СЕРГЕЙ КАБАЛОТИ
БвОСОНВЧНАЯ
ИСЮРИЯ
(необязательные заметки)
Санкт-Петербург
2011

Я «раскачивался» между двумя языками,
экспрессивным и критическим, а внутри этого последнего — между
дискурсами, относящимися к сфере социологии и
психоанализа; однако по причине недовольства, которое я
в итоге испытывал и к тем и к другим языкам, я
свидетельствовал о единственной достоверной вещи, какая
во мне была (какой бы наивной она ни казалась) — об
исступленном солротивлении любой системе редукции.
Всякий раз, прибегнув к такого рода языку и чувствуя,
что он застывает и тем самым соскальзывает к
редукции и неоправданному критицизму (reprimande), я мягко
от него отходил и предпринимал поиски в другом
направлении, начинал овладевать другим языком. Имело
смысл раз и навсегда возвести эту мою особенность в
добродетель, превратив «древнюю суверенность „я"»
(выражение Ницше) в эвристический принцип.
Ролан Барт. Camera lucida
...речь идет о модели, которая продолжает
формироваться и углубляться в процессе, который развивается,
совершенствуется, возобновляется.
Ж. Делез, Ф. Гваттари. Ризома
Оригинал-макет: Рита Белая
По вопросам приобретения прав на публикацию текстов
обращаться:
E-mail: sergueykabaloty@gmail.com
© Сергей Кабалоти
2

ГУЛ
только потом понимаешь: под полотном этой дороги
есть другая дорога (в потоке
этой реки
медленно
влачит свои воды
другая река)
дорога блуждает в дороге - камни одной дороги
сокрыты в камнях другой
и пронзительно их молчанье
(рыбы одной реки
ворочают плавниками
в рыбах другой реки
вдыхая
её кромешные воды)
гул... смутный гул...
между дыханием и шагами
в зыбких изломах этого времени -
вслушайся! -
слышишь?
3

ВОЛНА
...отделена двойной грядою
смертельных скал
от визга хохота и воя
моих зеркал
ты видишь как они сгорают
в твоем огне
и тень твоя как ты вторая
живет в стене
(«Медея»)
Из лабиринта пламени, из сути
невзрачной и отвратной мыши, из
предтечи пепла вкупе с дымом — вниз,
назад, в водоворот, на перепутье
выносит нас, а там вдыхают люди
и выдыхают капли слез, где лиц
и руконог, то падающих ниц —
на пепельные ноты интерлюдий
моих, — то убегающих в туман
запечатлелись тайные черты
неявно, как языческой молитвы
предэхо: прошлогодние цветы
там полуявь струят в полуобман...
В ответ им стены для теней открыты.
КАДРЫ ФРОНТОВОЙ ХРОНИКИ
близится рокот моторов танков
дивизии «мертвая голова»
насколько достанет — настолько достанет
бутылок с «коктейлем молотова»
4

...печать на пламени свечи
портреты темных сновидений
магическая грязь
миазмы
какая старая обнова
межвременье мигнет и снова
закуривая сигарету
заговоришь с глазами тени
тень скажет: всем владеет мышь
ты скажешь: я измучен снами
тень: губы жизни горячи
ты:холодно мое веселье
тень: пламя — праздник новоселья
ты: за глухой стеной дорога
тень: призрак древа бредит ночью
ты: пес на облаке скулит
тень замолчит о том что лишь
дыханья голого подобье
(а божество дыханья бренно:
песчаный образ — полый маг)
ты думая о том что знак
лишь полый дом для полой тени
среди утрат и обретений
облитых лунным светом крыш
и утонувших в небе птиц
чей эфемерный след так светел
в молчанье стряхивая пепел
с глазами тени говоришь
...стерев листву и слезы света
с осенних зябнущих ветвей
сквозь стены в ночь умчится ветер
сквозь камни памяти твоей
5

ВОСПОМИНАНИЕ
мне было некуда идти
сгибались дольние пути
закат ласкал глаза домов
но шаткий кров из темных слов
был мне прибежищем одним
был призрак-друг: мы пили с ним
одни и те же злые сны
из рук пылающей весны
и дном зеленая луна
была мучительно одна
слова бывают хороши
дожди бывают холодны
мой эфемерный кров не мог
покрыть печаль пустых дорог
он канул в зыбкие пески
не утолив ничьей тоски
а эфемерный призрак-друг
измазав пеплом кисти рук
из одиночества слепил
корабль без мачт и без ветрил
и канул в зыбкие года
кто знает может навсегда
ЭПИТАФИЯ
я одиночества напился вволю
я жажду неизбывную свою
навеки утолил
СТРАНСТВУЮЩИЕ КОМЕДИАНТЫ
от кондопоги до манежной площади
прилежно балаган катили лошади
6

мотив
...потом усталые шаги
листали палую листву
листва шептала то «вчера»
то «год назад» то «мышь» то «море»
а за спиною полз туман
а в нем — горбун с крестом в руке
печальный шут с разбитым сердцем
слепой учитель лунной школы
бродячий пес
с луной в глазах
простоволосая цыганка —
все дыры нищего пространства
покинули свои вокзалы
и зачарованно брели
нестройной долгой вереницей
вслед за усталыми шагами
...листва шептала то «вчера»
то «сны зеркал» то «мяч и ангел»
то «одиночество» то «год»
луна разбитая мигала
НОВЫЕ БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ
все ль как всегда течет момент ли
какой-то роковой настал —
купи себе пожалуй бентли
а имя поменяй на драмл
ЧЕМПИОНАТ
неблизкий но не английский
прагматичный но недалекий
полукриминальный бизнес
с полуполитической подоплекой
7

КОЛЬЦО И КРЕСТ
Кольцо и крест... Мятущиеся птицы...
В оконных рамах как кровоподтеки
темнеют дыры или как пороги
в ночные небеса из небылицы.
В холодном доме — или все мне снится? ■
вкушают явь языческие боги.
Пред ними на столе лоскут дороги,
усыпанный листвой из небылицы.
С сухой листвы слетают стаей птицы
сквозь дыры стекол в небеса ночные.
Полупрозрачны стекла как бумага.
За ними полупризрачны причины,
предтечи и бесчисленные лица
кольца с крестом или Иного Знака.
ВОКЗАЛ
все смешалось: голуби лужи
этот старый убогий вокзал
пестрый словно юбка цыганки
в толпе его пассажиров
он то больше себя то меньше
себя самого: когда больше
когда меньше себя самого
когда как: обычное дело
луч ручья в траве безногой
свечи сосен у дороги
птичьи чаянья зачатья
свет закатный черепичный
медный медленный прощальный
перечитанный сначала
8

РИМ КОТОРЫЙ
рим который играет в наперстки
в память впавшие годы и версты
разбирает перстами но горсти
что ж стараться ведь просто пусты
и ответ им пустые карманы
хоть бубни ты гугнявым шаманом
хоть прикинься дырявым туманом
хоть в затылок мне пулю пусти
но играет а значит и вправду
ждет всерьез принимая забаву
норов тычет и праву и нраву
вопреки с незапамятных лет
незабвенное полузабыто
сокровенным свеченьем залито
на своих отрешенных орбитах
оттого чему имени нет
кроме мифа и стало быть с лета
из глубин беспробудного бреда
по лучу преломленного света
семицветная строится связь
меж потоком и статикой между
тем и этим грядущим и прежним
невозможность бредет в неизбежность
вдох за вдохом собой становясь
вход ли я или выход не знаю
выдох с привкусом дыма ли сна ли
чьи-то зоркие взгляды листают
каждый миг но частицу пути
не разъять — ни мерцанья ни блика
не поймать полумгле многоликой
вопль молчанья безмолвие крика
все одно и крути ни крути
я ж гекубе никто если спросят
колосящимся многоголосьем
напрямик отнимая и осень
вслед за летом холодные дни
9

