Текст
Н. И. Барышников
Э. П. Аайдинен
ИЗБРАННОЕ
ИЗ ИСТОРИИ
СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКИХ
ОТНОШЕНИЙ
Издательство РХГА
Санкт-Петербург
2013
ББК 63.3
Б 24
Произведение издается при финансовой поддержке
Программы стратегического развития ПетрГУ в рамках реализации
комплекса мероприятий по развитию научно-исследовательской деятельности
Барышников Н. И., Лайдинен Э. П.
Б24 Избранное. Из истории советско-финляндских отношений. —
СПб.: Издательство РХГА, 2013. — 495 с.: ил., [16] с. ил.
ISBN 978-5-88812-621-9
В книгу включены избранные работы двух известных историков России: доктора
исторических наук, профессора Николая Ивановича Барышникова (Санкт-Петербург)
и кандидата исторических наук, научного сотрудника Эйнара Петровича Лайдинена
(Петрозаводск), посвященные сложным и противоречивым этапам советско-финлянд¬
ских отношений 1920-1950-х годов и написанные на основе широкой документальной
базы. Включенные в книгу научные статьи этих авторов, а также главы монографий и
выступлений на конференциях вызвали не только большой научный интерес, но и
общественный резонанс как в России, так и в Финляндии.
Книга адресуется специалистам-гуманитариям, преподавателям истории, краеве¬
дам, студентам и школьникам и всем, кто интересуется историей советско-финляндских
отношений XX века.
ББК 63.3
ISBN 978-5-88812-621-9
Н. И. Барышников, Э. П. Лайдинен, 2013
Издательство РХГА, 2013
Петрозаводский государственный
университет, 2013
Содержание
От составителей (В. Н. Барышников, С. Г. Веригин) 5
ЧАСТЬ I. Н. И. БАРЫШНИКОВ
Предисловие. Н. И. Барышников: «Творчество —
огромная ценность в жизни» 9
Библиофил Д. П. Бутурлин в Бутурлиновке в 1812 году 10
Николай Иванович Барышников — ученый и человек
(Ю. В. Кривошеев, Б. П. Заостровцев) 14
Основные работы профессора Н. И. Барышникова 33
1. Финляндия в войне 1939-1940 годов: до и после
(Сталин И. ВМаннергейм К. Г. и другие)
К 90-летию гражданской войны в Финляндии 42
О финляндском экспорте «восстания» в Карелию в 1921-1922 годах 45
Президенты Финляндии Ю. К. Паасикиви и У. К. Кекконен
об оценке проблемы безопасности Ленинграда 50
Маннергейм и Геринг: плоды сближения и сотрудничества 57
В канун Зимней войны 71
«... „Правительство" а-ля Куусинен для будущей России...» 84
Роль К. Г. Маннергейма в размещении немецких войск на территории
Финляндии в 1940-1941 годах 105
2. Битва за Ленинград и Финляндия
Блокада Ленинграда в концепциях финских историков 116
О действиях войск Северного фронта в начале войны 121
К вопросу о «стратегических границах» Финляндии 128
Судьба Ленинграда на карте финляндского руководства (1941-1942) ... 138
«Добиться официально от Германии, чтобы Петербург полностью
уничтожить...». Намерения К. Г. Маннергейма в отношении Ленинграда .. 147
Тайные визиты А. Гитлера в Финляндию и К. Г. Маннергейма
в Германию в июне 1942 года 159
О встрече финского генерала Э.Хейнрикса с А. Гитлером
в Берлине в 1942 году 171
Неудавшаяся попытка перекрыть ленинградскую «Дорогу жизни»
в 1942 году 178
Феномен фальши: «победа в противостоянии». Финская историография
о завершающихся боях лета 1944 года с советскими войсками 186
Выход Финляндии из Второй мировой войны 198
3. Послевоенный период
Поворот в политике Финляндии в отношении СССР в 1944-1948 годах 217
Историческое значение перехода Финляндии от Первой
ко Второй республике 222
Десять лет борьбы вокруг советско-финляндского Договора о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи (1948-1958) 225
Экономические отношения между Советским Союзом и Финляндией
во второй половине 1940-х и 1950-х годах 240
ЧАСТЬ II. Э.П.ЛАЙДИНЕН
Предисловие. Эйнар Петрович Лайдинен: полковник ФСБ
и известный ученый (С. Г. Веригин) 259
Автор и друг журнала «Карелия» (А. Машин) 262
В истории российско-финляндских отношений
не должно быть белых пятен (В. Эрккиля) 265
Основные работы кандидата исторических наук,
научного сотрудника ПетрГУ Э. П. Лайдинена 272
1. Финская военная разведка и советская контрразведка
в 1920-1930-е годы
Хроника преследования (судьба семьи А. Ф. Нуортева) 278
Сортавала — финский разведывательный центр
в Северном Приладожье в 1918-1944 годах 289
Финны в воинских формированиях Советской России (1918-1940) 296
Разведывательная деятельность финских специальных служб
в 1920-1930-е годы 308
Из рукописи «Карельская контрразведка против финских спецслужб
на территории Карелии (1918-1939)» 388
2. Органы государственной безопасности Карелии
в советско-финляндской войне 1939-1940 годов
Органы государственной безопасности Карелии
в советско-финляндской войне 418
Советско-финляндская война и оперативная деятельность
Управления пограничных войск НКВД Карельского округа 433
НКВД и его отношение к жителям Суомуссалми 441
3. Военное противостояние советских и финских спецслужб
в годы Великой Отечественной войны
Агентурная разведка армий фашистской Германии и Финляндии
на Северо-Западе Советского Союза в 1941-1944 годах 465
НКГБ против генерала Араюри (террор НКВД-НКГБ КФССР
в годы Великой Отечественной войны) 475
Из рукописи «В тылу противника. Финская разведка в Карелии
в 1939-1944 годах» 480
От составителей
В книгу «Избранное. Из истории советско-финляндских отно¬
шений» вошли работы двух известных историков России — док¬
тора исторических наук, профессора Северо-Западной академии
государственной службы Николая Ивановича Барышникова (Санкт-
Петербург) и кандидата исторических наук, научного сотрудника
Петрозаводского государственного университета Эйнара Петровича
Лайдинена (Петрозаводск). Их научное творчество объединяет то
обстоятельство, что оба исследователя длительное время весьма
плодотворно и результативно изучали различные аспекты истории
советско-финляндских отношений в 1920-1950-е годы. Научные тру¬
ды Н. И. Барышникова и Э. П. Лайдинена отличаются тем, что они
написаны на широкой Источниковой базе, с привлечением обшир¬
ного круга архивных документов из фондов государственных и ве¬
домственных архивов России, многие из которых они впервые ввели
в научный оборот. Прекрасное владение финским языком позволило
авторам глубоко и всесторонне привлекать финляндскую литературу
по избранным темам исследования, а также архивные источники из
фондов финляндских архивов. Их вклад в отечественную истори¬
ографию был высоко отмечен и российской, и финляндской научной
общественностью.
Структура работы состоит из двух частей: первая часть включает
труды Николая Ивановича Барышникова, вторая часть — Эйнара
Петровича Лайдинена. Перед составителями данного издания стояла
сложная задача. Трудно было отобрать в него работы этих замеча¬
тельных ученых, так как их научное творчество впечатляет и своими
масштабами, и глубиной поставленных вопросов.
Главными принципами отбора научных трудов, которыми ру¬
ководствовались составители книги, стали следующие: во-первых,
включены работы, исследовавшие «белые пятна» в истории совет¬
ско-финляндских отношений 1920-1950-х годов и написанные на
основе новых, рассекреченных документов из фондов российских
и финляндских архивов; во-вторых, вошли научные труды, которые
5
после выхода в свет вызвали не только большой научный интерес,
но и широкий общественный резонанс в обеих странах; в-третьих,
отобраны интересные по содержанию работы, но изданные ранее не¬
большими тиражами и поэтому недоступные для широкой читатель¬
ской аудитории. На наш взгляд, включенные в «Избранное» работы
Н. И. Барышникова и Э.П. Лайдинена объективно и всесторонне ос¬
вещают самые сложные и противоречивые этапы советско-финлянд¬
ских отношений 1920-1950-х гг.
Составители книги выражают искреннюю благодарность Петро¬
заводскому государственному университету, который профинанси¬
ровал издание при поддержке Программы стратегического развития
ПетрГУ в рамках реализации комплексных мероприятий по разви¬
тию научно-исследовательской деятельности на 2012-2016 гг. Особая
признательность издательству РХГА за публикацию книги.
Надеемся, что книга «Н. И. Барышников, Э.П.Лайдинен. Избранное.
Из истории советско-финляндских отношений» вызовет интерес как
у профессиональных исследователей, так и у всех тех, кто интересуется
историей отношений между СССР и Финляндией в XX веке.
Доктор исторических наук, профессор
В. Н. Барышников (Санкт-Петербург);
доктор исторических наук, профессор
С. Г. Веригин (Петрозаводск)
6
ЧАСТЬ I
НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ
БАРЫШНИКОВ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Н. И. Барышников: «Творчество —
огромная ценность в жизни»
Задумываясь над весьма значимыми ценностями в жизни челове¬
ка, приходишь к убеждению, что одно из первых мест у него занимает
творческое отношение к труду в той области, которой он посвятил
себя. Известная как в нашей стране, так и в мире А. М. Коллонтай за¬
писала в своих «Дипломатических дневниках» однажды следующее:
«Установила афоризм: самое ценное в жизни — это творческая рабо¬
та». Имелось здесь в виду ее многообразие в руководящей деятельно¬
сти, в выполнении всего того, что требовало не механического под¬
хода в трудовом процессе, а поиска наилучших путей к намеченной
цепи. Достигнутый успех при этом окрылял, вызывал желание раз¬
вивать свои устремления, именно творчески подходя к достижению
того, что осознано как весьма значимое.
При оценке своих возможностей в труде весьма важен самокри¬
тический подход. В противном случае могут возникать негативные
результаты и отрицательные последствия. Граф М. И. Воронцов, от¬
казавшийся от большого повышения по службе, писал E. Р. Дашковой,
которая возглавляла Академию наук: «Занимать места государствен¬
ные... кои требуют знания и способностей, коих мы лишен, есть из¬
мена Отечеству и посрамление себе самому».
Сам же творческий подход к тому делу, каким увлечен, дает на¬
столько сильное вдохновение, что человек перестает чувствовать да¬
же свой преклонный возраст. Замечено, что творческие энтузиасты,
достигающие старости, активно продолжают трудиться и получают
от этого последующее вдохновение. Можно было бы перечислить
в этом отношении многие имена наших государственных деятелей,
политиков, ученых, писателей, представителей искусства, которые
сохранили огромную трудоспособность и неисчерпаемый порыв
в творчестве.
Хорошо сказал в этом отношении тирольский поэт А. Пихлер:
Jung ist nur der Werdende
Auch mit waissen Haaren!
(«Молод тот, кто находится в процессе развития, хотя уже и с се¬
дыми волосами!»)
9
Н. И. Барышников
Библиофил Д. П. Бутурлин в Бутурлиновке
в 1812 году
Это было летом 1812 года. Шла Отечественная война. Напо¬
леоновские войска подходили к Москве. Семья графа Д. П. Бутурлина,
выезжавшая обычно в летнее время из Москвы в ближайшее от нее
поместье Белкино, вынуждена была покинуть его, переехав в свое во¬
ронежское имение — Бутурлиновку.
Слобода Бутурлиновка, основанная в начале XVIII века дедом
Д. П. Бутурлина — видным русским полководцем А. Б. Бутурлиным,
получившим за взятие Берлина в Семилетнюю войну высокое зва¬
ние фельдмаршала и графский титул,— почти не посещалась ее
владельцами. Их имением, включавшим слободу и ряд сел с 14 тыс.
душ населения и 40 тыс. десятин земли1, управлял специально на¬
значенный управляющий (до 1813 года — отставной екатерининский
полковник Лизандер).
Усадьба Бутурлиных располагалась в центральной части слободы,
где затем в советское время находилось здание районного Дома куль¬
туры и кинотеатра. Это был деревянный особняк, имевший с цен¬
трального входа полукруглую ротонду с колоннами и венчавшийся
высоким круглым фонарем, выполненным по типу бельведера, кото¬
рый получил тогда широкое распространение в архитектуре зданий
помещичьих усадеб. При доме был цветник и большой сад, спускав¬
шийся к реке Осеред, на которой находилась Бутурлиновка.
Прибывший в Бутурлиновку Дмитрий Петрович Бутурлин был
в то время известен в России и за ее пределами не только как пред¬
ставитель знаменитого, знатного рода, но и как один из образован¬
нейших людей, человек высокой культуры и энциклопедических
знаний. Являясь страстным любителем книг, он создал в Москве свою
обширную универсальную библиотеку, которая по подбору редких
научных и литературных произведений была ценнейшей в России.
Некоторые исследователи-литературоведы считают, что она являлась
второй в Европе коллекцией уникальных библиофильских изданий
и рукописей.
Д.П. Бутурлин принадлежал к той части русского дворянства, ко¬
торая в определенной степени восприняла взгляды великих француз¬
ских просветителей Монтескье, Вольтера, Дидро, Гельвеция, Руссо. Еще
в молодости, после окончания Петербургского кадетского корпуса,
1 Записки графа М. Д.Бутурлина//Русский архив. 1897. Т. 1-4. С.240.
10
Д. П. Бутурлин проявлял увлечение идеями, которые, по словам его
родных, «вызвали французскую революцию»1.
Поворотным для Дмитрия Петровича был 1785 год, когда его вме¬
сте с сестрой и одной из придворных фрейлин изобличили в написа¬
нии сатирических памфлетов с рисунками на отдельных высокопо¬
ставленных лиц царского двора и на саму Екатерину II. Виновные
были строго наказаны. Военная карьера двадцатидвухлетне¬
го Бутурлина закончилась. Он вышел в отставку. Его обращение
к Екатерине II с просьбой о разрешении выехать в Париж было от¬
клонено. Удалившись из столицы, Д. П. Бутурлин поселился в Москве
в своем доме в Немецкой слободе, где, как писал А. С. Пушкин, «пре¬
бывало богатое неслужилое боярство, вельможи, оставившие двор...».
Постепенно особняк Бутурлиных в Москве с разросшейся в нем
роскошной библиотекой стал весьма притягательным для многих об¬
разованных людей, представлявших цвет российской культуры. Там
собирались такие знаменитости, как H. М. Карамзин, П. А. Вяземский,
И. П. Тургенев (ректор Московского университета), И. И. Дмитриев
(поэт, сенатор), Е. А. Болховитинов (историк, составитель широко
известных в то время словарей). Частыми гостями Бутурлиных были
их дальние родственники братья Василий Львович и Сергей Львович
Пушкины. Известно также, что в библиотеке Д. П. Бутурлина бывал
будущий великий поэт — одиннадцатилетний Александр Серге¬
евич Пушкин. Один из современников рассказывает, что там, в се¬
мейном кругу сверстников, он читал первые детские стихотворные
сочинения1 2.
Отъезд Д. П. Бутурлина со своим семейством из Подмосковья
в Бутурлиновку явился вынужденной необходимостью в связи с во¬
енной опасностью: имение Белкино находилось всего в 20 верстах
от Бородино. Местная бутурлиновская знать устроила Дмитрию
Петровичу торжественную встречу. Сын Д. П. Бутурлина, описы¬
вая это в своих воспоминаниях, рассказывал: «По прибытии нашем
в Бутурлиновку один из местных священников, у которого не изгла¬
дилась еще семинарская латынь, приветствовал моего отца на цице¬
роновском наречии, и мой отец, немного подумав, свободно отвечал
оратору на том же наречии»3.
Так хорошо владеть разговорным латинским языком, как Д. П. Бу¬
турлин, могли далеко не все изучавшие его и читавшие латинские тек¬
сты. Следует заметить в этой связи, что Дмитрий Петрович вообще
1 Кунин В. В. Две библиотеки Дмитрия Петровича Бутурлина (Библиофилы
пушкинского времени)//Альманах библиофила. М., 1975. Вып.2. С. 108.
2 Там же.
3 Русский архив. 1897. Т. 1-4. С. 241.
11
обладал большими способностями в изучении иностранных языков
и с помощью зарубежных книг глубоко вник в историю, литературу,
географию и искусство европейских государств. «...Были у него два
особенных свойства: лингвистическое и топографическое,— писал
о Д. П. Бутурлине П. А. Вяземский.— Не только знал он твердо многие
европейские языки, но и различал их областные наречия... Никогда
еще не выезжая из России, он хранил в памяти планы первейших сто¬
лиц и городов Европы... Каково же было изумление слушателей, когда
узнавали они, что этот полиглот, что этот наблюдательный странство-
ватель никогда не переступал русской границы»1.
В начале сентября 1812 года в Бутурлиновку пришло тяжелое из¬
вестие о вступлении в Москву войск Наполеона и об огромном по¬
жаре в городе, уничтожившем две трети всех домов. Один из слуг,
прибывших к Д. П. Бутурлину из Москвы, сообщил, что 4-5 сентября
пожаром была охвачена вся Немецкая слобода и в огне погибла
библиотека.
Это был тяжелый удар для Дмитрия Петровича. Внешне он стре¬
мился сохранить спокойствие, хотя глубоко переживал непопра¬
вимую катастрофу. Сгорело около 3 тысяч томов книг по истории,
юриспруденции, искусству, теологии и различным отраслям знания,
до 1,5 тысячи томов беллетристики, 24 бесценные рукописи, 40 то¬
мов полного собрания летописей (церковных) и других изданий.
Значительная часть утраченных книг была на английском, француз¬
ском, итальянском и испанском языках.
Обладатель этих сокровищ очень жалел, что своевременно не
вывез из Москвы свою коллекцию. Хотя меры для этого принима¬
лись: специально в целях транспортировки книг было заранее на¬
правлено туда 40 подвод. Очевидно, имелось в виду эвакуировать их
в Бутурлиновку. Однако Дмитрий Петрович был уверен, что францу¬
зы не войдут в Москву, и медлил с отдачей распоряжения о перевозке
библиотечных фондов.
Месяцы жизни в Бутурлиновке проходили у Д. П. Бутурлина в раз¬
думьях над случившемся. В письме к своему родственнику, известно¬
му дипломату С. Р. Воронцову, он писал в Лондон: «Уничтожение моей
библиотеки лишило меня всех моих прежних привычек, а приобре¬
тать новые в 50 лет уже невозможно. Однако неизбежно проявляется
бессвязность и пустота в моем внутреннем существовании и в мыс¬
лях, что вынуждает меня заполнить пустоту избытком моральной
силы. Но с другой стороны, есть своего рода компенсация в чувстве
достоинства и в примере, который я должен показать моим детям»1 2.
1 Альманах библиофила. Вып. 2. С. 115-116.
2 Там же. С. 127.
12
Д. П. Бутурлин прожил в своем имении в Бутурлиновке почти до
конца 1812 года. Будучи страстным любителем и большим знатоком
садоводства, он пытался отвлечься от тяжелых дум, предаваясь за¬
нятиям в саду и цветнике. Кстати, в Москве в выращенном под его
руководством саду хранилась в особом павильоне уникальная библи¬
отека с литературой по садоводству, выпущенной в разные времена
в России и других странах.
С наступлением зимы Дмитрий Петрович выехал в Петер¬
бург, где находился до лета 1817 года. В столице он был дирек¬
тором Императорского Эрмитажа и многое делал для открытия
Петербургской публичной библиотеки (ныне Российской националь¬
ной библиотеки), помогая в этом ее основателю — известному исто¬
рику и художнику А. Н. Оленину.
Последние 12 лет своей жизни Д.П. Бутурлин прожил в Италии,
во Флоренции. Там он собрал новую огромную коллекцию редчайших
книг — знаменитую «флорентийскую библиотеку». Но этот период
его деятельности — особая тема. Умер Дмитрий Петрович в 1829 году
и похоронен в городе Ливорно.
Академик М.П. Алексеев, являющийся крупным исследователем
в области нашей отечественной культуры, назвал Д. П. Бутурлина
«пресвященным библиофилом». Отдавая должное благородной
деятельности этого человека, внесшего свой заметный вклад в разви¬
тие русской культуры, мы сохраняем в памяти все то, что связано
с его кратким пребыванием в городе, носящем имя Бутурлина.
Н. И. Барышников
13
Николай Иванович Барышников —
ученый и человек
14 декабря 2012 года исполнилось 90 лет известному отечествен¬
ному историку профессору Николаю Ивановичу Барышникову, ав¬
тору около 200 научных работ, посвященных малоизвестным стра¬
ницам истории Второй мировой войны, битвы за Ленинград, а также
истории дипломатии и прежде всего истории российско-финлянд¬
ских отношений1. В этом плане Н. И. Барышников фактически стал
одним из наиболее ярких представителей петербургской историче¬
ской науки и ведущим специалистом в России в области изучения
истории Финляндии второй половины XX века. При этом очевидно,
чтобы хорошо представлять основы исследовательской позиции уче¬
ного, нужно особо проследить жизненный путь, который он прошел,
поскольку это являлось естественным фоном во всей его изыскатель¬
ской деятельности. Конечно, также следует учитывать и то, какие
выпали на него и на его поколение трудности, переживаемые нашей
страной, может быть, в самый сложный период истории России ми¬
нувшего столетия.
Действительно, судьба Н. И. Барышникова вначале мало чем от¬
личалась от судьбы миллионов его сверстников, появившихся на свет
сразу же после завершения революции и окончания Гражданской во¬
йны в России. Он родился в 1922 году в одном из провинциальных
городков центральной части нашей страны, в городе Бутурлиновка
Воронежской губернии. Даже трудно себе представить, что тогда
здесь можно было сделать какую-либо научную карьеру. Как указыва¬
лось о Бутурлиновке в 1932 году в «Малой советской энциклопедии»,
город расположен на несудоходной реке Осеред и жителей его тогда
было всего 27 500 человек, причем большинство из них работали или
на единственном здесь маслобойном заводе, или на предприятиях,
связанных с хлеботорговлей1 2.
Тем не менее семья, в которой родился Н. И. Барышников, пред¬
ставляла собой типичную семью провинциальной интеллигенции.
Его отец — Иван Николаевич — еще до революции работал бухгал¬
тером, а мать — Анна Степановна — занималась воспитанием детей
и ведением домашнего хозяйства. Более того, в трудный и голодный
1934 год Иван Николаевич умирает, и таким образом поддержание
семьи ложится на плечи старшего из его сыновей и единственного
брата Николая Ивановича — Евгения, который тогда уже работал
1 См. перечень основных научных работ профессора Н. И. Барышникова,
содержащийся в конце предисловия.
2 Малая советская энциклопедия. М., 1932. Т. 1. С. 890.
14
плановым экономистом в одном из государственных учреждений
города. Естественно, большого достатка семья тогда не знала, но, не¬
смотря на это, она, преодолевая все трудности, выдерживала выпада¬
ющие на ее долю испытания.
Однако в 1940 году, окончив среднюю школу, Н. И. Барышников
сразу же был призван в армию. В результате он оказался представите¬
лем именно того поколения людей, которые затем первыми встретили
врага, обрушившегося на страну в июне 1941 года.
Для Н. И. Барышникова война началась за Выборгом, на самой
границе с Финляндией, где его часть, собственно, была размещена.
Любопытным является в данном случае то, что он тогда проходил
свою армейскую службу в особо секретном подразделении противо¬
воздушных сил обороны Ленинграда — радиолокационном расчете
(радаре). Автор представляемой книги в своих опубликованных
впоследствии мемуарах пишет: «Боевой расчет приемной станции,
где мне довелось служить, занимал позицию на одном из наиболее
ответственных участков системы оповещения противовоздушной
обороны — севернее Выборга». Далее он вспоминает, что накануне
войны финские разведывательные группы активно пытались про¬
никнуть на советскую территорию и даже «один смертельно ранен¬
ный из группы нарушителей, пытавшихся перейти нашу границу,
крикнул: „Сота, Сота!“ („Война, война!“). Это произошло букваль¬
но перед 22 июня 1941 года, а на другой день в 6 часов 20 минут
на высоте 3 тысячи метров три бомбардировщика пролетели над
Кексгольмом»1. Так уже в далеком 1941 году, может быть, первый
раз в жизни Н. И. Барышников услышал финскую речь и сам смог
зафиксировать немецкие самолеты, которые направились в сторону
Ленинграда, взлетев с финских аэродромов.
Тем временем обстановка вокруг выборгской группировки со¬
ветских войск на границе стремительно осложнялась, и только лишь
возможная удача позволила расчету радара вовремя покинуть уже
оставляемый советскими войсками Выборг и не оказаться в окру¬
жении. Дело в том, что действительно большая часть советских во¬
еннослужащих, оборонявших Выборг, была захвачена в плен и затем
погибла в концентрационных лагерях Финляндии суровой зимой
1941-1942 годов1 2.
Секретное же подразделение, где служил Барышников, советское
командование постаралось вывести из окружения раньше, с тем что¬
бы противник не смог тогда получить совершенное по тем временам
1 Барышников Н. И. На выборгском направлении // «Редуты» на защите
Ленинграда. Л., 1990. С. 19-20.
2 См.: Пиэтола Э. Военнопленные в Финляндии. 1941-1944//Север.
1990. № 12.
15
радарное оборудование. «В последних числах августа,— вспоминает
автор,— когда появилась угроза захвата Выборга... по приказу коман¬
дования мы свернули станцию... и рано утром 29 августа 1941 года
выехали из города». Далее он отмечает: «В этот момент основные до¬
роги, ведущие к Ленинграду, были перерезаны неприятелем. Трудным
путем — одной из проселочных лесных дорог Карельского перешей¬
ка, простреливавшихся минометным огнем противника,— станцию
удалось вывести из района боевых действий»1.
Но, как известно, буквально через несколько дней немецкие
войска смогли замкнуть блокадное кольцо под Ленинградом, и, та¬
ким образом, Н. И. Барышникову суждено было теперь пережить все
ужасы, которые испытал город в течение 900 дней его защиты от не¬
приятеля, который душил Ленинград блокадой как с юга (германские
войска), так и с севера (финские войска).
За это время боевое мастерство старшего оператора «Редута-7» —
так называлось подразделение, где Н. И. Барышников служил,— не¬
сравненно росло. Во многом это было вызвано тем, что он стремился
не только освоить все премудрости сложной боевой техники, но
и пытался внимательно анализировать тактику поведения в воз¬
душном пространстве авиации противника. В мемуарах он отмечает:
«Старшие операторы, на которых падала особая ответственность,
отчетливо понимали, что можно обнаруживать цели (самолеты про¬
тивника.— Прим, авт.) за пределами расчетной дальности, более
точно определять количество самолетов в составе цели, вести одно¬
временно 5-7 целей, научиться по характеру импульса (на экране
радара.— Прим, авт.) узнавать тип самолета»1 2.
Этим и стремился тогда он заниматься, развивая, таким обра¬
зом, свои аналитические способности. Н. И. Барышников начал со¬
ставлять специальный боевой дневник (так называемую «Золотую
книгу»3), в котором собирались основные описания и схемы полетов
немецких самолетов в сторону Ленинграда, зафиксированные рада¬
ром. В результате, как вспоминает автор этого дневника, «наиболее
существенным» стал накапливаемый «боевой опыт обнаружения
вражеских самолетов на дальности 160-230 км при паспортном но¬
минале станции до 120 км». Более того, как он заметил, «на основе
собственных наблюдений была составлена характеристика целого
1 Барышников Н. И. На выборгском направлении. С. 22.
2 Барышников Н. И. В целеустремленном поиске//«Редуты» на защите
Ленинграда. С. 159.
3 См.: Барышников Н. И. «Золотая книга» войны//Коридоры власти.
2004. №04 (05). С. 5.
16
ряда самолетов... что позволяло делать верные заключения о типе
самолета при проводке цели»1.
Действительно, именно радар, на котором служил тогда Н. И. Ба¬
рышников, смог обнаружить и зафиксировать последнюю попытку
вражеской авиации весной 1944 года нанести массированный бом¬
бовый удар по Ленинграду. Самолеты противника были обнаруже¬
ны на расстоянии 210 км севернее города, они летели с территории
Финляндии. В результате оперативных действий ПВО Ленинградского
фронта эти самолеты так и не смогли сбросить свой смертоносный
груз, встретив на подлете к городу плотную завесу огня зенитной
артиллерии1 2. При этом, что для нас наиболее важно, Барышников
тогда сам лично смог наблюдать на экране радиолокационной стан¬
ции налеты на город финской авиации, поскольку уже после войны
в исторической литературе Финляндии подобные факты стремились
всячески замалчивать. Тем не менее за успешное обнаружение целей,
которое привело к срыву последнего массированного налета на го¬
род, Н. И. Барышников был награжден орденом Отечественной во¬
йны. Более того, уже в 1980-е годы он даже стал одним из прототипов
героя художественного произведения писателя Валерия Волошина
«Ленинград — срочно...», в котором автор постарался в литературной
форме представить героику битвы за Ленинград в 1941-1944 годах
и роль в ней противовоздушной обороны3.
Склонность к аналитическому осмыслению фактов, а также лю¬
бовь к истории, которая тогда стала проявляться, привели к тому, что
Н. И. Барышников, как только закончилась война, решил поступить
в Ленинградский государственный университет. При этом он уже был
офицером, поскольку демобилизовывать его из армии так и не соби¬
рались. В результате, продолжая служить в системе ПВО Ленинграда,
Барышников начал учиться на историческом факультете ЛГУ, ставя
себе задачу как можно раньше его закончить, понимая, что время,
которое было отобрано у него войной, нужно стремиться «каким-
то образом наверстывать». Поэтому, отдавая всего себя обучению
премудростям исторической науки в не так уж большое от службы
свободное время, он смог окончить Университет уже в 1949 году,
получив, таким образом, высшее историческое образование. К это¬
му времени у него уже четко определились научные пристрастия,
которые были связаны с отечественной историей, а также истори¬
ей Второй мировой войны и прежде всего с проблемами битвы за
Ленинград в 1941-1944 годах.
1 Барышников Н. И. В целеустремленном поиске. С. 160,,
2 Шемякин В. Последний бой «Редута № 7»// Смена. 1975. 7 мая.
3 Волошин В. Ленинград — срочно... Роман-хроника. М., 1986.
17
В это же время в его военной службе также произошли изменения.
Н. И. Барышников был переведен в Политуправление Ленинградского
военного округа. Новая работа уже в большей степени носила научно¬
аналитический характер, поскольку молодой офицер был направлен
в отдел, в задачу которого входило изучение, а также анализ военно¬
политической обстановки в соседней с СССР стране — Финляндии.
Эта работа требовала хорошего знания финского языка, и он за доста¬
точно короткий срок смог овладеть этим весьма сложным языком на
таком уровне, что был в состоянии выполнять функции переводчика.
Поэтому Н. И. Барышников принимал участие в первых исторических
по своей значимости «визитах дружбы» советских военных делегаций
в Финляндию. В этот момент он получил возможность лично наблю¬
дать видных финских государственных и военных деятелей, а также
политиков соседнего государства, что, естественно, было крайне
важно с точки зрения понимания той страны, историей которой
Н. И. Барышников все больше и больше стал увлекаться.
В это время, однако, в его профессиональные обязанности начала
входить подготовка соответствующих информационных материалов
для войск ЛВО, в которых верно и объективно давалось бы пред¬
ставление о международном положении Финляндии и о советско-
финляндских отношениях в целом. Более того, начали издаваться
его публикации, которые были не только с грифом «для служебного
пользования». Появились первые научные работы1. Не помешало
Н. И. Барышникову в продолжении серьезного научно-исторического
исследования Финляндии и то, что он был на некоторое время на¬
правлен в Венгрию и находился в Будапеште в служебной команди¬
ровке в момент наиболее бурных и драматических событий осени
1956 года, когда советские войска вели настоящие боевые действия на
улицах венгерской столицы, участвуя в подавлении так называемых
«контрреволюционных выступлений» венгерского народа.
Тем не менее уже в конце 1950-х годов он заканчивал кандидат¬
скую диссертацию, в которой в историческом плане пытался просле¬
дить те коренные изменения, которые произошли во взаимоотноше¬
ниях между Советским Союзом и Финляндией в послевоенные годы1 2.
По своей сути эта диссертация представляла собой весьма объемное
1 Барышников Н. И. Борьба вокруг советско-финляндского Договора
о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи//Труды Высшего военно¬
педагогического института им. Калинина. Кн. XII. 1957; Барышников Н. И.
Финляндия//Страны Северной Европы. Л., 1958; Барышников Н. И. Газета
демократических сил Финляндии // О советской и зарубежной печати. Л., 1964.
2 Барышников Н. И. Коренные изменения во взаимоотношениях между
Советским Союзом и Финляндией в послевоенные годы (1944-1962 гг.):
Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1962.
18
произведение, выполненное на 467 страницах машинописного тек¬
ста. В ней фактически впервые в отечественной историографии был
дан всесторонний научный анализ послевоенного развития совет¬
ско-финляндских отношений. На защите этой диссертации, которая
состоялась в стенах исторического факультета ЛГУ в 1962 году, ее
первый оппонент, известный в СССР специалист в области истории
Финляндии XX века, доктор исторических наук И. И. Сюкияйнен
особо подчеркнул очевидную актуальность и значимость для науки
достигнутых в работе результатов.
Таким образом, Н. И. Барышников к этому времени уже сложился
как профессиональный историк-исследователь, несмотря на все те
сложности, которые постоянно образовывались на его жизненном
пути, мешая где-то всецело отдаваться уже горячо любимому им де¬
лу — изучению истории.
В этом плане, может быть, весьма важным стало то, что в начале
1960-х годов Н. И. Барышникову поручается заняться исследованием
истории Ленинградского военного округа и даже войти в специаль¬
ную группу офицеров, которые в это время готовили создание музея
истории войск округа. В результате начавшейся работы он получил
соответствующий допуск к ряду ранее секретных архивных материа¬
лов, связанных с историей ЛВО, а также познакомился с известными
военными и государственными деятелями Ленинграда предвоенного
и военного периодов. Именно им тогда была точно определена дата
образования округа — 20 марта 1918 года, когда был издан приказ
о формировании нового органа военного руководства — коллегии
Петроградского военного округа РККА. День, который после этого
стал регулярно отмечаться как день рождения округа1.
Более того, в 1964 году Н. И. Барышников окончательно начинает
заниматься сугубо только историей. Дело в том, что в это время он
переходит на преподавательскую работу в Высшее военное инже¬
нерное строительное Краснознаменное училище им. генерала армии
А. Н. Комаровского, где уже в 1967 году становится доцентом кафе¬
дры истории. Тогда фактически начинается новый этап в его научно-
исследовательской деятельности и появляется ряд фундаментальных
работ, написанных в соавторстве с другими исследователями, каса¬
ющихся истории Второй мировой войны и истории Ленинградского
военного округа1 2.
1 См.: Голубев А., Аржанов Ф., Горбань Г. Страницы героической летописи //
На страже Родины. 1968. 19 мая.
2 Ордена Ленина Ленинградский военный округ. Исторический очерк.
Л., 1968; История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1974;
История Второй мировой войны. 1939-1945. М., 1974. Т.З. Переизд. в 1977—
1979 гг.: Берлин, Прага, Будапешт, София, Варшава.
19
Но наряду с этим продолжается глубокое изучение истории
Финляндии и прежде всего того периода, который долгое время
в Советском Союзе вообще не рассматривался. В условиях форми¬
рования после окончания Второй мировой войны дружественных
советско-финляндских отношений в СССР стали стремиться «забы¬
вать» все то, что было до этого, и не затрагивать в своих исследованиях
время, когда вспыхивали войны между двумя государствами в 1939-
1944 годах1. В Советском Союзе тогда даже так называемую Зимнюю
войну стали именовать не иначе как «вооруженный конфликт»1 2.
Естественно, в данном случае требовалось не только сказать прав¬
ду и коснуться советско-финляндских отношений с точки зрения их
дружественного послевоенного характера, но и учесть прошлые исто¬
рические периоды. Поэтому Н. И. Барышников занялся именно тем,
что не особенно приветствовалось в советской историографии. На
основе архивных источников, а также зарубежной мемуарной и ис¬
следовательской литературы он приступил к серьезному изучению
проблемы безопасности Ленинграда с севера в годы Второй мировой
войны. В конечном итоге многолетняя работа по данной теме завер¬
шилась выходом специальной монографии3, которая, к сожалению,
являлась лишь сугубо ведомственным изданием и поэтому имела
весьма ограниченный тираж. Не стала она, таким образом, и доступ¬
ной для широкого круга читателей.
Тем не менее выход этой по тем временам невероятно новаторской
работы открыл возможность вынести на защиту те положения, кото¬
рые в ней содержались в качестве докторской диссертации4. Защита
успешно состоялась в 1981 году в Ленинградском государственном
педагогическом институте им. А. И. Герцена, и это свидетельствовало
о том, что новые взгляды Н. И. Барышникова начинают пробивать
себе дорогу, формируя принципиально новую точку зрения на изуче¬
ние советско-финляндских отношений. Существенным становилось
также и то, что о его творческой деятельности — а исследователь тог¬
1 См.: Амбарцумов Е. А. Советско-финляндские отношения. М., 1956;
Похлебкин В. В. СССР— Финляндия. 260 лет отношений. 1713-1973. М.,
1975; Бартеньев Т., Комиссаров Ю. Тридцать лет добрососедства. М., 1976;
Бартеньев Г., Комиссаров Ю. СССР — Финляндия: Ориентиры сотрудниче¬
ства. М., 1978.
2 См.: Вооруженный конфликт с Финляндией и его мирное урегулирова¬
ние//История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945.
М., 1963. T.I.
3 Барышников Я. И. На защите Ленинграда: Обеспечение безопасности
и оборона города с севера в годы Второй мировой войны. Л., 1978.
4 Барышников Н. И. Проблема обеспечения безопасности и защиты
Ленинграда с севера в годы Второй мировой войны: Автореф. дис. ... докт.
ист. наук. Л., 1981.
20
да уже приближался к своему шестидесятилетнему рубежу,— начали
узнавать за рубежом.
Важным в данном случае явилось предложение Национального
комитета историков СССР выступить с пленарным докладом на
VIII советско-финляндском симпозиуме историков, который должен
был пройти в Петрозаводске в октябре 1981 года. На этом симпо¬
зиуме впервые на совместное обсуждение была вынесена тема, свя¬
занная с участием Финляндии во Второй мировой войне1.
Для многих тогда не только среди финских ученых, но и советских
историков стал большим откровением необычно развернутый до¬
клад Н. И. Барышникова о выходе Финляндии из Второй мировой
войны, в котором выступавший весьма аргументированно раскрыл
этапность этого процесса1 2. Более того, на симпозиуме в обсуждении
сделанного ученым доклада исследователи также начали касать¬
ся событий, связанных с историей советско-финляндской войны
1939-1940 годов3.
В своих выступлениях некоторые советские историки не только
стали подвергать критике определение в СССР этой войны как «во¬
оруженный конфликт», но и критиковать Советский Союз, который
совершил «неспровоцированное нападение на Финляндию в ноябре
1939 года»4. Для начала 1980-х годов подобные утверждения могли
лишь квалифицироваться как проявление некого «бунта» в истори¬
ческой науке5.
Действительно, тема участия Финляндии во Второй мировой вой¬
не становилась все более актуальной и злободневной. И вот в новых
условиях для ученого открылась возможность сделать то, что до него
в Советском Союзе никто и никогда не делал,— подготовить моно¬
графию об участии Финляндии в войне против СССР. Работа, очевид¬
но, предстояла весьма серьезная, хотя Ленинградское издательство
для публикации этой книги предложило достаточно ограниченный
листажный объем. Также, естественно, необходимо было учитывать
1 Шилов В. С. Национальный комитет историков СССР (1976-1981 гг.)//
Новая и новейшая история. 1982. №4. С. 205; VIII советско-финляндский
симпозиум историков // Ленинская правда. 1981. 24 октября.
2 Кан А. С. Советско-финляндский симпозиум историков // Вестник
Академии наук СССР. 1982. № 5. (См.: Barysnikov N. Neuvostoliitto ja Suomi:
rauhan ja turvallisuuden ongelmia Pohjois-Europassa 1940-luvun jälkipuoliskolla//
Historiallinen Arkisto. 1984. N 84; Барышников H. И. Выход Финляндии из Второй
мировой войны //Труды VIII советско-финляндского симпозиума историков.
Л., 1985.)
3 См.: Historiallinen Aikakauskirja. 1982. N 1. S. 52-53.
4 Кан А. С. Советская и постсоветская историческая нордистика — пер¬
вые итоги//Северная Европа. Проблемы истории. М., 2003. Вып.4. С. 16.
5 Там же.
21
требование цензуры, которая зорко следила за тем, чтобы не допу¬
стить какой-либо «крамолы».
Тем не менее Н. И. Барышников решил к написанию этой книги
привлечь еще и своего сына, который тогда, закончив исторический
факультет ЛГУ, готовился к защите кандидатской диссертации по
проблемам внутренней политики Финляндии в годы Второй миро¬
вой войны1. В результате начал складываться творческий союз двух
исследователей разных поколений, которые приступали уже к всесто¬
роннему научному рассмотрению советско-финляндских отношений
в наиболее острый для Финляндии и СССР период1 2.
В 1985 году первая изданная в Советском Союзе книга об участии
Финляндии во Второй мировой войне вышла в свет3. Она получила
невероятно широкий отклик в советской печати. О ней стали писать,
начиная с центральных научно-исторических периодических изда¬
ний и заканчивая различными провинциальными многотиражными
газетами4. Как было отмечено тогда в журнале «Вопросы истории»,
«ценность книги в том, что она на добротном историческом материа¬
ле показывает, как... развивались советско-финляндские отношения,
через какие трудности они прошли»5. Действительно, в этой работе
стремились прежде всего правдиво показать то, что в отношениях
между Финляндией и СССР были серьезные проблемы, которые,
собственно, и обусловили участие двух стран в середине XX века
в войнах между собой.
Заметили эту работу и за рубежом. В Германии она тогда, в част¬
ности, получила достаточно позитивную оценку6. Что же касается
Финляндии, где, естественно, весьма внимательно наблюдали за тем,
как развивается советская историческая наука по «их проблематике»,
1 Барышников В. Н. Обострение социально-экономического положения
и развития внутриполитического кризиса в Финляндии в годы Второй ми¬
ровой войны: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1989.
2 Впоследствии В. Н. Барышников также подготовил несколько моногра¬
фий (см., напр.: От прохладного мира к Зимней войне. Восточная политика
Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997; Вступление Финляндии во Вторую
мировую войну. СПб., 2005, и др.).
3 Барышников Н.И.у Барышников В. Н. Финляндия во Второй мировой
войне. Л., 1985.
4 См.: Новая и новейшая история. 1988. № 1; Вопросы истории. 1986.
№ 4, № 6; Скандинавский сборник. Т. XXXII. Таллин, 1988; Международная
жизнь. 1986. № 5; Север. 1986. № 3; Звезда. 1986. №11; Ленинградская правда.
1986. 29 апреля; Neuvosto-Karjala. 1986. 2.02; Коммунист Эстонии. 1986.
С. 62-63; Пограничник. 1986. 26 марта; Маяк. 1986. 19 июня, и др.
5 Вопросы истории. 1986. № 6. С. 135.
6 См.: Militärgeschichte. 1988. N 1.
22
далеко не однозначно восприняли это произведение1. Несмотря на
то что монография была затем переиздана на финском языке1 2, по¬
явились достаточно критические взгляды по ее поводу, поскольку,
очевидно, содержание этой работы не соответствовало крепко
устоявшимся в финском общественном сознании представлениям
об участии Финляндии в войне, основанным на прежних ее про¬
пагандистских штампах, рожденных еще в 1920-1940-е годы. Тем не
менее в ведущем финском историческом журнале «Хисториаллинен
Айкакаускирья» подчеркивалось, что «дух книги нельзя считать на
самом деле ,,антифинским“», что уже само по себе свидетельствова¬
ло о признании в Финляндии этой работы3.
Что же касается критических замечаний, которые стали раздавать¬
ся из соседней страны в адрес Барышниковых, то они лишь стимули¬
ровали их к дальнейшему научному поиску, поскольку тогда для этого
открывалось значительно больше возможностей ввиду начавшейся
в СССР перестройки и гласности. В этом плане задумывался новый
труд, который бы предполагал уже дать развернутое представление
об участии Финляндии в войне.
В результате появилась новая работа, которая была написана на
еще более обширном историческом материале. Книга вышла 1989 го¬
ду4, и после ее появления в финской периодической печати замель¬
кали газетные статьи, где говорилось даже о возникновении в СССР
целой «школы Барышниковых»5.
Но в новой работе, к сожалению, не был пока использован в пол¬
ном объеме финский архивный материал. И этому были соответству¬
ющие причины. Дело в том, что в Финляндии тогда никак не стреми¬
лись допускать советских исследователей к своим тайнам в истории,
блокируя даже возможность работы в финских государственных
архивах. Поэтому, находясь в Финляндии и очередной раз получив
отказ в возможности работать в финских архивах, Н. И. Барышников
решил по данному поводу дать развернутое интервью представите¬
лям финских органов массовой информации. Это интервью получи¬
лось6, а финские архивные чиновники вынуждены были затем при¬
знать, что подобная практика в отношении советских исследователей
1 См.: Tiedonantaja. 1988.10.06; Maailma ja Me. 1986. N 6; Helsingin Sanomat.
1987.22.02; Ulkopolitiikka. 1986. N 2; Historiallinen Aikakauskirja. 1986. N 1.
2 Barysnikov N.L, Barysnikov V. N. Suomi II maailman sodassa. Helsinki;
Vaasa, 1988.
3 Vihavainen T Neuvostonäkemys Suomen poliittisesta historiasta toisen maa¬
ilmansodan aikoihin//Historiallinen Aikakauskirja. 1986. N 1. S. 45.
4 Барышников H.И., Барышников В.H., Федоров В. Г. Финляндия во
Второй мировой войне. Л., 1989.
5 См.: Helsingin Sanomat. 1990.28.06.
6 См.: Hufvustadsbladet. 1988.30.08; Helsingin Sanomat. 1988. 30.08.
23
в дальнейшем будет недопустима1. В итоге с этого момента открылись
совершенно новые перспективы для научной работы на новых, не ис¬
следованных ранее источниках.
Тогда же для творческой деятельности профессора Н. И. Ба¬
рышникова создавались и другие благоприятные условия. Он за¬
кончил свою работу в военном училище и теперь мог полностью
сосредоточиться сугубо на научной и общественной деятельности.
Поэтому наряду с серьезным и обстоятельным изучением ранее
секретных архивных материалов, относящихся ко Второй мировой
войне, которые долгое время были упрятаны от взглядов исследовате¬
лей в фондохранилищах России и Финляндии, он начинает кипучую
научно-общественную жизнь.
Н. И. Барышникова приглашают стать членом сразу трех научных
советов различных высших учебных заведений Санкт-Петербурга,
кроме того, он становится членом проблемного совета «Российская
Федерация в годы Второй мировой войны», действительным членом
Академии военно-исторических наук, а также вице-президентом
Ассоциации историков блокады и битвы за Ленинград. Барышников
также часто выступает по российскому и финскому телевидению
и радио, дает интервью журналистам по проблемам советско-фин¬
ляндских отношений и т. д. Он становится даже почетным членом
исторического радиоклуба Санкт-Петербурга.
Но главным для историка все же является его исследовательская
деятельность. И в этом отношении тогда для него начали открываться
весьма заманчивые перспективы. Дело в том, что в Институте все¬
общей истории Академии наук России возникла идея подготовить
совместный проект написания вместе с финскими учеными крупной
научной работы, касающейся политической истории Зимней войны1 2.
Профессор Барышников был приглашен в состав авторского коллекти¬
ва, и работа в этом направлении началась. Она продолжалась несколь¬
ко лет и была сопряжена с регулярными посещениями российских
и финских архивов, раскрывая все новые и новые белые пятна истории.
Итог же этой деятельности стал по-своему уникален. Появился со¬
вместный российско-финляндский научный труд, рассматривающий,
может быть, самые сложные события во взаимоотношениях двух го¬
сударств в XX веке3. «Книга „Зимняя война 1939-1940 гг.“,— отметил
по этому поводу академик Г. Н. Севостьянов,— неординарное произ¬
1 Ilta Sanomat. 31.08; Helsingin Sanomat. 1988.02.09.
2 См.: Интервью Ржешевского О. А. История войны без стереотипов
и подтасовок//Красная Звезда. 1993. 6 мая.
3 Yksin suurvaltaa vastassa. Talvisodan poliittinen historia. Helsinki; Jyäskylä,
1997; Зимняя война. Политическая история. M., 1998.
24
ведение, оригинальное по замыслу и исполнению; она стала важным
событием в исторической науке»1.
Так был достигнут еще один весьма важный результат, и, судя по
всему, он только еще больше подталкивал исследователя к новым до¬
стижениям в научно-изыскательской деятельности. Действительно,
в данный период появились новые научные предложения — в част¬
ности, подготовка с финскими исследователями совместного издания,
в котором затрагивались бы вопросы участия Финляндии в войне
в 1941-1944 годах против СССР на стороне фашистской Германии.
Однако добиться прежнего творческого сотрудничества с фин¬
скими коллегами на этот раз уже не удалось. Дело в том, что именно
на этом этапе у финских ученых начал наступать определенный пес¬
симизм в вопросе о возможности продолжения совместной работы.
Вызван он был тем, что в предполагаемом труде требовалась объ¬
ективность в отношении к политике своего государства и, таким об¬
разом, отказ от господствующих в Финляндии в исторической науке
определенных мифов и пропагандистских штампов, которые сложи¬
лись здесь еще в период Второй мировой войны. В итоге совместная
работа, которая тогда началась, стала не складываться, не позволяя
сблизить позиции исследователей двух стран1 2.
Подобное явление на рубеже XXI века, конечно, казалось уже неле¬
пым в условиях частых разговоров об отсутствии прежних национа¬
листических представлений и демократии в исследовательском под¬
ходе, существовавшем в соседней стране. Поэтому Н. И. Барышников
в новой обстановке прежде всего сосредоточил свою научную работу
на рассмотрении тех аспектов истории участия Финляндии во Второй
мировой войне, которые имели наиболее спорный характер.
Именно эта работа, которая выразилась в издании затем четырех
книг, и легла в основу представляемого сейчас читателям труда. В не¬
го вошли творческие достижения последнего десятилетия, подготов¬
ленные в условиях, когда Н. И. Барышников полностью сложился как
известный ученый-исследователь. Таким образом, можно говорить,
что они являются своеобразным очередным научным рубежом в его
исследовательской деятельности3.
Очевидно тем не менее, что эта работа не смогла бы увидеть свет
без соответствующей поддержки со стороны заинтересованных орга¬
низаций и частных лиц. Дело в том, что первое произведение профес¬
1 Севостъянов Г.Н. Правда о Зимней войне 1939-1940 гг.//Новая и но¬
вейшая история. 1999. № 1. С. 142, 143.
2 См.: От войны к миру: СССР и Финляндия в 1939-1944 гг. СПб., 2006.
С. 193.
3 История России: Кто есть кто в изучении отечественной истории:
Библиогр. словарь. Саратов: Летопись, 2000. С. 49-50.
25
сора Н. И. Барышникова, открывающее данную книгу, было издано
при содействии редакционно-издательского совета Северо-Западной
академии государственной службы1, где автор книги с 2000 года начал
работать на кафедре истории и мировой политики. Что же касается
трех других содержащихся в этой книге работ1 2, то они были опубли¬
кованы в Хельсинки на базе Института Йохана Бекмана.
Директор финского института, известный исследователь, доктор
наук Й. Бекман в своем интервью петербургскому журналу «Клио»,
раскрывая идею обращения к необходимости издания в Финляндии
книг российских ученых, сказал: «Книги по военной истории
в Финляндии, конечно, издаются, но общая тенденция такова, что
наши (финские.— Прим, авт.) историки, к сожалению, не стремятся
к изучению новых фактов, к поискам архивных документов, позво¬
ливших бы более достоверно описать события 1939-1940 и 1941—
1944 годов. Наши ученые довольствуются во многом прежними
подходами и оценками военных событий прошлого. В этом я вижу
во многом конъюнктурный подход. Стремление к научной достовер¬
ности нередко подменяется у нас желанием угодить общественному
мнению. Такие мотивы понятны, но они не имеют ничего общего со
стремлением к научной объективности»3.
В этом отношении работы профессора Н. И. Барышникова, как ни¬
чьи иные, могли лучше всего подойти финскому издателю. Й. Бекман
тогда прямо заметил: «.. .Н. И. Барышников работал не только в четы¬
рех российских архивах, включая далеко не всем доступный Архив
штаба Ленинградского военного округа, но и в трех финляндских
архивах — в Военном архиве, в Архиве Министерства иностранных
дел и в Национальном архиве. Результаты получились значительны¬
ми. Многие факты, документы впервые введены в научный оборот»4.
Конечно, издатель понимал, что выпуск книг Барышникова
в Финляндии мог вызвать серьезный резонанс в финском обще¬
стве. Он прямо так и говорил: «...Для финнов психологически очень
трудно признать, что Финляндия практически являлась союзником
фашистской Германии во Второй мировой войне. Им не хотелось бы
говорить об этом. Большая часть финских историков утверждает, что
1 Барышников Н. И. Пять мифов в военной истории Финляндии 1940-
1944 гг. СПб., 2007.
2 Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. СПб.; Хельсинки,
2002; Барышников Н. И. К.Г. Маннергейм без ретуши. 1940-1941 гг. СПб.;
Хельсинки, 2004; Барышников Н.И., Барышников В. Н. Рождение и крах «те-
рийокского правительства» (1939-1940). СПб.; Хельсинки, 2003.
3 Цит. по: Клио. Журнал для ученых. 2002. № 4 (19). С. 5.
4 Цит. по: Там же.
26
Финляндия якобы вела свою — отдельную, сепаратную — войну»1.
Но тем не менее это его не остановило, и, таким образом, впервые
в истории Финляндии здесь рискнули открыто пойти на опроверже¬
ние устоявшихся финских исторических концепций.
Резонанс от первых вышедших в этой стране монографий профес¬
сора Н. И. Барышникова был огромен. Даже министр иностранных
дел Финляндии Эркки Туомиоя вынужден был тогда признать, что
«нам нужно знать трактовку событий другой стороны, чтобы понять
существующие там взгляды»1 2.
Действительно, ценность работ Н. И. Барышникова прежде всего
заключалась в том, что в них как раз определяются наиболее острые
и «неудобные» для финских историков сюжеты военного периода, да¬
вая им максимально объективную оценку. В этом плане содержащи¬
еся в книге концептуальные взгляды в наиболее концентрированном
виде представлены в первой части труда, который открывается ана¬
лизом основных мифов финской историографии военной истории.
Автор выделяет пять таких мифов, которые, по его мнению, за¬
ключаются в том, что в Финляндии официально до сих пор не хотят
сказать правду о времени начала подготовки страны к нападению на
СССР, не признают агрессивный с ее стороны характер и отрицают
то, что она велась по единому плану вместе с фашистской Германией.
Кроме того, в книге содержится решительная критика утверждения
финской историографии, что Финляндия проявляла в отношении
к населению Советского Союза «особую гуманность» и даже тол¬
ком не участвовала, в отличие от Германии, в блокаде Ленинграда.
Наконец, автор также подвергает серьезному критическому разбору
существующий у финских историков тезис о том, что Финляндия
в 1944 году, несмотря ни на что, «одержала военную победу» над со¬
ветскими войсками. Подобные утверждения финских ученых, как
заклинания, кочуют из одной работы по военной истории в другую,
создавая прочную базу мифотворчества в истории3.
Более того, искажая реальную историческую действительность, эти
мифы стали активно прививаться и в околонаучных изданиях в нашей
стране4. Авторы таких «произведений», не являясь в строгом смысле
и не историками, и не учеными, с позиции «агрессивного невежества»5
1 Цит. по: Эксперт. Северо-Запад. 2003. 31 марта.
2 См. обложку книги: Barysnikov N. I. Leningradin piiritys ja Suomi 1941-1944.
3 См., напр.: Jokipii M., Manninen O. Leningradin saarto: Saksan ja Suomen
tavoitteet//Sotahistoriallinen Aikakauskirja. 2006. N 25. S. 256-294.
4 См.: Солонин M. 25 июня. Глупость или агрессия? M., 2008; Киьикурно Я. А.
Финляндия и Юго-Восточная Европа в агрессивной политике Советского го¬
сударства 1940-1941. СПб., 2007, и др.
5 Солонин М. 25 июня. Глупость или агрессия? С. 17.
27
рассказывают о том, как советское руководство, потеряв всякий разум,
решило в конце июня 1941 года очередной раз напасть на Финляндию
или как затем финский маршал К. Г. Маннергейм вместе с Г. К. Жуковым
«спасали Ленинград» от его захвата немецкими войсками1.
Активное проникновение в отечественную историографию всевоз¬
можных вымыслов и мифов, очевидно, потребовало от профессора
Н. И. Барышникова уже в последнем периоде своей жизни решительно
противостоять подобного рода измышлениям. Особенно глубоко тогда
он начал изучать наиболее сложные и весьма щекотливые проблемы,
связанные с участием Финляндии в блокаде Ленинграда, а также ролью
Маннергейма в этой войне1 2. В этом плане центральной у него являлась
попытка ответить на вопрос, насколько оправданным являлись рассуж¬
дения о роли Маннергейма в качестве «спасителя Ленинграда». Поэтому
подробно разбираются вопросы, связанные с блокадой Ленинграда
и позицией в этом отношении финляндского руководства. В данном
случае профессор Н. И. Барышников на основе уникальных российских
и финляндских документальных источников постарался последова¬
тельно проследить все события, связанные со вступлением Финляндии
в войну, а также действиями ее армии на подступах к Ленинграду.
Весьма аргументированно здесь выглядит то, как автор раскрывает,
в частности, вопросы, касающиеся начала войны, и показывает ис¬
пользование немецкой авиацией финских аэродромов для нанесения
бомбовых ударов по стратегически важным районам Северо-Запада
СССР еще до официального вступления Финляндии в войну. В этом
плане особенно хорошо чувствуется, что Н. И. Барышников далеко
«не понаслышке» знаком с излагаемыми им архивными сведениями.
Достаточно важным также представляется анализ исторического
материала, приводимого автором относительно сохранявшейся на
протяжении всей блокады Ленинграда угрозы городу с северного
участка фронта. Это выражалось не только в том, что Финляндия на
протяжении 1941-1942 годов уклонялась от перспектив выхода из вой¬
ны, но и в попытках организации авиационных налетов на Ленинград
уже после того, как немецкие войска группы армий «Север» были от¬
брошены от стен города и оставался лишь только «финский сектор»
блокадного кольца.
Таким образом, здесь весьма рельефно вставал образ финского
маршала К. Г. Маннергейма, которого в отдельных отечественных из¬
1 Савицкий В. Два маршала, или враги-союзники//Знание и общество.
2007. № 1.
2 Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. СПб.; Хельсинки,
2002; Барышников Н. И. К.Г. Маннергейм без ретуши. 1940-1941 гг. СПб.;
Хельсинки, 2004.
28
даниях1, а также на ряде сугубо пропагандистских акций, организуе¬
мых прежде всего в Петербурге и Карелии1 2, представляют уже чуть ли
не в качестве «героя» России.
Именно этому любопытному сюжету посвящена отдельная кни¬
га автора. Она названа «К.Г.Маннергейм без ретуши. 1940-1941 гг.».
Н. И. Барышников в интервью газете «Санкт-Петербургские ведомости»
по поводу работы отметил: «Я не ставил своей целью заниматься „разо¬
блачением" этих легенд на грани скандала. Конечно, смешно рядить
Маннергейма в тогу миротворца. Но необходимо учитывать, что мы
имеем дело с личностью незаурядной. И по-своему трагической. Нет
сомнения, что Маннергейм любил свою родину и надеялся, что финны
будут жить свободными и счастливыми. Ему казалось, что Финляндия
должна управляться по лучшим образцам европейских демократий.
Однако он оказался ставленником наиболее консервативных сил в стра¬
не. Его действия тогда были связаны с массовыми репрессиями против
участников революционных событий 1918 года»3.
Действительно, впервые в отечественной историографии в работе
особо ясно было показано, каким являлось истинное отношение фин¬
ского руководства и прежде всего маршала К. Г Маннергейма к судьбе
блокированного Ленинграда, а также причины длительного сохране¬
ния «финского звена» блокады, которое пало лишь осенью 1944 года.
В этом плане автор четко раскрыл причины, почему финские войска
на ленинградском направлении действовали не столь решительно,
нежели чем от них хотели в Германии.
Особо он также остановился и на так называемой «гуманно¬
сти» Маннергейма в отношении советских граждан в годы войны.
«Маннергейм,— как было замечено в одной из рецензий на эту ра¬
боту,— со страниц книги представляется личностью многоликой,
постоянно меняющей свое мнение. Биографы маршала, как свиде¬
тельствует автор [Н. И.Барышников], старались подчеркнуть то, что
он был гуманным. Однако в различной литературе о нем и в офици¬
альной финской историографии обычно замалчивается все то, что
могло характеризовать отношение Маннергейма к созданию и осуще¬
ствлению на территории оккупированной Карелии концентрацион¬
1 Власов Л. Маннергейм. М., 2005.
2 См.: Загацкий С. Герой не нашего времени на не очень своевременной
выставке//Санкт-Петербургские ведомости. 2005. 26 января; Ерофеев А.
Маннергейм был великий человек, но...//Парламентская газета. 2005. 29 ян¬
варя; Чичинов В. Был ли Маннергейм другом Советской России?//Смена.
2005. 17 февраля, и др.
3 Цит. по: Лисочкин И. «Оккупация Петербурга». Войска Маннергейма
готовились к разграблению города на Неве //Санкт-Петербургские ведомо¬
сти. 2005. 24 марта.
29
ных лагерей. Вместе с тем, по собранным Н. И. Барышниковым све¬
дениям... факты ставят под большое сомнение гуманность финского
лидера»1. В целом образ финского маршала действительно был дан
разносторонне, без соответствующей ретуши и грима. К этому, соб¬
ственно, и стремился тогда историк.
Но очевидное желание профессора Н. И. Барышникова быть
максимально объективным можно проиллюстрировать тем, что
он старался показать в критическом плане не только финское ру¬
ководство, приведшее в 1941 году страну к войне на стороне гит¬
леровской Германии. Автор также выбирает для своего научного
творчества и горячие сюжеты, связанные с советской историей, не
стремясь таким образом избегать соответствующих оценок в полити¬
ке Советского Союза в отношении Финляндии. В этом плане весьма
яркой становится разработка темы, относящейся к идее, появившей¬
ся в Москве в 1939 году, создать в начале так называемой Зимней во¬
йны для Финляндии некое «народное правительство»1 2.
Этот сюжет был крайне слабо исследован отечественными учены¬
ми и, естественно, требовал соответствующего исторического анали¬
за. Результатом же его стала отдельная, уникальная по своей сути ра¬
бота, посвященная образованию и деятельности в 1939-1940 годах так
называемого «терийокского правительства». Данный труд вошел во
второй раздел представляемой читателям книги и, в отличие от пре¬
дыдущих материалов, написан в соавторстве с В. Н. Барышниковым.
Очевидно, мысль с разработкой этой темы появилась у авторов еще
в конце 1980-х годов, когда в Советском Союзе началась перестройка,
поскольку только лишь с изменением политики руководства СССР
возникла возможность приступить к основательному изучению ранее
закрытых фондов советских архивов. В результате уже в 1989 году вы¬
шла в свет первая в СССР научная статья о совершенно не изученной до
этого стороне советско-финляндских отношений, касающейся истории
появления, а затем и краха «народного правительства Финляндии».
К сожалению, эта статья также стала малоизвестна российским читате¬
лям, поскольку была опубликована в Петрозаводске в журнале, издаю¬
щемся на финском языке3. Тем не менее уже в этой статье было заметно,
что авторы раскрыли абсолютно уникальный пласт ранее секретных
в Советском Союзе документов, и, естественно, можно было предпо¬
ложить, что работа над научным изучением темы будет продолжена.
1 Зайцева Я. И. Лики маршала К. Г. Маннергейма // Военно-исторический
журнал. 2006. № 7. С. 79.
2 Барышников Н. И.у Барышников В. Н. Рождение и крах «терийокского
правительства» (1939-1940). СПб.; Хельсинки, 2003.
3 Barysnikov N., Barysnikov V Kuusisen hallituksen muodostaminen//
Punalipuu. 1989. N 11.
30
Действительно, не прошло чуть более десяти лет — ив 2001 году
появилась уже целая книга1. В ней нашла отображение наиболее яр¬
кая и наименее изученная страница советско-финляндской войны
1939-1940 годов, когда на Карельском перешейке в поселке Терийоки
(ныне город Зеленогорск) 1 декабря 1939 года было образовано мари¬
онеточное «народное правительство Финляндии», которое возглавил
деятель финского левого движения О. В. Куусинен. Авторы же стали
первыми в российской историографии, кто постарался всесторонне
отобразить, каким образом произошло «загадочное» возникновение
этого «правительства», а также дал ответ на вопрос, с чем было связа¬
но безвестное его исчезновение в конце войны. Кроме того, на основе
ранее секретных материалов показано формирование и «боевая дея¬
тельность» так называемой финской народной армии.
Естественно, издание этой работы вызвало нескрываемый инте¬
рес прежде всего у финской общественности1 2, поскольку книга была
опубликована в соседней стране и опять только на финском языке.
Лишь только через три года, уже в расширенном варианте и снова
в Финляндии, эта работа была выпущена в русской версии3. Так не¬
просто пробивали себе путь к российскому читателю новые изыска¬
ния авторов. Тем не менее размещенная во второй части книги работа
в значительной мере основывается на результатах продолжитель¬
ных архивных исследований авторов, получив широкую апробацию
и раскрыв сложный отрезок отечественной истории, связанный
с войной СССР против Финляндии в 1939-1940 годах.
Что же касается самого этого произведения, то здесь прежде всего
была предпринята попытка не только обнажить процесс принятия
советским руководством решения об образовании «народного прави¬
тельства Финляндии», но и рассмотреть механику выработки в ком¬
плексе всего сценария, связанного с началом Зимней войны. В этом
1 Barysnikov N.y Barysnikov V. Terijoen hallitus. Uusien asiakirjoen kertomaa.
2 Cm.: Häkkinen V. Nikolai ja Vladimir Baryshnikov: Terijoen hallitus. Uusien
asiakirjojen kertomaa//Kanava. 2001. N 11; Tuomioja E. Viiko kirjavinkku.
Nikolai ja Vladimir Baryshnikov. Terijoen hallitus. Uusien asiakirjoen kerto¬
maa // Интернет-сайт министра иностранных дел Финляндии; Astikainen А.
Venäläistutkijat tuomitsevat Terijoen hallituksen virheenä//Helsingin Sanomat.
2001.12.12; Mikkilä T. Venäläistutkimus arvioi ensimmäisen kerran Terijoen
hallituksen virheeksi//Suomenmaa. 2001.12.12; Kuittinen K Sota jota ei olisi
tarvinnut käydä, hallitus jota ei olisi tarvinnut perustaa//Tiedonantaja. 2001.
21.12; Kangaspuro M. O.V. Kuusinen pääministerinä Stalinin tahdosta ja GPU:n
armosta//Idäntutkimus. 2002. N 1; Jussila O. Neuvostolainen jälkikuva Terijoen
hallituksesta//Historiallinen Aikakauskirja. 2002. N 1; Bäckman J. Terijoen halli¬
tuksen historian uudet sivut//Historiallinen Aikakauskirja. 2002. N 2.
3 Барышников Н.И.у Барышников В. Н. Рождение и крах «терийокского
правительства» (1939-1940). СПб.; Хельсинки, 2003.
31
плане очевидный интерес вызывает авторская версия «загадочных
выстрелов» у деревни Майнила 26 ноября 1939 года.
Кроме того, в работе дана весьма объемная картина явной беспо¬
мощности, которая наблюдалась в деятельности самого «терийокского
правительства», поскольку все основные решения за него принимали
преимущественно в Москве. Тем не менее авторы все же показали то, чем
в действительности занимались члены этого «правительства», особо об¬
ратив при этом внимание на работу, связанную с созданием так называе¬
мой Финской народной армии и комитетов трудового народного фронта.
В целом весь изложенный авторами материал полностью подтверж¬
дает мысль о том, что появление и последующая деятельность «прави¬
тельства» О. В. Куусинена оказали самое негативное влияние на даль¬
нейшее развитие советско-финляндских отношений. Возникшие затем
трудности в процессе последующих попыток найти взаимопонимание
между двумя народами пришлось устранять на протяжении десятков
лет, с тем чтобы наконец достигнуть добрососедства между обеими
странами. К таким выводам пришли авторы данной работы.
Общей идеей, заключавшейся в последних произведениях
Н. И. Барышникова, было стремление автора на исключительно науч¬
ном уровне показать все те проблемы, которые сложились во взаимо¬
отношениях между двумя странами в середине XX столетия, проблемы,
которые оказали влияние на дальнейшее развитие отношений России
и Финляндии на последующий отрезок времени вплоть до наших дней.
Но настоящим научным завещанием ученого стала его последняя кни¬
га «Финляндия. Из истории военного времени. 1939-1944», вышедшая
в фундаментальной серии «Русская библиотека» санкт-петербургского
издательства «Наука»1. Она включила в себя лучшие последние работы
Николая Ивановича, зарекомендовавшие себя как среди отечественных
специалистов, так и среди финских историков. Это книги «Пять мифов
в военной истории Финляндии 1940-1944 гг.», «Блокада Ленинграда
и Финляндия», «КГ.Маннергейм без ретуши. 1940-1941 гг.», «Рождение
и крах терийокского правительства (1939-1940)».
Таков жизненный и творческий путь Николая Ивановича
Барышникова, таковым он был, таковым остался в нашей памяти —
честным, порядочным, принципиальным ученым, искренним, до¬
брым и отзывчивым человеком.
Доктор исторических наук, профессор
Ю. В. Кривошеев
Кандидат исторических наук, доцент
Б. П. Заостровцев
1 Барышников Н. И. Финляндия. Из истории военного времени. 1939-
1944. СПб., 2010.
32
Основные работы профессора Н.И. Барышникова
Монографии
Ордена Ленина Ленинградский военный округ. Исторический очерк.
Л., 1968.
Ленин и войска Петроградского гарнизона. Л., 1970.
История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1974.
История Второй мировой войны. 1939-1945. М., 1974. Т. 3. Переизд.
в 1977-1979 гг.: Берлин, Прага, Будапешт, София, Варшава.
На защите Ленинграда: Обеспечение безопасности и оборона города
с севера в годы Второй мировой войны. Л., 1978.
Финляндия во Второй мировой войне. Л., 1985.
Suomi II maailman sodassa. Helsinki; Vaasa, 1988.
История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1988.
Финляндия во Второй мировой войне. Л., 1989.
Ленинград в борьбе: месяц за месяцем 1941-1944. СПб., 1994.
Yksin suurvaltaa vastassa. Talvisodan poliittinen historia. Helsinki;
Jyäskylä, 1997.
Зимняя война. Политическая история. M., 1998.
Terijoen hallitus. Uusien asiakirjoen kertomaa. Helsinki, 2001.
Блокада Ленинграда и Финляндия. СПб.; Хельсинки, 2002.
Leningradin piiritys ja Suomi 1941-1944. Hels.; Pietari, 2003.
Рождение и крах «терийокского правительства» (1939-1940). СПб.;
Хельсинки, 2003.
Маннергейм без ретуши. 1940-1941 гг. СПб.; Хельсинки, 2004.
Mannerheim without the mask 1940-1944. Helsinki; St. Petersburg, 2005.
Finland and the siege of Leningrad 1941-1944. Helsinki; St. Petersburg,
2005.
Пять мифов в военной истории Финляндии 1940-1944 гг. Санкт-
Петербург, 2007.
Финляндия. Из истории военного времени. 1939-1944. СПб., 2010.
Статьи
Борьба вокруг советско-финляндского Договора о дружбе, сотрудни¬
честве и взаимной помощи // Труды Высшего военно-педагогиче¬
ского института им. Калинина. Кн. XII. 1957.
Финляндия // Страны Северной Европы. Л., 1958.
33
Газета демократических сил Финляндии //О советской и зарубежной
печати. Л., 1964.
Ленин в штабе Петроградского военного округа // Под знаменем
Ленина, по пути Октября. Л., 1968.
О защите северо-западных рубежей в начале Великой Отечественной
войны // Великая победа. Л., 1970.
Suomen irtautuminen toisesta maailman sodasta // Historiallinen Arkisto.
1983. N 80.
Правда истории и ее фальсификаторы //Ленинградская правда. 1985.
11 апреля.
Выход Финляндии из Второй мировой войны // Труды VIII советско-
финляндского симпозиума историков. Л., 1985.
Neuvostoliitto ja Suomi: rauhan ja turvallisuuden ongelmia Pohjois-Europassa
1940-luvun jälkipuoliskolla // Historiallinen Arkisto. 1984. N 84.
Hyökkäyksen esitelyä // Punalippu. 1986. N 5.
Suomen ja Neuvostoliiton väliset taloussuhteet 1940-luvun jälkipuoliskolla
ja 1950-luvulla // Historiallinen Arkisto. 1986. N 88.
Экономические отношения между Советским Союзом и Финляндией
во второй половине 1940-х и 1950-е годы // Труды X советско-
финляндского симпозиума историков. Л., 1988.
U.K. Kekkosen rooli Suomen Neuvostoliitolle ystavallismielisen ulko¬
poliittisen suuntauksen perustan luomisessa vuosina 1944-1956 //
Historiallinen Arkisto. 1988. N 91.
Советско-финляндская война 1939-1940 гг. // Новая и новейшая исто¬
рия. 1989. № 4.
Miten talvisota alkoi? // Punalippu. 1989. N 9.
Sota oil lyhyt mutta ankara // Sosialismin teoria ja käytäntö. 1989. N 45.
Kuusisen hallituksen muodostaminen // Punalippu. 1989. N 11.
Mikä torjttiin vuoima 1938, tuli vuoden 1948 YYA-sopimuksen //
Sosialismin teoria ja käytäntö. 1989. № 47.
Neuvostoliittolais-suomalainen sota // Sotahistoriallinen Aikakauskirja.
1989. N 8.
Зимняя война // Аврора. 1990. № 2, 3.
Neuvostoliiton ja Suomen keskinäisen turvallisuusongelmien ratkaisemi¬
seen // Historiallinen Arkisto. 1991. N 95.
Eräitä Neuvostoliiton ja Suomen sodan 1939-1940 syntyyn ja kulkuun
liittyviä poliittisia ja sotilaallisia näkökohtia // Yksin sota — monta
näkemystä. Tampere. 1990.
34
«Эффект внезапности»: был или не был? // Ленинградская правда.
1991. 22 июня.
Pommiisku oli ennaltaehkäisevä // Turun Sanomat. 1991. 25.6.
О действиях войск Северного фронта в начале войны // Военная
мысль. 1992. № 2.
The Soviet-Finnish War of 1939-1940 // The Soviet Union and Second
World War. Soviet Studies in History. Winter. 1990-91. Vol. 29. N 3.
Перо против меча // Санкт-Петербургские ведомости. 1992. 5 декабря.
Yhdeksänsataa kauhun päivää // Keskisuomalainen. 1993. 5.1.
Велась ли Финляндией обособленная от Германии война? // 50 лет по¬
беды в Великой Отечественной войне. СПб., 1995.
Всего одна нота... // Родина. 1995. № 12.
Роль ленинградских ученых в создании радиолокации //Ленинградская
наука в годы Великой Отечественной войны. СПб., 1995.
К. Энкель — первый представитель независимой Финляндии в Петро¬
граде // Россия и Финляндия в XIX-XX вв. СПб., 1996.
Характерные черты современной финской историографии войны
1941-1945 гг. // Правда и вымыслы о войне: проблемы историо¬
графии Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. СПб.;
Пушкин, 1997.
О встрече финского генерала Э. Хейнрикса с А. Гитлером в Берлине
в 1942 г. // Россия и Финляндия в XX веке. К 80-летию независи¬
мой Финляндской Республики. СПб., 1997.
К вопросу о «стратегических границах» Финляндии // Россия и Фин¬
ляндия в XVIII-XX вв. Специфика границы. СПб., 1999.
Восстановление границы Петра Великого // Красная звезда. 1999.
30 ноября.
Райвола в годы Второй мировой войны // Райвола — Рощино: История
и люди. Выборг, 2000.
Правительство в Терийоки // Зеленогорский Вестник. 2000.
Битва за Ленинград в исследованиях Хельге Сеппяля // Санкт-
Петербург и страны Северной Европы. Материалы ежегодной
научной конференции. СПб., 2001.
Маннергейм — каким он был летом и осенью 1941 года // Север. 2001. № 3.
Отношение Финляндии к операции «Нордлихт» // Петербургская
историческая школа. Альманах. СПб., 2001.
Проблема Петсамо в советско-финляндских отношениях (1939-1944)
// Война в Арктике (1939-1945). Архангельск, 2001.
35
Halusiko Mannerheim Leningradin hävittämistä // Tiedonantaja. 2001.7.9.
Was There any Threat to Leningrad from the North in 1941? // The Journal
of Slavic Military Studies. 2001. N 3.
Mitä Toivo Kivimäki on ’unohtanut” kertoa muistelmissaan // Carelia.
2001. N 9.
Позиция руководства Финляндии относительно судьбы Ленинграда //
Вестник ветерана. № 6 (450).
О геополитических аспектах в исследовании Европейского Севера
В.В. Похлебкина (1923-2000) // Санкт-Петербург и страны
Северной Европы. СПб., 2002.
О финляндском экспорте «восстания» в Карелию в 1921-1922 гг. //
Скандинавские чтения 2000 года. СПб., 2002.
Подход Финляндии к вопросу о судьбе Ленинграда (1941 г.) // Санкт-
Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2003.
Наступление финских войск на Карельском перешейке в августе-
сентябре 1941 года // 1941 год: СССР — Финляндия. Материалы
международной научной конференции. СПб., 2003.
Мифы в финляндской историографии о войне-продолжении //
1941 год: СССР — Финляндия. Материалы международной на¬
учной конференции. СПб., 2003.
Блокада Ленинграда в концепциях финских историков // Санкт-
Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2004.
Маннергейм и Геринг: плоды сближения и сотрудничества // Петер¬
бургская историческая школа. Альманах. Третий год выпуска.
СПб., 2004.
Трудный путь Финляндии от войны к миру (1944 г.) // Клио. Журнал
для ученых. 2004. № 4 (27).
К читателю: Предисловие к книге: Эрфурт В. Финская война 1941—
1944 гг. // В. Эрфурт. Финская война 1941-1944 гг. М., 2005.
Президенты Финляндии Ю.К. Паасикиви и УК. Кекконен об оценке
проблемы безопасности Ленинграда // Санкт-Петербург и стра¬
ны Северной Европы. СПб., 2005.
Отечественная радиолокация на защите Ленинграда 1941-1945 гг. //
Управленческое консультирование. 2005. № 1.
Проблема безопасности Ленинграда в начале Второй мировой войны //
60 лет освобождения Ленинграда от фашистской блокады
(14-27 января 1944 г.). М., 2005.
Финские историки о политических аспектах битвы за Ленинград //
О блокаде Ленинграда в России и за рубежом. СПб., 2005.
36
Этапы сближения и сотрудничества К.Г. Маннергейма с Г. Герингом //
Военно-исторический журнал. 2005. № 8.
Политика Финляндии в начальный период Великой Отечественной
войны (лето 1941 г.) // Петербургская историческая школа.
Альманах. Четвертый год выпуска. СПб., 2005.
Феномен фальши: «победа в противостоянии». Финская историогра¬
фия о завершающихся боях лета 1944 года с советскими войска¬
ми // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2006.
Роль Маннергейма в размещении немецких войск на территории
Финляндии в 1940-1941 гг. // Международный кризис 1939-
1941 гг.: от советско-германского договора 1939 г. до нападения
Германии на СССР. М., 2006.
Mannerheim ja Göring // Ulkopolitiikka. 2005.Vol. 2. N 2.
Военно-политическая обстановка после взятия советскими войсками
Выборга (конец июля — первая половина сентября 1944 года) //
От войны к миру: СССР и Финляндия в 1939-1944 гг. СПб., 2006.
Военно-политическое положение в Скандинавии в период подготовки
и начала освобождения Норвегии в 1944 году // Скандинавские
чтения 2004 года. СПб., 2005.
Неудавшаяся попытка перекрыть ленинградскую «Дорогу жизни»
в 1942 году // История России: исследования и размышления.
Сборник статей к 90-летию со дня рождения доктора историче¬
ских наук, заслуженного деятеля науки Российской Федерации
Валентина Михайловича Ковальчука. СПб., 2006.
Не хотел маршал или не мог? // История Петербурга. 2006. № 4 (32).
Поворот в политике Финляндии в отношении СССР в 1944-1948 гг. //
Скандинавские чтения 2004 года. СПб., 2006.
Наступление советских войск в 1944 году на Карельском перешейке и его
оценка // Чтения по военной истории. Сборник статей. СПб., 2006.
Известный финляндский общественный деятель и литератор Армас
Эйкия в блокадном Ленинграде в 1941-1944 гг.// Санкт-Петербург
и страны Северной Европы. СПб., 2007.
Судьба Ленинграда на карте финляндского руководства (1941-1942) //
Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2007.
Тайные визиты А. Гитлера в Финляндию и К.Г. Маннергейма в Германию
в июне 1942 года // Новая и новейшая история. 2007. № 3.
Замысел Гитлера уничтожить Ленинград и позиция в этой связи поли¬
тического и военного руководства Финляндии в 1941-1942 гг.//
Битва за Ленинград: Проблемы современных исследований.
Сборник статей. СПб., 2007.
37
Линия Маннергейма в отношении Ленинграда // История Петербурга.
2007. № 3 (37).
Во дворцах вблизи осажденного Ленинграда (Свидетельство финско¬
го генерала) // История Петербурга. 2007. № 6 (40).
Осторожно: Маннергейм! // Знание и общество. 2007. № 4-5.
Историческое значение перехода Финляндии от Первой ко Второй респу¬
блике // Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2008.
«Добиться официально от Германии, чтобы Петербург полностью
уничтожить...». Намерения К.Г. Маннергейма в отношении
Ленинграда // Военно-исторический журнал. 2008. № 7. (Статья
была признана лучшей среди публикаций журнала за 2008 г.)
Финская историография о завершающемся периоде войны летом
1944 года // Война. Народ. Победа. М., 2008.
К 90-летию гражданской войны в Финляндии // Санкт-Петербург
и страны Северной Европы. СПб., 2009.
Десять лет борьбы вокруг советско-финляндского Договора о друж¬
бе, сотрудничестве и взаимной помощи (1948-1958) // Санкт-
Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2010.
Л.А. Говоров на завершающем этапе Ленинградской битвы // Листая
страницы истории. СПб., 2010.
Из истории появления в Финляндии газеты «Кансан Уутисет» //
Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2011.
Газета «Кансан Уутисет» как источник по изучению политической
истории Финляндии (конец 1950-х— начало 1960-х годов) //
Скандинавские чтения 2010 года. СПб., 2012.
Тезисы, выступления
Новые факты о пребывании В. И. Ленина в штабе Петроградского во¬
енного округа // Тезисы докладов научно-технической конферен¬
ции. ВВИТКУ. Л., 1968. (Тезисы)
Роль В. И. Ленина в создании первых боевых формирований Красной
Армии // Материалы научно-технической конференции. Л., 1968.
(Выступление)
Ленинский документ об образовании Петроградской трудовой армии //
Под руководством Ленина. Материалы научной конференции.
ВВИТКУ Л., 1968. (Тезисы)
О некоторых факторах, обусловивших значительный размах движе¬
ния за мир в Финляндии в послевоенные годы // VIII Всесоюзная
конференция по изучению истории, экономики, языка и литера¬
38
туры Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. I.
М.; Петрозаводск, 1979. (Тезисы)
К вопросу о сущности германо-финляндского соглашения, заключен¬
ного в сентябре 1940 года //IX Всесоюзная конференция по из¬
учению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских
стран и Финляндии. Тезисы докладов. Ч. I. Тарту, 1982. (Тезисы)
Поворот во внешнеполитической линии руководства Социал-
демократической партии Финляндии в начале 1960-х годов //
X Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики,
литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы
докладов. Ч. I. М., 1986. (Тезисы)
Финляндия перед выбором монархического или республиканского
строя // Падение империй и новая организация Европы после
Первой мировой войны. СПб., 1993. (Тезисы)
Провал вожделений сторонников националистической идеи объеди¬
нения финских «соплеменников» // Великое братство. Пушкин,
1993. (Выступление)
Являлось ли участие Финляндии в германской агрессии продолже¬
нием Зимней войны 1939-1940 гг.? // Социально-экономические
и идейные истоки возникновения Второй мировой войны и роль
антигитлеровской коалиции в победоносном ее завершении.
СПб., 1993.
О характере войны Финляндии в 1941-1944 годах // Карелия, Заполярье
и Финляндия в годы Второй мировой войны. Петрозаводск, 1994.
(Выступление)
Оборона Кексгольма в 1941 году // Приозерск — Кексгольм — Кяки-
салми в истории России и Финляндии. СПб., 1994. (Тезисы)
”Den finska graniten, den urgamla graniten”. En frediig diskussion of
”Vinterkriget” // "Atlantis”: Fenix tidskrift för humanism redigerad
av harry jarv, Ägäng 11. 1994/95. N 4. Malmö, 1996. (Выступление)
Блокада Ленинграда и Финляндия // XIII конференция по изучению
истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран
и Финляндии. Тезисы докладов. М.; Петрозаводск, 1997. (Тезисы)
Позиция государственно-политического и военного руководства
Финляндии относительно судьбы Ленинграда // Ленинградская
эпопея — феномен мировой истории. СПб., 1998. (Выступление)
Маннергейм и блокада Ленинграда // Петербургские чтения. СПб.,
1999. (Выступление)
39
О мнимой агрессии СССР против Финляндии 25 июня 1941 г.//
Великая Отечественная война: правда и вымысел. СПб., 2000.
(Выступление)
О перспективах дальнейшего изучения истории Зимней войны //
105 дней Зимней войны. К шестидесятилетию советско-финлянд¬
ской войны 1939-1940 гг. СПб., 2000. (Выступление)
Спасение от уничтожения одного из центров европейской цивили¬
зации Ленинграда в период его блокады (1941-1944) — фено¬
мен мировой истории // VI World Congress for Central and East
European Studies. Tampere, 2000. (Тезисы)
Об исследовании битвы за Ленинград // Уроки Второй мировой
войны и проблемы обеспечения мира в XXI веке. СПб., 2000.
(Выступление)
The problem of security in the Baltic region // Conference reader: nuclear
policy and security on the eve of the 21st century. Berlin; Helsinki,
2000. (Выступление)
Проблема восстановления судоходства по Сайменскому каналу (ее
политический аспект в начале 1960-х годов) // Сайменский ка¬
нал — история и современность. Хельсинки, 2001. (Выступление)
О попытках осуществления Финляндией плана так называемых стра¬
тегических границ в Карелии (июнь — сентябрь 1941 г.) // Вторая
мировая война и Карелия в 1939-1945 гг. Петрозаводск, 2001.
{Выступление)
О судьбе Ленинграда в документах финского дипломата Т.М.
Кивимяки (1941 г.) // XIV конференция по изучению
Скандинавских стран и Финляндии. Тезисы докладов. М.;
Архангельск, 2001. (Выступление)
«Белые пятна» в истории Зимней войны 1939-1940 гг. // Советско-
финляндская война 1939-1940 гг. Материалы международной
научной конференции (16-17 марта 2002 г.). Петрозаводск, 2002.
(Выступление)
Проблема безопасности Ленинграда в начале Второй мировой войны //
Величие битвы за Ленинград 1941-1944. СПб., 2004. (Выступление)
Сложный путь Финляндии к миру. (К 60-летию выхода страны из
Второй мировой войны) // XV конференция по изучению исто¬
рии, экономики, литературы и языка Скандинавских стран
и Финляндии. Ч. I. М., 2004. (Тезисы)
Женщины «редутов» на защите Ленинграда // Женщины Ленинграда
в годы блокады. Тезисы докладов. СПб., 2005. (Тезисы)
40
Две судьбоносные даты в битве за Ленинград // Материалы научно-
практической конференции «Тихвинско-Волховская наступа¬
тельная операция 1941 года». СПб., 2007. (Выступление)
Рецензии
Hyökkäyksen esittelyä // Punalippu. 1986. N 5.
Нация в войне. Т. I. От войны к войне. Хельсинки. 1989. 350 с. // Новая
и новейшая история. 1991. № 4.
Против политической конъюнктуры в героической истории // Клио.
1998. № 2.
В кривом зеркале историка // Север. 2000. № 12.
Блокада по-фински // Ulkopolitiikka. 2004. Voi. 1. N 1.
Создание мнимых дневников президента Ристо Рюти // Скандинавские
чтения 2006 года. СПб., 2008.
Развитие отечественного ОПК сквозь призму историографии //
Военно-исторический журнал. 2010. № 8.
Воспоминания
На выборгском направлении // «Редуты» на защите Ленинграда. Л.,
1990.
В целеустремленном поиске // «Редуты» на защите Ленинграда. Л.,
1990.
На страже Ленинграда — семьдесят второй... // Дни и ночи ленин¬
градской блокады 1941-1944 гг. СПб., 2010.
Дни и ночи ленинградской блокады 1941-1944 гг. // Академия. 2011.
№8.
1941 год: на границе с Финляндией под Выборгом // Книга Памяти.
СПб., 2011. Т. 5.
1. ФИНЛЯНДИЯ В ВОЙНЕ 1939-1940 ГОДОВ:
ДО И ПОСЛЕ
(Сталин И.В., Маннергейм К.Г. и другие)
К 90-летию гражданской войны в Финляндии
Минуло 90 лет со времени окончания гражданской войны
в Финляндии, оставившей глубокий след у финского народа гибе¬
лью десятков тысяч людей. Между тем на протяжении многих лет
в финской официальной историографии это событие именовалось
«освободительной войной», которая велась в 1918 году якобы про¬
тив России за становление независимого финляндского государства1.
В учебных заведениях стали именно так излагать драматические
события того времени. Однако противникам такого искаженного
представления истории не удалось добиться объективного изложе¬
ния происходившего. Сдвиг в этом направлении произошел лишь во
второй половине минувшего века.
Если верить пояснению, содержащемуся в книге «Политическая
история Финляндии» о противостоянии между силами красных
и белых, то «подлинный ренессанс термин „гражданская война"
испытал в 1960-е годы, когда,— по словам автора этих комментари¬
ев Т. В. Андросовой,— исследователи, стремящиеся к объективным
оценкам и пониманию мотивов обеих сторон, в качестве универ¬
сального названия событий 1918 года предложили именно это назва¬
ние — гражданская война»1 2. Наметился и отчасти отход от употре¬
бления термина «освободительная война».
Но в действительности само объяснение событий 1918 года про¬
должало оставаться довольно запутанным. В частности, давалось
понять, что будто бы происходили чуть ли не две войны — «осво¬
бодительная» и «гражданская» одновременно. «Разные названия
событий 1918 года и их обоснования свидетельствуют о том, что
в Финляндии весной 1918 года по существу одновременно шло много
войн. Употребляемые исследователями понятия отображают по¬
лярные мотивы сторон и отношение последующих поколений к тем
трагическим событиям»3.
1 См.: Suomen vapaaussota vuonna 1918. Os. I-VI. Hels., 1921-1925; Suomen
vapaaussota. Os. I-VII. Hels., 1921-1928; Hannula O. Suomen vapaaussodan his¬
toria. Hels., 1930, и др.
2 См.: Юссила О., Хпентиля С., Невакиви Ю. Политическая история
Финляндии. 1809-1995 / Пер. с фин. М., 1998. С. 121.
3 Там же. С. 122.
42
Какова же была основная аргументация относительно того, что
велась «освободительная война»?
В многочисленной финской исторической литературе и прежде всего
в фундаментальных изданиях, отражавших официальную точку зрения1,
утверждалось, что остававшиеся еще на финской территории гарнизо¬
ны частей бывшей русской армии (42-й армейский корпус) и корабли
Балтийского флота в некоторых портах и базах Финляндии не были
выведены из страны и тем самым влияли на политическую обстановку.
Да, действительно, среди российских солдат и матросов были ши¬
роко распространены революционные настроения, проявилось со¬
чувственное настроение по отношению к финским трудящимся, ре¬
шительно вступавшим в борьбу с буржуазией, действуя на стороне
Социал-демократической партии Финляндии. В противовес военизиро¬
ванным отрядам шюцкора, создававшимся буржуазией, формировались
боевые силы рабочих, отряды Красной гвардии. Однако, по подсчетам
финских исследователей, только до 10 % русских военнослужащих в сере¬
дине февраля 1918 года открыто находились на стороне красных1 2. Такое
участие, естественно, не могло быть определяющим для будущего страны.
Советское же правительство не считало своевременным вывод
частей русской армии и флота с финской территории в напряженной
обстановке продолжающейся Первой мировой войны. Была реальная
опасность германской интервенции и проникновения немецких во¬
йск с севера к Петрограду. Но вывод из Финляндии оставшихся там
сил Российской армии и флота, безусловно, предусматривался, по¬
скольку советское правительство признало ее независимость и выход
из состава России. Кстати, уверенности в этом не скрывают и фин¬
ские историки. В частности, профессор Вильо Рассила в 1996 году
в книге «История Финляндии», переведенной на русский язык, писал
об этом так: «.. .русские войска со временем ушли бы из страны.. .»3.
Документально о выводе российских войск из Финляндии было
специально оговорено в договоре весной 1918 года. Произошло это
после того, как в конце января того же года рабочая революция сверг¬
ла буржуазное правительство Финляндии. Образованное 27 января
1918 года новое финское правительство — Совет народных уполно¬
моченных — вскоре, 1 марта, подписало в Петрограде очень важный
тогда договор с правительством Советской России, в пункте 14 кото¬
рого указывалось: «Финляндская социалистическая республика обя¬
зуется не чинить никаких препятствий и обещает содействовать про¬
1 См., в частности: Kansakunnan historia. Osa 6. Porvoo; Hels., 1968; Suomen
historija. Osa 7. Hels.; Espoo, 1987; Suomen pikkujättiläinen historian. Porvoo;
Hels.; Juva, 1995.
2 Cm.: Historialinen Aikakauskirja. 1978. N 2. S. 193.
3 Рассила В. История Финляндии. Петрозаводск, 1996. С. 161.
43
должению и скорейшему окончанию начатой эвакуации из пределов
Финляндской социалистической рабочей республики сухопутных
и морских вооруженных сил и утверждений военного и военно-мор¬
ского ведомства Российской федеративной советской республики»1.
Какая же после этого нужна была «освободительная война» про¬
тив Советской России?
Бежавшее же из Хельсинки на северо-запад, в город Вааса, буржу¬
азное правительство (сенат) через своих представителей договори¬
лось о высадке в Финляндии немецких войск для поддержки своих
формирований белой армии, во главе которой стоял прибывший из
России генерал К. Г. Маннергейм. Германское руководство приняло
предложение о посылке своих войск, имея далеко идущие цели — воз¬
можное наступление на Петроград через Карельский перешеек, хотя
уже был подписан Брестский мирный договор с Советской Россией.
Касаясь германской интервенции в Финляндию, профессор
Хельсинкского университета Хенрик Мейнандер писал в «Истории
Финляндии» следующим образом: «Нанеся масштабный удар по крас¬
ным войскам в Южной Финляндии... третьего апреля на мыле Гангут
(Ханге) в юго-западной части страны высадилась немецкая диви¬
зия — и уже одиннадцать дней спустя она прошла парадом по улицам
Гельсингфорса... В тот же день, когда немцы высадились на ее юго-
западе, белые финские войска начали захват промышленного города
Таммерфорса (Темпере), куда красные стянули крупные силы... Исход
гражданской войны был предрешен.. .»1 2.
В российской историографии тема революции и граждан¬
ской войны в Финляндии наиболее обстоятельно исследована
В.М.Холодковским3. Тем не менее к ней приходится вновь возвра¬
щаться, поскольку приводимые на русском языке книги по истории
Финляндии все еще продолжают искаженное изложение этого вопро¬
са в духе трактовок о так называемой «освободительной войне».
Добавим в заключение, что смехотворными выглядят утвержде¬
ния о якобы продолжении в Финляндии борьбы за свою независи¬
мость в рассматриваемый период, если иметь в виду, что в 1919 году
представители крайне правых сил протащили в парламенте решение
об избрании королем Финляндии и Карелии германского принца
Карла Гессенского. Затея это, правда, затем провалилась.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб.у 2009)
1 Цит. по: Смирнов В. Из революционной истории Финляндии 1905,1917,
1918 гг. Л., 1933. С. 225.
2 Мейнандер X. История Финляндии. М., 2008. С. 137.
3 Холодковский В. М. Революция в Финляндии и германская интервен¬
ция. М., 1967.
44
О финляндском экспорте «восстания»
в Карелию в 1921—1922 годах
Из недавно появившейся в Петрозаводске публикации Ю. Килина1
читатели узнали, как надо понимать происходившие в 1921-1922 го¬
дах в Карелии события. Следуя утверждению, существующему в фин¬
ской историографии, автор предпринял попытку представить ин¬
спирированную извне националистическими кругами Финляндии
военно-политическую авантюру в 1921-1922 годах как «восстание»
внутри Карелии. Чтобы ему поверили, он представил всех предше¬
ствовавших отечественных историков Карелии чуть ли не дилетан¬
тами, поверхностно рассматривавшими развитие республики в про¬
шлом. «Немногие имеющиеся обобщающие труды,— писал Ю. Килин
о работах карельских историков,— несут отпечаток своего времени,
отличаясь наряду с идеологической заостренностью незначительным
использованием архивных материалов, и, собственно, создают по¬
верхностную и фрагментарную реконструкцию прошлого, абстраги¬
руясь от целого ряда принципиально важных для понимания проис¬
ходившего проблем». Конкретно называются имена таких ученых, как
М. И. Шумилов, Ю. Н. Фалинов, И. И. Сюкияйнен, В. И. Машезерский,
К. А. Морозов1 2.
Обратимся, однако, к самому существу вопроса о событиях в Ка¬
релии в конце 1921 — начале 1922 года. Все происходившее там
тогда следует рассматривать с учетом состоявшегося заключе¬
ния в октябре 1920 года в Тарту мирного договора между РСФСР
и Финляндией, вступившего в силу с января 1921 года. Было важ¬
но, что им предусматривалось положить конец предпринимав¬
шимся с финской стороны попыткам отторгнуть и присоединить
к Финляндии часть территории РСФСР — Карелию. При этом
Финляндия обязывалась освободить от своих войск Ребольскую
и Поросозерскую волости. Это решение в определенных финских
кругах было воспринято весьма отрицательно, вплоть до того,
что после подписания Тартуского договора один из чиновников,
который занимался управлением Ребольской области, в знак про¬
теста даже покончил жизнь самоубийством, создавая тем самым для
себя ореол «великомученика, отдавшего жизнь за идею родства
народов»3.
1 Килин Ю. Карелия в политике Советского государства 1920-1941. Петро¬
заводск, 1999.
2 Там же. С. 8, 23.
3 Юссила О., Хентиля С, Невакиви Ю. Политическая история Финляндии.
М., 1998. С. 146.
45
Само положение мирного договора не выполнялось финской
стороной с самого начала вступления его в силу. До марта 1921 года
Ребольская и Поросозерская волости продолжали находиться под
финляндским контролем. При этом местная финская администрация
настойчиво ставила на протяжении нескольких месяцев вопрос перед
МИД Финляндии об организации «общекарельского вооруженного
выступления против Советской России»1.
В конечном счете для реализации этого замысла были предпри¬
няты конкретные действия, чтобы экспортировать из Финляндии это
«восстание». Отсутствие хорошо организованной охраны границы,
а также малая численность советских пограничников позволили без
особого труда нарушить с территории Финляндии государственные
рубежи Советской России. Кроме того, то, что в Карелии тогда не
было регулярных частей Красной Армии, а численность карельской
милиции оказалась весьма небольшой, еще больше облегчило орга¬
низацию этого наступления из соседней страны1 2. Трудно было даже
Килину умолчать о том, как все было сделано. «Последняя попытка
решить карельский вопрос силой,— отмечает он,— была предпри¬
нята в ноябре 1921 — феврале 1922 года, когда государственную
границу пересекли отряды, составленные из бежавших в Финляндию
карелов и добровольцев-финнов». К концу декабря они заняли, ука¬
зывается им, «почти половину территории Карелии»3.
Кто же составлял прежде всего руководящую силу этих «восстав¬
ших»? Ими были кадровые офицеры финской армии, действовавшие
под видом «добровольцев». Одной из центральных фигур среди них
был майор Пааво Талвела, возглавлявший Ребольский батальон.
Впоследствии (в 1976 году) в его мемуарах откровенно рассказы¬
валось о целях предпринимавшихся действий в Карелии. «...Я еще
совершенно не говорил о том,— писал он,— какое исключитель¬
ное значение имела Карелия для Финляндии как в экономическом,
так и особенно в военном смысле... Без освобождения Карелии
Финляндия никогда не будет великой и сильной...»4. Заметим, что
через 20 лет после участия в «карельском походе» Талвела, будучи
уже генерал-майором, командовал VI армейским корпусом, кото¬
рый, действуя на острие главного удара финских войск, наступал
вдоль восточного побережья Ладожского озера к реке Свирь для со¬
1 Хесин С. С. Разгром белофинской авантюры в Карелии в 1921-1922 гг.
М., 1949. С. 26-27.
2 См.: Уткин Н. Россия — Финляндия: «Карельский вопрос». СПб., 1999.
С.215.
3 Килин Ю. Указ. соч. С. 55.
4 Talvela Р. Sotilaan elämä. Muistelmat. Osa 1. Jyväskylä, 1976. S. 50.
46
единения затем с немецкой группой армий «Север», прорывавшейся
к Ленинграду.
Обращаясь к событиям 1921-1922 годов, следует отметить, что из
разведывательных сводок штаба Петроградского военного округа до¬
статочно четко вырисовывалась картина того, насколько энергично
в Финляндии тогда пытались решить «карельскую проблему». В част¬
ности, в них указывалось, что «общее руководство всеми операци¬
ями и прочие директивы... очевидно, получали из главного штаба
охрангвардии (Гельсингфорс)». Отмечалось, что именно финнами
формировались военные отряды «для восстания» и большая часть
отрядов также состояла из финнов. Снабжение этих отрядов тоже
осуществлялось из Финляндии1. Иными словами, тогда все это было
очень трудно скрыть и «помощь» Финляндии «восставшим» являлась
предельно очевидной.
Тем не менее требуется, конечно, понять, на кого стремились
опереться в Карелии вторгнувшиеся из Финляндии силы, а также
численный состав так называемых «восставших». Известный фин¬
ский историк профессор Мауно Йокипии пишет по этому поводу так:
«Можно предположить, что восстание поддерживали, а возможно,
были даже его инициаторами находившиеся в Финляндии бежен¬
цы из Беломорской Карелии, деятели ухтинского правительства.
Очевидно, на тех же позициях стояли и руководители Карельского
просветительного общества, выходцы из Беломорской Карелии».
Килин же, в свою очередь, утверждает, что «основную силу восстав¬
ших составляли приблизительно 2500 местных карелов-беженцев,
проживавших в российской Карелии и вынужденных покинуть
родные места в основном после подписания Тартуского договора»1 2.
Таким образом, «восставшими» оказались те лица, которые либо не
проживали в Карелии вовсе, либо до этого ее покинули. Это тоже
являлось совершенно очевидным фактом.
Из сказанного видно, что вторжение в Карелию из Финляндии
небольших по численности националистически настроенных экстре¬
мистов, которые были обличены в личину «восставшего» карельского
населения, не могло достигнуть осуществления захватнической цели
и не достигло ее. Необходимость охраны своих рубежей потребовала
от российского правительства решительных действий. Уже 8 февра¬
ля 1922 года командующий войсками Карело-Мурманского района
1 Российский государственный архив Военно-Морского Флота. Ф. Р-307.
Он. 2. Д. 12. Л. 51,54.
2 Йокипии М. Финляндия и Восточная Карелия в период так называемых
«племенных войн» 1918-1922 гг.//Прибалтийско-финские народы. История
и судьбы родственных народов. Ювяскюля, 1995. С. 327-328; Килин Ю. Указ,
соч. С. 55.
47
А. И. Седякин доложил в Москву главному командованию воору¬
женными силами, что Карелия очищена от финских отрядов. В этой
связи в приказе Реввоенсовета Республики говорилось: «Советская
Карелия очищена... В тягчайших условиях Севера, в пустынных
холодных пространствах, иной раз по пояс в снегу, под которым не
замерзает вода, солдаты революции снова выполнили свой долг до
конца»1.
Отступившие из Карелии чинили расправы над теми жителями,
которые не поддерживали участников так называемого «восста¬
ния», совершали разграбление и уничтожение отдельных деревень.
Как докладывалось тогда советскому руководству, «опустошения,
произведенные бандитами, настолько основательные, что, не видя
этого своими глазами, трудно поверить в правдоподобность этого»1 2.
Один из исследователей событий 1918-1922 годов в Карелии профес¬
сор Петрозаводского государственного университета И. И. Сюкияйнен
писал: «Никогда не забудет карельский народ ужасов, которые
ему пришлось перенести при вторжении в Карелию белофинских
„освободителей" в 1918, 1919 и в 1921-1922 годах»3. Действительно,
то, что случилось тогда в Карелии, позволяло местному населе¬
нию объективно оценивать события. «Произошедшее... — отме¬
чает исследователь Н. И. Уткин,— многое прояснило и расширило
кругозор...»4.
Неудавшийся экспорт «восстания» в Карелии не ослабил в на¬
ционалистических кругах Финляндии захватнические устремле¬
ния. Особенно активную работу вело основанное в марте 1922 года
в Эстерботнии Карельское академическое общество. В программе
его четко было записано о необходимости включения части терри¬
тории РСФСР — Восточной Карелии и Ингерманландии — в состав
Финляндии. К тому же и финская дипломатия предпринимала уси¬
лия, чтобы поставить вопрос о Карелии в Лиге наций под предлогом
того, что якобы Россия не выполняла своих обязательств относитель¬
но Восточной Карелии, предусмотренных Тартуским мирным догово¬
ром. Но из этого ничего не вышло.
Тем не менее стремление присоединить российскую Карелию
к Финляндии наблюдается и далее. Летом 1941 года финская армия,
вторгнувшаяся в пределы Карелии, захватила большую ее часть.
Столица республики была переименована. До поражения финских
1 Цит. по: История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М.,
1974. С 114.
2 Цит. по: Уткин Н. Указ. соч. С. 217.
3 Сюкияйнен И. И. Карельский вопрос в советско-финляндских отноше¬
ниях в 1918-1920 годах. Петрозаводск, 1948. С. 139.
4 Уткин Н. Указ соч. С. 217.
48
войск в войне и заключения осенью 1944 года соглашения о переми¬
рии она именовалась в Финляндии не Петрозаводском, а Яанислинна.
Хорошо известен тяжелый режим, который существовал в оккупи¬
рованных финскими войсками районах Карелии, и как вело борьбу
с ним партизанское движение.
Во всем этом исторически прослеживается, каким был финал
попыток присоединить российскую Карелию к Финляндии. В итоге
можно сказать, что весьма удивительной, далекой от понимания сущ¬
ности происходившего выглядит попытка некоторых современных
«исследователей» перенести бытующий в финской пропагандистской
литературе и отчасти в историографии миф о «восстании» в Карелии
в 1921-1922 годах в отечественную историю, скрыв реальное содер¬
жание авантюры, исходящей из Финляндии.
(Скандинавские чтения 2000 года. СПб., 2002)
49
Президенты Финляндии Ю. К. Паасикиви
и У. К. Кекконен об оценке проблемы безопасности
Ленинграда
Существовала ли серьезная военная опасность для Ленинграда
в связи с его географическим положением в условиях назревания
Второй мировой войны? Этот вопрос находится уже давно в центре
внимания историков и политиков. Очевидно, однако, что когда у ис¬
следователя наблюдается стремление отбросить какие-либо конъ¬
юнктурные наслоения и заметна тенденция проследить развитие
предшествующих войне событий, то дается совершенно четкий от¬
вет: да, такая опасность существовала. Более того, очевидно, что за¬
бота по обеспечению безопасности города на Неве была естественна
с самого момента его основания. Заметим, как сказал об этом пре¬
зидент Финляндии У К. Кекконен в 1958 году, будучи в Ленинграде:
«У советской же стороны существует необходимость обеспечить
безопасность Ленинграда. Следовательно, интересы безопасности
Финляндии и Советского Союза сталкиваются здесь друг с другом.
Это проблема вековой давности»1.
Уже при основании столицы России у входа в Финский залив Петр I
сразу же проявил особое внимание к ее безопасности с моря и со
стороны Карельского перешейка. После взятия русскими войсками
в боях со шведской армией Выборга в 1710 году он писал, что «крепкая
подушка Санкт-Петербургу устроена» и столица получила «конечное
безопасение»1 2. Новая граница со Швецией, в состав которой входила
Финляндия, была установлена по Ништадтскому миру в 1721 году се¬
вернее Выборга и далее на восток к Ладожскому озеру. Современную
российско-финляндскую границу, проходящую приблизительно по
этому же рубежу, часто называют именно «границей Петра Великого».
Из сравнительно недавно обнаруженных в Москве и уже опу¬
бликованных архивных материалов более четко видно, почему пра¬
вительство Советского Союза в обстановке начавшейся 1 сентя¬
бря 1939 года Второй мировой войны обратилось к руководству
Финляндии с предложением обсудить беспокоивший его вопрос
относительно усиления безопасности Ленинграда с моря и со сто¬
роны Карельского перешейка. В силу того что процесс проходивших
в Москве переговоров с финляндской делегацией по этому вопросу
в октябре-ноябре 1939 года довольно подробно описан3, коснемся
конкретно того, как И. В. Сталин впоследствии, 17 апреля 1940 года,
1 Кекконен УК. Финляндия и Советский Союз. Статьи и речи. М., 1960. С. 145.
2 Цит. по: Телъпуховский В. С. Северная война. 1700-1721. М., 1946. С. 145.
3 См.: Зимняя война 1939-1940 гг. Политическая история. М., 1998. Т. 1.
50
говорил относительно предпринятой Советским Союзом войны
с Финляндией в конце ноября 1939 года К его объяснению сути прои¬
зошедшего должно быть приковано особое внимание, ведь сделанная
им оценка тех событий не была известна исследователям ни в России,
ни в Финляндии почти в течение полувека1.
Прежде всего И. В. Сталин опроверг существовавшее официальное
утверждение советской стороны, что Финляндия побудила СССР
своими «пограничными провокациями» к вступлению в войну про¬
тив нее. Им было совершенно категорично сказано, что решение
начать военные действия с Финляндией принималось в силу того,
что не удалось договориться с финским правительством на перегово¬
рах в Москве относительно обеспечения безопасности Ленинграда.
«Невозможно было обойтись без войны,— сказал Сталин.— Война
была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали
результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить, без¬
условно, ибо безопасность его есть безопасность нашего Отечества.
Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30-35 обо¬
ронной промышленности нашей страны и, стало быть, от ценности
и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и пото¬
му, что Ленинград есть вторая столица нашей страны»1 2.
Далее Сталин указывал, что нельзя было откладывать начало во¬
енных действий, учитывая благоприятную обстановку, поскольку
развернулась вооруженная борьба на западе между Германией и анг¬
ло-французскими союзниками. «...Когдаже,— говорил он,— решать
вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях... Было бы большой
глупостью, политической близорукостью упускать момент и не попы¬
таться поскорее, пока идет там война на западе, поставить и решить
вопрос о безопасности Ленинграда»3.
Таким образом, из сказанного Сталиным сразу после войны на за¬
крытом заседании в Кремле, где рассматривались с руководящим во¬
енным командованием ее итоги, четко прослеживается, какова была
цель финской кампании. Решалась проблема, связанная с обеспече¬
нием безопасности Ленинграда. В результате на основе заключенного
1 Стенограмма, содержащая выступление И. В. Сталина, была публи¬
кована в 1997 году на финском языке и в 1998 году на русском (Puna-
armeija Stalinin tentissä. Hels., 1997. S. 453-468; Зимняя война 1939-1940 гг.
И. В. Сталин и финская кампания. М., 1998. Т. 2. С. 272-282).
2 Зимняя война 1939-1940 гг. И.В. Сталин и финская кампания. С. 272.
См. также: Зимняя война: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.)//
Материалы комиссий Главного военного совета Красной Армии по обобще¬
нию опыта финской кампании. М., 2004. С. 32.
3 Зимняя война 1939-1940 гг. И. В. Сталин и финская кампания. С. 272-273;
Зимняя война: работа над ошибками (апрель-май 1940 г.). С. 32.
51
12 марта 1940 года мирного договора были выдвинуты на несколько
десятков километров передовые форпосты обороны на море и на
Карельском перешейке с возвращением приблизительно к так назы¬
ваемой «границе Петра Великого».
Как известно, Ю. К. Паасикиви, возглавлявший финскую делегацию
на переговорах в Москве осенью 1939 года, считал возможным мирно
договориться с Советским Союзом на основе компромиссного под¬
хода к реализации предложений, касавшихся проблемы безопасности
Ленинграда. Однако его позиция не получила поддержки в Хельсинки.
Особенно решительным противником компромиссов с Советским
Союзом был министр иностранных дел Э. Эркко. Неслучайно, когда
развернулась война, Паасикиви назвал ее «войной Эркко».
В последующем после окончания Второй мировой войны
Ю. К. Паасикиви, ставший премьер-министром, а затем президентом
Финляндии, неоднократно в своих публичных выступлениях заяв¬
лял о допущенной ошибке финского правительства, категорически
отвергнувшего советские предложения. Впервые такое признание
он сделал на пресс-конференции в Хельсинки в декабре 1945 го¬
да. Вспоминая о переговорах с В. М. Молотовым весной 1944 года,
когда вопрос конкретно касался последствий войн между СССР
и Финляндией, Ю. К. Паасикиви описал беседу так: «Я, конечно, за¬
метил, что не мы начали войну 1939 года. На это Молотов ответил: но
почему же вы не приняли те умеренные предложения, которые вам
тогда сделал Сталин? В этом отношении он был прав, так как это была
политическая ошибка (выделено мною.— Н.Б.) с нашей стороны...»1.
Своей личной ошибкой Паасикиви считал то, что еще в 1920 году,
возглавляя финскую делегацию при подписании в Тарту мирного до¬
говора Финляндии с Советским государством, настойчиво добивался
того, чтобы была установлена граница на Карельском перешейке не¬
посредственно по реке Сестре, т. е. совсем близко от недавней столи¬
цы России. Критикуя свою позицию в то время, он говорил, что такой
рубеж был пригоден «в качестве границы между различными терри¬
ториями одного и того же государства, но она не подходила в качестве
границы между двумя суверенными государствами, потому что про¬
ходила слишком близко от города Ленинграда»1 2.
Заметим особо и то, что уже в сложной обстановке 1939 года
Паасикиви исходил из того, как следовало гораздо лучше понимать
указанное выше обстоятельство. «Я тогда,— говорил он,— придер¬
живался мнения, что сдержанные и умеренные требования Сталина,
1 Линия Паасикиви. Статьи и речи Юхо Кусти Паасикиви. 1944-1956. М.,
1958. С. 55-56.
2 Там же. С. 72.
52
особенно в отношении Карельского перешейка, следовало бы при¬
нять. Более мудрой политикой было бы следующее заявление: мы со¬
гласимся на установление границы по Карельскому перешейку вплоть
до линии Суванто — Сумма, отдадим половину Карельского пере¬
шейка — что было, кстати, минимальным требованием советских во¬
енных, как сказал Сталин. В этом выражалась бы государственная
мудрость, но ее у нас, в том числе и у меня, не хватило. Поэтому я по¬
корно признаю, что и я причастен к роковым политическим ошибкам,
которые свидетельствуют об отсутствии дальновидности»1.
Что касалось решения проблемы усиления безопасности Ленин¬
града с моря, то Паасикиви считал возможным и здесь пойти на ком¬
промисс, когда финское правительство заявило категорически об
отказе от аренды Советским Союзом части полуострова Ханко. По
мнению Паасикиви, следовало с вниманием отнестись к тому, что за¬
тем предлагал Сталин, указав на наличие восточнее Ханко трех остро¬
вов — Хермансё, Коё и Хястё-Бусё, и спросил, может ли Финляндия
передать их вместо Ханко в аренду1 2. Но финское правительство, ко¬
торому было доложено об этом из Москвы участниками перегово¬
ров, ответило отказом. Следует отметить здесь и то, что еще до того
К. Г. Маннергейм, выражая взгляды военного руководства, считал до¬
пустимым «предложить остров Юссаре вместо Ханко»3.
Паасикиви, анализируя позицию, занятую финским руковод¬
ством, вновь и вновь выражал осуждение ее. «Со стороны такого не¬
большого государства безумное повторение огромному государству
„нет“ завело дело в тупик»,— писал он4. Повторяя неоднократно, что
в подходе к вопросу, который ставил Советский Союз относительно
безопасности Ленинграда, отсутствует дальновидность у финского
политического руководства, Паасикиви всякий раз критиковал в этой
связи и себя. «Не было этой дальновидности и у меня,— заявлял он
публично.— Поэтому я хочу сказать, что отнюдь не считаю себя сво¬
бодным от ошибок, как это думают о себе многие другие, в том числе,
очевидно, и господа журналисты...»5.
Вместе с тем, когда Паасикиви говорил о проявлении Сталиным за¬
интересованности в компромиссе в ходе переговоров с Финляндией,
1 Там же. С. 73-74.
2 Paasikivi J.K. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. I osa. Porvoo;
Helsinki. 1958. S. 85.
3 Ibid. S. 61; См. также: Барышников В. H. Безопасность Ленинграда:
к вопросу о времени принятия в Москве решения о начале войны против
Финляндии//Университетские Петербургские чтения. СПб., 2003. С. 280.
4 Paasikivi J. К. Toimintani Moskovassa ja Suomessa 1939-41. S. 87.
5 Линия Паасикиви. Статьи и речи Юхо Кусти Паасикиви. 1944-1956.
С. 88.
53
чтобы добиться достижения безопасности Ленинграда, он был не оди¬
нок в таком представлении. Другой финский деятель — лидер Социал-
демократической партии Финляндии В. Таннер — также отмечал это,
участвуя в переговорах в Москве. «По своему поведению Сталин,— писал
он впоследствии,— нам казался, что он настоятельно заинтересован в со¬
глашении. Не напрасно же он посвятил так много своих вечеров делам
маленькой Финляндии. Более того, он пытался найти компромиссы.. .»*.
Исторический опыт печального прошлого ставил перед дально¬
видными руководителями Финляндского государства неизменно
необходимость учитывать в своей внешней политике заботу вос¬
точного соседа о безопасности Ленинграда — Санкт-Петербурга.
В этом отношении у Ю. К. Паасикиви оказался достойный преемник
У. К. Кекконен, находившийся на посту президента четверть века
(с 1956 по 1981 год). Отмечая заслуги этих двух выдающихся го¬
сударственных деятелей Финляндии, Мауно Койвисто, ставший
президентом страны уже после У. К. Кекконена, сказал следующее:
«Мы во многом должны быть благодарны умению как Ю. К. Паасикиви,
так и Урхо Кекконена видеть ясно, что является важным в междуна¬
родной обстановке, а что носит переходящий характер»1 2.
Именно такой подход проводился У. К. Кекконеном конкретно при
оценке значимости проблемы обеспечения безопасности Ленинграда
в контексте ее решения во взаимосвязи с безопасностью Финляндии,
о чем уже отмечалось ранее. Но для осознания этого, писал Кекконен,
потребовалось немало времени: «Надо было пройти через ужас¬
ные страдания, прежде чем мы смогли прийти к выводу, что самая
лучшая гарантия безопасности в отношениях между Финляндией
и Советским Союзом — это добрососедство, основанное на взаим¬
ном доверии, что включает в себя также уважение самобытной жиз¬
ни другой страны». При этом Кекконен добавляет, что «Финляндия
и Ленинград нашли друг друга на новой почве — на непоколебимой
почве взаимного доверия, уважения и сотрудничества»3.
Уже сразу после выхода Финляндии из войны с Советским Союзом
Кекконен счел необходимым признать ошибочность проводившейся
прежде политики. В выступлении по радио 29 сентября 1944 года он
сказал: «Результаты, к которым привела эта война, свидетельствуют
о том, что наша политика в последнее время была ошибочной»4.
1 Таннер В. Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского
Союза и Финляндии 1939-1940 гг. М., 2003. С. 110-111.
2 Койвисто М. Вехи пути. Взгляды на внешнюю политику Финляндии.
М., 1987. С. 128.
3 Кекконен У. К Финляндия и Советский Союз. Статьи и речи. С. 149.
4 Кекконен У.К Финляндия: путь к миру и добрососедству. Статьи, речи,
письма. 1943-1978. М., 1979. С. 25.
54
Размышляя относительно мемуаров профессора Э. Линкомиеса1,
являвшегося премьер-министром Финляндии в последние годы войны,
У. К. Кекконен пишет: «Ну а если бы Финляндия в 1939 году приняла
минимальные требования Советского Союза и отдала полосу пере¬
шейка и определенные острова в Финском заливе, получив взамен
часть Реболы и Поросозера? Линкомиес выражает уверенность в том,
что если бы правительство Финляндии захотело, то оно смогло бы
склонить парламент и народ Финляндии к этому. И что же было
тогда?» И Кекконен заключает о том, что, может быть, удалось бы
достигнуть договоренности с СССР о безопасности или заключить
договор о дружбе и взаимопомощи. Им высказывалось предложение
о возможности в данном случае еще получить когда-нибудь «более
точные сведения из архивов». В целом же, считал он, «основной при¬
чиной войн — в той мере, насколько дела зависели от нас,— являлось
то, что Финляндия в годы мира не сумела по-деловому наладить свои
отношения с соседями и прежде всего с государством, от которого
она только что отделилась... У нас есть все основания говорить о „ми¬
ре упущенных возможностей до 1939 годам»1 2.
Такой подход Ю. К. Паасикиви и У К. Кекконена к вопросу, связан¬
ному с решением проблемы обеспечения безопасности Ленинграда
и причины вооруженной конфронтации между СССР и Финляндией
в конце 1939 года, вызвал явное раздражение у некоторых фин¬
ских историков. Они сдерживали себя, пока действовал советско-
финляндский Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной по¬
мощи. Также непозволительно было выступать с нападками на тот
большой вклад, который внесло в дело мира осуществление линии
Паасикиви — Кекконена. Но после развала Советского Союза поло¬
жение существенно изменилось. В финской историографии заметно
возобладала тенденция, направленная на осуществление взглядов
и практической деятельности выдающихся государственных руко¬
водителей Финляндии Ю. К. Паасикиви и У. К. Кекконена. Особенно
в этом отношении проявили себя Т. Вихавайнен и X. Рауткаллио,
сосредоточившие много усилий в публикациях на исторические
темы, чтобы попытаться дискредитировать У. К. Кекконена и его
вклад в развитие дружественных отношений с восточным соседом
Финляндии3. К такого рода авторам прямо можно бы было отнести,
очевидно, полезный совет, данный самим Кекконеном, исходившим
1 Linkomies E. Vaikea aika. Hels., 1970.
2 Кекконен УК. Финляндия: путь к миру и добрососедству. С. 151-152.
3 См. их публикации: Vihavainen Т. Kansakunta rähmällään. Suomettumisen
lyhyt historia. Hels.; Keuruu, 1991; Rautkallio H. Kekkonen ja Maskova. Suomi
lännestä nähtynä 1956-1962. Hels.; Jyväskylä, 1991; Rautkallio H. Kansakunnan
syylisyys. Talvisotaan 1939-1940. Hels.; Juva, 2002.
55
из исторического прошлого: «Мы должны были научиться понимать
внешнюю политику, а именно ее важнейший аспект — нашу восточ¬
ную политику — и отказаться от эмоционального политиканства»1.
Мауно Койвисто заявил при вступлении на пост президента стра¬
ны, что решительно осудил спекуляции тех, кто в пропагандист¬
ских целях стал жонглировать термином «финляндизация», имея
цель дискредитировать дружественную восточному соседу полити¬
ку. «Термином „финляндизация“, насколько я понимаю,— заявил
он,— манипулируют как дубинкой отнюдь не для того, чтобы дать
действительное представление о внешней политике Финляндии»1 2.
Сказанное можно считать весьма авторитетным и важным суждени¬
ем, имеющим прямое отношение к публикации Т. Вихавайнена, пред¬
ставленной в качестве «краткой истории финляндизации»3, чтобы
извратить внешнеполитическую деятельность У. К. Кекконена.
Что касается X. Рауткаллио, то в изданной им в 2002 году книге
«Виновность нации. В зимнюю войну 1939-1940 гг.»4 предпринята по¬
пытка опровергнуть утверждение об ошибочности позиции финского
руководства, когда с советской стороны выдвигался перед Хельсинки
вопрос относительно решения проблемы безопасности Ленинграда.
Естественно, требуется особое рассмотрение положения этой публи¬
кации, ставившей задачу свести на нет утверждение Ю. К. Паасикиви,
что события 1939-1940 годов были «войной Эркко», и отказаться от
критического осмысления финской стороной уроков той политики,
которая привела страну к Зимней войне.
Из сказанного следует, что анализ позиции президентов Ю. К. Пааси¬
киви и У К. Кекконена в их оценке проблемы безопасности Ленинграда
весьма актуален, поскольку затрагивает столь важный вопрос исто¬
рии, не утративший своей значимости и в современных условиях.
В вопросе же о важности стабильности существующей российско-
финляндской границы полезно воспользоваться пожеланием, вы¬
сказанным М. Койвисто при изложении своей позиции: «У нас есть
разного рода говоруны, которые хлопочут о разных делах. Но время от
времени нужно также констатировать, что с Россией у нас нет спорных
вопросов, касающихся границ, и мы не желаем их поднимать»5.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2005)
1 Кекконен У. К. Финляндия и Советский Союз. Речи 1960-1962 годов. М.,
1963. С. 53.
2 Койвисто М. Вехи пути. С. 113, 189.
3 Vihavainen Т. Kansakunta rähmällään. Suomettumisen lyhyt historia.
4 Rautkallio H. Kansakunnan syylisyys. Talvisotaan 1939-1940.
5 Койвисто M. Русская идея. M., 2002. C. 239.
56
Маннергейм и Геринг: плоды сближения
и сотрудничества
В музее К. Г. Маннергейма в Хельсинки, размещающемся в особ¬
няке, где жил маршал Финляндии, среди множества экспонатов за¬
служивает внимания один, размещенный на стене. Это охотничий
трофей — оленьи рога — память о времени, проведенном в Германии
совместно с Герингом, который являлся вторым лицом после Гитлера
в государстве. Представленный экспонат символизирует многое
в истории событий, развивавшихся впоследствии в ходе сложившего¬
ся «братства по оружию» между Финляндией и Германией.
Один из биографов К. Г. Маннергейма финский академик Вейо
Мери, касавшийся первых шагов в сближении маршала Финляндии
с Герингом, писал следующее о произошедшем после прихода Гитлера
к власти в Третьем рейхе: «В 1934 году в Берлине Маннергейм до¬
вольно близко сошелся с Герингом, ближайшим соратником Гитлера.
Отношения эти он поддерживал долго. Ездил в Восточную Пруссию
охотиться в угодьях Геринга. Геринг во время своего длительного пре¬
бывания в Швеции завязал знакомства в высших кругах страны, а в
замке графа фон Русена нашел свою возлюбленную и будущую жену.
Этот самый фон Русен в 1918 году подарил белой армии Маннергейма
ее первый самолет со свастикой на борту — эта эмблема по при¬
казу Маннергейма вошла в символику и наградные знаки молодой
республики. У Маннергейма и Геринга были общие шведские дру¬
зья и знакомые. Их отношения нельзя назвать поверхностными
и формальными»1.
В процессе сближения и сотрудничества Маннергейма с Герингом
четко вырисовывается три этапа: перед Второй мировой войной
(1934-1938 годы), после выхода Финляндии из войны с СССР (1940-
1941) и в первый период соучастия Финляндии с Германией в агрес¬
сии против Советского Союза (1941-1942).
Начало контактов с Герингом положили поездки Маннергейма
в Германию для решения вопроса о закупках вооружения для фин¬
ской армии в 1930-е годы1 2. Будучи председателем Совета обороны
Финляндии, маршал придавал особое значение приобретению за ру¬
бежом современной авиационной техники. Для этого кроме Германии
он также посетил Англию и Францию. Пребывание там вышло, как
отмечают финские исследователи, явно за рамки чисто интересов, свя¬
1 Мери В. Карл Густав Маннергейм — маршал Финляндии / Пер. со швед.
М., 1997. С. 146.
2 См. подробно об этом: Барышников В. Н. От прохладного мира к Зимней
войне. Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997. С. 127-129,
137-139 и 165-167.
57
занных с закупкой вооружения. Находясь в Германии, Маннергейм,
по свидетельству историка Стига Ягершельда, «стремился сохранить
и расширить отношения, которые у него там были»1. При встрече
с Герингом в декабре 1934 года Маннергейм вел речь прежде всего
о приобретении новейших немецких самолетов. Знакомство с этой
авиационной техникой заняло у него две недели.
Установленный маршалом контакт с Герингом был основатель¬
но закреплен в следующем году, когда от того поступило пригла¬
шение вновь встретиться и поохотиться в Восточной Пруссии.
«Дипломатическая охота», как выразился Ягершельд, состоялась
в конце сентября 1935 года1 2. Проявляя осторожность, Маннергейм не
хотел, чтобы об этом узнали в Советском Союзе3.
Маршал был в восторге от оказанного ему внимания, состояв¬
шихся бесед с Герингом и от показанной ему авиационной техники.
«Именно благодаря ключевому положению Геринга воздушные силы
получили огромное количество денег... — писал Маннергейм в своих
воспоминаниях.— Везде я видел только новое и совершенное. Я имел
возможность увидеть особенно мощные заводы Юнкерса и Хейнкеля,
и мне показали типы самолетов, являвшиеся почти готовыми, кото¬
рые были более мощными по своему совершенству...»4.
Возвратившись в Хельсинки, Маннергейм докладывал обо всем
этом руководству страны, что не могло не иметь влияния при опре¬
делении правительством дальнейшего внешнеполитического курса.
Характерна в этом отношении констатация, сделанная в 1935 году
секретарем английского посольства в Финляндии И. Т. Гендерсоном
о том, что финские руководители «с радостью наблюдают, как
Германия расширяет экспансию в направлении России.. .»5.
В следующем, 1926 году Маннергейм вновь появился в Германии —
для «проведения времени» на курорте и занятия охотой, чтобы под ви¬
дом отдыха легко можно было осуществлять, по словам Ягершельда,
«политические контакты»6. Неизвестно, однако, состоялись ли тогда
непосредственно встречи с Герингом. Умалчивает об этом в своих
мемуарах и сам маршал.
Зато о поездке Маннергейма в Германию в 1937 году сведений го¬
раздо больше, и свидетельствовали они не только о прогрессировав¬
1 Jägerskiöld S. Mannerheim rauhan vuosina 1920-1939. Hels.; Keuruu, 1973.
S. 253.
2 Ibid. S. 254.
3 Ibidem; Selen K. C.G.E. Mannerheim ja hänen puolustusneuvostonsa 1931—
1939. Hels.; Keuruu, 1980. S. 148.
4 Mannerheim G. Muostelmat. II. Hels., 1952. S. 59.
5 Цит. по: Барышников В. H. Указ. соч. С. 129.
6 Jägerskiöld S. Op. cit. S. 254.
58
шем развитии личных контактов с Герингом, но и об осуществлении
весьма важных шагов с финской стороны в военно-политическом
сближении с Германией. Обращал на себя внимание тот факт, что
Маннергейм, находясь осенью 1937 года в Германии, способствовал
осуществлению встречи командующего финской армии генерала
Хуго Эстермана с Гитлером. Известный в Финляндии историк Кари
Селен отметил в данном случае: «Маннергейм писал из Германии
в сентябре 1937 года Эстерману, что ему следует приехать. Это имело
бы значение для поддержания прогерманских отношений»1.
Характерно, что, приехав в Германию в марте 1938 года, Эстерман
был принят Гитлером, который продолжительное время излагал фак¬
тически, как ему надо вести себя по отношению к восточному соседу.
«Россия является колоссом,— говорилось им,— который... всегда бу¬
дет представлять опасность, угрозу для всех северных соседей. Россию
нужно разгромить, прежде чем она приобретет такую силу, что ее
уже нельзя будет разбить»1 2. Показательно, что беседа с Эстерманом
происходила вскоре после германского аншлюса Австрии. Тогда уже
финская дипломатия хорошо понимала ориентацию, дававшуюся
Гитлером командующему финской армии относительно Советского
Союза. Посланник Финляндии в Берлине докладывал своему ру¬
ководству в Хельсинки 7 октября 1938 года, возвращаясь к оценке
высказывания Гитлера: «Вне всякого сомнения, сделанное заявление
указывает на то, что все силы необходимо напрячь для ослабления
этого монстра (т. е. СССР.— Я. Б.), и тогда, совершенно естественно,
приблизилось бы время процесса его ликвидации»3.
В Советском Союзе с пристальным вниманием отнеслись к ви¬
зиту Эстермана в Германию. Биограф Эстермана историк Пертти
Хартикайнен писал: «Визит командующего вооруженными силами
Эстермана в Германию в марте 1938 года был трудной проблемой для
внешнеполитического руководства Финляндии. В Советском Союзе
придавали значение такому военному сотрудничеству Финляндии
с Германией...»4.
Действительно, советские дипломаты и разведка информировали
высшее государственное и политическое руководство страны о происхо¬
дившем сближении между Германией и Финляндией, акцентируя, в част¬
1 Selen К. Op. cit. S. 228.
2 Documents on German Foreign Policy. Ser. D. London; Washington, 1954.
Voi. VI. P.425; Pakaslahti A. Talvisodan poliittinen näytelmä. Porvoo, 1970. S. 66.
3 Цит. по: Барышников В. Н. Эволюция во взглядах Советского Союза
на финляндско-германские связи в 1920-1930 гг.//Вести. С.-Петерб. ун-та.
Сер. 2. 2001. Вып. 1. № 2. С. 26.
4 Hartikanen R Hugo Österman. Sotaväen päällikkö — rakentaja ja puolustaja.
Hels.; Tampere, 2001. S. 197.
59
ности, внимание на встрече Гитлера с Эстерманом. Свидетельством тому
является запись, сделанная Сталиным на одном из представленных ему
документов: «А как с поездкой финского главкома к Гитлеру?»1.
Судя по всему, советское руководство не связывало тогда встречу
Гитлера и Эстермана с предшествовавшим этому визитом Маннергейма
в Германию. Лишь впоследствии финские исследователи тех событий
стали указывать на то обстоятельство, что именно Маннергейм по¬
буждал к поездке в Берлин командующего финской армии после со¬
стоявшейся у него до этого беседы с Герингом. Дело тогда обстояло так,
что в отношениях между СССР и Финляндией произошло заметное
потепление в ходе визита в Москву в первой половине февраля 1937 го¬
да финского министра иностранных дел Р. Холсти. Такая перемена
вызвала крайне негативную реакцию в Берлине. Как писал профессор
Ю. Суоми в своей книге «Фон зимней войны», тогда «в Германии воз¬
никло подозрение о скрывающемся за визитом Холсти в Москву стрем¬
лении Финляндии поменять внешнюю политику, сделав ее враждебной
Германии»1 2. Г. Геринг при встрече с Маннергеймом «осудил совершен¬
ную Холсти поездку в Москву»3, на что сразу отреагировал маршал
таким образом, чтобы устранить в Третьем рейхе подозрения.
Беспокойство в Хельсинки реакцией высшего германского руко¬
водства на поездку Холсти в Советский Союз стало настолько явным,
что того было решено направить без промедления в Берлин, чтобы
«извиниться» за допущенное «прегрешение». Это и последовало во
время поездки Р. Холсти в Германию (без приглашения) 22-24 сентя¬
бря 1937 года. Он заверил там министра иностранных дел К. Нейрата,
что «полностью сознает угрозу Финляндии, исходящую из России»4.
Прибывший также в октябре в Берлин экс-президент Финляндии
П. Э. Синхувуд, известный своими прогерманскими настроени¬
ями, заявил, как отметил Ю. Суоми, что «противник Советского
Союза всегда будет другом Финляндии» и, если возникнет война
в Восточной Европе, Финляндия «не сможет оставаться нейтральной»5.
Естественно, считалось, что это была позиция неофициального лица,
но имевшего большой вес в стране.
Складывавшаяся в целом ситуация в Германии в плоскости ее
отношений с Хельсинки выглядела так, что среди приближенных
Гитлера стала явно проявляться «кураторская» роль Геринга в свя¬
1 Родина. 1995. № 12. С. 39 (см. дискуссию за круглым столом в редакции
журнала).
2 Suomi J. Talvisodan tausta. Hels.; Keuruu, 1989. S. 140.
3 Jägerskiöld S. Op. cit. S. 254.
4 Documents on German Foreign Policy. Ser. D. London; Washington, 1953.
Voi. V. P. 537.
5 Suomi J. Op. cit. S. 141.
60
зях с Финляндией. При этом акцент делался на взаимодействии его
с Маннергеймом, от которого многое зависело в решении ключевых
вопросов военно-политического характера. Такой подход проявлялся
довольно отчетливо в последующие годы, причем Герингу явно льсти¬
ло выступать в роли «знатока» североевропейских стран и проводни¬
ка политики сотрудничества с Финляндией1.
В условиях кризиса советско-финляндских отношений 1939-
1940 годов и наличия августовских (1939 год) договоров между СССР
и Германией Геринг стал давать рекомендации, как следует поступать
финскому руководству в начавшихся переговорах в Москве. Через
немецкого сотрудника посольства в Швеции графа К. Армфельта
он советовал К. Г. Маннергейму, а также министру иностранных дел
Э. Эркко не доводить дело до конфликта с СССР в решении про¬
блемы о предоставлении ему базы в узкой части Финского залива.
Мотивировалось это тем, что если СССР начнет войну, то Германия
не сможет оказать помощи Финляндии1 2.
Затем в ходе возникшей советско-финляндской войны Геринг стал
пытаться внушить финскому руководству мысль о необходимости
заключить мир даже при утрате Финляндией части территории. Им
прямо давалось понять, что потери будут лишь кратковременными.
Беседуя 15 февраля 1940 года с бывшим финским премьер-мини¬
стром Т. Кивимяки, Г. Геринг сказал ему, что мир надо заключить даже
на тяжелых условиях, а потери можно будет возвратить в будущем.
Кивимяки в своих мемуарах рассказывал об этом так: «...Геринг по¬
лучил информацию о моем прибытии (в Берлин.— Н. Б.) и направил
машину, чтобы привезти меня в охотничью виллу. Это роскошно
обставленное здание, где Геринг находился со своей женой-шведкой,
располагалось в нескольких километрах к северу от Берлина. Геринг
принял меня дружественно... Побуждал финнов побыстрее достиг¬
нуть мира. Геринг добавил лишь, что с победой Германии в войне мы
получим с лихвой обратно то, что потеряли». Об этом же было пере¬
дано им за шесть дней до подписания московского мирного договора
одному из представителей Швеции (Свену Хейдену)3. Маннергейм,
1 Menger М. Deutschland und Finland im zweiten Weltkrieg. Berlin, 1988.
S. 32.
2 Wuorimaa A. Lähettilänä Hitlerin Saksassa. Keuruu, 1967. S. 118-119.
3 Kivimäki T.M. Suomalaisten politikon muistelmat. Porvoo; Hels., 1965.
S. 127-128; Peltovuori R. O. SaksajaSuomen talvisota. Hels., 1975.S. 110; Menger M.
Op. cit. S. 66-67. Среди финских историков дискутируется вопрос о том,
принимало ли финское правительство во внимание высказывание Геринга,
когда решался вопрос о выходе Финляндии из войны в марте 1940 года
(Ylikangas H. Väkivallasta sanan valtaan. Hels., 1999; Jokipii M. Mitä Göring
tarkoitti helmikuussa 1940?//Kanava, 2000. N 6. S.373-377).
61
естественно, был осведомлен в данном случае о позиции германского
руководства.
Прошло всего пять месяцев после окончания советско-финлянд¬
ской войны, как в сотрудничестве между Герингом и Маннергеймом
наступил новый этап. Он был судьбоносным для Финляндии, по¬
скольку положил начало вовлечению страны в осуществление
Германией подготовки агрессии против Советского Союза. Этому
финские историки и мемуаристы уделяли особое внимание, указав
прежде всего на важный исходный момент: речь шла о конфиден¬
циальном обращении Геринга к Маннергейму летом 1940 года1. Сам
К. Г. Маннергейм рассказал об этом в своих мемуарах так: «Контакты
между Германией и Финляндией начались с того, что 17 августа
1940 года я получил телеграмму от финского посланника в Берлине,
в которой меня просили лишь встретить на следующее утро на аэро¬
дроме Мальмё важного подателя письма... Когда я прибыл на аэро¬
дром вместе с министром обороны Вальденом и генерал-лейтенан¬
том Хейнриксом, оказалось, что также был приглашен для встречи
и министр иностранных дел Виттинг. Прочитав письмо, я изложил
его содержание обоим министрам: меня просили принять в тот же
день немецкого подполковника Вельтьенса, который получил задание
передать послание рейхсмаршала Геринга...
В тот же вечер подполковник Вельтьенс появился у меня дома и пе¬
редал привет от Геринга. Тот хотел узнать, может ли Финляндия по¬
добно Швеции разрешить транспортировку через свою территорию
снабженцев, а также отпускников и больных, следующих в Киркенес
(в Норвегию.— Н. Б.) и оттуда. К тому же Вельтьенс информировал,
что у нас имеется теперь возможность получить военное оборудова¬
ние из Германии»1 2.
Далее Маннергейм утверждает, что он не давал положительного
ответа на решение вопроса о впуске немецких войск на территорию
Финляндии, сославшись на отсутствие у него для этого необходимых
полномочий. Но премьер-министр Р. Рюти на послевоенном судеб¬
ном процессе в Хельсинки по делу о виновниках войны (в 1946 году)
перекладывал свою ответственность на Маннергейма за передачу
в Германию утвердительного ответа Герингу. Во всяком случае, как
отмечает профессор М. Йокипии, дискуссия о том, кто сказал окон-
1 См. прежде всего: Jokipii M. Jatkosodan synty. Tutkimuksia Saksan ja
Suomen sotilaallista yhteistyöstä 1940-41. Hels., 1988 (Пер.: Йокипии M.
Финляндия на пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве
Германии и Финляндии в 1940-1941 гг. Петрозаводск, 1999); Terä V.M.
Tienhaarassa. Syksyn 1940 tapahtumat Barbarossa — suunnitelman tausta vasten.
Hels.; Keuruu, 1962; Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940-1941. Hels.; Lahti, 1966.
2 Mannerheim G. Op. cit. S. 289.
62
нательное «да», все еще продолжается1. Геринг же и финский послан¬
ник в Берлине получили ответ о согласии на впуск немецких войск
в Финляндию под видом «транзита» в Норвегию уже 19 августа1 2.
Очевидно, Маннергейм прав в том отношении, что именно на
уровне государственно-политического руководства требовалось при¬
нятие такого рода решения. Но оно, бесспорно, могло стать иным,
если бы сам Маннергейм занял позицию отказа от вступления не¬
мецких войск на территорию Финляндии. Вообще же, как пишет
упоминавшийся уже В. Мери, «после войны в Берлине нашли рапорт
Вельтьенса, где он информировал, что обсуждал вопрос переброски
войск в том числе и с Рюти»3.
При докладе Герингу после возвращения в Берлин Вельтьенс от¬
разил явную заинтересованность финского руководства в том, что
ему предлагалось, имея в виду возможное участие в перспективе
Финляндии в войне против Советского Союза на стороне Германии.
Финский историк доктор Хейкки Яланти пишет: «Согласно устному
докладу Вельтьенса, Маннергейм и Рюти сказали ему, что с возникно¬
вением войны с Советским Союзом Финляндия будет сражаться до
последнего человека»4.
Как видно из всего произошедшего, Геринг не ошибался в своих
замыслах, адресуя Вельтьенса именно к Маннергейму, видя в нем
ключевую фигуру в решении проблемы с Финляндией как важного
северо-восточного фланга в войне против СССР. Да и в последующем
Маннергейм совершенно определенно взял на себя функции по осу¬
ществлению обещанного Герингу.
В качестве ответного за подготовку конкретного соглашения
с Германией и его практическую реализацию маршал привлек нахо¬
дившегося в отставке генерал-майора Пааво Талвелу, который был
известен весьма враждебным отношением к Советскому Союзу, по¬
казав это в боях в Карелии в 1921-1922 годах и затем во время Зимней
войны 1939-1940 годов. Назначение Талвелы состоялось 21 августа
в довольно необычной ситуации. Маннергейм пригласил его на обед,
в ходе которого обсуждалась сложившаяся обстановка. Талвела запи¬
сал в своем дневнике о произошедшем так: «Эта неделя была судьбо¬
носной неделей для Финляндии. Тогда мы сделали поворот, перейдя
на сторону Германии»5.
Скрытно, не являясь официально военным, Талвела получил рас¬
поряжение взаимодействовать с немецкими представителями при
1 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 117.
2 Ibid. S. 115.
3 Мери В. Указ. соч. С. 158.
4 Jalanti H. Op. cit. S. 150.
5 Talvela R Sotilan elämä. Muistelmat 1. Jyväskylä, 1976. S. 235.
63
проведении переправы из Германии в финские порты Вааса и Оулу
тремя группами более 5,5 тысячи войск вермахта1 с использованием
соответствующих транспортных средств. Договоренность об этом
была оформлена техническим протоколом, который подписали не¬
мецкий майор и финский подполковник.
Так за спиной финского парламента и без ведома почти всего со¬
става правительства на территории Финляндии стали высаживаться
немецкие войска. Об этом не знал даже министр внутренних дел Э. фон
Борн. В свою очередь, и Гитлер, как писал профессор М. Йокипии,
«игнорировал собственное министерство иностранных дел и прово¬
дил важные решения в жизнь через военных (Геринг — Вельтьенс —
Маннергейм)...»1 2. Затем, лишь 22 сентября 1940 года, было официаль¬
но подписано германо-финляндское соглашение о мнимом «транзите»
немецких войск.
Роль Талвелы как эмиссара Маннергейма в связях с Герингом не
завершилась выполнением этого задания маршала. Наступал этап
налаживания взаимодействия в военно-оперативной области. Для
этого требовалось установление соответствующих контактов между
генеральными штабами Германии и Финляндии. В Хельсинки пред¬
полагали, что удастся в данном случае получить необходимую под¬
держку лично от Геринга, направив опять-таки в Берлин для встречи
с ним и некоторыми представителями руководства вермахта генерала
Талвелу.
Во время первого визита в Германию Талвелы в сентябре 1940 го¬
да ему не удалось по заданию Маннергейма встретиться сразу же
с Герингом — он отсутствовал в столице. Не состоялся контакт
с Герингом также и в ноябре, хотя предполагалось вручить ему па¬
мятную записку, одобренную Маннергеймом. Встречи происходили
лишь с некоторыми ответственными военачальниками.
В дальнейшем события развивались так, что Маннергеймом было
решено 4 ноября вновь направить Талвелу в Германию3. Через три дня
он уже был там, но Геринга опять не оказалось на месте, и пришлось
ожидать его. Между тем в Берлин приехал Молотов для переговоров
с Гитлером, в ходе которых одной из проблем сразу стал вопрос о по¬
явлении немецких войск в Финляндии.
Талвела тем временем пытался вести соответствующий зондаж,
встречаясь с некоторыми из тех лиц, кто соприкасался с прибли¬
1 Terä V. Op. cit. S. 162.
2 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 116.
3 См. об этом подробнее: Барышников В. Н. Германо-финляндское воен¬
ное сотрудничество во второй половине 1940 г. (к вопросу о значении тай¬
ных миссий П. Талвелы в Берлин) // Скандинавские чтения 2000 года. СПб.,
2002. С. 500-505.
64
женными к Гитлеру. 20 ноября, беседуя с советником Гитлера по
морским делам адмиралом О. Шниевиндом, Талвела сказал ему, что
по поручению Маннергейма имеет задачу проинформировать ру¬
ководящих деятелей Германии о военном положении Финляндии.
«...После того,— сказал он,— как мы получаем уже от Германии ору¬
жие и немецкие войска продвигаются через Северную Финляндию,
мы обретаем смелость, поскольку судьба Финляндии неотделима от
Германии. В силу этого надо, чтобы военные проблемы Финляндии
интересовали и Германию, особенно в том отношении, где интересы
требуют взаимности». При этом Талвела, сославшись на обдумыва¬
ние Маннергеймом способа защиты Аландских островов, высказал
идею, чтобы «немцы оккупировали один из островов Аландского
архипелага»1.
После этого Талвела 22 ноября возвратился в Финляндию, чтобы
доложить о содержании состоявшейся беседы с германским адмира¬
лом. Это он сделал, встретившись с Маннергеймом, а также с Рюти,
Вальденом, Виттингом и Хейнриксом. После второй беседы с марша¬
лом тот вновь распорядился направить Талвелу в Берлин.
7 декабря генерал прибыл в Германию, чтобы попасть на прием
к Герингу. Там он имел через два дня встречу в финляндском посоль¬
стве прежде всего с представителями вермахта, ведавшими разведкой
и непосредственно касавшимися в своей деятельности Финляндии.
Среди них были генерал-лейтенант К. Типпельскирх, полковник
Э. Кинцель, генерал от инфантерии В. Эрфурт.
В это время заканчивалась работа по составлению плана «Барба¬
росса». За день до подписания его Гитлером (18 декабря) Талвела встре¬
тился с начальником генерального штаба сухопутных войск Германии
генерал-полковником Ф. Гальдером. В итоге беседы с Талвелой тот за¬
писал в своем служебном дневнике: «Я просил дать сведения о сроках
приведения финской армии в состояние скрытой боевой готовности
для наступления в юго-восточном направлении»1 2. Уже по одной этой
записи нетрудно понять, что предусмотренное планом «Барбаросса»
участие Финляндии в агрессии против СССР имело уже место в виде
предварительного согласия с финской стороны.
Наконец, 18 декабря Талвела был принят Герингом в своем рабо¬
чем кабинете в присутствии офицера связи между ним и Гитлером
генерала К. Боденшатца, а также Вельтьенса. Беседа длилась более
часа. Излагая Герингу то, что было согласовано с Маннергеймом до
отъезда в Германию, Талвела, в частности, сказал, что «у Германии
в конфликте с Россией едва ли есть более естественный союзник, чем
1 Talvela Р. Op. cit. S. 247.
2 Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1969. Т. 2. С. 306.
65
Финляндия. Финляндия всегда была противником России, являет¬
ся она таковым также в настоящее время и будет всегда оставаться
таковым».
В свою очередь, Геринг, говоря об акции Вельтьенса, связанной
с его поездкой в Хельсинки, и начавшемся «транзите» немецких во¬
йск, с удовольствием констатировал, что Финляндия ответила по¬
ложительно, и с этого момента решилась судьба Финляндии. Затем
он особо подчеркнул: «После этого Финляндия оказалась в сфере
интересов Германии. И вы, генерал, можете сказать маршалу, что
Финляндии больше нечего бояться»1.
Возвратившись 20 декабря в Финляндию, Талвела доложил
Маннергейму о результатах поездки, а уже через два часа после этого
информировал президента. Вечером же он в хельсинкском ресто¬
ране «Сеурахуоне», находясь в обществе Маннергейма, Вальдена
и Хейнрикса, поведал еще раз о своем пребывании в Германии1 2.
На следующий день в оперативном отделе генштаба Финляндии
сочли возможным сделать первые наброски плана участия финских
войск в агрессии против Советского Союза3, имея в виду последую¬
щие предстоящие контакты с германским военным командованием.
Талвела тогда был упоен достигнутым успехом при выполнении тех
функций, которые ему поручил маршал как связному с Герингом.
В своем дневнике он записал 1 января 1941 года: «Надеюсь, что на¬
ступивший год принесет возможности вместе с Германией разбить
рюсся (презрительная кличка русских.— Н.Б.). Тогда, может быть,
осуществится моя давняя мечта о Карелии»4.
Маннергейм же решил уведомить Геринга о своих чувствах при¬
знательности ему. Направив 7 января письмо рейхсмаршалу, он
выражал благодарность за то, что тот идет навстречу надеждам, вы¬
раженным Финляндией5.
Последующие полгода 1941-го характеризовались развертывав¬
шейся подготовкой Финляндии к войне в соответствии с планом
«Барбаросса». Существуют различные толкования относительно того,
когда финское руководство официально узнало о существовании это¬
го плана. Но более ясно и определенно известно, что после проделан¬
ной Талвела работы маршал Маннергейм поручил заниматься непо¬
средственно согласованием оперативных военных планов Финляндии
1 Talvela R Op. cit. S. 262.
2 Ibid. S. 267.
3 Manninen O. Suur-Suomen ääriviivat. Hels., 1980. S. 33. Профессор О. Ман-
нинен ссылается при этом на карту «Наши возможности нападения», имею¬
щуюся в Военном архиве Финляндии (Sark. N 21621/3).
4 Talvela Р. Op. cit. S. 267.
5 Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Hels.; Keuruu, 1979. S. 245.
66
с командованием вермахта начальнику генштаба Хейнриксу. Он уже
с конца января 1941 года начал обсуждать в Германии с Гальдером
конкретные вопросы подготовки финской армии к боевым действиям
против Советского Союза совместно с немецкими войсками. 30 янва¬
ря Гальдер записал в своем военном дневнике о достигнутой догово¬
ренности по поводу скрытого проведения мобилизации в Финляндии
и нанесении финской армии удара на ленинградском направлении.
Произошедшее 30 января было названо финским военным атташе
в Берлине полковником В. Хорном «знаменательным днем в истории
Финляндии»1.
В текущем порядке отмечались факты контактов между Герингом
и Маннергеймом через доверенных лиц. Зафиксировано, в частно¬
сти, что в феврале 1941 года, когда по указанию Геринга находился
в Финляндии главный квартирмейстер германских ВВС генерал-лей¬
тенант X. Г. Зейдль, дважды состоялись его встречи с Маннергеймом.
Тогда обсуждался вопрос об использовании немецкой авиацией
финских аэродромов. По словам профессора М. Йокипии, «внимание
Маннергейма к генералу Зейдлю было очевидным». Ему церемони¬
ально вручил маршал правительственную награду — Большой крест
Белой Розы1 2.
