят они, Точно так же обращаются к родине и былинные
богатыри:
Ай же братьица мои крестовые, дружинушка хоробрая!
Не бывать-то нам на святой Руси,
Не видать-то нам свету белого.
Победно отразив первый самый страшный приступ турок,
казаки, подобно богатырям эпоса, говорят: „И уста наша кровию
запеклись, не пиваючи и не едаючи". Сравним в былинах:
Теперь у него уста запечатаны.
Запеклись уста кровью горючею.
Или:
Он бьется, дерется целой день,
Не пйваючи, не едаючи.
В „Поэтической" повести отразились также характерные
для народной поэзии образцы иронии. В начале своей „речи**
казаки говорят туркам: „Ждали мы вас, гостей, к себе под
Азов город дни многия". В конце „речи", как бы поддерживая
этот иронический тон приема „гостей", они говорят: „Ради
мы в завтра вас подчивать чем у нас, молотцов, бог послал
в Азове городе". Сравним в народной солдатской песне ХѴШ в.:
Уж мы встретим этого гостя1
Среди моря на пути:
Уж мы станем этого гостя,
Станем подчивати.
Насмехаясь над турецкими предложениями перейти на службу
к султану, казаки в своей „речи" говорят: „станем мы служить
ему, царю, пищалми казачими да своими сабелки вострыми".
Сравним ответ Красноіцекова Левенгаупту в казачьей
песне XVIII в.:
Ах, если бы была при мне сабля острая,
Послужил бы я над твоей буйной головушкой.
1 Т. е. шведского короля.
15 Воинские повести

226
А. Н. Робинсон
Изложение „Поэтической" повести об Азове богато насыщено
разнообразными красочными средствами художественной
изобразительности. На помощь автору повести приходит и
торжественная риторика древних книжников, и лирическая грусть
народной песни, и документальная точность канцелярского языка,
и публицистический пафос политического оратора, меткая
казачья насмешка и красочная формула литературного стиля.
Но все эти столь различные средства изобразительности
творчески осваиваются автором, окрашиваются единой
патриотической целеустремленностью произведения, объединяются, кроме
того, своеобразной жанровой конструкцией войсковой отписки,,
где весь рассказ ведется не от авторского лица, а от лица как
бы всего Войска Донского, устами казаков, которые
вспоминают обо всем пережитом во время осады Азова. Такая форма
коллективного сказа самих участников-ветеранов героического-
„осадного сидения" создает ту непреходящую поэтическую
свежесть и лирическую взволнованность этого произведения^
которые ощущаются в нем и по сей день.
Кто же мог быть автором этой замечательной повести?
Мы говорили уже о том, что повесть была написана в Москве
в период жарких споров об Азове. Мы видели, что
превосходная, доступная только очевидцу, осведомленность писателя
во всех подробностях азовской осады сочетается в повести
со страстной идейной борьбой за интересы казачества, за
присоединение Азова, Профессиональное мастерство донского
автора выступает рядом с отличным знанием донского
фольклора и любовью к казачьей народной речи. Принадлежность
автора к донскому казачеству несомненна.
Есаулом „станицы" казаков, приехавшей в Москву с отпиской
о героической обороне Азова, был Федор Иванов Порошин.
Канцелярист по профессии, на Дону он занимал положение
войскового дьяка. Подлинные отписки Порошина, в том числе
и параллельная повести отписка об осаде Азова, и по
содержанию своему и по стилю оказываются чрезвычайно близкими
„Поэтической" повести об осадном сидении. В прошлом Поро-

Повести об азовском взятии и осадном сидении 227
шин — беглый холоп знаменитого вельможи князя Н. И. Одо-
евек?го. На Дону он проявил себя смелым защитником
интересов казачества, неоднократно в своих отписках просил и даже
требовал у царя пэмощи Азову, был горячим пропагандистом
идеи присоединения Азова к Московскому государству. Как
человек преданный, хорошо грамотный и бывалый „у дел"
он избирается после осады есаулом той особо почетной и
ответственной „станицы", которая едет в Москву к царю Михаилу
Федоровичу для решения судьбы Азова, а вместе с ним
и всего Войска Донского. В Москве он, вместе с атаманом
Наумом Васильевым, „бьет челом" об Азове „беспрестанно".
Здесь же, в обстановке жарких споров по азовскому вопросу,
Порошин и пишет, очевидно, „Поэтическую" повесть как
патриотическое произведение, пропагандирующее идеи казачества
и обличающее „бояр и дворян государевых". Однако с
решением царя отдать Азов Турции вся деятельность Порошина
становится, с точки зрения правительства, вредной. В то время,
когда царь приказал „Азов покинуть" и, перед лицом
назревающей войны с Турцией, более всего нуждался в послушании
казаков, возвращение Порошина на Дон признается, очевидно,
нежелательным. Царь щедро наградил всех приехавших в Москву
казаков, а „есаул Федька Порощин был сослан в Сибирь".
Повесть об азовском осадном сидении выступает одним
из звеньев той длинной цепи национально-самобытных
произведений русской литературы, которые поэтически воплощают
величественную и непреходящую историческую тему о защите
родины, о народе-борце. Выдающиеся достоинства повести
обусловливают ее познавательную и эстетическую ценность для
советского читателя.
5
Оборона Азова в 1641 г. явилась переломным моментом
з историческом развитии Войска Донского как
самоуправляющейся казачьей вольницы. В годы обладания Азовом (1637—
1642) Войско достигло наибольшего расцвета всех своих сил,
15*

-228
А. Н. Робинсон
^попыталось обеспечить себе свободный выход в море и
заложить основы безопасности южных границ Московского
государства. После того как в 1642 г. казаки по царскому приказу
покинули Азов, турки, заняв город без боя, спешно
восстановили крепость и застроили новыми боевыми башнями все устье
Дона. С самого начала 1643 г, турки пошли отсюда в
наступление на казачьи городки. С этих пор начался новый этап
борьбы теперь уже малочисленного и обескровленного
казачества со все новыми и новыми войсками янычар, присылаемыми
султаном в Азов и усиленными татарской и ногайской конницей.
Недавно еще страшные для „бусурман", гордые и
независимые победители, теперь казаки—„беспомощные и разоренные
холопы" государевы — пишут царю, что „держаться на Дону
нет силы" и что „малым нам людом, без твоей государевой
помощи, без ратных людей, противо их бусурманских больших
приходов стоять будет не уметь".
Московское правительство организует походы русских войск
на Дон для отражения нападений татар и ногаев. Вместе с этим
начинается все большее и большее наступление правительства
на казачьи вольности. В самом Войске Донском заметно
усиливается социальное расслоение казаков на два враждебных
друг другу лагеря — небольшую группу богатых казаков,
„домовитых" или „дюжих", которые становятся верными агентами
царской власти на Дону, и массу неимущей „голытьбы". Вскоре
новая бурная эпоха — восстание Степана Разина — потрясает
феодально-самодержавное государство.
После 1641—1642 гг. решение азовской проблемы,
необходимое для Московского государства, отодвигается еще на
полвека вплоть до эпохи Петра I. Славные времена азовских побед,
когда „вольное" Войско Донское боролось один на один с
войсками могущественной Османской империи и ее вассалов, как
несокрушимая „застава" „богатырей святорусских", отходят
«в прошлое. Вместе с ними постепенно забываются и
исторические подробности азовского героического „взятия" и
„осадного сидения". Азовская эпопея обрастает легендарными, ска-

Повести об азовском взятии и осадном сидении 229*
зочными чертами, а сам Азов становится для казачьих песен
и преданий таким же популярным „эпическим" городом, как
Киев для русских былин.
Эти исторические и социальные явления определили
литературную судьбу старых повестей об Азове и, прежде всего,,
наиболее выдающейся среди них „Поэтической" повести об
азовском осадном сидении. Неповторимая оригинальность этой
повести, теснейшая ее связь с идеологией казачества и со всей
той своеобразной социально-политической обстановкой, которая
сложилась в Москве в 1642 г., не могли обеспечить устойчивого
бытования произведения в неизменном виде. Звучавший
злободневно патриотически-агитационный рассказ о героическом
„осадном сидении", полный лиризма и обращенный к
современникам, терял в новых исторических условиях свою
публицистическую остроту и превращался в повесть о полузабытом
прошлом.
С переменой социальной функции повести исторически
и идейно обусловленные особенности ее жанра и стиля как
поэтической „войсковой отписки" стали чужды и малопонятны
читателю. Попытки частичных переделок повести,
осуществляемые в пределах того же — теперь уже стеснявшего рассказ —
жанра „отписки", терпели неудачу. „Поэтическая" повесть была
обречена либо на скорое забвение, либо могла возродиться
только на какой-то новой основе. Такой основой могли послу*
жить, прежде всего, устные казачьи предания, легенды и песни
об азовских событиях. И, действительно, литературное
возрождение старой азовской повести происходит в 70—80-х годах
XVII в. в виде так называемой „Сказочной" повести об Азове.
„Сказочная" повесть об Азове состоит из трех основных
частей: рассказа о пленении казаками дочери азовского паши,
рассказа о взятии Азова хитростью и описания азовской осады.
„В лета благочестивый державы" царя Михаила
Федоровича, — начинает свое повествование автор, — собралось на Дону
„вольное казачество". Атаман у них был Наум Васильев.
Напомним, что это был тот самый Наум Васильев, герой азов-

230
А Н. Робинсон
ской обороны, который упомянут в „Поэтической" повести
об „осадном сидении" и впоследствии, вплоть до начала 60-х
годов XVII в., часто атаманствовал у казаков.
И вот „в некое время" задумал азовский паша отдать свою
дочь в жены крымскому царю Старчию и отпустил ее к нему
с большим караваном судов. Донские казаки перехватили
турецкий кара/іан, разграбили его, пленили знатную невесту,
а затем вернули ее паше за большой выкуп. „И зело казаки
от той свадбы разбогатели".
Начали тогда казаки советоваться, „как бы им Азов взять".
И придумал атаман Наум Васильев. Сделали они 130 телег,
в 100 телег посадили 400 казаков, покрыли их кожами, а
первые 30 телег нагрузили всяким дорогим товаром, сами
переоделись в купцов и поехали к Азову. Сказавшись торговыми
людьми из „астраханского царства" и посулив паше дорогие
подарки, они вошли в город, выпустили ночью своих
спрятанных товарищей и начали „побивати татар, а паше сам атаман
срубил голову". Казаки разделили богатую добычу, многие
из них поженились на молодых турчанках и стали в Азове
„жити и бога хвалити".
„Прослышал" об этом турецкий царь Брагим и после долгих
сборов на шестой год подошел сам к Азову „со всею силою".
Осада города, подробно описанная в повести, окончилась д\я
турок полной неудачей. Победители казаки пошли на тихий
Дон, построили там монастырь и три города рубленыя. Пожил
их атаман 62 года „и умре с миром ... Бысть казакам слава
вечная, а туркам укоризна вечная!".
„Сказочная" повесть об Азове объединяет, таким образом,
три различных сюжета. Первый из них — пленение знатной
турецкой девицы — служит своего рода прологом к дальнейшему
описанию казачьих подвигов. С историческими азовскими
событиями 1637—1642 гг. этот сюжет не связан. Подобный
факт захвата в плен дочери азовского паши нам не известен.
Однако казаки постоянно нападали на караваны турецких судов,
брали в плен турчанок; народная песня поет о том, как казаки

Повести об азовском взятии и осадном сидении 231
напали однажды на турецкие „бусы" и пленили „красну девицу"
молодую Урзамовну, дочь „мурзы турскова".
Второй сюжет повести — взятие Азова казаками,
изображающими купцов с товаром, — тоже не имеет никакого
отношения к действительным обстоятельствам овладения этим городом
в 1637 г. Автор „Сказочной" повести был знаком с
„Исторической" повестью об азовском взятии, но заимствовал из нее
только отдельные детали описания боя внутри города и
некоторые черты воинской фразеологии. Фактические же
подробности овладения городом, утратившие уже, очевидно, свой
интерес и значение, он полностью заменил популярным в
русских и украинских песнях изображением взятия Азова хитростью,
при помощи проникновения в крепость якобы купеческого обоза
с телегами, в которых спрятались казаки.
Существует предположение, что в оснбву рассказа
„Сказочной" повести о пленении знатной турецкой девушки и о
взятии Азова хитростью легла казачья песня, послужившая
поэтическим отголоском взятия Степаном Разиным в 1668 г.
персидского города Фарабата и пленения им дочери асторан-
ского Менеды-хана. Казаки Разина принесли на Русь и, в
частности, на Дон песни и рассказы о своих подвигах в Персии
и применили к ним народно-поэтический сюжет о взятии города
воинами, переодетыми в купцов. Затем варианты этой песни,
дошедшей до нас уже в отрывках, заменили малоизвестное
на Руси имя города Фарабата популярным именем Азова
и в таком виде были использованы автором „Сказочной" повести.
В описании самой осады турками Азова автор „Сказочной"
повести широко использовал известный ему текст „Поэтической"
повести об азовском осадном сидении, но творчески переработал
свой источник. Прежде всего он совершенно отказался от
своеобразного жанра „Поэтической" повести — „отписки", с ее
изложением от лица всего Войска Донского („мы, казаки ..."),
и перешел к обычному литературному повествованию. Он
избегает пышных, но статических по своему характеру описаний
=6итвы за Азов в своем источнике и сосредоточивает внн-

232
А. Н. Робинсон
мание на развитии сюжетности произведения, на динамике
рассказа. Автор стремится развить в картину боевых действий
казаков даже отдельные детали „Поэтической" повести. В
последней, например, сказано: „набит у нас был снаряд дробью
железною, усечками". В „Сказочной" повести это сообщение
развивается так: „И в ту же нощ начата мы оружье свое
и пушки заряжати и забивати пищалными жеребьи желез-шяя.
В пушки клали каленыя стрелы снопами, и во всякую пушку
по снопу, да в ту же нощ клали по ядру с порохом. И тех
ломовых пушек снарядили шездесят три, а во всякую пушку
забивали ядрами железными чинеными и ломаными жеребями".
В „Поэтической" повести в числе оружия турок только
упоминаются „пушки ломовыя". В „Сказочной" повести это
упоминание превращается в живую картинку: „Наперед их везут
на быках дватцать четыре пушки ломовых .
Свободно чередуя отдельные исторические факты с
легендой и вымыслом, автор „Сказочной" повести создает целый ряд
новых тщательно разработанных эпизодов. Так, уже первая
встреча казаков с войсками царя Брагима (султана Ибрагима,
который, кстати сказать, под Азовом не был) вырастает
в отдельный эпизод. Царь Брагим послал впереди себя „скорых
гонцов к Азову городу". Гонцы подошли к Азову с южной
стороны, „а сами боятца, чтоб их казаки не побили. Казаки
их увидя с науголной башни, и хотели палить по им ис пушек.
И один казак не велел стрелять —" Доложили атаману. Тот
„выслал тритцать человек казаков" на разведку. Казаки
вступили в переговоры с татарскими гонцами, узнали о намерении
Брагима взять Азов, сдаться отказались и, убив семь человек
татар, „трех живых отпустиша к царю Брагиму".
В описание осады Азова вводится следующий любопытный
эпизод. „И ту же нощ поймали турки наших казаков шесть
человек, которыя ездили с конми на остров, а с ними было*
пять тысящ лошадей", которых они хотели спрятать на острове.
Привели казаков к царю Брагиму, и стал он их „вопрошати
с яростию: «как и по что из Азова ездите? Или нашего войска

Повести об азовском взятии и осадном сидении 23Ѣ'
подсматриваете?»". Казаки пытались отговориться: „ездили мы/
на рыбную ловлю", но сказал царь: „да что в руках ваших нет
ничего? И лож ваша есть". Не стерпев пыток, казаки
признались, что отогнали лошадей на остров. Царь велел пригнать
оттуда коней, а казаков казнить. Но паши уговорили его
обменять их на пленных турок. На утро турки подвели казаков
к городу. Руки у них были связаны, а лица залиты кровью *
Казаки же из Азова обещали вывести пленных турок, но
потребовали, чтобы турецкий конвой отложил оружие в сторону»-
Турки согласились, не зная, что их пленники уже перебитьь
в Азове. Неожиданно выскочив, казаки „ухватиша своих
и турок 20 человек взяша в Азов и врата затвориша".
Рисуя картины подобного рода, автор повести проявляет
не только незаурядное для своего времени литературное
мастерство и изобретательность, но и обнаруживает отличное знание-
донского быта, характерных для боевой жизни казаков
положений, —; таковы, например, переговоры с лазутчиками противника,
прятанье лошадей в камышах на острове, отговорка казаков~
перед султаном рыбной ловлей, которая, действительно, была
для них обычным занятием. Характерен, несомненно, и такой,
эпизод. По приказанию Брагима турки нарезали ночью камыша,
связали его снопами, перебросили в Азов и зажгли. Начался:
пожар. Казаки выскочили в пролом стены „наги в портках"
и стали сечь турок. Автор дополняет старые азовские повести,
вполне реальными, типичными для быта казачества той
поры подробностями. Когда, например, казаки взяли Азов, они.
уничтожили его гарнизон, „а женский пол — старых рубили,,
а молодых жен и девок к себе в полон взяли". И потом „многие,
казаки турецких жен в крещеную веру приведоша и на них,
поженилися".
В отличие от обобщенных патетических описаний
„Поэтической" повести об азовском сидении, автор „Сказочной"
повести стремится показать читателю каждое событие осадьь
наглядно и живо, в его мелких, характерных особенностях,,
с удачно подмеченными реалистическими чертами. Турки, напри—

234
А Н. Робинсон
мер, предложили казакам взять для обмена пленными своих
товарищей и держали их перед Азовом „связанных назад руки
стояще, а лица их кровию облишася". В другой раз пленные
казаки бежали от турок, „развязаша руки у себя зубами
своими". Переодевшись в турецкое платье, отправились однажды
казаки на вылазку в лагерь противника. И начала их стража
окликать, казаки же „отвещают по турецкому ... и турки
в ноче в лицо не видят, зане ночь темна". Связав часового,
казаки завернули его „в ковер и бросиша в сторону", взяли
в лагере турок семь знамен, но по пути сняли их с древков,
„дабы турки не узнали", т. е. не заметили казаков по
знаменам в их руках.
Если „Историческая" повесть об азовском взятии только
упоминала нескольких исторических лиц, действовавших под
Азовом в 1637 г., а „Поэтическая" повесть говорила от лица
всего Войска Донского, избегая выделять отдельных его
героев, — то автор „Сказочной" повести, напротив, вводит в свой
рассказ нескольких действующих лиц. Его герои, не известные
по имени, не только упоминаются в повествовании или сами
рассказывают о своих подвигах, но прямо действуют перед
читателем. Уже в первом столкновении казаков с „гонцами"
царя Брагима, как мы видели, именно „один казак" не велел
стрелять. В другой раз, желая спасти есаула, привязанного
татарами к коню, „приложися казак ис пищали и уби коня".
На турецком военном совете на вопрос царя Брагима, что
делать с Азовом, „паши же ничего не отвещаша. Един же
паша.... рече: заутра повелиш всему войску перед градом вести
великую гору ..." Такова первоначальная попытка автора
выделить индивидуального героя, который находит выход
из затруднительного положения, — попытка, напоминающая
аналогичные приемы народной поэзии.
Но наряду с этими безымянными героями . в повести
действуют карикатурный в своем безмерном возвеличении и
фактической беспомощности царь Брагим, крымский царь Старчия,
сподвижник казаков поп Серапион, популярный среди них

Повести об азовском взятии и осадном сидении 235
атаман Наум Васильев — „добре разумен", наконец, главный,
видимо легендарный герой — есаул Иван Зыбин. Атаман Наум
Васильев выступает в повести как опытный военный
руководитель казаков, каким он и был в действительности. Его
распоряжения всегда выручают казаков. Однажды, например,
увидели они, что турки стену азовскую „керками и обухами
ломают", а достать их ничем нельзя было, потому что
„азовская стена толста..." „Атаман же, вельми мудр", научил
казаков сделать „очапы", видимо сооружение наподобие
„журавля" у колодца, — опускать „ужища" со стены вниз и
железными крюками „на стенку таскать турок". И видели турки
как их воины, „что снопы из-под стен на ужищах к верху
летают". Возможно, что этот военный прием и в
действительности применялся казаками при обороне своих „городков".
Подобный же прием описан в повести „о нахождении"
польского короля Стефана Батория на Псков в 1581 г.
Есаул Иван Зыбин совершает в повести удивительные
подвиги. Вздумал он во главе двадцати казаков итти на вылазку
в лагерь противника. „Атаман же их унимаша", но не смог
„удержати". Обманув стражу, переодетые в турецкое платье
казаки проникли ночью в лагерь, убили спящего в своем
шатре крымского царя Старчия, захватили дорогие трофеи и
благополучно вернулись в Азов. С характерными подробностями
автор повести описывает внутренние товарищеские отношения
в среде казаков: „Ясаул же Зыбин с товарищи поднесоша
атаману три сосуда златыя, два серебрянныя. Он же у них
не взял: «Не добро мне у вас взять сосуды, понеже вы
головами своими ходиша»", т. е. добыли их, рискуя своими
головами. С Иваном Зыбиным читатель встречается еще раз
в другом интересном эпизоде. Турки захватили в плен трех
казаков, в их числе и Зыбина. Атаман же и все казаки о них
„вельми печалилися и рекоша: «Что уже делать?» И заказа
атаман казакам, да не скоро женам про них поведают".
Привели турки Зыбина к царю Брагиму, и за дерзкий ответ
есаула приказал царь привязать его к хвосту доброго коня

236
А. Н. Робинсон
„и гоняти по чистому полю". Пригнал татарин коня к Азовзг
и крикнул казакам: „Яко ваш есть казак и собака Ивашко
Зыбин, возмите ево": Когда казаки взяли тело есаула, жена
его турчанка, уронив с рук ребенка, „паде на тело мужа
своего, нача плакати и в перси своя бити: «О друже мой
родимый, почто мя сиру оставил есм со двуми детми своими?
И кто нас будет поить, кормить? Аще бы ведала, что тебе
смерть случится, не бы аз крестилася и за тебя бы не шла и
такой бы печали себе не навела»". Этот плач—типичная и
распространенная в народном быту вдовья причеть.
Подобного же рода плачи распространены были и в древнерусской
литературе. Сравним, например, слова этого плача с жалобами
княгини Евдокии, причитающей над умершим Дмитрием
Донским в „ Слове о житии и преставлении" его: „Кому
приказывавши мене и дети свои"; в народной причети—„Ты на
кого да нас покинула, на кого нас пооставила". Автор
„Сказочной" повести умеет оттенить в традиционном по жанру плаче
есаульской вдовы-турчанки именно те своеобразные черты,
которые делают этот плач органически связанным со всей
изображаемой средой и обстановкой. Если бы предвидела
смерть мужа своего, — причитает вдова Зыбина, — то и не
„крестилася" и замуж за него не шла бы. „И много плакала. Тому
же казаки подивишася, яко русская тако бы не плакала, как
турчанка плачет".
Если „Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении,
проникнутая суровым воинским духом, даже не упоминает
о присутствии женщин в осажденном Азове, то „Сказочная"
повесть, напротив, уделяет много внимания женам казаков.
Почти бессемейный и вечно походный, воинский в начале
XVII в. образ жизни донских казаков к концу века заметно
изменяется. Казаки начинают в большей мере заниматься
хозяйством, укрепляют свои семейные узы. Эти новые черты
донского быта и идеологии находят, частично, свое
отражение в „Сказочной" повести, где рассказывается, как казачьи
жены готовят горячий „вар" для обливания турок со стен.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 237
крепости, помогая, тем самым, мужьям отражать натиск врага,
тсак они с детьми прячутся в „шанцах", как оплакивают
погибших. В сцене предсмертного прощания казаки обращаются
с последним словом не только к царю, духовенству, всему
„православному христианству" и окружающей природе, как
это было описано в „Поэтической" повести, но также и
к своим женам и детям. Более того, сами казаки проявляют
особенную чувствительность и неутешно плачут, именно глядя
на горе своих жен и детей. Покинули казаки „оружие на
сырую землю, а сами начаша прощатися. И видеша жены их,
что казаки... между собою прощаются, и восплакашася,
терзающе ризы, биющеся о сырую землю о мужех своих. И
бысть в земляных шанцах вопль велик и плач. И видеша
казаки жен своих плачущих и на детей своих взглянуша, и
возплакашася, и начаше прощатися, от горести сердец:
«Прости нас, православный царь Михаил Федорович всея
России ...» И много казаки плакаша и во слезах глаголюще:
«Простите нас, жены наши и дети малыя». И бысть казакам
ллач и вопль и рыдание неутешное".
Подобного рода прощания распространены и в донском
фольклоре. В одной из казачьих песен, например, поется:
Ты прости-прощай, молода жена с малыми детками!
Ты прости-прощай, славный тихий Дон!
Казаки здесь уже не только „богатыри святорусские", как
в „Поэтической" повести, они и любящие мужья и отцы, для
которых падение Азова — трагедия не только воинского и
политического, но и личного, бытового порядка.
Хорошее знание местной обстановки и характерных черт
донского быта показывает, что материалом автору при
создании повести служили, наряду с литературными и
фольклорными источниками, его непосредственные наблюдения над
жизнью казачества. Несомненно также, что автор использовал
и устные рассказы казаков об азовских событиях: повесть
содержит ряд исторических припоминаний, которые не вошли

238
А. Н. Робинсон
в старые повести об Азове. Так, например, в „ Сказочной**
повести говорится, что во время турецких штурмов города
казачьи жены по повелению атамана сваривали в котлах воду
„с калом лошадиным и с коровьим. И начата ведрами
горячей вар на стены носити и турок варом варити, и много их
побиша". Этот факт засвидетельствован очевидцем осады 1641 г.,
астраханским стрельцом Куземкой Федоровым, который
говорил: „И азовские де казаки обливали з городовые стены
человечьим калом и многих турских людей побивали". В
„Сказочной" повести дважды упоминается астраханский
архиепископ Макарий, который прислал казакам после взятия Азова
антиминс с попом и с дьяконом, чтобы освятить церковь.
Архиепископом Астраханской епархии в период азовских событий,
действительно, был Макарий. „Азовская стена, — говорит
повесть, — толста, в ширину три сажени, и по три телеги с конми
в ряд ехать можно". Ширина азовского оборонительного
обвода указана в одной из войсковых отписок 1640 г., где
сказано: „да мы же... в городе ... тарасы вновь заделали и
хрящем засыпали, а тарасы, государь, делали в ширь от стены
градной в три сажени".
Эти факты, в свою очередь, подтверждают, что повесть
была написана в казачьей среде, где сохранились
воспоминания об азовских подвигах казаков, воспоминания, овеянные
уже легендой и сказкой, но, вместе с тем, хранящие и ряд
достоверных исторических фактов.
Изобразительные средства языка „Сказочной" повести
сочетают в себе некоторые черты старой книжной традиции
с преобладающими элементами народной поэзии и, отчасти,
бытовой речи. Автор перенес в свое произведение, с
частичными изменениями, типичные для древнерусской литературы
боевые картины старых азовских повестей: „И бысть тот
день, аки ночь от дыму темна..." „И от той великой стрелбы
поднялся на град Азов дым велий. И мы от того дыму
не видяху, по которым полкам палити... И от того стреляния
и от дыму не можем друг друга видеть. И уже видим турок

Повести об азовском взятии и осадном сидении 239
на стенах много". В последнем примере наблюдается
любопытный случай уже условного употребления старой
литературной формулы: казаки не могут видеть друг друга от дыма
и одновременно хорошо видят противника. В „Сказочной"
повести можно отметить, кроме того, ряд образов той же
литературной традиции воинских повестей, не воспринятых
старшими повестями об Азове. Например: „И нападе на турок
страх и трепет, и ослепоста очи их; и начаша между собою
сещися, и много турок погибоша". Сравним в Сказании о
Владимирской иконе: „И в той час взыде на ратующих тьма...
и нападе на них трепет и ужас, неции же ослепоша"; и еще
там же: „и в той час покры их тьма, и начаша друг друга
сещи и на смерть предавати".
„Сказочная" повесть, вслед за „Поэтической", приводит
обычные в литературе „видения" воинов. Иван предтеча и
Никола чудотворец являются* туркам, которые спрашивают
у казаков: „Ой еси, казаки, кто от вас выходит, един власы
долги, а другой сед плешив, и прогоняют нашу силу
турецкую? Казаки же рекоша: То наши воеводы прогоняют вас".
В „Поэтической" повести „богородица" будто бы является
к казакам и держит речь перед ними. В „Сказочной" повести
дается несколько иной вариант аналогичного видения, близко
напоминающий цитированное выше явление „богородицы"
в шатер к Темир-Аксаку: „И абие видеша казаки того же
дня, воста от северныя страны великая туча, а по той тучи
вышла дева, а с нею множество прекрасных избранных
юношей. И пришед та дева с юношами, погнаша турок с той горы
высокия... И пришед та дева к шатру злочестиваго царя
турецкого и рече ему: Ой еси, злочестивый царю поганый,
доколе тебе людей божиих томити! Да изыдеши отсюду,
дондеже не умреши смертию". Царь Брагим, как полагается
в таких случаях, „весь ужасеся и нача трепетатися".
Автор „Сказочной" повести вводит в свой рассказ и такие
нередкие в исторической повести начала XVII в. бытовые
сравнения: казаки турок „колют копьями, аки свиней, секут..

*240
А. Н. Робинсон
аки овец". Сравним в „Ином сказании": „и тех, аки свиней,
закалающе"; в третьей редакции „Поэтической" повести об
азовском осадном сидении: „саблями и копьями колют, яко
свиней".
Автор „Сказочной" повести привлекает фольклорные и
разговорно-бытовые средства изобразительности. По-былинному
обращается атаман к казакам: „Ой еси казаки, добрые молодцы,
что вк тужите и о чем запечалились?" Так же начинают свою
„речь" и турки: „Гой еси казаки, добрые молодцы, храбрая
ваша дружина..." Казаки отвечают туркам в духе народной
поговорки: „Добрыя ваши речи, да нам негодныя", а в другой
раз говорят: „Что вы к нам приходите и хощете старых
воробьев на мекинах обмануть?" Увидев взятого в плен Ивана
Зыбина, царь Брагим спрашивает в таком же
народно-поэтическом стиле: „Не волк ли серой полевой и не атаман ли
собачий донской?" Есаул ИвЬн Зыбин, видя свой смертный
час, смело отвечает царю Брагиму: „Великий царю Брагиме,
ты глаголеши, что многия головы нами побиты добрыя. Аще
бы ты сам попался, я бы тебе право не уступил и снял бы
голову по твои могучия плеча и взоткнул на свое вострое
копье и, изрубя твое тело по частям, разбросал бы тело твое
по чистому полю". В таком же былинном стиле заканчивают
казаки свою „речь" к туркам: „А буде нам, казакам, вас бог
поручит взять, и мы головы ваши срубим, и на копия потычем,
и по чистому полю размечем и тем вашим поганым трупом
накормим волков серых, вранов черных, орлов сизых". Сами
турки грозили казакам: „А как мы Азов возмем, то ваши
головы саблями срубим и по чистому полю размечем". Сравним
эти „речи", например, с былиной, где поется, как Илья
Муромец убил поляницу, разрубил и разбросал по полю ее тело:
Первую частиночку рубил он на мелки куски,
И рыл (бросал) он по раздольицу чисту полю,
Кормил эту частиночку серым волкам;
А другую частиночку рубил он на мелки куски,
Кормил он частиночку черным вороном.

Повести об азовском взятии и осадном сидении 241
Казаки неоднократно начинают свою речь словами: „То
не честь и не хвала молодецкая, что вам покоритися", „То не
честь и не хвала молодецкая, что мертвыми торговати". Сравним
в былине:
Не честь-хвала мяе молодецкая,
Не отведать силы татарский.
Повесть постоянно употребляет словосочетания и обороты
речи, характерные для народной поэзии. Например: собрались
казаки „во един круг", стали „крепкую думу думати", писали
„ерлыки скорописчатые", брали выкуп „злата и сребра и скачного
(т. е, скатного) жемчугу", бросили оружие на „сырую землю",
заложили в пушки „каленые стрелы"; татары привязали есаула
„к доброму коню" и гоняли коня „по чистому полю".
Прощаясь, казаки говорили: „уже бо нам... по скнему морю...
в лехких стругах не ездить и в зеленыя дубравы не гуливать".
Фольклорными по типу своему являются и следующие чтения
повести: „и силы у него смету нет", „множество тое силы и
смету нет", „з башен верхи попадали"; сравнения — „салдатцкой
строй стоит, как маков цвет в поле зацвел", „и полатки раза-
ставили, белыми и красными цветами всю степь азовскую
украсили".
Царь Брагим, „персона" которого написана на знамени его
„по атласу белому златом и сребром", изображается автором
повести в стиле, напоминающем стиль народного лубка. Услы^
шав, например, казачий ответ — „досадные слова" — на
„ласковую речь" своих послов, не мог он „от ярости на месте
усидеть, возкрычал громким голосом: «Ой еси псы, воры дон-
ския казаки! Как они хвалятся мое такое великое войско
собранное рубить и на копия стыкать, и по чистому полю
разметать... Как они, псы, смеют про мое царьское
величество так говорить?»".
Следует отметить, однако, что в целом стиль „Сказочной"
повести, по сравнению с повестью „Поэтической", не богат
16 Воинские повести

242
А, Н. Робинсон
средствами языковой изобразительности. Язык этой повести,
хотя и поздней по времени, заметно архаизирован. Авторский
метод иной, по сравнению с „Поэтической" повестью. Если
в „Поэтической" повести главное внимание автора
сосредоточилось на передаче читателю общего потрясающего впечатления
от азовской осады, которым охвачены были как бы сами казаки-
рассказчики, то в „Сказочной" повести усилия автора были
направлены на развитие занимательного сюжета, на создание
образов отдельных героев.
„Поэтическая" повесть была рассчитана на то, чтобы
заразить читателей — современников азовской осады — чувством
героев „осадного сидения", их идеей присоединения Азова
к Московскому государству, вызвать восхищение их
мужеством.
„Сказочная" же повесть рассчитывалась на то, чтобы
заинтересовать читателя ходом самого действия,
разнообразными эпизодами, хотя бы и вымышленными, поведением и
отношениями действующих лиц.
Это творческое переосмысление сюжета, характеризующее
собою уже новые черты литературы XVII в., повлекло со
стороны нового автора и коренное изменение стиля его основного
литературного источника. Пышно гиперболизированное
описание осады, торжественная ораторская риторика,
публицистическая заостренность и меткий юмор „Поэтической" повести,—
все это сменилось в „Сказочной" повести довольно скупым и
однобразным использованием средств выражения, при
всемерном развитии сюжетности, любовного изображения деталей
обстановки, быта.
В „Поэтической" повести реальные исторические события
описывались в приподнято-патетических и фантастических
тонах; в „Сказочной" повести, наоборот, в значительной мере
фантастические и легендарные обстоятельства изображаются
в чертах реально-бытовых, в правдивых деталях. Таким
образом, „Поэтическая" повесть менее чем за полвека прошла
литературный путь от героической эпопеи, во многом связан-

Повести об азовском взятии и осадном сидении 243
ной еще с наследием средневековья, до полуисторического
полусказочного рассказа.
„Сказочная" повесть об Азове завершает собою
литературную жизнь азовских повестей XVII в. и представляет
значительный историко-литературный интерес как характерное
по своему содержанию и стилю произведение кануна
Петровской эпохи.

Ѵ^//////////////////////////////У//////////////^,Ѵ «рЗг"^
КОММЕНТАРИЙ АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ
I. ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ
Повесть о разорении Рязани Батыем дошла до нас не в отдельном
виде, а в составе целого цикла рязанских повестей, связанных с иконою
Николы Заразского. В этом цикле или „своде" ей предшествует Повесть
о перенесении иконы Николы Заразского из Корсуни на Рязань в 1224 г.
и краткий рассказ о самоубийстве жены рязанского князя Федора Евпрак-
сии в 1237 г. За Повестью о разорении Рязани Батыем обычно следует
рассказ о чуде иконы Николы Заразского в Коломне 1522—1531 гг.
Неопределенное место в цикле занимает краткое родословие „служителей" церкви
Николы Заразского (род рязанского попа Евстафия), доведенное в одних
списках до 1560 г., в других — до 1614 г., и др.
Все эти части цикла или „свода" сложились разновременно и
разновременно же были в него включены. Изучение литературной истории „Повести
о рязанском разорении" не может быть оторвано от общего развития всего
цикла в целом. Таких циклов или „сводов" повестей, веками
переписывавшихся как едикое целое, древняя русская литература знает немало. В составе
таких же „сводов" дошли до нас в рукописях многие и другие местные
повести — новгородские, муромские и т. д. Все они должны изучаться
текстологически в их целом: меняется не одна какая-либо повесть, —
меняется весь „свод" в целом, в зависимости от задач, которые ставятся
в ту или иную эпоху, сознательно или стихийно, всему „своду" в целом.
Списков цикла повестей о Николе Заразском известно свыше 70.
Древнейшие из этих списков относятся ко второй половине XVI в. Подавляющая
часть списков датируется XVII в. Довольно много сохранилось списков
XVIII в.; есть списки XIX в. Все списки разбиваются на 13 редакций.
Особенное значение для изучения предполагаемого основного („авторского")
текста „Повести о рязанском разорении" имеют редакции цикла: основная Л,
основная Б (в двух видах) и хронографическая. Все эти три редакции
представлены и списками XVI в. и списками XVII в.
=$

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
245
Отличия редакции основной А от редакции основной Б в главном
следующие:
1) В редакций основной Б имеется небольшое дидактическое
вступление перед рассказом о нашествии Батыя. Этого дидактического вступления
в редакции основной А нет.
2) В редакции основной А отказ владимирского князя Юрия
Всеволодовича помочь Юрию Ингоревичу предшествует созыву рязанских князей
и эпизоду с убиением Батыем князя Федора. В редакции же основной Б
рязанские князья получают этот отказ после отмеченных событий.
3) В редакции основной А отмечено место Батыева стана, куда прибыл
Федор, — „на реку на Воронеж". В редакции основной Б место Батыева
стана остается неизвестным.
4) В редакции основной Б Батый тешит приехавших к нему рязанских
князей „потехою", чего нет в редакции основной А,
5) Эпизод с Олегом Красным изложен в редакции основной А в иной
последовательности, чем в редакции основной Б.
6) В перечислении жертв татарского погрома в редакции основной А,
в отличие от редакции основной Б, названа мать великого князя Юрия
Ингоревича — „Агрепена".
7) В редакции основной А Евпатий Коловрат во время разгрома Рязани
находится в Чернигове „со князем Ингварем Ингоревичем". В редакции
основной Б к этому добавлено: „емля подать государя своего великого
князя Георгия Ингоревича".
8) В редакции основной Л, в отличие от основной Б, точно указано,
где настиг Батыя Евпатий Коловрат: „угнаша Батыя в земли суздальстей".
9) В редакции основной А татары наводят на Евпатия Коловрата
„множество пороков", а в редакции основной Б — „множество саней
с нарядом*' (или с „народом").
10) В редакции основной А Батый после гибели Коловрата посылает
„по мирзы и по князи", а в редакции основной Б добавлено — „ординския
и по санчакбеи и по паши".
Эти наиболее важные отличия могут быть дополнены рядом других —
мелкях и текстовых отличий.
Главное отличие первого вида редакции основной Б от второго
заключается в том, что в этом последнем Евпатию придано отчество Львович
и дополнительно рассказывается о торжественных похоронах Евпатия
в рязанском соборе, причем указывается и точная дата погребения —
11 января. Иначе изложена и вся сцена отправления на битву рязанских
князей — более сжато во втором виде, чем в первом (в первом виде, между
прочим, князь Юрий Ингоревич кланяется образу Одигитрии, „юже принесе
Ефросин иза Святыа горы", нигде более не упоминаемому).