даже сны мои насквозь пробиты
слепотою собою забытой
пробы собраны слезы пролиты
вздохи связаны речи темны
но стоокую жуть разбирает
взгляд за взглядом от края до края
то бишь око за оком играя
рим который: он шутит всерьез
когда требует бренной замены
знака ль знаменем знанья ль затменьем
поверяя превратности зренья
с дна турусов нулями колес
рим который от черного чая
мир отторгнутый не отлучая
перевернутой тенью венчает
ловит ночью как будто сачком
из эфира где долгие волны
обтекают подножие воли
отвлекая от ложью и болью
понатыканных в воздух жучков
рим который зазнобой оторвой
гибкой нежной навязчивой скорой
переслушавшей уйму историй
повторяемых в ночь изо дня
много знает в свои те и эти
умножаясь в задымленном свете
среди осени пляшет о лете
за но для — так и так — для меня
я добрел сюда или доехал
перспективой обратного эха
зримым зовом подвижные вехи
замыкали прорехи маня
ворожили мигающей рябью
блики шелеста звонкие пряди
от затей непрозрачности ради
неизвестно чего гомоня
я здесь был я ушел и остался:
говорил умолкал огрызался
10

подвизался но как ни старался
ни на шаг не ушел от себя —
и толкуя регламент приятья
зеркала умножали объятья
двадцать пятою падая пядью
как посулом проклятья слепя
я метался и ехала крыша
что ни вижн смешон и излишен
был прослушан но не был услышан
рим который валял дурака
внутрь ящика был переложен
растранжирен на ложь перемножен
пережеван и с грифом «низложен»
возвращен мол не прошен пока
сам себе слово за слово слово
вслед за словом и снова и снова
что само по себе и не ново
доля воли и доля вольна
все так сложено сложно и просто
в бумеранге идея наперстка
рим который турусы колеса
и развязка о нет не видна
МАРГИНАЛИЯ
когда кого оно куда?
и что кончается тогда?
ПРОЕКТ ПРИКАЗА ПО ПРОСЬБАМ ТРУДЯЩИХСЯ
...неужели достаточно заговорить всем вместе,
чтобы возник гул языка — столь редкостный,
проникнутый наслаждением эффект?
Р. Барт. Гул языка
за песни отключите свет и воду
и запретите кстати переводы
11

КРУГ
...мне вторит дождь. Воспоминанье
трепещет бабочкой свечи,
которой нет. В моей ночи
я слышу смутное дыханье,
но — никого. Очарованье
просыпало свои лучи
под землю. Тишина — кричит.
Все то, чему найти названье
не в силах темная листва
беззвучно на пороге сна
покрытая дождливым блеском, —
все раскрывается теперь.
Когда и слова молвить не с кем,
я вспоминаю о тебе...
ИНТЕРЛЮДИЯ
Прости, я знаю: палою листвой
осыпан твой покой... Я удивляюсь
дождю... Я возвращаюсь в сумрак свой,
и фонари мерцают как стеклярус
рассыпанный — увы — чужой рукой
в вечерней мгле, означившей мой статус:
перед лицом обмолвки роковой —
я знаю все вперед: я возвращаюсь
в свой сумрак опостылевший мне хуже
одной и той же грезы оголтелой,
навязчивой как память о конце.
Передо мной твой призрак пустотелый.
Над ним стоокий мрак снижаясь кружит.
И дыры глаз темнеют на лице.
12

ДОЖДЬ В ГОРОДЕ
печально плелся по асфальту
истоптанного тротуара
подняв воротники прохожих
раскрыв зонты надвинув шляпы
промозглый холод источая
бродягой - временем - немыми
слезами оборотня-дня
вдоль мокрой улицы осенней
мимо витринного квадрата
и безголовых манекенов
за толщей стылого стекла
шел безразлично наступая
на желтый лист упавший навзничь
к трамвайному прилипший рельсу
и на раздавленный окурок
и на грядущую находку
ладошки детской - меж столбом
фонарным и чертой бордюра -
орлом упавший здесь медяк
не замечая взглядов вслед
печальный дождь печальный пленник
незримой тяжести земной
прочь от деревьев обнаженных
сквозь распростертые объятья
ветвей качающихся молча
увертываясь от порывов
от неотвязных оплеух
пинков и нахлобучек ветра
скользя по скатам крыш косых
стекая в желоба и трубы
спешил к своей подземной смерти
сквозь жизнь - сквозь сумрак городской
собою наполняя вечер
шел дождь - он дождь - он шел - шел дождь
13

ФАНТАЗИЯ В ПРОИЗВОЛЬНОЙ ТОНАЛЬНОСТИ
...скитались по моим ночам и грезам
таким метаморфозам предавались
что смысл их растворяла немота
я удивлялся вглядываясь в них:
бумагой отраженные немой
шаги и вдохи призрачных заклятий
таким метаморфозам предавались
что лучше было ничего не видеть
когда б забвенье жажду утоляло
и скрытый свет не искушал глаза
таким метаморфозам предавались
глаза их отраженные немой
бумагой
что смеялась над моим
неведеньем фарфоровая лампа
в ответ полупрозрачной белизне
немой бумаги отражавшей то ли
превратности моих блужданий долгих
по улицам забвенья то ли их
глаза - глаза которые в моих
бессвязных грезах коротали ночи
фарфоровая лампа освещала
пса - пес с бумаги прыгал и в прыжке
он был уже не псом а черной розой
и роза раскрывалась мне навстречу
и лепестки ее росу роняли
прозрачную
и капельки росы
над лампою как бабочки кружились
а на бумаге прыгая с листа
лохматый пес играл с мячом зеленым
мяч становился домом двухэтажным
с высоким чердаком
на чердаке
с весны прошедшей призраки бродили
14

уже сухой как мумия
закат
струился и стекал за горизонт
закат немые окна отражали
и отраженья крали мой покой
блуждающего меж забвеньем и
неведеньем
когда я возвращался
к бумаге
начиналось все сначала:
мяч на странице становился древом
меж складками его коры смола
полупрозрачной желтизною смутно
напоминала слезы пса а пес
уже был ветвью древа чья листва
была как приглядишься не листвой
а их глазами в предрассветной мгле
я все бросал я уходил назад
к забвенью и неведенью и там
на сумеречных улицах забвенья
я различал неведенья следы
...я помню их глаза: в них темной влагой
подернутая топь живая мгла
как будто бы ждала освобожденья
я словно по странице шел не зная
кем стану через миг чем был мгновенье
назад
мяч древо пес закат и дом -
ну словом роза - наполняли плоть
мгновений: это был бездонный танец
я помню их глаза: я в них остался
15

ВЕЧЕР
Здесь моря не было и нет,
и тщетно ищет чей-то след
маяк, блуждающий по саду.
Отяжелела голова.
Мигают демоны-слова.
Сирена хочет быть Кассандрой.
Ах, грусти сорванная гроздь...
Чего здесь ищет странный гость?
Уж не покоя ли и воли?
Мигают демоны-слова.
Весы колеблются едва.
Мечтает рак о львиной доле.
Все развернулось и сплелось.
Чего здесь ищет странный гость?
Чего он ждет нетерпеливо?
Все перепутала судьба.
Мигают демоны-слова,
и голоса летят с обрыва —
во мглу текучую, туда,
где цепенеют города,
разъяты мерою и сроком
навеки скованы; во мгле
они бездомны на земле
под круглым желтым лунным оком.
ВОРОВАННЫЙ ВОЗДУХ
годы проходят становятся небылью были
станут и небыли былью повсюду и возле
лауреаты всех премий какие у них только были
будут рассказывать мне про ворованный воздух
ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ
похоже так или иначе
в скандале громком что-то прячут
16

кино
зеленая луна гренады
прерывистое постоянство в отзвуках
странствующих в текучей объемности
четвертого измерения:
красная луна монте-карло
воздух разреженный и чистый
опасность близкая и дух полный
радости и злобы
вавилонский колодец запада
бродячий египет востока
хорошо подходят друг к другу
одно к одному
лоскутное лунное разноцветье...
но который уж год война:
так стало быть время и отвергает
отторгает пространство
кривясь и попадая в ловушку
(то ли это территории безумия
то ли разнонаправленность тяготений
но все это луна — луна)
...мы — это не ты и не я
Бог приспосабливается к человеческим
различиям ради зыбкого равновесия
: любой бы устал
кто может все это вынести?
холодная сталь пистолета
скорость автомобиля и неподвижность
придорожного древа
за лунным затмением следует
солнечное затменье как в прошлом
прошедшем на костылях незримых
прошлом году
17

