Автор: Сафронова Ю.
Теги: отношение между народом и государством внутриполитическая активность биологические науки в целом период первой российской революции (1905-1907 гг) история история терроризма
ISBN: 978-5-4448-0141-3
Год: 2014
Текст
HISTORIA
ROSSIСА
Юлия Сафронова
Русское общество
в зеркале
революционного
террора
1879-1881 ГОДЫ
Новое
Литературное
Обозрение
2 0 14
Издается при финансовой поддержке фонда
Gerda Henkel Stiftung, Dusseldorf.
Редактор серии И. Жданова
Сафронова, Ю.
Русское общество в зеркале революционного террора. 1879-
1881 годы / Юлия Сафронова.— М.: Новое литературное обо-
зрение, 2014. — 376 с. (Серия HISTORIA ROSSICA)
ISBN 978-5-4448-0141-3
Автор монографии ищет образ русского общества в зеркале
событий, потрясших Российскую империю в последние годы царст-
вования Александра II. Революционный террор 1879-1881 годов
рассматривается как процесс коммуникации, своего рода диалог
между террористами и обществом. Исследование информационного
поля позволяет Ю. Сафроновой рассказать не только об отношении
общества к проблеме терроризма, но и об изменении самого русского
общества, остро ощутившего убийственную силу динамита.
©
Сафронова Ю., 2014
©
Оформление. ООО «Новое литературное обозрение», 2014
ОГЛАВЛЕНИЕ
Благодарности 7
Введение 9
ЧАСТЬ I. Формирование информационного поля
проблемы терроризма: источники информации
о террористических актах и их интерпретация 39
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль 45
1. Политика правительства в области информирования
населения о террористических актах 45
2. Цензура и освещение террора в легальной печати 52
3. Официальная интерпретация народовольческого
террора 59
Глава И. Участие Русской православной церкви
в создании информационного поля 71
1. «Венценосный Мученик».
Император как «жертва» террора 72
2. Образ террориста в речах проповедников 84
3. «За наши вины прогневался Господь» 88
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли» 94
1. Судебная хроника народовольческих процессов 96
2. Прокуратура, защита, подсудимые:
споры о терроре в зале суда 99
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование
информационного поля 109
1. Освещение террористических актов
в периодической печати 112
2. Дискуссии о сущности террора 121
3. «Поставить общество в более благоприятные
гигиенические условия...» Либеральная печать
о методах борьбы с террором 133
4. «Если язва увеличивается, то на нее действуют
прижиганием...» Проблема террора на страницах
«охранительных» изданий 142
Глава V. Роль слухов при формировании
информационного поля 152
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература
как часть информационного поля 174
1. Споры о терроре на страницах нелегальных изданий.... 176
2. «Лицемерный деспот».
Александр II в нелегальной литературе 186
3. «Святые тени мучеников за народное благо» 189
4. Четыре портрета русского общества 193
ЧАСТЬ П. Русское общество в 1879-1881 годах:
обсуждая проблему терроризма 207
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации 209
1. Верноподданнические адреса: правила игры 210
2. «И крестик дорогому Царю!»
Поднесения монарху от подданных 214
3. Записки о борьбе с террором:
«Если слово сможет быть полезно для дела» 216
Глава П. Образы террориста и их влияние
на восприятие террора 226
1. «Преступник», «враг», «фанатик»:
портрет в темных тонах 227
2. «Как они сами себя называют» 236
3. Дискуссия о «школьном вопросе» 242
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов... 254
1. Покушения на монарха 256
2. Покушения на человека 259
3. Покушения на политика 267
4. Цареубийство 1 марта 1881 года 276
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»:
политическое убийство в глазах русского общества 296
Глава V Проекты борьбы с революционным террором 309
1. Проекты мер, направленных на террористов 313
2. Устранение причин, породивших террор 318
3. Террор и «увенчание здания» 323
Глава VI. Русское общество в зеркале террора 332
«Совет двадцати пяти баранов»: опыт полицейского
парламентаризма (послесловие) 352
Список сокращений 362
Именной указатель 363
БЛАГОДАРНОСТИ
В основу этой книги легла кандидатская диссертация, которую
я писала в 2006-2009 годах на факультете истории Европейского
университета в Санкт-Петербурге (ЕУСПб) и защитила в 2010 году в
Санкт-Петербургском институте истории РАН. Я глубоко признатель-
на моему научному руководителю Алексею Николаевичу Цамутали за
теплое отношение и воистину безграничное терпение при работе с
бессчетными вариантами этого текста. Также я благодарна моему пер-
вому научному руководителю Ольге Юрьевне Солодянкиной за обу-
чение ремеслу и за самую первую формулировку темы исследования.
За прошедшие годы моя работа несколько раз обсуждалась в дис-
сертационном семинаре факультета истории ЕУСПб. Я хочу сказать
спасибо за критические замечания и ценные советы руководителям
семинара: Виктору Моисеевичу Панеяху, Михаилу Марковичу Кро-
му, Сергею Викторовичу Ярову, Владимиру Викентьевичу Лапину,
а также всем слушателям ЕУСПб, посещавшим семинар. Очень полез-
ны для меня были комментарии Михаила Дмитриевича Долбилова и
консультации по работе с архивами Галины Георгиевны Лисицыной.
Важные и остроумные замечания, а также энергичная поддержка Бо-
риса Ивановича Колоницкого вдохновляли меня во время работы над
исследованием и продолжают вдохновлять сегодня. Кроме того, я хочу
поблагодарить моего оппонента на защите Сергея Игоревича Григо-
рьева за его содержательный и эмоциональный отзыв на диссертацию
и огромное количество идей о дальнейшем развитии темы, которые
я использовала при написании книги.
Также я признательна Виктору Ефимовичу Кельнеру: не только за
его рецензии на мои тексты и предоставленную возможность позна-
комиться с важными источниками из семейных архивов, но прежде
всего за его удивительную отзывчивость и помощь в самых разных
ситуациях. Эта книга не была бы написана и издана так быстро без
поддержки двух немецких коллег — Анке Хильбреннер и Яна Плам-
пера. Я необычайно благодарна им, в особенности за помощь с немец-
кими текстами.
Во время исследования я располагала щедрой финансовой под-
держкой фонда Gerda Henkel Stiftung, благодаря которой у меня по-
явилась возможность посвятить два года исключительно этой работе,
а также провести много времени в московских архивах.
ВВЕДЕНИЕ
Героем этой книги является русское общество.
Утверждение это столь же коварно, сколь лаконично. В самом деле,
понятие «общество» широко используется в исторических сочинени-
ях и при этом редко проблематизируется. Между тем любая попытка
пристальнее вглядеться в этот предмет, а тем более дать ему какое-то
одно четкое определение оканчивается неудачей. Нельзя сказать, что-
бы смысл этой концепции вовсе ускользал от исследователя. Скорее,
в разные моменты общество поворачивается к ученому отдельными и
при этом трудносопоставимыми гранями. Более того, в разные исто-
рические эпохи мы имеем дело с разными явлениями: русское обще-
ство, каким оно было в ноябре 1879 — марте 1881 года, существенно
отличается от общества петровской и даже николаевской эпох.
О чем — или все-таки о ком пойдет речь?
Ответ на этот вопрос можно искать по-разному. Один из возможных
путей — обратиться к истории понятия. Прослеживая бытование по-
нятия «общество» в русском языке начиная со Средневековья, Д.Я. Ка-
лугин, один из авторов коллективной монографии «От общественного
к публичному», указывает на радикальный перелом, произошедший
в его употреблении в XVIII веке. Под влиянием западноевропейских
политических теорий, восходящих к идеям естественного права и об-
щественного договора, рождались новые формы концептуализации
понятия «общество» и ряда устойчивых словосочетаний с прилагатель-
ным «общий» («общее благо», «общая польза», «общее спокойствие»)1.
Начиная со второй половины XVIII века они стали наполняться
1 Калугин Д.Я. История понятия «общество» от Средневековья к Новому вре-
мени: русский опыт // От общественного к публичному: Коллективная моногра-
фия / Науч. ред. О.В. Хархордин. СПб., 2011. С. 332.
10
Русское общество в зеркале революционного террора
содержанием, причем в этой сфере действовали два контрагента. «Офи-
циальные педагогические доктрины» были направлены на воспитание
у подданных качеств, «которые ограничивали сферу компетенции раз-
ума»: нравоучительный элемент преобладал над интеллектуальным.
«Создавая "общество" западноевропейского типа, власть фактически
ограничивала его задачи лишь овладением навыков "светского" (циви-
лизованного) поведения и демонстрацией лояльности»2. В это же время
в нарождающейся «публичной сфере» активно действовали интеллек-
туалы, представлявшие добродетель результатом «общения». Для них
«пластика социальных взаимодействий оказывается более значимой,
чем власть предписаний»3. В результате идейных исканий кружков ин-
теллектуалов дореформенной поры рождается новое представление о
человеческой личности, «противопоставляющей себя всем остальным
за счет образования и активного отношения к жизни». Параллельно
с 40-х годов XIX века наблюдается закат «хорошего общества» «с его
гипертрофированной значимостью поведенческого кода», это обще-
ство «начинает восприниматься как фальшивое и неестественное»1.
Изменяется «социальная топография»: понятие «общество» употреб-
ляется в это время уже не для обозначения социального верха, а как
синоним «публики», которая является «потребителем культурной
продукции»5, создаваемой печатными текстами «интеллектуалов».
В.Л. Каплун представляет историю этого же понятия в XVIII-XIX ве-
ках не как поступательное развитие, но как серию радикальных разры-
вов, смену «стилей мышления» об обществе. С его точки зрения, в свя-
зи с Великими реформами Александра II сложился стиль мышления об
«общественности», который отличался от стиля мышления об «обще-
стве» и «публике» последней трети XVIII — первой половины XIX века.
Он предполагал «иные формы мысли, иной тип морального субъек-
та и форму экзистенциального опыта, иные культурные практики»6.
Экскурс в историю понятия «общество» позволяет с уверенно-
стью говорить о невозможности дать ему универсальное определение
или воспользоваться статьей в словаре интересующей эпохи. Вместо
2 Калугин Д.Я. История понятия «общество» от Средневековья к Новому вре-
мени. С. 333.
3 Там же. С. 340-341. См. также: Каплун В.Л. Общество до общественности:
«общество» и «гражданское общество» в культуре российского Просвещения //
От общественного к публичному. С. 395-486.
4 Калугин Д.Я. История понятия «общество»... С. 372.
5 Там же. С 373-375.
6 Каплун В.Л. Общество до общественности. С. 417.
Введение 1 1
этого следует сказать несколько слов об особом «стиле мышления» об
обществе, характерном для пореформенной поры. В отличие от авто-
ров сборника «От общественного к публичному», сосредоточивших
внимание на творчестве интеллектуальной элиты, я воспользуюсь
здесь текстами статей ежедневных газет. Разговор журналиста с чита-
телем, изучающим свою утреннюю газету за завтраком, как правило,
не предполагал полета интеллектуальной мысли или блужданий в де-
брях философской терминологии, но велся на уровне здравого смыс-
ла о вещах всем понятных. Именно он позволяет зафиксировать в
представлении об обществе, постоянно менявшемся под воздействи-
ем идейных исканий и политических событий, интересующую меня
точку: последние годы правления Александра И.
В 1879-1881 годах факт существования в Российской империи
«общества» сомнений не вызывал. Даже парадоксальное суждение из
статьи газеты «Неделя»: «Общество, общественное мнение, интересы
печати, борьба партий — об этом мы еще недавно читали в одной га-
зете, будто оно у нас есть. Все это европейские громкие слова, без ев-
ропейского смысла и европейского содержания»7, — в сущности, не
отрицало его наличия, но лишь яснее обнажало господствовавший
идеал. В это время редкостью становилось понимание общества как
сферы происходящего («В обществе говорят»). На страницах газет оно
все чаще рисовалось как агент действия: «Общество одушевилось бла-
годарностью и доверием», «Общество может предотвращать зарожде-
ние и развитие разного рода противообщественных элементов» и т.д.8
Центральным событием, явно или подспудно конституировав-
шим нормативное представление об обществе, была отмена крепост-
ного права. К концу 1870-х годов в описаниях этой эпохи явственно
видны признаки мифологизации: начало царствования Александра II
ностальгически изображалось как золотой век, когда возникли все-
сословные учреждения, появилась печать, имевшая возможность, как
никогда ранее, свободно обсуждать общественные и политические
вопросы, были созданы новая школа и новый суд — иными слова-
ми, «явилось все, на чем лежит печать общественности и некоторой
гражданской свободы»9. В противовес этому настоящее описывалось
как время «апатии», «разброда», «нравственного разложения», вы-
званных тем, что общество «находилось или было поставлено в самое
7 Прострация // Неделя. 1880. 30 марта.
8 Русь. 1881. 3 января; Неделя. 1881. 8 марта.
9 Царский завет // Голос. 1881. 4 марта.
12
Русское общество в зеркале революционного террора
пассивнейшее положение»10. На какие бы причины этого ни указыва-
ли журналисты в соответствии с собственными и своей редакции по-
литическими пристрастиями11, норма представлялась им совершенно
иначе. Общество мыслилось как реально существующая сила, дей-
ствующая в публичном политическом пространстве, а о степени его
самостоятельности и праве участвовать в политической жизни стра-
ны и влиять на решения самодержавной власти велись бурные дебаты.
В отличие от журналистов, чьи размышления об обществе неред-
ко носили абстрактный, теоретический характер и мало соотносились
с реальным положением дел, представители административного ап-
парата были вынуждены постоянно оперировать этим понятием ис-
ключительно в утилитарных целях. Прерогатива здесь принадлежала
III отделению собственной Его Императорского Величества канцеля-
рии, смысл существования которого заключался именно в надзоре за
политическими настроениями населения. Наблюдение за тем, каким
образом использовали понятие «общество» жандармы при составле-
нии ежегодных политических обзоров, позволяет сделать ряд выводов.
Чаще всего они употребляли понятие «общество» как удобную обоб-
щающую категорию, позволяющую отделить «образованный класс на-
селения» от «простого класса». В том случае, когда слово это употребля-
лось не в качестве простого маркера определенной группы сословий,
но для описания реально существующего актора, тот воспринимался
скорее как объект надзора и воспитания, а не как полноправный дей-
ствующий субъект. Политическая полиция оценивала общество как
«беспечное», находящееся под влиянием «двусмысленных внушений»
прессы, неспособное к самостоятельности, а потому уповающее на
правительство как на единственную силу, способную «найти выход
из настоящего крайне трудного положения»12. Нормой для общества
были «доверие» к правительству, «политическая благонадежность» и
отсутствие стремлений, «противных видам и намерениям правитель-
ства». Единственным проявлением инициативы, которое ожидала
от общества власть, были «указания правительству лиц преступного
направления, ежели таковые будут ему известны»13. Таким образом,
источники позволяют зафиксировать продолжавший углубляться
10 Обзор дня // СПБ. 1881. 9 марта.
11 См. разделы 3 и 4 главы IV части I.
12 Политический обзор Московской губернии. 24 января 1880 г. // ГАРФ.
Ф. 109 (III отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии).
3 эксп. 1879. Д. 22. Л. 134-146.
13 Там же. Л. 139.
Введение 13
разрыв в понимании того, что есть «общество», у представителей ад-
министративного аппарата и у журналистов, в это время претендо-
вавших на роль руководителей общества и производителей смыслов.
Разыскания в области истории понятий позволяют ответить толь-
ко на часть вопроса, заданного в самом начале: что такое общество
или, точнее, как возможно было помыслить общество в пореформен-
ную эпоху. Между тем остается второй вопрос: кто были те люди, ко-
торые составляли общество и думали о себе, в соответствии со «сти-
лем мышления» своего времени, как о его представителях.
Единственная на данный момент попытка написать «большую
историю» русского общества была предпринята В.Я. Гросулом в книге
«Русское общество XVIII-XIX вв. Традиции и новации». В ней дано
определение общества как «особого социального организма, отлично-
го от власти и от народа»14. Американский историк Я. Коцонис пишет,
что «общество», «культурные люди» существовали только в противо-
поставлении «темным массам». Все признаки различия внутри обще-
ства «перекрывались общими для всего русского образованного об-
щества исходными посылками: различные группы связывал уже тот
факт, что они могли обсуждать одни и те же вопросы внутри общей
для них структуры воззрений»15. Эти наблюдения очень четко демон-
стрируют парадокс, с которым сталкивается исследователь, когда речь
заходит о социальной топографии: общество (тех, кто его составляет)
можно определить только через противопоставление кому-то друго-
му, кого не включают в состав общества.
Указанная проблема была очевидна и в 1880 году, когда журна-
лист Сергей Атава (С.Н. Терпигорев), задавшись вопросом, что та-
кое общество, определил его с помощью двойного отрицания: это не
«известный сорт и круг людей, имеющих прекрасные манеры, фран-
цузский язык, бледный и изношенный цвет лица, плешь в двадцать
лет». С другой стороны, это не «народ», а все, что «стоит над ним»16.
Расплывчатость категории «общество» заставляла постоянно прибе-
гать к разного рода уточнениям. В ходу были понятия «образованное
14 Гросул В.Я. Русское общество XVIII-XIX веков. Традиции и новации. М.,
2003. С. 6. Соглашусь со справедливой критикой В.Л. Каплуна, утверждающего, что
автор находится под властью «стиля мышления» второй половины XIX века и уни-
версализирует фигуру общества, понимаемого как «общественность», рассматривая
ее непрерывную эволюцию на протяжении XVIII-XX веков и игнорируя принципи-
альное несходство общества пореформенной эпохи с тем, что обозначало это по-
нятие в век Просвещения {Каплун В.Л. Общество до общественности. С 414-419).
15 Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми. М., 2006. С. 17-18.
16 Атава С. (Терпигорев С.Н.) Положение — глупо // Порядок. 1881.25 января.
14
Русское общество в зеркале революционного террора
общество», «интеллигентное общество», «культурное общество»,
«мыслящее общество» и т.д., подчеркивавшие такую характеристику
этого слоя, которая позволяла выходить за пределы отдельных групп
(сословных, корпоративных) и мыслить их частью целого. Изъян всех
подобных определений заключается именно в отсутствии четкой гра-
ницы, отделяющей общество от «простого народа». Очевидно, что во
всех случаях речь идет не столько о грамотности, занятиях или уровне
дохода, сколько о других, слабо формализуемых признаках, определя-
емых ситуативно и интуитивно.
Еще больше сложностей возникало и возникает при попытке в три-
аде «власть — общество — народ» отделить общество от власти. В по-
литическом лексиконе конца 1870-х годов существовало множество
понятий, описывавших эту противостоящую обществу силу: «прави-
тельство», «администрация», «бюрократия», «сановники», «заправля-
ющие классы», «правящие сферы» и пр. Во всех случаях употребления
этих понятий их объединяла одна особенность. Упоминания кон-
кретных лиц, чьи действия соотносимы с действиями правительства
(М.Т. Лорис-Меликов, А.А. Сабуров, Д.А. Толстой17), были до крайности
редки в сравнении с упоминаниями власти как абстрактной силы не
только на страницах газет (что зачастую было невозможно по цензур-
ным соображениям), но и в частных, даже анонимных письмах. С дру-
гой стороны, трудно обнаружить полагавших себя членами общества
людей, которые не были бы так или иначе связаны с чиновной иерар-
хией: даже университетские профессора имели классный чин статско-
го советника. Обращаясь к власть имущим, люди, давно вышедшие в
отставку, подчеркивали свой статус «отставного полковника» или «от-
ставного коллежского асессора и кавалера»18. Более того, представители
«правящих сфер», такие как тайный советник цензор Н.В. Варадинов
или генерал-майор Генерального штаба Н.Н. Гаврилов, не сомневались
в том, что являются членами общества19. Если даже сенаторы порой
17 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову // Русская мысль. 1906.
№ 5. С. 33; Докладная записка состоящего при МВД действительного статского
советника Соболева, 25 августа 1880 года // ГАРФ. Ф. 569 (М.Т. Лорис-Меликов).
Оп. 1.Д.69.Л. 1.
18 Письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Отставной полковник А.З.»,
18 февраля 1880 года // РГИА. Ф. 1282 (Канцелярия МВД). Оп. 1. Д. 643. Л. 280 об.;
Сердюков И.И. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1880 года// Там же. Д. 642.
Л. 484 об.
19 Записка тайного советника Варадинова, 26февраля 1880 года// Там же.
Л. 201; Гаврилов Н. — Лорис-Меликову М.Т, 7 марта 1880 года // Там же. Д. 643. Л. 1.
Введение 1 5
воспринимались как часть общества20, то с уверенностью можно гово-
рить лишь о том, что его представителями не были Государь Император,
члены Императорской Фамилии, министры и, пожалуй, губернаторы.
Альтернатива определению общества через противопоставление
«власти» и «народа» была предложена в уже цитировавшейся статье
С.Н. Терпигорева: «Общество — это все то, с включением и хорошего,
и дурного, что грамотно, читает, служит, торгует, командует, пишет
и проч. Иначе, кажется, и нельзя ведь определить»21. Таким образом,
общество возможно было определить не через принадлежность к
какому-то слою или простую включенность в какую-то социальную
сеть, а через активную самостоятельную деятельность. При этом в
размышлениях об обществе на первый план неизменно выходила по-
литика, поскольку всякая самостоятельная деятельность, предприни-
маемая без прямых указаний правительства, неизбежно приобретала
политический характер22. Более того, с точки зрения известного юри-
ста и общественного деятеля С.А. Муромцева, «образованное обще-
ство есть факт [здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, кур-
сив авторов. — Ю.С.], созданный русскою историей, перед которым
каждая политическая сила должна преклоняться»23.
Такой взгляд на общество как на единого агента действия, «игро-
ка» в публичном политическом пространстве привел к возникнове-
нию в исторических исследованиях двух возможных интерпретаций
рассматриваемого явления, во многом находящихся под влиянием
либеральной историографической традиции конца XIX века, с од-
ной стороны, и политической философии XX века, с другой. Первая
из них представлена полемикой по поводу вопроса о существовании
в Российской империи «гражданского общества»24. Суть дискуссии
20 Так, в одной из статей «Санкт-Петербургских ведомостей» утверждалось:
«К величайшему нашему стыду, есть в среде нашего общества и сановники высших
сфер, которые говорят, что нигилисты — сила, с которой надо считаться!» (Обзор
дня// СПВ. 1881. 15 февраля). См. также: Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель
1880 г. // Фадеев Р.А. Собрание сочинений. СПб., 1890. Т. 3, ч. 2. Письма о совре-
менном состоянии России. С. 16.
21 Атава С. (Терпигорев С.Н.) Положение — глупо.
22 Там же. См. также: Страна. 1881. 24 февраля.
23 Муромцев С. Статьи и речи. Вып. V. В области политики и публицистики
(1880-1910). М., 1910. С 5.
24 О концепции «гражданского общества» и ее связи с теорией модернизации
см.: Пиетров-Эннкер Б., Ульянова Г. Модернизация, гражданское общество и граж-
данская идентичность: о концепции книги // Гражданская идентичность и сфера
гражданской деятельности в Российской империи. Вторая половина XIX — начало
XX века. М., 2007. С. 13-29.
16
Русское общество в зеркале революционного террора
заключается в том, можно ли говорить о таком феномене западной
цивилизации, как «гражданское общество», применительно к само-
державному государству. Ученые, склонные утверждать, что данное
явление имело место, ссылаются на то, что в России активно разви-
валась общественная жизнь в форме добровольных организаций,
объединений, союзов или городских и сельских органов самоуправ-
ления25. Противники этого подхода говорят о том, что самодержавное
государство, подавляя общественную инициативу, не способствовало
складыванию «гражданского общества»26. Проблема заключается еще
и в том, что разработанная на западноевропейском материале концеп-
ция «гражданского общества» предполагает наличие определенной со-
циальной страты ее носителей. Речь идет о таких конвенциональных
классификационных категориях, как «буржуазия» и «средние классы»
(«middle classes»), механическое перенесение которых на российский
материал, как убедительно показывает немецкий историк Л. Хефнер,
бесполезно. Когда эти аналитические категории, выработанные для
описания западноевропейских общественных отношений, служат
для оценки российского эмпирического материала, «все выводы под-
черкивают в первую очередь отклонение от западной нормы, притом
что присущая таким категориям компаративная перспектива не экс-
плицируется и не рефлексируется»27. Не решает проблему носителя
«гражданского общества» в России и предлагаемая некоторыми ис-
следователями категория «интеллигенции», как вследствие размы-
тости границ этого явления, так и вследствие идеологической окра-
шенности самого понятия: оно автоматически облагораживает те
социальные группы, которые маркирует, так же как понятие «буржуа-
зия» стигматизирует28.
25 Туманова А.С. Общественность и формы ее самоорганизации в имперской
России конца XVIII — начала XX века // Отечественная история. 2002. № 6. С. 50-
63; Она же. Современная западная историография гражданского общества поздне-
имперской России // Российская история. 2011. № 2. С. 160-167; Bradley J. Voluntary
Associations in Tsarist Russia: Sciences, Patriotism and Civil Society. Cambridge (Mass.):
Harvard University Press, 2009.
26 Подробно дискуссия рассмотрена в статье: Хефнер Л. В поисках граждан-
ского общества в самодержавной России. 1861-1914 гг. Результаты международно-
го исследования и методологические подходы // Гражданская идентичность и сфе-
ра гражданской деятельности. С. 35-60.
27 Хефнер Л. Civil society Biirgertum и «местное общество»: в поисках аналити-
ческих категорий изучения общественной и социальной модернизации в поздне-
имперской России // Ab Imperio. 2002. № 3. С. 174.
28 Там же. С. 182.
Введение 17
Альтернативный вариант интерпретации рассматриваемого яв-
ления дает сформировавшееся в XIX веке в России понятие «обще-
ственности». Редакторы сборника «Между царем и народом. Обра-
зованное общество и поиск общественной идентичности в поздней
Российской империи» Э. Клоуз, Д. Уэст и С. Кассоу предлагают ис-
пользовать эту категорию в качестве инструмента анализа, так как
она, во-первых, имеет преимущество идеологической нейтраль-
ности, а во-вторых, менее связана с понятием класса и тем самым
классового сознания, а более с готовностью действовать на общее
благо и дело прогресса. С их точки зрения, «общественность» — это
термин, родившийся для обозначения идентичности слоя людей, от-
делявших себя как от крестьянских масс, так и от государства. Этот
термин имеет коннотации с такими понятиями, как «образованное
общество» и «средний класс». Представители «общественности»
остро осознавали, что будущее России зависит от достижения благо-
денствия и установления баланса между автономной общественной
инициативой и государственной властью29. В одной из программных
статей сборника Э. Глисон прослеживает, как в течение XIX века
понятие «общество» трансформировалось в понятие «обществен-
ность», основной характеристикой которого было участие в полити-
ческом процессе30.
Ловушка всех подобных рассуждений заключается в том,
что при наложении политического измерения «гражданского
общества»/«общественности» на социальное появляется закономер-
ный вопрос: кем являются люди, стоящие «между царем и народом»,
если они не участвуют в политическом процессе постоянно и актив-
но? Не менее сложен вопрос: что можно считать актом такого уча-
стия? Как найти общество за пределами узкого круга литераторов,
политически ангажированных профессоров, мятежных земских дея-
телей? Обозначенная проблема хорошо заметна в книге В.Я. Гросула,
который, пытаясь уловить это участие/неучастие, выделяет «обще-
ство в целом» и «передовое общество» (очевидно, совершающее по-
литические действия), а с другой стороны, утверждает, что «все дво-
рянство к обществу относить никак нельзя. Имелись определенные
29 Clowes E.W., Kassow S.D.y WestJ.L. Obshchestwennost' as Civil Society // Between
Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial
Russia / Ed. Edith W. Clowes, Samuel D. Kassow, and James L. West. Princeton, 1991.
P. 5-14.
30 Gleason A. The Terms of Russian Social History // Between Tsar and People.
P. 15-27.
18
Русское общество в зеркале революционного террора
дворянские прослойки, практически не принимавшие участия [кур-
сив мой. — Ю.С.] в общественной жизни»31.
Л. Хефнер, ориентируясь на немецкое понятие Offentlichkeit, раз-
работанное Юргеном Хабермасом, предлагает рассматривать «обще-
ственность» как социальную практику. Он выделяет в ней три уровня:
«face-to-face общественность» («более или менее случайные разгово-
ры на улицах, в салоне и т.п.»), «публичные собрания» и «массовую
коммуникацию», позволяющую через печатные средства выходить за
локальные границы32. Вместо сомнительных поисков «гражданского
общества» на просторах Российской империи он считает более целе-
сообразным обратиться к «местному обществу», ограниченному ло-
кальными рамками отдельных регионов и даже городов. Полагая, что
«местное общество» как единица социального действия на географи-
чески ограниченном пространстве может быть признана «функцио-
нальным эквивалентом гражданского общества Западной Европы», он
констатирует отсутствие или «рудиментарное наличие» этого феноме-
на в масштабах всей империи33.
Обращение к текстам 1870-х годов, оставшимся за пределами вни-
мания исследователей, позволяет скорректировать представление об
«общественности». В мае 1877 года за границей М.К. Элпидин, пред-
ставитель предшествовавшего народникам поколения революционе-
ров 1860-х годов и бессменный издатель заграничной вольной печати,
инициировал создание журнала «Общее дело», который должен был
стать «органом стремлений и чувств большинства общества», в отли-
чие от прочих изданий, служивших различным партиям и кружкам.
В программной статье, посвященной потребностям «общества», гово-
рилось: «Понятие общественности является понятием среды, удовлет-
воряющей потребностям индивидуального развития, индивидуальной
свободы, и достоинство этой среды измеряется степенью быстроты об-
мена мысли и согласия в комбинации усилий, или иначе — единством
общественного духа и действия»34. Это определение позволяет говорить
о возможном восприятии «общественности» не как актора, а как пу-
бличного пространства, арены для коммуникации и самодеятельности.
Едва только поиски героя этой книги вышли за границы истории
понятий и — шире — идей, как пришлось столкнуться с большим
31 Гросул В.Я. Русское общество XVIH-XIX веков. С. 265, 272.
32 Хефнер Л. Civil society... С. 201-202.
33 Там же. С 204, 198.
34 Наше прошедшее и настоящее // Общее дело. 1877. № 1.
Введение 19
количеством противоречий и неясностей. Все предыдущие размыш-
ления о природе российского общества (я намеренно отказываюсь от
употребления уточняющих прилагательных), кажется, можно свести
к одному заключению: о нем нельзя сказать ничего определенного ни
с социальной, ни с политической точки зрения, кроме того, что обще-
ство все же существовало и проявляло себя посредством каких-то
действий. Для того чтобы русское общество все-таки стало героем
этой книги, представляется необходимым изменить саму формули-
ровку исследовательского вопроса.
Позволю себе прибегнуть к известному софизму. Что отражается
в зеркале, пока в него никто не смотрит? Ответ очень прост: ничего. Для
того чтобы обнаружить русское общество, необходимо найти зеркало,
в которое оно однажды взглянуло. Это тем более важно, что и само
общество, не до конца уверенное в собственном существовании, при-
стально всматривалось в свое отражение, стремясь постигнуть самого
себя. В какое зеркало гляделось общество? Что может быть расценено
как политическое действие в государстве, где отсутствуют представи-
тельные органы? Ответ на последний вопрос позволит найти решение
и для первого, если в качестве политического действия рассматривать
любой акт коммуникации внутри публичного политического про-
странства: коллективное или индивидуальное обращение к власти
(оставим пока вопрос о правилах, по которым создавались эти обра-
щения), а также разные способы взаимодействия между отдельными
представителями общества или их группами внутри этого простран-
ства (от газетных статей до разговоров в салонах). В условиях стабиль-
ности количество «игроков» со стороны общества минимально, а проб-
лемы, ими обсуждаемые, зачастую действительно не выходят за рамки
местных интересов. Следовательно, зеркалом, которое в полной мере
и во всех подробностях было способно отразить русское общество в
целом, могла стать лишь серьезная кризисная ситуация, задевающая
лично возможно большее количество людей, полагающих себя члена-
ми общества. Следует признать, что только ситуация разрыва макси-
мально обнажает сущность рассматриваемого явления, делает очевид-
ными механизмы его существования, скрытые от глаз наблюдателя
в годы покоя. Иными словами, общество возможно увидеть только в
зеркале кризиса, заставляющего отдельных людей проблематизиро-
вать само его существование, возможности, а также свой статус в нем.
В качестве такого зеркала в этой книге рассматривается реак-
ция русского общества на проблему терроризма в течение ноября
1879 — марта 1881 года, когда партия «Народная воля» вела «охоту»
20
Русское общество в зеркале революционного террора
на императора Александра II, завершившуюся взрывами на Екатери-
нинском канале35.
Ирония такого выбора заключается в том, что большинство ис-
следователей терроризма сегодня готовы расписаться в своем бесси-
лии дать изучаемому ими феномену какое-то единственное определе-
ние или прийти к консенсусу по поводу его природы. Чарльз Тилли
отнес само понятие «терроризм» к тем терминам, которые служат
политическим и нормативным целям, но при этом поразительно ме-
шают описанию и объяснению тех феноменов, которых они касаются.
В ряд таких понятий он поставил также «бунт», «несправедливость»
и «гражданское общество»36!
Исследования терроризма, начавшиеся в 1930-х годах, до сере-
дины 1960-х носили спорадический характер: как правило, это были
исторические работы, относящиеся к деятельности той или иной
революционной группы. Авторы не ставили перед собой задачу те-
оретизировать по поводу сущности изучаемого ими метода револю-
ционной борьбы. Кардинальное изменение ситуации в этой области
один из классиков изучения терроризма Уолтер Лакер связал с вой-
ной во Вьетнаме37, а Брюс Хоффман — с крушением колониальных
империй38. Так или иначе, со второй половины XX века исследователи
сосредоточились на актуальном материале, а экскурсы в историю в
большинстве случаев стали носить иллюстративный характер. Схо-
жая ситуация отчасти сохраняется и сегодня, с той лишь разницей, что
почти все статьи о проблеме терроризма теперь начинаются ссылкой
35 Обзор историографии «Народной воли» см.: Седов М.Г. «Народная воля»
перед судом истории // Вопросы истории. 1965. № 12. С. 45-62; Он же. Героический
период революционного народничества. М., 1966; Захарина В.Ф. Проблемы рево-
люционного народничества 1870-1880 гг. (Обзор литературы, вышедшей в 1963-
1966 гг.) // История СССР. 1967. № 1. С 160-177; Левин Ш.М. Очерки по истории
русской общественной мысли. Вторая половина XIX— начало XX века. Л., 1974;
Будницкий О.В. История изучения «Народной воли» в конце XIX — начале XX в.:
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М„ 1988; Троицкий Н.А. Русское революционное
народничество 1870-х годов (история темы): Пособие к спецкурсу для студентов
исторического факультета. Саратов, 2003; Гинее В.Н. Народовольческий террор в
историографических оценках и мнениях // Проблемы социально-экономической
и политической истории России XIX-XX веков: Сб. статей памяти B.C. Дякина
и Ю.Б. Соловьева. СПб., 1999. С. 26-43.
36 Tilly Ox. Terror, Terrorism, Terrorists // Sociological Theory. Mar. 2004. Vol. 22.
No. LP. 5.
37 Laqueur W. Interpretation of Terrorism: Fact, Fiction and Political Science //
Journal of Contemporary History. 1977. № 12. P. 4.
38 Hoffman B. Inside Terrorism. New York: Columbia University Press. 1998. P. 43.
Введение 2 1
на 11 сентября 2001 года. Между тем игнорирование исторических
условий, в которых совершался тот или иной террористический акт,
ведет к еще большему затемнению изучаемого явления: история по-
литических убийств Нового времени едва ли способна помочь при
разработке политики современных государств, борющихся с между-
народным терроризмом.
Сегодня практически никем не оспаривается тезис о том, что тер-
роризм — относительно новое явление, возникшее в Европе лишь
во второй половине XIX века, хотя еще в 1977 году У. Лакер называл
«террористами» Юдифь, Брута, Вильгельма Телля и Шарлотту Корде39.
Дэвид Джордж в статье, посвященной различиям между террористи-
ческим актом и классическим тираноубийством, практиковавшимся
со времен Античности, опровергает не только эквивалентность этих
двух явлений, но и возможное происхождение первого от второго40.
Хотя и то и другое практикуются во имя «общего блага», террорист
«имеет иной взгляд на свою роль, на общество и на значение своего
акта»41. В отличие от тираноубийства, устраняющего конкретного че-
ловека, в случае террористического акта жертва сама по себе значения
не имеет. Она является только символом и либо репрезентирует опре-
деленную категорию лиц, являющихся целевой аудиторией террори-
стов, либо олицетворяет собой социальный порядок или правящие
круги, в которые включена42.
Такая точка зрения поддерживает концепцию терроризма как ин-
струментального насилия, получившую наибольшее признание среди
ученых. В наиболее обобщенном виде она определяет терроризм как
«метод или технику, при использовании которой осуществляются
угрозы или акты насилия в адрес определенной группы людей, что,
через устрашение, способствует достижению политических целей»
террористов43. Логику любой террористической деятельности невоз-
можно вполне понять без адекватной оценки показательной природы
совершаемого акта. Терроризм есть опосредованное насилие: жертва
39 Laqueur W. Interpretation of Terrorism. P. 34.
40 George D. Distinguishing Classical Tyrannicide from Modern Terrorism // The
Review of Politics. Summer 1998. Vol. 50. No. 3. P. 396.
41 Iviansky Z. Individual Terror: Concept and Typology // Journal of Contemporary
History. 1977.No. 12. P. 43.
42 Ibid. P. 50.
43 George D. Distinguishing Classical Tyrannicide from Modern Terrorism. P. 400.
Список схожих определений терроризма см.: Goodwin J. A Theory of Categorical
Terrorism // Social Forces. June 2006. Vol. 84. No. 4. P. 2027.
22
Русское общество в зеркале революционного террора
этого насилия и конечная цель террористов, как правило, различны.
Иными словами, терроризм можно понимать как процесс коммуни-
кации, где каждый акт является «посланием», адресованным опреде-
ленной аудитории44. Разумеется, содержание такого рода «послания»
может значительно разниться, но среди прочего оно обязательно
сообщает о причинах, побуждающих использовать насилие, свиде-
тельствует о включенности террористов в текущую политическую
ситуацию, предъявляет определенные требования властям, а также
демонстрирует неспособность государства защитить своих граждан
или провоцирует виток репрессий, которые еще больше подчеркивают
обоснованность претензий к нему. Здесь уместно вспомнить Степана
Халтурина, оказавшегося наедине с императором и «не решившегося»
нанести смертельный удар. Ольга Любатович в воспоминаниях объяс-
нила этот эпизод обаянием Александра II, его обходительным обраще-
нием с рабочими. Однако в свете террористической тактики убийство
монарха без свидетелей, «тяжелым острым молотком» не имело смыс-
ла, поскольку не способно было «сказать» то, что пыталась донести
до своей аудитории «Народная воля».
Рассматривая терроризм как коммуникацию, нельзя не согласить-
ся с точкой зрения Э. Уотера, выделившего в «процессе террора» кро-
ме непосредственно актов насилия два других элемента: эмоциональ-
ную реакцию и создаваемый социальный эффект45. Другой термин,
позволяющий увидеть в терроре нечто большее, чем отдельные акты
насилия, — «террористическая кампания», — дает возможность опи-
сать процесс террора как взаимодействие террористов и их целевой
аудитории46. Таким образом, оказывается, что терроризм невозможен,
если кроме непосредственной жертвы в него не вовлечена третья сто-
рона, ответ которой на «послание», отправляемое с помощью насилия,
и является конечной целью террористов. Еще в 1935 году Д. Хардман
писал: «Если террор потерпит неудачу в том, чтобы вызвать широкий
отклик в кругах за пределами тех, кому он напрямую адресован, это бу-
дет означать, что он бесполезен как орудие социального конфликта»47.
44 О терроризме как коммуникации см.: Turk A.T. Sociology of Terrorism //
Annual Review of Sociology. 2004. Vol. 30. P. 274-276.
45 Water E.V. Violence and the Process of Terror // American Sociological Review.
April 1964. Vol. 29. No. 2. P. 248.
46 Crenshow M. The Causes of Terrorism // Comparative Politics. July 1981. Vol. 13.
No. 4. P. 380-382.
47 Цит. по: Будницкий О.В. Терроризм глазами историка. Идеология террориз-
ма // Вопросы философии. 2004. № 5. С. 6.
Введение
Примером может послужить покушение Д.В. Каракозова: не понятый
не только жертвой (Александр II спросил убийцу, не поляк ли он),
но и обществом, он не состоялся как террорист48.
Итак, круг замкнулся. Поиск ответа на вопрос, что есть русское
общество, приводит к изучению событий конца царствования Алек-
сандра П. Но понимание этих событий невозможно, если рассматри-
вать отношение к ним представителей общества просто как реакцию
на внешний раздражитель. Само отношение к событиям было их не-
отъемлемой составной частью. Разумеется, покушения народовольцев
имели ряд особенностей, отделяющих их от других подобных поку-
шений. Прежде всего они были совершенно новым явлением, о чем
свидетельствуют как неустоявшийся понятийный ряд, так и огромное
разнообразие толкований действий «Народной воли». С первых по-
кушений и правительство и общество оказались в одинаковом поло-
жении: они были равно некомпетентны в вопросе о природе явления,
с которым им пришлось столкнуться. Положение единственных экс-
пертов (впрочем, даже народовольцев сложно назвать экспертами, по-
скольку они сами в этот момент только пытались обосновать свою де-
ятельность) было таково, что их мнение было затруднительно узнать,
а узнав, доверять ему. Именно вследствие своей новизны террористи-
ческие акты порождали удивительное разнообразие мнений, ни одно
из которых невозможно было признать единственно правильным.
1870-е годы не только в России, но и по всей Европе стали вре-
менем зарождения и становления терроризма. Сомнительная честь
изобретения этого инструмента политической борьбы очень часто
приписывается именно русским народникам или даже конкретно
«Народной воле»49. В качестве альтернативных «отцов» террора фи-
гурируют также итальянские анархисты, впервые декларировавшие
«пропаганду фактом» («propaganda by deed») в 1876 году50. Поиск «ис-
тинных родоначальников» представляется мне малоосмысленным,
48 Баранов А.С. Терроризм и гражданское мученичество в европейской по-
литической культуре Нового и Новейшего времени // ОНС. 2004. № 12. С. 78-79.
49 См.: Clutterbuck L. The Progenitors of Terrorism: Russian Revolutionaries or
Extreme Irish Republicans? // Terrorism and Political Violence. Spring 2004. Vol. 16.
No. LP. 154-157.
50 Iviansky Z. Individual Terror. P. 45. Обзор дискуссии о месте и времени воз-
никновения терроризма см.: Будницкий О.В. Терроризм в российском освободи-
тельном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало
XX века). М., 2000. С. 8-10; Багдасарян В.З., Бакаев АЛ. Российский революцион-
ный терроризм через призму исторической и общественно-политической мысли.
М., 2004. С. 96-98.
24
Русское общество в зеркале революционного террора
поскольку мы имеем дело с общеевропейскими (и даже общемировы-
ми) тенденциями, приведшими к череде политических покушений в
Германии, Италии, Испании, Великобритании и США, произошедших
на коротком временном отрезке 1878-1887 годов. Общим для всех
было то, что параллельно с политическими покушениями шел про-
цесс конституирования их смысла. Неразделенность общеевропей-
ского процесса осмысления покушений, борьбы за их интерпретацию,
формирования публичного дискурса о терроризме блестяще показана
в статье Каролы Дитце51.
Ставшее общим местом представление о том, что именно русские
революционеры положили начало террористической борьбе (так что
в начале XX века терроризм был кое-где известен под названием «рус-
ский метод»52), было спровоцировано целым рядом факторов. Прежде
всего на него повлияло само цареубийство: количество неудавшихся
покушений на венценосных особ и государственных деятелей значи-
тельно превышало число удавшихся. Кроме того, члены «Народной
воли» приложили немало усилий, пропагандируя свою деятельность.
Особенно велик был вклад СМ. Степняка-Кравчинского. Его кни-
га «Подпольная Россия», первоначально вышедшая на итальянском,
была быстро переведена на все европейские языки и сделала «Народ-
ную волю» необыкновенно популярной53. Следует отметить еще один
немаловажный момент: даже неудавшиеся покушения народовольцев
были чрезвычайно эффектны. Использование динамита, этого по-
следнего слова технического прогресса, запатентованного Альфредом
Нобелем всего лишь десятилетием ранее, вызывало широкий резо-
нанс. Оно же оказывало огромное влияние на восприятие террора
русским обществом. До тех пор, пока революционеры использовали
в качестве оружия кинжалы и револьверы, теракт был опасен для об-
щества только предполагаемыми последствиями, например, возмож-
ным народным восстанием в случае цареубийства. Динамит менял
все: отныне террористические акты угрожали не только избранным
представителям правительственных сфер. Жизнь каждого человека
могла подвергнуться опасности. Повышая личностную значимость
51 Dietze С. Terror in Nineteenth Century: Political Assassination and Public
Discourse in Europe and the United States, 1878-1901 // GHU Bulletin. Spring 2007.
No. 40. P. 91-97.
52 Iviansky Z. Individual Terror. P. 44.
53 См.: Таратута Е. СМ. Степняк-Кравчинский — революционер и писа-
тель. М., 1973; Patyk L.E. «The Terrorism»: Sergei Stepniak-Kravchinskis «Undeground
Russia» // Slavic Review. Winter 2009. Vol. 68. No. 4. P. 758-781.
Введение 25
террора, деятельность народовольцев побуждала все большее количе-
ство представителей общества к действию в публичном политическом
пространстве.
Сами участники конфликта 1879-1881 годов: правительство, с од-
ной стороны, и «Народная воля», с другой, в полной мере осознавали,
что его исход зависит от третьей стороны — русского общества. Имен-
но в связи с террористическими актами в течение 1878-1881 годов
правительство трижды официально обращалось за поддержкой к на-
селению: 20 августа 1878 года, 15 февраля 1880 года и 6 мая 1881 года.
Созданные в разных условиях разными политическими деятелями, эти
обращения были объединены общей мыслью: правительство не в состо-
янии было самостоятельно справиться с революционным движением.
Если в 1878 году адресатом послания были «все сословия русского на-
рода» и «его лучшие представители»54, то уже в 1880 году в обращении
М.Т. Лорис-Меликова «К жителям столицы» говорилось о поддержке
«общества»55. В циркуляре министра внутренних дел графа Н.П. Игна-
тьева от 6 мая 1881 года также утверждалось, что именно «общество»
должно оказать противодействие «губительному направлению»56. Эти
обращения провоцировали представителей общества высказывать
свое мнение о терроре и своем месте во время борьбы с ним.
В свою очередь, «Народная воля» во многом ориентировалась на
общество. Исследователи истории партии неоднократно отмечали, что
в сравнении с предыдущим этапом развития народничества деятель-
ность народовольцев в народе была минимальной57. В то же время они
обращают внимание на попытки революционеров привлечь на свою
сторону «либеральное общество»58. В какой мере народовольцы рас-
считывали на его поддержку, можно судить не столько по «Подготови-
тельной работе партии», в пункте «Б» которой говорилось о необходи-
мости заручиться поддержкой «либералов и конституционалистов»59,
54 Цит по: Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование.
СПб., 1911. Т. 2. С 556.
55 К жителям столицы // Правительственный вестник. 1880. 15 февраля.
56 Цит. по: Журнал Череповского уездного земского собрания. 1881. Черепо-
вец. С. 109.
57 Антонов В.Ф. Революционное народничество. М., 1965. С. 240; Россия в ре-
волюционной ситуации на рубеже 1870-1880-х гг. М., 1983. С. 273.
58 Волк С.С. «Народная воля» (1879-1882). М„ 1966. С 224-225; Твардов-
ская В.А. Социалистическая мысль в России на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1969.
С. 150-152.
59 Подготовительная работа партии // Литература партии «Народная воля».
М., 1930. С. 312.
26
Русское общество в зеркале революционного террора
сколько по статьям, опубликованным после 1 марта 1881 года, где
общество прямо обвинялось в предательстве60.
Русское общество в этой ситуации отнюдь не оставалось пассив-
ным зрителем, за благосклонное отношение которого боролись пра-
вительство и революционеры. Внутри его существовали различные
группы, сплоченные общими интересами, которые пытались исполь-
зовать создавшееся положение, чтобы повлиять как на правительство,
так и на других представителей общества.
Все перечисленные особенности ситуации 1879-1881 годов пре-
вращают террористическую деятельность «Народной воли» в иде-
альное зеркало. Широкий резонанс покушений на самодержавного
монарха и высокая личная значимость происходящего для предста-
вителей общества будили эмоции и мысли, заставляли высказываться
и действовать даже тех, кто обычно молчал; наконец, вели к размыш-
лениям о том, что есть общество и какова его роль в происходящем.
Под влиянием террористической борьбы менялось само русское об-
щество, и процесс этот был необратим...
Вопрос о том, какую роль сыграло русское общество в событиях
1879-1881 годов, неоднократно поднимался в историографии, но ни-
когда не становился предметом специального изучения, оставаясь на
периферии внимания исследователей. На разных исторических этапах
ему уделялось большее или меньшее внимание.
Одной из первых научных работ61, где затрагивалась история «На-
родной воли», стало двухтомное исследование «Император Алек-
сандр П. Его жизнь и царствование» С.С. Татищева, появившееся в
1903 году. Несмотря на то что автор не ставил перед собой задачи осве-
тить отношение общества к покушениям на императора, следуя за ходом
событий, он не раз останавливался на этом вопросе. Историк подроб-
но анализировал попытки правительства привлечь общество к борь-
бе с терроризмом, в первую очередь политику М.Т. Лорис-Меликова62.
60 Петербург, 15 июля // Листок «Народной воли». 1881. № 1. С. 2.
61 Я не рассматриваю здесь публицистические работы Г.В. Плеханова, Л.А. Ти-
хомирова, Х.И. Житловского, Ф.А. Гилярова, а также изданный «для служебного
пользования» труд Н.Н. Голицына «Хроника социалистического движения в Рос-
сии, 1878-1887 гг.», так как их следует отнести скорее к источникам, нежели к исто-
риографии.
62 Татищев С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. С. 559.
Рец.: Корнилов А. А. Новый труд по истории императора Александра II // Русское
богатство. 1903. № 3. С. 34-48.
Введение 27
События 1905-1907 годов сделали историю революционного
движения в России актуальным вопросом. Откликаясь на злобу дня,
в 1905 году С.Г. Сватиков выпустил книгу «Общественное движение в
России (1700-1895)». Несмотря на большой временной отрезок, взя-
тый автором для исследования, событиям 1879-1881 годов уделяет-
ся в ней много внимания. Они изображены как конфликт, в котором
участвовали три стороны: правительство, «крайняя партия» и «либе-
ральное оппозиционное движение». Описывая 1 марта 1881 года как
момент, когда террористы и власть «стояли лицом к лицу», автор об-
винял русских либералов в провале революции: они «оказались не на
высоте своей задачи» и продемонстрировали «незрелость своей поли-
тической мысли и неорганизованность»63.
Либеральная концепция истории «Народной воли» была сфор-
мулирована в трудах А.А. Корнилова, Л.Е. Барриве (Гальперина),
Б.Б. Глинского и В.Я. Богучарского (Яковлева). Ответственность за
революционный террор А.А. Корнилов и Б.Б. Глинский возлагали на
правительство, которое само довело революционеров «до крайности».
Сточки зрения Корнилова, в условиях, когда власти было «плевать
на общественное мнение», общество имело право оставаться равно-
душным к призывам правительства о помощи и даже «косвенно по-
собничать революционерам»64. Несколько иначе подходил к проблеме
Б.Б. Глинский. Он настаивал, что общество, одобряя политическую
программу «Народной воли», к идее цареубийства относилось враж-
дебно65. Более категоричен в своих суждениях был Л.Е. Барриве, кото-
рый открыто признавал роль в успехах «Народной воли» «широкого
сочувствия в среде учащейся молодежи и в обществе», «материальной
помощи и моральной поддержки демократических слоев городского
населения и левого крыла земской оппозиции»66. В работе В.Я. Бо-
гучарского «Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х годах
XIX века: партия "Народной воли", ее происхождение, судьба и ги-
бель» специально была выделена глава «Связи с обществом». В ней
рассматривались отношения партии не с обществом в целом, а только
63 Сватиков С.Г. Общественное движение в России (1700-1895). Ростов-на
Дону, 1905. С 105,139.
м Корнилов А.А. Общественное движение при Александре II (1855-1881).
Исторические очерки. М., 1909. С. 239-241.
63 Глинский Б.Б. Революционный период русской истории (1861-1881 гг.).
Исторические очерки. СПб., 1913. Ч. 2. С. 368.
66 Барриве Л. Освободительное движение в царствование Александра Второ-
го. Исторические очерки. М., 1909. С. 170.
28
Русское общество в зеркале революционного террора
с кругами, которые ее поддерживали, и описывались формы их под-
держки67. Автор одним из первых остановился на организации «Свя-
щенная дружина», возникновение которой было реакцией на убий-
ство Александра II. Исследуя ее историю, В.Я. Богучарский подробно
описывал настроения, царившие в среде «охранителей».
Концепция истории «Народной воли», которая впоследствии лег-
ла в основу советской историографии, начала формироваться еще до
революции 1917 года в трудах В.И. Ленина68. Он писал о неэффектив-
ности террора как средства политической борьбы и указывал на от-
сутствие его связи с «настроением масс»69. Отношению либерального
и революционного лагерей посвящена работа «Гонители земства и Ан-
нибалы либерализма». С точки зрения В.И. Ленина, во время «второй
революционной ситуации» «либеральное общество» доказало свою
«политическую незрелость, неспособность поддержать борцов [наро-
довольцев. — Ю.С.] и оказать настоящее давление на правительство»70.
В целом, несмотря на ряд критических замечаний, В.И. Ленин поло-
жительно отзывался о народовольцах, так как они способствовали
«последующему революционному воспитанию русского народа»71.
В первые годы существования советской власти точка зрения
В.И. Ленина еще не считалась единственно правильной. Историки по-
лагали возможным для себя толковать историю «Народной воли» в со-
ответствии с собственным видением исторического процесса, приме-
ром чему может служить концепция М.Н. Покровского. В 1920-х годах
он писал, что единственной опорой «Народной воли» была «буржуа-
зия», которая «и сочувствовала бунтарям, и в то же время до смерти
боялась»72. Цель народовольческого террора он видел именно в выве-
дении «буржуазии» из «состояния трусливого оцепенения»73. Иначе
представлялась история «Народной воли» Н.А. Рожкову, который в
работе 1925 года указывал на принципиальную близость, «сродство
67 Богучарский ВЯ. Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х годах
XIX века. Партия «Народной воли», ее происхождение, судьба и гибель. М., 1912.
68 Подробный разбор взглядов В.И. Ленина на «Народную волю» см: Ле-
вин Ш.М. В.И. Ленин и проблема революционного народничества 70-х годов //
В.И. Ленин и русская общественно-политическая мысль XIX — начала XX в. / Отв.
ред. Ш.М. Левин. Л., 1969. С. 209-242.
69 Ленин В.И. Поли. собр. соч. 5-е изд. М., 1960. Т. 12. С. 180.
70 Там же. М., 1959. Т. 4. С. 170.
71 Там же. М., 1962. Т. 30. С. 315.
72 Покровский М.Н. Избранные произведения: В 4 кн. М., 1965. Кн. 2. С. 468.
73 Там же. Кн. 3. С. 190.
Введение
психологии и даже классовой подкладки» народовольцев и либера-
лов74. Признавая влияние партии на общество, Н.А. Рожков утверж-
дал, что именно «опьянение успехом» у интеллигенции стало главной
причиной неудачи «Народной воли», которая «не имела достаточного
понятия о классовой государственности»75.
В 1928 году впервые после революции была издана книга, специ-
ально посвященная «Народной воле»: «Партия "Народная воля": воз-
никновение, борьба, гибель» В. Левицкого (В.О. Цедербаума). Работа от-
личается поверхностностью и описательностью. Не ставя перед собой
каких-либо серьезных исследовательских задач, не обращаясь к новым
источникам, автор создавал историю партии, рассчитанную на массо-
вого читателя. Тем не менее именно В. Левицкий больше других уделил
внимание взаимоотношениям «Народной воли» и общества, влиянию
террора на общественное мнение. Он одним из первых отметил усилия
«Народной воли» по привлечению общественного мнения на сторону
революционеров76. С точки зрения В. Левицкого, отношение Исполни-
тельного комитета к обществу носило прагматический характер: партия
нуждалась в денежных средствах и иных «услугах». В результате «центр
внимания» народовольцев сместился с социалистической борьбы, они
стали «поворачивать фронт в сторону "общества" и возлагать на него
все большие и большие надежды»77. Этот тезис автор подкреплял ана-
лизом литературы партии, подчеркивая, что она была рассчитана на ин-
теллигентного читателя. Сточки зрения исследователя, привлечению
общества на сторону террористов мешали два обстоятельства: социа-
листическая идеология, отпугивавшая либералов, и «пассивность» рус-
ского либерализма, склонного ожидать реформ сверху и опасавшегося
народной революции78. Работа В. Левицкого подверглась серьезной кри-
тике, вызванной не столько содержанием книги, сколько принадлежно-
стью автора к меньшевикам. Впоследствии исследователи «Народной
воли» мало обращали на нее внимания, а поднятые автором вопросы
долгое время не рассматривались.
Одной из самых ярких страниц в истории изучения «Народной
воли» стали празднование ее пятидесятилетнего юбилея и связанная
74 Рожков Н. Русская история в сравнительно-историческом освещении
(основы социальной динамики). Л.; М., 1925. Т. 11. С. 199.
75 Там же. С. 215.
76 Левицкий В. Партия «Народная воля». Возникновение, борьба, гибель. М.;
Л., 1928. С 140.
77 Там же. С. 141.
78 Там же. С. 143-144.
Русское общество в зеркале революционного террора
с ним ожесточенная дискуссия о классовой природе партии, входе
которой была выработана официальная трактовка событий 1879-
1881 годов, закрепившаяся затем в советской историографии79. В ходе
дискуссии начала побеждать точка зрения, восходившая к ленинским
оценкам: классовый характер «Народной воли» определялся как мел-
кобуржуазный, крестьянский. Отсутствие массовой поддержки вы-
нудило партию обратиться к террору, в котором она исчерпала свои
силы. Победа этой концепции привела к смещению акцентов в сто-
рону исследования работы партии в крестьянской и рабочей среде и
преуменьшению, а иногда и игнорированию связей народовольцев с
обществом. После убийства СМ. Кирова изучение «Народной воли»
было прервано.
С конца 40-х годов XX века началось монографическое изучение
«второй революционной ситуации», как определил В.И. Ленин по-
литический кризис рубежа 1870-1880-х годов. В центре внимания
историков оказались правительственная политика и реакция на нее
русского общества. В 1950 году М.И. Хейфец защитил диссертацию,
на основе которой в 1963 году была издана монография «Вторая ре-
волюционная ситуация в России (конец 70-х— начало 80-х годов
XIX века): кризис правительственной политики в России». Опираясь
на ленинскую концепцию «революционных ситуаций», историк рас-
сматривал события 1879-1881 годов как «стихийную борьбу народных
масс» вокруг «аграрного вопроса и вопроса о государственном строе»;
народовольческий террор оценивался им как малозначимый80. Иссле-
дуя состояние общества в момент «второй революционной ситуации»,
М.И. Хейфец выделил в нем три течения: революционно-демократи-
ческое, либерально-оппозиционное и реакционно-крепостническое81.
79 Дискуссия о «Народной воле». Стенограммы докладов В.И. Невского,
И.А. Теодоровича, И.Л. Татарова и прений с докладами, с приложением тезисов
Культпропа ЦК ВКП(б) о пятидесятилетии «Народной воли». М., 1930; Теодоро-
вич И. Побольше исторической объективности // Правда. 1929. 26 декабря; Он же.
Историческое значение партии «Народной воли». М., 1930; Он же. 1 марта 1881 г.
М., 1931; Он же. Надо рассеять недоразумение// Большевик. 1930. № 3/4. С. 116-
121; Рындыч А. К вопросу о классовой природе революционного народничества
70-х гг. // Пролетарская революция. 1930. № 5. С. 176-207; Малаховский В. На два
фронта (к оценке народовольчества). Тверь, 1930; Ярославский Е. Недоразумение
ли? // Большевик. 1930. № 3/4. С. 122; Генкина Э.Б. Ленин о революционном народ-
ничестве и народовольчестве // Пролетарская революция. 1930. № 2/3. С. 29-60.
80 Хейфец М.И. Революционная ситуация в России конца 1870-х годов (кризис
правительственной политики): Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1950. С. 7-8.
81 Хейфец М.И. Вторая революционная ситуация в России (конец 70-х — начало
80-х годов XJX века). Кризис правительственной политики в России. М., 1963. С. 69.
Введение 3 1
Главную силу общества, с его точки зрения, составляли либералы, ко-
торые использовали революционную ситуацию в качестве «благопри-
ятной обстановки для успешного торга с правительством»82. Конфликт
в обществе, названный М.И. Хейфецем «основным водоразделом об-
щественных сил», проходил не между либералами и реакционерами,
а «между революционной демократией и реакционным лагерем, к ко-
торому примыкал либерально-монархический "центр"»83. В этих усло-
виях «уступки и заигрывания» царизма «имели определенный успех
и сыграли значительную роль в ослаблении антиправительственного
лагеря»84.
Принципиально не был согласен с таким подходом П.А. Зайонч-
ковский, утверждавший, что «кризис самодержавия» был вызван
именно деятельностью «Народной воли»85. В центре его внимания на-
ходился кризис верхов, который прошел две стадии: период усиления
репрессий и сменивший его период уступок и поиска компромисса с
обществом во время «диктатуры сердца». Особенно ученого интере-
совали попытки привлечения общественного мнения на сторону пра-
вительства и реакция общества на них.
В 1959 году итальянский историк Ф. Вентури издал книгу «Корни
революции. История народнического и социалистического движения
в России XIX века», которая до сих пор остается классическим трудом
по истории русского революционного движения XIX века. Внимание
исследователя было сосредоточено в основном на анализе программ-
ных документов и журнала партии «Народная воля» и гораздо мень-
ше — на ее деятельности. Хотя Вентури изучал то, каким образом в
издании партии описывалась реакция общества на покушения, он, од-
нако, отказался от оценки того, насколько это изображение соответ-
ствовало действительности86. В 1977 году вышла монография А. Улама
«Во имя народа. Пророки и конспираторы в дореволюционной Рос-
сии», построенная на биографиях революционеров, составлявших
мир подпольной России. Специально вопрос об отношении общества
к террору историк не ставил, но писал, что вплоть до 1 марта 1881 года
русское общество было как будто «околдовано». Его представители
82 Там же. С. 79.
83 Там же. С. 128.
84 Там же. С. 151.
85 Зайончковский П.А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х гг. М.,
1964. С 16.
86 Venturi F. Roots of the Revolution. A History of the Populist and Socialist
Movements in 19th-century Russia. London, 2001. P. 683.
32
Русское общество в зеркале революционного террора
считали за бесчестье доносить на революционеров и, напротив, вся-
чески их поддерживали87.
Исследования «Народной воли» в СССР возобновились только по-
сле XX съезда88. В 1960-х годах появились две монографии, специаль-
но посвященные истории «Народной воли», М.Г. Седова и С.С. Волка,
однако в них вопрос об отношении общества к народовольческому
террору специально не ставился89. Эту проблему затрагивает в своих
работах В.А. Твардовская. Она стремится объяснить внимание «На-
родной воли» к общественному мнению переменой идеологии: новая
постановка вопроса о политической борьбе вызвала новый взгляд на
либеральное движение90. В статье «Вторая революционная ситуация
в России и борьба "Народной воли"» В.А. Твардовская рассматрива-
ет либеральное движение, утверждая, что «вторая революционная
ситуация еще более способствовала размежеванию революционного
народничества в лице "Народной воли" с либерализмом»91.
Проблема общественного мнения в связи с историей партии «На-
родной воли» впервые четко поднята в работах Н.А. Троицкого92.
В центре внимания историка находится не вся история «Народной
воли», а только судебные процессы членов партии, соответственно
Н.А. Троицкий сосредотачивается на реакции русского общества на
процессы по делам народовольцев и их казни. Главу, посвященную
этой проблеме, историк начинает с вопроса об определении «обще-
ства». Автор склонен разделить его на «активную интеллигенцию» и
«узковзглядых обывателей», мнение которых не следует принимать
в расчет. Собственно исследование общественного мнения Н.А. Тро-
ицкий начинает с анализа источников информации о судебных про-
цессах, имевшихся в распоряжении общества. Интересно, что наряду
с публикациями печати и официальными заявлениями правительства,
87 Ulam А.В. In the Name of the People. Prophets and Conspirators in Pre-
Revolutionary Russia. New York, 1977. P. 311.
88 Широкова B.B. К вопросу об оценке деятельности «Народной воли» //
Вопросы истории. 1959. № 8. С. 47-62.
89 Волк С.С. «Народная воля»; Седов М.Г. Героический период революционно-
го народничества. М., 1966.
90 Твардовская В.А. Социалистическая мысль в России. С. 225.
91 Твардовская В.А.. Вторая революционная ситуация в России и борьба «На-
родной воли» // Общественное движение в пореформенной России. М„ 1965. С. 61.
92 Троицкий Н.А. «Народная воля» перед царским судом (1880-1894). Саратов,
1983; Он же. Безумство храбрых. Русские революционеры и карательная политика
царизма 1866-1882 гг. М., 1978; Он же. Царизм под судом прогрессивной общест-
венности: 1866-1895 гг. М, 1979.
Введение 33
а также сообщениями нелегальных изданий он обращается к неофи-
циальным каналам распространения информации, в частности, к ши-
рокой реакции на хлопоты родственников осужденных93.
Исследуя отклики печати на судебные процессы, историк пока-
зывает, каким образом в условиях цензуры журналисты стремились
освещать происходящие события: «отваживались комментировать
прямо», прибегали «к способу иносказаний» либо печатали «претен-
зии к русскому правительству за границей»94. При изучении газетных
откликов на процесс первомартовцев автор, к сожалению, обращает-
ся только к либеральным изданиям: ни «Московские ведомости», ни
«Русь», ни другие нелиберальные издания, ни, тем более, провинци-
альная печать им не упоминаются. Единственный пример положи-
тельного отношения к казни первомартовцев (статья Д.В. Аверкиева
в «Новом времени») приводится историком, чтобы проиллюстриро-
вать «палаческие эмоции обывателей», которыми «мыслящие интел-
лигенты, хотя бы и умеренных взглядов, в подавляющем большинстве
возмущались»95. Такой подход неоправданно сужает круг источников
и затушевывает острые противоречия, существовавшие в обществе.
Несмотря на громадный интерес, который вызывает эта работа, от-
дельные тезисы Н.А. Троицкого можно оспорить. В первую очередь это
касается вывода о том, что общество проявляло симпатии «не столько
к деятелям, сколько к делу революции»96. Сама специфика поднятого
Н.А. Троицким вопроса об отношении общества к судебным процес-
сам над революционерами ориентирует читателя на более широкий,
чем революционный, гуманистический идеал. Зачастую не поддержи-
вая идеи и действия «Народной воли», общество протестовало против
смертной казни и прочих жестокостей режима. Протест этот вовсе не
означал однозначную революционность его представителей.
Важным этапом в изучении «второй революционной ситуации»
стала коллективная монография «Россия в революционной ситуации
на рубеже 1870-1880-х годов»97. Большой раздел работы посвящен
исследованию деятельности революционно-демократической интел-
лигенции, специально освещается деятельность либералов, студен-
ческое движение, дается анализ демократической журналистики,
Троицкий Н.А. «Народная воля» перед царским судом. С. 275.
Там же. С. 259-260.
Там же. С. 263.
Там же. С. 277.
Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов. М., 1983.
34
Русское общество в зеркале революционного террора
рассматривается отражение революционных событий в русской и
зарубежной культуре. Анализируя участие тех или иных сил, авторы
этих глав не ставят вопрос об обществе в целом. В результате получа-
ется несколько не связанных между собой мнений об одних и тех же
событиях, по-разному представленных историками.
Серьезные политические и экономические изменения 90-х годов
XX века не могли не сказаться на состоянии историографии русского
революционного движения. В начале 1990-х в публицистике и отчасти
в научных работах утвердилось неприятие революционной деятель-
ности вообще. При общем спаде интереса к революционному движе-
нию XIX века единственной проблемой, вызывающей подчас бурные
дискуссии, остается терроризм98. В центре внимания современных ис-
следователей находится вопрос об истоках и причинах этого явления.
Наиболее подробно он рассмотрен в ряде работ О.В. Будницкого, по-
священных идеологии русских террористов, психологическим и этиче-
ским сторонам террористической борьбы". Психологии и идеологии
членов Исполнительного комитета «Народной воли» посвящена рабо-
та Г.С. Кана100. Попытка разобраться в особой психологии представите-
лей революционного подполья предпринята в книге Е.И. Щербаковой
«"Отщепенцы". Путь к терроризму (60-80-е годы XIX века)»101.
В то же время в 1990-х годах вновь был поднят вопрос о поддерж-
ке, оказанной террористам русским обществом, и о причинах этой
поддержки. Одной из первых на него обратила внимание американ-
ская исследовательница А. Гейфман, изучавшая эсеровский террор.
Она пишет об особом отношении к террористам как к людям, в дей-
ствиях которых видели «примеры самопожертвования и героизма»102.
О взаимосвязи особого состояния общества («явно выраженной от-
чужденности от власти») и всплеска революционного террора также
на примере событий начала XX века пишет М.И. Леонов103.
98 Троицкий Н. Друзья народа или бесы // Родина. 1996. № 2. С. 67-72; Леван-
довский А. Бомбисты // Родина. 1996. № 4. С. 59-76.
99 Будницкий О.В. Кровь по совести: терроризм в России // Отечественная
история. 1994. №6. С. 205-213; Он же. Терроризм глазами историка. Идеология
терроризма; Он же. Терроризм в российском освободительном движении: идеоло-
гия, этика, психология.
100 Кан Г.С. «Народная воля». Идеология и лидеры. М., 1997.
101 Щербакова Е.И. «Отщепенцы». Путь к терроризму (60-80-е годы XIX века).
М., 2008.
102 Гейфман А. Революционный террор в России 1894-1917. М, 1997. С. 22-23.
103 Пеонов М.И. Терроризм и русское общество (начало XX века) // Индивиду-
альный политический террор в России XIX — начала XX века. М., 1996.
Введение 35
К этой же проблеме на более широком материале, охватывающем
период от покушения Д.В. Каракозова до революции 1905 года, обра-
щается А.С. Баранов. В статьях «Образ террориста в русской культуре
конца XIX — начала XX века»104 и «Терроризм и гражданское мучени-
чество в европейской политической культуре Нового и Новейшего
времени»105 он пытается найти психологические причины, сделавшие
террористов мучениками идеи, осуждение которых с чьей бы то ни
было стороны было невозможно и приравнивалось к преступлению
против совести. Автор рассматривает, как сами революционеры при
помощи пропаганды формировали в сознании общества положитель-
ный образ террориста, а также как этот образ проявляется и прелом-
ляется в произведениях культуры.
Несколько иначе к этому вопросу подходит М.Б. Могильнер. В ра-
боте «Мифология "подпольного человека": радикальный микрокосм в
России начала XX века как предмет семиотического анализа» она подни-
мает вопрос об ответственности русского общества за создание системы
политического террора. Отказываясь признать общество «пассивным
объектом перманентного прессинга власти, который порождает соот-
ветствующие этому прессингу формы противодействия революцион-
ных сил»106, она обращается к анализу литературной мифологии «под-
польной России». С точки зрения исследовательницы, образ террориста
как «героя-жертвы», который служил моральному оправданию поли-
тических убийств, был создан не самими террористами, а литератора-
ми. Следовательно, «общество давало моральную санкцию не полити-
ческому радикализму как таковому, а его литературному двойнику»107.
Поставленный таким образом вопрос об ответственности рус-
ского общества за революционный террор также подвергся идеоло-
гизации. Особенно отчетливо эта тенденция проявилась в работах
А.И. Суворова «Политический терроризм в России в XIX— начале
XX века и российское общество» и «Борьба с терроризмом в России
в XIX — начале XX века»108. Автор убежден, что российское общество
104 Баранов А.С. Образ террориста в русской культуре конца XIX — начала
XX века // ОНС 1998. № 2. С. 181-191.
105 Баранов А.С. Терроризм и гражданское мученичество. С. 77-88.
106 Могильнер М. Мифология «подпольного человека»: радикальный микро-
косм в России начала XX века как предмет семиотического анализа. М., 1999. С. 56.
107 Там же. С. 57.
108 Суворов А.И. Политический терроризм в России в XIX — начале XX века и
российское общество. М., 1999; Он же. Борьба с терроризмом в России в XIX — на-
чале XX века. М, 2002.
Русское общество в зеркале революционного террора
не сумело оценить опасность террора. Описывая сложившуюся ситу-
ацию, он утверждает, что часть общества поддерживала террористов,
часть оставалась нейтральной; «немало было и людей, запуганных
террористами, готовых даже под угрозами и нажимом оказывать им
определенное содействие»109. В своем анализе ситуации А.И. Суво-
ров опирается не столько на источники, сколько на представление об
особой ментальности российского общества, предрасположенного
к неверному пониманию террора110.
Таким образом, неоднократно поднимавшийся вопрос об отноше-
нии русского общества к революционному террору и его влиянии на
исход борьбы «Народной воли» до настоящего момента не подвергал-
ся специальному рассмотрению. В отдельные исторические периоды
в историографии по-разному описывалось восприятие народовольче-
ской борьбы обществом (или различными группами внутри его). При
этом отношение общества чаще всего рассматривалось как сложив-
шийся факт, лишь иногда отмечались изменения, связанные с поли-
тикой М.Т. Лорис-Меликова и цареубийством 1 марта 1881 года. За-
дачу описать процесс формирования отношения общества к проблеме
терроризма и факторы, его определявшие, исследователи до сих пор
перед собой не ставили.
Желание сделать героем моей книги русское общество вынуж-
дает меня взяться за эту чрезвычайно сложную задачу. Обращение к
изучению общества эпохи, не знавшей социологических опросов и не
оставившей источников, которые можно подвергнуть статистической
обработке, всегда вызывает у исследователей сложности методологиче-
ского характера. Чаще всего эта проблема решается следующим обра-
зом: в качестве единственного доступного обществу инструмента воз-
действия на политическую ситуацию рассматривается общественное
мнение111. Это представление восходит к аналогичным убеждениям,
бытовавшим в течение второй половины XIX века. В 1879-1881 годах
«общественное мнение» было предметом общего интереса: журнали-
сты писали то о «признаках подавления общественного мнения»112,
109 Суворов А.И. Политический терроризм. С. 5.
110 Там же. С. 32-39.
111 Вопрос о том, что такое общественное мнение, является предметом дис-
куссии в течение нескольких последних столетий. Наиболее подробно анализ
обсуждений представлен в работе: Гавра Д.П. Общественное мнение как социо-
логическая теория и социальный институт. СПб., 1995. См. также: Горшков М.К.
Общественное мнение. История и современность. М., 1988.
112 Политическое обозрение // Порядок. 1881. 7 марта.
Введение
то о том, что «общественному мнению дано удовлетворение»113. Сим-
птоматичным выглядит и появление в 1881 году первого русского пе-
ревода книги Ф. Гольцендорфа «Общественное мнение», автор которой
определял свой предмет как «сумму публично выраженных мнений»
и настаивал на его «политическом могуществе»114. Источником, позво-
ляющим судить об общественном мнении, признается периодическая
печать — это представление также унаследовано современной исто-
риографией от XIX века. Соответственно, исследователи сосредотачи-
ваются на содержании газет и журналов интересующего их периода,
дополняя его информацией, извлекаемой из источников личного про-
исхождения115. Проблематичность такого подхода заключается в том,
что никакая печать не свободна от разного рода ограничений: цензур-
ных запретов и неофициальных «рекомендаций», стремления к ком-
мерческому успеху и расширению читательской аудитории. Во-вторых,
утверждение, что тот или иной публицист писал от имени какой-то
части общества, является весьма условным допущением. Наконец, не
следует забывать, что журналисты и редакции газет никогда не суще-
ствовали в вакууме. Им необходимо было реагировать не только на
те или иные действия «Народной воли», но и на интерпретацию этих
событий, которую предлагали правительство или революционеры.
В качестве альтернативы подходу к печати как источнику для
изучения общественного мнения можно предложить анализ актов
коммуникации, осуществлявшихся в публичном политическом про-
странстве. В первую очередь речь идет о записках о борьбе с терро-
ризмом, во множестве получаемых представителями власти, в мень-
шей степени о коллективных адресах и индивидуальных заявлениях
верноподданнических чувств. Рассматривать обсуждение проблемы
терроризма, которое представители общества вели между собой, зна-
чительно сложнее. Здесь на помощь приходят журналы заседаний
земств, дворянских корпораций и органов местного самоуправления,
а также дневники и переписка, в которых фиксировались «разговоры»
1,3 За неделю // Молва. 1880. 17 февраля.
1Ы Гольцендорф Ф. Общественное мнение. СПб., 1899. С. 39,63. Первая русская
работа об общественном мнении принадлежит М.К. Цебриковой: Цебрикова М.
Общественное мнение// На славном посту (1860-1900). Литературный сборник,
посвященный Н.К. Михайловскому. СПб., 1900. С. 331-353.
1,5 См., например: Алентьева Т.В. Общественное мнение и назревание «неот-
вратимого конфликта» в США в отражении «New York Tribune» (1841-1861). Курск,
2005; Оболенская СВ. Франко-прусская война и общественное мнение Германии и
России. М., 1977; Поздеева В. Лондон-Москва. Британское общественное мнение
и СССР. 1939-1945. М., 2000.
38
Русское общество в зеркале революционного террора
в обществе. Ряд сведений дают дознания по делам об оскорблении
величества, о выражении «неприличной радости» по поводу покуше-
ний, о студенческих волнениях и т.п.
Формирование мнения по любому вопросу, но в особенности по
проблеме терроризма представляет собой сложный и противоречи-
вый процесс. Личные убеждения — политические, религиозные и даже
эстетические — накладываются на интересы различных общественных
групп, с которыми идентифицирует себя тот или иной человек. На него
пытаются воздействовать правительство, революционеры и борющие-
ся между собой силы внутри общества. Наконец, важной составляющей
частью этого процесса является информация о том или ином действии
террористов, причем она неотделима от интерпретации. Все сведения о
терроре и их толкования возможно представить в виде информацион-
ного поля, с рассмотрения которого и начинается эта книга.
ЧАСТЬ I
ФОРМИРОВАНИЕ
ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ
ПРОБЛЕМЫ ТЕРРОРИЗМА:
ИСТОЧНИКИ ИНФОРМАЦИИ
О ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ АКТАХ
И ИХ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
т
ермин «информационное поле» широко используется в теории
информации и журналистике, где оно понимается как «инфор-
мационное пространство, охватывающее тот или иной объем
фактов и событий реального мира и представленное репертуаром
тем»1. Информационное поле определенной темы (в данном случае
проблемы терроризма) складывается из различных по своему харак-
теру и происхождению информационных потоков2. Понятие поля
позволяет избежать суждения о причинно-следственных отношени-
ях как о жесткой и однонаправленной системе. Оно подразумевает
сложное взаимодействие различных сил, множественность возмож-
ных событий и всеобъемлющий динамизм целого3. Информационное
поле, существовавшее в 1879-1881 годах вокруг проблемы террориз-
ма, представляло собой результат взаимодействия, даже «сопряже-
ния», таких разных информационных потоков, как правительствен-
ные сообщения и манифесты императоров, проповеди, материалы
судебных процессов, тексты официальной, официозной и подцен-
зурной печати, прокламации «Народной воли» и разнообразные не-
легальные издания. Особую часть информационного поля создавали
спонтанно возникавшие тексты, сплетенные из слухов, сплетен, ми-
стических толков и т.п., существовавшие, как правило, в сфере уст-
ной коммуникации.
Важно понимать, что информационное поле представляет собой
сложное социальное явление, повторяющее контуры того социума,
1 Виноградов СИ., Платонова О.В. и др. Культура русской речи. М., 1999. С. 40.
2 Чигринская Л.Ф. Основы журналистики. Тамбов, 2001. С. 108.
3 См.: Эко У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста. СПб.; М., 2005.
С. 102-104.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
внутри которого складывается. Соответственно здесь описывается
информационное поле общества, которое, несомненно, было шире
и разнообразнее, чем информационное поле проблемы терроризма
«простого народа». Социальный характер информационного поля
накладывает ограничения не только на круг людей, потенциально
имеющих доступ к информации, распространяющейся в различных
информационных потоках. Возможности публичной интерпретации
этой информации формально были ограничены цензурой, но гораз-
до важнее были другие границы, диктовавшиеся логикой самого поля
и господствующим «стилем мышления».
Информационное поле проблемы терроризма было той сферой,
где происходила борьба за общественное мнение: понимая значе-
ние информации, каждая из сторон, участвовавших в политическом
конфликте, стремилась оказывать на него воздействие. За отдельны-
ми информационными потоками стояли правительство и Русская
православная церковь; либеральные журналисты и публицисты-
«охранители», писавшие от имени всего русского общества или от-
дельных его групп; народовольцы и, более широко, радикальный ла-
герь. Возможности их были отнюдь не равны, соответственно и цели
несопоставимы. Если правительство стремилось полностью подчи-
нить себе информационное поле, то для «Народной воли» было успе-
хом, если партийные издания оказывались прочитанными.
Реконструкция информационного поля проблемы терроризма
в 1879-1881 годах может быть осуществлена посредством привлече-
ния разнообразных по своему характеру и происхождению источни-
ков. Совокупность текстов внутри каждого информационного потока
должна была служить целям определенных политических сил. Ее ав-
торы пытались повлиять на общественное мнение, укоренить в нем
только одно видение террора. В связи с этим важным становится во-
прос о том, по чьей инициативе и с какой целью создавался тот или
иной текст.
Версия правительства нашла выражение в таких документах, как
манифесты, законодательные акты и распоряжения администрации.
Сюда относятся манифесты Александра III от 1 и 14 марта и 29 апреля
1881 года; указы об учреждении и роспуске Верховной распорядитель-
ной комиссии, создании Совета при петербургском градоначальнике,
а также обращение М.Т. Лорис-Меликова «К жителям столицы». Не-
смотря на официальный характер этих документов, они содержали в
себе не только оценку происходящего, но также указания на причины
«крамолы» и способы борьбы с ней. Огромный интерес представляют
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
также официальные издания «Правительственный вестник» и «Рус-
ский инвалид».
Правительственную политику в отношении информационного
поля позволяют проанализировать циркуляры министра внутренних
дел, касающиеся тех или иных вопросов печати, материалы Главного
управления по делам печати, Санкт-Петербургского цензурного коми-
тета и придворной цензуры, хранящиеся в фондах Российского госу-
дарственного исторического архива.
Участие Русской православной церкви в формировании инфор-
мационного поля проблемы терроризма раскрывают такие источни-
ки, как послание Синода, проповеди, а также статьи в специализиро-
ванных религиозных журналах. Наибольший интерес представляют
проповеди. Они не только позволяют судить о том, какую интерпре-
тацию террористических актов мог услышать почти каждый прихо-
жанин на всем пространстве Российской империи, но и помогают ра-
зобраться, каким образом религиозные истолкования происходящего
попадали на страницы светских изданий, встраиваясь в описания и
оценки террора. Проповеди публиковались в местных «Епархиаль-
ных ведомостях», журналах «Церковный вестник», «Церковно-обще-
ственный вестник», «Православный собеседник», «Православное
обозрение» и др.
Самый значительный по объему информационный поток состо-
ял из материалов периодической печати. Материалы, содержавшие-
ся в газетах, были очень неоднородны. Анализ ситуации, выявление
причин террористических актов, поиск возможных путей решения
существующих проблем, образы террористов и их жертвы — все это
содержалось в передовых статьях и в фельетонах. Также газеты пере-
печатывали заметки заграничных изданий, порой включавшие важ-
ную информацию, а порой откровенные вымыслы. Во всех изданиях
были такие разделы, как «Хроника», «Дневник» и т.д., состоявшие из
коротких заметок о происшествиях и зачастую содержавшие сведе-
ния, имевшие отношение к деятельности «Народной воли».
Важнейшей частью информационного поля, дававшей возмож-
ность представителям общества услышать голос не только прави-
тельства, но и самих террористов, были материалы судебных про-
цессов, публиковавшиеся в «Правительственном вестнике», а затем
появлявшиеся на страницах других газет. Особый интерес пред-
ставляют материалы первого большого процесса «Народной воли»,
проходившего в Петербурге с 25 по 30 октября 1880 года и полу-
чившего по числу подсудимых название «Процесса Шестнадцати»
44
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
и, разумеется, «Процесса первомартовцев». Именно благодаря им
широкая публика смогла ознакомиться с фактической стороной
дела (прежде всего по обвинительным актам), а также прочитать,
как сами террористы объясняют свои действия. На процессе по делу
1 марта обратила на себя внимание речь прокурора Н.В. Муравьева,
в которой также была представлена вполне определенная интерпре-
тация покушений.
Наконец, участие самих народовольцев и — шире — радикалов
в формировании информационного поля можно выявить при анали-
зе комплекса нелегальной литературы этого периода, печатавшейся
как в России, так и за границей. Несмотря на ограниченные тиражи
нелегальной литературы, а также строгие наказания за ее хранение и
распространение, воспоминания современников и материалы III от-
деления и Департамента государственной полиции указывают на ши-
рокое знакомство русского общества с такого рода изданиями. Среди
нелегальной литературы меня, в первую очередь, интересуют издания
самой «Народной воли»: журнал, листок, а также прокламации, печа-
тавшиеся после покушений. Кроме того, проанализированы издавав-
шийся в России журнал «Черный передел», эмигрантские журналы
«Общее дело», «Набат», брошюры П.Ф. Алисова, М.П. Драгоманова,
ГГ. Романенко, Н.А. Морозова, И. Добровольского.
Особой областью информационного поля были слухи, активно
циркулировавшие в течение 1879-1881 годов. Реконструкция этой
части информационного поля представляется довольно сложной за-
дачей в связи с особенностью источников. Слухи в обществе чрезвы-
чайно волновали III отделение и Департамент полиции. В фондах этих
структур в Государственном архиве Российской Федерации имеются
дела, в которых зафиксированы распространявшиеся в населении
слухи. Кроме того, информацию о них можно извлечь из дел «о рас-
пространении ложных слухов» и даже о «государственных преступле-
ниях». Пеструю картину слухов позволяет дополнить анализ разделов
«Хроника», «Дневник» и т.п. в газетах, которые в это время, за отсут-
ствием достоверной информации, не брезговали городскими толка-
ми, лишь иногда указывая, что печатаемые ими сведения относятся
к разряду «сплетен». Наконец, слухи зафиксированы в дневниках и
переписке современников, а самые яркие из них — в мемуарах. Рекон-
струировать эту часть информационного поля полностью не пред-
ставляется возможным. Тем не менее привлечение широкого круга
источников позволяет выявить и проанализировать основные типы
слухов, бытовавших в 1879-1881 годах.
ГЛАВА I.
ИМПЕРСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО:
БОРЬБА ЗА КОНТРОЛЬ
«о
хота на царя», начатая народовольцами осенью 1879 года,
поставила имперское правительство в сложное положение.
Не последнее место среди проблем, порожденных чередой
покушений, занимала выработка официальной версии событий. Пожа-
луй, власти не собирались всерьез тягаться в борьбе за умы с легальной
журналистикой и тем более с подпольной пропагандой. Тем не менее
необходимость контролировать информационное поле осознавалась
очень отчетливо. Решение этой задачи включало несколько аспектов:
а) информирование населения о террористических актах, арестах,
судебных процессах;
б) контроль над освещением покушений и обсуждением пробле-
мы революционного террора в легальных изданиях;
в) создание и распространение правительственной интерпрета-
ции происходящего; в идеале — обеспечение ее господства в инфор-
мационном поле;
г) пресечение хождения подпольной литературы.
Поскольку борьба с нелегальной литературой входила в компетен-
цию политической полиции, а на высказывавшиеся в ней идеи пред-
ставители власти публично никак не реагировали, остановлюсь лишь
на первых трех перечисленных направлениях.
1. Политика правительства
в области информирования населения
о террористических актах
При обычном течении дел известия обо всех важных событиях,
происходивших в стране, впервые появлялись на страницах «Пра-
вительственного вестника», который, в отличие от всех других газет,
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
славился тем, что опровержений не давал. Если сообщение было сроч-
ным, его печатали на отдельных листах в виде особых приложений
к официальному изданию или телеграмм. Каждый из трех террори-
стических актов «Народной воли» привел к нарушению заведенного
порядка. Правительство было не готово к покушениям на монарха,
и всякий раз оно испытывало затруднения с тем, как информировать
население об очередном террористическом акте.
Взрыв на Московско-Курской железной дороге прогремел в 22 часа
25 минут 19 ноября 1879 года. Рассказы о нем распространялись в те-
чение ночи с 19 на 20 ноября не только в Кремле, где остановился им-
ператор со свитой, но и в Москве, так что к 12 часам дня — времени
выхода императора и совершения благодарственного молебствия —
население города уже знало новость. Официальное сообщение пра-
вительства, хотя и было датировано 20 ноября, появилось в газетах
только 21-го числа4. Более того, информация о взрыве в «Правитель-
ственном вестнике» появилась также 21 ноября — со ссылкой на мо-
сковского генерал-губернатора как источник публикуемых сведений.
Эту задержку можно было бы объяснить тем, что покушение произо-
шло вдали от столицы, где располагалась редакция официального из-
дания. Более вероятно, однако, что причина заключалась в растерян-
ности, царившей в тот момент среди высшей администрации. В два
часа ночи, получив первые известия о взрыве, шеф корпуса жандар-
мов А.Р. Дрентельн писал управляющему III отделением Н.К. Шмидту:
Когда подумаешь, что это несчастье могло случиться с импера-
торским поездом! Я даже не понимаю, почему оно не случилось [курсив
мой. — Ю.С.], так как поезд этот прошел прежде. Вы представляете
себе состояние моего духа5.
Епифанский уездный предводитель дворянства князь Д.Д. Обо-
ленский, ехавший во взорванном поезде и первым привезший в
Москву сообщение, что взрыв не был просто несчастным случаем,
наткнулся на весьма своеобразную реакцию царского окружения.
Министр двора граф А.В. Адлерберг советовал ему выспаться («Ког-
да выспитесь, Вам все иначе покажется»), шеф жандармов восклицал:
4 Официальные сведения о взрыве на Курской железной дороге// MB. 1879.
21 ноября.
5 А.Р. Дрентельн— Н.К. Шмидту, 20 ноября 1879 года// ГАРФ. Ф. 109. СА.
Оп. 1.Д.977.Л.6.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
47
«Не может быть: у меня нет депеши!», а московский генерал-губерна-
тор В.А. Долгоруков, схватив Оболенского за пуговицу мундира, «дол-
го тормошил ее, приговаривая: "Никогда, никогда!"»6
Еще более сложная ситуация сложилась в связи со взрывом в Зим-
нем дворце. Замолчать происшествие не представлялось возможным.
Сила взрыва была такова, что «тряхнуло» набережную Мойки и Ма-
лую Итальянскую улицу7, а жители Васильевского острова сбежались
к Неве, предполагая какое-нибудь несчастье с Дворцовым мостом8.
Случайные прохожие, оказавшиеся вблизи дворца, слышали, как
«грохнуло», «да так страшно, в один раз, совсем без раскату, точно
огромное дерево хряснуло»9, и видели бегущую полицию, придворных
с фонарями, пожарных с факелами, жандармов и казаков, которые вы-
носили раненых и тела убитых солдат. Правительственное сообщение
на следующий день, 6 февраля, говорило о взрыве, гибели 8 и ранении
45 нижних чинов л.-гв. Финляндского полка, но оставило причины
произошедшего без объяснений. Генерал Н.П. Литвинов 15 февраля
1880 года записал в дневнике, что у него не было повода сомневаться
в газетных сообщениях, потому он «с видом знатока» говорил всем
6 февраля, что произошел взрыв газа, пока генерал-адъютант Салты-
ков не сообщил о молебствии по поводу очередного чудесного спа-
сения государя10. Хозяйка великосветского салона Александра Богда-
нович, несмотря на сменявших друг друга посетителей, безусловно
знавших о происшествии во дворце из первых рук, и два дня спустя
«с трудом верила» правдивости известия о покушении, поскольку
не было правительственных оповещений11.
О том, что случившееся было именно покушением на жизнь импе-
ратора, население было официально оповещено 7 февраля изданием
Военного министерства «Русский инвалид», в котором был опубли-
кован приказ по войскам гвардии и Петербургского военного округа
№11, подписанный временным петербургским генерал-губернатором
6 Наброски из воспоминаний князя Д.Д. Оболенского // РА. 1894. № 4.
С 272-273.
7 Воспоминания жизни Ф.Г. Тернера. СПб., 1911. Ч. 2. С. 99; Дмитриева В.И.
Так было (Путь моей жизни). М.; Л., 1930. С. 180.
8 Обзор дня // СПБ. 1880. 7 февраля.
9 Русанов КС На родине. 1859-1882. М., 1931. С. 226.
10 Из дневника Н.П. Литвинова, помощника воспитателя великих князей
Александра Александровича и Владимира Александровича // ИВ. 1907. № 2.
С. 425.
11 Богданович А.В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 37.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
И.В. Гурко12. В Москве о том, что взрыв был террористическим актом,
стало известно 6 февраля вечером благодаря телеграммам, получен-
ным из Берлина и Парижа до появления приказа И.В. Гурко13.
В освещении официальными изданиями события 5 февраля мож-
но обнаружить отчетливое стремление отвлечь внимание читателей
от покушения на монарха в его резиденции. Для этого были исполь-
зованы трагедия и подвиг солдат л.-гв. Финляндского полка. Испол-
нение поставленной задачи было возложено на официальное издание
Военного министерства. «Правительственный вестник», не говоря
уже о прочих газетах, ограничивался перепечаткой материалов ве-
домственной газеты. В сообщениях о событиях 5 февраля особенно
подчеркивалось героическое поведение солдат, бывших в этот вечер в
карауле. Несколько дней содержание «Внутренних известий» «Русско-
го инвалида» составляли рассказы о храбрости и преданности солдат:
после взрыва уцелевшие финляндцы «выползли из хаоса разрушения
и построились на платформе, готовые в сопровождении офицеров
следовать к покоям Его Величества»14. Стоявшие на постах часовые,
несмотря на приказания нескольких генералов и вел. кн. Владимира
Александровича, отказывались сдавать пост без разводящего, про-
стояв на двадцатиградусном морозе шесть часов, пока начальник вну-
треннего караула поручик Сивицкий лично не сменил все посты15. По-
ведение финляндцев было использовано как доказательство верности
войск «долгу и присяге», свидетельство того, что попытки «безумных
злоумышленников» сблизиться с войсками, равно как угрозы жизни
солдат и офицеров, бессмысленны. Не забыты были в приказе № 13 по
войскам гвардии и Петербургского военного округа и «тайные враги»,
не останавливающиеся перед выбором средств для достижения своих
«преступных целей»16.
Покушение в Зимнем дворце стало первым террористическим ак-
том, сопровождавшимся случайными жертвами. Этот факт, как ничто
другое, был способен поколебать симпатии к революционерам даже
самых преданных их поклонников, в том числе потому, что убиты
были «простые солдатики», вышедшие из того самого народа, борьбу
12 Приказ по войскам гвардии и Петербургского военного округа № 11 // Рус-
ский инвалид. 1880. 7 февраля.
13 Москва, 6 февраля // MB. 1880. 7 февраля.
14 Внутренние известия // ПВ. 1880. 12 февраля.
15 Там же. 10 февраля.
16 Приказ по войскам гвардии и Петербургского военного округа № 13 // Рус-
ский инвалид. 1880. 9 февраля.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
за счастье которого народовольцы объявили своей целью17. Прави-
тельство было намерено максимально использовать гибель 11 нижних
чинов, чтобы склонить общественное мнение на свою сторону. 6 фев-
раля на Высочайшем выходе Александр II поблагодарил финлянд-
цев за исполнение долга и обещал позаботиться о жертвах взрыва.
Четырех офицеров полка, бывших 5 февраля в карауле, Александр II
«осчастливил поданием руки и поцелуем»18. На следующий день царь
присутствовал при панихиде по убитым и при возглашении «вечной
памяти» преклонил колени; затем он навестил раненых. Похороны
финляндцев были обставлены с особой торжественностью, гробы
простых солдат несли генерал-адъютанты, офицеры полка и гвардей-
ского корпуса. Шеф полка вел. кн. Константин Николаевич лично при-
сутствовал при отпевании и погребении. На пути похоронной про-
цессии шпалерами были выстроены полуроты от всех частей гвардии
и Петербургского гарнизона19.
Описание трагедии Финляндского полка заслонило в статьях ве-
домственной газеты покушение на императора, центр тяжести был
смещен намеренно. Начавшаяся вскоре подготовка к празднованию
двадцатипятилетия царствования Александра II, а затем и сам празд-
ник вытеснили со страниц официальной печати покушение в Зимнем
дворце. В то время как прочие газеты продолжали обсуждать его и по-
сле 19 февраля, «Правительственный вестник» и «Русский инвалид»
хранили молчание.
Больше всего затруднений вызвало сообщение о событии 1 марта
1881 года. Первая телеграмма, напечатанная еще до смерти Алексан-
дра II, извещала, что государь опасно ранен «посредством подброшен-
ных под экипаж разрывных бомб» (т.е. информация о двух взрывах,
из которых второй, смертельный, был произведен, когда царь на-
ходился вне кареты, еще не распространялась) и что состояние его
«безнадежно»20. Сообщение о кончине императора состояло из трех
17 Народовольцы осознавали существование такой опасности, поэтому по-
спешили высказать свою точку зрения. В прокламации, изданной 7 февраля, го-
ворилось: «С глубоким прискорбием смотрим мы на погибель несчастных солдат
царского караула, этих подневольных хранителей венчанного злодея. Но... пока
армия будет оплотом царского произвола, пока она не поймет, что в интересах
родины ее священный долг стать за народ против царя, такие трагические стол-
кновения неизбежны» (Литература партии «Народная воля». Второе приложение
к сборнику «Государственные преступления в России». Paris, 1905. С. 893).
18 Внутренние известия // Правительственный вестник. 1880. 10 февраля.
19 Внутренние известия // Русский инвалид. 1880. 9 февраля.
20 ПВ. Прибавление к № 45. 1881. 1 марта.
50
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
предложений, в которых называлось точное время смерти и указыва-
лось на исполнение им долга христианина — приобщение Св. Тайн21.
Начиналось оно фразой «Воля Всевышнего совершилась», которую
некоторые читатели сочли «странной» и «неуместной». Сотрудник
газеты «Голос», публицист-либерал Г.К. Градовский в воспоминаниях
писал: «Выходило, будто преступники были исполнителями Божьего
веления [...]. Хотели выразиться высокопарно, но официального ви-
тийства хватило на несколько строк, скудных и нескладных»22. Ради-
калы острили: «"Народная воля" — воля божья»23.
В «Правительственном вестнике» появлялись сведения не только
о террористических актах, но также об арестах, судебных процессах
и смертных казнях. Правительство имело исключительное право на
публикацию подобных известий24. Сообщения эти были намеренно
краткими: власть неохотно делилась с обществом информацией. На-
пример, извещала лишь о таких крупных арестах, как взятие народо-
вольческой типографии в Саперном переулке в ночь с 17 на 18 января
1880 года, сопровождавшееся перестрелкой революционеров с поли-
цией25. Прервать многозначительное молчание власть была вынужде-
на лишь в связи со скандальным «инцидентом Гартмана».
По случайному совпадению, накануне взрыва в Зимнем дворце
в Париже по требованию русского правительства был задержан Лев
Гартман, участник ноябрьского покушения под Москвой, извест-
ный всей России как «мещанин Сухоруков», на чье имя был приоб-
ретен дом, из которого велся подкоп под полотно железной дороги.
Лишь только немного улеглись страсти по поводу взрыва 5 февраля,
русские газеты стали перепечатывать все, что можно было найти во
французской печати и что могло пройти русскую цензуру, посколь-
ку во Франции была поднята волна протеста против выдачи Гартмана
«русскому деспотизму»26. Русское правительство какое-то время пред-
почитало пользоваться своим заграничным официозным «Journal
21 ПВ. Второе прибавление к № 45. 1881. 1 марта.
22 Градовский Г.К. Итоги (1862-1907). Историко-политические очерки и ста-
тьи. Киев, 1908. С. 76.
23 Русанов Н.С. Событие 1 марта и Николай Васильевич Шелгунов // 1 марта
1881 года. Казнь императора Александра II / Сост. В.Е. Кельнер. Л., 1991. С. 147.
24 Мсерианц 3. Законы о печати. Настольная справочная книга. 5-е изд. М.,
1888. С. 96.
25 Правительственное сообщение // ПВ. 1880. 19 января.
26 Голос. 1880. 11 февраля, 15 февраля — 17 февраля, 25 февраля. См.: Откры-
тое письмо Виктора Гюго французскому правительству о невыдаче Л.Н. Гартмана //
Былое. 1907. №4. С. 191.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
51
de St.-Petersbourg», в котором упорно опровергались известия, будто
депутаты французского парламента ходатайствуют об освобождении
Гартмана27. Вполне понятно желание властей избегать официальных
заявлений до тех пор, пока дело не будет решено.
Воспользовавшись тем, что Л.Н. Гартман выдавал себя за уро-
женца Берлина Мейера, французское правительство отказало в его
выдаче в конце февраля 1880 года28. Газетные страсти в России не
утихали весь март29, вынудив наконец правительство опубликовать
в «Правительственном вестнике» двухстраничный отчет «По пово-
ду происходивших с французским правительством переговоров о
выдаче архангельского мещанина Льва Гартмана». О причинах появ-
ления этого текста было откровенно сказано в самом начале: виной
были разнообразные слухи и газетные известия, «нередко излага-
ющие обстоятельства этого дела в неточном или даже превратном
виде». В правительственном сообщении были кратко изложены об-
стоятельства взрыва 19 ноября, причем особо указывалось, что это
«не политическое, а общее дело», направленное против обществен-
ного благоустройства и благочиния и против жизни частных людей.
Как и в эпизоде с С.Г. Нечаевым, правительство пыталось добиться
выдачи Л.Н. Гартмана как обычного преступника. Были перечисле-
ны все документы, позволяющие установить личность задержанно-
го в Париже человека. Все они были предоставлены французскому
правительству, что опровергало доводы о невозможности признать
арестованного за участника взрыва 19 ноября. Наконец, причиной
отказа о выдаче преступника довольно откровенно была названа
«усиленная агитация», политические сходы рабочих и учащейся мо-
лодежи, коллективные петиции и «страстная полемика» в печати30.
Оценочных суждений о действиях французского правительства со-
общение не содержало. Показательно, что официальное заявление
появилось только 23 марта 1880 года, т.е. месяц спустя после отказа
в выдаче и высылки Гартмана из Парижа в Лондон. Вероятно, если
бы не бурная публичная полемика, власти предпочли бы вообще не
высказываться по этому поводу.
27 Цит. по.: Голос. 1880. 11 февраля.
28 Развязка дела Гартмана // Голос. 1880. 25 февраля.
29 Дело Гартмана и отношение России к Франции по этому делу // Голос. 1880.
6 марта; Политическое значение дела Гартмана// Там же. 12 марта. Подробности
покушения 19 ноября, данные Гартманом // СПВ. 1880. 12 марта.
30 По поводу происходивших с французским правительством переговоров
о выдаче архангельского мещанина Льва Гартмана // ПВ. 1880. 23 марта.
52
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Кардинальные перемены в политике информирования населения
произошли после 1 марта 1881 года, когда сообщения о ходе расследо-
вания стали появляться почти каждый день, а сведения об арестован-
ных были более подробными, чем обычно. В этом случае об интересах
следствия, которые, казалось бы, побуждали скрывать информацию,
речь не шла. Необходимо было убедить население, что власть полно-
стью контролирует ситуацию и ни один из преступников не избежит
наказания. 4 марта министр внутренних дел объявил «во всеобщее
известие» об аресте 27 февраля А.И. Желябова и его «руководящем
участии в преступлении»31. Равным образом в кратком сообщении
о поимке С.Л. Перовской подчеркивалось, что она «руководила, по-
сле ареста Желябова, заговором»32. Распространение этих сведений
было очень важно для правительства, поскольку существовало общее
мнение, что полиции удается обезвреживать только «исполнителей»,
в то время как подлинные организаторы покушений всегда выходят
сухими из воды.
2. Цензура и освещение террора
в легальной печати
Желание обеспечить правительству полный контроль над инфор-
мацией о революционном движении в целом и террористических ак-
тах в особенности привело к ужесточению цензуры33. В соответствии
с законом от 16 июня 1873 года министр внутренних дел имел право
изымать из обсуждения в печати вопросы, признанные правитель-
ством «неудобными»34. В течение 1879-1881 годов появилось 7 цир-
куляров, запрещавших обсуждать вопросы, прямо или косвенно свя-
занные с проблемой терроризма. Хотя законом от 30 января 1870 года
возбранялось обнародовать факты, обнаруженные дознанием или
предварительным следствием, до судебного заседания или прекраще-
ния дела (независимо от характера преступления)35, в газетах все же
появлялись сведения об арестах революционеров. 18 января 1880 года
31 Правительственное сообщение // ПВ. 1881. 4 марта.
32 Там же. 14 марта.
33 О цензуре в пореформенную эпоху см.: Жирков Г.В. История цензуры в Рос-
сии XIX века. СПб., 2000; Патрушева Н.Г. Цензура в России во второй половине
XIX — начале XX в.: законы и практика // Цензура в России в конце XIX — начале
XX века. Сборник воспоминаний. СПб., 2003. С. 8-42.
34 Мсерианц 3. Законы о печати. С. 69.
35 Там же. С. 56.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
53
Главное управление по делам печати запретило периодическим из-
даниям печатать сообщения об арестах по политическим делам, ссы-
лаясь на «настоящие обстоятельства»36. После цареубийства это рас-
поряжение было подтверждено 6 марта 1881 года. Необходимость
нового циркуляра объяснялась в нем самом: несмотря на существу-
ющий закон, в печати появлялись известия об арестах «с такими по-
дробностями и разъяснениями, которые оказывают весьма вредное
влияние на производство дознаний»37.
Хотя запрет на оглашение арестов имел в виду интересы след-
ствия, он значительно ограничивал информацию о том, кто такие тер-
рористы, поступавшую в распоряжение общества. Отсутствие сведе-
ний о деятельности полиции при господствовавшем убеждении в ее
«бессилии» и «никчемности»38 подрывало авторитет власти, успехи
которой в деле борьбы с революционерами зачастую не оглашались.
С 18 января 1879 года газетам было запрещено печатание само-
стоятельных стенографических отчетов по политическим процессам.
Газеты должны были ограничиваться перепечаткой стенограмм из
официальных изданий: «Правительственного вестника», если судеб-
ный процесс проходил в столице, или местных губернских ведомо-
стей39. Этой мерой правительство обеспечивало себе контроль над
тем, чтобы в печать не попали «резкие» и «неудобные» высказывания
обвиняемых, начавших использовать скамью подсудимых как трибу-
ну, а также цитаты из нелегальной литературы, которую прокуратура
привлекала для доказательства вины подсудимых. В октябре 1879 года
печатание полных отчетов было признано «неудобным». Их замени-
ла публикация обвинительного акта и приговора, а судебное рассле-
дование, речи прокурора и защитников стали появляться в «самом
сжатом виде»40. Тогда же по предложению министра юстиции Д.Н. На-
бокова периодическим изданиям было предписано перепечатывать
36 Циркуляр Главного управления по делам печати, 18 января 1880 года//
РГИА. Ф. 776 (Канцелярия Главного управления по делам печати). Оп. 6. 1880.