Для ведения завершающих переговоров по оперативным вопросам
с представителями германского командования Маннергейм сформи¬
ровал делегацию, которую возглавил начальник генштаба генерал
Хейнрике. Переговоры состоялись 15-28 мая в Зальцбурге и Цоссене
с В. Кейтелем, А. Йодлем и Ф. Гальдером. В ходе обсуждения планов
совместных операций была достигнута договоренность о том, что
финские войска вступят в боевые действия против Советского Союза
через две недели со времени нападения на него Германии.
Уже через день после начала германской агрессии были отмечены
заслуги куратора Финляндии Геринга. 24 июня 1941 года финский по¬
сланник в Берлине вручил ему изящный памятный знак, которым на¬
граждались заслуженные авиаторы военно-воздушных сил. Принимая
эту награду, Геринг заверил финское руководство, что Финляндия
теперь получит с лихвой все то, «что захочет». Было при этом добав¬
лено, что она «сможет взять и Петербург», хотя его следует полностью
уничтожить, так же как и Москву. Телеграмма относительно сказан¬
ного Герингом была направлена посланником в Хельсинки президен¬
ту Р. Рюти. Копия ее адресовывалась и маршалу К. Г. Маннергейму3.
1 Гальдер Ф. Указ. соч. С. 343; Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 159.
2 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 179; Seppälä H. Suomi hyökkääjänä 1941.
Hels.; Juva, 1984. S. 70.
3 Ulkoasiainministeriön arkisto. 12 L. Sähkö Berliinistä Helsinkiin, 24.6.1941.
67
Таким образом, не приходится сомневаться в том, что финское руко¬
водство хорошо понимало, к какому результату приведет вступление
Финляндии в войну и действие ее войск на ленинградском направ¬
лении. Вряд ли поэтому есть основание приукрашивать личность
Маннергейма и приписывать ему чуть ли не любовь к Ленинграду, как
это иногда делают его биографы, отсеивая реальные факты.
В ходе участия Финляндии в войне против Советского Союза
в 1941-1944 годах Маннергейм лишь один раз встречался с Герингом,
побывав в Германии по приглашению Гитлера. Это произошло летом
1942 года, когда отмечалось 75-летие финского маршала. Сначала
сам Гитлер прилетал в Финляндию 4 июня, чтобы поздравить
Маннергейма с днем рождения, а затем в конце месяца принимал
его у себя в ставке в Восточной Пруссии. В своих воспоминаниях
об этом Маннергейм писал: «Я отчасти ожидал, что он снова под¬
нимет старый вопрос о совместных операциях против Ленинграда
и Мурманской железной дороги, но, к моему удовлетворению, хозяин
пожелал побеседовать о военном потенциале Финляндии»1.
Если допустить, что Гитлер не поднимал вопроса относительно
участия финской армии в 1942 году в наступлении на Ленинград (или
в Карелии), то надо все же полагать, что по тактическому замыслу
германского командования это должен был сделать Геринг, который
рассматривался наиболее близким к Маннергейму. На такое пред¬
положение наводит и запечатленный фотографом факт пребывания
Геринга и финского маршала за оперативной картой в это время.
Но биографами Маннергейма акцент делается на другой, чисто
бытовой части пребывания главнокомандующего финской армии «в
гостях» у ближайшего помощника Гитлера. В. Мери пишет об этом
так: «Последним принял Маннергейма Геринг — в своем поместье
Каринхалль. Во внушительном камине горели длинные поленья, точ¬
но как некогда у древних германцев. Маннергейм обратил внимание
на изменение, произошедшее с Герингом, который жил словно пер¬
сидский шах среди награбленного добра. Он подарил маршалу ящик
самого лучшего французского шампанского, поспешив при этом за¬
метить, что у него в подвалах имеется 35 тысяч бутылок для повсед¬
невных нужд — столько ему не успеть выпить за всю жизнь»1 2. И это
все о встрече их обоих и беседах.
Ничего существенного не сказал о встрече с Герингом и другой
исследователь жизни и деятельности Маннергейма Стиг Ягершельд3,
1 Mannerheim G. Op. cit. S. 408.
2 Мери В. Указ. соч. С. 170.
3 Jägerskiöld S. Suomen marsalka. Gustaf Mannerheim 1941-1944. Hels.;
Keuruu, 1981. S. 320.
68
книги которого о финском маршале представляют собой весьма об¬
стоятельные работы. Маннергейм же в своих мемуарах ограничился
лишь несколькими строками о времени, проведенном у Геринга.
«Присущие Герингу качества гостеприимного хозяина были пол¬
ностью проявлены в тот вечер непринужденного общения. Ночь
я провел в том же охотничьем доме и на следующий день, 28 июня
возвратился в Хельсинки»1. Никаких дополнительных сведений не
удалось обнаружить и в личном фонде документов К. Г. Маннергейма
в Национальном архиве Финляндии.
Между тем германским командованием было уже предусмотрено
овладение Ленинградом, и началась активная подготовка к этому. Для
осуществления штурма города представлялось весьма важным взаи¬
модействие с финской армией. Было бы наивно полагать, что приезд
Гитлера в Финляндию и вслед за этим посещение Маннергеймом
ставки германского главнокомандования и его личные контакты
с Герингом были связаны исключительно только с празднованием
75-летия финского маршала.
В ставке Гитлера не мыслили проведения операции с целью захвата
Ленинграда без участия финских войск. Об этом сам он сказал генера¬
лу Хейнриксу, приезжавшему специально в Германию для выяснения
перспектив дальнейшего ведения войны. В отчете Хейнрикса относи¬
тельно итогов своей поездки им докладывалось так: «Рейхсканцлер
сказал, что блокада Петербурга и его уничтожение имеют огромное
политическое значение. Это такое дело, которое он считает сво¬
им собственным, и осуществление его нельзя начать без помощи
Финляндии»1 2.
После поездки Хейнрикса в германскую ставку прошло немного
дней, и, естественно, через короткий промежуток времени в том
же 1942 году Гитлер вряд ли мог поменять свое мнение относи¬
тельно значимости участия финской армии в нанесении удара по
Ленинграду, тем более что он обосновал это следующим образом
в беседе с Хейнриксом: «Финское руководство и финские солдаты
способнее нас, немцев, вести войну в финских условиях»3.
В качестве посула финскому руководству за участие Финляндии
в решающей акции на ленинградском направлении Гитлер имел в ви¬
ду и подарок, как он говорил в своем кругу: «Нева в будущем должна
стать границей» между Германией и ее союзницей4.
1 Mannerheim G. Op. cit. S. 410.
2 Sota-arkisto, PK 1172/15. Kenraali Heinrichsin kokoelma. Muistiinpainoja
Saksan matkoilta 8.1.1942.
3 Ibid.
4 Из застольных бесед в ставке Гитлера//Новая и новейшая история.
1992. № 4. С. 178.
69
Известно, что в июне 1942 года, когда Маннергейм находился
в Германии, в ставке Гитлер подтвердил, что «запрограммированным
является наступление на Петербург»1. Маннергейм это слышал до¬
вольно ясно, о чем упомянул и в своих воспоминаниях.
Когда же на совещании в ставке Гитлера 23 августа 1942 года про¬
ведение операции по взятию Ленинграда было поручено фельдмар¬
шалу Э. Манштейну, руководившему до этого штурмом Севастополя,
то по его оперативному плану предусматривалось наступление в сен¬
тябре группы армий «Север» через Неву из района Мги и соединение
с финскими войсками. Намеченному плану не суждено было осуще¬
ствиться, поскольку он был сорван упредившими его действиями
Ленинградского и Волховского фронтов. В истории же далеко не
все осталось выясненным относительно поведения финского ко¬
мандования в соответствии с намечавшимся планом наступления
на Ленинград. Как, в частности, следует понимать фразу, ставшую
впоследствии хорошо известной, о том, что на втором этапе опе¬
рации, когда должен был начаться непосредственно захват города
Финляндии, предлагалось «выразить свои чувства» артиллерийским
огнем?1 2. Кому это конкретно надо было сделать? Наконец, о чем летом
1942 года говорили Геринг и Маннергейм, рассматривая оперативную
карту? Поиски ответов на эти вопросы еще следует продолжить.
Прослеживая процесс сближения и сотрудничества Маннергейма
с Герингом, длившийся немногим менее десятка лет, становится
ясно, как влияло это на развивавшиеся в Финляндии события 1930-
1940-х годов. Прежде всего, совершенно очевидна центральная роль
К. Г. Маннергейма в решении вопроса о впуске и размещении на
территории страны немецких войск для агрессии против Советского
Союза. Он же, как главнокомандующий вооруженными силами
Финляндии, непосредственно руководил с финской стороны конкрет¬
ной выработкой совместных с Германией оперативных планов веде¬
ния боевых действий против СССР на северо-востоке и в Заполярье.
Вполне понятна также та роль Маннергейма, которую он сыграл в на¬
ступлении на Ленинград и в последующей блокаде города, в захвате
и длительной оккупации территории Карелии. При анализе его со¬
трудничества с ближайшим помощником Гитлера — Герингом — все
эти аспекты раскрываются в концентрированном виде.
(Петербургская историческая школа. Альманах. Третий год выпуска.
СПб., 2004)
1 Mannerheim G. Op. cit. S. 409.
2 Talvela P. Sotilan elämä. Muistelmat II. Jyväskylä, 1977. S. 179; Манштейн Э.
Утерянные победы. M., 1957. С. 265-266.
70
В канун Зимней войны*
Со второй половины октября 1939 года становилось все более
очевидным, что советско-финляндские переговоры заходят в тупик
и вряд ли будет достигнута договоренность по внесенным советской
стороной предложениям. И. В. Сталин и В. М. Молотов начали скло¬
няться к тому, что остается крайнее средство — прибегнуть к силе
оружия. Ленинградский военный округ, Северный и Балтийский
флоты получили указания о переходе на повышенную боевую готов¬
ность. 29 октября военный совет Ленинградского округа представил
наркому обороны К. Е. Ворошилову «План операции по разгрому су¬
хопутных и морских сил финской армии»* 2.
Этот план был одобрен Генеральным штабом и утверж¬
ден Ворошиловым, хотя замысел его не являлся бесспорным. Им
предусматривалось наступление советских войск на пяти операцион¬
ных направлениях одновременно, что распыляло силы. Нереальным
являлся и расчет на возможность эффективного использования
крупных соединений, танковых частей и тяжелой артиллерии при
отсутствии широкой сети дорог и трудной проходимости местности.
Имевшиеся же в округе войска были явно недостаточны для ведения
наступления на весьма широком фронте (последовал приказ о выдви¬
жении с 5 ноября четырех новых дивизий на границу с Финляндией).
Для подготовки операции Военно-Морского Флота оставалось
еще меньше времени. Нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов только 3 ноября
направил директиву военному совету Балтийского флота, в которой
требовалось «быть в полной боевой готовности» к осуществлению
наступательных операций против Финляндии. Имелось в виду бло¬
кировать побережье Финляндии, уничтожить крупные финские во¬
енные корабли и захватить ряд островов в Финском заливе. В штабе
Балтийского флота составление плана боевых действий заняло около
20 дней3. После уточнений и поправок Н. Г. Кузнецов подписал его
22 ноября. На следующий день военный совет КБФ поставил кон¬
кретные боевые задачи частям флота4. До начала войны оставалось
семь дней.
Но и эти оперативные планы остались бы в стадии разработки,
если бы на последнем этапе советско-финляндских переговоров
Работа написана в соавторстве с О. Манниненом.
2 Российский государственный военный архив. Ф. 25888. Оп. 14. Д. 2. Л. 1.
План операции, представленный К. Е. Ворошилову 29.10.1939 г. (Далее:
РГВА).
3 Российский государственный архив Военно-Морского Флота. Ф. Р-92.
Оп. 2. Д. 543. Л. 11. (Далее: РГАВМФ).
4 Там же. Ф. P-1877. On. 1. Д. 80. Л. 21.
71
в Москве 9 ноября удалось достигнуть компромиссных решений.
Изменение позиции со стороны финского правительства могло при¬
остановить процесс подготовки военных действий с Финляндией.
1 ноября Сталин совещался в Кремле с узким кругом военного ру¬
ководства (К. Е. Ворошилов, Н. Г. Кузнецов, И. В. Смородинов) при
участии командования ЛВО и КБФ (К. А. Мерецков, В.Ф.Трибуц,
Н.Н.Вашугин). Через день он провел продолжительное, более чем
четырехчасовое,заседание Политбюро с участием руководства
Наркомата обороны, Генштаба и Главного политического управле¬
ния1. Отсутствие документов о ходе этого заседания не позволяет
раскрыть существа рассматривавшихся вопросов, но можно пред¬
положить, что и тогда еще были надежды на достижение догово¬
ренности с Финляндией, поскольку медлилось с отдачей последних
распоряжений о выдвижении войск на исходные позиции. К тому
же шел процесс перемещения соединений и частей Красной Армии
в Заполярье, Карелию и на Карельский перешеек из других военных
округов, а также создания новых формирований армии и флота.
Требовалось, в частности, развернуть Ладожскую военную флоти¬
лию. Об этом раньше вообще не думали, поскольку финляндскому
направлению придавалось второстепенное значение1 2 и отсутствова¬
ли необходимые боевые суда.
Решение самой проблемы сосредоточения и развертывания бо¬
евых сил армии и флота в пограничных с Финляндией районах
оказалось крайне затруднительным. Перемещение воинских частей
в условиях бездорожья изматывало военнослужащих, снижало бо¬
еспособность войск. К тому же на большие переходы и перевозки
войск затрачивалось значительное время. По подсчетам финского
историка М. Арниса, многим частям Красной Армии для того, чтобы
достигнуть границы с Финляндией, пришлось преодолеть только
железнодорожным путем в среднем более 1500 км3. Что касается
развертывания Ладожской военной флотилии, которая должна бы¬
ла сыграть важную роль при взаимодействии с войсками 7-й и 8-й
армий у западного и восточного побережья озера, то эта задача ока¬
залась невыполнимой. Нева покрывалась льдом, и с Финского залива
в Ладожское озеро смогла пройти лишь одна канонерская лодка4.
На проходившем 14 ноября в Ленинграде заседании большой
группы военачальников А. А. Жданов выступил с резкой крити¬
кой в связи с отсутствием необходимых сведений о военных пла¬
1 Горьков Ю.А. Кремль. Ставка. Генштаб. Тверь, 1995. С. 243.
2 РГАВМФ. Ф. P-1529. On. 1. Д. 80. Л. 93.
3 Aarnio М.А. Talvisodan ihme. Jyväskyliä, 1956. S. 62-63.
4 РГАВМФ. Ф. P-1529. On. 1. Д. 59. Л. 95.
72
нах Финляндии и планированием операции советских войск без
их учета. Командующий КБФ В. Ф. Трибуц получил распоряжение
выехать в Москву, где 16 ноября Сталин, Ворошилов, Кузнецов,
Мерецков и Ватутин, судя по всему, обсуждали конкретные вопро¬
сы предстоявших боевых действий. Вообще в течение 15-22, а затем
25-30 ноября Сталин ежедневно вместе с Ворошиловым проводил
продолжительные совещания с представителями высшего военного
командования и Наркомата оборонной промышленности. В их числе
были Б. М. Шапошников, Г. И. Кулик, Г. К. Жуков, С. К. Тимошенко,
Л.З.Мехлис, И. В. Смородинов, А. П. Локтионов, Б. Л. Ванников,
В. А. Малышев, И.Ф.Тевосян и др.1.
15 ноября перед военным советом ЛВО была поставлена задача за¬
вершить к 20 ноября сосредоточение войск1 2. По существу, за неделю
требовалось завершить выход войск в районы сосредоточения и вы¬
полнить огромный объем работы по подготовке их к наступлению.
Между тем Генштаб не имел в это время даже подробных топогра¬
фических карт местности, где должны били осуществляться боевые
операции. Впоследствии не хватало и работников для составления
карт военных действий, и для этого привлекли слушателей Академии
Генерального штаба3.
Просчеты в планировании и обеспечении самого наступле¬
ния были, конечно, видны Генштабу, а еще в большей степени тем
руководителям, которые находились непосредственно в Ленинграде
и всячески стремились ускорить подготовку операции. Командование
ЛВО докладывало в Москву, что в Финляндии все более наращивают¬
ся боевые силы, форсируется проведение мобилизации, возводятся
новые укрепления на Карельском перешейке и принимаются меры
для получения необходимой помощи от западных стран.
В эти дни переданная в распоряжение Ленинградского военного
округа 7-я армия в составе 19-го и 50-го корпусов заняла позиции
к северу от Ленинграда. В западной части Карелии развертывались
8-я и 9-я армии, а Мурманская армейская группа преобразовалась
в 14-ю армию. Учитывая трудности размещения в Карелии прибывав¬
ших войск, туда выехали Мерецков и Жданов, чтобы на месте решать
возникавшие неотложные задачи4.
В середине ноября получен приказ подготовиться к ведению бое¬
вых действий над финской территорией военно-воздушных сил
1 Горьков Ю. А. Указ. соч. С. 243-244.
2 РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 233. Л. 4. Директива К. Е. Ворошилова и
И. В. Смородинова (не позднее 17.11.1939).
3 Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968. С. 17.
4 РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 284. Л. 104. Шифровка H. Е. Чибисова Б. М. Ша¬
пошникову 19.11.1939.
73
Ленинградского округа, Балтийского и Северного флотов. Первоначально
перед авиацией ставилась ограниченная цель — нарушить железнодо¬
рожную связь Финляндии и вести разведку. Более обширный план дей¬
ствий поступил в авиационные части позднее. Первостепенное внимание
обращалось на действия бомбардировочной авиации. Директива военно¬
го совета КБФ, направленная частям ВВС за день до начала войны, требо¬
вала, чтобы самолеты избегали бомбардировок населенных пунктов, не
занятых крупными силами войск. Это распоряжение имело важное значе¬
ние, поскольку многие летчики были слабо подготовлены к выполнению
боевых заданий. Их умение поражать цель при бомбометании оценива¬
лось как находящееся «в зачаточном состоянии». По этой причине в ходе
начавшихся боевых действий пострадали от бомбометания гражданские
объекты. Командование ВВС вынуждено было отстранить от полетов
ряд экипажей, заменив их летным составом из других округов и флотов1.
Сведения, которыми располагало командование Красной Армии
об укреплениях на Карельском перешейке и финской обороне в це¬
лом, были крайне скудными. К тому же занижено оценивались ее
реальные возможности1 2. Было известно о наличии трех оборонитель¬
ных рубежей железобетонных сооружений с пулеметными огневыми
точками. Разведка, однако, совершенно не знала о модернизации этих
укреплений в 1939 году3. Существовала уверенность, что огромная
армия, вооруженная современными танками и самолетами, нанесет
мощный удар, которым будет расчищен путь для продвижения войск
через оборонительные линии. Медлить было нельзя, поскольку до на¬
чала зимы оставались считаные дни.
21 ноября командование округа оповестило 7,8,9 и 14-ю армии, что
время начала наступления «будет указано особым распоряжением»4.
23 ноября военные советы Балтийского и Северного флотов поста¬
вили командирам соединений боевые задачи и сообщили, по какому
сигналу их следует выполнять.
Одновременно войскам давались и установки политического ха¬
рактера. Они основывались на представлении, что Красная Армия
не встретит в Финляндии серьезного противодействия «со стороны
трудящихся и рядовых солдат». Существовало убеждение, что насе¬
ление стран, вступивших в войну с СССР, не будет рассматривать его
в качестве своего противника и чуть ли не сразу же «восстанет и бу¬
дет переходить на сторону Красной Армии», что рабочие и крестьяне
выйдут встречать советских воинов с цветами5.
1 РГАВМФ. Ф. P-1529. On. 1. Д. 59. Л. 160, 162.
2 Мерецков К. Л. На службе народу. М., 1968. С. 182.
3 РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 722. Л. 411-412.
4 Там же. Д. 243. Л. 19. Распоряжение военного совета ЛВО 21.11.1939.
5 Известия ЦК КПСС 1990. № 3. С. 201.
74
Представления такого рода укреплялись под влиянием инфор¬
мации, поступавшей по разведывательным и другим каналам. Как
докладывалось в Москву, воинственность в настроениях финских
военнослужащих проявляется «только среди молодых возрастов»,
а «среди резервистов старших возрастов настроение подавленное».
Сообщалось также, что «рабочие массы и беднейшие слои крестьян¬
ства выражают скрытое недовольство политикой правительства, тре¬
буют улучшения отношений с СССР и угрожают расправой тем, кто
ведет политику, враждебную Советскому Союзу...»1.
23 ноября в войска ЛВО прибыл начальник Главного политическо¬
го управления Красной Армии Мехлис для контроля и руководства
подготовкой предстоящего наступления. Он пришел к заключению,
что командование группировки войск на Карельском перешейке не¬
достаточно уяснило цель войны. При участии Мехлиса в Ленинграде
разработали приказ войскам о начале боевых действий, а также об¬
ращения «К финским солдатам» и «К трудящимся, крестьянам и ин¬
теллигенции Финляндии». Этим обращениям придавалось весьма
важное значение в пропаганде, направленной на то, чтобы вызвать
разброд в рядах противника. В войска была также направлена дирек¬
тива политуправления ЛВО о проведении агитационной работы в ча¬
стях в связи с обострением советско-финляндских отношений. В ней
говорилось: «С провокаторами войны пора кончать»1 2. Но решение
начать боевые действия против финской армии было известно лишь
узкому кругу руководящего состава вооруженных сил. Поэтому в во¬
йсках разъяснялись главным образом события, связанные с совет¬
ско-финляндскими отношениями, а также с проблемой обеспечения
безопасности Ленинграда и северозападных рубежей.
Тем временем в политических кругах Финляндии складывалось
впечатление, что напряженность после возвращения финской де¬
легации из Москвы спала и нет оснований ожидать возникновения
военного конфликта. Горожане, эвакуировавшиеся в сельскую мест¬
ность, начали возвращаться домой, возобновились занятия в школах.
Комиссия правительства по иностранным делам 20 ноября приняла
решение, чтобы приблизительно половина призванных в вооружен¬
ные силы была демобилизована. Министр обороны Ю.Ниукканен
согласовал эти вопросы 16 ноября на совместном заседании прави¬
тельства и лидеров парламентских фракций, поскольку затраты на
содержание войск были значительными, а промышленность испыты¬
вала большой недостаток в рабочей силе. Премьер-министр Каяндер
1 РГВА. Ф. 25888. Оп. 11. Д. 17. Л. 194, 196, 199; Оп. 13. Д. 76. Л. 200.
Доклад П.Г. Тихомирова, подготовленный для К.Е. Ворошилова. 10.11.1939.
2 Там же. Оп. 13. Д. 30. Л. 1. Директива начальника Политуправления
ЛВО Горохова 23.11.1939.
75
в публичной речи 23 ноября призвал финнов ввести свою жизнь
в нормальное русло1.
В кругах военного руководства также считали, что в ноябре воен¬
ная угроза ослабла1 2. 25 ноября в обзоре разведотдела финской армии
делался вывод, что Советский Союз не начнет войну в условиях на¬
ступления зимы и с учетом того, что Германия не проявляет актив¬
ности в ведении военных действий на Западе. Советскую политику
отсрочки наступления рассматривали в этом обзоре как типичное
торгашество. Считалось, что Москва не предпримет силового давле¬
ния потому, что прервались переговоры, которые велись с Турцией3.
Вместе с тем маршал Маннергейм не был столь оптимистичен. Он
считал необходимым держать войска, сосредоточенные в пригранич¬
ных районах Карельского перешейка, в повышенной боевой готов¬
ности. Аналогичного мнения придерживался командующий армией
перешейка генерал-лейтенант Эстерман4.
В кругах политического и военного руководства Финляндии
склонны были считать боевую готовность страны довольно высокой,
что показали осенние маневры финской армии. По утверждению
известного в Финляндии военачальника полковника П.Талвела,
в войсках царило «воинственное настроение». Об этом же писал впо¬
следствии и один из руководителей шюцкора в 1939 году А. Мартола5.
Более того, в оперативных планах допускалась возможность переноса
боевых действий на советскую территорию. Впоследствии же, через
несколько месяцев после Зимней войны, официально высказывалась
точка зрения о том, что если бы у Финляндии были достаточные
силы, то ей следовало вторгнуться в пределы Советского Союза и за¬
нять позиции «далее границ 1939 года»6.
Перед советским руководством в преддверии войны помимо чисто
военных вопросов стояла и серьезная проблема общеполитическо¬
го характера. Как обосновать, что предпринимаемое наступление
и операция по разгрому финской армии вызваны ее собственными
действиями? Требовалось доказать виновность Финляндии в том,
что пришлось вынужденно прибегнуть к силе оружия. От этого
1 Kansallisarkisto. Paasikiven pvk. 16-20.11.1939. (Далее: KA.)
2 Manninen O. Suomi toisessa maailmansodassa//Suomen historia. Espoo,
1987. Osa 7. S. 281.
3 KA. Mannerheimin kokoelma. Tiedustelukatsaus 25.11.1939.
4 Manninen O. Talvisodan poliittiset ja sotilaalliset valmistelut//Yaksi so¬
ta — monta näkymystä. Tampere, 1990. S. 19; KA. Paasikiven pvk. 18-22.11.1939.
5 Talvela P. Sotilaan elämä. Muistelmat. Jyväskylä, 1976. Osa I. S. 153;
Martola A. E. Sodassa ja rauhassa. Keuruu, 1973. S. 99.
6 Ulkoasiainministeriön arkisto. 12 L. Sähkö Suomen ulkomaan edustaistoille
11.11.1941. (Далее: UM.)
76
во многом зависело морально-политическое состояние советского
общества и отношение к войне финского населения. Важное значение
имела реакция мировой общественности на то, что Советский Союз,
активно выступавший в Лиге наций за обуздание агрессии, сам начал
вооруженные действия против соседнего государства.
Судя по всему, поиски решения этой проблемы также протекали
в большой спешке. Как показывает сопоставление отдельных доку¬
ментов и фактов, «политический сценарий» был принят после явно
обозначившегося тупика на московских переговорах, но не позд¬
нее 11 ноября1. В узком кругу политического руководства (Сталин,
Молотов, Ворошилов, Жданов) родился тогда замысел создания с на¬
чалом военных действий альтернативного правительства Финляндии
(после вступления на ее территорию Красной Армии), а также за¬
благовременного формирования подчиняемых ему вооруженных
сил из числа финнов и карел, проживающих в Советском Союзе. Для
реализации этого замысла был привлечен находившийся в Москве
в эмигрантском руководстве компартии Финляндии и в Исполкоме
Коминтерна О. Куусинен. Участие же Красной Армии в боевых дей¬
ствиях на территории Финляндии должно было официально осу¬
ществляться на основе договора с новым правительством. Хотя
Сталин нередко выступал с критикой идеи экспорта революции, этот
замысел реально означал попытку осуществления ее на практике1 2.
Мысль о создании правительства Куусинена, вероятно, появилась
самое позднее 13 ноября, когда секретарю ЦК КПФ А.Туоминену, на¬
ходившемуся в Стокгольме, был направлен вызов прибыть обратно
в Советский Союз. Конкретные указания (очевидно, устные) о фор¬
мировании армии «народного правительства» опять-таки были даны
еще до того, как Ворошилов 11 ноября отдал приказ о ее создании3.
Подготовка альтернативного правительства Финляндии и его армии
велась до конца ноября. Оставалось найти повод для начала войны.
В рекомендациях советского полпреда в Хельсинки Деревянского,
направленных Молотову 17 ноября в форме докладной записки, со¬
держалось перечисление ряда мер давления на Финляндию для созда¬
ния напряженной обстановки в советско-финляндских отношениях.
Имелось в виду использовать для этого средства печати, проведение
1 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1380. Л. 1; Brotherus H. Eljas Erkko. Hels., 1973.
S. 131; Kleemola P. Helsingin Sanomat sananvapauden monopoli. Hels., 1981. S. 26;
Pakaslahti A. Talvisodan poliittinen näytelmä. Hels; Porvoo, 1970. S. 203.
2 Stalins Letters Molotov, 1925-1936. Birghamton, 1995. S. 182.
3 Jussila O. Terijoen hallitus. Porvoo etc., 1985. S. 49; Baryshnikov V.N.
Neuvostoliiton ja Suomen sisäisen kehitystekijöiden vaikutuksesta keskinäistn
turvallisuusongelmien ratkaisemis-sen 1930-luvun lopulla//Talvisota, Venäjä ja
Suomi. Hels., 1991. S. 225; РГВА. Ф. 33987. On. 3. Д. 1380. Л. 1.
77
массовых демонстраций в Ленинграде и принятие ряда других мер.
В случае же если правительство Финляндии не удовлетворит тре¬
бования советской стороны, то идти на разрыв пакта о ненападе¬
нии, сообразуя этот шаг с учетом складывающейся международной
обстановки1.
Все, что происходило затем, дает основание заключить о довольно
последовательном осуществлении на практике рекомендаций пол¬
преда. Атмосфера в советско-финляндских отношениях с помощью
средств массовой информации была доведена до крайней степени
напряженности. Особенно резкий крен в сторону усиления конфрон¬
тации между двумя государствами стал наблюдаться после выступле¬
ния с речью 23 ноября премьер-министра Финляндии А. Каяндера.
В Советском Союзе было обращено особое внимание на ту ее часть,
где Каяндер подчеркнул, что правительство не пойдет навстречу
предложениям СССР. В ответ «Правда» опубликовала 26 ноября за¬
предельную по своей тональности и формулировкам статью под на¬
званием «Шут гороховый на посту премьера»1 2.
В тот же день произошло еще более существенное событие, кото¬
рое известно в истории как «Выстрелы у Майнилы». По сообщению
ТАСС, 26 ноября в 15 час. 45 мин. финская артиллерия обстреляла на
Карельском перешейке пограничную местность у деревни Майнила,
в результате чего четыре красноармейца были убиты и девять ранены.
В ноте, которую через несколько часов Молотов передал фин¬
ляндскому посланнику Ирье-Коскинену, происшедшее у Майнилы
квалифицировалось с советской стороны как «враждебный акт про¬
тив СССР», в связи с чем предлагалось отвести финские войска от
границы на 20-25 км, чтобы не создавалась угроза Ленинграду3.
В последующие три дня в советской печати появились и другие со¬
общения о вооруженных столкновениях на советско-финляндской
границе в Карелии и Заполярье. В основе их были донесения погра¬
ничных войск и военного совета Северного флота4. Но центральным
событием стали все же выстрелы у Майнилы. Именно вокруг этого
1 Архив внешней политики Российской Федерации. Ф. 06. On. 1. П. 18.
Д. 194. Л. 18-19. Докладные записки В. К. Деревянского В.М. Молотову
17.11.1939. (Далее: АВП РФ.)
2 Правда. 1939. 26 ноября.
3 Внешняя политика СССР: С6. документов. М., 1946. Т. IV. С. 463.
4 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1240. Л. 121-122. Информация Л. П. Берии К. Е.
Ворошилову 28.11.1939; Пограничные войска СССР: 1939 — июнь 1941 гг.:
С6. документов и материалов. М., 1970. С. 57-58; РГАВМФ. Ф. Р-970. Оп. 2.
Д. 147. Л. 106. Шифровка командующего Северным флотом В.П. Дрозда ко¬
менданту Беломорского укрепрайона 28.11.1939.
78
инцидента сложилась острая конфликтная ситуация с драматически¬
ми последствиями.
С финской стороны происшедшее у Майнилы было истолковано
как обстрел, который велся советскими орудиями. Маннергейм сразу
же заявил, что в это время финские передовые батареи легкой артил¬
лерии не могли обстрелять район Майнилы, так как находились на
удалении 20 км от границы1. Данные финских пограничников, зафик¬
сированные в журнале наблюдений, также свидетельствовали, что
артиллерийские выстрелы производились с советской стороны. За
период с 15.30 до 16.05 (по московскому времени) было зафиксирова¬
но пять артиллерийских и два гранатометных выстрела. Характерно,
однако, что, по данным советских документальных источников,
в районе Яаппинен (в 5 км от Майнилы) располагалась одна из фин¬
ских батарей1 2. По финским же данным, она переместилась туда после
упомянутых выстрелов.
Советская сторона не проявила желания провести совместное рас¬
следование происшедшего, как это предусматривалось соглашением
о режиме границы. Официально лишь сообщалось, что полковник
П. Г. Тихомиров, являвшийся начальником оперативного отдела шта¬
ба ЛВО, выехал на место конфликта. Итогов проведенного им рассле¬
дования происшествия у Майнилы не публиковалось. К тому же не
оперативный дежурный штаба ЛВО сообщил в Москву о случившем¬
ся, а, наоборот, изначально с запросом по этому поводу обращались
к нему из Генштаба3. Остались безвестными и те красноармейцы,
о которых сообщалось как о погибших от артобстрела у Майнилы.
Поиски историков пока не дали возможности получить точные
сведения. В архиве А. Жданова найдены лишь лаконичные замет¬
ки, которые могут относиться к указанным событиям: «1. Батальон
войск НКВД. 2. Рация. 3. Митинги. 4. Люди „о начале”. Насчет пол¬
ка. Войны не объявляются (последнее слово зачеркнуто.— Авт.).
5. Листовки 30-го. 6. Речь Молотова... 7. Радиоперехват. Обращение ЦК
финской компартии. Крупными: К трудящемуся народу Финляндии
(радиоперехват — перевод с финского)»4. Дата записей не указана.
Финляндские историки расшифровывают все это как свидетельство
намечавшихся действий, предшествовавших войне. При этом первый
пункт о батальоне войск НКВД рассматривается ими как относящий¬
1 Helsingin Sanomat. 1939. 28.11.
2 РГАВМФ. Ф. Р-92. Оп. 2. Д. 521. Л. 1.
3 РГВА. Ф. 37977. On. 1. Д. 261. Л. 270, 271. Переговоры по телеграфу
между оперативными дежурными Генштаба и штаба ЛВО 26.11.1939.
4 Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории.
Ф. 77. Оп. 3. Д. 163. Л. 312. Отрывочные заметки, сделанные А. Ждановым.
(Далее: РЦХИДНИ.)
79
ся к событиям у Майнилы и делается ссылка на показания одного
из советских военнопленных о том, что вблизи Майнилы видели
начальника НКВД по Ленинградской области комиссара 3-го ранга
С. Гоглидзе. По рассказам бывшего майора госбезопасности (впослед¬
ствии генерала) Окуневича, он вместе с двумя московскими «специ¬
алистами по баллистике» и 15 другими военнослужащими произвели
пять артиллерийских выстрелов из нового секретного оружия в рай¬
оне Майнилы1. Такая реконструкция событий все же не дает точного
ответа о происшедшем.
Тем временем полученная в Хельсинки советская нота требовала
ответа без промедления. Судя по всему, у финляндского правитель¬
ства и военного руководства не было единства в этом вопросе. 27 но¬
ября Маннергейм подал президенту заявление об отставке с поста
главнокомандующего. До этого он подготовил серьезные замечания
относительно упущений в укреплении обороны. Представленные
маршалом и министром обороны Ниукканеном Государственному
совету доклады, содержавшие оценку обстановки, во многом исклю¬
чали друг друга. Маннергейм выражал несогласие с политическим
руководством страны, недооценивавшим серьезность складывавше¬
гося положения и возможность возникновения в ближайшее время
войны. Он более реалистично оценивал обстановку. И хотя дело до
отставки не дошло, он желал оказать давление на тех деятелей, кото¬
рые пребывали в плену иллюзий.
Действительно, через несколько часов после инцидента у Майнилы
атмосфера в Советском Союзе еще больше накалилась. Призывы,
раздававшиеся на массовых митингах и демонстрациях, по радио,
а затем появившиеся и в утренних газетах следующего дня, имели
весьма определенный смысл: «Ответить тройным ударом!», «Дать от¬
пор зарвавшимся налетчикам!», «Уничтожить гнусную банду!» и тому
подобное. В части Ленинградского военного округа было направлено
указание: «В случае повторения провокаций со стороны финской во¬
енщины — стрельбы по нашим войскам — нашим войскам немедлен¬
но отвечать огнем вплоть до уничтожения стрелявших»1 2.
27 ноября финский посланник в Москве Ирье-Коскинен вручил
Молотову ответную ноту финляндского правительства, в которой
излагалась его позиция относительно происшедшего конфликта.
В ней высказывалось предположение, что случившееся в районе
Майнилы, возможно, следствие несчастного случая на советской сто¬
роне во время учебных стрельб и целесообразно образовать совмест¬
1 Маннинен О. Выстрелы были//Родина. 1995. № 12. С. 57.
2 РГВА. Ф. 25888. On. 11. Д. 17. Л. 280. Телеграмма начальника штаба ЛВО
Н.Е. Чибисова командующим 7, 8, 9 и 14-й армий 27.11.1939.
80
ную комиссию для выяснения обстоятельств дела. Вместе с тем в ноте
выдвигалось предложение отвести как финские, так и советские
войска от границы1.
Ответ финляндского правительства вызвал резко негативную
реакцию в Москве, поскольку считалось, что в таком случае совет¬
ские войска пришлось бы отвести к пригородам Ленинграда, и по¬
добная позиция расценивалась как стремление финской стороны
«впредь держать» город «под угрозой»1 2. В ответе советского прави¬
тельства 28 ноября финская нота рассматривалась как «документ,
отражающий глубокую враждебность правительства Финляндии
к Советскому Союзу» и желание «довести до крайности» возникший
кризис. В заключение заявлялось, что СССР денонсирует договор
о ненападении3.
На следующий день в ноте, направленной Молотовым Ирье-
Коскинену, сообщалось о продолжающихся нападениях фин¬
ских воинских частей на советские войска на различных участках
советско-финляндской границы. В связи с этим советское прави¬
тельство заявляло, что не может впредь терпеть подобное, а также
далее «поддерживать нормальные отношения с Финляндией и вы¬
нуждено отозвать из Финляндии политических и хозяйственных
представителей»4.
При вручении ноты Ирье-Коскинену В. П. Потемкин подтвердил,
что это означает разрыв отношений СССР с Финляндией. Тогда со
стороны финляндского посланника последовало сообщение о по¬
лучении им уже ответной ноты из Хельсинки, в которой речь идет
о принятии советского предложения об отводе финских войск от
линии границы на 20-25 км.
В ходе обсуждения этого решения правительством Финляндии
часть министров считала возможным пойти на его принятие.
Но большинство занимало отрицательную позицию. Самым не¬
примиримым противником отвода войск был министр обороны
Ниукканен. Его позицию разделяло и военное командование, которое
готово было продолжать концентрацию боевых сил в пограничной
полосе. В конечном счете ответная нота, содержавшая согласие на
отвод войск, подготовленная Э. Эркко 29 ноября, была отправлена
в Москву5. Произошло это уже с явным запозданием. Потемкин
сообщил в заключение беседы с Ирье-Коскиненом, когда состоялось
1 Внешняя политика СССР: Сб. документов. М., 1946. Т. 4. С. 463-464.
2 Там же. С. 465.
3 Там же; АВП РФ. Ф. 06. On. 1. Д. 188. Л. 19.
4 АВП РФ. Ф. 06. On. 1. П. 18. Д. 188. Л. 26. В.М. Молотов — А.С. Ирье-
Коскинену. 28.11.1939; Зимняя война//Междунар. жизнь. 1989. № 12. С. 216.
5 Hokkanen К. Kyösti Kallio. Porvoo etc., 1986. Osa 2. S. 281.
81
вручение ему ноты Молотова, что представителям советского пол¬
предства ужа дано указание немедленно выехать из Финляндии1.
Таким образом, произошел разрыв советско-финляндских отноше¬
ний. Далее события развивались стремительно и неожиданно для
Финляндии, поскольку официально никакого ультиматума ей не
предъявлялось. Существует вместе с тем мнение, что выдвинутое
советским правительством требование об отводе финских войск от
границы на 20-25 км можно рассматривать как своего рода ультима¬
тум. В Финляндии, однако, это так не понимали и придерживались
прежней позиции1 2.
Согласно появившимся уже во время войны публикациям со¬
ветской печати, пограничные провокации происходили со стороны
Финляндии даже непосредственно перед началом боевых действий.
Как утверждалось, финские солдаты 30 ноября в 2 часа ночи пере¬
секли границу у побережья Ладожского озера в Мантсила, а немного
позднее финская пехота, поддерживаемая пулеметным огнем, на¬
ступала на Карельском перешейке в районе Раасули в направлении
Коркиамяки, а две роты — на деревню Термолово3. В то же время
еще до получения последней финской ноты советским подводным
лодкам уже было приказано занять боевые позиции в Балтийском
море, а спустя несколько часов поступило распоряжение приступить
к задержанию всех финских кораблей, применяя, если потребуется,
силу оружия4.
30 ноября в войсках Ленинградского военного округа, на кораблях
Балтийского и Северного флотов закончились последние приготов¬
ления к началу боевых действий. Командованию оставалось полу¬
чить приказ о вскрытии конвертов с оперативными документами
о переходе в наступление. Части Красной Армии, выдвинутые не¬
посредственно к границе с Финляндией к полудню 29 ноября, были
сориентированы, что через несколько часов им предстоит начать
боевые действия.
Об этих последних приготовлениях на границе с советской сто¬
роны у правительства Финляндии не было информации, не было ее
и у финского военного руководства. В оценке обстановки исходили
из того, что она не столь напряженная5, чтобы возникли военные
действия.
1 АВП РФ. Ф.06. On. 1. П. 18. Д. 184. Л. 16. Из дневника В.П. Потемкина
29.11.1939; Зимняя война. С. 217.
2 Донгаров А. Г. Предъявлялся ли Финляндии ультиматум? //Воен.-ист.
журн. 1990. № 3. С. 46.
3 Армия страны социализма. М., 1940. С. 18.
4 РГАВМФ. Ф. Р.-1529. On. 1. Д. 68. Л. 36.
5 Pakaslahti A. Talvisodan poliittinen näytelmä. Porvoo; Hels., 1970. S. 188.
82
В Москве большую часть ночи кануна войны Ворошилов находил¬
ся у Сталина в его кабинете в Кремле. По времени это было их самое
длительное совещание перед началом войны — более девяти часов1.
В ту ночь военный совет Ленинградского военного округа, получив
приказ из Москвы, передал командованию армий, сосредоточенных
для перехода в наступление, совершенно секретную директиву: вве¬
сти в действие с утра 30 ноября распоряжение от 21 ноября 1939 года,
где излагались ближайшие задачи наступления. Время перехода госу¬
дарственной границы было назначено на 8.30 после артиллерийского
огневого налета по переднему краю финской обороны и в ее глубину.
Командование Балтийского флота передало боевым кораблям от¬
ряда особого назначения приказ о выходе в море для проведения
десантной операции по захвату островов в Финском заливе. В частях,
готовившихся к наступлению, был объявлен приказ о начале военных
действий с Финляндией.
(Зимняя война 1939-1940 гг. Кн. 1. Политическая история. М.у 1999)
1 Горьков Ю. Л. Указ. соч. С. 244.
83
«...„Правительство“ а-ля Куусинен
для будущей России...»*
Кризис, проявившийся в конкретной деятельности «терийокского
правительства», указывал на то, что в Москве начали отходить от реа¬
лизации первоначального сценария проведения войны с Финляндией
и вынуждены были признать факт ошибочности создания «кабинета»
Куусинена.
Вместе с тем в финской исторической литературе отмечается,
что явный провал в СССР замысла относительно «народного пра¬
вительства» Финляндии являлся лишь одной стороной неудачи еди¬
ной стратегической направленности в политике Советского Союза.
Высказывалось мнение, что дело заключалось не просто в ошибке или
просчете Сталина, а было результатом неосуществленного варианта
общей линии СССР, выражавшейся в стремлении достичь расшире¬
ния советских территорий. Профессор О. Юссила, в частности, свел
к такому утверждению чуть ли не большую часть своей книги о «те-
рийокском правительстве»1.
Но в условиях расширения доступа к архивным источникам
правомерно поставить вопрос: почему до настоящего времени
в Финляндии уходят от выяснения того, что и финское руководство,
в свою очередь, определенно имело замысел создать в ходе Зимней
войны марионеточное «русское правительство» в приграничной тер¬
ритории СССР и что за этим стояло? Сведения о подобных идеях и их
реализации в исторической финской литературе весьма ограничен¬
ные. В некоторых научных и справочных изданиях содержится лишь
общая констатация об этом. «В один момент в начале войны,— гово¬
рится в одном из них,— в правительственных кругах Финляндии ста¬
ли разрабатывать возможный вариант создания у восточной границы
русского эмигрантского правительства», но такие «политические
планы скоро отпали»* 1 2.
Подобного рода упоминания, естественно, не могут раскрыть кон¬
кретную работу, которая в этом направлении велась в Финляндии,
и преследовавшиеся финским руководством цели. Отсутствие об¬
стоятельных научных разработок в этом отношении не может быть
объяснено только тем, что у такого «русского правительства», так
же как и у «терийокского», реально «не было никакой деятельности»
и поэтому можно «воздерживаться от истолкования и разъяснения
Работа написана в соавторстве с В. Н. Барышниковым.
1 См.: Jussila О. Terijoen hallitus. S. 63-107.
2 Talvisodan pikkujättiläinen. Porvoo; Hels.; Juva, 1999. S. 224.
84
раскрывающих его новых документов»1. Но ведь сам факт имевшейся
попытки финского руководства сформировать из русских «прави¬
тельство», альтернативное официально существующему в СССР, уже
говорил о многом.
Если вспомнить, что Финляндия на заре своей независимости
так же стремилась создать на российской территории некие «прави¬
тельства», претендуя при этом на отторжение от России Восточной
Карелии, то и здесь можно, соответственно, протянуть историческую
линию к событиям уже зимней войны и указать на наличие в фин¬
ском руководстве явных тенденций к расширению территории своего
государства за счет Советского Союза. Эти тенденции, как известно,
затем еще более четко проявились в годы Великой Отечественной во¬
йны. Тогда финские вооруженные силы осуществили захват большей
части советской Карелии, переименовав даже на свой лад названия
ряда карельских городов, и удерживали эту территорию до осени
1944 года.
В данном случае, поскольку факт попытки финского руководства
образовать «российское правительство» в годы Зимней войны был
налицо и работа в таком направлении нередко обуславливалась по¬
явлением «терийокского правительства», этот вопрос заслуживает
особого внимания.
В ходе советско-финляндской войны тот кризис, который наблю¬
дался в деятельности «народного правительства» Куусинена, как раз
совпал с активизацией работы со стороны финского руководства по
образованию некого нового «русского правительства», альтернатив¬
ного советскому. И первым, что представляется наиболее важным
выяснить, является вопрос, кто конкретно в Финляндии стоял за раз¬
работкой такой идеи.
Здесь очевидно, что одним из сторонников этой идеи тогда являл¬
ся главнокомандующий финскими вооруженными силами маршал
К. Г. Маннергейм. Он уже в самом начале войны решил «предложить
для размышления мысль, что, возможно, могут быть основания обра¬
зовать где-то вблизи восточной границы „русское правительство"»1 2.
Причем его взгляды в данном случае заключались в том, что это
«правительство» не должно было стать лишь ответной акцией по от¬
ношению к «финскому народному правительству» в Терийоки. По су¬
ществу, как он указывал представителям министерства иностранных
дел Финляндии, важно было «повлиять каким-то образом на народ
России и на посылаемые против Финляндии войска»3. Иными сло¬
1 Jussila О. Neuvostolainen jälkikuva Terijoen hallituksesta. S. 107.
2 Pakaslahti A. Op. cit. S. 221.
3 Ibid.
85
вами, на деле речь шла о решении задач, которые предполагали уже
серьезную идеологическую борьбу с существующим в СССР строем,
причем опору в реализации своей идеи Маннергейм видел прежде
всего в наличии «враждебных советскому правлению эмигрантов».
Имелось в виду использование и «других элементов», что, скорее все¬
го, уже относилось к военнопленным1.
Поскольку до сих пор о роли маршала в его замысле вести борьбу
за изменение существующего строя в Советском Союзе в то вре¬
мя известно довольно мало1 2, а сам он затем об этом уже не любил
распространяться, то, соответственно, этого вопроса не касались
в исследовательской литературе. Однако для всесторонней оценки
складывающейся тогда ситуации, безусловно, следует и с этим все же
разобраться.
Хорошо известно, что Маннергейм всегда занимал крайне отрица¬
тельную позицию в отношении изменений, произошедших в России
после 1917 года. Тридцать лет жизни в России и служба в русской
армии для него не могли пройти бесследно. Как отметил по этому по¬
воду биограф маршала В. Мери, «Маннергейм переживал революцию
по другую строну баррикад», являясь для нее «смертельным врагом»,
и «не пытался понять революцию, как-то исправить сложившееся
у него отрицательное представление о ней»3. В своих же мемуарах
К. Г. Маннергейм отмечал, что в момент революции в 1917 году его
«интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были
спасти Российское государство», но он был в данном случае разочаро¬
ван, поскольку тогда «не было и намека на сопротивление»4. В целом
очевидно, что начавшуюся советско-финляндскую войну маршал
также мог рассматривать как определенное продолжение того, что не
удалось сделать в период революции — постараться свергнуть уста¬
новившуюся в России советскую власть.
Не все, конечно, в правительственных сферах Финляндии под¬
держивали подобные инициативы. Некоторые считали их явно
«сумасбродными»5, но тем не менее эта идея все же стала рассматри¬
ваться. Причем очевидно, что осуществление подобных целей могло
произойти, естественно, ведя наступление против Советского Союза,
т. е. с переносом боевых действий на советскую территорию. Однако
начало широкомасштабной успешной наступательной операции фин¬
ской армии в этот период осуществить было крайне сложно. Нужна
1 Ibid.
2 См.: Manninen О. Mannerheim torjui vlasovilaiset Suomesta//Sotilasaikaka
uslehti. 1994. N 4.
3 Мери В. Карл Густав Маннергейм — маршал Финляндии. М., 1997. С. 91.
4 Карл Густав Маннергейм. Мемуары. М., 1999. С. 82.
5 Pakaslahti A. Op. cit. S. 221.
86
была активная военная поддержка со стороны Запада, его непосред¬
ственное участие в военных операциях против СССР. В результате
реализация идеи формирования «русского правительства» во многом
зависела от дальнейшего хода развития боевых действий и от сте¬
пени участия в Зимней войне англо-французской коалиции, а сама
реализация замысла сформировать «русское правительство» у границ
Финляндии вообще должна была в корне изменить сам характер на¬
чавшейся войны.
В контексте этого следует иметь в виду активизацию процесса про¬
исходивших с декабря 1939 года переговоров с Англией и Францией
относительно совместных военных операций и переноса их сразу за
пределы Финляндии. Тогда финское военное руководство надеялось
на вторжение войск союзников непосредственно на советскую терри¬
торию. В ходе заседания Государственного совета вполне определенно
говорилось о целесообразности и возможности «высадки англи¬
чан в Мурманске»1. После этого на переговорах с представителями
Великобритании маршал К. Г. Маннергейм конкретно указывал на то,
что операция по захвату Мурманска «могла бы быть крупномасштаб¬
ной, имеющей решающее значение, если она планировалась бы в глу¬
бину через Архангельск»1 2. Следовательно, финское военное руковод¬
ство рассматривало реальную возможность ведения весьма активных
наступательных боевых действий против СССР. При этом начальник
генштаба финской армии генерал К.Л.Эш, аргументируя целесоо¬
бразность высадки десанта англо-французских войск непосредствен¬
но на советской территории, отмечал следующее: «Самостоятельная
операция на архангельском направлении, осуществляемая далеко
от наших границ, имела бы для нас значительно большее значение»3.
Учитывая столь глобальный подход финского военного руковод¬
ства к ведению в последующем боевых действий, понятна его логика
действий. Она выразилась в желании начать разработку не только
военных операций, но и приступить к конкретному рассмотрению
вопроса о заблаговременной организации на финской территории
нового «русского правительства». Причем эта идея рассматривалась
в МИДе, где министр иностранных дел В. Таннер считал взгляды
К. Г. Маннергейма на образование «русского правительства» отнюдь
не «сумасбродными». Видел же он в мыслях маршала «больше от¬
ражение сложного положения, в котором находилась страна, чем
пригодность самого этого предложения»4. Тем не менее Таннер скорее
1 KA. Tudeerin kokoelma. Valtioneuvoston pöytäkirjöjä, 5.12.1939-21.03.1940;
Зимняя война 1939-1940 гг. С. 271.
2 UM. 109. С 2с.
3 Ibid. Päämaja UM:lle, 6.02.1940.
4 Pakaslahti A. Op. cit. S. 221.
87
рассматривал такой замысел как своеобразную форму борьбы с обра¬
зованным советским руководством «терийокским правительством».
Это он впоследствии подтверждал и в своих воспоминаниях, отмечая,
что «план был предназначен в качестве своего рода ответного удара
по правительству Куусинена в Терийоки»1.
Действительно, В. Таннер хорошо представлял проводившуюся
в этом направлении работу, поскольку был непосредственно к ней
причастен. По свидетельству высокопоставленного чиновника МИД
Финляндии А. Пакаслахти, маршал К. Г. Маннергейм звонил в это
время из ставки именно министру иностранных дел, высказывая со¬
ображение относительно создания «русского правительства» из числа
эмигрантов у восточной границы. «Немного позднее,— добавляет
Пакаслахти,— один профессор университета посетил меня и, не зная
ничего о мысли маршала, пояснил, что можно было бы поставить
вопрос о сотрудничестве с Керенским»1 2. Это также докладывалось
Таннеру.
Кандидатура бывшего главы Временного правительства России
А. Ф. Керенского в данном случае являлась далеко не случайной. Этот
человек был известен как решительный сторонник борьбы против со¬
ветского строя в СССР. Более того, у него существовала уверенность,
что в России уже созрели условия для его свержения. Керенский
публично заявлял, что война с Советским Союзом объективно мо¬
жет стать реальной отправной точкой для начала такой борьбы.
В 1937 году он писал: «В некоторых диктаторских, тоталитарных
государствах, как в СССР, перестрадавшее и отчаявшееся население
часто мечтает о внешней войне, как источнике освобождения от не¬
навистной власти»3. Начало Зимней войны Керенский воспринял как
то, что эта «ничем не вызванная атака на маленький народ позорит
русское имя». В своих выступлениях он тогда весьма горячо начал
поддерживать боевые действия Финляндии против СССР, поскольку,
по его словам, эта борьба была «не только за мир в своей стране, но
и за свободу всего демократического мира»4.
Естественно, в Хельсинки сразу же заметили столь решительные
выступления Керенского и постарались обратить на это внимание
финской общественности5. Одновременно с этим в финское мини¬
стерство иностранных дел начали поступать сообщения, в кото¬
рых подчеркивалась необходимость даже пригласить Керенского
1 Tanner V. Op. cit. Р. 135.
2 Pakaslahti A. Op. cit. S. 222.
3 Цит. по: Басманов М.И.У Герасименко Г.А., Гусев К. В. Александр Федо¬
рович Керенский. Саратов, 1996. С. 206-207.
4 Там же. С. 213-214.
5 Helsingin Sanomat, 1939. 5.12.
88
в Финляндию. Причем его появление здесь, как отмечалось, могло
вообще открыть перспективу образования «„правительства44 а-ля
Куусинен для будущей России». Более того, считалось, что с этим
«правительством» даже появится определенная надежда «авансом
поторговаться относительно Карелии»1. Таким образом, в столь слож¬
ный для Финляндии период там в перспективе имели в виду в случае
изменения вообще хода войны и достижения победы над СССР воз¬
можность присоединить к своему государству Советскую Карелию.
Что же касается самой организации такого «правительства», то,
как казалось, она не сулила возникновения больших проблем. Так
по крайней мере сообщалось тогда в Хельсинки, подчеркивая, что
«широкие круги видят в Керенском спасителя России», а сама же идея
создания этого «правительства», если ее «внедрять в осторожном
плане, по-видимому, не представляет никакого риска». Считалось,
что «некое объединяющее имя — это то для России, что в неудовлет¬
воренных кругах ныне особенно необходимо»1 2. Керенский же пред¬
ставлялся в этом плане как человек, который мог быть достаточно
полезным. Хотя объективно подобные мнения не совсем отражали
истинное отношение к нему в русской эмигрантской среде, поскольку
здесь «для одних он слишком прав, для других слишком лев»3. Более
того, «сама мысль, что представлять собой русское правительство
могут люди по выбору» из-за рубежа, также вызывала далеко не одно¬
значную реакцию у самих же русских эмигрантов4.
С другой стороны, облегчающим обстоятельством, которое могло
стимулировать образование для России «правительства», было то, что
определенные представители русских эмигрантских кругов сами уже
пытались найти контакты и установить связь с финскими официаль¬
ными представителями, подталкивая их к более решительным дей¬
ствиям. Так, в середине декабря 1939 года из Вашингтона в Хельсинки
сообщали о подобного характера встрече, где финскому руководству
прямо советовали согласиться с прибытием в Финляндию некого
«радикального русского комитета во главе с Керенским, который мог
стать временным правительством России». К тому же, как было отме¬
чено финским дипломатом, сама эта беседа свидетельствовала о том,
что ее участник несомненно являлся «представителем Керенского»
или что она была организована «с его ведома»5. Таким образом,
1 UM. 109. С. 4.
2 Ibid.
3 Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов
1934-1940. Сборник документов. Кн. 2. М., 1998. С. 328.
4 Там же. С. 292.
5 Ibid. Salasähke UM:lle Wasingtonesta, 15.12.1939.
89
и Керенский, очевидно, начал проявлять по данному вопросу свой
особый интерес.
Действительно, Керенский стал развивать активность в направле¬
нии установления непосредственных связей с официальными пред¬
ставителями Финляндии. В частности, 15 декабря 1939 года он сумел,
находясь тогда в Нью-Йорке, установить контакт с сотрудником фин¬
ского генерального консульства. Уже при личной встрече с ним он
откровенно «с огромным восхищением говорил о борьбе Финляндии
и хотел считать это началом конца большевизма»1. Кроме того, чуть
позже, 8 января 1940 года, он сам направил телеграмму министру
иностранных дел В. Таннеру, в которой также выражал поддержку
борьбе Финляндии за «свободу и независимость»1 2. Все это с большим
вниманием воспринималось и оценивалось в Хельсинки3.
Тем не менее в Финляндии не могли не замечать, что Керенский
был своего рода русским патриотом и, например, решительно вы¬
ступал в 1939 году против ленинского положения о «праве наций на
самоопределение, вплоть до отделения и образования независимых
государств»4. С учетом того, что Финляндия ранее входила в состав
России, подобная позиция Керенского не могла не настораживать
финское руководство в смысле возможности использования его в ка¬
честве главы «русского правительства». В Хельсинки к тому же знали,
что Керенский, выражая взгляды «белой эмиграции», мог даже поми¬
мо своей воли оказаться под сильным ее влиянием, а «эмигрантская
русская армия, довлеющая над ним, возможно, не согласится дать
здесь ему добро»5. К тому же и идеи Керенского о тех преобразова¬
ниях, которые он предлагал осуществить в России, особых восторгов
не вызывали6. Все это приводило к определенной настороженности
у финского руководства к данной кандидатуре.
Тем не менее Керенский на протяжении всей войны был на сто¬
роне Финляндии. По его признанию, он тогда даже установил связь
«по финскому вопросу» с премьер-министром Франции Э.Даладье
и советовал ему «напасть на СССР с юга и севера, чтобы, опери¬
руя в направлении Баку и Мурманска, „зажать его в клещи”»7. Сын
же Керенского записался в качестве добровольца экспедиционных
1 Ibid. Raportti N 2 Wasingtonista, 12.2.1940.
2 Ibid. Salasähke Tannerille, 8.1.1940.
3 Ibid. A. Pakaslahden salasähke Lontoon, 8.1.1940; A. Pakaslahden kirje
USA:n lähetystölle.
4 Басманов M. И., Герасименко Г.А., Гусев К. В. Указ. соч. С. 199.
5 UM. 109. С. 4.
6 См.: Ibid. Raportti N 2 Wasingtonissa, 12.2.1940.
7 Цит. по: Гуржий В. В. Разведка НКВД против А.Ф. Керенского//Новая
и новейшая история. 2001. № 6. С. 66.
90
войск, готовящихся к отправке из Англии на финский фронт, и пред¬
ложил финскому руководству свои услуги, чтобы «организовать про¬
паганду среди военнопленных». В письме к Таннеру он просил, чтобы
о нем «тоже помнили»1.
Во Франции к тому времени в русской эмигрантской среде возникла
идея образования некого «национального комитета» с целью организа¬
ции возращения русских, покинувших ранее страну, на родину в слу¬
чае успешного наступления англо-французских экспедиционных во¬
йск на финском фронте1 2. Для этого в январе 1940 года А. Ф. Керенский
даже направил в Финляндию своего представителя (В. Зензинова),
который должен был его информировать о происходящих там событи¬
ях. В целом на этом этапе Керенский, проявляя готовность достигнуть
единства, пошел на определенный компромисс со своими оппонента¬
ми в русской эмигрантской среде. По данным советской разведки, он
согласился на то, чтобы «придать комитету „левый" вид», пригласив
к сотрудничеству более радикально настроенных политиков3.
Подобные действия, возможно, были оправданны, поскольку
в Финляндии, судя по всему, опасались, что использование в решении
данной проблемы только представителей «белой эмиграции» могло
иметь негативный резонанс внутри самого финского общества. Так
по крайней мере полагали тогда в русской эмигрантской среде4. Это
подтверждает и тот факт, что в Хельсинки, сохраняя внимание, кото¬
рое было проявлено к А. Ф. Керенскому, искали наряду с ним и дру¬
гие, альтернативные варианты.
В январе 1940 года весьма энергично предлагал финскому руко¬
водству свои услуги также бывший член Временного правительства
России эсер В. М. Чернов. Он тогда писал В. Таннеру: «Если только
мои силы, мой голос, мое слово, мои руки могут вам сейчас на что-
либо пригодиться — я в полном вашем распоряжении»5. Но скорее
не он в тот период привлекал особое внимание в Хельсинки. Здесь
явно вызывал больший интерес Л. Д. Троцкий. Он также в начале
войны решительно осуждал советское руководство. В выступлении
по радио им было заявлено: «Я протестую против этого нападения».
В Финляндии, естественно, такая позиция Троцкого сразу же при¬
влекла к себе внимание6.
1 UM. 109. С. 4.
2 Басманов М. И., Герасименко Г.А.У Гусев К. В. Указ. соч. С. 203, 214.
3 Цит. по: Гуржий В. В. Указ. соч. С. 67.
4 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. (Из Бахметьевского архива Колумбийского университета,
США) // Россия и Финляндия в XX веке. СПб., 1997. С. 323.
5 UM. 109. С. 4. Письмо Виктора Чернова Таннеру, 2.1.1940.
6 KA. G. Mannerheimin kokoelma. 612.
91
На заседании Государственного совета 15 декабря премьер-ми¬
нистр Р. Рюти говорил именно об этом. В протоколе того заседания
отмечено, что он сообщил присутствующим, что уже «выдвинута
мысль, чтобы пригласить сюда Троцкого для сформирования альтер¬
нативного российского правительства»1. В. Таннер, со своей стороны,
также указывал в своих мемуарах, что действительно тогда «суще¬
ствовало предложение, чтобы мы пригласили Троцкого в Финляндию
и предоставили ему небольшую территорию, например, в районе
Реболы, которую передали бы ему для постоянного местонахождения
временного правительства России»1 2.
Несомненно, в данном случае могло приниматься во внимание
также и то, что в свое время О. В. Куусинен, как деятель Коминтерна,
публично критиковал взгляды Л. Д. Троцкого и это могло стать важ¬
ным в контексте объединения троцкистов с той борьбой, которую
вели в Финляндии против СССР и «терийокского правительства».
Хотя в самих взглядах Троцкого проявлялись в данном случае про¬
тиворечия. С одной стороны, он декларировал свою приверженность
делу «первого государства рабочих и крестьян», а с другой — вы¬
ступал объективно против него, осуждая И. В. Сталина и тот режим,
который существовал в СССР3. Фактически финское руководство
стремилось здесь воспользоваться лишь борьбой Троцкого против
Сталина и, как отмечалось в финской литературе, направить ее «для
ликвидации поддерживающих русскими Отто Вилле Куусинена»4.
Естественно, Л. Д. Троцкий был весьма далек по своим взглядам от
финского правительства и не мог его полностью устраивать. Но, как
отметил по этому поводу известный политический и государствен¬
ный деятель Финляндии Ю. К. Паасикиви, в безнадежном положении
«мы приняли бы помощь хоть от черта»5. Перспектива вовлечения
Троцкого в политические комбинации, связанные с дальнейшим ве¬
дением Зимней войны, в результате сохранялась. В Москве, со своей
стороны, также располагали сведениями о наблюдавшейся активно¬
сти троцкистов в Финляндии, и это вызывало пристальное внимание
у советского руководства6.
В целом появление в Финляндии идеи образовать «русское пра¬
вительство» и вера в реальность ее выполнения могли основываться
1 Ibid. Tudeerin kokoelma. Valtioneuvoston pöytäkirjoja, 15.12.1939.
2 Tanner V Op. cit. P. 135.
3 См.: СемирягаМ.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. M.,
1992. С. 184-185.
4 Talvisodan pikkujättiläinen. S. 224.
5 Цит. no: Trotski vastahallituksen johtoon? 15.12.1939//Talvisota kronikka.
Jyväskylä; Hels., 1989. S. 46.
6 Документы внешней политики. M., 1992. T.XXII. Кн. 2. С. 423.
92
на предположении о том, что в СССР уже возникли условия для
ликвидации существующего строя. На Западе тогда устойчиво цир¬
кулировали слухи о наблюдающемся в Советском Союзе остром
экономическом и политическом кризисе. К тому же на заседании
английского военного кабинета 4 января 1940 года при рассмотрении
финляндских проблем лорд Галифакс заявил, что в Советском Союзе
отмечаются экономические трудности, а в Ленинграде даже возмож¬
ны «хлебные восстания»1.
Естественно, это было весьма весомо для тех, кто вынашивал
идею создания «русского правительства», поскольку информация
о возможности серьезных антиправительственных выступлений
постоянно доходила из-за рубежа до финского руководства. Как до¬
кладывали, например, в 1939 году ставку Маннергейма, «во Франции
признается сложившаяся у некоторых уверенность, что действия
Сталина... вызвали такое огромное недовольство, что принимает¬
ся во внимание возможность революции». Далее же, развивая эту
мысль, указывалось, что «в эмигрантских кругах из России можно ви¬
деть ожидание, что Россия в недалеком будущем окажется во власти
полной анархии»1 2. О том, что подобные взгляды имели определенное
устойчивое распространение и в финляндском руководстве, свиде¬
тельствует также факт перехвата финской разведкой телефонного
разговора между германскими представителями в феврале 1940 года,
где запрашивалась реальность того, что «финны ожидают революции
в России». Об этой информации тогда сразу же сообщили премьер-
министру страны3.
На Западе же в обстановке Зимней войны также особо выде¬
ляли мысль относительно возможности общего объединения всех
антисталинских сил. Так, в частности, во Франции в кругах военного
руководства 24 декабря была подготовлена специальная записка, по¬
лучившая название «Российско-финляндский конфликт», в которой
предлагалось «изучить возможность наступления объединенных сил
на восток (с одной стороны на севере к Кандалакше, а с другой —
южнее к Онежскому озеру) и отторгнуть Восточную Карелию от
России»4. При этом в документе указывалось: «Такого рода военные
действия обеспечивали также значительно больше возможностей
в политическом отношении. В районе Мурманска и Карелии нахо¬
дились тысячи интернированных политических ссыльных, которые,
содержась в концентрационных лагерях, были готовы поднять вос¬
1 Nevakivi J. Op. cit. S. 128.
2 SA. Päämaja ulkomaaosasto. Ulk. 1. Sal. promemorit. T. 19932/3.
Ulkopoliittinen katsaus, N2/22a. 1939.
3 UM. 109. В b. V.P. 12.02.1940. 21.30. Kreutzwald / von Grundherr (Berlin).
4 Цит. no: Nevakivi J. Op. cit. S. 135.
93
стание против угнетателей. Наконец, Карелия могла создать базу,
где силы граждан, выступающих против Сталина, могли постепенно
объединиться»1.
Такие замыслы, естественно, связывались с предполагавшимся
вмешательством в военные действия между СССР и Финляндией
других государств. Этого, однако, не произошло, и в результате во¬
прос о создании «русского правительства» так и остался в стадии
обсуждения и планирования. Более того, уже во второй половине ян¬
варя 1940 года, когда на заседании Государственного совета В. Таннер
сообщил, что к нему обращается «много эмигрантов, как монархи¬
стов, так и большевиков» и «все они предлагают свои услуги», то
Р.Рюти заявил, что это поддерживать не следует, поскольку «если
советская система рухнет, то это не наше дело»1 2.
К тому же, по наблюдениям представителей русской эмигрантской
среды, в Хельсинки начали опасаться, что попытка создания финским
руководством «русского правительства» по аналогии с «терийок-
ским» может обострить внутриполитическую ситуацию уже в самой
Финляндии. В этом случае, как отмечалось, главным для финского
руководства являлось вести «войну национально-оборонительную
против русских», а «участие русских, да еще окрашенных в „белый"
цвет, для Финляндии было недопустимо»3.
Иными словами, политическое руководство страны начало за¬
нимать в этом вопросе более сдержанную позицию. По мнению
Пакаслахти, маршал также «никоим образом не держался за свою
мысль» по поводу создания «русского правительства». Поясняя это,
дипломат в своих воспоминаниях отметил: «...Его позиция вы¬
кристаллизовывалась в другом направлении, в таком, чтобы всеми
способами показать миру, что наши дела касаются только защиты
территории Финляндии, к чему не относится российский вопрос»4.
Однако это утверждение тем не менее не во всем находит под¬
тверждение в дальнейших действиях К. Г. Маннергейма. Он явно про¬
должал свои связи с эмигрантской средой. Так, в частности, ее пред¬
ставители сразу же после Зимней войны указывали, что «наличие во
главе финской армии фельдмаршала Маннергейма... обеспечивало
и в настоящее время в большей или меньшей степени... помощь нам
как для перенесения этой борьбы на территорию СССР, так и в от-
1 Цит. по: Ibid.
2 KA. Tudeerin kokoelma. Valtioneuvoston pöytäkirjöjä, 22.01.1940.
3 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. (Из Бахметьевского архива Колумбийского университета,
США)//Россия и Финляндия в XX веке. СПб., 1997. С. 323.
4 Pakaslahti A. Op. cit. S. 222.
94
ношении помощи материальной, пока мы не стали бы твердой ногой
на родной земле»1.
Действительно, создавать «русское правительство» в условиях,
когда финская армия продолжала вести тяжелые оборонительные
бои, было практически нереально. Но в это время начался другой
процесс: создание с помощью эмигрантских кругов из русских воен¬
нопленных особого формирования, призванного превратиться в так
называемую «русскую народную армию». Маннергейм здесь занимал
весьма определенную позицию. Однако объективно это была свое¬
го рода попытка сделать то, что затем уже стремилось осуществить
в годы Великой Отечественной войны немецкое командование, соз¬
давая «армию Власова»1 2. Причем цели создания такой «армии» пред¬
ставлялись приблизительно такими же, как и у «армии Власова».
Современный московский публицист Б. В. Соколов, повторяя ут¬
верждения западной пропаганды периода Зимней войны, писал, что
образовывавшаяся тогда в Финляндии «русская армия» должна была
в случае поражения Советского Союза стать «основой для создания
в России демократического правительства»3.
Такое нелепое утверждение, конечно, было далеко от истины.
Трудно вообще представить — как из армии может быть создано
«демократическое правительство»? К тому же на самом деле разра¬
ботка этой инициативы проходила исключительно синхронно с про¬
цессом продолжающегося планирования военной операции Англии
и Франции против СССР, т. е. речь шла об интервенции. Все это,
в свою очередь, было очень похоже на образование и «финской на¬
родной армии», и «терийокского правительства».
Идея же создать такую «армию» возникла еще в декабре 1939 го¬
да. Уже в начале войны в русской эмигрантской прессе стали вы¬
сказывать советы относительно того, что лицам, ранее бежавшим
из России, также нужно участвовать в войне в Финляндии против
Советского Союза4. Им говорилось, что возникшая Зимняя война
стала поводом для возобновления «нашей борьбы» и явилась «одним
1 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 321-322.
2 См.: Manninen О. Mannerheim torjui vlasovilaiset Suomesta//Sotilasaik
akauslehti. 1994. N 4; Manninen O. Venäläisiä talvisodassa Suomenkin puolel¬
la //Sotilasaikakauslehti. 1994. N 9.
3 Соколов Б. В. Тайны финской войны. М., 2000. С. 233-234.
4 См.: Suomela /. Rajatakainen Venäjä. Venäläisten emigranttien aatteelliset
ja poliittiset mielipiteet Euroopan venäläisissä sanomalehdissä 1918-1940. Hels.,
2001. S. 241.
95
из наиболее благоприятных для нас случаев и притом в наиболее вы¬
годных для нас условиях»1.
Тогда финское руководство стало получать об этом первые све¬
дения. Так, из финляндского представительства в Таллине в МИД
было направлено письменное обращение одного из проживающих
в Эстонии людей, входящих «в руководство русских белых»1 2. Финские
дипломаты не раскрывали фамилию этого человека, но его мысли бы¬
ли представлены весьма подробно. Так, к приложенному к донесению
документу советовалось: «В первую очередь в Финляндии надо орга¬
низовать русскую национальную боевую единицу, которая приняла
бы участие в боях на фронте». Причем конкретно рекомендовалось
далее обратиться для соответствующей помощи к так называемому
Русскому общевоинскому союзу, возглавляемому бывшим генералом
А. П. Архангельским, а основу будущей «армии» создать на базе воен¬
нопленных, «которые, несомненно, в более или менее крупных массах
будут сдаваться в плен или переходить на сторону антисоветских сил»3.
Несколько позже было подготовлено аналогичное обращение уже
к Маннергейму. Его лично составил сам Архангельский. В нем вы¬
ражалось желание «белой эмиграции» «обсудить вопросы о форме
нашего участия» в борьбе против СССР. Причем, как отмечал чуть
позднее Архангельский, финскому маршалу сообщали, что «наше
участие и помощь Финляндии должны были выразиться не в виде
простой живой силы, а в качестве специалистов разного рода для
работы в тылу Красной Армии для поднятия и гражданской войны
в СССР»4. Однако тогда финский маршал проявлял определенные
колебания и ответил на это обращение тем, что «не видит возмож¬
ности воспользоваться сделанным ему предложением», добавив, что
«трудно предвидеть, какая возможность для нас может открыться
в будущем»5.
Вероятно, данный ответ был связан с тем, что, по мнению
Архангельского, «финское правительство, „ведя борьбу на жизнь
и смерть...“ /слова фельдмаршала Маннергейма/ не могло расширить
и поставить себе задачей помимо оборонительной наступательную
1 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 321.
2 UM. 109. С. 4. Valkoisten venäläisten yhteistoimintatarjous. Tallinnassa,
15.12.1939.
3 Ibid.
4 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 322.
5 Там же. С. 323; Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских
дипломатов. 1934-1940. С. 273.
96
войну, вызывая гражданскую войну в СССР, как бы это ни было вы¬
годно для Финляндии»1.
Но к этому следует также добавить, что в Финляндии еще вни¬
мательно следили и за тем, как к подобной идее могли отнестись на
Западе. А здесь русская эмиграция не получала эффективной под¬
держки в деле создания каких-либо воинских формирований. Как бы¬
ло подмечено в эмигрантской среде еще в середине декабря 1939 года,
в борьбе «против большевиков» «союзники... не хотят пользоваться
русским национальным флагом»1 2. Более того, по существующему
мнению, «чтобы образовался русский отряд, нужно было», как счи¬
талось, чтобы в Париже и Лондоне признали «иное русское прави¬
тельство», которое могло бы «говорить именем России», но «ничего
подобного нет»3.
Одновременно, пытаясь понять отрицательный ответ Маннергейма
на сделанное ему предложение, некоторые бывшие царские диплома¬
ты улавливали здесь и другой международный подтекст этого реше¬
ния, считая, что за этим также скрывалось «нежелание ссориться
с немцами», имея, очевидно, в виду то, что Германия не может желать
восстановления «национальной России»4. Иными словами, монар¬
хически настроенные слои «белой эмиграции», веря в возражение
прежней сильной России, понимали, что на Западе, так же как и в
Финляндии, сторонников этого процесса далеко не много.
В целом международный аспект идеи образования русских воени¬
зированных формирований не только создавал проблему у наиболее
решительных сторонников возобновления проигранной Гражданской
войны в России среди «белых эмигрантов», но и охлаждал пыл тех
в Финляндии, кто был наиболее решительно настроен на поддержку
выдвигаемой идеи.
К тому же сама практическая деятельность, направленная на по¬
пытку объединить русскую эмигрантскую среду в создании какого-
либо воинского соединения, упиралась еще на ряд практических
проблем. Так, в частности, для того, чтобы разыскать, а также собрать
со всего мира и направить в Финляндию представителей русской
эмиграции, способных носить оружие, нужны были деньги. Однако
их явно не хватало. Так же как и то, что многие бывшие участники
белого движения уже давно разучились воевать и «эту публику при¬
1 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 324.
2 Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов.
1934-1940. С. 264.
3 Там же. С. 271.
4 Там же. С. 290.
97
шлось бы учить заново военному делу»1. Все это делало крайне про¬
блематичной организацию в Финляндии «русской» армии.
Более того, в белом движении возникали вопросы и другого плана.
Как в целом рассматривать участие русских воинских формирований
в Зимней войне на стороне Финляндии? К чему может привести побе¬
да, которую Финляндия может добиться с помощью западных союз¬
ников? Будет ли эта война против большевиков или против России?
Имеют ли они в виду освободить Россию от большевиков или по¬
желают поживиться на счет России? Эти вопросы начали волновать
представителей русской эмиграции1 2, и это показывало, что взгляды
части русской эмиграции были не во всем схожи с представлениями,
утверждающимися в руководстве Финляндии.
К тому же руководство Русского общевоинского союза, которое
пыталось наладить контакты с финским руководством, также счи¬
талось весьма радикалистским, и это было в Финляндии хорошо
известно. Еще до войны русское военизированное эмигрантское
объединение пустило глубокие корни в Финляндии, имея достаточно
широкую сеть своей организации и обладая собственными отделени¬
ями в Хельсинки и Выборге. Уже тогда союз считался состоящим из
наиболее готовых решительно действовать бывших русских офице¬
ров, которые активно выступали против советской власти в России3.
Все это, однако, могло несколько настораживать Маннергейма.
Тем не менее поднятые тогда вопросы получили свое дальнейшее раз¬
витие. Представители руководства Общевоинского союза предприняли
попытку пойти по пути объединения всех антисоветских настроенных
сил на Западе, включая также и появившихся уже тогда советских эми¬
грантов. В результате к работе в данном направлении был привлечен
бывший секретарь Сталина Б. Г. Бажанов, который покинул СССР в конце
1920-х годов. С ним у руководства Русского общевоинского союза со¬
стоялся «продолжительный разговор»4, после чего они, а также редак¬
1 Там же. С. 301. Эта точка зрения, однако, рядом современных россий¬
ских исследователей оспаривается, поскольку, как указывается «по нашим
самым скромным подсчетам, к осени 1939 года белая военная эмиграция
располагала кадрами для укомплектования офицерских и унтер-офицерских
должностей в 2-3 корпусах 2-дивизионного состава, а также для создания
качественного строевого ядра буквально в каждой роте подобной армии»
(см.: Александров К.М., Фролов Д.Д. Сбои в «системе активной несвобо¬
ды»//Советско-финляндская война 1939-1940. Т.Н. СПб., 2003. С. 335-336).
2 Чему свидетели мы были... Переписка бывших царских дипломатов.
1934-1940. С. 271-272, 292.
3 BaschmakoffN., Leinonen М. Из истории и быта русских в Финляндии //
Studia Slavica Finlandensia. Tomus VII. Hels., 1990. S. 35-36.
4 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 324.
98
ция газеты «Возражение» и представители Высшего монархического
союза письменно обратились к Маннергейму. В обращении опять со¬
держалась просьба поддержать идею организации «русской народной
армии», причем маршалу советовали поручить ее реализацию непосред¬
ственно Б. Г. Бажанову, прося Маннергейма проявить к нему «полнейшее
доверие»1. Бажанов, естественно, не был ранее участником белого русско¬
го движения, что, судя по всему, должно было больше устроить маршала.
Сама же схема, по которой виделась тогда возможность решения
задачи создания «русской народной армии», заключалась в пред¬
ставлениях руководства Общевоинского союза в трех этапах. Вначале
должна была лишь вестись среди военнопленных «соответствующая
агитация». Затем уже «в случае успеха» следовало начать создавать
небольшие «русские народные отряды», которые нужно было гото¬
вить к партизанским действиям, а также использовать их в целях
дальнейшего развертывания пропагандистской работы и «привлече¬
ния красноармейцев... для борьбы за свержение советской власти».
На третьем же этапе «при успехе отряды должны были быть развер¬
нуты в строевые части „Русской Народной Армии“»1 2.
Этот замысел стал активно воплощаться в жизнь. Решением во¬
проса о переезде Бажанова в Финляндию начал заниматься лично
премьер-министр Р.Рюти. 28 декабря 1939 года в Париж поступи¬
ло указание финским дипломатам по поводу того, что Бажанова
можно «выгодно использовать», поскольку он повернул «на сторо¬
ну Маннергейма»3. А затем, несколько дней спустя, была передана
в Париж секретная телеграмма, в которой сообщалось: «Если нет пре¬
пятствий, отправляйте Бажанова в путь сразу сюда к Маннергейму»4.
12 января Бажанов был доставлен через Швецию в Финляндию,
и его сразу же переправили в ставку в Миккели. Здесь 15 января
состоялась аудиенция с маршалом. В современной литературе суще¬
ствуют, однако, весьма приблизительные сведения об этой встрече.
Так, в частности, исследователь Д.Д. Фролов, без соответствующего
критического осмысления воспоминаний Бажанова, ошибочно ут¬
верждает, что тот прибыл в Финляндию только в феврале 1940 года.
Более того, по его мнению, маршал «скептически отнесся к... затее»
образования «русской народной армии»5. Тем не менее фактический
1 Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1997. С. 219.
2 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 324.
3 UM. 109. С. 4. Rytin salasähkö Pariisiin, 28.12.1939.
4 Ibid. Rytin salasähkö Pariisiin, 1.1.1940.
5 Фролов Д.Д. По разные стороны колючей проволоки // Советско-
финляндская война 1939-1940. С. 281 (см. также: Александров К.М.У Фролов Д.Д.
Указ. соч. С. 329-342).
99
материал свидетельствует об обратном: Маннергейм благосклонно
отнесся к идее организации «русской армии»1. Об этом говорит и то,
что только при позитивном отношении маршала к образованию по¬
добного формирования могла действительно начаться работа пред¬
ставителей русской эмиграции среди советских военнопленных.
Эту работу поручили возглавить непосредственно Б. Г. Бажанову1 2.
Штаб для создаваемой «русской армии» разместился в Хельсинки,
а русским эмигрантам позволили принять участие не только в со¬
ответствующей вербовке, но и в обучении и снаряжении этой «ар¬
мии». Тогда же приступили и к разработке ее уставов. Как вспоминает
Б. Г. Бажанов, «наша армия должна была строиться не на советских
уставах, а на новых, которые нужно было создавать заново»3. К тому
же он имел весьма твердые намерения «образовать Русскую Народную
Армию из пленных красноармейцев... и идти освобождать Россию...
и дойти до Москвы с пятьюдесятью дивизиями»4. Все это, конечно,
при определенных обстоятельствах являлось весьма подходящим для
финского руководства с точки зрения борьбы против СССР.
Более того, финляндское военное командование само начало от¬
крыто осуществлять вербовку из числа советских военнопленных
солдат, которые и должны были образовать это особое русское фор¬
мирование при финских войсках. 27 января по указанию генштаба
приступили к выпуску два раза в неделю на русском языке газеты
«Друг пленных». Ее также просматривал Маннергейм5. Началась пу¬
бликация для военнопленных и других русскоязычных газет6.
Такого рода издания были рассчитаны на идеологическую обра¬
ботку советских людей, которые тогда содержались в специально соз¬
данных для них лагерях, а также в так называемых сборных пунктах
и некоторых тюрьмах. Причем число тех, кого удалось взять в плен,
оказалось довольно значительным. В годы войны их было свыше
5 тысяч человек7.
Однако усилия пропагандистского характера не достигали цели.
«Вскоре мы поняли,— отметил А. Пакаслахти,— что советские сол¬
даты имели иммунитет к нашей пропаганде... Маршал был поражен
1 Rislakki J. Erittäin salainen. Vakoilu Suomessa. Hels., 1982. S. 130; Suomela J.
Op. cit. S. 243; Бажанов Б. Указ. соч. С. 220.
2 Бажанов Б. Указ. соч. С. 220-222; Фролов Д.Д. Из истории Зимней вой¬
ны 1939-1940 гг. Сборник документов. Петрозаводск, 1999. С. 16-17; Зимняя
война 1939-1940 гг. С. 326.
3 Бажанов Б. Указ. соч. С. 221.
4 Там же. С. 219.
5 KA. G. Mannerheimin arkisto. 612.
6 См.: Фролов Д.Д. По разные стороны колючей проволоки. С. 269.
7 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1395. Л. 235.
100
этим новым психологическим складом русских»1. Сам же Бажанов
впоследствии вынужден был признать, что все тогда шло «черепа¬
шьим шагом»1 2, хотя причину этого в руководстве Русского общево¬
инского союза видели прежде всего именно в слабой организации
печатного слова. Там налаживаемую систему пропаганды для военно¬
пленных считали совершенно не подходящей «ни целям издания, ни
мировоззрению красноармейцев», а причину этого видели в том, что
она исходила исключительно из представлений финского руковод¬
ства3. В результате работа, которая продолжалась около двух месяцев,
привела к тому, что в рядах «русской народной армии» оказалось
лишь несколько сотен человек4. К тому же для создаваемой «ар¬
мии» практически не удавалось завербовать надежных командиров.
Поэтому, по свидетельству Б. Г. Бажанова, он «решил взять офицеров
из белых эмигрантов»5.
С этой целью по указанию финляндского отдела Российского
общевоинского союза в распоряжение Бажанова были приписаны все
бывшие кадровые офицеры царского времени, которые тогда прожи¬
вали в Финляндии. Приписников стали теперь зачислять в финскую
армию на офицерские должности6. При этом в создаваемых войсках
сразу же столкнулись с рядом трудностей, поскольку поступающие
в распоряжение Бажанова люди «говорили,— как он отметил,— на
разных языках» и ему «нужно было немало поработать над офице¬
рами, чтобы они нашли нужный тон и нужные отношения со сво¬
ими солдатами»7. Однако такое мнение Бажанова все же пытались
оспорить руководители Общевоинского союза, считая, что бывшим
красноармейцам нравятся новые командиры8. Это тем не менее лишь
свидетельствовало о том, что в среде формировавшихся «русских во¬
йск» дела обстояли явно неблагополучно. Бывшие царские офицеры
действительно с презрением относились к своим новым подчинен¬
1 Pakaslahti A. Op. cit. S. 224.
2 Бажанов Б. Указ. соч. С. 222.
3 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 331.
4 Точные данные по этому поводу пока еще неизвестны, называется коли¬
чество от 152 до 500 человек (см: Бажанов Б. Указ. соч. С. 221; Фролов Д. Д. Из
истории Зимней войны 1939-1940 гг. С. 17; Александров К.М., Фролов Д. Д.
Указ. соч. С. 345; Зимняя война 1939-1940 гг. С. 326; Семиряга М.И. Тайны
сталинской дипломатии. 1939-1941. М., 1992. С. 185; Rislakki}. Op. cit. S. 130).
5 Бажанов Б. Указ. соч. С. 221.
6 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 325.
7 Бажанов Б. Указ. соч. С. 221.
8 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 325.
101
ным — об этом говорил тот факт, что в них они видели лишь пред¬
ставителей «запуганной, серой, мало развитой массы»1.
К тому же обращало на себя внимание и то, что в самой Финляндии
проявляли подозрительность к прежним русским офицерам и не¬
охотно прибегали к использованию их на военной службе. Как по это¬
му поводу заметил финский историк П. Невалайнен, «в отношении
русских эмигрантов в Финляндии были осторожнее, хотя и брали их
в состав армейских частей»1 2.
Очевидно, что это во многом было связанно с тем, что русское на¬
селение, которое тогда находилось в Финляндии, пребывало в крайне
тяжелом положении. Действительно, в условиях, когда бывшие русские
генералы и старшие офицеры превращались в этой стране в ночных
сторожей, кучеров или рабочих на лесопилках3, от них трудно было
ожидать благосклонности к финляндской администрации. С ее же
стороны им явно не доверяли. К тому же в момент начала войны часть
русского населения Финляндии подверглась репрессиям и даже аре¬
стам. К началу марта 1940 года до 40 процентов заключенных, содер¬
жащихся в тюрьмах, были русского происхождения4. Более того, перед
войной был запрещен ряд русских объединений и обществ. В их числе
оказалось «Общество морских офицеров царского флота»5. Это тоже
не могло не отразиться на политических настроениях в русской среде.
Тем не менее в целом создававшиеся в Финляндии «русские во¬
йска» так и не были организованы согласно намеченному ранее за¬
мыслу. По признанию Архангельского, из завербованных удалось
создать лишь один «народный отряд» из 35-40 человек6. Таким обра¬
зом, «русская народная армия» в конечном счете не приняла участия
в боях7. В результате и идею «русского правительства», и создание для
него «армии» не удалось осуществить.
1 Там же. С. 330.
2 Невалайнен П. Изгои: Российские беженцы в Финляндии (1917-1939).
СПб., 2003. С. 225.
3 Там же. С. 164-165.
4 Там же. С. 94.
5 Там же. С. 274.
6 «Мы должны учесть наш опыт в Финляндии...» РОВС об уроках
Зимней войны. С. 325.
7 В некоторых работах существует, однако, весьма сомнительное утверж¬
дение, заимствованное из воспоминаний Б. Г. Бажанова, что один из отрядов
«русской армии» все же принял участие в последние дни войны в оборони¬
тельных боях финской армии. Тем не менее это заявление подтверждается
лишь невероятным по своей сути фактом, что в результате уже первого
соприкосновения этого отряда с советскими войсками на сторону войск
Бажанова сразу же перешли 200-300 красноармейцев (см.: Александров К. М.у
Фролов Д.Д. Указ. соч. С. 331, 345).
102
Вместе с тем отдельные политические деятели и дипломаты были
склонны в то время еще и к тому, чтобы наряду с использованием
русских добровольцев в ходе начавшейся войны привлечь также
и украинских националистов. Считалось, что они смогут начать ор¬
ганизацию «саботажа на военно-промышленных предприятиях юга
России»1. Сторонником этого был, в частности, известный финский
политик, бывший посланник в Москве, а затем и министр иностран¬
ных дел Финляндии в 1930-е годы А.Хакцель.
Но привлекала эта мысль и представителей военного руководства
страны. При этом в финских лагерях для советских военнопленных
четко проходила фильтрация содержащихся там людей по нацио¬
нальному признаку и явно выделялись из русской среды военноплен¬
ные украинской национальности. Более того, представители ставки
за рубежом лично встречались с «дружественными украинцами» из
эмигрантских кругов и даже поднимался вопрос об использовании
украинских добровольцев для активной борьбы против СССР1 2.
Подобные действия предпринимали тогда и финские дипломаты.
Так, в частности, после того, как 7 декабря 1939 года так называемый
Украинский комитет в Париже принял решение начать вооружать
своих членов, чтобы затем их «использовать в Финляндии», прошли
переговоры президента этого комитета А. Шульгина с финляндскими
представителями во Франции3. Несколько позже, 31 декабря, член
данного комитета бывший генерал Удовиченко предложил фин¬
ляндскому посланнику в Париже «направить в Финляндию одного
офицера для того, чтобы создать из числа российских военнопленных
надежных украинских солдат для сформирования из них воинской
части национальной украинской армии, которая бы пополнилась,
в частности, находящимися во Франции украинцами»4.
Что же касается финского командования, то уже 13 февраля
в ставке сообщили министерству иностранных дел, что там могут
«окончательно определить свою позицию по этому делу, получив
определенные сведения». Таким образом, это уже означало перевод
в Финляндии высказанных украинскими националистами соображе¬
ний в более практическое русло. Очевидно, что в финском руковод¬
стве сложилось тогда представление, что «от украинцев все же может
быть польза в пропагандистской деятельности и за линией фронта
1 Pakaslahti A. Op. cit. S. 223.
2 SA. Päämaja. Toimisto K. Sal.kirjestöä 1939-1940. T. 19932 (2).
Insinööriluutnantti Reino Casterin kirje Pariisista Päämajan 9.2.1940.
3 UM. 109. C. 4. P.M. [Päämaja]. Maanpaossa olevien ukraninalaisten tarjoa¬
maan avun hyväksikäyttäämisesta, 21.2.1940.
4 Ibid.
103
в Советском Союзе для выполнения заданий, поскольку среди них
возможно найти согласных на это людей»1.
В пропагандистских же целях в ставке были также заготовлены
соответствующие листовки на украинском языке, адресованные крас¬
ноармейцам этой национальности, находящимся на фронте1 2, что, со
своей стороны, свидетельствовало о начале развертывания работы
и в этом направлении.
Нетрудно заметить в результате, что действия Финляндии в годы
Зимней войны отчасти напоминали аналогичную той работе, кото¬
рую приводили тогда в СССР, создавая «народное правительство
Финляндии» во главе с О. В. Куусиненом.
В целом в скоротечных событиях Зимней войны проблеме образо¬
вания «русского правительства» на территории Карелии не суждено
было осуществиться, и прежде всего это было связано с тем, что за¬
падные союзники так и не успели провести свою десантную операцию
в Финляндии и перенести боевые действия на советскую территорию.
Кроме того, оба кандидата на пост руководителя «правительства», как
А. Ф. Керенский, так и Л. Д. Троцкий, не до конца могли устроить фин¬
ское руководство с точки зрения их взглядов, идеологических пред¬
ставлений. «Русскую народную армию», как боеспособное крупное
воинское соединение, также не удалось сформировать. Она оказалась
крайне малочисленной и не смогла реально принять участие в боевых
действиях.
Попытки же образования в Финляндии «русского правительства»
свидетельствовали лишь о том, что ее руководство тогда не имело
ясных представлений о положении в СССР и о реальных возможно¬
стях осуществить экспорт марионеточного образования в соседнее
государство. Причем из доступных пока для исследователей доку¬
ментов очевидно, что именно К. Г. Маннергейм был одним из явных
сторонников использования «русского фактора» в борьбе против
Советского Союза. Важным в этом отношении является также и то,
что для него «русское правительство» должно было стать скорее не
какой-то «ответной акцией» в отношении «кабинета» Куусинена, а яв¬
лялось весьма значительным военно-политическим шагом, который
мог привести к серьезным изменениям в самой сущности соседнего
государства.
(Барышников Н. И.у Барышников В. Н. Рождение и крах «терийокского
правительства» (1939-1940). СПб.; Хельсинки 2003)
1 Ibid.
2 SA. Päämaja. Toimisto К. Sal.kirjestöä 1939-1940. Т. 19932 (2).
104
Роль К. Г. Маннергейма в размещении немецких
войск на территории Финляндии в 1940—1941 годах
В процессе подготовки фашистской Германией агрессии про¬
тив СССР существенное значение имело выдвижение ее войск
на ближние рубежи к советским территориям на северо-восто¬
ке и в Заполярье. С захватом немецкой армией Норвегии весной
1940 года и подходом к зоне, прилегающей к границе с Советским
Союзом, возникал вопрос о выдвижении войск рейха на территорию
Финляндии — в Лапландию. В гитлеровской ставке возникла в этой
связи идея договориться с финским военным и политическим ру¬
ководством относительно вступления немецких войск в Северную
Финляндию под предлогом «транзитного перемещения» их из
Германии в Норвегию и при необходимости в обратном направлении.
Инициативу в осуществлении такой задачи взял на себя Г. Геринг,
у которого уже произошло до этого сближение с К. Г. Маннергеймом.
Мыслилось в сложившейся ситуации использовать финского марша¬
ла при осуществлении задуманного. Чтобы понять, насколько счи¬
тался надежным такой путь, сошлемся на оценку отношений между
Маннергеймом и Герингом, данную финским исследователем ака¬
демиком Вейо Мери. «В 1934 году,— констатировал он,— в Берлине
Маннергейм довольно близко сошелся с Герингом, ближайшим со¬
ратником Гитлера. Отношения эти он поддерживал долго. Ездил
в Восточную Пруссию охотиться в угодьях Геринга. Геринг во вре¬
мя своего длительного пребывания в Швеции завязал знакомства
в высших кругах страны, а в замке графа фон Русена нашел свою
возлюбленную и будущую жену. Этот самый фон Русен в 1918 году
подарил белой армии Маннергейма ее первый самолет со свастикой
на борту — эта эмблема по приказу Маннергейма вошла в символику
и наградные знаки молодой республики, у Маннергейма и Геринга бы¬
ли общие шведские друзья и знакомые. Их отношения нельзя назвать
поверхностными и формальными»1.
В этой связи теперь уже важно коснуться последовательно деталей
сближения и сотрудничества Маннергейма с Герингом, чтобы понять
причину той определенной уверенности у германского руководства
в сделанной ставке на финского маршала при реализации задуманного.
Начало контактов с Герингом положили поездки Маннергейма
в Германию для решения вопроса о закупках вооружения для фин¬
1 Мери В. Карл Густав Маннергейм — маршал Финляндии / Пер. со швед.
М., 1997. С. 146.
105
ской армии в 1930-е годы1. Будучи председателем совета обороны
Финляндии, маршал придавал особое значение приобретению за ру¬
бежом современной авиационной техники. Для этого кроме Германии
он посетил также Англию и Францию. Пребывание там вышло, как
отмечают финские исследователи, явно за рамки чисто интересов, свя¬
занных с закупкой вооружения. Находясь в Германии, Маннергейм,
по свидетельству историка Стига Ягершельда, «стремился сохранить
и расширить отношения, которые у него там были»1 2. При встрече
с Герингом в декабре 1934 года. Маннергейм вел речь прежде всего
о приобретении новейших немецких самолетов. Знакомство с этой
авиационной техникой заняло у него две недели.
Установленный маршалом контакт с Герингом был основа¬
тельно закреплен в следующем году, когда от того поступило при¬
глашение вновь встретиться и поохотиться в Восточной Пруссии.
«Дипломатическая охота», как выразился Ягершельд, состоялась
в конце сентября 1935 года3. Проявляя осторожность, Маннергейм не
хотел, чтобы об этом узнали в Советском Союзе4.
Маршал был в восторге от оказанного ему внимания, состо¬
явшихся бесед с Герингом и от показанной ему авиационной техники.
«Именно благодаря ключевому положению Геринга воздушные силы
получили огромное количество денег...— писал Маннергейм в своих
воспоминаниях.— Везде я видел только новое и совершенное. Я имел
возможность увидеть особенно мощные заводы Юнкерса и Хейнкеля,
и мне показали типы самолетов, являвшиеся почти готовыми, кото¬
рые были более мощными по своему совершенству...»5.
Возвратившись в Хельсинки, Маннергейм докладывал об этом ру¬
ководству страны, что не могло не иметь влияния в определении пра¬
вительством дальнейшего внешнеполитического курса. Характерна
в этом отношении констатация, сделанная в 1935 году секретарем
английского посольства в Финляндии И. Т. Гендерсоном о том, что
финские руководители «с радостью наблюдают, как Германия расши¬
ряет экспансию в направлении России...»6.
В следующем, 1936 году Маннергейм вновь появился в Германии
для «проведения времени» на курорте и занятия охотой, чтобы под ви¬
1 См. подробно об этом: Барышников В. Н. От прохладного мира к Зимней
войне. Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997. С. 127-129,
137-139,165-167.
2 Jägerskiöld S. Mannerheim rauhan vuosina 1920-1939. Hels.; Keuruu, 1973.
S. 253.
3 Ibid. S. 254.
4 Ibid.; Selen K. C.G.E. Mannerheim ja hänen puolustusneuvostonsa 1931—
1939. Hels.; Keuruu, 1980. S. 148.
5 Mannerheim G. Muostelmat. II. Hels., 1952. S. 59.
6 Цит. по: Барышников В. H. Указ. соч. С. 129.
106
дом отдыха легко можно было осуществлять, по словам Ягершельда,
«политические контакты»1. Неизвестно, однако, состоялись ли тогда
непосредственно встречи с Герингом. Умалчивает об этом в своих
мемуарах и сам маршал.
Зато о поездке Маннергейма в Германию в 1937 году сведений
гораздо больше, и свидетельствовали они не только о прогрес¬
сировавшем развитии личных контактов с Герингом, но и об осу¬
ществлении весьма важных шагов с финской стороны в военно¬
политическом сближении с Германией. Обращал на себя внимание
тот факт, что Маннергейм, находясь осенью 1937 года в Германии,
способствовал осуществлению встречи командующего финской ар¬
мии генерала Хуго Эстермана с Гитлером. Известный в Финляндии
историк Кари Селен отметил в данном случае: «Маннергейм пи¬
сал из Германии в сентябре 1937 года Эстерману, что ему следует
приехать. Это имело бы значение для поддержания прогерманских
отношений»1 2.
Характерно, что, приехав в Германию в марте 1938 года, Эстерман
был принят Гитлером, который продолжительное время излагал ему,
как надо вести себя по отношению к восточному соседу. «Россия
является колоссом,— говорилось им,— который... всегда будет пред¬
ставлять опасность, угрозу для всех северных соседей. Россию нужно
разгромить, прежде чем она приобретет такую силу, что ее уже нельзя
будет разбить»3. Показательно, что беседа с Эстерманом происходи¬
ла вскоре после германского аншлюса Австрии. Тогда уже финская
дипломатия хорошо понимала ориентацию, дававшуюся Гитлером
командующему финской армии относительно Советского Союза.
Посланник Финляндии в Берлине докладывал своему руководству
в Хельсинки 7 октября 1938 года, возвращаясь к оценке высказыва¬
ния Гитлера: «Вне всякого сомнения, сделанное заявление указывает
на то, что все силы необходимо напрячь для ослабления этого мон¬
стра (т. е. СССР.— Н. Б.)у и тогда, совершенно естественно, приблизи¬
лось бы время процесса его ликвидации»4.
В Советском Союзе с пристальным вниманием отнеслись к ви¬
зиту Эстермана в Германию. Биограф Эстермана историк Пертти
Хартикайнен писал: «Визит командующего вооруженными силами
Эстермана в Германию в марте 1938 года был трудной проблемой для
1 Jägerskiöld S. Op. cit. S. 254.
2 Selen K. Op. cit. S. 228.
3 Documents on German Foreign Policy. Ser. D. London; Washington, 1954.
Voi. VI. P.425; Pakaslahti A. Talvisodan poliittinen näytelmä. Porvoo, 1970. S. 66.
4 Цит. по: Барышников В. H. Эволюция во взглядах Советского Союза на
финляндско-германские связи в 1920-1930 гг. // Вести. С.-Петерб. ун-та. Сер. 2.
СПб., 2001. Вып. 1. № 2. С. 26.
107
внешнеполитического руководства Финляндии. В Советском Союзе
придавали значение такому военному сотрудничеству Финляндии
с Германией...»1.
Действительно, советские дипломаты и разведка информировали
высшее государственное и политическое руководство страны о про¬
исходившем сближении между Германией и Финляндией, акцен¬
тируя, в частности, внимание на встрече Гитлера с Эстерманом.
Свидетельством тому является запись, сделанная Сталиным на одном
из представленных ему документов: «А как с поездкой финского глав¬
кома к Гитлеру?»1 2.
Судя по всему, советское руководство не связывало тогда встре¬
чу Гитлера и Эстермана с предшествовавшим этому визитом
Маннергейма в Германию. Лишь впоследствии финские исследователи
тех событий стали указывать на то обстоятельство, что именно
Маннергейм побуждал к поездке в Берлин командующего финской
армии после состоявшейся у него до этого беседы с Герингом. Дело
тогда обстояло так, что в отношениях между СССР и Финляндией
произошло заметное потепление в ходе визита в Москву в первой
половине февраля 1937 года финского министра иностранных дел
Р. Холсти. Такая перемена вызвала крайне негативную реакцию
в Берлине. Как писал профессор Ю. Суоми в своей книге «Фон зим¬
ней войны», тогда «в Германии возникло подозрение о скрывающем¬
ся за визитом Холсти в Москву стремлении Финляндии поменять
внешнюю политику, сделав ее враждебной Германии»3. Г. Геринг при
встрече с Маннергеймом «осудил совершенную Холсти поездку
в Москву»4, на что и отреагировал сразу маршал таким образом, что¬
бы устранить в Третьем рейхе подозрения.
Обеспокоенность в Хельсинки реакцией высшего германского
руководства на поездку Холсти в Советский Союз стала настолько
явной, что того было решено направить без промедления в Берлин,
чтобы «извиниться» за допущенное «прегрешение». Это и после¬
довало во время поездки Р. Холсти в Германию (без приглашения)
22-24 сентября 1937 года. Он заверил там министра иностранных дел
К. Нейрата, что «полностью сознает угрозу Финляндии, исходящую
из России»5.
1 Hartikanen R Hugo Österman. Sotaväen päällikkö — rakentaja ja puolustaja.
Hels.; Tampere, 2001. S. 197.
2 Родина. 1995. № 12. C.39 (см. дискуссию за круглым столом в редакции
журнала).
3 Suomi J. Talvisodan tausta. Hels.; Keuruu, 1989. S. 140.
4 Jägerskiöld S. Op. cit. S. 254.
5 Documents on German Foreign Policy. Ser. D. London; Washington, 1953.
Voi. V. P 537.
108
Прибывший также в октябре в Берлин экс-президент Финляндии
П. Э. Свинхувуд, известный своими прогерманскими настроения¬
ми, заявил, как отметил Ю. Суоми, что «противник Советского
Союза всегда будет другом Финляндии» и, если возникнет война
в Восточной Европе, Финляндия «не сможет оставаться нейтральной»1.
Естественно, считалось, что это была позиция неофициального лица,
но имевшего большого веса в стране.
Складывавшаяся в целом ситуация в Германии в плоскости ее
отношений с Хельсинки выглядела так, что среди приближенных
Гитлера явно стала проявляться «кураторская» роль Геринга в свя¬
зях с Финляндией. При этом акцент делался на взаимодействии его
с Маннергеймом, от которого многое зависело в решении ключевых
вопросов военно-политического характера. Такой подход проявлялся
довольно отчетливо в последующие годы, причем Герингу явно льсти¬
ло выступать в роли «знатока» североевропейских стран и проводни¬
ка политики сотрудничества с Финляндией1 2.
В условиях кризиса советско-финляндских отношений 1939—
1940 годов и наличия августовских (1939 год) договоров между СССР
и Германией Геринг стал давать рекомендации, как следует поступать
финскому руководству в начавшихся переговорах в Москве. Через
немецкого сотрудника посольства в Швеции графа К.Армфельта
он советовал К. Г. Маннергейму, а также министру иностранных дел
Э.Эркко не доводить дело до конфликта с СССР в решении про¬
блемы о предоставлении ему базы в узкой части Финского залива.
Мотивировалось это тем, что если СССР начнет войну, то Германия
не сможет оказать помощи Финляндии3.
Затем в ходе возникшей советско-финляндской войны Геринг стал
пытаться внушить финскому руководству мысль о необходимости
заключить мир даже при утрате Финляндией части территории.
Давалось им прямо понять, что потери будут лишь кратковременны¬
ми. Беседуя 15 февраля 1940 года с бывшим финским премьер-мини¬
стром Т. Кивимяки, Г. Геринг сказал ему, что мир надо заключить даже
на тяжелых условиях, а потери можно будет возвратить в будущем.
Кивимяки в своих мемуарах рассказывал об этом так: «...Геринг полу¬
чил информацию о моем прибытии (в Берлин.— Н. Б.) и направил
машину, чтобы привезти меня в охотничью виллу. Это роскошно
обставленное здание, где Геринг находился со своей женой-шведкой,
располагалось в нескольких километрах к северу от Берлина. Геринг
1 Suomi J. Op. cit. S. 141.
2 Menger M. Deutschland und Finland im zweiten Weltkrieg. Berlin, 1988.
S. 32.
3 Wuorimaa A. Lähettilänä Hitlerin Saksassa. Keuruu, 1967. S. 118-119.
109
принял меня дружественно... Побуждал финнов побыстрее достиг¬
нуть мира. Геринг добавил лишь, что с победой Германии в войне мы
получим с лихвой обратно то, что потеряли». Об этом же было пере¬
дано им за шесть дней до подписания московского мирного договора
одному из представителей Швеции (Свену Хейдену)1. Маннергейм,
естественно, был осведомлен в данном случае о позиции германского
руководства.
Прошло всего пять месяцев после окончания советско-финляндской
войны, как в сотрудничестве между Герингом и Маннергеймом насту¬
пил новый этап. Он был судьбоносным для Финляндии, поскольку
положил начало вовлечению страны в осуществление Германией под¬
готовки агрессии против Советского Союза. Этому финские истори¬
ки и мемуаристы уделяли особое внимание, указав прежде всего на
важный исходный момент: речь шла о конфиденциальном обраще¬
нии Геринга к Маннергейму летом 1940 года1 2. Сам К. Г. Маннергейм
рассказал об этом в своих мемуарах так: «Контакты между Германией
и Финляндией начались с того, что 17 августа 1940 года я получил те¬
леграмму от финского посланника в Берлине, в которой меня просили
лишь встретить на следующее утро на аэродроме Мальмё важного
подателя письма... Когда я прибыл на аэродром вместе с министром
обороны Вальденом и генерал-лейтенантом Хейнриксом, оказалось,
что также был приглашен для встречи и министр иностранных дел
Виттинг. Прочитав письмо, я изложил его содержание обоим мини¬
страм: меня просили принять в тот же день немецкого подполковника
Вельтьенса, который получил задание передать послание рейхсмарша¬
ла Геринга...
В тот же вечер подполковник Вельтьенс появился у меня дома и пе¬
редал привет от Геринга. Тот хотел узнать, может ли Финляндия по¬
добно Швеции разрешить транспортировку через свою территорию
снабженцев, а также отпускников и больных, следующих в Киркенес
(в Норвегию.— Н. Б.) и оттуда. К тому же Вельтьенс информировал,
1 Kivimäki T.M. Suomalaisten politikon muistelmat. Porvoo; Hels., 1965.
S. 127-128; Peltovuori R. O. Saksa ja Suomen talvisota. Hels., 1975. S. 110; MengerM.
Op. cit. S. 66-67. Среди финских историков дискутируется вопрос о том,
принимало ли финское правительство во внимание высказывание Геринга,
когда решался вопрос о выходе Финляндии из войны в марте 1940 года
(Ylikangas H. Väkivallasta sanan valtaan. Hels., 1999; Jokipii M. Mitä Göring
tarkoitti helmikuussa 1940?//Kanava, 2000. N 6. S.373-377).
2 См. прежде всего: Jokipii M. Jatkosodan synty. Tutkimuksia Saksan ja Suomen
sotilaallista yhteistyöstä 1940-41. Hels., 1988 (Пер.: Йокипии M. Финляндия на
пути к войне. Исследование о военном сотрудничестве Германии и Фин¬
ляндии в 1940-1941 гг. Петрозаводск, 1999); Terä V.M. Tienhaarassa. Syksyn
1940 tapahtumat Barbarossa — suunnitelman tausta vasten. Hels.; Keuruu, 1962;
Jalanti H. Suomi puristuksessa 1940-1941. Hels.; Lahti, 1966.
110
что у нас имеется теперь возможность получить военное оборудова¬
ние из Германии»1.
Далее Маннергейм утверждает, что он не давал положительного
ответа на решение вопроса о впуске немецких войск на территорию
Финляндии, сославшись на отсутствие у него для этого необходимых
полномочий. Но премьер-министр Р.Рюти на послевоенном судеб¬
ном процессе в Хельсинки по делу о виновниках войны (в 1946 году)
перекладывал свою ответственность на Маннергейма за передачу
в Германию утвердительного ответа Герингу. Во всяком случае, как
отмечает профессор М. Йокипии, дискуссия о том, кто сказал окон¬
чательное «да», все еще продолжается1 2. Геринг же и финский послан¬
ник в Берлине получили ответ о согласии на впуск немецких войск
в Финляндию под видом «транзита» в Норвегию уже 19 августа3.
Очевидно, Маннергейм прав в том отношении, что именно на
уровне государственно-политического руководства требовалось при¬
нятие такого рода решения. Но оно, бесспорно, могло стать иным,
если бы сам Маннергейм занял позицию отказа от вступления не¬
мецких войск на территорию Финляндии. Вообще же, как пишет
упоминавшийся уже В. Мери, «после войны в Берлине нашли рапорт
Вельтьенса, где он информировал, что обсуждал вопрос переброски
войск в том числе и с Рюти»4.
При докладе Герингу после возвращения в Берлин Вельтьенс
отразил явную заинтересованность финского руководства в том,
что ему предлагалось, имея в виду возможное участие Финляндии
в войне против Советского Союза на стороне Германии. Финский
историк доктор Хейкки Яланти пишет: «Согласно устному докладу
Вельтьенса, Маннергейм и Рюти сказали ему, что с возникновением
войны с Советским Союзом Финляндия будет сражаться до послед¬
него человека»5.
Как видно из всего произошедшего, Геринг не ошибался в своих
замыслах, адресуя Вельтьенса именно к Маннергейму, видя в нем
ключевую фигуру в решении проблемы с Финляндией как важного
северо-восточного фланга в войне против СССР. Да и в последующем
Маннергейм совершенно определенно взял на себя функции по осу¬
ществлению обещанного Герингу.
В качестве ответственного за подготовку конкретного соглашения
с Германией и практическую реализацию его маршал привлек нахо¬
дившегося в отставке генерал-майора Пааво Талвелу, который был
1 Mannerheim G. Op. cit. S. 289.
2 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 117.
3 Ibid. S. 115.
4 Мери В. Указ. соч. С. 158.
5 Jalanti H. Op. cit. S. 150.
111
известен весьма враждебным отношением к Советскому Союзу, по¬
казав это в боях в Карелии в 1921-1922 годах и затем во время Зимней
войны 1939-1940 годов. Назначение Талвелы состоялось 21 августа
в довольно необычной ситуации. Маннергейм пригласил его на обед,
в ходе которого обсуждалась сложившаяся обстановка. Талвела запи¬
сал в своем дневнике о произошедшем так: «Эта неделя была судьбо¬
носной неделей для Финляндии. Тогда мы сделали поворот, перейдя
на сторону Германии»1.
Скрытно, будучи офицером в отставке, Талвела получил рас¬
поряжение взаимодействовать с немецкими представителями при
проведении переправы из Германии в финские порты Вааса и Оулу
тремя группами более 5,5 тысячи войск вермахта1 2 с использованием
соответствующих транспортных средств. Договоренность об этом
была оформлена техническим протоколом, который подписали не¬
мецкий майор и финский подполковник.
Так за спиной финского парламента и без ведома почти всего соста¬
ва правительства на территории Финляндии стали высаживаться не¬
мецкие войска. Об этом не знал даже министр внутренних дел Э. фон
Борн. В свою очередь, и Гитлер, как писал профессор М. Йокипии,
«игнорировал собственное министерство иностранных дел и прово¬
дил важные решения в жизнь через военных (Геринг — Вельтьенс —
Маннергейм)...»3. Затем, лишь 22 сентября 1940 года, было офи¬
циально подписано германо-финляндское соглашение о мнимом
«транзите» немецких войск.
Роль Талвелы как эмиссара Маннергейма в связях с Герингом не
завершилась выполнением этого задания маршала. Наступал этап
налаживания взаимодействия в военно-оперативной области. Для
этого требовалось установление соответствующих контактов между
генеральными штабами Германии и Финляндии. В Хельсинки пред¬
полагали, что удастся в данном случае получить необходимую под¬
держку лично от Геринга, направив опять-таки в Берлин для встречи
с ним и некоторыми представителями руководства вермахта генерала
Талвелу.
Во время первого визита в Германию Талвелы в сентябре 1940 го¬
да ему не удалось по заданию Маннергейма встретиться сразу же
с Герингом — тот отсутствовал в столице. Не состоялся контакт
с Герингом также и в ноябре, хотя предполагалось вручить ему па¬
мятную записку, одобренную Маннергеймом. Встречи происходили
лишь с некоторыми ответственными военачальниками.
1 Talvela R Sotilan elämä. Muistelmat 1. Jyväskylä, 1976. S. 235.
2 Terä V. Op. cit. S. 162.
3 Jokipii M. Jatkosodan synty. S. 116.
112
В дальнейшем события развивались так, что Маннергеймом было
решено 4 ноября вновь направить Талвелу в Германию1. Он через три
дня был уже там, но Геринга опять не оказалось на месте, и пришлось
ожидать его. Между тем в Берлин приехал Молотов для переговоров
с Гитлером, одной из проблем в ходе которых сразу стал вопрос о по¬
явлении немецких войск в Финляндии.
Талвела тем временем пытался вести соответствующий зондаж,
встречаясь с некоторыми из тех лиц, кто соприкасался с прибли¬
женными Гитлера. 20 ноября, беседуя с советником Гитлера по мор¬
ским делам адмиралом О. Шниевиндом, Талвела сказал ему, что
по поручению Маннергейма имеет задачу проинформировать ру¬
ководящих деятелей Германии о военном положении Финляндии.
«...После того,— сказал он,— как мы получаем уже от Германии ору¬
жие и немецкие войска продвигаются через Северную Финляндию,
мы обретаем смелость, поскольку судьба Финляндии неотделима от
Германии. В силу этого надо, чтобы военные проблемы Финляндии
интересовали и Германию, особенно в том отношении, где интересы
требуют взаимности». При этом Талвела, сославшись на обдумыва¬
ние Маннергеймом способа защиты Аландских островов, высказал
идею, чтобы «немцы оккупировали один из островов Аландского
архипелага»1 2.
После этого Талвела 22 ноября возвратился в Финляндию, чтобы
доложить о содержании состоявшейся беседы с германским адмира¬
лом. Это он сделал, встретившись с Маннергеймом, а также с Рюти,
Вальденом, Виттингом и Хейнриксом. После второй беседы с марша¬
лом тот вновь распорядился направить Талвелу в Берлин.
7 декабря генерал прибыл в Германию, чтобы попасть на прием
к Герингу. Там он имел через два дня встречу в финляндском посоль¬
стве прежде всего с представителями вермахта, ведавшими разведкой
и непосредственно касавшимися в своей деятельности Финляндии.
Среди них были генерал-лейтенант К. Типпельскирх, полковник
Э. Кинцель, генерал от инфантерии В. Эрфурт.
В это время заканчивалась работа по составлению плана
«Барбаросса». За день до подписания его Гитлером (18 декабря)
Талвела встретился с начальником генерального штаба сухопутных
войск Германии генерал-полковником Ф. Гальдером. В итоге беседы
с Талвелой тот записал в своем служебном дневнике: «Я просил дать
сведения о сроках приведения финской армии в состояние скрытой
1 См. об этом подробнее: Барышников В. Н. Германо-финляндское во¬
енное сотрудничество во второй половине 1940 года (к вопросу о значении
тайных миссий П. Талвелы в Берлин)//Скандинавские чтения 2000 года.
СПб., 2002. С. 500-505.
2 Talvela Р. Op. cit. S. 247.
113
боевой готовности для наступления в юго-восточном направлении»1.
Уже по одной этой записи нетрудно понять, что предусмотренное
планом «Барбаросса» участие Финляндии в агрессии против СССР
имело место в виде предварительного согласия с финской стороны.
Наконец 18 декабря Талвела был принят Герингом в своем рабо¬
чем кабинете в присутствии офицера связи между ним и Гитлером
генерала К. Боденшатца, а также Вельтьенса. Беседа длилась более
часа. Излагая Герингу то, что было согласовано с Маннергеймом до
отъезда в Германию, Талвела, в частности, сказал, что «у Германии
в конфликте с Россией едва ли есть более естественный союзник, чем
Финляндия. Финляндия всегда была противником России, являет¬
ся она таковым также в настоящее время и будет всегда оставаться
таковым».
В свою очередь Геринг, говоря об акции Вельтьенса, связанной
с его поездкой в Хельсинки, и начавшемся «транзите» немецких во¬
йск, с удовольствием констатировал, что Финляндия ответила по¬
ложительно, и с этого момента решилась судьба Финляндии. Затем
он особо подчеркнул: «После этого Финляндия оказалась в сфере
интересов Германии. И вы, генерал, можете сказать маршалу, что
Финляндии больше нечего бояться»1 2.
Возвратившись 20 декабря в Финляндию, Талвела доложил
Маннергейму о результатах поездки, а уже через два часа после этого
информировал президента. Вечером же он в хельсинкском ресто¬
ране «Сеурахуоне», находясь в обществе Маннергейма, Вальдена
и Хейнрикса, поведал еще раз о своем пребывании в Германии3.
На следующий день в оперативном отделе генштаба Финляндии
сочли возможным сделать первые наброски плана участия финских
войск в агрессии против Советского Союза4, имея в виду последую¬
щие предстоящие контакты с германским военным командованием.
Талвела тогда был упоен достигнутым успехом при выполнении тех
функций, которые ему поручил маршал как связному с Герингом.
В своем дневнике он записал 1 января 1941 года: «Надеюсь, что на¬
ступивший год принесет возможности вместе с Германией разбить
рюсся (презрительная кличка русских.— Н.Б.). Тогда, может быть,
осуществится моя давняя мечта о Карелии»5.
1 Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1969. Т. 2. С. 306.
2 Talvela Р. Op. cit. S. 262.
3 Ibid. S. 267.
4 Manninen O. Suur-Suomen ääriviivat. Hels., 1980. S. 33. Профессор O.
Маннинен ссылается при этом на карту «Наши возможности нападения»,
имеющуюся в Военном архиве Финляндии (Sark. N21621/3).
5 Talvela Р. Op. cit. S. 267.
114
Маннергейм же решил уведомить Геринга о своих чувствах при¬
знательности ему. Направив 7 января письмо рейхсмаршалу, он
выражал благодарность за то, что тот идет навстречу надеждам, вы¬
раженным Финляндией1.
Последующие шесть месяцев 1941 года характеризовались раз¬
вертывавшейся подготовкой Финляндии к войне в соответствии
с планом «Барбаросса».
Так совершенно отчетливо прослеживается роль К. Г. Маннергейма
в его деятельности от момента впуска немецких войск на террито¬
рию Финляндии до последующего втягивания страны в совместную
с Германией агрессию против Советского Союза. Все это является
убедительным опровержением существующего в финской истори¬
ографии мифа о том, что будто бы Финляндия вела в 1941-1944 годах
«обособленную» войну.
(Международный кризис 1939-1941 гг.: от советско-германского до¬
говора 1939 г. до нападения Германии на СССР. М., 2006)
1 Reimaa M. Puun ja kuoren välissä. Hels.; Keuruu, 1979. S. 245.
115
2. БИТВА ЗА ЛЕНИНГРАД И ФИНЛЯНДИЯ
Блокада Ленинграда в концепциях финских
историков
В подходе к освещению блокады Ленинграда в 1941-1944 годах
финские историки не однородны. Тем не менее прослеживается опре¬
деленная общность их в подходе к трактовкам ряда важных событий,
связанных с участием в них Финляндии. При этом проявляется за¬
метное раздражение по отношению к тем исследователям в стране
и за рубежом, которые позволяют высказывать суждения, не соответ¬
ствующие взглядам, которые стали уже по существу официальными
в финской историографии. В феврале 2003 года автор одной из статей
Петти Нисканен метко заметил, что для тех историков в Финляндии,
которые не хотят воспринимать новые изыскания относительно яв¬
лений, касавшихся блокады Ленинграда, «время остановилось» на
тех утверждениях, которые берут начало с подцензурного периода
войны. Показательно, пишет он, что «в Финляндии пугаются всего
нового в исследовании истории военного времени и боятся, что это
может внести боль в душу финнов»1.
Из числа концептуальных утверждений, содержащихся в финской
историографии, относящейся к периоду блокады Ленинграда, есть
необходимость остановиться на следующих:
- блокады Ленинграда не было бы, если бы не было Зимней войны;
- Финляндия не вела наступления на Ленинград, а ее участие в вой¬
не было обособленным от Германии и имело оборонительный
характер;
- Маннергейм стал «спасителем Ленинграда», когда финская армия
перешла к позиционной войне;
- финское руководство занимало безучастную позицию по отноше¬
нию к поставленной Гитлером задаче уничтожить Ленинград;
- в ходе блокады Ленинграда с финской стороны не проявлялось
стремления ужесточить осаду города и не было попыток со сто¬
роны бомбардировочной авиации проникнуть в его воздушное
пространство.
1 Niskanen R Belägringen av Leningrad och Finland //Ny Tid. 2003.1.2;
Leningradin piiritys ja Suomi//Carelia, 2003. N 2. S. 126.
116
Поскольку приведенные утверждения, появившиеся в литературе
и периодической печати, не получают опровержения на научной и до¬
кументальной основе, есть необходимость рассмотреть их.
Итак, коснемся первого из названных тезисов. Уважаемый фин¬
ский коллега профессор Мауно Йокипии в ответ на опубликован¬
ную мною статью в газете «Кескисуомалайнен» относительно бло¬
кады Ленинграда и причастности к ней Финляндии1 высказался
следующим образом. Если бы не было в 1939-1940 годах Зимней
войны, то, по всей вероятности, «в ходе немецкого наступления осе¬
нью 1941 года на Ленинград в тылу его находилась бы нейтральная
Финляндия и мирная граница по Раяйоки (финское название реки
Сестры.— Н.Б.). Гражданское население смогло бы на паспортной
основе проследовать через нейтральную Финляндию в Восточную
Карелию»1 2.
Такое фантастическое предположение, конечно, не имеет ниче¬
го общего с историей, которая обычно исследуется не на домыслах
о возможном развитии событий, а исходя из реально произошедшего.
Разве имелись к тому же гарантии, что Финляндия не могла послу¬
жить Гитлеру трамплином для агрессии против СССР? Ведь известно,
как германские войска внезапно захватили в 1940 году две североев¬
ропейские страны — Данию и Норвегию, после чего намеревались
предпринять такую же акцию против Швеции. Что могло помешать
Германии сделать то же самое с Финляндией, если бы она пожелала
остаться нейтральной?
Тезис же о том, что Финляндия якобы не вела в 1941 году насту¬
пления на Ленинград, а действовала обособленно от Германии, весьма
усиленно распространяется уже много лет в финской историографии
и даже внедряется в нашей стране путем переводной литературы.
Показателем того является изданная в 1998 году в Москве в пере¬
воде с финского языка книга О.Юссила, С.Хентиля и Ю.Невакиви
«Политическая история Финляндии». Там Финляндия именуется
лишь «соратницей» Гитлера по войне, при этом «не хотевшей иметь
дело с Петербургом»3.
В данном случае предается забвению тот факт, что наступление
финской армии на ленинградском направлении было заранее спла¬
нировано генеральными штабами Германии и Финляндии, причем
пунктуально выполнялось затем в ходе боевых действий. Такой под¬
ход оказался в явном противоречии с выводами, которые сделал упо¬
1 Baryshnikov N. Yhdeksänsataa kauhun päivää // Keskisuomalainen. 1993.3.1.
2 Jokipii M. Suomalaiset saksalaisten rinnala//Keskisuomalainen. 1993.3.1.
3 Юссила O.y Хентиля G, Невакиви Ю. Политическая история Финляндии.
M., 1998. С. 205-206.
117
минавшийся уже М. Йокипии в своем содержательном исследовании
о подготовке Финляндии к войне 1941-1944 годов1.
Как отмечено ранее, К. Г. Маннергейм изображается чуть ли не
«спасителем Ленинграда». Даже весьма объективный финский воен¬
ный историк, автор книги «Битва за Ленинград и Финляндия» Хельге
Сеппяля склонен считать, что именно таким представляется осенью
1941 года маршал Маннергейм. В другой своей книге «Финляндия
как агрессор. 1941 г.» он, показывая совместное осуществление гер¬
мано-финляндских оперативных планов, предусматривавших захват
Ленинграда, делает явно противоречивое логике своего изложения
представление о Маннергейме. X. Сеппяля пишет, что «Маннергейм
заслужил, возможно, прямо-таки награду за спасение Ленинграда»,
поскольку «отказался от дальнейшего наступления на Ленинград во
избежание напрасного кровопролития...»1 2.
Ранее уже представлялось возможным особо анализировать то,
как произошло, что финские войска не смогли осенью 1941 года про¬
двигаться на ленинградском направлении, а поведение финского
главнокомандующего характеризовалось отнюдь не как «спасителя
Ленинграда»3. Здесь же важно подчеркнуть, что финскому руковод¬
ству с самого момента вступления Финляндии в войну летом 1941 го¬
да было известно о намерении Гитлера уничтожить Ленинград. Об
этом свидетельствует информация, поступившая в Хельсинки 25 ию¬
ня из Берлина от посланника Т. М. Кивимяки4. В финской истори¬
ографии обычно умалчивается об этом. Лишь в весьма интересной
и содержательной работе профессора Охто Маннинена «Контуры ве¬
ликой Финляндии» упоминается о сути этой телеграммы Кивимяки5.
Как же политическое и военное руководство Финляндии относи¬
лось к такому чудовищному намерению — стереть Ленинград с лица
земли? Отнюдь не отрицательно. Хотя об этом в финской истори¬
ографии стараются не говорить. Между тем факты свидетельствуют
о такой позиции. Прежде всего это видно по ряду высказываний
президента Р. Рюти, опубликованным письмам председателя внеш¬
неполитической комиссии парламента профессора В. Войонмаа и из¬
1 Jokipii M. Jatkosodan synty. Hels., 1987.
2 Seppälä H. 1) Taistelu Leningradistapa Suomi. Porvoo; Hels., 1969. S. 136-137;
2) Suomi hyökkääjänä 1941. Porvoo; Hels.; Juva, 1984. S. 180.
3 См.: Барышников H. И. 1) Маннергейм и блокада Ленинграда//Петер¬
бургские чтения 98-99. Материалы Энциклопедической библиотеки «Санкт-
Петербург — 2003». СПб., 1999; Барышников Н. И. Блокада Ленинграда
и Финляндия. 1941-1944. СПб.; Хельсинки, 2002. С. 111-128.
4 Ulkoasiainministeriön arkisto (UM). 5С5. Sähkösanoma Berliinistä
Helsinkiin, 24.6.1941.
5 Manninen O. Suur-Suomen ääriviivat. Kysymys tulevaisuudesta Suomen
Saksan politiikassa. 1941. Hels., 1980. S. 175.
118
вестным замыслам военного руководства установить будущую так
называемую стратегическую границу Финляндии непосредственно
по реке Неве. В сентябре 1941 года Р.Рюти в беседе с германским по¬
сланником в Хельсинки В. Блюхером подтвердил это соображение,
сказав, что «Северная Ингерманландия до Невы должна быть присо¬
единена к Финляндии»1. Вполне понятно, что Ленинград в силу этого
не должен уже существовать.
Теперь относительно свидетельства В. Войонмаа, сделанного
в начале сентября 1941 года. Оно воспроизводит позицию лидера
Социал-демократической партии и члена правительства В. Таннера,
а также председателя парламента В.Хаккила по поводу того, что
«Питер будет стерт с лица земли». Войонмаа писал так: «Об этом мне
всерьез говорил, в частности, Таннер, а Хаккила даже в восторге от
такой перспективы.. .»1 2.
Некоторые считали, что Финляндия уже в начале осени 1941 го¬
да должна была официально заявить Германии о своей заинтере¬
сованности в уничтожении Ленинграда. В доверительном письме
Т. М. Кивимяки министру иностранных дел Р. Виттингу 26 сентября
1941 года настаивалось на необходимости «добиваться официально от
Германии, чтобы Петербург полностью и окончательно уничтожить»3.
Виттинг переправил это письмо президенту Рюти, и оно хранится
теперь в его персональном фонде Национального архива Финляндии.
Известно, что в Финляндии шла интенсивная подготовка об¬
щественного мнения к мысли о необходимости уничтожения
Ленинграда. Об этом открыто писали отдельные газеты. В частности,
«Илкка» 28 октября 1941 года на первой полосе поместила призыв
крупным шрифтом: «Петербург и Москву полностью уничтожить».
Можно ли представить, что финское руководство не замечало все¬
го этого? Тем более кажется странным стремление уйти от раскрытия
в данном случае в финской историографии проявления вандалист-
ской тенденции в отношении Ленинграда.
Концептуальный характер стало носить и внедрение в историю
тезиса, будто бы не проявлялось в поведении финского военного
командования стремления предпринять действия, которые бы уже¬
сточали положение блокированного Ленинграда. В работах финских
историков избегается раскрывать смысл предпринимавшейся в конце
октября 1942 года десантной операции из района Сортавала с целью
захвата острова Сухо, который играл важную роль на Ладожском
1 Vehviläinen О. Barbarossan varjossa //Kansakunta sodassa. 1. Hels., 1989.
S. 320.
2 Войонмаа В. Дипломатическая почта. M., 1984. С. 47.
3 Kansallisarkisto (KA). Risto Rytin kokoelma. Suomen lähetystö Berliinissä,
26.09.1941: R. Wittingelle luottamuksellinen, T.M. Kivimäki.
119
озере в прикрытии «Дороги жизни», связывавшей Ленинград со всей
страной.
Получило также распространение в финской исторической ли¬
тературе, а вслед за этим и в российской периодической печати ут¬
верждение о том, что со стороны Финляндии не проникала в зону
Ленинграда бомбардировочная авиация. Не будем подробно оста¬
навливаться на опровержении этого. Уже в самом начале Великой
Отечественной войны предпринимались попытки использования
немецкой авиацией финских аэродромов для проникновения в воз¬
душное пространство Ленинграда. Советским самолетам потребова¬
лось нанести тогда массированный удар по ряду аэродромов, чтобы
надолго воспрепятствовать повторению подобных попыток. Но за не¬
сколько месяцев до выхода Финляндии из войны, 4 апреля 1944 года,
35 финских бомбардировщиков проникли в зону Ленинграда и были
рассеяны на подступах к нему средствами противовоздушной обо¬
роны города.
Таковы конкретные факты минувшего прошлого, о которых воз¬
никает необходимость вести речь, когда появляются и имеют тен¬
денцию утвердиться концепции, противоречащие правде истории.
Творческое взаимодействие российских и финских историков не
должно омрачаться критическим подходом в процессе исследования
сложных периодов в отношениях между обеими странами.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2004)
120
О действиях войск Северного фронта
в начале войны
В военно-исторической литературе важное место отводится во¬
просу готовности войск к отражению агрессии в начальный период
Великой Отечественной войны. Однако в фундаментальных изданиях
он рассматривается с различных точек зрения. В частности, в одном
из них констатируется, что «...застигнутые врасплох советские войска
не смогли подготовить и занять оборонительные рубежи и начали
боевые действия с превосходящими силами противника в крайне
невыгодных условиях»1, в другом обстановка освещается несколько
иначе: «Внезапность нападения фашистской Германии на СССР по¬
ставила войска Красной Армии в тяжелое положение. Соединения
приграничных округов, предназначенные для прикрытия границы,
находились от нее на большом удалении... Многие части связи были
заняты на строительстве линий и узлов связи и также находились
в отрыве от своих соединений. Все это позволило противнику соз¬
дать на направлениях главных ударов четырех-пятикратное превос¬
ходство в силах и средствах и сразу же добиться крупных успехов»1 2.
На страницах монографии «История Второй мировой войны»3 по¬
добных оценок нет.
Иная характеристика обстановки в начале войны дана в воспоми¬
наниях видных советских военачальников — полководцев Великой
Отечественной войны. Г. К. Жуков отмечал: «Накануне войны, даже
в ночь на 22 июня, в некоторых случаях командиры соединений
и объединений, входивших в эшелон прикрытия границы, до по¬
следнего ждали указания свыше и не держали части в надлежащей
боевой готовности, хотя по ту сторону границы был уже слышен шум
моторов и лязг гусениц».4 А. М. Василевский сделал несколько иной
вывод: «Войска, находившиеся в приграничных районах, оказались
недостаточно подготовленными к отражению агрессии. Мощный
удар гитлеровской военной машины обрушился на них внезапно»5.
Между тем обстановка у государственной границы была далеко не
однозначной. Весьма существенно она отличалась в полосе, прикры¬
вавшейся войсками Ленинградского военного округа. Здесь воен¬
ные действия немецких и финских войск начались не 22, а 29 июня
1941 года, т.е. спустя неделю после начала войны. Учитывая, что ос¬
1 50 лет Вооруженных Сил СССР. М., 1968. С. 257.
2 История Великой Отечественной войны 1939-1945. Т. 2. М., 1963.
С. 9-10.
3 История Второй мировой войны 1939-1945. Т. 4. М., 1975. С. 58.
4 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1990. С. 29.
5 Военно-исторический журнал. 1978. № 2. С.67.
121
новные силы финской армии перешли в наступление еще позже (удар
на главном направлении последовал лишь 10 июля), нетрудно понять,
в каких условиях оказались войска Северного фронта, образованного
24 июня 1941 года на базе управления и войск Ленинградского во¬
енного округа. Для них наступление противника не было внезапным.
В связи с этим у некоторых авторов возникает сомнение относи¬
тельно права делать серьезные выводы, основываясь лишь на анализе
событий, происходивших на Северном фронте, которому противо¬
стояли силы, уступавшие мощи германской армии, обрушившейся
на советские войска с Запада. Разумеется, это сомнение правомерно.
Однако было бы ошибочно недооценивать возможности взаимодей¬
ствовавшей с немецкими войсками финской армии, которая показала
достаточно высокие боевые качества в ходе советско-финляндской
войны 1939-1940 годов. В вооруженных силах Финляндии после мо¬
билизации летом 1941 года находилось около полумиллиона человек1,
оснащенных первоклассным оружием. Немецкие войска, наступав¬
шие в Заполярье и Карелии, были подготовлены к специфическим
условиям северного театра войны, но практического опыта, каким об¬
ладала финская армия, не имели. Это отмечал и главнокомандующий
финской армией Карл Густав Эмиль Маннергейм.
В рассматриваемых событиях подготовка нападения с территории
Финляндии не осталась незамеченной. Об этом свидетельствовали
разведывательные данные, поступавшие как политическому и во¬
енному руководству страны, так и командованию Ленинградского
военного округа, Краснознаменного Балтийского и Северного фло¬
тов. В них сообщалось о переброске немецких войск в Финляндию,
сосредоточении их в Лапландии и о выдвижении к государствен¬
ной границе с СССР. В донесении, поступившем 11 июня 1941 года
в Наркомат госбезопасности, отмечалось, что «...переговоры о со¬
вместных действиях между германскими, финскими и румынскими
генштабами ведутся в ускоренном порядке». Конечно, в силу негатив¬
ной позиции И. Сталина относительно приведения в полную боевую
готовность войск приграничных округов и флотов их командованию
непросто было решать задачи, связанные с подготовкой к отраже¬
нию нападения. Командующий войсками Ленинградского военного
округа генерал М.М. Попов, совершая в середине июня 1941 года
полевую поездку в приграничные районы Заполярья, имел возмож¬
ность лично наблюдать с пограничных вышек выдвижение немецких
войск в исходные районы для наступления. «Полевая поездка,— пи¬
сал он впоследствии,— подтвердила наши опасения, рождавшиеся
1 Manninen О. Suomi toisessa maailmansodassa//Suomen historia. 7. Espoo,
1987. S. 37-38.
122
еще в штабе округа, что на мурманское и Кандалакшское направле¬
ния нацеливаются примерно по корпусу немецких войск, усиленных
финнами, с очевидной задачей захвата весьма важных для нас пун¬
ктов — Мурманска, главной базы нашего Северного флота и един¬
ственного незамерзающего порта в этом районе, и Кандалакши,
в результате чего врагу удалось бы перерезать Кировскую железную
дорогу, по которой идет все снабжение Северного флота, 14-й армии
и сравнительно большого населения Заполярья»1.
Оценив сложившуюся обстановку, M. М. Попов приказал скрытно
выдвинуть к границе 122-ю стрелковую дивизию и занять оборону.
Командующий 14-й армией генерал В. А. Фролов получил распо¬
ряжение принять особые меры для прикрытия мурманского на¬
правления и побережья полуостровов Рыбачий и Кольский. Кроме
того, 19 июня началась переброска из района Пскова на Кандалакш¬
ское направление 1-й танковой дивизии. Народным комиссаром
ВМФ адмиралом Н. Г. Кузнецовым 21 июня 1941 года в 23 час. 40 мин.
Краснознаменный Балтийский и Северный флоты были переведе¬
ны в боевую готовность номер один, что сыграло решающую роль
в отражении фашистской агрессии силами Военно-Морского Флота
в начале Великой Отечественной войны в Заполярье и бассейне
Балтийского моря. Словом, ряд важных мер для отражения внезап¬
ного нападения противника был предпринят до 22 июня.
Финляндия рассчитывала вступить в войну не одновременно
с Германией, а позднее, чтобы создать видимость обособленных от
нее действий и попытаться замаскировать свои агрессивные замыс¬
лы, хотя на шести финских аэродромах уже базировалась немецкая
авиация и делались попытки нанесения бомбовых ударов 22 и 23 ию¬
ня 1941 года по районам Кронштадта, Ленинграда и Мурманска.
Сомнений в намерении Финляндии вступить в войну не было.
А. Гитлер в своей речи 22 июня совершенно недвусмысленно заявил
о том, что «в едином строю» с немецкими войсками на Севере нахо¬
дятся «финские братья по оружию».
Учитывая сложившуюся ситуацию, Советское Главнокомандование
приняло важное решение, о котором в литературе не всегда упомина¬
ется, хотя оно весьма значимо для понимания сути упреждающих
действий в отношении страны, когда вступление ее в войну не вызы¬
вало сомнений и необходимо было предотвратить удар по жизненно
важному центру СССР (Ленинграду). 25 июня 1941 года советски¬
ми самолетами был предпринят массированный налет на аэродро¬
мы германского авиабазирования на территории Финляндии. В ре¬
1 Оборона Ленинграда. 1941-1944. Воспоминания и дневники участни¬
ков. Л., 1968. С. 37-38.
123
зультате этой операции, осуществленной 260 бомбардировщиками
и 225 истребителями, был выведен из строя ряд аэродромов и уни¬
чтожен 41 самолет. Так удалось сорвать готовившиеся налеты герман¬
ских ВВС на Ленинград с севера, и до 6 сентября 1941 года немецкая
авиация не смогла нанести ни одного бомбового удара по городу.
Упреждающие действия с советской стороны вынудили политиче¬
ское и военное руководство Финляндии объявить войну СССР. По
словам финского специалиста в области военной истории Хельге
Сеппяля (автора книги «Финляндия как агрессор»), «...25 июня со¬
ветская авиация вызволила из неудобного положения политическое
руководство Финляндии и военное командование»1. Именно 25 ию¬
ня 1941 года в Хельсинки было объявлено: Финляндия находится
в состоянии войны с Советским Союзом. Однако боевые действия
финских войск и немецкой армии «Норвегия» в Заполярье начались
четырьмя днями позднее, т. е. советское командование имело возмож¬
ность осуществить отмобилизование в соответствии с имевшимися
планами; доукомплектовать части и соединения до штатов военного
времени; выдвинуть войска к государственной границе на исходные
для обороны позиции; развернуть необходимые работы по созданию
укрепленных рубежей. Как отмечал генерал А. С. Желтов, у командо¬
вания имелось в распоряжении от 7 до 15 суток для укрепления обо¬
роны и перегруппировки войск1 2. К тому же со стороны противника не
было предпринято никаких попыток воспрепятствовать или сорвать
проводившиеся советским командованием мероприятия мобилиза¬
ционного и оборонительного характера, как это наблюдалось в пер¬
вые дни войны на западном и юго-западном направлениях. Авиация
Северного фронта сохранилась в полном составе.
Для военнослужащих, целенаправленно готовившихся в течение
нескольких дней к отражению наступления противника, начало бо¬
евых действий не было внезапным. Им было ясно, что военные дей¬
ствия неизбежны, врагу необходимо дать достойный отпор.
В финской литературе при рассмотрении вопроса о том, можно ли
считать причиной поражения то, что вооруженные силы Финляндии
начали наступление не 22 июня, а несколькими днями позже, имеют¬
ся противоречивые мнения. Один из военных исследователей Тауно
Куоса полагает, что фактор внезапности не имел особого значения.
Подобную точку зрения X. Сеппяля опроверг тем, что, во-первых,
затягивание перехода в наступление привело к состоянию неопреде¬
ленности и даже нервозности у части финского командного состава,
а во-вторых, к большим потерям в ходе наступления в июле 1941 года
1 Seppälä H. Suomi hyökkääjänä 1941. Porvoo-Hels.,-Juva. 1984. S. 103.
2 Военно-исторический журнал. 1979. № 12. С. 33.
124
(свыше 11 тысяч человек). СССР это промедление использовал в пол¬
ной мере. «Советское руководство ожидало наступления сухопутных
войск противника на севере и там тщательно приготовилось к его
отражению. Хуже всего была готовность в Карелии. Когда же оно уви¬
дело, что со стороны Финляндии не последовало наступления 22 ию¬
ня, Советский Союз получил возможность пополнить свои части
и продолжить работы по строительству укреплений в приграничных
районах. Каждый день теперь усиливал оборонную мощь советских
частей на этом направлении...»1.
Почему же финское командование не использовало фактор вне¬
запности, не перешло в наступление одновременно с германской
армией 22 июня? Главная причина, по нашему мнению, заключалась
в стремлении замаскировать участие Финляндии в гитлеровской
агрессии. 16 июня 1941 года в секретной телеграмме немецкого ге¬
нерала В. Эрфурта, находившегося при ставке К. Маннергейма, со¬
общалось: «Финны в политических целях хотят создать у населения
впечатление, что в войне они оказались в силу неожиданных обсто¬
ятельств». Но были соображения и иного характера. Они основыва¬
лись на расчете, что немецкие войска, осуществляя стремительное
наступление из Восточной Пруссии в северо-восточном направле¬
нии, выйдут к Ленинграду и создадут для финской армии условия,
обеспечивающие продвижение вперед без особого противодействия
со стороны Красной Армии.
Таким образом, для советских войск, прикрывавших северные
и северо-западные рубежи страны, фактора внезапности агрессии
со стороны противника не было, и это сыграло благоприятную роль.
Когда 29 июня на Карельском перешейке части финской армии попы¬
тались прорваться через государственную границу СССР, они полу¬
чили отпор. Последующие бои в начале июля (на севере Ладожского
озера) показали исключительную стойкость пограничников и частей
168-й стрелковой дивизии (командир — полковник А. Л. Бондарев).
Один из ближайших помощников К. Маннергейма генерал В. Туомпо
в те дни сделал запись об А. Л. Бондареве в своем служебном дневни¬
ке: «Хороший и стойкий командир». Такая похвала говорила о мно¬
гом. Безуспешными оказались и попытки финских войск овладеть
военно-морской базой Ханко. В целях лучшей ее защиты в июле сила¬
ми морской пехоты при поддержке авиации и береговой артиллерии
было захвачено более 10 ближайших островов. «Убедившись,— писал
командир базы генерал С. И. Кабанов,— что гарнизон Ханко много¬
1 Seppälä H. Suomi hyökkääjänä 1941. S. 128.
125
численный, что он стоек, активен и способен перемолоть немалые
атакующие силы, они отложили штурм...»1.
Перешедшая в наступление 29 июня 1941 года немецкая армия
«Норвегия» также не решила поставленных задач. 52-я и 14-я стрел¬
ковые дивизии не дали возможности прорваться к Мурманску.
В ходе оборонительных боев, длившихся до 20 июля, они обескро¬
вили и остановили войска немецкого горнострелкового корпуса,
наступавшего на этом направлении. Стойкость и упорство этих ди¬
визий были высоко оценены главнокомандованием северо-западного
направления.
В боях на Кандалакшском направлении 36-му немецкому корпусу
не удалось осуществить прорыв к Белому морю, хотя советские части
и были потеснены. В докладе командира корпуса отмечалось: «...рус¬
ские сражались с большим упорством». На ухтинском и ребольском
направлениях наступали финские войска. Здесь в первые дни июля
им не удалось сломить сопротивление обороняющихся частей Север¬
ного фронта. Западнее Ухты бои велись в течение 10 дней в предпо¬
лье, а у Реболы советские войска лишь 8 июля отошли на тыловой
оборонительный рубеж и затем удерживали его в течение 13 дней.
Обзор этих боевых действий в первую очередь необходим для того,
чтобы подтвердить мысль о результативности действий обороняю¬
щихся войск. Они не были застигнуты врасплох, как это случилось
22 июня на западном и юго-западном направлениях. Следует иметь
в виду, что в целом соотношение сухопутных войск было не в пользу
советской группировки, прикрывавшей государственную границу
на этом направлении. Финские войска, занимавшие оборонительные
позиции на Карельском перешейке, превосходили 7-ю и 23-ю армии
в живой силе в 1,9 раза, в орудиях и минометах — в 1,2 раза. В тан¬
ках абсолютное превосходство имели советские войска. В Заполярье
и Карелии перевес в силах и средствах был на стороне противника.
10 июля 1941 года при выходе немецких соединений группы армий
«Север» в район Пскова и быстром продвижении к Ленинграду совет¬
ское командование вынуждено было создать новый оборонительный
рубеж для прикрытия города с юга и юго-запада. Поэтому готовив¬
шиеся резервы не могли быть использованы для усиления войск, дей¬
ствовавших на Карельском перешейке, в Карелии и Заполярье. Более
того, часть сил пришлось снимать для переброски в состав оператив¬
ной группы на рубеже реки Луга: 10-й механизированный корпус (без
198-й моторизованной дивизии) и 70-ю стрелковую дивизию 23-й
армии, а также 237-ю стрелковую дивизию 7-й армии. В этот период
севернее Ладожского озера перешла в наступление Карельская ар-
1 Кабанов С. И. На дальних подступах. М., 1971. С. 208.
126
ми я, имевшая задачу быстро продвигаться к реке Свирь для выхода
на соединение с группой армий «Север». Начался новый, крайне не¬
благоприятный этап боевых действий для войск Северного фронта,
рассмотрение которого выходит за рамки статьи.
Расчет германского командования, основанный на том, что вне¬
запное нанесение с Запада удара огромной мощности сокрушит
советские войска и сведет на нет сопротивление на северном флан¬
ге, не оправдал себя. Прежде всего это проявилось в Заполярье, где
действовали «герои Нарвика». Немецкий генерал В. Эрфурт писал:
«Задача летнего наступления армии «Норвегия» оказалась невыпол¬
ненной». Особо следует отметить, что 7, 14 и 23-я армии Северного
фронта были укомплектованы в основном кадровым составом, обла¬
давшим опытом боев в ходе советско-финляндской войны. Большую
роль сыграли и оборонительные укрепления, созданные у новой го¬
сударственной границы на Карельском перешейке и на мурманском
направлении в Заполярье. Таковы реальные факты.
Исследуя теоретические проблемы начального периода современ¬
ных войн, нельзя абстрагироваться от осмысления исторического
прошлого и прежде всего от поучительного опыта начального пе¬
риода Великой Отечественной войны. Обстановка, сложившаяся на
Северном фронте в конце июня — начале июля 1941 года, и сопо¬
ставление ее с общим развитием боевых действий того времени на
советско-германском фронте побуждают глубже вникать в область
политических и военных решений, предопределивших во многом
последующий ход вооруженной борьбы. Достигнутые результаты
сражений на северном фланге советско-германского фронта имели
большое военно-политическое значение. Скованная крупная группи¬
ровка противника не смогла выполнить поставленные задачи. То, что
не была сломлена оборона Ленинграда, удалось защитить Заполярье
и жизненно важные коммуникации, связывавшие город со страной,
является убедительным свидетельством мужества участников сраже¬
ний, высокой боевой выучки войск, принявших на себя сильнейший
удар противника в начальный период войны.
(Военная мысль. 1992. № 2)
127
К вопросу о «стратегических границах»
Финляндии
В конце лета 1941 года в финских официальных кругах появилось
понятие «стратегические границы» Финляндии. Оно стало внедрять¬
ся и во внешнеполитические документы в целях обоснования право¬
мерности захвата финскими войсками значительной территории
Советского Союза. Имелось в виду, что новые, «стратегические» гра¬
ницы Финляндии должны были пройти по реке Неве, южному берегу
Ладожского озера, реке Свирь, восточному побережью Онежского
озера и далее к Белому морю с включением Кольского полуострова.
В финской исторической литературе наибольшее внимание вопро¬
су о «стратегических границах» уделил профессор Охто Маннинен
в своей книге «Контуры великой Финляндии»1. Но в определен¬
ной степени касались этого и другие известные финские историки:
О. Вехвиляйнен, М. Йокипии, X. Сеппяля, В. Тервасмяки1 2. К сожа¬
лению, по данному поводу в российской литературе до настоящего
времени почти ничего не писалось. Но имеются к тому побудитель¬
ные причины, исходящие не столько из желания восполнить суще¬
ствующий пробел, сколько лучше проанализировать события и яв¬
ления, связанные с участием Финляндии во Второй мировой войне.
Появляется большая возможность на основе новых документальных
материалов высказать некоторые суждения о проблеме взаимосвя¬
зи между войной 1939-1940 годов и так называемой войной-про¬
должением 1941-1944 годов.
Начнем с содержания ноты финляндского правительства от 11 ноя¬
бря 1941 года в госдепартамент Соединенных Штатов Америки. В ней
указывается на направленность агрессивных действий Финляндии
в отношении СССР, которые легли в основу утверждения о необ¬
ходимости иметь новые, «стратегические» границы. «Финляндия
стремится,— говорится в этом документе,— обезвредить и занять
наступательные позиции противника, в том числе лежащие далее
границ 1939 года. Было бы настоятельно необходимо для Финляндии
и в интересах действенности ее обороны принять такие меры уже
в 1939 году во время первой фазы войны, если бы только ее силы бы¬
ли для этого достаточны»3 (выделено мною.— Я. Б.).
1 Manninen О. Suur-Suomen ääriviivat. Hels., 1980.
2 Vehviläinen O. Barbarossan varjossa// Kansakunta sodassa. 1. Sodasta sotaan.
Hels., 1989; Jokipii M. Jatkosodan synty. Hels., 1987; Seppälä H. Suomi hyökkääjänä
1941. Porvoo; Hels.; Juva, 1984; Tervasmäki V. Mannerheim — valtiomies ja sota¬
päällikkö talvi — ja jatkosotien käännekohdissa. Hels., 1987.
3 Ulkoasiainministeriön arkisto (UM). Helsinki, 12 L. Suomen hallituksen vas¬
taus Yhdysvaltain hallitukselle, 11.11.1941.