(я — это не я) извиваясь
зная из сна и с нами
оставаясь и расставаясь — оставляя
и уводя за собой
гулкое бездонное пресечение
пристальных немигающих лун
безмолвие которого оскорбить не в силах
даже слова —
древние циничные попрошайки
прилипалы паяцы наемники
лживые прорицатели коварные любовники
несчастные старики...
где ты? на каком повороте
безмолвного лунного пресечения?
там нас уже никто не догонит
ни ты и ни я
...черная луна Мандельштама
отвратительные зеркала борхеса
: отъединение или объединение? —
пресечение лун
старая как мир история
бесконечная как война литература
окружая они подступают отовсюду —
прощай, кино! —
сюжетная геометрия неевклидова
странствия в текучей объемности
тривиальная дискретная континуальность
слепота зеркал
ИЗ ПОЭЗИИ УИЛЬЯМА БЛЕЙКА
Связавшийся с безумцем, я — глупец: глупцы вдвойне,
Кому завидуют они: безумцу или мне?
Madman I have been called; fool they call thee.
I wonder which they envy: thee or me?
William Blake
18

ПРИТЧА
Человек из магической грязи
мне кричал: — Помоги! Помоги!
Темный взгляд затуманен, неясен.
Цепки пальцы простертой руки.
— Я тону! — он кричал, надрываясь.
Почернели морщины на лбу.
Обессилел, сквозь грязь пробираясь?..
— Посмотри на меня: я не лгу!
Я подал ему руку пустую,
как мечта, размыкая покой,
где немые печали уснули.
Он схватил ее цепкой рукой.
И глаза налились словно жала.
И сомкнулся разомкнутый круг...
Сколько времени длилось пожатье
двух сцепившихся в воздухе рук?
Сколько времени молча, как камень,
я тянул к себе чью-то судьбу?
Мы сцепились пустыми руками,
а ступни погрузились — в борьбу.
Он тянул меня — яростно, мощно.
Верный путь ускользал из-под ног.
Не пожатье — смертельная ноша!
Я понять и поверить не мог...
Темный взгляд... Где слова, что просили?
Что за ним?.. Далеко, далеко...
Нарастала неверная сила.
Он сжимал мою руку рукой.
По колено в борьбу погружая,
прерывая и меру и срок,
бесконечное рукопожатье
замыкалось, довлело как рок...
19

ТРАМВАЙ
И пошла у нас летопись.
Саша Соколов. Между собакой и волком.
Король, министр, лудильщик, шпион.
Английская считалка
1-
в трамвай теней войдет лудильщик блуда
кондуктор продает обрывки бреда
за медные по-видимому беды
за серебро же поцелуй иуды
выплевывает сгустками простуды
лудильщик не шпион трамвай не чудо
скользит по рельсам по кольцу из лета
покоя не предвидится покуда
оттуда не последует ответа
и лучше бы без всадника и бледа
2
на то почто за сколько и доколе
с какого перепуга и печали
какие там внутри сгустились дали
чья воля там так длит и делит доли
что вряд ли бы додумался и Сталин
неужто этот сонм адептов боли
директором любви с министром горя
из мглы взлелеян а точней взреален
чтобы напились суеверья голи
живою кровью допьяна и спали
3
пока миазмы сумрачных маразмов
вплетая боль и страх не только в мысли
но и в подкорку затевали праздник
когда со скрупулезностью садистской
за тризной тризну складывая в призму
за сумму распознать старались разность
20

да: это обвинение в убийствах
не вопль не плач оно почти бесстрастно
продумано конкретно и опасно
а как еще? убийство есть убийство
4
кто это делал? из какого ада
извергнуты подобные созданья?
кто принимал решенье? указанья
на проведенье этого парада
кромешной паранойи что за стадо
свиней дало? какое жало гада
какого просвистело приказанье?
как этому всему найти названье?.,
земля и прах для правды не преграда
и будет суд: и будет наказанье
5
трамвай звенит уже за поворотом
лудильщик-не-шпион лишь половина
кондуктора: другой увы не видно —
как и трамвая хоть иначе... кто там
и чем на чем играет как по нотам
ты знаешь но другими и одними
и теми же хоть разными оплоты
воплощены хоть ускользают мимо
из них других орбитами своими
опровергая города и годы
6
какими их запомнили и знают...
лудильщик-не-шпион — всего лишь четверть
себя же отрицающего ченча
кондуктор арифметикою занят
не в силу а скорее все же через
такие вот простые дроби: злая
насмешка над собой судьбой и чем-то
своим собой отвергнутым: сказал бы
21

когда б не отвращенье поточнее
но — на колючке ворон коченеет
7
едва прикроешь веки и дорога
уводит в позапрошлое столетье
где тот же призрак всадника и бледа
речь отнимал подкашивая ноги
чтобы позднее стать предметом сплетен
и апологий наглых и убогих
куда стремнее сплетен... стлеет слепок
мгновенной чередою новых многих
сменяясь — все во всем чему приспело
совпасть с собой — но узнаванье слепо
8
мгновенье миновало или сутки —
не суть: суть перфорирована ложью
беззвучно проникающей сквозь кожу
безумной подгоняемою жутью
и алчностью рядящеюся в шутки
и ты все там же хоть и невозможно
и время и дорога непреложны
и тот же звон звенит как будто в звуке
себя являет знак: трамвай порожний
трамвай теней всегда один и тот же
9
хоть и другой и там опять кондуктор
торгует бредом и туда лудильщик
хоть не шпион как будто что-то ищет
чего не потерял войдет как ступор
впадет в тебя чтоб ты пока не умер —
войдет — осознавая что излишний
рост самоотрицания в котурнах
(он ходит на котурнах) — и не слышал
того что в мозг тебе вбивает рупор
в руках убийц беззвучней серой мыши
22

10
как дать понять ясней когда не нужен
ни царь ни цензор ни манипулятор
несущий чушь стукач-дезинформатор
политтехнолог дующий на лужи
ни тот ни этот мразь и провокатор
по сути а по форме взятой вчуже
исправный и тупой рефрижератор
где мерзнут замороженные туши
транслирующий в уши sta viator
трибун досужий дегустатор стужи
11
пред ним захлопни дверь он лезет в окна
плюнь в рыло — улыбнется и утрется
то подмигнет со дна двора-колодца
то с чердака стечет... как будто вогнан
как гвоздь в подошву в глотку жертвы кокон
убийцей-извращенцем: проклят Богом
изыди ж скоро на распутья стогны
и в закоулки и куда придется
покуда меж подножкой и порогом
не сгинет ночь да виден станешь многим
12
и все твои обличья и респекты —
король министр надежда и опора:
наушника льстеца иуды вора —
покуда плектр перебирая спектр
из медных бед взамен обрывков бреда
вопросы извлекает — в подлый век твой
с подножек на пустых углах историй
ни счета ни предела нет которым
сойдут — за серебро и за ответы —
не слыша ветра и не видя света
23

ТИРАНОЖЕРТВА
И окончив свою сказку, Дьявол откинулся в
углубление гробницы и засмеялся.
Э. А. По. Молчание
Века и века прошли.
Э. Ионеско. Жак или Представление
...и что им неизвестно? что они
пособники убийц и слуги страха?
спроси за что где голова там плаха
с любой куда ни кинься стороны
-.любой давно устал бы от любой
как ни крути а добровольной роли
советник боли созерцатель горя
шут пут слепой наедине с собой
они ж не только были бы не прочь
закрыть глаза на новое убийство
или истолковать самоубийство —
представься только повод их сволочь
за стол убийц по небольшой нужде
где им оплатят так или иначе
всяк шаг: плевок в могилу смех над плачем
лояльность к преступлениям вождей
и — всем все ясно а кого тошнит
того излечит ведомство паучье
с доставкой на дом: учит учит учит
читай: казнит казнит казнит казнит
заткнет затмит а лучше повернет
куда скажу а то смолчу и выжду
и посмотрю куда а то поди ж ты —
вот нрав — все норовит наоборот
нет если ты и вправду идиот
у нас для вас министр и министерство
заведены: паскудство скотство зверство
все на виду у всех который год
24

и ничего а то поди пойми
виденья дескать но не визуальны
бесценны цели связи казуальны
а ты это безропотно прими
да у меня ж кто не дурак тот вор
а где не наркоман там проститутка
а то и то и то: какие шутки?
и всяк вещает как античный хор
а извращенцы в органах? а голь?
а террористы? хуже иностранцев!.,
так что броня крепка портрет наш глянцев
один для всех и отзыв и пароль
все на виду у всех ты видишь сам
зазор меж несказанным — меж свободой
и хаосом — и кровью подноготной
иди ж вещай: рекам полям лесам
равнинам горам не забудь людей
и все — туда-сюда и тыры-пыры —
глядишь откроешь городу и миру
кто фараон теперь а кто халдей
или чего еще там? что они
пособники убийц и слуги страха?
поймешь за что где голова там плаха
с любой куда ни кинься стороны
ИЗ ПОЭЗИИ УИЛЬЯМА БЛЕЙКА
когда играть желаешь в случай знай прежде для начала лишь
что если ты великодушен ты никогда не победишь
If you play a game of chance, know befor you begin;
If you are benevolent you will never win.
William Blake
25