Д. 471. Л. 1.
37 Циркуляр Главного управления по делам печати, 6 марта 1881 года// Там
же.Оп. 8. 1881. Д. 2. Л. 6.
38 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением и меропри-
ятиях для предупреждения последнего// ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 1. Д. 1013. Л. 12;
Проект о мерах против социалистов под моим псевдонимом // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 399 об.
39 Мсерианц 3. Законы о печати. С. 56.
40 Отношение министра внутренних дел в III Отделение, 17 октября 1879 года //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 495. Л. 9 об.
54
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
материалы «Правительственного вестника» из номера в номер в том
же объеме, что и в официальном издании. Цель этого предписания —
устранить практику, при которой публикация судебных отчетов рас-
тягивалась на много номеров, что, по мнению министра, «искусствен-
но» поддерживало внимание публики к подобным делам41.
Несмотря на запреты, журналисты находили лазейки для того,
чтобы обойти закон. Например, под видом описания внешней обста-
новки процесса (интерьеров, публики, состава суда) им удавалось по-
мещать сведения о его ходе до появления официального отчета42. Для
того чтобы исключить подобное в связи с процессом по делу «перво-
мартовцев», 24 марта 1881 года Главное управление по делам печати
«напомнило» в циркуляре: запреты остаются в силе и при освещении
данного процесса43.
Таким образом, публикация сведений об арестах и судебных про-
цессах была ограничена законами, принятыми в течение 1870-х годов.
Появление в связи с покушениями «Народной воли» циркуляров, напо-
минавших редакциям о существующих ограничениях, свидетельству-
ет, с одной стороны, о нарушении журналистами этих предписаний,
а с другой — о том, в какой мере правительство осознавало необходи-
мость полностью подчинить себе распространение информации о тер-
роре. Ограничения вводились не столько в интересах следствия, сколь-
ко для того, чтобы не дать возможность народовольцам использовать
скамью подсудимых для пропаганды своих идей. Особенно цензура
была ужесточена после цареубийства. Начальник Главного управле-
ния по делам печати Н.С. Абаза 24 марта 1881 года настаивал на «осо-
бо строгом» исполнении цензорами их обязанностей: «Многие даже
из тех недосмотров и цензурных промахов, которые до 1 марта были
41 Отношение министра юстиции в МВД, 19 октября 1879 года// Там же.
Л. 12-13 об.
42 Е.М. Феоктистов, бывший в 1881 году редактором «Журнала Министерства
народного просвещения», в воспоминаниях писал: «Политические процессы слу-
жили одною из доходных статей для журналистов; газеты буквально переполня-
лись — и за дешевую цену — отчетами о политических процессах, воспроизводив-
шими до мельчайших подробностей все, что происходило на суде; необыкновенно
тщательно сообщаемы были сведения о замыслах против царя, об изготовлении
взрывчатых веществ, выдержки из преступных прокламаций». Далее он приводил
слова своего знакомого по поводу публикаций отчетов: «Читаю я, батюшка, газеты
по утрам, за чашкой кофе; кажется, чего бы бояться, а все-таки невольно вздра-
гиваешь, не застанет ли меня кто-нибудь за таким чтением...» (Феоктистов Е.
За кулисами политики и литературы. М., 1991. С. 360).
43 Циркуляр Главного управления по делам печати, 24 марта 1881 года//
РГИА. Ф. 776. Оп. 8. 1881. Д. 2. Л. 11.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
55
оставляемы без последствий, при существующих условиях и настрое-
нии общества могут привести к серьезной ответственности»44. Цензо-
рам было предписано докладывать министру внутренних дел обо всех
статьях, «могущих произвести более или менее сильные впечатления
на читателей»45.
Взрыв на Московско-Курской железной дороге привел к установле-
нию особого режима публикаций об этом происшествии на страницах
печати. Московский генерал-губернатор В.А. Долгоруков потребовал,
чтобы петербургские газеты не помещали самостоятельных корре-
спонденции, ограничиваясь лишь перепечаткой сообщений москов-
ских газет46. Циркуляр об этом был разослан в петербургские газеты
25 ноября47. Ни взрыв 5 февраля 1880 года, ни цареубийство 1 марта
1881 года подобных ограничений для московских газет не вызвали. Сле-
дует уточнить, что московский генерал-губернатор стремился получить
личный контроль над распространением во второй столице известий,
«имеющих какое-либо государственное значение и вообще выходящих
из ряда обыкновенных происшествий»48. В качестве обоснования та-
ких претензий он выдвигал заботу об охранении общественного спо-
койствия. Поводом, вызвавшим обширную переписку о компетенции
генерал-губернатора в вопросах печати, стал не очередной террори-
стический акт, а смерть императрицы Марии Александровны 22 мая
1880 года, о чем московские газеты сообщили раньше, чем из прави-
тельственной телеграммы узнал о ней сам В.А. Долгоруков. Несмотря
на поддержку, оказанную В.А. Долгорукову М.Т. Лорис-Меликовым,
Главное управление по делам печати претензии эти отвергло, справед-
ливо указывая как на уже имеющиеся в распоряжении генерал-губер-
наторов средства контроля над печатью, так и на возможные «справед-
ливые нарекания со стороны печати и общества на правительство» в
случае выполнения этого требования49. В этой истории интересна не
только позиция Главного управления по делам печати, ссылавшегося
44 Отношение начальника Главного управления по делам печати в Санкт-
Петербургский цензурный комитет, 24 марта 1880 года// РГИА. Ф. 111 (Санкт-
Петербургский цензурный комитет). Оп. 3. 1881. Д. 8. Л. 23.
45 Там же.
46 Телеграмма В.А. Долгорукова, 24 ноября 1879 года// РГИА. Ф. 776. Оп. 6.
1879. Д. 395. Л. 1.
47 Циркуляр Главного управления по делам печати, 25 ноября 1879 года // Там
же. Л. 3.
48 Копия отношения московского генерал-губернатора Главному Начальнику
ВРК // Там же. Д. 467. Л. 2.
49 Отношение товарища МВД Главному Начальнику ВРК // Там же. Л. 9.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
для обоснования своей позиции на мнение общества, но и выбранный
генерал-губернатором момент. Очевидно, несмотря на затишье, насту-
пившее после 19 февраля, и московские власти, и М.Т. Лорис-Меликов
всерьез опасались каких-то событий государственной важности, ко-
торые могут вызвать принятие предварительных охранительных мер.
Цензурные запреты касались не только вопросов, прямо относив-
шихся к покушениям на императора, но и тех, при обсуждении кото-
рых последние становились важным аргументом в поддержку того или
иного мнения. Речь идет о реформировании системы образования и
введении представительной формы правления. Первый вопрос было
запрещено обсуждать циркуляром от 6 февраля 1880 года50 по личному
требованию министра народного просвещения Д.А. Толстого51. Оче-
редной циркуляр о запрещении дискутировать на тему преобразования
государственного строя (в течение 1870-х годов этот запрет подтверж-
дался неоднократно) был вызван статьями газет «Голос» и «Страна» от
4 марта 1881 года. М.Т. Лорис-Меликов не только вынес этим газетам
предупреждения, но и запретил всем остальным помещать статьи, «в
которых выражаются вполне неуместные суждения о необходимости
изменения нашего государственного строя, а также высказываются
сомнения в недостатке истинного патриотизма в высших слоях обще-
ства, будто бы равнодушного к интересам народа»52. Причина запрета
была названа в циркуляре: «...дабы не усиливать смуты, порожденной
в обществе страшным постигшим Россию событием»53.
Цензуре подвергались также сочинения о покушениях на импе-
ратора, за разрешением на публикацию которых частные лица об-
ращались в Министерство императорского двора54. Охотно давая
дозволение на публикацию стихотворений о верноподданнических
чувствах, написанных по поводу того или иного покушения, если, ко-
нечно, они «по изложению соответствовали предмету»55, как общая,
так и придворная цензура с сомнением относились к сочинениям
50 Циркуляр Главного управления по делам печати, 6 февраля 1880 года // Там
же.Оп.6. 1880. Д. 473. Л. 7.
51 Отношение Министра народного просвещения в МВД, 1 февраля
1880 года // Там же. Л. 1-1 об.
52 Циркуляр Главного управления по делам печати, 4 марта 1881 года// Там
же.Оп.8. 1881. Д. 2. Л. 1.
53 Там же.
54 О придворной цензуре и деятельности МИДв см.: Григорьев СИ. Придвор-
ная цензура и образ верховной власти (1831-1917). СПб., 2007.
55 Доклад по делам Второго отделения МИДв, 21 июля 1881 года// РГИА.
Ф. 472 (Канцелярия МИДв). Оп. 16. 381/1901. Д. 4. Л. 399.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
57
о происходящем, написанным в любых других жанрах. С 1877 года
существовал запрет на изображение в публицистических и белле-
тристических сочинениях народных волнений, сцен из революцион-
ных событий, а также «жизни и действий нигилистической партии»,
вновь подтвержденный в мае 1881 года56. В преддверии юбилея цар-
ствования Александра II попытка вставить в «Краткий очерк цар-
ствования» описание четырех покушений вызвала «недоумение» в
Санкт-Петербургском цензурном комитете, а Министерство импера-
торского двора потребовало эту часть текста «исключить»57. Другое
такое сочинение вообще не было разрешено, так как в число «досто-
памятных событий» составители включили студенческие волнения
и арест подпольной типографии «Народной воли» в Саперном пере-
улке58. Той же логикой руководствовались чиновники Министерства
двора, рассматривая сочинение коллежского советника Подчерткова,
пожелавшего после 1 марта 1881 года опубликовать брошюру с рас-
сказом обо всех покушениях на императора. Сочинение это, хотя и
написанное «с самым верноподданнейшим чувством», было сочтено
ими «неуместным»59. Очевидно, власти опасались, что изложение на
нескольких страницах истории семи покушений на монарха может
вызвать иную реакцию, нежели та, на какую рассчитывал сочинитель.
Столь же последовательно канцелярия МИДв (Министерства Им-
ператорского двора) запрещала печатать изображения террористиче-
ских актов. На несколько запросов издателя «Всемирной иллюстрации»
о дозволении опубликовать изображение покушения в Зимнем дворце
последовала резолюция А.В. Адлерберга: «О взрывах не разрешаю»60.
Стоит уточнить, что запрещению подвергались те рисунки, на которых
присутствовал император, а также сцены насилия. В иллюстрирован-
ных изданиях за 1879-1880 годы можно найти изображение «прокля-
того домишки Сухоруковых» (Всемирная иллюстрация. 1879. Т. 22.
№ 24), но никак не присланный в канцелярию МИДв редактором этого
56 Записка председателя Санкт-Петербургского цензурного комитета, 23 мая
1881 года // РГИА. Ф. 777. Оп. 3. 1881. Д. 8. Л. 78.
57 Отношение Санкт-Петербургского цензурного комитета в МИДв, 2 января
1881 года; Отпуск отношения Канцелярии МИДв в Санкт-Петербургский цензур-
ный комитет // РГИА. Ф. 472. Оп. 16. 275/1292. Д. 4. Л. 6-8.
58 Доклад по делам Второго отделения МИДв, 4 февраля 1880 года // Там же.
Л. 81.
59 Отношение Санкт-Петербургского цензурного комитета в канцелярию
МИДв, 30 марта 1881 года // Там же. Л. 134-134 об.
60 Прошение Г. Готта в канцелярию МИДв, 9 февраля 1880 года// Там же.
Л. 108.
58
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
журнала рисунок «Караульная комната после взрыва в Зимнем Дворце
5 сего февраля», на котором были изображены разрушенное помеще-
ние и десятки тяжелораненых и убитых солдат61.
Аналогичную позицию министерство заняло после цареубий-
ства. В течение марта - апреля 1881 года были отклонены прошения
литографа Яковлева (рисунок «Злодейское покушение на жизнь им-
ператора Александра II 1 марта 1881 года»); литографа Понамарева
(«Убийство Царя-Освободителя 1 марта 1881 года»); издателя «Иллю-
стрированного вестника» Баумана («Злодейское покушение на жизнь
Государя Императора Александра Николаевича 1 марта текущего года:
взрыв первой бомбы», «Взрыв второй бомбы», «Обнаружение мины
на Малой Садовой улице») — всего 15 изображений62. Было запреще-
но также публично демонстрировать в московской панораме приве-
зенную из-за границы картину «Покушение на жизнь в Бозе почивше-
го Государя Императора Александра Николаевича 1 марта сего года»63.
Запрет не был соблюден так строго, как это делалось ранее: в трех
иллюстрированных журналах («Всемирная иллюстрация», «Свет в
картинках», «Осколки») появилось три рисунка, на которых изобра-
жено все то, что так упорно запрещал А.В. Адлерберг: истекающий
кровью император, лежащие на земле случайные жертвы взрыва, клу-
бы дыма64. Они составляют разительный контраст десяткам нейтраль-
ных изображений убранного венками «места катастрофы», саперных
работ на Малой Садовой или разбитой царской кареты.
Используя общую и придворную цензуру в качестве инструмен-
та контроля, правительство пыталось или ограничить поступление
информации о деятельности террористов, или обеспечить освеще-
ние происходящего в нужном для себя свете. Цензурные запреты тем
не менее не давали нужного эффекта. Необходимость вновь и вновь
«напоминать» редакторам ранее введенные ограничения служит
61 Караульная комната после взрыва в Зимнем дворце 5 сего февраля. Лито-
графия // Там же. Л. 171.
62 О сочинениях и художественных произведениях, представляемых на цен-
зуру в МИДв // РГИА. Ф. 472. Оп. 16. 275/1292. Д. 4.
63 Доклад по делам Второго отделения МИДв, 28 октября 1881 года // Там же.
Л. 539.
64 Покушение на жизнь Его Императорского Величества Государя Императо-
ра Александра П. Взрыв второго снаряда // Всемирная иллюстрация. 1881. 14 мар-
та. С. 220; Событие 1 марта. Покушение на жизнь Его Величества Государя Импе-
ратора Александра II // Свет в картинках. 1881. № 5. С. 76; Злодейское покушение
на Священную Особу в Бозе Почившего Государя Императора Александра II //
Осколки. 1881. №10. С 80.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
наглядным тому доказательством. Журналисты находили лазейки
в законодательстве, чтобы высказать суждения о вопросах, которые
официально было запрещено обсуждать. Кроме того, нежелание вла-
сти предоставлять полную информацию о происходящем создавало
благоприятную обстановку для распространения всевозможных слу-
хов, которые подчас были куда опаснее, чем обнародование сведений,
собранных в ходе следствия по политическим делам. Ограничение
информации о террористах, их идеях и методах приводило и к дру-
гому эффекту. Нелегальная литература вызывала интерес не только
оппозиционеров, но и «благомыслящих» людей, которые хотели разо-
браться, во имя чего действуют революционеры. Несмотря на «дра-
коновские» методы борьбы с распространением подпольных изданий,
ознакомиться с ней при желании было довольно легко.
3. Официальная интерпретация
народовольческого террора
Неудавшиеся покушения на монарха привели к складыванию осо-
бого ритуала, имевшего почти исключительно религиозный характер.
20 ноября 1879 года Александр II отправился на торжественное мо-
лебствие в Успенском соборе Кремля, где благодарил Бога за чудесное
спасение65.22 ноября, в день возвращения монарха в столицу, Невский
проспект был украшен флагами. Многотысячная толпа приветствова-
ла государя, который прямо с поезда отправился в Казанский собор
на благодарственный молебен66. 6 февраля 1880 года Петербург так-
же был украшен флагами. Флаги и иллюминация в неурочные дни в
эти годы стали ассоциироваться именно с покушениями. 15 января
1881 года А.В. Богданович записала в дневнике по поводу торжества в
честь взятия русскими войсками Геок-Тепе наивный вопрос дворника:
«Неужто опять промахнулись?»67
Благодарственные молебствия после каждого покушения ста-
ли обязательными не только для «чудесно спасенного» императо-
ра, но и для всех подданных независимо от конфессии. В школах
65 Неожиданные меры безопасности вызвали толки среди москвичей: вме-
сто того чтобы по обыкновению пойти по красному ковру из Успенского собора в
Судов монастырь пешком, Александр II проехал этот путь в коляске, окруженной
конвоем.
66 В ожидании// Всемирная иллюстрация. 1879. №25. С 471; Возвращение
Государя Императора из Москвы 22 ноября // Там же. № 26. С 516.
67 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 52.
60
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
и гимназиях отменялись уроки, в университетах — лекции. Вот как
прошел день 24 ноября 1879 года у духовщинских школьников: утром
они выслушали (девочки в прогимназии, мальчики в училище) изве-
стие о покушении на государя, после чего отправились в собор на бла-
годарственный молебен. Попечитель педагогического совета местной
прогимназии писал в округ: «Нужно было видеть трогательную карти-
ну детей, на деньги, принесенные ими на завтрак, покупающих свечи,
которых было продано более 200 одним учащимся, и толпами окружив-
ших образ Св. Александра Невского [...], нужно было слышать детей,
когда они, возвратясь в свои учебные заведения, много раз по собствен-
ной инициативе пропели народный гимн «Боже, Царя храни», чтобы
почувствовать, насколько беспредельна врожденная народу русскому
унаследованная от своих предков преданность престолу и насколько
сильна любовь [...] к богохранимому ныне царствующему Государю
Императору»68. В высших учебных заведениях программа была такой
же: литургия, проповедь, народный гимн, сопровождавшийся громким
«Ура!»69. Этот привычный сценарий празднований «счастливых избавле-
ний» сыграл злую шутку с воспитанниками Гатчинского Николаевского
сиротского института 1 марта 1881 года. При первых смутных извести-
ях о покушении они стали кричать «ура», приветствуя очередное про-
явление Промысла Божьего, поскольку решили, что террористы опять
потерпели неудачу. Директор института генерал-майор Н.К. Шильдер
вынужден был впоследствии написать не один рапорт, доказывая,
что никаких беспорядков в институте в день цареубийства не было70.
Переполненные после покушений храмы должны были служить
наглядным свидетельством неизменной преданности населения пре-
столу. Демонстрация лояльности представителями образованного
общества была особенно желательна, почему после взрыва в Зимнем
дворце митрополит Петербургский Исидор (Никольский) сделал вы-
говор петербургскому уездному предводителю дворянства Н.К. Зей-
форду, что дворяне «мало показывают себя» на молебнах, являясь в
церкви не в мундирах, а в партикулярных платьях71. Игнорирование
68 Рапорт председателя педагогического совета Духовщинской женской про-
гимназии, 24 ноября 1879 года // РГИА. Ф. 733. Оп. 193. Д. 850. Л. 70.
69 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета // Русская старина.
1897. № 1.С. 131.
70 Рапорт директора Гатчинского сиротского института Н.К. Шильдера по-
четному опекуну И.П. Корнилову// РГИА. Ф. 970 (И.П. Корнилов). Оп. 1. Д. 492.
Л. 1-2.
71 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 37.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
61
молебна могло вызывать подозрение в «неблагонадежности», а «не-
приличное поведение» — производство дознания, подобно начатому
по поводу двух учителей сельских школ Масенковского уезда Влади-
мирской губернии, которые во время молебна смеялись и не встава-
ли на колени72. Такое же дознание было начато в отношении Ивана и
Сергея Антоновых, кишиневского купца и его младшего брата-гимна-
зиста, которые смеялись над проповедями, произнесенными архиере-
ем после 19 ноября 1879 года. Из дальнейшего дознания выясняется,
что Иван Антонов на вопрос о том, что именно говорилось в соборе
во время молебна, отозвался: «Архиерей говорил разную чепуху»73.
Характер церемоний, складывавшихся вокруг покушений, сам по
себе указывает на избранный правительством способ интерпретации
происходящего как чудесного явления Божьего Промысла. Увекове-
чивать память о чудесах, как это было после выстрела Каракозова,
власти, однако, не спешили. Еще постройка часовни возле Летнего
сада вызвала ожесточенные споры о том, что именно она напоминает,
чудесное вмешательство Провидения или то, что подданный осмелил-
ся поднять руку на монарха.
Ни скупой информации о террористических актах, ни запретов на
обсуждение в печати определенных вопросов, ни религиозных цере-
моний не было достаточно для того, чтобы привлечь общественное
мнение на сторону правительства. Необходимо было не только осве-
щать покушения, но и давать им объяснение. Официальные издания
в силу своей специфики были мало приспособлены для этого. Тем не
менее и они использовались для того, чтобы распространять нужную
правительству версию происходящего. На их страницах в разных
формах высказывались мнения, принадлежавшие самому государю и
высшим сановникам, т.е. официальная позиция властей. Кроме того,
редакция давала и собственную интерпретацию событий.
72 Представление Владимирского губернатора министру внутренних дел,
5 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 501. Из Псковского землемерного
училища был исключен ученик-еврей Пумпянский за то, что не вставал на колени
во время молебствия по поводу 5 февраля 1880 года. Его поведение не извинялось
непониманием обрядов православной церкви, поскольку начальник Псковского
ГЖУ посчитал «не бесполезным» оградить училище «от наплыва людей с вредны-
ми идеями» (Представление и.д. Псковского губернатора Санкт-Петербургскому
временному генерал-губернатору, 13 февраля 1880 года // ЦГИА СПб. Ф. 2073 (Кан-
целярия временного петербургского генерал-губернатора). Оп. 4. Д. 43. Л. 1 об.).
73 Представление Бессарабского губернатора министру внутренних дел,
1 марта 1880 года// ЦГИА СПб. Ф. 2073 (Канцелярия временного петербургского
генерал-губернатора). Оп. 4. Д. 43. Л. 486.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Император должен был каким-то образом реагировать на терро-
ристические акты. Любое его слово имело первостепенную важность.
Свое отношение к покушениям государь мог выразить устно: тогда
его речь появлялась на страницах «Правительственного вестника» в
сжатом и отредактированном виде. 20 ноября 1879 года Александр II
на выходе в Кремле высказал свое мнение о произошедшем накану-
не покушении, особенно настаивая на «верном» воспитании молодо-
го поколения74. Вероятно, ничего нового к этому заявлению государь
добавить не мог и в дальнейшем лишь ссылался на свою московскую
речь75. Взрыв в Зимнем дворце также заставил монарха охарактеризо-
вать ситуацию, о чем сообщила читателям газета «Русский инвалид»76.
«Мнение» императора официальные газеты передавали и тогда, когда
сообщали о «собственноручных начертаниях» на верноподданниче-
ских адресах и в особенности когда публиковали манифесты77.
После 1 марта 1881 года было особенно важно, чтобы новый им-
ператор обратился к стране. За два месяца появилось три манифеста:
1 марта (по поводу вступления на престол), 14 марта (назначение
регента на случай внезапной смерти Александра III до совершенно-
летия наследника) и 29 апреля (о «незыблемости самодержавия»).
Манифесты 1 марта и 29 апреля, имевшие декларативный характер,
демонстрируют избранную стратегию официального объяснения
цареубийства. В манифесте от 1 марта император указывал на про-
виденциальный характер произошедшего: не революционная партия
совершила преступление на Екатерининском канале, но Бог «пора-
зил Россию роковым ударом», потому остается лишь «смириться»
перед «таинственными велениями Божьего Промысла». В манифесте
были охарактеризованы мотивы террористов: в покойном импера-
торе «преступники» видели «оплот и залог величия России и благо-
денствия Русского народа». В такой интерпретации убийство импе-
ратора — это удар не по правителю, а прежде всего по стране и ее
населению78.
74 ПВ. Второе прибавление к № 261. 1879. 21 ноября.
75 Текст речи, произнесенной Александром II в Георгиевском зале Большого
Кремлевского дворца 20 ноября 1879 года, см.: Правительственный вестник. 1879.
2 декабря. См. также: РГИА. Ф. 1614 (Адлерберги). Оп. 1. Д. 92.
76 Внутренние известия // Русский инвалид. 1880. 7 февраля.
77 В данном случае не рассматривается проблема авторства этих посланий.
Важно, что манифесты были представлены как обращение главы государства
и скреплены его подписью.
78 ПВ. 1881. 2 марта.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
Манифест от 29 апреля был выдержан в той же риторике. В нем
можно выявить выработанную за два месяца официальную точку зре-
ния по ключевым вопросам совершившегося цареубийства. Смерть
Александра II была названа «мученической кончиной», финалом ис-
полнения обета царствовать на благо народа. Император «кровию
запечатлел великое Свое служение». Террористы названы «недостой-
ными извергами из народа». Характеризуя их деяние как «страшное,
позорное, неслыханное в России», манифест от 29 апреля, в отличие от
предыдущего, оставлял их действия без объяснений. Событие 1 марта
было представлено только как неисповедимая воля Провидения. Важ-
но отметить, что в манифесте описывалась «всенародная» реакция на
цареубийство словами «скорбь и ужас» (эта формула с вариациями
повторяется трижды). Единение народа называлось залогом будущей
победы над «крамолой»79.
Обращения Александра II и Александра III обязательно содер-
жали не только оценки происходящего, но и призыв к населению по-
мочь правительству в борьбе с революционной угрозой. 20 ноября
1879 года в Москве Александр II просил «благомыслящих отцов се-
мейств» повлиять на молодежь, наставить ее «на путь истины и сде-
лать из нее полезных России деятелей»80. На торжественном выходе в
Зимнем дворце 6 февраля он «сказал несколько слов, которые не мог
кончить без слез, сказал, что надеется, что народ ему поможет сокру-
шить крамолу, что Господь его спас еще раз, что надеется на всех»81.
В манифесте 29 апреля 1881 года подданные призывались к «утверж-
дению Веры и Нравственности, к доброму воспитанию детей, к ис-
треблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в
действии учреждений»82. В этих обращениях видно, какие именно
проблемы правительство было готово признать: на первом месте
стояли вопросы религии, нравственности, семейного воспитания,
а административные неурядицы — на втором. Хотя «слова» импера-
торов содержали обращение к подданным за помощью, однако не-
обходимый правительству ответ должен был выразиться отнюдь не в
политическом действии. Александр III в манифесте 1 марта призывал
«соединить молитвы с Нашими мольбами пред Алтарем Всевышнего».
Александр II закончил свою речь в Москве формулой «Да поможет
79 Там же. Прибавление к № 92. 1881. 29 апреля.
80 Там же. Второе прибавление к № 261. 1879. 21 ноября.
81 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 36.
82 ПВ. Прибавление к № 92. 1881. 29 апреля.
64
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
нам в этом Бог!». Провиденциальное истолкование покушений импе-
раторами предполагало подобающий ответ общества: покаяние и вер-
ноподданническое служение самодержавному государю.
Официальная интерпретация террористической борьбы содер-
жалась также в текстах законодательных актов. В указе от 12 февра-
ля 1880 года, учреждавшем Верховную распорядительную комиссию,
подчеркивалось, что цель этой меры — «положить предел беспре-
рывно повторяющимся в последнее время покушениям дерзких
злоумышленников»83. Следует обратить внимание на полное назва-
ние вновь создаваемого учреждения: «Верховная распорядительная
комиссия по охранению государственного порядка и общественного
спокойствия», — из которого следовало, что террористы угрожают
не только государству, но и обществу. Тем не менее указ регулировал
взаимоотношения Главного Начальника (это официальное название
учреждавшейся должности) с губернаторами, градоначальниками,
«всеми ведомствами» и самим императором. Ни о какой обществен-
ной инициативе речи не шло.
Указ был опубликован одновременно с нашумевшим обращением
М.Т. Лорис-Меликова «К жителям столицы», которое является самым
откровенным (до 1 марта 1881 года) правительственным признанием
«настоящего тягостного положения» и «потрясенного порядка». Тер-
рористические акты оценивались в нем как «преступные действия,
позорящие наше общество», их цель — «потрясение общественного
строя государства». Главный Начальник выражал уверенность, что
общество состоит из «честных людей, преданных Государю и искрен-
но любящих свою Родину», которые «негодуют» из-за совершающихся
преступлений. Обращение «К жителям столицы» уникально тем, что в
нем, в отличие от всех других официальных заявлений, было признано
существование у общества собственных интересов. Представители его
должны были помочь правительству не потому, что таков незыблемый
порядок вещей, но потому, что от повторяющихся покушений «наибо-
лее страдают интересы самого общества». В чем именно могла выра-
зиться «поддержка общества», в обращении не говорилось. Население
же столицы призывалось к спокойствию, твердости и игнорированию
«злонамеренных внушений»84, что было на тот момент как никогда ак-
туально, учитывая панику, распространившуюся в Петербурге после
покушения 5 февраля. Не менее интересен указ, которым Верховная
ПВ. Прибавление к № 92. 1880. 15 февраля.
К жителям столицы // ПВ. 1880. 15 февраля.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
распорядительная комиссия упразднялась: в нем выражалась уверен-
ность в том, что покушения полностью прекратились85.
Здесь не случайно предпринят такой подробный разбор этих не-
больших по объему документов. Скупые слова императоров, тексты
манифестов, обращение М.Т. Лорис-Меликова — все это служило
ориентирами для тех, кто пытался объяснить события 1879-1881 го-
дов, опираясь на официальную версию происходящего. Неоднократно
по разным поводам повторялись слова из московской речи Алексан-
дра II о воспитании детей, еще чаще — слова М.Т. Лорис-Меликова:
«На поддержку общества смотрю как на главную силу, могущую со-
действовать Власти к возобновлению правильного течения государ-
ственной жизни»86. Официальная точка зрения распространялась в
легальной печати и цитировалась проповедниками. Эти цитаты ис-
пользовались для того, чтобы легитимировать ту или иную версию
происходящего.
Кроме публикации сообщений правительства, законодательных
актов и манифестов редакция «Правительственного вестника» распо-
лагала другими средствами для того, чтобы формировать обществен-
ное мнение. Хотя набор их был ограничен, она пользовалась этими
средствами виртуозно. Все публикации о террористических актах
«Народной воли», кроме специального сообщения правительства, со-
провождались целым комплексом иных материалов, каждый из кото-
рых имел свои цель и смысл. В этот комплекс входили телеграммы из-
за границы, верноподданнические адреса и перепечатка статей других
изданий.
Сообщения Международного телеграфного агентства кроме ин-
формации о реакции правителей того или иного государства на теле-
граммы из России содержали выдержки из европейских газет, напри-
мер из «Reichsanzeiger», «Wiener Abendpost» или «Times». Подборка
цитат осуществлялась редакцией официальной газеты таким образом,
чтобы продемонстрировать сочувствие европейского общественного
мнения русскому императору, с одной стороны, и негативное отно-
шение к террористам — с другой. «Вся Европа почувствовала ужас в
виду дикого и дерзкого покушения, равно как глубочайшую симпа-
тию к русскому императору»87 — эта цитата из лондонской «Times»
подобна десятку других. Каждое из таких сообщений оканчивалось
ПВ. 1880. 9 августа.
К жителям столицы.
Иностранные известия // ПВ. 1880. 8 февраля.
66 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
сакраментальной фразой «в таком же смысле высказываются все
здешние газеты»88. Апелляция к общественному мнению Европы слу-
жила доказательством солидарности иностранных правительств и
обществ с русским императором, а также давала возможность языком
чужих статей выражать отношение к происходящему. Разумеется, об
отзывах, отклонявшихся от заданной рамки, «Правительственный
вестник» умалчивал.
Вторым неизменным компонентом, появлявшимся в «Правитель-
ственном вестнике» после каждого покушения, были верноподданни-
ческие адреса. В государстве, лишенном представительных органов,
публикация подобных обращений создавала иллюзию общественного
мнения, неизменно преданного власти. Кроме того, адрес действи-
тельно был способом коммуникации монарха и подданных: каждый
из них удостаивался собственноручной резолюции: «Благодарить»,
о чем «Правительственный вестник» и сообщал отправителю.
Адреса, направленные Александру II после покушений на его
жизнь, содержали ряд обязательных элементов: выражение чувства
ужаса по поводу «злодеяния» и радости по случаю спасения импера-
тора, благодарность Богу или сообщение о коллективном молебствии,
наконец, пожелания всяческих благ высочайшему адресату. Допол-
нительно в адресе могли быть комментарии по поводу злоумыш-
ленников или даже угрозы в их адрес, реже — предложение помощи
в борьбе с крамолой. Если после покушения А.К. Соловьева тексты
верноподданнических адресов публиковались в течение 2 месяцев це-
ликом89, то начиная с 19 ноября 1879 года «Правительственный вест-
ник» ограничивался сообщением списков организаций, учреждений
и частных лиц, их отправивших, и кратким изложением содержания:
«Заявления беспредельных чувств радости по случаю спасения Го-
сударя Императора»90. Можно предположить, что это было связано
с увеличением количества адресов по сравнению с апрельскими со-
бытиями. Кроме того, возможно, что, как и в случае с публикацией
отчетов по политическим процессам, правительство не желало «рас-
тягивать» публикацию. Тем не менее после каждого террористиче-
ского акта несколько адресов все же были опубликованы полностью.
Выбор именно этих заявлений легко понять: либо опубликованные
адреса содержали все необходимые компоненты и в этом смысле были
Международное телеграфное агентство // ПВ. 1879. 22 ноября.
См.: ПВ. 1879. Апрель-май.
Внутренние известия // ПВ. 1879. 5 декабря.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
образцовыми (как, например, адрес Императорской Академии наук91
и телеграмма московского генерал-губернатора В.А. Долгорукова92),
либо они отражали «мнение» тех слоев населения, демонстрация со-
лидарности которых правительству была особенно важна. Примером
последнего является публикация телеграммы одесского временного
генерал-губернатора Э.И. Тотлебена, в которой была выражена «без-
заветная преданность» войска93, а также послания крестьян Тверской
губернии по поводу 1 марта, демонстрировавшего мнение «простого
народа»94.
Схожую с публикацией верноподданнических адресов роль игра-
ли сообщения о благотворительных акциях в память о неудавшихся
покушениях и особенно в память о «мученической кончине» Алек-
сандра П. Если после покушений 19 ноября и 5 февраля сообщения о
них были единичными, то после 1 марта именно они составили содер-
жание «Внутренних известий» «Правительственного вестника», в то
время как адресам уделялось гораздо меньше внимания. Сведения
о постройке часовен, богаделен, приютов и школ, а также о суммах,
пожертвованных на храм на месте событий 1 марта и на памятник в
Кремле, также должны были свидетельствовать о неизменной предан-
ности общества и народа.
Третьим компонентом в комплексе публикаций, посвященных
террористическим актам, были материалы, перепечатывавшиеся из
других изданий. Комментарий к происходящим событиям редакция
«Правительственного вестника» предпочитала давать языком духов-
ных посланий и проповедей. С ноября 1879-го по март 1881 года «Пра-
вительственный вестник» опубликовал «Слово» протоиерея Иоанна
(Палисадова) по случаю покушения 19 ноября 1879 года, взятое из из-
дания «Кафедра Исаакиевского собора»95, «Слово» архиепископа Хер-
сонского Платона (Городецкого) из «Вестника народной помощи»96,
речь митрополита Петербургского Исидора (Никольского) по случаю
взрыва в Зимнем дворце97 и речь гродненского епископа Доната (Ба-
бинского-Соколова), сказанную им перед панихидой по Александру II,
91 ПВ. 1879. 2 декабря.
92 Там же. 1880. 13 февраля.
93 Там же. 1879. 2 декабря.
94 Там же. 1881. 22 марта.
95 Там же. 1879. 5 декабря.
96 Там же. 1880. 25 января.
97 Там же. 10 февраля.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
из «Гродненских губернских ведомостей»98. Едва ли подобный выбор
следует объяснять долгой службой редактора издания СП. Сушкова
по духовному ведомству. Причина этого явления заключается в том,
что именно церкви удалось создать такую интерпретацию террори-
стических актов и последовавшего затем цареубийства, которая не
только не подрывала авторитет власти, но, напротив, укрепляла его.
Следует отметить, что, несмотря на общее направление толкования
проблемы терроризма, проповедники по-разному расставляли акцен-
ты. В «Правительственном вестнике» были опубликованы, пожалуй,
самые «светские» из проповедей. Их авторы не углублялись в мистику,
а предлагали вполне земное решение проблемы терроризма". Не по-
пали на страницы официального издания и те проповеди, в которых
священнослужители высказывали надежду на «совоцарение» Алек-
сандра II с прочими святыми и страстотерпцами Русской земли.
Разумеется, «Правительственный вестник» публиковал также за-
явления светских деятелей, однако их основным содержанием было
перечисление заслуг Александра II в той или иной области. В этом
смысле речи, произнесенные по случаю кончины императора, кроме
нескольких обязательных фраз в начале, мало отличались от тех, кото-
рые произносились по поводу празднования двадцатипятилетия его
царствования. Проблема цареубийства в них не затрагивалась. Един-
ственным исключением была речь вице-председателя Императорско-
го Русского географического общества П.П. Семенова-Тян-Шанского,
однако смерть императора в ней была описана в том же ключе, в каком
о ней говорили деятели церкви100.
Используя разнообразные тексты, редакция «Правительственного
вестника» предлагала собственное объяснение покушений «Народной
воли». Очевидно, что официальный характер этого издания не спо-
собствовал тому, чтобы влиять на общественное мнение в степени,
необходимой для привлечения общества на сторону правительства.
Выходом в этой ситуации могли стать официозы101. Судьба официоз-
ных изданий 1879-1881 годов драматична и по-своему показательна.
98 ПВ. 1881. 19 марта.
99 Архиепископ Платон предлагал следующие меры борьбы с террористами:
«Изучить и обличить», а если «и по обличении не образумятся», передавать в руки
правительства и, наконец, «позаботиться, чтобы враги Отечества нашего не нахо-
дили себе в нем сообщников» (Внутренние известия // ПВ. 1880. 25 января).
100 ПВ. 1881. 8 апреля.
101 Об официозах в царствование Александра II см.: Чернуха В.Г. Правитель-
ственная политика в отношении печати: 60-70-е годы XIX века. Л., 1989.
Глава I. Имперское правительство: борьба за контроль
Специально для того, чтобы бороться с влиянием революционных
идей, была создана выходившая с 15 марта 1880 года газета «Берег»
под редакцией П.П. Цитовича, профессора Одесского университета,
прославившегося своими антинигилистическими брошюрами. Заду-
манная в 1879 году, когда правительство шло в сторону ужесточения
административных мер по борьбе с «крамолой», газета оказалась не
нужна в эпоху «новых веяний» ни пришедшему к власти М.Т. Лорис-
Меликову, ни тем более читателям. Просуществовав до конца
1880 года на правительственные субсидии, но без всякого руководства
со стороны властей, «Берег» перестал выходить, так как не оправдал
возложенных на него надежд102. Сам Главный Начальник прекрасно
осознавал значение печати, в том числе и официозной. В период «дик-
татуры сердца» фактически официозом М.Т. Лорис-Меликова стала
газета А.А. Краевского «Голос»103. Особые отношения с редакцией этой
газеты не помешали министру внутренних дел вынести ей предуп-
реждение за статью от 4 марта 1881 года104.
Как видим, обе газеты с большой долей условности можно назвать
официозами. Несмотря на финансовую поддержку со стороны прави-
тельства, они в значительной мере самостоятельно освещали события
1879-1881 годов: «Берег» из-за своей ненужности новому властному
лицу, не желавшему связывать свое имя с консервативной газетой,
«Голос» — из-за своего положения «полуофициоза». Точка зрения на
терроризм, высказывавшаяся на их страницах, не была собственно
точкой зрения правительства. Кроме того, материалы этих газет пи-
сались в диалоге (или в спорах) с другими органами печати, поэтому
их содержание более плодотворно рассматривать наряду с прочими
заявлениями печати.
Рассматривая роль правительства в формировании информаци-
онного поля, следует признать, что в чрезвычайной ситуации 1879-
1881 годов власти в полной мере осознавали необходимость воздей-
ствия на информационное поле путем создания официальной версии
происходящего и обеспечения ей главенства среди прочих сообщений
102 Подробнее см.: Силаев М.А. Правительственный официоз газета «Берег».
1880 г. // Материалы по истории России в период капитализма. М., 1976. С. 214-237.
103 Пуночкин А.В. Газета «Голос» и режим М.Т. Лорис-Меликова// Вестник
Волгоградского государственного университета. Серия 4: История. Философия.
1996. Вып. 1. С 49-55.
104 Пуночкин А.В. От сотрудничества к конфронтации: газета «Голос» и цензу-
ра (1863-1883) // Цензура в России: история и современность. СПб., 2001. С. 77-94.
70
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
и толкований. Анализ избранных для решения этой задачи мер пока-
зывает, что ставка делалась скорее на цензурные запреты, чем на про-
паганду.
Официальная точка зрения выражалась в речах и манифестах им-
ператоров, законодательных актах, на страницах правительственных
изданий. Все эти средства были малопригодны для влияния на обще-
ственное мнение: первые — в силу своей исключительности, единич-
ности, а последние имели иные цели. Насколько это было возможно,
все они использовались для распространения официальной точки
зрения на происходящее, изображая террористов преступниками,
общество верноподданным, а царя мучеником за народное благо.
Гораздо больше внимания правительство уделяло контролю над
прочими участниками создания информационного поля. Многочис-
ленные цензурные запреты должны были не только ограничивать
доступ общества к информации о террористических актах, но и пре-
секать распространение «вредной», с точки зрения правительства, ин-
терпретации происходящего. Поставленная цель не была достигнута.
Журналисты подцензурных изданий, даже ограниченные рамками
циркулярных запретов, не становились проводником официальной
интерпретации терроризма, но, напротив, находили способы донести
до общества сведения, которые правительство стремилось скрыть.
В итоге следует признать, что попытки правительства воздей-
ствовать на информационное поле не принесли желанного результа-
та. Причина этого, на мой взгляд, заключается в отсутствии разрабо-
танной и скоординированной пропагандистской политики. Редакция
«Правительственного вестника» во всех случаях, кроме публикации
правительственных сообщений, исходивших от министра внутренних
дел, вынуждена была самостоятельно определять, каким образом ос-
вещать террористические акты. Редакция официозного «Берега» так-
же была предоставлена сама себе; «полуофициозы» же, в силу своего
положения, отнюдь не во всем блюли интересы власти. Даже создавае-
мые по инициативе подданных и целиком выдержанные в «вернопод-
данническом» духе тексты, с помощью которых возможно было воз-
действовать на информационное поле, не всегда допускались к печати.
Цензоры предпочитали перестраховаться, запрещая публикацию лю-
бых сочинений, если существовала хотя бы небольшая возможность
неверного их прочтения. Забегая вперед, отмечу, что участие прави-
тельства в наполнении информационного поля сведениями о терро-
ристических актах и их интерпретацией было заметно меньшим, чем
деятельность любого другого участника этого процесса.
ГЛАВА П.
УЧАСТИЕ РУССКОЙ
ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
В СОЗДАНИИ
ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ
в
самых удаленных уголках империи священники были первыми
после представителей власти, кто получал известия о покуще-
ниях на императора. В обязанности служителей церкви входило
не только вознесение благодарственных молитв за спасение государя,
но и разъяснение прихожанам происходящих событий. Аудиторию
проповедников невозможно сопоставить с аудиторией самых много-
тиражных периодических изданий, а тем более с читателями неле-
гальной литературы. Толкование террора, предложенное пастырями
Русской православной церкви, оказывало серьезное влияние на фор-
мирование информационного поля этой проблемы.
Специфика любой проповеди, даже произнесенной в кафедраль-
ном соборе епархии, заключается в ограниченности аудитории, на
которую она может воздействовать. Соответственно для того, чтобы
должное объяснение достигло всех уголков Российской империи, не-
обходимо было, чтобы все священники схожим образом рассказывали
прихожанам о покушениях. В ноябре 1883 года Синод специальным
указом разъяснил священствующим, каким должно быть содержа-
ние проповедей «по поводу общественных событий или кончины
общественных деятелей». Перечисленные в нем принципы, очевид-
но, были обязательны и в более ранний период. Согласно этому ука-
зу, священники должны были говорить об общественных событиях
«с православно-христианской точки зрения и с единственною целью
назидания по слову Божию», показывая в них «пути Всеблагого Про-
мысла, знамения милости и правды Божией», направляя умы и сердца
72
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
«к благодарной молитве, упованию и терпению в скорбях, покаянию и
нравственному исправлению»1. Нарушением пастырского долга было
рассматривать общественные дела «по мудрствованию человеческо-
му, по духу своего века», толковать их значение «не для внутреннего
духовного человека, а для внешнего, плотяного, или для временных
житейских целей»2. Эти принципы лежали в основе всех проповедей,
в которых объяснялись покушения на императора, а затем и царе-
убийство.
Официально позиция церкви была выражена в послании Сино-
да, которое появилось только 18 апреля 1881 года3. До этого единство
церковной интерпретации террора обеспечивалось как ограничени-
ями, налагаемыми каноническими текстами и семинарским обра-
зованием, так и широко распространенной практикой публикации
наиболее удачных проповедей в изданиях, предназначенных для свя-
щеннослужителей (например, «Руководство для сельских пастырей»)
и для массы верующих («Душеполезное чтение», «Православный со-
беседник», «Кафедра Исаакиевского собора» и др.). На эти образцовые
речи ориентировались священники, готовясь к очередной проповеди.
Таким образом, православная церковь смогла предложить пастве еди-
ное объяснение террора, в рамках которого, впрочем, было место для
расхождений в том или ином более узком вопросе.
1. «Венценосный Мученик».
Император как «жертва» террора
Церковь рассматривала покушения на цареубийство, а затем
убийство Александра II не просто как преступление, но как один из са-
мых тяжких грехов. В качестве Помазанника Божия4, «независимо от
личных качеств своих», русский царь был неприкосновенен: «Господь
1 Указ Святейшего Правительствующего Синода о преподнесении священ-
нослужителями наставлений относительно проповедей по поводу обществен-
ных событий или кончины общественных деятелей // РГИА. Ф. 796 (Канцелярия
Синода). Оп. 134. Д. 203. Л. 4-4 об.
2 Там же. Л. 5-5 об.
3 Святейший Правительствующий Синод возлюбленным о Господе чадам
Святой, Соборной и Апостольской Церкви Российской, пастырям и пасомым //
ПВ. 1881. 18 апреля.
4 О специфическом сакральном статусе русского царя, приобретаемого им
вследствие миропомазания во время венчания на царство, см.: Успенский Б.А. Царь
и патриарх. Харизма власти в России (византийская модель и ее русское переос-
мысление). М., 1998.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 73
Всевышний в своем Откровении грозно запрещает и перстом при-
касаться к Помазанным Его. [...] Итак, нет между преступлениями
человеческими и гражданскими виновнее, как цареубийство»5. Близ-
ким к этому греху могло быть только убийство матери и отца, одна-
ко, посягая на императора, бывшего «отцом» подданных, террористы,
по сути, и совершали грех отцеубийства6. По стечению обстоятельств
цареубийство произошло в праздник Торжества Православия, когда
в чине «Последования» возглашалась анафема «помышляющим, яко
православные Государи возводятся на Престолы не по особливому о
них Божию Благословению, [...] и тако дерзающим против их на бунт
и измену»7. Получалось, что народовольцы, посягнувшие на Алексан-
дра II, в тот же момент были подвергнуты анафеме8.
Провиденциальное видение мира предопределяло понимание лю-
бого события: все, что ни случается, происходит по воле Провидения.
Неудачи покушений 19 ноября 1879 года и 5 февраля 1880 года одно-
значно истолковывались церковью как чудеса, но в то же время и как
нечто само собой разумеющееся. Государя как Помазанника Божия
нельзя было убить: «...ни пуля, ни огонь, ни другие измышления, ад-
ские орудия врагов, не похитят от нас Царя, пока на то будет Святая
Воля Божья», — убеждали священники паству9. При такой начальной
посылке священникам необходимо было объяснять не причины по-
кушений, а причину Божьего «попущения» злоумышлениям на импе-
ратора. Возможность наказания таким образом самого Александра II
исключалась. Протоиерей Василий (Нечаев), напоминая прихожанам
историю Иова Многострадального, специально оговаривал: Россия
не должна впасть в заблуждение, в которое впали друзья Иова, по-
считавшие, что его муки — кара за грехи. «Остережемся думать, что
Господь покарал Царя за его личные грехи, которые при том нам
5 Слово в день погребения в Бозе почившего Государя Императора Алек-
сандра Николаевича // Пермские епархиальные ведомости. Отдел неофициаль-
ный. 1881. № 12. С. 147. См. также: Зефиров М. По поводу мученической кончины
Государя Императора Александра Николаевича // Православный собеседник. 1881.
Апрель. С. 4.
6 Мендрин В. Речь, произнесенная перед панихидою по в Бозе почившему
Государю Императору Александру II // Екатеринославские епархиальные ведомо-
сти. Отдел неофициальный. 1881. № 13. С. 196.
7 Цит. по: Успенский Б.А. Царь и патриарх. С. 25.
8 См.: Церковный вестник. Часть неофициальная. 1881. № 10. С. 1.
9 Пригоровский А. Речь к сельским прихожанам по случаю покушения на
жизнь Государя Императора 5 февраля 1880 // Руководство для сельских пасты-
рей. 1880. № 9. С. 102. См. также: Руновский П. Русский народ и его враги // Там же.
№11. С. 326.
74
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
неизвестны», — наставлял он10. Оставалось единственно возможное
объяснение: «попуская» совершаться покушениям, Бог «поучает со-
бытиями» «нерадивых чад»11.
Император в этом случае превращался в невинного страдальца.
После неудачных покушений речь, разумеется, шла о душевных тер-
заниях: «...безвинно отравляется жизнь высокой, гуманной Лично-
сти», «как же больно, должно быть, это для самого нашего доброго и
милостивого Царя-Батюшки! Как только выносит его мягкое сердце
такие зверства?»12. 25 ноября 1879 года в домовой церкви Казанского
университета Александр II был назван «Мужем скорбей» — это устой-
чивый эпитет Иисуса Христа, идущий из ветхозаветного пророчества
Книги Исайи:
Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведав-
ший болезни, и мы отвращали от Него лицо свое; Он был презираем,
и мы ни во что не ставили Его. Но Он взял на Себя наши немощи и
понес наши болезни, а мы думали, что Он был поражаем, наказуем
и уничижен Богом. Но Он изъязвлен был за грехи наши (Ис. 53: 1-3).
В образе «Мужа скорбей» уже намечались два мотива поздней-
шего толкования цареубийства: сопоставление его с искупительной
жертвой Христа и идея вины народа, чьи грехи искупаются такой це-
ной, — народа, «презирающего» искупителя.
19 февраля 1880 года во время торжественной службы в честь
двадцатипятилетия царствования Александра II в Успенском соборе
в Кремле преосвященный Макарий (Булгаков), митрополит Москов-
ский и Коломенский, говорил пастве о покушениях как о принятии
императором «подвига и венца Царя-крестоносца». В этом случае
имелся в виду крест как символ мученичества. Неудачное покушение
10 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. Слово во второе вос-
кресенье Великого поста // Душеполезное чтение. 1881. Апрель. С. 516.
11 Речь в Московском Успенском соборе, сказанная 8 февраля преосвящен-
ным Амвросием, епископом Дмитровским // Церковный вестник. Часть неофици-
альная. 1880. № 7. С. 3-4; Ковалъницкий А. Речь перед молебном по случаю чудес-
ного спасения жизни Государя Императора 19 ноября 1879 года // Руководство для
сельских пастырей. 1879. № 50. С. 417; Янышев И. Слово на 19 февраля 1880 года //
Кафедра Исаакиевского собора. СПб., 1880. Т. 14. С. 10.
12 Речь перед благодарственным молебствием об избавлении Государя Импера-
тора от угрожавшей опасности, сказанная в воскресенье 25 ноября после литургии
в домовой церкви Императорского Казанского Университета // Православный собе-
седник. 1879. Декабрь. С. 451; Пригоровский А. Речь к сельским прихожанам. С. 104.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 75
описывалось им как «бескровная жертва» «без пролития драгоценной
народу крови, без сокрушения духа народного, без омрачения чести
народной, без смуты жизни народной»13.
Цареубийство 1 марта 1881 года, прервавшее череду «чудесных
спасений», не перечеркнуло уже сформировавшееся объяснение тер-
рористических актов, а, напротив, укрепило его. В первый момент на
складывание представления о событии на Екатерининском канале по-
влияли действительно страшные подробности последних минут жизни
Александра И. Проповедники спешили сообщить пастве, какие муки
претерпел государь перед смертью. В ставропольском Троицком собо-
ре протоиерей Василий (Розалиев) рассказывал прихожанам: «После
поражения от злодеев, лежал и Он [Александр П. — Ю.С.] при дороге
[...]. Лицо Его было опалено, местами рассечено, ноги раздроблены,
чрево надорвано, священная кровь лилась из язв Его ручьем на землю,
глава обнажена, одежда оборвана»14. В день погребения императора в
сиротском приюте в Перми была произнесена проповедь, в которой
священник просил своих слушателей представить, как «медленно дви-
жется экипаж, из него ручьем течет кровь царская», а в нем — «Царь
Русский, с обнаженной головой, облитый кровью, с переломанными
ногами»15. Знакомясь с этими подробностями, нельзя было не при-
знать, что Александр II погиб мучительной смертью. Выбор, однако,
был сделан в пользу определения мученической, отличие которого
предельно ясно: мученической смертью умирают мученики. Выбор
между близкими понятиями был осознанным, что доказывает частое
употребление наряду с характеристикой «мученик» понятия «страсто-
терпец». С формальной точки зрения последнее было более верным,
так как в чине мученика канонизировались только святые, пострадав-
шие за веру, в случае же страстотерпцев почитался особый характер
их подвига — беззлобие и непротивление врагам, добровольное при-
нятие смерти. Поскольку речь шла все же не о канонизации убитого
императора, проповедники не придерживались строгих церковных
установлений. Назвав Александра II мучеником, они могли перенести
13 Слово в день совершившегося 25-летия царствования Великого Государя
Императора и Самодержца Всероссийского Александра Николаевича// Право-
славное обозрение. 1880. Февраль. С. 374.
14 Розалиев В. Слово в Великий Пяток перед целованием плащаницы // Кав-
казские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1881. № 8. С. 272.
15 Слово в неделю крестопоклонную и в день погребения Императора Алек-
сандра Николаевича // Пермские епархиальные ведомости. Отдел неофициаль-
ный. 1881. №12. С. 126.
76 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
рассказ о событии 1 марта из сферы современного им политического
процесса в область евангельского мифа.
Убийство Александра II было совершено в Великий пост, что
оказало огромное влияние на его интерпретацию. Сорок дней пра-
вославный мир готовился к празднованию Воскресения Христова,
вспоминал о крестном пути Спасителя, каялся в совершенных грехах.
Если цареубийство совпало с праздником Торжества Православия, то
перенесение тела императора из Зимнего дворца в Петропавловский
собор (7 марта) состоялось в день поминовения усопших, а погребе-
ние было совершено в воскресенье Крестопоклонной недели, когда
на утренней службе прихожане поклонялись выносимому на середи-
ну храмов Животворящему кресту. Со второй недели Великого поста
(т.е. в 1881 году с 8 марта) в каждое воскресенье за вечерним бого-
служением читались те места из евангелий, которые повествовали о
страстях Иисуса Христа. Эти хронологические совпадения позволи-
ли вписать 1 марта 1881 года в священную историю. В 1881 году про-
поведники говорили с прихожанами не только и не столько о муках
Сына Божьего, взошедшего на крест за людские грехи: на глазах веру-
ющих разворачивались события, которые, как утверждали пастыри,
имели «не только близкое сходство, но даже прямую связь»16 с еван-
гельским рассказом. Все это привело к тому, что единственным об-
разцом мученичества, с которым можно было сопоставлять смерть
императора, стал Подвигоположник Христос. «Мысль наша так и
стремится отыскать сходство между тем, что некогда свершилось
на Голгофе и что теперь постигло Россию», — говорил прихожанам
в Перми отец Евгений (Попов)17.
Доказывая существование «прямой связи» между смертью Хри-
ста и гибелью Александра II, епископ Уфимский Никанор (Бровко-
вич) находил между этими двумя событиями буквальные совпадения:
римские стражники хотели перебить Христу голени, то же сделали
революционеры с императором. В восклицании Н.И. Рысакова «Еще
слава ли Богу?», которым тот отреагировал на произнесенное импе-
ратором после первого взрыва «Слава Богу, я уцелел», проповеднику
16 Поучение в неделю крестопоклонную, в назначенный день погребения
в Бозе почившего Благочестивейшего Великого Государя Императора Александра II,
сказанное преосвященным Никанором, епископом Уфимским // Православное обо-
зрение. 1881. Апрель. С 784.
17 Попов Е. Слово в день погребения в Бозе почившего Государя Императора
Александра Николаевича 15 марта в церкви Воскресенской в Перми // Пермские
епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1881. № 12. С. 144.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 77
слышались слова «христоубийц» «Уа!.. Упова на Бога; пусть теперь
избавит Его, если Он угоден Ему»18. Кроме этих совпадений в деталях
пастыри находили сходство в обстановке и действующих лицах, для
чего им порой приходилось пересказывать Евангелие языком совре-
менных газет. Священник Евгений (Попов) указывал на тождество
террористов и иудеев, которые «после многих покушений [курсив
мой. — Ю.С.] на жизнь Христа (они хотели сбросить его с горы, по-
бить камнями) достигли наконец своего желания»19. Другой пропо-
ведник сравнил народовольцев с членами «беззаконного синедриона
иудейского», «непризванными радетелями народа», «слепыми на-
родными вождями», ставивших свои «условные, узкие, лживые, не-
лепые понятия о народном благе» выше тех благ, которые народ искал
у Христа20.
Более важным, чем сходство обстоятельств или действующих лиц
двух событий, сравнивавшихся в проповедях, было для священни-
ков родство жертв — Царя Иудейского и императора всероссийско-
го. Говоря об Александре II в проповедях, пастыри создавали образ
идеального правителя, обладавшего «великими нравственными до-
стоинствами и государственными заслугами»21, «невиновного перед
своим народом, Благодетеля подданных, Освободителя миллионов
людей»22. «Благосердный, кроткий, любвеобильный»23, Александр II
являл собой пример истинного христианина, и потому его смерть
была «безвинной». Другой проповедник спрашивал: «За что Ты, доб-
рый Государь, так жестоко пострадал [...]. Что ответили бы они [царе-
убийцы. — Ю.С.], если бы сам почивший Страдалец восстал от одра
смертного и спросил: Людие мои, что сотворих вам?»24
Последняя фраза, появившаяся во многих проповедях после
1 марта, позволяла провести прямую параллель между Александром II
и Христом. Она является частью восьмого гласа двенадцатого антифо-
на, звучащего во время службы в Великий четверг. С креста Христос
обращается к иудейскому народу:
18 Поучение в неделю крестопоклонную. С. 786.
19 Попов Е. Слово в день погребения. С. 144.
20 Слово, произнесенное в церкви Московского технического училища в день
погребения Государя Императора 15 марта // Православное обозрение. 1881. Март.
С. 640.
21 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. С. 518.
22 Попов Е. Слово в день погребения. С. 145.
23 Зефиров М. По поводу мученической кончины Государя Императора. С. 3.
24 Слово в неделю крестопоклонную. С. 127.
78
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Людие Мои, что сотворих вам? Или чим вам стужих? Слепцы
ваши просветих, прокаженныя очистих, мужа, суща на одре, воз-
ставих. Людие Мои, что сотворих вам? И что Ми воздаете? За манну
желчь: за воду оцет: за еже любити Мя, ко Кресту Мя пригвозидисте25.
Эти слова антифона давали возможность перейти к перечислению
благих деяний императора и в то же время оттеняли их несоответ-
ствие страшной его смерти. Как Христос напоминал иудеям добро, со-
творенное им, так и государь, по мнению проповедников, мог сказать,
обращаясь к своему народу:
Я призвал из крепостной тяжкой зависимости к свободе двадцать
миллионов ваших братьев. Не это ли кровная моя вина перед вами?
Я призвал вас всех к образованию, положил начала вашего самоуправ-
ления, Я сохранил славу вашу перед другими народами, Я возвысил
ваше благоденствие, Я призрел многих ваших сирот, Я простирал вашу
любовь к братьям вашим по крови и языку, — не в этом ли мои вины
перед вами?26
Разумеется, главными деяниями Александра II в изложении свя-
щенников были «великие реформы». В «Сказании в память в Бозе
почившего Государя Императора Александра II», опубликованном в
издании «Кафедра Исаакиевского собора», шесть ангелов, сопровож-
дающих душу монарха, рассказывают о его заслугах перед престолом
Бога. Среди этих заслуг названы отмена крепостного права, судебная
реформа и отмена рекрутской повинности27. Очевидно, что священ-
ники, обращаясь к истолкованию реформ, повторяли уже сложившу-
юся официальную трактовку. Р. Уортман в книге «Сценарии власти»
отмечает, что освобождение крестьян в официальной риторике «было
представлено не как расширение законности и прав, а как демонстра-
ция христианской любви»28. После цареубийства религиозная окраска
в интерпретации реформ стала еще более определенной: «суд правый,
25 Цит. по: Образчик знакомства светских людей с Св. Евангелием // Кавказ-
ские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1881. № 7. С. 244.
26 Соколов М. Слово перед панихидою о Государе Императоре Александре Ни-
колаевиче // Кафедра Исаакиевского собора. СПб., 1881. Т. 32. С. 9.
27 Сказание в память в Бозе почившего Государя Императора Александра II //
Кафедра Исаакиевского собора. СПб., 1881. Т. 32. С. 15.
28 Уортман Р. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. М.,
2004. Т. 2. С. 107.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _
скорый и милостивый» был дарован подданным, чтобы они не стра-
дали от неправды, а рекрутская повинность отменена, потому что по
всей земле «шел стон в те дни, когда собирались воины и тысячи лю-
дей отлучались навсегда от своих семей»29. Таким образом, реформы
описывались не как политические решения, направленные на модер-
низацию империи, а как действия христианина, «возлюбившего своих
чад» и решившего облегчить их страдания.
Следует отметить, что главная заслуга Александра II — отмена
крепостного права — хотя и упоминалась первой среди прочих, но
редко растолковывалась специально. Проповедники, обращаясь к
пастве, напоминали лишь, что убит «Царь-Освободитель», «разбив-
ший оковы векового рабства»30. Возможно, у них и не было необхо-
димости специально говорить о том, что за двадцать лет, прошедших
с 1861 года, стало центральной частью репрезентации Александра И.
Не менее важным при создании образа Александра II, чем упоми-
нание великих реформ, было обращение к событиям Русско-турецкой
войны 1877-1878 годов. «Освобождение от туретчины братьев наших
славян»31 представлялось в поучениях как подвиг во имя веры. Оно
было важной частью конструирования образа «праведника» и «истин-
ного христианина». Очевидно, что проповедники и тут обращались к
уже сложившейся во время и после войны риторике. Р. Уортман пи-
шет, что во время Русско-турецкой войны Александр II выступал «не
военным, а нравственным лидером, обеспечивающим войскам пси-
хологическую поддержку, которая принимала две формы: воодушев-
ление — поддержание морали и утешение — сострадание к мукам»32.
Актуализируя этот образ, проповедники подчеркивали праведность
государя. Архиепископ Холмско-Варшавский видел «высокий христи-
анский подвиг» в том, что «Царь могущественный по собственному
влечению сердца обходит госпитали, беседует с ранеными, пренебре-
гает опасностью собственной жизни, Сам лишает себя покоя, чтобы
29 Сказание в память в Бозе почившего Государя Императора Александра И.
С. 15.
30 Бондаков В. Поучение по случаю мученической кончины в Бозе почившего
Государя Императора Александра Николаевича 1 марта 1881 т. II Екатеринослав-
ские епархиальные ведомости. Отдел неофициальный. 1881. № 12. С. 183. См. так-
же: Сказание в память в Бозе почившего Государя Императора Александра II. С. 15.
31 Богородский Ф. Речь по случаю мученической кончины Государя Алексан-
дра Николаевича // Руководство для сельских пастырей. 1881. Приложение к № 13.
С 173.
32 Уортман Р. Сценарии власти. Т. 2. С. 198.
80
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
успокоить страждущих, умирающих»33. Внимания заслуживало и «ми-
лосердие» к «крамольникам», полностью соответствующее Нагорной
проповеди: «Благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих
вас и гонящих вас» (Мф. 5: 44). Император описывался как «Благоде-
тель России», который «едва в состоянии был подписывать смертные
приговоры преступнейшим из преступных и который столь много раз
возвращал жизнь злодеям, покушавшимся на Его Священную жизнь»34.
Сопоставимыми с «подвигом» в Болгарии были последние ми-
нуты жизни Александра П. Тот факт, что император после первого
взрыва остался на месте покушения, что позволило И.И. Гриневицко-
му бросить вторую бомбу, священники объясняли отнюдь не ошиб-
ками охраны. Напротив, он представлялся как действие христианина,
осознающего свой долг. «Чувство сердца влекло Его [Александра II] к
несчастным страдальцам [раненным первым взрывом. — Ю.С.], как и
на полях Болгарии»35. 15 марта в «Новом времени» было опубликова-
но стихотворение Н.А. Вроцкого (А.А. Навроцкого) «Памяти Царя-
Освободителя», где раскрывались подробности:
Ты мог бы спастись и теперь, но, заметив,
Что верные слуги твои
И мальчик-прохожий от адского взрыва
Метались и бились в крови,
Ты смело пошел к ним, не ведая страха,
Желая их муки смягчить,
Желая приветом и словом участья
Страдания их облегчить...36
Эта легенда со временем заменила рассказ о нерасторопности и
халатности охраны, так что младшее поколение Романовых, не сомне-
ваясь, записывало ее в воспоминаниях37.
33 Речь перед панихидою по в Бозе почившем Государя Императора Алексан-
дра II от Варшавского общества красного креста, сказанная в замковой церкви
31 марта 1881 Высокопреосвященным Леонтием, архиепископом Холмско-Вар-
шавским // Холмско-Варшавский епархиальный вестник. 1881. № 9. С. 133.
34 Гусев А. Злополучнейший день в истории России (1 марта 1881 г.) // Право-
славное обозрение. 1881. Апрель. С. 675.
35 Зефиров М. По поводу мученической кончины Государя Императора. С. 3.
36 Вроцкий Н.А. [А.А. Навроцкий] Памяти Царя-Освободителя // Новое вре-
мя. 1881. 15 марта.
37 Великий князь Александр Михайлович: Книга воспоминаний. М., 1991. С. 51;
Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 36.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 81
Объединяя два финала «на кресте», проповедники не могли
не обратиться к прижизненным «мукам» Александра II — «Мужа
скорбей»: «Мученическая смерть есть лишь терновый венец, полу-
ченный за царственно-мученическую жизнь!»38 Мало кто из пропо-
ведников связывал прижизненные муки императора исключитель-
но с деятельностью революционного подполья. Напротив, «во все
царствие свое Он был страдальцем»: «...возложив на свои рамена
царственный крест свой, последовал и следовал за Христом, пока не
споткнулся и не упал под тяжестию креста своего»39. Вину за муче-
ния государя проповедники возлагали на весь народ, говоря пастве
«мы»: «...мы отравили жизнь гуманнейшего из Монархов и наконец,
руками нечестивцев, вышедших из среды нашей, предали Его мучи-
тельной смерти»40. Протоиерей Виктор (Бондаков), перечисляя все
благодеяния императора, спрашивал у паствы, чем ответила на них
Россия. На освобождение крестьян — «пьянством, буйством и свое-
волием», на просвещение «перетолковыванием законов божеских и
человеческих», на дарование свободы мысли и слова «порицанием
и обидами ближних»41.
Размышления проповедников о праведной жизни и мученической
кончине Александра II позволяли им говорить о значении события
1 марта 1881 года для самого покойного императора, его бессмертной
души. Признание убитого мучеником и страстотерпцем вело к двум
немаловажным последствиям: определению награды, которой его
после смерти удостоит Бог, и почитанию его на земле. Первый вопрос
решался в соответствии с Писанием:
Тот же, кто приходит и от скорби великия, еще же и от подвига не-
объятного ради народа великого, и на сем подвиге душу свою положил
за люди своя: что убо ему будет? — больше сея любви никтоже имать,
да кто душу свою положит за други своя [...] Самим Христом Господом
сказано только: велика будет награда на небесах*2.
38 Гусев А. Злополучнейший день в истории России. С. 769.
39 Поучение в неделю крестопоклонную. С. 783.
40 Зефиров М. По поводу мученической кончины Государя Императора.
С. 5-6; Поучение в неделю крестопоклонную. С. 783; Гусев А. Злополучнейший день
в истории России. С. 770.
41 Бондаков В. Поучение по случаю мученической кончины. С. 184.
42 Сергиевский Н. Слово в день погребения тела в Бозе почившего Государя
Императора Александра Николаевича, говоренное в церкви Московского универ-
ситета 15 марта 1881 года // Православное обозрение. 1881. Апрель. С. 795-796.
82
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
В каком-то смысле мученическая кончина была даром государю
за праведную жизнь: она давала возможность, «омыв себя от немощей
ветхого человека собственною бренною кровью, улететь в небо чистым
тихим светом кроткого Ангела Божия»43. Еще доступнее эта мысль вы-
ражалась в брошюре «Венок на гроб Государя-Освободителя»: «Бог,
любя Его, послал Ему и небесный чин, соответственный с Его земным
чином»44. Как доказательство особой милости Господа один из пасты-
рей назвал день и час кончины императора: тот умер в 3 часа дня —
час смерти Христа, в воскресенье, т.е. день Христова Воскресения45.
Второй вопрос был гораздо сложнее. Он выходил за границы про-
поведи, произносимой здесь и сейчас, затрагивая не только канони-
ческие установления, но и политические вопросы. Наставляя паству,
проповедники говорили: нужно молиться, чтобы Господь сопричис-
лил убитого государя «к сонму святых мучеников, страстотерпцев,
подвижников, положивших жизнь свою за Веру и Отечество, за лю-
бовь к Правде Божьей и всему человечеству»46. Но от этого наставле-
ния был только один шаг до того, чтобы объявить, что Александр II
уже причислен к лику святых мучеников. Этот шаг означал лишь одно:
вместо того чтобы молиться за него, необходимо молиться ему как
предстателю за Русскую землю: «Он в мученическом венце стоит перед
Престолом Всевышнего и молится за свой неблагодарный народ»47.
Этот шаг делался, и делался неоднократно, о чем свидетельству-
ют разнообразные источники. Анонимный автор брошюры «Венок на
гроб Государя-Освободителя» закончил свой труд словами: «Молишь-
ся этак за душу Его — а потом и прибавишь: "Мучениче Александре!
Моли Бога за нас!"»48 Анонимный корреспондент московского гене-
рал-губернатора не просил, а требовал объявить всем, что император
«причислен к святым мученикам и многострадальцам»49. Известны
случаи крестных ходов с портретами Александра II вместо иконы50.
43 Поучение в неделю крестопоклонную. С. 787. См. также: Гусев А. Злополуч-
нейший день в истории России. С. 769.
44 Венок на гроб Государя-Освободителя. Киев, 1881. С. 31.
45 Скарданицкий И. Речь по прочтении первого известия о кончине Благоче-
стивейшего Государя Императора Александра Николаевича // Вятские епархиаль-
ные ведомости. 1881. № 7. С. 175.
46 Внутренние новости // Голос. 1881. 5 марта.
47 Слово в неделю крестопоклонную. С. 128.
48 Венок на гроб Государя-Освободителя. С. 31.
49 Анонимное письмо московскому генерал-губернатору// ЦИАМ. Ф. 16
(Канцелярия Московского генерал-губернатора). Оп. 71. Д. 32. Л. 72 об.
50 Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. М., 2005. Т. 1. С. 392-393.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _
Представляется маловероятным, чтобы вопрос о канонизации
убитого императора ставился в это время всерьез. Препятствием
служила даже не столько политика Русской православной церкви,
канонизировавшей за весь синодальный период до воцарения Нико-
лая II только пять святых, причем с большими сложностями и дол-
гими прениями51. При отсутствии церковных соборов и патриарха
решение о канонизации должен был принимать Святейший синод,
а утверждать император. Обер-прокурор Синода К.П. Победоносцев
вовсе не видел в Александре II образца святости и не скрывал свою
неприязнь ни при его жизни, ни после смерти. Его отношение к обра-
зу царя-мученика можно выявить благодаря переписанному им для
Е.Ф. Тютчевой анонимному письму, полученному Александром III.
Неизвестный автор, в котором К.П. Победоносцев предположил ду-
ховное лицо, перечисляя восхваления Александра II («Шлются на
выставку людской молвы песни, гимны, строятся часовни, церкви,
человеколюбивые заведения»), порицал их, поскольку император
«пострадал не за Церковь, не за крест, не за христианскую веру, не
за правое дело»52. Судя по тому, что обер-прокурор взял на себя труд
сделать обширные выписки из «так энергично написанного» пись-
ма, он разделял мнение анонимного автора. Таким образом, Синод
в лице обер-прокурора едва ли мог принять решение о канонизации
монарха. Еще сложнее обстоит дело с императором Александром III:
трудно представить его утверждающим причисление своего отца
к лику святых.
Кроме канонического права и личностных факторов немало-
важную роль играли в этот момент политические мотивы. В том же
письме неизвестного духовного лица обличалась не только идея свя-
тости Александра II, но и цель тех, кто поддерживал этот культ. Он
предлагал сравнить великие дела и «не неожиданную, не случайную
смерть» от руки «распущенного народа» и утверждал, что вся шумиха
вокруг царя-мученика поднята с одной целью: «...злые, подлые люди
хотят, чтобы и твое [Александра III. — Ю.С.] правление было слабо»53.
Р. Уортман связывает отказ от культа убитого императора с ради-
кальной сменой репрезентаций монарха и разрывом с предыдущим
51 Голубинский Е.Е. История канонизации святых в Русской церкви. Сергиев
посад, 1894.
52 Первые недели царствования императора Александра III. Письма К.П. По-
бедоносцева из Петербурга в Москву к Е.Ф. Тютчевой // Русский архив. 1907. № 5.
С 102.
53 Там же.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
царствованием, предпринятыми Александром III54. Мученическая
смерть императора могла служить для обоснования «незыблемости
самодержавия», но новая власть едва ли готова была видеть в осущест-
влении великих реформ подвиг истинного христианина и «крестный
путь» Спасителя тогда, когда начиналась эпоха контрреформ.
2. Образ террориста в речах проповедников
При истолковании событий 1879-1881 годов как «наказания не-
радивого народа» и «прославления» благочестивого монарха вопрос
о том, кто такие террористы, отходил на второй план. Разумеется, их
нельзя было рассматривать как орудия Божьего промысла, но в то же
время их покушения могли быть замышлены и совершены только при
«попущении» Провидения. В характеристике, дававшейся священни-
ками народовольцам, наблюдается смешение традиционных религи-
озных доктрин и светского понимания. В террористах можно было
увидеть «слепые орудия сатаны», «адские силы», «антихристовых
предтеч», которые своими поступками «изобличают себя в принад-
лежности к темному царству миродержателя века сего»55. Протоиерей
Иоанн (Палисадов) даже давал практические советы, как узнать «ни-
гилистов»: у них нет крестов и образов, а у некоторых, «как у Каина,
даже на лице имеется какая-то печать отвержения»56. Большинство
священнослужителей, однако, не удовлетворялось представлением
о «крамольниках» только как об «адских силах». Такое описание ис-
ключало существование каких-то рациональных мер борьбы с ними,
которые были бы доступны пастве.
В качестве риторического приема, использовавшегося для описа-
ния террористов, нередко использовались зоологические метафоры,
имевшие два различных источника. Такие характеристики револю-
ционеров, как «лукавые и ядовитые аспиды и василиски, кровожад-
ные и безмерно лютые звери в человеческом образе», «змии и львы»57,
54 Уортман Р. Сценарии власти. Т. 2. С. 277.
55 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. С. 516; Руновский П.
Русский народ и его враги. С 326, 328; Малышев И. Речь перед молебствием по
поводу покушения на жизнь Государя Императора 5 февраля // Церковный вест-
ник. Часть неофициальная. 1880. № 11. С. 16; Речь, сказанная в семинарской церк-
ви 9 марта, после литургии, перед панихидою по Государю Императору Алексан-
дру Николаевичу // Тамбовские епархиальные ведомости. 1881. № 5. С 185-186.
56 Внутренние известия // ПВ. 1879. 5 декабря.
57 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. С. 512; Попов Е. Слово
в день погребения. С. 145.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 85
восходили к Библии, подчеркивали принадлежность их к «темным си-
лам». Наряду с ними в проповедях встречается описание террористов
не как зверей или чудовищ, а как людей, утративших человеческую
природу, «озверевших»58.
«Одичание» и «зверонравие» террористов пастыри напрямую свя-
зывали с распространением «лжеучений», под которым подразумева-
лись не одни только социалистические идеи (такое понимание было
характерно для светских деятелей), но материализм в целом. Современ-
ная наука казалась священникам «язычеством», поскольку отвергала
идею Бога-Творца и заменяла его материей, «приписав ей творческую
силу»59. Оставляя Бога, человек лишался нравственных ориентиров:
«От людей, которые в теории породнились с зверями [намек на тео-
рию Ч. Дарвина, которая понималась как теория происхождения чело-
века от обезьяны. — Ю.С.] и начали жить по-звериному, нечего было
и ожидать, кроме проявлений дикого зверства»60. Эта мысль наиболее
последовательно выражена в Слове протоиерея Михаила (Некрасова):
«Человек, прототип которого обезьяна, по существу своему есть враг
человеческого общества, [...] что доказывают нам наши крамольни-
ки, рвущиеся убивать из-за угла»61. В черных красках рисовался образ
жизни «нигилистов»: они «предаются своеволию», «законы как цер-
ковные, так и гражданские не уважают, и между ними царит полная
безнравственность»62. Страшнее этого внешнего проявления «ате-
изма» было для священников душевное состояние «крамольников»,
«искалеченных умственно и извращенных нравственно», которые со-
вершают преступления «не только без жалости, но с непонятною же-
стокостью», «истинное добро стало для них непонятно и ненавистно»,
«убийство для них геройство»63.
Проповедники настаивали, что «лжеучения» появились не на рус-
ской почве, но были занесены с Запада, «где уже давно тайна безза-
кония деется между сынами противления, забывшими Бога и совесть.
58 Гусев А. Злополучнейший день в истории России. С. 106.
59 Там же. С. 107.
60 Речь... сказанная в домовой церкви Императорского Казанского Универ-
ситета. С. 457.
61 Где корень зла? (Из слова Тамбовского протоиерея Михаила Некрасова
в Новый год) // Церковный вестник. Часть неофициальная. 1880. № 11. С. 4.
62 Бобров П. Сельское поучение 19 февраля // Церковный вестник. 1880. № 11.
С. 17.
63 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. С. 516; Слово, произ-
несенное в церкви Московского технического училища. С. 641; Поучение в неделю
крестопоклонную. С. 786.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Оттуда, из этих нечестивых общин, распространившихся по Европе,
занесено к нам злое семя, которое пустило у нас корни, взросло в вет-
вистое дерево и породило такие горькие плоды»64. Епископ Уфимский
Никанор (Бровкович) 15 марта 1881 года в поучении развернул исто-
рию «крамолы», начав ее с Французской революции и доведя до на-
чала царствования Александра II, когда «"с того берега" начертана и
распространена по России ужасающая программа разрушения, [...]
в основу которой положено чудовищное утверждение, что все мы [...]
отжили»65.
В разъяснениях священниками цели покушений, которую ставят
перед собой террористы, можно увидеть почти незаметные в других
вопросах различия, обусловленные тем, какой аудитории проповедь
предназначалась. Сельские пастыри предлагали прихожанам фанта-
стические версии «программы» террористов, делая упор на уничтоже-
ние веры и законного монарха66. Объясняли они и прямую опасность
от торжества «крамолы», желающей «опорочить наших жен и детей,
чтобы расхитить наше имущество и переворотить все вверх дном»67.
С образованной паствой проповедники говорили иначе, предпола-
гая знакомство слушателей хотя бы с основными социалистическими
идеями. Констатируя факт, что преступники, с их точки зрения, же-
лают общего блага, проповедники стремились максимально полно
обнажить совершаемую всеми последователями «лжеучений» ошиб-
ку: «Учение их о коренном источнике бедствий человечества, о сред-
ствах к его уничтожению и о главной цели человеческой жизни —
атеистично»68. Заменив веру социализмом, «помешавшись на мысли о
политическом и общественном переустройстве России», террористы
не могут трезво оценивать действительность, поскольку «потеряли
способность правильного понимания всех вещей, соприкасающихся
с этою мыслью»69. «Цель их преступных действий — устроить пар-
тии, поселить раздоры в обществе, обокрасть казну и уничтожить
всякую власть над собою. Отвергая власть над собою, сами стремятся
64 Тяжелый урок, данный нам Провидением // Руководство для сельских пас-
тырей. 1881. №14. С. 370.
65 Поучение в неделю крестопоклонную. С. 785. См. также: Янышев И. Слово
на 19 февраля 1880 года. С. 11-12.
66 Зубов И. Поучение по случаю чудесного спасения жизни Государя 19 ноября
1879 года // Руководство для сельских пастырей. 1880. № 2. С. 9.
67 Пригоровский А. Речь к сельским прихожанам. С. 103-104.
68 Гусев А. Злополучнейший день в истории России. С. 108.
69 Руновский П. Русский народ и его враги. С. 327.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 87
властвовать над другими», — говорил законоучитель Введенской про-
гимназии Садоф (Ставровский)70.
С церковных кафедр раздавались не только слова проклятия ца-
реубийцам и обещания кары земной и небесной71, но и слова сожале-
ния. Хотя в послании Синода, опубликованном 18 апреля 1881 года,
опровергалась принадлежность террористов к русскому обществу72,
для многих проповедников это было не так. Очень часто они описы-
вались как «наши братие, хотя и заблудшие»73, еще чаще — как «дети»
русского общества. Тот факт, что «дети наши уходят на стези строп-
тивые, готовятся поднять свои руки и на нас, как подняли, как не раз
поднимали наши же дети, дети русских даже хороших отцов, свои
святотатственные руки на Христа Господня, на Отца Отечества»74, был
трагедией для церкви, которая испытывала жалость к «блудным детям
России» и надеялась на то, что даже цареубийцы еще могут возвра-
титься к Богу и «обличаемые совестью», покаются и скажут: «Согре-
шихом, предавши кровь невинную!»75
Признание террористов «детьми» русского общества со всей остро-
той ставило перед проповедниками проблему: каким же должно быть
состояние этого общества, если из него выходят цареубийцы. Обличе-
ние пороков исходило из аксиомы: «Здоровое общество, конечно, не
породило бы таких уродов: у здоровых родителей и дети здоровы»76.
70 Речь, сказанная законоучителем Введенской прогимназии, протоиереем
Садофом Ставровским 19 февраля 1880 г. перед совершением молебствия // Цер-
ковный вестник. 1880. № 9. С. 3.
71 «Схваченным каждому из вас предстоит позорная смерть, а те, которые
правительством еще не открыты, пусть до поры, времени, с печатью проклятия
Каина скитаются, как дикие звери, по непроходимым местам. А в конце всего, рано
или поздно, вы все-таки не минуете достойного отмщения» (Никольский А. Речь
перед панихидою по в Бозе почившем Государю Императору Александру Никола-
евичу, сказанная в сельском храме Пригородно-Пяшкильской Донской слободы //
Тамбовские епархиальные ведомости. 1881. № 5. С. 1832).
72 Святейший Правительствующий Синод возлюбленным о Господе чадам.
73 Палисадов И. Слово, сказанное 19-го февраля в церкви Императорского че-
ловеколюбивого общества // Церковный вестник. 1880. № 9. С. 5.
74 Поучение в неделю крестопоклонную. С. 788.
75 Речь, произнесенная преосвященным Амвросием, епископом Дмитров-
ским, в московском Архангельском соборе, на панихиде в девятый день по кончи-
не Благочестивейшего Государя Императора Александра Николаевича // Церков-
ный вестник. Часть неофициальная. 1881. № 14/15. С. 15.
76 Руновский П. Причины наших недугов // Руководство для сельских пасты-
рей. 1880. № 18. С. 1. См. также: Рождественский В. Слово в Великий Пяток // Цер-
ковный вестник. Часть неофициальная. 1881. № 16. С. 6.
88
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
3. «За наши вины прогневался Господь»
В своих речах священники уделяли много внимания «нестроениям»
русского общества, которые в этот момент были предметом оживлен-
ных дискуссий в печати и среди образованных людей. Протоиерей Ва-
силий (Рождественский) 29 мая 1880 года в проповеди прямо сослал-
ся на опыт изучения общественных «недугов», имеющийся у печати77.
Признавая существование проблем в административной сфере, школь-
ном образовании, семейном воспитании и пр., церковь видела их перво-
причины совсем не там, где желали найти их журналисты. Анонимный
автор статьи «Главный источник всех наших зол» высказал убежде-
ние, что за всеми внешними причинами появления «крамолы» лежит
одна главная — «мир идей и понятий»78. Духом материализма были
заражены не только террористы, но все русское общество, перестав-
шее верить в Бога и церковь79. Вновь и вновь обличая симптомы без-
верия («уставы Церкви называют выдумкою "попов" и Святые Тайны
религии получают кличку невежества»80), проповедники утверждали,
что именно в них кроется причина появления «нигилизма» у «детей».
«Вера наша заменилась безверием, родительская власть в презрении,
Церковь Божия в запустении, Праздники и Посты Святые в непочте-
нии» — так видел общее состояние протоиерей Виктор (Бондаков)81.
Особое внимание проповедники уделяли положению семьи.
С одной стороны, это было вызвано тем, что церковь традиционно
оберегала семейно-нравственные ценности, бывшие одним из осно-
ваний христианства. С другой стороны, после покушения 19 ноября
1879 года сам император Александр II обратил внимание «отцов се-
мейств» на воспитание юношества. Проповедники констатировали
отсутствие должного воспитания и дурной пример, подаваемый де-
тям родителями, которые видят в поведении взрослых «более со-
блазнов для своего молодого ума и воли»82. Примером родительской
77 Рождественский В. Слово на день Вознесения Господня 29 мая 1880 // Кафед-
ра Исаакиевского собора. СПб., 1880. Т. 20. С. 5.
78 Главный источник всех наших зол // Церковный вестник. Часть неофици-
альная. 1881. № 11. С. 1.
79 Где корень зла? С. 4.
80 Зосимович С. Речь перед благодарственным молебствием, по случаю из-
бавления Государя Императора от злодейского покушения на его жизнь 19 ноября
1879 // Православное обозрение. 1880. № 1. С. 12. Ср.: Янышев И. Слово на 19 фев-
раля 1880 года. С. 12-13; Руновский П. Причины наших недугов. С. 6.
81 Бондаков В. Поучение по случаю мученической кончины. С. 185.
82 Рождественский В. Слово на день Вознесения Господня. С. 9.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _
«безнравственности» может послужить обличение священника Павла
(Руновского): «На словах мы веруем, а на деле отрицаем свою веру;
одною рукою нечто жертвуем на дело Божие, а другою воруем; лбом
кладем земной поклон перед иконою, а умом совершаем выгодные
аферы, а некоторые, стоя в Храме, глазами ловят взгляды блондинок
и брюнеток, даже вместо молитвы устраивают здесь свидания»83. Осо-
бая вина лежала на тех родителях, кто, заметив в детях первые призна-
ки «нигилизма», не употребил данную им родительскую власть для его
искоренения. Вместо этого «изжившаяся, бесхарактерная старость,
разинув рот и развесив уши, слушает это пустомелие и празднословие
и не хочет и подозревать в них падения»84.
Идея не просто потворства, но даже прямого пособничества
«преступным» детям со стороны родителей родилась раньше, чем
начались покушения на императора. В 1875 году министр юстиции
граф К.И. Пален написал обширную записку о революционной про-
паганде, предназначенную для «внутреннего пользования», но став-
шую общеизвестной после того, как кружок «чайковцев» в том же
году издал ее в Женеве85. В ней были перечислены все случаи ока-
зания помощи участникам «хождения в народ» со стороны «лиц не
молодых, — отцов и матерей, — обеспеченных и материальными
средствами и более или менее почетным положением в обществе»86.
Вывод, сделанный министром на основании материалов дознания
1874-1875 годов, был перенесен и на деятелей «Народной воли»:
«...успехи пропагандитов [так! — Ю.С.] зависели не столько от их
собственных усилий и деятельности, сколько от той легкости, с ко-
торой учения их проникали в различные слои общества, и от того
сочувствия, которое там встречали»87. Утвердившееся в среде госу-
дарственных деятелей мнение о «слепоте» отцов, не понимающих,
что «последствием подобного образа действий должна быть гибель
всякого общества и их самих»88, повторялось проповедниками с цер-
ковных кафедр.
83 Руновский П. Причины наших недугов. С. 4-5.
84 Зосимович С. Речь перед благодарственным молебствием. С. 12.
85 Записка министра юстиции графа Палена. Успех революционной пропа-
ганды в России. Женева, 1875. Подробно см.: Троицкий НА. Первые из блестящей
плеяды (Большое общество пропаганды. 1871-1874 годы). Саратов, 1991.
86 Записка графа Палена // РГИА. Ф. 733 (Департамент народного просвеще-
ния). Оп. 193. Д. 652. Л. 37.
87 Там же. Л. 37 об.
88 Там же. Л. 37.
90
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Не меньше, чем перед Богом и церковью, общество было винова-
то перед государем. Даровав стране разнообразные реформы, создав
условия для того, чтобы подданные могли участвовать «в созидании
общего блага», монарх надеялся на помощь общества в осуществле-
нии своих великих замыслов. 19 февраля 1880 года ректор Санкт-
Петербургской духовной академии Иоанн (Янышев) подвел в Исааки-
евском соборе горький итог предшествовавшего двадцатипятилетия.
Вместо честного труда одни подданные бездействовали, ожидая, что
благо «само свалится с неба или явится к нам по одному царскому сло-
ву», другие же употребили свободу во зло, прикрываясь «либеральною
и притом законною формою»89. Эти последние требовали от монарха
все большей свободы, посягнув наконец на его власть и требуя огра-
ничения самодержавия, т.е. самим Богом установленного порядка90.
На русском обществе с точки зрения церкви лежала и еще одна
вина, которую можно определить как упорство во грехе. Покуше-
ния 1879 и 1880 годов истолковывались проповедниками как урок,
который Бог желал преподать «нерадивым чадам». Провидение чу-
дом всякий раз спасало монарха лишь затем, чтобы заставить на-
род задуматься, исполнен ли им «долг в отношении к Государю и
Отечеству»91. Допуская свершаться покушениям, Бог напоминал «за-
вет отцов наших о преданности Царям Самодержавным» и охранял
от «искушений и увлечений чуждыми учениями о властях и народных
правительствах»92. Несмотря на эти уроки, русское общество осталось
равнодушным. Оно предоставило правительству в одиночку бороть-
ся с проявлениями крамолы. Не внимая грозным предупреждениям,
русские люди «ни молитвою к Богу, ни делом, ни житием не сохрани-
ли Его [Александра П. — Ю.С.] от адской крамолы, живя беспечно по
злой воле, извращающей все доброе святое, забывая самонужнейшие
обязанности христианские и не подчиняясь учению Церкви»93. За этот
двойной грех наказание может возрасти многократно.
Многочисленные вины русского общества, сточки зрения про-
поведников, стали причиной гнева Господня, наказанием же за
89 Янышев И. Слово на 19 февраля 1880 года. С. 11.
90 Нечаев В. Событие 1 марта перед взором верующего. С. 520.
91 Янышев И. Слово на 19 февраля 1880 года. С. 10.
92 Речь в Московском Успенском соборе, сказанная 8-го февраля преосвящен-
ным Амвросием. С. 4.
93 Румянцев Н. Речь, сказанная перед панихидою, по случаю мученической
кончины Государя Императора Всероссийского Александра Николаевича // Руко-
водство для сельских пастырей. 1881. Приложение к № 14. С. 193.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _ 91
беззакония послужило убийство русского царя. При таком истол-
ковании смерть Александра II оказывалась добровольной жертвой
во искупление «грехов» русского общества и для его вразумления.
На панихиде в Москве 9 марта 1881 года преосвященный Амвросий
(Ключарев), епископ Дмитровский, напомнил пастве: Господь принес
в жертву собственного Сына как последнее средство, способное из-
менить «нечестивый род человеческий». «Когда не оказывается воз-
можность привести людей путем знания и размышления к единству
истинных воззрений и убеждений, Господь попускает совершиться
между ними преступлению — убиению праведника, в котором все
чувствуют себя виновными, одни по небрежению, другие по ожесто-
чению, и по совершению которого все говорят: "Что мы сделали?"», —
говорил он, сравнивая смерть Христа и гибель Александра II94.
Если императора ожидала награда на небесах, то «грешному на-
роду» на земле оставалось одно — «плач покаянный»95. Проповедники
называли покаяние единственным средством, способным умилости-
вить разгневанного Бога. Оно же должно было послужить искоре-
нению «крамолы». Видя причину возникновения крамолы в «мире
идей», церковь называла единственно возможное, с ее точки зрения,
средство: «...в религии и церкви— вот где единственное надежное
врачевательство и средство к умиротворению нашего бедствующего
отечества»96.
Русская православная церковь через своих проповедников предло-
жила пастве объяснение терроризма, основанное на провиденциаль-
ном видении мира. Внимание пастырей было приковано к «жертве»,
императору Александру II, в то время как вопросы о том, кто такие
террористы и какова роль общества в этих событиях, отходили на
второй план. В речах священников Александр II представал как иде-
альный христианский православный царь — милосердный, незлоби-
вый, кротко несший бремя власти. Великие реформы, и прежде всего
отмена крепостного права, «подвиг» императора во время Русско-ту-
рецкой войны, даже его участие в заключении в 1868 году междуна-
родной конвенции против разрывных пуль97, и ранее в официальной
94 Речь, произнесенная преосвященным Амвросием. С. 14.
93 Там же. С. 795.
96 Главный источник всех наших зол. С. 1. См. также: Руновский П. Причины
наших недугов. С. 10.
97 Гусев А. Злополучнейший день в истории России. С. 765.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
пропаганде представлявшиеся подчас как духовные, а не политиче-
ские акты, были наполнены новым смыслом. Все они оказывались де-
яниями христианина, заслужившего через положенную во имя других
праведную жизнь мученическую смерть, а следовательно, и мучени-
ческий венец. Совпадение цареубийства и последовавших за ним об-
рядов с Великим постом позволили проповедникам вплести событие
1 марта 1881 года в канву евангельского мифа. Церковь настаивала
даже не на сходстве отдельных моментов, но на внутреннем, мистиче-
ском родстве событий в Иудее и Петербурге: император как Помазан-
ник Божий был принесен в жертву ради искупления грехов русского
народа.
Подданные Александра II нехристианского вероисповедания так-
же поддерживали образ императора-мученика, отыскивая ему парал-
лели в собственной религиозной традиции. Наставляя депутацию, от-
правлявшуюся в Петербург поклониться гробу убитого императора,
мулла Киргиз-Букеевской орды Хальф Омар Джазыхов перечислял
благодеяния, «которые, как волны моря, набегали непрерывно одна
на другую»: «Он даровал подданным своим равноправность, как перед
гражданским, так и перед духовным судом, без различия народностей
[...]. Во всякое время, но особенно в эти последние голодные годы, рас-
сыпал Он бедным и неимущим помощь из собственной казны своей,
давал им рассрочки в уплате податей». «Руками предателей подана была
Ему чаша смерти», а потому государя «шариат наш причисляет к сон-
му мучеников (шэхид)»98. Как о царе-праведнике, «священной жертве
для своей страны» писал об Александре II раввин Иисус Мейзах".
Представив Александра II «искупительной жертвой», проповед-
ники обращались к «грехам» русского общества, за которые эта жерт-
ва была принесена. На первый план в обличениях выходили утрата
веры, нравственности, семейных ценностей. Объяснение того, кто та-
кие террористы, — если только священники не говорили о них как об
«орудиях сатаны», — также было подчинено задаче обличения обще-
ства. Признавая цареубийц «детьми» русского общества, церковь воз-
лагала на последнее ответственность за воспитание «крамольников».
Перед лицом мученической кончины монарха церковь призывала
паству к покаянию за безбожие, нерадение и равнодушие.
98 Слово, произнесенное муллою Киргиз-Букеевской орды Хальфом Омаром
Джазыховым при отправлении депутатов в Петербург на похороны Александра II
(перевод) // ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 541. Л. 2-2 об.
99 Копия с донесения переводчика еврейского языка// РГИА. Ф. 472.
Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 71 об.
Глава II. Участие Русской православной церкви в создании информационного поля _
Предложенная проповедниками интерпретация терроризма ока-
зывала значительное влияние на формировавшееся информационное
поле. Толкование покушений как неисповедимой воли Провидения,
а цареубийства как «мученической кончины» было полностью ис-
пользовано правительством, заимствовавшим ту же риторику для
официальных сообщений и манифестов. Внимание к религиозной
интерпретации доказывается и перепечаткой ряда проповедей на
страницах «Правительственного вестника». Прочая подцензурная
печать также испытывала на себе влияние предложенного церковью
объяснения терроризма. Оно было столь велико, что вызывало тре-
вогу радикального лагеря, реагировавшего на содержание проповедей
в нелегальных изданиях.
Проповедникам удалось предложить такую интерпретацию
1 марта 1881 года, которая превращала его из события, безусловно
подрывающего престиж монархии и свидетельствующего о глубоком
кризисе империи, в событие, прославляющее самого монарха. Оно
было доказательством того, что в новой жизни царь будет удостоен
высочайшей награды — станет святым мучеником и по смерти, как
и в жизни, будет молить Бога о благе для России.
ГЛАВА III.
МАТЕРИАЛЫ СУДЕБНЫХ ПРОЦЕССОВ
«НАРОДНОЙ ВОЛИ»
в
ажную часть информационного поля составляли материалы по-
литических процессов, печатавшиеся в «Правительственном
вестнике» или в местных официальных газетах. В 1870-х годах
уголовная и судебная хроника вообще привлекала внимание читате-
лей, особенно из средних слоев, заменяя им «уголовные» романы с
продолжением, а посещение зала суда было сродни театральной пре-
мьере. А.В. Богданович с неудовольствием писала по поводу «Процесса
Шестнадцати»: «Опять суд, опять настроены люди слушать эти ужас-
ные истории»1. В заключительной части трилогии В.В. Крестовского
«Торжество Ваала», описывающего 1870-е годы, очень точно передан
общий ажиотаж вокруг политических процессов, которые «обставля-
лись эффектно и даже торжественно. В Одессе и Киеве даже прибегали
к охране суда войсками, причем на несколько дней прекращалось вся-
кое сообщение по улицам, примыкающим к зданию суда»2. Отчеты о
процессах над террористами были уделом тех, кто не смог раздобыть
билет в зал суда. Так, даже «благонадежность» не послужила редакто-
ру «Нового времени» А.С. Суворину пропуском на процесс «доктора
Веймара»3 (6-14 мая 1880 года, по обвинению в содействии покуше-
нию А.К. Соловьева). А.В. Половцову, петербургскому корреспонден-
ту московской газеты «Русские ведомости», не помогла попасть на
процесс «первомартовцев» и личная протекция прокурора Н.В. Му-
равьева: в зал суда были допущены только редакторы «Голоса», «Но-
вого времени», «Порядка» и «Московских ведомостей»4. Кроме того,
1 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 49.
2 Крестовский В.В. Тьма Египетская. Тамара Бен дави д. Торжество Ваала.
Роман-трилогия: В 2 т. М., 1993. Т. 2. С. 133.
3 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 47.
4 Поповцов А.В. Записная книжка. 1881. 25 марта // ОР РНБ. Ф. 601 (Половцо-
вы). Д. 83. Б.п.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
что судебная хроника давала возможность познакомиться с обстоя-
тельствами покушений тем, кто не сумел попасть на процесс, она была
способом узнать о «социально-революционных» теориях, не подвергая
себя преследованию со стороны властей, как это было в случае чтения
нелегальной литературы. Два крупных народовольческих процесса —
«Шестнадцати» и «дело 1 марта» долго держали публику в напряже-
нии. Номера «Правительственного вестника», в которых публиковался
процесс «первомартовцев», продавались разносчиками по 50 копеек5,
в то время как розничная стоимость номера составляла 6 копеек.
Судебные процессы «Народной воли» обстоятельно и всесторон-
не исследованы Н.А. Троицким. В работе «"Народная воля" перед цар-
ским судом»6 он рассматривает юридические аспекты судов над госу-
дарственными преступниками, политику правительства в отношении
последних, поведение народовольцев во время процессов, а также
реакцию общества. Как показывает Н.А. Троицкий, для революцио-
неров судебный процесс был своеобразным «актом революционной
борьбы»7, дававшим возможность заявить о целях партии, объяс-
нить выбор средств, склонить общественное мнение на свою сторо-
ну. Несмотря на то что публика на подобные процессы допускалась
в ограниченном количестве, по билетам, а некоторые процессы и во-
все проходили при закрытых дверях, отчеты о крупнейших из них все
же печатались полностью. Последнее обстоятельство способствовало
более широкой, чем то позволяли возможности нелегальных типогра-
фий, пропаганде взглядов «Народной воли».
Со своей стороны правительство также стремилось использовать
материалы судебных процессов, чтобы представить революционеров
в неприглядном виде. Именно такую цель преследовало широкое ос-
вещение процесса «нечаевцев» в 1871 году8. Неудачи, которые прави-
тельство потерпело в 1871 году и во время последующих процессов,
привели к постепенному сворачиванию гласности судопроизводства.
Отчеты стали публиковаться с купюрами в местах «тенденциоз-
ных выходок»9; по ходу процесса председатель должен был сесдить
5 Петербургский листок. 1881. 29 марта.
6 Троицкий Н.А. «Народная воля» пред царским судом (1880-1894). Саратов,
1983.
7 Там же. С. 5.
8 См.: Троицкий Н.А. Безумство храбрых. Русские революционеры и каратель-
ная политика царизма 1866-1882 гг. М., 1978. С. 75.
9 Там же. С. 78. О купюрах см.: Он же. Цензурная купюра в речи А.И. Желябо-
ва на процессе 1 марта 1881 г. // Советские архивы. 1990. № 6. С 91.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
к минимуму возможность превращения скамьи подсудимых в трибу-
ну. Так, на процессе «первомартовцев» сенатор Э.Я. Фукс 19 раз пре-
рывал речь А.И. Желябова требованиями «не впадать в изложение
теории»10. Отчет о судебном процессе позволял правительству обна-
родовать и собственную версию происходящего: чтобы убедиться в
этом, достаточно взглянуть на формулировки в обвинительных актах
и приговорах. Той же цели служила публикация многочасовой обви-
нительной речи прокурора Н.В. Муравьева по делу 1 марта 1881 года.
Наконец, важным средством дискредитации террористов стали пока-
зания Г.Д. Гольденберга, использовавшиеся на «Процессе Шестнадца-
ти» и процессе по «делу 1 марта».
Таким образом, отчеты о судебных процессах становились важной
частью информационного поля, позволяя услышать два голоса: обви-
нителей и обвиняемых. Публика, разумеется, больше интересовалась
вторыми. Отчеты о процессах давали возможность хотя бы отчасти
ответить на волновавшие общество вопросы: кто же такие «крамоль-
ники» и чего они хотят.
1. Судебная хроника
народовольческих процессов
Первым народовольческим процессом был процесс в Киевском
военно-окружном суде 27 февраля 1880 года по обвинению студента
Иосифа Розовского в распространении прокламаций Исполнитель-
ного комитета. С 14 по 26 июля в Киеве судились участники объеди-
ненного кружка народовольцев и чернопередельцев, 19 августа там же
слушалось дело Каменец-Подольской группы «Народной воли», на-
конец, в Харькове с 22 сентября по 2 октября 1880 года — дело Харь-
ковской группы «Народной воли». Эти процессы ничем не выделялись
из ряда других политических процессов того времени и особого вни-
мания публики не привлекли. Кроме того, их стенограммы не были
опубликованы. В печати появились лишь краткие заметки, содержав-
шие изложение обвинений и приговор. Читатели, следившие за судеб-
ной хроникой, едва ли могли отличить, к примеру, дело Харьковской
группы «Народной воли» от дела кружка М.Я. Геллиса (26-30 марта
1880 года), если в газете было сказано, что и те и другие обвиняются
в «государственном преступлении»11.
10 Троицкий НА. «Народная воля» пред царским судом. С. 77.
11 Судебные вести // Петербургский листок. 1880.22 марта; Там же. 24 сентября.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
Из «Судебных вестей» в газетах можно было узнать, что в империи
совершаются «политические преступления»12, произносятся «возму-
тительные речи»13, «распространяются возмутительные сочинения»14
и «революционные идеи, имеющие целью ниспровержение и измене-
ние порядка государственного строя»15. Большинство подсудимых на
политических процессах обвинялось в принадлежности к «тайному
противозаконному сообществу, имеющему целью ниспровержение,
путем насилия, существующего государственного и общественного
порядка»16, причем иногда уточнялось, что это сообщество называется
«русскою, социалистическою, революционною (социально-революци-
онною) партией»17. В конгломерате подчас разрозненных революцион-
ных кружков правительство в лице судей и прокуроров желало видеть
единую организацию — «социально-революционную партию», за при-
надлежность к которой по 242-й статье Уложения о наказаниях полага-
лась смертная казнь18. Так, подсудимые народовольческого «Процесса
Шестнадцати» обвинялись в принадлежности к «тайному сообществу,
именующему себя социально-революционной партией», причем «На-
родная воля» рассматривалась как «фракция» этой партии19. Только на
процессе по «делу 1 марта» появилась новая формулировка: «Сообще-
ство, именуемое или "Социально-революционной партией", или пар-
тией "Народная воля", и, в частности, "террористическим отделом"»20.
Таким образом, первые процессы «Народной воли» не выделялись
из массы прочих политических процессов того времени. Читатели
газет, если только они внимательно следили за судебной хроникой,
пребывали в убеждении, что в России существует «социально-рево-
люционная партия», члены которой совершают все государственные
преступления — от покушений на Священную Особу Государя Импе-
ратора до подделки видов на жительство.
12 Петербургский листок. 1879. 12 декабря.
13 Там же. 22 декабря.
14 Там же. 1880. 24 февраля, 30 марта, 14 июня.
15 Там же. 12 марта.
16 Там же. 16 июля, 1 мая, 24 февраля.
17 Там же. 1 мая.
18 Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и устав о наказаниях,
мировыми судьями налагаемых. М., 1869. С. 59-60.
19 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния, жертвой которого пал в
Бозе почивший Государь Император Александр Николаевич // Голос. 1881. 28 мар-
та; Судебная хроника // Там же. 1880. 26 октября.