128
Существо ноты в тот же день срочно было доведено МИДом до
зарубежных посольств Финляндии. Акцент снова делался на том,
что захват советской территории надо было бы осуществить еще
в 1939-1940 годах. В направленной им телеграмме указывалось: «Мы
сражаемся не иначе как для обеспечения своей защиты, стремясь обе¬
зопасить себя от захвата противником наступательных позиций за
пределами старой границы. Для Финляндии это было важно сделать
еще во время Зимней войны, если бы имелись достаточные силы»1
(выделено мною.— Н. Б.).
Весьма показательно, что финские историки избегают приводить
эти документы, хранящиеся в архиве министерства иностранных дел
Финляндии. Почему? Очевидно, потому, что вырисовывается в резуль¬
тате весьма неудобное представление о Зимней войне, ведь в данных
документах выражалось сожаление о нереализованное™ агрессив¬
ных замыслов государственно-политического руководства Финляндии.
В каком смысле можно считать войну 1941-1944 годов «продолжением»
войны 1939-1940 годов, если речь идет об установлении «стратегических
границ» от Невы до Белого моря? Разве здесь не лукавство, если исходить
из того, что в 1939-1940 годах велась оборонительная война?
Было бы несправедливо говорить, что финские историки уходят
от объективного показа того, как уже весной 1941 года развертыва¬
лась в Финляндии работа, имевшая цель обосновать правомерность
отторжения от СССР Советской Карелии, и рассматривался вопрос
о том, где должна пройти новая граница на востоке. Об этом обстоя¬
тельно пишет профессор Охто Маннинен в своей книге. Профессор
Олли Вехвиляйнен подчеркивает, что еще весной 1941 года президент
Ристо Рюти начал подготовку к тому, что Финляндия должна была
присоединить к себе часть советской территории. Обосновывалось
это национальными, военными и экономическими причинами1 2.
Рюти дал, в частности, указание финским историкам В. Ауеру
и Э. Ютиккала заняться обоснованием того, что Восточная (Советская)
Карелия принадлежит Финляндии, а от топографического от¬
дела Ставки потребовал издать карту ее территории. Вскоре Ауер
и Ютиккала подготовили книгу о Карелии «Жизненное простран¬
ство Финляндии», и через несколько месяцев она была опубликована.
Впоследствии (в 1977 году) В. Ауер дал интервью О.Маннинену, в ко¬
тором вспоминал, что говорил ему Р. Рюти: «Если Германия победит
и Советский Союз распадется, то Восточная Карелия — наша. Это надо
ясно обнародовать»3.
1 Ibid. Suomen ulkomaan edustustoille sähkö, 11.11.1941.
2 Vehviläinen O. Op. cit. S. 315.
3 Manninen O. Op. cit. S. 51.
129
Исследование вопроса о будущей границе Финляндии Р. Рюти по¬
ручил известному финскому историку профессору Илмари Яаккола.
Проблема границ обсуждалась и в Генштабе в конце мая 1941 года1.
Для составления карты-схемы перспективной границы Финляндии
был привлечен один из руководителей Академического карельского
общества Р. Кастрен. Было разработано пять альтернативных пред¬
ложений. Наиболее удаленный рубеж проходил от Белого моря до
Онежского озера, а затем по Свири к южному побережью Ладожского
озера1 2. В том же месяце схематические карты о будущей финской гра¬
нице на востоке были переданы в Германию.
С началом агрессии Германии против СССР 22 июня 1941 года
Риббентроп сообщил финскому посланнику в Берлине Т. М. Киви-
мяки, что «надежды Финляндии относительно своих границ будут
реализованы»3. В начальный период войны была опубликована на
нескольких языках книга Я. Яаккола «Финляндский восточный во¬
прос», в которой открыто велась речь о необходимости установления
для страны «границы трех перешейков» (Карельского, Ладожско-
Онежского и Онежско-Беломорского).
За установление новой границы стали наиболее активно высту¬
пать деятели профашистской партии ИКЛ, коалиционеры и пред¬
ставители правого крыла Аграрного союза. 25 июня 1941 года, когда
на закрытом заседании парламента принималось решение о вступле¬
нии Финляндии в войну против СССР, руководитель фракции ИКЛ
Б. Салмиала заявил, что «нужно осуществить идею создания великой
Финляндии и надо добиться того, чтобы границы передвинуть туда,
где проходит самая прямая линия от Белого моря до Ладожского
озера»4. Показательным было и выступление на заседании парламент¬
ской фракции Аграрного союза одного из известных его правых
лидеров Ю. Ниукканена, сказавшего по поводу замыслов достигнуть
в ходе войны установления границы трех перешейков, что настал «са¬
мый выгоднейший момент на протяжении столетий»5.
Конечно, много значило в Финляндии и то, какую позицию займет
в вопросе о границах главнокомандующий вооруженными силами
маршал К. Г. Маннергейм. Он сформулировал ее в приказе перед
началом главного наступления войск Карельской армии 10 июля
1941 года. «Свобода Карелии и великая Финляндия,— говорилось
в нем, — озаряются перед нами в могучем водовороте всемирно
1 Tervasmäki V. Op. cit. S. 92-93.
2 Manninen O. Op. cit. S. 63-69.
3 Jokipii M. Op. cit. S. 646-647.
4 Salaiset keskustelut Eduskunnan suljettuien istuntojen pöytäkirjat 1939-
1944 Lahti, 1967. S. 46.
5 Jokipii M. Op. cit. S. 622.
130
исторических событий»1. Совершенно определенно ставилась задача
расширить территорию Финляндии за счет СССР и прежде всего до¬
биться поглощения Советской Карелии.
Объективно оценивая позицию государственного и высшего во¬
енного руководства Финляндии, профессор Вилхо Тервасмяки писал:
«Президент республики Рюти и маршал Маннергейм верили в на¬
чальный период войны-продолжения, что Германия быстро разобьет
Советский Союз... В целом финский внутриправительственный круг...
был в то время такого мнения, что Восточную Карелию надо присо¬
единять к Финляндии»1 2.
Но намечавшиеся «начертания границы все же трудно, по словам
О. Вехвиляйнена, согласовывались воедино с идеей оборонительной
войны»3. Требовалась обработка общественного мнения страны для
того, чтобы убедить, что переход финскими войсками через гра¬
ницу 1939 года и захват значительной части советской территории
необходимы в интересах создания надежной обороны на будущее.
Пропаганда вводила понятие «стратегические границы», которые
должны были обеспечить безопасность Финляндии с востока.
Характерно, как перешедшим в июле 1941 года в наступле¬
ние финским войскам преподносилась идея установления новых
границ. Газета «Илкка» (орган Аграрного союза) писала: «Мы не
мечтаем о Новгороде и о Москве, нам достаточно Свири, Олонца,
Беломорского побережья»4. Доктор Мартти Рууту, определяя 14 июля
новые задачи пропаганды, утверждал, что «захват Карелии позволит
обеспечить независимость Финляндии»5. При этом печать приводила
довод, что создание короткой по протяженности границы позволит
лучше обезопасить Финляндию, но скрывались и экономические
цели, предусматривавшиеся в плане последующего использования
природных богатств северо-запада СССР и прежде всего Карелии6.
В августе 1941 года в кругах высшего финского военного руковод¬
ства стали высказываться соображения, что со стороны Ладожско-
Онежского перешейка стратегическая граница Финляндии долж¬
на проходить даже южнее реки Свирь. Это, в частности, высказал
13 августа командующий Карельской армией генерал Э. Хейнрике
в беседе с немецким посланником В. Блюхером. «Смещение границы
к Свири,— сказал он,— имеет политическое и историческое обосно¬
вание. Но если рассматривать ее как стратегическую границу, то надо
1 Jatkosodan kujanjuoksu. Juva, 1982. S. 46.
2 Tervasmäki V. Op. cit. S. 93-94.
3 Vehviläinen O. Op. cit. S. 315.
4 Ibid.
5 Цит. no: Rusi A. Lehdistösensuuri jatkosodassa. Hels., 1982. S. 105.
6 Salminen E. Propaganda rintamajoukoissa 1941-1944. Hels., 1976. S. 82.
131
таковую провести намного южнее, чтобы Финляндия могла образовать
между Свирью и этой южнее проходящей границей зону обороны»1.
Непросто шло осмысление в политических и военных кругах
Финляндии вопроса относительно перспектив установления границы
по Неве при переходе финскими войсками старой государственной
границы и приближении к Ленинграду с севера. К. Г. Маннергейм
раздумывал над тем, как следовало в данном случае действовать. Это
видно хотя бы из дневника генерал-майора В. Е. Туомпо, начальника
командного отдела штаба в ставке маршала в г. Миккели. Запись сде¬
лана 27 августа 1941 года, т. е. за четыре дня до выхода финских войск
к реке Сестре, где проходила граница в 1939 году. «Главнокоман¬
дующий беседовал сегодня со мной,— пишет генерал,— относитель¬
но того, не следует ли нам остановиться на перешейке у старой гра¬
ницы. Ленинград мы не сможем все же в мирное время удерживать.
В случае если граница пройдет по Неве, то Ленинград окажется прямо
перед нами. Я сказал, что нам следовало бы выяснить намерения
немцев. Если они овладеют Ленинградом с юга, то нам бессмысленно
прорываться к нему, пробиваясь через укрепленный район у старой
границы, поскольку Ленинград все равно окажется в котле»1 2.
Маннергейм решил все же в начале сентября пересечь старую
границу и продвигаться на ленинградском направлении, как писал
впоследствии немецкий генерал при финской ставке В. Эрфурт, «на¬
сколько это было тактически выгодно и наилучшим образом позво¬
ляло расположить войска, имея в виду блокирование Ленинграда»3.
В результате до 9 сентября была захвачена часть территории за
рекой Сестрой. Встретив упорное сопротивление советских войск,
Маннергейм отдал приказ 1-му и 2-му армейским корпусам закре¬
питься на достигнутых рубежах4.
Президент Р.Рюти одобрил решение главнокомандующего, хотя
мысль о том, что новая граница Финляндии должна проходить по
Неве, его не покидала. Во время состоявшейся 11 сентября 1941 года
беседы с В. Блюхером он подчеркнул, что наилучшим решением во¬
проса о границе было бы присоединение к Финляндии территории
до самой Невы, но он считал это возможным в том случае, если
Ленинград перестанет существовать как крупный город5.
В кругах финского руководства было хорошо известно о реше¬
нии Гитлера стереть Ленинград с лица земли. По словам профессора
1 Цит. по.: Manninen О. Op. cit. S. 201.
2 Тиотро W.E. Päiväkirjani päämajasta 1941-1944. Porvoo; Hels., 1968. S. 53.
3 Erfurth W. Suomi sodan myrskyssä 1941-44. Porvoo, 1951. S. 58.
4 Kuussaan E. Kannaksen valtaus kesällä 1941//Suomen sota 1941-1945.
Kuopio, 1951. S. 346-353.
5 Cm.: Manninen O. Op. cit. S. 259-260.
132
В. Войонмаа, представитель парламента В. Хаккила был «в восторге
от такой перспективы»1. Гитлер неоднократно подтверждал свое
намерение уничтожить Ленинград, и это становилось известно ру¬
ководству Финляндии. В отчете о поездке в Германию и продолжи¬
тельной беседе там с Гитлером 8 января 1942 года финский генерал
Э. Хейнрике писал так: «Рейхсканцлер сказал, что блокада Петербурга
и его уничтожение имеют огромное политическое значение. Это такое
дело, которое он считает своим собственным, и осуществление его
нельзя начать без помощи Финляндии...»1 2.
Вместе с тем события, развивавшиеся в Финляндии после пере¬
хода старой границы и продвижения финских войск в глубь совет¬
ской территории, привели к разделению населения на сторонников
и противников этого. Историк Эско Салминен отмечает: «Большая
часть населения поддерживала лишь операции в пределах прежней
территории Финляндии». Он добавляет, что «среди рабочих и лиц
шведского происхождения были характерны выступления против за¬
хвата Восточной Карелии»3.
Дело дошло, однако, и до коллективных отказов финских солдат
продвигаться дальше старой границы. Это довольно сильно про¬
явилось среди войск, которые должны были наступать на ленинград¬
ском направлении как на Карельском, так и на Ладожско-Онежском
перешейках, особенно в 27-м и 57-м пехотных полках, а также в 48-м
егерском полку4. На Карельском перешейке во 2-м армейском корпусе
138 человек открыто заявили о нежелании переходить рубеж преж¬
ней границы, а у перешедших ее отмечалось падение морального ду¬
ха5. Это стало одним из факторов, побудивших Маннергейма отдать
приказ о закреплении войск на достигнутом рубеже.
Вместе с тем еще раньше последовало распоряжение правитель¬
ства и цензуры прекратить писать в периодической печати о будущих
границах Финляндии. Премьер-министр Ю.Рангель заявил об этом
19 августа в своем выступлении перед главными редакторами газет,
а цензура письменно подтвердила требование главы правительства
два дня спустя6.
Но цензурные ограничения имели задачу лишь как-то закамуф¬
лировать агрессивную направленность политики. Что же касалось
1 Войонмаа В. Дипломатическая почта. М., 1984. С. 47.
2 Sota-arkisto (SA). PK 1172/15. Kenraali Heinrichsin kokoelma. Muistiinpanoja
Saksan matkoilta 8.1.1942.
3 Salminen E. Op. cit. S. 65.
4 Барышников В. H. Антивоенное движение в Финляндии в 1941-1944 гг. //
Вопросы истории Европейского Севера. Петрозаводск, 1984. С. 93.
5 Salminen E. Op. cit. S. 79.
6 Vilkuna К. Sanan valvontaa. Sensuuri 1939-1944. Hels., 1962. S. 67.
133
вопроса о новых границах, то о них если и говорилось, то как о рубе¬
жах «обеспечения мира», имеющих чисто «стратегический» характер.
Это заметно чувствовалось по тону сентябрьского приказа (№ 13)
Маннергейма, где была именно такого рода формулировка: «Старая
государственная граница на перешейке достигнута... Нам надо ве¬
сти борьбу до конца, установив границы, обеспечивающие мир...»1.
Но в парламентских баталиях за закрытыми дверями звучали более
правдивые речи. Упоминавшийся уже В. Войонмаа так писал сыну-ди¬
пломату в Швейцарии об одном из своих выступлений там: «Я сказал
в противовес чисто захватническим поползновениям, которые пред¬
носятся под маркой стратегических границ. Вопли о лучших границах
для Финляндии являются фактически вздором, так как такого рода
границы могут быть и ближе, и дальше, например, вплоть до Урала...»1 2.
Вообще же премьер-министр Ю.Рангель заявил 29 сентября 1941 го¬
да в парламенте, что стратегические соображения определяют, как
далеко границы Финляндии надо будет отодвинуть3. А в указаниях
по пропаганде, направленных ставкой в войска за подписью генерала
В.Е.Туомпо (3 декабря 1941 года), говорилось: «...Нашей целью явля¬
ется достижение таких границ, чтобы мы одни смогли их защитить»4.
Мысль о том, что финские войска не приостановят продвижение
в глубь советской территории, пока не достигнут удобных для обо¬
роны стратегических рубежей, проводилась и в дипломатических
документах, которые направлялись в Вашингтон и Лондон в ответ
на американские и английские ноты, содержавшие настоятельные
призывы о прекращении Финляндией агрессивных действий и об от¬
воде войск на свою территорию. О ноте финляндского правительства
11 ноября 1941 года США уже говорилось. Подобного рода позиция
прослеживается и в ответе К. Г. Маннергейма 2 декабря 1941 года на
телеграмму У Черчилля 29 ноября5, в которой английский премьер
писал маршалу, что если Финляндия не остановит продвижение сво¬
их войск, то уже через несколько дней Англия объявит ей войну (это
произошло 6 декабря 1941 года). Финский главнокомандующий отве¬
тил: «...Я не могу приостановить проведение нынешних военных опе¬
раций, прежде чем наши войска не достигнут тех позиций, которые,
по существующему у нас мнению, обеспечивают нам необходимую
безопасность»6. Затем и финское правительство сообщило в Лондон
1 Цит. по: Rusi A. Op. cit. S. 133.
2 Войонмаа В. Указ. соч. С. 47.
3 Valtiopäivät 1941. Päytäkirjat. S. 1300-1304.
4 SA. Yleisesikunnan päällikkö, N 842/lb, 3.12.1941.
5 Телеграмма У Черчилля, так же как и ответ на нее К Г. Маннергейма,
передавалась через посланника США в Хельсинки X. Ф. Шоенфельда.
6 Mannerheim G. Muistelmat. II. Hels., 1952. S. 366-367.
134
4 декабря, что «вооруженные силы Финляндии будут добиваться сво¬
их стратегических целей»1.
Но в условиях изменившейся военно-политической обстановки
в конце 1941 года, когда германская армия потерпела поражение
под Москвой и на ленинградском направлении — в районе Тихвина,
Финляндия, естественно, не могла осуществлять свои стратегические
цели. Наступил длительный период позиционной войны, продол¬
жавшийся до лета 1944 года, когда Советская армия нанесла мощный
удар по финским войскам на Карельском перешейке и в Карелии
и поставила Финляндию перед необходимостью выйти из войны и за¬
ключить 19 сентября 1944 года соглашение о перемирии, но на про¬
тяжении 1942 года и нескольких месяцев 1943 года в кругах финского
государственного руководства и высшего военного командования не
снимался вопрос о так называемых «стратегических границах».
Излагая в этой связи 7 января 1942 года позицию финского коман¬
дования, начальник генерального штаба генерал-лейтенант Э.Ханель
указывал в письме, адресованном государственному информационно¬
му ведомству, что о присоединении к Финляндии захваченных терри¬
торий «не следует говорить». Необходимо, отмечал он, «вместо этого
лучше использовать понятие „стратегические границы", которые „на¬
до защищать"»1 2. Еще более четкие установки давались по линии веде¬
ния просветительной работы в войсках. В инструкции, подписанной
в штабе группы «Карельский перешеек» 24 мая 1942 года, говорилось:
«Не следует заниматься выяснением политических целей войны, а до¬
статочно на этом этапе показать задачи нашей войны: граница „трех пе¬
решейков" (Карельский перешеек, Олонецкий перешеек, Беломорский
перешеек), куда должна быть выдвинута наша оборона для успешного
ведения оборонительной войны против восточного соседа»3.
В то же время в финских правительственных кругах проявлялась
озабоченность тем, чтобы отрегулировать с Германией четкое раз¬
граничение будущих границ. Еще до исхода 1942 года в Финляндии
негласно был создан комитет, который должен был совместно с гер¬
манскими представителями вести переговоры о границах. Его возгла¬
вил опытный дипломат А.Хакцель, в прошлом — посланник в Москве
и министр иностранных дел. Прежде всего он контактировал с не¬
мецким посланником в Хельсинки В. Блюхером и передавал свои раз¬
работки перспективного характера посланнику Финляндии в Берлине
Т. Кивимяки. Президент Р. Рюти имел полную информацию о деятель¬
ности этого негласного комитета.
1 Ibid. S. 369.
2 Rusi А. Op. cit. S. 226.
3 SA. Kannaksen ryhmän esikunta, operatiivinen osasto, N 748/vol., ups/20lc/sal.
135
0 том, с каким пристальным вниманием Рюти относился к вопро¬
су о «стратегических границах» Финляндии, можно судить, в част¬
ности, по сведениям, которые приводит Вяйне Войонмаа, депутат
парламента. 19 мая 1942 года у него состоялась обстоятельная беседа
с Рюти о будущих границах Финляндии, где делались прогнозы на
этот счет. «...Рюти показал мне наметки, нанесенные на карту,— отме¬
чает В. Войонмаа.— В них граница Финляндии проведена по Свири до
Онежского озера и оттуда до Белого моря таким образом, что канал
Сталина остается на финляндской стороне. Но, кроме того, на карте
проведена и другая линия из района Питера прямо на восток, южнее
Вологды и Урала. Хакцель изучил эти районы и сказал, что там живет
два миллиона самых чистокровных «рюсся» (презрительная кличка
русских.— Н. Б.), а также кое-какие родственные финнам племена...
Вот и следовало бы поменять состав населения таким образом, чтобы
всех рюсся вытеснить в более южные районы, а на их место перевезти
оставшихся финнов и черемисов... Оба мы были едины во мнении,
что этот район очень богат природными ресурсами: в нем есть уголь,
нефть, различные минералы, лес и т. д.». Не осталась без внимания
и проблема Ленинграда. Собеседники посчитали, что было бы луч¬
ше, «чтобы Питер стал свободным городом наподобие Данцига», но
«Рюти считал важным ликвидацию в Питере крупной, особенно во¬
енной, промышленности»1. Так далеки были еще оба собеседника от
того, чтобы освободиться от захватнических вожделений.
Какова же была позиция в это время у других видных финских
руководителей в вопросе о «стратегических границах» Финляндии?
Сошлемся на аналитическую оценку профессора Охто Маннинена.
«Маршал Маннергейм,— пишет он,— поддерживал с военной точки
зрения соображения о границах». Но у него были сомнения отно¬
сительно Кольского полуострова и Ленинграда. Премьер-министр
Ю. Рангель также поддерживал замысел о расширении территории
Финляндии. Министр обороны генерал Р. Вальден разделял взгляды
главнокомандующего и его военно-стратегический подход к вопросу
о границах. Министр иностранных дел Р. Виттинг поддерживал поли¬
тику президента. Министр финансов, лидер Социал-демократической
партии В. Таннер проявлял осторожность в выражении своих взгля¬
дов, но все же считал, что территории, населенные ближайшими со¬
племенниками, «должны быть взяты под протекторат Финляндии,
когда Советский Союз окажется разгромленным»1 2.
Только после Сталинграда в Финляндии рухнули замыслы о «стра¬
тегических границах», но коренной перелом во всей Второй мировой
1 Войонмаа В. Указ. соч. С. 89-90.
2 Manninen О. Op. cit. S. 312-314.
136
войне отразился в Финляндии не сразу. Прошло почти полтора года,
когда в первые месяцы 1943-го власти заговорили о необходимости
начать поиски выхода из войны и достижения мира. При этом в цен¬
тре внимания правительственных кругов и ставки особенно важное,
если не решающее, место занимал вопрос о границах Финляндии.
Уже в феврале 1943 года Рюти и Маннергейм начали понимать, что
при ведении мирных переговоров нельзя будет придерживаться пози¬
ции реализации идеи о «стратегических границах». Но они не склонны
были и возвращаться к восстановлению границ, определенных мирным
договором 1940 года. Маннергейм допускал, что можно будет уступить
на Карельском перешейке территорию от старой границы до линии,
проходящей к северу от бывшего форта Ино (Приветненское), а также
ряд островов в Финском заливе. Но все это должно было компенсиро¬
ваться за счет территории в Советской Карелии. Вообще же мыслилось
сохранить оккупацию Карелии до окончательного решения вопроса
о ней на итоговой мирной конференции после завершения Второй
мировой войны. Рюти был сторонником самоуправления Карелии
под контролем Финляндии или какого-либо международного органа,
а Беломоро-Балтийскому каналу считал возможным определить, ска¬
жем, статус Суэцкого канала со свободным судоходством по нему1.
Анализ того, как шли затем советско-финляндские переговоры
относительно определения послевоенных границ между СССР
и Финляндией и окончательного установления их мирным договором
1947 года, подписанным на основе решения Парижской мирной кон¬
ференции, не входит в нашу задачу. К тому же это изложено в трудах
профессора Туомо Полвинена1 2.
Заметим в заключение лишь следующее. Когда в 1941 году силой
оружия решалась проблема так называемых финляндских «стратеги¬
ческих границ», невольно возникал вопрос, касавшийся переговоров
между СССР и Финляндией в Москве осенью 1939 года, когда с совет¬
ской стороны также была предпринята попытка решить подобного
рода проблему путем взаимной договоренности. Почему же тогда во¬
прос о том, чтобы в интересах обеспечения безопасности Ленинграда
несколько удалить от него границу на Карельском перешейке (с соот¬
ветствующей территориальной компенсацией в Карельской АССР),
не встретил понимания с финской стороны? Ведь для СССР решение
такой задачи также диктовалось стратегическими соображениями,
касавшимися укрепления своей обороны на северо-западе страны.
(Россия и Финляндия в XVIII-XX вв. Специфика границы. СПб., 1999)
1 Ibid. S. 314-316; Tervasmiki V. Op. cit. S. 100-101.
2 Cm.: Polvinen I Barbarossasta Teheraniin. 1; Teheranista Jaltaan. 2; Jaltasta
Pariisin rauhaan. 3. Porvoo; Hels.; Juva, 1979-1981.
137
Судьба Ленинграда на карте финляндского
руководства (1941—1942)
Минуло уже 60 лет после того, как в Финляндии завершился судеб¬
ный процесс над виновниками войны — лицами из руководства стра¬
ны, которые несли ответственность за соучастие ее в 1941-1944 годах
в гитлеровской агрессии. Многие из них имели прямое отношение
к установлению жесточайшей блокады Ленинграда и последовавшей
при этом гибели сотен тысяч его жителей. Весьма удивительным
является поэтому то, что в финской историографии замалчивается
факт этой виновности. Больше того, командующего финской армией
маршала К. Г. Маннергейма называют даже «спасителем» города на
Неве, поскольку он якобы проявлял «любовь» к нему и не осущест¬
влял наступления на него с севера. А один из финских авторов, Эркки
Вала, утверждал в свое время в журнале «Ууси Мааилма» также, что
«маршал Финляндии не участвовал в блокаде Ленинграда, и именно
поэтому произошло чудо: Ленинград выстоял»1. В настоящее время
в таком духе распространяются, к удивлению, утверждения даже
некоторых российских биографов маршала1 2.
Но ко всему этому следует добавить то, что в Финляндии стали
настойчиво выдвигать вопрос о полной реабилитации виновников
войны и об объявлении недействительными итогов суда над ними.
Подробно о такого рода тенденции писал в конце 2005 года извест¬
ный дипломат, российский посол в Финляндии в 1990-е годы, руко¬
водитель Центра Северной Европы РАН Ю. С. Дерябин. «60 лет на¬
зад,— отметил он,— 15 ноября 1945 года, в „Доме сословий" столицы
Финляндии начался процесс над лицами, виновными в вовлечении
страны в войну против Советского Союза на стороне гитлеровской
Германии. В этой связи среди финнов нарастают настроения в пользу
пересмотра итога процесса. Все чаще высказываются мнения о том,
что для суда не было веских оснований, что приговоры нужно при¬
знать недействительными, отменить их, а осужденных — реабили¬
тировать как „лиц, пострадавших за свой народ"»3. Речь конкретно
ведется об осужденных виновниках войны Финляндии — бывших
высокопоставленных ее деятелей президенте Р. Рюти, премьер-мини¬
страх Ю. Рамсае и Э. Линкомиесе, министре В. Таннере и ряде других
членов правительства военного времени, а также финском посланни¬
ке в Германии Т. М. Кивимяки.
1 Uusi Maailma. 1963. N 9.
2 Иоффе Э. Линии Маннергейма. СПб., 2005. С. 287; Власов Л. В. Густав
Маннергейм в Петербурге. СПб., 2003. С. 138.
3 Дерябин Ю. С. Преступники или жертвы: новые споры о прошлом //
Независимая газета. 2005. 23 ноября.
138
Несостоятельность попыток обелить финских виновников войны
особенно хорошо видна в связи с рассмотрением отношения го¬
сударственно-политического и военного руководства Финляндии
к судьбе Ленинграда, поскольку Гитлер намеревался не только взять
его ударом с юга и севера, но и полностью уничтожить, а когда этого
не удалось сделать, то город был подвергнут длительной, крайне же¬
стокой блокаде.
О намерении уничтожить Ленинград стало известно финскому
руководству уже 25 июня 1941 года, т.е. в день, когда принималось ре¬
шение о вступлении Финляндии в войну. Днем ранее в Берлине фин¬
ский посланник Т. М. Кивимяки вручил награду Финляндии — почет¬
ный знак «заслуженного летчика» — ближайшему соратнику Гитлера
Герману Герингу. В ответ на это рейхсмаршал заявил, что немецкая ар¬
мия глубоко вклинилась в территорию Советского Союза и ведет да¬
лее широкомасштабное наступление на Восточном фронте. При этом
было сказано, что в данной ситуации может получить Финляндия.
В срочно направленной телеграмме в Хельсинки Кивимяки привел
сказанное Герингом: «Мы можем взять что хотим, также Петербург»,
который, как и Москву, «лучше уничтожить»1. Эта телеграмма была
передана из министерства иностранных дел Финляндии президенту
Р. Рюти, премьер-министру Ю. Рангелю, министру иностранных дел
Р. Виттингу и маршалу К. Г. Маннергейму. Таким образом, начиная
войну с СССР, эти лица знали, какую судьбу определяло гитлеровское
руководство Ленинграду.
Вопрос же о том, что финская армия должна вести наступление
на Ленинград, был уже полностью согласован между генеральными
штабами Германии и Финляндии. Еще 30 января 1941 года начальник
штаба немецких сухопутных войск генерал-полковник Ф. Гальдер за¬
писал в своем служебном дневнике о достигнутой договоренности
с Финляндией о скрытном проведении ею мобилизации и нанесении
финской армией удара на ленинградском направлении1 2. Назначенный
же командовать VI армейским корпусом на ленинградском направ¬
лении генерал-майор П.Талвела 5 июня 1941 года получил сведения
об участии финской армии в готовившемся нападении Германии на
СССР от самого Маннергейма. «Когда я прибыл,— писал Талвела
в своих мемуарах,— маршал объявил мне, что Германия на днях со¬
вершит нападение на Советский Союз... что немцы не просят нас ни
о чем другом, кроме как нанести сильнейший удар в направлении
Ленинграда...»3.
1 Ulkoasiainmisteriön arkisto (далее: UM). 12 L. Kivimäen sähkö 24.6.1941.
2 Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1969. Т. 2. С. 343.
3 Talvela Р. Sotilaan elämä. Muistelmat. Osa I. Jyväskylä, 1976. S. 269.
139
Отдельные финские историки вопреки позиции официальной
финской историографии, обеляющей Маннергейма, пишут о соуча¬
стии вооруженных сил Финляндии под его командованием в попытке
овладеть Ленинградом в 1941 году совместно с германской группой
армий «Север». Это прежде всего обстоятельно излагает весьма объ¬
ективный финский военный историк Хельге Сеппяля в целом ряде
своих исследований и прежде всего в книге «Финляндия как агрессор
1941 г.». Другой же автор А. Руси в своей диссертации подчеркивает
особо позицию Маннергейма, говоря, что «в определении команду¬
ющим общих оперативных планов в начальной стадии войны во¬
прос о взятии Ленинграда составлял сущность финско-немецкого
сотрудничества»1.
0 какой же «любви» Маннергейма к Ленинграду можно вести
речь, когда затем со вступлением Финляндии в войну финская ар¬
мия по приказу маршала, знавшего уже о намерении Гитлера уни¬
чтожить город, развернула наступление с севера на ленинградском
направлении?
В ходе осуществления намеченного плана наступления на
Ленинград финские войска вышли 1 сентября 1941 года со стороны
Карельского перешейка к старой государственной границе, проходив¬
шей по реке Сестре, и, перейдя ее, после взятия Старого Белоострова
стали продвигаться к Сестрорецку. Ожесточенные бои здесь про¬
должались до 9 сентября, пока Маннергейм не приостановил насту¬
пление. Но оно затем развернулось на перешейке между Ладожским
и Онежским озерами, где финские войска стремились прорваться на
соединение с немецкой группой армий «Север», подразделения кото¬
рой уже приближались с юго-запада. К моменту захвата ими 8 сентя¬
бря Шлиссельбурга финские части вышли к реке Свирь. 11 сентября
финская газета «Ууси Суоми» писала: «Когда немецкие войска захва¬
тили восточнее Петербурга Мгу, а финские войска достигли Свири,
судьба Петербурга была решена».
В атмосфере царившего в Хельсинки ожидания скорого взятия
Ленинграда был даже подготовлен текст выступления по радио, по¬
священного этому событию. Намечалось, что зачитать его должен был
весьма сдержанный в отношении Советского Союза политический
деятель Ю. К. Паасикиви. К тому же предполагалось, что Финляндия
может быть привлечена к выполнению оккупационных функций
в Ленинграде. Как отмечал председатель парламентской комиссии
по иностранным делам профессор Вяйне Войонмаа, существовало
мнение, что «Германия может потребовать от Финляндии 30 тысяч
1 Seppälä H. Suomi hyökkääjänä 1941. Porvoo; Hels.; Juva, 1984; Rusi A.
Lehdistösensuuri jatkosodassa. Kokemäki, 1982. S. 144.
140
человек для несения полицейской службы в Питере после того, как он
будет захвачен». И далее, со ссылкой на известных лиц — члена пра¬
вительства В. Таннера, а также председателя парламента В.Хаккила,
указывалось: «Есть и такие, которые считают, что никакой полиции
там не потребуется, поскольку Питер будет стерт с лица земли. Об
этом всерьез говорил, в частности, Таннер, а Хаккила даже в восторге
от такой перспективы»1.
Действительно, положение Ленинграда, оказавшегося в блокаде,
стало весьма критическим, но надежды противника, что он будет
взят, провалились. Продвижение финской армии, достигшей к 21 сен¬
тября рубежа Свирьстрой — Подпорожье — Вознесенье, было при¬
остановлено советскими войсками. Но в последующем в финской
историографии изложение этих событий стало представляться таким
образом, что приказ маршала К. Г. Маннергейма приостановить на¬
ступление финских войск определил дальнейшую судьбу Ленинграда.
Он стал представляться его «спасителем», отказавшись выполнять
требование германского командования активизировать наступатель¬
ные действия на ленинградском направлении.
В чем же реально заключались те факторы, которые обусловили
поведение Маннергейма на данном этапе развития событий?
Такими являлись по крайней мере четыре фактора военно-поли¬
тического характера: 1) на подступах к Ленинграду финская армия
встретила возросшее сопротивление советских войск, заставивших ее
остановиться, да к тому же в перспективе ей потребовалось бы про¬
рывать Карельский укрепленный район; 2) возникли серьезные со¬
мнения о возможности и способности немецких войск в дальнейшем
взломать оборону города с юга; 3) в финских частях начало развивать¬
ся дезертирство и последовали отказы со стороны целого ряда солдат
переходить рубеж старой государственной границы на Карельском
перешейке, а также форсировать реку Свирь для дальнейшего на¬
ступления в глубь советской территории; 4) усилилось настойчивое
требование со стороны США и Англии прекратить агрессию против
СССР, а Черчилль обратился лично к Маннергейму с такой просьбой.
Поведение Маннергейма, естественно, согласовывалось с высшим
государственно-политическим руководством Финляндии на каждом
этапе хода войны. Вместе с тем сам он оказывал также существенное
влияние на узкий круг лиц этого руководства и прежде всего на пре¬
зидента страны Ристо Рюти.
В связи с подготовкой Финляндии к войне Р. Рюти обсудил в узком
кругу 30 мая вопрос относительно определения будущей финляндской
границы на востоке. Было решено информировать Берлин о том, что
1 Войонма В. Дипломатическая почта. М., 1984. С. 47.
141
этот рубеж видится таким: «Нева — Ладожское озеро — Онежское озе¬
ро — Белое море»1. Вообще же конкретной разработкой такой пробле¬
мы занимался в финском генеральном штабе главный квартирмейстер
генерал-майор А. Ф. Айро.
Ориентация финского руководства относительно того, что в пер¬
спективе граница должна проходить по Неве, становилась для него
к середине лета предметом весьма пристального внимания, посколь¬
ку финские войска прорывались на ближние подступы к Ленинграду.
В июле доверенное лицо Г. Геринга подполковник Й. Вельтьенс
в беседе с Р. Рюти вновь подтвердил ему следующее: «Территория
Петербурга будет присоединена к Финляндии в тех границах, в каких
Финляндия захочет... »1 2.
К тому же Гитлер именно в это время довольно определенно дал
установку на совещании верховного командования германских во¬
оруженных сил, как следует поступить в отношении Ленинграда.
В день проведения указанного совещания, 8 июля, генерал-полковник
Ф. Гальдер записал в своем военном дневнике: «Есть твердое решение
фюрера сровнять Москву и Ленинград с землей...»3. Это же под¬
твердил и М. Борман с уточнением: «На область вокруг Ленинграда
претендуют финны; фюрер хотел бы Ленинград сровнять с землей,
а затем передать финнам»4.
Р. Рюти теперь и думать не хотел о каких-либо контактах с со¬
ветским руководством в интересах прекращения кровопролития
и достижения договоренности с СССР на новых условиях мира. Это
особенно четко проявилось в начале августа, когда советское пра¬
вительство, прибегнув к посредничеству США, решило предложить
руководству Финляндии прекратить военные действия и достигнуть
мира. И. В. Сталин в письме к Ф. Рузвельту 4 августа сообщал: «СССР
придает большое значение вопросу о нейтрализации Финляндии
и отходу ее от Германии. Советское правительство могло бы пойти на
некоторые территориальные уступки Финляндии, с тем чтобы зами¬
рить последнюю и заключить с нею новый мирный договор»5.
1 Jokipii M. Jatkosodan synty. Hels., 1987. S. 295-296.
2 Manninen O. Suur Suomen ääriviivat kysymys tulevaisuudesta Suomen
Saksan politiikassa. 1941. Hels., 1980. S. 175.
3 Гальдер Ф. Военный дневник. M., 1971. T. 3. Кн. 2. С. 101.
4 900 Tage Blokade Leningrad. Leiden und Wiederstand der Zivilbevolkerung
im Krieg. В 2. Berlin, 1991. S. 68.
5 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США
и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг. М., 1986. Т. 2. С. 5; Советско-американские отношения
во время Великой Отечественной войны, 1941-1945: Документы и материа¬
лы. М., 1984. Tl. С. 98.
142
Реакция на это была отрицательной с финской стороны, когда аме¬
риканский посланник в Хельсинки Г. Ф. Шоенфельд встретился с пре¬
зидентом Р. Рюти и передал ему советское предложение. Сразу же от
Рюти последовал ответ, что с Москвой не может быть переговоров.
«Ожидаемое взятие Ленинграда,— заявил он,— прояснит положение
Финляндии на фронте»1. При этом им было добавлено, что такое
должно произойти через несколько недель.
Мысль о том, что новая граница Финляндии должна проходить
по Неве, не покидала Рюти и в начале осени. В беседе с немецким
посланником в Хельсинки В. Блюхером 11 сентября он подчеркивал,
что территория Финляндии должна простираться до самой Невы,
а произойдет это, если Ленинград прекратит свое существование как
крупный город1 2. Блюхер, в свою очередь, докладывал о взглядах фин¬
ляндского президента в Берлин.
В условиях начавшейся блокады Ленинграда все требовательнее
проводилась линия Гитлера относительно необходимости уничто¬
жения города. 21 сентября 1941 года в директиве германского штаба
ВМФ «О будущем города Петербурга» указывалось: «Фюрер решил
стереть город Петербург с лица земли... Финляндия также заявила
о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города
непосредственно у ее новой границы... Сровняем Ленинград с землей
и передадим район севернее Невы Финляндии»3.
Уместно здесь указать, что в Национальном архиве Финляндии
в фонде Р. Рюти сохранился заслуживающий внимания документ,
имеющий отношение к сказанному выше. Это было письмо от 26 сен¬
тября посланника Финляндии в Берлине, адресованное финскому
министру иностранных дел Р. Виттингу. Показательно, что оно от¬
правлялось доверительно лично Виттингу. Но оказалось в конечном
счете у Рюти и имело пометки на полях в той части, где говорилось,
как следовало поступать с Ленинградом. Кивимяки писал о «важней¬
шей для Финляндии цели войны». В качестве безотлагательной ее
задачи, указывал он, «являлось взятие Петербурга». При этом, под¬
черкивал посланник, надо настаивать, обращаясь к Германии, чтобы
«Петербург был полностью и окончательно уничтожен». Такая по¬
зиция с финской стороны, считал Кивимяки, могла способствовать
1 Palm Т Moskova, 1944. Jyväskylä, 1973. S. 21.
2 См.: Manninen О. Op. cit. S. 259-260.
3 Цит. по: История Великой Отечественной войны Советского Союза
1941-1945 гг. В шести томах. М., 1963. Т. 2. С. 91; Фролов М. И. Ленинград сров¬
нять с землей (Планы политического и военного руководства Германии)//
Ленинградская эпопея — феномен мировой истории. СПб., 1998. С. 10.
143
реализации немецким руководством намеченной им цели стереть
город с лица земли1.
Хотя неизвестно, как Рюти конкретно отреагировал на послание
Кивимяки, но по той атмосфере, которую создавала финская печать
в стране, можно судить о доминировавших взглядах в правитель¬
ственных кругах и в ряде политических партий. 28 октября 1941 года
весьма распространенная в стране газета «Илкка», представлявшая
влиятельную партию «Аграрный союз», писала: «Петербург и Москва
будут уничтожены еще до взятия их. К подготовительным действиям
уже приступили». Во фронтовой газете «Похьян Поика» 21 октября на
первой полосе крупным шрифтом были выделены следующие слова
о необходимости ликвидации Ленинграда: «Его уничтожение будет оз¬
начать решающий исторический поворот в жизни финского народа»1 2.
Вообще в это время, как писал упоминавшийся уже профессор
Вяйне Войонмаа, «на гипотезе падения Питера» основывалась политика
«всей официальной Финляндии»3. Но дальнейший ход событий в битве
за Ленинград показывал полную несостоятельность такой политики.
Особенно это почувствовалось в декабре 1941 года, когда немецкие во¬
йска потерпели поражение под Тихвином и рухнули надежды на соеди¬
нение с ними финской армии. Все это произошло в обстановке разгрома
германских войск на подступах к Москве и у Ростова-на-Дону.
Отражением наступивших перемен явилось явное проявление пес¬
симизма в настроении главнокомандующего финской армии. Это отме¬
чал находившийся в его ставке в г. Миккели представитель германского
командования генерал В. Эрфурт. Но наиболее четко сказал о своей
позиции К. Г. Маннергейм в своем письме родственнику, известному
финскому дипломату Г. А. Грипенбергу. В феврале 1942 года в письме
к нему маршал писал, что «отказывается от наступления на Петербург,
поскольку ни один русский никогда не забудет, если мы сделаем это»4.
В свою очередь, проявились перемены и в позиции президента
Р.Рюти. Уже в мае 1942 года В. Войонмаа писал по этому поводу так:
«Рюти рассказывал, что некоторые поговаривают об уничтожении
всего Питера, но было бы печально, если бы нашим вкладом в исто¬
рию стало эдакое „уничтожение Карфагена"»5.
Так выглядела эволюция во взглядах государственно-политиче¬
ского и военного руководства Финляндии на судьбу Ленинграда.
1 Kansallisarkisto, Risto Rytin kokoelma. Suomen lähetystö Berliinissä,
26.09.1941: R.Wittingelle luottamuksellinen T.M. Kivimäki.
2 См.: Барышников H. И. Блокада Ленинграда и Финляндия. СПб.;
Хельсинки, 2002. С. 118-119.
3 Войонмаа В. Указ. соч. С. 71.
4 Цит. по: Manninen О. Op. cit. S. 247-248.
5 Войонмаа В. Указ. соч. С. 71.
144
А как происходило в дальнейшем? Известный историк Финляндии
профессор Туомо Пол винен назвал 1942 год «годом выжидания»1.
Реально же такое выдвижение стало утрачиваться и брался курс
на поддержку германского руководства, когда немецкие войска ле¬
том 1942 года имели успех, выйдя к Сталинграду и вторгнувшись
в пределы Кавказа. Оперативный план германского командования
«Нордлихт», предусматривавший взятие Ленинграда в 1942 году, не
встретил в ставке Маннергейма отторжения от него. Больше того, как
писал генерал Эрфурт, финский маршал выражал к тому же готов¬
ность предоставить свои силы в помощь германским войскам для
наступления на Мурманскую железную дорогу. По словам немецкого
генерала, в июле 1942 года Маннергейм в этом отношении «однозначно
поставил свое согласие на участие финнов в операции в зависимость от
взятия Ленинграда»1 2. Кроме того, маршал способствовал тому, чтобы
в период начавшейся летней навигации на Ладожском озере перерезать
морскую коммуникацию, связывавшую Ленинград с Большой землей,
парализовав снабжение города продовольствием судами Ладожской
военной флотилии. Для этого специально использовались немецкие
и итальянские суда типа самоходных десантных паромов и различного
рода катеров, прибывших на Ладожское озеро в подчинение финско¬
го командования. Когда окончилась провалом их попытка захватить
22 октября 1942 года остров Сухо, занимавший ключевое положение
на морской коммуникации, связывавшей Ленинград с Большой зем¬
лей, Маннергейм все же выразил благодарность участникам этого
весьма опасного для ленинградской «Дороги жизни» удара противни¬
ка. «Маршал,— отмечал Эрфурт,— как старый кавалерист, прекрасно
понимавший доблесть и безрассудную смелость, выразил свое одобре¬
ние их действиями поздравительной телеграммой и, кроме того, нанес
визит немецким подразделениям в порту их стоянки»3.
В финляндской историографии на протяжении многих десятков
лет скрывается все это о поведении маршала Маннергейма в 1942 го¬
ду, продолжает обычно приводиться фраза о том, что он якобы не
собирался уже вообще наступать.
Но возвратимся в заключение к затронутому вопросу о суде
в Финляндии над виновниками войны. Часто задается вопрос о том,
почему в списке тех, кто оказался на скамье подсудимых, не было
Маннергейма. Известно ведь, что когда определялся круг виновников
войны, то финский судья на процессе по этому делу О. Петяус заявил,
что, по его мнению, «военным преступником № 1 является Рюти,
1 Polvinen Т Barbarossasta Teheraniin. Porvoo; Hels.; Juva, 1979. S. 133.
2 Эрфурт В. Финская война. 1941-1944 / Пер. с нем. М., 2005. С. 106.
3 Там же. С. 117.
145
а военным преступником № 1а — Маннергейм»1. Маршал хотя и был
в то время президентом страны, явно опасался оказаться в числе под¬
судимых и выехал из страны в Португалию, ссылаясь на ухудшив¬
шееся здоровье. Вернулся же он в Хельсинки 2 января 1946 года Это
произошло после истечения срока, установленного для заведения дел
на тех лиц, которые подлежали суду за военные преступления.
Известный финский историк профессор Охто Маннинен писал
так: «Ясно, что Сталин не хотел привлечения Маннергейма к суду.
Причины неизвестны»1 2. Официально же заместитель председате¬
ля Союзной контрольной комиссии в Финляндии, действовавшей
там после заключения соглашения о перемирии, генерал-лейтенант
Г. М. Савоненков заявил 27 января 1946 года по указанию, получен¬
ному из Москвы, о позиции советского правительства относительно
финляндского президента. Объяснялось, что с учетом позитивных
действий Маннергейма при окончательном достижении мира СССР
не станет связывать его имя с ведением судебного процесса. Сам
Маннергейм был уведомлен об этом3.
Знание всего того, что связано с личностью главнокомандующего
финской армии, позволяет присоединиться к мнению известного
эстонского историка Херберта Байну о «многоликости» Маннергейма4
и безосновательности льстивых оценок его некоторыми биографами.
Тем более это относится к некоторым авторам публикаций, в которых
они пытаются безудержно воздавать похвалы по поводу роли его
в «защите» Ленинграда. В этом смысле прав журналист А. Ерофеев,
опубликовавший в «Парламентской газете» статью, озаглавлен¬
ную весьма выразительно: «Пал миф о Маннергейме — „спасителе
Ленинграда44»5.
Действительно, когда идет речь о судьбе города-героя Ленинграда
в годы Великой Отечественной войны, чрезвычайно важно очищать
историю его борьбы от всякого рода мифологии, искажающей ре¬
альные события. Основой для этого являются во многом документы
судебного процесса в Хельсинки над финскими виновниками войны.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб.у 2007)
1 J. К. Paasikiven päiväkirjat 1944-1956. Osa 2. Juva, 1985. PVK 29.9.1945.
S. 128.
2 Маннинен О. Маршал Маннергейм и причины войны//Север. 1992.
№ 11-12. С. 137.
3 Pikkujättiläinen. Hels., 1995. S. 777.
4 Байну X. Многоликий Маннергейм//Новая и новейшая история. 1997.
№5.
5 Ерофеев А. Пал миф о Маннергейме — «спасителе Ленинграда» // Пар¬
ламентская газета. 2003. 22 марта.
146
«Добиться официально от Германии,
чтобы Петербург полностью уничтожить...»
Намерения К. Г. Маннергейма в отношении
Ленинграда
В начале лета 2007 года громовым раскатом залпа орудия Петро¬
павловской крепости города-героя Великой Отечественной войны
Ленинграда было отмечено 140-летие со дня рождения маршала
Финляндии К. Г. Маннергейма, под руководством которого финские
войска блокировали его с севера и вместе с немецкой группой армий
«Север» 900 дней держали в осаде, обрекая на трагическую гибель
от голода сотни тысяч горожан. Отдававшие распоряжение тор¬
жественно салютовать финскому маршалу, очевидно, не могли не
знать, что Гитлер принял решение, чтобы с захватом Ленинграда он
был полностью уничтожен. Неизвестным для многих оставалось,
видимо, только то, что Маннергейм, подготовивший финскую армию
к совместным действиям в проведении стратегической операции на
ленинградском направлении, знал уже 25 июня 1941 года об уготов¬
ленной судьбе Ленинграду.
Тогда в Хельсинки поступила секретная телеграмма из Берлина от
финского посланника Т. М. Кивимяки, где содержалось сообщенное
ему Герингом сведение об этом. Рейхсмаршал заверял финское ру¬
ководство, что Финляндия получит территориально с лихвой все то,
«что захочет». Притом особо подчеркивалось следующее: Финляндия
«может взять и Петербург, который все-таки, как и Москву, лучше
уничтожить... Россию надо разбить на небольшие государства»1.
Именно в тот же день Маннергейм, располагая уже полученной
информацией, издал приказ войскам о начале боевых действий про¬
тив СССР, в котором говорилось: «Призываю на священную войну
с врагом нашей нации... Мы с мощными военными силами Германии
как братья по оружию с решительностью отправляемся в кресто¬
вый поход против врага, чтобы обеспечить Финляндии надежное
будущее»1 2.
Почему, однако, сведения о том, что Маннергейм знал об уготов¬
ленной судьбе Ленинграду, все же не стало впоследствии известно?
Дело в том, что в финской историографии на протяжении послевоен¬
1 Ulkoasainministeriön arkisto (UM). 12 L. Sähkösanoma Berliinistä Helsinkiin
24.6.1941.
2 По обе стороны Карельского фронта 1941-1944. Документы и материа¬
лы. Петрозаводск, 1995. С. 60.
147
ных десятилетий это тщательно скрывалось1, да и теперь умалчи¬
вается. Больше того, предпринимаются усилия, чтобы представить
главнокомандующего вооруженными силами Финляндии чуть ли
не «спасителем Ленинграда». Но открывшийся в последние годы
доступ российским историкам в финские архивы позволяет на до¬
кументальной основе опровергнуть ложные представления и мифы
о Маннергейме. Приходится лишь сожалеть, что российская публи¬
цистика все еще остается не восприимчивой к новым исследованиям,
основывающимся на документальных и иных весомых источниках.
Конечно, ограничиться лишь констатацией того, что Маннергейм
знал с начала войны Финляндии на стороне Германии о гитлеровском
замысле полностью уничтожить Ленинград, недостаточно для понима¬
ния его поведения на различных этапах битвы за город. Многоликость
финского маршала, о чем доказательно писал известный эстонский
историк Херберт Вайну1 2, требует анализа его поведения, менявшегося
ходе боевых действий. Поэтому следует коснуться того, как вел себя
Маннергейм на отдельных этапах битвы за Ленинград.
Важно прежде всего проанализировать его действия, когда в кон¬
це лета 1941 года финские войска наступали навстречу немецкой
группе армий «Север», продвигавшейся с юго-запада. Тогда они вы¬
ходили на ближние подступы к Ленинграду со стороны Карельского
перешейка и в обход с востока Ладожского озера. Перейдя старую
границу 1939 года, проходившую по реке Сестре, финские войска
в начале сентября захватили Белоостров и целый ряд других на¬
селенных пунктов. Приближаясь к Сестрорецку, они все же были
остановлены частями 23-й армии в ходе исключительно тяжелых
боев на рубеже Карельского укрепленного района. Как писал впослед¬
ствии командующий 23-й армии генерал А. И. Черепанов, «противник
увидел и почувствовал, что все его попытки на нашем направлении
пробиться к Ленинграду будут пресечены решительным образом»3.
Подтверждением тому явились непрерывные контратаки советских
войск и взятие обратно Белоострова с прилегавшей к нему частью
захваченной противником территории юго-восточнее реки Сестры.
Но в современной публицистике с подачи финской историографии
стало настойчиво распространяться утверждение, что Маннергейм
сразу приостановил наступление финских войск после выхода их
1 О содержании телеграммы Т.М. Кивимяки 24 июня 1941 года относитель¬
но замысла уничтожить Ленинград упомянул лишь видный финский историк
профессор Туомо Полвинен. Однако им не назывались лица, ознакомленные
с нею (см.: Polvinen Т. Barbarossasta Teheraniin. Porvoo; Helsinki; Juva, 1979. S. 61).
2 Вайну X. Многоликий Маннергейм // Новая и новейшая история. 1997.
№ 5. С. 141-167.
3 Черепанов А. И. Поле ратное мое. М., 1984. С. 234.
148
к старой госгранице. Один из авторов журнала общества «Знание»
в Санкт-Петербурге даже сравнил финского главнокомандующего
с Г. К. Жуковым, вступившим в сентябре 1941 года в командование во¬
йсками Ленинградского фронта, как двух военачальников-маршалов,
защитивших «от разграбления и уничтожения город святого Петра».
В статье этого журнала, курьезной и нелепой по своему содержанию,
сказано: «Отказ Маннергейма пересечь „старую границу" был реше¬
нием и мудрым, и стратегически точным»1.
Известно, что, размышляя тогда над перспективой выхода финских
войск к Ленинграду, Маннергейм взвешивал, как должна была вести
себя Финляндия в этом случае конкретно, зная, что Гитлер не отступал
от замысла стереть город с лица земли. На совещании, проведенном
16 июля 1941 года, он, согласно записи, сделанной там М. Борманом,
разъяснил это: «На область вокруг Ленинграда претендуют финны, фю¬
рер хотел бы Ленинград сровнять с землей, а затем передать финнам»1 2.
В данной связи представляет интерес дневниковая запись генерала
В.Э.Туомпо, одного из ближайших помощников Маннергейма в став¬
ке. Рассказывая о раздумьях маршала 27 августа 1941 года, он записал:
«Главнокомандующий беседовал сегодня со мною о том, не следует ли
нам остановиться на перешейке у старой границы. Ленинград мы все
же не сможем удерживать в мирное время. Если тем не менее границу
отодвинем к Неве, Ленинград окажется прямо перед нами»3.
Но в ставке финского главкома генерал А.Айро, ведавший, как
главный квартирмейстер, оперативным планированием, уже опре¬
делил будущую границу Финляндии проходящей по Неве, и, как от¬
мечает профессор Охто Маннинен, «маршал Маннергейм поддержал
с военной точки зрения соображения о границе»4.
Сама политическая атмосфера в Финляндии характеризовалась
ожиданием взятия Ленинграда в результате взаимодействия немец¬
кой и финской армий. В Хельсинки отклонили в августе проявленную
с советской стороны (при посредничестве США) готовность достиг¬
нуть заключения мира с Финляндией, допуская возможность при
этом пойти на некоторые территориальные уступки ей5. «Ожидаемое
1 Савицкий В. Два маршала, или враги-союзники//Знание и общество.
2007. №2. С. 71.
2 900 Tage Blokade Leningrad. Laiden und Wiederstand der Zvileevolkerung
im Krieg. B. 2. Berlin, 1991. S. 68.
3 Tuompo W.E. Päiväkirjani päämajasta 1941-1944. Porvoo; Helsinki, 1969. S. 153.
4 Manninen O. Suur-Suomen ääriviivat. Helsinki, 1980. S. 198-203, 312; Sota-
arkisto (SA). Kannaksen ryhmän esikunta, operatiivinen osasto, N 948 voi., ups. Sai.
5 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США
и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной во¬
йны 1941-1945 гг. М., 1976. Т. 2. С. 5.
149
взятие Ленинграда,— ответил президент Р. Рюти,— прояснит положе¬
ние Финляндии на фронте»1.
Вообще, в осенние дни 1941 года в государственно-политических
кругах Финляндии вопрос о судьбе Ленинграда стал весьма злободнев¬
ным. Об этом писал 3 сентября председатель комиссии парламента по
иностранным делам профессор В. Войонмаа: «.. .Самая большая сегод¬
няшняя сенсация — ожидание предстоящего падения Петербурга...
Петербург будет стерт с лица земли. Об этом мне всерьез говорил,
в частности, Таннер, а Хаккила (председатель парламента.— Я. Б.)
пребывал даже в восторге от такой перспективы.. .»1 2. Заметим, что эти
деятели находились в близких контактах с Маннергеймом и, беседуя
с ним в ставке, излагали ему, естественно, свои взгляды.
В такой ситуации посланник в Берлине Т. М. Кивимяки побуждал
финское руководство к тому, чтобы оно официально обратилось
с призывом к Третьему рейху осуществить полное уничтожение
Ленинграда. В письме, обращенном к министру иностранных дел
Р. Виттингу (оно оказалось впоследствии в фонде архива Р. Рюти),
Кивимяки 26 сентября 1941 года доверительно писал о необходимо¬
сти «добиться официально от Германии, чтобы Петербург полностью
и окончательно уничтожить...»3. Реакция на это со стороны Рюти
неизвестна, но, видимо, он ограничился сказанным лично немецко¬
му посланнику В. Блюхеру ранее, 11 сентября, когда в беседе с ним
затрагивался вопрос о будущей границе Финляндии. Тогда Рюти
заявил, что наилучшим было бы присоединение к Финляндии тер¬
ритории до Невы. Но Ленинград при этом, считал он, уже не должен
был существовать как крупный город4. Если учесть еще, что Рюти
постоянно рассматривал ключевые вопросы проводимой политики
с Маннергеймом, выезжая к нему в ставку для выработки общей по¬
зиции, то можно предположить, что сказанное Рюти не противоречи¬
ло и взгляду главнокомандующего.
Для подготовки к действиям, связанным с предполагавшейся
оккупацией Ленинграда, в Финляндии, в Хельсинки, обосновалось
со 2 августа специальное немецкое воинское формирование, имено¬
вавшееся закодированно «Хэла». Ему предписывалось выполнение
«хозяйственных задач» при «скором овладении Петербургом», т. е.
речь шла о разграблении города, всех его ценностей. Возглавлявший
1 Palm Т Moskova, 1944. Jyväskylä, 1973. S. 21.
2 Voionmaa V Kuriiripostia 1941-1946. Helsinki, 1971. S. 58.
3 Kansallisarkisto (KA). R. Rytin kokoelma. Kansio 28. T.M. Kivimäen kirje
R.Wittingelle 26.9.1941. По сведениям Национального архива Финляндии,
этот документ передан теперь на хранение из его фондов в архив министер¬
ства иностранных дел Финляндии.
4 Manninen О. Op. cit. S. 259.
150
это формирование немецкий офицер Бартхольд проектировался в ка¬
честве военачальника в городе (или в части его) с комендантскими
функциями1. По словам В. Войонмаа, имелись сведения, что Германия
могла потребовать от Финляндии 30 тысяч человек для выполне¬
ния полицейских функций в Ленинграде, «после того как он будет
захвачен»1 2.
Но когда под ударами советских войск Маннергейм был вынуж¬
ден 9 сентября 1941 года отдать приказ о переходе к обороне на
Карельском перешейке, следует иметь в виду весь комплекс обстоя¬
тельств, вынудивших так сделать финское политическое и военное
руководство.
Во-первых, сами финские солдаты стали коллективно отказы¬
ваться наступать в глубь территории СССР, перейдя рубеж старой
границы 1939 года, проходивший по реке Сестре. Ежемесячно потери
в финской армии убитыми и пропавшими без вести достигли в сред¬
нем в июле — сентябре 1941 года 7 тысяч человек3. На Карельском
перешейке в 18-й пехотной дивизии 200 солдат решительно отказа¬
лись наступать. Показательно, что в расположении этого соединения
побывал и Маннергейм, совершивший в сентябре поездку в районы
боевых действий. Военно-полевые суды выносили суровые приго¬
воры солдатам, отказывавшимся продвигаться дальше, не исключая
даже смертную казнь4.
Во-вторых, в условиях, когда к 25 сентября 1941 года сорвалось
вторжение группы армий «Север» в Ленинград с юга, финское коман¬
дование не видело уже для себя необходимости пробиваться к городу
через Карельский укрепленный район. На призывы ставки Гитлера
продолжать наступление следовали объяснения о невозможности
этого. Маннергейм заявлял германскому руководству уже в конце
августа о том, что у него нет для прорыва обороны на перешейке не¬
обходимой тяжелой артиллерии и пикирующих бомбардировщиков5.
В-третьих, в центре внимания как Рюти, так и Маннергейма было
то, что правительства западных держав — США и Англии — настой¬
чиво требовали от финского политического и военного руководства
прекращения агрессии против СССР. А оно не хотело окончательно
испортить с ними отношения и довести дело до разрыва их, имея
1 Ibid. S. 162.
2 Voionmaa V. Op. cit. S. 58.
3 Sotilasaikauslehti, 1975. N 5. S. 319-321.
4 Kulomaa J. Rintamakarkuruus jatkosodan hyökkäysvaiheissa v.1941.
Historiallinen Aikakauskirja, 1979. N 4. S. 318; Seppälä H. Leningradin saarto
1941-1944. Helsinki; Pietari, 2003. S. 58.
5 Akten zur Deutschen Auswärtigen Politik. Serie D. Bonn, 1970. В. XIII, I.
S. 324; Polvinen T Op. cit. S. 351.
151
в виду свои стратегические замыслы на будущее. Из госдепартамента
Соединенных Штатов был направлен в Хельсинки ряд весьма резких
нот, а премьер-министр Англии У. Черчилль обратился с личным
письмом к К. Г. Маннергейму. Это происходило уже после того, как
финский главнокомандующий под давлением Германии пошел на то,
чтобы развернуть дальше наступление на ленинградском направ¬
лении навстречу с войсками группы армий «Север» путем прорыва
силами VI армейского корпуса восточнее Ладожского озера к реке
Свирь. Этому соединению удалось выйти на рубеж Свирьстрой —
Подпорожье — Вознесенье 21 сентября, где оно также было останов¬
лено в упорных боях советскими войсками. Характерно, что и там
наблюдалось большое дезертирство финских солдат: в сентябре оно
составило 210, а в октябре достигло 445 человек1. Маннергейм требо¬
вал суровых наказаний за это. В свою очередь, командир VI армей¬
ского корпуса генерал П. Талвела настаивал на вынесении солдатам
смертных приговоров1 2.
При анализе причин того, что наступление финских войск на
ленинградском стратегическом направлении все же не приостано¬
вилось осенью 1941 года, надо иметь в виду, что сказал Маннергейм
в 1945 году (в связи с судебным процессом над финскими виновни¬
ками войны) по поводу своего ответа на письмо Черчилля. «Я хотел
выразить в своем письме,— отметил он,— что нахожусь на грани
достижения своих военных целей и поэтому не могу раньше времени
прекратить военные действия»3.
Какую же грань имел в виду финский главнокомандующий? Речь
шла, несомненно, о будущей границе по рекам Нева и Свирь, а север¬
нее — от Онежского озера к Белому морю. Выход же к Неве виделся
после захвата Ленинграда немецкими войсками при поддержке с фин¬
ской стороны (Гитлер настаивал на этом и далее, чего особо коснемся
ниже при последующем рассмотрении развивавшихся событий).
Но теперь важно сосредоточить внимание на том, что содержа¬
лось в ответе на ноты правительства США. Та часть ответа, о кото¬
рой пойдет речь, содержит как раз суть намерения, отмеченного
Маннергеймом в ответе Черчиллю по поводу не достигнутого фински¬
ми войсками «рубежа». Отметим, что проект послания в Вашингтон
вырабатывался очень тщательно. В архивных документах Финляндии
насчитывается не менее восьми вариантов его4.
1 Kulomaa /. Op. cit. S. 315.
2 Talvella R Sotilaan elämä. II. Jyväskylä, 1977. S. 69.
3 Sotasyyllisyysoikeudenkäynnin asiakirjoja. Os.l. Helsinki, 1945. S. 19.
4 KA. J.W. Rangellin arkisto. Kansio 27. USA:n hallitukselle vastaus 11.11.1941;
Muutuksia luonnokseen N 8.
152
Итак, в финляндском ответе Рузвельту, датированном 11 ноября
1941 года, сказано то, что скрывается многие годы финской истори¬
ографией относительно замыслов, которые имелись в планах соз¬
дания новой государственной границы за счет включения в состав
Финляндии обширной советской территории. Основываясь «на есте¬
ственном желании обеспечить свою безопасность», указывалось
в посланной ноте, требовалось стремиться «обезвредить и занять на¬
ступательные позиции противника за пределами границы 1939 года».
И далее следовало невероятное откровение: «...Для Финляндии было
бы необходимо в интересах действенной обороны приступить к при¬
нятию таких мер еще в 1939-1940 годах (выделено мною.— Н.Б.) во
время первой фазы войны, если бы только силы Финляндии тогда
были для этого достаточны». Такое разъяснение в тот же день было
одновременно направлено своим зарубежным посольствам. В теле¬
грамме говорилось: «Мы сражаемся не иначе как для обеспечения
своей защиты, стремясь оградить себя от опасности захвата против¬
ником наступательных позиций за пределами старой границы. Для
Финляндии это было бы важно сделать еще во время Зимней войны,
если бы сил хватило (выделено мною.— Н. Б.). Едва ли в этом случае
были бы сомнения в правомерности наших операций»1.
Вполне понятно, насколько неудобен теперь этот документ для
финской официальной историографии, освещающей период Второй
мировой войны в свете сложившихся трактовок внешней политики
страны. Очевидно, К. Г. Маннергейму потребовалось основательно
освобождаться от документов, относившихся конкретно к его позиции
при осуществлении дальнейших боевых действий финской армии на
ленинградском направлении осенью 1941 года. Тогда VI армейский
корпус генерала Талвелы, вышедший к реке Свирь и частично фор¬
сировавший ее, должен был соединиться с наступавшей юго-вос¬
точнее Ладожского озера немецкой группой армий «Север». Теперь
уже известно, что Маннергейм сжег осенью 1945 года и в феврале
1946-го большую часть своего архива1 2. Его материалы были бы, оче¬
видно, очень полезны для раскрытия поведения финского военного
руководства в момент предусмотренной им встречи там с немецкими
войсками.
То, что так не произошло, считают некоторые финские историки,
явилось следствием позиции Маннергейма, не направившего VI ар¬
мейский корпус в наступление со Свирского участка фронта дальше
для соединения с немецкими войсками, подходившими к городам
1 UM. 12 L. Suomen hallituksen vastaus USA:n hallitukselle 11.11.1941;
Sähkösanoma Suomen ulkomaan edustoille 11.11.1941.
2 Байну X. Указ. соч. С. 167.
153
Тихвин и Волхов. Так считал в прошлом, в частности, весьма объ¬
ективный финский исследователь Хельге Сеппяля в своей книге
«Финляндия как агрессор 1941 г.». Он писал, что нельзя с полной
определенностью сказать, как бы развивались события, а также как
складывалась бы судьба Ленинграда, если бы финские войска начали
наступление к югу от реки Свирь. Но они не сделали этого, а отсюда
следовало такое мнение автора, что «Маннергейм заслужил ордена за
спасение Ленинграда»1. Правда, справедливости ради надо отметить,
что в более поздней своей работе «Блокада Ленинграда 1941-1944 гг.»
X. Сеппяля не высказывает уже подобного суждения, излагая ход бо¬
евых действий на Свирском участке фронта1 2.
Анализ происходившего в данном случае должен охватывать не
несколько дней после того, как финские части вышли к реке Свирь,
а более длительный период времени -вплоть до поражения немецких
войск под Тихвином 9 декабря 1941 года. Суть вопроса заключалась
вовсе не в отсутствии у Маннергейма желания посылать свой VI кор¬
пус в наступление, а в том, что по перечислявшимся выше причинам
он не мог этого сделать. Не случайно туда прибыла в его подчинение
немецкая 163-я дивизия генерала Энгельбрехта и заняла позиции
непосредственно у побережья Ладожского озера. Ее-то и пытался
Маннергейм направить в наступление во второй половине октября
при поддержке с финской стороны артиллерией и саперными под¬
разделениями. Но этого так и не произошло, о чем описано подробно
историками Финляндии. В мемуарах генерала Талвелы приводятся
сообщения Энгельбрехта о больших потерях в его частях в результате
контратак советских войск при форсировании реки Свирь 25 октября3.
Когда же в финскую ставку поступила информация об отсту¬
плении немецких войск из Тихвина, то это повергло Маннергейма
в уныние и тревогу. «Он,— по словам немецкого генерала В. Эрфурта,
находившегося в финской ставке,— задавал себе и своему окружению
вопрос, как могло случиться, что немецкая Восточная армия оказа¬
лась в таком тяжелом положении»4.
Именно декабрь 1941 года явился для Маннергейма временем
переоценки ситуации и определения направленности своих даль¬
нейших действий. Катастрофа, постигшая немецкую армию под
Москвой, и ее отступление от Ростова-на-Дону настолько повлияли
на него, что он оказался охваченным сомнениями относительно ре¬
альных возможностей вооруженных сил Германии. Профессор Олли
1 Seppälä H. Suomi hyökkääjänä 1941. Porvoo; Helsinki; Juva, 1984. S. 180.
2 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. S. 97-100.
3 Talvella R Op. cit. S. 87.
4 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. М., 2005. С. 81.
154
Вехвиляйнен, обобщая наблюдения ряда генералов, констатировал их
представления о Маннергейме в это время так: он «в декабре 1941 го¬
да окончательно утратил веру в победу Германии на Востоке»1.
Вполне понятно, почему был спешно направлен в ставку немецкого
главнокомандования начальник генштаба финской армии генерал
А. Э. Хейнрике. Будучи принятым Гитлером, он получил установку
готовиться к участию в боевых действиях за овладение Ленинградом.
В письменном донесении Маннергейму Хейнрике докладывал:
«Рейхсканцлер сказал, что блокада Петербурга и его уничтожение име¬
ют огромное политическое значение. Это такое дело, которое он счи¬
тает своим собственным, и его не начать без помощи Финляндии.. .»1 2.
Такая ориентация явно не устраивала Маннергейма, решившего
по согласованию с политическим руководством страны занять пози¬
цию выжидания. Сам он впоследствии писал в своих воспоминаниях:
«Моя вера в способность Германии успешно завершить войну была
поколеблена, поскольку выяснилось, как слабо немцы подготовились
к зимней кампании, в силу чего я не считал невозможным, что про¬
изойдет на Восточном фронте очевидное их поражение»3.
Отсюда можно предположить, что и замысел Гитлера уничтожить
Ленинград не представлялся Маннергейму уже осуществимым. К то¬
му же если принять на веру приводимое в дневнике В. Эрфуртом
высказывание финского маршала еще 31 августа 1941 года, то мож¬
но склониться к этому. Маннергейм сказал якобы так: «Тогда рус¬
ские опять построят новый Петербург»4. Прямых же заявлений
Маннергейма об отношении к плану уничтожения Ленинграда в его
мемуарах и других источниках не содержится.
Конечно, о настроениях Маннергейма докладывалось Гитлеру.
Поэтому его поездка в Финляндию 4 июня 1942 года, чтобы «поздра¬
вить» там маршала «с днем рождения», и ответный визит финского
главнокомандующего в Германию резонно рассматривать в плоско¬
сти привлечения того к реализации разработанного уже плана ново¬
го немецкого наступления на востоке5. То, что Маннергейм явно не
хотел, чтобы финская армия участвовала в наступлении, не скрыва¬
лось им. В феврале он прямо заявил об этом видному деятелю МИД
Германии К.Шнурре: «Я больше не наступаю».
1 Vehviläinen О. Odotuksen vuoksi 1941. Kansakunta sodassa. 2. Helsinki,
1990. S. 14.
2 SA. RK 1172-15. Heinrichsin muistiinpanoja Saksan matkoista 1941.
3 Mannerheim G. Muistelmat. II. Helsinki, 1952. S. 377-378.
4 Цит. no: Manninen O. Op. cit. S. 249.
5 См. об этом подробнее: Барышников Н. И. Тайные визиты А. Гитлера
в Финляндию и К. Г. Маннергейма в Германию в июне 1942 года// Новая и но¬
вейшая история. 2007. № 3. С. 204-210.
155
Поэтому Гитлер, общаясь с Маннергеймом, стремился так воз¬
действовать на него, чтобы это не выглядело явным давлением с его
стороны, но тем не менее могло оказать влияние в целях достижения
перемен в позиции финского маршала. И характерно, что в период
бесед во время поездки в Финляндию он особо останавливался на не¬
обходимости уничтожить Ленинград. Им было сказано, в частности,
согласно записи Р. Рюти, следующее: «Петербург будет и в дальнейшем
приносить несчастье Финляндии. Усилиями немцев город и его укре¬
пления будут уничтожены... С началом осени нужно будет решить
судьбу Петербурга... Может быть, следует уничтожить и гражданское
население в Петербурге, поскольку русские являются такими нена¬
дежными и коварными, в силу чего нет причины жалеть их. Война
между Германией и Советским Союзом является, безусловно, войной
на уничтожение...»1.
В сохранившихся документальных фотографиях о пребывании
в ставке Гитлера и у Геринга Маннергейм запечатлен над оператив¬
ными картами. Но в воспоминаниях маршала умалчивается о самой
существенной части содержания того, к чему было приковано внима¬
ние (в докладе генерала А. Йодля и в обсуждениях с Герингом). А это
представляет особую важность, поскольку все происходило 27 июня
1942 года, в канун начала широкомасштабного наступления немецкой
армии на юге советско-германского фронта. О самом наступлении
в мемуарах Маннергейма сообщалось так: «Генеральное наступление
на южном участке Восточного фронта началось 28 июня 1941 года
штурмом Севастополя и выходом войск к Воронежу, расположен¬
ному вблизи побережья Дона в полосе Курска, после чего они стали
продвигаться вдоль упомянутой реки на юго-восток»1 2.
Но в ходе развернувшегося наступления немецкой армии в 1942 го¬
ду важное место занимала и другая намечавшаяся стратегическая
операция, которая предусматривала «на севере взять Ленинград
и установить связь по суше с финнами»3. Трудно поверить, что об
этом не шла речь в ходе визита Маннергейма в Германию.
Вскоре с выходом немецких войск к Сталинграду и со вторжением
их в Северный Кавказ (обратим внимание: в составе наступавших во¬
йск на Кавказе был и финский батальон СС) выжидательный процесс
у Маннергейма закончился. Генерал Туомпо отметил в своем дневни¬
ке 15 июля: «Крупное наступление Германии... Маршал в хорошей
форме и хорошо себя чувствует»4.
1 KA. L.A. Puntilan kokoelma 8. Risto Rytin muistipanot.
2 Mannerheim G. Op. cit. S. 410.
3 История Второй мировой войны. 1939-1945. M., 1975. Т. 5. С. 119.
4 Тиотро W.E. Op. cit. S. 149.
156
Как же в этой ситуации проявлялось у Маннергейма отношение
к проблеме овладения Ленинградом? Теперь с его стороны уже открыто
выражалась заинтересованность в этом. Эрфурт писал впоследствии,
что финский главнокомандующий выразил согласие с участием его
войск в наступлении на Мурманскую железную дорогу, но поставил
это «в зависимость от взятия Ленинграда» силами немецкой армии1.
Для более четкого понимания замыслов германского командова¬
ния Маннергейм направил в конце августа начальника генерального
штаба Хейнрикса в ставку Гитлера, находившуюся тогда на Украине,
в Виннице. Там Хейнриксом велись обстоятельные переговоры
с Гитлером, а также с Кейтелем, Йодлем и Гальдером. Докладная же за¬
писка о них отсутствует, к сожалению, в Военном архиве Финляндии.
Но известна лаконичная запись в мемуарах Маннергейма относитель¬
но доложенной ему информации о предпринятой поездке и в частно¬
сти, что немцы «приступят теперь — как ранее уже и было заявлено
Гитлером — к уничтожению Петербурга»1 2.
Руководство операцией по взятию Ленинграда, названной
«Нордлихт» («Северное сияние»), Гитлер поручил фельдмарша¬
лу Э. Манштейну, войска которого до этого вели бои по захвату
Севастополя. Под Ленинград направлялись действовавшие там ди¬
визии 11-й армии и тяжелая осадная артиллерия. Манштейн делал
расчет и на принятие участия в наступлении финской армии. Но, как
известно, проведение этой операции было сорвано активными бое¬
выми действиями войск Ленинградского и Волховского фронтов уже
к осени 1942 года, обескровившими силы группировки Манштейна.
Все же в 1942 году Маннергейм старался внести «свой вклад»,
направленный против осажденного Ленинграда. Это видно из того,
что предпринималось с финской стороны, чтобы перекрыть функ¬
ционировавшую «Дорогу жизни», по которой морским путем через
Ладожское озеро осуществлялась связь с Большой землей. В октябре
1942 года была предпринята попытка захвата острова Сухо, гарни¬
зон которого обеспечивал прикрытие и осуществление перевозок
в блокированный противником Ленинград. Для этого по просьбе
ставки Маннергейма на Ладожское озеро в район Сортавала были
доставлены дополнительные к финским малочисленным судам не¬
мецкие и итальянские флотские силы, куда входили быстроходные
катера и десантные средства. Основная операция, предпринятая
ими 22 октября по захвату острова Сухо, провалилась благодаря
успешным энергичным действиям Ладожской военной флотилии,
а также воздушных сил Ленинградского фронта и Балтийского флота.
1 Эрфурт В. Указ. соч. С. 106.
2 Mannerheim G. Op. cit. S. 412.
157
Несмотря на такой итог, Маннергейм все же вынес благодарность не¬
мецким и итальянским морякам за их действия на Ладожском озере1.
Характерно, что в финской историографии стараются умалчивать об
этом, поскольку здесь прослеживалась, как отмечал X. Сеппяля, «на¬
целенность против Ленинграда»1 2, проявившаяся со стороны военно¬
го командования Финляндии.
С сокрушительным поражением немецких войск под Сталинградом,
отступлением их из Кавказа и с прорывом блокады Ленинграда пове¬
дение Маннергейма резко изменилось. Особенно явно это выразилось
в начале февраля 1943 года. Тогда по его поручению начальник раз¬
ведки полковник А. Паасонен выступил перед руководящим составом
государства, командования армии, а затем и в парламенте с анализом
сложившейся обстановки и сделал вывод о необходимости менять
политический курс страны. «Мы пришли к единому мнению,— писал
Маннергейм,— что мировую войну надо рассматривать подошедшей
к решающему поворотному состоянию и что Финляндии при первой
подходящей возможности необходимо попытаться найти способ вы¬
хода из войны»3.
Такие в целом метаморфозы происходили с главнокомандующим
финской армии в рассматриваемый период в течение 18 месяцев с на¬
чала участия Финляндии в войне на стороне Германии. Но сам процесс,
приведший в итоге к принятию в Хельсинки окончательного решения
о выходе из войны, оказался затяжным. Соглашение о перемирии было
подписано лишь 19 сентября 1944 года. Иными словами, после полного
снятия блокады Ленинграда в конце января 1944 года финское звено
в ней оставалось еще до лета этого года, когда завершилось успехом
наступление войск Ленинградского и Карельского фронтов в стратеги¬
чески важной Выборгско-Петрозаводской наступательной операции.
Тактика маневрирования продолжала проводиться Маннергеймом
вплоть до самого выхода Финляндии из войны. В своем прощаль¬
ном письме к Гитлеру в начале сентября 1944 года он писал: «По-
видимому, довольно скоро дороги наши разойдутся. Но память о не¬
мецких братьях по оружию здесь будет»4.
(Военно-исторический журнал. 2008. № 7)
1 Эрфурт В. Указ. соч. С. 117.
2 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. S. 145.
3 Mannerheim G. Op. cit. S. 415.
4 Ibid. S. 475.
158
Тайные визиты А. Гитлера в Финляндию
и К. Г. Маннергейма в Германию в июне 1942 года
4 июня 1942 года А. Гитлер несколько часов находился
в Финляндии, прибыв туда, как официально сообщалось, чтобы по¬
здравить маршала К. Г. Маннергейма с исполнившимся в тот день его
75-летием. Встреча с юбиляром состоялась не в столице Финляндии
и не в ставке финского главнокомандующего, располагавшейся в горо¬
де Миккели, а в лесу юго-восточной Финляндии, у местечка Иммола,
вблизи озера Сайма. Все процедуры поздравления К. Г. Маннергейма
и беседы происходили в особо секретной обстановке в специально
находившемся там поезде маршала, в двух вагонах-ресторанах. Как
отметил тогда о визите фюрера председатель комиссии парламента
Финляндии по иностранным делам В. Войонмаа, «господам из фин¬
ляндского правительства было сообщено об этом всего за полчаса до
его прибытия, когда они уже были в гостях у маршала»1.
Теперь все это достаточно обстоятельно описано историками
и мемуаристами Финляндии, Германии, а также журналистами ряда
стран1 2. Поэтому, конечно, не было бы необходимости особо касаться
всего того, что тогда произошло, если бы загадочный визит Гитлера
к «брату по оружию», как принято в Финляндии употреблять столь
выразительный термин, а затем и последовавшая поездка через не¬
сколько дней Маннергейма в Германию не рассматривались лишь под
одним углом зрения — проявления Гитлером огромных «дружествен¬
ных чувств» к юбиляру. Описывающие эти события акцентируют
внимание на том, как был оформлен подарок фюрера. Он преподнес
собственный портрет одного из немецких художников с весьма выра¬
зительной надписью на серебряной пластине, прикрепленной к раме
этой картины: «Финскому фельдмаршалу, борцу за свободу, барону
К. Г. Маннергейму в день его 75-летия с самым сердечным и глубо¬
1 Войонмаа В. Дипломатическая почта. М., 1984. С. 93.
2 BlUcher W. Suomen kohtalonaikoja. Muistelmat vuosilta 1935-44. Hels.,
1951. S. 290-296; Jägerskiöld S. Suomen marsalkka Gustaf Mannerheim 1941—
1944. Hels., 1981. S. 313-321; Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. Hels., 1967.
S. 85-109; Mannerheim G. Muistelmat. II osa. Hels., 1952. S. 405-410; Paasonen
A. Marsalkan tiedustelunpäälikkönä ja hallituksen asiamiehenä. Tapiola, 1974.
S. 129-133; Risto Rytin päiväkirjat 1940-1944. Toimittaneet O. Manninen,
K. Rumpanen. Hels., 2006. S. 189-195; Wegner В. Hitlers besuch in Finnland.
Das geheime Tonprotokoll seiner Unterredung mit Mannerheim am 4 Juni
1942//Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte. 1993. №. 1. S. 117-138; Мери В. Карл
Густав Маннергейм — маршал Финляндии. М., 1997. С. 167-170; Эрфурт R.
Финская война 1941-1944 гг. М., 2005. С. 184-187; Зубко М. Тайный визит на¬
цистского фюрера//Парламентская газета. 2002. 17 мая, и др.
159
чайшим уважением. Адольф Гитлер»1. Вместе с тем вручалась и очень
значимая тогда в Германии государственная награда, которой обычно
отмечались наиболее «заслуженные деятели» союзников Третьего
рейха — орден «Немецкого орла» с большим золотым крестом.
Попробуем все же разобраться в том, что могло скрываться
за особым вниманием, проявленным к Маннергейму со стороны
Гитлера в преддверии намеченного германским командованием ши¬
рокомасштабного наступления на Восточном фронте летом 1942 года.
Известно, что в директиве ОКВ № 41 от 5 апреля 1942 года ставилась
задача «окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении
Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших во¬
енно-экономических центров». Предусматривалось осуществить
прорыв в южном направлении на Кавказ, а на северном — овладеть
Ленинградом и осуществить соединение группы армий «Север»
с финскими войсками1 2.
Насколько серьезным и опасным для Советского Союза мог быть
удар по Ленинграду с целью его захвата противником, можно судить
по тому, что маршал Г. К. Жуков писал в своих воспоминаниях, каса¬
ясь еще событий осени 1941 года. «Для нас потеря Ленинграда,— от¬
мечалось им,— во всех отношениях была бы серьезным осложнением
стратегической обстановки. В случае захвата города врагом и соеди¬
нения здесь германских и финских войск нам пришлось бы создавать
новый фронт, чтобы оборонять Москву с севера и израсходовать при
этом стратегические резервы.. .»3.
После провала попытки захвата Ленинграда в 1941 году в ставке
Гитлера не мыслили осуществить эту задачу впоследствии без вза¬
имодействия с финскими войсками. Документы Военного архива
Финляндии свидетельствуют об этом. Начальник генерального шта¬
ба финской армии генерал-лейтенант А. Э. Хейнрике после поездки
в Германию и встречи там с Гитлером 8 января 1942 года докладывал
об этом письменно Маннергейму следующее: «Рейхсканцлер сказал,
что блокада Петербурга и его уничтожение имеют огромное полити¬
ческое значение. Это такое дело, которое он считает своим собствен¬
ным, и осуществление его нельзя начать без помощи Финляндии».
Хейнрике тогда сообщил, что Гитлер даже позволил себе заявить:
«Финское руководство и финские солдаты способнее нас, немцев,
вести войну в условиях Финляндии. Нам надо многому учиться у вас.
Финляндия ведь, согласно договоренности, является реальным союз¬
1 Зубко М. Тайный визит нацистского фюрера.
2 Великая Отечественная война. 1941-1945. М., 1998. Кн. 1. С. 322.
3 Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 393.
160
ником, и ваш мужественный народ фактически несет на себе тяжесть
общего бремени»1.
Но в наступавшем 1942 году после поражения немецких войск под
Москвой, у Тихвина и отступления у Ростова-на-Дону Маннергейм
был уже не восприимчив к похвалам и готовности далее вести актив¬
ные боевые действия в соответствии с замыслами германского коман¬
дования. В феврале 1942 года он совершенно категорично сказал вид¬
ному деятелю немецкого внешнеполитического ведомства К. Шнурре:
«Я больше не наступаю»1 2. То есть это было за три месяца до приезда
Гитлера в Финляндию, чтобы поздравить маршала с юбилеем.
0 наличии упаднических настроений у Маннергейма становилось
известно германскому руководству еще ранее. По словам представи¬
теля немецкого верховного командования в ставке финской армии
генерала В. Эрфурта, уже в декабре 1941 года «Маннергейм был явно
очень встревожен» и «задавал себе и своему окружению вопрос, как
могло случиться, что немецкая Восточная армия оказалась в таком
тяжелом положении»3. В свою очередь, президент Р. Рюти, встречав¬
шийся с Маннергеймом после возвращения Хейнрикса из Германии,
отмечал следующее: «Маршал очень пессимистичен, каково будет по¬
ложение немцев в России. Он такого мнения, что оно очень тяжелое
и может привести прямо к катастрофе»4.
И вот как раз в такой ситуации в Финляндию отправился сам
фюрер. 3 июня 1942 года в первой половине дня немецкий посланник
в Хельсинки В. Блюхер получил неожиданную информацию. В ней
сообщалось о намерении Гитлера осуществить поездку в Финляндию
«на следующий день по случаю 75-летия главнокомандующего фин¬
скими вооруженными силами маршала Маннергейма»5. При этом,
как замечает немецкий историк Б. Вегнер, «здесь не должна была
вестись речь ни о каком официальном государственном визите, а ско¬
рее о „посещении фронтаа, о котором хозяин (Маннергейм.— Я. Б.),
конечно, должен быть проинформирован только по соображениям
безопасности за несколько часов до прибытия его гостя»6.
1 Sota-arkisto (SA). RK 1172/15. Henrichsin muistiinpanoja Saksan matkoilta
1942.
2 Цит. no: Jägerskiöld S. Suomen marsalkka Gustaf Mannerheim 1941-1944.
Hels., 1981. S. 243.
3 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. С. 81.
4 Цит. по: Jägerskiöld S. Suomen marsalkka Gustaf Mannerheim 1941-1944.
S. 285.
5 Wegner В. Hitlers besuch in Finnland. Das geheime Tonprotokoll seiner
Unterredung mit Mannerheim am 4 Juni 1942. S. 117.
6 Ibid.
161
Судя по всему, неожиданный приезд Гитлера в Финляндию оза¬
дачил Маннергейма. В своих мемуарах маршал записал: «Сообщение
об этом визите привело меня в изумление, обеспокоило и заставило
задуматься над тем, к чему все это может привести»1. Более того,
возникло немало вопросов, связанных с тем, «какую, например,
роль должен был бы играть финский президент при этой встрече
главнокомандующих»1 2. Положение Р. Рюти в данном случае и его роль
в переговорах, которые, несомненно, должны были произойти на
высшем государственном уровне, становились весьма щекотливыми.
Тем не менее эти переговоры состоялись и окутывались пеле¬
ной тайны. Бесспорно, что само содержание бесед, которые велись
Гитлером с Маннергеймом и Рюти, должны были стать свидетель¬
ством обсуждения перспектив будущего германо-финского военного
сотрудничества. Однако, по приводившимся до сих пор данным,
Гитлер в них даже не затрагивал вопросов, которые бы касались бу¬
дущих взаимодействий с финской армией. Как писал Маннергейм,
«можно было подумать, что действительной целью визита Гитлера
было его стремление заставить нас участвовать в военных усилиях
Германии». Но, замечал маршал, «во время короткого визита, продол¬
жавшегося всего лишь три часа, не велось в большинстве своем бесед
военной направленности, а также в области политики»3.
В подтверждение истинности сказанного впоследствии стали
приводиться первые одиннадцать минут беседы на немецком языке
Гитлера с Маннергеймом, на которой также присутствовал еще Рюти
и Кейтель. Она была тайно записана финской стороной на пленку
в момент этих конфиденциальных переговоров в вагоне маршала.
Оказалось же возможным это благодаря скрыто установленной спе¬
циальной подслушивающей аппаратуре, которая зафиксировала для
истории все произошедшее. Сам же фрагмент данной записи дошел
до наших дней и превратился, по мнению исследователей, «в уни¬
кальный звуковой документ голоса Гитлера, который вел политиче¬
скую беседу, не зная об установленных микрофонах»4. Историки же
получили возможность ознакомиться с расшифровкой этой записи,
когда один из участников подготовки подслушивающей операции
офицер финской ставки К. Лехмус воспроизвел в своих воспоминани¬
ях в 1967 году сделанную тогда запись5. Появился ее текст в 1993 году
1 Mannerheim G. Muistelmat. S. 402.
2 Wegner В. Hitlers besuch in Finnland. Das geheime Tonprotokoll seiner
Unterredung mit Mannerheim am 4 Juni 1942. S. 117.
3 Mannerheim G. Muistelmat. S. 407.
4 Wegner B. Hitlers besuch in Finnland. Das geheime Tonprotokoll seiner
Unterredung mit Mannerheim am 4 Juni 1942. S. 124.
5 Lehmus K. Tuntematon Mannerheim. Hels., 1967. S. 89-93.
162
также на немецком языке в качестве прилагаемого документа к статье
исследователя Б. Вегнера «Визит Гитлера в Финляндию. Тайный про¬
токол его беседы с Маннергеймом 4 июня 1942 года»1. Автор в своем
анализе этого документа делает совершенно определенный вывод:
«Визит не повлек за собой никаких конкретных политических или
военных договоренностей между обеими странами.. .»1 2.
Действительно, если непосредственно обратиться к сохранив¬
шейся стенографической по своей сути записи, в ней можно лишь
обнаружить, что Гитлер и Маннергейм обсуждали главным образом
то, что они не ожидали, как могли сложиться события в 1941 году
на Восточном фронте3. Но если опираться только на этот фрагмент
беседы, то он, несомненно, уведет от допустимости иного понима¬
ния примененной Гитлером тактики не оказывать прямолинейного
воздействия на Маннергейма в постановке перед ним вопроса об
активном взаимодействии финской армии с немецкими войсками
в условиях, когда немецкое командование как раз тогда готовилось
к нанесению удара по Ленинграду. Известные пессимистические на¬
строения маршала явно побуждали германское руководство прини¬
мать этот фактор во внимание.
Для обоснования возможности именно такого понимания тактики
действия Гитлера сошлемся на то, что именно не рассматривалось еще
в исторической литературе на протяжении длительного времени при
раскрытии его визита в Финляндию. В финском Национальном архиве,
в фонде бывшего секретаря президента Финляндии, а впоследствии
известного профессора истории Л. А. Пунтилы, сохранился объемный
рукописный материал Р. Рюти. В нем его автор, описывая события, свя¬
занные с участием страны во Второй мировой войне, останавливается
и на поездке Гитлера в Финляндию. То, о чем он пишет, представляет
большой интерес для понимания, к чему клонил визитер в разговоре,
который велся им с Маннергеймом и Рюти, но почему-то оказался не
зафиксированным на существующей тайной записи.
В силу того что изложенное в рукописи Рюти содержание сказан¬
ного Гитлером до сих пор за очень небольшим исключением4 осталось
«незамеченным» финскими историками, важно воспроизвести эту
часть архивного документа.
«После того,— пишет Р. Рюти,— как Гитлер прибыл и выразил
маршалу свои поздравления, а также надлежащие представления 6ы-
1 Wegner В. Hitlers besuch in Finnland. Das geheime Tonprotokoll seiner
Unterredung mit Mannerheim am 4 Juni 1942. S. 130-138.
2 Ibid. S. 122.
3 Cm.: Ibid. S. 130-138.
4 Manninen O. Suur-Suomen ääriviivat. Kysymys tulevaisuudesta ja turvalli¬
suudesta Suomen Saksan politiikassa 1941. Hels., 1980. S. 307.
163
ли выполнены, в вагоне маршала в течение часа происходила беседа,
в ходе которой присутствовали Маннергейм, Гитлер, фельдмаршал
Кейтель и я. Все время преимущественно говорил Гитлер, мы же, дру¬
гие, так или иначе задавали вопросы, а то и давали пояснения. Гитлер
пространно говорил о военных событиях зимы (1941-1942.— Я.Б.),
обрисовывая, какое сложилось тяжелое положение...» Все это факти¬
чески полностью совпадало с фрагментом расшифрованной секрет¬
ной записи произошедшей беседы.
Но затем в воспоминаниях Р. Рюти появились уже такие сведения
об этих переговорах, которые не вошли в известную стенограмму, ос¬
вещающую эту встречу. Тем не менее они тоже имели характер весь¬
ма подробного и протокольно четкого отражения продолжающейся
беседы. Особенностью же этой части переговоров является то, что
здесь дело касалось более важных вопросов, поскольку Гитлер стал
излагать перспективы будущего войны.
Фюрер, по словам Рюти, заявил о том, что немецкая армия уже
укрепилась, усилилось ее вооружение и готовится новое широко¬
масштабное наступление, которое начнется на юге, поскольку это
очень важно для обеспечения армии горючим. «Позднее,— как за¬
фиксировал президент Финляндии слова Гитлера,— наступление
переместится на север. Тогда, в частности, будет уничтожен не толь¬
ко Петербург, но и Москва. Чем дольше эти большие города будут
оставаться, тем, по мнению Гитлера, на востоке не будет условий для
мира. Петербург продолжает нести и в дальнейшем для Финляндии
несчастье. Усилиями немцев он и его укрепления будут уничтожены.
Тогда и Финляндия освободится от ужасного кошмара. Позже немцы
закрывали глаза на осуществление эвакуации из Петербурга, по¬
скольку гражданское население убывало оттуда. Теперь русские наря¬
ду с продолжающейся эвакуацией через Ладожское озеро приступили
также к укомплектованию свежими силами обороняющие Петербург
войска. В этой связи Гитлер отдал распоряжение воздушным силам
противодействовать такому передвижению через Ладожское озеро,
и данное указание пытаются теперь уже выполнить. Такая задача
возлагается к тому же с весны и на морские силы. С начала осени
надо решить судьбу Петербурга. Северный фронт сместится дальше
на восток. Стремление Германии, безусловно, разбить Советский
Союз, что мы и сделаем. Далее Гитлер продолжал: может быть, следу¬
ет умертвить также гражданское население в Петербурге, поскольку
русские являются такими ненадежными и коварными, а посему нет
причины жалеть их. Война между Германией и Советским Союзом
является бесповоротно „войной на уничтожение"...»
Многозначительной была и концовка монолога Гитлера. Рюти вос¬
произвел ее так: «Гитлер очень восторгался героизмом финнов, их
164
мужеством и стойкостью, а также хвалил за то, что финны — един¬
ственные из немецких друзей, на которых можно положиться»1.
Приведенный текст сказанного Гитлером дает основание судить,
какая именно ориентация давалась политическому и военному руко¬
водству Финляндии. А похвала в адрес «брата по оружию» содержала
весьма определенную надежду, что союзник правильно воспримет
дальнейший курс в своих действиях.
То, что Гитлер был вполне удовлетворен своим визитом
в Финляндию, свидетельствует, как он сам оценивал его итоги сразу
после возвращения в Германию. Уже 5 июня в ставке в Восточной
Пруссии в узком кругу фюрера «за ужином много говорили о вче¬
рашнем визите». Гитлер тогда отметил, что «великий герой освобо¬
дительной борьбы финского народа маршал Маннергейм явно очень
обрадован такой чести, которой его удостоили в связи с семидесяти¬
пятилетием, и что президент своим спокойствием и решительностью
произвел на него очень хорошее впечатление»1 2. Естественно, такие
похвалы не могли прозвучать, если бы германское и финское руко¬
водство рассуждали тогда на переговорах лишь о юбилее маршала и о
неудачах на Восточном фронте в 1941 году.
Можно также предположить, что не случайно приведенная Р. Рюти
часть сказанного Гитлером в ходе конфиденциальных переговоров
оказалась выпущенной в опубликованной затем скрытой записи на
пленку и не нашла отражения в мемуарах Маннергейма. Заметим при
этом, что в подготовке этих воспоминаний к печати в конце 1940-х —
начале 1950-х годов принимали активное участие начальник раз¬
ведки в ставке полковник А. Паасонен и начальник генштаба генерал
А. Э. Хейнрике, которые, несомненно, должны были быть осведомле¬
ны о всех нюансах произошедшей тогда встречи с Гитлером.
Чтобы понять последствия посещения Гитлера Финляндии для
дальнейшего развития немецко-финского сотрудничества, нуж¬
но, очевидно, учитывать, что Маннергейм был также приглашен
в Германию и прибыл в ставку фюрера на личном самолете рейхскан¬
цлера уже 27 июня 1942 года в сопровождении ряда своих офицеров.
Этот день был кануном широкомасштабного наступления немецкой
армии. В мемуарах Маннергейм писал так: «Генеральное наступление
на южном участке Восточного фронта началось 28 июня 1941 года
штурмом Севастополя и выходом войск к Воронежу, расположен¬
1 Kansallisarkisto L A. Puntilan kokoelma 8. Risto Rytin muistipanot. S. 184,
187. Теперь приводимый текст воспроизведен уже с некоторыми исправле¬
ниями в издании, названном дневниками Ристо Рюти (Risto Rytin pääiväkirjat
1940-1944. Toimittaneet O. Manninen, K. Rumpanen. S. 189-191,183).
2 Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера. Смоленск, 1998. С. 348.
165
ному вблизи побережья Дона в полосе Курска, после чего они стали
продвигаться вдоль упомянутой реки на юго-восток»1.
Однако документальных свидетельств о новой встрече Гитлера
и Маннергейма, а также о самом этом визите в целом сохранилось
крайне мало. Вероятно же, что в Германии стали конкретно рассма¬
тривать вопросы, связанные с перспективами боевых действий на
ленинградском направлении, которые до этого затрагивались в момент
посещения фюрером Финляндии. О том, что это было именно так, сви¬
детельствует факт обсуждения, безусловно, сугубо военных вопросов
германской и финляндской делегациями в оперативном отделе ставки
Гитлера. Сохранился документальный снимок, зафиксировавший про¬
цедуру выслушивания Маннергеймом совместно с Гитлером у опера¬
тивной карты доклада генерала А. Йодля о планах главнокомандования
вермахта. При всем этом, вспоминает финский маршал, у Гитлера с гла¬
зу на глаз с ним состоялась довольно продолжительная беседа. Однако
о ее содержании никаких особых сведений пока обнаружить исследо¬
вателям не удается. Сам же Маннергейм писал в своих мемуарах весьма
скупо. «Я отчасти,— отмечал он,— ожидал, что он (А. Гитлер.— Н. Б.)
может вести речь по прежнему вопросу об осуществлении совмест¬
ных операций против Ленинграда и Мурманской железной дороги,
но, к моему удовлетворению, хозяин пожелал побеседовать в первую
очередь о военном потенциале Финляндии». По словам Маннергейма,
сам он говорил Гитлеру о тяжелом для Финляндии бремени ведения
войны. Относительно итога беседы маршал сказал так: «Несомненно
очень интересной была информация о том, что намечено скоро вести
наступление на Ленинград»1 2.
Ночь перед отлетом в Финляндию Маннергейм провел в охотни¬
чьей усадьбе Г. Геринга, с которым у него были особо тесные контакты
с 1935 года. В данном случае их общение запечатлено также докумен¬
тальной фотографией, свидетельствующей о состоявшемся обсуж¬
дении важных вопросов у оперативной карты. Уклонившись в своих
мемуарах от раскрытия содержания происходивших у Геренга пере¬
говоров, Маннергейм ограничился лишь упоминанием о прошедшем
вечере «непринужденного общения». Можно лишь предположить,
что ближайший помощник Гитлера — рейхсмаршал авиации — пред¬
принимал усилия, чтобы склонить финского главнокомандующего
к активному взаимодействию в ходе намеченного наступления груп¬
пы армий «Север» на ленинградском направлении и немецкой груп¬
пировки войск в Заполярье и Карелии.
1 Ma n n erheim G. Muistelmat. S. 410.
2 Ibid. S. 409.
166
Результат интенсивного воздействия на Маннергейма со стороны
германского командования был таков, что не произошло существен¬
ных перемен в его настроениях и не добавилось уверенности в воз¬
можность достижения победы немецкой армии. Об этом свидетель¬
ствует, в частности, один из офицеров, сопровождавших маршала
в ходе визита, упоминавшийся уже Калле Лехмус. В тот же день вече¬
ром после возвращения из Германии Маннергейм пригласил его до¬
мой к себе в Хельсинки и попросил в присутствии министра обороны
К. Р. Вальдена, находившегося в дружественных отношениях с глав¬
нокомандующим, рассказать, какое сложилось мнение у него о за¬
кончившемся визите и о предстоящем летнем наступлении Германии.
Лехмус решил тогда откровенно сказать следующее: «После этой по¬
ездки и услышанного мною доклада в ставке Гитлера об обстановке
больше не верю в то, что Германия выйдет победителем или достигнет
ничейного результата с Советским Союзом, восточный же поход,
по-видимому, закончится фиаско для Гитлера». Маннергейм, по сви¬
детельству докладывавшего ему, отреагировал так: «Действительно,
исключительно интересно было услышать, что и вы пришли в данном
случае к такому же самому окончательному заключению»1. Это оз¬
начало, считал Лехмус, что маршал сделал радикальную переоценку
своих взглядов о военной ситуации и в его прежних настроениях не
произошло перемен.
Маннергейм посчитал необходимым проинформировать о своих
соображениях, касавшихся оценки военно-политической обстанов¬
ки, президента, узкий внутриправительственный круг и начальника
генерального штаба. Вместе с тем он был категорически против того,
чтобы его мнение доводилось до сведения других лиц, в том числе
и командного состава в войсках1 2.
Однако вскоре события на советско-германском фронте стали
развиваться совсем не так, как складывалось мнение у Маннергейма.
Начавшееся в конце июня 1942 года наступление немецкой армии на
юге позволило ей вскоре достигнуть успеха. Осуществив глубокий
прорыв на воронежском и ворошиловоградском направлениях, не¬
мецкие войска в середине июля стали продвигаться к Сталинграду
и в строну Кавказа.
В это время настроения в финской ставке стали заметно меняться.
Один из ведущих генералов в ней В.Э.Туомпо писал в своем дневни¬
ке 15 июля: «Крупное наступление Германии... Маршал в хорошей
1 Lehmus К. Tuntematon Mannerheim. S. 100, 101.
2 Tervasmäki V. Mannerheim — valtiomies ja sotapäällikö talvi — ja jatkosoti¬
en käännekohdissa. Hels., 1987. S. 110.
167
форме и хорошо себя чувствует»1. В начале августа маршал поста¬
вил в известность немецкого генерала В. Эрфурта, что он не против
участия финской армии в наступлении на Мурманскую железную
дорогу. Но он, отмечал Эрфурт, «однозначно поставил свое согласие
на участие финнов в операции в зависимость от взятия Ленинграда»1 2.
Заметим здесь, насколько неправдивым является все еще упорно рас¬
пространяющееся в зарубежной историографии (да и в некоторых
российских изданиях3) утверждение о том, что будто бы Маннергейм
не хотел наступать на Ленинград и тем самым не допустил захвата его.
Маннергейм пошел также на осуществление указанного вы¬
ше требования Гитлера перекрыть «Дорогу жизни» Ленинграда на
Ладожском озере, когда летом 1942 года связь с Большой землей осу¬
ществлялась путем морских перевозок. Тогда по решению финской
ставки были приняты действия боевых морских сил с привлечением
доставленных на Ладожское озеро (в район Сортавала) малых не¬
мецких, а также итальянских десантных судов и катеров, чтобы за¬
хватить остров Сухо, гарнизон которого обеспечивал прикрытие
и функционирование перевозок в блокированный противником
Ленинград. Советские моряки и авиация нанесли поражение непри¬
ятельским десантным силам, пытавшимся 22 октября овладеть остро¬
вом4. Характерно, что Маннергейм, несмотря на провал задуманного,
адресовал свою признательность немецким морякам и, как отметил
В. Эрфурт, выразил особое «одобрение их действиями», а также «на¬
нес визит немецким подразделениям в порту их стоянки»5.
К сожалению, в финской историографии уже многие годы замал¬
чивается не только роль Маннергейма в попытке ужесточить блокаду
Ленинграда, как этого требовал Гитлер, но и избегается излагать все то,
что происходило в районе острова Сухо. Исключением в данном слу¬
чае является позиция известного военного историка Хельге Сеппяля.
В книге «Блокада Ленинграда 1941-1944 гг.» он писал в 2003 году:
«Финские историки очень мало внимания обращают на произошедшие
1 Тиотро W.E. Päiväkirani 1941-1944. Porvoo; Hels., 1969. S. 149.
2 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. С. 106.
3 Tervasmäki V. Mannerheim — valtiomies ja sotapäällikö talvi — ja jatkosotien
käännekohdissa. S. 98; Jägerskiöld S. Suomen marsalkka Gustaf Mannerheim
1941-1944. S. 243; Polvinen T Barbarossasta Teheraniin. Suomi kansainvälisessä
politiikassa. 1:1941-1943. Porvoo; Hels.; Juva, 1979. S. 22,30; Seppälä H. Itsenäisen
Suomen puolustus politiikka ja strategia. Porvoo, 1971. S. 221; Kansakunta sodassa.
1 osa, Hels., 1989. S. 327; Власов Л.В. Густав Маннергейм в Петербурге. СПб.,
2003. С. 13; Иоффе Э. Линии Маннергейма. Письма и документы. Тайные от¬
крытия. СПб., 2005. С. 287.
4 См. подробнее: Ковальчук В. М. Магистрали мужества. Коммуникации
блокадного Ленинграда. 1941-1943. СПб., 2001. С. 267-271.
5 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. С. 117.
168
в 1942 году военные действия на Ладоге, поскольку они указывают на
направленность их против Ленинграда, и этим только финны хотят
умыть руки... Совсем не упоминаются бои за Сухо»1.
Критика X. Сеппяля, судя по всему, так и не воспринимается
в Финляндии. Об этом можно судить по опубликованной в 2006 году
книге справочно-исследовательского характера «Война-продолжение.
Маленький великан». Авторы ее уходят от раскрытия событий
1942 года, связанных с попыткой осуществить имевшийся замысел
перекрыть функционирование «Дороги жизни» на Ладожском озере
путем захвата острова Сухо. Но при всем этом не скрывается по¬
явление в северной части Ладожского озера небольших немецких
и итальянских судов, специально переброшенных туда. О самом же
острове Сухо лишь упомянуто1 2.
В контексте рассматриваемых событий важным являлось выяс¬
нить конкретно позицию Маннергейма относительно степени уча¬
стия финской армии в спланированной германским командованием
операции «Нордлихт» («Северное сияние»), предусматривавшей
захват Ленинграда осенью 1942 года. Известно, что маршал специ¬
ально направил начальника генштаба Хейнрикса в Винницу, куда
с середины июля переместилась ставка Гитлера. 14 августа финский
генерал встречался и беседовал с Гитлером, а затем был введен в курс
дела Кейтелем, Йодлем и Гальдером. К сожалению, в Военном архиве
Финляндии отсутствует докладная записка Хейнрикса обо всем этом.
Маннергейм же записал в своих мемуарах лишь одну фразу из полу¬
ченной им информации по поводу результатов поездки: немцы «при¬
ступят теперь — как ранее уже и было заявлено Гитлером — к уни¬
чтожению Петербурга»3. Весьма показательно, что и один из наиболее
осведомленных офицеров генштаба генерал Туомпо умалчивает обо
всем том, что могло бы пролить свет на вопросы относительно уча¬
стия финской армии в операции «Нордлихт». В опубликованном им
дневнике существует пропуск в записях с 12 августа по 20 сентября
1942 года, где могли бы быть сведения об этом.
Между тем известно, что Йодль 30 августа дал Эрфурту письмен¬
ное указание довести до сведения финского военного руководства,
что германское командование предусматривает осуществление опе¬
рации по взятию Ленинграда совместно с вооруженными силами
Финляндии. Как же отреагировал на это Маннергейм? Эрфурт пишет
так: «.. .Германское верховное командование получило согласие на со¬
1 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. Murhenäytelmän sävyttämä voit¬
to. Hels., 2003. S. 145.
2 Jatkosodan pikkujättiläinen. Hels., 2006. S. 671.
3 Mannerheim G. Muistelmat. S. 412.
169
действие финских сухопутных сил в наступлении на Ленинград» и да¬
лее следует уточнение, что «Маннергейм в своем, как всегда, очень
вежливом и сдержанном ответе от 4 сентября 1942 года в принципе
не отказался от участия финнов в операции „Нордлихт"»1.
На этом можно, очевидно, завершить рассмотрение событий,
которые характеризуют процесс, происходивший во второй поло¬
вине 1942 года, когда во время завершения подготовки и перехода
к осуществлению германским командованием нового широкомас¬
штабного наступления немецкой армии против Советского Союза
решалась проблема взаимодействия со своим реальным союзником
Финляндией. Происходившее дает возможность понять целена¬
правленный смысл личного общения Гитлера с Маннергеймом, при¬
держивавшимся тактики лавирования в условиях менявшейся во¬
енно-политической обстановки на советско-германском фронте.
Прослеживается при этом несостоятельность тезиса, внедренного
в финскую официальную историографию, о том, что Финляндия
якобы вела сугубо свою собственную, отдельную от Германии войну
(erillissota) против СССР в 1941-1944 годах. Опровергает это пре¬
жде всего довольно красноречиво проявившаяся позиция, которую
занял Маннергейм в отношении гитлеровского замысла захвата
Ленинграда.
(Новая и новейшая история. 2007. № 3)
1 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. С. 108.
170
О встрече финского генерала Э. Хейнрикса
с А. Гитлером в Берлине в 1942 году
(По материалам Военного архива Финляндии)
В канун Второй мировой войны и в ходе нее три представителя
высшего военного руководства Финляндии встречались и вели про¬
должительные беседы с А. Гитлером. Сущность происходившего име¬
ла прямое отношение к военным проблемам и вызывает прежде всего
особое внимание в силу того, что отражала агрессивные замыслы
Германии, направленные против Советского Союза, и, в частности,
осуществления операций на ленинградском направлении. Первая,
предвоенная беседа состоялась у Гитлера с командующим финской
армией генералом Хуго Эстерманом в марте 1938 года в Германии,
вскоре после того, как она присоединила к Третьему рейху Австрию.
Вторая встреча была у Гитлера в Берлине с начальником генерально¬
го штаба финских вооруженных сил генералом Эриком Хейнриксом
в январе 1942 года, когда Ленинград переживал самое суровое вре¬
мя блокады, осуществившейся немецкими и финскими войсками.
Наконец, в начале лета 1942 года проходили встречи и беседы Гитлера
в Финляндии и Германии с главнокомандующим финской армией
маршалом К. Г. Маннергеймом в период, когда немецким командова¬
нием предполагался второй штурм Ленинграда.
0 встрече X. Эстермана с Гитлером известно немного, но весьма
существенно то, что было сказано в ходе ее рейхсканцлером фин¬
скому командующему в порядке ориентации на будущее. «Россия
является колоссом, который всегда будет оставлять опасность, угрозу
для северных соседей...— заявил Гитлер.— Россию нужно разгромить,
прежде чем она приобретет такую силу, что ее нельзя будет разбить»1.
Как известно, до начала Второй мировой войны оставалось полтора
года. Генерал Эстерман умалчивает в написанных им воспоминаниях
о своей реакции на это замечание1 2.
Что касалось приезда Гитлера в Финляндию 4 июня 1942 года фор¬
мально с целью поздравить маршала Маннергейма с 75-летием, а затем
пригласить его в Германию (поездка состоялась вскоре, 27-28 июля), то
историк должен быть очень наивным или не желающим по какому-то
соображению основательно исследовать этот вопрос, чтобы прини¬
мать на веру версию о том, что будто бы беседы, состоявшиеся тогда
между ними, не выходили за рамки юбилейной тематики и отвле¬
ченных разговоров, как в этом пытается убедить К. Лехмус, приводя
1 Цит. по: Барышников В. Н. От прохладного мира к Зимней войне:
Восточная политика Финляндии в 1930-е годы. СПб., 1997. С. 170.
2 Österman H. Naljännesvuosisata elämästäni. Porvoo, 1966. S. 139-140.
171
в своей книге «Неизвестный Маннергейм» отрывки из бесед маршала
с Гитлером, записанные на пленку в салоне вагона, где проходила
торжественная встреча1. Лехмус, несомненно, уводит от главного, за¬
чем была нужна немецкому политическому и военному руководству
указанная поездка, если учесть, как важно было побудить Финляндию
перейти от позиционной войны к активным действиям. Между тем
это диктовалось составлявшимся германским командованием опе¬
ративным планом осуществления летом 1942 года решающего штурма
Ленинграда1 2.
Впечатляющий фотодокумент сохранился для истории о пребыва¬
нии К. Г. Маннергейма в ставке Гитлера 27 июля. Маршал запечатлен
в тот момент, когда Гитлер склонился в «деловой позе» над оператив¬
ной картой, а в его окружении находилось руководство вермахта:
В. Кейтель, А. Йодль, Ф. Гальдер и другие. Были среди них также фин¬
ские генералы Э. Хейнрике и В.Туомпо. Сам Маннергейм избежал
изложения в своих воспоминаниях о встречах и беседах с Гитлером
многого из того, что было более всего нужно для объективного рас¬
крытия событий, которые пока освещены в весьма общем виде3. Не
обнаружены до сих пор и соответствующие документы в архивных
фондах Финляндии. Вместе с тем косвенные сведения дают возмож¬
ность понять все же, что в гитлеровской ставке в беседе с финскими
военными руководителями так или иначе звучал вопрос о Ленинграде.
В воспоминаниях полковника А. Паасонена, входившего в круг лиц,
сопровождавших Маннергейма, рассказывается, что при осмотре
оперативного бункера генерал А. Йодль, дававший пояснения, об¬
ратил внимание на намерение немцев сровнять Ленинград с землей.
Гитлер же в этом месте заострил вопрос на том, что и «Финляндии
не нужен Ленинград»4. Посланный вскоре Гитлером в Финляндию
Г. Гиммлер посетил 30 июля ставку Маннергейма. О чем он там бесе¬
довал с маршалом? Генерал Туомпо записал в своем служебном днев¬
нике то, что ему сказал сопровождавший Гиммлера генерал К. Вольф:
«На очереди будет Ленинград»5. Наконец, уже в августе генерал
Э. Манштейн, которому поручалось осуществлять руководство штур¬
мом Ленинграда, вел речь о наступлении с двух сторон: с Карельского
перешейка и с юга войсками группы «Север»6.
1 Lehmus К. Tuntematon Mannerheim. Hels., 1967. S. 402-410.
2 См.: Polvinen T. Barbarosasta Teheraniin. Porvoo; Hels.; Juva, 1979.
S. 138-141.
3 Cm.: Mannerheim G. Mustelmant. II. Hels., 1952. S. 402-410.
4 Paasonen A. Marsalkan tiedustelupäällikkönä ja hallituksen asiamiehenä.
Hels., 1974. S. 132-133.
5 Tuompo W.E. Päiväkirjani päämajasta 1941-1944. Porvoo; Hels., 1969. S. 155.
6 Polvinen T Op. cit. S. 140.
172
Несравненно лучше обстоит дело с выяснением того, что связано
со встречей Э.Хейнрикса с А. Гитлером в Берлине 8 января 1942 года,
поскольку об этом сохранилась памятная записка генерала в Военном
архиве Финляндии1. Содержание ее, несомненно, представляет инте¬
рес и заслуживает рассмотрения в контексте событий начала 1942 го¬
да и битвы за Ленинград.
Прежде всего остановимся на личности самого Эрика Хейнрикса.
Он являлся одним из видных военачальников Финляндии, поль¬
зовавшихся особым доверием и уважением К. Г. Маннергейма.
Принадлежал к числу тех, кто стоял у истоков создания финской
армии и последующего ее укрепления. Он был хорошо подготовлен
в оперативно-тактическом отношении и стал генералом уже в начале
1930-х годов. Особенно заметно проявились его командные качества
и способности во время Зимней войны 1939-1940 годов, когда в ходе
напряженных боев финской армии с наступавшими на выборгском
направлении советскими войсками он был назначен командующим
армии «Перешеек» вместо возглавлявшего ее до этого и отстранен¬
ного Маннергеймом генерала X. Эстермана. После окончания этой
105-дневной войны Хейнрике становится начальником генерального
штаба финских вооруженных сил.
Упоминавшийся выше К. Лехмус, имевший возможность на¬
блюдать в последнее время, в 1941-1944 годах, за отношением
Маннергейма к Хейнриксу, писал, что маршал тепло относился к нему
и весьма ценил его. «В нем находил он также возможного преемника
себе»,— указывал Лехмус1 2. Хотя отношения между главнокомандую¬
щим и Хейнриксом, как отмечается в финской исторической литера¬
туре, вообще не были беспроблемными3.
Когда Финляндия тайно включилась вместе с Германией в под¬
готовку агрессии против Советского Союза и в соответствии с пла¬
ном «Барбаросса» стали конкретно определяться задачи финской
армии в осуществлении наступательных операций на ленинградском
направлении и в Карелии, то с финляндской стороны этим непо¬
средственно занимался Хейнрике и 25-26 мая 1941 года выезжал
в Германию для их согласования с Кейтелем, Йодлем и Гальдером4.
В служебном дневнике Ф. Гальдера отмечалось по поводу переговоров
с Э. Хейнриксом 7 июня 1941 года: «Финляндское военное руковод¬
1 Sota-arkisto (SA). PK 1172/15. Kenraali Heinrichsin kokoelma. Heinrichsin!
muistinpainoja Saksan matkoilta 8.1.1942.
2 Lehmus K. Op. cit. S. 227.
3 Cm.: Turtola N. Erik Heinrichs Mannerheimin ja Paasikiven kenraali.
Keuruu. 1988.
4 Cm.: SA. PK 1172/15. Heinrichsin muistinpainoja Saksan matkolita 1941.
173
ство приняло наши предложения и, видимо, полным ходом приступи¬
ло к выполнению этой задачи (наступления против СССР.— Н. Б.)»1.
В силу того что именно Хейнрике занимался в 1941 году непо¬
средственной разработкой наступательных операций финских войск,
а ранее имел (в Зимнюю войну) большой опыт командования корпу¬
сом и армией, Маннергейм назначил его командующим Карельской
армии. Она наносила главный удар по советским войскам севернее
Ладожского озера летом 1941 года и, выйдя к реке Свирь, а также овла¬
дев Петрозаводском, захватила южную часть Карелии. Поздней осенью
1941 года, когда наступление финских войск было окончательно оста¬
новлено и начался период позиционных боев, Хейнрике вновь получил
назначение на должность начальника генерального штаба.
С провалом немецкого плана молниеносного захвата Ленинграда
и окончательным срывом наступления группы армий «Север» на
тихвинско-волховском направлении в декабре 1941 года с целью со¬
единения с финскими войсками юго-восточнее Ладожского озера,
а также окружения Ленинграда вторым кольцом блокады, германское
командование стало определять дальнейший характер взаимодей¬
ствия с вооруженными силами Финляндии.
Именно этот момент и нашел отражение в записке генерала
Хейнрикса о своей поездке в Германию в начале 1942 года. Судя по
всему, эта записка являлась письменным докладом, представленным
главнокомандующему маршалу Маннергейму.
Прежде чем у Э. Хейнрикса состоялась аудиенция с Гитлером, на¬
чальника финского генштаба принял генерал-фельдмаршал Кейтель,
который в первую очередь вел с ним речь о боевых действиях груп¬
пы армий «Север» с советскими войсками на тихвинско-шлиссель-
бургском направлении. При этом были сформулированы дальней¬
шие замыслы немецкого командования относительно Ленинграда.
Предполагая, что главным в намерении советских войск является
стремление «разомкнуть кольцо окружения Петербурга», Кейтель
сказал, что «они не станут распылять силы на этом направлении».
«Но,— заявил он,— возможно, еще зимой будет проведена операция,
которую планирует и надеется провести фельдмаршал фоц Лееб, на¬
меревающийся предпринять наступление через Неву при прочном
блокировании города с севера или расширить в восточном направле¬
нии территорию, прилегающую к занимаемой немецкими войсками
у Шлиссельбурга, а может быть, осуществить обе эти операции»1 2. При
этом Кейтель сказал, что для осуществления этих операций потре¬
1 Галъдер Ф. Военный дневник. М., 1969. Т. 2. С. 566.
2 SA. РК 1172/15. Heinrichsin muistipainoja Saksan matkoilta 8.1.1942. Далее
цитируется этот документ.
174
буется, по-видимому, сосредоточить к югу от Ленинграда танковые,
артиллерийские и сухопутные силы. Эти дополнительные войска
предполагалось отчасти перебросить из Франции (до трех пехотных
дивизий). Воздушных сил считалось достаточно.
Хейнрике сказал в данной связи, что «хотел бы все выяснить,
остается ли в силе немецкая программа, касающаяся блокирован¬
ного Петербурга, поскольку у меня нет в этом полной уверенно¬
сти». Кейтель ответил на это так: «Да, при всех обстоятельствах».
Тогда Хейнрике пишет: «Я сказал ему, что могу, следовательно, со¬
общить о его словах, что намерение германского военного руковод¬
ства — в любых обстоятельствах пока не отменять блокирование
Петербурга». Кейтель на это добавил далее, что «русские имеют воз¬
можность обеспечить защиту Петербурга, а также южный участок
в районе Ладожского озера дивизиями, способными вести наступа¬
тельные бои, и что прикрытие Тихвинской железной дороги обеспе¬
чивается по большей мере 15-20 дивизиями».
В беседе Кейтеля с Хейнриксом затрагивались также вопросы,
связанные с перспективами ведения боевых действий финскими
войсками в Карелии. В частности, речь шла о возможности осу¬
ществления ими наступления на беломорском направлении весной
1942 года и о выводе из подчинения германского военного командо¬
вания в Финляндии III корпуса финской армии. Некоторое время на
беседе присутствовал и генерал Йодль.
О чем же прямо не сказал Кейтель Хейнриксу, а лишь делал опре¬
деленные намеки, говоря, в частности, что «нет ясности в оператив¬
ном плане о действиях на свирском направлении», где линию фронта
занимали финские войска и должны были, по оперативным планам,
продвигаясь навстречу немецким войскам группы армий «Север»,
еще летом 1941 года соединиться во встречном движении и, плотно
блокировав Ленинград, покончить с ним и окруженными там во¬
йсками Северного фронта, а также Балтийским флотом? Не сказано
было, как видно, о дальнейших расчетах немецкого командования
в использовании финской армии в новом решительном наступлении
на Ленинград в 1942 году, что, по словам Кейтеля, уже планировалось
в штабе группы армий «Север» фельдмаршалом Леебом. Для этого
и потребовалась встреча с Гитлером начальника генерального штаба
финских вооруженных сил. Такой вывод вытекает из главного содер¬
жания беседы, длившейся почти час.
Вначале, когда Кейтель представил Хейнрикса Гитлеру, рейхскан¬
цлер лишь кратко охарактеризовал сложившуюся в мире обстановку
в ходе войны и, касаясь Северной Европы, серьезно посетовал на то,
что в Швеции «нынешние руководители ведут политику в чужом на¬
правлении». Затем уже Гитлер перешел к главному. «Рейхсканцлер
175
сказал,— пишет Хейнрике,— что блокада Петербурга и его унич¬
тожение имеют огромное политическое значение. Это такое дело,
которое он считает своим собственным, и осуществление его не
начать без помощи Финляндии (выделено мною.— Н.Б.)... Финское
руководство и финские солдаты способнее нас, немцев, вести войну
в условиях Финляндии. Нам надо многому учиться у вас. Финляндия
ведь, согласно договору, является реальным союзником, и ваш му¬
жественный народ фактически несет на себе тяжесть нашего общего
бремени. Мне совершенно безразлично, сражаются ли финские вой¬
ска в Финляндии под немецким командованием или немцы подчине¬
ны финскому военному руководству. Германия не добивается того,
чтобы за нее сражались другие, но те, которые ведут борьбу за общее
дело, как Финляндия, должны быть уверены в том, что они не достиг¬
нут своего блага без опоры». В заключение Гитлер просил Хейнрикса
передать «его теплые приветствия» маршалу Маннергейму.
Перед отъездом Хейнрикса в Финляндию Кейтель еще раз напом¬
нил ему, что «по мнению руководства и его личному соображению,
в районе Петербурга уже в ближайшие месяцы ожидаются повторные
события». В этой связи рекомендовалось, чтобы финская армия в слу¬
чае решимости предпринять наступление на Беломорск (Сороку)
делала бы это уже теперь не откладывая. Хейнрике отреагировал на
это так: «...Операция с Сорокой в наших условиях является все же по¬
литическим делом, и, несомненно, главнокомандующему финскими
вооруженными силами было бы намного легче отдать приказ о насту¬
плении на Сороку после того, как Германия начнет предполагаемое
крупное военное наступление и мир узнает о его результативности...»
Но Кейтель, имея, очевидно, в виду участие финской армии в бое¬
вых действиях на ленинградском направлении как главную задачу, не
изменил своей позиции. «Фельдмаршал Кейтель ответил тогда,— от¬
метим Хейнрике в своей записке,— что, по его мнению, указанное
намерение надо было бы начать осуществлять еще до того, как насту¬
пит благоприятный момент (имелось в виду в районе Петербурга)».
В этой связи Кейтелем было сказано, что в Германии ожидают реше¬
ния главнокомандующего Маннергейма.
Тем не менее решение в пользу угодного для германского ко¬
мандования замысла не было принято Маннергеймом. Уклонился
он и от того, чтобы принять исходившее из Берлина предложение
возглавить все вооруженные силы, находившиеся на территории
Финляндии. Дальновидному и осторожному в принятии серьезных
военно-политических решений финскому маршалу было очевидно,
что это поставило бы его в прямое подчинение германской ставке
при осуществлении разрабатывающихся ею оперативных планов
дальнейшего ведения войны против Советского Союза. Финское же
176
политическое и военное руководство, декларируя «обособленное
от Германии ведение войны», считало весьма удобной свою преж¬
нюю позицию чисто «союзнической» роли без прямого подчинения
в оперативном отношении, с сохранением представителя немецкого
командования в финской ставке, а финляндского офицера связи
в генштабе вермахта.
Из беседы Гитлера с Хейнриксом нетрудно понять, что, планируя
осуществить в 1942 году взятие Ленинграда, германское высшее во¬
енное руководство рассчитывало на взаимодействие при этом с фин¬
ской армией. Гитлер признает, что проведение такой операции «не
начать без помощи Финляндии», и смысл его беседы с начальником
генерального штаба финской армии сводился к тому, чтобы, воздавая
похвалу ее боевым качествам, склонить военное руководство своего
«реального союзника» к взаимодействию при осуществлении второго
штурма блокированного Ленинграда.
В самом начале говорилось, что летом 1942 года Гитлер дважды
встречался и вел беседы с Маннергеймом в предверии реализации
разработанной операции «Фоейрцаубер» («Волшебный огонь»), пред¬
усматривавшей захват Ленинграда. К сожалению, исследователи
рассматриваемых событий не располагают все еще необходимыми
документальными источниками в этом отношении. Свидетельство
же генерала Хейнрикса о содержании беседы Гитлера с ним в начале
1942 года содержит в себе много важного для понимания позиции
Финляндии в весьма сложный период битвы за Ленинград.
(Россия и Финляндия в XX веке. К 80-летию независимой
Финляндской Республики. СПб., 1997)
177
Неудавшаяся попытка перекрыть ленинградскую
«Дорогу жизни» в 1942 году
В. М. Ковальчук, проделавший в своих исследованиях большую
работу в раскрытии проблемы обеспечения жизни и борьбы бло¬
кированного Ленинграда с германской и финской армиями в 1941—
1944 годах, уделил значительное внимание защите «Дороги жизни»,
которая связывала город со страной, проходя через Ладожское озеро.
Особое внимание уделялось попытке противника перекрыть эту важ¬
ную коммуникацию в весьма сложный период 1942 года. В истории
это приковывает к себе внимание в связи с произошедшими боевыми
действиями у острова Сухо. Кстати, первоначально тому была посвя¬
щена работа историка А. И. Манкевича1. Она, можно сказать, прокла¬
дывала путь к началу глубокого и всестороннего изучения сложив¬
шей ся опасности для защитников «Дороги жизни» летом и осенью
1942 года. В. М. Ковальчук не просто продолжил исследовательскую
работу в этом направлении, а создал цельную, достоверную картину
произошедшего, опираясь на архивные документы и ряд работ зару¬
бежных авторов.
Касаясь исторической значимости достигнутого защитника¬
ми Ленинграда успеха в бою на Ладожском озере у острова Сухо,
В. М. Ковальчук писал в одной из своих обстоятельных работ
«Магистрали мужества», что противнику «не удалось выполнить
задуманный план — перерезать Ладожскую коммуникацию и тем
самым задушить Ленинград голодом». И далее было подчеркнуто
следующее: «Этот план был сорван героическими защитниками горо¬
да-героя. Благодаря четкой организации перевозок, надежной защите
ленинградской коммуникации от нападения авиации и кораблей про¬
тивника, самоотверженности всех, кто нес службу на Ладоге, пере¬
возки по озеру в навигацию 1942 года осуществлялись регулярно и в
небывало широких масштабах»1 2.
Естественно, нет необходимости воспроизводить содержание
хорошо изложенных уже прежде событий, произошедших у острова
Сухо в связи с предпринятой противником попыткой прервать ладож¬
скую коммуникацию для последующего удушения Ленинграда голо¬
дом. Но в развитии этой темы важно особо коснуться вопроса о том,
кто стоял у истоков намеченного плана перерезать «Дорогу жизни»
Ленинграда и как оценивать в этой связи роль главнокомандующего
финской армии маршала К. Г. Маннергейма. Ведь именно в сфере дей¬
1 Манкевич А. И. Бой у острова Сухо. М.,1958.
2 Ковальчук В. М. Магистрали мужества. Коммуникации блокадного
Ленинграда. 1941-1943. СПб., 2001. С. 271.
178
ствий его ставки осуществлялось задуманное — лишить Ленинград
связи со страной через единственный проход по Ладожскому озеру.
В настоящее время выяснение указанного аспекта тем более необ¬
ходимо, что некоторыми биографами К. Г. Маннергейма делается по¬
пытка представить его чуть ли не «защитником Ленинграда» в период
блокады города1. Описывается, как маршал «любил» Ленинград. По
словам Элеоноры Иоффе, автора книги «Линии Маннергейма» (2005),
«распространилось романтическое предположение, что Маннергейм
не хотел участвовать в осаде и разрушении города, где провел моло¬
дость и прожил четверть века, города, который он любил»1 2.
Утверждение о «добром» отношении маршала к городу на Неве
содержится, в частности, в ряде публикаций Л. В. Власова. Им про¬
водится мысль, что Маннергейм занимал иную позицию по отноше¬
нию к блокированному Ленинграду, чем германское командование.
В книге о Маннергейме, изданной в 2005 году в серии «Жизнь за¬
мечательных людей», автор рассказывает: «Маннергейм в разгово¬
рах с немецкими генералами, если они касались Ленинграда, резко
прерывал разговор, откидывал голову назад и устремлял взгляд
в дальнюю точку своего кабинета»3. В другой публикации «Густав
Маннергейм в Петербурге» Л. В. Власов убеждает в следующем: «5 сен¬
тября 1941 года Маннергейм отдает приказ, запрещающий авиации
приближаться, а артиллерии вести огонь по Петербургу. Артиллерии
разрешалось вести огонь только в прифронтовой зоне»4. Все эти све¬
дения не подтверждены источниками. В документах же финляндских
архивов не обнаруживается таких сведений, а имеются опровергаю¬
щие эти данные.
0 позиции же Маннергейма в отношении «Дороги жизни» биогра¬
фы маршала вообще полностью умалчивают.
В силу проявляющегося стремления распространять мифические
представления о Маннергейме, видимо, целесообразно выяснить
его отношение к блокированному немецкими и финскими войсками
Ленинграду, к гибнувшим в нем тогда от голода жителям. В контексте
рассматриваемой темы о защите «Дороги жизни» это можно отчетли¬
во видеть.
Обратимся к тому, как происходило зарождение самого замысла
осуществить перекрытие «Дороги жизни». Изучая финские источ¬
1 См. подробнее: Барышников Н. И. Блокада Ленинграда и Финляндия
1941-1944. СПб.; Хельсинки, 2002; Маннергейм без ретуши. 1940-1944. СПб.;
Хельсинки, 2004.
2 Иоффе 3. Линии Маннергейма. Письма и документы. Тайны и откры¬
тия. СПб., 2005. С. 287.
3 Власов Л. Маннергейм. М., 2005. С. 267.
4 Власов Л. В. Густав Маннергейм в Петербурге. СПб., 2003. С. 13.
179
ники, можно убедиться в том, что замысел этот возник у одного из
весьма ценившихся Маннергеймом генералов Пааво Талвелы, кото¬
рый стал в 1942 году «доверенным лицом маршала в Германии». Так
назвал его положение офицера связи при ставке Гитлера известный
финский историк Мауно Йокипии1.
Вначале коснемся некоторых штрихов деятельности П. Талвелы,
о доверии к которому Маннергейма хорошо известно и неоднократно
отмечалось в финской литературе. Сошлемся лишь при этом еще на
одну фразу М. Йокипии, сказавшего, что «можно сделать маленькое
философское заключение: даже видные персоны, подобные генералу
Талвелу, могут оказать влияние на судьбы всей страны...»1 2.
Исключительно враждебное отношение Талвелы к восточному со¬
седу Финляндии отчетливо проявилось еще в 1920-е годы, когда он
участвовал в походах финских «добровольцев» в Советскую Карелию
с целью захвата ее территории. За заслуги в войне 1939-1940-х годов
он получил звание генерал-майора. Затем Маннергейм использовал
Талвелу в качестве своего эмиссара для связи с германским воен¬
но-политическим руководством и, в частности, с Герингом, когда
решались вопросы о размещении немецких войск в 1940-1941 годах
на территории Финляндии и об участии ее в агрессии против СССР
в соответствии с планом «Барбаросса».
При рассмотрении в июне 1941 года наступления финских войск на
ленинградском направлении Маннергейм назначил Талвелу команди¬
ром VI армейского корпуса. Это соединение в составе Карельской ар¬
мии было главной силой на острие удара вдоль восточного побережья
Ладожского озера для последующего соединения с немецкой группой
армий «Север». В своих воспоминаниях Талвела описал новое назна¬
чение его Маннергеймом так: «Когда я пришел, маршал объявил мне,
что Германия на днях начнет наступление против Советского Союза...
и об этом теперь официально сообщила Финляндии. Маршал добавил,
что немцы не просят ни о чем другом, как нанести сильнейший удар
в направлении Ленинграда. Он объявил о создании специальной груп¬
пировки для осуществления этого удара и предложил мне ею коман¬
довать, спросив, желаю ли я этого. Я поднялся молниеносно со своего
стула и заявил: „Да, ведь это является величайшим моментом в моей
жизниа»3. Впоследствии VI армейский корпус под командованием
Талвелы вышел в ходе наступления к реке Свирь, чтобы затем соеди¬
ниться южнее Ладожского озера с приближавшимися туда немецкими
войсками. Этого, как известно, не удалось сделать.
1 Jokipii M. Jatkosodan synty. Hels.; Keuruu, 1987. S. 152.
2 Ibid.
3 Talvela P. Sotilaan elämä. Muistelmat. Osa I. Jyväskylä, 1976. S. 269.
180
Получив в дальнейшем, в январе 1941 года, назначение, принятое
по решению Маннергейма, стать офицером связи при ставке Гитлера,
Талвела предпринял усилия, чтобы все же был осуществлен план за¬
хвата Ленинграда. Немецкое командование весьма ценило Талвелу
и благожелательно относилось к высказывавшемуся им мнению.
В течение почти часа в марте 1942 года Гитлер беседовал с Талвелой.
Содержание этой беседы неизвестно. В финской литературе при¬
водится лишь несколько фраз, сказанных Гитлером, выражавшим
похвалу своему финскому союзнику. «Я считаю Финляндию,— отме¬
тил он,— нашим лучшим союзником... Мы можем полагаться на вас.
Наш левый фланг является надежным»1.
Именно в этом месяце Талвела выехал в Финляндию, в ставку
Маннергейма. Надо полагать, что он должен был доложить мар¬
шалу о содержании беседы с Гитлером. Но в материалах Военного
архива Финляндии письменного донесения об этом не обнаружено.
Хотя в служебном дневнике одного из ближайших помощников
Маннергейма в ставке генерала Т. Э. Туомпо содержится запись, от¬
носящаяся к 21 марта 1942 года, по поводу приезда П. Талвелы. «Здесь
находится Талвела,— писал Туомпо.— .. .Он сообщил исключительно
интересные вещи о военных действиях немцев, которые он узнал
на Ленинградском фронте... В Ленинграде царит большое бедствие.
Согласно данным пленных, там ежедневно умирает от голода 6-7 ты¬
сяч человек. Довольно много каннибальства. Трупы не в состоянии
хоронить, в силу чего в садах их огромные груды и т. д. Весной будет,
видимо, ужасная картина и эпидемии»1 2.
Что же считал необходимым сделать Талвела, передав в ставке такую
информацию? В преддверии прекращения весной функционирования
ледовой «Дороги жизни», когда перевозки в Ленинград станут осущест¬
вляться морскими судами, надо было перекрыть эту коммуникацию.
От Маннергейма из ставки в Миккели он направился в Лахденпохья,
где у северного побережья Ладожского озера базировалась береговая
бригада, которой командовал полковник (впоследствии генерал-майор)
Э.Ярвинен, для обсуждения, как надо полагать, этого вопроса.
Осуществление же созревшего замысла малочисленными финскими
морскими силами на Ладожском озере не могло быть достигнуто. К то¬
му же требовалось надежное прикрытие их в ходе операции авиацией.
И именно после встречи Талвелы с командованием береговой брига¬
ды 2 апреля 1942 года Ярвинен вместе со своим начальником штаба на¬
правил донесение в ставку Маннергейма, в котором содержалось разъ¬
1 BrantbergR. Sotakenraalit. Jyväskylä, 1998. S. 213.
2 Tuompo W. E. Päiväkirjani päämajasta 1941-1944. Porvoo; Hels., 1969.
S. 121, 122.
181
яснение обстановки, сложившейся на Ладожском озере. В документе
указывалось: «Наши морские силы ничтожны, у Ладожской береговой
бригады совершенно отсутствуют флот и авиасилы, необходимые для
наступательной деятельности... Нападение в навигационный период
морскими силами на неприятельский флот допустимо только в том
случае, если на Ладожском озере будут получены для этой цели суда...
На Ладогу возможно перевести только небольшие суда. Было бы крайне
необходимо получить моторные катера на Ладогу, дабы воспрепятство¬
вать навигации между Новой Ладогой и Осиновцом и Морье. Весьма
вероятно, что их деятельность оказалась бы весьма продуктивной».
В. М. Ковальчук цитирует этот документ, ссылаясь на Центральный
Военно-Морской архив1, и далее показывает ход событий, связанных
с переброской на Ладожское озеро небольших судов из Германии
и Италии, в состав которых входили немецкие катера-тральщики, де¬
сантные суда-паромы, транспортные десантные баржи, а также ита¬
льянские торпедные катера. В силу этого, согласно приказу маршала
Маннергейма 17 мая 1942 года, на Ладожском озере создается специ¬
альная морская воинская часть, получившая шифр «К», под командо¬
ванием капитана 3-го ранга К. Киянена, куда включаются прибывшие
из Германии и Италии морские суда, а также финские торпедные ка¬
тера «Сису». Будучи подчиненной полковнику Э. Ярвинену, эта воин¬
ская часть получила конкретные указания относительно целенаправ¬
ленной подготовки к ведению боевых действий против советского
флота, осуществлявшего снабжение блокадного Ленинграда1 2. Таков
был итог поездки Талвелы в Лахденпохья и возвращения в Германию.
Важно, что в работе В. М. Ковальчука подчеркивается об осведом¬
ленности командования Ленинградского фронта и Балтийского фло¬
та о сосредоточении военно-морских сил противника на Ладожском
озере для нанесения удара, как это предполагалось по коммуникации,
связывавшей Ленинград с Большой землей, с целью ее перекрытия.
В финской литературе отмечается, что советская авиация, об¬
наружившая подвоз катеров в районы Лахденпохья, Сортанлахти,
Кексгольма, Сортавалы, подвергла эти районы бомбардировкам.
Поэтому финское командование перебросило несколько зенитных бата¬
рей со Свирского участка фронта и из Олонца в подчинение Ладожской
береговой бригады для прикрытия базировавшихся там сил флота3.
При исследовании того, как ставка Маннергейма практически
решала вопрос относительно взаимодействия с германским командо¬
1 Ковальчук В. М. Указ. соч. С. 261.
2 Seppälä H. Leningradin saarto 1941-1944. Murhenäytelmän sävyttämä voit¬
to. Hels., 2003. S. 143.
3 Reenpää H. A. Pojan poika. Hels.; Keuruu, 1998. S. 193.
182
ванием при разработке плана операции по перекрытию «Дороги жиз¬
ни», не удается обнаружить документов в Военном архиве Финляндии
или почерпнуть сведения из мемуаров финского военного командо¬
вания. Известно, что важнейшие документы финской ставки бы¬
ли осенью 1944 года переправлены в Швецию (операция «Стелла
Поларис») и, как объяснялось затем, уничтожены. Упоминавшийся
же генерал П. Талвела утаил сведения о своей миссии по координации
действий с германским командованием, будучи офицером связи при
ставке Гитлера. Уклонился от изложения этих событий и Маннергейм
в своих воспоминаниях.
Полезными, однако, оказались мемуары немецкого генерала
Вальдемара Эрфурта, который являлся представителем германского ко¬
мандования при финской ставке. В опубликованной им книге «Финская
война 1941-1944 гг.» содержатся весьма важные сведения о том, как
предполагалось перекрыть связь Ленинграда по Ладожскому озеру
с Большой землей летом и осенью 1942 года, когда перестала функци¬
онировать ледовая дорога. Он пишет, что намеченная операция полу¬
чила кодовое наименование «Кабаутерманн» — «Домовой» — и имела
цель, по замыслу германского командования, пресечь движение русских
в общих направлениях на южном участке Ладожского озера1 с исполь¬
зованием финских катеров совместно с переброшенными на Ладогу
немецкими и итальянскими военно-морскими судами, а также с при¬
влечением ВВС Германии.
По словам Эрфурта, когда на Ладожское озеро были доставлены
немецкие и итальянские небольшие суда, а «по поручению ставки обя¬
занности хозяина принял полковник Ярвинен», то в организационном
отношении были все же сложности. «Поскольку финская ставка,— пи¬
сал он,— предоставила полную свободу действий причастным к этой
операции германским службам, которые, однако, не были объединены
для выполнения единой акции, возникла несколько парадоксальная
ситуация, а именно военно-морскому флоту надлежало выполнять
эту операцию 1 июля, а люфтваффе — 1 августа». К тому же в связи
с частыми воздушными налетами советской авиации на места базиро¬
вания готовившихся к операции морских судов «с немецкой стороны
стали раздаваться жалобы, что финская противовоздушная оборона
оказывается недостаточной... Немецкие и итальянские катера чув¬
ствовали себя неуютно в чужих им северных водах»1 2.
Тем не менее в июле 1942 года началось проникновение гото¬
вившихся к проведению операции судов из района Кексгольма
и Сортанлахти в южную часть Ладожского озера. И мемуарист, участ¬
1 Эрфурт В. Финская война. 1941-1944 / Пер. с нем. М., 2005. С. 98.
2 Там же. С. 98, 116.
183
ник этого события Х.А.Реенпяя писал в 1998 году: «В первый день
июля была предпринята первая попытка перекрыть „Дорогу жизни“
Ленинграда. Туда направилось десять паромов и сопровождавших
судов»1. Они появились у Новой Ладоги, где подверглись ударам ар¬
тиллерии и самолетов. После первой безрезультатной попытки была
предпринята вторая. «В первые дни августа,— вспоминал этот участ¬
ник событий,— была предпринята еще и другая крупная попытка, и в
одну из ночей весь паромный флот направился опять к городу Новая
Ладога; сразу на рассвете утром оказался он уже там, откуда возвра¬
тился во время первого похода. Одного из паромов, действовавшего
активно, постигла неудача — он сел на мель»1 2. Попытки же проник¬
нуть в зону, где осуществлялись перевозки в Ленинград и эвакуация
жителей из города, продолжались со стороны немецких и итальян¬
ских катеров также и в сентябре.
Наконец, чтобы перекрыть ладожскую трассу, немецкое коман¬
дование предприняло 22 октября 1942 года операцию по захвату
острова Сухо, располагавшегося у входа в Волховскую губу. Тем са¬
мым ставилась цель захватить ключевую позицию, чтобы перекрыть
действия ладожской транспортной коммуникации. В. М. Ковальчук
обстоятельно излагает ход боевых действий у острова Сухо и полный
провал этого замысла в результате мужественной борьбы его гарни¬
зона и введенных в действие советским командованием необходимых
средств защиты и прежде всего авиации3.
В связи с одержанной победой в этих боевых действиях за остров
Сухо вице-адмирал В.С.Чероков, командовавший Ладожской воен¬
ной флотилией в период обороны Ленинграда, писал: «Бой у о. Сухо
вошел в историю Великой Отечественной войны как значительное
событие, связанное с битвой за Ленинград. Здесь было четкое взаи¬
модействие разнородных сил и средств Ладожской военной флоти¬
лии совместно с военно-воздушными силами Краснознаменного
Балтийского флота, с авиацией трех фронтов. К тому же в готовности
находилось соединение авиации Верховного Главнокомандования,
которое должно было действовать по единому плану уничтожения
сил и средств противника, и были приведены в готовность силы
и средства противодесантной обороны флотилии, приозерных армий
и Ладожского района противовоздушной обороны. Все это обеспечи¬
ло разгром немецко-фашистского десанта и озерных сил противника,
1 Reenpää H. A. Op. cit. S. 198.
2 Ibid. S. 200.
3 См.: Ковальчук В. М. Указ. соч. С. 267-271.
184
обеспечило полное господство на озере, что, в свою очередь, значи¬
тельно облегчило для нас обстановку на ладожской коммуникации»1.
После понесенного поражения немецкие и итальянские бое¬
вые суда покинули пределы Ладожского озера 6 ноября 1942 года.
Показательным является то, как Маннергейм, которому продолжают
приписывать некоторые его биографы «гуманность» по отношению
к блокированному Ленинграду, провожал тех, кто стремился перере¬
зать «Дорогу жизни» города. «Маршал, как старый кавалерист,— пи¬
сал генерал Эрфурт,— прекрасно понимавший, что такое рыцарская
доблесть и безрассудная смелость, выразил свое одобрение их дей¬
ствиями поздравительной телеграммой и, кроме того, нанес визит
немецким подразделениям в порту их стоянки». А убытие немецких
и итальянских судов произошло, добавляет Эрфурт, «после того, как
были залечены раны и устранены повреждения, полученные во время
боевого похода на Сухо.. .»1 2.
В финской официальной историографии стремятся замолчать то, что
касается позиции политического и военного руководства Финляндии
в отношении блокированного Ленинграда. Все представляется так, что
Финляндия не являлась соучастником агрессии против Советского
Союза и вела якобы «отдельную» от Германии войну. Бесполезно ис¬
кать в финской исторической литературе исследования о том, что про¬
изошло в 1942 году у острова Сухо. Исключением является лишь из¬
ложение этого события известным объективным финским историком
Хельге Сеппяля. В книге «Блокада Ленинграда 1941-1944 гг.» он писал
в 2003 году: «Финские историки... очень мало внимания обращают на
произошедшие в 1942 году военные действия на Ладоге, поскольку они
указывают на направленность их против Ленинграда, и этим финны
хотят только умыть руки. „Официальная44 история войны-продолже¬
ния в разделе „Немецкие и итальянские корабли на Ладожском озере
в 1942 году44 совсем не упоминают бои за Сухо»3.
Но все же 60 лет спустя в финской исторической литературе
появились благодаря первым исследованиям правдивые сведения,
касающиеся весьма существенных событий на Ладоге в период ле¬
нинградской эпопеи.
(История России: исследования и размышления.
Сборник статей к 90-летию со дня рождения доктора исторических
наук, заслуженного деятеля науки Российской Федерации
Валентина Михайловича Ковальчука. СПб., 2006)
1 Чероков В. С. Ладожская военная флотилия в битве за Ленинград //
Оборона Прибалтики и Ленинграда 1941-1944 гг. М., 1990. Кн. 1.С. 455.
2 Эрфурт В. Указ. соч. С. 117.
3 Seppälä H. Op. cit. S. 145.
185
Феномен фальши: «победа в противостоянии».
Финская историография о завершающихся боях
лета 1944 года с советскими войсками
19 сентября 1944 года Финляндия вышла из войны на стороне
фашистской Германии. Подписывая в этот день в Москве соглашение
о перемирии, представители Финляндии признали фактически по¬
ражение страны в войне и приняли установленные им конкретные
обязательства, которые предстояло выполнять. Наблюдение за этим
возлагалось на учреждавшуюся в Хельсинки Союзную контрольную
комиссию (СКК) во главе с А. А. Ждановым. В итоге окончания войны
Финляндия восстанавливала существовавшую с 1940 года государ¬
ственную границу с СССР и, порвав с Германией, обязана была очи¬
стить свою территорию от немецких войск, находившихся в северной
части страны.
Но в современную официальную финскую историографию стало
настойчиво внедряться иное представление относительно окончания
войны. Оно получило определение в весьма пафосном выражении до¬
стигнутого якобы Финляндией итога в войне: была одержана «победа
в противостоянии». Иными словами, получалось так, что результат
войны заключался не в поражении, а в победе Финляндии.
Именно в таком смысле отмечалось в Хельсинки в сентябре
2004 года 60-летие выхода Финляндии из войны. На организованном
тогда финским правительством торжественном заседании в виде
своего рода научного семинара профессор Охто Маннинен сделал
доклад, в котором была изложена «суть» достигнутой Финляндией
«победы в противостоянии». Она заключалась, по словам докладчи¬
ка, в том, что финским войскам удалось воспрепятствовать захвату
Советским Союзом Финляндии и ее оккупации. В той финской печа¬
ти, которая критически восприняла такое истолкование историческо¬
го события, связанного с выходом Финляндии из войны и заключени¬
ем соглашения о перемирии, подчеркивается фальшь выдуманного
празднования «победы в противостоянии». Историк и известный
журналист Эркки Суси писал в этой связи: «Соглашение о переми¬
рии положило начало независимой миролюбивой внешней политике
нашей страны и началу создания добрососедства. На основе соглаше¬
ния о перемирии всем финнам впервые в истории самостоятельной
Финляндии обеспечивались права человека и гражданские свободы».
Совершенно выдуманным назвал автор то, что празднуется «победа
в противостоянии», а не соглашение о перемирии, имевшее столь
важное историческое значение1.
1 Suuren käänteen vuosipäivä //Tiedonantaja, 2004. 17.9.
186
Следует, однако, конкретно обратиться к тому событию, которое
истолковывается как достигнутая Финляндией победа в противо¬
стоянии советским войскам, что настойчиво внедряется в финскую
историографию в последнее время. Заранее подчеркнем при этом
наше желание не умалять проявлявшуюся с финской стороны стой¬
кость в ходе оборонительных боев на ряде рубежей, где наступали
советские войска. Рассматриваемый вопрос потребует выяснения
происходившего на основе анализа не только сугубо военного аспек¬
та, но и области политической в широком плане, вопросов диплома¬
тического характера.
Что же произошло в условиях, когда 20 июня 1944 года войска
Ленинградского фронта овладели Выборгом и выдвинулись
к Вуоксинской водной системе, а войска Карельского фронта, в свою
очередь, перешли в наступление?
Уже 22 июня с финской стороны был предпринят «мирный зон¬
даж». В последовавшем в тот день обращении к правительству СССР,
переданном из Хельсинки через министерство иностранных дел
Швеции, выражалась Финляндией готовность отказаться от участия
в войне и прервать отношения с Германией. Наряду с этим запраши¬
вались условия мира. Посредническую миссию выполнял в данном
случае генеральный секретарь МИД Швеции Э. Бухеман, общавший¬
ся с советским посланником в Стокгольме А. М. Коллонтай.
Уже на следующий день, 23 июня, Коллонтай передала Бухеману
ответ из Москвы. «Мы уважаем Бухемана и верим в его миротворче¬
скую миссию,— говорилось в этом обращении.— Тем не менее, так
как мы были несколько раз обмануты финнами, мы хотели бы полу¬
чить от финского правительства официальное заявление за подписью
премьера или министра иностранных дел, что Финляндия капитули¬
рует и просит мира у СССР. В случае получения нами от финского
правительства такого документа Москва будет согласна принять
делегацию финского правительства»1.
