п круткок
nempauieSueB
•ъх.
с-ч	jrn-Лу^ /iiy
ПЫЛРДШЕВСКАГС
Томь!
гааем^АЪ
4Ь9ИХ1СПииШЛ
1.Ц.Е0Ш1Й
Полицейский сыск
'министерство ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР
КИЕВСКАЯ ВЫСШАЯ ШКОЛА
А. Ф. ВОЗНЫЙ
ПОЛИЦЕЙСКИй
сыск
И КРУЖОК
ПЕТРАШЕВЦЕВ
(Учебное пособие)
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ И РЕДАКЦИОННО-
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ОТДЕЛ КВШ МВД СССР
Киев — 1976
Одобрено редакционно-издательским
советом КВШ МВД СССР
Кружку петрашевцев, разгромленному царским самодержавием
в 1849 году, посвящено значительное количество исследований до-
революционных и советских ученых. Однако большинство их, ак-
центируя внимание на философских, политических, исторических
взглядах петрашевцев, на организационной работе кружка, не дает
цельного представления о средствах и методах провокаторской дея-
тельности царской тайной полиции и III отделения, выследивших
и разгромивших петрашевцев.
Автор ставит перед собой задачу восполнить этот пробел и, не
охватывая весь круг вопросов, связанных с общественно-политиче-
ским движением петрашевцев, проследить и суммировать тот арсе-
нал тактических приемов, средств и методов николаевской тайной
полиции, который позволил ей расправиться с революционной моло-
дежью. Особое внимание уделено провокаторской сущности приме-
нявшихся приемов слежки, особенностям внедрения полицейской
агентуры, а также вызреванию тактики противоборства революцио-
неров с полицейским сыскным искусством.
Работа рассчитана на преподавателей, адъюнктов и слушателей
высших учебных заведений МВД СССР. Несомненно, она предста-
вит интерес и для широкого круга читателей.
Рецензенты: канд. юрид. наук подполковник И. Н. Е в с ю н и н
(Высшее политическое училище МВД СССР);
канд. юрид. наук доц. С. В. Исакович (факультет между-
народных отношений и международного права Киевского государ-
ственного университета им. Т. Г. Шевченко).
© Научно-исследовательский и редакционно-
издательский отдел КВШ МВД СССР
автора
(□^/етрашевцы и провокация... Трудно даже абстрактно
сопоставить два столь различных понятия, уловить
связь и взаимозависимость между ними, как трудно осмыслить
связующую нить между деятельностью «этих благородных, само-
отверженных, прекрасных юношей»1 и безнравственной как по це-
ли, так и по методам негласной полицейской деятельностью за-
гнивающего феодально-крепостнического государства.
Но, оказывается, такая связь существует реально и, в конеч-
ном итоге, выражается в том, что революционная деятельность
петрашевцев, которая неизбежно должна была привести к созда-
нию тайного общества, была прервана в самом расцвете, и причи-
на тому— провокация.
Предлагаемая читателю работа преследует цель акцентиро-
вать внимание слушателей высших и средних специальных учеб-
ных заведений МВД СССР, широкого круга читателей на наиме-
нее исследованных аспектах проблемы движения петрашевцев —
провокационной деятельности царской полиции.
В. И. Ленин назвал полицию эксплуататорского государства
«вернейшим орудием, оплотом, защитой»2 господствующего клас-
са, одним из наиболее существенных учреждений старого режима 3.
Исходя из этого, изучение методов деятельности царской поли-
ции, жертвой которой пали многие лучшие люди России, раскры-
тие ее реакционной сущности представляет несомненный интерес.
Ведь чем лучше мы знаем прошлое, тем больше ценим наше
светлое настоящее, наш советский образ жизни, в качестве неотъ-
емлемой черты которого Генеральный секретарь ЦК КПСС
Л. И. Брежнев назвал «нравственное здоровье, которое делает нас
1 «...возле Зимнего дворца, то есть возле Петропавловской крепости, откры-
ли общество Петрашевского... Появление этих благородных, самоотверженных,
прекрасных юношей перед комиссией было зловещим momento mori для Нико-,
лая. Призрак 14 декабря являлся недаром через 25 лет, цветущий, поюнелыу»
(А. И. Герцен. Сочинения в 9-ти томах (далее ссылки приводятся по этому
изданию), т. 7. М., Изд-во художественной литературы, 1958, с. 42)..
2 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 32, с. 25.
3 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 31, с. 287.
3
сильными, стойкими» 4 *, то нравственное здоровье, которое являет-
ся полным антиподом атмосферы эксплуататорского общества и
важнейших звеньев его государственного механизма — армии, по-
лиции, суда, тюремного аппарата и т. д.
Произвол и провокация, которые царили в деятельности этих
институтов самодержавной России, нашли свое яркое выражение
в методах полицейского сыска по делу петрашевцев. Кроме того,
изучение этого вопроса представляется весьма важным еще и по-
тому, что неудачи петрашевцев немало послужили для выработки
основ тактики борьбы с правительством последующим поколениям
революционеров.
Историографическая разработка проблемы движения петра-
шевцев началась еще в 80-х годах XIX века. Особенно много сде-
лал для этого историк либерально-народнического направления
В. И. Семевский, опубликовавший 22 работы, посвященные раз-
личным сторонам деятельности петрашевцев, и начавший на осно-
ве 30-летнего исследования писать монографию о Петрашевском,
которую, однако, завершить не успел Б. Ценность работ В. И. Се-
мевского в том, что они основаны на огромном документальном
материале, в том числе и на поднятых после революции 1905—
1907 гг. из архива документах о следствии и суде над петрашев-
цами.
Других значительных работ в дореволюционной историографии
нет, если не считать отдельных журнальных статей В. Святлов-
ского, М. Соколовского, Н. Русанова, М. Сосновского, Ч. Вет-
ринского, А. Семевской (Петрашевской), в разное время опуб-
ликованных в журналах: «Русская старина», «Русское богатство»,
«Вестник Европы», «Современный мир». Публиковались также
отдельные документы, относящиеся к делу петрашевцев6 *.
Большой вклад в историографию движения петрашевцев внес-
ли советские историки. Прежде всего следует отметить предприня-
тую впервые в 20-е годы под редакцией П. Е. Щеголева публика-
цию первоисточника — следственных дел и мемуаров петрашевцев,
составивших трехтомный сборник «Петрашевцы». Кроме того, из
работ этого периода необходимо отметить исследования В. Де-
мора, Г. Бешкина, В. Лейкиной, Л. Райского1.
4 Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные задачи партии в об-
ласти внутренней и внешней политики. Доклад Генерального секретаря ЦК то-
варища Л. И. Брежнева XXV съезду Коммунистической партии Советского Сою-
за.— Материалы XXV съезда КПСС, М., Политиздат, 1976, с. 87.
® В. И. Семевский. М. В. Буташевич-Петрашевский и петрашевцы, ч. 1.
Под ред. В. Водовозова, М., 1922.
6 См. Политические процессы николаевской эпохи. Петрашевцы, М., Изд-во
Саблина, 1907; Государственные преступления в России, т. I. Под ред. В. Я- Ба-
зилевского, Пб., 1906; М. О. Гершензон. Эпоха Николая I, М., «Образова-
ние», 1910.
1 См. В. П. Демор. М. В. Петрашевский. Биографический очерк, Пгр.,
1920; Г. Б е ш к и н. Идеи Фурье у Петрашевского и петрашевцев, М. — Пгр.,
1923; В. Р. Лейкина. Петрашевцы, М., Изд-во о-ва политкаторжан, 1924;
Л. Райский. Социальные воззрения петрашевцев, М., 1927.
4
В 30-е годы началась публикация полного следственного дела
петрашевцев в 3-х томах под редакцией В. Р. Лейкиной (закон-
чена в 1951 г.), а в 1953 г. вышел большой сборник—«Философ-
ские и общественно-политические произведения петрашевцев».
В 30-е и 40-е годы вышли работы историков литературы —
Н. Д. Бельчикова, В. Я- Кирпотина, в которых содержится ценный
материал о кружке петрашевцев 8.
Значительная литература о петрашевцах появилась и в после-
военные годы — статьи Ш. М. Левина9 10 11, В. Р. Лейкиной-Свир-
ской’°, монография И. А. Федосова”.
Кроме того, разностороннее исследование проблемы движения
петрашевцев нашло отражение в ряде философских, исторических
и экономических диссертаций и публикаций 12 13.
Много потрудились и украинские историки и литературоведы,
исследуя связь великого поэта-революционера Т. Г. Шевченко с
представителями передовой русской общественной мысли в лице
петрашевцев ,3.
Кружку Петрашевского посвятил свою монографию и профес-
сор Технологического университета в штате Флорида (США)
Джон Эванс; это самое объемное исследование проблемы, издан-
ное на английском языке 14.
Наконец, петрашевцам значительное внимание уделено в совет-
ской документально-художественной литературе 15.
К сожалению, меньше других уделили внимание интересующей
нас проблеме юристы. Это тем более странно, что сам М. В. Бута-
шевич-Петрашевский был юристом по образованию, в его кружок
входили выпускники петербургского Училища правоведения, пет-
8 См. Н. Д. Бельчиков. Достоевский в процессе петрашевцев, М.—Л.,
Изд-во АН СССР, 1936; В. Кирпотин. Молодой Достоевский, М., 1947;
В. Я- Кирпотин. М. Е. Салтыков-Щедрин, М., Изд-во художественной лите-
ратуры. 1955.
9 Ш. М. Левин. К вопросу об исторических особенностях русского уто-
пического социализма. — «Исторические записки АН СССР», 1948, № 26.
10 В. Р. Лейкин а-С в и р с к а я. Революционная практика петрашевцев.—
«Исторические записки АН СССР», 1954, № 47, с. 17.
11 И. А. Федосов. Революционное движение в России во второй четверти
XIX века, М., Соцэкгиз, 1958.
12 См., например, В. Е. Евграфов. Петрашевцы. — В кн.: «История фи-
лософии в СССР», т. 2, М., «Наука», 1968, с. 408—443; В. Е. Иллерицкий.
Исторические взгляды петрашевцев. — «Вопросы истории», 1974, № 12, с. 29—42.
13 См. О. 6. К о р н i й ч у к. Т. Г. Шевченко (передмова до ПовноТ зб1‘рки
твор1в в трьох томах, т. I, К., Держвидав художньо’1 л!тератури, 1949, с. 8);
Ф. Я. Ястребов. Революционные демократы на Украине, К., Изд-во АН
УССР, 1960; Л. Х1нкулов. Тарас Шевченко i його сучасники. К., Держвидав
художньо! л!тератури, 1962; Г. Я. С ер Нен ко. Сусшльно-полпичний рух на
Украпи теля повстання декабрист!в», К., «Наукова думка», 1971.
14 John L. Evans. The Petrashevskij Circle. 1845—1849. The Haque
Mouton, 1974.
15 Д. Брегов а. Дорога исканий (молодость Ф. М. Достоевского), изд. 2-е,
М., «Советский писатель», 1971; В. Прокофьев. Петрашевский (биография),
М., «Молодая гвардия», серия ЖЗЛ, 1962; С. Т х о р ж е в с к и й. Искатель ис-
тины. — «Звезда», 1974, № 8, 9.
5
рашевцы живо обсуждали волнующие вопросы государственного
устройства, законодательства, судопроизводства, полиции. Тем не
менее крупных работ, где бы специально исследовались правовые
аспекты мировоззрения петрашевцев и вопросы их борьбы с кара-
тельными органами самодержавной России, нет, а в отдельных
небольших публикациях допускаются серьезные неточности и
ошибки 16.
Дореволюционная и советская историография внесла большой
вклад в разработку истории движения петрашевцев.
Имеющиеся исследования посвящены решению различных ча-
стных сторон этой большой проблемы, но, однако, они не дают
цельного представления о средствах и методах провокаторской ра-
боты царской полиции и III отделения, выследивших и разгро-
мивших петрашевцев.
С учетом вышеизложенного автор настоящей работы не ставит
перед собой задачу охватить весь круг вопросов, связанных с об-
щественно-политическим движением петрашевцев. Его задача
скромнее — проследить и суммировать средства и методы неглас:
ной, сыскной, процессуальной и административной деятельности
николаевской полиции, ее тактику, провокаторскую сущность при-
менявшихся приемов слежки за петрашевцами, особенности ввода
и использования провокаторов, а также вызревание тактики про-
тивоборства революционеров с полицейским сыскным искусством.
Основными источниками, использованными при написании этой
работы, являлись имеющиеся публикации: следственных дел, ме-
муаров, дневников, писем, а также архивные материалы17. Их
можно дифференцировать следующим образом:
—	агентурные донесения и наблюдения министерства внутрен-
них дел и III отделения;
—	следственные дела;
—	мемуарная литература;
—	архивные документы;
—	публицистика;
—	историография.
16 Так, более пяти неточностей и ошибок, некоторые из которых будут далее
нами рассмотрены, содержится в статье В. Д. Лазуренко «Государственно-пра-
вовые взгляды М. В. Петрашевского». — «Советское государство и право», 1971,
№ 11, с. ПО—115.
17 Ценным дополнением к архивным материалам, освещающим деятельность
петрашевцев, и особенно суд и следствие над ними, передающим впечатления
об этом процессе, являются воспоминания Ф. М. Достоевского, А. Пыпина,
А. П. Милюкова, А. Фролова, Ф. Устрялова, 3. Сытина, С. Яновского, В. Ф. Зо-
това-, А. Н. Яхонтова, А. Г. Рубинштейна, М. И. Венюкова, А. В. Сторчевского,
Н. А. Огаревой-Тучковой, П. А. Кузьмина, П. К. Мартьянова, А. Д. Шумахера,
М. А. Корфа, К. Веселовского, Д. Д. Ахшарумова, А. /М. Унковского, М. П. Хит-
рова, И. Л. Ястржембского, Е. И. Ламанского, В. Берви-Флеровского, П. П. Се-
менова-Тян-Шанского и др. Отрывки из воспоминаний современников собраны
в сборниках: «Белинский в воспоминаниях современников» (М., 1948), «Герцен
в воспоминаниях современников» (М., 1956).
6
Агентурные донесения и наблюдения платных и добровольных
агентов, полицейских и жандармских чиновников содержат, безус-
ловно, интересный материал, требующий, однако, критического
подхода и сопоставления с другими источниками — воспомина-
ниями современников, показаниями арестованных петрашевцев,
поскольку мотивы деятельности провокаторов и доносчиков, сте-
пень их осведомленности, интеллектуальный и моральный уровень,
конечно, налагают отпечаток на достоверность излагаемого ими
материала. От людей, не имеющих принципов и убеждений, нель-
зя ожидать полной правдивости.
Например, из трех работавших по делу Петрашевского поли-
цейских агентов решающая роль принадлежит донесениям прово-
катора П. Д. Антонелли, сумевшего войти в доверие к некоторым
участникам кружка. В своих доносах этот агент довольно точно
передал содержание бесед, споров, мыслей, высказывавшихся пет-
рашевцами, что были вынуждены признать они сами во время
следствия. Гораздо меньшую ценность имеют те агентурные доне-
сения Антонелли, которые он писал с чужих слов или на основа-
нии косвенных наблюдений и свидетельств 18. Еще менее достовер-
ны личные характеристики, дававшиеся агентом отдельным участ-
никам, доверие которых он сумел завоевать: они полны злобы, за-
висти, стремления принизить их личностные качества и, главное,
показать себя самого в наиболее выгодном свете.
По донесениям агентов Антонелли, Шапошникова^ Наумова
отчетливо видны побудительные мотивы их действий и влияние
этих мотивов на содержание и характер доносов. Каждый из аген-
тов смотрел на свою работу как на способ заработать побольше и,
по возможности, сделать карьеру. Поэтому для них характерно
стремление всячески раздуть опасность разрабатываемых агентом
участников кружка, придать ему характер опаснейшего антигосу-
дарственного заговора общерусского значения.
Естественно, что, преследуя такую цель и используя неглас-
ность своей работы, невозможность проконтролировать агентур-
ную информацию, провокаторы не останавливались перед преуве-
личениями, натяжками, домыслами. Не случайно после осуждения
петрашевцев Антонелли и его резидент Липранди доказывали,
что правительство не поняло в полной мере всю опасность дея-
тельности кружка петрашевцев и недостаточно вознаградило слуг
престола.
Разумеется, что историческая и научная ценность всякого рода
слухов, зафиксированных в донесениях полицейских агентов, весь-
ма сомнительна. В то же время игнорировать их полностью нельзя.
Большой интерес представляют показания петрашевцев, кото-
рые содержатся в следственных и военно-судных делах, подготов-
ленных к изданию В. Р. Лейкиной и опубликованных Институтом
истории АН УССР в уже упоминавшемся трехтомнике «Дело пет-
18 См. Источниковедение истории СССР, М„ «Высшая школа», 1973, с. 231.
7
рашевцев». Первый том этого издания (1937 г.) включает дела
М. В. Петрашевского, Н. А. Момбелли, Ф. Н. Львова, Р. А. Чер-
носвитова; второй том (1941 г.)—дела А. П. Баласогло, Ф. Г. Тол-
ля, И. Л. Ястржембского, П. А. Кузмина, Н. Я. Данилевского,
А. П. Беклемишева, К. И. Тимковского; третий (1951 г.)—дела
А. В. Ханыкова, И. М. Дебу, К. М. Дебу, Д. Д. Ахшарумова,
И. С. Кашкина, А. И. Европеуса, С. Ф. Дурова, В. А. Головинско-
го, Н. П. Григорьева, А. И. Пальма, А. Н. Плещеева, П. И. Ла-
манского, П. Г. Шапошникова, В. П. Катенева, А. Д. Толстова,
Г. П. Данилевского, Б. И. Утина, В. В. Вострова, а также доне-
сения агента П. Д. Антонелли.
При исследовании в качестве источника показаний петрашев-
цев на следствии обращает на себя внимание то обстоятельство,
что большинство обвиняемых давали показания лишь по тем све-
дениям, которые были известны следователям и отрицать кото-
рые, естественно, было бессмысленно. К тому же следует иметь в
виду еще два важных обстоятельства: во-первых, петрашевцы в
большинстве своем отлично понимали, что отстаивание своих ре-
волюционных взглядов, являясь само по себе актом мужества и
стойкости убеждений, ничего не даст при канцелярско-бюрократи-
ческом характере следствия и суда, ибо использовать последний
в качестве трибуны не удастся; во-вторых, хотя существовавший
порядок следствия не оставлял места для элементов состязатель
ности (характерной для буржуазного уголовного процесса), на
самом деле в продолжение всего периода следствия шло скрытое
состязание между следователями и обвиняемыми. Следователи по
указке Николая I стремились доказать вину обвиняемых в совер-
шении самых тяжких преступлений и обосновать применение
смертной казни, а обвиняемые, естественно, преследовали прямо
противоположную цель.
Подлинное архивное военно-судное дело петрашевцев 19 содер-
жит 125 частей, из них полностью опубликованы 30. Кроме того,
часть материалов этого дела, представляющего для нас особый
интерес, опубликована в работах В. И. Семевского и В. Р. Лейки-
ной, а также в отдельных статьях, посвященных революционному
движению 40-х годов XIX века. Особый интерес к этому делу
определяется тем, что в него вошли (2-я часть дела) полицейские
материалы предварительной слежки и агентурного наблюдения за
петрашевцами, обобщенные инициатором дела чиновником особых
поручений министерства внутренних дел царской России И. П. Ли-
пранди в документе «Предварительные сведения по донесениям
агентов», а также подлинные донесения агентов Н. Наумова,
В. Шапошникова и П. Антонелли.
К сожалению, утеряны материалы следственного дела одного
из наиболее выдающихся петрашевцев — Н. А. Спешнева 20, в свя-
19 ЦГВИАЛ, ф. 9, д. 55.
20 См. Источниковедение истории СССР, с. 237.
8
зи с чем главным источником сведений о нем является заключение
следственной комиссии, где обобщаются итоги расследования.
Кроме этого дела имеется архивное дело III отделения21, со-
стоящее из 146 частей и заключающее в себе сведения о судьбе
отдельных петрашевцев — об исполнении приговора, отбывании
наказания, начиная с момента ареста и вплоть до момента ликви-
дации полицейского надзора, а о некоторых — фактически до
смерти.
Большая помощь при написании работы была оказана автору
заведующей литературным отделом Одесского историко-краевед-
ческого музея Н. К. Островской, сотрудниками Киевской высшей
школы МВД СССР В. М. Киселевой, Р. В. Мирошниковой,.
Е. А. Стеблянко; ценные замечания по рукописи были сделаны
доцентом Т. У. Воробейковой, канд. юрид. наук И. Н. Евсюниным^
доцентом С. В. Исаковичем; полезные советы были даны Е. Л. Пу-
гачевой. Всем этим товарищам автор выражает глубокую при-
знательность.
21 ЦГВИАЛ, ф. 109, д. 214.
Кружок
2VL. В. Петрашевского
✓3>	1903 году В. И. Ленин писал, что революционная
социалистическая интеллигенция России имеет по-
учительную, более чем полувековую историю своего развития и
ведет свое начало примерно от кружка петрашевцев В этой глу-
бокой ленинской оценке содержится и определение исторической
роли петрашевцев в развитии революционной философии, социоло-
гической и социалистической мысли в России XIX века.
Возникновение кружка петрашевцев в России было подготов-
лено революционно-демократической пропагандой Белинского и
Герцена. Вторая четверть XIX века — один из важнейших перио-
дов в истории русского революционного движения. Хронологически
этот период укладывается в рамки первого этапа освободительной
борьбы в России. Указывая на мучительные поиски русскими ре-
волюционерами правильной революционной теории, В. И. Ленин
относил начало этого процесса к 30—40-м годам прошлого столе-
тия. Это время, по меткому выражению Герцена, «наружного раб-
ства и внутреннего освобождения», период огромной внутренней
идейной работы, период накапливания сил для последующего
подъема революционного движения.
В условиях торжества реакции, наступившей после разгрома
восстания декабристов, реакции, давившей все живое, свободолю-
бивое, мыслящее, становилась очевидной необходимость поисков
новых организационных и тактических форм борьбы, идейная
жизнь должна была сосредоточиться в тесных узких кружках лю-
дей, связанных близкими товарищескими отношениями. В такие
кружки было трудно проникнуть полицейскому агенту, и лишь
неосторожность или попытки расширить свою деятельность обыч-
но приводили к обнаружению кружка и его разгрому.
В тот период создание тайных революционных кружков, имев-
ших тенденцию превратиться в тайные революционные организа-
ции, было наиболее характерной формой активного протеста про-
тив существовавшего социального и политического строя. В круж-
ках проходила огромная идейная работа, мучительные поиски пра-
1 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, с. 438.
10
вильной революционной теории, формировались кадры революцио-
неров. В. И. Ленин указывал: «Кружки, т. е. тесные, замкну-
тые, почти всегда на личной дружбе основанные, сплочения очень
малого числа лиц, были необходимым этапом развития социализ-
ма и рабочего движения в России» 2.
Участников нелегальных антиправительственных кружков от-
личали пламенный патриотизм, горячая любовь и сочувствие к
своему народу, ненависть к самодержавию и крепостничеству.
А. И. Герцен, сам основавший в начале 30-х годов один из таких
кружков, писал о кружковцах: «Главная черта всех их — глубокое
чувство отчуждения от официальной России, от среды, их окру-
жавшей, и с тем вместе стремление выйти из нее, а некоторых
порывистое желание вывести и ее самое» 3. Он называл декабри-
стов своими старшими, а петрашевцев считал своими младшими
братьями.
Организатор кружка петрашевцев — Михаил Васильевич Бута-
шевич-Петрашевокий, сын известного петербургского врача (док-
тора медицины и хирургии, штадт-физика и инспектора лазаре-
тов), родился в 1821 году. Человеком он был, несомненно, талант-
ливым. После окончания в 1840 году Царскосельского лицея, где
уже в юности проявились его революционные взгляды, поступил
на службу в министерство иностранных дел третьим переводчиком
и одновременно за один год вольнослушателем прошел курс юри-
дического факультета Петербургского университета, который бле-
стяще окончил в 1841 году, защитив кандидатскую диссертацию и
получив степень кандидата прав4. Позже даже следственная ко-
миссия отмечала, что в университете Петрашевский «был также
замечен как человек с чрезвычайно либеральными идеями, но вы-
пущен был с дипломом на степень кандидата прав, ибо, действи-
тельно, учился отлично и с большою охотою» 5.
Молодого юриста влекло к себе не чиновное поприще, а обще-
ственная деятельность, стремление быть действительно полезным
своему народу. Поэтому он, продолжая числиться третьим пере-
водчиком в министерстве иностранных дел и изредка посещая
службу, одновременно становится поверенным в делах и старает-
ся вскрывать злоупотребления чиновничества, взяточничество и
произвол властей. По этому поводу три раза в течение 1846—
1847 гг. в «Ведомостях Санкт-Петербургской полиции» появляются
одинаковые объявления о том, что кандидат юридического фа-
культета М. В. Буташевич-Петрашевский «вызывается ходатайст-
2 В. И. Л е н и н. Поли. собр. соч., т. 16, с. 105.
3 А. И. Герцен. Соч., т. 4, с. 297.
4 Детальное освещение биографии не входит в нашу задачу. Подробные
сведения о ней содержатся в работах: В. И. С е м е в с к и й. М. В. Буташевич-
Петрашевский и петрашевцы, ч. 1; В. П. Д е м о р. М. В. Петрашевский. Био-
графический очерк; В. Прокофьев. Петрашевский.
5 Дело петрашевцев, т. I, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1937, с. 171.
11
Рис. 1. Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский.
вовать без всякой оплаты по тяжебным делам всех бедных и не
имеющих средств иметь адвокатов, а с богатых людей... будет
брать самую незначительную плату»6 (подчеркнуто мной.— А. В.).
Материалист и демократ по убеждениям, Петрашевский решил
посвятить себя «служению человечеству и стремлению ко всеобще-
му благу»7. С присущей ему энергией и целеустремленностью он
6 В. Прокофьев. Петрашевский, с. 82.
7 Сб. «Философские и общественно-политические произведения петрашев-
цев», М„ Политиздат, 1953. с. 439.
12
начинает вести антиправительственную пропаганду в кругах сто-
личного чиновничества, офицерства, студенчества.
С 1844 года8 вокруг него образуется постоянный круг лиц, в
который входят литераторы: Г. П. Данилевский, А. Н. Плещеев,
В. А. Энгельсов, А. П. Баласогло, А. В. Ханыков; в 1845—1846 гг.
кружок посещают будущий великий русский сатирик М. Е. Салты-
ков-Щедрин, известный экономист В. А. Милютин; в 1847 г.—бу-
дущий знаменитый географ и путешественник П. П. Семенов-Тян-
Шанский, писатель Ф. М. Достоевский, композиторы А. Г. Рубин-
штейн, Ф. М. Глинка и ряд других представителей передовой ин-
теллигенции 9.
Участники кружка Петрашевского начали с издания внешне
безобидного «Карманного словаря иностранных слов, вошедших в
состав русского языка», который сумели наполнить таким содер-
жанием, что практически словарь стал боевой энциклопедией ма-
териализма и социализма. Современники восприняли выход двух
первых выпусков словаря (1845 и 1846 гг.), как чудо10. Белинский
откликнулся на него специальной рецензией в «Отечественных за-
писках», в которой, отнеся это произведение к числу «хороших
книг серьезного содержания», обратил внимание читателей на то,
что «словарь составлен умно, с знанием дела, — словом, столько
удовлетворителен, сколько от первого опыта и ожидать нельзя...».