УЗЕЛ
История истерична; она конституируется при условии,
что на нее смотрят — а чтобы на нее посмотреть, надо
быть из нее исключенным.
Р. Барт. Camera lucida
...в конце концов это можно представить
и как затянувшуюся на годы
жизнь в живописи утрилло: одна за другою улицы
площади переулки углы повороты
каменный лабиринт куда только сунься
и будешь идти и идти до скончания бесконечности
пока не поймешь: панорама-то закольцована
со всей неопределенностью на какую способна — нежность
наверно — ну да: минотавра — к мясу на твоей кости берцовой
так уж устроено что пока все это длится
жизнь отнимаемая день за днем год за годом
словно сама же непрерывно себе же снится
миром страной или может быть городом
как взглянуть может быть так а может иначе
или просто сон многослоен подобьем матрешки
(когда значимое одной точки системы банально не значит
ничего — или меняет значение — с другой ее точки)
камю ведь интересовало выраженье лица сизифа
в тот момент когда он спускается за сорвавшимся
по обыкновению камнем
всего лишь отсутствие времени: универсальность мифа
убийственно назидательная классическая механика
но может речь все же просто о затянувшейся ошибке времени
то бишь интерсубъективности: о концентрации обстоятельств
случайных в своей чрезмерности или заданных (зло)намеренно
и узел этот развяжется: развяжется обязательно...
P.S. глядя на то как поигрывают вытянутыми жилами
вспомни камю и утрилло и о земле и жимолости
26

(вольный перевод с английского)
27

William Shakespeare
XII
When I do count the clock that tells the time,
And see the brave day sunk in hideous night;
When I behold the violet past prime,
And sable curies, all silver'd o'er with white;
When lofty trees I see barren of leaves,
Which erst from heat did canopy the herd,
And summer's green all girded up in sheaves,
Borne on the bier with white and bristly beard;
Then of thy beauty do I question make,
That thou among the wastes of time must go,
Sinse sweets and beauties do themselves forsake,
And die as fast as they see others grow;
And nothing 'gainst Time's scythe can make defence
Save breed, to brave him when he takes thee hence.
XIII
О that you were yourself: but, love, you are
No longer yours than you yourself here live
Against this coming end you should prepare,
And your sweet semblance to some other give.
So should that ba\eauty which you hold in lease
Find no determination: then you were
Yourself again , after yourself's decease,
When your sweet issue your sweet form should bear.
Who lets so fair a house fall to decay,
Which husbandry in honour might uphold
Against the stormy gusts of winter's day,
And barren rage of death's eternal cold?
O! none but unthrifts: — Dear my love, you know
You had a father; let your son say so.
28

Из поэзии Уильяма Шекспира
XII
я счет веду часам что мерят время
пригожий день в ночи ужасной тонет
фиалкой цвет былой давно утерян
и черный локон белизною тронут
раскидистые кроны укрывали
гурты от зноя лиственною тенью
но сжата нива хлеб в снопы связали
везут возы с седым колючим сеном
времен переживая череду
и созерцая завершенье жатвы
безмолвно вопрошаю красоту
что отцвела — созрела — избежала
серпа пока: что от серпа времен
спасает если серп сей занесен?
XIII
ты это ты но ты моя любовь
здесь и теперь не дольше сроков жизни
опровергая сроки плоть и кровь
потомству передай стезю да зиждет
в нем красота которая в тебе
воплощена: исходом возвращенье —
да безысходность не грозит судьбе
но красота обрящет продолженье —
да станет: кто сподоблен и распад
в порядке этом вечном опровергнет
зимы непредсказуемой разлад
раж самодурства хладный и неверный
кто ж нет — тот нет: пусть сын твой наконец
узнает — в свой черед — что он отец
29

XIV
Not from the stars do I my judgement pluck;
And yet methinks I have astronomy,
But not to tell of good or evil luck,
Of plagues, of dearths, or seasons' quality;
Nor can I fortune to brief minutes tell,
Pointing to each his thunder, rain, and wind,
Or say with princes if it shall go well,
By oft predict that I in heaven find;
But from thine eyes my knowledge I derive,
And (constant stars) in them I read such art,
As truth and beauty shall together thrive,
If from thyself to store thou wouldst convert:
Or else of thee this I prognosticate,
Thy end is truth's and beauty's doom and date.
XV
When I consider every thing that grows
Holds in perfection but a little moment,
That this huge stage presenteth nought but shows
Whereon the stars in secret influence comment;
When I perceive that men as plants increase,
Cheered and checked even by the selfsame sky,
Vaunt in their youthful sap, at height decrease,
And wear their brave state out of memory:
Then the conceit of this inconstant stay
Sets you most rich in youth before my sight,
Where wasteful Time debateth with Decay
To change your day of youth to sullied night,
And all in war with Time for love of you,
As he takes from you, I ingraft you new.
30

XIV
тьма звездочетов небо не поделит
я хоть об астрономии наслышан
не вижу там ни прибыль ни потери
ни знаков прочих — что в окно что с крыши
мне не удастся время обратать
распределить в нем ветры дождь и громы
я не способен важно предсказать
ни общий ход ни скользкую подробность
по звездам — но в глазах твоих черпаю
уверенность (ей звездный свет сродни)
что красота и правда исчезают
друг с другом разлученные среди
миров что вместе движут с древних пор
и это мой прогноз и приговор
XV
когда гляжу на все что развиваясь
вступает в совершенства краткий миг:
как высший пик сводя на нет являет
в том тайное влиянье звездный лик -
когда пойму что люди как побеги
поощрены и сдержаны одним
и на подъеме и на пике небом
и тратят жизнь без памяти под ним -
тщеславие непостоянства радо
в мои глаза пустить свой юный пыл
где спорит расточительность с распадом
пятная ночью день лишая сил
восстав на время за любовь твою
им попранное вновь тебе привью
31

XVI
But wherefore do not you a mightier way
Make war upon this bloody tyrant Time,
And fortify yourself in your decay
With means more blessed than my barren rhyme?
Now stand you on the top of happy hours,
And many maiden gardens, yet unset,
With virtuous wish would bear your living flowers,
Much liker than your painted counterfeit:
So should the lines of life that life repair
Which this time's pencil or my pupil pen
Neither in inward worth nor outward fair
Can make you live yourself in eyes of men:
To give away yourself keeps yourself still,
And you must live drawn by your own sweet skill.
XVII
Who will believe my verse in time to come
If it were filled with your most high deserts?
Though yet, heaven knows, it is but as a tomb
Which hides your life, and shows not half your parts.
If I could write the beauty of your eyes,
And in fresh numbers number all your graces,
The age to come would say, This poet lies;
Such heavenly touches ne'er touched earthly faces.'
So should my papers (yellowed with their age)
Be scorned, like old men of less truth than tongue,
And your true rights be termed a poet's rage
And stretched metre of an antique song:
But were some child of yours alive that time,
You should live twice, in it and in my rhyme.
32

XVI
но отчего бы не вести с кровавым
тираном - временем - войну иначе?
в благословенье средство от распада
и смыслы эти рифмы звучной паче
ведь ты на пике счастья и расцвета
довольно невозделанных садов
любой бы воссоздал точней портрета
твой образ из живых твоих цветов
ведь контур жизни жизнь воссоздает
но ни мое перо ученика
ни времени резец ничто твое
не воплощают в жизнь наверняка
отдав себя ты сохранишь себя
твое искусство - жизнь: твоя судьба
XVII
кто в будущем стиху сему поверит
и наказанье ль он или награда?
он образ твой крадет подобно смерти
и небо видя это безотрадно
когда я смог бы воссоздать очей
красу и перечислить все красоты
грядущее решило б: лжет о ней
поэт сей - не земной они природы
листы сии со временем истлеют
и за велеречивость правду примут
черт подлинных твоих словесный слепок
античным мифам несмотря на рифму
наверно уподобят: из потемок
времен твой образ нес бы в свет потомок
33