Финляндское руководство весьма озадачил такой ответ. Оно по¬
считало, что с советской стороны выдвигалось требование о безого¬
ворочной капитуляции Финляндии, но об этом и слышать не хотели
многие члены правительства. Шло время, а из Хельсинки не поступа¬
ло ответа правительству СССР.
Не исключено, что по дипломатическим каналам из Финляндии
предпринимались усилия побудить правительство США оказать со¬
действие в достижении ею более благоприятного способа выхода из
1 Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ). Ф. 06. Оп. 6.
П. 52. Д. 710. Л. 10. См. также: Комаров А. А. Окончание Второй миро¬
вой войны и советские интересы в Финляндии и Норвегии (1944-1947)//
Северная Европа. Проблемы истории. М., 1999. С. 222.
187
войны, для чего из Вашингтона имелись возможности повлиять на
советское руководство. В пользу такого предположения говорит тот
факт, что 26 июня американский посол в Москве У. А. Гарриман за¬
явил И. В. Сталину, что президент Рузвельт поручил ему выяснить,
«не сможет ли он, президент, что-либо, по усмотрению Сталина,
предпринять в отношении Финляндии». В последовавшем на это от¬
вете Сталина Гарриману было сказано, что «он не знает, что можно
было бы сделать в этом отношении», и была изложена суть передан¬
ного советским правительством ответа финскому руководству через
Бухемана 23 июня. Сталин сказал следующее: «...Советское прави¬
тельство желало бы получить от финского правительства документ
за подписью премьера или министра иностранных дел, в котором
указывалось бы, что Финляндия капитулирует и просит у русских
мира. Однако скоро уже неделя, как финнам было передано об этом,
но никакого ответа от них не поступало»1.
Таким образом, и в данном случае Сталиным было сказано не о без¬
оговорочной капитуляции, а лишь о капитуляции, которая пред¬
усматривала двусторонние переговоры относительно определения
содержания соглашения о перемирии, для чего предполагался выезд
финляндской делегации в Москву. При такой постановке вопроса
капитуляция означала бы, иначе говоря, только выполнение требо¬
вания сложить оружие, т. е. прекратить ведение боевых действий,
чтобы можно было начать мирные переговоры. К тому же существо¬
вавшая в СССР с сентября 1943 года Комиссия по перемирию во главе
с К. Е. Ворошиловым составила в течение июня — августа 1944 года
протоколы условий капитуляции для Финляндии, Румынии и Венгрии
взамен существовавших ранее проектов документов о безоговорочной
капитуляции указанных трех государств. Эти новые «Условия», пере¬
данные В. М. Молотову, были положены впоследствии в основу при
выработке соответствующих соглашений о перемирии1 2.
В ходе беседы с Гарриманом Сталин сказал, что «не знает, что он
мог бы посоветовать Рузвельту» по поводу действий США относи¬
тельно Финляндии. По мнению Сталина, едва ли мог повлиять разрыв
Вашингтоном отношений с Финляндией на позицию ее правитель¬
ства. Гарриман в ответ на это заметил, что «президент не хотел бы
рвать отношения с Финляндией и таким образом лишать себя послед¬
ней возможности заявлять финнам при подходящем случае, что если
они, финны, заключат мир, то они сохранят свою независимость»3.
1 Советско-американские отношения во время Великой Отечественной
войны, 1941-1945: Документы и материалы. М., 1984. Т. 2. 1944-1945. С. 148.
2 Комаров А. А. Указ. соч. С. 223.
3 Советско-американские отношения... С. 48.
188
Из сказанного послом США следовало, что позиция американско¬
го руководства заключалась в том, чтобы способствовать в конкретно
сложившейся ситуации выходу Финляндии из войны и заключению
мира. Что же касалось позиции Великобритании, то еще в марте
1944 года министр иностранных дел А. Иден в беседе с советским по¬
слом в Лондоне И. М. Майским сказал, что «в отношении Финляндии
у нас с вами... не будет расхождений». Более того, в порядке пред¬
ложения или постановки вопроса Иден высказался следующим об¬
разом: «А не могут ли США сделать новый нажим на финнов, как это
было сделано заявлением Хелла в начале февраля, может быть, это
помогло бы ускорить капитуляцию Финляндии?»1. Следовательно,
еще до летнего наступления советских войск на Карельском пере¬
шейке и в Карелии в Лондоне были настроены довольно определенно:
требовать капитуляции Финляндии. Вместе с тем молчание финлянд¬
ского правительства по поводу полученного предложения из Москвы
официально заявить о своем желании вступить в переговоры с СССР
заключалось, очевидно, не только в содержании фразы относитель¬
но «капитуляции». Фактически дело обстояло в том, что в канун
падения Выборга, 19 июня, по распоряжению К. Г. Маннергейма,
согласованному с Р. Рюти, начальник генерального штаба финской
армии генерал Э. Хейнрике обратился к немецкому командованию
через его представителя в ставке в Миккели генерала В. Эрфурта
с запросом относительно возможности оказания Германией помощи
Финляндии войсками (конкретно речь шла о шести дивизиях) и во¬
енной техникой. Ответ пришел быстро. Гитлер обещал предоставить
помощь, но при том условии, что финские войска удержат в своих
руках рубеж Выборг — Вуокса1 2. Первоочередная помощь выразилась
вскоре в переброске в Финляндию одной дивизии, бригады штурмо¬
вых орудий, эскадры пикирующих бомбардировщиков, противотан¬
ковых средств и в увеличении поставок военных материалов. Но для
Гитлера важно было добиться теперь от Рюти политического согла¬
шения с Германией, которое выражалось бы в открытом признании
Финляндией того факта, что она является сражающейся на стороне
Третьего рейха. Для этого в Хельсинки был направлен И. Риббентроп.
Он прибыл туда 23 июня — в день, когда финским правительством
было получено из Москвы сообщение по поводу его запроса. О каком
в таком случае ответе советскому правительству могла вестись речь
в сложившейся ситуации?
1 Советско-английские отношения во время Великой Отечественной
войны, 1941-1945: Документы и материалы. М., 1983. Т. 2. 1944-1945. С. 50.
2 Vehviläinen О. Rytin-Ribbentropin sopimus //Kansakunta sodassa. Osa 3.
Kuilun yli. Hels., 1992. S. 83.
189
Прибывший же в Финляндию Риббентроп проинформировал
Эрфурта, что его миссия заключается в том, чтобы по заданию
Гитлера окончательно разобраться в складывавшихся отношениях
с Финляндией в том смысле, что ею должно быть открыто заявлено
о признании себя сражающейся на стороне Германии. В случае укло¬
нения от этого финны лишались бы в дальнейшем соответствующей
помощи1. Именно в таком направлении и стал вести себя Риббентроп
на переговорах в Хельсинки.
Следовательно, финское правительство должно было выбирать:
идти на заключение мира или открыто заявить о продолжении «брат¬
ства по оружию» с Германией и иметь возможность получать от нее
военную помощь. Маннергейм выступил за продолжение военных
действий и считал, что немецкая помощь имела решающее значение.
В ходе беседы с премьер-министром Э. Линкомиесом он сказал, что,
по его мнению, нет иной возможности, кроме как принять требова¬
ние Риббентропа, каким бы тяжелым оно ни было1 2. Большая часть
правительства также склонялась к тому, чтобы дать германскому ми¬
нистру гарантию о своей поддержке его требования.
Вместе с тем В. Таннер, выражая мнение социал-демократиче¬
ской фракции парламента, настаивал на необходимости приступить
к переговорам с Советским Союзом и ни в коем случае не брать тех
обязательств, которые могли бы привязать Финляндию к Германии,
поскольку не считал ее помощь решающей. К тому же и Р.Рюти под¬
держивал целесообразность ведения мирных переговоров3.
Однако тянуть с ответом на требование Германии у финского
руководства не было времени. В тот момент советские войска вели
уже бои за Выборгом, и Маннергейм выражал серьезные опасения за
дальнейшие последствия в ходе боевых действий. К тому же Гитлер
направил 25 июня телеграмму Риббентропу, в которой говорилось
о принятом им решении прекратить всякую поддержку Финляндии,
пока она не сделает открытого заявления о своей политике.
В тот же день Риббентроп, посовещавшись со своим посланни¬
ком в Хельсинки Блюхером, решил, что для выполнения указанного
в телеграмме Гитлера требования необходимо сообщить Рюти, чтобы
он открыто заявил о полной поддержке позиции Германии, «направив
об этом письмо фюреру» и выступив с соответствующим заявлением
по радио. Как вспоминает Блюхер, он передал министру иностранных
дел Финляндии Рамсаю, который вел переговоры с Риббентропом,
1 Ibid. S. 86.
2 Mannerheim G. Muistelmat. Osa 2. Hels., 1952. S. 449-450; Linkomies E.
Vaikea aika. Hels., 1970. S. 354.
3 Vehviläinen O. Rytin-Ribbentropin sopimus. S. 88.
190
подготовленный для Рюти набросок письма к Гитлеру и речи по
радио1.
Риббентроп проявлял, однако, большую нервозность, опасаясь
в связи с имевшейся у него информацией, что требование Германии
может быть внесено финским правительством на обсуждение в пар¬
ламенте и там заблокировано представителями «мирной оппозиции»
и ряда политических партий. Но это опасение оказалось напрасным.
26 июня Рамсай сообщил Блюхеру, что правительство приняло ре¬
шение не обсуждать указанной проблемы в парламенте. Рюти скло¬
нился возложить на себя ответственность за принятие требования
Германии. При этом он основывался на невозможности дальше остав¬
лять фронт без необходимой вооруженной помощи.
В тот же день Рюти передал Риббентропу письмо, адресованное
Гитлеру, в котором воспроизводился текст, подготовленный в герман¬
ском посольстве (в нем были изменены лишь две фразы). Содержание
письма сводилось к тому, что президент Финляндии не пойдет на
заключение мира с Советским Союзом и не позволит назначен¬
ному им правительству или кому-либо иному начать переговоры
о мире без согласования с германским правительством. В истории
эта акция получила название «соглашение Рюти — Риббентропа».
Что же касалось заявления по радио, то с ним выступил премьер-
министр Э.Линкомиес. Им со всей твердостью было заявлено, что
Финляндия продолжит ведение войны на стороне Германии. По сло¬
вам Блюхера, эта речь по радио была произнесена «так именно, как
было согласовано»1 2.
Но у германского руководства не стало уже доверия к финлянд¬
ским заверениям. Оно считало необходимым вести приготовления
к таким действиям, которые, возможно, потребуется осуществлять
в случае, если Финляндия захочет выйти из войны. В конце июня по
указанию Гитлера верховное командование вермахта разработало
план, согласно которому в этом случае Южная и Западная Финляндия
должны были быть взяты под контроль немецких войск и защищать¬
ся совместно с теми финскими частями, которые к ним присоеди¬
нятся. В дальнейшем планировалось создание некого оккупацион¬
ного управления. Вообще же когда еще только прибыл Риббентроп
в Хельсинки, то осведомился у Блюхера, «найдется ли в Финляндии
тысяча надежных людей, на которых можно бы было положиться
в политическом отношении и которые были бы готовы, если от них
потребуют, взять власть в свои руки»3.
1 Blticher W. Suomen kohtalonaikoja. Porvoo; Hels., 1951. S. 384-385.
2 Ibid. S. 388.
3 Ibid. S. 381.
191
Сама же уступка Гитлеру со стороны финского руководства опла¬
чивалась дорогой ценой во внешнеполитическом и внутриполитиче¬
ском отношении для Финляндии. После того как за рубежом стало
известно о соглашении Рюти — Риббентропа, правительство США
разорвало дипломатические отношения с Хельсинки. В соседней
Швеции открыто осуждали Финляндию за решение продолжать вой¬
ну на стороне Гитлера, указывая на то, что это приведет ее в конечном
счете к разгрому вместе с Германией. В Стокгольме резко осуждалось
отстранение финского парламента от участия в определении позиции
страны по ключевому вопросу войны и мира. Фактически в отноше¬
ниях между политическим руководством Швеции и Финляндии об¬
разовалась весьма заметная трещина. Об этом можно было судить по
резкой критике Бухеманом соглашения Рюти — Риббентропа1.
Кризисная внутриполитическая обстановка в Финляндии наи¬
более отчетливо проявилась в поведении ряда политических партий
и действиях «мирной оппозиции». Парламентская фракция Шведской
народной партии потребовала выхода из правительства двух своих
министров. Один из них, X. Рамсай, был непосредственно причастен
к переговорам с Риббентропом. Бурно обсуждался вопрос о возмож¬
ности дальнейшего нахождения в правительстве и представителей
Социал-демократической партии. Жаркие дебаты по этому вопросу
в ее парламентской фракции свидетельствовали о недовольстве заня¬
той правительством позиции продолжения Финляндией войны, хотя
36 голосами против 26 решено было все же оставить своих предста¬
вителей в качестве министров. Наконец, парламентская оппозиция
во главе с У К. Кекконеном требовала от Р. Рюти создания нового пра¬
вительства, которое бы немедленно прекратило войну и начало за¬
тем соответствующие переговоры с СССР1 2. Эти действия приобрели
большой размах в самый разгар событий, связанных с пребыванием
в Финляндии Риббентропа.
Тот факт, однако, что президент Р. Рюти уступил давлению со
стороны Германии, побудил «мирную оппозицию» поставить вопрос
о замене его на посту главы государства. В ее кругах считали, что
К. Г. Маннергейм являлся именно той авторитетной личностью, от
которой зависит достижение Финляндией мира в сложившейся об¬
становке. Поэтому по поручению «мирной оппозиции» У. К. Кекконен
составил обращение и направил его 29 июня финскому главноко¬
мандующему. В нем говорилось: «Общая военно-политическая об¬
становка стала таковой, что в самом спешном порядке необходимо
1 Polvinen Т Teheranista Jaltaan. Suomi kansainvälisessä politiikassa. Osa II:
1944. Porvoo; Hels.; Juva, 1980. S. 80.
2 Viitala H. M. Rauhanoppositio. Hels.; Pori, 1969. S. 176-178.
192
добиться прекращения войны с Советским Союзом. Нам известно,
что Советский Союз на определенных условиях готов к заключению
мира или перемирия». Но далее указывалось, что правительство
СССР «не пошло бы на переговоры ни с президентом Рюти, ни с пра¬
вительством премьер-министра Линкомиеса». Поэтому необходима
их замена, и маршал Маннергейм является «единственной кандида¬
турой», подходящей на пост президента. Кроме того, подчеркивалось,
что при формировании нового правительства важно предусмотреть
включение в его состав Ю. К. Паасикиви, поскольку он пользуется
доверием в Советском Союзе. Обращение заканчивалось важной
мыслью, что предлагаемые изменения будут означать «денонсацию
договора с Риббентропом и разрыв отношений с Германией»1.
В приведенных положениях обращения Кекконена от имени «мир¬
ной оппозиции» довольно отчетливо видны взгляды влиятельных
общественно-политических кругов Финляндии, стремившихся к бы¬
стрейшему заключению мира с Советским Союзом. Значимость этого
документа усиливается тем, что важнейшие его рекомендации полу¬
чили затем свое практическое осуществление1 2.
Но вернемся к тому, что происходило на фронте в ходе боевых дей¬
ствий на Карельском перешейке и в Карелии в июне-июле 1944 года.
При наличии даже широкомасштабных оперативных планов ведения
боевых действий с финской армией в Ставке Советского Верховного
Главнокомандования определились еще до взятия Выборга весь¬
ма ограниченные задачи ведения дальнейших боевых действий.
Об этом свидетельствует начальник Генерального штаба маршал
А. М. Василевский. Он пишет, что уже 17 июня им вместе с генералом
А. И. Антоновым обсуждались у И. В. Сталина перспективы развития
операции в отношении Финляндии и тогда было решено, что «после
взятия Выборга необходимо будет продолжать наступление и с выхо¬
дом войск на рубеж Элесенваара — Иматра — Виройоки и освобож¬
дением при помощи Балтийского флота Большого Березового и дру¬
гих островов Выборгского залива прочно закрепиться на Карельском
перешейке и, перейдя там к обороне (подчеркнуто мною.— Н. Б.), со¬
средоточить основное внимание Ленинградского фронта на участии
в боях по освобождению Эстонии»3.
Вообще же мыслилось, по словам генерала С. М. Штеменко,
«создать угрозу вторжения советских войск в глубину Финляндии
1 Кекконен У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. Статьи, речи,
письма. 1943-1978. М., 1979. С. 18-20.
2 См.: Барышников В. Н. Возникновение и характер деятельности «мир¬
ной оппозиции» в Финляндии в период 1943-1944 гг.// Скандинавский сбор¬
ник. XXIX. Таллин, 1985. С. 67-68.
3 Василевский А. М. Дело всей жизни. М., 1976. С. 450-451.
193
к основным политическим и экономическим центрам, в том числе
Хельсинки»1. Но ориентация на выход войск к рубежу, названному
A. М. Василевским, означала реально продвижение их только чуть
дальше государственной границы с Финляндией.
Бои же за достижение указанного рубежа приобрели ожесточен¬
ный характер в связи с предпринятым с финской стороны возрос¬
шим сопротивлением в обороне. Существенную роль в этом сыграла
переброска на Карельский перешеек максимально возможного коли¬
чества дополнительных войск из резерва и других участков фронта.
По оценке финских и российских военных историков, там масшта¬
бы концентрации боевых сил достигли трех четвертей всей армии
Финляндии. Группировка финских войск увеличилась более чем в два
раза — на пять дивизий и три бригады1 2. При всем этом весьма значи¬
тельной оказалась помощь со стороны Германии.
События развивались так, как уже отмечалось, что еще 19 июня
начальник штаба финской армии генерал А. Хейнрике обратился
к представителю финских войск в ставке Маннергейма генералу
B. Эрфурту с просьбой о предоставлении помощи примерно шестью
дивизиями. Маннергейм 21 июня заверил Гитлера в посланной ему
телеграмме, что финны «будут до последнего держать оборону»3.
Немецкая помощь хотя и не выразилась в направлении в Финляндию
шести дивизий, но явилась весьма существенной. Конкретно
в Финляндию быстро прибыли в помощь оборонявшимся 70 само¬
летов 5-го германского воздушного флота, бригада штурмовых ору¬
дий, 10,5 тысячи противотанковых ружей, 5 тысяч «фауст»-патронов
и продвигалась к фронту пехотная дивизия, переброшенная из группы
армий «Север»4. Четкость в выполнении обещанного, пишет генерал
В. Эрфурт, проявленная «обязанность немцев вызвали в финской став¬
ке неприкрытую радость и облегчение»5.
Естественно, результативность этих мер была достигнута. Прежде
всего финское командование отметило существенные перемены в мо¬
ральном духе оборонявшихся, поскольку они обрели уверенность
в обороне, стали проявлять стойкость в боях6, чего не наблюдалось до
1 Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.,1973. Кн. 2. С. 381.
2 Manninen О. Suomi toisessa maailmansodassa//Suomen historia. 7.
Espoo, 1987. S. 407; Морозов В.П. Разгром врага на Карельском перешейке
(июнь-июль 1944 г.)//Битва за Ленинград 1941-1944. М., 1964. С.488; Uusi
tietosanakirja. 19 osa. Helsinki, 1965. S. 601.
3 Эрфурт В. Финская война 1941-1944 гг. М., 2005. С. 220.
4 Там же. С. 219; Seppälä H. Taistelu Leningradista ja Suomi. Porvoo; Helsinki,
1969. S. 253-254; Uusi tietosanakirja. 19 osa. S. 601.
5 Эрфурт В. Указ. соч. С. 220.
6 Oesch R. L Suomen kohtalon ratkaisu Kannaksella v. 1944. Helsinki, 1956. S. 113.
194
этого при паническом отступлении и оставлении сильно укреплен¬
ных позиций. Появившееся в пропаганде утверждение о достигнутой
якобы «победе» обрело затем в финской историографии официальное
определение «победа в противостоянии». Доказывается, что совет¬
ские войска были остановлены и тем самым угроза оккупации ими
страны миновала.
Надлежит в связи с этим сделать следующие существенные уточ¬
нения. Наступление советских войск продолжалось. Но в данном
случае удар наносился соединениями и частями 59-й армии на
Приморском участке. Ею были заняты во взаимодействии с корабля¬
ми Балтийского флота к исходу 5 июля острова Выборгского залива.
6 июля маршал Говоров поставил задачу в развитие дальнейшего на¬
ступления подготовиться до 12 июля к проведению десантной опера¬
ции по высадке сразу двух стрелковых дивизий 59-й армии на запад¬
ное побережье Выборского залива. Кроме того, в течение 4-9 июля
войска 23-й армии включились в ожесточенные бои с целью прорыва
через Вуоксинскую водную преграду на кексгольском направлении1.
Иными словами, когда затормозилось наступление северо-восточ¬
нее Выборга (в районе Тали — Ихантала), командующий войсками
Ленинградского фронта поставил задачу осуществить прорыв с двух
фланговых направлений.
Но в это время последовали телеграфные переговоры Сталина
с Говоровым, которые удалось перехватить финской разведке и де¬
шифровать. Теперь в финской исторической и мемуарной литературе
они дословно приведены1 2, хотя распространители мифа о «победе
в противостоянии» старательно умалчивают о них. И вполне понят¬
но почему: содержание этих переговоров является изобличающим
в фальши изобретателей мифа о «победе в противостоянии».
Дело заключалось в том, что Ставка ВГК потребовала от Говорова
передачи нескольких дивизий в ее резерв для последующего использо¬
вания в наступлении на другом участке советско-германского фрон¬
та. Говоров же просил разрешения оставить ему войска в прежнем
составе для нанесения решительного удара по финской армии и за¬
верял в способности достигнуть даже за две недели Хельсинки. Ответ
Сталина последовал весьма быстро. Он гласил: «Война будет решаться
в Берлине, а не в Хельсинки. Сосредоточенные войска, указанные
в распоряжении, должны находиться в резерве, в Ленинграде»3.
1 Морозов В. П. Указ. соч. С. 484-485.
2 Lehmus К. Tuntematon Mannerheim. Helsinki, 1967. S. 179-180; Wirtanen A.
Salaiset keskustelut. Lahti, 1967. S. 268; Seppälä H. Op. cit. S. 272-273.
3 Lehmus K. Op. cit. S. 180; Seppälä H. Op. cit. S. 273.
195
Полученные финской разведкой данные были немедленно до¬
ложены Маннергейму, что дало ему основание сделать заключение
о благоприятности для финской армии дальнейшего развития со¬
бытий. Характерно, что это он конкретно отметил в своих мему¬
арах, приведя сведения, полученные от начальника разведки пол¬
ковника А. Паасонена. В них указывалось: «Наступление русских на
Карельском перешейке, а также в северной части Ладоги отложено по
указанию свыше (выделено мною.— Н.Б.)... То обстоятельство, что
большая часть танков, использовавшихся для наступления, и артил¬
лерии переброшена на Прибалтийский фронт, свидетельствует, что
никакого крупного наступления не ожидается»1.
Таким образом, сказанное подтверждает, что высшее военное
руководство Финляндии исходило в оценке обстановки не из того
факта, что усилившееся противостояние финских войск определяло
решение и действия советского командования. Как известно, впо¬
следствии и сам Маннергейм был далек от того, чтобы прибегать
к утверждению чисто пропагандистского характера о достижении
якобы «победы в противостоянии». Иначе, однако, поступили исто¬
рики, внедряющие этот тезис теперь. Здесь явно повлияла, видимо,
политическая конъюнктура.
И наконец, о сделанном 3 сентября 2004 года в газете «Хельсингин
Саномат» дипломатом и историком Максом Якобсоном утверждении
о том, что будто бы «победа в противостоянии» открыла путь к миру.
Оставим при этом в стороне удивительное по своей нелепости и из¬
вращении реальности заявление автора, называющего в своей статье
осуществленное американскими и британскими войсками 6 июня
1944 года вторжение в Нормандию операцией, «которая 11 месяцами
позднее привела к разгрому Германии». Вопреки всякого рода уловкам
Якобсона важно иметь четкое представление, как Финляндия все же
стала на путь достижения мира после перехода войск Ленинградского
фронта 11 июля 1944 года к обороне на Карельском перешейке.
Ход событий конца лета — начала осени 1944 года развеивает
миф о якобы имевшемся у Советского Союза намерении лишить
Финляндию самостоятельности. Из Москвы по дипломатическим
каналам давалось ясно понять, что СССР не закрывает двери для
установления мира с Финляндией и готов вести с ней соответству¬
ющие переговоры. В частности, об этом было сказано полпредом
в Стокгольме А. М. Коллонтай шведскому посланнику в Хельсинки
X. Бек-Фриису. Затем эти сведения стали также достоянием и фин¬
ских руководителей.
1 Mannerheim G. Muistelmat. Os. 2. Helsinki, 1952. S. 482-483.
196
Стимулирующим фактором к тому, чтобы в Финляндии со всей се¬
рьезностью подошли к окончательному решению проблемы выхода из
войны, явились успехи войск Ленинградского фронта в Прибалтике
и прежде всего овладение ими южного побережья Финского зали¬
ва. А 27 июля, когда советскими войсками был взят город-крепость
Нарва, министр иностранных дел X. Рамсай сказал, что «падение
Нарвы создает для Финляндии новую ситуацию»1. Показательным
для финского военного руководства являлось и то, что на следующий
день германское командование отозвало направлявшуюся перед
этим в помощь Финляндии 112-ю пехотную дивизию. В Хельсинки
понимали, что в складывавшейся обстановке Гитлеру уже все мень¬
ше приходилось думать о «братстве по оружию» со своим северным
союзником.
Именно в эти последние дни июля в правительственных кругах
Финляндии созрело решение действовать без дальнейшего промед¬
ления и ликвидировать данное Гитлеру заверение о незыблемости
«братства по оружию» с Германией.
В нашу задачу не входит рассмотрение дальнейшего процесса вы¬
хода Финляндии из войны, который закончился 19 сентября 1944 го¬
да подписанием соглашения о перемирии. Но важно особо отметить
в заключение, что произошедшее продемонстрировало отсутствие
у Советского Союза какого-либо стремления ущемить государствен¬
ную самостоятельность Финляндии.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2006)
1 Цит. по: Hölter H. Armee in der Arktis. Bad Nauheim, 1953. S. 25.
197
Выход Финляндии из Второй мировой войны
Почти сорок лет прошло с тех пор, как Финляндия вышла из во¬
йны. И чем дальше время отодвигает это событие, тем все рельефнее
вырисовывается его историческая значимость. Именно с этого ру¬
бежа берут начало коренные изменения, происшедшие затем в фин¬
ляндской внутренней и внешней политике. Президент У К. Кекконен
определил указанное событие как начало новой эпохи, которую
«можно с полным правом назвать периодом Второй республики
Финляндии»1. Путь, который привел наши страны к 6 апреля 1948 го¬
да, когда был подписан Договор о дружбе, сотрудничестве и взаим¬
ной помощи, начинался именно с осени 1944 года, когда Финляндия
порвала с политикой войны.
Естественно поэтому, что как финские, так и советские историки
со вниманием относятся к изучению сложного исторического процес¬
са, характеризовавшегося решением проблемы выхода Финляндии из
войны. В Советском Союзе обстоятельных работ по этому вопросу
еще пока нет. Хотя в фундаментальных изданиях «История Великой
Отечественной войны Советского Союза», «История Второй миро¬
вой войны», «История дипломатии» и в исследованиях ряда исто¬
риков — В. Л. Исраэляна, Л. А. Ингульской и других — излагаются
связанные с этим события1 2.
Заметных успехов добились в разработке рассматриваемой
темы финские историки. Среди той литературы, которая издана
в Финляндии в послевоенные годы, особого внимания в этом отно¬
шении заслуживают книги Т.Полвинена, Х.М.Виитала, Х.Сеппяля,
Т. Пальма3. Весьма обстоятельно исследована дипломатическая сто¬
рона проблемы выхода Финляндии из войны в работах профессора
Туомо Полвинена.
1 Кекконен У.К. Финляндия и Советский Союз: Речи, статьи, интервью
1952-1975 гг. М., 1975. С. 221.
2 История Великой Отечественной войны Советского Союза. 1941-1945. М.,
1962. Т.4; История Второй мировой войны. 1939-1945. М., 1978. Т. 9; История
дипломатии. М., 1975. Т.4; ИсраэлянВ.Л. Дипломатическая история Великой
Отечественной войны 1941-1945 гг. М., 1959; Исраэлян В.Л.У Кушаков Л. Н.
Дипломатия агрессоров. М., 1967; Ингульская Л.А.: 1) Выход Финляндии из
Второй мировой войны / В кн.: Международные отношения: Политика, дипло¬
матия. М., 1964; 2) В борьбе за демократизацию Финляндии. М., 1967.
3 Polvinen Т.: 1) Suomi suurvaltojen politiikassa 1941-1944. Porvoo;
Helsinki, 1964; 2) Barbarossasta Teheraniin. Suomi kansainvälisessä politiikassa,
I: 1941-1943. Juva, 1979; Teheranista Jaltaan, II: 1944. Juva, 1980; Viitala H.-M.
Rauhanoppositio. Helsinki, 1969; Seppälä H. Taistesu Leningradista ja Suomi.
Helsinki, 1969; Palm T Moskova, 1944. Aseleponeuvottelut maaliskuussa ja syys¬
kuussa 1944. Jyväskylä, 1973.
198
Обозревая в целом проделанный к сегодняшнему дню труд совет¬
ских и финских историков в рассматриваемом направлении, можно
сказать, что фактический ход событий уже описан, хотя истолкование
их отличается. Видимо, следует более четко определить суть и своео¬
бразие каждого этапа в процессе выхода Финляндии из войны. Важно
при этом дать ответы на отдельные вопросы, имеющие принципиаль¬
ное значение.
Прежде всего возникает вопрос: могла ли Финляндия осуществить
выход из войны не в сентябре 1944 года, а значительно раньше?
Со стороны Советского Союза была выражена готовность до¬
стигнуть мира с Финляндией еще в начальный период войны — во
второй половине августа 1941 года. Предложение правительства
СССР, сделанное через Соединенные Штаты Америки, предусматри¬
вало заключение с Финляндией нового мирного договора. При этом
в послании И. В. Сталина Ф. Рузвельту говорилось о возможности
«пойти на некоторые территориальные уступки» Финляндии1. Затем
год спустя, в октябре 1942 года, советское предложение Финляндии
о заключении мира было повторено по неофициальному каналу (че¬
рез шведского журналиста)1 2. Но финской стороной эти предложения
были отвергнуты.
Прошло, однако, два-три месяца с осени 1942 года, и в Финляндии,
в ее военно-политических кругах, произошли существенные пере¬
мены во взглядах. Смысл их заключался в том, что стали решительно
высказываться соображения о необходимости выхода страны из
войны. Такой резкий поворот явился, как известно, следствием ре¬
зультатов Сталинградской битвы, положившей начало коренному
перелому в ходе всей Второй мировой войны.
Значит, Финляндия могла бы начать мирные переговоры
с Советским Союзом в 1941-1942 годах, если бы проявила положи¬
тельное отношение к его предложениям. Но иллюзии о возможности
полностью достигнуть неосуществленные цели в войне господство¬
вали тогда еще в кругах финского руководства. Катастрофа же немец¬
кой армии под Сталинградом потребовала реально оценить перспек¬
тивы дальнейшего участия в войне. «Когда поражение Гитлера стало
очевидным,— говорил У К. Кекконен 15 октября 1974 года,— начался
раскол в созданном им и стремящемся развернуться во всем мире фа¬
шистском фронте и союзники Германии один за другим стремились
выйти из войны»3.
1 Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США
и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной
войны 1941-1945 гг. М., 1957. Т. 2. С. 9.
2 Внешняя политика СССР: С6. документов. М., 1947. Т. 5. С. 15.
3 Кекконен УК. Финляндия и Советский Союз. С. 221-222.
199
Процесс выхода Финляндии из войны был весьма своеобразным
и затяжным — длился более 20 месяцев. В нем четко прослежи¬
ваются два периода: 1) когда финское руководство рассматривало
возможность заключения мира с СССР на почетных для себя усло¬
виях (не как страна, потерпевшая поражение в войне), ревизуя совет¬
ско-финляндский договор 1940 года по территориальным вопросам
(1943 — весна 1944 года); 2) когда под воздействием сокрушительных
поражений немецко-фашистских войск и наступления Советской ар¬
мии на Карельском перешейке и в Южной Карелии руководящие по¬
литические и военные круги Финляндии вынуждены были признать
катастрофичность промедления в решении вопроса о выходе страны
из войны и пришли в конечном счете к принятию советских условий
перемирия (лето — начало осени 1944 года)1.
Естественно, в рассматриваемом процессе нельзя недооцени¬
вать происходившие перемены во внутриполитической обстановке
Финляндии. Прежде всего следует иметь в виду серьезно ухудшив¬
шееся экономическое положение в стране и нараставшее противо¬
действие населения политике продолжения войны. Видимо, в со¬
вокупном анализе внешних и внутренних факторов можно точнее
определить развитие событий, приведших Финляндию к миру.
Когда речь идет о первом и втором периодах решения проблемы
выхода Финляндии из войны, мы должны иметь в виду, что в каждом
из них были определенные этапы. Они характеризовались происхо¬
дившими изменениями в политической линии финского руководства,
его дипломатии, в характере действий миролюбиво настроенных
общественно-политических сил страны. В первом периоде прослежи¬
ваются три этапа, охватывающих соответственно время с января до
середины 1943 года, с лета по сентябрь 1943 года и с ноября 1943-го
по апрель 1944 года.
На первом этапе финская дипломатия пыталась лишь окольными
путями с ведома Германии прощупать на Западе возможности выхода
из войны. В области общественно-политической жизни Финляндии
важным событием в это время явилось образование «мирной оппо¬
зиции», поставившей своей целью добиться отрыва Финляндии от
фашистской Германии и заключения мира с Советским Союзом.
Не останавливаясь на деталях «мирного зондажа» финской дипло¬
матии в это время, поскольку фактическая сторона вопроса в ос¬
новном раскрыта в советской и зарубежной литературе, обратим
внимание на ту линию, которая была взята руководством Финляндии
для выяснения возможности выхода из войны. Прежде всего им не ста¬
1 Периодизация выхода Финляндии из войны разработана В. Н. Барыш¬
никовым.
200
вилась задача прямого обращения к советскому правительству (такой
путь мог рассматриваться как признак слабости с финской стороны).
При наличии двух наиболее подходящих каналов, по которым можно
было вести «зондаж»,— шведского и американского — был избран
второй. Почему? Можно предположить, что тому были две причины:
во-первых, было известно о положительном отношении официальных
кругов США к вопросу ревизии территориальных положений со¬
ветско-финляндского мирного договора 1940 года; во-вторых, США,
являясь союзником СССР по антигитлеровской коалиции, могли ока¬
зать определенное влияние на советское правительство, чего, скажем,
Швеция не имела возможности сделать.
Но характерно, что когда Соединенные Штаты, уведомив
Советский Союз о своей готовности приступить к выяснению у фин¬
ского правительства «возможности сепаратного мира»1, предложили
Финляндии посредничество (20 марта), то здесь сразу же обнару¬
жилась ее двойственная позиция. С одной стороны, финское руко¬
водство было намерено определить возможности выхода из войны,
а с другой — приняло решение (22 марта) делать это по согласова¬
нию с Германией, для чего специально выезжал в Берлин X. Рамсай.
Спрашивается: можно ли было рассчитывать на то, что Гитлер санкцио¬
нирует действия Финляндии? В данном вопросе не заблуждался и сам
премьер-министр Э. Линкомиес. Он не сомневался, что «Германия
отнесется к этому резко отрицательно»1 2. В таком случае вообще те¬
рялся смысл финской акции, если для решения вопроса о достижении
мира требовалось получить предварительное одобрение Германии.
Как известно, внушение, сделанное в Берлине финскому министру
иностранных дел, явилось достаточным, чтобы Финляндией был при¬
остановлен «мирный зондаж».
Чего же в результате достигло финское руководство? Оно не вы¬
яснило позицию Советского Союза (заметим: правительство СССР
сообщило 27 марта Соединенным Штатам, что главным условием,
на котором бы мог быть заключен мир с Финляндией, являлось вос¬
становление мирного договора 1940 года, но США воздержались от
передачи этой информации в Хельсинки). Отказавшись использовать
посредничество США, финское правительство настолько ухудши¬
ло с ними свои отношения, что американское посольство покинуло
Хельсинки (там остался лишь временный поверенный и шифроваль¬
щик). Германское правительство стало теперь серьезно сомневаться
в благонадежности своего северного «брата по оружию» и изыскивало
1 Переписка... С. 103.
2 Linkomies E. Vaikea aika. Helsinki, 1970. S. 218.
201
меры воздействия на Финляндию. Немецкий посол Блюхер также де¬
монстративно покинул в начале апреля на некоторое время Хельсинки.
На втором этапе прощупывание пути выхода из войны велось
Финляндией по-прежнему через западные страны, но уже не офици¬
ально и сугубо скрытно от Германии.
К поискам возможностей достигнуть мира с СССР вновь по¬
буждало все более четко вырисовывавшееся катастрофическое во¬
енно-политическое положение Германии после сокрушительного
поражения на Курской дуге. Наряду с этим продолжалось ухудшение
состояния финской экономики и резко усиливались антивоенные на¬
строения в стране. Обращение 20 августа 1943 года 33 деятелей «мир¬
ной оппозиции» к президенту Рюти с призывом как можно быстрее
выйти из войны, ставшее широко известным в стране и за ее преде¬
лами, выплеснуло на поверхность финляндских внутриполитических
событий то, что выражало теперь взгляды не только низов (о них
говорили красноречивые факты дезертирства солдат с фронта, укло¬
нения тысяч людей от трудовой повинности1 и других проявлений
сопротивления политике войны), но и верхушечных слоев общества.
«Беспокойство за исход войны и жажда мира так усилились,— писала
23 августа 1943 года газета «Гетеборге Постен»,— что народ забыл обо
всех сомнениях». С не меньшей определенностью делала констата¬
цию о внутриполитической обстановке в Финляндии и «Хельсингин
саномат». Эта влиятельная столичная газета писала 28 августа: «Весь
финский народ обеспокоен положением в стране. Война на Востоке
развивается иначе, чем ожидали».
Таким образом, под давлением факторов внешнего и внутренне¬
го характера финляндское руководство должно было возобновить
«мирный зондаж». Но делать это уже мыслилось только на основе
неофициальных контактов с представителями влиятельных обще¬
ственно-политических кругов и с дипломатами западных держав.
Пока историкам известны три наиболее весомых факта о такого рода
контактах. Один из них связан с передачей летом 1943 года в Швеции
финляндских условий перемирия руководителем профсоюзного объ¬
единения Финляндии, членом мирной оппозиции Э. Вуори видному
профсоюзному деятелю Англии А. Дикину. Указанные условия, пред¬
усматривавшие изменение границы 1940 года в пользу Финляндии,
докладывались правительству Черчилля. Англия информировала об
этом Советский Союз, на что правительство СССР ответило, что за¬
прос Вуори нереалистичен и не может быть принят во внимание.
1 Suomen Sosialidemokraatti, 1943, 14.02; Uusi Suomi, 1943, 14.07, 15.07;
Антифашистское движение сопротивления в странах Европы в годы Второй
мировой войны. М., 1962. С. 656, 658.
202
Другой факт, относящийся к августу 1943 года, заключается в по¬
пытках Финляндии воспользоваться посредничеством бельгийско¬
го посланника де Круа с целью передачи советскому посольству
в Стокгольме заведомо неприемлемых для СССР условий перемирия,
предусматривавших ревизию договора 1940 года1. То есть позиция
финляндского правительства не претерпевала таких изменений, при
которых можно было бы иметь реальные основы для переговоров.
Как указывал впоследствии в своих мемуарах Линкомиес, прави¬
тельство Финляндии не было намерено возвращаться к границам
1940 года и сообщило об этом категорически через своего посла
в Стокгольме Г. А. Грипенберга1 2.
Существенно иного характера третий факт. В военно-полити¬
ческих кругах Финляндии возник план решения вопроса о выходе
из войны путем впуска на свою территорию войск западных дер¬
жав, которые могли десантировать их в Заполярье. Предполагалось,
что реализация такого замысла позволила бы Финляндии очистить
Лапландию от немецких войск и положительно для себя решить
вопрос о заключении мира с Советским Союзом. Как известно, на
американо-финских переговорах, проходивших в Лиссабоне в конце
лета — начале осени 1943 года, рассматривалась возможность прак¬
тического осуществления выдвинутой идеи. Мы не будем касаться
причин, помешавших реализовать эту весьма сложную задачу, но
заметим, что целевая установка возникшего замысла имела антисо¬
ветскую направленность и была рассчитана на проведение прежнего
курса в пересмотре мирного договора 1940 года (при соответствую¬
щей поддержке западных держав).
Из рассмотренных фактов видно, что выход Финляндии из войны
во всех случаях предусматривалось осуществить втайне от Германии.
Когда же отдельные сведения о «мирном зондаже», предпринимав¬
шемся с финской стороны, становились известными немецкому
правительству, то финляндские официальные круги стремились до¬
казать свою непричастность к этому. Так, в частности, было заявлено
Блюхеру, что Вуори не имел будто бы полномочий вести переговоры
с английским представителем3.
Таким образом, как мы видим, существенных изменений в реше¬
нии проблемы выхода из войны не было достигнуто. Дальнейшее же
развитие событий неизменно требовало от финского руководства
продолжить поиски пути к миру.
1 Polvinen Т. Suomi suurvaltojen politiikassa 1941-1944. S. 168.
2 Linkomies E. Vaikea aika. S. 266.
3 Исраэлян В.Л.у Кушаков Л. H. Дипломатия агрессоров. С. 283.
203
На третьем этапе «мирного зондажа» Финляндия установила
уже прямые контакты с Советским Союзом через соответствующие
дипломатические каналы, стремясь сохранить свои действия втайне
от Германии. По времени этот этап охватывает приблизительно пять
месяцев — с ноября 1943-го по апрель 1944 года.
Политические деятели Финляндии, реалистически подходившие
к оценке сложившейся обстановки, считали, что необходимо, воз¬
можно, быстрее установить непосредственные контакты с Советским
Союзом, ибо только такой путь может привести к выходу из войны.
Обращаясь к президенту Р. Рюти, У. К. Кекконен писал 25 сентября
1943 года, что надежда на то, что Советский Союз будет просить
начать мирные переговоры и даст «необходимые гарантии, не от¬
вечает фактически существующему положению»1. По его мнению,
достигнута такая стадия, «когда необходимо от имени правительства
Финляндии официально предложить Советскому Союзу начать пере¬
говоры о мире»1 2.
0 желании Финляндии вступить в прямые переговоры с Советским
Союзом стало известно в конце ноября 1943 года, когда об этом сооб¬
щил Э. Бухеман советскому посланнику в Стокгольме А. М. Коллонтай.
На предложение правительства СССР, чтобы финской стороной были
изложены условия, при которых Финляндия могла бы выйти из во¬
йны, последовал весьма определенный ответ: восстановление границы
1939 года. Такая категоричность могла сразу же закрыть путь к даль¬
нейшему установлению советско-финских контактов. Складывалось
мнение, как его выразил И. В. Сталин на Тегеранской конференции,
что в Финляндии «не хотят серьезных переговоров с советским
правительством»3.
И тем не менее Советский Союз не пошел на то, чтобы прервать
начавшийся диалог с Финляндией. В ответном заявлении советского
правительства, полученном 20 декабря в Хельсинки, говорилось о со¬
гласии обсудить с финскими представителями проблему заключения
мира.
Но лишь в середине февраля 1944 года произошла первая встреча
в Стокгольме советского и финского представителей — А. М. Кол¬
лонтай и Ю.К. Паасикиви. Приблизило ли это Финляндию к при¬
нятию решения о выходе из войны? Ни на один шаг. Получив со¬
ветские условия перемирия, содержавшие, в частности, положения
о необходимости разрыва отношений с Германией и интернирования
1 Кекконен У.К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. М., 1979. С. 11.
2 Там же. С. 12.
3 Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав СССР,
США и Великобритании (28 ноября — 1 декабря 1943 года): Сб. документов.
М., 1978. С. 158.
204
немецких войск из Финляндии, а также восстановления в силе мир¬
ного договора 1940 года, финское правительство не стало возобнов¬
лять переговоры в Стокгольме.
Такая позиция финского правительства и парламентариев, кото¬
рые его поддерживали, являлась, очевидно, следствием того, что еще
не был осознан до конца факт неминуемого поражения Германии.
Прав был Рузвельт, когда заявил на Тегеранской конференции, что
в Финляндии руководство еще явно верило в Германию и «было бы
лучше», если бы произошло «изменение состава финляндского пра¬
вительства», чтобы переговоры вели «другие финны»1 (это, естествен¬
но, не касалось Паасикиви, который лично занимал конструктивную
позицию в подходе к советским предложениям).
С другой стороны, в Финляндии, видимо, существовали также
опасения, что Германия, стремясь сохранить свои стратегические по¬
зиции на Европейском Севере, может попытаться оккупировать всю
финскую территорию. Во всяком случае, когда в Берлине стало из¬
вестно о переговорах Паасикиви с Коллонтай, то оттуда последовали
угрозы. А в марте Блюхер и Эрфурт прямо устрашали оккупацией
Финляндии1 2.
Но ведь угроз со стороны гитлеровского правительства следо¬
вало ожидать при возможной утечке сведений о секретных беседах
представителей СССР и Финляндии в Стокгольме. И если уж при¬
нималось решение идти на прямые переговоры с Советским Союзом,
то нельзя было не учитывать, что при действительно решительном
стремлении выйти из войны во весь рост становился вопрос о раз¬
рыве с Германией, об очищении от ее войск Лапландии.
Значит, подход к февральской встрече с советским посланником
в Швеции не предусматривал возможности реального осуществления
проблемы заключения мира с СССР. Это была всего лишь диплома¬
тическая разведка. И, судя по всему, она имела задачу не только вы¬
яснить позиции Советского Союза, но и, кроме того, преследовать
цель показать стремление финляндского руководства к миру, чтобы
приглушить антивоенные настроения в стране и успокоить опреде¬
ленные влиятельные круги в Стокгольме и Вашингтоне. О серьезном
же обсуждении с Советским Союзом перспектив выхода из войны
финское руководство не думало.
Если бы это было не так, то даже при отрицательном отношении
к советским условиям изыскивались бы пути к выработке конструк¬
тивных решений. Озабоченность скорее проявилась в Швеции, когда
1 Там же. С. 158, 160, 161.
2 Lundin L. Finland in the Second World War. Bloomington, 1957. P. 204-205;
История Второй мировой войны. 1939-1945. M., 1977. Т. 8. С. 452
205
6 марта король Густав V через своего министра иностранных дел
выразил Рюти и Маннергейму «надежду», что дальнейший обмен
мнениями с Советским Союзом все же будет продолжен. И в более
жесткой форме выразили свое отношение к позиции Финляндии
Соединенные Штаты Америки. 16 марта Рузвельт заявил, что в связи
с отрицательным отношением финского правительства к советским
предложениям в США рассматривается вопрос о возможном разрыве
дипломатических отношений с Финляндией.
В такой обстановке из Хельсинки был направлен 17 марта ответ
советскому правительству, где в расплывчатых выражениях говори¬
лось о желании вести переговоры с СССР, но в то же время указыва¬
лось на невозможность заранее принять советские условия.
Видимо, положение финляндского правительства сразу же
упростилось, если бы из Москвы последовал отрицательный ответ.
Тем более что руководство фашистской Германии было охвачено гне¬
вом по отношению к своему «брату по оружию», добиваясь прекра¬
щения им каких-либо контактов с СССР. Но со стороны советского
правительства было направлено уведомление финскому правитель¬
ству о возможности продолжить переговоры без предварительного
принятия Финляндией выдвинутых СССР условий.
Такого поворота совершенно не предвидели в Хельсинки.
«Произошло неожиданное»,— писал впоследствии в своих мемуарах
бывший премьер-министр Э. Линкомиес1. Однако не оставалось ни¬
чего другого, как послать в Москву свою делегацию. А это означало
кризис дипломатии лавирования. Ведь, во-первых, заходя так далеко
в контактах с Советским Союзом, финское руководство утрачивало
к себе всякое доверие со стороны Германии, ставя отношение с ней
в остро критическое положение. Во-вторых, поездка в Москву была
сама по себе обнадеживающим фактором для сторонников выхода
из войны как внутри страны, так и за ее пределами. Но безрезультат¬
ность такой акции могла лишь подорвать и без того шаткие позиции
тех, кто нес ответственность за судьбу Финляндии.
Как известно, Паасикиви и Энкель не имели больших полномочий,
ведя переговоры с советским правительством 27 и 29 марта. В ходе
их Паасикиви говорил: «Я огорчен, что мне приходится сообщить
вам о незначительных наших полномочиях»1 2. В силу этого финская
делегация не имела возможности что-либо существенного решить.
С советской стороны можно было в лучшем случае лишь конкрети¬
зировать отдельные положения предложенных условий перемирия.
1 Linkomies E. Vaikea aika. S. 314.
2 Правда. 1946. 7 февраля.
206
Доложенные финской делегацией после возвращения в Хельсинки
мирные предложения Советского Союза не получили поддержки
у правительства. «Первое условие,— говорил впоследствии Паасикиви
о позиции тех, кто выступал против советских предложений,— состо¬
яло в том, чтобы были установлены границы 1939 года. Шовинистов
и это не устраивало, им захотелось получить Восточную Карелию,
а другие, более умеренные, были готовы отдать какую-нибудь неболь¬
шую часть Карельского перешейка за соответствующую компенсацию»1.
Достигнуть мира с учетом этого и ряда других условий, констатировал
Паасикиви, «была чистая фантазия».
Правительство СССР получило из Финляндии (посредством
шведского министерства иностранных дел) сообщение об отклоне¬
нии предложенных условий заключения перемирия через двадцать
дней — 19 апреля, после того как их рассмотрел парламент. Тем са¬
мым был прерван процесс развития советско-финляндских контак¬
тов, которые могли привести к миру.
На что же возлагались в Финляндии надежды, когда отклонялись
советские условия? На возможность поворота событий в пользу
фашистской Германии? Конечно нет. В январе-феврале 1944 года не¬
мецкие войска потерпели поражение под Ленинградом и откатыва¬
лись в Прибалтику. На других участках советско-германского фрон¬
та следовали один за другим новые сокрушающие удары Красной
Армии. Шел последовательный процесс изгнания противника с со¬
ветской территории.
Все это не могло не учитывать военно-политическое руководство
Финляндии. Но, по-видимому, имелась надежда, что Советский
Союз будет связан боевыми действиями с основным своим против¬
ником — Германией, и в таком случае Финляндии удастся продер¬
жаться на занятых позициях вплоть до окончания Второй мировой
войны. А тогда уже при решении вопросов послевоенного устройства
мира могли быть решены сложные проблемы в благоприятном для
Финляндии направлении с помощью стран Запада. Известно также,
что у противников Советского Союза оставалась надежда, что на за¬
ключительном этапе Второй мировой войны возникнут серьезные
противоречия в антигитлеровской коалиции, и тогда Финляндия,
контактируясь с западными державами, сможет извлечь для себя
определенную выгоду.
Но высшее советское политическое и военное руководство реши¬
ло, что оставшаяся опасность для Ленинграда с севера должна быть
устранена без промедления. Тем более что в начале апреля предпри¬
1 Линия Паасикиви: Статьи и речи Ю. К. Паасикиви. 1944-1956. М., 1958.
С. 74.
207
нималась попытка подвергнуть город массированному удару с воз¬
духа авиацией, базировавшейся на финской территории1.
Планируя осуществить наступление на выборгском направлении
и в Карелии, Ставка Верховного Главнокомандования рассчитывала
не только обезопасить Ленинград с севера и освободить оккупиро¬
ванную часть советской территории, но и решить одну из важных
стратегических и политических задач — вывести Финляндию из
войны.
Как показали последующие события, успешное наступление со¬
ветских войск в июне 1944 года на Карельском перешейке, а затем
и на свирско-петрозаводском направлении поставило финскую ар¬
мию на грань катастрофы, потребовало от политического и военного
руководства Финляндии начать поиски пути к миру с учетом проис¬
шедших изменений.
Но прежде чем перейти к рассмотрению особенностей нового
периода в решении проблемы выхода Финляндии из войны, важно
сделать некоторые выводы. Во-первых, следует отметить, что ни
к чему не привела попытка «мирного зондажа» с позиций страны,
не потерпевшей поражения и не несущей ответственности за со¬
участие в гитлеровской агрессии. Во-вторых, политика лавирования
финского правительства в переговорах с Советским Союзом имела
лишь отрицательные последствия. В результате у СССР утвердилось
мнение о нежелании Финляндии искать реалистический путь к миру,
а у таких стран, как США и Швеция, двуличное поведение Хельсинки
вызвало раздражение и нежелание заниматься посредничеством.
Одновременно со стороны Германии проявилась довольно резкая пе¬
ремена в отношении к Финляндии: вместо прежней благосклонности
«старшего брата по оружию» стала проводиться политика жесткого
давления по всем направлениям и прежде всего по линии сокраще¬
ния военно-технических и экономических поставок.
Второй период, завершавший процесс выхода Финляндии из вой¬
ны, охватывает сравнительно непродолжительное время — всего три
месяца. Причем в нем прослеживаются два этапа.
Особенностью первого этапа (июнь-июль 1944 года) было то, что
правительство Финляндии рассчитывало путем спешного заклю¬
чения мира с СССР приостановить наступление советских войск
на Карельском перешейке. Делалось это, однако, с перестраховкой:
у Германии заранее запрашивалось получение эффективной военной
помощи. Такая тактика привела к тому, что контакты с Советским
Союзом не получили развития.
1 См.: История ордена Ленина Ленинградского военного округа. М., 1974.
С. 372.
208
Финский «мирный зондаж» был предпринят на второй день
после взятия советскими войсками Выборга. Посол в Стокгольме
Грипенберг обратился 22 июня через министерство иностранных дел
Швеции к советскому правительству, чтобы выяснить возможность
выхода Финляндии из войны. В ответе, который пришел из Москвы
в Стокгольм на следующий день, указывалось, что Финляндия долж¬
на принять мирные условия, предлагавшиеся Советским Союзом
ранее. Причем со стороны советского правительства ожидалось, что
заявление Финляндии об этом будет подписано президентом и мини¬
стром иностранных дел1.
Финляндское правительство оставило, однако, без ответа полу¬
ченное от Советского Союза уведомление. В финской исторической
литературе объясняется это тем, что правительство СССР требовало
от Финляндии капитуляции1 2. Мы не располагаем такими данными
и оцениваем по-иному причину молчания финского руководства.
Дело заключается здесь в том, что за несколько дней до обращения
к Советскому Союзу, а именно 19 июня, начальник генштаба фин¬
ской армии генерал Хейнрике обратился к Эрфурту с запросом от¬
носительно возможности оказания Германией помощи Финляндии
войсками (конкретно вопрос ставился о шести дивизиях) и военной
техникой. Как известно, ответ из Берлина пришел положительный,
хотя и был обусловлен настоянием Гитлера, чтобы финские войска
вернули обратно утраченную третью оборонительную линию. Неся
тяжелые поражения в боях с Советской Армией, Германия тем не ме¬
нее направила в Финляндию, чтобы закрыть прорыв на Карельском
перешейке, 122-ю пехотную дивизию, 303-ю бригаду штурмовых ору¬
дий, 70 самолетов, свыше 10 тысяч противотанковых ружей и другое
оружие. Риббентроп, прибывший в Хельсинки в тот самый день,
когда в Москву ушел запрос относительно возобновления мирных
контактов с Советским Союзом (22 июня), имел цель юридически за¬
крепить германо-финское военное сотрудничество.
Ясно, что в этой ситуации правительство Финляндии лишалось
возможности вести двойную игру. Да, выбор фактически был уже
сделан тогда, когда в ответ на запрос Хейнрикса Германия присту¬
пила к оказанию военной помощи. Сложность для финского пра¬
вительства заключалась лишь в том, что не хотелось подписывать
военно-политическое соглашение с Германией, которое бы лишало
Финляндию в дальнейшем возможности вести сепаратные мирные
переговоры. Но и эта проблема, как мы увидим дальше, была решена
своеобразно-законным способом.
1 История Второй мировой войны. 1939-1945. Т. 9. С. 35.
2 Polvinen Т Teheranista Jaltaan. S. 68-70.
209
Тянуть с ответом на требование Германии у финского руковод¬
ства не было времени. В этот момент советские войска вели бои уже
севернее Выборга. К тому же Гитлер направил 25 июня телеграмму
в Хельсинки Риббентропу, в которой сообщил о принятом им реше¬
нии прекратить всякую поддержку Финляндии, пока она не сделает
открытого заявления о своей политике.
26 июня под германо-финляндским соглашением стояли уже под¬
писи Риббентропа и Рюти. Финский президент заявил, что не разре¬
шит никакому правительству Финляндии предпринимать перегово¬
ры о мире без согласия с германским руководством. В выступлении
премьер-министра Линкомиеса по радио также со всей твердостью
было подчеркнуто, что Финляндия продолжит ведение войны на сто¬
роне Германии.
Таким образом, для Советского Союза было совершенно ясно,
что если в Финляндии не произойдет персональных изменений в ру¬
ководстве страной, то трудно будет рассчитывать на существенные
перемены в ее внешнеполитическом курсе.
Вопрос о необходимости замены президента и правительства в це¬
лях ускорения процесса выхода Финляндии из войны уже обсуждал¬
ся во влиятельных финских политических и общественных кругах.
Характерно, что в день, когда было сообщено о подписании согла¬
шения с Германией, по словам шведской газеты «Афтонтиднинген»,
в финляндском парламенте «настроение на заседании фракций было
такое, что при нормальных условиях правительству пришлось бы вы¬
йти в отставку»1.
«Мирная оппозиция» выступала с предложением, чтобы прези¬
дентом стал главнокомандующий вооруженными силами Финляндии
К. Г. Маннергейм, рассчитывая на то, что в этом случае будет сделан
решительный шаг к выходу страны из войны. 29 июня в письме
к нему активного деятеля «мирной оппозиции» У. К. Кекконена го¬
ворилось: «Общая военно-политическая обстановка стала таковой,
что в самом спешном порядке необходимо добиться прекращения
войны с Советским Союзом. Нам известно, что Советский Союз на
определенных условиях готов к заключению мира или перемирия»1 2.
Но в письме указывалось далее, что правительство СССР «не по¬
шло бы на переговоры ни с президентом Рюти, ни с правительством
премьер-министра Линкомиеса»3, поэтому необходима их замена,
и Маннергейм является «единственной кандидатурой», подходящей
1 Цит. по: Правда. 1944. 29 июня.
2 Кекконен У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. С. 18.
3 Там же.
210
на пост президента1. Кроме того, подчеркивалось, что при фор¬
мировании нового правительства важно предусмотреть включе¬
ние в его состав Ю. К. Паасикиви, поскольку он пользуется дове¬
рием в Советском Союзе. Письмо заканчивалось важной мыслью,
что предлагаемые изменения будут означать «денонсацию договора
с Риббентропом и разрыв отношений с Германией...»1 2.
В приведенных положениях письма Кекконена очень ясно видны
взгляды влиятельных общественно-политических кругов Финляндии,
стремившихся к быстрейшему заключению мира с Советским
Союзом. Значимость этого документа усиливается тем, что многие
его рекомендации получили затем свое практическое осуществление.
С советской стороны также было заявлено, что если Финляндия
желает выйти из войны, то переговоры могут сразу же начаться
при условии отставки Рюти и его правительства. Об этом сообщи¬
ла А. М. Коллонтай в Хельсинки 14 июля через шведские дипло¬
матические каналы. А тремя днями ранее Советское Верховное
Главнокомандование приостановило наступление за Выборгом.
Стимулирующим фактором к тому, чтобы в Финляндии со всей
серьезностью подошли к рассмотрению советского предложения, яв¬
лялись успехи войск Ленинградского фронта в Прибалтике. 27 июля
они овладели городом Нарва. Неслучайно министр иностранных дел
Рамсай заявил в этой связи: «...падение Нарвы создает для Финляндии
новую ситуацию»3.
В финских правительственных кругах фактически созрело уже ре¬
шение, что соглашение с Германией следует ликвидировать. Сделано
это было в духе рекомендаций, содержавшихся в указанном вы¬
ше письме Кекконена. В конце июля, когда Рюти, Таннер и генерал
Вальден обратились к Маннергейму с просьбой, чтобы он стал пре¬
зидентом, их предложение было принято. Приход 4 августа к власти
Маннергейма, а затем и замена кабинета Линкомиеса новым прави¬
тельством Хакцеля предвещали решающие перемены в политическом
курсе Финляндии. И они действительно произошли. 17 августа в бе¬
седе с прибывшим в Хельсинки Кейтелем Маннергейм заявил, что не
считает себя связанным теми обязательствами, которые были даны
Германии Рюти. А это означало, что был сделан первый важный шаг
по пути разрыва отношений с рейхом.
Так, Финляндия вступила в заключительный этап процесса выхо¬
да из войны. Ее положение в это время характеризовалось все боль¬
шим нарастанием движения за мир среди населения и вооруженных
1 Там же. С. 18-19.
2 Там же. С. 20.
3 Hölter H. Armee in der Arktis. Bad Nauheim, 1953. S. 25.
211
сил, а также усилением внешнеполитической изоляции. Соединенные
Штаты Америки еще 30 июня разорвали с Финляндией дипломати¬
ческие отношения. Швеция обусловливала предоставление ей сырья
и продовольствия принятием новым правительством решения о вы¬
ходе из войны. Ясно было и то, что после заявления Маннергейма
Кейтелю Германия могла предпринять самые крайние меры воз¬
действия, не исключавшие и использование войск, находящихся на
финской территории.
В этой обстановке промедление с решением вопроса о выходе из
войны было для Финляндии крайне опасным. 24 августа финский
посол в Швеции Грипенберг, вызванный в Хельсинки, получил указа¬
ние передать по дипломатическим каналам в Стокгольме обращение
к Советскому Союзу с просьбой принять делегацию Финляндии для
ведения мирных переговоров в Москве. Грипенберг сразу же на сле¬
дующий день вручил А. М. Коллонтай указанное обращение и устно
уведомил ее о том, что Финляндия больше не считает себя связанной
соглашением с Германией, которое было подписано Рюти1.
Ответ советского правительства был передан через Коллонтай
финскому руководству 29 августа. В нем выражалось согласие при¬
нять делегацию Финляндии в Москве, но необходимым для этого
условием являлось публичное заявление с финской стороны о своем
разрыве с Германией и чтобы немецкие войска были выведены с фин¬
ской территории до 15 сентября. В противном случае оставшиеся
гитлеровские воинские части должны были быть пленены1 2.
Однако финляндское правительство, считавшее чрезвычайно
сложным решение вопроса об изгнании немецких войск, обратилось
к Коллонтай с просьбой, чтобы был уточнен полученный Финляндией
ответ советского правительства. В последовавшем затем 31 авгу¬
ста ответе советской стороны пояснялось, что Финляндия должна
официально объявить о разрыве отношений с Германией, а выезд
финской делегации в Москву можно осуществить, приступив одно¬
временно к разоружению немецких войск.
Однако было видно, что финское правительство хотело отсро¬
чить принятие решения относительно разрыва с Германией. Что это
означало: опасение каких-либо действий со стороны немецких войск
в Лапландии или, быть может, были другие соображения? Во всяком
случае, в личном послании Маннергейма советскому правительству
1 сентября высказывалась мысль о целесообразности несколько от¬
ложить разрыв Финляндии с Германией. Но вместе с тем он предлагал
1 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
М., 1946. Т. 2. С. 177.
2 Там же.
212
прекратить сразу военные действия между финскими и советскими
войсками и начать переговоры1.
2 сентября на закрытом заседании парламента правительство
Хакцеля поставило вопрос о выходе страны из войны. Большинство
депутатов поддержали это предложение. Таким образом, вопрос стал
о практическом осуществлении принятого решения.
В тот же день Маннергейм уведомил об этом Гитлера, а немец¬
кому послу в Хельсинки Блюхеру и соответствующим военным
представителям было предложено, чтобы германские войска в двух¬
недельный срок покинули Финляндию. В речи по радио, произне¬
сенной поздно ночью премьер-министром Хакцелем, официально
сообщалось о принятом в парламенте решении о выходе Финляндии
из войны и требовании, чтобы немецкие войска покинули страну1 2.
Однако глава правительства ничего не говорил о разрыве отноше¬
ний с Германией. Теперь историки стараются понять, почему это так
было сделано и есть ли основания серьезно принимать во внимание
содержащееся в воспоминаниях Линкомиеса объяснение, как слу¬
чилось, что премьер-министр не сказал о столь важном решении
Финляндии3. Видимо, все же в данном случае здесь дело было не
в какой-то случайности. Слишком уж важное положение оказалось
пропущенным в речи.
Советский Союз не склонен был недооценивать серьезность вы¬
полнения Финляндией требования о разрыве с Германией и настаи¬
вал на том, чтобы вопрос о принятии соответствующих мер против
немецких войск, находившихся на финской территории, решался без
промедления. В ответе, переданном из Москвы в Хельсинки 3 сентя¬
бря, подтверждались прежние требования советского правительства.
Добавлялось лишь, что если у финнов возникнут сложности с из¬
гнанием немецких войск, то Красная Армия сможет оказать помощь
в этом4.
4 сентября правительство Финляндии официально заявило о при¬
нятии предварительных условий Советского Союза, и в тот же день
в 8 часов утра финские войска прекратили военные действия.
Через сутки распоряжение о прекращении военных действий с
Финляндией было передано также Советским Верховным Главно¬
командованием войскам Ленинградского и Карельского фронтов.
Теперь предстояло «пером восстанавливать то, что было разрушено
мечом».
1 Там же.
2 Там же. С. 344-346.
3 Linkomies E. Vaikea aika. S. 399.
4 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
Т. 2. С. 178-179.
213
7 сентября финская делегация в составе премьер-министра
А. Хакцеля, министра обороны генерала Р. Вальдена, начальника ген¬
штаба генерала А.Хейнрикса, генерала О.Энкеля и ряда экспертов
прибыла в Москву для ведения переговоров. В советскую делегацию
входили В. М. Молотов, Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов,
А. А. Жданов, М.М. Литвинов, генерал С. М. Штеменко, адмирал
А. П. Александров. Великобритания была представлена послом
в Москве А. Керром и советником Д. Бальфуром.
Переговоры начались только 14 сентября, а до этого между делега¬
циями СССР и Великобритании согласовывались вырабатывавшиеся
условия перемирия с Финляндией. Видимо, для финской стороны
такая затяжка являлась нежелательной, поскольку приближалось
15 сентября, когда Финляндия должна была осуществить меры по вы¬
дворению из страны немецких войск, а решение этой задачи остава¬
лось невыполненным. И конечно, для финской делегации было важно
подписать соглашение о перемирии не позднее середины сентября.
В противном случае в ходе московских переговоров требование об
очищении финской территории от немецких войск приобрело бы
определяющее значение.
Так оно и случилось, вопрос о разоружении немецких войск за¬
нял на переговорах одно из центральных мест. Чувствовалось, что
в Финляндии не хотели идти на применение силы для изгнания из
страны частей германской группировки. Что же касалось гитле¬
ровского командования, то оно не собиралось оставлять без боя
стратегически важные рубежи (особенно богатый никелем район
Печенги). Советская разведка располагала сведениями, согласно
которым финские войска не пытались идти на соприкосновение с ча¬
стями немецкой армии1. Поэтому во время переговоров советскими
представителями предпринималась попытка выяснить у финской
делегации, какие имеются планы для проведения соответствующих
операций против гитлеровских войск. Но от финской стороны не по¬
следовало четкого ответа. Не внес ясности в этот вопрос и К. Энкель,
прибывший из Хельсинки 16 сентября в качестве главы делегации
Финляндии (А. Хакцель внезапно заболел). Но финская делегация за¬
верила, что требование об изгнании немецких войск будет выполне¬
но. И действительно, затем с большим опозданием, 1 октября, соеди¬
нения финской армии начали военные действия против германской
группировки в Лапландии.
Для советских историков не вполне ясно, какими соображениями
руководствовалось правительство Финляндии, откладывая примене¬
1 Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1973. Кн. 2. С. 400;
История второй мировой войны. 1939-1945. Т. 9. С. 36.
214
ние силы против войск Германии, являвшихся фактически оккупан¬
тами северной части страны.
Была ли здесь надежда, что они уйдут сами, или, быть может,
существовали опасения тяжелых последствий, к которым могло при¬
вести возникновение военных действий между частями финской
и немецкой армий?
В условиях соглашения о перемирии, которые были переданы
финской делегации в первый же день переговоров, содержались три
основные группы вопросов:
- Урегулирование проблем, касавшихся межгосударственных отно¬
шений с Финляндией, странами, находившимися в состоянии
войны с ней. Здесь предусматривалось восстановление советско-
финляндской государственной границы в соответствии с мирным
договором 1940 года; возвращение Советскому Союзу области
Петсамо (Печенги), а также передача Советскому государству
в аренду полуострова Порккала-Удд для создания там военно-
морской базы и возвращение Финляндии ранее арендовавшегося
СССР полуострова Ханко. Финляндия должна была выплатить
Советскому Союзу репарации в размере 300 млн долларов, а также
возвратить имущество, вывезенное во время оккупации совет¬
ской территории. Подлежали возврату из Финляндии на родину
военнопленные союзных держав. Требовалось, чтобы финской
стороной были урегулированы с Англией вопросы, относящиеся
к денежной компенсации за предприятия английских предприни¬
мателей, находившиеся на территории Петсамо.
- Меры, которые должна предпринять Финляндия в отношении
Германии и ее союзников. В данном случае предусматривалось
в первую очередь разоружение немецких войск, находившихся
на финской территории, и разрыв с сателлитами фашистской
Германии.
- Вопросы демилитаризации и демократизации Финляндии. В этой
области требовалось перевести финскую армию на мирное поло¬
жение спустя два с половиной месяца после заключения соглаше¬
ния. Необходимо было предать суду военных преступников, а так¬
же запретить профашистские и военизированные организации.
Политические заключенные — антифашисты, борцы за мир и де¬
мократию — подлежали освобождению из тюремного заключения.
Для контроля за выполнением условий соглашения о переми¬
рии должна была быть создана Союзная контрольная комиссия
с местопребыванием ее в Хельсинки.
После обсуждения отдельных положений проекта соглашения
о перемирии глава советской делегации поставил вопрос о необходи¬
мости его подписания. Представители СССР в категорической фор¬
215
ме выступили против затягивания переговоров. Было предложено,
чтобы переговоры завершились к 12 часам 19 сентября подписанием
соглашения о перемирии.
К этому времени финляндский парламент обсудил сообщение,
присланное делегацией из Москвы, о необходимости завершения
переговоров. Большинством голосов было принято решение подпи¬
сать соглашение о перемирии.
19 сентября в 12 часов дня в Москве А. А. Жданов и К. Энкель
подписали соглашение о перемирии. Это означало, что Финляндия
вышла из Второй мировой войны. Ей, правда, пришлось еще вести
до конца ноября 1944 года военные действия с немецкими войсками,
изгонявшимися из Лапландии, но данная операция являлась уже вы¬
полнением требования соглашения о перемирии.
Так затяжной процесс разрыва Финляндии с политикой войны
и перехода к миру, начавшийся на рубеже 1942-1943 года, закончился
лишь осенью 1944 года. Обозревая этот период истории Финляндии,
без преувеличения можно сказать, что он является весьма сложным
для исследования. Вероятно, появится еще немало неизвестных
нам фактов, которые помогут внести соответствующие уточнения
в изложение отдельных явлений. Но представляется бесспорным уже
теперь один вывод: Финляндия могла бы выйти из войны гораздо
раньше, чем это произошло, сохранив самое дорогое достояние своей
страны — десятки тысяч людей, бессмысленно погибших во время
летних сражений 1944 года.
В самом начале уже говорилось, какое важное значение для буду¬
щего развития Финляндии, для формирования совершенно новых
советско-финляндских отношений имела дата 19 сентября 1944 года.
Это был большой рубеж. В данной связи очень хорошо было сказано
в газете «Хямеен Юхтейстюэ»: «Соглашение о перемирии послужило
началом новому, самому светлому периоду в жизни финского народа.
С этого времени начался период мира и дружественной политики
между Финляндией и Советским Союзом...»1.
(Труды VIII советско-финляндского симпозиума историков. Я, 1985)
1 Hämeen Yhteistyö. 1964. 19.09.
216
3. послевоенный период
Поворот в политике Финляндии в отношении СССР
в 1944-1948 годах
Минуло 60 лет со времени подписания Финляндией 19 сентября
1944 года соглашения о перемирии, положившего конец ее участию
в войне на стороне фашистской Германии против СССР. Это событие
имело огромное значение в истории Финляндии, поскольку ознаме¬
новало переход ее к осуществлению новой внутренней и внешней
политики. «С того времени,— отмечал У К. Кекконен,— внутренняя
и внешняя политика нашей страны претерпела коренное изменение,
что нынешнюю эпоху можно с полным правом назвать периодом
Второй республики Финляндии»1.
Действительно, первый период республики закончился тем, что
в ее внутренней политике начался процесс демократических пере¬
мен, выразившихся в обострении всеми гражданами без исключения
конституционных прав и свободы легальной деятельности, а в об¬
ласти внешней политики страна стала на путь развития добрососед¬
ских отношений с Советским Союзом, признав виновность прежних
государственных деятелей, которые вовлекли Финляндию в войну,
сотрудничая с гитлеровским руководством Германии. В соответствии
с соглашением о перемирии в Финляндии прекратили существование
такие крайне правые военизированные организации, как щюцкор
и Лотта Свярд. Всего же было распущено до 400 профашистского
толка организаций, действовавших на территории страны1 2.
Красноречивым показателем перехода от первого периода респу¬
блики ко второму было осуждение на судебном процессе в Финляндии
(он проходил с 15 ноября 1945 года по 21 февраля 1946 года) за воен¬
ные преступления бывшего президента Р. Рюти, бывших премьер-ми¬
нистров Ю.В.Рангеля и Э. Линкомиеса, четырех бывших министров
В. Таннера, Х.Рангеля, Т.Рейникка и А. Кукконена, а также прежнего
посланника в Берлине Т. Кивимяки.
Председателем суда Онни Петяусом ставился вопрос в начале ок¬
тября 1945 года относительно привлечения к судебной ответственно¬
1 Кекконен У. К. Финляндия и Советский Союз. Речи, статьи, интервью.
1952-1975. С.221.
2 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
Документы и материалы. М., 1946. Т. 2. С. 263-264.
217
сти и маршала К. Г. Маннергейма. Судьей высказывалось мнение, что
«военным преступником № 1 является Рюти, а военным преступни¬
ком № 1а — К. Г. Маннергейм»1. Но дело до суда над главнокомандую¬
щим финской армии, ставшим 5 августа 1944 года президентом стра¬
ны, все же не дошло. Хотя, ввиду существовавших у Маннергейма
опасений о возможности иного исхода, он выехал в начале ноября
1945 года за границу и находился там до конца года, когда истек срок
привлечения к суду ряда лиц высшего финского руководства за во¬
енные преступления.
В обстановке осуждения политики прежних руководителей
Финляндии набирало силу движение в стране за развитие новых, очи¬
щенных от недоверия и враждебности отношений с восточным сосе¬
дом. Одним из активных проводников этого курса был известный госу¬
дарственный деятель Юхо Кусти Паасикиви. Став 17 ноября 1944 года
главой правительства, он через несколько дней в одной из своих речей,
обращенных к гражданам страны, сказал: «Главным и определяющим
во внешней политике Финляндии является отношение нашей стра¬
ны к великому восточному соседу — Советскому Союзу. Это наша
основная внешнеполитическая проблема... Необходимо добиться
хороших, основывающихся на доверии отношений с нашим великим
соседом. Недоверие должно быть устранено, должна быть установлена
дружба»1 2.
Этот призыв нашел широкий отклик среди населения страны.
Созданное 15 октября 1944 года общество «Финляндия — Советский
Союз» начало быстро расти, достигнув к апрелю следующего года
125 тысяч человек3. Почетным председателем его был избран глава
правительства, а проводившийся им внешнеполитический курс вско¬
ре стал именоваться его именем — «линией Паасикиви». Опорой для
премьер-министра в проведении нового курса стали такие извест¬
ные политические деятели, как У К. Кекконен, Р. Свенто, М. Пеккала,
И.Хело, Р.Торнгрен и другие.
Огромную поддержку в осуществлении всестороннего сотруд¬
ничества с Советским Союзом оказывала Коммунистическая пар¬
тия Финляндии, ставшая весьма влиятельной силой после выхода
страны из войны. По ее инициативе была создана массовая обще¬
ственно-политическая организация — Демократический союз на¬
рода Финляндии (ДСНФ), получивший уже на первых послевоенных
выборах в парламент четверть всех голосов избирателей. Действуя
1 Suomi J. Vonkamies Urho Kekkonen 1944-1950. Keuruu, 1985. S. 223.
2 Линия Паасикиви. Статьи и речи Юхо Кусти Паасикиви. 1944-1956. М.,
1958. С. 16.
3 Demokraattisen kansan kalenteri. 1946. Helsinki, 1945. S. 87.
218
затем в блоке с двумя другими крупными политическими партия¬
ми — Социал-демократической партией и Аграрным союзом, ДСНФ
настойчиво проводил в жизнь дружественный Советскому Союзу
внешнеполитический курс. Этому благоприятствовало то, что после
избрания президентом страны Ю. К. Паасикиви главой правительства
стал один из лидеров ДСНФ Мауно Пеккала.
Ко времени подписания в Париже 10 февраля 1947 года мирного
договора с Финляндией, в основу которого легло ранее заключен¬
ное соглашение о перемирии, в отношениях ее с Советским Союзом
произошли большие положительные сдвиги. Они проявились пре¬
жде всего в политической, экономической и культурной областях
сотрудничества обоих государств. Заметно наблюдалось развитие
доверия между финским и советским народами. В экономическом
отношении особенно красноречивым был рост взаимной торговли.
Уже в 1946 году доля СССР во внешней торговле Финляндии достиг¬
ла почти 21 %, тогда как в предвоенный период она составила всего
1-5 %1. При развитии межгосударственных контактов в области куль¬
туры существенную роль играло общество «Финляндия — Советский
Союз». Численно оно выросло за период 1944-1947 годов до 174 ты¬
сяч человек1 2 и имело свои отделения по всей стране. Еще в 1945 году
известная писательница Финляндии Хелла Вуолийоки так оценивала
происходившие перемены, побывав на концерте, данном в Хельсинки
посланцами из Советского Союза: «Вы завоевали наши сердца вашей
чудесной музыкой... тает лед между нашими народами»3.
В такой обстановке развития добрососедских отношений между
СССР и Финляндией был сделан очередной важный шаг вперед.
По инициативе Советского Союза 7 апреля 1948 года был заключен
в Москве с Финляндией Договор о дружбе, сотрудничестве и взаим¬
ной помощи. Этот договор, с одной стороны, являлся показателем
достигнутых успехов в отношениях между двумя странами, а с другой
стороны, определял перспективы на будущее. К тому же он имел, не¬
сомненно, важное значение для обоих государств в смысле обеспече¬
ния взаимной безопасности и создания более стабильного положения
в североевропейском регионе.
У К. Кекконен, сыгравший важную роль в процессе переговоров
при подписании этого договора, говорил впоследствии о значении
его, что он «стал основополагающим документом во всех сферах вза¬
имоотношений» друг с другом. «Принципы, зафиксированные в до¬
1 Труды X советско-финляндского симпозиума историков. Л., 1998.
С 116.
2 10 vuotta Suomen ja Neuvostoliiton ystövyyttä. Pori, 1954. S. 50.
3 Цит. по: Правда. 1945. 19 февраля.
219
говоре,— указал он,— ясно, просто и с учетом важнейших интересов
обеих сторон укрепляли атмосферу доверия и способствовали разви¬
тию доброго сотрудничества между нашими странами и народами»1.
В силу важного значения Договора о дружбе, сотрудничестве
и взаимной помощи он неоднократно начиная с 1955 года продле¬
вался. Этому во многом способствовал У. К. Кекконен, являвшийся
длительное время — с 1956 по 1982 год — президентом Финляндии.
Именно в эти годы, характеризовавшиеся весьма успешным развити¬
ем дружественного сотрудничества Финляндии с Советским Союзом,
проводившаяся ею восточная политика стала именоваться «линией
Паасикиви — Кекконена»1 2.
Придерживавшийся этого курса на посту президента Мауно
Койвисто подтвердил верность ему. При нем действие договора
1948 года было продлено. В своем выступлении 19 сентября 1985 года
М. Койвисто сказал: «Срок действия Договора о дружбе, сотрудни¬
честве и взаимной помощи сейчас продлен вплоть до начала следую¬
щего тысячелетия. Прочно обеспечив с помощью договора главные
общие интересы безопасности наших стран и создав рамки для
развития связей в различных областях, мы сейчас работаем над тем,
чтобы всеми средствами, постоянным, повседневным трудом напол¬
нять финляндско-советские отношения конкретным содержанием.
Как я уже не раз отмечал, это было и остается моей главной задачей.
Я очень доволен тем, что эти мои стремления конструктивно воспри¬
нимались в Советском Союзе»3.
Но, к сожалению, в 1990-е годы, когда произошел развал Советского
Союза, прекратил действие и Договор о дружбе. Тогда было принято
решение о заключении Финляндией нового договора с Россией. В на¬
звании его оказалось утрачено самое важное, центральное определе¬
ние сути в развитии отношений между обеими странами — о «друж¬
бе». Будучи подписанным в Хельсинки в январе 1992 года, он имел
совершенно иное название: Договор об основах отношений. Летом
того же года во время визита Б. Н. Ельцина в Финляндию состоял¬
ся там обмен нотами о прекращении действий договора 1948 года.
Подпись же под новым договором с российской стороны была по¬
ставлена Бурбулисом.
1 Кекконен У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. Статьи, речи,
письма. 1943-1978. М., 1979. С. 270.
2 См.: Suomi /. Kuningastie. Urho Kekkonen 1950-1956. Keuruu, 1990;
Kriisien aika. Urho Kekkonen 1956-1962. Keuru, 1992; Presidentti Urho Kekkonen
1962-1968. Keuruu, 1994; 1970-luvun perintö//Näkökulmia Suomen turvalli¬
suuspolitiikkaan 1980-luvulla. Keuruu, 1980.
3 Койвисто M. Вехи пути. Взгляды на внешнюю политику Финляндии.
М., 1987. С. 67.
220
Именно в это время Карельский союз развернул в Финляндии
еще более масштабную кампанию за пересмотр финляндско-россий¬
ской границы, поставив вопрос о возвращении Карельского пере¬
шейка, а также других территорий, отошедших к Советскому Союзу
по мирному договору 1940 года. Отвечая на это газете «Хельсингин
Саномат», Бурбулис заявил тогда, что не исключает возможности об¬
суждения территориальных проблем между Россией и Финляндией
в будущем. Неизвестным осталось только, кто же уполномочивал его
делать такое заявление.
Характерно, что прекращение действия Договора о дружбе, про¬
существовавшего более полувека, стало явно иметь негативные по¬
следствия. В Финляндии начало замалчиваться уже и историческое
значение выхода страны из войны как важного поворотного события
для ее последующего развития. Это особенно почувствовалось, когда
исполнилось 60 лет заключенному соглашению о перемирии, которое
явилось рубежом, с которого начался отсчет времени Второй респу¬
блики. Обращало на себя внимание, что акцент был сделан финским
руководством на праздновании не даты 19 сентября 1944 года, когда
было подписано соглашение, а на изобретенном недавно мифе о «по¬
беде в противостоянии» советским войскам летом того же года на
Карельском перешейке. Как отметил финский историк и известный
журналист Эркки Суси, стали «разрушаться основы линии, начатой
осенью 1944 года»1.
Важно, чтобы на современном этапе в области истории не допу¬
скать искажения хода событий прошлого, когда закладывалась база
для успешного развития дружественных отношений между россий¬
ским и финским народами. Что же касается раскрытия сущности
мифологии о «победе в противостоянии», то это является отдельной
темой рассмотрения.
(Скандинавские чтения 2004 года. СПб.у 2006)
1 Susi E. (SE). Syksyllä 1944 aloitetun lonjan perustaa murennetaan//
Tiedonantaja. 2004.24.9.
221
Историческое значение перехода Финляндии
от Первой ко Второй республике
Середина 1940-х годов знаменовала собой для Финляндии пово¬
ротный этап в ее развитии, выразившийся в переходе в области вну¬
триполитического состояния и определения внешнеполитического
курса на новую основу. Все это произошло без каких-либо перемен
в конституционном строе. Начало такому процессу положило осу¬
ществление преобразований в жизни государства в соответствии
с выполнением соглашения о перемирии, подписанного Финляндией
19 сентября 1944 года, которое положило конец участию ее в во¬
йне на стороне фашистской Германии. «С того времени,— отмечал
У К. Кекконен,— внутренняя и внешняя политика нашей страны пре¬
терпела коренное изменение, что нынешнюю эпоху можно назвать
периодом Второй республики»1 (выделено мною.— Я. Б.).
В чем же конкретно выразилось произошедшее изменение?
Коснемся прежде всего внутриполитических перемен, когда
Финляндия стала на путь выполнения конституционных демокра¬
тических норм, предусматривавших свободную деятельность ранее
запрещенных общественных организаций и политических партий.
Вместе с тем в соответствии с требованием соглашения о перемирии
были предприняты меры для пресечения действий сил профашист¬
ской направленности, приведших к установлению в стране режима
диктата узкого круга лиц и подавления демократических свобод.
Парламент, обретая твердость в своих действиях, принял 23 сентября
1944 года закон относительно роспуска организаций профашистско¬
го и чисто военизированного толка. На этой основе было ликвидиро¬
вано по всей стране около 400 таких организаций. К тому же вскоре,
в октябре, новое правительство распорядилось об аресте тех, кто со¬
вершил военные преступления. Среди 33 арестованных находились
отдельные командиры дивизий и крупные военачальники.
Большим событием явилось вскоре привлечение к ответственности
главных виновников вовлечения Финляндии в войну на стороне фа¬
шистской Германии из числа бывших руководителей страны и дипло¬
матов. На скамье подсудимых оказались прежний президент Р. Рюти
и главы правительств Ю. В. Рангель и Э. Линкомиес, четыре тогдашних
министра — В. Таннер, X. Рамсай, Т. Рейникка и А. Кукконен, а также
посланник в Берлине Т. Кивимяки. Судебный процесс, проходивший
в Хельсинки с 15 ноября 1945 года по 21 февраля 1946 года, доказал их
вину, и был вынесен соответствующий приговор о наказании вино¬
вных тюремным заключением на различные сроки.
1 Кекконен У. К. Финляндия и Советский Союз. Речи, статьи, интервью.
1952-1975. М., 1975. С. 221.
222
Председателем суда Онни Петяусом ставился вопрос в начале октя¬
бря 1945 года относительно привлечения к судебной ответственности
и маршала К. Г. Маннергейма. Судьей высказывалось мнение, что «во¬
енным преступником № 1 является Рюти, а военным преступником
№ 1а — К.Г.Маннергейм»1. Но дело до суда над главнокомандующим
финской армии, ставшим 5 августа 1944 года президентом страны,
все же не дошло. Хотя, ввиду существовавших у Маннергейма опасе¬
ний о возможности иного исхода, он выехал в начале ноября 1945 го¬
да за границу и находился там до конца года, когда истек срок при¬
влечения к суду ряда лиц высшего финского руководства за военные
преступления.
Такая обстановка в стране благоприятствовала процессу демокра¬
тизации и укреплению роли парламента при этом. Уже к середине
октября 1944 года более тысячи политических заключенных освобо¬
дили из тюрем и концентрационных лагерей1 2. Среди вышедших на
свободу были видные деятели компартии Финляндии Вилле Песси,
Аймо Аалтонен, Хертта Куусинен и многие активные участники
демократического движения. В их числе обрели свободу известные
сторонники развития дружественных отношений с СССР Хелла
Вуолийоки, Маури Рюэия, Кай Сундстрем.
Получив возможность действовать легально, финские демократы
сразу же включились в активную общественную деятельность. Под
руководством вышедшей из подполья Коммунистической партии
была создана массовая организация, объединившая левые силы —
Демократический союз народа Финляндии (ДСНФ). С ноября 1944 го¬
да им стала издаваться газета «Вапаа Сана» («Свободное слово»), при¬
обретшая большую популярность в широких слоях населения.
Весьма значимым событием явилось и образование общества
«Финляндия — Советский Союз». В числе его организаторов были
довольно видные деятели различных политических партий страны.
Один из них, У. К. Кекконен, представлявший Аграрный союз, гово¬
рил: «Создание общества „Финляндия — Советский Союз" 15 октя¬
бря 1944 года означало утверждение организации, имевшей важное
значение для достижения доверия между Финляндией и Советским
Союзом»3. Уже к апрелю 1945 года эта организация достигла большой
поддержки среди населения. В ее ряды вступили 125 тысяч человек4.
1 Suomi J. Vonkamies Urho Kekkonen 1944-1950. Keuruu, 1985. S. 223.
2 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны.
М., 1946. Т. И. С. 264.
3 Кекконен У. К. Дружба и добрососедство. Речи и выступления. 1963-
1967. М., 1968. С. 52.
4 Demokraattisen kansan kalenteri. 1946. Hels., 1945. S. 87.
223
Но весьма существенным показателем переломного характера
в настроениях народных масс Финляндии явился успех ДСНФ на пар¬
ламентских выборах, проходивших 19 марта 1945 года. Это демокра¬
тическое объединение получило почти четвертую часть всех голосов
избирателей (около 400 тысяч) и 49 мандатов из 200 в парламенте.
После выборов произошло и другое важное событие, повлиявшее
решающим образом на перемены в самом правительстве. 13 апреля
1945 года образовался блок трех крупнейших фракций парламен¬
та — ДСНФ, Социал-демократической партии и Аграрного союза,
которым в совокупности принадлежало 148 мандатов. В совместной
декларации сложившегося блока указывалось, что необходимо окон¬
чательно отказаться от вредной для страны внешнеполитической
ориентации, проводившейся в прошлом представителями консерва¬
тивных кругов, и установить искренние добрососедские отношения
с Советским Союзом.
Сформированное на основе блока трех фракций правительство во
главе с почетным председателем общества «Финляндия — Советский
Союз» Юхо Кусти Паасикиви стало осуществлять новый внешне¬
политический курс. На заседании парламента 19 апреля Паасикиви
заявил, что «правительство сделает все, что в его силах, для разви¬
тия и укрепления отношений с Советским Союзом на базе искрен¬
него обоюдного доверия и уважения, взаимных связей и прочной
дружбы»1.
Как известно, этот курс осуществлялся затем последовательно, что
привело к закреплению перелома в послевоенных отношениях между
Финляндией и СССР и заключению ими 6 апреля 1948 года Договора
о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. Анализируя все
эти события, в современной историографии важно констатировать
значимость перехода Финляндии от Первой ко Второй республике.
К сожалению, в финской исторической литературе на современном
этапе это не прослеживается. Более того, имея выдающегося государ¬
ственного деятеля Финляндии У. К. Кекконена, впервые провозгласив¬
шего столь важный переход в стране, некоторые финские политики
и историки игнорируют его государственную и общественно-поли¬
тическую деятельность или пытаются ее представить в искаженном
виде1 2. Но рассмотрение их сочинений является уже особой темой.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2008)
1 Valtiopäivät. 1945. Pöytäkirjat I. Istunnot 1-73. Hels., 1945. S. 45.
2 Cm.: Vihavainen T. Kansakunta rähmällään. Suomettumisen lyhyt historia.
Hels.; Keuruu, 1991; Rautkallio H. Kekkonen ja Moskova. Suomi lännestä nähtynä
1956-1962. Hels.; Jyväskylä, 1991; Rautkallio H. Agenda Suomi. Kekkonen-SDP-
NKP 1956-66. Porvoo; Hels.; Juva, 1999; Nevakivi J. Miten Kekkonen pääsi valtaan
ja Suomi suomettui. Hels.; Keuruu, 1996.
224
Десять лет борьбы вокруг советско~финляндского
Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной
помощи (1948-1958)
В апреле 1958 года исполнилось 10 лет со дня заключения между
Советским Союзом и Финляндией Договора о дружбе, сотрудниче¬
стве и взаимной помощи. Этот период имел ярко выраженную харак¬
теристику, связанную с процессами развития биполярной системы
международных отношений в рамках начавшейся тогда холодной
войны. Но уже тогда можно было подводить десятилетние итоги со
времени после окончания Второй мировой войны как общего меж¬
государственного развития отношений в мире, а также конкретно
определить первые результаты послевоенного десятилетия советско-
финляндских отношений. Естественно, что эти отношения стали тог¬
да строиться на основе подписанного в 1948 году Договора о дружбе.
Поэтому десятилетний срок теперь уже позволял сделать определен¬
ные выводы как о степени эффективности работы этого договора
в отношениях между СССР и Финляндией, так и о значении этого
договора в международном плане в целом.
Действительно, в тот период начал явно зарождаться определен¬
ный интерес к научному осмыслению первых результатов в истории,
связанных с заключением договора, и развитию в целом на его базе
советско-финляндских отношений. Более того, в этом направлении
тогда начали появляться первые научные работы, вплоть до того, что
в сентябре 1953 года в Хельсинки была даже защищена диссертация
исследователя В. О. Вейлахти на тему: «Договор о сотрудничестве и вза¬
имопомощи — основа политических отношений между Финляндией
и Советским Союзом». Из отчета о ее защите видно, что Вейлахти
на основе официальных документов и имевшихся в Финляндии до¬
ступных ему источников постарался уже рассмотреть развитие со¬
ветско-финляндских отношений после заключения этого договора,
а также проанализировал отношения Финляндии с другими странами.
Диссертант в данном случае пришел в своем исследовании к выводу,
что послевоенная политика Финляндии была правильной и должна и в
дальнейшем основываться именно на этом договоре К
Эту же идею высказал в 1954 году в своей научной работе извест¬
ный военный исследователь подполковник в отставке Вольф Халсти,
который рассмотрел тогда весьма серьезные проблемы обороны
Финляндии, учитывая при этом факт существования договора о друж¬
бе с СССР1 2. Автор книги, касаясь военных статей договора, поста¬
1 Suomen Sosialidemokraaili. 1953. 29.09.
2 Halsti W. Suomen puolustuskysymys. Hels., 1954. S. 263.
225
рался проанализировать обороноспособность Финляндии в случае
возникновения военной опасности. «Этот договор,— прямо тогда
указал Халсти,— является центральным пунктом вопроса обороны
Финляндии, от которого должны исходить все расчеты, планы и при¬
готовления. Они должны быть нацелены на выполнение всех тех обя¬
зательств, которые могут вытекать из необходимости практического
выполнения договора, и они должны быть такими, чтобы выполнение
договора могло проводиться по возможности эффективно и с мень¬
шими потерями»1.
Но с другой стороны, в начале научно-исследовательского из¬
учения роли данного договора необходимо было также обратить
внимание на анализ внутриполитической ситуации, которая сложи¬
лась в Финляндии во второй половине 1940-х годов. В этом плане
положение внутри самой страны тогда характеризовалось доста¬
точно сложными процессами. Неслучайно поэтому уже тогда стали
появляться исследования, в которых особо обращали внимание
именно на существующую в тот период достаточно большую опас¬
ность, которая могла возникнуть для существующего в Финляндии
социально-политического строя. Показательным, в частности, стало
издание в 1955 году книги Лаури Хювямяки «Опасные годы. 1944-
1948 гг.». В ней финский исследователь, описывая заключение дого¬
вора с СССР, активно подчеркивал, что после получения Финляндией
от Советского Союза предложения заключить договор «финский во¬
прос вплелся в серию драматических событий», которые поставили
внутриполитическую ситуацию в Финляндии в критическое поло¬
жение1 2. Это замечание требует своего научного анализа, поскольку
события тогда в Финляндии действительно серьезно менялись, хотя
в отечественной историографии по данному поводу пока еще нет
специально подготовленных научно-исследовательских работ, где
подробно была бы раскрыта явно обострившаяся борьба вокруг уже
подписанного советско-финляндского договора3.
1 Ibid. S. 255.
2 Hyvämäki L Vaaran vuudet 1944-1948. Hels., 1955. S. 161.
3 См. лишь отчасти исследования: Амбарцумов Е. А. Советско-финлянд¬
ские отношения. М., 1956; Бартеньев Т., Комиссаров Ю. Тридцать лет добро¬
соседства. М., 1976; Похлебкин В. В. СССР — Финляндия. 260 лет отноше¬
ний. 1713-1973. М., 1975; Бартеньев Т., Комиссаров Ю. СССР — Финляндия:
Ориентиры сотрудничества. М., 1978; Петров ИА. Добрые соседи: Краткий
очерк дружественных советско-финляндских отношений. Петрозаводск, 1982;
Похлебкин В. В. Урхо Калева Кекконен. Политическая биография. М., 1985;
Комиссаров Ю. «Линия Паасикиви — Кекконена»: История, современность,
перспективы. М., 1985; Федоров В. Г. Советский Союз и Финляндия. М., 1988;
Fjodorov V. NKP:n Suomen osastolla 1954-1989. Hels., 2001, и др.
226
Тем не менее перед тем, как рассмотреть внутриполитическую
ситуацию в Финляндии 1948-1958 годов, следует все же учитывать,
что до этого с момента выхода страны в сентябре 1944 года из Вто¬
рой мировой войны и до начала 1948 года в ее внутриполитическом
положении произошли уже значительные изменения1. Они носили
кардинальный по своей сути характер, поскольку тогда прежнее фин¬
ское руководство, находившееся у власти в предшествующий период,
вынуждено было отойти от управления страной. Более того, основ¬
ные виновники вовлечения Финляндии во Вторую мировую войну,
такие как бывший президент Р. Рюти, премьер-министры Ю. Рангель
и Э.Линкомиес, министр В. Таннер и другие, были переданы в ру¬
ки финской Фемиды и осуждены на различные сроки тюремного
заключения.
Одновременно с этим сторонники радикально левого развития
государства и прежде всего представители Коммунистической пар¬
тии Финляндии получили после 27 лет нахождения в глубоком под¬
полье возможность легальной политической деятельности. Они
также сумели в октябре 1944 года создать и, соответственно, воз¬
главить блок левых организаций — Демократический союз народа
Финляндии (ДСНФ). Более того, тогда же в руководство таких важ¬
ных государственных ведомств и учреждений, как полиция, инфор¬
мационное бюро, радио, школьное управление и другие, пришли
сторонники КПФ. Наконец, осенью 1944 года образовалось общество
«Финляндия — Советский Союз», объединившее сторонников уста¬
новления дружественных отношении с СССР.
Далее, прошедшие в 1945 году выборы в парламент показали оче¬
видное нарастающее влияние в стране сторонников коммунистов.
Так, блок ДСНФ получил четвертую часть всех голосов избирателей
и 49 депутатских мандатов1 2. После этого в парламенте начала скла¬
дываться уже левоцентристская коалиция, в которую вошли наряду
с этим объединением еще две крупнейшие фракции — социал-демо¬
краты и Аграрный союз. На базе этого блока было также сформирова¬
но новое правительство во главе с Ю. К. Паасикиви, в состав которого
были включены даже коммунисты. В следующем, 1946 году, когда
Паасикиви стал президентом Финляндии, правительство вообще воз¬
главил видный деятель ДСНФ Мауно Пеккала.
Таким образом, внутриполитическая обстановка в Финляндии
складывалась благоприятно для установления новых советско-фин¬
ляндских отношений. Более того, 10 февраля 1947 года в Париже был
1 См.: Из истории Коммунистической партии Финляндии. М., 1960;
Ингулъская Л. А. В борьбе за демократизацию Финляндии. М., 1972; Карвонен Т.
Советский Союз и Финляндия: сотрудничество, добрососедство. М., 1977.
2 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna 1945. Hels., 1946. S. 326.
227
подписан с Финляндией мирный договор, что означало окончатель¬
ное завершение состояния войны, в котором Финляндия до этого еще
пребывала.
В этот исторический период официального перехода Финляндии
от войны к миру президент Ю. К. Паасикиви, выражая пожелание
финскому народу на будущее, сделал заявление, которое потом не раз
повторялось финскими государственными и политическими деятеля¬
ми, неоднократно приводилось в литературе о советско-финляндских
отношениях. Он сказал: «Мы должны соблюдать добрососедские от¬
ношения с Советским Союзом, и наша внешняя политика никогда не
должна повернуться против СССР. Моя политика состоит в том, что¬
бы весь финский народ стал сторонником этой внешнеполитической
линии... Если кто-либо в будущем попытается напасть на Советский
Союз через нашу территорию, мы вместе с Советским Союзом будем
сражаться против агрессора так стойко и так долго, насколько по¬
зволят силы»1.
Однако подобные заявления уже делались в условиях разгора¬
ющейся холодной войны. Укрепление добрососедских отношений
между Советским Союзом и Финляндией протекало в сложной меж¬
дународной обстановке. Скандинавские страны и Финляндия, за¬
нимающие важное стратегическое положение в Северной Европе,
стали превращаться в весьма значительную зону интересов как стран
Запада, так и СССР. Более того, тогда Соединенные Штаты суме¬
ли уже распространить так называемый «план Маршалла» на всю
Скандинавию. Причем уже после этого три страны из пяти государств
Северной Европы были еще вовлечены в Североатлантический блок
(Норвегия, Исландия, Дания). Что же касается Финляндии, то здесь
«по своему географическому положению», писал известный амери¬
канский военный журнал «Милитери Ревью», «Финляндия занимает
важное место в стратегической картине Северной Европы. Ее сила
имеет первостепенное значение для других Скандинавских стран, так
же как и для свободной Европы в целом»1 2.
Неслучайно поэтому в Хельсинки также получили предложение
примкнуть к «плану Маршалла». Однако уже в ходе обсуждения
этого вопроса на заседании финского парламента большинство де¬
путатов все же отвергли идею присоединения к нему Финляндии.
Тем не менее определенные исследователи тогда отмечали, что от¬
каз финской стороны от присоединения к «плану Маршалла» было
вызвано негативным отношением к этой экономической программе
1 Из интервью журналу SNS-Lehti (центральный орган общества «Финлян¬
дия — Советский Союз»). 1947.12.02.
2 Military Review. 1952. N 8. Р. 33.
228
в Москве. Известный в Скандинавии шведский историк и экономист
профессор Артур Монтгомери прямо в данный момент записал, что
от помощи по «плану Маршалла» Финляндия отказалась «под давле¬
нием России»1.
Однако очевидно, что здесь большую роль сыграл уже не сам
фактор возможного давления на Финляндию со стороны СССР,
а скорее вероятное понимание финским руководством позиции по
данному вопросу Москвы. Естественно, что тут не последнюю роль
сыграла линия, которую тогда пытался проводить премьер-министр
Финляндии Мауно Пеккала.
В результате именно на премьера, политика которого была направ¬
лена на учет мнения СССР по внешнеполитическим вопросам, была
предпринята атака противниками этой линии. Однако все же пози¬
ция Мауно Пеккала сохранилась и сыграла не последнюю роль уже
в следующем, 1948 году. Тогда финский премьер-министр в Москве
подписал с советским руководством Договор о дружбе, сотрудниче¬
стве и взаимной помощи.
Как сама идея заключения этого договора, так и факт его под¬
писания были, естественно, восприняты в финских общественных
кругах далеко не однозначно. В Финляндии была развернута широкая
кампания по обсуждению Договора о дружбе. Причем на страницах
газет появились явно критические статьи в отношении внешней по¬
литики Советского Союза. «Можно понять,— писала тогда газета
«Хельсингин Саномат»,— что в соответствии с тем договором, кото¬
рый желают заключить русские, Финляндия будет в будущем заранее
привязана к известной великой державе и затем окажется с самого
начала втянутой в любой военный конфликт, в котором может уча¬
ствовать великая держава, имеющая обширные мировые интересы»1 2.
В стране стали распространяться устойчивые слухи о том, что, за¬
ключив договор с СССР, Финляндия вынуждена будет в случае войны
«посылать своих сынов воевать на сопки Маньчжурии»3.
Естественно, что еще на моменте обсуждения этого договора
в Финляндии начали активно раздаваться требования отклонить
предложение СССР, поскольку оно оказывалось несовместимым
«со стремлением Финляндии к политике невмешательства» и «угро¬
жает ее суверенитету». Орган коалиционной партии газета «Ууси
Суоми» писала, что в случае заключения договора «существующие
жизненные права народа» и его «традиционные общественные и го¬
1 Montgomery A. Russland och vär utrikespoliiik. Stokholm, 1949. S. 153.
2 Helsingin Sanomat. 1948.28.02.
3 Cm.: Vapaa Sana. 1949.3.04.
229
сударственные устои» окажутся в опасности1. А орган торгово-про¬
мышленных кругов страны газета «Кауппалехти» вообще писала,
что подписание оборонительного союза с СССР «будет фактически
означать конец самостоятельности Финляндии»1 2.
Об этом писалось тогда и за рубежом. «„Финляндия разделит
судьбу Чехословакии" было трафаретным выражением иностранных
газет»,— писал историк Л.Хювямяки3, намекая на то, что в это время
в Чехословакии было образовано правительство во главе с коммуни¬
стами. Он прямо тогда заметил: «Слова „Прага" и „Хельсинки" сли¬
лись на полосах газет всего мира»4. Действительно, внутриполитиче¬
ская обстановка в стране начала стремительно обостряться, и это все
не могло не наложить серьезного отпечатка на характер обсуждения
советского предложения в финляндском парламенте.
В конечном счете после долгих переговоров лидеров парламент¬
ских фракций с президентом Ю. К. Паасикиви было все же достиг¬
нуто соглашение о принятии в принципе предложения советского
правительства. При этом, как заявил тогда Мауно Пеккала, благодаря
пониманию, проявленному со стороны СССР к специфической пози¬
ции Финляндии, «оказалось возможным достичь результатов, соот¬
ветствующих... особым условиям» Финляндии и «удовлетворяющих
обе стороны»5.6 апреля 1948 года советско-финляндские переговоры
закончились подписанием Договора о дружбе, сотрудничестве и вза¬
имной помощи.
Заключенный договор в результате явился важным этапом в раз¬
витии советско-финляндских отношений. Он создавал исключитель¬
но благоприятные условия для отхода в политике от недоверия и не¬
дружелюбия двух государств, существовавших в довоенный период
и сохранившихся еще в известной степени в послевоенные годы.
Но он, однако, продолжал вызывать явную критику со стороны
определенных слоев населения страны. Показательным в этом отно¬
шении явилось обсуждение договора, проходившее в финляндском
парламенте 28 апреля. Смысл выступлений ряда депутатов сводился
к тому, что их фракции всегда были против заключения подобного
договора с Советским Союзом, но «раз Финляндия находится в та¬
ком положении, что другого выхода нет, то надо утвердить договор»6.
В целом результат состоявшегося после обсуждения голосования
был таким, что за ратификацию договора было подано 157 голосов,
1 Uusi Suomi. 1948. 28.02.
2 Kauppalehti. 1948. 28.02.
3 Hyvämäki L Vaaran vuudet 1944-1948. S. 161.
4 Ibid.
5 Внешняя политика Советского Союза. Документы и материалы. С. 187.
6 Valtiopäivät 1947. Pöytäkirjat IV, His. 1948. S. 3891-3895.
230
против — И1. Таким образом, большинство членов парламента вы¬
сказались за ратификацию договора.
Как и следовало ожидать, учитывая предшествовавшие события,
борьба между сторонниками и противниками нового внешнеполити¬
ческого курса Финляндии на этом, естественно, не закончилась. Она
продолжалась, и хронологически в первом десятилетии существова¬
ния этого договора можно выделить определенные ее этапы.
Первый этап (1948-1950) охватывает время, когда в политической
борьбе в Финляндии удалось устранить из правительства предста¬
вителей ДСНФ и создать кабинет, который фактически стал на путь
отказа от сотрудничества с Советским Союзом.
Конкретно после заключения договора в стране опять разгоре¬
лась острая политическая борьба, совпавшая по времени с очеред¬
ными выборами в парламент, намеченными на 1-2 июля 1948 года.
Перед этими выборами в начале мая уже окончательно распался
блок трех парламентских фракций. Из него вначале вышла Социал-
демократическая партия, а вслед за ней и Аграрный союз.
Все это сделало позиции сторонников коммунистов весьма шатки¬
ми. Однако, несмотря на исключительно неблагоприятные условия,
создавшиеся для ДСНФ в ходе предвыборной кампании, это объеди¬
нение все же сохранило за собой в парламенте 38 депутатских мест,
потеряв по сравнению с предыдущими выборами 1945 года 22 тысячи
(около 6 %) голосов. Но сохранить блок трех парламентских фракций
в новом составе законодательного органа страны все же не удалось.
В результате выборов было создано однопартийное правительство,
состоящее из социал-демократов во главе с К. Фагерхольмом.
С приходом к власти нового правительства начала заметно менять¬
ся внутренняя и внешняя политика Финляндии. В этот момент была
распущена государственная полиция, в руководстве которой были
коммунисты. Вместо нее была образована так называемая охранная
полиция. Началось общее увольнение прокоммунистически настро¬
енных лиц из государственных учреждений. Кроме того, их тогда по¬
старались вывести из советов по радиовещанию, из государственной
литературной, театральной и других комиссий.
В отношениях с Советским Союзом новое правительство также
стало на путь игнорирования прежних договорных обязательств.
В нарушение 8-й и 15-й статей мирного договора в ряде мест возобно¬
вили свою деятельность под видом «стрелковых клубов» и «охотни¬
чьих обществ» запрещенные военизированные организации. Также
вопреки мирному договору были досрочно освобождены из тюрьмы
главные военные преступники (Р. Рюти, В. Таннер и др.), причем ряд
1 Ibid. S. 3906.
231
финских газет тогда опубликовали статьи, в которых выражали «со¬
жаление», что «невинным людям» пришлось «пострадать».
Более того, тогда финское правительство явно ослабило эконо¬
мическое сотрудничество с Советским Союзом. Если в 1946 году
торговля с СССР составляла более 20 % всей внешней торговли
Финляндии, то в 1949 году она снизилась до 13,4 %, а в 1950 году, ког¬
да с Советским Союзом не было заключено даже годичного торгового
соглашения, дошла до 7 %\
Происшедшие перемены во внутренней и внешней политике Фин¬
ляндии свидетельствовали о том, что страна начинала постепенно
возвращаться к прежнему довоенному политическому курсу. Однако
это создавало очередное политическое напряжение в стране, посколь¬
ку значительная часть населения Финляндии этот курс уже явно не
поддерживала, вплоть до того, что в парламенте был даже поставлен
вопрос о доверии правительству Фагерхольма. Голосование, состояв¬
шееся по этому вопросу 23 февраля 1949 года, показало, что прави¬
тельство не имеет необходимой поддержки — оно получило доверие
большинством всего лишь в два голоса.
Еще более ясное отношение население Финляндии продемонстри¬
ровало к политике социал-демократического правительства уже на
президентских выборах. Они проходили в начале 1950 года. Социал-
демократическая партия тогда потерпела ощутимое поражение, по¬
теряв по сравнению с парламентскими выборами 1948 года более
160 тысяч голосов. В результате правительство Фагерхольма вынуж¬
дено было уйти в отставку.
Вместо него был сформирован новый кабинет во главе с лидером
партии «Аграрный союз» и членом центрального правления обще¬
ства «Финляндия — Советский Союз» Урхо Калево Кекконеном. Это
правительство опять взяло курс на укрепление хороших отношений
с Советским Союзом.
В результате можно говорить о том, что тогда начинается уже
второй этап (1950-1955) противостояния сторонников и против¬
ников нового внешнеполитического курса страны. За эти годы оба
государства уже смогли установить друг с другом достаточно проч¬
ные политические, экономические и культурные связи. Именно тогда
Договор о дружбе превратился на деле в основу советско-финлянд¬
ского сотрудничества.
Отличительной особенностью этого этапа являлось еще и то, что
если в предшествовавший период шаги Советского Союза в сторону
Финляндии вызывали в большей степени подозрительность и не
встречали необходимой поддержки у финского правительства, то 11 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna 1954. Hels., 1955. S. 133.
232
теперь новое руководство стало уже и само проявлять инициативу
в развитии сотрудничества с СССР.
Конкретно в это время большой практический эффект имели на¬
чавшиеся тогда встречи на высшем уровне. Так, в 1954 году финлянд¬
ская правительственная делегация во главе с У К. Кекконеном посети¬
ла Москву, что послужило поводом к ответному визиту в Хельсинки
советской правительственной делегации во главе с А. И. Микояном.
В ходе бесед, которые состоялись между государственными деятеля¬
ми Советского Союза и Финляндии, были обсуждены пути дальней¬
шего развития сотрудничества между обеими странами1. В том же
году состоялся обмен парламентскими делегациями, положивший
начало установлению контакта Верховного Совета СССР с фин¬
ляндским парламентом1 2.
Но обозначающиеся тогда новые шаги на политическом и госу¬
дарственном уровне, естественно, не всегда в Финляндии встречали
абсолютную поддержку. Критика в данном случае прежде всего была
направлена против внешнеполитической деятельности премьера.
В результате атак, предпринимавшихся на правительство Кекконена
сторонниками возвращения Финляндии к прежнему довоенному
внешнеполитическому курсу, в стране неоднократно создавались
затяжные правительственные кризисы. С января 1951-го по ноябрь
1953 года кабинет Кекконена переформировывался пять раз.
Особенно усилилось наступление на политику Кекконена после
того, как газета «Мааканса» 23 января 1952 года опубликовала текст
его речи, в которой он рассматривал значение советско-финлянд¬
ского Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи для
обеспечения безопасности Финляндии3. Кекконен тогда указал, что
практически вооруженное нападение на Финляндию или Советский
Союз через финскую территорию может произойти посредством
использования «какой-нибудь граничащей с Финляндией сканди¬
навской страны». Поэтому, отметил премьер-министр, интересам
Финляндии соответствовал бы нейтралитет Скандинавских стран,
так как он устранил бы даже теоретическую угрозу «нападения на
Советский Союз через территорию Финляндии»4.
1 См.: Советско-финляндские отношения. 1948-1983. Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи в действии. Документы и материалы.
М., 1983. С. 18-20.
2 Заседание Верховного Совета СССР четвертого созыва. Вторая сессия.
Стенографический отчет. М., 1955. С. 527.
3 Эта речь не была произнесена премьером ввиду его болезни.
4 Кекконен. У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. Статьи, речи,
письма. 1943-1978. М., 1979. С. 35-36.
233
Естественно, что столь серьезное заявление встретило тогда вну¬
три страны весьма неоднозначную реакцию. Лидер Национальной
коалиционной партии А. И. Салминен, выступивший затем в Тампере,
заявил, что случай с речью Кекконена показал, «как не надо вести
внешнюю политику»1.
Представители коалиционной партии, а также правое руковод¬
ство Социал-демократической партии упорно настаивали, чтобы
правительство Финляндии возглавил другой политический дея¬
тель. «Ведь есть же у нас другие способные на это люди помимо
Кекконена?» — вопрошали некоторые газеты коалиционной партии.
Чтобы скомпрометировать Кекконена, в стране распространялись
всевозможные слухи о тайных обещаниях премьер-министра пра¬
вительству Советского Союза. «Порождение недоверия к руковод¬
ству внешними отношениями и тем, кто ведает ими в течение ряда
лет,— говорил Кекконен 28 августа 1955 года,— было постоянной
работой некоторых кругов. Особенно популярным было распростра¬
нение тревожных слухов»1 2.
В ноябре 1953 года оппоненты Кекконена все же добилась отстра¬
нения его с поста премьер-министра и сформирования правитель¬
ства, которое по своему составу ничем не отличалось от довоенных.
Но попытки возвратить страну к старому внешнеполитическому кур¬
су все же не удались. Парламентские выборы, проходившие в марте
1954 года, показали, что широкие слои финского населения не хотят
поддерживать прежний политический курс. Коалиционная партия,
проповедовавшая идею пересмотра внешней политики Финляндии
и являвшаяся инициатором создания нового правительства, по¬
терпела по сравнению с предыдущими выборами новое заметное
поражение. Если на парламентских выборах 1948 года за нее голо¬
совало 320 тысяч, на выборах 1951 года — 264 тысячи, то в 1954 го¬
ду — 257 тысяч избирателей3. Показательно также, что Кекконен,
зарекомендовавший себя в Финляндии как сторонник миролюбивой
политики и развития добрососедских отношений с СССР, получил
наибольшее количество голосов из числа буржуазных кандидатов
в депутаты парламента.
Учитывая настроение избирателей, президент Ю. К. Паасикиви
поручил Урхо Кекконену сформировать свое новое правительство.
Однако руководство правых партий опять объединилось, чтобы
воспрепятствовать возвращению Кекконена на пост премьер-мини¬
стра. Решение правительственного вопроса очень сильно затянулось.
1 Uusi Suomi. 1952.13.02.
2 Цит. по: Правда. 1955. 31 августа.
3 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna 1955. Hels., 1955. S. 326.
234
Только в мае 1954 года буржуазные партии пришли к компромисс¬
ному решению: правительство возглавил лидер Шведской народ¬
ной партии Ральф Тернгрен, а У. Кекконен был назначен министром
иностранных дел. Но это правительство просуществовало только
полгода. Лидеры Социал-демократической партии, боясь потерять
влияние среди своих избирателей и при условии получения боль¬
шинства министерских портфелей в правительстве (8 из 12), все же
соглашались, чтобы на пост премьер-министра вновь возвратился
Урхо Кекконен. В октябре 1954 года на этих условиях было создано
новое правительство, просуществовавшее до избрания У Кекконена
президентом Финляндии.
В сентябре 1955 года сторонники укрепления советско-финлянд¬
ского сотрудничества отмечали свою новую победу, положившую
начало третьему этапу борьбы за реализацию Договора о дружбе.
19 сентября 1955 года между Финляндией и Советским Союзом
был подписан протокол о продлении на 20 лет срока действия этого
договора, а также соглашение о возвращении Советским Союзом
Финляндии территории Порккала-Удд1. Эти исключительно важные
решения были приняты по предложению советского правительства
во время визита в Москву президента Финляндии Ю. К. Паасикиви
и сопровождавшего его премьера У К. Кекконена, а также министра
обороны Э. А. Скуг и бывшего министра иностранных дел Р. Свенто.
«Приступая к переговорам,— говорил Председатель Президиума
Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилов,— мы ставили перед собою
задачу обеспечить дальнейшее укрепление дружественных уз, связы¬
вающих наши народы. Принятые нами в результате переговоров ре¬
шения бесспорно отвечают этой задаче. Соглашение о продлении еще
на 20 лет советско-финляндского Договора о дружбе, сотрудничестве
и взаимной помощи, а также досрочная передача Советским Союзом
арендуемой им по мирному договору территории военно-морской ба¬
зы Порккала-Удд являются ярким свидетельством искренней дружбы
и доверия, установившихся в отношениях между нашими странами.
В то же время эти решения означают новый, важный этап в развитии
советско-финляндской дружбы»1 2.
В протоколе о продлении срока действия договора указывалось,
что если Финляндия или Советский Союз не откажутся за один год
до истечения 20-летнего срока от договора, то он останется в силе на
следующие пять лет, и так каждый раз, пока одна из сторон не сделает
1 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи в действии. Документы и материалы.
С. 24-27.
2 Цит. по: Правда. 1955. 20 сентября.
235
за один год до окончания текущего пятилетия письменного пред¬
упреждения о своем намерении прекратить действие договора1.
Сообразуя свои действия со сложившейся обстановкой, те, кто
до этого выступал против дальнейшего расширения связей с СССР,
вынуждены были теперь также выступить с одобрением итогов со¬
ветско-финляндских переговоров. Главное внимание здесь, одна¬
ко, обращали прежде всего на важность решения о возвращении
Советским Союзом территории Порккала-Удд Финляндии. Что же
касалось соглашения о продлении срока действия договора, то в этом
отношении отмечалось, как писал У. Кекконен в журнале «Кюнтая»,
«своего рода сопротивление»1 2.
Если в сентябре некоторые финские газеты только пытались по¬
ставить под сомнение целесообразность продления договора, то уже
4 октября при обсуждении в парламенте подписанных документов
отдельные представители политических партий открыто выразили
свое неудовлетворение этим решением. Депутат от Народной пар¬
тии Ирма Карвикко (дочь бывшего президента К.Каллио) заявила,
например, что она «почувствовала разочарование, узнав, что цен¬
тральным вопросом московских переговоров явилось продление на
20 лет Договора о дружбе и взаимной помощи, к тому же еще за три
года до истечения срока»3. При этом «разъяснение» причины «разо¬
чарования» было сделано ею таким образом, чтобы создать мнение,
будто Советский Союз предложил Финляндии продлить действие
договора ввиду «сохранившегося у него недоверия к финнам», а не из
соображений дальнейшего развития хороших отношений с финским
народом. «Это разочарование исходит из констатации того,— заявила
Карвикко,— что советские круги, оказывается, не смогли преодолеть
те подозрения, которые, как я лично думала, уже перечеркнуты ис¬
текшим десятилетием».
На выступление Карвикко дал ответ сам У. Кекконен. Смысл его
ответа сводился к тому, что у Советского Союза может, конечно, воз¬
никать подозрительность к внешней политике Финляндии, но причи¬
ной этому является деятельность некоторых финских кругов. «Когда
в финских газетах писали, что наша восточная политика устарела
и не отвечает духу времени,— сказал он,— то можно легко понять,
что подобными заявлениями очень трудно рассеять возникающие
сомнения»4.
1 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи в действии. Документы и материалы.
С. 24.
2 Цит. по: Там же. 1956.17.01.
3 Helsingin Sanomat. 1955.5.10.
4 Ibid.
236
В ходе заседания парламента представители правых партий вы¬
ступили также за пересмотр установленной мирными договорами
1940 и 1947 годов границы между СССР и Финляндией. «В настоя¬
щее время стоит вопрос о потерянной Карелии,— заявил депутат от
коалиционной партии Е.В.Туули.— Удержание территории Карелии
Советским Союзом, по моему мнению, не соответствует нынешне¬
му духу Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи»1.
Другой представитель коалиционной партии О. А. Туурна прямо
призвал к пересмотру мирных договоров. «Сейчас, когда повсю¬
ду,— заявил он,— вносятся предложения и изменения в послево¬
енные договоры, в мире распространяется мнение, что Финляндия
является единственной страной, которая довольна своим поло¬
жением и границами. Это может стать для нас роковым. Чем дольше
Советский Союз будет владеть Карелией, тем стабильнее будет этот
факт. Правительству следовало бы напрячь свои силы, чтобы добить¬
ся пересмотра и других договоров между Финляндией и Советским
Союзом, так чтобы, основываясь на мире и дружбе, Советский Союз
мог возвратить Финляндии обратно Карелию и другие полученные
им в результате войны территории»1 2.
В дальнейшем призывы к пересмотру мирного договора все чаще
и чаще начали появляться на страницах финской печати. Такие га¬
зеты, как «Ууси Суоми», «Карьяла» и некоторые другие, утверждали,
что в новых условиях Карельский перешеек перестал иметь страте¬
гическое значение и поэтому должен быть возвращен Финляндии.
В отдельных статьях проскальзывали даже нотки запугивания Совет¬
ского Союза. В феврале 1956 года газета «Хельсингин Саномат» писа¬
ла, например, будто без пересмотра территориальных статей договора
в Финляндии будет существовать «угроза мести».
Особенно усилились выступления финской печати за пере¬
смотр мирного договора перед визитом в Финляндию Председателя
Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилова, состояв¬
шимся 21-26 августа 1956 года. Некоторые финские газеты писа¬
ли тогда, что во время его визита Финляндии, может быть, будет
преподнесен «по русскому обычаю» подарок — Карельский пере¬
шеек с Выборгом. Все это делалось для того, чтобы вызвать у фин¬
ского населения (особенно у переселенцев) настроение ожидания
каких-то территориальных изменений, а затем, возможно, и чувство
разочарования.
Отвечая на подобные выступления, газета «Известия» отмечала:
«Вопрос о государственных границах между Советским Союзом
1 Ibid.
2 Ibid.
237
и Финляндией... окончательно решен мирным договором 1947 года
и, следовательно, не подлежит какому-либо пересмотру. Поэтому
нельзя не признать неуместной искусственно раздуваемую некоторы¬
ми органами печати кампанию за пересмотр границ. Эту кампанию
нельзя совместить со стремлением укрепить дружбу между нашими
соседними странами: она исходит от недоброжелателей, которые хо¬
тели бы помешать развитию искренних отношений между советским
и финским народами»1.
И это все происходило уже в условиях приближающихся в Фин¬
ляндии президентских выборов. Учитывая, что президенту в стране
должна была принадлежать центральная роль в определении внеш¬
неполитического курса страны, борьба за этот пост носила весьма
принципиальный характер. Обострению предвыборной борьбы спо¬
собствовало также то обстоятельство, что Ю. К. Паасикиви, прини¬
мая во внимание свой 85-летний возраст, отказался выставить свою
кандидатуру.
В результате каждая политическая партия выдвинула своего кан¬
дидата: ДСНФ — Э. Кильпи, Аграрный союз — У. К. Кекконена,
Социал-демократическая партия — К. Фагерхольма, коалицион¬
ная партия — С. Туомиоя, Финская народная партия — Э. Рюдмана,
а Шведская партия — Р. Тернгрена.
16-17 января состоялись выборы выборщиков президента в со¬
ставе 300 человек. Наибольшее число голосов получил Аграрный
союз — 510 тысяч (на 200 тысяч голосов больше, чем на президент¬
ских выборах 1950 года). В этом нельзя не видеть одобрения позиции
Кекконена, выступающего за укрепление дружественных отношений
с СССР. Народные демократы получили 336 тысяч голосов. В ито¬
ге у каждой партии оказалось избранным следующее количество
выборщиков: у Аграрного союза — 88, у социал-демократов — 72,
у коалиционной партии — 57, у ДСНФ — 56, у Шведской народной
партии — 20 и у так называемой Народной партии — 7.
15 февраля был заключительный этап выборов. В результате пер¬
вого тура голосования ни один из кандидатов не получил абсолют¬
ного большинства голосов. Перед вторым туром представители
коалиционной партии старались сгруппировать силы так, чтобы не
допустить избрания президентом кандидата как ДСНФ, так и Аграр¬
ного союза. Но когда было проведено голосование, то наибольшее
число голосов получили Фагерхольм (114) и Кекконен (102). В третьем
туре за Кекконена был подан 151 голос, а за Фагерхольма — 149. По
большинству голосов Кекконен был избран президентом Финляндии
на очередной шестилетний срок. За Кекконена голосовали все вы¬
1 Известия. 1956.13.07.
238
борщики Аграрного союза и ДСНФ, шесть — Народной партии
и один — Шведской народной партии (представитель крестьянского
крыла).
Объясняя позицию ДСНФ, занятую на президентских выбо¬
рах, председатель КПФ А. Аалтонен сказал: «...Наша партия вместе
с Демократическим союзом народа Финляндии... поддержала кан¬
дидата Аграрного союза премьер-министра Кекконена, который
в последние годы проводил и обещал проводить в дальнейшем по¬
литику развития дружественных отношений между Финляндией
и Советским Союзом»1.
Итоги президентских выборов оказались, таким образом, важ¬
ной победой в борьбе за превращение Договора 1948 года о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи в прочную основу советско-
финляндских отношений, а та политическая борьба, которая раз¬
ворачивалась в Финляндии в 1950-е годы, явно свидетельствовала
о том, что новый политический курс страны объективно и прочно
закреплялся в финском общественном сознании.
(Санкт-Петербург и страны Северной Европы. СПб., 2010)
1 XX съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографи¬
ческий отчет. М., 1956. С. 601.
239
Экономические отношения между Советским
Союзом и Финляндией во второй половине 1940-х
и 1950-е годы
Вопрос об экономическом сотрудничестве между СССР и Финлян¬
дией является важнейшей частью общей крупной проблемы — развития
советско-финляндских отношений. Неудивительно поэтому, что все те
исследователи (историки, экономисты, специалисты в области внешней
политики), которые касались в своих работах послевоенного разви¬
тия отношений между Советским Союзом и Финляндией, непременно
рассматривали отдельные стороны экономического аспекта. В совет¬
ской литературе наибольшее внимание этому уделили Е. А. Амбарцумов,
Ю. С. Борисов, О. Н. Быков, Ю. С. Королев, Л. А. Ингульская, Ю.В.Писку-
лов, К. И. Попов, В. В. Похлебкин, В.С.Соломко, Б. А. Федоров1. Из числа
финских авторов хорошо известны своими публикациями в данной связи
О. Апунен, Ю.Ауэр, Р.Вяюрюнен, Е.Калела и Ю.Туртола, Т.Карвонен,
П.Косонен и С.Хейкинен, Э. Невалайнен, Х.Пиппинг, А. Салминен,
И. Харки, X. Хейккиля1 2.
Если в советских изданиях послевоенное экономическое
сотрудничество между СССР и Финляндией рассматривается глав-
1 Амбарцумов Е. А. Советско-финляндские отношения. М., 1956;
Борисов Ю. С. Развитие научно-технических связей между Финляндией
и СССР после Второй мировой войны: структура, этапы, итоги //Сб.
IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, лите¬
ратуры и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тарту, 1982. Ч. 1;
Finnish-Soviet Economic Relations. Edited by Kari Möttölä, Byckov О. N. and
Korolev J. S. London, 1983; Ингульская Л. А. В борьбе за демократизацию
Финляндии. М., 1972; Пискунов Ю. В. Отношения Восток — Запад и со¬
ветско-финляндское экономическое сотрудничество//Скандинавский сбор¬
ник, XXIX. Таллин, 1985; Похлебкин В. В. СССР — Финляндия. М., 1975;
Попов К, И. Промышленность и внешняя торговля Финляндии. М., 1957;
Соломко В. С. Деревообрабатывающая промышленность Финляндии. М.,
1962; Федоров Б. А. Финляндия. Экономика и внешняя торговля. М., 1962.
2 Apunen О. Paasikiven — Kekkosen linja. Helsinki, 1977; Auer J. Suomen
sotakorvaustoimitukset Neuvostoliitolle. Helsinki, 1956; Väyrynen В. Talous
ja politiikka Suomen ja Neuvostoliiton suhteissa vuosina 1945-1979; Kalela
Turtola I. Suomen kansainvälisen aseman ja ulkopolitiikan kehitys toisen maail¬
mansodan jälkeen//Suomen ulkopolitiikka. Jyväskylä, 1975; Karvonen T. Suomen
ja Neuvostoliiton välisen kauppavaihdon kehityksestä//Kommunisti, 1961, N 4;
Карвонен T. Экономическое сотрудничество Финляндии и Советского
Союза//Скандинавский сборник. VIII. Таллин, 1964;Косонен Я., Хейкинен С.
и др. Финляндский капитализм. М., 1983; Nevalainen E. Kannattaako kaup¬
pa? Lahti, 1953; Pipping H.E Suomen talouselämä toisen maailmasodan jälkeen.
Helsinki, 1955; Salminen A. Institutional relations of East-West cooperation.
Tampere, 1981; Harki I. Sotakorvausten aika. Jyväskylä, 1971; Heikkilä H.
Liittoutuneet ja kysymys sotakorvauksista 1943-1947 Helsinki, 1983.
240
Н. И. Барышников (слева) вместе со своими школьными товарищами.
Бутурлиновка конца 1930-х гг.
Фотография Н. И. Барышникова с его комсомольского билета.
Фото конца 1930-х гг.
П О В E CJf KA
■' Призывнику (MKl/-
Проживающему ^P $ c?/u<'
Предлагаю вам явиться n Вутурливовский Райвоенкомат (гор
Бут|ШШНОвка? Мо^рвркая улица? дом № 14) к К ~и часам
„ ЖЖ-:Р* 1.-J хв^Нд.а, для отправви Вас на дей- ■■
С со^й необходимо иметь: эху повестку, военный билет, пас*
порт или справку, заменяющую его, продуктов па 2—3 дня, теп¬
лую обувь и 2 пари- белья.
Ш^^^1г^^Шйвоетом^ вШхотт постричься наголо и
ттнт&Шъ бане вл#Ме на дому.'Веди Вы комсомолец шк член
ВКЦ {ЙШя^ате^! ьно свейтесь с учета в райкома
• ушзаинЦу. сроку — будейг ря1ссматрн.вд.тьсяк.акук-
лрйе|ц||! от ЩшщШ войнской облеаниостн, с привлечением к Щра*.
■Äi o^^CTi|§шбртн ^7#оотв:етедущйм: ст. сг. Уголовного Йодекса,
РагШент^^МЕРОШЕЕЧЕНЕО.
''::1Ж1Ш:: ШШ':
Повестка Н. И. Барышникову в призывной пункт военкомата
г. Бутурлиновки. Октябрь 1940 г.
Финская карта Выборга, где Н. И. Барышников в 1941 г. отметил место
нахождения его радиолокационной станции
(темная точка у залива Сауналахти)
Н. И. Барышников. Карельский перешеек.
Фото сентября 1941 г.
Н. И. Барышников со своей
будущей женой, Л. И. Красновой.
Ленинградский фронт. Фото 1943 г.
Н. И. Барышников, награжденный
Орденом Великой Отечественной
войны (вторая степень) за
предотвращение последнего налета
авиации противника на Ленинград.
Ленинградский фронт. Фото 1944 г.
С 1949 г. Н. И. Барышников является офицером Политуправления Штаба
Ленинградского военного округа. Фото начала 1950-х гг.
Майор Н. И. Барышников. Фото начала 1960-х гг.
Н. И. Барышников в форме капитан-лейтенанта Балтийского флота на
дипломатическом приеме финской военной делегации.
Рига. Фото начала 1960-х гг.
Н. И. Барышников на крыше штаба Ленинградского военного округа.
Фото начала 1960-х гг.
С 1964 г. Н. И. Барышников переходит на преподавательскую работу в
Высшее военное инженерное строительное Краснознаменное училище
им. генерала армии А. Н. Комаровского. Фото начала 1970-х гг.
Работа над докторской диссертацией. Фото 1970-х гг.
На российско-финляндской конференции историков.
Фото начала 2000-х гг.
Работа над книгой «Блокада Ленинграда и Финляндия».
Карельский перешеек. Фото начала 2000-х гг.
Презентация книги «Блокада Ленинграда и Финляндия». На презентации
присутствует министр иностранных дел Финляндии Эркки Туомиоя.
Хельсинский университет. Фото 2002 г.
С внучкой Елизаветой на даче. Карельский перешеек. Фото начала 2000 г.
На презентации книги «Рождение и крах “терийокского правительства”
(1939-1940 гг.)». Российская национальная библиотека. Фото 2003 г.
Выступление на встрече с читателями книги «Маннергейм без ретуши
1940-1941 гг.». Санкт-Петербургский дом журналистов. Фото 2004 г.
Профессор Н. И. Барышников держит в руках свою книгу
«Маннергейм без ретуши 1940-1941 гг.» в самом большом книжном
магазине Финляндии «Академ-книга». Хельсинки. Фото 2005 г.
Последняя конференция «Проблемы истории России и Финляндии», на
которой принимал участие Н. И. Барышников. Ялкала. 4 октября 2008 г.
Монографии Н. И. Барышникова
Профессор Н. И. Барышников (14.12.1922-19.02.2011)
ным образом в общей канве развития советско-финляндских отно¬
шений, то преобладающая часть финских историков и экономистов,
исключая обстоятельную работу профессора Осмо Апунена «Линия
Паасикиви — Кекконена», уделила наибольшее внимание ходу вы¬
полнения Финляндией военных репараций. В последнее время эта
область углубленно исследовалась историком Ханну Хейккиля.
Необходимость рассмотрения истории развития послевоенных
советско-финляндских экономических отношений в широком пла¬
не, несомненно, уже назрела, и для этого имеется соответствующая
документальная и статистическая основа. Представляется в данном
случае полезным обсудить не столько отдельные частности и направ¬
ления этой темы, сколько всю ее в целом, сконцентрировав наиболь¬
шее внимание на следующем.
- Как поэтапно складывались и развивались советско-финляндские
экономические отношения в первый послевоенный период, а так¬
же какие их новые формы возникли и утвердились.
- Степень влияния политических отношений между обеими стра¬
нами на процесс развития советско-финляндского экономическо¬
го сотрудничества.
- Воздействие двусторонних экономических отношений на хозяй¬
ственное развитие каждого из государств.
- Отношение к советско-финляндскому экономическому сотрудни¬
честву других стран и его международное значение.
В исторической литературе предпринимаются попытки дать
периодизацию отдельных сторон послевоенных экономических от¬
ношений между СССР и Финляндией (торговля, научно-технические
связи)1. При этом единства в определении соответствующих времен¬
ных рубежей нет. Логичнее было бы рассматривать экономическое
сотрудничество в рамках определенных этапов развития послево¬
енных советско-финляндских отношений, поскольку речь идет об
одной из их составных частей.
Теперь, спустя четыре десятилетия, когда начали складываться
в послевоенные годы дружественные, добрососедские советско-
финляндские отношения, можно с достаточной определенностью
сказать, что в их последовательном развитии четко прослеживаются
следующие исторические этапы с соответствующими характерными
чертами эргономического сотрудничества.
Первый этап (1944-1948) — от выхода Финляндии из войны до
заключения советско-финляндского Договора о дружбе, сотрудниче¬
1 Амбарцумов Е. А. Указ. соч. С. 43-45; Борисов Ю. С. Указ. соч. С. 78;
Väyrynen R. Op. cit. S. 324; Apunen O. Op cit. S. 315; Mazour A. Finland between
East and West. Princeton, 1956. P. 188.
241
стве и взаимной помощи. В это время шел процесс становления
экономических отношений между обеими странами на основе кра¬
ткосрочных торговых соглашений и значительное место занимала
выплата Финляндией Советскому Союзу репараций, объем которых
был подтвержден мирным договором 1947 года.
Второй этап (1948-1955) — от заключения Договора о дружбе, со¬
трудничестве и взаимной помощи до закрепления достигнутых поло¬
жительных сдвигов в советско-финляндских отношениях продлением
данного договора на 20 лет. На этом этапе завершилось выполнение
Финляндией военных репараций, экономические отношения стали
строиться на долгосрочных торговых соглашениях, получили разви¬
тие новые формы экономического сотрудничества (участие финских
строителей в сооружении отдельных объектов на территории СССР).
Третий этап начался в 1955 году, когда на заложенных прочных
основах советско-финляндской дружбы успешно развернулся про¬
цесс расширения и углубления всестороннего советско-финляндского
сотрудничества. В области экономических отношений прочно закрепи¬
лась практика заключения долговременных торговых соглашений, по¬
лучили развитие приграничная торговля и научно-технические связи.
Как уже было отмечено, на первом этапе, сразу после выхода Фин¬
ляндии из войны, стал практически решаться вопрос о выплате ею
Советскому Союзу военных репараций. Это было специфическим
проявлением начинавшихся в конце 1944 года советско-финляндских
экономических отношений.
Еще до выхода Финляндии из войны правительство СССР
предварительно оценило ущерб, нанесенный ею Советскому Союзу,
в размере 1200 млн долларов, что, как показали последующие подсче¬
ты, являлось весьма заниженной суммой1. Советское правительство
при определении объема репараций учитывало, однако, некоторую
ослабленность финской экономики войной и первоначально (весной
1944 года) поставило вопрос о возмещении Финляндией только по¬
ловины суммы — 600 млн долларов, а при заключении соглашения
о перемирии уменьшило репарационные платежи еще на 50 %, т. е. до
300 млн долларов. Их Финляндия должна была выплатить в течение
6 лет товарами. На основе заключенного 17 декабря 1944 года совет¬
ско-финляндского соглашения о репарациях предусматривалось по¬
ставить в СССР 33,7 % изделий металлической промышленности, 20 %
новых судов и 4,6 % имеющихся торговых кораблей, 38,3 % изделий де¬
ревообрабатывающей промышленности и 8,3 % продукции кабельного
1 Общая сумма непосредственного ущерба, нанесенного лишь оккупа¬
цией Советской Карелии, превысила 20 млрд рублей. См.: Очерки истории
Карелии. Петрозаводск, 1964. Т.Н. С. 399-400.
242
производства1. Выплату следовало производить по 50 млн долларов
в год1 2, причем с таким расчетом, что доля поставок продукции метал¬
лопромышленности должна была постепенно увеличиваться.
Естественно, выполнение Финляндией обязательств по репараци¬
ям являлось делом, требовавшим должных усилий. Проявлявшиеся
же попытки драматизировать это не находили широкой поддержки
и прежде всего среди тех, кто непосредственно работал на предпри¬
ятиях, производивших продукцию в счет репараций3.
Благожелательность Советского Союза по отношению к Финляндии
при выполнении ею репарационных платежей вскоре выразилась
в том, что правительство СССР решило (31 декабря 1945 года) прод¬
лить их еще на два года, с тем чтобы уменьшить ежегодно погашаемую
сумму. В результате годовой взнос уменьшился на 7 .
Финский историк Ханну Хейккиля в упомянутом выше иссле¬
довании пишет, что «трудно выяснить, какие мотивы побудили по¬
литическое руководство Советского Союза согласиться пойти на
облегчение»4 положения Финляндии. Но ведь это же видно из пу¬
бликовавшегося в Финляндии изложения беседы в Москве руко¬
водства советского правительства 8 октября 1945 года с делегацией
общества «Финляндия — Советский Союз». Вся беседа, в ходе кото¬
рой И. В. Сталин высказал соображение о возможности облегчить
Финляндии выплату репараций путем удлинения срока, проходила под
знаком необходимости строить послевоенные советско-финляндские
отношения на доброй основе. И в интервью, данном руководителем
финляндской делегации И.Хело корреспонденту ТАСС в Ленинграде,
отмечалось, что оказанный прием в Москве убедил «в доброжелатель¬
ности и великодушии советского народа». При этом в заключение Хело
добавил: «Мы рады будем рассказать об этом у себя на родине»5.
Стремление СССР создать с первых шагов в послевоенных
экономических отношениях со своим северным соседом именно до¬
брую основу проявилось в желании облегчить для финского населения
продовольственное положение. В условиях, когда Советский Союз не
завершил еще войны с фашистской Германией и сам имел значитель¬
ные трудности в снабжении населения продуктами питания, прави¬
тельство СССР приняло решение оказать помощь Финляндии. Было
заключено 31 января 1945 года первое торговое соглашение, согласно
которому Советский Союз поставил в Финляндию 30 тысяч тонн
1 Амбарцумов Е. А. Указ. соч. С. 41.
2 Экономика капиталистических стран после Второй мировой войны.
М., 1959. С. 486.
3 Kekkonen U. Tamminiemi. Espoo, 1980. S. 145.
4 Heikkilä H. Op. cit. S. 105.
5 Ленинградская правда. 1945. 11 октября.
243
продовольственного зерна, 1000 тонн сахара и 300 тонн кондитерских
изделий1. А вслед за этим в том же году были подписаны два новых
советско-финляндских торговых соглашения, предусматривавших
поставки в Финляндию дополнительного количества зерна, а также
нефтепродуктов и отдельных видов промышленного сырья. С фин¬
ской стороны оплата поставлявшихся ей товаров производилась
соответственно тем, чем она в большей степени располагала,— про¬
дукцией деревообрабатывающей промышленности.
Факт внимательного отношения Советского Союза к экономическим
нуждам и интересам Финляндии был должным образом оценен пре¬
мьер-министром Ю. К. Паасикиви. Выступая 19 сентября 1945 года с ре¬
чью, посвященной первой годовщине соглашения о перемирии, он ска¬
зал, что на основе трех торговых соглашений с СССР финны «получили
и продолжают получать совершенно необходимые» для них товары1 2.
Как прежде, так и в наши дни определенные исследователи подчерки¬
вают стремление Советского Союза с первых шагов экономического со¬
трудничества с Финляндией проложить путь к добрососедству и тот
факт, что Финляндии «при помощи торговых соглашений с СССР уда¬
лось в 1945 году облегчить продовольственное положение»3.
В последующие два года советско-финляндские экономические
отношения еще более укрепились. Как и ранее, со стороны СССР
неуклонно проводилась линия максимального благоприятствования
Финляндии в укреплении своего послевоенного хозяйства и бы¬
стрейшего преодоления экономических трудностей. В этом плане
следует рассматривать такой шаг советского правительства, как при¬
нятие в апреле 1946 года решения полностью освободить Финляндию
от дальнейших поставок по реституции (восстановлению) вывезен¬
ного из СССР имущества (из 67 млн долларов Финляндия выплатила
всего 8 млн долларов). Забегая чуть вперед, здесь же отметим, что
в феврале 1947 года Советский Союз отказался от передачи ему не¬
мецких активов в Финляндии, а они составляли довольно крупную
сумму — 6 млрд финских марок4.
Конечно, любое западное государство использовало бы эти сред¬
ства для скупки акций ведущих предприятий, что дало бы в его руки
мощный рычаг давления на экономику, а следовательно, и на политику
данной страны. Но Советский Союз, верный своему принципу ува¬
жения национальных интересов других стран, не пошел по этому пути.
1 Внешняя торговля. 1945. № 1-2. С. 23.
2 Линия Паасикиви. Статьи и речи Ю. К. Паасикиви. 1944-1956. М., 1958.
С. 36.
3 Косонен П. Указ. соч. С. 154.
4 Внешняя политика Советского Союза. 1947. М., 1952. Ч. I. С. 39.
244
В области развития торговых отношений важное значение имели
два соглашения, подписанные в апреле и декабре 1946 года. Одно из
них предусматривало взаимные поставки товаров на текущий год,
а другое — на 1947-1948 годы. Этому благоприятствовало пребыва¬
ние в Москве в апреле 1946 года финляндской правительственной
делегации во главе с премьер-министром Мауно Пеккала. В ходе со¬
стоявшихся переговоров советское правительство вновь выразило
готовность оказать Финляндии содействие в решении проблемы
с безработицей и обеспечения населения страны необходимыми
товарами. В частности, была достигнута договоренность о продаже
Финляндии 100 тысяч тонн зерна, а также искусственных удобрений.
В этой связи М. Пеккала констатировал, что в Советском Союзе, «не¬
смотря на пережитые годы войны, существует дружественное по от¬
ношению к нам настроение»1.
Упрочению и дальнейшему развитию торговли между СССР
и Финляндией способствовали учреждение в 1946 году в Хельсинки
совместной торговой палаты и организация в Москве финской про¬
мышленной выставки, где показывались достижения и возможности
различных предприятий и фирм.
Оценивая достигнутые результаты в советско-финляндской тор¬
говле ко времени подписания с Финляндией 10 февраля 1947 года
мирного договора, с полным основанием можно сказать, что была за¬
ложена уже хорошая основа для последующего роста товарооборота.
В 1946 году торговля с СССР достигла 20,7 % всей внешней торговли
Финляндии1 2, тогда как в предвоенный период она никогда не превы¬
шала 5 %, а были годы, когда снижалась до 1 %.
Заключенный 1 декабря 1947 года советско-финляндский торго¬
вый договор явился новым важным шагом в направлении дальней¬
шего упрочения экономических отношений между обеими страна¬
ми. В этом договоре было выражено обоюдное желание всемерно
развивать и укреплять торговлю между собою на основе равенства
и взаимной выгоды, соблюдая в отношении друг друга режим наи¬
большего благоприятствования. Договором предусматривался, как
и прежде, значительный импорт Финляндии из СССР продоволь¬
ственных товаров (прежде всего зерна и сахара), горючего, удобре¬
ний. Планировалось, что Советский Союз будет, в свою очередь, заку¬
пать у Финляндии разнообразную продукцию деревообрабатывающей,
а также изделия металлообрабатывающей промышленности3. В соот¬
1 Правда. 1946. 25 апреля.
2 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuosina 1946-47. Helsinki, 1948. S. 151.
3 Внешняя политика Советского Союза. Ч. II. С. 84.
245
ветствии с договором СССР получал право иметь в Хельсинки свое
торговое представительство.
Советский Союз придавал большое значение осуществлению
последовательной линии на дальнейшее развитие торговли со своим
соседом, тем более что непредвиденно стало наблюдаться ее сокраще¬
ние. В год заключения договора удельный вес СССР в финляндском
экспорте составил 12,4 %, а в импорте и того меньше — 11,3 %К
Чем объяснялась причина такого спада? Несомненно, стремлени¬
ем определенных политических и экономических кругов Финляндии,
не заинтересованных в упрочении нового внешнеполитического кур¬
са страны, усилить связи с рынками западных стран, куда и без того
шло 70-80 % финского экспорта. Хотя развернутая ими кампания за
принятие Финляндией американского «плана Маршалла» и не дала
результата, все же вступление затем в Международный валютный
фонд и Международный банк реконструкции и развития явилось
определенной реализацией этого курса.
В свою очередь, и западные державы, прежде всего Соединенные
Штаты Америки, заметно изменили линию экономических связей
с Финляндией. Если в конце 1944 — начале 1946 года со стороны США,
да в определенной мере и Англии, не чувствовалось повышенного вни¬
мания к Финляндии1 2 и Вашингтон явно уклонялся от предоставления
ей кредитов3, то затем тактика стала меняться. С нормализацией же
внешнеполитического положения Финляндии после подписания с нею
мирного договора западные державы особенно активизировали дей¬
ствия, направленные на то, чтобы столкнуть ее с нового пути — раз¬
вития добрососедских отношений с Советским Союзом.
На Западе пропаганда распространяла утверждение, будто бы
Финляндия попадает в «экономическую зависимость» от СССР. Тот
факт, что в процессе выполнения ею репараций в финской экономи¬
ке значительно возрастал удельный вес металлопромышленности
и страна шла по пути усиления индустриальной мощи, преодолевая
однобокость хозяйственного развития (преобладание лесной и де¬
ревообрабатывающей промышленности), изображался западной
пропагандой, а вслед за ней и финской правой печатью как «привязы¬
вание» экономики Финляндии к Советскому Союзу. В действитель¬
ности же с преодолением однобокости хозяйственного развития при
росте машиностроения, судостроения и в целом металлопромышлен¬
ности Финляндия шла по пути ликвидации былой зависимости от
1 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna 1955. Helsinki, 1955. S. 132-133.
2 Polvinen T. Jaltasta Pariisin rauhaan. Porvoo; Helsinki; Juva, 1981. S. 275,
277-278.
3 Heikkilä H. Op. cit. S. 157-158; Комиссаров Ю. Линия Паасикиви —
Кекконена// История, современность, перспективы. М., 1985. С.35.
246
западного рынка и создавалась должная основа для экономической
самостоятельности. Финский исследователь-марксист Пекка Косонен
справедливо отмечал: «Финляндско-советские экономические связи
создали важную контртенденцию „обратной специализации": они
позволили расширить структуру производства, особенно в металло¬
обрабатывающей промышленности, а также уравновесить торговый
баланс страны»1.
Таким образом, в первые четыре послевоенных года в советско-
финляндских экономических отношениях успешно шел процесс
установления взаимовыгодного сотрудничества на все более расши¬
рявшейся основе. Высказывавшиеся в определенных финских кругах
и в ряде западных стран «опасения», что выполнение репарационных
платежей ослабит экономику Финляндии, оказались совершенно
несостоятельными. Фактически наблюдалось ее усиление и дальней¬
шее развитие. Торговля между обоими государствами значительно
расширилась по своим масштабам. Перед Финляндией не сужалась,
а расширялась перспектива промышленного производства, осно¬
вывавшаяся на устойчивом и выгодном характере экономических
связей с СССР.
Чувствовалось, однако, уже в эти годы нараставшее противодей¬
ствие со стороны правых сил Финляндии, опиравшихся на поддержку
кругов Запада, успешному осуществлению советско-финляндского
экономического сотрудничества. Как отмечал в рассматриваемые годы
профессор В. Войонмаа, в Финляндии формировалось «два мощных
противостоящих друг другу фронта: один из них ориентируется на
Западную Европу... а другой... стремится к прочной дружбе с Совет¬
ским Союзом и хочет стать в качестве члена ООН оплотом мира»1 2.
На втором этапе советско-финляндских экономических отноше¬
ний противодействие их прогрессу со стороны противников нового
внешнеполитического курса Финляндии продолжало проявляться.
Хотя заключенный 6 апреля 1948 года между СССР и Финляндией
Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи подтверждал
«решимость действовать в духе сотрудничества и дружбы в целях
дальнейшего развития и укрепления экономических и культурных
связей»3 друг с другом, ход событий показал, что финские правые
круги предприняли активные действия против этого. Еще до того,
как договор был заключен, 28 февраля 1948 года газета «Ууси Суоми»
1 Косонен П. Указ. соч. С. 158-159.
2 Войонмаа В. Дипломатическая почта. М., 1984. С. 245.
3 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. Договор о дружбе,
сотрудничестве и взаимной помощи в действии. Документы и материалы.
М., 1983. С. 8.
247
предостерегала, заявляя, что это лишит Финляндию «важнейших
торговых и экономических преимуществ».
И что же произошло? Летом 1948 года Соединенные Штаты
Америки аннулировали ряд торговых контрактов с Финляндией.
Стремясь далее повлиять на исход финляндских парламентских вы¬
боров в июле 1948 года, США обусловили предоставление Финляндии
займа на сумму 40 млн долларов в том случае, если представители
компартии и ДСНФ будут устранены из правительства. Лондон,
в свою очередь, заявил о намерении ограничить закупки финской
продукции деревообрабатывающей промышленности.
Как известно, сформированное после парламентских выборов
(июль 1948 года) правительство во главе с К.-А. Фагерхольмом в об¬
становке усилившегося давления с Запада не проявило стремления
идти по пути коренного улучшения экономического сотрудничества
с СССР. Такая позиция была диаметрально противоположной ли¬
нии Советского Союза, который, желая оказать помощь Финляндии
в ее экономическом развитии, уменьшил начиная с 1 июля 1948 года
сумму репарационных платежей на 50 %, т.е. округленно на 75 млн
долларов1.
Не без оснований с советской стороны выражались опасения,
что в ходе развернувшейся на Западе холодной войны против СССР
и других социалистических стран американские займы, предостав¬
лявшиеся Финляндии (в 1948-1949 годах заметно росла задолжен¬
ность Финляндии США1 2), могли иметь весьма неблагоприятные
последствия для развития советско-финляндских отношений во¬
обще и экономических в частности. В займах, предоставлявшихся
Соединенными Штатами и контролируемых ими Международным
валютным фондом, видно было стремление воздействовать на от¬
ношения между Финляндией и Советским Союзом. Из США кон¬
кретно давались указания, как финны должны были расходовать
выделенные им деньги. «В течение десятилетий Международный
банк обусловливал предоставление займов требованием, чтобы они
не использовались в поддержку такого производства, которое осу¬
ществляет поставки в Советский Союз»3.
Естественно, что неблагоприятный поворот в развитии советско-
финляндских экономических взаимосвязей все более отрицательно
влиял на характер политических отношений между обеими странами.
Вообще курс правительства Фагерхольма оказался в явном противо¬
речии с Договором о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи.