В заключение рецензии Белинский советовал запасаться им «всем
и каждому» 11 12.
Это замечательное произведение русской революционной мысли
очень высоко ценил Герцен. «Петрашевцы, — писал он, — ринулись
горячо и смело на деятельность и удивили всю Россию «Словарем
иностранных слов» ,2.
Естественно, возникает вопрос: как могло это революционное
произведение благополучно миновать рогатки царской цензуры?
8 В исследованиях историков датой образования кружка Петрашевского
называется 1844 год, иногда 1845 год. Однако чиновник по особым поручениям
министерства внутренних дел царской России, организовавший слежку за петра-
шевцами, Липранди в своем докладе секретной следственной комиссии называет
дату 1842 г. (ЦГИАЛ, ф. 673, оп. 2, д. 32, л. 23).
9 Подробно о составе и деятельности кружка см.: В. Р. Лейкин а-С в и р-
с к а я. О характере кружков петрашевцев. — «Вопросы истории», 1956, № 4.
10 Представляется ошибочным утверждение В. Д. Лазуренко (см. его статью
«Государственно-правовые взгляды М. В. Петрашевского». — «Советское госу-
дарство и право», 1971, № 11, с. 111) о том, что М. В. Петрашевский принял
участие только во втором выпуске словаря.
Как показывают основанные на документальных данных исследования ис-
ториков, «Петрашевский принимал активную роль и в первом выпуске словаря;
более того, этот выпуск, как и второй, был результатом деятельности кружка
в целом» (И. А. Федосов. Революционное движение в России во второй чет-
верти XIX века, с. 288). Об этом пишут также: С. Венгеров. Петрашевцы.—
Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, т. XXIII, Спб., 1898, с. 450—
452; В. И. Семевский. Петрашевский.— Энциклопедический словарь «Гра-
нат», т. 32, с. 79—85.
11 В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. IX, М., Изд-во АН СССР, 1955,
с. 61.
12 А. И. Герцен. Соч., т. 5, 1968, с. 604.
13
Ответ на этот важный вопрос содержит указание на первые эле-
менты гибкой тактики, применявшейся Петрашевским в борьбе с
царизмом вообще.
Большинство исследователей, анализировавших этот вопрос,
ограничили ответ на него простым указанием на невнимательность
цензора Крылова, разрешившего «Карманный словарь» к печати13.
Представляется, что такое толкование не учитывает всего фак-
тического материала, а потому является и неполным и неточным.
Исследователи, как представляется, незаслуженно обошли такой
важный источник, как агентурные сообщения по делу петра-
шевцев.
В своем донесении от 23 апреля 1849 г. полицейский агент Ан-
тонелли сообщал, что на одной из «пятниц» возникла дискуссия по
поводу отношения к цензорам.
Любопытно, что в споре Петрашевский, как утверждает агент,
высказал неожиданную идею: для воздействия литературы на пуб-
лику в революционном направлении «...цензура нисколько не мо-
жет мешать, что цензорам должно представлять всегда истину в
таком виде, чтобы они эту истину не могли бы принять за что-ни-
будь другое как за истину; что всякий человек имеет в себе заро-
дыш истины и что, следовательно, и цензоров можно пробудить
от усыпления, представляя истину за истину, и что тогда не может
быть, когда весь свет принимает 2X2=4, чтобы одни говори-
ли 5»14.
Петрашевскому возражал поэт Дуров, «что на цензоров не
должно действовать убеждением, но обманом, воровски, так чтоб
из множества идей хоть одна да проскочила. Что обязанность ре-
дактора журнала быть в дружбе со всеми цензорами и властями,
имеющими влияние на журнал, и тогда какую бы статью он ни
захотел поместить в своем журнале — всякую пропустят» 15.
Справедливости ради отметим, что, вероятно, в пылу полемики
Петрашевский несколько сгустил краски относительно возмож-
ности применения метода убеждения по отношению к верным слу-
гам царизма — цензорам. Представляется, что если бы он действи-
тельно на практике следовал приведенной выше доктрине, то вряд
ли полностью отредактированный им 2-й выпуск уже упоминавше-
гося «Карманного словаря» увидел свет. По-видимому, Петрашев-
ский отлично отдавал себе отчет в этом, когда избирал гибкую
тактику при выпуске словаря. В чем же она заключалась?
Прежде всего этому способствовало весьма остроумное посвя-
щение книги великому князю Михаилу Павловичу, известному ре-
акционеру и солдафону. Во-вторых, рукопись была представлена
в Цензурный комитет в таком виде, что разобрать ее было почти
невозможно. В-третьих, цензор Крылов был хотя и очень свире-
13 См., например, С. Венгеров. Петрашевцы.— Энциклопедический сло-
варь Брокгауза и Эфрона, т. XXIII, с. 450.
14 Дело петрашевцев, т. III, с. 442.
15 Т а м же.
14
пым, но не сумел полностью разобраться в направленности слова-
ря не потому, что был недалеким человеком 16, а прежде всего по-
тому, что Петрашевский для изложения социалистических и пере-
довых философских взглядов воспользовался формой энциклопе-
дического словаря, хотя вовсе не думал об осуществлении чисто
словарных целей.
Кроме того, Петрашевским были применены и другие тактиче-
ские приемы обхода цензуры. Один из них заключался в том, что
он часами просиживал в Публичной библиотеке и подбирал отре-
цензированные Крыловым в разное время одни и те же статьи с
цензурными поправками, противоречащими друг другу. Это был
прием давления на цензора.
Другой прием состоял в такой хитроумной расстановке знаков
препинания в статьях словаря, что фразы приобретали совершен-
но невинный смысл. А после просмотра рукописи цензором Пет-
рашевский в корректуре вновь переставлял знаки препинания, —
статья получалась пропагандистской.
Третий прием заключался в прозрачном иносказании. Так, в
статье словаря «Национальное собрание», где главной была мысль
о необходимости введения Конституции и которую цензор никак
не хотел пропустить, Петрашевский схитрил следующим образом:
он добавил несколько лестных слов в адрес французского короля
Людовика XVI, а к слову «революция» поставил слово «ужасы».
Но, пройдя благодаря этому цензуру, статья не потеряла своего
пропагандистского смысла, и всякому разумному читателю было
понятно, что речь идет не о Франции, а о России и что необходи-
мость введения Конституции — программа-минимум для нее.
Однако вскоре после выхода словаря власти подняли тревогу.
Как заключил министр просвещения Уваров, «это сочинение на-
полнено многими мыслями непозволительными и вредными... со
стороны цензора, одобрившего его к напечатанию, сделана боль-
шая неосмотрительность»17. Уваров приказал сделать цензору
строгий выговор, а отпечатанные экземпляры у книгоиздателя и
книгопродавцов изъять. В руки читателей успело попасть лишь
345 экземпляров из 2 тысяч отпечатанных.
Осень 1848 и зима 1849 годов — время «чрезвычайных» мер.
Волна революций 1848 года, сметавших реакционные режимы в
странах Западной и Центральной Европы, приближалась к Рос-
сии, вызывая ужас представителей правящих кругов.
Создаются меньшиковский «чрезвычайный» и бутурлинский
«секретный» цензурный комитеты, которые начинают политику
цензурного террора. Строгие внушения редакторам, назидания ис-
торикам и экономистам, аресты, полицейский надзор за авторами,
осмелившимися намекнуть на необходимость перемен, покритико-
16 Так полагает В. А. Прокофьев (см. В. А. Прокофьев Петрашевский,
с. 68).
17 ЦГИАЛ, ф. 777, on. 1, 1846, д. 189, л. 13.
15
вать действия властей, следуют одно за другим ,8. Студентам за-
прещено ходить в кондитерские читать газеты, среди них в обшир-
ных размерах организуется шпионство.
В этой ситуации кружок петрашевцев становится притягатель-
ной силой для всех оппозиционных элементов страны, проникнутых
в той или иной степени демократическими убеждениями. Упоря-
дочивается сама деятельность кружка. В 1847—1848 гг. собрания
кружка происходят еженедельно по пятницам. Выступления для
«пятниц» заранее намечаются, происходят многолюдные острые
дискуссии. В кружок вливаются участники кружка Н. А. Мом-
белли19. Параллельно члены кружка посещают «вторники» у
Н. С. Кашкина, где собирается в основном прогрессивная моло-
дежь, а также «субботы» у поэта С. Ф. Дурова, которые привле-
кали главным образом литераторов, музыкантов, в том числе
М. И. Глинку20 и молодого Ф. М. Достоевского. Переехавший в
Москву поэт А. Н. Плещеев, поддерживая тесную связь с круж-
ком, разворачивает работу среди московского студенчества.
Зимой 1848—1849 гг. состоялось несколько собраний петрашев-
цев на квартире А. Н. Плещеева. В марте-апреле 1849 года уст-
раивались собрания петрашевцев на квартире проживавших вмес-
те писателей С. Ф. Дурова и А. И. Пальма. Неоднократно петра-
шевцы собирались у Н. А. Спешнева 21. Большинство участников
18	При этом жандармы руководствовались указанием своего шефа Орлова,
а последний выполнял письменное указание бывшего шефа Бенкендорфа, кото-
рый в одном из своих писем Орлову писал: «Прошедшее России было удиви-
тельно, ее настоящее более чем великолепно, что же касается ее будущего, то
•оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение; вот...
точка зрения, с которой русская история должна быть рассматриваема и писа-
на» (М. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826—1865 гг., Спб.,
1909, с. 411).
19	Наряду с кружком Петрашевского в 1846—1847 гг. существовал кружок
поручика лейб-гвардии Н. А. Момбелли. В 1848 году происходили заседания
кружка Н. С. Кашкина (сына декабриста).
20	О связи великого композитора М. И. Глинки с петрашевцами подробно
см.: А. А. Орлова. Глинка в Петербурге, Лёниздат, 1970, с. 202—203.
21	В. Д. Лазуренко правильно указывает, что выделявшийся энергичностью
и решительностью Н. А. Спешнев был знаком с учением немецкого утопического
коммуниста В. Вейтлинга, и подчеркивает, что К. Маркс называл сочинения
Вейтлинга гениальными (В. Д. Лазуренко. Государственно-правовые
взгляды М. В. Петрашевского. — «Советское государство и право», 1971, № 11,
с. 113).
Однако, заканчивая этим указанием свою мысль, В. Д. Лазуренко допус-
кает, на наш взгляд, существенную неточность, дающую неправильное пред-
ставление об оценке К. Марксом Вейтлинга.
Действительно, Вильгельм Вейтлинг (1808—1871) — «первый немецкий тео-
ретик коммунизма, коммунист-утопист; агитатор, пропагандист и организатор
рабочих, портняжный подмастерье» (Философский словарь, М., Изд-во полити-
ческой литературы, 1968, с. 49). И действительно им восхищался петрашевец
Спешнев, да и не только он: Л. Фейербах, Ф. Энгельс признавали его выдаю-
щуюся роль в распространении коммунистического учения в Швейцарии и Гер-
мании.
Однако К. Маркс и Ф. Энгельс резко расходились с Вейтлингом в оценке
этичности средств революционной борьбы, применять которые считал возможным
перечисленных кружков посещало знаменитые «пятницы» Петра-
шевского.
С некоторыми участниками кружка Петрашевского сближает-
ся также 30-летний Т. Г. Шевченко, которому близки их «социа-
листически-утопические идеи и оппозиционность к самодержавию
и крепостническому строю» * 22. Отмечая это важное обстоятельство,
следует, как представляется, возразить отдельным авторам, не-
сколько упрощенно рассматривающим связь гениального украин-
ского поэта-революционера с петрашевцами и поэтому порой пы-
тающимися выдать желаемое или надуманное за действительное.
Ибо, как правильно отмечалось в литературе, «если мы избавим
себя от необходимости изучать, оценивать и анализировать все
факты, то и история как наука, очевидно, вообще станет ненуж-
ной» 23.
Безосновательные версии относительно знакомства Шевченко
с петрашевцами имеют значительное распространение24. В своей
монографии «Общественно-политические и философские взгляды
Т. Г. Шевченко» Я- Д. Дмитерко утверждает, что Шевченко даже
вступил в кружок Петрашевского2S.
Наконец, неточности и недостаточно обоснованные выводы со-
держатся в монографии Г. Я. Сергиенко, который указывает, буд-
то «через Т. Г. Шевченко Кирилло-Мефодиевское общество имело
связь с революционной организацией петрашевцев»26 и что «из
дневника петрашевца Н. А. Момбелли известно о его близком
знакомстве с Шевченко, встречах, разговорах на политические те-
мы»27 (подчеркнуто мной. — А. В.).
На чем основаны эти утверждения?
Оказывается, они основаны на том, что: 1) «Шевченко позна-
комился и переписывался с активным петрашевцем Штрандманом
Р. Р.»28; 2) Момбелли о своем близком знакомстве с Шевченко
f
Вейтлинг. Так, он предлагал широко использовать для пропаганды идеи ком-
мунизма евангельские тексты (хотя сам был противником религии), а для борь-
бы с существующим строем использовать шайки воров и грабителей. Это про-
тиворечило этике революционной борьбы, поскольку, как писал К. Маркс,
«...цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель...»
(К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. I, с. 65). Начав идейную борьбу с Вейт-
лингом еще в 1845 г., К. Маркс и Ф. Энгельс завершили ее уже в мае 1846 г.
полным разрывом и исключением его из Союза коммунистов (см. Энгельс и
проблемы истории, М„ «Наука», 1970, с. 148).
22 О. €. К о р н i й ч у к. Т. Г. Шевченко (передмова до ПовноТ зб!рки твор!в
в трьох томах), т. I, с. 8.
23 Историческая наука и некоторые проблемы современности (статьи и об-
суждения), М., «Наука», 1969, с. 407.
24 См. Л. Х1икулов. Тарас Шевченко i його сучасники, с. 113.
25 В монографии Я- Д. Дмитерко допущено много и других фактических
ошибок, вплоть до искажения возраста поэта. Подробный разбор этих ошибок
см.: Ф. Ястребов. Революционные демократы на Украине, с. 24.
26 Г. Я. Серг1енко. Сусшльно-полпичний рух на УкраУш теля повстан-
ня декабриспв, К., «Наукова думка», 1971, с. 241.
27 Та м же.
28 Та м же.
2—6317
17
записал в своем дневнике29; 3) Петрашевский и Момбелли «знали
о деятельности кирилло-мефодиевцев», «волнении умов» и «бро-
жении» на Украине под влиянием произведений Шевченко»30. /
Попытаемся хотя бы в самой краткой форме проверить эти
факты. Действительно, Шевченко был довольно близко знаком с
Р. Р. Штрандманом, соавтором 1-го выпуска «Карманного слова-
ря» (вместе с В. Майковым и Петрашевским). Об этом свидетель-
ствует единственное сохранившееся письмо Штрандмана от 14 де-
кабря 1845 года, в котором в приятельской форме31 он пригла-
шает Шевченко приехать к нему в Яготин.
В начале 1845 года он действительно посещал «пятницы» Пет-
рашевского, снабжал кружковцев книгами (он был фанатическим
книголюбом). Однако позже Штрандман отходит от кружка пет-
рашевцев32 и в главный период его деятельности— 1848—
1949 гг. — в кружке не участвует. На приглашение Петрашевского
принять участие во 2-м выпуске Словаря 1846 г. он ответил отка-
зом. По агентурным материалам, где указаны фамилии более 60
петрашевцев, не проходит33 (хотя агенты Антонелли, Шапошников
и Наумов были не прочь максимально раздуть состав участников
кружка).
Можно ли, имея в виду эти факты, считать Р. Штрандмана
«активным петрашевцем», как это делают Г. Сергиенко, Л. Хин-
кулов и др.? Думается, что ответить на этот вопрос следует отри-
цательно.
Коснемся второго аргумента Г. Я. Сергиенко.
В дневнике Момбелли, изъятом при обыске и аресте, есть
единственная датированная 1847 г. запись, которую имеет в виду
Г. Я. Сергиенко; вот ее содержание: «Теперь в Петербурге все
шепчутся и говорят по секрету с таинственным видом об открытом
и схваченном правительством обществе... Несколько человек ум-
ных, истинно благородных, образованных и ученых, привезено в
Петербург и брошено в тайные тюрьмы... Шевченко, Кулиш и Ко-
стомаров пребывают среди несчастных... Говорят, что Шевченко —
истинный поэт... Года два назад я встречал Шевченко у Гребин-
ки... Шевченко, говорят, написал на малороссийском языке воз-
звание к малороссам... Говорят, будто они хотели возбудить Ма-
29 Г. Я. CeprieHKO. Цит. работа, с. 241.
30 Т а м ж е.
31 Об этом свидетельствует такая приписка: «Если разбогател, так пришли
рублив 30. Бо жутко приходится» (Цит. по кн. Л. Х1нкулов. Тарас Шевчен-
ко i його сучасники, с. 103; здесь же содержится полный текст письма).
32 Причиной этого, как указывал сам Р. Р. Штрандман на следствии, были
серьезные разногласия с Петрашевским, который считал, что членам кружка
следует заниматься в основном вопросами общественно-политическими, а, по
мнению Штрандмана, основное внимание следовало уделить литературным дис-
куссиям (ЦГВИАЛ, ф. 9, 1849, д. 55, ч. 37, л. 8; ф. 9, 1849, д. 55, ч. 66, л. 9).
33 Р. Р. Штрандман даже не упоминается в списке 23 лиц, привлеченных к
ответственности по делу петрашевцев (см. Энциклопедический словарь Брок-
гауза и Эфрона, т. XXIII, Спб., 1898, с. 452).
18
лороссию к восстанию»34 (цитируется сокращенно, подчеркнуто
мной. — А. В.).
Запись эта, несомненно, свидетельствует лишь о том что:
1) в 1845 г. Момбелли познакомился с Шевченко у Гребинки35
(встречи их вряд ли были продолжительны, так как Шевченко
весной 1845 г. выехал на Украину); 2) автор дневника, несомнен-
но, симпатизирует «умным, благородным, образованным» кирилло-
мефодиевцам; 3) о разоблачении общества он знает понаслышке
(«все шепчутся и говорят...»). В целом же рассматриваемая запись
в дневнике Момбелли свидетельствует, на наш взгляд, не о бли-
зости, а, наоборот, об отдаленности петрашевцев от киевского об-
щества, об отсутствии деловой связи и достоверной информации.
Этот вывод укрепляется при рассмотрении третьего аргумента
Г. Я. Сергиенко, касающегося того, что Петрашевский и Момбел-
ли знали о деятельности кирилло-мефодиевцев. Причем слово
«знали» в контексте Г. Я. Сергиенко звучит так, будто Петрашев-
ский имел связь с членами этого общества.
Между тем, когда следователи, ссылаясь на «показания» аген-
та Антонелли, задали Петрашевскому вопрос: «Объясните, что
вам известно о волнении умов в Малороссии и кто такой Шевчен-
ко?», он ответил: «Об этом никогда не говорил с Антонелли»36.
Разумеется, Петрашевский не подтвердил следователям своей
осведомленности о Кирилло-Мефодиевском братстве скорее всего
из тактических соображений. Однако следует, как представляется,
обратить внимание на то, что, если даже Антонелли в своем доне-
сении от 16 апреля 1849 г. правильно информирует, будто в беседе
с ним Петрашевский проявил «знание им всех подробностей про-
исшествия в Киевском университете»37 (имеется в виду разгром
жандармами Кирилло-Мефодиевского братства. — А. В.), то бесе-
да эта имела место в апреле 1849 г., т. е. через 2 года после раз-
грома Кирилло-Мефодиевского братства, когда о расправе с чле-
нами общества было известно всякому грамотному человеку из га-
зет, и, как показал на следствии Момбелли, «о Шевченко тогда
(1847) очень много говорили»38.
/Можно ли, учитывая это обстоятельство, представлять дело
так, будто Петрашевский имел информацию от самих членов об-
34 Сб.: «Философские и общественно-политические произведения петрашев-
цев», М., Политиздат, 1953, с. 618.
35 Заметим попутно, что не только в литературе, но и в «основанном на
документальных данных» фильме «Тарас Шевченко» (режиссер И. Савченко,
он же сценарист) допущен ряд, мягко говоря, неточностей: 1844 год. Т. Шев-
ченко ведет долгие теоретические дискуссии с петрашевцем Спешневым. Между
тем Спешнев в 1842—1847 гг. жил за границей. Или: Момбелли во время пурги
зимой 1841 вбегает в студию Академии художеств и сообщает Шевченко о том,
что убит Лермонтов. Дуэль Лермонтова с Мартыновым состоялась, как извест-
но, не зимой, а 27 июля 1841 г.; знакомство Момбелли с Шевченко — через
4 года.
36 Дело петрашевцев, т. I, с. 162.
37 Дело петрашевцев, т. III, с. 405.
38 Дело петрашевцев, т. I, с. 329.
2*
19
щества? Думается, и здесь имеет место явная историческая на-
тяжка.
К какому же выводу следует прийти в свете рассмотренных
фактов? Можно ли на основе того, что какие-либо организацион-
ные связи между кружком Петрашевского и другими периферий-
ными кружками отсутствовали, сделать вывод об отсутствии ка-
кой-либо связи между -ними вообще?
Нет, по-видимому, такой вывод был бы неправильным. Извест-
но, что одну из главных своих задач петрашевцы видели в пропа-
ганде социалистических идей 39.
Движение петрашевцев множеством идейных нитей было свя-
зано с разнообразнейшими представителями оппозиционных кру-
гов общества, сея в нем зерна революционных идей и подхватывая
в этом обществе всяческие настроения неудовлетворения, призна-
ки стихийного протеста. С этой позиции связь Шевченко с петра-
шевцами следует, на наш взгляд, рассматривать на широкой осно-
ве всей совокупности его связей с передовой, демократической, ре-
волюционной идеологией его эпохи, его участия в общественной
борьбе, принимавшей разнообразные формы40.
Интерес передовой молодежи к социалистическим учениям воз-
буждается революционными событиями 1848 года, а М. В. Петра-
шевский позднее называет себя их «старейшим пропагатором»41.
Главная деятельность петрашевцев была подчинена теоретиче-
ской разработке вопросов уничтожения в России крепостничества
и самодержавия. Петрашевск1ий дал глубокую и всестороннюю
критику абсолютизма 42. Развивая свои взгляды и не подозревая,
что его’ внимательным слушателем является тайный агент поли-
39 Особой популярностью пользовались у петрашевцев сочинения III. Фурье
и Л,- Фейербаха. Вслед за Фурье, Петрашевский считал, что социалистический
строй соответствует самой природе человека, но в отличие от западно-европей-
ских утопических социалистов надеялся достичь его революционным путем. При
этом Петрашевский подчеркивал необходимость соединения социалистической
пропаганды с борьбой против самодержавия (см. БСЭ, изд. 3-е, т. 19, М., «Со-
ветская энциклопедия», 1975, с. 479).
40 Правильно отмечает Л. Хинкулов, что «связи Шевченко с его современ-
никами многогранны, они не укладываются в обычные формулы «влияний» и
даже «взаимовлияний». Мы часто находим общее в произведениях Шевченко и
его современников; трудно было бы в каждом отдельном случае установить—
кто у кого взял ту или иную идею или даже конкретное выражение...» (Л. X i н-
кулов. Тарас Шевченко i його сучасники, с. 115).
41 В. Д. Лазуренко ошибочно утверждает, будто бы «Петрашевский... через
словарь... подвергает острой критике современное ему положение в России, на-
зывая себя одним из старейших пропагандистов социализма...» (подчеркнуто
мной.—А. В.)—«Советское государство и право», 1971, № 11, с. 111. Петра-
шевский в беседах с друзьями действительно называл себя так, но он всегда
был чужд саморекламы и, конечно же, в Словаре такой нескромной характери-
стики он себе не давал (см. Д. Д. А х ш а р у м о в. Из моих воспоминаний,
1849—1851, Спб., 1905, с. 41; В. П. Демор. М. В. Петрашевский. Биографиче-
ский очерк, Пгр., 1920, с. 18; Сб. Петрашевцы в воспоминаниях современников,
М—Л., Изд.-во АН СССР, 1926, с. 91—93).
42 Подробно см. История философии в СССР, т. 2, с. 485—486.
20
ции, он говорил Антонелли: «Одно правительство республикан-
ское, представительное достойно человека, потому что и неприлич-
но и смешно существу, одаренному разумом, и волею, и самопо-
знанием, подчинять и тело свое, и душевные способности произ-
волу другого существа, отличающегося от него только самопроиз-
вольным деспотизмом. Всякий народ должен- управляться сам со-
бою, быть сам властелином... Где законы больше сбивчивы, бес-
толковы> противоречащи, как не у нас? Да и в самом деле, как
может составить человек, принадлежащий к совершенно другому
классу, закон для людей, которых ни нужд, ни характера он не
понимает, да и понять не заботится?
Из этого вы видите, что перемена правительства нужна, необ-
ходима для нас» 43.
Продолжая традицию декабристов, петрашевцы выдвигали рес-
публиканский идеал политического устройства России. Были сде-
ланы попытки подойти к практическому решению крестьянского
вопроса (предусматривалось прямое, безусловное освобождение
их с тою землею, которая ими была обрабатываема, без всякого
вознаграждения за то помещику) 44 и выработке программы подго-
товки крестьянского восстания как единственно надежного пути
для коренных социально-экономических преобразований. В совре-
менной историографии отмечается, что постановка этой проблемы
и представление о форме ее реализации в виде крестьянской вой-
ны были крупнейшей исторической заслугой петрашевцев и пред-
восхищали намерения революционных деятелей 60-х годов 45.
Выделявшийся среди петрашевцев своим радикализмом
Н. А. Спешнев разрабатывал план восстания горнозаводских ра-
бочих Урала, распространения восстания на Поволжье, Дон, Мо-
скву. У него же после ареста при обыске была обнаружена собст-
венноручно им составленная «Обязательная подписка» члена тай-
ного общества, организовать которое Петрашевский и Спешнев
намечали.
Поскольку в старой, и современной буржуазной литературе
можно встретить указания на то, что кружок петрашевцев пред-
ставлял собой вовсе не революционную организацию, а безобид-
ное «общество либеральных журфиксов46»47, приведем текст этой
подписки полностью.
43 Дело петрашевцев, т. III, с. 385—386.
44 См. М. В. Петрашевский. Проект об освобождении крестьян, —г
В сб.: «Философские и общественно-политические произведения петрашевцев»,
с. 363.
45 См. История СССР с древнейших времен до наших дней, т. 4, М., «Нау-
ка», 1967, с. 351. В. Е. Иллерицкий. Революционная историческая мысль в
России, М., «Мысль», 1974, с. 114—136.
46 «Журфиксы» (франц.) — определенные дни недели, предназначенные
для приема гостей.
47 С. Венгеров. Петрашевцы. — Энциклопедический словарь Брокгауза и
Эфрона, т. XXIII, с. 452.
21
«Я, нижеподписавшийся, добровольно, по здравом размышлении и по соб-
ственному желанию, поступаю в русское общество и беру на себя следующие
обязанности, которые в точности исполнять буду:
1)	Когда распорядительный комитет общества, сообразив силы общества,
обстоятельства и представляющийся случай, решит, что настало время бунта,
то я обязуюсь, не щадя себя, принять полное и открытое участие в восстании
и драке, — т. е., что, по извещению от комитета, обязываюсь быть в назначен-
ный день, в назначенный час, в назначенном месте, обязываюсь явиться тогда
и там, вооружившись огнестрельным или холодным оружием, или тем и дру-
гим, не щадя себя, принять участие в драке и, как только могу, споспешество-
вать успеху восстания.