XVIII
Shall I compare thee to a summer's day?
Thou art more lovely and more temperate:
Rough winds do shake the darling buds of May,
And summer's lease hath all too short a date;
Sometime too hot the.eye of heaven shines,
And often is his gold complexion dimmed;
And every fair from fair sometime declines,
By chance or nature's changing course untrimmed:
But thy eternal summer shall not fade,
Nor lose possession of that fair thou ow'st,
Nor shall Death brag thou wand'rest in his shade,
When in eternal lines to time thou grow'st.
So long as men can breathe or eyes can see,
So long lives this, and this gives life to thee.
XIX
Devouring Time, blunt thou the lion's paws,
And make the earth devour her own sweet brood;
Pluck the keen teeth from the fierce tiger's jaws,
And burn the long-lived phoenix in her blood;
Make glad and sorry seasons as thou fleet'st,
And do whate'er thou wilt, swift-footed Time,
To the wide world and all her fading sweets;
But I forbid thee one most heinous crime:
O, carve not with thy hours my love's fair brow,
Nor draw no lines there with thine antique pen;
Him in thy course untainted do allow
For beauty's pattern to succeeding men.
Yet, do thy worst, old Time: despite thy wrong,
My love shall in my verse ever live young.
34

XVIII
что ж? летним дням все это уподобить?
их отличает сдержанная нежность
суровые ветра побеги гробят
и истеченье лета - неизбежность
порой слепящий зной шлет око неба
но часто свет его затмившись меркнет
а красота нередко никнет в небыль
без берегов в блужданиях неверных
неувядаемо вовеки лето -
ни должное во власти красоты:
бахвальство смерти - тени перед светом
когда сквозь время прорастут черты
доколе видит око человека
все будет так как было все от века
XIX
раскрыто время пастью льва голодной
земля пожрет родных своих детей
из пасти тигра вырвись на свободу
восстань из праха словно феникс в ней
времен печальных и счастливых ток
прими и быстротечность истеченья
всего что человек любить бы мог
но не впадай в одно лишь преступленье:
не разрушай любви моей черты
античный лад их воссоздать не в силах
да быть нетленным лику красоты
когда он человечеством достигнут -
вольно ж тебе: хоть время быстротечно
в стихах моих пребудешь юной вечно
35

XX
A woman's face with Nature's own hand painted
Hast thou, the master-mistress of my passion;
A woman's gentle heart, but not acquainted
With shifting change, as is false women's fashion;
An eye more bright than theirs, less false in rolling,
Gilding the object whereupon it gazeth;
A man in hue, all hues in his controlling,
Which steals men's eyes and women's souls amazeth.
And for a woman wert thou first created,
Till Nature as she wrought thee fell a-doting,
And by addition me of thee defeated,
By adding one thing to my purpose nothing.
But since she pricked thee out for women's pleasure,
Mine be thy love and thy love's use their treasure.
XXI
So is it not with me as with that Muse,
Stirred by a painted beauty to his verse,
Who heaven itself for ornament doth use,
And every fair with his fair doth rehearse,
Making a couplement of proud compare
With sun and moon, with earth and sea's rich gems,
With April's first-born flowers, and all things rare
That heaven's air in this huge rondure hems.
О let me, true in love, but truly write,
And then believe me, my love is as fair
As any mother's child, though not so bright
As those gold candles fixed in heaven's air:
Let them say more that like of hearsay well,
I will not praise that purpose not to sell.
36

XX
природой созданный собственноручно
лик женский дам-господ моих прочтений
нрав кроткий женский тайный-неразлучный
изменчивая лживость предпочтений
взгляд светлый безошибочно скользящий
увидит - как покроет позолотой
оттенки взглядов тайное таящих
мужские тайны женские заботы
и женщине посвящено творенье
пока творит природа живы чувства
и мой прибыток - лишь ее даренья
дары приемля отрицаю вчуже
мучительные прихоти твои
люблю: коплю сокровища любви
XXI
не так ли и со мной как с вдохновленным
кто писаной красой в стихи погружен
кто пустит небо на изготовленье
желанных всем красоткам побрякушек
кто сводит вместе гордые сравненья
сокровища земные и морские
луну и солнце и цветы апреля
немереные редкости мирские
пусть искренний в любви правдивым будет
в письме: поверь в любовь чью красоту
как малое дитя не обессудит
взгляд матери - не в солнце не в звезду
пусть треплют больше добрую молву
я не торгую тем чем я живу
37

XXII
My glass shall not persuade me I am old,
So long as youth and thou are of one date,
But when in thee time's furrows I behold,
Then look I death my days should expiate:
For all that beauty that doth cover thee
Is but the seemly raiment of my heart,
Which in thy breast doth live, as thine in me.
How can I then be elder than thou art?
О therefore, love, be of thyself so wary
As I not for myself but for thee will,
Bearing thy heart, which I will keep so chary
As tender nurse her babe from faring ill:
Presume not on thy heart when mine is slain;
Thou gav'st me thine, not to give back again.
XXIII
As an imperfect actor on the stage,
Who with his fear is put besides his part,
Or some fierce thing replete with too much rage,
Whose strength's abundance weakens his own heart;
So I, for fear of trust, forget to say
The perfect ceremony of love's rite,
And in mine own love's strength seem to decay,
O'ercharged with burden of mine own love's might:
О let my books be then the eloquence
And dumb presagers of my speaking breast,
Who plead for love, and look for recompense,
More than that tongue that more hath more expressed.
О learn to read what silent love hath writ:
To hear with eyes belongs to love's fine wit.
38

XXII
не урезонит зеркало: мол стар ты
когда в ровесниках оно и юность
но время в нем проступит бороздами
увижу смерть что дни мои искупит
за все что красота что облекает
как одеяньем видимости сердце
живущей в ней - я по ее лекалам
живу и старше быть чем есть не смею
любовь моя будь столь же осторожна
что я беспечен: нежность и доверье
что сердце бережет как нянька крошку
не огорошил бы подвох поветрий
разрушишь ты себя разбив мне сердце
где вся ты - безраздельно и до смерти
XXIII
как незадачливый актер на сцене
из робости попасть не может в роль
чей пыл сродни биенью лбом о стену
и чьи потуги вызывают боль
так я неубедителен забывший
слова и совершенство ритуала
любовного словно очаг остывший
где дров избыток но огня не стало
пусть молчаливость красноречья книг
предвестников глаголящей души
предвосхищает воздаянья миг
любви мольбы любовь да не лишит
сумей прочесть любви моей молчанье
последний смысл любви слепое знанье
39

XXIV
Mine eye hath played the painter and hath stelled
Thy beauty's form in table of my heart;
My body is the frame wherein 'tis held,
And perspective it is best painter's art.
For through the painter must you see his skill
To find where your true image pictured lies,
Which in my bosom's shop is hanging still,
That hath his windows glazed with, thine eyes.
Now see what good turns eyes for eyes have done:
Mine eyes have drawn thy shape, and thine for me
Are windows to my breast, wherethrough the sun
Delights to peep, to gaze therein on thee.
Yet eyes this cunning want to grace their art,
They draw but what they see, know not the heart.
XXV
Let those who are in favour with their stars
Of public honour and proud titles boast,
Whilst I, whom fortune of such triumph bars,
Unlooked for joy in that I honour most.
Great princes' favourites their fair leaves spread
But as the marigold at the sun's eye,
And in themselves their pride lies buried,
For at a frown they in their glory die.
The painful warrior famoused for fight,
After a thousand victories once foiled,
Is from the book of honour rased quite,
And all the rest forgot for which he toiled:
Then happy I that love and am beloved
Where I may not remove, nor be removed.
40

XXIV
взгляд как художник форму красоты
запечатлеет на скрижали сердца
телесностью обрамлены черты
и перспектива - лучшее наследство
в искусство сквозь художника взгляни
там подлинный твой образ пребывает
в душе хранится все собой затмив
и окнами души глаза сияют
глаза же обращенные к глазам
мои твои запечатлят: твои
сиянье красоты поселят там
глаза как окна в душу отворив
красиво изощренное искусство
а подлинность есть верность: точность чувства
XXV
пусть упиваются в фаворе звездном
молвою льстивой в титулах кругом
не до триумфов и апофеозов
я не ищу их честь моя в другом
любимцы принцев - в отраслях роскошных
но в солнечных лучах - лишь ноготки
картавит гордость их гнусавой ложью
до гроба где помпезность им с руки
жестокостью прославленный воитель
повергнут после тысячи побед
бесследно из анналов славы вынут
лез вон из кожи но сведен на нет
я ж счастлив что люблю и что любим
не победитель - но непобедим
41