1 Амбарцумов Е. А. Указ. соч. С. 42.
2 См.: Косонен П. Указ. соч. С. 159.
3 Kalela Turtola J. Op. cit. S. 40.
248
В такой обстановке под давлением широких слоев финской обще¬
ственности, осуждавших попытки изменить политический курс стра¬
ны, к руководству пришло (после президентских выборов 1950 года)
новое правительство во главе с активным и последовательным прово¬
дником нового внешнеполитического курса У. К. Кекконеном.
Одним из важнейших направлений в деятельности правитель¬
ства Кекконена явилась быстрейшая нормализация экономических
отношений с Советским Союзом. Решающим шагом в этом было
заключение в июне 1950 года первого в истории советско-финлянд¬
ского сотрудничества долгосрочного торгового соглашения, рас¬
считанного на 1951-1955 годы. Как говорил некоторое время спу¬
стя Кекконен, этот пятилетний договор «поставил торговлю между
Финляндией и СССР на прочную основу и наметил перспективный
план ее развития»1.
Отличительной чертой нового соглашения являлось то, что если
прежде в финляндском экспорте в СССР довольно значительное
место занимало сырье и полуфабрикаты, то теперь главной в вы¬
возе становилась продукция обрабатывающей промышленности,
в особенности судостроения и машиностроения. К истечению срока
действия соглашения экспорт финляндской металлообрабатывающей
промышленности должен был достичь 70 % всего его объема. Если
учесть, что Финляндия подходила к завершению выплаты репара¬
ций, где весьма значительными были именно эти виды продукции,
то становится ясно, сколь важным было такое изменение структуры
финского экспорта в СССР для безболезненного переключения от¬
раслей, выполнявших заказы в счет репараций в русло обычного
товарооборота.
Важнейшими статьями импорта Финляндии из Советского Союза
по-прежнему оставалось продовольствие (зерно, сахар), удобрения,
нефтепродукты. Но наряду с этим предусматривалось внедрение
и новой формы советско-финляндского экономического сотрудниче¬
ства — сооружения отдельных объектов на территории СССР с уча¬
стием финских строителей.
Такое соглашение, имевшее поворотный характер для развития
не только экономических, но и политических отношений между
Советским Союзом и Финляндией, было с раздражением и недоволь¬
ством воспринято на Западе противниками укрепления советско-
финляндского сотрудничества. В самой Финляндии со стороны пра¬
вых кругов высказывались возражения против длительного срока
соглашения. Утверждалось, что Финляндия может проиграть, связав
себя неизменными ценами на 5 лет. Реальная же причина негативной
1 Кекконен У. К. Финляндия и Советский Союз. М., 1975. С. 16.
249
реакции заключалась в другом: «Финляндия была первой страной за¬
падного мира, которая начала тесное политическое и экономическое
сотрудничество с Советским Союзом»1.
Итоги развития советско-финляндской торговли в 1951-1955 го¬
дах убедительно показали огромную значимость заключенного долго¬
срочного соглашения для экономического развития обеих стран, для
прогресса отношений между ними в целом. За пятилетие Финляндия
получила из Советского Союза по согласованным устойчивым ценам
(в отличие от неустойчивого рынка капиталистических стран) мно¬
гие необходимые для страны товары: рожь, пшеницу, сахар, бензин,
антрацит. Советский Союз, в свою очередь, явился самым крупным
импортером из Финляндии изделий судостроительной, машиностро¬
ительной, кабельной и другой металлообрабатывающей промышлен¬
ности. СССР получил из Финляндии весьма нужную для народного
хозяйства страны продукцию: различные суда, деревянные стандарт¬
ные дома, машины и оборудование для промышленности.
Развернувшееся с помощью финских специалистов и рабочих
строительство в советском Заполярье электростанций позволило
в 1951 году завершить один из первых таких объектов в Янискоски,
а в 1952 году приступить ко второму — в Раякоски (электростанция
мощностью 41 тыс. кВт дала промышленный ток в 1956 году). На этих
стройках ежегодно работали несколько сотен финских строителей.
Так внедрилась в практику новая форма советско-финляндского эко¬
номического сотрудничества.
Успешное осуществление пятилетнего торгового соглашения пока¬
зало, что между обеими странами сложилось устойчивое взаимовыгод¬
ное разделение труда. Сам товарооборот с 1950 года увеличился
к 1955 году более чем в три раза.
Пример Советского Союза и Финляндии в развитии торговли на
основе долгосрочных соглашений имел международное значение.
Вскоре ему последовали такие страны, как Франция, Япония, Англия,
ФРГ и др.
На базе пятилетнего торгового соглашения Финляндия безболез¬
ненно осуществила в первой половине 1950-х годов проблему перево¬
да предприятий, связанных с выполнением репарационных поставок,
на рельсы производства торговой продукции для реализации на
внешнем рынке.
Репарационные платежи Финляндии Советскому Союзу были
завершены в сентябре 1952 года. В итоге доля продукции металлообра¬
1 Кекконен У.К. Дружба и добрососедство. М., 1968. С. 103.
250
батывающей промышленности составила в репарационных поставках
свыше 1 2/з!.
Сам процесс выполнения обязательств по репарациям способство¬
вал повышению экономической активности Финляндии. Оживление
ее послевоенного производства шло быстрее, чем во многих других
капиталистических странах Европы. Объем продукции металлоо¬
брабатывающей промышленности удвоился по сравнению с дово¬
енным уровнем, а число рабочих в ней возросло в среднем на 55 %.
В судостроении же объем производства увеличился в шесть раз2.
Тем самым была преодолена однобокость развития промышленности
в Финляндии, что стало важным фактором в усилении экономиче¬
ской самостоятельности страны. Репарационные поставки, как сказал
в своем выступлении по радио 19 сентября 1952 года У К. Кекконен,
«привели к разностороннему развитию нашего промышленного по¬
тенциала, а это с точки зрения будущего создало лучшие перспективы
для дальнейшего развития нашей экономики»3.
Проявляя понимание возникавших у Финляндии трудностей
в связи со складывавшейся неблагоприятной для нее конъюнктурой
на рынке западных капиталистических государств, Советский Союз
выражал готовность оказать соответствующую поддержку своему
соседу. Так было в 1952 году, когда ввиду сокращения возможностей
сбыта Финляндией на Западе продукции деревообрабатывающей
промышленности СССР выразил согласие заключить с нею дополни¬
тельное соглашение о товарообороте на 1952-1955 годы, предусма¬
тривавшее закупки леса и лесопродуктов. Осенью 1953 года прави¬
тельство СССР удовлетворило просьбу финской стороны об оплате
части поставок Финляндии Советскому Союзу в валюте других стран
или золотом. А в феврале 1954 года и в январе 1955 года в ответ на
обращение финляндского правительства оказать экономическую по¬
мощь правительство СССР предоставило Финляндии два займа на
сумму 40 млн рублей золотом каждый на весьма льготных условиях:
они должны были быть выплачены в течение 10 лет из расчета 2,5 %
годовых4. Таких выгодных займов Финляндия не получала нигде в по¬
слевоенный период.
Оценивая результаты советско-финляндского экономического
сотрудничества, достигнутые в конце 1940-х — начале 1950-х годов,
можно заключить, что оно сделало в целом важный шаг вперед, приоб¬
ретя черты планомерного развития. В области торговли были заложены
1 Косонен П. Указ. соч. С. 43.
2 Кекконен У. К. Финляндия и Советский Союз. М., 1960. С. 73; Карвонен Т
Указ. соч. С. 77.
3 Кекконен УК. Финляндия и Советский Союз. М., 1960. С. 70.
4 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. М., 1983. С. 13-14,20-21.
251
первые основы перспективного взаимного товарообмена на базе долго¬
срочных соглашений. А все это дало возможность обоим государствам
создать благоприятные условия для более точного определения соот¬
ветствующих возможностей развития отдельных отраслей экономики
и способствовало более успешному решению ряда проблем, возникав¬
ших в условиях конъюнктурных колебаний на мировом рынке.
С такими результатами советско-финляндское экономическое
сотрудничество вступило во второй половине 1950-х годов в третий
этап развития послевоенных отношений между обеими странами, оз¬
наменовавшийся продлением на 20 лет Договора о дружбе, сотрудни¬
честве и взаимной помощи вследствие достигнутого значительного
укрепления доверия друг к другу и добрососедства.
Конечно, и на данном этапе не были еще преодолены все слож¬
ности и трудности. Хотя в Финляндии отмечался тот факт, что сло¬
жившаяся «линия Паасикиви — Кекконена» широко поддерживалась
финским народом, тем не менее противники этого курса продолжали
оказывать ему сопротивление. Это достаточно заметно проявлялось
не только в политическом отношении, но и в области экономического
сотрудничества, в особенности с конца лета 1958 года.
К этому времени были достигнуты весьма ощутимые положи¬
тельные результаты, явившиеся следствием развития торговли меж¬
ду обеими странами на основе второго пятилетнего соглашения (на
1956-1960 годы), заключенного в 1954 году и предусматривавшего
увеличение товарооборота до 2,9 млрд рублей. Страны договорились
между собою, что уже теперь 60 % всего финского экспорта будет со¬
ставлять продукция металлообрабатывающей промышленности1. Из
Советского Союза должны были поставляться в Финляндию, как и пре¬
жде, необходимые ей товары: зерновые, сахар, удобрения, нефтепродук¬
ты, хлопок, автомобили, промышленное оборудование, металлы и др.
Результаты первых двух лет торговли по новому долгосрочному
торговому соглашению свидетельствовали о неуклонном прогрессе
экономических взаимоотношений обеих стран. В 1956 году экспорт
ряда товаров из СССР в Финляндию (рожь, сахар, твердое топливо,
нефтепродукты, черные металлы) даже превысил установленные со¬
глашением размеры. В свою очередь, Советский Союз имел также
возможность увеличить закупки в Финляндии продукции металлоиз¬
делий и деревообрабатывающей промышленности. Значительно воз¬
рос против предусмотренного соглашением советско-финляндский
товарооборот в 1957 году. В результате если доля СССР во внешней
1 Бартенев Т, Комиссаров Ю. Тридцать лет добрососедства. С. 137.
252
торговле Финляндии составляла в 1955 году 16,1 %, то в следующем
году она поднялась до 16,4, а в 1957 году достигла 18,8 %\
В рамках общего развития товарооборота между обеими странами
установились непосредственные торговые связи Финляндии с районом
Ленинграда. Этим было положено начало внедрению новой формы эко¬
номического сотрудничества — развитию приграничной торговли, что
являлось красноречивым свидетельством крепнущего добрососедства.
Начиная с 1956 года между СССР и Финляндией получило ши¬
рокое развитие научно-техническое сотрудничество на основе со¬
глашения, подписанного в августе 1955 года. Оно явилось важным
фактором, способствующим научному и экономическому прогрес¬
су в обеих странах. Перед советскими и финскими специалистами,
учеными открылись возможности планомерного, постоянного обмена
техническими достижениями в промышленности, сельском хозяйстве
и в области научно-исследовательской работы. Как справедливо от¬
метил Р. Вяюрюнен, «Финляндия явилась первой капиталистической
страной», заключившей с Советским Союзом такое соглашение1 2.
Если прежде научно-технические связи носили эпизодический
характер и шел поиск их более четких организационных форм, то
с этого времени они начали осуществляться на долговременной пла¬
новой основе3. Уже на первой сессии советско-финляндской комис¬
сии по научно-техническому сотрудничеству, проходившей в Москве
в феврале 1956 года, были предусмотрены важные мероприятия,
касавшиеся экономической области. Было запланировано ознаком¬
ление в текущем году советских ученых и специалистов с новейшими
достижениями Финляндии в лесообрабатывающей и судостроитель¬
ной промышленности, с лесозаготовительными работами и гидроэ¬
нергостроительством, развитием сельского хозяйства4. В целом же за
пятилетие (до конца 1959 года) в осуществлении научно-техническо¬
го обмена участвовали более 400 специалистов каждой из этих стран5.
Так область научно-технических связей стала еще одним убедитель¬
ным примером широких возможностей осуществления принци¬
па мирного сосуществования. «На самом деле,— отмечал У. К. Кек¬
конен,— Финляндия была в авангарде при создании той политиче¬
ской системы, которая именуется мирным сосуществованием»6.
Но продолжали действовать силы, изыскивавшие способы осла¬
бить, а то и прямо подорвать успешное развитие советско-финлянд¬
1 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna 1960. Helsinki, 1961. S. 149.
2 Väyrynen R. Talous ja politiikka... S. 239.
3 См.: Борисов Ю. И. Указ. соч. С. 78.
4 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. С. 32.
5 Похлебкин В. В. Указ. соч. С. 350.
6 Кекконен У. К. Финляндия: путь к миру и добрососедству. М., 1979. С. 141.
253
ского сотрудничества. Во второй половине 1958 года они создали та¬
кую ситуацию в отношениях между обеими странами, которую стали
называть в печати и литературе «периодом ночных заморозков».
В нашу задачу не входит рассмотрение политического аспекта это¬
го вопроса. Что касается экономической области, то отметим факт
начавшегося торможения с финской стороны дальнейшего развития
торговли. Последовал отказ от закупок ряда советских товаров, а это
поставило СССР, пунктуально выполнявший пятилетнее торговое
соглашение, в невыгодное положение и заставило, в свою очередь,
принять ответные меры. Приостановились переговоры по торговым
вопросам и относительно заключения соглашения о рыболовстве.
К зиме 1958 года импорт Финляндии из Советского Союза и других
социалистических стран сократился на 6 %*. В нарушение торгово¬
го соглашения финские торгово-промышленные круги отказались
под различными предлогами от закупок в СССР стали, химикатов,
автомашин. Вместе с тем возрастал импорт Финляндией товаров из
Западной Германии. Красноречивыми в данной ситуации были дей¬
ствия США: американские дипломатические представители «предла¬
гали Финляндии экономическую помощь»1 2.
«Быстро ухудшающееся экономическое положение страны
и охлаждение отношений с Советским Союзом,— отмечал тогда ге¬
неральный секретарь Коммунистической партии Финляндии Вилле
Песси,— привели к тому, что в стране создалось сильное общественное
мнение и возникло массовое движение трудящихся против правого
правительства Фагерхольма, в результате чего оно пало уже в начале
декабря»3.
Когда в начале 1959 года советско-финляндские отношения были
нормализованы, экономическое сотрудничество стало последователь¬
но развиваться. Вскоре, в феврале, было заключено соглашение о ры¬
боловстве, а в следующем месяце — соглашение о торговле в 1959 году.
В атмосфере восстановившейся доброжелательности между
Советским Союзом и Финляндией были успешно решены очередные
перспективные вопросы экономического сотрудничества. Прежде
всего состоялось подписание в Хельсинки в октябре 1959 года третьего
долгосрочного торгового соглашения на период 1961-1965 годы. Оно
предусматривало значительное увеличение объема торговли между
обеими странами.
Руководствуясь желанием способствовать дальнейшему развитию
экономического сотрудничества с Финляндией, советское прави¬
1 Kansan Uutiset. 1958. 31 joulukuu.
2 Apunen O. Op. cit. S. 155.
3 Песси В. Избранные статьи и речи. М., 1978. С. 97.
254
тельство положительно отнеслось к ее обращению о предоставлении
кредита в размере 500 млн рублей. Как было указано в подписанном
в этой связи в декабре 1959 года соглашении, кредит шел «на оплату
поставок из СССР комплектных предприятий, машин и оборудова¬
ния» из расчета 2,5 % годовых со сроком погашения в 12 лет1.
В финской печати и литературе отмечалась выгодность получе¬
ния Финляндией от СССР долгосрочных займов и кредитов. «Для
экономической жизни нашей страны,— писал известный деятель
общества «Финляндия — Советский Союз» Тойво Карвонен,— они
ценны именно потому, что могут быть расходуемы для удовлетворе¬
ния тех потребностей экономики, на которые западные кредиты не
могут быть использованы1 2.
Конец 1950-х годов знаменовался, таким образом, устранением
возникших деформаций в советско-финляндском экономическом
сотрудничестве и дальнейшим его прогрессом. Одним из наиболее
важных показателей был достигнутый уровень в торговле. Если
объем торговли между Советским Союзом и Финляндией в 1955 го¬
ду определялся суммой 58 млрд марок, то в 1959 году он повысился
до 92 млрд марок. Доля СССР во внешней торговле Финляндии со¬
ставляла в это время 17,3 %3.
Какие же в итоге можно сделать основные выводы относитель¬
но развития экономических отношений между Советским Союзом
и Финляндией в течение первого послевоенного 15-летия?
Во-первых, в силу взаимовыгодного характера они поэтапно
развивались и обогащались различными формами. Хотя и имелись
в определенное время спады, в целом наблюдалось их укрепление
и расширение. Удельный вес СССР в финляндской внешней торговле
в течение ряда лет превышал 20 % или был близок к этому. Прогресс
экономического сотрудничества находился в прямой зависимости от
общего развития советско-финляндских отношений и, в свою оче¬
редь, оказывал на них непосредственное воздействие.
Во-вторых, послевоенные экономические отношения между обе¬
ими странами оказывали в той или иной мере влияние на их хозяй¬
ственное развитие. В процессе выполнения репараций и развития
торговли с СССР в Финляндии вырос удельный вес судостроения
и машиностроения, что способствовало усилению экономической
самостоятельности страны. Советский Союз, получая от Финляндии
важную для него продукцию, имел возможность рационально ис¬
1 Советско-финляндские отношения. 1948-1983. С. 59, 60.
2 Карвонен Т. Указ. соч. С. 78.
3 Suomen tilastollinen vuosikirja. Vuonna, 1960. S. 148-149.
255
пользовать ее в ходе решения задач послевоенного восстановления
экономики страны и выполнения народнохозяйственных планов.
В-третьих, в советско-финляндском экономическом сотрудниче¬
стве второй половины 1940-х и в 1950-е годы нашла отражение борьба
за становление новых отношений между обеими странами, склады¬
вавшихся на основе Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной
помощи. Определенные державы Запада и правоконсервативные круги
в Финляндии стремились противодействовать прежде всего развитию
советско-финляндской торговли, используя различные экономические
рычаги, а путем пропаганды пытались дискредитировать полезность
и выгодность для Финляндии экономических отношений с СССР.
Это привело в отдельные годы (1949,1958) к временному спаду в раз¬
витии экономического сотрудничества. Но в конечном счете брал верх
курс на добрососедство и дружбу, становилась очевидной необходи¬
мость и далее укреплять взаимовыгодные экономические отношения.
В-четвертых, в ходе советско-финляндского экономического
сотрудничества сложилось устойчивое разделение труда между обеими
странами. Финляндия явилась первой страной из числа капиталистиче¬
ских государств, ставшей на путь заключения долгосрочных торговых
соглашений и развития тесных научно-технических связей с СССР, подав
этим пример и другим государствам на Западе. Здесь на практике про¬
явилась жизненность принципа мирного сосуществования государств
с различными общественными системами, а сами советско-финляндские
экономические отношения приобрели важное международное значение.
Как сказано в подписанном 33 государствами в Хельсинки в 1975 го¬
ду Заключительном акте общеевропейского совещания по безопас¬
ности и сотрудничеству в Европе, «усилия, направленные на развитие
сотрудничества в области торговли, промышленности, науки и техники,
окружающей среды, а также в других областях экономической деятель¬
ности, способствуют укреплению мира и безопасности в Европе и во
всем мире»1. В словах этого важнейшего исторического документа в пол¬
ной мере аккумулировался огромный положительный опыт развития
советско-финляндских экономических отношений. Уже первые после¬
военные годы успешного сотрудничества между СССР и Финляндией
в экономической области показали, какое большое влияние это оказало
не только на установление взаимной дружбы, но и на международный
климат в целом, поскольку такое сотрудничество жизнеутверждает до¬
верие народов друг к другу, служит делу упрочения мира.
(Труды X советско-финляндского симпозиума историков. Л, 1988)
1 По пути, проложенному в Хельсинки. Советский Союз и осуществле¬
ние Заключительного акта общеевропейского совещания. Документы и ма¬
териалы. М., 1980. С. 452.
256
ЧАСТЬ II
ЭЙНАР ПЕТРОВИЧ
ЛАЙДИНЕН
ПРЕДИСЛОВИЕ
Эйнар Петрович Лайдинен: полковник ФСБ
и известный ученый
Э.П. Лайдинен родился в 1950 году в городе Кемь Карело-Финской
ССР. Закончив восьмилетнюю школу, поступил учиться в ГПТУ
№ 1 им. Героя Советского Союза Н. Репникова города Петрозаводска.
После окончания училища пошел трудиться токарем на знаменитый
ОТЗ. Два года отслужил в рядах Советской армии. После окончания
службы вернулся на ОТЗ, одновременно продолжил обучение в ве¬
черней школе Петрозаводска.
В 1974 году Э.П. Лайдинен закончил вечернюю школу и поступил
на очную форму обучения финно-угорского отделения историко-фи¬
лологического факультета Петрозаводского госуниверситета. После
окончания вуза в 1979 году был призван на службу в Управление КГБ
СССР по Карельской АССР. Государство достойно оценило его про¬
фессионализм и компетентность, честность и принципиальность,
вклад в обеспечение безопасности страны наградами и почетными
грамотами. В 2006 году Э. П. Лайдинен вышел в отставку в звании
полковника ФСБ.
Еще проходя службу в органах госбезопасности, Э. П. Лайдинен
стал проявлять интерес к историческим исследованиям, в первую
очередь его интересовала история финских спецслужб и их противо¬
стояние советским органам госбезопасности с момента возникнове¬
ния независимой Финляндии и до конца XX века. Интерес к данным
проблемам привел его к оформлению в 1996 году соискателем истори¬
ческого факультета ПетрГУ, определил сферу его научных интересов.
В 2000 году Э.П.Лайдинен успешно защитил кандидатскую диссер¬
тацию по теме «Специальные службы Финляндии и их разведыва¬
тельная деятельность на Северо-Западе России в 1914-1939 годах»
(научный руководитель — декан исторического факультета ПетрГУ,
кандидат исторических наук, доцент С. Г. Веригин). Научная новизна
исследования определялась тем, что диссертация была подготовлена
на базе очень широкого круга архивных источников, большинство из
которых впервые было введено в научный оборот. Кроме того, пре¬
красно владея финским языком, автор использовал многочисленные
финские исследования по данной проблеме. Это дало возможность
259
показать точку зрения финляндских специалистов, которая часто не
совпадала с позицией российских исследователей.
По его инициативе в Архиве УФСБ РФ по РК была создана комис¬
сия по рассекречиванию архивных документов, отражающих дея¬
тельность советских спецслужб в 1920-1940-е годы. Многочисленные
архивные источники, ранее находившиеся под грифом «секретно»,
стали доступны исследователям, и они смогли приступить к изуче¬
нию прежде закрытых по идеологическим соображениям проблем.
С 2006 года и до ноября 2011-го Э.П.Лайдинен работал научным
сотрудником Международного научно-образовательного центра по
истории и культуре Европейского Севера исторического факультета
ПетрГУ. За очень короткий во временном отношении срок им было
сделано очень много в научных исследованиях и публикациях по
проблемам советско-финляндских отношений в 1920-1950-е годы. Он
соавтор 2 монографий, вышедших в России: «Финская разведка про¬
тив Советской России. Специальные службы Финляндии и их раз¬
ведывательная деятельность на Северо-Западе России (1914-1939)»
(Петрозаводск, 2004) и «Заложники Зимней войны. Интернированные
финны на территории Калевальского района Советской Карелии
в период Зимней войны 1939-1940 годов» (Петрозаводск, 2004).
Последняя книга была переведена на финский язык и опубликована
в Финляндии в 2005 году.
Две монографии Э. П. Лайдинена, подготовленные совмест¬
но с финскими учеными, опубликованы в Финляндии. В августе
2010 года в ведущем финляндском издательстве «Отава» в соавтор¬
стве с известными финскими исследователями Э. Элфвенгреном
и М. Косоненом вышла его книга «В тылу врага. Финская разведка
в Советской Карелии в 1939-1944 гг.» (Eero Elfvengren, Matti Kosonen,
Einar Laidinen. Vihollisen selustassa. Paamajan tiedustelu Neuvosto-
Karjalasa 1939-1944. Helsinki. Otava. 2010). Книга получила высокую
оценку ведущих российских и финляндских ученых. Рецензии на
нее были опубликованы как в России (Carelia, № 10, 2010), так и в
Финляндии (Suomen Sotilas, № 5, 2010; Sotilas (aikakauslehti), № 8,
2010;Veteraani, № 3, 2010).
Уже после ухода из жизни Э. П. Лайдинена в 2012 году в Финляндии
издательство «Минерва» опубликовало его монографию в соавтор¬
стве с Э. Элфвенгреном «Шпионаж за восточной границей: разведка
Главного штаба в Советской Карелии в 1918-1939 гг.» (Eero Elfvengren,
Einar Laidinen.Vakoilua itärajan takana. Yleisesikunnan tiedustelu
Neuvosto-Karjalassa 1918-1939. Helsinki. Minerva. 2012).
Кроме монографий Э.П. Лайдиненом опубликовано более 100 на¬
учных работ (разделы в коллективных монографиях и энциклопе¬
диях, научные статьи, тезисы докладов, рецензии и др.). Они вышли
260
в свет не только в России, но и в Финляндии и Швеции. Его научные
публикации имели широкий отклик в российской и финской печати.
В своих работах, основанных на широкой документальной основе,
он критиковал определенные мифы и пропагандистские штампы,
которые сложились в исторической науке Финляндии еще в период
Второй мировой войны и существуют до сих пор. При этом финлянд¬
ские коллеги высоко ценили его за объективность и компетентность
в изложении проблем советско-финляндских отношений 1920-1950-х
годов, прежде всего в сфере разведки. Э. П. Лайдинен неоднократно
публиковался в ведущих финляндских исторических журналах и га¬
зетах, являлся членом военно-исторического общества Финляндии.
Э. П. Лайдинен принимал активное участие в международ¬
ных, всероссийских и региональных научных конференциях, вы¬
ступал с докладами, которые всегда вызывали большой интерес
и широкие дискуссии. Он участник многих российско-финлянд¬
ских научных проектов: «Монумент Зимней войны» (2000-2002),
«Концентрационные лагеря и места принудительного содержания
на оккупированной территории Советской Карелии в 1941-1944 гг.»
(2005-2006), «Карельские партизаны на территории Финляндии
в 1941-1944 гг.» (2007-2011) и др.
Э.П. Лайдинен ушел из жизни в самом расцвете своего научно¬
го творчества. У него было много планов. Он готовил монографию
под рабочим названием «Тайная война в Карелии в 1918-1944 гг.»,
с выходом в дальнейшем на защиту докторской диссертации. С ухо¬
дом Э. П. Лайдинена российская историческая наука советско-
финляндских отношений потеряла талантливого и объективного
исследователя.
Доктор исторических наук, профессору
декан исторического факультета
Петрозаводского государственного университета
С. Г. Веригин
261
Автор и друг журнала «Карелия»
Литературно-художественный и общественно-политический жур¬
нал Carelia («Карелия») на финском языке — старейшее издание
Республики Карелия. В марте 2013 года журналу исполнилось 85 лет.
Он занимает заметное место в общественной жизни Карелии, его на¬
зывают культурным мостом между Россией и Финляндией.
У редакции «Карелии» много авторов и друзей — на родине и за
рубежом, в Финляндии. Эйнар Лайдинен был одним из них, много¬
летним автором журнала, нашим другом и единомышленником. Его
публикации появлялись на страницах «Карелии» со времени 1990-х
годов. Мы, сотрудники редакции, ценили большого известного уче-
ного-историка, талантливого автора, надежного доброго друга с ши¬
рокой душой и зажигательным, ироничным юмором. А наш коллега,
талантливый жизнерадостный журналист и поэт Пааво Воутилайнен,
оказалось, был сослуживцем Лайдинена по Советской армии.
Эйнар Лайдинен известен прежде всего как исследователь исто¬
рии специальных служб Российской империи, СССР и Финляндии.
Монография «Финская разведка против Советской России.
Специальные службы Финляндии и их разведывательная деятель¬
ность на Северо-Западе России (1914-1939)» написана Лайдиненом
в соавторстве с известным петрозаводским историком Сергеем
Веригиным. Монография увидела свет в Петрозаводске в 2004 го¬
ду. Первые публикации Эйнара Лайдинена в журнале «Карелия»,
появившиеся в 1990-х годах, были подготовлены в соавторстве
с С. Веригиным. Сергей Геннадиевич тоже давний автор и друг журна¬
ла «Карелия». Первые совместные публикации Веригина и Лайдинена
в журнале были посвящены вопросам истории специальных служб
Советского Союза и Финляндии.
Публикации Эйнара Лайдинена в журнале «Карелия» отражали
область его научных интересов, но они не ограничивались темати¬
кой подготовленных им монографий и исследований. В своих жур¬
нальных публикациях он, например, касался проявлений исламизма
в современной Финляндии и рассказывал о судьбе интереснейшей
русской коллекции документов Военного архива Финляндии. Были
интересные публикации по истории Карелии, исторические биогра¬
фические очерки. Тематика его публикаций была интересна читате¬
лям в России и за рубежом.
Сотрудничество с ведущими военными историками Финляндии
занимало важное место в научной и творческой работе Э. Лайдинена.
В 2010 году в крупнейшем книжном издательстве Финляндии «Отава»
вышла в свет увесистая книга под названием «В тылу противника.
Разведка Ставки Верховного командования в Советской Карелии
262
в 1939-1944 гг.». У этой книги три соавтора. Это финские военные
историки Ээро Эльфвенгрен и Матти Косонен и Эйнар Лайдинен.
Перед выходом книги в свет журнал «Карелия» познакомил читате¬
лей с ее тематикой, остановившись на интересных эпизодах ее со¬
держания. Эйнар Петрович помог мне в подготовке этой публикации.
Вторая совместная книга Э. Эльфвенгрена и Э. Лайдинена под на¬
званием «Разведка за восточной границей. Разведка Генерального шта¬
ба в Советской Карелии в 1918-1939 гг.» вышла в свет в Финляндии
в 2012 году, уже после смерти авторов.
Во время работы над первой совместной книгой Эйнар Петрович
познакомил меня с соавтором Матти Косоненом. Финский историк
проявил интерес к сотрудничеству с редакцией «Карелии», и вскоре
в журнале стали появляться его публикации, посвященные событиям
времен Великой Отечественной войны в Карелии.
Эйнар Лайдинен был уникальным исследователем истории спе¬
циальных служб и военной истории. Полковник безопасности в от¬
ставке, он хорошо знал и глубоко понимал предмет исследования.
Ингерманландский финн, выпускник отделения финского языка
и литературы Петрозаводского государственного университета, он
хорошо владел финским языком и активно пользовался им в своей
исследовательской работе и творческих международных контактах.
Настоящий патриот, Эйнар Лайдинен никогда не забывал о своих ин-
германландских корнях. Он знал и чтил родной язык, историю своей
семьи, своего рода.
У него было множество интересных научных и творческих пла¬
нов. Он работал над широким комплексным исследованием исто¬
рии деятельности специальных служб Российской империи, СССР
и Финляндии на территории России и СССР в 1914-1944 годах.
Он занимался также исследованием малоизученных страниц исто¬
рии партизанского движения Карельского фронта в годы Великой
Отечественной войны. Лайдинен собрал обширнейший материал
по истории рейдов партизан Карельского фронта на территорию
Финляндии во время войны. Этот материал был собран им при со¬
действии известного финского писателя и исследователя Вейкко
Эрккиля. Знаю, что в их общих планах была работа над совмест¬
ной книгой об истории партизанских рейдов в Финляндии. Эйнар
Петрович также планировал исследование и книгу на тему действий
всех вооруженных формирований СССР на территории Финляндии
в годы Великой Отечественной войны. Новые статьи и очерки по
этой и другой тематике планировались им для публикации в журна¬
ле «Карелия». Иногда он говорил мне о желании попробовать силы
в жанре исторического, художественного детектива. Не сомневаюсь:
у него получилось бы хорошо и интересно.
263
Э. Лайдинен жил совсем недалеко от нашей редакции и часто за¬
ходил к нам. Он всегда интересовался нашими новостями, радостями
и проблемами, весело шутил, рассказывал о своей работе и своих
планах, предлагал темы будущих публикаций. Со временем мы с ним
сблизились, подружились, часто встречались, бывали в гостях друг
У Друга.
В последние годы жизни Эйнара Лайдинена у нас появилось об¬
щее утреннее увлечение. Рано утром, чтобы успеть к началу ра¬
бочего дня, мы отправлялись на совместную прогулку по центру
Петрозаводска, где наши дома расположены недалеко друг от друга.
По выходным дням прогулка была продолжительнее, и мы частень¬
ко заходили на утренний кофе в уютное кафе на проспекте Ленина.
Летом мы прогуливались по красивой Онежской набережной, а зи¬
мой — в Губернаторском парке. Мы разговаривали о многом, о раз¬
ном — о новостях и политике, о работе и личной жизни. Эйнар был,
как принято говорить, «настоящий полковник». На такого можно по¬
ложиться в трудную минуту. Он умел выслушать друга и помочь ему.
Проходя мимо дома, где жил Эйнар, по улицам и паркам, где мы
прогуливались в утренние часы, я с теплотой вспоминаю нашего дру¬
га и с грустью чувствую: нам его не хватает.
Журналист, переводчик, редактор отдела очерка журнала «Карелия»
(Петрозаводск), заслуженный журналист Республики Карелия
Армас Машин
В истории российское финляндских отношений
не должно быть белых пятен
«Касаясь военной тематики, финны и россияне учатся лучше по¬
нимать друг друга, несмотря на то что многое из общей истории двух
прошедших войн им неизвестно».
Это сказал Эйнар Лайдинен в июле 2011 года. Мы сидели за сто¬
ликом кафе в Петрозаводске и подводили итоги совместной работы.
Вместе с нами был петрозаводский журналист Армас Машин. Более
двух лет мы активно занимались совместными исследованиями по
военно-исторической тематике. Я собирал материал о рейдах совет¬
ских партизан на территорию Финляндии в годы Второй мировой
войны. Эйнар тоже искал новые сведения об этих рейдах. В центре
внимания оказались действия советских партизан на территории
Финляндии. Начиная с конца 1990-х годов эта тема — предмет общей
дискуссии в Финляндии и России, особенно в Республике Карелия.
«Чем лучше мы вглядываемся в прошлое, вплоть до времен начала
Второй мировой войны, тем яснее осознаем, сколь велико влияние
войны на взаимоотношения между нашими странами. Военная тема¬
тика не должна приносить непредсказуемость в наши взаимоотноше¬
ния. И при ее обсуждении можно говорить о сильных человеческих
чувствах без гнева и ненависти»,— рассуждал Эйнар Лайдинен. Он
считал, что сохранение памяти о войне служит делу безопасности
в отношениях между странами.
Мы обсуждали непростую, болезненную проблему военной исто¬
рии, которую в силу внешнеполитических причин у нас в Финляндии
предпочитали не затрагивать вплоть до времени прекращения су¬
ществования СССР. Финляндия не желала омрачать отношения
с Советским Союзом обсуждением этой проблемы, и она была так
последовательна в своем молчании, что даже в самой Финляндии не
проводили расследований событий военного времени, а память о по¬
гибших соотечественниках старались предать забвению.
Несмотря на новый, приближенный к человеку характер наших
нынешних взаимоотношений, наши страны все еще не смогли со¬
вместно приступить к свободному исследованию обстоятельств
партизанских рейдов в Финляндию. Попытка организовать совмест¬
ное обсуждение этой тематики, предпринятая в 1999 году, привела
к острому столкновению мнений, которое повернуло дискуссию
в русло представлений прежнего времени. Финляндию испугали
прежде всего деструктивные точки зрения, которые высказывались
в собственной стране.
Болезненность этой темы определяется вопросом, чем занимались
в Финляндии подразделения партизанских отрядов Карельского
265
фронта и виновны ли они в сознательном уничтожении мирного
финского населения, т. е. были ли нападения партизан на мирные
финские деревни заранее спланированы, и если да, то кто их плани¬
ровал. Представляется, что целью нападений на маленькие мирные
поселения в финской глубинке было посеять ужас и ослабить боевой
дух финнов и на фронте, и дома в Финляндии.
Как журналист и писатель, я более 30 лет занимаюсь изучени¬
ем этой тематики — поначалу в Финляндии, а с 1993 года также
в России,— и меня считают знатоком этой темы в Финляндии и в
России. В 1998 году я издал книгу Vaiettu sota («Замолчанная во¬
йна»). Значительная часть использованных в книге материалов была
получена из фондов российских архивов и при интервьюировании
ветеранов партизанского движения. Двое из проинтервьюированных
ветеранов были бывшими командирами партизанских отрядов. Это
Александр Смирнов и Георгий Калашников. Вместе с двумя другими
ветеранами А. Смирнов посетил Финляндию в период создания кни¬
ги. Ученый-историк Станислав Дащинский и писатель Свен Локка
помогали мне в сборе материала для книги в России, в Мурманской
области, в 1990-х годах.
В начале 2000-х годов в Финляндии я познакомился с Эйнаром
Лайдиненом, который также интересовался историей партизанского
движения. Эйнар хотел найти новые материалы, а также представить
точку зрения, существующую в Республике Карелия. Обсуждение
этой темы стало проявлением новой культуры дискуссии между
Финляндией и Россией.
Э. Лайдинен сотрудничал с военными историками Финляндии.
Он был членом «Военно-исторического общества Финляндии».
Планируя написание второй книги по партизанской тематике, я уже
знал, что обращусь именно к Эйнару. Познакомившись поближе
с его работой и жизнью, я узнал, что он неутомимо работает, посто¬
янно поддерживая живой интерес к каждому из направлений своей
работы. Он тщательно планировал свое рабочее время, чтобы его
хватило и на научные исследования, и на преподавательскую работу
в Петрозаводском государственном университете. Я видел, что в по¬
следние годы жизни Эйнар работал, не зная отпусков. Мне казалось,
что он отвлекается от работы только тогда, когда навещает престаре¬
лую мать, занимается домашними делами или посещает врачей. Он
старался или отложить, или предельно сократить свое пребывание
в больнице. Эйнар никогда не жаловался на самочувствие и не рас¬
сказывал о своей болезни, лишь упоминая о необходимости сдавать
медицинские анализы крови.
Говоря о бурной дискуссии, возникшей между Финляндией
и Карелией на стыке двух тысячелетий, Э. Лайдинен считал важным,
266
что она дала выход накопившимся чувствам, люди смогли говорить
о том, что их волнует. Жаркие споры касались понятия «правда»
и самой необходимости обсуждать болезненную военную темати¬
ку. Книга «Замолчанная война» квалифицирует как преступления
многие действия советских партизан в Финляндии. Дискуссия, воз¬
никшая в Финляндии, выявила радикальное изменение ее культуры.
Сейм и Государственный совет Финляндии выразили отношение
к обсуждаемой проблеме.
В канун Дня защитника Отечества 23 февраля 1999 года предсе¬
датель правительства Республики Карелия Сергей Катанандов отме¬
тил: «По сей день кровоточат раны земли, не дают забыть о великой
и страшной цене, которую советский народ заплатил за мирное небо
над головой. И наших ветеранов мы никому в обиду не дадим».
Весной 1999 года ветеранские организации выступили в Петро¬
заводске с заявлением, осудив обвинения в адрес бывших советских
партизан. Обращение было обсуждено и принято на расширен¬
ном заседании совета ветеранов города Петрозаводска, и оно бы¬
ло направлено в адрес президента Финляндии Мартти Ахтисаари
и премьер-министра Финляндии Пааво Липпонена. Авторы обраще¬
ния осудили Финляндию за проявления реваншизма.
Спустя десять лет Эйнар Лайдинен так оценивал финский взгляд
на дискуссию того времени: «Поначалу у нас было полное неприятие
поступавших из Финляндии сведений. Дискуссия стала для нас неожи¬
данностью, и Россия была не готова к ней. Вести и речи из Финляндии
воспринимались как провокация против России и в особенности про¬
тив Карелии. Мы искали ответные шаги. К сожалению, одной из таких
мер стало ограничение пользования архивными фондами в Карелии.
Это усиливало мнение, что у нас есть что скрывать, что мы хотим
скрыть правду о давних событиях. Со временем наш подход изменил¬
ся, мы стали спокойнее относиться к точке зрения финнов».
Начиная с конца 2009 года я почти еженедельно общался с Эйнаром.
Мне повезло, потому что именно в это время значительно возрос ин¬
терес петрозаводских ученых-историков к тематике партизанского
движения Карельского фронта. В планах Лайдинена и декана исто¬
рического факультета ПетрГУ Сергея Веригина было организовать
совместный исследовательский проект с коллегами из Финляндии.
О таком проекте говорили на протяжении десяти лет, однако он не
состоялся.
По мнению петрозаводских историков, национальный проект по
совместному исследованию волнующей исторической проблемы мог
быть начат в 2010-е годы. Инициатива Э. Лайдинена и С. Веригина не
повлекла начала такой работы. Предложенный ими проект конкури¬
ровал с другими проектами при решении вопроса о финансировании
267
исследовательской деятельности со стороны России и Финляндии.
По мнению Лайдинена и Веригина, решение о начале проекта стало
бы сигналом для официальных лиц Республики Карелия: пришло
время открыть для исследований все документы по истории пар¬
тизанского движения из фондов Национального архива Карелии.
В Финляндии ход полицейских расследований действий советских
партизан прерван начиная с 2003 года, поскольку Россия не дала со¬
гласия представить необходимые документы. Насколько мне извест¬
но, Финляндия не запрашивала соответствующих документов после
времени 2003 года.
В 1990-х годах архивные материалы по партизанской тематике бы¬
ли открыты в России для изучения. Они были закрыты на стыке двух
тысячелетий. Эйнар Лайдинен тяготился тем, что доступ к архив¬
ным материалам закрыт. Он вел переговоры с руководством архива
и был раздосадован их результатами. Следует пояснить, что именно
материалы о рейдах советских партизан в Финляндию оказались
в архивных фондах «под замком». Когда заведующий кафедрой исто¬
рии Карельской государственной педагогической академии Герман
Чумаков работал в 2000-х годах над книгой об истории 1-й парти¬
занской бригады Карельского фронта (Г. В. Чумаков, А. Н. Ремизов.
«Бригада. История 1-й партизанской бригады Карельского фронта».
Петрозаводск, 2007), он имел ограниченный доступ к архивным до¬
кументам. Насколько понимаю, позже эти документы были частично
открыты и для других исследователей.
Несмотря на отсутствие политической поддержки со стороны
официальных лиц, историки могли проводить исследования и полу¬
чать материалы по мере своих собственных сил и возможностей. Так
мы и поступили. Мы объединили наши интересы и наши возможно¬
сти. Нам были интересны информационные источники, мнения и по¬
литические оценки людей в наших странах. Бывая в Петрозаводске,
я всегда встречался с Э. Лайдиненом и С. Веригиным. Несколько поз¬
же к нам присоединился Г. Чумаков. Журналист А. Машин помогал
нам как организатор встреч и переводчик, удостоверяя правильность
понимания сказанного и точность перевода терминов и понятий.
Карельские исследователи понимали, что материалы можно найти
за пределами Карелии — в архивах городов, где проходило форми¬
рование партизанских отрядов. Было важно постараться попасть
в архивы Архангельска и Мурманска. Эйнар Лайдинен был готов
как можно скорее отправиться в Архангельск. С. Веригин помогал
ему в организации поездки, и это заняло месяца два. Наконец, в ию¬
не 2010 года Эйнар отправился на поезде в 10-дневную поездку
в Архангельск. Когда я спросил, почему не на самолете, он признался,
что боится и поэтому не любит летать. Мы ежедневно созванивались,
268
когда он был в Архангельске. Там он встречался с ученым-историком
Андреем Подоплекиным, дед которого, Даниил Подоплекин, был ко¬
мандиром партизанского отряда «Полярник». Три партизанских от¬
ряда Карельского фронта были сформированы в Архангельске, и эти
отряды активно участвовали в партизанских рейдах на территорию
Финляндии в 1942-1944 годах
Эйнар возвратился из Архангельска с 800 страницами копий ар¬
хивных документов. Этот большой материал освещал деятельность
всех трех отрядов, и он нес новую информацию о партизанском дви¬
жении Карельского фронта, о повседневной жизни его партизан.
В Мурманск мы решили поехать вместе. Поездка состоялась
зимой в конце 2010 года. Эйнар приехал в Мурманск поездом из
Петрозаводска. Я приехал туда на машине через самый северный
пункт пересечения государственной границы Финляндии и России —
Рая-Йосеппи. Спустя четыре месяца из Мурманского архива
в Петрозаводск поступила посылка с 760 страницами копий архив¬
ных документов, заказанных по результатам поездки в Мурманск.
Когда в Петрозаводске наступила весна, Эйнар однажды сказал, что
теперь он по-новому представляет историю партизанского движения
Карельского фронта:
«У нас написано много по этой теме — в советское время, и позд¬
нее, начиная с конца 1990-х годов, когда новая информация стала
поступать к нам из Финляндии. У нас было огромное множество мне¬
ний, воспоминаний ветеранов войны и других людей, были повторы
сведений и мифов, сложившихся за время десятилетий, но у нас не
было комплексных исчерпывающих исследований».
Так, взаимодействие органов госбезопасности СССР и парти¬
занского движения — один из интересных исторических аспектов.
Он слабо освещен в доступных исследователям архивных доку¬
ментах. Однако многое указывает на то, что такое взаимодействие
осуществлялось.
И в Мурманске в 1990-х годах, и десятью годами позже
в Петрозаводске я убеждался, сколь велика роль личных человече¬
ских контактов при исследовании проблемных аспектов и каково
значение взаимной открытости в такой работе. И это хорошо нам
удавалось.
Со временем я наконец-то решился спросить Эйнара о его преж¬
ней службе в органах государственной безопасности. По моим пред¬
ставлениям, он не был похож на офицера КГБ и ФСБ. Его теплая
человеческая открытость не соответствовала распространенному
в Финляндии стереотипу офицера органов КГБ. Главный парадокс
заключался в том, что Эйнар Лайдинен был финном по национально¬
269
сти, а его родители, ингерманландские финны, подверглись высылке
в Сибирь.
«Не знаю, почему меня пригласили на службу в органы КГБ.
Возможно, потому, что там была потребность в кадрах. Нет со¬
мнения, что там хорошо знали историю нашей семьи, образ мыс¬
лей моих родителей и родственников. Мои родители Пекка и Анна
Лайтинен были ингерманландскими финнами. В конце войны им
довелось очутиться в Финляндии. Мой дядя Юхо служил в финской
армии. Когда мои родители и дядя были возвращены из Финляндии
в СССР, их выслали в Сибирь. В 1949 году родители смогли пере¬
ехать в Карелию, в поселок Ладва. Многие ингерманландские фин¬
ны получили тогда возможность приехать в Карелию. Дядя пропал
в 1945 году. Последнее письмо было написано им в поезде. Я родился
в 1950 году и стал Лайдиненом, потому что мою фамилию написали
с буквой «д»,— рассказывал мне Эйнар.
Когда я спросил, как он попал на службу в КГБ, Эйнар ответил, что
после учебы в университете у него была возможность выбора: служба
в органах госбезопасности или работа в Норильске, где требовался
переводчик финского языка. «Жена сказала: „Туда не поедем ни за
что“. Не поехали. Мы остались жить в Петрозаводске, и я поступил на
службу в КГБ. Несколько раньше я попробовал себя в качестве гида-
переводчика в Мурманске и понял, что это не мое. КГБ стал для меня
привычным местом воинской службы, где я занимался вопросами
безопасности. Иногда КГБ считают каким-то пугающим самодерж¬
цем. На самом же деле наша служба отличалась от дел самодержца».
Эйнар Лайдинен был знаком с деятельностью органов безопасно¬
сти Финляндии, и он планировал подготовить и защитить в сканди¬
навской стране докторскую диссертацию по тематике деятельности
органов безопасности Финляндии в период 1917-1944 годов. Он
рассказывал, что начал изучать эти вопросы в 1995 году и что все
началось со случая: «Я был в госпитале и попросил жену принести
мне что-нибудь почитать. Она принесла мне книгу финского гене¬
рал-майора Раймо Хейсканена, посвященную деятельности финских
спецслужб. После этого я стал серьезно изучать эту тематику».
...Лето 2011 года выдалось жарким. Я снова приехал в Петро¬
заводск. Мы в последний раз сидели в кафе втроем — Эйнар, Армас
и я. До этого днем была работа в Национальном архиве Республики
Карелия, где я получил немало снимков по партизанской тематике
из фондов архива. Я был благодарен за предоставленную мне воз¬
можность работать в Национальном архиве Карелии и за интервью
с заместителем директора архива Ириной Путешовой. Я был также
благодарен Эйнару и Армасу за содействие, оказанное мне в работе.
Эйнар тогда находился в госпитале, но он смог днем подойти в архив,
270
чтобы помочь мне в работе. Вечером мы снова встретились в кафе.
Материал для моей будущей книги был собран. И мы договорились,
что в дальнейшем будем вместе работать над еще одной совместной
книгой по тематике партизанской войны. Эйнар хотел не откладывая
договориться о новой — совместной — книге. Он готовился к новой
работе. Мы разговаривали, обменивались новостями, шутили.
После кафе Эйнар вернулся в госпиталь, и нам не сужде¬
но было больше увидеться. Моя новая книга Viimeinen aamu
(«Последнее утро») увидела свет после смерти Эйнара Лайдинена.
Представительный круглый стол по обсуждению тематики этой
книги состоялся в стенах Петрозаводского государственного уни¬
верситета 21 ноября 2011 года. Это было знаменательное событие,
состоявшееся по инициативе и под руководством декана историче¬
ского факультета ПетрГУ Сергея Веригина. Ранее он говорил мне, что,
обсуждая вопросы военной истории, финны и россияне учатся искус¬
ству конструктивной дискуссии. Хорошо помню мысль, высказанную
им во время круглого стола:
«У нас в России возникло умение говорить о вопросах истории
без тупиковой политизации этих вопросов. Теперь в Финляндии
и России мы можем совместно обсуждать проблемы, которые не мог¬
ли затронуть ранее. Мы начинаем понимать, что нашим странам не
надо стремиться к единству мнений по всем вопросам, что мы можем,
не поступаясь своей точкой зрения, вести конструктивный диалог
и углублять наши общие знания».
Финский писатель и журналист. Живет и работает в городе
Рованиеми. Лауреат Государственной премии Финляндии в области
распространения информации
Вейкко Эрккиля
271
Основные работы кандидата исторических наук,
научного сотрудника ПетрГУ Э.П. Лайдинена
Монографии
1. Заложники Зимней войны. Интернированные финны на террито¬
рии Калевальского района Советской Карелии в период Зимней
войны 1939-1940-х годов. Петрозаводск: Петрозаводский универ¬
ситет, 2004. (В соавторстве с С. Г. Веригиным и Ю. Кямяряйненом)
2. Финская разведка против Советской России. Специальные служ¬
бы Финляндии и их разведывательная деятельность на Северо-
Западе России (1914-1939). Петрозаводск, 2004. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
3. Talvisodan panttivangit. Internoidut suomalaiset Neuvosto-Karjalan
Kalevalan piirin alueella vuosien 1939-1940 talvisodan aikana.
Helsinki; Pietari; Petroskoi: Johan Beckman Institutu, 2006. (В соав¬
торстве сС.Г. Веригиным и Ю. Кямяряйненом)
4. Органы безопасности Карелии. Исторические очерки. Воспоминания.
Биографии. В честь 90-летия органов безопасности Карелии.
Петрозаводск: Скандинавия, 2008. (Коллективная монография)
5. Vihollisen selustassa. Päämajan tiedustelu Neuvosto-Karjalassa
1939-1944. Keuruu: Otavan Kirjapaino Oy, 2010. (В соавторстве
с Э. Элфенгреном и M. Косоненом)
6. Vakoilua itärajan takana. Yleisesikunnan tiedustelu Neuvosto-
Karjalassa 1918-1939. Helsinki: Minerva, 2012. (В соавторстве
с Э. Элфенгреном)
Статьи (на русском языке)
1. Под «крышей» военных атташе. Финская разведка в Москве //
Новости разведки и контрразведки. 1996. № 11. С. 1-8.
3. Националистическое движение в современной Финляндии //
Север. 1999. № 2. С. 126-130.
4. Финская военная контрразведка // Север. 1999. № 9. С. 93-103.
5. Радиоразведка Финляндии // Север. 2000. № 10. С. 95-106.
6. Финская разведка и советско-финляндская война. 1939-1945 //
Научно-практическая конференция «Вторая мировая война и Каре¬
лия». Петрозаводск, 2001. С. 14-20.
7. Финская разведка в советско-финляндской войне 1939-1940 гг. //
Материалы научно-практической конференции «Военная исто¬
272
рия России: проблемы, поиски, решения». Сборник статей. СПб.,
2001. Выпуск I. С. 50-53.
8. Интернированные финны в Карелии. 1939-1940 гг. // Советско-
финляндская война 1939-1940 гг. Материалы международ¬
ной научно-практической конференции (16-17 марта 2002 г.).
Петрозаводск, 2002. С. 58-62.
9. Российско-финляндская граница в 1990-х гг. // Россия и страны
Северной Европы: из истории приграничных отношений в XVI-
XX вв.: Материалы международной научно-практической кон¬
ференции (17 августа 2002 г., Питкяранта). Петрозаводск, 2003.
С. 77-80.
10. Финские разведывательные школы в 1941-1944 гг. // Научная
конференция «Исторические чтения наул. Андропова, 5. История
органов безопасности». Материалы докладов. Петрозаводск,
2003 г. 21 апреля. С. 21-23.
11. Сортавала— финский разведывательный центр в Северном
Приладожье в 1918-1944 гг. // Сортавальский исторический
сборник. Материалы I международной научно-просветительской
краеведческой конференции «370 лет Сортавале». Петрозаводск:
Издательство ПетрГУ 2005. Выпуск I. С. 170-176.
12. Деятельность разведывательно-диверсионных групп финской ар¬
мии на территории Карелии в 1941-1944 гг. // Европейский Север
в судьбе России. XX век (к 80-летию профессора А.А. Киселева).
Сборник научных статей. Мурманск: Мурманский государствен¬
ный педагогический университет, 2006. С. 145-150.
13. Становление органов ЧК-ГПУ в Пудожском уезде (1918-1922) //
Историко-культурные традиции малых городов Русского Севера.
Материалы региональной научной конференции (7-9 сентября
2006 г.). Петрозаводск: Институт языка, литературы и истории
КарНЦ РАН, Пудожский районный историко-краеведческий му¬
зей им. А.Ф. Кораблева, 2006. С. 266-274.
14. НКВД-НКГБ против генерала Араюри (террор НКВД-НКГБ в годы
Великой Отечественной войны) // Сборник «История и культурное
наследие Северного Приладожья: взгляд из России и Финляндии.
Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2007. С. 145-151.
15. Чекист О.К. Кантер: эпизоды биографии // Вопросы истории
и Европейского Севера. Россия и Финляндия от Средневековья
до середины XX века. Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2007.
С. 190-210.
16. Совместные операции финской и германской разведок против
СССР в 1941-1944 гг. // Научная конференция «Исторические
273
чтения на ул. Андропова, 5. История органов безопасности».
Материалы докладов. Петрозаводск, 2008.
17. Реорганизация НКВД КФССР в первой половине 1941 года //
II межрегиональная научно-практическая конференция, посвя¬
щенная 85-летию образования Министерства внутренних дел
Республики Карелия (4-5 сентября 2008 года). Материалы докла¬
дов. Петрозаводск, 2008.
18. Хроника преследования (судьба семьи А.Ф. Нуортева) // Ученые
записки Петрозаводского государственного университета. Обще¬
ственные и гуманитарные науки. 2009. № 8 (102), август. С. 25-30.
19. Органы государственной безопасности Карелии в советско-фин¬
ляндской войне // Ученые записки Петрозаводского государ¬
ственного университета. Общественные и гуманитарные науки.
2009. № 10 (104), ноябрь. С. 19-26.
20. Советско-финляндская война и оперативная деятельность
Управления пограничных войск НКВД Карельского округа //
Ученые записки Петрозаводского государственного универси¬
тета. Общественные и гуманитарные науки. 2010. № 1 (106), фев¬
раль. С. 47-52.
21. История терийокского правительства в финляндской истори¬
ческой литературе // Политическая история и историография.
От античности до современности. Петрозаводск: Издательство
Петрозаводского государственного университета, 1994. С. 115-
122. (В соавторстве с С. Г. Веригиным)
22. Интернированные финны // Север. 1995. № 3. С. 91-102. (В соав¬
торстве с С. Г. Веригиным)
23. Финская разведка // Север. 1997. № 4. С. 95-99. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
24. Финский шпионаж и политические репрессии на Северо-Западе
России в 1920-1930-е гг. // Политический сыск в России: история
и современность. СПб.: Издательство Санкт-Петербургского
университета экономики и финансов, 1997. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
25. Деятельность финских спецслужб на Северо-Западе России в 1920-
1930-е годы // Северная Европа. Проблемы истории. М.: Наука.
1999. Выпуск 3. С. 181-194. (В соавторстве с С. Г. Веригиным)
26. Финский шпионаж: мифы и реальность // Игра на чужом по¬
ле. Сборник. ЦОС ФСБ России. М.: ООО «Издательство ACT»;
ЗАО «ЛГ Информэйшн Труп», 2001. С. 125-137. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
274
27. Агентурная разведка армий фашистской Германии и Финляндии
на Северо-Западе Советского Союза в 1941-1944 гг. // Подвигу
жить в веках. Материалы военно-исторической конференции,
посвященной 60-летию Победы советского народа в Великой
Отечественной войне 1941-1945 гг. Петрозаводск: Verso, 2005.
С. 81-88. (В соавторстве с С. Г. Веригиным)
28. Создание Карельского областного отдела ГПУ // Карелия. 2004,
июнь. (В соавторстве с А. П. Тигушкиным)
29. Сантери Нуортева: политик, дипломат // Курьер Карелии. 2009.
26 марта. С. 7 (В соавторстве с Армасом Машиным)
30. Под гнетом оккупации // Ленинская правда. 2010 г. 27 апреля.
С. 4. (В соавторстве с С. Г. Веригиным)
31. СССР и Финляндия в 1941-1944 гг.: неизученные аспекты во¬
енного противостояния (коллаборационизм в оккупированной
Карелии) // Российская история. 2009. № 3. С. 90-103. (В соавтор¬
стве с С. Г. Веригиным и Г. В. Чумаковым)
32. Человек в жерновах войны // Курьер Карелии. 2009. 3 сентября.
С. 7. (В соавторстве с Армасом Машиным)
33. Карельская егерская бригада // Карелия. Энциклопедия.
Петрозаводск: Издательство ПетроПресс, 2009. Т. 2. С. 30-31.
(В соавторстве с С. Г. Веригиным)
34. Матсон Эйолф Георг // Карелия. Энциклопедия. Петрозаводск:
Издательство ПетроПресс, 2009. Т. 2. С. 199. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
35. Финны в воинских формированиях Советской России (1918—
1940 годы) // Российские финны: вчера, сегодня, завтра. Мате¬
риалы межрегиональной конференции, посвященной 20-ле-
тию Ингерманландского союза финнов Карелии. Петрозаводск:
Карельский научный центр РАН, 2010. С. 50-63. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
Статьи (на иностранных языках)
1. Suomen sotilasattasealaitoksen vaiheita // Carelia. 1996. N5. S. 118-125.
2. Suomen tiedustelu talvisodassa // Carelia. 2002. N 2. S. 144-145
3. Venäjän partisaanitoiminta on histiriallinen kysymys // Sompio
(Rovaniemi). 30.09.2002. S. 8.
4. Suomalaiset tiedustelukoulut 1941-1944 // Sotahistoriallinen aika¬
kauskirja. 2003. N 22. S. 218-236.
275
5. Suomen siviilejä Karjalan erikoisleireilla 1939-1940 // Carelia. 2004.
N6. S. 136-140.
6. Suomalaiset tiedustelukoulut 1941-1944 // Karjalan Sanomat. 2004.
Huuhtikuuta.
7. Aurora-ryhman agentit vaanivat kenraali Arajuurta. Karjalais-
suomalaisen neuvostotasavallan NKGB terrorityöstä. (Русский ва¬
риант «Несостоявшееся покушение») // Статья опубликована
в финском военном журнале Sotilas 01.2007. S. 22-24.
8. Suomen armeijan 4. erillinen tiedustelupataljoonan tiedustelu-ja hä-
vityspartioiden toiminta Karjalan alueella vv. 1941-1944 // Carelia.
2007. N 1. S. 22-24.
9. Suomalaiset sotavangit Karjalan rintamalla vuosina 1941-1944 //
Carelia. 2007. N 10. S. 148-150.
10. "Islam voittaa alaa Suomessa?” («Исламизация Финляндии?») //
Carelia. 2008. N 10. S. 138-141.
11. Saksalaisten neuvostosotavankileirit Karjalan pohjoisosissa ja Pohjois-
Suomessa 1941-1944 // Sotavangit ja internoidut. Kansallisarkiston
artikkelikirja. Lars Westerlund (toim.). Helsinki: Oy Nord Print Ab,
2008. S. 123-138.
12. Neuvosto-Karjalan suomalaisväestön oppositiohenki jatkosodan
alkukuukausina // Sotalasaikakauslehti. 2012. N 8.
13. Internoidut suomalaiset 1939-1940 // Carelia, 1996. N 2. S. 100-106.
(В соавторстве сС.Г. Веригиным)
14. Partisanien liikehdinnän erityispiirteitä Karjalassa vuosina 1941-1944
// Carelia. 2002. N 11. S. 27-130. (В соавторстве сС.Г. Веригиным)
15. Vaiennetut sotilahat // Uhtuan Uutiset. 2004. N 2. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
16. Kollab oraat ion ongelma ja vainot Karjalassa // Kaarjalan Sanomat.
2004. 15. huuhtikuuta. (В соавторстве с С.Г. Веригиным)
17. Kollabraation ongelma Karjalassa Suomen miehityksen aikana (1941—
1944) // Kieli-historia-kulttuuri. Venäjän kulttuurin ja kielen koulutus.
Kajanin opettajankoulutusyksikkö Oulun yliopisto. 2005. (В соавтор¬
стве сС.Г. Веригиным)
18. The issue of collaborationism in Karelia during World War II //
Migration — Industrialisation — Regionalisation. The Use and Abuse
of History in the Barents Region II. Ed. Lars Elenius. Lulea University
of Tehnology, Lulea, Sweden 2004. S. 205-213. (В соавторстве
с С.Г.Веригиным)
19. Peoples commissariat of internal affrais and Niva hydroelektric power
plant on the Kola peninsula in the early 1930s // The Industrialisation
276
Process in the Barents Region. Ed. Lars Elenius. S. 76-89. Lulea
University of Tehnology, Lulea, Sweden 2004. (В соавторстве
с С. Г. Веригиным)
20. Santeri Nuorteva: politiikko ja diplomaatti // Carelia. 2009. N 4.
S. 132-136. (В соавторстве с Армасом Машиным)
21. Mies kohtalon pyörteissä // Carelia. 2009. N 9. S. 134-136. (В соавтор¬
стве с Армасом Машиным)
Тезисы, выступления
1. Комитетпо делам финских перебежчиков в Карелии (1925-1929 гг.) //
XIII конференция по изучению истории, экономики, литерату¬
ры и языка Скандинавских стран и Финляндии. Петрозаводск.
14-15 сентября 1997. Тезисы докладов. М.: Петрозаводск, 1997.
С. 20-23.
2. Особенности оперативной обстановки на Карельском перешейке
в 1922-1927 гг. // Научно-практическая конференция «Исторические
чтения наул. Андропова, 5. История органов безопасности». Тезисы
докладов. Петрозаводск, 2001. С. 8-9.
3. Сортавала — финский разведывательный центр в Северном При-
ладожье в 1918-1944 гг. // Сортавала: страницы истории (к 370-ле-
тию основания города). Тезисы докладов I международной на¬
учно-просветительской краеведческой конференции (20-21 июня
2002 года, г. Сортавала). Петрозаводск, 2002. С. 42-45.
4. Сотрудники карельской милиции в борьбе с терроризмом //
Бюллютень Управления по кадровой и воспитательной работе
МВД Карелии. Специальный выпуск № 8 по материалам Первой
республиканской научно-практической конференции, посвя¬
щенной 200-летию МВД России, «История охраны правопорядка
в Карелии. 1600-2000 гг.». Тезисы докладов. Петрозаводск, 2002.
С. 13-16.
5. Финские разведывательные школы в 1941-1944 гг. // XV конфе¬
ренция по изучению истории, экономики, литературы и языка
Скандинавских стран и Финляндии. Москва. 23-26 июня 2004.
Тезисы докладов. М.: Институт всеобщей истории РАН, 2004.
Часть I. С. 42-43.
6. Переселение из Мурманской области в Карелию в 1940 г. //
Международные отношения на севере Европы и Баренцев ре¬
гион: история и историография. Тезисы докладов и сообщений
Международного научного семинара 19-20 мая 2007 г. Мурманск,
2007. С. 34-36.
277
1. ФИНСКАЯ ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА
И СОВЕТСКАЯ КОНТРРАЗВЕДКА
В 1920—1930-Е ГГ.
Хроника преследования
(судьба семьи А. Ф. Нуортева)
29 июня 1881 года в семье Нюбергов родился пятый ребенок, ко¬
торого назвали Александером. Отец — телеграфист Клаус Фредерик
Нюберг, родом из известной шведской семьи, в которой были извест¬
ные ученые, политики, деятели культуры и военные. Мать — русская
еврейка из Курска Анна Александровна Сахарова, дочь курского
полицмейстера. В семье Нюбергов поддерживался культ России, что
было связано не только с тем, что мать была родом из России, но и с
тем, что отец в молодости служил младшим офицером в русской ар¬
мии, а затем работал чиновником на железной дороге Курск — Азов,
где и познакомился со своей будущей женой.
В 1906 году, во время кампании феннофильства, А. Нюберг примет
финские имя и фамилию — Сантери Нуортева. В России он известен
как Александр Федорович Нуортева.
В 1891 году семья из Выборга переехала в Хельсинки, и Александер
пошел в шведскую гимназию. Однако в 1898 году по материаль¬
ным причинам он уходит из 6-го класса гимназии и идет работать.
Работал на судах загранплавания, преподавателем, журналистом
[3]. В дальнейшем он учился на историко-философском факультете
Хельсинкского университета, сдал экзамены на преподавателя, рабо¬
тал учителем, журналистом и редактором ряда газет.
В 1905 году Нуортева женился на учительнице Ирене Софии
Густафссон, которая в конце января 1909 года умерла в г. Турку, а че¬
рез три дня после смерти жены умерла дочь Кертту. С новой женой
Санни Туомисто Нуортева познакомился в Тампере. Она по профес¬
сии ткачиха, однако в Тампере увлеклась театром и играла на сцене.
В 1910 году у них родился сын Пентти, позже в США появятся дочь
Кертту и сын Матти [24; 20, 61, 73].
В 1902 году А. Нуортева начал изучать марксистскую литературу
и вскоре занялся политикой, вступив в октябре 1904 года в Социал-
демократическую партию Финляндии [3]. Молодой политик учится,
повышает образование. Его, журналиста, редактора и оратора, назы¬
вали «восходящей звездой» партии.
278
В начале XX века в финском обществе спорили: к чему надо стре¬
миться Финляндии? Одни выступали за расширение прав автоно¬
мии, другие — за полную независимость. Нуортева полагал, что
Финляндия должна оставаться в составе России. Избираясь депу¬
татом Финляндского сейма, он стоял на социал-демократических
позициях, выступал за сотрудничество с буржуазией и не признавал
революционных форм классовой борьбы. Коллеги по парламенту,
будущие основатели компартии Финляндии (О. Куусинен, Ю. Сирола,
К.Маннер), называли его ревизионистом [24; 65].
В 1924 году нарком иностранных дел Г. Чичерин скажет в беседе
с послом Швеции, что Нуортева хороший политик, но скорее соци¬
ал-демократ, нежели коммунист, и он склонен к оппортунизму, что
вызывает проблемы. Его правые взгляды отмечал и шведский посол
в Москве. У Нуортева не было тесных связей с финскими коммуни¬
стами, которые несколько сторонились его. Он не принимал участия
в гражданской войне в Финляндии, в создании финской компартии.
В члены ВКП(б) Нуортева был принят с зачетом партийного стажа
с 1904 года [3], [24; 167, 183].
Преследование специальных служб
Несмотря на умеренность взглядов и приверженность легальной
политике, у Нуортева неизменно возникали проблемы с властями
стран, где он жил и работал. Они начались в Финляндии, когда
он резко критиковал в прессе царскую власть. 20 февраля 1909 го¬
да Нуортева приговорили к 6 месяцам заключения по обвинению
в «оскорблении его императорского Величества». В декабре 1911 го¬
да во избежание нового тюремного срока он с гражданской женой
Санни Туомисто и маленьким сыном уезжает в США. Однако 24 ян¬
варя 1912 года его заочно присудили к 7 месяцам лишения свободы
[14], [24; 53-54].
В Америке Нуортева работал в социалистической прессе, в 1918 го¬
ду был полпредом Финляндского революционного правительства, а с
мая 1918 года и Советской России в США и одновременно одним из
организаторов «Информационного бюро Советской России», кото¬
рое выступало против иностранной интервенции и за признание
Республики Советов. Он предпринимает меры по налаживанию ди¬
пломатических отношений Советской России с США и развитию вза¬
имовыгодных экономических связей, занимается закупкой техники,
продовольствия [23], [16].
В связи с деятельностью в пользу Советской России Нуортева стал
объектом интереса американской разведки. Агенты разведки отсле¬
живали его выступления по стране, он задерживался американскими
властями. В архивах американской военной разведки сохранилось
279
немало докладов о нем. Их содержание противоречиво: от «не пред¬
ставляет опасности» до «крайне опасен». В рапортах Нуортева на¬
зывают человеком, принесшим в США коммунизм и пытавшимся
совершить революцию. По мнению американской военной разведки,
Нуортева является одной из центральных фигур, повлиявших на
создание коммунистического движения США [14], [24; 102-104,428].
В январе 1920 года представитель Советской России в Англии
Л. Б. Красин предложил Нуортева быть своим помощником для на¬
лаживания экономических отношений с Англией. 24 июня 1920 года
Нуортева прибыл из США в Великобританию. Однако еще до при¬
бытия Нуортева американская разведка предупредила своих англий¬
ских коллег об отъезде из США «опасного смутьяна». В документах
Скотланд-Ярда он значился в списках «опасных международных ком¬
мунистов». Специальный политический отдел Скотланд-Ярда быстро
установил прибытие «смутьяна» в страну, а также выявил его связи
с местными коммунистами. Английское правительство подозревало,
что деятельность Нуортева выйдет за рамки закона, поэтому в нача¬
ле июля он был задержан и около недели провел в местной тюрьме.
12 июля 1920 года было принято решение о высылке Нуортева из ко¬
ролевства в Советскую Россию через Данию, так как он «не соблюдал
правил пребывания иностранцев в стране» и «прибыл в страну с не¬
официальными документами» [3], [24; 120, 124-125].
Дания возвратила его в Англию, где он опять был арестован, и в
конце концов, как пишет в автобиографии сам Нуортева, его «на
миноноске, посланной тт. Каменевым и Милитиным, доставили
в Ревель, откуда приехал в Москву» [3].
Решение о высылке Нуортева обошло весь мир. Госдеп США за¬
явил, что не хотел бы, чтобы Нуортева вернулся в США. Военная раз¬
ведка США направила в филиалы ориентировку с предупреждением
об опасности возвращения Нуортева в страну. Обсуждался вопрос
о высылке Нуортева в Финляндию и Советскую Россию, в конце кон¬
цов по политическим причинам его выслали через Таллин в Москву,
куда хотел и сам Нуортева [24; 124-125].
4 августа 1920 года Нуортева был назначен начальником отдела
стран Антанты и Скандинавии Наркомата иностранных дел, переиме¬
нованного позже в отдел англо-романовских стран НКИД, который
он возглавлял в 1923-1924 годах [3]. Во многом это объясняется его
обширными международными связями, знанием языков, хорошими
контактами с большевиками. Как справедливо отмечает финский исто¬
рик А. Костиайнен, у него были и другие «заслуги»: оказание помощи
Ленину в побеге через Финляндию в 1907-1908 годах, политическая дея¬
тельность в Финляндии, активная работа в пользу большевиков в США
в качестве оратора и пропагандиста, работа дипломатом и торговым
280
представителем в пользу России. А. Нуортева стоял у истоков установ¬
ления дипломатических отношений Советской страны с Финляндией
и Швецией. По данным финской разведки от 29 декабря 1921 года,
его кандидатура рассматривалась в качестве представителя России
в Хельсинки [14], [24; 132-134]. В 1922-1923 годах А. Ф. Нуортева рабо¬
тал наркомом просвещения Карелии. Но Карелия для него была тесной,
в Москве понимали, что Нуортева — фигура международного значения,
и в мае 1923 года ЦК ВКП(6) отозвал Нуортева в Москву в Наркомат
иностранных дел. Его назначили начальником англо-романовского
отдела [3], [24; 151-152]. Попытки направить его на загранработу окан¬
чивались неудачей: Канада, Великобритания, Норвегия отказывали во
въезде в страну. И тем не менее в 1924 году Нуортева направили на ра¬
боту в Швецию в качестве руководителя советского информационного
агентства РОСТ (позже ТАСС).
14 августа 1924 года Нуортева с семьей прибыл в Стокгольм.
Шведская сторона рассматривала его как «опасного коммуниста»,
подозревала в причастности к аппарату Коминтерна, считала, что
он вмешивается во внутренние дела Швеции. За ним сразу же уста¬
новили наблюдение, и уже 16 августа первый полицейский рапорт
ушел в МИД Швеции. В нем сообщается о предыдущей деятельности
Нуортева в США и Советской России. В последующих рапортах об¬
ращается внимание на возможную причастность Нуортева к работе
в Шведской компартии. После встреч с местными коммунистами
полиция ужесточила контроль за Нуортева, инспектора полиции
вызвали Нуортева на допрос. Его допрашивали в том числе о дея¬
тельности в США и аресте в Англии. В написанном рапорте делается
вывод о том, что Нуортева является опасным человеком. По просьбе
МИД Швеции во избежание напряженности между странами НКИД
Советской России отозвал Нуортева в Москву, и 5 октября 1924 года
он через Таллин отбыл из Швеции [24; 163-165]. Отзыв Нуортева из
Стокгольма решил проблему, но при этом А. Ф. Нуортева стал размен¬
ной монетой двух стран — СССР и Швеции.
Как реагировали спецслужбы Финляндии на появление Нуортева
в соседней стране? Следует учитывать, что как самостоятельные под¬
разделения разведка и контрразведка в Финляндии появились в ав¬
густе 1919 года. До этого они входили в состав 3-го отдела финского
генштаба.
Уже в октябре 1920 года Центральная сыскная полиция (ЦСП) —
орган финской контрразведки и тайной полиции — в своих докумен¬
тах отмечала участие Нуортева в мирных российско-финляндских пе¬
реговорах, однако его роль была незначительной: на переговорах он
был «временным помощником» [24; 133]. Предположительно в конце
1920 года ЦСП завела на А. Ф. Нуортева досье за № 135. Это говорит
281
о внимании, которое финская спецслужба уделяла ему: он был всего
лишь 135-м человеком, на которого ЦСП завела личное досье. Одним
из первых документов в досье является информация финской во¬
енной разведки, направленная 29 декабря 1920 года сотрудниками
5-го (агентурного) отдела генштаба Р.Хейкелем и Э.Малмбергом [13;
35] в финскую контрразведку. В документе сообщается, что финская
разведка получила данные из Москвы о том, что «представителем
России в Хельсинки или на другую высокую должность планируется
направить специалиста по Финляндии Сантери Нуортева...». Дело
открывается анкетой на А. Ф. Нуортева, в ней приводятся и мате¬
риалы царской полиции о его судимости [14]. По нашему мнению,
финская сторона отслеживала деятельность Нуортева в Советской
России и обменивалась информацией с западными (по крайней ме¬
ре, со шведскими) коллегами. Так, вскоре после приезда Нуортева
в Швецию шведский посол в Хельсинки В.Багген направил в ЦСП
информационное сообщение, в котором содержались общие сведе¬
ния о деятельности Нуортева, особенно о работе в США. Другое со¬
общение поступило из хельсинкского посольства в начале сентября
1924 года. В нем говорилось о том, что, по полученным из финских
кругов Швеции данным, Нуортева является крайне опытным и опас¬
ным человеком, о чем говорит и его работа в других странах. Далее
сообщалось, что он опаснее других красных финнов и что его мож¬
но сравнить с О. В. Куусиненом. Если разрешить остаться Нуортева
в Швеции, подчеркивалось в сообщении, то он может стать одним из
руководителей красных финских беженцев. В свою очередь, шведов
больше интересовали данные о прошлом Нуортева [24; 165-166].
Специальные службы ряда государств (царской России, США,
Великобритании, Швеции, Финляндии) повсюду преследовали
А. Ф. Нуортева «как опасного для безопасности государства пре¬
ступника», «как опасного деятеля международного коммунистиче¬
ского движения». Они боялись его революционной деятельности
и вмешательства Коминтерна во внутренние дела своих стран. Это
отражает общее настроение западных стран в то время: СССР и лиц,
находившихся у него на службе, подозревали в распространении
большевистской революции за рубеж. С этими подозрениями были
связаны и многие предубеждения. Зачастую спецслужбы преувели¬
чивали революционную деятельность Нуортева, и в большей части
подозрения в его отношении были необоснованы, его преследовали
только за убеждения [24; 158, 166-167].
Нуортева подвергся испытаниям и в Советской России: 19 марта
1921 года он был арестован ВЧК. Вскоре информация о его аресте
разошлась по миру. Финский МИД получил об этом телеграмму из
Москвы 22 марта 1921 года. На Западе высказывались различные
282
версии причин ареста: шпионаж в пользу Великобритании, причаст¬
ность к заговору против советского правительства, халатность в де¬
лах, спекулятивные аферы его подчиненных. Высказывалось предпо¬
ложение о том, что основанием для ареста послужила информация,
полученная советской стороной от американцев [24; 135-138].
В автобиографии Нуортева о причинах ареста пишет в одном абза¬
це: «В этот день (19 марта 1921 года.— Э.П.) был арестован, поскольку
мне известно, в результате злостных и бессмысленно-ложных наветов
неких товарищей, прибывших из Америки, с которыми у меня были
расхождения по организационным вопросам». Создается впечатле¬
ние, что он и сам не знал, почему был арестован [3].
Впервые в России о причинах его ареста написал А. М. Плеханов
в своей книге «Дзержинский. Первый чекист России» [22; 423], ос¬
новываясь на материалах Российского государственного архива со¬
циально-политической истории. Плеханов пишет, что «19 марта
1921 года ВЧК арестовала Нуортева по обвинению в шпионаже».
В связи с его жалобой на необоснованность ареста была создана
особая комиссия ЦК РКП(б), которая вынесла заключение, что «ВЧК
имела достаточно оснований не только для задержания Нуортева,
но и для содержания его под стражей на все время предварительно¬
го следствия до выяснения всех обстоятельств дела». ВЧК обвинил
Нуортева в том, что тот принял на пост секретаря отдела стран со¬
гласия и Скандинавии агента английской полиции В.Б.Вильмся
(Клерман) (арестованного 19 марта по одному делу с Нуортева),
который должен был вскрывать всю, в том числе секретнейшую,
переписку; не докладывал руководству по ряду важных дел; из его
кабинета неоднократно на несколько дней пропадали секретнейшие
документы в оригинале; Нуортева о пропаже знал, но никогда об этом
не сообщал в ВЧК; он поддерживал тесную связь с представителями
правительства Финляндии, неоднократно тайно встречаясь на част¬
ных квартирах с секретарем миссии. У Нуортева было обнаружено
значительное количество материалов из-за границы, находившихся
у него до месяца и предназначенных для ВЧК для принятия мер про¬
тив шпионов. В его кабинете обнаружена сводка о дислокации частей
Красной Армии на 20 февраля 1921 года и др. [22; 413-415].
26 марта 1921 года председатель ВЧК информировал Ленина
о предъявлении обвинения Нуортева. В этот же день было проведено
совещание о работе НКИД, на котором признали необходимым ис¬
следовать ведение дела в этом комиссариате, направив туда специ¬
ально созданную комиссию из пяти человек, а Ф. Э. Дзержинскому по¬
ручили «провести через ЦК РКП образование указанной комиссии»,
в состав которой от ВЧК включить Давыдова, Могилевского и Ягоду.
Однако «дело Нуортева» закончилось ничем. 23 января 1922 года его
283
было решено освободить из-под стражи, а в дальнейшем следствие по
делу было прекращено. В сентябре комиссия ЦК РКП(б) реабилити¬
ровала Нуортева [22; 415].
Можно предположить, что ВЧК воспользовалась ситуацией для
наведения порядка в НКИД, избавления от нежелательных лиц и уста¬
новления контроля над наркоматом. Однако цель ареста Нуортева
можно будет узнать только после изучения материалов о нем, воз¬
можно хранящихся в Центральном архиве ФСР России.
Сразу же после освобождения в марте 1922 года Нуортева направи¬
ли в Карелию, где он проработал с перерывом до 1929 года. Нуортева
пользовался большим уважением и доверием в Карелии. Он был нар¬
комом просвещения, руководил внешней торговлей Карелии, был чле¬
ном президиума Карельского обкома ВКП(б). По партийной линии он
занимался агитацией и пропагандой, был редактором 5 газет. В декабре
1924 года первый «всекарельский староста» А. Шотман был отозван
на работу в Москву, и Нуортева был избран руководителем Советской
Карелии. Одновременно он стал членом президиума Карельского об¬
кома партии. Возглавляя ЦИК Карелии в 1924-1927 годах, А. Нуортева
поддерживал тесный контакт с высшим руководством СССР, исполь¬
зуя это на благо республики [1], [2], [3], [4], [21], [24; 145-147,167-170].
Во второй половине 1920-х годов здоровье Нуортева стало резко
ухудшаться. 31 марта 1929 года он умер в одной из ленинградских
больниц. Имя второго «президента» Карелии с началом сталинских
репрессий оказалось на долгие годы забыто. Доживи он до них, воз¬
можно, встретился бы в лубянских подвалах со многими из прежних
товарищей...
Являясь известным деятелем международного рабочего движения,
А. Нуортева стоит на одном уровне с О. В. Куусиненом и Э. Гюллингом.
Его всюду преследовали за убеждения, хотя он не был ярым больше¬
виком и сторонником великой коммунистической идеи и был склонен
к компромиссам, за что его и считали ревизионистом. Не менее трагич¬
на и судьба семьи А. Нуортева.
Его вдова, актриса Санни Нуортева, умерла после войны
в Казахстане, куда переехала к дочери Кертту в 1941 году.
Сама Кертту, журналистка по образованию, в 1934 году была при¬
нята на службу в советскую военную разведку референтом финского
сектора разведывательного отдела Л ВО. В 1934 году она совершила
разведпоездку в Финляндию. В августе 1937 года ее арестовали, и че¬
рез год Особое совещание НКВД СССР приговорило ее к трем годам
принудительных работ за совершение преступления по ст. 58-12
(недоносительство о контрреволюционной деятельности) и ст. 121
(раскрытие госсекретов) УК РСФСР. С учетом включения в срок на¬
казания периода предварительного следствия 16 августа 1940 года ее
284
освободили из концлагеря в Казахстане, и она переехала к мужу Льву
Варшавскому, освобожденному из лагеря и принятому на работу
в НКВД г. Алма-Ата. Но отношения супругов не сложились, и они
разошлись [15], [26; 10-12].
С началом войны Кертту рвалась на фронт, но НКВД, забыв о ее су¬
димости, в конце ноября направил ее во внешнюю разведку. С 30 де¬
кабря 1941 года до конца марта 1942 года Кертту Нуортева получала
разведподготовку в Куйбышеве и Москве. Ей дали оперативный
псевдоним Эльвина и готовили для ведения нелегальной разведки
в Финляндии. Перед ней был поставлен ряд задач, в частности ру¬
ководство агентурной сетью разведки НКВД, сбор информации во¬
енного, политического и экономического характера [15], [26; 16-18].
В ночь с 29 на 30 марта 1942 года Кертту, с документами на имя
Элина Сигрид Хямяляйнен и Сиркка Хелминен, на самолете пере¬
бросили в Финляндию. 16 апреля 1942 года она устроилась на курсы
косметологов в «Парижский салон» в Хельсинки. Кертту приступила
к выполнению задания, однако успела сделать немного. 7 сентября
1942 года ее задержали сотрудники хельсинкского филиала отдела
надзора (военная контрразведка), дело вел лично шеф филиала Пааво
Кастари. На ежедневных допросах она твердо придерживалась отра¬
ботанной легенды [15], [26; 63, 115, 154].
Поворотным моментом этой истории стал день 1 марта 1943 го¬
да. Именно тогда П. Кастари организовал в кабинете ресторана
Хельсинки встречу К. Нуортева с бывшим генеральным секретарем
компартии Финляндии Арво Туоминеном. В ходе многочасовой бесе¬
ды Туоминен на основе своего опыта разъяснил изменение больше¬
визма в период правления Сталина, характер Зимней войны и место
СССР и Финляндии в мировой войне. Разговор двух идейных про¬
тивников закончился победой Туоминена. Кертту сделала выбор и на
следующий день начала давать признательные показания [26; 162].
К. Нуортева рассказала о полученном задании, раскрыла агентур¬
ную сеть внешней разведки СССР в Финляндии, способы связи и пр.
Кроме того, она рассказала о десятках финских коммунистов, рас¬
стрелянных в СССР. Военная контрразведка использовала ее и в про¬
пагандистских целях. В июне 1943 года К. Нуортева и Арво Туоминен
совместно написали статью «Дорога в Катынь финских коммунистов,
перебравшихся в СССР». Весной 1944 года она под псевдонимом
Ирья Ниеми написала книгу «Советская воспитанница», в которой
рассказала о своей жизни в СССР в 1930-х годах [15], [28], [29].
Несмотря на сотрудничество с финским следствием, суд при¬
говорил Кертту Нуортева к высшей мере наказания. За помилова¬
ние К. Нуортева выступили ее родственники в Финляндии и Пааво
Кастари, который к этому времени стал начальником государственной
285
полиции. Последний 26 августа 1944 года письменно обосновал необ¬
ходимость помилования. Однако война закончилась, и после заключе¬
ния перемирия 26 сентября 1944 года Кертту освободили и передали
в СССР [26; 168].
К. Нуортева жила в г. Петропавловске (Казахстан). 30 августа
1947 года ее приговорили по ст. 58- 1а УК Казахской ССР к 10 годам
лишения свободы. С 3 ноября 1947 года она отбывала заключение
в г. Караганде, откуда 28 февраля 1951 года ее перевели в лагерь
Песчаный. 22 октября 1954 года ее освободили, и она поселилась в г.
Караганде, где умерла 29 августа 1963 года [26; 167-169].
Репрессированы были и два ее мужа: Ялмари Ахо (настоящее имя
Армас Силтанен), красный офицер, и Лев Варшавский, журналист
газеты «Ленинградская правда», позже сотрудник НКВД.
Старший сын А. Ф. Нуортева — Пентти Александрович Нуортева —
после смерти отца жил в Петрозаводске и работал шофером автоба¬
зы, занимаясь перевозками товаров в пограничные районы. После
ареста сестры и ее мужа местные органы НКВД проявили интерес
к П. А. Нуортева. В конце лета 1938 года НКВД Карелии отказал ему
в выдаче пропуска для въезда в пограничные районы, и он вынужден
был уволиться с работы, так как она была связана исключительно с по¬
ездками в погранрайоны. С 29 сентября 1938 года работал водителем
на станции скорой помощи горздравотдела. После этого НКВД трижды
«сигнализировал» партийным органам о политическом облике канди¬
дата в члены ВКП(б) с 1931 года П. Нуортева. 4 января 1939 года на пар¬
тийном собрании первичной парторганизации автобазы «Карелавто»
(где П. Нуортева не работал уже более 3 месяцев) он был исключен из
кандидатов в члены ВКП(б) за то, что «продолжал поддерживать связь
со своей сестрой — человеком, репрессированным органами НКВД,
сомнительным с точки зрения политического доверия, проявлял пас¬
сивность в партийной жизни и дисциплине, повышением своего по¬
литического уровня не занимался» [5].
В дальнейшем он с младшим братом Матти работали водителя¬
ми на «скорой помощи». В конце сентября 1941 года они в порядке
общей эвакуации были направлены из Петрозаводска на барже в г.
Вытегру. В пути следования баржа была выброшена на берег и за¬
хвачена финскими войсками. Все находившиеся на барже люди бы¬
ли направлены в дер. Верхручей Шелтозерского района. 8 октября
1941 года Пентти и Матти Нуортева после побега из оккупированной
финнами территории на лодке через Онежское озеро были задержаны
НКВД в с. Шала по подозрению в шпионаже. 23 ноября 1941 года их
освободили, и они добровольно изъявили желание «на выполнение
специальных заданий в тылу врага и готовность жертвовать жизнью
за советскую власть». Учитывая, что они свободно владели русским,
286
английским и финским языками, их планировали использовать для
выполнения индивидуальных разведывательных заданий [8], [13].
После непродолжительной подготовки Пентти и Матти Нуортева
направили в тыл противника. 4 февраля 1942 года они на лыжах через
Онежское озеро вышли в район Лимосаари (Заонежье), откуда им пред¬
стояло проникнуть в Петрозаводск с целью «оседания для проведения
разведывательной работы в тылу врага... вести наблюдение за финским
аэродромом, железнодорожным движением и настроением граждан¬
ского населения». Но им не удалось приступить к выполнению развед-
задания: в тот же день они были задержаны частями финской армии
по подозрению в шпионаже. Следствие вел Заонежский отдел надзора
(отдел военной контрразведки): начальник отдела капитан Весисенахо
и следователь лейтенант Майсниеми. После предварительных допросов
братья Нуортева были направлены в г. Петрозаводск, где их продолжали
допрашивать сотрудники военной контрразведки. Позднее они были
привезены на суд в Космозеро (Заонежье), где решением военно-по¬
левого суда 20 апреля 1942 года были расстреляны. В ходе следствия
братья никого не выдали [11; 180], [12], [18; 57-64], [20], [13].
Обратим внимание на то, что сестру и братьев начали готовить
практически одновременно в различных городах страны для заброски
в тыл противника. К. Нуортева была заброшена в Финляндию, когда
ее братья уже были арестованы финской военной контрразведкой.
Вся семья Нуортева стала заложником властей и специальных
служб различных государств. Сантери Нуортева и его дети ушли из
жизни в расцвете лет. Они служили делу, которое окажется разру¬
шенным следующими поколениями.
Источники
1. НА РК Ф. П-3. On. 1. Д. 50. Карельский обком РКП(6). Бюро.
Протоколы пленумов обкома РКП(б).
2. НА РК Ф. П-3. On. 1. Д. 52. Карельский обком РКП(6). Бюро.
Протоколы заседаний президиума обкома РКП(б).
3. НА РК Ф. П-3. Оп. 6. Д. 7805. Личное дело А. Ф. Нуортева.
4. НА РК Ф. П-3. Оп. 6. Д. 7806. Личное дело А. Ф. Нуортева.
5. НА РК Ф. П-3. Оп. 6. Д. 7807. Материалы на П. А. Нуортева.
6. НА РК Ф.П-3. Оп. 6. Д. 12790. Карельский обком ВКП(б).
Биографические справки, характеристики, анкеты, личные лист¬
ки по учету кадров, автобиографии и др. коммунистов и номен¬
клатурных работников республики.
7. Архив УФСБ РФ по РК. Ф.2. On. 1. П. 101.
8. Архив УФСБ РФ по РК. Ф.2 (ФСДП). On. 1. П. 102. С. 217-222.
9. Архив УФСБ РФ по РК. Ф.КРО. On. 1. П. 128.
287
10. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 3.
11. Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 29 . Т. 2.
12. Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. № 8302.
13. Архив УФСБ по РК. № 5377/2 от 24.11.2008 г.
14. Suomen Kansallisarkisto, hmp 1661.
15. Suomen Kansallisarkisto, hmp 4154.
Список литературы
16. Афанасьева А. Красный дипломат // Ленинская правда. 1968.
7 января.
17. Бутвило А. Я. Народные избранники Карелии. Депутаты выс¬
ших представительных органов власти СССР, РСФСР, РФ от
Карелии и высших представительных органов власти Карелии
1923-2006 гг.: Справочник. Петрозаводск: ПетроПресс, 2006.
18. Воробьев Н.ицр. Братья Нуортева//Ухожу на задание. Петрозаводск.:
Карелия, 1974.
19. История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петро¬
заводск: Периодика. 2001. 943 с.
20. Кондратьев Ф., Яровой А. Братья Нуортева // Ленинская правда.
1968. 9 августа.
21. Лайдинен Э., Мишин А. Сантери Нуортева: политик и дипломат //
Курьер Карелии. 2009. 26 марта.
22. Плеханов А. М. Дзержинский. Первый чекист России. М.: Олма
Медиа Групп, 2007.
23. Сирола Ю. Умер товарищ Нуортева // Карело-Мурманский край.
1929. № 4-5.
24. Kostiainen A. Santeri Nuorteva. Kansainvälinen suomalainen. Helsinki:
Vammalan kirjapaino,1983.
25. Laine A. Suur-Suomen kahdet kasvot. Ita-Karjalan siviiliväes¬
tön asema suomalaisessa miehityshallinnossa 1941-1944. Keuruu.
Kustannusosakeyhtiö Otavan painolaitokset. 1982.
26. Manninen O. Kerttu Nuorteva. Neuvostokaunotar vakoilujohtajana.
Helsinki: Edita Prima Oy, 2006.
27. Neuvosto-Karjala. 24.6.1981 // Leo Suni. Huomattava kumousmies
(Santeri Nuortevan syntymän 100-vuotispaivaksi).
28. Neuvostoliitton siirtuneitten suomalaisten kommunistien Katynintie
// Suomen Sosialidemokraatti. 12.06.1943.
29. Niemi L Neuvostokasvatti. Helsinki, 1944.
(Ученые записки Петрозаводского государственного университета.
Общественные и гуманитарные науки. 2009.
№ 8 (102), август. С. 25-30)
288
Сортавала — финский разведывательный центр
в Северном Приладожье
в 1918-1944 годах
В довоенные годы город Сортавала был не только крупным
промышленным и культурным центром страны, но и разведыватель¬
ным пунктом Финляндии в Северном Приладожье.
Истоки финских спецслужб уходят в 1915 год, когда финские
активисты, борясь за независимость Финляндии, при помощи
Германии создали в Стокгольме свой орган разведки — Бюро ин¬
формации. Бюро создало в Сортавале Сортавальский подотдел
Выборгской центральной резидентуры, который осуществлял раз¬
ведывательную деятельность в Северном Приладожье1.
После получения независимости в Финляндии начали формиро¬
ваться институты власти, в том числе и национальные специальные
службы. Они были созданы в феврале 1918 года. В 1919 году проис¬
ходит их разделение на военную разведку, которая входила в состав
Оборонительных сил (ОС),, и Центральную сыскную полицию — ор¬
ган контрразведки и политического сыска, входивший в состав МВД.
После Октябрьской революции в России многие подданные
Российской империи бежали в Финляндию. Только из Олонецкой
Карелии в соседнюю страну перебралось свыше 3000 человек. 6 марта
1918 года карельские беженцы создали в Сортавале
Восточно-Карельский комитет. Комитет состоял из ряда отделов,
один из которых, № 1, занимался разведкой (шпионажем) и агитаци¬
онной работой. В финской исторической литературе он получил на¬
звание «Карельский разведывательный отдел», известный также как
Восточно-Карельский разведывательный отдел.
Карельский разведывательный отдел занимал особое место в си¬
стеме разведывательных органов Финляндии: формально не входил
в состав разведки главной ставки, однако был тесно связан с фин¬
ской разведкой, непосредственно ставившей разведывательные за¬
дачи. В этом проявились особенности создания финских разведорга¬
нов, на первоначальном этапе функции национальной разведслужбы
в Сортавале выполнял указанный разведывательный отдел.
Отдел осуществлял разведывательную деятельность между
Онежским озером и Мурманском до Николаевской железной дороги.
1 Lackman M. Etsivä keskuspoliisi // Turvallisuuspoliisi 75 vuotta. Helsinki,
1994. S. 12; Pekkola S. WKalterijaakarit. 2. osa. Porvoo; Helsinki, 1931. S. 147-148.
289
Для сбора информации отдел создал в ряде населенных пунктов на
финляндско-российской границе разведывательные органы1.
Создание в Сортавале Карельского разведывательного отдела
вполне объяснимо. Город был одним из центров карельских бе¬
женцев. Последние совместно с финскими властями основали ряд
карельских организаций: Восточно-Карельский временный коми¬
тет, Олонецкий (позже Карельский) временный комитет, Восточно-
Карельское временное правительство и др. Они пропагандировали
идею независимости Карелии, присоединения ее к Финляндии, зани¬
мались подготовкой к военным действиям на территории Восточной
Карелии, осуществляли разведывательную деятельность и поддержи¬
вали связи с генеральным штабом, разведкой и сенатом Финляндии1 2.
Финская разведка и Карельский разведывательный отдел занима¬
лись сбором военной, политической информации о Советской России
(о красных, войсках Антанты в Карелии и на Кольском полуострове,
их дислокации, численности, намерениях), ведением идеологической
(просветительской) работы среди местного населения и проведением
диверсий.
Объектами разведывательных устремлений были также военно-
морские, военно-воздушные силы, укрепления, транспорт, торговля
и промышленность Великобритании. Полученную информацию
передавали как находившимся в стране германским войскам, так
и финской армии3.
Сортавальское разведывательное отделение. В конце 1918 года, по¬
сле поражения Германии в Первой мировой войне и ухода германских
войск из Финляндии, деятельность Карельского разведотдела была
прекращена. На его базе создали Сортавальский разведывательный
отдел, который подчинялся 3-му отделу главного штаба. После разделе¬
ния финской спецслужбы на самостоятельные подразделения с 1 янва¬
ря 1920 года в Сортавале создается разведывательное отделение отде¬
ла статистики генерального штаба ОС Финляндии. Разведывательное
отделение было законспирировано под условным наименованием
(U 2/S). Буква U указывает на принадлежность подразделения к во¬
енной разведке (Ulkomaaosasto — иностранный отдел), цифра 2 — на
1 Nygard Т Ita-Karjalan pakolaiset 1917-1922. Jyväskylä, 1980. S.49; Vahtola J.
Suomi suureksi — Viena vapaaksi. Valkoisen Suomen pyrkimykset Ita-Karjalan
valtaamiksi vuonna 1918. Rovaniemi, 1988. S. 55,126,188; Kronlund I. Suomen puo¬
lustuslaitos 1918-1939. Porvoo; Helsinki; Juva, 1989. S. 227; Kosonen M. Raja railona
aukea. Tiedustelu Neuvosto-Karjalassa vuosina 1920-1939. Joensuu, 2001. S. 18.
2 Vuoristo S. Karjalaisilla oli ystäviä. Karjalan pakolaisten hallintoelimiä ja
pako-laisten asioita ajavia järjestöjä vuosilta 1918-1929 // Karjalan Heimo. 1993.
N3-4. S. 39-42.
3 Vahtola /. Op. cit. S. 60; Kronlund I. Op. cit. S. 227.
290
принадлежность подразделения к отделу статистики, а вторая буква
означает место дислокации периферийного подразделения по пер¬
вой букве населенного пункта, где оно находилось,— Сортавала1.
Сортавальский разведывательный отдел в 1920-1930-е годы не¬
однократно менял свое название: разведывательный отдел Восточной
Карелии, офицер-разведчик 3-й дивизии, Сортавальский подотдел
иностранного отделения главного штаба ОС1 2.
Разведывательное отделение осуществляло агентурную развед¬
ку в Северном Приладожье от Ладожского озера до Поросозера,
в Олонецком, Пряжинском и Петровском районах Карелии, т. е. на пе¬
трозаводском направлении и в районе Лодейного Поля Ленинградской
области. Разведотделение располагало тремя разведпунктами:
Салминским (Салми), Суоярвским (Суоярви) и Нурмесским (Нурмес).
Нурмесским разведпунктом руководил лейтенант П.Марттина, ко¬
торый фактически действовал самостоятельно. После 1936 года на
его базе создали Каянское разведотделение, деятельность которого
распространялась на территорию Лиекса — Кухмо — Суомуссалми
и сопредельную советскую территорию: Ухтинский, Кестеньгский
и Лоухский районы3.
Выполняя поставленные задачи, Сортавальское разведотделение
постоянно направляло в СССР агентуру и разведывательные груп¬
пы. Последняя из них вернулась накануне советско-финляндской
войны — 28 ноября 1939 года. Агентура была в основном из числа
жителей Олонецкой Карелии4.
В Сортавале находились также подразделения финской радиораз¬
ведки. Так, в период советско-финляндской войны в городе дисло¬
цировалась пеленгаторная станция финской радиоразведки, кото¬
рая занималась сбором информации о советских войсках в Южной
Карелии5.
С 1919 года в Сортавале находился отдел Центральной сыскной
полиции (с 1938 года — государственной полиции, ВАЛПО), который
в 1939 году дислоцировался по адресу: Сортавала, ул. Кирконкату,
д. 6. Отделу подчинялось отделение ЦСП-ВАЛПО в Суоярви. Помимо
1 Щербаков С. Тайная война с северным соседом // Карелия. 1996. 7 но¬
ября; Heiskanen R. Saadun tiedon mukaan... Paamajan johtama tiedustelu 1939-
1945. Helsinki, 1989. S. 22.
2 Kosonen M. Op. cit. S. 25.
3 Архив УФСБ РФ no PK. Ф.КРО. On. 1. П. 19. Л. 2; Jokipii M. Jatkosodan
synty. Tutkimuksia Saksan ja Suomen sotilaallisesta yhteistyöstä 1940-1941.
2. Painos. Helsinki, 1987. S. 434; Kosonen M. Op. cit. S. 25-26.
4 Архив УФСБ РФ по PK. Ф.КРО. On. 1. П. 12 — материалы; Jokipii M.
Op. cit. S. 434; Heiskanen R. Op. cit. S. 24.
5 Heiskanen R. Op. cit. S. 109.
291
ведения контрразведки и политического сыска отдел в течение всего
довоенного периода осуществлял разведку против СССР на ка¬
рельском направлении. Так, 18 июля 1936 года, направляя агента из
Суоярви в Карелию, сотрудник отдела ЦСП в Сортавале поставил
перед ним задачу: «...выяснить настроение рабочих, работающих
на фабриках и заводах, не было ли случаев, чтобы рабочие на почве
общего недовольства зарплатой, плохими условиями работы или
общим недовольством советской властью устраивали политические
забастовки...»1.
Кроме разведывательного отделения и отдела ЦСП-ВАЛПО
в Сортавале разведку на петрозаводском направлении вели так¬
же пограничные отряды, которые находились в Салми и Йоэнсуу,
они были тесно связаны с финскими специальными службами.
Учитывая, что указанные подразделения не имеют непосредствен¬
ного отношения к Сортавале, их деятельность в данном тексте не
рассматривается.
После окончания советско-финляндской войны вышеуказан¬
ные подразделения финских спецслужб были передислоцированы
в Йоэнсуу, и в дальнейшем Сортавала не играла существенной роли
в деятельности финских специальных служб, хотя в 1941-1944 годах
в городе дислоцировались подразделения военной радиоразведки.
Центр радиотехнической разведки радиобатальона главной ставки,
который основали в ноябре 1941 года в м. Ваалияла (Сортавала), объ¬
единил морскую и сухопутную группы радиоперехвата. Радиостанция
№11 4-й роты радиобатальона главной ставки, сформированная
осенью 1943 года в м. Кясинхянтя (Сортавала), поддерживала радио¬
связь с иностранными центрами радиоразведок, в частности с цен¬
тром радиоразведки вермахта в Восточной Пруссии. Кроме того, дей¬
ствовала метеорологическая группа радиобатальона ВВС, созданная
в марте 1944 года1 2.
В 1920-1930-е годы в подразделениях специальных служб
Финляндии, дислоцированных в Сортавале, работали опытные
и квалифицированные специалисты. Остановимся только на не¬
которых из них. Так, отдел ЦСП возглавляли В.Вуокси и Ю. Карее.
Вальтер Вуокси (1899-1932) получил разведывательную подготовку
в Германии, работал на германскую разведку. В марте 1916 года не¬
мецкая разведка готовила его для заброски в Англию, однако планам
не суждено было осуществиться — он был арестован русской жан¬
дармерией в Турку, обвинен в измене Родине. Во время следствия
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф.КРО. On. 1. П. 30. Л. 321-322; Sortavalan
puhelinluettelo 1939. Helsinki, 1939. S. 44.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 177,180,190.
292
содержался в Шпалерной тюрьме (Санкт-Петербург), за содеянное
ему грозила смертная казнь, но Февральская революция 1917 года ос¬
вободила его, и он бежал в Финляндию. С 1918 года и до самой смерти
Вуокси работал в финской контрразведке1.
Юрье Карее был доверенным лицом начальника финской контр¬
разведки Э. Риекки. Осенью 1919 года он стал сотрудником военного
отдела временного Олонецкого правительства. С 1919 года также
сотрудничал с финской контрразведкой: был представителем ЦСП
в Эстонии (1919-1921), возглавлял отделения ЦСП в Йоэнсуу (1919,
1922-1926), в Сортавале (1926-1937). Он тесно работал с карельски¬
ми беженцами, хорошо знал обстановку в их среде и активно ис¬
пользовал их в интересах спецслужб. Он лично руководил разведы¬
вательной работой против СССР на петрозаводском направлении,
с 1938 года возглавлял информационный отдел ВАЛПО1 2.
Сортавальским разведывательным отделением в предвоенные
годы тоже руководили опытные специалисты. Одним из первых ру¬
ководителей был печально известный по операции органов безопас¬
ности СССР «Трест» лейтенант, позже полковник Густав Розенстрём
(Раутсуо Кустаа). В 1924 году он оказывал помощь английскому
разведчику С. Рейли в переходе границы из Финляндии в СССР, где
последнего арестовали и расстреляли. Позже Розенстрём длительное
время возглавлял финскую военную контрразведку3.
Достаточно долго разведотделением руководил Ионне Айкомус,
активист, кадровый разведчик, не лишенный литературного дара.
В 1925-1929 годах под псевдонимом Юкка Контио он написал три
романа: «Финская кровь», «Красная маска», «Сын Каролины»4.
В 1936-1940 годах Сортавальским отделом руководил бывший
офицер русской армии П.Янхия. Заслуживает внимания его био¬
графия. Пекка Янхия (бывший Петр Травников, Богданов) родил¬
ся в 1895 году в Гельсингфорсе в семье скульптора Александра
Травникова и домохозяйки Марии Котолуома. В 1916 году в составе
русской армии участвовал в Первой мировой войне на австрийском
и румынском фронтах. В декабре 1917 года он уехал домой в от¬
пуск и в часть не вернулся, зато сражался на фронтах Гражданской
войны на стороне белых и был ранен в голову. С 1930 года служил
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф.КРО. On. 1. П. 19. Л. 4, 16; ФТДМ. Д.№ 8308.
Л. 32; № 8309. Л. 67-68; Auer I. Kalterijaakarit. 3. osa. Porvoo; Helsinki, 1935.
S. 86, 205, 212; Lackman M. Op. cit. S. 23, 54, 90.
2 Архив УФСБ РФ по PK. Ф.КРО. On. 1. П. 155. Л. 148; Kosonen M. Op. cit.
S. 40, 42, 116, 170.
3 Архив УФСБ РФ по PK. ФТДМ. Д.№ 8308. Л. 12; Д.№ 8309. Л. 48-49;
Panschin V. Kasvottomien Miesten sota. Paamajan valvontaosaston toiminta jatko¬
sodassa. Helsinki, 2000. S. 95; Kosonen M. Op. cit. S. 113.
4 HA PK. Ф.287. On. 2. Ед. xp. 10. Л.2, 168; Kosonen M. Op. cit. S. 125-131.
293
в центральном аппарате военной разведки, затем — в Сортавальском
разведотделении. Знание русского языка и русского менталитета
очень помогало ему в службе. В 1941-1950 годах Янхия возглавлял
материально-технический отдел управления военной разведки и был
посвящен в святая святых финской разведки — финансовые операции
с использованием денег, поступивших от дружественных разведок.
Однако это не спасло его от увольнения из армии в 1950 году. Осенью
1950 года начальник финской разведки полковник К.Сомерто в ра¬
порте командующему Оборонительными силами Финляндии гене¬
ралу А. Сихво писал, что, «несмотря на то что Янхия по достижению
возраста подлежит увольнению из армии, он мог бы еще прослужить
5 лет». Сомерто обосновывал это тем, что «майор Янхия — опытный
сотрудник, служит в разведке с 1930 года, знает работу отдела, на его
место сложно подобрать соответствующего офицера...». Сихво со¬
гласился с мнением руководителя разведки, однако ничего сделать не
смог, президент страны Паасикиви уволил Янхия со службы1.
В июне 1939 года в Сортавальский разведотдел на службу прибыл
лейтенант, позже майор, уроженец Сибири Инто Энсио Куйсманен.
После окончания советско-финляндской войны он возглавил Сорта¬
вальское разведывательное отделение, которое в марте 1940 года
переехало в Йоэнсуу. Талантливым разведчиком и руководителем
он проявил себя во время войны в 1941-1944 годах, возглавляя
2-ю роту 4-го особого разведывательно-диверсионного батальона
финской разведки. В 1941 году его рота была переведена из Йоэнсуу
в д. Косалма под Петрозаводском, рота вела разведку и совершала
диверсии на пудожском, шелтозерском и кондопожском
направлениях1 2.
В апреле 1942 года 2-я и 3-я роты (командир 3-й роты — упомяну¬
тый выше П.Марттина) 4-го особого батальона совершили налет на
Петровский Ям, где, по данным финнов, находилась военная база
РККА. Финны докладывали, что в ходе налета было уничтожено
большое количество взрывчатки, продовольствия, горючего, 60 до¬
мов, 60 автомашин и 200 лошадей. Красная Армия потеряла убитыми
200 человек3. Они ошиблись в выборе объекта нападения. В действи¬
тельности в Петровском Яме находился прифронтовой госпиталь
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. № 8306. Л. 63; Д. № 8309. Л. 20;
Kosonen M. Op. cit. S. 113, 137-139, 223; Koskimies Г. Suomen sodanaikaisentie-
dustelun salainen rahoitus ja sen käyttö//Sotahistoriallinen Akakuskirja. 2001.
N20. S. 169-214.
2 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 10. Л. 52, 177, 178.
3 Mäkelä J. Salaista palapeliä. Porvoo; Helsinki, 1964. S. 80.
294
Красной Армии, 2-я и 3-я роты расстреляли 25 раненых бойцов и ме¬
дицинских работников1.
В заключение хотелось бы отметить, что сортавальские подраз¬
деления финских специальных служб обеспечивали военно-полити¬
ческое руководство страны разноплановой разведывательной инфор¬
мацией о Северном Приладожье. В их работе были взлеты и падения,
но в целом они выполняли возложенные на них задачи.
(Сортавальский исторический сборник. Вып. 1. Материалы
I международной научно-просветительной конференции «370 лет
Сортавале». Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2005. С. 170-176)
1 Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории
Карело-Финской СССР: Сборник документов и материалов. Петрозаводск,
1945. С. 7, 242-243.
295
Финны в воинских формированиях
Советской России (1918—1940)
В русской армии с давних времен верой и правдой служили
иностранцы. Финны не являются исключением: впервые они по¬
явились в русской армии еще в далекие 1700-е годы. 200 лет назад
Финляндия вошла в состав Российской империи как Великое княже¬
ство Финляндское. Как она адаптировалась в составе Российской им¬
перии, как граждане княжества участвовали в жизни государства —
об этом написано достаточно.
Остановимся на малоизученной в России теме — роли граждан
Великого княжества Финляндского в Российской армии. Здесь сле¬
дует сразу же отметить, что за 108 лет совместного пребывания в со¬
ставе одного государства финны достаточно активно участвовали
в защите России, свыше 3000 финнов служили в русской армии.
С наступлением 1809 года высшие сословия Финляндии решили
воспользоваться теми благоприятными возможностями, которые
предоставляла Россия для служебной карьеры, особенно в военной
сфере1.
Таким образом, в 1809 году сложилась ситуация, когда, с одной
стороны, внезапно возникла собственная новая бюрократия Великого
княжества и расширился его университет, а с другой — появились
возможности, предоставляемые Россией. Именно военная служба
в России стала для молодых дворян и нетитулованных чиновников
выходом из положения и расширяла возможности карьеры.
...Служба предполагала знание русского языка, но на протяже¬
нии долгого времени оно не могло быть высоким. В элитных частях
(гвардейском полку) был обязателен французский язык. Обращения
в православную веру не требовалось.
Основанием финской кадетской школы в Хаапаниеми, позднее
переведенной в Хамина, было положено начало военной подготовке
в Финляндии, которая с 1818 года полностью отвечала требованиям
воинской службы в России, поскольку обучение финских кадетов
было подчинено русскому Генштабу. Но многие финны попадали
в армию иными путями: университет, юнкерская школа, военные
гимназии, морские кадетские школы и пр.1 2.
Так, по данным на 1876 год, на высших должностях находились
2 генерала от инфантерии (Рамсай, Нурд), один генерал от артиллерии
(Сегеркранц), 13 генерал-лейтенантов, 26 генерал-майоров, 95 пол¬
ковников, 87 подполковников и 57 майоров, т.е. всего 281 штабной
1 Клише М. На чужбине и дома. СПб.: Издат. дом «Коло». 2005. С. 9.
2 Там же. С. 9-11.
296
офицер. В 1877 году свыше 2000 финнов служили офицерами русской
армии1.
Только в Первую мировую войну в русской армии воевали свы¬
ше 300 финских офицеров. Многие из них служили на высоких
должностях. Так, различными армейскими корпусами командовали
К. Г. Маннергейм, генерал-лейтенант В.Альфтан, генерал-лейтенант
К.Г. Р. Шарпендир (Charpetier), генерал-майор Х.фон Хелленс, а гене¬
рал О. Сирелиус даже был командующим армейской группировкой.
Дивизиями командовали Э.Лёфстрём, Т. Ваденстьерна, Б. Экерман,
А. Аппельгер, С. Сегеркранц (Segercrantz), Э.Раддатц (Raddatz)
и Е. Каяндер. Бригадами командовали П. фон Герих, М. Ветцер
и Й.Холмсен. Генералы К. Кивекас и И.Жаваронков командовали
соответственно артиллерийской дивизией и бригадой. Здесь можно
перечислять десятки фамилий финских генералов, адмиралов и офи¬
церов, занимавших высокие должности в русской армии и флоте1 2.
Число находившихся на имперской военно-морской службе
финнов, прежде всего офицеров, в общей сложности составило
340 человек. Из них 9 были адмиралами, 21 — вице-адмиралами
и 46 — контр-адмиралами3.
Практическое большинство не приняло Октябрьскую революцию
и большевиков и вернулось на родину, где было принято в Оборо¬
нительные силы Финляндии. Так, например, верховный главноко¬
мандующий, а позднее президент республики маршал Маннергейм,
генерал от артиллерии Ненонен, военный министр в годы Зимней во¬
йны и войны-продолжения R Валден, премьер-министр и президент
послевоенной Финляндии Ю. Паасикиви, а также министр иностран¬
ных дел К. Энкель и др.— все они входили в состав ответственной
группы соотечественников, которая выросла в императорской армии
или находилась в России на должностях, требовавших знания русско¬
го языка и культуры. Начертанная Маннергеймом и Паасикиви внеш¬
няя политика неразрывно была связана с традицией этой группы,
и наиболее видные ее проводники следовали в своей деятельности
этой традиции4.
1918 год кардинально изменил обстановку: из русской армии уш¬
ла финская военная элита, на место ее в Россию пришли сбежавшие
после разгрома революции в Финляндии красные финны, которые
1 Там же. С. 13.
2 См., напр.: Westerlund Lars (toim.). Suomalaiset ensimmäisessä maailman
sodassa. Valtioneuvoston kanslian julkaisusarja 6/2004. Helsinki: Edita Prima Oy.
2004. S. 12.
3 Клише M. C.49.
4 Там же. С. 34-35.
297
также активно участвовали в защите молодой Советской России,
а позже и СССР.
В 1918 г. в Вооруженных Силах Советской России создавались со¬
единения и части по признакам национальной принадлежности лич¬
ного состава1. Аналогичные формировали и находившиеся в России
финны. Остановимся на отдельных из них. Они формировались
в основном из красногвардейцев. В 1918 году было создано несколько
финских полков. Весной два финских полка участвовали в защите
Карелии. Так, 6-й финский полк вел бои в районе Петрозаводска, 1-й
полк участвовал в защите Олонца. Один финский полк был разбит
в Эстонии. В 1918-1919 годах 54-й и 480-й финские полки героиче¬
ски сражались на Архангельском и Польском фронтах. Были и более
мелкие финские формирования, которые сражались в Сибири, на
Карельском перешейке. Следует вспомнить и курсантов междуна¬
родной военной школы в Петрограде, активно сражавшихся в 1919—
1922 годах на Карельском, Олонецком и Петроградском фронтах.
Среди них было много финнов и карел.
С созданием Карельской трудовой коммуны карелы были освобож¬
дены от несения военной службы с одной целью: чтобы они сосредо¬
точились на решении экономических вопросов. Но не была забыта
интервенция финнов в Северную Карелию в 1921-1922 годах, назван¬
ная тогда «карельской авантюрой» (в настоящее время — карельское
восстание), и блестящий поход лыжников отряда Т. Антикайнена1 2.
Руководство страны беспокоило положение в соседних странах,
отдельные из которых вынашивали территориальные претензии.
Именно развитие международной обстановки внутриполитического
положения в стране определяли то, что в 1918-1938 и 1941-1945 го¬
ды в Вооруженных Силах СССР создавались соединения и части
по признакам национальной принадлежности личного состава.
Национальные формирования различных видов явились одной из
форм приобщения трудящихся масс национальных окраин бывшей
царской России к вооруженной защите Советской власти. Они созда¬
вались из народов Средней Азии, Кавказа и других районов страны3.
Одно из таких формирований было в Карелии — Карельский егер¬
ский батальон, на базе которого позже была развернута Карельская
1 Военный энциклопедический словарь. М.: Военное издательство, 1983.
С. 482.
2 Heikkonen J.E. Karjalan kansalaiset joukot Punaisessa armeijassa//1920-
1930. Kymmenen vuotta Neuvosto-Karjalaa. Prtroskoi. Autonomisen Karjalan
Sosialistisen Neuvosto-Tasavallan Toimeenpanevan Keskuskomitean kustantama.
1930. S. 160-163.
3 Военный энциклопедический словарь. M.: Военное издательство, 1983.
С 482.
298
егерская бригада РККА. В тот период в армии оставалось много фин¬
нов, получивших военное образование в Петрограде и Москве.
Формирование их проходило в общем русле военного строитель¬
ства в СССР, где к воинской службе стали привлекать все нацио¬
нальности. В 1923 году ЦК РКП(б) совместно с представителям ре¬
спублик разработал мероприятия по формированию национальных
воинских частей и военных училищ. В конце 1924 года Реввоенсовет
СССР утвердил 5-летний план дальнейшего создания национальных
формирований1.
Согласно военной реформе первых лет нэпа, основные поло¬
жения которой были закреплены в Конституции СССР 1924 года,
республики получили право иметь национальные воинские форми¬
рования. 15 октября 1925 года по инициативе правительства АКССР
в Петрозаводске был сформирован отдельный Карельский егерский
батальон (ОКЕБ). Батальон подразделялся на три стрелковые, одну
станко-пулеметную роты, имел взвод конных разведчиков, взвод
связи, артиллерийский взвод, саперно-маскировочный взвод, хозяй¬
ственную команду, а также команду музыкантов. Общая численность
бойцов батальона в 1927 году составляла 722 человека.
Батальон был создан для защиты республики от возможного на¬
падения Финляндии на СССР. Тем более в то время воинских под¬
разделений в республике было мало, только части недавно созданной
пограничной охраны.
Рядовой состав поступил по осеннему призыву из карельских де¬
ревень, комсостав был исключительно финским, из интервоеншколы.
Первая рота была смешанной, вторая рота — русской, третья — ка¬
рельской. Среди рядового состава подавляющее большинство со¬
ставляли карелы (65 %) и русские (34 %), среди среднего и старшего
командного состава преобладали финны (60 %). Батальон достаточно
хорошо снабжался обмундированием, снаряжением, необходимым
инвентарем. Дневной рацион питания бойцов составлялся из расчета
4705 калорий в день, что значительно превышало аналогичный по¬
казатель в армиях Запада1 2.
Программа обучения бойцов была насыщенной, в батальоне под¬
держивалась строгая дисциплина. При батальоне существовали свой
театр, клуб, работали добровольные общества Друзей книги и др.
Вышестоящие органы беспокоила излишняя самостоятельность ко-
мандиров-финнов: немногочисленная парторганизация не имела
1 Там же.
2 История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск:
Периодика, 2001. С. 452-453; Неизвестная Карелия. Документы спецорганов
о жизни республики. Петрозаводск: Институт языка, литературы и истории
КНЦ РАН. 1997. С. 119-120.
299
права вмешиваться в решение армейской жизни, наблюдалось ув¬
лечение некоторыми строевыми атрибутами по образцу западных
армий1.
20 ноября 1930 года бюро Карельского обкома ВКП(б) приня¬
ло постановление «О необходимости развертывания отдельного
Карельского егерского батальона в отдельную егерскую бригаду»
в связи с усилением «угрозы войны со стороны капиталистического
мира против СССР». В постановлении от 20 ноября отмечалось о во¬
енной составляющей реорганизации батальона в бригаду: «...угроза
войны... заметно усилилась, агрессивная враждебность политики
Финляндии по отношению к СССР превращает эту угрозу в постоян¬
ную и непосредственную возможность возникновения военных кон¬
фликтов... при незначительности вооруженных сил на территории
Карелии... и большого протяжения границы Карелии с Финляндией
может быть создано затруднительное положение при отражении
возможной финской военной авантюры на границе...». Интересно,
что в постановлении также указывалось: «...усугубляет положение
Карелии в деле обороны» и наличие на ее территории большого коли¬
чества заключенных.
Следует отметить, что вопрос о преобразовании национального
батальона рассматривался на бюро и пленумах Карельского обкома
трижды: в июле 1929 года, марте и ноябре 1930 года. Так, в в марте
1930 года бюро Карельского обкома ВКП(б) приняло постановление
об увеличении Карельской егерской бригады на саперную роту и ав¬
товзвод, а также увеличении технической связи с расчетом разверты¬
вания батальона в отдельную территориальную бригаду1 2.
Развертывание бригады Матсон начал в октябре 1931 года и за¬
вершил 25 декабря того же года. К 28 февраля 1932 года бригада
состояла из штаба, политотдела, двух отдельных стрелковых батальо¬
нов — Петрозаводского и отдельного Олонецкого егерского батальо¬
на, отдельного Карельского артиллерийского дивизиона, роты связи,
саперной роты (причем все они также имели официальные наимено¬
вания — «отдельные»), подразделения обеспечения и обслуживания.
В военное время формировались еще два стрелковых батальона: от¬
дельный Заонежский стрелковый батальон в Заонежье и Вепсский
стрелковый батальон в Шелтозере3.
1 История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск:
Периодика, 2001. С. 452-453.
2 Особые папки. Рассекреченные документы партийных органов Каре¬
лии 1930-1956 гг. Петрозаводск: Григорович А. А. 2001. С. 7-8, 12-13, 154,
157-158.
3 Там же.
300
17 октября 1934 года на бюро Карельского обкома ВКП(б) было
принято постановление о развертывании отдельной Карельской егер¬
ской бригады в горнострелковую дивизию. Однако формирование ее
так и не состоялось. Осенью 1935 года сменилось партийно-советское
руководство Карелии и началась кампания по «борьбе с финским
буржуазным национализмом», провозглашенная V пленумом обкома
партии (октябрь 1935 года)1. Еще в январе 1935 года бригаду из егер¬
ской переименовали в стрелковую, а в марте того же года было при¬
нято явно политическое решение о ее расформировании к декабрю,
и она перестала существовать.
Размещался батальон в известном петрозаводчанам комплексе
«военных» зданий бывшей духовной семинарии на улице Гоголя.
Среди военных периодически возникали межнациональные тре¬
ния, которые, впрочем, жестоко пресекались командованием.
Так, в докладной записке от 29 марта 1929 года руководство ГПУ
АКССР в ОГПУ ЛВО о настроениях в Карельском егерском батальо¬
не говорится, что национальная неприязнь между русскими егерями
и егерями-карелами выражается в том, что русские называют карел
«турками»... антагонизм между ними проскальзывает на каждом
шагу. Например, когда бывают спектакли в батальонном клубе, то
стоящие контролерами русские егеря не пропускают без билетов
егерей-карел, в свою очередь, и карелы не пропускают русских без
билетов и т. п.1 2.
Следует отметить, что со дня создания отдельная Карельская
егерская бригада находилась постоянно в поле зрения органов без¬
опасности Карелии. Сначала к ОКЕБ был прикреплен сотрудник
контрразведывательного отделения ГПУ АКССР, который вел всю
оперативную работу в батальоне. Основной задачей ГПУ было вы¬
явление шпионов и антисоветских элементов среди личного состава.
С учетом специфики батальона на первоначальном этапе сотруд¬
ников подбирали из числа финнов. Одними из первых сотрудников
контрразведывательного отделения ГПУ АКССР, которые вели в ба¬
тальоне оперативную работу, были Ю.П.Никкас и В.И.Тимонен.
Позже стремились это соблюдать, насколько это возможно3.
21 января 1931 года после реорганизации контрразведки контр¬
разведывательное отделение ГПУ АКССР было преобразовано
в Особое отделение. В связи с реорганизацией и развертыванием от¬
дельного Карельского егерского батальона в отдельную Карельскую
1 Там же.
2 Неизвестная Карелия. Документы спецорганов о жизни республики.
Петрозаводск: Институт языка, литературы и истории КНЦ РАН. 1997.
С. 119-120.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 9. П. 2 С. 10.
301
егерскую бригаду 16 ноября 1931 года приказом начальника ГПУ
АКССР Особое (контрразведывательное) отделение ГПУ АКССР
было переименовано в Особое отделение ГПУ АКССР и отдель¬
ной Карельской егерской бригады. Начальник ОО ГПУ АКССР
А. С. Ивайлов назначен по совместительству начальником особого от¬
деления отдельной Карельской егерской бригады1. Несколько позже
в составе отдельной Карельской егерской бригады было создано са¬
мостоятельное Особое отделение, которое подчинялось ГПУ АКССР.
Бригада одной из первых вступила в трагедию РККА 1930-х годов.
На карельских егерей одна за другой накатываются волны репрес¬
сивных кампаний. В 1930 году ОГПУ провело операцию «Весна»,
в результате которой были репрессированы тысячи военных. В ав¬
густе 1930 года Председатель ОГПУ В. Меньжинский в приказе
№ 251U19 от 09.08.1930 г. «О борьбе с контрреволюционным шпио¬
нажем в частях Красной Армии» говорил о том, что особыми отде¬
лами ОГПУ проведена большая работа «по чистке армии от чуждых
элементов... в 1929-1930 годах из армии вычищено 16 695 человек,
ликвидировано 594 контрреволюционные организации-группиров¬
ки, арестовано 2603 человек...»1 2. В число чуждых элементов входила
группа бойцов и командиров батальона, арестованных ГПУ АКССР
весной 1930 года. «Охота на ведьм» продолжилась и в бригаде. По
делам «контрреволюционной повстанческой организации» и «за¬
говора финского генштаба» только в одном Олонецком батальоне
в 1932-1934 годах был арестован почти весь командирский состав
с комбатом А. Хильденом. Репрессиям подверглись и многие рядовые
красноармейцы — как сыновья раскулаченных и арестованных, так
и так называемые «каравантюристы», все участие которых в «карель¬
ской авантюре» ограничивалось бегством с семьей в Финляндию
в детском возрасте.
После отстранения от руководства АКССР красных финнов в но¬
ябре 1935 года по всей стране начался арест военнослужащих бри¬
гады. Так, бывший командир бригады Матсон был арестован 28 мая
1936 года в Москве, в 1938 году расстрелян последний командир бри¬
гады латыш Николай Кальван. Всего из 257 командиров Карельской
егерской бригады и курсантов финского отделения Ленинградской
пехотной школы было репрессировано 225 человек, из них более
90 процентов было расстреляно или погибло в лагерях. Из гордости
республики отдельная Карельская егерская бригада превратилась
в «гнездо шпионов, националистов и заговорщиков». Быть финном,
даже красным, становилось опасно для жизни. Да и карелом тоже.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 11. П. 1. С. 5, 85-89.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 90. П. 2. С. 76.
302
Руководство НКВД Карелии в 1938 году докладывало обкому:
«...Овладев в самом начале командными высотами в республике,
националистическая организация проводила подготовку вооружен¬
ного восстания путем создания стрелковой егерской бригады, уком¬
плектованной национальным комсоставом и политработниками, где
проводилась контрреволюционная подготовка переменного состава,
формирование повстанческих организаций во всех районах респу¬
блики, имея в этой деятельности стык с деятельностью «правых»
в Карелии...»1.
Своим рождением Карельский егерский батальон и развернутая
позднее на его базе Карельская егерская бригада были обязаны пре¬
жде красным финнам, многие из которых закончили знаменитую
Петроградскую интернациональную военную школу. Именно они со¬
ставили костяк командных кадров батальона, а позже бригады.
Решающую роль в становлении этой уникальной части сыграл
его первый командир — Эйолф Георг Маттсон. Он родился 1897 году
в м. Сауво губернии Турку и Пори в семье крупного шведского банки¬
ра, в 1909 году семья переехала в г. Марианхамина (Аландские остро¬
ва), где он закончил лицей и поступил учиться в Хельсинское выс¬
шее техническое училище. Активный участник финской революции
и гражданской войны в Финляндии, в 1918 году бежал в Советскую
Россию, где вступил в РКП(б), закончил петроградские командные
курсы. В апреле 1919 года был назначен командиром 4-й роты, а в
июне — командиром 2-го батальона 164-го финского полка, воевал
в Карелии против английских войск и белогвардейцев. В 1919 году
он первым из финнов был награжден орденом Красного Знамени.
В 1920 году он учится в Военной академии. В период учебы в Военной
академии молодой швед направляется в составе российской торговой
делегации под руководством Красина на переговоры в Копенгаген
и Лондон. В 1921 году лично был принят Лениным, выполнив его осо¬
бое поручение — сопроводить в поездке по Средней Азии вдову писа¬
теля Джона Рида художницу Луизу Брайант. Летом 1921 года Маттсон
работал секретарем-переводчиком шведской делегации на конгрессе
Коминтерна. По окончании Военной академии с осени 1922 года он
продолжил службу в Карелии командиром 2-го пограничного бата¬
льона, с июня 1923 года он заместитель начальника пограничных во¬
йск. Позже он служил командиром 10-го полка в Бобруйске. Осенью
1925 года после формирования ОКЕБ его назначают командиром
бригады.
Он лично знаком с Гюллингом, а через отца — с командующим
финской армией Сихво. Комбат сразу же взял курс на строительство
1 Лапшов С Карельские егеря — погибшие без боя//Север. 2009. № 11-12.
303
батальона по образцу финской армии на основе ее воинских уставов.
Даже введенное им воинское приветствие и команда «смирно» от¬
личались от установленных в РККА, что приводило в ужас проверя¬
ющих чинов Красной Армии. Вместо принятого в армии физкультур¬
ного общества «Динамо» Матсон организовал союз под названием
«Медведь» и даже предложил заменить на головном уборе красную
звезду на белого медведя. Библиотека батальона, как и библиотека
интервоеншколы, состояла исключительно из финских изданий.
Реввоенсовет Ленинградского военного округа не остался равно¬
душным ко всей этой крамоле, и в 1928 году Маттсона перевели
служить подальше от границы в Новгород начальником штаба 48-й
дивизии. В 1931 году после реорганизации Карельского егерского
батальона в бригаду опальный Маттсон вернулся обратно благода¬
ря ходатайству Гюллинга перед руководством ЛВО М. Тухачевским
и Б. Фельдманом, убедившим их, ссылаясь на «специфику местных
условий», что лучшего командира не найти.
В январе 1934 года Маттсона назначили командиром 10-й дивизии
в г. Сталинград, а в январе 1936 года командира дивизии Маттсона на¬
значили преподавателем факультета тактики Военной академии им.
М. В. Фрунзе, однако уже в мае 1936 года он был арестован и 1 января
1937 года за участие в заговоре был приговорен к высшей мере на¬
казания, которую заменили на 10 лет лишения свободы. Заключение
отбывал в Москве, Орле, Караганде. После отбытия 10-летнего срока
в 1946 году Матсон вышел на поселение, работал начальником тех¬
нического отдела Норильского комбината, через пять лет вернулся
к семье в город Краснокамск Пермской области. В 1957 году был реа¬
билитирован, ему возвратили звание полковника и орден. Герой ре¬
волюции скромно работал инженером-нефтяником, возглавлял про¬
фком треста, руководил шахматным клубом. Предложение вернуться
в республику отклонил, умер в Краснокамске 26 мая 1965 года1.
В 1935 году в связи с началом борьбы с национализмом и дальней¬
шими репрессиями в стране воинские национальные формирования
в Карелии были ликвидированы. Однако ненадолго. С началом под¬
готовки войны с Финляндией была предпринята попытка создания
Финской народной армии. Однако создать ФНА полностью из на¬
циональных кадров не удалось. Возможно, что такая задача и не
ставилась Сталиным. Большинство высших командных должностей
в ФНА занимали русские. Средний и младший командный состав
формировался в основном из национальных кадров. Впрочем, по
1 Чухин И. Карелия-37: идеология и практика террора. Петрозаводск:
Изд-во ПетрГУ 1999. С. 20; Harjula Mikko. Suomalaiset Venäjän sissalissodassa
1917-1922. Helsinki: Kirjapainos Gummerus OY. 2006. S. 516-517.
304
свидетельствам очевидцев, были случаи, когда на одну офицерскую
должность назначались два человека — финн и инспектирующий его
русский. И только в рядовом составе преобладали финны и карелы.
На основе 106-й дивизии по приказу К. Е. Ворошилова от 23 ноя¬
бря 1939 года в Петрозаводске началось формирование управления
и частей горно стрелкового корпуса (ГСК) ФНА. В управление кор¬
пуса вошли: командир — комдив Аксель Моисеевич Анттила, во¬
енный комиссар — бригадный комиссар Филипп Иванович Егоров,
начальник штаба — комбриг Федор Николаевич Романов, всего
33 человека. Одновременно был создан и политотдел корпуса в со¬
ставе 12 человек, в их числе: начальник политотдела — полковой
комиссар Владимир Петрович Терешкин, его заместитель — Федор
Николаевич Григорьев, редактор корпусной газеты «Народная ар¬
мия» — Михаил Иванович Мелентьев, секретарь партбюро управле¬
ния — Петр Иванович Лайтинен и другие1.
Шло формирование корпусных частей: отдельного саперного ба¬
тальона, батальона связи, отдельного зенитного артиллеристского
дивизиона, особого отдела, прокуратуры, трибунала, а также стрел¬
ковых дивизий.
В конце лета — начале осени 1939 года в армии стали восстанавли¬
вать офицеров запаса — лиц финской национальности, ранее лишен¬
ных офицерских званий и права служить в Красной Армии.
В начале декабря 1939 года на Карельском перешейке в полосе
7-й армии были сосредоточены главные силы ФНА: 1-я СД (ко¬
мандир — полковник Алексей Александрович Гречкин, комис¬
сар — батальонный комиссар Николай Александрович Дильденкин,
с середины декабря 1939 года замененный на полкового комиссара
Александра Федоровича Кириллова) и 2-я СД (командир — полков¬
ник Григорий Александрович Зверев, комиссар — сначала старший
политрук А. В. Киуру, затем полковой комиссар Н. А. Замков). Один
стрелковый полк (командир — полковник А. Аланнэ, военный комис¬
сар — Н.Н. Сорокин) в составе 14-й армии находился на Кольском
полуострове. В середине декабря 1939 года с Карельского перешейка
на петрозаводское направление для выполнения специального зада¬
ния был переброшен 5-й стрелковый полк ФНА. Вместе с ним выехал
бывший комиссар 1-й СД Н. А. Дильденкин.
На основе 5-го стрелкового полка на участке 9-й армии (команду¬
ющий — Г. М. Штерн) в районе Поросозеро-Суорви была сформиро¬
вана 3-я СД ФНА, командиром которой был назначен подполковник
Т.А.Томмола, а комиссаром стал Н. А. Дильденкин. В первой поло¬
вине января 1940 года на ухтинское направление в полосу действий
1
РГВА. Ф. 3489. Оп. 9. Д. 13. Л. 1 об.
305
9-й армии (командующий — В. И. Чуйков) был переброшен батальон
(позднее переформированный в 7-й отдельный стрелковый полк
ФНА) под командованием капитана Туоминена. В конце февраля
1940 года из-за неудачных действий подразделения Туоминен был
снят с должности и заменен на Ивана Михайловича Петрова (Тойво
Вяха). На мурманском направлении на участке 14-й армии отдельный
стрелковый полк под командованием А. Аланнэ был переформирован
в 4-ю пограничную дивизию ФНА с задачей охраны государственной
границы будущей Финляндской Демократической Республики.
Таким образом, части ФНА были разбросаны на огромном про¬
тяжении фронта от Финского залива до побережья Баренцева моря.
Несмотря на все усилия, полностью укомплектовать части ФНА до
конца Зимней войны так и не удалось. К концу января 1940 года об¬
щий процент укомплектования народной армии составлял: по стар¬
шему командному составу — 63 %; по младшему — 69 %; по рядовому
составу— 61 %. Чрезвычайно низкой была укомплектованность
транспортом: по легковым машинам — 35 %; по специальным — 8 %;
по тракторам — 12 %. В частях ФНА ощущался острый недостаток
лыж. И только стрелковым оружием народоармейцы в основном бы¬
ли обеспечены1.
После окончания советско-финляндской войны принципиальное
решение о судьбе ФНА было принято на заседании Политбюро ЦК
ВКП(6) 24 марта 1940 года и оформлено в этот же день в Постанов¬
лении ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по преобразованию Карельской
АССР в Карело-Финскую Союзную Социалистическую Республику».
13-й пункт этого постановления гласил: «В соответствии с решени¬
ем не иметь в республиках национальных формирований Красной
Армии расформировать финский корпус как самостоятельное
воинское соединение, поручив НКО направить начальствующий
и рядовой состав финского корпуса на укомплектование существую¬
щих частей Красной Армии»1 2.
На основании этого решения был принят приказ наркома обороны
СССР N5 0015, по которому началось расформирование частей ФНА.
Бойцов снова переодевали в красноармейскую форму, добровольцев
увольняли в запас. Войсковые соединения ФНА позднее составили
ядро 71-й стрелковой дивизии Красной Армии.
Интересные материалы о формировании этой дивизии мож¬
но найти в личном архиве первого секретаря ЦК КП(б) Карело-
Финской ССР Г. Н. Куприянова, который хранится в Национальном
1 РГВА. Ф. 3480. Оп. 9. Д. 1. Л. 39-40.
2 Архив Президента Российской Федерации (далее — АПРФ). Ф. 3. Оп. 61.
Д. 378. Л. 5.
306
архиве Республики Карелия (НАРК). Он пишет: «В конце марта
1940 года у Сталина состоялось совещание, на котором присутство¬
вали К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов, командир первого корпуса ФНА
А. Анттила и я. Анттила просил Сталина разрешить формирование
из личного состава корпуса Карело-Финской национальной дивизии.
Сталин ответил, что несколько лет назад на Политбюро ЦК ВКП(б)
было принято решение не иметь в составе Вооруженных Сил наци¬
ональных формирований1. Но затем после обсуждения было решено
сформировать из карел, финнов, вепсов и русских, находившихся
в составе корпуса, обычную 71-ю стрелковую дивизию»1 2.
Первым командиром 71-й СД стал А. Анттила, командиром 52-го
стрелкового полка был назначен финн А. Алланэ; 206-го стрелково¬
го полка— карел В. Ф. Алексеев; 126-го стрелкового полка— финн
И. М. Петров (Тойво Вяха); комиссаром дивизии — олонецкий карел
Ф. И. Егоров; командиром саперного батальона — финн Т. Алтонен3.
Эта была последняя попытка создания в Карелии национальных
воинских формирований.
(В соавторстве с С. Г. Веригиным. Российские финны:
вчера, сегодня, завтра. С6. статей. Петрозаводск, 2010. С. 50-63)
1 Национальные формирования стали создаваться только в ходе Великой
Отечественной войны в соответствии с решением ГКО СССР от 13 ноября
1941 года (см.: Великая Отечественная война 1941-1945. Энциклопедия. М.,
1985. С. 484).
2 НАРК. Ф. 3435. On. 1. Д. 116. Л. 175-176.
3 Там же. Л. 176.
307
Разведывательная деятельность финских
специальных служб в 1920—1930-е годы
Разведка любого государства осуществляется в целях обеспечения
национальных интересов и представляет собой деятельность специ¬
альных служб государства по добыванию сведений о политическом
и экономическом положении разведуемых стран, их военном и науч¬
но-техническом потенциале, планах в области внутренней и внешней
политики и т. п. Она является разновидностью внешнеполитической
деятельности и определяется стратегией национальной безопасности
государства, которая формирует ее основные цели, задачи и направ¬
ления. Это в полной мере относится и к Финляндии.
В данном исследовании мы рассматриваем деятельность финской
стратегической военной и политической разведки. Самостоятельной
экономической разведки в Финляндии не было, ее функции вы¬
полняли военная разведка и ЦСП-ВАЛПО. Исходя из общего во¬
енно-политического курса страны, финские спецслужбы стремились
отслеживать обстановку в странах, входящих в сферу ее военно-по¬
литических интересов: Скандинавии, Балтии и ведущих государств
европейского континента (Германии, Франции, Италии). При этом
основное внимание, как уже говорилось выше, было обращено на
Советский Союз.
Необходимо учитывать, что финские спецслужбы вели развед¬
ку против СССР на двух уровнях: общесоюзном и региональном.
Общесоюзный уровень предполагал ведение разведки в целом по
Советскому Союзу, по сбору информации о Вооруженных Силах,
стратегии, тактике и вооружению советских войск, внутриполити¬
ческой обстановке, развитию отношений с другими государствами,
контролю за развитием военно-политической обстановки и т. д.1
Разведка на региональном уровне велась с учетом географическо¬
го положения Финляндии, в связи с чем особое внимание уделя¬
лось Северо-Западному региону СССР: Карелии, Ленинградской
и Мурманской областям.
1. Разведывательная деятельность военной разведки Финляндии
С учетом поставленных задач, рассмотренных в главе И, воен¬
ная разведка осуществляла целенаправленный сбор информации
военного характера. В 1918-1919 годах этот сбор включал данные
о дислокации частей Красной Армии, их перемещениях, о положении
1 Kronlund J. Suomen puolustuslaitos 1918-1939. Porvoo; Helsinki; Juva,
1989. S. 227; Heiskanen R. Saadun tiedon mukaan... Päämajan johtama tiedustelu
1939-1945. Helsinki, 1989. S. 27.
308
с питанием, своевременном выявлении на ранних стадиях намерений
вторжения красных в Финляндию, а также о сети зимних дорог1.
С конца мая 1918 года по заданию германской армии финны про¬
водили активную разведку на Карельском перешейке, в Восточной
Карелии и в районе Куусамо для подготовки наступления на
Петроград1 2.
Кроме того, с учетом складывающейся военно-политической об¬
становки на Севере России в течение всего 1918 года финская раз¬
ведка собирала информацию о войсках Антанты в Карелии и на
Кольском полуострове, их дислокации, численности, намерениях.
Объектами разведывательного интереса были военно-морские и во¬
енно-воздушные силы, укрепления, транспорт, торговля и промыш¬
ленность Великобритании. Полученную информацию передавали
как германской, так и финской армии3. Это объясняется тем, что
Мурманский край входил в сферу военно-политических интересов
Германии и Финляндии. Финляндия оказывала военную поддержку
Германии в борьбе против Англии, надеясь с ее помощью заполучить
Кольский полуостров и Восточную Карелию.
С середины 1919 года все внимание уделялось Советской России,
а позже СССР, при этом основными объектами интереса военной
разведки были РККА, органы безопасности и их пограничные войска,
транспортные артерии и др.
Рабоче-Крестьянская Красная Армия. Уже в 1920 году агентура со¬
общала в письменной форме в Салминский разведпункт, где и какие
части Красной Армии расположены на финской границе, их наиме¬
нование, количество штыков, боеспособность, фамилии командиров
и комиссаров, настроение красноармейцев, снабжение. Так, у застре¬
ленного агента того же разведпункта был обнаружен отчет о поездке
в Советскую Россию: «От Лодейного поле и до г. ПЕТРОЗАВОДСКА
стоит 180 полк, в Лодейном поле стоит 183 полк, в Олонце и Ильинске
стоит 37 человек, половина на одной стороне реки и другая на дру¬
гой стороне из 37 человек, которые стоят в Олонце войска у них
штаб в Шлиссенбурге, которые стоят войска в ПЕРТОЗЕРЕ тех штаб
в г. ПЕТРОЗАВОДСКЕ, старший КОМИССАР ВОЛЫНИ ГОРЫ
Михаил Лебедев, МЯГИ-ГОРЫ Михайлов Василий, Председатель
Иван Антонов. На границе везде спокойно»4.
1 Vahtola ). Suomi suureksi — Viena vapaaksi. Valkoisen Suomen pyrkimykset
Itä-Karjalan valtaamiksi vuonna 1918. Rovaniemi, 1988. S. 55.
2 Kronlund J. Op. cit. S. 189-190.
3 Vahtola J. Op. cit. S. 60; Kronlund J. Op. cit. 227.
4 Архив УФСБ РФ no PK. ФУД. Д. N 14890. С. 276, 232 — сохранён стиль
документа.— Э. Л., С. В.
309
В декабре 1931 года сотрудник тайной полиции в ходе допроса
нарушителя выяснял «о количестве войск в Кандалакше, наличии ар¬
тиллерии, новых казарм и вооружении, о порядке призыва в армию,
а также о жизни и быте красноармейцев»1.
Направляя в 1936 году агентуру в Карелию, сотрудники спец¬
служб давали задание: «Выяснить, в каких населенных пограничных
пунктах имеются войска, их количество и вооружение; где и какое
производится военное и гражданское строительство, кто строит, для
чего, размеры строительства и количество рабочих». Кроме того, им
предлагалось «выяснить, где, сколько и какие войска расположены
по Кировской ж. д. на перегоне от ст. Лодейное Поле до ст. Мурманск
и в самом Мурманске; где на территории Карелии имеются военные
аэродромы и имеются ли при них военные самолеты и количество
войск, обслуживающих аэродромы; какова площадь посадочных
площадок и наличие построек на аэродромах и фамилии командно¬
го состава, находящегося на службе на аэродромах; имеются ли на
Онежском озере военные суда, сколько их, названия судов и ходят
ли они в Белое море; были ли на территории Карелии военные ма¬
невры, если были, то где, когда, в каких районах происходили и какие
войсковые соединения принимали участие в маневрах; строятся ли
в Карелии военные постройки, где они строятся, их название и кто
строит»1 2.
С приближением советско-финляндской войны расширялся круг
разведуемых вопросов. Начальник Рованиемского разведпункта
Паарма в июне 1939 года поставил маршрутным агентам М.М.И.и
E. Н. А. задачу добыть следующие разведывательные сведения:
«Наличие укрепленных районов, точек в пограничной полосе АКССР;
есть ли в районе Кандалакши аэродромы, количество их и благоу¬
стройство; наличие радиостанции, количество их и дислокация; име¬
ется ли береговая артиллерия на берегу Кандалакшского залива, если
да, то какая их дислокация; какие суда имеются в Кандалакшском
заливе, военные, пассажирские и другие, вплоть до катеров и мотоло¬
док; установить название частей, дислоцированных в г. Кандалакше»3.
В конце октября 1939 года по заданию упомянутого выше Паарма
бежавший из Мурманской области в Финляндию П. С. Алексеев со¬
вершил разведывательную ходку в Мурманск, в ходе которой он со¬
брал и доставил разведсведения о частях Красной Армии, Северном
флоте и воинских перевозках по Мурманской железной дороге4.
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 19.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 321.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 57. С. 4-9.
4 Соловьев А.у Чижевский Т Допрос шпиона//Кто мы. Мурманск. 1994. С.94.
310
Для целенаправленного и полного сбора информации, устранения
параллелизма в работе военная разведка в 1936 году подготовила
специальный вопросник для инструктажа направляемой в СССР
агентуры. В нем, в частности, были следующие вопросы разведы¬
вательного характера: «Какие войска имеются в городах и деревнях
Карелии, с указанием их количества; где и какие имеются укрепления;
названия или номера воинских частей, т. е. батальонов, полков, бри¬
гад, дивизий и корпусов; где и когда за последнее время были манев¬
ры и какие воинские части принимали в них участие; где постройки
новых казарм, когда они построены, где и какие они по внешнему
виду; где в данное время происходит строительство новых казарм
и другие военные строительства, выяснить их объем и для чего они
предназначаются; где имеются аэродромы, какая занята площадь под
аэродромы, имеются ли при аэродромах самолеты, выяснить штатное
и наличное количество на аэродромах командного состава; имеются
ли военные экипажи в Онежском озере, сколько их, название и коли¬
чество краснофлотцев и комсостава на каждом»1.
Органы безопасности (ТПУ-ОГПУ-НКВД) и их войска были объ¬
ектами постоянного пристального изучения финских спецслужб.
Интерес к ним объясняется, во-первых, ведением активной разведки
против Финляндии, во-вторых, тем, что пограничные войска были
военным авангардом СССР на границе с Финляндией. В случае воен¬
ных действий погранвойска принимали на себя первый удар.
Судя по архивным документам, круг вопросов в отношении совет¬
ских пограничных войск был обширен: он затрагивал численность,
вооружение и быт, наличие застав в конкретном районе, служебных
собак и окопов в погранполосе, комплектование застав ГПУ на воен¬
ный период, личный состав застав, установление фамилий начальни¬
ков застав и комендатур, прохождение воинской службы в частях по¬
гранохраны лиц финской национальности, изучение системы охраны
границы советскими пограничниками1 2.
Для систематизации данных с первых дней существования тайной
полиции вся собранная информация о советских пограничных во¬
йсках собиралась в специальном деле3.
На основании собранной информации готовили обзоры о совет¬
ских погранвойсках. Так, в первом полугодии 1938 года были под¬
готовлены 2 обзора «Карельский перешеек» и «Восточная Карелия»,
которые в том числе содержали информацию о советских погра¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 322.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17-20; П. 30. С. 321.
3 Kosonen Ai, Pohjonen /. Isänmaan portinvartijat. Suomen rajojen vartiointi
1918-1994. Helsinki, 1994. S. 541, 572.
311
нотрядах, дислоцированных на Карельском перешейке и севернее
Ладожского озера1.
Особое внимание ЦСП придавала отслеживанию деятельности
отдельных подразделений ГПУ, в работе которых участвовали лица
финской национальности. Так, в ходе разведывательной деятель¬
ности финская тайная полиция установила, что в 1930-е годы фин¬
ские перебежчики, высланные на Урал, содержались в специальных
лагерях, в которых ГПУ создало специальное подразделение, так
называемый эмигрантский сектор. По данным финской спецслужбы,
в нем работали несколько красных офицеров, финских коммунистов
и переводчиков. На него возлагались задачи по организации работы,
жилья для перебежчиков и ведение среди них просветительской дея¬
тельности. Для внесения ясности в работу этого подразделения тай¬
ная полиция организовала его изучение в рамках специального дела
«Эмигрантский сектор»1 2.
Много внимания ЦСП-ВАЛПО уделяла изучению форм и методов
работы НКВД и его вербовочной деятельности в среде финских пере¬
бежчиков. Так, во время допроса вернувшийся в 1938 году из СССР
В.Хюрскю рассказал о попытке его вербовки сотрудником лагеря
Фомкиным весной 1935 года. Фомкин просил сообщать об антисовет¬
ских высказываниях финперебежчиков и выявлять среди них агентов
охранки3.
Необходимо отметить, что выявление агентуры НКВД среди
вернувшихся в Финляндию финнов-перебежчиков было одной из
главных задач ЦСП. По мнению финской тайной полиции, рус¬
ским удалось внедрить в страну много шпионов, которые прибыли
в Финляндию под видом «возвращенцев-перебежчиков». Так слу¬
чилось с американской финкой Нормой Лайво, которой удалось
в 1938 году выехать из Петрозаводска в Финляндию к родственни¬
кам. Последние, заподозрив, что ее направили с заданием в страну,
сообщили властям. Лайво оказалась в тюрьме, а в августе 1942 года ее
передали в гестапо. Так же поступили с Хильдой Невалайнен, которая
приехала из Ленинграда погостить к родственникам в Финляндию.
Она по наивности заявляла в Финляндии, что, проживая в СССР,
была членом МОПРа4.
Транспортные артерии. Исходя из разработанных финским
Генштабом планов (наступательного и оборонительного), в поле зре¬
ния финских спецслужб были транспортные артерии: строительство
1 Kosonen М.у Pohjonen J. Op. cit. S. 546.
2 Rislakki Lahti-Argutina E. Meillä ei ole kotia täällä. Suomalaisten loikkari¬
en joukkotuho Uralilla 1938. Helsinki, 1997. S. 71, 270.
3 Ibid. S. 86-87,184,272.
4 Ibid. S. 76-77.
312
новых и реконструкция старых шоссейных и железных дорог в близ¬
лежащих регионах. Особое внимание уделялось дорогам, ведущим от
Мурманской железной дороги к государственной границе1.
Опрашивая перебежчиков, сотрудники финской разведки и погра¬
нохраны «выясняли, какие строятся тыловые дороги и какие средства
передвижения имеются на озерных участках... подробно спрашивали
о состоянии дорог в погранполосе. Особенно интересовались до¬
рогами Ухта — Кемь, Андронова Гора — Кимасозеро — Ругозеро».
По данным советских пограничников, забрасываемая в Карелию
в 1935 году агентура финской разведки «собирает сведения о состоя¬
нии дорог от Ведлозеро до Олонца и от Пряжи до Палалахты»1 2.
Направляя агентуру в Карелию, сотрудники разведки и тайной
полиции ставили перед ней задачу по сбору «сведений о дорожном
строительстве» и выяснению «наличия в пограничной полосе шос¬
сейных и грунтовых дорог, ведущих в сторону границы»3.