20 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 28 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Прошедший с 25 по 30 октября 1880 года «Процесс Шестнадца-
ти» наконец-то внес ясность в происходящее. В первую очередь, было
окончательно выяснено существование партии «Народная воля», на-
звание которой до тех пор было известно лишь благодаря сообщению
правительства об аресте типографии в Саперном переулке21 и отрывоч-
ным сведениям о содержании номеров ее нелегального издания. Благо-
даря показаниям Г.Д. Гольденберга стало известно о Липецком съезде
(в июне 1879 года) и принятых на нем решениях. Еще до начала судеб-
ных заседаний часть информации просочилась в печать. В частности,
газеты сообщили о Липецком съезде, но в очень искаженном виде. В за-
метке «Современных известий» съезд был отнесен к 1877 году, поэто-
му покушение А.К. Соловьева было представлено именно как решение
съезда22. Только в ходе «Процесса Шестнадцати» публике стало ясно,
что покушения на цареубийство посредством взрывов — действия
«Народной воли», в то время как за выстрелы А.К. Соловьева и фев-
ральское покушение И.О. Млодецкого на М.Т. Лорис-Меликова партия
не отвечает23. В обвинительном акте были изложены новые подробно-
сти покушения 19 ноября 1879 года, почти совсем неизвестные обще-
ству обстоятельства неудавшегося покушения под Александровском,
сведения о взрыве в Зимнем дворце, а также о вооруженном сопротив-
лении при аресте типографии в Саперном переулке. Как говорилось в
обвинительном акте, это дело «объемлет большинство совершенных за
последнее время тяжких злодеяний»24. По объему новой информации о
деятельности террористов и тому резонансу, которое оно вызвало, это
дело было действительно сенсационным. Присутствовавший на суде
известный экономист В.П. Безобразов писал, что только на процессе
он окончательно уяснил, что «все это [все покушения. — Ю.С.] одно
мерзостное дело, имевшее один центр»25.
Цареубийство 1 марта 1881 года повлекло за собой еще более
громкий процесс «первомартовцев», проходивший с 26 по 29 марта
21 Правительственное сообщение // ПВ. 1880. 19 января.
22 Судебные вести. Предстоящее политическое дело // Петербургский листок.
1880. 19 октября.
23 После покушения И. Млодецкого на М.Т. Лорис-Меликова 20 февраля
1880 года газеты писали о преступнике именно как об «агенте крамолы». См., на-
пример: По поводу покушения // Голос. 1880. 21 февраля.
24 Судебная хроника // Голос. 1880. 27 октября.
25 В.П. Безобразов — вел. кн. Сергею Александровичу, 27 октября 1880 года //
Великий князь Сергей Александрович Романов. Биографические материалы. М.,
2009. Т. 3. С. 267.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
1881 года в Особом присутствии Правительствующего сената. Обви-
нительный акт содержал в себе не только уже известные к тому вре-
мени подробности цареубийства и подкопа на Малой Садовой, но
сведения обо всей подготовке к этим покушениям, о конспиративных
квартирах, нелегальных типографиях, а также новые обстоятельства
покушений под Александровском и под Москвой26.
2. Прокуратура, защита, подсудимые:
споры о терроре в зале суда
Законодатели XIX века не выработали представление о том, что
терроризм является самостоятельным правонарушением. Преступле-
ния, совершенные народовольцами, входили в разряд «государствен-
ных преступлений». Террористический акт, направленный против
императора, квалифицировался как «преступление против Священ-
ной Особы Государя Императора», что в соответствии с 241-й статьей
Уложения о наказаниях влекло за собою лишение всех прав состоя-
ния и смертную казнь27. При этом преступлением считалась не только
попытка покуситься на жизнь государя, но и «предложение другому»
участвовать в покушении, «составление на сей конец заговора или
сообщества», «вступление в таковое сообщество или заговор», «сло-
весное или письменное изъявление своих намерений о том, мыслей и
предположений» (Ст. 242)28. К смертной казни в таком случае пригова-
ривались не только участники, но и «пособники, подговорщики, под-
стрекатели, попустители», «укрыватели виновных в сем», а также те,
кто знал, но не донес о злоумышлении (Ст. 243)29. Прочие террористи-
ческие акты — покушения на должностных лиц и даже полицейских
агентов квалифицировались как «бунт против Власти Верховной»,
что также влекло за собою смертную казнь (Ст. 249)30.
По определению обвинительного акта «Процесса Шестнадцати»,
«террористы» — это те, кто использует «насильственные, кровавые
меры для пропаганды своих идей»31. Источниками такого представле-
ния о терроре послужили показания Г.Д. Гольденберга и С.Г. Ширяева,
26 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 28 марта.
27 Уложение о наказаниях. СПб., 1869. С. 59.
28 Там же. С. 60.
29 Там же.
30 Там же. С. 61.
31 Судебная хроника // Голос. 1880. 27 октября.
100
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
а также напечатанная в № 3 «Народной воли» программа партии.
Обвинительный акт заимствовал сложившееся в среде самих ре-
волюционеров мнение о причинах и целях использования террора.
В частности, указывалось, что террор революционеров является «ме-
рой противодействия правительственным репрессалиям», «местью
высшим правительственным агентам»32. На основании показаний
С.Г. Ширяева и программы партии делался вывод, что террор служит,
с одной стороны, для уничтожения вредных для партии лиц, защиты
ее от шпионов, а с другой — для усиления значения партии, подъема
«революционного духа народа и веры в успех дела»33. Аналогичное по-
нимание террора демонстрирует обвинительный акт по делу «перво-
мартовцев». Показаниями Г.Д. Гольденберга было сформировано и
представление о том, что историю нового витка революционной борь-
бы следует начинать с Липецкого съезда, а ответственность за взрывы
возлагать на сформировавшийся тогда Исполнительный комитет.
Следует отметить, что если обвинительный акт по делу «Шестна-
дцати» написан сухим юридическим языком, то обвинительный акт,
а затем и приговор по делу 1 марта 1881 года заключают в себе ряд
эмоциональных определений, посредством которых особенно ярко вы-
ражалось отношение к произошедшему цареубийству. Последнее опи-
сывалось как «злодейское посягательство», «величайшее злодеяние»,
«неслыханное по гнусности своей и бедственным последствиям преступ-
ление», «роковое событие, которое оплакивает ныне русский народ»34.
Подобные эмоциональные формулировки обвинительного акта и при-
говора перекликались с обвинительной речью прокурора Н.В. Мура-
вьева35, который охарактеризовал дело как «величайшее злодеяние»,
«преступление, подобного которому не знает история человечества»36.
В изложении обстоятельств 1 марта и при его оценке Н.В. Мура-
вьев шел за сложившимися ко времени процесса стереотипами. Ца-
реубийство было представлено не как проявление «могущества» пре-
ступников, но как сошедшиеся в один день воля Провидения, «особая
злостность адски задуманного плана», «простое сцепление роковых
случайностей», а также поведение самого императора, отказавшегося
32 Судебная хроника // Голос. 1880. 27 октября.
33 Там же.
34 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 28 марта,
1 апреля.
35 Подробный анализ речи Н.В. Муравьева см.: Троицкий ИЛ. «Народная
воля» пред царским судом. С. 148-151.
36 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 3 апреля.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
101
уехать с места первого взрыва, чтобы «оказать последнее участие уми-
рающему ребенку»37. Н.В. Муравьев видел в смерти Александра II не
только «мученичество», но и проявление героизма: «Он пал и как во-
ин-герой на своем опасном царском посту, в борьбе за Бога, Россию, ее
спокойствие и порядок, в смертельном бою с врагами права, порядка,
нравственности, семьи»38.
Если обвинительные акты и приговоры народовольческих процес-
сов при изображении террора и его причин в целом шли за показани-
ями обвиняемых и программными документами партии, то Н.В. Му-
равьев, ссылаясь на материалы «Процесса Шестнадцати», видел в его
основе не только «озлобленность неудачами и преследованиями»,
«своеобразно понятые партийные интересы», но и «честолюбие» —
«репутация Геделя, Нобилинга и других не давала спать русским их
единомышленникам»39. Для характеристики террора как системы по-
литической борьбы прокурор прибег к опубликованной за границей
брошюре Н.А. Морозова «Террористическая борьба», хотя та не имела
отношения к программе «Народной воли» и вызвала неодобрение чле-
нов партии. Намеренно сгущая краски с помощью цитат из труда Моро-
зова, он доказывал, что русские террористы создали «теорию кровопро-
лития», смысл которой в соединении несистематических покушений
в «общий поток». Особенно возмущало прокурора, что террористы в
своих подпольных изданиях «с гордостью заявляют», что новые спосо-
бы борьбы (т.е. динамит) связывают возможность совершения удачного
покушения с возможностью спасения для убийц. Отвечая на вопрос,
какова та цель, которую террористы пытаются достигнуть с помощью
убийств, обвинитель указывал, что в основе всего — «лжеучение» со-
циализма, выросшего на Западе и «совершенно чуждого» России. По-
заимствовав у Европы учение «с виду красивое, звонкими фразами
обставленное, страсти будящее, разжигающее» и не имея нравственной
опоры, русские революционеры «бросились на скользкий путь», стали
смотреть на Россию «не как на отечество, а как на объект социально-
революционных мероприятий, для которых все средства хороши»40.
Н.В. Муравьев старался уверить публику, что преступление 1 мар-
та «наносное», недуг «неорганический», несвойственный русскому на-
роду. Причины его лежат не в конкретных обстоятельствах русской
37 Там же.
38 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 5 апреля.
39 Там же.
40 Там же.
102
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
жизни, а в личных качествах тех, кто поддается пропаганде: в отсут-
ствии «нравственного устоя и собственного внутреннего содержа-
ния», жажде «поприща обширного, заманчивого, легкого, льстящего
самолюбию». Стараясь сорвать маску с «непрошеных благодетелей»,
обвинитель изобразил несколько типов революционеров: «слабый ха-
рактером» Николай Рысаков, «грубый, неразвитой, малограмотный
простой рабочий» Тимофей Михайлов, «неинтеллигентная еврейка»
Геся Гельфман, с одной стороны, и «типичный конспиратор», «револю-
ционный честолюбец» Желябов, «хладнокровно циничная», «безнрав-
ственная» Перовская и вроде бы «посвятивший себя служению науке»
Кибальчич, который на самом деле «мягко стелет, да жестко спать».
Н.В. Муравьев утверждал, что всех подсудимых этого процесса, как
и вообще всех государственных преступников, можно объединить в
один тип, причиной появления которого в России стали отсутствие
семейных связей и дурное влияние школы41.
Ответственность за развязанный террор прокурор все же возла-
гал не на конкретных исполнителей покушений («...как бы низко ни
пал человек [...], он содрогнулся бы и остановился бы перед ужасом
цареубийства»42), а на партию, которая за ними стояла. При этом про-
курор с помощью разнообразных риторических приемов пытался ли-
шить дело политического характера. Он отказывал «Народной воле»
в праве называться «партией» или даже, в соответствии с формули-
ровками закона о государственных преступлениях, «преступным тай-
ным сообществом», настаивая на определении «подпольная банда» и
«шайка», «разбойничье соединение», во главе которого стоял «атаман»
Желябов43. Всю деятельность «Народной воли» он сводил к горе бумаг,
«от которых ни одному бедняку жить не стало легче», «совращению»
поддавшихся пропаганде юношей, убийству «верных слуг Престола»,
вызыванию «паники среди мирных граждан» и, наконец, «предатель-
скому» убийству Великого Монарха44.
Сгущая краски, представляя цареубийц «безнравственными фа-
натиками», прокурор не столько старался доказать вину подсудимых,
без того очевидную, сколько повлиять на общественное мнение, вы-
звав отвращение к преступникам. Несомненно, то видение дела, кото-
рое в своей эмоциональной, наполненной риторическими приемами
41 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 5 апреля.
42 Там же. 3 апреля.
43 Там же. 4 апреля.
44 Там же. 5 апреля.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
речи представил прокурор, соответствовало ожиданиям правитель-
ства. Многочасовое выступление было опубликовано полностью
(кроме тех мест, в которых Муравьев зачитывал программные доку-
менты партии), а карьера талантливого обвинителя с этого момента
резко пошла вверх. В целом речь Н.В. Муравьева не была оригиналь-
ной. В ней нашли отражения сложившиеся за месяц формулировки,
употреблявшиеся при характеристике цареубийства. Ценность ее
состояла не в новом видении фактов, а именно в талантливом их из-
ложении, способности заражать слушателя и читателя негодованием
и «мучительным отвращением».
Судебные процессы давали возможность высказаться и самим
террористам. Впервые «экспертами» по проблеме терроризма вы-
ступили на «Процессе Шестнадцати» А.А. Квятковский и С.Г. Ши-
ряев. Оба они настаивали на второстепенном значении террора для
«Народной воли». Возражая против утверждения обвинительного
акта, будто «Народная воля» является «террористической партией»
или «фракцией», А.А. Квятковский доказывал, что «никакой соб-
ственно террористической партии совсем не существует в России»45.
С.Г. Ширяев утверждал, что убийства стали реакцией на репрес-
сии правительства, но служили не достижению целей партии, а ее
«интересам»46. Также подсудимые заявляли, что дальнейшие покуше-
ния на императора зависят от того, продолжит ли правительство по-
литику «белого террора». На этом же процессе прозвучал голос еще
одного террориста, чьи показания были важны для правительства не
только вследствие сделанных им разоблачений, но и того отношения
к террору, которое в них было выражено. Речь идет о показаниях
арестованного 14 ноября 1879 года в Елизаветграде с полутора пу-
дами динамита Г.Д. Гольденберга, повесившегося 15 июля 1880 года
в Петропавловской крепости47.
Показания Гольденберга были ценны для правительства тем, что
это было свидетельство террориста (убившего 9 февраля 1879 года
харьковского генерал-губернатора Д.Н. Кропоткина), но террори-
ста раскаявшегося, осознавшего, что его товарищи «избрали не то
средство» и что жертвы были «напрасными»48. Повторяя устоявшееся
4^ Судебная хроника// Голос. 1880. 31 октября.
46 Там же.
47 О Г.Д. Гольденберге и причинах, побудивших его дать откровенные показа-
ния, см.: Кантор Р. «Исповедь» Григория Гольденберга // КА. 1928. Т. 5. С. 117-183;
Троицкий И.А. «Народная воля» пред царским судом. С. 166-167.
4,4 Судебная хроника // Голос. 1880. 30 октября.
104
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
среди народовольцев мнение, что террор стал ответом на правитель-
ственные репрессии, Гольденберг в то же время соединял этот тезис
с противоположным: казни стали возмездием со стороны власти, от-
ветом на «красный террор»49. В этой борьбе у социалистов нет шан-
сов уцелеть, победителем из нее выйдет правительство, которое «не
уступит до тех пор, пока все движение не будет подавлено»50. Кроме
того, уверял Гольденберг, в настоящее время правительство «нача-
ло отрадное движение в сторону политических реформ», которому
террор революционеров может помешать. Разумеется, эти показания
были прекрасным средством агитации в поддержку правительства
и против революционеров. Если убийца Д.Н. Кропоткина, участник
покушений под Александровском и под Москвой, готов признать
ложность дела террористов, значит, оно заведомо проиграно.
«Процесс Шестнадцати» позволил публике узнать два взгляда
революционеров на террор. При этом обществу едва ли было из-
вестно, что ни та ни другая точка зрения не соответствовали пред-
ставлению о терроре остававшихся на свободе народовольцев, про-
должавших практиковать его как средство политической борьбы.
Процесс «первомартовцев» дал возможность высказаться по поводу
этой проблемы другим лицам. Двое из них, хотя и были непосред-
ственными исполнителями террористического акта (Н.И. Рысаков,
бросивший первую бомбу, и Т.М. Михайлов, бывший одним из «ме-
тальщиков»), вряд ли могли выступить в качестве «экспертов» в во-
просе о терроре. Рысаков только повторял основные тезисы партии:
террор служит, «во-первых, для охранения революционного дви-
жения; во-вторых, для того, чтобы доказать народу силу и тем "вы-
соко держать свое знамя и доставить ему обаяние"; в-третьих, как
ответ на строгие репрессивные меры правительства», от себя же до-
бавлял, что цареубийство должно было стать «выходом из общего
натянутого и тягостного положения, единственным средством соз-
дать новые, удобнейшие условия жизни и деятельности социалиста
как деятеля во имя блага народа»51. В последнем слове Н.И. Рысаков
вообще заявил, что «систематизированный террор всецело отрица-
ет» и в этом присоединяется к Г.Д. Гольденбергу52. Тимофей Михай-
лов и вовсе утверждал, что террор служит для охраны рабочих от
49 Судебная хроника // Голос. 1880. 30 октября.
50 Там же.
51 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 28 марта.
52 Там же. 6 апреля.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
шпионов, «избиения не любимых рабочими мастеров»53. Иную точку
зрения пытались донести до публики лидеры партии А.И. Желябов и
С.Л. Перовская. Первый отказался от защитника, чтобы постараться
произнести на суде программную речь. Пытаясь, вопреки одерги-
ваниям сенатора Э.Я. Фукса, обрисовать историю революционного
движения, А.И. Желябов доказывал, что переход к террору был вы-
нужденным, партия «не всегда действовала метательными снаряда-
ми» и, если бы представилась возможность, партия отказалась бы от
террора54. Опровергая, с одной стороны, показания Г.Д. Гольденбер-
га, а с другой — взгляды Н.А. Морозова, за которые партия не не-
сет ответственности, А.И. Желябов убеждал, что деятельность «На-
родной воли» не следует сводить только к террору: конечной целью
был «насильственный переворот путем заговора»55, а террор — толь-
ко средством. С.Л. Перовская могла добавить к этому только то, что
упорство в покушениях на жизнь императора «было вызвано убеж-
дением, что усопший Государь никогда не изменит ни своего отноше-
ния к партии, ни своей внутренней политики»56.
Таким образом, обвиняемые двух народовольческих процессов вы-
сказали разные мнения о сущности и причинах террора. С одной сто-
роны, все они в той или иной мере повторяли точку зрения, сложив-
шуюся в среде революционеров: переход к террору был вынужденным,
он был вызван жестокими репрессиями правительства. Расхождения
начинались уже в определении целей: А.А. Квятковский и С.Г. Ширяев
утверждали, что террор является средством возмездия и охраны, а не
методом достижения конечной цели партии. Г.Д. Гольденберг добавлял
к этому, что убийства «заменяют свободное слово», а обнародован-
ная программа партии, которую в основном повторял Н.И. Рысаков,
видела в терроре средство, позволяющее «подрывать престиж прави-
тельства» и вырабатывать революционные силы. Далее, если Г.Д. Голь-
денберг практически абсолютизировал значение террора в деятельно-
сти партии, то остальные подсудимые, напротив, старались доказать,
что «Народная воля» отнюдь не партия террористов и что политиче-
ские убийства и цареубийство никогда не были для нее самоцелью.
Материалы процесса «первомартовцев» позволяли услышать еще
один голос — присяжных поверенных, выступавших в какой-то мере
53 Там же. 28 апреля.
54 Там же. 6 апреля.
55 Там же.
56 Там же.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
представителями общества57. Защитниками подсудимых на процессе
«первомартовцев» стали A.M. Унковский (адвокат Н.И. Рысакова),
К.Ф. Хартулари (Т.М. Михайлова), А.А. Герке 1-й (Г.М. Гельфман),
Е.И. Кедрин (С.Л. Перовской), В.Н. Герард (Н.И. Кибальчича), ранее
принимавшие участие в других народнических процессах. Каждый
из защитников начал свою речь с оправдания, почему, несмотря на
«ужас» преступления 1 марта, он решается сказать слово в защиту
подсудимого. Защита шла примерно по одной линии, которую опре-
делил A.M. Унковский: не защищая «злодеяния», защитить «только
лицо, которое его совершило»58. Все адвокаты стремились найти в
характере обвиняемых, в обстоятельствах их жизни что-то, что мог-
ло хоть отчасти смягчить их вину. При этом на первый план вышел
вопрос, каким образом молодые люди превращаются в революционе-
ров, а затем в террористов. Ответ был в общем традиционным: само
общество порождает этих людей. В нем отсутствуют «нравственные
принципы», «семейные начала», утверждал A.M. Унковский59. О том
же, ссылаясь на московскую речь Александра II, говорил защитник
Г.М. Гельфман: равнодушие семьи и общества к молодежи ведет к ее
«одичанию», а затем и к скамье подсудимых60. Присяжный поверен-
ный В.Н. Герард добавил к этому излишне суровые административ-
ные меры, которые были направлены на обвиняемых предыдущих
политических процессов61. Защитник С.Л. Перовской утверждал,
что ее по «скользкому пути» заставила пойти административная
ссылка62.
Стараясь найти для своих подзащитных смягчающие вину об-
стоятельства, присяжные поверенные касались в основном их лич-
ной деятельности, не затрагивая партии или проблемы террора.
Единственным исключением был В.Н. Герард, который, во-первых,
попытался ответить на вопрос, «откуда может являться террори-
стическая партия в России»63, а во-вторых, доказать, что его подза-
щитный Н.И. Кибальчич террористом не является. Ответ на первый
вопрос был прерван первоприсутствующим сенатором Э.Я. Фуксом,
57 О роли адвокатуры в народовольческих процессах см.: Троицкий И.А. «На-
родная воля» пред царским судом. С. 281-284.
58 Дело о совершении 1-го марта 1881 года злодеяния // Голос. 1881. 6 апреля.
59 Там же.
60 Там же.
61 Там же.
62 Там же.
63 Там же.
Глава III. Материалы судебных процессов «Народной воли»
107
попросившим адвоката «не утомлять» Особое присутствие «излиш-
ними подробностями»64. Представленная адвокатом аргументация
по второму вопросу очень интересна, так как позволяет выявить не-
кий стереотип в восприятии террориста, которому, как утверждал
В.Н. Герард, Н.И. Кибальчич не соответствовал. Ссылаясь на найден-
ную у подсудимого рукопись «Переходное положение для земства»,
он утверждал, что настоящий террорист не стал бы писать о таком
вопросе, потому что «для террориста никакой администрации не
нужно: для него нужна полная нивелировка всего»65.
Материалы судебных процессов, публиковавшиеся во всех цен-
тральных и местных газетах, были важным источником информации
о терроре 1879-1881 годов для представителей русского общества.
Даже в том случае, когда публиковались только обвинение и приго-
вор, они давали возможность следить за развитием событий. Гораздо
большее значение, разумеется, имели стенограммы народовольческих
судебных процессов. Суд был своеобразным состязанием «Народной
воли» и правительства за право толковать происходящие события в
желаемом каждой из сторон ключе. Разумеется, правительство имело
в этом случае больше возможностей: оно не только представляло свою
позицию через формулировки обвинительного акта, приговора, а так-
же — во время процесса «первомартовцев» — речи обвинителя, но и
существенно ограничивало возможность высказаться для террори-
стов, печатая их речи с купюрами, пропуская зачитывавшиеся на про-
цессе программные документы партии. Тем не менее народовольцы
могли использовать скамью подсудимых в качестве трибуны, чтобы
предложить обществу свой взгляд на происходящее. Судебный про-
цесс давал возможность влиять на мнение более широкой аудитории,
чем та, что была у подпольной литературы. Голос общества, представ-
ленного на процессах присяжными поверенными, был слаб. Не смея в
Особом присутствии Правительствующего сената выступить с оправ-
данием действий подсудимых, защитники все же попытались смяг-
чить их вину, переложив часть ответственности на общество, вос-
питавшее террористов, и таким образом признав тяжелое состояние
последнего.
Материалы судебных отчетов кроме собственно информации о
том или ином покушении давали мало нового в плане объяснения
Там же.
Там же.
108
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
террора: стороны пользовались уже сложившейся системой аргумен-
тации. Именно общее внимание, которое вызывали судебные про-
цессы, позволяет говорить о том, что опубликованные материалы
являлись важным фактором формирования информационного поля
и общественного мнения.
ГЛАВА IV.
ВЛИЯНИЕ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ
ПЕЧАТИ НА ФОРМИРОВАНИЕ
ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ
о
бращаясь к текстам, опубликованным на страницах газет
и журналов, я рассматриваю их как часть информационного
поля вопреки традиции, в соответствии с которой периоди-
ческая печать нередко отождествляется с общественным мнением.
Последняя точка зрения обусловлена двойственной природой печа-
ти, являющейся как формой проявления общественного мнения, так
и средством его формирования, причем отделить одно от другого не
представляется возможным. В.Г. Чернуха в работе «Правительствен-
ная политика в отношении печати» пишет, что до 1905 года в связи
с отсутствием других форм выражения общественного мнения пе-
чать имела особое значение, была основной его формой, и термины
«общественное мнение» и «печать» в это время употреблялись как
синонимы1.
Мой выбор исследовательской позиции вызван в первую очередь
специфическим положением печати в условиях существования цен-
зурных запретов. «Верное», с точки зрения правительства, освещение
покушений на императора было столь важным, что цензура строго
следила не только за тем, чтобы в печати не появлялось недозволен-
ных статей, но и за тем, чтобы публиковались статьи, осуждающие
террористов. Редакция журнала «Отечественные записки» в 1880 году
получила выговор за то, что сообщение о взрыве в Зимнем дворце
было опубликовано в неподобающем месте (в разделе объявлений) и
без выражения порицания или неодобрения2. Журналист Г.К. Градов-
ский в воспоминаниях писал:
1 Чернуха В.Г. Правительственная политика в отношении печати. С. 8.
2 См.: Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. С. 416.
по
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
...когда совершались те или другие политические преступления,
на нашей журналистике лежала тягостная повинность. Надо было воз-
мущаться и огорчаться [...]. Отсюда получалось двойное неудобство:
никто не верил этому напускному негодованию, и все сколько-нибудь
порядочные газеты предпочитали или молчать, или говорить крайне
сдержанно [...], кому же охота прослыть лицемером3.
Несвобода печати проявлялась в том, что о некоторых проблемах
журналисты говорили только экивоками, о других же не писали вовсе.
Также не стоит забывать об информативной функции печати. То, ка-
ким образом сообщались подробности покушений, не менее важно
для этого исследования, чем рассмотрение аналитических статей
о причинах терроризма и методах борьбы с ним.
Для исследования были выбраны универсальные газеты, издавав-
шиеся в Петербурге и Москве. На такой выбор повлияло несколько
факторов: во-первых, существование крупных телеграфных агентств
предопределяло вторичность информации, получаемой провинциаль-
ными изданиями4. В интерпретации событий последние также ориен-
тировались на статьи столичных журналистов, подчас перепечатывая
их целиком5. Круг изучаемых газет не ограничивается только так на-
зываемой «большой прессой», ориентированной на образованного
читателя, стремившегося получать полную и достоверную информа-
цию. Исследование «малой прессы» («Петербургский листок», «Петер-
бургская газета» и т.п.) позволяет проанализировать, каким образом
информация о террористических актах подавалась в газетах, предна-
значенных для городских обывателей6. Кроме того, если в обычной
ситуации журналисты «Голоса» или «Московских ведомостей» мало
обращали внимания на статьи «бульварных» газет, то в чрезвычай-
ной ситуации марта 1881 года перепечатывалась любая информация,
независимо от того, в какой газете она впервые появилась.
«Большая пресса» в 1879-1881 годах делилась, в зависимости от
политического направления, на либеральные и «охранительные» из-
дания. Либеральный лагерь был представлен такими газетами, как
3 Градовский Г.К. Итоги. С. 35-36.
4 О роли телеграфных агентств в развитии журналистики см.: Есин Б.И. Рус-
ская журналистика 70-80-х годов XIX века. М., 1963.
5 Речь не идет о таких крупных провинциальных газетах, как «Киевлянин»,
«Варшавский дневник» и др.
6 О специфике читательской аудитории «большой» и «малой» прессы см.:
Сонина Е. Петербургская универсальная газета конца XIX века. СПб., 2004.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 1 1
«Молва», «Голос», «Новости», «Русская правда», «Страна», «Порядок»
(в Петербурге) и «Русские ведомости», «Русский курьер», «Земство»
(в Москве)7. Признанным лидером противоположного лагеря был
М.Н. Катков, рупором которого были «Московские ведомости»8. Сре-
ди изданий этого направления можно также назвать «Берег», «Санкт-
Петербургские ведомости», «Современные известия», «Новое время»9
и славянофильскую газету И.С. Аксакова «Русь»10.
Обращаясь к анализу печати и ее воздействия на информацион-
ное поле, следует иметь в виду, что, даже выбирая одно, близкое себе
по духу издание, читатель знакомился с позицией всех остальных бо-
лее или менее значительных газет и отчасти журналов. Ни одна газета
не была монофоничной: читатель «Московских ведомостей» знал, что
пишут в «Голосе», и наоборот. Знакомство это происходило не только
благодаря полемическим статьям, которыми обменивались противо-
борствующие литературные лагери, приводя пространные пассажи
своих противников, но и вследствие общепринятой практики пере-
печатывать статьи и заметки других газет либо в специальном раз-
деле, как, например, «Из газет и журналов», либо среди «Внутренних
известий». Более того, существовали специальные издания, жившие
за счет перепечатки статей своих более богатых собратьев, — к таким
относились газеты «Улей» и «Эхо газет»11. Эта особенность печати
второй половины XIX века позволяет утверждать, что читательская
аудитория, вне зависимости от политических пристрастий, имела воз-
можность ознакомиться со всеми возможными вариантами описания
и объяснения террора и выбрать наиболее импонирующее.
7 См.: Афанасьев А.П. Столичные либеральные газеты в России на рубеже
70-80-х годов XIX века. М., 1975; Кельнер В.Е. М.М. Стасюлевич и либеральная оп-
позиция в 70-х — начале 80-х годов XIX века // Отечественная история. 1992. № 4.
С. 50-61; Канаева Т.М. Газета «Неделя» в общественном движении пореформенной
России (1875-1893): Автореф. дис канд. ист. наук. М., 1981.
8 Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия (М.Н. Катков
и его издания). М., 1978.
9 См.: Есин Б.И. Русская журналистика 70-80-х годов; Балуев Б.П. Политиче-
ская реакция 80-х годов XIX века и русская журналистика. М., 1871.
10 Бадалян Д.А. И.С. Аксаков и газета «Русь» в общественной жизни России:
Автореф. дис канд. ист. наук. СПб., 2010.
11 В редакционной статье газеты «Улей» так объяснялось появление этого
издания: образованный человек должен быть знаком с разными точками зрения,
однако покупать и читать сразу несколько газет затруднительно финансово и вре-
дит глазам. Цель издания — «доставлять за недорогую плату обозрение всего, что
пишется лучшего в русских и иностранных газетах и журналах» (От редакции //
Улей. 1880. 20 декабря).
112
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Обращение к журналам дает более скромный результат: сообще-
ния о террористических актах появлялись в них месяц спустя или еще
позднее, когда эта информация переставала быть актуальной. Боль-
шинство журналов ограничивалось минимальными комментариями
к покушениям либо обзором мнений, высказанных по этому поводу в
газетах12. Исключение составляют «Внутреннее обозрение» в мартов-
ском номере «Вестника Европы» (1880 год), «Внутреннее обозрение»
журнала «Русская речь» (январь 1880 года) и статья О.Ф. Миллера
«Ужасная логика» в «Историческом вестнике». Они привлечены здесь
для анализа.
1. Освещение террористических актов
в периодической печати
Русская периодическая печать всегда претендовала на особую
роль: быть «органом общественного мнения», «отражением обще-
ства» и даже его «воспитательницею»13. На деле же она не могла избег-
нуть выполнения совсем иной обязанности — информировать своих
читателей о том или ином событии. Подчас такая чисто информатив-
ная функция воспринималась журналистами как «жалкая роль». Тем
не менее чем значительнее было событие, тем больше читатели жела-
ли знать подробностей и тем меньше их интересовало личное мнение
того или иного публициста. Покушения «Народной воли» относились
к разряду тех событий, которые низводили печать до уровня «тороп-
ливой летописи», а порой и простой «афишки»14.
Подробности взрыва 19 ноября 1879 года, благодаря требованию
генерал-губернатора В.А. Долгорукова, освещались только москов-
скими газетами. Наиболее полно покушение было описано в «Мо-
сковских ведомостях», где были помещены «Официальные сведения
о взрыве на Московско-курской железной дороге», «Рассказ очевид-
ца» (21 ноября), а также описание «дома Сухоруковых» (25 ноября).
Прочим газетам оставалось только рассуждать о степени виновности
12 Решимов Ф. {КМ. Станюкович) Журнальные заметки// Дело. 1881. № 3.
С. 120-142; Кольцов И. {Тихомиров Л.А.) Жизнь и печать // Дело. 1881. № 4. С. 57-
82; Внутреннее обозрение// Отечественные записки. 1879. № 12. С. 195-204; Там
же. 1880. № 3. С. 127-136; 1 марта 1881 // Русская мысль. 1881. № 4. С. 1-7; Хроника
внутренней жизни // Русское богатство. 1881. № 3. С. 25-48.
13 Житейские мелочи // Молва. 1879. 29 ноября; Страна // Страна. 1880. 1 ян-
варя; Там же. 10 февраля.
14 Наброски и недомолвки // Молва. 1881. 10 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 1 3
железнодорожной администрации15 и комментировать сообщения
катковского издания.
Журналисты поспешили обратить внимание читателей на новый
способ совершения преступления, подчеркивая его «сложность» и
необходимость долгой подготовительной работы, а также знаний16.
Характерно, что «еще более ужасным» он был назван только в газете
«Неделя»17. Вероятно, отсутствие жертв привело к тому, что на более
разрушительные, по сравнению с кинжалами и револьверами, свой-
ства динамита первоначально особого внимания обращено не было.
Следует отметить, насколько полно в этом случае и позднее в печати
описывались технические подробности взрывов. За те полтора года,
в течение которых «Народная воля» использовала динамит, читатели
имели возможность получить немало сведений о минном деле, гальва-
нических батареях, бикфордовом шнуре, нитроглицерине, смешанном
с магнезией, и т.д., а также о тех публикациях по минному делу, кото-
рые можно найти в Публичной библиотеке. Газеты серьезно и точно
приводили сведения военных специалистов и даже прилагали схемы
взрывных устройств и метательных снарядов. А.Ф. Тютчева, возмуща-
ясь ведением процесса по «делу 1 марта», писала вел. кн. Сергею Алек-
сандровичу, что единственное, что можно почерпнуть из отчета по
нему,—это «удобный способ изготовления динамита, которым, вероят-
но, не преминет воспользоваться наша предприимчивая молодежь»18.
В статье газеты «Новое время» организация взрыва под Москвой
сравнивалась с ловушкой на зверя, причем такой, «которую честный
охотник постыдился бы поставить»19. Этот комментарий относился к
широко растиражированному газетами описанию обстановки дома,
откуда произведен был взрыв. Стремясь отвести подозрения, народо-
вольцы позаботились не только о лампадах перед иконами, но и о порт-
ретах высочайших особ и даже «украсили» дом лубочной картинкой,
изображающей посещение Александром II раненых в военно-поход-
ном госпитале20. День за днем печать старалась поддерживать инте-
рес к покушению, сообщая новые подробности о приобретении дома
15 Дневное обозрение // Современные известия. 1879. 21 ноября.
16 Москва, 21 ноября // Русский курьер. 1879. 22 ноября; Русские ведомости.
1879.21 ноября.
17 Новое покушение на цареубийство // Неделя. 1879. 25 ноября.
18 А.Ф. Аксакова— вел. кн. Сергею Александровичу, 4 апреля 1881 года//
Великий князь Сергей Александрович Романов. С. 89.
19 По поводу покушения // Новое время. 1879. 23 ноября.
20 MB. 1879. 25 ноября.
114
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
«мещанином Сухоруковым», привлечении к дознанию нотариуса,
оформлявшего сделку, и т.д. Впрочем, уже 27 ноября фельетонист Оса
(И.А. Баталии) утверждал, что «газеты исчерпали уже всю внешнюю
сторону преступления», — так он прокомментировал сообщение о бе-
лом коте, жившем в «доме Сухоруковых»21. Рассуждений о «внутренней
стороне» покушения за взрывом 19 ноября последовало удивительно
мало как в сравнении с последующими покушениями, так и с объемом
статей, в которых описывалась «внешняя сторона». Впрочем, обста-
новка вряд ли способствовала высказыванию мнений о глубинных
причинах террора и методах борьбы с ним. Накануне покушения по-
сле второго предостережения было приостановлено издание либераль-
ной газеты «Голос». Остальные органы этого направления предпочли
ограничиться заявлениями об «ужасе» перед террором и осуждением
«крамолы»22. Только редакция газеты «Неделя» осмелилась утверждать,
что покушения «являются продуктом какого-то органического поро-
ка общественной жизни во всем ее целом», и советовала исследовать,
в чем именно он заключается23. Публицисты «охранительного направ-
ления», кроме М.Н. Каткова, также особых комментариев по поводу
взрыва не давали. Спустя всего неделю журналисты перестали обсуж-
дать покушение на железной дороге, обратившись к иным вопросам.
Информационная ситуация, сложившаяся вокруг взрыва в Зим-
нем дворце, имеет как сходства, так и различия с событиями ноября
1879 года. Единственной газетой, напечатавшей сообщение о нем на
следующий же день, стало «Новое время». Читателям, несомненно,
знавшим о взрыве, произошедшем накануне вечером, объяснялось, что
во дворце «вспыхнул пожар вследствие лопнувшей газовой трубы»24.
Открывшаяся 7 февраля правда заставила журналистов «недоуме-
вать»: «...почему первые известия говорили так мягко»25. В следу-
ющие несколько дней страницы газет были заполнены техническими
деталями («Взрыв произведен, очевидно, зарядом динамита (около
21 Оса. Ежедневная беседа // Петербургская газета. 1879.27 ноября. В автобио-
графической «Истории моего современника» В.Г. Короленко описывал, как, слу-
шая чтение газеты, ссыльный крестьянин недоумевал, почему полиция не «взяла»
террориста, который «обернулся» котом (Короленко В.Г. История моего современ-
ника. Л., 1976. Т. 3/4. С. 64).
22 Русские ведомости. 1879. 21 ноября; Русский курьер. 1879. 21 ноября; Мол-
ва. 1879. 22 ноября.
23 Новое покушение на цареубийство // Неделя. 1879. 25 ноября.
24 Ежедневное обозрение // Новое время. 1880. 6 февраля.
25 Обзор дня // СПВ. 1880. 8 февраля.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 1 5
трех пудов), поставленным в русскую печь»26) и предположениями о
неизвестном «столяре»27. Особое место занимало описание несчастья
с солдатами караула, заимствованное из «Русского инвалида» с добав-
лением кровавых подробностей: «Положение раненых невозможно
себе представить без боли в сердце [...]. У кого вырвано плечо с ру-
кою, у кого снесена половина головы, у кого вывалились внутренно-
сти, обагряя кровью острые обломки сводов»28. Почти сразу сообще-
ния о взрыве в Зимнем дворце стали конкурировать с громким делом
о выдаче Л.Н. Гартмана или «мещанина Сухорукова», единственного
известного на тот момент организатора покушения под Москвой.
Если покушение на императорский поезд уже через неделю пере-
стало быть информационным поводом, то взрыв в Зимнем дворце по-
служил катализатором продолжительного и весьма эмоционального
обсуждения проблемы террора в целом. На ситуацию повлияли не
столько размах и дерзость террористического акта, осуществленного в
императорской резиденции, сколько последовавшее за ним изменение
политической ситуации. Создание Верховной распорядительной ко-
миссии и особенно обращение М.Т. Лорис-Меликова «К жителям сто-
лицы» позволили журналистам, начав с обсуждения последнего поку-
шения, перейти к политической ситуации в целом. Проблема террора
зачастую служила лишь поводом для возвращения к дискуссии о шко-
ле, административной ссылке и необходимости дальнейших реформ.
С 5 по 19 февраля (празднование юбилея царствования Алексан-
дра II) страна и в особенности столица жили в напряженном ожида-
нии нового покушения, потому статьи о терроре и новых замыслах
террористов пользовались огромной популярностью. Напряжение
пошло на спад только после неудачного покушения И.О. Млодецко-
го на М.Т. Лорис-Меликова 20 февраля 1880 года: действия террори-
ста были объяснены страхом, который испытывала «крамола» перед
Главным Начальником29. Постепенно обсуждение не только террора,
но и революционного движения в целом исчезало со страниц газет,
заменяясь обсуждением более актуальных проблем. В новогодних но-
мерах журналисты с оптимизмом писали об «умиротворении» страны
и прекращении покушений30.
26 Хроника взрыва 5-го февраля // Молва. 1880. 9 февраля.
27 Обзор дня // СПВ. 1880. 8 февраля.
28 Хроника взрыва 5-го февраля // Молва. 1880. 9 февраля.
29 По поводу покушения // Голос. 1880. 21 февраля.
30 Страна. 1881. 1 января; СПВ. 1881. 1 января.
1 16 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Весть о катастрофе на Екатерининском канале распространялась
в Петербурге без участия газет: очевидцы, жители окрестных домов,
слышавшие «удары, похожие как будто бы на отдаленные, глухие вы-
стрелы или на хлопанье больших дверей подъезда»31, прислуга разно-
сили эту весть по городу. В Москве, напротив, новость распростра-
нилась благодаря расторопности редакции «Московских ведомостей»,
получившей телеграммы из столицы почти одновременно с генерал-
губернатором и, вопреки Цензурному Уставу, опубликовавшей их без
разрешения властей.
Журналисты отмечали, что общество, «поглощенное событием
1 марта», с нетерпением ожидало любых известий32. 2 марта, по сви-
детельству очевидца, невозможно было достать газет. Люди покупали
вышедшие после обеда свежие номера по 75 копеек и даже по рублю33.
Газеты были наполнены подробностями цареубийства и рассказами
очевидцев: хроника произошедшего восстанавливалась до минуты.
До 1 марта периодическая печать опасалась ступать на зыбкую почву
описания самодержца как «мишени» для революционеров. Независи-
мо от направления издания, его сотрудники предпочитали в этом слу-
чае перенимать уже готовые модели, которые предлагала Русская пра-
вославная церковь, и даже публиковать тексты проповедей34, причем
происходило заимствование именно риторики, а не интерпретации
событий. На протяжении 1879-1880 годов журналисты старались как
можно меньше писать об императоре и сразу переходили к «крамоле»
и мерам ее искоренения.
Убийство Александра II и последовавшие за ним обязательные ре-
лигиозные ритуалы — панихиды, перенесение тела, погребение — не
позволяли избегать обсуждения императора как жертвы террористов.
31 Последние дни царствования императора Александра II и воцарение импе-
ратора Александра III (воспоминания отставного ротмистра лейб-гвардии улан-
ского Ея Величества полка В.В. Воейкова) // Известия Тамбовской ученой Архив-
ной комиссии. Тамбов, 1911. Вып. 54. С. 83.
32 Голос. 1881. 3 марта.
33 Рассказы очевидцев // Венок на могилу русского Царя-Мученика Алексан-
дра II Николаевича, свитый из слез и соболезнований не одного русского народа,
но и всех народов православного Востока и чужеземцев. М., 1881. С. 50.
34 Слово митрополита Московского и Коломенского в Успенском соборе//
Молва. 1879. 23 ноября; Речь по совершении молебствия в собрании Московско-
го дворянства по случаю избавления Государя Императора 19 ноября от угрожав-
шей Его Величеству опасности // MB. 1879. 27 ноября; Речь митрополита Исидора
в Исаакиевском соборе// Голос. 1880. 7 февраля; В Исаакиевском соборе// Новое
время. 1881. 3 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 17
Описывая совершившееся цареубийство, газеты поневоле заговори-
ли языком проповедей, не желая или не смея подбирать другие слова.
С первых дней гибель Александра II стала изображаться на страни-
цах газет в категориях религиозного мученичества, чему немало спо-
собствовал врачебный отчет, помещенный в газете «Голос», а вслед
за тем и в прочих изданиях. «Обе голени ниже колен и до стопы
были превращены в массу обрывков мускулов, на которых местами
висели осколки костей», «мускулы составляли единственную связь
между стопою и коленями обеих ног, потому что кости голеней были
раздроблены и вышиблены взрывом», «одна нога была не только ото-
рвана, но перевернута так, что пятка очутилась на месте пальцев»35, —
эти и другие кровавые подробности медицинского отчета дополня-
лись свидетельствами очевидцев катастрофы. «Ноги были изломаны,
одежда местами изодрана; кровь текла из ног, и кровавые пятна были
на снегу»36, «он опирался рукою и тяжело дышал, видимо, стараясь
приподняться [...]. Не было ни сапогов [так. — Ю.С.], ни брюк, ни
кальсон, а виднелась окровавленная масса, состоящая из мяса, кожи и
костей»37. Обстоятельный медицинский отчет и эмоциональные рас-
сказы очевидцев были переработаны журналистами в насыщенные и
яркие описания. Читая о том, как «державный 63-летний старец пал
на улице с раздробленными членами, обливаясь кровью»38, нельзя
было не согласиться с М.Н. Катковым, что монарх «истинно мучени-
чески окончил дни свои»39.
Описание смерти императора в категориях религиозного муче-
ничества избавляло журналистов от поиска иной, менее безопасной
для них, интерпретации произошедшего. Во всех остальных случаях
журналисты использовали предложенные церковью объяснения весь-
ма избирательно. Когда речь заходила о том, кто такие «крамольники»
35 Внутренние новости// Голос. 1881. 3 марта; MB. 1881. 3 марта. О впечат-
лении, которое производили эти сообщения, можно судить по воспоминаниям
А.Н. Бенуа, которому в 1881 году было 11 лет: «Мне лично делалось невыносимо
больно, когда я себе представлял, какие муки должен был испытать государь, пока
он не впал в беспамятство, и как-то особенно кошмарным представлялось то, что
врачи "насильно пытались ему вернуть кровообращение!"» (Бенуа А. Мои воспо-
минания. М., 1980. Кн. 1-3. С. 383).
36 Рассказ г. Новикова // Новое время. 1881. 3 марта.
37 Хроника // Молва. 1881. 4 марта.
38 Страна. 1881. 3 марта.
39 MB. 1881. 3 марта. См. также: Политическое обозрение// Порядок. 1881.
15 марта; Молва. 1881. 2 марта; 3 марта; Новое время. 1881. 4 марта; Русь. 1881.
14 марта; Московские заметки // Голос. 1881. 10 марта.
118
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
или в чем именно состоят «грехи» русского общества, за которые оно
подверглось столь страшному наказанию, они предпочитали игнори-
ровать мнение проповедников и заострять внимание на политических
и социальных проблемах, а не на упадке веры и потере нравственных
ориентиров.
После смерти государя между журналистами разных политиче-
ских направлений началась борьба за «присвоение» его образа: все
предлагавшиеся меры борьбы с революционным движением обосно-
вывались как продолжение начинаний покойного, отвечавшие его ча-
яниям. На страницах либеральных газет Александр II прямо называл-
ся «главой либерального движения и либеральных преобразований»40.
В программной статье газеты «Голос» с красноречивым заголовком
«Царский завет» давался ответ на вопрос, в чем заключается право
Александра II на бессмертие: «Он не только освободил миллионы
крепостных крестьян, но первый между русскими государями пошел
по пути преобразований, имевших целью вызвать к жизни и к делу
общественные силы народа...»41 Эти статьи были оценены «Санкт-
Петербургскими ведомостями» «как пляска Иродиады перед усек-
новением главы Иоанна Крестителя»42. Конечно, публицисты-кон-
серваторы не могли отрицать очевидного — что Александр II был
царем-реформатором, однако они отрицали какую-либо связь «осво-
бодительного и преобразовательного Царствования» с «пошлым ли-
берализмом». «Мрачное злодеяние» должно было «обновить живую
связь между властью и свободой, между Царем и народом в России»43.
Огромный интерес вызывало у читателей расследование террори-
стического акта. Хотя официальные власти как никогда щедро дели-
лись с обществом информацией о следствии по делу 1 марта, кратких
правительственных сообщений о мещанине Н.И. Рысакове, разгроме
конспиративной квартиры на Тележной улице, арестах Т.М. Михайло-
ва и С.Л. Перовской было недостаточно44.
Первым в центре внимания печати оказался Н.И. Рысаков. Инте-
ресно проследить, как менялся его образ по мере поступления сведе-
ний. В первыхчислах марта, до появления более или менее достоверной
информации, журналисты при описании преступника пользовались
40 За неделю // Молва. 1881. 15 марта.
41 Царский завет // Голос. 1881. 4 марта.
42 СПВ. 1881. 8 марта.
43 MB. 1881. 15 марта.
44 Правительственное сообщение // ПВ. 1881. 3 марта; 4 марта, 5 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 19
стереотипным образом революционера: «...по отзыву товарищей —
мало развитый человек, мало знающий, крикун, анархист»45. Затем
выяснилось, что Н.И. Рысаков был взят в Горный институт по лич-
ной рекомендации попечителя Петербургского учебного округа как
один из двух лучших выпускников череповецкого Александровского
технического училища. В ход пошел образ «заблудшего юноши», за-
давленного бедностью. 7 марта газета «Русь» сообщила читателям, что
«цареубийца» в институте «вел себя скромно [...], усердно посещал
лекции, преимущественно находился в библиотеке»46. Стал также из-
вестен факт получения Рысаковым денежного пособия47. Появлялись
и другие сведения, далекие от достоверности, например о том, что дом
родителей Н.И. Рысакова охраняется полицией от разъяренных жите-
лей г. Вытегры, а отец его застрелился; что во время допроса преступ-
ника угощали папиросами и подали ужин из нескольких блюд48. В Пе-
тербурге ходил слух, что именно последнее известие стало причиной
смерти коменданта Петропавловской крепости барона Е.И. Майделя49.
О других арестованных по делу 1 марта в газетах можно было про-
честь немного. «Довольно красивая»/«далеко не красивая» женщина
«еврейского типа», возможно, сестра государственного преступника
Дейча (Геся Гельфман)50, «блондин, без бороды, с едва пробивающи-
мися баками и необыкновенно здорового телосложения» (Тимофей
Михайлов)51, «женщина невысокого роста, худая, скромная, в внешно-
сти ничем не похожая на нигилисток»52 (Софья Перовская) — эти при-
меты были в начале марта единственной информацией, которую газе-
ты могли сообщить читателям. Интерес к Софье Перовской несколько
возрос, когда выяснилось, что она «дочь человека, пользующегося
общим уважением и занимавшего высокие должности»53, но никаких
45 К вопросу о событии 1 марта // Новое время. 1881. 3 марта. Ср.: Интересы
дня // Голос. 1881. 10 марта.
46 Внутреннее обозрение // Русь. 1881. 7 марта.
47 Там же.
48 Внутренние известия // Голос. 1881. 19 марта; СПВ. 1881. 13 марта; Рассказ
Василия Горохова // Новое время. 1881. 11 марта.
49 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 61.
50 Телеграммы // MB. 1881. 5 марта; Дневник // Порядок. 1881. 6 марта.
51 Дневник // Порядок. 1881. 4 марта.
52 Внутренние новости // Голос. 1881. 12 марта.
53 Внутреннее обозрение// Русь. 1881. 21 марта. Л.Н. Перовский был петер-
бургским губернатором (1865-1866), потом членом Совета Министерства внут-
ренних дел.
120
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
новых сведений о ней, кроме тех, что возможно было извлечь из ма-
териалов процесса «193-х», журналисты отыскать не могли54. Анд-
рею Желябову «повезло» чуть больше: очень подробный рассказ о
его аресте был помещен в газете «Новости». Там же были приведены
показания о нем Г.Д. Гольденберга: «...в высшей степени развитая и
гениальная личность, принадлежит к партии "террористов"»55. Такая
характеристика никак не вязалась с рассказом о А.И. Желябове газеты
«Новое время»: за пять лет до цареубийства, впав в состояние «апа-
тии и разочарованности жизнью», он собирался покончить с собой,
но вместо этого занялся раздачей листовок, получаемых у какого-то
незнакомца за сто рублей в месяц56.
Куда больший ажиотаж в печати вызывали трое «неизвестных».
И.И. Гриневицкий, личность которого была установлена только в се-
редине апреля, за полтора месяца успел побывать «государственным
преступником» Фоминым, «пресловутым» Стефановичем, «беглым
преступником» Тютчевым и Саблиным57. Впрочем, мертвый, он был
скорее загадкой, чем угрозой, в отличие от «держателя сырной лавки
Кобозева». С 5 марта, когда газеты сообщили об открытии подкопа на
Малой Садовой улице,58 «Кобозева» (Ю.Н. Богдановича) и его «жену»
(А.В. Якимову) «арестовывали» то в трактире на Петербургской сто-
роне, то в Кронштадте59. Анна Якимова передавала в воспоминаниях
свои впечатления от чтения газет:
Чего-чего только не было в этих газетах! Оказывалось, что чуть
ли не все догадывались, что это были поддельные торговцы [...]. На ос-
новании показаний очевидцев красоты Кобозевой, на суде, когда нас в
первый раз вводили в залу суда, обернувшись к двери, ожидали уви-
деть красивую мадам Кобозеву, а входит... противоположность этому,
и один адвокат так был поражен неожиданностью, что не смог скрыть
своего впечатления и при взгляде на меня громко фыркнул60.
54 Из старых процессов // Новое время. 1881. 20 марта.
55 Цит. по: Дневник // Порядок. 1881. 9 марта.
56 Цит. по: Русь. 1881. 7 марта.
57 Хроника // Молва. 1881. 7 марта; Внутренние новости // Голос. 1881. 9 мар-
та; Человек, убивший Государя // Страна. 1881. 19 марта.
58 Внутренние новости // Голос. 1881. 5 марта.
59 Телеграммы// MB. 1881. 7 марта; О подкопе на Малой Садовой// Петер-
бургский листок. 1881. 8 марта.
60 Якимова А.В. Покушение на Александра II //1 марта 1881 года. Казнь импе-
ратора Александра II. С. 104.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 2 1
Вплоть до процесса «первомартовцев», когда реальные террори-
сты предстали перед судом, эти и подобные им подробности были той
информационной основой, на которой складывалось общественное
мнение. В хаосе противоречивых сведений нелегко было отделить ис-
тину от лжи. Благодаря массе непроверенных и неподтвержденных
сообщений ситуация рисовалась более угрожающей, а террористы
более могущественными, чем то было в действительности. Впрочем,
заметки, содержавшие только информацию, уже в начале марта исчез-
ли с первых страниц газет, перейдя в раздел «Дневников» и «Хроник».
Передовые статьи были целиком посвящены обсуждению сущности
террора, причин его возникновения и методов борьбы с ним.
2. Дискуссии о сущности террора
Анализ терроризма, явления нового, для которого пока не имелось
готовых моделей объяснения, создавал серьезные трудности для публи-
цистов. Необходимо было не только сообщать об очередном покуше-
нии, но и пытаться объяснять читателям происходящее, вложив новый
смысл в понятие «террор», вошедшее в политический лексикон со вре-
мен Французской революции61. Слова «террор» и «террорист» прижи-
вались медленно: в комплексе публикаций, посвященных взрыву 19 но-
ября 1879 года, слово «террор» употребляется только один раз в статье
«Петербургской газеты» как синоним «дикого насилия», используемого
для «проповеди» вместо слова62. Тогда же в «Санкт-Петербургских ве-
домостях» было высказано мнение, что покушение невозможно было
предотвратить, поскольку такие преступления «превышают степень
неразвращенной, девственной народной фантазии»63. В целом тер-
рористический акт описывался как нечто выходящее за рамки лю-
бого повседневного опыта, нечто «непостижимое», «невероятное»,
«немыслимое»64. Только после взрыва в Зимнем дворце общие фразы на-
конец уступили место более глубоким размышлениям о происходящем.
В обсуждении террора как метода политической борьбы на пер-
вый план всегда выходила нравственная сторона вопроса. Убийства
61 Об эволюции значения слова «террор» см.: Одесский М., Фельдман Д.
Поэтика террора и новая административная ментальность: очерки истории фор-
мирования. М., 1997.
62 Время борьбы // Петербургская газета. 1879. 25 ноября.
63 Обзор дня // СПВ. 1879. 22 ноября.
64 Москва, 20 ноября // MB. 1879. 21 ноября; Молва. 1879. 22 ноября; В минуту
встречи // Петербургская газета. 1879. 23 ноября.
122 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
и покушения на убийство безусловно осуждались как «высшая и подлей-
шая ступень в этой погоне за "торжеством идеи"»65. Для них невозможно
было искать оправданий, поскольку «зло называется злом»66, «здоровый
организм никогда не дойдет до такого нравственного падения», чтобы
усвоить «развратный принцип» о том, что цель оправдывает средства67.
Использование «Народной волей» взрывчатых веществ усиливало резо-
нанс, производимый террористическим актом, одновременно увеличи-
вая число возможных жертв, включая лиц, не бывших целью покушения.
В осуждении террора это обстоятельство стало немаловажным, когда
после взрыва 5 февраля жертвы таки появились. «Рассчитанная гибель
караульных солдатиков»68, подкоп «на многолюднейшей улице [Малой
Садовой. — Ю.С.] с намерением обратить в развалины громадные дома
и похоронить под ними тысячи невинных жертв»69 превращали террор
в явление не только политически, но и личностно значимое. Со стра-
ниц «Вестника Европы» звучал приговор: «Из всех форм политического
убийства наибольшего осуждения заслуживает та, которая не останав-
ливается перед человеческими гекатомбами, лишь бы только в числе
жертв пала одна, составляющая настоящий объект преступления»70.
Использование террора как средства политической борьбы вы-
зывало опасения журналистов и из-за его косвенных последствий.
Во-первых, террористические акты создавали прецедент, легитими-
ровали такой способ борьбы. Отныне не было никакой гарантии, что
даже при «наилучшей воле, при наибольших усилиях» правители го-
сударств не смогут стать жертвой «одного фанатика, который решится
насиловать ход событий»71. Во-вторых, они оказывали отрицательное
влияние на состояние общественной нравственности: «...страх, оже-
сточение, равнодушие к чужому горю, презрение к чужому праву, по-
теря надежды на лучшее будущее — вот возможные, при известных
условиях слишком вероятные, результаты образа действий, не разби-
рающего средств»72.
65 Новое время. 1881. 4 марта.
66 За неделю // Молва. 1880. 10 марта. См. также: Страна. 1880. 10 февраля.
67 Дневник печати // СПВ. 1879. 28 ноября.
68 Современные известия. 1880. 21 февраля. См. также: Русский вестник. 1880.
8 февраля; MB. 1880. 8 февраля.
69 Мартене Ф. Современная цивилизация и цареубийство. Письмо в редак-
цию // Голос. 1881. 10 марта.
70 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1880. № 3. С. 399.
71 Страна. 1881. 3 марта; Там же. 1880. 10 февраля.
72 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1880. № 3. С. 399.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
Кроме этики, осуждая террор как метод политической борьбы,
журналисты использовали и логику. Анализируя использование наси-
лия с точки зрения его рациональности, они указывали, что оно пре-
жде всего дискриминирует идею, во имя которой ведется73. В февраль-
ском обозрении «Вестника Европы» были перечислены последствия
известных покушений в Германии: «...за покушением Беккера следует
известный конфликт между Вильгельмом I и прусской палатой депу-
татов, за покушением Гёделя и Ноблинга — чрезвычайный закон про-
тив социал-демократов, покушение на жизнь Бисмарка в 1866 году
не останавливает разрыв между Пруссией и Австрией, в 1874 году не
смягчает применения майских законов»74. Из этого делался вывод, что
если террористические акты и могут привести к переменам, то толь-
ко в «духе прямо противоположном тому, которым были проникнуты
виновники покушения»75.
Несмотря на моральное осуждение, журналисты не оставляли по-
пыток понять причины возникновения террора. В поисках смысла,
который вкладывают в свои действия исполнители покушений, пред-
ставители разных политических направлений приходили к одному и
тому же заключению: «крамольники» оценивают свои действия в со-
ответствии с некой теорией, оправдываются «софизмами», соверша-
ют «принципиальные» и «умозрительные» преступления76. Наиболее
полно эта идея была развита в статье «Пророчество апостола Павла»,
опубликованной в газете «Русь». Ее автор писал, что «подпольные
убийцы» изобрели себе в оправдание теорию, «что убийство полити-
ческое не есть убийство, а просто признак политических похвальных
верований [...]. Некоторые, особенно молодые люди, которые бы оста-
новились с отвращением перед простым убийством, готовятся фана-
тически к убийству умозрительному»77.
Само по себе цареубийство никогда не казалось журналистам ко-
нечной целью: Александр II был «умерщвлен не из личного мщения,
73 Новое время. 1881. 4 марта.
74 Имеются в виду покушение Оскара Беккера на прусского короля Виль-
гельма I 14 июля 1861 года и последовавший затем роспуск прусского ландтага,
покушения на него же (уже ставшего германским императором) 11 мая (Гедель)
и 2 июня (Ноблинг) 1878 года, приведшие к запрещению социал-демократической
партии; покушение на Бисмарка в 1866 году (Фердинанд Коэн-Блинд) и в 1874 году
(Кульман).
75 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1880. № 3. С. 398.
76 Страна. 1881. 3 марта; Покушение на жизнь графа Лорис-Меликова // Новое
время. 1880. 21 февраля.
77 Пророчество апостола Павла // Русь. 1881. 28 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
не ради личной корысти, а именно ради того, что он Царь»78. Впрочем,
вряд ли на страницах подцензурной печати мог появиться хотя бы на-
мек на то, что император может быть в чем-то виноват перед «кра-
мольниками», из-за чего последние мстят лично ему. Цареубийство
понималось как средство, самая возможность успеха которого связы-
валась с «безграничной преданностью народа»: убить монарха — зна-
чит «одним ударом поколебать Россию в ее основаниях и повергнуть
ее в бездну анархии»79, «навлечь ненависть одной части народа на
другую, возбудить междоусобицу, анархию»80. Отмечали журнали-
сты и то, что террористические акты влияют на состояние русского
общества, вызывая в нем тревогу, неуверенность в завтрашнем дне,
«внося сильное разделение [...] и порождая недоверие между различ-
ными его частями»81. В газете «Голос» было высказано предположение,
что подобный эффект был «косвенной целью» террористов, добиться
которой им вполне удалось82. Реагируя на покушение на М.Т. Лорис-
Меликова 20 февраля 1880 года, М.Н. Катков утверждал, что «тайным
заговорщикам» нужно было не убийство Главного Начальника, кото-
рый только вступил в должность, а «демонстрация» — «нужно было
произвести впечатление»83. Описывая взрыв в Зимнем дворце, он до-
вел эту мысль до крайности, написав, что преступление было совер-
шено, «только чтобы совершить, только потому, что оно велико»84.
Определив террор в качестве метода политической борьбы, жур-
налисты не могли пройти мимо той конечной цели, во имя которой
он используется. Общепризнанным был факт, что террористы дей-
ствуют в соответствии с каким-то учением. Не разбирая, к какому
роду идей можно отнести программу «Народной воли», журналисты
использовали при рассуждениях о террористах такие определения,
как «нигилисты», «социалисты» и «анархисты». Можно утверждать,
что для журналистов было важнее родство используемых ими слов,
чем их смысловые различия. Как писал сотрудник газеты «Новое
время»: «Во всех этих фанатиках, во всех этих поклонниках ужаса и
крови есть что-то родственное, однородное, какими бы названиями
78 Собрание Славянского благотворительного общества // Там же.
79 MB. 1880. 14 февраля.
80 Дневник печати // СПВ. 1880. 9 февраля.
81 Градовский А. Смута// Голос. 1880. 14 февраля. См. также: Покушение на
жизнь графа Лорис-Меликова // Новое время. 1880. 21 февраля.
82 Голос. 1880. 12 февраля.
83 MB. 1880. 21 февраля. См. также: Современные известия. 1881. 29 марта.
8А MB. 1880. 8 февраля.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
и партиями они себя ни величали»85. Тем не менее в словоупотреб-
лении можно различить некоторые особенности. Общим термином
в глазах журналистов был термин «нигилист». Так можно было на-
звать как революционеров-пропагандистов, не имеющих отношения
к убийствам86, так и «нигилистов-террористов»87. Слово «анархист»
чаще всего использовалось именно в связи с покушениями, как будто
именно анархические идеи, с точки зрения журналистов, были ближе
всего к идее политического убийства: «Наши анархисты, посягающие
на жизнь главы государства, выделяют себя действительно из всех
других преступников»88. Наконец, слово «социалист» употреблялось в
текстах, в которых так или иначе говорилось об «учении», во имя ко-
торого совершаются террористические акты. Иногда подчеркивалось,
что именно так «крамольники» называют себя сами89.
Суть «социалистического» учения излагалась журналистами весь-
ма туманно как «уничтожение преобладания капитала»90, «извращение
всего общественного строя»91, «ниспровержение не государственного,
а гражданского порядка»92. Очевидно, что более ясного изложения со-
циалистических идей на страницах подцензурной печати просто не
могло появиться. Порой русским революционерам даже отказывали
в праве именоваться социалистами, сводя их учение к «нигилизму»
и «анархии». В «Петербургской газете» утверждалось:
...наши нынешние бунтари ничего не создают и создавать не на-
мерены. Они не строят никаких теорий насчет будущего [...]. Их задача
ликвидировать не только государство, но и общество, а ликвидиро-
вать на их жаргоне означает стереть с лица земли все созданное веками
исторической жизни93.
85 Новое время. 1881. 4 марта.
86 Например, «несколько юных нигилистов» в отчете о «Процессе Шестнадца-
ти» (MB. 1880. 6 ноября).
87 Мартене Ф. Современная цивилизация и цареубийство. См. также: Со-
временные известия. 1881. 6 марта; Страхов И. Письма о нигилизме// Русь. 1881.
18 апреля.
88 Современные известия. 1881. 27 марта. См. также: Страхов Н. Письма о ни-
гилизме // Голос. 1881. 31 января; В защиту невинных // Голос. 1880. 16 марта.
89 Потолкуемте, читатели // Петербургский листок. 1880. 23 февраля. См. так-
же: Злоба дня // Молва. 1880. 22 февраля.
90 Голос. 1881. 16 марта.
91 Молва. 1879. 22 ноября; Новое время. 1881. 4 марта.
92 Внутренний отдел // Берег. 1880. 16 марта.
93 Крамола и ее корни // Петербургская газета. 1879. 29 ноября.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Такого же мнения придерживался журналист либеральной «Мол-
вы»: «...социальная пропаганда — это только предлог. Что у них ни-
какой продуманной программы [...], это лучше всего доказывают
подпольные сочинения»94. При этом если «крамола» оценивалась как
самостоятельное явление русской жизни, то конечной целью виделась
«слава идей фанатика. Кровью и ужасом они хотят достичь своей цели,
они воображают себя избранниками народа, они думают вырвать сво-
боду на свой манер и лад, чтобы подарить ее России»95. В том случае,
если журналисты усматривали в русской «крамоле» козни внешних
врагов (эту идею особенно активно отстаивал М.Н. Катков), конеч-
ная цель революционеров виделась в том, чтобы «повергнуть страну
в хаос и среди всеобщего смятения захватить власть и раздробить
государство»96.
Политическая часть программы «Народной воли» (требование
ввести представительную форму правления) привлекала внимание
журналистов «охранительных» изданий. В искренность конститу-
ционных требований «крамольников» не верили даже сотрудники
«Берега», которые были рады уличить «надпольных» и подпольных
«радетелей» в союзе. В этом требовании видели лишь новую такти-
ку агитаторов, а не изменение сущности движения или конечной
цели97. То же мнение было высказано в «Новом времени»: хотя «кра-
мольники» и выставляют идею конституции, «как бандиты знамя
мира», но на самом деле им нужна не она, а «самая широкая рево-
люция, резня, бешенство убийства, торжество крови»98. Следует от-
метить, что журналисты либеральных изданий никак политические
требования «Народной воли» не комментировали. Столь дорогая
им идея конституции и без того была скомпрометирована в глазах
властей и «охранительных» кругов «родством» с идеями радикалов.
Они предпочитали молчать, чтобы не давать лишние козыри в руки
своим противникам.
Подвергнув анализу такое сложное и новое явление, каким
был терроризм в конце 1870-х годов, русские журналисты сделали
94 Злоба дня// Молва. 1880. 22 февраля. См. также: Политические убийства
и право убежища // Голос. 1881. 12 марта.
95 Новое время. 1881. 4 марта. См. также: Молва. 1879. 22 ноября; Голос. 1881.
31 января.
96 MB. 1881. 15 марта. Ср.: Дневник печати // СПВ. 1880. 9 февраля.
97 Внутренний отдел // Берег. 1880. 16 марта.
98 Новое время. 1881. 4 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 27
несколько важных выводов о том, с какой целью революционеры при-
бегают к политическим убийствам. Во-первых, отмечалось, что по-
кушения на императора не самоцель, но средство; во-вторых, что то
впечатление, которое террористы своими действиями производят на
общество, не менее важно, чем само покушение: «Анархисты имели
в виду не только правительство, но и общество»99.
Объяснить смысл покушений для террористов и поставленную ими
конечную цель еще не означало дать ответ на вопрос, откуда взялись
русские «крамольники» и каким образом они пришли к использованию
подобных методов. Одним из очевидных путей поиска ответа было об-
ращение к истории. Чаще всего журналисты брали за отправную точку
одну из двух дат: покушение Д.В. Каракозова 4 апреля 1866 года либо
покушение А.К. Соловьева 2 апреля 1879 года. Оба этих события зада-
вали фокус дальнейшему рассмотрению проблемы: покушения народо-
вольцев вписывались в рамки вопроса о цареубийстве, что исключало
из рассуждений прочие террористические акты. При этом каждая из дат
несла определенную смысловую нагрузку: 2 апреля подчеркивало часто-
ту происходящего, концентрировало попытки цареубийства на корот-
ком временном отрезке: «Пришлось Русской земле увидеть троекрат-
ное, в течение нескольких месяцев, покушение на жизнь ее Государя»100.
4 апреля 1866 года растягивало историю покушений во времени на пят-
надцать лет: «В начале 1880 года разыгрался последний акт драмы, на-
чавшейся очень давно — еще в 1866 году»101. Выстрел Д.В. Каракозова
был знаковым событием царствования Александра II, с ним связывали
перелом в ходе реформ. С него радикалы и либералы начинали эпоху
«белого террора». В статьях журналистов-либералов эта дата сама по
себе служила объяснением происходящего: «случайный» выстрел Ка-
ракозова, неверно оцененный правительством, привел к тому, что «че-
рез всю политику последних пятнадцати лет прошла грустная нота не-
доверия к народным силам»102. Нарастание революционного движения,
кульминацией которого стали покушения на цареубийство, таким об-
разом, ставилось в вину правительству: «...меры строгости оказались
безуспешными; они не искоренили крамолы, а только обострили поло-
жение, увеличили число недовольных и, можно думать, усилили ряды
99 Голос. 1880. 12 февраля.
100 Взгляд назад // Голос. 1880. 14 августа. См. также: За неделю // Молва. 1880.
10 февраля; Страна. 1880. 13 апреля.
101 1880 год // Голос. 1881. 1 января.
102 Взгляд назад // Голос. 1880. 14 августа.
128
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
той, первоначально незначительной группы, которая объявила войну
государству и порядку»103.
Постановка вопроса о деятельности «Народной воли» как вопроса
о цареубийстве позволяла обращаться к более широкому историче-
скому контексту. Оценка покушений на Александра II как «беспри-
мерных» в истории народов104 была скорее фигурой речи, чем кон-
статацией факта. За такими рассуждениями следовали исторические
примеры. «Поддающимися сближению фактами» фельетонист газеты
«Молва» назвал убийства Генриха IV и Авраама Линкольна105. Еще
более широкий исторический контекст был дан во «Внутреннем обо-
зрении» журнала «Вестник Европы», в котором рассматривались все
известные покушения на жизнь монархов со времен Гиппарха и Цеза-
ря106. Подобные сопоставления скорее затрудняли понимание такого
явления, как терроризм. Рассматривая деятельность народовольцев
только как попытки совершить цареубийство, журналисты упрощали
происходящее, видя в событиях лишь одну сторону.
Существовала и другая версия генеалогии «крамолы», которая
устанавливала связь между народовольческими попытками и други-
ми террористическими актами, не направленными на императора.
Самой очевидной точкой отсчета в ней было 24 января 1878 года —
покушение В.И. Засулич на жизнь петербургского градоначальни-
ка Ф.Ф. Трепова107. При этом важен был не только и не столько сам
террористический акт, сколько оправдание преступницы судом при-
сяжных108. Покушения на Александра II также ставились в один ряд
с убийствами и покушениями на должностных лиц в Киеве, Харь-
кове и Петербурге. Менее популярной, но все же используемой точ-
кой отсчета был процесс «нечаевцев». Эта дата особенно привлекала
103 Москва, 18 марта // Земство. 1881. 18 марта.
104 Наброски и недомолвки // Молва. 1881. 8 марта; Новое время. 1880. 8 фев-
раля.
105 Наброски и недомолвки // Молва. 1881. 8 марта.
106 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1880. № 2. С. 397-399.
107 Обзор дня // СПВ. 1880. 9 февраля.
108 А.Ф. Кони несколько пристрастно (оправдание Засулич повредило его
карьере) писал: «Дело Засулич, конечно, было большим козырем в руках офи-
циальных и литературных реакционеров, и его стали пристегивать почти к каж-
дому политическому убийству или покушению на него. Как только совершалось
подобное печальное событие, Катков и его подражатели начинали говорить о
приговоре по делу Засулич как о пагубном примере, подстрекающем политиче-
ских убийц и внушающем им идею об их безнаказанности» (Кони А.Ф. Избран-
ное. М., 1989. С. 414).
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
М.Н. Каткова, который неоднократно обращался в своих статьях
к процессу 1871 года, доказывая, что именно он послужил «укрепле-
нию обмана, губившего нашу несчастную молодежь»109. Обнародован-
ным «Катехизисом революционера» публицист предпочитал мерить
все революционные организации и их цели110. Эта модель имела свои
плюсы и минусы. С одной стороны, сосредотачиваясь только на ряде
террористических актов, журналисты приходили к пониманию специ-
фики терроризма. С другой стороны, вырванные из общего контекста
революционного движения, террористические акты представали как
загадочные явления, слабо связанные с действительностью.
Наконец, еще один вариант генеалогии включал покушения на
императора в историю революционного движения в России. «Корни
крамолы» искали в идеях М.А. Бакунина111, историю начинали с де-
монстрации на Казанской площади 6 декабря 1876 года, когда рево-
люционеры «потерпели жестокое поражение от народа» и «взялись
за оружие, за подкопы, за мины»112. По тому же принципу была вы-
строена самая подробная генеалогия «крамолы», предложенная в
«Современных известиях». Задавшись вопросом о происхождении
«страшного плода» 1 марта 1881 года, ее автор проследил биографию
исполнителей до «процесса 193-х». Не останавливаясь на этом, он
обратился к поиску первоистока, вспомнив не только «нечаевцев» и
Каракозова, но и прокламацию «Молодая Россия» (1862 год)113. Вклю-
чение народовольческих покушений в историю революционного дви-
жения заставляло иначе взглянуть на нее, соединив вопросы о при-
чинах террора с более широкими вопросами о причинах протеста в
течение всего царствования императора Александра II. Эта модель
объяснения лучше помогала осознать истинные причины происходя-
щего, но и усложняла понимание, так как предполагала исследование
более широкого контекста, чем в случае рассмотрения происходящего
как просто террора или, уже, попыток цареубийства.
Построение любой подробной генеалогии террора приводило
к одному своеобразному эффекту: по меньшей мере, до обнародования
стенограмм судебных заседаний по делу «Шестнадцати» все покушения
на императора приписывались некоей «социально-революционной
109 MB. 1880. 16 марта.
1,0 MB. 1881. 3 марта; 1880. 8 марта.
111 Крамола и ее корни // Петербургская газета. 1879. 29 ноября.
112 Ежедневное обозрение // Новое время. 1880. 7 февраля.
113 Современные известия. 1881. 17 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
партии», якобы существующей в России чуть не со времен Карако-
зова. Эффект этот отчасти сохранялся вплоть до процесса по делу
первомартовцев. Таким образом, в течение 1879-1880 годов печать
обсуждала не конкретную организацию «Народная воля», а мифиче-
скую «социально-революционную партию», ее структуру, программу
и образ действий. При этом журналисты вынуждены были ориен-
тироваться на те минимальные сведения, которыми они, благодаря
судебным процессам, располагали.
«Идеальным типом» революционной организации продолжала
оставаться «Народная расправа» С.Г. Нечаева: не имея другой инфор-
мации, журналисты обращались к этому опыту, чтобы утверждать:
«Тайное общество 1869 года является как бы образцом для позднейших
форм революционной агитации, личный состав— нормой, повторя-
ющиеся на будущее время с небольшими вариантами»114. С процесса
1871 года утвердилось представление о широком использовании рево-
люционерами методов обмана и запугивания. Публицист газеты «Го-
лос» писал, что «крамола» поставила для русского общества «пьесу»,
доказывая многочисленность своих сторонников, тогда как на самом
деле она представляет собой «кружок или совокупность кружков, поря-
дочно организованных, но немногочисленных»115. В пользу такого мне-
ния приводились разные аргументы: при арестах не находят списков —
террористов так мало, что списки им просто ни к чему116; «чем меньше
народу в шайке, тем меньше опасности быть открытым, случайно или
от предательства»117, «чтобы подкопаться под полотно железной доро-
ги из соседнего дома и чтобы натаскать два пуда динамита во дворец,
[...] могло понадобиться не более четверых-пятерых человек»118. Мнение
о многочисленности «крамолы» высказывалось значительно реже119.
Силу «социально-революционной партии» большинство журнали-
стов объясняли «строжайшею внутреннею организациею» и тайной120.
Бытовало представление, что внутри ее поддерживается железная дис-
циплина, «нескромных адептов» убивают121, рядовых членов держат
114 Внутреннее обозрение // Вестник Европы. 1880. № 5. С. 322.
1.5 Итоги // Голос. 1880. 24 мая. См. также: MB. 1880. 14 февраля.
1.6 Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля.
1.7 Там же. 16 марта. См. также: Современные известия. 1880. 18 февраля.
1.8 Страна. 1880. 24 февраля.
1.9 Злоба дня // Молва. 1880. 22 февраля.
120 Современные известия. 1880. 18 февраля. Ср.: По поводу последнего поли-
тического процесса // Голос. 1880. 18 мая; Итоги // Голос. 1880. 24 мая.
121 Современные известия. 1880. 18 февраля.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 13 1
«под страхом неминуемой грозной расправы в случае уклонения от
связующего их долга»122. В газете «Улей» очень красочно было описано,
как партия вербует в свои ряды «недоучившегося юнца»: «...ему ри-
суется картина великого подвига; его выставляют освободителем или
спасителем народа, ему сулят историческое имя; самое преступление, на
которое его готовят, выставляется в его глазах как великий подвиг [...],
ему подсовывают большей частью какую-нибудь женщину, которая еще
больше экзальтирует его, пристыжает его трусость, разгорячает фан-
тазию, наконец, в заключение, ему грозят в случае неисполнения...»123
Рассуждения о том, кто стоит за покушениями, приводили неко-
торых журналистов к весьма нетривиальным выводам. Существовала
точка зрения, что за действиями «Народной воли» скрываются нацио-
налистические устремления одного из народов империи. М.Н. Катков
описывал русское революционное движение как «театр марионеток»,
«кукловодом» которого является «польская справа», подтверждени-
ем чему служила, с его точки зрения, прокламация Исполнительного
комитета, изданная после цареубийства124. С точки зрения Д.И. Ило-
вайского, руководителями русских «крамольников» были украинцы.
Обратив внимание читателей на фамилии (Ковальский, Лизогуб, Же-
ляба, Тригоня, Колоткевич) и происхождение преступников, он пи-
сал: революционная организация состоит из четырех групп: польской,
еврейской, украинофильской и собственно русской, среди которых
русская — «наиболее пассивная», «выставляющая бессознательных
исполнителей для тех групп, которые руководствуются целями более
политическими или национальными»125. Реагируя на «политические
фантазии» легальных журналистов, автор статьи «К статистике го-
сударственных преступлений», появившейся в № 4 «Народной воли»
на основании данных Министерства юстиции (вероятно, предо-
ставленных Н.В. Клеточниковым, так как среди них названо издан-
ное «для внутреннего пользования» в количестве 150 экземпляров
122 MB. 1881. 27 марта.
123 Санкт-Петербург, 5 марта// Улей. 1881. 5 марта. См. также: Внутреннее
обозрение // Русская речь. 1880. № 1. С. 6.
124 MB. 1880.16 ноября; 1881.6 марта. Варшавский обер-полицмейстер описы-
вал в донесениях острую реакцию жителей Западного края на статьи Каткова, ко-
торые затрагивали «польские интересы», «чувства легальности и невиновности».
Многие из них предполагали, что статьи инспирированы самим правительством
для сохранения чрезвычайного положения в крае (Записка о слухах и суждениях
населения г. Варшавы. № 16. 25 марта 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77.
Д. 1091. Л. 97-99).
125 Иловайский Д. В Петербурге // СПБ. 1881. 17 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
сочинение А.П. Мальтийского) приводил данные, опровергавшие
«катковскую легенду о "польской интриге"» и «суворинскую теорию
"жид идет"»126.
Существовала и другая точка зрения на то, кто в действительности
стоит за покушениями на императора. В печати она была откровенно
высказана лишь однажды на страницах журнала «Русская речь». Автор
внутреннего обозрения напомнил читателям прошлые столкновения
и «неизбежно грядущее противоборство России с Англией в Азии»,
чтобы доказать: «...мы переживаем опыт тайного отравления ее [Рос-
сии — Ю.С.] внутреннею смутою»127. Другие издания были более осто-
рожны, позволяя себе лишь намекать, что «анархия в России может
быть нужна только одному из наших внешних врагов»128. Раздавались
и голоса протеста. Например, в «Новом времени» по поводу статей
М.Н. Каткова было сказано: «...быть может, в этом убеждении гово-
рит больше патриотическое чувство, которое не может примириться
с мыслью, что в самой России найдутся столь гнусные враги ее»129.
Наконец, руководство русскими террористами приписывали не-
коему «международному революционному комитету», уверенность в
существовании которого также выражалась на страницах русской пе-
чати130. «Русские "нигилисты-террористы" выросли на русской почве
и отличаются азиатским зверством и дикою силою Стеньки Разина.
Но они — отпрыски дерева, пустившего глубокие корни в западноев-
ропейской почве, и в ней они находят свои жизненные соки», — писал
юрист Ф.Ф. Мартене в газете «Голос»131.
Рассуждения о происках внешних врагов, даже если их прини-
мали на веру, снимали вопрос только о руководителях «крамолы».
Факт участия в покушениях на императора русских «исполнителей»
требовал от журналистов куда более глубокого анализа причин воз-
никновения терроризма. Ответ на последний вопрос часто давался
на метафорическом уровне— с помощью метафоры «почвы». Она
позволяла конструировать отношения «крамола»-общество. «Крамо-
ла» представлялась как «безобразный росток», «ядовитые растения»,
126 К статистике государственных преступлений // Народная воля. 1880. № 4.
127 Внутреннее обозрение // Русская речь. 1880. № 1. С. 7.
128 Дневник печати// СПВ. 1880. 9 февраля. См. также: Внутреннее обозре-
ние // Русская мысль. 1881. № 4. С 21.
129 Новое время. 1881. 6 марта.
130 Дневник печати // СПВ. 1879. 21 декабря.
131 Мартене Ф. Современная цивилизация и цареубийство. См. также: Цар-
ский завет // Голос. 1881. 4 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 33
«ядовитые грибы», «семена зла»132. Этот образ употреблялся, когда ста-
вился вопрос о причинах-«корнях» возникновения терроризма. Выбор
метафоры обуславливал ответ: причина в «почве», на которой способ-
ны произрастать «ядовитые растения», т.е. в русском обществе: «Зло
питается многочисленными и невидимыми соками»133. Пользуясь этой
метафорой, газета «Новое время» могла описать вполне определенное
состояние общества: «Очевидно, крамола пустила корни [...]. Их питает
общественная апатия, благодаря ей воздух как будто заражен»134.
Еще более определенно отношения между «крамолой» и русским
обществом позволяла уловить метафора «болезни», восходящая к бо-
лее общему «метафорическому телу общества»135. Крамола уподобля-
лась «заразе», «язве», «ране», «проказе», «гнойному нарыву», даже «из-
вестным "секретным" болезням»136, а борьба с нею — «врачеванию»137.
С помощью этой метафоры журналисты могли оценивать общее со-
стояние государства и общества. Представление «крамолы» как «бо-
лезни» давало журналистам возможность более свободно говорить
о способах «лечения», методы которого разнились в зависимости
от политических взглядов «врача».
3. «Поставить общество в более благоприятные
гигиенические условия...» либеральная печать
о методах борьбы с террором
До сих пор, анализируя то, каким образом народовольческий тер-
рор освещался в печати, мне удавалось избегать разделения точек
зрения на «либеральную» и «охранительную». В самом деле, и стра-
тегия описания внешней стороны покушений на монарха, и анализ
132 Вольные размышления// Неделя. 1880. 17 февраля; Дневное обозрение//
Современные известия. 1881. 17 марта; Там же. 1881. 5 марта; Русь. 1881. 4 марта.
133 Голос. 1879. 20 декабря.
134 Ежедневное обозрение // Новое время. 1879. 22 ноября.
135 И. Паперно пишет: «В последние годы идея о том, что метафора тела играет
центральную роль в социальном дискурсе девятнадцатого века, неоднократно вы-
сказывалась историками культуры и демонстрировалась на разном материале. Так,
взаимная проекция и слияние двух понятий — человека и общества — организуют
дискурс наук о человеке» (Паперно И. Самоубийство как культурный институт. М.,
1999. С. 55).
136 Дневник за месяц // Голос. 1879. 23 декабря; Там же. 1880.1 января; Итоги //
Там же. 24 мая; Злоба дня // Молва. 1880; 22 февраля; Внутренний отдел // Берег.
1880. 16 марта; Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля.
137 Голос. 1879. 20 декабря; Невеселые заметки // Там же. 1880. 9 февраля; На-
броски и недомолвки // Молва. 1880. 10 февраля.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
проблемы терроризма не позволяют исследователю противопостав-
лять друг другу различные мнения, ссылаясь на принадлежность того
или иного органа печати к противоборствовавшим политическим
лагерям. Журналисты не только сходились во мнении о глубинной
сущности террора как метода политической борьбы. Они говорили на
одном языке, пользовались общими метафорами, охотно цитировали
друг друга, создавая в информационном поле то ядро, вокруг которого
могло формироваться общественное мнение. Раскол начинался в тот
момент, когда от конкретных фактов и теоретических изысканий пу-
блицисты обращались к практическим вопросам борьбы с террором.
Публицисты либеральных изданий очень остро ставили вопрос
о разобщенности русской печати и об отличии своего положения от
положения «консервативных» собратьев по перу. Либеральная печать
представляла свое мнение читателям одновременно с позиций силы
и слабости. С одной стороны, ее представители постоянно подчер-
кивали свою «угнетенность»: их «травят» с криком «вяжи либералов,
они — потворщики злоумышлении», «объявляют виновниками пре-
ступления»; «наиболее честная, здравомыслящая и либеральная часть
русской печати говорит намеками и полунамеками, когда требуется
особенно ясная и вразумительная речь»138. С другой стороны, именно
либеральная печать говорила от имени «всего общества», основываясь
на убеждении, что «если в чем-нибудь еще возможно найти в русском
обществе сколько-нибудь согласное большинство, то скорее всего —
в направлении политическом. Мы — почти все — либералы»139. Свое
«угнетенное» состояние журналисты-либералы соотносили с таким
же положением общества, пребывающего в состоянии «бездействия,
бессилия и изнеможения»140.
Положение изданий либерального толка в течение 1879-1881 го-
дов претерпело ряд серьезных изменений. После покушения на Мос-
ковско-Курской железной дороге немногочисленные органы печати
этого направления вели себя исключительно осторожно вследствие
произошедшей накануне приостановки газеты «Голос»141. Ситуация
138 Страна. 1880. 2 марта; Политическое обозрение// Порядок. 1881. 14 мар-
та; Ораторы 22 марта. Письмо в редакцию // Там же. 26 марта; Неразборчивые на
средства журналисты // Молва. 1881. 10 марта.
139 Страна // Страна. 1880. 1 марта.
140 Молва. 1881. 2 марта.
141 О политике административных взысканий см.: Патрушева Н.Г. Газеты
Санкт-Петербурга и система административных взысканий (1865-1905) // Петер-
бург газетный. 1711-1917. Тюмень, 2009. С. 174-199.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
стала меняться уже в декабре 1879 года, когда «Голос» был возобновлен.
В течение 1880 года либеральный лагерь пополнился газетами «Стра-
на» Л.А. Полонского и «Земство» Ю.В. Скалона, а с 1 января 1881 года
добавилась газета «Порядок» М.М. Стасюлевича. С приходом к власти
М.Т. Лорис-Меликова либералы почувствовали относительную свобо-
ду, в то время как их идейные противники отступили в тень.
Покушение 19 ноября 1879 года не вызвало каких-либо заметных
статей о мерах борьбы с «крамолой» в изданиях либерального на-
правления. После взрыва в Зимнем дворце журналист газеты «Молва»
заявил, что средство спасения от террора известно обществу, но ему
«недостает искренности, честности, недостает мужества открыто со-
знаться во всем». Едва ли публицист стремился обвинить общество
в трусости. Причина молчания, с его точки зрения, заключалась в от-
сутствии «возможности и законных путей» довести общественное
мнение до сведения правительства142. Общим местом в публицистике
1879-1881 годов стала оценка состояния общества как «нездорового»
(«чувствуется в нем вялость, тоска и неохота. Нет бодрящего духа,
энергии и соответствующей для борьбы почвы»143), «апатичного»,
«пассивного»144. В январе 1880 года Сергей Атава, возражая против
«шаблонного» обвинения общества в апатии, призывал критиков по-
смотреть, когда общество было пассивным, а когда — «возбужденным,
энергичным, живым» (во время Русско-турецкой войны, при обсуж-
дении проблемы «классического» образования и т.д.)145. Сточки зре-
ния либеральных публицистов, «апатичность» не была собственной
чертой русского общества, напротив, последнее было «доведено» до
этого состояния. Возможность откровенно высказаться о причинах,
вызвавших такое положение, появилась у либеральных изданий толь-
ко с приходом к власти М.Т. Лорис-Меликова, однако намеки на них
можно обнаружить и в статьях, вышедших до 14 февраля 1880 года.
Последовательность событий, которые привели к «болезни» об-
щества, в изложении либеральных изданий выглядела следующим
образом: «великие реформы» были прерваны польским восстанием и
выстрелом Каракозова; меры «реакции» поставили общество в «пас-
сивное положение»:
142 За неделю // Молва. 1880. 10 февраля.
143 Наброски и недомолвки // Там же.
144 Литература и народ // Страна. 1880. 5 января; Прострация // Неделя. 1880.
30 марта.
145 Атава С. Положение — глупо.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Ум и воля были парализованы. Общественный дух с каждым го-
дом падал все ниже и ниже. Вялое, апатичное, а отчасти и безнрав-
ственное общество безучастно смотрело, как в его сердце растет
страшный враг146.
Виновниками всех бед объявлялись бюрократия, правительство,
но никогда лично Александр II, который представлялся заложником
бюрократической системы, искажавшей самые благие его намере-
ния147. Не последнее место среди обвиняемых занимали журналисты-
охранители» во главе с М.Н. Катковым, которые своими нападками
на реформы, либерализм и интеллигенцию способствовали возникно-
вению и упрочению «белого террора»148.
Появление революционного движения, а затем и террора, кото-
рые описывались как «симптомы болезни» общества, также связы-
валось с правительственной политикой. Наиболее отчетливо эта по-
зиция была выражена в статьях газеты «Молва»: среда, из которой
возникают преступники, есть порождение «излишней подозритель-
ности» правительства и тех мер строгости, которые оно принима-
ло149. Та же точка зрения была высказана в журнале «Отечественные
записки»: «Под влиянием карательных мер революционное движе-
ние приняло характер массового, стихийного, подражательного»150.
В либеральных кругах бытовало убеждение, что рост «крамолы» и
возникновение террора напрямую связаны с пороками школьной
и университетской систем. В ноябре 1879 года В.И. Модестов под
псевдонимом Педагог опубликовал в «Голосе» статью «К школьно-
му вопросу», в которой писал, что «крамольниками» обыкновенно
становятся «юноши-гимназисты и семинаристы, уловленные в сети,
в виде увлеченных полусознательных жертв, а еще более исклю-
ченные из заведений и потерявшие надежду на карьеру и успех в
жизни»151. В первой после возобновления издания передовой также
146 За две недели // Голос. 1881. 17 марта.
147 См.: Молва. 1881. 2 марта; Царский завет // Голос. 1881. 4 марта.
148 Наброски и недомолвки // Молва. 1880. 17 февраля. См. также: Внутрен-
нее обозрение // Отечественные записки. 1880. № 3. С. 133-134.
149 К вопросу дня// Молва. 1880. 16 февраля; Новое покушение// Там же.
1880.21 февраля.
150 Внутреннее обозрение // Отечественные записки. 1880. № 3. С. 129.
151 Педагог [В.И. Модестов]. К школьному вопросу// Голос. 1879.
7 ноября.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 37
указывалось, что революционные идеи «воспринимаются юношами,
никогда не слушавшими или недослушавшими лекций и лишенными
возможности окончить среднее образование»152. Только за намеки на
массовые исключения из средних учебных заведений В.И. Модестов
по требованию министра народного просвещения Д.А. Толстого вы-
нужден был оставить профессуру в Санкт-Петербургской духовной
академии. Откровенно идея о том, что «неправильная постановка»
школьного дела способствует «распложению "мыслящего пролета-
риата"», составляющего основу революционного движения, была вы-
сказана только апреле 1881 года, снова в газете «Голос» в статье «Рево-
люционные элементы и школа»153.
Правительство, обращаясь к обществу с призывами о поддержке
в борьбе с террором, само провоцировало полемику о том, в каком виде
может выразиться искомая помощь. К марту 1881 года, по признанию
газеты «Русские ведомости», «стало уже ходячей истиной, повторяемой
чуть не малым ребенком», что борьба с «крамолой» возможна только
при содействии общества154. Прибегая к метафоре «болезни», публици-
сты писали о двояких «терапевтических средствах», способных оста-
новить покушения: «Одни имеют целью непосредственное устранение
или смягчение острых, наиболее угрожающих в данное время болез-
ненных симптомов; другие должны быть направлены к лечению недуга
хронического»155. Под первыми подразумевались любые полицейские
методы борьбы, которые, сточки зрения либеральных публицистов,
обществу недоступны, поскольку оно «не имеет ни данных, ни опыт-
ности, чтобы содействовать полицейской власти в этой сфере каким-
либо полезным советом»156. Логика «врачевателей» состояла в том, что
нельзя «убить заразу, не дезинфицируя зараженного района»157. Пра-
вительственные меры — «карантины», «наружные средства»158 — не
могут помочь. «Болезнь» «не исчезает ни перед карательной деятель-
ностью правосудия, ни перед длинным рядом мер исключительных и
временных [...]. Внутренний недуг требует внутреннего врачевания»159.
Там же. 1879. 20 декабря.
Революционные элементы и школа // Там же. 1881. 9 апреля.
Русские ведомости. 1881. 5 марта. См. также: Неделя. 1881. 8 марта.
Страна. 1880. 14 февраля.
Там же. 24 февраля.
Голос. 1879. 20 декабря.
Там же; Невеселые заметки // Там же. 1880. 9 февраля.
Наброски и недомолвки // Молва. 1880. 10 февраля.
138
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
При восприятии покушений как «симптома болезни» казалось доста-
точным «исцелить» общество, чтобы покушения исчезли.
Осторожно, но вместе с тем очень настойчиво журналисты со-
ветовали «справиться у самого общества», чего оно желает. После
покушения 19 ноября 1879 года в журнале «Отечественные записки»
правительству рекомендовалось воспользоваться помощью земств
и органов городского самоуправления, представители которых спо-
собны — «в пределах своего района» — разъяснить «все наболевшие
вопросы»160. Взрыв в Зимнем дворце сделал предложения либераль-
ной печати еще более определенными: дворянские корпорации в
силу имеющегося у них права и земства, в виде исключения, могут
дать «указания» обо всех «недугах» страны, порождающих «крамо-
лу». Правительству, в свою очередь, следует воспользоваться этими
советами «по своему усмотрению»161. Более ясно высказался В.А. По-
летика: «...нужно усилить влияние и компетентность гласного суда
и его органов, воскресить и укрепить земства, щедрою рукою раз-
бросать миллионы на элементарное образование, [...] открыть арену
для плодотворной, твердо-прогрессивной общественной работы»162.
Разумеется, подобные осторожные высказывания не составляли всю
либеральную программу. Цензурные ограничения до какого-то мо-
мента не позволяли представителям либеральных течений писать
более определенно.
Если мнение о способах борьбы с террором высказывалось осто-
рожно, то критика аналогичных предложений идейных противни-
ков либералов была яростной и очень жесткой. По поводу призыва
М.Н. Каткова ввести диктатуру газета «Страна» вспоминала Арак-
чеева, указывая, что история «никогда не ставит его эпохи в пример
будущим векам»163. В «Молве» эта идея критиковалась более детально,
но вывод был тот же: появление «воистину экстраординарного чинов-
ника» никого не спасет164. Назначение М.Т. Лорис-Меликова на пост,
вызывавший такие возражения, было встречено тем не менее рядом
панегирических статей. Журналисты убеждали читателей: раз обще-
ственному мнению теперь дано удовлетворение, то не только сама
«крамола» будет подавлена, но и «почва, плодившая эти преступления
160 Внутреннее обозрение // Отечественные записки. 1879. № 12. С. 214.
161 Страна. 1880. 14 февраля.
162 Наброски и недомолвки // Молва. 1880. 10 февраля.
163 Страна. 1880. 14 февраля.
164 За неделю // Молва. 1880. 10 февраля.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
и самих преступников, перестанет возделываться и удобряться»165. Из-
менилось и содержание статей: если до обращения «диктатора» либе-
ральные журналисты предлагали проекты реформ, то после 14 февра-
ля 1880 года они в основном давали комментарии к тем мерам, которые
принимались Главным Начальником. Отмечая радикальную «перемену
системы», состоящую в призыве общества к содействию власти, фелье-
тонист «Голоса» высказывал надежду, что теперь «улавливать будет не-
кого»: даже революционеры «помалкивают», когда правительство идет
по «пути дальнейшего мирного преуспеяния»166. Символом эпохи стало
упразднение 6 августа 1880 года III отделения, расцененное как доказа-
тельство того, что «возобладала вновь прежняя, светлая, плодоносная
мысль доверия русского Монарха к русскому обществу»167. 10 августа
А.Д. Градовский в передовой «Современное положение» провозгласил
лозунг: «Дело правительства — наше дело»168.
Хотя к концу 1880 года вера либерального лагеря в М.Т. Лорис-
Меликова сменилась разочарованием169, новогодние статьи либе-
ральных газет были преисполнены надежд: «...восьмой десяток ны-
нешнего столетия будет принадлежать к светлейшим эпохам нашего
развития»170. Только в газете «Страна» Л.А. Полонский, констатировав
воцарившееся спокойствие, замечал: «...полное умиротворение мо-
жет наступить лишь тогда, когда налицо будет ясная, определенная
программа, начертанная хотя бы не представителями общества, но
все же согласно с истинными нуждами и желаниями всего народа»171.
В свете этого новогоднего оптимизма убийство императора дей-
ствительно стало потрясением. Сразу после цареубийства была пред-
принята попытка либеральных кругов открыто выступить со свои-
ми программными требованиями. В газете «Порядок» был дан совет
новому государю — обратиться к «излюбленным людям»172. Ссыла-
ясь на «чрезвычайные обстоятельства», газета «Страна» требовала
165 За неделю // Молва. 1880. 17 февраля. См. также: К вопросу дня // Там же.
1880. 16 февраля; Страна. 1880. 10 августа.
166 Воскресные наброски // Голос. 1880. 17 февраля.
167 Страна. 1880. 10 августа. См. также: Голос. 1880. 9 августа.
168 Современное положение // Там же. 1880. 10 августа.
169 См.: Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов.
С 363-384.
170 На новый год// Молва. 1881. 1 января. См. также: Москва, 7января//
Земство. 1881. 7 января; Порядок. 1881. 16 января.
171 Страна. 1881. 1 января.
172 Порядок. 1881. 3 марта.
140
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
«уменьшить ответственность главы государства», с тем чтобы оградить
его впредь от покушений. «Надо, чтобы основные черты внутриполи-
тических мер внушались представителями русской земли», — писал
И.Н. Харламов173. 4 марта последнее предложение было поддержано
в газете «Голос»: необходимо «установление таких органов общегосу-
дарственной жизни, перед которыми исполнители ответственны»174.
За эти статьи газетам «Страна» и «Голос» были вынесены предупреж-
дения М.Т. Лорис-Меликовым175. Других попыток открыто заявить о
своих требованиях в печати русские либералы не предпринимали.
В течение марта-апреля 1881 года представители либеральной
журналистики пытались предотвратить возвращение к «реакции».
В один голос газеты доказывали, что «суровые меры» непригодны,
«тот путь безнадежный, бесплодный; он заперт, загроможден мас-
сою обманувшихся третьеотделенских расчетов, неудачею князя Ва-
силия Долгорукого, неуспехом князя Петра Шувалова, бесполезным
террором генерала Мезенцева»176. Поскольку правительственный
курс еще не был определен, все усилия журналистов сосредоточились
на том, чтобы дать отпор предложениям «охранительных» изданий.
Последние обвинялись в «происках и кознях», «сведении счетов» с
«газетами иного строя», стремлении «завести систему повального
самообыскивания и взаимного шпионства»177. Все предлагавшиеся
«охранительные» меры именовались «белым террором»178, а их по-
борники обвинялись в том, что они «незримо управляли деятельно-
стью "Исполнительного комитета"»179. Следует отметить, что всерьез
173 Страна. 1881. 3 марта. Следует отметить, что статья, по сути содержавшая
программные требования либерального лагеря, была написана социалистом при
поддержке прочих левых. Как вспоминал Н.С Русанов, радикалы, опасаясь «по-
литической неразвитости» либералов, решили помочь им, «скрывшись под маской
либеральных писателей» (Русанов Н.С. События 1 марта и Николай Васильевич
Шелгунов // 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II. С. 148-149).
174 Интересы дня // Голос. 1881. 4 марта.
175 Подробно см.: Ведерников В.В., Китаев В.А., Пуночкин А.В. Конституци-
онный вопрос в русской либеральной публицистике 60-80 гг. XIX века. М., 1997.
176 Голос. 1881. 3 марта; Порядок. 1881. 3 марта; Русские ведомости. 1881.
5 марта; За две недели // Голос. 1881. 17 марта.
177 За неделю // Молва. 1881. 8 марта; Интересы дня // Голос. 1881. 9 марта; По-
литическое обозрение // Порядок. 1881. 10 марта.
178 Там же; Интересы дня// Голос. 1881. 11 марта; Русские ведомости. 1881.
14 марта.
179 Из газет и журналов // Молва. 1881. 8 марта. О том же: Наброски и недо-
молвки // Там же. 1880. 17 марта; Страна. 1880. 2 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
анализировать проекты противников ни один из публицистов-либе-
ралов не стремился. Они описывали программу «охранителей» в луч-
шем случае как «лирическое излияние»180, но гораздо чаще как плод
воображения «людей, одержимых горячкою или утративших самооб-
ладание», «бесплодные вопли и стоны» «кликуши на похоронах», «ох-
ранительную эпилепсию»181. Цель подобных риторических приемов
была одна — доказать, что в предложениях «консервативных» изда-
ний нет никакого рационального зерна: «Кроме оцепления Петербур-
га, конфискации домов, перенесения столицы и т.п. мер, критиковать
которые было бы благодарною задачею для любого юмористическо-
го листка, если бы они предлагались в иное время и по иному пово-
ду, — кроме этих и других чересчур очевидных нелепостей до сих пор
ими [охранителями. — Ю.С.] не было высказано ни одной более-ме-
нее определенной мысли, не было предложено ничего мало-мальски
серьезного»182. Никакой положительной программы, кроме настойчи-
вого требования продолжать реформы прошедшего царствования183,
сами журналисты-либералы после 4 марта не выдвигали. Молчали
они и о формах, в которых это требование может быть осуществлено.
Анализ либеральной публицистики позволяет говорить о том,
что в центре внимания либералов была не столько проблема борьбы
с терроризмом, сколько вопрос о реформировании государственно-
го строя, введении представительной формы правления. Покушения
на Александра II стали для них тем весомым аргументом, к которому
власть не могла не прислушаться. В статьях, появлявшихся в либе-
ральных изданиях, неоднократно высказывалось убеждение, что тер-
рор является лишь проявлением «болезненного» состояния русского
общества и решение этой проблемы автоматически должно снять
вопрос о покушениях с повестки дня. Представители общества, при-
званные к участию в управлении государством, не только откроют
глаза правительству на истинное положение дел в стране, но и при-
мут верные решения по устранению всех «нестроений». Когда будут
отменены меры строгости, улучшено положение учащейся молодежи,
призвана к порядку администрация, предоставлена свобода слова,
180 Полемические приемы Москвы // Молва. 1881. 13 марта.
181 Политическое обозрение// Порядок. 1881. 14 марта; Русские ведомости.
1881. 14 марта; За неделю // Молва. 1881. 15 марта.
182 Русские ведомости. 1881. 14 марта.
183 Смутные дни // Неделя. 1881. 15 марта. См. также: Молва. 1881. 6 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
а земства и органы городского самоуправления получат всю полноту
власти для решения местных проблем, — наступит если не золотой
век, то «полное умиротворение». В такой ситуации, по мнению либе-
ралов, революционеры исчезнут сами собой, так как не будет смысла в
их дальнейшем существовании.
Цензурные ограничения не позволяли либералам публиковать
конкретные проекты необходимых реформ, потому их заявления в
печати отличались непоследовательностью и туманностью, не отра-
жая всего спектра мнений различных либеральных групп, которые
в это время существовали в русском обществе. Тем не менее налицо
общая тенденция: проблема терроризма не представлялась либералам
центральной проблемой эпохи. Борьба с ним была скорее предлогом,
чтобы подтолкнуть власть к уступкам, а не самоцелью.
4. «ЕСЛИ ЯЗВА УВЕЛИЧИВАЕТСЯ, ТО НА НЕЕ
ДЕЙСТВУЮТ ПРИЖИГАНИЕМ...» ПРОБЛЕМА ТЕРРОРА
НА СТРАНИЦАХ «ОХРАНИТЕЛЬНЫХ» ИЗДАНИЙ
Если публикации либеральных изданий отличались относитель-
ным идейным единством, того же нельзя сказать об их противниках,
объединяемых либералами под общим именем «охранителей»184 и, го-
раздо реже, «консерваторов»185. Сами представители этого лагеря, спо-
койно относясь к первому наименованию, едва ли были согласны на
второе186, полагая себя «мыслящей и чувствующей заодно с народом
печатью»187. Спектр мнений, представленных в этих изданиях, отли-
чался большей индивидуальностью: умеренная газета «Новое время»
нередко критиковала как либералов, так и М.Н. Каткова, московские
«Современные известия» ориентировались на изменения ситуации,
меняя окраску вслед за политическими веяниями, в то время как
«Санкт-Петербургские ведомости» вставали на сторону «Московских
ведомостей», а порой и превосходили их в критике администрации.
Появление в ноябре 1880 года славянофильской газеты «Русь» И.С. Ак-
сакова добавило новый оттенок. Созданный накануне «новых веяний»
официоз под редакцией П.П. Цитовича также примыкал к этому лагерю.
184 Недомолвки наших охранителей // Порядок. 1881. 14 марта; Русские ведо-
мости. 1881. 7 марта; За неделю // Молва. 1881. 15 марта.
185 Страна. 1880. 2 марта.
186 «Гнилой консерватизм» в определении М.Н. Каткова (MB. 1881. 12 марта).
187 Русь. 1881. 21 марта; MB. 1881. 12 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
Мнения о том, каким образом следует бороться с терроризмом,
высказывавшиеся на страницах «охранительных» изданий, отлича-
лись по сравнению с либеральными проектами большей пестротой и
противоречивостью, но в то же время и большей степенью конкрети-
зации. Очевидно, эти мнения рождались в острой полемике с либера-
лами как реакция на идею соучастия общества в управлении государ-
ством. Представители правых кругов оказались в сложном положении
во время «диктатуры сердца»: после длительного периода торжества
во внутренней политике «охранительного направления» им пришлось
уступить свои позиции. В этой ситуации для них было два выхода:
либо оказаться в оппозиции новому курсу внутренней политики,
либо пойти на уступки. Убийство Александра II восстановило пошат-
нувшийся было порядок вещей. Колебания правительственного курса
в значительной степени определяли изменения в позиции различных
«охранительных» изданий на протяжении 1879-1881 годов.