246
Комментарий археографический
Ни первый вид редакции основной Б, ни второй ее вид не может быть
признан древнейшим: в обоих есть черты более первоначальные и черты
более новые. Оба эти вида восходят, очевидно, к одному — древнейшему.
Во втором виде всюду упоминается Глеб Коломенский, как в основной
редакции А (с ней же сближает этот вид и ряд других деталей). „Род
поповский" во втором виде доведен до 11 колена и помещается обычно
после первой повести в отличие от первого вида редакции основной Я и от
редакции основной А. Второй вид редакции основной Б обычно
заключается „Коломенским чудом". В некоторых списках других редакций эта
коломенская добавка имеет особую заключительную часть, объясняющую
возвращение в Заразск к „старому престолу" образа Николы Заразского
и, что особенно интересно, объясняющую и построение в Заразске
каменных стен при Василии III в 1531 г.
К редакциям основным А и Б (в обоих видах) восходит большинство
остальных редакций (кроме, может быть, редакции святцев).
Хронографическая редакция в целом является переработкой редакции
основной А, Последняя, во-первых, дополнена некоторыми деталями,
взятыми из статьи о нашествии Батыя на Русскую землю в
предшествующих редакциях Хронографа. Оттуда, в частности, взят эпитет Батыя „мол-
ниина стрела*, подробности о маршруте Батыя („безвестно лесом", „ста
на Онозе"), известие о жене-чародейке среди послов. Батыя и некоторые
другие детали. Во-вторых, текст хронографической редакции не только
сокращает текст редакции основной А; Евстафий является сперва в Ригу,
а затем в Кесь; второй части предшествует риторическое вступление,
заимствованное из Хронографа редакции 1512 г.; распространено
нравоучение по поводу отказа Георгия Всеволодовича Суздальского явиться на
помощь рязанским князьям; сцена самоубийства Евпраксии драматизирована
несколькими новыми деталями (Евпраксия, ожидая мужа, держит сына „на
своих белых руках", „поглядающе ласковаго и любимаго своего супруга",
она кончает жизнь самоубийством, узнав, что ее супруг „любви ради ея
красоты убиен бысть"); эпизод с Олегом Красным ближе к редакции
основной Б (более логичной); татары, разорив Рязань, направляются
к Коломне; Евпатий назван вельможей „руским", о нем сказано — „бе бо
храбр зело", к нему приложен эпитет „лвояростный"; плач Ингоря Инго-
ревича опущен; несколько сокращена заключительная похвала рязанским
князьям. Для этой (хронографической) редакции основным является не
текст „Русского временника* (или Костромской летописи), составленного
в 1630-х годах в Богоявленском монастыре игуменом Павлом, а текст одного
из видов Хронографа (вид этот еще недостаточно изучен), который был
использован «гуменом Павлом.
Редакции, возникшие в XVII в., по большей части не только не
дополняют цикл новыми повестями, но, наоборот, сокращают его состав: в неко-

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
247
торых переработках выделяются лишь церковные части этого цикла,
подвергающиеся дальнейшему оцерковлению (особенно в церковной редакции,
приспособленной для церковного богослужения),1 в других переработках
выделяются по преимуществу воинские эпизоды, подвергающиеся
сближению с фольклором. Перестав наращиваться дополнительными эпизодами
и вставками, текст цикла в то же время обнаруживает в XVII в.
удивительную живучесть в различной социальной среде, подвергается множеству
переработок, переписывается в большом числе экземпляров и
распространяется в различных областях. Он отражает типичную для XVII в.
социальную дифференциацию литературы, а также дифференциацию ее на светскую
и церковную, при которой одни и те же произведения — в светской среде
освобождались от элементов церковности, а в церковной среде становились
еще более церковными. Особенно обильными были в XVII в. переработки
повестей о Николе в духе фольклорных вкусов. Тексты повестей по
редакциям „сказания", „воинским" и „стрелецкой", свидетельствуют об этом
достаточно красноречиво. Ва^кно при этом отметить, что переработки
'XVII в. текста в духе фольклора основываются в первую очередь на
жанровых сближениях литературы устной и письменной: воинские
эпизоды повести подвергаются некоторой переработке, сближающей их с
былинной традицией, а в плаче Ингоря Ингоревича ощущается воздействие
народных причетей.
В основу издания положен список редакции основной А:
1) Гос. Библ. СССР км. В. И. Ленина, Волоколамское собрание № 526.
Сборник, полууставом XVI в,,2 весь одним почерком, 4°, лл. 229—258 об.:
повести без заглавия. Начало: „В лето 6730. Приход из Корсуня чюдотвор-
наго Николы образа Заразского. Како приде из пременитаго града Херсони
в пределы рязанския". Все три части. „Род поповский" отсутствует (в
разночтениях обозначается В).
Для исправлений текста В привлечены списки:
2) Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, собр. М. П. Погодина
№ 1570. Сборник середины XVII в., скорописью, 4°, лл. 1—24 об. Повести
без заглавия. Начало: „В лета 6733 году. Явися святый великий чюдотворец
Николае Корсунский в преименитом граде Херсуни служителю своему
Остафею имянем". „Род поповский" после третьей части (в разночтениях
°бозначается /7).
1 Тексты цикла повестей о Николе Заразском по редакциям XVII в.,
а также редакция основная В в двух видах публикуются нами в особом
исследовании в „Трудах Отдела древнерусской литературы", т. VII, и здесь
нами не рассматриваются.
2 Филиграни: сфера (Брике, № 11211—1553 г., № 11216—1588 г.).

248
Комментарий археографический
3) Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, Румянцевское собрание № 378.
Сборник писан скорописью в 1682 г., лл. 80—104 об.: „... та 6733 тоду ...
приход ис Корсуни гра... чюдотворнаго образа Николина, како приде ис
преименитаго града Корсуня" (левый верхний край листа вырван). После
третьей части—„Повесть о убиении Батыя"; за ней — „Род поповский"
(в разночтениях обозначается Р).
Списки П и Р близки между собой и в некоторых случаях представляют
более правильные чтения, чем в основном списке. Кроме того, для вариантов
привлекается список
4) Библ. Акад. Наук СССР, № 16. 15. 8. Сборник, скорописью (разными
почерками) второй половины XVII в., 4°, лл. 41 об.—68 об., 7-3—74 об.:
„О принесении чюдотворнаго образа святаго Николая ис Корсуни града
в пределы Резанския земли, яже в Росийской области". Текст повести
перебит на лл. 68 об. — 74 „Повестью о убиении Батыя". После „Повести
о убиении Батыя" следует „Роз поповский" (в разночтениях обозначается Л).
Поводимому, писец списывал свой текст с весьма ветхого оригинала
и, при этом, многого в нем не понимал. Однако в списке этом сохраняются
черты весьма древние.
Хронографическая редакция печатается по списку — Библ. Акад. Наук
СССР 31.6.27. Хронограф редакции 1599 г., 4°, скоропись и полуустав,
самого начала XVII в., бумага второй половины XVI в. (Брике, К-5 12882—
1583 г., №.№ 12669 и 12670—1546 г., Лихачев, № 4006—1581 г.). В „Описании
рукописного отделения Б АН" В. И. Срезневского и Ф. И. Покровского,
т. 3, вып. 1, стр. 5, и в надписи Шахматова на самой рукописи — на тыльной
стороне верхней крышки переплета — дата рукописи — XVI в. По замечанию
А. А. Шахматова, в эюм хронографе „слиты две редакции хронографа —
редакция 1512 года и редакция, предшествовавшая «Русскому временнику»,
т. е. тот вид хронографа, из которого извлечен этот летописный сборник"
(„К вопросу о происхождении хронографа", Сб. ОРЯС, т. ЬХѴІ, № 8, СПб.,
1899, стр. 52. Подробное описание рукописи — там же, стр 49—55).
Лл. 467—468 об.: „О пришествии Николина образа на Резань изо Корсуня";
лл. 472—473 об.: „В лето 745 нашествие безбожнаго паря Батыя на Рускую
землю"; лл. 474 об., 476 об.: „О Еупатии Коловрате" и „О пришествии
князя Ингоря на Рязань". На л. 475 скоропись сменяется полууставом на
бумаге с теми же знаками.
Исправления этого списка (очень немногие) делаются по тексту
„Русского временника" 1680 г., изданного в 1820 г.
В издаваемых текстах допущены следующие упрощения орфографии
подлинников: титла раскрыты, ъ в конце слов опущен, і заменено и, Ъ — е,
ѳ — ф,, кси — кс, пси — ггс, омега — о, оу —у, йотированный аз и юс
малый — я, йотированное есть — е, юс большой — у. Выносные буквы
внесены в текст, причем выносное ж передается через же, с в окончании

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
249
возвратных и притяжательных глаголов через ся. Буквы-цифры переданы
цифрами. Введено деление слов, написанных слитно; пунктуация —
современная.
Чтобы дать представление о всем цикле рязанских повестей о Николе
Заразском, ниже печатаем первую повесть цикла — о перенесении иконы
Николы Заразского из Корсуни с добавлением рассказа о самоубийстве
Евпраксии по тому же списку, по которому публикуется нами и Повесть
о разорении Рязани Батыем (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, Волоколамское
собрание № 526). Кроме того, ниже печатаются входящие в этот цикл, но
отсутствующие в основном тексте Волоколамского собрания: „Род
служителей" по спискам Гос. Публичной библиотеки в Ленинграде, Погодинское
собрание № 1570 (редакция основная А) и так называемый „Коломенский
эпизод" по списку Публичной библиотеки в Ленинграде, Погодинское
собрание № 643.
Повесть о перенесении иконы Николы
Заразского
Список Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, Волоколамское собрание № 523
В лето 67^3.а Приход из Корсуня чюдотворнаго Николы образа Зараз-
гкаго. Како приде из пременитаго града Херсони в пределы рязанския
в третье лето по Калском побоище. Тогда убиито много князей руских
и сташа князи рустии за половець, а побьени быша за Днепром на речке
на Хортицы на Кале ком поле Половецькой земли на Калках месяца июня
в 16 день.
В лето 6733. При великом князе Георгии Всеволодовичи Владимерском,
и при великом князе Ярославе Всеволодовичи Ноугородцком, и сыне его
князе Алексанъдре Ярославичи Невском, я при Рязанском великом князе
Юрьи Ингоревиче, принесен бысть чюдотворный образ великаго чюдо-
творца Николы Корсунскаго Заразскаго из преименитаго града Херсони
в пределы резаноскыа во область благоверна князя Федора Юрьевичя
Резанскаго. А стоял чюдотворный образ во граде Корсуни посреди града
близ церкви апостола Иякова брата Богословле. А у сего бо апостола
Иякова крестися самодержавный и великий князь Владимер Святославич
Киевской и все Руси. А полата была большая краснаа у чюдотворцева
храма сзади олтаря, в ней же гречестии цари веселяшася Василей, Костян-
тин Парфиенитос — православный. Сии бо цари даша сестру свою Анну
за великаго князя Володимера Святославича Киевъского и прислаша ю во
« Т, е. 7225 г. к. э., в списке ошибочно стоит 6730 г. (1222 г. н. э.).

250
Комментарий археографический
град Корсунь. Благоверная царица Анна не сочтася брака со Владимером
Святославичем и нача его молити быти крестьяна. Князь велики Владимер
Святославичъ возлюби совет православныа царицы невесты своея и призва
епископа Анастаса Корсуньскаго и повеле себя просвятити святым
крещением. И по божию строению в то время разболеся Владимер очима и ничто же
не видяше. Епископ Анастас с попы царицыны внеа града Херусони
крестиша Владимера и погрузиша его въ святей купили и абие прозре.
И виде Владимер, яко ьоскоре исцеле, и прослави бога, и рек: „Во истину
велий бог християнеск и чюдна вера ся". Не токма очима прозре и душе-
вныма очима позна творца своего. Тогда бысть радость велия во граде
Корсуни о крещении благовернаго великаго князя Владимера Святославича.
В лето 6733 года. Явися святый великий чюдотворець Николае Кор-
су некой в преименитом граде Херсунии служителю своему Астафию именем
в привидении. И рече ему великий чюдотворець Николае: „Астафие, возми
мой чюдотворный образ Корсунски, супругу свою Феодосию и сына своего
Остафиа и гряди в землю Резаньскую. Тамо хощу быти, и чюдеса творити,
и место прославити". Остафей убужея от такова видениа и нача ужасатися.
А во вторую нощь чюдотворець тако же ему явися. Остафей в боли страх
вниде, и нача помышляти: „О великий чюдотворець Николае! камо волиши
ити? Азв раб твой ни земли рязаньскыя знах, ни на сердце мое взыде.
Не вем бо та земля, яко на восток, или на запад, или на юг, или на
север" — в собе помышляше. И в третию нощь чюдотворець явися Оста-
фию, и утыкая в ребра, и веля немедтѵено ити, яко на восток, и поручаяся
его доправити до Резанскыа земли. Остафей нача трепетен1 быти от тако-
ваго видениа, и мышляше в серцы своем — како остати града Корсуня. И мало
позамедли, и абие нападе нань болезнь главная. И от толикиед болезни
абие ослепе, и нападоша на очию его яко чешуя. Остафей же нача скор-
бети и плакатися. И по мале нача ум свой собирати и каятися, о них же
содеа. И прилежно припаде к чюдотворному образу, и нача плакатися:
„О великий чюдотворець Николае, возвеличеный от господа на небесех
и прославленый на земли в чюдесех! съгреших пред тобою, владыко, — не
послушах твоего повеление. Прости мя грешнаго раба своего. Буди воля
твоа, яко же изволи". И в той час прозре и быша глава его без болезни, а очи
его без мозоля, яко же преже. Остафей нача молити всемилостиваго бога
и пречистую его матерь и великаго чюдотворца Николу, чтобы ему по чюдо-
творьцеву изволению получити желание свое: дойти уречена места Резанския
а В рукоп, нѣи.
б В рукоп, ошибочно 6732.
8 В рукоп, из.
В рукоп, трепен.
л В рукоп, от ликие.

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
251
земли. И мыслкша ити вверх по Непру, и паки ити за Днепр в Половецкую
землю на возсток к Рязанскиа земли, уповаше бо на всемилостиваго бога
и пречистую его матерь, и на великаго чюдотворца Николу, яко той
может его съхранити от поганых половець. И не избысся мысль его:
великий чюдотворьць Николае явися Остафию и рече ему: „Не полезно
ти есть ити чрез землю поганых половець. Иди во устье Днепръское
в Понтеньское море и сяди в корабль, и дойди моря Варяжского в Немец-
кия области. И оттуду ити сухим путем до Великаго Новаграда и паки и до
Рязански я земли невозбрано, но и чти приемлемо". Остафей вборзе взя
чюдотворныйа образ великаго чюдотворца Николы Корсунскаго, и жену свою
Феодосию, и сына своего Остафия, и единаго от клирик предстатель своих,
и забы преименитаго града Херсони, и отрекъся всего имениа, и поиде
в путь, яко же чюдотворець изволи, богу соблюдающи, а чюдотворець ему
путь правяще. Прииде во устье Днепрьское и сяди в корабл^ в Поньтенское
море, — се же словет море Руское. И доиде моря Варяжскаго, и паки прииде
в Немецкия области во град Кесьг в и мало пребы в' нем. И поиде оттуду
.сухим путем, и прииде в Великий Новой град к великому князю Ярославу
Всеволодовичю и сыну его князю Алексанъдру; пребысть ту много дни.
Велики чюдотворець Николае нача великие чюдеса творити. И жена же
Остафиева Феодосия возлюби Великий Новой град, и не хотя ити во след
чюдотворнаго образа, и скрыся от мужа своего. И абие разслабе все уды
телеси ея, и быша, яко мертва, и недвижима, — едино дыхание в персех
ея бяше. И нецыи сказаша Остафию, яко жена твоа при смерти. Остафие
услыша, яко жена его при кончине живота ея, и припаде к чюдотворному
образу, и глаголаше со слезами: „Великий чюдотворець Николае, прости
мя рабу свою, яже ти согреших, яко едина от безумных жен". И в том
часе исцелена бысть. Остафей вскоре взя чюдотворный Николин образ.
иде в путь свой с великою радостию и славою, и хотя дойти желаемаго.
И многими денми дойдет Резанскиа земли, и нача помышляти в себе:
„О великий чюдотворець Николае, се земля Резанская, камо хощу ити и
покой обрести". Остафие согреших в мысли своей, забы прежнаго чюдо-
творцева видениа и чюдес его. Бог бо творит чюдеса угодником своим
елико хощет.
Великий чюдотворець Николае явися благоверному князю Федору
Юрьевичю Резанскому и поведа ему приход чюдотворнаго своего образа
«орсуньскаго, и рек: „Княже, гряди во стретение чюдотворнаго моего
образа корсунскаго. Хощу бо зде быти и чюдеса творити. И умолю о тобе
а Б рукоп. чюдотворное.
б бл надписаны сверху иными чернилами.
в Кесь — Венден, теперь Цесис. По некоторым другим спискам,
Евстафий прибывает в Ригу

252
Комментарий археографический
всемилостиваго и человеколюбиваго владыку Христа сына божия — да
по дарует ти венець царствиа небеснаго, и жене твоей, и сынови твоему".
Благоверный князь Федор Юрьевич возбну от сна, и устрашиея от тако-
ваго видениа, и нача помышляти в тайнем храме сердца своего, яко
страхом обьят бысть. И не поведа ни единому стратснаго видения, и нача
помышляти: „О великий чюдотворець Николае, како умолиши о мне
милостивого бога — да сподобит мя венца царствиа небеснаго, и жене моей,
и сынови моему: аз бо ни браку сочтася, ни плода чреву не имех". И вскоре
иде во стретение чюдотворнаго образа, яко же ему чюдотворец повеле.
И прииде предреченое место, и увиде издалече от чюдотворнаго образа,
яко свет неизреченый блистаяся. И припаде к чюдотворному Николину
образу любезно сокрушенным сердцем, и испущая слезы от очию,
яко струю. И приа чюдотворяый образ, и принесе во область свою. И вскоре
посла весть05 ко отцу своему великому князю Юрью Ингоревичю Резан-
скому, и веля ему поведати приход чюдотворнаго образа Николина из
Корсуня града. Великий князь Георгий Ингоревич услыша приход
чюдотворнаго Николина образа, и возблагодари бога и угодника его чюдотворца
Николу, яко посети бог люди своих, и не забы дело руку своею. Князь велики
взя собою епископа Ефросима Святогорца, и вскоре поиде во область
сыну своему князю Федору Юрьевичю. И увидев от чюдотворнаго2 образа
великиа и преславны чюдеса, и радости наполнися о преславных чюдесех.
И создаша храм во имя святого великаго чюдотворца Николыд Корсунскаго.
И святи ю епископ Ефросин, и торжествовав светло, и отиде во свой град.
Не по мнозе же летех князь Федор Юрьевичь сочтася браку, и поят супругу
от царьска рода именем Еупраксею*. И помале и сына роди имянем Иолна
Посника.
В лето 6745. Убиен бысть благоверный князь Федор Юрьевич Резан-
ский от бе-збожнаго царя Батыа на реке на Воронежи. И услыша
благоверная княгиня Еупраксеа царевна убиение господина своего блаженаго-
князя Федора Юрьевичя, и абие ринуся ис превысокаго храма своего и
сыном своим со князем Иваном Федоровичем, и заразипгасяж до смерти.
И принесоша тело блаженаго князя Федора Юрьевича во область его
к великому чюдотворцу Николе Корсунскому, и положиша, и его благо-
верную княгиню Еупраксею царевну, и сына их князя Ивана Федоровича
а вьсть исправлено на вѣеть.
6 В рукоп. подати.
в увидь исправлено на увидѣ.
р вставлено.
а В рукоп. Ниииколы.
е В рукоп, Еукраксею.
ж В рукоп. заразиша мя.

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
253
во едином месте, и поставиша над ними кресты камены. И от сея вины да
зовется великий чюдотворець Николае Зараский, яко благовернаа княгиня
Еупраксеа с сыном князем Иваном сама себе зарази.
Род служителей
(Список Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Погодинское
собрание № 1570)
Род служителей чюдотворца Николы Зараскова
1. Поп, служил у Николы чюдотворца Остафей, пришел ис Корсуня
ъ чюдотворным Николиным образом. 2. Сын его Остафей по отце своем
служил. 3. Поп по Остафе служил сын его Прокофей. 4. Служил
Прокофьев сын Никита. 5. Служил сын Никитин Василиск. 6. Служил сын
Василисков Захарей Покид. 7. Служил сын Захар >ев Феодосей. 8. Служил
сын Феодосев Матфей. 9. Служил сын Матфеев Иван Вислоух. 10. Служил
сын Иванов Петр. И всех лет служил не пременяяся 335 лет род их. Сии
написа Еустафей вторый Еустафьев сын Корсунскова. На память
последнему роду своему.
Коломенский эпизод
'Список Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Погодинское
собрание № 643)
В лето 7021 году. Пришли крымскиа люди на рязаньскиа украины, и
чюдотворца Николы Заразскаго священницы, взя чюдотворн ый Николин образ,
и пришли на Коломну д\я татарскиа нужа. И епископ коломенский
Митрофан чюдотворный образ Заразский встретил съ всем градом. Великий же
чюдотворец Николае Заразский показал милость на граде Коломне — учял
миловати множество народа, различными болезяьми исцеляти, яко не мочно
счести таких преславных чюдес. И поставиша чюдотворный образ в Петре
чюдотворци. Епископ Митрофан, видя от чюдотворнаго образа преславные
чюдеса, и посла к государю благоьерному князю Василию Ивановичю
всеа Русии, и поведа ему преславяыя чюдеса от чюдотворнаго Николина
образа Заразскаго. И великий князь Василей Иванович самодержец приела
вскоре к богомолцу своему епископу Митрофаау на Коломну, и веля ему
поставити храм камен на площади во имя святого чюдотворца Николы
Заразскаго, и веля поставити в нем чюдотворный Николин образ. Епископ же
Митрофан по повелению благовернаго и христолюбиваго великаго князя
Василиа Ивановича всея Русии вскоре повеле ставити храм во имя великаго
чюдотворца Николы Заразскаго. И създа храм в едино лето, и постави
в нем чюдотворный образ, и святи храм. И по приказу великаго князя
Василиа веля в нем служити двем попам да диакону, а дву попов да диакона отпу
сти владыка съ образы к старому престолу на Рязань. И священници зараский

254
Комментарий археографический
поставиша на Рязани у стараго престола образ церковный чюдотворца Николу,,
И чюдотворец Николае показал милость свою на Коломне — от чюдотворнаго
образа великое милосердие, а на Рязани у стараго престола милосердие же.
И священници заразскии служили на Коломне у чюдотворнаго образа за
два года и 15 недель. И завидник и ненавистник роду християнскому враг
устрели в сердце некоего сребрянаго мастера именем Козлока: покраде
церковь чюдотворца Николу Заразскаго.и отъя приклад от чюдотворнага
образа. Епископ же Митрофан нача скорбети с множеством народа, и нача
дивитися: хто такий безстрашный враг, како смех дерзнути на чюдотвор-
ный образ, и како не усше рука его, и како не разслабе уды его.
Прикладу же чюдотворнаго образа бьхша безвестна 5 недель. И некто на
Коломне муж боголюбив именем Созон Киселев лежа на одре восмь лет,
не имея владети рукама и ногама, ни на другую страну обратитися.
И явися великий чюдотворец Николае Заразскии, и повеле ему ити к
епископу Митрофану поведати ему приклад чюдотворнаго своего образа, что
его покрал Козлок серебряной мастер, а живет за речкою за Коломянкою
на Чюре за прудом, а стоит приклад у Козлока на дворе пред избою под
примостом в корчаге в земли. И Созон нача отрекатися: „Како мне велиши
поведати епископу: аз бо рукама и ногама не имам владети 8 лет в недузе
своем*. Великий же чюдотворец Николае подья Созона, и в том часе
исцелен бысть. Созон же в той час притече к епископу Митрофану и поведа
ему все поряду, како явися ему великий чюдотворец, и како исцели его,
и како поведа ему приклад свой. Епископ же Митрофан, видя такое велие
чюдо и преславно, и памяти достойно, и повеле звонити на мног час
И снидеся множество народа, видя такое чюдо — исцелевшаго мужа от
одра многолетнаго. И даша хвалу богу и угоднику его великому чюдо-
творцу Николе. Епископ Митрофан облачася в ризы и весь събор
церковный, и взя чюдотворный Николин образ и иде за речку Коломянку на
Чюру к Козлоку серебряному мастеру, никому же не ведущи камо грядет
епископ с чюдотворным Николиным образом токмо епископу и исцелев-
шему мужу от святого. Епископ же прииде х Козлокову двору. Козлок же
стрете у врат чюдотворный образ и епископа, и поведа ему приклад
чюдотворнаго образа, не пытан, и не воспрошан. И сказа ему все по ряду,
о них же съдеях. Епископ же взем приклад чюдотворнаго образа и иде
в град, славя бога и угодника его чюдотворца Николу, яко творяща ему
преславная чюдеса. И приидоша в врата града рекомыа Ивановскиа.
И некто нищ глух и нем ог родства матери своей имянем Климент,
прося милостыни входящих в град и исходящих помованием руку своею,
и увиде чюдотворный образ, и в тъи час вскрича, услыша, и проглагола.
Епископ же, видя велие чюдо, и страхом обият быв, и возрадовашася
с всем градом, и вскоре посла к государю благоверному великому князю
Василию Ивановичю всея Русии самодержцу, и поведа ему велие и пре-

/. Повесть о разорении Рязани Батыем 255
славное чюдо великаго чюдотворца Николы Заразскаго: како разслаблена
исцели, и како яви приклад свой, и како глуха и нема исцели от родства
матери своей. Благоверный и христолюбивый великий князь Василѳй Ивано-
Влчь самодержец, слыша такиа преславныа чюдеса от чюдотворнаго образа, и
благодари всемилостиваго и человеколюбиваго бога, и пречистую его матере ,
и великаго чюдотворца Николу. И приела к епископу Митрофану, и всему
священному сбору милостыню доволну. И веля молити всещедраго и чело*
веколюбиваго бога, и пречистую его матерь, и угодника их великаго
чюдотворца Николу Заразскаго, и великих чюдотворец о своем государеве
здравии и благоверной великой княгини, и о братне здравии, и о всем
православии веля бога молити.
Цикл повестей о Николе Заразском в полном виде издан не был.
И. И. Срезневским издана была лишь средняя часть этого цикла — „Повесть
о разорении Рязани Батыем", произвольно сведенная в единый текст
из нескольких списков. Из издания И. И. Срезневского („Сведения и
заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках**, вып. XXXIX, СПб.,
1867) повесть эта обычно и перепечатывается в различных хрестоматиях.
Редакция основная Б первого вида без заключительной части была
опубликована с ошибками В. М. Ундольским в 1852 г. в т. XV „Временника
Московского общества истории и древностей российских" по списку Публичной
библиотеки в Ленинграде, Погодинское собрание № 1592*
Хронографическая редакция издана была по поздней рукописи XVII в. в составе „Русского
временника" дважды — в 1790 и 1820 гг.
II. СЛОВО О КУЛИКОВСКОЙ БИТВЕ СОФОНИЯ РЯЗАНЦА
(ЗАДОНЩИНА)
„Слово" Софония рязанца сохранилось в шести списках XV—XVII вв.,
разного состава и сохранности, и в отрывках, вошедших из него в текст
„Сказания о Мамаевом побоище".
1) Сборник Кирилло-Белозерского монастыря № 9/1086, различных
почерков, переписывавшийся, судя по записям, с 1470 г. до 1480-х годов
(хранится в Гос. Публ. библ. им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде). На лл.
122—128 об. находится текст первой половины „Слова" под заглавием:
„Писание Софониа старца рязанца благозлови отче. Задонщина великого
князя Димитрия Ивановича и брата его князя Володимера Ондреевича".
Начало: „Пойдем, брате, в полуночную страну". Конец: „покладоша головы
свои у быстрого Дону за Русскую землю, за святыя церкви, за
православную веру з дивными удалци с мужескими сыны". Таким образом, текст,
начинаясь с очень краткого пересказа предисловия, обрывается на плачах

256
Комментарий археографический
жен после первого неудачного эпизода боя. В пределах этой части писец
видимо, произвольно сокращал текст, иногда даже в ущерб смыслу;
список производит впечатление не копии, а записи по памяти, в нем много
совершенно искаженных мест, но, вместе с тем, иногда он дает важные
поправки к ошибкам позднейших списков.
Кирилло-Белозерский список был из^ан дважды: арх. Варлаамом в
приложении к „Описанию сборника XV столетия Кирилло-Белозерского
монастыря" (Ученые записки Второго отделения Академии Наук, кн. V, СПб., 1858,
стр. 57—60) и П. К. Симони, с автотипическим снимком всего текста,
в „Памятниках старинного русского языка и словесности XV—ХѴШ
столетий. Выпуск III" (Сборник ОРЯС АН, т. 100, № 2, Игр., 1922); К-Б.
2) Сборник Гос. Исторического музея № 3045, конца XV—начала
XVI в., на лл. 70—73 об. содержит отрывок „Слова" от слов .,лита, а древеса
тугою к земли приклониіпася" и кончая описанием разгрома Мамаэ: „Уже
жены рускые и вознесегя слава ру" (275). Очевидно, в рукопись вошли
отдельные листки полного списка.
Текст этого отрывка чрезвычайно близок к списку Гос. Исторического
музея № 2060, изредка существенно исправляет его, например: правильнее
и полнее передана фраза — „А уже Диво кличет под саблями татарскими,
а тем руекым богатырем под ранами"; лучше сохранился в этом списке
плач татар. Текст издан дважды: В. Ф. Р ж и г а. Слово Софония рязанца
о Куликовской битве (Задонщина). С приложением Слова Софония и 28
снимков с текста по рукописям Гос. Исторического музея XVI в.
(Московский Гос. Педагогический институт имени В. И. Ленина, Кафедра русской
литературы, Ученые записки, т. ХЫИ, М., 1947, стр. 44—59); В. П.
Адрианов а-П е р е т ц. Задонщина. Опыт реконструкции авторского текста
(Труды Отдела древнерусской литературы Института литературы АН СССР,
т. VI, Л., 1948, стр. 233-235); И 2,
3) Сборник Гос. Исторического музея № 2060, конца XVI—начала
XVII в., на лл. 215—224 об. содержит текст „Слова", без заглавия и
предисловия. На л. 213 под заглавием — „В лето 6887 Похвала великому князю
Дмитрию Ивановячю и брату его князю Владимеру Ондреевичю, внегда
победиша пособьем божиим поганаго Мамаа с всеми его силами" —
начинается рассказ о Куликовской битв г, соответствующий редакции
„Летописной повести" в Новгородской IV летописи; этот рассказ обрывается
на середине молитвы великого князя перед походом („и рече: господи, в
помощь ми воньми, потьщися и посрамятся"), и в той же строке, без особого
заголовка, начинается текст Задонщины: „и потом списах жалость и
похвалу великому князю". За исключением пропущенного предисловия и
последнего обращения великого князя к брату, список по объему совпадает
со списками Ундольского и Синодальным. В отдельных чтениях огі
исправляет их ошибки, сближаясь с верными чтениями списка К-Б. Положен

//. Слово о Куликовскэй битзе Софония рязани,а (Задонщина) 257
в основу настоящего издания. Этот список издан дважды: В. Ф. Р ж и г а, ук.
соч., стр. 60—99; В. П. Адрианов а-П еретц, ук. соч., стр. 237—243; И 1.
4) Сборник собрания Ундольского (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина)
№ 632, середины XVII в.; на лл. 169—193 об. находится текст Слова
Софония под заглавием: „Слово о великом князе Дмитрие Ивановиче и о брате
его князе Владимере Андреевиче, яко победили супостата своего царя
Мамая". В этом списке есть и предисловие, и заключительный эпизод.
Более поздний, чем список И /, список Ундольского нередко исправляет
его. Издан дважды: В. Ундольский. Слово о великом князе Дмитрее
Ивановиче и о брате его Владимере Андреевиче яко победили супостата
своего царя Мамая (Временник Моск. общества истории и древностей
российских, кн. 14, М., 1852, Материалы, стр. 1—8); В. П. А д ри а нов а-П е-
р е т ц, у к. соч., стр. 243—249 (с исправлением ошибок первого издания); У.
5) Сборник б. Синодальной библиотеки (ныне Гос. Исторического музея)
>& 790, XVII в., белорусский; на лл. 36 об. —42 об. под заглавием —
„Сказание Софона резанца написана русским князем похвала великому князю
Дмитрию Ивановичу и брату его Володимеру Ондоеевичу"—находится
сильно искаженный пря переписке, а местами сокращенный текст „Слова".
Особенно сильно сокращены предисловие и последние эпизоды. В
отдельных правильных чтениях список Синодальный совпадает с Кирилло-Бело-
зерским. Издан дважды: А. Смирнов. 3-й список Задонщины по
Синодальному скорописному сборнику XVII века. (Русск. филолог, вестник,
т. XXIII, 1890, № 2, стр. 268—288; В. П. А д рианов а-П еретц, ук. соч.,
стр. 249—255 (с исправлением ошибок первого издания); С.
6) Сборник Библиотеки Академии Наук СССР 1.4.1 (так называемый
Ждановский сборник), второй половины XVII в. (до 1680 г.), на лл. 30 об. —
31 содержит под заглавием „Сказание о Донском бою" — предисловие
к Слову Софония; этот отрывок кончается словами: „возверзем печали на
восточную страну в Сим жребии. Аминь". Текст предисловия близок
к списку Ундольского, но плохой сохранности. Издан: В. И. Срезневский.
Сведения о рукописях, печатных изданиях и других предметах,
поступивших в рукописное отделение Библиотеки Академии Наук в 1902 г. СПб.,
1903, стр. 99; Ж.
Как показывают перечисленные списки, Слово в его наиболее полном
виде (У) содержит три части: а) предисловие, б) рассказ о Куликовской
битве и о бегстве Мамая и в) заключение — речь великого князя „на костях"
и счет убитых. Есть основание предполагать, что в авторский текст
Софония входили первые две части, а заключение, повторяющее аналогичный
эпизод Летописной повести о Куликовской битве, было приписано позднее.
В настоящее время вопрос о том, как кончалось Слово в его
первоначальном виде, не может быть решен бесспорно за недостаточной изученностью
литературной истории текстов Летописной повести о Куликовской битва
17 Воинские повести

258
Комментарий археографический
и Сказания о Мамаевом побоище, где последняя часть чрезвычайно близка
к эпизоду „на костех". В котором из трех памятников этот заключительный
эпизод появился раньше, покажет исследование всех сохранившихся списков
повести и сказания.1
Необычная для литературы XV—XVII вв. форма Слова Софония
рязанца б ііла, видимо, причиной того, что при переписке текст подвергся
значительной порче. Кирилло-Белозерский список, как указано, вообще иногда
производит впечатление скорее пересказа начитанным книжником по памяти,
в который поэтому попал отрывок „Слова о погибели Русской земли",
а имя великого князя Владимира Киевского как предка московского
великого князя оказалось замененным более близким именем „Ивана Данилье-
вича", т. е. Ивана Калиты. Синодальный список XVII в. местами
неузнаваемо исказил текст. Восстановить хотя бы в пределах показаний
сохранившихся списков авторский текст Софония рязанца можно лишь при учете
всех текстов — и старших и поздних, — так как даже сокращенный список
К-Б предлагает иногда лучшие, чем все остальные рукописи, чтения. При
выборе старших вариантов необходимо учитывать и те отрывки Слова
Софония, которые вошли в Сказание о Мамаевом побоище; вместе с тем,
в эпизодах Слова, отражающих влияние на автора Слова о полку Игореве,
при выборе лучших чтений следует учитывать и этот несомненный
литературный образец Софония. .
Изданный нами текст Слова Софония рязанца имеет в виду
познакомить с этим памятником в наиболее близком к авторскому оригиналу
чтении. В основу центральной части повести (рассказ о Куликовской битве и
о бегстве Мамая) от слов „Лутче бо нам ест, братие" и кончая
передачей иронической речи „фрягов" к Мамаю, — положен список Исторического
музея № 2060. Исправления в этот список, отмеченные в вариантах,
внесены из всех остальных списков Слова. Заглавие, предисловие и
заключение издаются по списку Ундольского № 632, с соответствующими
исправлениями по спискам Кирилло-Белозерскому (заглавие),
Синодальному и Ждановскому (предисловие) и Исторического музея № 2060
(заключение).
При издании текста принято следующее упрощение орфографии
использованных списков: титла раскрыты, ъ в конце слов опущен, г, %, ѳ, о, оу,,
йотированное а и юс малый соответственно передаются через и,е,ф,у,я.
Выносные буквы внесены в текст, причем выносное ж передается через
же, с в окончании возвратных глаголов — через с я. Буквы-цифры заменены
цифрами. Внесена современная пунктуация.
1 Подробнее об этом см. статью В. П. Адриановой-Перзтц: Задонщина.
Тр. ОДРА, т. VI, М. - Л , 1943, стр. 201—204.

///. „Историческая" повесть о взятии Азова 259
III. „ИСТОРИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ О ВЗЯТИИ АЗОВА В 1637 г.
„Историческая" г повесть об азовском взятии 1637 г. впервые была
опубликована в печати кн. М. М. Щербатовым в составе изданной им в 1771 г.
„Летописи о многих мятежах" под заглавием: „О граде Азове, како взят"-
Эта повесть по ее рукописным текстам довольно рано стала привлекаться
историками и бытописателями донского казачества (В. Д.Сухоруков,2 Н. А.
Полевой 3 и др.) в качестве исторического источника и иллюстративного
материала, но систематическое текстологическое исследование и
критическое издание получила только в труде А. С. Орлова „Исторические и
поэтические повести об Азове", который сохраняет в главных своих выводах
научное значение до настоящего времени.
А. С. Орлов разделил изученные им 27 списков „Исторической" повести
об азовском взятии на три группы: 1) нормальную (один вид), 2)
распространенную (четыре вида), 3) сокращенную (три вида, причем третий вид
делится на два извода). Для данного издания использованы следующие
тексты повести:
Группа нормальная
1. Сборник конца XVII в., 4°, лл. 116—128 об., собр. Синодальной
патриаршей библиотеки № 409 (Гос. „Исторический" музей, Москва); СР.
2. Сб. середины XVII в., в лист, лл. 555—550, собр. А. С. Уварова
]Ч2 1363 (16) (там же); эта рукопись датирована, как показал А. С. Орлов,
1640 годом и не является первоначальной. Следовательно, повесть была
написана ранее этой даты; Ув.
3. Сб. начала XVIII в., 4°, лл. 202—214, собр. Т. Ф. Большакова №305
(Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); Б5.
4. Сб. XVII—XVIII вв., в 4°, лл. 63-76, собр. И. Д. Беляева № 59
(1567) (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); Б9.
5. Сб. половины XVII в., 12°, лл. 1—24 об., собр. М. П. Погодина
№ 1555 (Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина); /75.
6. Сб. конца XVII в., 8°, лл. 53-74, собр. М. П. Погодина № 1556
(там же); 1756.
1 По утвердившейся в науке терминологии А. С. Орлова, см. его
книгу „Исторические и поэтические повести об Азове (взятие 1637 г. и
осадное сидение 1641 г.). Тексты" (М., 1906, стр. 3).
2 [В. Д. С у х о р у к о в]. Историческое описание земли Войска
Донского, т. I. Новочеркасск, 1869, стр. 270, прим. 264.
3 Н. П[о левой]. Завоевание Азова казаками в 1637 г. Московский
телеграф, 1827, Ж№ 4, 5 (см. № 5, стр. 60—61).
17*

260
Комментарий археографический
Группа распространенная
Первый вид
1. Сб. 1689 г., 4°, лл. 313—326 об., собр. Румянцевского музея
№ СССЬХХѴШ (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); Р8.
2. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 315—327, собр. М. П. Погодина № 1606
(Гос. Пуб. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина); П06.
Второй вид
1. Сб. конца третьей четв. XVII в., 12°, лл. 233—255, собр. В. М.
Ундольского № 632 (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); У2.
2. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 435—459 об., собр. кн. Оболенского
№ 132 (Центральный Гос. архив древних актов); А2.
Третий вид
1. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 118—129 об., собр. Чудова монастыря
(затем Синодальной патр. библ.) № 57/359 (168) (Гос. Исторический му-
зей);>7.
Четвертый вид
1. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 2—14, собр. В. М. Ундольского № 794
(Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); У.
Группа сокращенная
Первый вид
1. Хронограф третьей редакции третьего разряда, XVII—XVIII в.,
в лист, глава 170, собр. б. Тверского (ныне Калининского) музея № 217
(3113) (см.: М. Н. Сперанский. Описание рукописей Тверского музея,
М., 1891, стр. 305-306); Те.
В качестве основного и лучшего текста повести А. С. Орлов принял
список нормальной группы С9, который, по его характеристике,
„представляет довольно точное повторение хорошего оригинала*.1 Список С9
издается с необходимыми исправлениями отдельных его чтений по спискам
нормальной группы (Ув, Б5, Б9, /75, П56), распространенной группы (Р8,
П06, У2, А2, 47, У) и первого вида сокращенной группы (Те). Списки
второго и третьего видов сокращенной группы значительно видоизменяют
текст повести и к исправлению чтений основного списка (С9) не
привлекаются.
А. Орлов, ук. изд., стр. 4.

IV. „Поэтическая" повесть об азовском осадном сиденаіх 261
Внесенные исправления оговариваются в вариантах и обозначаются
в тексте повести надстрочными буквами; надстрочные цифры обозначают
ссылки на „Комментарий географический и исторический".
При издании текста повести титла раскрыты; ъ в конце слова опущен;
г заменено и; % — е; старославянское буквенное обозначение цифр заме**
кено современным; введена современная пунктуация.
IV. „ПОЭТИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ОСАДНОМ
СИДЕНИИ 1641 г.
„.Поэтическая"1 повесть об Азовском осадном сидении 1641 г. издавна
привлекала внимание историков донского казачества. Еще в начале
прошлого века, описывая быт и нравы казаков, В. Д. Су хору ков заимствовал
некоторые красочные выражения: этой повести.2 К материалу повести
обращались Н. А. Полевой,3 В. Броневский,4 а затем почти все историки
и некоторые писатели, интересовавшиеся данным периодом жизни донского
казачества.
Один из списков повести, принадлежащий, как впоследствии
определил А. С. Орлов, к четвертой ее редакции, был опубликован П. Ч.
Рыбниковым5 в 1867 г., выдержки другого списка, по нашему определению —
третьей редакции, издал в 1869 г. И. Некрасов.6 Первое критическое
изучение списков повести было предпринято Ф. И. Буслаевым. В 1870 г. он
поместил сводный текст повести в своей „Русской христоматии",7 сделав,
тем самым, этот памятник древнерусской литературы доступным для
учащихся.
1 По терминологии А. С. Орлова; см. его книгу „Исторические и
поэтические повести об Азове", стр. 9Л
2 [В. Д. С у х о р у к о в]. Общежитие донских казаков в XVII и XVIII
столетиях. Карманная книжка для любителей отечественного, изд. А. Кор-
ниловичем, СПб., 1824, стр. 230—231; Изд. 2-е, Новочеркасск, 1891.
3 Н. П[о левой]. Завоевание Аяова в 1637 году. Московский телеграф,
1827, №№ 4, 5 (см. № 5, стр. 25, 28, 29, 43, 45).
4 В. Броневский. История Донского войска, ч. I. СПб., 1834,
стр. 129, прим. „а".
5 Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, ч. IV, СПб., 1867, Приложение,
стр. XI.
6 О современных задачах изучения древнерусской литературы. Речь,
произнесенная доц. И. Некрасовым на торжественном акте
Новороссийского университета, Одесса, 1869, Приложения, стр. 25—27.
7 Ф. Буслаев. Русская христоматия. М., 1870, стр. 271—289.