XXVI
Lord of my love, to whom in vassalage
Thy merit hath my duty strongly knit,
To thee I send this written embassage
To witness duty, not to show my wit;
Duty so great, which wit so poor as mine
May make seem bare, in wanting words to show it,
But that I hope some good conceit of thine
In thy soul's thought (all naked) will bestow it,
Till whatsoever star that guides my moving
Points on me graciously with fair aspect,
And puts apparel on my tottered loving,
To show me worthy of thy sweet respect:
Then may I dare to boast how I do love thee,
Till then, not show my head where thou mayst prove me
XXVII
Weary with toil, I baste me to my bed,
The dear repose for limbs with travel tired,
But then begins a journey m my head,
To work my mind, when body's work's expired;
For then my thoughts (from far where I abide)
Intend a zealous pilgrimage to thee,
And keep my drooping eyelids open wide,
Looking on darkness which the blind do see;
Save that my soul's imaginary sight
Presents thy shadow to my sightless view,
Which, like a jewel (hung in ghastly night),
Makes black night beauteous, and her old face new.
Lo thus by day my limbs, by night my mind,
For thee, and for myself, no quiet find.
42

XXVI
о божество любви кому из рабства
что сплавило достоинство с почтеньем
в почтенье заверяя без лукавства
я шлю почтенье это для прочтенья
столь велико почтенье - разум нищий
нагим предстал бы слов сыскать желая
что выразят его - но если сыщет
в смысл облачась награду пожинает:
пока звездой ведом он как-никак
она введет в аспект благоприятный
и нежность наготы облекший знак
вдруг обернется нежностью обратной:
и я рискну хвалу любви воздать
и больше ничего не буду знать
XXVII
измотанный спешу в свою постель
где от движенья отдохнули б мышцы
но в голове все та же карусель
едва ли меньше напрягают мысли
они (из далека где я остался)
паломничество рьяное вершат
из широко раскрытых век усталых
слепцом в извечный мрак нацелив взгляд:
являясь с темной стороны души
незримый взор мой тени населяют
лучу подобный чтобы он кружил
во мраке как неявное сиянье
вот так вот: мышцы днем а ночью мозг
чтобы найти покоя я не мог
43

XXVIII
How can I then return in happy plight
That am debarred the benefit of rest?
When day's oppression is not eased by night,
But day by night and night by day oppressed;
And each (though enemies to either's reign)
Do in consent shake hands to torture me,
The one by toil, the other to complain
How far I toil, still farther off from thee.
I tell the day to please him thou art bright,
And dost him grace when clouds do blot the heaven;
So flatter I the swart-complexioned night,
When sparkling stars twire not thou gild'st the even
But day doth daily draw my sorrows longer,
And night doth nightly make griefs' strength
seem stronger.
XXIX
When in disgrace with Fortune and men's eyes,
I all alone beweep my outcast state,
And trouble deaf heaven with my bootless cries,
And look upon myself and curse my fate,
Wishing me like to one more rich in hope,
Featured like him, like him with friends possessed,
Desiring this man's art and that man's scope,
With what I most enjoy contented least;
Yet in these thoughts myself almost despising,
Haply I think on thee, and then my state
(Like to the lark at break of day arising
From sullen earth) sings hymns at heaven's gate;
For thy sweet love rememb'red such wealth brings
That then I scorn to change my state with kings.
44

XXVIII
и как тогда вернется в сопряженность
лишенный благости отдохновенья?
не снимет ночь дневную напряженность
но день и ночь продолжится давленье
и как враги сойдясь взаимной властью
пытать меня согласны без зазренья
(единственное в чем они согласны!)
труд от того: от этой - угрызенья
день и за ясность я благодарю
и если небо облака пятнают
льщу смуглоликой ночи жду зарю
ни искры звездной только время тянут
день скорби умножает день за днем
в ночь горше горечь горя: два в одном
XXIX
с удачею и мненьями в разладе
лью слезы одинокие без доли
но небо к ним к несчастью глуховато
глядит как маюсь без толку в неволе
желая видно чтоб я стал одним
из тех кто побогаче подружнее
с людьми: и с тем был хват и франт с другим
я б наслаждался оным положеньем:
себя за мысли эти презирая
я к счастью вспоминаю о тебе
(так жаворонок солнце призывает
взойти к вратам небесным) и судьбе
за щедрость - за любви твоей награды
я рад как даже короли не рады
45

XXX
When to the sessions of sweet silent thought
I summon up remembrance of things past,
I sigh the lack of many a thing I sought,
And with old woes new wail my dear time's waste:
Then can I drown an eye (unused to flow)
For precious friends hid in death's dateless night,
And weep afresh love's long since cancelled woe,
And moan th'expense of many a vanished sight;
Then can I grieve at grievances foregone,
And heavily from woe to woe tell o'er
The sad account of fore-bemoaned moan,
Which I new pay as if not paid before:
But if the while I think on thee (dear friend)
All losses are restored, and sorrows end.
XXXI
Thy bosom is endeared with all hearts,
Which I by lacking have supposed dead,
And there reigns love and all love's loving parts,
And all those friends which I thought buried.
How many a holy and obsequious tear
Hath dear religious love stol'n from mine eye,
As interest of the dead; which now appear
But things removed that hidden in thee lie!
Thou art the grave where buried love doth live,
Hung with the trophies of my lovers gone,
Who all their parts of me to thee did give;
That due of many now is thine alone.
Their images I loved I view in thee,
And thou (all they) hast all the all of me.
46

XXX
когда в потоке мыслей сокровенных
я призываю призраки былого
и предстают и вопиют но время
оплаканное истекает снова
тогда в слезах бы утонул мой взгляд
мои друзья в ночи бессрочной смерти
и вновь зову любовь и вновь скорбят
под бременем утрат душа и сердце
и горечь старых горестей горька
и новых тяжкий счет от плача к плачу
ценой что непомерно высока
оплачиваю дабы был оплачен
но стоит о тебе подумать мне -
восполнены утраты все вполне
XXXI
чью близость возлюбили все сердца
что из недоли мертвыми я мнил
царит любовь и граням нет конца
как тем друзьям что я похоронил
как поминальным как святым слезам Л
в них излилась любовь из глаз моих
к ушедшим но вернувшимся друзьям
из отчужденья что таится в них
в могилах их схоронена любовь
живая как дары любви моей
что все мои дары вернула вновь
теперь из тьмы их всей одной лишь ей:
все образы любви в ее движенье
весь в каждом я (во всех) как отраженье
47

William Wordsworth
* * *
That floats on high o'er vales and hills,
When all at once I saw a crowd,
A host, of golden daffodils;
Beside the lake, beneath the trees,
Fluttering and dancing in the breeze.
Continuous as the stars that shine
And twinkle on the milky way,
They stretched in never-ending line
Along the margin of a bay:
Ten thousand saw I at a glance,
Tossing their heads in sprightly dance.
The waves beside them danced; but they
Out-did the sparkling waves in glee:
A poet could not but be gay,
In such a jocund company:
I gazed - and gazed - but little thought
What wealth the show to me had brought:
For oft, when on my couch I lie
In vacant or in pensive mood,
They flash upon that inward eye
Which is the bliss of solitude;
And then my heart with pleasure fills,
And dances with the daffodils.
48

Из поэзии Уильяма Вордсворта
Я любовался облаками
Плывущими в небесной выси
По-над долиной и холмами,
Полями золотых нарциссов*
Близ озера; дрожащий сонм их
Плясал в порывах невесомых.
Они как звезды, чье сиянье
Путь Млечный ночью озарило б,
И тянутся, не пресекаясь,
Бескрайним берегом залива:
Их мириады колыхались,
Взгляд видел беззаботный танец.
У берега ж плясали волны,
Искрясь; но их самозабвенье
Плеск волн превосходило: словом,
Поэт едва ли б впал в смятенье:
Глаза глядели, но едва ли
Как те и эти ликовали;
В досужий час или в печали
Порой на ложе одиноком
Они теперь являться стали
Нередко внутреннему оку;
И сердце начинает биться,
И радо б в танец тот пуститься.
Национальная эмблема валлийцев.
49