Сразу после покушения 19 ноября 1879 года М.Н. Катков предло-
жил емкое объяснение причины покушения и развития революцион-
ного движения в целом: «Бездействует власть, и появляются признаки
хаоса; появляются эти признаки, значит, бездействует власть»188. Эта
мысль красной нитью проходила через все статьи московского пу-
блициста в течение 1880-1881 годов. 6 февраля 1880 года, когда стало
известно, что взрыв в Зимнем дворце был террористическим актом,
М.Н. Катков предложил ввести диктатуру, «чтобы один правитель-
ственный орган, облеченный полным доверием Государя, имел дикта-
торскую власть для борьбы со злом»189. Прочие «охранительные» изда-
ния писали о «каре закона» и «устрашении устрашителей»190. Очевидно,
что эти советы были советами о том, как власти действовать против
террористов, чего практически не встречалось в либеральных статьях.
Вместе с тем общество тоже не было забыто. «Санкт-Петербургские
ведомости» предлагали «тесно сплотиться около народного знаме-
ни — Царя и охранить его, а с ним и Россию от этих покушений»191.
Газета А.С. Суворина могла добавить к этому, что «никто себе не враг
и невозможно сомневаться, что общество обладает здравомыслящими
188 Москва, 20 ноября // MB. 1879. 21 ноября.
189 Москва, 6 февраля // MB. 1880. 7 февраля.
190 Ежедневное сообщение// Новое время. 1880. 7 февраля; О мерах против
злодейских покушений // Там же. 14 февраля; Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля;
Вчера и сегодня // Современные известия. 1880. 3 марта.
191 Дневник печати // Там же. 9 февраля.
144
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
элементами, которые важны в такую трудную пору»192. Один только
М.Н. Катков, реагируя на обращение М.Т. Лорис-Меликова «К жите-
лям столицы», критиковал «салоны, фельетоны и науку» и утверждал:
«Нет надобности обращаться к обществу за поддержкой и пособием»193,
поскольку «нельзя желать всякого содействия, нельзя искать всякого
пособничества. От иных пособников да сохранит нас Бог!»194.
Мнение журналистов «охранительного направления» о состоянии
русского общества отчасти совпадало с воззрениями либералов. Оно
виделось им «апатичным», «равнодушным», утратившим «известные
понятия и душевные силы»195. В изложении сотрудников умеренно
консервативного «Нового времени» причина «нездорового» состоя-
ния русского общества заключалась в остановке «правильного разви-
тия». Если либералы обвиняли правительство, напрасно испугавшее-
ся «случайного» выстрела Каракозова, то сотрудники А.С. Суворина
возлагали ответственность на революционеров. Власть должна была
реагировать на пропаганду, чтобы продемонстрировать населению,
что она «твердо держит в своих руках'[...] внутреннее развитие и вну-
тренний порядок»196. Либералы винили за состояние общества систе-
му, которая не позволяет ему свободно удовлетворять «нравственные
нужды»197, «охранители» — «отсутствие души, преобладающий фор-
мализм во всех живых колесах нашей административной машины»198.
Особенно страстным нападкам бюрократия подверглась после 1 мар-
та 1881 года со стороны «Санкт-Петербургских ведомостей». В этой
газете ее клеймили за то, что она «давно потеряла чувство народно-
го пульса и, как наемная дружина в государстве, служит в данную
минуту тому, кому ей выгодно служить»199. В статье от 10 марта, ко-
торая едва не привела газету к закрытию за «крайне реакционное
направление»200, «тунеядная администрация», обвинявшаяся в том,
что под ее покровительством образовалось «общество повального
192 О мерах против злодейских покушений // Новое время. 1880. 14 февраля.
193 Москва, 20 февраля // MB. 1880. 21 февраля.
194 Москва, 16 февраля // MB. 1880. 17 февраля.
195 Обзор дня // СПВ. 1880. 9 февраля; Ежедневное обозрение // Новое время.
1879. 22 ноября; Современные известия. 1880. 18 февраля.
196 О мерах против злодейских покушений // Новое время. 1880. 14 февраля.
197 Страна. 1881. 3 марта.
198 Современные известия. 1880. 9 февраля.
199 Обзор дня // СПВ. 1881. 8 марта.
200 Докладная записка М.Т. Лорис-Меликова Александру III. 15 марта 1881 года //
ГАРФ. Ф. 677 (Александр III). On. 1. Д. 533. Л. 1 об.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
тунеядства», была названа либеральной. «Чиновничий либерализм»
характеризовался как ничегонеделание, страсть к наживе и мерканти-
лизму201. Таким образом, в этой статье соединились два обвиняемых
в «растлении» общества — бюрократия и либерализм.
Если публицисты-либералы утверждали, что русское общество
в большинстве своем на их стороне, то «охранители» скрепя сердце
признавали либеральность «некоторой части нашего образованного
общества»202. Сточки зрения М.Н. Каткова, разделяемой отнюдь не
всеми «охранителями», причина «апатии» крылась в неком органи-
ческом пороке, изначально обществу присущем и стремительно раз-
вившемся под влиянием либеральных идей. В полных яда и пафоса
статьях московский публицист использовал в качестве синонимиче-
ского ряда выражения «слабодушие», «умственный разврат», «изме-
на», «предательство» и «либерализм»203. По мнению И.С. Аксакова,
либерализм «растлевает и ум, и душу русского общества, парализу-
ет смысл и волю, путает нравственные понятия, обращает человека
в своего рода умственного и нравственного евнуха»204.
Разумеется, причины появления террора крайняя часть «охра-
нителей» видела все в том же либерализме. С одной стороны, либе-
ральное общество обвинялось в том, что оно воспитало «крамоль-
ников», «выхолило» «такое детище, от которого сами не знают, как
откреститься»205. Либеральные идеи по поводу школьного вопроса
толковались М.Н. Катковым как стремление «не докучать» юноше-
ству серьезными занятиями и «не надоедать дисциплиной»206. После
1 марта 1881 года «Санкт-Петербургские ведомости» прямо заявляли:
«самоизменщическое» общество «приготовило контингент юношей,
из которых выуживаются различного вида государственные преступ-
ники, завершающиеся цареубийцами»207.
С другой стороны, либеральное общество обвинялось в «пособ-
ничестве» террористам. В феврале 1880 года, перечисляя категории
«злодеев», журналист «Санкт-Петербургских ведомостей» включил в
«третью категорию» «либералов», т.е. людей, «безусловно восстающих
201 Обзор дня // СПВ. 1881. 10 марта.
202 Москва, 7 февраля // MB. 1880. 8 февраля.
203 MB. 1880. 8 февраля; 1881. 12 марта.
204 Русь. 1881. 12 марта.
205 Подпольные благодетели и надпольные радетели // Берег. 1880. 30 марта.
206 Москва, 26 марта // MB. 1881. 27 марта.
207 Обзор дня // СПВ. 1881. 10 марта. См. также: Русь. 1881. 12 марта. Второе
особое прибавление к № 17; Москва, 16 марта // MB. 1881. 17 марта.
146
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
против каких бы то ни было репрессивных мер, старающихся распро-
странить в публике неблагоприятные слухи о правительстве, пропо-
ведующих, что только гуманными мерами, введением либеральных
учреждений можно прекратить зло»208. В марте 1881 года в этой га-
зете было высказано еще более радикальное мнение: цареубийство
стало возможным, так как «в известной части нашей интеллигенции»
были люди, считавшие покушения «содействующими, путем устраше-
ния власти, ходу преобразований»209. Схожую эволюцию претерпели
взгляды М.Н. Каткова: в марте 1880 года он утверждал, что либераль-
ное «несообразительное притворство и легкомыслие в общественных
делах» привело к расцвету «нигилизма»210. После цареубийства публи-
цист призывал «проклясть» либерализм, который «по-русски зовется
громким словом "измена"»211.
Наконец, иногда в либералах видели не просто «отцов» или «по-
собников» «крамолы», но ее представителей. Эта точка зрения харак-
терна для публицистики П.П. Цитовича, стремившегося найти связь
между «надпольными» и «подпольными радетелями»: либералы гово-
рят «то же самое», что и революционеры, пусть и другим языком212.
В одной из статей журналист «Берега» прямо обращался к либералам:
«Только не кричите фарисейски: мы — не они [крамольники. — Ю.С.]\
Они говорят же вам толком: вы хоть и не мы, но вы наши\»213 М.Н. Кат-
ков высказывал схожее мнение менее открыто, однако когда он сводил
сущность либерализма к «бессмысленному отрицанию всего»214, то
фактически ставил знак равенства между либерализмом и «нигилиз-
мом», между либералами и террористами.
Не последнее место среди «изменников» в статьях «охранитель-
ной» печати занимали либеральные собратья по перу, которые «тор-
гуют убеждением и честью своей Родины» и с «накрахмаленным
благоразумием продолжают доказывать ненужность энергических
мер»215. До цареубийства 1 марта критика предложений, выдвигаемых
208 Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля.
209 СПВ. 1881. 12 марта.
2.0 Москва, 7 марта // MB. 1880. 8 марта; Там же. 8 февраля.
2.1 MB. 1881. 12 марта. См. также: Собрание Славянского благотворительного
общества // Русь. 1881. 28 марта.
2.2 Подпольные благодетели и надпольные радетели // Берег. 1880. 30 марта.
2.3 Внутренний отдел // Берег. 1881. 18 апреля.
2.4 Москва, 14 марта // MB. 1881. 15 марта.
215 Обзор дня // СПВ. 1881. 8 марта; Там же. 10 марта; Недоразумения // Новое
время. 1881. 14 марта; Русь. 1881. 21 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 147
на страницах либеральных изданий, велась в относительно спокой-
ном тоне. Пользуясь все той же метафорой «врачевания», журналист
«Нового времени» указывал на невозможность «органических работ»,
когда государству грозит «смута». П.А. Монтеверде в фельетоне «Кот
и повар» писал об отсутствии в либеральных статьях ясно сформули-
рованных предложений и «пресмыкании» перед М.Т. Лорис-Мелико-
вым. Признавая необходимость реформ, он в то же время требовал не
указывать на них как на «самое серьезное оружие против анархистов
и крамолы». Именно в этой статье иронично описана характерная
особенность всех либеральных предложений против террора, фор-
мулировавшихся на основе мнения, что стоит лишь побороть обще-
ственную «апатию» — и «все эти нехорошие анархисты покраснеют,
устыдятся и сконфуженные уткнутся в угол, обливаясь горючими
слезами»216. После 1 марта 1881 года тон «охранительных» изданий
стал куда более резок. Характер их высказываний можно обрисовать
одной фразой из «Санкт-Петербургских ведомостей»:
Умолкните, враги России и русского народа! Ваши речи так же не
чисты, как и ваши желания [...]. Нам не нужно никаких благ земных за
невинную кровь нашего Монарха217.
Хотя либеральные публицисты до 1 марта избегали в своих ста-
тьях открыто говорить о представительстве, их главный противник
М.Н. Катков видел в любых высказываниях об «оживлении» обще-
ства требование ограничения самодержавия218. И в феврале 1880 года,
и в марте 1881 года219 московский публицист выступал против кон-
ституции, по сути нарушая правительственный запрет на обсужде-
ние этого вопроса в печати. При этом собственные идеи М.Н. Каткова
строились на том же основании, которые высмеивал П.А. Монтеверде.
Видя в терроре порождение «нестроений», он ратовал за укрепление
власти и «обуздание» либералов, полагая, что эти меры сами по себе
способны пресечь дальнейшее развитие революционного движения:
«...попытки [поколебать государство. — Ю.С.] прекратятся, когда кра-
мола убедится в их безнадежности»220.
Amicus [Монтеверде П.А.]. Кот и повар // СПВ. 1880. 29 февраля.
Обзор дня // СПВ. 1881. 8 марта.
Москва, 13 марта // MB. 1880. 14 февраля.
MB. 1881. 6 марта.
Там же. 8 февраля.
148
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
После цареубийства М.Н. Катков последовательно продолжил бо-
роться за идею всемерного укрепления власти: «...восстановить поря-
док, оградить спокойствие, призвать людей власть имущих к исполне-
нию забытых обязанностей — вот задача минуты»221. Прочие издания
сосредоточились на конкретных мерах. В «Новом времени» журнали-
сты настаивали на укреплении полиции и введении ответственности
домовладельцев за квартирантов222. В «Санкт-Петербургских ведомо-
стях» появились призывы к «энергичным мерам»: выловить преступ-
ников, оцепить Петербург, конфисковать дома «беспечных и тем самым
преступных домовладельцев»223. При этом, отвечая на нападки либе-
ральных критиков подобных предложений, обвинявших консервато-
ров в призывах к «белому террору», публицисты утверждали, что эти
меры должны быть выборочными, «власть должна иметь два лика»224.
В полемику о способах борьбы с терроризмом с особой точкой
зрения в марте 1881 года включился И.С. Аксаков. Причину разложе-
ния русского общества он видел в «петербургском периоде русской
истории». Знаменитый призыв «в Москву» диктовался не столько
соображениями безопасности нового императора, сколько необхо-
димостью духовного возрождения русского общества: «русская со-
весть» должна воспрянуть и стряхнуть с себя «грех лени, праздного
коснения и легкомыслия»225. Славянофильская идея «Земского собо-
ра», несмотря на отрицание самим И.С. Аксаковым ее сходства с либе-
ральными проектами введения представительства, была близка к ним.
И.С. Аксаков писал, что крамола может быть побеждена только само-
державием, «а самодержавие мыслимо и крепко только в тесном союзе
с народом, на народной почве, на земской основе»226. Представители
либерального лагеря не замечали отличия предложений И.С. Акса-
кова от всех прочих консервативных проектов. Либеральная газета
«Русские ведомости» одинаково оценивала «Московские ведомости»,
«Новое время» и «Русь» как «органы белого террора»227.
Общей особенностью всех «охранительных» проектов борь-
бы с террором было то, что они рассматривали правительство как
221 MB. 1881. 6 марта; 3 марта.
222 Ежедневное обозрение // Новое время. 1881. 7 марта.
223 СПВ. 1881. 9 марта; 10 марта; Современные известия. 1881. 12 марта.
224 Современные известия. 1881. 3 марта.
225 Русь. 1881. 4 марта.
226 Там же. 12 марта.
227 Русские ведомости. 1881. 15 марта.
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _
единственную силу, способную противостоять «крамоле». Соответ-
ственно, все их предложения были советами, каким образом должна
действовать в этой ситуации власть. Призыв правительства к помощи
общества одобрялся отнюдь не всеми представителями этого лагеря.
Само общество рассматривалось журналистами не с политических,
а скорее с моральных позиций: они связывали его «нездоровье» не
столько с отсутствием деятельности, сколько с нравственным «раз-
ложением». Соответственно, пока власть «прижиганием» борется
с «язвой», общество должно не только всячески поддерживать эти
меры, но и очиститься духовно от «скверны» либерализма, «очнуться»
и «отрезвиться в виду бездны»228.
В 1879-1881 годах периодическая печать представляла собой один
из важнейших факторов формирования информационного поля.
Сложность обсуждавшейся проблемы, с одной стороны, и существо-
вание разногласий вследствие различия политических убеждений,
с другой, привели к чрезвычайной пестроте оценок и мнений, среди
которых читатели должны были выбирать наиболее правдоподобные
или отвечавшие их собственным вкусам. Существование цензурных
ограничений привело к тому, что высказывавшиеся в статьях журна-
листов суждения о терроре и участниках политического конфликта
не покрывали весь диапазон мнений, бытовавших в это время в об-
ществе. Особенно ярко это видно на примере описания императора
Александра II как «жертвы» террористов: предпочитая идти вслед за
официально одобренным описанием смерти государя как религиоз-
ного мученичества, журналисты тем самым избегали необходимости
высказывать собственные суждения на эту тему. В то же время быто-
вавшие в обществе в связи с покушениями представления об импе-
раторе отнюдь не ограничивались этой единственной моделью. Рав-
ным образом в статьях, критиковавших правительственный курс или
действия администрации, император никогда не затрагивался. Опи-
сание на страницах газет террористов отличалось большой степенью
абстрактности: не существовало четкого представления ни об идеоло-
гии, ни о программе партии «Народная воля». То же было характерно
и для изображения исполнителей террористических актов. Интерес-
но, что появление новой информации после судебных процессов мало
Русь. 1881. 12 марта. Второе особое прибавление к № 17.
150
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
способствовало корректировке уже устоявшихся представлений,
в значительной степени подчинявшихся стереотипным мнениям как
о личности революционеров, так и о революционной организации.
Наиболее важной проблемой, обсуждавшейся на страницах пери-
одической печати, была борьба с террором и возможное участие в ней
русского общества. На страницы газет и журналов зачастую попада-
ли лишь отголоски споров, которые велись в самом обществе. В то же
время следует признать, что знакомство с этими спорами позволяло
читателям узнавать за метафорами и эвфемизмами вполне определен-
ные модели объяснения возникновения террора и проекты борьбы с
ним. Важно подчеркнуть, что сам по себе вопрос о прекращении по-
кушений был вопросом второстепенным. Либеральные и часть кон-
сервативных проектов борьбы с терроризмом на деле были проекта-
ми реформирования существующей политической системы, по пути
ли укрепления власти или же при помощи введения представитель-
ства. Спор о пользе или вреде конституции подменял собой проблему
борьбы с терроризмом, вокруг которой он формально велся. При этом
существовала общая иллюзия, что требуемые различными силами
изменения в случае их введения автоматически снимут вопрос о рево-
люционном терроре с повестки дня.
Конкретные предложения консервативных газет о том, каким об-
разом следует «искоренять» преступников, были советами власти,
а не обществу. Следовательно, несмотря на общепризнанное убежде-
ние, что общество способно пресечь развитие терроризма, проектов,
каким образом эту идею можно реализовать на практике, на страни-
цах газет так и не появилось. Очевидно, эта ситуация была вызвана са-
мой постановкой вопроса: терроризм понимался как «болезнь», а под-
час и как один из симптомов «болезни» русского общества, которую
необходимо «лечить», воздействуя на пораженное тело.
Важно отметить, что, несмотря на диаметральную противопо-
ложность консервативных и либеральных проектов, их реализация
была поставлена в зависимость от действий правительства. И введе-
ние представительства, и жесткий курс всецело зависели от того, ка-
кую программу в итоге изберет власть. В любом случае за отсутствие
результатов в борьбе с терроризмом ответственность возлагалась на
нее. Подобная логика приводила к тому, что в оппозиции к правитель-
ственному курсу, несмотря на его колебания, в итоге оказывались все
силы русского общества, хотя недовольство властью и не приводило к
консолидации извечных противников — либералов и «охранителей».
«Война» публицистов между собой была куда более ожесточенной,
Глава IV. Влияние периодической печати на формирование информационного поля _ 1 5 1
приемы полемики более грубыми, чем любые заявления на страницах
газет, направленные против «крамолы».
Таким образом, важнейшее средство формирования обществен-
ного мнения — печать в значительной мере способствовала, с од-
ной стороны, нарастанию оппозиционных настроений в обществе,
а с другой — самоустранению общества от борьбы с террором. Логика
большинства газетных статей подталкивала читателя к выводу, что
решение проблемы целиком зависит от действий власти. В либераль-
ной версии власть должна была позволить обществу самостоятельно
принимать политические решения: введение представительства изба-
вит страну от террористов. С точки зрения «охранителей», власти сле-
довало проявить себя в полную силу, после чего террористы исчезли
бы сами собой.
ГЛАВА V.
РОЛЬ СЛУХОВ ПРИ ФОРМИРОВАНИИ
ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ
в
ажным фактором формирования общественного мнения на
протяжении 1879-1881 годов были слухи. Обращение к этой
части информационного поля требует ряда предварительных
замечаний. Прежде всего, в отличие от сообщений правительства,
статей в печати и материалов судебных процессов, бытовавших в пе-
чатной форме, слухи были средством устной коммуникации. В связи
с этим, обращаясь к изучению слухов, исследователь сталкивается с
трудностями источниковедческого характера. Чаще всего «хождение»
того или иного слуха зафиксировано либо в делах политической по-
лиции, либо в документах личного происхождения, в которых они
подвергались рационализации, систематизации и т.п. Таким обра-
зом, исследователь имеет дело не с самим слухом, а его отголоском,
отражением.
Феномен слухов привлекал внимание социологов, филологов
и психологов1. Круг исторических работ по этой проблематике неве-
лик. Основной особенностью изучения слухов на российском матери-
але является представление о широком распространении слухов как о
признаке отсталости, которая преодолевалась по мере модернизации
страны. Вследствие этого внимание исследователей сфокусировано
1 Караяни А.Г. Слухи как средство информационно-психологического проти-
водействия // Психологический журнал. 2003. № 12. С. 48. Также о феномене слуха
см.: Дубин Б.В., Толстых А.В. Слухи как социально-психологический феномен //
Вопросы психологии. 1993. № 3. С. 77-82; Прозоров В.В. Молва как филологическая
проблема // Филологические науки. 1998. № 3. С. 73-78; Ocempoea E.B. Слухи в ре-
чевой и языковой действительности // Известия РАН. Серия литературы и языка.
2003. № 1. С. 49-54; Почепцов Г.Г. Паблик Рилейшенз, или Как успешно управлять
общественным мнением. М., 2004.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
на бытовании слухов в «народе»2. Ю. Иванов утверждает, что по мере
развития средств массовой информации в столицах и промышлен-
ных центрах слухи стали играть более локальную роль3. Внимание
исследователей к слухам и толкам в «народе» обусловлено также осо-
бенностью источников: фиксировавшие слухи сначала III отделение,
а затем Департамент полиции сосредотачивались именно на толках в
«народе», видя в них угрозу спокойствию государства. Слухи в связи
с покушениями 1879-1881 годов изучены только на материале толков,
бытовавших в «народе»4. Между тем чрезвычайные обстоятельства
сделали и образованное общество благоприятной средой для распро-
странения всевозможных слухов, которые, в свою очередь, оказывали
влияние как на формирование общественного мнения, так и на пове-
дение отдельных людей.
Реконструировать весь спектр слухов, бытовавших в обществе
в связи с террористическими актами, чрезвычайно трудно. В дан-
ном исследовании источниками для реконструкции послужили, во-
первых, дневниковые записи и воспоминания. Во-вторых, пресса.
Хотя обычно слухи относят к устной форме коммуникации, в 1879-
1881 годах одним из главных распространителей непроверенной
информации стала печать. Обращение к статьям «Слухи в связи с
событием 1-го марта»5, «Ложное сообщение»6 и т.п. дает нам возмож-
ность установить, какие слухи читатели могли почерпнуть из газет.
В-третьих, мною были использованы дела о распространении ложных
слухов. Хотя обвиняемыми по ним в большинстве случаев были ра-
бочие и крестьяне-отходники, каждый раз следствие устанавливало,
что толки о покушениях были принесены из столиц. Сложный кру-
говорот слухов включал в себя не только трактиры и лавки, но и, бла-
годаря прислуге, великосветские гостиные. Генерал Н.А. Епанчин
2 См.: Игнатович И.И. Крестьянские волнения 1826 г. в связи со слухами
о воле и о 14 декабря // Игнатович И.И. Борьба крестьян за освобождение. М.; Л.,
1924. С. 39-113; Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды
XVII-XIXBB.M., 1967.
3 Иванов Ю. Вы слыхали... Слухи и страхи в уездной России // Родина. 2006.
№7. С 61.
4 Традин И.П. Отголоски 1 марта 1881 года в Воронежской губернии// Из-
вестия Воронежского краеведческого общества. 1926. №7/9. С. 5—10; №10-11.
С. 1-6; Валк СИ. После первого марта 1881 г.// КА. 1931. №2. С. 147-164; Бер-
ман Л.Л. После 1 марта 1881 г. (слухи политического характера и дела об оскорбле-
нии величества) // Народовольцы. Сб. 3. М., 1931. С. 275-286.
5 Слухи в связи с событием 1-го марта // Страна. 1881. 5 марта.
6 Ложное сообщение // Порядок. 1881. 12 марта.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
в воспоминаниях писал о сплетнях по поводу вел. кн. Константина
Николаевича: из «общества людей якобы "культурных"» «россказни
переходили через прислугу в низы»7.
Всплеск тревожных слухов в чрезвычайной ситуации 1879-
1881 годов серьезно беспокоил власти. В особенности это касалось
распространения недостоверной информации через печать8. Варшав-
ский обер-полицмейстер генерал-майор Н.Н. Бутурлин 21 апреля
1881 года писал в Департамент полиции, что источник всех слухов за-
ключается «исключительно в ежедневно передаваемых иностранною,
русскою и местною прессами новостях о постоянно новых и непрекра-
щающихся дерзких попытках революционеров»9. Передаче газетами
слухов немало способствовала практика перепечатки сообщений ино-
странных изданий. Заимствуя заграничные известия, русские жур-
налисты снимали с себя ответственность за их содержание и перед
цензурой, и перед читателями. В мае 1881 года директор Департамен-
та государственной полиции В.К. Плеве обратился к исполняющему
обязанности начальника Управления по делам печати П.П. Вяземско-
му с просьбой «внушить» редакторам газет, чтобы они «воздержива-
лись» от перепечатывания из иностранных изданий сведений «о раз-
ных вновь обнаруженных обстоятельствах в области исследований
государственных преступлений»10. Неодобрительно к появлению на
страницах газет слухов относились некоторые журналисты, осуждая
те издания, что, «гонясь за свежими и пикантными новостями без вся-
кой проверки их источников»11, способствовали распространению па-
ники. Для большинства изданий сообщение толков и слухов служило
способом увеличения продаж, потому редакторы газет не стеснялись
публиковать непроверенные известия, а затем давать опровержения.
Власть и представители общества часто видели в появлении
слухов, особенно тех, что ходили в «народе», результат усилий «со-
циально-революционной партии». После 1 марта 1881 года Депар-
тамент государственной полиции обратил внимание губернаторов
7 Епанчин Н. На службе трех императоров. Воспоминания. М., 1996. С. 147.
8 Отношение директора Департамента государственной полиции в Главное
управление по делам печати, май 1881 года // ГА РФ. Ф. 102 (Департамент государ-
ственной полиции). 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 623. Л. 2 об.
9 Записка о толках и суждениях населения г. Варшавы № 19, 21 апреля
1881 года // Там же. Д. 1019. Л. 110 об.
10 Отношение директора Департамента государственной полиции в Главное
управление по делам печати, май 1881 года. Л. 2-2 об.
11 По поводу неосторожных известий // Порядок. 1881. 11 марта.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
на распространение «злодеями» «вредных слухов», в связи с чем на-
чальникам губерний предписывалось «обращать самое тщательное
внимание на всякий отдельный слух» и извещать министра внутрен-
них дел как о каждом заслуживающем внимания случае, так и о при-
нятых мерах12. В газетах высказывалось мнение о том, что все ложные
сообщения есть «измышления злоумышленников, пытающихся посе-
ять панику»13. Некоторые журналисты с сожалением констатировали,
что публика облегчает «крамоле» задачу, «жадно бросаясь» на любые
известия, относящиеся к террору14.
Нет никаких свидетельств того, что «Народная воля» предпри-
нимала какие-либо усилия для распространения слухов. Напротив, ее
члены в воспоминаниях удивлялись толкам, ходившим в обществе15.
Многочисленные слухи были результатом чрезвычайной ситуации
1879-1881 годов: их провоцировали недостаток информации о про-
исходящем, а также чрезвычайная важность событий. В условиях
«информационного голода» слухи позволяли каким-то образом ори-
ентироваться в сложившейся ситуации, превращаясь, несмотря на
попытки правительства противодействовать их распространению16,
в важнейший источник информации.
В течение 1879-1881 годов степень интенсивности слухов о тер-
роре была различной. Каждое покушение приводило к их всплеску,
а потом постепенному затиханию, переключению внимания обще-
ства на другие события — до нового покушения. Можно выделить
два временных отрезка, когда слухи были максимально интенсивны:
с 5 по 20 февраля 1880 года, когда после взрыва в Зимнем дворце ожи-
дались какие-то события во время празднования двадцатипятилетия
12 Циркулярное предложение Начальникам губерний, 27 марта 1881 года//
ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 188. Л. 18-18 об.
13 Анархисты и их деяния // Петербургский листок. 1881. 7 марта. См. также:
Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля.
14 По поводу неосторожных известий.
15 Фигнер В.Н. Запечатленный труд // «Народная воля» и «Черный передел»:
Воспоминания участников революционного движения в Петербурге в 1879-
1882 гг. / Сост. В.Н. Гинев, А.Н. Цамутали. Л., 1989. С. 148-150; Якимова А.В. По-
кушение на Александра II. С. 104.
16 На двух заседаниях Комитета министров 2 и 15 января 1880 года слушался
доклад шефа корпуса жандармов А.Р. Дрентельна о ложных слухах и борьбе с их
распространением. Предлагалось «непосредственно подавлять» слухи «прямым
воздействием» на лиц, которые «будут уличены в их поддержании и передаче» (Вы-
писка из журналов Комитета министров 2 и 15 января 1880 года // ГАРФ. Ф. 109.
3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101. Л. 28-30 об.).
156 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
царствования Александра II, и в марте-апреле 1881 года. Толки и слу-
хи в связи с террористическими актами можно условно разделить на
несколько групп: слухи о готовящихся или даже уже состоявшихся
новых покушениях, слухи, содержащие вымышленные подробно-
сти о покушениях 19 ноября 1879 года, 5 февраля 1880 года, 1 марта
1881 года; известия о народных волнениях; слухи о «социально-ре-
волюционной партии», ее деятелях, а также об арестах террористов
(об этом заговорили чаще в марте 1881 года). В отдельную категорию
можно отнести толки, имевшие мистическую окраску: сообщения о
предсказаниях, пророчествах, необыкновенных явлениях, связанных
с покушениями на императора.
Наиболее интенсивными, многочисленными и разнообразными
были слухи о готовящихся новых покушениях. На распространение
именно этого вида слухов, как представляется, повлияли два обстоя-
тельства: во-первых, переход народовольцев к использованию взрыв-
чатых веществ создавал угрозу жизни случайных людей; во-вторых,
менее определенным, но также осязаемым был страх перед возмож-
ными последствиями цареубийства — волнениями, восстаниями,
даже революцией. Таким образом, покушения создавали обстановку,
в которой каждый беспокоился за свою жизнь и социальное благопо-
лучие.
Выстрел А.К. Соловьева и в особенности взрыв 19 ноября
1879 года привели к убеждению, что новое покушение на императора
неизбежно, тем более что сами народовольцы в прокламации заявля-
ли, что они не обескуражены неудачей под Москвой17. В середине де-
кабря 1879 года в Брест-Литовске появился слух о том, что 4 декабря
террористы осуществили новое покушение: злоумышленники убили
стоявшего возле дворца часового и заменили его своим человеком,
когда же император проходил мимо, «часовой выстрелил три раза,
но не попал в Его Величество и, чтоб не быть схваченным, заколол
себя кинжалом»18. Этот слух по содержанию своему являлся скорее
наследием донародовольческого периода революционной борьбы: как
место действия, так и способ (огнестрельное оружие) отсылают к по-
кушению А.К. Соловьева, а не к произошедшему незадолго до того
взрыву динамита под полотном железной дороги.
17 От Исполнительного комитета // Народная воля. 1880. № 3. С. 7.
18 Отношение Начальника жандармского управления Брест-Литовского уезда
в III Отделение, 6 января 1880 года// ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101.
Л. 1 об. - 2.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
157
В это же время начинают распространяться слухи о готовящем-
ся взрыве императорской резиденции. В подобных слухах, очевидно,
была своя логика: Зимний дворец считался наиболее вероятной и в то
же время невероятной (поскольку хорошо охранялся19) целью. То,
что в слухах появлялся именно Зимний дворец, было тесно связано
с другими расхожими представлениями о могуществе революционе-
ров. Публицист князь В.П. Мещерский, в 1879-1881 годах близкий
к наследнику престола, в воспоминаниях записал разговор с жан-
дармским офицером, который уверял, что у «анархистов» есть аген-
ты в III отделении и в петербургской полиции, и — как догадку — об
их «гнездах» во дворце20. А.Н. Бенуа вспоминал слух, взволновавший
его детское воображение, будто «невидимая рука» клала ежедневно на
стол государя письмо с угрозой близкой «казни»21.
Слухи о готовящемся взрыве Зимнего дворца, видимо, распро-
странялись в Петербурге, а затем расходились по всей стране. Так,
в начале февраля 1880 года, еще до известия о покушении 5 февра-
ля, в г. Новоалександровске Ковенской губернии появились толки о
подметных письмах, в которых сообщалось о намерении «злоумыш-
ленников» взорвать Зимний дворец. Расследование обнаружило, что
распространителем слухов был прибывший 21 января из Петербурга
мещанин Гжималовский22. Можно предполагать, что этот слух отчасти
был связан с реально готовившимся покушением: публицист Н.С. Ру-
санов, близкий к «Народной воле», но никогда не входивший в нее,
в воспоминаниях утверждал, что он знал о готовящемся покушении
С.Н. Халтурина23. Сейчас трудно сказать, сколько таких «знавших»
было в Петербурге.
Гораздо больше на распространение слуха о взрыве император-
ской резиденции влияли иностранные газеты. 30 ноября (12 дека-
бря) 1879 года берлинская «National Zeitung» поместила заметку о
неудавшемся покушении в Зимнем дворце24. Во французской газете
19 Л.А. Тихомиров с удивлением писал как о легкости, с какой С.Н. Халтурину
удалось устроиться во дворец, так и о беспечности охраны. См.: Тихомиров Л.А.
Пребывание Халтурина в Зимнем дворце // «Народная воля» и «Черный передел»:
Воспоминания. С. 260.
20 Мещерский В.П. Мои воспоминания. М., 2003. С. 256.
21 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1-3. С. 381.
22 Отношение ковенского губернатора в III Отделение, 15 февраля 1880 года //
ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101. Л. 47-48.
23 Русанов Н.С. На родине. С. 225.
24 Петербургский листок. 1880. 12 февраля.
158
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
«La Lanterne»25 l (13) февраля появились известия о нескольких по-
пытках взорвать Зимний дворец, которые затем были перепечатаны
в «National Zeitung» 3 (15) февраля. Газеты сообщали об аресте двух
переодетых дворников, которые забрались в Зимний дворец с целью
вложить порох в печи, одного переодетого крестьянина с пятью бу-
тылками нитроглицерина, а также об оставленной перед дворцом
телеге, нагруженной большим количеством пороха и динамита и с за-
жженным фитилем26. Русская печать обратила внимание на эти замет-
ки только после взрыва в Зимнем дворце. Читатели тем не менее мог-
ли узнать такого рода сведения непосредственно из первоисточника.
В январе 1880 года в г. Холмогоры появились слухи о подведенных под
Зимний дворец минах. В ходе расследования выяснилось, что слухи
через административноссыльного Владимирова попали в Холмогоры
из Архангельска, в котором немецкие мещане почерпнули их из де-
кабрьского номера немецкой газеты, получаемой местным пастором27.
Перед самым взрывом берлинские газеты писали о злоумышлен-
нике, проникнувшем во дворец под видом посланца от генерал-адъю-
танта И.В. Гурко, который был раскрыт «по недостаточности военной
выправки»28. Похожий слух циркулировал в Пскове, только в нем пре-
ступник пытался выдать себя за самого И.В. Гурко. Он явился во дво-
рец «с шестью молодыми людьми, одетыми казаками, составлявшими
его конвой, и был узнан, и то случайно, когда уже находился в прием-
ном зале»29.
Распространение подобных известий привело к тому, что некото-
рые современники в воспоминаниях утверждали, что о готовящемся
взрыве было известно и полиции, и обществу, а потому совершенно
непонятно, как полиция не смогла предотвратить его. Офицер л.-гв.
Преображенского полка Р. фон Пфейль в 1908 году в воспоминаниях
подтверждал существование общего знания о готовящемся взрыве,
приводя свое письмо к жене от 12 декабря 1879 года30. Сложно сказать,
25 Петербургский листок. 1880. 12 февраля.
26 СПВ. 1880. 10 февраля.
27 Отношение начальника Архангельского губернского жандармского управ-
ления (далее ГЖУ) в III Отделение, 3 марта 1880 года // ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880.
Оп. 165. Д. 101. Л. 56-57.
28 MB. 1880. 11 февраля.
29 Отношение начальника Псковского ГЖУ в III Отделение, 10 февраля
1880 года // ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101. Л. 14-14 об.
30 Последние годы Императора Александра II. С. 14. См. также: Воспомина-
ния жизни Ф.Г. Тернера. С. 100.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
насколько верно утверждение мемуариста о «всеобщем» знании о гото-
вящемся покушении. Возможно, на него повлияли широко распростра-
нившиеся уже после взрыва 5 февраля 1880 года известия о предупреж-
дениях, якобы предшествовавших покушению. Так, в «Петербургском
листке» 14 февраля было перепечатано сообщение «Pall Mall Gazette» о
том, что уведомление о готовящемся взрыве было своевременно достав-
лено в Россию русским посольством в Лондоне. Там же сообщалось, со
ссылкой на «Kolnische Zeitung», что германское правительство еще в де-
кабре 1879 года уведомило петербургский кабинет о плане минирова-
ния петербургских улиц (Большой и Малой Морских и Миллионной)31.
Русская печать цитировала венскую газету «Abendpost», которая со-
общила, что подробный план Зимнего дворца был найден германской
полицией у проживающего в Женеве князя П.А. Кропоткина32.
Взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года, подтвердивший хо-
дившие накануне толки, в свою очередь, привел к распространению
слухов о готовящихся покушениях 19 февраля, день празднования
двадцатипятилетия царствования Александра П. Очевидно, эта дата
называлась в силу нескольких причин: во-первых, праздничные меро-
приятия, в которых император должен был участвовать, вынуждали
его покинуть дворец и тем самым подвергнуть себя опасности в одном
из тех людных мест, которые он должен был посетить, или во время
переездов по городу. Во-вторых, в это время в публике уже утверди-
лось мнение, что террористы нуждаются в эффекте, так что покуше-
ние может быть направлено не только против императора, но вообще
против толпы во время массовых гуляний. Наконец, 19 февраля само
по себе было датой, на которой сосредоточились всеобщие ожидания:
«народ» ждал «милости», т.е. передела земли, общество ожидало ре-
форм33. Неудивительно, что эта дата казалась столь подходящей и для
предсказываемой катастрофы.
Слухи о том, что «что-то» готовится именно к этому дню, появились
еще до 5 февраля. В декабре 1879 года на постоялом дворе в Рославлев-
ском уезде Смоленской губернии ехавший из Москвы Иосиф Быхтовия
31 Петербургский листок. 1880. 14 февраля.
32 Там же. 16 февраля.
33 Интересна запись в дневнике А.А. Бобринского 19 февраля, показыва-
ющая общее настроение: «В городе ожидали сегодня первых шагов конституции.
Предсказывали призыв двух депутатов от земства для образования редакционной
комиссии. [...] Еще раз пустой билет! Задолго до этого дня мне говорили: это сно-
ва будет пуф! У нас это каждый год» {Бобринский А.А. Дневник // КиС 1931. № 3.
С. 90).
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
рассказывал окружающим о том, что «19 февраля сего года удивят всю
Европу и что в Петербургском вокзале нашли мины»34. В Петербурге
рабочий завода «Вулкан» Петр Петров в январе 1880 года говорил то-
варищам: «Неубили Государя теперь [19 ноября 1879 года. — Ю.С.], так
убьют его 19 февраля»35. Московский генерал-губернатор с тревогой
сообщал начальнику Московского жандармского губернского управ-
ления 15 февраля: «...в Москве упорно держится слух, что 19 февраля
приготовляется что-то вроде Варфоломеевской ночи»36.
В слухах назывались разные места Петербурга, где возможны по-
кушения на императора. В первую очередь указывались те объекты,
которые царь должен был посетить во время празднования: слух о
взрыве Казанского собора «носился» в Вологде37, Исаакиевского —
в Костроме и Полтаве38. Также 19 февраля ожидались масштабные
экспроприации денег. Когда один из служащих Государственного бан-
ка услышал подозрительный шум, были вызваны саперы, вырывшие
вокруг банка несколько траншей39.
Распространению паники способствовали анонимные записки
с угрозами. В.В. Воейков, офицер л.-гв. уланского Ее Величества полка,
вспоминал, как он получил письма, подписанные «Колпаков», с про-
кламациями и советом считать себя «в осадном положении»40. В ночь
с 11 на 12 февраля была тревога в конногвардейских казармах также
в связи с получением предупреждения по почте41. Письма с угрозами
взорвать казармы близ Таврического дворца были доставлены в л.-гв.
Преображенский полк и 8-й флотский экипаж42. По поводу такого
34 Отношение смоленского губернатора в III Отделение, 18 января 1880 года //
ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101. Л. 5.
35 Заявление мещанина Лапникова // ЦГИА СПб. Ф. 2073. Оп. 4. Д. 42. Л. 3.
36 Отношение Московского генерал-губернатора начальнику Московского
ГЖУ // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 70. Д. 458. Л. 61.
37 Копия с шифрованной телеграммы министру внутренних дел Управля-
ющего Вологодскою губерниею, 12 февраля 1880 года // ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880.
Оп. 165. Д. 101. Л. 21.
38 Отношение начальника Костромского ГЖУ в III Отделение, 10 февраля
1880 года // ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1880. Оп. 165. Д. 101. Л. 26; Богданович А.В. Три
последних самодержца. С. 41.
39 Литературно-житейские заметки // Неделя. 1880. 24 февраля.
40 Последние дни царствования императора Александра II. С. 63.
41 Обзор дня // СПВ. 1880. 15 февраля. См. также: Де Воллан Г. Очерки про-
шлого // Голос минувшего. 1914. № 4. С. 139.
42 Последние годы Императора Александра II. С. 18; Богданович А.В. Три по-
следних самодержца. С 39.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
рода угроз журналист «Санкт-Петербургских ведомостей» высказал
предположение, что «добрая половина» их рассылалась «шутниками,
которые находят безрассудную забаву в том, чтобы пугать и без того
напуганную публику»43.
Чем ближе было 19 февраля, тем больше распространялись слухи
и тем масштабнее казалась ожидаемая катастрофа. В этот день пред-
рекали «взрывы, пожары, беспорядки», «поджоги», «общий взрыв га-
зовых труб»44. Фельетонист «Санкт-Петербургских ведомостей» иро-
нично описывал распространение слухов:
Отрадная прогрессия геометрическая!
— Несомненно, общий взрыв должен был произойти 19 числа...
— Тогда же взорвут и Поцелуев мост.
— Тогда же подожгут город с четырех концов.
— И взорвут городской газовый резервуар.
— И взорвут городской водяной резервуар, зальют весь город.
— И строения разные взрывать будут...
И пошло, пошло, пошло...45
Несомненно, общему ожиданию катастрофы немало способство-
вали действия правительства. Конечно, празднование юбилея не мог-
ло быть отменено вовсе, как это советовали некоторые доброжелатели:
это означало бы, что власть признается в бессилии перед террористами.
Тем не менее празднование прошло куда менее торжественно, чем тре-
бовалось для юбилея. Стараясь не дать повода для каких-либо выступ-
лений молодежи, Александр II лично запретил любые торжественные
речи в учебных заведениях, кроме проповедей46. Во избежание «пья-
ных» инцидентов не было в этот день обычной в «царские дни» раздачи
водки47, кабаки были открыты только после окончания торжественных
43 Обзор дня // СПВ. 1880. 16 февраля.
44 [Лесков Н.С.] Нечто о малодушии и прочем // Новое время. 1880. 15 февраля;
Дневник Д.А. Милютина. М., 1950. Т. 3. С. 217; Хроника // Страна. 1880. 14 февраля.
45 Воскресная беседа // СПВ. 1880. 17 февраля.
46 Черновик шифрованной телеграммы министра народного просвещения
попечителю Харьковского учебного округа, 12 февраля 1880 года // РГИА. Ф. 733.
Оп. 200. 1880. Д. 2. Л. 1.
47 Обиженный этим крестьянин Лифляндской губернии Петр Моор в присут-
ствии свидетелей говорил: «Сегодня царь не дал нам водки, дай Господи, чтобы его
убили» (Рапорт и.д. гдовского уездного исправника // ЦГИА СПб. Ф. 253 (Канцеля-
рия Петроградского губернатора). Оп. 3. Д. 4602. Л. 29).
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
обеден — во второй половине дня. Этот день в полной боевой готовно-
сти провели войска Петербургского гарнизона48. Столичной пожарной
команде было запрещено выезжать дальше одной версты от городской
черты; совершать такие выезды можно было лишь минимальным со-
ставом49. Были усилены караулы, осмотрены подвальные помещения,
а дворникам было приказано запастись водой, фонарями и свечами50.
Последний приказ немало поспособствовал нагнетанию паники, так
как дворники в превратном виде сообщали жильцам домов распоря-
жения властей51. Военный министр Д.А. Милютин вечером 19 февраля,
оценивая празднование юбилея, написал: «Полицейские меры были
приняты с избытком; даже, кажется, пересолили»52.
Результатом распространения слухов стала паника в Петербур-
ге: горожане старались выехать из города в Царское Село, Павловск,
деревню или вовсе за границу53. Корреспондент газеты «Страна» от-
мечал, что театры стали «пустоваты, оттого что есть много наивных
людей, которые опасаются, что "вдруг театр взлетит на воздух"»54.
Некоторые предприимчивые дельцы пытались заработать на общем
страхе: по домам ходили страховые агенты, предлагавшие страховать
жизнь и имущество на случай непредвиденных событий 19 февраля55.
Губернские города также не избежали распространения паники:
в них ожидались поджоги и волнения молодежи. Следует особо от-
метить, что сведения такого рода поступали на места от центральных
властей, безусловно поддавшихся нараставшей в столице панике. Ми-
нистр народного просвещения специальной телеграммой попечителям
учебных округов распорядился принять меры для предотвращения
готовящихся «социалистами» поджогов зданий учебных заведений56.
Из Штаба войск Московского военного округа было приказано усилить
48 О подготовке правительства к 19 февраля 1880 года см.: Хейфец ММ. Вто-
рая революционная ситуация в России. С. 97.
49 Отношение петербургского градоначальника санкт-петербургскому губер-
натору, 18 февраля 1880 года // ЦГИА СПб. Ф. 253. Оп. 3. Д. 4576. Л. 8.
50 Рапорт начальника уездной и пригородной полиции санкт-петербургскому
губернатору, 13 февраля 1880 года // Там же. Л. 2.
51 Хроника // Страна. 1880. 14 февраля.
52 Дневник Д.А. Милютина. Т. 3. С. 222.
53 [Лесков Н.С.] Нечто о малодушии и прочем. См.: Де Воплан Г. Очерки про-
шлого. С. 139.
54 Хроника // Страна. 1880. 17 февраля.
55 Петербургский листок. 1881. 16 февраля.
56 Представление казанского губернатора министру внутренних дел, ^фев-
раля 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 334.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
надзор за казарменными и казенными помещениями — также на слу-
чай поджога57. Губернаторы усиливали надзор: кто-то «совершенно се-
кретно», как воронежский губернатор, не придававший слухам особо-
го значения, другие — вполне открыто. Например, в Пскове полиция
была усилена нижними чинами местного гарнизона, а с наступлением
сумерек город стали обходить вооруженные патрули58. В Казани про-
водилась масштабная проверка паспортов прислуги всех учебных заве-
дений и ежедневно осматривались чердаки и подвалы зданий59. Неуди-
вительно, что, реагируя на эти меры и на распространяемые в газетах
и письмах из Петербурга слухи, население провинции также стало
ожидать локальных катастроф. Попечитель Казанского учебного окру-
га П.Д. Шестаков иронично описывал ожидание взрыва университета:
...с минуты на минуту ждали: «Вот сейчас раздастся треск — вот
уже экзекутор подходит к попечителю и шепчет ему на ухо, конечно,
об этом, — сейчас полетим на воздух!»... И пылкое воображение ри-
совало целую картину, правда, мало правдоподобную: «Как они [при-
сутствовавшие на молебне в университете ученицы гимназии. — Ю.С.]
через крышу вылетят на Воскресенскую улицу, как вокруг них соберет-
ся толпа, будут спрашивать их, как они сюда попали»60.
Празднование юбилея прошло совершенно спокойно. После не-
удачного покушения на М.Т. Лорис-Меликова 20 февраля слухи о
готовящихся террористических актах быстро пошли на спад. Их сме-
нили толки о предстоящих реформах, даже введении конституции.
Кроме того, вплоть до 1 марта 1881 года народовольцы явно не прояв-
ляли себя. О подготовке взрыва Каменного моста через Екатеринин-
ский канал летом 1880 года публике стало известно лишь год спустя,
уже после смерти Александра П.
Новая, еще более масштабная волна слухов была спровоцирована
цареубийством. Как и в случае со взрывом 5 февраля 1880 года, ходили
толки, что полиция отовсюду получала предупреждения, но ими пре-
небрегла. Газеты сообщали о подметных письмах, предупреждавших
57 Представление начальника Нижегородской губернии министру внутрен-
них дел, 21 февраля 1880 года // Там же. Л. 368.
58 Представление псковского губернатора министру внутренних дел, ^фев-
раля 1880 года // Там же. Л. 333.
59 Представление казанского губернатора министру внутренних дел, ^фев-
раля 1880 года // Там же. Л. 335.
60 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 131.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
о покушении на пути из манежа61, известиях из Берлина62, Вены, Цю-
риха и Женевы63. Особенно много предположений появилось, когда
стало известно об осмотре сырной лавки Кобозева городским техни-
ком генералом Е.А. Мравинским накануне 1 марта. Выдвигались раз-
ные версии, почему генерал не обнаружил подкоп: от страха прослыть
нелиберальным64, оттого, что «злоумышленники» запугали его65, или
даже потому, что он был с ними в сговоре66.
Ходили толки и о предупреждениях, имевших мистический харак-
тер. В газете «Улей» появилась заметка об огромном коршуне, свив-
шем себе гнездо на крыше Зимнего дворца и подкидывавшем каждое
утро под окно императорского кабинета мертвых голубей. Это было
сочтено за дурное предзнаменование, так как повторяло историю,
якобы случившуюся накануне смерти Николая I67. Вспоминали пред-
сказание парижской цыганки (или митрополита Филарета), утверж-
давшее, что царь не переживет восьмого покушения68. Суеверные
люди обращались к нумерологии: если переставить цифры в дате 1818
(год рождения Александра II), то получалось 1881 — год его смерти69.
Л.А. Тихомиров в воспоминаниях записал следующее суеверие:
...если написать имена детей императора, то для всех них
обнаруживалась угроза смерти:
Николай
Александр
Владимир
Алексей
Сергей
Прочтя акростихом сверху вниз — получаем «на вас», а снизу
вверх «саван». То есть вместе «на вас — саван»70.
61 Дневник // Порядок. 1881. 4 марта.
62 Там же. 7 марта.
63 Петербургский листок. 1881. 7 марта.
64 Катков М.Н. Имперское слово. М., 2002. С. 375.
65 Последние годы Императора Александра II. С. 37.
66 Пдансон А.А. Былое и настоящее. Воспоминания о некоторых выдающихся
людях и событиях сороковых и последующих годов. Выводы, параллели, мысли.
СПб., 1905. С. 267-268.
67 Дневник // Улей. 1881.3 марта. См. также: Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 49.
68 Тихомиров Л.А. Тени прошлого // КиС. 1926. № 4. С. 92; Шестаков П.Д. Тя-
желые дни Казанского университета. С. 131.
69 Московские заметки // Голос. 1881. 17 марта; Хроника // СПВ. 1881. 7 марта.
70 Тихомиров Л.А. Тени прошлого. С. 92.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
Очевидно, о существовании у императора сына Павла предсказа-
тели предпочитали забывать. Р. фон Пфейль вспоминал, что на раз-
воде 1 марта офицеры обсуждали статью газеты «Кавказ», в которой
рассказывалось о толковании турецким предсказателем Али Эфенди
сна императора Александра II: «Ему приснилось две луны: одна крас-
ная, а другая обыкновенного цвета. Снотолкователь объяснил так, что
между Россией и Турцией должна разыграться жесточайшая война.
После нее в России возникнет революционное движение и через не-
сколько месяцев император Александр II падет жертвою заговора»71.
Слухи, ходившие в Петербурге, а затем разносившиеся по всей
России, касались и вполне земных обстоятельств смерти императора.
Большой интерес вызвал новый способ покушения при помощи мета-
тельных снарядов. До момента, когда стало известно, что их изобре-
тателем является Н.И. Кибальчич, публика активно обсуждала вопрос
их происхождения. Выдвигались версии ввоза из-за границы снарядов
или их частей. Газета «Современные известия» утверждала, что снаряды
сделаны в Амстердаме72, в «Новом времени» писали, что в Амстердаме
изготовлены только «сосуды для помещения взрывчатых веществ»73.
Русские издания, ссылаясь на парижскую газету «Intransigeant», сооб-
щали, что на пути из манежа императора ожидало множество людей
с бомбами, так что «уйти ему от катастрофы было невозможно»74.
Обнаружение мины на Малой Садовой улице 4 марта вызвало
предположение, что подобные мины должны быть и в других местах
Петербурга. Накануне погребальных церемоний по столице распро-
странялись слухи о готовящихся взрывах под аркой Генерального
штаба, под Казанским мостом75, под главной водокачкой у Тавриче-
ского дворца и под Тучковым мостом76. Наиболее вероятным местом
для взрыва казалась Петропавловская крепость, а датой — погребе-
ние, назначенное на 15 марта. Из Ростова 10 марта пришла телеграм-
ма о распространившемся там слухе о заложенных под крепость ми-
нах77. Газета «Молва» сообщала, что злоумышленники еще до 1 марта
71 Последние годы Императора Александра II. С. 39.
72 Подробности о злодействе // Современные известия. 1881. 10 марта.
73 Новое время. 1881. 6 марта.
74 Хроника // СПВ. 1881. 7 марта; 5 марта; Внутренние новости // Голос. 1881.
10 марта.
75 Последние дни царствования императора Александра П. С. 118.
76 Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 43, 105-106.
77 Разбор шифрованной телеграммы из Ростова. 10 марта 1881 года// ГАРФ.
Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 112. Л. 8.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
пытались снять в крепости мелочную лавку за две тысячи рублей78.
В газетах также появились известия об аресте человека, переодетого
придворным певчим, которого выследили по заявлению портного,
получившего к 6 марта заказ от неизвестных людей на три траурных
мундира певчих придворной капеллы. Передававшая этот слух газета
«Голос» назвала его «вздорным», так как «число придворных певчих
столь невелико, что появление самозванца в среде их было бы немед-
ленно обнаружено»79. Между тем это сообщение не было беспочвен-
ным. Из доклада М.Т. Лорис-Меликова от 8 марта выясняется, что
7 марта был арестован проникший в собор в певческом платье кре-
стьянин Ярославской губернии. Расследование выяснило, что костюм
он получил от певчего л.-гв. гренадерского полка, чтобы «увидеть
печальную процессию и обряд соборного служения»80.
Распространению слухов о заложенных минах способствовали
власти, начавшие осматривать подвальные помещения и окапывать
дворцы81. Особенно нагнетанию страхов способствовал назначенный
8 марта петербургским градоначальником Н.М. Баранов. Развив бур-
ную деятельность по поимке социалистов, градоначальник нередко
делился непроверенной информацией с посетителями великосветских
гостиных. Так, А.В. Богданович записала в дневнике 15 апреля: «Бара-
нов все врет. На днях рассказал Шувалову, адъютанту Владимира Алек-
сандровича [вел. кн.— Ю.С.], что поймал 11 социалистов, хотевших
взорвать пороховой погреб, а потом отперся от этой новости»82. Обра-
щает на себя внимание также письмо К.П. Победоносцева Е.Ф. Тютче-
вой от 15 марта, в котором обер-прокурор сообщал, что Н.М. Баранов
рассказал ему о готовящемся покушении: «...в четырех местах по до-
роге; в одном месте, на Невском, соберутся люди, переодетые извоз-
чиками, с тем чтобы открыть перекрестные выстрелы»83. Начатые по
инициативе градоначальника земляные работы вокруг дворцов (Зим-
него, Мраморного и Аничкова) вызвали множество толков84. Среди
78 Молва. 1881. 13 марта.
79 Внутренние новости// Голос. 1881. 10 марта. См. также: Мещерский В.П.
Дневник. Март. С. 109.
80 К делу 1 марта 1881 года // Былое. 1918. № 4/5. С. 28-29.
81 Протокол осмотра Петропавловской крепости, 13 марта 1881 года // ГА РФ.
Ф. 102. Оп. 77. 3 д-во. Д. 135. Л. 6.
82 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 68.
83 Первые недели царствования императора Александра III. С. 96.
84 Новые тревожные слухи// Страна. 1881. 19 марта; Газетные толки о дея-
тельности нашего градоначальника // Петербургский листок. 1881. 21 апреля.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
прочего городская молва утверждала, что таким образом он мстит
вел. кн. Константину Николаевичу85: канава рылась потому, что «будто
бы из Мраморного дворца в Зимний был проведен провод для произ-
водства взрыва»86.
Поиск подкопов и новых мин, ожидание покушений во время пе-
реноса тела или похорон — все это в преувеличенном виде попадало
на страницы иностранных газет, а оттуда и в русскую прессу. «Рус-
ский курьер», со ссылкой на «Wiener Allgemeine Zeitung», сообщал
читателям:
...по обыскам оказывается, что в течение последних семи недель
в восьми различных местах города найдены массы динамита, в об-
щей сложности составлявшие вес 770 пудов [76 центнеров. — Ю.С.].
Доставкою оного было занято по крайней мере 150 человек. Утвержда-
ют, что с ноября месяца в шайку нигилистов поступило более тысячи
новых членов, по большей части из интеллигенции87.
В провинции появлялись толки о покушениях на Александра III
и беспорядках в столице88. Ходили и совершенно невероятные слухи,
например о том, что революционеры провозят динамит в винных бу-
тылках через Константинополь, чтобы снарядить ими 500 воздушных
шаров для атаки на Петербург89. А.В. Богданович записала в дневнике
15 апреля: «Рассказывают, что на днях государю устроили ванну в Гат-
чине, но он, к счастью, не сел — прежде смерили градусы. Обнаружи-
лось, что там яд»90.
85 Конфликт Н.М. Баранова с генерал-адмиралом тянулся со времен Русско-
турецкой войны. В результате Н.М. Баранов был предан суду «за неприличные и
оскорбительные выражения» в адрес великого князя. В декабре 1879 года он про-
играл процесс и был отправлен в отставку.
46 Епанчин И. На службе трех императоров. С. 149.
87 Русский курьер. 1881. 19 марта.
88 Отношение начальника Рязанского ГЖУ в Департамент государственной
полиции, 9 марта 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 188. Л. 1; От-
ношение начальника жандармского управления Люблинского и Яновского уездов
в Департамент государственной полиции, 4 апреля 1881 года//Там же. Л. 24; Отно-
шение начальника Харьковского жандармского полицейского управления желез-
ных дорог в Департамент государственной полиции, 11 апреля 1881 года // Там же.
Д. 112. Л. 33; Записка о толках и суждениях населения гор. Варшавы № 15, 5 марта
1881 года // Там же. Д. 1019. Л. 85 об. - 86.
89 Хейфец М.И. Вторая революционная ситуация в России. С. 98.
90 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 68.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Никаких чрезвычайных происшествий после 1 марта в Петербур-
ге не последовало. Тем не менее уверенность, что террористы про-
должат свою деятельность, сохранялась долго. Общим стало мнение,
что следующее покушение будет организовано в Москве, во время
коронации. Уже 3 марта киевский губернатор сообщал в департа-
мент полиции о предположениях, что покушение будет подготовле-
но «исподволь» на одной из тех улиц Москвы, по которым пройдет
торжественная процессия91. Возвратившиеся из Москвы в Тверскую
губернию рабочие рассказывали о минах, заложенных под некоторые
из зданий мануфактурной выставки, а также от Тверской заставы до
Иверских ворот, — для покушения на императора92. В начале апреля
московский обер-полицмейстер получил анонимное письмо с угро-
зою взорвать 8 апреля Страстной монастырь93. Наиболее подробный
план покушения был описан в другом анонимном письме, прислан-
ном московскому генерал-губернатору 9 мая. Автор утверждал, что
злоумышленники начали устраивать мину из просвирни Чудова мо-
настыря, но «упокойник послушник им воспрепятствовал, за что он
и зарезан бритвою»; вторая мина закладывается от здания окружного
суда и ограды Чудова монастыря, из-под склада дров под Успенский
собор, третья — из подвала Вознесенского монастыря, четвертая —
на Красной площади из торгового погреба94.
Широко распространился слух о том, что революционеры собира-
ются похитить наследника цесаревича, «предать его страшным пыт-
кам и воспитать другого в своем духе и потом выдать за царя»95. Слух
этот бытовал в Москве96, Петербурге, Кунгуре97. Вариант его передавал
в местечке Веприке Полтавской губернии мещанин Трофим Галуш-
ко: революционеры «предполагают похитить Наследника престола
91 Кочанов В.И.у Щербакова Е.И. «О распространении тревожных слухов».
Из архивов политического сыска. 1862-1890// Исторический архив. 2000. № 3.
С. 127-128.
92 Отношение начальника Тверского ГЖУ в Департамент государственной по-
лиции, 16 декабря 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 1155. Л. 2-2 об.
93 Анонимное письмо // Петербургский листок. 1881. 19 апреля.
94 Копия анонимного письма о подкопах в разных местностях Москвы с це-
лью взрыва, 13 мая 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во 1881. Оп. 77. Д. 112. Л. 45-45 об.
95 Анонимное письмо московскому генерал-губернатору// ЦИАМ. Ф. 16.
Оп. 71. Д. 32. Л. 98.
96 Плеве В.К. — Воронцову-Дашкову И.И. // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77.
Д. 112. Л. 42.
97 Письмо смотрителя кунгурского тюремного замка Н.П. Игнатьеву, 5 июня
1881 года//Там же. Л. 52.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
и воспитать его по-своему, а потом, когда он вступит на Престол и ста-
нет Государем, то сделает все так, как они хотят»98.
Слухи о предполагаемых действиях террористов были тесно свя-
заны с представлениями о «социально-революционной партии» и об
отдельных революционерах. Публику волновал вопрос о происхожде-
нии денег, на которые совершаются покушения. Несмотря на то что
благодаря «Процессу Шестнадцати» общество узнало о завещанном
«Народной воле» состоянии Д.А. Лизогуба, казалось, что этих денег
слишком мало. Существовали разные версии происхождения партий-
ных капиталов: революционеры получили 500 тысяч в наследство от
Н.А. Некрасова", добыли в Америке посредством кражи или грабе-
жа100, вымогали у богатых купцов, получали от либералов, собирали
по подписке, завлекали в свои ряды людей, получивших наследство,
как они это сделали с Н.Е. Сухановым101, устраивали за границей лож-
ные доносы на своих, чтобы получить премию у русских посольств102.
Представлению о том, что революционеры располагают огромными
суммами, немало способствовали газеты, сообщавшие о найденных у
арестованных деньгах, причем называвшиеся суммы все время воз-
растали. 5 марта 1881 года «Московские ведомости» писали об аресте
«злоумышленника» в Измайловском полку, в квартире которого были
найдены «огромная сумма денег и девять ящиков динамита», 7 мар-
та «Петербургский листок» называл суммы 30 или 240 тысяч рублей,
10 марта эта сумма возросла до миллиона103.
Долгое время исполнители террористических актов оставались
неизвестны широкой публике. Чуть ли не главой заговора считался
продолжавший скрываться за границей Лев Гартман. Скудость знаний
об исполнителях покушений приводила порой к курьезам. После по-
кушения 5 февраля 1880 года распространился слух о том, что в Пе-
тербурге видели Веру Засулич, которую генерал-адъютант Ф.Ф. Тре-
пов узнал в Большом театре104, или даже арестовали ее на квартире
9,4 Отношение полтавского губернатора в Департамент государственной по-
лиции, 19 июля 1881 года // Там же. Д. 755. Л. 2.
99 Штакеншнейдер ЕЛ. Дневник и записки (1845-1886). М.; Л., 1934. С. 435.
ню Отношение киевского губернатора в Департамент государственной поли-
ции, 15 марта 1881 года//ГАРФ. Ф. 102. Зд-во. 1881. Оп. 77. Д. 112. Л. 17.
101 Мещерский В.П. Дневник. Май. С. 21-22.
102 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 38.
103 Последняя почта // MB. 1881. 5 марта; Петербургский листок. 1881. 7 мар-
та; Об анархистах // Там же. 10 марта.
104 Об арестовании Веры Засулич // Страна. 1880. 21 февраля.
170
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
флотского офицера105. В отличие от предыдущих расследований след-
ствие по делу 1 марта 1881 года было наиболее гласным, о каждом про-
изведенном аресте публике сообщал «Правительственный вестник».
Тем не менее, несмотря на получаемую официальную информацию,
аресты и арестованные обрастали легендами. Так, утверждали, что
Н.И. Рысаков был арестован в форме дворника с положенной по зако-
ну бляхой106. С.Л. Перовская, благодаря молве, рисовалась «дьявольски
решительной женщиной», которая «заставляла некоторых своих това-
рищей расплачиваться самоубийством за проявленное малодушие»107.
Публика нашла еще одного «злоумышленника» — вел. кн. Кон-
стантина Николаевича. Молва утверждала, что именно генерал-ад-
мирал является «скрытым корнем заговора»; «мутит», оттого что ему
«не добраться никогда до верховной власти»108. III отделение получало
анонимные предупреждения такого рода: «Оберегайте Царя от про-
исков Константина — бунтари в его руках ширма и орудие для сво-
их целей»109. Подозрения усилились, когда выяснилось, что Констан-
тин Николаевич единственный не присутствовал на семейном обеде
5 февраля 1880 года. Высказывались предположения, что он был ос-
ведомлен о покушении и в случае его успеха «объявил бы себя Импе-
ратором при содействии флота»110. О широте распространения этого
слуха свидетельствует запись в дневнике вел. кн. Константина Кон-
стантиновича: «Говорят, что 4-го числа [февраля 1880 года. — Ю.С.]
я был в карауле во дворце, чтобы подготовить взрыв»111. После 1 марта
1881 года в Петербурге распространились слухи, что великий князь
уличен в сношениях с социалистами и для него приготовлено поме-
щение в Шлиссельбургской крепости112. С покушениями связывали
105 Петербургский листок. 1880. 16 февраля.
106 Последняя почта // MB. 1881. 5 марта.
107 Долгорукова ЕМ. (под псевдонимом Виктор Лаферте). Александр II. Неиз-
вестные подробности личной жизни и смерти. М., 2003. С. 80. См. также: Мещер-
ский В.П. Дневник. Март. С. 163; Последние годы Императора Александра II. С 38.
108 Дневник Д. А. Милютина. Т. 4. С. 44; Богданович А.В. Три последних само-
держца. С. 43.
109 Анонимная записка // ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 1. Д. 516. Л. 1, 28.
1.0 Епанчин Н. На службе трех императоров. С. 147. См. также: Дневник
Д.А. Милютина. Т. 3. С. 218; Последние годы Императора Александра II. С. 20. Ва-
луев П.А. Дневник. 1877-1884. Пг., 1919. С. 61.
1.1 Цит. по: Вострышев М. Августейшее семейство. Россия глазами великого
князя Константина Константиновича. М., 2001. С. 67.
1.2 Дневник Е.А. Перетца, государственного секретаря (1880-1883). М.; Л.,
1927. С. 55.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
171
и сына генерал-адмирала вел. кн. Николая Константиновича, нахо-
дившегося с 1874 года под домашним арестом и официально признан-
ного сумасшедшим в связи с похищением фамильных бриллиантов
и другими «выходками». Молва, связав этот арест с цареубийством,
утверждала: «Николай Константинович арестован и заключен в Пет-
ропавловскую крепость. Говорят, что он скомпрометирован участием
в происках нигилистов»113.
Общество чутко прислушивалось не только к слухам о террори-
стах и их действиях. Не менее угрожающей и загадочной силой пред-
ставлялся «народ», реакция которого на покушения, и в особенности
на цареубийство, составляла предмет постоянных опасений. В.А. Дол-
горуков получил после цареубийства письмо с подписью «старый
земец», автор которого выражал опасение, что пущенные революци-
онерами «вредные слухи», волнующие «массы», «могут легко пове-
сти к опасным демонстрациям и стоить жизни сотням неповинных
людей. Мужики, не читающие или не понимающие газет, питаются
дикими выдумками, не понимая, что враги царя суть враги дворян-
ства и всего народа»114. Ожидание катастрофы, инициатором которой
выступит спровоцированный террористами «народ», выразилось в
распространявшемся в Черниговской губернии слухе о том, что по-
сле Пасхи произойдет «резня» помещиков115. Очевидно, именно этот
страх порождал толки о происходящих то тут, то там народных рас-
правах с лицами, заподозренными в принадлежности к партии «соци-
алистов». Газеты сообщали, что 1 марта в магазине «Нового времени»
артельщик «жестоко избил» девушку, сказавшую после взрыва «Сла-
ва Богу, наконец-то!»116, а 4 марта на Невском извозчики и дворники
избили «девицу, окутанную в плед, в синих очках, с постриженными
волосами»117. Под крики «Бей студентов!» «крестьяне» избили госпо-
дина Б-ова, носившего длинные волосы118. Общая обеспокоенность
таким положением вещей была выражена в письме читателя в газету
1,3 Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров: Воспоминания и дневники.
М., 2004. С. 561.
114 Анонимное письмо с подписью «Старый земец»// ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71.
Д. 32. Л. 94-94 об.
1,5 Разбор шифрованной телеграммы черниговского губернатора. 27 марта
1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 188. Л. 15.
116 Дневник // Минута. 1881. 6 марта. Опровержение этой заметки последова-
ло 8 марта: Дневник // Минута. 1881. 8 марта.
1,7 Молва. 1881. 8 марта.
118 Дневник // Порядок. 1881. 15 марта.
172
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
«Порядок», описывавшем поведение толпы на месте цареубийства и
указывавшем, что в такую минуту «всякий злоумышленник мог бы
эксплуатировать возбужденную толпу»119.
Время покушений «Народной воли» было временем господства
слухов, когда было трудно отличить достоверную информацию от вы-
думок и легенд. Ощущение недостоверности сведений, зыбкости по-
шатнувшегося порядка сквозит в наблюдениях журналистов и совре-
менников. Среди толков и разговоров было «трудно ориентироваться»
хотя бы потому, что масса «нелепых» слухов мешалась с «опасениями
серьезными»120. Хорошо осведомленный о настроениях в Петербур-
ге Б.М. Маркевич писал К.П. Победоносцеву накануне 19 февраля
1880 года: «Настроение здесь такое, что у самого крепкого человека
нервы разъёживаются чуть ли не до истерики. Вообще глупая какая-
то бабья паника, недоверие и бессилие во всем и ко всему»121. При-
ехавший в Россию Морис Палеолог, несколько драматизируя, писал о
впечатлении от русской столицы после 1 марта 1881 года: «Петербург
был совершенно терроризирован, — не только покушением, совер-
шенным 1 марта, но еще более слухами о силе и отваге революционе-
ров. На улице можно было встретить лишь запуганных и растерянных
людей»122. Столица в гипертрофированном виде переживала то, что
переживала вся страна. В ней рождались слухи, которые благодаря
газетам, письмам, а также личным рассказам путешественников до-
стигали самых отдаленных уголков империи, обрастая по дороге неве-
роятными подробностями. Вышедшая 2 марта на улицу в Ковно Ольга
Любатович услышала весть: «Государь убит, Петербург взорван»123.
Слухи были порождением страха за жизнь и за привычный ми-
ропорядок. Человек, прислушивавшийся к городским толкам, опа-
сался всего: ходить по улицам, по которым ездит император, жить в
казарме, хранить деньги в Государственном банке. Любой — дворник
с бляхой, человек в военном мундире, сам генерал-адъютант И.В. Гур-
ко — мог оказаться переодетым «социалистом». Опасение оказать-
ся среди случайных жертв, как это случилось с нижними чинами
1,9 Предостережение. Письмо очевидца // Порядок. 1881. 14 марта.
120 Молва. 1880. 7 февраля; Страна. 1880. 17 февраля.
121 Цит. по: Хейфец ММ. Вторая революционная ситуация в России. С. 99.
122 Палеолог М. Роман императора. Император Александр II и княгиня Юрьев-
ская. М., 1990. С. 7.
123 Любатович О. Далекое и недавнее. С. 135.
Глава V. Роль слухов при формировании информационного поля
л.-гв. Финляндского полка или четырнадцатилетним мальчиком Ко-
лей, погибшим 1 марта, мешалось с другим, более устойчивым стра-
хом, который террор лишь актуализировал: страхом «русского бунта».
Слухи рождали «панику и беспомощность», «точно во время чумы
или наводнения»124.
Слухи вызывали не только страх, но и любопытство, заставляв-
шее на модных спиритических сеансах спрашивать духов (даже дух
Николая I), когда же наконец Александр II будет убит125. В этих ми-
стических толках можно заметить несколько важных симптомов, от-
носящихся к состоянию общества. Н.Н. Страхов писал после 1 марта
1881 года, что люди, за 15 лет привыкшие к покушениям, не верили
в то, что императора можно убить126. Мне кажется, что обращение к
спиритизму, внимание к разного рода предсказаниям подтверждают
это наблюдение. Кроме того, интерес к мистике в какой-то мере свиде-
тельствует о самоустранении общества от конфликта между властью и
революционерами. Официальная печать и православная церковь вну-
шали, что все события 1879-1881 годов совершаются только по Про-
мыслу Божьему. Общество же как будто отдавало Александра II в руки
судьбы, которая заранее предопределила ему насильственную смерть.
Героями молвы становились и террористы, рисовавшиеся вооб-
ражению то в романтическом, то в демоническом виде. Несомненно,
что слухи, преувеличивавшие смелость, решительность, а также мате-
риальные возможности членов «Народной воли», оказывали влияние
на разговоры о новых готовящихся покушениях. Террористы казались
почти всесильными. Масштаб распространения слухов и вызванная
ими паника накануне 19 февраля 1880 года и в марте 1881 года даже
сегодня поражают воображение. Журналисты, непосредственно на-
блюдавшие за общественными настроениями, писали о массовых по-
мешательствах, нервных потрясениях, бреде, даже mania religiosa127.
Несколько иронично это состояние передавал фельетонист «Молвы»:
«Теперь бы лучше всего было бы растворить горы опия в невской воде;
пусть бы все на всякий случай пили»128.
124 Наброски и недомолвки // Молва. 1881. 8 марта.
125 Тихомиров Л. Тени былого. С. 92; См. также: Пюбатович О. Далекое и не-
давнее. С. 78.
126 Страхов Н. Письма о нигилизме.
127 Петербургский листок. 1881. 7 марта; Помешательства ввиду события
1 марта // Страна. 1881. 10 марта.
128 Наброски и недомолвки // Молва. 1881. 15 марта.
ГЛАВА VI.
«ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД»:
НЕЛЕГАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА КАК
ЧАСТЬ ИНФОРМАЦИОННОГО ПОЛЯ
з
аинтересованная в поддержке общества партия «Народная воля»
освещала террористические акты в ключе, продиктованном Ис-
полнительным комитетом. Этой задаче служили журнал «Народ-
ная воля», «Листок Народной воли», а также прокламации, печатав-
шиеся в связи с различными событиями в нелегальных типографиях.
Журнал «Народная воля» представлял собой значительное явление в
нелегальной журналистике 1870-х годов1. Ни одно бесцензурное изда-
ние в XIX веке не имело такого большого тиража (2-3 тыс. экземпля-
ров). Журнал выходил в течение 7 лет: с октября 1879 года по ноябрь
1886 года. Всего было издано 12 номеров журнала, одно прибавление к
журналу, семь «Листков Народной воли» и одно приложение к «Лист-
ку». Осенью 1879 года вышли два первых номера, в январе 1880 года —
№3. Провал Петербургской Вольной типографии в январе 1880 года
повлек за собой вынужденный перерыв. С июня по сентябрь 1880 года
1 Одной из первых работ, специально посвященных народовольческой жур-
налистике, была книга Д. Кузьмина (Е.Е. Колосова) «Народовольческая журна-
листика», представляющая собой скорее справочник, содержащий сведения о
сотрудниках издания, подпольных типографиях и т.п. {Кузьмин Д. Народовольче-
ская журналистика. М., 1930). Работа получила негативную оценку В.Н. Фигнер,
указавшей на большое количество ошибок, допущенных автором {Фигнер В.Н.
По поводу исследовательской работы Д. Кузьмина «Народовольческая журнали-
стика» // Кузьмин Д. Народовольческая журналистика. С. 231-275). См. также: Ве-
ревкин Б.П. Русская нелегальная революционная печать 70-х и 80-х годов XIX века.
Лекции, прочитанные в Высшей партийной школе при ЦК КПСС. М., 1960; Вах-
рушев И.С. История периодической печати революционного народничества.
1873-1886: Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Саратов, 1983; Он же. Очерки истории
русской революционно-демократической печати 1873-1886 годов. Саратов, 1980.
Также издание «Народной воли» во время соредакторства Л.А. Тихомирова —
Н.А. Морозова освещено в книге В.А. Твардовской, посвященной Н.А. Морозову:
Твардовская В.А. Н.А. Морозов в русском освободительном движении. М., 1983.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
появились три «Листка Народной воли», и только в декабре вышел
№ 4 журнала, а уже в феврале — № 5. После 1 марта 1881 года изда-
ние было перенесено в Москву, где в июле 1881 года вышел очередной
«Листок Народной воли».
Первыми редакторами журнала были Л.А. Тихомиров и Н.А. Мо-
розов. В начале 1880 года Н.А. Морозов уехал за границу, в том чис-
ле из-за конфликта в редакции издания. Л.А. Тихомиров участвовал
в редактировании всех номеров «Народной воли» до седьмого вклю-
чительно. Ведущее место среди авторов занимали Л.А. Тихомиров,
А.П. Корба, Н.И. Кибальчич, Н.А. Саблин, B.C. Лебедев. В издании
журнала принимал непосредственное участие Н.К. Михайловский
с лета 1880-го до весны 1881 года.
Читательская аудитория народовольческих изданий была несрав-
нимо больше, чем у любого другого нелегального издания, печатав-
шегося в России. Члены партии заботились о распространении своей
литературы, прежде всего прокламаций, рассылая их по почте во все
губернии самым разным лицам, от высокопоставленных чиновников
до сельских старост2. Особенно следует подчеркнуть, что всю свою
печатную продукцию «Народная воля» рассылала по редакциям ле-
гальных изданий3. Также прокламации раскладывали в обществен-
ных местах, подбрасывали в библиотеки, университеты и гимназии4.
«Народную волю», несмотря на «драконовские» методы борьбы с
нелегальной литературой (6 марта 1880 года в Киеве за распростра-
нение прокламации по поводу покушения 19 ноября 1879 года был
казнен Иосиф Розовский), читала не только революционно настро-
енная молодежь, хотя именно она составляла основной контингент
читателей. С нелегальными изданиями были знакомы император и
наследник престола, высшие сановники, губернаторы и жандармы5.
2 Например, письмо от Исполнительного комитета Александру III в Казани
получили в течение недели председатель Казанской губернской земской управы,
казанский губернский воинский начальник, командир 4-й батареи 2-й артил-
лерийской бригады и сельский староста села Нижний услон Свияжского уезда
(Еженедельная записка и.д. Казанского губернатора № 182 // РГИА. Ф. 1282. Оп. 3.
Д. 128. Л. 1,43 об.).
3 Происшествие без названия // Народная воля. 1879. № 2. С. 21.
4 Копия протокола, составленного приставом 1-го участка Рогожской части
майором Чебыкиным // ЦГИА СПб. Ф. 2073. Д. 268. Л. 2; Делянов И.Д. — Бычко-
ву А.Ф., 27 ноября 1879 // ОР РНБ. Ф. 626 (Бычковы). Д. 120. Л. 1.
5 См.: Переписка Александра III с гр. М.Т. Лорис-Меликовым // КА. 1925. № 1.
С. 114; Доклады ген.-ад. А.Р. Дрентельна Александру II (апрель-ноябрь 1879)//
К А. 1930. №2. С. 157-159.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Приобщиться к «запретному плоду» желали не только радикалы,
но и вполне «благонамеренные» лица, которыми двигало желание
узнать из первых рук, к чему именно стремятся террористы. Р. фон
Пфейль писал в воспоминаниях, что он смог не только ознакомить-
ся с двумя прокламациями «Народной воли» по поводу цареубий-
ства, но и получить с них копии благодаря «любезности одного
полицейского»6. Н.И. Пирогов справедливо сравнивал распростра-
нение нелегальной литературы на рубеже 1870—1880-х годов с си-
туацией вокруг «Колокола»: «...о ней [подпольной печати. — Ю.С.]
запрещено было упоминать в печати, приказано было игнорировать
эту печать, тогда как она рассылалась и читалась молодежью и всеми
любопытствующими»7.
Обсуждение террора в 1879-1881 годах велось не только в наро-
довольческой печати. О нем рассуждали все русские революционеры
в России и за границей. Издания «Народной воли» никогда не суще-
ствовали изолированно, на них, несомненно, оказывали влияние уже
устоявшиеся в подпольной печати стереотипы, риторические штам-
пы. Некоторые моменты, лишь смутно намеченные в органе народо-
вольцев, более рельефно предстают при изучении всего комплекса
нелегальной литературы этого периода. Исследование нелегальной
литературы позволяет увидеть альтернативные точки зрения на проб-
лему терроризма, существовавшие внутри русского революционного
движения, на которые «Народная воля» была вынуждена реагировать.
Таким образом, речь идет о влиянии на информационное поле не-
легальной печати в целом. Положение собственно народовольческих
изданий можно определить как положение «эксперта», но отнюдь
не «диктатора», единолично определяющего, каким образом следует
рассматривать происходящее в России.
1. Споры о терроре
на страницах нелегальных изданий
Необходимо отметить терминологическую двойственность,
существовавшую в исследуемый период и связанную с различи-
ем в употреблении слова «террор». Родившееся во время Великой
французской революции слово «terreur», т.е. «ужас» или «устраше-
ние», в течение XIX века несколько раз поменяло значение, а точнее,
6 Последние годы Императора Александра II. С. 53.
7 Неизданные страницы из мемуаров Н.И. Пирогова. С. 28.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
177
субъект действия8. К 1879 году более устоявшимся было понятие «бе-
лого террора»9, относившееся к употреблению насилия правитель-
ством. Выражения «красный террор»10 и «терроризм» для обозначе-
ния убийств и покушений на убийства шпионов, должностных лиц и
правителей были неологизмами. Эта двойственность употребления
термина нашла отражение и на страницах «Народной воли»: «белый
террор» там всегда соседствовал с «красным», объясняя и оправдывая
последний.
Для истолкования террора авторы «Народной воли» чаще всего
прибегали к двум метафорам: метафоре войны и метафоре правосу-
дия. Выбор зависел от того, какую сторону в осуществлявшемся пар-
тией методе политической борьбы следовало подчеркнуть. Несмотря
на то что Л.А. Тихомиров в статье «На чьей стороне нравственность?»
отрицал безнравственность политического убийства11, все же очевид-
но партия нуждалась в том, чтобы каким-то образом оправдать приме-
няемое ею насилие. Метафора войны позволяла описывать ситуацию,
в которой обычные правила морали не действуют. «На войне — как на
войне... Сентиментальность вовсе не уместна в такое время», — гово-
рилось в статье «Кошачий концерт»12. Метафора войны появилась уже
в передовой статье № 1 журнала «Народная воля»: «Правительство
объявляет нам войну [выделено мной. — Ю.С.]; хотим мы этого или
нет — оно будет нас бить»13. Эта фраза включает в себя характерный
для партии прием использования метафоры войны: она подчеркивает,
что инициатором террора выступило само правительство, «объявив-
шее войну». В прокламации «Французскому народу от Исполнитель-
ного комитета русской революционной партии по поводу невыдачи
8 Подробно эволюция значения термина «террор» рассмотрена в работе
М. Одесского и Д. Фельдмана «Поэтика террора».
9 В.Я. Гросул утверждает, что в русской революционной публицистике этот
термин появился и закрепился в середине 1860-х годов благодаря статьям А.И. Гер-
цена. См.: Гросул В.Я. Международные связи российской политической эмиграции
во второй половине XIX века. М., 2001. С. 67-70.
10 Более традиционным было употребление слов «террор» и «красный тер-
рор» применительно к эпохе Великой французской революции для обозначения
насилия, осуществляемого толпой. См.: Одесский М., Фельдман Д. Поэтика терро-
ра. С. 43-50.
11 На чьей стороне нравственность? (Объяснение с литературными и иными
охранителями) // Народная воля. 1879. № 2. С. 7-9.
12 Кошачий концерт // Там же. 1880. № 3. С. 1. См. также: Программа Исполни-
тельного комитета // Там же. С. 7.
13 Петербург, 20 сентября 1879 года // Там же. 1879. № 1. С. 4.
178
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Л. Гартмана» действия партии показаны как ответ на действия прави-
тельства: «Народная воля» только «принимает сражение»14, начатое не
ею, «отражает нападение»15. Навязанность, «вынужденность» терро-
ра декларировалась также в прокламации партии по поводу взрыва в
Зимнем дворце: правительство подавляло исключительно «мирную»
деятельность на благо народа, вследствие чего партия начала «воору-
женную борьбу»16.
В первых номерах «Народной воли» политические убийства были
представлены как аффективные действия. Эта традиция восходила к
процессу В.И. Засулич, поступок которой радикалы объясняли исклю-
чительно возмущенным «чувством чести», а не каким-то политиче-
ским или иным расчетом17. Л.А. Тихомиров утверждал, что террористы
не руководствуются холодным расчетом, но действуют в «состоянии
озлобления и отчаяния» и «крайней степени ожесточения»18. Причина
такого состояния кроется в жестоких гонениях, которым подверглись
мирные «ходебщики в народ»: не будь репрессий, русские революцио-
неры действовали бы только методами пропаганды. Они органически
не переносят насилие, «не способны к террору»19. Переход к последне-
му был описан А.А. Квятковским во время «Процесса Шестнадцати»
как превращение «агнца» в «тигра». Он тут же подчеркивал, что это
превращение «временное», вызванное «необходимостью»20. В такой
интерпретации революционный террор становился еще одним пре-
ступлением правительства. Своими действиями оно вынудило пере-
шагнуть через мораль «людей глубоко гуманных и неспособных к кро-
вопролитию», «тяжелому» для них21.
Эволюция взглядов народовольцев на террор нашла отражение
в употреблении метафоры войны в статьях и прокламациях, относя-
щихся к 1880-1881 годам. Их авторы выделяли два этапа войны «Народ-
ной воли» с правительством и, соответственно, два этапа понимания
14 Французскому народу от Исполнительного комитета русской революци-
онной партии по поводу невыдачи Л. Гартмана // Революционное народничество
70-х годов XIX века. 1876-1882 / Ред. СС. Волк. М.; Л., 1965. Т. 2. С. 226.
15 Исполнительный комитет европейскому обществу // «Народная воля» в до-
кументах и воспоминаниях. М., 1930. С. 98.
16 От Исполнительного комитета, 7 февраля 1880 года. С. 94.
17 См.: Степняк-Кравчинский С. Подпольная Россия. М., 1960. С. 40.
18 На чьей стороне нравственность? С. 7.
19 Там же. С. 9.
20 По поводу процесса Шестнадцати // Народная воля. 1880. № 4. С. 7.
21 На чьей стороне нравственность? С. 9; По поводу процесса Шестнадцати. С. 7.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
задач террора. На первом этапе партия «ограничивалась» отражением
нападений «правительственных агентов»22. К этому периоду относится
представление о терроре исключительно как о средстве «мести и само-
защиты», продемонстрированное А.А. Квятковским и С.Г. Ширяевым
на «Процессе Шестнадцати» и унаследованное ими от землевольческо-
го периода23. В 1880 году террор представлялся народовольцам уже как
способ борьбы с государственной организацией и в то же время как
средство агитации: «Террор помогает организационной работе, про-
буждая ум и чувство народа и интеллигенции, намечая сильнейшего
врага и доказывая возможность борьбы с ним»24. Соответственно,
война на этом этапе приобрела новый, «наступательный» характер.
Тема мести и возмездия связывала метафору войны с другой, не
менее часто употребляемой «Народной волей» метафорой правосу-
дия. Чаще всего она использовалась в прокламациях по поводу поку-
шений. Цареубийство в них было представлено как «казнь» и «кара»,
осуществляемая по «приговору» партии25. Метафора правосудия под-
черкивала законность действий «Народной воли», она же снимала во-
прос о нравственности политического убийства. Предвидя возмож-
ные возражения по поводу права партии осуществлять правосудие,
Л.А. Тихомиров в статье «На чьей стороне нравственность?» прибег-
нул к казуистическому приему: правительство осуществляет право-
судие, «узурпировав народную волю», в ответ на это партия будет счи-
тать себя вправе осуществлять правосудие «ровно до тех пор, пока оно
не перейдет в руки народа»26.
«Смертный приговор» был вынесен императору в связи с его «пре-
ступлениями». Главное, что ставилось ему в вину, — это «узурпация
22 Исполнительный комитет европейскому обществу. С. 98.
23 В одной из первых в России статей, посвященных проблеме террора, вышед-
шей в № 2/3 «Земли и воли», говорилось: «Политическое убийство — это прежде
всего акт мести [выделено мной. — Ю.С.]. Только отомстив за погубленных това-
рищей, революционная организация может прямо взглянуть в глаза своим врагам;
только тогда она становится цельной, нераздельной силой» (Революционная жур-
налистика семидесятых годов. Второе приложение к сборникам «Государственные
преступления в России». Ростов-на-Дону, б.г. С. 282).
24 По поводу процесса Шестнадцати. С. 7-8.
25 Прокламация по поводу 1 марта 1881 года начиналась следующим образом:
«Сегодня, 1 марта 1881 года, согласно постановлению Исполнительного комитета
от 26 августа 1879 года, приведена в исполнение казнь Александра II двумя аген-
тами Исполнительного] ком[итета]» (От Исполнительного комитета, 1 марта
1881 года // 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II. С. 115).
26 На чьей стороне нравственность? С. 9.
180
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
народного самодержавия»27. В прокламации по поводу 1 марта нахо-
дим утверждение, похожее больше на норму права: «Всякий насило-
ватель воли народа есть народный враг и тиран. Смерть Александра II
показала, какого возмездия достойна такая роль»28. Также импера-
тор обвинялся в 16 «убийствах» революционеров и «мучении» тысяч
«страдальцев»29. «Он заслуживает смертной казни за всю кровь, им
пролитую, за все муки, им созданные»30, — гласила прокламация, по-
священная взрыву 19 ноября 1879 года.
Обе метафоры имели общую цель — подчеркнуть, что террор яв-
ляется мерой вынужденной, ответом на действия правительства. Это
положение нашло воплощение в емкой формуле С.Г. Ширяева: «Крас-
ный террор Исполнительного комитета был лишь ответом на белый
террор правительства [выделено мной. — Ю.С.]. Но не будь последне-
го, не было бы и первого»31. Постоянное подчеркивание вторичности
террора партии по отношению к террору правительства подводит к
необходимости проанализировать, что именно народовольцы по-
нимали под «белым террором» и какими риторическими приемами
пользовались при его описании.
В изображении журнала «Народная воля» действия правительства
представали как череда мер, попадающих под определение «насилия».
Хронологические рамки эпохи «белого террора» были даны условно:
последние десять-пятнадцать лет32. Историческая параллель с эпохой
Ивана Грозного, не раз появлявшаяся на страницах партийного изда-
ния, удревняла историю «правительственного деспотизма» в России
на несколько веков. В статьях газеты жандармы назывались «оприч-
никами», а киевский временный генерал-губернатор — «Малютой
Скуратовым»33.
Народовольцы, первоначально видевшие в террористических ак-
тах месть, сосредотачивались на описании «белого террора», направ-
ленного против революционеров. Несколько номеров журнала вышло
27 От Исполнительного комитета // Народная воля. 1880. № 3. С. 7.
28 От Исполнительного комитета, 1 марта 1881 г.// 1 марта 1881 года. Казнь
императора Александра П. С. 116.
29 25декабря 1879г. С 1; От Исполнительного комитета// Народная воля.
1880. №3. С. 7.
30 Там же.
31 По поводу процесса Шестнадцати. С. 8.
32 Петербург, 20 сентября 1879 года. С. 4.
33 Там же. С. 4. Хроника преследований. Петербург// Народная воля. 1879.
№ 1. С. 17; Два слова о генерал-губернаторах // Там же. № 2. С. 15; Политические
письма социалиста. Письмо первое // Там же. С 6.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
181
с разделом «Хроника преследований», в котором печатались сведения
о ссылках, арестах, жестоком обращении со ссыльнопоселенцами
и пр. Постоянно подчеркивалась несоразмерность преступления и на-
казания: в России вешают за «образ мыслей», отправляют на катор-
гу людей, «которых не за что было и под арест посадить»34. Журнал
перечислял все разнообразие насильственных мер, применяемых пра-
вительством: оно «вешает», «губит в тюрьмах», «держит целые годы
без суда и следствия» и «хоронит заживо в рудниках», «замуровывает
в крепостях», «разлучает с детьми, женами и престарелыми родите-
лями, оставляя их на произвол судьбы, без пропитания»35. Особенно
остро в этот момент стоял вопрос о пытках: в одной из статей Л.А. Ти-
хомиров писал, что Каракозова, Соловьева и других политических
преступников пытали «электричеством и гальванизмом»36.
Представить террор только как ответ на действия правительства
против революционеров было недостаточно. В этом случае он выгля-
дел бы просто как личная месть. «Народной воле» необходимо было
показать, что она совершает возмездие за муки всей страны. Партия
доказывала, что правительство применяет целую систему мер, в кото-
рые входит «полное подавление мысли, общественной жизни, уничто-
жение всех органов проявления народной воли и террор»37. Российская
империя рисовалась в партийном издании как «душная необъятная
темница», «живое воплощение разнузданного деспотизма»38. Изобра-
жение правительственных репрессий как явления, имеющего массо-
вый характер, создавалось с помощью гипербол: «Нет деревушки, кото-
рая не насчитывала бы нескольких мучеников, сосланных в Сибирь»39,
«Не отдельные личности, не десятки и сотни, а тысячи лиц замучены
в тюрьмах, ссылке и каторге, тысячи семей подвергнуты разорению и
брошены в омут безысходного горя»40. Получалось, что «белый террор»
направлен не против одних только революционеров, но против всей
34 Два слова о генерал-губернаторах. С. 15. См. также: На чьей стороне нрав-
ственность? С. 8; От Исполнительного комитета // Народная воля. 1880. № 3. С. 7.
35 Письмо Исполнительного комитета Александру III. С. 122; О казнях// На-
родная воля. 1879. №2. С. 5; На чьей стороне нравственность? С. 7; 25 декабря
1879 года. С. 5. Политические письма социалиста. Письмо первое. С. 6.
36 Кошачий концерт. СП.
37 Петербург, 20 сентября 1879 года. С 2.
38 Хроника преследований // Народная воля. 1879. № 1. С 16.
39 25 декабря 1879 года // Там же. 1880. № 3. С. 2.
40 Исполнительный комитет европейскому обществу. С. 98. См. также: Хро-
ника преследований. С. 18. Французскому народу от Исполнительного комитета
русской революционной партии по поводу невыдачи Л. Гартмана. С. 224-227.
182
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
страны. В таком случае «Народная воля» мстила не столько за своих
товарищей, сколько за доведенную до отчаяния Россию.
Постоянное изображение на страницах партийного органа «бело-
го террора» служило, таким образом, средством легитимации терро-
ра «красного». Если правительство, узурпировав волю народа, творит
судебный произвол, следовательно, и партия «Народная воля» вправе
вершить правосудие. Равным образом партия вправе ответить наси-
лием на насилие, если этого требуют интересы народа. При этом, от-
казывая правительству и его агентам в моральных качествах, награж-
дая их действия эпитетами «зверские» и «кровавые»41, народовольцы
утверждали, что насилие чуждо самой природе русской молодежи.
«Народная воля» была не единственным революционным изда-
нием, обсуждавшим проблемы террора. Следует сразу отметить, что
среди революционеров не существовало единого мнения по поводу
допустимости и полезности применения насилия в качестве метода
борьбы. Не вдаваясь в подробности происхождения и обоснования
той или иной точки зрения42, остановлюсь лишь на конечном резуль-
тате, т.е. нелегальной литературе, так или иначе попадавшей в Россию
и читавшейся в ней в период с 1879 по 1881 год.
Против террора как метода, толкающего социалистов на путь
политической борьбы, разумеется, выступал в России «Черный
передел»43. В опубликованном в первом номере партийного органа
«Письме к бывшим товарищам» был выражен протест против поли-
тической борьбы. Единственным доступным партии методом такой
борьбы была названа «терроризация правительства»44. Именуя тер-
рор системой, основанной на «случайностях», «Черный передел» не
отрицал возможности успеха задуманного цареубийства. Суть воз-
ражений состояла в том, что, даже если, запугав правительство тер-
рором, революционеры вынудят его пойти на уступки, они не только
не приблизятся, но, напротив, удалятся от социалистического идеала,
подтолкнув империю к буржуазному развитию45. «Чернопередельцы»
41 Хроника преследований. С. 16; 25 декабря 1879 года. С. 2; Корреспонден-
ция. Из Москвы (1 декабря). С. 12.
42 См.: Твардовская В.А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870-
1880-х годов; Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении.
43 Напомню, что раскол «Земли и воли» произошел именно из-за вопроса тер-
рора, противники которого объединились в «Черный передел». О взглядах послед-
них см.: Троицкий НА. Крестоносцы социализма. Саратов, 2002. С. 253-260.
44 Письмо к бывшим товарищам // Черный передел. 1880. № 1. С. 8.
45 Там же. С. 7-13.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
подчеркивали, что народ, во имя которого партия борется с прави-
тельством, не понимает покушений на царя, видя в них лишь месть
дворян46. Цареубийство 1 марта несколько смягчило негативные
оценки: в вышедшем в марте 1881 года номере «Черного передела» оно
было названо «казнью деспота», осуществленной как «месть за погиб-
ших товарищей»47. Общего отрицательного отношения к террору тем
не менее удача «Народной воли» не изменила. В статье «По поводу со-
бытия 1 марта» террор получил признание в качестве способа «борьбы
против политического деспотизма, имеющей целью улучшение внеш-
них условий деятельности революционной партии», но в ней отрица-
лось, что таким образом можно достигнуть социальной революции48.
За границей с критикой террора выступил известный украинофил
М.П. Драгоманов49. В брошюре «Смерть Александра II» (замечу, не
«казнь») он открыто заявил: «Мы не сторонники убийств, в том числе
и тираноубийств»50. Несмотря на неприятие террора, М.П. Драгома-
нов в других работах писал о том, что борьба русских революционеров
поддается объяснению. В отличие от западноевропейских «довольно
случайных» покушений русские убийства, с его точки зрения, пред-
ставляют собой «законообразное явление»51. «Политические убийства
[...] вызываются застоем, мучениями и казнями со стороны прави-
тельства [...]. Продолжение застоя [...], увеличив количество недоволь-
ных и тех, кому нечего более терять, — увеличит число политических
убийств», — писал он в брошюре «Соловья баснями не кормят», адре-
сованной М.Т. Лорис-Меликову52.
М.П. Драгоманов публиковал свои статьи в различных изданиях,
в том числе в журнале «Общее дело», редакция которого не разделяла
его неприязненного отношения к террору. Этот журнал, основанный
по инициативе М.К. Элпидина, по существу выражал либеральные
взгляды и поддерживал конституционно-монархическое движение
46 См.: Из Сой губернии // Там же. 1881. № 3. С. 13-14.
47 По поводу события 1 марта // Там же. С. 10.
48 Там же.
49 О взглядах М.П. Драгоманова на террор см.: Гревс И. Из политических на-
строений четверть века назад // Свобода и культура. 1906. № 7. С. 490-513.
50 Драгоманов М.П. Смерть Александра II // Собрание политических сочине-
ний. Paris, 1906. Т. 2. С. 341.
51 Драгоманов М.П Терроризм и свобода, муравьи и корова. Ответ на ответ
«Голоса». Женева, 1880. С. 3.
52 Драгоманов М.П. Соловья баснями не кормят. Письмо к генералу Лорис-
Меликову. Женева, 1881. С. 5.
184
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
в России53. Редакция разделяла общее представление о том, что поли-
тические убийства в России были вызваны «бесчеловечной жестоко-
стью» режима, и потому отказывалась порицать их: «...нравственное
чувство имеет также свою упругость, и кто же виноват в том, что у нас
в России оно может давать только взрывы и не имеет для себя никакого
мирного и правильного исхода»54. В августе 1880 года в журнале была
напечатана статья «О пользе цареубийства» за подписью «профессора
Историомарова» (В.А. Зайцева), в которой на исторических примерах
доказывался тезис: «цареубийство полезно». При этом автор уточнял,
что под цареубийством он подразумевает убийство, «имеющее целью
перемену политической системы в обществе»55.
Между эмигрантами были и поклонники террора и террори-
стов. Среди революционных изданий выделяются посвященные по-
ложению дел на родине брошюры П.Ф. Алисова, богатого курского
помещика, покинувшего Россию в 1871 году. В своих рассуждениях
о терроре публицист обращался к традиции тираноубийства. Терро-
ризм для него — прежде всего цареубийство: «Не пройдет и десятка
лет, и убийство царя станет такой же необходимостью, как убийство
рыскающей, бешеной собаки»56. Если «Народная воля» пыталась до-
казать, что убийство императора небезнравственно, то Алисов, на-
против, доказывал высокую моральность такого деяния, потому что
оно есть «протест человека против кровожадного, бессмысленного
зверя»57. Цареубийство 1 марта было оценено публицистом как «казнь
тирана» в одном ряду с казнями Карла I и Людовика XVI58. Столь же
одобрительно высказался о 1 марта П.Н. Ткачев59.
Очевидно, что русская эмиграция живо интересовалась борьбой
«Народной воли». Несмотря на различное отношение к террору как
методу борьбы, все эмигранты сходились в том, что единственным
виновником террора является само правительство. В изображении
53 См.: История русской журналистики XVIII-XIX веков / Ред. Л.П. Громова.
СПб., 2003. С 557.
54 Мины и контрмины // Общее дело. 1879. № 30. С. 5.
55 [Зайцев В.А.] О пользе цареубийства // Там же. 1880. № 37. С. 4-5.
56 Алисов П. Процесс Шестнадцати. Geneve, 1880. С. 11.
57 Там же. С. 12.
58 Он же. Великая казнь. (Прибавление к брошюре: Александр II Освободи-
тель.) London, 1881. С. 4.
59 Казнь тирана и ее последствия // Набат. 1881. № 1. С. 1. Об эволюции взгля-
дов на террор П.Н. Ткачева и редакции «Набата» см.: Рудницкая ЕЯ. Русский блан-
кизм: Петр Ткачев. М., 1992.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
эмигрантских изданий, русские революционеры были вынуждены
перейти к террору вследствие жестоких репрессий. В этом пункте точ-
ка зрения эмигрантов совпадала с мнением, представленным на стра-
ницах «Народной воли». Также большинство заграничных изданий
поддерживало метафору правосудия применительно к покушениям
на Александра II, 1 марта чаще всего описывалось как «казнь». Важно
отметить, что, говоря о терроре, эмигранты имели в виду прежде всего
цареубийство, в то время как сама «Народная воля» включала в него
убийства шпионов и должностных лиц. Видимо, вследствие этого для
эмигрантов более актуальны были традиции тираноборчества и апел-
ляция к прецедентам казни монархов.
Следует отметить еще одно направление в дискуссиях о террориз-
ме внутри революционного мира — ультратеррористические взгляды
Н.А. Морозова и его последователя Г.Г. Романенко60. В апреле 1880 года
журнал «Общее дело» опубликовал статью Н.А. Морозова «Русское
террористическое движение», вслед за этим в Женеве вышла брошю-
ра «Террористическая борьба»61. Н.А. Морозов видел в терроре но-
вую форму революции, более гуманную, чем предыдущие, поскольку
«она казнит только тех, кто действительно виновен в совершающем-
ся зле»62. Солидаризируясь с теми, кто утверждал, что правительство
само толкнуло революционеров на террор, он предсказывал последне-
му блестящие перспективы: если вслед за «Народной волей» в России
возникнут и другие подобные организации, которые затем объединят
усилия, то «наступят последние дни монархизма и насилия и откроет-
ся широкая дорога для социалистической деятельности в России...»63.
Эмигрантские издания и «Черный передел» не имели такого вли-
яния на информационное поле, как литература народовольцев. Это
было связано не только с ограниченной численностью тиражей и труд-
ностями доставки из-за границы, но прежде всего с большим автори-
тетом «Народной воли», подкреплявшей теоретические рассуждения о
терроре практическими действиями. Тем не менее комплекс нелегаль-
ной литературы не следует игнорировать, поскольку она проникала
60 Тарновский В. {Романенко Г.Г.) Терроризм и рутина (по поводу полемики
г. Драгоманова с «Голосом»). Лондон, б.г.
61 Подробный разбор этой работы см.: Будницкий В.О. Терроризм в россий-
ском освободительном движении. С. 70-75; Твардовская В А. Н.А. Морозов в рус-
ском освободительном движении.
62 Морозов И. Русское террористическое движение// Общее дело. 1880.
№33/34. С. 12.
63 Морозов И. Террористическая борьба. С. 8.
186 Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
в Россию. Кроме того, сами народовольцы должны были реагировать
на рассуждения о терроризме других представителей нелегального ла-
геря, будь то полемические статьи «Черного передела» или не одобрен-
ная Исполнительным комитетом брошюра Н.А. Морозова.
2. «Лицемерный деспот».
Александр II в нелегальной литературе
Для того чтобы оправдать убийство человека, «Народной воле»
необходимо было представить свою жертву в нелицеприятном виде,
вообще лишить ее человеческих черт. Если речь шла об уничтожении
шпионов, сообщения о «казни» которых появлялись в партийных из-
даниях64, то они представлялись как «люди, не имеющие уже ничего
человеческого и составляющие позор общества»65. Жалким показан
шпион Жарков в «Листке "Народной воли"»: «...оглушенный кисте-
нем, шпион упал, крича о помиловании, обещая во всем признаться.
Несколько ударов кинжалом прекратили эту позорную жизнь»66. Раз-
умеется, гораздо больше усилий редакция прикладывала для того,
чтобы дискредитировать в глазах читателей главную жертву — импе-
ратора Александра П.
Выстраивание негативного образа монарха партия начинала не с чи-
стого листа. К 1879 году в нелегальной литературе сложилась прочная
традиция дискредитации Александра II, восходящая к статьям А.И. Гер-
цена и серии очерков П.В. Долгорукова67, с одной стороны, и опираю-
щаяся на мнения и слухи, циркулировавшие в русском обществе, —
с другой. По сути, не изобретая ничего нового, редакция «Народной
воли» взяла на вооружение уже имевшиеся негативные характеристики
императора, с тем чтобы доказать справедливость «смертного приго-
вора». Можно выделить разнообразные приемы, которыми пользова-
лись публицисты при конструировании негативного образа монарха.
Журналисты нелегальных изданий удачно использовали навязы-
вавшийся официальной пропагандой образ Царя-Освободителя. На-
меренно чрезмерно употребляя закрепленные за царем официозные
формулировки, авторы «Народной воли» добивались комического
64 25 декабря 1879 года. С. 3; 15 мая. С. 3.