262
Комментарий археографический
Если не считать публикации из списков повести в „Русском архиве" за
1898 г.1 и отрывков повести, изданных Е. В. Барсовым в составе его труда
о Слове о полку Игореве,2 то дальнейшим и наиболее крупным этапом ее
текстологического изучения было исследование А. С. Орлова „Исторические
и поэтические повести об Азове".3 А. С. Орлов изучил 18 списков повести,
разделил их на пять редакций и издал лучшие списки каждой из них,
сопроводив издание соответствующими вариантами по всем другим рукописям.
В 1939 г. Н. И. Сутт пытался пересмотреть классификацию А. С.
Орлова и предложил считать первую редакцию повести—второй, а
вторую — первой.4 Однако дальнейшее изучение вопроса показало научную
несостоятельность построений Н. И. Сутта и непригодность предложенного
им „реставрированного* текста повести, составленного на основе второй —
более поздней, а не первой редакции повести.5 Правильность основной
схемы редакций повести по А. С Орлову подтвердилась с привнесением
в нее ряда уточнений и дополнений. В частности, новые рукописные
материалы позволили установить, что первая и вторая редакции повести
подразделяются на два вида каждая, причем два списка (ИЗ, И08), которые
стали известными А. С. Орлову, когда его работа была закончена и
находилась в печати, и были условно названы им пятой редакцией повести,6
должны быть отнесены ко второму виду первой редакции. Редакции третья
и четвертая пополнились новыми списками, но сохранили свое место
согласно классификации А. С Орлова.
Для настоящего издания использованы следующие тексты повести:
Первая редакция
Первый вариант
1. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 17—45, собр. В. М. Ундольского № 794
{Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); У1
1 Русский архив, № 8, 1898, стр. 481—498.
2 Е. В. Барсов. Слово о полку Игореве, как художественный
памятник Киевской дружинной Руси, т. I. М., 1887, стр. 454—456.
3 А. Орлов. Исторические и поэтические повести об Азове, стр. 92—
236.
4 Н. И. Сутт. Повести об Азове (40-е годы XVII в.). Московский
Государственный педагогический институт. Ученые записки Кафедры
русской литературы, вып. II, М., 1939, стр. 3—17, 50—66.
5 А. Н. Р о б и н с о н. Из наблюдений над стилем Поэтической повести
об Азове. Московский ордена Ленина Государственный университет им..
М. В. Ломоносова, Ученые записки, вып. 118, кн. 2, М., 1946, стр. 44—47
6 А. Орлов. Исторические и поэтические повести об Азове, стр. 156»
169, 170—182.

IV. „Поэтическая** повесть об азовском осадном сидении 263
Второй вариант
1. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 49 об. — 77, собр. Н. С. Тихонравова
№ 135 (там же); Тх 5. Рукопись имеет приписку, датированную 1642 г.
В приписке перечисляются средства, необходимые для восстановления
разрушенного Азова. Эти сведения были почерпнуты составителем приписки
из „сказки" (сообщения) приехавших в Москву казаков и вошли затем
в состав боярского доклада царю о состоянии Азова. Далее сообщается,
что царь Михаил Федорович „пожаловал" султана Ибрагима и „велел
донским атаманом и казаком Азов град покинуть". Этот указ последовал 27
апреля 1642 г. В то же время в повести от лица Войска Донского
выражена просьба, чтобы царь „велел у нас принять... свою государеву
вотчину Азов град". Эта просьба была бы невозможной после окончательного
царского решения об оставлении Азова. Из сказанного следует, что повесть
была написана в Москве в 1642 г. после обозначенной в ней даты приезда
казаков (28 октября), но ранее отмеченного припиской указа „Азов покинуть"
(27 апреля).1
2. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 119—125 об., собр. Гос. Публ. библ. им.
М. Е. Салтыкова-Щеярина, О. XVII, № 143; ИЗ.
3. Сб. начала XVIII в., 4°, лл. 181—187, О. IV, № 308 (там же); И08.
Вторая редакция
Первый вариант
1. Сб. конца XVII в., 4°, лл. 261—285 об., собр. Ф. И. Буслаева,
О. XVI, № 209 (там же): Б.
2. Сб. конца XVII—начала XVIII в., 4°, лл. 60—80, собр. Московской
епархиальной библ. № А XVI, 6(216); Е.
3. Список, опубликованный А. А. Карасевым в „Русском Архиве", № 8,
за 1898 г., стр. 481—498; рукопись не известна: К.
Третья редакция
1. Рукоп. конца XVII — начала XVIII в., 4°, лл. 2—66, собр. Румянцев-
ского музея № 1843 (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); Р.
В основу издаваемого текста повести положен единственный список
первого варианта первой ее редакции У. Этот список был использован еще
Ф. И. Буслаевым при составлении им сводного текста повести, а затем
полностью опубликован А. С. Орловым.2 Однако список У имеет крупные
1 По старому летосчислению год начинался с 1 сентября и, следовательно,
октябрь предшествовал апрелю.
2 А. Орлов, ук. изд., стр. 96—116.

264
Комментарий археографический
дефекты: в рукописи утрачены листы 22, 31—39, а также листы,
следующие за л. 45-м, т. е. отсутствует значительная часть конца повести. Утрата
листов в середине рукописи (лл. 22, 31—39) не играет существенной роли,
так как эта часть повести, по указанию А. С. Орлова,"1 может быть
восполнена по хорошо передающей ее текст второй редакции. Но конец повести
оставался до последнего времени неизвестным, и вопрос его восстановления
представлял, по мнению исследователей,2 значительные трудности, потому
что в первой редакции конец утрачен, а вторая, третья и четвертая
редакции дают варианты конца повести, явно переработанные и во многом
отличающиеся друг от друга как но тексту, так и по основному своему
содержанию.
Проблема восстановления конца повести до последнего времени не
получила своего разрешения. Составляя сводный текст повести, Ф. И.
Буслаев ограничился механическим соединением разнородных элементов
содержания заключительной ее части по спискам второй и четвертой
редакций, как это было впоследствии определено А. С. Юрловым. Н. И. Сутт
в своей работе над „реставрацией" текста повести принял за основу вторую
редакцию, ошибочно считая ее первой, и конец повести воспроизвел по
второй редакции, несмотря на справедливые указания А. С. Орлова на то,
что именно в этой редакции резко сокращенная конечная часть
произведения „является сильной переработкой прототипа" и „почти не отражает" его.3
Правильное представление о первоначальном конце повести стало
возможным с привлечением к исследованию списка Тх 5, который оказался
очень близким к списку У, но он продолжает текст памятника до конца,
после того как список У обрывается. Заключительная часть повести по
списку Тх 5 закономерно развивает повествование об азовской осаде,
завершая его подтвержденной историческими документами просьбой Войска
Донского к царю о принятии Азова и характерным для казаков того времени
намерением „перераненных" „азовских сидельцев" постричься в монастыре.
Список Тх 5 используется для необходимых исправлений списка У, а
в отношении конца повести (после обрыва У) является основным
источником. Кроме того, к исправлению отдельных чтений У и к восполнению
утраченных его листов привлекаются фрагментарные списки второго
варианта первой редакции (ИЗ, И08) и списки первого варианта второй редакции
(Б, Еу К). Список третьей редакции (Р) используется только в отдельных
случаях. Точно так же в качестве вспомогательного материала иногда
привлекается изданная А. С. Орловым „Документальная" повеет:* об азовском
1 А. Орлов, ук. изд., стр. 124.
2 А. С. Орлов. Сказочные повести об Азове. „История" 1735 года
Варшава, 1906, стр. 22, 23. — И. И. С у т т, ук. статья, стр. 6.
3 А. С. Орлов. Сказочные повести об Азове, стр. 22, 23.

V. „Сказочная" повесть о взятии Азова
265
сидении /\4ЛТ Это произведение возникло на основе записи „распросных
речей*' казаков в Посольском приказе о событиях азовской осады, а
„Поэтическая" повесть об осадном сидении была составлена по образцу
приведенной теми же казаками войсковой отписки об осаде. Близость между собою
документальных источников обеих повестей обусловила большое сходство
этих произведений, которое особенно заметно в передаче ими фактических
сведений об осаде Азова.2 Это позволяет использовать в некоторых случаях
„Документальную" повесть для контролирования отдельных специфических
чтений повести „Поэтической".
Списки второго варианта второй редакции „Поэтической" повести
отличаются от списков первого варианта той же редакции, главным образом,
формальной разбивкой текста на разделы, обозначенные буквами алфавита
в виде азбуки-прописи.3 Списки четвертой, так называемой краткой
редакции передают сильно сокращенный текст произведения, далеко
отступающий уже от его первоначального вида. Поэтому указанные материалы
имеют лишь второстепенное значение для представления о первоначальном
виде повести и, з* исключением единственной выдержки из четвертой
редакции, в настоящем издании не привлекаются.
Приемы воспроизведения текста повести и обозначения ссылок на
комментарии к нему аналогичны с принятыми в предшествующей публикации
текста „Исторической" повести об азовском взятии 1637 г.
V. „СКАЗОЧНАЯ" ПОВЕСТЬ О ВЗЯТИИ АЗОВА
„Сказочная" повесть об Азове (по терминологии А. С. Орлова), в
отличие от предшествующих ей азовских повестей, дошла до нас в небольшом
количестве списков и сравнительно поздно обратила на себя внимание
исследователей. Текст повести по одному неполному списку был
опубликован в 1864 г. в „Чтениях в Обществе истории и древностей российских",4
затем, в 1867 г., увидел свет и другой список повести, изданный в виде
приложения к собранию народных песен П. Н. Рыбникова.5 Систематическое
1 А. Орлов, ук. изд., стр. 85—89.
2 См. подробнее: А. Н. Робинсон. Из наблюдений над стилем
Поэтической повести об Азове, ук. изд., стр. 44—47.
3 В. В. В у ш. Старинные азбуки-прописи. Известия ОРЯС Академии
Наук, т, XXIII, кн. I, Пгр., 1919, стр. 195—224. -А. Н. Робинсон.
Поэтическая повесть об Азове (1642 г.). Кандидатская диссертация, т. I, М.,
1947, стр. 95—10Э (рукопись в научной библиотеке Московского Гос.
университета им. М. В. Ломоносова).
4 Чтения в Обществе истории и древностей российских, кн. III, М.,
1864, отд. V, стр. 12—17.
5 Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, ч. IV, СПб., 1867, стр. 169—184.

266
Комментарий археографический
изучение и научное издание текстов повести было осуществлено А. С.
Орловым,1 который разделил 5 известных ему списков памятника на две
редакции и показал, что повесть была написана в 70—80-х годах XVII в.
Позднее Н. И. Сутт без каких-либо оснований пытался классифицировать
„Сказочную" повесть как одну из редакций, пятую по счету, „Поэтической"
повести об Азове, лишая, тем самым, это своеобразное произведение
самостоятельного литературного значения.2
Для данного издания использованы следующие тексты повести:
Первая редакция
1. Тетрадь конца XVII в., 4°, на 18 ал,, собр. В. М. Ундольского
;МЬ 795 (Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина); У5.
2. Тетрадь 1825 г., 4°, на 30 лл., собр. М. Н. Погодина № 1631
(Гос. Публ. библ. им. М. Е. Салтыкова-Щедрина); 173/.
3. Тетрадь конца XVIII в., 4°, на 25 лл., собр. Гос. Исторического;
музея № 42779; М9.
Вторая редакция
1. Тетрадь начала XIX в., 4°, на 9 лл., собр. А. А. Титова № 2283.
Текст опубликован в „Чтениях в Обществе истории и древностей
Российских", кн. III, М., 1864, отд. V, стр. 12—17; Чт.
2. Рукопись, принадлежавшая Е. В. Барсову и опубликованная в
издании „Песни, собранные П. Н. Рыбниковым", ч. IV, СПб., 1867, стр. 169—
184; РЗ.
В основу настоящего издания повести положен список У5 как лучший
представитель первой ее редакции. Однако список У5 имеет дефекты:
пропуск в середине и отсутствие значительной части конца. В этих случаях он
восполняется ближайшим к нему списком ІТЗ/. В качестве вспомогательного
материала для исправления ряда чтений этих текстов привлекаются списки
М9 (первой редакции) и Чт, РЗ (второй редакции).
Приемы воспроизведения текста „Сказочной" повести об Азове и
обозначения ссылок на комментарии к нему аналогичны с изданием текстов
предшествующих азовских повестей.
1 А. С. Орлов. Сказочные повести об Азове. „История" 7135 года.
Исследование и текст, Варшава, 1906.
2 Н. И. С у т т. Повести об Азове (40-е годы XVII в.). Моск. Гос. педаг.
институт, Ученые записки Кафедры русск. литер., вып. 2, М., 1939, стр. 13, 47.

ВАРИАНТЫ
I. ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ
а) Волоколамский список XVI в.
К стр. 9. а Так ПРА, В фторое. 6 Так ПРА; В множество. в Так
ПР; В реце. г Так ПРА; В в. А Так ПРА; В Батыа, е Так ПРА; В во-
скоре. ж Так ПРА; Вв.3 Так ПР; В то и сверху приписано не. и Так
ПРА; В Батыа. к Так ПРА; В Слеваладе. л Так ПРА; В молении,
м Так ПРА; В великиими. н Доб. по ПРА. ° Так ПРА; В Воронеже.
71 Так ПРА; В ошибочно рцю.
К стр. 10. а Так РА; В ошибочно немлсдръ. 6 Так ПРА; В приа.
* Так А; В охапися. ' Так ПР, В Резанскиа. д Так ПРА; В тщери.
8 Так ПРА; В сестр. ж Так ПРА; В вѣдети. 3 Доб. по ПА. и Здееь,
В до в. и. к Так ПА; В приодолееши. л Доб. по А. м Начиная отсюда
эпизод с нашедшим тело Федора пестуном Атгоницей отсутствует
в ПРАу но имеется в списках основной редакции В. н Доб. из списков
редакции основной В. ° Здесь В доб. и. п Так ПРА; В Еупраксеа.
р Так ПР; В стоаше. с Так П; В таковыа. т Так РА; В исполнены.
У Так Р; В блаженаго. * Так А; В инех. х Здесь в В лишнее и.
4 Так ПРА; В рыданиа.
К стр. 11, а Так ПРА; В храбры. 6 Так ПРА; В мужествены.
в Так П; В ездяше. г~~г Так ПРА; В перестановка от враг наших, боже.
А Доб. по ПР. е Так Р; В бсатиа. ж Исправл., В моа. 3 Так ПР; В
яапред. и Так ПРА; В святыа. * Так ПА; В божиа. л Так ПР; В
очину. м Так А; В Успениа. н Так Р; В пречистыа. ° Так ПРА; В дав.
п Так ПРА; В княгини. р Так РА; В стретоша. с Так ПРА; В придел.
т Здесь В доб, и. у Здесь В доб. бо и. ф Доб. по ПРА. х Так РА;
В видя. ц Доб. по ПРА. ч Исправл.у В ошибочно предсебоша. шТак
ПР; В Многиа. ^ Так ПРА; В крепко. ъ Исправл. В тартарскыа.
ы Так А; В велики. ь Так ПРА; В брата. э Так ПРА; В многая.
*° Так ПРА; В месныа. * Исправл., В крепкыа.

268
Варианты
К етр. 12. а Так П; В Сиа. б Так ПРА; В скръбети. в Так А;
В розари. г Так ПРА; В основаниа. А Здесь в В доб. и. е Так ПА?
В изнемогающи. ж Доб. по РА. 3 Так ПРА; В Батыа. " Здесь В доб. и.
* Так П; В мир ска го. л Так ПР; В приа. м Так ПР; В страд аниа.
н Доб. по ПР. ° Так ПРА; В уазвиша. л Так ПРА; В ошибочно
тродов. р Доб. по ПРА. с Так ПРА; В собръную. та Исправл., В пре-
святыа. уТакП;Ви. ф Так ПРА; В оружиа. * Так ПРА; В божиа»
й Так ПРА; В пролиаша.
К стр. 13. аТак ПРА; В ошибочно ние. 6 Так ПА; В ска.
в Здесь в В доб. и. г Исправл., В христианскиа. А Здесь В доб. и.
е Так ПРА; В основаниа. ж Так ПРА; В имянем. 3Так ПРА; В Батыа.
и Так ПРА; В опустевшую. к~~к В списке В пропуск, восполняется по ПР.
л Так ПР; В сметоша яко. м Исправл., В татарскыа. " Доб. по РА.
° Так ПР; В силныа. п Доб. по ПРА. р В ти приписано позднее. с Так
ПРА; В Коеа. т Так П; В есве. ^а храбры есми из А; В раби.
К стр. 14. а Так ПРА; .В Елупатиа. Исправл. по ПР; В силныа»
в Исправл., В татарскыа. г Исправл., В татарскыа. А Так ПРАг
В Еупатиа. е Так ПР; В полкы. '"* Так 77; В ошибочно пресекоша.
3 Так Р; В краяше. и Доб. по Р. к Так ПР; В Еупатиа. л Исправл.;
В ошибочно точисленых. м Так ПРА; В Батыа. н В доб. и. ° В писан-
чакбеи. " Доб. В и. р Так ПРА; В ошибочно отпостити. с Доб. по ПРА.
т В ни надписано позднее. у Так ПРА; В Батыа.
К стр. 15, а Так ПР; В своа. В дя надписано позднее. в В у
переделано позднее из о. г Так ПА; В кричаниа. д Так ПР; В
ошибочно отдхо. еТак Р; В толикиа. ж Так ПА; В хто. 3 Так РА; В хтс
и Так РА; В побито. * Так ПР; В хто. л Так ПР; В трупиа. м Так
ПРА; В своа. н Доб. по ПРА. ° Так Р; В прочна. п Так ПРА; В
трупиа. р Так -ПРА; В ошибочно моло. с Так А; В утешениа. т Так
ПР; В Сиа. у Так ПРА; В попогоре. * Так П; В ошибочно ними.
* Так ПРА; В пениа. и Здесь В доб. и. ч Исправл., В братьа. ш Так
РА; В Батыа. щ Так ПРА; В многиа. ъ Так П; В месныа ы В и
вставлено позднее. * В ша приписано позднее. 9 В зо вписано
позднее. ю Так ПРА; В Все.
К стр. 16. а Так ПРА; В трупиа. 6 Так ПРА; В от земля. в Так
РА; В моа. г В ошибочно госводие. д Так ПРА; В отвели. е В ви
вписано позднее. ж В ошибочно убробы. 3 В последнее е приписано позднее.
и Так ПА; В воздустчныа. * Так А; В брегома. л Так ПРА; В
приемлемо. м Так ПР; В братиа. н В вверху вписано второе и: „приидоша"*
° Так ПРА; В скръбь. п Так ПРА; В рано.
К стр. 17. а~~6 Так П; В воздыханиа. в Так ПА; В князя. г Так
Р; В Пречиста. д Так ПР; В страстотерпы. е Так ПРА; В буди. ж Таге

//. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 269
ПР; В моа. 3 Так РА; А измаительска. и Так ПА; В Князя. * Слова
и князя Давида Ингоревича Муромского добавл. по ПРА. л Так РА;
В присе. м Так ПРА; В князя. н Так П; В Ингоревича. ° Так ПР;
В куды. п Доб. по 77, в рукописи позднейшая переделка слова Инго-
ревич на Ингварь Инъгоревич. р~~с Доб. из РА. т ПР; В Еупраксеа.
К стр. 18* а Так РА; В лецем. Так ПА; В грозным. в Тан П;
В осподарьских. г Так РА; В в, д Так ПР; В ошибочно свяцем.
д"е Доб. из ПРА. ж Так ПРА; В ошибочно отвращеся. 3 Так ПРА;
В писаниих. и Так ПРА; В всегода. н Так П;В страшенна. Л Исправл.,
в В ивляшеся. м Так П; В славна. н Исправл., В спасениа. ° Так П; В
непричасна. п Так П; В святыа. р~9 Добавл. из списка Публичной
библиотеки в Ленинграде, Погодинское собрание № 7594, редакции
основной Б, 1-й вид.
б) Список Хронографа 1599 г.
К стро 23. а Исправл., в X постагшая.
К стр. 26, а Добавл. из Русского временника.
К стр. 28. а В рукописи переправлено из Княшичю. ° В рукописи
попления, исправлено по Русскому временнику. в В рукописи Всеволодиса,
исправлено по Русскому времени чку. г В рукописи разориша, исправлено
по Русскому временнику. д В рукописи без стани, исправлено по
Русскому временнику. е В рукописи поминаю, исправлено по Русскому
временнику.
II. СЛОВО О КУЛИКОВСКОЙ БИТВЕ СОФОНИЯ РЯЗАНЦА
(ЗАДОНЩИНА)
К стр. 33. а Эта часть заглавия взята из списка У, где доб.: яко
победили супостата своего царя Мамая. а~ Доб. К-Б. в Так Ж; здесь
брате. г Доб. С. л Так С, Ж; здесь с равнаго. * Исправл.; здесь
помкнаюты. ж Так Ж; здесь иже оставиша. 3 Так Ж; здесь получивши.
ѵ Исправл.; здесь, Ж положиша. к Здесь следует неясная фраза: собе бы
чаем пороженых и воскормленых; Ж а собе бы чая пожженных
вскормленных.
К стр. 34. а Здесь кончается предисловие, восполняемое по списку У,
дальнейшее издается по списку И 7. Доб. У. в Так У; здесь нача.
1 Исправл.; здесь от; С а. А Доб. У. е Исправл.; здесь начата; У начата
ти. ж Так У; здесь погыбелю. 3 Так У; здесь потрезвимься мыслъми.
н Исправл.: зде<*ь и землями: У но землями. к Так К-Б; здесь веща

270
Варианты
бона аго. л Так К-Б, У, С; здесь гдуца. м Так К-Б; здесь боюн
воскладше. н Так К-Б, У, С; здесь первую славу. ° Так К-Б, У, С;
здесь доб. 2. п Так К-Б, У, С; здесь доб. киевскому третюю. р Так
К-Б; здесь, У, С доб. позднейшее упоминание Софонии, автора повести:
здесь и я же помяну Ефоня ерея резанца; У аз же помяну резанца Софо-
ния; С издеся помянем Софона резанца. с Так С; здесь в похвалу; У
восхвалю; К-Б восхваляя. т Так К-Б, С; здесь и буяни. у Так К-Б; здесь
отпало; С отпало было. * Так К-Б; здесь, У пение их и князем руским;
С князем руским. х Во всех списках доб. хронологическая выкладка: От
Калагьския ратн до Мамаева побоища лет 160 (К-Б цифра пропущена).
и Так К-Б; здесь, У, С, доб. помоляся богу и пречистеи богородици.
4 Так У, С; здесь стяжав; К-Б ставше. ш Так У, С; здесь храмныа. щ Так
К-Б, У, С; здесь ошибочно доб. Ондреевича. * Так К-Б; здесь, У, С,
доб. летьняа. ы Так У; здесь цег; С а чи. ь Так У; здесь коли. э Так
С; здесь, У снесет. ю Так К-Б, У, С; здесь доб. руская. я Так К-Б, У,
С; здесь люди.
К стр. 35. а Так К-Б; здесь, У, С связан фразой — и как слово
наговаривая — с рассказом о выезде из Новгорода 70 000 войска па помощь
великому князю. "" Так К-Б; здесь, У, С эта речь разбита на две
части и вторая ее часть приписана великому князю; К-Б описка —
Чече, исправл. согласно И 1, У. в Так У; здесь вместо своих — плечев*
г Так К-Б, С; здесь, У доб. а реку Дон кровю пролем. д~~д Доб. У»
д"~е Доб. К-Б. ж Так К-Б, С; здесь доб. великому князю Дмитрию
Ивановичи* из земли той всей; У доб. славу великому князю Дмитрею
Ивановичу и брату его князю Владимеру Ондреевичю. ж~~3 Доб. У. и
Исправл.; здесь полковидцы; У полеводцы. *"""* Исправх. согласно Слову
о полку Иго реве; здесь, У проп.; К-Б поють; С нечистих. л~л Так К-Б;
здесь, У проп.; С испорчено: кочаны коней воскормлены. ■* Так К-Б;
здесь, У, С сами есми. н~н Доб. К-Б, У, С. °"° Доб. К-Б, У. п~п Так
К-Б; здесь изобьем ' шоломы мечи; С сопием шеломом воды. р Доб. о
У, С. с~с Так У, С; здесь за крестьяны. т~т Доб. К-Б, С. ^ Доб.
К-Б, С.
К стр. 36. а~а Доб. К-Б. б Доб. У, С. 3Здесь, У, С доб. счет
литовского войска: толко, брат, князь Дмитреи, с нами храбрые
Литвы 70 000; К-Б нет всего эпизода, начиная со слова „выедем".
Так К-Б; здесь, У, С брате. д Так К-Б; здесь, У по морю.
Так К-Б, У; здесь прилелеяшас. ж Так У; здесь доб. по морю.
3 Так К-Б; здесь, У, С силнии. и~и Доб. К-Б. к Так К-Б, У, С; здесь
воюют. Л Так К-Б, У, С; здесь прийти. м Так К-Б, У; здесь в. н Так
К-Б, У, С; здесь доб. погании татарове. ° Так К-Б, У, С; здесь въсле-
скаша. п Доб. ти К-Б. р~р Доб. К-Б. * Так К-Б; здесь, У, С воеводы.
т Так У; здесь пловуще; К-Б пасущеся; С пашутся. у Так К-Б, У, С;

//. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 271
здесь доб. их. * Доб. часто У, С. х~~х Так К-Б; здесь крилатии вспле-
щут. ^Так К-Б, У, С; здесь воюють. ч Так У; здесь побывало. ш~~ш Доб.
К-Б. Щг~щДоб. С; с этим добавлением описание соколиной охоты
цитируется и в Сказании о Мамаевом побоище. ъ Доб. здесь, У, С помоляся
богу и пресвятии богородицы; К-Б упоминания о молитве нет; в списках
Сказания о Мамаевом побоище нет ни молитвы, ни предыдущей фразы
о мече. ы"~ы Доб. К-Б, У, С; во всех списках дальше доб.: а Борис и Глеб
молитву воздает за сродникы; Сказание о Мамаевом побоище опускает
это добавление. ь Восстановлено ми А. Смирновым из испорченного чте-
ния списка С што пишут, в котором он справедливо предполагает недо-
писанное што ми шумит — см.: А. Смирнов. 6-й список Задонщичы,
Варшава, 7890, стр. 74, прим. 36. э~дТак К-Б, У; здесь пакы. ю~ю Доб*
У, С-
К стр. 37. а~~а Доб. У, С. Здесь, У, С следует перечень воевод; ѳто-
ричность в тексте этого эпизода доказывается тем, что после него
снова переписана предшествующая ему фразах воеводы у нас уставлены; К-Б
опущена вся речь великого князя. в Так У, С; здесь ординские. '~г Ис-
правл. по „Сказанию1* типа изданного И. Снегиревым текста; здесь чары
фракьския; С кофыи фразския; У кинжалы фряские. д~"д Так С; здесь
и молвяше: поганый путь им знаем вельми; К-Б, У проп. е Так У, С;
здесь бе. ж~ж Доб. К-Б, С. 3 Доб. К-Б, У. и~и Так К-Б, У, С; здесь
вместо этой фразы перевезлис и. к Так К-Б; здесь хараужничьными;
У фарлужными. ** Так К-Б; здесь, У насеяша. м Доб. У. н Так К-Б?
здесь земля пролита; У земля пролита бысть. ° Так У, С; здесь возму-
тис. лТак К-Б; здесь грозьным; С грозна. р~"р Так У, С; здесь силнии*
с~с Так У, С; здесь доспехы золочеными. т Доб. У, С. у Здесь, У, С
доб. календарное указание, относящееся к позднейшей редакции: Из утра
билися до полудни в суботу на рожество святии богородици. *** Так К-Б?
здесь, У возгремели; С возрули. х~х Так К-Б; здесь, У то ти не туры побе-
жени. ч~~ч Доб. У. ш Так, У, С; здесь Серпизович. » Так С; здесь Ми-
кула. ъ~~ъ Доб. К-Б, У, С; последняя фраза — „а иные..." в списках
И 7, У ошибочно помещена после рассказа о Пересеете; переписчик И 7
заметил эту ошибку и против слова иная на полях поставил крестик,
обозначающий пропуск.
К стр. 38. а~~а Доб. У, С. б~6Так У; здесь посеченым пасти, а не.
в Так С; здесь въспети. г~~г Доб. К-Б. л Так У; здесь посвечиваше.
А~е Доб. С. ж"ж Доб. С. 3 Доб. уже К-Б. и Так К-Б; У великие; С многая.
к Так, У, С; здесь землине. л~"л Доб. У, С. м Так К-Б, С; здесь, У одне.
н~н Доб. К-Б. ° Так С; здесь, У слышати. я~"л Так У, И 2; здесь к земли
тугою. р Так У, С, И 2; здесь кнеи. с Доб. ты У. т Так К'Б; здесь
прирыла; У, С, И 2 прорыла. у Так К-Б, У, С, И 2; здесь повецкую.

272
Варианты
ф Доб. мое У, С, И 2. х Доб. У. *""* Так У, С? И 2; здесь померкне на.
4 Так У, С, И 2; здесь полоняныя. ш Так У, С. И 2; здесь носящу. щ Доб.
И 2, ъ~ъ Доб. И 2; С а тым богатырем слава и честь и вечная памят
от бога милость. Ь1 Доб, С. ь Так У; здесь, С доб. на воскресение на
Акима и Аннин день.
К стр. 39. а~~а Доб. И 2; Си рекучи тако. • Так С; здесь запрудити.
* Гак С, И 2; здесь шлемомь. *~~2 Так У; здесь от сих; И 2 Оки; С отчин.
л Здесь, У, С, И 2 доб. хронологическая справка: того день святая
богородица исекоша христиане поганыя полкы на поле Куликове на речки
Направде; И 2 эта выкладка отнесена к предыдущему эпизоду. е~е Доб.
И 2; У, С доб. Андреевич. ж~~ж Так У, С, И 2; здесь восхваляа. 3~3 Так
С; здесь что ти ест. " Доб. С, У, И 2. к Во всех списках ошибочно
доб. великый, хотя великий князь не участвовал в действиях засадного
полка и речь идет о Дмитрии Волынском, женатом на сестре великого
князя, поэтому обращение к нему „брат** возможно и со стороны
Владимира Андреевича. л Доб. И 2. м~~м Так И 2; здесь теряли. н Так У;
здесь, С, И 2 повторено: не уставай, князь великый, сь своими бояры.
°Во всех списках снова ошибочно назван великий князь. п~"п Так У;
здесь себе; И 2 туто, братие, себе; С свободно пересказывает весь эпизод.
р Так И 2; здесь орлы. с Так И 2, У; здесь орле. тВо всех списках
князь великий Дмитрий Иванович. у Во всех списках доб. великий.
ф Доб. У, И 2. х~х Так И 2; здесь назад; У борзо вся. * Так У, И -.;
здесь ктязю. ч Доб. а И 2; здесь, И 2 доб. отстунишася от великого
князя. ш Так У, И 2; здесь шлемы. «*"» Доб. У; И 2 уже. * Так И 2;
здесь оборень; У на оборонь. ы Доб. У, И 2. ь Так У, И 2; здесь
назад победил. э~~э Так И 2; здесь гораздо на них и бьет горко; У и нача
их бусорманов бити и сечи горазно без милости. ю Так У; здесь
падошася; И 2 спадоша. * Так И 2; здесь доб. к земли; У доб.
загремели.
К стр. 40. а~аДоб. И 2. б~6 Доб. У. в Доб. У. г~1 Так У; здесь
у поганых. А Доб. а У. е Так У; здесь и. ж~~ж Так У; здесь повторено
ошибочно: бо царем их хотение. 3 Доб. У. и Доб. У. к~к Так У;
здесь царь Батый был. л Так У; здесь князь. м~~м Так, У; здесь в
поле тобя князи руския гораздо упилися и. н Исправл.; здесь задлешью.
° Отсюда до конца заключительная часть, которая, видимо,
составляет принадлежность только второй редакции; речь великого князя
пна костехи и счет воевод известны Летописной повести о
Мамаевом побоище и Сказанию; эта часть издается по списку У с
исправлениями по списку И 7. °~~п Так И 7; здесь уподобился еси.
К стр. 41. а~а Доб. И 7. 6"6Так И 7. в Так И 7; здесь доб.
стоя. * ' Доб. И 7. А~~А Так И 7; здесь слава тебе, господи боке мой,
помиловал нас.

///. „Историческая" повесть о взятии Азова
273
III. „ИСТОРИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ О ВЗЯТИИ АЗОВА
К стр. 47. а Исправл.; здесь стояния. б Исправлю здесь изчатия.
в Так Б9, 775, 7756; здесь Чермнаго. * Так Б9, У, 1706; здесь мора. А Исправл.;
здесь Синово. е Доб. граде по остальным спискам.
К стр. 48. а Так Б5, Б9, Р8. ІТ06, 47, Г75, 1756, У2; здесь овы.
Исправл.; здесь псрубощаху. в Доб. а по У в., Б5, Р8, 7706, 775, У2,
А2, У. г 77о остальным спискам 6037. А Доб. не по Б9, У, 47, 7106.
* Доб. и по большинству списков. ж Доб. всему по тем же спискам.
3 Исправл^ здесь всу.
К стр. 49. а Доб. потому что по Р8, П06. б Доб. Дону по Р8, 47,
У2. *""* Так 47, Те, У; здесь казлевых юртов. в~г Так Б5, 715. 7756, А2,
У2; здесь атаманов и казаков. А Так У в, Б5, 7756, 47, А2, У2, Б9; здесь
что. еЗдесь повторено на низу, опущенное в остальных рукописях.
ж Так У в, Б5, Б9, А2, 7756, Те; здесь прибылные. 3 Исправл.; здесь
посастис. и Так Р8, У2, 775, 7706, Те; здесь творца.
К стр. 50. а Исправл.; здесь сылам. Доб. к по остальным
спискам.* Доб. ко по остальным спискам. г~г Исправл.; здесь одолея басурман-
ных. А Так Б5, Р8, 47. Те, 7706, 7756, 775; здесь кликнувша. е Так Б5,
Р8, 7706,7756, 47, А2, 775; здесь в сем. ж Доб. людей по Р8, П56, 775.
3 Так Р8, Б9, У2; здесь вооружие. и~и Так У в, Б5, П56, П06, У2;
здесь христианскую веру и порочную. к~~к Так У в, Б5, Р8, У2, 7756, А2,
Б9, 47, Те; здесь и ныне же то.
К стр. 51. а Так У2, Б9, П06, 47, Те, У; здесь и. 6 Доб. Азов
по Б5, Б9, У, 47, Те. * Так Б5; здесь подкопаше. г Здесь доб. з;
опущено на основании остальных списков. А Исправл.; здесь битиво.
е Так в остальных списках; здесь дни и нощи. ж Исправл.; здесь под.
3 Доб. Азова по Р8, П5, А2, П06. и Так П06, П56, 47, 775; здесь Кон-
статунов. н Исправл.; здесь Московския. л Так Б9, 7706; здесь и.
К стр. 52. а Исправл.; здесь раденем. Так в остальных списках,
здесь и. в Доб. то по У в, Б5, Р8, 775, А2, 7706. г Доб. в по остальным
спискам. А Доб. и по остальным спискам. е Доб. в по остальным
спискам. ж Так Б5, 7706, У2, А2, У; здесь Капожживым. 3 Так по
остальным спискам; здесь прибылных. иИсправл.; здесь стреляти.
К стр. 53. а Доб. нас по У в, Б5, Б9, Р8, П56, У2, А2. б Так У2,
47, Те, У; здесь и той. в Исправл.; А. С. Орлова, здесь подкошгаки. * Здесь
доб. и; опущено на основании остальных списков. А Здесь доб. в;
опущено на основании остальных списков.
К стр. 54. а Здесь доб. а; опущено на основании остальных списков.
6Исправл.; здесь атанман. * Так Б9, 47, У2; здесь глаща. ' Доб. и по
У в, Р8, П06, П56, Б5, А2, Б9, У. А Так Тв; здесь копаше. в Доб. же по
18 Воинские повести

274
Варианты
Б5, У2, 1706. ж Доб. и по большинству списков. 3 Исправл.; здесь на-
и Исправл.; здесь пемерет. к Исправл,; здесь частвертом.
К стр. 55. а~~а Так Р8, 775, 1756, У2, У; здесь всего великого
Донского Войска. Доб. запорожские по П06, ср. 775. в Так П06; здесь хва-
таше. гДоб. сеча по остальным спискам. А Так Р8,775; здесь Кугунника.
е Доб. и по остальным спискам. ж Исправл.; здесь запорожен. 3 Здесь
доб. же; опущено на основании остальных списков. и~иДоб. апостол и по
Б 5, Р8, 1106.
К стр. 56. а Здесь доб. бог; опущено как повторение на основании
остальных списков. Доб. Азовым по большинству списков. в Так 175
А2; здесь видяше. * Исправл.; здесь православным.
IV. „ПОЭТИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
К стр. 59. а Исправл. по историческим данным: здесь июля.
Восстановлено на основании Тх5, где данный эпизод отсутствует, так
как лист вырван, но в дальнейшем тексте везде имя султана правильно
Ибрагим; здесь Братим. в Тач Е, К и исторические документы; здесь
Капитон. г Так Д; здесь и Усамнана да Мустафу — где Мустафу ошибочно
повторено. А Исправл.; здесь да Бреима, ИЗ да Ибрема. е~е Так ИЗ;
здесь смотрити бою над ними пашами. ж Так ИЗ, Б, Е, К; здесь селу.
К стр. 60. а Так ИЗ, Б, Е, К; здесь доб. людей. б Так ИЗ, Е, К;
здесь горных. в~~вТак ИЗ, Б, Р; здесь горских и черкаских князей 3^000.
1 Так ИЗ, И08, Д; здесь 30 000. А Так ИЗ; здесь доб. людей. е Так
И08; здесь панов великих. ж~~ж Так ИЗ; здесь делали 3 Так Б, Е, К;
здесь их. и Так Тх5, ИЗ; здесь серпи. * Так ИЗ; здесь аравии.
** Так Тх5, ИЗ, Б, К, Р; здесь книгам.
Кстр, 61. а"аДоб. по ИЗ, Б, Е, Р. б-бТак ИЗ, Тх5; здесь,
и горы великия и страшныя на тех полатах наших и единым часом
показались. в Так ИЗ, Тх5: здесь несказанными. г Так Тх5; здесь от то.
А Доб. огненой по Б, Е. е Так Б; здесь солнце померкло и. ж Доб. и по Бѣ
3Здесь светлая; исправлено в соответствии с „солнце", ср.: А. С. Орлов,
стр. 99, прим. О, 8. и Доб. в по ИЗ, Б, Е. к Так Б, Е; здесь
превратилось. л Так Б, Е; здесь на их. м~мДоб. Б, Е. н Так Тх5, ИЗ;
здесь и как. ° Исправл.; непостижимо по А. С. Орлову, стр. 99, прим. 0, 73;
здесь непостижиму; Тх5, ИЗ, Е — непостижно. п Так Тх5, ИЗ; здесь-
доб. кому. Р Доб. ставитца по ИЗ, Б, Е, К. с~~с Так ИЗ, Р (ср. А. С.
Орлов, стр. 176, прим. 19); здесь голо явлены.
К стр. 62. а Здесь и как крепко; испр. соответственно обычному^
словоупотреблению: „осаждены вы теперво накрепко" — здесь, ниже; ср>^

„Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении 275
описание начала осады в царской грамоте, передающей содержание
казачьей войсковой отписки: „и около города Азова обступили со все
стороны накрепко* (Донские дела^ кн. II, столб, 367). Отсюда в списке У
начинается пропуск, вследствие утраты листа (22-го); восполняем
пробел по списку Тх5, с исправлениями по другим спискам. в Гак ИЗ;
Тх5 янычен. * Так Е; Тх5 янычене. Д~"Л Так Б, Е; Тх5 у в^ех их огнен-
ныя. еДоб. а по Б, К. ж Так ИЗ, Б, Е, К; Тх5 доб. головах янычес^их.
3 Так, ИЗ, Б; в Тх5 текст переставлен ошибочно: „Подобен строй,
а на главах у всех яныченях шишаки, яко звезды кажются, строю
салдаузкими". и Исправл.; Тх5 яныченях. к Доб. их по И08, Б, Е, К. л Доб. с по
ИЗ, Б, Е, К. мДоб. а по Б, Е, К. н Так ИЗ, Б, Е, К; Тх5 доб. же.-
0 Доб. и по ИЗ, Б. п~~п Так Е, Тх5 яныческую голову первую. р Так
ИЗ, Б, Е; Тх5 о. сДоб. и по ИЗ. т Доб. говорить по ИЗ, Б, Е.
уДоб. вы по Б, Е. & Так К; Тх 5 порззщу; Б пар і шеи; Е паряще; Р.
поразшему; ИЗ пернатыя. * Так Е, К, Р; Тх5, ИЗ, Б — рыкаете.-
^ От слова донское — продолжается после пропуска текст У (л. 23).
4 Так Тх 5, ИЗ, Б, Е, К; здесь не постоянны ваши. ш Доб. вы по Б,
Е, К.
К стр. 63. а Доб. нарицаетесь по Б. б Доб. вы по ИЗ, Б, Е, К.
8 Исправл. по историческим данным; здесь Катурина; Тх5, ИЗ Катузина;
Б, Е Кутузина; К Кутугина. г"г Доб. по Тх5, ИЗ, Е, К, Р, ср. Б.
а—Д Так Тх5, ИЗ, К; здесь положили вы все зло. е Так ИЗ, Б, Е; здесь
раздрзнили. ж Доб. а по Тх5, ИЗ, Б, Е, К. 3 Доб. тем по Е, К.
3~иДоб. по Тх5, ИЗ,Б, Е, К. к Так — лютую— Тх5, ИЗ, Б, Е, К; здесь-
великую. л Доб. а по Тх5, ИЗ, Б, Е, К. м Доб. то по Тх5, ИЗ, Б, Е, К.
н~~нТак ИЗ; здесь не тронем вас ничем. °~0 Доб. ИЗ. п Доб. города по
Тх5, ИЗ,Б,Е,К. р Доб. от нас по Тх5, ИЗ, Б, К. с~с Так ИЗ; зде ь-
злодеев может украсти или вас. тДоб. такия по Тх5, И5, Б; Е. у Так
Тх5, ИЗ* Б, Е; здесь его сил. ф Так ИЗ; здесь доб. ему. х Так Тх5,.
ИЗ, Б; здесь силам его. * Доб, он по Тх5, ш Так Б; здесь и ошибочно
перенесено после слов „верен страж".
К стр. 64. а Так Тх5, ИЗ, Б, Е, К; здесь лютую. 6 Так Тх&
ИЗ, Б, Е, К; здесь доб. будет. в~вТак Тх5, ИЗ, Б, К; здесь царьскую
милость и. г Так Тх5, Б; здесь прием. А~А Так ИЗ, Е, К; здесь взяв
в руки свои. е Так Тх5, ИЗ, Б, Е; здесь отдамь. ж Так Тх5, ИЗ;
здесь дробныя крошки. 3 Так Тх5, ИЗ, Б, Е, К; здесь вместо
300 000 — болши волосов ваших — явное повторение последующего текста.
и Так Тх5, ИЗ, И08, Б; здесь стену. * Так Тх5, ИОЗ, Б, К; здесь дает.
"* Так Б; от Е; здесь вставлена искаженная и не находящая себе
соответствия в других списках фраза: как он смерти вашей, потому что нужно
глядети на вашу кровь разбойничю. м Доб. и выручки по Тх5, ИЗ, Б, Е,
здесь в кони,е фразы после слов „человек руских" вместо этого читается^
18*