Аналогичную информацию разведка собирала о железных до¬
рогах на Северо-Западе СССР. Опрашивая перебежчика, в 1931 году
сотрудники финской разведки и погранохраны выясняли качество
мостов на Мурманской железной дороге (деревянные они или желез¬
ные), количество запасных путей на станциях Лоухи, Ковда и Кемь,
а также где устанавливается телефонная связь4.
Направляя в 1932 году агента в Карелию, сотрудник разведки по¬
ставил перед ним задачу: «Выяснить, строится ли мост на реке Нива,
какое там производится новое строительство и ведутся ли подгото¬
вительные работы по постройке электростанции; сколько имеется
железнодорожных мостов между Кандалакшей, ст. Нива и Сорока
и какого они типа; установить количество паровозных депо, водо¬
качек на этих участках, а также количество проводов на телеграфных
столбах»5.
Аналогичную задачу по сбору разведывательных сведений по
Мурманской железной дороге поставил перед маршрутной агентурой
начальник Рованиемского разведпункта Паарма. Направляя в июне
1939 года в СССР агентов М.М. И. и Е.Н. А., Паарма приказал им
выяснить: «Закончена ли электрификация Кировской железной до¬
роги и если нет, то в каком состоянии находятся работы по ее элек¬
трификации; есть ли железнодорожная ветка, ведущая от Кировской
железной дороги в сторону границы; имеются ли в пограничной
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 46.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17-19; П. 27. С. 9-10; 25.
П. 28. С. 22.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 321; П. 57. С. 4-9.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17-20.
5 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 5.
313
полосе шоссейные и грунтовые дороги, ведущие в сторону границы;
выяснить наличие охраняемых железнодорожных мостов, а также
добыть сведения, характеризующие развитие паровозных депо, на¬
сыщенность паровозного парка, движение воинских поездов и их
направление»; кроме того, агентам необходимо было выяснить «на¬
сыщенность телефонно-телеграфных линий в пограничной полосе.
Собрать сведения о наличии телефонно-телеграфных линий с мед¬
ными проводами»1.
Не остались без внимания и водные магистрали. Так, в июне
1936 года, направляя агента в Карелию, сотрудники разведки и тай¬
ной полиции поставили перед ним задачу установить, «ходят ли
моторные лодки в районе Поросозеро, Ушкалы, Гимолы, сколько их
и кому они принадлежат; выяснить, откуда и куда ходят автомобили
и их назначение; выяснить, где на территории Карелии имеются воен¬
ные аэродромы, имеются ли при них военные самолеты и количество
войск, обслуживающих аэродромы; имеются ли на Онежском озере
военные суда, сколько их, названия судов и ходят ли они в Белое
море»1 2.
Незадолго до начала советско-финляндской войны в апреле и сен¬
тябре 1939 года все данные о транспортных артериях на Карельском
перешейке, в Карелии и на Кольском полуострове были проанали¬
зированы и объединены в оперативном плане. На Кольском полу¬
острове и в Карелии финская разведка собрала и проанализировала
информацию о семи направлениях дорог в сторону Финляндии:
петсамском, салльском, куусамском, суомуссальмском, кухмском,
толвоярвском, салминском. На Карельском перешейке, по данным
разведки, к финской границе вели 8 шоссейных и 5 железнодорож¬
ных дорог3.
Необходимо отметить, что советская сторона односторонне трак¬
товала интерес финских спецслужб к сбору данных о дорожной си¬
стеме в Карелии. В сентябре 1935 года начальник У ПВО У НКВД по
ЛВО Ковалев в докладе начальнику УНКВД АКССР т. Шершевскому
мотивировал этот интерес тем, что «финны рассматривают эти доро¬
ги, как важное направление для наступления частей РККА»4.
Ковалев заблуждался. Как уже отмечалось выше, сбор информации
о дорожной системе в Карелии финская сторона осуществляла в том
числе для возможного наступления по указанным маршрутам. Это
особенно проявилось накануне войны-продолжения. 9 июня 1941 го¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 57. С. 4-9.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 321.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 47-48.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 28. С. 22 — сохранена орфо¬
графия документа.— Э. 77., С. В.
314
да командир V армейского корпуса (АК) полковник В. Й. Ойнонен
запросил в военной разведке данные (17 вопросов) о дорожной об¬
становке Хюрюнсалми-Куусамо на сопредельной (советской.— Э.Л.У
С. В.) территории на глубину до Мурманской железной дороги. Все
вопросы касались участка V АК, где в июле 1941 года Ойнонен начал
наступление. Запрашиваемые сведения отличались обстоятельно¬
стью и изобилием подробностей. Например, ведут ли автодороги от
южной стороны оз. Кивиярви от линии Кивиярви — Контокки — Ко
стомукса на дорогу Ругозеро — Реболы; состояние дорог Ухта — Вуо
нинен — Вокнаволок — Васоваара и на северной стороне Паанаярви;
Кестеньга — Сохьяна — Акала — Киимасярви — граница и ее точное
направление; есть ли на оз. Куйттоярви буксиры, лодки или понтоны1.
2. Разведывательная деятельность тайной полиции Финляндии
В предвоенные годы объектами политической разведки на обще¬
союзном уровне были политический потенциал СССР, его позиции
на международной арене, планы в области внутренней и внешней
политики, меры по их осуществлению. На региональном уровне объ¬
ектами политической разведки были политическая обстановка на
местах, настроения местного населения, его отношение к политике
государства и партии и т. д.
Основное внимание политической разведке уделяла тайная поли¬
ция Финляндии — ЦСП-ВАЛПО. Сбор политической информации
по Советской России финские спецслужбы осуществляли с пер¬
вых дней своего создания. При этом четко просматриваются два
периода в деятельности финской политической разведки: 1918-1921
и 1921-1939 годы.
На первоначальном этапе политическая разведка носила агрессив¬
ный характер и была направлена на отторжение Восточной Карелии
от России. Ее деятельность была связана с проведением агитации сре¬
ди местного населения. Уже в первой половине марта 1918 года под¬
разделения разведки внимательно отслеживали развитие настроений
в Олонецкой Карелии. Информация поступала противоречивая. Из
Лиексы докладывали, что в Реболах 20 домов относится к Финляндии
положительно, в Коропице (деревня Реболы) — больше половины до¬
мов, в Лужме — почти все. Совсем иной была обстановка в д. Омели,
в которой, по данным финского разведчика, под влиянием прово¬
димой красными финнами пропаганды события, происходящие
в Финляндии, вызывают негодование среди жителей. По его мнению,
1 Jokipii M. Jatkosodan synty. Tutkimuksia Saksan ja Suomen sotilaallisesta
yhteistyöstä 1940-1941. Helsinki, 1987. S. 409.
315
в случае направления экспедиции она может встретить вооруженное
сопротивление со стороны местного населения1.
Население Княсё, Кандалакши в апреле 1918 года было настроено
пробольшевистски. В конце мая 1918 года разведчики сообщали, что
население в Ухте и Вокнаволоке настроено профински, однако боится
мести большевиков в случае активного выступления за присоедине¬
ние к Финляндии. Из другого рапорта, поступившего из Олонецкой
Карелии, следует, что население Олонца и севернее положительно на¬
строено к Финляндии, расположенное южнее — безразлично к ней1 2.
Из поступивших рапортов и донесений усматривается, что поли¬
тическая обстановка в Восточной Карелии весной и летом 1918 года
была сложной, настроения населения часто менялись. Чувствовалось:
там ждут, что случится. Полученную от разведчиков информацию
о настроениях в Беломорской Карелии активно использовала армия3.
С политической разведкой тесно связано ведение идеологической
(финские ученые называют это направление просветительским) ра¬
боты. Суть ее заключалась в доведении информации до карел об ос¬
вободительной войне в Финляндии, идеологической обработке мест¬
ного карельского населения в целях подготовки его к вооруженной
борьбе против России и привития идеи о присоединении Карелии
к Финляндии. Для этого, как подчеркивает Т. Нюгорд, привлекались
агитаторы4.
Уже на начальном этапе разведчики из Комитета по делам
Беломорской Карелии (Куусамо) и Карельского разведывательного
отдела работали над созданием положительного мнения местно¬
го населения о присоединении к Финляндии. Кроме того, вместе
с членами Карельского просветительского общества (А. Митро,
Т.Маннер, Р.Сиркейнен и др.) они ходили по карельским деревням
Ухта, Вокнаволок, Кестеньга и заблаговременно готовили местное на¬
селение к предстоящей военной экспедиции подполковника Мальми.
11 марта 1918 года отец и сын Ахава с членами КПО совершили раз-
ведходку в Кестеньгу, откуда Ахава-старший докладывал Э. Риекки:
«Здесь в Кестеньге чувствуется, что у власти находятся большевики,
в связи с чем не смогли провести никакого легального собрания».
Неудачей закончилась попытка провести собрание карел и в Ухте5.
В плане просветительства основное внимание Восточно-
Карельский комитет уделял территориям Ухта, Вокнаволок, Юшкозеро
1 Nygard Т Itä-Karjalan pakolaiset 1917-1922. Studia historica Jyväskyläensia
19. Jyväskylä, 1980. S. 49; Vahtola J. Op. cit. S. 55.
2 Nygard T. Op. cit. S. 49-50.
3 Nygard T Op. cit. S. 49-50.
4 Vahtola /. Op. cit. S. 55; Nygard T Op. cit. S. 49-50.
5 Vahtola J. Op. cit. S. 55-57.
316
и Реболы1. Именно в этих населенных пунктах были наиболее сильно
развиты профинские настроения.
В то же время проведение агитации в Олонце было невозмож¬
но, так как, по данным разведки, Олонец находился под влиянием
большевиков1 2.
В дальнейшем политическая разведка меняет свою направлен¬
ность и уделяет больше внимания сбору данных о политической
и экономической обстановке, финской эмиграции в СССР и т. д.
В 1920 году Карельская ЧК получила первые данные о проведении
финской стороной политической разведки, обнаружив у застрелен¬
ного агента Салминского разведпункта отчет о поездке в Советскую
Россию. В нем писалось: «Флотские хотят сделать забастовку про¬
тив большевиков, коммунисты и советские служащие хотят, чтобы
в Финляндии была Советская власть, В Петрограде хотят сделать
забастовку на два месяца, норму всю скушали в Петрограде и на сле¬
дующий месяц нормы нет. В Донской области нормы нет и тут стоит
дивизия войск и та дивизия забастует и в той дивизии войска ходят
по деревне нормы себе доставать и они кого только из Большевиков
достают в руки того кряду убивают и теперь выпустили со службы
до 24-х лет. В России и войсках нет обуви и ни шапок и нет хлеба. На
границе везде спокойно, но внутри есть маленькие бунты, больше
ничего»3.
С учетом развития политической обстановки в Европе и СССР
приоритеты менялись. Начиная с апреля 1939 года особое внимание
уделяли сбору информации о развитии обстановки в Европе и совет¬
ско-германских отношений. Накануне возникновения Балтийского
кризиса — развитию обстановки в странах Балтии4.
На основании полученных данных финские спецслужбы пери¬
одически готовили аналитические обзоры о развитии военно-по¬
литической обстановки в Европе и СССР. Особенно это проявилось
в 1938-1939 годы5.
В ноябре 1939 года разведка подготовила обзор о «Внутреннем
положении в СССР», в котором, в частности, говорилось, что «объ¬
явленная в СССР в сентябре 1939 года мобилизация отрицательно
повлияла на экономику страны. Урожай, за исключением пшеницы,
хороший, однако из-за проведенного мероприятия (имеется в виду
мобилизация.— Э.Л., С. В.) в некоторых местностях он испортился.
1 Nygard Т Op. cit. S. 50.
2 Vahtola J. Op. cit. S. 123.
3 Архив УФСБ РФ no PK. ФУД. Д. N 14890. С. 232 — сохранена орфогра¬
фия документа.— Э. Л., С. В.
4 Heiskanen R. Op. cit. S. 36-38, 295-296.
5 Heiskanen R. Op. cit. S. 36-38, 296.
317
В октябре в некоторых магазинах появились очереди, которые в но¬
ябре исчезли, сложное положение сложилось с бензином, шинами
и перевозкой грузов. Есть проблемы в приобретении одежды, воз¬
никли трудности с перевозками»1.
Одновременно осуществлялся сбор политической информации на
региональном уровне: о партийном, советском руководстве, развитии
обстановки в конкретных регионах, в частности, большое внимание
уделялось Карелии и Карельскому перешейку.
Об этом свидетельствуют архивные материалы ЦСП-ВАЛПО:
«Административное состояние в Восточной Карелии. Общие сведе¬
ния», «Центральный исполком (ЦИК) Восточной Карелии», «Совет
народных комиссаров Карелии», «Об условиях жизни в Карелии», ко¬
торые хранятся в Государственном архиве Финляндии1 2. В этих делах
сосредоточены материалы по указанной тематике.
Кроме того, финские спецслужбы собирали информацию об об¬
щественных организациях Карелии, их численности, конкретных
лицах, характере агитационной работы среди населения. 12 декабря
1931 года нарушитель границы из СССР в Финляндию был опрошен
старшим финского погранкордона о характере работы и численности
организации Осоавиахима. По данным Калевальского погранотряда,
в 1935 году «финская погранрота в Кухмониеми в ходе допросов пере¬
бежчиков из СССР выясняла места жительства, фамилии, характери¬
стики членов ВКП(б), комсомола, ячеек Осоавиахима»3.
Одновременно спецслужбы выявляли отношение советского на¬
селения к мероприятиям партии и правительства. В декабре 1931 го¬
да нарушитель границы из СССР был опрошен старшим финского
погранкордона по вопросам отношения приграничного и тылового
населения к мероприятиям советской власти, проводимым на селе.
Особое внимание уделялось начавшемуся в СССР в 1929 году про¬
цессу коллективизации, его размерам и др.4
Интерес для финской стороны представляло социальное положе¬
ние населения КАССР. Так, 18 июля 1936 года, направляя агента из
Суоярви в Карелию, представитель отдела ЦСП в Сортавале поставил
перед ним задачу: «выяснить настроение рабочих, работающих на
фабриках и заводах, не было ли случаев, что рабочие, на почве обще¬
го недовольства зарплатой, плохими условиями работы или общим
недовольством к советской власти, устраивали политические заба¬
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 69.
2 Kangaspuro Markku. Suomalainen vai venäläinen Karjala. Neuvosto-
Karjala kansallisten aatteiden taistelukenttänä vuosina 1920-1940. Lisensiaatintöy
Joensuun yli-opiston historian laitikselle 28.4.1996. S. 147,181, 183, 205, 348.
3 Архив УФСБ РФ no PK. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17; П. 27. С. 9-10.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17-19.
318
стовки, а также выяснить, приступили ли в Карелии к выборам новой
конституции и за какую партию голосует население Карелии»1.
Наряду с вышеуказанными задачами спецслужбы Финляндии
проявляли интерес к экономическому состоянию конкретных райо¬
нов Карелии. В 1931 году отмечен факт сбора информации о полити¬
ко-экономическом состоянии Кестеньгского района. В 1935 году они
же собирали данные о лесозаготовительных пунктах, расположенных
в пограничной полосе, количестве рабочих, их руководителях, вы¬
полнении планов1 2.
В марте-апреле 1933 года Особый отдел Объединенного госу¬
дарственного политического управления СССР провел «Операцию
по очистке пограничной полосы» на территории всего Советского
Союза. В указанной акции участвовал и НКВД Карелии, который
в 1932-1933 годах провел операции по ликвидации так называе¬
мого заговора финского генштаба, а в 1934 году — «белофинских
боевиков»3, результатом которых стали массовые аресты жителей
республики.
Эти аресты заинтересовали финскую сторону. НКВД КАССР сразу
же отметил, что в 1935-1936 годах финские спецслужбы, направляя
агентуру в Карелию, давали задания добыть сведения о произведен¬
ных в «погранполосе арестах, сколько человек арестовано и куда они
направлены, политическое настроение населения. Они составляли
списки лиц, репрессированных органами НКВД в погранполосе»4.
Для целенаправленного изучения политической обстановки
в Карелии финская разведка в 1936 году подготовила для агентуры
специальный вопросник, в котором, в частности, были следующие
вопросы: «Были ли в Карелии аресты населения или высылки, когда
были и сколько арестовано и выселено, настроение населения, отно¬
шение его к советской власти и имеются ли сторонники присоедине¬
ния Карелии к Финляндии»5.
Личностная разведка. Наряду с военной и политической разведкой
финны вели личностную разведку. Впервые этот термин применил ге¬
нерал Хейсканен, подразумевая под ним сбор информации о высших
военачальниках Красной Армии и контроль за их перемещениями,
отмечая, что это является важнейшей задачей разведки6. Изучение
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 321-322.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17; П. 27. С. 9-10.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 39. С. 23-25; ФУД. Д. N 18456;
Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 27.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С. 9-10; П. 30. С. 321.
5 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 322.
6 Heiskanen R. Op. cit. S. 97.
319
материалов финских спецслужб позволяет применить этот термин не
только к военной разведке, но и к тайной полиции.
В ходе проведения военной и политической разведки финские
спецслужбы уделяли большое внимание сбору информации о руко¬
водстве большевистской партии, правительстве, военачальниках,
политических противниках, эмигрировавших в СССР, т. е., на наш
взгляд, вели личностную разведку. Это объясняется необходимостью
изучения реального противника, личных и деловых качеств его пред¬
ставителей, чтобы определить, что можно ожидать в случае возник¬
новения конфликта между странами и своевременного выявления
планов оппозиции по свержению государственного строя.
Начало этому положила Центральная сыскная полиция. Изначально
она постоянно изучала и пыталась контролировать бежавшую в СССР
политическую оппозицию независимо от места проживания. В 1920-
1930-е годы финская тайная полиция внимательно следила за развити¬
ем политической обстановки в СССР, за уничтожением политической
оппозиции, изучала советских политических и государственных дея¬
телей, дипломатов, послов СССР в Финляндии.
Первым чести изучения со стороны ЦСП в конце 1929 года удосто¬
ился Иван Михайлович Майский (1884-1975), советский дипломат,
в 1929-1932 годах полпред в Финляндии, в 1932-1943 годах — посол
в Великобритании, на которого в конце 1929 — начале 1930 года за¬
ведено досье N 10.9911.
Позже досье были заведены и на других советских послов в Фин¬
ляндии: Бориса Штейна (N 11.116 — во второй половине 1932 года),
Эрика Асмуса (N11.169 — в начале 1935 года)1 2.
В то же время финская тайная полиция начала изучать советских
дипломатов, которые в разное время находились в оппозиции к власти
и поддерживали связи с Финляндией,— например, первая женщина-
дипломат Александра Михайловна Коллонтай (1872-1952). В 1918 го¬
ду она примыкала к «левым коммунистам», в 1920-1922 годах — к «ра¬
бочей оппозиции». В 1923-1945 годах А. М. Коллонтай — полпред
и торгпред, посланник и посол в Норвегии, Швеции. С 1923 года она
фактически была в ссылке за рубежом. В 1930 году ЦСП завела на нее
досье N 11.0103.
В конце 1936 — начале 1937 года, в период массовых репрессий
в СССР, ЦСП начала собирать материалы на ближайшее окружение
Сталина: политическое и государственное руководство СССР, т. е.
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1 — анализ материалов; Советский энци¬
клопедический словарь. М., 1981. С. 754.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 22; Ед. хр. 1 — анализ материалов.
3 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 18; Ед. хр. 1 — анализ материалов;
Советский энциклопедический словарь. С. 609.
320
лиц, наделенных полномочиями разрабатывать стратегию и тактику,
а также организовывать, направлять и корректировать внутреннюю
и внешнюю политику. Вели поиск лиц, находящихся в оппозиции
к режиму. Это позволяло судить о тактике политической власти, раз¬
личных групп и течений в СССР, об их стратегических замыслах.
С конца ноября 1936 года ЦСП начала целенаправленно изучать
советского государственного и партийного деятеля, наркома ино¬
странных дел СССР Максима Максимовича Литвинова (1876-1951),
который с 1918 года работал в НКИД СССР, руководил внешней по¬
литикой Советского Союза. Материалы собирались в досье N 11.2361.
В конце 1936 — начале 1937 года тайная полиция в рамках досье
N 11.241 изучала одного из руководителей Советского государства,
председателя СНК СССР Вячеслава Михайловича Молотова1 2.
В самый разгар репрессий в СССР в первой половине 1938 года бы¬
ло организовано изучение (досье N 11.274) руководителя Коминтерна,
известного деятеля болгарского и международного коммунистиче¬
ского движения Георгия Димитрова (1882-1949). Досье было заведено
уже после его ареста. В нем, в частности, говорилось, что Г. Димитров
«болгарин, член болгарской компартии, имеет много публикаций,
является генеральным секретарем Коминтерна. Димитров стал из¬
вестен как поджигатель парламента Германии. В 1937 году попал
в немилость. 6 июля 1937 года арестован в Москве, 3 мая 1939 года
освобожден от должности генсекретаря»3.
Все это предполагает наличие определенных оперативных пози¬
ций в близком окружении высокопоставленных советских политиче¬
ских и государственных деятелей и дипломатов, т. е. наличие агенту¬
ры или осведомителей. Этот вопрос до сих пор остается открытым:
располагала ли финская спецслужба ими? Однако создается впечатле¬
ние, что в данном случае финская сторона пользовалась непроверен¬
ными данными. Об этом, в частности, говорит запись в досье Асмуса
«Расстрелян в СССР?»4, таким образом, тайная полиция не распола¬
гала точными данными о судьбе бывшего посла СССР в Финляндии.
Не оставалась в стороне и военная разведка. Для последней изуче¬
ние высшего военного руководства, происходящие в нем изменения
были одной из главных задач в сфере личностной разведки. Она вела
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 22; Ед. хр. 1 — анализ материалов;
Советский энциклопедический словарь. С. 725.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 26; Ед. хр. 1 — анализ материалов.
3 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 6; Ед. хр. 1 — анализ материалов;
Советский энциклопедический словарь. С. 396.
4 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 2.
321
картотеку на советских офицеров, которые проходили военную служ¬
бу в пограничных с Финляндией районах СССР1.
Финская эмиграция в Советском Союзе была предметом постоян¬
ного внимания спецслужб. Именно в работе по этой категории лиц
четко просматривается деятельность политической разведки.
По мнению российских и финских ученых, в начале 1930-х годов
в СССР проживали 12-15 тысяч финнов. По данным бывшего по¬
мощника военного атташе У А. Кякёнена, в посольстве Финляндии
в Москве в 1930-е годы была картотека, в которую было внесено
свыше 20 000 перебежчиков1 2. Финская эмиграция не представляла
единой и однородной массы. Основная масса состояла из тех, кто
прибыл в СССР в поисках лучшей жизни. Но были и те, кто бежал по
политическим мотивам. Они тяжело переживали поражение револю¬
ции в Финляндии и были полны решимости взять реванш. Это была
наиболее ожесточенная часть эмиграции. И. Р. Такала в своей работе
«Финское население Советской Карелии в 1930-е годы», ссылаясь на
финские архивы, пишет, что «список политэмигрантов, составленный
охранкой в 1921 году, содержал сведения о 2772 чел., примерно по¬
ловина из них выехала в Советскую Россию»3. Позже эта цифра зна¬
чительно увеличилась за счет политических эмигрантов, прибывших
в СССР из других стран и бежавших из Финляндии после 1921 года.
Вплоть до середины 1930-х годов советское руководство в своих
интересах использовало финских политических эмигрантов, играв¬
ших заметную роль в международном коммунистическом движении,
государственной и политической жизни Ленинградской области
и Карелии. Многие из них вынашивали намерение осуществить ра¬
бочую революцию не только в Финляндии, но и в Скандинавских
странах. Для воплощения своих замыслов в жизнь предпринимались
конкретные меры. В учебных заведениях СССР готовили коммуни¬
стов и военных, после чего их направляли на подпольную работу
в Финляндию. Финны имели в Карелии свое воинское подразделение.
Это обязывало финскую тайную полицию выявлять, изучать и кон¬
тролировать деятельность КПФ в СССР, участие финских коммуни¬
стов в различных государственных, политических и общественных
структурах СССР, обучение финских граждан в гражданских вузах
и военных училищах, их службу в РККА, органах ГПУ-ОГПУ-НКВД
и в целом финскую диаспору в СССР. Таким образом, можно конста¬
тировать, что ЦСП-ВАЛПО осуществляла политическую разведку
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 97-99.
2 Rislakki J. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 17.
3 Такала M.R Финское население Советской Карелии в 1930-е годы//
Материалы к серии «Народы и Культура». Выпуск XVI. Карелы. Финны. М.,
1992. С. 157.
322
в целях защиты внутренней безопасности, для получения упреждаю¬
щей информации и дальнейшего пресечения деятельности финских
левых сил, т. е. в интересах контрразведки и тайной полиции.
В ходе осуществления разведывательной работы финская тайная
полиция была хорошо осведомлена о финнах-перебежчиках в СССР
и их планах: об их пребывании в «Крестах», в Свирьстрое, условиях
жизни в Невтрубстрое, об участии финских перебежчиков в строи¬
тельстве здания ГПУ в Ленинграде в 1933 году, о лагерях, в которых
они содержались, об обращении финских перебежчиков с просьбой
о предоставлении советского гражданства1.
Помимо отслеживания обстановки в среде финнов, проживавших
в Советском Союзе, процессов, которые были возбуждены против
них, финские спецслужбы изучали своих конкретных политических
противников, что объяснялось необходимостью своевременного вы¬
явления их планов по свержению государственного строя. Именно
поэтому Центральная сыскная полиция постоянно проверяла и кон¬
тролировала политическую оппозицию. Особое внимание уделялось
финским коммунистам и сочувствующим, проживавшим в СССР. Вся
собранная информация объединялась в досье. Дело велось до самой
смерти объекта изучения, а порой и после смерти1 2. Например, Лаури
Ламминен, член КПФ, участник подпольной работы в Финляндии,
представитель финской компартии в Карельском обкоме ВКП(б),
в 1937 году был арестован НКВД, в советско-финляндскую вой¬
ну забрасывался в Финляндию, погиб в бою в 1942 году в районе
Кестеньги. Л. Ламминен изучался тайной полицией в рамках досье
N 12423.
А. Косонен в 1922 году был осужден финским судом за подго¬
товку к государственной измене к одному году лишения свободы
(досье N 1770). Позже бежал в СССР. В дальнейшем тайная полиция
установила, что в 1930-е годы он проживал в Сарове, осуществлял
контроль за финнами в лагере и вел среди них пропагандистскую
работу. А. Лехтонен, житель Суоярви, в 1927-1928 годах участвовал
в проводимой коммунистами забастовке на Суоярвском лесозаводе.
В 1932 году в районе Найстенъярви ушел в СССР. Проживая в СССР,
он был в поле зрения финской тайной полиции, которая отмечала,
что Лехтонен, «находясь в Нивастрое, пьянствовал, играл в карты
и совершил несколько неудачных попыток нелегального возвраще-
1 Rislakki /. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 46, 267-268.
2 См., напр.: HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 1.
3 Kangaspuro M. Op. cit. S. 373.
323
ни я на родину. В связи с этим его этапировали в Сибирь в 1934 году,
жил в Магнитогорске»1.
Аналогичный контроль продолжался и за другими. Так, под¬
данный Швеции Эдуард М., работавший в Карелии в качестве ино¬
странного специалиста, сообщал в 1934 году финской тайной поли¬
ции информацию в отношении председателя Совнаркома Карелии
Э. Гюллинга1 2.
На эмигрантов и перебежчиков в СССР тайная полиция, как и во¬
енная разведка, вела картотеку3. Это подтверждается архивными
материалами УФСБ РФ по РК. Так, по данным советских погранични¬
ков, в 1935 году погранрота Кухмониеми допрашивала перебежчиков
из СССР о следующем: о наличии финнов в погранполосе, их точном
местожительстве, фамилиях, характеризующих данных. Подробно
выяснялось местожительство финнов не только в погранполосе,
но и в глубоком тылу. Финскую сторону интересовали финны, за¬
нимавшие определенное положение в Карелии: Пейппо — бывший
председатель Калевальского РИКа, Оксанен — начальник школы при
батальоне особой Карельской егерской бригады, Пикко — командир
роты, Койвунен — помощник комбата, Матсонен — командир бата¬
льона. На последнего собирали данные о личных качествах, знании
военного дела, политическом образовании, настроении и т. д.4
Финские власти не только собрали данные о финнах, проживаю¬
щих на территории Карелии, но и изготовили альбом с фотография¬
ми ответственных работников советских учреждений Карелии. Этот
фотоальбом показывали арестованным, которым предлагали опоз¬
нать своих знакомых и рассказать об их местожительстве5.
Пограничные отделы ЦСП на основании полученных из разных
источников данных готовили обзоры о положении финнов в СССР.
В октябре 1934 года отдел ЦСП в Сортавале указывал в обзоре, что
больше всего перебежчиков из Финляндии в СССР было в период
1930-1932 годов, которых из-за политического недоверия и в целях
предупреждения обратного ухода в Финляндию выслали в разные
места в Восточной России и Сибири. На основании данных губерн¬
ских отделов центральный аппарат ЦСП готовил ежемесячные и еже¬
годные обзоры проблемного и общего характера. Так, в обзоре ЦСП
«Финны в СССР» за 1936 год сыскная полиция писала, что многие пе¬
ребежчики из-за низких заработков уехали из района Петрозаводска
на Юг России и в Среднюю Азию, где надеялись на большие заработ¬
1 Rislakki /., Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 53, 80, 269, 271, 316.
2 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C. 161.
3 Rislakki /., Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 17,270; Такала И. P. Указ. соч. С. 157.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С. 9-10.
5 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С. 9-10.
324
ки. Многие разочарованными вернулись обратно, так как в других
регионах СССР условия были не лучше, чем в Карелии. В обзоре так¬
же говорится, что, согласно полученным из разных регионов СССР
данным, «увеличивается количество финнов, желающих вернуться
обратно на родину». Одной из причин этого сыскная полиция ви¬
дела в том, что перебежчикам стало известно об улучшении жизни
в Финляндии. ЦСП регулярно информировала руководство страны
и внешнеполитическое ведомство о положении финнов-перебежчи-
ков в СССР1.
Многие финны, вкусив прелестей построения светлого будуще¬
го, искали возможность вернуться на родину, для чего обращались
в посольство Финляндии в Москве. МИД запрашивал мнение ЦСП-
ВАЛПО о каждом перебежчике, желающем вернуться из СССР до¬
мой. Помощь в возвращении на родину оказывалась только в том
случае, если из тайной полиции поступал положительный ответ1 2.
Сыскная полиция отрицательно относилась к их возвращению на
родину. В глазах ЦСП финские перебежчики из СССР «в своей ос¬
новной массе представляют плохих граждан — авантюристы... почти
все коммунисты или лентяи, непорядочные, а также преступники...
сотни и тысячи из них, завербованные в СССР, смутьяны и шпионы».
Она боялась, что возвращенцы начнут революционную пропаганду
в Финляндии. В одном из ответов на запрос руководитель ЦСП на¬
писал в МИД страны, что нет смысла оказывать помощь заявителям,
так как это приведет к пропаганде выезда из страны3. Таким обра¬
зом, финская сторона могла помочь многим своим согражданам, но
отказала им в возвращении на родину. Позже, в период репрессий
в Советском Союзе, ЦСП-ВАЛПО «помиловала» подозреваемых, но
уже было поздно4. Тысячи бывших финских граждан были репрес¬
сированы в СССР. Следовательно, в Финляндии тайная полиция
начинала преследование своих граждан, находившихся в оппозиции
к власти; те, спасаясь, бежали в СССР, а в Советском Союзе НКВД за¬
канчивал их преследование расстрелами.
Но вопреки советским и финским спецслужбам многим финским
гражданам удалось бежать из СССР на родину. По оценкам ВАЛПО,
в 1930-е годы, в период с 1930 по 15 августа 1936 года, в Финляндию
нелегально вернулись 2014 человек. Позже их количество резко
сократилось и не превышало 30 человек. Официально через КПП
1 Rislakki /., Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 60-71, 98, 267, 270, 272.
2 Ibid. S. 60-61, 79.
3 Ibid. S. 37, 43-44, 60-61.
4 Ibid. S. 79.
325
«Раяёки» с 1932-го по 15 марта 1936 года и 1937-1939 годы въехали
265 человек1.
Возвращенцев ЦСП использовала в пропагандистских меро¬
приятиях, которые в начале 1930-х годов осуществлялись через
«Юлейсрадио». В марте 1933 года по инициативе Э.Риекки ее усили¬
ли. В результате в прессе появились серии статей типа «Лучше 10 лет
в финской тюрьме, чем один день на свободе в России». В 1937 году
ЦСП «собрала для отдельных писателей рассказы возвращенцев-
перебежчиков, чтобы писатели использовали их для поднятия наци¬
онального духа»1 2.
Работу ЦСП-ВАЛПО по финской эмиграции в Советском Союзе
можно считать результативной, так как она позволила практически
ликвидировать коммунистическое подполье в Финляндии и другие
левые силы. Следует отметить, что методы работы финнов по своим
согражданам в СССР были аналогичными методам работы ГПУ по
русской эмиграции за рубежом.
3. Виды разведывательной деятельности
В зависимости от способа получения информации разведыватель¬
ная деятельность любой разведки мира делилась на агентурную, ле¬
гальную и техническую. Рассмотрим каждый вид разведки отдельно.
3.1. Агентурная разведка
Агентурная разведка основана на добывании с помощью тайных
агентов сведений о вооруженных силах, военно-экономических и мо¬
билизационных возможностях государства, об оборудовании ТВД
и др.3. Исполнителями разведывательных акций в агентурной раз¬
ведке являются агенты — лица, тайно выполняющие задания органов
разведки, контрразведки и политического сыска.
Агентурная разведка, проводимая финскими спецслужбами,
практически не исследована. На наш взгляд, это связано не только
с отсутствием архивных материалов, но и с щепетильностью темы.
Агентурная разведка была наиболее опасным и уязвимым видом
внешней разведки и предполагала проникновение агентуры в го¬
сударственно-политическую и общественную систему Советского
Союза. Вербовка агентуры, направление источников по разным
каналам в СССР, привлечение к сотрудничеству советских граждан,
сбор информации — все это нарушение существовавшего советского
законодательства. И с учетом особых советско-финляндских отноше¬
1 Rislakki J.y Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 46, 219.
2 Ibid. S. 60-61,118.
3 Военный энциклопедический словарь. M. 1983. С. 20.
326
ний, сложившихся после окончания Второй мировой войны, ни одна
сторона не хотела обращаться к этой теме.
Агентурной разведкой против Советского Союза занимались
оперативные подразделения разведки (отделы статистики и надзора)
и ЦСП-ВАЛПО.
Так, Р.Хейсконен в работе «Согласно полученным данным...» пи¬
шет, что агентурной разведкой занимался отдел статистики, ко¬
торый направлял агентуру в СССР для сбора информации с ис¬
пользованием местного населения. Среди местного населения
агентуру вербовали только в СССР1. Известный финский воен¬
ный историк Я. Кронлунд конкретизировал категории лиц, которых
привлекали к сотрудничеству. В своем труде «Оборонительные си¬
лы Финляндии в 1919-1939 гг.» он пишет, что «для выполнения
поставленных задач финская военная разведка вербовала бежав¬
ших из Карелии и Ингерманландии в Финляндию карелов и фин-
нов-ингерманландцев, а также молодых финских граждан из числа
авантюристов»1 2. Наиболее активно забрасывали агентуру и развед¬
группы в Восточную Карелию и Ленинградскую область майор
И. Альфтан и Т. Салокорпи. Последнему помогал русский эмигрант
Петр Соколов3. Интересен взгляд финских специалистов на исполь¬
зование агентуры. Р.Хейсканен в упомянутом выше труде отмечает,
что «на агентурную разведку возлагали большие надежды. Однако
в связи с усилением деятельности советской контрразведки в середи¬
не 1930-х годов поступление информации из местностей, представ¬
ляющих интерес, прекратилось»4. Тем самым генерал подтверждает,
что до середины 1930-х годов из сопредельной территории СССР
поступали необходимые разведке сведения, и, таким образом, хотя
и косвенно, признает наличие там источников информации. В то же
время высказывание Хейсканена дает основание полагать, что из-за
деятельности советских спецслужб финская разведка понесла потери
среди своих источников информации, что подтверждается и матери¬
алами архивов.
Далее Хейсканен пишет: «...ресурсы маленькой страны не по¬
зволяют вести широкомасштабную агентурную разведку, а с точки
зрения завербованного агента в стране противника, можно утверж¬
дать, что потенциал и обещания „оплаты" маленького государства
за ведение шпионажа против своей великой страны не привлекают
к сотрудничеству. Можно говорить, что только случайно маленькое
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 24.
2 Kronlund /. Op. cit. S. 460.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 24.
4 Ibid. S. 80.
327
государство может найти лиц, которые в качестве шпиона смогут вне¬
дриться в стране противника или обществе потенциального врага»1.
Хейсканен считает: «В целом правомочие государства, по крайней
мере маленького, на ведение агентурной разведки, особенно шпиона¬
жа, тесно связано с международной политической обстановкой. В пе¬
риод войны и серьезного международного кризиса сбор информации
всеми возможными методами этически оправдан. В других условиях
значение разведки меняется»1 2.
В этом взгляде финского генерала на агентурную разведку, по на¬
шему мнению, проявилась философия финской разведки, которой
она руководствовалась в предвоенный период: активное использова¬
ние своих граждан и очень осторожный подход к вербовке советских
граждан.
В то же время материалы, в том числе финские трофейные доку¬
менты, хранящиеся в карельских архивах — в НА РК и УФСБ РФ по
РК, свидетельствуют, что финны располагали значительным по чис¬
ленности и качеству подготовки агентурным аппаратом.
Анализ материалов позволяет говорить о ряде особенностей в ис¬
пользовании финскими спецслужбами источников информации.
Во-первых, привлечение к сотрудничеству так называемых сопле¬
менников, т. е. лиц карельской национальности и финнов-ингер-
манландцев. Во-вторых, привлечение к сотрудничеству членов кон¬
трреволюционных организаций. В-третьих, использование в своих
интересах карельских, ингерманландских, белоэмигрантских и фин¬
ских националистических организаций, находившихся на террито¬
рии Финляндии. В-четвертых, использование агентов-двойников,
т.е. агентов, сотрудничающих с двумя и более разведывательными
или контрразведывательными органами, как правило, скрывая это от
них. В-пятых, основной упор при проведении агентурной разведки
приходился на пограничные территории Северо-Западного региона
Советского Союза. Последнее связано с тем, что вышеуказанные
категории финских источников располагали родственными и иными
связями в пограничных районах СССР, хорошо знали местность, ус¬
ловия жизни, быт и обычаи местного населения.
Существовали четыре категории агентуры: агентура из числа карел
и финнов-ингерманландцев, бежавших из Карелии, Ленинградской
и Мурманской области, как правило, членов карельских и ингерман¬
ландских организаций, выехавших (бежавших) из СССР; агентура из
числа финских граждан; агентура из числа членов белоэмигрантских
организаций, находившихся в Финляндии; агентура из числа совет¬
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 80.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 80.
328
ских граждан, проживавших в СССР. Последняя категория агентуры
была незначительной, она не занимала высоких должностей в СССР,
не имела доступа к военной, политической, экономической информа¬
ции. Вместе с тем отдельные факты указывают на стремление приоб¬
рести источники информации в среде высокопоставленных чиновни¬
ков, военных и органов правопорядка.
Таким образом, можно говорить о том, что с первых дней аген¬
турная разведка финских спецслужб опиралась на три «кита»: наци¬
онализм, эмиграцию и беженцев из России, внутреннюю оппозицию
в Советской России, позже в СССР.
Вербовали, как правило, на идейной основе, все определялось
степенью враждебности источника к СССР. Это в большей мере от¬
носилось к членам белоэмигрантских, националистических финских,
карельских и эмигрантских организаций. Привлекали к сотрудни¬
честву и на основе зависимости (деньги, работа). Высокий уровень
безработицы в Финляндии порой вынуждал людей независимо от
политических взглядов идти на сотрудничество со спецслужбами.
В процессе изучения архивных материалов и открытых источни¬
ков к настоящему времени установлены фамилии 179 человек — ис¬
точников финских спецслужб, собиравших и передававших финской
стороне информацию по СССР. В ряде финских документов фамилии
или псевдонимы агентуры, направленной в СССР, не указываются,
например: «в середине ноября 1939 года мы получили от одного из
агентов, возвращавшегося из Петрозаводска в Кандалакшу, инфор¬
мацию о строительстве южнее Кандалакши железной дороги в сто¬
рону границы в район Саллы»1. Определенный интерес представляет
статистика по агентуре финских спецслужб, свидетельствующая об
ориентации финской стороны в подборе и использовании источни¬
ков информации.
Агентура финских спецслужб. Анализ архивных и других матери¬
алов свидетельствует, что в процессе оперативной деятельности фин¬
ские спецслужбы использовали два вида оперативных источников:
агентуру и информаторов.
К агентуре относились лица, состоящие на постоянном содержа¬
нии, вербовка которых оформлена соответствующей подпиской.
Завербованные ВАЛПО агенты давали следующую подписку:
«Начиная с сегодняшнего дня обещаю работать по указанию государ¬
ственной полиции... в целях разоблачения тайной и легальной ком¬
мунистической деятельности... буду информировать не менее одного
раза в месяц... готов вынести определенное госполицией наказание,
1 Paarma H. Salaisen tiedustelun partiot. Hämeenlinna. 1978. S. 48.
329
если...»1. В целях конспирации агентуре присваивались псевдонимы
(клички). Настоящая фамилия была занесена в картотеку, и ее зна¬
ли оперативный работник, его начальник и сотрудник картотеки.
Каждая спецслужба имела свой учет осведомителей.
Вся агентура спецслужб была зашифрована. Для того чтобы псев¬
доним не вызывал никакой ассоциации с личностью агента, исполь¬
зовалось несколько видов псевдонимов: буквенный («G. L»; «M», «L»);
буквенный и цифровой («К-19», «Т 8», «Т 111», «Т.Т.123», «Т 421»);
именной («Карел», «Мери», «Фриск», «Валде»); произвольные имя
и фамилия, далекие от настоящих («Ахонен Матти», «Ехин Муори»,
«Хейккинен Туомас», «Греета Идикайнен», «Матти Леппянен»,
«Котонен Теему», «Калле Корппи», «Матти Ярви» и т. п.); фамилия
и инициал имени: «Коскинен X.», «Федорофф А.», «Г. Горелов»); прак¬
тиковался выбор женщиной мужского псевдонима, как это сдела¬
ла жительница Хельсинки, взяв себе псевдоним Эйно Хилтунен1 2.
Информаторы использовались для получения сведений как сотруд¬
никами спецслужб, так и агентурой. Несмотря на то что вербовка ин¬
форматоров не оформлялась, ЦСП-ВАЛПО использовала их годами,
занося данные в картотеку.
Исходя из имеющихся данных об агентуре финских спецслужб
можно констатировать следующее. 89 человек родились в погра¬
ничных с Финляндией областях России (Карелии, Ленинградской
и Мурманской областях), 68 человек родились в пограничных
с Россией губерниях Финляндии, место рождения 20 человек уста¬
новить не удалось, однако их фамилии, имена и местожительство
свидетельствуют о том, что они родились в пограничных районах
России или Финляндии, по 1 человеку родились в Великобритании
и Швеции3.
Перед заброской в СССР 159 человек жили в Финляндии, из них
в пограничных губерниях — 110 человек, в том числе в Выборгской гу¬
бернии — 88 человек (Карельский перешеек — 61, Приладожье — 27),
в тыловых городах Финляндии — 14 человек, местожительство 35 че¬
ловек не установлено4. В Советском Союзе проживали 18 человек
1 Rislakki J. Salaisen poliisin merkkivuosi//Helsingin Sanomat. 1989, 24.
Marraskuuta.
2 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C.5, 23, 26, 44-45, 52, 60, 74, 80, 87, 101,
108-109, 121, 139, 149, 186, 192, 195, 214, 223, 250, 256-257, 263, 266, 271, 280.
3 Подсчитано авторами по материалам: НА PK. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 3; НА
РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1, 5; Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8306-8309;
Ф. КРО. On. 1. ПП. 11, 22, 25, 30, 43, 57.
4 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1, 5; On. 1. Ед. хр. 3; Архив УФСБ РФ по
РК. ФТДМ. Д. N 8306-8309; Ф. КРО. On. 1. ПП. 12, 30, 57 — анализ матери¬
алов; Сафонов В. Н. Кто спровоцировал Кронштадтский мятеж//Военно¬
исторический журнал. 1991. № 7. С. 53-64.
330
(Ленинград и область — 8 человек, из них 4 - граждане Финляндии, ра¬
ботавшие в Генеральном консульстве (ГК) Финляндии в Ленинграде,
в Карелии — 3 человека). Местожительство в СССР 7 человек не
установлено1.
По национальному признаку агентура финских спецслужб
распределялась следующим образом: 67 — финны, 42 — карелы
и 18 — финны-ингерманландцы1 2.
Однако цифра агентов из числа финнов-ингерманландцев не отра¬
жает истинного положения дел. На это указывает и почерк финских
спецслужб, которые в агентурной работе ориентировались на сопле¬
менников. Более полные данные об использовании финнов-ингер¬
манландцев финскими спецслужбами следует искать в УФСБ РФ по
Санкт-Петербургу и Ленинградской области.
Проблем с привлечением к сотрудничеству карел и финнов-ин¬
германландцев не было. По данным МВД Финляндии, в 1927 году
в стране было 17 000 беженцев из России: карел — 5600 человек,
финнов-ингерманландцев -95 003. На момент выполнения первого за¬
дания все источники финских спецслужб достигли совершеннолетия,
преобладали лица в возрасте 22-39 лет. Были как юные авантюристы,
так и зрелые люди. Вместе с тем чем старше был человек, тем меньше
находилось желающих рисковать жизнью. Самым молодым (дво¬
им) было по 20 лет. Старше 50 лет были единицы, и только одному
информатору был 61 год4. Таким образом, можно утверждать, что
агентура шла на сотрудничество осознанно: добровольно или по при¬
нуждению — уточнить невозможно, хотя последнее не исключается.
С первых дней своего существования финские спецслужбы ис¬
пользовали платную агентуру, которая за выполнение разведыватель¬
ных заданий в СССР получала вознаграждение. Основной формой
1 НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 3. С. 15,19; Оп. 2. Ед. хр. 5 - анализ мате¬
риалов; Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 11. С. 39; ФУД. Д. N 14890;
Бережков В. К Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ 1918-1954.
СПб. 1998.
2 Подсчитано авторами по материалам: НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1,
3, 5 - анализ материалов; Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. ПП. 12, 30,
39,43, 57; ФУД. N 11907,14890,14832. С. 87; Чекисты Карелии. Петрозаводск,
1986. С. 128; Кто мы Докум., публицист.-худож. материалы, очерки, рас¬
сказы. Мурманск, 1994. С. 94; Бережков В. И. Указ, соч.; Aikalaiskirja 1934.
Helsinki, 1934. S. 314; Aikalaiskirja 1941. Helsinki, 1941. S. 13; Turvallisuus-poliisi
75 vuotta. Helsinki, 1994; Vuoristo S. Karjalaisilla oli ystäviä. Karjalan pakolaisten
hallintoelimiä ja pakolaisten asioita ajavia järjestöjä vuosilta 1918-1929//Karjalan
Heimo. 1993. N 3-4. S. 39-42.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. СПО. On. 1. П. 33. С. 505.
4 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5; НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 1; Архив
УФСБ РФ. Ф. КРО. On. 1. П. 57; П. 11; ФТДМ. Д. N 8309; Архив УФСБ РФ по
РК. ФУД. Д. N 11907,14890 — анализ материалов.
331
оплаты была выплата денег. Уже в 1920 году жителю ТерийокиП.М.
за совершенные в СССР разведходки платили деньги. Один из аген¬
тов С.М. был направлен на разведку в Карелию на 1,5 месяца, 25 ию¬
ня 1926 года он после возвращения получил 6000 финских марок.
Агенту Jehin muori в 1932 году за одну разведывательную ходку
в СССР платили 1500-2000 FM. Осенью 1935 года Л. В. В. за одну раз¬
ведку в Карелию получил 500 финских марок. В 1939 году начальник
Рованиемского разведотделения Паарма за одну ходку в СССР вы¬
плачивал агентуре двухмесячную зарплату. В том же году начальник
Выборгского разведотделения капитан Салокорпи платил агентуре
постоянную зарплату1. Осведомитель ЦСП Хейкель Хенрих Йохан,
работавший переводчиком в советском полпредстве в Хельсинки, за
представляемую информацию получал ежемесячно 2000 финских ма¬
рок1 2. Они готовы были и дальше выполнять поручения спецслужбы.
Агентура писала расписки в получении денег. У застреленного
3 июня 1921 года агента финских спецслужб «Юдина», неоднократ¬
но совершавшего разведывательные ходки на территорию Карелии,
в кармане была обнаружена расписка о получении им 17 мая 1921 го¬
да 560 финских марок за выполнение разведывательных заданий3.
Кроме того, финская сторона закрывала глаза на контрабандную
деятельность своей агентуры на территории СССР4. На советской
стороне своим источникам за шпионскую деятельность финны пла¬
тили мануфактурой и продовольствием5.
Для финских спецслужб, как, впрочем, и для советских, была ха¬
рактерна повышенная подозрительность в отношении иностранцев,
что проявлялось и в отношении к агентуре. Все источники-иностран¬
цы подозревались в причастности к иностранным спецслужбам, т. е.
считались двойниками, в связи с чем разрабатывались тайной поли¬
цией. Даже на самых верных и преданных велись досье, ведение кото¬
рых началось в середине 1920-х годов, с созданием системы учетов6.
Один из лидеров белоэмигрантского движения в Финляндии
Анатолий Николаевич Толь, с 1919 года оказывавший помощь фин¬
ской разведке и тайной полиции, в течение всего времени прожи¬
вания в Финляндии находился под контролем контрразведки: ЦСП
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 26, 195; Архив УФСБ РФ по РК. Ф.
СПО. On. 1. П. 33. С.426; ФУД. Д. N 461. С 118; ФТДМ. Д. N 8308. С.25;
Paarma H. Op. cit. S. 84.
2 Ру пасов А. И. Советско-финляндские отношения: середина 1920-х —
начало 1930-х гг. СПб.: Европейский дом. 2001. С. 87.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 14890. С. 133, 232.
4 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 44.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 14890.
6 Lackman M. Op. cit. S. 43.
332
вела на него досье за N 10.8861. Известного участника карельского
движения в Финляндии П. И. Мауранена (Мауро), уроженца Ребол,
обеспечивавшего в 1931-1940 годах «окно» финской разведке, тайная
полиция до 1945 года подозревала в причастности к иностранной
разведке1 2.
Таких примеров можно привести много3. В подавляющем боль¬
шинстве подозрения финской тайной полиции были необоснован¬
ными. К настоящему времени известен только один факт причаст¬
ности иностранца к советской разведке. В данном случае разговор
идет о H. Н. Крошко, сотруднике иностранного отдела ГПУ, которому
удалось внедриться в белоэмигрантскую организацию в Берлине.
С 1925 года он по заданию ГПУ поддерживал контакты с финскими
спецслужбами, по их приказу совершал разведывательные ходки
в СССР. В отношении него ЦСП вела досье N 10.9884. Но все осталось
на уровне подозрений, финской стороне так и не удалось доказать его
причастность к советским спецслужбам.
На доверие к агенту влияли гражданство, национальная принад¬
лежность, его прежнее местожительство.
Наибольшим доверием пользовалась агентура из числа финских
граждан, в связи с чем ее использовали на следующих важнейших на¬
правлениях разведывательной деятельности.
1. Курьеры, связники на территории Советского Союза. Как пра¬
вило, это были сотрудники дипломатического представительства. Так,
в период 1927-1936 годов в Генконсульстве Финляндии в Ленинграде
работали четыре источника финских спецслужб. Они занимали
небольшие должности, не пользовались дипломатической непри¬
косновенностью, добываемую агентурой информацию направляли
в Финляндию через МИД, используя канал дипломатической почты5.
2. Агенты-вербовщики. Финская сторона не располагала агенту¬
рой, занимавшей высокие должности в СССР, т.е. имевшей доступ
к военной, политической, экономической информации, хотя и стре¬
милась к этому. Повышенный интерес проявлялся к советским воен¬
ным финской национальности. Для установления контактов с ними
финская разведка направляла в СССР свои источники. По трофей¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8308. С. 46; НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед.
хр. 3. С.41.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 92; НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1. С. 156.
3 См., напр.: НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 3. С. 8, 15, 19, 23, 26, 28, 34.
4 Из воспоминаний H. Н. Крошко-Кейт//Орлов В. Двойной агент.
Записки русского контрразведчика. М., 1998. С. 264-268; НА РК. Ф. 287. On. 1.
Ед. хр. 3. С. 19.
5 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 4, 244, 274.
333
ным документам выявлены два факта1, но это не означает, что на этом
список кончается.
На советских военных финской национальности выходили не
только напрямую, но и через их близких родственников, как это про¬
изошло с гражданкой СССР Л. В.— женой красного командира, ко¬
торая, находясь в 1933 году Финляндии, установила контакт с ЦСП.
Посещению советской гражданкой финской спецслужбы предше¬
ствовало ее увлечение финном Х.Х. Ф., проходившим по учетам ЦСП
под псевдонимами Хейкки Хейккинен и ЕН. В начале 1930-х годов
политическая полиция направила его в СССР для выполнения раз¬
ведывательных заданий. Находясь в СССР, он знакомится с Л. В.,
которая проживала с мужем-офицером в Киселёвске. Сейчас сложно
сказать, была ли их встреча случайностью или заранее разработан¬
ной операцией финской спецслужбы, но удача улыбнулась финскому
разведчику. Л. В. увлеклась финном. В 1933 году она по приглашению
Хейкки Хейккинена приезжает в Финляндию, на родину мужа, и жи¬
вет в Турку в квартире брата. Иностранец склонил подругу посетить
сыскную полицию и рассказать все, что она знает о службе мужа1 2.
Вероятно, это единственная поездка Л. В. в Финляндию и посещение
спецслужбы. Ее не подозревали в причастности к советским спец¬
службам, на это указывает и тот факт, что на нее не заводилось досье,
не присваивался псевдоним, она использовалась как информатор.
Дальнейшая судьба Л. В. неизвестна, однако с учетом национальности
мужа можно только предполагать, что она печальна.
3. Внедрение в государственные, партийные структуры, ин¬
тернациональную военную школу в СССР, советские спецслужбы.
В 1919 году финская контрразведка привлекла к сотрудничеству со¬
трудника ЧК Ф.И.Павилайнена. В 1920 году пытались внедрить сво¬
его агента В. в рабочую организацию левых социалистов в Карелии3.
Кроме того, в начале 1920-х годов ЦСП удалось внедрить по край¬
ней мере три источника в военную школу красных командиров.
В 1931-1932 годах тайная полиция содействовала направлению на
учебу на Ленинские курсы двух агентов и информатора: «Ахонена
Матти», К.Х. А. и «Валде»4. Вернувшись нелегально в Финляндию
из СССР, агентура представила подробный отчет о школе и кур¬
сах, курсантах и преподавателях, перспективах дальнейшего их
использования.
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 60, 144.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 57, 132, 274.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 14832. С. 87; Бережков В. И. Указ. соч.
С. 107.
4 НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5. С. 108,140,153; Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 5,88, 214.
334
Для связи со своими источниками, выехавшими из Финляндии на
прежние места жительства в Ленинградскую область, финская сторо¬
на использовала агентов-связников. Так, в 1920-х годах жительница
Ленинградской области M. М. О. бежала в Финляндию, где установи¬
ла связь с сыскной полицией. В 1925 году она вернулась на родину,
в Ленинградскую область. Через год после ее отъезда в СССР во¬
енная разведка направила к ней финна-ингерманландца П.Х., члена
«Комитета по оказанию помощи Ингерманландии», который восста¬
новил с ней связь от имени ЦСП (пароль-письмо). М.М. О. передала
ему собранную информацию по Ленинградской области1. Отдельные
агенты проживали на территории Ленинграда и Ленинградской об¬
ласти. Так, К. О. М., проживая в Ленинграде, выполнял задания
финской разведки. Он выезжал в Финляндию и сообщал о военных
заводах Ленинграда, численности на них рабочих и прочие данные1 2.
В 1931 году на «оседание» в СССР ЦСП направила финна-ингер¬
манландца Л. М., учителя, бежавшего в 1920-х годах из Ленинградской
области в Финляндию3.
Агентура из числа карелов и финнов-ингерманландцев исполь¬
зовалась в качестве агентов-маршрутников, связников и источни¬
ков информации внутри СССР, при этом для последней категории
агентуры было характерно направление ее на места своего прежнего
жительства с целью длительного оседания.
Наиболее распространенной категорией были агенты-маршрутни-
ки. Они использовались в основном для рекогносцировки местности
на сопредельной советской территории: дороги, мосты, войска и т. д.
Ходки совершались группами по 2-3 человека и длились несколько
дней. Как правило, это были жители пограничных районов, они хо¬
рошо знали условия жизни, обычаи, местность, многие имели здесь
родственные и иные связи.
К настоящему времени установлено 28 человек, годами ходивших
по заданию финских спецслужб в СССР с разведывательными целя¬
ми. Наиболее известный из них — А. Пенние.
Антти Пенние, беженец из Северной Ингерманландии, совершил по
заданию финского генштаба в период 1920-1929 годов свыше 100 раз-
ведходок в СССР. Ингерманландское население на ленинградском на¬
правлении оказывало ему помощь в разведке. В финской литературе
приводятся две его разведходки в СССР. В октябре 1927 года, находясь
с двумя товарищами с разведзаданием в СССР в районе д. Хухти, он
был ранен в ходе перестрелки с советскими пограничниками. В июне
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 157, 196.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 77.
3 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 138.
335
1928 года Пенние с товарищем совершил разведходку в Приладожье, пе¬
рейдя границу в районе Сиркиянсаари на участке погранотряда Салми.
Несмотря на прекрасный послужной список, финская тайная полиция
не очень доверяла ему, в связи с чем вела на него досье за N 10.9051.
Советской контрразведке он был известен как Матвей Иванович
Пенние. По данным ГПУ за 1931 год, он родился в д. Лемболово
Куйвуговского района Ленинградской области, служил в Управлении
пограничной охраны Карельского перешейка, был уполномоченным
Ингерманландского комитета по Терийоки. С 1921 по 1930 год неод¬
нократно совершал разведходки в СССР. Не исключено, что именно
за активную разведывательную деятельность М. И. Пенние и его брат,
проживавший в Ленинградской области, в 1930 году были высланы
из погранполосы1 2.
Были и другие агенты, часто ходившие в СССР по заданию спец¬
служб. 7 лет ходили с разведзаданиями в Карелию жители Кухмо
и Лиекса И. К. С., С. А. Ф., С. С. Ф., В. С., последний во время очеред¬
ной ходки в СССР 1937 году был арестован и расстрелян. 5 лет и бо¬
лее ходили жители Суоярви, Ляскеля А. Н., И. И. И. и Н. И. На про¬
тяжении 4 лет ходил в СССР агент «Е. Пекканен» и М. В. Т. В течение
3 лет ходили в Карелию карельские беженцы Е. А. и С. С. В., последний
во время очередной ходки в феврале 1925 года был арестован и позже
осужден к 10 годам лишения свободы за шпионаж и контрабанду.
В течение двух лет ходили в Советскую Россию финские граждане
К.М., К. А., Л. А., «Тоукко Иивари», В., карбеженцы Л. Д. иТ.И.и быв¬
шая гражданка России Л. Н. Неоднократно в разведывательных целях
ходили в Советскую Россию Н.П. К., П.В. Д, арестованные в июне
1921 года в Олонце, Ю., задержанный 8 августа 1936 года на участке
3-го погранотряда3.
Кроме того, по подсчетам авторов монографии, 41 агент финских
спецслужб ходил в СССР не менее двух раз4.
1 Lackman M. Op. cit. S. 119; Kosonen M., Pohjonen J. Op. cit. S. 164-166.
2 УФСБ РФ no PK. Ф. KPO. On. 1. П. 12. С. 1; УФСБ РФ по РК. Ф. КРО
Список сотрудников финской охранки (зарубежники) (на 16 февраля
1931 года, данные 00 ОГПУ ЛВО. С. 19).
3 НА РК. Ф. 287. Он. 2. Ед. хр. 5. С. 62-63, 65, 95, 109-110, 132, 137, 160,
172, 255, 266, 271, 298; On. 1. Ед. хр. 3. С. 19; Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д.
N 11907. С. 1; Ф. КРО. Он. 1. П. 30. С. 310.
4 Подсчитано по данным: НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 4,7,16,20,23,26,
44,51,58,62,63,65,68,71,78,81,102,107,113,117,121,129,132,156,195,220,232,
249; Ед. хр. 1. С. 74,132; Ед. хр. 3. С. 8,34,41; УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 22.
С. 80; Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 43. С. 92; ФУД. Д. N 461. С. 82;
N 8307. С. 26; Черняев В. Ю. Финляндский след в «деле Таганцева» // Россия
и Финляндия в XX веке. СПб., 1997. С. 182-183; Сафонов В.Н. Кто спровоциро¬
вал Кронштадский мятеж//Военно-исторический журнал. 1996. № 7. С. 60.
336
Особенности использования агентуры. В настоящее время автора¬
ми установлено, что за период с 1918 по 1939 год по заданию финских
спецслужб в СССР было направлено 326 человек1. Эта цифра значи¬
тельно отличается от количества установленных источников инфор¬
мации финской стороны — 179 человек, что объясняется тем, что
многие из них годами ходили в Советский Союз, поэтому их фамилии
из года в год повторялись.
Изучение материалов свидетельствует о ряде особенностей в ис¬
пользовании агентуры финскими спецслужбами.
На первоначальном этапе оперативные источники используются
в основном в интересах войсковой разведки. При этом сразу же начи¬
нается широкое привлечение к сотрудничеству карельских беженцев.
Так, в 1919 году из 8 агентов, направленных в СССР, 6 были так на¬
зываемыми карбеженцами1 2.
Тогда же, в 1919 году, началось использование финскими спец¬
службами агентов-двойников и проведение мероприятий по про¬
никновению в российские спецслужбы. В сентябре 1919 года финская
контрразведка завербовала сотрудника отдела Петроградского ЧК
на Ириновской железной дороге Федора Ивановича Павилайнена,
использовав нарушение им служебных инструкций. Павилайнен,
выйдя в отпуск, нелегально ушел в Финляндию, где находилась его
жена с ребенком. Этим воспользовалась финская контрразведка
и привлекла его к сотрудничеству в качестве курьера для связи
с Федоровым, которого считала своим агентом. В действительности
Федоров с начала 1919 года работал на ЧК и выезжал в Финляндию
по заданию ЧК. Поэтому факт привлечения Павилайнена к сотруд¬
ничеству с финнами сразу же стал известен советской контрразведке.
Завязалась первая оперативная игра ЧК с финской спецслужбой,
длившаяся более полутора лет3. В ходе ее проведения ЧК наработала
опыт, который был использован при проведении оперативных игр
с иностранными специальными службами в 1920-1930-е годы.
1920 год был знаменательным в жизни финских спецслужб. Обе
финские спецслужбы начали действовать самостоятельно, каждая ре¬
шала определенные ей задачи. Их децентрализация привела к значи¬
тельному увеличению (до 18 человек) заброски агентуры в соседнюю
страну4.
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1, 5; On. 1. Ед. хр. 3 — анализ материалов.
2 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 2,16, 23; Архив УФСБ РФ по РК. ФУД.
Д-N 11907. С.1.
3 Бережков В. И. Указ. соч. С. 107.
4 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1. С. 74,132; Ед. хр. 5. С. 2,16,23,95,110,113,
195, 232, 257; Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 11907. С. 1; Бережков В. И.
Указ. соч. С. 107.
337
Тогда же, в 1920 году, началось использование территории Фин¬
ляндии английской разведкой для заброски агентуры в Советскую
Россию (СССР). Используя большой опыт британской разведки, для
связи с агентурой в Петрограде финны привлекают бывших граждан
Российской империи1.
Подписанием в 1920 году Тартуского договора закончилось прямое
военное противостояние между Финляндией и Советской Россией.
Выяснение планов соседнего государства в отношении Финляндии
потребовало большего количества информации о Советской России,
для чего в 1921 году финны усилили разведку, доведя заброску аген¬
туры до 25 человек в год1 2. В 1921 году финны во взаимодействии с ан¬
глийской и французской разведкой установили связи с контрреволю¬
ционными организациями в Советской России (группа Таганцева).
С учетом увеличения количества направляемой в Советскую
Россию агентуры возникла необходимость повышения качества ее
подготовки, для чего в 1921 году организовали ее обучение на специ¬
альных курсах в районе Терийоки. Первыми ускоренную спецподго¬
товку прошли несколько участников Кронштадтского мятежа, бежав¬
шие в Финляндию после его подавления3.
Прошло всего 2 года после оперативной игры с участием
Павилайнена, как финны вновь попадают в ловушку, устроенную со¬
ветскими спецслужбами. Начиная с 1923 года английская и финская
разведки пытались внедрить через «окна» на границе своих людей
в организацию «Трест»4. Арест в 1925 году английского разведчика
С. Рейли сильно ударил по престижу финской разведки, что привело
к резкому сокращению направляемой в Советский Союз агентуры.
В начале 1930-х годов ЦСП, использовав складывающуюся вну¬
триполитическую обстановку, под видом перебежчиков направляла
свою агентуру в СССР, но многие агенты остались на территории
соседнего государства5. Тогда же, в 1930-е годы, финская разведка
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 16, 19.
2 Подсчитано авторами по данным: НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 1.
С. 132; On. 1. Ед. хр. 3. С. 19, 41; Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 2, 16, 19, 23, 62, 95, 110,
113, 172; Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 11907. С. 1; N 14832. С. 87;
N 14890. С. 267; Бережков В. И. Указ. соч. С. 107; Из истории Всероссийской
Чрезвычайной комиссии 1917-1921 гг. Сборник документов. М., 1958. С. 445-
447; Черняев В. Ю. Указ. соч. С. 182-183; Сафонов В. Н. Кто спровоцировал
Кронштадский мятеж//Военно-исторический журнал. 1991. № 7. С. 60;
Kosonen M. Etsivä keskuspoliisi / Valtiollinen poliisi ja sotilallinen valvonta
Suomessa 1918-1945. Op. cit. S.119.
3 Сафонов В. H. Кто спровоцировал Кронштадский мятеж//Военно¬
исторический журнал. 1991. № 7. С. 60.
4 Lackman M. Op. cit. S. 47.
5 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 80,139,195,230,256,192; Ед. хр. 1. С. 120.
338
начала привлекать к сотрудничеству бежавших из советских лаге¬
рей заключенных. В марте 1934 года из ссылки в Финляндию бежал
У. С. И., осужденный к 10 годам лишения свободы. Там он был под¬
готовлен финразведкой и в ночь с 15 на 16 августа 1934 года забро¬
шен с напарником С. в Карелию на участке 3-го ПО для выполнения
разведзадания1.
Вторая половина 1930-х годов характеризуется сокращением за¬
броски агентуры в СССР. Это связано как с разоблачением деятель¬
ности финских спецслужб, так и с проведением в Советском Союзе
репрессивных мер, в ходе которых пострадали источники финских
спецслужб. Ужесточив репрессивные и контрразведывательные ме¬
ры, советские власти лишили финские спецслужбы базы, на которую
они ориентировались при проведении разведывательной работы про¬
тив СССР. Так, в 1937 году было направлено 10 агентов, в 1938-м —
13, в 1939-м -только 7.
От забрасываемой накануне советско-финляндской войны аген¬
туры финны получали важную информацию, которой, однако,
было недостаточно1 2. Складывавшиеся во второй половине 1930-х
годов советско-финляндские отношения требовали большего коли¬
чества данных по СССР. Учитывая внутриполитическую обстановку
в Советском Союзе, агентурная разведка меняет тактику работы.
В 1939 году наряду с незначительной заброской агентуры перифе¬
рийные разведывательные отделения начали активно практиковать
направление в Советский Союз разведывательных групп. Их обучали,
отрабатывали разведывательное задание, маршруты передвижения
из Финляндии в СССР, пребывание там и возвращение домой. После
такой подготовки их направляли в СССР, обычно на 5-6 суток.
Так, в период с 10 июня по 17 ноября 1939 года Рованиемское раз-
ведотделение направило в СССР на территорию Мурманской об¬
ласти, Ковдор, в направлении Салла, Кестьенгу, Сохьяна, Пистоярви
18 разведывательных групп, которые провели там 126 дней. Разведы¬
вательные группы направляли все территориальные разведотделения.
Последняя разведгруппа Сортавальского разведотделения вернулась
в Финляндию, преследуемая советскими пограничниками, накануне
Зимней войны, 28 ноября 1939 года.3.
Использование контрреволюционных организаций и белой эми¬
грации. После октябрьского переворота 1917 года в России и уста¬
новления советской власти в условиях подполья возникли десятки
контрреволюционных организаций, которые вынашивали намерение
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 22. С. 19.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 80.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 24.
339
свержения существовавшего режима. В 1918 — начале 1920-х годов
финские спецслужбы совместно с разведками западных стран актив¬
но поддерживали с ними связи, использовали их в своих интересах.
Ярким примером тому является работа финских спецслужб во вза¬
имодействии с американской, английской и французской разведками
в Финляндии с организацией Таганцева в 1921 году. В советской исто¬
рической литературе она известна под названием «Петроградская
боевая организация», которую возглавлял профессор-географ
Владимир Николаевич Таганцев. В начале июня 1921 года организа¬
ция была раскрыта и ликвидирована Петроградской губернской ЧК1.
По делу Таганцева к уголовной ответственности были привле¬
чены 833 человека, из них не менее 96 человек расстреляны или
убиты при задержании. В 1992 году все осужденные по данному
делу были реабилитированы. В ходе проверки материалов проку¬
ратурой и Министерством безопасности России установлено, что
«„Петроградской боевой организации44, ставившей целью свержение
советской власти, не было, она была создана искусственно следствен¬
ными органами из отдельных групп спекулянтов и контрабандистов...
уголовное дело было полностью сфабриковано»1 2.
Другого мнения придерживается известный историк из Санкт-
Петербурга В. Ю. Черняев, изучивший «дело Таганцева». Он считает,
что организация была, она поддерживала контакты с финской раз¬
ведкой, о чем он написал в своей статье «Финляндский след в „деле
Таганцева44». О том, что таганцевская группа — реальность, а не
выдумки чекистов, признал в начале 1930-х годов и один из членов
организации Борис Павлович Сильверсван (1883-1934), профессор
историко-филологического факультета Петроградского университе¬
та, бежавший в ноябре 1921 года в Финляндию3.
По версии Черняева, осознание того, что освобождение от боль¬
шевизма реально возможно изнутри России, что кризис ленинского
режима может привести к его падению и надо быть готовым к пере¬
устройству государства в целях недопущения гибельной анархии,
явилось причиной создания в начале 1921 года таганцевской органи¬
зации. Она не имела определенного названия и объединяла против¬
ников режима от монархистов до левых социалистов.
Возглавлял организацию триумвират: Таганцев — ее реальный
глава, Ю. П. Герман и бывший полковник артиллериии В. Г. Шведов.
Она состояла из пятерок, членов которой знал только глава пятерки,
1 Софинов П. Г. Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии
(1917-1922). М. 1960. С. 236-238.
2 Черняев В. Ю. Указ. соч. С. 182-183.
3 Черняев В. Ю. Указ. соч. С. 193-197.
340
а глав пятерок — Таганцев. Разветвленная организация охватыва¬
ла даже армию. Они печатали листовки «Собрание» в Финляндии.
Герман из Финляндии по льду прошел в восставший Кронштадт
и установил связи с ревкомом, призывал Эльвенгрена выступить
с отрядом ингерманландцев в поход на Охту, западную окраину
Петрограда1.
Для облегчения хождений через границу группу Германа за¬
числили курьерами в разведывательное отделение финского ген¬
штаба. В нее входили Ю.П. Герман (кличка «Голубь»), Е. В. Болотов,
Б. В. Субросский, А. Н. Толь. Всех курьеров финны строго конспири¬
ровали, регистрировали каждую поездку, заставляли расшифровы¬
вать на границе материалы, копировали или изымали их. Кроме слу¬
жебных материалов курьеры доставляли в Петроград письма, деньги
и эмигрантские газеты, а назад среди прочего везли письма, советские
газеты, издания Госиздата1 2.
Финны вербовали военных моряков, бежавших из Кронштадта,
готовили и направляли их в Петроград. К моменту разгрома таган-
цевской организации в ней было 15 кронштадтцев-нелегалов во главе
с Комаровым, совершивших поджоги и взрывы в Петрограде3.
Помимо использования контрреволюционных групп в России
в 1920-е годы финские спецслужбы активно сотрудничали с бело¬
эмигрантскими организациями, использовали их в работе по СССР
как в сборе информации, так и дестабилизации обстановки в стране,
оказывали им помощь в проведении террористических акций на
территории СССР предоставлением территорий явочных квартир,
«окон» на границе.
До 1917 года русская эмиграция не представляла единой и одно¬
родной массы. Она начала складываться после Февральской револю¬
ции. Основная масса ее состояла из тех, кто покинул Россию после
Октября 1917 года или тех, кто с оружием в руках боролся против
советской власти и, потерпев поражение в Гражданской войне, бежал
за границу. Это была наиболее ожесточенная часть эмиграции4.
Часть эмиграции осела в Финляндии, где в 1920-е годы находилось
свыше 20 белоэмигрантских организаций, обществ и их филиалов:
Русский общевойсковой союз (РОВС), Братство русской правды (БРП),
Союз кронбеженцев, Монархическое объединение беженцев и др.5.
Члены многих белоэмигрантских организаций вынашивали планы
реставрации самодержавия в Советской России, надеясь на то, что
1 Черняев В.Ю. Указ. соч. С. 191-197.
2 Черняев В.Ю. Указ. соч. С. 191.
3 Черняев В.Ю. Указ. соч. С. 191.
4 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 80.
5 УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 19 — анализ материалов.
341
большевики долго не удержатся у власти, и активно налаживали свя¬
зи с контрреволюционным подпольем в России с целью подготовки
восстания. В сфере их внимания оказалась практически вся страна.
Поэтому группировки воинственно настроенных российских эми¬
грантов активно использовались иностранными спецслужбами для
проведения различных акций против СССР1.
Ярким подтверждением этому служат проведенные советскими
спецслужбами операции «Трест» (1922-1927) и против Братства рус¬
ской правды (1925-1929).
Операция «Трест» проводилась в период 1922-1927 годов раз¬
ведкой и контрразведкой ВЧК-ОГПУ по упреждению и сковыванию
диверсионно-террористической деятельности Российского общево¬
йскового союза (РОВС) против Советской России, а затем СССР1 2.
В ходе проведения операции «Трест» получены, в частности, пла¬
ны проведения террористических актов и диверсий на террито¬
рии Советской России, сведения о методах подготовки конкретных
лиц для совершения этих акций, о специальных центрах и аген¬
туре иностранных спецслужб, засылаемой на территорию СССР3.
Значительная роль в этом отводилась финским спецслужбам и терри¬
тории Финляндии, которую использовали иностранные спецслужбы
и белоэмигрантские организации в своих интересах для борьбы с со¬
ветской властью.
В середине 1924 года созданная ВЧК Монархическая организация
Центральной России (МОЦР) установила отношения с финской раз¬
ведкой, которая была заинтересована в получении разведывательной
информации4.
Передаваемый МОЦР дезинформационный материал заинтере¬
совал финнов, и они пошли на расширение контактов с МОЦР, для
чего открыли «окно» на советско-финляндской границе. С советской
стороны для переброски людей и почты за границу использовался
командир одного из подразделений погранотряда Тойво Вяха, играв¬
ший роль человека, «завербованного» МОЦР5.
Через «окно» в районе Сестрорецка 25 сентября 1925 года перешел
финскую границу английский разведчик С. Рейли, которого до грани¬
цы сопровождали Радкевич и капитан финской разведки Розенстрём.
В дальнейшем представители МОЦР доставили Рейли в Москву, где
1 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 80.
2 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 3. С. 110.
3 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 120.
4 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 119.
5 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 119.
342
27 сентября он был арестован, а 3 ноября 1925 года расстрелян в со¬
ответствии с приговором Революционного трибунала в 1918 году1.
Провал Рейли, нежелание МОЦР заниматься диверсионной и тер¬
рористической деятельностью на территории СССР начали вызывать
за рубежом серьезные подозрения: является ли в действительности
МОЦР той организацией, за которую себя выдает. Поэтому в фев¬
рале 1927 года в органах безопасности СССР было принято решение
о завершении операции «Трест». На то повлияло намерение крайней
антисоветской оппозиции провести серию террористических актов
в Советском Союзе и бегство из СССР в апреле 1927 года одного из
участников операции «Трест» А. Э. Опперпута, который после пере¬
хода границы сообщил финской и английской разведкам, что МОЦР
является организацией, специально созданной органами безопасно¬
сти Советского Союза1 2.
В 1927-1928 годах идеолог и организатор диверсионно-терро¬
ристической деятельности генерал А. П. Кутепов провел огромную
работу по формированию и переброске в СССР террористических
групп. Он разработал схему совершения ряда террористических
актов в СССР, которая предусматривала убийство Сталина, руково¬
дителей ОГПУ в Москве, командующих военными округами на юге,
востоке, севере и западе СССР, взрывы на военных заводах3.
В этом ему помогала финская разведка. В начале весны 1927 года
финский генштаб обратился в МИД страны с просьбой о представ¬
лении генералу А. П. Кутепову визы на въезд в Финляндию. Зная, что
удовлетворение подобной просьбы повлечет за собой дипломатиче¬
ские осложнения с Москвой, МИД высказал начальнику генштаба
К. Валлениусу свои сомнения, прямо заявив, что визу возможно пре¬
доставить только в том случае, если его приезд действительно крайне
требуется Финляндии и не повлечет для нее внешнедипломатических
осложнений. Из генштаба сообщили, что визит крайне желателен
и что он не повлечет неприятностей. Генералу была предоставлена
2-недельная виза4.
Результатом визита Кутепова стало оказание поддержки финской
военной разведкой эмигрантским организациям в проведении ряда
террористических акций на территории СССР 5. Для заброски тер¬
рористов в СССР использовалась территория Финляндии. В марте
1 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 122-123.
2 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 126-127.
3 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 127-128.
4 Рупасов А. И. Советско-финляндские отношения: середина 1920-х —
начало 1930-х гг. СПб.: Европейский дом. 2001. С. 77.
5 Рупасов А. И. Советско-финляндские отношения: середина 1920-х —
начало 1930-х гг. СПб.: Европейский дом. 2001. С. 77.
343
1927 года в Терийоки (на явочном пункте финской разведки) состо¬
ялось совещание террористов, на котором генерал Кутепов заявил
о необходимости «немедленно приступить к террору», так как ан¬
глийские и другие иностранные правительства дадут деньги только
в том случае, если белая эмиграция докажет свою жизнеспособность
и будет активно бороться с советской властью1.
В июне 1927 года в районе Сестрорецкого погранотряда, используя
«окно» финской разведки, из Финляндии в Ленинград прошла группа
монархистов, которая, совершив террористический акт на Мойке,
ушла в Хельсинки. В августе 1927 года два террориста были задержа¬
ны в п. Шуя, еще двое были убиты при задержании в районе Песков
(Петрозаводск)1 2.
В ходе операции «Трест» было установлено, что в 1927 году фин¬
ская разведка не только поддерживала связь с террористами из
парижского монархического центра, но и оказывала им помощь.
Один из террористов А. Б. Болмасов длительный период сотрудничал
с финской разведкой, в 1927 году с ним поддерживал связь сотрудник
2-го отдела майор Р. Хейкель3.
Розенстрём оказывал непосредственное участие двум группам
террористов (Шульц, Опперпут, Петерс и Ларионов, Мономахов,
Соловьев), предоставив им так называемую дачу Фролова на пере¬
шейке и лично сопроводив диверсантов до границы4.
Что побудило финскую разведку «...не вызывающую к себе осо¬
бого уважения» со стороны своих оперативных источников5, пусть
даже вместе с английскими коллегами, влезть в авантюру с МОЦР
и оказаться в жерновах ВЧК-ОГПУ? Что толкнуло финнов к этому
безрассудному шагу, каковы причины? Чтобы разобраться в этом
вопросе, следует обратиться к обстановке в финском генеральном
штабе и разведке.
Вначале следует отметить, что в 1923 году в финском генштабе за¬
родилась офицерская оппозиция, руководимая бывшими активиста¬
ми, недовольными своим положением в армии. В марте 1924 года они
предъявили министру обороны и президенту страны Л. Реландеру
ультиматум об увольнении с военной службы офицеров, получивших
1 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 84.
2 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 84; Чекисты
Карелии. С. 127-128.
3 НА РК. Ф. 287. Он. 2. Ед. хр. 5. С. 16; УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8306.
С. 35.
4 Рупасов А.И.у Чистиков А. Н. Советско-финляндская граница 1918—
1939 гг. СПб.: Европейский дом. 2000. С. 143.
5 Черняев В. Ю. Финляндский след в «деле Таганцева»//Россия и Фин¬
ляндия в XX веке. СПб. 1997. С. 191.
344
военное образование в России, в противном случае они грозились
уйти сами. В этих условиях начальник генштаба генерал-лейтенант
К.О.Энкель, бывший офицер русской армии, подал рапорт на уволь¬
нение из армии, в которой, по его словам, царила «анархия, дурость
и недоверие», и в сентябре 1924 года его просьба была удовлетворена1.
Как видим, в период принятия решения об установлении контакта
с МОЦР в финском генштабе царила неразбериха. Здесь хочется вы¬
сказать следующее предположение. Во-первых, руководство разведки,
скорее всего, самостоятельно принимало это решение, не согласовы¬
вая его со своим непосредственным начальником генерал-лейтенан¬
том К. Энкелем. Руководители разведки и многие ее сотрудники были
активистами и входили в группу оппозиционеров. Во-вторых, как из¬
вестно, операция «Трест» началась в 1922 году, в том же году с МОЦР
установила контакты эстонская разведка. С учетом особых полити¬
ческих и военных отношений Эстонии и Финляндии мы полагаем,
что финская разведка с самого начала знала о существования МОЦР.
Именно К.О.Энкель — опытный военный, знаток России и полити¬
ческий прагматик — был, на наш взгляд, одним из сдерживающих
факторов от ввязывания финской разведки в эту авантюру.
18 сентября 1924 года новым начальником генштаба назначают
подполковника-егеря А. Е. Хейнрихса1 2, который в 1922-1923 годах
возглавлял военную разведку3. В июле 1925 года его сменил подпол¬
ковник-егерь К. М. Валлениус4.
В мае 1926 года произошла смена командующего ОС Финляндии,
вместо генерал-лейтенанта Вилкмана, бывшего русского офицера,
назначается генерал-майор-егерь А. Сихво5. Фактически мы можем
говорить о так называемом офицерском перевороте, генштаб и ОС
страны возглавили бывшие активисты. В период участия финнов
в операции «Трест» финскую разведку возглавляли подполковники
Тоучер Ярл (8.4.1924-26.9.1926) и Туомпо Вильё (11.9.1926-26.8.1927),
агентурной разведкой руководил подполковник Э. Мальмберг
(1921-1934)6.
Здесь следует отметить, что как руководители армии (Хейнрихс,
Валлениус и Сихво), так и военной разведки (Тоучер, Туомпо,
Мальмберг) были известными активистами: в период 1915-1918 го¬
1 Kronlund /. Suomen puolustuslaitos 1918-1939. Porvoo; Helsinki; Juva:
WSOY. 1989. Toinen painos. S. 274-275.
2 Kronlund /. Op. cit. S. 274-275, 561.
3 Pale Erkki. Suomen radiotiedustelu 1927-1944. Helsinki: Hakapaino OY.
1997. S. 245.
4 Kronlund /. S. 274-275, 561.
5 Kronlund /. Op. cit. S. 274-275.
6 Pale E. Op. cit. S. 245.
345
дов они получили разведывательную и диверсионную подготовку
в Германии, служили в германской разведке и разведке активистов
в отделе информации, по заданию которых приезжали в Финляндию
для организации агентурной сети, сбора разведывательной инфор¬
мации о русских войсках, дислоцированных в Финляндии, и со¬
вершения диверсии на военных объектах. Следует также учитывать
и то, что руководство разведки и генштаба было сторонником идеи
Великой Финляндии, в 1918-1921 годах они принимали участие в во¬
енных походах на Советскую Россию и у них были свежи в памяти
поражения. Они были единомышленниками, негативно относились
к СССР. Разведке развязали руки.
Важным элементом, влияющим на принятие финской стороной
решения об установлении контактов с МОЦР, было ее сотрудниче¬
ство с начала 1920-х годов с английской разведкой (СИС).
Существенным фактором, повлиявшим на данное решение, явля¬
лась ограниченность возможностей финской разведки в проведении
разведывательной деятельности против СССР, а развитие политиче¬
ской и оперативной обстановки требовало постоянного поступления
информации о восточном соседе. Поэтому финская сторона активно
использовала различные организации белой эмиграции. Финляндия
была одним из центров сосредоточения русской эмиграции. В 1920-е
годы в стране находилось свыше 20 белоэмигрантских организаций,
обществ и их филиалов, боровшихся с советской властью.
Кроме того, на принятие решения влияли недостатки в охране
государственной границы (слабая техническая оснащенность, отсут¬
ствие опыта и т. д.) и широкомасштабная контрабанда в пограничных
районах.
Таким образом, руководство генштаба и разведки к середине
1924 года было объективно готово к проведению активных меро¬
приятий против СССР специфическими методами. Эти факторы,
по мнению авторов, предопределили установление отношений фин¬
ской разведки с Монархической организацией Центральной России.
Однако финская сторона не учла обстановку на сопредельной совет¬
ской территории и, главное, не располагала информацией о советских
спецслужбах, что и привело финскую разведку тому , что она попала
в сеть ВЧК-ГПУ
Устанавливая контакты с МОЦР, финская разведка преследовала
главную цель — дестабилизировать положение в СССР, вплоть до
смены правящего строя. Тем самым цели разведки вступили в проти¬
воречие с внешнеполитическим курсом Финляндии.
Разоблачение в ходе операции «Трест» истинных намерений и це¬
лей финской стороны, дипломатический скандал, связанный с ока¬
занием финской разведкой помощи белоэмигрантам в совершении
346
террористических актов в СССР в июне 1927 года, провалы финской
агентурной разведки повлияли на советско-финляндские отношения,
подорвали и так не очень высокую репутацию финской военной раз¬
ведки и имели серьезные последствия для всех финских спецслужб.
Санкт-Петербургский ученый-историк А. И. Рупасов в моногра¬
фии «Советско-финляндские отношения: середина 1920-х — начало
1930-х гг.» отмечал, что советская дипломатия максимально ис¬
пользовала представившиеся ей возможности, подталкивая финнов
к переговорам о неагрессии. Шпионско-диверсионная деятельность
не была исчерпана представленной «Трестом» возможностью об¬
винить Хельсинки в подрывной деятельности. В начале сентября
(1927) Политбюро ЦК ВКП(б), заслушав предложения Комиссии по
политделам, предложило «дать Военной Коллегии Верховного Суда
СССР директиву о строжайшем подходе к подсудимым по делу анг¬
ло-финской шпионской организации Хлопушина и др., считая воз¬
можным применение высшей меры не только к шпионам (10 чел.), но
и к наиболее злостным пособникам». Используя промахи финской
стороны, СССР стремился возобновить переговоры с Финляндией
о гарантийном пакте1.
С другой стороны, скандал с военной разведкой обострил и без то¬
го непростые взаимоотношения между финской разведкой и тайной
полицией. Дилентантизм разведчиков, их принципы работы с аген¬
турой вызывали порой у начальника Центральной сыскной полиции
Э. Риекки почти нескрываемое злорадство. Глава ЦСП был доволен,
что его «фирма» не была задета. Тайная полиция воспользовалась
провалом военных и укрепила свое положение у политического
руководства страны. ЦСП вмешивалась даже в кадровую политику
военной разведки. Именно по настоянию начальника Центральной
сыскной полиции Э. Риекки начальник Выборгского разведотделе-
ния Густав Эрик Розенстрём был отозван из Выборга в Хельсинки.
Риекки заявлял: «Его (Розенстрёма) способностям мы уже много
лет не можем доверять, к тому же его знают слишком многие из
ОГПУ... Кроме того, этот офицер, по-нашему мнению, слишком наи¬
вен и легковерен»1 2.
Э. Риекки напрасно злорадствовал: через два года (в 1929 году) вы¬
яснится, что советская разведка начиная с 1925 года на протяжении
нескольких лет водила за нос не только финскую военную разведку,
1 Рупасов А. И. Советско-финляндские отношения: середина 1920-х —
начало 1930-х гг. СПб.: Европейский дом. 2001. С. 78.
2 Рупасов А. И., Чистиков А. Н. Советско-финляндская граница 1918—
1939 гг. СПб.: Европейский дом. 2000. С. 142-143.
347
но и финскую тайную полицию, подставив ЦСП своего агента — чле¬
на белоэмигрантской организации «Братство русской правды»1.
Практически одновременно с операцией «Трест» внешней раз¬
ведкой ВЧК-ГПУ-ОГПУ в период 1925-1929 годов проводилась опе¬
рация в отношении организации «Братство русской правды», лозунг
которой был «Коммунизм умрет — Россия никогда». Главной целью
БРП была борьба с коммунизмом на всех направлениях с помощью
идеологической пропаганды и активных действий, организации тер¬
рора против советских представительств и ее членов1 2. t
Штаб-квартира БРП находилась в Берлине, ее возглавлял действи¬
тельный статский советник Владимир Григорьевич Орлов, который
в царское время был следователем по особо важным делам, а затем
начальником врангелевской разведки и контрразведки. Позже он
сотрудничал с финской, английской, французской и немецкой раз¬
ведками, с политической полицией Берлина3.
БРП имело филиалы во многих странах мира, в том числе
в Финляндии. Представителем «Братства русской правды» в этой
стране был генерал Безкарнилович, который координировал деятель¬
ность организации по всей стране, поддерживал контакты с финской
тайной полицией. Братство имело своих представителей в Хельсинки,
Суоярви, Салми, Выборге, т. е. в населенных пунктах, находившихся
в непосредственной близости от советско-финляндской границы. Эта
организация имела секретный филиал, специализировавшийся на раз¬
ведке против СССР, для чего существовали курьеры, переправлявшие
своих людей и литературу в Советский Союз4.
Специальным представителем секретного филиала БРП в Фин¬
ляндии был А. Н. Толь. Анатолий Николаевич Толь (настоящая фамилия
Антонов-Дядик) родился 25 декабря 1896 года в Санкт-Петербурге, где
закончил 7 классов немецкой гимназии. Возглавлял разведку в армии
Юденича. В октябре 1919 года прибыл из Эстонии в Финляндию, где
установил контакты с финской разведкой, по согласованию с которой
поддерживал контакты с Россией. В 1920-1921 годах лично ходил с раз-
ведзаданиями в Советскую Россию. 24 апреля 1936 года Толь пришел
в отдел разведки в Выборге и рекомендовал сотрудникам отдела в ра¬
1 НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 3. С. 19; Очерки истории Российской
внешней разведки. Указ. соч. Т. 2. 1996. С. 161-162; Из воспомина¬
ний H. Н. Кротко // Орлов В. Двойной агент. Записки русского контрразвед¬
чика. М.: 1998. С. 264-268.
2 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 164; УФСБ РФ
по РК. ФТДМ. Д. N 8309. С. 57.
3 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 70,159,163.
4 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 70; УФСБ РФ по
РК. Ф. КРО. On. 1. П. 19. С. 33; Приложение. С. 5, 6, 7, 11, 28, 39, 58, 80, 86.
348
боте по эмигрантским кругам использовать в качестве информатора
Н.В конце мая 1936 года вместе с сотрудником агентурной разведки
Салокорпи выезжал в Латвию для организации новой разведыватель¬
ной сети. Толь оказывал помощь и ЦСП, для которой в 1937 году соста¬
вил два обзора: о положении в СССР и белых эмигрантах1.
Для разоблачения деятельности БРП внешняя разведка ВЧК вне¬
дрила в ряды организации своего сотрудника H. Н. Крошко. В ходе
проведения этой операции советская разведка получила достоверные
данные о крайней заинтересованности финской тайной полиции
в получении информации по СССР, налаживании там агентурной
сети и использовании для этого белоэмигрантских организаций и их
филиалов, находившихся в Финляндии. ЦСП поддерживала с ними
связь, оказывала им помощь в переброске людей через границу, кото¬
рых снабжала надежными документами1 2.
Для установления связи со «своими людьми» в СССР Крошко
получил у Орлова рекомендательные письма на имя начальника
финской политической полиции (Э. Риекки) и своего представителя
в Выборге. В ноябре 1925 года агенты ЦСП переправили его в СССР,
снабдив документами и оружием3.
Перед отправкой из Москвы в обратный путь советская разведка
снабдила Крошко «информационными материалами», которые должны
были заинтересовать белую эмиграцию и ее друзей из западных спец¬
служб. Часть этих «материалов» по возвращении в Финляндию Крошко
в качестве «платы» за помощь передал начальнику политической по¬
лиции. Они произвели такое впечатление на финские спецслужбы,
что те стали добиваться, чтобы Крошко дал им явки «своих людей»
в Ленинграде и Москве, но тот отказался под предлогом того, что они
якобы занимают видные посты в госаппарате и связь с ними из сообра¬
жений их безопасности можно поддерживать только через него4.
Летом 1927 года финские спецслужбы через Орлова вновь напра¬
вили Крошко в Советский Союз. Поездка оказалась «очень успешной»
и для Орлова, и для финских спецслужб — наконец-то они получили
от Крошко «информацию» о «явках» в Ленинграде. Довольный полу¬
ченными результатами начальник ЦСП Риекки рассказал Крошко
о деятельности эмиграции в Финляндии, о ее связях с западными
спецслужбами, в том числе английской разведкой5.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8309. С. 57, Д. N 8308. С. 46; Ф. КРО.
Оп. 1.П. 19. С. 80.
2 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 161-162.
3 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 162.
4 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 162.
5 Очерки истории Российской внешней разведки. Т. 2. С. 163.
349
Финские спецслужбы устанавливали и использовали в своих ин¬
тересах и другие обосновавшиеся в Финляндии белоэмигрантские
и националистические организации. Так, в 1925 году они поддержи¬
вали контакты с Торгово-промышленным и финансовым союзом,
который боролся с советской властью всеми доступными средства¬
ми, располагая агентурой как в самой России, так и за границей.
Разведывательный аппарат союза находился в Финляндии и поддер¬
живал тесные связи с финским генштабом и разведкой. Нелегально
направляли агентуру в Петроград. Курьеры ходили обычно 2 раза
в месяц, при необходимости каждую неделю1.
В результате проведенных советскими органами безопасности ме¬
роприятий были дискредитированы зарубежные белоэмигрантские
организации и ликвидирована контрреволюция в СССР, что в конце
1920-х годов привело к отказу финских спецслужб от их широкого
использования в проведении разведывательно-подрывной деятель¬
ности против Советского Союза.
Использование финских, карельских и ингерманландских нацио¬
налистических организаций и их членов. Наряду с использованием
белой эмиграции и контрреволюционеров в СССР финская сторона
активно привлекала в своих интересах финские, карельские и ин-
германландские националистические организации. Это тесно свя¬
зано с вопросом карельского сепаратизма, независимости Карелии
и Ингерманландии и территориальным вопросом.
Основной задачей карельских сепаратистов было отторжение
Карелии от России и присоединение к Финляндии. Она решалась
одновременно тремя путями, порой настолько взаимосвязанными,
что их сложно отделить друг от друга: идеологическим, политическим
и военным.
Идеологический путь заключался в научном обосновании необ¬
ходимости объединения: пропаганда различными способами идеи
объединения среди местного населения Восточной Карелии; просве¬
тительская работа; оказание широкой помощи школам и в учебе моло¬
дым беженцам; издание с 1920 года еженедельной газеты «Свободная
Карелия», позже «Свободная Карелия-Ингерманландия»1 2.
Политический путь выражался в создании ингерманландских,
карельских организаций сепаратистского толка, пропаганде и разъ¬
яснении карельского, ингерманландского вопросов за рубежом, ор¬
ганизации представительств в официальных органах в Финляндии3.
1 УФСБ РФ по РК. Ф. СПО. On. 1. П. 33. С. 308-310.
2 Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
3 Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
350
Идеологическая и политическая работа в Ингерманландии и Восточ¬
ной Карелии сочеталась с подготовкой и осуществлением вооруженных
нападений на указанные территории и координировалась с представи¬
телями военных и правительственных кругов Финляндии1. При этом
вооруженный путь активно использовался в период 1918-1922 го¬
дов, когда финская сторона неоднократно вторгалась на территорию
Советской России.
Для поднятия финнов-ингерманландцев и карел против большеви¬
ков в 1918-1922 годах в ряде населенных пунктов пограничных райо¬
нов Финляндии карельские и ингерманландские беженцы совместно
с финскими властями основали различные комитеты, общества, вре¬
менные правительства по национальному признаку. Перед ними сто¬
яли задачи по пропаганде карельского вопроса, созданию почвы для
военной деятельности за границей, агитации и подготовке к военным
действиям на территории Восточной Карелии и Ингерманландии,
ведении разведывательной деятельности и поддержанию связей с ге¬
неральным штабом, разведкой и сенатом Финляндии1 2.
Так, 6 марта 1918 года в Сортавале основали Восточно-Карельский
комитет, в составе которого создали разведывательное подразделе¬
ние, связанное с военной разведкой. Разведдеятельность распростра¬
нялась на территорию Олонецкой и Беломорской Карелии3. Более
подробно этот вопрос рассматривался в I главе.
Беженцы из России оседали в пограничных районах Финляндии,
откуда вели работу в Восточной Карелии и Ингерманландии.
Выделились три основных направления: выборгское, сортавальское
и беломорское (каянское).
Выборгское направление (Выборг) осуществляло работу в Ингер¬
манландии и на юге Олонецкой Карелии. Для этого создавались раз¬
личные организации: «Друзья Ингерманландии», Восточно-Карельский
комитет Карельского народного союза, Карельское объединенное пра¬
вительство, Новое временное правительство Северной Инкери, Новый
комитет по оказанию помощи ингерманландцам и др.
Сортавальское направление (Сортавала) вело работу в Олонецкой
и частично Беломорской Карелии. В Сортавале основали и в даль¬
нейшем работали Восточно-Карельский временный комитет, Отдел
по делам Беломорской Карелии, Общество освобождения Карелии,
Восточно-Карельский комитет, Восточно-Карельский исполнитель¬
1 Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М.,
1987. С. 257-258; Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
2 Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
3 Nygarä T Op. cit. S. 49.
351
ный комитет, Олонецкий (позже Карельский) временный комитет,
Восточно-Карельское временное правительство и др.
Беломорское направление (Оулу) вело работу в Беломорской
Карелии. Для этого в Северной Финляндии (Оулу, Каяни) создали
ряд комитетов, в частности Комитет Беломорской Карелии.
Представляет интерес то, что на этих направлениях активно ра¬
ботали подразделения финских спецслужб, используя беженцев
в проведении разведработы и забрасывая их в районы бывшего
проживания. Из 60 агентов финских спецслужб из числа карел и фин-
нов-ингерманландцев большинство были беженцами из Карелии
и Ингерманландии и членами различных ингерманландских и ка¬
рельских организаций1.
В целях сокрытия своего участия в разведдеятельности против
СССР финская сторона часто использовала их «в темную» через руко¬
водителей карельских и ингерманландских организаций, привлекая
для этого известных, авторитетных лидеров.
Так, из лидеров карельского движения к разведывательной деятель¬
ности были привлечены Ахава и Кеюняс. Пааво Ахава (до 1907 го¬
да Афанасьев) — уроженец Ухты, активный участник карельского
движения, член различных карельских организаций: правления
Союза беломорских карел и Карельского просветительского обще¬
ства (КПО) (1907-1930), с 1922 года почетный председатель КПО.
Просветительство и освобождение карел, проживающих за границей,
было смыслом всей его жизни. Это использовали финские спецслуж¬
бы, которые привлекли его для ведения шпионажа в СССР. Уже в марте
1918 года он вместе с сыном совершил разведывательную поездку по
Северной Карелии1 2.
Другой лидер карельского движения Василий Кеюняс (Кондратьев) —
уроженец Вокнаволока, учитель, член различных карельских органи¬
заций, с 1921 года член Карельского правительства и иностранного
Карельского представительства, в 1932-1935 годах — заместитель
председателя КАО. В 1931-1940 годах по заданию финских спецслужб
через М. П. обеспечивал «окно» генштаба ОС Финляндии для ведения
разведки в Карелии3.
Направляли на разведку в Карелию и членов карельских орга¬
низаций. Так, 11 июня 1921 года Олонецким политбюро по подо¬
зрению в шпионаже в Олонце были арестованы Н. Ф. Вешкельский,
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 11907,14890; НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед.
хр. 1, 3; Ед. хр. 5; Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. ПП. 12, 30, 39, 43, 57;
ФУД. Д. N 461 — анализ материалов; Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
2 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C. 3; Aikalaiskirja 1941. S. 13; Vahtola J. Op.
cit. S. 55-57.
3 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C. 94; Aikalaiskirja 1941. S. 326.
352
Н. П. К. и П.В.Д., которые имели при себе оружие и антисоветскую
литературу. В ходе следствия было установлено, что в 1919 году они
ушли в Финляндию, откуда неоднократно приходили в Россию с раз-
ведцелью. Николай Федорович Вешкельский, уроженец Святозеро
Петрозаводского уезда, был активным участником различных ка¬
рельских организаций: Временного Олонецкого правительства,
Олонецкого комитета. Финская сторона, что бывает нечасто, под¬
твердила направление Вешкельского в разведку в Карелию, заявив,
что его арест явился для нее большой потерей \
Одним из активных деятелей ингерманландского движения
в Финляндии был Иван Матвеевич Тирранен (Юха, по другим данным
Юкка). Он родился 22 июня 1889 года в Лемпаала (Ингерманландия).
Служил прапорщиком в царской армии, участвовал в Первой миро¬
вой войне, после войны стал поручиком Ингерманландского полка
эстонской армии и капитаном финско-ингерманландского полка под
командованием полковника Эльвенгрена (расстрелянного в 1927 го¬
ду в СССР), принимал активное участие в жизни соплеменников,
проживавших в Финляндии. Был членом различных обществен¬
ных организаций: правления Ингерманландского союза, Восточно-
Карельского комитета союза граждан Карелии и др. Тирранен — ярый
противник Советского Союза. Он разрабатывал планы освобожде¬
ния Ингерманландии добровольческими войсками, поддерживал
связи с сотрудниками разведки, занимался организацией разведки
на территории Ленинградской области, куда направлял разведчиков,
которые занимались там шпионажем и пропагандой. Так, в 1926 году
Тирранен направил с разведзаданием в СССР финна-ингерманландца
П.Х. Летом 1934 года и в апреле 1936 года направлял с разведзадани-
ями в Ингерманландию К. С. С., А. Э. и Т. Э.1 2
Беженцев из числа карел, ингерманландцев и других национально¬
стей СССР финские спецслужбы использовали на протяжении 1920-
1930-х годов в разведывательной работе против СССР. В 1941 году
из них создали «Отдел К» в составе 4 батальонов для организации
разведывательной и диверсионной работы на территории СССР. На
первоначальном этапе эту работу возглавил участник соплеменных
войн, сотрудник военной разведки подполковник Ээро Кууссаари,
именем которого назвали отдел3.
1 Vuoristo S. Op. cit. S. 39-42.
2 Архив УФСБ РФ по PK. ФТДМ. Д. N 8309. С. 55-56; N 8308. С. 47; НА РК.
Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 157,196.
3 Jokipii M. Op. cit. S. 441.
353
Каналы заброски агентуры в СССР. Для направления своей аген¬
туры в Советский Союз финские спецслужбы использовали два кана¬
ла: легальный и нелегальный.
Легальный канал использовался финскими спецслужбами для
направления в СССР своих разведчиков и агентов легальным путем
в качестве сотрудников дипломатических представительств, тури¬
стов, иностранных специалистов и т. д. Здесь существовали следую¬
щие особенности.
1. По линии сотрудников финского МИДа в СССР в рассматрива¬
емое время было два финских дипломатических представительства:
посольство в Москве и Генеральное консульство в Ленинграде:
а) аппарат военного атташата посольства Финляндии в Москве.
Важную роль в истории финской разведки играли военные атта¬
ше, которые, являясь кадровыми сотрудниками разведки, работали
под прикрытием дипломатического представительства и занимали
должность, на которую распространялись дипломатические приви¬
легии и иммунитет. В СССР аппарат военного атташата посольства
Финляндии выполнял функции резидентуры. До середины 1930-х го¬
дов военные атташе осуществляли сбор разведывательной информа¬
ции и контроль за работой агентуры в СССР — единственной стране
в мире, где финская разведка вербовала агентуру из числа местных
граждан1;
б) в Генеральном консульстве (ГК) Финляндии в Ленинграде, по
материалам Выборгского отдела ЦСП, работали 4 агента финских
спецслужб. Они занимали второстепенные роли и не имели диплома¬
тического иммунитета1 2.
2. По линии пребывания в СССР иностранных специалистов.
Например, подданный Швеции Эдуард М., работавший в Карелии
в качестве иностранного специалиста3.
3. По линии возвращения в СССР так называемых карбеженцев,
финнов-ингерманландцев. Их возвращение началось в середине 1920-
х годов, после принятия советскими властями решения о помилова¬
нии лиц, участвовавших в так называемой «карельской авантюре».
Так, ЦСП привлекла к сотрудничеству уроженку Ингерманландии
M. М. О., проживавшую в 1924 году в Рауту. После возвращения
в 1925 году в СССР она продолжала оказывать помощь финской
разведке4.
1 Käkönen U. А. Sotilasasiamiehenä Mos-kovassa 1939. Helsinki, 1966. S. 53-56;
Heiskanen R. Op. cit. S. 24; Kronlund J. Op. cit. S. 227.
2 HA PK. Ф. 287. On. 1. Ед. xp. 5. C. 3, 224.
3 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C. 161; Ед. xp. 3. C. 26.
4 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 5. C. 157,196.
354
4. По линии восстановления семей. Это характерно, как правило,
для семей финских граждан, один из членов которой легально или
нелегально ушел в СССР. Их выезд целиком зависел от ЦСП, которая
решала вопрос о целесообразности выдачи заграничного паспорта
финским гражданам1.
5. По линии международного туризма. Туризм использовался
финскими спецслужбами, несмотря на слабое его развитие. В 1934-
1936 годах разведпоездки по линии туризма в СССР совершили
4 финских гражданина1 2.
Однако легальный канал не получил широкого распростране¬
ния, что было связано с «железным занавесом» в Советском Союзе,
который был практически закрыт для иностранцев. Так, по данным
Управления пограничной и внутренней охраны НКВД по ЛО, через
Белоостровский контрольно-пропускной пункт (Карельский пере¬
шеек) в августе — декабре 1934 года в СССР проследовало 1127 че¬
ловек, из них иностранных дипломатов — 123, иностранных тури¬
стов — 332, иностранных граждан — 4773.
Для сравнения: через 55 лет, в августе 1999 года, только за один
месяц через КПП «Вяртсиля» (Карелия) — «Ниирола» (Финляндия)
проследовало около 83 тысяч человек4.
Финской стороной учитывался жестокий контрразведывательный
режим, переходящий в подозрительность. Всех иностранцев и лиц,
вернувшихся из-за рубежа, рассматривали как агентов империализма
и шпионов.
Нелегальный канал был основным каналом заброски агентуры
в СССР через государственную границу. Он широко использовался
и в основном предназначался для вывода источников в СССР на не¬
продолжительное время. Это обуславливалось, во-первых, тем, что
до середины 1930-х годов госграница охранялась слабо, что было
связано с ее значительной протяженностью, отсутствием нормальной
инженерно-технической системы; во-вторых, хорошим знанием за¬
брасываемой агентурой не только местности, подлежащей разведке,
но и участков границ, где осуществлялась нелегальная переправа, так
как агенты, как правило, ранее проживали в этих краях.
В основном финские спецслужбы использовали сухопутную гра¬
ницу, лишь изредка морскую. Для заброски агентуры на территорию
СССР каждый территориальный разведотдел создавал на финлянд¬
ско-советской границе 2-3 «окна».
1 УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 5856. С. 80.
2 НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5. С. 117,156, 291; Paarma К Op. cit. S. 48.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 22. С. 29, 58, 70, 89.
4 Rajanylitykset kasvoivat//Karjalainen. 08.09.1999.
355
В советской военной разведке эти «окна» назывались пункта¬
ми разведывательных переправ (ПРП), через которые советские
спецслужбы выводили своих сотрудников и агентуру на запад.
В Ленинградском военном округе ПРП подчинялись 4-му отделу ЛВО,
который в начале 1930-х годов возглавлял А.Г.Утриайнен. В россий¬
ской и финской литературе его необоснованно обвинили в контактах
с финской тайной полицией, в выдаче нелегальной агентурной сети
Тылтынь-Шуль и линии связи резидентуры. В связи с этим в начале
1930-х годов он был арестован1. В то же время архивные документы
свидетельствуют о необоснованности этих обвинений. Утриайнен
Армас Густавович (1895-1933), уроженец Ленинграда, финн, член
ВКП(б), образование низшее. С 1923 по 1927 год жил в Финляндии,
работал сотрудником отдела международных связей ИККИ, экспе-
дитором-переводчиком торгпредства и полпредства в Финляндии,
до мая 1932 года — заместителем начальника 4-го отдела штаба ЛВО
(начальник пункта разведывательных переправ). До ареста рабо¬
тал заведующим сектором кадров Стройтреста КАССР, проживал
в Петрозаводске. Он был арестован по делу «Заговор финского ген¬
штаба». На допросах А.Г.Утриайнен признался, что до ареста был
секретным сотрудником финской охранки и разведки под N 413.
Приговорен к высшей мере наказания и расстрелян на основании
Постановления Коллегии ОГПУ от 22.09.1933 г. Одновременно были
также арестованы его жена Утриайнен Майя Карловна и брат Окса
(Утриайнен) Эмиль Густавович. 24 марта 1958 года старший помощ¬
ник военного прокурора СевВО подполковник юстиции Злаказов
запрашивал информацию о принадлежности Утриайнена к финской
разведке. 3.4.1958 г. ПГУ КГБ при СМ СССР дало ответ, что не распо¬
лагает этими сведениями. Дело в отношении него было прекращено,
и он был реабилитирован1 2.
Финские спецслужбы начали использовать «окна» с первого дня
своего существования. В зимний период 1919-1920 годов сотрудники
и агентура Выборгского разведотдела в качестве «окна» использовали
замерзший Финский залив. 6 декабря 1925 года ИНО ОГПУ инфор¬
мировало ОГПУ АКССР, что финская разведка и русские контррево¬
люционеры направляют свою агентуру из Финляндии в СССР двумя
путями: водным и сухопутным. Водный — из Ипониеми на рыбачьих
шлюпках в направлении Черная Лахта; сухопутный — из Нуйколова
на Большое и Малое Сойло, минуя Матоку в сторону Вол и Валата
1 Колпакиди А.у Прохоров Д. Империя ГРУ. Очерки истории российской
военной разведки. Кн. 1. С. 197; Kangaspuro M. Op. cit. S. 403.
2 Архив УФСБ РФ по РК Д. Ф/П № 8463. Т. 2. С. 164-173, 391-392.
356
(ночевка), минуя Шонсово на Мурино и Лесное1. Всего на финлянд¬
ско-советской границе финские спецслужбы создали 10 пунктов
переправ («окон») своих людей в СССР.
Карельский перешеек. По данным советской контрразведки, на
участке Выборгского разведотделения Раутский (Рауту) и Ялкалский
(Ялкала) разведывательные пункты имели по одному «окну» на сво¬
ем направлении деятельности. Генерал Хейсканен в вышеуказанной
книге пишет, что Выборгское разведотделение имело два «окна»
(этапа): Рауту и Терийоки для переправки агентуры через границу.
Я.Кронлунд подтверждает создание финскими спецслужбами на
Карельском перешейке двух «окон»: в районе Рауту и Кивеннапа1 2.
Если существование «окна» в районе Рауту не вызывает сомне¬
ний, то в отношении местонахождения другого «окна» есть противо¬
речия. Но это не имеет принципиального значения, так как насе¬
ленные пункты Терийоки, Ялкала и Кивеннапа находились в одном
округе и расстояние между крайними населенными пунктами
Терийоки и Кивеннапа было не более 20 км. Понятие «окно» не оз¬
начает конкретного географического места, оно шире, в данном
случае — участок местности, который по рельфу, условиям охраны
и т. д. наиболее удобен для перехода границы. Поэтому нет ничего
удивительного, что различные источники — советские спецслуж¬
бы, Хейсканен и Кронлунд — называли разные населенные пункты:
Терийоки, Ялкала и Кивеннапа, так как все они находились на южном
направлении Карельского перешейка и через них вели разведку против
Ленинграда.
Карельское направление. На участке Сортавальского разведотде¬
ления, по данным штаба 3-го (Петрозаводского) пограничного отряда
НКВД, за 1935 год на суоярвском направлении финскими спецслуж¬
бами были организованы 2 переправы: на территорию Пряжинского,
Петровского районов Карелии разведывательные ходки соверша¬
ли на участке 2-й комендатуры и дальше по тропинкам, которые
менялись по мере их раскрытия советскими пограничниками, до
указанных районов. Главным маршрутом финразведчиков, направ¬
ляющихся из Суоярви в Петрозаводск, являлся следующий маршрут:
Суоярви — Сямозеро -хутор Варис — Виданы — река Шуя3.
Суомусалмский, Кухмониемский и Лиекский разведпункты имели
свои «окна» на участке Каянского разведотделения. Через эти перепра¬
вы финская разведка направляла своих людей в Северную Карелию.
1 Kosonen М.у Pohjonen J. Op. cit. S. 54; УФСБ РФ по PK. Ф. СПО. On. 1. П. 33.
С. 306.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 24; Kronlund J. Op. cit. S. 460.
3 Архив УФСБ РФ no PK. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С. 71-72.
357
Мурманское направление. Куусамский, Салльский и Петсамский
разведпункты имели свои «окна» на участке Рованиемского
разведотделения.
17 ноября 1922 года Кароблотдел ГПУ докладывал в Иностранный
отдел ГПУ о переправе агентов и разведчиков финской разведки из
Финляндии (Куусамо) в СССР на севере Карелии в районе финпогран-
пункта Коттаярви. Это же направление вновь отмечается в докладе
Калевальского пограничного отряда НКВД ЛО в октябре 1935 года на¬
чальникам УПВО УНКВД ЛО и УНКВД АКССР: «...маршрут движения
финразведчиков... с исходного пункта Кентиярви (Финляндия) по реке
Понча и далее на Тунгозеро не изменяется. Дополнительно устанав¬
ливается выход финразведчиков на тропу между Аккола — Большое
озеро»1.
В целях обеспечения безопасности время и место заброски раз¬
ведчиков и агентуры в СССР, возвращение их в Финляндию финские
спецслужбы согласовывали с начальниками финских пограничных
кордонов, на участке которых осуществлялась заброска1 2.
Канал нелегальной заброски имел свои особенности.
1. Многократное использование канала одним и тем же агентом,
как, например, вышеупомянутым Пенние.
2. Использование финской компартией для направления своих
членов на учебу и всевозможные партийные мероприятия в СССР,
в числе которых финские спецслужбы направляли свои источники3.
Так, по этому каналу в 1934 году нелегально в СССР прибыл Арво
Туоминен — будущий генеральный секретарь КПФ.
3. Использование финскими перебежчиками. В 1920-1930 годах
в связи со сложной внутриполитической обстановкой в стране тыся¬
чи финских граждан в поисках лучшей жизни, скрываясь от полити¬
ческих репрессий, нелегально бежали в СССР. Прожив определенное
время в СССР, многие возвращались домой. По финским данным,
в период 1930-1935 годов в Финляндию вернулись 1927 человек4.
ЦСП под видом перебежчиков направляла агентуру в СССР. Так,
в начале 1930-х годов под видом перебежчиков ЦСП вывела по
крайней мере 6 агентов: «Эйно Хилтунен», «Коскинен X.», «Лаури
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 33. С. 70; П. 27. С. 12.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С. 74; Paarma H. Op. cit.
S. 80-84.
3 НА РК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5. С. 5, 88, 108, 140, 153, 214; Рупасов А.КУ
Чистиков А. Н. Советско-финляндская граница 1918-1939 гг. СПб., 2000.
С. 123.
4 Tuura /. W. Työkansan viholliset: Suomalaisten kommunistien toimintaa ja
kohtaloita. Porvoo, 1942. S. 138.
358
Тарвайнен», «Калле Корппи», «Матти Леппянен», «Профессор», он же
«Юхо Керянен», и информатора Р. А. X.1
4. Использование данного канала правыми силами и политической
полицией для насильственного выдворения из страны в СССР фин¬
ских граждан с социалистической ориентацией, в чем, в частности,
проявился характер политических репрессий в Финляндии. Это было
характерно для начала 1930-х годов, в период активизации деятель¬
ности финских правых сил, которые при попустительстве, а порой
и пособничестве спецслужб страны насильственно выдворяли своих
граждан в СССР, в том числе и депутатов парламента. Так, только
в июне 1930 года через карельский участок советско-финляндской
границы были насильственно выдворены 3 депутата парламента:
А. А. Лехто, Э. К. Миреляйнен, Э. И. Табелл1 2, и таких случаев было мно¬
го, хотя точная статистика в России отсутствует.
5. Использование нелегального канала русскими контрреволюци¬
онерами и политическими деятелями Финляндии для вывода своих
людей в СССР и на Запад, для направления туда антисоветской лите¬
ратуры, писем, журналов. Так, известный финский социал-демократ
Вяйнё Таннер в 1924 году согласовал вопрос с находившимся в эми¬
грации руководителем русских социал-демократов Теодором Даном
о создании пункта переправы писем и журналов в СССР. Однако
эта деятельность была вскоре пресечена советскими властями, и в
1925 году Таннер прекратил заниматься подобной работой3.
В данной работе приведены только основные пути направления
финскими спецслужбами своей агентуры в Советский Союз по ле¬
гальному и нелегальному каналам.
3.2. Легальная разведка
Легальная разведка — вид организации внешней разведки. Она
основана на использовании спецслужбами для сбора развединфор-
мации собственных сил, без установления агентурных отношений
с советскими гражданами. Способы сбора информации легальным
путем разнообразны: разведывательные поездки по стране с целью
сбора информации визуальным путем; сбор и обработка открытых
источников информации (литература, пресса, справочники, стати¬
стические сборники и пр.); приемы, устраиваемые советским воен¬
ным руководством; контакты с коллегами; допросы. Каждый из этих
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 80,139,192,195, 230, 256, 260; Ед. хр. 1.
С. 120.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 1697. С. 53, 57, 70.
3 Kosonen М.у Pohjonen J. Op. cit. S. 166.
359
способов получения информации был по-своему важен, имел свои
положительные и отрицательные стороны.
Разведывательные поездки были одной из форм организации
разведывательной деятельности финнов на территории Советского
Союза. Они заключались в выезде разведчика или агента в различ¬
ные регионы страны под дипломатическим или иным служебным
прикрытием для сбора информации. Разведпоездки совершались
регулярно, цель каждой из них определялась руководством разведки.
Чем напряженнее была международная обстановка, тем чаще совер¬
шались поездки по стране, при это особое внимание уделялось сбору
информации на предстоящем театре военных действий.
Накануне советско-финляндской войны финские военные ат¬
таше совершили несколько разведывательных поездок по СССР.
30 сентября 1939 года помощник военного атташе в Москве капи¬
тан Ульяс Кякёнен использовал поездку в Хельсинки в разведыва¬
тельных интересах. Его очень удивила царившая в отделении ста¬
тистики разведки «военная истерия», так как, находясь в Москве
и в поездках по Советскому Союзу, он не выявил никаких призна¬
ков подготовки СССР к войне. 22-24 ноября 1939 года он совер¬
шил целенаправленную разведывательную поездку по маршруту
Москва — Ленинград — Москва. В ходе ее Кякёнен выявил большое
количество войск, направлявшихся к границе Финляндии. По резуль¬
татам поездки он подготовил отчет, в котором не исключил возмож¬
ности начала военных действий со стороны Советского Союза через
неделю1.
После начала советско-финляндской войны У. Кякёнен в начале
декабря 1939 года выехал из СССР на родину по маршруту Москва —
Борисово — Даугавпилс — Берлин — Стокгольм — Турку1 2, использо¬
вав поездку в интересах своей службы.
Пример сбора финскими военными атташе информации в ходе
разведывательных поездок по СССР подробно описан в мемуарах
вышеуказанного Ульяса Кякёнена «В Москве и Архангельске зимой
1941 года»3. Несмотря на то что этот год выходит за рамки исследо¬
вания, книга интересна тем, что автор рассказывает, как финские
военные дипломаты в ходе поездок по Советскому Союзу собирали
информацию в СССР, т. е. в ней раскрыты формы и методы работы
разведки, которые не меняются, а совершенствуются и применяются
любой страной.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8307. С. 14; Käkönen U. А.
Sotilasasiamiehenä Moskovassa 1939. S. 138-141; Heiskanen R. Op. cit. S. 74.
2 Архив УФСБ РФ по PK. ФТДМ. Д. N 8307. С. 14.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. N 8307. С. 14; Käkönen U. А.
Moskovassa ja Arkangellissa talvella 1941. Helsinki: Otava OY. 1969.
360
Кякёнен пишет: в декабре 1940 года разведка в ходе изучения
карельской республиканской прессы выявила, что в газете «Тотуус»
21 ноября 1940 года была опубликовала статья о строительстве же¬
лезной дороги Беломорск — Обозерская, соединившей Октябрьскую
и Архангельскую железные дороги, имевшей стратегическое значе¬
ние. Финская разведка не располагала данными о ее строительстве
и усомнилась в «готовности ее к эксплуатации», в связи с чем забыла
о ней. Однако в январе 1941 года после прохождения по указанной
дороге первого легкого поезда разведка спохватилась1. Финские во¬
енные дипломаты в Москве получили приказ из генштаба подтвер¬
дить указанную информацию. В целях выполнения приказа военный
атташе и его помощник, предварительно подготовившись к поездке,
тайно выехали в Архангельск. В ходе поездки они подтвердили ин¬
формацию и уточнили дислокацию в Архангельске артиллерийского,
пехотного полков, морских частей1 2.
Сбор и обработка открытых источников информации. В процессе
осуществления разведывательной деятельности финские спецслужбы
большое внимание уделяли изучению и обработке открытых источ¬
ников информации: специальной политической и экономической
литературы, газет, журналов, справочников, центральной и местной
советской прессы, научных военных изданий, уставов и т. д., откуда
путем обработки и анализа получали много ценных сведений. Хотя
открытые источники не раскрывали сведений о дислокации войск,
но позволяли получить важную информацию о тактике, доктрине
и военной политике ВС СССР. С этой точки зрения был важен со¬
ветский военный журнал «Военный вестник». Представляли интерес
инструкции, наставления, уставы РККА, содержавшие информацию
об оружии, его применении, тактике действий снайперов, сведения
о газах, военной технике, военной службе женщин, ночном и зимнем
бое РККА. С учетом развития в СССР в начале 1930-х годов военно-
воздушных сил и бронетанковой техники эта тема на длительный
период была одной из основных в деятельности финских военных
дипломатов3.
Приемы, устраиваемые советским военным руководством. Особое
внимание финские военные атташе уделяли приемам, которые устра¬
ивал начальник Генштаба РККА в день Красной Армии. Наиболее
полно решение этой задачи раскрыл бывший помощник военного
атташе посольства Финляндии в СССР У Кякёнен. В своих мемуарах
он пишет, что среди прочих задач перед финскими военными ди¬
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 148.
2 Käkönen U. Moskavassa ja Arkangelissa talvella 1941. S. 27-28,46,109.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 25-26; Paasonen A. Op. cit. S. 73.
361
пломатами стояла задача «изучения генералитета Красной Армии,
взаимоотношения между ними, установления, кто из них может стать
„красным Наполеоном", выявления сложившихся взаимоотношений
между советским генералитетом и иностранными военными атташе,
аккредитованными в СССР». Эти вопросы выяснялись в процес¬
се повседневной деятельности, общения с советскими военными
и иностранными коллегами, а также на приемах, которые устраивал
начальник Генштаба. На них присутствовал советский генералитет
с женами и иностранные гости. Задолго до приема военное руковод¬
ство Финляндии и начальник разведки ставили перед сотрудниками
аппарата военного атташата вопросы, подлежащие выяснению. Для
Хельсинки важно было выяснить, кто был на приеме, какую долж¬
ность занимал и какое впечатление произвел на корпус иностранных
военных атташе. Сотрудники военного атташата были внимательны
на этих вечерах, пытаясь решить вопросы, поставленные перед ними
военным руководством страны и начальником разведки. После каж¬
дого подобного приема военный дипломат готовил отчет о проделан¬
ной работе и курьерской почтой направлял его в Хельсинки1.
К методам сбора информации легальным путем можно отнести
такие методы, как допросы, сотрудничество финских спецслужб со
спецслужбами иностранных государств, контакты финских военных
дипломатов с коллегами из других стран, аккредитованных в Москве,
Хельсинки и в третьих странах.
Допросы. Особенно много разведывательных данных финская
сторона получала в ходе проведения допросов. Этот метод финские
специалисты приводят первым, как один из самых распространенных
и результативных методов сбора информации1 2.
В период 1930-1932 годов из Финляндии в СССР ушли 12 000-
15 000 человек, которые проживали в разных регионах СССР, привле¬
кались к строительству крупных народно-хозяйственных, в том числе
стратегических, объектов, административных зданий, участвовали
в общественной жизни страны. Таким образом, в силу сложившихся
обстоятельств финские перебежчики располагали данными, которые
интересовали финские спецслужбы. Всех вернувшихся из Советского
Союза допрашивали. По данным Ю. Рислакки и Э. Лахти-Аргутиной,
Центральная сыскная полиция в период с 1932 года до середины сен¬
тября 1934 года допросила 2536 человек, возвращенцев-перебежчиков
из СССР.
В ходе допросов возвращенцев-перебежчиков, задержанных нару¬
шителей границы, арестованных политических противников финская
1 Käkönen U. Moskavassa ja Arkangelissa talvella 1941. S. 23-26.
2 Lackman M. Op. cit. S. 33-34.
362
сторона получала важные сведения военного, политического, эконо¬
мического характера и осуществляла перепроверку полученных ра¬
нее сведений. Так, подготовленный на материалах допросов перебеж¬
чиков меморандум о положении перебежчиков в СССР начальник
ЦСП Э.Риекки в октябре 1934 года направил в МИД страны. ЦСП
располагала информацией о строительстве здания ГПУ в Ленинграде
в 1933 году, об обстановке в «Крестах» и пограничных районах, на¬
личии там воинских частей, их вооружении, о финских перебежчиках
в СССР, наличии дорог и их состоянии и др.1
Ценную информацию финские спецслужбы получали от советских
граждан, бежавших из СССР. Среди них было много заключенных
из различных лагерей. Именно допросы заключенных позволили
финской стороне получить характеристики строящегося Беломорско-
Балтийского канала.
Методы допросов постоянно совершенствовались. Использовались
силовые методы, в том числе и прямое насилие. В ходе допросов со¬
трудники ЦСП-ВАЛПО постоянно учились, рос профессинализм
следователей. Одним из талантливых следователей ЦСП 1920-х го¬
дов считался будущий президент Финляндской Республики Урхо
Кекконен1 2.
Порой допросам предшествовал опрос. Те, кто уезжал в Фин¬
ляндию, официально опрашивались сотрудниками военного атташа-
та посольства Финляндии в Москве в ходе оформления документов
на территории Советского Союза3.
Сотрудничество финских спецслужб со спецслужбами иностран¬
ных государств. Одной из форм легальной разведки следует считать
получение финскими спецслужбами информации об СССР в про¬
цессе сотрудничества с иностранными коллегами, с которыми под¬
держивали связь с первого дня существования спецслужб.
Одним из основных партнеров была Швеция, которая неофициаль¬
но оказывала помощь Финляндии и до получения ею независимости.
Она с начала века приютила у себя финских эмигрантов — противни¬
ков царского режима, не мешала проведению финскими активистами
разведки. Шведские военные оказывали активистам помощь в раз¬
работке планов подготовки вооруженного сопротивления. Швеция
была первой страной, представленной финским военным атташе.
Основы военного сотрудничества между Швецией и Финляндией
заложили послы Финляндии и Швеции X. Эльмгвист и В. Седерхольм.
1 Rislakki /. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 32-34, 70-71; УФСБ РФ no PK.
Ф. KPO. On. 1. П. 6. С. 17-20; Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27.
С. 9-10.
2 Lackman M. Op. cit. S. 33-34.
3 Rislakki J. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 17, 266.
363
Весной 1922 года во время переговоров посла Финляндии в Стокгольме
со шведскими офицерами был сделан вывод, что в связи с опасностью
нападения Советской России «необходимо приступить к переговорам
специалистов обеих стран»1.
В середине 1920-х годов началось сотрудничество разведок двух
стран. В 1924-1925 годах начальник иностранного (разведыватель¬
ного) отдела генштаба Швеции подполковник X. Р. Ляфтман дважды
приезжает в Финляндию. В январе 1930 года Финляндию посетил
вновь назначенный начальник иностранного отдела шведского ген¬
штаба подполковник С. Й. Бьёрнстьерна. В марте того же года с ответ¬
ным визитом в Швецию выезжал начальник иностранного отделения
финской разведки подполковник И. Реландер1 2.
Сотрудничество этих двух разведок играло существенную роль
в отношениях между странами. Именно представителя разведки
полковника П. Циллиакуса правительство П. Свинхувуда направило
в Швецию для разъяснения ситуации, связанной с похищением 14 ок¬
тября 1930 года бывшего президента Финляндии К. Ю. Столберга
и его жены Э. Столберг, в котором были замешаны офицеры генштаба
и его начальник М. Валлениус3.
Вторым важным партнером Финляндии были германские спец¬
службы. В 1917-1918 годах страна проводила прогерманский внеш¬
неполитический курс, что объясняет тесное сотрудничество в тот
период с немецкой разведкой. После 1918 года контакты ослабли.
В середине 1930-х годов вновь произошла переориентация внеш¬
неполитического курса Финляндии на Германию. Определенную
роль здесь сыграло то, что не удалось найти общего языка с поли¬
тическим руководством Швеции в военно-политических вопросах4.
С 1935 года налаживаются отношения между генеральными штабами
обеих стран. Начиная с 1936 года идет тесное сближение их развед¬
служб, чему способствовал визит шефа абвера адмирала В. Канариса
в Финляндию. В дальнейшем Канарис и его ближайшие помощники
Г.Пикенброк и Ф.Бентивеньи регулярно встречались в Финляндии
с руководством финской разведки полковниками А. Свенссоном,
позже Л. Меландером. На этих встречах они обменивались разве-
динформацией и отрабатывали планы совместных действий против
СССР5.
1 Turtola M. Op. cit. S. 39.
2 Turtola M. Op. cit. S. 61,110.
3 Turtola M. Op. cit. S. 137.
4 Барышников В. H. От прохладного мира к Зимней войне. СПб., 1997. С. 124.
5 Сергеев Ф.М. Указ. соч. С. 175.
364
Финляндия была третьей страной после Венгрии и фашистской
Италии, которая в 1936 году заключила договор о сотрудничестве
с тайной полицией нацистской Германии1.
13-19 июня 1937 года в Хельсинки впервые была проведена кон¬
ференция немецких и финских разведслужб. В дальнейшем подобные
совещания проходили ежегодно, на них происходил тесный обмен
развединформацией. Финны передавали немецкой стороне данные
о советских ВВС и ВМФ. В июне 1937 года Канарис, Пикенброк и на¬
чальник отдела абвера 1-го штаба сухопутных войск «Ост» майор
Э. Штольц посетили Хельсинки. Совместно с представителями фин¬
ской разведки они произвели сопоставление и обмен разведсведени-
ями о Советском Союзе. Одновременно немецкая сторона передала
финнам вопросник, которым те должны были руководствоваться при
сборе разведывательных сведений по СССР1 2.
В июне 1938 года Канарис и Пикенброк, находясь в Финляндии,
были приняты финским военным министром, который выразил
удовлетворение развитием сотрудничества Канариса с начальни¬
ком финской разведки. Через год они вновь посетили Финляндию,
провели переговоры с руководителем финской разведки полков¬
ником Меландером. Результатом поездок и переговоров Канариса
с финскими коллегами явилось создание в Финляндии в середине
1939 года германским абвером с согласия финских военных властей
филиала «Военной организации», условно называвшегося «Бюро
Целлариуса» по имени его руководителя — немецкого военного раз¬
ведчика А. Целлариуса3.
Сотрудничество проходило не только на высоком уровне руко¬
водства разведками, но и на низовом. Сотрудники финской разведки
обучались на курсах немецкой разведки, а курсанты гимлеровской
разведшколы проходили стажировку в Финляндии4.
Следует отметить, что немцы высоко оценивали качество финских
разведывательных данных. Сотрудничество разведок двух стран по
вопросам обмена информацией о Красной Армии было приостанов¬
лено лишь на период Зимней войны, в которой Германия заняла по¬
зицию СССР5.
Финская сторона придавала большое значение сотрудничеству
с английской разведкой (СИС). В 1920-е годы Финляндия была мек¬
1 Rislakki J. Salaisen poliisin Merkkivuosi//Helsingin Sanomat. 1989. 24.
Marraskuuta.
2 Kronlund J. Op. cit. S. 461-462; Сергеев Ф.М. Указ. соч. С. 175.
3 Сергеев Ф.М. Указ. соч. С. 174-176.
4 Heiskanen R. Op. cit. S. 25; Воскресенская 3. Под псевдонимом Ирина. М.,
1997. С. 240.
5 Jokipii M. Op. cit. S. 183-184.
365
кой для разведки Великобритании, для которой Хельсинки был
одной из самых важных точек. Это объяснялось близостью СССР
и возможностью направления туда агентуры. Даже когда финан¬
сирование СИС было сокращено, оно не коснулось Хельсинкской
резидентуры, которая использовала «крышу» паспортного бюро
(Passport Control Office) консульства Великобритании в Хельсинки.
Провал английской разведки, связанный с арестом в СССР С. Рейли,
повлек кадровые изменения в резидентуре СИС в Хельсинки, вместо
Эрнеста Бойзе новым резидентом назначили Г. Карра, который бы¬
стро наладил сотрудничество с финскими коллегами. Гарри Карр про¬
жил в Хельсинки свыше 20 лет, свободно говорил по-фински, входил
в «ложу свободных каменщиков» Финляндии, членами которой были
дипломаты, офицеры, руководители разведки и полиции, что по¬
зволяло поддерживать с ними тесный контакт и постоянно получать
необходимую информацию1. В сентябре 1926 года начальник финской
разведки Я.Тоучер назначается военным атташе в Лондон1 2, что гово¬
рит в том числе и о желании финской стороны наладить более тесные
контакты с английской разведкой.
С учетом развития политической обстановки на Европейском кон¬
тиненте с начала 1920-х годов Оборонительные силы Финляндии на¬
чали укреплять связи с вооруженными силами окрайных государств
и их разведслужбами, о чем говорилось во II главе.
Разведывательные органы Финляндии, Латвии и Эстонии про¬
водили ежегодно встречи, которые проходили по очереди в Риге,
Таллине и Хельсинки. На них происходил обмен разведывательной
информацией об СССР — в целях ее уточнения и подтверждения3.
Важным финским партнером была Польша. 17 марта 1922 года
Финляндия, Латвия, Польша и Эстония подписали политический дого¬
вор о сотрудничестве, так называемый Варшавский договор, в котором
предусматривались вопросы военного сотрудничества. Несмотря на
то что договор не вступил в силу, так как Финляндия не ратифициро¬
вала договор4, финляндско-польское взаимодействие в военной сфере
и в области разведки получило развитие. Польскую, как и финлянд¬
скую, разведку интересовал северо-запад и центр России: Ленинград
и Москва. Это особенно характерно было в период 1922-1927 годов,
когда обе разведки были задействованы (одна раньше, другая позже)
на «Трест» и угодили в ловушку советских органов безопасности. Для
1 Rislakki J. Helsingin englantilainen vakoojakou-lu// Helsingin Sanomat.
1989. 24. Marraskuuta.
2 Aikalaiskirja 1941. Helsinki: OTAVA OY. 1941. S. 737.
3 Kronlund J. Op. cit. S. 227; Pale E. Suomen radiotiedustelu 1927-1944.
Helsinki, 1997. S. 235.
4 Facta 2001. O. 17. S. 758; Kronlund J. Op. cit. S. 110.
366
организации разведки 2-й отдел польского генштаба в 1921-1922 го¬
дах создал резидентуры в пограничных с СССР странах. Их руково¬
дителям — военным атташе или специально назначенным офице¬
рам — предписывалось использовать разведку стран пребывания,
с которыми Варшава наладила сотрудничество. Среди этих стран зна¬
чилась и Финляндия. В 1921 году поляки создали резидентуру «Балт»
в Эстонии, позже в Финляндии — «Фин». Происходил постоянный
обмен информацией. В 1927 году польская разведка, удостоверившись,
что вся ее деятельность по приобретению информации из СССР через
«Трест» полностью находится под контролем советской контрразвед¬
ки, реорганизовала резидентуры «Фин» и «Балт»1.
Важные сведения получали от японцев, поляков и даже бельгий¬
цев. Иногда информацию об СССР покупали, например, у Латвии.
В то же время во время внештатных учений осенью 1939 года генштаб
Латвии инициативно сообщил сведения о переброске 2 советских ар¬
мейских корпусов к финской границе1 2.
Контакты финских военных дипломатов с коллегами из других
стран. Финские военные атташе, аккредитованные в Москве, поддер¬
живали контакты с коллегами из других государств. Используя эти
контакты, они получали информацию о дислокации советских войск,
их военном потенциале и другие сведения, передавая, соответствен¬
но, им свою информацию3.
Особое внимание уделялось сотрудничеству с военными атташе
иностранных государств, аккредитованными в Хельсинки. Со всеми
военными дипломатами, за исключением советских, осуществлялся
обмен разведывательной информацией. Так, данными об СССР об¬
менивались с военными дипломатами Польши, Швеции, Германии,
Англии и других стран. Были случаи передачи информации не¬
посредственно английским агентам, находившимся в Финляндии
и Эстонии4.
Одновременно на протяжении всего периода финские военные
атташе поддерживали контакты с коллегами в странах аккредитации.
Накануне советско-финляндской войны они находились в 17 ев¬
ропейских государствах. В странах пребывания финские военные
дипломаты устанавливали связь с местной разведкой, что позволяло
получать информацию о дислокации советских войск, потенциале
СССР5.
1 Гиленсен В. М. В поединке с польской «двуйкой» победили советские
«монархисты»//Военно-исторический журнал. 2001. № 6. С.73-76.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 25, 79.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 24-25, 79.
4 Kronlund J. Op. cit. S. 227.
5 Heiskanen R. Op. cit. S. 22, 25.
367
3.3. Техническая разведка
Техническая разведка — это вид организации внешней разведки,
основанный на использовании технических средств.
Финляндия в межвоенный период использовала в основном две
разновидности технической разведки: радиоразведку и воздушную
разведку.
Радиоразведка Финляндии является разновидностью технической
разведки, обеспечивающей получение информации путем перехвата
открытых и шифрованных сообщений, радиопереговоров с помощью
радиосредств; обработку и анализ полученных данных, подготовку на
их основании информационных материалов с дальнейшей передачей
заинтересованным структурам и органам страны.
Перед ней стояли следующие задачи: пеленгация и перехват всех
радиостанций крупных оперативных штабов и пунктов управления
ВС СССР (штабы и подразделения Ленинградского военного округа,
Балтийского и Северного флотов, штабов и воинских частей войск
НКВД и подчиненных им погранвойск и т. д.1), дешифровка пере¬
хваченных радиотелеграмм с последующим анализом полученных
данных и направление информации руководству.
Одновременно на радиоразведку была возложена задача по
сбору политической и экономической информации по СССР. Уже
с 1933 года финская радиоразведка осуществляла радиоперехват
широковещательных передач, обзоров, комментариев иностранных
радиостанций, главным образом советских1 2. Это позволяло финской
радиоразведке оперативно получать открытую информацию (по¬
литическую, экономическую и частично военную) по всему Северо-
Западному региону СССР.
Вот выдержка из сводки финского радиоперехвата за 11 марта
1933 года: «Ленинградское радио в феврале 1933 года сообщило о лес¬
ных богатствах и лесозаготовительных работах: его развитие сдержи¬
вается отсутствием квалифицированных рабочих. Лесной промыш¬
ленности Карелии требуется 15 000 квалифицированных рабочих»3.
До 1933 года из района Кайнуу и Йоэнсуу осуществляли целена¬
правленное прослушивание радиолиний строительства промышлен¬
ного комбината. В 1933 году радиостанции переориентировали на
прослушивание и перехват радиолиний связи между руководством
1 PaleE. Op. cit. S. 21.
2 Rislakki J. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 24; Heiskanen R. Op. cit. S. 23,110;
Paarma E. Op. cit. S. 17.
3 Rislakki J. Lahti-Argutina E. Op. cit. S. 24. 266.
368
Пограничного округа ЛВО в Ленинграде с отдельной Мурманской
комендатурой1.
Благодаря кропотливой и целенаправленной работе финской ра¬
диоразведке удалось достичь серьезных результатов: они вскрыли
советские двузначные шифры, с 1936 года начали расшифровать двуз¬
начные сокращения сухопутных войск и НКВД, которые использова¬
лись последними до 1944 года, в 1937 году — буквенные сокращения
Балтийского флота1 2.
В конце 1930-х годов удалось вскрыть методы шифровки совет¬
ского флота, перехватить группы пятиномерных зашифрованных
сообщений и начать поиск ключа к их расшифровке3.
В предверии советской-финляндской войны радиоразведка зафик¬
сировала резкую активизацию советской радиосвязи во всех направ¬
лениях и в ответ усилила свою работу по перехвату и дешифровке со¬
ветских военных линий радиосвязи и радиовещательных программ.
Это позволило накануне войны с помощью эстонцев расшифровать
4-номерной код советских войск, который РККА использовала в пе¬
риод Зимней войны при оперативной связи между дивизией и пол¬
ком. Поэтому финская сторона без промедления читала советские
радиограммы на начальном этапе советско-финляндской войны4.
Анализ советской радиосвязи позволил финской стороне опоз¬
навать различные радиостанции по голосам, почеркам и системе по¬
зывных. Поэтому не было ничего удивительного в том, что финская
сторона в мирное время в полной мере научилась контролировать
системы советской военной радиосвязи. Радиотелеграммы переда¬
вались в основном группами по 2, 3, 4 и 5 цифры. Эти шифры СССР
использовал до конца Зимней войны5.
Финское военное руководство высоко ценило значение и резуль¬
таты своей радиоразведки. В мирное время это позволило в до¬
статочно полной мере владеть информацией о местах дислокации
и передислокации Советских Вооруженных Сил, Военно-Морских
Сил и ВВС, НКВД, планах, тактике их действий на уровне «бата¬
льон — полк — дивизия», званиях, фамилиях руководящего состава
воинских подразделений в пограничных районах СССР. Многие
полученные данные передавались для дальнейшей проверки и дораз¬
ведки другим подразделениям разведки.
Разведка ВВС Финляндии. До советско-финляндской войны 1939—
1940 годов в ВВС Финляндии не было самостоятельной разведки. Ее
1 Kosonen М.у Pohjonen J. Op. cit. S. 190.
2 Pale E. Op. cit. S. 48, 112.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 23.
4 Pale E. Op. cit. S. 53-55, 236.
5 Pale E. Op. cit. S. 46.
369
функции выполняла военно-воздушная секция отдела статистики,
которая фактически была органом разведки штаба финских ВВС
и осуществляла сбор информации и обработку материалов о ВВС
СССР и их развитии \
Существенную помощь военно-воздушной секции отдела стати¬
стики оказывала разведывательная авиация, которая представляла
собой род боевой авиации, предназначенной для ведения воздушной
разведки при помощи самолетов-разведчиков1 2. Она сформировалась
в марте 1918 года одновременно с созданием военно-воздушных сил
страны и состояла из сухопутных и морских разведывательных эска¬
дрилий, дислоцирующихся вблизи советско-финляндской границы.
В 1936 года в Финляндии было 14 военных аэродомов, кроме того,
3 строились и 6 планировалось построить. По этому поводу маршал
М. Тухачевский заявлял, что в Финляндии построено слишком много
аэродромов, и сомневался в необходимости такого количества для
финнов. Советский маршал считал, что эта сеть аэродромов предна¬
значена для использования германских ВВС в войне против СССР3.
Уже в 1928 году финский генеральный штаб поставил ВВС страны
следующую задачу: в период возникновения военной угрозы осущест¬
влять разведку в Финском заливе и Ладожском озере, «не залетая без
разрешения в воздушное пространство иностранного государства,
чтобы не нарушать международные договоры», контролировать дви¬
жение судов в восточной части Финского залива и Ладожском озере.
На военный период перед разведывательной авиацией была постав¬
лена задача по своевременному выявлению военных приготовлений
в Кронштадте и Лугском заливе, железнодорожных и шоссейных
перевозок на Карельском перешейке и олонецком направлении и их
бомбардировка4.
Несмотря на запреты в течение 1920-1930-х годов, финская раз¬
ведывательная авиация регулярно осуществляла разведку с воздуха
с нарушением воздушного пространства Советского Союза. Так, в пе¬
риод с 30 апреля по 29 августа 1939 года было совершено 23 разведы¬
вательных полета с целью фотографирования участков территории
СССР, в том числе Ленинграда. Полеты совершались с аэродромов
Иммола, Вяртсиля, Онттола (Йоэнсуу) на высоте 7000-8000 метров5.
Нарушения финской авиацией воздушного пространства Советского
Союза неоднократно фиксировались советскими пограничниками.
Так, только в августе 1936 года на участке 3-го (Петрозаводского)
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 85.
2 Военный энциклопедический словарь. С. 617.
3 Kronlund J. Op. cit. S. 61, 166, 448.
4 Kronlund J. Op. cit. S. 474.
5 Heiskanen R. Op. cit. S. 25; Jokipii M. Op. cit. S. 471.
370
пограничного отряда финская сторона совершила 3 разведполета.
1 августа 1936 года в 7.50 на участке 15-й погранзаставы 3-й коменда¬
туры на финской территории, примерно в 5-6 км от линии границы,
дежурным по заставе был замечен один неизвестный самолет на вы¬
соте 3000 метров, который держал курс с севера на юг в направлении
заставы Никшозеро. Впоследствии самолет изменил направление
и улетел в глубь Финляндии. В 9.15 того же дня замечены 2 самолета,
которые, сделав несколько кругов, улетели в глубь Финляндии. 12 ав¬
густа 1936 года в 7.30 против участков 8,9,10 и 11-й застав 2-й комен¬
датуры на финской территории вдоль границы курсировал самолет
типа юнкера — легкий бомбардировщик... перелета через границу не
отмечено1.
Разведывательные полеты над территорией СССР давали много
ценной информации. Имея на борту самолета-разведчика высоко¬
качественную аппаратуру1 2, финны получали подробные фотографии
разведуемых объектов: участков местности, дорог, мостов, железно¬
дорожных путей, аэродромов и т. д. Для обработки фотографии пере¬
давались в фотоцентр отдела статистики.
Перлюстрация корреспонденции. Одним из способов получения
необходимой разведывательной информации была перлюстрация
корреспонденции, т. е. контроль почтовых и телеграфных отправ¬
лений. В начале 1920-х годов коммунисты посылали по почте свои
пропагандистские материалы. В 1920 году начальник Каянского отде¬
ления ЦСП докладывал: «Наблюдение на почте в Каяни показало, что
контроль необходим и принес много пользы в нашей работе»3.
При этом не ограничивались только перлюстрацией внутрифин-
ляндской корреспонденции — вскрывали и конфисковывали банде¬
роли, читали письма, поступавшие из-за рубежа. Используя перлю¬
страцию корреспонденции, ЦСП собирала материал в отношении
финнов, проживавших в СССР. Так, под контролем ЦСП находился
красный финн А. И. Суси, проживавший в 1932 году в Петрозаводске.
Одновременно тайная полиция осуществляла сбор информации по
обстановке в СССР, о чем, например, свидетельствует отправленное
из Московской области в Терийоки письмо, в котором говорится, что
картошка и капуста — единственное питание населения СССР4.
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 315.
2 Jokipii M. Op. cit. S. 471,
3 Lackman M. Op. cit. S. 31.
4 Rislakki J. Salaisen poliisin merkkivuosi//Helsingin Sanomat. 1989. 24.
Marraskuuta; УФСБ РФ no PK. Ф. KPO. On. 1. П. 11. С. 17-18; Rislakki J. Lahti-
Argutina E. Op. cit. S. 24.
371
Помимо перлюстрации корреспонденции тайная полиция практи¬
ковала прослушивание телефонов1.
3.4. Результаты разведывательной деятельности финских спецслужбу
отношение к ним политического и военного руководства страны
Результаты деятельности финских спецслужб. Благодаря разведы¬
вательной деятельности финские спецслужбы добились серьезных
результатов.
I. По линии политической разведки главным результатом является
разгром коммунистического и левого движения в Финляндии и око¬
вывание деятельности советской разведки на территории Финляндии.
Начало разгрома финской компартии было заложено в августе
1923 года, когда в результате так называемой «операции Каллио»
ЦСП арестовала около 200 членов Социалистической партии, многие
из которых являлись коммунистами. В октябре 1927 года в результате
совместной операции ЦСП и отдела надзора генштаба был разгром¬
лен штаб военной линии финской компартии, которая в Финляндии
фактически перестала существовать. Были арестованы практически
все находившиеся в подполье руководители и организаторы финских
коммунистов. Операция закончилась в суде 13 февраля 1928 года
крупнейшим процессом по разоблачению антигосударственной де¬
ятельности коммунистов. В 1933 году в Финляндии был арестован
Т. Антикайнен. Успешная деятельность тайной полиции привела
к спаду активности финской компартии на территории Финляндии.
КПФ неоднократно признавала, что ее беспомощность в большей
степени вызвана действиями охранки1 2.
Благодаря политической разведке финская сторона располагала
широкой информацией о внутриполитической обстановке в СССР,
развитии его отношений с другими государствами, военно-поли¬
тической обстановки3. Кроме того, финские спецслужбы распола¬
гали информацией о партийном и правительственном руковод¬
стве Советского Союза, военачальниках, политических противниках
в своей стране, эмигрировавших в СССР; о финской эмиграции
в Советском Союзе, деятельности КПФ в СССР и т. д.
Все это позволяло финской стороне принимать упреждающие
действия. Одновременно принимались меры по сковыванию и разо¬
блачению деятельности органов советской разведки в Финляндии.
1 Rislakki J. Salaisen poliisin Merkkivuosi//Helsingin Sanomat. 1989. 24.
Marraskuuta.
2 Lackman M. Op. cit. S. 38, 74; Tigerstedt O. Vastavakoilu iskee. Suomeen tais¬
telu Neuvostovakoilua vastaan 1919-1939. Helsinki. 1943. S. 11, 78-79.
3 Kronlund J. Op. cit. S. 227; Heiskanen R. Op. cit. S. 27.
372
Первым серьезным результатом явилось пресечение в 1923 году дея¬
тельности разведывательной группы Р. Дрокилло. В результате этого
резидента Разведуправления А.Я.Песса, работавшего в Финляндии
под прикрытием помощника военного атташе, выслали из страны.
В 1929 году из Финляндии был выслан резидент Н. Смирнов, объяв¬
ленный персоной «нон грата» после ареста нескольких его агентов1.
В 1933 году финская контрразведка окончательно разгромила не¬
легальную резидентуру советской военной разведки, после чего та
нескоро смогла оправиться от удара1 2.
II. По линии военной разведки результаты были скромнее.
Благодаря кропотливой и целенаправленной работе всех под¬
разделений финская разведка и ЦСП-ВАЛПО собрали сведения
о Вооруженных Силах СССР, НКВД СССР, планах, тактике их дей¬
ствий на уровне «батальон — полк — дивизия»3.
На региональном уровне разведка располагала данными о су¬
хопутных войсках, сведениями о Балтийском и Северном флоте,
информацией о ВВС: количестве и типе самолетов, аэродромов,
взлетно-посадочных полос на сопредельной территории, фамилиях
руководящего состава воинских подразделений, о системе железно¬
дорожных и шоссейных дорог, особое внимание при этом уделялось
дорогам, ведущим к линии государственной границы на сопредель¬
ной территории Ленинградской и Мурманской областях и Карелии4.
По мнению финских ученых М. Косонена и Ю. Похьёнена, тесное
сотрудничество военной разведки, финской погранохраны и тайной
полиции позволило финской стороне внести ясность в дислокацию
советских погранвойск на советско-финляндской границе. Разведка
знала их численность, вооружение, наличие застав в конкретном
районе, служебных собак и окопов в погранполосе, личный состав5.
Так, по финским данным на 1938 год, Мурманская отдельная
комендатура, Ухтинский и Петрозаводский пограничные отряды
были объединены в Карельский пограничный округ. Он состоял из
9 комендатур, 117 пограничных застав, учебного батальона, ударной
роты, эскадрона и других подразделений. Общая численность округа
составляла 4300-4400 человек, при мобилизации численность, по
прогнозам разведки, увеличивалась втрое6.
1 Колпакиди А.у Прохоров Д. Указ. соч. Кн. 1. С. 141.
2 Колпакиди А.у Прохоров Д. Указ. соч. Кн. 1. С. 210-211.
3 Heiskanen R. Op. cit. 39; Pale E. Op. cit. 208-210.
4 Архив УФСБ Рф по РК.Ф. КРО. On. 1. П. 6. С. 17-20; П. 57. С. 4-9;
Heiskanen R. Op. cit. S. 39-50; Pale E. Op. cit. 210.
5 Kosonen M.y Pohjonen J. Op. cit. S. 190.
6 Heiskanen R. Op. cit. S. 40-41.
373
На Карельском перешейке дислоцировался 5-й Сестрорецкий по¬
граничный отряд численностью около 1500 человек. Он состоял из
4 комендатур, 23 пограничных состав, эскадрона и учебного центра.
Морское пространство охраняли 2 морских пограничных отряда1.