2)	Я беру на себя обязанность увеличивать силы общества приобретением
обществу новых членов. Впрочем, согласно с правилами русского общества,
обязываюсь сам лично более пяти (5) не аффильировать.
3)	Аффильировать, т. е. присоединять к обществу новых членов, обязыва-
юсь не наобум, а по строгом соображении и только таких, в которых я твердо
уверен, что они меня не выдадут, если бы даже и отступились после от меня;
что они исполнят первый пункт и что они действительно желают участвовать в
этом тайном обществе. Вследствие чего и обязываюсь с каждого мною аффильи-
рованного взять письменное обязательство, состоящее в том, что он перепишет
от слова до слова сии самые условия, которые я здесь даю, все с первого до
последнего слова, и подпишет их. Я же, запечатав оное его письменное обяза-
тельство, передаю его своему аффильетеру для доставления в комитет, тот
своему и так далее. Для сего я и переписываю для себя один экземпляр сих
условий и храню его у себя, как форму для аффильяций других»48.
Этот важный документ представляет интерес не только с точки
зрения направленности кружка петрашевцев, но и с точки зрения
основ организационной тактики общества. Здесь можно обнару-
жить и элементы развития принципа конспиративности («пятер-
ки»)49, что имело важное значение для борьбы с цар-ской поли-
цией.
Принцип «пятерок» в организационном построении революци-
онного общества можно увидеть позднее у революционеров «Зем-
ли и воли», «Народной воли». Им должна была быть обеспечена
необходимая конспиративность деятельности, поставлены барьеры
на пути возможного проникновения в организацию провокаторов.
Кроме того, цитируемый документ опровергает неправильные
выводы упоминавшегося уже американского профессора Д. Эван-
са, считающего, что петрашевцы отрицали революционное дейст-
Другой либеральный писатель — П. В. Анненков, современник Петрашев-
ского,— считал, что его кружок собирал невинных «людей, читавших по зна-
менитым пятницам только свои проекты освобождения крестьян, улучшения
судопроизводства и заметки о настоящем внутреннем положении России, и да-
же людей, любивших его хорошие ужины по тем же пятницам», и что идеи
петрашевцев чуть ли не были созвучны мыслям самого Николая I, который
будто полагал, что «крепостное право явилось по непростительной глупости
прежних правительств» (П. В. Анненков. Литературные воспоминания, М.,
Изд-во художественной литературы, 1960, с. 531 и 543).
48 Цит. по'кн. М. О. Гершензон. Эпоха Николая I, с. 158, 159.
49 По мнению некоторых исследователей, идею конспиративной организации
революционного общества по принципу «пятерок» русские революционеры заим-
ствовали у руководителя итальянских республиканцев Джузеппе Мадзини
(1805—1872) (см. Н. Г. Тараканов. Н. П. Огарев, М., Изд-во МГУ, 1974,
с. 220—221).
22
вие как средство борьбы за установление нового, справедливого
общества50. По Эвансу, петрашевцы «не были революционера-
ми» 51 и не желали восстаний, а саму ликвидацию кружка он
расценивает как результат преувеличения его революционности со
стороны властей предержащих 52.
Стремясь умалить революционное значение кружка Петрашев-
ского и «исправить историю», Д. Эванс противоречит приводимым
им самим фактам. А они как раз свидетельствуют о большой ре-
волюционной работе, которая шла в кружке. Революционизирую-
щее воздействие петрашевцев на развитие общественно-политиче-
ской мысли в России было весьма велико. «Марксизм, как един-
ственно правильную революционную теорию, — писал В. И. Ле-
нин, имея в виду и петрашевцев, — Россия поистине выстрадала
полувековой историей неслыханных мук и жертв, невиданного ре-
волюционного героизма, невероятной энергии и беззаветных иска-
ний, обучения, испытания на практике, разочарований, проверки,
сопоставления опыта Европы» 53.
В декабре 1848 года в доме Петрашевского состоялось собра-
ние для обсуждения вопроса о создании тайного революционного
общества. В силу серьезных идейных расхождений между участ-
никами собрания создание тайного общества было сочтено преж-
девременным. Пропагандистская же работа петрашевцев активи-
зировалась. Основные усилия петрашевцы направляли на пропа-
ганду среди «людей различных характеров, различных состояний,
мужчин и женщин..., людей специальных познаний, ученых, людей
практических: архитекторов, ремесленников, художников, артистов,
военных людей...»54, стремясь распространить свое влияние в уни-
верситетах, лицее, военных училищах, кадетских корпусах, гимна-
зиях. Намечая путем пропаганды подготовить из числа молодежи
будущих революционеров, петрашевцы предполагали развернуть
затем широкую агитацию в народе для пробуждения в нем рево-
люционного сознания.
Первостепенное значение придавалось изданию и распростра-
нению антиправительственной литературы, для чего было задума-
но создание нелегальной типографии. За это дело взялся
Н. А. Спешнев. Петрашевец Н. П. Григорьев специально написал
«Солдатскую беседу» для пропаганды в войсках, П. Н. Филиппов
работал над агитационным произведением «Десять заповедей»,
готовился перевод сочинений Ламенне55.
50 John L. Evans. The Petrashevskij Circle. 1845—1849. The Haque Mou-
ton, c. 38—48.
51 Там ж e, c. 79.
52 См. t a m ж e, c. 101.
53 В. И. Л e н и н. Поли. собр. соч., т. 41, с. 8.
54 Дело петрашевцев, т. III, с. 103.
55 Ламенне Фелисите Робер (1782—1854)—французский философ, один из
родоначальников христианского социализма.
23
Таким образом, даже краткое знакомство со взглядами и дея-
тельностью петрашевцев позволяет прийти к следующим основным
выводам.
Во-первых, мировоззрение основной, ведущей части петрашев-
цев, хотя и не было свободно от противоречий и непоследователь-
ности дворянской революционности и не получило своего заверше-
ния, явилось тем не менее важным этапом развития русской об-
щественной мысли в направлении к революционному демокра-
тизму.
Во-вторых, встав на путь организации тайных революционных
кружков, петрашевцы стремились закрепить традиции декабристов
по подготовке открытого революционного выступления против цар-
ского самодержавия, обогатить эти традиции пропагандой, имев-
шей конечной целью поднять на борьбу не только армейские час-
ти, но и широкие массы народа.
В-третьих, свободно ориентируясь в философии и политической
идеологии, петрашевцы признавали решающую роль народных
масс в историческом процессе, отстаивали принципы морали, про-
никнутые духом революционно-демократического гуманизма, раз-
вивали идеи Белинского и Герцена о необходимости творческого
применения социалистических идей к условиям России, к насущ-
ным потребностям освободительной борьбы против царизма.
Реализовать свои широкие замыслы петрашевцы не успели.
Увлекшись научными дискуссиями, пропагандой, несколько наив-
но полагая, что их благородная деятельность остается скрытой от
глаз правительства и полиции, они, по существу, не принимали
никаких мер безопасности.
Когда 7 апреля 1849 года на обеде, устроенном в честь дня
рождения социалиста-утописта Шарля Фурье, М. В. Петрашевский
провозглашал свой знаменитый тост, завершавшийся призывом к
революционному действию: «Мы осудили на смерть настоящий
быт общественный, надо приговор наш исполнить»56, он не по-
дозревал, что рядом с ним почти ежедневно находится специально
подосланный полицейский агент Антонелли и что сам он, Петра-
шевский, еще 5 лет назад (в 1844 г.) попал в поле зрения руко-
водителей III отделения собственной его императорского величест-
ва канцелярии, «опутавшего щупальцами тайной полиции всю
страну» 57, и чиновника по особым поручениям при министре внут-
ренних дел И. П. Липранди. Не знал он и того, что кроме Анто-
нелли еще два полицейских агента — Шапошников и Наумов —
регулярно доносят правительству о «пятницах», о составе собираю-
щихся кружковцев, о «злонамеренности» их взглядов и высказы-
ваний.
66 Дело петрашевцев, т. I, с. 518.
57 И. В. О р ж е х о в с к и й. Третье отделение. — «Вопросы истории», 1972,
№ 2, с. ПО.
Первый донос
и начало слежки
(^ру^ериод царствования Николая I был временем жес-
^токой реакции во всех областях внутренней жизни
России. Суровое подавление массовых крестьянских волнений, пре-
следование всякой свободной мысли, малейшего недовольства су-
ществующим порядком, стремление регламентировать, поставить
под контроль все области общественной жизни — таковы основные
черты этого периода. «Страшный грех лежит на николаевском
царствовании — в нравственном умерщвлении плода, в душевре-
дительстве детей» *, — писал А. Герцен.
Потопив в крови движение первых русских революционеров,.
Николай I заявил: «Революция на пороге России... Но клянусь,
она не проникнет в Россию, пока во мне сохранится дыхание жиз-
ни» 1 2. И вся деятельность царизма, огромного бюрократического
аппарата была подчинена решению этой основной задачи, одним
из свидетельств чего был следующий эпизод.
В начале сентября 1844 года у учеников бывшего Царскосель-
ского лицея (переехавшего к тому времени в Петербург и полу-
чившего название Александровского) были произведены очеред-
ные обыски из числа тех, что в эти годы вошли в систему. При
обыске у одного из лицеистов было найдено остроумное, меткое и
«возмутительное» либретто к сатирической опере-буфф «Поход в
Хиву», где высмеивался ряд приближенных ко двору сановников
(в частности, брат министра внутренних дел и предводитель хи-
винской авантюры В. А. Перовский).
В результате проведенных повальных допросов воспитанник
младшего курса пятнадцатилетний лицеист Алексей Унковский
признал себя автором. Главнозаведующий лицеем принц Ольден-
бургский и директор генерал-майор Броневский заинтересовались,
1 А. И. Герцен. Соч., т. 5, с. 605.
2 Н. К. Шильдер. Император Николай I, его жизнь и царствование, Спб.»
1903, с. 315.
25
где юнец мог проникнуться «суетным обаянием новых идей» и
«скептическим настроением мысли относительно предметов веры
и существующего порядка, якобы несовместимого с благоденст-
вием людей»3, дерзновенным осуждением существующего государ-
ственного устройства?
Оказалось, что лицеисты Унковский, Константинов и Бантыш-
Каменский (в будущем — известный историк) посещали без раз-
решения начальства Петрашевского.
Как стало известно, Петрашевский, закончив линей четыре го-
да назад, продолжал общаться с лицеистами, а директор Бронев-
ский вспомнил составленную им характеристику на выпускника ли-
цея Петрашевского: «Воопитанник сей имел наклонность отличать-
ся особенностью суждений и молодечеством...»4.
В официальном доносе генерал-губернатору Кавелину принц
настойчиво пытался внушить, что пребывание Петрашевского в
Петербурге опасно для воспитанников учебных заведений, что он
«говорун и его необходимо унять»5 и при этом очень глухо ссы-
лается на «происшествие». Если Кавелин не придал доносу особо-
го значения, то шеф жандармов граф Орлов отнесся к нему
внимательнее, тем более, что он косвенно подтверждался уже имев-
шимся у жандармов доносом профессора Петербургского универ-
ситета Ивановского о том, что Петрашевский желает получить в
лицее преподавательскую должность «с целью распространять меж-
ду молодыми людьми идеи либеральные»6. Было известно также
о высказывании петрашевца Толстова о том, что «многие из нас
отправились вглубь России и действуют на все классы народа,
особенно на юношество, посредством учителей...»7.
За Петрашевским был учрежден негласный надзор с тем, что-
бы выведать, «какого он поведения, какие знакомства имеет, кто
бывает у него в гостях и чем занимаются» 8.
Казалось бы, по столь пустяковому доносу вряд ли стоило ут-
руждать чиновничий аппарат дорогостоящей работой по слежке
3 Дело петрашевцев, т. I, с. 6.
4 Цит. по кн. И. А. Ф е д о с о в. Революционное движение в России во вто-
рой четверти XIX века. Позже III отделение докладывало царю, что «еще в
лицее Петрашевский был вольнодумцем...» и что «по дерзости своего характера
и по вольнодумству его он был выпущен из лицея с чином XIV класса» (самый
низший чин) (см. В. И. Семевский. М. В. Буташевич-Петрашевский и пет-
рашевцы, с. 28—29).
5 В. Р. Лейкина. Петрашевцы, с. 72.
6 Об этом со слов самого Петрашевского позже доносил следивший за ним
полицейский агент-провокатор Антонелли (см. Дело петрашевцев, т. III, с. 379).
Следует отметить, что педагогическая работа представлялась в то время
единственной возможностью развернуть пропаганду новых революционных идей.
Поэтому многие петрашевцы (Ястржембский, Толль, Белецкий и др.), исходя
именно из этих соображений, работая преподавателями, пропагандировали со-
циалистические идеи.
7 Философские и общественно-политические взгляды петрашевцев, с. 767.
8 В. Прокофьев. Петрашевский, с. 52.
26
за человеком, состоявшим на службе в министерстве иностранных
дел и имевшим степень кандидата юридического факультета. Од-
нако люди с юридическим образованием, да еще занима-вшиеся
распространением знаний среди молодежи, особо интересовали
III отделение. Один из руководителей этого учреждения — на-
чальник штаба корпуса жандармов Дубельт — пребывал в дрему-
чей уверенности в том, что широкое распространение знаний яв-
ляется главной опасностью, и всерьез предлагал «выдавать зна-
ния строго по рецепту», словно «яды»8 9. И поскольку, считал он,
особенно грешат этим юристы, то их следует держать под особым
контролем.
Как вспоминал в своих мемуарах директор Училица правове-
дения князь Н. С. Голицын, «при Николае I внутри России сугубо
усилилось действие пресловутого III отделения, бывшего в то вре-
мя высшего полицейского учреждения под управлением графа Ор-
лова, но в сущности генерала Дубельта, души этого отделения.
Шпионы и шпионство усилились до крайности, и им подверг-
лись все учебные заведения в Петербурге, в том числе и Училище
правоведения» 10.
А другой современник петрашевцев Н. М. Колмаков вспоми-
нал: «В особенности III отделение... зорко следило за деятель-
ностью бывших тогда поверенных или адвокатов. Редкий из них
не побывал в III отделении для объяснений с генералом Дубель-
том» 11.
Первая слежка за Петрашевским длилась два месяца. Все это
время агенты III отделения собственной его императорского вели-
чества канцелярии неусыпно следили за маленьким домиком в Ко-
ломне (район Петербурга, где жил Петрашевский), подслушивали
в министерстве иностранных дел, где служил подозреваемый, осто-
рожно выспрашивали у соседей и знакомых компрометирующие
сведения, но ничего предосудительного обнаружить не смогли.
Особенно сильным было стремление жандармов проникнуть
в квартиру Петрашевского. Он сам рассказывал позже, что какие-
то два господина две недели подряд ходили около его дома, вы-
спрашивали у его прислуги и дворника о нем самом и о людях,
посещающих его. Но, поскольку дворник был верным человеком,
а «прислуга состояла из двух мальчишек, из коих старший очень
глуп, а второй очень молод, чтобы что-нибудь понимали..., то эти
господа ничего и не могли узнать» 12.
8 Цит. по кн. А. Атишев, Е. Глотов, В. Могилюк. Создание и дея-
тельность III отделения и охранных отделений в России, Караганда, Изд-во Ка-
рагандинской ВШ МВД СССР, 1973, с. 8.
10 Н. С. Голицын. Из воспоминаний. — В кн.5 М. О. Гершензон.
Эпоха Николая I, с. 136.
11 Т а м ж е, с. 50.
12 Дело петрашевцев, т. III, с. 379.
27
Вскоре Петрашевского посетил неизвестный господин с реко-
мендательным письмом и предложил заложить ему имение ,3. Этот
господин показался Петрашевскому весьма подозрительным, что-
то в его облике, манере поведения настораживало. Он тут же по-
звал находившегося у него в услужении мальчика, который ули-
чил гостя в том, что он ранее расспрашивал его о барине (Петра-
шевском). Петрашевский велел подать гостю шинель, «сказав, что
он дурак и чтобы тот, кто его послал, выбирал людей поумнее...»13 14.
Кто именно из агентов III отделения занимался слежкой за
Петрашевским в этот период — неизвестно, поскольку в дошедшем
до нашего времени делопроизводстве сохранились лишь отрывоч-
ные данные о деятельности внутренней агентуры 15. Фамилии аген-
тов и результаты их трудов держались в тайне не только от посто-
ронних, но и от самих чиновников III отделения, не имевших не-
посредственного соприкосновения с агентурой. И не случайно,—
отмечает И. В. Оржеховский 16 17, — большинство дошедших до нас
агентурных донесений является копиями, а фамилии агентов или
отсутствуют, или заменены условными обозначениями (чаще всего
одной из букв). Не фигурируют эти фамилии и в финансовых до-
кументах.
Несмотря на негласность учрежденной за ним слежки, Петра-
шевский все же почувствовал, что вокруг него плетется паутина,
увиваются какие-то подозрительные личности. Он стал несколько
осторожней, прекратил попытки устроиться на преподавательскую
работу.
Понимая, что для успешного противоборства с таким сильным
противником, как тайная полиция, необходимо иметь максимум
информации о полицейских агентах и методах их работы, Петра-
шевский прибег к своим служебным контактам по министерству
иностранных дел. Он попытался «разузнать обо всех лицах, кото-
рым правительство поручило наблюдать за подобными ему людь-
ми, так что теперь он чрезвычайно как хорошо с ними ознакомил-
ся и знает их почти всех наперечет» ,7.
Однако, как показали последующие события, М. В. Петрашев-
ский несколько преувеличивал степень своей осведомленности о
13 Аналогичный случай имел место с П. А. Кропоткиным уже в 80-х годах,
когда один из полицейских агентов пытался проникнуть к нему в дом под
предлогом покупки леса в его тамбовском имении. Поскольку имение это нахо-
дилось в совершенно безлесной степной местности, Кропоткин сразу же уличил
провокатора (см. П. А. Кропоткин. Записки революционера, М., «Мысль»,
1966, с. 399—400). Как видно, применявшиеся агентами III отделения методы
для проникновения в нужную среду были трафаретными и порой использова-
лись десятилетиями.
14 Дело петрашевцев, т. III, с. 379.
15 См. по этому вопросу П. А. 3 а й о н ч к о вс к и й. Кризис самодержавия
на рубеже 1870—1880-х годов, М., Политиздат, 1964, с. 171.
16 И В. Оржеховский. Третье отделение. — «Вопросы истории», 1972,
с. 115.
17 Дело петрашевцев, т. III, с. 378.
28
полицейских хитростях. Достаточно сказать, что о своем знании
«всех наперечет» полицейских агентов он рассказывал не кому-
нибудь, а... полицейскому агенту Антонелли. За свою самоуверен-
ность Петрашевскому потом пришлось дорого расплачиваться.
Продолжительное время в литературе существовало мнение,
что первый донос о деятельности кружка петрашевцев сделал
крупный чиновник Вигель, имевший сведения об одном из фили-
альных кружков петрашевцев — кружке И. Введенского. Так,
С. Венгеров указывал: «Один из таких кружков собирался у Ири-
нарха Введенского. Известный Вигель, узнавший об этих собра-
ниях, ...сделал донос, и только отсутствие точных сведений у Лип-
ранди, а всего более заступничество Ростовцева, очень любившего
Введенского, спасли последнего и друзей его...» ,8.
Это мнение никем не опровергалось, хотя ряд советских иссле-
дователей давно пришел к выводу о том, что кружок И. Введен-
ского стал известен полиции после ареста петрашевцев. Так,
И. А. Федосов указывает: «О близости этого кружка к петрашев-
цам свидетельствуют и доносы на него после разгрома кружка
Петрашевского (выделено мной. — А. В.), и привлечение к след-
ствию самого Введенского» 18 19. Еще более конкретные данные на-
ходим у Н. В. Богословского, исследовавшего жизнь и творчество
Н. Г. Чернышевского: «Весной 1849 г. ...Вигель доносил следова-
телю по делу петрашевцев (выделено мной. — А. В.): «Нечаянный
случай дал мне по заочности узнать об одном Введенском, попо-
виче, говорят, с чрезвычайным умом и с изумительными правила-
ми безнравственности и безбожия... Он задушевный друг Петра-
шевского, но так благоразумен, что не принадлежит ни к какому
обществу» 20.
Таким образом, не вызывает сомнений, что донос пресловутого
Вигеля имел место после ареста петрашевцев.
В феврале 1848 года М. В. Петрашевский составил и размно-
жил литографским способом записку «О способах увеличения цен-
ности ’ дворянских или населенных имений», в которой развивал
план продажи дворянских имений купечеству для более рацио-
нального хозяйствования; крестьяне при этом должны были полу-
чить личную свободу. Записка носила умеренный характер, не со-
держала никаких революционных призывов, и петрашевцы пыта-
лись широко распространить ее среди либерально мыслящих по-
мещиков, используя для этой цели приближающиеся дворянские
выборы. Не удивительно, что сведения о новом произведении Пет-
рашевского незамедлительно стали известны министру внутрен-
18 С. Венгеров. Петрашевцы. — Энциклопедический словарь Брокгауза и
Эфрона, т. XXIII, с. 450.
19 И. А. Федосов. Революционное движение в России во второй четверти
XIX в., с. 317.
20 Н. В Богословский. Николай Гаврилович Чернышевский, 1828—
1889, М., «Молодая гвардия», 1957, с. 99—100.
29
них дел Перовскому, который уже был осведомлен через полицию
о «пятницах» Петрашевского.
Николай I, напуганный размахом революционного движения в
Европе, оживлением национально-освободительных настроений в
Польше, Прибалтике и других российских провинциях, часто сры-
вал свою злость на министре внутренних дел, выговаривая ему за
то, что его полиция не справляется с работой, что ей нужно брать
пример с жандармов III отделения. Поэтому, когда полицейские
донесли министру, что в столице имеет хождение «возмутительная
прокламация» под названием «О способах увеличения ценности
дворянских и населенных имений» за подписью: «дворянин С.-Пе-
тербургской губернии, земледелец и избиратель М. Буташевич-
Петрашевский», Перовский понял, что это, возможно, и есть имен-
но то «дело», благодаря которому можно повысить свой автори-
тет у государя.
Необходимо, кстати, отметить, что между полицией, подчиняв-
шейся министру внутренних дел, и III отделением собственной его
императорского величества канцелярии, подчинявшимся непосред-
ственно царю, всегда существовала затаенная, но глубокая кон-
курентная неприязнь21. Перовский, в частности, полагал, что
III отделение следовало бы вовсе упразднить, передав все его дела
по политическому сыску в руки полиции.
По мнению Перовского, в это тревожное время III отделение,
подвергая сплошной перлюстрации всю частную переписку,- только
и знало, что подсовывать царю всякие письма, отчеты и т. п., а
что касается подлинных заговоров, антиправительственных вы-
ступлений, то оно о них и не знало. И если сам министр внутрен-
них дел не мог похвастаться, что его полиция и агентура блещут
мастерством и сообразительностью, то относил это только за счет
того, что министерство внутренних дел не имеет возможности по-
добрать нужных людей из-за отсутствия тех сумм, которые отпус-
каются «высокому генералу с маленькой головой» — Орлову. Не
нравилось Перовскому и то, что в случае обнаружения его поли-
цией каких-либо важных дел, они тотчас же «по высочайшему по-
велению» перекочевывали в III отделение, руководителям кото-
рого, естественно, доставались и царские милости. Полиция по-
стоянно стремилась доказать царю свое превосходство над люби-
21 Однако не следует, на наш взгляд, преувеличивать роль этого фактора,
как это делает американский автор Д. Эванс, который утверждает, будто и
арест петрашевцев и следствие над ним были цепью случайностей. Все дело
заключалось, по Эвансу, не в революционности кружка, а в том, что Орлов и
Перовский наперебой добивались особого расположения Николая I. Поэтому они
решили отличиться на поприще борьбы с «крамолой», если даже она являлась
более чем сомнительной с точки зрения реальной опасности для государства.
Только ловкое использование патологического страха Николая I перед «бун-
том», особенно усилившегося в связи с революциями 1848 г. в Европе, стало
якобы той благодатной почвой, на которой и возникло вскоре дело петрашев-
цев (см. В. М. Ш е в ы р и н. Рецензия на монографию Д. Эванса «Кружок
Петрашевского». — «Вопросы истории», 1975, № 11, с. 190).
30
мыми им жандармами в борьбе за интересы престола. Отсюда
такой интерес полиции к записке Петрашевского.
Литографированная записка Петрашевского не была, конечно,
воззванием или призывом к бунту. Но она напоминала о «явле-
ниях возмутительных», а император в то время был страшно на-
пуган и как никогда решителен, что также учитывал Перовский.
Идеалом Николая I, идеалОхМ человека, названного Ф. Энгель-
сом самодовольной посредственностью с кругозором ротного ко-
мандира, было безмолвие армейского повиновения, «порядок, стро-
гая безусловная законность, никакого всезнайства и противоре-
чия» 22.
В своем противоборстве с III отделением ловкий царедворец
Перовский учитывал это и решил в докладе царю сыграть на его
страхе, представив записку Петрашевского и его «пятницы», о ко-
торых знал весь Петербург, как заговор, призыв к бунту. Он пред-
видел, что если дело Петрашевского приукрасить, раздуть и «пре-
сечь», то благосклонность императора и признательность «общест-
ва» ему будут обеспечены.
Заняться разработкой дела Петрашевского в марте 1848 г. Пе-
ровский поручил своему опытному расторопному чиновнику осо-
бых поручений Липранди 23.
В противоположность Перовскому он состоял в превосходных
отношениях с начальником штаба корпуса жандармов, правой
рукой Орлова, генералом Дубельтом, своим старинным приятелем
по 1812 году. В то же время Липранди тесно связывали с Перов-
ским карьеристские цели: оба жаждали чинов и наград, оба вмес-
те хотели быть «героями» родины, ее «спасителями» и посрамить
III отделение. Поэтому, несмотря на приятельские отношения с
Дубельтом, Липранди на протяжении 12 месяцев разработки Пет-
рашевского ни словом не обмолвился о деле. Он умел хранить
тайну.
Липранди и Перовский решили представить дело Петрашев-
ского так, чтобы Николай понял: полиция, а не жандармы откры-
ли «обширный заговор», преподнести этот заговор в размерах не
меньших, чем это имело место в 1825 году. После восстания де-
кабристов «практическое движение, ушедшее в книгу, рвалось
снова из книги в практическую деятельность. Кружок Петрашев-
ского сложился в общество; правительство его приняло за заговор.
Заговора не было, но Липранди, как трюфельная ищейка, чуял
его» 24.
Липранди немедленно занялся агентурной разработкой петра-
шевцев, проявив в этом деле талант политического сыщика. Не-
даром впоследствии А. И. Герцен с полным основанием отнес его
22 Н. К. Шильдер. Император Николай I, его жизнь и царствование,
т. I, с. 147.
23 Подробно о Липранди см. с. 66—82 этой работы.
24 А. И. Герцен. Соч., т. 8, с. 46. («Трюфельная ищейка» — специально
выдрессированная для сбора подземных грибов (трюфелей) собака.)
31
к «вновь отличившимся талантом отборнейших из инквизиторов,
порода которых у нас редка» 25.