65 На чьей стороне нравственность? С. 7.
66 Петербург, 15 мая 1880 года // Листок «Народной воли». 1880. № 1. С. 3.
67 Долгоруков П. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860-1867 годы.
М., 1992.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература... 187
эффекта, превращая восхваление «Александра Милостивого» в фарс.
Типичной можно назвать сказку «Доброта», помещенную в № 3 «На-
родной воли». В тексте, состоящем из двенадцати предложений, сло-
во «добрый» было употреблено семь раз. «Добрый» царь после поку-
шения на него «злых людей» утешал плачущего генерала, объясняя
тому, что на него покушаются оттого, что он уж «слишком добрый»68.
На страницах «Народной воли» ироничные характеристики импера-
тора как «царя-освободителя, Александра Милостивого» и «Алексан-
дра Блаженного» соседствовали с титулом «Александр Вешатель»69.
Для революционеров важными оказывались личные качества им-
ператора. В заграничной нелегальной литературе постоянно подчер-
кивалась и преувеличивалась старческая немощь 62-летнего монарха.
Царя называли «добрый дедушка Студень»70 (прозвище происходит
от названия болгарской деревни Горный Студень, в которой во время
Русско-турецкой войны 1877-1878 годов находилась ставка импера-
тора), «парализованная дохлятина»71, «наш царственный Паралич»72
и т.п. В статье «Народной воли», посвященной приему в Москве после
покушения 19 ноября 1879 года, корреспондент писал о поразившей
его резкой перемене: «...медленная походка, глухой голос, потухшие
глаза, седые волосы, тяжелая одышка», — этот облик, как писал ав-
тор, резко контрастировал с бравым видом императора еще пять лет
назад. Итог подводился неутешительный: «...от русского императора
осталась жалкая полусгнившая развалина»73. Журналисты революци-
онных изданий в один голос называли две причины подобных измене-
ний: постоянный страх покушений и развратная жизнь74.
«Старческие амуры» императора, разумеется, не могли добавить
ему положительных черт. Революционеры использовали скандальный
роман с Е.М. Долгоруковой сразу в нескольких целях. Во-первых, так
68 Доброта // Народная воля. 1880. № 3. С. 21.
69 Политические письма социалиста. Письмо первое. С. 6; Внутреннее обозре-
ние // Листок Народной воли. 1880. № 2. С. 7; 25 декабря 1879 года. С. 1; Кошачий
концерт. С. 12; От Исполнительного комитета, 7 февраля 1880. С. 94.
го g0T тебе, дедушка, и Юрьев день! // Общее дело. 1879. № 29. С. 1; Что ему
делать? // Там же. № 30. С. 7.
71 Алисов П. Процесс Шестнадцати. С. 7.
72 Там же.
73 Корреспонденция. Из Москвы (3 декабря)// Народная воля. 1880. № 3.
С. 15.
74 Там же; Оглядка на прошлый год // Общее дело. 1880. № 31/32. С. 3; Помпа-
дур в чемодане (от нашего собственного корреспондента из Ниццы) // Там же. С. 6.
188
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
подчеркивалось лицемерие императора, несоответствие его поведения
официальному образу защитника нравственности и семейных основ75.
Александра II обвиняли, с одной стороны, в том, что он тратит на лю-
бовницу миллионы, когда народ голодает76; с другой стороны, подчер-
кивалось вмешательство фаворитки в государственные дела. Журнал
«Общее дело» утверждал: «Теперь уже редкая концессия получается не
из ее [Долгоруковой. — Ю.С.] рук, редкий подряд и миллионная спе-
куляция обходится без ее посредства»77. Наконец, императора обвиня-
ли в пренебрежении государственными делами. В корреспонденции
из Москвы «многотрудными» обязанностями монарха были названы
«цензирование наших невинных газет и разрешение благотворитель-
ных спектаклей»78. Фельетон «Дневник Императора Самодержца»
добавлял к этим важным занятиям игру в «винт»79.
В нелегальных изданиях создавался образ жестокого тирана, со-
звучный описаниям «белого террора». В прокламации «Народной
воли» о Льве Гартмане император рисовался «лицемерным деспотом»
и «главным столпом реакции», который «не стыдился даже усиливать
приговоры [...], на его личную ответственность приходится возложить
смерть сотен лиц»80. П.Ф. Алисов в ответ на распространившееся по-
сле 1 марта сравнение смерти императора с муками Христа предполо-
жил, что логичнее сравнивать Александра II с царем Иродом81.
Все перечисленные выше характеристики императора как сласто-
любивого, жестокого старика были традиционны для нелегальной ли-
тературы. Начавшаяся «охота на царя» добавила в этот список такую
черту, как трусость. Н.А. Саблин в фельетоне в гиперболизированном
виде описывал меры охраны: улицы «превращаются в пустыню, окна
запираются, пешеходы скрываются, экипажи скрываются в переулках,
повсюду тихо, безмолвно, ни души»82. Чтобы благополучно добраться
75 Алисов П. Великая казнь. С. 6; По поводу московского покушения // Общее
дело. 1879. №30. С. 2.
76 Алисов П. Великая казнь. С. 6.
77 За ширмой // Общее дело. 1880. № 31/32. С. 7; Дневник Императора Само-
держца Всея России // Листок Народной воли. 1880. № 3. С. 6.
78 Корреспонденция. Из Москвы (3 декабря). С. 15.
79 Дневник Императора Самодержца Всея России. С. 6.
80 Французскому народу от Исполнительного комитета русской революци-
онной партии по поводу невыдачи Л. Гартмана. С. 226. См. также: Что ему теперь
делать? С. 7.
81 Алисов П. Витова пляска. Лондон, 1881. С. 4.
82 Дневник Императора Самодержца Всея России. С. 6.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
в Ливадию, император в том же фельетоне заказывает себе ящик и от-
правляется в багажном вагоне83. Схожий мотив находим в статьях
журнала «Общее дело». Неудача покушения 19 ноября объяснялась
предпринятыми предосторожностями: «...план был очень прост.
Именно на время путешествия решено было называть дедушку бага-
жом, а багаж дедушкой»84. Таким же образом император якобы ездил
в Ниццу для прощания с императрицей Марией Александровной85.
Итак, созданный «Народной волей» негативный образ Алексан-
дра II соответствовал уже сложившимся традициям, бытовавшим в не-
легальной литературе. Интересно, что царь, как его изображали рево-
люционеры, скорее жалок, чем страшен. Жестокий, трусливый старик,
предающийся «старческим амурам», подчиняющийся своей любовни-
це, он представляет собой пережиток прошлого, мешающий развитию
страны. Это уже не человек, а «старая развалина», которую не убива-
ют, но добивают. Этот образ царя сопоставим с красочным описанием
самодержавия в одном из номеров журнала «Народная воля»:
Видали ли вы давно упавший ствол дерева в лесу? С виду он еще
совершенно крепок, его кора совершенно цела, и на ней растут зеленые
мхи... Но попробуйте вскочить на него: кора провалится под вашими
ногами, и ствол рухнет, обдавши вас целым облаком гнили86.
Очевидно, выбор в пользу более юмористического, чем демонизи-
рованного образа был связан с декларировавшимся «Народной волей»
возможным отказом от террора в случае выполнения царем требова-
ний партии. Жалкого врага возможно было помиловать87, в то время
как сильный и жестокий требовал бы непременного уничтожения.
3. «Святые тени мучеников за народное благо»
Не менее важным, чем создание негативного образа жертвы, было
для народовольцев конструирование положительного образа рево-
люционера. Замечу сразу, именно революционера, а не исполнителя
83 Там же. С. 7.
84 Вот тебе, дедушка, и Юрьев день! С. 1.
85 Помпадур в чемодане. С. 6. В этой статье делается предположение, что бо-
лезнь императрицы имеет «галантный» характер. «Старушенция» заразилась ею
у «старого помпадура».
86 О казнях. С. 6.
87 От Исполнительного комитета // Народная воля. 1880. № 3. С. 7.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
террористического акта. Террористы появлялись на страницах из-
даний «Народной воли» редко. Цель в этом случае была всегда одна:
показать, что покушения осуществляются людьми из «народа». Такие
упоминания подспудно были продолжением спора с Г.В. Плехановым
и его сторонниками, утверждавшими, что революционное движение
воспринимается «народом» только как происки дворян и чиновни-
ков88. «Народная воля» стремилась доказать, что «народ» не только
правильно понимает происходящее, но, более того, террор осущест-
вляется руками лучших его представителей. Этой задаче подчинено
заявление Л.А. Тихомирова, сделанное от имени Степана Халтурина,
что взорвавший Зимний дворец столяр «действительно рабочий по
происхождению и ремеслу» и сообщения газет о его знатном проис-
хождении «для него крайне неприятны»89. Прокламация по поводу
казни А.А. Квятковского и А.К. Преснякова решала ту же задачу. В ней
доказывалось, что правительство выбрало для казни Квятковского
только потому, что он дворянин, а не потому, что он действительно
участвовал в террористическом акте. Прочие же подсудимые на про-
цессе «крестьяне да мещане»90.
Революционеры, появлявшиеся на страницах «Народной воли»,
во всех других случаях были либо погибшими, либо томящимися в
тюрьме или на каторге «товарищами». Разумеется, это значительно
ограничивало возможность их реалистичного изображения. Видимо,
сами авторы нелегального издания понимали это. Попытку преодо-
леть излишнюю идеализацию «героев» представляет собой отрицание
Л.А. Тихомировым в статье «На чьей стороне нравственность» тези-
са, будто бы все революционеры «существа идеально-нравственные».
Признание, что между революционерами есть «малодушные, увле-
кающиеся и, больше всего, невыработанные люди»91, все же не вли-
яло на общую тенденцию: в нелегальной литературе революционеры
описывались почти исключительно в светлых тонах. Герои революции
освящены мукой или казнью, индивидуальные черты уступают место
героико-патетическому мифотворчеству.
Портрет идеального революционера рисовался следующим об-
разом: этот человек либо находится на скамье подсудимых, либо
88 См.: Из С...ой губернии. С. 13-15; Плеханов Г.В. Социализм и политическая
борьба // Плеханов Г.В. Сочинения. М., 1925. Т. 2. С 29-88.
89 15 мая 1880 года // Листок «Народной воли». 1880. С. 3.
90 Исполнительный комитет европейскому обществу. С. 97.
91 На чьей стороне нравственность? С 8.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
уже мертв. Он всегда спокойно принимает свою участь, «расставаясь
с жизнью, знает, что отдает ее за правое дело»92. Его последние минуты
согреты надеждой, что товарищи продолжат его дело. Это «непреклон-
ный» и исполненный «нравственного величия человек», способный
поражать всех «экспромтами знания, умелости, изобретательности»93.
Изображение революционеров в русле революционной мифоло-
гии, видимо, предопределило обращение нелегальной литературы к
христианству с его развитой идеей мученичества во имя блага чело-
вечества. Прямой параллели между революционерами-«мучениками»,
как называли их авторы нелегальных изданий94, и Христом на стра-
ницах «Народной воли» нигде не проводится. Однако обыгрывается
ситуация гонений на христианское учение. Следует отметить, что это
скорее обращение к истории, чем к Откровению. Намеренно модерни-
зируя евангельский сюжет, журналисты «Народной воли» стремились
доказать простую истину: хотя «римские жандармы» замучили «хри-
стианского бога», они не остановили распространение христианского
учения95. Точно так же «гонения» на социалистов не смогут помешать
торжеству социализма96.
В большей степени использование евангельских мотивов харак-
терно для публицистики П.Ф. Алисова, наблюдавшего за борьбой
«Народной воли» с прекрасной виллы на берегу Средиземного моря97.
Он объяснил поведение А.И. Желябова, поцеловавшего перед казнью
крест, не как поступок верующего, но как жест равного: «...ты поцело-
вал запытанного на кресте не как бога, но как брата, умевшего уме-
реть за святыню убеждений»98. Он же предрекал И.И. Гриневицкому
воскресение из мертвых: «Чудный юноша! Наступит твой час, и ты
подымешься из безвестного гроба, и ослепительнее солнечного света
засияет вокруг твоей головы терновый венец»99.
История Христа, таким образом, была рассказом не только о муках
во имя идеи, но и о торжестве воскресения. Последнее применительно
92 О казнях. С. 5.
93 Там же; 25 декабря 1879 года. С. 5.
9* См.: От Исполнительного комитета, 7 февраля 1880. С. 94, 104-105; Письмо
Исполнительного комитета Александру III. С. 121; Алисов П. Я предпочитаю Цито-
вичей. Женева, 1881. С. 14.
95 Политические письма социалиста. Письмо первое. С. 6.
96 Письмо Исполнительного комитета Александру III. С. 121.
97 Засулич В.И. Воспоминания. М., 1931. С. 104.
98 Там же. С. 1.
99 Алисов /7. Великая казнь. С. 4.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
к революционерам осмысливалось чаще всего все же не как мисти-
ческое событие, но как воскресение в памяти благодарных потомков.
Но сомнения прочь! Ведь не все ж будет ночь,
Свет блеснет хоть над нашей могилой.
И покончив борьбу, вспомнив нашу судьбу,
Обвинять нас потомки не станут,
И в свободной стране оправдают вполне,
Добрым словом погибших помянут100.
Для изображения революционеров нелегальная литература ис-
пользовала и другие библейские образы. К примеру, С.Н. Халтурин в
одной из брошюр П.Ф. Алисова был назван Самсоном101, в другой от
имени реакционного журналиста П.П. Цитовича упоминается Юдифь,
как «вполне достойная виселицы» (очевидно, Юдифь рассматривалась
как героиня, «казнившая» «тирана» Олоферна во имя спасения наро-
да), и пророки, являющиеся «в самом неприличном виде, с разными
советами и угрозами к начальству»102. Наиболее сильное впечатление
производит использование тем же публицистом образов апокалип-
сиса для изображения грядущей революции. Новым Откровением
предстает брошюра «Процесс Шестнадцати», где гонимые револю-
ционеры показаны одновременно как ангелы и как судьи: «...в одной
руке они держали книгу для народа, в другой — смертельное оружие».
В брошюре ясно звучит угроза старому миру: «...вы доживете до той
великой ночи, когда ангел смерти сойдет на нивы и отделит плевелы
и бросит их в огонь»103.
Реакция на описание террористов в легальной печати «заведомы-
ми ворами, шантажистами, взяточниками и негодяями» была очень
острой. Ограничиваясь утверждением, что все выдвигаемые журна-
листами обвинения ложны, Л.А. Тихомиров в статье «На чьей стороне
нравственность» переходил к обличению «семьи и школы», которые
«систематически притупляли и развращали их [представителей ре-
волюционной молодежи. — Ю.С.] нравственное чувство»104. В целом
для партийных журналистов не характерно использование образа
100 После казни 4 ноября // Народная воля. 1880. № 4. С. 9.
101 Алисов П. Я предпочитаю Цитовичей. С. 10.
102 Алисов Я. Спасение отечества с выдачею 100 000 рублей вперед (Торжище).
Женева, 1880. С 10.
103 Алисов П. Процесс Шестнадцати. С. 15.
104 На чьей стороне нравственность? С. 8.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
террориста-«недоучки», популярного среди представителей обще-
ства. Народовольцы не стремились воспользоваться тем потенциалом
оправдания, который содержал этот образ. Вероятно, фигура «муче-
ника» за народ была для них более предпочтительной, чем дегероизи-
рованный образ «жертвы семьи и школы». Л.А. Тихомиров насмеш-
ливо описал в одной из статей созданные «недоучками» «прекрасно
поставленное типографское дело», «паспортную систему со всеми
тонкостями делопроизводства», «наилучшие системы вооружения»,
«научные завоевания в области техники». В заключение он подчерки-
вал контраст: «Революционеры невольно напоминают собою высшую
культурную расу, меряющуюся силами с многочисленными, но дики-
ми ордами правительства»105.
В нелегальной литературе был создан миф о революционере, пре-
зревшем земные блага во имя народа. Он смело жертвует собою и, сту-
пая на эшафот, смеется над палачами, потому что уверен в будущем
торжестве идеи и собственном воскресении в памяти благодарных
потомков. Образ, предложенный революционерами, несмотря на от-
дельные попытки устранить идеалистичность, все же был схематич-
ным и обезличенным.
4. Четыре портрета русского общества
Изображение на страницах нелегальной литературы русского
общества было подчинено одной задаче: получить его поддержку в
борьбе с правительством. Все прокламации «Народной воли» обяза-
тельно содержали в себе призыв к обществу «сомкнуть свои силы для
предстоящей борьбы»106. Насколько сложным было выполнение этой
задачи, настолько же противоречивым был портрет, созданный ре-
волюционерами. Если бы общество заглянуло в «Народную волю» и
другие подпольные издания, как в зеркало, оно бы увидело не одно,
а несколько лиц, ничем друг на друга не похожих.
Портрет первый: все слои общества всецело поддерживают рево-
люционеров. Портрет этот создавался двумя способами: либо прямо
заявлялось о всеобщей поддержке, либо косвенно — через сообщения
105 25 декабря 1879 года. С. 5.
106 От Исполнительного комитета, 1 марта 1881 года// 1 марта 1881 года.
С. 116. См. также: 25 декабря 1879 года. С. 1-5; От Исполнительного комитета//
Народная воля. 1880. № 3. С. 7; От Исполнительного комитета, 7 февраля 1880 года.
С. 94; Исполнительный комитет офицерам русской армии // Литература партии
«Народной воли». Второе приложение к сборникам «Государственные преступле-
ния в России». Paris, 1905. С. 908-912.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
об общей ненависти к правительству. То, что этот портрет не имел ни-
чего общего с действительностью, доказывает хотя бы высокая сте-
пень обобщенности: общество рисовалось как монолит — «всеобщее»
сочувствие107, радость по поводу цареубийства у «огромной части
населения»108, «критика, искание чего-то лучшего и способов осущест-
вления этого» «повсюду, по всей стране»109. Эта же нерасчлененность
видна в статьях, анализировавших отношение общества к правитель-
ству: недовольство в них названо «поголовным»110, «люди досадуют»,
что покушение 19 ноября 1879 года не удалось111, «общественное мне-
ние» выносит правительству обвинительные приговоры112. Как подве-
дение итога выглядит фраза из статьи «О казнях»: «Все против него
[правительства. — Ю.С.]. Нет ни одного класса, ни одного элемента,
который бы поддерживал его»113. Этот нарисованный в «Народной
воле» портрет был скорее мечтой партии. Таким она хотела бы видеть
состояние общества.
Портрет второй был более реалистичным. Общество рисовалось
разделенным на группы, враждебные друг другу. Здесь мы встречаем
привычных героев, описанных и на страницах легальной литературы,
либералов и «охранителей». Последние, впрочем, появляются в из-
дании редко; они смешиваются с жандармами и шпионами, то есть с
«партией вешателей»114. В центре внимания «Народной воли» был ли-
берал. На его сочувствие рассчитывали члены Исполнительного ко-
митета, когда обещали в программе помощь и защиту «всем оппози-
ционным элементам»115. В том, что либералы близки революционерам
и могут им помочь, пытался убедить народовольцев и Н.К. Михай-
ловский116.
В большинстве случаев «Народная воля» рассматривала поведение
либералов отнюдь не в радужном свете. В статьях журнала «либераль-
ные достопочтенности», «любя покой, природу, книги», в лучшем слу-
чае лишь «мечтают» о счастье народа, ничего для этого не делая. Куда
107 25 декабря 1879 года. С. 3.
108 Исполнительный комитет императору Александру III. С. 123.
109 Петербург, 20 сентября 1879 года. С. 2.
110 Кошачий концерт. С 13.
1,1 Там же.
112 «По пути мирного развития» // Народная воля. 1879. № 2. С. 15.
113 О казнях. С. 5.
1.4 Хроника преследований // Народная воля. 1880. № 3. С. 18.
1.5 Программа Исполнительного комитета. С. 7.
116 Политические письма социалиста. Письмо второе. С. 9.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
чаще они трусливо «запираются в скорлупу невинности и ничегонеде-
лания и молчат»117. Нелицеприятная характеристика дана либералам
в одной из статей «Народной воли»: «Они трусливы, "художественно
трусливы", и даже такого своего подхалюзинского мнения выразить
вслух не решатся»118. И все же «Народная воля», обвиняя либералов
в трусости, никогда не говорила о том, что те на самом деле служат
правительству. Эмигранты, не столь заинтересованные в поддержке
либеральных кругов, позволяли себе более резкие выпады. «Консерва-
торы в судах — прокуроры, либералы — адвокаты [...]. Консерваторы
охотно поступают в урядники, либералы — еще охотнее шпионами за
границу [...]. Консерваторы— губернаторы, либералы— чиновники
особых поручений», — писал П.Ф. Алисов119.
На втором изображении общества, нарисованном «Народной
волей», есть еще один неопределенный герой — «остальные». К ним,
по всей видимости, относятся те, чьи взгляды невозможно охаракте-
ризовать одним из двух ярлыков. Все же отдельные характеристики
сближают «остальных» с либералами. Они, конечно, не шпионят и не
доносят, но необходимого партии «гражданского мужества» тоже не
проявляют. «Остальные» либо «молчат», либо надеются: «Авось на-
чальство помилует»120. Это они «свыклись» и «притерпелись» с «белым
террором» и ничего уже не ощущают помимо «постыдного трепета»121.
Это они «своей дряблостью, пассивностью» вычеркнули себя «из ряда
борющихся общественных сил»122.
Был и третий портрет, нарисованный «Народной волей» в ответ на
изображение общества в легальных изданиях. Сообщения русских га-
зет о реакции общества на покушение 19 ноября 1879 года Л.А. Тихо-
миров назвал «верноподданнической ложью, клеветой на Россию»123.
Если газеты и уверяли: «...вся Россия пришла в ужас и уныние при
известии о покушении, а потом вся Россия стала радоваться и востор-
гаться почти "до бесчувствия" ради того, что царь не взлетел на воз-
дух», то сам он никаких «воплей отчаяния» не слыхал124. П.Ф. Алисов
117 На чьей стороне нравственность? С. 8.
118 «По пути мирного развития». С. 15.
119 Алисов П. Я предпочитаю Цитовичей. С. 1.
120 Два слова о генерал-губернаторах. С. 15.
121 25 декабря 1879 г. С. 1.
122 От Исполнительного комитета, 5 ноября 1880 года // «Народная воля» в до-
кументах и воспоминаниях. М., 1930. С. 96.
123 Кошачий концерт. С. 12
124 Там же.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
писал, что изображаемые журналистами «комиссаровские чувства»
были почерпнуты «в секретном столе», их же «становые, урядники
на обывательских развозили по России и диктовали их дворянству,
купечеству»125. Сообщениям легальных газет противопоставлялись
корреспонденции «Народной воли»: страна встретила покушение
«равнодушно», «никакого волнения, ни раздражения, ни даже особо-
го интереса»126. Л.А. Тихомиров уверял: «...при самом тщательном на-
блюдении верноподданнические чувства блистали своим отсутствием
в массе населения»127. Верноподданнические адреса, во множестве пе-
чатавшиеся в «Правительственном вестнике», не признавались парти-
ей мерилом общественных настроений. Партия утверждала, что всем
известно, каким образом адреса пишутся128.
Наконец, после 1 марта 1881 года появился еще один портрет об-
щества. Если первый был радужной иллюзией, то последний, напи-
санный в пору разочарования, выполнен в черных тонах. В атмосфере
«подлой, беззастенчивой лжи» действуют лишь «импотенты, жалкие
в своих потугах, люди без веры, без идеалов, истасканные нравствен-
но и физически, привыкшие утробно жить [...]. Это надоедливые по-
прошайки, рассчитывающие раболепием добиться маленьких фикций
правового порядка, принявшие на себя непосильное обязательство за-
душить действительную свободу; все это — смрадное испарение гни-
лого болота, потревоженного событием 1-го марта»129. «Черный пере-
дел» пытался успокоить товарищей, уверяя, что не стоит смущаться
«невежественными толпами» поклонников «низвергнутого Перуна»:
«Они сами скоро излечатся от фанатической веры в божественность
своего идола»130. Не столь оптимистичны были эмигрантские круги,
разделявшие скорее мрачный настрой «Народной воли»: поведение
русского общества П.Ф. Алисов назвал «черным позором, вакханали-
ей рабства, отвратительнейшего факирства»131.
«Народная воля» с повышенным вниманием относилась к статьям
легальной печати. В ожесточенной полемике разных литературных ла-
герей нелегальные издания тоже были участниками, причем зачастую
125 Алисов П. Я предпочитаю Цитовичей. СП.
126 Корреспонденция. Из Москвы (1 декабря). С. 14.
127 15 мая 1880 г. С 4.
128 Кошачий концерт. С. 12-13.
129 Петербург, 15 июля // Листок Народной воли. 1881. № 1. С. 2.
130 1 марта 1881 года // Черный передел. 1881. № 4. С. 7.
131 Алисов П. Великая казнь. С. 5.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
находившимися в более выгодном положении. Легальная печать, даже
если знала об обвинениях, выдвигаемых против нее этой стороною,
вынуждена была молчать. Речь идет именно об обвинениях, потому
что революционные круги всегда с осуждением относились к тому,
что пишут о них легальные издания. Для «Народной воли» аксиомой
был тезис: легальная печать старается «при каждом случае улыбаться
правительству и забрасывать нас [революционеров. — Ю.С.] самой
возмутительной грязью»132. Неудивительно, что любое заявление в
легальных изданиях воспринималось как клевета. Несмотря на то что
Л.А. Тихомиров и утверждал, что газетные толки не стоят того, что-
бы обращать на них внимание133, появление таких статей, как «На чьей
стороне нравственность?» и «Кошачий концерт», говорит об обратном.
Упоминавшаяся уже не раз статья «Кошачий концерт» посвящена
анализу мнений различных газет на покушение 19 ноября 1879 года.
Ее автор расставляет самые крупные издания по местам «по качеству
и по размеру подлости, глупости и холуйства»134. На первом месте
оказалась газета «Новое время», которая и вообще «никогда не от-
личалась особенным умом», второе место заняли «Московские ведо-
мости». В изображении Л.А. Тихомирова М.Н. Катков «рвет и мечет с
пеной у рта [...], зычным голосом требуя казней, крови, архи-генерал-
губернаторов, увеличения числа шпионов и полиции». Наконец, осо-
бо выделен редактор газеты «Молва», который «усиленно воссылает
к небесам молитву, полную скорби и отчаяния»135. Смысл всех обли-
чений можно свести к одному: газеты всех направлений клевещут на
революционеров и раболепствуют перед правительством, потому что
любят деньги куда больше, чем свою родину. Следовательно, ничему
из того, что пишут в них, верить нельзя.
Еще в более неприглядном свете представлены русские жур-
налисты в брошюре П.Ф. Алисова «Спасение отечества с выдачею
100 000 рублей вперед (Торжище)», в которой показан торг между не-
ким «высокопоставленным лицом», под которым, видимо, подразуме-
вается М.Т. Лорис-Меликов, и редактором газеты «Берег» П.П. Цито-
вичем. О русских газетчиках ее герой говорит следующее: «Защищать
основы может всякий. Краевский, Суворин, Полетика, Буква даром
защищают, а приласкай их, руку им пожми, рюмку водки заставь их
132 На чьей стороне нравственность? С. 7.
133 25 декабря 1879 г. С. 5.
134 Кошачий концерт. СП.
135 Там же. С 12.
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
при себе выпить, — они из кожи вылезут!»136 Намек на поведение рус-
ских журналистов во время «диктатуры сердца» очевиден. На стра-
ницах издания «Народной воли», и вообще не жаловавшей Главного
Начальника, особо отмечалось поведение последнего по отношению
к газетам: «Лорис очень ловко эксплуатирует лакейские чувства раз-
ных газетчиков, милостиво допуская их до разговора с собой: убытку
ему никакого, а газетчики млеют и рады на стенку лезть за доброго
барина»137.
Особенно возмущало революционные круги поведение газет по-
сле 1 марта. Реакция на высказывавшиеся в газетах чувства скорби по
поводу гибели императора и возмущение действиями революционе-
ров последовала незамедлительно. Перечислив предлагавшиеся газе-
тами меры против революционеров (вплоть до анекдотичного про-
екта ношения верноподданнических крестов138), B.C. Лебедев писал:
«...кажется, никогда еще рабьи инстинкты и холопское нахальство
не выползали на свет божий в такой омерзительной наготе»139.
Обращает на себя внимание и то, каким образом революционные
круги использовали религиозную риторику в собственных целях. Ре-
акцией на рассуждения о воле Провидения, всякий раз спасающего
царя, выглядит заметка в журнале «Общее дело», относящаяся еще
к 1879 году. Корреспондент предсказывал в ней возможные послед-
ствия взрыва: «Преосвященный Макарий произнесет ряд таких про-
поведей, в которых как дважды два четыре докажет, что у нас теперь
4-ипостасная Троица: Бог, Сын, Св. Дух и Александр Николаевич»,
«Москва на месте "проклятого Сухоруковского домишки" воздвиг-
нет уже не часовню, как около Летнего сада, а целый храм, на котором
только, пожалуй, к надписи "Не прикасайся к Помазаннику Моему"
прибавит слова "ни к свите его, ни к багажу его"140. В другой статье
корреспондент сам брался истолковать волю Небес: Провидение, хотя
и спасает царя, всякий раз допускает покушения, потому что надеет-
ся образумить его. Автор спрашивал, чего же хочет Провидение, и в
качестве ответа приводил прокламацию «Народной воли», в кото-
рой излагались требования партии. В заключение он задавал вопрос:
136 Аписов П. Спасение отечества с выдачею 100 000 рублей вперед (Торжище).
С. 4-5.
137 15 мая 1880 г. С. 5-6.
138 См.: Голос. 1881. 25 марта.
139 Петербург, 15 июля. С. 2.
140 По поводу московского покушения // Общее дело. 1879. № 30. С. 2.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
«Уж не Провидение ли устроило и саму мину?»141 Сравнение Алексан-
дра II с Христом вызывало возмущение революционеров, называвших
его своим «братом». П.Ф. Алисов писал по этому поводу: «Попы [...]
дошли до кощунства: Александр II сравнивался с Иисусом [...]. Я на-
помню пастырям, что они сравнивают два существа несколько разных
обстановок и происхождений»142.
Нелегальная литература в целом и издания «Народной воли»
в частности были важной частью формировавшегося информацион-
ного поля вокруг проблемы терроризма. Именно в ней наиболее четко
был поставлен вопрос о сущности террора как метода революцион-
ной борьбы. Прежде чем объяснять свои действия представителям
«легальной России», народовольцам необходимо было разработать
непротиворечивую концепцию терроризма, положив ее в основу про-
граммных документов партии. В течение 1879-1881 годов понимание
террора эволюционировало от акта мести к способу политической
борьбы и пропаганды. Особенно важным было для народовольцев
убедить читателей в том, что «красный террор» партии — мера вы-
нужденная и «нравственно тяжелая». Именно этой задаче подчинено
использование метафор войны и правосудия при объяснении сущ-
ности терроризма. Остальной революционный мир в той или иной
степени поддерживал предложенное партией объяснение покушений
как ответа на «белый террор». Оценки избранного «Народной волей»
метода борьбы разнились от всецелой поддержки до острой критики
(М.П. Драгоманов, Г.В. Плеханов).
Создавая негативный образ императора Александра II, народо-
вольцы стремились демонизировать правителя, доказывая, что выне-
сенный ему «смертный приговор» справедлив. Особо следует отметить,
что партийные журналисты в целом повторяли уже существующие
отрицательные характеристики монарха, бытовавшие в нелегальной
литературе. В изображении революционера (подчеркну еще раз, не тер-
рориста) народовольцы также не были оригинальными. Опираясь на
сложившиеся-ранее стереотипы, они создавали образ «мучеников» за
народное дело. Наконец, не было оставлено в стороне и русское обще-
ство. Изображение его на страницах нелегальной литературы край-
не противоречиво, что, в свою очередь, отражает противоречивость
и колебания самого общества в вопросе о революционном терроре.
141 Мины и контрмины. С. 5.
ш Алисов П. Витова пляска. СП.
200
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
Нелегальная литература постоянно вступала в диалог с легаль-
ными изданиями. Целью этого диалога было не столько что-то до-
казать самим журналистам, сколько опровергнуть их точку зрения
перед читателями, которые, быть может, никогда и в руках не держали
всех газет, перечислявшихся корреспондентами «Народной воли» или
«Общего дела».
* * *
Реконструируя информационное поле, исследователь поневоле
вынужден задавать вопросы о целях, желаниях, действиях сил, соз-
дающих информационные потоки и пытающихся влиять на поле в
целом. Стремление как можно тщательнее рассмотреть сложный и
противоречивый процесс складывания информационного поля проб-
лемы терроризма увело нас довольно далеко от первоначальной цели.
Политика правительства в области информирования населения или
теоретические изыскания народовольцев о терроризме мало говорят
о русском обществе. Гораздо больше можно сказать о нем, изучив ле-
гальную печать и тем более неконтролируемый процесс распростра-
нения слухов. Тем не менее информационное поле нужно исследовать
только во всей его полноте. Журналисты цитировали официальные
сообщения правительства, говорили языком проповедей, намекали
на подпольные сочинения, не стеснялись передавать слухи. Пропо-
ведники, действуя в интересах власти, могли обращаться к газетным
статьям, толкуя пастве о неурядицах в стране. Революционеры вынуж-
дены были отвечать и первым и вторым. Впрочем, их положение было
сравнительно выгодным: их оппоненты не могли реагировать на статьи
подпольных обвинителей. Участвовало в этом процессе и правитель-
ство, безуспешно пытавшееся обеспечить себе полный контроль над
распространением информации о покушениях на монарха и ее интер-
претацией. «Встреча» всех сторон происходила в зале суда. Правитель-
ство в лице судей и прокурора стремилось доказать «преступность»
террористов и заставить зрителей негодовать. Народовольцы в ответ
убеждали судей и общество, что их действия вынужденны, а цели бла-
городны. Наконец присяжные поверенные, вмешиваясь в этот спор,
поднимали вопросы о правительственной политике, системе образо-
вания, ответственности родителей за детей-террористов. Внутри этого
непрерывного диалога, цитирования и самоцитирования и находи-
лось русское общество, поставленное перед необходимостью осмыс-
лить проблему терроризма и ответить на нее какими-то действиями.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
201
Все рассмотренные информационные потоки, несмотря на их
явное различие, объединяет выбор тем, через описание которых рас-
крывалась проблема терроризма. Это вопрос о том, кто такой терро-
рист, почему он пришел в революционное движение, с какой целью
осуществляет покушения на императора, какая организация стоит за
его действиями. Второй вопрос — это вопрос о «мишени» террори-
стов: каким образом следует воспринимать монарха, на которого про-
изводятся покушения. Наконец, третий вопрос — о роли общества в
происходящем. Является ли оно участником или пассивным наблюда-
телем, несет ли ответственность за эскалацию революционного наси-
лия, имеет ли возможность повлиять на происходящее.
Публицисты «Народной воли» не отделяли революционера-терро-
риста от революционера вообще. В соответствии со складывавшейся
революционной мифологией они создавали образ «мученика», жерт-
вующего жизнью ради народного блага. Параллельно с этим образом в
информационном поле существовало множество других объяснений,
кто такой террорист: преступник, фанатик, слуга дьявола, внешний
враг, социалист и нигилист. Особенно обращает на себя внимание об-
раз террориста как «заблудшего юноши», «дитяти русского общества».
Именно этот образ содержал максимальный потенциал оправдания
террориста как жертвы условий, в которых он вырос, перекладывая
ответственность за терроризм на правительство или родителей. Эти
определения выросли из горячих дискуссий о системе образования и
о состоянии семьи и общественной нравственности, которые велись
в это время в обществе.
Создание образа Александра II как «мишени» террористов нахо-
дилось в центре внимания правительства и в особенности Русской
православной церкви. Образ «мученика», «искупительной жерт-
вы» за грехи русского народа, начавший складываться еще во время
первых народовольческих покушений, был как нельзя более удачен.
Проповедникам удалось предложить такую интерпретацию 1 марта
1881 года, которая превращала его в событие, прославляющее само-
го монарха. Религиозная интерпретация смысла цареубийства без
изменений заимствовалась всеми представителями легальной печа-
ти. Сложно сказать, разделяли ли журналисты подобные убеждения,
выбирали ли их только из опасений цензурных репрессий или из-за
неумения говорить о монархе иначе. Альтернативная точка зрения
на Александра II предлагалась лишь в нелегальных изданиях. Наро-
довольцам необходимо было создать демонизированный образ своей
жертвы, чтобы доказать, что «смертный приговор», вынесенный ими,
202
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
полностью заслужен. Образ тирана и выжившего из ума старого сла-
столюбца был изобретен не ими. Он был продолжением сложившейся
за четверть века традиции, поддерживавшейся всей нелегальной лите-
ратурой. Важно подчеркнуть, что революционеры активно использо-
вали слухи о личной жизни императора, ходившие в обществе: роман
с Е.М. Долгоруковой ставился Александру II в вину наряду с шестна-
дцатью виселицами и «миллионами страдальцев».
Вопрос о роли общества в происходящем, в свою очередь, распа-
дался на два: о степени ответственности общества за действия терро-
ристов и о том, что оно может предпринять для прекращения поку-
шений. В правительственных обращениях первый вопрос не ставился.
Власть призывала общество поддержать ее в борьбе с террором. При-
зывы эти тем не менее носили скорее декларативный характер. Алек-
сандр II в обращениях и Александр III в манифестах видели помощь
общества как соединение подданных у трона в молитве за благополу-
чие державы, а не как его участие в политическом процессе. Равным
образом Русская православная церковь, интерпретируя покушения
как гнев Провидения, вызванный многочисленными «грехами» обще-
ства, предлагала в качестве решения проблемы покаяние и возвраще-
ние к вере в Бога, к верности престолу.
«Народная воля», также стремившаяся заручиться помощью об-
щества, на страницах своих изданий описывала его крайне противо-
речиво. Ее публицисты то заявляли о всеобщей поддержке действий
партии, то гневно писали об общем «предательстве». В целом подход
партии схож с подходом правительства: преследуя собственные цели,
и та и другая сторона мало обращали внимания на действительную
реакцию общества и то, каким образом его представители видели свое
участие в происходящем. Игнорируя различные варианты самоопи-
сания общества, предлагавшиеся на страницах газет публицистами,
правительство и «Народная воля» создавали его портреты, далекие
от реальности.
Пользуясь метафорами «болезни» и «почвы», журналисты легаль-
ных изданий ставили вопрос о вине и ответственности русского об-
щества за революционный террор иначе, чем ставили его остальные
участники создания информационного поля. Признавая связь между
возникновением терроризма и «болезненным» состоянием общества,
они писали о причинах «апатии» и о способах борьбы с покушениями
в соответствии с политическим направлением того или иного изда-
ния. Важно подчеркнуть, что и либералы и «охранители» использо-
вали вопрос о борьбе с терроризмом как повод еще раз обратиться
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
к обсуждению возможных путей развития страны. Логика тех и дру-
гих в итоге приводила к тому, что победа над террором ставилась в за-
висимость исключительно от действий правительства: пойдет ли оно
на уступки либералам или внемлет призывам «охранителей».
Сложившееся в 1879-1881 годах вокруг проблемы терроризма
информационное поле и сегодня поражает своим масштабом, много-
ликостью, противоречивостью. Избранный мной метод его анализа,
ориентированный на членение информационного континуума на от-
дельные потоки в зависимости от субъектов, их порождавших, не-
избежно навязывает этому полю несвойственную ему логику. Хотя
в тексте обозначены основные точки пересечения информационных
потоков и показано взаимовлияние различных источников информа-
ции, он рассказывает одновременно слишком много и слишком мало.
Едва ли хоть один представитель общества был знаком со всеми су-
ществовавшими точками зрения на происходящее или постоянно со-
прикасался со всеми источниками информации. В то же время таким
образом невозможно оценить, из какого именно «сопряжения» инфор-
мации складывалось представление о терроре. Действительное воз-
действие информационного поля на представителей общества можно
понять, изменив точку наблюдения. Место дотошного исследователя,
знающего содержание десятков газет и сотен проповедей, читающего
нелегальную литературу без опасения обыска и ареста и специально
коллекционирующего слухи, должен занять совсем другой человек.
Вообразим, что мы имеем дело с жителем столицы. За завтраком
21 февраля 1880 года он читает в своей газете (а читает он «Новое вре-
мя», поскольку придерживается умеренных взглядов) сообщение о
покушении на жизнь только что назначенного на экстраординарную
должность «героя Карса» М.Т. Лорис-Меликова. Покушение для него
отнюдь не новость, поскольку он сам накануне проходил по Большой
Морской в третьем часу пополудни и своими глазами видел, как дур-
но одетый молодой человек стрелял в графа. Мы не знаем, какие чув-
ства он при этом испытал. Возможно, ему тоже показалось, что вид
у преступника «мерзкий, гадкий», и у него появилось желание того
поколотить143. Вечером в клубе наш герой сделался центром обще-
го внимания, так что историю ему пришлось повторить не один раз.
Разумеется, весь вечер спорили о революционерах, организовавших
покушение (никто в клубе не знает, что Млодецкий был террористом-
одиночкой). Обсуждали учреждение Верховной распорядительной
143 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 40.
204
Часть I. Формирование информационного поля проблемы терроризма
комиссии и обращение Лорис-Меликова к жителям столицы. При-
помнили и недавнюю речь митрополита Исидора по поводу царского
юбилея... Разумеется, он никому не рассказал, что утром получил по
городской почте письмо в обыкновенном конверте, а в нем проклама-
цию по поводу взрыва во дворце. Прокламацию он прочитал и сжег,
почему теперь опасается, что о ней было известно в почтовой конторе
и что III отделение проверяло его благонадежность... Этим утром он
читает в газете: «Решительная, крепкая, сильная власть, власть, ко-
торой была бы подчинена вся полиция, без всяких различий... власть,
которая могла бы внести единство в действия, власть, которая бы не
развлекалась отношениями и соглашениями, только такая власть спо-
собна обезопасить общество от этих позорных "случайностей"»144.
Соглашается ли он с каждым словом?
За одни сутки придуманный столичный житель смог столкнуться
с самыми разными источниками информации о терроризме, но, сло-
жись его день немного по-другому, он узнал бы о выстреле Млодец-
кого только из газеты. Важнее этого факта то, как и что именно он
извлекал из услышанного/увиденного/прочитанного. Принимал ли он
на веру суждения газетных статей, прислушивался ли к разговорам
сослуживцев или полностью самостоятельно вырабатывал мнение о
происходящем? Конечно, в массе рассуждений, предлагавшихся вну-
три информационного поля, можно было найти объяснение террора
на любой вкус. Вероятно, каждый конкретный человек выбирал то,
которое в большей степени соответствовало его убеждениям, лично-
му опыту, склонностям. Едва ли этот процесс был полностью осмыс-
лен или строго рационален.
Усвоенные из какого-то источника или выработанные самостоя-
тельно, но все равно под влиянием предлагавшихся в информацион-
ном поле объяснений взгляды на террор транслировались дальше —
в дневниках, письмах, разговорах. Иногда, чтобы понять отношение
человека к террору, достаточно пары слов: например, тех, какими он
называет исполнителей террористических актов. Иногда, наоборот,
человек сам не мог понять, как именно он относится к покушениям
и как вообще следует к ним относиться.
Мой рассказ о событиях 1879-1881 годов перевалил за середину,
а обещанный в первых строках этой книги герой так и не появился на
сцене. Впору и впрямь решить, что русское общество — лишь «слово
ш Покушение на жизнь графа Лорис-Меликова // Новое время. 1880. 21 фев-
раля.
Глава VI. «Запретный плод»: нелегальная литература...
205
без смысла и содержания», поскольку до сих пор речь в книге в основ-
ном шла лишь о текстах — бессчетных газетных статьях, проповедях,
правительственных указах, манифестах, а героями были люди, желав-
шие управлять обществом, но не быть им. Читателю был обещан рас-
сказ о действиях в публичном политическом пространстве, между тем
до сих пор, кажется, свое присутствие в нем обнаруживали одни лишь
террористы, отправляющие свои «послания» при помощи динамита...
Впрочем, внимательный читатель помнит, что с самого начала
книги в число политических действий были включены акты комму-
никации, почему, собственно, такими ценными оказываются террори-
стические акты, понимаемые как передача информации пусть весьма
нетривиальным, зато эффектным способом. На самом деле до сих пор
речь шла об избранном мной зеркале, в которое однажды заглянуло
русское общество. Оно потребовало предельно точного описания не
собственно покушений «Народной воли» на императора Алексан-
дра II, а того, каким образом о них можно было узнать, как понять и
оценить. Учитывая сложность проблемы самой по себе и огромное
разнообразие сложившихся вокруг нее мнений, а также присутствие в
публичном политическом пространстве большого количества «игро-
ков», стремившихся навязать остальным свою точку зрения, объявляя
ее единственно верной, неудивительно, что описание этого зеркала за-
няло больше страниц, чем потребовал бы самый подробный рассказ
о трех взрывах, организованных народовольцами.
ЧАСТЬ II
РУССКОЕ ОБЩЕСТВО
в 1879-1881 годах:
ОБСУЖДАЯ ПРОБЛЕМУ ТЕРРОРИЗМА
ГЛАВА I.
ВЛАСТЬ И ОБЩЕСТВО:
КАНАЛЫ КОММУНИКАЦИИ
с
тремясь обнаружить русское общество, действовавшее в пуб-
личном политическом пространстве Российской империи в
1879-1881 годах, исследователь сталкивается с парадоксом ис-
точниковедческого характера: большинство сведений об обществе
он вынужден черпать из вторых рук, причем из рук власти, т.е. силы,
которая традиционно обществу противопоставляется. Более того,
если рассматривать в качестве политического действия, доступного
представителям общества в самодержавном государстве, акты ком-
муникации, то источники позволят довольно подробно рассмотреть
взаимодействие между властью и обществом, но будут скупы на све-
дения о межличностной коммуникации. Природу этого парадокса
можно объяснить особенностью формирования архивных фондов,
хранящих делопроизводственные материалы различных государ-
ственных структур в большем объеме, чем документы частных лиц.
Есть и другая причина: обсуждение политических вопросов предста-
вителями общества чаще всего имело устный характер. Если такие
разговоры не выходили за границы «благонадежности» и на них не
обратило внимание всевидящее око политической полиции, то они,
за редким исключением, не оставили никаких следов. Кроме того,
если обсуждение земством той или иной губернии адреса по пово-
ду кончины Александра II, во время которого высказывались идеи о
способах борьбы с террором и о котором известно благодаря журна-
лам заседаний, безусловно, может быть отнесено к сфере политики,
то разговоры в салоне А.В. Богданович, в которых речи о террористах
перемежались рассуждениями о спиритизме, показывают, насколько
тонка может быть грань между политическим и приватным. Эта си-
туация и стала причиной, по которой исследование реакции русского
210 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
общества на революционный террор основано преимущественно на
мнениях, высказанных его представителями в посланиях, адресован-
ных во власть.
1. Верноподданнические адреса: правила игры
Наиболее формальным способом коммуникации власти и обще-
ства были верноподданнические адреса и телеграммы, которые отправ-
лялись императору после каждого террористического акта различными
учреждениями, корпорациями, собраниями и иногда частными лица-
ми. Поскольку обращение ко всему обширному комплексу адресов не
имеет смысла в силу их шаблонности и отчасти ритуального характе-
ра, остановлюсь на адресах служащих Министерства народного про-
свещения, чтобы показать особенности этого канала коммуникации.
Через министра народного просвещения верноподданнические
адреса по случаю спасения Александра II от покушений 19 ноября
1879 года и 5 февраля 1880 года, а также соболезнования Алексан-
дру III по поводу кончины его отца отправляли служащие и учащиеся
различных учебных заведений, от начальных училищ до университе-
тов. От покушения к покушению количество изъявлений вернопод-
даннических чувств возрастало. Параллельно шло упорядочивание
процесса их отправления, связанное с тем, что они постепенно теряли
экстраординарный характер, превращаясь едва ли не в рутину. После
19 ноября 1879 года большинство адресов и телеграмм, независимо
от статуса их отправителя, направлялись министру1. После 5 февраля
1880 года ситуация резко меняется: местные учебные заведения ста-
ли посылать адреса попечителям своих учебных округов. Последние
становились своеобразным «фильтром»: адреса, каллиграфически на-
писанные и украшенные виньетками, порой даже «обложенные в тем-
но-синий с золотом бархатный переплет»2, отправлялись министру,
в то время как телеграммы, журналы заседаний и решения о пожерт-
вованиях оставались у попечителя, который сообщал в вышестоящие
инстанции лишь о сути посланий3.
1 О выражении некоторыми лицами ведомства Министерства народного
просвещения верноподданнических чувств по поводу события 19 ноября 1879 г. //
РГИА. Ф. 733. Оп. 193. Д. 850. Л. 1-192 об.
2 Отношение попечителя Казанского учебного округа управляющему Минис-
терством народного просвещения // РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 194. Л. 80.
3 Телеграмма попечителя Московского учебного округа министру народного
просвещения, 9 февраля 1880 года // РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 18. Л. 1.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
211
Вторым «фильтром» на пути к высочайшему адресату был сам ми-
нистр, принимавший решение, какие из адресов представить в под-
линнике, а о каких сообщить в докладе. Высокой чести скорее могли
удостоиться адреса от учащихся. Так, на адресе воспитанников Мос-
ковского Императорского лицея в память Цесаревича Николая Алек-
сандр II милостиво написал: «Благодарить, и надеюсь, что эти благо-
родные чувства сохранятся и впредь»4. Впрочем, это учебное заведение,
известное также как «катковский лицей», находилось на особом по-
ложении. После покушения в Зимнем дворце Д.А. Толстой посчитал
необходимым представить в подлиннике и малограмотный адрес, со-
ставленный учениками-крестьянами Городецкого начального учили-
ща, находившегося в Балахнинском уезде Нижегородской губернии5.
Все-таки большинство адресов, как бы красиво они ни были оформ-
лены, оставались в канцелярии министра. Император получал лишь
списки учреждений, заявивших о верноподданнических чувствах.
В ответ на адрес неизменно следовала высочайшая благодарность,
о которой монарх уполномочивал министра сообщить отправителям.
Даже наличие посредников не гарантировало, что на стол импе-
ратору ляжет полностью «благонадежный» адрес. К юбилею царство-
вания Славянское благотворительное общество единогласно приняло
редакцию адреса, составленного Ф.М. Достоевским. Министр вну-
тренних дел приказал исключить из текста фразы о славянском еди-
нении и о предчувствии «будущего великого разрушения», однако в
адресе остались слова о террористах как о «юных русских силах, увы,
столь искренно заблудившихся», равно как и осуждение воспитавших
их отцов. Высочайшее неудовольствие вызвала оставленная, вероят-
нее всего, Л.С. Маковым фраза: «Мы верим в свободу истинную и пол-
ную, живую, а не формальную и договорную, свободу детей в семье
отца любящего и любви детей верящего, — свободу, без которой ис-
тинно русский человек не может себя и вообразить». А.Г. Достоевская
сделала примечание на беловой рукописи адреса: государь заявил до-
ложившему адрес министру, что он «никогда не подозревал Славян-
ское Благотворительное Общество в солидарности с нигилистами»6.
Хотя изъявление верноподданнических чувств было формально
добровольным решением подданных, на деле отсутствие реакции на
4 Адрес воспитанников Московского Императорского лицея в память Цеса-
ревича Николая // Там же. Л. 41.
5 Адрес учащихся Городецкого уездного училища // Там же. Л. 73.
6 Подробно см.: Волгин И. Колеблясь над бездной: Достоевский и русская ре-
волюция. М., 1998. С. 196-203.
212 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
покушения было чревато для отмалчивающихся неприятными по-
следствиями. Недаром попечитель Одесского учебного округа в марте
1881 года писал о своем «немалом затруднении»: к концу месяца только
одно учебное заведение округа выразило свои чувства по поводу со-
бытия 1 марта. Пытаясь как-нибудь объяснить ситуацию, он указывал
в качестве причины «нравственное потрясение несчастным событием»
учителей и учеников прочих учебных заведений7. Отсутствие адре-
са могло быть расценено как политическая демонстрация, а иногда и
было таковой. Собравшееся после 1 марта 1881 года на чрезвычайное
заседание Самарское губернское земство почти полным составом, кро-
ме трех человек, отклонило предложение об отправке адреса, мотиви-
руя это тем, что в течение последнего времени земством было послано
пять адресов, которые ни к чему не привели, и потому, как выразился
гласный Наумов: «К чему пустая формальность?.. Лучше молчать»8.
Смысл верноподданнических адресов заключался в самом акте ком-
муникации подданных и монарха, а не в содержании послания, с неболь-
шими вариациями сообщавшего о неизменной преданности престолу и
негодовании на злоумышленников, покушающихся на Священную Осо-
бу Государя Императора. Порой предпринимались попытки нарушить
правила игры и превратить адрес из ритуального послания в более или
менее откровенное заявление о необходимости реформ. В 1878 году, по-
сле того как Харьковское земство приняло адрес, требовавший введения
конституции, местным властям циркулярно было предписано не допу-
скать обсуждений, подобных харьковским. Запрет был нарушен только
в марте 1881 года: адреса Новгородского, Казанского, Тверского и Чер-
ниговского губернских и Весьегонского, Солигаличского, Череповецкого
уездных земских собраний по поводу цареубийства 1 марта содержали
высказывания о необходимости политических реформ9. Политические
заявления присутствовали и в составленных в марте 1881 года адресах
Саратовского и Самарского губернских дворянских собраний10. За слова
«единственный исход из переживаемого тяжелого положения есть созыв
избранных народом представителей для установления мер к водворению
7 Телеграмма попечителя Одесского учебного округа, 28 марта 1881 года//
РГИА. Ф. 733. Оп. 194. Д. 194. Л. 78.
8 Мнения земских собраний о современном положении России. С. 37.
9 Весеповский Б.Б. История земства. СПб., 1911. Т. 3. С. 260-263.
10 Копия адреса саратовского дворянства, 4 марта 1881 года; Копия адреса
Самарского губернского дворянского собрания, 8 марта 1881 года // РГИА. Ф. 1391
(Канцелярия сенатора, ревизирующего по высочайшему повелению губернии
Саратовскую и Самарскую). Оп. 1. Д. 135. Л. 5, 18.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
213
желаемого порядка и спокойствия» допустивший их самарский гу-
бернский предводитель дворянства СП. Юрасов был наказан уже
летом 1881 года, когда Александр III не утвердил его в должности11.
В марте 1881 года растерявшаяся власть принимала адреса, содер-
жавшие политические заявления. Когда после манифеста 29 апреля
1881 года Черниговское губернское дворянское собрание приняло ре-
шение поднести императору адрес, в котором монарху советовалось
«войти в непосредственное общение с землею через излюбленных
людей»12, министр внутренних дел Н.П. Игнатьев сообщил встре-
воженному подобным заявлением харьковскому генерал-губерна-
тору, что «Государь подобных адресов не допускает и депутатов не
примет»13. В конце концов черниговскому дворянству разрешили под-
нести адрес при условии, что слова об «излюбленных людях» будут
из него исключены14. Нарушенная в марте ритуальная коммуникация
подданных и монарха возобновлялась.
Жанр верноподданнического адреса, несмотря на его распростра-
ненность, нес в себе определенную угрозу: именно его ритуальность
обесценивала содержащееся в нем послание, в котором правительство
хотело видеть общественное мнение. Невозможность написать о том,
что действительно волновало общество, с одной стороны, и боязнь вы-
сочайшего неудовольствия из-за отсутствия адреса, с другой, приводи-
ли к жесткой критике как самой практики, так и людей, которые ее под-
держивали. Известный юрист и общественный деятель Б.Н. Чичерин в
личном письме пытался убедить К.П. Победоносцева в неискренности
всех подобных заявлений: «...официальные адреса можно посылать
по всякому случаю, даже по поводу отмены соляного налога, над чем
смеются сами те, которые его посылают»15. Харьковский нотариус Су-
щев в феврале 1880 года утверждал, что в борьбе с террористами адре-
са столь же бесполезны, как молитвы и тосты за здоровье государя16.
11 СП. Юрасов — И.И. Шамшину, 26 августа 1881 года // Там же. Л. 16-17 об.
12 Копия адреса Черниговского губернского дворянского собрания // РГИА.
Ф. 1282.0п. 1.Д. 1051. Л. 29.
13 Телеграмма Харьковского генерал-губернатора Министру внутренних дел,
15 июня 1881 года // Там же. Л. 25.
14 Телеграмма Министра внутренних дел Харьковскому генерал-губернато-
ру // Там же. Л. 30.
15 Чичерин Б.Н.— Победоносцеву К.П., 27 мая 1881 года// Победоносцев
и его корреспонденты: Воспоминания. Мемуары: В 2 т. Минск, 2003. Т. 1. С. 124.
16 Сущев— М.Т. Лорис-Меликову, 22 февраля 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 538.
2 14 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
2. «И крестик дорогому Царю!»
Поднесения монарху от подданных
Совершенно противоположным верноподданническому адресу
явлением было поднесение монарху стихотворений, музыкальных
произведений и священных предметов. Если адреса были, как прави-
ло, заявлениями коллективными, то эти послания были сугубо инди-
видуальным делом отправителей. В отличие от адресов, в получении
которых власть нуждалась, эти проявления монархических чувств
терпели скорее по традиции. Когда министр народного просвещения
А.П. Николаи получил посвященное Александру III стихотворение от
отставного унтер-офицера Ивана Карелина, он раздраженно написал
на нем: «Не понимаю, почему сей воин-пиит избрал меня посредни-
ком своего влечения на Парнас!»17 Чиновники канцелярии Министер-
ства императорского двора, получавшие вместе со статс-секретарем
большую часть такого рода заявлений, старались выяснить, нет ли у
адресанта явных или скрытых корыстных мотивов, не получал ли он
ранее сумм из кабинетных денег императора.
С ноября 1879 года по июль 1881 года Министерством император-
ского двора было получено сорок три верноподданнических заявле-
ния, вызванных, по указанию их авторов, террористическими актами.
Рисунок 1 показывает, насколько такого рода заявления были
привязаны к конкретному событию: если произошедшее в конце но-
ября 1879 года покушение вызвало письмо, датированное декабрем,
то все послания, связанные со взрывом в Зимнем дворце, относятся
к февралю 1880 года. Только цареубийство 1 марта упоминалось в
верноподданнических прошениях месяцы спустя. В тридцати двух
случаях императоры получили стихотворные произведения (в том
числе три молитвы и одну эпитафию), в которых описывались поку-
шения и вызванные ими чувства. Кроме того, подданные посылали
иконы, крестики, воззвания к нигилистам с требованием прекратить
террор. Среди подношений были также историко-драматическое про-
изведение «Город Брундус», сочинитель которого «поражал сарказмом
нигилистов»18, и вышитые домашние тапки.
Авторами посланий в большинстве случаев были мелкие кан-
целярские служащие (11 человек), учителя (6 человек), мещане
17 Докладная записка отставного унтер-офицера Ивана Карелина// РГИА.
Ф.733.0п. 194.Д. 194.Л. 132.
18 Прошение Министру императорского двора П.В. Пищолко // РГИА. Ф. 472.
Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 268.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
215
Рис. 1. Заявления верноподданнических чувств
в связи с террористическими актами
(6 человек), купцы, актеры, отставные унтер-офицеры. Среди корре-
спондентов императора было семь женщин и двое детей. Некоторые
из них писали императору после каждого покушения, другие упоми-
нали свои произведения, поднесенные к именинам, празднованию
юбилея царствования и пр. Часть просителей удовлетворялась самим
фактом обращения к монарху и получения через министра импера-
торского двора высочайшей благодарности. Были и те, кто превращал
свои труды в источник дохода, как дворянка Н. Дмитриева, с 1872 по
1881 год подносившая «предметы собственной работы» десять раз
и каждый раз получавшая пособие в двадцать пять рублей19.
Следует отметить, что из сорока трех заявлений только три содер-
жали предложения по борьбе с терроризмом. Титулярный советник
П.Ф. Сергеев просил обнародовать свое письмо, в котором описывал
положительные качества «Царя-Ангела» и свою любовь к нему, что-
бы «хотя одна душа из нигилистов, крамольников» могла «обратить-
ся к Богу и раскаяться в своем заблуждении»20. Таким же образом
19 Доклад по делам II отделения канцелярии МИДв // Там же. Д. 9. Л. 28 об.
20 Всеподданнейшее прошение Александру II П.Ф. Сергеева, 31 декабря
1879 года // РГИА. Ф. 472. Оп. 16. 275/1292. Д. 3. Л. 11 об.
2 16 ЧасА> II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
собирались бороться с покушениями коллежский асессор Ф.И. За-
крицкий и учитель А. Клеваев: первый с помощью «Воззвания русско-
го к своим соотечественникам», второй — брошюрой «Опровержение
лжеучений социализма»21.
Если верноподданнические адреса были максимально публичным
каналом коммуникации общества и власти (сообщения об адресах пе-
чатали газеты, а их тексты нередко помещались в отчетах об очеред-
ной сессии земства или в журналах заседаний дворянских собраний),
то изъявления верноподданнических чувств и разнообразные подно-
шения были приватным общением подданного и монарха, пусть и при
посредничестве министра императорского двора. Среди посланий по-
стоянных корреспондентов, знавших, на чье имя и в каких выражени-
ях адресовать свои прошения, встречаются письма новичков: «...про-
шения не привыкла писать, не умею, и потому обращаюсь прямо, как
сердце говорит»22.
В большинстве случаев их едва ли можно относить к актам ком-
муникации в публичном политическом пространстве. С другой сто-
роны, в этих посланиях можно видеть реликты политики совсем
иного рода, основанной на личном общении монарха и подданных.
То, что такого рода общение было в рассматриваемое время скорее
пережитком, доказывается немногочисленностью корреспондентов,
их невысоким социальным статусом, а также неизменным поис-
ком чинами канцелярии корыстных мотивов, вызвавших послание.
Власть делала вид, что верит в искренность адресов, отправля-
емых коллективно, но не скрывала недоверия к личным заявлениям
подданных.
3. Записки о борьбе с террором:
«если слово сможет быть полезно для дела»
Наибольший интерес для исследования представляют записки
о борьбе с терроризмом, созданные в течение 1879-1881 годов и адре-
сованные представителям высшей администрации. Этот канал ком-
муникации не был публичным. Лишь несколько записок были опу-
бликованы за границей в виде отдельных брошюр или обнародованы
21 Всеподданнейшее прошение Александру II Ф.И. Закрицкого, 12 февраля
1880 г.; Прошение министру императорского двора А. Клеваева // Там же. Л. 220,
448 об.
22 О.Ф. — М.Т. Лорис-Меликову, 8 марта 1881 года // РГИА. Ф. 472. Оп. 16.381/
1901. Д. 6. Л. 160.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
217
после 1905 года23. На такие письма не следовало ответа: корреспонден-
ты высочайших лиц могли лишь надеяться, что их труд повлечет за
собой какие-то изменения во внутренней политике.
Всего мной было проанализировано 215 записок, созданных
в промежутке с декабря 1879-го по октябрь 1881 года и принадлежа-
щих перу 191 автора. Очевидно, записок о борьбе с терроризмом было
больше: в частности, в дневнике М.И. Семевского упоминаются «про-
екты охранения жителей от злоумышленников», полученные санкт-
петербургским градоначальником Н.М. Барановым «во множестве».
Их пока не удалось обнаружить24. Выявленный корпус источников,
на мой взгляд, позволяет решить поставленную исследовательскую
задачу. Его основу составляют записки на имя М.Т. Лорис-Меликова
(139 случаев). Кроме того, были рассмотрены послания к его предше-
ственнику на посту министра внутренних дел Л.С. Макову и его пре-
емнику Н.П. Игнатьеву; записки трем последовательно сменившим
друг друга министрам народного просвещения Д.А. Толстому, А.А. Са-
бурову и А.П. Николаи, министру юстиции Д.Н. Набокову, обер-про-
курору Синода К.П. Победоносцеву и некоторым другим. Также были
привлечены несколько записок из фондов императоров Александра II
и Александра III, созданных высокопоставленными авторами.
Рисунок 2 позволяет увидеть динамику составления записок
о борьбе с терроризмом. Хотя такого рода тексты стали появлять-
ся уже после первого покушения «Народной воли», большинство их
стало ответом на обращение Главного Начальника Верховной распо-
рядительной комиссии 15 февраля 1880 года. Второй всплеск отмеча-
ется после цареубийства 1 марта 1881 года. При этом большинство за-
писок конца апреля и мая 1881 года появились как ответ на манифест
«о незыблемости самодержавия». Таким образом, можно утверждать,
что взаимодействие власти и общества было инициировано самой вла-
стью, давшей дозволение на такого рода коммуникацию. Разумеется,
последняя не была свободна от определенных ритуальных правил,
хотя подчинялась им не в такой мере, как верноподданнические адре-
са. Обращение к высшим сановникам империи требовало использова-
ния верноподданнической риторики, с одной стороны, и определенной
23 Кошелев А. Где мы? Куда и как идти? Berlin, 1881; Кеннан Д. Последнее за-
явление русских либералов. Geneve, 1888; Евреинов Г.А. Реформа высших государ-
ственных учреждений России и народное представительство. СПб., 1905; Письмо
К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову // Русская мысль. 1906. № 5. С. 27-37.
24 Семевский М.И. Материалы к запискам. 1876-1886 гг.// РО ИРЛИ. Ф. 274
(Семевский М.И.). Оп. 1. Д. 16. Л. 356 об.
218
.Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Рис. 2. Записки о борьбе с терроризмом 1879-1881 годов
осторожности — с другой. Некоторые авторы опасались последствий
своей откровенности: пятьдесят одно послание (т.е. почти четверть
выявленных) было отправлено анонимно. Один из анонимов, назвав-
шийся «русским писателем», даже советовал М.Т. Лорис-Меликову
официально объявить, что «всякий, имеющий нечто полезное и жела-
ющий высказать свое мнение об общем деле, может Вам представить
его невозбранно и не подвергаясь ответственности за прямоту»25.
Адресатами большинства записок (рис. 3) были лица, в тот или
иной момент стоявшие у руля внутренней политики. Ранее уже от-
мечалось, что большая часть проектов была получена М.Т. Лорис-Ме-
ликовым на посту Главного Начальника Верховной распорядительной
комиссии. Причина этого, на мой взгляд, заключается не только в зна-
менитом обращении, но и в том, что его должность была создана спе-
циально для борьбы с покушениями. Таким образом, он выступал не
только символом «новых веяний», но и лицом, прямо отвечающим за
подавление террора. Стоит отметить, что параллельно с М.Т. Лорис-
Меликовым проекты борьбы с терроризмом получал министр вну-
тренних дел Л.С. Маков. Направленные ему проекты касались ре-
организации полиции и административной ссылки, т.е. вопросов,
25 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Русский писа-
тель», 4 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 34 об.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
219
Рис. 3. Адресаты записок о борьбе с терроризмом
входивших в сферу его компетенции. Несколько записок М.Т. Лорис-
Меликов получил в августе-сентябре 1880 года, когда вступил в долж-
ность министра внутренних дел.
В марте-апреле 1881 года, напротив, наблюдается удивительное
разнообразие лиц, считавшихся компетентными в вопросе борьбы с
«крамолой». Как никогда много писем получил царствующий импера-
тор, причем не только от людей, лично ему знакомых, но даже от ано-
нимных корреспондентов. М.Т. Лорис-Меликов, напротив, утратил
авторитет: удалось выявить только три адресованные ему записки.
Представители общества в основном писали лицам, близким новому
императору: Н.М. Баранову, К.П. Победоносцеву, назначенному в мар-
те 1881 года министром народного просвещения А.П. Николаи. Ситу-
ация изменилась 4 мая с назначением Н.П. Игнатьева: поток предло-
жений против террора вновь направился к министру внутренних дел.
Летом 1881 года стал получать записки И.И. Воронцов-Дашков, на-
чальник охраны Александра III и один из руководителей «Священной
дружины», ставший 17 августа министром двора.
220
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Рис. 4. Социальный статус авторов записок о борьбе с терроризмом
Корреспондентов высочайших адресатов с полной уверенностью
можно назвать представителями русского общества: не только в силу
их социального статуса, о котором ниже, или стремления повлиять на
политическую ситуацию, но в первую очередь потому, что они сами
считали себя таковыми. Одни, как кишиневский землемер Алмазов,
прямо объявляли себя «членами того русского общества, к которо-
му Вы [М.Т. Лорис-Меликов. — Ю.С.] обратили свое слово»26. Другие
апеллировали к обращению 15 февраля 1880 года, обосновывая свое
право писать именитому адресату, право члена общества, на под-
держку которого смотрят как на «главную силу, могущую содейство-
вать власти в возобновлении правильного течения государственной
жизни». Авторы записок подчеркивали, что высказывают не индиви-
дуальное мнение, но говорят с властью от имени общества. Харьков-
ский чиновник П. Пассек писал, что его выводы сделаны «из множе-
ства голосов общественного мнения»27. Гласный Петербургской думы
Н.В. Латкин просил позволить ему «быть отголоском некоторой части
26 Алмазов— Лорис-Меликову М.Т., 17 марта 1880 года; Оранский Ф.С. —
Лорис-Меликову М.Т. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 228, 232.
27 Пассек П.— Лорис-Меликову М.Т., 1 марта 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1.Д.645.Л.З.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации .
221
Рис. 5. Авторы записок в соответствии с классами Табели о рангах
русского общества»28. Право советовать подтверждалось также знани-
ем жизни29.
Социальный состав авторов записок поражает пестротой. Воз-
можность анализа осложняется тем, что, подписываясь, корреспон-
денты сановников могли указать на свою сословную принадлежность,
место в чиновничьей или военной иерархии, выборную должность
или все сразу, в зависимости от того, что представлялось им важным
или оправдывающим обращение во власть. Некоторые из них свой
статус никак не обозначали.
Диаграмма на рисунке 4 позволяет говорить, что при обращении
во власть для большинства авторов было важным указание на воен-
ный или гражданский чин. Последний зачастую указывался и в том
случае, если человек был в отставке. Представители русского обще-
ства предпочитали говорить с сановниками по праву людей, так или
иначе к власти прикосновенных, состоящих или ранее состоявших на
службе. При этом большинство авторов занимало высокое положение
в чиновной иерархии (рис. 5). 41% лиц, указавших в записке граждан-
ский или военный чин, составляли действительные статские советни-
ки (7), статские советники (14) и генерал-майоры (8). Кроме того, среди
28 Письмо Н. Латкина в Верховную распорядительную комиссию // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 237 об. См. также: Анонимное письмо М.Т. Лорис-Мелико-
ву, подписанное «Средний человек» // Там же. Л. 139 об.
29 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением. Л. 1; Пись-
мо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Отставной полковник А.З.», 18 февраля
1880 года. Л., 280; Латкин Н. — Лорис-Меликову М.Т, 25 марта 1880 года // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 382; Записка о мерах борьбы с революционным движени-
ем // ГА РФ. Ф. 730 (Игнатьев Н.П.). Оп. 1. Д. 1481. Л. 1.
222 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
авторов записок были генерал-лейтенант И.Г. Чекмарев, вице-адми-
рал Н.М. Соковнин, четыре тайных советника и один действительный
тайный советник. Из четырех человек, представлявших чины низких
классов, трое находились в отставке, т.е. на деле их социальный статус
мог быть выше, чем указанный в записке чин.
Указание на положение в обществе с помощью какой-либо выбор-
ной должности могло служить для обозначения политических взгля-
дов корреспондента. Это характерно для земских деятелей и в меньшей
степени для представителей дворянских корпораций, чьи записки,
как правило, носили либеральный характер. Гласные городских дум,
мировые судьи и почетные мировые судьи, а также мещанский старо-
ста из Пензенской губернии Михаил Калашников указанием на вы-
борную должность подтверждали свое право говорить с властью от
имени общества и выступать в качестве эксперта в какой-то сфере
внутренней политики.
Только сословную принадлежность обозначали лица, занима-
ющиеся деятельностью, характерной для того или иного сословия:
купцы (4), мещане (2), представители духовенства (2) и дворяне-зем-
левладельцы, никак иначе свое положение не характеризующие (3).
Это свидетельствует, с одной стороны, о том, в какой мере купцы и
мещане могли считать себя представителями общества в том значе-
нии, которое господствовало в этот момент. С другой стороны, данная
ситуация говорит и о том, как далеко уходило в прошлое сословное
деление, уступая место чиновному миру, выборным представителям
общества и профессиональной деятельности. Последних за пределами
государственной службы, поскольку учителя и университетские пре-
подаватели также считались служащими, было немного: домашние
учителя, присяжные поверенные, нотариусы, агрономы, журналисты.
В этом мире мужчин, рассуждающих о политике и борьбе с тер-
рором, нашлись лишь четыре женщины, осмелившиеся написать во
власть. Две из них указывали на свое право матерей, обеспокоенных
ситуацией в системе образования, одна была «жертвой» этой систе-
мы, и, наконец, Е.Д. Ковригина писала М.Т. Лорис-Меликову об ущем-
лении прав женщин, которое ставит их «в ряды врагов закона»30.
Рассматривая записки о борьбе с терроризмом как источник из-
учения русского общества, следует указать на некоторые неизбежно
возникающие сложности. Первая из них связана с влиянием момента
30 Докладная записка Е.Д. Ковригиной М.Т Лорис-Меликову, 31 марта
1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 440-443.
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
создания записки на высказанное в ней мнение. Обращение к дневни-
кам современников показывает, что в первые дни после террористиче-
ских актов реакция на них была чрезвычайно эмоциональной. Только
по прошествии времени эмоции сменялись рациональными сужде-
ниями. Записки, адресованные М.Т. Лорис-Меликову в 1880 году, не
показывают такой зависимости. Главный Начальник получал экс-
прессивные послания как в феврале, так и в августе 1880 года. В то же
время непосредственно вслед за обращением «К жителям столицы»
ему были отправлены проекты борьбы с терроризмом, отличавшие-
ся сдержанностью стиля и рациональностью подхода к проблеме. Это
явление, как мне кажется, можно объяснить тем, что мнения, выска-
занные в ряде записок, были сформулированы задолго до взрыва в
Зимнем дворце. Их авторы, такие как известный либерал, профессор
гражданского права в Военно-юридической академии К.Д. Кавелин,
ждали только разрешения, чтобы выразить «правду», которая «набо-
лела на душе у каждого русского»31. Записки, созданные после 1 марта
1881 года, в большей степени демонстрируют зависимость между вре-
менем написания и содержанием.
Вторая сложность заключается в определении мотивов корреспон-
дентов высочайших лиц. Далеко не всегда ими двигали обеспокоен-
ность сложившейся ситуацией или стремление повлиять на политику
властей. Некоторые адресанты прикрывали заботой о благе общества
корыстные устремления. Встречаются среди записок откровенные
доносы или, наоборот, прошения о помиловании близких людей.
Наконец, и это самое важное, остается вопрос, в какой мере мне-
ния, высказанные в этих записках представителями общества, ох-
ватывают весь диапазон мнений о проблеме терроризма, которые
обсуждались в публичном политическом пространстве. Проблема
эта может быть решена двумя способами. Во-первых, привлечением
разнообразных сведений об обсуждении террора внутри общества.
Во-вторых, пристальным вниманием к языку записок и тем определе-
ниям, метафорам, образам, которые в них использовались.
Информацию о частных разговорах и индивидуальных мнени-
ях содержат дневники современников. Ряд их принадлежит людям,
близко стоявшим к императору Александру II, занимавшим высо-
кие должности и имевшим возможность наблюдать за настроениями
31 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 31; Письмо дворян-
ства Петербургской губернии неустановленному лицу о необходимости борьбы
с революционным движением. Л. 1.
224 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
придворных и чиновных кругов. Это дневники военного министра
Д.А. Милютина, государственного секретаря Е.А. Перетца, предсе-
дателя Комитета министров П.А. Валуева, министра внутренних дел
Н.П. Игнатьева, петербургского предводителя дворянства А.А. Боб-
ринского. О мнениях по поводу террора различных по политическим
пристрастиям кругов общества можно судить по дневникам их пред-
ставителей. Так, сведения о настроениях «охранительных» кругов
можно найти в дневниках А.В. Богданович, супруги генерала Е.В. Бог-
дановича, А.Ф. Тютчевой, бывшей фрейлины императрицы Марии
Александровны и супруги И.С. Аксакова, редактора-издателя «Ново-
го времени» А.С. Суворина, издателя «Гражданина» В.П. Мещерского,
адмирала И.А. Шестакова, генерала Н.П. Литвинова; либеральных —
Е.А Штакеншнейдер, дочери известного архитектора, издателей и
журналистов М.И. Семевского и В.А. Бильбасова, земского деятеля
Н.Ф. Фан-дер-Флита.
Возможность судить об общественном мнении дает анализ част-
ной переписки. Упоминания о террористических актах и их оценка
встречаются в частной переписке М.М. Стасюлевича, Б.М. Маркеви-
ча, С.Ф. Платонова, И.Д. Делянова, Д.И. Шаховского, К.П. Победо-
носцева. Некоторые сведения можно найти в перлюстрированных
письмах.
Наблюдением за общественным мнением и настроениями на-
селения империи занималось сначала III отделение, а затем Депар-
тамент государственной полиции, а также представители местной
администрации. Работа с материалами, собранными органами по-
литического сыска, требует определенной осторожности, так как
они собирали лишь ту информацию об обществе, которая могла вы-
зывать тревогу или даже представлять опасность. Именно поэтому
картина, зафиксированная ими, заведомо неполна. Опираясь только
на эти сведения, можно преувеличить масштаб оппозиционных на-
строений в империи. Ежегодные отчеты губернаторов о настроени-
ях в той или иной местности, напротив, представляли ситуацию в
радужном свете, указывая на безусловную преданность населения,
отсутствие волнений и общее «негодование», вызванное террори-
стическими актами. В то же время в еженедельных сводках сведе-
ний, заслуживающих внимания, по тем же губерниям содержится
информация о студенческих волнениях, делах об «оскорблении ве-
личества» и т.п.
Если вернуться к метафоре, с которой начинается эта книга, то
проблема терроризма — это зеркало, в которое русское общество
Глава I. Власть и общество: каналы коммуникации
225
смотрело на себя, а выявленные каналы коммуникации власти и об-
щества и источники, позволяющие судить о межличностном взаимо-
действии его представителей в публичном политическом простран-
стве, представляют собой материалы — серебро и стекло, — благодаря
которым отражение возникает и может быть увидено сторонним
наблюдателем. Зеркало это, как все старые зеркала, имеет изъяны:
какую-то часть реальности в нем можно увидеть четко, другая едва
различима, а некоторые места вообще покрыты темными пятнами.
Помня обо всех несовершенствах, заглянем в него в надежде увидеть
своего героя.
ГЛАВА II.
ОБРАЗЫ ТЕРРОРИСТА И ИХ ВЛИЯНИЕ
НА ВОСПРИЯТИЕ ТЕРРОРА
и
сследователи сходятся во мнении, что отношение общества
к терроризму напрямую зависит от восприятия исполните-
ля террористического акта. Изучение восприятия русским
обществом фигуры террориста было предпринято А.С. Барановым.
В статье «Терроризм и гражданское мученичество в европейской по-
литической культуре Нового и Новейшего времени» он пишет, что са-
мопожертвование террориста оправдывало совершаемое им убийство
в глазах общества, вследствие чего, начиная с процесса Веры Засулич,
русские террористы стремились воспроизводить модель «террориста-
мученика», жертвующего собой ради спасения остальных1. Исследова-
тель утверждает, что именно в результате действий «Народной воли»
«укоренилась положительная традиция отношения к революционно-
террористическому насилию, сформировался героический пантеон,
принятый значительной частью российского общества»2. Вероятно,
избранный автором большой временной отрезок не позволил ему в
полной мере обосновать свои выводы. Утверждение, что «значитель-
ная часть» русского общества разделяла представление о террористах
как о «мучениках», не подкрепляется серьезными аргументами.
Иначе подходит к проблеме М.Б. Могильнер, которая ищет корни
оправдания терроризма не в пропаганде революционеров, воздейство-
вавшей на общество, а в художественной литературе и публицисти-
ке. С ее точки зрения, усилиями литераторов была создана «мифо-
логия радикализма», оказывавшая влияние как на представителей
1 Баранов А.С. Образ террориста в русской культуре конца XIX— начала
XX века. С. 181-191.
2 Баранов А.С. Терроризм и гражданское мученичество в европейской поли-
тической культуре нового и новейшего времени. С. 79.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
227
«подпольной России», так и на членов общества. Только она обладала
«потенциальной возможностью обеспечить радикализму столь не-
обходимую для его выживания моральную поддержку общества»3.
Таким образом, М.Б. Могильнер преодолевает представление о пас-
сивности общества, присутствующее в рассуждениях А.С. Баранова.
А.С. Баранов и М.Б. Могильнер обращаются в своих работах к та-
кому образу террориста, который способен вызывать поддержку и
сочувствие общества. Тип террориста-«мученика» не был единствен-
ным. Анализ информационного поля проблемы терроризма позво-
ляет утверждать, что в 1879-1881 годах существовало множество аль-
тернативных образов террориста, служивших как оправданию, так и
осуждению покушений. Нельзя говорить о том, что общество пассивно
принимало или отвергало предлагаемые ему модели террориста. На-
против, объяснения террора, особенно предлагавшиеся на страницах
печати, были результатом обобщения той интеллектуальной работы,
которая велась в разных кругах общества. Анализ определений, с помо-
щью которых возможно было назвать исполнителя террористического
акта и обозначить его деятельность, позволяет выявить специфику вос-
приятия русским обществом исполнителей террористических актов.
1. «Преступник», «враг», «фанатик»:
портрет в темных тонах
Наиболее логичным и простым при характеристике действий лю-
дей, покушающихся на монарха, было определение их, в соответствии
с Уложением о наказаниях, как преступления. Исполнитель террори-
стического акта, следовательно, был преступником. В качестве сино-
нимов использовались понятия, уточнявшие суть преступления: «зло-
умышленник», «заговорщик», «убийца» и «цареубийца». Множество
действий, приписываемых террористам, описывались эпитетом «пре-
ступный»: «преступные замыслы», «преступные планы», «преступная
пропаганда»4. Возникали они на «преступной почве» и тесно были
связаны с «преступным строем мысли»5.
3 Могильнер М. Мифология «подпольного человека». С. 24.
4 Трубников К. — Лорис-Меликову М.Т. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 554;
Иванов Т. — Лорис-Меликову М.Т, 26 февраля 1880 года // Там же. Л. 404; Кашка-
ров П.А. — Лорис-Меликову М.Т, 18 марта 1880 года // Там же. Д. 642. Л. 565.
5 Неклюдов С — Лорис-Меликову М.Т, 18 марта 1880 года// Там же.
Л. 144 об.; Шидловский А.Р. — Лорис-Меликову М.Т, 19 января 1880 года // Там же.
Д. 644. Л. 1 об.
228 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Рассмотрение действий революционеров в рамках юридической
терминологии колебалось между двумя полюсами. С одной сторо-
ны, народовольцы формально были политическими преступниками,
к поступкам которых необходимо подходить с особыми мерками.
Международные конвенции о выдаче преступников уже в это время
делали исключение для преступников политических на том основа-
нии, что «такой субъект не может быть отождествляем с уголовными
преступниками, в наказании которых одинаково заинтересованы все
государства»6. Поясняя этот термин, И.С. Аксаков писал на страни-
цах «Руси», что политические преступники — это «люди, самоотвер-
женно служащие какой-либо политической идее»7. Ряд журналистов
пытался внушить читателям, что террористов нельзя рассматривать
таким образом. Во-первых, у русских «нигилистов» нет «политиче-
ской цели», они действуют во имя разрушения, а не созидания ново-
го порядка8. Во-вторых, избранный ими метод ставит их вне всяких
рамок: «...люди, стреляющие из-за угла [...], взрывающие на воздух ни
в чем не повинных ближних, не принадлежат к разряду даже полити-
ческих преступников, в которых предполагается все-таки известная
доля искреннего чувства, увлечения идеей»9.
Вопрос этот, кажется, мало волновал общество. Редким исклю-
чением можно назвать записки сенатора Я.Г. Есиповича и анонимное
письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Истинный доброжела-
тель». Во втором случае корреспондент министра, не приводя аргу-
ментов, утверждал: «...партия этих злодеев — сборище поджигателей,
воров, убийц, грабителей, а не просто политическая партия»10. Юри-
ста Я.Г. Есиповича, крайне негативно высказывавшегося по поводу
покушений, к рассмотрению этой проблемы, очевидно, подтолкнули
тянувшиеся в феврале 1880 года переговоры русского правительства с
французским по поводу выдачи Л.Н. Гартмана. В записках сенатор ут-
верждал, что покушение на императора под Москвой «никак не может
быть отнесено к тем политическим деяниям, которые в одной стране
считают преступлением, а в другой — добродетелью»11.
6 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1892. Т. Vila. С. 490.
7 Русь. 1881. 4 апреля.
8 Страхов И. Письма о нигилизме. См. также: Оса (И.А. Баталии). Ежеднев-
ная беседа // Петербургская газета. 1879. 22 ноября.
9 Вчера и сегодня // Современные известия. 1881. 3 марта.
10 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Истинный добро-
желатель» // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 15.
11 Записки сенатора Есиповича // Русская старина. 1909. № 6. С. 495.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
229
Действия революционеров назывались также словом «крамо-
ла», террористов именовали «крамольниками». Слово это в XIX веке
уже не было юридическим термином (в XVI-XVII веках так офици-
ально называли антигосударственные деяния12) и относилось к об-
ласти риторики. Тем не менее оно очень точно определяло сущность
происходящего как «государственное преступление». Казалось бы,
его использование должно было провоцировать рассуждения о тер-
роре как о политическом преступлении13. Анализ слов, употребляв-
шихся в качестве синонимов «крамольника» («бунтарь», «смутьян»,
«разрушитель»14), дает отрицательный результат. В это время слово
«крамола» не содержит потенциала для рационального обсуждения
террора в рамках концепций современного событиям международ-
ного права. Это слово было лишь удачной риторической находкой,
позволившей в который раз осудить «русский бунт».
Представители общества, видевшие в террористах «преступни-
ков», были далеки от правового подхода к проблеме. Характеристика
террористических актов как «чудовищных», «ужасных», «гнусных»
«преступлений»15 свидетельствует об эмоциональном, а не рацио-
нальном восприятии террора. Юридического подхода мы не находим
даже у профессиональных юристов. Такие разные по политическим
взглядам представители этой профессии, как Б.Н. Чичерин, К.Д. Каве-
лин или Я.Г. Есипович, высказывались о терроризме в одном ключе16.
Так, Я.Г. Есипович писал о покушениях 19 ноября 1879 года и 5 фев-
раля 1880 года как о «преступлениях, равных которым едва ли можно
отыскать во всем нынешнем столетии», а об осуществивших их рево-
люционерах как о «злодеях, тайных убийцах и поджигателях», деяния
которых «отвратительны»17.
12 Виноградов В.В. История слов. М., 1994. С. 345-349.
13 М.Ф. Владимирский-Буданов в 1886 году писал, что в древнерусских судеб-
никах XV-XVI веков «крамола (верховная измена, хотя крамольниками называют-
ся иногда и ябедники) относится к числу политических преступлений». Цит. по:
Виноградов В.В. История слов. С. 346.
14 Головин К. Мои воспоминания. СПб., 1908. Т. 1. С. 367; Последние дни цар-
ствования императора Александра II. С. 67; В(оейков) Д. Земство и призыв прави-
тельства к борьбе с революционною пропагандою. Leipzig, 1879. С. V.
1? Записка о мерах борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 109.
СА. Оп. 1. Д. 165а. Л. 1; Анонимная записка М.Т. Лорис-Меликову, 19 февраля
1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 28.
lft Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования // Победоносцев К.П. и его корре-
спонденты. С. 101-118; Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 33.
17 Записки сенатора Есиповича. С. 495.
230 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
В противовес представлению о террористах как о политических
преступниках их действия нередко описывались в терминологии уго-
ловного права. «Народную волю» именовали «бандой»18 и «шайкой»
(«шайкой злоумышленников», «крамольников», «тупоумных недо-
учек», «мерзавцев» и т.п.19), лидеров революционного движения —
«главарями», «вожаками» и «атаманами»20. Кроме покушений терро-
ристам приписывали подлоги, поджоги, кражи, разбой21.
Таким образом, определение террористов как «преступников»
и «крамольников» не служило для беспристрастной констатации со-
вершения ими противоправных действий. С его помощью выража-
лось негативное отношение к исполнителям террористических актов.
По сути, представители общества, определявшие террориста таким
образом, осуждали не столько преступность террористического акта,
сколько его аморальность. Попечитель Казанского учебного округа
П.Д. Шестаков охарактеризовал террористические акты «Народной
воли» как «неслыханные, беспримерные преступления, перед которы-
ми бледнеют даже ужасные злодеяния парижской коммуны»22.
Не менее часто при определении террориста использовалось по-
нятие «враг». Очевидная принадлежность этого термина к сфере
внешней политики и войны (напомню, что и народовольцы описы-
вали свои действия как «войну» с правительством) приводила к по-
стоянному подчеркиванию, что террорист — это «враг внутренний»,
«домашний»23. Тем самым авторы записок указывали на специфику
18 Краткий очерк мер и средств борьбы с распространением в России проти-
воправительственных и противообщественных учений и теорий // ГАРФ. Ф. 109.
СА.Оп. 1.Д. 1021. Л. 2.
19 Последние дни царствования императора Александра II. С. 92; Пирогов Н.И.
Сочинения Пирогова. СПб., 1887. Т. 1. С. 239; Барличев П.И. — Лорис-Мелико-
ву М.Т., 8 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 459; Иловайский Д.И.
М.Н. Катков. Историческая поминка// РА. 1897. № 1. С. 129; Половцов В.В. Днев-
ник. 11 марта 1879 — 7 апреля 1885 года // ОР РНБ. Ф. 601. Д. 1694. Л. 36.
20 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 366; Де Воллан Г. Свободное слово о
современном положении России. Берлин, 1881. С. 80; Анонимное заявление на имя
московского генерал-губернатора // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 70. Д. 4. Л. 210.
21 Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? Записка, поданная в 1879 году.
СПб., 1882. С. 22; Анонимная записка «Секретная ведомость», февраль 1880 года //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 88 об.
22 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 133.
23 Анонимная записка, 7 декабря 1879 года // РГИА. Ф. 1282. Оп 1. Д. 643. Л. 547;
Письмо дворянства Петербургской губернии неустановленному лицу о необхо-
димости борьбы с революционным движением// Там же. Ф. 1641 (Корфы). Оп. 1.
Д. 78. Л. 2; Анонимное письмо, подписанное «Истинный доброжелатель». Л. 14.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
сложившейся ситуации: правительство и общество вынуждены вести
«войну» внутри собственной страны. Одновременно этот термин поз-
волял говорить о внутренних причинах возникновения террора.
Среди представителей общества также были те, кто разделял мне-
ние некоторых журналистов: за покушениями на монарха стоит какой-
то «внешний враг». Поиск заграничных корней русской «крамолы»
приводил к различным результатам. Во-первых, бытовало мнение, что
русские покушения являются лишь частью международного движения,
координируемого неким «международным комитетом»24. Во-вторых,
вслед за М.Н. Катковым в покушениях искали «польский след»25. Так,
надворный советник Д. Вальков в записке «О мерах борьбы с революци-
онным движением» писал, что еще в 1844 году он видел «шаткость по-
ляков к престолу и отечеству»26. Наравне с поляками под подозрением
оказывались и евреи (чего практически не было в сообщениях печати27).
Корреспонденты М.Т. Лорис-Меликова утверждали, что социальный и
еврейский вопрос суть одно и то же, поскольку именно представители
этого народа «способны на всякую мерзость»28. В-третьих, высказы-
валось убеждение, что покушения есть результат интриг враждебного
России иностранного государства. Подпоручик Николай Зарембо-Год-
зяцкий в «Проекте преобразования полиции» утверждал, что «эпи-
демия» покушений «проникла к нам из Запада». Когда «настоящий
наш Великий Государь своими благодеяниями для народа показал За-
паду, что Россия, заручившись преобразованиями, будет фактически
сильна, соседние державы, боясь могущества, стали невольно ее вра-
гами». Они намеренно распространяли в пределах России социали-
стические учения, и «люди, легко восприимчивые, легко приняли эти
идеи, задавшись целью расширить великое, по их мнению, учение, за-
бывая о той злой и корыстной цели, какую преследовал наш враг»29.
24 Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 39; Копия с письма господина Лютешев-
ского к Варшавскому генерал-губернатору. Л. 68-69.
25 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 64; Шестаков П.Д. Тяжелые
дни Казанского университета. С. 132; Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 49; План-
сон А.А. Былое и настоящее. С. 263, 265.
26 Записка надворного советника Дмитрия Валькова о мерах борьбы с рево-
люционным движением // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 53. Л. 1.
27 См.: В защиту невиновных // Голос. 1880. 16 марта.
28 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову с подписью «N» // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 346; Метельский И. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Л. 437; Ано-
нимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, 11 февраля 1880 года // Там же. Л. 460.
29 Зарембо-Годзянский Н.И. Проект преобразования полиции // Там же. Д. 645.
Л. 40-40 об.
232 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Главным «подозреваемым» была Англия. Разделявшие такое мне-
ние представители общества сопоставляли хронику покушений с
успехами русских войск в Средней Азии30. Врач киевского военного
госпиталя Ф.С. Оранский писал Главному Начальнику: Англия всег-
да «злорадствовала» России. «Она подозрительно боится русского
могущества и в страхе трусливости решается на все средства, лишь
бы хотя бы временно умалить авторитет России»31. Кроме Англии на
роль тайного руководителя российских террористов подходили и дру-
гие европейские державы, желающие «унизить достоинство России»,
в особенности Франция и Германия32.
Указания на «преступность» террористов могли служить для обо-
снования способов их наказания или даже «уничтожения». Своими
действиями они «сами себе усваивают исключительное положение,
которому должна по справедливости и соответствовать исключитель-
ная форма правосудия»33. Если добавить к этому восприятие террори-
ста в качестве «врага», не удивит требование анонимного корреспон-
дента Н.П. Игнатьева: «...каждый обязан относиться к нигилисту, как
он относился бы к турецкому шпиону в русском лагере»34. Некоторые
авторы призывали вернуться к букве закона: «Всякий, принимающий
участие в заговоре против государственного порядка и Царствующе-
го Дома, подлежит смертной казни»35. Другие, напротив, призывали
нарушить закон, «откинуть пошлое рутинное понятие гуманности» и
разрешить допросы с пристрастием36. Наконец, раздавались голоса,
требовавшие отменить смертную казнь, так как «преступники сами
30 Павлов В.— Лорис-Меликову М.Т.// Там же. Д. 642. Л. 199 об.; Иловай-
ский Д.И. М.Н. Катков. Историческая поминка. С. 128; Бенуа А. Мои воспомина-
ния. Кн. 1/3. С 379.
31 Оранский Ф. С. — Лорис-Меликову М.Т.// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 232.
32 Записка о более существенных причинах распространения революционной
пропаганды в России и о мерах для прекращения ее // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 52.
Л. 42 об.; Записка о мерах борьбы с общественным движением // Там же. Д. 41. Л. 2.
33 Современные известия. 1881. 27 марта.
34 Анонимное письмо Н.П. Игнатьеву, 1881 года// Там же. Ф. 730. Оп. 1.
Д. 1481. Л. 6.
35 Там же. Л. 8 об.; Записки неустановленного лица о мерах борьбы с рево-
люционным движением, 23 мая 1881 года// РГИА. Ф. 908 (П.А. Валуев). Оп. 1.
Д. 425. Л. 7.
36 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Петр Патрио-
тов» // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 138; Булгаков А. — Лорис-Меликову М.Т,
2 марта 1880 года// Там же. Д. 645. Л. 38; Анонимное письмо К.П. Победоносце-
ву, апрель 1881 года // Победоносцев и его корреспонденты. С. 218.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
ищут смерти»37. В качестве альтернативы предлагались наказания не
столь «героические»: заключение в центральной тюрьме, публичная
порка, снятие под бой барабанов кожи («...и тогда хорошему доктору
в руки до выращения другой кожи, и опять то же повторение»)38.
Еще одним понятием, которое представители общества употреб-
ляли по отношению к террористам, было понятие «фанатик». В самом
термине было заложено объяснение происходящего. Под фанатизмом
понимали «соединенное с страстным возбуждением всего существа
рвение в проведении идей и убеждений, считаемых безусловно верны-
ми, хотя бы объективно они и не были таковыми»39. Предполагалось,
что фанатизм как служение идее способен вызвать «уважение» даже
у тех, чьим чувствам какие-то убеждения «противны»40. В некоторых
письмах действительно можно уловить уважение к «солидарности без
измены, без выдачи соучастников», к «самоотвержению, доходящему
до фанатизма»41.
Факт совершения террористами убийства во имя идеи был той
границей, за которой уважение к подобной преданности заканчива-
лось: «бессодержательный фанатизм» воспринимался как психиче-
ская болезнь. Слово «безумец» было синонимом «фанатика» в таких
словосочетаниях, как «шайка фанатиков-безумцев» и «шайка без-
умных фанатиков»42. Рассуждая о цареубийцах в своем дневнике,
4 марта 1881 года знаменитый хирург Н.И. Пирогов предположил,
37 Кахановский Л.— Лорис Меликову М.Т.// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 106 об.; Васильев И.— Лорис-Меликову М.Т., 16 марта 1880 года// Там же.
Д. 643. Л. 357 об.; Проект о мерах против социалистов под моим псевдонимом //
Там же. Д. 642. Л. 404 об.
38 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову// Там же. Д. 645. Л. 31; Аноним-
ное письмо М.Т. Лорис-Меликову // Там же. Д. 643. Л. 373; Кахановский Л. — Лорис
Меликову М.Т Л. 107.
39 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1902. Т. XXXIX.
С 291.
40 Записка о толках и суждениях населения гор. Варшавы № 18, 7 апреля
1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 1881. 3 д-во. Оп. 77. Д. 1019. Л. 105.
41 Крылов — Лорис-Меликову М.Т. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 644. Л. 148 об.;
Понамарев И. — Лорис-Меликову М.Т, 1 марта 1881 года // Там же. Д. 642. Л. 92 об.
42 Подчерков. Воспоминания русского о всех злодейских покушениях на Свя-
щенную Особу в Бозе почившего Государя Императора Александра II // Там же.
Ф. 472. Оп. 16. 381/1901. Д. 4. Л. 143; Склотовский — М.Т. Лорис-Меликову, 10 мар-
та 1880 года // Там же. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 429; Ремблинский Н.М. О способах
к успешному разысканию злоумышленников // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 32. Л. 5 об.;
Краткий очерк мер и средств борьбы с распространением в России противоправи-
тельственных и противообщественных учений и теорий. Л. 2.
234 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
что убийство Александра II «есть просто зверский поступок злодея,
рукою которого управляла личная скотская злоба, фанатизм, корысть,
безумие»43. Он же, расценивая «склонность» русской молодежи к на-
сильственным действиям как «ненормальную», сравнивал современ-
ное ему революционное движение с «выпущенными из всех домов
умалишенными, если бы сумасшествие было у всех одно и то же и
делало бы всех этих мономанов солидарными при осуществлении
общей им idee fixe!»44.
В большинстве случаев высказывания о психической ненормаль-
ности террористов не предполагали рассмотрения этиологии «бо-
лезни». Исключение составляет близкий к славянофилам чиновник
Министерства иностранных дел Г.А. де Воллан. В брошюре «Совре-
менное состояние России» (1881) он описывал процесс, который при-
вел многих революционеров к «помешательству»: «...раздраженное
до страсти желание быть полезным народу и личная несостоятель-
ность исключали друг друга, самоуничтожались в борьбе и вызывали
нравственное терзание»45.
Чаще всего рассуждения о «сумасшествии» революционеров были
простой констатацией факта. Писавшие о «безумцах» не пытались по-
нять, каким образом революционеры «сходят с ума». Ставился вопрос
лишь о том, как «изолировать» «фанатика» и обезопасить государство и
общество от его разрушительной деятельности, а не как его «вылечить».
Подобный подход находим в письме М.Т. Лорис-Меликова цесаревичу
31 июля 1880 года: «...на исцеление людей, заразившихся социальными
идеями, не только трудно, но и невозможно рассчитывать. Фанатизм их
превосходит всякое вероятие»46. Аналогичное мнение высказывал ав-
тор анонимной записки, адресованной Н.П. Игнатьеву: охарактеризо-
вав учение «нигилистов» как «бессодержательный фанатизм», он писал:
«.. .дозревших нигилистов [...] нельзя исправить, их можно только иско-
ренить, если не смертью, то пожизненным извержением из общества»47.
Определение террориста в качестве «фанатика» чаще всего сви-
детельствует о негативном отношении к нему. В этом случае речь
идет также об отказе от оценки его действий как рациональных, об-
условленных вполне определенными причинами. Свидетельством
43 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 256.
44 Там же. С. 251.
45 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 57.
46 Переписка Александра III с гр. М.Т Лорис-Меликовым // КА. 1925. № 1. С 114.
47 Анонимное письмо Н.П. Игнатьеву, 1881. Л. 5.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
235
аналогичного отношения является заимствованное из религиоз-
ной интерпретации террора представление о террористах как о
зле, являющемся результатом действия потусторонней, дьяволь-
ской силы. После покушения под Москвой в 1879 году историк
и публицист князь Н.Н. Голицын издал брошюру «По прочтении
депеши», где сравнил террористов с «антихристом из евангельско-
го пророчества»48, князь В.П. Мещерский назвал их «исчадиями
ада»49, а П.Д. Шестаков «исчадиями духа злобы»50. Нетрудно заме-
тить, что приведенные примеры, кроме высказывания П.Д. Шес-
такова, взяты из антинигилистических пропагандистских про-
изведений, вышедших из-под пера светских деятелей. Пожалуй,
единственный найденный мной пример серьезной веры в то, что
террористы действуют не своей волей, а по велению «злых духов»,
являет собой записка генерала от инфантерии СЕ. Кушелева, о ко-
торой упомянуто в дневнике А.В. Богданович. Впрочем, такую
странную убежденность сама мемуаристка объясняла «спиритиче-
ским направлением» генерала51. Ранее отмечалось, что и для про-
поведников определение террористов как инфернального зла было
редкостью. Представители общества практически не использовали
его даже на уровне риторики, что говорит о непопулярности тако-
го рода интерпретации террора. Исключения составляют поэтиче-
ские тексты, где выражения вроде «дети ада с смердящей душой»52
обусловлены как жанром сочинения, так и — в большинстве случа-
ев — отсутствием таланта и должного уровня образования. Можно
предположить, что общество нуждалось именно в рациональном
объяснении террора. В прочих случаях речь шла о наказании за
террористические акты, посланцев же дьявола, очевидно, наказать
было невозможно.
Негативное отношение к террористам можно было выразить
и с помощью целого ряда эмоционально окрашенных определе-
ний, в большом количестве встречающихся в самых разных доку-
ментах эпохи. Среди прочего можно назвать такие, как «изверги»53,
4,4 Голицын Н.Н. По прочтении депеши. СПб., 1879. С 6.
49 Мещерский В.П. Дневник. Март. С 250.
50 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 132.
51 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 63.
52 Лаушкин Н.И. Скорбь и надежда. Ода на кончину жизни Государя Импера-
тора Александра Николаевича // РГИА. Ф. 472. Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 191.
53 Kupeee А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 4.
236 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
«подонки»54, «негодяи»55, «варвары рода человеческого»56, «нравствен-
ные уроды»57, «сволочи»58 и «злодеи»59.
2. «Как они сами себя называют»
Существовал принципиально иной путь понимания того, кто та-
кой террорист. Он заключался в попытке выяснить, каким образом
организаторы покушений на монарха понимают себя сами и во имя
чего они действуют. Мысль о том, что террор есть порождение «мира
идей», неоднократно высказанная в информационном поле, владе-
ла умами представителей общества. Для большинства характерно
пристальное внимание к учениям, теориям, идеям революционеров.
Вместе с тем стоит отметить, что это было — или подавалось так —
вниманием свысока, безусловно отвергающим хотя бы частичную ис-
тинность или правомерность «лжеучений». Представители общества
писали о «крайних», «фантастических», «утопических», «вредных»,
«тлетворных», «превратных» учениях60, «сумасбродных» и «смут-
ных» идеях61, «безобразных» теориях62. Можно выделить целый ряд
терминов, обозначавших как учение, которому следуют террористы,
так и — более широко — некое явление, суть которого заключается в
эскалации революционной борьбы. К ним относятся как традицион-
ные и часто встречающиеся «нигилизм», «социализм», «анархизм»63,
54 Фадеев Р. А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 13.
55 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 645. Л. 134.
56 Астапов И.И. — Долгорукову В.А. // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 36 об.
57 Минковиц Р. — Лорис-Меликову М.Т., 11 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 643. Л. 534.
58 Анонимное заявление на имя Московского генерал-губернатора // ЦИАМ.
Ф. 16. Оп. 70. Д. 4. Л. 210.
59 «Отнять у крамолы материальную и нравственную силу» // Источник. 1995.
№ 2. С. 5.
60 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 1; Чепелев-
ский Н.И. Пояснительная записка // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 181; Анонимное
письмо Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Л. 98; Генерал-майор Гаврилов — Лорис-
Меликову М.Т., 7 марта 1880 года // Там же. Л. 9 об.
61 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «М.Б.» // Там же.
Л. 110 об.; Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования. С. 104.
62 Фадеев РА. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 13.
63 Воспоминания жизни Ф.Г. Тернера. С. 108; Письмо К.Д. Кавелина к графу
М.Т. Лорис-Меликову. С. 33; Сазонов А. Письма в редакцию. По поводу проектов
г. Преображенского // Петербургский листок. 1881. 9 апреля.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
237
«коммунизм»64, «радикализм»65, так и редкие — «карбонаризм»66,
«антимонархизм»67.
В документах эпохи можно найти самые разные сочетания этих
понятий, использовавшихся в качестве синонимов. «Массы зара-
жены нигилизмом, коммунизмом, социализмом», — писал 28 фев-
раля 1880 года помещик Ковенской губернии А.П. Парчевский
М.Т. Лорис-Меликову68; «Нигилисты-социалисты в нашем обществе
имеют все права гражданственности», — сообщал ему же «истинный
доброжелатель»69. Такая нерасчлененность терминов может свиде-
тельствовать о том, что, по крайней мере для части общества, разли-
чия между социалистами, анархистами и коммунистами были неясны.
Если туманные высказывания журналистов о сущности социалисти-
ческого учения еще можно списать на цензурные запреты, то подоб-
ные характеристики в частных письмах заставляют предполагать, что
у многих членов общества представления о революционных учениях
были смутными. Следовательно, они не понимали, или понимали пре-
вратно, те цели, которые ставила перед собой «Народная воля».
Суть народнических лозунгов передавалась представителями
общества довольно иронически. Корреспонденты представителей
бюрократической элиты насмешливо писали о «непрошеных хода-
таях русского народа»70 и «непризнанных спасителях Отечества»71.
Н.И. Пирогов в день двадцатипятилетия царствования Александра II
рассуждал об охватившей цивилизованный мир «Weltschmerz» («мир-
ской печали»), добавляя: «...наши мирские печальники, еще реши-
тельнее западных, не задумались прибегнуть тотчас к самым печаль-
ным мерам для излечения своей болезни»72.
64 Парчевский А.П. — Лорис Меликову М.Т., 28 февраля 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 395; Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 280.
65 Краткий очерк мер и средств против распространения в России противо-
государственных и противообщественных учений и теорий. Л. 7.
66 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 2 об.