276
Варианты
ни выручники. н н Так Б; здесь на што вы таковы надежны глупые воры.
° Так Тх5, ИЗ, Б, Е, К; здесь доб. и. п Так Тх5, ИЗ, К; здесь хочете.
р~рТак Б, Е, ср. Тх5, ИЗ; здесь Мурату салтану и его величеству. с Так
Б, Е, Р, ср. ИЗ, И08; здесь волные. т Так Б, К; здесь повинование.
у Доб. и по Б, Е. Ф Так Б, Е, К; здесь чесю.
К стр. 65. а~~а Доб. по Б. б~6 Так Б. Е; здесь вся их душа
турецкая и возрасть весь. в Так Б, Е, К; здесь доб. вам и. г Так Б, Е;
здесь доб. край на свете сем. А Так Б, Е, К; здесь елницкие.е~~в Так Б;
•здесь и святоруские богатыри за. ж Доб. и по Б, Е, К. 3 Так во всех
остальных списках; здесь доб. искаженное и чудо в веце сем. и Так
Б, Е, К; здесь доб. от бога. к Так Б; здесь доб. государь нашь.
л Доб, на поли по Б. м~м Так Б; здесь ныне сидят людие в Персиде про-
тиву нас турок многими тысечи, свирепьство и безстражство. н Так Б;
здесь толмалъмачем. ° Так Б, Е, К; здесь доб. еже. п Так Б, Е, К; здесь
паши. р~~рТак Тх5, Б, К; здесь мы и видаемся с вами. с Так Тх5; здесь
Братим; Б, Е, К Обрагим. т Доб. за морем по Тх5, Б, Е, К. у~у Так
Тх5; здесь 4 паши свои. * Так Тх5, Б, Е, К; здесь сказываюте.
К стр. 66. а Так Тх5, Б, Е, К; здесь давал. Так Тх5, Б, Е, К;
здесь вашим. в~~вТак Тх5; здесь и не своим царевым промыслом и дород-
ствомь и разумомь, не болшая ему то честь и похвала будеть его царя тур-
ского имени. г Так, Б, Е; здесь но. А Так Тх5, Б, Е, К; здесь моремь.
* Так Е, К; здесь вашей. ж Доб. сам по Тх5, Б. 3 Так Тх5, К; здесь
земских. и~~и Доб. по Б, Е, К. к Перестановка по Б, К; здесь волное
и донское. л Доб. пастухом по Р. м Тик Тх5, Б, Е, К; здесь струны.
н~н Доб. по Б, ср. Е. ° Так Тх5, Б, Е, К; здесь перскаго.
К стр. 67. а Исправляю; здесь и. Доб. Тх5, Б, Е, ср. К, Р.
в Доб. гордостию по Тх5, Б, Е, К. г~~г Так Тх5; здесь ино ему наши.
д~~АТак Тх5, Б; здесь рать топерво великая. е~* Так Б; здесь: грают
враны черные, воют волки серыя, а вас ожидаючи, хлехчут орлы сизыя
подле Дону славнаго у нас всегды воют звери дивии, ожидаючи вашего
труба бусурманскаго. ж Так У, Е; Б воюют. 3 Так У, Е; Б сирые.
и Так Е; Б брящут. н"к Доб. по Б. л Доб. в день по Б, Е, К.
л~м Доб. по К. н~н Так Тх5, Б; здесь оне сидети. ° Так Тх5, Е, К;
здесь кепосное.
К стр. 68. а"~а Так Б; здесь и чему мы тамо надобны. ° Далее в У
утрачены лл. 31—39; пропуск восполняется по списку Б, с исправлениями
по другим спискам. в Так Тх5, Е; Б доб. в. г Так Тх5, Е, К; Б во-
рян. А Доб. молодцов по Тх5, К. е~еДоб. по Тх5, Е, К. ж Доб. дал-
ных по 1x5, Е, К. 3~3Доб. по, Е. и Так Е, К; Б на. * Так Тх5; Б
Обрагим. л Так Е, К; Б полно. м~мДоб. по Тх5, Е, К.
К стр. 69. а Доб. бы по Тх5, Е, К. 6 Доб. государьское по Тх5, Е.
в Доб. было по Е, ср. К. г Так К; Б вас хотел. д""д Так Тх5; Б мстити

„Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении 277
кровей ваших и разорения. е~еТак Е, К; Б одною своей украины.
ж—ж так д. в которая сидит у него, великого государя, от поля орды нагай-
ския. 3 Так Тх5; Б даки. и Доб. руския по Тх5, К. к Так Тх5; Б то.
л~~лТак Е; Б подобно и яросны на вас, аки лвы яросны. м Так Тх5, Е,
К; Б держат. н Доб. украинских по Е. ° Так Тх5; Б доб. люди украинцы.
71 Так Тх5; Б Обрагим. р Так Е, ср.: А. С. Орлов, стр. 139, прим.
33; Б уды. сДоб. бы по Е. т Доб. бы по Е. уТак Е; Б было. * Так
Тх5, Е, К; Б слово. х Доб. ему по Тх5, Е, К. и Так Тх5, Е; Б доб.
царя турскаго. ч Так Тх5, К; Б нарицемся. ш Так Е, К; Б отставя.
щ Доб. мы по Тх5. ъ~ъДоб. по Тх5. ы Доб. как по Е. ь Так Тх5, Е,
К; Б подсмотрим. 9Так Е; Б доб. ево. ю~~юТакЕ; Б, Тх5 кровей своих.
К стр. 70. а Доб. и по Е. 6Доб. вашими по Е. °~~в Доб. по Е.
г Доб. как по Тх5, Е. А Исправл. „предки* — см. А. С. Орлов,
стр. 141, прим. 8; Б предни, Е прежния, Тх5 притки.е Так Тх5, К; Б на.
ж Доб. и по Е, К. 3 Исправл., ср.: А. С. Орлов, стр. 141, прим. 15; Б поганых.
и Так Е, К; Б на. к Так Тх5; Б ошибочно повторено: и учинить над вами
бусорманы погаными. л Так Тх5; Б Обрагима. м Так Тх5, Е, К; Б доб.
не с кем. н Исправл., ср.: А. С. Орлов, стр. 141, прим. 30; Б крестьянин.
° Так Е; Б почему. п Доб. нелзя по Е. р Так Тх5, К; Б почиват. с Доб.
а по Тх5, Е, К. т Доб. даром по Тх5, Е. 9 Доб. своего по Е. ф Так
К; Б видят. х Доб. ево по Тх 5, К.
К стр. 71. а Так Тх5; Б поехали. 6 Так Тх5;Б замешалис. в~вТак
Е; Б собранныя. г Так Тх 5, Е, К; Б доб. и в. АТак Тх5, Е, К; Б
доб. же. е Доб. А по Е, К. ж"жТак Е; Б яныческой салдацкой потихонку
бьют, разбираючи он. 3 Доб. полки по Е. и Так Е, К; Б доб. с. кТак
Тх5, Е, К; Б о. л~лТак Е; Б пришло строй вес. м Доб. с по Е. н Так
Е; Б пришли. ° Так Тх5; Б смело 1. п"п Доб. по Тх 5. р"рДоб. по
Тх5. р"сДоб. по Е, К. т~тДоб. по Е. у Так Тх5, Е, К; Б стену.
ф~ф Так Тх 5; Б пришли. * Доб. стала по Тх 5. *~»Так Е, К; Б и до сех.
4 Так Е, К; Я ми. ш~ш Так Тх5; Б рати их приступу. щТак Е, К; Б
доб. и. ы~"м Так Тх 5; Б и не удержали и от (от опущено, как не
связанное с текстом).
К стр. 72. а~аТак Тх 5; Б по тех. б Так Тх5, К; Б побитой.
8 Так Тх 5; Б доб. их. г~~г Так Тх 5; Б у нас был снаряд. А Доб. да по
Тх5, Е, К. е Доб. с по Тх5, Е. ж Так Тх5, К; Б доб. турское. 3 Доб.
тот по Тх 5. и Так К; Б город, Тх 5 градом. к~~к Так Е, но ошибочное
„и клали" заменено „оклали" по Б; Б оклали мы круг. л Доб. опять по
Тх5. м~~м Так Е; Б пришли к нам турки и прислали. н Так К; Б у.
° Доб. А по Тх 5, Е, К. "Доб. голову по Тх5, Е, К. р Доб. им по
Тх5.. с Так Тх5, Р, Кр; Б на поли. тТак Тх5, Е, К; Б доб. их.
уДоб. ваше по Е, К. ф Доб. свое по Тх 5, Е, К. х Доб. не по Тх5, Е, К.
4 Доб. свой по Е. ш~ш Так Тх5; Б великие рвы болшие. шТак Тх5, Е,

-278
Варианты
К; Б доб. от горы. * Так Тх5; Б их. ы"Ь1Доб. по Тх5. ь"ь Так Тх 5,
/С; Б присту.
К стр. 73. а Доб. высокою по Тх5, К. б Доб. живых по Р. в~в Так
Е; Б они. в~гТак Тх5; Б в 3 день. А"А Га/с Г* 5, с/>. К; Б от них будет
наша смерть. е 7атг 7*5; Б и мы бедныя прося. ж Доб. у ш> 7тдг5, К,
3 Доб. заступленил по Е. и Доб. надгробное по Е, К, ср. Тх 5. * Так
Тх5, Е, К; Б доб. с. л Так Е, К; Б государь. м Так К; Б велик.
" Доб. и по Е. ° Доб. их по Тх5, Е, К. п Так Тх5, Е; Б 16 000.,
р Доб. то по Тх5. с Доб. их по Тх5, К. тДоб. подкопайся по Тх 5, Кѣ
У~~У Так Тх 5; Б разбросало всюду, побило множество многия тысящи. Со
слое „и к нам их" во обновляется после пропуска список У, по которому
приводится дальнейший текст. (р~<рТач К; Б подкопом. х Исправл., ср.:
А. С. Орхов, стр. 709, прим. 19; здесь (У) отни.
К стр. 74. а Доб. тое по Б, К. 6 Доб. мочно по Б, К. в Так Е, К;
здесь 2. г Так Е, К; здесь страшных. А~А Доб. по Б, слова покоя
нам доб. по К. е Так Тх5, Б, К; здесь выласкам.
К стр. 75. і а Доб. и по К. Так Б, Е, К; здесь доб. к нам. в~вПере-
становка по Тх 5; здесь их те все подкопы. г~г Так Е; здесь побили мы.
д Так Тх 5; здесь поет, мудрости. е Так Тх 5, Е; здесь подкопов.
ж Так Б, Е, К; здесь подкопа. 3 Так Тх5; здесь побивало. и~иДоб. по
Тх5. к Так Тх5, Б, Е; здесь доб. своим. л Доб. на по Б, Е, К. м~мТак
К; здесь придет другая. н~нТак Тх5; здесь Да такова их несведомая
ухищренныя промыслы от бесовския. ° Так Тх 5, Б, Е, К; здесь доб. но.
°~~пДоб. по Е. р Доб. остались по Тх 5. с Так Тх 5, Б; здесь доб. толко.
К стр. 76. а Так Тх 5, Б, Е; здесь доб. со. Так Б; здесь
явлению. в Доб. и по Тх 5, К. г Доб. лютую по Б. А Так Тх 5; здесь их.
€~~е Так Б; здесь покидаем себе. ж Так Тх 5; здесь терво. 3 Так Тх 5;
здесь разтаваемся. и Так Тх5, Б, К; здесь грешная. к Так Е; здесь
государьское. Далее в списке Тх 5 утрачен л. 40—40 об'. л~лТакБ;здесь
государь наш православной царь Михаил Федорович всеа Русии само-
держець, холопей своих грешных вели наши помянути души грешныя.
К стр. 77. а~а Доб. по Б, Е, К. Так Е; здесь и вси соборно-
священнии. в~~в Так Е; здесь сеоих ради родителей. в~~гДоб. по Б. А~~АТак
Б; здесь: мы чиним государю московскому, помысля бедные умомь своим.
Зьери дивии. е Исправл.; здесь бострые. ег~ж Доб. по Б, ср. К. 3 Исправл.;
здесь анычен. и Исправл.; здесь доб. б. к~~к Доб. по Р.
К стр. 78, а Со слова „вас" возобновляется после пропуска листа
список Тх 5. Доб. и по Тх 5. ѳ Так Тх 5; здесь доброго. г На слове
„чтоб" спасок У обрывается. Дальнейший текст повести дается по
списку Тх 5. А Исправл.; Тх 5 уже. е~е Так Д; Тх 5 власы.
К стр. 79. а Исправл.; Тх 5 на них оругаяся смотря. Исправл.;
Тх5 наш. в Исправл.; Тх5 вам. *"** Так Д; Тх5 край листа оборван.

IV. „Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном сидении 279
^~"д Так Р; Тх5 этот текст испорчен. Ошибочное чтение Р „мечами
«сотными" заменено „мечами голыми", соответственно с предыдущим
текстом Тх 5.
К стр. 80. а Неправ л,; Тх 5 за морем. Исправл.; Тх 5 ратной
во одежди той. в Исправл.; Тх5 того до. г Тх5 после слов „кроме
мужика черного" следует отрывок какой-то фразы: „и тех янычан". Опускаем
ввиду невозможности восстановить весь текст фразы.
К стр. 81. а~"а Так Кр (IV краткая редакция повести); Тх5
пропуск этих слов создает явно ошибочное чтение.
IV. „СКАЗОЧНАЯ" ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ВЗЯТИИ И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
К стр. 85. а Так 1737, М9, РЗ; здесь атамань. б~6 Доб. по П31, ср.
М9, РЗ. в Так М9; здесь в жену. 1~1 Доб. по М9. г~А Так П31; здесь и.
е~еДоб. по РЗ, Чт. ж~ж Доб по РЗ, Чт.
К стр. 86. а~° Так П31, М9; здесь идущи им, атаман с казаками.
б~6Доб. по РЗ, Чт. в Так П31; здесь ездим. г~гДоб. по РЗ. А Так П31,
М9; здесь узре. е Доб. а по 1731, М9. ж Так 7731, М9; здесь сказал.
3~3 Доб. по П31, М9. и Доб. живота по М9. к Так М9, РЗ, Чт; здесь
воевода. л Доб. по М9.
К стр. 87. а~а Доб. по М9. 6 Доб. по РЗ, Чт. в Доб. по М9.
% Так 7731, Чт; здесь доб. и. А Так 7731, М9; здесь доб. и.
К стр. 88. а~аДоб. по РЗ, Чт. б Доб. возов по П31, М9, РЗ, Чт.
* Доб. своих по РЗ, Чт. г Исправл.; здесь первыми. А~АДоб. по РЗ, Чт.
е~е Так Чт; здесь торговое носят. ж~ж Доб. по М9, Чт. 3 Так 7731, М9;
здесь скрыта. и Так 7731, М9, РЗ, Чт; здесь доб. слышаху. * Так 7731,
М9, РЗ, Чт; здесь доб. и. л~лТак М9; здесь что. м"м Доб. по Чт.
н Доб. всякия по М9, Чт.
Кстр 89. аТак П31; здесь доб. и. 6~6Доб. по М9. в Так 7731,
М9, Чт.; здесь доб. к. г Доб. людей по РЗ, Чт. А Так 7731, М9, Чт;
здесь виде. е Так 7731; здесь им. ж Так М9; здесь доб. им. 3~3 Доб.
по Чт. иИсправь.; здесь закад. * Так 7731, М9і РЗ; здесь выехаша. ** Доб.
их по Чт. м~~м Доб. по Чт. н~н Так Чт; здесь взяв ли и пошли четверо
к паше. °~~° Так Чт; здесь и прочел. п~~п Так 7731; здесь отдал к паше.
Р~~Р Так 7731; здесь и прочел и отдаде. с Доб. людям по РЗ, Чт. т Так
7731, М9; здесь поклонишася. у~~у Доб. по Чт. ф Так 7131; здесь у. х Так
7731, М9; здесь доб. и. и~иТак Чт; здесь ясти.
К стр. 90. °-а Доб. по ПЗІ. 6~бДоб. по Чт. в Так П31, РЗ, Чт;
здесь громко. * Доб. и по 7731, М9, РЗ. А Так по 7731, М9; здесь поби-
вати. е Так 7731, М9, РЗ; здесь накляша. ж Доб. рублей по Чт. 3~3 Доб.
поРЗ, Чт.

280
Варианты
К стр. 91. °~а Так М9; здесь и. б Доб. в Азове по Чт. в Так по
1737; здесь освятися. г Так 1737; здесь послыша. А Доб* и городах по РЗ.
Чт. е Доб. и тайши по М9. ж Так по 37, М9, РЗ; здесь и. 3 Доб. всех по
РЗ, Чт. и Доб. посылати по М9. к~н Доб. по Чт. л Так М9; здесь
собрашася. м~~м Доб. по 1737; список Чт здесь обрывается. н~н Доб. по
РЗ. ° Исправл.; здесь полками. п Так 1737, М9; здесь шестой.
К стр. 92. а Так 7737, М9, РЗ; здесь написано. б Так П37, М9, РЗ;
здесь концына. ѳ Доб. А по 7737, М9, РЗ; г Так 7737, М9; здесь таищами.
А Так П37, М9, РЗ; здесь доб. по. е Доб. да по М9. жТак РЗ; здесь
доб, силы. 3 Так 7737; здесь идут. м Доб. А 7737, М9. к Доб. пехота
по РЗ. л"лТак П37, М9, РЗ; здесь тою силою. м~мДоб. по М9. н Так
7737, М9, РЗ; здесь шестаго. ° Так 7737, М9; здесь шел. п Так РЗ; здесь
и сказали. р Так М9; здесь едет.
К стр. 93. а Так 7737; здесь едет. б Так 7731, М9; здесь и. в Доб.
и по 7737. г Так М9; здесь возяришася. А Так 7737, М9; здесь поидоша;
е~еТак П37, М9, РЗ; здесь воинским турецким. м"я Доб. по РЗ. *~3 Так
7737; здесь учал царь Брагим. м~и Так 7737, М9; здесь всеми полками.
кТак 37, М9, РЗ; здесь концына. л Так 7737, РЗ; здесь доб. ис пушек.
м~м Доб. по РЗ. н Доб. и по М9.
К стр. 94. а~аДоб. по Р3.< 6 Доб. а по 7737. в Доб. всякаго по
7737, М9, РЗ. г Исправл.; здесь с жирами. * Исправл. по 7737, М9\ здесь в ластах.
еДоб. в полку по 7137, М9. жТак 7737, М9; здесь доб. и. 3~3 Доб. по РЗ.
иДоб. они по 7737, М9. к Так 7737, М9, РЗ; здесь воинско.
К стр. 95. а~~аДоб. по РЗ. 6Так 7737, М9; здесь помиритися.
в~в Доб. по РЗ. %Доб. молотцов по 7737, М9. А~А Так РЗ; здесь и даст
вам злата сребра довольно. в~"е Доб. по РЗ.
К стр. 96. аТак 7737, М9; здесь доб. во осаде. б Доб. сие по 7737.
вДоб. не по РЗ. г Так 7737, М9, РЗ; здесь доб. к. А Доб. мы по М9, РЗ.
еДоб. вам по РЗ. жДоб. и по 7737, М9. 3~3 Доб. по М9, РЗ. и Так М9,
РЗ; здесь Феодора Алексеевича. * Доб. к по 7737, М9* л Доб. мы по
П37. м Так 7731, М9; здесь запасу. * Так П37, М9, РЗ; здесь доб. с
°-°Доб. по РЗ. пДоб. вы по П37, М9. р Так П37; здесь торецкою.
сТак 7137, М9; здесь бу&учк. т7731, М9; здесь получит.
К стр. 97. а~а Доб. по М9. б Так П37, РЗ; здесь громко. в Доб.
саблями по 7737, М9. г Доб. бы по 7137, М9, РЗ. АТак 7737, М9; здесь
их. е Так 7737, М9; здесь доб. татара. ж Доб. а по М9. 3 Доб'. стреляния
по РЗ. н Так 7737, М9; здесь видя. к Доб. своя по 7737, М9.
К стр. 98. а~аДоб. по М9. 6 Доб. же по П37, М9. в Так 7737,
М9; здесь сказах. г Так М9; здесь ко крюкам. А Так 7737, М9; здесь
слышаху. е~~е Так 7737, М9; здесь велел войску. ж Так 7737, М9; здесь
приступите. 3~~3Так РЗ; здесь казаков побиваша. и Так 7737; здесь на
башнях. к~-* Так М9; здесь и с ними пробишася. л~"л Так 7737, М9;

IV. „Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном с гдении 28Г
здесь и того дни. м Так М9; здесь побросаша. н Так 7731, М9; здесь
жеребями. ° Так 1731; здесь послыша.
К стр. 99. а~аДоб. по П31. 6Так РЗ; здесь напереть. Доб.
6 человек по РЗ. г Доб. на перемену по 1737, А Далее в У5 пропуск,
текст издается по списку 1731. е~еТак РЗ; 7731 турки рекоша. жТак
М9; 7731 ту рекой. 3 Доб. и по М9. иИсправл.; 7731 и заттех. к Так М9;
7731 не могуща. л Доб, их по РЗ.
К стр. 100. а Доб. тогда по РЗ. 6-*Доб. по РЗ. 8 Доб. турецкия
по М9. г Так М9, РЗ; П31 от ограды. А Доб. и по М9. е Так М9; П31
воскрыча. жДоб. силою и по М9. 9~~3 Так М9; 7731 еры... их разбита.
и~и Доб. по М9. * Так М9, РЗ; 7731 дни. л Так М9; П31 слышах.
""* Так М9; 7731 градчие. к Далее возобновляется список У5, по которому
и продолжается издание. ° Так 7731, РЗ; здесь расветающи день. п Так
7731; здесь шатров. р Так РЗ; здесь землюю.
К стр. 101. аДоб. собрашася по М9. б Доб. и по РЗ. в~в Доб. по Р3>
г Так М9; здесь воинство. А Доб. к по 7731. е Так 7731, РЗ; здесь не может.,
ж Доб. И по М9. ° Так РЗ; здесь от моря. и"и Так 7731, М9; здесь при-
идоша к стражу. * Так РЗ; здесь к четвертому стражу. л Так 7731, РЗ;
здесь видят. м Так 7731, М9; здесь пашей. н Так М9; здесь видевше.
°Так П31, РЗ; здесь доб. и. п Далее в РЗ пропуск. р Так П31, М9;
здесь на караулах. с Так М9; здесь нас окликаху. т Доб. тем по 7731, М9і
4 Так 7731, М9; здесь увидевше. * Так 7731, М9; здесь идоша. х Доб. у нас
по 7731, М9. и Так 7731; здесь двух их. ч Так 7731; здесь платьем.
К стр. 102. а Так 7731, М9; здесь отсече. б~б Так 7731; здесь им.
в Доб. вон по П31, М9. г Доб. себе по М9. А"А Доб. по М9. е Доб. и
по М9. жТак П31; здесь ваш. 3~3 Доб. по П31, М9. и Так ПЗІ, М9;
здесь слышно. к"~к Так 7731; здесь караулщики связаны мертвы. л Так
7731; здесь с караулу.
К стр. 103. а Так 7731, М9; здесь тако. б Так 7731, М9; здесь рече.
8 Доб. не по М9. г Доб. ближних по 7731, М9. А Так 7731, М9; здесь
жалеет. еИсправл.; здесь возмити. ж Отсюда возобновляется список РЗ-
3 Доб. с по 7731, М9. и~иДоб. по РЗ. к"к Доб. по РЗ. л Так 7731, М9;
РЗ; здесь виде. м~~м Так 7731, М9; здесь стати. н Так М9; здесь доб. и.
*"~° Доб. по РЗ. п Так 7731, М9; здесь разнаредишася.
К стр. 104. аДоб. по Г731, М9, РЗ. 6~б Так П31, М9; здесь взяша.
8 Так 7731; здесь смекать. г Доб. а по 7731. А Так 7731, М9; здесь доб. и.
е Доб. турецкого по 7731, М9. ж Так 7731, М9; здесь прослезишася. 3 Доб.
к по 7731, М9. и Доб. и сребро по 7731, М9.
К стр. 105. а~а Так РЗ, П31, М9; здесь у нас Азова. 6 Так П31, М9;
здесь попол. 8 Так 7731, М9, РЗ; здесь не мог. * Доб. поведайте по РЗ.
А Доб. ми по М9. е Доб. ти по 7731, М9. жТак РЗ; здесь повелиш.
3~~3 Так РЗ; здесь великую гору. и Так 7731, М9; здесь доб. и. и~~* Так

'282
Варианты
М9; здесь нарече. л Так 1737, М9, РЗ; здесь во утрии. м Так П31, М9,
РЗ; здесь разсветающи день. н Так 1737, М9; здесь виде. ° Так 1737,
М9; здесь изняло. п~п Доб. по 1737, М9. р Так РЗ; здесь и.
К стр. 106. а Доб. а поП37, М9. 6 Так М9, РЗ; здесь взяша. в Здесь
обрывается список У5, далее текст издается по списку 7737. г Так РЗ;
7137 крепка. А~~А Доб. по РЗ. е Доб. с исправлением казаках по М9,
где казаков. ж~ж Доб. по РЗ. 3~3До6. по РЗ. и"иТак РЗ; 7737 не волнь ли
сего серой толстой собачеи донских казаков. к~нТак РЗ; 7737 они же реша
царю. л Так N79; П37 казак. м Так РЗ, П37, доб. вы. " Так РЗ; П37
поступили. ° Доб. всю по РЗ. п Доб. пакости по М9, РЗ. р Та< М9;
7737 глаголаше. с Так РЗ; 7737 царь был. т~т Доб. по РЗ. * Так М9;
7737 разбросил. ф~фДоб. по РЗ. * Так М9; П37 обшками.
К стр. 107. а Так РЗ;П37ъ. 6"бТак РЗ; П37 взя тело свое. ѳ Так
М9; 7737 увиде. ,_г Доб. по М9. А Доб. и рече по М9. е Доб. родимый
по РЗ. ж"жТакРЗ; 7737 мя покоит. 3 Так М9; 7737 аще аще. и Доб.
бы по М9. н Так РЗ; 7737 покои. л Доб. в по М9, РЗ. м Доб. дал по
РЗ. н~н Доб. поМ9. ° Так М9; П37 своею. п~п Так М9; П37 с турками
надобно, но главы нашы им. р Доб. полон по М9.
К стр. 108. а~а Так М9; 7737 чво писма пописали. 6 Доб. писем по
РЗ. в~в Так РЗ; 7737 не здадим. г Исправл.; 7737 набиты стоит перед
жеребьями. А Доб. вас по М9. е"еДоб. по РЗ. е~жДоб. по М9. 3~3 Доб.
по М9. и~иДоб. по М9. к Так РЗ; П37 вас. лТак РЗ; П37 доб. в.
К стр. 109. а~~аТак РЗ; 7737 и егда собрашася, придоша к царю турки.
6 Так М9, РЗ; П37 благодарению. в Так РЗ; П37 с. *"• Так РЗ; П37
усмотриша. д Доб. и по РЗ. е Так РЗ; 7737 граду. ж Так РЗ; 7737 доб. и.
3 Так М9; 7737 гонят. иДоб.ипоРЗ. кДоб. бог по М9, РЗ. л Доб.
турок по М9. л~м Так РЗ; 7737 побиты а иных. н Так М9; 7737 слы-
шаше. ° Доб. и по РЗ. п~пДоб. РЗ. р~~р Так РЗ; П37 высокую.
с Доб. на ней по РЗ. т Доб. от по М9, РЗ. у Доб. и по М9.
К стр. 110. а Так РЗ; 7737 и. * Доб. Иванович по РЗ. в Доб.
и по М9. ' Так М9* П37 биюще. д Так РЗ; П37 не бывать. е Так М9,
7137 доб. и. ж Так М9; 7737 прогнаша. 3 Доб. быша по М9; РЗ.
К стр. Ш. а"а Так М9, РЗ; П37 мужа. 6~6 Так М9; П37 дева та
приидоша. в Так М9; П37 она. м Доб. по М9. АТак М9; П37 ужа-
сеся. е"еТак РЗ; П37 пойде на. ж~жДоб. по М9, РЗ. 3 Так РЗ,
П37 мятеся. и~иДоб. по РЗ. к Так РЗ; П37 доб. его. л"л Так М9; П37
с чин ангелы. м~~м Так М9; 7737 окаяннаю силнего. н~~нТак РЗ; 7737 хощет
еще от турецких людей быти приступ, престаху и чаяще. казаки от турок
смерть себе скорую ждуще. ° Исправл.; 7737 посмотриша. п Доб. ново-
построенную по РЗ. р Так М9; 7137 собраша. с Так М9; 7737 советовати.
тДоб. и по М9. у Так РЗ; П37 прогоними. *ТакМ9, РЗ; П37 турок.
х~х Так РЗ; 7737 поидоша из города. и Так РЗ; 7737 доб. в степи.

IV. „Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном сидении 283
* Так М9; П31 доб. коней. ш Доб. и по М9. щ Доб. брати по М9.
К стр. 112. а Доб. начата по М9. 6 Доб. и по М9. в ТакМ9;П31 6.
: Так М9, РЗ; П37 12.000. * Так РЗ; П31 отласов. е~еДоб. по РЗ.
ж Так М9; П31 по 3. 3 Так М9; П31 собрася. и Доб. свое по РЗ.
* Доб. Иванович по М9, РЗ. л Доб. збиратисъ по М9. мДзб. с по М9, РЗ.
н Так М9, РЗ; П31 вся 5000. ° Доб. Иванович по М9. п Доб. ипоМ9.
р Доб. Иванович по М9. с Так РЗ; П31 по совету. т Доб. том по Р].
3 Доб. по своему обещанию по РЗ. ф Так М9, РЗ; П31 200. х~х Доб.
тоРЗ.

КОММЕНТАРИЙ ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ И
ИСТОРИЧЕСКИЙ
I. ПОВЕСТЬ О РАЗОРЕНИИ РЯЗАНИ БАТЫЕМ
1 & лето 6745 — в 1237 г. н. э. Здесь применено принятое в древней
Руси летосчисление „от сотворения мира". С дат „от сотворения мира"
обычно открываются годовые статьи в русских летописях.
2 В второе на десят лето по принесении чюдотворнаго образа ис
Корсуня. В рязанском цикле повестей о Николе Заразском, в составе
которого дошла до нас Повесть о разорении Рязани Батыем (см.
„Археографический комментарий"), ей предшествует Повесть о перенесении образа
Николы из Корсуня (т. е. из Херсонеса в Крыму) на Рязань в 1224 г.,
иначе говоря — за 12 лет до нашествия Батыя на Рязань.
3 на Воронеже. Река Воронеж, левый приток Дона в южной,
прилегающей к Половецкой степи окраине Рязанской земли.
4 на Резань. Старая Рязань находилась на крутом берегу Оки верстах
в четырех от устья реки Прони. Нынешняя Рязань — другой древний
рязанский город, известный первоначально под именем Переяславля
Рязанского. Впервые в летописи Рязань упоминается под 1096 г., но
археологические данные говорят о существовании ее как славянского поселения еще
в X в. (см.: А. Монгайт. Старая Рязань. Вопросы истории, 1947, №4,
стр. 89).
5 Юрт»ю Ингоревичу Резанскому. В летописях известен Юрий Игоревич'
Рязанский — сын князя рязанского Игоря Глебовича. Впервые он вступает
на арену летописи в 1207 г., когда великий князь владимирский Всеволод
Юрьевич приказал захватить заподозренных им в сношениях с
черниговскими Олеговичами — Юрия Игоревича, его брата Ингваря Игоревича и двух
старших рязанских князей Романа и Святослава. Все они были сосланы во
Владимир и выпущены на свободу только после смерти Всеволода его
сыном Юрием Всеволодовичем в 1212 г. Исторический смысл этих действий
Всеволода не совсем ясен, так же как и причины, по которым рязанские

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
285
князья были отпущены Юрием Всеволодовичем. После предательского
умерщвления рязанских князей на пиру у Глеба Владимировича в 1217 г.
рязанским князем стал Ингварь Игоревич, случайно спасшийся от избиения
План городища Старой Рязани.
и выбивший из Рязани Глеба Владимировича с помощью великого князя
владимирского Юрия Всеволодовича. У этого Ингваря Игоревича Юрий
Игоревич наследовал рязанское княжение в 1220 г.
6 Георгию Всеволодовичу Владимерскому. Великий князь владимирский
Георгий (Юрий) Всеволодович» сын великого князя владимирского
Всеволода III Юрьевича („Большое Гнездо**). Вслед за гибелью рязанских князей
погиб в битве с войсками Батыя на реке Сити,

286 Комментарий географический и исторический
7 Давида Ингоревича Муромского. В летописях Давид Ингоревич не>
упоминается. Муромское княжество было тесно связано с Рязанским,
Возникновение Мурома как славянского города, повидимому, следует относить
ко времени не позднее XI в. Муромские и рязанские князья имели общего
родоначальника — Святослава Ярославича (см. прим. 56). Рязань и Муром
до конца XII в. находились в общем церковном подчинении черниговскому
епископу, а с конца XII в. составили вместе особую епископию. До 1228 г,
в Муроме княжил Давид Юрьевич, а с 1228 г. его сын Юрий, деля свое
княжество с родными и двоюродными братьями.
8 Глеба Ингоревича Коломенского. В летописях Глеб Ингоревич не
известен. Коломна на р. Москве первоначально входила в состав Рязанской
земли, служа оплотом против соседнего Суздал>ско-владимирского
княжества. Впервые упоминается в летописи под 1177 г.
9 Олга Красного. Ниже он же назван Олегом Ингоревичем Красным
(т. е. Красивым). По Повести — брат Юрия Ингоревича (Игоревича). В
действительности, он был, повидимому. не 6. атом, а племянником Юрия (сыном
Ингваря), упоминаемом в летописях под 1252 и 1253 гг. (см. прим. 5 и 43),
хогя в жалованной грамоте Олега Ивановича (Акты исторические, I, СПб.,,
1841, № 2, стр. 2) Олег Красный поставлен наряду с Ингварем и Юрием
как с .брітьями: „коли ставили во первых прадеди наши святую богородицю,
князь великий Инъгвар, князь Олег, князь Юрьи".
30 Всеволода Проньского — очевидно Всеволод Глебович Пронский, сын
князя Рязанского Глеба Ростиславича, отец Кир Михаила Пронского (см.
прим. 59). Однако по летописи Всеволод Пронский погиб значительно
раньше —в 1208 г. (см. ПСРЛ, т. X, стр. 55—56).
11 Федора Юрьевича Реганьскаго. По Повести — сын князя Юрия
Ингоревича Рязанского князь Заразска. В летописях ни он, ни его жена
Евпраксия, ни сын Иван Постник не упоминаются.
12 охабися лестию. Охабиться — здесь означает обещать перестать,
прекратить, ср.: „хотя же в чистоте пожити, пиянства сего да охабиться".
(Изборник Святослава 1076 г., Варшава, 1894, стр. 267). „Лестию" — здесь
означает „ложно"; „лесть" — ложь.
*3 насочи. „Насочити" — донести, оговорить, подстрекнуть. В других
редакциях Повести употреблено выражение „сказа".
14 от царьска рода. В цикле повестей о Николе Заразском в первой
Повести о перенесении иконы Николы из Корсуня говорится о том, что
Федор Юрьевич „сочетася браку, и поят супругу от царьска рода именем
Еупраксею". Сведений в летописях об этой Евпраксии не сохранилось. До
середины XIII в. на Руси царями назывались только византийские
императоры. После царями именовали также золотоордынских ханов, а с конца
XIV в. — иногда великих князей московских. Официально царский титул
на Руси был принят Иваном IV Грозным,

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
287
15 пореваем — побуждаем, толкаем.
16 Не полезно — преступно, вредно (ср.: „вземлю у вас крестоцелован-
ную вашу грамоту, ею ж неполезно согласистеся", Грам. митр. Киприана
Новгороду 1393 г.).
17 нарочитых людей — ваашых, почтенных или знатных людей (ср.: „аще
кто пошибаеть болярьску дщерь или болярьскую жену, за срам ей 5 гривен
злата, а епископу 5 гривен злата..., а нарочитых люди 3 рубли",
Церковный устав Ярослава; „Устави на дворе в гридьнице пир творити, и при-
ходити боляром, и гридем, и съцьскымь, и десяцьским, и нарочитым
мужем", Лаврентьевская летопись под 996 г.).
18 Апони ;а. Имя пестуна князя Федора Апоница (в некоторых поздних
списках назван „Аполоницей") автор брошюры „Чудотворный образ Николая
Зарайского" (М., 1360) связывает с селением „ Апоничищи" близ Зарайска,
предполагая в основе рассказа об Апонице местную легенду.
19 Еупраксее. Евпракскя — жена князя Федора. О ней см. примечание 14..
20 в пре^ысоком храме — здесь храм-дом (ср. в^ древнерусском
переводе Ветхого Завета: „убогыя и без храма суща въведи в дом свой",
Исайя, ЬѴІІІ, 7). По другим спискам Евпраксия бросается из „превысокого
своего терема".
21 абие — тотчас (в редакции основной Л), внезапно (в редакции
хронографической).
22 с великою княгинею. „Великая княгиня "— мать Юрия Ингоревича —
Агриппина Ростиславовна (упоминается в Повести ниже). В летописях не
упоминается.
23 „Изми нас, боже, от враг наших, и от востающих нань избави нас,
и покры нас от сонма лукавнующих, и от множества творящих безаконие" —
перифраз псалма 58, стих 1—2: „Изми мя, боже, от враг моих, и от
востающих на мя избави мя".
24Буди путь их тма и ползок — из псалма 34, стих 6. Перевод: „Да-
будет путь их темен и скользок".
25 великого князя Ингоря Святославича. Кто такой Ингорь (Игорь)
Святославич — неясно. Рязанские князья — потомки Игоря Ольговича (ум. в
1194 г.). Возможно Игорь Ольгович эпически переосмыслен здесь как Игорь
Святославич — герой Слова о полку Игореве; художественные традиции
этого произведения легко могли перейти в Рязанскую землю через соседнюю
Черниговщину (см. прим. 56).
26 в церковь... Успения. Каменный рязанский Успенский собор,
остатки которого были обнаружены еще раскопками 1836 г., был, повидимому,
построен при учреждении в Рязани епископской кафедры — между 1187 и
1207 гг. Он был украшен снаружи резным камнем, внутри фресками и был.
довольно значителен по размерам.