Перовский тем временем в особо секретном докладе Нико-
лаю I сообщил о нащупанных им «нитях заговора» и умолял царя
«преступников» пока не арестовывать, дав полиции возможность
выведать все полностью. В конце доклада Перовский особо просил
не сообщать ничего графу Орлову 26.
25 А. И. Герцен. Соч., т. 4, с. 204.
26 Перовский не знал, что примерно в то же время (март 1848 г.) шеф жан-
дармов в свою очередь доносил царю, что Петрашевский «обнаруживает боль-
шую наклонность к коммунизму и с дерзостью провозглашает свои правила»
(Петрашевцы. Сборник материалов, т. III, Изд-во АН СССР, М.—Л., 1927,
с. 3).
Агенты-провокаторы
за работой
z/Z/ марта 1848 г. Липранди, оставив все прочие дела,
всецело занялся делом Петрашевского. На его
письменном столе появилась папка, на обложке которой аккурат-
ным писарским почерком значилось: «Дело о злоумышленном об-
ществе, известном под именем Петрашевского. Произведенное
Д. С. С. (действительным статским советником. — А. В.) Липран-
ди. Том I. От 11 марта 1848 года до 23 апреля 1849 года». Позже
в своей «Записке о деле Петрашевского», составленной в качест-
ве самооправдания в 60-х годах XIX в. и опубликованной в гер-
ценовской «Полярной звезде», Липранди не без гордости писал:
«Считаю своим долгом войти в некоторые подробности касательно
моего взгляда на дело, в продолжение года находившееся под моим
направлением» 1 (подчеркнуто мной. — А. В.).
Итак, более года чиновник по особым поручениям при минист-
ре внутренних дел Липранди вел разработку участников кружка
Петрашевского.
Слухи и сплетни о «пятницах» петрашевцев были довольно ши-
роко распространены в Петербурге. Даже среди дворников имели
хождение разговоры, что «по пятницам Петрашевский пишет но-
вые законы»2. Опросы, проведенные Липранди среди большого
круга лиц разных сословий, позволили прийти к заключению, что
у Петрашевского собирается главным образом публика образован-
ная и дискуссии ведутся вокруг научно-социальных проблем. Для
освещения изнутри «пятниц» Петрашевского, решает Липранди,
нужно либо завербовать в агенты одного из постоянных посетите-
лей его «пятниц», либо ввести в кружок своего соглядатая.
Первый вариант представлял немалые затруднения: среди
окружающих Петрашевского людей большинство принадлежало к
1 «Полярная звезда», кн. VII, вып. I, М., «Наука», 1968, с. 26.
2 В. Прокофьев. Петрашевский, с. 116.
3—6317	33
UiH hCh- о
То мь I

Рис. 2. Обложка полицейского дела петрашевцев.
34
идейным противникам самодержавия, а, как показывала полицей-
ская практика, эти люди весьма редко шли на предательство.
В то же время определенные шансы были на стороне второго
варианта. По имевшимся у Липранди данным, Петрашевский, че-
ловек беспокойной, ищущей мысли, жаждал дела и не мог оста-
ваться в узких для него рамках теоретика. По темпераменту он
был боец, практик, стремящийся «стать во главе разумного дви-
жения в народе русском» и «нести землю на плечах своих,, как
Атлант» 3; он верил в свои силы и считал себя способным на это.
Отсюда постоянное стремление Петрашевского расширять круг
своих единомышленников, вовлекать в кружок все новых активных
членов.
Именно это обстоятельство, сочетавшееся с уже отмечавшейся
некоторой неосмотрительностью и беспечностью Петрашевского,:
решил использовать Липранди. Он остановился на втором вариан-
те — вводе соглядатая в круг близких друзей революционера.
Принимая такое решение, Липранди отдавал себе отчет в том,
что если подключить к делу простого полицейского агента, подна-
торевшего на обычных уголовных делах, то, во-первых, он по свое-
му уровню вряд ли найдет общий язык с мыслителем Петрашев-
ским, а, во-вторых, даже войдя в кружок, — вряд ли что-либо
поймет и толково донесет о собраниях. Значит, нужен «интелли-
гентный» агент с хорошей памятью. Ведь, присутствуя на заседа-
ниях кружка, он, естественно, будет лишен возможности записы-
вать то, что там говорится.	»
Поручить это «щекотливое» задание кому-либо из соглядатаев,-
давно подвизающихся на службе министерства внутренних дел,
Липранди не мог, поскольку, по имевшимся в полиции сведениям,
Петрашевский был «страшно хитер», имел «обширнейшие знаком-
ства» среди чиновников министерства внутренних дел, а потому,
вероятно, мог быть осведомленным о его агентах. Не случайно
К. Маркс, имея в виду этот период развития революционного дви-
жения, в рецензии на книги французских заговорщиков (и одно-
временно полицейских платных провокаторов) писал: «Заговорщи-
ки находятся в -постоянном соприкосновении с -полицией, они еже-
минутно приходят в столкновение с ней; они охотятся за шпика-
ми, так же, как шпики охотятся за ними» 4.
Внимательное изучение материалов дела Петрашевского убеж-
дает, что Липранди, перестраховываясь, даже несколько преувели-
чивал возможности своего противника: Петрашевский деистви;
тельно склонен был считать себя прозорливым и осторожным в
отношении полицейских происков, но, как показали дальнейшие
события, оказался в ряде случаев несколько наивным и не всегда
хорошим конспиратором.
3 В. П. Д е м о р. Петрашевский, биографический очерк, с. 42.
4 К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., т. 7, с. 288—289.
3*
35
Тем не менее Липранди упорно искал для вербовки «интелли-
гентного»», образованного, с «незапятнанной» репутацией челове-
ка, способного к соблюдению конспирации: разоблачение или ог-
ласка разработки Петрашевского означала бы провал далеко иду-
щих замыслов Перовского и самого Липранди в самом их начале.
Позже Липранди вспоминал, как было трудно найти подходя-
щего человека для этой роли не только с точки зрения тактики, но
и с моральной точки зрения: «Агент мой должен был стать выше
предрассудка, который в молве столь несправедливо и потому без-
наказанно пятнает ненавистным именем доносчиков таких людей,
которые, жертвуя собой в подобных делах, дают возможность
правительству предупреждать те беспорядки, которые могли бы
последовать при большей зрелости подобных зловредных об-
ществ» 5.
После длительных поисков выбор был остановлен на Петре
Дмитриевиче Антонелли, сыне академика живописи, студенте
1-го курса филологического факультета Петербургского универси-
тета 6.
Антонелли с трудом окончил гимназию, в университет поступил
лишь по настоянию отца и учился неохотно. Его влекло к «воль-
ной жизни», а денег не было. Поступить на службу без протекции
и без образования — трудно, да и тянуть служебную лямку ему
не очень хотелось.
Опытного политического сыщика Липранди беспокоило, спра-
вится ли намечаемый кандидат на вербовку в качестве агента с
заданием по разработке Петрашевского? Сумеет ли познакомиться
с ним и, главное, войти в доверие? Хотя Антонелли был начитан,
имел великолепную память, но наружность у него была несимпа-
тичная: «блондин, небольшого роста, с довольно большим носом, с
глазами светлыми, не то чтобы косыми, но избегающими встречи,
в красном жилете»7. Но манеры имел предупредительные, был
предприимчив, нахален.
Будущий агент-провокатор был подвергнут испытаниям, кото-
рые прошли успешно. Он без сожаления расстался с университе-
том и после вербовки в качестве полицейского агента был оформ-
лен канцелярским чиновником в департамент министерства иност-
ранных дел, где служил Петрашевский.
5 Отрывок из мнения действительного статского советника Липранди. В вы-
сочайше утвержденную комиссию о злоумышленниках под председательством
генерал-адъютанта Набокова. — «Полярная звезда», кн. VII, вып. I, с. 28—29.
6 В. Д. Лазуренко указывает, что Антонелли был родственником' Липранди
(см. В. Д. Лазуренко. Государственно-правовые взгляды М. В. Петрашев-
ского. — «Советское государство и право», 1971, № 11, с. 114). Однако ни в
одном из многочисленных источников, использованных при подготовке настоя-
щей работы, сведений об этом не содержится, что в сочетании с допускаемы-
ми в статье В. Д. Лазуренко другими существенными неточностями заставляет
поставить под сомнение такое утверждение.
7 Из записок генерал-лейтенанта П. А. Кузмина. Цит. по кн. М. О. Гер-
шензон. Эпоха Николая I, с. 157.
36
Липранди строил свой расчет ’ на том, что если один человек
(Петрашевский) ищет людей-единомышленников, а другой (агент
Антонелли) хочет познакомиться с ищущим, то в неизбежном их
знакомстве можно не сомневаться.
Это знакомство вскоре произошло 8, и агент так сумел сыграть
роль «открытой души», жаждущей истинных знаний и полезной
деятельности «на благо народа», что нетерпеливый и доверчивый
В. М. Петрашевский тут же начал «обращать» нового юного «дру-
га». Близким друзьям он характеризовал Антонелли как «челове-
ка недоконченного» и думал, что, «принявшись за него», можно
сделать из «этого итальянчика что-нибудь хорошее».
Петрашевский, как отмечает В. Лейкина 9 10, никогда не упускал
случая познакомиться с новым человеком, заехать к нему на дом,
поговорить, привезти книгу, пригласить к себе домой. Он всюду
бывал, ходил в концерты, в клуб, даже в танцкласс, и всюду ме-
тодически вел пропаганду. Для этого не пренебрегал самыми не-
значительными личностями. «Петрашевский не разбирался при-
стально в людях и иногда затрачивал усилия на вполне неподхо-
дящий материал. Чуждый оглядки и расчета, увлекаясь сам, он
готов был тратить свое время на всякого встречного» ,0. Так было
и с Антонелли.
Прежде всего Петрашевский потребовал, чтобы Антонелли под
его руководством занялся самообразованием, и дал ему ряд книг
из своей библиотеки. Одновременно он продиктовал агенту 134
французских слова и, вручив ему французский «Политический
словарь», велел перевести эти слова на русский язык. Переводы,
как напутствовал учитель, должны представлять собой небольшие
пояснительные статейки «с применением к нашему быту». Если
иметь в виду, что большинство заданных для перевода слов были
такого характера, как «конституция», «федерация», «революция»,
«республика», то смысл задания Петрашевского не оставлял со-
мнений в направленности обучения.
Но Липранди понимал, что, если сближение агента с Петра-
шевским пойдет по линии обучения и приобретения агентом тео-
ретического багажа, — ему никогда не достигнуть цели, или, в луч-
шем случае, придется идти к ней годы. Следовательно, чтобы ак-
тивизировать разработку, нужен другой путь. Если Антонелли не
может стать близким Петрашевскому человеком как товарищ, еди-
8 В. Д. Лазуренко ошибается, указывая, чю «в декабре 1848 г. Липранди
направил в кружок Петрашевского (подчеркнуто мной. — А. В.) для ведения
слежки своего родственника, студента Антонелли...» («Советское государство и
право», 1971, № 11, с. 114). Это произошло, по крайней мере, на несколько ме-
сяцев раньше, ибо Липранди занялся разработкой дела Петрашевского в марте
1848 года, а в мае уже стали поступать первые донесения Антонелли. Если же
В. Д. Лазуренко имел в виду непосредственное проникновение агента в кружок
Петрашевского, то оно произошло значительно позднее, а именно 11 марта
1849 г.
9 В. Р. Лейкина. Петрашевцы, с. 76—77.
10 Та м же.
37
номышленник, то почему бы ему не представиться человеком дела,
активного действия?
 И Липранди вносит в разработку первые элементы настоящей
провокации11, начинает искусственно создавать обстоятельства,
которые, с одной стороны, должны укрепить авторитет агента Ан-
тонелли в среде петрашевцев, а с другой — побудить Петрашев-
ского от революционных слов перейти к «делу», спровоцирован-
ному агентом.
• С этой целью перед Антонелли ставится задача: убедить Пет-
рашевского, что у него, Антонелли, имеются обширные связи среди
племен Кавказа, недавно завоеванных и очень недовольных цариз-
мом. Чтобы укрепить легенду, Антонелли с помощью Липранди
создает из числа дворцовой стражи группу «свирепых черкесов»,
якобы временно гостящих у него, и знакомит с ними Петрашев-
ского. Разговор ведется через переводчика — Антонелли и убеж-
дает Петрашевского в том, что горцы — «горячий материал», хотя
им явно недостает образованности и сознательности. Поэтому он
тут же предлагает «юному другу» заняться пропагандой среди
южан. Он уверен, что на Кавказе обязательно произойдет перево-
рот и черкесы должны будут создать свое самоуправление. Каким
оно должно быть, разъяснит черкесам «пропагандист» Антонелли,
которому Петрашевский подробно излагает свои мысли по этому
вопросу.
; Антонелли не слишком хорошо разбирался в сущности того, о
чем говорил Петрашевский. Но памятью он обладал действитель-
но великолепной и в своих агентурных донесениях цитировал ин-
струкции наставника целыми абзацами. Так, он доносил, что, по
мнению Петрашевского, «верховное правление народа должно
быть предоставлено совету из представителей племен под предсе-
дательством одного, избранного из их же среды по большинству
голосов. Представители должны быть избираемы из среды целого
народа — племени и утверждаемы большинством голосов...»12.
И далее: «внутреннее же управление каждого племени особенно
должно быть семейное, домашнее и основываться на законах, обы-
чаях и нравах народа, его составляющего. Оно также должно со-
стоять из совета представителей каждого отдельного класса лю-
дей по выбору, и ему представляется власть судейская и исполни-
11 В современной литературе различных пониманий терминов «провокатор»
и «провокация» так много, что необходимо сделать оговорку о том, в каком
смысле мы употребляем этот термин. В отличие от авторов «Словаря иност-
ранных слов» (изд. 6-е, М., 1964, с. 521), под «провокатором» мы понимаем не
просто «тайного полицейского агента, предателя, проникшего в революционную
организацию для того, чтобы осведомлять полицию, выдавать членов органи-
зации», а такого полицейского агента, который своими действиями побуждает,
подстрекает революционеров к невыгодным для них действиям с целью их разо-
блачения и ареста (подробно см. А. Ф. В о з н ы й. К вопросу об ответственности
за провокацию преступления. — «Сборник статей адъюнктов и соискателей»,
М., изд. ВШ МВД СССР, 1967, с. 94—102).
12 Дело петрашевцев, т. III, с. 383.
38
тельная» 13. В заключение, имея в виду связь будущих общерос-
сийских событий с подъемом национально-освободительного дви-
жения, Петрашевский, как сообщал агент, говорил о том, что «пе-
реворот на Кавказе полезен как в общем человеческом смысле,
так и в ближайшем для нас. С усилением сопротивления на Кав-
казе потребуется усиление войска, налогов и, наконец, других тя-
гостей, которые, естественно, всегда более рождают недовольных,
и, следовательно, скорее в массах возрождается идея об улучше-
нии правительства...» 14.
Антонелли внимательно и с понятным интересом выслушивал
наставления, старался их получше запомнить и аккуратно переда-
вал Липранди. Конечно, до черкесов, которым они адресовались,
эти наставления не доходили. Вскоре и сам Петрашевский охла-
дел к этому делу, занятый другими важными проектами, и сказал
Антонелли, что черкесский вопрос надо оставить до лучших
времен.
Тем более, что за летние месяцы вести о все углублявшихся и
охвативших чуть ли не всю Европу революционных событиях до-
шли до широких слоев народа. Из уст в уста передавались слухи
об убитых помещиках и полыхающих огнем поместьях, о непови-
новении нижних чинов в армии, о неслыханной дерзости крепост-
ных. Некоторые посетители «пятниц» сами читали в познанской
«Газете польской» «Воззвание к братьям русским», призывавшее
русских следовать примеру западно-европейских народов и сбро-
сить иго Николая. Рассказывали об аналогичных воззваниях к жи-
телям Киева. В особенности усилились революционные настрое-
ния после того, как стало известно об июньском выступлении па-
рижского пролетариата. Не удивительно, что на «пятницах» все
чаще и чаще раздавались голоса, настаивавшие на переходе к
практическим мерам борьбы. Если чисто теоретические вопросы
сейчас почти никого не интересовали, то внутреннее положение
России и политика царского правительства обсуждались смело и
горячо.
Агент по-прежнему часто, почти ежедневно навещал Петрашев-
ского, встречал у него нередко разных людей (в частности, петра-
шевца Ф. Г. Толля 15), но его заветная цель — проникнуть на став-
шие уже знаменитыми в Петербурге «пятницы» оставалась недо-
13 Дело петрашевцев, т. III, с. 384.
14 Т а м же.
15 Толль Феликс Густавович (1823—1867), немец, из «обер-офицерских де-
тей»; окончил педагогический институт, преподавал русскую словесность. Кру-
жок Петрашевского посещал с 1846 года, был лк»бимцем руководителя кружка.
По отзывам товарищей, имел «светлый ум и золотое сердце, богато одаренную
натуру». Характеризовался как неутомимый труженик, находивший в труде на-
слаждение, рыцарски честный, педантически-правдивый.
После разгрома кружка приговорен к расстрелу, замененному каторгой.
В 1855 году в Томске сблизился с Бакуниным. В 1857 гоДу вернулся в Петер-
бург, стал автором серьезных педагогических статей.
39
стигнутой. По-видимому, с одной стороны, Петрашевский считал,
что уровень развития Антонелли и отсутствие собственных идей
не соответствует уровню, на котором велись дискуссии петрашев-
цев. С другой стороны, в конце 1848 года Петрашевский становит-
ся значительно более осмотрительным.
Осторожность Петрашевского в определенной мере была ре-
зультатом влияния его друзей, неоднократно призывавших его к
бдительности и предупреждавших об опасности возможной засыл-
ки шпионов в кружок. В частности, Ф. Г. Толль, несколько раз
встречавший Антонелли в доме Петрашевского, предупреждал, что
этот молодой человек подозрителен, слишком развязен и не в меру
любопытен по вопросам, которые, чувствуется, ему лично глубоко
чужды.
Когда при встречах Антонелли заводил разговор о «пятницах»,
Петрашевский упорно не приглашал его, старался внушить, что
ничего противозаконного в его доме не происходит, что подобных
собраний немало в Петербурге. И выражал наигранное удивление
тем, что не то III отделение, этот «орден иезуитов»16, не то поли-
ция стараются подсунуть к нему своих агентов. Только «они так
глупы, что ему не понятно, как можно таких субъектов держать
на жалованье». Донося об этом, Антонелли не чужд был, по-види-
мому, тщеславной мысли выгодно оттенить перед Липранди соб-
ственную особу, ярко выделяющуюся на фоне других «глупых»
агентов полиции, презираемых Петрашевским.
По словам Петрашевского, однажды к нему заявился один та-
кой агент, отрекомендовался большим специалистом по вызыва-
нию духов, но потребовал, чтобы при проведении сеанса все при-
сутствующие были при оружии. Несложно было распознать в та-
ком предложении грубую провокацию: явись с оружием, схватят,
обвинят в тайном заговоре, а потом попробуй доказать, что кру-
жок интеллигентов просто собрался, чтобы присутствовать на
спиритическом сеансе. Поэтому Петрашевский спокойно пред-
упредил мага, что если «духи» попытаются сделать какую-либо
неприятность, то первая пуля будет предназначена тому, кто их
вызвал.
Воздерживаясь от приглашения Антонелли на «пятницы», Пет-
рашевский в то же время почти ежедневно встречался с провока-
тором, засиживался с ним в клубах и, что самое удивительное,
был с ним предельно откровенным. Так, он сообщает провокатору,
что свои письма отправляет через экспедицию министерства ино-
странных дел «под казенной печатью, чтобы их не вскрывала по-
лиция» 17. Правда, когда агент предложил свои услуги для этой
цели, Петрашевский осторожно уклонился.
Выполняя задания Липранди, агент легко выясняет у Петра-
шевского его причастность к изданию знаменитого крамольного
16 Дело петрашевцев, т. III, с. 410.
17 Там же.
40
«Карманного словаря» и дословно передает сказанное Петрашев-
ским: «Эта книга была сочинена им и двумя другими лицами, ко-
торых он, впрочем, не упоминал, под главною его самого редак-
пиею» 18.
Все эго Антонелли доносил Липранди, который оставался тем
не менее недовольным. Прошло более полугода со времени начала
слежки за петрашевцами, истрачено много денег на содержание
агента и его попойки, а разработка топчется на месте. Не помогла
и провокация с «черкесами». Круг посетителей «пятниц» точно не
установлен, содержание бесед на них — не известно, роль того или
иного лица, его значимость — не определены. Правда, по донесе-
ниям агента, круг знакомых Петрашевского, с его уже слов, со-
ставляет около 800 человек, его связи «огромны и находятся во
всех концах России» 19. Но тем более Липранди, как и его агент
Антонелли, отлично отдавали себе отчет в том, что «не открыть
его (Петрашевского. — А. В.) связи — значит отрубить у змеи
хвост» 20.
Хотя Антонелли, понимая своего шефа и преследуя собствен-
ные интересы, лез из кожи вон, чтобы представить «заговор» пет-
рашевцев возможно более страшным 21, чтобы тем самым повысить
цену себе и преувеличить возникающие в разработке трудности,,
он не мог пока преодолеть упорства Петрашевского и выполнить
поставленное задание проникнуть на «пятницы».
Однако провокатор не терял надежды, и уже в одном, по край-
ней мере, ему отказать было нельзя — он был весьма активен, хи-
тер, предприимчив и сосредоточивал свое внимание не только на
Петрашевском.
В одном из своих донесений Антонелли указывал, что среди
близких к Петрашевскому лиц выделяется студент петербургского
университета Толстов 22, «человек чрезвычайно пылкого характера
18 Дело петоашевцев, т. Ш, с. 378.
19 Т а м ж е, с. 409.
20 Та м ж е, с. 410.
21 На основании донесений Антонелли придавалось большое значение пест-
роте социального состава кружка Петрашевского. Липранди писал в следствен-
ную комиссию: «Тут были вместе люди не только разных ведомств и званий ПО'
службе, но и не служащие из всех сословий: дворяне, купцы и даже мещане.
С гвардейскими офицерами и с чиновниками министерства иностранных дел
рядом находятся не окончившие курс студенты, мелкие художники, купцы, ме-
щане, даже лавочники, торгующие табаком. Очевидно, казалось мне, что сеть-
заткана была такая, которая должна была захватить все народонаселение и,,
следовательно, чтоб действовать не на одном месте, а повсюду» (ЦГИАЛ,
ф. 673, оп. 2, д. 32, л. 27, подчеркнуто мной. — А. В.).
22 Толстов Алексей Дмитриевич, студент Московского университета, пере-
шедший в 1845 году в Петербургский университет на факультет восточной сло-
весности. Знаком с Петрашевским с 1849 года. Арестован 23 апреля 1849 г.
Принес покаяние Николаю I во время следствия и, за искреннюю исповедь, в
виде милости 30 июля отправлен унтер-офицером в дагестанский полк на Кав-
каз. В 1856 году произведен в прапорщики, а через год вернулся в Петербург.
41
и отчаянный либерал» 23 24, и что между ним и Петрашевским суще-
ствует «какая-то таинственность» г
Несмотря на такую неопределенность, донесение агента заин-
тересовало Липранди. За Толстовым была установлена слежка, в
результате которой выяснилось, что он часто посещает владельца
табачного магазина на Петербургской стороне мещанина Петра
Шапошникова 25. Его лавка располагалась в том же доме, где жил
Петрашевский. Это обстоятельство придало еще больший интерес
личности Толстова в глазах полиции — появлялась связь револю-
ционно настроенных интеллигентов с «простонародьем», а это осо-
бенно пугало правительство.
Поэтому Липранди «для подробнейшего раскрытия связи сту-
дента Толстова»26 вводит в дело сразу двух новых аген-
тов — Василия Шапошникова (однофамилец петрашевца П. Г. Ша-
пошникова) и Николая Наумова. Оба состояли на связи у началь-
ника столичной сыскной полиции Синицына, выполняя задания
Липранди. Поскольку оба агента принадлежали к одному сосло-
вию с петрашевцем П. Г. Шапошниковым (В. Шапошников был
купцом, Н. Наумов — мещанином), им и была поручена разработ-
ка последнего — выяснение его «преступных» взглядов, связей и
поступков.
Более активным был агент Наумов. О «сходьбищах» у Петра-
шевского он вначале узнал от приказчика купца П. Г. Шапош-
никова — Вострова27. Он рассказал агенту, что на «пятницах»
Петрашевского, где бывает его хозяин, ведутся разговоры, пори-
цающие религию и правительство, участники «пятниц» рассуждав
ют «между прочим о французской революции, о республиканском
правлении и о том, что в России может быть республика».
Ничего более существенного и конкретного агент Наумов от
Вострова получить не смог, если не считать слухов и сплетен о
Петрашевском. Поэтому он доносил, например, о том, что Петра-
шевский иногда выходит вечером на людные улицы и пускает фей-
ерверк. Собирается толпа, а он тут же со многими людьми знако-
мится,'заманивает к себе в гости... Или, опять по слухам, являет-
ся в Исаакиевский собор во время богослужения, переодетый жен-
щиной. Маскарад тут же обличается, что вызывает переполох,
23 Дело петрашевцев, т. III, с. 354—355.
24 Т а м же.
25 Шапошников Петр Григорьевич был привлечен по делу петрашевцев за
«противоправительственное направление». Арестован 23 апреля 1849 г., пригово-
рен к расстрелу, замененному отправкой рядовым в оренбургские линейные ба-
тальоны. В 1856 году получил отставку, возвращение прав состояния и разре-
шение жить в Москве под надзором полиции.
26 Дело петрашевцев, т. III, с. 355.
27 Востров Василий Васильевич (1819—1849), мещанин. Хотя в список под-
лежащих аресту петрашевцев не входил, тем не менее 23 апреля 1849 г. был
арестован в квартире агентов Наумова и Шапошникова. В Петропавловской
крепости сошел с ума, умер в больнице в ноябре 1849 года.
42
смех, а сам богохульник тут же раздает визитные карточки, рас-
кланивается...28 29.
Однако не странности Петрашевского, шокировавшие обывате-
лей, интересовали Липранди. Он требует от своих агентов проник-
нуть в дом Петрашевского под прикрытием такой легенды: меща-
нин Наумов и купец Василий Шапошников желают на паях ку-
пить табачную лавку Петра Шапошникова. Легенда дала возмож-
ность агентам познакомиться через приказчика Вострова не толв-
ко с владельцем лавки, но и с посещавшими его студентом Толсто-
вым и юным литератором Катеневым 2S.
Оба агента постарались развить знакомство и достичь макси-
мальной степени близости с неопытными юношами Толстовым и
Катеневым. С этой целью они неоднократно приглашали их к себе,
угощали, пытались споить, сорили деньгами в ресторанах. Дея-
тельность Наумова и В. Шапошникова оказалась небезуспешной:
через приказчика Вострова они сблизились с готовившимся к по-
ступлению в университет юношей Утиным30, литератором Дани-
левским31, поэтом Григорьевым32, посещавшими «пятницы» (схе-
ма 1).
28 Подобные анекдоты, распространенные в публике, преследовали цель вы-
смеять пропагандистскую работу Петрашевского. Однако они были далеки от
истины, хотя странности во внешнем поведении Петрашевского действительно
имели место. В условиях подавления всякой общественной инициативы и все
пронизывающей правительственной регламентации протест против существующих
порядков принимал иногда уродливые и даже анекдотические формы. Напри-
мер, Петрашевский в знак протеста отрастил себе бороду, длинные волосы и
носил необычную одежду.