PERCY BYSSHE SHELLEY
ODE TO THE WEST WIND
I
Wild West Wind, thou breath of Autumn's being,
Thou, from whose unseen presence the leaves dead
Are driven, like ghosts from an enchanter fleeing,
Yellow, and black, and pale, and hectic red,
Pestilence-stricken multitudes: О thou,
Who chariotest to their dark wintry bed
The winged seeds, where they lie cold and low,
Each like a corpse within its grave, until
Thine azure sister of the spring shall blow
Her clarion o'er the dreaming earth, and fill
(Driving sweet buds like flocks to feed in air)
With living hues and odors plain and hill:
Wild Spirit, which art moving everywhere;
Destroyer and preserver; hear, oh, hear!
II
Thou on whose stream, 'mid the steep sky's commotion
Loose clouds like earth's decaying leaves are shed,
Shook from the tangled boughs of Heaven and Ocean,
Angels of rain and lightning: there are spread
On the blue surface of thine airy surge,
Like the bright hair uplifted from the head
Of some fierce Maenad, even from the dim verge
Of the horizon to the zenith's height,
The locks of the approaching storm. Thou dirge
50

ИЗ ПОЭЗИИ ПЕРСИ БИШИ ШЕЛЛИ
ОДА К ЗАПАДНОМУ ВЕТРУ
I
о ветер дикий западный которым
незримо дышит осень умерщвляя
листву и та летит об эту пору
реальна или призрачна являя
то желтизну то блеклость то румянец
чахоточный окрестность зачумляя
унесены тобою затерялись
в холодных складках семена пребудут
там как в могилах к свету устремляясь
лишь как весна рожком своим разбудит
цветы словно стада пастись под небом
оттенки вспыхнут запахи повсюду
свободный дух о где б теперь ты ни был
внемли мне разрушитель и хранитель
II
ток в глубине небесного бурленья
где клочья туч клубятся листопадом
небес и океана разветвленья
и ангелы дождя и молний рядом
над гребнями громадных волн простерты
что вздыблены как волосы менады
в кромешной мгле от края горизонта
к зенита высшей точке космы шторма
ты плачешь завывая над разором
51

Of the dying year, to which this closing night
Will be the dome of a vast sepulchre,
Vaulted with all thy congregated might
Of vapors, from whose solid atmosphere
Black rain, and fire, and hail, will burst: oh hear!
Ill
Thou who didst waken from his summer dreams
The blue Mediterranean, where he lay,
Lulled by the coil of his crystalline streams,
Beside a pumice isle in Baiae's bay,
And saw in sleep old palaces and towers
Quivering within the wave's intenser day,
All overgrown with azure moss and flowers
So sweet, the sense faints picturing them! Thou
For whose path the Atlantic's level powers
Cleave themselves into chasms, while far below
The sea-blooms and the oozy woods which wear
The sapless foliage of the ocean, know
Thy voice, and suddenly grow gray with fear,
And tremble and despoil themselves: oh, hear!
IV
If I were a dead leaf thou mightest bear;
If I were a swift cloud to fly with thee;
A wave to pant beneath thy power, and share
The impulse of thy strength, only less free
Than thou, О uncontrollable! if even
I were as in my boyhood, and could be
The comrade of thy wanderings over heaven,
As then, when to outstrip thy skyey speed
Scarce seemed a vision; I would ne'er have striven
52

над смертью года ночь глухая вторит
как эхо в сводах склепа возведенных
химерами неимоверным хором
над испареньями останков темных -
внемли! - чревата взрывом тяжесть стонов
III
из средиземноморских грез восставший
прозрачной чистоты потоков сонных
в заливе байском где шершавы скалы
где стены башен видел ты высоких
и древние дворцы во сне и трепет
внезапный волновал морские волны
синели мхи глаза цветов смотрели
неописуемо невыразимо
равниной атлантической смертельной
ты пробирался тропами своими
над тинистыми безднами в цветенье
и вдруг темнел неистово над ними
и волны страха падали как тени
и заходилась гладь в самозабвенье
IV
когда б сухим листком тобой сметенным'
когда бы облаком с тобой летящим
волной тобой повергнутой в смятенье
я был а не собою настоящим
ловил твои движенья безотчетно
свободой упоен животворящей
восторгом детским в небо увлеченный
непостижимой опрометью света
в видений редкостных неизреченность -
53

As thus with thee in prayer in my sore need.
Oh! lift me as a wave, a leaf, a cloud!
I fall upon the thorns of life! I bleed!
A heavy weight of hours has chained and bowed
One too like thee: tameless, and swift, and proud.
V
Make me thy lyre, even as the forest is;
What if my leaves are falling like its own!
The tumult of thy mighty harmonies
Will take from both a deep, autumnal tone,
Sweet though in sadness. Be thou, Spirit fierce,
My spirit! Be thou me, impetuous one!
Drive my dead thoughts over the universe
Like withered leaves to quicken a new birth!
And, by the incantation of this verse,
Scatter, as from an extinguished hearth
Ashes and sparks, my words among mankind!
Be through my lips to unwakened earth
The trumpet of a prophecy! О Wind,
If Winter comes, can Spring be far behind?
54

внемли! внемли! -тебя бы я не предал
волной листком иль облаком с тяжелой
земли ты подними меня над бредом
где в кандалах времен всего лишенный
я вою словно ветер отрешенно
V
коснись меня как струн или деревьев
и зазвучит в ответ многоголосье
живого леса гомона сплетенье
струн грустных бессловесные вопросы
осеннее звучанье: дух свирепый
своих стремлений пыл в мой дух привносит
погибших мыслей чередой согретый
сквозь мирозданье к новому рожденью
заклятья строк моих сгорают к свету
рассей повсюду огоньки и жженье
как искорки и угли слов пыланье
людей из беспробудного круженья
пророчество да будит как посланье
за слепотою чувств грядет познанье
55

Ralph Waldo Emerson
HYMN
SUNG AT THE COMPLETION
OF THE CONCORD MONUMENT
April. 19,1836
By the rude bridge that arched the flood,
Their flag to April's breeze unfurled,
Here once the embattled farmers stood,
And fired the shot heard round the world,
The foe long since in silence slept,
Alike the Conqueror silent sleeps,
And Time the ruined bridge has swept
Down the dark stream which seaward creeps.
On this green bank, by this soft stream,
We set to-day a votive stone,
That memory may their deed redeem,
When like our sires our sons are gone.
Spirit! who made those freemen dare
To die, or leave their children free,
Bid time and nature gently spare
The shaft we raise to them and Thee.
56

Из поэзии Р. У. Эмерсона
ГИМН ЗАВЕРШЕНИЮ ВОЗВЕДЕНИЯ
МОНУМЕНТА СОГЛАСИЯ
19 апреля 1836 года
У неказистого моста
Флаг развевался над рекой,
Собрались фермеры в войска,
Гремели взрывы день-деньской.
Давно молчит почивший враг;
Почивший победитель нем;
И время память тех атак -
Течет река - свело на нет.
Но на зеленом берегу
Теперь колонну возвели;
Потомки память сберегут
И не иссякнет соль земли.
Отвага здесь на смерть вела
Героев за свободу их;
Исполненный обет века
Переживет, смирен и тих.л
57

Emily Dikinson
POEMS FROM A DRAWER
* * *
Bereaved ov all, I went abroad
No less bereaved was I
Upon a New Peninsula —
The Grave preceded me —
Obtained my Lodgings, ere myself —
And when I sought my Bed —
The Grave it was reposed upon
The Pillow for my Head —
I waked to find it first awake —
I rose — it followed me —
I tried to drop it in the Crowd —
To lose it in the Sea
In Cups of artificial Drows
To steep it's shape away —
The Grave — was finished — but the Spade
Remained in memory —
58

Из поэзии Эмили Дикинсон
СТИХИ ИЗ КОМОДА
* * *
всего лишенный брёл ты прочь
флорид и Пиренеи
перед тобой чернела ночь
и смерть ждала за ней
жилья достигнув наконец
стал на постель смотреть
и что ж? могила и венец
а под подушкой — смерть
восстав ты к пробужденью рос —
змеилась за спиной
ни в давке утопить вопрос
людской — ни мгле морской
лишь в чаше полной тёмных грёз
растаяли черты
и призрак смерти в бездну сполз
но помнишь заступ ты
59