67 Пассек П. — Лорис-Меликову М.Т., 1 марта 1880 года // Там же. Д. 645. Л. 7 об.
68 Парчевский А.П. — Лорис Меликову М.Т. Л. 395.
69 Анонимное письмо, подписанное «Истинный доброжелатель». Л. 12.
См. также: Замечания и мысли почетного смотрителя Василь-Сурского уездного
училища, Нижегородской губернии, коллежского регистратора Агафоника Илла-
рионовича Ситникова // ГАРФ. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 896. Л. 3.
70 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 134.
71 Ремблинский ИМ. О способах к успешному разысканию злоумышленни-
ков. Л. 4 об.
72 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 74.
238 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Ирония не могла скрыть опасения: успех террора среди моло-
дежи объясняли тем, что тот предстает в образе «народолюбивого
подвижничества»73. Образ революционера-«мученика», любовно соз-
даваемый подпольной литературой, не оставался безвестным. Пред-
ставители общества, выступая против мер строгости, аргументирова-
ли необходимость отказа от них тем, что казни позволяют террористу
«представляться»74 в глазах общества «мучеником, погибающим за
идею правды»75. В некоторых кругах бытовало мнение, что власть сама
спровоцировала «месть» революционеров, излишне жестоко подавляя
«невинные» увлечения молодежи социальными идеями. Земский дея-
тель, по взглядам близкий к славянофилам, Д.И. Воейков в брошюре
«Земство и призыв правительства к борьбе с революционною про-
пагандою», опубликованной в Лейпциге после покушения 19 ноября
1879 года, писал, что все меры правительства, направленные против
революции, привели лишь к тому, что «вместо небольшого числа сума-
сбродов 1866 года, из которых один против воли и желания товарищей
решил покуситься на цареубийство, мы имеем теперь тысячу убийц,
безнаказанно занимающихся своим позорным ремеслом по всему про-
странству России»76. Г.А. де Воллан, признавая, что учения русских ре-
волюционеров «грешат нелогичностью», полагал, что правительство
должно было относиться к ним как к мормонам, пока они «не угрожа-
ли ни целости государства, ни всеобщему спокойствию». Вместо этого
оно мерами строгости «подняло протестующие элементы на высоту,
окружая имена этих мучеников еще большим ореолом и обаянием»77.
Среди многочисленных определений террориста как при-
верженца каких-то идей наиболее популярными были два терми-
на: «нигилист» и «социалист». Первый из них, не признаваемый
73 Коковцов Н. Записка, 15 марта 1880 года// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643.
Л. 395.
74 Московские ведомости. 1881. 29 марта.
75 Дьяков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-
террористов в России // Там же. Ф. 1328 (Управление дворцового коменданта).
Оп. 2. Д. 20. Л. 56; Записка об одной из причин развития у нас преступной пропа-
ганды // Там же. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 102 об.
76 В(оейков) Д. Земство и призыв правительства. С. V. О том же: Письмо
К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 33-34; Де Водлан Г. Свободное сло-
во о современном положении России. С. 58. Фаресов A.M. Две встречи с графом
М.Т. Лорис-Меликовым// Исторический вестник. 1905. №2. С. 498; Герард В.—
Лорис-Меликову М.Т. // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 95 об. - 96; Анонимное
письмо с подписью «И.С.». Л. 451.
77 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 72, 61.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
239
народовольцами, был широко распространен как в обществе78, так
и за его пределами. Изобретенное литераторами слово «нигилист»
использовалось не только петербургскими гранд-дамами и генерала-
ми79, но и малограмотными анонимными корреспондентами москов-
ского генерал-губернатора В.А. Долгорукова («крысы агилисты»80).
Полиция порой получала записки следующего содержания: «Что вы
смотрите? Во вверенном вам квартале проживает нигилист Петров,
который вредит государству»81.
Документы фиксируют два варианта осмысления термина «ниги-
лист» в тех случаях, когда его использовали в рассуждениях о террори-
стах. Первый вариант предполагал хронологическое рассмотрение ре-
волюционного движения в России. При таком видении «нигилизмом»
называли учение 1860-х годов, отделяя его от современной «крамолы».
Помощник воспитателя великих князей Александра Александровича
и Владимира Александровича генерал Н.П. Литвинов, размышляя о
взрывах, писал в дневнике в феврале 1880 года, что современные де-
ятели имеют мало общего с нигилистами прежнего времени82. Стат-
ский советник Н. Коковцов в записке 1880 года выделил три периода
в революционном движении: «нигилисты» — «народники» — «социа-
листы-революционеры» (т.е. народовольцы)83.
Во втором случае термин «нигилизм» использовали для того,
чтобы указать на специфические черты этого явления и прежде все-
го отделить его от западноевропейского социализма. Такого мнения
придерживался, например, славянофил А.И. Кошелев84. «Нигилизм»
понимался как «общее революционное стремление», как «отрицание
всех религиозных, нравственных и гражданских оснований обще-
ства», и в этом смысле противопоставлялся социализму85.
78 См.: Новиков А.И. Нигилизм и нигилисты. Опыт критической характери-
стики. Л., 1972.
79 Штакеншнейдер Е.А. Дневник и записки. С. 435. Богданович А.В. Три по-
следних самодержца. С. 42; Записки сенатора Есиповича. С. 493; Фадеев Р.А. С апре-
ля 1879 по апрель 1880. С. 13; Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? С 4.
80 Анонимное письмо В.А. Долгорукову // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 71.
81 Выписка из письма без подписи с Московской городской почты, от 19 фев-
раля 1880 года // Там же. Оп. 70. Д. 458. Л. 78.
82 Из дневника Н.П. Литвинова. С 428. См. также: Паренсов П. Из прошлого.
Воспоминания офицера генерального штаба. СПб., 1908. Ч. 4. В Болгарии. С. 22.
83 Коковцов Н. Записка. 15 марта 1880 года. Л. 396.
84 Кошелев А. Где мы? С 4.
85 О мерах борьбы с революционным движением. Л. 10 об.; Записка о мерах
борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 1481. Л. 5.
240 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
В юридической и делопроизводственной практике в это время
закрепилось употребление терминов «сообщество, именующее себя
русской социально-революционной партией»86, «социально-револю-
ционные учения»87 и т.п. Народовольцы также называли себя «соци-
алистами». Представители общества использовали этот термин в тех
случаях, когда необходимо было охарактеризовать сущность народо-
вольческих идей, а также указать на их близость к европейскому рево-
люционному движению.
Необходимо разобраться, что именно понимало общество под
«социалистическими учениями», на которые возлагалась ответствен-
ность за появление в России террора. Учитель гимназии А. Клеваев
начал свой труд «Опровержение лжеучений современных социали-
стов» с утверждения: «Что такое социализм? Весьма немногие даже
из людей, получивших образование, могут дать себе ясный отчет в
этом понятии»88. Мнение его во многом справедливо. Представите-
лям общества гораздо проще было назвать социализм «сумасбродной
галлюцинацией»89 или «пропагандой самого злого качества»90, чем
объяснить его сущность. Впрочем, некоторые из них считали, что
члены революционной партии, называющие себя «социалистами»,
сами не знают «ни одной социалистической доктрины, не знакомы ни
с политическою экономией, ни с историей и философией и усваива-
ют только кличку социалиста, как модную заманчивую вывеску, под
которой гнездится чушь и глупость»91. Анонимный корреспондент
М.Т. Лорис-Меликова, скрывшийся под псевдонимом Заезжий тулуп,
писал, что русская «крамола» есть акт «сумасбродства и варварства»:
«...сонмища личностей из совершенно темной массы нахватались
идей мира просвещенного — приняли из них только самые крайние
и нелепые [...] и стремятся осуществить эти идеи на деле»92.
86 Судебная хроника // Голос. 1880. 27 октября.
87 См.: Отношение начальника Тобольского ГЖУ в Департамент госу-
дарственной полиции, 15 июля 1881 года// ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77.
Д. 795. Л. 1.
88 Клеваев А. Опровержение лжеучений современных социалистов // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 316.
89 Письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Отставной полковник А.З.»,
18 февраля 1880 года // Там же. Л. 280 об.
90 Неклюев С. — Лорис-Меликову М.Т // Там же. Д. 642. Л. 140.
91 Дьяков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-
террористов. Л. 80 об.
92 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Заезжий тулуп» //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 587 об.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
241
В обществе порой считали, что конечная цель «социалистов» —
уничтожение частной собственности и «разрушение тех начал, кото-
рыми поддерживаются права на эту собственность»93, «полная демо-
кратизация», «всеобщее уравнение в отношении имущественном и
общественном»94 и т.п. Встречались и совсем фантастические мнения:
«социалисты» желают, «набив себе карманы», сделать переворот в го-
сударстве95, «уничтожить [...] такие предметы, как религия, семья, поэ-
зия, нравственность, философия и прочие достояния цивилизации»96.
В одном из анонимных писем, полученных В.А. Долгоруковым, было
сказано, что террористы «добиваются сделать революцию и потом ре-
спублику и президента ее Константина Николаевича [вел. кн., брата
Александра II. — Ю.С.]»97.
Сложным для представителей общества был вопрос о консти-
туции. «Народная воля», стремясь заручиться поддержкой ин-
теллигенции и молодежи, неоднократно заявляла, что прекратит
террор в случае введения в стране представительной формы прав-
ления. Общество стремилось понять, насколько искренними были
подобные заявления. В частной беседе министр юстиции Д.Н. На-
боков убеждал книгоиздателя М.О. Вольфа: «...революционерам
даже конституции было бы мало»98. Г.А. де Воллан шел в своем не-
доверии еще дальше, уверяя читателей, что революционеры боятся
введения конституции, которая положит конец их существованию,
и потому специально толкают власть к реакции с помощью убийств
в те моменты, когда та начинает делать шаги в сторону реформы99.
93 Ремблинский ИМ. О способах к успешному разысканию злоумышленников.
Л. 2 об. Это мнение можно сравнить с анонимным заявлением, сделанным в июне
1881 года градоначальнику Санкт-Петербурга Н.М. Баранову. Автор подозревал,
что сыроварни и маслобойни Н.В. Верещагина в Тверской губернии являются цен-
трами пропаганды. В том числе он указывал, что заработная плата на сыроварнях
делится поровну между рабочими «на основе социальной экономии» (Анонимное
заявление на имя Санкт-Петербургского градоначальника // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во.
1881. Оп. 77. Д. 693. Л. 2).
94 Записка харьковского губернского предводителя дворянства М.Т. Лорис-
Меликову, 19 декабря 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 644. Л. 1.
95 Латкин Н. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Д. 642. Л. 384 об.
96 Кашкаров П. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Л. 572.
97 Анонимное заявление на имя Московского генерал-губернатора // ЦИАМ.
Ф. 16. Оп. 70. Д. 32. Л. 98 об. См. также: Заявление прусской подданной Елизаветы
Августы Шмидт // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Д. 112. Л. 5.
98 Пибрович С.Ф. На книжном посту. Воспоминания, записки, документы. Пг.;
М., б.г. С. 293.
99 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 81.
См. также: Градовский Г.К. Итоги. С. 31.
242 Часть И. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Требование конституции можно было толковать и в ином ключе,
как это делал статский советник Т.Т. Кириллов, писавший в январе
1881 года, что революционеры «примирились» с конституционализ-
мом, так как рассматривают его в качестве «переходной ступени к
социалистической революции», которая позволит им создать легаль-
ную социалистическую партию и добиться «низвержения Династии
и государства»100.
Таким образом, в разных по политическим убеждениям слоях рус-
ского общества зачастую бытовали туманные представления о том, во
имя каких идей действуют «социалисты». Эти представления в боль-
шинстве своем совпадали с теми, которые встречались на страницах
печати. Превратное понимание социалистических идей могло оказать
серьезное влияние на формирование мнения о терроре. Стремление
разрушить существующий общественный порядок едва ли могло вы-
звать сочувствие среди тех, чье благополучие основывалось на нем.
Откровенно о своей личной заинтересованности в борьбе с террором
написал лишь один корреспондент М.Т. Лорис-Меликова 19 февраля
1880 года: «...удар, направленный на Царя, не может не быть ударом
и на всех имущественных собственников. Имея хорошие материаль-
ные средства, я страшусь за будущее если не для меня, то для моих
детей»101.
3. Дискуссия о «школьном вопросе»
Поиск первопричин террора приводил представителей обще-
ства к размышлениям о реалиях российской жизни. Дискуссия о
«школьном вопросе», обострившаяся в связи с покушениями 1879-
1881 годов, породила образ террориста-«недоучки». В силу цензур-
ных запретов он редко появлялся на страницах газет. Обращение
к частным документам позволяет понять всю важность «школьно-
го вопроса» для осмысления обществом народовольческих поку-
шений. Следует также подчеркнуть, что именно при обсуждении
«школьного вопроса» как никогда четко разделялись взгляды тех,
кто относил себя к либералам, и тех, кто предпочитал «охранитель-
ное» направление.
100 Кириллов Т.Т. Первая часть записки по характеристике лиц, принадле-
жащих к социально-революционному движению // РГИА. Ф. 1328. Оп. 2. Д. 20.
Л. 32-32 об.
101 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., 19 февраля 1880 года // Там же.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 28 об.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
Возникновение террора общество зачастую связывало с неудач-
ным воспитанием молодого поколения. Существовало убеждение,
что «большинство заговорщиков — молодые, и даже очень молодые
люди»102. Его распространенность можно подтвердить не только ча-
стотой использования, но и тем, что противоположное мнение необ-
ходимо было специально оговаривать. Например, автор анонимного
доноса на служащего железной дороги Жемчужникова, человека не-
молодого, вынужден был оговориться: «Видно, не все социалисты мо-
лодые, а бывают и такие, которые имеют седые волосы и положение в
свете»103. В 1880 году В.П. Мещерский издал брошюру «Не клевещите
на молодежь». В ней публицист, ссылаясь на общее убеждение, что
виновниками беспорядков является молодежь, призывал не верить
«клевете», которая пущена «настоящими врагами России», чтобы
возбудить ненависть к «детям и к науке»104.
Участие молодого поколения в революционном движении было для
общества чрезвычайно болезненной проблемой, так как могло затро-
нуть практически любую семью, где подрастали дети. Автор записки
«О мерах борьбы с революционным движением» утверждал: «...родите-
ли со страхом отдают в них [гимназии. — Ю.С.] своих детей, [...] опа-
саясь за их будущность вследствие получаемого ими в учебных заве-
дениях направления»105. Отец девятерых детей Яков Постоев, описав
порядки, царящие в высших учебных заведениях, растерянно спраши-
вал А.А. Сабурова, что делать: запретить сыновьям поступить в универ-
ситет он не может, отдать же их «на пагубу и развращение» не жела-
ет106. В письме к В.М. Бондаренко, перлюстрированном в канцелярии
харьковского генерал-губернатора в декабре 1879 года, Е. Бондаренко
жаловалась: «Сашиных трех товарищей арестовали [...]. Я, несчастная,
нахожусь каждый день в ужасной тревоге, пока Саша не придет с учи-
лища, увижу его и успокоюсь, на другой день до 3 часов опять мучусь»107.
102 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 280.
103 Заявление на имя Московского генерал-губернатора// ЦИАМ. Ф. 16.
Оп. 70. Д. 32. Л. 83 об.
104 Мещерский В.П. Не" клевещите на молодежь. СПб., 1880. С. I. См. также:
Дмитриева В.И. Так было (Путь моей жизни). М.; Л., 1930. С. 192; Писарев. О мерах
против распространения противоправительственной пропаганды. Л. 1.
105 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 1. См. также: Фа-
деев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 17.
106 Постоев Я. — Сабурову А.А., 6 апреля 1881 года// РГИА. Ф. 733. Оп. 194.
1881. Д. 81. Л. 150.
107 Выписки из письма от Е. Бондаренко из Харькова от 5 декабря Владимиру
Михайловичу Бондаренко в Санкт-Петербург // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 23. Л. 9.
244 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Автор анонимного письма М.Т. Лорис-Меликову писал, что Главный
Начальник — единственный человек, которому родители могут выска-
зать «гнетущие чувства» по поводу «крамолы» и «бесконтрольного об-
ращения с юношеством» в учебных заведениях108.
Если родители терзались страхом, не выйдут ли их дети из стен
школы «нигилистами», учащиеся были недовольны, даже «обижены»
тем, что являлись для учителей не воспитанниками, а «поднадзорны-
ми». «Как будто нарочно наши воспитатели готовили из нас будущих
подпольщиков», — вспоминал о своем обучении в иркутской гимна-
зии в 1872-1881 годах революционер П.А. Аргунов109. Среди много-
численных анонимных писем, полученных М.Т. Лорис-Меликовым в
1880 году, особой эмоциональностью выделяется письмо выпускницы
Петербургского сиротского института. Перечислив все злоупотре-
бления институтского начальства, она заканчивала послание заявле-
нием: на участие в революционном движении «нас наталкивает наше
воспитание»110.
В действительности речь шла не только о благополучии каждой
конкретной семьи, но и о будущем всей страны. Как верно заметил ав-
тор анонимной записки «О мерах борьбы с революционным движени-
ем», смена поколений приведет к тому, что общество будет состоять из
той самой молодежи, которая сейчас заподозрена в неблагонадежности.
«Наша будущность зависит от получаемого ею [молодежью. — Ю.С.]
направления»111.
Восприятие террориста в качестве «недоучившегося юноши» было
тесно связано с острым вопросом реформирования системы образо-
вания, в котором, в свою очередь, выделялись две взаимосвязанные
проблемы: «классическая система» в среднем образовании и универ-
ситетская реформа.
Главную проблему среднего образования представители обще-
ства видели во введенной при министре народного просвещения
Д.А. Толстом «классической системе», задуманной в качестве меры
108 Анонимное письмо с подписью «NNN»// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 149. См. также: Поэты 1880-1890-х годов. М.; Л., 1964. С 125-126.
109 Аргунов ПА. В дни глубоких переживаний (Из воспоминаний о 1881 годе) //
КиС. 1931. Кн. 3. С. 141. О 1-й Киевской гимназии см.: Загорский КЯ. В 1881-1882 гг.
Воспоминания // КиС. 1931. № 3. С. 156-157.
110 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 114.
111 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 3.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
245
противодействия распространению «крамолы»112. Она вызывала
ожесточенную критику как либеральных, так и правых кругов. Ано-
нимный автор писал М.Т. Лорис-Меликову: в то время как правитель-
ство всеми силами борется с революционерами, учебное ведомство
«поддерживает вредную пропаганду, выпуская в свет ежегодно ты-
сячи людей, озлобленных на правительство»113. Недовольство обще-
ства системой образования отмечали и представители администра-
ции. Вновь назначенный в Харьковскую губернию исполняющим
должность генерал-губернатора A.M. Дондуков-Корсаков указывал
М.Т. Лорис-Меликову в марте 1880 года на учебную систему как на
«один из главных факторов, уже в течение 10 лет порождающих по-
стоянное, все растущее неудовольствие. Все зрелое, вполне благонаме-
ренное и преданное правительству поколение сходится на этой почве
с учащейся молодежью. Родители и дети одинаково враждебны ей»114.
Критика «классической системы» «охранителями» и либералами
значительно разнилась. Критики справа сосредотачивались на том,
что в целом важный и необходимый проект пресечения распростра-
нения нигилистических идей в умах молодежи оказался провальным
из-за неверно выбранной стратегии. Как писал М.Т. Лорис-Меликову
16 марта 1880 года И. Васильев, «преобразовывая школу на немец-
кий лад, граф Толстой предполагал принести большую пользу России
и спасти общество от вредных идей. Вышло наоборот»115. Критикуя
«классическую систему», консервативно настроенные представите-
ли общества предлагали собственные проекты охранения школы от
«нигилистической язвы»: изменение учебной программы («...дать
детям благонадежное в физическом и религиозно-нравственном от-
ношении воспитание», учредить при женских учебных заведениях
112 О «классической» системе см.: Алешинцев И. История гимназического об-
разования в России. СПб., 1912; Ррждественский СВ. Очерки по истории систем
народного просвещения в России в XVIII-XIX вв. СПб., 1912; Ганелин Ш.И. Очерки
по истории средней школы в России второй половины XIX в. М., 1954; Константи-
нов Н.А. Очерки по истории средней школы. Гимназии и реальные училища с кон-
ца XIX в. до Февральской революции 1917 г. М., 1956.
113 Записка М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Аноним»// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 643. Л. 436. См. также: Н. Гаврилов — М.Т. Лорис-Меликову, 17 марта
1880 года // Там же. Л. 10; Ключарев С. — Лорис-Меликову М.Т, 4 марта 1880 года //
Там же. Л. 438. «Отнять у крамолы материальную и нравственную силу» // Источ-
ник. 1995. №2. С. 8.
114 Дондуков-Корсаков A.M. Заметки по Харьковскому генерал-губернатор-
ству // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 50. Л. 10 об.
115 Васильев И. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 361 об. - 362.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
классы домоводства и практических знаний, воспитать любовь к Ро-
дине и царю путем «практического развития боевых качеств челове-
ческой души» и т.п.116) и ужесточение дисциплины. Автор анонимного
послания министру народного просвещения А.А. Сабурову в апреле
1881 года от имени «русских отцов» просил возобновить телесные на-
казания в школах, видя в этом «дивно действующую и спасительную
меру», способную уничтожить «заблуждение идей ложного учения»117.
Особенно остро стоял вопрос о религиозном воспитании моло-
дежи, которое считалось лучшим противоядием от «крамолы». Об-
ращаясь к проблеме веры, «охранители» констатировали: причина
появления социализма заключается в «ослаблении повсюду, преиму-
щественно же в среде учащейся молодежи, и притом в особенности
в наших открытых заведениях, Религии и Нравственности»118, где За-
кон Божий преподается не для воспитания души и сердца, а для при-
обретения познаний достаточных, чтобы «при случае насмеяться над
обрядами Церкви»119. Автор записки «О мерах борьбы с революцион-
ным движением» даже утверждал, что в гимназиях «ученики, воспи-
танные дома в страхе Божием, должны часто скрывать свои религиоз-
ные убеждения, чтобы не сделаться предметом насмешек и презрения
своих товарищей»120.
Особенное беспокойство родителей, разделявших правые убежде-
ния, вызывали учителя, внушающие детям «не те» идеи. 26 февраля
1880 года служащий Главного управления по делам печати Н.В. Вара-
динов в записке М.Т. Лорис-Меликову высказал убеждение, что имен-
но «школа или педагоги ее приготовляют неутомимо и беспрепят-
ственно, прямо или посредственно, материалистов, атеистов и врагов
существующего у нас государственного и общественного порядка»121.
116 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 266; Записка «О необходимости открытия при институтах и женских гимназиях
специального класса домоводства и практических знаний» // Там же. Л. 326; По-
жаров А. — Лорис-Меликову М.Т, 3 марта 1880 года // Там же. Д. 643. Л. 407 об.
117 Анонимное письмо А.А. Сабурову. Получено 8 апреля 1881 года // Там же.
Ф. 733. Оп. 194. Д. 81. Л. 134 об. «Розга, по моему мнению, необходима в школе», —
писал И. Васильев (Васильев И. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 362).
118 Проект о мерах против социалистов под моим псевдонимом. Л. 399. Шес-
таков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 122.
119 Докладная записка действительного статского советника Соболева о при-
чинах революционного движения // РГИА. Ф. 569. Оп. 1. Д. 69. Л. 4 об.
120 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 8.
121 Записка тайного советника Варадинова, 26 февраля 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 201. Ср.: Записки сенатора Есиповича. № 6. С. 498.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
247
Анонимный автор «Записки о мерах борьбы с революционным дви-
жением» подробно остановился на этом вопросе: учителя и профессо-
ра — выходцы из беднейших слоев, за годы обучения «натерпевшиеся
нужды» и заразившиеся «социалистическими софизмами», которым
и учат теперь новое поколение учеников122.
Либеральные и консервативные критики «классической системы»
сходились в осуждении излишней сложности учебной программы,
«грозящей ученикам идиотизмом или чахоткой»123. Выпускники гим-
назий оканчивают курс «с взглядом ребенка или гражданина древней
Эллады времен Сократа», — писал С. Неклюдов 18 марта 1880 года124.
Выписанные — из-за недостатка подготовленных кадров — из славян-
ских провинций Австро-Венгрии плохо говорившие по-русски учите-
ля греческого и латыни, по общему мнению, являли собой «образец
сухости и зверства» и были способны воспитать учеников только себе
под стать125. Сложность учебной программы критиковалась прежде
всего потому, что именно она была причиной массовых исключений
из средних учебных заведений. По статистике, за 1874-1880 годы пол-
ный курс в гимназиях окончило 6511 человек, а вышло из гимназий,
не окончив курса, 51 406 человек126. Определение террориста как «не-
доучки» было столь популярным именно вследствие убеждения, что
всем исключенным из гимназий остается одна дорога — пополнять
ряды «умственного пролетариата». Под этим термином понимали лю-
дей, которые, получив какое-то образование, уже не могут вернуться
в среду, из которой вышли, но в то же время, не имея аттестата, не мо-
гут найти работы, становясь «одной из главных обуз государства»127.
Многочисленные корреспонденты М.Т. Лорис-Меликова настаивали
на том, что именно из этой среды выходят террористы. За воротами
122 Записка о мерах борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 109.
СА. Оп. За. Д. 165а. Л. 4-23 об. Ср.: Анонимное письмо с подписью «Мать 6 детей».
Л. 414 об.
123 Докладная записка действительного статского советника Соболева. Л. 3.
Уже после отставки Д.А. Толстого в 1881 году в Харькове во время Масленицы
«представляли» Толстого: «Идет бледный, худой, а за ним несут трупы умершей
молодежи на носилках и идут за трупами тоже студенты, не краше мертвецов»
(Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 52).
124 Неклюдов С. — Лорис-Меликову М.Т, 18 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 143.
125 Анонимное письмо с подписью «Мать 6 детей». Л. 414 об.
126 Докладная записка действительного статского советника Соболева о при-
чинах революционного движения. Л. 2 об.
127 Неклюдов С. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 143 об.; Рембпинский ИМ. О спо-
собах к успешному разысканию злоумышленников. Л. 8.
248 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
гимназии юношей, потерпевших неудачу с классическими языками,
поджидают и вербуют «злоумышленники»128. Не устроенному в жизни
«недоучке» нечего терять: он очертя голову поступает в социалисты,
надеясь при перевороте в государстве улучшить свое материальное
и общественное положение129.
В основе протеста либералов против преподавания латыни и гре-
ческого, кроме всего вышеперечисленного, лежала одна главная при-
чина, верно отмеченная A.M. Дондуковым-Корсаковым: в решении
вопроса об образовании представители общества видели «пробный
камень, дающий ему [обществу. — Ю.С.] понятие о той малой доле
внимания, которое уделяет правительство его заявлениям, его самым
насущным потребностям»130. Н. Соковнин писал 2 марта 1880 года на-
чальнику Верховной распорядительной комиссии: «Россия не забудет
того позорного quasi-плебисцита, путем которого Министерство на-
родного просвещения внесло смерть, позор и отраву в русскую семью
под видом классической системы»131. Для либерально настроенных
представителей общества важны были не только последствия системы
Д.А. Толстого, но и сама ситуация, в которой родители не имеют права
принимать решение о будущем своих детей. Либералы настаивали: не-
обходимо «радикально изменить систему воспитания, в смысле удов-
летворения всех жаждущих образования»132, «прекратить систему
выгоняний»133, разрешить преподавание естествознания, социальных
наук и права, чтобы оградить молодежь от «лжеучений»134.
Не менее острым для представителей общества при решении
проблемы о корнях терроризма был вопрос об университетской ре-
форме. Активное участие студенческой молодежи в революционном
128 Родионов А.— Лорис-Меликову М.Т.// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 374 об.; Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, 19 февраля 1880 года//
Там же. Д. 645. Л. 27 об.; Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Л. 134;
Ключарев С. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 438; Дьяков Л. Записка о причинах, поддер-
живающих развитие партии социал-террористов. Л. 79 об. - 80; Долгорукова ЕМ.
Александр II. С. 178.
129 Анонимное письмо М.Т Лорис-Меликову, 19 февраля 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 386.
130 Дондуков-Корсаков A.M. Заметки по Харьковскому генерал-губернатор-
ству. Л. 10 об.
131 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т Л. 133 об.
132 Ландт А. — Лорис-Меликову М.Т // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 320 об.
133 Константинов А. — Лорис-Меликову М.Т // Там же. Д. 645. Л. 172.
134 Маурер Ф. — Лорис-Меликову М.Т, 11 сентября 1880 года // Там же. Д. 643.
Л. 375.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
249
движении привело к тому, что в 70-х годах XIX века слово «студент»
было практически синонимом «революционера»135. Внешний вид
студента наводил пугливых обывателей на мысли о том, что перед
ними несомненный «крамольник», по карманам которого разложе-
ны бомбы136. Бытовало убеждение, что любой студент является по-
тенциальным революционером, так что, когда в начале 1880 года в
Казани появились первые печатные прокламации Исполнительного
комитета «Народной воли», губернатор Н.Я. Скарятин настаивал на
вскрытии вообще всей частной корреспонденции, поскольку воззва-
ния «не могут не подействовать вредно на умы многочисленной уча-
щейся молодежи, большинство которой можно назвать бездомной
и разнохарактерной»137.
В отличие от обсуждения «школьного вопроса», когда главную
проблему видели именно в системе образования, причиной студен-
ческого протеста называли бедственное материальное положение.
Организация и содержание занятий вызывали нарекания немногих
«охранителей»138. Решения первой проблемы предлагались разные.
Некоторые представители общества советовали требовать с жела-
ющих получить образование в университете справку о доходах, с тем
чтобы и не допускать к слушанию лекций тех, кто не обеспечен средст-
вами139. Менее радикальными были многочисленные предложения по
восстановлению института интернов и казенных студентов, выплате
135 О пореформенном студенчестве см.: Эймонтова Э.Г. Русские университе-
ты на путях реформы. Шестидесятые годы. М., 1993; Ткаченко П.С. Московское сту-
денчество в общественно-политической жизни России второй половины XIX века.
М., 1958; Он же. Учащаяся молодежь в революционном движении 60-70-х гг. XIX в.
М., 1978; Щетинина Г.И. Студенчество и революционное движение в России. По-
следняя четверть XIX в. М., 1987; Олесич Н.Я. Господин студент Императорского
Санкт-Петербургского университета. СПб., 2002.
136 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 378. Ср.: Рапорт помощника на-
чальника Московского ГЖУ в Рузском и Звенигородском уездах, 7 января
1880 года // ГАРФ. Ф. 109. 3 эксп. 1879. Д. 22. Л. 140; Анонимное письмо на имя мо-
сковского генерал-губернатора // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 73 об.
137 Представление казанского губернатора министру внутренних дел, 20 янва-
ря 1880 года // Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 115.
138 Я. Постоев утверждал, что университетские профессора преподают сту-
дентам свои «якобы ученые труды», нисколько не заботясь о программе, в резуль-
тате студенты забывают даже то, что узнали в гимназии. «С краскою стыда за наши
университеты я утверждаю факт, что одно известное мне лицо, окончившее курс
по математическому факультету, не имеет понятия о том, что такое синус и коси-
нус» (Постоев Я. — Сабурову А.А. Л. 149).
139 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 22 об. - 23 об.
О том же: Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 385.
250 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
стипендии по результатам экзаменов и т.п. при ужесточении контроля
за частной жизнью студентов или даже полном переселении всех в об-
щежития при университетах140. В марте 1881 года, когда факт оказания
Н. Рысакову материальной помощи показал, что университетское на-
чальство не знало о пропуске им занятий, умы составителей записок
занял вопрос о посещении студентами лекций. Для того чтобы моло-
дежь не «шаталась по трущобам», они предлагали «настолько усилить
обязательные занятия и посещения лекций и практических работ,
чтобы просто не оставить времени для революционной деятельности»
и оставлять в университетах лишь тех, кто действительно учится141.
Среди составителей записок о борьбе с терроризмом было немало
людей, настаивавших на возвращении студентам формы, упраздне-
нии последних элементов университетской автономии и строгом над-
зоре за профессорами, «чтобы они в своих аудиториях не преподавали
того, что не входит в круг их обязанностей»142. Сетовали они и на то,
что университет дает лишь «фальшивое образование», но совершен-
но устранятся от «воспитательных начал»143. Вместо этого профессора
прививают ученикам лишь «чувство сомнения, чувство презрения к
"темному" народу, неразвитому "обществу" и Правительству, кото-
рые почтительно преподносят этим высокоумным мужам миллионы,
чтобы дать им средства "погружаться в науки и искусства"»144.
Либералы, конечно, не считали ограничение доступа в универ-
ситеты неимущим или отмену Устава 1863 года панацеей. Выход они
видели в устройстве столовых, общежитий и увеличении стипендий
и т.п.145 В либеральных кругах бытовало убеждение, что борьбе с рас-
пространением крамолы, равно как и с бедственным положением
учащихся, может помочь дальнейшее расширение прав студентов на
самоорганизацию. Вынужденные нелегально основывать различные
общества взаимопомощи, студенты волей-неволей встают на путь
преступлений. Если разрешить официально кассы взаимопомощи,
140 Выписка из докладной записки казанского дворянства // РГИА. Ф. 733.
Оп. 194. 1881. Д. 81. Л. 224.
141 Записки неустановленного лица о мерах борьбы с революционным движе-
нием, 23 мая 1881. Л. 6 об.
142 Константинов А. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 375 об.; Анонимное письмо
московскому генерал-губернатору, Апрель 1881 года // ЦИАМ. Ф. 16. Д. 32. Л. 159.
143 В. Соболев — И.И. Воронцову-Дашкову, 11 марта 1882 года // РГИА. Ф. 919
(Воронцов-Дашков И.И.). Оп. 2. Д. 4233. Л. 5.
144 Постоев Я. — Сабурову А.А. Л. 149.
145 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 361, 386 об.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
землячества, сходки, то «благоразумные» студенты смогут подавить
«дурную часть» и повлиять на настроения всех учащихся146.
Таким образом, «школьный вопрос» в 1879-1881 годах как никог-
да остро стоял на повестке дня. Вследствие цензурных запретов на
страницы печати попадали лишь слабые отголоски критики справа
и слева, которой подвергалась «классическая система» и организация
университетов. Проблема системы образования, важная для общества
сама по себе, так как от ее решения в конечном итоге зависело будущее
страны, в это время была тесно связана с вопросом о происхождении
террористов. Появление «умственного пролетариата» было едва ли не
главным аргументом в пользу упразднения «классической системы».
Модель террориста — «недоучившегося юноши», «недоучки» — это
модель террориста, хотя бы отчасти оправдываемого безысходностью
положения. В сочувствии к «заблудшей молодежи» сходились «охра-
нители» и либералы. Первые негодовали на неверно выбранную систе-
му ограждения молодых умов от «социалистической язвы» и дурных
учителей. Вторые — на систему административного произвола, позво-
ляющую Д.А. Толстому губить молодое поколение. Либералы настаи-
вали: «увлечения свойственны юности», правительство же, запрещая
вполне невинные действия, заставляет молодежь думать о нем как о
«бесчинствующем самодуре»147. Пострадавшие от несправедливых
действий власти «заблудшие юноши» «усиливают контингент негодя-
ев, непрошеных ходатаев русского народа, незваных провозвестников
революции и убийств»148.
Потенциал оправдания террориста, заложенный в представлении
о нем как о «недоучке» и «заблудшем юноше», был чрезвычайно ве-
лик. Эта модель куда вернее, чем созданная революционерами модель
террориста-«мученика», привлекала симпатии людей различных по-
литических убеждений. Она была сконструирована именно предста-
вителями общества, пытавшимися найти объяснение такому явлению,
как терроризм, связав его с кризисом системы образования. Всю опас-
ность модели террориста-«недоучки» для правительства понимал,
пожалуй, только М.Н. Катков. Полемический запал его высказыва-
ний о «недоучках» остается неясным, если принимать во внимание
146 Докладная записка неустановленного лица о политических настроени-
ях студентов университетов и мерах к прекращению студенческих волнений.
Л. 1 об. - 3. То же: Гаврилов Н. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 10 об.; Анонимное письмо
М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Студент» // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 443.
147 Неклюдов С. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 144.
148 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 134.
252 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
только газетные и журнальные статьи. Критика московского публи-
циста была направлена именно на обсуждение проблемы в обществе,
отголоски которого попадали в печать.
Все проанализированные образы террориста представляют со-
бой альтернативу образу террориста-«мученика», создававшемуся на
страницах подпольной печати. Конечно, находилось немало людей,
преимущественно из молодежи, вдохновленных проповедью ради-
кальных идей и готовых провозглашать вечную память «печальни-
кам русского народа Ковальскому, Оси некому, Антонову, Чубарову,
Соловьеву и др., за свободу живот свой положившим»149 и «мечтать
о виселице». Записки о борьбе с терроризмом позволяют утверждать,
что представители общества знали об образе террориста-«мученика»
и прекрасно понимали исходящую от него угрозу. Требование не соз-
давать из революционеров мучеников регулярно повторялось про-
тивниками смертной казни. С другой стороны, в использовании это-
го образа сами народовольцы неизбежно сталкивались с проблемой,
порожденной техническими усовершенствованиями в деле «охоты
на царя». Если Вера Засулич или Александр Соловьев являли собой
террористов-героев, вступивших в противоборство с системой лицом
к лицу, то динамит осуждался не только за случайные жертвы, но и
за нарушение традиционной модели тираноубийства. Убийца деспота
был чист, если, убивая, погибал сам. Подкопы и взрывы осуждались
именно за то, что давали исполнителю террористического акта шанс
спастись от кары правосудия, примерами чему служили скрывшийся
за границей Лев Гартман или Степан Халтурин, в котором уже после
казни за другое преступление опознали «столяра» из Зимнего дворца.
Р.А. Фадеев в одном из своих писем «О современном состоянии
России» писал, что деятельность террористов находит «снисхождение»
в обществе «не к своей безобразной теории, а к преступным лично-
стям и к их увлечению»150. Даже если террорист осуждался как «пре-
ступник», требовал изоляции как «фанатик» или вызывал недоумение
или насмешку как «социалист», сам не знающий, во имя чего борет-
ся, он одновременно вызывал сочувствие и жалость как «заблудший
юноша». Поиск причин появления в России террористов так или ина-
че приводил к рассмотрению внешних, материальных обстоятельств,
149 Представление Курского губернатора министру внутренних дел, 24 февра-
ля 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 400 об.
150 Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 13.
Глава II. Образы террориста и их влияние на восприятие террора
шла ли речь о системе образования, социальном неблагополучии сту-
денчества или излишне жестоких мерах борьбы с «увлечениями мо-
лодости». Все это приводило к тому, что ответственность за террор
прямо или косвенно возлагалась на правительство и его ошибочную
внутреннюю политику. Это мнение бытовало как в либеральных, так
и в «охранительных» кругах, хотя, в чем именно власть «ошибается»,
их представители понимали по-разному. Таким образом, в различных
кругах русского общества было распространено представление о том,
что политические убийства являются реакцией на внешние обстоя-
тельства, изменение которых (в ту или иную сторону, в зависимости
от взглядов рассуждавшего) может способствовать прекращению либо
усилению террора. Подобное убеждение создавало еще одну законо-
мерность: отношение к террору во многом определялось отношением
к тем обстоятельствам, которые, как считалось, его спровоцировали.
Автор анонимной записки 7 декабря 1879 года утверждал, что покуше-
ния производятся «недовольными». Конечно, недовольством нельзя
оправдывать их «разбойничьи средства», «нельзя, однако, не сознаться,
что собственно к неудовольствию имеются бесчисленные поводы»151.
Такой подход к проблеме не исключал поиска других виновников.
Две метафоры, позволявшие журналистам успешно выявлять связь
между «крамолой» и русским обществом, — метафоры «болезни» и
«почвы» — активно использовались представителями последнего при
рассуждениях о покушениях. Если для журналистов использование
метафор было необходимо в силу цензурных запретов, то в частных
высказываниях ими пользовались как штампами, позволяющими уси-
лить эмоциональность и образность рассуждений о терроре. Смысл
всех высказываний о «болезненном явлении», «нравственном недуге»,
«язве», «заразе»152 и т.п. обобщен в словах одной из анонимных запи-
сок: «...червивый плод растет не на здоровом дереве, причина порчи
не одни внешние черви, но и внутренние гнилые соки»153.
151 Анонимная записка. 7 декабря 1879 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 547.
152 Отнять у крамолы материальную и нравственную силу. С. 8; Богданович Е.В.
О мерах борьбы с революционным движением. Л. 1; Я. СО мерах борьбы с рево-
люционным движением // ГА РФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 49. Л. 4; Чичерин Б.Н. Воспомина-
ния. Земство и Московская дума. М., 1934. С. 117; Киреев А. Избавимся ли мы от
нигилизма? С. 21; Краткий очерк мер и средств борьбы с распространением в России
противоправительственных и противообщественных учений и теорий. Л. 6-9.
153 Там же. Л. 4.
ГЛАВА III.
ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР II
КАК «МИШЕНЬ» ДЛЯ ТЕРРОРИСТОВ
н
ародовольческие покушения имели одно важное отличие как
от событий предыдущих лет, так и от последующих всплесков
терроризма (например, эсеровского). Несмотря на несколько
террористических актов «внутреннего назначения», несмотря на пла-
ны покушений на жизнь некоторых сановников, обсуждавшиеся на
Липецком съезде (показания Г. Гольденберга1), события 1879-1881 го-
дов были, в первую очередь, «охотой на царя». Эта особенность стала
дополнительным фактором, значительно осложнившим складывание
мнения о терроризме у представителей общества. Эпоха дворцовых
переворотов не могла служить ориентиром для решения проблемы
возможного цареубийства. Отличие народовольческих покушений от
имевшегося исторического опыта было верно схвачено одной фразой
И.Д. Делянова: «...но это на улице», язвительно прокомментирован-
ной А.С. Сувориным в его дневнике: «...в комнатах душить можно,
а на улице нельзя»2. В то же время покушения на жизнь императора
революционеров, не обладавших «легитимностью» аристократии или
военной элиты и не поддерживавших «более законного» претендента
на престол, невозможно было в полной мере сопоставить с террори-
стическими актами, направленными на должностных лиц. Слишком
чувствовалось отличие убийства шефа корпуса жандармов или харь-
ковского прокурора от покушения на Священную Особу Государя
Императора.
1 Плеве В.К. Очерк происхождения, развития и деятельности русской соци-
ально-революционной партии// РГИА. Ф. 1391 (Канцелярия сенатора, ревизиру-
ющего по высочайшему повелению губернии Саратовскую и Самарскую). 1880.
Оп. 1. Д. 257. Л. 68.
2 Суворин А.С. Дневник. London; M., 1999. С. 376.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
255
Выражая «общее мнение», один из анонимных корреспондентов
М.Т. Лорис-Меликова писал: «...цареубийство поставлено на первом
плане крамольной деятельности»3. Формально для самих народоволь-
цев это было не так: покушения, направленные на представителей
администрации, и террористические акты «внутреннего назначения»
играли большую роль, были закреплены в программе партии, сообще-
ния о «казни» шпионов появлялись на страницах их органа. Общество
обращало на них минимум внимания. Во всех известных мне днев-
никах и переписке зафиксирован только один случай упоминания
об убийстве дворника в отместку за раскрытие подпольной типогра-
фии — в дневнике А.В. Богданович4. В воспоминаниях эти случаи фи-
гурируют в преувеличенном и несколько туманном виде, сообщения
о них подробностями не дополняются5.
Для полноты понимания формировавшегося в обществе мнения
по поводу революционного террора необходимо учитывать восприя-
тие Александра II как мишени террористов. Несомненно, на отноше-
ние представителей общества к царю оказывало влияние огромное
количество самых разных обстоятельств: полученное воспитание, их
личные неудачи или, напротив, успехи, которые можно было связать с
его царствованием6, слухи о «недостойном» поведении императора и
членов царской фамилии и, разумеется, отношение человека к внутри-
политическому курсу и политические взгляды. В этой связи в центре
внимания исследователя неизбежно оказываются два сюжета.
Первый — это отношение общества к монархии и монарху в лице
Александра И. При таком подходе покушения на цареубийство, пред-
принимавшиеся «Народной волей», становятся дополнительным фак-
тором, своеобразной «лакмусовой бумажкой», позволяющей выявить
и оценить разные модели восприятия государя. Чтобы верно понять
эти процессы, необходимо обращение как к событиям всего царство-
вания Александра II, так и к более ранним эпохам. Подробный анализ
далеко увел бы меня от непосредственного предмета исследования.
3 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Заезжий тулуп».
Л. 587.
4 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 39.
5 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 367; Андреас-Саломе Л. Прожитое
и пережитое. С. 213.
6 Так, по воспоминаниям А.Н. Бенуа, хотя вся семья и отличалась «лояль-
ностью», его отец, архитектор Н.Л. Бенуа, относился к Александру II «несколько
критически», так как с его вступлением на престол кончилась «блестящая карьера»
художника (Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 377).
256 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Я попытаюсь здесь лишь наметить основные модели восприятия мо-
нарха. Отношение к императору, а следовательно, и к покушениям на
него разнилось в зависимости от того, что именно выходило на пер-
вый план: идея монархии сама по себе, политический курс именно
этого правителя или его личные качества.
Второй сюжет, в отличие от первого, строго локализован во вре-
мени (ноябрь 1879 — март 1881 года). Меня интересует непосред-
ственная реакция на народовольческие покушения: не только рацио-
нальные суждения, но и эмоциональное переживание происходящего.
Очевидно, что от покушения к покушению восприятие императора
как мишени террористов изменялось. Переломным моментом стало
убийство Александра II 1 марта 1881 года. После него за короткий от-
резок времени жизнь и в особенности смерть императора стали объ-
ектом мифотворчества, в дальнейшем только усиливавшегося. С этого
момента осмысление народовольческого террора происходит сквозь
призму навязчивого вопроса: как случилось, что «царствование до-
брого Государя, успевшего уже в двадцать пять лет сделать свое имя
бессмертным в истории развития России»7, закончилось катастрофой
на Екатерининском канале?
1. Покушения на монарха
В официальной пропаганде русский царь представал как «пома-
занник Божий», всякое злоумышление против которого есть не толь-
ко преступление, но и тягчайший грех. Эта аксиома, повторявшаяся
в проповедях и официальных обращениях правительства и лежав-
шая в основе законодательства о государственных преступлениях, не
была мертвой формулой. Именно она жестко определяла отношение
к покушениям на жизнь императора, выражавшееся на страницах пе-
чати и с церковных кафедр и демонстрировавшееся юстицией. Мно-
гие частные лица осознанно или нет связывали свои размышления о
терроре с этим представлением о монархе. Анонимный корреспон-
дент М.Т. Лорис-Меликова, уверявший Главного Начальника, что он
«средний человек», «масса», а потому может говорить от лица всего
общества, писал: «...социалистические покушения задевают меня,
7 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 65. См. также: Шансон АЛ. Бы-
лое и настоящее. С. 623; Майков П.М. Второе отделение Собственной Его Импе-
раторского Величества канцелярии. 1826-1882. Исторический очерк. СПб., 1906.
С. 580; Паренсов П. Из прошлого. С. 22; Записки сенатора Есиповича. № 7. С. 35.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
257
по-видимому, не прямо, а в лице моего Царя, но я ведь без него обой-
тись не могу. Если не станет Александра II, Александра III, если бы,
наконец, не стало бы всех, то я непременно создам Царя, потому что не
могу жить без него, как без Бога»8. Это письмо — квинтэссенция такой
модели восприятия монарха, когда значение имеет не конкретный си-
дящий на троне человек (можно убить Александра II, Александра III и
всех прочих), а тот факт, что на троне кто-то сидит: верноподданный
не может жить без государя.
Вероятно, уверения дворян Петербургской губернии, что они
«с давних пор привыкли и с детства привычны к безграничной пре-
данности Царствующему Государю» именно потому, что «в течение
стольких веков» видели в нем «точку опоры и своего главу»9, равно
как любые другие аналогичные высказывания в верноподданнических
адресах, можно было бы рассматривать как риторическую традицию,
а не выражение искренних чувств. Дневник гимназиста VII класса
В.В. Половцова, не предназначенный для чужих глаз, может отчасти
опровергнуть подозрения в неискренности подобных заявлений.
27 марта 1881 года, узнав об убийстве императора (эту новость ро-
дители скрывали от юноши из-за его продолжительной болезни), он
анализировал в дневнике «странность» своих чувств. Ни разу не видев
государя лично, не будучи ему ничем обязанным, а, напротив, иден-
тифицируя себя с дворянами, которым покойный «даже, пожалуй,
вообще [...] не сделал особенных благоволений», Валериан Половцов
признавался, что «все-таки чувствовал к Государю особенную привя-
занность, так что с радостью умер бы за него»10.
Корреспонденты высших сановников порой ссылались в своих
письмах не на право представителя общества, озабоченного полити-
ческими неурядицами, но на более священное право: «...в настоящее
время, когда каждый честный верноподданный должен стремиться,
чтобы спасти своего обожаемого Государя», — писал 5 марта 1880 года
капитан А. Андреев М.Т. Лорис-Меликову11. Тот же долг верноподдан-
ного побуждал свидетельствовать императору «чувство искреннейшей
и глубочайшей верноподданнической преданности к возлюбленному
8 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Средний человек».
Л.140.
9 Письмо дворянства петербургской губернии о необходимости борьбы с ре-
волюционным движением // РГИА. Ф. 1641. Оп. 1. Д. 78. Л. 1.
10 Половцов В.В. Дневник. Л. 36.
11 Андреев А.— Лорис-Меликову М.Т, 5 марта 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 532.
258 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Монарху»12. Отставной коллежский асессор Ф.И. Закрицкий писал
государю о «душевных страданиях», вызванных известиями о по-
кушениях, которые не дают ему «покойно ни съесть куска хлеба, ни
уснуть»13. В качестве способа борьбы с террористами он предлагал
опубликовать сочиненное им «Воззвание русского к своим соотече-
ственникам», которое заканчивалось словами: «...наш Возлюбленный
Царь нам нужен, и мы Его любим, а вы [террористы. —Ю.С.] не нужны
и вас мы ненавидим»14.
При таком взгляде на монарха верноподданнические чувства
должны были быть сильнее любых других, даже родительских. Приме-
ром последнего может служить письмо болховского уездного предво-
дителя дворянства В. Филатова, который обещал министру внутрен-
них дел отказаться от своего сына, если выяснится, что тот замешан в
каком-либо политическом деле, мотивируя это «беспредельной пре-
данностью» государям и Отечеству15. Даже если не верить обещаниям
отца, который таким образом, вероятно, пытался выгородить своего
сына, арестованного 3 марта в Петербурге по подозрению в принад-
лежности к «противозаконному сообществу», это письмо нельзя сбра-
сывать со счетов. Оно демонстрирует если не то, как чувствует верно-
подданный, то, во всяком случае, как ему должно чувствовать. Случай
семьи Филатовых не был единственным или крайним. СИ. Мереж-
ковский, чиновник дворцового ведомства, услышав 1 марта 1881 года
от старшего сына Константина речь в защиту «извергов», «закричал,
затопал ногами, чуть не проклял сына и тут же выгнал его из дому»16.
Отдельные случаи семейных неурядиц легко было перенести на от-
ношения общества к террористам: даже если они «дети» русских «от-
цов», это обстоятельство не должно служить для смягчения их участи,
потому что они смеют посягать на царя. Штабс-капитан И.И. Астапов,
корреспондент московского генерал-губернатора, «старый кавказец»,
обещал сделать «военный суд и расправу» над своими сыновьями-
студентами, если те «не будут меня почитать». Своим отношением
12 Отношение Калужского губернатора министру императорского двора,
13 февраля 1880 года // Там же. Ф. 472. Оп. 16. 275/1292. Д. 3. Л. 114.
13 Прошение Ф.И. Закрицкого министру императорского двора, 12 февраля
1880 года // Там же. Л. 220.
14 Там же. Л. 223.
15 Филатов В.— Лорис-Меликову М.Т., 28 марта 1881 года// ГАРФ. Ф. 102.
3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 87. Л. 19.
16 Мережковский Д.С. Автобиографическая заметка // Мережковский Д.С.
Полное собрание сочинений: В 24 т. М., 1914. Т. 14. С. 110.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
259
к детям он хотел явить пример для подражания: так же надлежит по-
ступать правительству с бунтующей молодежью17.
Безусловное осуждение любых покушений на монарха как «по-
мазанника Божьего» влияло и на рассмотрение других вопросов,
поднятых событиями 1879-1881 годов. Допустимо было осознавать
несовершенство системы образования, видимый упадок религии,
произвол администрации и т.д., но ни одно из этих обстоятельств не
могло послужить для оправдания действий террористов в глазах тех
представителей общества, которые считали, что государь должен быть
неприкосновенен18.
Представление о русском монархе как о «помазаннике Божьем» су-
ществовало во многом отдельно от личности правителя, находящегося
в тот или иной момент у власти. И.Д. Делянов, проговорившийся, что
цареубийство в принципе возможно, лишь бы оно совершалось с со-
блюдением «приличий», т.е., устраняя конкретную личность, не нано-
сило бы удар по идее неприкосновенности Священной Особы Государя
Императора, в своих взглядах не был одинок. СЮ. Витте в воспоми-
наниях утверждал, что некоторые из «самых близких к покойному го-
сударю» людей в ответ на его расспросы о гипотетическом продлении
царствования Александра II еще на десять лет высказывали мнение,
что в этом случае «главное влияние утвердилось бы в совершенно не-
возможных руках». При этом они добавляли: «...об этом не надо го-
ворить, чтобы не ослабить силу сокрушающего впечатления, которое
может в будущем укрепить и нравственно объединить Россию»19.
2. Покушения на человека
Размышлявшие о цареубийстве представители русского обще-
ства редко поднимались до такого уровня абстракции, чтобы не за-
мечать, что террористы покушаются именно на императора Алексан-
дра II. Отношение к личности монарха явно или неявно присутствует
в большинстве рассуждений о террористических актах «Народной
воли». Оно то становится решающим аргументом при формировании
мнения о терроре, то отступает на второй план.
Р. Уортман пишет о том, что все правление Александра II было ос-
новано на «сценарии любви». Официальная пропаганда подчеркивала
17 Астапов И.И. — Долгорукову В.А. // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 37 об.
18 Записка надворного советника Дмитрия Валькова. Л. 1.
19 Витте СЮ. Воспоминания. М., 1960. Т. 1. С. 520.
260 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
такие черты личности императора, как любовь к подданным, доброту,
жертвенность20. Обращаясь к власти, подданные апеллировали к об-
разам Царя-Освободителя, предлагавшимся в информационном поле
официальной пропагандой, поддерживавшимся церковью и легальной
печатью. В письмах и стихотворениях, адресованных Александру II
и Александру III, упоминались «великие и достославные благодея-
ния светлого и радостного для России Царствования»21. Императору
приписывалось желание «освобождать людей, чтобы все назывались
людьми без различия и чтобы никто не сделал зла ближнему»22. Речь
шла не только об отмене крепостного права («Который среди всех не-
взгод / Из рабства вывел свой народ»23)», но и об освобождении бра-
тьев-славян («И за скалистыми горами / Мильонам Ты свободу дал»24).
При этом, казалось, подданным, рассуждавшим о личных качествах
государя, куда важнее были черты христианина («Во всем мире не
было и нет из царей, подобных на земле Ангельской душе Твоей от
начала мира, чтобы из царствующих особ кто бы так сердобольно
ходил по баракам на войне за больными»25), чем политика. Упомина-
ния о даровании «нового суда»26 терялись среди рассказов о спасении
«убогих» от «нужд и лишений», о любви к детям и т.п.27
Особенный интерес представляет мотив милосердия «Царя-
Ангела» к покушавшимся на него «злодеям», практически не встре-
чающийся в информационном поле. Сюда относится не только по-
милование части преступников, осужденных на казнь по процессу
«Шестнадцати»28, но и приписанные Александру II Я. Постоевым
20 Уортман Р. Сценарии власти. Т. 2. С 107.
21 Прошение Г. Якобсона Государю Императору Самодержцу Всероссийско-
му // РГИА. Ф. 1405 (Министерство юстиции). Оп. 535. 1880. Д. 55а. Л. 2.
22 Копия с донесения переводчика еврейского языка// Там же. Ф. 472.
Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 71.
23 Павлов С. Последний вздох старца по Св. великомученической кончине
здесь или вечной по всюду жизни Благочестивейшего Государя Императора на-
шего Александра II Великого // Там же. Л. 45.
24 Палама А. На кончину в Бозе почившего Государя Императора Александра
Николаевича // Там же. Л. 149.
25 Всеподданнейшее прошение П.М. Сергеева, 31 декабря 1879 года // Там же.
Оп. 16. 275/1292. Д. 3. Л. И.
26 Павлов С Последний вздох старца... Л. 45.
27 Гроссман Б. Посвящение на смерть Государя Императора // РГИА. Ф. 472.
Оп. 16. 381/1901. Д. 6. Л. 107; Анисимов К. На 1 марта 1881 года// РГИА. Ф. 733.
Оп. 194. Д. 194. Л. 173.
28 Подчерков. Воспоминания русского. Л. 146.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
в письме А.А. Сабурову слова резолюции на делах преступников-
гимназистов: «Это не преступники, а дети. Оставьте их без третьего
блюда»29. Наиболее полно отношение монарха к террористам было
описано в стихотворении Б. Гроссмана:
Ты снисходил порой, как Бог,
Ты много зла прощал,
Ты всем врагам отмстить бы мог,
А ты о них страдал...30
Уверенность, что Александр II «человек дивного сердца», по от-
ношению к которому «просятся на уста слова "Твое бо есть еже
миловати"»,31 мы находим не только в записках, предназначавшихся
высочайшим корреспондентам, но и в дневниках современников32.
Важно подчеркнуть, что на рассуждения о личных качествах импе-
ратора их авторов провоцировали сообщения об очередном покуше-
нии. Образ «Царя-Ангела» приходил в непреодолимое противоречие
с попытками цареубийства. Гласный Петербургской думы Н.В. Лат-
кин, размышляя о покушениях, писал: «..все отдают Ему [Алексан-
дру П. — Ю.С] должную справедливость, сожалеют Его, говорят, что
истинно Он добрый человек, любит Россию и свой народ [...]. А смо-
трите, в Его Императорское Величество стреляют, Его хотят взорвать
на воздух, как нелюбимого человека, а между тем все и вся Россия ис-
кренне Его любит, и, вероятно, те же самые социалисты не могут не
сознавать истины, что он добрый Монарх и любит свой народ [курсив
мой.— Ю.С.]»33.
Решения вопроса о том, как возможны покушения на «добро-
го Государя», предлагались разные. Н.И. Пирогов приписывал
29 Постоев Я. — Сабурову А.А. Л. 148 об.
30 Гроссман Б. Посвящение на смерть Государя Императора. Л. 106.
31 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 645. Л. 139 об. «Твое бо есть еже миловати» — слова из молитвы «О путе-
шествующих».
32 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 239; Семевский М.И. Материалы
к запискам. Л. 221; Из дневника Н.П. Литвинова. С. 247. О том же в воспоминани-
ях: Последние годы Императора Александра II. С. 35; Шестаков П.Д. Тяжелые дни
Казанского университета. С. 130-131.
33 Латкин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 383 об. - 384. Журна-
лист ГК. Градовскип выразил в воспоминаниях похожее недоумение: «Ведь это
был царь-освободитель, а не какой-нибудь Аракчеев» (Градовский Г.К. Итоги.
С. 54); Записки сенатора Есиповича. № 5. С 301; № 7. С. 35.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
террористам отношение к монарху именно как к символической фи-
гуре, утверждая, что ими движет ненависть не к государю, но к го-
сударственности34. После цареубийства он писал в дневнике: «...вы-
соко гуманная личность Александра II не могла быть прямой целью
цареубийства»35. Другой возможный ответ на этот вопрос был тесно
связан с мнением о внутреннем положении страны. Не государем, но
правительством «недовольны многие, почти все на Руси»: Александр II
оказался заложником этого недовольства36. Наконец, существовал от-
вет, вытекавший из идеи верноподданнической любви: «Нелюбим ими
[цареубийцами. — Ю.С.] был Благодетель»37.
Отдельно стоит сказать несколько слов о столь тщательно созда-
вавшемся пастырями церкви образе «мученика». Конечно, усилия их
не пропали зря: определение «царь-мученик» прочно вошло в язык со-
временников. Уже 2 марта 1881 года на экстренном заседании Санкт-
Петербургской городской думы городской голова барон П.Л. Корф за-
кончил речь, посвященную произошедшему накануне цареубийству,
словами: «...к имени Царя-Освободителя прибавилось имя Царя-
Мученика, и я думаю, что отныне название "Царь-Освободитель"
навсегда будет соединено с именем "Царя-Мученика"»38. 3 марта слу-
жащие 1-й Киевской гимназии свидетельствовали свое «потрясение»
«внезапной мученической кончиной Царя-Освободителя»39. В этот же
день отставной поручик л.-гв. Гродненского полка О.О. Смуркович,
не обязанный, в отличие от служащих Министерства народного про-
свещения, выражать верноподданнические чувства, свидетельствовал
таковые министру императорского двора, поскольку был «поражен»
«постигшим нас несчастьем вследствие утраты Священной Особы
обожаемого нами Монарха Александра Николаевича, мученически
почившего в Бозе»40. Наблюдение за использованием определения
34 Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 256. См. также: Письмо
М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Отставной полковник А.З.», 18 февраля
1880 года. Л. 280 об.
35 Неизданные страницы из мемуаров Н.И. Пирогова. С 18.
36 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года. Л. 133. См. также:
Пашкин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 385.
37 Лаушкин Н.И. Скорбь и надежда. Л. 191.
38 Выписка из журнала Санкт-Петербургской городской думы, 2 марта
1881 года // ЦГИА СПб. Ф. 792. Оп. 1. Д. 3156. Л. 2.
39 Телеграмма служащих 1-й Киевской гимназии Александру III // РГИА.
Ф.733.0п. 194.Д. 194.Л.56.
40 Прошение О.О. Смурковича министру императорского двора, 3 марта
1881 года // Там же. Ф. 472. Оп. 16. 275/1292. Д. 3. Л. 93.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
«мученик» в частных высказываниях41 позволяет сделать вывод, что
представители общества не наполняли его тем религиозным смыс-
лом, какой вкладывали в него проповедники. Напротив, составители
записок о борьбе с терроризмом часто проговаривались. Выражения
«мученик за идею государства и общественного порядка»42 или «муче-
ником всей этой государственной безурядицы пал лучший из русских
государей»43 свидетельствуют о непонимании религиозной идеи му-
ченичества или об искажении ее. Единственное исключение состав-
ляет генерал П.Д. Паренсов, писавший в 1908 году в воспоминаниях,
что «русский государственный организм» нуждался во «врачевании»,
в «искуплении», чему и послужила пролитая в столице кровь «Царя-
Мученика»44.
Признание высоких личных качеств Александра II не гарантиро-
вало одобрения его внутренней политики или частной жизни. При-
мером может послужить Б.Н. Чичерин, который, почитая императора
как «благодушного монарха, совершившего величайшие дела, заслу-
жившего беспредельную благодарность всех русских людей», писал в
воспоминаниях, что «провидение», послав императору мученическую
смерть, избавило его от «позора» коронации Е.М. Юрьевской45. Такого
же мнения придерживался близкий друг императора министр двора
А.В. Адлерберг: 13 мая 1881 года Д.А. Милютин записал в дневнике
свою беседу с графом, который, полагая, что трудно представить, «до
чего могла бы довести государя» княгиня Юрьевская, высказал мне-
ние: «...мученическая кончина государя, быть может, предотврати-
ла новые безрассудные поступки и спасла блестящее царствование
от бесславного и унизительного финала»46.
Можно утверждать, что отрицательный образ Александра II как
старого трусливого тирана и сластолюбца, давно не занимающе-
гося государственными делами, который фигурировал на страни-
цах нелегальной литературы, не был изобретен революционерами.
41 Яковлева A.M. Воспоминания камер-юнгферы // Исторический вестник.
1888. № 1/3. С. 605; Последние годы Императора Александра II. №4. С. 59; Чиче-
рин Б.Н. Воспоминания. С. 119.
42 Записка о толках и суждениях населения г. Варшавы, 7 апреля 1881 года //
ГАРФ. Ф. 102. 1881. 3 д-во. Оп. 77. Д. 1019. Л. 103 об.
4? Евреинов Г.А. Реформа высших государственных учреждений России и на-
родное представительство. СПб., 1905. С. 18.
44 Паренсов П. Из прошлого. С. 23.
45 Чичерин Б.Н. Воспоминания. С. 116, 119.
4Л Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 79.
264 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
В гипертрофированном виде они описали то, о чем говорили в обще-
стве. Главное, что можно было поставить в вину императору как чело-
веку, — его любовные похождения. Скандальный роман Александра II
с Е.М. Долгоруковой, завершившийся заключением брака 6 июля
1880 года, немало способствовал подрыву его личного авторитета.
Подданным казались неприличными не только сам морганатический
брак, но и поспешность, с какой произошло это событие, — Алек-
сандр II не выдержал положенного годичного траура. А.Н. Бенуа вспо-
минал, что такой «неделикатный» поступок казался невозможным для
«нашего доброго и сердечного государя»47.
2 января 1881 года К.П. Победоносцев в письме к Е.Ф. Тютчевой
писал: «Прости, Боже, этому человеку [Александру И. — Ю.С.] — он
не ведает, что творит, и теперь еще менее ведает. Теперь ничего не от-
личишь в нем, кроме Сарданапала. [...] Даже все здравые инстинкты
самосохранения иссякли в нем: остались инстинкты тупого властолю-
бия и чувственности»48. Если обер-прокурор Синода искренне него-
довал из-за нарушения нравственности, то недовольство бюрократии
по большому счету вызывалось отнюдь не «аморальностью» ситуа-
ции, а влиянием на императора Е.М. Долгоруковой и ее окружения,
приводившего к перераспределению власти49. Возмущение попрани-
ем нравственных принципов в совокупности с опасениями чрезмер-
ного влияния морганатической жены на государя порождали порой
гневные тирады. Предводитель петербургского дворянства А.А. Боб-
ринский в ноябре 1880 года посвятил «madame Екатерине Третьей»
несколько страниц своего дневника, приводя в качестве экспертного
мнения отзывы «народа» и «третьего сословия»: «Как они себя позо-
рят! [...] Мы все кутили, я сам был студентом, такие дела скрываются,
а не выставляются напоказ»50. В этих наблюдениях А.А. Бобринского
очевидно прежде всего его собственное негодование, справедливость
которого он подчеркивал, ссылаясь на мнение «города». Точно так же
государственный секретарь Е.А. Перетц (полагавший, замечу, что с
княгиней, «конечно, нужно [...] жить в ладу, но особенно ухаживать
за нею никак не следует») записывал мнение простых «баб» о браке
государя: «Батюшку-царя попутал леший, и теперь Бог оставил его»51.
47 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 382.
48 Цит. по: Вострышев М. Августейшее семейство. С. 67.
49 Дневник Е.А. Перетца. С. 21.
50 Бобринский А.А. Дневник. С. 78.
51 Дневник Е.А. Перетца. С. 8, 22.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
Слухи о Е.М. Юрьевской проникали далеко за пределы столицы,
мешаясь с другими известиями об императоре. В Полтавской губер-
нии дворянин К.А. Чайковский, возмущенный требованием Стати-
стического комитета сообщить о количестве земли в его имении, за-
явил в волостном правлении 10 февраля 1881 года: «Наш Государь
женился на подданной и уехал за границу, а от нас требуют сведений,
сколько у нас десятин»52. Землевладелец выступал против непопуляр-
ной меры, которую не следует проводить и без того непозволительно
ведущему себя монарху.
Петербургские сплетники попытались связать покушения на им-
ператора и его роман. Так, после взрыва в Зимнем дворце началось ак-
тивное обсуждение, каким образом злоумышленникам удалось про-
никнуть в императорскую резиденцию. Конечно, для многих ответ
был столь же очевидным, как для адмирала И.А. Шестакова: «...всем
нам известно, какого рода улей Зимний дворец, как в нем многочис-
ленны трутни и как легко входят в него желающие видеть кого-либо
в пятитысячном дворцовом населении»53. Хотя дворец находился вне
сферы действия полиции, подчиняясь министру двора, ответствен-
ность за взрыв была возложена на петербургского временного гене-
рал-губернатора И.В. Гурко. Близкий друг последнего Е.М. Феоктис-
тов в воспоминаниях утверждал, что А.В. Адлерберг препятствовал
генерал-губернатору в подчинении дворца полиции, потому что там
проживала Е.М. Долгорукова, ходить к которой с конвоем государю
было бы «неудобно»54.
Предпринимались попытки обнаружить какую-то мистическую
связь между «безнравственным» поведением императора и покушени-
ями на него. Например, ходил слух о том, что преждевременная смерть
ждет того из Романовых, кто женится на Долгоруковой. При этом на-
мекали на судьбу Петра II55. В то время как проповедники убеждали
52 Представление и.д. прокурора Полтавского окружного суда прокурору
Харьковской судебной палаты, 29 марта 1881 года // Ф. 1405. Оп. 80. Д. 8183. Л. 2.
53 Шестаков И.А. Полвека обыкновенной жизни. Воспоминания. Ч. в II
ОР РНБ. Ф. 856 (Шестаков И.А.). Д. 6. Л. 669. См. также: Письма Победоносцева к
Александру III. Т. 1. С. 257; Толстая А. А. Записки фрейлины. Печальный эпизод из
моей жизни при дворе. М., 1996. С. 29-30. Слухи о беспорядках во дворце в итоге
приняли комический характер: городская молва утверждала, что после взрыва при
осмотре здания на чердаке была обнаружена корова, принадлежавшая одному из
служителей (см.: Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 381).
54 Феоктистов Е. За кулисами политики. С. 364.
55 Великий князь Александр Михайлович: книга воспоминаний. М., 1991. С. 49.
266 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
паству, что Бог наказывает русский народ за грехи, «попуская» совер-
шаться покушениям, некоторые представители общества могли вос-
принимать их как «Божью кару» самому Александру II за «попрание
божеских и людских законов!»56.
Следует заметить, что кроме подробностей личной жизни опре-
деленное влияние на отношение к государю оказывал его возраст.
Российские монархи не были долгожителями: убитый народоволь-
цами Александр II был кроме Екатерины II единственным правите-
лем Российской империи, перешагнувшим рубеж шестидесяти лет.
Конечно, едва ли можно найти в высказываниях частных лиц о нем
что-то сравнимое с эпитетами П.Ф. Алисова (напомню только «па-
рализованную дохлятину»), однако источники позволяют зафик-
сировать отношение к императору как к «старику»57. После взрыва
5 февраля великолуцкий лесничий Тугаринов советовал крестьянам
пойти в Петербург «попросить Царя передать царство Сыну, так как
Царь уже стар»58. Сосланный в Архангельскую губернию по насто-
янию родителей за «мотовство и дебош» граф Головин выразился
еще более определенно: царь должен царствовать до шестидесяти
лет, а потом передать престол наследнику, потому что у него «теперь
уже ослабел ум и способности»59. Впрочем, по сравнению с восьми-
десятилетним германским кайзером Александр II мог казаться и от-
носительно «молодым». Любовные похождения императора в этом
случае могли служить доказательством «дееспособности» шестиде-
сятитрехлетнего монарха60.
Династический скандал и относительно пожилой возраст, столь
активно использовавшиеся революционной пропагандой для дискре-
дитации Александра II, едва ли следует рассматривать как единствен-
ные или главные факторы, определявшие отношение к императору
56 См.: Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 383.
57 «Жаль старика, но ведь они все умирали скоропостижною смертью», —
говорил после 19 ноября 1879 года учитель с. Тетерникова Серпуховского уезда
А. Зимин (Представление Калужского губернатора министру внутренних дел,
19 декабря 1879 года // ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 49. Д. 216. Л. 1 об.).
58 Представление псковского губернатора министру внутренних дел, 28 фев-
раля 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 409. См. также: Бенуа А. Мои вос-
поминания. Кн. 1/3. С. 382.
59 Отношение Архангельского губернатора Санкт-Петербургскому временно-
му генерал-губернатору, 8 декабря 1879 года // ЦГИА СПб. Ф. 2073. Д. 289. Л. 1 об.
60 Известная запись в дневнике А.С. Суворина, со слов СП. Боткина: «Алек-
сандр II, отправляясь на смотр 1 марта, с которого он вернулся мертвым, повалил
Юрьевскую на стол и...» (Суворин А.С. Дневник. С. 376).
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
267
как к мишени террористов. При формировании мнения о нем, таким
образом, на первое место выходило отношение к внутренней полити-
ке правительства.
3. Покушения на политика
1879-1881 годы были для Российской империи временем общего
«недовольства» существующим порядком вещей. Годами копившееся
раздражение достигло апогея к концу 1870-х годов. Русско-турецкая
война 1877-1878 годов продемонстрировала обычные неурядицы рос-
сийской государственной машины. Возможно, реакция на открывшиеся
злоупотребления интендантского ведомства, несогласованные действия
военного командования, неудачные штурмы Плевны и т.п. не была бы
столь острой, если бы эта война не начиналась с таких надежд, если бы
после мира в Сан-Стефано не было Берлинского трактата, если бы за
болгарской конституцией последовали домашние реформы... На празд-
ничном обеде, последовавшем за молебном по поводу «чудесного спа-
сения» 19 ноября 1879 года, счетовод Главного общества российских
железных дорог Чайковский назвал ходивших за Дунай «дураками».
На замечание, что за Дунаем командовали вел. кн. Николай Николаевич,
цесаревич Александр Александрович и другие великие князья, «даже
сам Государь Император находился во время войны за Дунаем», Чайков-
ский сказал: «Такие же дураки, как и вы. И все правительство не умнее»61.
Кроме всего прочего, война ощутимо отразилась на финансовом
положении населения. 26 декабря 1879 года в трактире отставной
унтер-офицер Талечинский возмущался тем, что «хлеб и продукты с
каждым днем делаются все дороже, а Государь Император не обраща-
ет внимания», потому «хорошо делают, что хотят его убить, да стре-
лять не умеют»62. Забыв о том, по чьей инициативе в действительности
война была начата, общество стало обвинять правительство в развя-
зывании бессмысленного, дорогостоящего («мильярд [так! — Ю.С.]
рублей нашли на освобождение каких-то братьев»63) и кровавого
61 Рапорт начальника Санкт-Петербургского ГЖУ Санкт-Петербургскому
временному генерал-губернатору, 10 января 1880 года // ЦГИА СПб. Ф. 2073. Оп. 4.
Д. 14. Л. 1.
62 Рапорт начальника Санкт-Петербургского ГЖУ Санкт-Петербургскому
временному генерал-губернатору, 19 января 1880 года// Там же. Д. 5. Л. 1 об.
См. также: Пассек П. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 7.
63 Анонимное письмо Л.С. Макову с подписью «Благонамеренный». Получено
12 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 514 об.
268 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
внешнеполитического конфликта. Списки со стихотворения присяж-
ного поверенного А.А. Ольхина «У гроба» сотнями экземпляров рас-
ходились по стране, молодежь распевала на сходках:
Там, где Плевна, дымится огромный курган —
В нем останки еще не догнили:
Чтоб уважить царя, в именины его
Много тысяч «своих уложили»...
Именинный пирог из начинки людской
Брат подносит державному брату;
А на родине ветер холодный шумит
И разносит солдатскую хату...64
Не способствовало укреплению авторитета власти и нараставшее
с каждым годом революционное брожение. Ужесточавшиеся меры
борьбы с ним не только не решали проблему, но лишь сильнее под-
черкивали беспомощность администрации. Иронично описанные в
нелегальной литературе меры обеспечения безопасности императо-
ра, долгое время, как и его предшественники, обходившегося вообще
без охраны, действительно имели место. В августе 1880 года по пути
следования царского поезда в Ливадию были расставлены цепью ты-
сячи солдат и крестьян, пригнанных охранять полотно железной до-
роги в разгар страды. По отзыву Д.А. Милютина, «на царский поезд
привыкли уже смотреть как на какой-то форт, который ежеминутно
может быть взорван»65. Охраной из донских казаков окружили себя
с 1879 года многие высшие бюрократы. Эта мера вызывала насмешку
у населения Петербурга: одни говорили, что министры ездят с казака-
ми из тщеславия, другие, что тем самым они пытаются убедить госу-
даря, что «жизнь их в опасности, так как они вредны социалистам»66.
Злые языки утверждали, что террористы подкидывали в коляску пе-
тербургскому градоначальнику генералу А.Е. Зурову записки: «Не бес-
покой казаков, / Мы не бьем д[урако]в»67.
64 [Олъхин А.А.} У гроба (Посвящается поразившему Мезенцева) // Земля
и воля. 1878. № 1. Имеется в виду третий штурм Плевны 30 августа 1877 года в день
именин Александра И. «Брат подносит державному брату» — главнокомандующий
Дунайской армией вел. кн. Николай Николаевич Старший.
65 Дневник Д.А. Милютина. Т. 3. С. 269.
66 Бильбасов В.А. «Интриги высокопоставленных». Дневник. Апрель
1880 года // ОР РНБ. Ф. 73 (Бильбасов В.А.). Д. 12. Л. 4.
67 Последние дни царствования императора Александра II. С. 59.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
Зримым символом «беспомощной испуганности»68 властей в Пе-
тербурге стали дежурные дворники, появившиеся вследствие приказа
петербургского временного генерал-губернатора И.В. Гурко у каждого
дома с 9 апреля 1879 года. Они должны были кроме всемерной помо-
щи полиции следить, чтобы не расклеивались объявления и «не было
разбрасываемо предметов, причиняющих вред»69. К.Ф. Головин в вос-
поминаниях, описывая столицу, где у каждого дома «лежа караулил
спящий дворник», утверждал, что ее жители «неистощимо смеялись
над этим неуклюжим надзором за городом, не мешавшим нисколько
победоносному шествию революции»70. Е.В. Богдановичу было не до
смеха. Он полагал, что эта мера только на руку террористам: вынуж-
денные срочно искать новый персонал домовладельцы берут всех под-
ряд, потому обязательно «помимо неспособных, нерадивых и продаж-
ных имеются прямо агенты революционного комитета»71. Результатом
введения этой меры, по отзыву гласных столичной думы, стало только
уменьшение числа мелких краж; ни одного политического преступле-
ния дворники не раскрыли. Между тем на их содержание из городской
казны за год было потрачено свыше миллиона рублей72.
В провинции местная администрация, стремясь выслужиться
в борьбе с террористами, совершала много бестактных и даже откро-
венно глупых поступков. Таврический вице-губернатор А.П. Булюбаш
в отсутствие губернатора по доносу авантюриста Апостолова ловил
террористов, якобы готовивших взрыв ялтинской шоссейной дороги
при проезде императора. Желая раскрыть «заговор» самостоятельно,
он не сообщил о готовящемся «покушении» ни жандармам, ни про-
куратуре. В результате был арестован начальник станции Индийского
телеграфа Роберт Юрин, имевший неосторожность охотиться вблизи
предполагаемого места взрыва. Английскому подданному повезло —
он был тотчас отпущен симферопольским полицмейстером. Не по-
страдал даже Апостолов, которому только был «сделан выговор»73.
Эта история уникальна только одним: счастливым разрешением для
68 Головин К. Мои воспоминания. СПб., 1908. Т. 1. С. 373.
69 Хроника // Голос. 1879. 10 апреля.
70 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 373.
71 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением. Л. 12 об.
72 Журнал совещания Начальника ВРК М.Т. Лорис-Меликова с представите-
лями С.-Петербургского городского общественного управления // ГАРФ. Ф. 569.
On. 1.Д. 37.Л.7-8.
73 Представление прокурора Одесской судебной палаты министру юстиции,
8 декабря 1880 года // РГИА. Ф. 1405. Оп. 78. Д. 8622. Л. 1-3.
270 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
всех участников. Многим заподозренным в каких-то связях с «кра-
молой» везло куда меньше. После процесса Ста девяноста трех, боль-
шая часть подсудимых которого была оправдана за отсутствием до-
казательств совершения преступления, административная ссылка,
существовавшая и ранее, приобрела огромные масштабы. Губернато-
ры использовали право ссылать без суда («за простое знакомство, за
неосторожное слово в письме»74) настолько произвольно, что беско-
нечная череда сосланных начала стеснять административную власть
северных и северо-восточных губерний75. Анонимный корреспондент
М.Т. Лорис-Меликова указывал на то, как бесконтрольная власть
местной администрации отвращает от служения на общественном
поприще лучших людей, осознающих, что «всякое слово правды, ими
сказанное, может вызвать, по меньшей мере, veto губернатора, при из-
брании их в общественные должности, а то, может случиться, что они,
как неблагонадежные, подвергнутся административной ссылке»76.
У административной ссылки была и другая сторона: по мнению
многих, лица, высланные за «неблагонадежность», распространяли
«революционную заразу» среди молодежи тех губернских и уездных
городов, куда попадали77.
Д.А. Милютин в начале января 1880 года оценивал произвол ад-
министрации и полиции как небывалый и «безграничный»: «...еже-
нощные обыски и беспрестанные аресты не привели ни к какому поло-
жительному результату и только увеличивают общее недовольство и
ропот»78. На одном из заседаний Верховной распорядительной комис-
сии был поднят вопрос о порядке производства обысков. Рассмотрен-
ные к этому времени членами комиссии дознания по политическим
делам позволили им выявить «повторяющиеся случаи неправильно-
го применения сих правил [правила производства дел политического
характера от 1 сентября 1878 года. — Ю.С.], сопряженного с лишени-
ем свободы заподозренных в политической неблагонадежности, без
достаточных к тому оснований»79. Если подобная ситуация казалась
74 Мнения земских собраний о современном положении России. Berlin, 1883.
С 16.
75 Неизданные страницы из мемуаров Н.И. Пирогова. С. 16.
76 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, 19 февраля 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 27 об.
77 Писарев. О мерах против распространения противоправительственной
пропаганды // ГАРФ. Ф. 109. Оп. 1. С А. Д. 1012. Л. 1-3 об.
78 Дневник Д.А. Милютина. Т. 3. С. 205.
79 Журнал заседания ВРК, 24 марта 1880 года // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 37. Л. 14.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
271
«произволом» представителям правительственных сфер, то как ее
должно было чувствовать общество?
Большая его часть жила ощущением, что Россия вот уже с десяток
лет как вступила в полосу «реакции» и «административного произ-
вола». Генерал-майор Е.В. Богданович писал в 1879 году, что полиция
«делала и до сих пор делает множество бестактностей, раздражающих
спокойных и честных граждан. Грубость в обращении с горожанами,
самая неуместная придирчивость и заносчивость сделались общими
местами»80. Вероятно, население отнеслось бы к административным
мерам с большим пониманием, будь они хоть сколько-нибудь эффек-
тивны, однако «усиление количества надзирающих до количества над-
зираемых», по отзыву корреспондента М.Т. Лорис-Меликова Н. Со-
ковнина, было совершенно бесполезным, поскольку не уничтожало
террористов81. В дни общей паники накануне 19 февраля 1880 года,
когда общество по-настоящему испугалось террористов, админи-
стративный аппарат смог продемонстрировать лишь «непонятную
беспомощность»82. «Истинный доброжелатель» писал М.Т. Лорис-
Меликову, что все меры против террористов принимаются «как спро-
сонок»: «злодеи» стреляют в государя, запрещается продажа оружия,
наклеивают прокламации — «целый полк дворников высылается на
улицу»83. Ходили пересуды, что агенты полиции, пытаясь выследить
террористов, арестовывают друг друга84. ГА. де Воллан в 1880 году
записал мнение историка К.Н. Бестужева-Рюмина: «...анархия уже
существует. Власти не могут найти типографии»85.
Наблюдавший за настроением общества публицист-консерватор
К.Ф. Головин в воспоминаниях писал об общих тенденциях того вре-
мени: «Люди, слегка задетые какой-нибудь официальной бестактно-
стью, [...] бранили правительство огулом. Даже те, которым не на что
было жаловаться и которые только смотрели сбоку, со стороны, как
производились всякие недосмотры и неловкости, не воздерживались
от насмешек и порицаний»86. Общая оценка внутренней политики
правительства разнилась в зависимости от политических взглядов
80 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением. Л. 13 об.
81 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881. Л. 132.
82 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 380.
83 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Истинный добро-
желатель». Л. 14.
84 Последние дни царствования императора Александра II. С. 118.
85 Де Воллан Г. Очерки прошлого. С. 138.
86 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 372-373.
272 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
того или иного человека. Единодушную реакцию вызывали совсем
уж вопиющие случаи. В.М. Флоринский в заметках перечислил са-
мые заметные административные скандалы последних лет царство-
вания Александра II: «больше всего глумились» над министром фи-
нансов С.А. Грейгом, министром государственных имуществ князем
А.А. Ливеном, генерал-губернатором Оренбургского края А.Н. Кры-
жановским «по поводу расхищения башкирских земель в Уфимской
и Оренбургской губерниях». Доставалось и военному министру
Д.А. Милютину «за последнюю войну» и кн. Горчакову за Берлин-
ский трактат87.1 марта 1880 года «москвич», полагавший, что большая
часть высшей администрации «хуже социалистов», перечислял мини-
стров, заслуживающих виселицы: кроме Милютина, Грейга и Ливена в
список попали министр юстиции Д.Н. Набоков («...за то, что он на ка-
зенный счет ездил за границу и что у него в Министерстве продаются
места») и одиозный для либералов Д.А Толстой, однако не за «класси-
ческую школу», а за сокращение приходов («...отнимать у народа его
единственную отраду — храм Божий — это более, нежели преступле-
ние»). Положительной оценки «дельного человека» удостоился только
министр внутренних дел Л.С. Маков, «но он получил в наследие глу-
пых, плохих губернаторов, с которыми ничего не сделаешь»88.
Среди «охранительно» настроенной части общества выделялся круг
лиц, чьим духовным лидером, несомненно, был К.П. Победоносцев.
Знакомые и незнакомые ему люди, подчас анонимные корреспонден-
ты, писали о том, каким видится им положение страны. Большинство
из них соглашалось с мнением самого обер-прокурора, констатиро-
вавшего в письмах наследнику престола отсутствие «твердого пра-
вительства», «единства власти, воли и направления»89. В этих кругах
испытывали почти болезненную ностальгию по «системе покойного
Муравьева»90. В царствовании Александра II некоторые представители
87 Флоринский В.М. Заметки и воспоминания// Русская старина. 1906. №6.
С. 606.
88 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т. с подписью «Москвич» // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 94 об.
89 Письма Победоносцева к Александру III. Т. 1. С. 267. См.: П.Д. Голохва-
стов — К.П. Победоносцеву, 10 декабря 1879 года // Победоносцев К.П. и его кор-
респонденты. С. 4-16; Фон Дервиз П.Г. Отрывок из неизданного сочинения о Рос-
сии // Там же. С. 22.
90 Имеется в виду «усмиритель Польши» М.Н. Муравьев-Виленский. См.:
Анонимная записка М.Т. Лорис-Меликову, подписанная «Петр Патриотов» //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 140; Копия записки статского советника Кирилло-
ва, 19 ноября 1881. Л. 24.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
общества видели «систему подтачивания всех коренных начал, создан-
ных русской историей»91. Особенное опасение этих кругов вызывали
разговоры о грядущем «увенчании здания», которое становилось все
более реальным в эпоху «новых веяний». Наиболее откровенно от-
ношение к ним продемонстрировал генерал-лейтенант П.А. Черевин,
в дневнике которого после цареубийства появилась запись: «Я всей
своей карьерой обязан Александру II и все-таки скажу: хорошо, что
его убили, иначе своим либерализмом до чего бы он довел Россию!»92
С другой стороны, можно выделить людей, также придерживав-
шихся правых взглядов, которые, однако, расставляли акценты иначе.
Р.А. Фадеев писал, что общество в большинстве своем проникнуто «не-
доверием ко всему правительственному строю» в силу «гнетущего про-
извола бюрократии»93. С его точки зрения, «разлад» между обществом и
правительством связан не с общим неверным направлением действий
властей, ас конкретными проявлениями чиновничьего произвола94.
Корреспонденты М.Т. Лорис-Меликова обличали «беспредельные траты
двора, безграничное хищничество казны, чрезмерные оклады и всякие
дары высшим сановникам», «негодность администраторов по всем от-
раслям правления, продажничество мест», «искажение законов» и т.п.95
В этом вопросе взгляды умеренных «охранителей» совпадали с
мнением людей, заявлявших о своих либеральных убеждениях. К.Д. Ка-
велин указывал М.Т. Лорис-Меликову в феврале 1880 года на «не-
стерпимый гнет» «небывалого даже у нас казнокрадства, бесправия,
систематического подавления света и мысли, насилия, наглого и бес-
смысленного попирания самых элементарных и безобидных прав»96.
91 Павлова Н. Из дневника графа С.А. Строганова// Дела и дни. 1920. Кн. 1.
С. 429.
92 Цит. по: Хейфец М.И. Вторая революционная ситуация в России (конец
70-х — начало 80-х годов XIX века). Кризис правительственной политики в Рос-
сии. М., 1963. С. 204.
93 Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 16.
94 Докладная записка отставного генерал-майора Ростислава Фадеева. 7 апре-
ля 1880 года. Л. 8 об.
95 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т. с подписью «Москвич». Л. 93,
94 об.; Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т. с подписью «Преданный слуга»,
21 февраля 1881 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 25; Анонимное письмо Ло-
рис-Меликову М.Т. с подписью «Русский» // Там же. Д. 642. Л. 505 об.; Лерн — Иг-
натьеву Н.П., 2 июля 1881 года // Там же. Д. 644. Л. 401; Евреинов Г.А. Реформа выс-
ших государственных учреждений. С. 19.
96 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 33. См. также: Пи-
рогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 260; Анонимное письмо Лорис-Мелико-
ву М.Т, 7 декабря 1879 года. Л. 547.
274 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
В записке двадцати пяти московских земцев утверждалось, что «корень
зла» в «бюрократическом механизме»: «Ничто так не унижает и не раз-
дражает общество, как сознание того, что оно находится в подчинении
у людей, не внушающих [...] уважения»97.
При таких оценках обществом внутриполитического курса остро
стоял вопрос о личной ответственности императора за все неуряди-
цы. Существовало два диаметрально противоположных взгляда на эту
проблему. Сточки зрения одних, вся вина лежала на правительстве.
Именно нерадивые или преступные исполнители монаршей воли по-
ставили страну на грань гибели, поскольку «Государь не в силах объять
живучесть и полную применимость даруемых им преобразований»98.
Автор одной из анонимных записок заканчивал письмо, в котором жи-
вописал административный произвол, горьким сетованием: «О если
бы Государь знал все это! До чего нас довели люди, близко стоящие к
его Трону»99. Покушения на императора, а затем цареубийство были
наглядными доказательствами преступности «камарильи», которую
Н.И. Пирогов даже приравнял к «крамоле»100. Обвинения высшей ад-
министрации в «беспечности» и «несостоятельности» нарастали от
взрыва к взрыву101. «Трудно верится, что так мало охраняют царя», —
писала А.В. Богданович 11 февраля 1880 года102. После 1 марта гром-
ко зазвучали обвинения. «Убили нашего бедного государя благодаря
этой грубой и беззаботной манере высокопоставленных господ на-
шего несчастного государства»103, — писал 8 марта А.А. Бобринский в
дневнике. Два года спустя В.М. Жемчужников с не меньшей страстью
утверждал: «У нас постоянно преобладает забота о "казаньи" перед
сущностью, и ради этого, напр[имер], попускалось столько покушений
на ныне покойного Государя, а затем попущено и убийство его!»104
Существовала и противоположная точка зрения: правительство
и монарх суть одно, потому Александр II несет личную ответственность
97 Записка о внутреннем состоянии России весной 1880 г. С. 34.
98 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года. Л. 133 об. См. так-
же: Пашкин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 385.
99 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 103-103 об.
100 Неизданные страницы из мемуаров Н.И. Пирогова. С. 14.
101 Бипъбасов В.А. «Интриги высокопоставленных». Л. 4; Из дневника
Н.П. Литвинова. С. 427; Записки А.И. Кошелева (1812-1883 годы). М., 2002. С. 160.
102 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 37.
103 Бобринский А.А. Дневник. С. 109.
104 Жемчужников В.М. — Перовской В.Б., 27 апреля 1883 года // РГИА. Ф. 1021
(Перовские). Оп. 2. Д. 107. Л. 47 об.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
275
как за проводящуюся в жизнь политическую программу, так и за под-
бор лиц, отвечавших за ту или иную сферу управления. В брошюре
«Черный передел реформ Александра II. Письма из Москвы за грани-
цу», изданной в 1882 году в Берлине, М.М. Стасюлевич, рассказывая об
отношениях между уже покойным монархом и М.Т. Лорис-Меликовым,
утверждал: «...император принадлежал к числу таких личностей, кото-
рых можно было обмануть не иначе, как с их молчаливого согласия»105.
Как писал В.М. Флоринский, «все промахи и недочеты общественное
мнение ставило на счет государю, будто бы не умевшему выбирать себе
талантливых и честных сотрудников»106. Среди дел об оскорблении ве-
личества встречаются выпады против личных трат Александра II и им-
ператорской фамилии: «Государь даром берет деньги», «Когда родится в
императорском доме какая-нибудь, то ей сейчас назначают 200 000 р.»107.
Также все «задушения», как отозвался о мерах борьбы с терро-
ризмом М.И. Семевский108, списывались на счет Александра II, за-
ставляя думать о нем как о «властолюбивом деспоте», ради личной
безопасности которого вся Россия оказалась под подозрением. Та-
кой взгляд на монарха отнюдь не способствовал сочувствию ему как
жертве террористических покушений. Очевидно, окружение импера-
тора осознавало, что чрезмерные репрессии могут подорвать его пре-
стиж. А.А. Киреев в дневнике 15 марта 1880 года, сразу после назна-
чения М.Т. Лорис-Меликова, одобрил эту меру, аргументировав тем,
что «государю-то, пожалуй, вешать не слишком удобно»109.
Отношение к Александру II как к мишени террористов, обуслов-
ленное разными моделями восприятия монарха, мало изменялось от
воздействия череды покушений, следовавших одно за другим. Осо-
бенно это касалось модели, в которой монарх рассматривался как
«помазанник Божий». Во всех остальных случаях можно наблюдать
колебания, спровоцированные такими заметными событиями, как
повторный брак императора или смена политического курса, но они
не были значительными. На убеждение, что Александр II является
воплощением милосердного монарха (или «старого развратника»),
105 Черный передел реформ Александра II. Письма из Москвы за границу
(не по почте). Berlin, 1882. С. 9.
106 Флоринский В.М. Заметки и воспоминания. С. 606.
107 Дознания по закону 19 мая 1871 года по Саратовской губернии 1879 года //
РГИА. Ф. 1391. Оп. 1. Д. 257. Л. 15; Еженедельная записка Люблинского губернато-
ра, 31 декабря 1879 года // Там же. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 17.
108 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 165 об.
109 Цит. по.: Зайоннковский П.А. Кризис самодержавия. С. 148.
276 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
мало воздействовали внешние события. То же, как ни парадоксаль-
но, характерно для тех, чье отношение к императору определялось
оценкой его политического курса. Репрессивные меры, проводив-
шиеся в жизнь до февраля 1880 года, были недостаточны для того,
чтобы смягчить «охранительные» круги, обвинявшие власть в «без-
действии». Показателен выпад статского советника Т.Т. Кириллова,
который в ноябре 1881 года анализировал события последних не-
скольких лет: «...самое применение репрессий производилось с край-
ней нерешительностью, а в некоторых случаях даже втайне, как будто
устыжая власть»110. «Диктатура, сердца» только укрепила их в этом
мнении. 11 ноября 1880 года, в разгар «новых веяний», шталмейстер
двора Н.С. Мальцов отозвался о новом либеральном направлении
правительства как о «совершенно лишнем» и «вредном», поскольку
оно «может показаться слабостью», но не предотвратит беспорядков.
«Раз стали на путь уступок — я не знаю, где можно остановиться»111.
Равным образом ликование и недолговечные надежды либералов
были связаны с фигурой М.Т. Лорис-Меликова, а не с тем, кто подпи-
сал это назначение. Отсутствие скорых и видимых успехов либераль-
ной программы постепенно умеряло эту восторженность. При такой
устойчивости моделей восприятия Александра II практически не име-
ет значения, высказывалось ли то или иное мнение о цареубийстве
после покушения 19 ноября или 5 февраля.
4. Цареубийство 1 марта 1881 года
Параллельно с устойчивыми моделями восприятия императора
существовала динамика мнений о нем как о мишени террористов, про-
воцировавшаяся чередой народовольческих покушений. Взрыв поезда
19 ноября 1879 года прогремел на всю Россию, заставив общество за-
говорить о террористах. В этих разговорах поразительно мало уделя-
лось внимания непосредственно мишени, разве только случайности с
изменением расписания поездов. Можно предположить, что на такое
восприятие отчасти повлиял тот факт, что царь не был участником
этой катастрофы. Резонанс был бы куда больше, находись он в одном
из вагонов, сошедших с рельсов. Наблюдая за окружающими, вел. кн.
Константин Константинович записывал в дневнике 20 ноября: «Меня
110 Копия записки статского советника Кириллова. Л. 25.
111 Н.С. Мальцов— вел. кн. Сергею Александровичу, 11 ноября 1880 года//
Великий князь Сергей Александрович Романов. С. 262.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов 277
поразило, что это известие не произвело слишком потрясающего впе-
чатления у нас в Экипаже и было принято довольно холодно. В семье
у нас было то же. Происходит ли это от привычки к покушениям, от
всеобщего ли неудовольствия ходом текущих дел и полного равно-
душия — не знаю»112. Впрочем, не следует судить по этой записи об
отношении всего общества к взрыву113. Покушение в Зимнем дворце
произвело впечатление и масштабом замысла, и многочисленностью
случайных жертв, но об императоре по-прежнему говорили удиви-
тельно мало. Произошло двойное замещение: с одной стороны, 5 фев-
раля под угрозой оказалась жизнь почти всех членов императорской
фамилии, так что личность основной мишени отошла на второй план.
С другой стороны, куда больше внимания и сочувствия привлекли
случайные жертвы — нижние чины л.-гв. Финляндского полка.
1 марта 1881 года император Александр II погиб. Ситуация царе-
убийства нарушила устоявшиеся за многие годы традиции оплакива-
ния усопшего монарха, принуждая подданных решать, каким образом
им следует воспринимать не смерть, но убийство государя. Первые
дни после цареубийства были временем господства эмоций; попытки
рационально осмыслить произошедшее стали предприниматься лишь
спустя какое-то время.
1 марта 1881 года петербуржцы, ставшие очевидцами взрывов,
услышавшие «глухие звуки» или узнавшие новость от взволнованной
прислуги, собирались на площади перед Зимним дворцом. Современ-
ники фиксировали разнообразные проявления скорби: собравшиеся
перед Салтыковским подъездом люди, близкие ко двору, «снимают
шляпы. Плачут. Крестятся. У всех на глазах слезы»114. Проникший во
дворец вслед за генералом Н.И. Бобриковым В.В. Воейков увидел там
«угрюмые и печальные лица». У генерала Н.О. Розенбаха, начальника
штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, «по щекам
катились слезы», а генерал Родионов при известии о смерти импе-
ратора «громко зарыдал, прислонившись к притолоке так, что при-
шлось его поддержать»115. Государственный секретарь Е.А. Перетц
видел, как «почти все плакали. Горе было неподдельное»116. Юрист
112 Цит. по: Вострышев М. Августейшее семейство. С. 64.
113 Письмо И.Д. Делянова — А.Ф. Бычкову, 27 ноября 1879 года. Л. 1.
114 Бобринский А.А. Дневник. С. 174.
115 Последние дни царствования императора Александра II. С. 88.
116 Дневник Е.А. Перетца. С. 23; Дневник Д. А. Милютина. Т. 4. С. 29; Озноби-
шин А.Н. Воспоминания члена IV Государственной думы. Париж, 1927. С. 7.
278 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
И.С. Леонтьевич 15 марта 1881 года писал жене в Одессу, что статс-
секретарь К.А. Скальковский, чиновник горного департамента, к ко-
торому он зашел с визитом, «плачет, как ребенок, по случаю смерти
Государя». О себе же Леонтьевич сообщал, что он «до сих пор не может
освоиться с этой ужасной новостью»117. Земский деятель Н.Ф. Фан-
дер-Флит день за днем фиксировал в своем дневнике: «Невыразимо
тяжело [...]. Бьет лихорадка, нервы натянуты» (1 марта), «голова тя-
жела, а на душе еще хуже» (2 марта), «заехал к Хитрово поделиться с
этим хорошим человеком тяжелыми впечатлениями» (4 марта)118. На-
блюдавший за настроениями населения Варшавы обер-полицмейстер
Н.Н. Бутурлин зафиксировал следующую динамику: в первые часы
после получения известия о цареубийстве «разговоры и коммента-
рии» вращались «более в отвлеченной сфере психологических созер-
цаний, чем в сфере политики и практических взглядов». Только спустя
какое-то время «заговорил ум и рассудок»: общество стало задаваться
вопросами: «Что выйдет из этого? Каковы будут непосредственные
для государства последствия от перемены Царя, какие последуют и
последуют ли от этого перевороты в внутренней и внешней полити-
ке Правительства? Улучшится ли при новом Императоре положение
польских интересов в крае?»119
Начало марта во всех городах империи было схожим: телеграф
приносил известие о смерти императора, узнав о которой люди сте-
кались в церкви: услышать новости, отстоять панихиду, принести
присягу. В Рязани кафедральный собор «половины не мог вместить
желающих помолиться за упокой души погибшего Царя»120. В Пет-
розаводске 2 марта «с семи часов вечера и до глубокой ночи собор
был переполнен народом»121. С 3 марта (2 марта была присяга Алек-
сандру III) страна погрузилась в траур. В Петербурге «фасады зданий,
фонари, мосты, придворные экипажи и лица высших чинов, даже
частных лиц, все было одето в черное с белым. На Думской каланче
117 Леонтьевич И.С. Письмо от 15 марта 1881 года // Личный архив С. Трис-
сера.
118 Фан-дер-Флит Н.Ф. Дневник. Тетрадь №58// ОР РНБ. Ф. 806 (Фан-дер-
Флит Н.Ф.). Д. 58. Л. 50 об. - 54.
119 Записка о толках и суждениях населения гор. Варшавы №15, 5 марта
1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 1019.
120 Отношение начальника Рязанского ГЖУ в Департамент государственной
полиции, 4 марта 1881 года // Там же. Д. 80. Л. 8-8 об.
121 Отношение начальника Олонецкого ГЖУ в Департамент государственной
полиции, 3 марта 1881 года // Там же. Л. 10-10 об.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
279
и повсюду развевались черные с белым флаги»122. В.В. Воейков писал
в воспоминаниях: «Публика и та потемнела, ни на ком не было видно
ярких цветов и пестрых материй, все были в черном. Многие дамы с
флером, а статские с трауром на рукавах и цилиндрах. Военные надели
глубокий траур»123.
Чрезвычайную важность произошедшего цареубийства для обще-
ства почувствовали дельцы, спешившие удовлетворить спрос не толь-
ко на атрибуты траура (черный креп, банты, бумагу с траурной каймой
и «экстренно выписанные из Парижа» траурные платья «изящнейших
и удобнейших покроев»124), но и на любые предметы, связанные с по-
койным государем. Особый ажиотаж вызывали изображения в Бозе
почившего Государя Императора на смертном одре. 2 марта придвор-
ный фотограф B.C. Левицкий сделал снимок усопшего, а художник
К.Е. Маковский написал посмертный портрет. Эти два изображения
стали основой для последующих гравюр и олеографий. С картины
К.Е. Маковского были сняты фотографии, продававшиеся в художе-
ственных магазинах Фельтена, Дициаро, Беггрова, на передвижной
выставке и у фотографа Левина125. Если в текстах газетных сообще-
ний главным в этих изображениях было «поразительное сходство»
(«Художник с большим искусством сумел объединить в нем величие
и всю доброту Царя-Освободителя»126), то в рекламных объявлени-
ях упор делался на отчетливо различимые «следы адского снаряда»
и, разумеется, адреса, где товар можно было приобрести127. Некото-
рые журналисты возмущались стоимостью посмертных фотографий:
«...неужели г. Левицкий назначил цену маленького снимка, в вели-
чину фотографической карточки, 2 рубля»128? Посмертный портрет
государя с картины К.Е. Маковского продавался еще дороже — по 3,
6, 12 рублей, в зависимости от материалов, на которых был исполнен.
Последний прижизненный фотопортрет «во всех магазинах» стоил:
«Лакированный кабинетный» — 1 рубль, «большой роскошный порт-
рет с художественною отделкой» — 10 рублей129.
122 Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. СПб.,
1996. С 36.
123 Последние дни царствования императора Александра II. С. 104.
124 Объявления // Голос. 1881. 4 марта.
125 Дневник//Минута. 1881. 11 марта.
126 Внутренние новости // Голос. 1881. 4 марта.
127 Портрет Александра II // Там же. 15 марта.
128 Дневник//Минута. 1881. 13 марта.
129 Объявления//Голос. 1881. 17-22 марта.
280 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Газеты сообщали, что в магазинах «плакали многие дамы, глядя
на все нам знакомые, но увы! На пораженные смертью дорогие черты
лица со следами мученических ран»130. А.Н. Бенуа в воспоминаниях
писал, что фотографии «лежавшего в гробу, одетого в форму госуда-
ря, до пояса закрытого покровом (жутко было подумать, что там, где
должны быть ноги, были лишь какие-то "клочки"), висели затем го-
дами в папином кабинете и у Ольги Ивановны [Ходеневой, горнич-
ной. — Ю.С.] в ее каморке»131.
Решения увековечить память Александра II приобретением икон
и установкой лампад, во множестве принимавшиеся в течение марта
на собраниях различных корпораций и учебных заведений, привели
к тому, что резко взрос спрос на образ св. благоверного князя Алек-
сандра Невского. Изображение на бумаге можно было приобрести за
75 копеек, на дереве — за 2 рубля 50 копеек132.
Кроме изображений печатались брошюры «Венок на гроб Госуда-
ря-Освободителя», «Скорбь всея Руси по в Бозе почившему Государю-
Освободителю Александру II», «Скорбь народа. Подробности ужасного
преступления 1-го марта 1881 года. (С планом местности, где оно со-
вершено)» и т.п., содержавшие официальные сообщения правитель-
ства, выдержки из газет и стихотворения. Они также продавались «во
всех магазинах» и стоили от 15 до 75 копеек133. Издатели, зная медли-
тельность канцелярии Министерства императорского двора, дававшей
разрешения на такие издания, торопили ее служащих: «...не найдете
ли Вы в возможно скором времени исходатайствовать о разрешении о
напечатании его [стихотворения. — Ю.С.] отдельно, чтобы оно могло
поступить в продажу в день погребения в Бозе почившего Императо-
ра, так как, по моему мнению, появление стихотворения произвело бы
наибольшее впечатление на публику именно в этот скорбный для всей
России день»134. Особенно предприимчивые люди, желая эксплуатиро-
вать чувство скорби, прибегали к уловкам: издатель Лейброк напечатал
траурный марш А. Бадабанова на смерть императрицы Марии Алек-
сандровны как новое сочинение, посвященное гибели Александра II135.
130 Московские заметки // Там же. 17 марта.
131 Бенуа А.Н. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 384.
132 Объявления // Голос. 1881. 9 марта.
133 Объявления // Там же. 22 марта.
134 Прошение А. Навротского в канцелярию МИДв// РГИА. Ф. 472. Оп. 16.
381/1901. Д. 4. Л. 62.