Нечто подобное имело место в конце 30-х годов XIX века среди молодых
людей Киевской, Подольской и Волынской губерний, отпустивших себе бородки
«на французский и испанский манер» (ЦГИА, ф. 109, I эксп., 1838, д. 66, л. 1).
Бесспорно, сам этот факт скорее похож на юношескую шалость, однако в ос-
нове ее Бенкендорф правильно усмотрел «дух вражды и недоброжелательства
к правительству». Дело в том, что еще действовал указ Петра I о категориче-
ском запрещении чиновникам, учащимся и военным носить бороды. Указ был
отменен лишь в 1862 г. Кроме того, подобные случаи проявления «духа враж-
ды» носили коллективный характер и привлекли особое внимание ГП отделения
(подробно см. И. А. Федосов. Революционное движение в России во второй
четверти XIX века, с. 133).
29 Катенев Василий Петрович (1830—1856), вольнослушатель юридического
факультета Петербургского университета; публиковал заметки в «Ведомостях
Спб. полиции»; арестован 23 апреля 1849 г.; в августе 1849 года вследствие ум-
ственного помешательства отправлен в больницу, из-за чего предание его воен-
ному суду было отложено; умер в больнице.
30 Утин Борис Исаакович (1832—1872), сын купца 3-й гильдии, готовился к
поступлению на юридический факультет университета; арестован 23 апреля
1849 г., освобожден от суда в сентябре 1849 года. Уехал за границу и, окон-
чив Дерптский университет, занял кафедру истории положительных законода-
тельств в Петербургском университете; оставил университет во время студен-
ческих волнений 1861 г. Позднее — член Петербургского окружного суда.
31 Данилевский Григорий Петрович (1829—1890), студент камерального от-
деления Петербургского университета, литератор, сотрудник газеты «Ведомости
Спб. полиции»; арестован 23 апреля 1849 г.; освобожден от суда в июле
1849 года; позднее — известный автор исторических романов.
32 Григорьев Николай Петрович (1822—1886), офицер лейб-гвардии конно-
43
Схема 1
Связи Петрашевского, выявленные агентами Н. Наумовым
и В. Шапошниковым
В результате неосторожности, определенной наивности, а не-
редко и болтливости петрашевцев Толстова, Катенева, Данилев-
ского агенты Наумов и Шапошников смогли информировать поли-
цию не только об их беседах, порицающих религию, но и о том,
что они нередко «выражают оскорбления, касающиеся лично до
священной особы государя императора»33, а также «совещались
об истреблении императорской фамилии и высших правительст-
венных лиц, а один из них, Катенев, быв в пьяном виде, сам даже
вызывался на цареубийство» 34.
С явным намерением задеть профессиональное полицейское
самолюбие провокатор Наумов доносил, что петрашевец Григорьев
похвалялся пойти в агенты III отделения и «объехать» Орлова, а
также о том, что Григорьеву известна одна агентесса Орлова, ко-
торая работает нечисто и ее легко разоблачить 35.
гренадерского полка, написал агитационную «Солдатскую беседу»; арестован
23 апреля 1849 г., приговорен к расстрелу, замененному 15 годами каторж-
ных работ. Ввиду умственного расстройства в 1856 году отдан «под надзор се-
мейства».
33 Дело петрашевцев, т. III, с. 355.
34 Т а м же.
35 Т а м же, с. 352.
44
Агент Шапошников доносил, что 23 марта 1849 г. он пригласил
к себе в гости Толстова и Утина. Состоялась беседа о получив-
ших распространение пожарах в Костроме, и Толстов при этом
дерзко отзывался о правительстве, говоря, что оно «плутует» и
«мошенничает» 36.
В других донесениях Шапошникова сообщается, что в беседах
с ним петрашевец П. Г. Шапошников «перебирал и осуждал осо-
бенно известных вельмож; ...рассуждал о вольности крестьян и го-
ворил, что Толстов, Катенев и подобные им негодяи, более ста
человек, мечтают о свободе и много раз говорили ему, чтобы убить
государя императора, ниспровергнуть трон...» 37
Не менее любопытные для Липранди донесения дополнительно
представил и агент Наумов, который далеко не ограничивался
ролью информатора, а предпринимал отдельные провокационные
акции для того, чтобы вызвать своих «юных друзей» на опромет-
чивые поступки.
Так, Наумов в марте 1849 года снабдил Катенева двумя «лиш-
ними» билетами на маскарад и предложил пригласить с собой Да-
нилевского, с которым Наумов еще не был знаком. В конце бала
Наумов пригласил Катенева и Данилевского поужинать, за ужин
расплатился сам, а, выходя из ресторана, сказал, что хотел раз-
бросать в зале прокламации о якобы имевшем место бунте в Мо-
скве и об убийстве там императора 38. По просьбе Наумова Кате-
нев написал образчик такой прокламации 39. В своем же донесении
в полицию провокатор писал, что «Катенев намерен был разбро-
сать в маскараде-аллегри40 билетики с надписями, что в Москве
был бунт»41.
Особый интерес для полиции представили донесения провока-
тора о том, что петрашевцы, собиравшиеся у Григорьева, совето-
вались, как именно и где убить министров царского правительст-
ва 42, об осмотре Петербурга с целью определить места строитель-
ства будущих баррикад43, о наиболее предпочтительных способах
физического уничтожения царя (повешение на фонаре, отравление
или убийство) 44.
В то же время Липранди переводит Антонелли на учащенный
график встреч, и с января 1849 года агент ежедневно, а иногда и
по два раза в день, доносит по начальству о результатах разра-
ботки «известного лица» (так именуется Петрашевский в агентур-
36 Дело петрашевцев, с. 356.
37 Т а м ж е.
38 Та м же (показание Г. П. Данилевского), т. III, с. 338.
39 Т а м ж е, с. 359.
40 Маскарад-аллегри — маскарад, на котором проводилась, лотерея с не-
медленным после покупки билета розыгрышем. Надпись «аллегри» («будьте ве-
селы» — итал.) делалась на пустом билете лотереи.
41 Дело петрашевцев, т. III, с. 360.
42 Т а м ж е, с. 352.
43 Т а м ж е, с. 359.
44 Т а м ж е, с. 360.
45
ных донесениях). Работа провокатора превращается в откровен-
ную слежку, иногда довольно грубую. Он следует за Петрашев-
ским, как тень, и бывает всюду, где должен быть Петрашевский:
в министерстве, в ресторанах, на улице, дома. Претворяясь чело-
веком революционного образа мыслей, предлагает себя для вы-
полнения любого поручения, внимательно изучает окружение Пет-
рашевского, выспрашивает, провоцирует. Иногда переигрывает и
даже кажется революционней самого Петрашевского.
В результате в начале марта 1849 года Антонелли доносит Ли-
пранди, что достаточно близко сошелся с Петрашевским и что хо-
тя последний по-прежнему приглашений посещать «пятницы» ему
не делает, но он считает, что может сделать это самочинно и
явиться на одну из «пятниц» без приглашения.
Создается ситуация, чреватая риском разоблачения агента, но
оттягивать далее слежку Липранди уже не может: ему и Перов-
скому нужны материалы для как можно более скорого ареста
«злоумышленников». Министр внутренних дел Перовский, видя
бесплодность попыток открыть «страшный заговор», заранее обе-
щанный царю, нервничал, делал внушения Липранди. Поэтому
Липранди санкционирует рисковую авантюру, предложенную
агентом.
В пятницу 11 марта 1849 г. вечером Антонелли появляется в
доме Петрашевского, где собралось человек десять его единомыш-
ленников 45. Хозяин и гости встретили появление Антонелли насто-
роженно, а Толль вывел Петрашевского в другую комнату. Анто-
нелли остался в гостиной, взял со стола стакан чаю. Наступила
тягостная пауза. Он не разглядывал гостей, не проявлял любопыт-
ства, . но понимал, что его судьбу решают секунды. Следовало ли-
бо раскланяться и уйти, либо немедленно что-то предпринять,
чтобы как-то оправдать свое появление здесь (агент вошел в дом
через знакомый ему черный ход, парадная дверь была заперта).
И Антонелли не растерялся. Он встал, распахнул двери в смеж-
ную комнату, где беседовавшие Петрашевский и Толль сразу пре-
45 Нельзя согласиться с мнением М. Т. Белявского, указывающего, будто
«тайный агент министерства внутренних дел П. Д. Антонелли... регулярно бы-
вал на собраниях петрашевцев, участвовал в их беседах и спорах, был в курсе
всех их замыслов» (подчеркнуто мной. — А. В.). — Источниковедение истории
СССР, с. 231.
Во-первых, как мы видим, Антонелли далеко не сразу проник на «пятницы»
Петрашевского (к тому же присутствовал он только на четырех из них, а да-
леко не «регулярно»), и, во-вторых, участие его на этих собраниях петрашевцев
ограничивалось ролью скромного слушателя, иногда задававшего вопросы,
но вовсе не активным участием «в их беседах и спорах». Тем более он
далеко не «был в курсе всех их замыслов». Да и что мог предложить студент-
недоучкй, с грехом пополам закончивший гимназию, блестяще образованным
эрудитам й мыслителям типа М. В. Петрашевского, Н. А. Спешнева? Мог ли он
беседовать на равных с людьми, которые «свободно ориентировались в истории
философии и высказывали самостоятельные, оригинальные суждения по ряду
сложных философских и социологических проблем, выдвинутых Кантом, Фихте,
Гегелем и Фейербахом»? — История философии в СССР, т. 2, с. 443.
46
кратили разговор (видимо, говорили о нем), и сумел найти нуж-
ный непринужденный тон и нужные слова, чтобы объяснить свое
неожиданное появление: смеясь, рассказал, что проезжал мимо,
пьяный извозчик вывалил его из саней и чуть было не переломал
ему ноги. Все рассмеялись, и тревога мало-помалу улеглась. Даже
самый подозрительный из петрашевцев — Толль — нашел Анто-
нелли забавным и вскоре, забыв о былых подозрениях, откровенно
стал высказывать свои мысли. Он сделал заранее подготовленный
доклад «О ненадобности религии в социальном смысле».
Многие из гостей, готовясь к дискуссии, делали заметки.
Увлекшись докладом, не обращали внимания на агента, а он тем
временем тщательно записывал целиком, конспектировал доклад,
чтобы завтра включить его в очередное агентурное донесение. Он
решил, что, поскольку все собравшиеся с таким вниманием слу-
шают докладчика, Толль — одна из главных фигур в кружке, на
которую следует обратить особое внимание.
После доклада развернулась горячая дискуссия, а потом был
ужин. Расходились по домам в третьем часу ночи. Агент, нагово-
рив докладчику комплиментов, был приглашен Толлем в ресторан,
чтобы закончить ночь там. Утром Антонелли в свою очередь при-
гласил Толля к себе на чай, а вскоре они так подружились, что
решили еще сходить вместе позавтракать в Пассаж. Агент был с
Толлем чрезвычайно предупредителен, обещал устроить его при-
ватным преподавателем в богатые семьи, попутно выспрашивая о
взглядах членов кружка и его целях. И прежде осторожный
Толль, поверив, что перед ним — единомышленник, подробно разъ-
ясняет цель петрашевцев — «приготовлять способных людей на
случай какой-нибудь революции, ...приготовлять массы к восприя-
тию всяких перемен» 46.
После 11 марта Антонелли прочно внедрился в среду петрашев^-
цев. Цель была достигнута: полицейский агент стал «другом» не
только Петрашевского, но и многих лиц из его окружения.
Мысли о существующем государственном устройстве, критика
монарха фиксируются агентом и тут же передаются шефу. Особую
ненависть петрашевцев вызывал Николай I, который представлял-
ся им олицетворением произвола и беззакония и которого они на-
зывали «богдыханом», мерзким человеком. Петрашевский говорил
Антонелли, что император, по-видимому, страдает душевной бо-
лезнью и поэтому его поступки с каждым днем становятся все «не-
сноснее и нетерпимее», он предлагал даже посоветовать Николаю
«носить колокольчики на фуражке, чтобы люди не только видели,
но и слышали его приближение»47.
Критике петрашевцев подверглись различные звенья правитель-
ственного аппарата: сенат, министерства, полиция, суд, армия.
Резко осуждая систему протекции, которая была распространена
46 Дело петрашевцев, т. III, с. 428.
47 Т а м ж е, с. 385.
47
в России, Петрашевский изобличал ничтожество русской админи-
страции, где любой министр — «почти совершенный невежда по
•своей части»48. Сравнивая III отделение с орденом иезуитов, Пет-
рашевский отмечал, что оно создано для того, чтобы подавлять
«все умственные развития и тем охранить монархическую
власть»49. Царский же суд Петрашевский называл самым бесчест-
ным, самым несправедливым судом, где процветает открытый гра-
беж населения 50.
Активно развивая установившиеся контакты, по заданию Ли-
пранди и на средства полиции Антонелли устраивает у себя зва-
ный обед, на который приглашает всех петрашевцев. Однако часть
приглашенных собралась у приехавшего из командировки петра-
шевца штабс-капитана Кузмина51, что очень обидело Антонелли.
Все же большинство пришло, и обед удался, а в отместку Кузми-
ну в очередном донесении «образованный» агент сообщил, что лю-
ди, собравшиеся у штабс-капитана, — «гадость, грязь. Всё люди
необразованные и отличающиеся от мужиков только фраками да
отсутствием здравого смысла» 52.
Такого рода сведения, конечно, меньше всего интересовали чи-
новника особых поручений министерства внутренних дел .Липран-
ди. Важно было другое: из донесений Антонелли с момента про-
никновения его в кружок видно, что на собраниях кружка обсуж-
дались вопросы о необходимости перемены правительства, об осво-
бождении крестьян, о судебной реформе, о применении идей со-
циализма к русской действительности, о ликвидации цензуры и
борьбе против религии. Кроме того, на «пятнице» 15 апреля 1849 г.
Ф. М. Достоевским было зачитано знаменитое «возмутительное»
«Письмо Белинского к Гоголю», вызвавшее всеобщий восторг
кружковцев. Тринадцатимесячная слежка за петрашевцами при-
ближалась к концу, и Липранди сообщил об этом агенту. Анто-
48 Философские и общественно-политические произведения петрашевцев,
с. 119.
49 Дело петрашевцев, т. Ill, с. 386.
50 См. Дело петрашевцев, т. I, с. 43.
Небезынтересно отметить, что это высказывание Петрашевского полностью
•совпадает со взглядами Белинского, высказанными в знаменитом письме к Го-
голю, в котором Россия характеризуется страной, где «нет не только никаких
гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже полицейского поряд-
ка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей»
(подчеркнуто мной. — А. В.). — В. Г. Белинский. Поли. собр. соч., т. X,
М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 213.
51 Кузмин (Кузьмин) Павел Алексеевич (1819—1885), штабс-капитан Ген-
штаба. Член кружка с весны 1848 г. От суда был освобожден и отдан под
секретный надзор полиции. Умер в чине генерал-лейтенанта, оставаясь всю
жизнь человеком прогрессивных взглядов. Любопытно, что в 1884 г. он был на-
значен председателем суда в «процессе 12-ти» народовольцев, преданных прово-
катором Дегаевым. Народовольцы находили, что приговор по их делу «был по
тем пременам снисходительным, и объясняли это тем, что председатель суда
генерал-майор Кузьмин П. А. был петрашевцем» (В. Фигнер. Запечатленный
труд, т. 2, М., «Мысль»», 1964, с. 119).
52 Дело петрашевцев, т. III, с. 423.
48
нелли в ответ в очередном донесении заботливо предупреждает,
что среди друзей «известного лица» есть физически очень сильные
люди — Дуров, Филиппов, Толль. Многие из них постоянно носят
при себе оружие, а Петрашевский «часто упражняется стрелянием
в цель» 53. Поэтому, советует агент, дом Петрашевского при аресте
участников кружка следует атаковать одновременно с двух сто-
рон — с черного и парадного входов.
Одновременно провокатор сообщает о том, что якобы Толль
откуда-то узнал о предстоящем аресте петрашевцев. В донесении
от 27 марта Антонелли пишет: «Когда я сегодня сообщил Петра-
шевскому переданное мне Толлем (слух о предстоящем аресте
членов кружка. — А. В.), то он сказал, что всё это пустяки, что
подобные слухи стараются распустить Майковы и другие 54, при-
надлежащие к обществу литераторов, зная, что его общество и го-
раздо умнее, и сильнее, и в другом размере действует, но что и
это также пустяки...» 55.
Вполне возможно, что Антонелли сам являлся распространите-
лем слухов о предстоящем аресте. С одной стороны, ему об этом
было известно от Липранди, а с другой — разработка петрашев-
цев велась в такой обстановке негласности, что вряд ли об этом
могло стать известно Толлю. Вероятнее всего, как представляется,
провокатор сам намекнул об этом, а потом сообщил о новости Пе-
трашевскому так, будто узнал о ней от Толля. Как бы там ни бы-
ло, но цель, которую преследовал провокатор, была достигнута:
ответ Петрашевского, очень характерный для него, показывал ту
степень беспечности его самого й членов кружка, которая вполне
устраивала готовившегося к разгрому кружковцев Липранди.
В начале апреля 1849 года Перовский доложил царю, что от-
крыт обширный заговор во главе с Петрашевским. К этому време-
ни «организация» Петрашевского представляла собой разветвлен-
ную сеть связей, включавшую более 60 человек (см. схему 2). Все
они поименно были перечислены в 19 донесениях агента Антонел-
ли. По подсчетам, сделанным Липранди 56, в столичных и перифе-
53 Дело петрашевцев, т. III, с. 394.
54 Петрашевский так презирал либералов типа В. Майкова, «эту плеяду
жалких посредственностей всех калибров и разборов...», что считал их способ-
ными даже на донос и клевету. Эти люди, по его мнению, «...не прочь... не
всегда прямо, но очень часто посредственно являться доносчиками — клеветни-
ками через лиц, этим промышляющих и собирающих богатую жатву с мягко-
сер дия и простодушия ближних...». И тут же категорически утверждал: «Таких
людей вы не найдете в числе обыкновенных моих посетителей (Философские и
общественно-политические произведения петрашевцев, с. 373—375).
55 Дело петрашевцев, т. III, с. 420.
56 Липранди усиленно внушал следственной комиссии, а потом и суду
мысль о том, что кружок петрашевцев — «это почти общероссийский заговор
против существующего строя, что филиалы петрашевцев находились почти во
всех уголках России. Доверять этому свидетельству Липранди нельзя: из своих
корыстных соображений он был заинтересован в раздувании этого дела».
(И. А. Федосов. Революционное движение в России во второй четверти
XIX века, с. 318).
4—6317
49
Схема 2
Связи М. В. Петрашевского, выявленные агентом Антонелли
50
рийных кружках петрашевцев (Москва, Казань, Тамбов, Ростов-
Ярославский, Ревель, Сибирь) насчитывалось 500 человек. Перов-
ский считал необходимым несколько продлить слежку, чтобы дать
возможность «злоумышленникам» попытаться перейти от слов к
делу. Он предвидел, что подозреваемых трудно будет осудить
только на основании «инакомыслия» и без наличия конкретных
антигосударственных действий. Но царь не пожелал вникать в
юридические тонкости, ему не терпелось расправиться с револю-
ционерами. Последовало распоряжение: дело Петрашевского пе-
редать в III отделение для реализации. Перовскому оставалось
скрепя сердце только повиноваться 57.
Изучив полицейские материалы, агентурные донесения, справ-
ки, граф Орлов 21 апреля 1849 г. письменно докладывал царю:
«Посылаю Вашему Величеству записки об известном деле, из ко-
торого Вы изволите усмотреть: 1-е, обзор всего дела; 2-е, тетради
с именным списком участвующих, и с описанием действий каждо-
го из них, и с означением их места жительства.
В обзоре Вы изволите усмотреть удобнейшее средство к аре-
стованию виновных. Предложение это будет исполнено, ежели Ва-
ше Величество не сделаете каких-либо изменений. По моему мне-
нию, это вернейшее и лучшее средство» 58.
На письме Орлова Николай I наложил резолюцию: «Я все про-
чел, дело важно, ибо ежели было только одно вранье, то и оно в
высшей степени преступно и нетерпимо.
Приступить к арестованию, как ты полагаешь; точно лучше,
ежели только не будет разгласки от такого большого числа лиц
на то нужных...
С Богом! Да будет воля Его!» 59.
Арест петрашевцев был намечен в ночь с пятницы на субботу
23 апреля 1849 г.
57 Таким образом, изучение материалов дела показывает, что вся основная
доследственная работа была негласно осуществлена полицией, а не III отделе-
нием. Поэтому нельзя согласиться с утверждением Р. С. Мулукаева, что «Третье
отделение разгромило кружок В. М. Петрашевского» (Р. С. М у л у к а е в. По-
лиция и тюремные учреждения дореволюционной России (учебное пособие), М.,
Изд-во ВШ МООП РСФСР, 1964, с. 11). Это же утверждение некритично повто-
ряют и другие авторы (см. А. Атишев, Е. Глотов и В. Могилюк. Соз-
дание и деятельность III отделения и охранных отделений в России, с. 17).
58 М. О. Гершензон. Эпоха Николая I, с. 166.
59 Т а м ж е, с. 167.
51
Арест.
Следствие. Суд
(Р //оследняя «пятница» в доме М. В. Петрашевского
состоялась вечером 22 апреля 1849 г. Участники, в
том числе и Антонелли, разошлись в 4 часа утра 23 апреля.
В 6 часов утра для ареста Петрашевского к его дому прибыли
Липранди и начальник штаба корпуса жандармов генерал Ду-
бельт. Липранди оставался в карете (ведь Антонелли предупреж-
дал о возможности вооруженного сопротивления), а Дубельт во-
шел в квартиру, разбудил спавшего хозяина и предложил ему
одеться, чтобы следовать в III отделение. При этом не обошлось
без проявления свойственной Петрашевскому «дерзости» по отно-
шению к начальству. На предложение одеться он приказал слуге
подать сапоги и, обувшись, стал подтягивать оторванный рукав
своего знаменитого халата. На замечание Дубельта, что в таком
виде в официальное учреждение являться нельзя, Петрашевский
ответил: ночью он не привык одеваться иначе. Затем он иронично
посоветовал Дубельту не смотреть на книги его огромной библио-
теки, поскольку все они сплошь запрещенные и от одного взгляда
на них жандармскому генералу может стать дурно Ч
При обыске в топке печи обнаружили кучку пепла, 'в связи с
чем Дубельт заметил, что много бумаг сожжено. Слова эти про-
звучали предупреждением: мол, отвечать придется не только за
бумаги, найденные при обыске, но и за сожженные. «Слыша эти
слова, я невольно вздрогнул..., — признавался Петрашевский впо-
следствии.— Тогда же невольно поверил рассказам, что многие,
особенно в отдалении от столицы, услыша имя Леонтия Василье-
вича Дубельта, неожиданно произнесенным, ...крестятся и гово-
рят: «Да сохранит нас сила небесная!» 1 2.
Арестовывали петрашевцев по списку, составленному агентом
Антонелли на «пятницах» в доме Петрашевского. В списке значи-
1 См. Петрашевцы в воспоминаниях современников, с. 184.
2 Дело петрашевцев, т. I, с. 12.
52
лось 36 фамилий, в том числе, для зашифровки провокатора, и
фамилия Антонелли. В ночь с 22 на 23 апреля было арестовано
34 человека 3.
С незапамятных времен, — указывал С. М. Степняк-Кравчин-
ский, полицейские обыски в России производились по ночам: под-
виги такого рода не выносят солнечного света. Жандармы любят
захватывать свои жертвы врасплох. На это у них были особые
причины: во-первых, ночные обыски и аресты вызывали меньше
шума, — только на утро соседи узнавали, что кто-то исчез; во-вто-
рых, ночью полиция больше уверена, что ее налет будет более или
менее внезапным4. Это дало основание А. И. Герцену, испытавше-
му на себе в 40-х годах XIX в. все «прелести» полицейской такти-
ки, заметить: «...появление полицейского в России равняется чере-
пице, упавшей на голову» 5.
Утром начальник III отделения Орлов докладывал царю:
«Честь имею донести Вашему Величеству, что арестование совер-
шено, в III отделение привезено 34 человека, со всеми их бумага-
ми... Приказания были исполнены с точностью и с большой быст-
ротой, по моим сведениям, все совершено с большой тишиной, без
всякой огласки и с наивеличайшей аккуратностью» 6.
На докладе Николай I наложил резолюцию: «Слава Богу! Те-
перь ждать буду, какое последствие имело над ними сие арестова-
ние и что при первом свидании с главными ты от них узнаешь» 7.
Доставленных в III отделение петрашевцев по одному выводи-
ли в кабинет Дубельта, коротко допрашивали, производили лич-
ный обыск и разводили по комнатам. Наиболее важных арестан-
тов запирали поодиночке.
В зале, где арестованные ожидали вызова к Дубельту, распо-
ряжался жандармский генерал Сагтынский8. Находившийся там
же чиновник с составленным Антонелли списком отмечал при-
бывших.
Когда привезли арестованного штабс-капитана Кузмина, с ним
была дама, не значившаяся в списке. Сагтынский удивленно спро-
сил у Кузмина, кто она, на что последовал ответ на французском,
что это дама легкого поведения. Произошло замешательство, смех,
даму выгнали. Во время замешательства Ф. М. Достоевскому уда-
лось заглянуть в длинный список жандармского чиновника и на-
3 В. Д. Лазуренко допускает еще одну неточность, указывая, что в ночь
с 22 на 23 апреля 1849 года 35 петрашевцев, переписанных на «пятницах» аген-
том Антонелли, были арестованы (см. В. Д. Лазуренко. Государственно-
правовые взгляды М. В. Петрашевского. — «Советское государство и право»,
1971, № 11, с. 114).
4 С. М. Степня к-К равчинский. Россия под властью царей, М.,
«Мысль», 1965, с. 87.
5 А. И. Герцен. Соч., т. 5, с. 222.
6 М. О. Гершензон. Эпоха Николая I, с. 167.
7 Т а м ж е, с. 168.
8 Сагтынский Адам Александрович, крупный чиновник III отделения, бли-
жайший помощник Дубельта.
53
против фамилии Антонелли прочесть — «агент по найденному де-
лу» 8. Эта новость вызвала бурю негодования среди арестован-
ных 9 10. Потом, в ожидании вызова, стали вспоминать ранее услы-
шанные рассказы об ужасах III отделения: о комнатах с опускаю-
щимися полами, чтобы невидимые сотрудники могли сотворить над
жертвой «розочное сечение». Раньше над этими слухами посмеи-
вались, теперь у многих возникла мысль: а что, если это так и
есть?
Поздно вечером «злоумышленников» стали свозить в Петро-
павловскую крепость. В 2 часа ночи комендант крепости генерал-
адъютант Н. А. Набоков выдал последнюю записку на доставлен-
ного арестанта. Крепость, под стенами которой никогда не бывал
враг и пушки которой никогда не стреляли боевыми зарядами,
давно обрела не ратную славу защитницы Петербурга, а мрачную
репутацию застенка для лучших людей России, где в сырых казе-
матах заживо хоронили врагов царизма. Декабристы еще продол-
жали томиться в сибирской ссылке, а казематы крепости вновь
заполнились пришедшей им на смену передовой русской мо-
лодежью. Правительственное сообщение пренебрежительно назы-
вало эту смену «горстью ничтожных молодых людей», но действия,
предпринятые всем аппаратом самодержавия против этой «гор-
сти», демонстрировали, какую опасную силу представляли они для
царизма11. Возможно, они, безоружные, были менее реальной
угрозой самодержавию, нежели декабристы, но они были не менее
страшны ему своими всепроникающими революционно-демократи-
ческими идеями.