'288 Комментарий географический и исторический
27 Николе. Кулът Николы в Рязани был связан с иконою Николы
Заразского, перенесенною из Корсуни в 1224 г. (ср. предшествующую
Повесть о перенесении иконы Николы из Корсуни в „Археографическом
комментарии", стр. 249).
28 сродником своим Борису и Глебу. Борис и Глеб — сыновья киевского
князя Владимира I Святославича, от которого происходили все русские
князья — в том числе и рязанские. После смерти Владимира I Борис и Глеб
были умерщвлены убийцами, подосланными их братом Святополком.
Причислены к святым в 1071 г. Второй по значению и величине каменный
храм в Рязани был посвящен Борису и Глебу (в летописи упоминается под
1194/1195 г.). Остатки его раскрыты в 1836 г.
29 епископа. Епископская кафедра была учреждена в Рязани между
1187 и 1207 гг.
30 от воего священного собора, т. е. от всех священников („собор** —
собрание).
31 а два со тмою. Тма — десять тысяч, бесчисленное множество. Монг.
„тумен" — десять тысяч. В монгольских государствах XIII—XIV вв. термином
этим обозначался также десятитысячный корпус войск.
32 князь великий Георгий Ингоревич. Выше он назван Юрием
Игоревичем (см. прим. 5). Русское имя Юрий — диалектная форма имени
Георгий (ср. также Гюргий, Юргий).
ЗЭПрънеск. Город Пронск на реке Прони. В летописях впервые
упоминается под 1186 г., когда его осадили войска суздальцев. К этому времени
в Пронске уже существовали крепостные стены. Вторично подвергся осаде
Пронск в 1207 г. И опять-таки из рассказа летописи явствует, что в нем
имелись крепостные сооружения. Исследования археологов установили, что
крепость стояла на длинной и узкой площадке, ограниченной с одной
стороны крутым скатом горы, а с другой — оврагами.
34 град Бел. Белгород в Рязанской земле, ныне Белгородище, недалеко
от Венева. В летописях упоминается только один раз — под 1155 г. в связи
с убийством в нем тысяцкого Андрея Глебовича. После нашествия Батыя
не возродился.
35 Ижеславець. В летописях не упоминается и после нашествия Батыя
не возродился. Д. Иловайский предполагает, что этот город находился
к северо-востоку от Старой Рязани близ устья реки Пры (Д. Иловайский.
История Рязанского княжества. М., 1858, стр. 105).
36 на свою прелесть возвратити, т. е. обратить в свою ложную веру
(„прелесть" — ложь, ересь).
37 страстоположник Стефан. Святой Стефан, мученик первого века н. э,
побитый камнями за отстаивание христианской веры. Эпизод с мученической
кончиной Олега Красного носит характер вставки (он вступает в различные
отношения с основным текстом Повести в редакциях основной А и основ-

/. Повесть о разорении Рязани Батыем 289
«ой Б—см. „Археографический комментарий*), сделанной на основании
устных легенд, смешавших его с другим племянником Юрия — Романом
Ольговичем. На самом деле Олег Ингваревич возвратился из Орды „на
свою отчину" в 1252 г. и умер в 1258 г. (см. Лаврентьевскую, Симеонов-
скую, Воскресенскую, Никоновскую летописи). Между тем, сын Ольга
Ингваревича Рязанского князь Роман был замучен в Орде в 1270 г.
Смешению Олега Красного с Романом могло способствовать особое заглавие
статьи в летописи: „Убиение великого князя Олгова Ингваровичя Рязан-
скаго", в которой рассказывалось об убийстве Романа татарами (см. Симео-
новскую летопись под 1270 г.).
38 пороки — стенобитные и метательные машины. Монголы собирали
ремесленников из покоренных ими стран и благодаря этому смогли высоко
развить у себя производство осадных орудий.
39 узорочие — драгоценности (ср. в Слове о полку Игореве: „орьтъмами,
я япончицами, и кожухы начашя мосты мостити по болотомъ и грязивымъ
мѣстомъ, и всякыми узорочьи половѣцкыми"; ср. в4 Новгородской первой
летописи под 1203 г.: „копим сребро и соболи и ина узорочья"). Об особом
развитии ювелирного искусства на Рязани свидетельствуют многочисленные
находки на территории городища Старая Рязань различных „кладов"
с великолепными по мастерству исполнения местными по происхождению
изделиями. Особенно известен „клад", случайно обнаруженный в 1822 г.
крестьянином, пахавшим землю в южном участке городища. Предполагают,
что найденный в этом кладе подбор из больших круглых б\ях представлял
собою княжеские бармы (некоторые, впрочем, считают его женским
украшением). Переливы многоцветной эмали, игра тончайшей золотой скани
замечательного рисунка (витой золотой проволоки), обилие драгоценных
камней, вставленных в высокие гнезда, говорят о высоком искусстве
рязанских мастеров. В 1868 г. был найден там же второй клад, в 1887 г. —
третий и в 1937 г. — еще один.
4° богатство резанское и сродник их киевское и черъниговское. Ста-
ринные связи Рязани с Черниговом и Киевом подтверждаются и
археологическим материалом. Исследователь древнерусского ремесла Б. А. Рыбаков
пишет: „В Старой Рязани в составе клада 1868 г. найдены тонкие
тисненые бляшки, оттиснутые на одном штампе с бляшками из Киевского
княжества (Княжья Гора) и из клада близ Чернигова (Святое озеро). Кроме
того, там же есть серебряные тисненые колты с чернью, близкие к работе
черниговских мастеров и представляющие единичную находку в рязанских
древностях. В «Сказании о приходе Батыя на Рязань» говорится о том,
что татары ограбили не только коренных рязанцев, но и оказавшихся здесь
их киевских и черниговских „сродников", „узорочье" которых особо
отмечено автором „сказания". Не с этим ли связано сходство рязанских колтов
е черниговскими и полное тождество тисненых бляшек с княжегородскими
IV Воинские повести

290 Комментарий географический и исторический
и святоозерскими?" (Б. А. Рыбаков. Ремесло древней Руси. М. — Л., 1948*.
стр. 453).
41 поиде на град Суздаль и Владимер. От Рязани войска Батыя
двинулись на Владимир окружным путем через Коломну и Москву, чтобы
отрезать Юрию Всеволодовичу Владимирскому пути к отступлению. Под
Коломной Батый разбил войска Юрия Всеволодовича. Захватив Москву,
Батый направился на Владимир. 3 февраля 1238 г. войска Батыя начали
осаду города. Одновременно особый отряд, посланный Батыем, занял
Суздаль. 7 февраля Владимир пал. Татары подвергли Владимир страшному
опустошению. Юрия Всеволодовича в это время во Владимире не было: он
собирал войска между Угличем и Бежецком. Встреча войск Батыя и Юрия
Всеволодовича произошла на реке Сити 4 марта. Юрий Всеволодович
потерпел страшное поражение и сам был убит в бою. Его поражение на реке
Сити поэтически переосмыслено в позднейшей местной легенде о невидимом
граде Китеже (В. Л. Комарович. Китежская легенда. Л., 1936).
Отдельные татарские отряды захватили Ростов, Ярославль, Городец, города вверх
по Волге до Галича, Переяславль. Еще раньше (3 марта) был взят Торжок,
чтобы перерезать Юрию Всеволодовичу пути отступления на Новгород.
В середине марта татары двинулись на Новгород и Дошли „до Игнача
креста", километрах в 200 от Новгорода, и отсюда повернули назад, —
очевидно, не рискнув с изморенным в предшествующих битвах и сильно
утомленным весенней распутицей войском встретиться со свежими войсками
Новгорода Великого. Обратный путь татар шел на юго-восток мимо
Козельска. Жители Козельска собрались на вече и здесь, хотя были без
князей, решили не сдаваться татарам. Рассказ Ипатьевской летописи
о семинедельном сопротивлении козлян войскам Батыя подчеркивает их
„крепкодушие", ожесточенность схваток („козляне же ножи резахуся
с ними") и жестокость расправы татар: были перебиты все „до сосущих
млеко". На следующий год татары вновь двинулись на Русь. Одно из
татарских войск подвергло вторичному, еще более ужасному разгрому
Владимир, а другое захватило Чернигов и Киев. Рассказ Ипатьевской
летописи описывает трагические подробности отчаянного сопротивления
киевлян. От Киева татаро-монгольские войска двинулись на Волынь,
непосредственно угрожая Западной Европе.
*2Еупатий Коловрат. Евпатий Коловрат нигде, кроме Повести о
разорении Рязани Батыем* не упоминается. В некоторых других редакциях
Повести он наделен отчеством: Львович.
43 Ингварем Ингоревичем. Ингварь Ингоревич (Игоревич) — брат Юряя
(Георгия) Ингоревича (Игоревича); это видно из того, что Ингварь находит
„матерь свою" Агриппину Ростиславовну — она же по повести и мать
Юрия. Однако Ингварь Игоревич умер еще в начале 20-х годов, и Юрий
Игоревич наследовал ему на рязанском княжении. Н. М. Карамзин считал

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
291
Ингваря Ингоревича внуком Игоря Глебовича, следовательно — сыном
Юрьева брата Ингваря (История Государства российского, т. III, гл. VIII,
прим. 358). Так же считали Д. Иловайский, А. Экземплярский и А.
Пресняков. Этому предположению противоречит и прямое указание Повести
об Ингваре как о брате, а не племяннике Юрия, и отчество Ингваря —
Ингоревич (Ингоревич = Игоревич, ср. Юрий Ингоревич = Юрий Игоревич,,
и др.). В. Л. Комарович предполагает в князе Ингваре Игоревиче
инициатора создания рязанского летописного свода, частично дошедшего до нас
в составе Новгородской первой, ростовской и галицко-волынской летописей
(История русской литературы, т. II, ч, 1. Изд. Института литературы АН
СССР, М. —Л., 1945, стр. 74-77).
44 неистовы — в данном случае, безумны.
45 храбры есми. „Воинские" люди Евпатия Коловрата называют себя
„храбрами" только в списке Библиотеки Академии Наук СССР, № 16. 15. 8»
Во всех остальных списках Повести они говорят о себе „раби". Слово
„храбры" (храбрый воин, воителе) было первоначально однозначно более
новому „богатырь" (ср., например, в московских летописях XV в.:
„И Александр Поповичь ту убиен бысть с инеми 70 храбров"). Однако
в XVI в. слово „храбр" было окончательно вытеснено словом „богатырь".
Мы вправе поэтому думать, что самоопределение дружинников Евпатия
„храбри есми" — первоначальное и было заменено как мало понятное
в XVI—XVII вв. близким по звучанию словом „раби".
46 шурича своего Хостовр\гла. Шурич — повидимому, сын шурина
(слово редкое). В других списках Повести Хостоврул назван шурином.
В летописях русских и монгольских Хостоврул не упоминается. В редакции
основной Б Хостоврул называется Таврулом.
47 санчакбеи. Слово тюркского происхождения, означает знаменосца
(„санчак" в тюркских языках — знамя), военачальника. Встречается в
некоторых русских литературных памятниках (Повесть Нестора Искандера
о взятии Царьграда, Степенная книга) и документах.
48 Михаила Всеволодовича Черниговского. Михаил Всеволодович — князь
черниговский с 1225 г. В 1239 г. бежал в Венгрию от татар, а затем
з Польшу. Вернулся и жил некоторое время около Киева. Затем жил
в Венгрии и, наконец, в 1245 г. вернулся в Чернигов. По приказанию
ханских сановников приехал в Орду к Батыю и был зверски замучен из-за
несоблюдения татарских обычаев вместе со своим боярином Федором.
49 и призва попы из веси. „Весь" по-древнерусски село. В самой Рязани
все люди были перебиты.
50 узорочие резанское. „Узорочием", т. е. драгоценностью, сокровищем
(см. прим. 39) резанским, здесь названы воины. В применении к людям
слово „узорочье" нигде больше в письменных памятниках не встречается,,
однако в местных северных, а также владимирском и рязанском говорах
19*

"292 Комментарий географический и исторический
людей очень красивых или очень бестолковых, упрямых (в последнем
случае иронически) и в настоящее время называют иногда „узорочье".
51 зрак опусмевает. „Зрак"—вид, лицо, наружность. „Опустьнети*^
^опусневать" — измениться, осунуться (ср. в Лаврентьевской летописи под
1193 г. описание мучений русских в половецком плену: „печални, мучими,
зимою оцепляеми, в алчи и в жажи и в беде опустневши лици, почерневше
телесы**).
52 туги. Туга — тоска, печаль, горе, несчастье (ср. в Слове о полку
Игореве: „Туга и тоска сыну Глебову** или „ничить трава жалощами,
а древо с тугою к земли преклонилось**).
53 агаряне и внуци измаилтеска рода. По христианским средневековым
представлениям восточные магометанские народы произошли от Измаила —
сына Авраама и его рабыни Агари. Агарь и ее сын Измаил» по
ветхозаветному преданию, были отосланы по настоянию жены Авраама Сары
в Аравийскую пустыню, где Измаил якобы и стал родоначальником арабских
племен. Отсюда их название „измаилтяне" или „агаряне** (по имени его
матери — Агари).
54 во единой раце — в едином гробу. По показаниям летописей, Олег
Ингваревич похоронен в 1258 г. в церкви Спаса (ср. прим. 9 и 37).
Д. Иловайский предполагает, что были два Олега Ингоревича (Д.
Иловайский. История Рязанского княжества. М., 1858, стр. 307).
55 И поставиша над ними кресты камены. В середине XVII в. этих
крестов, очевидно, уже не было, так как в 1665 г. князь Никита Григорьевич
Гагарин по „рассмотрении** „летописной книги" заново поставил в Заразске
три каменных креста на месте предполагаемых могил Федора, Евпраксии
и Ивана (И. Добролюбов. Историко-статистическое описание церквей
и монастырей Рязанской епархии, ныне существующих и упраздненных,
т. I. Зарайск, 1884, стр. 163).
56 Сии бо государи рода Владимера Святославича... внучата великого
князя Святослава Олговича Черниговьского. Рязанские князья — потомки
князя Владимира I Святославича, через его правнука Ярослава
Святославича (ум в 1129 г.; сын Святослава Ярославича, внук Ярослава Мудрого,
младший брат знаменитого Олега „Гориславича** Черниговского).
Возведение генеалогии рязанских князей к Святославу Ольговичу Черниговскому
или Киевскому (отцу Игоря Святославовича — героя Слова оГ полку
Игореве) не верно и отражает, возможно, стремление возвести род
рязанских князей к Игорю Святославичу Новгород-Северскому (см. прим. 25).
С черниговскими князьями Ольговичами рязанских князей сближают
тесные политические и культурные связи Чернигова и Рязани в XII и XIII вв.
Генеалогия многочисленных рязанских князей в ее целом почти не
известна. Виною тому — отсутствие полных рязанских летописей,
сохранившихся лишь в очень небольших выдержках в составе Новгородской I,

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
293
Никоновской и некоторых других летописей. Между данными летописей
и Повести о разорении Рязани Батыем есть явные противоречия,
отмечавшиеся нами выше (см. прим. 7, 9, 10), возможно, вызванные стремле-
а/ *г оЗ о4 %5 * %6 ^7 в 9
Карта Северо-восточной Руси перед нашествием Батыя.
Условные обозначения: / — населенные пункты, впервые упоминаемое в IX в.;
2 — то же в X в.; 3 — ю же в XI в.; 4 — то же в XII з.; 3 — то же в перв. половине XIII в.; 6 —
церковные центры; 7— волоки; 6* —приблизительные границы важнейших русских княжеств в XII в.;
9 — общая граница русских княжеств в XII в.
нием автора Повести упростить и сблизить по-эпически родственные
связи князей с целью большей драматизации событий.
57 кресты на раме своем носяща. „Рамо"—плечо, плечи. Так
символически изображается, что князья всегда выполняли обязанности христиан.

294 Комментарий географический и исторический
58 и ласкою своею многих от неверных царей детей их и братью
к собе приимаста, и на веру истиную обращаете. Имеются в виду
„аманаты" (заложники из детей знатных родов), которых русские князья до
нашествия Батыя брали у степных народов для предотвращения набегов
и выполнения ими условий мирных договоров.
59 А кир Михайло Всеволодовича Пронского посади на отца его
отчине. Кир — греч. охбрю^—господин. Михайло Всеволодович Пронский
в летописи известен толт»ко один — сын пронского князя Всеволода
Глебовича (см. прим. 10), но этот кир Михайло погиб в 1217 г., убитый на
пиру у своего двоюродного брата Глеба.
60 на Онозе. В летописи и в хронографах эта река называется еще
Онуза, Нузла, Унуза, Тунуза. Что это за река, точно не установлено.
Предполагают, что это один из притоков Суры.
61 жену чародеицу. У монголов нередко послами выступали духовные
лица. Так, например, хан Берке отправил к хану Хулагу волхвов (В. Тизен-
г а у з е н. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды,
т. I, стр. 188—189). Весьма важно также отметить роль женщин в
дипломатических переговорах у татаро-монголов. Ср., например, роль Баялунь
хат^ни во внешних отношениях Золотой орды или тот факт, что в 1312—
1319 гг. послов египетского султана в Золотой Орде принимали ханские
жены ^В. Тизенгаузен, там же, стр. 323), наконец, многозначителен
и факт выдачи ярлыков ханшей Тайдулой митрополитам Феогносту и
Алексею.
62 И оттоле произвася место то Зараз. Заразск — современный Зарайск —
находится на нижнем течении Осетра. Город этот, повидимому, основан
был в конце XII в. в годы споров рязанских князей с черниговскими как
оплот на западных границах Рязанской земли против Чернигова.
63 токмачи — значение этогъ слова неясно. „Токмак" в тюркских
языках — колотушка, пест, деревянный молоток. С тем же значением
встречается слово „токмач" и в русских областных говорах.
6* и взяша 14 градов. Перечисление этих городов, в сумме
составляющих 14, дается в Повести ниже.
65 к Юрьеву. Юрьев Польский расположен в центральной части
Залесской земли, в области наиболее развитого земледелия. Благодаря
открытому характеру местности здесь, мимо Юрьева, не раз проходили
походами войска и разыгрывались битвы (Колакшская 1177 г., Липицкая
битва 1216 г.).
66 К Ростову. Ростов — один из древнейших городов северо-восточной
Руси. Уже в XI в. здесь была основана епископская кафедра. Впоследствии,
в XII и XIII вв., Ростов постоянно соперничал с более молодым Владимиром
как крупнейшим политическим центром северо-восточной Руси. От татаро-
монгольского нашествия пострадал, сравнительно с другими городами, мало.

/. Повесть о разорении Рязани Батыем
295
67 к Переславлю. Переяславль Залесский или Новый — большой
политический и культурный центр Ростово-суздальской области на реке
Трубеже у Клещина озера. Впервые упоминается в летописях под 1152 г.,
когда Юрий Долгорукий „град Переяславль от Клещина перенесе и созда
болыпи старого". Расцвет Переяславля падает на начало XIII в., когда он
занимал третье место по значению в Ростово-суздальской земле.
68 к Кашину. Кашин — небольшой город в Тверской земле при впадении
реки Кашинки в Волгу. Впоследствии (в XIV—XV вв.) второй по важности
политический центр Тверского княжестваГ
69 к Ярославлю. Ярославль расположен при впадении реки Которосли
.в Волгу. Водный путь по реке Которосль, вытекающей из Ростовского
озера, тесно связывал Ярославль с Ростовом. Название „Ярославль*
обычно объясняют тем, что город этот якобы был основан Ярославом
Мудрым. Прямых сведений об этом в летописи нет. Начало XIII в., как раз
перед нашествием Батыя, было временем усиленного роста города и его
-торговли. В начале XIII в. это был уже крупный город, на что указывает
то обстоятельство, что в пожаре 1221 г. сгорело 17 церквей и княжеский
двор.
70 к Углечю. Углич или Углич Поле впервые упоминается в летописи
в 1149 г. Ко времени нашествия Батыя был еще очень небольшим городом.
71 на Кострому. Город во Владимирском княжестве при впадении реки
Костромы в Волгу. Впервые упоминается в летописи под 1213 г., когда
Кострома была сожжена Константином Всеволодовичем Ростовским.
72 на Плесо. Небольшой город в Ростово-суздальской (Залесской) земле
при впадении реки Плеса в Волгу.
73 на Юрьевец* Юрьевец Поволжский — небольшой город на правом
берегу Волги против устья реки Унжи.
74 на Городец. Городец Волжский (Радилов или Малый Китеж)
упоминается в летописях впервые под 1172 г. В 1263 г. здесь умер Александр
Невский.
75 до Галича. Галич — город в Ростово-суздальской (Залесской) земле
на низменном берегу Галичского озера.
76 к Снятину. Небольшой город Кснятин или Константинов в Ростово»
суздальской области при устье Нерли. Построение его (1134 г.) соединяется
с именем Юрия Долгорукого („Князь Юрий Володимеричь Мономашь
заложи град на Нерли на усть Волзе в нарече ему Константин и церков
«в нем созда", ПСРЛ, IX, стр. 158).
77 ко Твери. Основание Твери обычно относят к 1181 г. Первоначально
Тверь стояла на северном берегу Волги у впадения Тверцы, по которой
город и получил свое название. При нашествии Батыя Тверь была еще
очень небольшим городом, но уже быстро развивавшимся, со своим
княжеским столом, впоследствии соперничавшим с московским.

296 Комментарий географический и исторический
78 до Торжику. Торжок или Новый Торг — окраинный новгородский
город на реке Тверце. Центр торговли новгородских купцов с владимирско-
суздальскими, приезжавшими сюда по Волге. Как и другие города,
развитие которых было связано с торговлей по Волжскому пути, особенно
интенсивно развивался в начале XIII в. — как раз перед нашествием Батыя.
79 прозбитером — пресвитером, священником.
II. СЛОВО О КУЛИКОВСКОЙ БИТВЕ СОФОНИЯ РЯЗАНЦА
(ЗАДОНЩИНА)
1 Софониа старца рязанца. С XV в. рукописная традиция называла
автора „Слова о в. кн. Дмитрее Ивановиче" именем Софония, реже Софро-
ния. По-разному определяя его общественное положение („старец", „ерей*,
„брянский боярин"), рукописи всегда сохраняли указание на его
происхождение — „рязанец." Если допустить, что так назвал себя первоначально сам
автор в заглавии повести, то следует принять и вывод, сделанный
некоторыми исследователями (А. Д. Седельниковым, Л. А. Твороговым и др.), что
повесть написана за пределами Рязанского княжества, иначе автору не
было бы надобности подчеркивать, откуда он родом. Попытка уточнить,
кто же был этот „рязанец", сделана была Л. А. Твороговым (Слово о полку
Игореве. Новосибирск, 1942, стр. 42), который предположил, что Софонийг
был „попом жившего в 1407—1408 годах в Пскове сына Дмитрия Донского,
князя Константина Дмитриевича". Присутствие рязанца при дворе
Константина может быть объяснено тем, что этот князь был в свойстве
с Олегом Рязанским. Однако датировка повести 1407—1408 гг. находится
в противоречии с упоминанием в ней Тырнова — столицы павшего в 1393 г.
Болгарского царства (см.: М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. М., 1947,,
стр. 202). Стремление исследователей приурочить создание поессти именно
ко Пскову объясняется тем, что в ней есть несомненные следы влияния
Слова о полку Игореве, а бытование последнего на Псковщине доказывает
цитата на Псковском Апостоле 1307 г. и псковизмы в языке мусин-пуш-
кинской рукописи Слова. Однако исключительная связь Слова только
с Псковщиной в XIV—XV вв. не может быть доказана; автор рязанец
мог познакомиться с текстом Слова о полку Игореве и в другой русской
области.
2 Князь великий Дмитрей Иванович — внук Ивана Калиты, сын Ивана
Ивановича, род. в 1350 г., ум. в 1389 г. Княжил в Москве с 1362 по 1389 г„
3 с своим братом с князем Владимером Андреевичем. Князь серпухов-
ский Владимир Андреевич, двоюродный брат великого князя Дмитрия Ива*
новича, род. в 1353 г.
4 у Микулы Васильевича. Воевода коломенский Николай Васильевич
Вельяминов, сын последнего московского тысяцкого Василия Васильевича

//. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 29? •
Вельяминова. Летописная повесть о Куликовской битве называет его в числе
убитых: „Микула сын Васильев тысячкого". Во время битвы Микула
Васильевич командовал коломенскими войсками, которые находились на правом
фланге.
5 царь Мамай — темник ханов Абдула и Магомеда, правивший их именем
частью Золотой Орды. В 1379 г. Мамай провозгласил себя ханом И'
в 1380 г. с огромным войском, состоявшим не только из татаро-монголов,
но и из наемников — генуэзцев, черкес, ясов и других народов — пошел на
Русскую землю.
6 Пойдем, брате, тамо в полунощную страну, жребия Афетова, сына
Ноева. В Библии есть легенда о том. что после „водного потопа" — дождя,,
лившего сорок дней и сорок ночей, — на земле остался лишь „праведный
и непорочный человек" Ной с семейством. Во владение Ною и его трем
сыновьям — Симу, Хаму и Иэфету, по словам легенды, бог отдал всю
землю: „от сих населились острова народов в землях их, каждый по языку
своему, по племенам своим, в народах своих". Затем легенда подробно
перечисляет, какие народы идут от каждого из сыновей Ноя (книга Бытия,
главы 8, 9, 10). Эта легенда прочно вошла в средневековую историографию,
с нее начинался обзор истории каждого народа. Повесть временных лет,
поставив себе задачу рассказать, „откуду есть пошла Русская земля", также
начала свое изложение с пересказа этой библейской легенды: „По потопе
трие сынове Ноеви разделиша землю, Сим, Хам, Афет". Из
дальнейшего перечня стран и народов, помещенного в летописи, следует, что
„словене" имели своим родоначальником „Афета", а „восток" оказался во
владении потомков Сима. Вторичный раздел земель между потомками
сыновей Ноя произошел, по словам летописи, „по размешѳньи язык".
Так кратко вспоминает летописец другую библейскую легенду: после
потопа „на всей земле был один язык и одно наречие". Люди,
возгордившись, задумали построить в Вавилоне „башню высотою до небес"
(„Вавилонское столпотворение"). Разгневанный этим бог „смешал язык их
так, чтобы один не понимал речи другого, и рассеял их оттуда по всей
земле" (книга Бытия, глава II, ст. 1—3). Но и после этого расселения, по
словам летописи, „прияша сынове Симови въсточныя страны... Афетови же
прияша запад и полунощныя (северные) страны. От сих же... бысть язык
словенеск ет племени Афетова" (Повесть временных лет по Лаврентьев-
скому списку. Л., 1926, стр. 1—5). Это применение библейской легенды
к истории „словен" усвоил и Софоний. Он ведет происхождение „Руси про*
славной" (вар. „православной") от „сына Ноева Афета" и „хиновы
поганой", т. е. татаро-монголов — от „Сима сына Ноева".
7 Непра — Днепра; форма, часто встречающаяся в народном героиче-?
ском эпосе.
8 жребий Симов сына Ноева, см. прим. 6.

'298 Комментарий географический и исторический
9 хиновя — татаро-монголы; Слово о полку Игореве называло этим
именем половцев.
10 на реке на Каяле. По мнению некоторых исследователей,
поэтическое название реки, на которой в 1185 г. потерпели поражение войска
Игоря Святославича Новгород-Северского; название объясняют как
производное от глагола „каяти" — порицать, осуждать. Неоднократно делались
попытки определить географически местонахождение Каялы (см.: К. В. К у д-
ряшов. Слово о полку Игореве в историко-географическом освещении.
Слово о полку Игореве. Сборник статей, Гослитмузей, М., 1947, стр. 45—75).
11 от Калатьския рати. Битва на Калке 1224 г., в которой русские и
половецкие войска потерпели первое поражение от татаро-монголов, под
предводительством Джебе и Субэдэ. Хотя фактически иго началось лишь
после второго нашествия 1236—1238 гг. войск Бату-Батыя, однако Софо-
ний считает началом бедствий Русской земли именно Калкскую битву.
Хронологическая выкладка, которая читается в некоторых списках „Слова**
Софония и в Сказании о Мамаевом побоище, определяет промежуток
времени от Калкской битвы до Куликовской победы в 160 лет, т. е. или делает
ошибку на четыре года, или доводит счет до 1384 г. М. Н. Тихомиров
предполагает, что эта ошибка указывает на год создания „Слова" Софония
рязанца (Древняя Москва. М., 1947, стр. 203).
12 до Мамаева побоища — до Куликовской битвы 1380 г.
13 на восточную страну в Симов жребий, см. прим. 6.
14 правнука святого великого князя Владимера киевского. Владимир
Святославич, сын Святослава Игоревича, княжил в Киеве с 980 по 1015 г.
При Владимире Святославиче было введено на Руси христианство, поэтому
он был канонизован, и Софоний именует его „святым". Московские князья
в XIV—XV вв. настойчиво подчеркивали свое родство с Владимиром I.
15 про разимся мыслию. Во всех списках Задонщины эта фраза, видимо,
искажена, и смысл ее не вполне ясен: охватим мыслью все (русские) земли.
16 вещаго Бояна. Боян — певец русских князей, упоминаемый в Слове
о полку Игореве: „Боян бо вещий... пояше старому Ярославу, храброму
Мстиславу... красному Романови Святъславличю". Исследователи Слова
о полку Игореве различно объясняли имя „Боян": как название певца
вообще (от слова „баять") или как конкретное имя поэта древности.
Правильнее, повидимому, объяснение, данное первыми издателями Слова:
они предполагали, что так назывался „славнейший в древности стихотворец
русский, который служил образцом для бывших после него писателей*
(изд. 1800 г., стр. 2). Судя по упоминаемым в Слове§ о полку Игореве
героям песен Бояна, время его жизни определяется второй половиной XI в.
и началом XII в.
17 Игорю Рюриковичу. По летописному счету Игорь, сын Рюрика,
княжил в Киеве с 912 по 945 г.

//. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 299
18 Владимеру Святославичу, см. прим. 14.
19 Ярославу Володимеровичю. | Ярослав, сын Владимира I Святославича,
княжил в Киеве с 1019 по 1054 г.
20 истезавше умь свой крепостию — возбудил ум свой крепостью. „Исте-
завше" неудачно заменяет правильное „истягну".
Л из земли Залесския — северо-восточная Русь.
22 поле половецкое — южная степь до Черного и Азовского морей»
.где в 1061 г. впервые появились половцы на смену печенегам.
с
4
1 г
\
0
! ^Р?^\^
Г **• — —^
Ягойло*^^
/у
V
1
р.Ѵ\осн№—
МОСКВА
<^20Авгуша
А^5^\ р\ Коломна
Серпухов ^ч ^ ...•иівя)
***°^.0доев
^^=^1 Сепьким брод ^5^
^ или \
\ Четыре цернвл \Рязань
-рИван озеро /\ ^==^
~> у. Олег
\ Ѵі Рязанский
) """" #5^
<$у8'Сентябрь.
^Г і
У
і
{
7к
^г (( 1
^я 1
л> 1
Схема движения русских войск на Куликово поле с 20 ѴШ
по 7 IX 1380 г.
23 на Коломне. Коломна — город на реке Москве, близ впадения в Оку,
упоминается в летописи с 1177 г.; был крепостью, игравшей крупную роль
в борьбе с татарами. До XVI в. входил в состав Рязанского княжества;
в настоящее время районный центр Московской области.
2* в Серпохове. Серпухов — город на Оке; в XIV в. входил в состав.
вотчинных земель великого князя московского Ивана Калиты. В 1374 г.
внук Калиты, князь Владимир Андреевич, заложил здесь крупную
деревянную крепость; Серпухов, на южной окраине Московского княжества, входил
в ряд городов передовой охранительной черты по р. Оке, защищавшей
Москву от степи; в настоящее время районный центр Московской области.

300 Комментарий географический и исторический
25 колоколы вечныа — вечевые колокола, которыми народ сзывалсяг
на вече.
26 у святой Со феи. Софийский собор в Новгороде, построенный
Владимиром Ярославичем в 1045—1052 гг. На площади у этого собора
собиралось вече по делам правительственного характера, поэтому и
выступление в поход должно было обсуждаться именно здесь, а не на Ярославовом
дворище, на Торговой стороне Новгорода.
27 Уже нам, братие, на пособе великому князю Дмитрию Ивановичу
не поспеть. Участие новгородских войск в Куликовской битве
исторически не засвидетельствовано. Древнейший список „Слова" Софония (К-Б)
рассказывает только о том, как новгородцы „у святыя Софии'* на вече
произносят жалобу: „Уже нам... к великому князю Дмитрею Ивановичи) на
пособь не поспети". Остальные списки (У, И /, С) вводят и сообщение
о выезде из Новгорода 7000 „кованыя рати" в Москву. „Сказание
о Мамаевом побоище" в разных редакциях по-разному излагает этот эпизод.
То сообщается лишь о вече, то, наоборот, сразу рассказывается о выезде
новгородского войска „к великому князю на помочь", то лишь в перечне
убитых упоминается „13 бояринов посадников новгородскых". В списке
„Сказания" Уварова № 802, XVII в., имеется песенного склада вставки,
описывающая отъезд из Новгорода этих 13 посадников с войском^
С. К. Шамбинаго (Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, стр. 301}
предполагает, что эта вставка представляет собой книжную передачу
песни:
... в великом Новегороде
стоят мужи новгородцы
у святыя Софеи на площади,
бьют вече великое,
говорят мужи таково слово:
Уже нам не поспеть на пособь к великому княаю,
кажут, он Оку реку перевозится,
Ико нам будет Новымгородом не отсадиться.
"и борзо мужики новгородцы наряжалися,
отпущали с города тринадцать посадников . • .
С ними же силы немного, только тринадцать тысячей,
а все люди нарядные,
пансыри-доспехи давали з города ...
Первая часть этой вставки почти дословно совпадает с текстом „Слова"
Софония, но вторая часть, начиная со слов „кажут он Оку реку
перевозится", — представляет уже особый рассказ. Повидимому, этот эпизод
позднего происхождения, в нем звучит местная, новгородская,, мотивировка
желания новгородцев участвовать в походе: „Ино нам будет Новымгородом.
не отсадиться", т. е. в случае неудачи русского войска Новгороду своими
силами не отбиться от татар, потому, следовательно, выгоднее помочь
сразу. В такой передаче этого эпизода отсутствует обычная мотивировка-

//. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 301
-участия местных войск в общем походе: „за веру христианскую, за землю
Русскую и за обиду великого князя".
28 на реце на Мече. Река Красивая Меча, правый приток Дона, южнее
Куликова поля, в нынешней Тульской области,
29 Ондрей — Андрѳй-Вингольд, сын Ольгерда, великого князя
Литовского (ум. в 1377 г.), княжил в Полоцке, когда после смерти Ольгерда его
младший брат Ягайло захватил великокняжеский литовский стол. Потерпев
поражение в споре с Ягайлом, Андрей лишился Полоцкого княжества,
бежал во Псков, где и был посажен на княжение с согласия Дмитрия
Ивановича Московского. В союзе с ним Андрей Ольгердович выступил
против Литвы и в 1379 г. взял города Трубчевск и Стародуб, а затем принял
участие в Куликовской битве, командуя полком» правой руки" (правый фланг).
30 Дмитрей Олгердович — сын Ольгерда, князь Трубчевский, в 1379 г.,
когда войска московского великого князя осадили Трубчевск, сдался им
вместе с семьей и боярами, поехал в Москву, был принят Дмитрием
Ивановичем на службу и получил Переяславль. Вместе о братом Андреем
сражался на Куликовом поле в рядах русских войск.
31 Дмитрей Волынскый — князь Дмитрий Михайлович Волынский
Боброк, московский воевода, при Дмитрии Донском выехавший из Волыни.
•Во время Куликовской битвы вместе с князем серпуховским Владимиром
Андреевичем командовал засадным полком; был женат на сестре великого
князя Анне; на второй духовной Дмитрия Донского, составленной после
Куликовской победы, подпись Дмитрия Волынского стоит на первом месте.
32 внукы есмя Едимантовы. Андрей и Дмитрий Ольгердовичи по отцу
были внуками великого князя литовского Гедимина — „Едиманта" (княжил
с 1315 по 1339 г.).
33 правнуки есми Сколомендовы. Скольдимер, Скольд по преданию
был отцом Гедимина; это был „знатного рода ратник Литовский" (И. И. С р е з-
невский. Несколько дополнительных замечаний к Слову о Задонщине.
Известия АН по ОРЯС, т. VII, вып. 11, СПб., 1858, стлб. 98).
34 байданы — бадан, бодан — кольчуга, от арабского Ьасіап, Ьасіапа. „Бай-
даны— род кафтана с нашивными плоскими кольцами и бляхами. В Описи
казны Бориса Годунова — «бадана Мисюрская с сеченым кольцом и
мишенью без ожерелья; ворот и рукава и по подолу опушена, в три ряда
медью золочено». В описной книге 1687 г. байдана царя Алексея
Михайловича описана так: «байдана железная; на концах слова чеканены; три
мишени медные посеребрены»" (И. Срезневский. Несколько
дополнительных замечаний к Слову о Задонщине, стлб. 98—99).
35 Непрядве. Непрядва, правый приток Дона, течет в Тульской области.
В рукописи ошибочно везде „Направда".
36 на поле Куликове. Куликово поле — местность между верховьем
Дона и правыми притоками Дона — речками Непрядвой и Рыхоткой (по

302 Комментарий географический и исторический
современному делению — в Куркинском районе Тульской области),
перерезанная оврагами и лощинами, по которым в старину протекали речки-
По берегам всех этих речек росли густые леса; в одном из этих лесов,
находившемся на левом фланге русских войск — в Зеленой Дубраве
(название сохранилось до сих пор), был скрыт засадный полк. О расположении
войск во время битвы - см. статью: Е. Л у ц к и й. Куликово поле.
Исторический журнал, 1940, № 9, стр. 44—54.
37 Русская земля, то ти ееть как за Соломоном царем побывала. Этот
рефрен основан на тексте Слова о полку Игореве, где он читается так
„О Русская земле, уже за шеломянем еси". Появление имени ,Соломон на
месте „шеломянем" вызвало ряд объяснений в исследованиях о „Слове"
Софония. И. И. Срезневский (Известия АН по ОРЯС, VII, вып. 2, СПб.,
1858, стлб. 98) полагал, что имя Соломона царя было введено в текст
самим автором, который разумел под ним Владимира I Святославича.
А. Смирнов (Русск. филолог, вестник, т. XXIII, 1890, № 2, стр 273—276)
считал, что Синодальный список лучше сохранил в этом месте оригинал,
где также читалось: „земля резанская, тепер бо ест, како за Соломоном
царем побывали". „Автор обращается к своей Рязанской земле и говорит
о Соломоне, может быть имея в виду своего князя, умного Олега
Ивановича, которого не считал изменником, каким обзывали его северные
составители исторических сказаний. С точки зрения рязанца, Олег не изменил
русскому делу. Пообещавши дать помощь Мамаю и не исполнив своего
обещания, он этим отвел только от своей земли большую беду, которая
неминуемо постигла бы ее при союзе с Димитрием". Олег „несомненно
желал гибели не своему сопернику (Димитрию) и не родной ему
Московской Руси, а общерусскому врагу Мамаю. Когда эта гибель последовала,
когда для Рязанской земли большая беда миновала, певцу русской славы
естественно было отнестись сочувственно и к своему князю Олегу, новому
(„теперь бо ест") Соломону, мудро отвратившему беду от своей земли
и как бы тоже содействовавшему гибели общего для всей Руси врага".-
Объяснение А. Смирнова антиисторично и наделяет „певца русской славы",
как он именует Софония, дипломатической изворотливостью, а всем
рязанцам времени Куликовской битвы приписывает полную солидарность
со своекорыстной политикой князя Олега. Между тем несомненно, что
уклонение от участия в Куликовской битве было „изменой общерусскому
делу" не только в глазах „северных составителей исторических сказаний"
(очевидно, имеются в виду авторы Летописной повести о Куликовской
битве и Сказания о Мамаевом побоище), но и в глазах, передовых рязан-
цев, к котортлм принадлежал и Софоний. Нет никаких оснований
расценивать молчание Софония об измене Олега Рязанского как
„сочувствие" его эгоистическому поведению. Характеристика Олега как „нового
Соломона, мудро отвратившего беду от своей земли и как бы тоже содей-

304 Комментарий географический и исторический
ствовавшего гибели общего для всей Руси врага", — не имеет ничего
общего с реальным смыслом сложившейся во время Куликовской битвы
исторической ситуации. Гораздо вероятнее объяснение, предложенное С. К. Шам-
бинаго (Повести о Мамаевбм побоище. СПб., 1906, стр. 88), который
считает, что в тексте Софония читалось — „теперь бо еси за соломянемь
побывала", т. е. сохранялся текст Слова о полку Игореве. „Упрек в
непонимании текста Слова отнюдь не должен лежать на Софонии, который всюду
им пользуется умело, а на том читателе, который осмыслил по-своему
непонятное ему место". Таким образом, „царь Соломон", можно думать,
появился в Задонщине как позднее, хотя известное уже в XV в.,
истолкование первоначального ^соломянемь", т. е. „шоломянемь" (холмом). Слово
„шоломя" и в Сказании о Мамаевом побоище встречается часто.
Куликово поле было окружено холмами, отделявшими его действительно от
Русской земли. Предположение С. К. Шамбинаго развил А, Д.
Седельников („Где была написана Задонщина?" Зіаѵіа, К. IX, 3, стр.529—531), Слово
„шеломянемь" приобрело, благодаря псковскому шепелявому
произношению мягкого ш и графической замене в таком положении е через о, —
начертание „соломянемь". Такое написание привело к сближению этого
слова с северно-великорусским по преимуществу произношением имени
„Соломон" — „Соломон", что в акающих говорах дало написание „Солб-
ман", т. е. форму, наиболее близкую к „соломянемь" Слова о полку
Игореве. Таким образом и создался в Задонщине рефрен, ставивший вту-
пик исследователей этого памятника своей неожиданностью в его тексте.
38 путь поведает — дорогу указывает, переносно — успех обещает.
39 копи харалужными — стальными копьями. Среди разнообразных
способов закалки стали был такой, при котором сталь приобретала
синеватый налет; именно эти сильно закаленные копья и мечи определялись
словом „харалужные".
40 к Железным вратом — Дербент, город на западном берегу
Каспийского моря; тюркское название этого города, защищавшего Закавказье, —
„Демир Капы", что значит „железные ворота".
41 к Кафы — Феодосии, принадлежавшей в XIV в. „фрягам" — генуэзцам.
42 к Торнаву — Тырнову, столице Болгарского царства, завоеванного
турками в 1393 г.
43 к Царюграду — Константинополю, столице Византии.
44 тури— тур, первобытный бык или зубр.
45 Федор Семенович — возможно, Морозов, брат убитого также на
Куликовом поле „Льва Мазырева", — см.: С. Соловьев. История
России, т. I. Стлб. 1006, прим. 4.
46 Тимофей Волуевич — воевода владимирского полка.
47 Семен Михайлович — упоминается в числе убитых и Летописной
повестью; род его и происхождение не выяснены.

Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина) 305
48 Микула Васильевич — см. прим 4.
49 Ондрей Серкизович — воевода переяславского полка, сын выходца
из Орды царевича Серкиза, перешедшего на службу к великому князю
Дмитрию Ивановичу.
50 Михайло Иванович — среди убитых воевод Летописная повесть
называет: „Михайло, Иван сыны Акинфовичи"; может быть отсюда
ошибочное „Михайло Иванович".
51 черньца Пересвета—бывший брянский боярин, затем монах Троице-
Сергиева монастыря, был отправлен в поход вместе с великим князем,
убит на Куликовом поле.
52 судное место — место смерти; суд, суд божий — смерть — обычная
в древнерусской литературе и народной поэзии метафора.
53 Ослабе чернец — монах Троице-Сергиева монастыря, был отправлен
в поход вместе с великим князем.
54 чаду моему Якову — сын Осляби „Иаков Ослебятин" значится
в числе убитых в списке К-Б. „Яков Ослебятов" упоминается и в
Сказании о Мамаевом побоище, среди „крепких оружник", которых посылают
впереди войска „сторожу тверду уготовити в Поле" (С. К. Шамбинаго.
Повести о Мамаевом побоище. СПб., 1906, Тексты Сказания, стр. 45).
5-5 Микулина жена Васильевича — см. прим. 4.
56 Тимофеева жена Волуевича — см. прим. 46.
57 Ондреева — см. прим. 49.
58 княземь Волыньскым — см. прим. 31
59 лихим крамолником. Упоминание о „крамолниках", может быть,
относится к тем воеводам, которые и раньше протестовали против
переправы русского войска через Дон. О спорах по этому поводу рассказывает
Летописная повесть. Возможно, что какие-то колебания возникли снова,
когда после неудачного начала боя следовало выступать засадному полку.
60 узорочья — драгоценные вещи, см. стр. 289, прим. 39.
61 насычеве — значение слова неясно.
62 фрязове — фряги, в данном случае итальянцы-генуэзцы, владевшие
Кафой, куда бежал Мамай.
63 орда Залесская — войско Московское, см.: И. Срезневский.
Несколько дополнительных замечаний к Слову о Задонщине, стлб. 100.
64 Батыя царя — Батый, сын хана Джучи, внук Чингиз-хана, в 1236 г.
возглавил поход на Восточную Европу; основатель Золотой Орды, хан
с 1236 по 1255 г.
65 Нечто гораздо упилися на поле Куликове, на траве ковыли.
Уподобление битвы и смерти на поле боя пиру, свадьбе, опьянению в
древнерусской литературе уже с XI в. строится на устно-поэтической символике.
Наиболее выразительные картины битвы-пира дают Слово о полку Иго-
реве и Повесть о разорении Рязани Батыем.
20 Воинские повести

306
Комментарий географический и исторический
III. „ИСТОРИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ О ВЗЯТИИ АЗОВА в 1637 г.
1 Донское Войско — представляло собою самоуправляющуюся военную
казачью общину, сложившуюся в начале XVII в. из первоначально
разрозненных отрядов донских казаков. В годы обладания Азовом (1637—
1642) Войско Донское достигло расцвета своих „вольностей". После
героического „осадного сидения" и оставления Азова по приказу царя силы
Войска были подорваны. Казаки не могли уже противостоять все
усиливавшемуся натиску турок и татар, несли большие потери, беспрерывно
просили помощи у царя. Это повело к постепенной утрате их
самостоятельности, к усилению социального расслоения внутри казачества и
выделению среди них зажиточной верхушки, которая сделалась опорой царской
власти на Дону.
2 Азов — город, расположенный на левом берегу р. Дон в 12 км от
устья. В древности в районе Азова находились греческие колонии, далее
этими поселениями по очереди владели сарматы, гунны, хозары. В конце
X в. город принадлежал киевскому великому князю Владимиру,
который отдал его вместе с Тмутараканью в удел своему сыну Мстиславу.
Затем Азов был захвачен печенегами, а в XIII в. перешел к генуэзцам
и венецианцам. Генуэзский город Тана, укрепленный каменными стенами,
существовал рядом и одновременно с татарским торговым городом Азаком.
В 1395 г. город был разрушен Тамерланом, а затем восстановлен
генуэзцами. В 1471 г. Азов попал под власть Османской (турецкой) империи и
в XVII в. сделался важным стратегическим пунктом для турецко-татарской
экспансии на „украины" Московского государства. В 1637 г. казаки
овладели эгой мощной крепостью, но в 1642 г. по приказу царя вынуждены
были оставить Азов, и он снова, вплоть до эпохи Петра I, перешел во
власть Турции.
8 апостоле Павле — по религиозному преданию один из крупнейших
проповедников христианства среди язычников в I в. н. э. В данном случав
имя его призвано лишь символизировать древность Азова как
христианского города.
4 в морских отоцех — в разветвленной на ряд рукавов и протоков дельте
Дона.
5 Синяго моря — так называлось в древней Руси Азовское море.
6 на уеть столповыя реки Дону Ивановича — в устье Дона. Река Дон
ведет свое начало из Иван-озера. Из него в противоположные стороны
в старину вытекали две реки: на юг — Дон, на север — Шат. „Оба брата
родные — говорит казачья пословица — и оба Ивановичи, да один Дон, а другой
Г Пат". Именование свое по отчеству „Иванович" Дон получил от названия
того озера, которое являлось его истоком. Казаки относились с большой?

///. «Историческая» повесть о взятии Азова 307
любовью к своей родной, „столбовой" реке. Образ „тихого Дона Ивановича**
воспет в казачьей народной поэзии.
7 и за наше великое пред господем богом согрешение... бысть гонение
на истинную нашу православную христианскую веру. Для древней Руси,
как и для всего средневековья вообще, характерно религиозное осмысление
истории. Всякое нашествие врага, в данном случае — покорение турками
Византии и других христианских стран Востока в XV в., объяснялось
„божьим" наказанием за „грехи".
8 поганскаго языка бусурманския веры — магометанской религии,
основанной арабом Магометом (Мохаммедом) (ок. 570—632 гг.) и широко
распространившейся среди восточных народов, в частности, — среди турок,
для которых эта религия была государственной. Бусурман —
недоброжелательное просторечное обозначение магометанина (искаженное
„мусульманин").
9 агарянское изчадие — (чадо — дитя) — детище агарян, пренебрежи -
тельно-осудительное название магометан. В описании действий „агарян" против
Московского государства повесть близко следует за казачьей войсковой
отпиской об азовском взятии, в которой говорится, „что ис того города
Азова от бусурманские веры, агаренского изчадия поганского языка, от
злохищренных волков чинилось пакость великая твоей, великого государя
царя, отчине украинным городам, нойпаче ж весем, и разорение святым
божиим церквам, и крестьянскую невинную кровь пролияния, и в полон
православных крестьянства... имания.. .*; см. стр. 292, прим. 53.
10 святый славный град Иерусалим — главный город Палестины, в котором,
жо религиозной легенде, был распят, похоронен и воскрес Иисус Христос»
В 1517 г. Иерусалим был завоеван турками.
11 при царе Костянтине на Царьград^ Константинополь-Царьград
основан был в 326—330 гг. римским императором Константином Великим на
месте древнего греческого города Византии и сделался столицей
Византийской империи. В 1453 г, Константинополь был завоеван турками и стал
главным г'ородом Османской (турецкой) империи, получив название Стамбул.
Во время осады Констангинополя турками последний византийский
император Константин XI Палеолог (1403—1453 гг.) лично руководил обороной
города и погиб в сражении 29 мая 1453 г.
12 Белое море — Эгейское; это название распространено было в средние
века и у турок (Ак — Эепіг) и у славян, заимствовано оно было у греков
(Азргі ѣЬаІазза).
13 поганския люди — турки и татары.
14 украйпые городы — города южных окраин Московского государства.
15 Литва — великое кн іжество Литовское, согласно унии Люблинского
сейма 1569 г., было объединено с королевством Польским в одно
государство — Речь Посполитую. Говоря о Литве, повесть имеет в виду это Поль-
20*

308 Комментарий географический и исторический
ско-литовское государство, южные окраины которого, как и окраины
России, часто подвергались набегам крымских татар.
16 православное християнство под меч клониша— „под меч склонить"
в древнерусской литературе, исторических документах и народной поэзии,
а также, видимо, в живом русском языке древней поры, имело значение
победы над противником, его уничтожения или покорения.
17 превращаху в свою бусурманскую веру — обращали в магометанство.
18 катарги — каторга (греч.) — гребное судно, на котором в качестве
гребцов работали рабы, в данном случае, захваченные в плен русские люди.
Ср. текст повести с войсковой отпиской об азовском взятии, где говорится:
„И оне, азовские люди, искони поругалися нашей истинной православной
крестьянской вере, и за море отец и братию и сестер наших продавали на
каторги.. .".
*9 пророка и предтечя крестителя господня Иванна. По религиозной
легенде Иван предтеча был ближайшим предшественником и предвестником
псевдоисторического основателя христианской религии Иисуса Христа.
Донские казаки считали Ивана предтечу своим покровителем.
20 А служил у тое церкви греческой поп черной — священник-монах. Текст
войсковой отписки об азовском взятии подтверждает описание автора
повести: „Да в нижнем, государь, городе (в Азове) престол божий, а
церковь стоит и доныне святого славного пророка и предтеча крестителя
господня Иванна, а кола того храма жили греки и поганыя азовские люди
окола того храма ограду розорили и церкви божий поругалися. А служит,
государь, у тое церкви греческой поп черной, а за тебя, праведнаго
государя, бога молит, а прислан он от царегратцкого потриярха*.
21 азовские люди — турки и татары, населявшие Азов.
22 в лета 7037-м году — по летосчислению „от сотворения мира", что
соответствует 1529 г. н. э.; дата 7037 указывается лишь в основном списке
С9 остальные списки „Исторической" повести сообщают явно легендарную
дату — 6037, т. е. 529.
23 Иисус Христос — см. прим. 19.
24 и хождаху под тот град Азов великое Донское Войско многажды —
борьба донских казаков с турками за Азов началась еще с середины XVI в.
25 в лета 7145 году — в 1637 г.
26 Михаил Федорович — русский царь (время царствования 1613—
1645 гг.), первый представитель династии Романовых.
27 Алексей Михайлович (1629—1676) и Иван Михайлович (1633) — сыновья
царя Михаила Федоровича, первый из них наследовал его престол.
28 кир Иосаф патриарх — патриарх Московский и всея Руси Иоасаф I
(1634-1640).
29 Манастырский яр — расположен в 8.5 км к западу от станицы
Старочеркасской на правом берегу Дона. Уже с 1610 г. Монастырский городок

///. «Историческая» повесть о взятии Азова 309
был одним из крупных казачьих городков. С 1622 г. в нем собирался
войсковой круг. В Монастырском городке принимались царские послы, сюда
же привозилось из Москвы царское жалованье. В 1637 г. Монастырский
городок служил центром подготовки Войска Донского к походу на Азов.
Здесь же, в городке, погребались тела погибших под Азовом казаков.
После оставления Азова казаками в 1642 г. Монастырский городок был
сожжен турками.
30 Юрты — (татарск.) — у казаков это слово употреблялось в значении
поселений, позднее — земельных наделов.
31 и послали войсковые грамоты — решение войскового круга „итти под
Азов" было обязательным для всех казаков. Оповещавшие об этом
войсковые грамоты, разосланные по казачьим городкам вверх по Дону и его
притокам, предупреждали, что „хто не пойдет" под Азов, „тому на низу
в великом Донском Войске... суда не будет", — т. е. нарушивший
дисциплину/ Войска будет объявлен вне закона. Упомянутые повестью войсковые
грамоты с призывом итти под Азов не сохранились, но нет сомнения в том,
что повесть весьма близко к оригиналу воспроизводит их содержание
и стиль. Об зтом можно судить, сравнивая текст повести с текстом
аналогичной войсковой грамоты, написанной в Войске в 1638 г. уже после
овладения Азовом и призывающей всех казаков итти на помощь ввиду
ожидающегося нашествия турок и татар. В этой грамоте говориіся:. „И чтоб
вам, атаманам и молотцам верховым, попомнить престол Ивана предотеча...
и свою отаманскую и молодецкую славу не потерять, едтя в Озов к Войску
днем и ночью... на помочь... А которые атаманы и молотцы верховые
к Войску в Озов на помочь не поедут, и тем... в Войску и суда не будет".
32 атаманом и казаком верховым. Верховыми назывались казаки,
населявшие берега Дона в „верхней" его части, т. е. севернее городка
Цимлянского. Верховые казаки состояли, большей частью, из бедноты, „голытьбы",
в противоположность низовым казакам — „домовитым", зажиточным.
33 и тут же пришли прибылые люди королевские земли — казаки
запорожские. Донские казаки постоянно поддерживали дружеские связи с
запорожцами, писали друг другу „о братской любви и о совете, чтоб промеж
собою река с рекою мы в совет были и любовь меж себя имели...", как
говорит один из донских документов. Донцы и запорожцы нередко бывали
в совместных походах против турок и татар, подолгу жили группами друг
у друга. Во взятии Азова в 1637 г. принимал участие четырехтысячный отряд
запорожских казаков, которые ушли с Днепра от жестоких притеснений
со стороны польских панов. После взятия Азова часть запорожцев осталась
жить в нем; они вместе с донскими казаками защищали город в 1641 г»
от нашествия огромной турецко-татарской армии. Запорожцы называются
в повести казаками „королевские земли" или „королевскими казаками",
так как они числились в подданстве польского короля.

310 Комментарий географический и исторический
38 тридневное Христово воскресение — праздник „пасха" в память
легендарного „воскресения" Христа, через три дня после смерти.
35 посылали. .. охочих людей для языка под Азов град — т. е. казаки
посылали своих добровольцев дхя захвата пленного, с целью получения
необходимых сведений о противнике.
36 дева Мария — по христианской легенде — мать Христа.
37 Михаил и Гаврил — старшие, по христианской мифологии, среди
„ангелов"-небожителей.
38 на ^РУ — в Монастырском яру, см. прим. 29.
39 выбрали себе старшину атаманством Михаила Иванова сына по рек-
лом Татарина. Войсковой атаман Иван Каторжный выехал со „станицей"
в Москву для получения царского войскового жалованья и задержался там,
выжидая весеннего вскрытия Дона, чтобы на судах доставить хлебные
и пороховые запасы в Азов. Не дожидаясь его возвращения, казаки начали
действия против Азова и в качестве своего боевого предводителя выбрали
Михаила Иванова, по прозванию Татарина. М. И. Татарин был популярным
донским атаманом и успешно руководил взятием Азова, что отмечается
далее в повести. Описание сборов Михаила Татарина со всем Войском
под Азов близко к тексту войсковой отписки об азовском взятии, где
говорится: „И мы, государь,... помня свой смертный час, чтоб за веру
крестьянскую и за тебя, государя царя и великого князя Михаила
Федоровича всѳа Руссии, и за единокровных братию свою хотя померети,
а их, поганых бусурманов, под меч подклонити, и Азов город взяти,
и в нем утвердити по прежнему наша крестьянская вера, и пошли,
государь, мы, холопи твои, под тот град все, утвердишеся сердцами
единомышленне... и его осадили опреля в 21 день".
40 и мужество взяша. ♦. прежных воин Александра царя Макидонскаго.
Казаки решили взять пример с воинов прославленного завоевателя и
стратега древности Александра Македонского (356—323 до н. э.), который
выступил с незначительными силами против Персии и быстро покорил это
огромное государство, а также ряд стран Малой Азии, Палестину и Египет.
Вокруг имени Александра Великого сложилось множество легенд и сказаний
в литературе и фольклоре народов Востока и Запада. Наиболее известным
литературным произведением о нем является повесть „Александрия",
содержащая полное фантастики жизнеописание знаменитого полководца. Эта
повесть была составлена на основе сказаний об Александре; к первым
десятилетиям IV в. она получила на Востоке (в Египте} тот вид, который
распространился в Византии, Западной Европе, мусульманских странах
Востока. На Руси „Александрия" появилась, как полагают исследователи,
уже в XI—XII в., здесь была переведена на русский язык и сделалась одной
из популярных книг нашего древнего читателя. Сравнение казаков с воинами

///. «Историческая» повесть о взятии Азова 311
Александра в „Исторической" повести об азовском взятии объясняется,
-скорее всего, знакомством автора этой повести с „Александрией".
41 неразделимый троица отца и сына и святаго духа — один из догматов
христианской религии о трех „лицах" единого божества.
42 апреля в 21 день в пятницу Азов осадили, т. е. 21 апреля 1637 г.;
дата историческая.
43 и туры плетеныя землею насыпаша — корзины без дна, которые
устанавливаются на грунт и засыпаются землей.
44 А которыя азовския люди... пошли... в украину для разорения
православного християнства... и их с караулов... казаки подметиша и рус
ской полон у них отбиша. Казаки Осадили Азов в то время, когда
„азовские люди" находились в очередном своем набеге на окраины Московского
государства. Возвращаясь из набега с большим „полоном", они наткнулись
на казаков и были разбиты ими.
45 В тож время бысть в великом Донском Войске посол турскаго царя
греческия веры родом Тома Ка[н]такузин — посол султана грек Ф. Кан-
такузин был известным дипломатом 20—30-х годов XVII в. Начиная с 1621 г.,
он четыре раза возглавлял турецкие посольства в Москву. Отправляясь
в Москву в пятый раз в 1637 г., Ф. Кантакузин прибыл из Азова, по
обыкновению, к донским казакам, которые приняли его с честью, как это
предписывалось им царским указом. Живя у казаков в ожидании вгтречного
посланца из Москвы и весеннего водного пути на север, посол вскоре
заметил, что Войско Донское энергично готовится к осаде Азова. „А посол
Тома Катакузин, — говорит отписка об азовском взятии — в тое пору посылал
своих греков з граматами, выведав наша к Озову умышления, думу приступ-
ную и подкопы". Посол велел своим агентам приплыть в Азов „на колодах
нощию", а азовскому командованию советовал немедленно послать „в Крым
и в Тамань, и в Керчь для ратных людей на выручку к Озову". Однако
„посольских людей на колодах пронесло мима града на низ" прямо в казачий
лагерь, и они были схвачены казаками. К этому времени уже начались
бои под Азовом и произошел описанный повестью эпизод, который также
«полностью подтверждается войсковой отпиской. Казаки отвозили тела своих
погибших воинов на баржах в Монастырский яр для погребения. А с
турецким послом был переводчик „охреян Осанка и он говорил так: топерь де
«с под Озова казаков возят каюками, а станут де ещо возить и бударами*.
Намекая на гибель большого числа казаков под Азовом, переводчик, видимо,
тайно надеялся на скорое прибытие помощи турецкому гарнизону, за которой,
как он надеялся, было послано по совету Ф. Кантакузина. Но заговор был
раскрыт, и казаки, „не утерпя измену", турецкого посла „со всеми его
людьми побили до смерти".
46 салтан Мурат парь турский — султан Мурад IV (1623—1640).

312 Комментарий географический и исторический
47 Крым — крымское татарское ханство, с конца XV в. находилось
в вассальной зависимости от Османской империи, и крымские ханы были
ставленниками турецкого султана.
48 Томан — Тамань, древний город (ныне станица Таманская),
расположенный у Керченского пролива, соединяющего Черное и Азовское моря.
На месте Тамани в X—XII вв. был русский княжеский город Тмуторокань,
завоеванный затем половцами. С конца XV в. Тамань, как и все азов»
ско-черноморское побережье, попала под власть турок.
49 Керчь — город, расположенный у Керченского пролива на месте
древней греческой колонии Пантикаиеи; принадлежал по очереди
киммерийцам, скифам, хозарам, татарам, генуэзцам, а в конце XV в. был захвачен
турками и служил для них укрепленным портом и морской базой.
5° охреян Осанко толмач — переводчик Осан'кйг — охреян или ахреян,
т. е. отступник, русский, перешедший в магометанскую веру.
5* каюки — небольшие казачьи суда, оснащенные парусом и
несколькими парами весел.
52 будары — барки; по сравнению с каюками, суда более крупного
размера.
53 И отпали они, окаянные, от нашие. . християнския веры самовол-
ством. Автор повести осуждает посіа Ф. Кйнтакузина и переводчика
Осанку, которые, по его мнению, изменили своей вере и добровольно
перешли в магометанство.
54: И' великое Донское Войско, стоячи под тем градом Азовом,
денежные казны и пороховые изхарчили. Осада такой мощной, хорошо
оснащенной крепости, как Азов, требрвала значительных средств, в которых
казаки ощущали острый недостатокр—ср; в войсковой отписке: „и твою,
великого государя царя, прежнюю и нынешнюю пороховую л ядерную
казну изхарчили (истратили)".
55 в работу — в рабство.; захваченные во время набегов русские
становились рабами, выполнявшими тяжелые работы.
56 прииде от государя... с Москвы к великому Донскому Войгку с ега
государъским жалованем.. дворенин Степан Чириков с войсковым
атаманом с Иваном Катаржным. Прибытие царского порохового, хлебного
и денежного жалованья через неделю после начала осэды Азова значительно
укрепило положение казаков и способствовало взятию города. Особенно
важным было пополнение „пороховой казны", которая была использована
казаками для подрыва азовской крепостной стены. Дворянин Степан
Чириков, неоднократно посылавшийся на Дон, имел задание встретить турецкого
посла Ф. Кантакузина и проводить его в Москву к государю. Выполнить
это поручение ему не удалось, так как Ф. Кантакузин был. казнен казаками^
Султанские же грамоты, которые вез посол, куда-то исчезли.

Казачьи суда на Волге.
Сибирская летопись Ремезова, л. 1 об.

Казачьи суда на Волге.
Сибирская летопись Ремезова, л. 1 об.

///. «Историческая» повесть о взятии Азова 313
57 казак, родом немецкия земли, именен Иван. Этот казак, как
сообщает повесть, был мастером подрывного дела. Национальность его
установить не представляется возможным, так как в древней Руси и, в частности»
в среде казаков „немцами" часто называли вообще иностранцев — выходцев
из Западной Европы. Наличие казака-иностранца в составе Войска Донского
не вызывает удивления, потому что в те времена Войско довольно свободно
принимало в свою среду людей различных национальностей, лишь бы они
держались „православной веры" и строго выполняли казачьи войсковые
обычаи.
58 диявол... не хотя... бусурманскую веру разорити и град Азов
в руде наши предати, и соврати его с пути и подкоп. Первый подкоп
казаков под стену Азова оказался неудачным. По представлениям людей
того времени, человеческими действиями руководили сверхъестественные
силы, и всякая неудача подобного рода традиционно объяснялась либо
божеским наказанием за „грехи", либо вмешательством „дьявола".
59 И учали... к приступу готовитца и восприяху у священников
истинное покаяние и друг со другом прощахуся. Согласно обычаям своего
времени, казаки перед *боем прощаются друг с другом и исповедываются
священникам в „грехах", чтобы не умереть не „раскаявшись" без церковного
„отпущения грехов".
60 июня во 18 день, на память святаго мученика Леонтия, тот мастер
Иван... в подкопе порох запалил. Второй подкоп был удачным, и 18 июня
1637 г. Азов был взят. В этот день христианская церковь вспоминает трех
одноименных „святых" Леонтиев, один из которых назывался „мучеником",
пострадавшим в 73 г. н. э.
61 река Кагальник — небольшая река, впадающая в Азовское море ря~
дом с самым южным из донских „гирл*4 (рукавов дельты Дона).
62 в башни и в дугени заперлися — в крепостные башни и в лавки
заперлись. Дугени — турецк. сіиккап — лавки, торговые ряды, помещения
(объяснение чл.-корр. АН СССР Н. К. Дмитриева).
63 погребати по уставу апостол и святых отец по преданию. „Устав"
или „Типикон" — богослужебная книга, определяющая порядок совершения
церковных служб. В данном случае повесть указывает, что погребение каза-^
ков, погибших при взятии Азова, совершалось по всем правилам православ*
ной церкви — ср. в войсковой отписке: „велели их у чесовни погребати па
правилам святых отец священнослужителем".
6* и казну многую розослаша в монастыри— имеются в виду, скорее
всего, принадлежавшие Войску Донскому Борщевский монастырь близ4
Воронежа и Чернеев монастырь в Шацком уезде. Первый из них был построен
на средства казаков еще в 1614 г. и служил для них перепутьем во время
поездок в Москву. Монастыри эти содержались крупными вкладами казаков,

314 Комментарий географический и исторический
■в них же казаки хранили ценное имущество, захваченное в набегах на
турецкие н татарские города. Престарелые и израненные казаки, которые уже
не могли „служить государю* саблей, нередко постригались в одном из этих
монастырей „безвкладно", т. е. без внесения платы, так как монастыри
содержались всем Войском Донским.
65 в сенадики имена их велеша написати. Синодиком (греч.)
называлась книга, в которую записывали имена умерших для поминания их во
время церковных служб. В Борщевском монастыре (см. прим. 64) сохранился
такой казачий синодик XVII в., в котором, наряду с другими родами, был
записан „род донского атамана Наума Васильева", фигурирующего в
„Поэтической" повести об азовском осадном сидении 1641 г.; см. прим. 4, стр. 315.
66 четырѳдесятницы пети — служба на сороковой день после смерти
поминаемого лица („сорокоуст4*, „сорочингд").
67 псалтырь говорити — псалтирь — одна из книг „Ветхого завета",
содержащая собрание религиозных песнопений — псалмов. Псалтырь
читалась по умершим.
68 ови человека видяше стара, ини же жену све глообрззну—автор
повести использует традиционное для древней русской литературы
«видение". В данном случае казакам будто бы являются во сне Иван предтеча
и богородица и предвещают скорую победу.
IV. „ПОЭТИЧЕСКАЯ" ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ОСАДНОМ СИДЕНИИ
1 Лета 7150-го году октября в 28 день. По летосчислению „от
сотворения мира**, в котором год начинался 1 сентября, эта дата отвечает
28 октября 1612 г. Дата исторически достоверна.
2 царь Михаил Федорович (см. прим. 26, стр. 303), связанный борьбой
с Польшей и обострившейся классовой борьбой внутри государства,
держался в отношении азовской проблемы нерешительной и двойственной
политики. Он тайно побуждал казаков удерживать Азов, снабжал их деньгами,
пороховыми и хлебными запасами и в то же время постоянно заявлял
в своих грамотах к турецкому султану о своей „дружбе и любви" к нему,
о непричастности к действиям казаков. По сообщению одного из
дипломатических документов 1638 г., казаки „Азов взяли воровством... И о том
к нему, султану, писано многажды, что донские казаки давные воры, беглые
холопы, и живут на Дону, убежав от смертной казни, и его царского
величества повеления ни в чем не слушают". Зэмский собор 1642 г. вынес
решение отказаться от принятия Азова от казаков, учтя невозможность
для Русского государства в данных общественно-политических условиях
начинать войну с Турцией. После того как царские посланцы дворянин
А. Желябужский и подьячий А. Башмаков вернулись из Азова и доложили»
что город разрушен „до основания", а прибывшее в Москву турецкое по-

IV, «Поэтическая» повесть об азовском осадном синении 315
сольство, грозя войной, потребовало возвращения Азова султану, — царь
принял окончательное решение и 27 апреля 1642 г. приказал „атаманам
и казакам Азов покинуть", что и было выполнено ими.
3 Азов — см. прим. 2, стр. 306.
4 Наум Васильев — один из самых известных донских атаманов 30— 50-х
годов XVII в. Перед осадой Азова был войсковым атаманом и старшиной
города, после осады возглавлял казачью „станицу" (посольство),
приехавшую к царю Михаилу Федоровичу с отпиской о победном „осадном
сидении" и с просьбой Войска Донского присоединить Азов к Московскому
государству.
5 Федор Иванов (в некоторых документах — Федор Порошин) — в
прошлом холоп князя Н. И. Одоевского, затем, после побега на Дон, дьяк
Войска Донского (начальник войсковой казачьей канцелярии), выбранный после
окончания осады Азова есаулом „станицы" Наума Васильева. Проявил себя
активным и страстным защитником интересов казачества, в особенности —
идеи присоединения Азова к Московскому государству. Отказавшись от
принятия Азова, царь наградил приехавших в Москву казаков, отпустил
их на Дон, а есаула „Федьку Порошина" сослал в Сибирь. Есть все
основания считать, что „Поэтическая" повесть об Азове была написана именно
Ф. И. Порошиным как агитационно-патриотическое произведение в период
острой политической борьбы по азовскому вопросу в Москве (1642 г.)
6 Посольский приказ — царская канцелярия, выполнявшая в XVI—
XVII вв. функции министерства иностранных дел, а также ведавшая
сношениями с Войском Донским*
7 Ф. Ф. Лихачев — „думный дьяк" (начальник) Посольского приказа
с 1635 по 1643 г., носивший почетное звание „печатника", т. е. хранителя
большой государственной печати. Вся официальная переписка, связанная
с азовским вопросом в 1637—1642 гг., шла через Ф. Ф. Лихачева.
8 Первый абзац повести представляет собою типично-канцелярское
начало казачьих „дел" в Посольском приказе — ср., например, выписку из
приказного документа: „141-го, марта в 28 день, приехали к Москве з Дону
донские атаман Федор Лазаревский да ясаул Михайло Семенов, да
рядовых казаков 18 человек, а с собою привезли ко государю отписку от
Войска... И те казаки в Посольском приказе подали дьяком думному Ивану
Грязеву да Максиму Матюшкину отписку, а в отписке пишут" (Донские
дела, кн. I, Русск. Историч. библиотека, т. XVII, стлб. 349).
9 149-м году — более полно — 7149 г.; соответствует 1641 г.
30 Ибрагим I — турецкий султан (1640—1648 гг.).
11 паша — высший военный и гражданский титул в Османской
(турецкой) империи.
12 По сведениям Эвлия эфенди (турецкий путешественник и ученый,
очевидец осады Азова, описавший ее), главнокомандующим турецкой армией

316 Комментарий географический и исторический
под Азовом был адмирал Дели-Гусейн-паша (по повести Иусейн, по
русским документам Усеин), его сопровождали Ходжа-Гурджи-Канаан-паша или^
кратко, Канаан-паша (в повести и документах Капитан; у турок морской
министр, глава флота назывался капудан-паша — возможно, что повесть
называет здесь не собственное имя, а титул главы флота), Сейявуш-паша
и Пиале-ага (в документах — Пела). Таким образом, указанное в повести
общее число турецких командующих — четыре человека — отвечает
историческим данным, но точное соответствие их имен по повести и по
историческим источникам устанавливается только для двух из ниі.
13 Скопец — здесь евнух (греч. блюститель ложа), кастрат,
приставленный для наблюдения за султанским гаремом. Нередко евнухи становились
доверенными лицами султанов в делах государственной важности. Особенно
часто это проявлялось в период упадка турецкой империи, когда султаны
сделались всецело зависимыми от придворных и военных кругов. К числу
таких султанов принадлежал и Ибрагим I. В этих условиях присутствие
при осаде Азова евнуха — личного представителя султана — было вполне
естественным.
14 бусурманский—магометанский, см. прим. 8, стр.307.
15 поморские и кафимские черные мужики. „Черными" людьми назк~
вались крестьяне, населявшие в XVI—XVIII вв. государственные земли и не
находившиеся в крепостной зависимости от помещиков. В данном случае
повесть имеет в виду подданных турецкого султана, живших по азово-
черноморскому побережью, в частности, в Кафе — городе, основанном
генуэзцами в XIII в. на южном берегу Крыма (на месте г. Феодосия) и
завоеванном турками в 1475 г.
36 крымские и нагайские орды. Татары заняли степную часть Крыма
в 1239 г., подчинив себе остатки живших там половцев. Во второй половине
XV в. крымское побережье, ранее заселенное генуэзцами, было завоевано
турками, которые превратили крымское ханство или „орду" в вассала
турецкого султана. Ногаи — от имени хана Ногая, внука Чингиз-хана, —
тюркская народность, близкая татарам, кочевавшая в XVII в. между Нижним
Поволжьем и Крымом. Ногаи разделялись на Больших и Малых. Большая
часть Малых иогаев и часть Больших подчинялась крымскому хану, а
через него — турецкому султану. Большие ногаи, кочевавшие в районе
Астрахани и восточнее, состояли в подданстве русского царя. Во время осады
Азова крымский хан привел с собой значительные силы ногаев.
17 чтоб нас, казаков. .. в Азове городе живых... засыпати бы им горою
великою, как они загребают... перситцкаго шаха людей. Одна из
особенностей турецкой тактики того времени, заключавшаяся в том, что на уровне
крепостных стен осажденного города воздвигался земляной вал, с высоты
которого артиллерия беспрепятственно обстреливала город. Этот прием

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 317
применялся турками в персидской войне, на что указывает повесть об
Азове. В частности, при помощи такого вала был взят Багдад в 1638 г.
18 крымской царь — в данное время хан Бегадыр (Бахадур)-Герай
{1637—1641 гг.); как и все крымские ханы этого периода, был вассалом
и ставленником турецкого султана,
19 Гирей царевич — брат крымского хана Крым-Герай; калга (Ислам-
Герай) и нарадым (ну-ур-эд-дин, Сафа-Герай) — именования двух первых
«сановников татарского двора, в данном случае братьев хана.
20 мурза — (татарск.) именование мелких татарских дворян.
21 горские князья — здесь кавказские князья, в XVII в. — вассалы
турецкого султана.
22 Кабарда — значительная область, расположенная на северных
склонах главного Кавказского хребта. Иван Грозный принял Кабарду в свое
подданство и женился вторым браком на кабардинской княжне Марии Тем-
рюковне. Но в период борьбы за Азов Кабарда подчинялась влиянию
Турции и Крыма.
23 немецких 2 полковника. Имеются в виду иностранные наемные
войска, услугами которых пользовался султан. „Немцами" в древней Руси
часто называли вообще иностранцев, преимущественно западно-европейцев.
2* гишпане — испанцы.
25 из Виницеи великия — из Венеции (венецианцы).
26 из Стеколныя — из Стокгольма (шведы).
2? из Фрянцыи — из Франции (французы).
28 пинарщики — петардщики, т. е. солдаты, действующие петардами —
старинными подрывными снарядами (минами), начиненными порохом и
применявшимися при взятии крепостей. В повести петарды называются — „ядра
чиненыя огненныя".
29 ломовые пушки — тяжелые артиллерийские орудия, предназначенные
для разрушения крепости.
30 тюфяки — старинные артиллерийские орудия, стрелявшие „дробом"
(картечью).
31 верховые пушки— род древней мортиры крупного калибра,
употреблявшейся для навесной стрельбы каменными ядрами и разрывными
снарядами.
32 крымцы — крымские татары.
33 можары — мадьяры, возможно те трансильванские мадьяры, о
которых говорит Эвлия эфенди, называющий их „трансильванцами": „Ходжа-
Гурджи-Канаан паша, очаковский губернатор и губернатор Румелии
окружили крепость азовскую с двадцатью осьмью санджак-беками, сорока
тысячами буджанских татар, сорока тысячами неверных молдаван и валахов
и двадцатью тысячами трансильванцев" (Записки Одесского общества
истории и древностей, т. VIII, 1872, стр. 162).

318 Комментарий географический и исторический
34 буданы — по предположению академика В. А. Гордлевского» это
также мадьяры, но с каким-то племенным отличием от „можар", поэтому,,
возможно, оба названия стоят рядом. Царская грамота от 2 декабря 1642 г.,
отвечающая на войсковую отписку об окончании азовской осады, говорит,
что турки и татары пришли к Азову „з Будайские земли с набольшим
князьком". Имя „буданы" может быть сопоставлено также с упоминаемыми
Эвлией эфенди (см. прим. 33) „буджакскими татарами", которые кочевали
по Бессарабии (по-турецки Буджак).
35 олшаны. Основываясь на вариантах этого имени в других
списках „Поэтической" повести (бошляны, бошляки, бойшляны), академик
В. А. Гордлевский предполагает, что здесь имеются в виду бошнаки —
босияки из Боснии.
36 арнауты — турецкое название албанцев. В XV в., после упорного
сопротивления, Албания была завоевана турками, которые затем вербовали
воинственных албанцев в состав своих войск, формируя из них отборные
части.
37 волохи, мутьяня — жители христианских княжеств Валахии и
Молдавии, располагавшихся на левом берегу Дуная в нижнем его течении и
находившихся в вассальной зависимости от Османской империи.
38 черкасы — черкесы (адыге), группа кавказских народностей,
занимавших большую часть кабардинской плоскости, обоих склонов Главного
кавказского хребта и восточный берег Черного моря. Князья различных
черкесских племен находились в вассальной зависимости от Османской
империи.
39 охотники — добровольцы; этим общим именем автор называет, пови-
димому, все наемные войска.
40 По официальным данным, казачий гарнизон Азова составлял 5367
человек, повесть называет далее почти ту же самую цифру — 5307.
Турецкие войска под Азовом составляли в целом, по сведениям казачьих
документов, 240 000 человек; по данным очевидца осады турецкого
путешественника и ученого Эвлия эфенди — 227 000 человек. Повесть называет
далее 256000, но местами увеличивает эту цифру до 300 000 человек.
41 Промежуток времени между взятием Азова (1637 г.) и „осадным
сидением" в нем (1641 г.) через четыре года на пятый — определен в
повести правильно.
42 яныческие головы — командиры в войсках янычар. Янычары (ту-
рецк. — „новые войска44) — в повести „янычени" — турецкая пехота,
возникшая в XIV в. и формировавшаяся из христианских мальчиков, обращенных
в магометанство и получавших специальное военное воспитание.
Янычарские войска отличались высокой боеспособностью, хорошей организацией
и оснащением. Они наделялись большими привилегиями и составляли
гвардию султана.

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 319'
43 набат — огромной величины медный барабан; „Набат турской, писан
красками; набат кадной, писан клинцы; на нем кровля телятинная" (И. Срез
невский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. II, вып. 1
СПб., 1895, стлб. 265).
44 как царь греческий приходил под Трояньское государьство —
имеется в виду легендарная война древних греков против города-государства
Трои, расположенного некогда на мало-азиатском побережье. Война эта,
воспетая Гомером в „Илиаде" и Виргилием в „Энеиде", приобрела
всемирную известность; в древней Руси она была известна из Хронографов
и Сказания о взятии Трои.
45 мушкеты — ручное огнестрельное оружие XVI—XVI I вв., настолько
тяжелое, что к нему полагалась особая подставка с развилиной — по
повести — „патожки", т. е. батожки. Батожек втыкался в землю, а на развилину
накладывалась дульная часть мушкета при прицеливании.
46 фетили... у мушкетов их... горят. Для производства выстрела
мушкет снабжался фитильным замком; выстрел происходил от
соприкосновения тлеющего фитиля, при падении курка, с порохом, насыпанным в запале.
47 пищали —... долгие... с жаграми. Пищаль — старинное
артиллерийское оружие для прицельной стрельбы; пищали долгие — с длинным
стволом. Жагра — вид пальника для воспламенения заряда старинных орудий;
жагра состояла из нескольких соединенных вместе железных трубок,
насаженных на длинное древко с окованным наконечником. В трубках
помещались фитили для запаливания затравки орудия. Жагра могла служить
пушкарю и как копье.
48 шишяки — военные головные уборы из железного венца и вершья,
оканчивающегося блестящим металлическим яблоком.
49 Мурат салтан — Мурад IV (1623—1640), после победы над Персией
в 1638 г. начал энергично готовиться к отвоеванию Азова, но умер, не
осуществив своего плана.
50 фома Кантакузин — см. прим. 45, стр. 311.
51 рыбной двор — богатые азовские рыбные промыслы.
52 море Синее — Азовское.
53 Обладание Азовом сильно укрепляло влияние Турции на крымское
ханство, на ногайских и различных кавказских князей, а также делало
Черное и Азовское моря ее внутренними морями. Захватив Азов, казаки не
только приостановили турецко-татарскую экспансию на южные окраины
Московского государства, но и пробили брешь в северо-восточной части
Османской империи, подорвали влияние султана на его вассалов, взяли под свой
контроль морские пути турок, как это реалистически описывается в повести.
54 городки. Казаки жили в „городках", расположенных вдоль Дона
и его притоков; они представляли собою небольшие поселения, укрепленные
земляным валом и частоколом.

320 Комментарий географический и исторический
55 страж гроба божия. В Иерусалиме, по религиозному преданию, был
распят на кресте, похоронен и воскрес Иисус Христос. На месте его
мнимого погребения был воздвигнут храм, в котором сохраняется гробница,
именуемая „гробом господним". После завоевания Иерусалима турками храм
„гроба господня" охранялся турецкой стражей. Турки использовали этот
факт для умаления религиозного достоинства христиан и возвеличения
авторитета султана, о чем говорит повесть.
56 от царства... Московского никакой вам помощи... не будет.
Царское правительство, поощряя казаков в их борьбе за Азов, в то же время
в своих сношениях с турецким султаном постоянно указывало, что оно
никакой помощи казакам не оказывает и что все они „воры", „беглые
холопы боярские", действуют против турок „самовольством" без царского
„повеления". Повесть раскрывает эту двойную игру царской дипломатии,
57 В этих словах повести чувствуется отзвук недавней победы (в 1638 г.)
султана Мурада IV над Персией.
58 зипуны — наряду с названием одежды, это слово у донских казаков
имело обобщающее значение добычи, имущества.
59 из 4 земель немецких — из четырех иноземных стран. Имеются в
виду, очевидно, упомянутые в повести выше Венеция, Стокгольм, Франция
и Испания, откуда отряды наемных солдат поступали на службу к
турецкому султану.
60 Казаки называют себя и в повести и в ряде исторических
документов „природными холопами" русского царя и одновременно — „вольным"
казачеством. Противоречия в этом нет, так как именно „служба" всего
Войска Донского государю, вассальная зависимость от него всех членов Войска
в целом, не лишая Войска самостоятельности в своих внутренних и даже,
частично, внешних делах, делала каждого казака в отдельности, в прошлом,
большей частью, беглого холопа, — независимым от его прежних хозяев,
дворян и бояр. Необходимость постоянной обороны южных окраин
государства от все более возраставшей турецко-татарской экспансии заставляла
паря ценить такое боеспособное и в то же время дешевое войско, как
донское казачество. Значительная независимость, „вольность" казачества, его
фактическая недосягаемость для московских властей тревожили царя, но
в то же время давали возможность московскому правительству в его
сношениях с Турцией выставлять все военные действия казаков как
самостоятельные и даже противоречащие воле царя. Все эти обстоятельства
заставляли царя признавать за казаками их „вольности", давать им различные
льготы вплоть до права „беглых не выдавать". Во многих случаях, когда
кто-либо из дворян или бояр пытался снова „похолопить" своего беглого
крепостного, а ныне — казака, приехавшего в Москву в составе донской
„станицы", — казак этот подавал челобитную на царское имя и государевым
указом от посягательств прежнего хозяина освобождался для „службы" на Дону.