135 Калейдоскоп // Иллюстрированный мир. 1881. № 12. С. 216.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
281
СИ. Григорьев в книге «Придворная цензура и образ верховной
власти» поднимает вопрос об обнаружении «монархического созна-
ния» посредством анализа потребления товаров, содержащих упо-
минания о носителях верховной власти. С его точки зрения, таким
образом российские подданные на практике подтверждали свои мо-
нархические чувства136. Американская исследовательница К. Верхо-
вен на примере коммерческого успеха портретов Осипа Комисарова,
спасшего Александра II от выстрела Д.В. Каракозова, убедительно по-
казывает отрицательное отношение населения Российской империи
к покушению 1866 года137. О чем говорит масса товаров, связанных
с цареубийством? О том, что на них существовал спрос, а высокая
цена свидетельствует, что рассчитаны они были на богатую публи-
ку. Если ношение траура для военных и служащих было обязатель-
ным, если приобретение посмертных изображений убитого импера-
тора хотя бы отчасти можно объяснить любопытством к его ранам,
то все остальные товары являются свидетельством монархического
чувства, жившего в том числе в русском обществе в целом. Предста-
вители общества могли критически высказываться об Александре II
при его жизни. Его смерть напомнила им о верноподданнических
чувствах, о существовании которых в собственной душе некоторые
могли и не подозревать.
За реакцией на цареубийство всех слоев населения пристально
следила власть. В разосланном начальникам губерний 27 марта цир-
куляре Министерства внутренних дел утверждалось, что 1 марта по-
вергло страну в «ужас», вызвало «всеобщее рыдание по в Бозе почив-
шему Царю и выражения искренних верноподданнических чувств к
Его Царственному Преемнику»138. С мест губернаторы и начальники
губернских жандармских управлений подтверждали: «...все сословия
приняли эту ужасную весть о кончине Обожаемого Монарха с по-
давляющею тяжкою скорбью. Чувства эти особенно выразились при
совершении панихиды, слезы присутствующих были явным доказа-
тельством непритворной, глубокой грусти каждого»139. Сообщения
136 Григорьев СИ. Придворная цензура. С. 247-248.
137 Verhoeven С. The Odd Man Karakozov: Imperial Russia, Modernity and the
Birth of Terrorism. Ithaca, NY: Cornell U.P., 2009. P. 66-85.
138 Циркулярное предложение Начальникам губернии № 1387 // ГАРФ. Ф. 102.
1881. 3 д-во. Оп 77. Д. 188. Л. 18.
139 Отношение начальника Оренбургского ГЖУ в Департамент государствен-
ной полиции, 2 марта 1881 года // Там же. Д. 80. Л. 11 об.
282 Часть И. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
о реакции населения отличались однотипностью: «все население», «все
граждане города», «все жители без исключения» чувствуют «скорбь
и негодование»140. Особенно это видно на примере годовых отчетов
губернаторов. Московский губернатор в отчете за 1881 год писал, что
он в течение года объехал всю губернию и может свидетельствовать
о «глубоком потрясении населения Московской губернии страшным
событием 1 марта»141.
Подобные отчеты вызывают сомнения, особенно если речь в них
идет о скорби «всего населения» Варшавы. Более того, они противо-
речат параллельно поступавшим с мест сообщениям о студенческих
волнениях, «неприличном» поведении ссыльных или произведшем
«скандал» профессоре Демидовского лицея в Ярославле Н.Д. Сергиев-
ском, который явился в собор на панихиду по Александру II в «крайне
неприличной формы пиджачке»142.
«Общую скорбь», о которой доносили представители администра-
ции с мест, стремились подтвердить и сами подданные, посредством
телеграмм и адресов выражавшие Александру III «верноподданниче-
ские чувства», а также «скорбь», «ужас» и «негодование»143. Органы
самоуправления, корпорации, учебные заведения отправляли депу-
тации с венками к месту убийства императора и в Петропавловский
собор. Также они желали увековечить память погибшего императора.
Кроме выделения средств на два общероссийских проекта — храма на
Екатерининском канале в Санкт-Петербурге и памятника в Москве —
деньги шли в основном на местную благотворительность. Приведу
три примера, которые можно считать типичными.
1. В Самарской губернии Бугульжанская городская дума решила
приобрести тысячу десятин земли для раздачи безземельным крестья-
нам, а образованный таким образом поселок решено было назвать
«Александровским».
2. Воронежская городская дума ассигновала 10 тысяч рублей на
3 стипендии имени Александра II при местном реальном училище.
140 Отношение Витебского губернатора в Министерство внутренних дел,
1 апреля 1881 года // Там же. Д. 188. Л. 22; Записка о толках и суждениях населения
гор. Варшавы № 16, 25 марта 1881 года // Там же. Д. 1019. Л. 92.
141 Отчет московского губернатора о состоянии губернии за 1881 год // РГИА.
Ф. 1284. Оп. 70. 1881. Д. 249. Л. 10 об.
142 Записка о экономическом состоянии и политических настроениях Ярос-
лавской губернии // ГАРФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 616. Л. 3 об.
143 Напр.: Журнал заседания Ораниенбаумской городской думы, 9 марта
1881 года // ЦГИА СПб. Ф. 253. Оп. 3. Д. 1491. Л. 1.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
283
3. Одесская городская дума постановила построить дом призре-
ния на сто человек, при котором воздвигнуть церковь во имя святого
благоверного Александра Невского144.
Эти примеры хорошо показывают целевую направленность благо-
творительных акций, призванных прежде всего увековечить память
0 благих деяниях Царя-Освободителя: освобождении крестьян, за-
боте о просвещении и призрении обездоленных. Общую тенденцию
подтверждают объяснения самих участников собраний. Так, гласный
Самарской городской думы Федоров подчеркивал: следует сохранить
память о царе как о правителе «любвеобильном», «всю жизнь свою
неустанно и щедрою рукою изливавшем благодеяния Богом вручен-
ному ему народу», что может быть сделано только с помощью какой-
либо благотворительной инициативы145. Память о трагической гибели
императора увековечивалась главным образом с помощью построй-
ки часовен, приделов Св. Благоверного князя Александра Невского,
приобретения икон, установки неугасимых лампад и учреждения
ежегодных вселенских панихид или постов 1 марта. Цель подобных
инициатив была определена гласным Самарской думы Л.Н. Ященко:
«...желательно, чтобы потомство умилялось перед иконою и возноси-
ло молитвы Всевышнему за Царя-Мученика»146.
В противоречие с донесениями местных властей и свидетельствами
различных собраний и обществ входят многочисленные известия о том,
что скорбь по поводу цареубийства не была «всеобщей». Источники
фиксируют безразличное отношение к цареубийству. Отправившийся
1 марта на прогулку генерал А.Н. Винтмер не заметил «никакой горести,
никакого массового проявления сожаления [...]. Люди шли равнодуш-
ные, говорили о своих делах, о мелких интересах»147. В.И. Дмитриева
услышала в толпе сожаление о том, что закроют театры148. В петербург-
ском сельскохозяйственном клубе Е.М. Феоктистов увидел «странное
зрелище»: «.. .как будто не случилось ничего особенного, большая часть
гостей сидели за карточными столами, погруженные в игру; обращал-
ся я и к тому, и к другому, мне отвечали наскоро и несколькими слова-
ми и затем опять: "Два без козырей", "Три в червях" и т.д.»149. Такое же
Русь. 1881. 4 апреля.
Журнал самарской городской думы. № 12. 26 марта 1881 года. Л. 1 об.
Там же. Л. 2. об.
Вшпмер А.Н. Что видел, слышал, кого знал. СПб., 2005. С. 529.
Дмитриева В.И. Так было. С. 199.
Феоктистов Е.М. За кулисами политики. С. 195.
284 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
равнодушие встретил в варшавском клубе Н.И. Кареев: люди, уже знав-
шие о цареубийстве, по-прежнему играли в карты, одна компания —
«больше люди военные, пожилые» — пила шампанское. «Спорили, но
без всякого увлечения, в какой мундир оденут тело покойного, и о том,
от каких частей какое будет дежурство у гроба»150.
Особенно на отсутствие «надлежащих» эмоций обращали внима-
ние участники погребальных церемоний. М.И. Семевскому при пере-
несении тела в церковь Зимнего дворца «бросилось в глаза», что «хотя
лица у всех были вполне серьезные, но ни одной слезинки ни на одном
глазу, у этой десятитысячной толпы»151. Н.Ф. Фан-дер-Флит не толь-
ко отмечал в дневнике «болтовню», отсутствие «сановитости» и даже
«печали» («караулы стояли небрежно, церемониймейстер суетился
без толку»152), но также делал из этих фактов для себя вполне опреде-
ленные выводы: «Эта равнодушная и густая толпа равнодушных и пу-
стоголовых государ [ственных] людей и царедворцев предвещает мало
доброго и отчасти объясняет, к[ак] могло случиться такое беспример-
ное преступление среди белого дня!!!»153 К сообщениям о равнодушии
людей следует подходить с большой долей осторожности. Скорее они
показывают реакцию авторов сообщений, которые, по контрасту с
собственными сильными переживаниями, оценили менее бурные вы-
ражения эмоций как безразличие.
Успех «Народной воли» на Екатерининском канале вызвал лико-
вание среди радикально настроенной части общества. Брат С.Л. Пе-
ровской В.Л. Перовский в воспоминаниях писал: когда он 3 марта уз-
нал о смерти императора, «радость в душе чувствовалась сильно»154.
Интересный эпизод описан в воспоминаниях Н.А. Виташевского: по-
литические заключенные в мценской тюрьме, узнав о смерти импера-
тора, устроили по нему «тризну» («царило необычное оживление, и на
лицах всех была написана радость»)155. С большим размахом отметили
150 Кареев М.И. 1 марта 1881 года и «варшавские россияне» // Былое. 1907. № 3.
С 281.
151 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 217 об.
152 Фан-дер-Флит Н.Ф. Дневник. Л. 52 об.
153 Там же. Л. 54. Ср.: Дневник Е.А. Перетца. С. 47; Первые недели царствова-
ния императора Александра III. С. 90.
154 Перовский В.Л. Воспоминания о сестре. М.; Л., 1927. С. 98.
155 Вшпашевский Н.А. В мценской «гостинице»// Былое. 1907. №4. С. 184.
Следует отметить, что жители города были возмущены таким поведением арестан-
тов, о чем свидетельствует анонимное письмо, полученное московским генерал-
губернатором В.А. Долгоруковым (см.: Козъмин Б.П. «Мценская гостиница» // КиС.
1926. Кн. 24. С. 163-164).
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
285
смерть Александра II ссыльные города Киренска Иркутской губернии.
По свидетельству местного исправника, они «в красных рубахах пьян-
ствовали, пели запрещенные песни и при выезде в ту же ночь врача
[одного из участников «праздника». — Ю.С.] из города в округ про-
вожали его выстрелами из револьвера»156. В Соловецком монастыре
ссыльный участник казанской демонстрации Яков Потапов 10 мар-
та, после окончания заупокойной литургии по императору, подошел
к настоятелю и ударил его в висок со словами «теперь свобода»157.
1 марта 1881 года вызвало производство большого количества дел
о «выражении преступной радости» в связи со смертью императора,
а также о произнесении «неприличных слов» в его адрес, что попадало
под статью 246 Уложения о наказаниях158. Необходимо уточнить, что в
большинстве своем обвиняемые по 246-й ст. принадлежали к низшим
слоям населения. Тайный советник П. Марков на основании данных
за 1875-1880 годы указывал, что из 1020 обвиняемых среднее обра-
зование имели 85 человек, высшее 17, неграмотных было 494; дворян
было 72 человека, представителей духовенства 22, купцов 13, в то вре-
мя как крестьян 489159. При внимательном рассмотрении оказывается,
что даже в тех делах, обвиняемыми по которым проходили дворяне-
землевладельцы, учителя, студенты и т.д., доносителями также были
крестьяне и мещане, порой преследовавшие личные цели. Например,
крестьяне-арендаторы донесли на управляющего имением кн. Юсупо-
ва поляка А.С. Войчулевского, что тот, узнав о цареубийстве, сказал:
«...если б Царь был хороший, то в него бы столько раз не стреляли бы,
и стало быть, так и надо, нечего его жалеть»160. 3 апреля, вдень казни
156 Свод заслуживающих внимание сведений, полученных Департаментом го-
сударственной полиции. 11-17 мая 1881 года// ГАРФ. Ф. 102. 1881. 3 д-во. Оп. 77.
Д. 695. Л. 3 об.
157 Цит. по: Лурье Г. Как в монастыре рабочего исправляли (по архивным мате-
риалам) // КиС. 1931. № 11/12. С. 32.
158 Под «оскорблением величества» подразумевалось произнесение «дерзких
оскорбительных слов», а также повреждение, искажение и истребление портретов,
статуй, бюстов и иных изображений императора (Уложение о наказаниях. С. 61).
О делах по оскорблению членов императорской семьи см.: Колоницкий Б.И. «Тра-
гическая эротика»: Образы императорской семьи в годы Первой мировой войны.
М., 2010. С. 43-71.
159 Марков П. О мерах к уменьшению дел по обвинению в преступлениях,
предусмотренных в ст. 246 и след. «Улож. о наказаниях» // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1.
Д. 71. Л. 16-16 об.
160 Рапорт Подольского уездного исправника Московскому губернатору,
12 мая 1881 года// ЦИАМ. Ф. 17 (Канцелярия Московского губернатора). Оп. 49.
Д. 403. Л. 2.
286 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
цареубийц, банщица Федорова, обиженная скупостью клиентки дво-
рянки СЮ. Жонголович, донесла в полицию, будто та, выразив сочув-
ствие казненным, говорила, что «ни один из Государей Русских не умер
своей смертью и что если ныне царствующий Государь не сделает того,
что требует народ, то не проживет более трех месяцев»161. Таким об-
разом, в большинстве своем эти дела позволяют говорить о том, какие
именно слова доносители могли приписать лицам, стоящим выше их на
социальной лестнице, а не о действительном мнении членов общества.
Представители власти не относили «оскорбление величества»
к категории политических преступлений. Воспринимая его как ис-
ключительно «простонародное», они предполагали, что совершается
оно исключительно из-за необразованности преступника: «...невеже-
ственный простолюдин [...] произносил то или иное бранное слово,
которое характеризовало только лишь крайнее его невежество, не за-
ключая в себе ничего более»162. Более того, общим местом было мнение,
что совершается оно «в пьяном виде». В том случае, если под следстви-
ем оказывался образованный человек, полиция прежде всего стреми-
лась установить степень его опьянения, полагая, что верноподданный
не может сознательно оскорблять монарха и членов императорской
фамилии. Так, например, прекращено было дознание в отношении
бывшего студента Казанского университета Овсянникова, позволив-
шего себе высказать, что он «не признает Государя, а признает толь-
ко партию социалистов», — едва лишь были выяснены «опьяненное
состояние» и «политическая благонадежность» обвиняемого163.
Обращу внимание лишь на те дела, обвиняемые по которым при-
знали свою вину. 1 марта 1881 года при известии о цареубийстве слу-
жащая в воспитательном доме девица Климашевская в присутствии
воспитанников «выразила сочувствие к виновникам катастрофы»164.
Впрочем, полиция признала, что слова были сказаны обвиняемою
161 Заключение о дальнейшем направлении дознания по обвинению дворянки
Ковенской губернии СЮ. Жонголович в государственном преступлении // РГИА.
Ф. 1405. Оп. 80. Д. 8279. Л. 6 об.
162 Записка товарища Ковенского губернского прокурора Гуссона// РГИА.
Ф. 1405. Оп. 535. Д. 82. По записке товарища Ковенского губернского прокурора
Гуссона об изменении характера политических преступлений, относящихся к кате-
гории «оскорбление Величества». Л. 2.
163 Выписки из дел, производившихся в Саратовской губернии по закону
19 мая 1871 года // РГИА. Ф. 1391. Оп. 1. Д. 257. Л. 19.
164 Отношение начальника Санкт-Петербургского ГЖУ в Департамент го-
сударственной полиции, 13 марта 1881 года// ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77.
Д. 156. Л. 1.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
287
«по необдуманности и ветрености и без всякой мысли оскорбить Го-
сударя Императора»165. Смоленская землевладелица О. Шершова «со-
чувственно отнеслась к злодейскому покушению и иронически смея-
лась кончине Его Величества»166, а бывший санитарный врач дворянин
Л. Кулишов после известия о смерти Александра II говорил: «...зачем
жалеть о том, что Государя убили, по другим государствам совсем нет
царей»167. Учитель Горенской мануфактуры товарищества Третьяко-
вых Н.И. Тихомиров на предложение подписать присяжный лист от-
ветил отказом, прибавив: «...если его извести, то и без нас изведут»168.
Наконец, дворянин К.А. Чайковский сказал в корчме 9 марта: «О пус-
тяках жалеете, убили одного, как сукина сына, убьют и этого. Если бы
мой сын был там, то не от того бы... Собаке собачья честь»169. Един-
ственный из всех он был приговорен к шести месяцам тюремного
заключения ввиду «крайней дерзости» преступления170.
В связи с событием 1 марта «дерзко» повели себя некоторые пред-
ставители учащейся молодежи. П.А. Аргунов вспоминал, как он, ученик
8-го класса иркутской гимназии, вечером того дня, когда было получе-
но известие о цареубийстве, вместе с товарищами, пансионерами гим-
назии, в столовой «нарочито громко говорили, хохотали, пробовали
петь», наигрывали на гитаре «веселые мотивы». Свое поведение в этот
день пятьдесят лет спустя автор попытался объяснить протестом про-
тив «общего, столь лицемерного, похоронного уныния»171. В Житомире
гимназисты решили отпраздновать убийство императора выпивкой:
2 марта несколько учеников принесли в ранцах из ближайшего шинка
три полуштофа водки и «распили со своими единомышленниками»172.
В Ярославле кто-то из учащихся Демидовского лицея навязал двум
165 Отношение начальника Санкт-Петербургского ГЖУ в Департамент госу-
дарственной полиции, 20 апреля 1881 года // Там же. Л. 2.
166 Отношение Смоленского губернатора в Министерство внутренних дел,
10 марта 1881 года // Там же. 158. Л. 1.
167 Отношение Полтавского губернатора в Департамент государственной по-
лиции, 21 августа 1881 года // Там же. Д. 895. Л. 1.
16S Рапорт полицейского урядника 3-го участка 1-го стана приставу 1-го стана
Московского уезда // ЦИАМ. Ф. 17. Оп. 49. Д. 391. Л. 4 об.
169 Заключение по делу о дворянине Годяческого уезда Кирилле Андрееве Чай-
ковском // РГИА. Ф. 1405. Оп. 80. Д. 8183. Л. 15.
170 Отношение Министра внутренних дел Министру юстиции, 6 июля
1881 года//Там же. Л. 10.
171 Аргунов П.А. В дни глубоких переживаний. С. 143.
172 Отношение Волынского губернатора в Министерство внутренних дел,
9 марта 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 205. Л. 1-2.
288 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
бродячим собакам траурные банты и пустил по главной улице горо-
да173. В Петербурге в первых числах марта было арестовано несколь-
ко студентов университета за расклеивание прокламаций, сбор де-
нег для «преступников», поздравления с «победой», беседу о 1 марта
«в неудобных выражениях»174. Стоит уточнить, что «неудобным»
санкт-петербургский градоначальник назвал высказывание студента
А. Машковца «Слава Богу, избавились от Романова»175.
Студенческие волнения охватили университеты страны176. По на-
блюдениям Министерства народного просвещения, в Петербургском
университете «вместо правильных занятий и разрешения научных во-
просов студенты занимались сходками, петициями, судами, сканда-
лами и балами, так что весьма затруднительно решить, как студенты
будут сдавать экзамены»177. Самый большой скандал разразился в Мо-
сковском университете во время обсуждения посылки траурного вен-
ка от лица студенчества. 5-6 марта на сходках в университете студенты
Зайончковский и Уваров предложили провести поименную подписку
на венок Александру II, «чтобы смыть пятно неблагонадежности, ко-
торым общество клеймит их [студентов. — Ю.С.]». Многие студенты
возражали против такой формулировки, доказывая, что «они ни в чем
себя виноватыми не считают, что обвиняет студентов только грубая
чернь и что они поэтому не считают нужным оправдываться и в под-
писке на венок видят не свое оправдание, а желают лишь выразить
глубокое сочувствие в Бозе почившему Государю Императору»178. Так
как случаи отказа от подписки стали преобладать, Уваров и Зайонч-
ковский завели отдельный список отказавшихся. Подписной лист по-
пал к студенту Смирнову, который увидел в этом полицейский сыск
и порвал лист, за что позднее был арестован179. На сходке историко-
филологического факультета 10 марта прошел товарищеский суд над
Зайончковским, которого лишили права участвовать в студенческих
173 Гедеоновский А.В. Ярославский революционный кружок// КИС. 1926.
Кн. 24. С. 96-97.
174 Записка Санкт-Петербургского градоначальника, 3 марта 1881 года//
ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 202. Л. 1, 10.
175 Там же. Л. 2 об.
176 Подробности о студенческих волнениях в связи с 1 марта 1881 года см.:
Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. С. 331-344.
177 Записка для памяти, 9 апреля 1881 года // РГИА. Ф. 733. Оп. 200. Д. 22. Л. 1.
ре Отношение московского генерал-губернатора в Министерство внутрен-
них дел, 16 марта 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 373. Л. 6.
179 Кузнецов П.А. Из далекого прошлого // 1 марта 1881. С. 151.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
289
собраниях. 12 марта состоялось собрание около 700 студентов Мо-
сковского университета с целью выбора депутатов для возложения
венка на гроб императора. Перед выборами депутатов студент-медик
П.П. Кащенко, избранный председателем, высказался о неудобности
подписки на венок, так как она велась с принуждениями. Далее он вы-
сказал мнение, что «не стоит брать пример в этом со студентов ново-
российского университета, которые заявили себя холопами»180. Явив-
шийся на сходку проректор С.А. Муромцев был освистан. Сходка
приняла решение: венок не посылать181.
В московских волнениях можно увидеть отношение части студен-
чества к монарху: для демонстрации независимости и подтверждения
свободы они воспользовались не самым удобным поводом. Понятно,
что в ситуации начала марта 1881 года студентов вряд ли могли оста-
новить вероятные санкции, могущие последовать за их решением.
Важно, как мне кажется, то, что их не остановили общечеловеческие
соображения: уважение к покойному, погибшему мучительной смер-
тью. Таким образом, очевидно, участники сходки видели в мартовских
событиях прежде всего политическую сторону. Впрочем, остепени
зрелости политического протеста молодежи можно размышлять.
Многие студенческие «истории», за участие в которых могли по-
следовать вполне реальные наказания, были данью моде или пре-
вратно понимаемой корпоративной этике. Ученики четвертой клас-
сической московской гимназии, отправившие адрес Александру II
после взрыва 19 ноября 1879 года, получили анонимное письмо с об-
винениями в том, что они запятнали честь гимназического мундира.
В пример им приводились студенты, которые отвергли предложение
послать адрес «со смехом и презрением»182. После юбилейного адреса
1880 года одному из учащихся московской учительской семинарии в
лавке возле Сухаревской башни подбросили письмо уже с угрозами,
адресованными «центральным комитетом» «всем семинаристам»:
«Если повторится подобное 19 февраля, вам несдобровать со всеми ва-
шими потрохами»183. В 1881 году в Варшаве был зафиксирован случай
180 Щетинина Г. Студенчество и революционное движение. С. 72.
181 Пытаясь как-то затушевать эту историю, ректор распорядился послать ве-
нок в целом от университета, как от профессоров, так и от студентов (Московский
университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века. Личные воспомина-
ния Максима Ковалевского // Вестник Европы. 1910. С. 202).
182 Копия анонимного письма В. Нечаеву // ГАРФ. Ф. 109.3 эксп. 1879. Д. 22. Л. 102.
183 Анонимное письмо с подписью «От центрального комитета» // ЦИАМ.
Ф. 16. Оп. 70. Д. 458. Л. 120.
290 Часть И. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
публичного оскорбления действием одного из студентов-участников
делегации, возлагавшей венок на гробницу Александра II от Варшав-
ского университета184. То, каким образом виделось поведение настоя-
щих студентов, наглядно демонстрирует курьезная история, случив-
шаяся в Казани. В декабре 1879 года казанские жандармы пытались
разыскать подпольную революционную организацию «Труд и Оргия»,
о которой стало известно из перлюстрированного в Тобольске пись-
ма студента первого курса университета М.Л. Орлика. Адресант был
арестован и сознался, что сам придумал тайное общество, чтобы не
ударить в грязь лицом. В представлении провинциальной молодежи
все студенты «"пьянствуют, буйствуют" и непременно "участвуют в
каком-либо политическом обществе"». Поскольку за первый семестр
никакого тайного общества первокурсник не нашел, а друзья настой-
чиво добивались подробностей студенческой жизни, ему пришлось
выдумать таковое и дать ему громкое название, точно отражающее
ожидания корреспондентов185.
Не следует считать, вслед за неудачливым казанским «заговор-
щиком», что в массе своей студенчество было крайне революционно.
Скандал в Московском университете особенно ярко продемонстриро-
вал разделение студентов на «красных» и «благонамеренных». Послед-
ние возмущались не только действиями участников сходки, но так-
же университетского начальства, «симпатизировавшего радикалам».
А.И. Новиков, бывший в 1881 году студентом 3-го курса физико-ма-
тематического факультета, с возмущением писал о сходке 12 марта,
что С.А. Муромцев все время давал П.П. Кащенко говорить186. В ито-
ге несогласные с решением сходки студенты отделились и сами вы-
брали депутатов для посылки венка. По свидетельству А.И. Новико-
ва, в депутацию вошли представители всех факультетов: филологов,
юристов, физиков и медиков187. Этот факт свидетельствует о том, что
даже на традиционно считавшемся «красным» медицинском факуль-
тете были студенты, полагавшие своим долгом отдать дань памяти
убитому монарху.
Член революционного студенческого кружка в Ярославле А.В. Ге-
деоновский в воспоминаниях с осуждением писал, что студенты
184 Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. С. 335.
185 Отношение начальника Казанского ГЖУ Казанскому губернатору, 28 янва-
ря 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 243-246.
186 Новиков А.И. Дневник // ОР РНБ. Ф. 349 (Киреев А.Н., Новиков А.И.).
Д. 168. Л. 6.
187 Там же. Л. 6 об.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
старших курсов Демидовского лицея, в отличие от первокурсников,
«ходили с унылой физиономией, с крепом на руках»188. «Благонаме-
ренные» студенты Петербургского университета, по свидетельству
петербургского градоначальника, в первых числах марта обратились
к участвовавшим в беспорядках товарищам, «упрекая их, что на них
лежит вина, что правительство относится к ним в настоящее время с
недоверием. От спора чуть не дошло до драки»189. Градоначальник оце-
нил количество «благонамеренных» как большинство190. Казанские
студенты, сами себя охарактеризовавшие термином «благонамерен-
ные», в марте 1881 года обратились с письмом к попечителю учебного
округа с просьбой «устранить из стен университета беспорядки», по-
ложить конец «гадким выходкам некоторых товарищей» и тем «дать
возможность заниматься своим делом»191.
Среди оппозиционно настроенных студентов также отнюдь не
все разделяли безусловно отрицательное отношение к Александру П.
Во всяком случае, некоторых из них гибель императора заставила
взглянуть на него по-другому. В качестве примера может послужить
студент Московского университета Д.И. Шаховской. В автобиогра-
фии, написанной в 1913 году, он утверждал, что еще во время обуче-
ния в варшавской гимназии стал «конституционалистом», поступив
же в 1880 году в университет, принял активное участие в «кружках,
сходках, столкновениях с полицией, спорах и мечтах», которыми в то
время жило студенчество192.0 том, как студент-первокурсник отнесся
к гибели императора, можно узнать по косвенному свидетельству —
письму его отца, И.Ф. Шаховского, в котором последний возмущался
высказываниями сына: «Не безумен ли ты — всего студент Москов-
ского университета — ставить на скамью подсудимых императора
Александра II, потому что как я иначе могу понять твои слова, что вви-
ду страшной его кончины можно многое ему простить»193. Разумеется,
у отца, которого «смущали» «бесцеремонные» суждения сына о госу-
дарственном строе194, решение студента «простить» императору «мно-
гое», вызывало негодование. Для меня этот случай — свидетельство
188 Гедеоновский А.В. Ярославский революционный кружок. С. 96.
189 Записка Санкт-Петербургского градоначальника, 6 марта 1881 года//
ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881. Оп. 77. Д. 202. Л. 10.
190 Там же.
191 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 137.
192 Шаховской Д.И. Автобиография. С. 196-197.
193 Шаховской Д.И. Избранные статьи и письма. М., 2002. С. 17.
194 Там же. С. 18.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
того, что и в радикальной среде были примеры, когда событие 1 марта
1881 года вызвало изменения в восприятии Александра П.
Кроме собственно революционной среды и части учащейся мо-
лодежи, и без того заподозренной обществом и правительством в
«неблагонадежности», одобрение по поводу убийства императора
высказывалось в среде оппозиционно настроенной интеллигенции, не-
посредственно связанной с деятелями «Народной воли». Одним из цен-
тров, где радикальные литераторы журналов «Отечественные записки»,
«Дело», «Слово» пересекались с народовольцами, была библиотека Эр-
теля, которую посещали, по свидетельству Н.С. Русанова, члены редак-
ции «Народной воли» А.П. Корба, А.И. Иванчич-Писарев, Л.А. Тихо-
миров, а также племянник К.М. Станюковича М.Н. Тригони195. Архив
«Народной воли» хранился в месте, унаследованном от землевольческо-
го периода, — квартире секретаря редакции газеты «Голос» В.Р. Зотова,
и регулярно пополнялся, как минимум, до конца февраля 1880 года196.
1 марта вечером фрондирующие литераторы собрались в редакции
журнала «Дело». Как вспоминал один из участников этого собрания,
«большинство литературной братии отдавалось, напротив [в отличие
от Н.В Шелгунова, который «был сдержан, но, очевидно, внутренне до-
волен». — Ю.С.], всецело чувству радости и строило самые радужные
планы. Старик Плещеев и соредактор Николая Васильевича по "Делу"
Станюкович особенно врезались мне своим оптимизмом в память»197.
Ольга Любатович в воспоминаниях дополняет эту сцену, ссылаясь на
К.М. Станюковича. Предупрежденные о готовящемся покушении, не-
которые литераторы загодя написали воззвания, наметили состав «вре-
менного правительства» и ждали в редакции «Дела» «событий». Так и
не дождавшись народного восстания, они решили «не губить» лучшие
газеты и журналы и «порешили выразить свой протест молчанием. Так
и промолчали они замечательный акт новейшей русской истории», —
иронически заключает она198. К.Ф. Головин в воспоминаниях, ссыла-
ясь на рассказ профессора А.И. Воейкова, писал о коллеге последнего,
«одном известном ученом», произнесшем 1 марта вечером «тысячу раз
позорные слова, выражавшие полную солидарность с случившимся»199.
195 Русанов КС. На родине. С. 257.
196 Морозов Н. Несколько слов об архиве «Земли и воли» и «Народной воли».
Письмо в редакцию сборника // Архив «Земли и воли» и «Народной воли». М., 1932.
197 Морозов И. События 1 марта и Николай Васильевич Шелгунов. С. 147.
198 Любатович О. Далекое и недавнее. М., 1930. С. 85.
199 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 394.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
Свидетельств того, что представители общества «сочувственно»
или же с радостью отнеслись к цареубийству 1 марта 1881 года, оста-
лось немного. Вполне вероятно, что осторожные люди старались по-
добные чувства не афишировать. П.П. Шувалов в записке утверждал,
что в обществе есть довольно много людей, которые «редко и лишь
в задушевных разговорах высказывают свои крайние убеждения; во-
обще же они располагают умением прикрывать их самыми благона-
меренными побуждениями»200. Мне более вероятным кажется другое
объяснение. Малочисленность подобных высказываний на фоне вы-
ражаемых публично и приватно скорби и негодования в связи с со-
бытием 1 марта 1881 года свидетельствует о коренном переломе в об-
щественном мнении после убийства императора. Экспертами в этом
вопросе могут выступить лица, принадлежавшие к революционному
лагерю и разочарованные в своих надеждах на поддержку общества.
Н.С. Русанов писал:
Как только Александр II был повержен, симпатии этих [либераль-
ных и демократических. — Ю.С.] слоев к террористам сначала при-
остановились на одном уровне, а потом, словно отливная волна после
точки прилива, неудержимо пошли на убыль [...] Надо было читать все
эти изъявления преданности, которые полетели к подножью престола
[...] от городских и земских учреждений, адвокатских, профессорских
и иных корпораций! Как мало было во всем этом верноподданниче-
ском хаосе соболезнований, поздравлений, благословений, проклятий,
лести за страх и лести за совесть — как бесконечно мало было в них
выражения гражданских чувств, политических мыслей, дум о России,
а не только о ее царе201.
Итак, сложность задачи, поставленной перед русским обществом
всем ходом развития революционного движения, задачи, заключав-
шейся, собственно, в познании такого явления, как терроризм, воз-
растала многократно вследствие избранной народовольцами мишени
для покушений. Подданные самодержавного государя — а на какой бы
ступени социальной лестницы ни стояли эти люди и какого бы мне-
ния ни придерживались они о своей роли в государстве, они остава-
лись в глазах монарха, да и в своих собственных, верноподданными —
должны были решать, каким образом следует относиться к попыткам
Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX века. С. 134.
Русанов Н.С. На родине. С. 269-270.
294 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
его убийства, предпринимаемым другими подданными, «молодыми
и очень молодыми людьми» во имя каких-то идеалов. Даже если ис-
ключить из этой задачи такой важный множитель, как образ терро-
риста, окажется, что у нее могли быть разные решения, приводившие
в итоге к очень разным ответам на вопрос, как действовать обществу
перед лицом террора.
Основополагающее значение имел при этом опыт отношения
к монархии вообще и к конкретному ее представителю в лице Алек-
сандра П. В государе можно было видеть «помазанника Божия», чей
сакральный и символический статус не позволяет помыслить о каком-
либо злоумышлении. Он же был человеком, совершающим как бла-
гие дела, так и ошибки, даже грешником. Наконец, он был политиком,
ответственным перед страной и ее народом за общее благополучие.
В действительности эти точки зрения не существовали отдельно друг
от друга. Их переплетение приводило подчас к формированию слож-
ных и противоречивых мнений. Презирая человеческие слабости и
осуждая политику Александра II, вполне возможно было с негодова-
нием относиться к любым покушениям на него, видя в царе воплоще-
ние монархического принципа. Прямо противоположной была точка
зрения многих радикалов: сам по себе император мог оцениваться как
неплохой человек, но его следовало убить именно как главу режима,
с которым следует бороться любыми методами202. Все же чаще отно-
шение к монарху складывалось под влиянием целого комплекса фак-
торов, на первое место среди которых выходила оценка его политики.
Не только действия императора, но также все меры высшей и мест-
ной администрации, все промахи полиции в конечном счете можно
было возложить на главу государства, ответственного за них хотя бы
в силу того, что именно им делаются назначения на те или иные по-
сты. Вплоть до 1 марта 1881 года большая часть общества отрицатель-
но относилась к курсу внутренней политики. Либералы находили его
реакционным. Царивший в их среде подъем, связанный с назначением
М.Т. Лорис-Меликова, к январю 1881 года постепенно стал сменяться
разочарованием. «Охранители», напротив, видели в «бархатном дик-
таторе» угрозу и без того расшатанному государственному порядку.
1 марта 1881 года было поворотной точкой описываемых собы-
тий. Несмотря на череду покушений, а может быть, как раз благодаря
ей, цареубийство стало неожиданностью для общества. Годы «охо-
ты на царя» создали иллюзию, что император не может быть убит.
Виташевский Н.А. В мценской «гостинице». С. 185.
Глава III. Император Александр II как «мишень» для террористов
Реакция большей части общества на смерть Александра II, восприня-
тая народовольцами и сочувствовавшими им радикалами как «преда-
тельство», «трусость», отсутствие «гражданской позиции»203, на самом
деле нелогичной была только для них. На фоне единичных смелых
статей газет «Страна» и «Голос», написанных, как впоследствии вы-
яснилось, отнюдь не представителями либерального лагеря, на фоне
немногочисленных попыток заявить в адресах Александру III полити-
ческие требования вместо верноподданнических чувств, телеграммы,
венки, благотворительные инициативы для увековечивания памяти
«Царя-Мученика» представляли собой массовое явление. Даже при-
знанная обществом и правительством «неблагонадежной» учащаяся
молодежь оказалась после 1 марта расколотой на «красных» и тех, кто,
как гимназист В.В. Половцов, считал, что может, не колеблясь, отдать
за государя жизнь.
203 См.: Петербург, 15 июля// Листок Народной воли. 1881. № 1. С 2; Руса-
нов КС. На родине. С. 268-270.
ГЛАВА IV.
«И ВЛЮБИТЬСЯ И ВОЗНЕНАВИДЕТЬ»:
ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО В ГЛАЗАХ
РУССКОГО ОБЩЕСТВА
с
лова, вынесенные в подзаголовок, были написаны В.В. Роза-
новым в 1912 году, когда, кроме опыта осмысления цареубий-
ства 1 марта 1881 года, у русского общества появился новый
опыт. Эта фраза из «Уединенного» кажется мне удивительно верной,
потому что схватывает главное: «В террор можно и влюбиться и воз-
ненавидеть до глубины души, — и притом с оттенком "на неделе семь
пятниц", без всякой неискренности. Есть вещи, в себе диалектические,
высвечивающие (сами) и одним светом и другим, кажущиеся с одной
стороны — так, а с другой — иначе. Мы, люди, страшно несчастны в
своих суждениях перед этими диалектическими вещами, ибо страшно
бессильны»1.
Процесс формирования мнения русского общества о терроре не
может быть понят, если, кроме политического измерения событий
1879-1881 годов, не видеть в них также нравственного аспекта. Ка-
ким бы образом ни оценивались причины покушений, для тех пред-
ставителей общества, кто считал любое убийство «в высшей степени
безнравственным»2, терроризм был абсолютно недопустимым спо-
собом политической борьбы. Среди лиц, настаивавших на безуслов-
ном соблюдении заповеди «не убий», были люди, придерживавшие-
ся самых разных взглядов на политику. «Охранители» объединялись
1 Розанов В.В. Опавшие листья: Лирико-философские записки. М., 1991. С. 38.
2 Склотовский — Лорис-Меликову М.Т., 10 марта 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 642. Л. 430.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
в этом убеждении с либералами, сочувствовавшими политическим
целям революционеров. Подобным образом относился к политиче-
ским убийствам, например, известный лингвист Д.Н. Овсянико-Ку-
ликовский, бывший в 1881 году студентом Новороссийского универ-
ситета. Он отрицал любое убийство, испытывал «ужас» перед ним и
«психологическое отвращение ко всякому террору»3. При этом в вос-
поминаниях он признавался, что его «неудержимо тянуло к "протесту-
ющим", к "радикалам", к "левым"»4. Последовательно придерживаться
такой точки зрения было далеко не так легко, как может показаться
на первый взгляд.
Противоположный случай, когда моральный аспект из рассужде-
ний о терроре исключался полностью, выводил на первый план во-
прос об эффективности этого метода борьбы. В кругах радикальной
молодежи были лица, не только с одобрением смотревшие на террори-
стические акты, но и готовые на практике применять методы партии.
В ночь на 7 мая 1881 года в квартире ректора Воронежской духовной
семинарии протоиерея Д.Ф. Певницкого произошел взрыв подложен-
ного в печку динамита. На следующий день в семинарии были раскле-
ены прокламации, содержавшие угрозы продолжить подобный образ
действий, пока не будут изменены семинарские порядки5. Инспектор
семинарии не смог указать причину, которая могла бы побудить кого-
либо из учеников совершить покушение на жизнь ректора6. Началь-
ник Воронежского губернского жандармского управления высказал
предположение, что взрыв является прямым последствием «общего
нравственного упадка и предосудительного направления учащихся»7.
События в Воронеже в уменьшенном масштабе повторяли действия
«Народной воли». Воронежские «террористы» совершили покушение
на главу семинарии, пользуясь тем же методом, что народовольцы.
После взрыва они, как и партия, объясняли свои действия проклама-
циями и, как и партия, обещали продолжать покушения до измене-
ния существующих порядков. Интересно, что объяснения действий
3 Овсянико-КуликовскийД.Н. Воспоминания // ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 2. Д. 992. Л. 8.
4 Там же. Л. 20.
5 Свод заслуживающих внимание сведений, полученных Департаментом
государственной полиции с 11 по 17 мая 1881 года// ГАРФ. Ф. 102. 3 д-во. 1881.
Оп. 77. Д. 695. Л. 2 об.
6 Копия донесения начальника Воронежского ГЖУ, 20 мая 1881 года // Там же.
Д. 536. Л. 10.
7 Отношение начальника Воронежского ГЖУ в Департамент государственной
полиции, 28 мая 1881 года // Там же. Л. 15 об.
298 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
семинаристов инспектором и начальником жандармского управления
полностью укладывались в рамки объяснений, дававшихся действиям
«крамольников» вообще. Никаких дополнительных факторов, порож-
денных именно воронежскими условиями или обстановкой в семина-
рии, они не принимали в расчет.
Все же даже в радикальной среде не все с одобрением относи-
лись к политическим убийствам. Народоволка В.И. Дмитриева в
воспоминаниях свидетельствует, что в 1880 году на вечеринках «там
и сям вспыхивали споры между сторонниками террора и мирной
пропаганды»8. Противники террора считали этот метод неразумным
из-за его бесцельности. Полную противоположность Д.Н. Овсяни-
ко-Куликовскому представлял собой революционер Н.С. Русанов: не
имея «нравственного возмущения» перед убийством «насильников»,
он в то же время отвергал террор «политически». «Убить царя с целью
изменить ход общественного развития казалось мне столь же малоце-
лесообразным, как снять ту фигуру, которую древние ставили на нос
своих кораблей с целью повернуть, вопреки течению и всем ветрам,
направление судна», — писал он9.
В информационном поле в основном усилиями журналистов было
создано представление о терроре как об «умозрительном» преступле-
нии. Исключая вопрос о морали, такое восприятие политического
убийства также приводило к его осуждению, поскольку оно соверша-
лось только ради самого акта и не имело связи с действительностью.
Более того, «теоретическое убийство» не могло найти оправдания в
чувстве. Оно шло «от головы», а не от сердца, преисполненного любо-
вью к родине или гневом на тирана. Философ и публицист Н.Н. Стра-
хов после 1 марта 1881 года писал Л.Н. Толстому о том, что он «не
находит места» после цареубийства «не по злобе, не по реальной надоб-
ности [курсив мой — Ю.С.], а потому, что в идее это очень хорошо»10.
Взгляды представителей общества на террор никогда не существо-
вали в виде застывшей догмы. В течение 1879-1881 годов не только
увеличивался объем информации о террористах и выкристаллизо-
вывалась интерпретация покушений, но также — от события к собы-
тию — менялось отношение к политическому убийству. Ключевыми
моментами, каждый раз вносившими что-то новое в восприятие тер-
рора и террористов, были взрывы и судебные процессы. Не следует
8 Дмитриева В.И. Так было. С. 180.
9 Русанов Н.С. На родине. С. 227-228.
10 Переписка Л.Н. Толстого с Н.Н. Страховым. СПб., 1914. Т. 2. С. 268.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
299
забывать и о таком важном моменте, как личные связи внутри обще-
ства. Симпатии или антипатии по отношению к народовольцам и ре-
волюционерам вообще могли возникать в связи с обстоятельствами,
каким-то образом лично задевавшими того или иного человека. Дей-
ствительная или мнимая угроза жизни, утрата надежды на реформы,
вспыхнувшей было во время «диктатуры сердца», страх перед пред-
полагаемым народным бунтом, сознание, что террористы «вооружа-
ются не только против главных лиц общественного строя, но против
каждого из нас, против семьи, против честного труда, против всего,
чем красится жизнь человека»11, могли стать основой для неприязни
к террористам и осуждения политических убийств. С другой стороны,
арест знакомого студента, «по слухам занимавшегося распространени-
ем запрещенной литературы»12, административная высылка курсистки
за «тост в честь коммуны» на студенческом вечере13 и другие подобные
случаи усиливали неприязнь к правительству и сочувствие к тем, кто
с ним борется. Были и совсем крайние эпизоды. Отец студента уни-
верситета Св. Владимира К.В. Поликарпова, застрелившегося после не-
удачного покушения на агента Киевского жандармского управления,
будучи, по отзыву жандармерии, «сильно ожесточен на тех, кого счи-
тал ее [смерти сына. — Ю.С.] виновниками [...], говорил, что прежде он
жил для своего сына, а теперь будет жить для мести за него: себя и свои
средства он предлагает отдать революционному делу»14. Деньги бывше-
го правителя канцелярии таврического губернатора В.Е. Поликарпова,
образовавшие так называемое «крымское наследство», несмотря на
усилия М.Ф. Гортынского, не достались «Народной воле» и были пере-
даны либералу К.А. Маслову, планировавшему создание нелегального
конституционного органа «Политическая свобода».
Можно выделить два полюса, между которыми колебалось отно-
шение к террору на протяжении осени 1879-го — весны 1881 года. Рез-
кое осуждение любых действий террористов, отказ от попытки понять,
почему и во имя чего они действуют, с одной стороны. С другой —
сочувствие, проявлявшееся различным образом: от отказа осудить
11 Клеваев А. Опровержение лжеучений современных социалистов. Л. 318.
12 Андреас-Саломе Л. Прожитое и пережитое. Воспоминания о некоторых со-
бытиях моей жизни. Родинка. Воспоминания о России. М., 2002. С. 216.
13 Выписка из письма Г. Балталона из Петровского-Разумовского от 2 февра-
ля 1880 года к Цезарю Павловичу Балталону во Владикавказ, Терской области//
ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 70. Д. 458. Л. 45.
14 Цит. по: Воронихин А.В. Спор о «крымском наследстве» // Освободительное
движение в России. Вып. 19. Саратов, 2001. С. 55-57.
300 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
до получения корреспонденции, материальной помощи, предоставле-
ния укрытия и т.д. При этом отношение зависело не столько от соци-
ального или материального положения, сколько от личных взглядов и
политических убеждений того или иного человека. Пожалуй, типич-
ным можно назвать случай семьи Бенуа, где, как вспоминал А.Н. Бе-
нуа, за домашними обедами шли острые споры между братьями его
матери, «консерватором и дипломатом» «дядей Костей» (К.А. Кавос),
чиновником Министерства иностранных дел, требовавшим жесто-
кой расправы с террористами, и служившим в петербургской земской
управе «дядей Мишей» (М.А. Кавос), до того «скомпрометировавшим
себя» сочувствием Вере Засулич: «дядя Миша» пытался поступки
террористов «объяснить»15.
К моменту первого покушения «Народной воли» на императора
Александра II в обществе сохранялась инерция сочувствия или снис-
хождения если не к целям революционного движения, то к личностям
«государственных преступников», фигурировавших в процессах «Ста
девяноста трех» и Веры Засулич16. Эти процессы стали основой пред-
ставлений о революционерах как о «жертвах» системы, которые не
смогли поколебать даже воспоследовавшие убийства и покушения на
убийства должностных лиц в Харькове, Киеве и Петербурге17. Взрыв
19 ноября 1879 года, как справедливо отметил в воспоминаниях, из-
данных в 1905 году, в разгар первой русской революции, банкир, пред-
седатель Московского биржевого комитета Н.А. Найденов, продемон-
стрировал обществу «отсутствие всякой гарантии против действий
революционной партии»18. 27 ноября И.Д. Делянов, тогда директор Им-
ператорской публичной библиотеки, сбивчиво писал своему помощни-
ку А.Ф. Бычкову: «Только что совершилось у нас, не могу и говорить,
даже подумать страшно!»19 Все же, если судить по воспоминаниям, по-
кушение под Москвой либо не произвело такого уж сильного впечатле-
ния, либо, что более вероятно, последующие события заслонили его20.
Переломным моментом в восприятии террора следует считать
взрыв в Зимнем дворце 5 февраля 1880 года. «Невинно пролитая кровь
15 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 379.
16 См.: Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 13.
17 Записка посланника в Лиссабоне тайного советника Глинки // РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 56.
18 Найденов Н. Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном. М.,
1905. Т. 2. С. 169.
19 Делянова И.Д. — Бычкову А.Ф., 27 ноября 1879 года. Л. 1.
20 См.: Последние годы Императора Александра II. С. 14.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
мучеников», вышедших невредимыми из кровопролитных боев в Бол-
гарии и погибших от «своих»21, поколебала симпатии к террористам
у тех, кто их испытывал. Это отмечали в воспоминаниях и те, кто от-
носился к революционерам отрицательно, и те, кто сочувствовал им22.
С.Ф. Платонов, в тот момент студент Петербургского университета,
писал матери 7 февраля: «Ужасные вещи, гнусные и грустные факты.
[...] Неужели угрызений совести у наших революционеров и здесь не
проснулось? Какая подлость!»23 Сопереживание пострадавшим солда-
там и семьям убитых вместе с возмущением террористическим актом
захватило самые различные круги общества. Князь Н.Б. Юсупов, же-
лая оказать помощь «семействам доблестных воинов, страдальчески
погибших на страже нашего Обожаемого Императора», пожертвовал
в их пользу 1000 рублей24. Сбор денег шел не только по тысячам, но и
по копейкам. К августу 1880 года общая сумма пожертвований соста-
вила 88 325 рублей 61,5 копейки25.
Паника накануне 19 февраля 1880 года, когда общество остро по-
чувствовало опасность для жизни и угрозу привычному порядку ве-
щей, также способствовала уменьшению количества лиц, симпатизи-
ровавших террористам, и понижению «градуса сочувствия». Можно
говорить о том, что две недели, прошедшие между взрывом во дворце
и праздником, повлияли на отношение общества к террору едва ли не
больше, чем статьи журналистов, проповеди священников и прокла-
мации, вместе взятые. Чем масштабнее виделась грядущая катастро-
фа, которую предсказывала молва, тем более личностным станови-
лось переживание происходящего.
На дальнейшее изменение отношения к деятелям революционно-
го подполья в период «диктатуры сердца», как мне кажется, повлияли
действия самой власти. Принятое М.Т. Лорис-Меликовым решение о
пересмотре дел административноссыльных и возвращении их на ро-
дину актуализировало образ революционера-«заблудшего юноши»,
слишком жестоко наказанного за то, что он «случайно» сбился с пути.
21 Шестаков П.Д. Тяжелые дни Казанского университета. С. 133.
22 См.: Последние годы Императора Александра II. С. 36; Шестаков ИЛ. Пол-
века обыкновенной жизни. Л. 668; Богучарский В.Я. Из истории политической
борьбы. С. 38.
23 Платонов С.Ф. — Платоновой К.А., 7 февраля 1880 года // ОР РНБ. Ф. 585
(Платонов С.Ф.). Д. 1870. Л. 4.
24 Юсупов Н.Б. — Гурко И.В., февраль 1880 года// ЦГИА СПб. Ф. 253. Оп. 3.
Д. 46. Л. 1.
25 Внутренние известия // Правительственный вестник. 1880. 28 августа.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
На смягчение участи в это время могли рассчитывать все, кроме
террористов26. Изменение отношения в это время и власти и публи-
ки чувствовали сами революционеры, которым повезло судиться за
политические преступления летом 1880 года27. В это же время в свя-
зи с отставкой Д.А. Толстого накалялись страсти вокруг «школьного
вопроса»: «недоучки» вызывали почти всеобщее сочувствие как без
вины виноватые.
Эти тенденции не могли не повлиять на отношение к судившим-
ся на «Процессе Шестнадцати» народовольцам. Публикация отчетов
по нему позволила обществу, незнакомому с нелегальными издани-
ями «Народной воли», впервые услышать голос самих террористов.
К этому времени многие либерально настроенные лица стали ощу-
щать разочарование в «новых веяниях», бесплодность обещаний
М.Т. Лорис-Меликова. Казнь А.А. Квятковского и А.К. Преснякова
актуализировала образ террориста-«мученика». 7 ноября в дневни-
ке Е.А. Штакеншнейдер писала: «...тяжелое и нехорошее впечатле-
ние производит казнь даже на нелибералов. Не в нашем духе такие
вещи. Оно и вообще процесс этот возбудил, конечно, оживленные
толки в обществе, уснувшем было...»28 А.В. Богданович, которую ни-
как нельзя заподозрить в сочувствии к революционерам, «не могла
без ужаса слушать подробности» этой казни29. Впечатление могло
быть еще ужаснее, если бы по настоянию М.Т. Лорис-Меликова не
были помилованы трое других приговоренных к казни. Александр II
в этом случае делал красивый жест: помилованы были те, кто уча-
ствовал в покушениях на него самого. Казнь Квятковского и Пресня-
кова объяснялась тем, что из-за их действий пострадали невинные
люди: монарх мог простить покушения на себя и не мог — убийства
подданных.
Цареубийство 1 марта 1881 года еще раз изменило общее от-
ношение к террористам. С одной стороны, оно «сильно подняло
настроение»30 среди радикалов, с другой — оттолкнуло от террори-
стов умеренные круги, раньше проявлявшие к ним симпатию. А.Н. Бе-
нуа описывал общее настроение как «ужас перед совершившимся и
абсолютное осуждение преступников-террористов, тогда как до того
26 Фаресов A.M. Воспоминание о графе М.Т. Лорис-Меликове// ОР РНБ.
Ф. 874 (Шубинский С. Н.). Оп. 2. Д. 299. Л. 2.
27 Попов М.Р. Записки землевольца. М., 1933. С. 263.
28 Штакеншнейдер Е.А. Дневник и записки. С. 436.
29 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 50.
30 Гедеоновский А.В. Ярославский революционный кружок. С. 96.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
"нигилисты" были "почти в моде"»31. Ситуацию марта 1881 года во
многом можно сравнить с ситуацией накануне 19 февраля 1880 года.
Случайные жертвы при взрывах на Екатерининском канале и в осо-
бенности возможность еще больших жертв, если бы сработала мина
на Малой Садовой, вновь напомнили: пострадать может любой. Сно-
ва, как в феврале 1880 года, Петербург, а с ним вся Россия жили слуха-
ми, обещавшими новые катастрофы, убийства, крестьянские восста-
ния и революцию.
Важнейшими событиями после цареубийства 1 марта 1881 года,
также оказавшими значительное влияние на отношение общества к
террористам, стали судебный процесс над цареубийцами и смерт-
ная казнь на Семеновском плацу 3 апреля 1881 года. Судебный про-
цесс вызвал огромное любопытство, газеты с отчетами выходили
дополнительными тиражами, но их все равно было трудно достать.
Впервые перед публикой предстали действительные исполнители
террористических актов. Пожалуй, среди всех подсудимых Н.И. Ры-
саков более всего подходил под понятие «заблудшего юноши».
Государственный секретарь Е.А. Перетц записал в дневнике свое
впечатление: «...слепое орудие. Это несчастный юноша, имевший
прекрасные задатки, сбитый совершенно с толку и с прямого пути
социалистами»32. Хотя газеты делали упор как раз на том, что Рыса-
ков был лучшим выпускником реального училища, и подчеркивали
его крайнюю бедность во время студенчества, т.е. находили для него
оправдания в модели террориста-«недоучки», он не вызывал сим-
патий. Очевидно, причина заключалась в откровенных показаниях,
данных им на следствии. 5 марта 1881 года Елизавета Шмидт сделала
заявление о том, что ее знакомый студент Спиридон, которого она
подозревала в принадлежности к «партии террористов», говорил ей,
что «партия считает Рысакова трусом, что партия попытается все-
возможными способами его освободить, с тем чтобы убить его за
трусость»33.
Среди всех подсудимых процесса по делу 1 марта наибольший
интерес вызывали Андрей Желябов и Софья Перовская. В воспоми-
наниях Р. фон Пфейля Желябов представал как «кумир заговорщи-
ков», «главный руководитель всего дела»34; Д.А. Милютин признал
31 Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3. С. 384. О том же: Чичерин Б. Н. Вос-
поминания. С. 120.
32 Дневник Е.А. Перетца. С. 54. См. также: Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 48.
33 Заявление прусской подданной Елизаветы Августы Шмидт. Л. 5.
34 Там же. С. 18, 51; Палеолог М. Роман императора. С. 114.
304 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
в нем «личность выдающуюся»35. Но еще больше, чем Желябов, пу-
блику интересовала Софья Перовская, женщина-террористка. В сво-
их воспоминаниях Р. фон Пфейль даже утверждал: не будь Перов-
ской, организовавшей покушение 1 марта, Александр II остался бы
жив36. Д.А. Милютин в дневнике писал: «Перовская тоже [как Желя-
бов. — Ю.С.] выставляла себя с цинизмом деятельною участницей в
целом ряде действий, настойчивость и жестокосердие, с которыми она
действовала, поражали противоположностью с ее тщедушным и поч-
ти скромным видом»37. Князь В.П. Мещерский в дневнике сделал еще
больший упор на неженственное поведение Перовской: «...цинизму,
энергии и фанатизма в этом маленьком теле и в этой злой душе — без
конца. Она не знала в эти годы, что такое усталость, для общего дела,
ими производившегося, злая воля, ум, воображение, ноги, руки —
все у нее работало как огонь и не останавливалось ни перед какими
препятствиями»38. Очень характерно отношение к революционерке
Л.Н. Толстого. Уже после революции 1905 года он расспрашивал одну
из своих посетительниц, правда ли, что Перовская действовала из-за
любви к Желябову: «...прежде говорили, что именно она была душой
заговора. Представлялась она какой-то идейной Жанной Д'Арк, а те-
перь вдруг... любовь к Желябову. Это уже совсем не то»39. Остальных
народовольцев публика знала разве что по именам.
Не все были довольны ходом процесса и его результатами. Быв-
шая фрейлина, жена И.С. Аксакова А.Ф. Тютчева, записала в днев-
нике: «...я с возмущением слежу за процессом убийц государя. Все
это показное соблюдение юридических норм [...], проявленное по
отношению к этим висельникам, имеет в себе что-то искусственное,
фальшивое, карикатурное»40. Неизвестный в письме К.П. Победонос-
цеву возмущался «юродивой и уродливой комедией, которую ломали
с ними [«первомартовцами». — Ю.С.] на суде [...]. Знаете, что я Вам
доложу: народ — Россия — за все это спасибо не скажут, судьи чуть
ли не три часа рассуждали [...], как будто менее повешения можно
было что-нибудь сказать; да мы и этой казнью недовольны, измучить
35 Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 48.
36 Последние годы Императора Александра II. С. 38.
37 Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 48.
38 Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 164.
39 Вера Л. Встречи с Л.Н. Толстым (отрывки из воспоминаний) // Современ-
ник. 1912. Кн. 4. С. 179.
40 Тютчева А.Ф. При дворе двух императоров. С. 561. См. также: Богдано-
вич А.В. Три последних самодержца. С. 63.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
305
их следовало»41. Сенатор Э.Я. Фукс, на которого как на первоприсут-
ствующего обрушились все упреки в неправильном ведении процес-
са, в воспоминаниях утверждал, что проявления гнева были неис-
кренними. Публика («разные генералы») выказывала недовольство
судебным процессом, чтобы «дешевым для себя образом являть свое
верноподданническое усердие». Э.Я. Фукс, на которого во время про-
цесса оказывали давление министр юстиции Д.Н. Набоков и сам им-
ператор Александр III, и через двадцать лет не мог вспоминать о про-
цессе «первомартовцев» бесстрастно. Он с осуждением писал о людях,
которые «в минуту опасности не бросились бы спасать государя», но
«являли злобу и недовольство на суд, желавший соблюсти возможное
беспристрастие и справедливость»42.
Параллельно с требованиями жестоких истязаний для цареубийц
в марте 1881 года шла кампания против смертной казни. Самыми из-
вестными заявлениями по этому поводу были письмо Л.Н. Толстого
Александру III43 и публичная лекция философа B.C. Соловьева в зале
Кредитного общества. Если о первом публике стало известно гораз-
до позднее, то лекция B.C. Соловьева вызвала огромный резонанс.
28 марта 1881 года при большом стечении публики философ, рассуж-
дая о религиозном идеале русского народа и личности царя как во-
площении этого идеала, сделал следующий вывод: если Александр III
действительно чувствует свою связь с народом, он должен простить
убийц своего отца44. Один из очевидцев лекции, студент B.C. Соловье-
ва Н. Никифоров, описывал реакцию публики так:
Вдруг, словно дикий неистовый ураган ворвался в зал. Раздались
не крики, а прямо вопли остервенения, безумной ярости: «Изменник,
Негодяй! Террорист! Вон его! Растерзать его!» Публика первых рядов
бросилась к эстраде, размахивая руками, стуча стульями и неистово
крича вслед уходящему лектору. [...] В то же время раздавались неис-
товые аплодисменты и крики «браво» среди студентов45.
41 Анонимное письмо, 3 мая 1881 года // Победоносцев К.П. и его корреспон-
денты. С. 218.
42 Цит. по: Панов И.И. 1 марта 1881 года в мемуарной литературе// 1 марта
1881 года. М., 1933. С. 200.
43 Подробно см.: Романов С. Духовное противостояние // Слово. 1997. № 9/10.
С.18-23.
44 Соловьев B.C. Речь 28 марта 1881 года // 1 марта 1881 года. Казнь императо-
ра Александра II. С. 324.
45 Никифоров Н. Петербургское студенчество и Влад[имир] Сергеевич] Со-
ловьев // Вестник Европы. 1912. № 1. С. 183.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Другой свидетель этой лекции, Л.З. Слонимский, утверждал, что
никаких угроз или восторженных криков не было, овации лектору
были устроены «взволнованной публикой» после лекции46.
Эпизод с лекцией B.C. Соловьева ставит перед исследователем труд-
норазрешимую проблему: следует ли видеть в высказываниях против
смертной казни «первомартовцам» свидетельство сочувствия терро-
ристам или их всецело можно отнести к основанному на гуманистиче-
ском идеале движению против смертной казни вообще? Если с самим
B.C. Соловьевым ситуация ясна, — он был убежден, что смертная казнь
«непростительна» в христианском государстве47, то как быть с теми, кто
аплодировал ему и присылал ему на следующий день букеты?
На фоне сочинений народовольцев, пытавшихся объяснить,
в первую очередь самим себе, сущность используемого ими метода,
даже на фоне рассуждений легальных журналистов отчетливо видно
восприятие русским обществом терроризма не как некоего абстракт-
ного явления, о котором можно теоретизировать, а как череды собы-
тий, тесно связанных с повседневной жизнью. Переживание террора
и понимание его были очень личностными и в то же время «очелове-
ченными»: они не существовали отдельно от людей — исполнителей
террористических актов и их жертвы. Два представления, которые
оказывали влияние на решение проблемы терроризма, — представ-
ление о безнравственности убийства и представление о его бесполез-
ности — все время заслонялись в глазах рассуждавших о нем членов
общества образами «фанатиков», «социалистов», «недоучек» и т.д.,
с одной стороны, и образом монарха, обагрившего своей кровью кам-
ни мостовой, — с другой. Именно связь террора с судьбами конкрет-
ных людей порождала «бессилие» перед ним как перед политическим
феноменом, верно выхваченное В.В. Розановым: невозможно было
решить или сказать о нем что-то раз и навсегда.
Наблюдение за тем, как именно члены общества воспринимали
народовольцев, с одной стороны, и императора Александра II, с дру-
гой, дает возможность обозначить две важные проблемы. Во-первых,
оно позволяет констатировать заведомую неполноту информацион-
ного поля в условиях цензурного контроля. Русское общество, в те-
чение 1879-1881 годов обсуждавшее оба обозначенных вопроса,
46 Слонимский Л.З. Воспоминания// 1 марта 1881 года. Казнь императора
Александра И. С. 324.
47 Письмо B.C. Соловьева градоначальнику Н.М. Баранову // 1 марта
1881 года. Казнь императора Александра II. С. 326.
Глава IV. «И влюбиться и возненавидеть»....
выработало в том числе и такие интерпретации, которые из-за цен-
зурных ограничений были представлены в информационном поле
фрагментарно, в виде туманных намеков и иносказаний. Во-вторых,
в текстах различных информационных потоков ответы на вопросы
о том, кто такой террорист и как относиться к покушениям на гла-
ву государства, зачастую давались по отдельности. Если отбросить в
сторону риторику рассуждений о терроре, то можно с уверенностью
утверждать, что они носили почти исключительно рациональный ха-
рактер. Образ же монарха как жертвы покушений, сформированный
в рамках провиденциального истолкования сущего, добавлялся к ним
искусственно, что, в свою очередь, приводило к совмещению в легаль-
ной части информационного поля двух несовместимых логик. Не-
легальная литература не могла изменить эту ситуацию. В разговорах
о терроре представителей общества такого разрыва не наблюдается.
Отношение к монарху и к революционерам формировало сплав эмо-
ций, под влиянием которых выносилось в тот или иной момент вре-
мени суждение о терроризме, никогда не бывшее окончательным, раз
и навсегда утвердившимся.
Русское общество было расколото на множество отдельных групп,
по-разному понимавших происходящее, причем провести границы
между ними, между тончайшими оттенками в отношении к полити-
ческому убийству очень сложно. Речь не шла о традиционном делении
на «охранителей», «либералов» и «радикалов», потому что «сочувству-
ющий» революционерам студент мог быть принципиальным против-
ником террора, а близкий к императорскому дому сановник втайне
радоваться убийству Александра II, видя в этом чуть ли не спасение
России. Уловить отношение общества к террору можно, только охва-
тив все события 1879-1881 годов: не только три взрыва, два судебных
процесса, перестрелку в Саперном переулке, отставку Д.А. Толстого,
морганатический брак императора, но и более мелкие происшествия и
даже то, что существовало лишь в воображении напуганной публики,
подтверждавшей известную мудрость «у страха глаза велики». Вос-
приятие террора, формировавшееся под влиянием отношений к тем
условиям, из которых, по мнению представителей общества, он рож-
дался, колебалось параллельно с любыми изменениями этих внешних
обстоятельств.
Переход «Народной воли» к использованию динамита превратил
террор из конфликта между «крамолой» и правительством, позволяв-
шего населению в целом оставаться в стороне или вмешиваться в него
в соответствии с собственными убеждениями, в личное дело каждого
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
человека, чья жизнь могла оказаться в опасности во время очередного
покушения. Максимального осуждения действия террористов под-
верглись именно после покушений, повлекших за собой случайные
жертвы. Паника февраля 1880-го и марта 1881 года повлияла на отно-
шение к террористам так, как не могли повлиять никакие заявления
правительства и проповедников. В то же время в периоды затишья,
позволявшие обществу сконцентрироваться на внутренних пробле-
мах империи, сочувствие к террористам возрастало, и их существова-
ние было, наряду с прочим, весомым аргументом в пользу необходи-
мости вмешательства общества в не устраивающий его ход дел.
ГЛАВА V.
ПРОЕКТЫ БОРЬБЫ
С РЕВОЛЮЦИОННЫМ ТЕРРОРОМ
р
азмышления представителей общества об исполнителях терро-
ристических актов, о причинах, подтолкнувших их к использова-
нию динамита, об ответственности, лежащей на правительстве и
монархе, служили основой для выдвижения разнообразных способов
борьбы с революционным террором. Составление записок, посвящен-
ных этому вопросу, описывалось их авторами как «нравственная обя-
занность», «долг», «забота всякого верноподданного»1. Можно было
бы отнести эти высказывания к необходимым фигурам речи при об-
ращении к высочайшим лицам, если бы они не встречались также в
записях, для сторонних глаз не предназначенных2. Напротив, молчание
могло оцениваться как предательство: «...молчать считаю преступле-
нием и перед самим собой, и перед Отчизною»3; «...всякий истинный
патриот, чувствуя затруднительное и тяжелое положение своего Оте-
чества, не может и не должен молчать [выделено автором. — Ю.С.]»4.
Метафоры «болезни» и «почвы», часто употреблявшие-
ся в информационном поле, в полной мере использовались
1 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением. Л. 7; Крат-
кий очерк мер и средств борьбы с распространением в России противоправитель-
ственных и противообщественных учений и теорий. Л. 1; Платонов И.В. Записка
о мерах борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 45. Л. 1.
2 После цареубийства Н.И. Пирогов несколько дней подряд заносил в дневни-
ки свои мысли о произошедшем, перебирая причины совершившегося и способы
положить конец революционному движению. 2 марта 1881 года он записал: «Пишу
откровенно, как думаю, без всякой задней мысли, а главное, как человек независи-
мый, ничего не ищущий, отживший свой век, но все еще любящий Отчизну и же-
лающий ей добра» {Пирогов Н.И. Сочинения Пирогова. Т. 1. С. 241).
3 Анонимная записка М.Т. Лорис-Меликову // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 97.
4 Неклюдов С. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 141.
310 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
представителями общества. Связь общества и «крамолы» — вот что
волновало умы. Революционное брожение появилось не на пустом
месте: оно нашло «восприимчивую, вполне себе подготовленную по-
чву» (К.Д. Кавелин), «удобную для произрастания крамольного семе-
ни» (Д.К. Глинка, гласный Смоленского губернского земства), «благо-
приятствующую развитию вредной пропаганды» (Е.В. Богданович)5.
Доказательства этого утверждения были разные. Первым и главным
аргументом был сам факт возникновения и усиления революцион-
ного движения. Публицист-консерватор А.П. Малыиинский в ра-
боте «Обзор социально-революционного движения», выполненной
по заказу III отделения, утверждал, что при «цельности общества,
при непоколебимости его консервативных элементов, явления, по-
добные переживаемым нами в последнее десятилетие [революцион-
ное движение. — Ю.С.], никогда не имели бы места»6. Еще дальше
пошли двадцать пять земских деятелей Московской губернии во
главе с известными либералами В.Ю. Скалоном, А.И. Чупровым и
С.А. Муромцевым, подавшие в марте 1880 года М.Т. Лорис-Мели-
кову записку, в которой утверждали, что при существующих обще-
ственных условиях проявление недовольства в «насильственных
формах» неизбежно7. В качестве второго аргумента выдвигалась
видимая легкость, с которой пополняются ряды «крамольников»,
причем между ними попадаются люди всяких состояний и обще-
ственных положений, и число их быстро увеличивается8. Наконец,
наличие связи между обществом и развитием террора подтвержда-
лось отсутствием «должной» реакции на покушения. Вместо помощи
5 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 31; Богданович Е.В.
О мерах борьбы с революционным движением. Л. 7 об.; Мнения земских собра-
ний о современном положении России. С. 75. См. также: Паткин Н. Записка об
искоренении социализма и социалистов в России // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л. 223 об.; Кириллов Г.Г. Первая часть записки по характеристике лиц, принадле-
жащих к социально-революционному движению. Л. 36 об.; Записка о мерах борь-
бы с революционным движением. Л. 7-7 об.
6 Обзор социально-революционного движения в России. СПб., 1880. С. 321.
См. также: Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Средний чело-
век». Л. 139 об.; Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, 19 февраля 1880 года //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 28.
7 Записка о внутреннем состоянии России весной 1880 года// Муромцев С.
Статьи и речи. С. 21.
8 Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 9; Письмо К.Д. Кавелина к гра-
фу М.Т. Лорис-Меликову. С. 31; Записка о мерах борьбы с революционным движе-
нием. Л. 6 об.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
зп
правительству наблюдалось «апатичное, безучастное, уныло-бездея-
тельное, отчасти злорадное» отношение9.
Вывод из этого тезиса следовал один: проблему террора можно
и должно решать только путем объединения усилий общества и пра-
вительства. Мысль эта повторяется в записках рефреном: «необходимо
сблизиться с общественными силами», «организовать деятельность»
общества, «закрыть промежуток» между правительством и населением
«взаимным сближением»10. Б.Н. Чичерин в «Задачах нового царство-
вания» высказывал убеждение: «...правительство неизбежно долж-
но будет обратиться к обществу и искать в нем опоры»11. Годы спустя
в воспоминаниях он попытался объяснить, каким образом родилась
эта мысль: еще в царствование Александра II он пришел к убеждению
о необходимости «союза между правительством и обществом». Ка-
тастрофа 1 марта усилила его, так как «указывала на глубокое обще-
ственное расстройство [...]. Приходилось взывать к общественным си-
лам, чтобы в союзе с ними дать отпор торжествующему нигилизму»12.
Обращения к императору и лицам, облеченным властью, опубли-
кованные за границей брошюры, письма читателей в газеты, выступ-
ления в ряде земских и иных собраний содержали в себе различные
проекты решения проблемы терроризма. Предложения эти охватыва-
ли довольно большой круг внутриполитических проблем, среди кото-
рых можно выделить несколько основных направлений:
1. Предложения по обнаружению, преследованию и наказанию
террористов, куда входили проекты реформирования полиции и, бо-
лее узко, политического сыска, включение в эту систему представите-
лей общества, реформа административной ссылки и в целом системы
наказаний за политические преступления.
2. Воздействие на молодое поколение как на основной «ресурс»
террористов — реформирование системы образования, церковные
реформы, направленные на укрепление веры, идеологическое воздей-
ствие на молодежь.
9 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 31.
10 Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX в. С. 133; Ремблинский ИМ.
О способах к успешному разысканию злоумышленников. Л. 1 об.; Фадеев Р.А. До-
полнительная заметка. 4 января 1880 года. Л. 6 об.; Склотовский — Лорис-Мелико-
ву М.Т., 10 марта 1880 г. Л. 429 об.; Докладная записка состоящего при московском
генерал-губернаторе для поручений Директора попечительного по торговле комите-
та статского советника Н.А. Маркова. Л. 36; Пассек П. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 8.
11 Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования. С. 106.
12 Чичерин Б.Н. Воспоминания. С. 122.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
3. Устранение экономических и социальных неурядиц, борьба с
административными нестроениями.
4. Включение представителей общества в процесс принятия поли-
тических решений.
По каждому из этих направлений существовали как предложе-
ния, выполнение которых целиком зависело от правительства, так
и те, что могли быть осуществлены только при деятельном участии
общества. Советов первого рода было немного, так как требование
«поддержки общества», исходившее от власти, предполагало все же
более активное участие, чем просто предложения упразднить выс-
шие женские курсы13, ввести институт «разъездных проповедни-
ков», уменьшить число питейных домов14 и т.п. Как правило, это
были единичные советы, в то время как у каждой идеи по борьбе с
терроризмом при помощи общества было множество сторонников.
Единственная мера, целиком зависевшая от правительства и, каза-
лось, витавшая в воздухе, была связана с изменением паспортной
системы. Ссылаясь на почерпнутые в опубликованных стенограм-
мах судебных процессов сведения о проживании террористов по
фальшивым видам на жительство, авторы записок предлагали делать
паспорта с водяными знаками и фотографиями15, даже в виде «кни-
жечек из гербовой бумаги и с штемпелем, и чтобы в паспорте таком
кроме примет предъявителя подробно было объяснено все его се-
мейство, род его занятий и какое есть у него имение, постоянное его
место жительства и время и причина отлучки из оного»16. Характер-
но, что такого рода идеи высказывали по большей части канцеляр-
ские служащие в невысоких чинах: чертежник Калужского губерн-
ского правления Г.И. Киселев, титулярный советник Ю.К. Ангелов,
отставной коллежский асессор И.И. Сердюков и т.п.
13 Записка гражданского нотариуса Кнорозовского о необходимости упразд-
нения высших женских курсов в целях борьбы с революционным движением //
ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1. Д. 51. Л. 1-2 об.
14 Замечания и мысли почетного смотрителя Василь-Сурского уездного учи-
лища. Л. 2-8.
15 Соломин Н.П. — Лорис-Меликову М.Т., 8 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 645. Л. 20; Киселев Г.И. — Лорис-Меликову М.Т., 28 февраля 1880 года //
Там же. Д. 642. Л. 42; Сержюков И.И. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1880 года //
Там же. Л. 22; Ангелов Ю.К — Лорис-Меликову М.Т., 17 апреля 1880 года // Там же.
Д. 645. Л. 49; Станкевич. Способ к искоренению врагов порядка // ГАРФ. Ф. 569.
Оп. 1.Д.92.Л. 1-5.
16 Калашников М. О средствах к уничтожению социалистов // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1.Д.642.Л. 118.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
313
В свою очередь, меры против террора, которые можно было осуще-
ствить с помощью общества, делились в зависимости от объекта прило-
жения сил на: 1. Меры, направленные непосредственно на террористов;
2. Воздействие на причины, порождающие, по мнению того или иного
автора, террор; 3. Учреждение представительных органов власти.
1. Проекты мер, направленных на террористов
Большинство проектов, предполагавших непосредственное воз-
действие на террористов, было связано с участием общества в охра-
не государственного порядка. Ряд авторов предполагал усилить уже
существующую полицию «добровольческим элементом»17, «учредить
полицейских общественных агентов»18. Причина подобных предложе-
ний заключалась в общем убеждении в некомпетентности полиции,
неспособной справиться с «крамольниками». Для решения этой проб-
лемы староконстантиновский уездный исправник, например, пред-
лагал «господам гвардейским офицерам» акт самопожертвования —
временно усилить собой полицию. Эта мера должна была, с его точки
зрения, не только способствовать уничтожению террора, но и «возвы-
сить» значение полиции в глазах общества, обеспечив первой «соеди-
нение сил» со вторым19.
Некоторые представители общества шли еще дальше, советуя ис-
пользовать добровольцев на ниве не полицейского, но политического
сыска. Капитан А. Андреев 5 марта 1880 года предлагал М.Т. Лорис-
Меликову создать тайное общество, члены которого были должны
«втираться в разные подозрительные и даже неподозрительные дома в
качестве прислуги и даже дворников», чтобы вовремя раскрывать го-
товящиеся заговоры20. Капитан Иван Павлов в марте того же года при-
думал еще более сложный план: сформировать несколько групп по пять
человек, «известных своей верностью, преданностью Государю и Прави-
тельству, энергичных, сметливых и преимущественно из холостых или
вдовых и бездетных», и объявить их вне закона, с тем чтобы тайные ру-
ководители русской крамолы (а может быть, даже английские агенты!)
вышли на связь с ними. Добровольцам следовало «сблизиться с ними,
17 Записка посланника в Лиссабоне тайного советника Глинки. Л. 56.
18 Барличев П.И. — Лорис-Меликову М.Т., 8 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. Д. 643. Л. 459 об.
19 Понамарев И. — Лорис-Меликову М.Т., 1 марта 1880 года // Там же. Д. 642.
Л. 92.
20 Андреев А. — Лорис-Меликову М.Т, 5 марта 1880 года // Там же. Л. 540.
314 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
вызвать их доверие и затем тайно указать на них Правительству»21. Чле-
нам общества также предлагалось взять на себя ответственность по ох-
ране безопасности императора22. Очевидно, СЮ. Витте напрасно при-
писывал себе идею создания «Священной дружины»23: схожие проекты
выдвигались представителями общества за год до его письма к дяде.
Значительное число предложений против террора было связа-
но с идеей учреждения для домовладельцев обязательного надзора
за жильцами. «Кому лучше знать обстановку, занятия, условия жиз-
ни обитателей известного дома, как не его хозяину», — писал статс-
секретарь Государственного совета тайный советник Н.М. Ремблин-
ский24. Ряд авторов предлагал просто ввести репрессивные меры
для тех домовладельцев, чьи квартиранты окажутся «нигилистами».
Наказания изобретались разные: «жестокая кара по карману»25, «до
14 дней арест при полиции»26. Также предлагалось «ужесточить закон
о недоносителях»27 и даже ввести законы, по которым домохозяин,
не донесший на совершающиеся в его доме действия по «подрыву го-
сударственного порядка», признается соучастником «преступного за-
мысла или действия»28, а за нарушение правила о прописке жильцов
21 Павлов И. Один из многих способов к розыску главных руководителей су-
ществующего в России тайного преступного общества // Там же. Л. 192-199.
22 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 357.
23 Подробнее о «Священной дружине» см.: Lukashevich S. The Holy Brotherhood:
1881-1883// American Slavic and East European Review. Dec. 1959. Vol. 18. No. 4.
P. 491-509; Сенчакова Л.Т. «Священная дружина» и ее состав // Вестник МГУ: Се-
рия «История». 1967. № 2. С. 62-83; Ананьин Б.В., Ганелин Р.Ш. Было ли «Вольное
слово» провокационным органом «Святой дружины» // Вопросы истории. 1967.
№ 5. С. 208-220; Витте СЮ. Воспоминания. С. 128; Клейнмихель М. Из потонув-
шего мира. Мемуары. Пг.; М., 1923. С. 7-11; Воспоминания жизни Ф.Г. Тернера.
С. 109-110; Карцов Ю. Семь лет на Ближнем Востоке. 1879-1886. Воспоминания
политические и личные. СПб., 1906. С. 60-61; Бороздин К.А. «Священная дружина»
и «Народная воля» // Былое. 1907. № 10. С. 193-200.
24 Там же. Л. 2.
25 Анонимное письмо К.П. Победоносцеву, 12 марта 1881 года// Победонос-
цев К.П. и его корреспонденты. С. 213; Анонимное письмо К.П. Победоносцеву. По-
лучено 3 мая 1881 года // Там же. С. 223; Богданович А.В. Три последних самодержца.
С. 32; Преображенский. Письмо в редакцию // Петербургский листок. 1881. 5 апреля.
26 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 358-359.
27 «Отнять у крамолы материальную и нравственную силу». С. 7.
28 Платонов И.В. Записка о мерах борьбы с революционным движением.
Л. 1 об. См. также: Анонимное письмо в Верховную распорядительную комиссию.
Получено 23 марта 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 475; Зуров. Записка
о мерах борьбы против революционного движения, 9 февраля 1880 года // Там же.
Ф.908. Оп. 1. Д. 403. Л. 2 об.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
судится военно-полевым судом29. Для большей эффективности член
Верховной распорядительной комиссии генерал-майор М.И. Батьянов
предлагал ввести для домовладельцев принцип круговой поруки, с тем
чтобы они «контролировали бдительность друг друга»30. Интересно,
насколько широк был круг людей, одобрявших подобные меры. Сре-
ди них и петербургские купцы, и профессор Харьковского универси-
тета И.В. Платонов, и даже высшие сановники, такие как П.А. Валуев
и А.В. Адлерберг31.
Ряд проектов предполагал не только введение ответственности для
домовладельцев, но и предоставление им особых прав для контроля
за проживающими в их домах нанимателями квартир. Так, Н.М. Рем-
блинский предлагал предоставить домовладельцам право не чаще раза
в неделю проводить произвольные обыски у своих жильцов32. Он же
советовал разделить столицу на участки и в каждом из них создать осо-
бую структуру — «комитет охранения порядка» — из домовладельцев,
чинов полиции и «благонадежных» квартирантов33. Купец И.Ф. Карпо-
вич также с целью поимки террористов выдвинул проект учреждения
в каждом доме домового управления из хозяина дома и выборного от
каждых 20 квартир. Членам управления предоставлялось право делать
внезапные осмотры квартир, производить перекличку обывателей,
выдавать въезжающему в дом на жительство домовой билет, в кото-
ром прописываются приметы проживающего34. Петербургский купец
Фартес предлагал создать институт околоточных обывателей из во-
лонтеров, пользующихся «хорошим положением в обществе», также
имевших право внезапных посещений квартир, обысков, донесений
непосредственно министру внутренних дел или градоначальнику35.
Подобные проекты относились в основном к Петербургу. Сре-
ди записок встречаются и более масштабные предложения. 10 мар-
та 1880 года полковник А. Пожаров написал обширный проект уч-
реждения «комитетов общественного спокойствия» из «честных
29 Анонимная записка М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Русский». Л. 379.
30 Батьянов М.И. О задачах Верховной распорядительной комиссии // ГАРФ.
Ф. 569. Оп. 1.Д. 51. Л. 1об.
31 См.: Дневник Д.А. Милютина. Т. 3. С. 217.
32 Ремблинский Н.М. О способах к успешному разысканию злоумышленни-
ков. Л. 3.
33 Там же. Л. 4 об.
34 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 358-359 об.
35 Там же. Л. 360. См. также: Приблевский — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта
1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 464.
3 1 б Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
и благомыслящих граждан». По сути, он предлагал установить систему
тотального контроля: в столице учреждался новый государственный
орган Распорядительный комитет, которому подчинялись на местах
комитеты, состоящие из председателя и неограниченного числа чле-
нов, не получающих за свою деятельность никакой платы. Комитеты
должны были следить не столько за «социалистами», сколько за обще-
ством, поскольку «служба, награды и движение по службе возможны
только для лиц, пользующихся доверием комитета общественного спо-
койствия, равно как и в общественных клубах, разного рода собраниях,
обществах, компаниях, подрядах, торговых оборотах и т.п. допускают-
ся к участию только эти лица». Заподозренные комитетами в «социа-
листическом» образе мыслей отдаются под суд, их имущество конфи-
скуется «для образования капитала для развития женских учебных
заведений»36. Вероятно, полковник Пожаров предполагал, что общество
в большинстве своем все же «благонадежно», иначе не предназначил бы
конфискованное имущество для такой узкой цели. Вообразим на мину-
ту, что предложенный проект был бы реализован: сложно себе предста-
вить количество новых школ, но наверняка они бы обеспечили тоталь-
ную женскую грамотность на всей территории Российской империи.
В свою очередь, харьковский нотариус Сущев также предлагал
создать в каждой губернии комитеты, имеющие право всех «социали-
стов» «вешать или расстреливать, и при этом без особых церемоний
или расходов»37.
Созвучность названия проектируемого полковником Пожаровым
комитета известному якобинскому Комитету общественного спа-
сения символична, так как отражает суть такого рода предложений.
Некоторые представители общества были готовы ответить на рево-
люционный террор «общественной диктатурой». Опасность такого
пути осознавалась другими членами общества. М.И. Семевский, раз-
бирая в дневнике предложения Карповича и Фартеса, справедливо за-
метил, что они свидетельствуют о «низком» уровне понимания прав
личности «во многих представителях русского общества»38. В ответ на
опубликованное в «Петербургском листке» письмо Преображенско-
го, предлагавшего ввести новые правила проживания, другой чита-
тель, А. Сазонов, с возмущением писал: «...усердных проповедников
36 Пожаров А. — Лорис-Меликову М.Т., 10 марта 1880 года. Л. 435-436.
37 Сущев— Лорис-Меликову М.Т., 22 февраля 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Д. 642. Л. 538 об.
38 Там же. Л. 360 об.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
317
повального обыска и конфискаций домов следует считать в одном
ряду с "террористами", идеи которых они разделяют, сами того не со-
знавая [...], система безразборчивых доносов ведет только к деморали-
зации и больше ни к чему»39.
Сами авторы проектов отнюдь не считали, что эти меры каким-то
образом нарушат права граждан. Н.М. Ремблинский писал, что прави-
тельству следует лишь объявить, что «обыски эти ни для кого не должны
быть оскорбительными в настоящее время»40. Он же считал, что насе-
ление столицы увидит в предоставлении особых прав домовладельцам
«доверие к местному населению со стороны правительства»41. Поборни-
ки подобных «гражданских инициатив» ссылались на российский по-
ложительный опыт «охранения Петербурга в санитарном отношении»42
и борьбу с ирландскими экстремистами-фенианами в Лондоне43.
Испытать свои силы в деле охранения «общественного спокой-
ствия» петербуржцы смогли накануне 7 марта 1881 года, когда М.Т. Ло-
рис-Меликов обратился к городской думе с просьбой о содействии во
время траурной процессии и указал городскому голове на возмож-
ность новых подкопов и «покушений посредством выстрелов и дру-
гих метательных снарядов из окон, чердаков и с крыш»44. В результате
гласные думы потребовали от домовладельцев осмотреть подвалы,
закрыть на время процессии ворота и черные лестницы и не впускать
посторонних в квартиры. Разделившись, гласные лично осмотрели
сады, пустыри, а также 101 дом по ходу следования траурной процес-
сии45. 11 марта городской голова барон П.Л. Корф с удовлетворением
сообщил о том, что 8 марта в Петропавловской крепости множество
людей говорило ему: «.. .какое счастье, что дума приняла участие в над-
зоре, теперь можно надеяться, что процессия дойдет благополучно»46.
39 Сазонов А. Письма в редакцию.
40 Ремблинский Н.М. О способах к успешному разысканию злоумышленни-
ков. Л. 3 об.
41 Там же. Л. 5 об.
42 Буш А.К. — Лорис-Меликову М.Т., 19 февраля 1880 года// РГИА. Ф. 1282.
Д. 642. Л. 541 об.
43 Батьянов М.И. О задачах Верховной распорядительной комиссии. Л. 1 об.
44 Выписка из журнала городской думы, 6 марта 1881 года// ЦГИА СПб.
Ф. 792 (Петроградская городская дума). Оп. 1. Д. 3156. О поднесении городским
обществом адреса императору Александру III по поводу мученической кончины
Его Родителя. Л. 12.
45 Там же. Л. 14-19.
46 Журнал заседания городской думы, 11 марта 1881 года // ЦГИА СПб. Ф. 792.
Оп. 1. Д. 3156. Л. 28.
318 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Представители общества выдвигали и принципиально иные идеи
воздействия на террористов: не репрессивно-полицейскими мерами,
аморальными увещеваниями и пропагандой, как предлагал П.А. Ва-
луеву отставной генерал-лейтенант И.Г. Чекмарев, бывший в течение
десяти лет редактором «Журнала для солдат»47. В 1880 году в Берлине
К.Д. Кавелин опубликовал статью «Разговор с социалистом-революци-
онером», написанную как обращение к сыну своего знакомого, который
«сделался заговорщиком». С одной стороны, указывая на то, что наси-
лие «позорит» саму идею социализма («Насильственно освобождать
кого бы то ни было значит убивать свободу в самом ее источнике, об-
ращать людей в рабов свободы, т.е. в нравственных уродов»), а с другой,
называя конституцию «пленом царя и разорением народа в пользу ни-
чтожнейшего и развратнейшего меньшинства», он предлагал тем, кто
считает себя социалистами, «всем юношеством и перед лицом всей Рос-
сии» отречься от революции, начать прилежно учиться, а затем «при-
мирить» общество со своими убеждениями48. Отставной коллежский
советник Ф.И. Закрицкий в прошении Александру II предлагал опу-
бликовать свое сочинение «Воззвание русского к своим соотечествен-
никам», в котором требовал у террористов: «Одумайтесь, вразумитесь,
покайтесь, просите пощады»49. Очень характерна реакция А.В. Богда-
нович на проект Е.В. Богдановича, предлагавшего опубликовать об-
ращение к «нигилистам» с обещанием укрыть всех раскаявшихся от
прежних товарищей. Заметив, что это «мысль добрая, но вряд ли при-
несет добрый плод», она сразу же записала предложение спирита Риди-
гера бороться с «нигилистами» спиритизмом, добавив: «Тоже мечта!»50
2. Устранение причин, породивших террор
Проекты, которые условно отнесены к этой группе, на порядок
сложнее предыдущих. Так или иначе они связаны с попытками осо-
знать сущность террора и причины, его вызвавшие. Даже если автор
47 Чекмарев И.Г. Мысли по поводу злодейского покушения на Священную и
драгоценную для России жизнь Государя Императора 19 ноября 1879 года в Мо-
скве // РГИА. Ф. 1282. Д. 642. Л. 666 об.
48 Кавелин К.Д. Разговор с социалистом-революционером // Кавелин К.Д.
Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. М.,
1989. С. 424-447.
49 Всеподданнейшее прошение Александру II Ф.И. Закрицкого, 12 февраля
1880 года. Л. 223.
50 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 33.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
319
проекта прямо не высказывал своего мнения о явлениях, породив-
ших покушения на императора, суть его предложения позволяет су-
дить о том, от каких идей он отталкивался. Здесь на помощь могут
прийти те толкования террора, которые предлагались обществу в
информационном поле, а также бытовавшие в этот момент образы
террориста.
Проекты школьной и университетской реформ как способа по-
кончить с «распложением умственного пролетариата» были рассмо-
трены ранее. Поиски первопричины нередко приводили представи-
телей общества и к размышлениям о социальных корнях террора.
«Социологию крамолы» возможно было рассматривать под разными
углами зрения. В одном варианте вопрос о социальном происхожде-
нии террористов перекликался со «школьным вопросом». В основе
протеста видели тяжелое материальное положение чиновничества51,
разорившегося дворянства52, беднейшего клира53. Логика авторов за-
писок была проста: недовольство отцов передается детям, воспитыва-
ющимся в нищете. В этом случае общество едва ли было в состоянии
оказать какую-либо помощь, кроме совета экономически поддержать
нуждающихся54 или, напротив, вывести их из рядов дворянства, от-
править в колонисты и т.п55. Исключение составляет проект частной
эмиритуры, предложенной Ф. Мите в июне 1880 года как «радикаль-
ное средство» против распространения «преступных учений»56.
Другой возможный вариант «социологии крамолы» был резуль-
татом «охранительной» мысли. Это была критика «развращенной»
либеральными идеями «интеллигенции», из которой и выходят
51 Записка об одной из причин развития у нас преступной пропаганды //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 98-101; Кирменко А.В. — Лорис-Меликову М.Т.,
30 мая 1880 года // Там же. 1. Д. 643. Л. 293.
52 Ворожбит Б. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Д. 642. Л. 208-208 об.; Дья-
ков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-террористов.
Л. 55; Де Воппан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 51.
53 Отклик на воззвание графа Лорис-Меликова с объяснением причин, спо-
собствующих революционному движению в России // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642.
Л.247-249.
54 Бар Ф.Ф. — Лорис-Меликову М.Т. // Там же. Д. 643. Л. 279; Головнин А.В.
Записка о причинах революционного движения в России// ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1.
Д. 52. Л. 40.
55 Ворожбит Б. — Лорис-Меликову М.Т., 22 марта 1880 года. Л. 214 об.; Кир-
менко А.В. — Лорис-Меликову М.Т, 30 мая 1880 года. Л. 293.
56 Мите Ф. Проект учреждения частной эмиритуры // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1.
Д. 645. Л. 72.
320 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
террористы57. Параллельно с проповедниками, призывавшими к по-
каянию и возвращению к вере, некоторые авторы писали о потреб-
ности русского общества в нравственном очищении, поскольку «вся-
кому известно, что религия — спокойствие»58. А.А. Киреев в записке
«Избавимся ли мы от нигилизма?» описывал состояние общественной
нравственности: «...многие из нас, забыв идеалы божественные, по-
клоняются дьявольским»59. Описывая «нигилизм» как болезнь духа,
приверженность преступным теориям, он полагал, что в борьбе с
ним главной помощницей общества должна быть церковь: «...наше-
му обществу следовало бы искать опоры в Церкви; а между тем оно
действует как будто наперекор этой простой, очевидной истине»60.
После взрыва 19 ноября 1879 года воспитанник Феодосийского учи-
тельского института обратился к соученикам с речью, в которой при-
зывал их как педагогов, т.е. «людей, играющих немаловажную роль в
обществе», питать сердца юношества религиозно-нравственным вли-
янием61. «Нравственному совершенствованию общества», укрепле-
нию религиозности могли служить, сточки зрения члена Общества
христианской помощи генерал-майора Н.И. Чепелевского, чтения с
показом картин из русской церковной и гражданской истории62. Если
одни корреспонденты сановников предлагали воздействовать на тер-
рористов устным словом, то другие настаивали на публикации своих
сочинений для воспитания общества. Так, «труженик науки» Нова-
ковский, писавший М.Т. Лорис-Меликову, А.П. Николаи, Н.П. Игна-
тьеву, рекомендовал напечатать свое сочинение «Программа в окне»:
«...как вносить Бога в самую глубину души, чтобы Он оставался в ней
на всю жизнь человека»63.
Критика общественной нравственности могла носить и исклю-
чительно светский характер. Как для газетных статей, так и для тек-
стов, не предназначавшихся к публикации, характерны обличения
57 Последние дни царствования императора Александра II. С. 66; Анонимное
письмо с подписью «И. С.» // Там же. Д. 642. Л. 452-452 об.
58 Анонимное письмо М.Т Лорис-Меликову // Там же. Л. 363 об.; Васи-
льев И. — Лорис-Меликову М.Т, 16 марта 1880 года. Л. 359.
59 Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 6.
60 Там же. С. 33.
61 Речь, произнесенная воспитанником 3-го класса Феодосийского учитель-
ского института Степановым по случаю события 19 ноября 1879 года// Там же.
Ф.733.0п. 193. Д. 850. Л. 143.
62 Чепелевский Н.И. Пояснительная записка. Л. 180-180 об.
63 Новаковский— Игнатьеву Н.П., 1 октября 1881 года// РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1. 1881. Д. 1053. Л. 20.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
образованного слоя, но не «русского народа». Критика общества шла
по двум направлениям, связанным с политическими взглядами об-
личителей. «Охранители», как правило, писали о «крайней впечат-
лительности, легкой восприимчивости ко всякой искусно приправ-
ленной новизне и общем недостатке стойкости и самостоятельности
в суждениях»64. Процитированная записка П.П. Шувалова позволяет
сделать вывод, что для правых неприемлемы были в русском обществе
те черты, которые, по их мнению, способствовали возникновению
и распространению «нигилистических» идей, вылившихся в итоге в
террор. Более определенно по этому поводу высказывался А.А. Кире-
ев, критиковавший «высшие классы» за то, что они «принимают под
свое покровительство» многое из теорий нигилистов65. После царе-
убийства 1 марта 1881 года В.П. Мещерский писал о вине «мыслящего
и образованного общества»: «Мы увлеклись роковым заблуждением,
что чтить свободу значит не чтить своего долга [...]. Нас увлекали лу-
кавые образы, лукавые чувства, лукавые нужды, лукавые стремления,
и мы сотворили царство лжи и погибели»66. «Нравственная ассени-
зация общества» должна была начаться с «русской семьи» («строгий
взгляд на исполнение семейных обязанностей», преследование неза-
конного сожительства, недопущение разводов и т.д.), затронуть обще-
ственный быт («устранение всякой ненужной роскоши и пагубной
расточительности») и привести к отказу от «либеральничания»67.
Для людей с либеральными взглядами в центре внимания ока-
зывались «нестроения», свидетельствовавшие об отсутствии у об-
разованных слоев гражданской позиции. В записке, поданной
М.Т. Лорис-Меликову весной 1880 года земскими деятелями, рус-
ское общество было разделено на три части. Первые — это «более
нервные люди», которые под впечатлением общих неурядиц всту-
пают на «такой путь, от которого при спокойном состоянии он
[такой человек. — Ю.С.] отвернулся бы». Очевидно, имелись в виду
революционеры. Вторые погружаются «в состояние душевной апа-
тии, вследствие которой они становятся равнодушны даже к явным
нарушениям общественного порядка». Наконец, третья группа,
64 Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX в. С. 135. См. также: Дья-
ков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-террористов.
Л. 61.
65 Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 22.
66 Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 24.
67 Копия записки неустановленного лица, не ранее марта 1881 года// РГИА.
Ф. 1683 (Островский). Оп. 1. Д. 15. Л. 97-99.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
«заглушив в себе общественные идеалы и гражданские чувства», на-
ходит удовлетворение в «деятельном преследовании эгоистических
выгод»68. Последние и подвергались критике, причем, в отличие от
земских деятелей, прочие критики российских порядков считали,
что «эгоистические выгоды» преследует все общество, что служило
основным признаком его «разложения». Славянофил А.И. Кошелев
с сожалением констатировал «эгоизм, страсть к наживе, надуватель-
ство, отсутствие правды и любви к ближнему»69. Гласный Смолен-
ского губернского земства Д.К. Глинка в записке, которую собрание
отказалось рассматривать, утверждал, что единственной «реальной
силой» современной жизни остались деньги. В погоне за ними чест-
ный труд был отвергнут, остались только «ловкость и беззастенчи-
вость». Результатом для «взрослых» стал разлад в семье и обществе,
для «детей» — «фанатическое искание выхода»70. Анонимный автор
«Краткого очерка мер и средств борьбы с распространением в Рос-
сии противоправительственных и противообщественных учений и
теорий» на двух страницах перечислял «болезни» русского общества,
провоцирующие развитие «крамолы». Среди них названы лень, сла-
бость воли, подозрительность, «сплетничество», внутренняя враж-
да, местничество, зависть, жадность, хищничество, паразитизм,
протекция, взяточничество, казнокрадство, лицемерие, фарисей-
ство, безверие, изуверство, беспринципность, безнравственность,
мотовство, разврат, «буйное самоуправство»71.
Вслед за критикой общества у либералов всегда находились оправ-
дания для него, отчасти смягчавшие обличительный запал. Извечный
конфликт отцов и детей, о котором постоянно вспоминали при об-
суждении революционного террора, мог послужить и моделью для
обсуждения взаимоотношений общества и власти. В истории России
сильная власть многие века соответствовала потребностям государ-
ства и находящегося в «детском» возрасте общества. Великие рефор-
мы стали, по мнению многих, временем, когда общество выросло и
стало тяготиться своим бесправным положением: взрослый не может
жить так же и питаться тем же, что и ребенок. Не имея никаких прав,
68 Записка о внутреннем состоянии России весной 1880 г. С. 20.
69 Кошелев А. Где мы? С. 19.
70 Выписка из журнала 15 Очередного Смоленского Губернского земского
собрания, 11 января 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 294.
71 Краткий очерк мер и средств борьбы с распространением в России проти-
воправительственных и противообщественных учений и теорий. Л. 9-10. См. так-
же: «Отнять у крамолы материальную и нравственную силу». С. 9.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
доросшее до «самодеятельности» общество вынуждено наблюдать
за недостатками и ошибками управления, не имея права вмешиваться.
«Общество, лишенное всякого значения и трактуемое как общество
детей, — это общество недовольно сплошь», — писал аноним И.С.72
Аноним, подписавшийся «Средний человек», видел причину в «при-
ниженности и задавленности волею правительства общественного
мнения»73. Еще дальше шел К.Д. Кавелин, писавший, что под влия-
нием государственного произвола русское общество «не выдержало
и развратилось до мозга костей, обратилось в смрадное болото, в ко-
тором расплодились всякого рода гады»74. В марте 1881 года в газете
«Русский курьер» было опубликовано присланное из Калуги письмо
Н.П. Колюпанова, предводителя ветлужского дворянства. Перечисляя
все те же недостатки русского общества — «апатичного, лишенного
инициативы, привыкшего трудиться только под страхом угрозы», он
называл в качестве первопричины отсутствие стимула к активной де-
ятельности75. Такого рода суждения были основой проектов, так или
иначе предполагавших «увенчание здания», т.е. введение представи-
тельных органов правления.
3. Террор и «увенчание здания»
Обсуждение возможного участия представителей общества в ре-
шении вопросов общегосударственного значения происходило в са-
мых разных кругах. Выдвижение подобных мер в качестве панацеи от
революционной «заразы» основывалось, во-первых, на убеждении, что
общество «потакает» террористам от «недостатка деятельности». «Все
в один голос говорят: призовите нас и дайте нам распорядиться рус-
ской землей, тогда никаких покушений не будет; нигилизм исчезнет,
когда общество будет призвано к нормальной здоровой деятельно-
сти», — писал Г.А. де Воллан76. Во-вторых, авторы проектов указывали,
что правительство страдает от неосведомленности или превратного
понимания того или иного вопроса. Представители общества сумеют
72 Анонимное письмо с подписью «И.С.». Л. 452.
73 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Средний чело-
век». Л. 141 об. - 142; Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении
России. С. 75.
74 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 34.
75 Копюпанов Н. Из захолустья // Русский курьер. 1881. 17 марта.
76 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 130.
См. также: Мнения земских собраний о современном положении России. С. 44.
324 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
открыть ему глаза, помочь «своим советом и раздумьем»77. Следует
подчеркнуть, что такого рода проекты выходили из-под пера не од-
них только деятелей либерального движения. В разных формах они
обсуждались в славянофильских и умеренноконсервативных кругах.
Противники таких идей также считали долгом высказать свой протест
против требований каких-либо изменений в государственном строе.
Конституционные проекты 1870-1880-х годов неоднократно ста-
новились предметом пристального внимания историков. Принято раз-
делять «правительственный конституционализм» как элемент полити-
ки правительства и общественное движение за конституцию. В первом
случае исследуется обсуждение в 1879 году Особым совещанием под
председательством вел. кн. Константина Николаевича «конститу-
ционных» проектов, а также знаменитая «конституция М.Т. Лорис-
Меликова»78. Отдельно рассматриваются проекты Земского собора,
созданные в начале царствования Александра III79. Во втором случае
исследователи обращаются к проектам введения представительных
учреждений, создававшимся в разных кругах российского общества80.
Необходимо отметить, что проекты, вырабатывавшиеся в правитель-
ственной среде, и те, что обсуждались русским обществом, часто не
77 Паткин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 238; Анонимное письмо
Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Русский писатель». Л. 18; Анонимное письмо
Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Заезжий тулуп». Л. 590.
78 См.: Конституция графа Лорис-Меликова и его частные письма. Лондон,
Б.п; Берманский К.Л. «Конституционные» проекты царствования Александра II //
Вестник права. 1905. Кн. 9. С. 223-291; Хейфец М.И. Вторая революционная си-
туация в России. С. 118-123, 166-192; Зайончковский П.А. Кризис самодержавия.
С. 194-207; Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. С. 90-
110; Кудинов О.А. Правительственные проекты конституций Российской империи
XIX века // Государство и право. 2004. № 4. С. 73-79.
79 Ананьин Б.В., Ганелин Р.Ш. РА. Фадеев, С. Ю. Витте и идеологические ис-
кания «охранителей» в 1881-1883 гг. // Исследования по социально-политической
истории России. Л., 1971. Лукоянов И.В. Н.П. Игнатьев и его воспоминания//
Игнатьев Н.П. Земский собор. СПб.; Кишинев, 2000. С. 3-65.
80 Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX века// К А. 1928. Т. 6.
С. 130-145; Россия в революционной ситуации на рубеже 1870-80-х годов. С. 367-
384; Петров Ф.А. Земско-либеральные проекты переустройства государственных
учреждений в России в конце 70-х — начале 80-х годов XIX века // ОИ. 1993. № 4.
С. 32-47; Алафаев А.А. Правовая, политическая и религиозная мысль. Идея право-
вого государства в русской либеральной мысли на рубеже 1870-1880 гг. // Государ-
ство и право. 2005. № 1. С. 70-79; Коростылева СП Конституционное движение в
России (конец 50-х-начало 80-х гг. XIX века): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М.,
1996; Ведерников В.В., Китаев В.А., Луночкин А.В. Конституционный вопрос в рус-
ской либеральной публицистике.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
имели серьезных отличий. Как пишут В.Г. Чернуха, Б.В. Ананьич и
Р.Ш. Ганелин, «во многих случаях грань между давлением обществен-
ности, т.е. одним лагерем, и инициативой высшей бюрократии, т.е. дру-
гим, ей противостоящим, оказывается довольно зыбкой»81.
Следует подчеркнуть, что конституционные проекты в строгом
смысле этого слова были не столь многочисленны, как другие воз-
можные варианты соучастия общества в управлении государством.
Целесообразность введения в России конституции «на западный лад»
подвергалась сомнению и авторами в целом либеральных записок82.
Вместе с тем представители разных политических течений предлага-
ли всевозможные формы участия общества в обсуждении тех проблем
Русского государства, которые, по их мнению, спровоцировали террор.
Умеренные проекты предполагали расширение прав уже существу-
ющих учреждений: дворянских собраний83, земств84, сената85, Государ-
ственного совета86. После создания Верховной распорядительной ко-
миссии ее Главный Начальник стал получать советы ввести в ее состав
«из всякой губернии представителей от общества»87, «волонтеров, по-
святивших всю жизнь и деятельность свои на благо отечества»88 и т.д.
Как альтернативу «европейским» нововведениям в славянофиль-
ских и отчасти «охранительных» кругах обсуждали очень разные
81 Чернуха В.Г., Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. П.А. Зайончковский и изучение
правительственного конституционализма // П.А. Зайончковский (1904-1983): Ста-
тьи, публикации и воспоминания. М., 1998. С. 248.