9 См. П. А. К У з м и н. Записки генерал-лейтенанта. — «Русская старина»,
1895, № 4, с. 72—76.
10 Этот эпизод исторически достоверно и детально описывает Д. Д. Брего-
ва в романе «Дорога исканий (молодость Достоевского)», изд. 2-е, М., «Совет-
ский писатель», 1971, с. 487—488.
Характерно, что все исследователи и литераторы, касавшиеся этого эпизо-
да, указывают на случайность преждевременного разоблачения агента Антонел-
ли. Эта случайность порой связывается с неуклюжестью жандармов, их неуме-
нием хранить тайну. Такое представление, на наш взгляд, весьма упрощает
действительность. Думается, что поведение генерала Сагтынского и его «рото-
зейство», повлекшее за собой разоблачение агента, далеки от случайности. Ско-
рее всего, они могли явиться следствием преднамеренного действия, в пользу
чего можно привести следующие доводы: 1) Антонелли (как и раскрытые поз-
же на следствии Наумов и Шапошников) были полицейскими агентами, а че
агентами III отделения; вражда между полицией и жандармами вполне могла
вылиться в форму пренебрежения к интересам полицейской конспирации со сто-
роны жандармов; 2) А. А. Сагтынский, несмотря на свой чин, по свидетельст-
вам современников и даже А. И. Герцена, весьма презрительно относился к
агентуре. «Почем вы знаете, — спрашивал он А. И. Герцена еще в 1840 году,—
что в числе тех, которые с вами толкуют, нет всякий раз какого-нибудь мер-
завца, который лучше не просит, как через минуту прийти сюда (в III отделе-
ние.— А. В.) с доносом». К этому А. И. Герцен делает многозначительную при-
писку: «Я честным словом уверяю, что слово «мерзавец» было употреблено по-
чтенным старцем» (А. И. Герцен. Соч., т. 5, с. 51).
11 См. М. Н. Гер нет. История царской тюрьмы, т. 2, с. 212.
54
Полицейские агенты получили задание «подготовить общест-
венное мнение», и по всем городам России поползли слухи, один
другого чудовищнее. В гостиных Петербурга, Москвы, Тамбова,
Тулы, Рязани, Смоленска рассказывали друг другу небылицы о
том, что петрашевцы якобы хотели всех дворян перебить, всех рус-
ских перерезать, а для заселения России пригласить французов,
один из которых считается у них Магометом, и т. п. чушь. В при-
дворных кругах злорадствовали, стремясь поддержать версию о
«страшных», «пагубных» последствиях, которые имел бы заговор,
если бы его вовремя не пресекли.
Для расследования дела петрашевцев была высочайше утверж-
дена секретная следственная комиссия под председательством ко-
менданта Петропавловской крепости Н. А. Набокова; в состав ко-
миссии вошли князь П. П. Гагарин 12, товарищ военного министра
князь В. А. Долгоруков 13, генерал Л. В. Дубельт и начальник во-
енных учебных заведений генерал Я. И. Ростовцев 14.
Одновременно была создана вспомогательная «ученая» комис-
сия во главе со статс-секретарем князем Голицыным 15. В эту ко-
миссию вошли также Липранди и жандармский генерал Сагтын-
ский. Задачей последней было разобраться в бумагах и книгах
петрашевцев. На нее возлагались большие надежды в смысле
отыскания документов, свидетельствующих об уставе, подробных
планах и тому подобных атрибутах тайных заговорщиков. А пока
комиссия Набокова вынуждена была руководствоваться в своей
деятельности обширной справкой, составленной Липранди на осно-
вании агентурных донесений. Здесь не было недостатка в устра-
шающих общих выводах, но отсутствовали факты «преступных»
действий, столь необходимые следователям для того, чтобы ули-
чать, запугивать, добиваться признаний.
12 Гагарин Павел Павлович (1789—1872), князь, реакционный государствен-
ный деятель, сенатор, член Секретного и Главного комитетов по крестьянскому
делу; в 1862 году — председатель Государственного совета, в 1864—1872 гг.—
председатель Комитета министров и одновременно Государственного совета.
13 Долгоруков Василий Андреевич (1804—1868), князь, генерал-адъютант, в
1852—1856 гг.— военный министр, в 1856—1866 гг. — шеф жандармов и началь-
ник III отделения.
14 Ростовцев Яков Иванович (1803—1860), выдвинулся благодаря доносу на
декабристов, среди которых были его близкие друзья, позже генерал-адъютант,
член Главного комитета по крестьянскому делу; в 1859 г. — председатель Ре-
дакционных комиссий по крестьянской реформе. По этому поводу А. И. Герцен
с сарказмом отмечал, что, когда «Россия лежала безмолвно у ног тупого дес-
потизма, Яков Ростовцев спрашивал в Петропавловской крепости у Петрашев-
ского и его друзей, не было ли у них преступных разговоров об освобождении
крестьян. Теперь царь стал во главе освобождения, и Яков Ростовцев предсе-
дателем в комитете освобождения» (А. И. Герцен. Соч., т. 7, с. 301).
15 Голицын Александр Федорович (1796—1864), князь, статс-секретарь, с
1858 года — председатель Комиссии прошений,, подаваемых на «высочайшее имя»;
в 1860 г. — председатель следственной комиссии по делу в воскресных школах;
в 1862—1863 гг. — председатель комиссии по делу о распространении револю-
ционной пропаганды.
55
Следственная комиссия избрала испытанную тактику: начать
со второстепенных и преимущественно слабых духом. Тремя пер-
выми жертвами были офицеры Пальм, Кропотов, Григорьев. Все
трое, услышав от следователей-генералов обвинение в измене при-
сяге, в желании произвести государственный переворот, запуган-
ные и сбитые с толку криками допрашивавших, написали испо-
ведь. Особенно неблаговидно повел себя Кропотов. Он в собствен-
норучных показаниях ругал Петрашевского «дураком, человеком
полупомешанным, чудаком, несчастным по характеру и по построй-
ке головы» 16 17, повторял расхожие анекдоты и сплетни о Петрашев-
ском, услышанные в салонах и гостиных Петербурга. Пусть следо-
ватели не примут их ко вниманию, но зато увидят, какой он, Кро-
потов.
Одновременно до фактически возглавлявшего секретную след-
ственную комиссию князя Гагарина дошли слухи о том, что тог-
дашний наследник престола Александр Николаевич (будущий
Александр II) предупредил петрашевцев Львова и Момбелли (оба
были офицерами лейб-гвардии) о предстоящем аресте ,7. Как пи-
сал герценовский «Колокол», «процесс делался в пущую эпоху бе-
шенства Николая I, и мысль погубить сына, подслужившись отцу
доносом на него, исполнила благородным рвением нашего князя
Павла. Рядом прозрачных намеков, обещаний, уловок он хотел вы-
ведать от Львова, как было дело. Он обещал ему прощение, карье-
ру — не знаю что; Львов, разумеется, с презрением отказался, и
князь Павел съел гриб» 18. Далее Герцен писал, что располагает
документами, свидетельствующими об этом неравном поединке
между князем-сыщиком и благородным арестантом. Львов дер-
жался на следствии стойко. Непреклонную стойкость проявили
многие петрашевцы,.
Некоторые же из них избрали тактику притворного раскаяния,
признательных показаний по фактам, которые так или иначе уже
были известны следствию. Как отмечает ряд исследователей19,
при анализе материалов III отделения бросается в глаза, что, во-
первых, при наличии улик обвиняемый, как правило, полностью
признает себя виновным и детально освещает свою «преступную»
деятельность (ряд декабристов, петрашевцев). Однако сразу же
16 В. А. Прокофьев, Петрашевский, с. 188.
17 Весьма сомнительно, чтобы факт предупреждения петрашевцев о пред-
стоящем аресте имел место со стороны наследника. По всей вероятности, это
один из многочисленных слухов, сопровождавших весь процесс петрашевцев.
О подлинном отношении будущего Александра II к петрашевцам свидетельст-
вует такой факт: когда члены следственной комиссии обратились к нему с
просьбой дать разрешение заковывать в кандалы тех петрашевцев, которые за-
пираются и не дают показаний, он разрешил с лицемерной оговоркой — «если
эта мера прежде употреблялась» к дворянам. При этом было всем известно,
что наложение оков имело место по отношению ко многим декабристам (см. Де-
ло петрашевцев, т. I, с. XIX).
18 «Колокол», вып. 5, М„ Изд-во АН СССР, 1962, с. 1155.
19 См. Дело петрашевцев, т. III, с. 369,
56
вслед за этим он немедленно употребляет второй тактический
прием, призванный свести на нет собственное признание: утверж-
дает, что своими действиями преследовал вовсе не революционную*
цель, а лишь намерен был выведать образ мыслей собеседника,
чтобы испытать его благонамеренность или чтобы предостеречь
его.
Характерен в этом отношении пример петрашевца П. Г. Ша-
пошникова. Когда ему предъявили донесение агента, в котором
сообщалось о «безумных мыслях и разговорах» петрашевцев Ка-
тенева и Толстова об убийстве царя, он признался, что действи-
тельно рассказывал об этом агенту, но с тем, чтобы «предостеречь
его от знакомства с такими людьми>?. Когда же ему предъявили
донесение о том, что он, указывая на портрет царя, говорил:
«убить государя есть блаженство», то П. Г. Шапошников ответил:,
он, мол, всего-навсего цитировал драму «Железная маска» и об-
ращался при этом не к портрету государя, а к купцу Шеину, си-
девшему на диване как раз под портретом 20.
Сам Петрашевский избрал наступательную тактику. Обраща-
ясь к следователям, он говорил: «Я и мои товарищи по заключе-
нию находимся в состоянии войны, наши отношения — это отно-
шения двух армий... Ретирада невозможна. На войне, как на вой-
не, никакого перемирия, смерть или победа» 21. Он решил смутить
следователей натиском, показать, что с их уровнем образованно-
сти, их знанием законов нельзя браться за разбор не поступков,,
а мыслей, не действий, а идей, сокрытых для них тьмой россий-
ского деспотизма, невежества, косности.
Для его тактики весьма пригодилось превосходное знание рус-
ских законов. Не сомневаясь в том, что арест произошел на осно-
вании доноса, Петрашевский требовал, чтобы его в соответствии
с законом ознакомили с текстом доноса, а не со статьей уголовно-
го уложения «об умысле на бунт». В доносе «должны быть обо-
значены все обстоятельства, могшие служить его подтверждением.
Зачем потом мне глухо объявлено, что обвиняюсь в распростра-
нении фурьеристского толка?.. Зачем не объявлено определенно,
что такое за толк фурьеристский—в доносе это должно было быть
объявлено» 22.
Но не. только юридической казуистикой досаждал Петрашев-
ский следователям.
Одновременно, пытаясь усыпить их бдительность, он 28 мая
1849 г. в письменной форме «чистосердечно» высказывает «мило-
стивым государям и почтеннейшим следователям» мысли, которые
бы он хотел сообщить лично его императорскому величеству. Они
сводятся к ряду административно-экономических нововведений,
которые были бы полезны для государства. В частности, Петра-
шевский предлагает царю разрешить курение на улицах, «высоко-
20 Дело петрашевцев, т. I, с. II—12.
21 Т а м же.
22 Т а м ж е, с. 18.
57
умно» запрещенное в связи с пожарами. Это нововведение, по
подсчетам арестанта, могло бы дать не менее 600 тысяч руб. до-
хода. Из них 200 тысяч руб. Петрашевский предлагал передать
-французским фурьеристам для покупки земельного участка под
Парижем и устройства общины, что будет способствовать улажи-
ванию взаимоотношений между народами и уймет волнения в Ев-
ропе.
Он не скрывает перед следователями своего увлечения учением
Фурье, а, наоборот, подробнейшим образом рассказывает, какое
сильное впечатление произвела на него книга французского уто-
писта. Он признает, что много беседовал об этой книге с друзья-
ми, расхваливая социальную систему, предлагаемую Фурье.
Эта тактика Петрашевского будет понята, если иметь в виду,
что книга Фурье не была запрещена в России23.
Показывая следственной комиссии таким образом свою «благо-
намеренность», Петрашевский в то же время предпринимает ак-
тивные меры к организации противодействия следствию, для чего
избирает оригинальный способ общения с товарищами по заклю-
чению: на кусках штукатурки, отбитых от камерной стены, пишет
на французском инструкции товарищам (рис. 3). Эти своеобраз-
ные записки он при прогулке в крепостном садике разбрасывал
вдоль дорожки. В них советы: «Не отвечать на вопросы неопре-
деленные, неясные, вкрадчивые, требовать, чтоб их вам объясни-
ли. Задавать вопросы следователю. Стараться по возможности
стать в положение нападающего, задавать вопросы навстречу. Та-
ким образом выяснить, что он хочет и что он надеется найти» 24.
К сожалению, эти записки были обнаружены надзирателем
крепости и переданы в следственную комиссию25. Но изложенной
в них тактике Петрашевский следовал неуклонно. Он все время
старался направить следственную комиссию на .сложный для нее
путь научных рассуждений, специально для нее выводит совре-
менные ему социалистические теории из чисто христианских по-
сылок. Это была тактика умного, стойкого в своих убеждениях
человека, изощренного не только в вопросах научных, но и умею-
щего отыскать нужную юридическую формулу для защиты.
Гибкая тактика Петрашевского вынудила следственную комис-
сию, не очень считаясь с полицейскими правилами конспирации,
23 Этот тактический прием неоднократно применялся и до Петрашевского.
Многие революционеры, будучи привлеченными к следствию, умышленно ссы-
лались при объяснении своих позиций, взглядов и действий на разрешенные
цензурой и полицией издания, переводы произведений, не запрещенных в Рос-
сии, отдельные положения законодательных актов, правительственных деклара-
ций и даже на заявления самого царя. Так, например, Радищев в свое время
ссылался на екатерининский «Наказ» и на Монтескье, которого цитировала са-
ма Екатерина. Так же поступал Новиков, многие декабристы (см. Источнико-
ведение истории СССР, с. 235).
24 Дело петрашевцев, т. I, с. 36.
25 Надзиратель, проявивший бдительность и обнаруживший эти записки на
штукатурке, получил в награду 25 руб.
58
4
Рис. 3. Куски клеевой штукатурки с записками-инструкциями
М. В. Петрашевского свопы товарищам, содержавшимся в Петро-
павловской крепости.
59
процитировать подследственному ряд уличающих его мест из аген-
турных донесений.
1 и 2 июля 1849 г., когда секретная следственная комиссия
ознакомила Петрашевского с некоторыми из показаний агентов,
он в собственноручном показании записал: «Плачу после 19 лет
бесслезных... Да, я плакал в этом деле о русской образованно-
сти» 26. И далее, поняв свою оплошность и излишнюю доверчи-
вость по отношению к полицейским провокаторам, Петрашевский
самокритично замечает: «Был дитятей, когда надо было быть му-
жем» 27.
Теперь перед ним с несомненной ясностью предстает провока-
торская роль полицейских агентов, создавших его дело, и он вос-
клицает: «Да, для меня в деле сем истина открылась, но ценою,
быть может, слишком дорогою» 28. И тут же, как юрист, четко рас-
членяет действия провокаторов на стадии совершенного ими под-
стрекательства, подлинным автором и дирижером которого была
полиция. Вот как это выглядит в подлиннике: «Где же преступле-
ние... преступление находится в III отделении. Сперва является ко
мне в Ноябре 1848 г. Черносвитов—(умысел), потом в январе
является Антонелли — как оружие... Наконец, за месяц до захвата
приходит и рекомендуется Наумов — покушение»29.
Следует отметить, что, обвиняя Антонелли и Наумова в прово-
каторстве, Петрашевский был безупречен в логике рассуждений.
Наумов был слишком прост, чтобы его роль не стала ясной Пет-
рашевскому с самого начала следствия, а что касается Антонел-
ли — то следователи буквально листами цитировали Петрашевско-
му его собственные мысли, схваченные цепкой памятью агента.
Мысли о провокационной роли людей, перед которыми Петра-
шевский был откровенен и к которым относился с открытой ду-
шой, потрясли его. Но он готов молчать об этом, проникшем, как
он считает с Запада, зле, если дело в отношении его товарищей
будет прекращено: «Вся история провокации — если нужно — бу-
дет ото всех тайной глубокой... Я клянусь сохранить ее всем доро-
гим сердцу, но не губите невинных. Пусть меня одного постигнет
кара законов... Пусть не будет стыдно земле русской, что у нас,
как за границею, стали являться agent provocateur... Если мне не
суждено было быть полезным человечеству, — то же будет мое
самопожертвование, вольное самозаклание, полезно для отече-
ства» 30.
А затем, отдавая должное иезуитской сноровке Липранди, Пе-
трашевский с прозрачным намеком на инквизиторские приемы, за-
ключавшиеся в преследовании людей не за дела, а за мысли, от-
26 Дело петрашевцев, т. I, с. 169.
27 Там же, с. 171.
28 Т а м ж е, с. 172.
29 Та м же.
30 Та м же.
60
мечает: «В отношении меня это дело велось чище, чем в Испа-
нии» 31.
Однако большинство членов кружка было не так гибко. Их
полностью откровенные показания не совпадали с показаниями
Петрашевского, которым из-за этого следственная комиссия не
верила.
17 сентября 1849 года секретная следственная комиссия свою
работу закончила, представив подробнейший доклад о своей рабо-
те и «обвинительные статьи» о каждом арестованном (их остава-
лось 28 человек, остальные до суда были выпущены) 32. В докладе
комиссии подробно описывалась история возникновения кружка
петрашевцев, собраний у Петрашевского, слежки за ним и посети-
телями его «пятниц», «арестования злоумышленников». Но в глав-
ном комиссия все же потерпела поражение: ей не удалось устано-
вить каких-либо деяний обвиняемых и суду могли быть преданы
только идеи.
Этот вывод полностью расходился с выводом Липранди, сде-
ланным им на основании донесений своих агентов. Тем не менее
он немало гордился своей ролью в этом деле, пресекшем «гидру
мятежа» внутри страны33. Свое несогласие с выводами комиссии
Липранди изложил в «особом мнении», в котором старался опро-
вергнуть «мягкие», по его мнению, выводы комиссии.
Тем не менее следственная комиссия, которую никак нельзя
было заподозрить в сочувствии к социалистам, отвергла «особое
мнение», поскольку не нашла в поведении обвиняемых самого
главного, на что указывал Липранди, — «организованного Обще-
ства пропаганды» и его филиалов в России.
По указанию царя военный министр князь Чернышев сформи-
ровал военно-судную комиссию для суда над петрашевцами. Воз-
главил ее брат министра внутренних дел генерал-адъютант В. Пе-
ровский, военными членами были назначены: товарищи министра
внутренних дел генерал-адъютант Строганов, генералы Анненков
и Толстой. Кроме того, в комиссию входили три гражданских ли-
ца: сенаторы Лобанов-Ростовский, Веймарк и Дурасов.
Последние не представляли себе, как на основании военного
уголовного устава можно судить невоенных людей, да еще в мир-
ное время. Сомнения разрешил Чернышев, предписавший комис-
31 Дело петрашевцев, т. I, с. 172.
32 Всего в список следственной комиссии было занесено 252 человека, к
следствию привлечено 122, военному суду предано 28 человек, из них 21 был
приговорен к смертной казни.
33 «Заслуги» Липранди и министра внутренних дел Перовского в деле пет-
рашевцев были высоко оценены царским правительством: первый получил гене-
ральский чин, а второй — титул графа.
Позже, в 1858 году, Липранди составил для доклада царю проект об от-
крытии и программу специального учебного заведения для подготовки высоко-
квалифицированных сыщиков по политическим и уголовным делам; этот доклад
А. И. Герцен называл «проектом об учреждении академии шпионства»
(А. И. Герцен. Былое и думы, М., 1955, с. 195).
61
сии пользоваться «сходными» статьями военного уголовного уло-
жения об измене, т. е. применить аналогию.
По поводу суда над петрашевцами герценовский «Колокол» пи-
сал: «Военный суд употребляется как самое удачное средство, ког-
да хотят, чтобы обвиняемый непременно найден был виноватым;
а такие невинные желания очень часто приходили в голову Нико-
лая... Так, между прочим, решено было и дело Петрашевского,
потому что, судись он в обычных судах, по общему порядку, то
много-много, если б был приговорен к шестимесячному заключе-
нию в крепости. А его надо было во что бы то ни стало найти под-
лежащим смертной казни и, в виде монаршего милосердия, со-
слать в каторжную работу. Без суда же не желали этого сделать,
злодейство нужно было довершить еще лицемерием (кого они
обманули им?) — вот и отдали под военный суд, да еще с повеле-
нием судить по полевым военно-уголовным законам» 34.
Пытаясь соблюсти видимость объективности процессуального
рассмотрения дела, военно-судная комиссия решила вначале, что
ей следует исследовать (или хотя бы прочесть) все подлинное
следственное дело. Для этого был установлен строгий режим ра-
боты: заседания утром, днем и вечером с очень небольшим пере-
рывом на обед. Однако оказалось, что и при таком режиме про-
честь 9 тысяч страниц «подлинника» в сжатый срок физически не-
возможно, а военный суд прежде всего должен быть скорым. Вы-
ход из положения был найден следующим образом: делопроизво-
дителям поручили составить краткую записку о каждом обвиняе-
мом, а допрашивать подсудимых в судебном заседании сочтено
было излишним. От обвиняемых требовали только признания ви-
ны или «дополнительных показаний» для раскаяния.
При такой процессуальной процедуре никакой объективности,
никакой законности быть не могло.
Военно-судная комиссия в течение полутора месяцев рассмат-
ривала дело петрашевцев, привлеченных к уголовной ответствен-
ности, и 16 ноября 1849 г. вынесла в отношении 23 человек при-
говор 35, по которому «за преступный замысел к ниспровержению
существующего в России государственного устройства» 15 человек
были приговорены к расстрелу, остальные — к каторге и ссылке.
Из комиссии дело поступило в генерал-аудиторат (высший воен-
ный суд), который изменил приговор и осудил 21 человека к рас-
стрелу, в том числе Ф. М. Достоевского, обвинявшегося главным
образом в чтении на собрании петрашевцев «Письма Белинского
к Гоголю». 22 декабря 1849 г. приговоренных привели на Семе-
новский плац в Петербурге, где была разыграна издевательская
инсценировка смертной казни, после которой осужденным сообщи-
ли о «помиловании».
34 «Колокол», вып. 1, с. 229.
л 35 12 человек были осуждены с установлением за ними секретного надзора
полиции.
62
Николай I и здесь остался верен себе, разыграв трагический
фарс приведения приговора «о расстрелянии» в исполнение. Опи-
сание казни сохранилось36.
На заснеженную, окруженную войсками площадь приговорен-
ные были привезены в крытых повозках. Каждую повозку сопро-
вождали четыре конных жандарма. Осужденных высадили и по-
вели по глубокому снегу вдоль линии войск (рис. 4). Они шли,
продрогшие, в легкой одежде, в которой были арестованы весной,
истощенные, заросшие. Затем их заставили взойти на черный эша-
фот посреди площади, снять шапки и, выстроившись в ряд, заслу-
шать приговор, утвержденный 19 декабря царем, который написал:
«Быть по сему». На осужденных надели белые саваны с колпака-
ми. К ним подошел священник, но никто из 21 приговоренного к
смерти не пожелал исповедоваться.
Священника сменил палач. Петрашевцев поставили на колени
и над их головами переломили шпаги — символ поруганной дво-
рянской чести. Затем солдаты отделили троих — Петрашевского,.
Спешнева, Момбелли, свели с эшафота и, надвинув им на глаза
колпаки, стали привязывать к столбам, врытым неподалеку в зем-
лю. Движением головы Петрашевский резко сорвал с головы кол-
пак и крикнул: «Я не боюсь смерти и могу смотреть ей прямо в
глаза!».
Шестнадцать солдат по команде офицера взвели ружья... Уда-
рили барабаны. В это время на площади появился конный фельдъ-
егерь и передал распоряжавшемуся казнью генералу депешу.
Троих, приготовившихся принять смерть, отвязали от столбов и
вновь привели на эшафот, чтобы они вместе с остальными выслу-
шали царскую «милость». Громко была зачитана новая конфир-
мация: Петрашевскому — каторга без срока, Момбелли и Гри-.
горьеву— 15 лет, Львову— 12, Спешневу— 10 и Достоевскому —
4 года каторги. Остальные были приговорены к 2—6 годам ка-
торжных работ и направлены в арестантские роты, ссылку, отда-
ны в солдаты в действующие полки на Кавказе.
Сразу же после объявления приговора царское правительство
поторопилось выступить с официальным объяснением мотивов
столь суровой расправы: «Пагубные учения, породившие смуты и
мятежи во всей Западной Европе и угрожающие ниспровержению
всякого порядка и благосостояния народов, отозвались, к сожале-
нию, в некоторой степени и в нашем отечестве. Но в России, где
святая вера, любовь к монарху и преданность престолу основаны
на природных свойствах народа и доселе хранятся непоколебимо
в сердце каждого, только горсть людей, совершенно ничтожных»
большею частью молодых и безнравственных, мечтала о возмож-
ности попрать права религии, закона и собственности»37.
36 См. Приведение в исполнение приговора над петрашевцами по донесениям
агентов III отделения. — «Былое», 1907, № 7, с. 154—156.
37 «Русский инвалид», № 276, 23 декабря 1849 г.
63
Рис. 4. Схема расположения войск и пути следования приговоренных к смертной казни петра-
шевцев к эшафоту на Семеновском плацу в Петербурге, составленная петрашевцем
Д. Д. Ахшарумовым.
В этом клеветническом объяснении явственно проступает
стремление не только принизить значение распространения рево-
люционных идей, показать их ничтожность и отсутствие каких-ли-
бо корней в народе, но и прикрыть провокационную деятельность
полиции и III отделения ссылкой на народную «любовь к мо-
нарху», основанную якобы на «природных свойствах парода».
Так закончилась «юношеская, полная отваги и безрассудства
история Петрашевского38 и его друзей»39, — писал А. И. Герцен.
88 Петрашевский отбывал наказание на Шилкинском и Александровском
заводах в Восточной Сибири, в 1860 году был переведен в с. Шушенское, Ми-
нусинской губернии, а затем еще дальше — вс. Вельское, Енисейского округа,
где и умер в 1866 году.
39 А. И. Герцен. Соч., т. 7, с. 10.
’/25—6317
«Доносящий
гто особым
поручениям»—
Липранди
/3ак закончился один из крупнейших политических
^процессов николаевской эпохи. Дело петрашевцев
поступило в архив и долгое время составляло предмет государст-
венной тайны. Эта таинственность, а также суровое наказание,
постигшее участников «общества пропаганды», поставило дело
петрашевцев в один ряд с заговором декабристов. Поэтому нема-
лый интерес с исторической и профессиональной точек зрения
представляет вопрос о том, кто же был инициатором этого нашу-
мевшего дела.
Когда наша работа близилась к концу, один из пушкинистов
сообщил автору, что инициатор дела петрашевцев чиновник по осо-
бым поручениям при министре внутренних дел действительный
статский советник И. П. Липранди в свое время являлся близким
знакомым великого А. С. Пушкина и что поэт описал его в рас-
сказе «Выстрел» в «Повестях Белкина».