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 321
61 Бранное именование турецкого султана „свиньей", „свиным пастухом"
и т. н., бывшее в ходу и у донских и у запорожских казаков, имело
особенно насмешливый оскорбительный оттенок, так как религия магометан
считает свинью „нечистым" животным и запрещает прикасаться к ней.
62 мы собе казачество волное исповедаем — мы открыто признаем себя
вольным казачеством.
63 в титлах писаться и подобитись вышнему — уподобляться богу
в своем пышном султанском титуле.
64 Еросалим — Иерусалим, см. прим. 10, стр. 307.
65 Отбегаем мы... от бояр и от дворян государевых — большая часть
донского казачества, действительно, сформировалась из беглых крестьян
Московского государства.
66 А запасы к нам хлебные... с Руси николи не бывали. Автор
повести, очевидно, в пылу полемики, преувеличивает, так как в
действительности хлебное, денежно* и пороховое царское жалованье посылалось Войску
Донскому довольно регулярно. Правда, в 1641 г. соответствующие запасы,
уже приготовленные к отправке казакам в Азов, доставлены туда не были
из-за начавшихся военных действий.
67 В первой половине XVII в. донские казаки вели преимущественно
военный образ жизни и, в качестве подспорья, занимались рыболовством,
охотой и скотоводством. Хлебопашества на Дону почти не существовало,
оно даже запрещалось д\я казаков войсковыми решениями. Значительную
долю средств, необходимых для существования, помимо недостаточного по
своим размерам царского іхалованья, казаки добывали в морских и конных
набегах на турецкие и татарские владения. Они вели беспошлинную
торговлю захваченным „зипуном" и „ясырем", т. е. ценностями и пленными,
а молодых красивых турчанок брали за себя замуж, как это и описывается
в повести.
68 Азов был взят казаками без царского „повеления". Стараясь казаться
нейтральным, царь писал турецкому султану о „самовольстве" казаков
и указывал даже, что некоторых из них, приехавших в Москву просить
о принятии Азова, предал смертной казни, чего в действительности не было.
Войску Донскому царь сделал „дипломатический" выговор, но тут же
похвалил за верную службу и послал жалованье. Поддерживая этот
официальный тон дипломатической переписки, повесть говорит о недовольстве царя
взятием Азова.
69 А государ ъ наш... многих государьств и орд государь и обладатель —
официальная форма царского титула, переданная в повести почти точно.
70 по преданию святых отец — по заветам „святых" —
канонизированных „подвижников" православной церкви. См. прим. 63, стр. 313.
71 в украинских городех по валу от рубежа крымского и нагайского —
имеется в виду так называемая „черта" — линия укреплений на южных
21 Воинские навести

322 Комментарий географический и исторический
границах Московского государства, созданная в XVI—XVII вв. против
набегов татар. „Черта" тянулась от Шацка и Рязани на Венев, Тулу, Белев
и Жиздру, связывая между собою лесными засеками, земляными валами
и рвами естественные преграды: леса, реки, болота, озера и овраги. Взятие
Азова казаками, набег татар, достигший Новосиля, угроза войны с
Турцией и Крымом вызвали экстренные меры по укреплению черты. Кроме
того, в 30-х годах XVII в. был укреплен город Орел и построено 10 новых
городов, выдвигавшихся на юг от черты: Козлов, Тамбов, Верхний и
Нижний Ломовы, Усерд, Яблонов, Короча, Чернавск, Ефремов и Чугуев. Этот
процесс быстрого укрепления и заселения „служилыми" и „охочими"
людьми южных пограничных областей государства в целях: обороны от турецко-
татарской агрессии отмечен повестью в ее характеристике „государевых
людей украинцев", которые „яростны" на „бусурман", но сдерживаются
царем и воеводами.
72 легеон. Легион — крупная единица в древнеруаском арифметическом
счете, количественное содержание которой толковалось различно — иногда
в 100 00Э, но иногда и в 10 миллионов. В повести выражение „легеона ты-
сящ" следует понимать вообще — неизмеримо большое число.
73 воеводы государевы — назначавшиеся царем градоначальники и
коменданты крепостей, соединявшие в своих руках военную и гражданскую
власть.
74 И был бы за ним, великим государем, однем летом Ерусалим и Царь-
град по прежнему. После покорения турками христианских стран Востока
в XV в., что совпало по времени с ростом могущества централизующегося
Московского государства, официальные идеологи русского царства стали
трактовать его преемнлком византийского политического и религиозного
авторитета, новым мировым центром христианского православия. Возникли
представления, отразившиеся и в литературе и в народной поэзии, о том,
что именно русскому народу надлежит освободить Царьград от власти
турок и восстановить в нем христианскую веру „по прежнему". Эта
популярная идея была особенно близка донскому казачеству, которое вело
непрерывную многолетнюю войну с турками и другими народами магометанского
Востока и осознавало себя в роли борца за „истинную" православную веру,
освободителя издревле христианских городов от владычества „поганых
бусурман". Раскрывая свою политическую программу, автор повести рисует
взятие и оборону Азова как первый успешный „опыт" на этом пути,
имеющий в перспективе движение на Царьград и даже Иерусалим.
Предполагаемые автором повести успешные результаты такого „крестового похода"
осмысляются им в плане возвращения под „руку государеву" „по
прежнему" будто бы собственных земель русского царя.
75 Во тму итти не хощем! Решительно отказывая туркам в сдаче Азова
и переходе на службу к*султану, казаки объясняют свой отказ невозмож-

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 323
ностью изменить христианской вере, оставить „свет" настоящей и
„будущей" жизни и итти во „тму", то есть в ад.
76 побываем мы у него, царя, за морем под ево Царемградом. Это
намерение казаков не фантастично. Донские казаки в своих морских
набегах постоянно разоряли турецкие и татарские прибрежные селения и
города, в том числе Трапезунд, Синоп, Балаклаву и ряд других. Еще на живой
памяти участников „азовского сидения" был смелый набег в 1623 г. на
окраины самого Царьграда, когда казаки нанесли городу значительный урон.
77 Констянтин, см. прим. 11, стр. 307.
78 Мысль о том, что только царь может отобрать Азов у казаков
и возвратить его Турции, отражает, скорее всего, состояние азовского
вопроса во время его обсуждения на земском соборе 1642 г. в Москве, когда
была написана повесть и когда казакам все яснее становилось нежелание
царя, боярства и духовенства воевать из-за Азова.
79 граматы — видимо, искаженное от „арматы" — одно из старейших
названий артиллерийских орудий в древней Руси.
80 цебылги — цимбалы, музыкальный инструмент, на котором играют,
ударяя палочками или молоточком по струнам.
81 На тех это пропастех побито турецкой силы от нас многия тысящи.
Приведен у нас был вэеь снаряд на то и; подкопное место. Казаки заранее
приго і овились к осаде и, учитывая возможность падения первого обвода
азовской крепости, так называемого Топракова (земляного) города, сделали
под ним подкопы и заложили в них взрывчатые снаряды. Подорвав их во
время первого „приступа" турок, они смогли оттеснить противника. Этот
факт подтвердил очевидец осады, живший под Азовом астраханский
стрелец Куземка Федоров, который рассказал: „И у казаков де был в тот
Топраков город подкоп и в подкопе стояло зелье. И как де в тот Топра-
ков город пришли турские люди, и казаки, запаля в подкопе зелье, и тур-
ских людей тем подкопом побили тысячи с три и больше" (рукопись:
Ногайские дела, 1641 г., № 1, лл. 260—261).
82 взяли мы у них на вылоске большое знаме.. . царя их турскаго
с клеймом ево — факт исторический; захваченное султанское знамя было
доставлено впоследствии казаками в Москву.
83 Войским, т. е. Войском Донским, в смысле защитников Азова.
84 Не продаем мы мертваго трупу ни^оли. Казаки постоянно
торговали „ясырелі" (пленными), но как подлинные „рыцари Дона славного"
гнушались продавать тела погибших воинов, В турецких же войсках этого
времени — времени упадка и разложения Османской империи — царил дух
торгашества. Предлагая казакам выкуп за тела своих воинов, турецкие
солдаты в то же время, по свидетельству Эвлия эфенди, представляли своему
командованию головы убитых казаков, за что им давалась „расписка на сто
пиастров".
21*

324 Комментарий географический и исторический
85 предтечев образ — икона Иоанна предтечи, см. прим. 19, стр. 303.
86 Тем-то мы их порохом, подкопався под ту кх гору высокую... раз-
бросали всю ее, их же побило ею многие тысящи и к нам их... живых
в город кинуло 1400 человек. Наблюдавший осаду Эвлия эфенди
признавал, что казаки были искусными минерами. „Неверные (т. е. казаки), —
писал он, — скрываясь под землей, поднесли огонь в мины и отправили,
таким образом, на тот свет большое число осаждавших" (Записки
Одесского общества истории и древностей, т. 8, 1872, стр. 165). Другой
очевидец осады — Куземка Федоров — говорил, что „казаки подводили подкопы
под стену за город и, на те места наманя турских людей, зелье в
подкопах зажигали и тем турских многих людей побивали, и турских людей
бросали в город и за Дон" (Ногайские дела, 1641, № 1, л. 261). В рукописном
докладе об азовских событиях, сделанном для паря, сообщаются
аналогичные с повестью сведения: „а в первом де их палеиье милостию божиею
взорвало их (турок) пол 3000 человек и многих носило за Дон и к нам
в город побитых и живых" (Турецкие дела, 1642, № 1, л. 5).
87 Паши ж турецкие почали крычать на царя крымского, что не ходит
он к приступу с ордою с крымскою — действия командования осаждающих
войск не были согласованными. Татарские и ногайские войска,
представлявшие собою преимущественно легкую конницу, всячески уклонялись от
участия в штурмах Азова. Еще до осады Азова один из татарских мурз
говорил русским послам в Крыму: „татарину де под городом нечего делать,
не городоимцы де мы... а Азов город каменной, ничего ему не сделаем"
(Крымские дела, 1638, № 1, л. 17). А по свидетельству захваченных
казаками „языков", сам „Крымский царь им (туркам) отказал же, что ему под
Азов не хаживать, хотя и турской салтан велит, потому что де он не. горо-
доимец, а хотя де пойдет под Озов, и он де станет на поле" (Донские
дела, кн. II, стлб. 55). Отказаться от участия в осаде крымский царь не
мог, но он, действительно, предпочитал стоять „на поле", из-за чего у
него с турецкими пашами „была брань, что стоят под Азовом долгое время,
а Азова взять не умеют". Отсутствиэ твердого единого командования в
турецко-татарских войсках послужило одной из причин их неудачи под Азовом.
88 и орду нагайскую всю с лошадей збили. Конные ногайские войска
не могли оказать существенной помощи в действиях против Азова, поэтому
турецкое командование обратило ногаев в пехоту.
89 Все наши азовские крепости роспались* Стены и башни все... до
единыя розбили у нас по подошву самую.;. Одна лише... церьковь Ни-
колы чюдотворца в полы осталась. Изображенная в пов'ести картина
разрушения Азова не является сильным преувеличением. Вот описание
наблюдателя осады Куземки Федорова: „И после де подошли близко городовые
стены турские люди шанцами и привели к городовой стене земляной вал
и из пушек збили городовые стены и башни до по[до]швы". „Огонь

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 325
снова начался, — пишет Эвлия эфенди, — городские дома рушились, но
стены, крепко построенные генуэзцами, все еще держались из всех
башен крепости одна только осталась! все прочие превращены были в прах
семидесятью орудиями"
90 А мы от них сидели по ямам все... зделали себе покой великой
в земле под ними, под их валом дворы себе... поделали. Казаки
понимали значение подземных оборонительдых сооружений и, в ходе осады,
когда крепостные стены и башни -были уже почти разрушены
артиллерийским огнем противника, устроили себе надежное убежище в укрепленных
землянках: „от... бусурманского нашествия отсиделись в четвертом
земляном городе и в земляных избах", как говорит царская грамота на Дон.
Военная находчивость и инженерное искусство казаков, помимо автора
повести, были отмечены и другими очевидцами осады. Куземка Федоров
рассказал, что казаки, „выкопав в городе ров и ото рву зделали острог
и, заметав тот острог землей и сами вкопався, в ямах сидели от турских
людей в осаде". То же самое, но с новыми подробностями, подтверждал
и Эвлия эфенди: казаки „покрывались под землю и снова укреплялись
таким образом, что всякая попытка взорвать их на воздух миною ими была
устраняема; землю же, выкопанную для ретраншементов, они бросали
в воду" (т. е. в Дон).
91 паши турецкие, смотря на наши те подкопные мудрости... повели
они... напротив к нам из своих табор 17 подкопов своих и хотели оне
теми подкопами приттить к нам в ямы... да нас подавить. И мы.. . усте-
регли все те подкопы их и под их подкопы зделали свои подкопы... по-
било их многие тысечи. Убедившись в бесплодности своих попыток
овладеть Азовом путем штурмов и разрушения его наземных крепостных
сооружений артиллерийским огнем, турецкое командование решило перенять
тактику „подземной" войны казаков и повело под казачьи подкопы свои
контрподкопы. Однако в военно-инженерном искусстве защитники Азова
намного превосходили в то время турецкие войска, несмотря на то, что
у турок работами руководили наемные инженеры — „немецкие люди городо-
емцы, приступныя и подкопныя мудрые вымышленники", как характеризует
их повесть. Очевидец осады Куземка Федоров подтверждает данные повести
о том, что казакам удалось успешно противостоять турецким подкопам.
„И турские люди — рассказывает он — подводили под них подкопы, а
азовские дѳ казаки у турских людей подкопы перекапывали, а иные подкопы
азовских казаков турских людей с подкопы сходились и многих турских
людей в подкопах побили".
92 идолослужители — язычники, поклоняющиеся идолам, т. е.
обожествляемым ими вещественным предметам. В данном случае в применении
к туркам — магометанам по религии — именование „идолослужители"
выражает враждебное отношение к "ним и их религии со стороны казаков.

326 Комментарий географический и исторический
93 Никола чудотворец — Николай, архиепископ города Мира в Ликии
(IV век), по легендам „чудотворец", канонизированный христианской
церковью. „Дом" Николая чудотворца в Азове — церковь, построенная в его
честь.
94 Али мы вас, светов, прогневали чем, что опять хощете итти в руки
бусурманския"? Задавая, этот вопрос перед образами Ивана предтечи
и Николая чудотворца, казаки намекают, что в случае падения Азова эти
„святые" образы опять, как и при первом завоевании Азова турками
в 1471 г., попадут во власть магометан.
95 глаза... выжгло, в них стреляючи порохом — имеется в виду
влияние на глаза значительного выделения пороховых газов при стрельбе из
старинного оружия.
96 Донское и Запорожское... Войско. В защите Азова, как и во
взятии его, принимали участие отряды запорожских казаков.
97 патриархи вселенские. Патриарх высший титул в иерархии
православной церкви, которым облекаются главенствующие епископы различных
стран. Титул „вселенского" патриарха отличал патриарха
константинопольского от патриархов александрийского, антиохийского, иерусалимского
и московского. В России патриаршество было учреждено в 1589 г., причем
донские казаки, подчиняясь во всех политических и военных вопросах
непосредственно царю, в отношении религиозном также входили в епархию
вамого патриарха „московского и всея Руси". Говоря в повести о
„патриархах вселенских", казаки, тесно связанные в своем быту с жизнью народов
Востока, обращают свои прощальные слова не только к патриарху „всея
Руси", но и ко всему паіриаршеству.
98 Прости нас, государь наш тихой Дон Иванович. Любовное
отношение к Дону, обращения к нему как к лицу одушевленному, прощание
с Доном при отправлении в поход или на смертном одре — типичные черты
казачьего быта и народной поэзии. Одна из донских казачьих песен
обращается, например, к Дону со словами:
Ой ты, батюшка наш, славный, тихий Дон!
Ты кормилец наш Дон Иванович!...
В другой песне раненый „донской полковничек" говорит*
Прощай белый сЕвт, прощай тихий Дон!
Вы простите казаки, други-товарищи!
Картина прощания защитников Азова с окружающей природой,
изображенная в повести отражает характерные черты поэтического сознания
казачества данного времени и творчески использует художественные
средства донской народной поэзии. См. еще прим. 6, стр. 306.
89 И оне... к нам на стрелах пачали ерлыки метать. Описанный
в повести способ переговоров Тѵрок и казаков при помощи стрел подтвѳр-

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 327
ждается царской грамотой, отвечающей казакам на их войсковую отписку
об осаде Азова. „И в то осадное сиденье, — говорит грамота, — к вам,
атаманом и казаком, злочестивые (т. е. турки) с великим своим лукавым
прелыценьем и з грозами перекидывали на стрелах многие свои грамоты»
а сулили на казака по тысече талерей, чтоб вам, атаманом и казаком, ту
многую казну у них взять, а город покинуть. И вы, атаманы и казаки, на
их бусурманскую прелесть не покусилися и им во всем отказали.. .".
100 Станем с него имать по всякой год уж вшестеро — иными словами,
владея Азовом, казаки предполагают „вшестеро" увеличить свои набеги
на турецкие земли.
101 агаряне — название магометан в церковной и, частью, светской
древней литературе; о происхождении его см. прим. 53, стр. 292.
302 Торжище тут... христианское учиниша: разлучитпа мужей от
законных жен. Азов под властью турок сделался одним из крупных центров
торговли рабами. Татары в своих набегах на южные окраины Московского
государства часто захватывали большой „полон",, сгоняли русских людей
целыми селениями и семьями в Азов и здесь продавали купцам из
различных восточных стран, главным образом, из Турции. Автор повести использует
здесь обычное в древнерусской литературе „видение": „явление" богородицы
и ее „помощь* христианским воинам. Эти традиционные мотивы служат
в данном случае для выражения реальных и злободневых вопросов борьбы
казачества с турецко-татарской агрессией по отношению к Московскому
государству.
103 видеша бусурманы... мужа храбра и младова во одежде ратной.
Используя древнюю литературную традицию, автор повести рисует образ
ангела, якобы помогавшего казакам в бою с турками.
^два младыя мужика в белых ризах — имеются в виду ангелы; см.
предыдущее примечание.
105 И всего нашего сиденья в Азове от турок в осаде было июня с 24
числа 149 году до сентября по 26 день 150 году — иначе говоря, осада
Азова длилась с 24 июня 1641 г. по 26 сентября того же года, а по счету
XVII в., когда год начинали с 1-го сентября,— по 26 сентября 1642 г.; повесть
передает исторически верные даты.
106 Пошли паши турецкие к себе за море, а крымской царь пошел
в орду к себе, черкасы пошли в Кабарду, свое-то натай пошли в улусы.
Направления отхода войск противника из-под Азова переданы повестью
правильно. Это подтверждается описанием Эвлия эфенди: „Армия пошла (от
Азова),— пишет он,— разными путями, частью сухим путем, частью морем
в Константинополь, частью же через кипчакскую степь, перейдя в шесть
суток к реке Кубани, в Черкесию, Тамань и Крым; некоторые, наконец»
возвратились в свою родину Черкесию северным путем через степи Гейгата"'
Свое-то нагаи — после завоевания казаками Азова значительная часть ногаев

328 Комментарий географический и исторический
перешла в подданство русского царя, но с приходом турецко-татарских
войск под Азов многие из них вновь перешли под власть крымского хана
и приняли участие в осаде города. Видимо, именно этих ногаев повесть
называет „своими". Улусы— (татарск.) обозначение территории (кочевья),
занятой определенной ордой. Упоминаемые повестью ногайские улусы
располагались, главным образом, в степях между Азовом и Астраханью.
107 два страшные юноши — подразумеваются, видимо, „святые" русской
церкви Борис и Глеб, сыновья великого князя киевского Владимира I, убитые
их братом Святополком. Явление этих „святых" в помощь русским воинам
неоднократно изображалось в древнерусской литературе.
108 два мужа леты древними, т. е. два старца, имеются в виду Иван
предтеча и Николай чудотворец.
109 убито... у них... % 000 — цифра сильно преувеличенная; в первой
войсковой отписке об окончании „азовского сидения" казаки указывали
потери противника в 20 090 человек.
110а которые остались мы... [от] осады той и те все переранены. Нет
у нас человека целова ни единого — во время осады Азова из 5367 человек
ее гарнизона погибло более 3000, а среди казаков, оставшихся в живых,
как говорит об этом официальный доклад царю об осаде, — „перераненых
без глаз и без рук и без ног стало много".
111А топерь мы Войском всем Донским государя царя... Михаила
Федоровича... просим милости... чтоб велел у нас принять с рук наших
свою государеву вотчину Азов град. После взятия Азова в промежутке
между 1637 и 1641 гг. казаки в своих войсковых отписках на царское имя
неоднократно писали, что они „Азов город взяли божиею милостию, а твоею
государевою к нему, создателю, царьскою молитвою... вам, государем,
в вотчину". Отстояв Азов от нашествия „многой собранной" турецкой армии,
казаки снова пишут царю, что „взяли де они город Азов своею кровью
на счастье ево государева сына... царевича... Алексея Михайловича...
и отсиделись своею ж кровью... им, государем, в вечную славу и в вотчину".
Приехавшие с этой отпиской в Москву атаман Наум Васильев с товарищами
„били челом" государю „беспрестанно, чтоб государь пожаловал — Азов
город велел у них принять и послати своего государева воеводу и ратных
людей.. .*. Горячо отстаивая интересы казачества, автор повести включил
в свое произведение эту основную, политически злободневную для Войска
Донского идею присоединения Азова к Московскому государству.
112 И он, государь, от войны от татар [безопасен будет] и во веки, как
сядут [его ратные люди] в Азове граде. Повесть правильно оценивает
важное стратегическое значение Азова для обороны Московского государства
от турецко-татарской агрессии. На земском соборе 1642 г. сторонники
присоединения Азова выступали с аналогичными доводами: „с тех мест, как
Азов взят,— говорили они,— татарской войны не бывало, а государевы укра-

IV. «Поэтическая» повесть об азовском осадном сидении 329
инские городы были от них (от татар) безмятежно в покое и тишине немалое
время".
113 а се обещание всех нас у предтечева образа в монастыре ево постри-
чися. У казаков издавна вошло в обычай в трудные минуты боевых схваток
с врагом давать обещание своим „небесным заступникам* отправиться
в случае избавления от опасности в какой-нибудь из дальних монастырей
на богомолье. Престарелые или израненные в боях казаки, не связанные
еще в ту пару, в большинстве случаев, ни постоянной семьей, ни
наследованием недвижимого имущества, часто постригались или просто жили при
монастырях на положении бобылей «для пропитания", как говорит одна
войсковая отписка. С этой целью Войско Донское содержало два своих
монастыря — Борщевский и Чернеев. По оставлении Азова в 1642 г. казаки
в память о своэм „сидении" построили на Махине острове часовню, а
несколькими годами позже Войско Донское, по словам одной из отписок,
„вспомянув", как „сидечи от них (турок) в осаде... обещалися, государь,
мы в те поры всем Войском воздвигнути в Азове церковь божию...",
построило собор в Черкасске (Азов был опять в руках турок).
Опоэтизировав эти настроения и социально-бытовые особенности жизни казаков,
автор повести выразил их в виде решения уцелевших после осады „азовских,
сидельцев" построить монастырь и постричься в монахи.
114: А за ево государьскую... к богу верою и ево государьскою высо-
кою^ рукою... оборонил нас бог от таких великих турских сил, .а не нашим
молодецким мужеством и промыслом. Автор повести на всем протяжении
своего описания осады Азова постоянно подчеркивает беспримерный героизм,
мужество и военное искусство казаков. Но общепринятое в ту пору
религиозное осмысление исторических событий требовало, чтобы успешность действий
человека объяснялась волею „божественного промысла". Кроме того,
истолкование, казалось бы, невероятной победы горсти казаков над огромной
армией „бусурман" прямым вмешательством бога, богородицы, святых
и ангелов, изгнавших турок из-под Азова, было необходимо казакам для
авторитетного, по тем временам, идеологического оправдания своей
политической и военной борьбы за Азов, своей просьбы о присоединении этого
издревле „христианского" города к Московскому государству. Если уж сами
„небесные силы" так решительно стоят за Азов, то просьба Войска Донского
о принятии города должна иметь все основания — такова, видимо, была
идейная тенденция автора повести, тенденция, которую он стремился
передать читателям-современникам как раз в тот период в 1642 г., когда
в Москве на земском соборе обсуждалась судьба Азова.
Эта идейная направленность повести подтверждается официальными
документами земского собора, в которых сторонники принятия Азова
мотивировали свою мысль, наряду с политическими обстоятельствами, тем, что „Азов
взят изволением вышняго бога... во отомщение крови православных крестьян",

330 Комментарий географический и исторический
что казаки „отсиделись... изволением вседержителя" и именно Иван
предтеча и Никола чудотворец Азов город „отстояли... подавая свою милость
и заступление малым таким людям". Автор повести подчеркивает, вместе
с тем, что успех защиты Азова был обеспечен „государьскою к богу верою"
или „царскою молитвою", как писали казаки в своих отписках. Эта мысль
намекает на то, что борьба казаков за Азов с самого начала
соответствовала намерениям царя и, следовательно, теперь просьба казаков о принятии
города является вполне обоснованной.
115 А буде государь нас. . [не] пожалует, не велит у нас принять...
Азова града, заплакав, нам ево покинути. Казаки были совершенно
истощены непомерно тяжелой осадой. В докладе царю об азовской осаде
говорилось: „А ныне де они, атаманы и казаки, наги и боси, и голодны.. .
и запасов де у них и пороху нет. А люди де у них вольные, великую такую
нужу терпев, многие пошли врознь, а иные многие побиты и переранены.
А они, достальные, покинуть тово места (Азова) без государева указу не
смеют... А держать де им тово места нечем, да и некому: все разорено
до основанья.. . А только великий государь не изволит послать (в Азов)
своего государева воеводу к рожеству христову (1642 г.), и им то место
покинуть...". Казаки знали, что турецкий султан готовит новый поход для
отвоевания Азова, и сознавали, что во второй раз они не смогут отстоять
эту сильно разрушенную крепость. Отказ царя принять Азов и заново
укрепить его означал для них неминуемую утрату города и бесполезность
его вторичной обороны. Отсюда и засвидетельствованное историческими
документами намерение казаков покинуть Азов.
V. „СКАЗОЧНАЯ" ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ВЗЯТИИ И ОСАДНОМ
СИДЕНИИ
1 Браг им — султан Ибрагим, см. прим. 10, стр. 315.
2 лета 7135 году — дата ошибочная, следовало бы 7145, т. е. 1637 г.
3 крымский църъ Старчия — лицо вымышленное.
4 архиепископ Макарий — управлял Астраханской епархией с 1629
по 1638 г.
5 атаман Наум Васильев — лицо историческое, см. прим. 4, стр. 315,
но в данном случае упоминается не у места, так как взятием Азова
руководил не он, а Михаил Татарин, см. прим. 39, стр. 31.
в таможенный отпуск — разрешение на провоз товара, выданное на
таможне — в учреждении дхя осмотра привозимых и отвозимых товаров
и для сбора с них пошлин.
7 по три белки дати — по три беличьих шкурки.
8 уклад — закаленное железо, род стали, из которого делаются лезвия
плотничьих и столярных инструментов.
0 таможенная выпись, см. прим. 6.

V. «Сказочная» повесть об азовском взятии и осадном сидении 331
10 антиминс — платок из льняной ткани, с изображением креста,
употребляемый при церковной службе.
11 лета седм тысящ сто тритцать пятого году, см. прим. 2.
12 царь Брагим — вымышлено, царь Ибрагим I под Азовом не был.
13 серпы — сербы.
14 арапы — арабы из Сирии.
*5 мошаны — возможно, вместо можары — мадьяры.
16 буданы — мадьяры, с каким-то племенным отличием от можар—мошан,
см. прим. 33—34, стр. 317—318.
17 бошняки — босняки из Боснии.
18 арнауты — албанцы, см. прим. 36, стр. 318.
19 волохи— жители Валахии и Молдавии, см. прим. 37, стр. 318.
20 мулчаны — мутьяня — то же, что волохи.
21 кафимския земли— области города Кафы, см. прим. 15, стр. 316.
22 августа в третей день — дата вымышленная.
23 близ реки Саяны — неясно, какую реку Донской области называет
так автор.
24 с полуденную страну — с юга.
25 жзгры — пальники, см. прим. 47, стр. 319.
28 Синия орды. Синяя орда — основанное в 1230-х годах на юго-востоке
Европы монгольское государство, в восточной литературе именуемое улус
Джучи (= Синяя орда), в русской — Золотая орда.
27 кряж — толстый короткий обрубок бревна из близкой к корню части
дерева.
28 очапы — очеп, оцеп — „бревно, брус, шест, всякий деревянный рычаг,
приноровленный к произведению вертикального движения" (см. Словарь
церк.-слав. и русск. яз., т. IV, СПб., 1847, стр. 149).
29 ломовые пушки, см. прим. 29, стр. 317.
30 земляные шанцы — укрепление, состоящее из земляного окопа.
31 что он потянет злата и сребра — на вес золота и серебра, цифра
явно преувеличенная.
32 обушками — уменьшит, от обух — задняя тупая сторона острого
орудия, в данном случае вероятно топоров, которыми были' вооружены
турецкие воины, ср.: „топор турской широкой... на обухе и посторонь обуха
наведены мишени золотом" (И. Срезневский. Материалы для словаря
древнерусск. языка, т. II, вып. 2, СПб., 1898, стлб. 560).
33 писма за своими руками — письма за своей подписью.
34 морю Хвалынскому — Каспийскому; здесь, видимо, отзвук плавания
Разина по этому морю.

^^м/^/у////////////////////и////////////////г/~ -|)Зр>^
БИБЛИОГРАФИЯ
ИЗДАНИЯ ТЕКСТОВ
I. Повесть о разорении Рязани Батыем
В. Ундольский. Повесть о разорении Рязани Батыем. Временник
Московского общества истории и древностей российских, т, XV,
Отдел „Смесь", М., 1852.
И. И. Срезневский. Сведения и замегки о малоизвестных и
неизвестных памятниках. Сборник ОРЯС АН, 1867, т. І,№9 (переизд.: Н. Г у д-
з и и. Хрестоматия по древней русской литературе XI—XVII веков. М.
1947, стр. 147—153).
II. Слово о Куликовской битве Софония
рязанца (Задонщина)
В. Ундольский. Слово о великом князе Дмитрие Ивановиче и о брате
его Владимире Андреевиче яко победили супостата своего царя
Мамая. Временник Моск. общ. истории и древн. российск., кн. 14, М.,
1852. Материалы, стр. 1—8.
И. И. Срезневский. Задонщина. Известия АН по ОРЯС, т. V/, вып. V»
СПб., 1858, стлб. 337—344.
В а р л а а м арх. Описание сборника XV столетия Кирилло-Белозерского
монастыря. Ученые записки Второго отделения АН, кн. V, СПб.,
1858, стр. 57-60.
А. Смирнов. 3-й список Задонщины по Синодальному скорописному
сборнику XVII века. Русск. филолог, вестник, т. XXIII, 1890, № 2,
стр. 268—288.
В. И. Срезневский. Сведения о рукописях, печатных изданиях и других
предметах, поступивших в Рукописное отделение Библиотеки Академии
Наук в-1902 г. СПб., 1903, стр. 99.

Библиография
333
П. К. С и м о н и. Памятники старинного русского языка и словесности
XV—XVIII столетий, вып. III. Сборник ОРЯС АН, т. 100, № 2,
Пгр., 1922.
В. Ф. Ржи г а. Слово Софония рязанца о Куликовской битве („Задонщина").
Моск. Гос. педагогический институт имени В. И. Ленина, Кафедра
русской литературы, Ученые записки, т. ХЫІІ , М., 1947, стр. 44—99.
В. П. Адрианова-Перетц. Задонщина. Текст и примечания. Труды
ОДРЛ Института литературы АН СССР, т. V, М.-—Л., 1947, стр. 194—
224. Задон пина. Опыт реконструкции авторского текста. Там же,
т. VI, М.- Л., 1948, стр. 223-225.
III. Повести об азовском взятии и осадном
сидении
И. Некрасов. О современных задачах изучения древне-русской
литературы, Приложения, I. Одесса, 1869. [Отрывки текста III редакции
„Сказания о Азовском сидении"].
А. С. Орлов. Исторические и поэтические повести об Азове. Тексты.
М., 1906.
А. С. Орлов. Сказочные"повести об Азове. „История* 7135 года. Варшава,
1906. [Отд. оттиск из „Русск. филолог, вестника" 1905, кн. 4, 1906, кн.
1-4].
ИССЛЕДОВАНИЯ
I. Повесть о разорении Рязани Батыем
И. И. Срезневский. Несколько дополнительных замечаний к Слову
о Задонщине. Изв. 2 отд. АН, т. VII, вып. 11, 1358, стр. 96—100.
Е. ,В. Барсов. Слово о полку Игореве как художественный памятник
Киевской дружинной Руси, т. I. М., 1887, стр. 430—431.
В. Л. К о м а р о в и ч. Повесть о Николе Зарайском. Труды ОДРЛ
Института литературы АН СССР, т. V, Л., 1947.
II. Слово о Куликовской битве Софония рязанца
(Задонщина)
С. К. Ш а м б и н а г о. Повести о Мамаевом побоище. Сборник ОРЯС АН,
т. 81, № 7, СПб., 1906, стр. 84—134; рецензия: А. А. Шахматов.
Отчет о 12-м присуждении АН премий митр. Макария в 1907 г., СПб.,
1910, стр. 149-150.

334
Библиография
А. Д. Седельников. Где была написана Задонщина? Зіаѵіа, 1930, IX, 3»
Д. С. Лихачев. Задонщина. Литературная учеба, 1941, № 3.
Л» А. Т в о р о г о в. Слово о полку Игореве. Новосибирск, 1942, стр. 42.
В. Ф. Р ж и г а. Слово Софония рязанца о Куликовской битве („Задонщина").
Моск. Гос. педагогический институт имени В. И. Ленина. Кафедра
русской литературы, Ученые записки, т. ХЫП, М., 1947, стр. 5—40-
М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. М., 1947, стр. 200—203.
В. П. Адрианова-Перетц. „Слово о полку Ігоревім" і „Задонщина".
Радянське літературознавство, 1947, № 7—8," стр. 135—186.
В. П. Адрианова-Перетц. Задонщина. Текст и примечания. Труды
ОДРЛ Института литературы АН СССР, т. V, М:— Л., 1947, стр. 194,
прим. 1 [библиография статей и заметок о Задонщине].
В. П. Адрианова-Перетц. Задонщина. Опыт реконструкции
авторского текста. Труды ОДРЛ Института литературы АН СССР, т. VI,
Л., 1948, стр. 201—222.
III. Повести об Азовском взятии и осадном
сиде нии
Е. В. Барсов. Слово о полку Игореве как художественный памятник
Киевской дружинной Руси, т. I. М., 1837, стр. 454—458.
А. С. Орлов. Исторические и поэтические повести об Азове. Тексты. М.,
1906. [Описание рукописей, содержащих тексты повестей, — стр. 1—50,
69—84, 92-95, 156-159, 203-223].
А. С. Орлов. Сказочные повести об Азове. „История" 7135 года.
Варшава, 1906.
А. С. Орлов. Особая повесть об Азове. Чтения Общества истории
и древн. российских, 1907, кн. 4.
А. С. Орлов. Песня и повесть об Азове. Старина и новизна, 1905,
кн. 10, стр. 275—283.
Н. И. С у т т. Повести об Азове. Моск. Гос. педагог, институт, Ученые
записки Кафедры русской литературы, вып. II, М., 1939, стр.
3—67.
А. Н. Р обинс о н. Из наблюдений над стилем Поэтической повести об
Азове. Моск. ордена Ленина Гос. университет им. М. В. Ломоносова,
Ученые записки, вып. 118. Труды Кафедры русской литературы,
кн. 2, М., 1946, стр. 43—71.
А. Н. Робинсон. Вопросы авторства и датировки Поэтической повести
об Азове. Моск. ордена Ленина Гос. университет им. М. В.
Ломоносова, Доклады и сообщения Филологического факультета, вып. V,
М., 1948.

Библиография
335
А. Н. Робинсон. Поэтическая повесть об Азове и политическая борьба
донских казаков 1642 г. Тр. ОДРА Института литературы АН
СССР, т. VI, М.- Л., 1948, стр. 24-59.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ОБРАБОТКИ „ПОЭТИЧЕСКОЙ" ПОВЕСТИ
ОБ АЗОВЕ
„Азовское сидение". Историческое сказание в лицах... Н. Кукольника,
СПб., 1855. [Отрицательная рецензия Н. Г. Чернышевского: Полное
собр. соч., т. I, Пгр., 1918, стр. 407].
И. Котенко. „Азовское сказание". Газета „Молот", Ростов на Дону
15 июля 1933 г., № 5132.
И. Новиков. Поэма. „Народная память". Изд. „Советский писатель", 1945.
Григорий Мирошниченко. Азов. Лениздат, 1949.