Хейсканен приводит пример осведомленности финской раз¬
ведки о Кировской железной дороге в 1939 году: «Протяженность
Мурманской железной дороги от ст. Званка до ст. Мурманск составля¬
ет 1327 км, через каждые 9-10 км построены разъездные пути длиной
400-500 м. Дорога способна пропускать поезда грузоподъемностью
1000-1325 тонн. Участок дороги Кандалакша — Имандра электрифи¬
цирован». Запланировано было построить ряд перегонов к государ¬
ственной границе, из них построен перегон Лоухи — Кестеньга, пере¬
гон Сорока — Юскюярви не построен. Кроме того, запланировано
построить перегон Сорока — Обозерская1 2.
Особенно результативной была деятельность радиоразведки,
получавшая достоверную информацию о планах СССР. В октябре
1939 года финская радиоразведка получила первые данные о под¬
готовке Советского Союза к нападению на Финляндию, которые
нашли подтверждение через месяц. В конце ноября финская сторона
перехватила приказ по Балтийскому флоту об усилении готовности
с 26 ноября, когда прозвучали выстрелы в дер. Майнила. В полночь
30 ноября 1939 года было перехвачено, что флоту всю ночь передава¬
ли слово «Факел». Утром значение слова стало ясно: началась война3.
Уже в ходе советско-финляндской войны 1939-1940 годов дан¬
ные радиоразведки от 27 декабря 1939 года позволили генералу
X. Сииласвуо разгромить в районе Раате 44-ю дивизию РККА, шед¬
шую на помощь окруженной 163-й дивизии4.
Просчеты разведки. Наряду с определенными успехами финская
военная разведка в 1939 году совершила ряд серьезных промахов
и стратегических ошибок, повлиявших на начальный период совет¬
ско-финляндской войны.
Представления командования финской армии о том, что происхо¬
дило по ту сторону границы в сентябре — ноябре 1939 года, не отлича¬
лись ни полнотой, ни точностью. По оценке штаба армии «Перешеек»
от 26 ноября 1939 года, силы Красной Армии в Восточной Карелии
насчитывали четыре дивизии: две на петрозаводском направлении
и по одной в районах Кемь и Кандалакша — Мурманск5.
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 46.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 48.
3 Pale E. Op. cit. S. 172-173, 236.
4 Pale E. Op. cit. S. 208.
5 КилинЮ.М. Карелия в политике Советского государства. 1920-1941.
Указ. соч. С. 177.
374
25 ноября 1939 года, за 5 дней до начала войны, военная разведка
подготовила последний в мирное время обзор сведений о против¬
нике и прогноз дальнейшего хода событий. По данным разведки,
в Петрозаводске и его окрестностях дислоцировался армейский кор¬
пус РККА (39-й или 53-й корпус или 75-я дивизия), однако полной
уверенности в этом не было. Одна дивизия из состава корпуса пред¬
положительно была размещена на границе с Финляндией к северу,
вторая — к югу от населенного пункта Хюрсюля. На направлении
Кемь — Кандалакша, по данным ставки, дислоцировалась 54-я ди¬
визия. Таким образом, командование финской армии полагало, что
в Восточной Карелии насчитывалось 3-4 дивизии, в то время как их
было 91.
В своем аналитическом документе разведка указывала, что вой¬
ска РККА, численность которых превышала нормативы мирного
времени, дислоцировались на небольшом удалении от Мурманской
железной дороги. Из этого обстоятельства был сделан вывод о том,
что, поскольку через Восточную Карелию проходила единственная
в СССР дорога, ведущая к Мировому океану, концентрация вдоль
нее войск не превышала необходимую для обеспечения безопасности
государства1 2.
В период с начала мобилизации (сентябрь — конец ноября 1939 го¬
да) командованию ЛВО удалось незаметно для противника перебро¬
сить в Карелию многочисленные дивизии. Сосредоточение здесь столь
значительных войск стало для финнов полной неожиданностью3.
Разведка ввела в заблуждение и Г. К. Маннергейм. Представление
главнокомандующего финляндской армией относительно масштабов
и эффективности материально-технической подготовки к войне,
осуществленной в КАССР, было ошибочным, так же как оценка сил
Красной Армии, действовавших в Восточной Карелии: 7 дивизий
в начале войны и 10 — на завершающем этапе4.
Игнорирование имевшихся сведений, отсутствие полных дан¬
ных, незнание и непонимание внешней политики СССР, а главное,
отсутствие самостоятельности в принятии решений не позволили
финской разведке спрогнозировать возможность нападения СССР на
Финляндию. Это отразилось в аналитических документах. 25 ноября
1939 года (за 5 дней до начала Зимней войны) разведка подготовила
доклад для командования ОС Финляндии. Руководство разведки
проигнорировало имевшиеся достоверные данные о сосредоточении
1 Там же. С. 178.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же.
375
частей РККА на границе с Финляндией и сделало ошибочный вы¬
вод о том, что «как политическая обстановка, так и сосредоточение
войск СССР у финской границы не дают основания делать вывод
о подготовке СССР к нападению на нас». Доклад сыграл злую шутку
с разведкой. На следующий день — 26 ноября 1939 года — прогре¬
мели выстрелы в Майнила, 27 ноября СССР разорвал нейтралитет
с Финляндией, 29 ноября — дипотношения, а 30 ноября советские
войска перешли в наступление1.
Финская разведка оказалась в плену взглядов известных в стране
лиц, хорошо осведомленных о международной обстановке. В. Таннер
заявлял, что не верит в войну; министр иностранных дел Э. Эркко
призывал забыть о том, что СССР — великая держава; министр
обороны Финляндии Ю. Ниукканен даже 1 декабря не мог поверить
в действительность войны — таким образом, политическое и военное
руководство Финляндии не верило в возможность военного кон¬
фликта со стороны СССР. И в разведке победило мнение, что СССР
наращивает свою мощь на советско-финляндской границе с целью
оказания политического давления на руководство Финляндии1 2.
Несмотря на наличие данных, руководство разведки не сумело убе¬
дить вышестоящее военное начальство, а те — руководство страны
в том, что начнется война, а, напротив, разведка пошла на поводу
у них, отрицавших такую возможность.
Это не первая серьезная ошибка финской разведки. В 1939 году
при подготовке аналитических обзоров разведка допустила серьез¬
ные просчеты, не предсказав возможности начала Второй мировой
войны. В июле 1939 года разведка подготовила очередной обзор, в ко¬
тором сделала вывод, что в ближайшее полугодие нет непосредствен¬
ной опасности возникновения войны. Однако уже через 6-7 недель
вспыхнула Вторая мировая война3.
Начиная с 17 апреля 1939 года Германия вела зондаж о возможно¬
сти заключения политического договора с послом СССР в Берлине.
В документах финской разведки нет даже упоминаний об этих пере¬
говорах. Несмотря на все принимаемые меры, военной разведке до
середины 1940 года так и не удалось выяснить содержание секретного
протокола советско-германского договора о ненападении, заклю¬
ченного августе 1939 года. Более того, разведка ввела в заблуждение
политическое руководство страны. Военный атташе Финляндии
в Германии полковник В. Сундман в октябре 1939 года в рапорте руко¬
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 69-72.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 73.
3 Heiskanen R. Op. cit. S. 38.
376
водству, в частности, сообщал, что согласно договору сфера влияния
СССР закачивается у восточных границ Финляндии1.
Взаимоотношения с СССР были краеугольным камнем внешней
политики Финляндии и политического отдела МИД Финляндии.
Несомненно, что лица, отвечающие за внешнюю политику страны,
видели обострение международной обстановки в мире в конце 1930-х
годов. Многие послы информировали об этом МИД страны. Однако
эта информация глубоко не анализировалась. И политическое ру¬
ководство страны вынуждено было действовать без достоверных
сведений1 2. Это в полной мере относится и к финским спецслужбам,
которые не сделали из имеющихся данных правильных выводов в от¬
ношении СССР, тем самым оставив политическое руководство стра¬
ны без важной и достоверной информации.
Таким образом, финские спецслужбы и в первую очередь разведка
не выполнили своей главной задачи — не смогли своевременно пред¬
упредить руководство страны о грозившей военной опасности.
Отношение политического и военного руководства к разведке.
При рассмотрении данного вопроса необходимо учитывать следу¬
ющие аспекты. Во-первых, кто высказывает свое отношение к спец¬
службам: государственные, политические, военные деятели или
оппозиция; во-вторых, к чему высказывают свое отношение: к спец¬
службам как к государственным институтам или к результатам их де¬
ятельности. Кроме того, к разным подразделениям разных спецслужб
было разное отношение.
Оппозиция в лице коммунистов крайне резко отзывалась о воен¬
ной разведке и ЦСП-ВАЛПО, видя в них угрозу обществу3. Правые,
в свою очередь, критиковали тайную полицию за мягкотелость по
отношению к левой опасности4.
В то же время руководство Финляндии, видные политические
и военные деятели страны были единодушны в оценке национальных
спецслужб как институтах государственной власти. Оценка менялась
в зависимости от развития обстановки внутри финских спецслужб,
в случае их выхода из-под контроля принимались соответствующие
меры.
Уже на первоначальном этапе спецслужба проявляла несвойствен¬
ную ей самостоятельность. Летом 1918 года руководство отдела спе¬
циальных заданий фактически не подчинялось требованиям высшего
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 38, 52-53.
2 Nevakivi /. Ulkoasiain-hallinnon historia 1918-1956. Helsinki, 1988. S. 127.
3 Pakkarinen N. Väkivallan vuodet. Helsinki. 1961; Hyvönen A. SKP:n maan¬
alaisuuden vuodet. Suomen työväenliikkeen historia 1920- 1930-luvuilla. Helsinki,
1971.
4 Lackman M. Op. cit. S. 24.
377
руководства армии и МИДа страны, запрещающим вербовать добро¬
вольцев в экспедиции для направления в Карелию, и отдел негласно
продолжал пополнять отряды К. Мальма и М. Валлениуса1.
Сотрудники спецслужбы высказывали недовольство проводи¬
мой правительством внутренней и внешней политикой: отказом
Финляндии от германской ориентации в конце 1918 года, от борь¬
бы с «правой опасностью». Это недовольство проявлялось также
в необоснованном наблюдении за высшим военным руководством
(генералом Маннергеймом, полковником А. Сихво), которое подозре¬
вали в причастности к республиканцам, Антанте и «русофильстве».
Бесконтрольная деятельность 3-го отдела генштаба вызывала серьез¬
ную критику. Председатель правительства Каарло Кастрен охаракте¬
ризовал положение 3-го отдела как «государство в государстве». Это
явилось основанием для выражения недоверия к начальнику службы
Э. Суолахти и послужило причиной его устранения от должности
в январе 1919 года и реорганизации 3-го отдела в апреле 1919 года.
Все это было сделано для создания подконтрольной спецслужбы1 2.
В 1930-е годы разведка вновь предприняла попытку проявить
самостоятельность. 14 октября 1930 года ряд сотрудников разведки
вместе с правыми из Лапуаского движения организовали похищение
первого президента Финляндии К. Стольберга с женой Э. Стольберг,
вызвавшее мировой скандал3.
Самостоятельность руководства армии и разведки привела к тому,
что в начале 1930-х годов высшее армейское руководство не вызы¬
вало доверия у правительства страны4. Начальник разведки полков¬
ник П. Циллиакус был снят с должности, исполнители похищения
осуждены.
Разведка и в дальнейшем действовала в разрез официальной по¬
литике государства. В начале 1930-х годов Финляндия и СССР про¬
должили переговоры о заключении договора о ненападении, который
был подписан в 1932 году. Тогда же Генштаб отдал приказ об обобще¬
нии военного опыта, полученного во время экспедиции за границу
в 1918-1922 годах, в целях выработки военных планов. Командующий
ОС Финляндии Сихво обосновал это главным образом с военной
точки зрения: «История войн в Олонецкой и Восточной Карелии
будет рассматриваться на тех территориях, которые в будущем могут
стать театром военных действий. Изучая прошлое как со стратегиче¬
ской, так и с тактической точки зрения, мы сможем лучше углубиться
1 Vahtola J. Op. cit. S. 212.
2 Lackman M. Op. cit. S. 14-15, 20-22.
3 Pakkarinen N. Op. cit. S. 55-56.
4 Kronlund J. Op. cit. S. 362.
378
в обстановку на тех важных территориях»1. Таким образом, военные
не исключали ведения боевых действий на территории Карелии. При
этом их точка зрения шла в разрез с политикой государства, которая
официально стремилась к мирному сосуществованию с СССР.
Иным было отношение к результатам деятельности спецслужб.
Оно имело широкую амплитуду: от резкой критики до восхваления.
Сами сотрудники разведки высоко оценивали результаты деятельно¬
сти своей организации, по-другому относилось руководство страны,
которое военная разведка регулярно информировала о развитии об¬
становки на сопредельной советской территории1 2.
Президент Финляндии Ю. Паасикиви в своих мемуарах только
однажды упоминает о том, что ему представили данные разведки
о дислокации советских войск на границе с Финляндией. Это было
накануне поездки Паасикиви на переговоры в Москву в октябре
1939 года3, в то же время В.Таннер ни разу не упомянал разведку
в своих мемуарах4.
Известный финский дипломат и ученый М. Якобсон в своей книге
«Зимняя война дипломатов. Финляндия в мировой политике в 1938—
1940 гг.» обвиняет военную разведку в том, что о передислокации про¬
тивника она узнает постфактум, а не до или в период передислокации5.
Наиболее резко о результатах деятельности разведки отозвались
маршал К. Маннергейм и начальник политического отдела МИД
Финляндии А. Пакаслахти. В своих мемуарах они обвинили военную
разведку в неэффективности и незнании противника6.
Об отношении к разведке со стороны властей свидетельствует
и ее финансирование, которое было явно недостаточным. Так, на¬
кануне советско-финляндской войны, в июле 1939 года, на разведку
и средства контроля выделили всего 60 361 000 финских марок, что
составляло менее 1 % от 5 360 976 000 марок, выделенных на оборону
страны7. Техническое развитие радиоразведки сдерживалось хрони¬
ческим отсутствием денег, из-за недостатка людских и материальных
рессурсов армия не всегда могла воспользоваться данными радио¬
1 Vahtola /. Op. cit. S. 15.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 76.
3 Paasikivi J.K. Toimintani Moskovassa 1938-1941. Porvoo, 1958. S. 2.
4 Tanner V. Olin ulkoministerinä Talvisodan aikana. Helsinki, 1951.
5 Jacobson M. Diplomaattien Talvisota. Suomi maailmanpolitiikassa 1938-40.
Porvoo; Helsinki, 1955. S. 232.
6 Pakaslahti A. Talvisodan polittiinen näytelmä. UM:n polittisen osaston pääl¬
likön päiviä ja öitä. Porvoo; Helsinki, 1970. S. 176; Mannerheim G. Muistelmat.
Toinen osa. Helsinki, 1952. S. 160.
7 Seppälä H. Op. cit. S. 84.
379
разведки1. На недостаточное финансирование в 1933 году жаловался
и начальник отдела надзора майор Розенстрём.
В целом отношение руководства страны к разведке можно поды¬
тожить мнением бывшего начальника военной разведки полковника
А. Паасонена, который считал, что руководство Финляндии недо¬
статочно уделяло внимания нуждам разведки и правильно не пони¬
мало ее значения1 2. Несколько иным было отношение руководства
Финляндии к ЦСП-ВАЛПО. Ее авторитет до 1938 года был очень
высок, чему во многом способствовала роль Э. Риекки. Однако ней¬
тральная позиция Центральной сыскной полиции к деятельности
правых сил в стране, которая в конце концов привела к попытке свер¬
жения правительства (государственного переворота), известной как
«Мянтсяльское восстание», и установление контактов с германским
гестапо вызвали недовольство в стране.
Заключение
Финские спецслужбы зародились в 1914-1917 годах, в то время
когда германские власти и финские активисты создавали разведыва¬
тельную службу, широкую агентурную сеть из числа финских граж¬
дан, занимавшихся сбором развединформации по России и диверси¬
ями. При этом Германия использовала национально-освободительное
движение в Финляндии — «активизм», на втором этапе которого
начали закладываться основы деятельности финских спецслужб.
Специальные службы независимой Финляндии формировались
вместе с созданием государства и финской армии. В их формировании
участвовали генералы и офицеры русской армии, которые перешли
на сторону Белой Финляндии. Среди них были представители спец¬
служб, наиболее известные — К. Маннергейм и О. К. Энкель — один
из руководителей русской военной разведки. В финских спецслужбах
служило много выходцев из России (карел, финнов-ингерманланд-
цев, русских), что было связано с необходимостью иметь сотрудни¬
ков, знающих СССР — главного противника: русский язык, обычаи
и традиции страны.
Деятельность финских спецслужб в 1920-1930-е годы в основном
определялась советско-финляндскими отношениями, для которых
в указанный период был характерен дух недоверия. Каждая страна
считала другую потенциальным противником.
В довоенный период в самых высоких кругах финляндского об¬
щества обсуждалась идея Великой Финляндии и присоединение
Восточной Карелии к Финляндии, т. е. просматривались признаки по¬
1 Pale E. Op. cit. S. 208-210, 236.
2 Paasonen A. Op. cit. S. 12.
380
кушения на суверенитет и государственную целостность Советского
Союза, начало которому положили экспедиции финнов в Советскую
Россию в 1918-1922 годах.
С другой стороны, советское правительство поддерживало фин¬
ских коммунистов, создало в 1920 году Карельскую трудовую комму¬
ну как своеобразный плацдарм для совершения социалистической
революции на Севере Европы, прежде всего в Финляндии. И в даль¬
нейшем Карельская АССР рассматривалась советским руководством
как пример для трудящихся Финляндии в плане социалистического
выбора развития. До середины 1930-х годов все руководство Карелии
состояло из финских революционеров-эмигрантов. В то же время
Советский Союз в 1920-1930-е годы никогда не считал Финляндию
основным противником, а опасался ее, прежде всего как возможного
союзника Германии, Англии и других стран.
Недоверие на уровне правительств обеих стран явилось од¬
ной из причин ведения активной разведывательной деятельности
друг против друга с целью получения упреждающей информации
о противнике.
Разведывательную деятельность против Советского Союза, кото¬
рая осуществлялась на общесоюзном и региональном уровне, вели
управление военной разведки и ЦСП-ВАЛПО.
Финские специальные службы в исследуемый период, на наш
взгляд, прошли четыре этапа развития: 1914-1917, 1918-1919, 1920-
1927 и 1928-1939 годы. Каждый из них заканчивался реорганизацией
и укреплением спецслужб.
Первый этап (1914-1917) — это период подготовки основ финских
спецслужб (разведки и контрразведки), формирования ядра кадрово¬
го состава.
Около 60 егерей приобрели опыт разведывательной деятельно¬
сти в различных подразделениях германской разведки, занимались
разведывательной и диверсионной деятельностью против России
на территории Финляндии, Скандинавии и российского Мурмана.
В дальнейшем многие из них продолжили службу в отечественных
спецслужбах. Политические и идеологические взгляды будущих со¬
трудников финских спецслужб окажут сильное влияние на направ¬
ление всей деятельности разведки и тайной полиции Финляндии
в 1920-1930-е годы.
Созданные Германией и активистами разведывательные органы
полностью контролировались германской разведкой. Поэтому можно
утверждать, что спецслужбы Финляндии являются продуктом аген¬
турной сети военной разведки Германии в период 1914-1917 годов.
Второй этап (1918-1919) — период зарождения самостоятельной
спецслужбы. Он характеризуется формированием аппарата и по-
381
прежнему тесной связью с германской разведкой, задания которой
выполняются вплоть до конца 1918 года. Советская Россия рассма¬
тривалась как основной и единственный противник, от которого
исходила угроза безопасности Финляндии. Этот взгляд сохранялся
до конца 1930-х годов, что и предопределило основное направление
деятельности спецслужб — ведение разведки против СССР, которая
использовала все возможные для этого способы.
В 1918-1919 годах разведка была организатором и финансистом
походов финских добровольцев на северо-запад Советской России.
В этом она опиралась на националистические и эмигрантские орга¬
низации в Финляндии.
Третий этап (1920-1927) — период становления двух самостоя¬
тельных специальных служб. Он характеризуется становлением цен¬
трального аппарата разведки и центральной сыскной спецслужбы,
их структуры на территории страны; активной борьбой с коммуни¬
стами; стремлением совместно с разведками западных стран деста¬
билизировать внутриполитическую обстановку в СССР, вплоть до
смены строя, грубыми формами работы: активным использованием
находившихся в Советской России подпольных контрреволюцион¬
ных организаций и находившихся в Финляндии белоэмигрантских
организаций; развитием форм и методов работы.
В ходе 3-го этапа, в конце 1920-х годов, окончательно формирует¬
ся доктрина военной разведки. К этому времени был урегулирован
вопрос со Швецией по Аландским островам. Именно в этот период
Финляндия отказалась от союза с Германией, определились поли¬
тические союзники. Финляндия начала ориентироваться на страны
Скандинавии, искать союза с ними, особенно со Швецией. В те годы
закончилось строительство МВД, ОС Финляндии, генштаба и специ¬
альных служб.
Четвертый этап (1928-1939) — период активной работы. Он ха¬
рактеризуется окончательным формированием органов спецслужб;
отказом от попыток дестабилизировать внутриполитическую
обстановку в СССР, от активного использования находившихся
в Советской России в подполье контрреволюционных организаций
и их членов. После ряда провалов, связанных с разоблачением, фин¬
ская сторона ограничила использование находившихся в Финляндии
белоэмигрантских организаций и их членов. Это компенсировалось
активным использованием в агентурной работе националистиче¬
ских, карельских и ингерманландских организаций и их членов, при¬
влечением к негласному сотрудничеству финских граждан, а также
карелов и финнов-ингерманландцев из числа беженцев с территории
Ленинградской и Мурманской области. Одновременно происходит
ориентация разведдеятельности на северо-запад СССР и страны
382
Балтии. В этот период отрабатывается почерк разведки, который
проявлялся в организации и тактике проведения разведывательной
деятельности, в формах работы разведчиков и агентов.
В межвоенный период главным объектом внимания финских
спецслужб был Советский Союз, его вооруженные силы, политиче¬
ская обстановка и финская диаспора. Исходя из этого и поставлен¬
ных задач к 1939 году финская разведка была представлена практиче¬
ски во всех европейских государствах, граничащих с СССР. При этом
особое внимание уделялось Северо-Западному региону России, что
явилось причиной дислокации на восточной границе подавляющей
части подразделений финских спецслужб на ленинградском, петро¬
заводском, беломорском и мурманском направлениях.
На характер разведывательной деятельности во многом повлияло
мировоззрение сотрудников финских спецслужб: большинство из
них были прогермански настроены, придерживались правых взгля¬
дов, стояли на позициях сторонников Великой Финляндии и негатив¬
но относились к СССР.
К сильным сторонам финских спецслужб следует отнести техни¬
ческую разведку, отдельные формы легальной разведки, а наиболее
уязвимой была агентурная разведка.
Агентура финских спецслужб для выполнения поставленных за¬
дач привлекала своих родственников и знакомых из числа советских
граждан, проживавших в пограничных районах. При этом в большин¬
стве случаев советские граждане не знали об их причастности к фин¬
ским спецслужбам. Соприкоснувшись с иностранными разведчика¬
ми, советские граждане по существующему тогда законодательству
несли уголовную ответственность за недоносение, укрывательство,
пособничество, соучастие, предусмотренную статьей 58 пунктами 3,
4,6,12 УК РСФСР. Вместе с тем подвергались репрессиям семьи аген¬
туры финских спецслужб, членов и активистов финских национали¬
стических организаций из числа выходцев и бывших граждан СССР,
проживавших в Финляндии, а также советских граждан.
С другой стороны, агентура из числа подданных Российской им¬
перии зачастую прохладно относилась к сотрудничеству с финской
разведкой. Об этом хорошо сказал в 1921 году В.Н.Таганцев: «...эта
разведка малой державы без особых претензий, не вызывающая к се¬
бе особого уважения со стороны курьеров и весьма враждовавшая
с финской тайной полицией»1, что проявлялось не только на словах,
но и на деле. Многие завербованные финнами агенты уклонялись от
1 Цит. по: Черняев В. Ю. Финляндский след в «деле Таганцева» // Россия
и Финляндия в XX веке. СПб., 1997. С. 191.
383
выполнения задания и после заброски в Советский Союз самостоя¬
тельно отправлялись к местам прежнего жительства1.
Располагая разветвленной инфраструктурой, необходимым ка¬
дровым и агентурным аппаратом, финские спецслужбы и в первую
очередь разведка не выполнили своей главной задачи — не смогли
своевременно предупредить руководство Финляндии о возможной во¬
йне с СССР осенью 1939 года, что вызывало резкую критику в ее адрес.
Следует отметить, что агентурная деятельность финских спец¬
служб на территории СССР не оставалась без внимания советских
органов безопасности. Для НКВД Карелии борьба с финским шпио¬
нажем была приоритетной.
Всего за период 1918-1939 годов, по нашим неполным данным,
было арестовано 35 агентов финских спецслужб. Органы безопас¬
ности СССР начиная с 1919 года ежегодно арестовывали 1-2 агента
финских спецслужб1 2.
Первые серьезные неудачи финских спецслужб начались в 1921 го¬
ду, когда в СССР арестовали 12 агентов финской разведки, из них
пятеро были задержаны в Карелии. Был арестован ряд сотрудников
и агентов спецслужб третьих стран, представители белоэмигрантских
организаций, анархисты-террористы, использовавшие территорию
и спецслужбы Финляндии: сотрудников, агентуру, «окна» на границе
для проникновения в СССР3. Кроме того, в 1920-е годы советская
разведка и контрразведка провела 3 удачные контрразведывательные
операции, связанные с финскими спецслужбами.
Таким образом, в довоенный период советская контрразведка
располагала достоверными данными о разведывательно-подрыв¬
ной деятельности финских спецслужб против СССР, об их задачах
и структуре, сотрудниках и агентуре, формах и методах работы,
1 Сафонов В. Н. Кто спровоцировал Кронштадский мятеж//Военно¬
исторический журнал. 1991. № 7. С. 60; НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 16.
2 Подсчитано авторами по данным: НА РК. Ф.287. Оп. 2. Ед. хр. 5; Ед. хр. 1;
Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 11907,14832,14890; Ф. КРО. On. 1. П. 22,30,
57 — анализ материалов; Черняев В. Ю. Указ, соч.; Кто мы. Мурманск, 1994.
С. 94; Бережков В. И. Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ 1918—
1954. СПб., 1998. С. 107; Сафонов В. Н. Кто спровоцировал Кронштадский
мятеж//Военно-исторический журнал. 1991. № 7. С. 60.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 11907, 14832, 14890; Ф. КРО. On. 1.
П. 22. С. 19, 80; НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 230, 257; Сафонов В. К
Кто спровоцировал Кронштадский мятеж//Военно-исторический журнал.
1991. № 7. С. 60; Черняев В.Ю. Указ. соч. С. 182-183; Орлов В. Двойной агент.
Записки русского контрразведчика. М., 1988. С. 346; Vuoristo S. Karjalaisilla oli
ystäviä. Karjalan pakolaisten hallintoelimiä ja pakolaisten asioita ajavia järjestöjä
vuosilta 1918-1929//Karjalan Heimo N 3-4, 1993. S.39-42; Kronlund J. Suomen
puolustuslaitos 1918-1939. Porvoo; Helsinki; Juva. 1989. S. 100.
384
использовании карельских и ингерманландских беженцев, предста¬
вителей националистических, эмигрантских и контрреволюционных
организаций, о привлечении к сотрудничеству советских граждан,
оказании помощи террористам и спецслужбам третьих стран.
Активная разведывательная деятельность Финляндии против
СССР и связанные с нею провалы в предвоенные годы была ис¬
пользована сталинским руководством в своих политических целях.
Под предлогом разоблачения финского шпионажа в стране были
осуществлены крупномасштабные репрессии против собственного
народа, в основном в отношении лиц финской национальности, как
в СССР в целом, так и на его Северо-Западе и особенно в Карелии, где
в середине 1930-х годов проживало около 15 000 финнов, выходцев из
Финляндии, США, Канады.
Первая реакция на финский шпионаж относится к середине
1920-х годов. 16 апреля 1925 года ГПУ АКССР, ссылаясь на мате¬
риалы контрразведывательного отделения, докладывало в ОГПУ,
что «проведенной операцией почти ликвидирован имевший ме¬
сто шпионаж в погранполосе южного района Карелии. Только по
Петровской и Кончезерской волости Петрозаводского уезда аресто¬
вано до 85 человек крестьян, принимавших активное участие в шпи¬
онаже». Предупреждая возможность новых репрессий, ГПУ АКССР
докладывало: «Финская контрразведка, потерпев крах, переносит
свою деятельность в район Тивдийской и Мяндусельской волостей
Петрозаводского уезда... замечен нелегальный приход из Финляндии
финконтрразведки из местных карел, проживающих в Финляндии
с 1921 года»1.
Первые крупномасштабные репрессии в отношении финского
населения под предлогом борьбы с финским шпионажем начались
в 1933 году. В марте-апреле 1933 года ОГПУ СССР провело операцию
по очистке пограничной полосы, непосредственно соприкасающей¬
ся с территорией Финляндии, Латвии, Эстонии, Польши, Румынии,
Турции и Персии. На территории Ленинградского военного округа
это вылилось в раскрытие органами ГПУ так называемого «Заговора
финского генштаба», в результате которого «на территории Карелии
и северной части Ленинградской области вскрыт ряд повстанческих
к.-р. очагов, созданных финским генеральным штабом через раз¬
ведки 1, 2, 3-й дивизии (Кеми, Выборг, Сердоболь). Всего по данному
делу арестовано 1.641 человек: кулаков, церковников, белобандитов,
1 Неизвестная Карелия. Документы спецорганов 1921-1940 гг. Петрозаводск,
1997. С. 77.
385
б. офицеров, реэмигрантов, финперебежчиков и т. д.», в основном
карельской и финской национальности1.
Своего пика репрессии достигли в 1937-1938 годах. Так, только
в КАССР за период с 1 января по 31 декабря 1937 года было при¬
влечено к ответственности за шпионаж 535 человек, из них за фин¬
ский — 446, а с 1 января по 1 августа 1938 года — 1525 человек, из них
за финский -14051 2.
Надо отметить, что репрессии затронули как реально выявленных
сотрудников и агентов финских спецслужб, так и широкие слои на¬
селения республики. Специфика Карелии состояла в том, что борьба
против разведывательно-подрывной деятельности финских спец¬
служб и финского буржуазного национализма вылилась в республике
прежде всего в репрессии против финского населения Карелии. Так,
во второй половине 1930-х годов было арестовано 3-3,5 тысячи фин¬
нов, свыше 70 % из них обвинялись в шпионаже в пользу Финляндии3.
Финская сторона могла бы помочь многим своим согражданам, но
в начале 1930-х годов тайная полиция препятствовала официальному
возвращению финнов на родину. В глазах ЦСП финские перебежчики
были «авантюристами, коммунистами, лентяями, преступниками»,
завербованными в СССР, смутьянами и шпионами. Позже, в период
массовых арестов в СССР, ЦСП-ВАЛПО «помиловала» их, но было
уже поздно. Тысячи финнов были репрессированы.
Таким образом, в репрессиях финского населения в СССР косвен¬
но виноваты и финские специальные службы. Они, руководствуясь
национальными интересами, не учитывали репрессивную судебную
систему СССР. Для спецслужб важнее была информация по сопре¬
дельной территории и недопущение в страну гипотетических шпи¬
онов, смутьянов, нежели судьбы местных жителей и своих бывших
граждан.
В заключение следует отметить, что между спецслужбами Фин¬
ляндии и СССР было много общего: использование одних и те форм
и методов работы (сбор информации осуществлялся агентурным,
легальным и техническим путем: перлюстрация корреспонденции
и прослушивание телефонов), борьба с внутренней оппозицией,
разведывательная работа по эмиграции за рубежом и др. В деятельно¬
сти контрразведки и тайной полиции обоих государств преобладают
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 39. С.З, 16; ФУД. Д. N 177.
Т. 1. С. 568.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. N 169. С. 6-7.
3 Такала И. Р. Финское население Советской Карелии в 1930-е годы//
Материалы к серии «Народы и Культура». Выпуск XVI. Карелы. Финны. М.,
1992. С. 40.
386
репрессивные меры, чему во многом способствовала их разведыва¬
тельная деятельность.
В то же время необходимо отметить, что разведывательная дея¬
тельность финских спецслужб против СССР не шла ни в какое сравне¬
ние с деятельностью советской разведки на территории Финляндии.
Поэтому реакция советских властей на разведдеятельность финской
стороны была неадекватной самой этой деятельности. В масштабах
и жесткости репрессивных мер НКВД не было равных в мире.
(В соавторстве с С. Г. Веригиным. Из монографии «Финская разведка
против Советской России. Специальные службы Финляндии и их раз¬
ведывательная деятельность на Северо-Западе России (1914-1939).
Петрозаводск. 2004)
Из рукописи «Карельская контрразведка против
финских спецслужб на территории Карелии
(1918-1939)»
ГПУ — УНКВД — НКВДКАССР (2.1932-30.11.1939)
4.1. Социально-политическая, экономическая и оперативная
обстановка в Карелии (1932-1939)
На деятельность органов безопасности Карелии в феврале 1932 —
30.11.1939 года влияли следующие социально-политические, эконо¬
мические и оперативные факторы в Карелии. Рост экономики в ре¬
спублике: 28 мая 1933 года был запущен Беломорско-Балтийского
канал, 17 августа 1933 года вошел в строй Беломороско-Балтийский
комбинат, 7 июля 1935 года первую продукцию дал Кондопожский
целлюлозный завод, 1 ноября 1939 года состоялся пуск в эксплуата¬
цию первой очереди Сегежского ЦБК.
В 1930-е годы Карелия стала лагерем для десятков тысяч заклю¬
ченных со столицей в Медвежьей горе — Медвежьегорске. Для стро¬
ительства Беломорско-Балтийского канала (1931-1933) 16 ноября
1931 года на базе соловецких и карело-мурманских лагерей был сфор¬
мирован Беломоро-Балтийский исправительно-трудовой лагерь1.
Начало 1930-х годов ознаменовалось началом политических ре¬
прессий в Карелии. При этом значительная роль отводилась карель¬
ской контрразведке — Особому отделению ГПУ
В условиях социально-экономического кризиса 1933 года власти
пошли на организацию крупномасштабного политического процесса,
признанного запугать широкие слои населения, недовольные поли¬
тикой коллективизации, задержками индустриализации. В условиях
пограничья процессу была придана шпионская окраска1 2.
В начале 1930-х годов в АКССР произошел отказ от финнизации
республики, Карелию перестали считать форпостом социализма
на границе с Европой. Начиная с 1933 года главной опасностью
в Карелии стал признаваться «местный национализм», особенно кри¬
тиковалась национальная политика в республике. Отмечалось, что
прибывшие в Карелию финны привезли с собой сформированную
в недрах буржуазного общества национальную ограниченность, с ко¬
торой следует вести непримиримую борьбу. В 1934-1935 годах про¬
1 Моруков М. Ю. Правда ГУЛАГа из круга первого. М.: Изд-во «Алгоритм».
2006. С. 83-90.
2 История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск,
2001. С. 486.
388
исходила замена руководителей Карелии. Финны в массовом порядке
отправлялись в отставку. Повсеместно начались исключения из пар¬
тии и травля коммунистов-финнов. В результате чистки в Карельской
партийной организации, начатой в 1933 году, произошла смена по¬
колений членов партии1.
Весной 1937 — осенью 1938 года прошла наиболее значительная
волна массовых политических репрессий.
Оперативная обстановка по линии контрразведки в Карелии оста¬
валась сложной. Особое беспокойство доставляли финские спец¬
службы, которые на протяжении 1930-х годов вели активную раз¬
ведывательную деятельность на территории республики. На пике
политических репрессий в СССР, в 1938 году, финская военная раз¬
ведка, создав самостоятельные разведывательные отделы в городах
Каяни и Рованиеми, завершила формирование структуры военной
разведки в целом и территориальных разведывательных подразделе¬
ний в частности.
4.2. ГПУКАССР (01.02.1932-13.07.1934)
Начатая в сентябре 1930 года в Москве реорганизация структуры
ОГПУ в Карелии продолжилась в 1932-1934 годах. 16 апреля 1932 го¬
да в ОГПУ было упразднено Секретно-оперативное управление1 2.
Аналогично была упразднена Секретно-оперативная часть в карель¬
ском ГПУ, и оперативные отделы получили самостоятельность с непо¬
средственным подчинением начальнику ГПУ
Не позже мая 1932 года было создано самостоятельное оператив¬
ное отделение. На него возлагались задачи ведения наружного наблю¬
дения, арестов, выемок, оперативной установки и др.3. В отделение
входила и группа политического контроля, которая имела 3 пункта
перлюстрации корреспонденции: в Петрозаводске, Медвежьегорске
и Кеми4. Кроме того, в оперативном отделении была введена долж¬
ность радиста5.
Регистрационно-статистическое (архивное) отделение (РСО) по¬
сле реорганизации с 10 февраля 1932 года стало называться учетно¬
статистическим. По приказу ОГПУ от 9 сентября 1933 года на него
помимо учета различных политически неблагонадежных граждан
возлагался учет всех исключенных в результате партийных чисток
1 История Карелии с древнейших времен до наших дней. С. 484-485.
2 Энциклопедия секретных служб России. М., 2003. С. 219.
3 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 222.
4 Архив Управления Федеральной службы безопасности РФ по РК (да¬
лее — Архив УФСБ РФ по РК). ФРД. Оп. 14. П. 6. С. 22,23,41; Оп. 15. П. 3. С. 56.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 1. С. 19.
389
членов ВКП(б)1. В 1936-1938 годах РСО называлось учетно-архив¬
ным (8-м) отделом УГБ, а после 1938 года — 1-м спецотделом (учетно¬
регистрационным отделом).
В связи с подготовкой к проведению операции «Заговор финско¬
го генштаба» ПП ОГПУ в ЛВО продолжало укреплять руководство
и личный состав ГПУ Карелии. Это можно объяснить двумя причи¬
нами: отсутствием у местных чекистов опыта проведения подобных
операций, а также недоверием Ленинграда к местным работникам.
Так, 23 августа 1931 года ПП ОГПУ в ЛВО направило на укрепле¬
ние СПО нового начальника В. С. Бредникова, сменившего В. С. Спи¬
ридонова1 2. Накануне начала операции «Заговор финского генштаба»
17 июня 1932 года В. С. Бредникова сменил прибывший из Ленинграда
Владимир Николаевич Викторов3.
Уже в ходе реализации операции «Заговор финского генштаба»
Ленинград укрепляет своими сотрудниками карельский СПО, как
на уровне оперативного состава, так и на уровне начальников тер¬
риториальных органов. Только за период с февраля по 25 сентября
1933 года ПП ГПУ в ЛВО направило в СПО АКССР 11 своих пред¬
ставителей4. По окончании этой операции с 1 декабря 1933 года штат
СПО был увеличен на 3 человека5.
Многие сотрудники карельского СПО после первичного опыта
репрессий местного населения в ходе реализации операции «Заговор
финского генштаба» получили повышение по должности6. На новых
местах они использовали «опыт» в ходе широкомасштабных репрес¬
сий в 1937-1938 годах.
В 1933 году в ходе реализации операции «Заговор финского ген¬
штаба» ПП ОГПУ в ЛВО укрепило руководство экономического от¬
деления (ЭКО) своими кадрами. 27 марта 1933 года начальником ЭКО
ГПУ АКССР назначили Э. В. Бритсона. С августа по ноябрь 1933 года
штат ЭКО был увеличен на 3 единицы7.
В целях согласования действий ГПУ и милиции Карелии в ходе
проведения операции «Заговор финского генштаба» ГПУ укрепило
своими кадрами органы милиции. 25 февраля 1933 года приказом
ГПУ АКССР на должность заместителем начальника Управления
1 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 222.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. On. 11. П. 1. С. 59 (об).
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 3.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 24, 43, 50, 56, 60, 95, 115,
116,164.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 94.
6 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 157; Оп. 14. П. 1. С. 46, 77.
7 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 33,34,36,41,43,94,158,160;
Оп. 14. П. 1.С.37.
390
рабоче-крестьянской милиции (УРКМ) АКССР был назначен оперу¬
полномоченный СПО ГПУ АКССР А. И. Винокуров1.
Здесь проявляется характерная особенность: после реализации
каждой крупной операции происходит увеличение штатов, усиление
политического контроля и ужесточение контрразведывательного
режима. Это было и после окончания операции «Заговор финского
генштаба».
Со второй половины 1933 года началась перестройка оперативно¬
агентурной работы районных уполномоченных (РУПов), что было
объявлено циркуляром ГПУ АКССР 26 июля 1933 года «О перестрой¬
ке оперативно-агентурной работы РУПов»1 2. Одновременно происхо¬
дило их укрепление.
По окончании операции «Заговор финского генштаба», 28 авгу¬
ста 1933 года, были увеличены штаты ряда районных подразделе¬
ний ГПУ Кандалакшский, Кемский, Медвежьегорский, Олонецкий,
Пудожский, Петровский, Пряжинский и Сорокский райаппараты
были реорганизованы в райотделения ГПУ со штатом в 3 человека
(начальник отделения, уполномоченный, помощник уполномоченно¬
го). В штаты Ругозерского, Кестеньгского, Лоухского, Сегозерского
и Тунгудского районных аппаратов дополнительно ввели должность
уполномоченного (штат 2 человека)3.
В сентябре 1933 года по указанию ПП ОГПУ в ЛВО в Карелии
вновь организовано 8 районных отделений, а остальные райаппараты
усилены до 2 штатных единиц, произведен детальнейший оператив¬
ный инструктаж всех райаппаратов. Все эти меры, по мнению руко¬
водства ГПУ, должны были в значительной степени поднять работо¬
способность районных аппаратов4.
В сентябре 1933 года по указанию ПП ОГПУ в ЛВО в составе
ГПУ создается новая структура — аппарат заместителей начальни¬
ка машинно-тракторных станций (МТС)5 по работе с ОГПУ. Тогда
в Карелию прибыли 3 человека, назначенных на должности замести¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 14.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 2. С. 9.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 94
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 2. С. 9.
5 Машинно-тракторные станции начали создаваться в СССР в 1928 году
как государственные сельскохозяйственные предприятия для технической
и организационной помощи колхозам. Они сосредотачивали основные
орудия сельского хозяйства. С 1958 году преобразованы в ремонтно-тех¬
нические станции (РТС). Политические отделы МТС предназначались для
борьбы с кулачеством и их влиянием на сельское население.
391
телей начальника МТС, для которых были выделены объекты опера¬
тивного обслуживания1.
В 1934 году продолжалось увеличение штатов ГПУ АКССР. Так,
в марте было введено 27 новых должностей за счет должностей
ГУЛАГа1 2. В руководящем составе ввели должность освобожденно¬
го помощника (заместителя) начальника ГПУ, штат комендатуры
увеличен на 3 единицы, в оперативном отделении ввели 3 новые
должности3.
17 марта 1934 года приказом ГПУ АКССР за счет должностей
ГУЛАГа в ГПУ АКССР установлены штаты ряда районных отде¬
лений. Штат Тунгудского райотделения составлял 5 сотрудников,
Медвежьегорского — 6. Штаты Сорокского и Кемского райотделений
были увеличены на 2 единицы4.
По окончании ряда операций в первой половине 1934 года ру¬
ководство ГПУ Карелии начало проверку состояния оперативной
работы в центральном аппарате и районных подразделениях. Так,
27 марта 1934 года начальник ГПУ АКССР H. С. Шершевский прове¬
рил работу по учету перебежчиков в особом, учетно-статистическом
и иностранном отделениях ГПУ и нашел, что учет финских пере¬
бежчиков, проживающих на территории Карелии, не отвечает пред¬
усмотренным приказами требованиям. Шершевский возложил пер¬
сональную ответственность за точный учет перебежчиков в Карелии
линии УСО на Р.Е. Ефимова, ИНО — Мюнтинен и ОО — Зотова5.
27-28 марта 1934 года помощник начальника ГПУ АКССР П.У Зе-
ленюк, проверяя состояние работы Медвежьегорского и Кемского
райотделений, констатировал, что «работа слабая, указания последней
проверки (конец 1933 года) не выполнены... произошла расшифровка
работы аппарата ПК... начальник Медвежьегорского райотделения
И.Ф.Миронов... не перестроил существующую систему работы... за
что был снят с должности; личный состав... не усвоил приказы ОГПУ
об очистке и перестройке сети... вербуются люди бесполезные или
скрытые враги». Была проверена работа практически всех районных
отделений, где также выявлены серьезные недостатки6.
Все эти реорганизации и проверки, вероятно, были следствием
недовольства руководством ПП ОГПУ в ЛВО и ГПУ АКССР слабой
организацией оперативной работы подразделений.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 2. С. 9.
2 ГУЛАГ — Главное управление лагерей НКВД СССР.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 5. С. 38.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 5. С. 38.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 5. С. 54, 55.
6 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 5. С. 57,58,69,70.
392
4.2.1. Деятельность ГПУКАССР (01.02.1931-13.07.1934)
В 1932-1933 годах финские спецслужбы направили в Карелию
30 агентов, из них 27 карельских беженцев (в 1932 году — 15 агентов /
12 человек карбеженцев, в 1933 году — 15 агентов / 13 человек кар-
беженцев)1.
Статистика свидетельствует о том, что с 1932 года вновь начина¬
ется активизация заброски в Карелию агентуры финских спецслужб,
которая ранее была скована в результате контрразведывательной опе¬
рации КРО ГПУ АКССР, проведенной в первом квартале 1925 года,
а также активности карельской контрразведки. Финские спецслужбы
начали забывать преподанный урок. Но той активности, которая бы¬
ла до 1924 года, уже не было. Одновременно отмечалось и малое ко¬
личество задержаний финских разведчиков и их агентуры в Карелии.
В 1932 году не был задержан ни один финский разведчик, все
они после выполнения задания вернулись в Финляндию. Так, неле¬
гально заброшенный финской разведкой в СССР в июле 1932 года
с целью «внедрения в секретный аппарат органов НКВД» гражда¬
нин Финляндии Хонго был задержан только в 1933 году и в августе
1937 года военным трибуналом ЛВО приговорен к высшей мере
наказания1 2. В декабре 1933 года в Пряжинском районе в ходе прове¬
дения карельским ГПУ операции против агентуры финской разведки
задержали 3 финских разведчиков3.
В декабре 1933 года бежал в СССР агент финской разведки
А. Парамонов, карельский беженец, который с 1920 года совершил
около 30 разведходок в Олонец. С 1924 года финская контрразведка
(ЦСП) подозревала его как сотрудника советской разведки4.
Малое количество задержаний финской агентуры не значит, что
карельская контрразведка не располагала данными о посещении
финскими разведчиками Карелии. Она знала об этом, но у нее не бы¬
ло возможности их задержать, во-первых, из-за слабого прикрытия
государственной границы, во-вторых, из-за нежелания раскрывать
1 Материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 231, 310;
Ф. КРО. On. 1. П. 95. С. 89, 93, 135, 213, 215, 218-221, 223-226, 237; ФЛД.
Д. 33. С. 70, 71, 357; ФПД. Д №№П-11051, П-11853, П-13810, П-16387; ФУД.
Д. №№ П-11051, Н-11900; ФТДП. Д. № 8307. С.26, ФТДМ. Д. № 8309. С.65;
ФТДМ. Д. № 8273. Сп. № 3. С. 27,188,216,216,271; НАРК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5.
С.26; НАРК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С.63, 255, 298; На страже северо-западных
рубежей Отечества. СПб., 1998. С. 80; Kosonen M. Op. cit. S. 47,51,89,113,116,120,
122-124,142,145,165,176,185,213-218,221-226,237.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № Н-11900.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 1. С. 13.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18879; ФТДМ. Сп. 2. С. 41; Kosonen
M. Op. cit. S. 113, 116, 120.
393
свои источники в агентурной сети финской разведки; в-третьих, это
связано с усилением контрразведывательного режима на территории
Финляндии, что негативно повлияло на связь советской агентуры
с ГПУ АКССР.
Кроме того, зачастую вместо прямой обязанности по борьбе со
шпионажем контрразведка стала заниматься несвойственными ей
задачами: политическими репрессиями, которые были в основном
направлены против местного населения, чаще всего против карель¬
ских беженцев, вернувшихся в СССР, агенты финской разведки за¬
держивались реже.
В апреле 1932 года работники ГПУ докладывали о работе на тер¬
ритории Карелии по лицам, подозревавшимся в работе в пользу
Финляндии. Под особым подозрением оказались участники «ка-
равантюры». 11 апреля 1932 года заместитель полномочного пред¬
ставителя ОГПУ в ЛВО И. В. Запорожец направил председателю
ОГПУ В. Р. Менжинскому докладную записку следующего содер¬
жания: «В дополнение к моему устному докладу о разработках по
Ингерманландии и карельским делам Особого отдела ПП ОГПУ
в ЛВО сообщаю, что на сегодняшний день... по Карелии в производ¬
стве находится 7 следственных дел по агентурным разработкам (2 де¬
ла на северном участке Карелии: „Гости“ на 27 человек и „Полярники"
на 9 человек; 5 дел на южном участке Карелии: „Союзники-Удача" на
31 человека, „Самозванцы" на 9 человек, „Паутина" на 4 человека,
„Мухоморы" на 34 человека, „Буран" на 18 человек). Последнее дело
планируется закончить 30 мая. Итого по делам Карелии из 127 чело¬
век 57 человек арестовано, подлежит аресту 70 человек». Следствием
и собственными показаниями обвиняемых установлено, что группи¬
ровки представляют «осевшую базу финской разведки (салминско-
го и питкярантского разведпунктов) и Карельско-Академического
общества (так в тексте.— Э.77.), ставившую задачу — оказание со¬
противления всем мероприятиям на селе, а также ведение разведыва¬
тельной работы в погранполосе Карелии, проведение диверсионных
актов на Мурманской железной дороге и проведение антисоветской
деятельности»1.
Тогда же, в апреле 1932 года, закончилась контрразведывательная
операция ГПУ АКССР «Федералисты» и «Сепаратисты»1 2, о которых
написано выше.
1 Чухин И. И. Карелия-37: Идеология и практика террора. Петрозаводск,
1999. С. 23, 24.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Фонд И. Д № 6.
394
Операция ГПУ АКССР «Заговор финского генштаба» (1933)
В марте 1933 года особыми отделами ОГПУ и ПП ОГПУ Украины,
Белоруссии, Западной области1, ЛВО и Закавказья проведена опера¬
ция по очистке нашей пограничной полосы, непосредственно сопри¬
касающейся с территориями Финляндии, Латвии, Эстонии, Польши,
Румынии, Турции и Персии.
ГПУ АКССР совместно с ПП ОГПУ в ЛВО в рамках указанных ме¬
роприятий провели свою операцию под кодовым названием «Заговор
финского генштаба», которая проходила в период с октября 1932 по
август 1933 года. По этому делу только по Карелии проходило 727 че¬
ловек — участников 11 так называемых контрреволюционных ячеек,
«ликвидированных» в Кандалакшском, Кемском, Кондопожском,
Олонецком, Петровском, Пряжинском, Пудожском, Ругозерском,
Сегозерском, Тунгудском и Ухтинском районах. К высшей мере на¬
казания было приговорено 76, в Западно-Сибирский край сослано
139 человек1 2.
В обвинительном заключении ПП ОГПУ в ЛВО от 3.05.1933 по
следственному делу Особого отдела «Заговор финского генштаба»,
в частности, говорится о том, что «финский генштаб является цен¬
тром всей контрреволюционной разведывательной работы против
СССР. 2-й отдел фингенштаба, возглавляемый Малмбергом, про¬
водит свою шпионскую, террористическую, диверсионную работу
и создает повстанческие очаги через свои филиалы: разведку 1-й
дивизии (г. Кемь); разведку 2-й дивизии (г. Выборг); разведку 3-й ди¬
визии (г. Сердоболь). Перечисленные филиалы фингенштаба имеют
вдоль советско-финляндской границы (в Ялколово, Рауту, Салми,
Суоярви, Кухмониеми и других местах) ряд разведпунктов, через
которые ведут по заданиям фингенштаба разведывательную и кон¬
трреволюционную работу на территории Советской Карелии и в
ингерманландских районах.
Финская охранка, главным образом местные отделы Главного
управления Центральной сыскной полиции, наряду с работой по по¬
литическому сыску внутри страны также ведет и разведывательную
работу на территории Сов. Союза (так в тексте.— Э.77.), насаждая
прежде всего свою агентуру в интересующих ее районах, широко
1 Западная область — административно-территориальная единица
в РСФСР в 1929-1937 гг., состоявшаяся из Брянской, Калужской и Смоленской
губерний. Административный центр — Смоленск (Советский энциклопеди¬
ческий словарь. М.: Изд-во «Советская энциклопедия», 1981. С. 454).
2 Репухова О. Ю. Дело о контрреволюционном заговоре в Карелии //
Политическая история и историография. Петрозаводск, 1996. С. 86.
395
применяя метод направления своих агентов под видом финских пере¬
бежчиков, для глубокого оседания в СССР.
...Вся работа финского генштаба и зарубежных националистиче¬
ских организаций направлена в основном к подготовке на террито¬
рии Сов. Карелии (так в тексте.— Э. 77.) и ингерманладских районов
Ленинградской области вооруженного восстания, с последующей
интервенцией против СССР.
Оперативными мероприятиями ОО ЛВО в январе и феврале
1932 года на территории Сов. Карелии (так в тексте.— Э.Л.) и в ин-
германландских районах были вскрыты и ликвидированы контррево¬
люционные повстанческие, шпионские очаги в ряде важнейших рай¬
онов Сов. Карелии (так в тексте.— Э.Л.) и Ленинградской области1.
Выявлено 17 резидентур фингенштаба. Будучи глубоко законспи¬
рированы, они существовали на протяжении от 8 до 13 лет, передавая
фингенштабу, через ходоков-разведчиков и генконсульство, сведения
по флоту, армии, транспорту и оборонным предприятиям, об эконо¬
мическом и политическом положении в АКССР и ЛО. Всего арестова¬
но и изобличено следствием 60 агентов и ходоков, связанных с ними,
и 433 шпионов — их пособников»1 2.
«Одним из крупнейших агентов финской охранки являлся Армас
Густавович Утриайнен, последнее время занимавший должность
заведующего сектора кадров карельского „Стройтрестаа. Весной
1926 года он был завербован центральным управлением сыскной по¬
лиции в г. Гельсингфорсе и до своего ареста вел активную разведдея-
тельность в пользу Финляндии как по линии Разведупра, так и по ли¬
нии Исполкома Коммунистического Интернационала (ИККА), имел
кличку „413“ Утриайнен работал в финской секции Коминтерна,
сотрудником Торгового представительства и Полномочного пред¬
ставительства в Финляндии, помощником начальника 4-го (раз¬
ведывательного.— Э.Л.) отдела штаба ЛВО. Благодаря его активной
разведывательно-провокаторской работе финохранка получила ряд
ценнейших материалов по линии ИККИ и в первую очередь о под¬
польной деятельности финской компартии. Как уже отмечалось выше,
благодаря предательской деятельности А. Г. Утриайнена вся закордон¬
ная разведывательная работа 4-го отдела штаба ЛВО в Финляндии на
протяжении 5 лет была перехвачена финразведывательными органа¬
ми и фактически переведена на „холостой ход“»3.
Фактически Утриайнена обвинили в том, что он раскрыл финской
контрразведке агентурную сеть нелегала советской военной разведки
1 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 11-19.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 28,29.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 84, 85, 169.
396
в Финляндии Марии Юрьевны Шуль-Тылтынь («Ирена»), которую
арестовали в Хельсинки 20 октября 1933 года и 23 апреля 1934 года
осудили к 8 годам тюремного заключения и 15 годам поражения
в правах1.
Другим агентом финской охранки, по данным ОО ОГПУ ПП в ЛВО,
был Ромпанен (Ромппанен)-Раусс Мартин, который до 1927 года под
фамилией М. Payee служил помощником уполномоченного КРО ГПУ
АКССР. 16 января 1927 года был переведен на службу в Пограничную
охрану ГПУ АКССР на должность помощника уполномоченного
оперативно-розыскной части (орган пограничной разведки) 1-го
(Калевальского) пограничного отряда1 2.
По другим данным, Мартын Александрович Раусс-Ромппанен
в 1921-1926 годах был переводчиком военного атташе при
Полпредстве СССР в Финляндии, одновременно выполнял работу
по линии Разведывательного управления и финской секции ИККИ
с 1921 по февраль 1926 года, с 1926 года — уполномоченный особо¬
го отдела 1-го погранотряда ПП ОГПУ в ЛВО. 16 октября 1932 года,
за 4 дня до ареста М. Ю. Шуль-Мартин-Шуль, в рамках реализации
операции «Заговор финского генштаба» он был арестован3. 16 марта
1933 года осужден Коллегией ОГПУ по ст. 58-6 УК РСФСР (шпионаж)
к высшей мере наказания с заменой на 10 лет исправительно-трудовых
лагерей. Отбывал наказание на Соловках. 14 октября 1937 года осуж¬
ден Особой тройкой УНКВД Ленинградской области к высшей мере
наказания. 1 ноября 1937 года расстрелян в Карелии (Сандармох)4.
«Деятельность М. Ромппанен-Раусс в период его пребывания
в Финляндии полностью изоблачил А.Утриайнен, который заявил,
что он по заданию финохранки проводил провокационную работу.
По возвращении в СССР Ромппанен-Раусс внедрился в органы ОГПУ,
где работал с 1926 года по день своего ареста в 1932 году, причем в по¬
следнее время занимал должность уполномоченного 1-го отделения
ОО ЛВО по финской группе5.
Материал в отношении А.Утриайнена, М. Ромппанен-Раусс и дру¬
гих в числе 65 человек в порядке был выделен из следственного
1 Энциклопедия военной разведки России. М.: ACT. Астрель. ВЗОИ.
2004. С. 423,424; Разведка и контрразведка в лицах. Энциклопедический сло¬
варь российских спецслужб. Автор-составитель А. Диенко. М.: Русскш миръ,
2002. С. 494.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. Кадры. Оп. 7. П. 1. С. 8, 9,162.
3 Архив ФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 569.
4 http://inkeri.ru > rep/peoples. 07.02.2011.
5 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1.
397
дела в отдельное следственное производство — для продолжения
следствия1.
Это одна из самых секретных, загадочных и малоизученных опера¬
ций. Ее вполне можно рассматривать как начало крупномасштабных
репрессий в отношении карельского населения под предлогом борь¬
бы с финским шпионажем.
«Заговор» имел продолжение в виде отдельных операций мест¬
ного значения. В декабре 1933 года особыми отделами ПП ОГПУ
в ЛВО, ГПУ АКССР и 3-м пограничным отрядом ОГПУ на террито¬
рии Пряжинского района АКССР «были вскрыты и ликвидирова¬
ны контрреволюционные диверсионные дружины, насаждавшиеся
финскими разведывательными органами и фашистскими (так в тек¬
сте.— Э.Л.) организациями». Дело было закончено следствием в ме¬
сячный срок, и все 92 обвиняемых полностью изобличены в контрре¬
волюционной деятельности, а также параллельно со следствием за
декабрь 1933 года задержаны 3 зарубежных ходока финразведчика1 2.
В 1934 году проведены операции «Белофинские боевики»3, «Гости»
и другие.
Все они были сфабрикованы, что послужило началом массовых
арестов жителей республики и было своего рода обкаткой к событи¬
ям 1937-1938 годов.
Карельская контрразведка боролась не только с финским шпио¬
нажем, но и с бандитизмом. Так, «в июне 1933 года уполномоченный
лесосплава Сегозерского леспромхоза Иван Трохов и кладовщик того
же леспромхоза Григорий Ложкин, захватив 1600 рублей денег, про¬
довольствие и оружие, скрылись в лесу с целью организовать за счет
местных контрреволюционных элементов и бежавших из концла¬
герей банду, рассчитывая вовлечь в таковую до 100 человек и ставя
задачей террор над коммунистами, ответственными работниками
районных исполнительных комитетов и райкома партии, налеты на
районные отделы милиции и отделения ГПУ, освобождение аресто¬
ванных и в конечном счете переход всей бандой в Финляндию, для
получения там боевой и материальной помощи. Для ликвидации
банды были командированы в Сегозерский район оперуполномо¬
ченный ГПУ АКССР А. М. Кузнецов, помощник уполномоченного
ГПУ АКССР В. И. Райманников и уполномоченный оперативного
отдела милиции КАССР Мюзиев. В результате умело проведенных
мероприятий бандиты были обнаружены и ликвидированы. Во вре¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 569.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 14. П. 1. С. 13.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 27; On. 1. П. 39. С. 23-25;
ФУД. Д. № 18456.
398
мя перестрелки Кузнецов был ранен в руку, Райманников — тяжело
в грудь. За проявленную инициативу и смелость ПП ОГПУ в ЛВО
наградил Кузнецова золотыми часами с надписью „За беспощадную
борьбу с контр-революцией от ПП ОГПУ в ЛВОа; Райманникова
и Мюзиева — боевым оружием с надписью „За беспощадную борьбу
с контр-революцией (так в тексте.— Э. Л.) от ПП ОГПУ в ЛВО44»1.
4.3. УНКВД-НКВД КАССР (14.07.1934-30.11.1939)
10 июля 1934 года после реорганизации советских спецслужб был
образован Народный комиссариат внутренних дел, в состав которого
в качестве одного из управлений вошло Главное управление государ¬
ственной безопасности1 2.
Новый наркомат — Г. Г. Ягода, с 1919 года он занимал руководящие
посты в центральном аппарате ВЧК-ОГПУ3.
В составе союзно-республиканских НКВД, управлений НКВД
автономных республик, областей и краев были организованы управ¬
ления государственной безопасности (УГБ). В армии и на флоте реор¬
ганизованные особые отделы и отделения подчинялись как особым
отделам военных округов, так и особым отделам местных республи¬
канских и областных (краевых) УГБ4.
У НКВД по Карельской АССР было образовано 13 июля 1934 года. Его
в разное время возглавляли H. С. Шершевский (15.07.1934-27.12.1935)
и К.Я.Тениссон (27.12.1935-16.02.1937). 16 февраля 1937 года УНКВД
Карельской АССР было реорганизовано в Народный комиссариат
внутренних дел КАССР, который возглавляли К.Я.Тениссон (1937-
31.01.1938), С.Т.Матузенко (31.01.1938-26.12.1938) и М.И.Баскаков
(26.12.1938-10.05.1940)5.
В составе УНКВД-НКВД КАССР было образовано Управление
государственной безопасности, в который вошли все подразделения
ГПУ КАССР. Начальник УНКВД был одновременно начальником
УГБ. В 1938 году для нового наркомата строится новое здание по
улице Комсомольской (в настоящее время — ул. Андропова). Сейчас
в этом здании находится Управление ФСБ России по Республике
Карелия.
На 1935 год центральный аппарат УГБ УНКВД КАССР состоял
из оперативного, секретно-политического, особого, экономического,
транспортного отделов, а также из спецотдела, учетно-статистиче¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 171.
2 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 233.
3 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 233.
4 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 233.
5 Петров Н.В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. М., 1999. С. 64.
399
ского отдела, отдела связи, отдела кадров, комендатуры, бухгалтерии,
заместителей начальников политических отделов МТС по работе
с УГБ (1933-1935). В состав секретно-политического отдела входил
иностранный отдел Карельского ЦИКа.
Кроме того, в районах было 19 районных отделений УНКВД-
НКВД КАССР: Сорокское, с 1938 года Беломорское (с. Сорока,
с 1938 года Беломорск), Ведлозерское (с. Ведлозеро), Заонежское,
Калевальское (с. Ухта), Кандалакшское (с. Кандалакша), которое
в 1938 году передали в состав У НКВД Мурманской области, Кемское
(с. Кемь), Кестеньгское (с. Кестеньга), Кондопожское (с. Кондопога,
с 1938 года г. Кондопога), Лоухское (с. Лоухи), Медвежьегорское
(Медвежьегорск), Олонецкое (с. Олонец), Петровское (с. Спасская
Губа), Пряжинское (с. Пряжа), Пудожское (с. Пудож), Ребольское
(с. Реболы), Ругозерское (с. Ругозеро), Сегозерское (с. Паданы),
Тунгудское (с. Тунгуда), Шелтозерское (с. Шелтозеро), Сегежское
(с. Вожмосалми, позже С. Надвоицы, С. Сегежа).
25 ноября 1936 года из Особого отдела был выделен контрразве¬
дывательный отдел ГУГБ1.
К 25 декабря 1936 года вместо наименований была введена нуме¬
рация отделов ГУГБ1 2. Несколько позже аналогичные изменения про¬
изошли в структуре УГБ УНКВД КАССР, которое состояло из 2-го
(оперативного) отдела; 3-го (контрразведывательного) отдела; 4-го
(секретно-политического) отдела; 5-го (особого) отдела; 6-го (транс¬
портного) отдела; 8-го учетно-регистрационного) отдела; 9-го отдела
(спецотдела) и 10-го (тюремного) отдела. Несколько раньше, в октя¬
бре 1935 года, для сотрудников органов НКВД были введены знаки
различия, специальные звания.
В Карелии должность руководителя УНКВД соответствовала
званию майор госбезопасности, большинство сотрудников были
сержантами госбезопасности, начальники отделов — лейтенантами
госбезопасности.
28 марта 1938 года произошла очередная реорганизация ГУГБ3,
но она практически не затронула УГБ НКВД КАССР, структура ко¬
торой практически осталась прежней. Самостоятельными отделами
стали учетно-регистрационный (1-й спецотдел)4, отдел оперативной
техники (2-й спецотдел) и спецотдел (шифровальный). В остальном
структура центрального аппарата УГБ НКВД оставалась прежней.
1 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 309.
2 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 236.
3 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 239.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 19. П. 1. С. 29.
400
25 ноября 1938 года НКВД СССР возглавил Л. П. Берия. В конце
1938 — начале 1939 года руководство НКВД СССР, почти все нарко¬
мы внутренних дел республик, большинство начальников УНКВД
и многие ответственные сотрудники были арестованы и по пригово¬
ру коллегии Верховного Суда расстреляны1.
Карелия не являлась исключением. Три последних руководите¬
ля НКВД республики (Шершевский, Тенисон и Матузенко) были
сняты с должностей и преданы суду, двое первых — расстреляны,
Матузенко умер в тюрьме в период следствия.
29 декабря 1938 года новым начальником НКВД КАССР был на¬
значен М. И. Баскаков, занимавший до этого должность заместителя
наркома внутренних дел КАССР. Он — первый ставленник Москвы,
назначенный руководителем НКВД Карелии, до этого органы без¬
опасности Карелии возглавляли представители Ленинграда. После
1938 года руководство НКВД КАССР назначалось Москвой. Баскаков
сделал головокружительную карьеру. Работая в органах безопасности
с марта 1933 года, он всегда занимался политическим сыском, проходя
службу в секретно-политическом отделе, сначала в Азербайджанской
ССР, с августа 1933 года до июля 1938 года служил на разных долж¬
ностях в СПО ГУ ГБ НКВД СССР. 28 июля 1938 года его назначили
заместителем наркома внутренних дел Карелии1 2.
Одновременно произошла смена заместителей наркома. 19 июня
1938 года был арестован заместитель наркома внутренних дел КАССР
А. Е. Солоницын. Следователем по делу Солоницына был сменивший
его на посту заместитель наркома Баскаков. Позже Баскаков лично
арестовал своего начальника наркома Матузенко.
16 июля 1940 года Военная коллегия признала Солоницына ви¬
новным в фальсификации следственных материалов и осудила его
к 10 годам лишения свободы. Однако уже 9 декабря 1941 года он был
досрочно освобожден3.
Позже принялись за оперативный состав, часть виновных в ре¬
прессиях была осуждена, часть — уволена, а часть перевели в другие
управления.
Став наркомом внутренних дел СССР, Берия реорганизацию ра¬
боты и самих органов НКВД4, что никак не отразилось на органах
безопасности Карелии, за исключением того, что в УГБ НКВД КАССР
образовали следственную часть. Одновременно численность лич¬
1 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 240.
2 Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. Указ. соч. С. 101.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. № 9193. С. 141,142; Чухин И. И. Карелия-37.
Указ. соч. С. 110-112.
4 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 240.
401
ного состава оперативных подразделений была увеличена почти
наполовину1.
4.3.1. Репрессии НКВД в 1930-е годы
После создания НКВД Карелии и накануне широкомасштабных
репрессий НКВД ввел в состав Народного комиссариата юстиции
АКССР своих представителей. 1 октября 1934 года на должность
председателя специальной коллегии Главного суда (Главсуда) был от¬
командирован начальник экономического отделения красный финн
Э. В. Бритсон, работавший в ЧК с 1918 года. В народном комиссариате
юстиции он проработал до августа 1940 года.
Через 2 месяца, после убийства С. М. Кирова, спецколлегия
Главсуда Карелии была усилена еще одним сотрудником карельского
НКВД: 5 декабря 1934 года в распоряжение председателя Главсуда
АКССР был откомандирован начальник карельской контрразведки
И. Г. Зотов1 2.
В 1934 году УНКВД НКВД Карелии провело следствие по де¬
лу «Белобоевики» — шпионско-диверсионные боевые дружины,
организованные финским генеральным штабом и Карельским
Академическим обществом в районах Карелии (около 90 человек)3.
В 1935 году ЭКО УНКВД АКССР реализовало групповое дело
по ликвидации контрреволюционных вредительских и хищниче¬
ских групп в 5 леспромхозах треста «Кареллес» (Кандалакшский,
Тунгудский, Олонецкий, Лоухский и Сорокский ЛПХ). Позже были
реализованы следствием групповое дело СПО УНКВД АКССР — кон¬
трреволюционные, националистические и шпионские группы
в Радиокомитете, издательстве «Кирья», Союзе писателей и других
организациях г. Петрозаводска. В 1936 году УНКВД провело аген¬
турно-следственную работу по разгрому троцкистко-зиновьевского
подполья в Петрозаводске и районах Карелии (40 человек), разгрому
контрреволюционных троцкистко-зиновьевских групп в Карельском
Госплане (Бирюков, Лозинская и др.), в Наркоме местной промыш¬
ленности (Вигнер, Максимова и др.), по разгрому троцкисткой тер¬
рористической группы Кандалакшского химкомбината (Паутов,
Гудков и др.), троцкистко-зиновьевских групп в Наркомюсте Карелии
(Парфентьев и Аксеновский) и на Онежском металлургическом заво¬
де (Симанович, Гирин и др.), разгрому контрреволюционной фашист¬
ской террористической организации (дело «Националисты»). Особый
1 Энциклопедия секретных служб России. Указ. соч. С. 240.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Он. 14. П. 5. С. 164.
3 См. материалы архива УФСБ РФ по Омской области. ФЛД. Д. № 268846.
402
отдел завершил арестами дела «Фаворитка», «Агент», «Двойник»
и другие по финскому шпионажу1.
После завершения работы февральско-мартовского (1937) пле¬
нума ЦК ВКП(б) в стране прошла подготовка к широкомасштабным
репрессиям. В Карелии они начались в мае 1937 года путем реали¬
зации «разработки дела „Повстанцы"»1 2, а первые расстрелы состо¬
ялись 9 августа 1937 года3. Всего за 1937-1938 годы НКВД Карелии
были репрессированы 8605 человек, из них русских — 2415, ка¬
рел — 2738 и финнов — 2869. Самые большие репрессии прошли
в Ребольском районе (5,8 % от общего числа населения), Калевальском
(4,3 %), Кестеньгском (3,9 %), Петровском и Тунгудском (по 3,5 %),
Прионежском (3,4 %), Сегозерском (3,1 %) и Кондопожском (3,0 %).
Кроме того, в 1937-1938 годах в Карелии репрессировали 217 во¬
енных, в том числе около 100 приговорены к расстрелу: комбриг — 1,
майор — 6, капитан — 5, ст. лейтенант — 6, лейтенант — 7, поли¬
трук — 5, военврач — 4. Наиболее сильный удар пришелся по кадрам
54-й стрелковой дивизии (начиная с ее командира комбрига Антонова),
18-го и 54-го артиллерийских полков. Было репрессировано все руко¬
водство 216-го Управления военно-строительных работ (начальник
Фридрихсон, гл. инженер Редкозуб и бухгалтер Гейнрихсен)4.
Ответственность за массовое уничтожение жителей республи¬
ки в середине 1930-х годов несут в первую очередь руководители
УНКВД-НКВД Карелии К.Я.Тениссон, С. Т. Матузенко, их замести¬
тели Г. Г. Карпов, А. Е. Солоницын, М. И. Баскаков, начальники ряда
отделов УГБ, а также многие другие сотрудники НКВД.
Непосредственно организацией репрессивных акций в респу¬
блике занимался 3-й (контрразведывательный) отдел УГБ НКВД
КАССР, который в 1937-1938 годах возглавлял А. И. Антонов, депутат
Верховного Совета КАССР. В то же время репрессии осуществляли
все подразделения НКВД, в том числе и рабоче-крестьянская мили¬
ция, и пограничные войска Карельского пограничного округа. Так,
в 1938 году было создано 5 «бригад» следователей для проведения
репрессий5.
В города Кемь и Медвежьегорск свозили арестованных из север¬
ных районов республики, в Петрозаводск — из южных районов.
Сотрудники центрального аппарата выезжали в районы для оказания
практической помощи местным районным аппаратам6.
1 См. материалы архива УФСБ РФ по Омской области. ФЛД. Д. № 268846.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. П. 82. С. 43.
3 Чу хин И. И. Указ. соч. С. 153.
4 Чухин И. И. Указ. соч. С. 86.
5 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 52.
6 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 52.
403
Все соревновались за «показатели», хотели быть первыми, поэтому
к руководству НКВД постоянно обращались с просьбой о выделении
дополнительных квот на аресты. Так, 1 декабря 1937 года началь¬
ник Кемского райотделения П.П.Ермушин запросил санкцию на
арест 8 человек и тут же ее получил. 16 января 1938 года начальник
Кестеньгского райотделения С. С. Шулев запросил телеграммой санк¬
цию на арест 8 человек и в тот же день получил одобрение. 19 января
1938 года начальник Лоухского РО К. И. Егоров получил санкцию на
арест 11 человек. 13 февраля 1938 года начальник Пряжинского РО
А. А. Дубинин направил начальнику 3-го отдела А.И.Антонову пись¬
мо с просьбой «...дать санкцию на арест 9 финперебежчиков, про¬
живающих в п. Матросах (Пряжинский район). Показаний на выше¬
указанных финнов у нас нет, но народ очень интересный. Их нужно
немедленно изолировать». Антонов санкционировал арест 7 человек,
из них 2 были финскими перебежчиками. 19 мая 1938 года начальник
Калевальского PO С. А.Хитров направил постановление на арест
22 финнов. Основаниями для ареста 13 человек стал их нелегальный
переход государственной границы в 1920-1930-х годах и для 9 чело¬
век — их «причастность к шпионско-повстанческой организации»1.
23 марта 1938 года руководители 3-го пограничного отряда Петров
и Яновский запросили у Матузенко санкцию на арест 58 человек по
обвинению в связях с финской разведкой. Все запрашиваемые были
арестованы. В период с января по июнь 1938 года руководство 73-го
(Ребольского) пограничного отряда получило санкцию на арест около
40 человек. За санкциями на арест в НКВД КАССР обращалось также
руководство 1-го (Калевальского) и 72-го (Ковдозерского) погранич¬
ных отрядов, отдельной Поросозерской комендатуры НКВД1 2.
Антонов постоянно требовал увеличить темп арестов. Так, 28 ян¬
варя 1938 года в разговоре по телеграфу он заявил начальнику
Калевальского райотделения А. В. Мартынову: «Если вы не увеличите
число допрашиваемых минимум в пять раз, то темпы у вас будут
черепашьи. Завтра же увеличьте как в РО, так и в отряде число до¬
прашиваемых арестованных до 30 человек сразу. У вас все возмож¬
ности к этому имеются». Он не стал слушать возражение Мартынова
о нехватке переводчиков, а заявил: «Вы опять начинаете говорить
о старом. Изыщите возможности через РК ВКП(б)»3.
Следует отметить, что свыше 50 сотрудников УГБ НКВД КАССР
принимали активное участие в репрессиях населения республики:
1 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 52.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 52.
3 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 52.
404
все начальники оперативных отделов, районных отделений и часть
оперативного состава.
Репрессии тяжким бременем легли на экономику страны, повлия¬
ли на демографическую ситуацию и морально-политическое состоя¬
ние жителей страны. Именно поэтому СНК СССР и ЦК ВКП(б) 17 но¬
ября 1938 года приняли постановление «Об арестах, прокурорском
надзоре и ведении следствия», в котором осуждались массовые ре¬
прессии. Наиболее одиозные фигуры НКВД СССР были привлечены
к ответственности. В ноябре 1938 года новым руководителем НКВД
СССР назначили Л. П. Берия. Количество репрессий сократилось, но
они продолжались.
В конце 1938 — первой половине 1939 года за участие в репрессиях
в порядке ст. 38 п. «В» положения о прохождении службы начсостава
ГУГБ были арестованы и осуждены за совершенные преступления по
крайней мере 13 сотрудников НКВД Карелии. Кроме того, уволены
за невозможностью дальнейшего использования практически все
начальники оперативных отделов центрального аппарата УГБ НКВД
и 6 начальников районных отделений. Были уволены по крайней мере
14 оперативных работников, участвовавших в репрессиях. Некоторые
отделались выговорами — за безответственное отношение к арестам,
нарушение норм УПК и фальсификацию дел. Однако многим участ¬
никам репрессий удалось не только избежать ответственности, но
и сделать карьеру. Это касается по крайней мере 5 сотрудников НКВД
КАССР, а 2 заместителя наркома после войны возглавляли отделы МГБ
СССР.
В ходе репрессий пострадали и сотрудники государственной
безопасности Карелии. «Охота» на оперативный состав ГПУ-НКВД
Карелии началась в 1933 году, когда были уволены 8 сотрудников ГПУ
АКССР (М. А. Лебедев, Я.Р.Редкин, П.П. Тихонов и др.). Основанием
для увольнения была «связь с чуждым элементом». Примечательно,
что увольнения начались сразу же после завершения дела «Заговор
финского генштаба».
Одним из первых был арестован Павел Дмитриевич Никитинский,
фельдъегерь по денежным перевозкам ГПУ АКССР. Его арестовали
в ходе операции «Заговор финского генштаба». Обвинение: «Являясь
фельдъегерем ГПУ, поддерживал связь с финской разведкой через
ходока-разведчика Акима Федорова, собирал и передавал сведения
с целью шпионажа в пользу Финляндии о политико-экономическом
состоянии Советской Карелии, о структуре и деятельности органов
ОГПУ. Примыкал к повстанческому очагу в Пряжинском районе, вел
активную контрреволюционную деятельность под лозунгом идеи
405
Великой Финляндии». П. Д. Никитинский был привлечен к уголовной
ответственности по ст. 58-6-11 УК РСФСР1.
В 1934 году были уволены со службы 7 сотрудников ГПУ
(И. Н. Балакирев, А. Я. Огороднова и др.). Основания для увольне¬
ния — «невозможность дальнейшего использования», «наличие близ¬
ких родственников в Финляндии». В 1934 году произошли первые
осуждения сотрудников: 10 февраля 1934 года по ст. 58-6 УК РСФСР
(шпионаж) был приговорен к расстрелу Д. Ф. Корхонен, уполномо¬
ченный отделения ГПУ на Нивастрое. Позже расстрел ему заменили
заключением в ИТЛ сроком на 10 лет1 2.
В 1935 году начался второй этап репрессий. Точкой отсчета можно
считать май-июнь 1935 года, когда начальник ГПУ Шершевский лично
проверял работу Кестеньгского, Лоухского, Кемского и Тунгудского
райотделений НКВД. Он дал негативную оценку деятельности этих
районных отделений3. После проверки Шершевского были уволены
3 сотрудника (У. П. Вильянен — дежурный помощник коменданта,
И. А. Секис — уполномоченный УГБ Пряжинского райотделения,
И. В. Палкин — фельдъегерь). При этом дежурный помощник комен¬
данта НКВД У П. Вильянен осужден 25 сентября 1935 года военным
трибуналом пограничных и внутренних органов к 2,5 года лишения
свободы4.
Пик репрессий как среди населения республики, так и среди со¬
трудников НКВД пришелся на 1937 год. В период с 1 января по 31 де¬
кабря было арестовано 70 сотрудников НКВД Карелии — это касается
арестованных по всем подразделениям НКВД, однако не раскрывает
количества арестованных среди сотрудников органов безопасности.
Изучение архивных материалов, научные исследования позволили
установить, что в 1937-1940 годах в репрессиях пострадало не менее
25 сотрудников УГБ НКВД КАССР.
Из них арестованы и осуждены, в том числе и к высшей мере на¬
казания, 9 сотрудников (В. А. Десятков, Д.Кормушов, В.М.Пихканен,
Р. И. Холопайнен и др.), уволены за невозможностью дальнейше¬
го использования по крайней мере 13 сотрудников (Р. П. Атонен,
1 Архив ФСБ РФ по РК. ФУД. Д. № 275. Т. 1. С. 350: ст. 58-11 УК РСФСР.
Всякого рода организационная деятельность, направленная к подготовке
или совершению предусмотренных в настоящей главе преступлений, а рав¬
но участие в организации, образованной для подготовки или совершения
одного из преступлений, предусмотренных настоящей главой, влекут за
собой меры социальной защиты, указанные в соответствующих статьях на¬
стоящей главы.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1. С. 40,48; ФРД. Оп. 14. П. 1. С. 52.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 15. П. 3. С. 80-81, 83-88.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 15. П. 1. С. 35, 72.
406
Т. В. Варфоломеев, Л.И.Дыланов, Е.М. Широкова и др.). Нет данных
об их участии в репрессиях.
M. Т. Власов — начальник отделения связи Кемского райотделения
НКВД и В. И. Керц — помощник уполномоченного Пудожского рай-
отделения НКВД, предчувствуя, что их ждет, покончили жизнь само¬
убийством соответственно 13 октября 1937 и 28 апреля 1938 года. При
этом Керц сначала убил своего начальника В. Я. Федорова, а затем за¬
стрелился сам. В своей предсмертной записке Керц, раскаиваясь об уча¬
стии в репрессиях, писал: «Товарищи! В моей смерти вините Федорова
Владимира Яковлевича паразита и работников Великогубского рай-
отделения НКВД — паразитов и кровососов. Паразитом был и я, аре¬
стовывал невинных людей — Тергубова, Ишмозерова, Боговского,
Пахомова и ряд других. 28.04.38 г. Сержант Г. Б. В. Керц»1.
Это далеко не полные данные потерь среди личного состава органов
безопасности Карелии в репрессиях второй половины 1930-х годов.
4.3.2. Деятельность УНКВД-НКВД КАССР (14.07.1934-30.11.1939)
В 1934-1939 годах финские спецслужбы направили в Карелию
81 агента, из них 70 карельских беженцев (1934 — 16 агентов /13 кар-
беженцев; 1935 — 14 агентов / 12 карбеженцев; 1936 — 14 агентов /
13 карбеженцев; 1937 — 12 агентов /11 карбеженцев; 1938 — 17 аген¬
тов /14 карбеженцев; 1939 — 8 агентов / 7 карбеженцев)1 2. После не¬
большого всплеска в 1938 году резко упало количество заброшенной
в Карелию агентуры — до 9.
За указанный период были задержаны 7 агентов финской военной
разведки, 1 агент убит при перестрелке, 2 пропали без вести, прерва¬
лась связь с 3 агентами из числа советских граждан.
В середине 1930-х годов финская разведка начала привлекать к со¬
трудничеству бежавших из советских лагерей заключенных. В марте
1934 года из мест заключения в Финляндию бежал Сергей Иванович
Ульянов, осужденный в 1933 году к 10 годам лишения свободы. Он
прошел специальную подготовку в Сортавальском разведыватель¬
ном отделении и в августе 1934 года с напарниками П. Савельевым,
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 15. П. 1. С. 35,102.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 231, 310;
П. 95. С. 89, 93, 135, 213, 215, 218-221, 223-226, 237; ФПД. Д. № № П-11051,
П-13810, П-16387; ФЛД. Д. 33. С. 70, 71, 357; ФТДМ. Д. № 8307. С. 23, 26;
Д. № 8309. С. 65; Д. 8273. С. 216, 271, 298; Сп. 3. С. 188; ФЛД. Д. 33. С. 70, 71,
357; НАРК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5. С. 26; Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 7, 63, 255, 298; На
страже северо-западных рубежей Отечества. С. 80; Kosonen M. Raja railona au¬
kea. Tiedustelu Neuvosto-Karjalassa vuosina 1920-1939, Kustannusyhtiö Ilias OY.
Joensuu, 2001. S. 51, 89, 111, 122-124, 142, 145, 165, 176, 185,213-218, 221-226,
237.
407
П. Мелеховым и Ф. Григорьевым проник в Карелию на участке 3-го
пограничного отряда для выполнения разведывательного задания.
22 августа 1934 года С. Ульянов был задержан карельской контрраз¬
ведкой в Кондопожском районе, при задержании оказывал воору¬
женное сопротивление. 24 августа в д. Сопоха Кондопожского района
был задержан напарник Ульянова П. В. Савельев. Несмотря на при¬
нятые меры розыска, П. Мелехова и Ф. Григорьева задержать не уда¬
лось, и они ушли обратно в Финляндию. 10 марта 1935 года Военная
коллегия Верховного Суда СССР приговорила Ульянова и Савельева
к высшей мере наказания — расстрелу1.
Вторая половина 1930-х годов характеризуется сокращением за¬
броски агентуры в СССР. Это связано как с разоблачением деятель¬
ности финских спецслужб, так и с проведением в Советском Союзе
репрессивных мер, в ходе которых пострадали источники финских
спецслужб. Ужесточив репрессивные и контрразведывательные ме¬
ры, советские власти лишили финские спецслужбы базы, на которую
те ориентировались при проведении разведывательной работы про¬
тив СССР. Так, в 1937 году было направлено 12 агентов, в 1938 го¬
ду — 17, в 1939 году — только 81 2.
8 августа 1936 года при переправе через р. Суну на участке 3-го по-
гранотряда арестован агент финской разведки П. И. Юшиев, который
с 1923 года был агентом Суоярвского разведпункта. При задержании
у него изъяты пистолет системы «Парабеллум», 40 боевых патрон,
компас и другие предметы3.
В 1936 году во время разведходки пропали в Карелии (не верну¬
лись с задания) 2 агента финской разведки: Павел Борисов, участник
восстания в Поросозеро, карельский беженец, бежавший в 1934 году
из Олонца в Финляндию4, и агент Сортавальского райотделения (фа¬
милия не называется), закончивший в 1939 году Сортавальскую се¬
минарию. За деньги он согласился совершать разведходки в Карелию.
Не вернулся с третьей ходки5.
В 1937 году в ходе перестрелки с советскими пограничниками
ночью в районе Минозеро и Емельяновки (участок Ребольского по¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 22. С. 19.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 231, 310;
On. 1. П. 95. С. 135; 89, 93,213, 215,218-221,223-226,237; ФПД. Д. № П-11051,
П-13810, П-16387; ФЛД. Д. 33. С. 70, 71, 357; ФТДМ. Д. № 8307. С. 23, 26;
Д. № 8309. С. 65; Д. 8273 (1583). С. 216, 271, 298; Сп. 3. С. 188; ФЛД. Д. 33.
С. 70-71, С. 357; НАРК. Ф. 287. On. 1. Ед. хр. 5. С. 26; Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 7, 63,
255, 298; На страже северо-западных рубежей Отечества. С. 80; Kosonen М.
Op. cit. S.51, 89, 111, 122-124, 142, 145, 165, 176, 185,213-218, 221-226, 237.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 231, 310.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-11357; Kosonen M. Op. cit. S. 111.
5 Kosonen M. Op. cit. S. 115.
408
гранотряда) был застрелен агент финской разведки Сакари Вирта
(Кириков), карельский беженец, житель С. Лиекса. В 1930-1937 годах
он неоднократно совершал разведходки в СССР (Ребольский район),
его напарник был задержан советскими пограничниками1.
1939 год характеризуется обострением советско-финляндских от¬
ношений, что во многом связано с требованием советской стороны
передачи ей части территории Финляндии или обмена на большую
по площади советскую территорию. Обострение сказалось на дея¬
тельности финской разведки, которая увеличила заброску агентуры
в СССР. Так, на карельском участке советско-финляндской границы
за 11 месяцев 1939 года со стороны Финляндии было зафиксировано
24 нарушения (26 человек): 16 нарушителей госграницы были задер¬
жаны, 10 ушли обратно в Финляндию.
28 июня 1939 года в 13.00 на станции Белое море (станция
Кандалакша) Кировской железной дороги местными гражданами
были задержаны двое неизвестных и переданы в транспортное от¬
деление УГБ Кандалакши. При обыске у них обнаружили пистолет,
финский нож, два флакона жидкости с запахом скипидара. Позже на
допросах было установлено, что неизвестные являются уроженцами
Ленинградской области М. А. Маттиненым и Н. А. Екимовым, кото¬
рые в начале 1930-х годов ушли в Финляндию, где были завербованы
начальником Рованиемского разведывательного пункта финской раз¬
ведки X. А. Паарма. В СССР направлялись на долговременное оседа¬
ние и для сбора разведывательной информации. Границу они переш¬
ли 22 июня 1939 года на участке 2-й пограничной заставы (Нижняя
Бирма) 72-го погранотряда1 2.
В ходе операции «Заговор финского генштаба» часть материалов,
в том числе по отдельной Карельской егерской бригаде, была выде¬
лена в отдельное производство. На основании этих материалов осе¬
нью 1935 года Особый отдел УНКВД по ЛВО сфабриковал еще одно
дело о заговоре, якобы готовящемся финским генштабом. Главный
удар был нанесен по военным кадрам Ленинграда и Карелии. Была
расформирована отдельная Карельская егерская бригада, десятки ее
офицеров арестованы, многие из них приговорены к расстрелу, заме¬
ненному затем на 10 лет лагерей3.
После отстранения от руководства КАССР красных финнов в но¬
ябре 1935 года по стране начался арест военнослужащих бригады.
1 НАРК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 298; На страже северо-западных рубе¬
жей Отечества. С. 80.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 57. С. 4-9; Ф. СПО. On. 1.
П. 57. С. 15.
3 История Карелии с древнейших времен до наших дней. Петрозаводск:
2001. С. 486; Чу хин И. И. Указ соч. С. 28.
409
Так, бывшего командира бригады Э. Г. Матсона арестовали 28 мая
1936 года в Москве, в 1938 году расстреляли последнего командира
бригады латыша Николая Кальвана. Всего из 257 командиров брига¬
ды и курсантов финского отделения Ленинградской пехотной школы
было репрессировано 225 человек, из них более 90 % расстреляно или
погибло в лагерях. Из гордости республики отдельная Карельская
егерская бригада превратилась в «гнездо шпионов, националистов
и заговорщиков»1.
Руководство НКВД Карелии в 1938 году докладывало обкому:
«...Овладев в самом начале командными высотами в республике, на¬
ционалистическая организация проводила подготовку вооруженного
восстания путем создания стрелковой егерской бригады, укомплекто¬
ванной национальным комсоставом и политработниками, где прово¬
дилась контрреволюционная подготовка переменного состава, форми¬
рование повстанческих организаций во всех районах республики, имея
в этой деятельности стык с деятельностью „правых4 в Карелии...»1 2.
Один из руководителей УНКВД Ленинградской области Л. М. Ваков¬
ский в 1937 году рисовал такую зловещую картину: «...Карельская
егерская бригада, с точки зрения финской разведки, должна бы¬
ла стать первой вооруженной силой во время войны и преградить
путь Красной Армии на север, чтобы отрезать Кольский полуостров
и Карелию и, создав территорию для оккупационной армии, парали¬
зовать Кировскую железную дорогу... в первые же дни мобилизации,
если бы в Карельской егерской бригаде продолжали оставаться прово¬
каторы-разведчики, они натворили бы немало бед. Эта работа финской
разведки проводилась по указке германского генерального штаба.. .»3.
Аресты заинтересовали финскую сторону. НКВД КАССР отме¬
тил, что в 1935-1936 годах финские спецслужбы, направляя агентуру
в Карелию, поручали добывать сведения о произведенных в «погран-
полосе арестах, сколько человек арестовано и куда они направлены,
политическое настроение населения. Они (финны.— Э.Я.) составля¬
ли списки репрессированных органами НКВД лиц»4.
Для целенаправленного изучения политической обстановки
в Карелии финская разведка в 1936 году подготовила для агентуры
специальный вопросник, в котором, в частности, были следующие
вопросы: «Были ли в Карелии аресты населения или высылки, когда
1 Лапшов С Карельские егеря — погибшие без боя//Север. 2009. №11-
12. С. 157-167.
2 Лапшов С. Карельские егеря — погибшие без боя//Север. 2009. № 11-
12. С. 157-167.
3 Лапшов С Карельские егеря — погибшие без боя//Север. 2009. № 11-
12. С. 157-167.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 27. С 9, 10; П. 30. С. 321.
410
были и сколько арестовано и выселено, настроение населения, от¬
ношение его (населения.— Э.Л.) к советской власти и имеются ли
сторонники присоединения Карелии к Финляндии»1.
Операция ГПУ-УНКВД АКССР по Суоярвскому разведпункту
Сортавальского разведотдела финской военной разведки (1927-1936)
С 1927 по 1936 год ГПУ АКССР проводило контрразведыватель¬
ную операцию под условным наименованием «Операция ГПУ АКССР
по Суоярвскому разведывательному пункту Сортавальского разведы¬
вательного отдела 2-го отдела ГШ ОС Финляндии (финская военная
разведка)». Объект был определен с учетом того, что Суоярвский раз-
ведпункт наиболее активно вел разведывательную работу на террито¬
рии Карелии, главным образом на петрозаводском и кондопожском
направлениях.
Одним из известных руководителей Суоярвского разведпун-
кта был Матти Поймела, он же Матвей Булдоев. Он участвовал
в Первой мировой войне, в 1918 году вернулся домой и вместе с фин¬
нами боролся с советской властью в Олонецком районе. В 1919 го¬
ду бежал в Финляндию; немного позанимавшись крестьянством,
он сменил профессию и стал торговцем в м. Вяликюля Суоярви.
Помимо торговли Поймела с начала 1920-х годов сотрудничал с фин¬
ской разведкой — сначала разведчиком Суоярвского разведпункта
Сортавальского разведывательного отдела, а с середины 1920-х до
начала Зимней войны его руководителем1 2. Его прикрытием была
работа продавцом в магазине м. Вяликюля, который в то время был
явочным пунктом, где он вместе с начальником разведотделения
Й. А. Айкомусом, не вызывая подозрений, встречался с агентурой.
Поймела поддерживал связи с сотрудниками генштаба, Центральной
сыскной полиции, пограничниками и местной полицией.
Агентуре разведпункта, направляемой в Карелию, ставились зада¬
чи сбора информации по республике, а также доставки свежих газет
из Олонца. Для подготовки агентуры разведпункт имел в деревнях
явочные квартиры, а на границе — лесные домики, где давались по¬
следние указания агентуре. Там же отдыхали перед уходом на задание
в Карелию и после возвращения с него.
Продолжительность пребывания агентуры Суоярвского развед¬
пункта в Карелии составляла от недели до двух. Агенты всегда одева¬
лись как местные жители. Они имели при себе оружие «Парабеллум»,
финку, карты, фотоаппарат и бинокль.
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 30. С. 322.
2 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № 10951.
411
Поймела был известен карельской контрразведке. Она разоблачи¬
ла его как агента финского генштаба, опубликовав 24 января 1928 го¬
да в республиканской газете «Красная Карелия» (Punainen Karjala)
статью о нем и его попытке завербовать жителя Карелии по фами¬
лии Моисеев. Однако все попытки карельских чекистов захватить
Поймелу закончились неудачей1.
Для сковывания деятельности этого финского разведчика привлек¬
ли красного офицера, нелегала ИНО ОГПУ или Разведуправления
РККА Тауно Ламберга, который с 1921 года использовал Лоймольский
этап для проникновения в Финляндию1 2.
Кроме того, для знакомства с Поймелой и сбора информации
о деятельности беженцев, их организации, армии, шюцкора, о на¬
строениях населения красные офицеры Молосников и Басков на¬
правили в Финляндию агента Василия Федулина3, но все закончилось
безрезультатно.
И тогда карельской контрразведкой с целью проникновения в за¬
рубежные антисоветские организации и финские разведорганы
с 1927 по 1936 год ГПУ-УНКВД АКССР проводило «Операцию по
Суоярвскому разведпункту Сортавальского разведотдела финской
военной разведки».
В июле 1927 года ГПУ АКССР был направлен в Финляндию прове¬
ренный секретный сотрудник M. М. П. под предлогом встречи с про¬
живающими там родственниками. 16 июля 1927 года М.М. П. встре¬
тился с родственниками и познакомился с Булдоевым, который в этот
же день при беседе наедине предложил ему оказывать услуги якобы
Карельскому освободительному движению, гарантируя безопас¬
ность, секретность связи, хорошую материальную благодарность.
Сразу было дано задание достать и переслать через С. географиче¬
ские карты СССР и КАССР, книгу-список телефонных абонентов г.
Петрозаводска и окрестностей, сборник постановлений карельских
руководящих советских органов4.
В ходе работы ГПУ удалось внедрить в организацию Булдоева и дру¬
гих агентов. Однако, учитывая сложившую обстановку и тот факт, что
основную задачу по выводу Булдоева на советскую территорию ре¬
шить не представлялось возможным, так как границу переходить ему
«запретило начальство», было принято решение арестовать его агенту¬
ру. В конце сентября 1929 года ГПУ АКССР на территории республики
были задержаны 6 агентов Суоярвского разведывательного пункта,
1 Kosonen M. Op. cit. S. 142, 162, 165, 176, 194-206.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. № 1581. С. 72; Архив УФСБ РФ по РК.
П-8463; Kosonen M. Op. cit. S. 153.
3 Kosonen M. Op. cit. S. 162.
4 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФПД. № П-13895.
412
которые полностью признались в сотрудничестве с Болдуевым, рас¬
сказали о полученных от него разведывательных заданиях1.
Хотелось бы отметить, что финские историки, затрагивая вопрос
о деятельности органов безопасности Карелии, зачастую приводят
вымышленные факты, опираясь на показания свидетелей. Один из
таких фактов связан с задержанием в сентябре 1929 года одного из
6 агентов Булдоева — И. П. Евсеева. Финский историк М. Косонен
в вышеупомянутой книге пишет, что агента Булдоева И. П. Евсеева
выкрали с территории Финляндии в августе 1929 года советские по¬
граничники — комендант Вешкельской комендатуры Сальдо вместе
с отрядом из 20 человек. Допросы начались в Петрозаводске, и они
шли день и ночь... И.Евсеев рассказал ГПУ часть известных ему
сведений1 2. По данным советской стороны, финская разведка подста¬
вила И. П. Евсеева для вербовки органам безопасности и ГПУ АКССР,
которая привлекла его к сотрудничеству, и финны начали свою
оперативную игру по дезинформации советской стороны. Однако
карельское ГПУ через имеющуюся в окружении Булдоева агентуру
быстро это установило, и на очередной встрече на советской терри¬
тории с оперативным работником 13 сентября 1929 года Евсеев был
арестован и в 1930 году судом приговорен к высшей мере наказания3.
К середине 1930-х годов органам безопасности Карелии удалось вне¬
дрить в Суоярвский разведпункт около 10 своих агентов («Богданов»,
«Воробей», «Боярский», «Мелтола», «Северный», «Туссари», «Лукко»
и др.), которые освещали его деятельность, своевременно информи¬
ровали о задачах разведпункта, финской агентуре, направлении их
в Карелию. Поэтому можно вполне обоснованно говорить, что фак¬
тически вся деятельность Суоярвского разведпункта была подкон¬
трольна ГПУ-НКВД Карелии4. Одним из результатов этой операции
стало задержание агентов Суоярвского разведпункта Сортавальского
разведотдела С. И. Ульянова и П. В. Савельева, о чем мы писали выше5.
Несмотря на явные успехи, в деятельности карельской контрраз¬
ведки были серьезные недостатки. Самый главный из них в том,
что контрразведка стала заниматься несвойственными ей функция¬
ми — политическим сыском под видом разоблачения деятельности
агентуры финских спецслужб. Это было одной из причин того, что
многие агенты иностранного государства безнаказанно совершали
1 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-13895.
2 Kosonen M. Op. cit. S. 122, 207, 210.
3 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-13895.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф.6. Д. 24. С. 24-26, 34-39, 45-48, 60, 61, 68, 80,
81,94-96, 107, 108.
5 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 22. С. 19; ФУД. Д № Н-16121;
Kosonen M. Etsivä keskuspoliisi Op. cit. S. 206.
413
разведходки в Карелию. Она не смогла выявить и агентуру противни¬
ка из числа иностранных спецслужб. Так, карельская контрразведка
не сумела выявить агентуру финских спецслужб из числа иностран¬
ных специалистов. Например, подданный Швеции Моберт Эдуард,
работая в Карелии, в 1934-1936 годах сообщал сведения из СССР,
в том числе об Э. А. Гюллинге. В 1940 году он жил в Стокгольме и про¬
сился добровольцем в финскую армию, но ему было отказано: его
подозревали в причастности к агентуре советских спецслужб и он
разрабатывался финнами в рамках досье № 11.2121.
Воистину все спецслужбы одинаковые, никому не верят — такое
чувство, что они для поимки шпиона готовы пойти на все.
В связи с тем что советско-финляндские переговоры по террито¬
риальным вопросам зашли в тупик, во второй половине 1939 года
отношения между странами осложнились. Советская сторона при¬
ступила к решению вопроса силовыми методами. Ряд приказов руко¬
водства НКВД КАССР косвенно свидетельствует, что органы безопас¬
ности Карелии начали подготовку к советско-финляндской войне не
позже 26 сентября 1939 года. О подготовке НКВД КАССР к советско-
финляндской войне мы писали в предыдущей книге, которая вышла
в издательстве «Отава» (Хельсинки) в августе 2010 года1 2, и сейчас не
будем повторяться.
5. Заключение
В связи со сложной внешне- и внутриполитической обстановкой
в Олонецкой губернии 19 апреля 1918 года была создана Олонецкая
губернская чрезвычайная комиссия — ЧК. Структура ее постоянно
менялась и совершенствовалась. Однако Гражданская война, военная
интервенция до середины 1920 года не позволяли в полной мере сосре¬
доточиться на создании организационной структуры Губчека, все было
отдано на борьбу с внутренним и внешним противником. Чекистские
штаты формировались преимущественно по партийно-политическо¬
му и классовому принципам с отрицанием преемственности кадров
прежних спецслужб. Характерной особенностью были низкий обще¬
образовательный уровень сотрудников и текучесть кадров.
С окончанием Гражданской войны и иностранной интервенции на
территории Олонецкой губернии была создана Карельская трудовая
коммуна. Последняя осенью 1920 года начала формировать собствен¬
1 НАРК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 3. С. 26; Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 5. С. 161.
2 Elfvengren Eero — Kosonen Matti — Einar Laidinen. Vihollisen selustassa.
Päämajan tiedustelu Neuvosto-Karjalassa 1939-1944. Keuruu: Otavan Kirjapaino
Oy. 2010.
414
ные органы власти, в том числе и органы безопасности. Создание ЧК
КТК было политическим решением.
14 октября 1920 года был заключен российско-финляндский мир¬
ный договор, и с начала 1921 года финская разведка начала активную
заброску агентуры на территорию КТК, а позже АКССР-КАССР.
В 1920-1922 годах в Олонецкой губернии и КТК действовали
4 специальные службы, это время вполне обоснованно можно счи¬
тать смутным периодом карельских спецслужб. Что было связано
с противоречиями между ними.
Объединение их произошло 25 июля 1922 года, и начался этап ста¬
новления и укрепления карельской спецслужбы.
В 1918-1945 годах деятельность органов безопасности Карелии
определялась рядом внутри- и внешнеполитических факторов.
В 1920-е годы на деятельность органов безопасности республи¬
ки влияли также мероприятия, проводимые Москвой в области
внутренней политики по всей стране, а также Карелии,— это новая
экономическая политика, коллективизация сельского хозяйства, ин¬
дустриализация, культурная революция.
Существенное влияние на деятельность органов безопасности
Карелии оказывали внешнеполитические факторы. Одним из основ¬
ных внешнеполитических факторов являлись российско-финлянд¬
ские отношения, которые были если не враждебными, то нейтраль¬
ными. Финляндия видела в России опасность для независимости
своей страны, угрозу существующему политическому строю, для
чего имелись и объективные причины: Россия оказывала помощь
финским революционерам, у которых был свой взгляд на построение
финляндского общества.
С другой стороны, и определенные круги Финляндии вынашивали
агрессивные планы в отношении Советской России. Это касалось в пер¬
вую очередь вопроса присоединения Восточной Карелии, что вырази¬
лось в попытках в период 1918-1922 годов политическим и военным
путем отторгнуть у Советской России часть территорий Олонецкой
губернии. Все обосновывалось необходимостью оказания помощи со¬
племенникам. Финские добровольцы и карельские беженцы оказывали
помощь местному населению в Северной Карелии в ноябре 1921 — фев¬
рале 1922 года, в период «карельской авантюры», или карельского вос¬
стания. Миф об опасности очередной «каравантюры» будет преследо¬
вать органы безопасности Карелии все 1920-1930 годы, что отразится
на деятельности органов безопасности и на населении республики.
На работу ГПУ АКССР влияла активная деятельность специ¬
альных служб Финляндии: управления военной разведки генштаба
Оборонительных сил (ОС) Финляндии и Центральной сыскной по¬
лиции (ЦСП) — государственной полиции (ВАЛПО), которые имели
415
на российско-финляндской границе территориальные подразделения
и разведывательные пункты и вели разведку в Карелии.
Объектами заинтересованности финских спецслужб были РККА,
транспортные артерии, социально-экономическая и политическая
обстановка в Карелии, финская диаспора. При этом разведку совер¬
шали на глубину до Мурманской железной дороги.
Существенным дестабилизирующим фактором, влияющим на
российско-финляндские отношения, было использование финской
стороной контрреволюционных организаций и белой эмиграции,
осевшей в Финляндии.
Наряду с использованием белой эмиграции и контрреволюционе¬
ров в СССР финская сторона активно привлекала в своих интересах
финские, карельские и ингерманландские националистические ор¬
ганизации. Это тесно связано с вопросом карельского сепаратизма,
независимости Карелии и Ингерманландии.
На протяжении 1920-1930-х годов в разведывательной работе
против СССР финские спецслужбы использовали беженцев из числа
карел, ингерманландцев и других национальностей.
Это беспокоило органы безопасности Карелии, которые стреми¬
лись адекватно отвечать новым вызовам и угрозам, что проявилось
на протяжении всего рассматриваемого периода.
Анализ архивных и открытых материалов свидетельствует, что за
период 1918-1939 годов финские спецслужбы направили в Карелию
135 агентов, которые совершили 295 разведывательных ходок в ре¬
спублику (это неполные данные). Большинство агентов (около 80 %)
были из числа карельских беженцев, осевших в Финляндии. Многие
из них годами совершали разведывательные ходки в Карелию.
Характерной особенностью является то, что финская агентура соверша¬
ла разведывательные ходки в основном в пограничные районы Карелии.
Наибольшую активность финская сторона проявляла в 1921-1927 го¬
дах, когда агентура финских спецслужб совершила в Карелию 128 разве¬
дывательных ходок (22-24 ходки в год). Характерным является и то, что
в 1921-1922 годах дела по финскому шпионажу вела только Карельская
ЧК-ГПУ; сотрудники органов безопасности слабо представляли фин¬
ские спецслужбы (структуру, формы и методы деятельности, кадры
и пр.), часто выдавая желаемое за действительное, например обвиняя
карельских беженцев в бандитизме, одновременно бездоказательно
обвиняли их в проведении шпионажа. В остальные годы совершалось
от 13 до 17 ходок в год. В ходе обострения межгосударственных отноше¬
ний и ужесточения внутриполитической ситуации и контрразведыва¬
тельного режима на территории Карелии количество разведывательных
ходок финской агентуры резко сокращается. Так, в 1928 и 1929 годах
направлено по 9 агентов, в 1931 году — 13, в 1937-м — 12, в 1939-м — 9.
416
За указанный период органами безопасности Карелии была пресе¬
чена деятельность 38 агентов (около 35 %): 29 агентов было задержа¬
но (расстреляно — 8, осуждено — 21). Кроме того, еще деятельность
9 агентов была пресечена иными способами: убиты в перестрелке
с советскими пограничниками — 4, погиб в Карелии — 1, пропа¬
ли без вести в период совершения разведходок — 2, перевербован
ГПУ — 1, бежал в Карелию — 1. По финским данным, 12 агентов по
различным мотивам отказались от совершения разведывательных
ходок в Карелию. Часть агентов, вероятно, отказалась от выполнения
задания из-за боязни разоблачения. С середины 1920-х годов на тер¬
ритории Карелии ужесточился контрразведывательный режим.
Наибольшее количество задержаний финской агентуры на терри¬
тории Карелии относится к 1921-1925 годам. Воистину золотым ве¬
ком карельской контрразведки следует считать 1920-е годы.
Начиная с 1922 года карельская контрразведка помимо выявления
и пресечения деятельности одиночных агентов и агентурных групп
начала проводить контрразведывательные операции на территории
Карелии и Финляндии по пресечению деятельности финских спец¬
служб в АКССР. Всего было проведено восемь таких операций.
С начала 1930-х годов меняется направленность деятельности
карельской контрразведки, она занимается несвойственными ей за¬
дачами и под видом проведения контрразведывательной операции
участвует в политических репрессиях местного населения.
1930-е годы были годами репрессий, в которых активно участво¬
вал НКВД КАССР, сотрудники которого и сами пострадали от них.
Репрессии значительно ослабили органы безопасности Карелии, что
сказалось на их деятельности до середины 1942 года.
В заключение следует отметить, что в целом ГПУ Карелии и ее
контрразведка решили основную задачу по недопущению создания
финской стороной широкой нелегальной агентурной сети на тер¬
ритории Карелии и ликвидировали в первой половине 1930-х годов
базу финских спецслужб в пограничных районах республики. В то же
время в ее деятельности имелись существенные недостатки, которые
не позволили задержать всех направленных в Карелию агентов фин¬
ских спецслужб, о чем свидетельствуют и вышеуказанные данные:
задержано не более 35 % направленных в Карелию финских агентов.
(Из рукописи «Карельская контрразведка против финских спецслужб
на территории Карелии (1918-1939 гг.)» для монографии «Шпионаж
за восточной границей: разведка Главного штаба в Советской
Карелии в 1918-1939 гг.» (Eero Elfvengren, EinarLaidinen.Vakoilua itä¬
rajan takana. Yleisesikunnan tiedustelu Neuvosto-Karjalassa 1918-1939.
Helsinki. Minerva. 2012)
417
2. ОРГАНЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ КАРЕЛИИ В СОВЕТСКО-
ФИНЛЯНДСКОЙ ВОЙНЕ 1939-1940 ГОДОВ
Органы государственной безопасности Карелии
в советски-финляндской войне
30 ноября 2009 года исполнилось 70 лет с начала «незнамени¬
той» советско-финляндской войны. По обе стороны границы о ней
написаны тысячи книг и статей, но до сих пор эта война остается
малоизученной.
Архивные и документальные материалы свидетельствуют, что
подготовка к войне с Финляндией в СССР велась до начала офици¬
альных переговоров, и тому были, по мнению советской стороны,
веские причины.
В 1930-х годах в СССР отношения с Финляндией не имели при¬
оритетного значения. Главным для Москвы являлось то, чтобы север¬
ный сосед не оказался в сфере военно-политического влияния одной
из ведущих держав Европы или в блоке государств, враждебных
СССР [10; 97]. Вместе с тем с начала 1930-х годов советским военным
руководством было разработано несколько вариантов планов воен¬
ных действий на случай войны с Финляндией. Оперативные планы
Ленинградского военного округа (ЛВО) имели в основном оборони¬
тельные задачи. Следует отметить, что аналогичные планы разраба¬
тывались и генштабом Финляндии (см, напр.: [16], [19; 151], [21]).
Со второй половины 1930-х годов СССР начал опасаться агрес¬
сивных планов фашисткой Германии и принимать меры по обе¬
спечению безопасности своих границ, в том числе на северо-западе
страны. Учитывая сближение Финляндии с Германией, уже с весны
1936 года советское правительство допускало возможность военного
конфликта с Финляндией [18; 142-143]. Начиная с апреля 1938 года
советское правительство в конфиденциальном порядке неоднократ¬
но предлагало правительству Финляндии провести неофициальные
переговоры относительно совместной выработки мер по укреплению
безопасности морских и сухопутных подступов к Ленинграду и гра¬
ниц Финляндии: заключение военного соглашения, передача совет¬
ского вооружения, строительство военно-морских баз на островах
Финляндии, передача части финской территории СССР и др. Ответы
финской стороны были отрицательными со ссылкой на свой сувере¬
нитет и нейтралитет [18; 144-146].
418
Учитывая отрицательный ответ соседнего государства, советское
военное руководство с конца 1938 года уделяло большое внимание
Финляндии.
В начале марта 1939 года нарком обороны СССР К. Е. Вороши¬
лов1 приказал только что назначенному командующему войсками ЛВО
командарму II ранга К. А. Мерецкову2 проверить готовность войск «на
случай военного конфликта с Финляндией». При этом он сослался на
прямое указание И.В. Сталина3 [18; 146]. Однако еще до этого, 17 де¬
кабря 1938 года, по распоряжению штаба ЛВО военкоматам КАССР
было поручено составить к 15 марта 1939 года военно-экономическое
описание районов республики в целях информационной подготов¬
ки к войне с Финляндией. В январе 1939 года Уральский военный
округ, в апреле 1939 года Ленинградский, Уральский военные округа
и Балтийский флот проводили односторонние и двусторонние опера¬
тивные игры, условным противником в которых была финляндская
армия. С 7 сентября 1937 года по распоряжению наркома обороны
СССР К. Е. Ворошилова в западных округах были проведены большие
учебные сборы: скрытая мобилизация. В Карелии и Ленинградской
области, районах компактного проживания финнов-ингерманландцев,
мобилизация была проведена в два этапа: в начале сентября в армию
был призван приписной состав всех национальностей, кроме карелов
и финнов-ингерманландцев, а 16 ноября штаб ЛВО дал указание о про¬
ведении специальной мобилизации «националов». К призыву в армию
офицеров запаса — лиц финской национальности приступили еще
в конце лета — начале осени 1939 года. 11 сентября 1939 года по ре¬
шению СНК КАССР началось развертывание госпиталей в госфилар-
монии и средней школе № 14, а 16 сентября — в средней школе № 18.
В сентябре 1939 года был сформирован 72-й смешанный авиаполк,
который базировался на аэродроме Бесовец [16; 169-174].
12 октября — 9 ноября 1939 года по инициативе советского ру¬
ководства в Москве проходили советско-финляндские переговоры,
которые закончились безрезультатно. Основные разногласия каса¬
лись территориального обмена, предложенного советской стороной.
Советское правительство приступило к решению территориальных
вопросов военным путем.
15 ноября 1939 года нарком обороны К. Е. Ворошилов направ¬
ляет командующему ЛВО директиву (№ 0200) на формирование
14-й и 9-й армий и повышение боевой готовности войск [20; 75-76].
Практически вопрос шел о развертывании «последних двух» ар¬
мий, предназначенных для вторжения в Финляндию, в соответствии
с планом операции по разгрому вооруженных сил Финляндии, пред¬
ставленном командующим ЛВО К. А. Мерецковым наркому обороны
Ворошилову еще 29 октября 1939 года.
419
17 ноября 1939 года К. Е. Ворошилов отдал распоряжение коман¬
дованию Ленинградского военного округа подготовиться к осущест¬
влению оперативного плана боевых действий с Финляндией [11; 177].
21 ноября 1939 года можно считать решающим днем в предыстории
советско-финляндской войны 1939-1940 годов, так как именно тогда
штаб ЛВО по приказу Ворошилова передал в штабы мобилизационных
армий директиву № 4713, предписывающую организацию наступления
и включавшую в себя постановку конкретных боевых задач [19; 366].
26 ноября в д. Майнила на Карельском перешейке прозвучали
выстрелы, в чем обвинили финскую сторону. Из-за «враждебной
позиции Финляндии» 28 ноября СССР денонсировал договор о не¬
нападении 1932 года, на следующий день разорвал дипломатические
отношения и утром 30 ноября 1939 года начал военные действия: со¬
ветские войска перешли границу без объявления войны, а финские
города подверглись бомбардировке.
Вопрос участия органов безопасности Карелии в советско-фин¬
ляндской войне остается неосвещенным в научной литературе. Его
изучение поможет лучше понять механизм подготовки и участия
органов советской власти в советско-финляндской войне. Следует
отметить, что органы безопасности Карелии в 1920-1930-е годы
рассматривали спецслужбы Финляндии в качестве главного про¬
тивника. В настоящей статье мы осветим отдельные аспекты уча¬
стия в войне Управления государственной безопасности Народного
комиссариата внутренних дел Карельской Автономной Советской
Социалистической Республики (далее — УГБ НКВД КАССР).
Подготовка УГБ НКВД Карелии к советско-финляндской войне
Ряд приказов руководства НКВД КАССР косвенно свидетельству¬
ет, что подготовка к войне с Финляндией начала проводиться не поз¬
же 26 сентября 1939 года. Именно в этот день нарком внутренних дел
КАССР М. И. Баскаков4 издает приказ «О введении обязательной про¬
изводственно-чекистской учебы и огневой подготовки оперативного
состава Управления государственной безопасности НКВД КАССР»,
которым, в частности, обязал весь оперативный состав Управления
государственной безопасности с 1 октября 1939 года приступить
к обязательной учебе по огневой подготовке, занятия проводить один
раз в декаду по 2 часа, с 9 до 11 часов утра. Кроме того, с 1 октября
1939 года оперативный состав 3-го (контрразведывательного) отдела
и следственной части обязали изучать финский язык по утвержден¬
ной наркомом программе и расписанию. К учебе привлекли 43 со¬
трудников УГБ НКВД КАССР [1; 36, 40, 43], [2; 1-4]. Преподавателем
финского языка назначили Т. Г. Нуутонена5.
420
Предположительно в октябре 1939 года нарком Баскаков утвердил
«Список оперативной бригады НКВД КАССР», которая состояла из
штаба и 10 оперативных групп. Оперативную бригаду возглавлял на¬
чальник карельской контрразведки А. А. Дубинин6, в штаб бригады
входили опытные руководители, например начальник следственной
части старший лейтенант госбезопасности А. М. Кузнецов7 — высо¬
коквалифицированный и опытный сотрудник, будущий нарком гос¬
безопасности КФССР. В штабе и в каждой оперативной группе были
переводчики финского и карельского языков. При подборе кадров
приоритет отдавали сотрудникам 3-го отдела, которые обязательно
присутствовали в каждой оперативной группе в количестве 3 человек.
В состав оперативной бригады стремились ввести наиболее опыт¬
ных сотрудников, но столкнулись с кадровой проблемой: опыт рабо¬
ты 28 сотрудников, в том числе 4 руководителей опергрупп (40 %),
ограничивался 1-2 годами службы в органах безопасности. Этим
объясняется и то, что 9-ю опергруппу возглавил опытный опера¬
тивник, начальник отдела уголовного розыска, лейтенант милиции
К. Ф. Виссарионов, который с 1927 года работал в органах милиции
[2; 1-4].
Обращает внимание секретность создания оперативной бригады:
не указаны ее задачи, места дислокации каждой группы, между со¬
трудниками не распределены функциональные обязанности и т. п.
Архивы не дают прямого ответа на вопрос, для каких целей с 1 ок¬
тября 1939 года в У ГБ НКВД КАССР ввели обязательную учебу по
огневой подготовке для оперативного состава и изучению финского
языка для сотрудников контрразведки и следственной части, а также
для чего была создана оперативная бригада. В то же время дальнейшие
события свидетельствуют, что все эти мероприятия были проведены
в рамках общей подготовки Советского Союза к советско-финлянд¬
ской войне. Таким образом, органы безопасности Карелии начали
подготовку к войне с конца сентября 1939 года. Оперативную бри¬
гаду, вероятно, планировалось использовать для работы с финскими
военнопленными на приемных пунктах, расположенных в Карелии:
в Петрозаводске, Сегеже, Кеми, Медвежьегорске.
Задачи НКВД КАССР в советско-финляндской войне
Архивные материалы свидетельствуют, что во время советско-
финляндской войны на НКВД КАССР были возложены задачи разве¬
дывательного и контрразведывательного характера, а именно: в ходе
фильтрации и допросов финских военнопленных осуществлять пер¬
вичный сбор информации военного, экономического и политическо¬
го характера по Финляндии, по месту прохождения военной службы;
выявлять кадровый состав финских воинских подразделений и аген¬
421
туру финской военной разведки и контрразведки; подбирать агентуру
из числа военнопленных и интернированных финских граждан с це¬
лью направления их на «оседание» в Финляндию; контролировать на¬
строение населения Карелии; взаимодействовать с особыми отделами
(отделами военной контрразведки) НКВД 8-й и 9-й армий, а также
оказывать помощь партийным органам и правительству Куусинена
для привлечения финских граждан к проведению пропагандистских
мероприятий.
НКВД КАССР и финские военнопленные
Вскоре после начала Второй мировой войны, 19 сентября 1939 года,
по указанию советского правительства и партии в составе НКВД бы¬
ло создано Управление НКВД по делам военнопленных (далее — УПВ
НКВД СССР). В связи с началом войны с Финляндией НКВД принял
решение увеличить количество лагерей для будущих финских воен¬
нопленных. Были открыты приемные пункты в следующих городах:
в Мурманске на 500 человек, в Кандалакше на 500 человек, в Кеми на
500 человек, в Сегеже на 1000 человек, в Медвежьегорске на 800 чело¬
век, в Петрозаводске на 1000 человек, в Лодейном Поле на 500 чело¬
век, в Сестрорецке на 600 человек. Кроме того, для финских военно¬
пленных были предназначены следующие тыловые лагеря: Южский
(Ивановская область), на 5 тысяч человек; Потьма (Мордовская
АССР), на 6 тысяч человек; Грязовец (Вологодская область), на 2,5 ты¬
сячи человек; Путивль (Сумская область), на 4 тысячи человек.
Таким образом, расчет делался на захват в плен значительного ко¬
личества военнослужащих финской армии. Пропускная способность
восьми пунктов военнопленных составляла 5600 человек, а подго¬
товленные лагеря для приема и содержания финских военнопленных
были рассчитаны на 17,5 тысячи человек. В качестве резерва выделили
лагеря в следующих населенных пунктах: Тайшет (Иркутская область),
на 8 тысяч человек; Караганда (Казахская ССР), на 5 тысяч человек;
Великий Устюг (Вологодская область), на 2 тысячи человек. УПВ НКВД
СССР на 30 ноября 1939 года было готово принять от войск Красной
Армии и содержать 38 тысяч финских военнопленных [15; 27-29].
Однако все это оказалось невостребованным из-за неудачного начала
войны и нежелания финских солдат попадать в плен. Как отмечает
петрозаводский историк С. Г. Веригин, в советский плен попало всего
806 финских военнослужащих, поэтому приемные пункты и лагеря
для финских военнопленных оставались незаполненными. За декабрь
1939 — март 1940 года петрозаводский приемный пункт военноплен¬
ных, крупнейший из действовавших пунктов, принял от 8-й и 9-й ар¬
мий только около 260 человек; раненых, тяжелобольных, обморожен¬
ных военнослужащих оставляли в госпиталях г. Петрозаводска [12].
422
Как отмечалось выше, финскими военнопленными занималась
оперативная бригада УГБ НКВД КАССР. Особым вниманием и до¬
верием спецслужб пользовались финские военнопленные, добро¬
вольно сдавшиеся в плен Красной Армии. Как правило, они давали
подробную информацию о составе и командовании своих частей,
рассказывали, кто среди их сослуживцев состоял в шюцкоре и других
военизированных формированиях, и т. д. Именно среди таких людей
велась вербовка агентов. Однако лишь небольшое число финских
пленных дало свое согласие на сотрудничество с советскими разве¬
дорганами [12].
Так, военнопленные Илмари Фагерстрем, Суло Ярвинен и Тойво
Муукка были завербованы советскими спецслужбами и после воз¬
вращения в 1940 году в Финляндию сдались финской полиции, дали
сведения о своей вербовке в СССР, рассказали о процессе вербовки
и подготовке в спецшколе и обещали содействовать в раскрытии дру¬
гих советских разведчиков, если те будут искать контакты с ними [12].
Как справедливо отмечает С. Г. Веригин, «эффективность вербовки
и „работы" на Родине этих агентов была низкой. Большинство из них
были арестованы финской контрразведкой либо сами после пере¬
броски явились в эти органы, заявляя о том, что были завербованы
НКВД. Многие „агенты" не только давали подробную информацию
об их подготовке в разведшколах СССР, раскрывали свои „задания",
но и обещали сообщать финским властям, если на них выйдут „рус¬
ские шпионы"» [12]. Впрочем, не исключается тот факт, что некото¬
рые бывшие военнопленные могли не признаться финским властям
в вербовке советскими спецорганами и продолжить разведыватель¬
ную работу уже в период войны, в 1941-1944 годах. Вполне понятно,
что данный материал до сих пор остается секретным.
Пребывание финских военнопленных в советском плену было не¬
долгим. В мае-июне 1940 года большинство из них были возвращены
на родину [12], [13], [14; 135-148].
НКВД КАССР и интернированные финны (1940 г.)
После небольшого затишья на фронте в начале 1940 года совет¬
ские войска начали готовиться ко второму этапу наступления. Встал
вопрос о том, что делать с местным финским населением. 30 января
1940 года Ставка Главного Военного Совета РККА подготовила ди¬
рективу «О мерах по борьбе со шпионажем» (№ 01447), которая была
направлена командующим 8-й, 9-й и 14-й армиями и народному ко¬
миссару внутренних дел. В директиве говорится: «В последнее время
возрастает осведомленность белофиннов о расположении, передви¬
жении и состоянии наших войск. Целый ряд факторов подтверждает
наличие в тылу действующих советских армий безнаказанно работа¬
423
ющей широкой сети шпионской агентуры противника. Как на заня¬
той РККА финской территории, так и на территории СССР в тылу ар¬
мий фиксируется работа шпионских радиостанций, расположенных
иногда в непосредственной близости от крупных штабов Красной
Армии и предупреждающих противника о передвижении советских
войск, о вылетах авиации и т. п. В целях борьбы со шпионажем Ставка
Главного Военного Совета приказывает „выселить все гражданское
население с занятой нами территории и с территории СССР в двадца-
ти-сорокакилометровой полосе от госграницыа» [20; 315].
Во исполнение указанной директивы народный комиссар вну¬
тренних дел СССР Л. П. Берия8 2 февраля 1940 года подписал дирек¬
тиву № 41 об усилении борьбы со шпионажем. В ней указывалось, что
командованием погранотрядов во время пропуска через границу со¬
ставлялся именной список всех финнов, переселяемых с территории
противника в тыловые районы Карельской АССР, который немедлен¬
но передавался райотделению НКВД.
Начальник райотделения НКВД, на которого было возложено обе¬
спечение расселения людей, охрана, установление соответствующего
режима, был обязан всех прибывающих в указанное им место людей
принять строго по списку. Отделения НКВД должны были обеспе¬
чивать прием людей, вести строжайший учет переселенных финнов
и устанавливать за ними агентурное наблюдение.
Указанные директивы и постановление послужили основанием
для выселения оставшегося финского населения с оккупированных
территорий в тыл Карелии. Интернирование финского населения
с территории Финляндии, занятой частями РККА, на территорию
Карелии прошло с 5 по 11 февраля 1940 года [3; 23]. Реализация ре¬
шения о переселении финских граждан возлагалась как на особые от¬
делы НКВД частей Красной Армии, так и на Народное правительство
Финляндии.
Во второй половине февраля 1940 года с территории Финляндии,
занятой частями 15-й, 8-й и 9-й армий, было произведено выселение
в Карелию оставшегося финского населения в количестве 2080 че¬
ловек. В целях недопущения вражеской, шпионской работы со сто¬
роны вышеуказанного переселенного контингента на основании
указаний НКВД СССР всех переселенных финнов разместили в трех
населенных пунктах: Интерпоселок Пряжинского района, Кавгора-
Гоймае Кондопожского района и Кинтезьма Калевальского района.
В Интерпоселок интернировали 1329 человек. В местечке Кавгора-
Гоймае был 481 интернированный. В Интерпоселок и Кавгора-Гоймае
было интернировано население Суоярвского и Салминского при¬
ходов. В поселок Кинтезьма Калевальского района было выселено
270 человек из 13 деревень и хуторов Суомуссалминского прихода.
424
В указанных поселках устанавливались режим и охрана, как в кулац¬
ких трудпоселках [9; 21], [5; 1], [3; 68, 108], [22; 87- 88].
В период с 11 февраля по 3 июня 1940 года деятельность НКВД
КАССР в среде интернированных финнов базировалась на двух ос¬
новополагающих приказах НКВД СССР: № 41 от 2 февраля 1940 года
«Об усилении борьбы со шпионажем» и № 1799 от 8 мая 1940 года
«Об эвакуации финподданных в Финляндию и вербовке загранаген-
туры» [5; 1].
Впервые в своей истории НКВД Карелии пришлось так «откры¬
то работать» по большому количеству иностранцев, находившихся
в зависимом от них положении. Сотрудники НКВД не упустили
этого шанса для активного поиска шпионов, антисоветчиков и для
вербовки агентуры из числа интернированных финнов. «Работу» по
финским гражданам НКВД КАССР начал вести с первого дня нача¬
ла войны, используя возможности Управления пограничных войск
НКВД Карельского округа (УПВ НКВД КО) и особые отделы НКВД.
Особые отделы НКВД 8-й и 9-й армий информировали НКВД
КАССР о переселяемых на территорию СССР интернированных фин¬
ских гражданах, о которых имелась ранее полученная негативная ин¬
формация: финские шпионы, шюцкоровцы, карельские беженцы, ан¬
тисоветски настроенные лица и т. д. Так, 16 февраля 1940 года Особый
отдел НКВД 8-й армии направил в 3-й отдел УГБ НКВД КАССР список
из 44 финских граждан, интернированных в Интерпоселок, о которых
имелись компрометирующие материалы [3; 11]. Эти списки исполь¬
зовались местными органами безопасности при изучении, проверке,
а при необходимости и при арестах указанных финских граждан.
Контроль за интернированными финскими гражданами на террито¬
рии Карелии возлагался на райотделения НКВД. За финское население
в Интерпоселке отвечало Пряжинское райотделение НКВД (началь¬
ник — П. М. Смирнов9), в п. Кавгора-Гоймае — Кондопожское райотде¬
ление (начальник — М. В. Медведев10), в п. Кинтезьма — Калевальское
райотделение (начальник — С. А.Хитров11).
В рамках Карелии всей работой по интернированным финнам
руководил 3-й отдел УГБ НКВД КАССР (начальник — А. А. Дубинин)
через районные отделения в Калевале, Кондопоге и Пряже. Так,
уже 16 февраля 1940 года Дубинин потребовал от начальников
Пряжинского и Кондопожского райотделений НКВД срочно на¬
править в Петрозаводск списки финского населения, переселенного
с территории Финляндии в данные районы [3; 9].
В отношении интернированных финнов перед НКВД стояли три
основные задачи: выявление агентуры финской разведки и охранки,
выявление антисоветски настроенных лиц (которых считали потен¬
циальными врагами советской власти), а также вербовка финских
425
граждан. Собственно, работа по иностранцам мало чем отличалась
от работы по советским гражданам: ей так же были свойственны не¬
доверие, подозрительность и жестокость.
В поиске шпионов среди интернированных финнов НКВД Карелии
проявил завидное усердие. Так, только Калевальским РО НКВД про¬
верялись 25 финских граждан (21 мужчина и 4 женщины), из них
15 человек подозревались в проведении «антисоветской агитации»
и 10 — в шпионаже, на всех были заведены учетные дела [5; 21].
Многие из них были арестованы. Если учесть, что на начало марта
1940 года в спецпоселке Кинтезьма содержались 263 человека, из них
взрослого населения старше 16 лет — 182 человека [5; 7], то стано¬
вится ясно, что каждый седьмой финн проверялся органами НКВД
(13 %), его могли в любой момент арестовать и осудить.
Все обвинения в отношении интернированных финнов были на¬
думаны. Тем не менее эти данные легли в основу докладной записки
наркома внутренних дел Карелии М. Баскакова от 30 апреля 1940 года
«О положении финского населения в спецпоселках на территории
Карело-Финской ССР», направленной им в адрес руководства НКВД
СССР. Баскаков предлагал всех прибывших в Советскую Карелию
с территории Финляндии финнов переселить в Сибирь, чтобы лик¬
видировать «базу для подрывной деятельности против СССР» [3; 68].
Следует отметить, что это уже второе, по окончании военных
действий, подобное обращение Баскакова в Москву. Впервые он
обращался с рапортом с тем же предложением лично к наркому
Л. П. Берии. Однако указанный рапорт Баскакова до настоящего вре¬
мени не обнаружен [3; 72].
Органы НКВД изначально оценивали финских граждан по клас¬
совому принципу и социальному положению. Наибольшее недове¬
рие вызывали зажиточные крестьяне, имевшие «крупные кулацкие
хозяйства». Их считали агентами иностранных специальных служб:
«.. .часть из них была несомненно оставлена финской разведкой в ты¬
лу со специальными заданиями по шпионажу и диверсии, для прове¬
дения антисоветской работы», таким образом, база «для различного
рода контрреволюционных формирований и подрывной деятель¬
ности» [4; 17, 18], [5; 3-4], [3; 1].
Кроме поиска шпионов, антисоветчиков и прочих врагов со¬
ветской власти важной задачей была вербовка агентуры среди
интернированных финнов с целью их дальнейшего направления
в Финляндию. Так, 28 февраля 1940 года, критикуя положение с ин¬
тернированными финнами в Калевальском районе, нарком внутрен¬
них дел КАССР М. Баскаков приказал «начальнику РО НКВД тов.
Хитрову немедленно приступить к развертыванию агентурной рабо¬
ты в поселке» [5; 1]. (Следует отметить, что разведывательный отдел
426
Калевальского пограничного отряда к этому времени среди финских
граждан имел 16 агентов, с которыми работали вплоть до их выезда
на родину [3; 33].)
Однако уже к 6 марта 1940 года сотрудник Калевальского РО НКВД,
сержант госбезопасности Н. Н.Канноев12, завербовал первого агента
среди интернированных, а к 8 апреля Калевальское райотделение НКВД
привлекло к сотрудничеству по крайней мере 8 человек из числа интер¬
нированных финнов, агентов «Киви», «Корхонен», «Хакка», «Сеппянен»,
«Вилхо», «Хела», «Юнтунен», «Окунь» [3; 35-37,48,117-118].
Вербовкой занимались и другие районные отделения, но результа¬
ты этой работы, вероятно, не устраивали руководство НКВД Карелии.
Именно поэтому 8 мая 1940 года в НКВД КФССР состоялось совеща¬
ние о возвращении финских граждан на родину. На нем обсуждался
вопрос о вербовке агентуры из числа финских граждан, выезжающих
в Финляндию. В совещании приняли участие заместитель народного
комиссара внутренних дел КФССР Нефедов13, начальник 2-го (се¬
кретно-политического) отдела Солоимский14, начальник 3-го (кон¬
трразведывательного) отдела Дубинин, его помощник Богданчиков15,
начальники секретариата Столяров16, Кондопожского и Пряжинского
райотделений Медведев и Смирнов. В совещании также приняли уча¬
стие представители Управления пограничных войск НКВД Карело-
Финского пограничного округа: начальник 5-го (разведывательного)
отдела Баранников17 и его помощники Мандель18 и Артемьев19, на¬
чальник 1-го отдела штаба пограничных войск Цветков20 [3; 111].
Столь высокое представительство говорит о серьезности намерений
НКВД КФССР. Сколько было завербовано интернированных финнов,
вероятно, навсегда останется тайной: ни одна спецслужба мира не
раскрывает своих агентов.
3-4 июня 1940 года последние финские граждане, пожелавшие
выехать из СССР, были переданы Финляндии [3; 108]. Передаче фин¬
ских граждан содействовали участники совещания в НКВД КФССР
от 8 мая 1940 года. Так, передачу финских граждан, возвращаемых
из п. Кинтезьма (Калевальский район) в Финляндию через вре¬
менный контрольно-пропускной пункт (КПП) Лонка, производили
в том числе сотрудник 5-го (разведывательного) отдела УПВО КО
старший лейтенант Мандель, в качестве переводчика был использо¬
ван старший оперуполномоченный 3-го отдела УГБ НКВД КФССР
И. Н. Александров21 [3; 110]. Думается, что они выезжали на передачу
финских граждан с тем, чтобы убедиться, что завербованные агенты
успешно вернулись в Финляндию.
Кроме того, на основании вышеуказанной директивы 3 февраля
1940 года Карельский обком ВКП(б) и СНК Карельской АССР приняли
постановление «О переселении населения, проживающего в 40-кило-
427
метровой зоне от государственной границы, в тыловые районы респу¬
блики». Только на участках 1-го, 72-го и 73-го пограничных отрядов
было отселено 5346 человек из 54 населенных пунктов [17; 53-54], [3;
68, 109, 116, 151]. Переселение с первых дней вызвало недовольство
и различные слухи среди местного населения, многие жители резко
отрицательно отнеслись к нему, о чем местные районные отделения
НКВД КАССР и пограничные отделы докладывали руководству НКВД
КАССР [6; 104, 116, 151], которое оценивало эту ситуацию как появ¬
ление среди местного населения пораженческих слухов. Позже рас¬
пространителей этих слухов назовут антисоветскими элементами. Так,
26 февраля 1940 года Баскаков, докладывая Председателю СНК КАССР
П. В. Солякову22, в частности, писал: «.. .со стороны антисоветских эле¬
ментов наблюдаются случаи распространения провокационных слухов
о предстоящем поражении Красной Армии в боях с белофиннами»
[9; 26]. Эти люди ставились на контроль в НКВД КАССР, причем их
считали пособниками противника, т. е. Финляндии.
НКВД КАССР и финская народная армия
С началом советско-финляндской войны многие органы без¬
опасности СССР направляли своих сотрудников в особые отделы
действующей армии для укрепления военной контрразведки. В связи
с «кадровым голодом» оперативный состав НКВД Карелии не на¬
правлялся в действующую армию. В то же время один из бывших со¬
трудников органов безопасности Карелии был направлен в военную
контрразведку.
В конце 1939 года начальник отделения контрразведки УГБ НКВД
Ленинградской области, майор государственной безопасности
Василий Иванович Райманников был откомандирован на должность
начальника особого отдела Финской народной армии (далее — ФНА).
В. А. Райманников с 1932 года работал на оперативных и руко¬
водящих должностях в ГПУ-УНКВД-НКВД Карелии, руковод¬
ство ценило его как опытного и смелого работника. Так, в июне
1933 года Райманников с группой коллег участвовал в ликвидации
в Сегозерском районе Карелии бежавшей из лагерей ББК вооружен¬
ной банды. За проявленные инициативу и смелость Райманников был
награжден боевым оружием с надписью «За беспощадную борьбу
с контрреволюцией от ПП ОГПУ в ЛВО» [7; 171]. Он хорошо знал
жизнь и быт карельского и финского народов, что, вероятно, было
одной из причин назначения его на должность. Немалую роль сы¬
грал и тот факт, что он был женат на вепсянке Антонине Федоровне
Принцевой, которая родилась в с. Шокша Шелтозерского района
КАССР. По окончании советско-финляндской войны Райманников
428
возглавлял вновь созданные Выборгский и Кякисалмский городские
отделы НКВД КФССР, во время Великой Отечественной войны был
заместителем начальника 2-го (контрразведывательного) отдела, на¬
чальником 4-го отдела НКВД-НКГБ КФССР.
В заключение скажем кратко о финском шпионаже в тылу Карелии.
Борьба с финской разведкой и ее деятельностью на захваченной
финской территории и в ближайшем тылу РККА была возложена
на армию, особые отделы, пограничные войска НКВД. Так, в конце
января 1940 года на территории Петровского района Карелии за¬
держали финна в красноармейской форме, направленного с целью
разведки. Следствие по нему вел Особый отдел НКВД 8-й армии
[3; 58], и территориальные органы НКВД КАССР в его деятельность
не вмешивались. Финская сторона была в очень сложном положении,
у нее не было возможности заниматься разведкой в глубоком тылу
СССР, в частности в Карелии. Впрочем, мы не исключаем, что, когда
все документы о советско-финляндской войне будут рассекречены,
появятся новые данные о финском шпионаже.
Примечания
1. Ворошилов Клемент Ефремович (1881-1969), Маршал Советского
Союза, в 1934-1940 годах — нарком обороны СССР.
2. Мерецков Кирилл Афанасьевич (1897-1968), Маршал Советского
Союза, в 1939-1940 годах— командующий войсками Ленинград¬
ского военного округа и одновременно командующий 7-й армии на
Карельском перешейке.
3. Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович (1879-1953), с 1922 го¬
да — Генеральный секретарь ЦК РКП(б) — ВКП(б) — ЦК КПСС.
4. Баскаков Михаил Иванович (1905-1968), нарком внутрен¬
них дел КАССР-КФССР, нарком государственной безопасно¬
сти — внутренних дел — государственной безопасности КФССР
(29.12.1938-31.07.1943).
5. В действительности Нуутинен Тауно Куунович, который родил¬
ся в 1901 году в Финляндии. В 1915 году с родителями переехал
в Россию, где и начал трудовую деятельность рабочим Дубровской
бумажной фабрики Петроградской губернии. В 1918 году прини¬
мал участие в революции, служил добровольцем в РККА, откуда
был уволен в 1920 году. После учебы находился на педагогиче¬
ской работе в школах Карелии. В 1931 году Каробкомом партии
откомандирован в аспирантуру Комвуза им. Мархлевского. По
окончании аспирантуры работал заведующим учебной частью
заочного образования Карельского пединститута, преподавал
историю КПСС в Госуниверситете, был редактором Госиздата.
429
Во время войны Нуутинен служил в РККА. После войны работал
в Госиздате республики. В январе 1950 года утвержден завсекто¬
ром переводов Института истории партии при Карельском обко¬
ме КПСС [8; 4].
6. Дубинин Андрей Андреевич, начальник 3-го отдела УГБ НКВД
КАССР-КФССР (1939-1942).
7. Кузнецов Андрей Михайлович (1901-1971), начальник следствен¬
ной части НКВД КАССР (1939-1940), народный комиссар госбе¬
зопасности, министр безопасности КФССР (1943-1951).
8. Берия Лаврентий Павлович (1899-1953), Маршал Советского
Союза, в 1938-1945 годах и марте — июне 1953 года — народный
комиссар (министр) внутренних дел СССР.
9. Смирнов Павел Матвеевич (1905-1956), начальник Пряжинского
РО НКВД в 1938-1941 годах.
10. Медведев Михаил Владимирович, начальник Кондопожского РО
НКВД в 1939-1941 годах.
11. Хитров Семен Алексеевич, начальник Калевальского РО НКВД
в 1938-1941 годах.
12. Канноев Николай Николаевич, старший оперуполномоченный
Калевальского РО НКВД в 1939-1940 годах.
13. Нефедов Дмитрий Алексеевич, заместитель наркома внутренних
дел КАССР-КФССР в 1939-1941 годах.
14. Солоимский Георгий Тимофеевич, начальник 2-го отдела УГБ
НКВД КАССР-КФССР в 1939-1940 годах.
15. Богданчиков, начальник 5-го отделения 3-го отдела УГБ НКВД
КАССР в 1939-1940 годах.
16. Столяров Георгий Иванович, начальник секретариата НКВД
КАССР-КФССР в 1939-1941 годах.
17. Баранников, полковник, начальник 5-го (разведывательного) от¬
дела, в 1939-1940 годах — заместитель начальника Управления
пограничных войск НКВД Карельского, позже Карело-Финского
пограничного округа.
18. Мандель, старший лейтенант, в 1939-1940 годах— офицер 5-го
(разведывательного) отдела Управления пограничных войск НКВД
Карельского, позже Карело-Финского пограничного округа.
19. Артемьев, в 1939-1940 годах — офицер 5-го (разведывательного)
отдела Управления пограничных войск НКВД Карельского, поз¬
же Карело-Финского пограничного округа.
20. Цветков, начальник 1-го отдела штаба пограничных войск НКВД
СССР.
430
21. Александров Иван Николаевич, старший оперуполномоченный
3-го отдела УГБ НКВД КАССР в 1938-1940 годах, переводчик
финского, карельского языков оперативной бригады УГБ НКВД
КАССР в 1939-1940 годах.
22. Соляков Петр Васильевич (1897-1962), с августа 1937 года —
председатель СНК КАССР.
Источники
1. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 19. П. 1.
2. Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 59.
3. Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66.
4. Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 3.
5. Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4.
6. Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60.
7. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 13. П. 1.
8. НА РК Ф. П-5425. On. 1. Ед. хр. 4.
9. НА РК. Ф. 1394. Оп. 7. Д. 16. С. 21.
Список литературы
10. Барышников В. Я. От прохладного мира к Зимней войне. СПб.:
Изд-во СП6ГУ, 1997. 351 с.
11. Барышников Н.И.у Барышников В. Я. Правительство в Терийоки
// Зимняя война 1939-1940 гг. Кн. 1. Политическая история. М.:
Наука, 1999. 382 с.
12. Веригин С. Г. Использование финских военнопленных в пропа¬
гандистских и разведывательных целях в период Зимней войны
1939-1940 гг. // XIII конференция по изучению истории, эконо¬
мики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии:
Тез. докл. Петрозаводск; М., 1997. С. 26-28.
13. Веригин С. Г. Финские военнопленные на территории Северо-
Запада России в период Зимней войны 1939-1940 гг. // Новый
часовой. Русский военно-исторический вестник. 2003. № 8-9.
С. 85-92.
14. Веригин С. Г. Карелия в годы военных испытаний. Политическое
и социально-экономическое положение Советской Карелии в пе¬
риод Второй мировой войны 1939 -1945 гг. Петрозаводск: Изд-во
ПетрГУ, 2009. 544 с.
15. Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939-
1953 гг.). М.: Грааль: ТОО «Церера», 1997. 215 с.
16. Килин Ю.М. Карелия в политике Советского государства. 1920-
1941. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 1999. 275 с.
431
17. Особые папки: Рассекреченные документы партийных органов
Карелии, 1930-1956 гг. Петрозаводск: Карельский государствен¬
ный архив новейшей истории, 2001. 192 с.
18. Семиряга М. И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. М.:
Высшая школа, 1992. 303 с.
19. Советско-финляндская война 1939-1940 гг. СПб.: Полигон, 2003.
Т. 1. 544 с.
20. Тайны и уроки Зимней войны 1939-1940 гг. По документам рас¬
секреченных архивов. СПб.: Полигон, 2000. 542 с.
21. Seppälä H. Itsenäisen Suomen puolustuspolitiikka ja strategia. Helsinki:
WSOY, 1974. 349 s.
22. Verigin S., Laidinen E., Kämäräinen J. Talvisodan panttivangit.
Unternoidut suomalaiset Neuvosto-Karjalan Kalevalan piirin alueella
vuosien 1939-1940 talvisodan aikana / Johan Beckman Institute.
Helsinki; Pietari; Petroskoi, 2006. 232 s.
(Ученые записки Петрозаводского государственного университета.
Общественные и гуманитарные науки. 2009. № 10 (104), ноябрь.
С. 19-26)
Советско-финляндская война
и оперативная деятельность Управления
пограничных войск НКВД Карельского округа
13 марта 2010 года исполнилось 70 лет со дня окончания «не¬
знаменитой» советско-финляндской войны, унесшей тысячи жиз¬
ней. Определенный вклад в ход этой войны внесли карельские
пограничники.
Создание самостоятельных пограничных войск в Карелии
До 1923 года карельский участок советско-финляндской границы
охраняли воинские подразделения. Изгнав части белофиннов и карел из
Северной Карелии, с 1 марта 1922 года бойцы 30-й бригады 10-й стрел¬
ковой дивизии (переименованной позже во 2-ю пограничную дивизию)
Красной Армии приступили к охране государственной границы. Это
стало началом формирования пограничных частей Карелии. В конце
1922 года было принято решение о создании Отдельного пограничного
корпуса Объединенного государственного политического управления
(ОГПУ). Для формирования его в составе Петроградского погранич¬
ного округа создается специальная комиссия во главе с начальником
контрразведывательного округа Полномочного представительства
Государственного политического управления в Петроградском военном
округе (ПП ГПУ в ПВО) А. И. Каулем1. На основании приказа ОГПУ от
1923 года формируется часть пограничной охраны (ЧПО) ПП ОГПУ
в ПВО, а также части пограничной охраны ГПУ АКССР. В тот же период
создаются пограничные отряды в ГПУ КАССР [10; 65-68].
14 июля 1923 года ПП ГПУ в ПВО отдало приказ № 97 начальнику
Карельского областного отдела ГПУ В.Р.Домбровскому: «...сфор¬
мировать часть пограничной охраны отдела с сохранением штаба
Карельского пограничного отряда, начальником коего в оперативном
отношении подчинить начальнику части погранохраны ОО ГПУ.
Начальником части погранохраны Карельского губернского отдела
назначаются начальники КРО по совместительству с подчинением
начальнику отдела ГПУ через начальника Секретно-оперативной ча¬
сти (СОЧ)» [1; 84]. Приказом Кароблотдела ГПУ от 28 августа 1923 го¬
да были объявлены штаты вновь введенной части Погранохраны
с подчинением отдела численностью 8 человек. Исполняющим обя¬
занности начальника погранчасти был назначен Григорий Пермикин,
одновременно он являлся вторым заместителем начальника отдела.
1 Кауль Александр Иосифович (1887-1958), в органах ВЧК-ОГПУ с 1919 го¬
да, председатель Тульской Губчека, в 1922-1924 годах — начальник контрразве¬
дывательного округа ПП ГПУ в ПВО.
433
В штат также входили 2 уполномоченных (Домовец, А. Богданов),
статистик-делопроизводитель, чертежник-дислокатор, переписчик-
машинист. На погранчасти возлагалась работа по пограничным пун¬
ктам, которые были переданы из контрразведывательного отделения
(КРО). Однако уже 31 августа 1923 года начальник КРО М. Сестэ
принял у Г. Пермикина дела с материалами по охране границы и при¬
ступил к формированию части погранохраны отдела [2; 257,260,269].
Следует отметить, что в Карелии заблаговременно начали под¬
готовку к предстоящим изменениям и созданию частей пограничной
охраны. На 1 января 1923 года в Кароблотделе ГПУ было 3 погра¬
ничных оперативных пункта: № 1 (с. Кандалакша), № 2 (с. Ухта),
№ 3 (с. Олонец) с общим штатом 21 человек. Оперпункты дислоциро¬
вались на наиболее важных направлениях. Им подчинялись 14 погра¬
ничных оперативных постов со штатом 2-4 человека в каждом (всего
39 человек). Всего в оперативных пунктах и оперативных постах
служили 60 сотрудников, из них 13 финнов. Среди них было много
карел. Большинство сотрудников знали финский язык [3; 6-8].
Согласно приказу ПП ОГПУ в ЛВО № 82 от 21.03.1924 с 1 апреля
65 сотрудников пограничных постов ГПУ были исключены из списка
ГПУ и переведены в Погранохрану КАССР [4; 70-71].
В апреле 1924 года приказом ОГПУ от 02.04.1924 в результате
переформирования морских контрольных постов на Белом море по¬
явились четыре контрольно-пропускных поста: № 1 в Сороках, № 2 в
Кеми, № 3 в Керети, № 4 в Ковде. Сотрудников указанных постов ис¬
ключили из списков органов ГПУ АКССР, передав их в ведение и на
все виды довольствия в Погранохрану АКССР и подчинив непосред¬
ственно Управлению Погранохраны АКССР [5; 14].
Через 5 месяцев после разделения ГПУ и Погранохраны в Карелии
были сформированы пограничные отряды. 9 сентября 1924 года
приказом ГПУ АКССР «О Пограничной охране» определяется струк¬
тура, места дислокации управлений отрядов, комендатур и застав.
Управление Погранохраны находилось в Петрозаводске, ему подчи¬
нялись 4 пограничных отряда (ПО): Ухтинский пограничный отряд
(Ухта) численностью 405 человек; Ругозерский (Ругозеро, в ряде до¬
кументов проходит как Ребольский погранотряд) со штатом 365 че¬
ловек; Петрозаводский погранотряд (Петрозаводск) численностью
656 человек; Олонецкий погранотряд (Олонец) численностью 203 че¬
ловека. В каждом отряде были свое управление и различные подраз¬
деления. Всего в 4 пограничных отрядах было 9 комендатур с 87 по¬
граничными заставами [5; 60-68].
29 сентября 1924 года приказом ГПУ КАССР утверждены штаты
Управления Пограничной охраны АКССР численностью 30 человек.
Управление состояло из оперативно-разведывательной части, стро-
434
евой и политической части. Начальник Пограничной охраны был
одновременно начальником ГПУ АКССР (Домбровский). Вопросами
оперативной деятельности (разведки и контрразведки) занималась
оперативно-разведывательная часть (ОРЧ). Начальник ОРЧ был по¬
мощником Пограничной охраны и одновременно начальником кон¬
трразведывательного отделения ГПУ (М. Состе). Штат ОРЧ состоял
из 7 человек: уполномоченный по охране границы (он же заместитель
начальника частей Погранохраны), помощник уполномоченного по
экономике и контрабанде, два помощника уполномоченного по обслу¬
живанию погранчастей, помощник уполномоченного по шпионажу
и политической контрабанде, делопроизводитель, машинистка [5; 67].
Кроме того, в каждом пограничном отряде имелась своя ОРЧ: со шта¬
том 3 человека (Петрозаводский погранотряд), 6 человек (Олонецкий
погранотряд), 8 человек (Ругозерский и Ухтинский погранотряды).
Как правило, начальник ОРЧ являлся одновременно и помощником
начальника отряда по оперативно-разведывательной части. В штат
ОРЧ входили: уполномоченный по охране границы и контрразвед¬
ке, помощник уполномоченного по охране границы и погранчастей,
уполномоченный по шпионажу, борьбе с бандитизмом и политической
контрабанде, уполномоченный по контрабанде, помощник уполномо¬
ченного по контрабанде, инструктор по применению собак, делопро¬
изводитель-машинист [5; 68-72].
Таким образом, в структуре пограничной разведки было 32 со¬
трудника, которые занимались вопросами разведки и контрразведки.