Пушкин и Липранди — два имени несовместимых. Великий по-
эт, друг декабристов, враг царя и ведающий агентурной работой
царской полиции чиновник по особым поручениям, — что могло
быть общего между ними?
И не случайно сочетание этих двух имен создало целую лите-
ратуру, к ним обращались и еще не раз будут обращаться многие
исследователи. Тем более, что есть свидетельства не только о
близких отношениях, но и о творческих контактах. Литературове-
ды Л. Гроссман и С. Штрайх доказали, что прототипом загадоч-
ного дуэлянта Сильвио в рассказе «Выстрел» пушкинских «Повес-
тей Белкина» был не кто иной, как Липранди Ч Он же подсказал
поэту и сюжет этого рассказа.
Как же описывает этого Сильвио-Липранди Пушкин? Откроем
«Повести Белкина»: «Ему было около тридцати пяти лет, и мы за
1 См. Л. Гроссман. Исторический фон «Выстрела». — «Новый мир»,;
1929, кн. 5, с. 208—223; С. Штрайх. Знакомец Пушкина — И. П. Липранди.—
«Красная новь», 1935, кн. 2, с. 212—218.
66
то почитали его стариком. Опытность давала ему перед нами мно-
гие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой
нрав и злой язык имели сильное влияние на наши молодые умы.
Какая-то таинственность окружала его судьбу; он казался рус-
ским, а носил иностранное имя... Жил он вместе и бедно и расто-
чительно: ходил вечно пешком в изношенном черном сюртуке, а
держал открытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда,
обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным
солдатом, но шампанское лилось при том рекою. Никто не знал
ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался о том
его спрашивать. У него водились книги, большей частью военные...
Главное упражнение его состояло в стрельбе из пистолета. Стены
его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, как со-
ты пчелиные» 2.
Фигура, несомненно, интересная, загадочная.
Пушкин познакомился с Липранди на юге в Кишиневе, где от-
бывал свою первую ссылку.
В 12-тысячном Кишиневе, городе многоплеменном, русских бы-
ло мало. Но среди них оказались люди, большей частью офицеры,
образованные, с широким кругом общественных интересов, близ-
кие Пушкину по убеждениям. В Кишиневе находилась небольшая,
но активная ячейка общества будущих декабристов «Зеленая кни-
га» во главе с «первым декабристом» В. Ф. Раевским. В нее вхо-
дили кроме самого Раевского командир дивизии М. Ф. Орлов,
К- А. Охотников, И. П. Липранди и др. С ними познакомил поэта
его приятель Н. С. Алексеев, служивший в штабе наместника Бес-
сарабии.
Как удивительную быль, слушал Пушкин рассказы Липранди
о его необычной, полной событиями жизни. Как писал в своих
воспоминаниях Липранди, «Александр Сергеевич всегда восхи-
щался подвигом, в котором жизнь ставилась, как он выражался,
на карту» 3.
Жизнь эта действительно была необычной по обстоятельствам,
и Липранди всегда и всех, в том числе и себя, заставлял верить
в свою необыкновенность.
Его отец — Педро де Липранди — был потомком испано-мав-
ританских грандов, переселившихся в XVII веке в Северную Ита-
лию. В 1785 году он переезжает в Россию, превращается в Петра
Ивановича Липранди, женится на баронессе Кусовой, становится
управляющим российскими государственными фабриками. От это-
го, первого, брака в 1790 г. рождается сын Иван Петрович4.
С 1807 года Липранди служит подпоручиком, участвует в ряде
военных кампаний. Где можно, ищет повод для демонстрации
2 А. С. Пушкин. Собр. соч. в 10-ти томах (далее ссылки приводятся по
этому изданию), т. 5, М., «Художественная литература», 1975, с. 43.
'3 Цит. по кн. Б. С. Мейлах. Жизнь Александра, Пушкина, М., «Художе-
ственная литература», 1974, с. 161.
4 См. Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона, т. XVII, а, с. 727.
7г5*
67
Рис. 5. Чиновник по особым поручениям при минист-
ре внутренних дел действительный статский совет-
ник И. П. Липранди (акварель 20-х годов XIX века,
хранящаяся в Одесском историческом музее).
своей храбрости, участвует в десятках дуэлей. Он неуклонно сле-
дует принципу, провозглашенному Стендалем: «Жизнь в общест-
ве надо начинать с вызова на дуэль» 5. В свободные часы изучает
языки, увлеченно читает книги на латыни, французском, немец-
ком, итальянском, турецком, славянских.
5 Цит. по кн. Е. Б о г а т. Хитросплетения технократической морали.—В сб.:
«Пути в незнаемое», М., «Советский писатель», 1974, с. 54.
68
Война 1812 года — третья в жизни Липранди. Он начинает ее
поручиком, а заканчивает через два года подполковником. Участ-
вует в боях при Бородине, Малоярославце. При обороне Смолен-
ска был ранен, получил ряд боевых орденов. В это время позна-
комился с будущим начальником штаба корпуса жандармов —
Л. В. Дубельтом, тесные отношения с которым сохранил на деся-
тилетия (позже, в 1820 г., через Дубельта Липранди близко зна-
комится с Бенкендорфом, будущим главноуправляющим III отде-
лением).
Русская армия, разгромившая Наполеона, несколько лет стоя-
ла в Париже. Командующий русским корпусом граф Воронцов,
благоволивший к 24-летнему подполковнику, назначает его на-
чальником русской военной агентуры. На этом посту Липранди
знакомится с агентурной работой при помощи мрачно-знаменито-
го Видока 6, префекта парижской сыскной полиции, этого, по сло-
вам А. С. Пушкина, «отъявленного плута, столь же бесстыдного,
сколь и гнусного» 7'.
Видок обратился к русскому военному командованию с прось-
бой оказать помощь в борьбе с бонапартистами, и ему был реко-
мендован Липранди. Совместно они раскрыли антиправительст-
венный заговор общества «Булавки». По ходу дела Видок знако-
мит русского сыщика с трущобами и тайнами Парижа.
Позже, когда Липранди упрекали за неразборчивость его зна-
комств и дружбу с первым сыщиком Франции, в котором предста-
ла «человеческая природа в самом гнусном своем уничижении»8,
он оправдывался тем, что это было необходимо, полезно и весьма
интересно.
В эти же годы в руки большого книголюба Липранди попадает
библиотека Бурбонов, состоящая из фолиантов XVI—XVIII веков.
Не исключено, что этот драгоценный подарок был преподнесен
благодарным Видоком за помощь в сыске, а, возможно, библиоте-
ка была захвачена в качестве трофея 9.
За одну из неудачных дуэлей в Париже Липранди попадает в
опалу, из подполковника Генерального штаба превращается в
6 Видок Эжен Франсуа (1775—1857), уголовный преступник, совершивший
три побега, а затем предложивший свои услуги полиции. Основал «Сюртэ»
(«безопасность»)—французскую уголовную полицию, которой руководил в 1811—
1833 гг. Обладал незаурядным талантом сыщика. В борьбе с преступностью
опирался на агентуру из числа самих преступников, руководствуясь принципом:
«только преступник сможет побороть преступление». (Подробно об Э. Ф. Видоке
см. Ю. Торвальд. Сто лет криминалистики, М., «Прогресс», 1974, с. 17—19.)
7 А. С. Пушкин. Соч., т. 6, с. 57.
8 Т а м ж е, с. 58.
8 После дела Петрашевского, когда Липранди вынужден был подать в от-
ставку и остался без средств к существованию, он продал Главному штабу
3 тысячи томов из своей библиотеки. Часть этих книг после завоевания Рос-
сией Средней Азии была переслана в Ташкент. В настоящее время 189 томов с
надписью «de Liprandi» хранится в Государственной библиотеке Узбекской ССР
им. А. Навои. На многих из этих книг, по сообщению литературоведа Е. К. Бет-
гера, стоит печать королевской библиотеки французских Бурбонов. -
69
обычного армейского подполковника, и его высылают продолжать
службу в Кишиневе. Это произошло в августе 1820 года, а в сен-
тябре, т. е. через месяц, в Кишинев прибывает сосланный Пуш-
кин. Таинственный, разочарованный, меланхоличный 30-летний
Липранди и 21-летний романтически настроенный поэт встречают-
ся и сближаются.
Служба Липранди в качестве военного разведчика при штабе
русских войск в Бессарабии позволяет ему много разъезжать.
В декабре 1821 года в одну из поездок к нему присоединяется
Пушкин. Вместе они путешествуют по Бессарабии 11 дней, посе-
щают места, где отбывал когда-то ссылку любимый поэт Пушкина
Овидий, места боев русско-шведской войны 10.
Вскоре Липранди стал важной персоной в штабе русских войск
в Бессарабии, лучшим знатоком Молдавии, славянских государств,
подвластных Турции, а также самой Турецкой империи. Получая
специальные кредиты на агентурную работу, Липранди засылает
свою агентуру на турецкую территорию, получает от нее ценную
разведывательную информацию, заводит важные знакомства и
связи среди турецких вельмож, подкупает некоторых из них. Од-
новременно неустанно скупает восточные книги и рукописи, попол-
няя свою библиотеку.
Следует отметить, что эта, разведывательная, сторона деятель-
ности Липранди, в отличие от провокаторской, ни у кого не встре-
чала осуждения. Это и понятно, ибо профессия военного развед-
чика имеет древние традиции и так же обычна, как и любая
военная специальность 11. Не удивительно, что даже знавшие об
этой стороне жизни Липранди офицеры не только не осуждали
ее, но и всецело доверяли ему. О доверии свидетельствует то об-
стоятельство, что Липранди и его брат Павел были приняты в
члены тайного общества декабристов. Вот как об этом писал де-
кабрист С. Г. Волконский: «В полку Липранди приобрел уваже-
ние, любовь своих товарищей и доверенность начальников» и
«в уважение его передовых мыслей и убеждений» был принят в
ячейку декабристов, известную под названием «Зеленой книги» 12.
Позднее Липранди всячески открещивался от этого факта, ут-
верждая, что никогда не был в обществе декабристов, но свиде-
10 Кишиневский период жизни Пушкина и Липранди наиболее полно осве-
щен в работах П. Е. Щеголева и П. А. Садикова (см. П. Е. Щеголев. Де-
кабристы, Л., Госиздат, 1926; П. А. Садиков. И. П. Липранди в Бессара-
бии.— «Временник пушкинской комиссии», 1941, т. VI, с. 280.
11 Достаточно по этому поводу заметить, что в те же годы и в той же
Южной армии военно-разведывательной деятельностью занимался такой безуп-
речной порядочности и благородства человек, как будущий глава декабрист-
ского движения П. И. Пестель. «По установившейся практике, военный разве-
дыватель, посылаемый с секретным поручением того типа, которое получил Пес-
тель, имел обязательство и право собирать нужные сведения любыми способа-
ми» (подчеркнуто мной.—А. В.). — М. В. Нечкина. Движение декабристов,
т. 1, М., Изд-во АН СССР, 1955, с. 344—345.
12 С. Г. Волконский. Записки, Спб., 1902, с. 317—319.
70
тельства современников опровергают его. В одном из доносов, по-
ступивших к начальству, было указано: 16-ю дивизию называют
орловщиной... (по имени командира дивизии декабриста М. Ф. Ор-
лова.— А. В.). Пушкин ругает публично и даже в кофейных до-
мах не только военное начальство, но даже и правительство... Ли-
пранди говорит часовым, у него стоящим: «Не утаивайте от меня,
кто вас обидел, я тотчас доведу до дивизионного командира;.
Я ваш защитник. Молите бога за него и за меня. Мы вас в обиду
не дадим...»13. А командир одной из дивизий, расположенных в
Бессарабии, генерал С. Ф. Желтухин писал о Липранди-заговор-
щике, который не скрывал, что «в коротких связях и переписке
был с Муравьевым-Апостолом» и «кричал громко, что один Орлов;
достоин звания генерала, а то все дрянь в России» 14.
Об образе мыслей Липранди в этот период свидетельствует и
Пушкин. В январе 1822 г. он вручает отправляющемуся в Петер-
бург Липранди письмо, адресованное П. А. Вяземскому: «Липран-
ди берется доставить тебе мою прозу. Ты, думаю, видел его в Вар-
шаве. Он мне добрый приятель и (верная порука за честь и ум)
нелюбим нашим правительством и в свою очередь не любит его»15
(подчеркнуто мной. — А. В.).
Есть все основания полагать, что Липранди в этот период дей-
ствительно высказывал вслух антиправительственные мысли и, по
всей вероятности, его недовольство было следствием ущемленного
самолюбия (перевод из Парижа в Кишинев, опала) и носило лич-
ный, случайный характер. «В это время, — вспоминал декабрист
И. Д. Якушкин, — свободное выражение мыслей было принадлеж-
ностью не только всякого порядочного человека, но и всякого, кто
хотел казаться порядочным человеком» 16.
Рядом с убежденными противниками власти (Раевский, Пуш-
кин, Пестель, Орлов) оказывались и случайные люди, которые в
определенных обстоятельствах могли объективно сыграть револю-
ционную роль.
Внешне выражаемое Липранди недовольство правительством
сопровождается его рапортом с просьбой стать в ряды волонтеров
народной итальянской армии, боровшейся за освобождение от ав-
стрийского гнета17. Он высказывает приятелям неудовлетворен-
ность жизнью, стремление покинуть Россию и уехать в Италию;
Грецию или даже в Южную Америку сражаться на стороне вос-
ставших (в духе лорда Байрона). Но в заграничном паспорте ему
13 М. В. Н еч к и н а. Движение декабристов, т. I, с. 366.	- >
14 Отдел рукописей Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-
Щедрина. Архив И. В. Помеловского, № 71.
15 Цит. по работе: Н. Эйдельман. Где и что Липранди? — В сб.: «Пути5
в незнаемое», с. 137.
16 Цит. по работе: Н. М. Дружинин. Декабрист И. Д. Якушкин и: его
ланкастерская школа. — «Ученые записки Московского городского пединститу-
та», т. II, кафедра истории СССР, вып. I, М., 1941, с. 38.
17 См. М. И. Ковальская. Движение карбонариев в Италии, М., «Нау-
ка», 1971, с. 216.	J 1
71
отказывают, его ходатайство «принято как дерзость», и «он при-
нужден был выйти в отставку» 18.
В отставку Липранди вышел в ноябре 1822 г. в чине полковни-
ка «с мундиром» и начинает службу чиновником особых поруче-
ний при графе Воронцове в Одессе.
Когда восстание декабристов было разгромлено, на допросе
бывший член Союза благоденствия Комаров называет имя Ли-
пранди как активного члена Южного общества. Следует арест,
этапирование в Петербург, где Липранди «сидел в одной камере
вместе с Грибоедовым» 19 (подчеркнуто мной. — А. В.).
Однако спустя месяц с небольшим Липранди был освобожден
и вместе с аттестатом «о непричастности» в виде компенсации за
арест получает годовое жалование полковника. Возвращается в
феврале 1826 года в Одессу и здесь вновь развивает бурную дея-
тельность военного разведчика и пребывает, по его словам, «в сча-
стливейшем состоянии, в котором был перед открытием кампании»
(готовится война с Турцией). Ведь он не один год посвятил рабо-
те против Турции.
В начавшейся войне Липранди проявляет незаурядную актив-
ность, смело и умно рискует. Накануне начала военных действий
он выезжает в принадлежащий туркам Бухарест, добывает цен-
ную разведывательную информацию. Ему рекомендуют вернуться,
поскольку война вот-вот начнется, но он еще четыре месяца нахо-
дится во вражеском стане. В него трижды стреляют. Ему удается
подкупить почти всех крупных турецких чиновников и благодаря
этому скопировать многие секретные донесения.
Когда военные действия начались, Липранди занят по «квар-
тирмейстерской части», т. е. добывает провиант и фураж для 2-й
18 С. Г. Волконский. Записки, с. 308.
19 Это обстоятельство подчеркивают Ю. Курочкин (см. его «Приключения
«мадонны». — В кн.: «Страницы краеведческих поисков», Свердловск, Средне-
Уральское изд-во, 1973, с. 39) и Н. Эйдельман (см. его «Где и что Липран-
ди?».— В сб.: «Пути в незнаемое», с. 139). Однако, на наш взгляд, оно нуж-
дается в существенных уточнениях.
Грибоедов после ареста содержался с 11 февраля 1826 года по 2 июня
1826 года на главной гауптвахте, которая «была местом, через которое прохо-
дил целый поток заключенных перед помещением их в Петропавловскую кре-
пость».» (М. В. Нечкина. А. С. Грибоедов и декабристы, М., ОГИЗ, 1947,
с. 474). Как вспоминает декабрист Д. И. Завалишин, это была вовсе не камера,
а «сначала одна только длинная комната вроде залы, которая ранее служила
приемной начальника штаба... и с небольшой прихожей». Позже «к зале приба-
вили еще очень небольшую комнатку, служившую, судя по мебели, кабинетом и
спальней.., и в ней поместили меня и Грибоедова» (подчеркнуто мной.—А. В.)—
Там ж е, с. 475.
Итак, вовсе не «камера». Кроме того, режим содержания задержанных был
настолько далек от тюремного, что представляется даже странным с точки зре-
ния следственной тактики, что, естественно, поразило самого Липранди: «невоз-
можно описать впечатления той неожиданности, которою я был поражен: от-
крывается дверь, в передней два молодых солдата учебного карабинерского пол-
ка без боевой амуниции (т. е даже без ружей.—А. В.); из прихожей — стек-
лянная дверь, через нее я вижу несколько человек около стола за самоваром;
и все это во втором часу пополуночи меня поражало» (там же, с. 477).
72
русской армии, «на всех языках»» допрашивает пленных сербов,
болгар, албанцев, организует партизанский отряд, возглавляет его
и ведет на штурм турецкой крепости.
«Война 1828—1829 гг., — считает Н. Я. Эйдельман, — оконча-
тельно примиряет Липранди с властью. Этот перелом происходит
в обычном для таких переломов возрасте — 35—40 лет. В этом
возрасте гибнут многие поэты и в последний раз меняются убеж-
дения» 20. Так ли это — посмотрим далее.
Он ревностно служит, много пишет, становится признанным
теоретиком и практиком военной разведки. Поэтому именно ему
поручают составить памятную записку «О средствах учреждения
высшей тайной заграничной полиции», которая была доложена
царю и получила «высочайшее одобрение». Он же и возглавляет
это, созданное по его замыслу, учреждение. Одновременно пишет
труд о животных и человеке, сочинения о Болгарии, Сербии, Чер-
ногории, Молдавии, Албании, Турции. Продолжает пополнять
свою необыкновенную библиотеку, которую многие признают пер-
вым в Европе собранием книг по Востоку 21.
В 1840 году министром внутренних дел становится Перовский,
слывший либералом и имевший в прошлом связи с декабристами.
Ему рекомендовали на службу Липранди как толкового, умного
чиновника, и летом 1840 года Липранди переезжает в Петербург,
становится действительным статским советником и чиновником
особых поручений при Перовском.
За 11 лет службы на этом посту Липранди, по его собственным
подсчетам, выполняет более 700 крупных поручений самого разно-
образного характера: здесь и доклады царю об освещении столи-
цы, о борьбе с азартными играми, о ликвидации раскольничества
и многое другое. Перовский ценит своего чиновника по особым по-
ручениям, зная, что любое скользкое, запутанное дело ему можно
поручить и Липранди с ним успешно справится.
Особенно много и усердно Липранди занимался делами рас-
кольников, которые преследовались государством и церковью. Он
просмотрел более 10 тысяч раскольничьих дел XVII—XIX веков,
изучил все секты, тончайшие оттенки их вероучений, приобрел в
раскольничьей среде надежную агентуру. Это позволило ему без
особого труда выследить и арестовать тайно приехавшего в Рос-
сию одного из раскольничьих епископов.
Однако, возглавляя борьбу с расколом, Липранди вдруг при-
ходит к неожиданному выводу: религиозные преследования надо
прекратить, поскольку противников государства, по его мнению,
следует классифицировать не по религиозному, а по политическо-
му признаку: враг не тот, кто иначе молится богу, а тот, кто вы-
ступает против власти. И не случайно Липранди изо всех сил ста-
рался раздуть дело петрашевцев, доказать всем, что им открыт
20 Н. Я. Эйдельман. Где и что Липранди?, с. 143.
21 Английский посол Сеймур безуспешно пытался купить у Липранди эту
библиотеку за 85 тысяч руб.
6—6317
73
действительно серьезный и опасный антиправительственный за-
говор. В августе 1849 года он подает в комиссию специальное мне-
ние по этому поводу с приложением множества документов.
Ретивость Липранди в деле петрашевцев вызвала волну нена-
висти к нему даже со стороны таких влиятельных людей, которые
были далеки от их идей. Было недовольно III отделение, посколь-
ку «общество пропаганды» раскрыл чиновник другого ведомства.
Недоволен был министр государственных имуществ М. Н. Му-
равьев-вешатель, так как среди арестованных оказались его чи-
новники. Негодовали и чиновники министерства внутренних дел,
что их. коллега «лезет из кожи вон». Даже верный и преданный
царю служака Дубельт, участвуя в секретной следственной комис-
сии, старался смягчить вину и приуменьшить значение дела петра-
шевцев.
В это время сын врага Липранди — министра государствен-
ных имуществ М. Н. Муравьева, служивший в министерстве внут-
ренних дел и временно замещавший Липранди, распускает слух о
его злоупотреблениях по службе. Липранди негодует, жалуется
Перовскому, но тот, сочувствуя, не стал все же портить отноше-
ния с Муравьевым. Вскоре Перовского на посту министра внут-
ренних дел сменил Бибиков, который подводит Липранди в
1852 году под «сокращение штатов».
Оказавшись в отставке и почти без средств, многодетный Ли-
пранди продает свою громадную библиотеку Генеральному штабу,
но денег за нее не получает несколько лет: Петербург полон слу-
хов о том, что Липранди на руку нечист, получал крупные взят-
ки, конфискуя имущество раскольников. Липранди пишет одно
прошение за другим, буквально засыпает ими сановников, но на
службу его никто не берет.
Упорные слухи о том, что ретивость Липранди в деле Петра-
шевского и его кровожадность (он требовал смертной казни) яв-
ляются следствием его злоупотреблений по службе и попыткой их
скрыть, овладевают общественным мнением. Многие, в частности
писатель Ф. Ф. Вигель, публично и в печати обвиняли Липранди
во взяточничестве. Нельзя, представляется, согласиться с мнением
литературоведа Н. Я. Эйдельмана, что эти слухи были только
местью и наветами со стороны многочисленных недоброжелателей
Липранди22. Факты свидетельствуют о том, что этот ревностный
слуга престола при случае был не прочь поживиться.
Так, известен факт о том, что во время следствия над петра-
шевцами цензурный комитет, рассмотрев 1-й выпуск «Карманного
словаря иностранных слов», «обнаружил в нем не только двусмыс-
ленное, но и прямо предосудительное направление» 23 и доложил
царю предложение изъять все изданные экземпляры книги. На
докладе царь Николай I написал: «Не отбирая экземпляров упо-
22 Н. Я. Эйдельман. Где и что Липранди?, с. 143.
23 ЦГИА, ф. 109, д. 400, л. 1—3.
74
минутого словаря, дабы чрез то не возбудить любопытство, ста-
раться откупить их партикулярным образом» 24.
За дело взялся Липранди. Получив от издателя Кириллова еще
не распроданные 1050 экземпляров (стоимостью по 1 руб. за кни-
гу), он заплатил ему только 400 руб. казенных денег. Выждав
несколько лет и узнав, что Липранди обвиняют в нечестности, Ки-
риллов подал в III отделение жалобу. Разобравшись, III отделе-
ние в категорической форме предложило Липранди немедленно
возместить издателю остальную сумму, полученную им из казны
и осевшую в кармане действительного статского советника 25.
Отстраненный от службы, Липранди на досуге, обобщая свой
немалый опыт агентурной и разведывательной работы, подает пра-
вительству проект коренной перестройки русской тайной полиции.
Суть нововведений, предлагаемых правительству, заключалась в
том, что тайная полиция в своей работе должна опираться не
только на своих сыщиков и агентов, как это имело место в III от-
делении, но и на активную поддержку населения, которое для
этого следует воспитывать в соответствующем духе. Воспитание
это, по мнению Липранди, следует начинать «с младых ногтей»,
т. е. еще в учебных заведениях. Для этого, предлагал он, следует
поручить инспекторам в гимназиях особо отмечать мальчиков, ко-
торые доносят на своих товарищей, поощрять их, предоставлять
им возможность учиться в университетах, наблюдать за ними и
там и, если они будут столь же ревностно заниматься слежкой
за товарищами и доносами, — принимать их в особое отделение
тайной полиции 26.
Эти добровольные помощники полиции, полагал Липранди,
должны проникнуть во все слои общества и «освещать их изну-
три», регулярно представляя агентурную информацию в полицию.
В связи с проектом Липранди герценовский «Колокол» едко пи-
сал, что «шпион-дилетант (намек на отстранение Липранди от
дел. — А. В.) Липранди, составивший себе карьеру по делу Пег-
рашевского, осмелился подать новому царю записку, в которой,
доказывая, будто во всех сословиях усиливаются у нас вредные
идеи, жалуется на недостаток одной тайной полиции и советует
учредить какую-то другую, кажется, действительно тайную поли-
цию, которая следила бы за офицерами на домашних их вечерин-
ках, за людьми «с фальшивыми паспортами и без оных» и смотре-
ла, чтобы в кондитерских, трактирах и харчевнях не читали га-
зет» 27'.
В своем проекте Липранди, предвидя распространение в Рос-
сии революционных идей по примеру разоблаченного им общества
петрашевцев, предлагает послать его и других верных чиновников
для осмотра всех частных библиотек и книжных лавок. Здесь, по-
24 ЦГИА, ф. 109, д. 400, л. 1—3.
28 Та м же, л. 39, 53, 60.
26 См. А. И. Герцен. Соч., т. 7, с. 692.
27 «Колокол», вып. 1, с. 15.	, :
6:
75
видимому, сказался приобретенный им личный опыт, когда после
разгрома петрашевцев он возглавил тайную комиссию по надзору
за литературой и распространением «вредных» идей 28.
Проект Липранди попал на рассмотрение весьма влиятельному
сановнику генерал-адъютанту Ростовцеву (в свое время предавше-
му своих друзей-декабристов). Он приглашает Липранди к себе
для консультаций, но тем дело и кончается. Дальнейшего хода
проект о реорганизации тайной полиции не получил. По этому
поводу А. И. Герцен писал: «Известный «энтузиаст» Липранди
подал государю глубокообдуманный проект о составлении рассад-
ника шпионов...»29.
После смерти Николая I в Петербурге распространился слух,
что ко времени коронации Александра II в Москве замышляются
беспорядки. Не исключено, что, как это бывало не раз, источником
слухов было само III отделение, которому всегда было выгодно,
чтобы беспорядки замышлялись, но вовремя, благодаря его бди-
тельности, предотвращались. Вспомнили о Липранди, о котором
говорили, что он даже на необитаемом острове сможет обнару-
жить злоумышленников. Шеф жандармов Долгоруков в августе
1856 г. командирует его в Москву. Восемь дней опальный генерал
занимается во второй столице сыском и, вернувшись, докладывает,
что слух о замышляемых беспорядках никакой почвы под собой
не имеет и беспорядков в Москве не предвидится.
Такой отчет не понравился чинам III отделения. Липранди
тонко намекнули, что ожидали от него совсем иной информации,
и вновь отстранили от дел.