82 Кавелин К.Д. Бюрократия и общество. 1881 год// Кавелин К.Д. Собрание
сочинений. СПб., 1904. Т. 2. Ст. 1070; Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 мар-
та 1881 года. Л. 13 об.; Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., подписанное
«Русский писатель». Л. 38.
83 Богданович Е.В. О мерах борьбы с революционным движением. Л. 57.
84 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 35. Следует ого-
вориться, что в опубликованной в 1880 году в Берлине брошюре «Разговор с со-
циалистом-революционером» К.Д. Кавелин выдвигал куда более радикальный
проект «самодержавной республики», предполагавшей автономию общин и созыв
земского собора при сохранении наследственной монархии (Разговор с социали-
стом-революционером. С. 424-447). См. также: Дондуков-Корсаков A.M. Заметки
по Харьковскому генерал-губернаторству. Л. 9 об.; Записка о мерах борьбы с рево-
люционным движением с заметками неустановленного лица. Л. 7.
85 Евреинов Г.А. Реформа высших государственных учреждений. С. 23-28.
86 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т. с подписью «Старый земец» //
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 475.
87 Латкин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 387. См. также: Кашка-
ров П. — Лорис-Меликову М.Т. Л. 566 об.
88 Емельянович В.— Лорис-Меликову М.Т, 12 марта 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 271.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
проекты, объединенные идеей Земского собора — учреждения, соот-
ветствующего «характеру и привычкам нашего народа»89. В различных
записках эта идея высказывалась то как абстрактный совет «обратиться
к чернозему»90, то в виде проектов созыва Земского собора91. Как пи-
сал П.Д. Голохвастов, «лучше бы, конечно, призвать Землю вовремя,
[...] покончить прежде всего с этой бедой, со смутой и со смутьянами.
Миром да собором и черта поборем»92. При этом аргументы за Земский
собор зачастую не отличались от аргументов конституционалистов.
Обсуждение вопроса о введении в России именно «европейской»
конституции происходило на протяжении всего царствования Алек-
сандра П. Катализатором очередного витка стала Русско-турецкая вой-
на, на протяжении и после которой общество находилось в состоянии
ожидания/опасения конституционной реформы. В течение второй по-
ловины 70-х — начала 80-х годов XIX века разговоры о конституции то
затихали, то возобновлялись с новой силой93. Деятельность «Народной
воли» способствовала возбуждению этого вопроса на новом уровне.
С одной стороны, в своих обращениях народовольцы указывали, что
прекратят террор, если в стране установится представительная власть.
С другой стороны, именно в ответ на покушения состоялось назначе-
ние М.Т. Лорис-Меликова, на фигуре которого сосредоточились ожи-
дания либеральной части русского общества. Вскоре после назначения
Главного Начальника, 15 марта 1880 года, А.А. Бобринский записал хо-
дившие в обществе «разговоры» о том, что будто бы Лорис-Меликов го-
ворил мадам Дурново: «...если моя власть продолжится, то не пройдет
трех месяцев, как в России заговорят о конституции94». Г.А. де Воллан
89 Дервиз П.Ф.— Победоносцеву К.П., 8 марта 1881 года// Победоносцев
и его корреспонденты. С. 124. См. также: O.K. — Победоносцеву К.П., 5 марта
1881 года//Там же. С. 181.
90 П.С. О мерах борьбы с революционным движением // ГАРФ. Ф. 569. Оп. 1.
Д. 49. Л. 5 об.
91 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Русский писа-
тель». Л. 35 об.
92 П.Д. Голохвастов — К.П. Победоносцеву, 10 декабря 1879 года. С. 15.
93 Русское общество «грезит и бредит конституцией, как ребенок накануне со-
чельника о елке», — писал в 1881 году Г.А. де Воллан (ДеВоллан Г. Свободное слово
о современном положении России. С. 131).
94 Бобринский А.А. Дневник. С. 90. С.Ф. Либрович в воспоминаниях записал
другие «разговоры»: будто для будущей «палаты народных представителей» пла-
нировалось приобрести дворец великой княгини Екатерины Михайловны, а ху-
дожнику Микешину «поручено составить проект памятника конституции, кото-
рый должен быть сооружен на площади перед зданием палаты» (Либрович С.Ф.
На книжном посту. С. 28).
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
327
в заметках в это же время писал: «...я уповаю на Лорис-Меликова. Он,
говорят, предлагал конституционные учреждения как самое действен-
ное средство»95.
«Охота на царя» давала сторонникам конституционной реформы
новые аргументы в свою пользу. Кратко смысл подобных заключений
был изложен в анонимной записке противника конституционных
мер: «...большинство наших публицистов если не выражают прямо,
то внушают мысль, что социализм оттого делает у нас такие быстрые
и грандиозные успехи, что мы не имеем конституционной формы
правления»96. По мысли сторонников введения представительства,
реформа должна была служить сразу нескольким целям. Во-первых,
общество получало возможность «принять участие в борьбе с вра-
гами русского народа» (адрес Новгородского губернского земства)97,
поскольку было бы призвано «для борьбы с цареубийцами» и ре-
шения задачи отмщения «за позор и посрамление 1 марта» (записка
А.А. Бобринского)98.8 марта 1881 года гласный Самарского губернско-
го земства Нудатов в речи, встреченной «громом рукоплесканий», за-
явил: «Смута, вот уже два года терзающая русскую землю, может быть
устранена только общими усилиями всех свободно выбранных пред-
ставителей народа»99. Во-вторых, конституционная реформа должна
была способствовать «оздоровлению» общества: представительные
учреждения «создадут почву и поприще для общественной деятель-
ности. Общество непременно отрезвится, если познакомится с по-
дробностями дела»100.
Антиконституционные заявления порой делались в весьма эмо-
циональной форме: «...да будет проклят всяк, мечтающий конститу-
ционной уступкой увековечить крамолу и вместе с тем уничтожить
могущество России»101. Аргументы против конституции выдвига-
лись разные. Во-первых, конституция не предохранила от покуше-
ний правителей Германии, Италии и Испании, следовательно, она
не станет панацеей и в России102. Во-вторых, террористы требуют
95 Де Воллан Г. Очерки прошлого. С. 140-141.
96 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 9 об. - 10.
97 Мнения земских собраний о современном положении России. С. 41.
98 Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX в. С. 142. См. также: Неиз-
данные страницы из мемуаров Н.И. Пирогова. С. 18.
99 Мнения земских собраний о современном положении России. С. 40.
100 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 163.
101 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову с подписью «Заезжий тулуп». Л. 589.
102 Киреев А. Избавимся ли мы от нигилизма? С. 5.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
конституции, конечно, не без корысти для себя. Как писал статский
советник Т.Т. Кириллов, добившись конституции, революционеры
«заберут в свои руки народную школу» и примутся воспитывать
молодежь в духе «революционного культа»103. Соответственно, этот
новый аргумент в пользу конституции совершенно несостоятелен.
Выступали они и против расширения прав органов местного само-
управления, считая их бесполезными: «...эти люди не только не в
силах решать вопросы общегосударственной политики, но не в си-
лах даже у себя под носом дыры на мостах забить, чтобы не ломать
на них своих же собственных шей»104. С другой стороны, некоторые
авторы выступали против «европейской» конституции, однако в це-
лом одобряли иные формы участия общества в управлении государ-
ством. Конституция виделась несвоевременной105 или несвойствен-
ной «духу» русского народа106.
Покушения террористов на главу государства и цареубийство
1 марта 1881 года не только активизировали обсуждение введения
представительства (в любой возможной форме), но и проблемати-
зировали его. Требование «Народной воли» созвать представите-
лей как условие прекращения террора поставило очень серьезную
проблему: следует ли идти на уступки террористам. Мнения резко
разделились. С одной стороны, как заклинание звучало: «...преоб-
разований [либеральных. — Ю.С.] и улучшений делать невозможно,
ибо всякое подобное действие правительства сочтено будет не толь-
ко социалистами, но и всем народом за вынужденное»107, «входить в
компромисс с революционным террором значит не только признать
его победу над государственной властью, но и дать полную уверен-
ность в будущие победы»108. С другой стороны, сторонники реформ
убеждали: реформы не станут «уступками» и «послаблениями»
«злодеям»:
103 Кириллов Т.Т. Первая часть записки по характеристике лиц, принадлежа-
щих к социально-революционному движению. Л. 62 об.
104 Там же. Л. 73. См. также: Колюпанов Н.П. — Лорис-Меликову М.Т, 21 фев-
раля 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 18 об.
105 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т, 2 марта 1880 года. Л. 136 об.; Ано-
нимное письмо Лорис-Меликову М.Т. с подписью «Старый земец». Л. 474 об.;
Письмо дворянства Петербургской губернии неустановленному лицу о необходи-
мости борьбы с революционным движением. Л. 2.
106 Голохвастов П.Д. — Победоносцеву К.П., 10 декабря 1879 года. С. 12.
107 Анонимное письмо К.П. Победоносцеву. Получено 3 мая 1881 года. С. 220.
108 Дьяков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-
террористов. Л. 72.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
329
.. .мы не виновны в том, что злодеи прикрывают свои деяния чистым
плащом прогрессивного, исторического развития страны. [...] По те-
чению реки плывет гниющее тело, рассеивая ядовитое зловоние. При-
мите меры: уничтожьте зловонное тело, но из-за того, что плывет оно
по течению, не останавливайте течения, не запруживайте всей реки109.
Проекты борьбы с терроризмом гораздо больше говорят о пони-
мании их авторами общества, его роли во внутренней политике и спо-
собности отдельного человека влиять на политическую ситуацию, чем
о восприятии террора. Избранное для анализа разделение всех проек-
тов на три основных типа не должно вводить в заблуждение. Оно было
использовано как инструмент, позволяющий наиболее четко обозна-
чить все возможные варианты мер против террористов. В действи-
тельности мало кто из корреспондентов высочайших особ считал себя
вправе беспокоить адресата лишь одной конкретной идеей. Для борь-
бы с покушениями выдвигались комплексные меры, направленные
на разрешение многих проблем. Тем не менее деление предложений
на две категории («прижигать язву» или «дезинфицировать заражен-
ный район»), которое демонстрировала печать, в целом сохранялось,
но оно не было столь четко обусловлено политическими взглядами.
Предлагавший вменить домовладельцам в обязанность производить
обыски у квартирантов статс-секретарь Государственного совета
Н.М. Ремблинский вполне «либерально» обосновывал свою мысль
тем, что подобная мера «оживит и успокоит» столичное население110.
В то же время идеи морального воздействия на общество как на «по-
чву» для произрастания «крамольного семени», а также идеи бороть-
ся «миром да собором» выдвигались последовательными привержен-
цами «охранительных» мер. В целом предложения авторов записок
отличаются, с одной стороны, большим многообразием, и, с другой,
менее явной привязанностью к политическим убеждениям, чем та, ка-
кую демонстрировала в информационном поле периодическая печать.
На протяжении 1879-1881 годов русское общество довольно часто
обвинялось в бездействии. Обвинение это во многом несправедливо.
Создание проектов по борьбе с террором уже было политическим дей-
ствием, причем действием, инициированным и одобренным властью,
в отличие от политических заявлений земств и дворянских собраний
в верноподданнических адресах. Проблема заключалась в том, что эта
Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX в. С. 141-142.
Там же. Л. 5 об.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
коммуникация общества и власти, за редким исключением, когда за-
писки публиковались в газетах или за границей, велась вне публич-
ного политического пространства. Русское общество знало о много-
численных адресах с выражениями верноподданнических чувств, но
знало также и цену этим заявлениям. Письма во власть были скрыты
от глаз. Сами их авторы, кроме случаев организованного давления на
власть, таких как заявление двадцати пяти московских земцев, вряд
ли подозревали, что они не одиноки в своих убеждениях.
Потенциал действия русского общества был гораздо больше, чем
просто советы власти. Предложения включить представителей обще-
ства в непосредственную борьбу с террористами и надзор за населе-
нием показывают, на каком поприще готовы были реализовывать себя
некоторые верноподданные. Впрочем, если смотреть внимательнее,
выяснится, что примерно половина из авторов проектов прямо заяв-
ляла или хотя бы намекала на возможность личного участия в предла-
гаемых комитетах и обществах. В остальных случаях, особенно когда
предлагалось обязать домовладельцев надзирать за проживающими
под страхом наказания, создателей проектов, таких как генерал-майор
М.И. Батьянов, выдвигаемые ими меры не затрагивали.
Гораздо больше энтузиазма вызывало возможное участие в реше-
нии политических вопросов, независимо от того, в какой форме это
участие могло реализовываться. Проекты введения представитель-
ства, направленные во власть, имели те же особенности, что анало-
гичные осторожные предложения, появлявшиеся на страницах печа-
ти. Обоснованием необходимости соучастия общества в управлении
государством служили метафоры «болезни» и «почвы», определяв-
шие отношения между «крамолой» и состоянием общества. Казалось
достаточным «излечить» общество, чтобы террор исчез сам собой;
и «раз нужды по возможности будут удовлетворены, социалисты
мало-помалу сами уничтожаться, увидя, что сам довольный народ
их будет преследовать»111. Если участники журналистской полемики
на страницах газет и журналов обращали внимание на эту сторону
предложений решения проблемы терроризма, то в записках даже про-
тивники конституционных мер писали об их вреде для государства,
и редко — об их бесполезности в деле подавления «крамолы». Терро-
ризм не воспринимался как самостоятельная проблема. Более того, за-
частую он служил лишь внешним поводом для создания проектов по
111 Латкин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 387. См. также: Ано-
нимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Средний человек». Л. 143.
Глава V. Проекты борьбы с революционным террором
изменению государственного строя. Покушения на императора поз-
воляли не только писать высочайшим лицам о представительстве, но
и надеяться, что такие предложения будут наконец прочитаны и при-
ведут к желаемым изменениям.
У всех проектов борьбы общества с террором была еще одна об-
щая особенность: их реализация целиком зависела от решения пра-
вительства. Отчасти это можно объяснить стремлением авторов
проектов действовать в рамках законности, получив одобрение и под-
держку сверху. Объединения граждан в комитеты и общества в стра-
не, где такого рода деятельность не поощрялась, нуждались даже не
в разрешении, а в прямом приказе. Во всех остальных случаях, воз-
ложив на власть ответственность за реализацию того или иного спо-
соба борьбы с террором, авторы проектов таким образом снимали от-
ветственность с общества. Оно ничего не предпринимает, поскольку
никто из его членов «не знает, что от него требуется и что вправе он
предпринять»112. Логику дальнейших рассуждений легко проследить:
общество откликается на призыв правительства о помощи, но до
тех пор, пока у него не будет возможности действовать на законных
основаниях, бессмысленно упрекать его в бездействии.
112 Ремблинский Н.М. О способах к успешному разысканию злоумышленни-
ков. Л. 1 об.
ГЛАВА VI.
РУССКОЕ ОБЩЕСТВО
В ЗЕРКАЛЕ ТЕРРОРА
1879-1881 годы были временем широкого распространения убеж-
денности в том, что в Российской империи существует общество как
особый слой людей, имеющих свои интересы, способных действовать
сообща и тем самым оказывать влияние на текущий политический
процесс. Это убеждение служило основанием для всех действий, на-
правленных на то, чтобы на общество повлиять: как со стороны «На-
родной воли», так и со стороны власти. Тем не менее любая попытка
обнаружить русское общество как реально существовавший «орга-
низм» или единый агент действия оказывается обреченной на провал.
Сама власть, взывавшая к помощи общества, кажется, не слишком
ясно представляла себе, чего именно она добивается. Обращения им-
ператоров Александра II и Александра III к подданным, выдержанные
в рамках провиденциального истолкования покушений как неиспове-
димой воли Господа, предполагали в ответ не столько политическое
действие, сколько сплочение вокруг престола в молитве. Русская пра-
вославная церковь настаивала на покаянии и нравственном очище-
нии паствы. Исходя из логики обращений и проповедей, подданные
должны были заняться нравственным самосовершенствованием и
тем самым уничтожить революционный террор. В рамках этой логи-
ки предложения представителей общества по борьбе с покушениями
при помощи публикации разнообразных сочинений морализатор-
ского характера или показа «туманных картин» на религиозные темы
теряют неизбежный оттенок абсурдности, но лишь отчасти. После
1 марта 1881 года статский советник Александр Никулин решил по-
мочь обществу покаяться, для чего написал сочинение «Мысли о по-
каянии и Св. Причащении по случаю мученической смерти Государя
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
Александра Николаевича», в котором перечислял все возможные пре-
грешения, так или иначе способные привести к цареубийству. Санкт-
Петербургский комитет духовной цензуры не разрешил печатать ру-
копись, опираясь как на канонические установления о покаянии, так
и на здравый смысл: «...как ни много предложено автором вопросов,
они не могут объять всю сферу человеческой деятельности»1.
Обращаясь к обществу за помощью, власть, вероятно, рассчиты-
вала не только на покаяние и молитвы2, но единственным видимым
ответом на эти призывы стали верноподданнические адреса. Послед-
ние действительно позволяют обнаружить едва ли не все общество
Российской империи и даже какую-то часть ее «народа». Как пред-
ставитель дворянства, купечества, губернского или уездного земства,
органов городского самоуправления, чиновничества, преподаватель-
ского состава и т.д. почти каждый член общества принимал участие
в составлении и подписании адреса, а то и нескольких. Перечисляя в
«Правительственном вестнике» все выражения верноподданнических
чувств и пытаясь тем самым создать иллюзию неизменно преданного
правительству общественного мнения, власть, по меткому выраже-
нию В.М. Жемчужникова, заботилась о «казании». Ритуальность это-
го вида коммуникации правительства и общества приводила к тому,
что самые массовые из всех обращений во власть ни она сама, ни,
позднее, исследователи не брали в расчет. Внимания и тех и других
заслуживали лишь те адреса, в которых, нарушая законный порядок,
представители общества пытались выдвигать политические требо-
вания. Об этих попытках чуть ниже. Здесь же стоит подчеркнуть тот
факт, что, кроме верноподданнических адресов, у русского общества
не было законных способов коммуницировать с властью по полити-
ческим вопросам от лица сколь-нибудь значительного количества лю-
дей. Политика государства, во время великих реформ дозволившего
наконец не только собрания, основанные на сословном принципе, но
и земства и городские думы как всесословные органы местного само-
управления, была направлена на установление жестких территори-
альных границ между ними и не менее жестких политических рамок,
определявших сферу их компетенции. По сути, обращаясь ко всему
1 Журнал заседания Санкт-Петербургского комитета духовной цензуры,
29 сентября 1881 года // РГИА. Ф. 807 (Санкт-Петербургский духовно-цензурный
комитет). Оп. 2. Д. 1664. Л. 71 об.
2 См.: Шестопалов А.П. Власть и оппозиция: проблема реформирования
самодержавия и противоборство общественных сил в России (60-80-е годы
XIX века) // Основы государства и права. 1999. № 2. С. 55-60.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
обществу, власть разговаривала с фантомом, которому она сама вся-
чески препятствовала обрести плоть. Ответить ей, выражая действи-
тельно какое-то мнение, а не жонглируя набором известных фраз, мог
лишь отдельный представитель общества, взявший на себя смелость
говорить от лица всех остальных и тем самым неизбежно узурпиро-
вавший их права.
Попытки представителей общества, чаще всего объединенных
земскими или дворянскими организациями, оказать адресное дав-
ление на правительство не раз становились предметом пристально-
го внимания исследователей. По подсчетам Ф.А. Петрова, с августа
1878-го по июнь 1882 года губернскими уездными земскими собрани-
ями были поданы 51 адрес и 101 ходатайство, содержавшие полити-
ческие требования либерального характера3. Эти и другие послания
позволяют историкам говорить о «земско-либеральном движении»4
или о либеральном движении в целом5. Рассмотренные сквозь увели-
чительное стекло на фоне кажущегося безмолвия остальных, они соз-
дают впечатление масштабной либеральной оппозиции, подкрепля-
емое многочисленными свидетельствами современников.
Посмотрим на коллективные политические заявления присталь-
нее, приняв в расчет не только конечный результат, но и самый про-
цесс обсуждения. В январе 1880 года начальник Владимирского гу-
бернского жандармского управления сообщил министру внутренних
дел о скандальной сессии губернского земства, в журнал заседания ко-
торого попали слова о том, что «общество получит свою силу в борьбе
с крамолой только тогда, когда каждый русский будет свободно мыс-
лящим и обладающим правами, давшими возможность содейство-
вать правительству»6. В отношении министру внутренних дел были
указаны не только зачинщики обсуждения расширения политических
3 Петров Ф.А. Земско-либеральные проекты переустройства государствен-
ных учреждений в России в конце 70-х — начале 80-х годов XIX века // Отече-
ственная история. 1993. № 4. С. 34.
4 Там же. С. 33; Он же. Нелегальные общеземские совещания и съезды конца
70-х — начала 80-х годов XIX века // Вопросы истории. 1974. № 9. С. 33-44; Коро-
стылева С.Г. Конституционное движение в России (конец 50-х — начало 80-х гг.
XIX века): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1996; Горнов В.А. Историография
истории земства России. Отечественные исследования второй половины 1940-
1990-х гг. Рязань, 1997; Жукова Л.А. Земское самоуправление и бюрократия в Рос-
сии. М., 1998.
5 Алафаев А.А. Русский либерализм и самодержавие на рубеже 1870-1880-х гг.
М., 2002; Российский либерализм: идеи и люди. М., 2007.
6 Отношение Начальника Владимирского ГЖУ министру внутренних дел,
18 января 1880 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 332. Л. 237.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
335
прав земства, их связь с московской либеральной профессурой и мо-
сковским земством в лице С.А. Муромцева, но и те, кто говорил о «не-
уместном поднятии неподходящих прений»7. В заключение начальник
жандармского управления утверждал, что земцы убедили губернато-
ра И.М. Судиенко напечатать журнал заседания со всеми прениями,
«сытными обедами и приличными угощениями», после чего известия
о сессии попали в столичные газеты8. Противоречия существовали
даже внутри земств, фрондировавших более прочих, так как не все их
члены были приверженцами либеральной программы. В опублико-
ванную в 1883 году в Берлине брошюру «Мнения земских собраний
о современном положении России», составленную из наиболее ради-
кальных высказываний земских деятелей на сессиях 1881 года, попали
слова Н.В. Щербанова: «...неуместно адресное давление, когда Прави-
тельство занято ориентированием в борьбе с подпольною крамолой,
когда Глава его удручен сыновнею скорбью»9.
Еще больше о политической жизни, но уже не земцев, а судебных
деятелей позволяет узнать дело «О неблаговидных действиях пред-
седателя Елизаветградского Окружного Суда Анастасьева». 2 марта,
получив известия о произошедшем накануне цареубийстве, председа-
тель суда Анастасьев после панихиды предложил членам окружного
суда высказаться, «кто каких убеждений держится». По мнению одно-
го из свидетелей, кстати крестника Александра II, председатель хотел
выяснить, «кто стоит за конституцию и кто держится старого образа
правления». Остальные свидетели показывали разное: что председа-
тель хотел подать «мотивированный» адрес, написать, что «не всем
довольны и чего-то желают», и даже что предложенный адрес «тен-
денциозного характера не имел»10. Сопоставляя довольно противо-
речивые показания всех участников, можно обозначить следующий
расклад сил: Анастасьева прямо поддержали два человека, еще один
держался «уклончиво»: он принял участие в редактировании адреса,
а затем отказался его подписать. Против них активно действовали два
человека, пытавшиеся послать императору телеграмму с соболезнова-
ниями, и еще четыре человека старались не вмешиваться в эту исто-
рию. Крестник Александра II член суда Альбрехт утверждал, что один
7 Там же. Л. 239.
8 Там же. Л. 239 об.
9 Мнения земских собраний о современном положении России. Берлин,
1883. С. 47.
10 Отношение Старшего председателя Одесской судебной палаты министру
юстиции, 10 июля 1881 года // РГИА. 1405. Оп. 534. 1881. Д. 1185. Л. 29-40.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
из двух защитников председателя, член суда Денискевич, цинично
заявил: «То правительство будет и лучшее, которое будет лучше пла-
тить. Если новое вместо двух тысяч будет давать четыре, то будет и
лучше»11. Товарищ прокурора Меллер истолковал эти слова как кол-
кость, направленную на Альбрехта, в продолжение какого-то лично-
го конфликта12. Не получив поддержки суда, Анастасьев объявил, что
все произошедшее 2 марта было не общим собранием суда (хотя изна-
чально он вызвал несколько отсутствовавших членов суда как раз для
этого), но «один чисто товарищеский разговор»13.
На этом председатель суда, однако, не остановился, а решил ис-
кать поддержки у съезда мировых судей14, к председателю которого он
обратился 3 марта с предложением отправить адрес «тенденциозного
характера», в котором «должны быть указаны такие пути, благодаря
которым каждый мог бы свободно и бестрепетно высказывать свои
мысли и желания»15. Съезд предложение председателя окружного суда
не поддержал. Очевидно, Анастасьев заранее готовил себе пути от-
ступления, так как «забыл» письменный вариант своего адреса дома,
поэтому никто из мировых судей текста не видел. История получила
огласку, Анастасьева вынудили уйти в отставку.
Елизаветградские прения прекрасно показывают общий расклад
сил в русском обществе: в них участвовали как люди, пожелавшие
воспользоваться ситуацией цареубийства и добиться уступок от пра-
вительства, так и другие, прямо заявлявшие о своих монархических
симпатиях («Член Суда Альбрехт объяснил мне [старшему предсе-
дателю Одесской судебной палаты. — Ю.С.]У что помимо уважения к
памяти покойного Государя в качестве верноподданного он уважал
его как человека и питает к нему и поныне личные чувства глубокой
благодарности»16). Наконец, в этой истории есть не определившееся
большинство, не желавшее быть каким бы то ни было образом за-
детым, а потому пытающееся выгородить Анастасьева, чтобы не вы-
глядеть в глазах закона недоносителями. Обращает на себя внимание
11 Отношение Старшего председателя Одесской судебной палаты министру
юстиции, 10 июля 1881 года // РГИА. 1405. Оп. 534. 1881. Д. 1185. Л. 29.
12 Там же. Л. 39.
13 Там же. Л. 29 об.
14 Напомню, что должность мирового судьи была выборной, поэтому съезд
мировых судей представлял собой собрание лиц, избранных обществом.
15 Отношение Старшего председателя Одесской судебной палаты министру
юстиции, 24 марта 1881 года // Там же. Л. 2.
16 Отношение Старшего председателя Одесской судебной палаты министру
юстиции, 10 июля 1881 года // Там же. Л. 28.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
мнение члена суда Доберта: «...если надо было выражать неудоволь-
ствие, то тогда, когда были недовольны, а не теперь, когда уже было
"нехорошо"»17. Надо полагать, что причины для «недовольства», сего
точки зрения, все-таки были.
Эта и подобные ей истории конфликтов в разнообразных собра-
ниях, желавших говорить с правительством, показывают, насколько
велика была рознь по поводу политических вопросов даже в тех терри-
ториальных и политических границах «местного общества», которые
ставил перед ними закон. Либеральные земцы большинством голосов
смогли провести несколько адресов с политическими требованиями.
Московские земцы в количестве 25 человек подписали обращение к
М.Т. Лорис-Меликову. Других, более масштабных коллективных заяв-
лений по поводу проблемы террора в эти годы не было.
Внимательный анализ индивидуальных записок, отправленных
представителям власти, позволяет найти среди их авторов однокаш-
ников по Училищу правоведения или Школе гвардейских прапор-
щиков, сослуживцев по полку, коллег по университетской кафедре,
соседей по имениям, однако ни в одной из них нет упоминаний, что
автор действует не только от своего имени, но по поручению других.
Очевидно, что не может не быть связи между двумя записками зем-
ских деятелей Сызранского уезда Симбирской губернии Д.И. Воейко-
ва (корреспондента «Руси» и «Московских ведомостей», сотрудника
Н.П. Игнатьева, автора брошюры «Земство и призыв правительства к
объединению», в которой он выступал против жестких мер как про-
тив «Иродова избиения младенцев»18) и Ф.М. Дмитриева (бывшего
профессора Московского университета, коллеги А.Д. Градовского,
близкого по взглядам к тогда уже покойному Ю.Ф. Самарину). Из это-
го же уезда прислал записку Петр Викторов, тосковавший по «суро-
вой школе» Н.Н. Муравьева и советовавший Н.П. Игнатьеву привез-
ти с Афона Святой Миротворящий Крест Господень для победы над
террором19. Связь его послания и двух предыдущих едва ли удастся
установить.
От разнообразных собраний представителей общества, дейст-
вовавших в дозволенных законом рамках, спустимся на ступеньку
ниже, в сферу частных разговоров в клубах и салонах. Стоит сразу
17 Там же. Л. 37.
18 В(оейков) Д. Земство и призыв правительства. С. VI.
19 Викторов П. — Игнатьеву Н.П., 12 июня 1881 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1.
Д. 1052. Л. 47-48.
338 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
уточнить, что и здесь свобода собраний была относительной. Когда
летом 1879 года пять землевладельцев Смоленского уезда стали регу-
лярно собираться для обсуждения сельскохозяйственных вопросов и
вести протоколы заседаний, не получив предварительно разрешения
«на открытие отдельного общества или съездов для обсуждения пред-
метов по сельскому хозяйству в установленном порядке», смоленский
губернатор потребовал от прокурора начать производство дознания
о создании противозаконного сообщества. Хотя прокурор не нашел
в этих собраниях преступной цели, губернатор в административном
порядке обязал членов кружка «не производить съездов»20. Конечно,
этот случай носит исключительный характер: по нему не стоит судить
о полном контроле власти над частной жизнью. С другой стороны, он
служит симптомом того, что сфера приватного не была гарантирована
от вмешательства государства, готового «в административном поряд-
ке» регламентировать темы разговоров и обстоятельства их ведения
в частных домах.
В столицах и крупных городах империи, где общество было зна-
чительным в численном отношении явлением, разговоры о политике
во множестве разных мест объединяли единомышленников в одном
физическом пространстве21. Чем дальше от центра, тем малочислен-
нее становилось общество, тем меньше было мест для обмена мне-
ниями о политической ситуации. В марте 1881 года могилевский гу-
бернатор писал о скандале в обществе этого губернского и далеко не
самого маленького города. В члены местного клуба, «единственного
общественного учреждения города», «центра общественной жизни»,
решил баллотироваться только что вернувшийся из ссылки за рас-
пространение революционных изданий дворянин Езерский. Он и его
единомышленники, «учителя гимназии и семинарии, адвокаты, чле-
ны [клуба. — Ю.С.] польского и еврейского происхождения» смогли
выиграть два голосования у «занимающих наивысшее положение»
лиц, тем более что, по свидетельству губернатора, большинство об-
щества находилось «под удручающим впечатлением» от цареубий-
ства и распространяло «свое негодование» «не только на непосред-
ственных участников злодеяния, но на всех лиц, усилия коих тем
или другим путем направлены к противодействию установленному
20 Представление Смоленского губернатора министру внутренних дел,
23 июля 1879 года // Там же. Д. 331. Л. 4-5 об.
21 Розенталь И.С. Клубы и развитие российской общественности//Самоор-
ганизация российской общественности в последней трети XVIII — начале XX в.
М., 2011. С 374-431.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
339
правительственному порядку». Проигравшие решили выйти из клуба,
так как «не считают соответственным быть в обществе Езерского»22.
В могилевском конфликте ярко высвечена совершенно иная ипостась
русского общества как собрания относительно небольшого кружка
людей, для которых быть в обществе и быть обществом означает одно
и то же. В губернском Могилеве, где люди с противоположными по-
литическими взглядами и, видимо, неравным социальным положени-
ем не смогли разойтись физически в тесном пространстве местного
общества, накал страстей, подогретых недавно произошедшим ца-
реубийством, достиг такого уровня, что губернатор вынужден был
доносить о нем министру внутренних дел.
В совсем уже глухой провинции, как в рязанском Скопине, ме-
ланхолично описанном в воспоминаниях народовольцем С.Я. Елпа-
тьевским, «"общества" в собственном смысле слова не было, не было
даже места, где могли б собираться городские люди — клуба, обще-
ственного собрания, — и трактир Ульяна Ивановича был местом, где
изредка по зимам устраивались вечера с танцами»23. Если верить это-
му пристрастному бытописателю, когда в город приходили известия
об очередном террористическом акте, «нехотя, ругаясь, разыскивали
чиновники треуголки и шпаги, облекались в парадные мундиры, шли
в собор на обязательное благодарственное молебствие и расходились
оттуда, рассуждая, ловко или неловко произведено покушение»24.
Обширная география записок о борьбе с терроризмом (от Дерпта до
Томска, от Вятки до Пятигорска и т.д.) вызывает известного рода со-
мнения по поводу общего равнодушия25 провинциалов к покушени-
ям, хотя и в этом случае речь идет о мыслях и поступках отдельного
человека.
У представителя общества, действующего по своей инициативе,
кроме составления записок имелся и другой способ откликнуться на
призыв правительства о помощи. На него указал автор анонимно-
го письма М.Т. Лорис-Меликову, подписавшийся «Петр Патриотов»:
«Честные благомыслящие люди предполагают, что помощь с их сто-
роны может быть двоякая — первое советом, а второе — указанием
22 Копия с представления Могилевского губернатора министру внутренних
дел, 8 апреля 1881 года // ГАРФ. Ф. 102. Оп. 77. 3 д-во. Д. 134. Л. 3-4.
23 Елпатъевский С.Я. В провинции. Из воспоминания// Былое. 1925. № 3.
С. 66.
24 Там же. С 71.
25 Короленко В.Г. История моего современника. С. 155-157; Пирогов Н.М.
Сочинения Н.И. Пирогова. Т. 1. С. 65.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
на лиц политически неблагонадежных»26. 1879-1881 годы были не
только временем общей паники, но и временем массовых доносов на
заподозренных в «крамоле». В этом вопросе, как ни в каком другом,
ясно видна сущность русского общества, слабо уловимая любыми
формальными критериями: представители общества, как правило,
доносов не писали. В обширной коллекции, собранной за три года
московским генерал-губернатором27, на несколько сотен доносов, на-
писанных крестьянами, купцами, священниками, отставными сол-
датами, приказчиками, горничными и половыми, приходится одно
письмо, автор которого подписался как «Серпуховской земец». В нем
высказываются опасения перед возможным крестьянским бунтом
вследствие распространения в уезде слухов о причастности дворян
к цареубийству28. Очевидно, оно попало в это собрание только из-за
анонимности. Представители общества могли обобщенно писать о
«безурядицах» в правительстве, в той или иной губернии, в Государ-
ственном банке, но на 215 проанализированных записок о борьбе с
террором, кроме послания «Петра Патриотова», приходится два от-
кровенных доноса: на директора Коммерческого училища и на твер-
ского благочинного29. В связи с этим нельзя не вспомнить широко из-
вестную запись А.С. Суворина о разговоре с Ф.М. Достоевским после
взрыва в Зимнем дворце о том, что ни один из них, даже зная о го-
товящемся преступлении, не пошел бы в полицию предупредить из-
за «боязни прослыть доносчиком». «Я представлял себе, как я приду,
как на меня посмотрят, как меня станут допрашивать [...], напечатают:
Достоевский указал на преступников [...]. Мне бы либералы не про-
стили. Они измучили бы меня, довели бы до отчаяния» — так, по сви-
детельству А.С. Суворина, объяснял свои мотивы Ф.М. Достоевский30.
Хотя известный писатель говорил о давлении общественного мнения,
на самом деле писание доносов противоречило представлению о чести
человека из общества. В этом вопросе, как и при решении вопроса
26 Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т., подписанное «Петр Патриотов».
Л. 137-137 об.
27 ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 70. 1880. Д. 4. По анонимным заявлениям. Л. 1-211 об.;
Там же. Оп. 71. 1881. Д. 32. По безымянным доносам. Л. 1-206 об.
28 Анонимное письмо В.А. Долгорукову, подписанное «Серпуховской земец»,
4 марта 1881 года // ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 71. Д. 32. Л. 94-95.
29 Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «NNN», 19 марта
1880 года// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 149; Чекалкин К.— Лорис-Мелико-
ву М.Т., 4 мая 1881 года // Там же. Д. 645. Л. 112.
30 Суворин А.С. Дневник. С. 454.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
о допустимости политического убийства, действия — вернее, бездей-
ствие общества определялось не политическими, а этическими сооб-
ражениями. По сути, этот второй путь помощи правительству был для
людей, полагавших себя принадлежащими к обществу, закрыт.
Наконец, у представителя общества была еще одна возможность
высказать свое мнение о покушениях, причем она позволяла воздей-
ствовать не только на власть, но и на общество. Речь идет о заявлениях
в периодической печати и публикации брошюр за границей. Если ис-
ключить из этого круга постоянных сотрудников и редакторов жур-
налов и газет, писателей и привычных к перу общественных деятелей,
придется констатировать, что к этому способу заявить о своей пози-
ции прибегало совсем небольшое число лиц. Публикация писем чита-
телей вообще была распространенным явлением, однако все они име-
ли отношение к каким-то местным происшествиям и помещались в
рубриках «Нам пишут из...» и т.п. Заметки, касавшиеся общеполити-
ческих вопросов, как правило, принадлежали постоянным сотрудни-
кам газет или заметным общественным фигурам, например, универ-
ситетским профессорам или известным юристам. Публикация писем
«простых» читателей зависела от политики редакции: она не была ха-
рактерным явлением для «Голоса» или «Московских ведомостей», в то
время как «Петербургский листок» имел даже специальную рубрику
«Письма читателей». Исключением в этом отношении, как и во всем
остальном, стал март 1881 года, но мнения читателей, опубликован-
ные тогда на страницах газет, служили лишь для подкрепления пози-
ции самих редакций. Они содержали ту же критику полиции, те же
предложения мер борьбы с террором, те же «скорбь и негодование» по
поводу покушений31. В портфелях редакций скапливались и послания,
которые невозможно было опубликовать по цензурным соображени-
ям, но в которых, как и в записках во власть, содержались критические
замечания в адрес правительства («Расскажите, чем Лорис-Меликов
занимался в то время, когда делали подкоп на Садовой и снаряжали
бомбы для 1 марта: успокаивал Государя, льстил Юрьевской, любезни-
чал со всеми?»32) и мнения о возможной конституции. Порой желание
высказать свое мнение и тем самым помочь решить проблему терро-
ра побуждало обращаться с одними и теми же словами и к обществу,
31 См.: Письма в редакцию// Петербургский листок. 1881. Март-апрель.
Современные известия. 1881.21 марта.
32 Письмо неустановленного лица в редакцию газеты «Голос», 1 апреля
1881 года // ОР РНБ. Ф. 73. Д. 970. Л. 1.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
и к власти. Ветлужский предводитель дворянства Н.П. Колюпанов пи-
сал как М.Т. Лорис-Меликову, так и в газету «Русский курьер»33.
Существовала, однако, большая категория представителей обще-
ства, для которых этот способ был неприемлем в первую очередь из-за
критического отношения к самой печати, в коей многие видели чуть
ли не главную причину появления «крамолы»34. Бытовало также не-
доверие к объективности газет («Трудно стоять за правду тому, кто,
по своему положению, должен гоняться за популярностью») и к ос-
мысленности публичных дискуссий. Анонимный автор «Записки о
мерах борьбы с революционным движением» полагал, что открытая
публикация его сочинения об интеллигентном классе как о почве,
где зарождаются революционные идеи, стала бы поводом к «страст-
ной и вредной полемике». Кроме того, он опасался и за свою личную
репутацию, не желая прослыть «благонамеренным мечтателем» или
«самонадеянным и назойливым прожектером»35. Опасение аноним-
ного автора может быть распространено на других представителей
общества, молчавших в салонах и клубах, но все же достаточно остро
переживавших проблему террора, чтобы обращаться с письмами во
власть. В публичном политическом пространстве, где либерализм
был моден и даже отчасти одобрен «новыми веяниями» М.Т. Лорис-
Меликова, открыто говорить об ограничении доступа в университеты
для неимущих было по меньшей мере некомфортно. Заявить же такое
требование со страниц газет почти наверняка означало подвергнуться
публичной травле.
Спускаясь вниз по ступеням объединений представителей обще-
ства от одной сколько-нибудь многочисленной группы к другой и не
находя ни в одной из них согласия, организованного политическо-
го действия, не вызывавшего бы протеста внутри самих этих групп,
рассказ об обществе дошел до предела — до отдельного человека,
действующего от своего имени. На этой последней ступеньке может
показаться, что у этой книги нет героя. Русское общество внезапно ка-
жется иллюзией, грандиозным обманом и самообманом. Оно не при-
ходит на помощь правительству, когда то взывает к нему, но и слухи
33 Колюпанов Н. Из захолустья// Русский курьер. 1881. 17 марта; Колюпа-
нов Н.П. — Лорис-Меликову М.Т., 21 февраля 1880 года// РГИА. Ф. 1282. Оп. 1.
Д. 645. Л. 18-19.
34 Победоносцев К.П. Печать// Победоносцев К.П. Сочинения. СПб., 1996.
С. 300-307; Докладная записка состоящего при МВД действительного статского
советника Соболева, 25 августа 1880 года. Л. 10-11 об.
35 Записка о мерах борьбы с революционным движением. Л. 2.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
о грандиозных пожертвованиях в кассу «Народной воли»36, укрыва-
тельстве террористов37, сотрудничестве с ними38 при ближайшем рас-
смотрении оказываются преувеличением. Достоверные случаи прямо-
го пособничества или просто переговоров представителей общества
с террористами за пределами ограниченного кружка фрондирующих
литераторов и земских деятелей крайне немногочисленны. Ощущение
беспомощности и бессмысленности существования выражено в горь-
ких словах Н.П. Колюпанова: «...как жило до сих пор русское обще-
ство? Мы думали, говорили, писали, сочувствовали, бранили, про-
сили, желали, надеялись [...], но никогда ничего не делали»39. В этой
жалобе есть слово, которое способно победить скепсис по поводу
существования русского общества за пределами локальных публич-
ных собраний и face-to-face коммуникации, так удачно объединенных
Л. Хефнером аналитической категорией «местное общество». Это сло-
во «мы», позволяющее вернуться по тем же ступеням вверх. Человек,
высказывающий свои мысли высшей администрации, чувствовал
себя не только служащим, дворянином, родителем, но и членом обще-
ства, говорящим с властью от имени многих. Все попытки коллектив-
ного давления на власть предпринимались от имени общества и ради
общего блага. Русское общество говорило на одном языке, размыш-
ляло над одними и теми же проблемами, предлагало схожие способы
их решения, обладало общими ценностными ориентациями. Именно
ощущение «мы», постоянно присутствующее в разговорах, мыслях,
поступках, а не какие бы то ни было формальные признаки и даже
не принадлежность к одной «культурной сети» позволяют говорить
об обществе как о герое этой книги.
По влиянию, какое оно оказало на русское общество, время на-
родовольческого террора сопоставимо только с двумя событиями
царствования Александра II: подготовкой отмены крепостного пра-
ва и кануном Русско-турецкой войны. Короткий срок пребывания у
власти М.Т. Лорис-Меликова на фоне нараставшей революционной
36 Русанов Н.С. На родине. С. 269; Кириллов Т.Т. Первая часть записки по
характеристике лиц, принадлежащих к социально-революционному движению.
Л. 36. См. также: Бешенцов С.Н. — Лорис-Меликову М.Т., 1 марта 1880 года//
РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 645. Л. 94 об. О финансах «Народной воли» см.: Волк С.С.
«Народная воля». С. 260-261.
37 Плансон А.А. Былое и настоящее. С. 262.
38 Denkwurdigkeiten des Botschafters General von Schweinitz. Berlin, 1927. Bd. 2.
S. 102; Анонимное письмо М.Т. Лорис-Меликову, подписанное «Истинный добро-
желатель». Л. 112 об.
39 Колюпанов Н. Из захолустья.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
борьбы во многих мемуарах40, а затем и в историографии оценивался
и оценивается как время «общественного подъема»41. Определение
«подъем» всегда обладает положительным смыслом: в конце 1850-х,
как и в середине 1870-х, русское общество обрело немало поводов для
гордости, опыт совместного действия, опыт давления на правитель-
ство, но в то же время и опыт сотрудничества с ним. В целом имен-
но эти два события сформировали представления об обществе как
о единой силе, способной играть роль на политической арене. Сами
вопросы, вокруг которых происходил этот подъем, до реализации
конкретных положений крестьянской реформы и до начала воен-
ных действий оценивались в основном в позитивном ключе. В конце
1870-х эти годы нередко с ностальгией вспоминали как время радо-
сти и надежды.
Общественные настроения 1879-1881 годов резко контрасти-
руют с такими ощущениями: покушения на императора и ответные
казни положительных эмоций вызывать не могли. Наряду с описани-
ями общественного подъема в воспоминаниях встречаются рассказы
о начале 1880-х как о времени уныния, пассивности и равнодушия42.
Мемуаристы, пытавшиеся в воспоминаниях передать «дух эпохи»,
единодушно рисовали картину «смутного времени»43: «...никто не
был уверен в завтрашнем дне» (А.А. Плансон)44, «...души людей уже
угнетал тупой груз надвигающихся событий» (Л. Андреас-Саломе)45,
«...настроение общества в Петербурге и провинции было смутно
40 Попов М.Р. Записки землевольца. С. 202; Русанов Н.С. На родине. С. 269;
Прибылев А.В. Записки народовольца. М., 1930. С. 18; Шаховской Д.И. Автобиогра-
фия // Русские ведомости. 1863-1913. Сб. статей. М., 1913. С. 196-197; Головин К.
Мои воспоминания. Т. 1. С. 367.
41 Во многом итоговой можно назвать коллективную монографию «Россия
в революционной ситуации на рубеже 1870-1880-х годов» (1983).
42 Южин-Сумбатов A.M. Воспоминания. Записи. Статьи. Письма. М.; Л., 1941.
С. 35; Последние дни царствования императора Александра II. С. 66. См. также:
Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 366; Паренсов П. Из прошлого. С. 22.
43 Эта устойчивая метафора встречается в целом ряде мемуаров: Плансон А.А.
Былое и настоящее. С. 261; Достоевская А.Г. Воспоминания. М., 1987. С. 397;
Паренсов П. Из прошлого. С. 22; Чичерин Б.Н. Воспоминания. С. 122. Также эта
метафора использовалась непосредственно в 1879-1881 годах для характеристики
происходящего. Значимость ее заключается в том, что она не только представляла
положение дел как результат действия «смутьянов», но и вызывала устойчивые ас-
социации с историей «смутного времени» начала XVII века, поставившего русское
государство на грань гибели.
44 Плансон А.А. Былое и настоящее. С. 262.
45 Андреас-Саломе Л. Прожитое и пережитое. С. 213.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
345
и неопределенно» (Н.Ф. Бунаков)46. Список подобных высказываний
можно было бы продолжить. Важно лишь подчеркнуть: такое ощуще-
ние времени было свойственно людям разных социальных положений
и политических взглядов.
В 1879-1881 годах существовало одно слово, употреблявшее-
ся по любому поводу людьми с разными взглядами, общественным
положением, жизненным опытом: «недовольство». Это состояние
оценивалось как «повсеместное» и «общее»: «...общество недоволь-
но сплошь», «...безусловно, все граждане русской империи теперь
недовольны»47. В марте 1881 года Б.Н. Чичерин в записке «Задачи но-
вого царствования» утверждал: «Повсюду неудовольствие, повсюду
недоумение. Правительство не доверяет обществу, общество не дове-
ряет правительству. Нигде нет ни ясной мысли, ни руководящей воли.
Россия представляет какой-то хаос»48.
Описывая «повсюдное недовольство», наблюдатели нередко гово-
рили о нем как о «погоне за современной модой»49. Наиболее развер-
нуто эта мысль представлена в брошюре Г.А. де Воллана:
Войдите в какой-нибудь салон и послушайте, о чем там говорят,
о чем вздыхают, чего желают русские люди. [...] Все недовольны, все
негодуют [...]. Что больше нужно? — подумает какой-нибудь наивный
юноша, слушая эти салонные толки, — общество не сочувствует пра-
вительству — я сейчас пойду и вступлю в ряды наших революционе-
ров. Этот наивный юноша и не поймет никогда той двойственности,
которую вмещает в себя русский человек. Он слишком честен, слиш-
ком благороден, чтобы понять, как можно толковать о русском мужи-
ке и вместе с тем загребать куши, бранить правительство и стараться
сорвать всякие extra, в виде подъемных, столовых и т.д.50
1,6 Бунаков Н.Ф. Моя жизнь, в связи с общерусской жизнью, преимущественно
провинциальною (1837-1905). СПб., 1909. С. 125.
А7 Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 16; Евреинов Г.А. Реформа
высших государственных учреждений России и народное представительство.
СПб., 1905. С. 16; Кошепев А. Где мы? СП; Анонимное письмо с подписью «И. С».
Л. 451 об.; Паткин Н. Записка об искоренении социализма. Л. 224 об.; Коковцов
Н. Записка. 15 марта 1880 года. Л. 400; Анонимное письмо Лорис-Меликову М.Т.,
7 декабря 1879 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 643. Л. 547.
48 Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования. С. 101.
49 Флоринский В.М. Заметки и воспоминания// Русская старина. 1906. №6.
С 607.
50 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 134.
См. также: Фадеев Р.А. С апреля 1879 по апрель 1880. С. 14.
Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
Эти наблюдения созвучны тем, что зафиксировала в дневнике
Е.А. Штакеншнейдер 7 ноября 1880 года. Рисуя свое столкновение с
директором лицея Гартманом по поводу дела Гольденберга, она писала,
что ее собеседник «говорил тем тоном упрека кому-то, каким принято
теперь говорить и каким люди, как Гартман, самостоятельно обыкно-
венно не говорят, а употребляют этот тон лишь тогда, когда он принят
всеми»51. Этим эпизодом Е.А. Штакеншнейдер характеризовала «при-
водящий в ужас дух», «царящий в обществе»: ее гости «вовсе не от-
чаянные какие-нибудь, не отпетые», «а говорят — сами не слышат что.
И не могут не говорить так, потому что так говорят все. И вот именно
то, что все так говорят, и есть самое ужасное настоящего времени»52.
Ощущение «недовольства» текущим положением дел не знало со-
циальных границ и политических пристрастий. Именно оно застав-
ляло воспринимать террор как результат острого неблагополучия,
неправильности существующей системы, а потому, если свести все
предложения по борьбе с ним к сухому остатку, окажется, что это
всегда были требования перемен.
Если предыдущие годы общественного подъема были временем
постижения силы общественного мнения, то народовольческий тер-
рор заставил представителей общества увидеть границы как своих
возможностей в постижении происходящего, так и способности воз-
действовать на него. К ощущению «недовольства» примешивалась не-
малая доля страха: страха перед динамитом «Народной воли», страха
за привычный миропорядок, за будущее, которое внезапно оказалось
неопределенным, за детей, могущих стать «крамольниками» или быть
отчисленными из гимназии с «волчьим билетом». Накануне 19 фев-
раля 1880 года в «Новом времени» подряд вышли две статьи «Нечто
о малодушии и прочем» и «О трусости», в которых жестоко клейми-
лись «гражданские наши добродетели» («Мы прячемся и дрожим, мы
бережем свою шкуру против какой-то будущей, может быть, вообра-
жаемой опасности [...]. Мы говорим: пусть власть соединится с нами,
пусть она в нас ищет опоры и совета, а сами боимся защищать самих
себя»53). Общество, привыкшее видеть в себе силу, узнало, что оно
«трусливо и малодушно», способно верить самым нелепым слухам
и поддаваться панике.
51 Штакеншнейдер Е.А. Дневник и записки. С. 436.
52 Там же. С. 437.
53 Нечто о малодушии и прочем // Новое время. 1880. 15 марта; О трусости //
Там же. 16 марта.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
Русское общество никогда и нигде, за исключением разве что пра-
вительственных обращений, не казалось единым: его всегда дробили
политические пристрастия. Борьба либералов и «охранителей», подо-
греваемая публичной полемикой периодической печати, многие годы
определяла общественную жизнь в Российской империи. Разумеет-
ся, поиски причин революционного террора не могли не привести к
очередному витку взаимных обвинений на страницах газет и журна-
лов. В частных высказываниях и записках во власть представители
общества были куда сдержаннее.
Либерализм в это время в глазах многих авторов записок двоил-
ся. Он делился на подлинный либерализм, ценность и благотворность
которого подтверждалась годами «правительственного либерализма»
и «либеральных реформ»54, и на либерализм «фальшивый», «напуск-
ной», «ложный»55. Различие между этими явлениями определил в за-
писке Н. Коковцов: есть «здоровый либерализм», т.е. «приверженность
к наибольшей свободе, духовной и физической, при безусловном по-
рядке», и «либеральничание» — «приверженности к безусловной сво-
боде духовной и физической без оглядки на совместимость или не-
совместимость этой свободы с духовным и физическим порядком»56.
Так как наиболее явственно конфликт политических убеждений был
виден на страницах печати, нередко именно «газетные либералы»
изображались проводниками «лжелиберализма»57. Русское общество
в глазах умеренно правых и тех, кто полагал, что «либерализму при-
дет свой черед, когда успокоятся умы и водворится порядок»58, пред-
ставлялось наивным и незрелым, не до конца осознающим, на что его
толкают. Г.А. Евреинов в записке министру юстиции доказывал, что
«консервативные убеждения и охранительные воззрения на вопросы
политики существуют, и только общее недовольство существующими
54 Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года. Л. 135 об.; Скло-
товский — М.Т. Лорис-Меликову, 10 марта 1880 года. Л. 430; Чичерин Б.Н. За-
дачи нового царствования. С. 106; Веселовский Ф. — Александру III, после 4 мая
1881 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 644. Л. 473.
55 Клеваев А. Опровержение лжеучений современных социалистов. Л. 316;
Анонимная записка К.П. Победоносцеву «Самое первое, что теперь нужно Рос-
сии», 1881 года // Победоносцев и его корреспонденты. С. 48.
56 Коковцов Н. Записка, 15 марта 1880. Л. 397.
57 Копия записки неустановленного лица, не ранее марта 1881 года// РГИА.
Ф. 1683. Оп. 1. Д. 15. Л. 82; Постоев Я. — Сабурову А.А., 6 апреля 1881. Л. 148 об. -
149; Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования. С. 109.
58 Там же. С. 117.
348 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
учреждениями накладывает на все общество печать повального ли-
берализма, имеющего, в сущности, значение всеобщей оппозиции со-
временным формам нашего государственного устройства»59.
За пределами газетной полемики либералов редко обвиняли
в «пособничестве» террористам60, но часто — в том, что предлагаемые
ими средства борьбы с «крамолой» вредны. Б.Н. Чичерин в записке
1881 года, разобрав все предлагаемые либеральные меры, утверждал:
«...ходячая либеральная программа, с которой носятся известного
разряда русские журналисты и их поклонники, должна быть устра-
нена. Она ведет лишь к усилению разлагающих элементов общества,
а нам нужно, прежде всего, дать перевес элементам скрепляющим»61.
Если для обозначения определенного спектра политических идей
достаточно было определения «либеральный», то противоположные
взгляды назывались множеством разных имен: консервативные, ох-
ранительные, ретроградные, реакционные. По контрасту с «красной»
партией радикалов приверженцев правых взглядов называли «черной
партией»62.
В отличие от газетной полемики в записках во власть понятие
«консерватизм» не имело отрицательного значения. Пытаясь доказать
правительству необходимость помощи общества, авторы совершенно
разных проектов стремились показать, что оно «всецело консерватив-
но, исполнено здравого смысла, покорно и терпеливо»63. Очевидно,
консерватизм рассматривался как набор идей, полезных для власти,
потому ей советовали создавать условия для его развития64. В опи-
саниях консерватизма видна та же двойственность, которая отмече-
на в восприятии либерализма: чтобы быть полезным, консерватизм
должен быть «серьезным» и «благоразумным»65. При этом в записках
59 Евреииов Г.А. Реформа высших государственных учреждений. С. 35.
60 Дьяков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-
террористов. Л. 63 об. См. также: Клеваев А. Опровержение лжеучений современ-
ных социалистов. Л. 316.
61 Чичерин Б.Н. Задачи нового царствования. С. 110.
62 Черный передел реформ Александра II. Письма из Москвы за границу
(не по почте). С. 16.
63 Пассек П. — Лорис-Меликову М.Т., 1 марта 1880 года. Л. 5 об. См. также:
Соковнин Н. — Лорис-Меликову М.Т., 2 марта 1881 года. Л. 138.
64 Висковатов П.А. — Лорис-Меликову М.Т., 8 марта 1880 года// РГИА.
Ф. 1282. Оп. 1. Д. 642. Л. 84.
65 Евреинов Г.А. Реформа высших государственных учреждений. С. 35; Дья-
ков. Записка о причинах, поддерживающих развитие партии социал-террористов.
Л. 72.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
349
он всегда был обезличен: не назван ни один лидер консерваторов, ни
один печатный орган. Напротив, какая-то экзальтированная дама вы-
ражала К.П. Победоносцеву свою радость, что он не является консер-
ватором66.
Благожелательные абстрактные описания консерватизма резко
контрастировали с разбором конкретных мер борьбы с террором, ко-
торые можно было оценить как «охранительные». Губернский пред-
водитель петербургского дворянства А.А. Бобринский, во время
революции 1905 года сам ставший председателем монархической ор-
ганизации «Объединенное дворянство», а в 1881 году выступивший с
проектом созыва Земского собора, вкладывал в уста представителей
«охранительного лагеря» следующие речи: «...нам, мол, времени нет
осушать болото общественного строя: следует топтать и давить»67.
«Охранителей» обвиняли в том, что своими советами они сами про-
воцируют появление и усиление «крамолы», вносят «беспокойство и
смуту в умы спокойных граждан, роняют правительство в глазах всей
Европы и обвиняют все и всех в принадлежности к социалистической
крамоле»68. Более того, препятствуя эволюционному развитию России,
они действуют, по сути, заодно с революционерами. Как писал К.Д. Ка-
велин, «русские революционеры и анархисты снизу — родные братья
анархистам и революционерам сверху; те и другие представляют две
стороны одной и той же медали, два разных вида одного и того же
порядка дел, поясняют и дополняют друг друга»69. После совершивше-
гося цареубийства раздались голоса, утверждавшие, что втайне «реак-
ционный» лагерь радуется этой смерти. В брошюре «Черный передел
реформ Александра II» М.М. Стасюлевич утверждал, что 1 марта из-
бавило «черную партию» от «величайшей опасности, какая угрожала
ей не дальше, как второго марта [имеется в виду подписание Алек-
сандром II так называемой «конституции Лорис-Меликова». — Ю.С.].
Доказательством тому служит то, что черная партия поспешила вос-
пользоваться всеобщим смятением»70.
Непримиримая газетная полемика либералов и «охранителей» вы-
зывала общую уверенность, что русское общество разделено на два
66 Анонимное письмо К.П. Победоносцеву, 6 мая 1881 года// Победоносцев
и его корреспонденты. С. 227-228.
67 Конституционные проекты начала 1880-х гг. XIX в. С. 136.
68 Де Воллан Г. Свободное слово о современном положении России. С. 52.
69 Письмо К.Д. Кавелина к графу М.Т. Лорис-Меликову. С. 34.
70 Черный передел реформ Александра II. Письма из Москвы за границу
(не по почте). С. 16.
350 Часть II. Русское общество в 1879-1881 годах: обсуждая проблему терроризма
противоборствующих лагеря. Между тем вопрос о терроре и его при-
чинах был слишком сложен и не поддавался однозначному прочтению
ни с позиций либеральной, ни с позиций охранительной программы.
Люди с разными политическими убеждениями говорили о террори-
стах как о «преступниках», «фанатиках», «недоучках», вносили в оцен-
ку цареубийства не только политический, но и этический элемент.
Предлагаемые в записках меры, хотя и поддаются классификации с
точки зрения большего или меньшего содержания в них либерализ-
ма или консерватизма, в то же время имеют тенденцию пересекаться
или соседствовать на страницах одного и того же сочинения. В по-
следние годы в противовес исследованиям русского консерватизма71
и либерализма72 как политических течений высказываются мнения,
что употреблявшиеся во второй половине XIX века эпитеты «кон-
сервативный» и «либеральный», «реакционный» и «прогрессивный»
«всякий раз наполнялись ситуативным и потому неоднозначным со-
держанием», следовательно, эти критерии «имеют слишком общий
характер и не могут отразить всех нюансов идейных баталий, разы-
грывавшихся на российской политической сцене»73. Наблюдение за
поведением русского общества во время народовольческого террора
вполне подтверждает это мнение.
1 марта 1881 года открыло русскому обществу, «недовольному»
и «либеральничающему», что в массе своей оно переоценивало сте-
пень своей «прогрессивности». Даже претендуя на некую роль в по-
литической жизни страны, члены общества не переставали ощущать
себя подданными самодержавного монарха, потому смерть Алек-
сандра II вкупе со страхом перед показавшейся вдруг очень близкой
71 Подробно историография русского консерватизма рассмотрена в статье:
Минаков А.Ю. Русский консерватизм в современной российской историографии:
современные подходы и тенденции изучения // Отечественная история. 2005. № 6.
С. 133-142. См. также: Твардовская В. А. Идеология пореформенного самодержа-
вия: М.Н. Катков и его издания. М., 1978; Тимошина Е.В. Политико-правовая идео-
логия русского пореформенного консерватизма: К.П. Победоносцев. СПб., 2000;
Дронов Е.И. Князь Владимир Петрович Мещерский// Вопросы истории. 2001.
№ 10. С. 57-84; Кузнецова О.В. Р.А. Фадеев: генерал и публицист. Волгоград, 1998;
Дудзинская Е.А. Славянофилы в пореформенной России. М., 1994.
72 Российский либерализм: идеи и люди. М., 2007; Горнов В.А. Историография
истории земства России. Отечественные исследования второй половины 1940-
1990-х гг. Рязань, 1997; Алафаев А.А. Русский либерализм и самодержавие на рубе-
же 1870-1880-х гг. М., 2002.
73 Русский консерватизм: проблемы, подходы, мнения // Отечественная исто-
рия. 2001. № 4. С. 119.
Глава VI. Русское общество в зеркале террора
революцией отрезвила многих. Очень верно эта ситуация была схва-
чена Н.С. Русановым: пока «Народная воля» только угрожала само-
держцу, она «собирала, словно в фокусе, свободолюбивые стремле-
ния в обществе, а в то же время не ударяла в забрало монархическим
предрассудкам русских [...] либералов», но после цареубийства и в них
проснулись «иррациональные чувства верноподданных»74. О том же
писал публицист-консерватор К.Ф. Головин: «...когда отравленные
плоды мнимо-благородного движения ясно показали себя [...], симпа-
тии разом отхлынули и, не находя себе более поддержки, революцион-
ное движение зачахло»75.
Народовольческий террор стал для русского общества серьез-
ным испытанием. В ситуации рушащегося на глазах порядка вещей
(под ударами горстки людей, действия которых выходили за рамки
привычного и с трудом поддавались рациональному анализу), это
общество слышало призывы о помощи и со стороны революционе-
ров, и со стороны власти. Попытки ответить на эти призывы, равно
как и попытки осмыслить происходящее, больше всего повлияли на
само общество. Вместо уверенности в своей силе, воскресшей было с
назначением М.Т. Лорис-Меликова, оно осознало собственную сла-
бость: слабость не только перед лицом правительства, но и перед
людьми, решившимися вмешаться в течение дел с помощью динами-
та. В то же время эти призывы заставили очень многих задуматься о
своем статусе и открыть в себе не только чиновника, генерала, дворя-
нина, родителя, но и члена общества.
В течение 1879-1881 годов русское общество познавало себя.
Я постаралась повторить пройденный им путь, чтобы в зеркале на-
родовольческого террора увидеть своего героя.
74 Русанов Н.С. На родине. С. 269-270. Надо сказать, и десятилетия спустя не
все были способны даже на такие относительно спокойные рассуждения. Злоб-
но-иронично о переломе в общественном мнении писали А.И. Южин-Сумбатов,
О. Любатович (Южин-Сумбатов А.И. Воспоминания. С. 35; Любатович О. Далекое
и недавнее. С. 82).
75 Головин К. Мои воспоминания. Т. 1. С. 367. См. также: Последние дни цар-
ствования императора Александра II. С. 102; Бенуа А. Мои воспоминания. Кн. 1/3.
С. 384; Чичерин Б.Н. Воспоминания. С. 120.
«СОВЕТ ДВАДЦАТИ ПЯТИ БАРАНОВ»:
ОПЫТ ПОЛИЦЕЙСКОГО
ПАРЛАМЕНТАРИЗМА (ПОСЛЕСЛОВИЕ)
в
течение 1879-1881 годов участие общества в решении полити-
ческих вопросов и в борьбе с террором неоднократно объявля-
лось панацеей от всех бед. Казалось, стоит удовлетворить жажду
политической деятельности, которую общество всеми силами демон-
стрировало власти, как все проблемы Российской империи разрешат-
ся сами собой. Мне кажется уместным закончить эту работу о русском
обществе рассказом о том, как в марте 1881 года в Петербурге прошли
выборы, основанные на беспрецедентно широком избирательном пра-
ве, по недоразумению данном даже женщинам. По их итогам начало
свою работу представительное учреждение, призванное выработать
меры, необходимые для ограждения «общественной безопасности»1.
Основания, на которых был создан Совет при петербургском градо-
начальнике, если перенести их в масштабы всей страны, были куда
более либеральным, чем «конституция Лорис-Меликова» и любые ли-
беральные проекты, предлагавшиеся обществом. Совет значительно
ограничивал деятельность градоначальника, поскольку имел право
налагать вето на любое его решение. О результатах попытки власти
взаимодействовать с обществом на тех условиях, которых оно так на-
стойчиво добивалось, можно судить уже по тому, что исследований
учреждения, вошедшего в историю как «Совет двадцати пяти бара-
нов», до сих пор нет.
19 марта 1881 года, почти три недели спустя после убийства Алек-
сандра II, в соответствии с высочайшим повелением, подписанным
1 Здесь и далее Высочайшее повеление 18 марта цитируется по: Порядок.
1881. 19 марта.
Послесловие
накануне поздно ночью, в 228 околотках Петербурга, примерно в ста
тысячах квартир2, должна была произойти одна и та же сцена: комис-
сии из полицейского чиновника, гласного городской думы и двух во-
енных офицеров или гражданских чиновников следовало обратиться
к домовладельцу или хозяину квартиры с просьбой «указать лицо,
которое, по его личному убеждению, достойно чести быть выбор-
ным» во Временный совет при градоначальнике. Судя по переписке
Н.М. Баранова, назначенного 8 марта санкт-петербургским градона-
чальником, и М.Т. Лорис-Меликова, выборы рассчитывали провести
за час, с 9 до 10 вечера, чтобы застать избирателей дома3. Очевидно,
что проект Совета был составлен на скорую руку и реализация его
не была продумана. Комиссии не успевали обходить все квартиры,
потому в некоторых околотках голоса «отбирали» околоточные или
управляющие домов.
Поспешность решения привела к тому, что многие петербуржцы,
особенно те, кто не читал утренних газет, вообще не знали о выбо-
рах или получали о них превратное представление от дворников и
городовых. 20 марта князь В.П. Мещерский записал в дневнике: «Все
виденные мною сегодня лица объясняют вчерашнюю прогулку глас-
ных и полиции для собирания голосов в совет градоначальника как
умную меру полицейского осмотра»4. Слухи о «повальном обыске»
приводили подчас к комическим результатам: прослышав, что по-
лиция будет отбирать фотографические карточки, прислуга прятала
их в дровах5. Н.С. Русанова дворник просил убрать все запрещен-
ные книжки и приводил в пример соседа-лавочника, который прове-
рял сельдяные бочки, опасаясь, что «ему скубенты книжку по злобе
подбросят»6.
В соответствии с высочайшим повелением, избиратели должны
были дать письменный отзыв, заключающий звание и фамилию из-
бираемого, а также подпись избирателя с обозначением его адреса.
И здесь у опрашиваемых возникал закономерный вопрос, ответа на
который члены комиссии не знали: проходят ли выборы в пределах
околотка или возможно записать фамилию любого жителя Петербурга.
2 Цифра дана по подсчетам газеты «Порядок». В 1872 году в Петербурге было
86 940 жилых квартир, а всего 92 877 квартир (Порядок. 1881. 20 марта).
3 Н.М. Баранов — М.Т. Лорис-Меликову, 18 марта 1881 года // РГИА. Ф. 1282.
Оп. 1.Д. 1051. Л. 1.
4 Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 203.
5 Порядок. 1881. 21 марта.
6 Русанов Н.С. События 1 марта и Николай Васильевич Шелгунов. С. 149.
354
.Русское общество в зеркале революционного террора
В журналах комиссий появлялись записи такого содержания: «никого
не знаю», «никого не имею в виду»7.
Следует учесть, что единственным опытом участия в выборах у из-
бирателей был опыт выборов в городскую думу, у некоторых — в зем-
ские или дворянские организации, проходившие иначе. В том же мар-
те 1881 года при населении в 928 тысяч человек право участвовать в
выборах в столичную думу получили 17 760 человек (1,9%), а реально
участвовали 2730 человек8. Хотя система выборов основывалась на
принципе всесословности, вследствие необходимости владеть недви-
жимостью либо платить сборы с торгово-промышленных заведений
фактически лишенными избирательного права оказывались наемные
рабочие, чиновники, лица свободных профессий, не имевшие соб-
ственных домов и снимавшие жилье, а также все те, кто проживал на
казенных квартирах. Высочайшее повеление от 18 марта в несколько
раз увеличило количество избирателей, так как в нем говорилось, что
«правом голоса пользуются все домовладельцы, все хозяева квартир,
то есть лица, занимающие на свое имя квартиры в частных и казен-
ных зданиях, все хозяева промышленных и торговых заведений, все
собственники лавок и заводовладельцы». В число избирателей попа-
ли не только лица, никогда не участвовавшие в каких-либо выборах,
но и женщины, вообще лишенные избирательных прав9.
Особый интерес представляет вопрос, чем руководствовались из-
биратели, называя кого-то пришедшей комиссии. Очевидно, что слу-
хи о «настоящей причине» высочайшего распоряжения, равно как и
процедура, при которой выбор не был тайным, заставляли горожан
называть кандидатов с оглядкой. В.П. Мещерский предполагал у из-
бирателей такие размышления: «Есть у нас хороший и образованный,
[...] честный человек, да боязно, как бы не подвести его»10. Впрочем,
горожане могли опасаться навредить не только выбираемым, но и са-
мим себе. Г.К. Градовский в воспоминаниях рассказывал, как к нему
19 марта зашла соседка по квартире, чтобы посоветоваться, «как ей
избавиться от Барановской "конституции" и что вписать в избира-
тельный листок, чтобы не попасть в беду? Я посоветовал ей записать
7 Порядок. 1881. 21 марта.
8 Петербургская городская дума, 1846-1918. СПб., 2005. С. 50.
9 По этому поводу журналист Г.К. Градовский писал: «Баранову принадлежит
честь дарования политических прав русской женщине. Законодатели задумывают-
ся, сомневаются, а градоначальник, по своему вымыслу, приказал — и соверши-
лось то, о чем тогда не просили и не думали» (Градовский Г.К. Итоги. С 93).
10 Мещерский В.П. Дневник. Март. С. 215.
Послесловие
бывшего градоначальника Трепова как самого надежного обывателя
для борьбы с крамолой»11. По этим же или по иным соображениям, но
Ф.Ф. Трепов получил в ходе выборов в Совет двадцати пяти больше
всего голосов — 176. В газеты попали сообщения о нарушении воли
избирателей: например, околоточные сами писали имена выборных,
а в некоторых учреждениях «начальство само указывало подчинен-
ным кого избирать»12. Более того, один из корреспондентов газеты
«Голос» сообщал о таких откровениях околоточного, собиравшего
голоса: на вопрос избирателя, как будет считаться его запись в книге
«никого назвать не могу», тот ответил, что «на это место будет постав-
лен кандидат полиции»13.
Один из корреспондентов «Порядка», анализируя недостатки
прошедших выборов, писал: «Во всяком случае, выборы эти будут на-
столько случайны, что никто из избиравших не сможет взять на себя
ответственность за результат избрания. А, между тем, важно то, что
если комиссия окажется ниже своего призвания [...], то люди с на-
смешкою отнесутся к выборному началу, будут вправе указать нам на
вчерашнюю попытку и говорить: ведь, вот, вам дали право избирать
уполномоченных, а кого вы избрали?»14
Подсчет голосов, собранных 19 марта, длился до 5 часов утра сле-
дующего дня, а результаты выборов были обнародованы в газетах
21-го. Поспешность выборов привела к чрезвычайному многообразию
фамилий в избирательных книгах: избирательный максимум едва до-
стиг ста голосов за одного человека, а в одном из околотков он соста-
вил 13 голосов15. Тем не менее выборы были признаны состоявшимися.
Состав тех, кто был сочтен «достойным чести быть выборным»,
получился пестрым. Его анализ дает возможность сделать ряд выво-
дов о том, чем руководствовались избиратели, когда называли канди-
датов. Очевидно, что состав выборных распался на две большие груп-
пы: представители купечества (38%) и дворянства (43%). Числа эти не
абсолютны, так как те из выборных, кто записан как мещане и кре-
стьяне, скорее всего, также участвовали в коммерческой деятельности,
даже генерал-майор граф Г.Ф. Менгден был одновременно записан
как временный 2-й гильдии купец. В околотках, население которых
п Градовский Г.К. Итоги. С. 93.
12 Порядок. 1881. 22 марта.
13 Голос. 1881.21 марта.
14 Порядок. 1881. 22 марта.
15 Там же. 21 марта.
356
.Русское общество в зеркале революционного террора
голосовало за представителей купечества, избиратели, как кажется,
руководствовались теми же принципами, какие работали при выборах
в Санкт-Петербургскую городскую думу. Более половины выборных
этой категории являлись гласными в 1877-1881 годах или были избра-
ны в думу на выборах, проходивших в марте-апреле 1881 года. Види-
мо, когда появилась комиссия с неожиданным требованием назвать
кандидата, избиратели вспомнили тех, кому они доверили управление
городом ранее или собирались доверить в ближайшее время.
Совершенно иную картину представляет состав выборных от
дворянства, четко делившихся на военных (26) и штатских (57). Здесь
избрание тех, кто уже управляет городом, было невозможно, так как
большинство дворян не имело недвижимой собственности в Петер-
бурге, которая бы позволила им принимать участие в городских выбо-
рах. Например, из 10 избранных генерал-майоров только двое могли
принимать участие в выборах, причем если генерал-майор Жербин был
лично собственником недвижимости, то генерал-майору Коростовцу
передоверяла право выбора его жена. Из 23 действительных статских
советников в выборах могли участвовать 11 человек, двое из которых
были доверенными лицами своих жен. Некоторые выводы позволяет
сделать анализ классов чинов выборных. Хотя среди выборных были
представлены классы со второго по одиннадцатый, большинство при-
надлежало к классам со второго по шестой. Эта тенденция подтверж-
дается также тем, что представители низких чинов занимали факти-
чески более высокое положение, связанное с иной деятельностью:
например, отставной поручик СП. Горсткин шел в списке лиц, име-
ющих право участвовать в выборах в думу под номером 18, т.е. не толь-
ко принадлежал к первой курии выборщиков, но и официально вхо-
дил в двадцатку самых богатых людей Петербурга, даже имел в городе
улицу и мост своего имени. Среди выборных оказались представите-
ли высоких бюрократических и военных кругов, а также известные
общественные деятели: редакторы А.А. Краевский и М.И. Семевский,
ректор Петербургского университета А.Н. Бекетов, шесть мировых су-
дей и предводитель петербургского дворянства гр. А.А. Бобринский.
21 марта в доме градоначальника 210 представителей общества
должны были избрать из своего состава 25 человек. После прочтения
списка выборных каждый должен был написать столько имен из это-
го списка, сколько хотел: от двадцати пяти до одного; затем избран-
ная комиссия подсчитала количество голосов, поданных за каждого
кандидата. В двенадцатом часу ночи состав Совета был определен.
П.А. Зайончковский, опираясь на дневник Е.А. Перетца, высказал
Послесловие
мнение, что «выборы не были основаны на выборном начале, так как
на обсуждение собравшихся был предложен список, полностью со-
ставленный полицией»16. Ни М.И. Семевский, в отличие от Е.А. Пе-
ретца присутствовавший во время выборов, ни А.В. Богданович,
хорошо осведомленная о Совете, об этом не упоминают. Кроме того,
сам состав выборных не позволяет столь однозначно утверждать, что
выборы в Совет были только «комедией».
Хотя 19 марта голоса распределились между дворянами и недво-
рянами примерно поровну, в Совете этот паритет был нарушен: дво-
ряне составили 84% против 16% остальных. При этом сохранилась
тенденция избрания лиц, занимавших выборные должности: 52% чле-
нов Совета были гласными городской думы, 20% мировыми судьями;
всего из 25 человек выборные должности занимали 15 человек. Если
перейти от количественного анализа к конкретным личностям, уви-
дим, что членами Совета стали очень известные в Петербурге люди:
больше всего голосов получили бывший градоначальник Ф.Ф. Трепов,
а также генерал-адъютант И.И. Воронцов-Дашков. Среди лиц, зани-
мавших высшие государственные должности, можно назвать члена
Государственного совета А.П. Заблотского-Десятовского и управля-
ющего Государственным банком Е.И. Ламанского. Кроме того, в Со-
вет в соответствие с повелением 18 марта вошел городской голова
П.Л. Корф. 22 марта в состав были включены второй комендант Пет-
ропавловской крепости генерал-майор Адельсон и полковник Гене-
рального штаба Пузыревский, которые должны были обеспечить
связь Совета с военным ведомством. Таким образом, всего Совет со-
стоял из 28 человек. Все они обладали немалым опытом управления,
занимались общественной деятельностью, имели вес в различных
кругах общества — все те качества, которые должны были сделать их
самыми подходящими участниками эксперимента, призванного осу-
ществить взаимодействие власти и общества, проверить способность
представительных органов решать поставленные перед правитель-
ством вопросы, с которыми оно не справлялось самостоятельно.
Газеты, волновавшиеся по поводу случайности выбора, были
вынуждены признать состав Совета «удовлетворительным» и даже
«в высшей степени благоприятным». Газета «Голос» сообщала читате-
лям: «В состав совета вошли лица, которые, с одной стороны, действи-
тельно должны считаться представителями лучшей, разумной части
петербургского общества, а с другой стороны — своими знаниями,
Зайончковский П.А. Кризис самодержавия. С. 308.
358
.Русское общество в зеркале революционного террора
просвещением, умом, опытностью в делах, близким знакомством
с условиями петербургской жизни могут действительно оказать су-
щественную помощь»17. Впрочем, газета, восхвалявшая Совет, на-
ходилась в несколько щекотливом положении, ведь ее редактор был
одним из членов этого учреждения. Казалось бы, такой личный состав
Совета должен был обеспечить ему успех. В действительности вышло
иначе.
На собрании 21 марта, до того как выборные приступили к опре-
делению членов Совета, градоначальник предложил в экстренном
порядке утвердить две меры: билеты для извозчиков, которые возят
пассажиров с железнодорожных вокзалов, и заставы у въездов в го-
род. Обе меры были приняты выборщиками единогласно. Если вопрос
с извозчиками затем обсуждался в Совете, то проблема застав сразу
вылилась в серьезный инфраструктурный кризис, заставивший усом-
ниться в действительной пользе выборного учреждения и поставить
вопрос о его будущем*. Хотя заставы были утверждены собственно
не Советом, а собранием выборщиков, в неудаче этой меры обвинен
был именно Совет. Уже 23 марта в газеты стали поступать сообще-
ния, что заставы затрудняют подвоз продовольствия в столицу, из-за
них встала работа некоторых заводов, так как рабочие из пригородов
не могли вовремя попасть в Петербург, не были выпущены из города
погребальные процессии18. Членам Совета стали поступать многочис-
ленные заявления жителей столицы о стеснительности такой меры.
23 марта А.В. Богданович записала в дневнике, что Совет отменил
это распоряжение19. Заставы были сняты 25 марта по распоряжению
градоначальника, но об участии в этом решении Совета в постановле-
нии не говорилось. Газета «Голос», начав с того, что «неизвестно, кому
принадлежит мысль о снятии застав», затем намекнула читателям, что
градоначальник «прислушался к заявлениям, сделанным в Совете»20.
За этими скупыми сведениями можно увидеть конфликт, разгорав-
шийся между не склонным прислушиваться к кому-либо градоначаль-
ником Н.М. Барановым и членами Совета, считавшими, что у них есть
законные права влиять на принимаемые решения. Печать, не обратив
внимание на напоминания «Голоса», что мера была одобрена не Сове-
том, принялась искать причины неудачи. Под сомнение был поставлен
17 Голос. 1881. 22 марта.
18 Порядок. 1881. 24 марта.
19 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 51.
20 Голос. 1881. 26 марта.
Послесловие
не принцип выборности, а «общее состояние умов», при котором
«смешиваются постоянно понятия "критика" и "сопротивление"»21.
Тем не менее газеты были склонны дать Совету еще шанс, при усло-
вии, что впредь он будет осторожнее давать свое согласие, чтобы «не
очутиться, как теперь, в необходимости отменять меру, принятую три
дня тому назад»22.
Рассмотренный выше конфликт выявил противоречие между ви-
дением компетенции и задач Совета его членами и градоначальником.
Н.М. Баранов желал единолично принимать постановления, утверж-
дение которых Советом превращали их в решения всего общества,
подлежащие обязательному и безоговорочному исполнению. Очевид-
но, градоначальник не нуждался даже в совете компетентных лиц, так
как при обсуждении вопроса о праве членов Совета проектировать
новые мероприятия по собственной инициативе он оставил за собой
право первому знакомиться с такими предложениями и самому ре-
шать вопрос о вынесении их на общее обсуждение. Фактически все
меры при таком порядке оставались на личное усмотрение градона-
чальника. Совету надлежало быть лишь декоративным учреждением
при полиции.
Сами члены Совета изначально видели свою миссию иначе: они
всячески стремились расширить свою компетенцию и проявляли
инициативу. О том, что Совет рассчитывал на долгий срок работы,
говорит факт принятия им внутреннего распорядка: предполагалось
вести протоколы заседаний, для чего нанять секретаря; было опреде-
лено условие, что заседание считается состоявшимся в случае присут-
ствия 13 человек. Е.В. Богданович внес переложение, чтобы по приме-
ру Петербурга аналогичные советы были образованы во всех крупных
городах России23.
Конфликт между Советом и градоначальником продолжал нарас-
тать, что нашло отражение в расписании заседаний. Первоначально
предполагалось, что Совет будет собираться ежедневно по вече-
рам (это видно из речи Н.М. Баранова при открытии Совета24). Уже
25 марта эти планы были скорректированы: Совет не собирался в Бла-
говещение (25 марта) и в период с 26 по 29 марта во время слушания
дела о преступлении 1 марта. Недовольный «самодурством» Баранова
21 Порядок. 1881. 24 марта.
22 Там же. 27 марта.
23 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 58.
24 Порядок. 1881. 21 марта.
.Русское общество в зеркале революционного террора
Ф.Ф. Трепов 24 марта собрался выйти из состава «странного совета»25.
28 марта А.В. Богданович, вероятно, не без влияния мужа писала:
«Никто не доверяет Баранову, все видят в нем шарлатана [...]. Сколько
в России делается глупостей»26. Она же 30 марта отмечала: «Е.В. [Бог-
данович. — Ю.С.] вернулся поздно из заседания совета 25-ти. Опять у
них все только разговоры [курсив мой. — Ю.С.]». 17 апреля Совет за-
седал только в шестой раз. На этом заседании В.И. Лихачев заметил
Н.М. Баранову, что Совет «почти ничего еще не сделал». Отвечая на
это замечание, градоначальник заявил, что «Совет 25 сделал уже по-
тому много, что дал мне возможность не прибегать к таким мерам,
какие, как мы слышим, уже возникли и применяются к Москве. [...]
Учреждение совета выборных спасло, в этом случае, мирное население
Петербурга от таких [повсеместные обыски. — Ю.С] резких и едва ли
целесообразных мер»27.
Совет продолжил разработку вопроса об извозчиках, поднятого
на собрании выборщиков, для чего была создана подкомиссия из го-
родского головы П.Л. Корфа, статского советника Благово, генерал-
майора Коростовца, действительного статского советника Жуковско-
го. 22 марта они представили доклад о размерах таксы для извозчиков
от станций железной дороги. Постановление было принято после
совещания с содержателями извозных промыслов и рассмотрения
подготовительных материалов думы28. Последний раз М.И. Семев-
ский упоминает в записях Совет 24 апреля, когда комиссия в соста-
ве М.И. Семевского, В.И. Лихачев, П.А. Потехина, И.А. Котомина,
А.Н. Бекетова и Е.И. Ламанского обсуждала университетский вопрос
на квартире последнего29. 19 июня М.И. Баранов представил проект,
выработанный комиссией, министру внутренних дел Н.П. Игнатье-
ву30. Никаких реальных мер Совет больше не принял, распоряжений
за его подписью не появлялось. 23 июня в газете «Страна» появи-
лось сообщение, что Совет при градоначальнике «на днях закроет
свои заседания и затем будет отменен»31. Официально о его роспуске
сообщено не было.
25 Дневник Д.А. Милютина. Т. 4. С. 47.
26 Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 51.
27 Семевский М.И. Материалы к запискам. Л. 381-382.
28 Голос. 1881. 23 марта.
29 Там же. Л. 383 об. - 386 об.
30 Отношение Санкт-Петербургского градоначальника министру внутренних
дел, 19 июня 1881 года // РГИА. Ф. 1282. Оп. 1. Д. 679. Л. 1-4 об.
31 Страна. 1881. 23 июня.
Послесловие
Остается ответить на вопрос, почему начинавшееся с таких на-
дежд учреждение осталось в памяти современников лишь «причудой»
градоначальника, «Советом двадцати пяти баранов» и «парламен-
том при полиции». Очевидно, дело не только в непростой личности
Н.М. Баранова, не желавшего делиться властью с кем бы то ни было.
Оказалось, что представительное учреждение не может работать, если
его компетенция твердо не определена, а его члены видят свою роль
иначе, нежели ее видит представитель имперской администрации.
Кроме того, на существование Совета не мог не повлиять новый курс,
окончательно определившийся после выхода манифеста 29 апреля.
Тем не менее существование Совета двадцати пяти нельзя рас-
сматривать только как анекдотический случай. Временный совет
при градоначальнике дает возможность увидеть не только реакцию
общества на выборное учреждение, но и возможные формы, в какие
могли вылиться как осуществление выборов, так и функционирова-
ние представительного органа в государстве, которое, даже согласив-
шись на создание такового, вовсе не собиралось ограничивать власть
монарха. Конечно, история не знает сослагательного наклонения, но
осуществленный администрацией эксперимент — призвание выбор-
ных с совещательными функциями, пусть в масштабах одного Петер-
бурга, — слишком во многом напоминает проекты, предлагавшиеся
либералами и активно обсуждавшиеся в это время. Выборы в Совет и
его дальнейшая судьба могут служить наглядным примером того, как,
вероятно, сложилась бы судьба представительного учреждения, если
бы решение о нем было принято 8 марта 1881 года.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВРК — Верховная распорядительная комиссия
ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации
КиС — «Каторга и ссылка»
л.-гв. — лейб-гвардия
MB — «Московские ведомости»
МВД — Министерство внутренних дел
МИДв — Министерство императорского двора
ОНС — «Общественные науки и современность»
ОР РНБ — Отдел рукописей Российской национальной библиотеки
ПВ — «Правительственный вестник»
РА — Русский архив
РГИА — Российский государственный исторический архив
РО ИРЛИ — Рукописный отдел Института русской литературы
РАН (Пушкинский Дом)
СА — Секретный архив
СПВ — «Санкт-Петербургские ведомости»
ЦГИА СПб — Центральный государственный исторический
архив Санкт-Петербурга
ЦИАМ — Центральный исторический архив г. Москвы
ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Абаза Н.С. 54
Аверкиев Д.В. 33
Адельсон Н.О. 357
Адлерберг А.В. 46, 57, 58, 263,
265,315
Аксаков И.С. 111, 142, 145, 148,
224, 228, 304
Александр II, император 10, 11,
20, 22, 23, 28, 49, 57, 59, 62-68,
72, 73-83, 85, 88, 90-92, 101,
113, 115, 116-118, 123, 127-129,
136, 141, 143, 149, 156, 159, 161,
163-165, 173, 179, 180, 185, 186,
188, 189, 199, 201, 205, 209-211,
217, 223, 234, 237, 241, 255-257,
259-264, 266, 268, 272-277, 280,
281, 285, 287-295, 300, 302, 304,
306, 307, 311, 318, 326, 332, 335,
343, 349, 350, 352
Александр III, император 42, 62,
63, 83, 84, 167, 175, 201, 210,
213, 214, 217, 219, 239, 257, 260,
267, 278, 295, 305, 324, 332
Александр Александрович, вел.
кн. — см. Александр III
Александр Александрович, цеса-
ревич — см. Александр III
Алисов П.Ф. 44, 184, 188, 191,
192, 195-197, 199, 266
Алмазов 220
Альбрехт 335, 336
Амвросий (Ключарев), епископ
91
Ананьин Б.В. 325
Анастасьев 335, 336
Ангелов Ю.К. 312
Андреас-Саломе Л. 344
Андреев А. 257, 313
Антонов 252
Антонов И. 61
Антонов С. 61
Аракчеев А.А. 138, 261
Аргунов П.А. 244, 287
Астапов И.И. 258
Атава С. — см. Терпигорев С.Н.
Бадабанов А. 280
Бакунин М.А. 129
Баранов А.С. 35, 226, 227
Баранов Н.М. 166, 167, 217, 219,
241, 353, 358-361
Барриве Л.Е. (Гальперин) 27
Баталии И.А. (Оса) 114
Батьянов М.И. 315,330
Бауман А.О. 58
Беггров А. 279
Безобразов В.П. 98
Бекетов А.Н. 356, 360
Беккер О. 123
Бенуа А.Н. 157, 255, 264, 280, 300,
302
Бенуа Н.Л. 255
Бестужев-Рюмин К.Н. 271
Бильбасов В.А. 224
Бисмарк О., фон 123
Благово С.С. 360
Бобриков Н.И. 277
Бобринский А.А. 159, 224, 264,
274, 326, 327, 349, 356
Богданович А.В. 47, 59, 94, 166,
167, 209, 224, 235, 255, 274, 302,
318,357,358,360
Богданович Е.В. 224, 269, 271,
310,318,359,360
Богданович Ю.Н. 120
Богунарский В.Я. (Яковлев) 27, 28
Бондаренко В.М. 243
Бондаренко Е. 243
Боткин СП. 266
БрутМ.Ю. 21
Будницкий О.В. 34
Булюбаш А.П. 269
Бунаков Н.Ф. 345
Бутурлин Н.Н. 154, 278
Быхтовия И.159
Бычков А.Ф. 300
Валуев П.А. 224, 315, 318
Вальков Д. 231
Василевский И.Ф. (Буква) 197
Василий (Нечаев), протоиерей
73
Василий (Рождественский),
протоиерей 88
Василий (Розалиев), протоиерей
75
Васильев И. 245
Варадинов Н.В. 14, 246
Вентури Ф. 31
Верещагин Н.В. 241
Верховен К. 281
Виктор (Бондаков), протоиерей
81,88
Викторов П. 337
Вильгельм I, король 123
Винтмер А.Н. 283
Виташевский Н.А. 284
Витте СЮ. 259, 314
Владимир Александрович,
вел. кн. 48, 166, 239
Воейков А.И. 292
Воейков В.В. 160, 277, 279
Воейков Д.И. 238, 337
Войчулевский А.С. 285
Волк С.С. 32
Воллан Г.А., де 234, 238, 271, 323,
326, 345
Вольф М.О. 241
Воронцов-Дашков И.И. 219, 357
Вроцкий Н.А. (Навроцкий А.А.)
80
Вяземский П.П. 154
Гаврилов Н.Н. 14
Галушко Т. 168
Ганелин Р.Ш. 325
Гартман Л.Н. 50, 51, 115, 169, 178,
188, 228, 252, 346
Гедеоновский А.В. 290
Гейфман А. 34
Геллис М.Я. 96
Гельфман Г.М. 102, 106, 119
Генрих IV, король 128
Герард В.Н. 106, 107
Герке(1-й) А.А. 106
Герцен А.И. 186
Гёдель Э.-Г.-М. 123
Гжималовский 157
Гиппарх 128
Глинка Д.К. 310, 322
Глинский Б.Б. 27
Глисон 3. 17
Голицын Н.Н. 235
Головин 266
Головин К.Ф. 269, 271, 292, 351
Голохвастов П.Д. 326
Гольденберг Г.Д. 96, 98-100, 103-
105, 120, 254, 346
Голъцендорф Ф. 37
Горсткин СП. 356
Гортынский М.Ф. 299
Горчаков A.M. 272
Градовский А.Д. 139, 337
Градовский Г.К. 50, 109, 261, 354
Грейг С.А. 272
Григорьев С.М 7,281
Гриневицкий И.И. 80, 120, 191
Гроссман Б. 261
Гросул В.Я. 13, 17, 177
Гурко И.В. 48, 158, 172, 265, 269
Дарвин Ч. 85
Дейч Л.Г. 119
Делянов И.Д. 224, 254, 259, 300
Денискевич 336
Джазыхов Х.О. 92
Джордж Д. 21
Дициаро И. 279
Дмитриев Ф.М. 337
Дмитриева В.И. 283, 298
Дмитриева Н. 215
Доберт 337
Добровольский И. 44
Долбилов М.Д. 7
Долгоруков В.А. 47, 55, 67, 112,
140,171,239,241,284
Долгоруков П.В. 186
Долгорукова Е.М. 187, 188,
263-265, 341
Донат (Бабинский-Соколов),
епископ 67
Дондуков-Корсаков A.M. 245,
248
Достоевская А.Г. 211
Достоевский Ф.М. 211, 340
Драгоманов М.П. 44, 183, 199
Дрентельн А.Р. 46, 155
Евгений (Попов), священник 76,
77
Евреинов ГА. 347
Езерский 338, 339
Екатерина II, императрица 266
Екатерина Михайловна,
вел.кн. 326
Елпатьевский С.Я. 339
Епанчин Н.А. 153
Есипович Я.Г. 228, 229
Жанна д'Арк 304
Желябов А.И. 52, 96, 102, 105,
120, 131, 191,303,304
Жемчужников В.М. 274
Жонголович СЮ. 286
Жуковский П.В. 360
Заблотский-Десятовский А.П.
357
Зайончковский 288
Зайончковский П.А. 31, 356
Зайцев В.А. 184
Закрицкий Ф.И. 216, 258, 318
Зарембо-Годзяцкий Н. 231 .
Засулич В.И. 128, 178, 226, 252,
300
Зейфорд Н.К. 60
Зимин А. 266
Зотов В.Р. 292
Зуров А.Е. 268
Иван IV (Грозный), царь 180
Иванов Ю. 153
Иванчич-Писарев А.И. 292
Игнатьев Н.П. 25, 213, 217, 219,
224, 232, 234, 320, 337, 360
Иловайский Д.И. 131
Иоанн (Палисадов), протоиерей
67,84
Иоанн (Янышев), протоиерей 90
Исидор (Никольский),
митрополит 60, 67
Кавелин К.Д. 223, 229, 273, 310,
318,323,325,349
Кавос К.А. 300
Кавос М.А. 300
Калашников М. 222
Калугин Д.Я. 9
Кан ГС. 34
Каплун В. Л. 10, 13
Каракозов Д.В. 23, 35, 61,127,129,
130,135,144,181,281
Кареев Н.И. 284
Карелин И. 214
Карл I, король 184
Карпович И.Ф.315, 316
Кассоу С. 17
Катков М.Н. 111, 114, 117, 124,
126, 129, 131, 132, 136, 138, 142-
148,197,231,251
Кащенко П.П. 289, 290
Квятковский А.А. 103, 105, 178,
179, 190, 302
Кедрин Е.И. 106
Кельнер В.Е. 7
Кибальчич Н.И. 102, 106, 107,
165, 175
Киреев А.А. 275, 320, 321
Кириллов Т.Т. 242, 276, 328
Киров СМ. 30
Киселев Г.И. 312
Клеваев А. 216, 240
Клеточников Н.В. 131
Климашевская 286
Клоуз Э. 17
Кобозева — см. Якимова А.В.
Ковальский И.М. 131, 252
Ковригина Е.Д. 222
Коковцов Н. 239
Колоницкий Б.И. 7
Колоткевич Н.Н. 131
Колюпанов Н.П. 323, 342, 343
Кони А.Ф. 128
Константин Николаевич, вел. кн.
49, 154, 167, 170, 241, 324
КорбаА.П. 175,292
Корде Ш. 21
Корнилов А.А. 27
Коростовец 360
Корф П.Л. 262,317, 357, 360
Котомин И.А. 360
Коцонис Я. 13
Кошелев А.И. 239, 322
Краевский А.А. 69, 197, 356
Крестовский В.В. 94
Крон ММ. 7
Кропоткин Д.Н. 103, 104
Кропоткин П.А. 159
Крыжановский А.Н. 272
Кузьмин Д. (Колосов Е.Е.) 174
Кулишов Л. 287
Кушелев СЕ. 235
Лакер У. 20, 21
Ламанский Е.И. 357, 360
Лапин В.В. 7
Латкин Н.В. 220, 261
Лебедев B.C. 175, 198
Левицкий В. (Цедербаум В.О.) 29
Левицкий B.C. 279
Ленин В.И. 28, 30
Леонов М.И. 34
Леонтьевич И.С 278
Либрович С.Ф. 326
Ливен А.А. 272
Лизогуб Д.А. 131, 169
Линкольн А. 128
Лисицына Г.Г. 7
Литвинов Н.П. 47, 224, 239
Лихачев В.И. 360
Лорис-Меликов М.Т. 14, 25, 26,
36, 42, 55, 56, 64, 65, 69, 98, 115,
124, 135, 138-140, 144, 147, 163,
166, 183, 197, 203, 204, 217-220,
222, 223, 228, 231, 234, 237, 240,
242, 244-247, 255, 257, 270, 271,
273, 275, 276, 294, 301, 302, 310,
313, 317, 320, 321, 324, 326, 327,
337,339,341-343,351-353
Любатович О.С 22, 172, 292
Людовик XVI, король 184
Майдель Е.И. 119
Макарий (Булгаков), митропо-
лит 74, 198
Маков Л.С. 211, 217, 218, 272
Маковский К.Е. 279
Мальцов Н.С. 276
Мальшинский А.П. 132, 310
Мария Александровна, импера-
трица 55, 189, 224, 280
Маркевич Б.М. 172, 224
Марков П. 285
Мартенс Ф.Ф. 132
Маслов К.А. 299
Машковец А. 288
Мезенцев Н.В. 140
Мейзах И. 92
Меллер 336
Менгден Г.Ф. 355
Мережковский СИ. 258
Мещерский В.П. 157, 224, 235,
243, 304, 353, 354
Микешин М.О. 326
Миллер О.Ф. 112
Милютин Д.А. 162, 224, 263, 268,
272, 303, 304
Михаил (Некрасов), протоиерей
85
Михайлов Т.М. 102,104,106, 118,
119
Михайловский Н.К. 175, 194
Млодецкий И.О. 98, 115, 203
Могильнер М.Б. 35, 226, 227
Модестов В.И. 136, 137
Монтеверде П.А. 147
Морозов Н.А. 44, 101, 105, 174,
175, 185, 186
Мравинский Е.А. 164
Муравьев М.Н. 272
Муравьев Н.В. 44, 94, 96,100-103
Муравьев Н.Н. 337
Муромцев С.А. 15, 289, 290, 310,
335
Набоков Д.Н. 53, 217, 241, 272,
305
Найденов Н.А. 300
Неклюдов С. 247
Некрасов Н.А. 169
Нечаев С.Г. 51, 130
Никанор (Бровкович), епископ
76,85
Никифоров Н. 305
Николаи А.П. 214, 217, 219, 320
Николай I, император 164, 173
Николай Константинович,
вел. кн. 171
Николай Николаевич,
вел. кн. 267, 268
Никулин А. 332
Нобель А. 24
Ноблинг Д. 123
Новаковский 320
Новиков А.И. 290
Нудатов 327
Оболенский Д.Д. 46
Овсянико-Куликовский Д.Н.
297, 298
Овсянников 286
Одесский М. 177
Ольхин А.А. 268
Оранский Ф.С. 323
Орлик М.Л. 290
Осинский В.А. 252
Павел (Руновский), священник
89
Павлов И.313
Пален К.И. 89
Палеолог М. 172
Панеях В.М. 7
Паренсов П.Д. 263
Парчевский А.П. 237
Пассек П. 220
Певницкий Д.Ф. 297
Перетц Е.А. 224, 264, 277, 303,
356, 357
Перовская С.Л. 52, 102, 105, 106,
118, 119,170,284,303,304
Перовский В.Л. 284
Петров П. 160
Петров Ф.А. 334
Пётр II, император 265
Пирогов Н.И. 176, 233, 237, 261,
274, 309
Плампер Я. 8
Плансон А.А. 344
Платон (Городецкий),
архиепископ 67
Платонов И.В. 315
Платонов С.Ф. 224, 301
Плеве В.К. 154
Плеханов Г.В. 190, 199
Плещеев А.Н. 292
Победоносцев К.П. 83, 166, 172,
213, 217, 219, 224, 264, 272, 304,
349
Пожаров А. 315, 316
Покровский М.Н. 28
Полетика В.А. 138, 197
Поликарпов В.Е. 299
Поликарпов К.В.299
Половцов А.В. 94
Половцов В.В. 257, 295
Полонский Л.А. 135, 139
Понамарев 58
Постоев Я. 249, 260
Потапов Я. 285
Потехин П.А. 360
Пресняков А.К. 190, 302
Пузыревский А.К. 357
Пумпянский 61
Пфейль Р., фон 158, 165, 176, 303,
304
Разин СТ. 132
Ремблинский Н.М. 314, 315, 317,
329
Ридигер 318
Родионов 277
Рожков НА. 28, 29
Розанов В.В. 296, 306
Розенбах Н.О. 277
Розовский И.И. 96, 175
Романенко Г.Г. 44, 185
Русанов Н.С. 140, 157, 292, 293,
298,351,353
Рысаков Н.И. 76, 102, 104-106,
118,119, 170,250,303
Саблин Н.А. 175, 188
Сабуров А.А. 14, 217, 243, 246,
261
Садоф (Ставровский),
протоиерей 87
Сазонов А. 316
Самарин Ю.Ф. 337
Сватиков СГ. 27
Седов М.Г. 32
Семевский М.И. 217, 224, 275,
284,316,356,357,360
Семенов-Тян-Шанский П.П. 68
Сергеев П.Ф. 215
Сергей Александрович,
вел. кн. 113
Сергиевский Н.Д. 282
Сердюков И.И. 312
Сивицкий 48
Скалон Ю.В. 135,310
Скальковский К.А. 278
Скарятин Н.Я. 249
Скуратов-Вельский ГЛ.
(Малюта Скуратов) 180
Слонимский Л.З. 306
Смирнов 288
Смуркович О.О. 262
Соковнин Н.М. 222, 248, 271
Соловьев А.К. 66, 94, 98, 127, 156,
181,252
Соловьев B.C. 305, 306
Солодянкина О.Ю. 7
Станюкович К.М. 292
Стасюлевич М.М. 135, 224, 275,
349
Степняк-Кравчинский СМ. 24
Страхов Н.Н. 173,298
Суворин А.С. 94, 143, 144, 197,
224, 254, 266, 340
Суворов A.M. 35, 36
Судиенко И.М. 335
Суханов Н.Е. 169
Сушков СП. 68
Сущев 213, 316
Талечинский 267
Татищев С.С. 26
Твардовская В А. 32, 174
Терпигорев СН. (Атава С.) 13, 15,
135
Тилли Ч. 20
Тихомиров Л.А. 157, 164, 174,
175, 177-179, 181, 190, 192, 193,
195-197,292
Тихомиров Н.И. 287
Ткачев П.Н. 184
Толстой Д.А. 14, 56, 137, 211, 217,
244, 245, 247, 248, 251, 272, 302,
307
Толстой Л.Н. 298, 304, 305
Тотлебен Э.И. 67
Трепов Ф.Ф. 128, 169, 355, 357,
360
Тригони М.Н. 131,292
Троицкий НА. 32, 33, 95
Тугаринов 266
Тютчева Е.Ф. 83, 166, 264
Тютчева А.Ф. 113, 224, 304
Уваров 288
Улам А. 31
Унковский A.M. 106
Уортман Р. 78, 79, 259
Уотер 3. 22
Уэст Д. 17
Фадеев Р.А. 252, 273
Фан-дер-Флит Н.Ф. 224, 278, 284
Фартес315, 316
Фельдман Д. 177
Фельтен 279
Феоктистов Е.М. 54, 265, 283
Фёдоров 283
Фёдорова 286
Филарет, митрополит 164
Филатов В. 258
Флоринский В.М. 272, 275
Фукс Э.Я. 96, 105, 106, 305
Хабермас Ю. 18
Халтурин С. Н. 22, 157, 190, 192,
252
Хардман Д. 22
Харламов И.Н. 140
Хартулари К.Ф. 106
Хейфец М.И.30,31
ХефнерЛ. 16, 18
Хилъбреннер А. 8
Ходенева О.И. 280
Хоффман Б. 20
Цамутали А.Н. 7
Цезарь Г.Ю. 128
Цитович П.П. 69,142,146,192,197
Чайковский 267
Чайковский К.А. 265, 287
Чекмарев И.Г. 222, 318
Чепелевский Н.И. 320
Черевин П.А. 273
Чернуха В.Г. 109, 325
Чичерин Б.Н. 213, 229, 263, 311,
345, 348
Чубаров С.Ф. 252
Чупров А.И. 310
Шаховской Д.И. 224, 291
Шаховской И.Ф. 291
Шелгунов Н.В 292
Шершова О. 287
Шестаков И.А. 224, 265
Шестаков П.Д. 163, 230, 235
Шильдер Н.К. 60
Ширяев СТ. 99,100, 103,105,179,
180
Шмидт Е. 303
Шмидт Н.К. 46
Штакеншнейдер Е.А. 224,302, 346
Шувалов П.А. 140
Шувалов П.П. 166,293,321
Щербакова Е.И. 34
Щербанов Н.В. 335
Элпидин М.К. 18, 183
Эртель А.И. 292
Эфенди А. 165
Южин-Сумбатов А.И. 351
Юрасов С.П. 213
Юрин Р. 269
Юрьевская Е.М. —
см. Долгорукова Е.М.
Юсупов Н.Б. 301
Якимова А.В. 120
Яковлев 58
Яров С. В. 7
Ясвин 279
Ященко Л.Н. 283
Юлия Сафронова
Русское общество
в зеркале революционного террора.
1879-1881 годы
Редактор Е.Леменева
Дизайнер обложки Д. Черногаев
Корректоры О. Семченко, М. Смирнова
Верстка Д. Макаровский
Налоговая льгота — общероссийский
классификатор продукции ОК-005-93, том 2;
953000 — книги, брошюры
ООО РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА
«НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ»
Адрес редакции:
129626, Москва
а/я 55,
тел./факс: (495) 229-91-03
e-mail: real@nlo.magazine.ru
сайт: www.nlobooks.ru
Формат 60 х90 Vi6. Бумага офсетная № 1.
Офсетная печать. Печ. л. 23,5. Тираж 1500. Заказ №9533
Отпечатано с готовых файлов заказчика
в ОАО «Первая Образцовая типография»,
филиал «УЛЬЯНОВСКИЙ ДОМ ПЕЧАТИ»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14