* * *
I'm nobody! Who are you?
Are you nobody, too?
Then there's a pair of us -don't tell!
They'd banish us, you know.
How dreary to be somebody!
How public, like a frog
To tell your name the livelong day
To an admiring bog!
* * *
I sing to use the Wating
My Bonnet but to tie
And shat the Door unto my House
No more to do have I
Till His best step approaching
We journey to the day
And tell each other how we sung
To keep the Dark away
* * *
This is my letter to the world,
That never wrote to me,
The simple news that Nature told,
With tender majesty.
Her message is committed
To hands I cannot see;
For love of her, sweet countrymen,
Judge tenderly of me!
60

* * *
я - никто! а ты кто?
неужели тоже никто?
если вправду мы два сапога о том
чок-молчок изгонят не то
не тоска ли быть кем-то дабы
принародно рассказывать кто ты
день-деньской квакать как жаба
на все чудо что за болото
* * *
томлюсь и напеваю
надев было чепец
я затворяю дверь в свой дом
как быть мне наконец
шаги его всё ближе
и мы восходим в день
друг другу щебеча о том
что вот и скрылась тень
* * *
письмо я миру написала
что никогда мне не писал
слова природа подсказала
величье нежность идеал
ее посланье заверяет
рука что вижу лишь во сне
ее любовь - селянин милый знает -
располагает суд ко мне
61

Thomas Hardy
THE DARKLING THRUSH
I leant upon a coppice gate
When Frost was spectre-gray,
And Winter's dregs made desolate
The weakening eye of day.
The tangled bine-stems scored the sky
Like strings of broken lyres,
And all mankind that haunted nigh
Had sought their household fires.
The land's sharp features seemed to be
The Century's corpse outleant,
His crypt the cloudy canopy,
The wind his death-lament.
The ancient pulse of germ and birth
Was shrunken hard and dry,
And every spirit upon earth
Seemed fervourless as I.
At once a voice arose among
The bleak twigs overhead
In a full-hearted evensong
Of joy illimited;
An aged thrush, frail, gaunt, and small,
In blast-beruffled plume,
Had chosen thus to fling his soul
Upon the growing gloom.
So little cause for carolings
Of such ecstatic sound
Was written on terrestrial things
Afar or nigh around,
That I could think there trembled through
His happy good-night air
Some blessed Hope, whereof he knew
And I was unaware
62

Из поэзии Томаса Харди
ДРОЗД
В подлеске за заставой жить
Морозною зимой,
Когда метель кругом кружит,
Сжимает свет дневной.
Как стебли хмеля в небо дым
Ползет, как звуки струн
Разбитых лир: внизу, под ним,
Дома, - растет из труб.
Изюминка похоже в том,
Что век теперь не мой;
Все небо в облаках кругом,
И страшен ветра вой.
Дыханья хрупкого исток,
Мерцающий впотьмах,
Как я, мерцал покуда мог:
Замерз, почти зачах.
Над голыми ветвями вдруг-
Отрады дальний глас -
Поднялся первый нежный звук:
Вечеря началась;
И старый, малый, бренный дрозд,
Нахохленный комок,
В сгущенный мрак, в метель, в мороз
Глядел покуда мог...
Для песен радостных причин
Взыскующий красот
Едва ль - хоть караул кричи -
Дождется, если ждет;
Пусть уповающий, успев,
Поет в своем кругу, -
Я ж слышать благостный напев
Без дрожи не могу.
63

Robert Frost
THE ROAD NOT TAKEN
Two roads diverged in a yellow wood,
And sorry I could not travel both
And be one traveler, long I stood
And looked down one as far as I could
To where it bent in the undergrowth;
Then took the other, as just as fair
And having perhaps the better claim,
Because it was grassy and wanted wear;
Though as for that, the passing there
Had worn them really about the same,
And both that morning equally lay
In leaves no step had trodden black
Oh, I kept the first for another day!
Yet knowing how way leads on to way,
I doubted if I should ever come back.
I shall be telling this with a sigh
Somewhere ages and ages hence:
two roads diverged in a wood, and I --
I took the one less traveled by,
And that has made all the difference.
STOPPING BY WOODS
ON A SNOWY EVENING
Whose woods these are I think I know.
His house is in the village though;
He will not see me stopping here
To watch his woods fill up with snow.
64

Из поэзии Роберта Фроста
НЕ ИЗБРАННЫЙ ПУТЬ
Раздвоилась дорога в осеннем лесу,
А идти обеими я ведь не мог,
Потому как один и с собой несу
Все свое, вдоль одной из этих дорог
Долго я глядел, не двигая ног,
Прежде чем не ее потом предпочел,
Опасаясь, возможно, и к лучшему,
Потому что тот, кто по ней пошел,
Кружил бы, пока не просек прикол;
К тому же высокой травой и лужами,
Хотя и другая под той же листвой,
Зловеще нехоженой, в то утро лежала.
Я первую все же на день другой
Почел предпочесть! Зная, какой
Соблазн не вернуться она означала.
Говорю со вздохом это теперь
Как-никак годы и годы спустя:
Две дороги в лесу расходились, и я
Выбрал ту, что судила больше потерь,
Вот и все, и в этом разница вся.
ЗАСНЕЖЕННЫЙ ВЕЧЕРНИЙ ЛЕС
Я знаю, вроде, чей сей лес.
Дом его в веси, весь не здесь;
Он не увидит, что гляжу
В лес, занесенный снегом весь.
65

My little horse must think it queer
To stop without a farmhouse near
Between the woods and frozen lake
The darkest evening of the year.
He gives his harness bells a shake
To ask if there is some mistake.
The only other sound's the sweep
Of easy wind and downy flake.
The woods are lovely, dark and deep.
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep.
William Carlos Williams
THE RED WHEELBARROW
so much depends
upon
a red wheel
barrow
glazed with rain
water
beside the white
chickens
66

Конек мой дергает вожжу,
Дивясь такому рубежу
Для остановки здесь, в лесу,
О чем я грежу и тужу
Желая знать, - мол, вот, трясу
Я бубенцами на весу,
Очнись, давай продолжим путь,
Я дальше сани повезу.
Пусть манит снежной мглою муть,
Я не рискну сюда свернуть...
Потом смогу я отдохнуть.
Когда-нибудь. Когда-нибудь.
поэзии Уильяма Карлоса Уильямса
КРАСНАЯ ТАЧКА
столь многое зависит от
(неисчислимое)
багровой тачки
{кроваво колесо могильный холм)
под поволокой дождевой
воды
в сравненье с белыми цыплятами
(с наивными юнцами рядом)
67

СОДЕРЖАНИЕ
3 Гул
4 Волна, Кадры фронтовой хроники
5 «печать на пламени свечи...»
6 Воспоминание, Эпитафия, Странствующие комедианты
7 «потом усталые...», Новые большие надежды, Чемпионат
8 Кольцо и крест, Вокзал, «луч ручья в траве безногой...»
9 Рим который
11 Маргиналия, Проект приказа по заявкам трудящихся
12 Круг, Интерлюдия
13 Дождь в городе
14 Фантазия в произвольной тональности
16 Вечер, Ворованный воздух, Запись в дневнике
17 Кино
18 Из поэзии Уильяма Блейка
19 Притча
20 Трамвай
24 Тираножертва
25 Из поэзии Уильяма Блейка
26 Узел
Shakespeare & С°
28 William Shakespeare (Sonnets)
29 Из поэзии Уильяма Шекспира (Сонеты)
William Wordsworth
48 «The floats on high o'er vales and hills...»
Из поэзии Уильяма Вордсворта
49 «Я любовался облаками...»
50 Percy Bysshe Shelley Ode To a West Wind
51 Из поэзии Перси Биши Шелли Ода западному ветру
56 Ralf Woldo Emerson Hymn
57 Из поэзии Ралфа Уолдо Эмерсона Гимн
58 Emily Dickenson (Poems From a Drawer)
59 Из поэзии Эмили Дикинсон (Стихи из комода)
62 Thomas Hardy The Darkling Thrush
63 Из поэзии Томаса Харди Дрозд
64 Robert Frost The Road Not Taken, Stopping By Woods...
65 Из поэзии Р. Фроста Не избранный путь, Вечерний лес
66 William Carlos Williams A Red Wheelbarrow
67 Из поэзии Уильяма Карлоса Уильямса Красная тачка
68

Подписано в печать 19.12.2011 г.
Формат 148x210/16, Бумага офсетная. Печать цифровая.
Тираж 100 экз.
Отпечатано в типографии ООО "Эм Си Эм Джи"
190000, Россия, Санкт-Петербург,
ул. Казанская, д. 29, тел./факс: (812) 334-92-93
www.mcmg.ru