Таким образом, дело петрашевцев стало поворотным пунктом
в жизни Липранди. Как он сам писал: «Для меня дело Петрашев-
ского было пагубно, оно положило предел всей моей службе и
было причиной совершенного разорения»30. После дела Петра-
шевского имя Липранди приобрело всероссийскую мрачную славу
«доносящего по особым поручениям»31, «трюфельной ищейки»32,
«седого клеврета, маститого доносчика» 33, «главного инквизитора,
28 Герценовский «Колокол» по этому поводу писал: «После 1848 года была
учреждена в Петербурге тайная комиссия для надзора за литературой и жур-
налами. Душой этой комиссии считался Липранди (известный доносчик по делу
Петрашевского). Он и некогда профессор московского университета П. Давы-
дов... довели усердие до того, что первый предлагал не перепечатывать цели-
ком ни Библию, ни Новый Завет, а другой — исключение двенадцати басен
Крылова. Одним из ревностнейших сподвижников Липранди был Григорьев...
Он особенно прославился поручением в Ост-Зейские губернии, имевшем целью
осмотр книжных лавок и частных библиотек в случае нужды. Ему содейство-
вали два жандармских офицера при отборе и запечатывании книг («Колокол»,
вып. 1, с. 25).
29 «Колокол», вып. 1, с. 56.
30 Рукописный отдел Государственной библиотеки им. Ленина. Общество
истории и древностей российских, п. 225, № 7, л. 68.
31 «Колокол», вып. 1, с. 10.
32 «Колокол», вып. 5, с. 1344.
33 «Колокол», вып. 1, с. 185. «Клеврет» — приспешник, приверженец, не брез-
гающий ничем, чтобы угодить своему покровителю.
76
который нашел средство в самих доносах перейти Рубикон»34
и т. п. А. И. Герцен и Н. П. Огарев, справедливо считая Липран-
ди олицетворением, символом всей мрачной полицейской системы
России, избрали его мишенью для беспощадной критики, и это,
наряду с опалой, не могло не привести к подлинной гражданской
смерти преследователя революционеров и ренегата.
Более 25 раз герценовский «Колокол» выступал с изобличе-
ниями Липранди. В результате целеустремленной и острой крити-
ки само имя Липранди стало нарицательным для определения
шпионства, предательства, гнусного сыска против идейных про-
тивников самодержавия. Так, когда в 1862 году группа профессо-
ров Московского университета обратилась с письмом к царю,
осуждая «своеволие» студентов и призывая власти «строго нака-
зывать зачинщиков», А. И. Герцен назвал это пасквильное письмо
«отзывом a la Liprandi» 35.
Имя Липранди А. И. Герцен использовал и для острой крити-
ки русской полиции, которую с сарказмом делил на «явнобрач->
ных» и «тайнобрачных» будочников и городовых. При этом, писал
А. И. Герцен, по ботанике генерала Потапова (главноуправляю-
щего III отделением) «тайнобрачные разделяются на два семей-
ства: на семейство подслушивающих, или липрандовидных, и се-
мейство убеждающих...»36.
Пытаясь как-то защититься против убийственной критики «Ко-
локола», Липранди в 1857 году пишет А. И. Герцену письмо, где
делает еще одну неудачную попытку доказать, что «виновность
Петрашевского и его сообщников не подлежит сомнению» 37 и что,
следовательно, разоблачая это общество, он, Липранди, действо-
вал согласно своим убеждениям. Он гордится тем, что раскрыл
опасного противника самодержавия и действовал исключительно
как убежденный идейно сторонник власти. Указывает, что в са-
мом деле Петрашевского он видит свое оправдание и потому за-
интересован в том, чтобы секретные документы процесса были
опубликованы и в России и за границей. С этой целью он распро-
страняет несколько экземпляров своего совершенно секретного
«Мнения действительного статского советника Липранди в высо-
чайше утвержденную комиссию о злоумышленниках», которое бы-
ло опубликовано Герценом в одном из выпусков «Полярной
звезды» 38.
Но и здесь проявляется двоедушие Липранди: стремление рас-
крыть секреты дела Петрашевского прочно уживаются у него со,
стремлением скрыть многое из своей жизни и по делу Петрашев-
ского. Для этого он не гнушается откровенной дезинформацией и'
прямым обманом современников, особенно писателей, которых
34 «Колокол», вып. 5, с. 1149.
35 Там ж е, с. 1037.	।
36 Т а м ж е, с. 1180.
37 «Полярная звезда», кн. 9, с. 148.
38 Т а м же, кн. 7, с. 35.
77
пытается заинтересовать своей необычной драматической судьбой.
Некоторые попадают в эту хитро расставленную ловушку. Даже
великий Л. Н. Толстой не поверил рассказам о подлости Липран-
ди и в 1868 году присылает ему свою «Войну и мир» с надписью:
«В знак искреннего уважения и благодарности».
Но верхом лицемерия и лживости Липранди явились его рас-
сказы о деле Петрашевского известному в то время реакционному
журналисту И. А. Арсеньеву39, который опубликовал их. В этих
рассказах Липранди предстает перед читателем не только как ге-
рой Отечественной войны 1812 года, но и как энциклопедически
образованный, благородный человек, лингвист, честный, бескоры-
стный, умный, который «от скопцов и беспоповцев мог получить
сотни тысяч, но не принял их» 40. Со слов самого Липранди, пишет
Арсеньев, он якобы неоднократно отказывался (!) заниматься де-
лом Петрашевского, но министр внутренних дел Перовский «за-
ставил его принять на себя это поручение, которое по просьбе Ли-
пранди (!) окончилось для преступников не смертной казнью, как
постановил закон, а каторжными работами»41.
За год до своей смерти Липранди, пишет Арсеньев, рассказы-
вал ему один из эпизодов следствия по делу петрашевцев. Нака-
нуне арестов он представил Перовскому список злоумышленников.
В списке оказалась фамилия одного журналиста, который участ-
вовал в заседаниях кружка петрашевцев и «был даже предназна-
чен ими, в случае государственного переворота, на должность ми-
нистра народного просвещения» 42.
Перовский, пробежав список, утвердил его, поставив напротив
фамилии журналиста крест и «сказав Липранди, чтобы он пере-
говорил об этой личности с начальником штаба шефа жандармов
генералом Дубельтом. Это крайне удивило Ивана Петровича, ко-
торый тотчас же отправился за разъяснением загадки к Дубельту.
— Вы чудак, Иван Петрович! Как же, производя следствие,
будучи человеком умным, вы не догадались, что он мой агент?»43—•
отчеканил Дубельт.
Итак, долгие годы гордившийся тем, что был инициатором де-
ла петрашевцев Липранди, оказывается, не по своей воле был при-
нужден заниматься этим делом, а его «заставили». Опытный аген-
турист и резидент, подробно в своем «Мнении» изложивший при-
39 Арсеньев Илья Арсеньевич (1820—1887), издатель-редактор «Петербург-
ской газеты». Современники подозревали Арсеньева в связи с III отделением.
После ареста Н. Г. Чернышевского, не находя никаких улик для его обвинения,
правительство поручило Арсеньеву обвинительный разбор его сочинений. Самого
Арсеньева А. И. Герцен характеризовал как «наемного ценовщика», а газету
Арсеньева — как «помойную яму всяких правительственных, полицейских и об-
щественных нечистот» («Колокол», вып. 9, с. 1754).
40 И. А. Арсеньев. Слово живое о неживых. — «Исторический вестник»,
1887, № 4, с. 73.
41 Та м же.
42 Та м же.
43 Т а м ж е.
78
менявшиеся им агентурные методы и комбинации, использовавший
по делу Петрашевского сразу трех агентов — Антонелли, Шапош-
никова и Наумова, — предстает вдруг этаким наивным малым, ко-
торому открывает глаза Дубельт, тот самый Дубельт, приятель
Липранди, от которого последний тщательно скрывал, что зани-
мается разработкой Петрашевского.
Все в этом рассказе, рассчитанном на легковерного и неосве-
домленного читателя, поставлено с ног на голову. И, поскольку
рассказ Арсеньева записан со слов самого Липранди, трудно ска-
зать, чего в этом рассказе больше — лицемерия или преднамерен-
ного извращения фактов. Нетрудно также понять, что преслову-
тый «журналист», якобы являвшийся агентом Дубельта, — не кто
иной, как Н. Милютин. Этот петрашевец действительно имел род-
ственные связи с сильными мира сего и наказания по делу не по-
нес, но он был родственником сильных врагов Липранди, и послед-
ний не преминул отомстить таким неблаговидным образом своим
недругам.
Во всяком случае, здесь достаточно рельефно отразилось дву-
личие и лицемерие Липранди, которое было органически присуще
ему всю его долгую сумрачную жизнь.
Последние два десятилетия своей жизни отстраненный от дел
Липранди посвятил плодовитой литературной деятельности 44. Од-
на за другой появляются в печати его книги и статьи на военно-
историческую тему, о Пушкине, о тайной полиции. Он подчеркнуто
отказывается от гонорара за свои статьи, убеждая всех, что печа-
тается исключительно из призвания. Последнее сочинение Липран-
ди— «Грустные думы ветерана великой эпохи с 1807 года»45 — за-
кончено им 3 августа 1878 г. Подводя итог жизни, 88-летний гене-
рал грустно констатирует очевидное для всех расширение и раз-
витие революционной пропаганды. С сожалением отмечает, что его
проекты о «борьбе против идей идеями» в свое время не были
поддержаны правительством и привели к широкому развитию ре-
волюционной мысли. Он настойчиво рекомендует правительству
расширять религиозно-правительственную пропаганду, издание
книг, брошюр, газет на эту тему, основать общества пропаганды
и т. п.46. В этом видит он единственную возможность спасти ди-
настию от неминуемой гибели.
Старый Липранди брюзжит: тайная полиция нуждается в не-
медленной реорганизации, с крамольниками надо бороться иначе...
III отделение, находя, что в своих литературных опытах Ли-
44 Главные сочинения Липранди: «Краткое обозрение Отечественной войны»,
Спб., 1858; «Бородинское сражение», Спб., 1861; «Восточный вопрос и Болга-
рия», Спб., 1868; «Болгария», Спб., 1877; «Взгляд на театр военных действий на
Дунае», Спб., 1878; кроме того, многочисленные статьи опубликованы им в
«Русской старине», «Русском архиве» и других журналах.
45 ЦГИАЛ, ф. 673, оп. 2, № 61, л. 1 об.
46 Эту идею позже подхватил и стал внедрять в жизнь известный инициа-
тор «полицейского социализма» С. В. Зубатов.
79
пранди слишком часто приоткрывает завесу над секретами преж-
них царствований, напоминая публике факты, о которых жела-
тельно было бы забыть, запретило публиковать некоторые из его
работ. Но Липранди стремится увековечить свое имя и свои идеи
в памяти потомков. Многочисленные неопубликованные работы он
передает в библиотеки, музеи, научные общества, отдельным исто-
рикам. В то же время многое, в первую очередь свои дневники,
объединенные им перед смертью в «Записки умершего», бесслед-
но исчезает. Многочисленные попытки литературоведов и истори-
ков (П. Е. Щеголева, G. Я. Штрайха, Н. Я. Эйдельмана, Ю. Ку-
рочкина и многих других) обнаружить их результатов пока не
дали.
Отсутствие этих бумаг Липранди не позволяет пока ответить
на главный вопрос, волнующий многих исследователей: произошла
ли с Липранди идейная эволюция (бывший декабрист превратил-
ся в преследователя петрашевцев) или еще в 20-е годы в Молда-
вии и Одессе он уже был тайным агентом полиции и повинен в
разоблачении Южного общества декабристов?
Выдвигаются различные более или менее правдоподобные вер-
сии, строятся догадки; но и те и другие, к сожалению, не подкреп-
лены неопровержимыми фактами.
Версию о провокаторской роли Липранди в деле декабристов
выдвинули исследователи П. Е. Щеголев 47 и С. Шпицер 48.
Как уже упоминалось, в своих воспоминаниях Липранди ис-
кусно обходит молчанием вопрос о его участии в обществе декаб-
ристов, хотя это установлено достоверно свидетельствами самих
декабристов (С. Волконский, В. Раевский и др.). На этом основа-
нии П. Е. Щеголев считал, что «загадка молчания или даже отри-
цания того, что было, объясняется, если примем во внимание по-
следующую деятельность Липранди, а также неясное сообщение
Н. С. Алексеева Пушкину от 30 октября 1826 года: «Липранди
тебе кланяется, живет по-прежнему здесь открыто и, как другой
Калиостро, бог знает, откуда берет деньги»49 (подчеркнуто мной—
А. В.).
Этот намек приятеля Пушкина и Липранди Н. С. Алексеева на
то, что Липранди ведет образ жизни, явно не соответствующий
скромным доходам армейского офицера, не имеющего, кроме жат
лованья, иных доходов, действительно навевает определенные по-
дозрения. Особенно, если вспомнить, что, будучи арестованным по
делу декабристов, Липранди только месяц содержался на гаупт-
вахте и был полностью реабилитирован, получив аттестат и ком-
пенсацию в виде годового жалованья полковника. Если же учесть
47 П. Е. Щеголев. Декабристы.
48 С. Шпицер. Новое о деле петрашевцев. Предатель Липранди. — «Ка-
торга и ссылка», 1926, № 7-8, с. 28—29.
49 П. Е. Щеголев. Декабристы, с. 25—26. Напомним, что это сообщение
очень сходно с описанием Пушкиным образа жизни Сильвио, прототипа Липран-
дн, в рассказе «Выстрел» из «Повестей Белкина».
80
к тому же отношения царских следователей к другим, даже второ-
степенным участникам декабристского движения, — то нельзя, ду-
мается, не заподозрить, что Липранди чем-то заслужил особое к
себе отношение. Чем же?
Исследователи до сих пор не обратили внимания на тот факт,
что задолго до выступления декабристов на Сенатской площади
была разгромлена кишиневская ячейка Южного общества декаб-
ристов, носившая название «Зеленой книги», и что в ее ликвидации
в феврале 1822 года и аресте «первого декабриста» В. Ф. Раевско-
го непосредственное участие принимал младший брат Липранди—
Павел Петрович, также член общества. Именно он на обыске рас-
поряжался, давал указания, что и где искать50.
Обращает на себя внимание и такая интересная деталь: Ли-
пранди, вслух громко превозносивший М. Ф. Орлова (декабриста^
командира дивизии) и В. Ф. Раевского, в беседе с декабристом
И. С. Тургеневым объяснял провал кишиневской ячейки «неблаго-
разумием» Орлова, а Раевского характеризовал как «болтуна» 51.
Липранди, по мнению. С. Я. Гессена, «по существу, продолжал
развивать версию, пущенную им в оборот еще в 1822 году»52, о
том, что разгром кишиневской ячейки — следствие неосторожности
самих декабристов, а также предательства генерала Киселева.
28 мая 1822 г. в Москве он говорит И. С. Тургеневу: «Киселев вел
себя в деле этом нечисто... приязнь свою с Орловым употребил
против него же, во зло» 53.
Но позже, в своих воспоминаниях, Липранди уже умалчивает
об этих своих «подозрениях», опасаясь «навести осведомленного
читателя на собственный след: деятельный агент III отделения в
прошлом как раз принадлежал к числу активнейших агентов Ор-
лова в армии»54.
Современные исследователи в своих выводах относительно про-
вокаторской роли Липранди в деле декабристов менее категорич-
ны. Большинство из них допускает, что Липранди был провокато-
ром еще в 1820 г., но не утверждает это. Другие пытаются дока-
зать, что тогда Липранди еще не был политическим осведомите-
лем, а стал таковым позже — в 1826—1828 гг. 55. Третьи совершен-
но исключают такую возможность 56.
50 См. М. В. Нечкина. Движение декабристов, т. I, с. 361. О предстоящем
обыске Раевского предупредил Пушкин, случайно услышавший разговор гене-
ралов Инзова и Сабанеева. Это дало возможность Раевскому успеть уничто-
жить ряд компрометирующих бумаг.
51 С. Я. Гессен. Вступление к кн. «Пушкин в воспоминаниях и рассказах
современников», М., Изд-во художественной литературы, 1937, с. 22.
52 Т а м же.
53 Цит. по кн. С. С. Ланд а. Дух революционных преобразований... Из исто-
рии формирования идеологии и политической организации декабристов 1816—
1825, М., «Мысль», 1975, с. 172.
54 С. Я- Гессен. Цит. соч., с. 23.
55 См. Н. Я. Эйдельман. Где и что Липранди?, с. 140.
56 См. Тропа к Пушкину, М„ Изд-во детской литературы, 1967.
81
Естественно, что каждому исследователю, касающемуся этой
исторической загадки, хочется разгадать ее однозначно и поста-
вить точки над и. Так, Ю. Курочкин считает даже, что следовало
бы провести профессиональное следствие — дотошное, непредвзя-
тое, по всем правилам криминалистики, с пересмотром многого,
принятого ранее на веру, с целенаправленным поиском пусть кос-
венных, но неопровержимых фактов и документов 57.
По нашему мнению, вопрос о том, был ли Липранди провока-
тором в деле декабристов, относится к компетенции истории, а не
юриспруденции, поскольку отношения к уголовному кодексу не
имеет. Но от этого он не становится менее важным и интересным.
В архивах III отделения, материалах следствия по делу декаб-
ристов, архивах департамента полиции документов об осведоми-
тельской роли Липранди в 1820-х годах не найдено. Но это вовсе
не означает, что таких документов не существовало. Ведь Липран-
ди — профессиональный разведчик, и если допустить, что его пред-
намеренно и надолго внедряли в среду декабристов, то совершен-
но не исключено, что он мог и должен был прибегнуть к чрезвы-
чайным средствам конспирации.
Что же касается провокаторского умения внедриться в нужную
среду, то она у Липранди была незаурядной. Значительно позже,
уже обогащенный опытом агентурной работы по делу раскольни-
ков и делу Петрашевского, Липранди цинично писал: «Во время
разгара страстей легче подмечать слабые стороны умов; для этого
необходимо только избрание лица, вмещающего в себя не одни
только умственные способности, но и необходимые свойства: на-
родность, умение привлечь к себе расположение, ибо я никак не
допускаю себе думать, чтобы человек, ловкий в обращении, про-
ницательный, не мог сделать скоро связей, и, иду еще далее, что-
бы он не приобрел доверенности (подчеркнуто мной. — А. В.), для
чего нужно два-три ничтожных случая, которыми уметь только
воспользоваться...» 58.
Этот портрет удивительно напоминает самого И. П. Липранди
1820-х годов: ведь были и «разгар страстей», и лицо, «имеющее
необходимые свойства», и «ничтожные случаи», и «умение при-
влечь к себе расположение». Но даже это лишний раз подчерки-
вает сложность проблемы, ибо доказательств пока нет никаких.
Окончательное решение вопроса, по-видимому, возможно в том
случае, если будут обнаружены исчезнувшие дневники и другие
бумаги Липранди, его письма. Следовало бы также тщательно
изучить архив графа Воронцова, одесского наместника: не исклю-
чено, что в нем могут находиться документы о получении Липран-
ди денег на агентурную работу и его отчеты о ней.
В общем, предстоит тщательный и длительный поиск для раз-
гадки личности «доносящего по особым поручениям» — Липранди.
57 Цит. по кн.: Ю. Курочкин. Страницы краеведческих поисков, с. 52.
58 Цит. по работе: С. Ш т р а й х. Знакомец Пушкина — И. П. Липранди.—
«Красная новь», 1935, кн. 2, с. 215.
Библиография
Анненков П. В. Литературные воспоминания, М., «Художественная ли-
тература», 1960.
Арсеньев И. А. Слово живое о неживых.— «Исторический вестник», 1887,
№ 4, с. 73—77.
Бельчиков Н. Д. Достоевский в процессе петрашевцев. Изд-во АН
СССР, М—Л., 1936.
Брегова Д. Дорога исканий (молодость Достоевского), изд. 2-е, М., «Со-
ветский писатель», 1971.
Венгеров С., Петрашевцы, Энциклопедический словарь Брокгауза и Эф-
рона, т. XXIII, Спб., 1898, с. 450—452.
Гер нет М. Н. История царской тюрьмы, М„ Госюриздат, 1961, т. 2, с. 63;
т. 3, с. 212.
Герцен А. И. Сочинения в 9-ти томах, т. 4, 5, 7.
Гершензон М. О. (редактор). Эпоха Николая I, М., «Образование»,
1910.
Гроссман Л. Исторический фон «Выстрела». — «Новый мир», 1929, № 5,
с. 208—223
Государственные преступления в России. Под ред. В. Я. Базилевского, т. I,
Женева, 1903 (русск. издание, Пб., 1906).
Давыдов Ю. Завещаю вам, братья, М., Изд-во политической литерату-
ры, 1975.
Дело петрашевцев, М.—Л., Изд-во АН СССР, т. 1—1937, т. 2—1941, т. 3—
1951.
Дмитерко Я. Д. Общественно-политические и философские взгляды
Т. Г. Шевченко, Изд-во К ГУ, 1959.
Евграфов В. Е. Петрашевцы. — В кн.: «История философии в СССР»,
т. 2, М., «Наука», 1968, с. 408—443.
Иллерицкий В. Е. Исторические взгляды петрашевцев. — «Вопросы ис-
тории», 1974, № 12, с. 29—42.
Иллерицкий В. Е. Революционная историческая мысль в России, М.,
«Мысль», 1974.
История СССР с древнейших времен до наших дней, т. 4, М., «Наука»,
1967, с. 353.
Историческая наука и некоторые проблемы современности, М., «Наука»,
1969.
Источниковедение истории СССР. Под ред. И. Д. Ковальченко, М., «Высшая
школа», 1973, с. 226—235.
Каратыгин П. Бенкендорф и Дубельт. — «Исторический вестник», 1887,
№ 10, с. 178—180.
83
Кирпотин В. Я., М. Е. Салтыков-Щедрин, М„ «Художественная литера-
тура», 1955.
Кирпотин В. Я. Молодой Достоевский, М., «Художественная литерату-
ра», 1947.
Ковальская М. И. Движение карбонариев в Италии, М., «Наука»,
1971.
«Колокол». Газета А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Лондон — Женева, Воль-
ная русская типография, 1857—1867. Факсимильное издание АН СССР. М.., 1962,
вып. 1—XI.
Корн1йчук О. €. Перед.мова до кн. «Тарас Шевченко. — Повна зб!рка
твор1в в трьох томах», т. I, К-, Держвидав, 1949.
Кузмин П. А. Записки генерал-лейтенанта. — «Русская старина», 1895,
№ 2, 3, 4.
* Курочкин Ю. Приключения «мадонны». Страницы краеведческих поис-
ков, Свердловск, Средне-уральское изд-во, 1973.
Лазуренко В. Д. Государственно-правовые взгляды М. В. Петрашевско-
го.— «Советское государство и право», 1971, № 11, с. НО—115.
Ланда С. С. Дух революционных преобразований. Из истории формирова-
ния идеологии и политической организации декабристов 1816—1825, М., «Мысль»,
1975.
Лейкина В. Р. Петрашевцы, М., изд. о-ва политкаторжан, 1924.
Лейкин а-С в и р с к а я В. Р. Революционная практика петрашевцев. —
«Исторические записки АН СССР», 1954, № 47.
Лемке М. Николаевские жандармы и литература, 1826—1855, Спб., 1909.
Мейлах Б. С. Жизнь Александра Пушкина, Л., «Художественная лите-
ратура», 1974.
Нечкина М. В. Движение декабристов, т. I, М., Изд-во АН СССР, 1965.
Орлова А. А. Глинка в Петербурге, Лениздат, 1970.
Оржеховский И. В. Третье отделение.— «Вопросы истории», 1972, № 2,
с. 115—120.
Переписка Николая Павловича с шефом жандармов А. Ф. Орловым. —
«Былое», 1906, № 2, с. 236—238.
Политические процессы николаевской эпохи, М., Изд-во В. Саблина, 1907.
Приведение в исполнение приговора над петрашевцами по донесениям аген-
тов III отделения. — «Былое», 1907, № 1, с. 154—157.
Прокофьев. Петрашевский, М., «Молодая гвардия», 1962.
Пушкин А. С. Повести Белкина. — Соч. в 10-ти томах, т. 5, М., «Худо-
жественная литература», с. 43—54.
Пушкин А. С. О записках Видока. — Соч. в 10-ти томах, т. 6, М., «Худо-
жественная литература», с. 57—58.
Садиков П. А. И. П. Липранди в Бессарабии в 1820-х годах.— «Вре-
менник пушкинской комиссии», 1941, Л., т. VI, с. 280—298.
С емевский В. И. Буташевич-Петрашевский и петрашевцы, ч. I, М., 1922.
В. И. С е м е в с к и й М. В. Буташевич-Петрашевский. — Энциклопедический
словарь «Гранат», т. 32, с. 72—85.
С е м е н о в-Т я н-Ш а н с к и й. Мемуары, т. I, Детство и юность, П., 1917.
Серг1енко Г. Я. Сусп1льно-пол1тичний рух на УкраТш' п1сля повста.чня
декабристов, К., «Наукова думка», 1971.
С т е п н я к-К р а в ч и н с к и й С. М. Россия под властью царей, М., «Мысль»,
1965.
Т а р а к а п о в Н. Г. Н. П. Огарев, Изд-во МГУ, 1974.
Торвальд Ю. Сто лет криминалистики, М., «Прогресс», 1974.
Тхоржевский С. Искатель истины.— «Звезда», 1974, № 8, 9.
Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти
XIX века, М., Соцэкгиз, 1958.
Фигнер В. Запечатленный труд, т. 2, М., «Мысль», 1964.
Хиткулов Л. Тарас Шевченко i його сучасники. Держвидав художньей
лпературп, 1962.
84
Шевырин В. М. Рецензия на кн. Д. Эванса «Кружок Петрашевского».—
«Вопросы истории», 1975, № 11, с. 189—191.
Шильдер Н. К. Император Николай I, его жизнь и царствование, т. I,
Спб., 1903.
Ш т р а й х С. Знакомец Пушкина — И. П. Липранди. — «Красная новь»,
1935, кн. 2.
Эйдельман Н. Я. Тайные корреспонденты «Полярной звезды», М„
«Мысль», 1966.
Эйдельман Н. Я- Где и что Липранди?—В сб.: «Пути в незнаемое», М.,
«Советский писатель», 1972.
Энгельс и проблемы истории, М., «Мысль», 1970.
Липранди И. П., Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона,
т. XVII, а, Спб., 1896, с. 727.
Щеголев П. Е. Декабристы, Л., 1926.
Ястребов Ф. Я. Революционные демократы на Украине, К., Изд-во АН
УССР, 1960.
Оглавление
От автора.....................	.	.	.	3
Кружок М. В. Петрашевского........................................10
Первый донос и начало слежки......................................25
Агенты-провокаторы за работой ....	.	.... 33
Арест. Следствие. Суд .... s ... .	.... 52
«Доносящий по особым поручениям» — Липранди ......	66
Библиография ............................................... ,	.	83
Возный Анатолий Федорович
Полицейский сыск и кружок петрашевцев
Учебное пособие
Редактор Е. Л. Пугачева
Художник В. И. Глазунов
Корректор Н. Б. Иванова
Сдано в набор 27.VIII. 1976 г. Подписано к печати 18.XI. 1976 г. Фор-
мат 60X90V16. Печ. л. 5,5. Уч.-изд. л. 5,5. Тираж 2000. Заказ 6317. БФ14988.
Цена 42 коп.
4-я военная типография.