-=*■
//////////////////////////////////У///У////////уУ/уУ
5Н—
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абдул хан 297
Авель 137
Авраам 292
Авраамий Палицын 219
Агарь 292
Агрепена Ростиславна, княгиня 11, 12,
15, 16, 25, 26, 245, 287, 290
Александр Македонский (Великий),
царь 50, 116, 187, 310
Александр Невский, князь 124, 249?
295
Александр Попович 129, 291
Алексей, митрополит 294
Алексей Михайлович царевич, царь
49, 301, 308, 328
Анастасий, епископ корсунский 124,
250
Андрей Глебович, тысяцкий 288
Анна (сестра Дмитрия Донского) 301
Анна, царевна 124, 249
Апоница 10, 130, 237
Асанка, см. Оеанко-
Астафей, Остафей, см. Евстафей
Афет (Иафет) 33, 297
Ахмат, хан 148
Батый 9—15, 19, 23—29, 40, 116, 119,
127-141, 144, 155, 244-249, 252,
284-296, 298, 305
Башмаков А,, подьячий 314
Баялунь, хатунь 294
Бегадыр-Герай, хан 198, 317
Бердибек, хан 143
Берке, хан 294
Борис и Глеб, князья 11, 17, 18, 29,
119, 150, 159, 162, 288, 328
Борис Годунов 301
Боян (Баян) 34, 161, 298
Брагим, см. Ибрагим
Василий Васильевич Вельяминов,
тысяцкий 296—297
Василий Иванович III, московский
князь 246, 253—255
Василий, царь греческий 124, 249
Василиск Никитин 253
Васюк Сухоборец 151
Виргилий 319
Владимир Андреевич (Ондреевич),
князь серпуховский 33—37, 39, 41,
42, 145-159, 255-258, 296, 299, 301
Владимир, великий князь киевский,
ом. Владимир Святославич
Владимир Мономах, князь 158
Владимир Святославич, великий князь
киевский 18, 29, 3*, 35, 124, 129,
137, 159, 249, 250, 258, 288, 292,
298, 299, ЗЭ2, 306, 328
Владимир Ярославич, князь
новгородский 300

Именной указатель
337
Волынский князь, см. Дмитрий
Михайлович Боброк-Волынский
Всеволод Глебович, князь пронский
294
Всеволод И Игоревич, князь пронский
9, И, 15, 24, 25, 129, 139, ^86
Всеволод Пронский, см. Всеволод Ин-
горевич
Всеволод III Юрьевич, князь
суздальский 122, 123, 284, 285
Гагарин Н. Г. 292
Георгий (Юрий) Всеволодович, князь
владимирский (суздальский) 9, 23,
24, 122-129, 134, 135, 245, 249,
284—285, 2°0
Георгий (Юрий) Ингваревич
(Игоревич), князь рязанский 11, 13, 15, 17,
23— .5, 27, 29, 122, 124, 125, 129-
132, 245—249, 252, 234—290
Георгий победоносец 150
Глеб Владимирович, князь рязанский
137, 138, 285, 294
Глеб Ингваревич, князь коломенский
9, 11, 17, 24, 25, 29, 129, 140, 246,
2Р6
Глеб Ростиславич, князь рязанский
236
Гомер 298, 319
Гридя Хрулец 151
Грязев Иван, дьяк 315
Давид Ингоревич, князь муромский
9, 11, 15, 17, 24, 25, 29, 129, 286
Давид, князь, см. Давид Ингоревич
Давид Юрьевич, князь муромский 286
Дели Гусейн, паша 190, 316
Джанкбек, хан 143, 144
Джебе 298
Джучи, хан 305
Дмитрий Иванович, князь московский
(Дмитрий Донской) 33—38, 41,
22 Воинские повести
143-159, 236, 255—258, 296, 300—
302
Дмитрий Михайлович
Боброк-Волынский 35, 39, 145—147, 152,15^, 301
Дмитрий Олгердович, князь брянский
35, 145, 155, 301
Дмитрий Солу некий 150
Добрынюшка Микитинипь, см. До-
брыня
Добрыня, богатырь 129,199
Евдокия, княгиня московская 154, 236
Евпатий Коловрат 13, 14, 26, 27, 116,
245, 246, 290, 291
Евпраксия, см. Еупраксея
Едимант (Гедимин) 35, 301
Еупатий, см. Евпатий
Еупраксея, княгиня рязанская 10, 17,
25, 29, 126—128, 130, 141, 244, 246,
252, 253, 236, 587, 292
Еустафей вторый 253
Ефросин, святогорец 245, 252
Желябужский А., дворянин 314
Захарей Покид 253
Зыбин Иван 85, 102, 106, 107, 235
236, 240
Ибрагим I, царь 59, 65,68—70, 85, 91,
96, 98, 101, 107, 109, 111, 189, 190,
203, 221, 230, 232-234, 239-241,
263, 315, 316, 330, 331
Ибреим, полковник 59
Ибреим, скопец 59
Иван Вислоух 253
Иван Грозный IV 117, 168, 236, 317
Иван Данильевич (Калита), московский
князь 258, 296, 299
Иван Иванович, князь московский 296
Иван казак, мастер 53, 54, 184, 313
Иван Катаржный, атаман 52, 183, 312

338
Именной указатель
Иван, князь, см. Иван Федорович
Посник
Иван (Иванн) Михайлович, царевич
49, 308
Иван III, московский князь 148
Иван Федорович Посник, князь 10,
17,25,29,126,127,252, 253, 286, 292
Иванов Михаила Татарин, атаман 50,
53—55, 132—184, 199, 310, 330
Ивашко Зыбин, см. Зыбин Иван
Игорь Глебович, князь рязанский 234 >
291
Игорь Ингоревич, см. Ингварь Ин гва-
ревич
Игорь Ольгович, князь 287
Игорь Рюрикович, князь киевский 34,
298
Игорь Святославич Новгород-Север-
ский, князь 29, 116, 131, 154, 156»
157, 161, 164, 287, 292, 297
Измаил 292
Изяслав, Владимирович, князь 137
Иисус Навгин 134, 135
Иларион, митрополит 159
Илья Муромец 203, 240
Ингварь Ингваревич (Игорь Игоревич),
рязанский князь 13—19, 26, 28, 29,
132-134, 137, 140, 141, 245-247,
284—286, 290, 291
Ингорь Святославич, князь 11, 19, 287
Иосаф, патриарх 49, 185, 308
Ислам Герай 317
Иусейн 59
Каин 137
Карамышев Иван 175
Киприан, митрополит 287
Климент ^54 '
Козлок 254
Козма (Ингварь Ингваревич) 18, 29
Константин Великий, император
Византии 307
Константин Владимирович, князь
рязанский 137
Константин Всеволодович, князь
ростовский 295
Константин Палеолог 47, 70,187, 203,
307, 323
Константин Порфирогенит 124, 249
Краснощекое 225
Крым Герай (Гирей царевич) 60, 317
Куземка Федоров, стрелец 238, 323—
325
Лазаревский Федор, атаман 315
Лев Мазырев 304
Левенгаупт 225
Леонтий, мученик 54, 313
Лихачев Федор Федорович, дьяк 59д
195, 315
Магомед, хан 297
Магомет (Мохаммед?) 307
Макарий, епископ астраханский 85, 91.
238, 330
Мамай, царь 33, 34, 36, 37, 39—41,
123, 143—163, 182, 198, 256—253,
297, 302, 305
Мария Темрюковна 317
Марья Дмитриева 38
Марья Ондреева 38
Мастафа 59
Матфей Федосев 253
Матюшкин Максим, дьяк 315
Менды, хан 231
Микула Васильевич (Вельяминов) 33,
38, 145, 296, 305
Митрофан, епископ коломенский 253—
255
Михаил Александрович, боярин 41
Михаил Всеволодович, князь прояский
19, 129, 286, 294
Михаил Всеволодович, князь
черниговский 14, 28, 291

Именной указатель
339
Михаил Иванов, см. Иванов Михаил
Татарин
Михаил Иванович, воевода 38, 305
Михаил Казаренин 164
Михаил Федорович, царь 43, 50—52,
59, 68, 71, 76, 81, 85, 96, 110, 169,
175, 183, 185, 189, 195, 201, 215,
217, 227—229, 237, 263, 308, 314,
315, 328
Мстислав, князь киевский 134
Мстислав, князь тьмутаракаиский 298,
306
Мурат (Мурад) IV, султан 51, 63, 188,
189, 319, 320
Наум Васильев, атаман 59,85, 87, 102,
229, 230, 234, 314, 315
Нестор Искандер 291
Никита Прокофьев 253
Никола (Николай) Заразский 17, 29,
123, 133, 244, 246, 247-255, 284,
286, 288
Никола Корсунекий 11, 17, 23, 29, 74,
76, 77, 85-87, 90, 109-112, 124-
128, 326, 328
Николай Васильевич Вельяминов, см.
Микула Васильевич
Ногай, хан 316
Ной 33, 297
Одоевский Н. И., князь 225, 315
Оксинья Михайлова 38
Олгорд (Ольгерд), князь литовский
35, 301
Олег Иванович, князь рязанский 144,
145, 149, 154-156, 286, 302
Олег Ингваревич (Олег Красный),
князь рязанский 9, 12, 17, 24, 26,
29, 129, 131, 139, 141, 245, 246, 286,
268, 292
Олег Красный, см. Олег Ингваревич
Олег Святославич (Гореславич), князь
черниговский 122, 138, 292
Ондрей (Андрей. Вингольд), князь
полоцкий 36, 145, 155, 301
Ондрей (Андрей) Серкизович, воевода
38, 305
Осанко (Асанка), толмач 52, 183, 311,
312
Ослабе, чернец 38, 163, 305
Павел, апостол 47
Павел, игумен 246
Пересвет, чернец 38, 152, 163, 305
Петр I 187, 228, 306
Петр Иванов 253
Пиале-ага (Пела) 316
Порошин Федор Иванов, есаул 59,
226-227, 315
Прокофей 253
Разин Степан 228, 231
Роман Ольгович, князь рязанский 289,
284
Савромат IV, царь боспорский 127
Самаил, мирза 173
Сара 292
Сафа Герай 317
Святополк Окаянный, князь киевский
137, 138, 159, 328
Святослав Игоревич, князь киевский
298
Святослав Олгович, князь рязанский
284
Святослав Олгович, князь
черниговский 18, 29, 136, 292
Святослав Ярославич, князь 127, 286,
292
Сеин 174
Сейявуш, паша 316
Селивестр выдобыжский 158, 159
Семен Михайлович, воевода 37, 304.
Семенов Михаила, ясаул 315
Сенька Быков 151
22*

340
Именной указатель
Серапион Владимирский, епископ 116
Серапион, поп 85, 90, 112, 234
Серкиз, царевич 305
Сим 33, 158, 257, 297, 298
Сколоменд (Скольдимер, Скольд) 35,
301
Скопин-Шуйский, князь 117
Созон Киселев 254
Соломон, царь 36, 302
Софоний, старец рязанец 33, 117,
154-165, 255-258, 296, 298, 300,
302, 304
Сгарчий, царь 85, 92, 94, 101
Степан Чириков, см. Чириков Степан
Стефан Баторий 235
Субэдэ 298
Тайдула, ханша 294
Тамерлан, см. Те мир Аксак
Темир Аксак 218, 239, 306
Тимофей Васильевич Вельяминов 145
Тимофей Волуевич 37, 38, 304
Тома Кантакузин, см. Фома Кантаку-
зин Константинов
Тохтамыш 140
Урзамовна, дочь мурзы 229
Федор, боярин 291
"Федор Иванов, см. Порошин Федор
Иванов
Федор Иванов, ясаул, см. Порошин
Федор, князь, см. Федор Юрьевич,
князь
Федор, поп 48
Федор Семенович (Морозов), воевода
37, 304
Федор Юрьевич, князь рязанский 9,
10, 17, 24, 25, 29, 124, 125, 127—131,
137, 141, 244, 245, 249, 251, 252, 286,
287, 292
Федосья Тимофеева 38
Феогност, митрополит 294
Феодосия (жена Евстафия) 250, 251
Фома (Кацыбеев) 212
Фома, Кантакузин Константинов 51,
52, 63, 183, 311, 312, 319
Фотий, митрополит 140
Хам (сын Ноя) 297
Ходжа-Гурджи-Канаан, паша 316, 317
Хостоврул 14, 27, 132, 291
Хулаг, хан 294
Чанибе, см. Джанибек
Чингиз-хан 305, 316
Чириков Степан, дворянин 52, 183,
312
Эвлия эфенди 206, 315—318, 323—325,
327
Юрий Владимирович Долгорукий,
князь 295
Юрий Всеволодович, см. Георгий
Всеволодович
Юрий Давыдович, князь муромский
286
Юрий Ингоревич, см. Георгий Ингва-
ревич
Юрка, сапожник 151
Ягайло, князь литовский 144, 145,
154—156, 301
Яков (Иаков Ослебятин) 38, 124, 163,
305
Ярослав Всеволодович, князь
новгородский 124, 249
Ярослав Мудрый Володимерович,
великий князь киевский 34, 159, 292
295, 298, 299
Ярослав Осмомысл, князь галицкий
157
Ярослав Святославич, князь
черниговский 122, 292
Ыван Каторжный, см. Иван Катаржный

-=5§-
//////////Ш//'//'///М/м/Ѵ/////////"///№/'///
-Й=^
ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
Азак город 306
Азов 47—56, 59-81, 85-112, 118,
166-243, 259-266
Азовское море, см. Синее море
Апоничищи, деревня 130, 287
Аравийская пустыня 292
Астраханское государство (царство)
87-89
Астрахань 85, 87, 88, 90, 168, 316, 328
Багдад 204, 317
Балаклава 174, 323
Бахчисарай 174
Бежецк 290
Белград 12, 26, 288
Белев 322
Белое море 47, 180, 307
Борщевский монастырь 216, 313—314,
329
Босния 318, 331
Буданская земля 318
Буджак (Бессарабия) 318
Вавилон 297
Валахия 313, 331
Варяжское море 125, 251
Венгрия 291
Венден, см. Кесь
Венев 288, 322
Византия 185, 307, 310
Винеция (Венеция) великая 60,317, 320
Владимир 9, 13, 23, 161, 290, 294
Владимирское княжество 122, 295
Вожа, река 144
Волга 28, 85, 120, 123, 153, 290, 295,
296
Волынь 29Э, 301
Воронеж, река 9, 17, 23, 24, 29, 127—
129, 252, 284
Всероссийское государство 47, 181,
212
Галич 28, 290, 295
Галичское озеро 295
Гейгат 328
Городец Волжский (Радилов, Малый
Китеж) 28, 290, 295
Днепр (Непра) 33, 35, 37, 39, 41, 125,
162, 167, 249, 250, 297, 309
Дон 33, 37, 39, 41, 48, 49, 51, 52,
55, 59, 61—63, 67, 78, 81, 85, 86,
93—95, 101, 107, 112, 120,123, 145—
151, 155-162, 170-242, 255, 284,
301, 306, 313—315, 319, 321, 326
Дон Иванович, река 47, 49, 77, 110,
112, 172, 173, 206, 211, 222, 306, 326
Дунай 318
Египет 310
Ефремов 322

342
Географический указатель
Железная врата (Дербент) 37, 304
Жиздра 322
Залесская земля 33, 34, 42, 161, 295,
299
Залесская орда 40, 305
Залесье 41
Зараз (Заразск, Зарайск) 25, 124, 127,
130, 246, 286, 287, 292, 294
Иван-озеро 306
Иерусалим (Еросалим) 47, 67, 69, 180,
203, 204, 307, 320—322
Ижеславець 12, 26, 238
Индея 65
Испания 320
Кабарда 60, 80, 317, 327
Кавказ 126, 127
Кагальник, река 55, 186, 313
Казань 163
Каланча, река 174
Калка 129, 155, 249, 298
Караса 174
Кафа (Феодосия) 37, 40, 191, 304, Зр5,
316
Кашин 28, 295
Каяла 33, 154—157, 298
Керченский пролив 190, 312
Керчь 52, 185, 191, 311, 312
Кесь (Венден, Цесь) 125, 246, 251
Киев 34, 157, 161, 289, 291, 298
Киевские горы 33
Киевское государство 156, 157, 158
Китеж град 290
Клещино, озеро 295
Княжья Гора 289
Козельск 290
Козлов 322
Коломна 26, 34, 39, 133, 140, 161, 244,
246, 253-254, 286, 290, 299
Коломянка, речка 254
Константинополь, см. Царьград
Короча 322
Корсунь 9, 123, 124, 126, 128, 244,
247—255, 284, 286, 288
Кострома 28, 295
Которосль 295
Крым 52, 60, 85, 168, 174, 183, 188
189, 311, 312, 316, 317, 324, 327
Кубань 127, 327
Куликово поле 36—33, 41, 117, 146—
150, 156, 219, 301
Литва (Литовское княжество, земля)
35, 47, 149, 156, 157, 301, 307
Ломов Верхний 322
Ломов Нижний 322
Малая Азия 310
Мангуп 174
Махин, остров 329
Меча (Красивая Меча) 35, 36, 39, 148,
165, 301
Молдавия 318, 331
Монастырский яр 49, 50, 171, 182, 184,
308, 309
Москва, город 34—36, 38, 42, 52, 59,
118, 140, 148, 155, 156, 161, 165,
169, 170, 175, 184, 195, 196, 200-
201, 205—211, 226, 227, 229, 263,
290, 296, 300, 301, 309-315, 320,
328, 329
Москва, река 38, 39, 236, 299
Московское государство (держава,
царство, область) 48, 49, 51, 53,
64, 66, 63, 73, 76, 77, 80, 96, 164,
166, 167, 170, 172, 173, 175, 200—
202, 214, 227, 228, 242, 306, 307
315, 319, 320, 321, 327, 329
Муром 286
Муромо-рязанская земля 127
Муромское княжество 286
Немецкая область 125, 251

Географический указатель
343
Непра, см. Днепр
Непрядва 36, 37, 41, 145—156, 301
Нерль 295
Нижний Новград 85
Новгород 34, 125, 153, 161, 251, 290,
300
Новосиль 322
Ока 39, 119, 120, 284, 299
Оноза (Нузла, Унуза, Тунуза) 23, 294
Орел 322
Осетр, река 294
Османская империя, см. Турция
Палестина 307, 310
Пантикапея 312
Переславль (Переяславль) 28, 140, 284,
290, 295, 301
Персида 65
Персия 175, 188, 189, 231, 310, 320
Плесо 28, 295
Полоцк 125, 301
Польша (Польское королевство, Речь
Посполитая) 189, 291, 307, 314
Понтенское море, см. Черное море
Пра, река 288
Причерноморье 127
Пронеск 12, 17, 26, 29, 288
Пронь река 119, 284, 288
Псков 125, 296
Путивль 161
Резанская (Рязанская) земля
(княжество) 9, 10, 12, 14, 15, 19, 24, 26, 27,
29,133, 149, 166, 243—254, 284-292,
296, 299, 302
Резань Старая (Рязань) 9, 12, 13, 15,
17, 23, 26, 23, 29, 116, 119-141,
244—254, 234—292, 322
Рига 125, 246, 251
Рим 37
Рим (Римов) 161
Россия (Росия, Росея; Российское
государство, земля, держава; Русия;
Русь; Русская земля) 9, 10, 13, 24,
26, 28, 33-37, 40, 41, 48-52, 54, 59,
62, 64, 68, 71, 76, 77, 80, 81, 85, 96,
110, 116, 117, 119, 123-125, 128,
136, 133, 143, 146, 148, 154-159,
161, 162, 169, 171, 172, 181, 182,
188, 198, 200—203, 213-215, 217,
231, 255-258, 286, 297, 302, 307,
308, 310, 313, 321, 323, 326
Ростов 28, 290, 294
Ростовское озеро 295
Румелия 317
Руское море, см. Черное море
Рыхотка, река 301
Саяна, река 92, 331
Святое озеро 289
Северское княжество 166
Серпохов (Серпухов) 34, 299
Сибирь 315
Синее (Азовское) море 47, 63, 77, 94,
173, 174, 180, 187,197, 299, 306, 312,
313, 319
Синоп 174, 323
Синяя орда (Золотая орда, улус
Джучи) 94, 331
Сирия 331
Сити, река 285, 290
Снятии (Кснятин, Константинов) 28,
295
Софея новгородская (церковь) 35, 300
Спасск 119
Стародуб 301
Стеколны (Стокгольм) 60, 317, 320
Суздаль 13, 290
Суздальская земля 13, 27, 132, 286
Суздальско-Владимирское княжество,
см. Суздальская земля
Сула, река 161
Сура, река 294

344 Географический указатель
Тамбов 322
Тана, город 306
Тара, город 220
Тверское княжество 295
Тверца, река 295, 296
Тверь 28, 295
Темракалов, город 174
Темрюк, город 189
Тьмутаракань 127, 156, 306, 312
Томан (Тамань) 52, 185, 189, 311, 312,
327
Топраков, город 323
Торжик (Торжок, Новый Торг) 28,
290, 296
Торнав (Тырнов) 37, 304
Трапезунд 174, 323
Троицкий Сергиев монастырь 219, 305
Трояньское государство 62, 319
Трубеж, река 295
Трубчевск 301
Тула 322
Турция 118, 172, 187, 189, 198, 203,
227, 306, 307, 312, 314, 315, 317—
320, 323, 327
Тюмень 220
Углич 28, 290, 295
Украина 167
Унжа, река 295
Усерд 322
Фарабат 229
Фрянцыя (Франция) 60, 317, 320
Хвалынское (Каспийское) море 110,
331
Херсон, см. Корсунь
Хортица 249
Царьград (Константинополь, Стамбул)
37, 47, 63, 65, 67-70, 91, 168, 174,
180, 185, 200, 203, 204, 221, 304, 307,
322, 323, 327
Черкесский городок (Черкасск) 171,
329
Чернеев монастырь 216, 313, 314, 329
Чернигов 13, 14, 26-28,127, 132, 133,
289, 290—292, 294
Черное (Понтенское, Руское) море 47,
69, 77, 120, 173, 174, 180, 187, 251,
299, 312, 318
Швеция 189
Эгейское море, см. Белое море
Юрьев Польский 28, 294
Юрьевец Поволжский 28, 295
Яр, см. Монастырский яр
Ярославль 28, 290, 295

-^з-
///ЛУ//////////^//////У//////////////-^///////////
-&=^
СЛО ВАРЬ
абие — тотчас; внезапно
аз — я
аки — как будто
аминь — истинно, верно
арькучи — говоря
аще — если- когда; так как; хотя; ли;
мо-кет быть; что не
бе — был
беды — несчастья
без пения — без церковной службы
безвестно — тайно
бездельные — напрасные, пустые,
посланные не с деловым
поручением
бездна — ад; глубина морская;
пропасть
белый поп — поп не монах
бесстудный — бесстыдный
благо — богатство; добро; доброе
деяние
ближний род — ближайшие
родственники
близостью самою — совсем близко
богу изволшу — когда (так как) бог
захотел, позволил
бой огненой — огнестрельное оружие
болезнь главная — головная боль,
болезнь головы
болма — больше
болярин — боярин, высшее сословие
в древней Руси; старший член
княжеской дружины; член
княжеской думы
борзо — быстро, скоро
борзый — быстрый, резвый
брань — битва, сражение; война
браный — военный, боевой
брегомый — охраняемый, оберегаемый
брехать — лаять
будара — барка
буйный — смелый, дерзкий;
вдохновенный
буйство — смелость, дерзость
буса — род судна
бусурманский — магометанский
бых — бы (частица: „да бых" — чтобы,
дабы)
бяше—был
в животе — живым
в мале дружине — небольшим
отрядом
в полы — наполовину
в реце — в реке
в сем веце — в этой жизни
ведоми — известные
ведомо — известно
велблуды — верблюды
велий — большой; особенный

346
Словарь
велми — весьма, очень, сильно
вередить — повреждать
весь — село, деревня, сельская
местность
вещать — говорить, произносить; про-
поведывать; предсказывать
взем — взяв
взопати (взопити) — вскричать,
воскликнуть
взор - вид („взором грозны" — грозные
видом)
взыскание — отплата, возмездие
вина — причина („от сея вины" —
по этой причине)
винный — виноватый, повинный
виноград — сад; виноградник;
виноградная лоза
вкупе — вместе, заодно, соединенно
влачити — тащить, волочить
вменить — признать, счесть;
рассудить („смерть свою за живот себе
вмениша" — смерть сочли своей
вечной жизнью за гробом)
внидоша — вошли
возбнуть — проснуться
возверзем — отбросим
воздадим Мамаю победу — расскажем,
что Мамай побежден
возрыкати — зарычать
вой — воины, войско („вою" — воинов)
восприяти — принять
воставать — подниматься;
подниматься походом
восточный — восходящий; восточный
восхотети — захотеть
вотчина — см. отчина
вскрай — возле
вспять — назад
второе на десять — двенадцатое
вымышленник — изобретатель;
искусный мастер
выседоша — сошли (с седла)
выход — дань
выщекотать — пропеть (о соловьином
пении)
галицы — галки
глагол — слово („срамных глагол не
любяше"); речь; язык, наречие
глаголать — говорить
гнать — мчаться; „пригнать" —
примчаться; „угнать" — нагнать
головами своими ходиша — рисковали
жизнью (головами)
гораздо — искусно, умело; сильно,
особенно
гораздый — искусный, умелый
городоемец — искусный в осаде
городов
господство — высшее сословие;
старшая дружина; титул государя;
имение
гроза — угроза; ужас, страх; гроза
грясти — итти
гудец — музыкант
да — чтобы
двор — дом, жилище; усадьба
десятина — налог, дань, в размере
одной десятой части имущества;
десятая часть
дивий — дикий
диво — чудо; удивление („вержено
диво на землю" — фантастическое
существо)
добре — весьма
доброта — красота, изящество,
великолепие, привлекательная
наружность; величие, слава; искусство;
добродушие, милосердие
дондеже — пока, пока не; от чего;
когда (иногда ошибочно вместо
„даже")
доправить, допровадить — довести,
проводить („поручаясь его допра-

Словарь
347
вити до Резанскыа земли" —
обещая проводить его до Рязанской
земли)
доступать — добывать
дробный — мелкий
дума — совет, совещание; мысль;
намерение
дщерь — дочь
«гда — когда
елико — сколько
елинский — языческий; греческий
емша — взяли
жалость — горе; ревность
жеребьи — шомполы (?)
живот — жизнь („сокровища живота
моего"); загробная, вечная жизнь
(по религиозным представлениям:
„лучше нам смертью живот купити,
нежели в поганой вере быти" —
лучше нам смертию приобрести
вечную жизнь за гробом, нежели
принять языческую веру); имение,
имущество, пожитки
забрала — стена; переносно: защита
загребать — погребать
загребение — погребение
заказать — запретить; приказать
залесть — найти, добыть
зале, занеже — потому что
заразиться до смерти — удариться,
расшибиться до смерти
заступить — защитить; заслонить
затворники — монахи, отказавшиеся
от общения с людьми
збруя — снаряжение воина, доспехи
зело — очень, сильно, весьма; точно,
тщательно
злая — несчастие, бедствие
зловерие — ересь, неправая вера
зловерный — придерживающийся
неправой веры
злоба — бедствие; злоумышление;
порок, зло
зогзица — кукушка
зонесет — занесет, загонит
зрак — вид, взгляд, лицо
зреть — смотреть, видеть
и — его (местоимение); и (союз)
игумен — настоятель, начальник
монастыря
иерей, ерей — священник, поп
избывший — избавившийся
изхарчить — истратить
исповедать — признавать
как приезжая — подъезжая
камка — шелковая ткань, шитая
золотом
камо — куда
катарга — гребное судно
катуна — женщина, жена
каюк — небольшое гребное судно
с парусом
керка — кирка, мотыка
кир — господин (греч.)
кликнути — вскрикнуть, закричать
колодица — насесть, к которой
привязывали охотничьих птиц
колоколы, колокольцы — бубенчики,
которыми украшали ловчих птиц
комонь — конь
конець копия — с конца копья
конечный — окончательный
красный — красивый, прекрасный,
приятный
купель — особого устройства большая
чаша для обряда крещения („по-
грузиша его в святей купели")
лавра — многолюдный, особо
значительный монастырь

348
Словарь
лепо — пристойно, хорошо; полезно;
подобно
лепота — красота, изящество;
стройное сложение
лествица — лестница
лесть — ложь, обман, хитрость;
ложные понятия; ересь, ложная,
неправая вера
летчи — лечь
лисица — лисий мех
лист — письмо
лстив — лжив, хитер; обманщик
лукавновать — поступать коварно, с
хитростью, обманывать
лукоморье — берег залива; залив
моря
лучный перестрел — расстояние, на
которое летит выпущенная из
лука стрела
медвеная — медовая
мировое письмо — письмо с
предложениями о мире
мниси — монахи
многажды — много раз, часто
мозоль — язва; страдание; бельмо
(„очи его без мозоля*'); нарыв;
переносно: грех
моление — просьба; молитва
моторно — страшно
мочно — можно
мурза — татарский князь
мя — меня
на боронь — на защиту, на оборону
на брези — на берегу
на въстоцы — на востоке; на восходе
(солнца)
на костех — над трупами убитых
на низ — в местность по нижнему
течению реки
на полы — пополам, на половины
на розно разшибитеся — врозь
разделитесь, разойдитесь
набаты — большой барабан; бубны,
литавры
навадить — наводить; наущать,
подущать; клеветать
надгробный — похоронный
(„надгробное пение")
наказание — наставление, учение;
образованность, ученость
намет — большая раскидная палатка
нань — на него, на нас
напротив — в ответ (сказать)
нарекать - - называть, наименовать
нареченный — названный
нарицаемый — называемый
нарочитый — знатный, почтенный,
важный; известный, знаменитый;
отличный
нарочитые люди — важные, знатные,
почтенные люди (ср. также
„нарочитые мужи")
насочйть — донести, оговорить,
подстрекнуть
наступать (на поля) — нападать
не ослабяй — не допускай
не полезно — преступно, вредно (ср.
„вземлю у вас крестоцелованную
вашу грамоту, ею же неполезно
согласистеся" — грамота митроп.
Кипириана Новгороду 1393 г.)
неделею — за неделю, в течение
недели
неизреченный — невыразимый
неистовый — неукротимый; сильный;
безумный
непременно — без перемены, не пере»
меняясь, без смены
несть — нет, не есть
неуготованными (дорогами) — не
проторенными
ну димы — принуждаемый

Словарь
349
нужа — притеснение, насилие („для
татарский нужа" — из-за
татарского насилия); нужда
нукнуть — крикнуть
ны — нас
обаче — впрочем, однако; но, а,
против, даже
обезчадствовать — лишить детей
обережение — охрана
обида — оскорбление, вражда („не в
обиди есмя были по рожению" —
не на оскорбление мы рождены)
оброк — дань, подать; назначенная
плата; назначение, обязанность
ов — тот, этот
ови, овии — иные, некие
овогда — иногда
огорчиться — разъяриться;
оскорбиться; сделаться грустным; стать
горьким
однолично — совсем, вовсе
о долети— победить
опасны (мы) — опасаемся,
остерегаемся
оприч — кроме
опусневать — измениться, осунуться
орда — стан, кочевье; войско,
полчище
орды — ордами
осилив — одоление
оскорбиться — огорчиться, начать
скорбеть („он же, слышав сия,
оскорбился о шурине своем" —
он же, услышав это, стал скорбеть
по своем шурине)
оставлыпий — оставивший
от нас страшны быти — бояться нас
от некоей вины — за какую-то
провинность
от родства — от рождения
от смертных врат — от близости
смерти
отметник — отступник, отпадший (от
кого- или чего-либо)
отоля, оттоле — с тех пор, после того;
оттуда
отход — отступление
отчина, вотчина — родовое отцовское
имение; имущество доставшееся
от отца; родина
охабиться — ложно обещать;
уклоняться, удаляться
ошутися, очутися — пришел в себя,
очнулся; проснулся
пакость — вред, зло; разорение,
грабеж; несчастье; болезнь; обман
пасти, пасоша — стеречь, стерегли
паче — более
паша — высший военный и
гражданский титул в Османской (турецкой)
империи
пашутся — раззеваются
пелынь — полынь; в переносном
смысле: горькая участь, страшные
бедствия
перси — грудь
персты — пальцы
пестун — дядька, воспитатель,
наставник
писк — музыка, звуки музыкальных
инструментов
писменный — числящийся в переписи
писмо — перепись; писание;
письмена
пленить — завоевать; взять в плен
по реклом — по прозвищу
поведеная (чаша) — указанная,
определенная
поверже — бросил на землю, поверг
повить — спзленать; воспитать,
вырастить

350
Словарь
поврещи — повергнуть, бросить на
землю
поганый — языческий, не
христианский
погинать— погублять, губить
подвигнуть — возбудить, устремить;
сдвинуть, подвинуть
подручник — подвластный,
подчиненный
подъемные бубны — бубны, которыми
возвещали начало похода
пожалить — оплакать, пожалеть,
посетовать, позаботиться
поймать — забрать, взять, захватить;
взять в плен
ползок — скользкий, непроходимый
полиано — полито
положить завет — утвердить
обещание
положа... образы смертныя —
приготовившись к смерти
поломянный — жгучий, переносно:
горестный
полон — добыча; пленники; плен
полтретья ста тысящъ — 250 000
полунощный — северный
ометато — побросать, покидать
помование — помахивание; движение;
знак
пониче — поникло
поп черной — поп, монах
попленить — завоевать, покорить
поревать — побуждать, наталкивать
(„в неверии своем пореваем"
—побуждаем неверием своим);
устремлять, низвергать; разрушать,
опустошать; тесниться
порок — стенобитная или
метательная машина, употреблявшаяся при
осаде городов
порок — недостаток („без порока" —
без изъяна, без недостатка)
поручати — помогать, содействовать
поряду — по порядку
посолник — посол
постоит ему — выстоит против него
посягать — злоумышлять, нападать
потятый — убитый
похвальный — достойный похвалы;
хвалебный
править путь — показывать дорогу
прапер, прапор — знамя; значок
прародительство — предки
пребирати — распределять
превращати — обращать
преднаписание — предисловие
предреченный — вышесказанный
преже — сначала, прежде
прелесть — соблазн, обман;
язычество, ересь („на свою прелесть
возвратити" — склонить в свою
языческую веру)
преложиться — перемениться,
преобразиться; изменить, обратить,
опрокинуть
преславущая — знаменитая
преставиться — скончаться, умереть
престала ся лити — перестала литься
прибылые люди — вновь прибывшие,
прибавившиеся люди
призирать — оказывать милость,
заботиться; смотреть
признаки — знаки
приимать — захватывать („грады прк-
имаху"); брать; принимать;
признавать; достигать
приклад — оклад иконы; образец,,
пример
прилежать — заботиться; находиться
при ком-либо неотлучно
прилежно — усердно, сильно
прилежный — напряженный,
усиленный, весьма сильный

Словарь
351
приделе яти — принесіи (качая,
колыша)
прилуниться — оказаться, случиться;
устремиться; предаться
примост — помост; лестница; крыльцо
припахнуть — повеять
присный — родной, близкий;
истинный, совершенный
пристанище — пристань, гавань
приступный — относящийся к
приступу
приступную думу — замысел итти на
приступ
притекать — приходить, прибегать
притече — прибежал,' пришел
приять — принять
промысел — забота, попечение; мысль;
предначертание (божие)
промышлять — замышлять,
задумывать; заботиться
пропасть — яма; бездна; глубина;
гибель
простерше — обратив, направив
пустый — лишенный всего, ничего не
имеющий
пытать — спрашивать („не пытай и не
воспрошаи")
пых — угроза, ярость
пыха — лицо
работа — рабство, неволя;
порабощение, пленение; труд; служение
радение — забота
разряжать — распределять
рака — гроб
рамо — плечо
ратай — пахарь
ратный — военный, боевой;
враждебный; враждебные степные народы
(„ратные половцы"; „ратным во
бранех страшны являшеся")
рать — войско; война; поход
рвахуся — рвались; вырывались
рек — сказал; реку — скажу; рече —
сказал; реша — сказали
ризы — одежды
род — племя; народ; „христианский
род" — христиане в целом
род предидущий — потомки
рожный, розьный — разный;
отдельный
роздряга — раздор
розно — врозь
рок — судьба; срок; мера, число;
возраст
руце — руки
рцем — скажем
рят — ряд
с тех мест — с тех пор
санчакбей — знаменосец;
предводитель отряда (тюрк.)
свадба — свадебный караван судов
сведомы — см. ведомы
священницы — попы, священники
се — вот; теперь; это, то
сей, сии — этот, тот
селйко — столько
селйкий — столький, столь большой,
столь многий; такой
сий, сей — этот, тот
сильный — мощный, большой („река
сильная" — большая река,
мощный поток); могущественный,
имеющий власть; роскошный,
пышный; крепкий, сильный
сира — сирота, осиротевшая
скачный (жемчуг) — ровный,
отборный
скуп — выкуп
сластный — приятный, сладкий
смет — счет
смечать — считать, проверять
сметись (смятесь) оне в своих силах -

352
Словарь
пришли в замешательство (в
смятение) их войска
смотряюще — заботясь („смотряще
своего спасения" —заботясь о своем
спасении)
снаряд, наряд — боевое вооружение
снедь — еда
совершение — исполнение, окончание,
(„ждуще божия совершения" —
ожидая, когда бог поможет
окончанию [подкопа])
совет — замысел, намерение („вда-
шася в совет суетен" —
поддались суетному намерению); совет-
указание; совещание; собрание;
злоумышление („злый совет")
совещевать — совещаться
соврати его с пути — заставил
уклониться от верного направления
соградить — построить („монастыри
согради")
сонм — собрание, общество
сорок — единица счета (мехов)
составить — собрать („рать
составите); сочинить; поставить,
устроить, учредить; начать;
возбудить; принять в состав
съступиться — сойтись, сомкнуться
(для боя); отказаться, отступиться;
нарушить (договор); уступить
стояние себе имея — был расположен,
поставлен
страстоположник — первый или
главный из мучеников (за веру)
страсть — страдание, мучение
страстотерпец — мученик
стретение, сретение — встреча
(„гряди во стретение" — иди навстречу;
христианский праздник Сретение)
строение — устроение, распоряжение;
предначертание („по божию
строению"); здание, постройка
строить — устраивать, учреждать,
управлять („сего ради поглощена
бысть премудрость строити
ратная дела" — оттого уничтожилось
умение управлять военными
делами); приготовлять; заботиться;
строить
строитель (монастыря) — хранитель
монастырской казны; заведующий
монастырским хозяйством,
ключник, эконом
струг — речное гребное или
парусное судно с каютой
стяг, мн. ч. стязи — знамя
сужено место, судное место — место
смерти
сулица — копье; острие, наконечник
копья
супостат — враг
табар, табор — лагерь
тайша, тайща — титул высших
военных и гражданских властей
Османской (турецкой) империи; боярин
тарелей — талеров; талер — крупная
серебряная монета
татиный — воровской
тать — вор
телеса — тела
теперево, топерво — теперь
тма — десять тысяч, бесчисленное
множество. Монгольское „тумен* —
десять тысяч (в монгольских
государствах X II—XIV вв. этим
термином обозначался также
десятитысячный корпус войск)
тмочисленный — многочисленный
той — тот
токмо — только
толикий — столький, подобный
толико — столько, столь много,
подобно

Словарь
353
толмач — переводчик
тоску им подаваше — вгонял их в
тоску
точию — только
тошный — тягостный; неприятный
(„у зла тошна времени" — в
дурное тягостное время)
трепати — касаться, трогать
трубля — звуки труб
трудить — изнурить, довести до
изнеможения
туга — тоска, печаль, горе;
несчастье
тщивый — усердный; пустой, суетный;
низкий, злой, малодушный
тя — тебя
тяжкий — лютый, свирепый,
страшный; трудный; громадный (»в силе
тяжце" — с громадным войском)
убо — же, ведь; так, и так, в таком
случае
уды — члены („и абие разслабе все
уды теле си ея" — и тотчас
ослабели все члены ее тела)
узрети — увидеть
украдом — украдкой, тайком
украйны — пограничье, порубежье,
окраины („рязаньскиа украйны")
украинские города — пограничные,
порубежные, окраинные города
украинцы — жители пограничных
областей Русского государства
укупити — собрать, составить
уристанье — бег, скачка
урядить — расположить,
распределить, ускорить; уладить; наставить
усечки — обломки, осколки
ускорить — поспешить
уставить — установить, устроить
устрещи — подстеречь
23 Воинские повести
усумниться — устрашиться;
усомниться
усше — усохла („како не усше рука
его")
утолить — умилостивить
(„нечестивого подобает дары утоляти"—
нечестивого следует
умилостивлять дарами); укротить;
облегчить; исцелить
утрудиться — устать, притти в
изнеможение
учредить — установить, расставить
полки; угостить
хорюгове — знамена
храбр — богатырь, витязь, воитель
(слово, исчезнувшее из
употребления в XV в. и заменившееся
словом „богатырь", начавшим
входить в употребление со второй
половины XIII в. — первоначально
только в отношении татар)
храм — дом („хоромина"); церковь
целование — приветствие; „дать
последнее целование"—попрощаться,
проститься; поцелуй
целовать — приветствовать; целовать
ци, це — ли; однако; хотя, разве
чадо — дитя, сын
час — время („на долг час" — на много
времени); мгновение; час (как мера
времени)
чаю — надеюсь
через цареву речь — наперекор,
вопреки царским словам
черленый, червленый — красный
черный поп — поп-монах
чиненые — приготовленные;
заряженные
чинить — изготовлять, приготовлять

3§4
Словарь
чиниться — совершаться
шертовать — присягать, клясться
шибить — ударить, поразить
шурич — сын шурина (редкое в
мятниках слово)
щур — птица
ю — ее
язвить — ранить
язык — пленный, захваченный для
получения сведений о противнике;
народ, племя; язык, наречие;
часть тела — язык; завещание
яко — так как, как, что
ясырь, язырь — пленник
ять — брать; захватывать в плен
(„князя Олга Ингоревича яша*—
захватили в плен)
ызменная, изменная
екая, шпионская
предатель-
>^к

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Стр.
Повесть о разорении Рязани Батыем. Волоколамский список XVI в. 12—13
Крепостные валы Старой Рязани , 16—17
Повесть о разорении Рязани Батыем. Погодинский список XVI в. 24—25
Задонщина. Рукопись Гос. Исторического музея Кз 2060,
л. 216 40-41
„Историческая" повесть о взятии Азова в 1637 г. Рукопись Гос.
Исторического музея, б. Синод № 409, л. 116 48—49
„Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении 1642 г.
Рукопись Гос. Библ. СССР им. В. И. Ленина, собр. В. М. Ундоль-
ского № 794, л. 17 64—65
„Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном сидении
в 1637 и 1642 гг. Рукопись Гос. Библ. СССР им. В.И.Ленина,
собр. В. М. Ундольского № 795, л. 1 88—89
Рязанские бармы 120—121
Рязанские бармы —
Золотая подвеска из Старой Рязани —
Колт со сканным обрамлением из Старой Рязани —
Оправа со сканью из Старой Рязани 121
Переправа русских войск через Дон (Царственный летописец,
т. II, рис. 136) 144—145
Поединок Пересвета с татарским богатырем (Царственный
летописец, т. II, рис. 158) —
Куликовская битва (Царственный летописец, т. II, рис. 160) . . . 160—161
Бегство войск Мамая; русские берут добычу (Царственный
летописец, т. II, рис. 173) —
Остатки крепостных стен в Азове (по снимку 1936 г.) 177—178
Раскопки азовских укреплений (Экспедиция Института истории
материальной культуры АН СССР, 1936) 191—192
23*

356 Список иллюстраций
Стр.
Типы донских казаков XVIII в. Из книги Ал. Ригельмана
„История или повествование о донских казаках .. .* 1778 г. по изд.
Бодянского, М., 1846 193, 207, 209, 223
План городища Старой Рязани 285
Карта Северо-восточной Руси перед нашествием Батыя 293
Схема движения русских войск на Куликово поле с 20 VIII по
7 IX 1380 г 299
План расположения русских и татаро-монгольских войск на
Куликовом поле 8 сентября 1380 г. (Схема Е. Луцкого, Историч.
журнал, 1940, № 9) «... 303
Казачьи суда на Волге (Сибирская летопись Ремезова, л,1 об.) 312—313

СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
Повесть о разорении Рязани (подготовил к печати Д. С.
Лихачев)
Волоколамский список XVI в 7
Список Хронографа 1599 г 21
Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
(подготовила к печати В. П. Адрианова-Перетц) . . . 33
Повести об азовском взятии и осадном сидении в 1637 и 1642 гг.
(подготовил к печати А. Н. Робинсон) 41
„Историческая" повесть о взятии Азова в 1637 г 45
„Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении 1642 г. 57
„Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном сидении 83
Приложения
Послесловие ( В. П. А д риа н о ва-П е р е т ц) 115
Повесть о разорении Рязани Батыем (Д. С. Лихачев) 119
Слово о Куликовской битве Софония рязанца (В. П. Адрианова-
Перетц) 143
Повести об азовском взятии и осадном сидении (А. Н.
Робинсон) 166
Комментарий археографический (составили Д. С. Лихачев,
В. П. Адрианова-Перетц и А. Н. Робинсон). . 244
Варианты 267
I. Повесть о разорении Рязани Батыем (подготовил к печати
Д. С. Л и х а ч е в) —
II. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина)
(подготовила к печати В. П. Адрианова-Перетц). . 269
III. „Историческая" повесть об азовском взятии и осадном
сидении (подготовил к печати А. Н. Р о б и н с о н) 272
IV. „Сказочная" повесть о взятии и осадном сидении
(подготовил к печати А. Н. Р о б и н с о н) 274

358
Содержание
Стр.
Комментарий географический и исторический 284
I. Повесть о разорении Рязани Батыем (составил Д. С.
Лихачев) • • • * —
II. Слово о Куликовской битве Софония рязанца (Задонщина);
(составила В. П. Адрианов а-П е р е т ц) .* . 296
III. „Историческая" повесть о взятии Азова (составил А. Н.
Робинсон) 306
IV. „Поэтическая" повесть об азовском осадном сидении
(составил А. Н. Р о б и н с о н) 314
V. „Сказочная" повесть об азовском взятии и осадном
сидении (составил А. Н. Р о б и н с о н) 330
Библиография 332
Именной указатель 336
Географический указатель 341
Словарь 345
Список иллюстраций 355

Печатается по постановлению
Редакционно-издателъского совета
Академии Наук СССР
Редактор А. А. Воробьева
Технический» редактор Р. С. Певзнер
Корректор Л. А. Ратнер
*
РИСО АН СССР № 3628. Подписано
к печати 23 VIII 1949 г. Печ. л. 22^-н
11 вклеек. Уч.-изд. л. 18,60. М-25517.
Тираж 10000. Заказ № 1435.
1-я типография Издательства
Академии Наук СССР
Ленинград, В. О., 9 линия, 12