Сотрудники ОРЧ, как и сотрудники органов безопасности Карелии,
вели оперативную работу. Основное внимание уделялось сбору раз¬
ведывательных данных на сопредельной Финляндии и выявлению
шпионов из числа перебежчиков из Финляндии и жителей погранич¬
ных районов Карелии. Штатная численность пограничного отряда
и оперативно-розыскной части показывает основное направление
прикрытия карельского участка советско-финляндской границы,
а также оперативной работы карельских пограничников.
Таким образом, в сентябре 1924 года в Карелии было закончено
формирование Пограничной охраны, началась повседневная физи¬
ческая и оперативная охрана карельского участка советско-финлянд¬
ской государственной границы. При этом происходит разделение
Пограничной охраны на оперативно-чекистскую и войсковую. Ее
деятельностью руководили два аппарата: оперативные органы ГПУ
и войсковое командование, которые лишь в центре замыкались на
одного начальника — заместителя председателя ГПУ [9; 303].
Позже неоднократно происходила реорганизация пограничных
войск СССР, и во второй половине 1930-х годов в Карелии было
создано Управление пограничных войск НКВД Карельского округа.
435
Вопросы оперативной деятельности были возложены на 5-й (разве¬
дывательный) отдел и 5 отделений пограничных отрядов округа.
Управление пограничных войск НКВД Карельского округа
накануне советско-финляндской войны
Накануне советско-финляндской войны Управление погранич¬
ных войск НКВД Карельского округа, которое дислоцировалось
в Петрозаводске, состояло из 4 пограничных отрядов: Ковдозерского,
Калевальского (бывшего Ухтинского), Ругозерского, Петрозаводского,
а также Поросозерской отдельной комендатуры. Во время советско-
финляндской войны большая нагрузка пришлась на Управление по¬
граничных войск НКВД Карельского округа. Всю свою деятельность
она согласовывала с Главным управлением пограничных войск НКВД
СССР, НКВД КАССР, Разведуправлением РККА. Особая роль отводи¬
лась 5-му (разведывательному) отделу и 5 отделениям пограничных
отрядов округа, решавшим две основные задачи: ведение разведки
в сопредельной Финляндии (агентурная разведка) и осуществле¬
ние контрразведывательной деятельности по выявлению шпионов,
направленных в СССР из-за рубежа, и среди местного населения,
проживающего в пределах пограничной зоны Карелии. В предво¬
енный период заграничная агентура пограничной разведки округа
информировала о военных подготовках финского командования,
«которая явным образом свидетельствует о подготовке к военным
действиям Финляндии против Советского Союза» [6; 12-13]. В то
же время, по признанию очевидцев, «разведывательная информация
округа правильно отображала общую группировку сил противника
в предвоенный период, но не была глубокой и исчерпывающей... по¬
граничная полоса Финляндии была разведана, изучена и отработана
явно неудовлетворительно; отсутствовали данные о пунктах вероят¬
ного формирования диверсионных групп и банд на случай военных
действий» [6; 12-13].
Оперативная деятельность управления пограничных войск НКВД
Карельского округа в ходе военных действий
С началом военных действий войскам Ленинградского, Карель¬
ского и Мурманского пограничных округов было приказано лик¬
видировать финские кордоны и обеспечить продвижение Красной
Армии через линии государственной границы. После захвата кордо¬
нов пограничные отряды приступили к выполнению новых боевых
задач. Они бдительно охраняли тылы действующей армии, вели раз¬
ведку, боролись с разведывательно-диверсионными группами про¬
тивника [10; 88-90].
436
С началом военных действий «главнейшей задачей разведки окру¬
га явилось обеспечение нерушимости государственной границы всей
совокупностью агентурно-оперативных мероприятий, как со сторо¬
ны бандитско-диверсионных групп, так и со стороны подразделений
регулярных войск противника» [6; 18-19], т.е. путем разведки во
многом решали контрразведывательные задачи.
Советские пограничники выявили важную особенность оператив¬
ной обстановки, а именно попытки перехода через границу, особенно
на участке 73-го (Ребольского) пограничного отряда, мелких групп
противника, имеющих структуру войсковой организации: отделение,
взводы, роты и даже батальоны, что было неожиданностью для по¬
граничников. Пограничная разведка объясняла это тем, что погра¬
ничники не приняли своевременных мер по созданию специальной
агентуры за кордоном, т.е. в Финляндии [6; 18-19]. В результате выяв¬
ленных недостатков по внезапному переходу финских подразделений
через границу были сформированы специальные пограничные полки
НКВД для охраны коммуникаций и борьбы с бандитизмом. Для обе¬
спечения более успешной боевой деятельности этих частей и подраз¬
делений в их штат были введены полковые, батальонные и ротные
начальники разведки. На укомплектование разведчиков полков были
взяты все начальники 5-х отделений погранотрядов и часть их по¬
мощников, а также часть командиров разведки округа. Это, по мне¬
нию руководства пограничного округа, отрицательно сказалось на
планомерной агентурной разведке в отрядах [6; 21-22] и фактически
указывает на то, что финская сторона уже в советско-финляндскую
войну начала направлять в советский тыл разведывательно-дивер¬
сионные группы (в данном случае разведывательно-диверсионные
группы майора Мартина), что также оказалось полной неожиданно¬
стью для советской стороны.
Вместе с Красной Армией на оккупированную территорию
Финляндии вступили и разведчики Управления пограничных войск
Карельского округа. Их главной задачей была вербовка агентуры из
числа неэвакуировавшихся местных жителей, что успешно выпол¬
нялось. В частности, «эта агентура с первых же дней начала давать
исключительно ценные материалы, направленность и содержание от¬
вечали интересам границы. Уже в декабре 1939 года агентура инфор¬
мировала о местах спрятанного оружия, которое сразу же изымалось;
о связях финских граждан с финскими разведчиками, действующими
в тылу Красной Армии, и т. д.» [6; 22]. Эти результаты были получены
в том числе и с помощью 38 закордонных агентов из числа финнов,
которых пограничники завербовали во время войны [6; 30]. Именно
через закордонную агентуру пограничники выявили среди финского
населения карела Шнероева, которого финская разведка до войны ис¬
437
пользовала в качестве маршрутного агента, а также выявили его явку
на территории Карелии в д. Пески Пряжинского района. Материалы
агентурной разработки были реализованы арестом Шнероева. Всего
при помощи закордонной агентуры было ликвидировано 7 аген¬
турных дел и первичных разработок [6; 31]. Скажем несколько слов
о Шнероеве. Макар Федорович Шнероев родился в 1895 году и про¬
живал в Сямозерском районе Карелии. Начальник Суоярвского раз¬
ведывательного пункта Сортавальского разведывательного отдела
финской разведки Матти Поймела (он же Матвей Федорович Булдоев)
привлек Шнероева к шпионской работе для сбора разведывательной
информации по Карелии. В конце сентября 1929 года М.Ф. Шнероев
был арестован ГПУ Карелии и 18 января 1930 года осужден по ст.
58-6 УК РСФСР (шпионаж) к 10 годам лишения свободы. 19 июня
1930 года Шнероев в числе 3 заключенных бежал из лагеря и в конце
июня 1930 года нелегально перешел из СССР в Финляндию. После
задержания и допроса был освобожден и поселился в д. Сувилахти,
рассказывал массу баек о своем аресте и пребывании в советской
тюрьме. В Финляндии он поменял фамилию на Сноро [7], [11; 210].
В то же время деятельность «старой» (довоенной) пограничной
агентуры с началом военных действий оказалась малоэффективной.
Имелся только один случай, когда через линию фронта на советскую
сторону перебежал агент «Ронгонен», который сообщил ряд ценных
сведений военного характера и даже был лично принят заместителем
наркома обороны СССР командармом 1-го ранга Г. И. Куликом, нахо¬
дившимся на фронте 8-й армии. Второй положительный момент по¬
граничной закордонной агентуры связан с благородным поступком
агента «Нурис», спасшего жизнь командиру-летчику РККА Соколову,
который произвел вынужденную посадку на территории противника.
После аварии летчик Соколов блуждал по лесу, случайно набрел на
дом агента, был им принят, накормлен, укрыт и переведен через ли¬
нию фронта. Командующий 9-й армии отметил эту заслугу денежной
наградой [6; 22].
Военные действия ввели изменения и в расстановку пограничной
закордонной агентуры. Из всей закордонной агентуры только двум
агентам удалось остаться на занятой советскими войсками терри¬
тории, с которыми была восстановлена связь и продолжена работа.
С другой стороны, часть закордонной агентуры ушла в финскую
армию и сражалась на стороне противника, другая часть была эваку¬
ирована в тыл страны с гражданским населением [6; 23].
В мае-июне 1940 года 5-й отдел Управления пограничных войск
НКВД Карело-Финского округа подготовил «Обзор материалов по
разведывательной деятельности 5-го отдела округа и 5 отделений
частей в предвоенный и военный периоды 1939-1940 гг. на советско¬
438
финляндской границе» [6; 12-38]. Следует отметить, что документ
составлен в духе 1940 года, когда Финляндия считалась агрессором,
и его целью было обобщить опыт разведдеятельности карельских
пограничников в советско-финляндской войне и выявить ее недо¬
статки. По своей направленности «Обзор материалов...» напоминает
стенограмму «Совещания при ЦК ВКП(б) начальствующего состава
по сбору опыта боевых действий против Финляндии 14-17 апре¬
ля 1940 г.» против Финляндии под руководством И. В. Сталина [8].
Особую ценность этого документа представляет описание недо¬
статков работы разведывательного отдела Управления пограничных
войск Карело-Финского округа. Для 1940 года это были смелые вы¬
сказывания. Остановимся на некоторых из них:
- мобилизационная готовность 5-го (разведывательного) отдела
округа и 5 (разведывательных) отделений частей находилась на
низком уровне, поэтому организационные и оперативно-разведы¬
вательные мероприятия не были планомерными;
- работа всех органов пограничной разведки округа во время войны
проходила без должного взаимодействия с разведывательными
органами, особыми отделами НКВД и специальными формирова¬
ниями НКВД;
- удельный вес пограничной работы по изучению деятельности про¬
тивника в условиях боевой обстановки был весьма низок;
- работа финской разведки и роль пограничной стражи во время
войны были очень слабо освещены;
- не было достигнуто должного взаимодействия с пограничными
полками НКВД, а также обмена информацией с разведорганами
и особыми отделами НКВД [6; 37-38].
Авторы «Обзора материалов...» предлагали учесть указанные
недостатки для заблаговременного их устранения. В то же время,
зная определенные противоречия между пограничной разведкой,
разведкой НКВД, особыми отделами НКВД и Разведуправлением
РККА, можно предположить, что частично это повторилось и в войне
1941-1945 годов, но это тема отдельного исследования.
Подводя итоги оперативной деятельности Управления погранич¬
ных войск НКВД Карельского округа в ходе советско-финляндской
войны, следует отметить, что деятельность пограничных войск была
аналогична деятельности РККА накануне и в ходе войны и имела те
же недостатки. Была слишком большая уверенность в своих силах,
надежда на финский пролетариат и недооценка противника, которого
пограничная разведка знала плохо.
12 марта 1940 года в Москве был заключен советско-финляндский
мирный договор, а с 13 марта военные действия между странами
439
прекратились, но для карельских пограничников началась «тайная
война» по борьбе с финской разведкой.
Источники
1. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 4. П. 2.
2. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 4. П. 1.
3. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 5. П. 1.
4. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 5. П. 2.
5. Архив УФСБ РФ по РК. ФРД. Оп. 5. П. 3.
6. Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 64.
7. Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д.№ П-13895.
Список литературы
8. Зимняя война 1939-1940 гг. Книга 2. И. В. Сталин и финская кам¬
пания (Стенограмма совещания при ЦК ВКП(6)). М.: Наука, 1999.
9. На страже границ Отечества. История пограничной службы. М.:
Граница, 1998.
10. На страже северо-западных рубежей Отечества. Очерки по исто¬
рии Краснознаменного Северо-Западного пограничного округа.
СПб.: ГПП «Печатный двор», 1998.
11. Kosonen Matti. Raja railona aukea. Tiedustelu Neuvosto-Karjalassa
vuosina 1920-1939, Kustannusyhtiö Ilias OY. Joensuu, 2001.
(Ученые записки Петрозаводского государственного университета.
Общественные и гуманитарные науки. 2010. № 1 (106), февраль.
С. 47-52)
НКВД и его отношение к жителям Суомуссалми
Из всех органов советской власти наиболее активным (кроме во¬
енного ведомства) в период с 30 ноября 1939 по 3 июня 1940 года
был НКВД СССР. Он определял политику в отношении финского
населения, оставшегося на захваченной РККА территории, а позже
интернированного в тыловые районы СССР. Среди финского на¬
селения органы НКВД выявляли шпионов, врагов советской власти,
агентуру финских спецслужб, проявляя свойственную этому органу
повышенную подозрительность, занимались подбором агентуры из
числа финских граждан.
В результате всех реорганизаций одним из главных подразделений
НКВД СССР было Главное управление государственной безопас¬
ности (ГУГБ НКВД СССР), структура которого в период с декабря
1938 по 3 февраля 1941 года была следующей: начальник ГУГБ, се¬
кретариат, 1-й отдел (охрана руководства государства); 2-й (секрет¬
но-политический) отдел (СПО); 3-й (контрразведывательный) отдел
(КРО); 4-й (особый) отдел (ОО); 5-й (иностранный) отдел (ИНО);
6-й отдел (работа в военизированных организациях: Осоавиахим и др.)
(до 28.12.1938); 7-й (специальный) отдел (шифры); следственная часть
(с 4.09.39Н1.
На территории Суомуссалми и в Советской Карелии с финскими
гражданами работали 2-й (секретно-политический) отдел (СПО),
3-й (контрразведывательный) отдел (КРО), 4-й (особый) отдел (ОО),
5-й (иностранный или разведывательный) отдел (ИНО). В составе
5-го отдела ГУГБ имелось 8-е отделение, которое вело разведыватель¬
ную работу в странах Скандинавии и Финляндии.
На первоначальном этапе Зимней войны наиболее активно дей¬
ствовал 4-й (особый) отдел ГУГБ НКВД — орган военной контрраз¬
ведки, который проводил контрразведывательную работу на финских
территориях, оккупированных частями Красной Армии.
На втором этапе войны работе с интернированными финнами
основное внимание уделяли Управление пограничных войск (УПВ)
и его представители в Карелии и территориальные органы НКВД. На
обоих этапах военных действий постоянную активность проявляли
5-й (разведывательный) отдел Управления погранвойск НКВД СССР
и его подразделения на местах.
В нашем исследовании в указанный период в деятельности НКВД
четко прослеживаются три периода:
1 Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. М.: Изд-во объ¬
единения «Мосгорархив». АО «Московские учебники и Картолитография».
2001. С. 208.
441
1) деятельность Особого отдела ГУ ГБ НКВД (ОО ГУ ГБ НКВД)
9-й армии и ее подразделений на местах (ОО НКВД 47 СК) в период
30 ноября 1939 — 11 февраля 1940 года;
2) деятельность разведывательного отдела (РО) Калевальского по¬
граничного отряда (ПО): фильтрация финских граждан с целью вы¬
явления среди них агентуры финских спецслужб в период 30 ноября
1939 — 28 февраля 1940 года;
3) деятельность 2-го и 3-го отделов УГБ НКВД КАССР и Калеваль¬
ского районного отделения (РО) НКВД КАССР с 11 февраля 1939 по
3 июня 1940 года: выявление шпионов, врагов советской власти, вер¬
бовка агентуры.
Вся работа органов НКВД по финским гражданам регламентиро¬
валась приказами руководства НКВД СССР. К настоящему времени
известны два приказа, которые касались интернированных финнов.
Своим приказом № 41 от 2 февраля 1940 года «Об усилении борьбы
со шпионажем» НКВД СССР ставил задачи органам безопасности
и милиции для работы с интернированными финнами. Он был под¬
готовлен на основе директивы Ставки Главного Военного Совета
№ 01447 от 30 января 1940 года, которая будет рассмотрена ниже.
4 мая 1940 года СНК СССР издал Постановление № 640-212
«О выезде из СССР жителей территорий, отошедших к Советскому
Союзу на основании мирного договора между СССР и Финляндской
Республикой, заключенного 12 марта 1940 года», согласно которому
жителям территорий, оттошедших к СССР, состоящим в финлянд¬
ском гражданстве, разрешалось выехать в Финляндию.
После этого началась непосредственная работа всех органов со¬
ветской власти по подготовке к возвращению финнов в Финляндию.
Не остался в стороне и НКВД СССР, который 8 мая 1940 года под¬
готовил и направил в органы безопасности Карелии и Мурманской
области приказ № 1799 «Об эвакуации финподданных в Финляндию
и вербовке загранагентуры». Перед органами безопасности ставили
задачу по возвращению интернированных финнов на родину и вер¬
бовке среди них агентуры.
В недрах внешнеполитической разведки 8 мая 1940 года была
разработана «Инструкция местным комиссиям по эвакуации фин¬
ского населения с территорий, отошедших к Советскому Союзу,
в Финляндию», состоявшая из 14 пунктов. Ее подписали заместитель
начальника Главного управления погранвойск НКВД СССР комдив
Петров и один из руководителей советской внешней разведки, за¬
меститель начальника 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР майор госу¬
442
дарственной безопасности П. А. Судоплатов, а Народный комиссар
внутренних дел Союза СССР Л. П. Берия утвердил ее1.
0 причастности внешнеполитической разведки СССР к интерни¬
рованным финнам свидетельствует и то, что в копии Постановления
СНК СССР № 640-212 от 4 мая 1940 года, направленной в НКВД
КФССР, список предметов, вывоз которых не допускается, заверил
начальник 8-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР капитан гос¬
безопасности Борис Аркадьевич Рыбкин1 2, сотрудник советской внеш¬
ней разведки, хорошо известный в Финляндии как Борис Николаевич
Ярцев.
Б. А. Рыбкин («Кин») в 1935 году в качестве легального резиден¬
та советской внешней разведки прибыл в Хельсинки под прикры¬
тием статуса консула, а затем 2-го секретаря полпредства СССР
в Финляндии. По личному заданию И. В. Сталина он вел переговоры
с руководством Финляндии по вопросам обмена территории. В связи
с начавшейся советско-финляндской войной 1939 года А. Рыбкин
вернулся в Москву, где был назначен начальником 8-го отделения3.
3.1. 00 ГУГБ НКВД 9-й армии
на оккупированной финской территории
Вместе с частями РККА на оккупированную финскую террито¬
рию вступили органы армейской контрразведки НКВД, в которых
служили финны, ингерманландцы и карелы. Так, в ОО ГУГБ НКВД
9-й армии и 47-го армейского корпуса (АК) в качестве переводчиков
служили Хяйникяйнен, Коукия и Липкина.
Главная задача военной контрразведки заключалась в ограждении
Советских Вооруженных Сил от проникновения вражеской агентуры
и срыве разведывательно-диверсионных операций в ближайшем ты¬
лу советских пограничных военных округов4.
Исходя из сложившейся в Советском Союзе идеологии и практи¬
ки в деятельности органов безопасности, фронтовая контрразведка
считала, что, отступая, финские власти оставили в тылу действующих
армий широкую сеть своей агентуры.
Сразу после оккупации территорий органы НКВД приступили
к задержанию и допросам финских граждан, по разным причинам не
успевших эвакуироваться в тыл страны. Фронтовые органы НКВД
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 68. С. 69-71.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 68. С. 62, 64.
3 Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. СПб.; М.: Издат.
дом «Нева», «Олма-Пресс», 2001. С. 33, 341.
4 СуЬаплатов П.А. Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год.
М.: Олма-Пресс, 2001. С. 29.
443
одновременно вели разведывательную и контрразведывательную
деятельность. Путем опросов, допросов они собирали информацию
военного характера, а также сведения о местных шюцкоровцах,
о проводимой до войны финнами шпионской деятельности. По ре¬
зультатам допросов производили обыски в домах.
Лиц, подозреваемых в причастности к шюцкору или шпионажу,
арестовывали, допрашивали и после непродолжительного следствия
их дела передавались в военный трибунал.
В неудачах на фронте обвиняли финских шпионов. Накануне и в
день одного из главных христианских праздников — Рождества
Христова — произвели первые аресты. 24 и 25 декабря 1939 года по
приказу заместителя начальника ОО НКВД 9-й армии Резникова по
подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статья¬
ми (ст.) 16-58 пунктами (п.) 6 и 10 УК РСФСР1, в Юнтусранте были
арестованы жители д. Рухтинансалми, соответственно Матти Хейкки
Мериляйнен и Калле Тобиас Сеппянен, задержанные 19 и 21 дека¬
бря. Основанием для ареста послужили поступившие в ОО НКВД
сведения о том, что они являются членами «фашисткой белофинской
организации ,,Суоелускунтаа» и агентами финской охранки. По зада¬
нию шюцкора эти финны вели контрреволюционную агитацию (так
в тексте) против РККА и занимались сбором шпионских сведений
о расположении, численности и передвижении частей РККА. Кроме
того, К. Сеппянен прибыл в д. Юнтусранту для ведения шпионажа.
В течение двух дней (19-20 декабря 1939 года) он предоставлял приют
белофинской банде и снабжал ее продуктами. М. Мериляйнена обви¬
няли в том, что он участвовал в «карельской авантюре», поддерживал
связь с начальником отделения охранки1 2 в Суомуссалми Марттиненом,
неоднократно с финскими пограничниками участвовал в допросах
задержанных перебежчиков, намеревавшихся нелегально уйти из
Финляндии в СССР3.
На первых же допросах и очной ставке 28 декабря 1939 года они
признались, что остались в тылу Красной Армии по заданию поли¬
цейского пристава Суомуссалми Эйно Вяйса и начальника областной
организации шюцкоров Нило Рейнекяйнена для сбора шпионских
сведений об РККА и передачи их финским частям. Сеппянену при
этом отводилась роль связника4.
5 января 1940 года обвинения в отношении К. Сеппянена и M. X. Ме¬
риляйнена переквалифицировали на ст. 16-58 п. 6 и 59 п. 3 УК РСФСР.
1 Расшифровку статей УК РСФСР см. в приложении.
2 Центральная сыскная полиция — государственная полиция — орган
контрразведки и политического сыска в Финляндии.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 1,41, 47-48, 76.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 11-12, 36.
444
6 января 1940 года в Ухте ведение дел по обвинению К. Сеппянена
и М. Мериляйнена закончили и направили на рассмотрение в воен¬
ный трибунал (ВТ). Им были предъявлены стандартные обвинения:
Сеппянена обвинили в том, что он с 1922 года состоял в фашистской
шюцкоровской организации, что был завербован для шпионской дея¬
тельности, оказывал содействие белофиннам, передавал им разведыва¬
тельные сведения, хранил 20 кг динамита, бикфордов шнур, капсюля;
Мериляйнена обвинили в том, что он член шюцкора, что был завербо¬
ван для шпионской деятельности, оказывал содействие белофиннам,
являлся участником «карельской авантюры», участвовал в боях под
Видлицей.
Дело по обвинению Сеппянена и Мериляйнена слушалось в ВТ
9-й армии на закрытом служебном заседании в с. Ухте. Суд длился
менее часа, начался в 22.40 и закончился в 23.30. В ходе судебного
заседания Сеппянен и Мериляйнен отрицали все обвинения. 15 ян¬
варя 1940 года ВТ 9-й армии признал их виновными в совершении
преступлений, предусмотренных ст. 58-6 частью (ч.) 1, и приговорил
к высшей мере наказания (ВМН) — расстрелу1.
Приговор был приведен в исполнение, но вопрос — когда. Дело
в том, что К. Сеппянен по крайней мере 16 января был еще жив.
Конкретную дату смерти Сеппянена и Мериляйнена еще предстоит
уточнить, однако можно говорить о том, что их захоронение сле¬
дует искать в окрестностях пос. Калевала. Через 51 год, 10 декабря
2001 года, К. Т. Сеппянен и M. X. Мериляйнен были реабилитированы
карельской прокуратурой. До настоящего времени родственники не
знают об их судьбе после ареста, информация о реабилитации никуда
и никому не отправлялась1 2.
В конце декабря 1939 года возникло очередное дело по обвинению
в шпионаже жителей х. Тароваары д. Рухтинансалми братьев Эйли
Юхо Хейккинена и Йосеппи Юхо Хейккинена. Дело вели старший
следователь ОО НКВД 9-й армии Заикин и следователь ОО ГУГБ
НКВД 47-го стрелкового корпуса сержант госбезопасности Шифрин
под руководством заместителя начальника следственной части
ОО ГУГБ НКВД СССР, капитана госбезопасности Казакевич3.
29 декабря 1939 года у себя дома был задержан Эйли Юхо Хейккинен,
31 декабря задержали его брата Йосеппи Юхо Хейккинена. При этом
Й.Ю. Хейккинена задержали в Юнтусранте при его явке за зарплатой
в комитет Трудового народного фронта. На допросе 3 января 1940 года
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 64-65, 68-77.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 28, Д. № П-18896.
С. 78-79.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894 — материалы дела.
445
он рассказал, что в начале октября 1939 года его, как резервиста, при¬
звали в Финскую пограничную охрану (далее — ФПО), с начала воен¬
ных действий он был переведен в действующую армию. В боях против
Красной Армии участвовал только один раз — 3 декабря 1939 года, по¬
сле чего дезертировал из финской армии и 12 или 13 декабря 1939 года
вернулся домой в д. Юнтусранту1.
Эйли Хейккинена привлекли к уголовной ответственности по ст.
182 ч. 1, так как он «...состоял в шюцкоровской организации, прожи¬
вая на занятой РККА территории, незаконно хранил оружие — вин¬
товку». Этого показалось мало, и через месяц, 4 февраля 1940 года,
обвинение в отношении Э. Ю. Хейккинена переквалифицировали,
добавив к хранению оружия еще обвинение в оказании помощи фин¬
ской разведке по ст. 58 п. 6 и ст. 182 ч. 1 УК РСФСР1 2.
Йосеппи Хейккинена арестовали по подозрению в совершении
преступления, предусмотренного статьями 58-6; 58-3 ч. 2. В ОО НКВД
9-й армии поступили сведения о том, что «Хейкинен (так в тек¬
сте.— Прим, авт) занимается контрреволюционной шпионской дея¬
тельностью против РККА. По распоряжению финской разведки был
переброшен в тыл Красной Армии». Вероятнее всего, основанием для
его ареста послужили показания арестованного Калле Сеппянена,
который на допросе 24 декабря 1939 года свидетельствовал о том, что
«солдат роты связи Иосип Хейкинен из д. Рухтонен послан коман¬
дованием в тыл Красной Армии для шпионской работы». 16 января
1940 года на очной ставке К. Сеппянен подтвердил свои показания3.
На всех допросах (см., напр., допросы от 12 и 26 января 1940 года)
И. Ю.Хейккинен отрицал, что был заброшен в тыл РККА по заданию
финской разведки для проведения шпионской деятельности против
РККА, но признался, что состоял членом шюцкора4.
5 февраля 1940 года следствие было завершено. Несмотря на от¬
сутствие доказательств и отрицание выдвинутых против них обви¬
нений, 9 февраля 1940 года ВТ 9-й армии признал Эйли Хейккинена
и Йосеппи Хейккинена виновными в совершении преступлений по ст.
58-6 ч. 1 и приговорил к высшей мере наказания — расстрелу. 10 де¬
кабря 2001 года Йосеппи Юго Хейккинен и Эйли Юго Хейккинен бы¬
ли реабилитированы. Справка о реабилитации никуда не отправлена5.
Кроме вышеуказанных финских граждан до 14 января 1940 года
ОО НКВД 9-й армии были арестованы братья Мойланены. К сожа¬
лению, других сведений в отношении братьев в карельских архивах
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С 21.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 56, 91.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 4, 28.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 21, 52.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 94, 105, 107-108.
446
пока найти не удалось. В то же время, по данным московского во¬
енного историка профессора В. П. Галицкого, в зоне боевых действий
9-й армии фронтовые органы НКВД в 1939-1940 годах арестовали
Йикка Икковича Мойланена и Андрея Мойланена, которые занима¬
лись шпионской деятельностью, враждебной пропагандой и были
осуждены к ВМН, приговор приведен в исполнение.
Всего, по данным профессора В. П. Галицкого, в зоне боевых дей¬
ствий 9-й советской армии фронтовыми органами НКВД в период
военных действий в 1939-1940 годах были арестованы и осуждены
14 человек1.
И хотя к этим данным следует относиться осторожно, все же надо
признать, что во многом показания, полученные фронтовыми органа¬
ми НКВД, разведывательными отделами пограничных отрядов, в том
числе и на калевальском направлении, легли в основу директивы
Ставки Главного Военного Совета № 01447 от 30 января 1940 года,
что в конечном итоге послужило формальным поводом для выселе¬
ния гражданского населения с финской территории, оккупированной
войсками РККА, и территории СССР в 20-40-километровой полосе
от госграницы, о чем подробнее будет рассказано в 3-й главе1 2.
Следует сразу же оговориться, что наличие широкой сети фин¬
ской агентуры было надуманным и фронтовые органы НКВД своей
«активной деятельностью» сами создавали видимость об осведомлен¬
ности финнов.
00 ГУГБ НКВД 9-й армии производило задержания, допросы,
аресты вплоть до выселения финнов в Калевальский район Советской
Карелии. Накануне второго этапа наступления и в его начальный пе¬
риод, в конце января — начале февраля 1940 года, ОО НКВД 47-го
стрелкового корпуса (СК) задержало ряд финских граждан, жите¬
лей д. Пирттиваара, находившейся в одном километре от советско-
финляндской границы. После задержания их везли на допросы в п.
Войница, где находилось О О НКВД 47 СК. Следствие вели следова¬
тель ОО НКВД 9-й армии сержант Коллеров, старший следователь
ОО НКВД 47 СК младший лейтенант Журавлев, следователь ОО
НКВД 47 СК сержант госбезопасности Шифрин и переводчики ОО
НКВД 9-й армии Хянникяйнен, Липкина, Коугия.
Днем 31 января 1940 года у себя дома в Пирттиваара был задер¬
жан Франц Андреевич Кемппайнен. В ходе допросов 1 и 2 февра¬
ля 1940 года следователи обвиняли его в причастности шюцкору,
в получении шпионских заданий, однако Кемппайнен все отрицал.
1 Галицкий В. П. Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939-1953 гг.).
Монография. М.: «Грааль», ТОО «Церера», 1997. С. 208-209.
2 Тайны и уроки Зимней войны. 1939-1940. Указ. соч. С. 315-316.
447
2 февраля 1940 года старший следователь ОО НКВД 47 СК младший
лейтенант госбезопасности Журавлев в присутствии понятых и пере¬
водчика провел его личный обыск, в результате чего «...отобрал
карманный кошелек с 85 финскими марками. Жалоб на обыск не
поступало»1.
На второй день наступления РККА, 7 февраля 1940 года, ОО НКВД
9-й армии и ОО НКВД 47 СК провели целую контрразведывательную
операцию по задержанию и аресту «финских шпионов» из числа
жителей пограничной деревни Пирттиваара. Одновременно были
задержаны у себя дома 5 человек (Т. Т. Мойлонен, И. Л. Сеппянен,
Ю.П.Юнтунен, П.Ю.Юнтунен, А. Ю.Юнтунен), находившихся меж¬
ду собой в родственных отношениях: «...пришли красноармейцы
и показали, что надо идти». В ходе допросов следователи фронтовых
органов НКВД пытались получить от задержанных признания в том,
что они были оставлены финской стороной для выполнения разве¬
дывательных заданий. Все задержанные отрицали обвинения, в ходе
личного обыска у них «...ничего не обнаружено. При производстве
обыска претензий со стороны задержанных не поступило»1 2.
Из 5 задержанных двоих — Пааво Югопойка Юнтунена и Антти
Юховича Юнтунена — позже отпустили. А. Ю. Юнтунен оказался
психически больным. В течение 2 лет он лечился в психиатрической
больнице в д. Силлиярви, в 30 км от Куопио3.
Троих задержанных (Т. Т. Мойлонена, И. Л.Сеппянена, Ю.П. Юн¬
тунена) арестовали и позже судили. Остановимся вкратце на процессе
следствия.
7 февраля 1940 года в два часа дня красноармейцами были за¬
держаны Туомас Туомасович Мойлонен и Илмари Лаури Сеппянен.
8 февраля 1940 года следователь ОО ГУ ГБ НКВД 47 СК сержант
госбезопасности Шифрин с участием понятых и переводчиков про¬
извел у них личный обыск. У Мойланена изъяли карманные часы,
у Сеппянена — часы карманные, ремень поясной и ножны из-под
финки.
В ходе предварительного следствия происходили постоянные
допросы Мойлонена (14, 20, 24, 25, 27 февраля, 14 марта 1940 года)
и Сеппянена (9, 10, 11, 21 февраля, 13, 14, 15 марта 1940 года). Их об¬
виняли в том, что они неоднократно совершали нелегальный переход
границы на территорию СССР, в их домах в 1920-х — первой поло¬
вине 1930-х годов в течение нескольких лет находился финский по¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 2. Ч. 3. С. 71, 77, 79-84.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658 — материалы; УФСБ РФ по
РК. ФЛД. Д. 2. Ч. 3. С. 65-76.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 2. Ч. 3. С. 73.
448
граничный кордон и проживали белофинские разведчики (имеются
в виду пограничники.— Прим. авт.)1.
Следствие интересовали связи Т. Т. Мойланена и И. Л.Сеппянена
с финской разведкой, шюцкоровцами, проживавшими в районе, не¬
легальные ходки в СССР. НКВД умел выбивать показания, вплоть
до оговоров себя и других. В ходе допросов арестованные обвинили
друг друга в причастности к шюцкору. Мойланен признавался только
в том, что в 1935 году ходил на охоту и зашел на советскую сторону1 2.
Предварительное следствие в отношении Сеппянена несколько
затянулось (задержан 7 февраля 1940 года, арестован 14 марта). Это
связано с тем, что ОО НКВД 9-й армии в ходе допросов Илмари
Сеппянена обвинило его в том, что 1 сентября 1936 года в 8 часов
утра (за три года до начала войны.— Прим, авт.) он нарушил совет¬
ско-финляндскую границу в районе оз. Перттиярви, отказался подчи¬
няться советским пограничникам, требовавшим причалить к берегу.
Сеппянен, услышав требования пограничников, пытался уплыть
на лодке. Советские пограничники сделали по нему 4 выстрела из
винтовки. Сеппянен был ранен в ноги и отправлен в финскую боль¬
ницу. В результате этого пограничного конфликта финская сторона
предъявила СССР иск. Следователи НКВД пытались добиться от
И.Л.Сеппянена признания, что он был ранен «...советскими погра¬
ничниками на территории СССР...», чтобы тем самым опровергнуть
обвинения Финляндии в данном инциденте. Однако Сеппянен заяв¬
лял, что находился на территории Финляндии и границу не нарушал3.
После окончания предварительного следствия финны были аресто¬
ваны ОО НКВД 9-й армии на основании постановления, санкциони¬
рованного военным прокурором 9-й армии Хомченко. Т. Т. Мойланен
был арестован 28 февраля, а И. Л. Сеппянен — 14 марта 1940 года. Им
было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмо¬
тренного ст. 58 п. 4 УК РСФСР. В ходе допросов они признали себя ви¬
новными в том, что в их домах располагался финский погранкордон.
Одновременно Мойланен признался, что дважды (в 1932 и 1936 го¬
дах) нелегально переходил границу на территории СССР. Они оба
отрицали наличие связей с финской разведкой и охранкой. Сеппянен
заявил, что «по их заданию на территорию СССР никогда не ходил, да
и вообще на территории СССР никогда не был».
15 марта 1940 года Мойланену и Сеппянену объявили об оконча¬
нии следствия, а их дело направили в прокуратуру для составления
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 1, 6, 11,17, 22, 48.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 22-24, 26-32, 51.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 60, 62; Martikainen Т Ор.
cit. S. 113-114.
449
обвинительного заключения. 20 марта 1940 года начальник ОО НКВД
9-й армии старший лейтенант госбезопасности Зубков утвердил об¬
винительное заключение по обвинению Илмари Лаури Сеппянена
и Туомаса Туомасовича Мойлонена.
В марте 1940 года закончилась Зимняя война, был заключен
мирный советско-финляндский договор, изменилась политиче¬
ская обстановка. Только поэтому Т. Т. Мойлонен и И.Л.Сеппянен
не были расстреляны. Однако их не освободили, а материалы след¬
ствия отправили в военную прокуратуру РККА. 9 июня 1940 го¬
да главный военный прокурор Красной Армии диввоенюрист
П.Ф. Гаврилов утвердил заключение по обвинению И. Л. Сеппянена
и Т. Т. Мойлонена, и 13 июня 1940 года дело на них было направлено
в Секретариат Особого совещания при НКВД СССР. 23 июля 1940 го¬
да Т. Т. Мойланена и И. Л. Сеппянена признали виновными в не¬
однократных нелегальных переходах госграницы, шпионских связях
и приговорили к 8 годам заключения в исправительно-трудовом
лагере с направлением в Карагандинский лагерь1.
Дальнейшая их судьба такова. Туомас Мойлонен умер 17 июля
1941 года в Карагандинском лагере. Илмари Сеппянен 21 сентября
1940 года прибыл в Мончегорлаг, а 3 ноября 1940 года по наряду
ГУЛАГ НКВД СССР его этапировали в распоряжение начальника
пересыльного пункта ГУЖДС НКВД ст. Котлас для дальнейшей
переотправки в Ухтинжемлаг, где он и умер 9 марта 1942 года от де-
компенсированного миокарда (акт о смерти № 170). В 1965 году по
линии Красного Креста И. Л. Сеппянена искали родственники, но
советские власти сообщили, что не располагают данными о его на¬
хождении в СССР. 5 июля 1989 года Т.Т.Мойлонен и И.Л.Сеппянен
были реабилитированы1 2.
Предположительно одновременно с Т. Т. Мойланеном и И.Л.Сеп-
пяненом был задержан Юго Пааво Юнтунен. 19 февраля 1940 года он
уже значился арестованным. Его допрашивали 19, 22, 23, 26 февраля
1940 года. На допросе 26 февраля 1940 года Ю. П. Юнтунен признался,
что в 1926 или 1927 году переходил с Манне Юнтуненом и Туомасом
Мойланеном границу в СССР на 2-2,5 км, охотясь на медведя. Еще раз
он переходил советско-финляндскую границу примерно в 1928 году,
но никаких заданий не получал. Еще 15 марта 1940 года Ю. П. Юнтунен
находился под стражей при Калевальском погранотряде, его допра¬
шивал следователь ОО НКВД 9-й армии сержант госбезопасности
Коллеров. Дальнейшая его судьба неизвестна. По данным профессора
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 1-4,8, 10-11, 38-39, 67,
72-78.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 5-10, 80-83.
450
В. П. Галицкого, Юго Пааво Юнтунен был шюцкоровцем, занимался
шпионской деятельностью, арестован и приговорен фронтовыми
органами НКВД в период военных действий в 1939-1940 годах к ВМН
(расстрелу), приговор приведен в исполнение1.
Помимо борьбы с финским шпионажем, в соответствии с дирек¬
тивой Народного комиссара внутренних дел СССР № 41 от 2 февраля
1940 года, на 00 НКВД возлагались задачи по переселению финских
граждан в населенные пункты тыловых районов СССР. Это необходи¬
мо было делать, информируя и согласуя свои действия с районными
отделениями НКВД. На участке 9-й армии такой поселок был орга¬
низован на лесопункте Кинтезьма. 28 февраля 1940 года начальник
НКВД Карелии Баскаков отмечал, что указанная директива НКВД 9-й
армии постоянно нарушалась. Особые отделы производили переселе¬
ния без согласования с райотделениями НКВД, иногда даже не ставя
в известность. В результате этого переселенные финны были разбро¬
саны по всему Калевальскому району Карелии. Баскаков потребовал
от начальника 00 НКВД 9-й армии Зубкова устранить недостатки и в
дальнейшем направлять финских граждан в пос. Кинтезьма1 2.
Становится очевидным, что на участке 9-й армии до середи¬
ны февраля 1940 года отсутствовало взаимодействие между раз¬
личными управлениями НКВД СССР (00 ГУГБ НКВД 9-й армии,
Калевальским ПО НКВД КО и РО Калевальского НКВД КАССР),
между ними были существенные противоречия и полная неразбериха
по вопросу определения финских граждан в поселки Калевальского
района. Это в очередной раз показывает, что местная советская
власть, партийные органы, представительства Народного правитель¬
ства Финляндии, командование 9-й армией и органы безопасности
были не готовы к такому повороту событий.
Подводя итоги деятельности 00 ГУГБ НКВД 9-й армии на окку¬
пированной финской территории, следует отметить следующее.
Первые расстрельные дела в декабре 1939 — январе 1940 года
велись под руководством сотрудников центрального аппарата 4-го
(особого) отдела ГУГБ НКВД СССР, т. е. из Москвы: заместителя на¬
чальника следственной части 00 ГУГБ НКВД СССР капитана гос¬
безопасности Казакевича и заместителя начальника 00 ГУГБ НКВД
СССР старшего лейтенанта госбезопасности Орешникова3. Они умели
выбивать нужные показания, что предполагает наличие соответствую¬
щих инструкций. Следует отметить, что Казакевич и Орешников нахо¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 9, 41-45; Галицкий В. Я.
Указ. соч. С. 209.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 1.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896, П-18894 — материалы
следственных дел.
451
дились в Юнтусранте в сложное для 163 и 44 СД время и не исключено,
что именно они занимались делами в отношении командного состава
частей указанных дивизий.
Все задержанные на оккупированной территории финские граж¬
дане в период между 4 и 12 января 1940 года были перевезены по
распоряжению заместителя начальника следственной части ОО ГУГБ
НКВД капитана госбезопасности Казакевича из Юнтусранты на со¬
ветскую территорию в Ухту, где проводились их дальнейшие допросы
и рассматривались дела в ВТ 9-й армии1.
Способы выявления шюцкоровцев и шпионов были стары как
мир — использование источников информации из числа финских
граждан, сочувствующих СССР. Так, основанием для ареста многих
финнов «послужили поступившие в ОО НКВД сведения, что они явля¬
ются членами фашисткой белофинской организации „Суоелускунта“
и агентами финской охранки»1 2.
Как мы отмечали выше, НКВД умел выбивать показания, вплоть
до оговоров арестованных на себя и других,— во многих случаях
люди спасали таким образом свою жизнь, а порой сводили счеты
друг с другом. Так, еще до арестов член комитета народного фрон¬
та Ханнес Тауриайнен сообщил в ОО НКВД 9-й армии о том, что
Калле Сеппянен по радио принимает известия из штаба финской
армии и распространяет их среди населения, а также у него хранится
более 20 кг взрывчатых веществ. По мнению X. Тауриайнена, «в мо¬
мент напряженной борьбы с врагами народа он представляет опас¬
ность общему делу». Он также сообщил, что 19-20 декабря 1939 года
у К. Сеппянена ночевал отряд белофиннов3.
На первом же допросе 24 декабря 1939 года К. Сеппянен во всем
сознался и дал показания на Мериляйнена. 28 декабря 1939 года на
очной ставке К. Сеппянен разоблачил М. Мериляйнена в шпионской
деятельности4.
И таких фактов в архивах хранится достаточно.
По советским меркам, арестованные были людьми зажиточны¬
ми, а значит, эксплуататорами. Судя по обвинениям, все они были
членами шюцкора. Здесь отметим, что добровольная организация
шюцкор «Суоеллускунта» — это военнизированная организация
в Финляндии, которую в Советском Союзе относили к фашистским
организациям.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18894. С. 7, 21, 27.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 1,41, 47-48, 76; П-18894.
С. 4.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 6, 8.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-18896. С. 12, 36.
452
Допросы проходили в духе НКВД. Человека обвиняли, не обращая
внимания на его преданность СССР, как было, например, с Йосеппи
Юхо Хейккиненом. Он в середине декабря 1939 года дезертировал
из финской армии, вернулся домой в Юнтусранту, стал работать
в Комитете народного трудового фронта (Исполнительном комите¬
те), однако 31 декабря его арестовали и позже расстреляли.
Все было типично для СССР 1930-х годов: быстротечное след¬
ствие, бездоказательное обвинение и осуждение. При этом внешне
юридические атрибуты ведения уголовных дел были соблюдены: ве¬
лось предварительное следствие, выдавалось постановление на арест
на двух языках (русском и финском), ордер на арест, арестованные до¬
прашивались на финском языке, протоколы допросов переводились
на русский язык и т. д.
Все обвиняемые финны содержались под стражей в арестанском
помещении Калевальского погранотряда НКВД КО в с. Ухта1.
Следует отметить, что репрессивная машина не делала различий
между иностранцами и своими гражданами. ОО ГУГБ НКВД 9-й
армии и его подразделение в 47 СК совместно с военным трибу¬
налом 9-й армии по приказу сверху провели чистку в руководстве
44 и 163 СД. Только за период с 10 по 16 января 1940 года были рас¬
стреляны 7 командиров: 10 января 1940 года — член военного совета
47-го стрелкового корпуса бригадный комиссар Н.П. Абрамов, 11 ян¬
варя 1940 года — командир, начальник политотдела и начальник
штаба 44 СД, 12 января — командир и комиссар 662-го полка 163 СД
и военный комиссар 3-го пограничного полка НКВД, не позже 16 ян¬
варя — командир 3-го батальона 662-го стрелкового полка1 2.
Поражение и потери указанных дивизий записали на счет коман¬
диров, уводя тем самым от ответственности Ставку, Генштаб РККА,
руководство ЛВО и 9-й армией, за неподготовленность армии и без¬
дарно разрабатанные планы.
3.2. Деятельность пограничных войск НКВД Карельского округа
в период Зимней войны
Большую разведывательную и контрразведывательную работу
проводило Управление пограничных войск НКВД СССР, которое
имело свои собственные разведывательные отделы и в соответствии
с положением отвечало за разведку театра военных действий в при¬
фронтовой полосе3. Разведывательная деятельность проводилась на
1 См., напр.: Архив УФСБ РФ по РК. ФПД. Д. № П-15658. С. 75.
2 Тайны и уроки Зимней войны... С. 228, 270-274, 278-281, 284.
3 Судаплатов П. А. Указ. соч. С. 25.
453
территориях сопредельного государства, а контрразведывательная
работа — в своем приграничье.
На территории Советской Карелии охрана государственной грани¬
цы возлагалась на Управление пограничных войск НКВД Карельского
округа (УПВ НКВД КО), которым руководил комбриг Долматов.
Управление состояло из 4 пограничных отрядов и отделов. Один
из них — 5-й (разведывательный) отдел погранвойск Карельского
округа — вел разведку по «закордону», т. е. на близлежащих финских
территориях Финляндии, а также осуществлял контрразведку в со¬
ветском пограничье. В результате разведывательной деятельности
карельские пограничники располагали достаточно полной информа¬
цией об обстановке в финском «прикордоне», о дислоцировавшихся
там финских спецслужбах, их агентуре. В ходе советско-финляндской
войны 1939-1940 годов эта развединформация была востребована как
командованием 8-й и 9-й армиями, так и ОО НКВД указанных армий.
На первоначальном этапе войны частям РККА на карельском
направлении удалось продвинуться на десятки километров в глубь
Финляндии. Пограничники Карелии продолжали изучать обстановку
в «закордоне» и в советской пограничной полосе. На основании полу¬
ченных данных УПВ НКВД КО готовило понедельные разведыватель¬
ные сводки, в которых отражалось развитие оперативной обстановки
на сопредельной территории Финляндии и советской погранполосе.
Так, в разведсводке № 72 от 4 января 1940 года писалось «о бандфор¬
мированиях на участке 73 ПО, данных о войсковой разведке против¬
ника против участка 1 ПО, отрицательных высказываниях жителей
Карелии по вопросу воссоединения Карелии и Финляндии». В раз¬
ведсводке № 74 от 9 января 1940 года докладывалось об обстановке
в Хельсинки: «...в магазинах можно достать лишь некоторые това¬
ры... каждый житель сейчас хотел бы жить в деревне»1.
На основании анализа полученной из всех пограничных отрядов
информации разведывательный отдел УПВ НКВД КО составлял раз¬
ведывательные сводки. Начальник управления комбриг Долматов
и начальник 5-го (разведывательного) отдела Мельников подписы¬
вали разведсводки и направляли их начальнику погранвойск НКВД
СССР и начальнику НКВД КАССР Баскакову.
Сбор информации осуществляли как путем войсковой разведки,
так и оперативными методами. Так, 18 декабря 1940 года разведгруп¬
па 73 ПО произвела разведку финских хуторов Кокоярви, Кокковаара
и установила, что противника там нет, жители не эвакуированы.
Хутора Сиковаара, Косола, Ахола, Пяткола эвакуированы. 8 января
1940 года УПВ НКВД КФПО докладывало: «Установлено, что большое
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60. С. 1-5,10.
454
скопление финских беженцев дер. Игнойла и Хаутаваара наблюдается
в урочище Веркоярви. В лесу имеются бараки и отдельные хутора,
через которые беженцы сообщаются с внешним миром и получают
продовольствие». В январе 1940 года пограничники докладывали
руководству о том, что «западнее Куусамо население эвакуировано не
полностью. На хуторах Килониеми, Виента, Харью, Туппола... жите¬
ли не эвакуированы. На хуторе Нивала живут 10 семей»1.
На ухтинском направлении охрану государственной границы
осуществлял 72-й (Калевальский) пограничный отряд ПО НКВД
Карельского округа (командир — майор Никифоров). В течение
всей войны отряд вел разведку в финском «прикордоне», направ¬
лял туда свои разведывательные группы. Так, в результате развед¬
ки Калевальский погранотряд установил, что на период 8 января
1940 года «...финским властям эвакуировать полностью население
Суомуссалми не удалось». На 21 января 1940 года «в д. Туутикюля
(1-я пограничная застава (далее ПЗ) 72 ПО, ухтинское направление)
все население эвакуировано. В деревне 20 домов, все в полной сохран¬
ности. Скот весь перерезан». На 26 января 1940 года: «...на хуторах
Кууселя, Маттила (ухтинское направление) постройки уничтожены
при отступлении финской армии»1 2.
В соответствии с директивой НКВД СССР № 41 72-й погранотряд
занимался пропуском финских граждан через границу и их филь¬
трацией. Главной целью пограничников было выявление на ранней
стадии агентов финской разведки и охранки. Из разведсводки УПВ
КО № 92 с 10 по 20 февраля 1940 года: «Среди переселенных финских
граждан на лесопункт Кануссуо имеется фингражданин Юнтунен
Манне Петрович, 1893 г. р., агент финразведорганов3. Позже его не¬
однократно допрашивали и стоял вопрос об его аресте».
До конца февраля 1940 года финские граждане находились
под присмотром Калевальского ПО. Накануне передачи финнов
Калевальскому райотделению НКВД погранотряд подготовил
«Список финперебежчиков, поселенных на временное жительство
в лесопункте Кануссуо, Калевальского района, АКССР». В список,
подписанный начальником 5-го (разведывательного) отделения
Калевальского ПО техником-интендантом 1-го ранга в феврале (без
даты) 1940 года Мельниковым, внесено 205 фамилий4. Список подго¬
товлен после 20 февраля 1940 года, когда в Кануссуо было 199 человек.
1 УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 57. С. 49; УФСБ РФ по РК. Ф. КРО.
Оп. 1.П. 60. С. 20, 26.
2 УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60. С. 7, 29, 40.
3 УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 1; УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1.
П. 60. С. 101.
4 УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 1. С. 16-20.
455
В течение всего времени пребывания финских граждан в Кале-
вальском районе пограничники осуществляли за ними контроль, да¬
же после передачи под «опеку» территориальным органам НКВД. Об
этом говорят документы. Из разведсводки УПВ НКВД КО № 94 с 10 по
20 марта 1940 года: «...финпереселенец Руотсалайнен Эдви Дави¬
дович, 1908 г. р. (временно в Кануссуо), является шюцкоровцем,
высказывает намерение о бегстве в Финляндию. Разрабатывается
1-м ПО. Финпереселенцы Юнтунен, Пюкконен, Кукконен, временно
поселенные в Кануссуо и Пильзамо, выражают недовольства жизнью
в СССР»1.
Финских граждан, подозревавшихся в связях с финской развед¬
кой, разведотдел Калевальского ПО проверял и «разрабатывал».
Так, в рамках агентурного дела «Лесники» «разрабатывались» Манне
Юнтунен и Хилья Сеппянен. Из разведсводки № 99 с 1 мая по 10 мая
1940 года: «...установлено, что проживающая в п. Кинтезьма фин-
гражданка Сеппянен Хилья является женой агента финразвед-
ки — разведпункта г. Каяни Сеппянена Куннари. Через агентуру
и личный опрос Сеппянен Хильи выяснилось, что ее муж был завер¬
бован сотрудником Каянской разведки неким Мартинен, с 1931 года
нелегально ходил в Карелию. Сеппянен Куннари „разрабатывается"
по агентурному делу „Лесники". Следует отметить, что К. Сеппянен
тогда находился в Финляндии. В связи с эмиграционными и контрре¬
волюционными настроениями 1-е ПО взяло под агентурное наблю¬
дение финских граждан Кемппайнена Арне Францевича, Хилтунена
Якко Эрикковича, Раппана Андрея, Юнтунена Отто Павловича. Кела
Аде и Кемппайнен Раису взяты „в агентурную разработку"»1 2.
Калевальский погранотряд хорошо владел обстановкой среди ин¬
тернированных финнов. Так, 1 мая 1940 года УПВ НКВД КО доклады¬
вало, что «финграждане, проживающие в Интерпоселке, Кинтезьма
и Кануссуо, вследствие отсутствия политико-воспитательной работы,
а также скученности и неблагоустроенности жилья поражены нездо¬
ровыми антисоветскими настроениями, разжигаемыми рядом лиц из
числа финграждан, враждебно настроенных к политике ВКП(б) и сов.
власти...»3.
На заключительном этапе пребывания интернированных финнов
на территории Калевальского района пограничники принимали ак¬
тивное участие в передаче 3 июня 1940 года через контрольно-про¬
пускной пункт 1-го ПО (Лонка) финских граждан финской стороне.
Одним из членов комиссии по передаче был начальник отделения
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60. С. 99, 117, 123.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60. С. 124,132, 169,175-177.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 60. С. 161.
456
5-го (разведывательного) отдела УПВ НКВД КО старший лейтенант
Мандель.
3.3. Деятельность НКВД КАССР и Калевальского РО НКВД
КАССР в пос. Кинтезьма
В период с 11 февраля по 3 июня 1940 года деятельность НКВД
КАССР в среде интернированных финнов базировалась на упомя¬
нутых выше двух основополагающих приказах НКВД СССР: № 41 от
2 февраля 1940 года «Об усилении борьбы со шпионажем» и № 1799 от
8 мая 1940 года «Об эвакуации финподанных в Финляндию и вербов¬
ке загранагентуры». В связи с недостатками в работе по интерниро¬
ванным финнам 28 февраля начальник НКВД Карелии издает свой
приказ об устранении недостатков и передаче всей работы по ино¬
странцам в Калевальское РО НКВД КАССР1.
Впервые в своей истории НКВД Карелии пришлось так «откры¬
то работать» по большому количеству иностранцев, находившихся
в зависимом от НКВД положении. Сотрудники НКВД не упустили
этого шанса для активного поиска шпионов, антисоветчиков и для
вербовки агентуры из числа интернированных финнов. «Работу» по
финским гражданам НКВД КАССР начал вести с первого дня начала
войны, используя возможности УПВ НКВД КО.
Перед НКВД стояли три главные задачи: выявление агентуры фин¬
ской разведки и охранки, антисоветски настроенных лиц (которых
считали потенциальными врагами советской власти), а также вербов¬
ка финских граждан.
Собственно работа по иностранцам ничем не отличалась от рабо¬
ты по советским гражданам: жесткость, недоверие, подозрительность
и основополагающий принцип — «человек всегда виноват».
В рамках Карелии всей работой по интернированным финнам
руководил 3-й (контрразведывательный) отдел УГБ НКВД КАССР
(начальник — старший лейтенант госбезопасности А. А. Дубинин)
через районные отделения в Калевале, Кондопоге и Пряже. Так,
уже 16 февраля 1940 года Дубинин потребовал от начальников
Пряжинского и Кондопожского райотделений НКВД срочно напра¬
вить в Петрозаводск списки на финское население, переселенное
с территории Финляндии в данные районы1 2.
В дальнейшем указанный отдел координировал всю работу по
иностранцам на территории республики, в редких случаях его со¬
трудники выезжали в ближайшие районы для оказания райотделе-
ниям конкретной помощи. С учетом отдаленности Калевальского
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 1.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 9.
457
райотделения НКВД связь в основном поддерживалась по спецпочте,
телеграфу и телефону.
Руководствуясь директивой НКВД СССР № 41 и указанием на¬
чальника НКВД КАССР от 28 февраля 1940 года, контроль за ин¬
тернированными финнами из Суомуссалми, выселенными на тер¬
риторию Калевальского района Советской Карелии, был полностью
возложен на Калевальское РО НКВД КАССР. Иностранцы по списку
были приняты от Калевальского погранотряда1.
Уже 9 марта 1940 года начальник Калевальского районного от¬
деления НКВД сержант госбезопасности Хитров, докладывая ру¬
ководству НКВД КАССР о переселении финбеженцев с лесопункта
Кануссуо в спецпоселок Кинтезьма, сообщал, что в начале марта «там
оставлен оперуполномоченный сержант госбезопасности для подбо¬
ра агентуры из числа финбеженцев»1 2.
Следует отметить, что вопрос вербовки агентуры из числа интер¬
нированных финнов был первоочередным. Это было необходимо
для освещения положения в среде интернированных финнов, выяв¬
ления среди них шпионов и «врагов советской власти». Кроме того,
к этому времени в НКВД прекрасно понимали, что война не вечна,
в Финляндии не удастся поставить у власти народное правительство
Куусинена и финнов надо будет возвращать на родину. Поэтому край¬
не важно было приобрести источники информации среди финских
граждан, чтобы те, вернувшись в Финляндию, продолжали оказывать
помощь в разведывательной работе советским органам безопасности.
Агентуры у райотделения НКВД не было. 28 февраля 1940 года,
критикуя положение с интернированными финнами в Калевальском
районе, нарком внутренних дел КАССР М. Баскаков отмечал, что
«агентурное наблюдение со стороны РО НКВД за ними не установ¬
лено», и приказал «начальнику РО НКВД тов. Хитрову немедленно
приступить к развертыванию агентурной работы в поселке»3.
Здесь необходимо отметить, что разведывательный отдел
Калевальского погранотряда среди финских граждан имел 16 агентов,
которых не передал на связь территориальному органу НКВД, а оста¬
вил себе и работал с ними вплоть до их выезда на родину4.
Однако сотрудник Калевальского РО НКВД сержант госбезопас¬
ности Канноев быстро исправил положение. Уже к 6 марта 1940 года
он завербовал первого агента среди интернированных, а к 23 марта
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 27.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 34.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 1.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 33.
458
у него было уже 8 агентов из числа финских граждан, как, например,
«Киви», «Хака», «Вилхо» и др.1
Наряду с вербовкой агентуры с первых же дней пребывания фин¬
нов на советской земле Калевальское РО НКВД начало их проверку
и поиск компрометирующих материалов. Пребывание в Советском
Союзе и возвращение в Финляндию, наличие родственников в СССР
и в финской армии, контакты с шюцкором — все это воспринималось
как связь с финскими разведорганами.
Если финны плохо высказывались об СССР, говорили о тяже¬
лых условиях жизни и работы, то это воспринималось как антисо¬
ветская агитация. Так, 14 февраля 1940 года во время бесед руко¬
водства лесопункта с интернированными финнами в Куккопуро по
уплотнению рабочего дня и стахановского движения один из фин¬
нов — Леоно Киннунен — сказал: «Как мы будем работать, лошади
стали плохие, сами голодные, после будет плохо проводить весеннюю
посевную кампанию в Финляндии». Другой — Онни Хутту — добавил:
«На лошадях работать сейчас не надо, лошади похудели, не поедешь
обратно домой и не проведешь посевную кампанию». Их высказыва¬
ния сразу же стали известны НКВД, и оба после этого были призна¬
ны «антисоветчиками». О всех настроениях среди финских граждан
Калевальское РО НКВД докладывало также в Калевальский РК ВКП(б)1 2.
Об обстановке в среде интернированных начальник Калевальского
РО НКВД Хитров с конца февраля по середину апреля 1940 года
направил на имя народного комиссара внутренних дел Карелии
М. Баскакова 6 докладов по состоянию на 20 февраля, 6, 15, 23,
28 марта, 15 апреля 1940 года. При этом каждый доклад являлся ре¬
зультатом оперативной работы Калевальского райотделения НКВД
по конкретным аспектам.
Первый доклад по состоянию дел на 22 февраля носил общий
характер: о размещении финнов в Калевальском районе, их работе,
а также о фактах антисоветских проявлений3.
В дальнейшем Хитров регулярно информировал руководство
НКВД Карелии о состоянии дел среди интернированных финнов.
О переселении финбеженцев из лесопункта Кануссуо в спецпоселок
Кинтезьма, об условиях жизни, работы, питания финнов по состоя¬
нию на 6 марта 1940 года Хитров направил докладную записку 9 мар¬
та 1940 года. Уже к 15 марта 1940 года Хитров докладывал, что «за
время обслуживания финских беженцев, размещенных в спецлагере
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 34-37,48,116.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 2. Ч. 3. С. 42; УФСБ РФ по РК. Ф. КРО.
On. 1. П. 66. С. 34.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. N5 2. Ч. 4. С. 3-6.
459
Кинтезьма, нами выявлены на ряд лиц компрометирующие материа¬
лы и некоторые факты антисоветских проявлений». 23 марта 1940 го¬
да Хитров докладывал о настроениях и антисоветских проявлениях
финских беженцев, размещенных в Кинтезьме, и реакции финнов
на окончание войны и заключение мирного договора. В докладе от
28 марта 1940 года Хитров сообщал о финских гражданах, ранее неле¬
гально посещавших Советский Союз, о тяжелом положении финнов.
Доклад от 15 апреля 1940 года целиком был посвящен антисоветским
проявлениям финских граждан, что, по мнению Хитрова, связано с их
тяжелым материальным положением в Кинтезьме. Одновременно он
жаловался, что направляет 5-ю спецзаписку, а никаких указаний в ча¬
сти реализации получаемых материалов на финбеженцев не получил1.
Можно по разному относиться к НКВД КАССР, однако необходимо
констатировать, что больше всего о финских гражданах в Калевальском
районе заботился начальник райотделения НКВД Хитров. О тяжелом
положении финнов в спецпоселках Каннуссуо и Кинтезьма в период
с 20 февраля по 15 апреля 1940 года Хитров направил 8 докладных запи¬
сок и телеграмм в адрес начальника НКВД Карелии Баскакова (20 фев¬
раля, 6,17,23,26,28 марта, 13 и 15 апреля 1940 года).
В них отмечалось: «В связи с тем, что у финнов нет своего бе¬
лья, а здесь им не дают, среди них развелась вшивость» (20 февраля
1940 года); «...нет таких продуктов, как сахар, чай, макароны и др.»
(6 марта 1940 года); «в спецпоселке Кинтезьма имеются несколько
семей финбеженцев... малолетние и престарелые, которые не могут
и не имеют средств для существования. Никто им никакой помо¬
щи не оказывает» (17 марта 1940 года); «среди беженцев имеется
ряд нетрудоспособных и малолетних, которые заработать не могут
и существовать им не на что. Никто им до настоящего времени не
помогает... Начальник лесопункта отговаривается, что он не обязан
их кормить, и так этот вопрос до настоящего времени как нужно не
решен. Также за последнее время, 21-23 марта, на лесопункте со¬
вершенно не было хлеба и продолжительное время, кроме крупы,
не было никаких продуктов» (23 марта 1940 года); «в спецпоселке
Кинтезьма имеется массовое заболевание финбеженцев. Отправлено
в Юшкозерскую больницу 9 человек и находится больными на ле¬
сопункте около 20 человек. 2 человека детей померло» (26 марта
1940 года); «в спецпоселке питание беженцев очень плохое... их кор¬
мят исключительно одним супом, других продуктов совершенно ни¬
каких нет... 21-22 февраля хлеба не было. Нет чаю и сахару. Имеется
40 человек финбеженцев, которым необходима систематически ма¬
териальная помощь. Леспромхоз никакой помощи им не оказывает.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 7-39.
460
Временное правительство за все время отпустило только 600 рублей,
и эти финбеженцы почти совершенно голодают» (28 марта 1940 года);
«вторично прошу решить вопрос по части оказания помощи семьям
финбеженцев, не имеющих трудоспособных... Райисполком по на¬
стоящее время никакой помощи им не оказывал. Отсутствие питания
больных Юшкозерской больницы 9 человек и в спецпоселке 10 чело¬
век. Умерло за все время 6 человек» (13 апреля 1940 года); «питание
очень плохое. В течение нескольких дней не было хлеба... лесопункт
не обеспечивает своевременно финбеженцев деньгами, в результате
многие финбеженцы не в состоянии купить даже хлеба... На почве
недоедания финбеженцы голодают, среди них много больных, 6 че¬
ловек уже умерло. Мы неоднократно ставили вопрос обеспечения их
перед РК ВКП(б) и РИКом, но до сих пор никаких положительных
результатов в этой части нет. Если в ближайшее время не будет оказа¬
на помощь, среди них увеличится смертность» (15 апреля 1940 года)1.
Однако после 15 апреля 1940 года вопрос о тяжелом положении
финских граждан уже не ставился, они были предоставлены сами се¬
бе. В то же время, начиная с конца марта 1940 года, Калевальское РО
НКВД начало усиленно работать среди финнов, выявлять среди них
шпионов и антисоветчиков. Для этого использовались агентурные
данные, официальные допросы и опросы.
Первые допросы Канноев провел в начале марта 1940 года. 9 марта
он допросил Ийду Оттоевну Киннунен о ее муже, который попал в плен
и находился в СССР. 24-26 марта Канноев допросил финских граждан
Оскари Туомасовича Хутту, Сетти Ийноковича Хейккинена, Артура
Хейккиевича Раппана и Эдварда Анттиевича Корхонена, которые
в 1920-1930-х годах задерживались Калевальским погранотрядом в свя¬
зи с нелегальным переходом госграницы. О. С. Хутту и Э. А. Корхонена
после допросов в Калевале вернули в Финляндию. С. И. Хейккинену
и А.Х. Раппана разрешили остаться на жительство в СССР, однако один
через год, другой через три нелегально ушли обратно в Финляндию.
По возвращении их допрашивали в полиции, финской пограничной
охране и после штрафа отпустили. Кроме них в СССР были и другие
финны. Так, Франц Йиккавич Тауриайнен в 1919-1920-х годах работал
в Советской России. Аате Аатамович Кела в 1931 году нелегально пере¬
шел госграницу из Финляндии в СССР на участке Ухтинского района,
но после пребывания 3 месяцев под стражей был передан финским вла¬
стям, которые оштрафовали его на 200 финских марок. Позднее этого
было достаточно, чтобы их подозревали в связях с финской разведкой1 2.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 6,9,19,22,26, 32, 38-39,49.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 3. С. 58; Ч. 4. С. 16, 38.
461
За связь с финской охранкой «разрабатывался» М. П. Юнтунен. 8 апре¬
ля 1940 года Хитров докладывал Баскакову о том, что «Юнтунен Манне
Пеккавич систематически ведет антисоветскую агитацию (в СССР ра¬
бочим тяжело и нечего кушать, нам рассказывали, что в СССР власть
находится в руках рабочих и что рабочему жить хорошо... Здесь ис¬
ключительно скверно живется рабочему)». Дубинин предложил «до¬
полнительно проверить... После этого можно ставить вопрос об аре¬
сте Юнтунена». Положение Юнтунена усугублялось еще и тем, что
в Кинтезьме содержалась его сестра Хильма Пеккавна Сеппянен, муж
которой Куннари Юхович Сеппянен, по данным УПВ НКВД КО, являлся
агентом Каянского разведпункта финразведки1, о чем говорилось выше.
В настоящее время в архивах пока не удалось найти данные, под¬
тверждающие или опровергающие подозрения Калевальского РО
НКВД и УПВ НКВД КО в отношении Манне Юнтунена и Куннари
Сеппянена. Однако данные о наличии в Каяни разведывательного
отделения финской разведки, которое возглавлял лейтенант Паули
Марттина (а не Марттинен), достоверны. Кроме того, действительно
имели место факты направления Каянским разведотделением фин¬
ской разведки своей агентуры в Советский Союз1 2.
Всего Калевальским РО НКВД проверялось 25 финских граждан
(21 мужчина и 4 женщины), из них 15 человек подозревались в про¬
ведении «антисоветской агитации» и 10 в «шпионаже», на всех них
были заведены учетные дела3.
Если учесть, что на начало марта 1940 года в спецпоселке Кинтезьма
содержалось 263 человека, из них взрослого населения старше
16 лет — 182 человека4, то становится ясно, что каждый седьмой финн
проверялся органами НКВД (13 %), над ним висел дамоклов меч, его
могли в любой момент арестовать и осудить.
Здесь необходимо отметить, что финские граждане прибыли
в Калевальский район из страны, где отношение к человеку, условия
труда, быта были совершенно иными, чем в СССР. Сотрудники НКВД
(как и все советские люди) воспитывались на примере коллективиза¬
ции, безграничной вере Сталину, преданности большевистским идеям
и лозунгам. Кроме того, страна жила в атмосфере постоянного недове¬
рия к окружающим и в страхе за собственную безопасность. Поэтому
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 106-108; ФЛД. Д. № 2.
Ч.З. С.21.
2 См., напр.: Heiskanen Raimo. Saadun tiedon mukaan... Päämajan johta¬
ma tiedustelu 1939-1945. Helsinki: Otava OY, 1989. S. 24, 79; Kosonen Matti.
Raja railona aukea, tiedustelua Neuvosto-Karjalassa 1920-1930-luvulla. Joensuu:
Joensuun Yliopistopaino. 2001. S. 171-173.
3 Архив УФСБ РФ по PK. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 21.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 4. С. 7.
462
неудивительно, что все высказывания финнов о плохом питании,
о бедности в СССР, о желании вернуться поскорее домой в НКВД вос¬
принимали как проведение антисоветской пропаганды, что в общем-
то было абсурдно хотя бы потому, что проводить ее было не с кем:
в спецпоселке жили чуть больше 20 человек местных жителей.
Не приходится говорить и о шпионаже, даже с позиции советского
законодательства 1939-1940 годов. Во-первых, отсутствовал объект
шпионажа — на ближайшие десятки километров от спецпоселков от¬
сутствовали воинские части РККА, военная промышленность и т. д.;
во-вторых, у интернированных финнов было ограничено передвижение
и круг общения, и они при всем желании не смогли бы собрать сведения
шпионского характера; в-третьих, с февраля 1940 года у финнов не было
никакой связи с родиной вплоть до их возвращения в Финляндию.
Из вышесказанного очевидно, что количество «шпионов», а глав¬
ное, все обвинения в шпионаже абсолютно надуманы. Однако эти
данные легли в основу докладной записки наркома внутренних дел
Карелии М. Баскакова от 30 апреля 1940 года «О положении фин¬
ского населения в спецпоселках на территории Карело-Финской
ССР», направленной им в адрес руководства НКВД СССР, в которой
он предлагал всех прибывших в Советскую Карелию с территории
Финляндии финнов переселить в Сибирь, чтобы ликвидировать «ба¬
зу для подрывной деятельности против СССР»1.
Органы НКВД изначально оценивали финских граждан по клас¬
совому принципу и социальному положению. Больше всего вызы¬
вали недоверие зажиточные крестьяне, имевшие «крупные кулацкие
хозяйства — от 5 до 15 коров, по несколько лошадей и применяли
в хозяйстве наемную рабочую силу, имеют много земли (127 га), дом
из 5 комнат», с подозрением относились к крестьянинам-среднякам.
Их считали агентами иностранных специальных служб: «...часть из
них была несомненно оставлена финской разведкой в тылу со спе¬
циальными заданиями по шпионажу и диверсии, для проведения
антисоветской работы, создавая тем самым базу для различного рода
контрреволюционных формирований и подрывной деятельности»1 2.
ЗА. Разведывательная деятельность
Следует отметить, что на протяжении 1920-1930-х годов иностран¬
ный отдел ГУГБ НКВД СССР и военная разведка РККА активно вели
разведывательную деятельность против Финляндии. Однако со дня
начала военных действий деятельность советской политической раз¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. П. 66. С. 68.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 2. Ч. 3. С. 17, 18; Ч. 4. С. 3-4; Ф. КРО.
Оп. 1.П. 66. С.1.
463
ведки с территории Карелии была значительно затруднена. Поэтому
основная нагрузка по сбору информации легла на военную разведку.
В системе Народного комиссариата обороны в 1939-1944 годах ее
представляло 5-е (разведывательное) управление РККА. Остановимся
кратко на структуре центрального аппарата 5-го управления НКО и от¬
делах, имевших отношение к ведению разведки против Финляндии.
В структуре 1-го (западного) отдела центрального аппарата име¬
лось отделение, осуществлявшее разведку против Финляндии. В шта¬
бах Ленинградского военного округа, Балтийского и Северного фло¬
тов имелись разведывательные отделы (РО). Так, РО Ленинградского
ВО возглавлял полковник Евстигнеев Петр Петрович, руководив¬
ший в конце 1930-х годов приграничным разведывательным пунктом
№ 1 (Петрозаводск). Вблизи советско-финляндской границы дислоци¬
ровались приграничные разведывательные пункты ЛВО, Балтийского
и Северного флотов. Так, на карельском участке советско-финляндской
границы находились два разведывательных пункта: № 1 (Петрозаводск),
№ 4 (Ухта)1. Разведывательный пункт № 4 с началом Зимней войны во¬
шел в состав разведывательного отдела 9-й армии и вел агентурную
разведку на направлении Суомуссалми. Кроме того, в боевых частях
9-й армии имелись подразделения войсковой разведки. Таким образом,
можно говорить, что РККА имела достаточно разветвленную систему
сбора разведывательной информации о Финляндии.
В ходе войны отдельных жителей коммуны Суомуссалми военная
разведка привлекала к сотрудничеству. Их направляли за линию
фронта в Финляндию для сбора разведывательной информации
и распространения пораженческих слухов, направленных на осла¬
бление обороноспособности страны. Большую часть шпионов задер¬
жали и после быстрого разбирательства по решению военно-полевых
судов расстреляли1 2.
За шпионаж в пользу СССР были осуждены 7 человек: 6 жителям
Суомуссалми военно-полевой суд группировки Северная Финляндия
в январе 1940 года вынес смертный приговор, а одного надворный
суд Ваасы приговорил к 12 годам лишения свободы3.
(В соавторстве с С. Г. Веригиным и Юсси Кямяряйненом. Заложники
Зимней войны. Интернированные финны на территории
Калевалъского района Советской Карелии в период Зимней войны
1939-1940 годов. Петрозаводск: Петрозаводский университет. 2004)
1 Лурье В.М., Коник В. Я. ГРУ Дела и люди. СПб.: Издат. дом «Нева». М.:
Издательство «Олма-Пресс». 2002. С. 71, 150, 151-152, 395.
2 Lindstedt J. Op. cit. S. 419; Martikainen 2000, 130-131.
3 См., напр.: SA. T 523 З./Er. P 16: sotapäiväkirja ajalta 10.10.1939-1.2.1940.
VMA. Di 274. Vaasan Hovioikeus. Alistettujen asiain päätöstaltiot 1940. Juttu N:o 43.
OsS-fiÄ* xjx . ,, -an itf
Э. П. Лайдинен — студент
Петрозаводского государственного университета. 1974 г.
Э. П. Лайдинен — сержант Советской Армии (в центре). 1972 г.
Э. П. Лайдинен — рядовой Советской Армии. 1970 г.
Презентация книги Э. П. Лайдинена и С. Г. Веригина «Финская
разведка против Советской России» (1-е издание) в читальном зале
научной библиотеки ПетрГУ (2004 г.). Слева направо — Э. П. Лайдинен,
А. Н. Ремизов (издатель), С. Г. Веригин
Э. П. Лайдинен на международной научной конференции
в ПетрГУ «Россия и Финляндия: 200 лет вместе». 2009 г.
Встреча в деканате исторического факультета ПетрГУ: слева направо —
известный карельский журналист Армас Машин; зав. кафедрой истории
дореволюционной России, д. и. н., профессор ПетрГУ Александр
Михайлович Пашков; Эйнар Петрович Лайдинен; декан исторического
факультета ПетрГУ, д. и. н., профессор Сергей Геннадьевич Веригин
Э. П. Лайдинен в Финляндии после презентации монографии
«В тылу врага Финская разведка в Советской Карелии
в 1939-1944 гг.»
Э. П. Лайдинен на конференции в Финляндии. 2010 г.
3. ВОЕННОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
СОВЕТСКИХ И ФИНСКИХ СПЕЦСЛУЖБ
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Агентурная разведка армий фашистской Германии
и Финляндии на Северо-Западе Советского Союза
в 1941-1944 годах
22 июня 1941 года войска нацистской Германии и ее союзников на¬
пали на СССР. Началась Великая Отечественная война, которая была
самой тяжелой из всех войн, какие знает человечество. Военные дей¬
ствия на Севере СССР начались 29 июня переходом в наступление не¬
мецкой армии «Норвегия» (с середины января 1942 года переимено¬
ванной в армию «Лапландия», а с середины июля 1942 года — в 20-ю
горную армию), в ее составе насчитывалось 4 немецких и 2 финских
дивизии. На Севере противник пытался нанести главный удар на
Мурманск. Они также вели наступательные бои на севере Карелии
(на кестеньгском и Кандалакшском направлениях).
В ночь с 30 июня на 1 июля 1941 года финские войска — союзники
фашистской Германии — вторглись на территорию СССР в пригра¬
ничных районах Карелии. Финская армия развернула наступление
одновременно на сортавальском, олонецком и петрозаводском на¬
правлениях. В августе 1941 года были захвачены Сортавала, Выборг,
Ланденпохья, Кексгольм и ряд других населенных пунктов. 5 сентя¬
бря был захвачен Олонец, 1 октября — Петрозаводск. 5 декабря со¬
ветские войска оставили Медвежьегорск. К концу декабря 1941 года
линия фронта окончательно стабилизировалась. Противник был
остановлен на рубеже от южного участка Беломоро-Балтийского
канала до станции Масельгская и западнее Кировской железной до¬
роги по линии Ругозеро — Ухта — Кестеньга — Алакуртти. Финским
и германским войскам противостояли войска Северного, а с августа
1941 года — Карельского фронта.
Наряду с ожесточенной борьбой на полях сражения между про¬
тивоборствующими сторонами развернулась небывалая по масшта¬
бам «тайная война». Одновременно с войсками вермахта против
Советского Союза были брошены наиболее опытные силы разведы¬
вательно-подрывного аппарата гитлеровского рейха и его союзников.
По расчетам противника, этот разветвленный квалифицированный
аппарат должен был с помощью шпионажа, диверсий, террора и про¬
465
вокационных акций ослабить боевую мощь Красной Армии, подо¬
рвать морально-политическое единство народов СССР, дезорганизо¬
вать советский тыл.
Центральное место в системе разведывательно-подрывных служб
Германии и Финляндии занимали абвер — Управление иностранной
разведки и контрразведки верховного командования Германии —
и управление военной разведки Оборонительных сил Финляндии.
Придавая исключительное значение широкомасштабной шпион¬
ско-подрывной деятельности против Вооруженных Сил СССР в ходе
войны, гитлеровское военное руководство одновременно с войсками
вермахта направило на территорию Советского Союза свыше 130 во¬
енно-разведывательных, диверсионных и контрразведывательных ор¬
ганов, подавляющее большинство которых входило в систему абвера.
Рассчитывая на быструю, «молниеносную войну» против СССР,
противник ко времени нападения на нашу Родину имел незначитель¬
ное число разведывательных школ по подготовке агентуры. Но война
приняла затяжной характер. Испытывая острый недостаток агентур¬
ных кадров, абвер осенью 1941 года сформировал около 60 школ по
подготовке разведчиков, диверсантов и радистов. Финская разведка
подготовку агентуры начала чуть позже. Подготовка агентуры в этих
школах велась в небывалых масштабах1.
Германия всегда уделяла повышенное внимание Финляндии, не
являлись при этом исключением и германские спецслужбы. В 1914-
1917 годах германская разведка, использовав национально-освобо¬
дительное движение в Финляндии, создала широкую агентурную
сеть из числа финских граждан, занимавшихся сбором развединфор-
мации по России и диверсиями. Одновременно Германия оказала
содействие финским активистам в создании своей разведывательной
службы, которые в 1918 году стали основой финских национальных
спецслужб: разведки и контрразведки.
В силу развития военно-политической обстановки в Европе
и Скандинавии германско-финляндские отношения в 1920-х — на¬
чале 1930-х годов были заморожены, в том числе и в военной области.
Однако с 1935 года начинают налаживаться отношения между гене¬
ральными штабами Финляндии и Германии. С 1936 года происходит
тесное сближение разведслужб, чему способствовал визит шефа
абвера адмирала В. Канариса в Финляндию. В дальнейшем Канарис
и его ближайшие помощники Г. Пиккенброк и Ф.Бентивеньи регу¬
лярно встречались в Финляндии с руководством финской разведки:
полковником А. Свенссоном, а позже сменившим его полковником
1 Документы свидетельствуют. Армейская контрразведка в годы войны.
СПб.: Аврора-Дизайн, 1994. С. 5-7.
466
Л. Меландером. На этих встречах они обменивались развединфор-
мацией и отрабатывали планы совместных действий против СССР.
Немцы высоко ценили качество финских разведывательных дан¬
ных. Сотрудничество разведок двух стран по обмену информацией
о Красной Армии было приостановлено лишь на период Зимней во¬
йны, в которой Германия придерживалась нейтралитета. 13-19 июня
1937 года в Хельсинки впервые была проведена конференция немец¬
ких и финских разведслужб. В дальнейшем подобные совещания для
обмена развединформацией проходили ежегодно1.
Связи между двумя странами установились не только на уровне
руководства разведками. Сотрудники финской разведки обучались
на курсах немецкой разведки, а курсанты гимлеровской разведшколы
проходили стажировку в Финляндии1 2.
В 1937 году абвер, действовавший под прикрытием германских
дипломатических представительств, создал в ряде нейтральных стран
и стран-сателлитов Германии, с территории которых вел разведы¬
вательную деятельность против явных и вероятных противников
страны, свои разведывательные подразделения «Кригсорганизацион»
(КО). Результатом поездок и переговоров Канариса с финскими кол¬
легами явилось создание в Финляндии в середине 1939 года управ¬
лением «Абвер-заграница» с согласия финских военных властей
филиала «Кригсорганизацион Финляндия» (КОФ) — германского
разведывательного и контрразведывательного органа, условно на¬
званного «Бюро Целлариуса» по имени его руководителя — немецко¬
го военного разведчика А. Целлариуса3.
Основная задача этого разведоргана — проведение разведыватель¬
ной работы против СССР, в частности, сбор данных о Балтийском
флоте, частях ЛВО, ленинградской промышленности.
После начала войны КОФ вместе с финнами развернул активную
работу по организации добровольческих диверсионно-десантных
отрядов (Эрна и др.). Отряды формировались из эмигрантов-эстон-
1 Сергеев Ф.М. Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг. М.:
Политиздат, 1991. С. 174-176; Jokipii M. Jatkosodan synty. Tutkimuksia Saksan
ja Suomen sotilaallisesta yhteistyöstä 1940-1941. 2. Painos. Helsinki: Otava, 1987.
S. 183-184.
2 Heiskanen R. Saadun tiedon mukaan... Päämajan johtama tiedustelu 1939—
1945. Helsinki: Otava OY, 1989. S. 25; Воскресенская 3. Под псевдонимом
Ирина. M., 1997. С. 240.
3 Смерш. Исторические очерки и архивные документы. М.: ОАО
«Московские учебники и Картолитография», 2003. С. 118; Сергеев Ф.М.
Указ. соч. С. 174-176; Александр Целлариус с середины 1939 года до сен¬
тября 1944 года являлся начальником КОФ, одновременно руководил
«Абвернебенштелле Таллин» и занимал пост военно-морского атташе
в Швеции и Финляндии.
467
цев и перебрасывались в тыл Советской армии для захвата страте¬
гически важных пунктов и организации повстанческого движения
в Эстонии.
На протяжении всей войны КОФ совместно с «Абвернебенштелле
Таллин» и финской разведкой подготавливал и забрасывал в тыл
Ленинградского и Карельского фронтов агентов с разведывательны¬
ми и диверсионными заданиями, разрабатывал и проводил диверси¬
онно-десантные операции на побережье Балтийского моря.
В непосредственном подчинении КОФ находился орган немецкой
разведки при ставке Маннергейма в г. Миккели под условным наи¬
менованием «Берта». КОФ имел также своих представителей при раз¬
ведке штаба немецкой Лапландской армии, действовавшей на севере
Финляндии.
Еще до нападения фашистской Германии на Советский Союз, вес¬
ной 1941 года, всем армейским группировкам немецкой армии были
приданы по одной разведывательной, диверсионной и контрразве¬
дывательной команде абвера, а армиям — подчиненные этим коман¬
дам абвергруппы. Абверкоманды и абвергруппы с подчиненными
им школами являлись основными органами немецкой военной раз¬
ведки и контрразведки, действовавшими на советско-германском
фронте.
20-й немецкой армии, действовавшей в Северной Финляндии,
была придана абвергруппа 214 (позже абвергруппа 164 и абвергруппа
304), которая в феврале 1943 года организовала разведывательно-ди¬
версионную школу в г. Рованиеми.
В школе готовили разведчиков, диверсантов и радистов, спо¬
собных действовать в условиях севера. Всего в школе обучались
52 курсанта. Первыми прибыли 20 февраля 1943 года 9 диверсантов,
обучавшихся в диверсионной подготовительной школе в м. Вяцати
(Латвия). В дальнейшем школа комплектовалась в основном агента¬
ми, уже прошедшими обучение в разведывательных и диверсионных
школах Вяцати и Вихула (Эстония).
Агенты в школе были разбиты на 5 групп: ленинградскую, петро¬
заводскую, Кандалакшскую, мурманскую и архангельскую. Такая раз¬
бивка производилась для лучшей подготовки агентов к действиям на
определенном участке фронта. Каждая группа состояла из 4-8 аген¬
тов и проходила подготовку самостоятельно. Срок обучения состав¬
лял 1-3 месяца.
Зимой все диверсанты усиленно занимались лыжной подготовкой.
До направления агентов в тыл Советской армии они проверялись на
боевой работе по разведке переднего края советской обороны и за¬
468
хвату «языка». После такой проверки они считались пригодными
и надежными для работы в тылу Советской армии1.
К началу вступления Финляндии в войну с СССР на стороне
Германии страна располагала развитыми разведывательными и кон¬
трразведывательными органами. Разведку против СССР вели управ¬
ления военной разведки: отделы статистики (отделение агентурной
разведки и радиоразведка), иностранный и надзора, которые, в свою
очередь, делились на отделения и периферийные органы — раз¬
ведывательные отделы в городах: Лаппенранта — ленинградское
направление, Йоэнсуу — петрозаводское направление, Каяни — бе¬
ломорское направление и Рованиеми — мурманское направление.
Управление военной разведки в годы войны возглавляли полковники
Ларе Меландер (1937-1942) и Аладар Паасонен (1942-1944).
К декабрю 1941 года линия советско-финляндского фронта стаби¬
лизировалась и оставалась практически неизменной до июня 1944 го¬
да. Началась позиционная война. Для решения своих задач финскому
военно-политическому руководству постоянно требовались новые
сведения о Красной Армии и ее планах. Одним из способов получения
необходимой информации было использование разведки. Однако
ведение войсковой разведки в советской прифронтовой полосе не
обеспечивало получения необходимых сведений, возможности техни¬
ческой и легальной разведки были ограничены, а финская агентурная
разведка оказалась неготовой к решению задач в новых условиях.
Рассчитывая на быструю победу, финская военная разведка не
создавала разведывательных школ для широкомасштабной подготов¬
ки агентуры. Столкнувшись с нехваткой информации о противнике
после начала позиционной войны, она начала испытывать острый
недостаток агентурных кадров, что и стало одной из основных при¬
чин создания разведывательных школ по подготовке разведчиков,
радистов и диверсантов. При их создании финнам пришлось начи¬
нать фактически с нуля, они столкнулись с большими проблемами,
связанными с отсутствием у финской стороны практического опыта
по широкомасштабной подготовке агентуры.
Для устранения недостатков и своевременного получения данных
о противнике финская агентурная разведка была реорганизована.
Ее деятельность в период войны можно условно разделить на 4 на¬
правления: агентурная разведка разведывательного отдела управ¬
ления военной разведки главной ставки; агентурная разведка тер¬
риториальных разведотделений; агентурная разведка разведотдела,
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 29. Т. 1. С. 199-200, 280; Чижевский Т. А.
На мурманском направлении // Документы свидетельствуют. Армейская
контрразведка в годы войны. С. 121.
469
направленная на страны Балтии, для чего создали отдел № 5; аген¬
турная разведка разведотдела, направленная против находившихся
в Финляндии германских войск1.
Для руководства и координации всей агентурной разведки в струк¬
туре управления военной разведки был создан специальный секрет¬
ный отдел «С» (S-toimisto — S = salainen), который подчинялся началь¬
нику разведки1 2.
На Северо-Западе России для финской агентурной разведки были
характерны первые два направления, что проявилось в особенностях
подбора и подготовки агентуры в разведывательных школах и забро¬
ске ее в советский тыл. Для этого в конце 1941 — начале 1942 года на
территории Финляндии и оккупированной Карелии финская и гер¬
манская разведки создали 6 разведывательных школ: в Петрозаводске
и Рованиеми (по 2 школы), Суомуссалми и Медвежьегорске.
Петрозаводская школа финской разведки была самой крупной
разведшколой. Ее создали в Петрозаводске в конце 1941 года. Всего,
по разным данным, в школе было подготовлено от 80 до 300 агентов.
В марте 1943 года разведшкола переехала в Пряжинский район, а в
ноябре 1943 года — в Финляндию, где действовала с перерывами в
м. Роуколахти, Савитайпале до июля 1944 года3. Петрозаводская раз¬
ведшкола финской военной контрразведки начала действовать в кон¬
це 1942 года, но она просуществовала недолго, в школе подготовили
около 15 агентов.
Рованиемская школа финской разведки при Рованиемском раз-
ведотделении находилась в 36 км севернее г. Рованиеми. Занятия
начались в декабре 1941 года, первые заброски в тыл РККА начали
осуществлять в марте 1942 года4. В этом городе находилась и разве¬
дывательно-диверсионная школа (школа разведчиков-диверсантов)
немецкой разведки.
Суомуссалмская школа финской разведки при Каянском разведот-
делении была создана в конце 1941 — начале 1942 года. Разведшкола
находилась в 4 км от Суомуссалми. В подборе курсантов Суомус¬
салмская разведшкола продолжила традиции, заложенные финской
разведкой в 1920-е годы по подбору агентуры,— привлекать к со¬
трудничеству лиц родственных национальностей, прежде всего фин¬
нов и карел. Единственную разведгруппу численностью 2 человека
Суомуссальмская разведшкола забросила на самолете в тыл РККА
1 Heiskanen R. Op. cit. S. 181.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 181.
3 Архив УФСБ РФ no PK. ФЛД. Д. 25. Т. 1-4; Heiskanen R. Op. cit. S. 182-183;
Rislakki Jukka. Erittäin salainen. Vakoilu Suomessa. Helsinki: Love Kirjat, 1982.
S. 250.
4 Архив УФСБ РФ по PK. ФЛД. Д. 32. С. 2-8.
470
в район г. Беломорск в июле 1942 года, но операция была неудачной:
финские разведчики были задержаны и расстреляны1.
В период войны в г. Медвежьегорске была создана разведы¬
вательная школа при 2-м отделении финской военной полиции.
Разведподготовку с конца сентября 1942 года по февраль 1943 года
получили 11 человек. Характерным отличием от других разведшкол
было то, что все курсанты этой школы содержались в лагере воен¬
нопленных на общих основаниях, их под конвоем из лагеря водили
в разведшколу на занятия под видом направления на работу1 2.
Разведывательные задачи забрасываемой агентуре ставил раз¬
ведывательный отдел главной ставки. Они включали сбор сведений
военного характера и данных о состоянии промышленных предпри¬
ятий, работающих на оборону, а также о железнодорожном, шос¬
сейном и водном транспорте; сбор данных о политико-моральном
состоянии Красной Армии и населения советского тыла; выявление
тактических и стратегических планов командования Красной Армии
и др. Кроме того, финская разведка готовила агентуру для внедрения
в действующую Красную Армию для сбора разведданных3.
Агентура направлялась в ближний и глубокий тыл Карельского
и Ленинградского фронтов: города Беломорск, Сегежа, Пудож,
Мурманск, Кандалакша, а также населенные пункты Ленинградской,
Архангельской, Мурманской и Вологодской областей4.
Начальниками разведшкол были опытные разведчики (Р. Раски,
Ю. Палко, П. Мартина, X. Паатсало и др.), работавшие в финских
спецслужбах с 1920-х годов. Преподавателями были в основном
финны, многие из них владели русским языком, были среди них и вы¬
ходцы из России. В Петрозаводской разведшколе начиная со второй
половины 1942 года преподаватели набирались из числа советских
военнопленных — офицеров РККА5.
Все разведывательные школы финской разведки комплектова¬
лись исключительно советскими военнопленными, находившимися
в концлагерях Финляндии. При подборе курсантов в разведшколы
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 22. С. 51, 33.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 21. С. 2, 5, 8.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. Секретариат. On. 1. П. 120. С. 29; ФЛД. Д. 21.
С. 5, 54.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 22. С. 35; Д. 25. Т. 1-3 — материалы;
Д. 29. Т. 1. С. 200; Д. 32. С. 8; Чижевский Т.А. На мурманском направле¬
нии // Документы свидетельствуют. Армейская контрразведка в годы войны.
С. 121; Хлобустов О. Финские коммандос в советском тылу//Новости раз¬
ведки и контрразведки. 2000. № 13-14. С. 15; Heiskanen R. Op. cit. S. 182.
5 HA PK. Ф. 287. On. 2. Ед. xp. 10. С. 91, 106, 190, 194; Архив УФСБ РФ по
РК. ФЛД. Д. 22. С. 32; Д. 25. Т.2. С. 458; ФДТМ. Д. 8307. С. 26; Д. 8309. С. 65;
Д. 25. Т. 3. С. 261-261; ФЛД. Д. 22. С. 32; Д. 25. Т. 2 . С. 319.
471
финская разведка использовала крайне тяжелое положение в лагерях
советских военнопленных, хотя были и добровольцы1. Учеба в раз¬
ведшколе и дальнейшая заброска в тыл РККА являлась одним из спо¬
собов выживания в условиях войны, а также способом вернуться на
родину и передать советскому военному командованию информацию
о деятельности разведшкол.
В разведшколах были представители многих регионов СССР.
Возраст курсантов колебался от 19 до 40 лет. Предпочтение отдава¬
лось лицам, которые были обижены советской властью. Все были
здоровыми, среди них были патриоты, авантюристы, многие судимы,
были просто уголовные элементы. Идейных противников советской
власти было немного1 2.
Во всех школах финской разведки агентуру готовили по двум на¬
правлениям: разведчиков и разведчиков-радистов, однако их обуче¬
ние обычно проходило совместно. Срок подготовки составлял от 2 до
8 месяцев. На занятиях изучали радио, шифровальное и подрывное
дело, топографию, способы ведения разведки, структуру Красной
Армии и ее вооружение, органов НКВД, осуществляли стрелковую
и строевую подготовку. Теоретическую часть проходили в классах,
а практические занятия — в поле3.
Агентура перебрасывалась в тыл группами 2-3 человека с раци¬
ей, соответствующими документами и легендами. В зависимости от
места дислокации разведшкол и линии обороны заброска агентуры
в тыл РККА осуществлялась воздушным и сухопутным путем, редко
водным. Иногда агентуру направляли в советский тыл через линию
фронта пешим порядком под видом бежавших из финских лагерей
военнопленных4.
Основная тяжесть по противодействию агентурной финской и не¬
мецкой разведкам на Северо-Западе СССР легла на управления
3 отделов Народного комиссариата обороны и 3 отделов Военно-
Морского Флота (позже управления контрразведки «Смерш»)
Карельского, Ленинградского и Волховского фронтов, Балтийского
и Северного флотов, а также контрразведку НКВД (позже НКГБ)
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 25. Т. 2. С. 9; Heiskanen R. Op. cit. S. 181.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 21, 22, 25, 32 — материалы.
3 См. материалы Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 21, 22, 25. Т. 1-3; Д. 32.
С. 5; Хлабустов О. Спецназ Суоми против Красной Армии // Независимое
военное обозрение. 2000. № 31. С. 5; Ямпольский В. Финны — «агрессоры или
освободители?». Из истории разведывательно-диверсионной деятельности
финских спецслужб в годы Второй мировой войны // Карелия. 1994. № 40.
20-22 июня; Хлобустов О. Финские коммандос в советском тылу //Новости
разведки и контрразведки. 2000. № 13-14. С. 15.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 21. С. 2-8; Д. 22. С. 23, 35; 25. Т. 1-3 —
материалы; Д. 32. С. 6.
472
КФССР и Управления НКВД (НКГБ) СССР по Ленинградской,
Мурманской, Архангельской и Вологодской областям.
Благодаря активной деятельности советской контрразведки боль¬
шинство мероприятий финской и германской разведок на Северо-
Западе СССР было сорвано: разведкам противников не удалось осу¬
ществить ни одной серьезной диверсии в тылу РККА. Заброшенная
в советский тыл агентура ограничивалась сбором информации визу¬
альным путем и «в темную».
С первых дней советская контрразведка предпринимала усилия по
внедрению своих людей в финские разведшколы. В марте 1942 года
управление контрразведки «Смерш» Карельского фронта внедрило
в Косолмский разведывательный пункт финской разведки своего
разведчика — Степана Дмитриевича Гуменюка, который успешно ра¬
ботал в финской разведке до конца 1944 года и только в мае 1945 года
вернулся на родину. Благодаря его успешной деятельности советские
органы безопасности владели информацией о Петрозаводской раз¬
ведшколе, ее сотрудниках, курсантах, а также способствовали аресту
многих из заброшенных финских агентов1. Советские разведчики
внедрялись и в другие разведшколы.
Первые задержания агентуры финских разведшкол в Карелии
относятся к концу июня — началу июля 1942 года. Начиная с авгу¬
ста 1942 года задержания в Карелии, Ленинградской, Мурманской,
Архангельской и Вологодской областях носят массовый характер,
многие агенты, заброшенные финнами, сами приходили с повинной
в советские органы безопасности1 2.
Финские разведывательные школы забрасывали агентуру в тыл
РККА в течение всей войны. НКГБ КФССР в своем отчете о ре¬
зультатах контрразведывательной и следственной работы за пери¬
од 1941-1945 годов, направленном во 2-е (контрразведывательное)
управление НКГБ СССР 29.08.1945, отмечал, что за период Великой
Отечественной войны в тылу частей Красной Армии на Карельском
фронте было задержано 129 агентов финской разведки, окончивших
разведывательные школы3.
Следует отметить, что в финских и германских разведшколах бы¬
ло подготовлено и заброшено в советский тыл значительно больше
агентуры, чем было задержано. Так, по данным финского журналиста
Ю. Рислакки, в 1941-1944 годах финская разведка забросила в тыл
Красной Армии до 500 агентов, из которых половину составляли
1 НА РК. Ф. 287. Оп. 2. Ед. хр. 10. С. 20; Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД.
Д. 25. ТА. С. 8-10; Леонов И.Я.У Смирнов H. Т В стане врага//Документы сви¬
детельствуют. Армейская контрразведка в годы войны. С. 180-210.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 25. Т. 2. С. 78-133, 375.
3 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. Секретариат. On. 1. П. 120. С. 28.
473
советские граждане1. Их розыск продолжался и после окончания
Великой Отечественной войны как в СССР, так и за рубежом, в ре¬
зультате розыскных мероприятий практически все агенты были
арестованы.
Проблема «тайной войны» советских и финских специальных
служб в военный период долгое время была закрыта для исследо¬
вателей. Только с конца 1990-х годов началось ее изучение, которое
позволит лучше понять и осмыслить характер советско-финляндских
войн 1939-1940 и 1941-1944 годов.
(В соавторстве с С. Г. Веригиным. Подвигу жить в веках.
Материалы военно-исторической конференции, посвященной
60-летию Победы советского народа в Великой Отечественной
войне 1941-1945 гг. Петрозаводск. Verso. 2005. С. 81-88)
Rislakki J. Op. cit. S. 249.
1
НКГБ против генерала Араюри
(террор НКВД—НКГБ КФССР
в годы Великой Отечественной войны)
В 1941-1945 годах органы безопасности СССР активно исполь¬
зовали террор в тылу врага для уничтожения противника, его по¬
собников из числа советских граждан. Враг и его пособники рас¬
сматривались как политические противники, в отношении которых
допускалось физическое насилие, вплоть до физического уничтоже¬
ния. Об этом достаточно много писалось в последние годы. В то же
время нигде не рассматривался вопрос о терроре НКВД-НКГБ на ок¬
купированной территории Карелии, чему посвящена данная статья.
1 июля 1941 года нарком госбезопасности СССР В. И. Меркулов1
подписал директиву за № 168 о задачах органов безопасности в усло¬
виях военного времени; в ней, в частности, говорилось: «...в захва¬
ченных врагом районах надо создать невыносимые условия для врага
и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом ша¬
гу...». Эти указания Меркулова слово в слово вошли в первое высту¬
пление по радио Председателя Государственного комитета обороны
И.В. Сталина 3 июля 1941 года, а также в Постановление ЦК ВКП(б)
от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских
войск»: «.. .В захваченных врагом районах создать невыносимые усло¬
вия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на
каждом шагу и срывать все их мероприятия... создать невыносимые
условия для германских интервентов»1 2. Фактически был отдан при¬
каз на проведение террора и диверсии в тылу противника и указаны
категории лиц, подлежащих уничтожению.
К началу декабря 1941 года финские войска оккупировали 2/3 тер¬
ритории Карелии, где осталось свыше 85 тысяч человек, не успевших
по разным причинам эвакуироваться.
Для борьбы с противником была перестроена работа всех органов
власти Карелии, в том числе и органов безопасности. На первона¬
чальном этапе войны террор в тылу противника осуществляли три
отдела НКВД КФССР: разведки, контрразведки, созданный 5 октября
1941 года 4-й отдел и подчиненные им партизанские отряды при вы¬
ходе в тыл врага.
1 Меркулов Всеволод Николаевич (1895-1953), генерал армии (1945),
с февраля 1941 года нарком государственной безопасности СССР, с 31 июля
1941 года заместитель наркома внутренних дел СССР, с апреля 1943 по май
1946 года нарком (позднее министр) госбезопасности СССР.
2 Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной
войне. Т. 2. Кн. I: Начало. 22 июня — 31 августа 1941 года. М., 2000. С. 136—
138, 161-165, 343.
475
Так, начальник карельской разведки Г.И. Кудрявцев1 в «Отчете
о проделанной работе разведотдела НКВД КФССР по состоянию
на 10 ноября 1941 года» докладывал, что отделом для оставления
в г. Медвежьегорске подготовлена резидентура в том числе с задачей
подготовки и проведения террористических актов над представите¬
лями командования, разведки и органов властей противника. За день
до захвата г. Петрозаводска финскими войсками НКГБ КФССР оста¬
вил в городе 8 агентов, одному из которых была поставлена задача по
совершению террористических и диверсионных актов1 2.
Однако время показало, что привлечение агентов-одиночек к тер¬
рористическим актам не оправдало себя, поэтому с 1942 года НКВД
КФССР привлекает для этого подчиненные 4-му отделу разведыва¬
тельно-диверсионные группы, которые перебрасывались в тыл про¬
тивника. Разведгруппам ставилась задача по выявлению предателей,
изменников и лиц, работавших в разведке и контрразведке противни¬
ка3. Основное внимание уделялось г. Петрозаводску, где размещалось
Военное управление Восточной Карелии (ВУВК).
Подготовка специальных мероприятий по диверсии и террору в ты¬
лу противника возложили на 3-е (агентурное) отделение 4-го отдела
НКВД КФССР4. В целях секретности диверсия и террор были зашифро¬
ваны буквами «Д» — диверсия и «Т» — террор. Они готовились заранее,
отрабатывались специальные планы для их проведения. Так, в сентябре
1942 года руководитель карельских коммунистов Г. Н. Куприянов5 ут¬
вердил разработанный 4-м отделом НКВД КФССР «План проведения
специальных мероприятий по „Т“ и „Да на временно оккупированной
противником территории на период октябрь и ноябрь 1942 года». Этим
планом, в частности, предусматривалось уничтожение Шелтозерской
комендатуры, коменданта и полицейских (группа 20 человек), соверше¬
ние террористических актов над рядом старост Шелтозерского района6.
Во второй половине 1943 года 4-му отделу НКГБ КФССР уда¬
лось внедрить в тыл финских войск агентурную группу «Аврора»
(другое название — агентурная группа «База № 2»), которая неле¬
гально действовала на оккупированной территории Шелтозерского
района с 28 июля 1943 года до 4 апреля 1944 года и проводила разведы¬
1 Кудрявцев Григорий Иванович (1905-1959), майор государственной
безопасности, в период с 22 мая 1941 по 28 октября 1942 года возглавлял
разведывательный отдел НКГБ КФССР.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. Д. 102. Л. 250-251, 241.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. Д. 120. Л. 51.
4 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. Д. 84. Л. 113-116.
5 Куприянов Геннадий Николаевич, 1-й секретарь ЦК ВКП(б) КФССР,
в 1941-1944 годах одновременно член военного совета Карельского фронта,
бригадный комиссар.
6 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. 10. Т. 1. Ч. 3. С. 1-2.
476
вательную работу на участке Петрозаводск — Шелтозеро — Вознесенье.
24 августа 1943 года группа установила связь со старостой деревни Горное
Шелтозеро Д.Е. Тучиным1, который согласился помогать группе. Без его
помощи группе вряд ли удалось бы пробыть так долго и успешно действо¬
вать на оккупированной территории. Тучин собирал разведывательные
данные по району и Петрозаводску, куда выезжал по служебным делам1 2.
0 деятельности группы «Аврора» 4-й отдел НКГБ КФССР регу¬
лярно докладывал Меркулову и начальнику 4-го управления НКГБ
СССР П. А. Судоплатову3. Москва высоко оценивала работу группы,
подчеркивая, что «заслуживает внимание Тучин с его положением
и возможностями».
Именно поэтому 24 мая 1944 года Судоплатов и заместитель на¬
чальника 1-го отдела 4-го управления НКГБ СССР Б. А. Рыбкин4 на¬
правили наркому госбезопасности КФССР А.М. Кузнецову5 указание
1 Тучин Дмитрий Егорович, до войны работал комендантом здания Совнар¬
кома в Петрозаводске. В августе 1941 года Тучина «за систематическое пьян¬
ство» исключили из партии и выгнали с работы. Репрессированный режимом
Тучин уехал в родную деревню Горное Шелтозеро Шелтозерского района. В ок¬
тябре 1941 года деревню заняли финские войска, и Тучин становится старо¬
стой деревни. Он рьяно взялся за свои обязанности и часто ездил в служебные
командировки. В начале 1942 года Тучин был приглашен в Хельсинки на сове¬
щание руководства оккупированных территорий. После совещания его принял
президент Финляндии Р. Рюти, который после беседы наградил Тучина меда¬
лью. Историк АБ.Широкорад называл Д.Е.Тучина «карельским Штирлицем»
(см.: Широкорад А. Б. Финляндия — Россия. Три неизвестные войны. М., 2006.
С. 314-315).
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. Д. 95. Л. 26-40.
3 Судоплатов Павел Анатольевич (1907-1996), комиссар госбезопасности.
С1925 года работал в органах ОГПУ-НКВД-НКГБ, один из руководителей совет¬
ской разведки, специалист по террору. В 1938 году в г. Роттердаме (Нидерланды)
ликвидировал лидера украинских националистов Е. Коновальца, в 1939-1940 го¬
дах руководил подготовкой операции «Утка» (ликвидация Л. Д. Троцкого),
с января 1942 года начальник 4-го отдела НКВД-НКГБ СССР. Руководил пар¬
тизанскими и разведывательно-диверсионными операциями в ближнем и даль¬
нем тылу противника, координировал работу агентурной сети на территории
Германии и стран ее союзников. С ноября 1941 года по совместительству — за¬
меститель начальника 1-го (разведывательного) управления НКВД СССР.
4 Рыбкин Борис Аркадьевич, он же Ярцев Борис Николаевич, настоящая
фамилия Рыбкин Борух Аронович (1899-1947), с сентября 1935 года под
псевдонимом «Кин» работал в качестве легального резидента ИНО НКВД
в Хельсинки, в 1939-1940 годах — начальник 6-го, 8-го отделений 5-го отдела
ГУГБ НКВД СССР, с 1941 по 1945 год — начальник 4-го отдела 1-го управле¬
ния НКГБ СССР, резидент в Стокгольме, заместитель начальника 1-го отдела
4-го управления НКГБ СССР, полковник госбезопасности.
5 Кузнецов Андрей Михайлович (1901-1971), с 31 июля 1943 года по
10 сентября 1950 года нарком, министр госбезопасности КФССР, полковник
госбезопасности.
477
(№ 4/1/3894) о ликвидации начальника штаба ВУВК генерал-майора
Й.В.Араюри1 и предложили свой план с использованием Тучина.
Выбор на последнем Москва остановила по ряду причин: во-первых,
он, как староста, пользовался доверием у врага, мог свободно ездить
в Петрозаводск, где имел знакомых; во-вторых, по своему положению
мог найти предлог для посещения здания штаба Араюри, чтобы озна¬
комиться с расположением служебных помещений, системой охраны,
обслуживающим персоналом; в-третьих, как бывший комендантом
домов СНК КФССР, возможно, что среди обслуживающего персонала
здания штаба Араюри у него могли быть знакомые.
Планом также предусматривалось среди обслуживающего пер¬
сонала завербовать человека, через которого следовало установить
точное расположение служебного и личного помещения Араюри, его
образ жизни и т. д. для разработки соответствующего плана.
Судоплатов и Рыбкин не настаивали на своих предложениях,
а давали возможность НКГБ КФССР проявить инициативу по
ликвидации Араюри: «Если у Вас имеются другие возможности
в Петрозаводске для выполнения вышеуказанной операции без при¬
влечения Тучина, то можно будет провести эту разработку иным пу¬
тем» — и просили сообщить свои соображения по существу данного
дела и возможности1 2.
Встает вопрос: зачем надо было ликвидировать начальника
Военного управления Восточной Карелии? Конец войны очевиден.
С 1943 года финская сторона зондировала возможность выхода из
войны. В 1944 году начались переговоры. Однако 19 апреля 1944 года
Финляндия отклонила советские условия перемирия, и переговоры
прекратились. Противодействие политике войны вступило в новую
фазу. У населения Финляндии и в армии нарастала открытость сужде¬
ний и действий в пользу мира, а среди политической оппозиции прави¬
тельственному курсу усилилась решимость добиться выхода страны из
войны путем установления прямых контактов с Советским Союзом3.
Полагаю, что СССР в полной мере владел обстановкой в Финляндии
и прикладывал все силы для вывода Финляндии из войны. Однако си¬
туация после прекращения переговоров изменилась. Это, вероятно,
одна из причин намерения ликвидации руководителя ВУВК, преследо¬
вавшая следующие цели: надавить на неуступчивых финнов, запугать
руководство Финляндии, сделать его сговорчивее и заставить пойти на
переговоры и выход из войны.
1 Араюри Йохан Виктор, генерал-майор, в период с 15 июня по 19 авгу¬
ста 1943 года был начальником ВУВК.
2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. Д. 95. Л. 114.
3 Барышников Н. И., Барышников В. Я., Федоров В. Г. Финляндия во
Второй мировой войне. Л., 1989. С. 239, 243.
478
Вероятно, на принятие подобного решения во многом повлиял при¬
мер известного боевика 4-го управления НКГБ СССР Н.Н. Кузнецова,
который в 1943 году провел несколько успешных террористических
актов в отношении германского руководства на оккупированной
Украине: расстрелял имперского советника Ганса Гелля, заместителя
гауляйтера Украины Эриха Коха генерала Германа Кнута, были и дру¬
гие эксцессы1.
Однако покушение на руководителя Военного управления Восточ¬
ной Карелии так и не состоялось, да и не могло состояться по ряду
причин.
Во-первых, приказ на ликвидацию Араюри поступил в секре¬
тариат НКГБ КФССР (Беломорск) только 24 июня 1944 года1 2, в то
время как финские войска уже 17 июня приступили ко всеобщей
эвакуации из Петрозаводска и рано утром 28 июня последние фин¬
ские солдаты покинули Петрозаводск, а в 10 часов утра того же дня
передовые отряды Онежской военной флотилии в рамках Свирско-
Петрозаводской операции (21.6-9.8.1944) высадились в город.
Во-вторых, НКГБ КФССР не располагал точными сведениями
о положении в оккупированном Петрозаводске. Так, генерал-майор
Й.В. Араюри еще в августе 1943 года покинул Петрозаводск и вме¬
сто него начальником ВУВК был назначен полковник О. Палохеймо,
который находился на указанной должности вплоть до окончания
оккупации Петрозаводска3.
В-третьих, 4-й отдел НКГБ КФССР не располагал возможностями
для выполнения вышеуказанного приказа.
Вероятно, два последних фактора были основными причинами
того, что в период Великой Отечественной войны НКВД-НКГБ
КФССР не добился больших успехов в уничтожении должностных
лиц финских войск и их пособников, за что 4-й отдел НКГБ КФССР
неоднократно подвергался критике со стороны 4-го управления
НКГБ СССР4.
(Сборник «История и культурное наследие Северного Приладожья:
взгляд из России и Финляндии. Петрозаводск: Изд-во ПетрГУу 2007.
С. 145-151)
1 Кузнецов Николай Иванович (1911-1944), секретный сотрудник НКВД-
НКГБ СССР, Герой Советского Союза (1944, посмертно). Энциклопедия
секретных служб России. M., С. 589-590; Дамаскин И. А. 100 великих развед¬
чиков. М., 2001. С. 387-393.
'2 Архив УФСБ РФ по РК. Ф. КРО. On. 1. Д. 95. Л. 114.
3 Kulomaa J. Äänislinna. Petroskoin suomalaismiehetyksen vuodet 1941—
1944. Jyväskylä. 1989. S. 57.
4 Архив УФСБ РФ по PK. Ф. КРО. On. 1. Д. 95. Л. 105.
479
Из рукописи «В тылу противника.
Финская разведка в Карелии в 1939—1944 годах»
4-й отдельный разведывательный батальон
финской военной разведки
Противодействие деятельности 4-го отдельного разведыватель¬
ного батальона финской военной разведки относилось к прерогати¬
ве воинских подразделений РККА и в первую очередь Управления
охраны войскового тыла Карельского фронта, а также пограничных
полков, в то же время территориальные органы НКВД вступали с ним
в схватку крайне редко и только в глубоком тылу.
Накануне войны 1941-1944 годов в каждом территориальном
разведывательном отделении были роты (отряды) дальней развед¬
ки (4 разведывательные роты). В августе 1943 года все четыре роты
дальней разведки разведотделений подчинили 4-му отдельному раз¬
ведывательному батальону.
Каждая из разведрот состояла из 156 человек, из которых основная
часть из 36 офицеров, младших офицеров и солдат были разделены на
три разведывательных взвода. Всего 4 разведроты 4-го особого раз¬
ведывательного батальона во время войны-продолжения совершили
300 разведходок в советский тыл, находясь там 873 суток. 4-й особый
разведывательный батальон по сравнению с армейскими частями по¬
нес значительно меньшие потери — 86 погибших1.
По мнению автора, основные причины объединения и перепод-
чинения разведывательных рот 4-му особому разведывательному
батальону лежат глубже.
Во-первых, изменения на советско-германском фронте после
Сталинградской и особенно Курской наступательной операции пред¬
решили судьбу Финляндии — поражения не избежать, и это повлекло
изменения в финской разведке.
Во-вторых, следует признать, что отдача от финских разведы¬
вательных школ была крайне низкой. Отсутствие подготовленных
специалистов-преподавателей в разведшколах повлияло не только на
качество, но и на функционирование школ. Можно говорить, что по
этим причинам была закрыта Суомуссалмская разведшкола, петро¬
заводские разведшколы № 2 и 3, на ладан дышала Медвежьегорская
разведшкола военной полиции. Агентура, которую готовили в раз¬
ведывательных школах, не внушала доверия.
1 Heiskanen R. Saadun tiedon mukaan... Päämajan johtama tiedustelu 1939-
1945. Helsinki: Otava OY, 1989. S. 172-176.
480
В то же время разведывательные роты показывали результаты,
устраивающие военное руководство страны. Они были мобильны,
профессионально подготовлены, пользовались доверием у военных,
были способны вести разведку и совершать диверсии в советском
тылу.
Осведомленность органов безопасности СССР и Карелии
о 4-м отдельном разведывательном батальоне
финской военной разведки
Во время войны органы безопасности СССР достаточно успешно
боролись с финской агентурной разведкой. В то же время информа¬
цией о деятельности разведывательно-диверсионных рот финской
разведки городов Йоэнсуу (Косалма), Каяни и Рованиеми, а также
4-го особого разведывательно-диверсионного батальона финской ар¬
мии на территории Карелии в 1941-1944 годах органы безопасности
владели не в полной мере. Данные об их деятельности получали, как
правило, после совершения ими разведки и диверсий на тылу РККА.
Так, Особый отдел НКВД Северного флота 27 мая 1942 года подго¬
товил и направил в НКВД СССР обзор «О подрывной деятельности
спецслужб финских разведорганов на северном участке фронта»,
в котором ни слова не сказано о разведывательно-диверсионных
группах, забрасываемых в советский тыл1.
Более подробный материал о 4-м отдельном разведывательном
батальоне финской военной разведки содержится в «Отчете об аген¬
турной и следственной работе НКГБ Карело-Финской ССР за время
Отечественной войны», который 29 августа 1945 года 2-й (контрраз¬
ведывательный) отдел НКГБ КФССР направил в адрес народному
комиссару государственной безопасности генералу армии Меркулову.
В указанном отчете сделана первая попытка анализа деятельности
финских разведывательно-диверсионных групп 4-го отдельного раз¬
ведывательного батальона в советском тылу в 1941-1944 годах.
Так, в отчете говорится: «...По показаниям арестованных агентов,
начиная с 1942 года финская разведка перешла к методу ведения
разведработы в нашем тылу с помощью тщательно подготовленных
и вооруженных боевых групп, укомплектованных из фанатично
преданных членов шюцкора и различных молодежных фашистских
организаций.
1 Органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне.
Т.З. Кн. 1: Крушение «Блицкнига» (1 января — 30 июня 1942 года). М.: Русь,
2003. С. 488-498. С. 83; Абрамов В. Смерш. Советская военная контрразведка
против разведки Третьего рейха. М.: Эксмо, Яуза, 2005. С. 319-332.
481
С этой целью при 2-м отделе генштаба финской армии был создан
„отдельный партизанский отряд" под командованием подполковника
Совио, в задачу которого входило ведение диверсионно-разведыва¬
тельной работы в тылу Красной Армии.
Этот батальон насчитывал до 700 человек личного состава и был
разбит на 4 роты:
- для действия на северном участке Карельского фронта в г. Каяни
были сосредоточены две роты под командованием майора
Мартина (вторая рота, вероятно, была под командованием майора
X. Вехнияйнена.— Прим, авт.);
- для действия на южном участке Карельского фронта одна рота
под командованием майора Куйсманена с дислокацией в районе
г. Петрозаводска (мест. Косалма);
- одна рота была придана Рованиемскому отделу разведки (майор
Паатсала) для действия на Кандалакшском направлении и в районе
Петсамо.
Эти боевые единицы проникали в наши тылы до 150 км группами
от 5 до 30 человек. В составе групп имелись проводники-переводчи¬
ки из числа карел — изменников Родине (вообще из числа советских
военнопленных, разной национальности.— Прим. авт.). Все группы
были снабжены портативными радиоустановками для связи со своим
центром.
...Им давались задания вести наблюдение за работой железных
дорог в прифронтовой полосе, сбор сведений о передвижении воин¬
ских частей и выяснение политико-экономической обстановки в при¬
граничных районах. На установление связи с местным населением
и создание резидентур эта агентура не ориентировалась.
На выполнение задания агенты направлялись хорошо вооружен¬
ными, имея прямую установку в случае опасности задержания при¬
нимать бой. Никакими легендами и средствами маскировки они не
снабжались.
Разведывательно-диверсионный отряд существовал весь период
войны (создан только в августе 1943 года, ранее действовали само¬
стоятельно разведывательные роты.— Прим, авт.) и действовал
чрезвычайно активно. Только в 1943-1944 годах зафиксировано до
50 выходов подразделений этого отряда в наш тыл.
Диверсионный отряд при выполнении задания в нашем тылу нес
большие потери. Полных данных о потерях этого отряда нет, однако
из показаний пленных известно, что за первый квартал 1944 года
он понес потери убитыми и ранеными 104 человека и пленными
4 человека»1.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. П. 120. С. 26-28.
482
В отчете НКГБ КФССР высказал невысокое мнение о результатах
деятельности 4-го особого разведывательного батальона финской
военной разведки на территории Карелии: «.. .Несмотря на многочис¬
ленные попытки дезорганизовать работу дороги (железной дороги
и ряда шоссейных дорог, связывающих действующие части Красной
Армии с тылами) и нормальную эксплуатацию наших фронтовых
коммуникаций, нанесенный материальный ущерб был незначитель¬
ный и никакого влияния на работу наших тылов не оказал»1. На фоне
эйфории от победы в Великой Отечественной войне НКГБ в который
раз недооценил противника. Органы безопасности Карелии рас¬
полагали только общими данными о 4-м особом разведывательном
батальоне. О полноте, достоверности материалов говорить очень
сложно, так как все построено на показаниях нескольких арестован¬
ных членов 4-го отдельного разведывательного батальона уровня
«рядовой — сержант», которые по своему служебному положению
мало что могли знать. По имеющимся в НКГБ КФССР материалам во¬
обще сложно проводить анализ о деятельности указанного батальона
на территории Карелии.
2-я разведывательная ротау или отряд Куйсманена в 1942-1944 годах
Особую роль в тайной деятельности в Карелии отводится 2-й разве¬
дывательной роте финской разведки, или отряду майора Куйсманена.
Это объясняется рядом причин.
Во-первых, это связано с тем, что в период войны 1941-1944 годов
на территории оккупированной Карелии в полном составе находи¬
лась только одна разведывательная рота финской разведки — это
рота майора И. Куйсманена. Рота находилась на передовой линии
военных действий. Остальные разведывательные роты финской раз¬
ведки находились в финском тылу и даже на территории Финляндии.
Во-вторых, ее пыталось использовать и использовало в страте¬
гических целях верховное командование нацистской Германии, при
этом финское высшее командование этому не сопротивлялось, если
не сказать больше — оказывало содействие, о чем мы скажем ниже.
В-третьих, деятельность 2-й разведывательной роты во многом
схожа с деятельностью других разведывательных рот финской раз¬
ведки (задачи, структура, личный состав и т. д.). Отличие заключа¬
лось только в местах дислокации, объектах, подлежащих разведке,
и масштабах разведывательной деятельности.
, В силу этих причин карельская контрразведка придавала большое
значение изучению и разработке указанной роты, выявлению лично¬
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. П. 120. С. 26-28.
483
го состава, района разведывательных действий роты, форм и методов
ведения разведки для выработки соответствующих контрмер.
Систематическое изучение в период войны и особенно в после¬
военный период позволил карельской контрразведке набрать до¬
статочное количество материала по разведывательной роте майора
И. Куйсманена. В карельских архивных материалах эта рота значится
как «Косалмский разведывательный пункт», «Косалмский развед-
пункт. 2-я рота 4-й разведбатальон», «отряд майора Куйсманена» — по
фамилии командира разведпункта, «Разведывательно-диверсионный
отряд майора Куйсманена», а также как «Косалмская разведывательная
школа. Командир майор Куйсманен» (полевая почта — 1 КПК 9453)1.
По мере продвижения финских войск происходило передвижение
разведывательной роты. После оккупации Петрозаводска рота пере¬
ехала в столицу Карелии, и в апреле 1942 года рота разместилась в
м. Косалма (Петровский, позже Прионежский район)1 2.
По мнению автора, причин передислокации разведывательной
роты в м. Косалма было по крайней мере две. Во-первых, в начале
1942 года начали формировать Петрозаводскую разведывательную
школу, а помещений катастрофически не хватало; во-вторых, обе¬
спечение вопросов конспирации: м. Косалма находилась в 35 км от
Петрозаводска, в достаточно безлюдном и глухом месте от основных
дорог, и, что было важно, там были необходимые помещения для раз¬
мещения роты, сохранился в хорошем состоянии комплекс зданий
дома отдыха правительства КФССР, который располагался на берегу
оз. Укшозеро3.
Анализ российских архивных документов дает основание пола¬
гать, что в м. Косалма разведывательная рота Куйсманена была пере¬
ведена и начала расширяться не позже 11 апреля 1942 года — именно
тогда были первые назначения на должности в роту.
В составе отряда числился заместитель военной разведки майор
М. Й. Котилайнен с 11 апреля 1942 года до августа 1944 года и на¬
чальник Петрозаводской разведывательной школы майор Р. Раски
в период с 11 апреля по 25 июня 1942 года4. Есть основание полагать,
что майор Котилайнен со стороны руководства военной разведки
Финляндии был куратором указанной роты, а майор Раски числился
в штате отряда в период формирования Петрозаводской разведыва¬
тельной школы.
1 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1-2.
2 Heiskanen R. Op. cit. S. 173-174.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30 . Т. 1. С. 24-27, 219-224.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 235-239; ФТДМ. Д. 8277.
С. 38, 76.
484
В июле 1943 года заместителем Куйсманена назначили опытного
разведчика капитана Владимира Мармо, который служил в отряде
с 29 сентября 1942 года руководителем разведывательных групп. До
этого он работал в Петрозаводской разведшколе1.
Опытными разведчиками были и другие офицеры роты, как,
например, Ласси Колехмайнен, Матти Райпала, Оссиан Рафаэль
Холлмен, Пентти Юппала и другие, они неоднократно ходили в со¬
ветский тыл1 2. По данным финансовых документов, ведомостей на
получение зарплаты финской разведки, всего со дня создания роты
(11.4.1942) до ее расформирования (октябрь 1944 года) в отряде
Куйсманена проходили службу не менее 300 человек3. Однако состав
роты достаточно часто менялся.
В российских архивах мы не найдем точного количества личного
состава Косалмского разведывательного пункта. Так, М. А. Зазюля
в августе 1945 года на допросе показала, что «в м. Косалма находилось
примерно 200 финских солдат...». А. А.Мохова на допросе в ноябре
1950 года говорила, что «в отряде было около 100 человек...»4. По ин¬
формации разведывательного отдела управления войск НКВД по охра¬
не тыла Карельского фронта, в июне 1944 года в Косалмском разведы¬
вательном пункте находилось 130 человек5. И только в книге генерала
Р. Хейсканена мы находим точное количество личного состава в каж¬
дой из 4 рот 4-го особого разведывательного батальона — 156 человек6.
На первоначальном этапе (11.4.1942-25.06.1942) была большая
текучка кадров, что объясняется становлением роты, притиркой
коллектива. В дальнейшем кадры менялись не очень быстро, это
связанно главным образом с переходом военнослужащих в другие
подразделения военной разведки или воинские подразделения. В ию¬
ле 1944 года 2-я рота значительно расширилась, многие военнослу¬
жащие пришли из Военного управления Восточной Карелии, когда
эвакуировались из Петрозаводска
Костяк разведывательной роты составляли финские граждане,
имевшие опыт разведывательной работы в довоенный период и в
Зимнюю войну.
В то же время значительную лепту в разведывательную деятель¬
ность отряда И. Куйсманена внесли и выходцы из бывшей Российской
империи и СССР.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. 8277. С. 54,103.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30 . Т. 1. С. 1-2,27,219-224; ФТДМ.
Д. 8277. С. 16, 24, 75, 102, 103; ФТДМ. Д. 8278. С. 51.
- 3 См. материалы архива УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 230-232; С. 235-239.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 1-7, 24-27.
6 Heiskanen R. Op. cit. S. 173.
485
Следует отметить, что в отряде Куйсманена в разные годы прохо¬
дили службу в общей сложности 62 советских военнопленных. Первая
партия советских военнопленных в количестве 12 человек поступила
в отряд в феврале — апреле 1942 года, и все были добровольцами.
Советские граждане все были военнопленными Петрозаводского
лагеря № 5. В плен попадали на Карельском фронте, Куйсманен брал
в основном лиц, репрессированных советской властью, многие отбы¬
вали срок заключения и высылку в Карелии, т. е. эти лица пострадали
от советской власти и могли быть недовольны ею1.
Однако число военнопленных не превышало 8 % процентов от
общего числа военнослужащих отряда. Наибольшее количество со¬
ветских военнопленных — 21, по показаниям Сташковой,— было
в марте 1943 года1 2.
При вступлении в отряд Куйсманена никаких формальностей
не было, бывшие военнопленные получали 300 финляндских марок
в месяц и продукты питания по нормам финского солдата3.
Многие военнопленные регулярно в составе разведывательных
групп ходили на разведку в тыл РККА, в то же время ряд военноплен¬
ных после одной разведходки в тыл РККА был переведен на хозяй¬
ственные работы в отряде: прачки, банщики и т. д.4
Вторую категорию составляют бывшие уроженцы Российской
империи (42 человека), ставшие после переезда в Финляндию из¬
вестными сотрудниками финской военной разведки и внесшие су¬
щественный вклад в безопасность государства, служившие ей верой
и правдой, как, например, майор М. Котилайнен, уроженец Санкт-
Петербурга, майор И. Куйсманен родился в Сибири, капитан В. Мармо
родился в г. Орле, майор Р. Раски родился в Петроградской губернии5.
Третью категорию составляют финны-ингерманландцы (около
10 человек), бежавшие в 1920-1930-е годы из СССР в Финляндию,
среди них были известные разведчики, как Микко Пелле, Тойво Васки
и другие6.
Значительная тяжесть в обеспечение бесперебойного функциони¬
рования разведывательной роты легла на плечи женщин. В разные
годы в отряде уборщицами, прачками, поварами, канцелярскими
1 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Дело № 16089. Т. 1. С. 1,11,
57,71,84, 85, 87, 271.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 219-224.
3 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Дело № 16089. Т. 1. С. 71.
4 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Дело № 16089. Т. 1. С. 70.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1, 2, 27, 219-224; 230-232;
235-239; ФТДМ. Д. 8277. С. 38, 40, 76, 103, 108.
6 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1-2,27, 235-239; ФТДМ. Д.
8277. С. 19, 23, 38, 75, 89, 95,102.
486
работниками, медсестрами работали 26 женщин из числа финских
и советских граждан1.
Вопросы дисциплины в отряде соблюдались строго, ибо от этого
зависела безопасность подразделения в целом и каждого члена в от¬
дельности, а самое главное, зависело решение поставленных перед
ротой Куйсманена боевых задач.
Дисциплина в отряде была достаточно жесткая, за непослушание
курсанты подвергались наказанию. Так, осенью 1943 года за недис¬
циплинированность и отказ выполнения приказа были отчислены
из отряда и направлены в финский концлагерь № 24 четверо воен¬
нопленных: Н. Г. Парфимович (Пархимович, Порхачев), И. Сидоров,
Г. П. Ушаков, фамилия четвертого неизвестна. От наказания их не
спасло и то, что они неоднократно ходили в советский тыл1 2.
С первых дней пребывания в м. Косалма в отряде были жесткие
меры конспирации. Доступ посторонних лиц в часть был закрыт,
контакты, в первую очередь советских военнопленных с местны¬
ми жителями и обслуживающим персоналом, были запрещены.
Так, А. А.Сташкова на допросе в НКГБ КФССР 26 апреля 1945 года
рассказала об этом следователю А. В. Ефимову следующее: «Доступ
посторонних лиц в часть был закрыт, на дорогах была выставлена
вывеска о воспрещении входа в помещения дома отдыха, и из мест¬
ных жителей там никто не бывал. Нам разговаривать с находивши¬
мися в разведывательно-диверсионных группах советскими граж¬
данами не позволяли. В июне 1942 года меня застали при разговоре
с Г. Гайнатулиным, за что я просидела в арестной будке 7 дней»3.
За дисциплину, подбор кадров и конспирацию отвечал в первую
очередь командир отряда И. Куйсманен. Есть основания полагать,
что большую помощь Куйсманену на первоначальном этапе оказывал
сотрудник отдела надзора (военной контрразведки) А. Таурамо (быв¬
ший Доброумов), родившийся в д. Импилахти и с конца 1920-х годов
проходивший службу в финской военной контрразведке. С началом
войны вместе с майором Ю.Палко он ездил по лагерям советских
военнопленных с целью подбора кадров в разведывательные школы.
В период с 11 апреля по 25 июня 1942 года Таурамо числился
в штатах разведывательной роты И. Куйсманена4. Есть основания по¬
лагать, что в указанный период он налаживал в отряде Куйсманена
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т.1. С. 1-2, 27, 219-224; 230-232;
235-239; ФТДМ. Д. 8277. С. 19,21,24,32,38,43,51,52,63,64,67,75,79,81,88,87,89.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 219-224; 230-232, 235-
239; ФТДМ. Д. 8277. С. 67; Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д.
№ 16089. Т. 1. С. 87, 94, 271.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 219-224.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. 8277. С. 91, 127.
487
контрразведывательный процесс. Как указывалось выше, именно
в этот период в отряд Куйсманена поступили первые советские
военнопленные.
Следует отметить, что вопросы подбора кадров для отряда, а так¬
же контрразведка были поставлены на высокий уровень, об этом
говорит и тот факт, что из разведывательной роты не было ни одного
побега, в том числе и со стороны советских военнопленных.
Представляет интерес подготовки и обучения разведыватель¬
но-диверсионных групп для выполнения задания. Из показаний
Сташковой: «Специальных учебных комнат не было. Занятия прохо¬
дили в столовой и на улице, на них изучали стрелковое дело, радио-
дело, топографию, учились ходить по компасу. Часто были практиче¬
ские занятия на улице или в лесу. Изменники и финны занимались
вместе. Занятия были все время, как до похода, так и после него»1.
Сначала группой занимался сержант Сунемяги, он же Николай
Михайлов, выступавший одновременно переводчиком. Михайлов
учил обращению с оружием, взрывчатыми веществами, вел топо¬
графию. Летом 1943 года он уехал в Петрозаводскую разведшколу,
но приезжал к Куйсманену. Лейтенант Смирнов учил, как вести себя
в тылу РККА. Обучение длилось 2 недели1 2.
Обмундирование выдавалось по сезону: зимой — комбинизо-
ны белого цвета, у части членов разведывательных групп имелась
красноармейская форма. У финского старшего сержанта Ментонена
в кошелке были ордена Красной Звезды и Красного Знамени. Уходя
в тыл РККА, они брали с собой автоматы, гранаты, взрывчатку
и радиопередатчик.
Та же Сташкова показывала, что «каждая разведывательно-ди¬
версионная группа состояла из 8-9 человек, в которую обязательно
входили 1 или 2 финских офицера. В тыл РККА ходили на 3-10 дней,
бывали случаи, что не возвращались около месяца. Насколько мне
известно, они ходили по одной группе. Одна группа возвращалась
и отдыхала, а в это время выходила другая группа. В период моего
пребывания в Косалме я не наблюдала случаев, чтобы в советский
тыл направлялись поодиночке»3.
М.А.Зазюля на допросе отмечала, что «финских солдат на раз¬
ведку в тыл РККА отправляли на самолетах, которые находились на
озере, здесь же, в Косалме, обратно их примерно через две недели
привозили на автомашине»4.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 219-224.
2 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т. 1. С. 27, 57,
86, 87, 261.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30 . Т. 1, С. 219-224.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 230-232.
488
Разведходки 2-й роты в советский тыл в 1942-1944 годах
В российских архивах сохранилось достаточно мало материалов
о разведывательной деятельности отряда Куйсманена. Но даже име¬
ющиеся материалы свидетельствуют об активной работе отряда. Так,
в конце августа 1942 года группа из 14 финских солдат под командо¬
ванием фельдфебеля Суокас была переброшена на самолете в район
Беломорска для выполнения разведывательных задач. В русском тылу
были около 1,5 месяца. По рации передавали сведения о выявленных
войсках. В начале сентября 1942 года заложили 30 кг взрывчатых ве¬
ществ и подорвали паровоз и несколько вагонов воинского поезда,
следовавшего в сторону Архангельска1.
8 сентября 1942 года по заданию майора Куйсманена Н.Я. Кум-
бышев, Сироткин (старший) и Гуменюк были направлены в район
Сегежи, где в течение 10 дней наблюдали за передвижением частей
РККА. Задания не выполнили, так как заблудились и не смогли выйти
в районе Сегежи, поэтому через 7 дней вернулись к финнам1 2.
10 октября 1942 года И.Г.Филь и другие ходили в советский тыл
для сбора информации об РККА3.
Есть основания полагать, что в ночь с 11 на 12 февраля 1942 года
(в 2 часа) разведывательно-диверсионная группа отряда Куйсманена
вместе с коллегами майора Марттина участвовала в нападении на со¬
ветский гарнизон в м. Петровский Ям4.
В процессе послевоенных допросов бывшие члены отряда
Куйсманена из числа советских военнопленных рассказывали, что
в течение 1942 года несколько раз ходили на выполнение разведы¬
вательно-диверсионных заданий в тыл Красной Армии в Сегежский
и другие районы КФССР, а также Онежский район Архангельской
области5.
Потери 2-й роты в 1942-1944 годах
За период боевых действий 1942-1944 годов и походов в советский
тыл отряд И. Куйсманена, по карельским архивным данным, понес не¬
большие потери, всего 8 человек. 6 военнослужащих были убиты во
время разведывательных ходок в советский тыл: Э. Койвистойнен по¬
гиб в бою 18 января 1943 года в северной части Шотозеро (Seesjarvi),
Реппонен (Ребонен) и В. Солдатов погибли в бою 13 августа 1943 го¬
да вместе с финскими солдатами в северной части оз. Шотозеро,
1 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Дело № 16089. Т. 1. С. 70.
2 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т. 1. С. 57.
i Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т. 1. С. 10.
4 Архив УФСБ РФ по РК. ФСДП. On. 1. П. 112. С. 44-45.
5 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30 . Т. 1. С. 22-23.
489
лейтенант Л.Вехнияйнен погиб в 1944 году на участке 77-го по¬
граничного полка Карельского фронта, капрал В.И.Ихакси и фель¬
дфебель С. А. Кекки погибли 18 июня 1944 года. Один военнослу¬
жащий — М.Рюёти — 15 августа 1943 года пропал без вести и один
лейтенант — К. А.Мустонен — в 1944 году попал в плен1.
По мнению автора, столь незначительные потери, безусловно,
связаны с руководством отряда: знанием военной и оперативной
обстановки, профессиональной подготовкой командиров и личного
состава и тщательной отработкой разведывательного задания перед
уходом в тыл противника.
Особая роль принадлежит майору И. Куйсманену. Очевидцы от¬
мечают его храбрость и некабинетный стиль руководства. В ию¬
ле 1942 года он ходил с разведывательной группой в тыл Красной
Армии, где пробыл 8 дней. Группа вернулась в Косалму без потерь.
И. Куйсманен поддерживал контакты с местным карельским на¬
селением, особенно хорошие отношения у него сложились с жите¬
лем д. Намоево стариком Михалкиным. Он ездил к нему в гости,
Михалкин часто приезжал к Куйсманену в м. Косалма и обедал с ним,
разговаривали на карельском языке. Правда, это плохо кончилось для
Михалкина, которого после войны арестовали как агента финской
разведки1 2.
Последнее дело майора Куйсманена
Однако практически за неделю до начала наступления РККА
в Южной Карелии, 16 июня 1944 года, финские военные власти от¬
дали приказ о подготовке к эвакуации, последний солдат ушел из
Петрозаводска утром 28 июня 1944 года, за несколько часов до входа
в город советских войск.
Российские архивы не дают точной даты отхода 2-й роты из
м. Косалма. Так, М. А. Зазуля на допросе 10 августа 1944 года сообщи¬
ла следователю НКВД о том, что обслуживающий персонал отряда
Куйсманена отправили из м. Косалма примерно 4 июня 1944 года,
а весь отряд выехал раньше неизвестно куда3.
Поэтому можно предположить, что отряд майора Куйсманена
эвакуировался из м. Косалма не позднее 27 июня 1944 года. Отход
был спешным: уничтожали документы, грузили вещи. В этой спешке
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1-2, 27, 101, 219-224, 235-
239; ФТДМ. Д. 8277. С. 19,30,33, 57, 79,88; Архив УФСБ РФ по Архангельской
области. Д. № 16089. Т. 1. С. 87.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1, 2, 27, 219-224; 230-232;
235-239; ФТДМ. Д. 8277. С. 40, 108.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30 . Т. 1. С. 230-232.
490
была допущена серьезная ошибка. При уничтожении документации
не все бумаги были полностью уничтожены. В июле 1944 года при
осмотре зданий, где размещался Косалмский разведывательный
пункт, советскими войсками был обнаружен «Список личного со¬
става Косалмского разведпункта» (на финском языке) по состоя¬
нию на июнь 1944 года. Всего в «Списке...» значилось 130 фамилий,
однако 45 фамилий установить не удалось по случаю сгоревшей
страницы. На основании сохранившихся документов 22 августа
1944 года разведывательный отдел управления войск НКВД по ох¬
ране тыла Карельского фронта направил в НКГБ КФССР указан¬
ный «Список...», а также «Список бывших военнопленных Красной
Армии (27 человек), сдавшихся в плен и поступивших на службу
в финскую армию в Косалмский разведпункт в качестве разведчиков-
диверсантов». С этого «Списка...» началось установление деятель¬
ности Косалмского разведпункта, целенаправленное выявление всего
личного состава и поиск изменников1.
Есть все основания полагать, что, уходя из Косалмы, майор Куйсманен
не исключал возвращения обратно если не разведывательного отряда,
то по крайней мере разведывательных групп финской разведки.
С этой целью майор Куйсманен перед отходом отдал приказ о под¬
готовке тайника с боеприпасами и продовольствием для будущих
разведывательных групп. Не вызывает сомнения, что Куйсманен го¬
товил тайник для будущих разведгрупп, которых направят в Карелию
после окончания войны если не по приказу, то по согласованию с ру¬
ководством военной разведки.
После долгих поисков тайник создали в скале примерно в 800 ме¬
трах северо-западнее дома здания разведывательного пункта. В тай¬
ник были заложены следующие предметы.
Два деревянных ящика взрывчатого вещества — тола. Ящики
размером 20x25x30 см с наклеенной этикеткой на финском языке:
«Опасное взрывчатое вещество 2-й группы, 30 шт.».
Ящик с патронами (2500 шт. для финского автомата, выпуска
в феврале 1944 года), ящик с гранатами и 6 противопехотных мин.
Гранаты были грушевидной формы, всего их было 12 шт., к ним же
в отдельной коробке из белой жести были запалы.
Кроме боеприпасов в базу было заложено и продовольствие.
Картонный ящик с мясными консервами, состоящий из 50 шт.
200-граммовых банок и 3 банок по 3 кг.
Пять коробок размером 25x25x80 см с индивидуальными на¬
борами, индивидуальные наборы находились в небольших коробках
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1-7.
491
размером 11x11x12 см. Индивидуальный набор содержал в себе
следующее:
а)сухарей
400 грамм
б) печенья
400 грамм
в) сыр
400 грамм
г) сахар
400 грамм
д) шоколад
2 пл. по 25 гр.
е) консервы
1 6. 200 грамм
ж) кофе
1 п. 20 гр.
з) чай
1 грамм
и)соль
20 грамм
к) концентраты
2 пачки
л) сухой напиток
1 пачка
м) сигареты
8 шт.
В большой коробке находилось 5 индивидуальных пакетов. На
этикетке было написано: «Провиант для партизана».
Картонный ящик сигарет, состоящий из 80 пачек, в каждой пачке
по 25 шт. и деревянный мундштук. Сигареты Хельсингфорской фа¬
брики выпуска 2 декабря 1943 года.
База накрыта толью и замаскирована мхом, продовольствие и си¬
гареты были обернуты серебристой бумагой станиоли (фольгой)1.
Этих боеприпасов и продовольствия хватило бы по крайней мере
одной разведывательной группе финской разведки для выполнения
заданий в течение продолжительного времени в советском тылу, не
входя в контакт с местным населением. Как покажет время, тайник
был приготовлен наспех и не мог бы долго сохраниться в надлежащем
виде. Да и выбор места базы был ошибочным из-за оживленности
передвижения населения.
После окончания войны в местечке Косалма был организован дом
отдыха для инвалидов Великой Отечественной войны и окрестности
Косалмы, в том числе скалы и лес, были излюбленным местом прогу¬
лок отдыхающих. Утром 26 мая 1945 года один из отдыхающих в ходе
прогулки примерно в 800 метрах от дома отдыха «заметил в камнях
скалы... отверстие диаметром в 30 см и около отверстия на поверх¬
ности земли 5 консервных банок и объеденный (видимо, грызунами)
шоколад», предметы, хранившиеся в базе, «были мокрые в результате
попадания туда воды». В дальнейшем отдыхающие разобрали всю
базу финской разведки.
Не позже 5 июня 1945 года информация о базе Косалмовского
пункта финской разведки поступила в НКГБ КФССР, откуда выехала
оперативная группа в составе начальника Прионежского районного
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 33-35.
492
отделения НКГБ КФССР капитана А. В. Ефимова и старшего оперу¬
полномоченного 2-го (контрразведывательного) отдела НКГБ КФССР
старшего лейтенанта госбезопасности Ковалева.
С учетом места обнаружения схрона и его содержания Ефимов
и Ковалев сделали вывод о том, что «обнаруженная база могла
быть организована разведывательно-диверсионным отрядом май¬
ора Куйсманена, который в 1942-1944 годах дислоцировался в м.
Косалма, в момент отступления финнов с данной территории для
диверсионных групп».
С данным выводом согласился и нарком госбезопасности КФССР
полковник госбезопасности А. М. Кузнецов, который 6 июня 1945 года
отдал начальнику 2-го (контрразведывательного) отдела полковнику
К. П. Вьюнкову приказ усиленно заниматься разработкой Косалмской
разведшколы1.
Представляет интерес указание А. М. Кузнецова «усиленно зани¬
маться разработкой Косалмской разведшколы». Почему заниматься?
Дело в том, что к этому времени в производстве 5-го (розыскного)
отделения 2-го отдела НКГБ КФССР находилось дело по разработке
Косалмского разведпункта, в ходе которого контрразведчики вы¬
являли агентуру Куйсманена и его пособников, многие уже были
арестованы* 2. Однако с учетом вновь выявленных фактов к разработке
было подключено 2-е (контрразведывательное) отделение 2-го отдела,
которое занималось выявлением агентуры противника3.
После 6 июня 1945 года началась активная разработка Косалмского
разведывательного пункта финской военной разведки, ее сотрудни¬
ков и агентуры. Существенную роль в розыске агентуры 2-й роты
оказал зафронтовой агент Особого отдела НКВД Карельского фронта
«Ленинградец» (настоящая фамилия С.Д.Гуменюк).
Судьбы советских военнопленных, членов отряда И. Куйсманена
после окончания войны
Война закончилась, и судьба агентов отряда Куйсманена была
окончательно решена. Розыск агентуры и пособников противника
начался сразу же после освобождения территории Карелии и велся на
всей территории страны, а иногда и за рубежом.
Одним из первых НКГБ КФССР был арестован в июле 1944 года
житель д. Наемово Иван Степанович Михалкин, который поддержи¬
вал тесные контакты с И. Куйсманеном. Практически одновременно
с арестом И. С. Михалкина была арестована и его дочь Анна Ивановна
'1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 33-35.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30 . Т. 1. С. 30-32.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 33-35.
493
Михалкина, ее обвинили в причастности к агентуре финской развед¬
ки и содержании конспиративной квартиры финской разведки1.
Для уточнения личного состава и характера деятельности Косалм-
ского разведывательного пункта 10 июня 1945 года начальник государ¬
ственной полиции Финляндии опросил майора Куйсманена1 2.
Практически все советские военнопленные, служившие в отряде
И. Куйсманена, выехали с личным составом разведывательного пун¬
кта в Финляндию, никто из них не хотел добровольно возвращаться
в СССР. Финские власти и сотрудники военной разведки в благодар¬
ность за сотрудничество оказывали им всяческую помощь в получе¬
нии гражданства и финского паспорта. Так, И. П. Гоц после перемирия
принял финское гражданство и 10 месяцев жил с женой на станции
Волти. В ноябре 1944 года ему выдали паспорт на имя Катая (Катала)
Ииво, паспорт помог получить капитан Мармо. В конце 1944 года па¬
спорта на имя финских граждан, вероятно, и гражданство получили
также П. В. Гандзий на имя Пааво Кайсанен, С. И. Розевик стал Рояла
Симо, Н. Я. Кумбышев — Кумпуненым Николаем, С. Г. Гайнатуллин
жил в Хельсинки под фамилией Калле Кейнонен, Г. Семенец — под
фамилией Рику Синккинен, Д. Смагин стал Янне Салминеном,
Н. И. Плуток стал Ниило Лутсом3.
Однако по требованию советской стороны финская полиция нача¬
ла их розыск и задержание в Финляндии и направлять в СССР. Первая
партия в количестве 12 человек была этапирована 20 июля 1945 года
из Финляндии в г. Выборг в принудительном порядке под строгим
конвоем «как не желавших вернуться в СССР». В СССР следствие по
ним вело 4-е отделение ОКР «Смерш» 23-й армии4. Следствие велось
ускоренными темпами, и уже 11 октября 1945 года военный трибунал
войск НКВД Ленинградского округа рассмотрел дело по обвинению...
и приговорил их по статье 58-1 «б» УК РСФСР (измена родине) к су¬
ровым срокам наказания5: И.П. Гоца и Н. Я. Кумбышева приговори¬
ли к 25 годам лишения свободы и пяти годам поражения в правах;
И. П. Гандзия, И. Г. Филя, С. И. Розевика и И. Г. Товстика — к 20 годам
лишения свободы и пяти годам поражения в правах6.
1 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 1, 2, 27, 30-32, 219-224;
230-232; 235-239.
2 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т. 2. С. 343-348.
3 Архив УФСБ РФ по РК. ФТДМ. Д. 8277. С. 19, 73, 84, 87, 121; Архив
УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т.2. С. 1, 11, 34, 57, 68-69,
85, 87.
4 Материалы архива УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089.
Т.1.С.11.
5 Уголовный кодекс РСФСР. М.: Государственное издательство юридиче¬
ской литературы. 1950. С. 36.
6 Архив УФСБ РФ по Архангельской области. Д. № 16089. Т. 2. С. 447.
494
Несколько позже были арестованы и осуждены к различным сро¬
кам заключения еще около 20 советских граждан, служивших в отря¬
де майора Куйсманена, как, например, С. Г. Гайнатуллин, И.Е.Иванов,
Н. Л. Кузьмин (Кузьминов), Н.Николаев, Н. Г. Парфимович,
Н. И. Плуток, Г. П. Семенец, С. И. Сироткин, Д. Смагин, Г. Соловейко,
И.С.Яковец, А.Ясницкий. Были осуждены две женщины, работав¬
шие в отряде на подсобных работах: А. И. Михалкина, А. А. Мохова
(д. ф. Сташкова)1.
Боясь преследования советских властей, из Финляндии бежали
многие члены отряда Куйсманена из числа бывших граждан СССР,
которые в 1930-е годы ушли в Финляндию. Так, Тойво Васки, он
же Тойво Матвеевич Васке, родился в 1918 году в Тосненском рай¬
оне Петроградской губернии, ингерманландец. До войны бежал
в Финляндию, где в период с 11.4.1942 по июль 1944 года служил
младшим сержантом в отряде Куйсманена. Окончил школу парашю-
тистов-разведчиков, радист, неоднократно перебрасывался в тыл
РККА с разведывательными заданиями. После перемирия бежал
в Швецию1 2. И таких примеров можно привести много.
(Из рукописи к монографии «В тылу врага. Финская разведка
в Советской Карелии в 1939-1944 гг.». Vihollisen selustassa.
Päämajan tiedustelu Neuvosto-Karjalassa 1939-1944. Keuruu:
Otavan Kirjapaino Oyy 2010)
1 Архив УФСБ РФ no PK. ФЛД. Арх. № 30. Т. 1. С. 1-2,22,27,30-32,219-224,
230-232, 235-239; ФТДМ. Д. 8277. С. 19, 21, 22, 41, 67, 73, 84, 87, 89, 121; Архив
УФСБ РФ по Архангельской области. Дело № 16089. Т. 1. С. 82,85, 87, 88,271.
2 Архив УФСБ РФ по РК. ФЛД. Д. № 30. Т. 1. С. 1-2, 27; ФТДМ. Д. 8277.
С. 95.
495
Научное издание
Николай Иванович Барышников
Эйнар Петрович Лайдинен
ИЗБРАННОЕ
ИЗ ИСТОРИИ СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКИХ ОТНОШЕНИЙ
Ответственный редактор А. А. Галат
Корректор А. А. Борисенкова Верстка H. Н. Репъевой
Художник О. Д. Курта
Подписано в печать 23.12.2013. Формат 60 х 90 716
Бум. офсетная. Гарнитура Minion Pro. Печать офсетная.
Уел. печ. л. 31,00. Тираж 700 экз.
Зак. № 892
Издательство РХГА
191023, Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, д. 15.
Тел.: (812) 310-79-29, +7(981)699-65-95;
факс: (812) 571-30-75.
E-mail: rhgapublisher@gmail.com
http://rhga.ru
Отпечатано в типографии «Вега»
194046, Санкт-Петербург, Зеленков пер., д.7, лит.А
В книгу включены избранные работы двух известных историков
России: доктора исторических наук, профессора Николая Ивановича
Барышникова (Санкт-Петербург) и кандидата исторических наук, научно¬
го сотрудника Эйнара Петровича Лайдинена (Петрозаводск), посвящен¬
ные сложным и противоречивым этапам советско-финляндских отноше¬
ний 1920-1950-х гг. и написанные на основе широкой документальной
базы. Включенные в книгу научные статьи этих авторов, а также главы
монографий и выступлений на конференциях вызвали не только боль¬
шой научный интерес, но и общественный резонанс как в России, так и в
Финляндии.
Книга адресуется специалистам - гуманитариям, преподавателям
истории, краеведам, студентам и школьникам и всем, кто интересуется
историей советско-финляндских отношений XX века.
s
Издательство РХГА
Санкт-Петербург
|
■■